Некий Акселератор

-Мерзкий выблядок! -сильный пинок бросает тело ребенка на стену, но он не издает ни звука. Только кривится. Это — необычно. Ибо сила удара такова, что ребра ребенка должны были треснуть.

-Тварь! -ревет мужчина, отвешивая удар за ударом. Легкое тельце ребенка послушно мотается из стороны в сторону, но удары пусть и достигают его, однако силу доносят далеко не всю.

-Тварь... -устало выдыхает мужчина, падая на пол. Через мгновение слышится пьяный храп.

Ребенок устало, бессмысленно смотрит на тело лежащего на полу отца. Смотрит сквозь него. Выждав, и убедившись что больше бить его не будут, он делает несколько неуверенных шагов, и оказывается на кухне.

Прислонившись к стене, он задирает футболку, и смотрит на синяки, что остались на ребрах. Совсем слабые. Раньше было гораздо больнее, но последние пару месяцев его будто что-то защищает от ударов. Ослабляет их. Мальчик благодарен этому нечто. Иногда он думает, что это его мама. Или господин Бог.

-Тварь... -слышится хриплый, исполненный ненависти шепот из коридора.

Мальчик привычно горбится при звуках этого голоса. Голоса, который он раньше любил. Все началось два года назад, со смертью мамы. Тогда папа стал пить. Он будто исчез, и вместо него появилось... это.

Странное существо, вечно пахнущее выпивкой, которое то прижимает его к себе и плачет, то отчаянно пытается избить. Мальчик не помнит, за что. Но, наверное, он все же виноват?

И все же, как хорошо что теперь не так больно.

Вздохнув, и чувствуя привычную слабость и голод — как и всегда после таких вот происшествий, мальчик устремился к холодильнику. Достав оттуда колбасу и сыр, он споро приготовил бутерброды. И тут же съел их, запивая водой из-под крана.

Он давно уже не пробовал нормальной еды, но просто принимал это как нечто обыденное. В конце концов бутерброды — это тоже вкусно. Как и заварная лапша, или просто хлеб. Все зависит от того, насколько сильно ты проголодался.

Когда папа бывает папой — он всегда покупает продукты. Но когда превращался в это... бывало, приходилось и голодать. В последнее время он превращается в это все чаще. Потому мальчик так худ.

Поев, и убрав за собой, мальчик сходил за одеялом, и укрыл им это. Он фантазировал, что одеяло, сделавшее его отца похожим на кокон бабочки, превратит его в папу. И что это больше никогда не появится. Фантазировал, но укрыв — ушел в свою комнату. И не забыл закрыть дверь.

Он всего раз задремал вместе с этим, но прекрасно помнит чем все кончилось. Школу пришлось пропускать несколько недель. Зато папа был рядом... папа, а не это. Но было слишком больно и страшно, чтобы попытаться еще раз повторить нечто подобное.

Закрыв глаза, мальчик начал считать. Сколько раз прожужжит муха, раз за разом ударяясь о стекло. Сколько раз прострекочет цикада. Сон все не шел. Все еще было страшно.

Мальчик напряженно вслушивался — не раздадутся ли шаги там, снаружи комнаты. Ведь там все еще это, а не его папа. И от него не спрятаться под одеялом. Под кроватью — можно. А вот одеяло не спасет. Пару мгновений подумав, мальчик встал с кровати, и вместе с одеялом и подушкой перелез под кровать. Недолго повозившись, он вскоре заснул.

* * *

-Поймите, держа его в сельской больнице, без должного ухода, вы делаете ему только хуже! -в голосе человека в костюме впервые за эти несколько часов появляется раздражение.

-Я не дам вам увести его! -слышится в ответ хриплый голос пожилого мужчины. В его голосе много ненависти. Очень много.

-Вы убили мою жену, но сына не заберете! -под конец своей краткой но насыщенной речи он срывается на крик. В его глазах много ненависти, и толика безумия. На лице многодневная щетина.

-Поймите, он эспер. И ему гораздо лучше будет среди эсперов. -устало, уже не в первый раз повторяет человек в костюме. Он не говорит о том, что там ребенка определенно будут лучше кормить, окажут ему квалифицированную медицинскую помощь, в конце концов.

Мужчина одетый в потрепанный спортивный костюм, и явно знавший лучшие времена, бросает взгляд на ребенка со светлыми, практически белыми волосами, лежащего на кровати. Его глаза открыты, но совершенно пусты. Взгляд направлен в потолок, но смотрит куда-то за него. На лице мужчины мелькает вспышка непонятного чувства, то ли злости то ли боли, но оно столь мимолетно, что через секунду усомнишься в том, было ли оно на самом деле, это чувство.

-Я сказал — нет! Без меня вы не имеете права, вы... -полный яда и злости голос мужчины вдруг переходит в хрип, и он валится на пол больничной палаты, небольшой сельской больницы.

Человек в костюме растерянно смотрит на него, и выбегает за врачом. Медленно текут секунды, сменяя друг друга, и хрип стихает. В палате воцаряется тишина, нарушаемая только звуками дыхания мальчика. Врач, прибежавший через пару минут, диагностирует инсульт.

-Теперь, парень, ты сирота. Но ты не беспокойся, мы тебя вытащим. И мы о тебе позаботимся. -со странной улыбкой обещает человек в костюме.

* * *

Открываю глаза, и несколько секунд бессмысленно и тупо пялюсь в потолок. Закрываю их, и пытаюсь встать с кровати. Не очень удачно — тело затекло, и категорически отказывается двигаться. А еще, очень хочется в туалет. И попить.

Пытаюсь вспомнить, что последнее я помню. И вздрагиваю от испуга — это, которое пришло на место папы в очередной раз, бушевало сильнее обычного. Прислушиваюсь, но вокруг вроде бы все спокойно. Да и не думаю я что это перенесло бы меня в кровать. А я именно в кровати.

Снова открываю глаза, и осматриваюсь. Я не дома. Больничная палата, но на обычную непохожа — слишком много вокруг разных странных приборов, и выглядит все... как-то слишком необычно. Правда, я нечасто бывал в больнице. Только три раза.

Пытаюсь сосредоточиться на том, что мне теперь делать — хотелось бы сбежать домой. Меня не отпускает странное чувство — все вокруг кажется нереальным. Как будто играешь в игру. Нет, даже не так. Будто рисуешь картину. Такое чувство, даже, наверное, уверенность, что каждое твое желание с легкостью изменит всю картину мира.

Поддавшись этому чувству, я спрыгиваю на пол с кровати, представляя что пол стал скользким как лед, и я с легкостью должен по нему проскользить до двери. Ударившись об дверной косяк, я с восторгом, и немалой долей ужаса понимаю, что мое желание сбылось.

Дверь не открывается, но поддавшись тому же чувству, я заставляю ее вылететь из косяков. Это и трудно и не трудно. С одной стороны, просто надо представить себе что мой удар кулаком о дверь сильнее, чем есть на самом деле. С другой — в глазах темнеет, и я чуть ли не падаю на пол, лишенный сил. Но все же, как бы то ни было, дверь с вмятиной по центру, там, куда пришелся мой удар, срывает с петель.

Тут же начинает звучать сигнал тревоги, долгий, протяжный, и раздражающий. Под потолком зажигаются красные мигающие лампы. Постояв секунду на месте, я решаю что пора сматываться. Я уже знаю, что эта больница не наша деревенская. Значит мне надо выбраться отсюда, и добраться до дома. Но сначала... немного помучившись, и не найдя туалета, в качестве оного я использую угол комнаты.

Мое движение по коридору прерывает появление нескольких военных, затянутых в форму, и с оружием в руках. Сердце начинает взволнованно биться, на пару секунд меня просто переполняет страх. Двое становятся на одно колено, прицелившись в меня, а третий, забросив автомат за спину, делает пару шагов ко мне.

-Эй, парень, не бойся. Мы тебя не обидим. Возвращайся к себе, ладно? -разговаривая со мной как с умственно-отсталым, третий нарочито медленно приближался.

-Я хочу домой. К папе! -крикнул я, надеясь что они поймут и...

-Ты не бойся, не бойся. Сейчас вернешься к себе, а там и папу привезут. Ты главное... -он не договорил, срываясь с места, и пытаясь меня ударить. Именно пытаясь — все его движения вдруг становятся медленными. Или это я начинаю думать гораздо быстрее? Не так уж важно, по крайней мере сейчас.

Закрыв глаза, я снова доверяюсь тому чувству, той силе, представляя что меня окружает барьер, который не пробить ничему и никому. Я часто представлял себе его, когда папа превращался в это. Но сейчас меня переполняла странная уверенность что на сей раз все получится так, как я этого хотел.

Медленно текут секунды, и наконец я снова открываю глаза. Мужчина, держась за руку с неестественно выгнутыми назад пальцами пятится назад. Автоматы в руках двух других мужчин дергаются, выплевывая кусочки свинца, которые долетев до меня просто осыпаются вниз.

Все это происходит в полной тишине, я не слышу ни одного звука. И я не чувствую боль от ударов пуль. Чувство нереальности накрывает меня с головой, и я вдруг начинаю видеть... движение. Движение всего.

Мужчины медленно движутся, не прекращая стрелять. Пули летят ко мне. Стены едва заметно вибрируют. Воздух оказывается неоднороден, разделен на слои. Я то ли кожей то ли своим придуманным барьером чувствую гравитацию, излучения, легкие толчки — от пуль.

Дальше — больше. Я начинаю понимать эти движения. Как полетит пуля, как на нее действуют сопротивление воздуха, гравитация, и даже легкие волны множества излучений.

На мгновение задумываюсь над тем, откуда приходят все эти знания, но мои противники меняют тактику, и мне приходиться начать действовать.

Гранаты брошенные в меня я игнорирую — барьер легко поглощает энергию взрыва и кинетическую энергию осколков. Снова начинают стрелять автоматы, но теперь я не просто стою на месте.

Достаточно легкого желания, и пули начинают двигаться в обратном направлении, жадно впиваясь в тела моих врагов. Несколько мгновений смотрю на трупы, и затем опершись на стену, пытаюсь не выблевать желудок.

Прихожу в себя далеко не сразу, и только отойдя подальше от того места где... вытерев слезы, я делаю несколько сильных вдохов и выдохов. Хочется забиться в угол, где меня точно не найдут, и долго-долго плакать, но решимость вырваться отсюда, уйти, перебарывает. И вообще, это они меня оторвали от папы, и увезли куда-то! Совсем как маму. И напали они тоже первые! А значит — я не виноват!

Без особых проблем у меня получается добраться до холла, с помощью эвакуационной схемы. Однако там меня снова ждут проблемы — десяток мужчин в черных костюмах, с пистолетами в руках. Сглотнув, я сосредотачиваюсь на своем барьере, искренне прося его о защите.

Снова пропадают все звуки, но зато теперь я уверен в том, что его не пробьют. Потому смело иду на выход. Мужчины, покричав что-то, начинают целиться в меня из пистолетов. Ожидаемо.

Время снова замедляется, и я успеваю рассчитать необходимые изменения движения для каждой из пуль. Долетев до барьера, они улетают обратно, разнося на куски пистолеты, но никого не убивая. Я не хочу убивать. Это слишком страшно.

Добравшись до дверей, и выбив их, я на мгновение замираю на месте, подавленный увиденным. Десятки, если не сотни солдат с автоматами, пулеметами, и даже гранатометом! Полтора десятка вертолетов в небе. Почти два десятка танков вдали. Сердце сжимает ледяная лапа ужаса, но барьер вдруг становится сильнее, плотнее, будто бы отзываясь на мой страх. Я понимаю — они ничего не смогут мне сделать. Они — слабее.

Уверенно делаю несколько шагов вперед, и... начинается. Сначала звучат автоматы, затем к ним присоединяются пулеметы. Гулко бухают гранатометы, стаей сверчков трещат авиационные пулеметы. Звучно и смачно вносят свою лепту танки, но... все напрасно.

У них не получается убить меня! Они — слабее! Подбодренный этой мыслью, я начинаю отвечать на их атаки. Нежелание убивать уходит, смытое яростью, подогретой недавним страхом. Их пули-гранаты-снаряды начинают улетать назад, травмируя и убивая людей, разнося на куски технику...

Прихожу в себя, стоя ровно по центру немалой котловины. Вокруг нет врагов. Ни одного. Голова чуть побаливает, и это все последствия недавней бойни. Истерически смеюсь над ними, теми кто меня похитил и хотел убить.

Смеюсь и над собой. Только услышав рев моторов и лязг траков, прекращаю смеяться. На край котловины один за другим выкатываются танки, и чуть съехав по склону, нацеливают орудия на меня. Мне не страшно — барьер все еще со мной. Потому слаженный залп из всех орудий проходит для меня без последствий.

Для меня.

Для них же все гораздо печальней — я успеваю перенаправить каждый снаряд в одну и ту же точку на броне стрелявших танков. Взрывы, море огня, кажется, мне даже слышатся крики экипажа... или нет? Неважно.

Выбравшись из котлована я иду по улице, стараясь не смотреть под ноги. Часто спотыкаюсь о тела, но все же так немного проще, чем смотреть. Однако споткнувшись в очередной раз и упав, я оказываюсь с трупом лицом к лицу.

Смотрю в его мертвые глаза, в расколотый шлем, и... ничего не чувствую. Просто биомасса. Просто устраненная угроза. Встав на ноги теперь я смотрю вниз, выбирая куда ступить. И тела врагов мне больше не кажутся страшными. В моей душе что-то сгорает, когда я смотрю на лица убитых.

Я не знаю, сколько я брел по улицам этого громадного города. Единственное, чем я могу отметить время, это нападениями. Меня еще три раза пытались убить. Один раз снайперы. Один раз вертолеты, выпустившие стайку ракет. А раз откуда-то издали прилетели газовые бомбы.

Мой барьер справился со всем, и я без особых проблем продолжил свой путь. Если честно, толком я не понимал, куда иду. То что деревня моя далеко — это казалось само собой разумеющимся, точно так же как и то, что мне надо туда попасть. К папе. Однако куда идти я попросту не знал. Потому просто старался уйти подальше от тех людей, что пытались меня убить. Я пытался уйти, но неожиданно дорогу мне преградила машина, из которой выбралась высокая женщина в белом халате, с иссиня-черными волосами.

-Стой, я не собираюсь нападать на тебя! -крикнула она. Я не ответил ничего, осматриваясь, и пытаясь обнаружить засаду. У самой женщины я оружия не заметил.

-Куда ты идешь? Зачем? -спросила она, подходя ближе, и заставляя меня сосредоточиться на ней.

-Я иду к папе. -посомневавшись, все же ответил я.

-Если хочешь, я провожу тебя к отцу. -тут же сказала женщина. Фальшь в ее голосе просто резала уши. О чем я тут же ей и сообщил:

-Вы врете.

-Ты это чувствуешь? -не смутилась она.

-Да. -настороженно ответил я, пытаясь понять, почему вообще веду этот разговор с похитителем.

-Прости. Я соврала. Твой папа умер, и поэтому мы привезли тебя сюда, в Академгородок. Ты...

Женщина продолжала что-то говорить, но я не слушал ее. Опустившись на землю, я плакал. Я знал, что она не соврала. Перед моим взором вставало усталое лицо отца, но тут же сменялось изображением множества людей, у которых я сегодня отобрал жизнь. В груди болело так, что...

-Убейте меня. -попросил я женщину. Откинувшись на спину, я смотрел в небо. Я не хотел больше ни о чем думать. Мои родители мертвы, сам я убийца. Без дома. Без цели. Зачем вообще так жить?

Раздался звук шагов — женщина подошла ближе. Боится промахнуться? Ее силуэт заслонил небо, но прежде чем я потребовал хотя бы не мешать мне любоваться им, как меня сгребли в охапку, и сильно прижали к груди. На щеку мне упала пара капель. Теплых.

-Меня зовут Кике Есикава. Я ученый Академгородка. И если ты не против, я буду твоим куратором. -сказала женщина после долгого молчания.

-Мне плевать. -честно ответил я, закрывая глаза...

* * *

-Аксель! Как ты мог опять сорваться! Девятнадцать пострадавших! Трое мертвы! Аксель, ты меня вообще слушаешь?! -разъяренный вопль наглой, начисто лишенной инстинкта самосохранения женщины заставил меня поморщиться. Кике Есикава — моя персональная головная боль.

-Завались, старушенция. -фыркнул я. Тут же в меня полетел стул, но встретившись с защитным барьером, плавно опустился на пол. Всего то и надо было что изменить вектор движения.

-Акс, я ведь тебе говорила, что убивать — нехорошо. -покачала головой женщина.

-По-другому не получается. -на секунду оторвавшись от статьи по квантовой механике, развел руками я. Еще секунду затратил на то, чтобы изучить внешний вид Есикавы. Неизменный потрепанный халат, юбка, блузка. Стандартный, если можно так выразиться, набор.

-Это попросту глупо, Аксель, хорошие мальчики так себя не ведут. Именно поэтому у тебя такая репутация. -наставила на меня палец Есикава.

-Хороший мальчик сдох давным-давно. А сейчас, куратор, перед вами находится эспер пятого уровня Акселератор. Который стал тем, кого ваше руководство желает видеть. Убийцей. -устало ответил я.

Действительно устало — меня давным-давно задолбала такая жизнь. С того момента как я очнулся в больнице, все пошло кувырком. Военные испугались разрушительного потенциала новорожденного эспера, которого они так и не смогли остановить.

Ученые до сих пор писают кипятком, пытаясь объяснить мои способности. Итог на сегодняшний день — сто двенадцать попыток убийства. Триста двадцать три эксперимента, в которых я принял участие. Тысяча двести убитых солдат в день моего пробуждения. Почти тысяча человек, убитых или покалеченных мною в последующие годы. Не только во время покушений или экспериментов.

Порою трудно сдержаться от того, чтобы не разобраться с проблемой наиболее простым способом — просто устранив ее. Мне все равно все сходит с рук. Просто потому-что у них нечем мне пригрозить. Нечем заинтересовать.

В конце концов, я ведь даже официальное разрешение на свое убийство дал, и теперь раз в месяц военные вместе с учеными пробуют что-нибудь новенькое. Это вносит разнообразие в мою жизнь.

-И опять изображаешь из себя недотрогу. -подкравшись поближе, Есикава попыталась обнять меня. Как всегда — безуспешно. Все же барьер — великая вещь! Тем более что я наконец разобрался в том, как работает моя сила. И научился ей управлять. Теперь становится смешно, когда вспоминаю свои первые попытки...

-Эксперимент утвердили. Ты выбран для повышения. -наконец объявляет причину своего визита куратор.

-Кого будут копировать? -поинтересовался я.

-Девчонка. Мисака Микото. Пятый уровень.

-Пятый уровень — это хорошо. -одобряюще кивнул я, лелея в душе всего одну мечту. Стать сильнее. Стать настолько сильным чтобы все от меня отъебались наконец! И писались в ужасе, стоит мне только выйти из дома. Даже думать не смели о том, чтобы попытаться убить меня. Вот такая вот у меня мечта.

-Тебя не смущает то что это девочка? -искоса взглянув на меня, спросила Есикава.

-И что? Что мальчики, что девочки — все люди умирают одинаково. -равнодушно ответил я. Я знаю, о чем говорю, в этом деле у меня опыт немалый.

-Знаешь, Аксель, я все же надеюсь что когда-нибудь ты изменишься. Поймешь, что надо измениться. Надеюсь только, что это произойдет не слишком поздно. -вздохнула куратор.

Я не ответил ей. Я знаю, что не изменюсь. Для меня это роскошь — измениться. Ведь как бы я не мечтал о смерти, как о конце всех своих мучений... я никогда не поддамся ей. Смерти. Я не проиграю.

* * *

-Я — Мисака-один. С гордостью и тревогой сказала Мисака-один, кланяясь. -весьма своеобразно представляется девочка в военной форме, с оружием — автоматом "Ирга-12С" — в руках. На лоб сдвинута небольшая маска электронного устройства, позволяющего ей видеть потоки энергии. И оружие и маска — подпорки, позволяющие стать эсперу третьего ранга, весьма посредственного, чуть сильнее.

-Меня зовут Акселератор. Не вижу смысла, если честно, в этой беседе. -фыркнул я.

-Да. Задумчиво и согласно кивает Мисака-один. -соглашается девочка, озвучивая свои действия. И через мгновение превращается во врага. Автомат звучит не замолкая, сама она уверенно и бесшабашно пытается сократить дистанцию. Ровно до того момента как пуля, запущенная мной, проходит через ее сердце.

-Слишком слабо. Атака в лоб не сработает. -выговариваю я своему врагу.

-Мисака-один поняла. Она передаст остальным. С благодарностью сказала Мисака-один. -улыбнулась девочка, падая навзничь на пол.

Мусор.

Всего лишь мусор.

И на душе не больно.

Если она вообще еще есть у меня. Эта чертова душа.

* * *

-Я не позволю тебе, ублюдок, творить все что вздумается! -кричит девчонка. Не просто девчонка — Мисака Микото, эспер пятого ранга. Та самая Мисака, чьи копии я убивал раз за разом, в течение этих двух лет. Поодиночке и в группах. Каждый день. Чаще — в группах.

-Просто уйди. Тебе все равно не справиться со мной. -устало отмахиваюсь я, глядя на поезд. Самый что ни на есть обычный поезд.

Думаю, будет забавно убить пятитысячную Мисаку именно так. В конце концов, какой-никакой, а юбилей. Легкое движение руки, и многотонный локомотив взмывает в небо, чтобы обрушиться на ползущего прочь от меня клона. Они не могут не нападать, Мисаки, такова их программа. Однако после непродолжительного боя единственное что они могут — убегать.

-Твааарь! -слышится нечленораздельный крик девчонки, а через мгновение вокруг нее формируется мощнейшее на моей памяти электромагнитное поле.

Еще мгновение, и на скорости двух с половиной МАХов в меня летит кусочек металла, постепенно испаряясь. Я успеваю оценить его траекторию, полюбоваться на то, как деформируется металл, как меняется окружающее его электромагнитное поле. Красиво.

Но против меня — категорически бесполезно. Снаряд ударяется о барьер, и тут же рикошетит в обратном направлении. Только я чуть меняю траекторию его движения — убивать Микото я не собираюсь.

-Сволочь. -выдыхает она, проводив испуганным взглядом снаряд. Скорость ее реакции почти сравнима с моей. Почти. И это почти разделяет нас на проигравшую, и победителя.

Следующие пару минут она атакует. Без тени сомнения пытаясь убить. Ее атаки сильнее, чем у клонов, но вот выдумки в них гораздо меньше. Простая, как... как танк. Довольно скоро мне это действо наскучивает, и я сократив дистанцию, просто ловлю ее за руку.

Меняю вектор гравитации, и пару раз приложив девчонку о землю, откидываю ее в сторону. Поворачиваюсь спиной, собираясь уходить, но... в спину прилетает заряд электричества, не уступающий мощной молнии!

Вот это выносливость. Впрочем, все равно слабовато. Не обращая внимания ни на ее крики, ни на попытки атаковать, я просто ухожу с полигона. Преследовать меня у нее не получается — повредила ногу. И черт с ней.

* * *

-Знаешь, это чертовски забавно. Я о том, что единственным моим собеседником, что не испытывает страха, являетесь именно вы. Клоны. -со смехом, признаюсь я.

-Мисака-семь тысяч триста один не совсем понимает, о чем идет речь. Призналась Мисака-семь тысяч триста один. -тихий, хриплый голос девчонки заставляет меня поморщиться. Стоп. Не девчонки. Клона. Всего лишь жалкого клона, которому я жалуюсь на жизнь... интересно, кто из нас более жалок?

-Я к тому веду, что разве это не забавно? Меня боится каждый, кто меня знает. Даже старушенция не может сдержать страх. А я ведь ни разу ее ни ударил. Не причинил ей боль своей способностью. Но ты — другое дело. Ты меня не боишься, несмотря на семь тысяча, триста одну смерть. Жаль только, что собеседник из тебя — аховый. -вздыхаю я.

-Я стараюсь разобраться в социальных взаимодействиях, но это сложно. Слишком много неустойчивых понятий. Жалуется Мисака-семь тысяч триста. -чуть помедлив, отвечает клон.

-Да, это довольно сложно. -согласно киваю. Наступает недолгая тишина, прерывая только тяжелым, хриплым дыханием клона. Вскоре она нарушает ее:

-Ты не мог бы добить меня? Умоляет Мисака-семь тысяч триста. -со стоном, просит она.

Кинув взгляд на лишенное конечностей тело, я согласно киваю. Беседа вышла интересной, но пора заканчивать. Она умирает быстро. Поднявшись с земли, и насвистывая запавшую в душу мелодию, я иду домой. Работа на сегодня закончена. Как обычно — ничего нового или интересного. Моя жизнь — дерьмо.

* * *

Девять тысяч двенадцать.

Моя жизнь — полное дерьмо.

* * *

-Восемь минут до начала эксперимента. Предупреждает Мисака-десять тысяч тридцать вторая. -стоящий передо мной клон не вызывает ничего, кроме жалости. Тем не менее, легкий флер интереса все же присутствует, пару тысяч клонов назад в развитии у них произошел качественный сдвиг, благодаря которому они стали действовать нешаблонно. Интересно.

Оставшиеся восемь минут мы молчим. Все что я хотел сказать, я давно уже сказал. Клоны же могут только кричать. От ярости. Чаще — от боли. Вести с ними разговоры — тяжко. Проще просто убить. Но не сразу — иначе теряется смысл эксперимента. Приходится растягивать бой. Вешать на себя гандикап, запрещая некоторые приемы и атаки.

Слишком большая разница в уровне... если честно, порой мне вообще хочется прекратить эксперимент. Потому-что прогресса лично для себя я не наблюдаю, несмотря на то что более десяти тысяч клонов мертвы. По сути — половина эксперимента позади.

-Пора. Мисака-десять тысяч тридцать вторая просит Акселератора занять позицию. -оживает клон.

Одним прыжком переместившись на позицию, я позволяю клону действовать. Обстрел молниями, совмещенный с обстрелом из автомата — тут ничего нового. Почти минуту позволяю ей развлекаться, но в конце концов мне это наскучивает.

Иду в атаку, позволяя себе задействовать только левую ногу и руку. Клон на удивление хорошо уклоняется, постоянно отступая. Я не понимаю смысла отступления поначалу, но проанализировав все доступные мне параметры окружающей среды, даже немного восторгаюсь идеей клона. Она с помощью электрических разрядов переводит кислород в форму озона! Разве не гениально?

Сообщив клону о том, что ловушку я раскрыл, и похвалив за идею, я решаю прекратить схватку. Нового трюка ждать не приходится, а этот уже неэффективен. Пара секунд, и вскоре клон уже лежит на земле. Удар, хруст костей. Все как всегда.

Заношу ногу для удара, раздумывая над тем, не стоит ли ее сразу убить. Все же придумала забавный способ моего убийства. С другой стороны, толком реализовать его не смогла. От того, чтобы покончить с клоном, меня отвлекает звук шагов, и звук юношеского голоса позади:

-Стой! Отвали от нее! Ублюдок!

Повернувшись, я вижу парня. Обычного парня, судя по всему, моего ровесника. Странно, но он совершенно не ощущается в пространстве. А ведь я вижу любого. Эспера или человека — не важно. Это интригует, и я чувствую мимолетный интерес к этой загадке. Но сначала — дело. Нога продолжает свой путь, я решил убить клона. А потом поговорить с парнем.

Убью ее быстро, одним ударом. Надо только увеличить импульс удара, чтобы мгновенно сломать ей шею. Обыденное по сути действие прерывается самым неожиданным образом. Меня бьют.

Меня бьют.

МЕНЯ БЬЮТ.

МЕНЯ!

БЬЮТ!

Отлетев на пару метров от удара, я с удивлением потираю скулу. Этот удар первый, что я ощутил за очень, очень долгое время. Восстанавливаю цепь событий и провожу анализ, наблюдая за тем как парень возится с клоном, накрывая ее своей курткой, а затем поворачивается ко мне с явным намерением начать драку. Позволяю ему приблизиться, и пробую воздействовать на него своей силой, усилив действие гравитации...

ПРОВАЛ.

Разорвав дистанцию, с удивлением смотрю на существо, которое не поддается моей силе. Игнорирует ее. Уклоняясь от ударов парня, не слишком техничных и довольно медленных, отстраненно размышляю о ситуации.

Мой мозг успел перебрать кучу вариантов, от явления миру эспера шестого уровня, до собственного сумасшествия. Однако наиболее вероятным является наличие у парни способности игнорировать способности эсперов вплоть до пятого уровня. Эдакий антиэспер пятого уровня.

Итак, гипотеза у меня есть. Осталось ее проверить. Если он заблокирует косвенную атаку — щебенку, которую я в него брошу, с дополнительным ускорением — значит гипотеза моя провальна. А если не заблокирует — значит я все вычислил верно.

Ударом ноги по земле поднимаю в воздух целую кучу щебня и гравия, а затем легкими касаниями рук разгоняю сразу десяток камешков покрупнее до скорости в шестьдесят километров в час. Не убьет, но охоту драться отобьет.

Камни кучно попадают в живот, по коленям, и один особенно тяжелый я запускаю парню в лоб. Гипотеза оказывается верной, камни выбивают из моего противника дух.

Успокоено вздохнув, парой ударов заставляю рельсы сойти с путей, и используя их как кандалы, сковывая ноги парня. Итог — тридцать шесть секунд боя, противник повержен. Самый опасный, мать его, противник за всю мою жизнь. Первый кто смог пробить мой барьер.

-Сволочь. -хрипит парень, отдышавшись.

-Взаимно. -киваю я ему.

-Стой! Отвали от него, ублюдок! -слышится крик позади. Что-то мне это напоминает. Что-то, что крайне меня раздражает.

-Девочка-электра. -скалюсь я, глядя на Мисаки Микото. Оригинал собственной персоной.

-Отстань от него, Акселератор! Я буду твоим противником. -грозно рычит она.

-Знаешь, если честно, клоны или ты — для меня особой разницы нет. -усмехаюсь я, поражаясь той решимости, что прямо светится в ее глазах. И, пожалуй, себе-то признаться можно, завидуя ей.

-Вам не надо сражаться. Заявляет Мисака-десять тысяч тридцать вторая. -вдруг выходит из-за груды контейнеров клон. Потрепанная, но все еще на удивление бодрая. Выходит, к слову, не одна. С удивлением отмечаю, что нас окружило не менее сотни клонов!

-Вы не должны умирать! -обращаясь к клонам, кричит Микото. Отстраненно размышляю о том, что от колы с пачкой поп-корна я бы сейчас не отказался... ну а если серьезно, то что за херня творится на полигоне? Оцепление что, всей толпой в бар ушло? И что с клонами творится?

-...всего лишь эксперимент. Однако постепенно мы развивались. И сейчас нам не очень приятно умирать. Каждая смерть — это потеря. Смерть — это плохо. Однако мы не можем пойти против программы, и просто жить. Как бы нам не хотелось этого, Мисака Микото, мы не можем не умирать. Такова наша судьба. -закончила долгую речь клон.

Смеюсь. Долго, истерично, с подвываниями. Чертовы клоны. Чертов эксперимент. Чертова жизнь. А я ведь пытался в свое время научить их ценить жизнь. Я пытался поговорить с ними.

Если бы я только почуял хоть капельку жизни в этом бессмысленном и тусклом голосе, хоть искорку жизни увидел в их глазах... я бы плюнул на эксперимент. И плевать на последствия. Но нет — пустые оболочки оставались пустыми оболочками.

-Акселератор. Мы должны продолжить эксперимент. Смиренно заявляет Мисака-десять тысяч тридцать вторая. -подождав пока я проржусь, обращается ко мне клон. Или не клон, а все же Мисака? Пусть и десять тысяч тридцать вторая?

-Хэй, кусок клонского мяса. Подойди ближе. -приказываю я Мисаке-десять тысяч тридцать второй. Она послушно подходит. Забрав у нее пистолет, я пару мгновений смотрю на него, а затем выщелкнув обойму, достаю пулю. Не простую пулю. Именно эта пуля...

-Мисака-десять тысяч тридцать вторая. Я даю тебе шанс. Шанс, которого не было ни у одной твоей предшественницы. Думаю, это будет справедливо, после того как я убил тебя десять тысяч тридцати один раз, да? -в темпе загоняю патрон обратно в обойму, а обойму в пистолет, и снова обращаюсь к клону — я даю тебе только один чертов шанс отомстить. Сейчас на мне нет барьера. Ты можешь выстрелить в меня. Один раз. Мозг. Сердце. Шея. Рекомендую целиться в одно из этих мест. И тогда эксперимент закончится. Твои сестры будут жить. -усмехаюсь я, отдавая Мисаке-десять тысяч тридцать второй пистолет.

На душе странно легко.

Слышится щелчок передергиваемого затвора, и тяжелое дыхание Мисаки. Сознание невольно разгоняется, и звук выстрела для меня слышится как долгий звук, наподобие протяжного звона колокола. С трудом удается не дать барьеру окружить тело. Но у меня получается. Я слишком...

Слишком устал от всего этого...