Храм Мортис-3а: Заговор богов. Ловушка в Тагине

Книга третья

Заговор богов

Том 1

Ловушка в Тагине

Часть шестая

Глава XXXVIII

Невеста Гвариана

Луришшаэль

Лампа на низком столе горела совсем тускло — наверное, заканчивалась подпитка, — и огонёк едва дрожал, отражаясь в слюдяном окошке, за которым дремала холодная темнота.

Лури, сев на покрытый водным мхом камень, заменявший ей постель, потёрла виски. Болела голова: духота в келье стояла невыносимая.

И окно не открыть. Слюда прочно закрыла и без того небольшое отверстие. Рабочие уберут её только весной — и уже до новой осени. Роскошь иметь настоящее окно, с рамой, способной подниматься и опускаться, дозволялась только Верховной. Обычным жрицам и послушницам не подобало суетно стремиться к удобствам.

Особенно послушницам. Жрицам хотя бы разрешалась настоящая постель... а ещё им выдавали подпитку для ламп по первому требованию.

Девушка, чтобы отвлечься от чудовищной головной боли, прикусила острыми зубками губы. Хватит ныть! Можно подумать, ей выпал печальный жребий! Многие, наоборот, считают, что повезло...

По крайней мере, тут досыта кормят, а в храме и жилых кельях не холодно: преподобные матушки уже с месяц как наложили заклятье кипения на отопительные котлы, и теперь стужа монастырю не грозит...

Представив, каково сейчас крестьянам в их хлипких хибарах, Луришшаэль поёжилась и в который раз благословила милость матушек, несколько лет назад приютивших девочку-сиротку...

Лури усмехнулась с грустной иронией.

Нет, видимо, сегодня уже не уснуть. А завтра...

Девушка тяжело вздохнула.

Завтра её здесь не будет.

Куда отправит юную послушницу Верховная — известно лишь Гвариану.

И выбраться бы из душной кельи, из монастыря, попрощаться с родными местами — только как пробраться мимо неусыпных стражей? Задержат... А матушки, при их болезненной подозрительности, ещё вообразят, что побежала к любовнику — и всё. Конец.

Послушница, отправляясь в своё Путешествие, должна быть чиста.

Если же Лури не оправдает доверия, какое будущее её ожидает? Что она может? Не наделённая никакими талантами, без дома, без семьи... Нищая девчонка, подобранная на улице!

Из сострадания.

Хотя, конечно, грамоте послушниц обучали, спасибо добрым матушкам... но кого, кроме крестьян, удивишь знанием письма и счёта?

Нет, духота просто невыносима!

Луришшаэль, с силой оттолкнувшись руками от постели, взмыла под потолок — иссиня-чёрные волосы от резкого движения взметнулись над плечами, окружив голову ореолом — и подплыла к вентиляционной отдушине. Серебристые пузырьки воздуха едва пробивались сквозь зелёную пробку тины. Скрипнув зубами, Лури запустила пальцы в склизкую гадость и попыталась расчистить трубу — хоть немного, сколько хватит длины руки. Разумеется, воздуха больше поступать не стало, зато вода в келье замутилась: жирные ошмётки тины удушливым облаком ворвались в комнатушку.

Кашляя и зажимая лицо ладонью, Лури бросилась в коридор, чуть не запутавшись в ширме из "водяной травы", заменявшей двери.

И едва не налетела на выплывшую из-за поворота Ушшалалиль, младшую жрицу — та едва успела отшатнуться.

Луришшаэль замерла.

В холодных голубых глазах красавицы Уш блеснуло раздражение. Светлые волосы, колеблемые легчайшим течением, волшебным облаком окружали безупречное лицо, слегка поблёскивая в сиянии светильников. И, разумеется, белоснежная туника с косым подолом, как у всех жриц, изящно подчёркивающая бёдра, перехвачена элегантным поясом — вовсе не подобающим преподобной матери...

— Что тут происходит? — осведомилась жрица, смерив послушницу сверху донизу ледяным взглядом. — Так ли подобает вести себя девушке перед Путешествием?

Луришшаэль глубоко вздохнула — слава Гвариану, в коридоре вода была насыщена воздухом! — и смущённо потупилась, глядя на свой хвост — обычный тёмно-синий хвост с белым плавником, вовсе не такой яркий, как изумрудная роскошь Ушшалалиль...

Как мучительно тянутся секунды тишины...

Послушница молчала, машинально одёргивая на бёдрах подол собственной невзрачной туники. Пояс не из золотого шитья с перламутром, обычная грубая ткань. Куда уж...

Ушшалалиль недобро усмехнулась и подплыла вплотную. Её жёсткие пальцы сжали подбородок Луришшаэль, заставили приподнять голову.

— Я спросила тебя, что тут происходит, Лури, — тихо вымолвила жрица, глядя девушке в глаза. — И тебе следует отвечать, когда вопрос задаёт преподобная мать!

— Я пыталась прочистить вентиляцию, матушка, — последовал кроткий ответ. — Но тина...

Хватка холодных пальцев исчезла.

— Чистка вентиляции — дело рабочих, — презрительно поджав губы, уронила раскрасавица Ушшалалиль. — Послушницам не подобает...

— Неужели послушницам подобает мучиться из-за духоты? — вырвалось у Луришшаэль. — Разве для страданий творили нас боги?

Ушшалалиль вскинула голову.

— Что ты сказала? — тихо осведомилась жрица.

— Что мне стало плохо от духоты, — не в силах более сдерживать раздражение, резко ответила девушка. Будь что будет! — Полагаю, той, что назначена в невесты Гвариану, можно...

Её прервал неприятный смех Ушшалалиль.

— О, в невесты Гвариану! Старинный обряд... Ты сама-то понимаешь, что тебя ожидает, юная дурочка? Кого ты смеешь кусать за плавник?.. Обрадовалась, её выбрали! Мне тебя жаль.

— Прибереги свою жалость, преподобная матушка, — вырвавшись наружу, долго сдерживаемый гнев уже не позволял бывшей крестьянке молчать. — То, что я буду избавлена от твоего общества — уже повод для поздравлений. А теперь изволь сообщить мне, что привело тебя в столь неурочный час к кельям послушниц? Ведь — какой ужас! — тебе пришлось покинуть объятья преподобного Элиля? Впрочем, если бы не ваш нежный роман с начальником монастырской стражи, возможно, на моём месте была бы сейчас ты? И сама бы готовилась к Путешествию?

Ушшалалиль усмехнулась, покачав головой.

— Удивительно, как смеет эта грязная тина вообще открывать рот в присутствии преподобной матери, тем более что-то спрашивать... — она вздохнула с преувеличенной кротостью. — Но жрицам приличествует смирение. Поэтому я отвечу: меня отправила за тобой Верховная.

— И ты тратишь время на пустые разговоры? — колко усмехнулась в ответ Луришшаэль.

— Я?.. — приподняла брови Уш.

Взгляды русалок скрестились. Наконец Ушшалалиль фыркнула и, резко развернувшись, бросила через плечо: "Следуй за мной!"

Удар волны от великолепного хвоста жрицы пришёлся Луришшаэль прямо в грудь, отбросив к стене коридора. Лури стукнулась затылком — и в глазах на миг потемнело. Скрипнув зубами, послушница оттолкнулась от окаменевшего песчаника и в два мощных хвостовых гребка догнала Ушшалалиль.

— Ах, я тебя, кажется, задела? — невинно поинтересовалась преподобная гадина. — Прости, не рассчитала.

Луришшаэль промолчала, и жрица негромко рассмеялась.

А Лури почему-то подумала, что унизить стремятся того, кого, по меньшей мере, считают равным...

От этой мысли губы тронула довольная улыбка, и Ушшалалиль, заметив её, оборвала свой смех. Дальнейший путь девушки проделали в молчании.

Перламутровая крышка люка в конце коридора, закрывавшая вход в приёмную Верховной, медленно поднялась, открыв неглубокий вертикальный колодец. Луришшаэль столько раз проплывала тут, но никогда у неё так не билось сердце!

Колодец выводил в небольшой зал, сейчас, ночью, освещённый очень скупо — всего двумя светильниками. Дальние углы тонули в темноте, и тени танцевали на мягких диванчиках и креслах.

Ушшалалиль постучала в белоснежную дверь из кости морского змея.

— Я привела Невесту, Верховная, — почтительно промолвила жрица.

Дверь поднялась.

— Пусть вплывёт.

Ушшалалиль коротко кивнула послушнице на вход.

Глубоко вздохнув, Луришшаэль проплыла в тёмный проём, и дверь за ней сразу опустилась.

Здесь также царил полумрак. Светильник едва мерцал на столе, и его блики дрожали на картине, украшавшей всю дальнюю стену — великолепное панно из цветных раковин и камней, изображавшее сцену встречи Гвариана и Ундиллашшиль.

Луришшаэль всегда нравилось смотреть на эту картину. Восхищало мастерство художника.

Что касается самого сюжета, то свои соображения послушница предпочитала держать при себе. А матушки не спрашивали.

В самом деле, разве любая русалка, будь она знатнейшей аристократкой или беднейшей из крестьянок, не захотела бы оказаться на месте Ундиллашшиль?

Ну вот, Луришшаэль и повезло... если это можно назвать везением. Хотя... ну почему нет?

Девушка тяжело вздохнула.

Ушшалалиль спрашивала, понимает ли она, что ей предстоит.

Что ж тут непонятного?

Лури снова вздохнула.

Конечно, роль Гвариана в обряде исполнит какой-нибудь преподобный жрец... публично. Противно и мерзко, но не смертельно. А потом? Что потом?

А потом жрицы решат.

Во всяком случае, там, где ей придётся жить, статус у неё будет не низкий...

Луришшаэль нахмурилась. Глупый ритуал и глупый обычай! Для чего? Зачем? Неужели они все и в самом деле верят, что однажды Гвариан действительно снизойдёт к одной из "невест"?

О Создатель, ведь стоит лишь задуматься, чтобы понять — он искал вторую Силинель. И не станет искать второй Ундиллашшиль...

Которой, кстати сказать, не так уж и повезло.

Когда нежить схватила юную русалочку, куда пропал её божественный возлюбленный? Почему он даже не попытался спасти свою новую "супругу"? Неужели испугался немёртвых?

Или — встречи с Мортис?

Но чего может бояться мужчина, если в его сердце живёт честь? Если его ведёт любовь?

Старые, старые сказки... Вряд ли стоит к ним серьёзно относиться.

Наверное, на заре этого дурацкого обычая мерфолки в самом деле надеялись "соблазнить" Гвариана, а теперь...

Традиция.

— Тебя всегда очаровывал этот сюжет, — негромкий голос от дальней стены вывел Луришшаэль из задумчивости. Верховная "стоймя" выплыла в круг света: едва шевеля серым хвостом, плавник которого давным-давно обесцветился.

Высокая и статная, она сохранила отблеск былой красоты. Седые волосы мягким облаком клубились вокруг лица, а узкое белое платье, украшенное лишь простым поясом из ракушек, хотя и закрывало тело жрицы почти до самого плавника, тем не менее прекрасно обрисовывало изгибы по-прежнему безупречной фигуры.

И в этом скудном освещении лицо настоятельницы монастыря казалось молодым.

— Подкинь подпитки в лампу, дитя, и садись, — мягко распорядилась Верховная, указывая на уютное кресло, обитое золотистой тканью — прямо напротив рабочего стола. Сама жрица села за стол, где всегда занималась делами.

Девушка взяла из подставки светильника крохотную коробочку и, плотно прижав её к выдвижному контейнеру, приподняла крышку. Ни единая пылинка не всплыла.

— Меня всегда восхищала твоя сноровка, — добродушно усмехнулась Верховная, глядя, как девушка задвигает контейнер в светильник — и дождь корма заполняет воду. Ламповый планктон моментально набросился на еду — и начал разгораться.

Комната осветилась до самых дальних углов, и теперь уже можно было рассмотреть и ковры на стенах, и дверь в спальню — и сеть морщин на лице Верховной...

— Я позвала тебя, дитя, потому что пришло время, — торжественно произнесла старая русалка.

Луришшаэль замерла — и с трудом сглотнула.

— Но я... матушка... я полагала... что это случится... утром.

Верховная согласно опустила веки.

— На заре ты отправишься в путь.

Луришшаэль затаила дыхание. Сейчас Верховная скажет...

Жрица с сочувствием посмотрела на девушку.

— Ты славная девочка, Лури, но ты ведь должна понимать, что твоё положение не таково, чтобы надеяться на что-то исключительное?

— Матушка, я даже не рассчитывала, что меня выберут Невестой, — простодушно пожала плечами послушница.

— Ты красива, — заметила старуха. — Конечно, не так, как Ушшалалиль, зато твоя добродетель не вызывает сомнений.

— Преподобная Ушшалалиль злится на меня.

— Я знаю, — усмехнулась настоятельница. — Дело в том, Лури, что у нас было две заявки, присланные Великим Святилищем. Одну я передала Верховной монастыря Кабильдор, что в Заснеженной. А вторую приняла. По первой Невеста требовалась в Лашшин...

Луришшаэль от восторга широко распахнула глаза. Лашшин, один из столичных храмов! Море Сен! Тёплое море...

Верховная невозмутимо продолжила:

— Вот эту-то заявку я и отдала. Она не для крестьянской девушки, прости за прямоту. А Ушшалалиль её недостойна. Так что у нас остаётся просьба о Невесте от Ишурула. Между прочим, они подают её второй раз, потому что в прошлом году ни один из монастырей им так никого и не прислал.

Луришшаэль сглотнула.

— Ишурул... это где?

— Полночный залив, на северо-западе континента.

— Полгода зима?! — невольно вырвалось у послушницы.

Настоятельница пожала плечами.

— Но как же... Как же я буду там...после обряда... Как же я смогу быть Верховной? Я же не владею магией! Как я смогу накладывать заклятья на котлы и...

— У тебя будут жрицы, — отрезала старуха.

— И они будут смеяться надо мной, — опустила глаза девушка.

— Лури, — Верховная облокотилась о стол и всем корпусом наклонилась вперёд, устремив пристальный взор выцветших глаз на юную русалку. Лури ощутила тонкий сладковатый запах её духов. — Не пугайся. Никто не сделает тебя настоятельницей — бедную полуобразованную девчушку, лишённую магии. Но высшей жрицей — без сомнения. Тебе больше не придётся терпеть суровый быт послушниц, а о жизни крестьян ты забудешь, как о страшном сне. Возможно, ты понравишься жрецу, с которым вы вместе проведёте обряд, и у тебя появится покровитель и защитник...

— Любовник, — гадливо дёрнула девушка уголком рта.

— Мужчина, — с нажимом поправила старуха. — Твой мужчина. Это дар судьбы, поверь.

— Мужчина мужчине рознь, — буркнула Луришшаэль. — В любом случае, подумайте сами! Сначала, значит, он меня перед всеми... гм... а потом вдруг воспылает нежной любовью? Вы сами верите в эту сказку?

Верховная похлопала послушницу по ладони.

— Ну, не станем загадывать, — примирительно вздохнула она. — Но Путешествие — твой шанс, дитя. Единственный шанс как-то устроить свою жизнь. Я в ответе за твою судьбу и потому объявила Невестой тебя. Да, Ишурул не предел мечтаний... зато они и не станут возмущаться, что им прислали такую, как ты. А у тебя нет родственников, которые могли бы опротестовать твоё назначение в Полночный залив.

— Вот как всё складно увязывается! — мрачно съязвила Луришшаэль.

Верховная рассмеялась.

— Да, — признала она. — Всё складывается очень удачно.

— Кроме одного, — хмуро заметила "невеста". — Плыть в этот ваш Полночный залив — своим ходом, как велит обычай — больше полугода потребуется. Пока я доберусь до устья Тагирив, пока проплыву через море Сен в океан, а оттуда...

— Деточка, — мягко прервала Верховная. — Конечно! Так ты не успеешь к сроку...

— К зимнему солнцевороту? Да уж точно...

— ...но зачем, скажи на милость, тебе все эти кружные пути? — словно не заметив, что её перебивали, светло улыбнулась Верховная. — Ты же можешь пройти напрямик: через земли людей и эльфов.

Лури моргнула.

— То есть... пройти?.. В смысле?

— В прямом, дитя моё, — усмехнулась настоятельница. — Неужели ты никогда не слышала о зелье трансформации?

— О... Но...

Лури замолчала: слова пропали. Остался только бешеный стук сердца в горле.

— Ты же знаешь: не все вещи, которыми мы пользуемся, можно сделать под водой, — мягко заметила старая русалка. — К счастью, наш народ обладает способностью дышать и воздухом. В своё время, на заре цивилизации, это сыграло огромную роль... Но вот уже несколько тысяч лет как маги изобрели трансформацию — и это позволяет нам иметь мануфактуры на далёких островах в океане, вести торговлю с поверхностью через подставных лиц и просто путешествовать между жителями суши... Конечно, последнее доступно не всем, но ты удостоишься такой чести, ибо обряд — веский повод дать тебе зелье трансформации.

— Но...

— Разумеется, никто из наземных не должен догадаться, что ты — мерфолк. Если жители Верхнего мира узнают о нашей цивилизации, они рано или поздно втянут нас в свои бесконечные войны... Нашему народу, в силу среды обитания, и так было намного сложнее, чем им, оправиться после глобальной катастрофы, постигшей Невенар шесть тысяч лет назад. Зато теперь мы живём благополучнее обитателей суши. Так что говори всем, что ты эльфийка: эльфы тоже дети Гвариана и похожи на нас.

— Матушка, я... А может, я и кружным путём, через море... успею? — выдавила Лури. — Я поплыву быстро! Я нигде не буду останавливаться. Но... пожалуйста...

— Глупости! — резко прервала Верховная. — Одни дикие племена океана чего стоят! Хочешь попасть на обед к каннибалам?

— Я боюсь! — выпалила Луришшаэль и прикусила язык.

Страх не подобает избраннице Гвариана...

Настоятельница поднялась и, обплывя стол, по-матерински обняла за плечи юную русалку.

— Я понимаю тебя, дитя. Но послушай: ты увидишь мир, узнаешь жителей поверхности... Ты владеешь Общим наречием, так что с общением проблем у тебя не возникнет. Твой путь пройдёт через цивилизованные земли, ты увидишь много красот и чудес. Другая бы благодарила судьбу. К тому же, Путешествие — способ для юной Невесты показать, насколько она бесстрашна и находчива, насколько горда выбором бога — и на что способна ради его милости. Поэтому обычай и велит отправляться в путь совсем одной.

— Матушка... — в воде появился лёгкий привкус соли: Луришшаэль, не сдержавшись, заплакала.

— Ну, хватит. Хватит.

Настоятельница вернулась на своё место, взяла стило, пластинку из кости морского дракона и пододвинула чернильницу. Луришшаэль, как завороженная, следила за привычными манипуляциями, словно видела их в первый раз.

Просунув стило сквозь клапан в крышечке, Верховная рычажком сдвинула в горлышке чернильницы перегородку и опустила костяную палочку в чернила.

И, прежде чем достать, вернула перегородку на место: чтобы жидкость не просочилась из пузырька в воду комнаты.

— По крайней мере, писать на суше легче, — пошутила русалка, глядя на хмурую Луришшаэль.

Девушка смотрела, как впечатывает стило нерастворимую краску в полированную костяную пластину.

— Вот, передашь это письмо жрецу, исполняющему обязанности Верховного в Ишуруле, — настоятельница протянула пластину девушке. — Можешь ознакомиться, там самые лестные рекомендации.

— Этот самый... Верховный... он и будет?.. — мрачно осведомилась послушница, вертя в руках тонкий костяной лист.

— Он назначит одного из жрецов, — невозмутимо пожала плечами Верховная. — Ты же знаешь, они живут отдельно от жриц, и тот, кому выпадает честь изображать Гвариана, сам потом решает, оставаться с Невестой или нет. Если он остаётся, а она становится Верховной, жрец разделяет с ней заботы по управлению монастырём.

— Ага, — криво усмехнулась девушка. — Женским.

Верховная рассмеялась.

— Ну, мы уже выяснили, что стать настоятельницей тебе не грозит. Так что, если жрец и решит остаться, это будет только и исключительно из-за тебя самой.

Луришшаэль поморщилась.

— Давай обсудим, как тебе лучше добираться, — весело блеснула глазами старая русалка. — Знаешь, я тебе даже немного завидую... Моё путешествие проходило тоже по суше, и это было прекрасно... — Верховная мечтательно опустила веки, но тут же встряхнулась. — Запоминай, дитя, карты у меня нет. Ты должна добраться до Тагина — ближайшего города вверх по реке, на западном берегу. Там постарайся пристроиться к любому каравану, идущему к Золотому Лесу. Если не получится, двигайся на север, пока не сможешь обогнуть область демонов...

— О Гвариан, ещё и демоны! — Луришшаэль побледнела.

— Никто тебя не тронет, если не пересечёшь их границу, — твёрдо ответила жрица. — Через Золотой Лес ты дойдёшь до океанского побережья и вновь повернёшь на север. Эльфы подскажут тебе, как добраться до Полночного залива, а уж под водой до Ишурула рукой подать.

— А как долго продлится действие зелья? — кусая нервно губы, спросила девушка.

Вот ведь как у матушки всё просто! Повернёшь, обогнёшь, доберёшься через лес... "А через два квартала поверни направо"... Да ещё и эльфы подскажут! А если не подскажут? Так что отыскать в огромном северном заливе Ишурул, до которого будет "рукой подать" — наименьшая из проблем. Во всяком случае, пока.

Но ведь не станешь же спорить с преподобной!

— Одного глотка хватает на три месяца, — пояснила настоятельница. И оптимистично добавила: — Ты, милостью Гвариана, доберёшься за два, я надеюсь. Полагаю, тебе в дороге придётся несколько раз пить зелье, чтобы возвращаться в истинный облик и затем вновь превращаться в жительницу суши, — старуха улыбнулась, словно читала каждую мысль молодой русалки. — Кто знает, какие неожиданности подстерегают тебя впереди? Поэтому используй волшебный эликсир экономно. И не потеряй пузырёк. Надеюсь, ты понимаешь, насколько дорого это средство? На суше ты нигде не купишь его, а приобрести у мерфолков, даже если ты и сумеешь отыскать наших тайных агентов... Дитя моё, обычной послушнице такое удовольствие не по карману.

— Вы мне это говорите, чтобы я вдруг не решила остаться среди обитателей поверхности? — понимающе усмехнулась девушка. — Да Гвариан с вами!

— Как бы там ни было, прими мои слова к сведению, юная невеста, — нейтрально склонила голову Верховная. — Подожди.

Жрица поднялась и выплыла к себе в спальню. Через минуту старая русалка вернулась со свёртком в руках, на котором лежали два увесистых мешочка.

— Здесь деньги, — мешочки плавно опустились на стол перед девушкой. — В одном — наши, в другом — эльфийские. Не тревожься, — не дав Луришшаэль открыть рот, проговорила настоятельница. — В любом человеческом городе ты сможешь обменять эльфийские на деньги людей. Полагаю, такая здравомыслящая девушка не попадёт в беду?

Луришшаэль кивнула, прерывисто вздохнув.

— Я оправдаю ваше доверие, Верховная.

— Надеюсь на это, дитя. Вот здесь — одежда жителей суши. Я заказывала торговцам купить точно по твоему размеру, — рядом с кошельками лёг свёрток: вещи, завёрнутые в тонкую непромокаемую плёнку. — Ну, и обещанное зелье, — настоятельница улыбнулась, достав из ящика чёрный пузырёк. — Он герметичен. Откроешь только на берегу, поняла?

Послушница снова кивнула.

— Какой большой... — прошептала она.

— Но не бесконечный! — сухо отрезала Верховная. — Не забывай, о чём я тебе говорила. Сейчас ступай к себе, оденься потеплее, сложи всё в сумку... Кстати, — голос жрицы смягчился. — Я распорядилась на кухне приготовить тебе немного еды в дорогу, так что заверни к ним, прежде чем оставить монастырь.

— Благодарю, матушка, — Луришшаэль поднялась.

— И помни о двух условиях: ты никому не должна рассказывать о мерфолках и обязана соблюсти свою чистоту, — сурово предупредила жрица. — Хотя... — лицо настоятельницы посветлело, а в глазах промелькнула улыбка. — Полагаю, пока ты выглядишь, как земная девчонка, одно-два весёлых приключения роли не сыграют... — старуха подмигнула покрасневшей Лури. — Если, конечно, ты не позволишь сделать тебе ребёнка.

— Матушка... — Луришшаэль совсем смутилась.

— Иди, — мягко сказала настоятельница. — Счастья тебе, дитя, и да сохранит Гвариан свою невесту.

Девушка поклонилась и оставила Верховную, чтобы вернуться к себе.

Муть в келье уже улеглась, и Лури без помех собрала дорожную сумку. Впрочем, что было собирать простой послушнице? Лишь упаковать вещи, данные настоятельницей.

Покончив со сборами, Луришшаэль натянула поверх туники шерстяную куртку, обшитую чёрной кожей морского змея. Она не пропускала воду, и потому прекрасно удерживала тепло.

Такие же штаны — на хвост.

Затянув потуже шнуровку на единственной штанине, чтобы выстуженная осенним холодом вода не просочилась к телу, девушка окинула последним взглядом келью.

Ничего не забыла?

Кажется, ничего.

Кроме кусочка души.

Сколько лет прожито в этой комнатушке! Знакома каждая трещинка в потолке... Странно: иногда казалось, всё бы отдала, лишь бы вырваться из этих унылых стен... а теперь хочется плакать.

— Прощай, — прошептала Лури и, перекинув сумку через плечо, выплыла за порог.

На кухне сердобольная тётушка Зуши, всхлипывая, протянула невесте Гвариана увесистый узелок с провизией и пожелала "бедняжке" лёгкой дороги.

— Всё у меня будет хорошо, тётя Зуши, — ободряюще улыбнулась поварихе Луришшаэль. — Я доберусь. И там, на новом месте, буду счастлива. Обещаю!

— Ох, дочка, дочка! И так ты сиротинушка, да ещё тут такое на тебя свалилось...

Причитая, добрая Зуши проводила девушку до крытого монастырского двора, тёмного, словно омут. Только из окошек кухни тянулись сквозь мрак рассеянные лучики света, смутно обозначая массивную внешнюю стену, замыкавшую привратную площадь.

— Прости. Дальше ты одна должна, деточка, — длинно шмыгнув носом напоследок, попрощалась повариха.

Луришшаэль, стараясь двигаться уверенно, проплыла через двор.

Стражники не задали ни единого вопроса — наверное, их обо всём предупредила настоятельница. Они только молчаливо отдали честь юной невесте бога, что отправлялась в своё Путешествие, и так же молчаливо передвинули высокий, вделанный в пол рычаг, поднимая массивную плиту врат.

Лури всё-таки оглянулась на прощанье — на золотистые тёплые огоньки, мерцавшие во тьме — и решительно выплыла в стылую осеннюю воду Тагирив.

Когда врата закрылись за спиной, девушка глубоко вздохнула и, запрокинув голову, посмотрела вверх — в необъятную чёрную пустоту.

А потом — вниз.

Там, под едва различимым в темноте склоном, уже мерцали огоньки в крестьянских лачугах. Деревенским не до сна: конец страды. Скоро на поля выплывут труженики, и округа заполнится голосами...

Но сейчас царила тишина — та неповторимая, чуткая тишина, что бывает только перед рассветом. Лишь негромкий шелест водорослей, колеблемых течением. Они в изобилии росли здесь, у подножия монастыря.

Луришшаэль, сама не зная, зачем, сорвала макушку высокого стебля и сунула в сумку.

— На счастье, — неизвестно для кого прошептала она — и, ударив хвостом, взмыла ввысь.

В ледяную непроглядную темноту.

Луришшаэль поднималась стремительно, но, оставив далеко внизу монастырские башни, остановилась.

И оглянулась...

Огромная донная скала монастыря почти сливалась с ночным мраком — виднелись только огни в окнах келий и коридоров — слабо, словно россыпь светящихся рыбок.

И совсем тускло, далеко-далеко внизу, мерцали огонёчки в крестьянских хижинах...

Юная русалка издала нежный долгий звук, пронёсшийся над почти сжатыми плантациями водорослей. Этот звук незримо падал вниз, к деревеньке Лури — и, стукаясь о стены хибарок, о канавки и булыжники улиц, тихим эхом возвращался к девушке — и она в последний раз смотрела на родные места. Так, как не дано жителям поверхности...

А потом Луришшаэль решительно повернулась и на одном мощном ударе хвоста рванулась вверх. Гребок — жёсткая упругость холодной воды... Ещё гребок...

Лури закашлялась, резко выскочив из воды и захлебнувшись ледяным ветром.

Волосы мокрыми прядями прилипли к щекам и тёплой куртке.

Над головой висело низкое, покрытое тучами небо.

Ни единого огонька. Только гладь огромной величественной реки — и шум лесных крон.

Чужой мир вокруг. Мир, где тело тяжёлое, где нельзя парить над землёй, скользя в потоках воздуха — как можно скользить над дном в речных струях...

Тагин, сказала настоятельница, стоит на западном берегу, вверх по течению.

Луришшаэль задумалась. Конечно, сейчас никого рядом нет, и можно без помех выбраться на сушу, глотнуть волшебного зелья...

Но есть ли поблизости дорога? И можно ли одинокой девушке спокойно пройти через лес? Ночью?

Кстати, она и ходить-то не умеет...

Нет, лучше всего добраться до города, осмотреть окрестности, и там уже придумать, где лучше трансформироваться: вернуться ли в лес или отыскать укромное местечко за городскими стенами: в порту, например...

Наверное, второй вариант предпочтительнее. Не надо ничего объяснять страже на воротах — а о том, насколько дотошны стражники поверхности, насколько они корыстны, Луришшаэль прекрасно знала из уроков преподобных матушек.

Ну что ж, значит, решено!

Девушка поправила сумку на плече и бесшумно скрылась в водах Тагирив.

Глава XXXIX

Привал в лесу

Эет

— Ребята, у кого соль? — Ариэлла, присев на корточки у костра, помешивала кашу в котелке. Рядом на камне аккуратно были разложены припасы: пакетик с крупой, масло, пряные травы и заварка. — Я её выложила из мешка вместе с другими продуктами. Ну признавайтесь, кто соль упёр?! — возмущённо блеснула глазами демонесса.

Они расположились на свой первый привал в лесу, меж величественных дубов, листва с которых почти облетела и сейчас покрывала землю толстым слоем. Облюбованное местечко находилось на краю неглубокого каменистого оврага, поросшего мхом. На дне тихо журчал небольшой ручей.

Путники расседлали лошадей, привязав их к низко нависшей ветви старого дуба, и каждый занялся своим делом: Вирлисс и Таривил отправились собирать хворост, Эет — за водой, а Ариэлла распаковывала продукты и готовила место для костра.

И вот — мирно пофыркивают попившие кони, весело потрескивает костерок под двумя котелками: в одном булькает вода под чай, в другом — устало пыхтит каша, курясь ароматным паром, что смешивается с сизым дымком... Вирлисс сидит на расстеленном плаще меж корней старого дуба и читает, пристроив книгу на согнутую в колене ногу. Рядом — Таривил, отрешённо вырезает из сухой деревяшки какую-то фигурку...

Сам Эет отошёл к краю оврага, и, запрокинув голову, всецело погрузился в созерцание низко несущихся серых туч. Они так же заполняли небо, как мысли — его разум, стремительные и хмурые. Но — ради друзей, ради их общей цели — он должен держать свои тревоги при себе.

Ариэлла, закипая не хуже воды в котелке, поднялась и, воинственно растопырив крылья, упёрла руки в бока.

— Кто стянул соль? — как-то слишком спокойно осведомилась она, медленно обводя парней испепеляющим взглядом.

Юноша, перекинув через плечо свои длинные золотистые волосы, небрежно заплетённые в косу, повернулся к девушке — и не смог сдержать улыбки: так забавно выглядела Ариэлла в своей боевой позе — и с ложкой в руках...

Вирлисс, оторвавшись от чтения, с недоумением смотрел на взбешённую красавицу-суккуба. Таривил же бросил в её сторону лишь один рассеянный взгляд.

Ариэлла пульсирующими зрачками смотрела на Вира — спокойного и безукоризненного, словно на светском приёме, — но взгляд вампира не выражал ни малейшего сочувствия к её проблеме. Только удивление.

— Эльф! — в голосе Рири зазвучало обвинение. — Признавайся!

Таривил, подняв голову, недоумённо моргнул.

— Зачем мне красть соль? Я же вместе со всеми собираюсь есть.

— Ой, какие мы невинные! — фыркнула Ариэлла, почему-то метнув гневный взор на Вирлисса. — Мальчик с оленьими глазами! "Зачем"! Чтобы мне досадить!.. — она топнула. — Сейчас же отдал, а то как дам ложкой по ушам!..

— Да не брал я никакой соли, — Таривил тоже начинал закипать, но сдерживался. Только в голосе прорывалось раздражение.

Эет, мягко ступая сапогами по палой листве, подошёл и, присев на корточки, внимательно осмотрел со всех сторон землю у камня, где Рири разложила припасы.

Свёрточек с солью соскользнул с импровизированного "стола" и сейчас лежал на мшистой подушке, затянувшей подножье камня.

— Крылатая, вот твоя пропажа, — миролюбиво улыбаясь, протянул лич свою находку девушке. — Ты, наверное, когда брала масло, повернулась и кончиком крыла смахнула.

Таривил тут же снова вернулся к своей фигурке, Вирлисс — к книге, а Ариэлла обиженно поджала губы, но ничего не возразила.

— Спасибо, — со странной смесью смущения и досады буркнула она, отворачиваясь с пунцовыми щеками и соля кашу.

Эет поднялся и, нагнувшись к уху Ариэллы, что-то прошептал.

Суккуб вздрогнула и бросила на молодого некроманта взгляд, полный такого негодования, какое могло бы вспыхнуть в глазах целомудренной женщины, получившей непристойное предложение.

-Ты с ума сошёл?!

Эет покачал головой.

— Я знаю, что обычно с тобой спорить бесполезно, но на сей раз тебе придётся уступить, если ты хочешь остаться в отряде, — тихо, но уже не шёпотом ответил юноша, и в голосе его проскользнули металлические нотки. — Ни к кому тут не будет особого отношения, Крылатая. И свар я не потерплю.

Тонкие ноздри Ариэллы гневно затрепетали, но демонесса сдержалась.

— В который раз убеждаюсь, что правильно поступила, решив не выходить за тебя замуж... — почти про себя фыркнула она, но Эет услышал и улыбнулся.

— Ты... Ушастый... — девушка обернулась к Таривилу. — Эльф, я к тебе обращаюсь! Слышишь меня? Извини.

Таривил поднял голову, холодно посмотрел на Ариэллу, потом — на Эета, стоявшего, скрестив руки на груди, и сдержанно кивнул.

— Я готов принять твои извинения, если впредь подобное не повторится.

Ариэлла негромко рассмеялась, бросив на Таривила недобрый взгляд.

— Нет, это уже наглость...

Эет кашлянул, а Вирлисс укоризненно покачал головой.

Девушка, увидев это, негодующе пнула листья, взметнув их в воздух:

— Ну хорошо, чёрт вас возьми! Я постараюсь! — и, помолчав, бросила, старательно избегая смотреть на красавца-вампира: — Если вы думаете, что я терплю ваши непомерные требования из-за какой-то там особенной к вам симпатии...

Эет вздохнул и посмотрел на Вира.

"Я говорил тебе, что их придётся разнимать на первом же привале, — мысленно заметил он. — Любуйся, теперь мы крайние".

"Но ведь ты всё же разнял, — так же мысленно ответил вампир, улыбнувшись. — И все целы".

— Мы всё понимаем, Рири, — он, встав, примирительно положил руку на плечо спутницы. — Ты просто хочешь как можно лучше выполнить свой долг перед Владыкой.

— Вы есть собираетесь? — мгновенно оттаяв, но стараясь сохранить обиженный вид, проворчала Ариэлла, отворачиваясь и засыпая заварку в котелок с кипятком. Щёки её вновь заалели. — Готово уже.

Дважды повторять не пришлось: из мешков тут же явились миски, ложки и кружки, и вся компания дружно столпилась у костра. Вирлисс и его подопечный, получив свои порции, вернулись на облюбованное местечко, а Эет пристроился рядом с Ариэллой, на покрытой палым листом земле.

— Итак, когда мы будем в городе? — спросил он демонессу.

— К вечеру доберёмся, — ответила она Эету, одарив сидящего напротив Вирлисса мрачным, странно умоляющим взглядом. И, не дождавшись никакой реакции, добавила: — Кстати, ваш способ общения может привлечь ненужное внимание.

— Подробнее, — Эет перестал есть. Все тревожные мысли, отступившие было на второй план, сразу вернулись.

Ариэлла вздохнула, оторвавшись от созерцания Вира.

— Подробнее... Эт, мы понимаем друг друга с помощью телепатии. Для нас не имеет значения, на каком языке разговаривает собеседник. Но вряд ли при таком подходе мы сможем избежать ненужных вопросов в городах.

Эет прикусил губу.

— Ты права, — признал он. — Я, конечно, читал книги из библиотеки твоего отца, благо корни наших языков общие... Но живое общение — совсем другое дело, это верно. Мы с Виром должны работать над разговорной речью...

— Ну, ты у нас гений, это давно всем известно, — шутливо фыркнула Рири и заботливо убрала сухой листик, запутавшийся в волосах Эета. При этом краем глаза она наблюдала, обеспокоит ли такая её забота божественного тариллина. Но божественный тариллин, похоже, ничего не заметил: он продолжал читать, рассеянно ковыряя ложкой кашу.

Тогда, зло прищурившись, девушка самым восхищённым тоном добавила:

— Я не удивлюсь, Эт, если ты по одной случайной фразе любой неизвестный язык реконструируешь и освоишь...

— Не надо издеваться, — не оценив комплимента, нахмурился Эет.

— А Вирлиссу вообще надо учить с нуля. Он ведь книг не переводил, — словно не услышав слов лича, со странной смесью яда и дружеского лукавства уже прямо заявила демонесса, покосившись на тариллина. — Я могла бы...

— Таривил мне поможет, — тут же забыв о чтении, с преувеличенным энтузиазмом откликнулся вампир, не дав ей договорить.

Эльф лишь печально покачал головой, а Ариэлла насмешливо и как-то горько фыркнула.

— Таривил!.. Вы б ещё какую-нибудь мумию времён сотворения мира откопали, чтобы у неё уроки брать!

— Но... — начал было Вирлисс.

— Она права, — тихо прервал его эльф, не поднимая глаз. — Я слишком давно жил...

— Ну, значит, пока за переводчицу будешь ты, — пожал плечами Эет. — Только меня беспокоит одна вещь... Тебя в город пустят?

Ариэлла усмехнулась и лениво, откровенно красуясь, откинула за плечо тяжёлые пряди волнистых чёрных волос.

— Если ты о том, насколько здесь любят демонов, то вам лучше не упоминать, что я одна из них.

— То есть ты?.. — Эет испытующе всматривался в принцессу Пятого Круга.

— То есть я, конечно, не умею, в отличие от батюшки, принимать человеческий облик — это особая милость Вельзерена, такая способность, — но я использую иллюзию.

— А если твою иллюзию заметят маги? — наконец спросил у демонессы Вирлисс: тихо и напряжённо, нервно теребя упавшую на лицо серебристую прядь — и сам того не замечая.

— Маги решат, что девушка прячет какой-нибудь изъян в своей внешности, — презрительно хмыкнула Ариэлла, но в глазах её что-то оттаяло. — Вы не представляете, какие в большинстве своём люди ленивые дураки! Без особых причин они никогда не подумают копнуть глубже того, что лежит на поверхности. Инертность мышления — великая вещь!

— Да, пожалуй... — задумчиво кивнул Эет, с ног до головы оглядывая Ариэллу. Девушка как девушка, даже — красавица. Точёная шейка, безупречная фигурка, волосы — как грозовые тучи, брови вразлёт, ресницы что крылья... Глаза, словно у лани... если бы ещё в них бесовское пламя не сверкало!

Рога — тонкие, с лёгким изящным изгибом — совершенно не портили картину и казались изысканной диадемой, венчавшей голову. Но Эет прекрасно помнил, как девушка однажды во время боя насквозь пробила этим "украшением" солдата-демона.

И крылья... Роскошь цвета бронзы. Могут ниспадать мягко, как плащ, могут распахнуться, блистая под солнцем остриями шипов и становясь прекрасным щитом, могут нежно укутать свою владелицу — и того, с кем она делит постель...

Нет, ни он сам, ни Вирлисс — Эет знал это — не назвали бы рога и крылья Ариэллы изъянами её внешности. Но жители этого мира такой красоты не поймут. Слишком много слёз и крови принесли демоны Невенару, чтобы кто-то, будь то человек, эльф или дварф, смог восхищаться этим народом. И неважно, что цель их отряда — самая благая. Неважно, что они хотят избавить Невенар от проклятья, тысячелетиями висевшего над несчастным миром...

Просто сначала на них нападут, а потом спросят.

Что ж, значит — иллюзия. Так тому и быть.

— Мой Господин, — голос Таривила был тих, но в нём звенело напряжение. — Если мы заговорили о маскировке... Можно ли мне тоже сказать?

Эет с изумлением посмотрел на юношу. С чего это эльф вдруг решил перейти на официальное обращение? О богиня, неужели тоже на что-то обиделся?..

Нет, в такой развесёлой компании недолго и с ума сойти!

— Конечно, Тар. Мы тебя слушаем, — мягко ответил он.

— Возможно, это всего лишь нелепые страхи, — смущённо пробормотал юноша. — И, разумеется, целых двенадцать тысяч лет о нежити никто не слышал под этими небесами...

— К чему ты, Таривил? — поторопил Эет.

Эльф потупился, не отрывая взгляд от миски с кашей.

— Я хочу сказать, что меня беспокоит ваша самоуверенность, — честно ответил он. — Вы требуете маскировки от Ариэллы и в то же время свято убеждены, что в вас никто не заподозрит нежить. Кого угодно, но не немёртвых. И всё же... Пусть вы обманете людей. Но дварфы? Эльфы? Срок их жизни неизмеримо больше человеческого, и потому память — дольше.

— Двенадцать тысяч лет, — приподняв бровь, напомнил Вирлисс. — Кто мог прожить столько в мире, обречённом на вечную войну? Да ещё и пережить катастрофу, которая почти уничтожила Невенар шесть тысяч лет назад?

Таривил, не поднимая глаз, пожал плечами.

— Мой отец смог, — неожиданно поддержала эльфа демонесса. Голос её был серьёзен. — Как бы я ни относилась к ушастому, но он прав. Мой отец помнит не только исход немёртвых, он помнит зарю Великих Войн. И Эрмеб — тоже. Если они прожили столько, не исключено, что прожил и кто-то ещё.

— Твой отец — демон, — уже не столь решительно возразил Вир.

— Это повод отмахнуться? — нахмурилась Ариэлла. — Ушастый в кои-то веки дело говорит!

— Ты понимаешь, каков шанс наткнуться на такого долгожителя? — усмехнулся Эет. — К тому же ты сама только что говорила об инертности мышления. Ваш с Таривилом ходячий раритет должен ещё и сообразить, что стоит порыться в памяти.

— Ах, по-твоему, мой отец — ходячий раритет?! — Рири задохнулась от возмущения.

— Прости, я не имел в виду герцога Сегерика, — покраснел молодой лич. — Даже как-то не подумал, что ты можешь отнести мои слова на его счёт... В любом случае, когда мы впервые встретились, он тоже не признал в нас неумерших!

Ариэлла окинула юного лича насмешливым взором.

— Ты действительно в это веришь?.. Убеждена — ему хватило взгляда на вашу ауру!

— Прости, — Вирлисс даже отставил в сторону тарелку. — Герцог был искренне удивлён.

Теперь, когда речь зашла о деле, эти двое словно по некоему безмолвному соглашению оставили в стороне всё, что связывало их — и разъединяло.

— Я полагаю, — наставительно произнесла девушка, подняв кверху пальчик, — папа просто хотел произвести на вас благоприятное впечатление. Вы никогда не дали бы ему даже шанса с тогдашним вашим предубеждением против демонов! Тем более, если бы батюшка сразу дал понять вам, что он — умный и могущественный правитель. А добродушный, немного нелепый старичок, который играется с подзорной трубой и просит расширить его кругозор — разве не подкупающий образ? Зато теперь наши государства заключили союз, вы с Сегериком хорошие друзья, и...

— И тебя чуть не выдали за меня замуж, — рассмеялся Эет, пытаясь снять напряжение.

— Ха-ха, — раздражённо передёрнула плечами Ариэлла. — Очень смешно. Вообще-то я хотела сказать, что теперь мы все вместе разыскиваем Скипетр Созидания.

— Да уж, что верно, то верно, — вздохнул правитель Атариды. — Его мы и разыскиваем...

Если бы Ариэлла и её отец знали истинные мотивы его "благородного намерения"! Впрочем, тогда бы Рири тут не было. Что ни говори, но Сегерика тоже можно обмануть.

— Эт! Где ты витаешь? — фыркнула демонесса. — Я же только что открытым текстом сказала: достаточно какому-нибудь магу додуматься взглянуть на вашу ауру, и ему всё станет предельно ясно! Уверяю: все окрестные государства бросят войска на ваши поиски, а маги правителей ринутся в музеи и библиотеки, поднимать архивы!

Друзья переглянулись.

— Таривил, — Вирлисс внимательно посмотрел на эльфа. — Помнишь, ты как-то упомянул, что нежить в вашем мире прекрасно маскировалась под живых. Каким образом?

Юноша не сумел сдержать смущённой улыбки.

— Не знаю...

— Я знаю! — победоносно усмехнувшись, тряхнула локонами Рири. — Демоны частенько используют иллюзии в астральных планах, маскируя свои ауры под человеческие. Правда, держится такая штука недолго, но чтобы пройти городские ворота, времени с лихвой хватит. Главное — потом не привлекать к себе внимания.

— Ты за нас не волнуйся, Крылатая, — Эет серьёзно посмотрел на девушку. — В мире, где дня не проходит без насильственных смертей, мы сумеем отыскать себе пропитание. Но ты? Тебе ведь нужны души негодяев. А их так просто не раздобыть...

Демонесса быстро чмокнула молодого мага в щёку — снова украдкой бросив взгляд на Вирлисса.

Но Вирлисс снова предпочёл сделать вид, что ничего не заметил.

— Спасибо, — прошептала Рири на ухо личу.

— За что? — еле смог пробормотать ошеломлённый юноша, невольно прижав руку к щеке.

— За заботу! — со смехом пояснила суккуб. — Нет, правда, спасибо. Но не волнуйся. В крайних случаях демоны поступают так.

Она поставила миску на землю и склонилась над огнём костра. С наслаждением опустив ресницы, девушка вдыхала запах пламени, как вдыхают запах цветов, и жгучие язычки нежно касались её кожи, лизали пряди, лоб и высокие скулы — и не причиняли ни малейшего вреда.

А потом Ариэлла зачерпнула огонь в ладони, как зачёрпывают воду, и, жмурясь от удовольствия, выпила.

— Вот так, — повернувшись к потрясённым парням, небрежно уронила она. И. предупреждая вопросы, заметила: — Это не магическое пламя и не пламя Преисподней. Земной огонь не может причинить демону вреда. Напротив, он даёт нам силы.

— Так... какого же чёрта тогда... вы за душами охотитесь?.. — от возмущения правитель Атариды не находил слов.

Ариэлла усмехнулась.

— А почему ты не спрашиваешь Вира, какого чёрта он не живёт на крови зайчиков и белочек? Я же сказала: демоны пьют пламя только в крайних случаях!

Эет опустил голову, погрузившись в невесёлые думы. Но не об их походе думал он, а о своём народе, о нежити. Когда-то — безжалостные чудовища, не наделённые ни состраданием, ни особым разумом, созданные как самое совершенное оружие, как орудие мести Мортис.

Сейчас...

Богиня дважды изменяла неумерших. В первый раз, ещё под небесами Невенара, она дала им возможность самостоятельно мыслить, одарила собственной волей...

А во второй, переносясь на Атариду...

О да, на Атариде очутился уже совсем другой народ!

Мортис — нет, Силинель! — поняв свою ошибку, мечтая начать в новом мире с чистого листа, вернула немёртвым их души. А вместе с ними — способность к состраданию. К милосердию. Она, насколько возможно, изменила даже физиологию нежити — неумершие могли теперь дышать, чувствовать биение сердца в груди, радоваться теплу солнца и холоду снега...

В детстве, ещё будучи Смертным, он даже спрашивал, чем же Бессмертные отличаются от живых.

Невинный ребёнок.

Нежить могла "выжить" там, где простой человек был обречён. Голод, жажда, наводнение — некроэнергия, пронизывающая тела неумерших, позволяла им обходиться не только без дыхания, но и без самих лёгких. Не дышать, не спать, не есть обычную пищу, существуя исключительно на некроэнергии, лишь на ней одной... но это, к сожалению, имело свою цену: частую охоту на живых людей.

Ну да, убивать пореже предпочтительнее.

Эет горько усмехнулся.

Увы, неумершие так или иначе должны были отнимать чужие жизни — этого богине так и не удалось изменить, как бы ей того ни хотелось. Но, чёрт возьми, каково существам, наделённым совестью и милосердием, ради собственной шкуры губить невинных?

И народ Мортис искал выход, как мог.

На Атариде издавна запрещалась охота на Смертных — лишь в глухих местах, ночью, мог позволить себе Бессмертный напасть на человека.

А сейчас Эет отменил и эту лазейку в законе.

Никаких исключений.

Немёртвый не может напасть на безвинного Смертного.

Преступники — вот пища для неумерших. На Атариде или где-либо ещё.

Личи, кроме того, могут поедать свежие трупы — вот о чём думал Эет, говоря, что не видит сложности искать пропитание здесь, в Невенаре, где насильственная смерть может настигнуть человека повсюду: от кинжала разбойника или от мечей наёмников.

Эету — тело жертвы, Вирлиссу — возмездие убийце.

Но если бы был способ изменить самую природу их народа...

О, Мортис...

Юный лич тяжело вздохнул.

Счастливчик Таривил! Ему не нужно охотиться. Скелет, хищная нежить, не нуждается в пище, пусть даже этому скелету и возвращена прежняя внешность магией драконьего яйца.

Хотя Ариэлла и говорила, что, в некоторых случаях...

Эет пожал плечами. В Таривиле он не сомневался. Парень скорее себя до истинной смерти доведёт, чем убьёт неповинного. Как был эльфом, так и остался!

Жаль, его сородичам этого не объяснить...

Хотя, разумеется, принимать неумерших за безответных овечек Эет никому бы не посоветовал. В сражении немёртвые не знают жалости. Они хищники.

Но не подонки.

— Спой, Таривил, — негромко попросил лич, откинувшись на ствол дуба и прикрыв глаза.

Богиня, столько ещё предстояло сделать!

Глава XL

Принц и принцесса

Эрушалия

Высокие языки пламени вздымались за каминной решёткой. Полка над камином изображала голову горгульи с распахнутой пастью, и создавалось впечатление, что огонь полыхает в глотке твари. Огненные сполохи — разумеется, иллюзорные — скользили по стенам. Они и камин составляли всё освещение небольшой комнаты — кабинета, где, кроме двух обитых алым шёлком кресел, огромного рабочего стола и шкафа в дальнем, скрытом тенями углу, не было никакой мебели.

Алый ковёр на полу глушил все шаги.

Высокий стройный мужчина, затянутый в узкие штаны из чёрной кожи и в синюю кожаную куртку, стоял у стола. Густые, но короткие чёрные волосы не могли скрыть витых рогов, венчавших его голову — впрочем, демона выдавали и роскошные чёрные крылья с острыми металлическими шипами, ниспадавшие за его спиной, словно плащ.

Бледное лицо с аккуратной бородой и живыми карими глазами сейчас хранило глубокую сосредоточенность, а взгляд не отрывался от книги: молодой демон так и читал — стоя.

Высокая девушка, закутанная с головой в просторный чёрный плащ, замерла у камина, ожидая, когда владелец кабинета сочтёт возможным продолжить разговор. Молчание тянулось уже несколько минут.

Наконец мужчина захлопнул книгу и обернулся к девушке.

— Плохо, Эрушалия, — вздохнул он. — Я не нашёл ни одного подходящего заклятья, чтобы обойти защиту Сегерика. Мы не сможем на расстоянии наблюдать за их отрядом.

— Этого следовало ожидать, — губы Эрушалии шевельнулись почти беззвучно.

— Вот как? — тем не менее мужчина услышал и улыбнулся, приподняв бровь. — Именно с таким ответом ты предлагаешь мне явиться к отцу?

Девушка подняла голову и посмотрела на собеседника. Взгляд её зелёных глаз полнился осенним холодом.

— Чего ты от меня хочешь, Эртил? Думаешь, Сегерик не подозревает о возможности слежки? Особенно после того, как наша сеть на Атариде обнаружена и обезглавлена? Сейчас они наверняка подослали своих агентов, и те только и ждут, когда появится наш связной.

Эртил очаровательно улыбнулся.

— И пусть себе ждут. Что интересного может произойти на Атариде? Нет, моя дорогая... — он подошёл и нежно приобнял девушку за талию.

Эрушалия раздражённо отвела его руки.

— Если бы мне был нужен мужчина, Эртил, ты бы узнал об этом первым.

Он рассмеялся, словно она оправдала его ожидания, и, отойдя, уселся в кресло, закинув ногу на ногу.

— Самое интересное происходит здесь, в Невенаре. Ты, дорогая Руш, должна пробраться в отряд к своей подруге — во что бы то ни стало должна! Ты была бы не ты, если бы не сумела.

Эрушалия покачала головой.

— Разумеется, ты хочешь явиться к своему батюшке с докладом, что Руш взялась за дело. Эртил, ты понимаешь, что мой лимит доверия в доме Сегерика исчерпан после инцидента со стражей? Герцог по-прежнему мил и ровен со мной — ещё бы, ведь я младшая принцесса Седьмого Круга! — но...

— Но он более не обсуждает при тебе свои планы? — с деланным сочувствием вздохнул Эртил.

Эрушалия рассмеялась.

— Он никогда и не обсуждал их при мне! Но это перестала делать Ариэлла.

Эртил замолчал, с отсутствующим видом глядя в дальний угол, только пальцы барабанили по подлокотнику кресла.

По стенам скользили огненные водопады.

— Руш, — заговорил он наконец, и голос его был серьёзен. — Они выехали недавно и, скорее всего, покинули Преисподнюю через портал над замком Сегерика. Поэтому не говори мне, что тебе не хватит ума отыскать их отряд в ближайшем городе. Тагин, не так ли?

— А ты не говори мне, что им не хватит ума от меня отделаться! — огрызнулась Эрушалия. — И Ариэлла окончательно укрепится в своих подозрениях.

— У неё нет никаких подозрений. Иначе она не выболтала бы тебе и той ничтожной информации, что ты раздобыла, — холодно отрезал Эртил.

— Ты хочешь, чтобы эти подозрения у неё появились? — парировала Руш. — С чего ты взял, что Эрмеб вообще заинтересуется очередной прогулкой потаскухи в компании мужиков — на сей раз немёртвых?

— Всё, что так тщательно организует дом Сегерика, касается дома Эрмеба, — удивлённый таким вопросом, приподнял брови Эртил. — Руш, я тебя не понимаю. Ты хочешь вести жизнь, ничем не уступающую жизни старших принцесс домов, а замуж между тем не хочешь. Но деньги так просто не достаются, это прописная истина. Так объясни мне, какого чёрта ты сейчас упираешься? — мужчина нехорошо прищурил глаза. — Тебе сказано: выследи отряд своей подружки. Каким образом — не мои проблемы; это ясно?

Эрушалия откинула капюшон, и блики камина заплясали на её длинных белокурых волосах, искрами брызнули по изумрудной огранке изящных рогов.

— Цена будет высокой, — бесстрастно проронила девушка. — Постоялые дворы, разбойники, осенние дороги... Ты действительно считаешь, что принцесса Седьмого Круга, хотя бы и младшая, по щелчку твоих пальцев станет бескорыстно терпеть все эти... неудобства?

Эртил рассмеялся.

— Какой слог, моя маленькая Руш! Я даже на миг испугался, что ты назовёшь эти неудобства лишениями... Не волнуйся. Сколько ты просишь?

— Четверть годового дохода дома Эрмеба... кажется, это половина твоих официальных карманных денег, друг мой? В течение ста лет.

Эртил нахмурился.

— Ну, знаешь...

— Тогда мы не договорились, — Эрушалия вновь накинула на голову капюшон и повернулась к выходу.

— Руш! — окликнул Эртил. Она обернулась.

— Тебе не кажется, что ты себя переоцениваешь? У дома Эрмеба много других агентов.

— Тогда я желаю им удачи, — невозмутимо пожала плечами девушка.

— Руш! Если я дам тебе охрану и слуг, это уменьшит цену?

— Увеличит. Поскольку будет привлекать излишнее внимание, — отрезала она.

Эртил, не скрывая раздражения, стиснул подлокотники кресла.

— А если я сам поеду с тобой? — вкрадчиво произнёс он.

Эрушалия только расхохоталась, запрокинув голову, и смерила молодого мужчину с ног до головы скептическим взглядом.

— И мы с тобой вместе покажемся на глаза Ариэлле?

— Это единственное возражение? — голос Эртила стал ещё вкрадчивей, он просто сочился ядовитой сладостью.

Эрушалия помолчала, задумавшись.

— Да, — наконец с заминкой ответила девушка, явно чтобы не оскорбить нанимателя. — Единственное.

— Тогда мы едем, Руш, — усмехнулся принц дома Эрмеба.

— Единственное, но существенное, — тревожно воспротивилась она.

— Мы станем следить за ними издалека, — Эртил поднялся и, подойдя к Эрушалии, скинул капюшон с её волос. Нежно провёл рукой по голове. — Я глупец, Руш. Мне сразу следовало понять твоё предложение. Разумеется, ни одна порядочная женщина не стала бы говорить о нём прямо...

— Ты с ума сошёл? — Эрушалия шарахнулась в сторону.

Эртил рассмеялся.

— Но ты же не станешь отрицать, что принц Четвёртого Круга — защита посерьёзнее простых солдат? Я прекрасный маг и фехтовальщик. И это не единственные мои достоинства, — шутливо поклонился он.

— Остальные достоинства меня не интересуют, — холодно отрезала демонесса. — Хорошо, ты можешь отправляться со мной...

— Тогда твоё вознаграждение — одна восьмая от доходов нашего дома в течение пятидесяти лет? — невинно уточнил он.

— Ста, — безапелляционно поправила она.

— Маленькая скряга, — улыбнулся Эртил. — По рукам! Выезжаем через два часа, я отдам все необходимые распоряжения.

Эрушалия кивнула.

Глава XLI

На большой дороге

Луришшаэль

Свет над головой — рассеянные лучи, пронизывающие зеленовато-жёлтую толщу воды — закрыла огромная тень: по реке спускался корабль. Лури остановилась и, запрокинув голову, смотрела на широкое днище, покрытое мелкими ракушками. У левого края сновала стайка юрких коричневых рыбок: видимо, нашли что-то вкусное...

На мгновение девушка пожалела, что корабль идёт вниз. Ведь можно было бы уцепиться за корпус и с комфортом проплыть до самого города...

Увы.

Повинуясь какому-то детскому азарту, русалка подплыла ближе и, осторожно скользнув мимо рулевого пера, ухватилась за баллер. Шелковистый водный мох, которым обросла ось, приятно защекотал кожу запястья, и девушка не удержалась от улыбки. Да, если бы корабль шёл вверх...

Впрочем, разве это судно — единственное на всей Тагирив?

Она разжала пальцы и с улыбкой помахала вслед кораблю. Вновь воду пронизало солнце — позолотило зеленоватый сумрак. В неясных тенях глубины смутно угадывалось дно: камни и высокие водоросли, колеблемые течением...

Деревня и монастырь остались далеко позади, а впереди на многие лиги лежала лишь дорога: русло Тагирив служило торговым путём не только кораблям наземных жителей, но и караванам мерфолкских торговцев. Правда, в отличие от земных трактов, здесь не приходилось бояться разбойников: сторожевые отряды регулярно патрулировали вверенную им акваторию. Здесь, в районе монастыря, забота о безопасности лежала на матери-настоятельнице, а дальше простирались владения одного из лордов реки, и Лури не сомневалась, что его солдаты не хуже монастырской стражи знают своё дело.

Впрочем, для неё всё равно подводный путь закончится в порту Тагина.

При этой мысли по спине пробежал холодок, и русалка невольно передёрнула плечами. Что ж, наверняка близ границы между владениями лорда и монастыря найдётся какой-нибудь придонный трактир. Там она проведёт последнюю спокойную ночь, а потом, ранним утром...

Даже додумывать не хотелось!

И не хотелось покидать родную реку.

Остывающая Тагирив сейчас, в это время года, обрела неповторимую, хрустальную прозрачность. Ни пыльца, ни ряска, ни пыль уже не оскверняли поверхность, в глубине почти исчез планктон — и лучи солнца лились сквозь толщу воды, как сквозь безукоризненный хризолит, у берега высвечивая дно до мельчайшей гальки, а в середине — теряясь в глубине...

Да и кому вопрошать молчаливую бездну реки, куда глядится лишь небо?

Воистину, прекрасна Тагирив в тихие дни золотой осени.

...С правого берега донёсся шум. Крики. Слабый толчок, некое колебание воды — эта волна пришла оттуда же, справа. Лури вздрогнула. Что-то швырнули в реку. Что-то большое... И ещё раз. И ещё. Лури, сама не зная почему, встревожилась. Тем более, крутой склон русла не позволял видеть, что происходит на отмели.

Девушка всплыла к самой поверхности и осторожно выглянула из воды, не выше глаз. Так её не должны заметить... В худшем случае, примут за топляк.

В отдалении, там, где расцвеченный осенью лес подступал вплотную к Тагирив, раздавался звон мечей. Визжала какая-то женщина, истошно голосил младенец, слышались яростные выкрики дерущихся людей.

Луришшаэль высунулась по самые плечи: всё равно людям на берегу сейчас не до любования рекой.

Купеческий караван... Два дерева, упав поперёк дороги — одно перед телегами, другое за ними, — загородили торговцам путь к отступлению. Защитники каравана, встав кольцом вокруг повозок, отражали яростный натиск разбойников. Один фургон, задетый падавшим деревом, съехал прямо в реку и стоял, накренившись. Парусина, не выдержав веса поклажи, порвалась, и два огромных сундука вывалились из фургона прямо на отмель — судя по всему, волна от их падения и докатилась угасающим эхом до русалки. Они лежали в воде, как огромные валуны.

Лури облизнула мгновенно пересохшие губы. Где ближайший пост стражи? Ведь надо спешить, надо сообщить... Бандиты напали...

Русалка стиснула зубы. Солдаты мерфолков не придут на помощь. Даже если она даст им зелье трансформации. Суша — не их забота. Они просто поднимут наивную девчоночку на смех. Много ли люди и эльфы помогают мерфолкам? О дварфах и говорить не стоит...

Да. Подводье — это Подводье. Наземье — это Наземье.

Но...

Сердце Луришшаэль сжималось от безысходности. Младенец на берегу заходился от плача. Звон мечей не прекращался.

Луришшаэль поплыла к отмели.

На крохотном островке, отделённом от основного берега узкой протокой, в ещё зелёных и густых лозняках затаился лучник, и сейчас его стрелы с удивительной точностью пронзали защитников каравана.

Лури бросила на берег лихорадочный взгляд. Караван защищали опытные наемники-мечники. Даже ей, неискушённой в искусстве боя, стало ясно: они отбились бы от шайки разношёрстного сброда, если бы не этот мастер лука.

Девушка заплыла за островок. Отсюда, с реки, она прекрасно видела спину засевшего в кустарнике разбойника. Серо-зелёная куртка с отброшенным сейчас на плечи капюшоном чудесно маскировала бы бандита от вражеских стрел — если бы нашлось, кому их пускать.

Но у торговцев не было своих лучников.

Негодяй полностью сосредоточился на стрельбе, полагая себя в полной безопасности.

Впрочем, разве он неправ?

Бандиты блокировали все попытки прорваться к островку. В конце концов купцы, перевернув пару фургонов, укрылись за ними, тщась отбиться от налётчиков, не подставляясь под стрелы.

Луришшаэль глубоко вздохнула. Преподобные жрицы говорили, что, попав в беду на суше, русалка должна запеть.

Но правда ли это?

Да, под водой голос, возвращаясь эхом, позволял словно бы видеть предметы, скрытые сумраком глубины. Но на воздухе, если верить жрицам, пение на той же ноте действовало на обитателей поверхности жутковатым образом.

Частота... Жрицы разъясняли: определённая частота звука, воздействуя на кору головного мозга...

В легендах Наземья говорилось проще: русалки околдовывают своим пением и потому опасны. Потому их надо убивать, едва встретив. Даже рот не дав открыть.

А если неправда? Если всё сказки? Как это — парализовать пением?

Луришшаэль тряхнула головой. Не время колебаться! Надо попробовать, иначе ни в чём не повинные люди погибнут.

Нежный чистый звук её голоса заструился в воздухе. Не громче пересвиста птиц звучал он, но стрелок вдруг выронил лук, вскинул руки к голове, словно хотел зажать уши — и застыл будто статуя.

Лури не сумела сдержать восторженную улыбку — но петь не перестала. Пока идёт сражение, она должна удерживать этого молодчика в состоянии парковой скульптуры.

Не так уж и сложно.

Заметив, что обстрел прекратился, защитники каравана выбрались из-за своей импровизированной баррикады и перешли в наступление.

Бой закипел с новой силой, а затем его звуки постепенно начали затихать: угасал звон мечей, женщина больше не кричала, плач ребёнка стал не таким отчаянным: скорее, похожим на писк.

Зато слышнее стали выкрики противников: грязные ругательства бандитов и азартные издёвки купцов.

И — треск лесной поросли: остатки разбойничьей шайки бесславно ломились сквозь кусты, вслед им летел злой хохот и улюлюканье торговцев и охранников каравана.

— А лучник? — крикнул вдруг кто-то. — Ихний лучник-то где?

На протоке послышался плеск: двое крепких мужиков, поднимая тучи брызг, кинулись к островку. Лури рассмеялась и, перестав петь, бесшумно погрузилась в омут. Заплыв в тихий душный затон, она забралась на осклизлое, покрытое водорослями бревно, и, чуть раздвинув ветки кустов, наблюдала за происходящим.

Бледный парень с выпученными от испуга глазами метался по полянке, не зная, куда скрыться, а лозняки трещали всё ближе. Отчаявшись, незадачливый стрелок кинулся к затону, видимо, собираясь уходить вплавь — и отшатнулся, наскочив на Луришшаэль.

Ей мгновенно стала понятна причина его феноменальной меткости: перед ней стоял полуэльф, остроухий и белобрысый.

— Ты!.. — со странной смесью детской обиды и безысходности выдохнул он, и, поскользнувшись, шлёпнулся пятой точкой прямо в грязь. — Значит, это ты... меня...

Лури кивнула, с любопытством рассматривая разбойника. Совсем ведь молодой, а уже бандит...

— Меня повесят из-за тебя! — всхлипнул он. — Довольна?!

— Уходи, — пожала плечами девушка. — Я их задержу. Но наперёд подумай, если вдруг снова решишь грабить.

Вряд ли разбойник услышал это наставление. Похоже, до его сознания дошло только одно слово: "уходи". Не раздумывая, он сиганул в холодную гнилую воду затона и, высоко вскидывая руки — левой, правой! — стремительно поплыл прочь, спеша обогнуть мыс.

Луришшаэль соскользнула с бревна на берег и, в мгновение ока раскрыв сумку, вытащила пробку из заветного пузырька. Прижав горлышко к губам, девушка сделала глоток.

По телу прокатилась странная волна: то ли озноб, то ли тепло. Голова закружилась, на миг потемнело в глазах, и...

Такое... странное ощущение... в хвосте.

Нет. Просто... странно чувствовать вместо него... ноги.

О Гвариан, как двигаться-то с ними?

Неожиданно накатил ужас. Сможет ли она в облике земной девушки дышать под водой? Сможет ли парализовать голосом?

Сможет ли сбежать, приди что не то в голову этим наёмникам?

Но бояться было уже поздно: разгорячённые боем и поисками, из кустов вывалились здоровенные мужики с мечами наголо.

— Вон он, мерзавец! — кричал огромный, налысо бритый здоровяк в распахнутой на груди куртке, тыча пальцем в сторону маячившей над водой головы бандита. Ещё секунда — и она скрылась за мысом.

— Ах, ушёл, подлец! — другой, лохматый, ростом поменьше, с досадой стукнул кулаком по ладони. На зелёной куртке болталась ладанка.

Бритый резко развернулся, и девушка невольно вскрикнула.

— Ты глянь! — ахнул бритоголовый. — Да у них тут связанная девчонка!

— Где? — его напарник тут же обернулся. — И верно, девчонка!

Лури инстинктивно отшатнулась и поползла к воде, не зная, как подняться на ноги. Впрочем, от ног, стянутых штанами, предназначенными для хвоста, всё равно было бы мало толку, но Луришшаэль, от страха не способная связно мыслить, этого не осознавала.

— Тихо, тихо, не бойся, — человек в зелёной куртке сунул меч в ножны и широко развёл руки, улыбнувшись. — Мы не разбойники, крошка.

— Натерпелась, видать, — оглянувшись через плечо, озабоченно бросил он бритому.

Здоровяк тоже убрал меч, отстранил приятеля, и, одним шагом преодолев отделявшее их от Лури расстояние, втащил, словно котёнка, девушку за шиворот на траву — с прибрежной грязи.

— Не дёргайся, не обижу, — буркнул он и, присев возле мнимой спасённой на корточки, ножом разрезал шнуровку штанов.

— Что за мешок такой?.. — с недоумением хмыкнул наёмник под нос и, поднявшись, протянул руку Лури. — Вставай. Там караван торговый у нас, в Тагин идём. Если хочешь, поехали. Я бы на твоём месте поехал.

— Я поеду... — прошептала Луришшаэль, пробуя встать. Ноги не слушались, а разошедшиеся полы штанов — которые теперь больше походили на длинную кожаную юбку с бесстыдным разрезом — чертовски мешали, путаясь. Сырая трава колола неокрепшие подошвы.

Зубы начинали стучать: мокрая одежда на осеннем ветру отнюдь не грела.

— Они тебя что, в воде, что ли, держали? — поразился тот, с ладанкой.

Лури только кивнула и, сделав над собой усилие, пробормотала сквозь зубы, лязгавшие от холода и нервной дрожи:

— Они меня связали... и привязали к бревну, в воде... А я... я о сучок верёвки на руках... разрезала... и выбралась... А он... он как выбежит... я испугалась, а он... уплыл, и тут вы...

Наверное, её история показалась правдоподобной. Во всяком случае, на лицах наёмников отразилось сочувствие — и негодование.

— Вот ведь нелюди! В осеннюю воду, связанную! За что они так тебя?

Лури только сильнее задрожала и замотала головой.

— Отстань ты от девчонки, — буркнул верзила. — Видишь, на ногах не стоит. Это твоя сумка, девонька?

Лури кивнула.

— Они... отобрать хотели... но не успели... сказали, потом разберёмся... после... каравана...

— Вот мерзавцы! — мужик с ладанкой стукнул по колену.

— Держи, — здоровяк сунул Лури её имущество и легко, словно она совсем ничего не весила, подхватил девушку на руки. — Пошли, — через плечо бросил он приятелю.

Луришшаэль сжалась в комочек, прижимая сумку к груди, словно щит. Здоровяк шёл сквозь лозняк той же дорогой, по которой бежал сюда вместе с напарником, и у Лури кружилась голова от непривычных и таких сильных запахов: раздавленных листьев, раненного дерева... К ним примешивался дух сырой взрытой земли, мокрого песка — запах реки.

И запах кожаной куртки наёмника, запах его пота — но не противный, а какой-то... уютный? Домашний...

Луришшаэль прикрыла устало глаза. В детстве... давно-давно... может, тоже был сильный мужчина, который носил её на руках? Или то были просто сны?

Голоса людей. Кажется, заканчивают убирать с дороги деревья.

Лури подняла ресницы и увидела над собой высокое синее небо — и блеснувшую на солнце паутинку, плывущую в воздухе...

Осень.

— Вон! Идут! — раздался чей-то возглас, и сразу вокруг столпились люди: в основном взрослые мужчины, но среди них она заметила и несколько юношей, почти подростков.

— Эвона! Она, что ль, из лука стреляла?.. — озадаченно поскрёб в затылке какой-то мужик, глядя на девушку.

— Ушёл лучник, — коротко бросил бритый здоровяк. — Девка у них пленницей была. В воде держали, к бревну привязанную.

— Ага, — подтвердил второй, с ладанкой. — Чтобы не убежала, значит. Мы когда её развязали, она на ноги встать не смогла.

Все дружно ахнули. Кое-кто выругался.

— Ты, Рут, вот что, — сказал доселе молча стоявший представительный человек — вероятно, хозяин каравана. — Ты её к Ивине в фургон устрой. Она присмотрит.

— А малыш как?

— Они друг другу не помешают, я думаю, — беззлобно усмехнулся купец. — Ну, некому больше у нас за ней приглядеть, а девке уход нужен, не видишь разве? Переодеться, опять же, помочь. Не ты ли станешь ей рубашку менять?

Вокруг засмеялись, но снова по-доброму.

— Да ну вас! — махнул рукой бритый и зашагал в глубь наскоро разбитого лагеря.

Купцы ставили на колёса перевёрнутые фургоны, подбирали своих убитых — чтобы обеспечить им достойное погребение в Тагине — и перевязывали раненых. Разгружали съехавшую в воду повозку — парень с ладанкой, на прощанье подмигнув Лури, побежал помогать.

— Ивина, — подойдя к одному из фургонов, негромко позвал "спаситель". — Ивина, тут я тебе подружку нашёл.

Полог фургона откинулся, и в образовавшуюся щель выглянуло бледное лицо молодой женщины. Забавные светлые кудряшки совсем не сочетались ни с запавшими щеками, ни с выражением безмерной усталости в тревожных голубых глазах.

Она с безмолвным вопросом посмотрела сперва на Лури, а потом на мужчину.

— Малыш-то у тебя утихомирился, видать, — скорее уточнил, нежели спросил наёмник.

Женщина кивнула и спрыгнула из фургона — ещё довольно гибкая, в сером дорожном платье из домотканой материи.

— Уснул, — прошептала она. — Вот только что. Еле успокоила. Чего хотел-то, Рут?

— У разбойников отбили, — кивком указал он на Лури. — Сможешь за ней походить, пока в себя придёт?

Ивина кивнула.

— До темноты-то успеем в Тагин въехать?

Наёмник широко улыбнулся.

— За час до закрытия ворот будем, не сомневайся! Сегодня ночуем, как короли!

Ивина слабо улыбнулась в ответ и откинула полог.

— Заноси. На мою постель укладывай.

Здоровяк, пригнувшись, забрался в фургон и бережно уложил Лури на жёсткую циновку, закинутую одеялом.

— Давай. Подремли немного, — прошептал он, похлопал девушку по плечу и вышел наружу, где ждала Ивина.

Лури сунула свою сумку под подушку и осмотрелась. Длинный фургон, похоже, специально предназначался для пассажиров: на полу тёплая дорожка, сундук для вещей, на бортах оконца со шторками, полочки, металлическая печурка на камнях в углу, столики даже ночная ваза рядом с постелью. Напротив циновки стояла детская кроватка: сквозь её решётку Лури рассмотрела белокурую головку на подушке. Малыш спал, и его грудь под одеялом равномерно вздымалась и опускалась.

Почему-то защипало глаза. Если бы разбойники разбили защитников каравана...

Русалка встряхнула головой. Всё позади. Этот кроха и его мама в безопасности, и сегодня вечером они все вместе будут в Тагине.

Замечательно.

На облучке раздалось чьё-то кряхтение: похоже, туда забирался возница. Почти сразу вход заслонила тень, и в фургон поднялась Ивина. Повозка дёрнулась, зафыркали лошади, щёлкнул кнут — и они покатили.

Лури попыталась приподняться, сообразив, что занимает единственную постель, и Ивине даже негде сесть, но женщина ласково удержала её за плечи.

— Тебе бы поспать, бедняжка. Какая ты бледная. Замёрзла?

Лури действительно колотила дрожь, но не от холода — от нервов. Незнакомая обстановка, странное ощущение собственных ног, другой мир... Но как объяснить это Ивине? Той проще думать, что девушка переживает из-за плена у разбойников.

Женщина достала из сундука толстое одеяло и укутала её.

— Погоди. Сейчас я тебе молока тёплого налью. — Она доверительно улыбнулась и с нежностью поглядела на ребёнка в кроватке. — Усыпляла, так оно не успело остыть.

Через минуту русалке протягивали кружку. Лури потянулась — и, вскрикнув, отдёрнула руки: никогда прежде ей не доводилось держать ничего горячего. К счастью, Ивина не успела выпустить чашку.

— Обожглась? — изумилась женщина.

Лури испуганно смотрела на неё.

— Ну-ну, это ничего. Ничего. Вот, я на столик поставлю. Тут два шага ступить. Остынет и возьмёшь. А ещё лучше поспи. Поспи, — Ивина улыбнулась Луришшаэль и, раздвинув передний полог, перебралась из фургона к вознице.

Русалка осталась одна.

Она натянула повыше одеяло и, притихнув, лежала, глядя на парусиновый потолок, по которому скользили густые тени древесных крон и блики солнца. Бликов было меньше, они пятнами дрожали на желтовато-серой ткани, прокалывая её иголочками света. Навевали дремоту.

Однако сон пока не входил в планы путешественницы.

Лури, держась дрожащими пальцами за рейку оконца, села на постели. Поднялась на колени. Ноги слушались. Главное — не запутаться в них...

О Гвариан!

Она приникла к окну и, позабыв обо всех сложностях и невзгодах, с детским восторгом смотрела на пёстрый осенний лес, пронизанный солнцем. На испятнанную игрой света дорогу. На небо.

Ивина негромко смеялась, о чём-то разговаривая с возчиком, посапывал сонно ребёнок, и Лури осторожно сползла с циновки.

До вечера ей нужно научиться держаться на ногах!

Глава XLII

"Отель"

Луришшаэль

Смеркалось, когда фургон, подпрыгивая на уже почти неразличимых колдобинах, подкатил к воротам города. Ивина собирала вещи и кормила ребёнка, а Лури, чтобы не мешать, перебралась на облучок к вознице. Она уже переоделась в подаренные преподобной матерью вещи: мягкую нижнюю рубашку, кожаную куртку, плотные гетры и отлично выделанные полусапожки — и сейчас, укутанная в плед, с улыбкой смотрела на первые звёзды. Дома, в такие вот ясные вечера, она любила подниматься на поверхность и смотреть на небо, а жителям Наземья и собираться долго не надо: запрокинь голову и любуйся...

А ещё, кроме звёзд, над городскими стенами сияли тёплые оранжевые огоньки в окнах дворцовых и кафедральных шпилей, в бойницах сторожевых башен, а впереди маячили яркие фонари на воротах: как успели рассказать Лури попутчики, этим фонарям ни ветер, ни дождь не страшны, потому что — диво дивное! — их светильни защищены колпаком из стекла.

И вот теперь фургон остановился в распахнутых воротах Тагина, в круге мягкого медного света — от тех самых фонарей, закреплённых на массивных, окованных металлом створках из потемневшего дерева, — и стражники, позёвывая, проводили досмотр — столь же небрежно, сколь и во всех предыдущих повозках, и командир лениво махнул возчику рукой: "Проезжай!", и их фургон, грохоча по булыжникам мостовой, покатил через привратную площадь в сплетение городских улочек — следом за другими повозками каравана.

Порт находился в другом конце города, и Лури сомневалась, что сумела бы отыскать к нему дорогу. Сейчас она даже радовалась, что прибилась к каравану. Интересно, куда он направится дальше? Быть может?..

Русалка не позволила себе додумать до конца. Такое совпадение было бы слишком большим везением!

Фургон вкатил в распахнутые ворота, ведущие на просторный двор великолепной трёхэтажной гостиницы, в окнах которой — в тех, что не были сейчас заперты ставнями — виднелись светлые занавески из тонкой воздушной материи. Если не шёлк, то что-то очень похожее, как поняла Луришшаэль, бросив мимолётный взор на фасад, украшенный лепниной и цветами.

Последние цвели в ящиках, закреплённых под окнами.

— Хозяин наш дело знает, — усмехнулся под нос возчик, пока они мягко катили по подъездной аллее. — Это вам не портовый притон. Тебе, малышка, — подмигнул он Лури, — наверное, и во сне бы не привиделось, что будешь ночевать аж в самом княжеском "Отеле"? Для именитых гостей его казна содержит. Э?.. — он рассмеялся. — То-то и оно... Тут остановиться — или патент торговой гильдии нужен, да не какой-нибудь, а первой степени, или титул не ниже баронского, или гора золота!

— А мы?.. — робко спросила Луришшаэль.

— А наш хозяин — как раз купец первой степени. Так что товары, слуг и пассажиров имеет право размещать здесь за счёт казны и гильдии — пополам король да гильдия расходы делят. Ну... — тут он несколько замялся.

— Что? — Лури покрепче прижала к себе сумку.

— Пассажирам каравана бесплатно только первая ночь, потом надо платить четверть стоимости. Да ведь четверть — это не такие уж большие деньги, — ободряюще хлопнул он её по плечу. — В других гостиницах примерно так номер и стоит... Зато тут никакая шантрапа...

— А стол? — уточнила привыкшая к ведению хозяйства послушница.

— Верно подметила, — кивнул возчик. — За стол тоже платить надо, хотя и со скидкой.

— Тоже четверть?

— Половина. Для пассажиров.

Луришшаэль кивнула.

Пассажирский фургон остановился перед крыльцом. Остальные свернули на хозяйственный двор, к складам. Часть охранников, отдав своих лошадей конюхам, направилась помогать разгружать товары, а другие прямиком устремились к радушно распахнутым дверям гостиницы.

Рядом с фургоном возник Рут и помог Ивине сойти. Женщина прижимала к груди укутанного ребёнка и с благодарностью посмотрела на могучего охранника.

— Сейчас, я твои вещи поднесу, — улыбнулся ей Рут. — Иди пока.

Молодая мать кивнула и направилась к крыльцу.

— Лури, спускайтесь, приехали, — проходя мимо, улыбнулась она девушке. В фургоне топал Рут, собирая узлы.

— Помочь? — подмигнул возница, спрыгивая с козел. Русалке не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть. Она всё равно не сумела бы устоять на ногах, вздумай слазить самостоятельно.

Он подхватил её и осторожно поставил на землю. Девушка покачнулась.

— Эхх, как тебя... — с сочувствием крякнул возница — молодой светловолосый парень. — Пойдём, доведу уж.

Они преодолели ступени и вошли в просторный, залитый светом холл. Как разузнал провожатый, Луришшаэль отвели комнату на втором этаже, в правом крыле — и они двинулись направо, в долгий путь через зал, к роскошной лестнице.

— Госпожа! — властный голос остановил девушку и её провожатого у самых ступеней. Русалка стремительно обернулась — и чуть не упала, в последнюю секунду схватившись за вырезанный из дерева большой шар, украшавший оконечность перил.

К ней уверенной, решительной походкой направлялся подтянутый молодой человек в форме. Во всяком случае, грудь его перетягивала портупея, а у бедра висел лёгкий меч. Но военный ли это офицер, офицер ли стражи или таможни — или кто ещё — Луришшаэль сказать не могла.

— Да? — стараясь скрыть волнение, спросила она.

Какой холодный взгляд!

Нет. Не холодный. Бесстрастный. Словно парню всё равно, кого вести в тюрьму или вот этот свой меч кому всадить под рёбра: хоть ребёнку, хоть родной матери — был бы приказ.

— Это вы та барышня, которую спасли от разбойников на дороге?

Она кивнула.

— Я капитан гарнизона в Тагине. Несколько вопросов, сударыня.

— Девушка устала... — попробовал было возразить молодой возчик, но офицер бросил на него лишь один взгляд — и храброго защитника как ветром сдуло.

— Я не задержу вас, сударыня, — проронил ледяной красавец с глазами убийцы. И повелительным жестом указал на ближайший столик: — Прошу.

— Я... — ноги Луришшаэль подгибались, но офицер уже сжал ей локоть жёсткими пальцами и влёк в зал. — Я не подавала никаких заявлений... господин капитан.

— Заявление поступило от господина Виртеля, купца первой степени, при въезде в город. Пленившая вас шайка совершила разбойное нападение на его караван, а вас господин Виртель указал в качестве свидетельницы. Вы видели бандитов и, полагаю, многих запомнили. Без сомнения, они разговаривали при вас и могли выдать ценную для их поимки информацию. Как видите, от вас требуется немногое: всего лишь дать показания против напавших на вас негодяев. Я слушаю.

— Я...

— Присаживайтесь.

Офицер отодвинул от стола стул и с придворной учтивостью помог сесть своей спутнице — больше похожей на пленницу.

Сам сел напротив.

Лури лихорадочно оглядела огромный роскошный зал, заполненный людьми. Помощи ждать не приходилось ни от кого.

— Я сейчас, право, слишком измучена, господин капитан...

— Тогда давайте начнём с простого, — растянул он губы в любезной улыбке, но в глазах не проскользнуло ни искры тепла. — Вы эльфийка, как я вижу.

Луришшаэль, сглотнув, кивнула.

— Ваше имя?

— Лури... Луриэль, — тут же поправилась она.

— Откуда и куда направляетесь?

— Я иду в Золотой лес.

— Откуда? — не принял половинчатого ответа капитан.

Вспоминать географию не оставалось времени.

— Из Ишурула, — ляпнула она название конечной цели своего путешествия. В конце концов, вряд ли этот въедливый офицер знает о существовании такого местечка в Полночном заливе.

Стражник нахмурился.

— Очевидно, это далеко?

— Очень, — кивнула девушка.

Он побарабанил пальцами по столу.

— И какова цель столь дальнего и опасного путешествия?

— Паломничество к святыням Золотого леса, — быстро ответила русалка.

Он смотрел на неё и — Луришшаэль готова была поклясться! — понимал, что она врёт.

— И как же эльфийку сумели выследить какие-то разбойники, да ещё и в лесу?

— Среди них тоже был эльф, — вспомнив лучника-полуэльфа, поспешно пояснила Луришшаэль.

— Чудесно, — усмехнулся он. — Вот видите, а говорили, что ничего не знаете... Итак, вы шли по лесу... Что дальше?

Луришшаэль судорожно вздохнула, призывая на помощь всю свою выдержку и фантазию.

— Они набросились сзади, оглушили, накинули на голову мешок...

— Может быть, наоборот? — иронически вскинул брови капитан. — Сначала накинули мешок, а потом оглушили?

— Ах... — Луришшаэль в замешательстве заправила за остроконечное ушко тёмную прядь. — Ну... да... Конечно. Сначала мешок, а потом уже...

— Ну, я не настаиваю, — развёл руками молодой человек — ему, видимо, доставляло наслаждение мучить свою жертву. — Ведь вы могли сперва потерять сознание, а очнуться уже с мешком на голове.

— Вы знаете... я устала... я измотана, — взмолилась Лури. — Мне тяжело об этом говорить...

— Эти негодяи обесчестили вас? — спросил он так светски, словно осведомлялся, не желает ли дама чашечку кофе.

Девушка разозлилась. Как он смеет? И что, она сейчас должна доказывать ему свою непорочность? Но какая ей разница, что он будет думать?

— Да, — выдала она, дерзко глядя молодому дознавателю прямо в глаза.

— Нет, — мягко возразил он. — Они вас не обесчестили. И вещи, — он кивнул на сумку на коленях Луришшаэль, — остались при вас. Удивительное везение, знаете ли. Поздравляю. И что же дальше? Вас оглушили, вы очнулись с мешком на голове...

Гнев придал сил и смелости. Не опуская взора, девушка повествовала о своём пленении, выдумывая на ходу подробности — но изредка вставляя в ворох вранья правдивые детали: всё же некоторых бандитов она запомнила, наблюдая за сражением из-за кустов.

Офицер слушал, кивал — и не сводил своих ледяных, полных колючей иронии глаз с Луришшаэль. Они сцепились взглядами, как борцы — руками.

— Мы проверим, — неприятно улыбаясь, наконец обронил он и поднялся из-за стола. — А вас я попрошу пока оставаться в Тагине.

— Конечно, капитан, — лучезарно улыбнулась в ответ Луришшаэль, думая о заветном флаконе в своей сумке.

А вот не удержишь ты воду в решете, ищейка. Не расставишь своих псов по дну Тагирив. Жаль, разумеется, тратить из-за тебя зелье трансформации, но что поделаешь?

Он нахмурился её безмятежному виду, но придраться было не к чему. Оставалось откланяться — что офицер и сделал.

Русалка смотрела ему в спину. Что ж... По крайней мере, её не задержали. Можно переночевать тут, а утром, пораньше, постараться выбраться из города. Неприятностей с законом только и недоставало!

Интересно, неужели капитан в самом деле подозревает её в связи с разбойничьей шайкой? Чушь какая... Хотя, если смотреть беспристрастно, что ещё он может подумать? Девушка цела-невредима, все вещи при ней, а удравшего лучника видели лишь Рут и его приятель. Так что, вздумай капитан повесить на неё соучастие в нападении, ей только на этих двух парней рассчитывать и придётся...

А как не хочется тратить зелье трансформации! Ведь если при каждом недоразумении нырять в воду, то можно никогда до Ишурула и не добраться... Может, попробовать разыскать Рута? Сделать спасительный глоток она всегда успеет... а ведь есть шанс, что всё обойдётся.

Капитан не ушёл, она прекрасно видела его средь немногочисленных людей, оставшихся в столь поздний час в зале. Офицер стоял у стойки администратора и о чём-то негромко говорил с управляющим, тщательно избегая смотреть в сторону Лури.

Управляющий кивал.

Прислуга запирала ставни, меняла свечи в стенных канделябрах.

— Вы чего-то желаете? — подошла к Луришшаэль девушка-разносчица. Лури только мягко улыбнулась в ответ и отрицательно покачала головой.

А потом у входа появились новые лица.

Сначала по ступеням поднялась... красавица. В одежде наёмницы.

...В наступившей тишине гулко икнул управляющий, и Лури заметила, как его кадык дёрнулся вверх-вниз. На бесстрастном лице капитана проступили красные пятна.

Следом в холл вошли те, кого наёмница, очевидно, охраняла. Сперва — эльф-менестрель с лютней за спиной, высокий и гибкий, а потом — двое людей, юноши. Тот, что с золотистыми волосами, сначала показался русалке чуть ли не мальчишкой: его черты ещё не успели полностью утратить некую девическую нежность — головную боль симпатичных подростков-парней. И странно не вязался с такой внешностью взгляд: уверенный и умный, полный спокойной силы. Сила читалась и в развороте плеч, и в походке, и в том, как держал голову этот...мужчина — ибо Лури, присмотревшись, даже в мыслях уже не смогла бы назвать его юнцом.

Второй, невероятно красивый парень с длинными серебристыми волосами, производил то же двоякое впечатление, хотя контраст не так бросался в глаза: всё же этот молодой человек выглядел немного старше, и красота его не несла ни малейшего оттенка женственности — она была сдержанной мужской красотой.

"Маги?" — подумала Луришшаэль.

Никакое другое объяснение такому сочетанию юного облика со взглядом зрелого человека не приходило в голову. Конечно, если бы они были эльфами... Но они — люди.

Впрочем, похоже, никто из поздних клиентов, сидевших в холле, не обратил внимания на загадочных приезжих — все глазели на их спутницу. А та раскованной, небрежной походкой продефилировала через зал к стойке администратора и о чём-то негромко заговорила.

Впрочем, догадаться было не трудно, о чём. Она просила комнаты: себе и попутчикам.

А потом на стойку опустился увесистый кошелёк — очевидно, путники не являлись обладателями ни громких титулов, ни торговых степеней, зато имели при себе ту самую гору золота, о которой говорил возчик.

Улыбнувшись, Лури поднялась из-за стола и медленно направилась к лестнице. Хватит сидеть. Надо ещё разыскать Рута. Неспроста ведь капитан решил здесь задержаться...

По ровному полу ходить было легче, чем по раскачивающемуся фургону, так что до ступенек на второй этаж Луришшаэль добралась сравнительно легко. Подъём по лестнице дался сложнее, но шагов через десять русалочка наловчилась и второй пролёт преодолела уверенней. Что ж, ещё неделька — и она бегать сможет!

Подбадривая себя такими мыслями, Лури поднялась на второй этаж. Внизу, получая ключи от номера, она расслышала, что Ивину поселили недалеко: Лури досталась семнадцатая комната, а Ивине — пятнадцатая. Возможно, женщина подскажет, где устроился Рут? Кажется, они с ним хорошие друзья.

А несколько дополнительных шагов никак не помешают.

Девушка доковыляла до двери Ивины и осторожно, опасаясь разбудить малыша, постучала.

— Это Лури, — негромко окликнула она. — Госпожа Ивина, вы ещё не спите?

Шлёпанье босых ног по полу. Дверь приоткрылась, и в щель просунулась головка Ивины — облако чудесных пышных волос вокруг исхудалого, но такого милого личика с остреньким носом и большими глазами.

— Что случилось? — встревоженно спросила женщина, придерживая у горла лёгкую ночную накидку.

— Простите меня, если я вас потревожила...

Ивина покачала головой.

— Я легла, но не спала. Говорите, Лури.

— Мне Рут нужен, — торопливо заговорила девушка. — Может, вы знаете, где он...

Ивина вздохнула и оглянулась через плечо.

— Рут, Лури, оказывается, к тебе, — тихо позвала она в комнату — и в голосе её звучал сдержанный смех.

Девушка почувствовала, как жаркая краска поднимается, заливая лицо, к самым ушам.

— Простите... — пробормотала русалка, не зная, куда девать глаза.

Дверь раскрылась пошире, и рядом с Ивиной возникла мощная фигура Рута в одних штанах — и с широченной, добродушной ухмылкой через всю физиономию.

— Ну? Что стряслось, девочка? Выкладывай быстрей.

Луришшаэль поспешно кивнула. Что бы ни было меж Ивиной и Рутом, дорожный роман или серьёзная связь — это её не касается. Но они оба хорошо отнеслись к ней, и она не имеет права отнимать их время.

И совсем великолепно будет, если свет и голоса разбудят ребёнка — вот тогда "романтическое" начало ночи точно обеспечено!

И всё благодаря ей.

— Рут, я буквально на пару слов, — она кивком попросила мужчину выйти в коридор.

Очевидно, разделяя её опасения о ребёнке, наёмник последовал за девушкой, прикрыв за собой дверь.

Торопясь и сбиваясь, Лури поведала о своём разговоре с капитаном гарнизонной стражи.

— Рут, я прошу вас, пойдёмте со мной утром к господину капитану! Скажите ему, что я не разбойница!

— Да что ты так разволновалась, глупышка? — рассмеялся Рут. — Ну, да этот медный лоб, солдафон, тоже молодец, довёл деточку до истерики. Не волнуйся, отобьёмся от него, всё будет хорошо. Давай, после завтрака встретимся в холле, внизу. А сейчас — шагом марш в постель! Детям спать пора!

Лури невольно рассмеялась и, с благодарностью сжав обеими руками широкую ладонь Рута, двинулась в путь до своей комнаты.

Если б могла, она бежала бы. Никогда ещё у неё не было так легко и спокойно на сердце.

Эет

Лич, не зажигая свечей, стоял у окна своего номера и смотрел, как раскачивается под ветром на воротах гостиницы фонарь — его свет пробивался сквозь поредевшую крону огромной липы. Начался дождь, и капли стучали по закрытым створкам. Бедные цветы в ящике на карнизе дрожали под ударами ливня. Их намокшие соцветия со слипшимися лепестками напоминали свалявшиеся сырые колтуны в шерсти бродячего пса.

На мокрое стекло налипло несколько жёлтых листочков.

Значит, в этом мире стекло известно не только магам...

Хотя, конечно, гостиница, где они остановились, отнюдь не дешёвая.

Он пытался убедить Ариэллу подыскать постоялый двор попроще, но демонесса, как обычно, не внимала никаким доводам, зато свои приводила блестяще и умело: сюда и только сюда стекаются лучшие торговцы людей и дварфов, поэтому здесь и только здесь можно получить достоверную информацию, а не какую-нибудь сплетню или слух. Только здесь исключена возможность натолкнуться на мошенников. Ничего, дом Сегерика может себе позволить и не такие пустяковые траты, пусть Эет не волнуется...

Эет вздохнул.

Ох, бесовка...

Сколько можно оттягивать разговор с Ариэллой? Убеждать себя, что сегодня не горит, что завтра будет более подходящий момент — самообман. Богиня ясно дала ему понять, что Атариде нужен наследник — тот, кто воплотил бы в себе лучшие качества нежити и демонов, стал бы символом союза двух рас...

Эет прижался лбом к холодному стеклу.

— Сили, как же так мы?.. — прошептал он. — Ну не хочу я!

Молодой лич вздохнул. Что за детский лепет? "Ты взобрался на трон, — сам себя отчитывал правитель Атариды, — указал жрецам их новое место, взял на себя ответственность за судьбы смертных, нежити и демонов — так будь любезен принять все последствия. С души воротит?

Но ты сам это выбрал".

В конце концов, остаётся надежда, что Рири врежет ему по морде и пошлёт известным маршрутом — вполне справедливо, за такое-то предложение!

И как же он будет ей за это благодарен!

Сегерику заикнуться о бастарде короны — без брака, без каких-либо гарантий для дочери герцога — он просто не посмел.

Дверь за спиной приоткрылась, и в отражении стекла лич увидел, как в комнату просунулась голова Вирлисса.

— Эт, ты чего сидишь один? Иди ко мне, у меня Тар песни поёт, Рири байки травит... Присоединяйся!

— Позови ко мне Рири, — не поворачиваясь, тихо ответил Эет. — У меня к ней серьёзный разговор.

— Насколько серьёзный? — весело полюбопытствовал Вирлисс. — По твоему тону можно решить, что прямо государственных масштабов.

— Да, — кивнул Эет, по-прежнему стоя спиной. — Государственных.

Молчание.

— Тебе не кажется, что государственные дела лучше решать с отцом Ариэллы? — наконец осведомился Вирлисс неожиданно сухо.

Эет коротко и горько рассмеялся — и обернулся к другу.

— Чёрт бы тебя побрал, тариллин! — с кривой улыбкой развёл он руками. — Набей мне морду, если тебе станет легче.

— А тебе? — отрывисто бросил Вир.

— Мне — не станет, — просто признался Эт. — Слушай, позови Ариэллу. Я же только изложу ей ситуацию, как она есть, а там пусть решает! Сама.

Вирлисс резко развернулся и вышел, хлопнув дверью.

Эет вздохнул и, подойдя к камину, разжёг огонь. Без магии, пользуясь одним лишь кресалом, лежавшем тут же, на каминной полке.

Лишь бы чем-то занять руки и голову.

Огонь бросил пляшущий свет на вычищенный пол, наполнил комнату тёплым полумраком.

Лич сел в одно из двух кресел, стоявших перед камином, спиной к роскошным интерьерам номера, где господствовало необъятное ложе под претенциозным балдахином.

И принялся созерцать тени на полу.

Ариэлла вошла без стука и плотно прикрыла за собой двери. Остановилась на пороге, пристально глядя на молодого мага. Он почти физически ощущал её взгляд.

И старательно не смотрел в её сторону.

Демонесса негромко усмехнулась и, без приглашения пройдя вглубь комнаты, села в кресло напротив, закинув ногу на ногу. Руки баронессы покоились на подлокотниках, а сама она, откинувшись на спинку, с непонятной усмешкой изучала Эета.

Он почувствовал, что уже не в силах выносить молчание.

— Я позвал вас, сударыня, чтобы...

— С каких пор мы снова на "вы"? — осведомилась баронесса.

Эет выдавил улыбку.

— Крылатая... знаешь...

Она утомлённо вздохнула и закатила глаза.

— А если знаю?

Эет вздрогнул и бросил на девушку стремительный взгляд.

— Что ты знаешь?

— Что ты заложник долга государя — и наконец признал справедливость доводов моего отца.

Эет стиснул зубы.

— Это... не всё.

— А что ещё?

Он резко поднялся и отвернулся, заложив руки за спину. Ариэлла видела, как сжимаются и разжимаются кулаки.

— Я... не могу жениться на тебе. Я твой друг, но я... не люблю тебя.

— Ты уже говорил, — пожала плечами суккуб. — А я, знаешь ли, не могу выйти за тебя замуж. И тоже отношусь к тебе исключительно как к другу.

Руки Эета разжались и безвольно упали вдоль тела. Молодой правитель опустил голову.

Волосы, скользнув, закрыли его лицо — краем глаза он видел мерцание огня сквозь свои золотистые пряди.

— Тогда... бастард короны?.. — почти беззвучно спросил он.

Надежда его покинула. Чтобы суккуб отказалась от того, что так давно мечтала получить?..

Он ждал ответа, как приговорённый ждёт последнего удара.

Рири молчала.

Эет решился обернуться.

Она сидела, задумчиво глядя в огонь и прикусив ноготь на большом пальце левой руки.

— Знаешь, отец меня чуть с ума не свёл наставлениями о долге принцессы, — наконец с глубоко спрятанной болью прошептала девушка. — А я... А мне этот долг... — она помотала головой. И, подняв вдруг широко распахнувшиеся, полные какого-то лихорадочного, больного возбуждения глаза, прошептала: — Эт, ты можешь мне не верить, но я... Я в Вирлисса влюбилась.

От неожиданности Эет отступил.

Рири вся как бы потухла, вновь устремив взгляд в огонь.

— Только ты ему не говори, — безжизненно прошептала она. — Я... мучить его не хочу. Ты сам понимаешь. Но мне иногда... очень трудно удержаться. Я ведь демон, а не ангел, — девушка криво улыбнулась.

Эет молчал. События последних дней, странное поведение Вира и Ариэллы — всё обретало смысл.

— Ты думаешь, если бы не Фрери?.. — вырвалось у него.

Она вздохнула.

— Не знаю. Наверное. Но это неважно. Вирлисс никогда не простит ни меня, ни себя, если между нами что-то произойдёт. И дело тут не только в любви.

Эет прерывисто вздохнул. Всё верно. Дело в высокой порядочности Вирлисса. В его чувстве чести — и в его совести.

Ариэлла прикрыла глаза.

— Вот видишь... — безжизненно прошептала она. — Наши чувства — что они перед долгом?

Эет присел напротив Рири и взял её руки в свои. Они у неё дрожали и были холодными — холоднее, чем у него, немёртвого.

— Я... дам Атариде наследника, — вдруг решительно произнесла она. — Потому что ты мой друг, государь, и потому что я принцесса Пятого круга.

— Если ты и Вирлисс... однажды... я пойму, — прошептал Эет.

Ариэлла опустила веки, и из-под длинных ресниц, блеснув в свете камина, скользнула слеза.

— Прекрати, Эт. Пожалуйста. Не надо...

— Больше не буду, — кивнул Эет. — Но это правда.

Он привстал и, склонившись над Рири, коснулся её губ со всей нежностью, на какую был способен. Девушка, как ребёнок, обхватила его за шею, и он, взяв Ариэллу на руки, отнёс её на кровать.

Всё стало почему-то очень просто.

Барабанил дождь в стёкла. Горел камин.

...А когда дело дошло до слияния магических потоков, сила Ариэллы уже не показалась Эету иссушающей, как когда-то. Она была трепещущей, подобно огоньку свечи, столь же завораживающей — и слабой. Способной погаснуть от единого резкого вздоха, от неосторожного движения руки...

И он сдерживал собственную силу, как мог.

Ариэлла положила ладони ему на плечи и внимательно смотрела в лицо.

— Ты изменился, — прошептала она.

Он кивнул.

— Ты словно демон.

Эет промолчал. Он был сильнее любого демона, но зачем Рири это знать? Да и как в конечном счёте он будет выглядеть?

"Знаешь, дорогая, я просто бог! Только есть такая штука, политика, и с ней сладить у меня кишка оказалась тонка. Потому мы с тобой лежим сейчас в одной постели... и посмотри: разве я не крут?"

Смешно и горько.

— Я что-то не то сказала? — встревожилась Ариэлла.

— Нет-нет, Крылатая, — мягко улыбнулся Эет. — Всё хорошо. Всё лучше, чем я смел надеяться.

Они двигались в спокойном слаженном ритме. И барабанил дождь в стёкла. И горел камин.

И блики плясали по шёлковым простыням, по золотым волосам Эета, блестели на металлических шипах в крыльях Рири...

И Эет, играя, плеснул в девушку своей силой, словно пригоршней чистой воды — и Ариэлла схватила ртом воздух, запрокинула голову — и застонала.

Её ногти вонзились ему в плечи.

Он хотел отстраниться, но она порывисто обняла, удержала — и Эет продолжил игру. Сила его была неисчерпаема, как истоки самого Бытия, но он очень боялся не рассчитать и погубить Рири.

По лицу суккуба катились слёзы, она лепетала что-то невнятное...

— Всё... Я — всё, — еле слышно прошептала она наконец, мягко отстраняя Эета. — Я не могу больше... Ты любого инкуба за пояс заткнёшь.

Он невольно рассмеялся и откинулся на подушки. Ночь ещё не отмерила своей половины, а Рири уже обессилена. Это — абсолютный реванш.

И Эет поймал себя на том, что рад своей маленькой мести.

— Понравилось? — небрежно осведомился он.

Ариэлла скользнула по нему насмешливым, чуть ли не снисходительным взглядом.

— Не попрошайничай, — бросила она тоном, воистину достойным принцессы. — Если ты забыл, мы тут занимались не любовью, а политикой. И исключительно потому, что мы друзья.

Эет покачал головой. Как держит лицо, бесовка!

— Прости, — он в темноте нащупал и сжал её руку. — Я не хотел обижать... Просто... Это действительно было лучше, чем в первый раз. И я очень обрадовался.

Она закусила губы и почему-то отвернулась.

Эет ласково ткнулся носом в прядку у виска.

— Рири... Ну что тут стыдного?

Она помотала головой.

— Ты не понимаешь... эту вечную жажду, — прошептала она. — Этот огонь. Я думала, его невозможно насытить.

— А инкубы?.. — ляпнул Эет.

Рири невесело рассмеялась.

— Инкубы... Изматываешь друг друга сутками... в конце концов, не остаётся ни физических, ни магических сил — и останавливаешься, потому что не можешь больше... Ни он, ни ты... А желание остаётся, и сводит с ума. И это с инкубами! А от других уже и не ждёшь ничего... Всё, довольно! — внезапно оборвала она сама себя. И улыбнулась: — Я спать хочу, как ни странно.

Она закуталась в крылья, словно в плед, и, натянув одеяло до самого носа, свернулась в клубочек.

Эет лежал на спине, закинув руки за голову и глядя в потолок. Что ж... Действительно, всё случилось много лучше, чем он опасался. А Ариэлла, какую бы девочку она временами из себя ни изображала — умная, бесовка! Они оба стали заложниками обстоятельств — и она сумела сохранить между ними дружеские отношения, несмотря на...

Ну, несмотря на эти клятые обстоятельства.

Девушка вдруг хмыкнула и прошептала под нос "Интересно".

— Не спишь? — удивился Эет.

— Думаю о нашем приезде сюда, — негромко ответила Ариэлла, не поворачиваясь. — Меня заинтересовал офицер, который торчал у стойки. Ты его помнишь?

Эет шутливо дёрнул Ариэллу за чёрную прядь.

— Сударыня, пока вы не подарите Атариде наследника, смиритесь с тем, что я никому вас не отдам. Кроме Вирлисса.

Рири стремительно обернулась — и нежно обвила Эета руками за шею, уткнувшись носом в плечо.

И это было самым лучшим ответом.

— А что тебе тогда до этого парня у стойки? — с любопытством спросил молодой лич.

Она зевнула, изящно прикрыв рот ладошкой.

— Да так... У него душа продана. Интересно только, кому... — не договорив, Рири уснула — так быстро, что Эет опешил.

Он только озадаченно моргнул — и, засыпая, размышлял над словами Ариэллы.

Глава XLIII

Дализское вино

Вирлисс

За ней закрылась дверь.

Он стоял и смотрел.

В никуда.

В камине пылал огонь, но Вирлисс обхватил плечи руками, словно мёрз.

И ярко озарённая свечами комната, и разложенное на столе угощенье — всё стало вдруг таким неуместным...

Уместен был только дождь, стучавший в стёкла. Холодный осенний дождь.

Таривил кашлянул, напоминая о себе.

Вирлисс обернулся, попытавшись как можно беспечнее улыбнуться.

— Ну вот, мы остались вдвоём, Тар. Так что ты ещё хотел спеть? Вечеринка не закончена! У нас с тобой не допита целая бутылка вина.

Юноша-эльф внимательно смотрел на тариллина.

— Что случилось, лорд Вирлисс?

Вир плюхнулся на кожаный диван и водрузил ноги в сапогах прямо на стол.

— Всё замечательно! — провозгласил он, дотянувшись до бутылки и плеснув себе в кубок почти до краёв. — У меня намерение надраться вдрызг — тем более что дама нас покинула. Мы можем кутить! Давай, Тар. Присоединяйся!

— Чтобы надраться вдрызг, одной бутылки мало, — серьёзно заметил Таривил.

— Точно! — Вирлисс воздел указательный палец. — Закажем ещё. Сколько? Десять? Пятнадцать?

Эльф поднялся.

— У меня нет настроения пить. Доброй ночи, лорд Вирлисс.

Вирлисс приподнял бровь и усмехнулся уголком рта.

— Вот славно! Меня оставляют напиваться в одиночестве...

— А зачем вам вообще напиваться?

Вирлисс вздохнул. Тоска становилась невыносимой.

Как ему быть? Не женат, но и не свободен. Стал вдовцом, не быв мужем... И сам себе противен... и нет этому конца!

Сознание, что он докатился до жалости к самому себе, убивало.

Таривил молчал. Сел на диван и сосредоточенно начал подкручивать колки лютни.

— Вы любите Ариэллу? — неожиданно спросил он, не отрываясь от своего занятия.

Вирлисс вздрогнул и изумлённо посмотрел на Таривила, сам не зная, рад он такому вопросу или возмущён им.

— Как у тебя всё просто... — в замешательстве прошептал тариллин, почти против воли отвечая откровенностью на откровенность. — Люблю, не люблю... Это ведь...

— Разве я задал сложный вопрос? — удивился юноша. — Помните, тогда, в коридоре, я спрашивал вас о Фрей. И в ту ночь вы не колебались с ответом.

Вирлисс молчал. Таривил ждал.

— Я люблю Фрей, — наконец произнёс Вир. — Просто временами мне очень тяжело из-за этого.

— Разве любовь может быть в тягость?

— Да что ты об этом знаешь?! — вспылил вампир. — Ты пойди ещё Эету советы давать, как управлять страной! Сначала сопли вытри, щенок!

Таривил поднялся.

— Не смею более надоедать вам, лорд Вирлисс, — сухо проронил он и вышел.

Вампир проводил его холодным взглядом.

— С-советчик... — процедил он сквозь зубы и, резко отвернувшись от двери, подошёл к окну.

В стёкла колотил дождь.

Вирлисс заставил себя вспомнить Фрери: их первую встречу... Объяснение... Первую близость...

Воспоминания были полны света и нежности — но были такими далёкими! Они туманились, расплывались, оставляя после себя ощущение тепла и лёгкой печали — безвозвратные и прекрасные, как юность...

На смену приходило иное. Слов таких он не знал, чтобы выразить его.

Почему мальчику всегда всё так предельно ясно?

Почему мужчине порой всё так сложно?..

— Я люблю тебя... — прошептал он ночи за окном. — Я люблю тебя... Прости...

Вирлисс вздохнул и провёл ладонями по лицу.

Что ж... Значит, теперь, рано или поздно, у трона Атариды появится наследник.

А ему, наверное, не суждено когда-нибудь взять на руки своего ребёнка.

Он будет любить дитя Ариэллы и Эета, как собственное. Что ещё ему остаётся?

Он уткнулся лбом в холодное стекло. Глаза щипало немилосердно.

Вирлисс стукнул кулаком по стене.

Хватит! Всё к лучшему. Неважно, что он испытывает к Ариэлле. Она — с его другом. Неважно, что её и Эета никогда не свяжет брак. Она станет матерью наследника.

А у него есть Фрери. И спасибо политике, теперь он не сможет совершить подлость.

Вир медленно прошёл по комнате, гася свечи. А когда остался гореть лишь камин, забрался на раздольное, как степь, ложе и, натянув на голову одеяло, сжался в комок.

Уснуть не получалось. Приходили ненужные, совсем ненужные мысли.

Злясь на самого себя, Вирлисс поднялся; с размеренной деревянной педантичностью, аккуратно, облачился в одежду — и вышел из номера, спокойно притворив за собой двери.

В нижнем зале почти никого не осталось, сидели только двое мужчин, азартно, с выкриками, игравших в карты, да в противоположном конце холла одиноко притулился за столиком с бутылкой какой-то неприметный господин.

Компания шумных картёжников Вира не прельщала, а вот в приличном человеке, желающем в одиночестве напиться, похоже, можно было найти понимающего собеседника.

По крайней мере, какие-то проблемы у него точно есть.

Однако воспитание не позволяло Вирлиссу бесцеремонно подсаживаться к незнакомым людям — ещё б не хватало, чтобы его приняли за любителя выпить на дармовщину!

Вир направился к барной стойке.

Сонный управляющий поднял голову с конторки и кисло взглянул на нового клиента.

Вирлисс кинул золотой.

— Бутылку лучшего вина... три.

Вир не знал языка, поэтому подкрепил слова телепатией — хотя прекрасно помнил разговор с друзьями на эту тему, но сейчас ему было всё равно.

Однако не проснувшийся толком дежурный администратор не заметил никаких странностей в обращении посетителя. Зато заметил кое-что другое.

Он сумрачно глянул на монету и с мученическим вздохом заявил, что этого мало за три бутылки настоящего дализского.

— Ну и цены у вас... — буркнул Вирлисс.

— Цены княжеского "Отеля", — с трудом сохраняя вежды открытыми, вяло возразил управляющий. И, как механическая игрушка "с голосом", воспроизводящая в который раз свою запись, пробубнил: — Зато вино поставляется прямо из Дализа, в фирменных оплётках и под печатью. Так и подаётся на стол... всё как положено... — он зевнул. — Так будете брать или нет?

Вирлисс бросил на стол ещё одну монету.

— "В оплётках"... — передразнил он. — Золотые они у вас, что ли?

Не дожидаясь ответа, он отошёл от стойки и направился к столику, где сидел одинокий мужчина.

— Вы позволите? — обаятельно улыбнулся вампир, не показывая клыков.

Мужчина поднял на неожиданного соседа совершенно трезвые глаза — серые, цепкие. Вирлисс заметил, что бокал рядом с этим человеком сух, словно солончак, а бутылка, хоть и раскупорена, даже не почата.

Что значилось на этикетке, вампир прочитать не мог. Возможно, это тоже было дализское — а, возможно, и нет.

— Простите? — мужчина нахмурился.

Вирлисс смотрел в его глаза и всё отчётливей понимал, что, используй он телепатию, этот господин моментально обратит внимание на своё странное понимание незнакомой речи. Он трезв как стёклышко и, похоже, отнюдь не дурак...

Решение принять требовалось немедленно. Лучше всего, конечно, было бы устроить так, чтобы собеседник воспринимал перевод чужой речи, сам собой всплывающий в уме, как нечто естественное. А ещё лучше — чтобы и вовсе этого не замечал. Ментальная магия? А вдруг у странного господина под одеждой защитный амулет? Магия вампирская? Уж от неё-то в Невенаре ни у кого не может быть защитных амулетов — за ненадобностью...

Остаётся лишь один вопрос: какие мысли посетят потом, поутру, сего загадочного типа? Какого дьявола он торчит тут ночью — трезвый, словно жрец на служении? Кстати! Зафига парню вино, если он его не пьёт?

Нет, лучше уж, от греха подальше...

Вирлисс изящно поклонился: с самой лучезарной из своих улыбок и — спасибо общению с Ариэллой, отдельные расхожие слова он таки знал! — на ломаном Общем пробормотал извинения:

— Я простить... Не хочу помешать. Ошибаться есть...

Он хотел уже отойти, но тут — "вовремя", чтоб её! — возникла девушка-разносчица, поставив на столик два бокала и три узких металлических ведёрка, в которых, словно в подставках, покоились бутыли тёмного стекла, оплетённые серой металлической сеточкой. Пробку запечатывал сургуч с гербовой печатью — очевидно, либо печатью винодельни, либо самого Дализа.

— Ваш заказ, мой господин, — с дежурной любезностью взмахнула ресницами разносчица. — Ещё что-нибудь?

Вир отрицательно покачал головой.

— Сдача, мой господин, — девица опустила руку в карман и извлекла оттуда монеты. — Шесть серебрушек, прошу вас.

Вирлисс со свистом втянул носом воздух. Серебро!

На Атариде серебро не использовалось ни в быту, ни в украшениях — только в технических и магических нуждах.

И всегда под предупреждающей этикеткой: "Осторожно, серебряное!".

Он сам, при всей своей любви к серебряному цвету, пользовался только белым золотом.

Вампир покосился на неприветливого господина, пристально созерцавшего эту сцену.

Да какого чёрта!

— Оставь себе, — улыбнулся он, подкрепляя свои слова недвусмысленным действием: ласково согнув пальцы девушки и тем самым заставив сжать открытую ладонь.

Хоть он и говорил на языке Атариды, красавица всё поняла: она расцвела и, поблагодарив, упорхнула в свою каморку: досыпать.

Человек за столиком пристально смотрел на Вирлисса.

Тот криво усмехнулся и пожал плечами.

— Вы хотели подсесть, — бесстрастно произнёс странный человек. — Никакой ошибки.

Вирлисс вздохнул и сел напротив.

— Я плохо говорить... — пробормотал он.

Незнакомец буквально ощупывал взглядом.

— Откуда же вы прибыли в нашу страну?

Вполне невинный вопрос... Но тон!

Любой архонт позавидовал бы.

Впрочем, господина можно понять. Наверное, в Невенаре мало таких мест, где не знают Общего языка. На то он и общий.

Мысли помчались в безумной скачке. Не ошибиться, только бы не ошибиться с ответом! Честно сказать"с Атариды"? А вдруг это название упоминается в здешних легендах об исходе нежити? Какие сведения, что принёс Двури, Один передал миру?

Хотя... Как называл Локи их остров?

— Аталанд, — ответил Вир. — Далеко.

— Надо думать... — покивал незнакомец. — А в какой части света, если не секрет?

— Не понимать, — Вир едва удержал невольный смешок. Какая, однако, у него теперь удобная возможность избегать ненужных вопросов!

Мужчина чуть нахмурился, но кивнул.

— Полагаю, моя компания будет вам скучна. Те молодые люди... — он кивнул на азартных картёжников.

— О, нет! — Вирлисс замотал головой. — Не любить... как это?.. такие игра.

В уме человека всплыло слово "азартные" — и Вирлисс тут же ввернул его в свою речь:

— Не люблю азартные игры.

Фраза получилась настолько правильной, что Вир сам удивился — а уж собеседник тем более. Взгляд его стал похож на бурав.

— Ну, что ж... — произнёс с расстановкой мужчина. — Коли уж вы не поскупились на дализское, так давайте же, приступим!

"Сначала от меня хотели избавиться, а теперь вдруг — неожиданная уступка? Неужели он решил меня напоить? — проскользнула у Вира мысль. — Зачем? Он не похож на мошенника, который вытаскивает деньги у пьяных... да и заведение не то... Что ему нужно? Кто он?"

Несколько секунд Вирлисс вполне серьёзно обдумывал, а не вывести ли нового "приятеля" под благовидным предлогом из зала — и отведать, какова на вкус его кровь... но быстро отказался от подобной идеи. Кто знает, что это за тип? Не наделает ли его исчезновение проблем больше, чем его любопытство?

Оставалось принять последствия собственного легкомыслия и вступить в навязанную игру.

— Что ж... Тогда первый бокал поднимать за... как сказать будет? За знакомство! — улыбаясь как можно беспечнее, провозгласил Вир, вновь "считав" мысленную подсказку. — Меня зовут Вирлисс.

— Крок, — склонил голову мужчина. — А вы купец, господин Вирлисс? К нам в Тагин по торговым делам, надо полагать?

Вирлисс про себя усмехнулся. Вопрос-ловушка, причём неприкрытая. Какой же купец не знает общего языка?

— Нет. Путешественник, — покачал головой вампир. — Другие страна, чужой народ... интересно есть. Да?

Он взялся за горлышко бутылки — и, зашипев от резкой, неожиданной боли, отдёрнул руку.

Серебро!

Оплётка, чёрт возьми, оказалась не золотой — но серебряной!

— Чтоб тебя! — невольно выругался Вир. — Лучше б и в самом деле золотой была...

— Что с вами? — нахмурился господин Крок.

— Укололся, — через силу рассмеялся Вир, потряхивая пострадавшей рукой. — Будьте любезны, разлейте вы.

Мужчина хмыкнул.

— Знаете, — нейтрально заметил он, разливая вино по бокалам. — Они ведь, в Дализе, не просто так свои бесценные бутыли серебром оплетают. Церковь настаивает. Чтоб никакая нечисть к их лучшему вину прикоснуться не могла.

— Да что вы! — деланно поразился Вирлисс. — А в сами бутылки, они, часом, ничего такого... лишнего... не добавляют? Святой водицей, например, не разводят, нет? — ответ на этот вопрос для вампира был слишком важен, чтобы допустить даже тень непонимания. Вирлисс рискнул воспользоваться телепатией.

Очень мягко. Осторожно.

И Крок, кажется, не обратил внимания...

— Насколько мне известно — не разводят, — ответил он. — А что же, вы раньше никогда не пили дализское?

— Признаться, нет. Я ведь издалека, — напомнил Вирлисс.

Мужчина только покачал головой.

— Да-с, сударь мой. Нечисть к настоящему дализскому прикоснуться не может.

И снова взгляд! Острый взгляд.

— Ну, к нему и масса простых людей не может прикоснуться, — пошутил вампир. — Дорого оно, в серебре-то.

Телепатия опять не подвела.

— Так ведь... оно того стоит, — уголками губ усмехнулся Крок.

— И какая же нечисть у них обитает? — полюбопытствовал Вирлисс.

— Ну, — собеседник задумчиво пожал плечами. — Домовые, русалки, бесы там всякие... Как везде.

— Ага... — рассмеялся Вир, пытаясь перевести разговор. — Эльфы с дварфами...

Собеседник тоже вежливо рассмеялся — и в уголках его глаз собрались лукавые морщинки.

— Эльфы, мой господин, только эльфы, — поправил он. — Помилуйте, какая же дварфы нечисть? Честный народ! Даже магов у них нет.

И опять укол взгляда.

— По-вашему, эльфы и русалки боятся серебра? — Вирлисс излучал скептицизм.

— Ой, ну что вы! Если бы! Эльфы еретики, спору нет, но не демоны... А чего русалки боятся — так кто их знает? Кому у них спрашивать? Утопленникам?

— Выходит, дализцы от демонов свои изделия оберегают? — изумлённо уточнил вампир. — Мне кажется, этих серебром не испугать!

— О, высших демонов — конечно, нет! — мужчина посерьёзнел. — Я ж говорю: бесы, домовые, винники... Шушера мелкая, которая в домах пакостит. Чтоб вино не спортила.

— Вы суеверны? Верите в домовых? — Вирлисс иронически приподнял брови, рассудив, что лучшее оружие против мистики — скепсис.

Мужчина пожал плечами, не поддавшись на этот древний, как мир, приём. Он смотрел на собеседника, не моргая.

— Как сказать, господин Вирлисс, — наконец протянул Крок. — Что же до виноделов... хм... Думаю, издревле у них такой обычай, а почему — они и сами толком уж не помнят.

Вид у Крока при этих словах был такой, словно он собирался, едва Вир покинет зал, прямиком направиться к инквизиторам.

Вирлисс глубоко вздохнул. Оставалось последнее средство. И, если подозрения Крока не исчезнут — тогда...

Чёрт, ну скверный вариант это! Убийство — скверный...

— А что, господин Крок, вы меня, надо полагать, за нечисть приняли? — полюбопытствовал Вир, очертя голову пойдя ва-банк. — Только неужели же за домового? Как низко я пал! — вампир сокрушённо вздохнул. — Я не нечисть, господин Крок. Я нежить. Хищная нежить. Это от таких, как я, в древности бутыли оплетали серебром. Чтобы предложить разлить вино незнакомому сотрапезнику — и посмотреть, как у него получится. — Он рассмеялся нарочито громко, запрокидывая голову — и уже не скрывая клыков. — Видите, какая красота во рту? Знаете, как прятать неудобно? Доля у нас такая, вампирская! И вина мы пить хорошего не можем, и девушки нас стороной обходят... друзей нам предпочитают... наших лучших друзей!

Вир подпустил в свой смех истерические нотки — тем более что сделать это оказалось не так уж и трудно.

Крок ошеломлённо смотрел на Вирлисса и, похоже, не знал, что сказать. Только моргал.

А потом, покраснев, отвёл глаза.

— Ну... Что ж вы так... — покачал он головой. — Ну, оплётку некачественно зачистили, вы ладонь поранили... Бывает. Скажете тоже, "нежить"...

— А что, непохож? — выдохнул Вирлисс сквозь смех: он уже не мог остановиться.

— Вы ещё прародителем драконов представьтесь! — буркнул Крок. — Или воплощением Вельзерена... Выпейте-ка лучше!

— Крови мне, крови! — Вир понимал, что его несёт, что вынужденное признание в своих чувствах было последней каплей — и у него началась не наигранная, а самая настоящая истерика... И ничего не мог поделать с собой. — Не искушайте меня, застегните ворот. А то укушу! — ржал он.

Крок оглянулся на зал — видимо, надеясь, что оттуда придёт помощь. Но дежурный администратор вновь мирно сопел на своей конторке, картёжники в который раз начинали "последнюю" партию — и никто не спешил избавлять его от неуравновешенного соседа.

— Полноте! — строже вымолвил Крок. — Будьте мужчиной. Баба... ну, что баба? Плюньте на них! Не вы первый, не вы последний. Если из-за каждой юбки так себя изводить, недолго и с ума съехать.

— Простите... — еле выдохнул Вир. Плечи его мелко тряслись от смеха. — Я...

Он схватил кубок с вином и одним глотком осушил его — даже не почувствовав вкуса. Крок вскрикнул, словно от боли.

— Да что ж вы!.. Кто такое вино так глушит!

Но испытанное средство помогло: Вир сумел перевести дух.

— Прошу извинить моё поведение, — склонил он голову.

Во всяком случае, результат стоил нервного срыва: судя по всему, подозрения Крока пропали.

Крок, между тем, вновь налил вина в его бокал.

— Только не залпом... — проворчал он.

Вирлисс сделал глоток и прислушался к своим ощущениям. Неплохой вкус. Но не стоит серебряной оплётки.

Хотя, может, он просто зол из-за неё на дализцев?

Вир сделал ещё глоток — и решил простить виноделов.

— А насчёт зубов ваших... — как бы вскользь обронил собеседник. — Могу порекомендовать очень хорошего целителя. Мага-целителя. Возможно, в ваших краях с такими специалистами проблемы, а у нас хорошие профессионалы есть. Я-то сначала не понял, почему вы так... немного неестественно улыбались. А теперь ясно: такое уродство, при вашей внешности!

Вирлисс чуть не крякнул, услышав слово "уродство", но сдержал себя и слегка поклонился:

— Вы меня очень обяжете.

На Атариде никто не воспринимал клыки как нечто обезображивающее. Видовое отличие, не более...

— Оно разумнее, чем швырять деньги на вино, — кивнул Крок, назвав фамилию своего целителя. — Сеанса два-три — и все девушки ваши, молодой человек. Этот чародей моим сослуживцам и не такие приметы убирал! Завтра пойдёте в Гильдию магов...

— Вашим сослуживцам?

Крок закашлялся.

— Что-то... першит... — он похлопал себя рукой по горлу. — Давайте, за ваше здоровье!

И впервые за весь вечер пригубил из своего бокала.

— Так вот, я и говорю... — продолжил он, словно позабыв о вопросе собеседника. — Вы умный юноша, сами маг... — увидев изумлённые глаза Вирлисса, Крок снисходительно рассмеялся. — Полно! Вы думаете, я не заметил вашей телепатии? Вам сразу следовало её использовать, а не мучиться со всеми вашими выкрутасами.

— Я... не решался... Воздействие на разум без согласия... — Вирлисс покраснел.

— ...один из важнейших постулатов Гильдии Светлых магов! — подхватил Крок. — Знаю. Сразу понял. Но ведь ваше воздействие было минимальным — и исключительно в целях облегчения нашего разговора. Так что я не в претензии.

Вирлисс благодарно кивнул, мысленно поздравив себя с собственной сдержанностью. Видимо, этот субъект действительно непрост. Например, что это за Гильдия Светлых магов? Есть ещё и Гильдия Тёмных? Герцог Сегерик ничего не говорил о них.

Зато говорил кое-что другое.

Маги — истинные правители этого мира. Совет сильнейших магов контролирует всю политику Невенара. Только означает ли это...

— Вы меня не слушаете?

— О, простите! — спохватился Вир. — Задумался. Вы сказали?

— Я говорил, что, тем не менее, понимаю, почему вы сами не могли решить вашу небольшую проблему с внешностью. Специализация. Она многое значит... А вы ведь ещё и учёный-историк? Изучаете нежить, верно?

Вирлисс прикинулся смущённым.

— Ну... Вы очень проницательны...

— Я далёк от этой темы, но она воистину интересна, — кивнул Крок. — Хотя и лишена какого-либо практического применения. Вы ведь прибыли сюда с целью посетить архивы нашей библиотеки?

— Я вижу, от вас ничего не скроешь, господин Крок.

Крок отечески похлопал Вирлисса по руке.

— Это всё просто на самом деле, юноша... Поживите с моё! То, что нежитью увлекаетесь, было ясно с ваших слов. Я вот о "вампирской доле" понятия не имею — и никто почти не имеет, кроме таких, как вы, любителей. Но ведь их по пальцам можно пересчитать!

— Неужели? — у Вирлисса от восторга дух захватило. Это какие же интересные выводы напрашиваются...— То есть, вампиры, личи...

— Понятия не имею, что за звери, — прервал Крок. — Да мне и ни к чему, надо признать. Ну, Тагин — второй город королевства. Так что, может, в Гильдии и найдёте кого с общими интересами, — он улыбнулся.

— А далеко ли она отсюда? — полюбопытствовал Вирлисс.

— О, совсем рядом с княжеским дворцом. Они даже соединяются переходом...

— Порталом? — уточнил Вирлисс.

— Да нет! — замахал руками Крок. — Я уж не знаю, как у архитекторов правильно эти штуки называются — крытый переход из одного здания в другое, на этажах...

— Воздушная галерея?

— Галерея, переход — то пусть зодчие разбираются! А нам важно другое: в этой галерее и находится библиотека. Причём из гильдейской половины относительно свободно можно пройти на княжескую, а из княжеской на половину магов без их разрешения — не пробраться! Думаю, вы нашли бы там по своей теме кое-что интересное.

— Хм... — Вирлисс в задумчивости прикусил губу.

— Так что... Два больших здания с башнями, и соединяет их каменная галерея. Княжеский дворец, известное дело, стража охраняет, а в приёмную Гильдии может зайти всякий.

— Благодарю вас, — вежливо склонил голову Вирлисс. — Вы в самом деле оказали мне неоценимую услугу.

Крок покровительственно кивнул.

Вир протянул ему свой бокал, Крок плеснул вина почти до краёв — и беседа плавно потекла дальше: о городских достопримечательностях, об обычаях, о лоботрясках-служанках, о женщинах и о жизни...

Дализское закончилось через два часа.

Вампир заказал ещё бутылку — и поднялся из-за стола, положив деньги за свой заказ на край столешницы.

— Вы уже уходите? — огорчился Крок.

— Да. Поздно. Прошу вас, выпейте бутылку дализского, что я заказал для вас, — любезно улыбнулся Вир. — Она — скромное выражение благодарности за прекрасный вечер.

С этими словами он поклонился — и оставил своего собеседника.

Крок тяжело вздохнул, угрюмо покосился на дальнюю лестницу и вновь, как озябший сыч, нахохлился над пустым бокалом.

Глава XLIV

Гильдия магов

Эртил и Эрушалия

Фонарь на воротах раскачивался под порывами ветра, а вместе с ним раскачивались по мокрой кладке городской стены уродливые тени придорожных кустов и двух путников. И ржавая цепь скрипела немилосердно...

Эрушалия ниже надвинула капюшон дорожного плаща и опустила голову, чтобы уберечь лицо от ударов холодного ливня.

Эртил отчаянно колотил в калитку, но у отряда городской стражи, дежурившей сегодня на воротах, видимо, был отменный сон.

"Прелестно... — мысленно усмехнулась девушка. — Принц и принцесса Преисподней, словно нищие, стучатся у ворот!"

Эртил изрыгал ругательства, но отвечал ему лишь тревожный лепет мокрых кустов под ветром и шум ливня.

Устав колотить кулаками в обитую железом калитку, принц Четвёртого круга повернулся к воротам спиной и принялся молотить в них подкованным каблуком.

Эрушалия поёжилась от холода. Фыркали, изредка мотая головой, промокшие кони, и тогда с их грив во все стороны разлетались капли воды.

"О Владыка, я же его предупреждала! — страдальчески вздохнула девушка. — Ночь, в город никого не пускают. Но нет, мы сами всё знаем. Нет, нам надо быстрее. Надеюсь, наш папенькин сынок получает удовольствие от ситуации!"

Эртил, отбив пятку, выхватил из ножен меч и начал колошматить в ворота рукоятью.

Эрушалия тронула за повод своего коня и подъехала к взбешённому спутнику.

— Прекрати, — голос её был не теплее падавшего с тёмных небес дождя. — Вернёмся в лес, а сюда приедем на рассвете.

В лесу можно будет использовать магию. Создать пространственный карман и развести там костёр... Поесть горячую еду, лечь спать в сухости и тепле...

Эртил метнул на Руш разъярённый взгляд. Ноздри принца гневно трепетали.

— Эртил... — девушка заговорила мягче. — Пожалуйста. Я замёрзла и устала. Прошу тебя.

Эртил бешено фыркнул, но взялся за повод своего коня, чтобы вскочить в седло...

Калитка приоткрылась. В трепещущем свете фонаря показалась взлохмаченная голова стражника.

— Кому тут чего надо?! — рявкнул он.

Эртил ринулся к воротам. Эрушалия закатила глаза.

Предстояли переговоры. Значит, ещё час стынуть в мокром плаще, на ветру, вымаливая разрешение войти в город...

А ведь чего проще — использовать магию!

Но нет. Во-первых, Эртил, будучи сыном одного из членов Верховного Совета магов — совета тайного, что немаловажно, — свято чтил его Устав, Конвенцию и ещё пару десятков документов, регулирующих отношения между магами разных рас, формирующих этот самый Совет. Ведь, в конце концов, именно соблюдение этих правил и давало в руки Совета реальную власть над миром.

Во-вторых... Во-вторых, у них с Эртилом тайная миссия, и рисковать тем, что Ариэлла почувствует всплеск демонической магии, им совершенно не с руки.

— Я не могу впустить никого в город ночью без разрешения капитана гарнизона! — злился на настырного Эртила стражник.

— Так позови его! — рыкнул Эртил.

И сразу же услышал от солдата всё, что тот думает об его умственных способностях.

Эрушалия подъехала ближе.

— Господин стражник, — умоляюще заговорила она. — Простите моего спутника. Сами видите: сейчас дождь, мы продрогли и устали. Ну, припозднились, бывает. Посудите сами! Похожи ли мы на разбойников или злоумышленников? Прошу вас, впустите нас если не в город, то хоть в кардегарию при воротах, погреться и обсушиться. А утром мы поедем по своим делам, заплатив вам чуть больше обычной въездной пошлины: за ваше гостеприимство.

Солдат кашлянул и почесал в затылке.

— Ну... Вам всё равно придётся подождать, когда придёт капитан или его заместитель. Правила такие... А так... чего же... если заплатите...

— Эртил, ты не против? — с очаровательной улыбкой посмотрела на своего спутника Руш.

— Своим кошельком ты распоряжаешься сама, моя дорогая, — усмехнулся он.

Эрушалия пожала плечами.

— Видимо, мой друг предпочитает ночевать в поле, — удивлённо приподняв брови, заметила она стражнику. — А я заплачу.

Стражник ухмыльнулся и распахнул калитку.

— Стой! — рявкнул Эртил, когда Руш, спешившись, шагнула к воротам, держа своего коня под уздцы. — Я с тобой. Сколько они там просят?

— Сколько бы ни просили... — Эрушалия поёжилась и ступила под массивную арку ворот. Эртил последовал за ней.

Под аркой их пропустили сквозь неприметную дверцу в небольшую, ярко освещённую комнату. Над очагом булькал котелок, распространяя по всему помещению вонь варёной капусты и сала, которая смешивалась с запахом винного перегара. За столом двое стражников играли в кости, с хохотом кидая кубики на растрескавшуюся столешницу. Они даже не потрудились спросить, кого привёл их товарищ — очевидно, тот был начальником караула и сам принимал решения.

Он сразу направился к очагу, помешать суп, и только кивнул Эртилу и Эрушалии на стоявший у дальней стены топчанчик, заваленный плащами, портупеями и одеялами:

— Вон, там можете прикорнуть.

На том солдаты и перестали обращать внимание на своих гостей.

Поскольку демоны ещё в лесу наложили на себя чары иллюзии, они с облегчением скинули мокрые плащи, и, пока Эртил развешивал их на свободных стульях, пододвигая ближе к очагу, Эрушалия незаметно наложила на топчан и груду валявшегося там барахла заклятие прочности, чтобы её с Эртилом крылья — невидимые, но никуда не пропавшие — не продрали своими шипами лежанку вместе с вещами стражников до досок.

Закончив с одеждой, Эртил вопросительно поглядел на свою спутницу, и, получив в ответ кивок, с наслаждением рухнул на убогое ложе.

— Вот оно, счастье... — пробормотал он, отворачиваясь от света к стене.

— Как мало для него иногда нужно, да? — хмыкнула Эрушалия, пристраиваясь на краю. И, зевнув, добавила, поворачиваясь к Эртилу спиной: — Если вот ещё только пара одеял...

Наследник Четвёртого круга, ни слова не говоря, набросил на Руш какие-то попоны, валявшиеся в ногах, и оба провалились в сон.

Эрушалия проснулась от того, что её трясли за плечо.

— Госпожа, вставайте. Госпожа! Пришёл господин капитан!

— Мммм... — Эрушалия села на топчане, сонными глазами оглядывая кардегарию из-под спутанных прядей, упавших на лицо.

Дверь каморки была распахнута, и от знобкого ветра трещало пламя в очаге. Снаружи доносились голоса, и особенно отчётливо — властный молодой голос, чеканивший слова.

— Его высокородие недовольны, что вас пустили... — прошептал начальник караула. — Придираться начнут...

— Долго мы спали? — откидывая волосы с лица, невнятно осведомилась Эрушалия.

— Часа два, госпожа. Рассвет ещё не скоро. Вот принесла ж его нелёгкая с ночным обходом! — в сердцах выпалил солдат и тут же прикусил язык.

Эрушалия зевнула, прикрыв рот ладонью, и бесцеремонно пихнула Эртила ногой.

— Вставай!

В ответ раздалось недовольное бормотание, и Эртил попытался натянуть на голову попону.

— Вставай! — ещё раз толкнула его Руш и поднялась в ледяной сквозняк, задувавший из открытой двери.

К счастью, плащи уже высохли, и Эрушалия быстро залезла в свою тёмно-зелёную накидку, застегнувшись на все пуговицы.

Эртил смотрел на девушку сонными глазами из-под вороха курток и попон, даже не думая вставать.

Руш бросила ему плащ.

— Одевайся!

— А пошёл бы он к чёрту! — буркнул Эртил, роняя голову на подушку, чтобы через секунду отшвырнуть одеяла и встать, ругаясь сквозь зубы.

Эрушалия отвернулась, чтобы Эртил не увидел выражения её лица.

О Владыка, и вот с этим папенькиным сыночком ей предстоит выслеживать Ариэллу! Дай мужества...

Эртил искоса наблюдал за ней, тая насмешливую улыбку в уголках губ. Ему доставляло удовольствие злить Эрушалию, мстя ей за пренебрежение и высокомерие. Что ж, дорогая, ты считаешь меня вздорным и изнеженным? Для тебя — любой каприз... Я стану вести себя именно так. Пока ты спесь не поубавишь. Все, видите ли, вокруг тебя — второй сорт, одна ты — первый...

Но Эрушалия не видела его улыбки. Она смотрела на дверь: через порог перешагнул высокий молодой офицер с пронзительными, насквозь промороженными глазами.

Эртил, увидев капитана, чуть не присвистнул.

Демоны переглянулись — и очи Эрушалии, бесчувственно-прекрасные, как изумруды в её рогах, ликующе сверкнули.

— Кто такие и с какой целью... — начал офицер — и, побелев словно снег, запнулся на полуслове.

Дело секунды — кинуть заклятье, позволяющее видеть сквозь иллюзию.

— Боже... — капитан отступил на шаг. — О боже мой...

— Я полагаю, свидетели нам не нужны, господин офицер? — приподняв бровь, проворковала Эрушалия.

— Ещё рано... Ещё не вышел срок... — пролепетал капитан.

— Если вы не забыли, в договоре есть пункт, позволяющий нам решать, когда закончится срок... в том случае, если вы нарушите кое-какое обязательство со своей стороны...

— Но я... но я же... это вышло само собой, случайно! Я...

Эрушалия и Эртил переглянулись, пряча улыбки. О, великое искусство составления договоров о продаже души! Взять практически любой — ни один смертный, если он не святой, не выдержит условий, запрещающих демонам забирать его душу до срока.

Правда, забрать её может лишь тот, с кем договор подписан — или его слуги. Но откуда господину капитану знать всех слуг своего хозяина...

— Отошлите подчинённых! — приказала Эрушалия.

— Пошли вон, — слабо махнул рукой офицер своим ничего не понимающим солдатам.

— Итак... — Эрушалия села на стул, закинув ногу на ногу, а Эртил встал чуть сзади, опершись о спинку другого стула. — Надеюсь, вы понимаете, зачем мы здесь.

Офицер облизнул пересохшие губы. Девушка склонила набок голову, наблюдая ужас человека и смакуя его. Блики пламени, дробясь, переливались в изумрудах на её рогах.

— Я... не думал... что это будет так... — прошептал несчастный.

— Верно. Обычно демоны не разговаривают, — усмехнулась демонесса. — Они просто берут то, что им принадлежит.

В глазах человека мелькнула надежда.

Эртил негромко рассмеялся, а Эрушалия покровительственно кивнула:

— У вас есть возможность отсрочить плату.

— К вашим услугам, моя госпожа! — поспешно выдохнул офицер.

— Сегодня в город инкогнито прибыла одна из принцесс Преисподней. Её сопровождают трое мужчин: эльф и двое людей. Забросьте всю свою мышиную возню, отложите все дела — но докладывайте нам о каждом её шаге и о каждом шаге её спутников в пределах Тагина и его окрестностей! Никакой магии: они сами очень сильные маги и немедленно заметят слежку. Только агенты. Вы поняли?

Офицер поспешно кивнул.

— Конечно, госпожа! Могу ли я узнать, как они выглядят?

Эртил пожал плечами и создал иллюзию, а Эрушалия с удовольствием и некоторым изумлением отметила, что при её создании Эртил использовал магию Воздуха, а не Огня.

"Он не безнадёжный дурак", — с облегчением подумала девушка.

Капитан, не моргая, несколько секунд смотрел на парящий над полом образ Ариэллы — и лицо его светлело.

— Хвала Небесам... — прошептал он.

— Что-что? — нахмурилась Эрушалия.

Офицер закашлялся.

— Простите, госпожа! Я лишь хотел сказать, что видел ваш объект. Сегодня вечером. Я, видите ли, профессионал в своём деле и не забываю лиц...

— Ха! — Эрушалия презрительно смерила его взглядом с головы до ног. — Не нужно быть профессионалом, чтобы запомнить суккуба! Эта дура даже не потрудилась поубавить своё воздействие на самцов, — бросила девушка через плечо Эртилу. Тот ответил ей холодным взглядом — и Руш довольно улыбнулась.

Она отвернулась, и потому не заметила некое немое обещание, промелькнувшее в гневном взгляде спутника.

— Где ты её видел? — вопрос демонессы прозвучал, как удар.

— Она и её товарищи остановились в "Отеле", — скороговоркой сообщил капитан. — И я как раз направил туда своего человека этой ночью. Возможно, он кое-что сообщит...

— Зачем ты его туда направил? — бесстрастно осведомилась Эрушалия.

— Одна девчонка... я подозреваю, что она связана с разбойниками, и, чтобы она не сбежала... — торопливо начал объяснять офицер.

Демонесса прервала его взмахом руки.

— Разбойники меня не интересуют, равно как и бродяжки. Отныне твоя забота — лишь эта принцесса из Преисподней и её спутники. Опиши их нам, чтобы не вышло недоразумения...

Капитан выполнил требование демонессы, самым подробным образом описав внешность Эета, Вирлисса и Таривила.

Эртил и Эрушалия снова переглянулись.

— Прекрасно... — прошептала Руш. — Что ж, завтра ты сообщишь нам всё, что тебе удастся узнать. А сейчас нам пора.

— Где я найду вас?

— Мы сами тебя найдём, — усмехнулась девушка. Зачем же спрашивать, если ответ настолько предсказуем?

— Не разочаруй нас, — добавил Эртил — и от прозвучавшего в этой сакраментальной фразе обещания капитан нервно сглотнул.

Демоны вышли под арку ворот, где, привязанные к кольцам в стене, стояли их кони. Дождь перестал, но ветер стал ещё яростнее.

— Почему ты так ненавидишь мужчин? — спросил Эрушалию спутник, когда они отъехали на приличное расстояние и городская стена слилась с ночной темнотой.

Руш с досадой отмахнулась.

— Ах, брось, я о всех сужу исключительно по их качествам!

— Ну конечно, — хмыкнул Эртил. — Ненависть — слишком сильное чувство, чтобы потревожить твоё ледяное сердце. Хорошо, скажи, почему ты так мужчин презираешь?

Эрушалия тяжело посмотрела на него из-под своего капюшона.

— Не надо обобщать, — только и ответила она.

— Один-ноль, — рассмеявшись, признал демон. — Да, я такой, маленькая Руш. Изнеженная истеричная сволочь. И всё же ты терпишь моё общество и выполняешь мои приказы — потому что я плачу тебе... Так, может, своё презрение стоит обратить не только на меня, но и на кое-кого ещё?

— Я тебя с собой не звала, — холодно бросила Эрушалия.

— Именно, — многозначительно заметил Эртил и замолчал.

— Что? — не выдержав молчания, напряжённо выдохнула Руш.

— Не звала, но согласилась. Потому что испугалась, что твой отказ меня разозлит, не так ли? И ты потеряешь прекрасный источник дохода... который сама ведь тоже не искала... но и не отказалась от него, когда предложили, ведь так? Видишь, как легко тобой управлять, маленькая Руш? А если я предложу тебе на тех же условиях стать моей любовницей — неужели откажешь, при всём своём презрении?

Глаза Эрушалии полыхнули бешенством — даже в темноте Эртил увидел багровый перелив, вытеснивший холодную зелень.

— О, осторожней, куколка, так в тебе мгновенно распознают демона! — рассмеялся он.

— Ты!.. Ты!..

Эртил видел, что она готова ударить его — и ждал пощёчины... точнее, момента, когда Руш замахнётся: чтобы перехватить руку...

Но девушка отвернулась и лишь дёрнула за повод коня, чтобы отъехать подальше.

— Прости, — окликнул он её. — Я, кажется, перегнул палку.

Демонесса обернулась, и Эртил с удивлением увидел, что она улыбается. Криво и вымученно — но улыбается.

— Один-один, — только и ответила она.

И поехала дальше в лабиринт улочек, поплотнее запахнув плащ.

Эртил догнал её.

— Ты знаешь дорогу? — нейтрально осведомился он.

— Где Гильдия магов Тагина, знает каждый, кто хоть столетие занимался ловлей душ, — столь же нейтрально пожала плечами Эрушалия.

Эртилу ужасно хотелось взять её за руку и попросить не держать на него зла — но что-то ему подсказывало, что этим он мгновенно сведёт на нет результат их стычки. Он разозлил и озадачил Эрушалию... но сам при этом почувствовал себя виноватым.

Что за чушь!

Глупее же всего то, что они оба сейчас больше думают о своих взаимоотношениях, чем о деле. А между тем пора бы подумать именно о нём: перед ними из темноты выплыло заросшее мхом подножие гильдейской башни.

Демоны вскинули головы, глядя наверх, на острый шпиль, пронзающий низко несущиеся тучи. Там мигал одинокий огонёк.

И выл ветер, танцуя на флюгерах крыш.

Эртил особым образом сложил пальцы и подул в них, как в трубу.

Печальный звук, похожий на глубокое, протяжное пение рога, пронёсся над башней, но слышал его лишь Эртил да тот, кому предназначался этот призыв. Даже Эрушалия не услыхала ничего, хотя стояла в двух шагах.

Через мгновение в стене башни разверзся сияющий круг портала, и демоны, спешившись, вошли в его белое сверкание.

Когда свет перехода померк, они обнаружили себя в круглой комнате, отделанной голубым мрамором. Вдоль стен высились книжные стеллажи, а единственное окно, за которым царила ночь, выходило на внутренний двор.

Свет лился из огромного шара, висящего под потолком прямо в воздухе — белый и холодный. Он походил бы на свет дня, если бы не был таким... безупречным. Ровным и мёртвым.

Навстречу демонам поднялся высокий полный старик в белом одеянии. Окладистая белая борода падала на грудь.

— Маг Эртил, сын нашего брата Эрмеба, — старик поклонился. — Что привело тебя в Тагин?

Эртил изысканно поклонился в ответ, и Эрушалия, посмотрев на него, тоже на всякий случай присела в самом почтительном реверансе.

— Мой господин Дарин, рад видеть вас в добром здравии. Я прошу у вас гостеприимства на несколько дней для себя и для моей спутницы. Смею заверить вас, что наша миссия далека от обычных дел демонов и касается всего Невенара.

— Я не слышал, чтобы наш князь использовал опасные технологии, — Дарин недоумённо приподнял брови. — Неужели Эрмеб полагает, что использование стекла в окнах и фонарях предосудительно?

— О, уверяю вас, Совет нисколько не сомневается в вашей компетенции! — тут же заверил Эртил. — Я здесь по иной причине. Полагаю, демоны рискуют вновь вовлечь Невенар в величайшую смуту — и я здесь именно затем, чтобы предотвратить это.

— Почему же твой отец напрямую не обратится в Совет, если что-то настолько тревожит его? — нахмурился маг. — Он без колебаний отправил тебя сюда, к людям, с их суровой инквизицией. Тебя, собственного сына, наследника... Дело должно быть воистину важным. А ведь ему стоило лишь сказать человеческой фракции Совета — и всё оказалось бы чрезвычайно просто.

— Сначала надо убедиться, — пожал плечами Эртил. — Дело достаточно деликатное, и, боюсь, в нём замешана дочь одного из членов фракции демонов...

— Его имя? — глаза мага полыхнули.

— Позвольте мне сначала удостовериться в его предательстве, прежде чем называть имена, — вновь поклонился принц. — Мне крайне не хотелось бы возводить напраслину на одного из вас. В конце концов, всё может оказаться лишь недоразумением.

Волшебник медленно кивнул.

— Что ж, я рад оказать помощь наследнику Эрмеба. Вы наверняка устали и проголодались. Сейчас я распоряжусь об ужине и комнатах для вас... — старик внимательно посмотрел на Эрушалию, а потом перевёл взгляд на молодого демона. — Вам общую спальню или две отдельных? — осведомился он.

Эртил невольно улыбнулся, взглянув на побледневшую Руш.

— Две отдельных, — почтительно поклонился он хозяину. — И позвольте представить вам госпожу Эрушалию, младшую принцессу Седьмого круга. Я покорнейше прошу оказывать ей всяческое уважение, подобающее её титулу... и, что более важно, её осведомлённости об истинных владыках Невенара.

Маг кивнул.

— Эрушалия, — продолжил Эртил, — представляю тебе мессира Дарина, главу Гильдии магов в Тагине и одного из пяти членов человеческой фракции в тайном Высшем совете магов.

Девушка ещё раз присела в реверансе, держась со скромным достоинством.

Дарин со значением посмотрел на своих гостей.

— Я оставлю вас буквально на пару минут, а заодно отдам распоряжения о ваших лошадях. И, как вы понимаете, — добавил он, — никто из моих подчинённых, а тем паче, из челяди, не должен заподозрить в вас демонов.

Эртил и Эрушалия поклонились.

"Интересно, что он скажет, если узнает, что мы выслеживаем дочь самого Сегерика? — едва хозяин исчез, телепатически спросила Руш, нервно сжимая пальцы. — Ведь Сегерик не просто один из членов Совета, он один из трёх его глав!"

"Предателя это не спасёт, Руш", — смеясь, ответил Эртил и, подойдя, обнял её.

— Замёрзла? Ты вся дрожишь, маленькая... Не бойся.

— Ах, оставь меня в покое! — Эрушалия сильно, совсем не кокетливо, оттолкнула его — так, что он едва не упал на угол столика.

Эртил нахмурился, но, совладав с собой, снова рассмеялся.

— Не бойся, — повторил он. — Ситуации зачастую оказываются намного проще, чем кажутся. Всё будет хорошо.

Эрушалия прикрыла глаза и, сев в кресло, обессиленно откинулась на спинку. Ей очень хотелось поверить словам Эртила.

Но в груди ледяной занозой засела тоска и тревога.

Вирлисс

Город сливался с ночью. Горело только несколько разрозненных окон, похожих на переливы золотых слитков под светом факела. Люди спали.

В княжеском дворце слабые огоньки мерцали лишь в окнах коридоров и трёх-четырёх комнат: вероятно, кардегарий, где сидели дежурные отряды стражи.

Шпиль Гильдии тоже полнился темнотой, только под самой крышей ярко светились три окна. Наверное, кто-то засиделся за работой...

Вирлисс порывом ветра ещё раз облетел вокруг башни, осторожно, словно невзначай, коснувшись её — но не ощутил ничего неприятного. Очевидно, в астральном плане башня не защищена...

Странно. Неужели маги Тагина балуются призывом демонов? Если так, то, разумеется, нецелесообразно защищать свой дом от дорогих гостей... Будет довольно оградить несколько комнат.

Правда, ему это только на руку.

Тело Вира лежало сейчас в уютной постели княжеского "Отеля", а он сам незримо скользил в потоках ветра.

Тариллин. Существо с иного плана реальности.

Голова кружилась от невероятного, немыслимого чувства свободы!

Какое же это счастье — способность к развоплощению...

Он взмыл к монолитному переходу меж двумя башнями, несколько раз, забавляясь, кружением вихря опоясал его — и проплыл сквозь каменную толщу стены, словно через тёмный коридор.

Оказавшись в огромном пустынном зале.

Воздушная галерея, что соединяет Гильдию с дворцом князя...

Библиотека.

Здесь, внутри, обнаружились окна — широкие и стрельчатые, украшенные розетками — которых Вирлисс не увидел снаружи.

Тариллин смешливо фыркнул, покачав головой. Что ж... Значит, слоистость пространства здешние маги создавать умеют. Не самый простой раздел магии, надо отдать им должное. Окна при этом становятся ещё и хорошей ловушкой для всякого существа, обитающего исключительно на физическом плане реальности. Интересно, сколько воров сгинуло в них?

И есть ли тут ещё ловушки?

Вирлисс осматривался, не спеша материализоваться.

Луна пробилась сквозь тучи, и её свет протянулся по блестящему полу: чёрным и кремовым плитам, узор на которых сам по себе был произведением искусства. К тому же...

Вирлисс пристальней всмотрелся в хитросплетения нарисованных трав и цветов, обрамляющих периметр каждой плитки.

Да.

Если ступить на этот пол в темноте или в сумерках, в зале зажжётся свет.

Очень мило. И совершенно безобидно.

Разумеется! Ловушки должны находиться на дверях и на стенах, а внутри библиотеки нужно работать, а не думать о том, куда поставить ногу...

Вирлисс ещё раз огляделся. Слева — столики, справа — ряд длинных стеллажей. Прятаться здесь негде. Да он и не замечал в зале ничьей ауры: ни живого существа, ни магического стража.

А ауры прекрасно видны на астральных планах.

Хм, а вот на стеллажах слабо мерцает что-то...Очевидно, там какие-то магические предметы. Но фон едва уловим, дремлет, да и по самой сути своей неагрессивен... И даже... кажется... знаком.

Как эхо... Затихающее эхо... Полустёртый след на песке.

Отголосок ауры Силинель!

Тариллин материализовался.

В тот же миг в зале вспыхнул свет: тёплый и яркий. Темнота за окнами мгновенно стала непроницаемой.

Но Вирлисс не торопился кидаться к старинным рукописям. Он оставался на месте, прислушиваясь и наблюдая сразу за несколькими уровнями реальности.

Минута... Две...

Ничего не происходило. Не слышалось топота бегущих смотрителей, всё дремало на магических планах... Очевидно, его появление осталось незамеченным.

Вирлисс усмехнулся и уже по-хозяйски осмотрел зал. Итак, до рассвета он может делать здесь всё, что пожелает!

Ему очень хотелось посмотреть, что же за предмет некогда держала в руках их богиня, но он понимал, что явился сюда не за этим. Так что, пообещав себе обязательно отыскать его позже, Вир нашёл ряд стеллажей, где висела табличка "История", и медленно двинулся вдоль полок, с трудом разбирая надписи и в который раз проклиная своё незнание языка.

"История"... чёрт... какого-то там "периода". "Раздел Империи между..." Хм... "Период пост...пост..." А, это, должно быть, о времени после той страшной катастрофы, что едва не разрушила Невенар... Интересно, но, увы, бесполезно. Ага, вот, Древняя история!

"Эпоха императора Ламерта I"... Что за деятель?.. "Заговор Ираиля", "Архив Тьерре"...

Вирлисс с досадой прикусил губу. Только человеческая история! Где же документы других рас?

Эет бы тут, конечно, уже с восторженными возгласами скакал от стеллажа к стеллажу. Но он-то — не Эет, не одержимый чистой наукой лич, и ему нужна не просто информация. Ему нужна конкретная информация!

Вампир наобум вытянул с полки свиток.

"...Его Величество Ламерт I вспоминал неоднократно, что, по словам Иллаэль, демон Хаарус некогда был другом Лакиана, и Его Величеству представлялось это символичным, его удивляло печальное сходство судеб этих двоих: невольное предательство своего народа. Но Лакиану, в отличие от Хааруса, не было дано даже искупления..."

Вирлисс оторвался от чтения, вдруг поймав себя на том, что свободно разбирает текст. О Мортис... Это же... Это же древне-атаридский!

Вир невольно рассмеялся. Конечно же! Древний язык их народа — это древний общий Невенара. Замечательно! Значит, тут дело пойдёт повеселее. Если б ещё библиотекари писали названия разделов на древнем!

Дальше...

"Эпоха императора Эмери I"... "Переписка Её Величества Императрицы Эмриэль с Владычицей Леса Друлиан"...

"...с Владычицей Иллимиль"...

Странно. Либо с Друлиан что-то случилось, либо Эмриэль не была человеком. Или была сильным магом. Обычно люди эльфов не переживают.

Неважно. Дальше.

"Заговор Краунли"..."Эпоха императора Димотена"... номер императора — неразборчиво.

О Мортис, тут можно рыться десятилетиями! Если бы ещё знать, в архивах какого периода есть вероятность наткнуться на подсказку!

Одни эльфы. Чёрт, где же переписка правителей с дварфами?

Вирлисс дошёл до конца прохода, но не отыскал ничего стоящего. Тут, в углу полки, истрёпанный, словно тряпка, лежал ссохшийся пергамент, склеенный из четырёх частей. Как гласила аккуратная каллиграфическая подпись на современном общем, этот раритет содержал древнюю легенду об эпохе сотворения Невенара, а отыскал манускрипт в своих странствиях с эльфом Эртионом сам император Ламерт...

Опять Ламерт!

Вирлисс улыбнулся. Наверное, интересная была личность. Император, который странствовал и собирал старинные манускрипты в обществе эльфа... Любопытно, что в это время творилось в его стране?

Хотя... Наверное, тот же вопрос можно задать им с Эетом.

Вампир осторожно развернул свиток, который угрожающе потрескивал в руках, хотя — Вир чувствовал это — его скрепляла магия. Буквы стёрлись, а оставшиеся выцвели и едва различались.

"...ангелы завидовали... Вель...н... наказ...е... Всебла...ца..."

Вирлисс вздохнул и вернул манускрипт на полку. Ясно, что речь шла о наказании Вельзерена — наконец хоть что-то по теме! — но текст, увы, уничтожило время.

Тариллин нахмурился. Интересный момент, кстати. "Ангелы завидовали"...

Конечно, Ариэлла говорила о чём-то таком, но мало ли как демоны рассказывают историю своего Владыки! В целом доверяя сюжету, Вирлисс, сам будучи, фактически, ангелом Мортис, не очень прислушивался именно к этой детали. Но сейчас...

Сейчас перед ним не предания Преисподней. Это — библиотека людей.

Ангелы завидовали!

Значит, ангелы могут завидовать? Тариллины могут завидовать? Ну ладно, кто бы вставал в позу... Он сам сегодня вёл себя не лучшим образом — из-за ревности. Но плести заговоры? Заранее всё продумав, пойти на жестокий обман, зная, что невиновный понесёт чудовищное наказание?..

Вирлисс с негодованием встряхнул головой, отметая подобное допущение.

Никогда!

Интересно, что же это за заговорщики такие, по вине которых на мир пало проклятие? Почему предания полагают их ангелами? Неужели они воистину — ангелы? Как же так? Значит, сейчас они живут себе в чертогах Всеблагого Отца... Смотрят ему в глаза — и молчат?..

Или нет?

Вирлисс со вздохом потёр лицо, отгоняя усталость. Возможно, сюда стоит прийти ещё раз, но сперва поговорив или с Таривилом, или с Ариэллой. А ещё лучше — с обоими.

Кстати, перед Таром надо извиниться. Мальчик хотел помочь, а он вместо благодарности на него наорал... Хорош светлый тариллин!

Молодой вампир обернулся, ещё раз внимательно окинув взглядом коридор меж стеллажами.

Да. Ничего не пропущено.

Вир поймал себя на том, что прислушивается. Тишина библиотеки изменилась. Стала... тоньше. Звуки его шагов и шелеста манускриптов уже не подчёркивали её, не разрушали. Она словно впитывала их, пронизывалась ими... Сливала с другими звуками: они раздавались по всему зданию. Где-то скрипели половицы под ногами вставшего смотрителя, на этажах уже шёл по коридору дежурный, в комнатах какая-то ранняя пташка плескалась над тазом для умывания...

На улицах появлялись первые прохожие.

Люди ходили — и здание откликалось их шагам едва уловимой дрожью балок. Слух не воспринимал её, но ощущали подошвы. И подсознание настороженно передавало сознанию необъяснимое, странное ощущение: тишина изменилась.

Близился рассвет. Поздний осенний рассвет. Вирлисс чувствовал, что непозволительно долго задержался в библиотеке.

Вампир тряхнул головой. Какого чёрта! Развоплотиться — дело секунды. Он, нежить, почует человека задолго до того, как тот вставит ключ в замочную скважину. Время ещё терпит. Значит, можно успеть...

Он, осторожно скользя за стеллажами, в ежесекундной готовности перейти на астральный уровень, направился к хранилищу магических раритетов.

Вир искал след ауры Силинель, то мягкое и нежное мерцание, которое он заметил, едва войдя в зал, которое не мог спутать ни с чем — он, её тариллин!

Вот! Здесь.

Вирлисс остановился возле стеллажа, полки которого лучились волшебным свечением, исходившим от сваленных там зачарованных побрякушек, могущественных и не очень.

Что же это, где оно?

И перебрать бы весь этот хлам — но ведь даже зелёному адепту известно первое правило безопасности при работе с незнакомыми артефактами: руками без подготовки не трогать!

Мешочек с рунами... Не то. Какой-то жезл с полустёршимися письменами... не то! Вот оно!

Обычный тонкий шнурок с зелёным камушком. Эльфийский амулет-оберег.

От простенького кулона в самом деле шло слабое эхо её силы — но, если бы Вирлисс не чувствовал ту же силу в себе самом, силу, что отзывалась радостной, неистовой пульсацией силе амулета, он ни за что не сумел бы различить этот едва уловимый фон.

Куда интенсивнее амулет излучал иную силу — более резкую, более... мужскую.

Сила... Гвариана?..

Очень может быть...

Сколько лет этой безделушке? Вполне возможно, она изготовлена в те далёкие времена, когда Гвариан и Силинель упоминались вместе, когда вместе призывалось благословение этих богов?.. Не удивительно, что с тех пор аура Силинель почти рассеялась: богини давно нет в Невенаре...

А ведь Гвариан в своё время мог бы спасти свою жену — но не пожелал этого сделать...

Вирлисс аккуратно, чтобы не задеть другие артефакты, взял амулет и, ласково проведя по шнурку, чуть сжал камушек в ладони.

Тёплый...

Губы невольно тронула улыбка. Для чего бы ни создавался этот оберег, способности, которые ему некогда давала сила Силинель, почти утрачены. Сейчас эту вещицу наполняла сила одного Гвариана, и та дремала. Интересно, что этот кулончик делает тут, в секретном секторе магической библиотеки? Не иначе, подарок какого-нибудь эльфа одному из императоров. Неизмеримой исторической ценности вещь.

Вирлисса неожиданно охватил азарт. А что, если?.. Он же тариллин! В его власти возродить в вещице погасшую силу Силинель! Скоро ли заметят это маги? Эх, жаль, не увидит он их лиц!

— Во имя твоё, богиня, — прошептал Вир, сильнее сжав камень и поднимая его к глазам.

Он сосредоточился, окутывая амулет своей силой...

...камень вспыхнул, запульсировал и...

Ответный толчок. Изумление... недоверие... всплеск паники...

Где?! О Отец!

Краткий миг они смотрели друг на друга: Вирлисс и бледный темноволосый эльф с глазами древними, как иссохшие колодцы — и столь же глубокими, столь же наполненными пустотой.

Они смотрели друг на друга — оба напуганные и ошеломлённые этим внезапным столкновением, оба в полнейшей растерянности...

В тёмных глазах Гвариана плеснулся ужас — и почти мгновенно ужас этот сменился ненавистью. Бог сделал шаг вперёд, вскидывая руку, Вирлисс непроизвольно повторил этот жест, и его сила — сила Силинель! — отразила удар.

- Её тариллин!.. — прошипел создатель эльфов.

Вирлисс резко отшвырнул амулет, обрывая связь. Камушек, не долетев до пола, взорвался мелкими осколками.

Вир, тяжело дыша, прислонился к стеллажу. Колотила внутренняя дрожь.

Чёрт... Встряли!

Это ж надо было свалять такого дурака!

Сотни... тысячи лет насчитывал амулет. Его касались руки тысяч и тысяч смертных: и людей, и долгоживущих эльфов, и, наверное, даже демонов, чьё могущество и срок жизни несопоставимы ни с чьими другими...

И Гвариану не было до них никакого дела!

Замечал ли хотя бы он эти прикосновения к амулету — к одному из невероятного количества грошовых магических безделушек, заклятых его силой?

И внезапно — всплеск божественного могущества. Прикосновение либо божества, либо божественного спутника!

Гвариан не мог не почувствовать.

И понять: сила эта так знакома...

Гвариан не мог её не узнать.

Он не мог не взглянуть.

Итак, Гвариан увидел свой амулет в руках тариллина Мортис.

Браво, Вир!

Теперь бог эльфов знает, что немёртвые в Невенаре.

Ничего не зная об их цели, он знает, что тариллин Мортис — в Невенаре!

Вира неожиданно разобрал смех: очень уж забавным показалось вдруг стечение обстоятельств. Как в старом глупом анекдоте: недалёкий ревнивый муж кидает из окна тумбочку в случайного прохожего, приняв его за любовника жены.

И вот в данном случае в тумбочке сидит Эет.

Вир прижал ладонь ко рту, пытаясь загнать смех внутрь. Плечи тряслись от сдерживаемого хохота. На самом деле ситуация сложилась глупая и паршивая, и ничего смешного в ней не было, но Вир ржал и не мог остановиться.

"А пойдёмте бить морду Гвариану?" — так, кажется, он в шутку сказал Эету и Силинель месяца два назад, когда они втроём сидели и весело болтали на зелёной лужайке — там, на грани снов и реальности...

Ах, как осторожно надо высказывать свои желания!

Сейчас, в их деле, морда Гвариана уж точно лишняя...

Вирлисс глубоко вздохнул, переводя дыхание.

Да уж, воистину ничего смешного. И Силинель — отнюдь не ветреная бабёнка, и Эет — ей не любовник, а муж.

Да и Гвариан станет их разыскивать отнюдь не из ревности...

Неизвестно, к каким выводам он придёт и что решит делать, но эльфы получат теперь известие о возвращении нежити. А значит, предупредят другие расы.

В Тагине задерживаться нельзя. Скорее всего, эльфийские маги свяжутся с магами Тагина сегодня же.

Вирлисс в последний раз бросил полный сожаления взгляд на расколотый амулет, развоплотился — и через секунду открыл глаза в своём теле.

В номере княжеского "Отеля".

Камин бросал тусклые медные отблески на пол и лепнину на потолке, тикали часы, по окну снова стучали капли дождя... На миг всё случившееся показалось Вирлиссу нелепым сном, но самообольщаться он не имел права.

Первый раз он использовал возможность, о которой говорила богиня: возможность покидать своё физическое тело — и сразу же навлёк неприятности на друзей.

Ну что ж, в следующий раз он будет осмотрительнее!

Вирлисс решительно поднялся. Предстояло многое решить и многое сделать.

И чем быстрее — тем лучше.

Глава XLV

Маги и стража

Таривил

За окном шуршал дождь. Таривил сидел на подоконнике в своей любимой позе: подтянув одну ногу к подбородку и обхватив руками колено, а вторую свесив вниз. Лютня лежала на нетронутой постели.

Сейчас уместна была лишь одна музыка — капель по стеклу...

Таривил вздохнул и скользнул пальцами по оконной раме.

Холодная.

Юноша уткнулся лбом в колено.

О Гвариан...

Он трус. Он обыкновенный трус. Сколько он ещё собирается путешествовать в компании немёртвых и демонессы? Настоящий эльф давно уже отправился бы к сородичам! Сейчас он мог бы идти сквозь леса, весело насвистывая — свободный, словно птица...

А вместо этого сидит здесь, в человеческой гостинице, и рассматривает прозрачные дорожки на стекле.

Впрочем, кто сказал, что он — настоящий эльф?

Нежить. Хищная нежить. Древний скелет, оживлённый магией.

Но он не ощущал себя немёртвым!

Впрочем, что это такое — чувствовать себя неумершим, — Таривил так и не смог понять, несмотря на общение с Аритом, Эетом и Вирлиссом. Иногда юноша ловил себя на том, что боится.

Самого себя.

Своей новой природы.

Она дремала, никак не проявляясь — и день ото дня Таривилу становилось всё страшнее. Словно идёшь по хрупкому льду, всё дальше и дальше от берега — и знаешь, что в любой момент под ногой может раздаться треск...

...и ты рухнешь в ледяную чёрную глубину.

Голод. Пресловутый голод нежити. Каково это — однажды ощутить его? И что тогда делать?

О Мортис, на Атариде было легче...

И ведь ничего не стоило — остаться...

Только он не мог!

Таривил сильнее обхватил колено и совсем по-детски всхлипнул.

Кто же он? Нежить или эльф?.. Что ему делать? С кем быть? Кого молить о помощи? Мортис? Гвариана?

Интересно, светлый Лакиан... Мессия эльфов... Когда нежить подняла его неумершим, он чувствовал ту же боль и то же смятение? Или нет?

Легенды говорят, Лакиан всей душой предался Мортис. Называл её матерью. Он осмелился призвать Гвариана и насмехаться над ним в лицо...

Насколько нужно сойти с ума, чтобы так поступить с собственным богом?

Или насколько возненавидеть...

Гвариан пытался убить своего бывшего пророка. Но нежить защитила Лакиана... Оскорблённый бог не сумел его уничтожить. Отступил перед отрядами Мортис.

Такая вот ирония судьбы, припасённая для немёртвого эльфа. Выдержать противостояние с богом — чтобы погибнуть от рук дварфов. Нелепая смерть. Глупая случайность.

Или... не случайность?

Мог ли Лакиан искать гибели? Зачем?..

Неужели тот, кто выдержал ярость Гвариана, не сумел бы справиться с обычным отрядом подгорного народа?

Или там, в скалистой теснине, Лакиана просто застали врасплох, одного? Ведь, что ни говори, богу он противостоял не в одиночестве...

Так за каким же чёртом Лакиан попёрся в горы один?

Таривил с усталым вздохом взлохматил волосы.

Ну, а за каким чёртом ему хочется уйти от Эета?

Вновь услышать шёпот вечно золотых эльфийских лесов...

Руки невольно сжались в кулаки. Как же вступить под их благословенную сень, зная, что не принадлежишь себе? Что в любой момент тебя может захлестнуть зло? Сумеет ли он справиться с собой, ощутив голод?..

Эет и Вирлисс справлялись, но...

Но.

Вечное "но".

Трус!

Сколько можно бегать от себя самого? Стоило ли тогда отправляться в Невенар? Вирлисс и Эет не могут вечно его опекать. У них хватает и своих забот.

Божественный тариллин сказал правду. Он просто щенок. Зарвавшийся щенок с огромным самомнением. Осмелиться давать советы спутнику богини!

Не умея разобраться в себе...

Лорд Вирлисс всегда был добр к нему — и такую благодарность получил в ответ?

Таривил со стоном сжал голову руками.

Со двора начали доноситься голоса прислуги. Смеялись девушки — горничные и официантки — обмениваясь новостями. Грубовато шутили охранники. Утренняя смена меняла ночную.

Таривил решительно сжал губы и спрыгнул с подоконника. Какого чёрта... Всё равно сна ни в одном глазу, да сейчас ложиться и смысла нет. Может, он наконец соизволит сделать здесь, в Невенаре, хоть что-то самостоятельно, не прячась за спинами Эта и Вира?

К тому же, в такой час внизу наверняка мало посетителей...

Юноша вышел в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь, и медленно двинулся к лестнице.

Светильники горели ещё приглушённо, по-ночному, но снизу уже раздавалось хлопанье дверей, звон посуды и голоса.

О Мортис, уместно ли сейчас его появление в холле?..

Таривил чуть было не повернул назад, но, сжав кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладони, приказал себе идти дальше.

Он замер у верхней ступеньки. В огромном холле, погружённом в полумрак — горели только несколько светильников на стенах, — хлопотали служанки, вытирая пыль с мебели и застилая столы свежими скатертями. С кухни доносился грохот: топали истопники, выгружая дрова перед печами, гремели вёдрами водоносы, наполняя котлы, пели о точильные камни ножи в руках поваров... Тонкий слух Таривила — эльфа и немёртвого — улавливал всё.

За конторкой администратора бодрый сменщик бойко пересчитывал выручку, сверяясь с записями своего зевающего коллеги.

Утро.

Утро нового дня.

По губам юноши невольно скользнула улыбка.

Через зал, неся полное воды ведро, прошествовала толстуха в тёмном рабочем платье, повязанном грубым фартуком. Кряхтя, она начала подниматься по ступенькам и, заметив Таривила, посторонилась.

Эльф смущённо посмотрел на неё, не зная, что делать. Она — выжидательно — смотрела на него.

В ведре плавала половая тряпка.

— Проходите, господин, — неверно поняв его замешательство, кивнула полотёрка. — Мне лестницу надо мыть. А вас уже ждут.

— Ждут?.. — юноша так удивился, что машинально ответил с помощью телепатии, и, спохватившись, закусил губы.

— Да, — невозмутимо подтвердила женщина. — Разве эльфийка ждёт не вас?

Таривил открыл рот, потом закрыл — и быстро сбежал вниз по ступеням. Его переполняли тревога и изумление, но более всего сердце сжималось от надежды. Странной, необъяснимой надежды непонятно на что. На чудо.

Оглядевшись, он быстро заметил её — изящную черноволосую девушку в простой дорожной одежде. Она сидела в центре зала, на самом видном месте, и, похоже, действительно кого-то ждала, то и дело поглядывая на вторую лестницу.

Наверное, тут просто какое-то недоразумение... Конечно, ждут не его...

Но встретить эльфийку!

Таривил никогда не простил бы себе, если бы сейчас отступил. Тогда оставалось бы только одно: открыть портал на Атариду, разрыдаться на груди у доброго Арита и больше никогда не называть себя эльфом.

Будь что будет! Пускай это невежливо, пускай странно...

Будь что будет!

Она повернула голову в его сторону, и по лицу её скользнула странная тень. Опираясь на спинку стула, девушка поднялась.

Всё, теперь отступать некуда!

Таривил изящно поклонился, выгадывая время. Он вдруг сообразил, что не сможет даже поздороваться с соплеменницей, ведь язык эльфов, как и общий, немыслимо изменился за двенадцать тысяч лет...

Оставалось одно: обратиться к ней на Высоком Наречии. Тайном языке их народа. Языке первых эльфов. Во времена его детства обучение Высокому Наречию считалось среди детей Гвариана столь же обязательным, как обучение грамоте, столь же естественным, как знание леса. Правда, использовали этот язык в исключительных случаях...

Что ж, для него случай и в самом деле исключительный!

— Приветствую вас, светлая госпожа, — открыто посмотрев на девушку, улыбнулся Таривил. — Мне сказали, что вы желаете меня видеть?

Незнакомка молчала. Лишь дыхание стало странно прерывистым, и щёки слегка побледнели. В замешательстве заправив скользнувшую на лицо прядь за остроконечное ухо — как часто Таривил сам поправлял свои волосы подобным жестом! — она неуверенно улыбнулась.

— Простите?..

Юный маг понял её лишь благодаря телепатии.

— Вы не говорите на Высоком Наречии?.. — потерянно прошептал он.

Сколько же изменилось в этом мире с тех пор, как он покинул его...

— Я вас не понимаю, — покачала головой девушка. И смущённо добавила: — Вы не могли бы говорить на общем?

На общем?.. Не на эльфийском?

Юноша нахмурился.

Или этот мир не просто изменился, но встал с ног на голову, или...

Он прищурился, словно брал девушку на прицел своего лука.

— Вы. Не. Эльфийка, — медленно произнёс он.

Она моргнула.

— Эльфийка! — возразила она, пожав плечами. И от её негодования за версту несло фальшью и страхом — чего Таривил терпеть не мог.

— А вы маг, — перешла она в неожиданное наступление. — И я вам не позволяла ковыряться у меня в голове!

Значит, заметила телепатию? Явно не дурочка. Но в магии полный ноль: иначе бы знала, что по-настоящему ковыряться в мозгах, взламывая память и искажая сознание, так просто нельзя. Для этого надо быть или демоном, или очень сильным мастером Ментальной магии. Поддержание же разговора в обход языкового барьера — бытовой уровень телепатии, доступный практически каждому, наделённому способностями к волшебству...

— Я — маг, — кивнул Таривил. — Я маг и эльф, а вот кто вы? Вы выглядите как эльфийка, но вы не эльфийка.

— Что вам нужно? — резко спросила она. — Прежде всего, вы — первый встречный, и с какой стати я должна перед вами отчитываться? Мы даже не на территории эльфов!

— Не люблю, когда врут, обделывая свои тёмные делишки под личиной одного из моих соотечественников, — ледяным тоном обронил Таривил.

Девица колко рассмеялась.

— Хотите страшную тайну? — осведомилась она. — Так вот, меня не волнует, что вы любите, а что нет!

Девушка отвернулась.

Таривил глубоко вздохнул, пытаясь сдержать негодование. Она права. Здесь не эльфийские леса. В чём он может её обвинить? В незнании эльфийского?

А скажи-ка, дружочек, ты сам на эльфийском свяжешь хоть пару фраз?.. На современном эльфийском.

— Прошу прощенья, — холодно обронил Таривил, собираясь уходить...

...Двери гостиницы распахнулись, и в холл вошли эльфы.

Шестеро.

В белых плащах Верховных Лордов с золотым шитьём на плечах.

Дыхание Таривила перехватило.

Верховные. Маги.

Девушка бросила на юного немёртвого взгляд, полный смятения и укоризны, словно это Таривил каким-то неведомым образом их сюда вызвал. Но если Верховные обратят на них внимание, то его превратят в пепел вместе с этой девицей. На тех же основаниях.

О Мортис, и кой чёрт сюда принёс Лордов?!

Таривил резко дёрнул девушку вниз, заставляя сесть за столик.

— Сиди. Не смотри на них! Не оглядывайся.

Девушка быстро кивнула и — внешне так непринуждённо! — взяла его за руку, словно старого знакомого.

Словно своего парня.

Всё верно. Всё правильно. Парочка влюблённых эльфов, воркует — и весь остальной мир для них пропал... Всё мило и естественно, и ужасная бестактность — вмешиваться... Эльфы учтивы, так что вряд ли Верховные теперь подойдут...

Её ладонь, лежавшая на его ладони, дрожала. Таривил положил сверху свою вторую руку и крепко сжал пальцы девушки.

— Улыбайся... — растянув губы в улыбке, прошептал он.

— Ты тоже боишься, — прошептала она в ответ сквозь такую же приклеенную улыбку.

— Не твоё дело, — процедил он.

— Разумеется, — девушка склонила голову. — Давай так: я не лезу в твои дела, а ты не лезешь в мои?

— Согласен... уйдут ли они наконец, о М... Гвариан?

— Получат ключи от комнат и уйдут.

— Какого дьявола их вообще сюда принесло?..

Вопрос не требовал ответа, и она промолчала.

На столик упала тень. Таривил поднял глаза. Над ним стоял высокий эльф. Густые волосы обрамляли лицо с безупречными чертами, и остренькие кончики ушей поднимались над волнами этого белокурого совершенства. На дне зелёных глаз горели острые иглы света.

И почему-то Таривилу вспомнилось вдруг другое заведение, и другой столик — но так же упавшая тень... так же поднятый взгляд, и — глаза в глаза...

...пронзительный взор бесстрастных синих глаз под серым капюшоном...

Именем богини!

Словно вчера.

Таривил задержал дыхание.

ПРОДОЛЖЕНИЕ МОЖНО ПРОЧИТАТЬ НА АВТОР ТУДЕЙ