"Третья жизнь"

...Каждый из нас хоть раз задумывался о том, что будет с ним после смерти. Кто-то тщательно готовится к посмертию, укрепляя дух и ограничивая тело, кто-то старается жить здесь и сейчас, не особо надеясь на милость богов. Боги редко бывают милосердны, по крайней мере, мой точно отвернулся от меня. Я никогда особенно не переживал за свою душу, занятый более насущными делами. Я жил, сражался и плевал на то, что будет с моей душой. Ровно до того момента, когда понял, что вот-вот расстанусь с ней...

Я помнил боль. Страшную, обжигающую. Я помнил взгляд, в котором плескалось отражение испытываемой мной муки. Помнил, как сходила с ума магия, вырываясь на свободу. Я не мог сдаться. Он не мог отступить. У каждого из нас был приказ, которого мы не имели права ослушаться. У нас не было выбора, так, по крайней мере, мне казалось тогда. Нас вела чужая воля, а не собственные идеалы. Мы не сражались за добро и зло, а просто служили разным повелителям и оказались по разные стороны одной войны. Могло ли все выйти иначе? Иногда мне казалось, что да.

Я помню... Убогий трактир и холод сырой постели. Вино и негромкий разговор ни о чем. Разгоряченную душу и ледяные пальцы, стаскивающие с меня одежду. Случайная встреча оказалась неслучайной — по утру я обнаружил, что печать на донесении, которое я нес, была аккуратно вскрыта и вновь восстановлена. Все было сделано мастерски, обычный человек ничего и не заметил бы, но я не был обычным. Как, впрочем, и он.

После, мы много раз пытались убить друг друга. Я знал о нем все: что любит, что ненавидит, чем дорожит, и безжалостно наносил удары в самое сердце хранимой им земли. Он отвечал мне тем же, часто зеркаля мои собственные ходы. Мы были очень разные, но в одном оказались схожи: ни он, ни я не умели отступать, даже когда сопротивление уже не имело смысла.

Посмертие оказалось странным местом. Я не мог поднять голову, чтобы оглядеться, и только видел перед собой белый прямоугольник потолка, покрытый узорной лепниной. Она-то и дала понять, что я не умер. В первый момент я был не в силах поверить в это — никто бы не выжил в том смертоносном пламени, которое я освободил. Огонь, рожденный из моей крови, можно было погасить только ею же, и она пролилась до последней капли. Я очень хорошо запомнил, как умирал, так почему же теперь с потолка на меня смотрит гордый герб Аанора — моего смертельного врага? Мне стало страшно.

— Ты очнулся, Риовен.

Его голос не заставил меня вздрогнуть. Кому бы еще находиться здесь, охраняя могущественного, пусть даже и плененного мага? Только тому, кто уже один раз победил его и... убил? Или нет?

— Убил, — согласился невидимый мне Сенар. — Но не совсем. Поднимись, Рио.

"Ни за что!" — протест возник автоматически, в ответ на повелительный тон, но тело среагировало вопреки моей воле. Тяжесть, до этого вжимавшая меня в кровать при любом движении, совершенно исчезла, и я сел, наконец сумев оглядеться. Сенар стоял у открытого окна небольшой, явно предназначенной для слуг, комнаты. Он выглядел непривычно роскошно: одно золотое тиснение на его одежде стоило немалых денег, а ножны, привешенные к поясу, были украшены драгоценными камнями — зелеными, в тон его глаз. Высокие сапоги, заправленные в них узкие — по последней моде — темно-серые штаны, пояс которых был так же расшит каменьями. Белоснежная рубашка, расшитый короткий сюртук... Я видел его совсем другим. С кровью, коркой запекшейся на губах, в измазанной грязью одежде, со спутанными волосами, лежавшими сейчас на его плечах иссиня-черной волной. Только вызов в его глазах всегда оставался тем же. В сражении, в постели... сейчас.

— Почему я жив? — первое, что я спросил, и только в этот момент внезапно осознал, что мир выглядит... иначе. Словно я смотрю на него с другого, непривычного ракурса. Словно я выше ростом.

— Ты умер, — покачал головой Сенар, и в его глазах промелькнуло сожаление. — Для всех — ты умер, и твое тело сгорело в пламени Зора, которое ты призвал. Аанор победил, Рио. Мы выиграли войну, а Иссот повержен. У тебя больше нет повелителя, маг. Вообще-то, тебя самого тоже больше нет.

— Я служу Иссоту, пока жив хоть один наследник, — покачал головой я, а затем содрогнулся от внезапной догадки, осознав, что не чувствую связь с повелителем. — Вы перебили всех?!

Сенар рассмеялся и, закрыв распахнутое окно, медленно приблизился ко мне. От него всегда веяло едва уловимой аурой смерти, и я невольно отпрянул назад, прижимаясь спиной к стене.

— Не бойся, они все живы, даже старый хрыч, который привязал тебя к своему роду. Просто клятва крови больше не действует.

— Почему? — удивился я, запрокидывая голову, чтобы смотреть ему в глаза. — Пока во мне есть хоть капля крови...

— Взгляни в зеркало, — велел Сенар, и я почему-то опять беспрекословно подчинился, хотя все внутри восставало против подобного обращения. Он не смел приказывать! Но мог и приказывал.

Ноги едва не отказали мне, когда я взглянул в зеркало. Этого было просто невозможно! С серебристой глади на меня смотрело совершенно чужое лицо. Застыв, я в полнейшем оцепенении разглядывал миндалевидные карие глаза, короткие, едва прикрывавшие уши, песочного цвета волосы, широкие плечи — не чета моему былому довольно хилому сложению. Маг мог позволить себе не иметь накачанные мускулы, да и дар отнимал много сил, истощая плоть. Но как?!

— Его звали Хазер, — негромко сказал Сенар, встав у меня за спиной. Вот уж кто не мог пожаловаться на хрупкость! Я попытался отодвинуться, но он удержал меня, ухватив за плечо. — Никто не знает, что он умер. Никто не знает, что теперь это ты. Все думают, что маг Иссота погиб в сотворенном им же пламени, но ты будешь жить. Если бы от твоего тела осталось хоть что-то, то я бы мог восстановить его, но... Так даже лучше. Только я буду знать, кто скрывается за этим обликом. Ты будешь жить, Рио! Со мной!

— Ты сошел с ума, — процедил я сквозь зубы и резко дернулся, пытаясь освободиться. Бесполезно. — Пусти меня! Что за бред пришел тебе в голову? Великие силы, ты... — я внезапно осознал весь ужас ситуации. — Ты призвал меня?!

— Это был сложный ритуал, — покачал головой последний в мире некромант. — Но, по сути, да. Я призвал тебя. Теперь ты полностью принадлежишь мне. Не сопротивляйся, я не причиню вреда — не для этого я пошел на такой риск. Я хочу обладать тобой, я мечтал об этом несколько лет, с той ночи. Я должен был убить тебя тогда, но не захотел. Не смог. И теперь ты мой.

— Это невозможно, — прошептал я, каждой клеточкой своего нового тела понимая — возможно. Более того — очень в духе ненормального некроманта, решившего поглумиться надо мной и после смерти. — Да как ты посмел?! Я предпочел бы полностью сгореть в пламени Зора! О чем ты говоришь? Хуже участи, чем быть с тобой, сложно представить! Решил унизить меня?

В ответ меня с силой швырнули об зеркало, брызнувшее во все стороны блестящими осколками. Плечо и бок покрылись порезами, но я не чувствовал боли, завороженно глядя в сузившиеся зеленые глаза. Сенар стиснул кулаки, будто собирался меня ударить, но, очевидно, передумал и с шипением выпустил воздух сквозь плотно сомкнутые зубы. И мне неожиданно сладко было видеть его ярость.

— Можешь думать все, что захочешь, — холодно сказал он и выпрямился. — Это ничего не меняет. Ты — мой, Рио, советую запомнить это хорошенько. Не пытайся никому рассказать, что произошло — тебя сочтут лгуном, а если и поверят, то просто казнят. Я запрещаю тебе пытаться убить себя или кого-либо другого. Сбежать ты так же не можешь.

Я слушал его, не веря собственным ушам, и все ждал, когда наконец очнусь от этого затянувшегося кошмара. Но собственное сознание, откликавшееся на каждое слово некроманта, заставляло убедиться в реальности происходящего. Магия текла от Сенара ко мне, подкрепляя его приказы. Сковывала, обязывала нерушимыми путами, вынуждая подчиняться тому, с кем я сражался и кому проиграл. Страшная участь — призванная некромантом душа не могла ему сопротивляться. Сенар сделал шаг назад.

— Поднимайся, — процедил он, и я послушно выполнил распоряжение. — Иди за мной.

— Куда? — только и смог спросить я. Сенар недобро улыбнулся.

— В мою спальню. Хазер был постельным рабом. Ты займешь его место.

Что такое человек? Мы рождаемся едиными — душа и тело, но умирают они каждый в свой срок. Бывает так, что душа покидает тело раньше, и тогда оно доживает свои дни безвольно, подобно растению. Идеальный материал для некроманта. Глина, из которой можно вылепить все, что угодно. Как и душа, оставшаяся после гибели тела. Моя душа.

Мне было душно в этом теле. Оно казалось грязным, особенно когда я увидел клеймо, украшавшее шею под основанием волос. Рабам в Ааноре было положено стричься коротко, чтобы все могли видеть их метку. Я же чувствовал себя просто голым, глупо сожалея об утраченной косе, спускавшейся некогда до середины спины. Магия оставила меня. Я не ощущал так привычного с самого рождения огня, и от этого хотелось совершенно по-детски разрыдаться. Сенар говорил, что я — это все равно я, прежний, что он видит мою душу, оставшуюся неизменной. Я не чувствовал этого, не узнавал себя. Каждое движение казалось чужим, вымученным, неестественным. Я задыхался.

Сенар поселил меня в своей постели, но до сих пор не выполнил угрозу. Он почти и не ночевал у себя, занимаясь делами ослабленной войной страны. Аанор победил, но магия, вызванная нами обоими к жизни, не желала успокаиваться. Сенар делал, что мог. Порой он вваливался в комнату почти в бессознательном состоянии и, не говоря ни слова, падал на кровать, не раздеваясь. Иногда его хватало на то, чтобы за ужином подозвать меня к себе и усадить рядом.

Он смотрел. Внимательно, проникая взглядом под кожу, и в эти моменты я ненавидел его за то, что никак не мог понять: что же, к темным богам, он там видит? Меня прежнего? Того, каким он меня сделал? Что-то еще? И от этого становилось больно.

Хуже взглядов были только прикосновения. В них, по сути, не было неприятных ощущений. Сенар ни разу не сделал ничего лишнего, но каждое из них было украдено у меня. Украдено, как и та ночь в трактире. Потому что это было ложью. Если бы я знал тогда... Если бы я мог сейчас...

Не знаю. Я только заметил, что Сенар промахивается, пытаясь коснуться моих волос там, где их уже не было. Значило ли это что-то для меня? Я хотел думать, что нет.

Мне было скучно. Я не привык оставаться без дела, и молча сходил с ума в четырех стенах, где меня держал Сенар. Кроме него, я не видел никого, только мальчишку-раба, приносившего мне еду. Пожаловаться было не на что: меня кормили скорее как гостя, я спал в хозяйской постели, мне даже дали нормальную одежду, не унижая откровенными тряпками постельничьих, но от этого становилось только хуже. Я не ощущал себя живым. Особенно рядом с Сенаром.

Его терпение закончилось спустя двадцать семь дней. Видимо, произошло что-то серьезное, потому что он вошел в спальню нетвердым шагом и тяжело опустился на кровать, закрыв лицо руками. От него веяло магией и кровью. Может, на меня подействовала манящая аура силы, по которой я успел истосковаться, а может это сказалась соединяющая нас связь, но я подошел и сел рядом, слегка задев его плечом. Сенар поднял голову, посмотрел на меня и выговорил одними губами:

— Ложись.

И я лег. Сознание будто раздвоилось: одна часть меня послушно выполняла приказы Сенара, а вторая, закаменев, наблюдала за происходящим, скованная невыразимым отвращением. Не к некроманту и не к тому, что он делал. К тому, как это происходило. Сенар шептал мне на ухо как исступленный, целуя, гладя ладонями по щекам, едва ли осознавая, что делает. Он просил, не понимая, что это звучит как приказ, и, забывшись, принимал мое подчинение за согласие. Я не мог противиться. Его руки поглаживали, ласкали, жаждали отклика, и мое тело откликалось, ведомое сочившейся из-под пальцев Сенара магией.

Я помнил его руки. Холодные, шершавые от меча — в отличие от меня Сенар не пренебрегал обычным оружием. Оказывается, я ничего не забыл с той самой ночи в трактире, но происходившее теперь казалось чудовищной пародией на то, что было между нами прежде. Насилие оставалось насилием, даже если в нем не было ни капли боли или физического принуждение.

Я ненавидел его в этот момент. Мое тело лгало, получая удовольствие от навязанных ласк. Но, боги, как же лгала сама себе моя душа...

Утром я проснулся еще более мертвым, чем раньше.

Сенар все понял. Он ушел сразу же, как только увидел мои глаза, и не появлялся несколько дней, а когда вернулся — был жутко пьян.

— Помнишь кладбище на самой границе с Иссотом, которое я поднял? — сказал он, дойдя до кровати нетвердой походкой. Я кивнул. Тех мертвецов я погреб под метровым слоем камней, едва не уничтожив деревню, которую пытался спасти. Сенар зло рассмеялся.

— Землетрясение освободило их. Помнишь, я же создал их с защитой от огня — от тебя. Я думал, что предусмотрел все, но ты извернулся, нашел способ. Ты поставил печать. Справился... А теперь...

— Что? — выдохнул я с ужасом, представив себе освобожденных мертвецов. Оголодавших и очень злых мертвецов.

— А ничего, — с пустой улыбкой ответил Сенар. — Я развоплотил их, вытянул обратно ту жизнь, которую дал когда-то. Вобрал в себя.

Вот почему от него так ужасающе несло мертвечиной. Я прикрыл глаза и попробовал представить себе, что сейчас чувствует он, погрузившись в тошнотворную кашу того подобия сознания, которое он забрал у поднятых трупов. На душе стало невыразимо муторно, поэтому я нисколько не удивился тихому:

— Иди сюда.

Сейчас ему это было нужно, как воздух. Но он так и не решился попросить.

Я умирал один раз. Там, в пламени Зора, мне было больно, но далеко не так, как смотреть в измученные глаза Сенара, слушать его сбивчивый, невнятный шепот, чувствовать прикосновения, которые когда-то давно были безумно желанными. Он рычал, не получая того, чего хотел на самом деле, неистовствовал, оставляя на коже отметины от зубов и незримые следы поцелуев, которые горели не хуже укусов. Приказывал...

— Мой, скажи, что ты мой!

— Твой...

На утро он снова сбежал, не решаясь смотреть мне в глаза.

— Я просто хотел спасти тебя, — сказал он, вернувшись. — Хотел, чтобы ты жил — все равно как.

— Ты бы смог жить "все равно как"?

На его горле заиграли желваки.

— Ты мог бы быть чуть более благодарным.

— Я буду благодарен, только прикажи, — спокойно ответил я, подняв на него глаза. Сенар отвел взгляд.

— Чего бы ты хотел? — наконец сказал он. — Сгореть? Думаешь, это лучше, чем жизнь?

— Смотря какая жизнь, — пожав плечами, произнес я. — В той жизни я был прикован к трону Иссота, был собственностью повелителя. Я не мог поступать так, как хочу. Единственное, куда у меня вышло сбежать — это в смерть, но ты не позволил мне. Только для того, чтобы привязать к себе. Ты украл у меня свободу.

— Я просто хотел, чтобы ты жил! — порывисто сказал Сенар и опустился на кровать рядом со мной. Я не отодвинулся.

— Я не живу. Моей магии больше нет, я в чужом теле, на котором стоит клеймо раба. Я не могу даже выйти из этой комнаты.

— Это для твоей же безопасности, — процедил Сенар. — Рио, там ведь ты будешь Хазером, а это значит, что любой может...

Он сжал кулаки, не договорив. Я произнес как можно более равнодушно:

— Ты можешь сделать так, чтобы этого не случилось. Я хочу выйти отсюда.

— Но... — растерялся он. — Это означает новое клеймо! Мою личную метку. Рио!

— Я хочу выйти отсюда, — упрямо повторил я и осторожно коснулся пальцами его локтя. Сенар замер, заворожено глядя на мою руку, а я начал поглаживать его предплечье, скользя ладонью по холодной коже. Это вызывало странные ощущения. Я прекрасно знал, зачем это делаю, понимая, что Сенар не в чем не сможет мне отказать, если я подарю ему иллюзию добровольности. Такая малость за возможность покинуть опостылевшие стены. Но, одновременно с этим, внутри рождалось живое тепло, приносившее куда больше удовольствия, чем любые чувственные ласки.

Сенар сидел неподвижно, словно каменный истукан, и, кажется, боялся пошевелиться, чтобы не отпугнуть меня. Но я не собирался отступать. Я никогда не умел этого делать. Медленно, смакуя его растерянность, я перебрался к нему на колени и расстегнул все застежки на его сюртуке, а затем принялся за рубашку. Сенар явно пребывал в смятении, но не мешал мне, однако и сам не пытался участвовать в процессе.

— Я сплю, да? — тихо произнес он, и я невесело рассмеялся.

— Какая разница? Ты же этого хотел? Только молчи. Я сам.

Я целовал его, чувствуя противоестественное удовольствие от того, что все-таки имел над ним своеобразную власть. Пусть слабую, но сейчас мне было достаточно и этого.

— Я хочу выйти отсюда, — в третий раз проговорил я и тут же заглушил протест поцелуем. Я знал, что Сенар согласится, а клеймо... Что значит еще одна метка на чужом теле, если он уже заклеймил мою душу?

Любовь — это чувство, которым порой прикрывают не самые благородные поступки. В состоянии ли любовь обелить насилие над тем, кого любишь? Может ли она оправдать предательство? Сковывая собой, даришь ли ты любовь? Я никогда не любил, а потому и не задумывался над этими вопросами. Любили ли меня? Скорее нет, чем да. Я был главным магом Иссота, Огненным Мечом. Меня боялись. Сенар же утверждал, что любит. Он выбрал своеобразный способ это доказать.

Сенар нашел меня в саду за дворцом, где я старательно подвязывал поникшие ветки цветущего кустарника. В Иссоте его называли тисс, и он считался символом солнца, потому что его цветы распускались строго в полдень. Ярко красные, они тянулись вверх, словно маленькие язычки пламени. Сенар внимательно осмотрел мою работу, и покачал головой.

— Не знал за тобой страсти к цветоводству.

— Ты многого обо мне не знал, — не оборачиваясь, ответил я. — Хотя, наверняка собрал все сведения, какие только возможно.

— Разве этого мало? — спокойно спросил он и нагнулся, помогая мне придержать тяжелую ветвь.

— Это вообще ничего, — ответил я. Куст больше не склонялся к земле под грузом цветов, и я поднялся, решив, что моя работа окончена. Сенар тут же обнял меня за плечи.

— Мне нужна твоя помощь, — прошептал он. — Рио, пожалуйста, ответь мне на один вопрос. Как уничтожить фагов?

Я молчал, чувствуя ухом его теплое дыхание. Это было странное ощущение — его кожа всегда была холодной, особенность дара некромантов, которая всегда выдавала своего владельца. Словно боги решили предупредить остальных людей и предостеречь держаться от него подальше. Я же стоял так близко, как только мог. Ближе и вправду было некуда. Я молчал. Мне нечего было сказать Сенару, а он истолковал это молчание по-своему и резко развернул меня к себе лицом.

— Рио! Война кончилась! Неужели тебе все равно, сколько погибнет людей?

Он встряхивал меня за плечи, как безвольную куклу, и что-то искал в моих глазах, вглядываясь в них столь пристально, что мне стало не по себе.

— Рио...

— Фагов нельзя уничтожить, Сенар, — кажется, я впервые назвал его по имени с тех пор, как очутился здесь. — Они — дети стихии, их можно лишь отпустить, развеять. Но сделать это под силу только тому, кто призвал их.

Сенар замер и закусил губу.

— Защита? — тихо спросил он. Я кивнул.

— Мы мыслили одинаково. Знаешь, я думаю, если бы не я умер, мы уничтожили бы все подчистую. Где сейчас фаги?

— В Аре.

Здесь, в столице. Странно, что их занесло так далеко от того места, где я их оставил. Что им понадобилось в Аре? Разве что только... я? Могут ли они чувствовать хозяина в новом теле, если даже клятва крови оказалась бессильна? Я поднял глаза на Сенара.

— Я могу попробовать.

— Нет, — решительно отрезал он, и меня окатило ледяной волной магии. — Это опасно.

— Это фаги, — напомнил ему я. — Они будут убивать каждую ночь.

Сенар выругался и больно стиснул мои плечи.

— Я пойду с тобой, — только и сказал он.

На улице не оказалось никого, а все окна и двери домов были плотно заперты. Неудивительно, темнота уже подступала со всех сторон, и с наступлением сумерек мало кто оказывался настолько смел, чтобы не укрыться понадежнее. Мы шли молча, не обменявшись ни единым словом с того разговора в саду.

— А если они тебя не признают? — нарушил тишину Сенар. Я пожал плечами.

— Найдешь мне новое тело, только и всего. Мало ли рабов.

— Рио...

— Тихо. Фаги.

В темноте засияли несколько огоньков, которые начали стремительно приближаться к нам. Я жестом остановил Сенара, а сам решительно пошел навстречу маленьким огненным светлякам. Некромант тяжело выдохнул за моей спиной, но я уже полностью сосредоточился на духах огня. Что будет, если они меня не признают? Как это — прикоснуться к Изначальному пламени, из которого родился весь мир? Завораживающе... Заманчиво. То, чего я и хотел — свобода. Но, вслед за мной они убьют Сенара, а затем опустошат Ару. Я не хотел этого. Пришла пора исправлять свои ошибки.

— Аш, Дер, Митшу, Вэй, Тами... — закрыв глаза и сосредоточившись, я называл их имена — те, что дал им сам в момент рождения, — Пир, Амор, Весс...

Мне стало жарко — духи огня приблизились вплотную, изучая меня и приглядываясь. Я был добычей, но знал их имена. Пустой, без капли магии, но... Что-то теплое толкнулось внутри, протянув тоненькие ниточки-связи к пляшущим вокруг меня огонькам. Со стороны, наверное, это смотрелось красиво. Огненные нити натянулись и завибрировали, наполняя меня прежним жаром. Душа сияла от невыразимого восторга, жадно впитывая в себя огонь, распускаясь подобно цветку тисса. Я открыл глаза.

— Вы свободны, — сказал я фагам. — Уходите.

Мгновение — и на меня обрушилась темнота. Огненные духи исчезли, а вместе с ними — и магия. Я без сил опустился на землю, где меня тут же обняли, поглаживая и целуя в висок.

— Это было прекрасно, — прошептал Сенар, — Ты был прекрасен, любимый.

Я снова чувствовал себя пустым.

— Откуда они узнали? — обеспокоенно проговорил Сенар, вертя в руках дорогую гербовую бумагу с приказом явиться на аудиенцию к королю. Вместе с Хазером. Со мной. — Никто не видел, что это ты прогнал фагов, там же никого не было! Почему он требует представить моего раба, обладающего огненным даром?!

— Нельзя прятать в кармане ядовитую тварь и надеяться, что она никогда не укусит, — пожал плечами я. — Рано или поздно что-то бы всплыло. Но, не волнуйся, сейчас во мне нет ни капли магии, поэтому король сам убедится, что его сведения ложны.

— Я боюсь, — признался Сенар и подошел ко мне. Я отвернулся и, облокотившись на подоконник, посмотрел в окно.

— Боишься, что меня у тебя заберут? — ровно спросил я. Сенар обнял меня.

— Я боюсь за тебя, — ответил он. Его руки скользнули под мою одежду, лаская грудь и живот. Я закрыл глаза и позволил увлечь себя на кровать. В этот раз я действительно не был против и с готовностью отвечал Сенару. Пусть... должен же и он что-то помнить. Да и мне хотелось напоследок еще раз почувствовать себя живым.

— Никуда тебя не отпущу, — хрипло произнес Сенар, когда смог отдышаться.

— Почему? — глядя ему в глаза, спросил я.

— Потому что я люблю тебя, — с улыбкой ответил он. — Я не смогу жить без тебя.

— Это не любовь. Это оковы.

— Что?

— Ты не отпускаешь меня, потому что желаешь обладать. Это первое, что ты мне сказал, когда я очнулся. Тот, кто говорит: я люблю тебя так, что никогда не отпущу, на самом деле любит только себя. Послушай себя, Сенар. Когда говорят: я не смогу жить без тебя — это не любовь. Когда удерживают — это не любовь. Любя, ты бы отпустил меня. Потому что мне так было бы легче.

— Куда отпустил? — Сенар сел, сжимая кулаки от отчаяния. — В смерть?! Я не могу разорвать нашу связь! Я хотел бы, но не могу!

— Ты мог ее не создавать, — спокойно произнес я, и его глаза расширились от ужаса. — Поверь, я тоже много чего знаю о тебе и некромантах. Ты мог не привязывать меня к себе. Тебе бы хватило для этого сил, ты не рядовой маг, я знаю. Но ты предпочел перестраховаться. И это любовь? Если любишь — отпусти меня.

— Нет! — стиснул зубы Сенар, и мне стало холодно. — Никогда! Я не смогу...

— Значит, недостаточно любишь, — сказал я и закрыл глаза. Постель спружинила, когда Сенар поднялся, а затем громыхнула входная дверь. Я остался один.

К приему меня вырядили согласно статусу. Откровенные, броские тряпки, призванные возбуждать желания плоти, привлекать внимание. Мне было все равно. Нагота тела никогда не смущала меня, в отличие от наготы души.

Сенар так и не появился, лишь прислал слуг, которые подготовили меня должным образом, а потом, привезя в королевский замок, провели в крошечный будуар и сказали ждать. Было тихо — и вокруг и внутри меня. Ожидание не утомляло, наоборот, оно казалось естественным и... правильным. Словно долгожданная пауза перед окончательным переходом.

Сенар появился спустя час. Его парадный мундир резко контрастировал с потухшим взглядом и усталым выражением лица. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, и я замер, больше всего на свете боясь, что он прикажет мне... Но Сенар промолчал, лишь махнул рукой, веля следовать за собой.

Посмотреть на меня собрались все советники короля. Я уже имел честь лицезреть Георга ранее, когда еще был Риовеном. Приятного впечатления это знакомство не оставило — король Аанора был заносчив, себялюбив и крайне мнителен. Не снимая вины со своего повелителя, могу сказать, что большая часть вины за свершившийся кошмар, лежала именно на нем. Он не умел договариваться, не желал уступать даже в самой малости, не слишком считаясь с последствиями. А еще, он был кране подозрителен, поэтому я и распустил о слухи о том, что произошло с фагами. Я знал, что Георг тут же захочет меня увидеть... Что ж, время пришло. Сенар бросил на меня странный взгляд и торопливо, словно боясь передумать, распахнул дверь.

— Это и есть тот самый раб? — холодно поинтересовался Георг, когда меня подвели к трону. Я не видел его лица — как раб, я обязан был пасть ниц в присутствии короля, но хорошо представлял себя брезгливо поджатые губы, зеленоватую, нездоровую бледность кожи и маленькие бегающие глаза. Почему Сенар служил ему? Я так и не узнал этого.

— Да, мой король, — раздался голос некроманта. — Вы хотели видеть его? Смотрите, в нем нет магии.

— Сейчас проверим, — отозвался Георг. — Поднимите его.

Слуги резко вздернули меня вверх, словно куклу. Здесь я не был человеком, даже говорили обо мне в третьем лице, как о вещи.

— Подайте чашу.

В моих руках оказалась медная чаша с начертанными на ней древними рунами. Чаша Гаала, сотворенная великим мастером для определения людей с даром. Тогда, в те времена, магия считалась кошмарным грехом, поэтому маг, выпивший из этой чаши, умирал в страшных муках. Сенар заметно напрягся. Он не знал, как чаша подействует на меня, ведь фаги все-таки признали во мне своего хозяина.

— Но, мой король...

— Ты сказал, что он обычный человек, — с жесткой усмешкой произнес Георг, в упор глядя на некроманта. — Ты чего-то не договариваешь?

— Нет, мой король, — смешался Сенар и бросил на меня полный отчаяния взгляд. Я, не колеблясь, принял чашу и сделал глоток. Вода. Обычная вода.

— Вот видите, — облегченно вздохнул Сенар, — он просто...

Чаша с грохотом врезалась в основание трона, окатив короля брызгами воды. Сенар задохнулся, давясь не высказанными словами, и резко повернулся ко мне, не в силах поверить в увиденное. Я улыбнулся, а потом сплюнул на пол. Со всех сторон раздавались возгласы — дерзкую выходку видело столько человек, что теперь это непременно станет достоянием сплетен двора. Я не нарушил приказ Сенара, я ведь не собирался убивать Георга или кого-то еще. Я просто оскорбил его на глазах у всех. Раз уж чаша не признала во мне мага, то пусть послужит хоть так.

Я, не отрываясь, смотрел в глаза Сенара.

"Ты все это спланировал?" — читалось у него во взгляде.

"Да", — не отрицал я. — "Отпусти..."

"Никогда!"

— Засечь до смерти, — сверкая глазами, приказал Георг, и Сенар содрогнулся всем телом. — Немедленно!

— Но...

— Сенар, мне кажется ты слишком обеспокоен судьбой этого раба, — ледяным тоном заметил Георг. — Не бойся, я возмещу тебе его стоимость.

— Не нужно! — взревел некромант. — Я не хочу...

Он беспомощно посмотрел на меня, и я беззвучно произнес одними губами:

— Пожалуйста... Если любишь.

Плечи Сенара поникли, он сразу будто стал меньше ростом. Мне было больно, но, уверен, ему было больнее стократно. Время замерло, я не отрываясь смотрел на отвернувшегося Сенара, молча умоляя его выполнить мою просьбу. И Сенар сдался. Не глядя на меня, он произнес:

— Не нужно плетей. Я... сам. Это ведь мой раб.

— Я пойду на эту милость, — благосклонно кивнул Георг, и Сенара буквально перекосило от еле сдерживаемой ненависти. Он медленно повернулся ко мне и вынул клинок из украшенных изумрудами ножен.

— Спасибо, — тихо произнес я, глядя ему в глаза. — Теперь я тебе верю.

— Не благодари, — глухо ответил он, и мир провалился в черноту.

В первой жизни меня привязывало к хозяину мое тело. Я был цепным псом, предназначенным, чтобы убивать. Во второй — поработили мою душу, чтобы сделать желанной дорогой игрушкой. Куклой, которой безумно хотели обладать. Я сбежал об обоих хозяев единственным доступным мне способом, и теперь был полностью и абсолютно свободен. Спасибо, Сенар. Теперь я знаю, что ты действительно любил меня...

— Смотри-ка, он очнулся, — произнес старческий, надтреснутый голос, и я открыл глаза. Потолок. Деревянный, растрескавшийся, явно не дворцовый. Где я? Кто я?

— Ну, наконец-то! — ответил ему звонкий, девичий, и на мой лоб легла маленькая холодная ладошка. — А то лежал не жив, не мертв. Как тебя зовут?

Зовут? Я попытался сесть, но голова закружилась от слабости. Меня тут же приподняли, подсунув под спину подушки, и я наконец сумел увидеть лица говоривших. Молодая девушка, почти девочка, смотрела на меня восторженно, словно на ожившее чудо. Старик, напротив, вглядывался подозрительно и недоверчиво, будто я казался ему творением темных богов. Я огляделся. Небогато, если не сказать бедно. Кто эти люди? Кто я?

— Зеркало, — с трудом выговорил я. — Дайте зеркало...

— Кто о чем думает, — сплюнул старик, но сделал девочке знак, и та моментально выскочила за дверь. Вернулась она с начищенным тазом и поднесла ко мне, так чтобы я мог видеть свое отражение.

Вьющиеся рыжеватые волосы до длиной до лопаток. Темно синие глаза, разрез которых безошибочно выдавал северянина. Бледная кожа, тонкие губы. Кто я на этот раз?

— Мы нашли тебя на улице, — бесхитростно пояснила девочка. — Ты был без сознания, но не ранен. Я уговорила деда принести тебя к нам. Как тебя зовут?

— Рио, — с трудом отведя взгляд от своего отражения, ответил я. — Меня зовут Рио...

— Рио, значит... — усмехнулся старик и коснулся моего лба иссохшими пальцами. — Да, он так и сказал...

Знакомое ощущение. Знакомое колебание магии. Я посмотрел в искрящиеся огненными искрами глаза старика и замер, понимая...

— Сосуд магии — душа, — тихо сказал он, так чтобы не слышала девочка. — Но не всякая плоть может принять ее. Будем надеяться, что в этот раз тебе повезло больше, Огненный меч Иссота.

В третьей жизни на мне не было рабского клейма, не было обязательств. Ты позаботился об этом, Сенар. Некромант... ты так и не смог отпустить меня совсем, но я благодарен тебе за это. В первый раз ты побоялся оставить мне выбор, слишком велико было твое желание. Я не смог так жить, прости. Я не знаю, что буду делать дальше в этой новой жизни, кем стану, но... одно я знаю точно. Теперь я смогу переступить твой порог свободным человеком и остаться... свободным. Жди, Сенар. Я знаю, ты это умеешь. И только тогда, не будучи рабом, я скажу тебе то, что удерживал в себе все это время.

Любовь может быть только свободной. Плени ее — и она станет страхом, болью или ненавистью. И погребет тебя под ними.