Глава 13. История социализма на Руси, с глубокой древности и до сих пор

И аз создам! Глава 13. История социализма на Руси, с глубокой древности и до сих пор.

Глава 13. История социализма на Руси, с глубокой древности и до сих пор.

Чтоб спасти НЭП — как экономику многоукладного типа, чтоб гарантированно предотвратить бывший в «реальной истории» поворот на рельсы псевдосоциализма — государственного капитализма с его жёсткой и неповоротливой командно-административной системой, в том числе нужно и резко увеличить производство товаров народного потребления и причём — по приемлемой для населения цене и с приемлемым качеством.

Думаю, все знают про дефицит ширпотреба в период так называемого «Застоя», да?

Ругнув в очередной раз коммуняк, всё же надо признаться: товары широкого потребления — всё же были на полках магазинов… Было их вполне достаточно и, были они доступны по цене — дешевле только даром.

Но вот с качеством и ассортиментом их, имелись известные проблемы ибо в приоритете у Советской Власти все семьдесят лет её существования была тяжёлая промышленность и военно-промышленный комплекс… Ну и, щедрая и безвозмездная экономическая помощь всем режимам на этой планете — вплоть до самых людоедских в прямом смысле этого слова, провозгласившим курс на построение социализма с элементами каннибализма.

Опять же, вообще абсолютно никакая работа над рекламой брендов социалистических предприятий не велась и, это приводило к тому — что народ бегал по блошиным рынкам в поисках джинсов фирмы «Леви Страус», а не штанов пошитых на московской фабрике «Большевичка».

А между тем — народ уже был совершенно другой, чем во времена первых пятилеток, военных и послевоенных лет!

Народ хотел уже не просто жить — а жить красиво и, когда Советская власть не смогла ему этого предоставить — отвернулся от неё. Чем тут же воспользовалась сгнившая к тому времени партийная элитка и сросшиеся с ней идейно и финансово теневые дельцы, чтоб всё нажитое народным потом и кровью — поделить меж собой «по понятиям».

Однако, «сытый голодного не разумеет»: выросшему в «эпоху Застоя» — очень тяжело понять человека двадцатых-сороковых годов, ибо дефицит ширпотреба постреволюционных годов был совсем иным…

Хотя, да — имелись модники и модники гоняющиеся за «буржуйскими» шмотками, но в абсолютном большинстве — народ готов был носить любые штаны, лишь бы на морозе покрытыми инеем яйцами не отсвечивать. И мечтал он не о ста сортах колбасы в холодильнике, а об том, чтобы хотя бы чёрным хлебом наедаться досыта.

Введённая в начале второго десятилетия двадцатого «Новая экономическая политика» (НЭП) насытила рынок — но лишь показушно-витринно, примерно как в наши «лихие 90-е»… Товары на прилавке имелись, но среднестатистическому покупателю — приобрести их было практически невозможно, по причине заоблачных цен и общей нищете населения. Острейший товарный кризис усугублялся жутчайшим жилищным, когда подавляющая часть населения страны — жила в невообразимо скотских условиях.

Поэтому, само нэпмановское «изобилие» — лишь раздражало народ и отворачивало его от самого НЭПа, заставляя с тоской вспоминать про времена Военного коммунизма — когда такое добро отнятое у буржуев, распределяли бесплатно и «по справедливости». Большинство ностальгирующих даже забыло, что такое «благоденствие» длилось недолго — не так уж и много, на поверку, оказалось буржуев в России…

Так почему сложилось такое положение дел?

Ведь исходное сырьё в России, не то чтобы дешёвое — подчас вообще бесплатное. И народ в отличии от времён так называемой перестройки — до того «предприимчивый», что дальше просто некуда.

Сперва я предполагал, что это наше социалистическое государство — испытывая лютую классовую неприязнь, как Содом Гоморру гнобило частника — обкладывая его неимоверной данью и заставляя вследствие этого повышать цены на товары…

Имелось и такое явление, да!

Но как уже кажется, говорил: наши нэпманы и породившее их «государство рабочих и крестьян», по крайней мере — друг друга стоили. Многочисленные «рыночные комитеты», «общества взаимного кредита», «секции частной промышленности и торговли при товарных биржах» и им подобные объединения частных предпринимателей — весьма активно и довольно успешно отстаивали собственные интересы, легко обводя вокруг пальца закостеневшие бюрократические структуры «первого в мире государства рабочих и крестьян». Когда после Первого всесоюзного съезда региональных «Обществ Взаимного Кредита» (ОВК), через созданный коммерческий «Банк взаимного кредита» — я взял контроль над этим «броуновским движением», оно стало мной управляемым…

Однако, вопреки ожидаемому, особых дивидендов это не принесло: все дальнейшие движняки — практически застопорились!

Дело, стало быть не в бобине: главные же причины дефицита и дороговизны товаров народного потребления, это:

а) Низкая покупательная способность обнищавшего за две войны населения.

б) Дороговизна и техническая отсталость средств производства.

Население, в абсолютном большинстве своём было необразованным, имело критически низкую квалификацию и просто физически не могло зарабатывать достаточно много, чтоб хорошо жить. Что и произошло в «реальной истории», во время и после первых пятилеток: народ вроде бы как — ударно и даже героически трудился, но не перестал при этом ходить в обносках и жить в трущобах.

И в то же время абсолютное большинство частных предприятий производивших товары широкого потребления, имели технологический уровень — ещё первых мануфактур едва ль не петровских времён, с преобладанием ручного труда. Производимая ими продукция, априори не могла быть качественной и при этом достаточно дешёвой, чтоб иметь массовый спрос.

«Техническое перевооружение», говорите?

Во-первых, на какие шиши?

Среди отечественных совбуров ещё не появились предприниматели — способные на накопленные праведно-неправедными трудами средства построить хотя бы мало-мальски крупное современное предприятие.

Со многими (предпочитающими спекулировать, а не производить) предпринимателями-нэпманами беседовал и почти все они как в один голос: предлагаемое на свободном рынке промышленное оборудование — или морально устарело ещё в прошлом веке, или стоит неподъёмно дорого для них:

— Это ж, когда оно себя окупит? А ведь ещё налоги государству платить и отчисления за взятый кредит. Нееет, уж лучше я контрабандным женским бельём буду торговать.

Во-вторых, а кто на нём работать будет?

Короче, получается заколдованный круг!

Оборудование дорого, поэтому не удаётся производить в достатке дешёвые товары массового спроса. Отсутствие доходов от продажи ширпотреба — снижает спрос на промышленное оборудование, что заставляет производителя — ещё более накручивать на него цену.

Добавьте сюда ещё проблемы с рабочей силой — в большинстве своём из деревень, и будет ясно почему сложилась такая ситуация с товарами ширпотреба — звучащая реквием для ленинской Новой Экономической Политики.

Доходит не просто до смешного, а до очень смешного: контрабандная водка из Польши — стоит дешевле местной!

Фиг с ней с водкой, но в продаже не было самого элементарного — из-за чего рабочему или крестьянину, не на что было потратить свои заработанные кровные. Это лишало народ стимула трудиться, а власть — поступлений в казну с торгового оборота, что тормозило развитие государства и всю экономику в целом.

И если мне не удастся решить эту проблему, страна неизбежно скатится в индустриализацию сталинского образца, а то и чего похуже!

Пример для подражания уже на лицо: кликой Зиновьева, обосновавшейся в Ленинграде — с неимоверной пропагандистской трескотнёй была достроена Волховская ГЭС и теперь с не меньшей шумихой ударными темпами строится Волховский алюминиевый комбинат (ВАЗ) и, наши московские «Семибоярцы» — как-то чересчур уж завистливо туда поглядывают.

Говоря словами Высоцкого, без которого порою, ну просто никак:

«Им вождя недоставало,

Настоящих буйных мало…!»,

…Среди «семибоярцев», чтоб всё вернуть на круги свои — на рельсы государственно-капиталистической экономики.

Но в народе недаром говорят:

«Свято место пусто не бывает» — явится, пятой точкой чую — явится новый Вождь народов, Учитель академиков и просто лучший Друг всех физкультурников.

* * *

Не раз говорил и повторю ещё: одним из пунктов моего плана по спасению «НЭПа», как экономики многоукладного типа — наподобие той что была в современном мне Китае, было резкое увеличение выпуска товаров народного потребления. Поэтому шаги в этом направлении предпринимаются мною уже давно и причём достаточно успешно… Ульяновская кооперативная промышленность набирает обороты и получив мощный толчок после образования Нижегородского края, грозит превратить его в настоящую «мастерскую» всей страны.

В крупнейших городах страны решается острёйшая жилищная проблема — «портящая» не только москвичей, практически всё городское население на «одной шестой части суши». Силами, средствами и организационными потугами АО «Жилстрой» и руками комсомольцев-добровольцев из «Красных бригад», о чём как-то раз уже рассказывал. Опять же, ввоз импортного секонд-хенда по плану организации «Торгсина» — несколько снизил товарный голод и позволили наладить мал-мальский товарообмен между городом и деревней.

Но, всё это бесконечно мало!

Что можно для исправления ситуации предпринять?

Необходимо резко нарастить производство потребительских товаров с как можно меньшей себестоимостью. Причем, на вновь выстроенных предприятиях — принадлежащим именно нэпманам или артелям кооператоров. Руками низкоквалифицированных работников и не из дефицитного сырья. И начать надо именно со строительной отрасли: ибо сырьё для изготовления кирпича, стекла и цемента — можно найти буквально под ногами.

Даже, для выполнения той же строительной программы — мне уже крайне остро не хватает кирпича, стекла, цемента и металла. Согласен: «ульяновские быстросборные домики» в основном деревянные — но стоят они на каменных фундаментах, требующих хотя бы цемент и, имеют кирпичные печи и окна со стёклами. Даже сам Ксавьер — который казалось бы мог «достать» абсолютно всё (не исключая птичьего молока), только бессильно скрежетал зубами от осознания размера недополученной прибыли. Следовательно — требуются цементные, кирпичные и стекольные заводы… Не… В общероссийском масштабе я пока не потяну, а возможно — мне не дадут «потянуть».

В то время, как в стране свирепствует лютая безработица — до сих пор существуют ограничения для нэпманов по найму рабочей силы. Не более десяти работников. Значит, требуется что-то маленькое, незаметное — чтоб можно было в любом селе близ имеющегося сырья спрятать, с десятком-двумя работниками…

Требуются мини-заводы!

И причём такие — на которых может эффективно трудиться любой, даже самый низкоквалифицированный работник.

Перед мысленным взором тут же возник китайский мини-завод по производству кирпича, строительных блоков и дорожной брусчатки — которым как-то владел в «той жизни» и, я вскричал подобно Колумбу открывшего Америку:

— ЭВРИКА!!!

Что в переводе с древнеколумбийского языка, означает:

— Я НАШЁЛ!!!

* * *

Рисунок 66. Кирпичный мини-завод.

Полдела сделано — решение принято, осталось совсем пустяк — приступить к его реализации, за чем тоже дело не встало.

Естественно, все опытные мини-заводы сперва строились в Опытно-экспериментальном цехе «Особого проектно-техническое бюро № 007» (ОПТБ-007), после чего они обкатывались на практике в какой-нибудь ульяновской артели. Но…

— Мало, очень мало, чертовски мало! Мне требуется печь мини-заводы как хозяйка пирожки, чтоб они соскакивали с конвейера — как автомобили у Генри Форда!

Значит, чё?

Значит, надо строить специальный «завод мини-заводов»!

Для любого завода в первую очередь нужно оборудование, во вторую — кадры, в третьих — сырьё.

С последними двумя пунктами, вроде бы особых проблем нет, а вот оборудование…

Стандартные импортные станки не подойдут — они разнотипные, а мне нужен единый комплекс для конвейера. Заказывать же специальные у фирмачей — обойдётся в такую «копеечку», что никаких патентов из «послезниния» для моего американского партнёра не хватит.

Значит, что?

Правильно!

Поддержим, так сказать, отечественного производителя…

Второй путь — заказывать оборудование на советских предприятиях, более реалистичен — но имеет свои нюансы. Надо заранее смириться, что оно навряд ли будет современным, априори — некачественным и…

Как я понял на «Тульском оружейном заводе», куда я обратился с заказом — как бы ни на порядок более дорогим, чем импортное.

Здрасьте, как говориться, приехали!

Спрашиваю у тульских инженеров:

— Почему так? Ведь металл свой, рабочие руки — дешевле только даром, не надо платить пошлину и так далее…

В ответ мне ответили слишком длинно, чтоб всё запомнить, но общими словами и вкратце:

— Да, потому что!

Поскрипев с трудом шевелящимися после нешуточного шока извилинами, я:

— Хорошо! Давайте разберём «по кирпичику ваши станки»: что в них самое сложное, трудоёмкое и стало быть дорогое?

Мне отвечают:

— Станина!

Оно и понятно: это основной несущий неподвижный элемент — относительно которого все приводные механизмы производят свое вращательное либо линейное

движение. На станину, как на несущий каркас — «навешивают» все прочие агрегаты, узлы и детали: направляющие, поперечины, хоботы, ползуны, плиты, столы, суппорты и так далее. Её конструкция зависит от предназначения самого станка, а от точности обработки станины при её изготовлении — будет зависеть точность работы всего устройства и, следовательно — точность изготовления самой детали.

Рисунок 67. Основные типы корпусных деталей:

а — станина; б — стол многоцелевого. станка; в — стойка фрезерного станка.

Короче: есть станина — есть станок, пусть и находящийся в неработоспособном состоянии.

Нет станины — нет станка…

От слова «вообще», нет!

Чаще всего эта важнейшая часть станка отливается целиком из серого чугуна — казалось бы простейшая технология, известная ещё древним китайцам — которых регулярно чмырили не менее древние монголо-бургарцы.

Однако, это не совсем так: станина станка — не есть статуя великого Вуду, которой поклонялись и у подножия которой приносили человеческие жертвы древние китайцы — строящие Великую китайскую стену и попутно изобретающие компас, бумагу, порох и твердотопливную ракету класса «поверхность-поверхность».

Это — штуковина «попроще»: она не исполняет желания — а доставляет головную боль и геморрой!

После литья, в процессе остывания чугун даёт усадку: его «скручивает» и «ломает», в нём возникает скрытые напряжения… Я столкнулся с подобной проблемой во время литья остова-каркаса для трактора «Мужик» и, если бы не помощь одного старого хроноаборигенна — хрен бы с ней справился и по сей день.

Со станками, особенно высокоточными — всё ещё сложнее: всё вышеперечисленное — отрицательно влияет на их работу и на качество изготавливаемых на них деталях.

Хороший металлург, знающий как отлить большую тонкую станину — был на вес золота, даже до эпохи диалектического материализма. В отсутствии же на заводе такого специалиста — приходилось чугунную отливку перед обработкой закапывать в землю или топить в водоёме на срок от полутора — до добрых полтора десятка лет (а то и двадцати пяти!), чтоб в результате процесса ускоренного старения — произошёл естественный отпуск металла, исчезали внутренние напряжения в отливке и так далее…

Услышав про стоимость, я слегка «ухи поел». Услышав про сроки: не менее трёх лет при отсутствии гарантии на заявленный класс точности станков — «поел ухи» уже конкретно. Но зато вспомнил про недавний опыт «Особого проектно-техническое бюро № 007» (ОПТБ-007) по изготовлению взамен разбитой, станины доставшегося на холяву уникальнейшего американского строгально— долбежно-протяжного станка из…

…Литого железобетона!

Это, даже после удачного единичного эксперимента звучало бы люто-бредово, если бы я не знал, что в более позднем СССР — с такими «инновациями» наэкспериментировались вдоволь, изготавливая из железобетона не только станины для металлорежущих станков — но и, станины механических и гидравлических прессов, силовые рамы и клети прокатных станов, силовые цилиндры гидравлических прессов, плунжеры, маховые колеса механических прессов и прочие детали промышленного оборудования… Кроме этого — из железобетона отливались дорожные катки, рамы экскаваторов, противовесы, крестовины гидрогенераторов, подмоторные плиты, матрицы, различные элементы технологической оснастки и тому подобное…

Даже корпуса судов!

При этом, в каждом ряде случаев замена чугуна и стали железобетонными элементами — значительно упрощает изготовление, сокращает сроки и с любой из сторон — является полностью экономически целесообразным. Самое же главное, достоинство: отсутствуют все вышеописанные заморочки — присущие литью из чугуна.

* * *

Всё это вихрем пронеслось в моей голове и, более ничуть не сомневаясь в правильности выбранного пути, я твёрдо отчеканил:

— Станины станков изготавливать не надо, товарищи туляки. С вас лишь, их — как можно более точные чертежи и после изготовления — бригада наладчиков для установки направляющих «обвесов».

Как туляки, так и присутствующие на переговорах специалисты из «ОПТБ-007», меня переспросили и не раз — не веря своим ушам:

— Вы уверены?

И всякий раз я безапелляционно подтверждал:

— Как в окончательной победе мирового коммунистического движения!

Возможно, скажи я как-то иначе — меня бы отправили на «Каначикову дачу» любить мозги уже пребывающим на ней Наполеонам да Бонапартам, а так побоялись связываться с правящей идеологией.

После ожесточённого бодалова, был подписан взаимно приемлющий договор — по которому тулякам был уплачен небольшой авансец от «Красного рассвета» и, обе договаривающиеся стороны разбежались в разные стороны и с разными целями. Заводские инженеры — проектировать заказанный комплекс металлорежущих станков, представители «Красной взаимопомощи» (в то времени — кредитно-финансовый отдел промышленно-торгового кооператива «Красный рассвет») — искать деньги.

Я же продолжил злостно маньячить: а что если из железобетона забацать не просто железобетонные станины отдельных станков — а весь завод цельным монолитом?

ЗАВОД-МОНОЛИТ!!!

Его жесткость, как единой монолитной конструкции — залог высокой точности изготовляемых деталей.

И я принялся проектировать монолитный «завод мини-заводов»: железобетонные станины станков которого будут изготавливаться-отливаться на открытом воздухе — одновременно с элементами самих цехов.

Проектировал, разумеется с помощью «роялистых» программ автоматизированного проектирования и черчения, учитывая всё — ВСЕ(!!!) без исключения факторы, повышающие эффективность производства и производительность труда…

* * *

С деньгами же на строительство сего плода моего извращённого воображения, вообще интересно получилось, про что не грех рассказать.

Собственных свободных средств промышленно-торгового кооператива «Красный рассвет», плюс небольшого кредита государственного «Сберегательного банка» — хватило лишь на аванс, за счёт которого на «Тульском оружейном заводе» началось проектирование нужного мне оборудования. Затем, начался процесс «доения» заказчика, хорошо знакомый мне по моей прежней жизни.

«ТОЗ» — предприятие государственное, мало того — социалистическое и вдобавок — относящееся к оборонному комплексу страны. Поэтому законными способами бороться с ним — практически бесполезно, а незаконными — смертельно опасно. Пользуясь этим, руководство его всё больше и больше наглело, требуя повышения оплаты.

Каждый раз посещая завод, я смотрел на дымовую трубу и мне казалось, что это не дым — а вылетающие из неё мои кровные денюжки…

Правда, надо отдать должное: туляки-заводчане совесть всё же имели и, работы по изготовлению нужного мне оборудования велись и причём с достаточно хорошим темпом и с приемлемым качеством… Ибо в ответку, я приказал своим переговорщикам докапываться до каждой гайки.

Короче, с финансированием была просто беда, а ведь «Завод мини-заводов» — не единственный мой проект, который требовал усиленных денежных вливаний!

Ну, что делать?

Надо крутиться — режим общий!

Как уже известно, к делу был подключён «общак» деловых, которые в свою очередь помогли мне организовать «новых советских» — нэпманов и, на Первом всесоюзном съезде региональных «Обществ Взаимного Кредита» (ОВК) — который состоялся в августе 1926-го года в Нижнем Новгороде:

Был принят и утверждён «Кодекс чести советского предпринимателя» и «Правила корпоративной этики».

Образован частный благотворительный фонд для борьбы с детской беспризорностью «Опека» и фонд поддержки Красной Армии «Защита».

И самое главное — был создан «Центральный Банк Взаимного Кредита», призванный кредитовать строительство частных и кооперативных предприятий — в свою очередь, признанных за пять лет ликвидировать острый дефицит строительных материалов и товаров широкого потребления.

За вкусной наживкой таился острый крючок: чтоб «завтра» получить в собственность мини-завод — надо уже сегодня внести средства на строительство «Завода мини-заводов», по принципу: чем крупнее вносимая сумма — тем ближе к финишу очерёдность.

Первым в списке был разумеется я, представившийся на Съезде — как американский предприниматель Билл Гейтс, владелец фирмы «Майнкрафт». После зажигательной речи на языке, который при достаточно развитом воображении можно принять за ломанный английский, я внёс сто тысяч в биткойнах, которые скажу по большому секрету — сам печатал, как ФРС печатает «зелённые фантики» — доллары. Затем, подставные лица организовали задуманный мной небольшой ажиотажчик — на тему «кто больше?» с реальным рукоприкладством и, заангажированный нэпман выстроился в очередь у кассы.

Вот так вот: добровольно и с песТней — мой важнейший и даже основополагающий принцип!

Насколько мне известно, первым в истории такую аферу проделал…

…Извините: проделает(!) в тридцатых годах Гитлер — когда на собранные по принципу «утром — деньги, вечером — стулья» народные средства построил завод «Фольксваген».

В текущей же «альтернативке», Адольфу придётся грызть собственные локти и исходить слюной от зависти — осознавая, что он всего лишь жалкий подражатель.

* * *

Однако всё равно, млять, мало!

Изрядно подгадила продолжающаяся Советско-маньчжурская необъявленная война на Дальнем Востоке, из-за которой московские правители наконец-то обратили внимание на военпром и завалили досель лежащий на боку «Тульский оружейный завод» рублями и заказами.

Пришлось переплачивать, чтоб перебить казённый рубль собственным биткойном, отчего на Нижегородчине разразился острый финансовый кризис и моя «резервная» валюта — рухнула, как нью-йоркские башни-близнецы после теракта 11 сентября.

Срок подошёл, навесные части оборудования были уже готово, а ставшее как девочка капризной руководство завода — упёрлось и, ссылаясь на «непредвиденные расходы» — настаивало на дополнительной оплате, отказываясь его выдавать.

Попытка надавить используя имеющимися «властными рычагами» не удалась, ибо в связи с моим прошлогодним вмешательством в естественный ход событий — отсутствовала чёткая вертикаль власти. Как уже говорил: всё держалось на договорняке — а для него нужно иметь то, чем «подмазать».

А с этим как на грех, как раз имелись вполне определённые проблемы!

Кроме того, требовались внушительные средства для изготовления или приобретения оборудования и материалов уже для самого строительства «Завода мини-заводов»: бетономешалки, дробилки для щебня и шаровые мельницы для размола кварцевого песка… Арматура и домкраты для её натяжения… Опалубка и метизы для её крепления… И много ещё чего, чьё перечисление заняло бы слишком много времени.

Благо цемент свой, песок и вода из реки с прикольным названием Тёща, практически на халяву!

К весне 1927-го года положение сложилось аховое: по «Трёхлетнему плану развития Нижегородского края» — уже одобренному московской «Семибоярщиной», рядом с Ульяновском должны строить «Социалистический город» (в котором должны были жить рабочие и специалисты завода мини-заводов), строительство которого повисло в воздухе из-за того, что моя «Подпольная промышленная империя» была в предбанкротном состоянии.

Надо напомнить, что проект «Соцгород» курировал сам Николай Милютин — Нарком финансов РСФСР, друг Алексея Рыкова — номинального главы Советского правительства.

Николай Александрович был активнейшим членом моего «Кремлёвского лобби» и держал я его «на крючке» именно этим проектом, который в «реальной истории» — был его собственным. Если он «сорвётся», по небезызвестному «принципу домино» — за ним могут посыпаться и другие.

Это в свою очередь — нанесёт серьёзнейший удар по Нижегородской партийной мафии в ВКП(б) и, на моём прогрессорстве в целом — можно будет смело ставить большую, жирную точку.

Это возможно — всё фигня, но я же брал деньги у деловых!

И сам же надоумил Упыря про «колумбийский галстук» для «особо отличившихся» косячников и сам же ему острый испанский ножик — наваху, из Парижа привёз. Остаётся только надеяться, что по старой дружбе он меня не больно зарежет — глазом не успею моргнуть…

Да и перед нэпманами как-то неудобно, у которых я тоже в долгу — как в шелку, не говоря уже про Тухачевского — которого я лишил самого дорогого, наобещав с три короба насчёт его военной карьеры. Ведь лишись я «прикрытия», вполне возможно — найдёт и, в свою очередь — приобщит к «трансгендерам», чего хотелось бы меньше всего.

Короче, с какой стороны не посмотри — крах всех моих задумок приближался стремительным домкратом!

Это был решающий год не только для меня: или моя страна сделает необратимый рывок в светлое социалистическое будущее, или так или иначе — не через год так через пять или десять, вернётся назад в тёмное прошлое государственного капитализма — с его административно-командной системой.

И признаюсь честно, как на духу: наступил момент — когда я сдался, когда впал в самый тяжкий грех — отчаяние…

— Или мы до весны найдём дополнительный источник финансирования, — обрисовав складывающуюся ситуацию, объявил я на совете управляющих «Красного рассвета», — или с прилётом с Юга первых грачей — разлетаемся в разные стороны с печальным курлыканьем.

* * *

С похоронным настроением приехав домой, я махнул на всё рукой, плюнул в ту же сторону и как ни странно — тут же успокоившись, лёг спать. И впервые за много лет, продрых без просыпу чуть ли не сутки.

Не успев я продрав глаза «сходить по делам», умыться и одевшись через секретаря-референта заказать завтрак в кабинет, как ко мне посетитель «по очень важному делу».

— Кто такой?

— Представился как «Дед Мартимьян».

На сердце радостно ёкнуло:

«Неужели нашёл что?».

— Ну тогда завтрак на двоих и самовар.

После неспешной трапезы, во время такого же чаепития, Дед Мартимьян — прежде финансовый директор «Красной взаимопомощи», а ныне моими трудами — Председатель Совета управляющих Нижегородского «Общества взаимного кредита» (ОВК)), спросил пытливо прощупывая меня своими глазками из под сросшихся по-старчески лохматых бровей:

— Серафим! Что ты знаешь о древнеправославной вере…?

Про «древнеправославие» или чаще — «староверие», «старообрядничество» — я знаю достаточно много… По крайне мере — больше моего среднестатистического современника, впадающего в ступор от таких имён как Никон, Аввакум и, в лучшем случае — путающего боярыню Морозову с Салтычихой, не к ночи будет помянута последняя.

Но всё же недостаточно много по сравнению с хроноаборигеннами, многие из которых — как сам Дед Мартимьян или мой партнёр по полукриминальным делам Ксавер, были выходцами из этого религиозного течения. Вообще, Нижегородчина — один из центров древнеправославия. Как сетовал мой приёмный отец — Царство ему небесное в Райских кущах: в Ульяновске едва ли не треть всех верующих — явные раскольники, а ещё треть — скрытые.

А ведь это — очень важная тема, до тщательного изучения которой — у меня всё никак не доходят руки!

И ведь допрыгаюсь-дождусь, ибо именно староверы-миллионеры типа Саввы Морозова — спонсировали радикально настроенные революционные партии лево-социалистического типа, какой являлись большевики.

Именно выходец из московской старообрядческой купеческой семьи — Алексей Гучков, а так же генералы Алексеев и Рузский — возглавили заговор в результате которого был низвергнут император Николая I и уничтожена трёхсотлетняя Российская Империя.

Именно опираясь на широкие массы русских рабочих-староверов, космополитичная кучка большевиков во главе с Лениным смогла победить в Гражданской войне внутреннюю контрреволюцию и нашествие «двунадцати языков» интервентов.

Именно на плечах «ленинских призывников» — выходцев из староверия, Сталин въехал во власть. Это их же руками — не боявшимися ни работы, ни проливаемой реками крови — он расправился с «ленинскими гвардейцами», построил вторую экономику мира и победил гитлеровский нацизм.

Поэтому заводы — заводами, «заклёпки» — «заклёпками», а заручиться поддержкой представителей старообрядничества — жизненно необходимо!

Тем более, мнится мне — пришёл он ко мне не с пустыми руками.

Не спеша допив чашку чая, налив себе другую и не забыв про гостя, я:

— …Давай продолжим в таком формате, Мартимьян: ты мне расскажешь всё что знаешь о древнеправославии — а потом я спрошу про то, что не знаю сам. Как тебе?

Тот, усмехнувшись одними глазами:

— Хорошо! Вот только подогревать самовар придётся почаще.

— Ничего! До весны я никуда не тороплюсь, так что время у нас с тобой имеется.

* * *

И потёк из его уст неспешный рассказ1, который я пересказываю своими словами, добавляя кое-что из моего «послезнания» на эту тему.

Если предельно кратко, то в чём суть Раскола?

После присоединения Малороссии в середине шестнадцатого века, у царя Алексея Михайловича «в зобы дыханье спёрло» и, он решил как минимум — освободить всех «братушек» в Юго-восточной Европе от османского «ига», взамен наградив своим — самодержавным. А как максимум — прихватить ещё и Константинополь с проливами, восстановив таким макаром Византийскую империи под своим великодержавным скипетром.

Да, вот беда: религии у нас и наших «братушек» — были совершенно разные!

Те — униаты после договора в 1439 году во Флоренции по «объединения церквей», мы — православные.

Мы молимся по-разному, постимся иначе и даже крестимся разным количеством пальцев…

Что делать?

Любой бы правитель, находящийся во здравии, ясном уме и твёрдой памяти — решил бы сделать единоверцами народ присоединяемой территории, путём волей-неволей навязываемой ему своей религии…

Упорствуешь в своём униатстве?

Ну тогда добро пожаловать на костёр, небрат-еретик!

И вывшиванку свою не забудь маслицем заправить, шоб не пригорала к телу.

Ведь во все времена и по всему миру, именно из метрополии посылали миссионеров в колонии для вразумления туземцев, а не наоборот.

Но, сцуко, только не наши «колонизаторы наоборот»!

В результате, всё сделали с точностью от противного: русских православных решили перекрестить в униатство, а несогласных — уничтожить.

С чем сравнить?

Представьте, что Британия захватив колонии в Африке — вдруг переняла бы эфиопскую религию Вуду с её ходячими мертвецами и ритуальным каннибализмом.

А как ещё сказать?

Ни один восточнославянский народ — не имел в то время даже подобия суверенитета, кроме русского народа…

Киев, откуда приехали «миссионеры» с напечатанными под присмотром римских кураторов из иезуитов богословскими книгами — являл из себя небольшую деревню, с пасущимися на будущем «Майдане непролежности» козами. Центр захолустной польской провинции, одним словом — который Россия за каким-то членом купила2 в 1686 году за сто сорок тысяч рублей серебром…

Более неудачного вложения финансовых средств, трудно даже представить!

А Москва то, худо-бедно — хотя и деревянный в основном, но достаточно крупный по тем временам город — по размерам сравниваемый европейскими путешественниками с Лондоном или даже Парижем. Не говоря уже о том, что это столица величайшего по территории государства — раскинувшегося от Балтики до Тихого океана.

Так что перенимать? И чему приехавшие из Киева «шаманы с бубнами», научить могут?

Как страну просрать?

Разве, что!

И надо признать, это у них почти получилось… В результате Раскола — Россия с политической карты мира не исчезла, конечно — но понесла такие человеческие и материальные потери, что вполне сравнимо с несколькими подряд гитлеровскими нашествиями.

Изменение религиозного обихода по греческим образцам вызвало неприятие у абсолютного большинства населения. Простые русские люди, не отягощенные, в отличие от верхов, имперскими амбициями, отвергали навязывание подобных новшеств. Главная причина неприятия униатства заключалась в том, что оно расценивалось как ущемление национальной само-индецификации — попадающей под чуждую религиозную унификацию.

Так, что разгоревшийся после объявления Никоном о церковной реформы на Руси внутринациональный конфликт, был вовсе не за то — сколькими перстами креститься и как ходить при крёстном ходе… Всё это можно рассматривать лишь как священные атрибуты, как некие символы вроде боевого знамени — близ которого в сражении не на жизнь, а насмерть — идут самые ожесточённые схватки.

Ведь, казалось бы, ну какая разница какого цвета тряпка висящая на древке?

А вот поди ж ты!

Режутся за неё так, как будто ничего важнее на Свете нет…

Ибо, символ!

* * *

Однако, вернёмся к нашей истории…

Ещё один момент, ещё один взгляд на эти исторические события с другой точки зрения: это был не просто религиозный раскол между двумя группами — сбрендивших на постулатах веры фанатиков!

Это было столкновением в середине XVII столетия двух гражданских позиций образовавшихся в русском обществе — по какому вектору дальнейшего его развития ему следовать: по пути ведущему к национальному государству, гражданскому обществу или по пути служивой бюрократии к наднациональной рабовладельческой империи.

В Западной Европе, примерно в это же самое время — происходили примерно те же самые процессы, получившие историческое название «Реформация». Там после Тридцатилетних войн и Варфоломеевских ночей — победил первый вектор развития, в результате чего — стал интенсивно развиваться капитализм и всё, что с ним связано: промышленность, торговля, банковская система и так далее.

У нас тоже были свои «ночи» и «войны», но в результате предательства элиты — погнавшейся за призрачным миражом «славянского единства», российская Реформация потерпела поражение и, страна в результате Раскола — пошла своим собственным путём…

Но хуже же всего, было даже не это!

В конце концов, в ряде европейских стран протестанты тоже проиграли — как гугеноты во Франции, которых практически вырезали за одну ночь Святого Варфоломея.

В Западной Европе победители и побеждённые оказались по разные стороны государственных границ и могли существовать-развиваться практически не мешая друг другу.

В России же, они были вынуждены существовать под одной «крышей». Таким образом, хотя на географической карте — страна была единой, на самом же деле — внутри неё находилось два враждебных друг другу социума…

Что выстрелило «Авророй» в 1917-м году.

Обоюдная ненависть неоднократно переполняла чашу внутринационального терпения.

Почему все двадцатые годы так было развито так называемое «спецеедство» на предприятиях? Откуда растут корни «Шахтинского дела» и прочих процессов конца 20-х, начала тридцатых годов?

Всё очень просто: специалисты-инженеры — выходцы из никотианства, рабочие в большинстве своём — из древнеправославия беспоповского толка. И вместе мирно ужиться, они никак не могли.

Ну а 1937-ой год, уже можно смело считать реваншем выходцев из древнеправославия!

Таковым был его зачинщик — Николай Ежов, таковыми были Ворошилов, Калинин, Маленков, Булганин и прочие вожди — рассевшиеся у подножья сталинского Олимпа власти. Свой впитанный с молоком матери религиозный фанатизм, свою взращённую столетиями борьбы с господствующей религией и с светской властью одержимую нетерпимость к инакомыслящим — они привнесли в политику и, мало на «одной шестой части суши» — никому не показалось.

* * *

Но, однако, вернёмся в далёкое прошлое…

Долгое время, последователи древнеправославия были вне закона — подвергаясь властями всем мыслимым и немыслимым гонения, преследованиям и казням.

Драконовски-немилосердные статьи и их садистское исполнение навели ужас на всю страну и её народ — не понимающий за что ему досталось такое наказание…

За веру отцов, дедов и прадедов?

Не трожь святое!

Отсюда — растущее сопротивление «снизу».

В ответ, Правительство с ещё больше беспощадностью преследовало людей старой веры.

Особенно жестокими правительственные репрессии были при царевне Софье, чей принятый в 1685 году указ «Двенадцать статей» — ввел пытки и смертную казнь путем сожжения живьем для старообрядцев. Их многочисленных сторонников приказано было бить кнутом, и, лишив имущества, ссылать в монастыри.

Рисунок 68. Сожжение староверов.

Из указа «12 статей» царевны Софьи:

«Которые расколщики святой церкви противятся, и хулу возлагают, и в церковь и к церковному пению и к отцам духовным на исповедь не ходят, и святых таин не причащаются, и в дома свои священников со святынею и с церковной потребой не пускают, и меж христианы непристойными своими словами чинят соблазн и мятеж, и стоят в том своём воровстве упорно: и тех воров пытать, от кого они тому научены, и сколь давно, и на кого станут говорить и тех оговорных людей имать и расспрашивать и давать им меж себя очные ставки, а с очных ставок пытать; и которые с пыток учнут в том стоять упорно ж, а покорения святой церкви не принесут, и таких, за такую ересь, по трикратному у казни допросу, буде не покорятся, жечь в срубе и пепел развеять».

По этому указу, повсюду пылали срубы и костры, на которых сжигались сотнями и тысячами невинные жертвы. Людям старой веры вырезали языки за проповедь и просто за исповедание этой веры, рубили им головы, ломали ребра клещами, закапывали живыми в землю по шею, колесовали, четвертовали, выматывали жилы… Морили голодом в ямах как боярынь Морозову и Урусову… Тюрьмы, ссыльные монастыри, подземелья и подобные им каторжные места, были переполнены несчастными страдальцами за древнеправославную веру. Обученное католическими иезуитами униатское духовенство из Украины и подстрекаемое ими российское гражданское правительство, с бесчеловечной жестокостью и дьявольской последовательностью истребляло русских людей за их верность заветам и преданиям святой Руси и Христовой православной Церкви…

Никому не давали пощады: убивали не только взрослых мужчин, но и беззащитных женщин и детей!

Опять же, о часто практикуемых староверами самосожжениях — так хорошо описанных у Алексея Толстого в его романе «Пётр Первый»… Моим современникам очень тяжело понять, как на такое можно решиться — на такую мучительную смерть.

«Ну, зачем? — уверен, скажет каждый первый из них, — да перекрестись ты «кукишем» и пусть они от тебя отстанут».

Однако для тех — истинно русских людей, вера их отцов и прадедов — была куда более важнее бренного земного существования.

А её традиции — священны!

С чем бы сравнить стоящий перед нашими пращурами выбор…?

Ну представьте, что прихотливой волей случая попали вы в компанию к активным гомосексуалистам и, те очень настойчиво предлагают вам — хотя и разовый, но тем не менее пассивно-противоестественный однополый половой акт:

— Добром не присоединишься к нашему ЛБГТ-сообществу, так ночью мы тебя принудительно поставим в удобною для себя позу и отымеем всем гей-парадом во все дырки.

Если вы и сами не прочь разок у мужика отсосать или в попу чпокнуться (авось всемирно известным киноактёром, модным кутерье или креативным политиком сделаетесь), то проблем нет!

А если такое противоречит вашим моральным убеждениям?

Что вы будете делать?

Сопротивляться?

Их больше (или меньше, но они организованы и вооружены), а вы вовсе не Илья Муромец здоровьем и даже не являетесь знатоком восточных единоборств… Пистолета, ножа тоже нет и даже палки под рукой не оказалось — ситуация была внезапной и непредсказуемой заранее.

Так что же делать?

Бежать?

Нет возможности — все пути-дорожки надёжно перекрыты.

Остаётся два пути: смириться по принципу «один раз не пидарас» или…

Заметьте, я никого не осуждаю: такой выбор — дело совести каждого.

…Или уйти в смерть!

Если человек сильно захочет, он легко найдёт способ лишить себя жизни даже в тюремной камере под бдительным присмотром.

Так что правильным было бы называть такое не «самосожжением», а принуждением к самоубийству.

Впрочем, надо отдать им должное: почитатели истинно русской веры — сопротивлялись как могли!

Оборона Соловецкого монастыря, стрелецкие бунты, восстания и крестьянские войны…

Но русская знать (впрочем, после Смутного времени назвать её «русской» — значит сильно погрешить против истины) их по большей части не поддержали и они проиграли вчистую и на всех фронтах.

Затем, поняв что плетью обуха не перешибёшь, в попытках спастись от принуждения к измене вере прадедов, староверы побежали — если была такая возможность, конечно. Причём бежали сломя голову в разные стороны — от Польши и Турции на Западе и Юге, до Китая на Востоке… Дореволюционная историография говорит о резком снижении численности российского населения: в конце XVII — в первой половине XVIII века — почти на двадцать процентов.

И везде истинно русскому человеку, даже среди совершенно чуждых ему религиозных концессий — жилось лучше и вольнее дышалось, чем в родном Отечестве — среди якобы «православных» униатов-никоновцев. Даже по официальным данным, к началу 60-х годов XVIII века в Польше и Турции, проживало не менее полутора миллионов бывших российских подданных и их потомков — и это лишь взрослых мужчин, могущих платить подати и служить в армии.

Лишь спустя полвека после церковных реформ Никона, после десятилетий физического уничтожения и гонений — уже при Петре I, заметив, что страна пустеет а вслед за ней — тощает государственная казна, официальные власти наконец то озаботились о легализации этих слоёв податного населения. По законодательному акту от 8 февраля 1716 года, устанавливалась запись староверов и их двойное налоговое обложение. Кроме этого, им были установленные жёсткие ограничения, например — воспрещалось занимать любые начальствующие должности в государственной административной системе, не дозволялось давать показания в суде и печатать книги лишь под строгим контролем Духовной коллегии. Подобно евреям в нацистских гетто, русским староверам предписывалось носить особые знаки своей принадлежности к изгоям общества — нелепый сермяжный зипун со стоячим клееным козырем из красного сукна…

От такой «легализации» народ побежал к полякам да туркам пуще прежнего!

Помещики жаловались в Санкт-Петербург:

«Последние оставшие люди и крестьяне, смотря на тамошнюю польскую вольность, ныне бегут без остатку».

Что делать?

Как «что делать»?!

Ловить и не пущать!

Пытаясь приостановить отток простых людей за рубеж, российское правительство во всех пограничных городах и «пристойных местах», первым делом учиняло «крепкие заставы» для удержания беглецов и отсылки их в те губернии, из которых те бежали. Причем пограничникам прямо предписывалось «стрелять из ружья», вешать и с виселиц не снимать — «дабы другие смотря на такую казнь, того чинить не дерзали». Знакомая до свербящей боли картина: правительство охраняло рубежи страны не от внешних врагов, а прежде всего — от своих собственных подданных, стремившихся любой ценой свинтить из собственного Отечества.

Хотя, постой…

Историко-политическую часть истории старообрядничества пока пропустим — настанет в свой черед и её срок.

А вот на историко-экономической части рассказа Деда Мартимьяна — надо сегодня обязательно остановиться и заострить на ней своё внимание.

* * *

Тем не менее, все воистину титанические усилия государственной машины по предотвращению массового исхода староверов за священные рубежи не достигали желаемого эффекта и оно потихоньку пошло на попятную, тем более что у государства — выстроенного Петром на европейский лад и старообрядчества, нашлась своя точка соприкосновения…

Экономическая!

Как известно, заботы-хлопоты Петра I о военном могуществе вверенного ему Провидением государства, об укреплении его международной конкурентоспособности во всех сферах — дали импульс форсированному развитию торговли и промышленности в России. Но усилия неутомимого самодержца натолкнулись на непреодолимую преграду — так называемый «человеческий фактор», современным языком говоря.

Суть в чём?

Правящее сословие — дворянство проявляло полное равнодушное безразличие к различным торговым и ремесленно-мануфактурным делам. Экономические интересы дворянства были тесно связаны с землевладением, в то время как торгово-мануфактурной деятельностью — они попросту брезговали заниматься.

Напрасно правительство взывало к совести собственной элиты:

«Дворянство английское, тамошние лорды, меньше ли вас благородны? Но они торгуют, они развели в своем государстве овец испанских, они завели отличные фабрики и мануфактуры... Не заслуживает ли это подражания?».

Но, ни фига!

Впадлу им было что-то полезное делать, понимаете?

А вот по усадьбам сидеть, мужиков пороть, да сенных девок портить-брюхатить — это самое милое дело!

В этом заключалась основополагающая сущность российской элиты — оставшийся до самого 1917 года феодальной по духу и паразитической по существу, в корне отличавшая её от своих европейских «одноклассников» — давно оценивших выгоду и преимущества занятий промышленностью, торговлей и банковским делом.

Старое российское купечество, в силу обычаев и привычек унаследованных от дедов и прадедов — предпочитало заниматься торгово-спекулятивным бизнесом…

Строить заводы и фабрики, что-то производить на них — для них было «не по понятиям».

Вот она — цена поражения Русской реформации!

Настойчивость правительства в деле индустриализации, диктовалась прежде всего растущими военными потребностями — вооружением и содержанием устроенной по-европейски регулярной армии. Нежелание дворянства и купечества заниматься развитием промышленности, первым делом инициировало строительство заводов и фабрик самим государством. Отсюда появились казённые заводы и фабрики — вроде знаменитого «Императорского тульского оружейного завода» (ИТОЗ). Именно в то время зародился в России государственный капитализм, в годы Советской Власти — распространившийся на всю страну и, абсолютным большинством — принятый за якобы «развитой социализм».

Однако, ещё во времена Петра Великого понимали: на таком — «самом передовом общественном строе», далеко не уедешь. Ибо без «пинков» и денежных «дождей» сверху — такое создаваться и потом развиваться, не может в принципе.

Поэтому искали людей инициативных, предприимчивых, способных делать что-то для государства полезное и без указки сверху… Способных, не только не требовать финансовых влияний от казны, но и самим — привнести в неё свою весомую «копеечку».

И такие люди нашлись и причём шибко швыдко!

Гонимые староверы, не могли заниматься традиционным земледелием, поэтому брались за любое занятие, лишь бы только выжить и сохранит древнюю веру и обычаи прадедов.

В то же время в отличии от своих предшественников-царей — первый российский Император считал главным критерием, не активность в вероисповедных дискуссиях — а полезность в государственном хозяйстве. Поэтому его «выдвиженец» из числа самых рьяных блюстителей древнеправославия — Андрей Денисов, снабжал строящиеся Санкт-Петербург и Балтийский флот пиломатериалами, продовольствием и железом с Олонецких заводов.

Основанная им легендарная Выгорецкая община, ведшая бурную экономическую деятельность — официально признавалась самостоятельной хозяйственной единицей с выборным старостой и, правом ведения богослужения по древним русским обрядам и старопечатным книгам.

Другой старообрядец — тульский кузнец Никита Демидов, стал организатором металлургической промышленности на Урале. Хлынувшие в те края его единоверцы, заполнили не только цеха и шахты — но и все высокие должности в его «промышленной империи», ставшей таким образом — прибежищем для раскольников и, в то же время — настоящим рассадником Древнеправославия на Урале и в Сибири. Первая же официальная православная церковь, была построена здесь только спустя почти пятьдесят лет после основания заводов — в 1750-м году, что тоже весьма красноречиво.

Однако, при Петре были лишь единичные случаи легализации старообрядцев, носившие скорее эпизодически-случайный характер. Попался на глаза царю, сумел обратить его внимание на себя, доказал свою полезность — тебе любые грехи прощаются, даже нелады с официальной церковью.

Ну, а если нет — то и суда на тебя нет, а лишь государственный террор и сплошное беззаконие.

* * *

Однако, время шло, императоры менялись!

При Петре II староверов впервые призывали возвращаться на прежнее жительство без опасений за свою жизнь, при Анне Иоанновне продолжили издавать подобные законодательные акты.

При Елизавете эта тема стало модной и, создатель Московского университета Михаил Ломоносов даже написал по ней специальный научный труд…

«Лёд тронулся», когда по указу Петра III от 29 января 1762 года «О сочинении особого положения для раскольников, которые удалясь за границу, пожелают возвратиться в отечество с тем, чтобы им в отправлении закона по их обыкновению и старопечатным книгам возбранения не было», приверженцам древнеправославия было дозволено совершать богослужения по старому обряду и книгам.

Наконец, после того как крупнейший политический деятель той поры — Пётр Иванович Шувалов объявил о новом экономическом курсе, по которому с целью привлечения в товарное производство — были сняты все сословные ограничения на занятия предпринимательской деятельностью…

«Плотину» прорвало!

За мануфактурное дело, от которого дворянство — свой припудренный носик воротило (да и традиционное русское купечество — промышляющее чисто торговлей, не очень-то торопилось вкладываться) — взялся самый многочисленный в стране класс…

Крестьянство!

Этим термином в те годы обозначался не род занятий, напомню, а принадлежность к определённому сословию.

Самый активный же слой русского крестьянства — старообрядцы.

При довольно продолжительном царствовании императрицы Екатерины II, понимавшей что экономическая мощь государства — а вслед за ней и всякая другая, произрастает из подушного оклада — который платит народ, правилом взаимоотношений власти и старообрядничества стал принцип: вы платите нам налоги — мы вас не трогаем.

Всё правление Екатерины было временем поощрения свободы предпринимательства, коммерческой инициативы и предприимчивости. Узаконивалась конкуренция, подтверждался уведомительный порядок устройства любых производств — когда квитанция по уплате налога заменяла какие-либо разрешительные документы на предпринимательскую деятельность, отменялись сборы с фабрик и заводов.

Разбогатевшим крестьянам было официально разрешено выкупаться из «крепости» и, мало того — записываться в купеческое сословие.

И цель была достигнута: сфера производства, ремёсел и торговли стала постепенно наполняться выходцами из низшего сословия. И в первых их рядах были закалённые более чем вековыми преследованиями и репрессиями выходцы из Древнеправославия, не замедлившие воспользоваться предоставленными им возможностями. Уже к концу XVIII столетия они заняли прочные лидирующие позиции в мануфактурном производстве и торговле страны.

Бывшие крестьяне стремительно адаптировались в рыночной среде, решительно вытесняя из неё традиционное русское купечество. Из существовавших в середине XVIII столетия почти четырёхсот первостатейных московских купцов, лишь едва ли три десятка — смогли сохранить свое положение к концу царствования Екатерины II.

При её внуке Александре I, процесс продолжился: выплатив помещикам крупные суммы — на волю выкупилось около тридцати тысяч «душ мужского пола», то бишь разбогатевших крестьян. В начале XIX века, последние являлись владельцами свыше трёх четвертей всех российских мануфактур. Созданная ими крестьянско-купеческая экономика давала девятьсот миллионов рублей внутреннего оборота, тогда как нацеленная на вывоз зерна и сырья государственно-дворянская — всего двести пятьдесят.

Рисунок 69. Купцы-староверы.

Например, в староверческом анклаве Иваново к середине XIX века уже насчитывалось порядком двухсот фабрик. Имена их владельцев — Гарелины, Кобылины, Удины, Ямановские и другие — были широко известны в центральной России. Путешествовавший в то же время по ряду российских регионов немецкий ученый Гакстгаузен писал, что большая часть виденных им фабрик создана вышедшими из самых низов — бывшими русскими крестьянами, среди которых широко распространенно староверчество.

В конце царствования Александра, российское купечество уже набрало такой вес и накопило столько капитала, что выходило с инициативой о строительстве собственными силами железной дороги, в то время как даже высокопоставленные государственные мужи — ставили под сомнение целесообразность таких «новшеств».

И вы мне будете что-то говорить о тёмных и невежественных «раскольниках» — тарящихся по медвежьим углам?!

На мой взгляд стоит упомянуть, что прекращение гонений на сторонников Древнеправославия произошло одновременно с отстранением от архиерейских должностей выходцев из Киевской духовной школы, которым ранее фактически принадлежала монополия на епископские кафедры в России. Со второй половины XVIII века, они были постепенно — но последовательно, заменены на архиереев из великороссов…

Хотя и лишь наполовину — если не меньше и слишком запоздало, но справедливость всё же восторжествовала.

Этот же временной период, продолженный в царствование Павла и Александра I, известен как «золотой век» для становления российского капитализма.

Впрочем, «капитализма» ли?

* * *

Про купцов-миллионщиков из крестьян-старообрядцев — я и без Деда Мартимьяна прекрасно знал. А так как в политэкономике кое-что соображал, у меня ещё при «той» жизни была пара вопросов:

— Откуда дровишки?

В смысле: откуда у тёмных и неграмотных крепостных крестьян — да и, ещё и у гонимых и преследуемых последователей Древнеправославия — первоначальный капитал для открытия собственного дела? Пусть даже и при самых благоприятных условиях?

Уж я-то, прошёл наши «Лихие 90-е»!

Я самолично челночил, занимался фарцовской и, чуть ли не рэкетом и открытым бандитизмом… Чтобы сколотив кой-какой первоначальный капиталец, в итоге открыть сравнительно небольшую строительную фирму в самом начале «Жирных нулевых» — которую в конце концов у меня отобрали чёртовы рейдеры, чтоб им там в будущем пусто было.

— НЕ ВЕРЮ!!!

Не менее, а как бы не более — поражает и скорость, с какой богатели вчерашние парии.

Небезызвестный Савва Морозов, был простым ткачом и, вдруг ни с того — ни с чего, стал владельцем значительного капитала, владельцем громадными «бумагопрядильнями» — ткацкими фабриками.

И если бы он один!

Основатель династии Рябушинских — Михаил, был мелким торговцем, а уже через три года — владельцем крупной московской фабрики с новейшим оборудованием и обладателем капитала превышающим два миллиона рублей.

Чудеса, да и только!

Как писал про одного своего знакомого купца-раскольника Александр Николаевич Островский в своих «Записках замоскворецкого жителя»:

«Как он сделался богатым, этого решительно никто не знает. Самсон Савич, по замоскворецким преданиям, был простым набойщиком в то время, как начали заводиться у нас ситцевые фабрики; и вот в несколько лет он миллионщик».

Да, если бы только в Москве или в Северной столице — Петра творенье!

Писатель первой половины XIX века Дмитрий Потапович Шелехов, путешествуя по старообрядческому Владимирскому краю, познакомился с «русскими Ротшильдами». Располагающие капиталом в несколько сот тысяч рублей, братья Большаковы ссужали немалыми деньгами промышленников, торговцев и…

Даже крестьян!

Прямо на глазах удивленного путешественника, какому-то мужику в тулупе — «под честное слово» выдали пять тысяч рублей с условием возврата денег через полгода.

Прям, какие-то постсоветские олигархи, да и только!

Но про наших-то «новых русских», как раз всё известно: многомиллиардные состояния те заполучили в результате распила общесоюзного пирога и преумножили за счёт доения уже российской казны и, прочих неблаговидных дел.

А эти то, откуда?

Российская империя, вроде не распалась и мало того — крепла и матерела год от года…

Да и случись такое, кто бы им — крестьянам, дал поучаствовать в сих «мероприятиях»?

Для этого нужен подход и постоянная связь с «нужными» людьми, а у этих лаптеносцев — даже мобилок в карманах их зипунов нет!

Может, эти крестьяне взяли кредит на развитие в государственном или частном банке?

Опять мимо: частные банки находились в руках иностранных банкирских домов и, обеспечивали внешнеторговые операции. Государственные же кредитные учреждения России, имели своей задачей поддержание финансового благополучия российской аристократии и дворянства, выдавая помещикам ссуды под залог имений. Так что отечественный купеческо-крестьянский капитализм — создавался, формировался и развивался вне банковской системы того периода. В документах той поры, такой порядок вещей, в абсолютном большинстве случаев официально зафиксирован словами:

«Фабрика заведена собственным капиталом без получения от казны впомощения».

Ага!

Так всё-таки «первоначальный капиталец» у будущих миллионщиков имелся…

— Откуда дровишки?

«На колу висит мочало, начинай всё с начала».

* * *

— Так, «откуда дровишки»? — не выдержав, перебив, спрашиваю у Деда Мартимьяна, — откуда у живущего натуральным хозяйством крестьянина, тем более — крепостного, «собственный капитал»? Так не бывает!

Тот не спеша наливает, Маркс ведает какую уже чашку крепкого чая — изрядно потревожив мою личную «Жабу» и, смачно похрустев сахаром в прикуску на зависть по-молодому крепкими зубами, спустя довольно продолжительное время, отвечает:

— А то был не их «собственный» капитал — казённая бумага всё стерпит, а деньги из касс древнеправославных общин.

И тут мне стало ОЧЕНЬ(!!!) интересно:

— Эге… А вот с этого места, пожалуйста — поподробней!

Бытие определяет сознание, иль кто-то будет спорить?

В нашей Средней полосе (это где Нечерноземье) и севернее — «откуда пошла и есть земля русская», даже в урожайном году — на душу приходилось примерно по 750 граммов хлеба в день, не считая огорода и даров окрестных лесов и рек, конечно. Пшеницу выращивали только на юге, поэтому рожь, овес, гречка и прочая каша — еда наша.

Для сравнения: в блокадном Ленинграде ежесуточные нормы потребления хлеба были: 500 грамм на передовой, 375 грамм на заводе, 200-250 грамм иждивенцам.

Немудрено, что от такой кормёжки чудо-богатыри армии русской были ростом с нынешнюю старшеклассницу — 165 сантиметров… Вы только на фотографии солдат Первой мировой войны посмотрите: «головастик» к головастику — только фуражку и носить.

Климат частенько подводил и, из просто неблагоприятного для проживания — раз в десять-двенадцать лет, становился воистину зверским. Тогда, даже блокадный ленинградской паёк оказывался недоступным и, православный люд — вымирал семьями, деревнями и, даже целыми волостями и уездами… Как это было в «Царь-голод» 1891-1893 годов.

Суровые климатические условия заставляли русских крестьян жить общиной — делясь друг с другом последним куском хлеба, в которой не частнособственнические, как на Западе — а коллективистские отношения оказались тем фундаментом, на котором происходило хозяйственное и управленческое устройство.

Кстати, не только русских…

Поволжские немцы, тоже очень быстро переняли этот местный обычай, без которого не выжить в нашей «зоне рискованного земледелия».

У староверов же, испытывающих не по-человечески трудные лишения — не только по регулярно-случайной прихоти стихии, но и — целого столетия целенаправленного геноцида со стороны собственного правительства, эти общинно-коллективистские отношения — приняли гипертрофированный характер.

И когда наступила «оттепель», этот характер староверы-купцы перенесли и в сферу финансово-экономической деятельности. Если у победивших во время Реформации западных протестантов, вера которых приобрела государственный статус — стал развиваться классический капитализм «по Марксу и Энгельсу», где личная прибыль отдельного индивида — превыше всего…

Главное в западном протестантизме, что?

Скажу словами известной песни:

Быть богатым и здоровым — наивысшая христианская добродетель.

А вот быть бедным и больным — есть величайший из всех грехов!

У нас не так, однако: находящиеся под мощным государственно-церковным прессом, русские староверы — вынуждены были нацеливаться на обеспечение жизнедеятельности своего социума, выживания своих единоверцев в агрессивной внешней среде. Внутри староверческой общности действовало правило: какими бы не были высокими твои личные заслуги — они есть результат действия общества, к которому тебе посчастливилось принадлежать. Отсюда следует действующий негласно закон:

Твоя собственность — есть собственность твоей веры и, никак иначе.

Краеугольным камнем этой борьбы за существование стало равенство всех без исключения членов общины. Род занятий и статус в общине, зависели только лишь от способностей каждого и от признания этих способностей со стороны единоверцев. Это обеспечивала практика внутренней открытости и гласности, когда ни одно важное дело не рассматривалось тайно. Любой член общины имел право предъявить свои требования и выдвинуть предложения и, они выслушивались и поддерживались в случае, если другие члены общины считали их сообразными с общей пользой.

Если заслуживающий доверия крестьянин «в тулупе» приходил и просил дать ему «пять тысяч рублей» на фабрику, обещая отдать их через полгода — ему давали. Ибо единоверцам предоставлялось право пользоваться беспроцентными ссудами из общинной кассы, причем допускались и безвозвратные займы.

Не получилось «раскрутиться»?

Ну, что ж… Общество отнесётся к тебе с пониманием, но второго шанса разбогатеть уже не предоставит: иди туда — откуда пришёл и занимайся тем, чем занимался раньше.

Но коль у тебя получилось разбогатеть, возможности возвратить долг в общинную казну и стать полноправным хозяином своего дела и капитала — не представлялось. Можно было лишь отдать обществу предприятие — запущенное на общинные деньги, заработанный капитал и остаться «при своих интересах». Даже право наследования здесь не работало, ибо староверы не признавали официального церковного брака.

И подобные примеры — правило, а не исключение в российской действительности первой половины XIX века. Биографию какого купца-миллионщика не копни, везде одно и тоже: в распоряжении казалось бы — случайных людей, внезапно оказывались огромные денежные средства.

В изрядном количестве имеется и обратное: от огромных капиталов вдруг — в одно мгновенье, не оставалось и следа. Вспомним хотя бы роман Мамина-Сибиряка» «Приваловские миллионы», написанный в 1883 году.

Для большей доходчивости приведу историю некого волжского купца Злобина, жившего в конце XVIII — начале XIX века.

Происхождения он был неизвестного, лишь упоминается вскользь, что в юности ему повезло-посчастливилось трудиться пастухом…

Довольно незавидно-мрачное начало для карьеры в любом направлении, согласитесь!

Однако решив, что всю жизнь хвосты быкам крутить — не есть канифольно, сей вьюнош как-то умудрился выучиться грамоте и стать писарем в одном из Богом забытых селений…

И вдруг резкий старт, покруче гагаринского!

Буквально на пустом мете, Злобин становится городским градоначальником, крупным строительным подрядчиком и, само собой — богатейшим купцом того региона. Он проворачивает многомиллионные сделки, водит дружбу с волжским генерал-прокурором и имеет знакомство со многими петербургскими министрами.

Но жизнь человеческая, увы — коротка, бренна и конечна… Злобин внезапно умирает, а единственный оставшийся законный наследник — родной внук, получает от деда-миллионщика…

Деревянную чернильницу и несколько книг!

С чем, как говорится, пришёл — с тем и ушёл.

Конечно же, ничего случайного в этом мире нет.

Лидеры староверческих общин — так называемых «согласий», присматривались к своим единоверцам и, наиболее предприимчивых и надёжных из них — ссужали первоначальным капиталом для открытия…

Собственного дела?

Нет! Общинного.

В случае же если человек разбогатев отходил от каких-то критериев старообрядничества, или его наследники не оправдали возложенных на них одноверцами надежд — имущество и капитал отбирались в пользу той же общины.

Таким, или примерно таким образом — были сколочены огромные капиталы и построены многочисленные предприятия в староверческих анклавах — которые стали центрами не только промышленного развития страны, но и духовного развития древнеправославия. Здесь имелись свои школы, печатались книги. Торговые предприятия и мануфактуры таким образом, становились центрами религиозного влияния — которые привлекали значительное количество людей со стороны, автоматически увеличивая численность старообрядческих обществ.

Ибо, чье предприятие — того и вера!

Естественно, на построенные на средства старообрядцев мануфактурах, фабриках и заводах — могли работать только люди разделяющие убеждения владельцев. Поэтому с полным основанием можно утверждать, что русский пролетариат — наделавший столько «шороху» в первой половине XX века, имеет старообрядческие корни — со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В результате, староверческие общества — трансформировалось в самодостаточные, независимые от властей структуры — развивающиеся по собственной логике и имеющие свои внутренние порядки, многие из которых настораживали официальные власти.

Работающие на предприятиях староверы, образовывали артели по несколько десятков человек, которые не только могли спорить с владельцем (на самом деле — с управляющим) — но и навязывать ему свои решения по каким-то производственным вопросам. В таких условиях сформировался особый тип «фабричного», «мастерового» — психологически весьма далекого от обычного работника по найму в классическо-капиталистическом смысле этого слова.

Современники писали на этот счёт:

«…Тут нет ничего похожего на обыкновенные отношения между хозяином и его работником; речью заправляют, ничем и никем не стесняясь, наиболее начитанные, будь это хоть последние бедняки из целой артели; они же вершат и поднятый вопрос».

Таким образом, артель являлась основной производственной единицей. Она непосредственно влияла на производство, «рядилась» с хозяином насчёт заработка и оказывала ключевое влияние на весь ход фабричной и около-фабричной жизни…

* * *

«Стоп, стоп, стоп, — сказал я сам себе, — а вам это ничего не напоминает?».

— Слушай, Дед Мартимьян… А ведь это — социализм!

Тот, пожав плечами:

— Называй как хош, а промеж нами такой порядок зовётся «Согласием».

В свою очередь почесав свой лысый череп, озадаченно:

— А ты ничего не путаешь? Ведь «Согласия» — это староверческие общины?

Тот кивнув:

— И это тоже.

И ещё вот какой мыслёю меня «под чаёк» торкнуло и, я на некоторое время «завис» — как советский калькулятор от «десятой Винды»:

Уже через неполный год после того, как я приступил к своей задумке — к созданию «подпольной промышленной империи» на основе кустарно-артельной ульяновской, с несказанным удивлением заметил, что местные хроноаборигенны — имеет прямо какую-то врождённую на генетическом уровне способность к самоорганизации. Артели в созданном мной через Клима Крынкина кооперативе «Красный рассвет» — как будто жили своей жизнью: они рождались, развивались, налаживали связи меж собой и, с сторонними производственно-торговыми структурами и даже…

Умирали, распавшись!

Чтоб, снова соединиться — в уже новом качестве.

И всё практически без моего участия, которое скорее заключалась в даче мудрых советов да в снабжении продвинутым оборудованием разработки «Особого проектно-технического бюро № 007» (ОПТБ-007).

Конечно, сперва я хотел как «классический попаданец» — авторитарными методами установить жёсткую вертикаль власти со строгой иерархией подчинения… Однако мне хватило ума, почти не вмешиваясь — внимательно наблюдать за этим явлением, тщательно изучить его и проанализировав, прийти к вполне определённому выводу…

Что это есть, ни что иное — как зачатки столь модной «у нас» структуры сетевой промышленно-торговой корпорации!

Напомню для тех кто не знает: в начале XXI века — примерами сетевых структур служит любая организация (самый простой пример — большая, благополучная, дружная семья), основанная с учётом взаимной выгоды составляющих членов. Или несколько равных организаций — сотрудничающих по равноправному принципу. Пример — практически все транснациональные корпорации, отдельные — «особо продвинутые» логистические транспортные организации, Интернет с его соцсетями, политические движения — объединённые некой социальной идеей… Они могут быть как очень простыми — так и невероятно сложными, многоуровневыми.

Сетевые структуры представляют собой альтернативу — как жёсткому «вертикальному планированию» советского типа, так и западной «стихии рынка».

Так сказать — «третий путь»!

Как и всё без малейшего исключения придуманное человеком, они могут служить как на благо ему же — так и во вред. Именно сетевыми — являются современные мне организации гангстеров, наркоторговцев и террористов — вроде «Козы-Ностры» или «Аль-Каиды».

У сетевых организационных структур имеются свои достоинства и недостатки.

Среди первых главенствует гибкость, адаптивность к динамично меняющейся внешней среде — что весьма немаловажно в текущей советской действительности. Если у меня получится задуманное — никакой Сталин, Хрущёв, Горбачёв и, далее по списку — не смогут уничтожить её. Ибо, у сетевых структур нет какого-нибудь «главного штаба» — по которому следует бить, зато имеется способность самовосстанавливаться.

Среди недостатков, стоит в первую очередь упомянуть чрезмерную зависимость от квалификации кадров.

Качество местных «кадров», конечно же — практически никакое…

Однако последнее обстоятельство, на первых порах нивелируется наличием у меня четырёх-ядерного компьютера и программ автоматического проектирования, бухучёта и прочих.

Ну а там обзаведёмся — какие мои годы!

Теперь же, слушая Деда Мартимьяна я вдруг понял — никакой «случайности» не было.

Как мух в паутину, я же попал в уже готовую сетевую структуру старообрядцев, которая создавалась с целью выживания и, совершенствовалась — в течении как бы уже не двух столетий.

Лидеры сохранившихся и поныне действующих древнеправославных общин — меня заметили, оценили по достоинству и, внимательно наблюдая — подспудно поддерживали-подпитывали.

Вспоминаю: даже сам он — появился как никогда вовремя, ни раньше, ни позже. И дела финансовые «Красного рассвета», с тех пор — шли на удивление гладко… До поры до времени, пока я не выбрал какой-то — вполне определённый «лимит» доверия, после чего ко мне возникли какие-то — вполне определённые вопросы.

Возникло чувство изрядной досады, но в то же время заметного облегчения:

Я не один в поле воин!

* * *

Однако, слушаем дальше…

Официальные власти, не говоря уже про мракобесов из Священного Синода — через которой государство вертело как хотело Русской православной церковью, усматривали в таким порядках покушение на «устои» и попрание «святые святых», недоумевая: как это могут простые фабричные работники держаться с хозяевами на равных?

Не положено!

Мало того, что после объявления Екатериной II и Александром I европейских принципов предпринимательства в экономике — Старообрядничество не выродилось и не угасло само собой… Так оно ещё и переживало мощный подъём — претворяя в жизнь коммунистические идеалы общественной собственности и управления.

С середины 30-х годов XIX столетия, уже при Николае I, власти начали пристально бдить-следить за внутренней жизнью этой религиозно-экономической корпорацией и, пришли к неоднозначному для себя выводу: она прямо противоречит государственному строю, принципам сословного общества и развитию экономики на рыночных началах.

И как бы ни после целого века относительной веротерпимости и свободы предпринимательства, вновь началось тотальное наступления на Древнеправославие — хотя и не такими средневеково-драконовскими методами, как это было во времена царя Алексея, патриарха Никона и царевны Софье — гореть им всем троим в аду.

Были закрыты крупные староверческие центры в Москве и Петербурге — Преображенское и Рогожское «кладбища», а также в Иргизе и Керженце.

Но главный, беспрецедентный по своему масштабу удар по идеологическим противникам, правительством Николая I был нанесён в финансово-имущественной сфере. Не желающим перейти в «правильную» веру купцам — пригрозили лишением гильдии с лишением права заниматься предпринимательской деятельности, после чего — они стали бы относиться к «податному сословию», даже с перспективой оказаться в рекрутах.

Не говоря уже про капиталы, которые просто-напросто «прихватизировались» государством.

Согласным же перейти в государственную религию или так называемое «поповство» — своеобразную внутреннюю «унию» РПЦ с Древнеправославием, подсунули сладкую морковку — возможность самому «прихватизировать» общинный капитал, сделав его фамильным состоянием передающимся по наследству.

Во избежание полного краха, деморализованному староверческому купечеству не оставалось ничего, кроме как подчиниться закону…

Но от чистого ли сердца и с честными умыслами они это делали?

Хотя бы в части случаев, это далеко не факт!

Характерно, что одними из первых, на Преображенском «кладбище» — преображённом в церковь РПЦ, записались в православие сыновья отправленного к тому времени в сибирскую ссылку купца Фёдора Алексеевича Гучкова — Ефим и Иван.

Сын последнего из них — Александр Иванович Гучков, напомню — был одним из самых активнейших и настойчивых могильщиков Самодержавия.

Делайте оргвыводы, как говорится!

В целом же говоря, во второй половине XIX века купеческо-староверческий мир — кардинально изменился, со временем восприняв параметры и дух классического западного капитализма. Фактически прекращает свое существование общинная модель «Согласия» — капиталистическое начало полностью вытесняет социалистическое из сферы производственных отношений.

Морозовы, Рябушинские, Прохоровы, Марковы, Багровы, Мальцевы, Гучковы, Трындины, Третьяковы… Не все из них вошли в рейтинг «Forbes», по данным которого — на начало XX века, совокупное состояние этих семей составляло порядка 150 миллионов золотых рублей. На сегодняшний день, эта сумма эквивалентна 115,5 миллиардов.

Низы же старообрядничества после предательства элиты — ещё больше озлобилось и радикализировалось. Если раньше они ненавидели попов и чиновников, почитая при этом Царя-Батюшку и уважая собственных наставников — то теперь их ненависть распространилась на всех и на вся.

Год от года росло в них убежденность, что «государство русское лишено божьей благодати и состоит под влиянием дьявола».

Среди них были выработаны взгляды на воплощение антихриста в императорах романовской династии с Петра Великого до Николая I, а затем и Николая II. В двух последних усматривали очередное обновление антихриста, так как имя «Николай» получило распространение только после падения благочестия на Руси: прежде него никакого «святого Николая» не существовало, а в святцах были лишь Николы.

Ленинский «гвардеец» Бонч-Бруевич, характеризовал рабочих из староверов так:

«Эта среда — крайне замкнутая, тяжелая, своеобразная, чуждая и даже нередко враждебная нам… И смотрящая на интеллигенцию крайне подозрительно».

Но не зря в народе говоря, что «свято место пусто не бывает»!

Очень скоро, у рабочих-староверов появились другие наставники и учителя. А пропагандируемое ими учение — «социализм», так сильно было похоже на прежние порядки — когда артелью можно было «нагнуть» хозяина и заставить его бдить — не свои частные интересы, а общественные.

Ну а потом пришли большевики…

* * *

Закончив, Дед Мартимьян опростал очередную чашку чая и уставился на меня умными глазами из-под бровей:

— Ну а теперь твой черёд вопрошать, Серафим!

Вопрос был наготове, ибо вертелся на языке ещё в «прошлой жизни»:

— Чем отличается древнеправославие от сектантства? От этих самых духоборов, хлыстов, молокан и прочих евангелистов?

Ответ не заставил себя ждать:

— Те, говоря вашим языком — «интернациональны». Для нас же, всё русское — превыше всего.

Рисунок 70. НЕроссияне. Современная семья староверов из Бразилии: настоящие русские — сохранившие в отличии от нас язык, веру и обычаи предков. https://dp32.ru/security-objects/russkie-v-bolivii-poselok-russkih-staroobryadcev-toborochi-v-bolivii-27-foto/

— Так вы — националисты, значит? «Чёрная сотня»?

Тот, слегка обиженно:

— Скажешь тоже! В чёрносотенцах, сплошь и рядом — попы-никотианцы, дворянчики из малороссов, да купчишки-поповцы состояли. А мы никого не трогаем!

Подумавши, я вынужден был согласиться: лидеров черносотенцев — Пуришкевича да князя Шаховского, никак «староверами» не назовёшь. Да и действовала эта организация главным образом на территории современной мне Украины — стало быть и, состояла она главным образом из…

Сами понимаете, из кого!

В собственно же России, никаких погромов не было. Наоборот, при первой же попытке организовать «Союз русского народа» в Санкт-Петербурге, на помещение — где собрались главным образом рабочие-староверы «Невского судостроительного завода», было совершенно террористическое нападение. Большевистские боевики сперва бросили бомбы, затем стреляли по разбегающимся людям из револьверов — убив и ранив таким образом до двух десятков человек3.

Староверы же, действительно — своих идеологических ценностей никому не навязывают и, что сцука характерно — с оружием в руках их не защищают, что лично у меня вызывало резкое раздражение:

— Непротивленцы, значит? Последователи Льва Толстого? Ударь вас по одной щеке — подставите другую… Так, что ли?

Тот, разведя руками, с некоторым оттенком покорности судьбе и обречённости:

— Выходит, что так.

Предельно жёстко:

— Прижмут вас власти — вновь начнёте тараканами по всему миру разбегаться?

Действительно, в моё время общин русских староверов не было разве что в Антарктиде!

Да и то я уверен — если хорошенько поискать среди пингвинов, то отыщутся.

— Ну, а что мы можем сделать?

Хотелось ответить ему словами Наполеона: «Чернь сама по себе ничего не может, со мной она может всё», — но я тактично-технично промолчал, взамен переиначил слова Ленина:

— «Всякая вера только тогда чего-то стоит, когда она умеет защищаться»…!

Наведя указательный палец ему в переносицу, как ствол пистолета, обличающее молвлю:

— Евреи тоже были гонимы, преследуемы и рассеяны по миру — а сейчас они в Москве, сплошь и рядом на руководящих постах. И как ты думаешь, почему? Из-за того, что они умнее всех? Тысяча раз — НЕТ!!! Из-за такой вот — вашей телячьей позиции!

Не нашедшись что ответить, Дед Мартимьян угрюмо насупился, я же выждав паузу, со всей прямотой — хотя несколько покривив душой в начале фразы:

— Что было — то было, прошлое не переиначишь… Учась на уроках прошлого — надо думать о будущем. И не только думать — это и индюк может, а своими руками его строить!

Тот, как бы нехотя, проскрипел:

— Вот я и пришёл поговорить о будущем. Наши большаки согласны дать тебе ссуду на «Завод мини-заводов», но сперва хотят с тобой познакомиться и поговорить.

— «Большаки»?! Это что за напасть такая?

— «Большаки-старшаки» — так мы своих вождей кличем, если по-вашему.

С готовностью, резко — как из окопа в бой, поднимаюсь из-за стола:

— Мне собираться?

Усмехается:

— Погодь чуток, шустёр ты больно. Через недельку за тобой приедут.

Ну, слав те Осподи у меня есть время подготовиться в «послезниние» порыться…

* * *

Вопреки опасениям, меня посадив в сани не увезли куда-нибудь в скит посреди нижегородских лесов-болот, а всего лишь в небольшое село-деревеньку чуть севернее краевой столицы.

Впрочем, «большаки» — лидеры староверческих «согласий», оказались люди как люди. Всего четверо, лет за шестьдесят «с гаком» каждый, одеты более-менее по-современному — хотя и как положено заросшие почти по брови какими-то «средневековыми» бородами.

Поздоровавшись, но не представившись, знамо дело, они первым делом накормив-напоив чаем с мёдом в светлице большого срубленного из брёвен в обхват доме, приступили к неторопливому «допросу»:

— Сперва скажи нам, мил человек: кто таков будешь и откуда на нашу голову взялся такой умный?

Похлопав по карманам пролетарки, я:

— Вам паспорт предъявить, али справку с места работы?

Самый на вид старый из них, не оценив шутки, меня строго одёрнул:

— Не ёрничай милок! Ведь, ты не Серафим Свешников. Твои старшие сёстры, которых мы недавнись привозили и тайком тебя показывали — тебя не опознали.

Самый молодой из них, с нескрываемой ехидцей:

— Да ты с одной из них с полчаса беседовал, но так и не признал!

Рисунок 72. Староверы начала XX века.

Морщу лоб, вспоминая:

— …Это когда?

Мне называют день и, я с изрядной досадой:

— Ах, да!

Была у меня встреча-беседа со странной посетительницей — которую я сперва принял за слегка тронувшуюся, ибо она не могла толком объяснить с какой целью припёрлась и несла какую-то пургу.

Невольно восхищаюсь: ишь ты…

Да у них контрразведка почище чем ОГПУ!

Та то, так и не смогло меня вычислить. Хотя скорее всего — не шибко то и хотело.

Хотел было автоматически сослаться на «контузию», но вовремя прикусил язык…

Ведь сестра то не контуженная и, даже будучи слегка «не в себе» — просто обязана была признать родного братика!

Ну, что ж…

Придётся импровизировать, благо не в первый раз.

Вопреки ими ожидаемому, не стал кочевряжиться и двупёрстно перекрестившись на иконостас с потемневшими от времени иконами и, ему же слегка поклонившись:

— Серафима Свешникова, 4 августа 1920 года — насмерть ногами забил польский офицер в концентрационном лагере под Краковым, за отказ лизать ему сапоги… Царство ему небесное.

Большаки-старшаки последовали моему примеру и, в свою очередь самый старший из них:

— Тогда ты кто таков будешь? Каких краёв, какого рода и если нашей русской веры, то какое «согласие» исповедаешь?

Выпрямив спину, расправив плечи и поочерёдно посмотрев в глаза каждому, отвечаю — наполовину сказав правду, а наполовину соврав в благих намерениях:

— Я не помню про себя ничего, до самого своего появления в диаконнике Благовещенского Храма волостного городка Ульяновка, где меня застал иерей Отец Фёдор, в миру — Свешников Фёдор Евграфьевич. На мне не было ничего из одежды или украшений, кроме этого…

Расстегнув ворот пролетарки, я достал «косой» георгиевский крест — не так давно сделанный из «иновремённой» пластмассы. Сам выпиливал, сам шлифовал — получилось, просто отпад!

Оценив по достоинству произведённое на староверов впечатление, поцеловав и вновь спрятав крестик, я продолжил:

— …Ну и ещё знание, что моё «Андреевское согласие» — ещё «древнеправославнее» вашего! Ибо восходит оно к тем временам, когда Андрей Первозванный истребиша капища богов Велеса и Перуна — крестил в Ладоге что на Волхове, Русь. И происходило это, ещё за полтыщи лет до того — как Владимир Прелюбодей, её огнём и мечом перекрещивал в арианскую ересь греческой веры4.

С нескрываемым удовольствием созерцая сквозь бороды их раззявленные в изумлении рты, продолжаю «грузить» — обращаясь главным образом к самому молодому из «большаков»:

— Знаю, скажите мне: «О такой далёкой истории всяк врать горазд — в прошлое не заглянешь, сам не попадёшь и, как там на самом деле не проверишь». …Так?

Под моим пристальным взглядом, самый молодой «большак» трясёт бородой, что можно расценить как подтверждение моих слов о его мыслях в отношении моих «знаний».

Обращаюсь уже ко всем:

— Хорошо, тогда вот вам знания о грядущем: 11 сентября сего года произойдёт землетрясение на южном берегу Крыма — что вызовет разрушения от Феодосии до Крыма и многочисленные жертвы.

Про этот природный катаклизм, кстати, я знал из романа «Двенадцать стульев» — а не из «послезнания» на компе.

Те в полном обалдении переглядываются… Тогда, как будто прочитав их мысли, я несколько задумчиво-озадаченно:

— Говорите долго ждать? Хорошо… Тогда 14 февраля — пусть хорошенько «потрясёт» в Югославии.

Если «послезнание» на компе не врёт, в этой стране в тот день — в результате сильного землетрясения погибнет с полсотни человек. И случится это буквально через неделю.

Большаки зависли как «операционная система» поражённая «трояном», а я продолжил их грузить:

— Далеко, говорите? Хорошо: двадцатого апреля в Самаре будет наводнение — уровень в Волге поднимется настолько, что речные суда не смогут пройти под Сызранским мостом. Под водой окажутся десятки сёл в Самарском и Мелекесском уездах и, участок железной дороги на участке от Батраков до Самары, где прекратится движение поездов. В самом городе — затопит дома на набережной, вплоть до улицы Казанской и Засамарской слободы.

Те перепугано закрестились, а я продолжаю со всем фанатизмом, на который только способен:

— «Кто я таков», спрашиваете? Отец Фёдор считал меня Ангелом — посланным Создателем для спасения Руси от Антихриста и вы можете последовать его примеру. Ну а если нет, то можете прямо сейчас разбегаться по скитам — ибо, скоро на нашей «одной шестой части суши» — вам места будет мало!

Боюсь, что если мы с ними не договоримся, то тем и кончится дело.

Сперва ограничив массовый приём рабочих в партию по «ленинским призывам», «семибоярцы» начали быстро терять популярность в народе… Вернее, среди наиболее активных его представителей — лишившихся «социального лифта» и возможности выбиться в начальники. И до отдельных, «особо одаренных» представителей правящей элиты — уже начинает доходить, что тот — кто добьётся возвращения «статус-кво», тот и встанет у кормила власти в стране.

И если это будет Троцкий или Зиновьев (или кто ещё подобный им из тех, что вдруг откуда не возьмись «всплыли» после событий осени 1925-го года), то бывшие в «реальной истории» пресловутые сталинские репрессии — покажутся детской игрой в песочнице. Ибо в отличии от этих двух, Сталин при ближайшем рассмотрении — оказался до ужаса адекватно-терпеливым человеком.

Мне лично покажутся, уточним: хроноаборигены — конечно же, ничего не заметят. Для них это будет естественным ходом событий.

Крещусь на иконы:

— Господь помогает только тому, кто это сам хочет и решительно действует.

* * *

Как и всякому успешному мошеннику — мне тяжелее всего было убедить себя в том, что говорю. Ну а уже слушающие такого «убеждённого» в собственной правоте человека — легко уверуют в него на уровне подсознания, тем более в наличии имеется «вещественное доказательство» в виде стихийного явления.

Когда землетрясение в Югославии произошло, о чём стало известно из газет — большаки не стали ждать ещё и наводнения в Самаре, вопреки моим опасения. Очень скоро, мы с лидерами старообрядничевства ещё раз встретились — так сказать в уже «расширенном составе» и, поговорили так сказать — «без галстуков».

Разговоров об «Антихристе», его «Пришествии» и, им подобным — я тщательно избегал: мол, «многие знания преумножают печаль»…

Первым делом поспорили с вновь прибывшими большаками об моём облике — покамест всего лишь физическом: мол бороду бреешь — значит, не принадлежишь к Древнеправославной вере, ибо:

— Патриарх Адриан в конце XVII века написал: «Бог создал человека бородатым: только коты и псы не имеют ее…».

С истерическим фанатизмом в голосе, вопию — аж отшатнулись:

— Не верно, брешет ваш Андриан! В отличии от козла, например, человек рождается голеньким и безволосым — таким, каким его Бог создал. А растительностью на теле обзаводится по мере накопления грехов.

Пока те переглядывались в сногсшибательном афуе, вываливаю ещё фактов:

— Разве униатские попы не носят бороду? Разве бороду и усы брил сам Никон и, его киевские псы — устроившие гонения на истинно православных христиан? Может их тоже прикажите причислить к Древнеправославию?!

Указующий перст в небо:

— Не по волосьям на морде лица — или ещё где, в вонючей промежности скажем — об человеке судить надо. Даже не по речам его! Ибо язык наш — лукав и им в первую очередь овладевает Нечистый… А по делам — творимым им!

Дальше — чисто деловая встреча и её главная тема: финансирование «Завода мини-заводов» и значение последнего для сохранения и развития Древнеправославия, как основы идеи Русского мира.

Вещаю пророком:

— Мир изменился, он стал открытым — а вы всё по медвежьим берлогам шкеритесь! От вас отворачивается молодёжь, уходя в правящую партию… Почему?

Сам отвечаю по пунктам:

— Ибо, вы тянете её в прошлое — а этому возрасту свойственно стремиться в будущее. Поэтому ваши проповедники должны работать-проповедовать с паствой не по таёжным углам и «кладбищам» — а в автопарках, аэроклубах, в модельных кружках…

Отсюда следует:

— …Современный древнеправославный проповедник — должен уметь рассуждать об внутренней и международной политике, одеваться и обуваться по последней моде, владеть боксом, джиу-джитсу и приёмами стрельбы с обоих рук, водить мотоцикл и пилотировать самолёт…

Наконец, «плюшки»:

— … Вот тогда древнеправославие победит и восстановит утраченные при Никоне — гореть ему в Аду, позиции!

Пока те бороды чешут, с присущей мне скромностью предлагаю:

— Не можете сами воспитать таких проповедников — поручите это тому, кто умеет. То есть — мне!

У меня уже имеются курсы секретарей-референтов — через выпускников которых я держу в руках своё «кремлёвское лобби»… Курсы телохранителей-секьюрити — через выпускников которых я контролирую глав национальных республик и российских регионов…

Почти всех.

…Почему бы мне ещё не иметь курсы проповедников Древнеправославия?

Раз плюнуть — рука то уже набита и глаз пристрелян.

Большаки обещали подумать, но думаю — согласятся, никуда они не денутся.

Наконец, плавно перехожу к самому главному и спрашиваю:

— Русской модели социализма — «Согласию», не чуждо понятие: «от каждого по возможности, каждому по результатам трудов его»… Скажите, это так?

Умели на Руси работать, умели и погулять!

Ведь никакой «уравниловки», убивающей всякую предприимчивость и инициативу на всех уровнях, не было и в помине. Купцы-староверы XIX века, хотя и ворочали общинными капиталами — сами не жили в халупах и не ходили в обносках. А об их разгулах после удачных сделок — на Руси слагались легенды.

Со мной легко соглашаются:

— Так!

— Вот, для этой цели и хочу я наладить выпуск мини-заводов. Чтоб умный, энергичный и амбициозный молодой человек, в целях повысить свой социальный статус… Да и просто — чтоб «хорошо жить»! …Не в партию шёл записываться — а смог бы открыть своё дело и, разбогатев сам — дал шанс на достойную жизнь другим.

Короче в итоге, «большаками-старшаками» было решено выделить мне такой кредит, какой потребуется для завершения строительства и запуска производства.

Общим было:

— Рубаху последнюю с себя снимем, Серафим, но твой завод построим!

Была ещё одна тема, вызвавшая наиболее горячее споры…

— Пора уже Древнеправославию замириться с Русской православной церковью, граждане большаки! Она в последнее время — перестала быть официальной, претерпела многие лишения и теперь находится в загоне. Мщение свершилось! Вам теперь с ней нечего делить, понимаете? А потерять вы можете абсолютно всё.

Но вот здесь нашла, что говорится — «коса на камень»!

Даже мой «ангельский» чин не смог преодолеть многовековую враждебность.

Было лишь договорено, что на следующий — 1927-ой год, в Нижнем Новгороде соберётся «Всемирный конгресс древнеправославных согласий». Повестка дня: замирение с РПЦ и возвращение на Родину в разные времена покинувших её староверов.

Ну, что ж…

Любая дорога начинается с первого шага!

* * *

«Ульяновский завод мини-заводов» был построен якобы на средства скинувшихся нэпманов и был якобы подарен ими Советскому правительству на Первом всесоюзном съезде региональных «Обществ Взаимного Кредита» (ОВК), на котором первую скрипку играло аналогичная нижегородская организация, выросшая из ульяновской «Красной взаимопомощи».

За это, московские «Семибоярцы» несколько уравняли нэпманов в правах с остальными гражданами СССР. В частности разрешив их детям, если не учиться в «трудовых» школах — то хотя бы получив домашнее образование, сдавать на аттестат зрелости на общих основаниях.

Ну, как говорится и на том спасибо!

Формально, заводом руководил присланный из Москвы директор родом из старых политкаторжан, хотя некоторые места в его личной биографии мне показались сомнительными и, практически без труда — вскоре удалось обзавестись увесистым компроматом на него…

Однако, я пока держу его в запасе, предпочитая без нужды не обострять отношения с кем-либо. Впрочем, товарищ оказался понятливым и практически безобидным.

Даже внешне, он мне один в один товарища Бывалова из фильма «Волга-Волга» напоминает.

Но «короля делает свита», да?

Ксавьер занимал должность Начальника Отдела снабжения и, этого в принципе — вполне хватало, чтоб всё держать под строгим контролем. Однако, не удовольствовавшись этим, я имел своих людей во главе «Технического отдела», «Отдела охраны и внутренней безопасности» и, многих других. Кроме того, к самому директору была приставлена секретарь-референт со специальной подготовкой и секьюрити — вымуштрованный Фрицем в Школе телохранителей.

Поэтому, несмотря на всё кажущуюся стороннему наблюдателю гиперактивность этого товарища, единственной его серьёзной деятельностью было писание в Москву бодрых отчётов с рапортами об успехах.

Про реализованные мини-заводы, тотчас после свершения сделки и отгрузки оборудования потребителю, я не забывал. Они, хотя и незримыми узами, были крепко-накрепко привязаны к моей «Промышленной империи». Вроде бы и вполне самостоятельные в деле принятия решений, но тем не менее как кирпичики в стене, они составляли одно большое и прочное здание.

Что такое «власть», спросите?

Нет, это не когда народ выбирает очередную говорящую голову из «зомбоящика». Пусти такое важное дело на самотёк — он такое говно себе на погибель выберет…

За примерами далеко ходить не надо!

Это когда контролируешь людей в свою очередь — контролирующих ресурсы и, я такой властью в коей мере обладал.

Notes

[

←1

]

Кто интересуется темой более подробно, рекомендую Пыжиков А.В. «Грани русского Раскола».

http://flibusta.is/b/468269

[

←2

]

В 1667 году (30 января ст. ст.) Афанасием Ординым-Нащёкиным и Ежи Хлебовичем в деревне Андрусово под Смоленском было подписано Андрусовское перемирие — соглашение, заключённое между Россией и Речью Посполитой на 13,5 лет. Казацких (украинских, если кому угодно) послов на подписание перемирия не пустили.

Условия Андрусовского договора: Между Россией и Речью Посполитой устанавливалось перемирие сроком на 13,5 лет, в течение которых государства должны были подготовить условия «вечного мира». Речь Посполитая возвращала России Смоленск, Черниговское воеводство, Стародубский повет, Северскую землю, а также признавала воссоединение с Россией Левобережной Украины. Россия отказывалась от завоеваний в Литве. Правобережная Украина и Белоруссия оставались под контролем Речи Посполитой. Киев передавался России сроком на два года. Однако Россия сумела удержать его и закрепить за собой его принадлежность в договоре с Польшей в 1686 году после уплаты 146 тысячи рублей.

[

←3

]

Ленин В.И. писал в 1905 году:«Отряды революционной армии должны тотчас же изучить, кто, где и как составляет чёрные сотни, а затем не ограничиваться одной проповедью (это полезно, но этого одного мало), а выступать и вооружённой силой, избивая черносотенцев, убивая их, взрывая их штаб-квартиры и т. д. и т. п.».

[

←4

]

Арианская ересь — одна из самых значительных в истории средневековой церкви. Она появилась в IX веке от Рождества Христова и потрясла самые основы христианства. Даже спустя несколько столетий это учение продолжает влиять на современный мир. Одним из центров арианства был Крымский полуостров, после взятия города Корсуни на котором, Владимир сперва крестившись сам с дружиной, крестил Русь.