Отражение

Катерина Каделли

Отражение

Пролог

Гребень волны едва показывался над неспокойной гладью, как тут же рассыпался на тысячи воздушных пузырьков, стелющихся по воде. Ветер приносил солоноватый запах Средиземного моря. Холод бил до дрожи. Чайки долго кружили над морем в вальсе, затем спускались к самой поверхности воды и резко вздымались в небо с рыбешкой в клюве. Солнце слепило глаза. В начале сентября стояла идеальная погода, если привыкнуть к тому, что идеальная — это легкий ветер, небо, подернутое ясной лазурью, спокойное море, в зеркале которого тонут солнечные искры, и освежающая прохлада.

Сидя на песчаном бугорке, я запустила пальцы в песок. Чистый, белоснежный, какой бывает на пляжах Бали или другого сказочного места, где я никогда не была и вряд ли когда-нибудь буду. В реальном мире. Вытащила маленький камешек. Горячий, обжигал кожу. Я взвесила его в руке и кинула в воду. Не успели пойти круги, как их тут же накрыла волна, скользящая по берегу и задевающая мои босые ноги.

— Разрешите присоединиться?

Я вздрогнула от звука голоса, который слышала впервые. Рефлексы заставили меня резко обернуться с зажатым в ладони камешком. К счастью, незнакомец его не заметил.

— Простите, не хотел вас напугать,— он улыбнулся слегка виновато. На щеках появились еле заметные ямочки. Как мило. Эти перфекционисты-ученые уже начали привлекать к работе пластических хирургов. Я думала, они слишком горды для этого.

— Я даже не знаю...— в тот день я не находила себя интересной собеседницей. Да, наверное, проучившись в одном из лучших университетов страны, в котором было тяжело продержаться даже один квартал, я не считала себя неудачницей, но вот с личной жизнью, как и у многих так называемых "умниц", не складывалось. Несколько дней в месяц меня это волновало, хотя все остальное время я была вполне довольна своей жизнью.

— Тогда не буду мешать. Простите, что побеспокоил,— мужчина легко кивнул и уже развернулся, чтобы уходить, оставаясь ко мне вполоборота, как будто по актерской привычке не смел поворачиваться спиной к зрителю.

Меня уколола совесть.

— Подождите,— вырвалось быстрее, чем я успела пожалеть о решении,— вы можете остаться, здесь много места,— я показала на песчаный бугор. Не уверена, что его черным брюкам самое место на земле. И все же незнакомца этот факт не волновал, как и многие другие низменные вещи, обычно волнующие людей: как не упасть в грязь лицом, как не сесть в грязь в прямом смысле этого слова. Он остановился, снова одарил блуждающей улыбкой и присел неподалеку от меня, при этом сохраняя должное расстояние.— Я не хотела показаться грубой, просто...

— Выдался нелегкий день?— подсказал он. Темно-зеленые глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Я уже стала привыкать к механическому блеску в глазах многих своих "ровесников", но все же еще не до конца смирилась, что теперь мне придется жить среди роботов, а не изредка встречать их на улице.

— Да! Точно.

— Поссорились с молодым человеком?— спросил он. Отчего-то именно в этот раз смелость меня не спугнула. Видимо, состояние было и без того чертовски угнетенное, чтобы придавать значение таким мелочам.

— С другом. Бывшим другом. Мы не встречались.

— Отчего же вы поссорились?— нет, он не допытывался. Всего лишь ангел, спустившийся с небес, который готов был выслушать меня, утереть сопли, если потребуется, и вернуться обратно на небеса.

— Не сошлись характерами,— я выдала ту дежурную фразу, что сразу объясняет: либо один из двоих остыл чувствами к другому, либо нашелся третий человек, разрушивший идиллию. Обычно такие истории держат при себе до первой удачной посиделки с алкоголем.

— Уверен, все наладится в скором времени,— мужчина кинул камешек, и он попрыгал по воде, лишь затем вошел в волну. Странно, что такие неосознанные движения были заложены в его программу.

— Черт с ним, давайте не будем об этом. Через полчаса я сяду в экспресс до аэропорта и улечу в Сингапур. Больше не буду жить между городами. Хотя с нынешней жизнью трудно сидеть на месте.

— Согласен с вами,— он усмехнулся. Я посмотрела на незнакомца в поисках пояснений его смешков. Мне сразу вспоминается десяток сюжетов фильмов и книг, где герой выкладывает начистоту всю историю своей жизни, надеясь, что благодарный слушатель никогда и никому ее не перескажет.

Он молчал, немного грустно глядя на море. Поднимался ветер, пробегая по коже холодными струями.

— Почему вы засмеялись?— спросила я. Он посмотрел на меня удивленно.

— Я? Засмеялся? Нисколько.

— Вы усмехнулись.

— Я люблю приходить сюда и смотреть на закат. Романтика, знаете ли. Мы разучились радоваться мелочам.

С ума сойти, робот говорит о романтике. Да уж, я явно отстала от жизни, скоро существа с искусственным интеллектом вытеснят нас, живых. Интересно, сколько миллионов книг загружено в его базу данных? Сколько йоттабайт информации он способен переработать за секунду?

— Не думаю, что это так. Сейчас очень многие люди отучаются от изолированности, идет пропаганда реальной жизни. Мы пресытились виртуальным миром, но уже слишком поздно отрезать его от себя, хотя многим моим знакомым это удается.

— Вам очень повезло со знакомыми,— сказал он просто, не оставляя мне поля для маневра. Я не ожидала, что он так быстро согласится. Но что с него взять?

— Пожалуй,— сказала я, сразу замолчав. Упитанная чайка навернула над нами круг и полетела обратно в сторону моря. Этот круг почета предназначался для тех, кто готов, разинув рот, ловить прелесть полета птиц. Свободных от предрассудков. — Люди создают клонов, но так и не научились летать, не кажется ли это странным?

Мужчина снова усмехнулся. Забавно, что я так и не узнала его имени, а он даже не соизволил представиться, когда подсаживался к незнакомой девушке.

— Некоторые летают. Одни — по профессии, другие — по зову сердца, как ваши знакомые. Они живут тем, что летают. Я очень люблю небо; люблю смотреть на город сверху вниз, люблю восторгаться изобретениями человека, которые позволяют подниматься в воздух. Вы не находите небо прекрасным?

— Я больше люблю землю,— слегка улыбнулась, чтобы он не обиделся,— на ней безопаснее.

— Небо запоминает все, что творится на земле. Как отражение. Вам обязательно надо полюбить небо,— сказал он и поднялся, стряхивая песок с брюк. Не говоря ни слова, он ушел. Не попрощался. По-английски, небрежно. И между тем я не сочла этот жест проявлением хамства. В конце концов, я для него никто, и он для меня — никто, мы не знаем даже имен друг друга. Чем он был, видением или нежданным утешителем?

Когда я собиралась оставить воспоминания в прошлом, то наивно верила, будто время их сотрет. Но нет. Вся наша жизнь пропитана воспоминаниями. Кажется, мы непременно несем на спинах рюкзаки из воспоминаний, но у каждого человека этот рюкзак разный по размерам: у кого-то легкий, с которым удобно выходить на ежедневную пробежку, у кого-то туристический, со всем необходимым для выживания в суровых условиях. У меня он был скорее легким маленьким рюкзачком, но, как и положено, я считала его самым тяжелым рюкзаком на свете, который тяготит мою спину и душу, при этом отлично осознавая, что бывают ноши и тяжелее.

Я подошла к морю. В кармане завалялся цент, и я подумала, не кинуть ли его в воду, чтобы, по известному суеверию, вернуться назад. Но нет, я не кинула. Раз уж начинать новую жизнь, то не протягивать тросы, сжигать мосты, оставлять воспоминания в месте, где они родились. Подхватив чемодан, последний из многих, уже перевезенных на новую квартиру, я стала подниматься по холму на железнодорожную станцию. Ветер дул в спину.

* * *

Меня зовут Лесс, и я живу с идеальным парнем. Так обычно начинается мой доклад, когда, стоя перед аудиторией скептиков, недоверчивых руководителей компаний, одиноких женщин и научных экспертов, я пытаюсь делать свою простую и высокооплачиваемую работу — рекламировать, вот уже третий год, одно из самых успешных достижений современного мира. Третья индустриальная революция, она либо настолько близка, что в воздухе ощутимы восторженные, несколько опасливые ожидания, либо она уже прошла и наступила так быстро, что люди не успели даже почувствовать изменения на своей шкуре. Конечно, в связи с ней грядет резкий скачок безработицы, возрождение луддитов, массовые беспорядки... Но к этому времени я планирую заработать достаточно, чтобы вернуться в свой родной город, слишком бедный для того, чтобы выгонять горожан с работ и внедрять на их место роботов.

Его зовут Рэй. Точнее так зову его я, наши друзья и люди, которые так и не научились отличать людей от роботов. Создатели зовут его R02-A-Y78/180337, и имя, и дата рождения в одном коде — очень удобно, прямо как в моем паспорте.

— Может, мне поехать с тобой?— предложил он, обнимая меня за голые плечи. Движения плавные, иногда даже мягче нервных и порывистых движений обычного человека, подверженного каждодневному стрессу. Кожа гладкая, теплая, черт знает, чем подогреваемая. Я выросла среди людей, в отличие от многих дельцов мегаполиса, но даже я, поначалу удивляясь, быстро привыкла к чудесам науки.

— Не стоит, Рэй, это не первая моя презентация.

Наверное, мой голос прозвучал излишне раздраженно. Рэй это понял и отпустил меня. Я сидела на кровати, поджав ноги к груди, и быстро печатала на доисторическом ультрабуке код для программы, которая будет сопровождать мою речь визуальными образами.

— Не трогать тебя?

— Да, пожалуйста.

Он послушно вышел из комнаты. Я продолжила барабанить по клавиатуре, а с кухни доносился звон посуды и размеренное шипение чайника. Спустя время Рэй принес поднос с двумя чашками мятного чая и бутербродами с колбасой, аккуратно поставил на кровать, не пролив ни капли. Он ел меньше, чем человек, но в любом случае переводил продукты. По крайней мере, он старался есть только в моем присутствии и только для того, чтобы я замечала как можно меньше различий между нами.

— Что за съезд у тебя на этот раз?— спросил он, с улыбкой пододвигая ко мне поднос. Я отставила ультрабук в сторону и взяла чашку.

— Ничего особенного, как обычно. Смешанная аудитория.

— А я слышал, они собираются представить какую-то новую модель... мужчины.

Я с удивлением посмотрела на него. Не потому, что он знал то, чего я еще не слышала, — новшества представляют практически на каждом съезде, и, даже считая Рэя совершенным экземпляром, я допускала, что нет предела совершенству. Меня удивило, что он замялся после слова "модель", чего никогда не делал раньше. Как будто со временем совместного проживания со мной он обретал свой собственный разум, отделенный от Центральной системы управления.

— Тебе не о чем волноваться,— я погладила его по руке. Рэй не смотрел на меня. У него были густые ресницы, которым я даже в шутку завидовала, и чуть вьющиеся на концах светлые волосы. Интересно, он и правда мог ревновать, испытывать тоску или любовь? Если все чувства и эмоции могут быть заложены в его голову посредством простого чипа, и в соответствии с ними Рэй формирует свое поведение... Жаль, что я не ученый и не могу взглянуть на мир его глазами. Вот, кстати, два месяца назад был принят закон, позволяющий отключать эти "человеческие" духовные порывы в ЦСУ только в единственном случае: когда робот выходит из-под контроля. Пока этого не случилось, я часто думала о том, что многие люди ходят в ЦСУ и лишают себя всяких эмоций вместо роботов.

— Лесс, скажи честно, тебе со мной хорошо?— он поднял на меня глаза. Они ничем не отличались от моих: то же глазное яблоко, радужная оболочка, придающая глазам серо-зеленый цвет, зрачок, реагирующий на свет. Вот только они не были зеркалом души. Впрочем, это не такая уж большая проблема, у большинства моих знакомых точно такие же не зеркальные глаза, и ничего — живут припеваючи. И я живу.

— Даже не думай, они не посмеют заменить тебя кем-то получше. А если попробуют, мы с тобой тут же сбежим, идет?

Он улыбнулся немного грустно. Мы оба понимали, что его тут же отключат от сети.

— Ладно, мне пора на работу,— он поцеловал меня в щеку, почему-то не решившись дотянуться до губ после нашего невеселого разговора.

Пока он переодевался в деловой костюм, я искоса поглядывала на его тело, разумеется, идеальное, подтянутое, в меру накачанное, с редкими шероховатостями кожи, волосы на руках, круговые движения лопаток под кожей и линию позвоночника, выделяющуюся на широкой спине. "Да, надо добавить анатомические детали в свой рассказ",— я открыла программу и вставила несколько объемных кадров, снятых во время нашей поездки за город. Рэй не почувствовал моего взгляда; за считанные секунды оделся и вышел из комнаты.

* * *

Ветер на пляже Changi нагибал пальмовые ветви к земле так низко, что твердый лист цеплялся за волосы. Я катила чемоданчик по асфальтированной беговой дорожке вдоль побережья, набирая в легкие морской воздух. Вдоль пляжа, как защита от палящего солнца, были расставлены беседки, похожие на бунгало. Сейчас, в восемь часов утра, они еще были пусты. Обычно я не могу отказать себе в удовольствии вынести кофе и бумажную книгу и перед работой засесть в одной из них, наблюдая за штормящей стихией. Но сегодня график обязывал.

Слева от зеленой зоны отдыха, между двумя полосами автодорог, просвистел по монорельсу пассажирский вагон. Водители электромобилей, обгоняя беспилотные грузовые фуры, бесшумно скользили по обновленному дорожному покрытию, как будто не замечали поезд, несущийся над крышами их авто. На дорогах почти не стало аварий. Разметка и дорожные знаки с радиочастотной идентификацией, различные датчики и системы наблюдения за состоянием дорог ежемилисекундно передавали информацию операторам и инженерам по безопасности автодорог и других транспортных узлов. Интеллектуальные системы сделали передвижение более экономичным, доступным, а главное быстрым.

Песок забивался в босоножки без каблуков. Конечно, в чемодане у меня была сменная пара обуви, но пару раз пришлось останавливаться, чтобы вытряхнуть песок из-под пяток. Отсюда с пляжа Сингапур казался спокойный курортным городом. Я добрела до конца дорожки, по дороге неловко пропуская велосипедистов, и свернула к подземному переходу, порталу в цивилизацию.

Отель "One Hill", созданный специально для деловых конференций, выделялся своими тридцатью этажами на фоне небоскребов с темно-синими зеркальными стенами, как карлик среди семейства великанов. Здесь же, у дороги, шло строительство его собрата. Прораб-вотчер, как себя называли специалисты по цифровому проектированию сооружений, стоял у самой обочины, ни капли не беспокоясь, что его заденет как-нибудь автопилотный седан. С деловым видом он одним пальцем передвигал объекты на планшетном стекле, вновь анализировал происходящее и передвигал очередной объект. Под его влиянием строительные краны поднимались и опускались, сдвигали конструкции из новых материалов и ставили на нужное место. Роботов почти не было видно за стеклом, они уже работали над внутренней прочностью постройки.

Я прошла по дорожке к отелю и поставила чемодан на движущуюся полосу, где сверху его принял швейцар и растянул губы в приветливой улыбке.

— Мисс Рейтерн, добро пожаловать!

— Снова,— ухмыльнулась я. Последняя конференция в этом отеле была около полугода назад, и едва ли швейцар действительно меня запомнил. Но ему в ухо был вставлен микроскопический наушник, который передавал ему сигнал от считывающего устройства. Это устройство воспринимало номер моей ID-карты с расстояния в десять метров (по сути, к моменту, когда я подходила к отелю, швейцар уже знал мое имя). Мужчина сделал шаг назад, и двери за его спиной разъехались, пропуская нас внутрь.

"One Hill" — безусловно, роскошный отель. Но не самый роскошный в городе и не самый роскошный из тех, где я бывала. Вполне соответствовал деловой обстановке: высокие белые потолки, просторный холл со стойкой регистрации и расположенными перпендикулярно темно-серыми кожаными диванами для гостей. Все до неприличия милы. Мне тут же предложили присесть и спросили, как насчет чая или кофе, пока за мной будут регистрировать комнату. Я заметила, что приехала слишком рано, потому что в холле, обычно забитом смокингами и вечерними платьями, сейчас расхаживала только одна дородная дама в домашнем малиновом кимоно. Я попросила чай и присела на ближайший диван, тут же достав ультрабук и принявшись подправлять презентацию.

В любую свободную минуту я либо работала, либо шла к месту, где смогу работать. С компьютером на коленях ко мне приходила уверенность в собственных силах, и я чувствовала большой прилив энергии. В такие моменты даже самая нудная задача решалась в два счета. Если же, как бывает у нас девочек, в некоторые дни я проникалась апатией и готова была бросить всё и уехать домой, на помощь приходил Рэй, и после небольшой релакс-терапии я снова могла работать. Так жили мы все, кто временно или постоянно работал в Сингапуре. И мне это нравилось. Нравилось выступать на публике, дискутировать и слушать других людей. Нравилось, как включается мозг, анализируя, переваривая, запоминая и создавая информацию. Нравилось, как расписана по минутам моя жизнь, и я не могу дать себе ни секунды на самобичевание. Успешные люди никогда не сомневаются в том, что делают, а наличие свободного времени — готовая почва для посева сомнений.

— Ваш номер — 67, это семнадцатый этаж. Ваши вещи уже ждут в номере.

— Спасибо,— я взяла ключ и, убрав компьютер в сумочку, поднялась по лестнице к лифтам. До конференции оставалось еще пять часов, и эти часы я собиралась потратить наиболее продуктивно: выспаться и принять душ.

* * *

-... Подводя итог, я хотела бы обобщить всё, о чем говорила в своем выступлении,— я щелкнула кнопкой, зажатой в руке, и рядом со мной появилась проекция Рэя, обнаженного по пояс, которая вертелась, как манекен на заведенной подставке, вокруг своей оси.— На данный момент модель R02-A является продуктом премиум-класса, и ее выпуск ограничен. Насколько мне известно, сейчас в доступности осталось только три модели, и следующая усовершенствованная партия ожидается в декабре этого года. Роботы фирмы Rise высокотехнологичны, оснащены новейшими рецепторами информации, позволяющими обновлять программное обеспечение дистанционно в любой точке доступа сетей ЦУП. Процессоры этой модели позволяют роботам перерабатывать сигналы за миллисекунды, быстрее, чем человек, принимающий самостоятельные решения. Это полноценный работник, сожитель и собеседник, который подстраивается под ваш стиль жизни, характер и образ мысли. Возможно, это лучшее изобретение, позволяющее сократить издержки производства в тысячи раз. Возможно, это лучшее ваше приобретение, которое никогда не позволит вам чувствовать себя одиноким. Я готова ответить на ваши вопросы, и спасибо за внимание.

Аудитория захлопала с энтузиазмом, присущим зрителям после театрального представления, немного преувеличенным и наигранным, но я не спешила выключать проектор. С высоты чуть приподнятой в актовом зале сцены я смотрела на разодетых в пух и прах гостей. Для них не было ничего необычного в том, чтобы одеться по последнему писку моды. Их кошельки позволяли высмаркиваться в купюры, когда не хватало носового платка.

— Возможно ли применение робота в легкой промышленности? Например, в пищевой?— донесся голос из зала. Молодая женщина низкого роста выглядывала из-за широкой спины мужчины, скорее всего робота, посланного на конференцию вместо своего владельца. Он дал ей пройти вперед, и я смогла разглядеть ее ситцевое платье.

— Вы имеете в виду на конвейере? Или расфасовке? В любом случае, эта модель может делать все, что связано с физическим трудом, доступное человеку. Вы нанимаете его, как нового работника, даете поручения, проводите небольшой ознакомительный тренинг, и дальше он делает свою работу и принимает без промедлений любые корректировки. Преимущество перед живым работником очевидно: роботы никогда не устают, у них всегда повышенная работоспособность. Замена деталей происходит ежегодно при полной диагностике в ЦУП, и любые нововведения программистов сразу же отправляются в "голову" вашим новым служащим, что позволяет им, а заодно и вам, идти в ногу со временем.

Я подняла голову, обозначая, что ответила на вопрос.

— А каков этот ваш железный человек в постели?— послышался насмешливый голос из глубины зала. Аудитория притихла, с любопытством поглядывая то на меня, то на человека, осмелившегося в нашем интеллигентном обществе поднять горячую тему. Мне не в первый раз задавали этот вопрос, чтобы я смутилась, покраснела и убежала со сцены. Я продолжала стоять прямо, держа плечи разведенными и гордо подняв голову. Не лучший вопрос, разумеется, но бывали и хуже. Правда обычно его задавали разведенные дамы за пятьдесят, которым не хватало, так скажем, мужского тепла, зато хватало смелости спросить то, что было на умах у восьмидесяти процентов присутствующих. Но никак не самоуверенные, бестактные и к тому же ехидные парни лет двадцати пяти, молодые ученые или аспиранты, обычно мотавшие на ус разговоры более опытных и уважаемых людей.

— Он совершенен во всем, что доступно в физиологическом плане человеку,— повторила я со снобистским выражением лица. Аудитория ждала продолжения, но я молчала, считая вопрос исчерпывающим. Мужчины, вечно их интересовала интимная сторона жизни.

— Я готов поспорить с вами на что угодно, что вы ошибаетесь.

Ну и нахал! Я сжала кулаки, отчего проектор погас.

— Простите, я не считаю ваш вопрос темой своего доклада, поэтому попрошу оставить его для обсуждений после конференции. С удовольствием отвечу на другие ваши вопросы в личном порядке.

Я намеренно отвела взгляд от проницательных карих глаз и почти сразу потеряла его из виду.

После него я ответила еще на парочку нейтральных вопросов, поблагодарила всех за интерес к теме и спустилась в зал, отцепив микрофон от бретельки платья. Пока следующие сорок минут ученый из Кембриджа описывал новую систему внедрения стрессоблокирующих чипов под кожный покров, я накидывалась шампанским, делая вид, что не засыпаю под монотонное бормотание, а медленно вникаю в каждое слово. Когда пару раз я все же покачнулась на каблуках и еле успевала ухватиться за барную стойку, тянувшуюся по периметру зала, решила присесть на крайнее сидение и постараться незаметно прикрыть глаза. Но стоило мне подобрать подол платья под стул, как дядечка-англичанин раскланялся и, отказавшись от вопросов, покинул сцену.

"Может, следующий герой будет хоть капельку веселее,"— я уже начала жалеть, что начала развлекать себя сама еще до банкета, потому что разум помутнел, и я не могла сосредоточиться на лекциях. Мало того, мне даже не с кем было разделить печаль по этому поводу, и я достала карту телефона, чтобы позвонить Рэю.

— Всем привет.

Я моментально подняла голову на знакомый голос. Тот самый излишне любопытный и совершенно бестактный господин. Он смотрел в упор на меня и улыбался. Кажется, от этого прямого и настойчивого взгляда я даже протрезвела, не в силах перестать на него таращиться. Он был неуместным среди этих вылизанных снобом. В синем пиджаке поверх белой рубашки и в черных джинсах. Небритый, будто после ночной вылазки, насмешливо глядящий на толпу внизу, которую не считал себе ровней. Ему даже не нужно было представлять их всех голыми, чтобы побороть страх публичных выступлений. Он пришел показать себя, но с тем учетом, что его абсолютно не интересовало их мнение. А вот конкретно мое — кто знает. Он мне подмигнул и нашел зрительный ориентир где-то позади зала.

— Меня зовут Аарон Джей,— он продолжил, откашлявшись. Без презентаций, проекций и музыки.— В 2026-м году я пережил автокатастрофу. Я хотел умереть, но Судьба оказалась той еще злодейкой и посчитала, что за все грехи, которые я успел натворить за свою короткую жизнь, я вполне достоин ада при жизни, и заточила меня в парализованное тело. Через два года я решился на эвтаназию. Можно сказать, что я умер и родился заново, как эксперимент, проведенный доктором Келлером без моего ведома, в маленьком швейцарском городке подальше от любопытных глаз. То, что вы видите сейчас, — мое новое тело. Мне пересадили сердце и мозг в тело парня, который разбился на мотоцикле незадолго до моей операции. Его тело удалось собрать по кусочкам, а мое старое было пригодно разве что интернам для опытов. И вот я здесь, готовый доказать вам, что все эти дурацкие "достижения", вроде идеального любовника для старых дев или антидепрессанта для истеричек, ничто по сравнению с тем, что сделал для науки никому неизвестный человек. Человек, который поспорил со смертью и выиграл.

* * *

— Итак, Лесс, я поймал тебя на слове.

— Мисс Рейтерн,— поправила я.— Мы, кажется, не переходили на "ты".

Арон Джей стоял спиной к окну, через которое я наблюдала за огнями ночного Сингапура. Видела я, правда, мало. Вид загораживали небоскребы, но и это зрелище было сейчас приятнее, чем общество незнакомых людей. Я не была настроена поддерживать светские беседы, говорить о погоде, импрессионизме и ценах на нефть. Но работа обязывала меня находиться в холле до конца мероприятия, чтобы заинтересованные лица всегда могли подойти ко мне с вопросом о продукте. Ну, или с любым другим вопросом.

У него были темно-каштановые волосы, чуть отросшие по бокам и прикрывавшие уши. Если поворошить их рукой, можно даже устроить гнездо. Глаза цвета лесного ореха, почти карие, но чуть теплее по оттенку. С лица не сходила кривоватая улыбка. Поначалу я думала, будто он насмехается надо всеми, но скорее всего в его новом теле просто заклинило нерв. Такое случается после операций, что невозможно отследить системную работу всех связей в организме: одна да обязательно разорвется. Я не знала, что ему сказать. Стоило ли в таких случаях поздравлять с чудесным возрождением? Или сочувствовать трагедии? Теряясь в сомнениях, я потихоньку попивала шампанское. Благо — до номера недалеко.

На мне было алое, как огненная вспышка, шелковое платье, струящееся по телу до колен. Я видела, как Арон пару раз прошелся взглядом по моей фигуре. Это было приятно, но я достаточно холодно относилась к таким неозвученным комплиментам: во-первых, я частенько бывала на конференциях, и во-вторых, я считала себя занятой девушкой, верной своему делу. Никаких отношений, никаких чувств. Заработать и уехать.

— Приятно познакомиться, мисс Лесс Рейтерн,— он протянул мне руку, которую я пожала.— Тогда и вы зовите меня, ну, скажем, по второму имени.

— Это имя того парня?— догадалась я. Он кивнул. Арон Джей. Забавно.

— Ладно, Джей, так что ты хотел?

Я повернулась к нему лицом, отставив в сторону напиток. Он опирался одной рукой о стену, другой подцепил край кармана джинсов.

— Неужели тебя так замучили вопросами?— он улыбнулся чуть шире, не показывая при этом зубов.

— Слушай, Арон, скажу честно, я не люблю излишне самоуверенных типов. Если ты думаешь, что можешь прийти сюда, вне зависимости от того, что с тобой произошло, опустить кого-нибудь в грязь лицом, унизить и потом с невинным видом подкатить, то со мной этот номер не пройдет. Я привыкла к таким, как ты. И твой вопрос, как бы ты ни старался, не задел ни единой струнки моей души хотя бы потому, что он не нов. Но я из принципа не хочу продолжать с тобой общение и портить себе вечер.

Казалось, я смогла его удивить. Арон неловко переменил позу, встав прямо на ноги. Я ожидала, что он скажет что-нибудь в свое оправдание, но он лишь кивнул и отошел в сторону, затерявшись в кругу престарелых ученых, обсуждающих цитологию.

Спустя пару минут я поймала себя на мысли, что ищу его в толпе. Я прошлась вдоль окон до сцены, затем вернулась на прежнее место. Обошла полукругом бурные обсуждения, нигде не находя непослушных темных волос.

— Лесс?

Я вздрогнула, обернувшись. На лице дрогнула улыбка, но я постаралась тут же от нее избавиться, чтобы он не догадался, что я его искала, потеряла и теперь была рада возвращению. Он держал в руках коробку конфет, которые официанты выкладывали на подносы по одной штучке и носили между гостями.

— Стащил из бара. Ну как стащил — поспорил с барменом, что смогу поймать "жар-птицу", но у нас разные представления о невозможном. Мир?

Он протянул мне коробку, и я взяла одну штучку. Шоколадные с ликером, мило.

— Допустим,— я дожевала конфету, ощущая на языке послевкусие.— только знаешь, тебе надо пройти отбор.

— Серьезно?— он усмехнулся и не оборачиваясь вернул коробку на поднос.— По IQ или среднему баллу в дипломе?

— Нет, пригласи меня танцевать.

— А, ну это можно,— он протянул руку и чуть наклонился в поклоне,— прошу.

Его не смущало, что в зале не было музыки. Меня впрочем это тоже не смущало.

— И что мы танцуем?— спросила я, когда он закрутил меня одной рукой, затем притянул к себе и снова отстранился.

— Это шаманский танец примирения. Называется "Я не буду больше задавать дурацких вопросов из зала, если их можно,— он понизил голос,— спросить в приватной обстановке". Всё, как ты и сказала.

— Да, мне нравится такой танец.

Мы дошли до барной стойки, и бармен подмигнул Арону, отметив, что тот все-таки выиграл спор. Арон одарил его улыбкой победителя и жестом позволил мне сделать заказ. Я взяла виски с колой, нестареющий коктейль со студенческой скамьи. Арон заказал чистый виски. Мы выпили за успешную конференцию, за инновационные проекты. За здоровье доктора Келлера. Расстояние между нами сокращалось, и мы, сравнивая наши университеты (оказалось, что Арон учился в Стэнфорде на юридическом), наконец, выпили за успехи в бою.

— Почему ты до сих пор одна?— спросил он наконец.

От неожиданности я даже опустила стакан на стойку и посмотрела на своего нового знакомого. Кажется, мы еще недостаточно много выпили для таких откровенных разговоров. Кажется, мы еще недостаточно долго знакомы, чтобы он задавал такие вопросы. Но меня поразило другое: я слишком отвыкла от спонтанных, не запрограммированных машиной мыслей, от того, что мой собеседник может быть живым человеком. И этому живому человеку может быть интересна чужая жизнь, он любопытен и вездесущ, а также по-человечески, по-мужски самоуверен. Мой ручной робот никогда бы не стал вторгаться в мое личное пространство своими провокационными вопросами.

Арон прищурился в ожидании ответа, в глазах горел озорной огонек, и уголки губ чуть приподняты, как будто он одновременно насмехался надо мной и проявлял участие. Как же мне этого не хватало...

— Вообще-то я не одинока,— напряглась я, распираемая гневом. Арон не уловил перемены моего настроения, как это автоматически сделал бы Рэй, он даже не отступил. Наоборот, я невольно добавила масла в огонь, и Арон подался вперед, заглядывая мне в глаза и приподняв бровь. У меня задрожали руки, как случалось каждый раз перед ответственным моментом или когда я не знала, что делать, и кровь отхлынула от лица.

— Да что ты?— передразнил он мой тон.— Я не имею в виду твоего синтетического друга.

— Как ты смеешь...— я задохнулась от возмущения и поспешила сделать глоток воды, чтобы не сорваться на него в публичном месте.

— Так что? Помимо секс-машины кто-нибудь есть? Или они успели и красивую умную девушку лишить мечты о прекрасном принце и саму превратить в робота?

— Какое тебе дело?— огрызнулась я. Арон лишь вскинул бровь.

— Мое мужское самолюбие уязвлено. И меня возмущает тот факт, что нас, живых и дышащих, променяли на надувных игрушек.

— Разве вы не делаете так же?

— Будучи подростками? Я не делал, за других не ручаюсь. Так что? Ты окончательно погрязла в их секте роботофилов?

— Я не хочу об этом говорить,— выдавила я и сползла со стула, собираясь отправиться наверх в номер, прилечь и позвонить перед сном Рэю.

Арон успел схватить меня за запястье и притянуть обратно.

— Ответь на вопрос, Лесс.

— Зачем же? Завтра мы разъедемся, и ты меня никогда больше не увидишь. Я вернусь к своей "машине", а ты к своей новой идеальной жизни в новом идеальном теле.

— Ответь на вопрос,— он подошел ближе, и я почувствовала на губах его тяжелое дыхание. Не будь у меня каблуков, он дышал бы мне в макушку.

— Потому что я слишком зациклена на себе. Заражена эпидемией нашего времени, эгоизмом. Слишком много "я", мнимая самодостаточность. Осознание того, что можешь обеспечить себя всем необходимым, ни в ком не нуждаясь, портит быстрее самой жажды денег.

— А как же отношения, любовь? Разве не этого должны хотеть женщины?

— У меня это есть. Рэй будет любить меня вечно, даже когда я постарею и впаду в маразм.

— У него просто нет выбора.

— Так ведь это и есть счастье, когда нет сомнений, что может быть лучше. Для него я целый мир, разве не это главное?

— Но ты-то знаешь, что может быть лучше.

— Знаю,— ответила я и вывернулась из его хватки.— И мне пора, завтра рано вставать. Приятно было...

Не договорив, я отступила на шаг назад и, опустив глаза и оставив его в неподвижности стоять у барной стойки, еще на шаг, после чего развернулась и выскользнула за дверь. "Ты-то знаешь, что может быть лучше..." Я вытерла глаза запястьем, пока вызывала лифт.

* * *

— Когда ты ушла, я еще долго думал о нашем разговоре,— Арон стоял в проходе, одну руку держа в кармане, другой покачивая бутылку вина. Как... банально. Я закатила глаза, собираясь захлопнуть дверь перед его носом.

— Долго? Это было всего двадцать минут назад. И я, кажется, не говорила, что хочу тебя видеть.

— Подожди,— он успел просунуть носок ботинка в щель между дверью и косяком.— Я пришел извиниться. Мне показалось, ты обиделась на меня, Лесс.

— Обижаются на тех, кто для тебя что-то значит. А мы едва ли знакомы.

— Ниже пояса бьешь,— ухмыльнулся он горькой улыбкой, будто ожидал этого "удара" и специально подставился, проверяя, решусь я на него или нет.

— Что ты хочешь, Арон?

Его взгляд скользнул вниз по ногам, затем вновь поднялся к лицу. От этого нескрываемого интереса мне стало тяжело дышать, от живота, поднимаясь к груди, прошла дрожь и встала комом в горле.

— Тебя.

— Шутки прямиком из нулевых?

Арон покачал головой, сохраняя невозмутимый вид.

— Да брось, Лесс. Мужчина пришел к тебе извиняться за грубость, а ты даже не хочешь пойти навстречу. Зачем тогда весь этот цирк с демонстративной обидой, как не ради этого?

— Я ушла, потому что хотела выспаться перед завтрашним днем,— соврала я так виртуозно, что сама себе поверила. Арон лишь приподнял бровь, от чего грубоватые черты прибавили еще больше серьезности выражению его лица.

— Тем не менее, ты не спишь, а я вынес халявную выпивку, и никто даже не заметил.

— Ты действительно на что-то рассчитываешь с таким подходом? Напоил и взял?

— Больно ты мне нужна! Не люблю злых женщин. Может, я пришел к тебе как к другу, разделить свои мысли. Не так-то просто сейчас найти живого человека, знаешь ли.

— Ладно, проходи,— я отошла от двери, не оборачиваясь на него. Не так-то просто сейчас найти живого человека... а сам-то без четверти робот. Я почувствовала, как в горле пересохло то ли от желания плакать, то ли от непривычности ситуации.

Арон прошел сразу в мою спальню, не спрашивая разрешения, и открыл мини-бар. Нашел там открывашку и ловким движением руки откупорил бутылку.

— Так вот, что я подумал. Почему африканские племена не переселяются в другие места? Почему голодают, почему не эволюционируют?

— Ты меня спрашиваешь?— я одернула платье и присела на край кровати. Он подал мне стеклянный стакан и уселся рядом.

— Ты видишь здесь еще кого-то?— эгоцентричный и бесконечно привлекательный в своей неидеальности, он продолжил, не дожидаясь моего ответа.— Вот ты представляешь, они никогда не видели иной жизни. И их бабушки и дедушки не видели. Они выросли в условиях натурального хозяйства, ходят без одежды и не умеют читать. Они бедны, потому что не знают, каково это быть богатым и, главное, зачем. Они думают, что мир ограничивается их деревней и нужно научиться выживать там, где они родились.

— К чему ты клонишь?— спросила я, хотя уже давно поняла аллегорию. По-хорошему, ничто не мешало мне его выгнать. Стоило только настоять, и он ушел бы сам и больше не вернулся. Но Арон видел жадность, с которой я слушала его слова, которые формировались образами в моей голове уже очень давно, но никак не могли подействовать на сознание.

— К тому, что зря я тебя поддевал. Ты же как абориген. Ничего не видела. Не была нигде. И ни с кем.

Это я-то абориген? Не совладав с эмоциями, я выплеснула вино ему в лицо. На рубашке под воротником сгустилось темное, будто кровавое пятно, заходящее под пиджак.

Арон удивленно моргнул. Отставил стакан на столик и облизнул губы.

— Ну вот, железная леди, ты уже начинаешь оживать.

Я не заметила, кто подался вперед первым, но уже через секунду мои пальцы нетерпеливо перебирали волосы моего внепланового гостя, а его руки поднимали мое платье, по-хозяйски проходясь по коже. Напористый поцелуй, как борьба за лидирующую позицию, а следовательно, и за правоту. Наконец Арону удалось прижать меня к кровати и взять верх в нашем минутном соревновании. Победитель определен, и, вопреки привычкам, я поддалась. Неожиданно приятное ощущение слабости перед другим человеком и доверия, не дающего этой слабости стать поводом для манипулирования.

— Расслабься, Лесс,— прошептал он мне в губы,— ты впервые в надежных руках.

* * *

Я лежала на спине и слышала, как играет музыка в фойе. Конференция и последующий банкет медленно переросли в вечеринку без правил, и ее участники наверняка даже не заметили, что кого-то не хватает. На потолке время от времени мелькал тусклый огонек от вагонов, катящихся по монорельсу. Арон засыпал, шумно дыша. Не то чтобы это было действительно шумно, просто я не привыкла спать с кем-то в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы делить с этим кем-то кровать. Моя маленькая спальня за считанные минуты впитала в себя сладковатый запах его одеколона, и с каждым новым вдохом у меня кружилась голова. Казалось, он поймал меня в золотую клетку.

Повернувшись на бок под его рукой, оставшейся на бедре, я поймала в неполной темноте его взгляд. Арон улыбался с легкой грустью.

— Все в порядке?— спросил он тихо.

Я кивнула. Потом добавила, чтобы выглядеть убедительней:

— Более чем. Правда чувствую себя изменщицей.

Он фыркнул, закатив глаза.

— Тогда я тоже изменщик. Дома меня ждет кошка, между прочим, британской породы, аристократка. Та еще штучка. А я тут с тобой,— свободной рукой он откинул мне со лба волосы. Пальцы задержались у шеи, и он прошелся сверху вниз к ключице.

— Меня это правда волнует.

— Хочешь, чтобы я поговорил с твоим электронным бойфрендом?— он поднялся на локте, пресекая попытки ответить поцелуем.— Я влюбился в тебя, как только ты назвала свое имя. И сразу подумал, а чего же ты лишена [less — суффикс, обозначающий нехватку чего-либо], если живешь в достатке и в своем теле.

— И чего же?

— До этого дня — меня, конечно,— он подтянул меня ближе к себе. Мы столкнулись носами, но быстро нашли губы друг друга. С особой жадностью, будто я теряла нечто очень важное прямо сейчас, словно песок, проходящий сквозь пальцы, я впивалась в его верхнюю губу, одновременно с тем, как он сдавливал мне грудную клетку тяжестью своего разгоряченного тела.

Я заснула быстро, с мыслью, что с утра мираж растворится в воздухе.

Часов в пять утра зазвонил телефон. Спросонья я не успела разглядеть имя, Арон сбросил вызов.

— Не лучший будильник,— пробормотал он сонным голосом. Еще не успело взойти солнце, и несмотря на то, что наступило утро, мы лежали в темноте. Арон нахмурился и, поколебавшись, отключил телефон вовсе.

— Твоя девушка?— спросила я, не особо соображая, сплю ли я или уже проснулась.

— Нет,— отрезал он, затем замялся,— точнее я не знаю, что она думает.

— С ней комфортно?— и снова я попала в точку. Он удивленно приподнял брови, как будто впервые встречал кого-то вроде меня, кто угадывал бы его мысли и озвучивал вместо него. Потому что сам он на это не решался.

— Да, Лесс. Это удобно, когда тебя любят. И приятно. Особенно если этот человек рядом, и не надо далеко ходить.

— И ты еще осуждал мою связь с Рэйем,— усмехнулась я, чувствуя, как сердце разрывается на куски. Какого черта он ворвался в мою жизнь, на один-единственный день, который пошатнул всю мою сверенную до миллиметра систему! Именно в мою жизнь, лишенную случайных связей и мимолетных привязанностей.

— Послушай, Лесс, то, что было между нами...

— Я ни о чем не жалею, Арон,— я улыбнулась через силу, только бы не позволить слезам накатить на глаза,— правда.

Он приподнялся и поцеловал меня в лоб. Я перевернулась на другой бок, уставившись в стену и стараясь не задохнуться от нахлынувшего чувства стыда и несправедливости.

Арон не оставил ничего, ни номера телефона, ни записки. На подушке еще проявлялась вмятина, и его половина кровати хранила тепло тела.

На утро его уже не было.

Глава 2

Через месяц меня повысили. Это было ожидаемое решение: после той конференции я ушла в себя, заблокировала свои мысли и чувства от внешних раздражителей и работала вдвое больше, чем, казалось, могла выдержать психика. Меня перевели в центральный офис, в отдел по работе с корпоративными клиентами, и теперь я встречалась с ними лично, заключала договоры и, насколько позволяло время, следила за финансовыми потоками. Несколько должностей свалились на одного работника, но я не жаловалась, на подхвате в офисе всегда кто-то был и часто ничем неотложным не занимался. Я старалась не думать о том, что произошло между мной и Ароном, о его маленьком секрете и вообще о том, что он существовал.

Но и здесь меня ждал сюрприз. Не прошло и недели после моего появления на новом месте, как из юридического отдела поползли слухи — к ним переводят новенького. Тот еще клыкастый, берется за дело и рвет с мясом, именно такой им и нужен, чтобы в короткие сроки наладить связи с швейцарскими медицинскими центрами. Нужен был человек со знанием международного и конкретно швейцарского права, с активной жизненной позицией и внушительным опытом работы. Нашелся сам, даже не искали; и именно в тот момент, когда офис расширялся и набирал новые кадры.

— Говорят, он красавчик,— шепнула Кит, секретарша моего непосредственного начальника,— правда я видела его только со спины, он приехал на BMW, из которого вышла какая-то тощая брюнетка, он передал ей ключи и зашел в офис. И эта дамочка, совершенно невзрачного вида, села за руль и умотала в сторону моря. Слушай, как думаешь, у них все серьезно?

— Не знаю, я же их не видела,— я пожала плечами. Этого мне еще не хватало! Служебных недороманов! Чтобы мы сталкивались в коридоре, огрызались друг на друга (не знаю, как он, но я свой дурацкий характер знала, и от язвительных комментариев я редко могла удержаться), а потом я весь день переживала, почему ж он снова появился на горизонте.— В любом случае, девушка — не стенка, подвинется.

— Да ну что ты,— хихикнула Ким. У нее была короткая стрижка, каре, и ярко-синие, лазурные глаза.— Я никогда не отбивала парней.

— Ну когда-то стоит начинать.

На следующий день, не удержавшись от любопытства, под предлогом поиска нужных документов, я пробралась в кабинет начальника (обычно он приходил после обеда) и остановилась караулить у окна. Без пяти минут одиннадцать ко входу подкатил блестящий темно-бордовый седан, из него вышел Арон и, обойдя машину, открыл дверь для своей спутницы.

На ней было сиреневое вельветовое пальто и белая меховая шапочка. На лице — ноль краски, не считая нескольких слоев тонального крема (который был виден даже из окна пятого этажа, поскольку при всем усилии его владелицы не мог замаскировать пигментные пятна). Она приподнялась на цыпочки и поцеловала Арона в губы, секунды три. Я бы сказала, что это был дежурный поцелуй, но брюнетка так не считала: казалось, она летает от одного только осознания того, какой мужчина с ней рядом и что он достался именно ей. Я задернула штору и выскочила из кабинета.

Пару раз Кит тянула меня в общую столовую на обеденный перерыв, чтобы "поглазеть на новенького", но я наотрез отказывалась, не придумав даже достойной причины. Кит, не будучи дурочкой, догадалась сразу, что я храню скелет в шкафу, и пришлось ей рассказать.

— Ты должна ему все высказать!

— Зачем?— не понимала я искренне.— Я живу дальше, он живет дальше. Нам обоим нравится то, какой мы выбор сделали. Не собираюсь же я за ним бегать.

— Слушай, подруга, он же мужик. Надеть свое лучшее деловое платье и вперед, борись за свое счастье.

Кит — тот еще хамелеон. Она считала нормальным, что можно сначала разругаться, заставить его чувствовать свою вину, а потом ждать у моря погоды, когда же он прибежит ко мне сам и броситься к ногам просить прощения. Это слишком даже для сказок.

— Он не мое счастье,— я хмуро мешала ложечкой сахар.

— Это потому что не достается легко? Ты ему наверняка нравишься.

Я не вдавалась в подробности, когда говорила Кит о конференции, и уж конечно не пересказывала диалоги. Поэтому она не знала ни о его шуточках, ни о спонтанном признании, ни о нашем разговоре с утра.

— Пойду поздороваюсь.

Кит не ожидала, что я так быстро решусь, но я и не собиралась устраивать разборок. Просто поздороваюсь, поздравлю с новой работой, спрошу как дела.

— Привет

— Лесс?— он наливал себе кофе из общего чайника и застыл на месте.— Привет.

— Ну в общем...— черт бы тебя побрал, Лесс, за твой страх в самый ненужный момент,— поздравляю. Как тебе на новом месте?

— Отлично, мне очень нравится. Приятный коллектив, достойная зарплата.

Отчего-то я надеялась, что он скажет, нет, работа ужасная, и, кажется, пора возвращаться на Родину.

— Как ты сама?

— Да я ничего,— улыбнулась чужой улыбкой,— больше месяца тут. Не ожидала тебя увидеть.

Когда-либо вообще. Недосказанность повисла в воздухе, и Арон ее тоже почувствовал. Он выглядел потрясающе в новом синем костюме от Armani, волосы гладко расчесаны, и воротничок, блестящий чистотой и выглаженный, был ровно подвернут поверх пиджака. Да уж, по части заботы его мадам получше мамочки будет. На руке блеснули часы.

Арон смотрел на меня прямо, ожидая, когда я первая опущу взгляд. И на его губах повис наша общая тайна. Он будто хотел ударить меня ею, но осознавал, что само ее наличие и тот факт, что мы оба о ней помним, в эту самую секунду, доставляет мне гораздо больше дискомфорта, чем если бы мы ее обсуждали. Я изо всех сил боролась с желанием убежать. Вместо этого сделала то, зачем подошла, — налила себе кофе.

Ощущая на спине прожигающий взгляд, я обернулась на подругу. Арон мгновенно среагировал и, обернувшись, уловил заискивающую улыбочку Кит быстрее, чем та успела отвернуться. Арон плотно сомкнул челюсти, отчего его скулы приподнялись.

— Ты всем подругам рассказала?

— Всем,— ответила я, высокомерно взглянув на него. Я была ниже его даже на каблуках и смотрела снизу вверх, пытаясь, насколько это возможно, выглядеть взрослой и самодостаточной. Он же видел во мне скромную, зажатую девочку, которую от скуки поцеловал. Время от времени мне удавалось убедить себя, что все произошедшее — мои очередные фантазии, полузабытые сны и просто надуманный бред, но потом я представляла его с "другой", наяву, и поспешно отворачивалась, чувствуя, как в легких начинает не хватать воздуха.

— Рассказала, какой я козел?

— Нет, зачем?— я улыбнулась через силу, как будто это давалось мне легко.— Я же сказала тебе еще там, что ни о чем не жалею. У меня, в отличие от некоторых, хороший вкус.

— Вот только не начинай!— он отступил на шаг, непроизвольно, и поднял глаза к потолку. Не утомление разговором, нет. Это стыд. Он ее стеснялся, он прекрасно знал, о чем я говорю; знал о моем презрении к ней, злости на него. Злости, но не осуждения: я достаточно начиталась о том, как мужчины легко обходятся без любви в сексе и разделяют эти понятия. К чему я не была готова. Он нашел ту, которая сама бросилась на шею, и позволил ей себя любить.

— Я не начинаю, наоборот. Мне не очень приятно говорить с тобой.

— Так ты все же обиделась?

— Нет, на что? На чужие ошибки?— я скривила физиономию, наморщив нос.— Это не мое дело. Кто-то берет от жизни все, а кто-то — только лучшее.

Кофе плескался в маленьком коричневом стаканчике из автомата, потому как у меня дрожали руки. Я сделала глоток, лишь смочив губы, и легким кивком попрощалась.

* * *

— Возьмите офисную машину, и не надо ныть, Лесс,— мой начальник, долговязый Хью, по внешности которого невозможно было определить, сколько ему лет, то ли тридцать, а то ли шестьдесят, нервно крутился на моем стуле,— я не для того тебя вызволял из той вонючей дыры, где ты работала, чтобы выслушивать всякие предвзятости.

— Я не имею ничего против новенького, просто наш клиент, Флиг Хоки, мужчина очень пылкого нрава, и я боюсь, он неподходящий вариант для первого блина. Слишком весомая сделка и слишком крупные суммы.

— Но с ним же будешь ты, разве нет?— Хью вальяжно провел ладонью по своим блондинистым, намазанным гелем волосам.

— Разве да.

— Ну вот и отлично,— от хлопнул пальцами по моему письменному столу, считая разговор состоявшимся, и поднялся.— Сама ему скажешь?— и чуть только я открыла рот для очередного легкого возмущения, заверил.— Конечно, сама. Не мне же этой ерундой заниматься...

За окном проносились жилые дома спального района на окраине города. Здесь уже не было ни монорельс, ни машин на беспилотном управлении. Я осторожно регулировала высоты педали газа, опасаясь, как бы со второстепенной дороги не выехал какой-нибудь лихач. Машину я водила редко, и потому до сих пор водила с напряженными руками и ровной, словно к ней привязали доску, спиной.

— Говорят, тяжелую музыку слушают люди с нервным напряжением, которым некуда его деть,— заметил Арон, когда в моем плейлисте появился христианский рок.

— Да что ты,— я даже не обернулась.

— Мне нравится.

— Старая группа. Уж не знаю, какой им десяток. Нашла у мамы.

— Круто.

Мы старались говорить на нейтральные темы. Я всячески избегала смотреть ему в глаза, потому что каждый раз, когда чувства приличия заставляли меня сталкиваться с ним взглядом, на его лице читалась довольная ухмылка, будто он хранил мой личный секрет, а не наш общий. Как будто бы он имел надо мной власть, а я над ним нет. Это было несправедливо, на мой взгляд, ведь я точно так же могла наведаться к его девушке и рассказать пару баек о жизни. К его счастью, мстительностью я не отличалась.

— Тухлый райончик,— сказала я, когда мы въехали в переулок с малоэтажными панельными домами.

Флиг Хоки, предприниматель лет сорока пяти, владелец крупного строительного и гостиничного бизнеса, жил в очень скромном, по сравнению с небоскребами в центре города, доме. Я припарковалась (на самом деле, с трудом впихнула машину в свободное место) около его подъезда. Арон вышел первым и после того, как я выполнила весь ритуал по остановке машины, открыл мне дверцу. Некоторые вещи он делал без какой-либо задней мысли, на одних привычках.

— Как думаешь, сколько у нас займет времени, чтобы его уломать?

— А ты куда-то спешишь?— я посмотрела на него на долю секунды и тут же отвернулась.— У нас полно времени, и нам оплатили полный рабочий день.

— Но не хочешь же ты весь этот день провести здесь, уговаривая зануду приобрести твоего чуда-робота?

— Если это тебя так злит, мы проведем здесь еще и вечер.

Флиг и вправду оказался тем еще занудой и скупердяем. Наверное, это единственный клиент, который, отказываясь встретиться с нами в офисе и приглашая к себе домой, не предлагает даже чаю. За него гостеприимством занималась его жена, низенькая коренастая брюнеточка. Вместе со своим разбухшим в теле муженьком они составляли очень негармоничную пару, но вроде как были счастливы. У нее слышался очень явный пекинский акцент, в то время как у Флига — европейский, то ли немецкий, то ли ирландский.

Он собирался строить новый монолитный дом и, как и все бизнесмены со стажем, по возможности сократить издержки производства. Сейчас, с "нашими новыми усовершенствованными моделями" его работа могла пройти "легко и приятно". В общем-то, один робот окупал ему двадцать пять, плюс-минус пять, работников. Но Флиг, недоверчивый к новшествам и в частности к механике (непонятно, каким образом в наше десятилетие он собирался продолжать использовать ручной труд), продолжал мяться, задавать несущественные вопросы и держать нас часа три на своей скромной кухне с покрашенными в агрессивно-малиновый цвет обоями. В конце концов, они с Ароном составили договор, и втроем мы вышли на лестничную площадку. Они пожали друг другу руки, я кивнула ему на прощание. Флиг не стал провожать нас до двери и лишь проследил, чтобы мы покинули его этаж.

— У меня есть отличная идея, тебе понравится.

— Идея чего?

— Примирения.

— Очередное примирение? В прошлый раз это закончилось плохо.

Не смогла я удержаться от многозначительной шутки. Будь моя воля, я бы и вовсе разговаривала на языке пошлостей, но бизнес-среда искоренила проблему за первые пару дней.

— Ну, не так уж и плохо, должен признать,— улыбнулся он и нажал вместо первого этажа на самую верхнюю кнопку. Я не стала сопротивляться — в этом не было смысла. Едва он только успел разрушить барьеры между нами в ту ночь, как возвел их, на этот раз более высокие неприступные, вновь на следующее утро. Теперь чтобы их сломить, я даже не знала, что надо сделать; но, похоже, Арон об этом и не думал.

Двери лифта раскрылись перед площадкой под крышей, закиданной окурками, бутылками и салфетками. Арон вышел первым и огляделся. Чисто. Он залез на маленькую лестницу, ведущую на крышу, и открыл в потолке люк. Придерживая его над головой, поднялся.

— Отлично! Тут никого нет,— прокричал он с крыши, и его голос мгновенно отнесло ветром,— поднимайся.

Почему я это делала? Зачем шла у него не поводу? А главное, сколько же должно пройти времени, чтобы я могла с полнейшим равнодушием вычеркнуть его из своей жизни? Ухватившись за перекладину и методично переставляя руки, я поднялась до последней ступеньки, где Арон ухватил меня за локоть и помог взобраться.

— Когда еще увидишь большой город с изнанки. Таким, каким его видят простые жители, а не зажравшиеся буржуи вроде нас с тобой,— хмыкнул он.

Внизу, по соседству с домом, пристроились миниатюрные здания гаражей и офисов, нещадно расписанные граффити. Кирпичная ржавчина неловко выступала сквозь пестрые черно-белые письмена. На противоположной стороне, напротив дома Флига, как слезы, стекали из окон следы недавнего пожара. Вдалеке, в тумане мегаполиса, возвышались башни небоскребов, напоминая о зеркальном мире, скрытом от глаз посторонних.

Арон прошелся до края крыши, взглянув на землю. На секунду мне показалось, что он сейчас спрыгнет, но Арон уже наигрался со смертью и быстро отошел от края, мимо дымоходной трубы, обратно ко мне.

— Впечатляет,— протянула я, осматривая трущобы городского типа. Не хватало только пьяных песен в подъездах и грохота разбиваемых о головы бутылок.

— Да уж,— он спрятал руки в карманы,— я родился примерно в таком месте. Конечно, оно было чуть поприличнее, я имею в виду, более живое. Я мог играть с соседскими мальчиками в футбол, пока одноклассники из семеек снобов задрачивали в компьютерные игры. И вместо айфона брал везде таскал с собой книгу.

— Ух ты, какая захватывающая история. Я почти поверила, что ты и вправду был прилежным учеником, гордостью родителей, и вообще чудо-ребенком.

— Ну, не чудом, но нормальным.

— Я б не сказала, что это нормально. Даже я, живя в глубинке, была зависима от интернета.

— Просто ты не нашла свою книгу,— он подмигнул со знанием дела.— Если бы я мог повлиять на твою судьбу и стоял бы перед выбором, дать тебе увлекательную интрижку, которая взбудоражила бы тебя на пару лет, или подкинуть в руки книгу, после которой ты сочла бы всех своих ухажеров тупыми ослами и изолировала бы себя от мира на те же пару лет, перелопатив всю домашнюю библиотеку в поисках новой дозы чтения, угадай, что бы я выбрал.

— Ты зануда.

— Я знаю,— он растянул губы в улыбке и, не глядя на меня, принялся спускаться. Когда он был уже на полпути к земле внутри дома, из люка появилась его рука,— давай же, Лесс. Не заставляй меня думать, что мои слова так сильно на тебя подействовали. Иначе я и впрямь пожалею о том, почему мы не встретились раньше.

* * *

— Я заказал нам столик в твоем любимом итальянском ресторане,— сказал Рэй и оставил свой компьютер на столе. Параллельно с тем, как он планировал ужин, успевал готовить обед: я слышала шум духовки, в которой запекалась курица.

— Ага,— отозвалась я, не поднимая головы. У меня горел очередной deadline, спустя две недели после нашей последней сделки, и я пыталась не отвлекаться ни на минуту.

— Или ты хотела бы остаться дома?

— Можно сходить в принципе,— я продолжала пялиться в экран, просчитывая, как бы объединить несколько отчетных таблиц так, чтобы они были читабельны. Я погрузила ноги в одеяло, придерживая одной рукой чашечку чая, затем вернула ее на журнальный столик и продолжила химичить в программе.

— Ты меня даже не слышала,— заметил Рэй с долей обиды. Эти неожиданные нотки в его голосе заставили меня поднять глаза на него. Рэй стоял ко мне спиной и вытирал посуду. Под обтягивающей белой футболкой перекатывались горы мышц (он так успел подкачаться или это я успела от него отвыкнуть?)

— Я слышала. И мне очень нравится твоя идея.

Надеясь, что теперь он перестанет строить из себя обиженного, я постаралась сделать голос как можно мягче. Но если быть честной с самой собой, мне не хватало дня одиночества, полного отдыха от окружающих. Один день — чтобы привести мысли в порядок, понять, как жить дальше и в какой момент ситуацию следует отпустить. Сказать Рэю, что я хочу немного побыть одной, все равно что стереть себя одной клавишей из его памяти. И тогда не видать ни идеального парня, ни идеальной работы. Даже не знаю, как я смогла бы жить без работы.

— Ты не выглядишь радостной. Что-то случилось?

— Все в порядке, я просто очень спешу доделать работу,— соврала я, а в голове моментально прокрутился поцелуй Арона сначала со мной, потом, подсмотренный из окон, с его девушкой, потом наша вылазка на крышу... Я продолжала сосредоточенно писать код, а мысли сбивались в кучу, наседая друг на друга, как торопливые волны.

— Хорошо,— сказал Рэй и вернулся на кухню. В последнее время он особо точно улавливал перемены моего настроения и отступал, когда я начинала напрягаться. Почему-то в этот момент я особенно явственно поняла, как хотела бы сейчас сама возиться на своей кухне.

— У тебя сегодня нет работы?— меня терзало чувство вины, будто я причинила ему боль. "Каким образом, Лесс? Он же всего лишь робот. У него синтетическое сердце и интеллект, связанный по сети с ЦСУ,"— сказала я себе и тут же устыдилась своих слов. Раньше я не позволяла себе об этом думать, а наоборот, настраивала себя, будто он настоящий. Но он не был настоящим. Он не обижался так, как мог бы обидеться Арон, а потом раздобыть коробку конфет и первым прийти мириться. Рэй бы просто ушел, ведь его искусственный разум сказал бы: "Эй, чувак, нам здесь не место!"

— Нет, сегодня у меня выходной,— отозвался он прежним тоном. Видимо, посчитал тему закрытой. Ну, и отлично! Не хватало еще накручивать себя по этому поводу.

Но спокойная суббота — предел моих мечтаний. Мне оставалось доделать одну единственную сводную модель, как в дверь постучали.

— Я открою!— промямлила я, с запозданием осознавая, что Рэй уже подскочил к двери. На пороге стоял Арон Джей, опиравшийся одной рукой о дверной косяк, а другой придерживая за ремешок кожаную барсетку. Его брови моментально взлетели вверх. Он тут же выровнял позу.

— Привет, я Арон, коллега Лесс по работе. А ты, должно быть, Рэй?

Рэй пожал его протянутую руку. Со стороны они казались одинаковыми. Я имею в виду, мужчинами; никогда бы не определила, кто из них настоящий, а кто — подделка человека, если бы не общалась лично ни с тем, ни с другим. К слову, иногда Рэй проявлял гораздо более человечные качества, чем Арон, а тот, в свою очередь, бесчувствие, достойное самой передовой модели робота.

Я выбралась из-под одеяла, совсем забыв, что на мне была мягкая розоватая пижама, ноль косметики, а еще волосы подобраны в чуть растрепанный хвостик.

— Привет,— я остановилась рядом с ними у порога. Ни я, ни Рэй не предлагали войти.— Что ты здесь делаешь?

— Я приехал за тобой,— ответил он невозмутимо и ни капли не смущаясь присутствия постороннего лица. Будто и вовсе не считал его существующим. Так, часть интерьера.

— Не поняла.

— И я не понял,— сказал Рэй, пронзая его стеклянным взглядом,— Лесс, ты не говорила, что у тебя на сегодня планы.

— Да, я и сама о них не знала.

— Правда?— оживился Арон.— Ты разве забыла, что Флиг хочет отметить сделку, и мы оба ему нужны, так как оба включены в договор как представители юридического лица.

— Что-то я не припомню,— я сузила глаза, намекая, что еще ему лучше остановиться. Что лучше уйти прямо сейчас, иначе...

А что иначе?

— Лесс, если хочешь, позвони Хью,— он достал из нагрудного кармана телефон и протянул мне,— он подтвердит.

Я заколебалась, принимая телефон. Больше всего я не ненавидела телефонные разговоры. В особенности деловые разговоры и, наоборот, фривольные и бестолковые.

— Ладно, подожди минутку, я оденусь.

— Ага, потеплее!— напутствовал он вслед. Рэй продолжал стоять рядом с ним и оценивать по обертке. Арон сначала не поддавался, но в конце концов начал притоптывать от неловкости на месте и вскоре поторопил меня. Я натянула свитер с воротником под горло, джинсы из теплой ткани, покидала в сумочку все, что выкладывала на стол, и чуть подвела глаза.

— Прости, что так, вышло,— я чмокнула Рэя в щеку в присутствии Арона,— обязательно сходим в ресторан, как только я вернусь.

— Нескоро вы сходите,— Арон прокашлялся в кулак.

— В смысле?

— Ну... Флиг любит тянуть время,— вывернулся он и добавил, когда мы спускались по лифту на первый этаж, и я застегивала куртку,— а твой друг почти как настоящий.

— Симпатяшка, правда?

— Для первого раза сойдет. Тренироваться в поцелуях,— на этот раз он даже не попытался улыбнуться, чтобы обозначить пределы своей шутки.— Надеюсь, что у тебя продлена виза.

— Какая еще виза?— я резко остановилась перед его машиной. Арон распахнул дверцу.

— Вперед, Лесс, без лишних вопросов. Разве я когда-либо заставлял тебя пожалеть о своем решении?

Я залезла на переднее сидение и вновь, рядом с ним, почувствовала себя последней дурой на свете. Но отчего-то мне нравилось это чувство. Арон завел машину и вырулил на проезжую часть.

* * *

— Так значит, про Флига ты всё выдумал,— произнесла я задумчиво, глядя, как за окном автомобиля мелькали деревья Малайзии. Мы ехали уже второй час из-за пробки на границе с Сингапуром, зато сейчас гнали по свободной автотрассе. Изредка около дороги попадались поселения деревенского типа, но в основном с обеих сторон тянулся лес.

— Да неужели?— Арон вдавил педаль сцепления и переключил передачу. Странно, что он еще ездил на механике, когда сейчас уже все автовладельцы пересели на машины с автоматической коробкой передач, а женщины и вовсе предпочитали беспилотники.

— Сарказм не уместен. Я действительно думала, что-то серьезное случилось.

— П-ф-ф, нет, ты видела Флига, когда мы уходили? Он же был доволен, как слон, ну и что, что его лицо выражало презрение, он пару раз даже подернул губой в подобие улыбки.

— Ну, класс, конечно,— я обиженно отвернулась к окну.

— Как будто ты этого не ожидала.

— Ожидала чего?

— Что я увезу тебя подальше от этого идеального мира хотя бы на денек.

— Я надеялась, что кто-то это сделает,— я посмотрела на его хорошо очерченный профиль: ровный нос, поджатые губы, брови, чуть нахмуренные от того, что Арон внимательно следил за дорогой. Смотрела на его руки, спокойно лежащие на руле и поправляющие его миллиметр вправо — миллиметр влево, одними лишь пальцами. — Но не думала, что это будешь ты.

— Твой паренек...

— Хватит о нем,— резко перебила я. Арон даже прибавил скорость.— Я же ни слова не говорю о твоей девушке. Хотя могла бы.

— Спрашивай, что тебя интересует.

— Правда?

— Правда.

Мы проезжали очередную деревеньку. Вдоль дороги у одного из участков земли с жилым домом были расставлены глиняные горшки с цветами и миниатюрными пальмами. У одноэтажного домика с красной черепицей развешивала белье пожилая женщина, смуглыми руками поправляя веревку около малазийского флага. К соседнему аналогичному домику подъезжал на велосипеде мальчишка лет пятнадцати с ковром, завернутым в рулон, под сидением.

— Почему ты меня использовал?

— Потому что ты красивая.

— Зато честно.

Арон свернул на прилегающую дорогу, и машина затряслась на неровностях земли.

— Ты бросила мне вызов. Ты казалась слишком независимой, и я хотел показать тебе, что в зависимости от другого человека есть своя прелесть.

— Не вижу никакой прелести.

Он улыбнулся, будто знал, какой ответ ожидать.

— И я тебя не использовал. Это была взаимовыгодная сделка. Если бы ты ее не хотела, то отшила бы меня еще на стадии знакомства. К тому же я тебе ничего не обещал.

— Это я помню. Можно еще вопрос?

— Конечно, любой каприз.

— Почему ты, добившись своего, доказав свою дурацкую теорию про зависимость, продолжаешь влезать в мою жизнь? Тебе так приятно ее рушить?

— Нет.

Я развернулась вполоборота, насколько это позволял ремень безопасности.

— И это ответ?

— Да, на второй вопрос. А на первый... я не знаю. В какой-то момент я попал в зависимость от тебя и опроверг свою же теорию. Теперь подыскиваю новую, чтобы оправдывала мое жалкое влечение к тебе.

— Но твоя девушка...

— Ты тоже не ангел, Лесс. Давай не будем об этом, хотя бы сегодня.

Скатившись по горке, машина остановилась у берега небольшого озера. Из-за тумана вода казалась серой, пар поднимался над поверхностью, сгущаясь пеленой, за которой с трудом проявлялся противоположный берег земли. Арон заглушил двигатель. Не дождавшись его джентльменских замашек, я вылезла из машины. Через подошву кроссовок прощупывались крупные прибрежные камни, сглаженные волнами, как на морском берегу. На ветру покачивалась пришвартованная рыбацкая лодка. Сырой воздух проникал за воротник свитера, и я поежилась от холода.

— Жаль, погода плохая,— заметил Арон, беря меня за руку. Я ее не одернула, хотя такая мысль была. В конце концов, чего ради? Его прикосновение, такое знакомое и уже, наверное, чуточку родное, прожгло ледяным жаром до самого спинного мозга, и я глубоко вдохнула. "Держи себя в руках, Лесс, ты сама виновата, что вляпалась в это чувство." Что хуже всего, я прекрасно понимала, как сложно мне будет отвыкнуть от этого наркотика, как я буду скучать и съедать себя заживо, когда он уйдет. Как мне будет недоставать воздуха от тоски по нему и как я буду избегать Рэя не потому, что он робот, а потому, что он не Арон. Его теплая ладонь согревала мою. Арон засунул наши руки в широкий карман своей дутой куртки, защищая от ветра.

— Хорошо, ты не решил устроить пикник на свежем воздухе.

Наши глаза встретились. Морщинки около его глаз выдавали улыбку, хотя он держал губы сжатыми.

— Ты плохо обо мне думаешь. Пикник будет в машине, в теплоте и уюте.

— Вареные яйца и помидоры в лотке?

— Ага. И еще бутерброды с колбасой, сыр и вино. Но сначала мы дойдем до конца бухты. Хочу посмотреть, жив ли еще автокемпинг и его владелец.

— Ладно, только я уже начинаю замерзать.

Арон остановился и подтянул меня к себе. В этой куртке он казался вдвое больше, чем был на самом деле. Большой медведь с насмешливыми карими глазами. Он наклонился и поцеловал меня, едва касаясь губами моих губ, всего на пару секунд, сдержанно, но в то же время настойчиво. Только я прикрыла глаза, как он отстранился.

— Пойдем, это недалеко. Может, старый Милау угостит нас своим домашним чаем.

* * *

— Если бы тебе дали возможность начать новую жизнь,— мы сидели на траве на самой верхушке холма, откуда открывался вид на изумрудную долину. Арон задумчиво чертил пальцем круги на моей ладони, глядя на спящий вулкан вдалеке, за десятками похожих друг на друга зеленеющих холмов,— ты бы воспользовалась шансом?

— Вряд ли,— сказала я отрешенно,— мне нравится та жизнь, которой я живу. Я бы повторила каждый свой шаг.

— Даже тот, который привел тебя ко мне?

— В особенности его,— я не улыбалась. Мне было до ненависти больно произносить эти слова, ведь я не знала, как их воспримет Арон, как очередную шутку, скрашивающую его новую жизнь в новом теле, или как сигнал к чему-то серьезному.— А ты?

— Эй, не забывай,— он намекнул на тот шанс, что дал ему швейцарский доктор.— Несмотря на то, что поначалу я хотел умереть, я рад сумасшедшей искре в мозгу Келлера. Без него я бы уже гнил в земле...

— Слушай, давай сменим тему,— фыркнула я. Нечего тут портить минутку приятной расслабленности, когда ветерок обдувает шею, а теплая рука гонит кровь не только по ладони, но и по всему телу.

— Окей, вот представь, тебе дали достаточно денег... просто для того, чтобы ты жила так, как всегда мечтала.

— Арон, мне действительно нравится то, что я делаю. Я вижу счастье не в конечной цели, а в процессе, даже если в него вторгаются такие типы вроде тебя, которые рушат все планы.

— Да, я такой,— он улыбнулся. Мне остро захотелось его поцеловать, но я сдержалась.— Так все же, ты разве не хочешь завести семью? Поселиться в большом доме у озера, где твои пятеро детей смогли бы весной кормить уток, а зимой кататься на коньках? Твой муж мог бы брать друзей на рыбалку, а ты бы готовила супы из его скудного, но зато его собственного улова? И вы бы ложились спать под цокот сверчков и просыпались от лая собаки и неловких неосознанных прикосновений друг друга?

— Я никогда об этом не думала,— призналась я, и это было правдой. Мне не приходилось задумываться о том, к чему я иду и какой вижу свою жизнь через двадцать или тридцать лет. Возможно, вернувшись в родной дом, я в конце концов нашла бы порядочного парня, с которым захотела бы остепениться, осесть на одном месте, стать домохозяйкой, но пока что такая перспектива не прельщала. До этого дня, разумеется.— Это то, о чем ты мечтаешь?

— Да, с недавних пор. Я понял, что ненавижу Сингапур. Ненавижу цивилизацию в опошленном смысле этого слова, и я проклинаю каждое новое достижение науки, на создание которого ушла не одна мирная и счастливая жизнь. За каждым таким новшеством стоит отречение и одиночество.

-Но эти новшества помогли тебе выжить.

— Это не последовательная цепочка событий, в отличие от большинства нововведений, а случайность. Случайность, которая выпала на мою долю, как могла бы выпасть любому другому везунчику. Один маленький успех не ведет к перевешиванию чаши весов на сторону добра, как одно открытие не способно перечеркнуть все жертвы, положенные на его создание.

— Ты хочешь изменить мир?

— Отчасти. Если быть честным, мне будет достаточно изменить один мир, чей-то личный. Разумеется, для этого придется отказаться от комфорта и устоявшихся норм. Не то чтобы они были особо ценны, эти новые нормы.

— Иногда ты говоришь, как старик, как будто жил в начале нулевых и помнишь какую-то другую жизнь.

— Возможно, так и было,— он поднялся, продолжая держать меня за руку, и я поднялась следом.— Спустимся к реке?

* * *

К вечеру пошел дождь. Размывая земляную дорогу, капли впитывались в каждый сантиметр земли, насыщая ливневым потоком плодородные малазийские земли. Машину заносило на каждой неровности, за обмякшей травой едва просматривались очертания проезжей части. С ветрового стекла единым потоком лился водяной заслон.

— Может, переждем этот ужас?— спросила я, вжимаясь в пассажирское кресло. Романтическая поездка под дождем — это все, конечно, хорошо, но не тогда, когда опасно для жизни.

— Ты видишь хоть один участок дороги, где можно остановиться?— Арон был раздражен не меньше моего. Плечи и руки, обычно расслабленно лежащие на руле, напряжены. И вправду, малейший поворот руля приводил к заносу. Мы ехали, если можно так сказать, на ощупь, чувствуя дорогу только благодаря колесам и не видя препятствий на пути.

— Наверняка здесь есть хоть какая-то стоянка,— сказала я с надеждой в голосе, не особо веря своим словам. Арон снизил скорость до минимальной и глянул в окно.

— Будем надеяться, на встречной никого нет,— вздохнул он и, пересекая соседнюю полосу движения, съехал на узкую дорогу, ведущую, как оказалось, к мотелю. Бросив машину на запасной площадке перед мотелем, которую сложно было назвать стоянкой (наверняка она была на огороженной территории), но искать ее не нашлось ни сил, ни желания.

Арон стянул куртку и кинул мне на колени.

— Набрось на голову.

— А как же ты?— переспросила я изумленно, расправляя рукав.

— Без вопросов, Лесс. Набрось на голову,— отдав распоряжение, он выдернул ключи и вышел из машины, сгибаясь от порывистого ветра, гнущего деревья чуть ли не пополам,— давай, поживее.

Придерживая меня за локоть, Арон дождался, пока я вылезу из машины и захлопнул дверцу. Затем залез ко мне под свою же куртку, и хотя нас значимо сносило в сторону ветром, мы добрались до входа в мотель и влетели в теплое, сухое фойе.

— Ну и дождина у вас тут,— сказал Арон вместо приветствия миниатюрной девушке, которая разбиралась с бумагами за регистрационной стойкой. У нее даже не было компьютера, какого-либо, чтобы вести в нем записи. Она перелистнула ведомость на чистую сторону.

— Что поделать, сезон такой,— она улыбнулась, готовая выделить нам номер,— вы останетесь на ночь?

— Видимо, придется,— Арон подошел к ней, а я осталась стоять около единственного дивана в прихожей, обшарпанного и в некоторых местах заляпанного напитками.— Есть у вас номер на двоих...эм... с двумя кроватями?— на этой фразе он посмотрел на меня. Я пожала плечами, мол, мне все равно, где спать, лишь бы не выходить снова под этот дождь.

— Боюсь таких нет,— девушка полистала бумаги.— Есть два одиночных номера, по соседству.

— Я за...

— Давайте на двоих, обычный,— перебил Арон и повернулся ко мне,— слушай, Лесс, я не готов платить за твою страсть к изолированности. Придется тебе одну ночь потерпеть мой храп или заплатить самой.

— Не привыкать,— хмыкнула я и, густо покраснев, отвернулась, чтобы Арон не заметил мои краснеющие щеки.

— Хорошо,— девушка черкнула строчку в своих записях,— я могу вам предложить десятую комнату, это по коридору направо. Оплата при выезде с возвратом залога,— она показала на табличку с правилами, где были прописаны тарифы и сумма залога в зависимости от стоимости комнаты. Арон достал нужную купюру, смятую в намокших от дождя джинсах. Девушка протянула ему ключ.

Наша комната, если ее можно было назвать комнатой по размерам, а не клетушкой, три на два метра, вмещала только полутораместную кровать и даже маленький столик, под который вмещались чемоданы постояльцев. Правда простыни свежие, и шторы задернуты так плотно, что едва ли пропускали луч света, в дневное время суток сгущая в комнате полумрак. Арон захлопнул дверь, осматривая номер с непроницаемым выражением лица. Такое чувство, что он привык и к худшим условиям, и несмотря на несколько лет, проведенных в человеческих жилищах, он спокойно относился к прошлому опыту.

— Ну, она довольно... мила.

— Мелковата.

— Мы вроде в хорошей форме, поместимся.

— Пойду-ка я закажу отдельный номер,— я развернулась на каблуках, намереваясь уйти. Арон поймал меня за запястье.

— Не глупи, Лесс. Я посплю с краю, прислонившись к стене. Ты можешь занять целиком этот... метр кровати и радоваться жизни.

— К чему такие жертвы,— я постаралась улыбнуться, но с учетом комичности ситуации это вышло криво.

— Уверен, к вечеру дождь кончится...

— А если нет?

— А если нет — решишь сама, стоит ли заказывать отдельный номер. Ты же вроде взрослая девочка, а решения принимаешь, как вздорный подросток, даже не дождавшись ночи.

— Думаешь, я передумаю?

— Да, я почти в этом уверен,— он растянул губы в самоуверенной улыбке, и не успела я вставить очередное полуостроумное замечание, как он осторожно, будто боясь спугнуть, провел большим пальцем по моей щеке. Я смотрела на него широко распахнутыми глазами, не шевелясь, как парализованная волнением и безнадежным ожиданием. Но стоило его дыханию опуститься на мою шею, как тонущий кораблик сомнений разбился о скалы подавляющего, не оставляющего альтернатив контроля и точности движений человека, который всегда добивался желаемого.

* * *

— Доброе утро, соня,— я проснулась от дрожи, которую вызывали точечные поцелуи на плечах, ключице, шее... Приоткрыв глаза и увидев размытую темную макушку, снова их прикрыла и улыбнулась.

— Удивительно, как ты это делаешь?

— Делаю "что"?— Арон приподнялся на локтях таким образом, что его лицо оказалось на уровне моего, и мы касались носами.

— Сводишь меня с ума,— призналась я без тени смущения. В конце концов, он и сам это знал. С самого первого дня нашего знакомства.

— Этот вопрос стоит задать тебе, Лесс. Не думал, что такая заносчивая особа сможет перевернуть мою жизнь. Занять собой каждую свободную мысль. Стать всем, чем я когда-либо хотел обладать, и при этом сохранить к себе неприступную стену уважения. Ты единственная, с кем я хотел бы просыпаться вот так, в совершенно безумных местах и позах.

— Звучит очень пошло,— я заерзала на подушке, давая ему больше места, но Арону и так было удобно, половиной тела он прижимал меня к кровати.

— Я хочу быть с тобой, Лесс. Не вижу в этом ничего пошлого.

— Ты же знаешь, что все зависит только от тебя.

— Не только...

— Только, Арон. Меня ничего не держит. Но ты скован еще хуже моего, как бы ни пытался доказать обратное.

— Я не мог иначе до этого дня. Ты веришь мне, что мы найдем выход?

— Нет, Арон, в это я не верю. Но я верю в то, что если ты действительно захочешь быть со мной и откажешься от якорей, тянущих тебя ко дну, я помогу тебе удержаться на плаву. В любое время, когда ты будешь готов.

* * *

— Вы сами подписывали договор, вот, видите? Это ваша подпись?— сотрудник офиса центрального управления кибернетическими системами уже девятую минуту тыкал пальцем в графу с моим именем и фамилией.— Вы согласились на условия договора. Что ни при каких, повторяю: вот это написано, ни при каких обстоятельствах вы не можете отказаться от права владения товаром и не можете передавать права собственности лицам, не значащимся в первоначальном договоре. Насколько я могу судить, здесь только ваше имя.

— Я не могу его содержать, у меня проблемы с финансами,— врала я, заламывая пальцы рук.

— Мисс Рейтерн, мне очень жаль. Мы не можем расторгнуть договор. Давайте представим ситуацию, что мы сейчас с вами не в офисе, а я ваш сердечный друг. И вдруг вы хотите отказаться от ребенка, потому что вам не хватает денег на то, чтобы его прокормить...

— Послушайте, это совершенно другая ситуация! Я бы никогда не отказалась от своего ребенка, но сейчас речь о роботе! Мать его! О роботе!

— Мисс Рейтерн,— он понизил голос и говорил со мной, как с маленькой несмышленой девочкой,— обратитесь в офис, может быть, ваша компания сможет помочь вам преодолеть эти временные трудности...

— Я хочу расторгнуть договор!

— Хорошо, это вы уже говорили. Но вы нашли покупателя, на которого сразу же будет оформлена собственность? Вы же не оставите свою квартиру без владельца, предварительно ее не перепродав, почему тогда думаете, что можете поступить так с роботом?

— Да уж, по цене он как самая настоящая недвижимость, да и по ограничениям в миграции тоже.

— Мисс Рейтерн, я готов помочь вам, если вы выполните одно условие: приведете человека на свое место, который будет готов купить у вас робота. В противном случае он будет фиксироваться за вами, даже когда вы покинете страну. Я имею в виду, административная и уголовная ответственность за действия, совершенные вашим роботом, ложатся целиком и полностью на вас.

— Да, я это понимаю.

Без чертового договора о перепродаже или справки о расторжении действующего договора я не могла заявиться в ЦСУ и добиться того, чтобы меня стерли из памяти Рэя. Тем самым добиться окончательного и бесповоротного разрыва. Но что хуже всего, несколько лет рекламируя эту "совершенную модель робота", я не представляла, кого мог заинтересовать мой личный экземпляр. Мало того что он пользованный, чаще всего не по его заводскому предназначению, так еще и сроки сделки сужались до одного дня.

Я была полна решимости порвать с этим городом и с этим образом жизни. Последний день с Ароном был невыносим, каждую минуту, каждую секунду я вспоминала его прикосновения, его обещания. Я фантазировала о том, как могла бы повернуться моя жизнь и как я могла бы быть счастлива, если бы прямо сейчас, с измененным сознанием, с сердцем, открытым миру, бросила всё то, что делало меня все менее и менее человечной. Но закон запрещал мне бросать Рэя без присмотра, а значит, я была прикована к Сингапуру еще на пару лет, пока не найду желающего встать на мое место и закрыть своей широкой спиной.

Хотела ли я быть с Ароном так сильно, что рушила в один миг все свои идеалы, принципы и долгоиграющие планы? Может быть, дело в нем. Но сейчас, спустя неделю, я уже вполне сознательно подходила к делу. Меня тошнило от душного офиса, от каждодневных монотонных действий, от лиц, которые кривятся, чтобы изобразить улыбку. Я действительно успела соскучиться по семье и давним друзьям, оставленным в родном городе. Работоспособность сократилась в несколько раз, я не могла сосредоточиться, зная, что Арон работает в том же здании. Но главное — я больше не видела здесь будущего, я не хотела прожить в одиночестве, в обнимку с механической игрушкой, всю оставшуюся жизнь. Это значило только одно: надо сжигать мосты. Прямо сейчас, пока есть силы и желание менять реальность. Рвать шаблоны, переворачивать страницу. Отрезать от себя все тросы, держащие на месте. Бежать, бежать подальше от мира, который убивал человечество точнее любого вируса, просто заменяя каждого из нас по отдельности на синтетические копии, на клонов.

"Я свое дело сделал. Теперь твоя очередь. Арон"

Мы встретились с Рэем на безлюдном побережье. Об этом местечке с куском земли, змеей уходящем в море, не знали туристы. Гладь воды казалась сливочно-серой, от легкого ветра проходила мелкая рябь. Вдалеке от нас, ближе к городу, заходили в порт "зеленые" корабли, позволяющие сократить загрязнение окружающей среды за счет использования экотоплива и глубокой очистки выбросов. С щенячьим визгом носился по лужайке лабрадор. Судя по ошейнику, без хозяев он не остался: хоть и гулял весь день, где заблагорассудится, ночевать непременно приходил в один из прибрежных коттеджей, к ждущим его людям, к сытному ужину и мягкой подстилке у кровати хозяев. Подбежав ко мне и ткнув мокрым носом в тыльную сторону кисти, лабрадор поднялся на задние лапы и, подскочив, отпрыгнул в сторону. Рэй приобнял меня одной рукой за плечи, не чувствуя моего напряжения.

— Лесс, скажи честно...

— Не продолжай.

Я не чувствовала его запаха. Ветер заплетался в волосах, как шаловливые пальцы.

— Лесс...

— Пожалуйста, Рэй. Мне и так тяжело.

— Я не могу иначе, я должен спросить тебя.

— Ты можешь замолчать прямо сейчас. Рэй, мне тяжело дышать...

— Ты заболела?— стеклянные глаза. Брови нахмурены, как при тревоге. Красивые болотно-зеленые с переливами серого цвета глаза. Лицо двадцатилетнего парня, без единой морщинки, без изъяна. Совершенное творение рук человека. Идеальный мужчина, созданный для того, чтобы понимать женщин по заложенным в черепную коробку алгоритмам.

— Да, похоже на то. Неважно себя чувствую.

— Поехали тогда домой?— наивный, ему сказано было меня защищать. Делать горячий чай, укрывать ватным одеялом, если я болела. Выполнять любые мои капризы...

— Мы еще не дошли до конца, Рэй. Я хочу увидеть, чем это кончится.

Он посмотрел на меня с вопросом, и я кивнула головой в сторону хвоста земли.

— Дойдем до конца.

Рэй взял меня за руку, и мы пошли, сминая еще влажную от дождя траву. Каблуки проседали в землю, я с трудом выдергивала их вместе с грязевыми комьями. Его рука была горячей, хотя моя леденела под ветром, и я прятала вторую, свободную руку, сжатую в кулак, в карман. На самом краю мыса изредка мигал красный огонек на вкопанном в землю метровом столбе. Легкие, как перистые облака, волны касались камней. Я вдыхала солоноватый запах, пытаясь взять себя в руки, как будто море придавало смелости и заживляло раны.

— Обними меня,— попросила я, и Рэй обвил меня руками за талию. Не закрывая глаз, я дотянулась до его губ и прижалась к ним, не пытаясь поцеловать. Мои руки зарылись в его светлые волосы и круговыми движениями проходились по затылочной части головы. Рэй, насколько ему позволяли рецепторы, следил за ситуацией. В одну секунду его руки напряглись, и он оторвался от моих губ.

— Лесс...

— Тише, Рэй. Я же просила!

— Я все же спрошу тебя...

— Уже слишком поздно, Рэй, не говори ничего.

— Лесс Рейтерн, тебе хорошо со мной?

— Да, Рэй,— ответила я честно. Пальцы замерли на выпуклой кости.— Но теперь я знаю, что может быть лучше.

Ногтем указательного пальца едва заметным усилием я поддела прорезь для замены чипа. Надавив чуть сильнее, почувствовала хрупкое соединение. Ну, вот и всё.

Его руки обмякли. Я мгновенно закрыла глаза, не в силах смотреть, как его идеальное тело, совершенный экземпляр, модель R02-A-Y78/180337 разбивается о прибрежные скалы и безжизненным куском идет ко дну, не оставляя ни пузырей воздуха, ни сожаления. Нащупав в кармане куртки ключи от машины, я сжала их в ладони и направилась обратно к машине. Лабрадор весело тявкнул вслед.

* * *

Я возвращалась в город под проливным дождем. По стеклу растекался бесконечный водяной поток, что пришлось сбавить скорость до минимальной и включить дальний свет. В машине орала музыка, бессмертный классический рок, который не давал упиваться своим одиночеством и чувством безвыходности ситуации, когда ты сам же лишил себя дороги назад. Я изо всех сил старалась не думать о произошедшем полчаса назад, чтобы не потерять рассудок. Руки дрожали. Я вцепилась в руль как в спасательный круг и не отпускала даже при поворотах, ведомая лишь глухими наставлениями из навигатора.

"Всё будет хорошо,"— повторяла я, словно мантру, сбиваясь с курса. Дорогая прямо вела в спальный район с наиболее бюджетным жильем, которое только можно было найти в окраинах Сингапура. В многокомнатных коттеджах селилось, как правило, несколько семей, из расчета: одна комната на двух человек. Сама того не замечая, по инерции, я остановилась у светло-салатного дома на перекрестке, бросила машину у тротуара и выскочила под дождь.

За время бега по тропинке, ведущей к входной двери, без куртки и без зонта я промокла до нитки, волосы свисали темными каплями, прижатые к макушке водой, косметика растеклась под глазами. Рубашка, летняя, никак не предназначенная для суровых осенних ливней, прилипла к телу и просвечивала продрогшие участки рук.

Взбежав на веранду, я наткнулась на табличку "Джеффри" на двери. И рядом с ней, на соседней двери, висела похожая табличка "Колин". Я пробежала до упора вправо, не встретив знакомого имени, и вернулась обследовать левую сторону дома. Веранда тянулась по периметру по всему первому этажу. Я навернула половину пути, когда увидела табличку "A.J.". Никогда не делала подобных безумств. Никогда не делала первых шагов, не бегала за парнями, не заявлялась к ним, чуть только стемнеет, в облике промокшей курицы. Но отчего-то мне было все равно. В голове творился сумбур, и чтобы справиться с гнетущим чувством тоски, я приехала к тому человеку, благодаря которому я с этой тоской познакомилась.

Он открыл дверь, сонный, в пижамных штанах и с растрепанной шевелюрой. От удивления приподнял брови.

— Привет,— выдохнула я, не двигаясь. Он покачал головой, будто не верил, что я действительно приехала. Я и сама с трудом в это верила, но все же надеялась услышать пару слов одобрения. Возможно, он солгал бы мне, что все будет хорошо, и я довольная уехала бы домой.

Арон подтянул меня за подбородок и поцеловал. Легко, пробуя на вкус, как в первый раз. Чуть осторожно, не разрушая сон, пока он длится. Я обняла его за шею, и Арон приподнял меня над землей, чтобы я обхватила его ногами. От него пахло свежестью и свободой. Он вошел в квартиру, пока я жадно, дорвавшись наконец до запретного плода, исследовала его губы. За спиной захлопнулась входная дверь.

— Я уезжаю завтра,— сказала я, устремив взгляд в потолок. Арон приподнялся на локте.

— Ты серьезно? Завтра?

— Да, чего время тянуть? Я уже неделю планирую отъезд, пока во мне достаточно решимости всё бросить и начать жить заново.

— Я тебя не узнаю,— он покачал головой и откинулся на соседнюю подушку,— это достойно уважения, Лесс. Но когда я говорил тебе менять свою жизнь, вовсе не имел в виду...

— Это не важно, Арон. С тобой или без тебя я должна двигаться дальше. Пока я была PR-менеджером, мне казалось, что есть ступеньки выше моей. Сейчас я понимаю, что застыла на месте, и твое присутствие рядом не дает мне работать. Я всегда думала, влюбиться — это страшно. Это как потерять себя, свою свободу и независимость, свой холодный разум.

— Лесс... как ты можешь сейчас уехать? Я из-за тебя бросил девушку, которая меня любила. И я надеялся хотя бы попробовать быть с тобой и посмотреть, что из этого получится.

— Ты можешь приехать ко мне.

— Что за глупости, Лесс!— Арон повысил голос, чего никогда раньше не делал.— Я не влюблен в тебя настолько! Сколько можно жить подростковым максимализмом, ты же должна понимать, что нет разделения на белое и черное, что нельзя кидаться из крайности в крайность и не разориться. Если это я на тебя повлиял, то давай, сдавай билеты, я беру свои слова назад.

— Нет, не только ты...

— Как ты собиралась не проиграть?

— Я не знаю,— на глаза наворачивались слезы. Хорошо, что мы лежали в темноте, и Арон не видел, как краснеет мой нос и поджимаются губы. Пока я ехала к нему, конечно, я продумала разные варианты его реакции, но так и не успела подготовиться морально к худшей из них.

— Ты даже не посоветовалась со мной о том, как будет лучше для нас.

— Наверное, мне лучше уйти.

Арон не смотрел на меня. Я вылезла из-под одеяла и подхватила с пола вещи, одной рукой все до единой.

— Я оставлю на столе адрес, если вдруг ты передумаешь...

Тихо, как тень, я оделась в коридоре и, бесшумно вынырнув за дверь, прикрыла ее за собой.

* * *

Эпилог

Несмотря на штормящее море, я спустилась к берегу. Волны достигали в высоту метра полтора, докатываясь до моих любимых песчаных насыпей. За последние месяцы, что я провела на этом пляже, знакомом с детства, море успело попробовать на вкус и сдержанные слезы, и тихие, как мольба, признания. Соленый воздух успокаивал нервы, вода лечила кровоточащую душу. Идеальное место. Впрочем, теперь я боялась использовать это слово. Красота в неидеальности. Она в жизни, изменчивой и беспредельно совершенной ровно настолько, насколько мы этого заслуживаем. Я подобрала холодный, обтесанный волнами камешек и бросила в основание волны.

Сегодня был мой день рождения. Я сбежала ненадолго из дома, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Первое время мама удивлялась тому, как страстно я желала уединения, но вскоре привыкла, перестала задавать вопросы, смирилась... наверное, ей не нравились изменения во мне, но она надеялась, что они временны. Ведь, в конце концов, самое главное — что я снова дома, любимая дочурка вернулась в лоно семьи, и теперь всё будет как прежде. Я устроилась на работу в школу, где преподавала английский язык детям младших классов. Поступила в аспирантуру. Стала встречаться с однокурсником, живым и дышащим, добрым малым, которого любил мой отец, казалось, сильнее, чем меня саму. На отдельную квартиру мы копили вместе, пока жили у его родителей, и я почти усмирила свою тягу к независимости, отчуждению и одиночеству, которые привил Сингапур. В следующем месяце я собиралась выплатить последнюю часть штрафа за порчу имущества фирмы, Рэя. Мой бывший начальник не сильно удивился такому поступку и списал его на женскую непостоянную и вспыльчивую натуру. Иногда на электронный ящик падали письма со старой работы, но и они становились всё реже и реже.

Прежде чем вернуться домой, на ужин, который устраивала мама, как давно мечтала, с гостями, тортами и весельем, я подошла к потемневшей полосе песка. В сером небе сгущались тучи, но маленький, настойчивый лучик солнца пробивался сквозь дымчатую перину. Опережая друг друга, волны сталкивались гребнями и рассыпались на более мелкие. Одна волна все же умудрилась сохранить высоту: собрав у берега силы, вздохнула и разбилась о берег, доставая кончиков моих сапог.

— С днем рождения, Лесс.

Я подпрыгнула от неожиданности. За плечом, в паре шагах от меня, стоял Арон. Тот самый Арон, короткий роман с которым перевернул мою жизнь. Или не перевернул, а вернул в прежнее русло. В руках он держал букет алых роз. Как пошло!

— Как ты меня нашел?

— Твоя мама сказала, где ты. И даже угостила куском пирога.

Он подошел ближе, не осмеливаясь нарушить личное пространство. Конечно, он понимал, что между нами было всё кончено еще тогда, когда я закрыла дверь в его квартиру. Но все же он приехал, чтобы меня поздравить, как будто бы считал наше знакомство не менее знаковым в своей жизни, чем считала я.

— И зачем ты приехал сейчас, Арон? Я тебя не ждала. Точнее я ждала тебя какое-то время, пока не поняла, что это бесполезно.

— Да, я не собирался,— сказал он без улыбки. В темных, вьющихся к концам волосах заплетался ветер.— Но решил, что это будет совсем нечестно с моей стороны не поздравить тебя и не сказать, как много ты для меня значишь.

— Арон...

— Я знаю, что ты помолвлена,— перебил он,— мне это также сказала твоя мама. По правде, я был немного шокирован. То есть, когда я ехал сюда, еще немного надеялся, что ты меня примешь назад. И я не буду лгать, будто бы рад этой новости. Нет, наоборот, я ненавижу её. И ненавижу того счастливчика, которому ты досталась. Но больше всего я ненавижу себя за то, что тебя отпустил.

— Ты делаешь мне больно, Арон. Ты хоть представляешь,— я повышала голос, сама того не замечая, и сорвалась на крик,— как долго я пыталась тебя забыть! Ты не имеешь права вот так брать, снова влезать в мою жизнь и рушить все то, что я с таким трудом склеивала, вычеркнув тебя из плана! Между нами ничего не было и быть не могло, слышишь?

— Слышу.

— Не надо мне тут...— я сжала зубы от злости и, прерывисто вдохнув, попыталась выровнять дыхание и успокоиться. Он был как прежде скромно красив. И глядя на его руки, я могла выдернуть воспоминания о них, лежащих на моих бедрах. Но они больше не ранили. Они стерлись из памяти, словно рисунки на песке, обдуваемые ветром. Единственное, что помнило о них, это небо. Небо запоминает все, что творится на земле. Как отражение.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Лесс.

— Я уже счастлива, Арон.

Он отдал мне букет и, на секунду задержав взгляд на моем лице, будто запоминал его напоследок, развернулся, чтобы уйти. Я не смотрела ему вслед, только слышала, как хрустит под его ногами песок. С накатом новой волны я замахнулась и пустила цветы в море. Разбившись о воду, бутоны обмякли, лишь алые лепестки, разрозненно, уносили волны.

И в тот же миг почувствовала легкость: этот берег наконец-то меня отпустил. Подняв с песка сумку, я стала подниматься по холму. Ветер дул в спину.

"God doesn't give you the people you want, he gives you the people you need. To help you, to hurt you, to leave you, to love you and to make you the person you were meant to be."

55

Катерина Каделли — Отражение