Квартира 9. Сестра Писателя

Она не смеялась, идя вперед

Осталась — здесь рифма — одна ...

Тихо в девятой квартире десятого дома по Рассветной не бывало, должно быть, никогда — как ни стенал о любви к блаженной тишине обитатель квартиры, всеми любимый чудак-Писатель.

Да и какая тут тишина, когда с самого утра и до самого вечера нелюдимого затворника навещала сочувствующая родня, по масштабу проблем и разрушений сравнимая с небольшим цунами или как минимум хорошо спланированным терактом.

А все дело было в том, что у бедняги Писателя было аж двое родственников, и оба были далеки от идеала — что брат, алкоголик и гуляка, что сестра, трудоголик и умница.

Особенно сестра, Судзуме.

Никого, правда, не волновало, что для нее общежитие с братом тоже — отнюдь не мед и не сахар. Что ее безмерно раздражает его безответственность, его головотяпские замашки, его несносная творческая индивидуальность, которая перла изо всех щелей и заполняла дом, как улитка раковину, не давая окружающим вздохнуть.

Утешало ее только одно: эта дрянная квартира была ее собственностью, а братья здесь жили так — из милости. Да и квартира большая, чай, девяносто квадратных. Одна комната с балконом за квартиру бы сошла, так что и для нее место должно быть. Определенно должно.

В конце концов, она не могла ошибиться, решив жить семьей — ведь Хорэ Судзуме было тридцать шесть лет, в этом возрасте не ошибаются.

Да, тридцать шесть, и не минутой меньше. Разве это мешает ей быть красавицей, быть впереди всех, задавать моду на весь квартал, а то и весь район? Разве не она первая додумалась надеть юбку из шотландки поверх военных штанов? Разве это ей не пошло, разве все ее не копируют, как могут?

— Прекрати заниматься самогипнозом, бабуля. Лучше б поесть приготовила!..

Хиро как всегда груб и прямолинеен. но разве младший лучше, этот псих, отрекшийся от такого красивого имени... Ну и что, что женское! Вон, Катрин из разведки своего ни разу не стеснялся...Младший просто посмотрел бы с легким сожалением, словно сокрушаясь о том, что она все еще держится на той грешной земле, с которой он, гениальный, давно расстался.

И ведь расстался же! От этого было хуже всего, от того, что она не могла быть уверена, что младший (не звать, не звать по имени!) так уж беспомощен и без нее бы не прожил. Более того — она твердо знала: прожил бы, только оставьте ему его печатную машинку...

Но вот уж о чем не жалеет — так это о брошенном муже, оставшемся где-то там, за Городом. Он этого, козлина, заслужил на триста, нет, на пятьсот процентов!.. если б еще не Нэтти. А она говорила — не стоит давать мальчику такое имя, несчастливое оно, больно уж на девчоночье похоже. Такой же хороший мальчик был, Нэтти. Девкой, конечно, был бы лучше, не любит она пацанов — вон из них что вырастает (а Хиро тем временем расколупал бутылку отличного шампанского, скотина) но все равно — кровиночка...

Нэтти отсудил муж. Доказал, сын неплодной суки, что она не может быть малышу хорошей матерью, потому что один из ее братьев — всем известный алкаш, а второй ... эх! И курит вдобавок.

А потом случилась Война и для их родины — пришлось живенько так выбираться. Даже как-то и не заметила, что за бортом ее корабля остался не только этот козлина, дважды, трижды козлина, но и малыш Нэтти... теперь совсем наверное взрослый.

Наверное на младшего похож. Не на козлину же, и не на Хиро — избави Хорошая Каннон! — ему быть похожим...

Что плохо — что посуда опять не мыта, а младшего за это ставить совестно — все равно как гвозди микроскопом заколачивать. Можно, конечно, при желании — но зачем такие крайности?

Лучше сама помоет.

Хоть чем ему поможет, болезному.

— Знаешь, сестрёнка... Я тебя сделаю императрицей. — сообщает брат, высунувшись из своей комнаты.

— Лучше прекрасной принцессой — хмыкает она, вытирая лоб — Сам понимаешь, все мы хотим быть прынцессами, а?

— Принцессой так принцессой — все для тебя, сестрёнка!

Хочется рявкнуть — "все? так помой пол, тунеядец!!" — но нельзя. Он, сука, гений. Не ему обжигать ночные горшки...

— Какой сегодня день недели, младший?

— Четверг.

— А... завтра опять.

— Наверняка. И с чего бы она? Хорошо ведь живет, все при ней!...

В пятницу скорая очередной раз увозит наглотавшуюся таблеток Хорэ Судзуме, директора крупной компании из Голден-сити, отчего-то предпочитающую жить в трущобном Райском Городке — то-то повод для газетной шумихи по ту сторону Терминала!

И главное — с чего бы? Все ведь при ней. А записок вредная женщина не оставляла никогда.

Наверняка — из чистой вредности. А может и забывала: после пятой попытки память стала ни к черту. Ну да ничего — откачают...