Николай-1, Завоеватель

С Гермеса взлетели вверх три красные ракеты. Все четыре русских корабля открыли огонь. Дальность стрельбы 12-фунтовых пушек бригов и 18-фунтовых пушек корветов, стрелявших новыми цилиндрическими нарезными снарядами, вдвое превышала дальность стрельбы круглыми ядрами турецких пушек.

Русские артиллеристы безнаказанно громили турецкие корабли. Фугасные снаряды чередовали с зажигательными. Снаряды пробивали толстые деревянные борта и взрывались внутри корпусов кораблей. Вскоре поставленный в три огня флагманский линкор турок пылал от носа до кормы, потерял все паруса, остановился и начал погружаться в воду. Для этого хватило всего трех бортовых залпов русских кораблей. Новые снаряды показывали исключительно высокую эффективность.

Мателот флагмана уклонился от курса, обходя горящий корабль. За ним маневр повторили все турецкие корабли. Теперь под сосредоточенный с трех сторон огонь попал второй линкор.

Всплески от падения турецких ядер вставали на половине дистанции между кораблями. Очевидно, командиры кораблей приказали артиллеристам увеличить пороховые заряды. Потому что, на втором линкоре и произошли два мощных взрыва, не связанных с русскими залпами. Это взорвались от избыточного заряда пушки. Однако, ядра до русских кораблей все равно не долетали.

За это же время артиллеристы Гермеса утопили концевой бриг и вели теперь огонь по второму с конца колонны турецкому бригу. Казарский приказал увеличить ход и поставил Гермес на траверс турка. Тому хватило одного бортового залпа. У брига рухнули обе мачты, он горел и тонул. Второй линкор оказался покрепче и выдержал четыре бортовых залпа с трех русских кораблей. За это время Казарский утопил третий бриг.

Оставшиеся два турецких фрегата подняли белые флаги. Почти мгновенный разгром большей части их эскадры лишил турок воли к продолжению сражения. Командирам фрегатов Казарский приказал застопорить ход, спустить шлюпки и подобрать из воды пловцов. Затем, сдавшиеся фрегаты под дулами пушек повели в Севастополь.

Вечером 28 мая пароходы Казарского с пленными фрегатами триумфально вошли в Севастопольскую бухту. Юсуф-паша тоже попал в плен.

4 июня все пароходы собрались в Одессе, пополнили боезапас, загрузились углем для топок и водой для котлов. На пароходы приняли вторую бригаду морской пехоты. К этому времени на рейде Одессы собрались 60 парусных кораблей Черноморского флота и около сотни торговых судов, подошедших из Очакова, Херсона и Николаева. На них были погружены в полном составе все соединения Одесского корпуса: 4 пехотных дивизии и тяжелая артиллерийская бригада.

9 июня весь Черноморский флот вышел в крупнейшую десантную операцию, когда либо проводившуюся русским флотом. Первыми ушли пароходы. Корветы вели на буксире по 1000-тонной барже, загруженой каменным балластом, а бриги — по 500 тонной барже с балластом. За пароходами двинулись парусники. Флот взял курс на юго-запад.

28 мая 3-й киевский корпус, пройдя насквозь расположенную между Дунаем и берегом Черного моря провинцию Добруджа, вышел к Варне. От Варны корпус повернул на запад, продвигаясь по болгарской равнине, расположенной между отрогами Балканского хребта и Дунаем. Оставив у Варны одну кавалерийскую дивизию, командир корпуса генерал Шольц двинул свои дивизии к крепости Шумла. У этой крепости он оставил для наблюдения за гарнизоном вторую кавалерийскую дивизию корпуса, а две пехотные дивизии продолжили марш на Тырново. 3 июня дивизии осадили город, и через два дня, после массированного артобстрела, взяли его.

От Тырново дивизия полковника Шелихова двинулась вверх по ущелью к перевалу Хаинкиой. В прочем, артиллерийский полк дивизии вверх не пошел, поскольку через этот перевал вела лишь пешая тропа. 5 мая русские стрелки сбили с перевала слабый заслон из тимариотов силой до полка и оседлала перевал. На нем Шелихов оставил там два пехотных полка и инженерный полк.

Вторая дивизия корпуса под командованием полковника Белокопытова с дополнительными пехотным и артиллерийскими полками пошла по ущелью к перевалу Шипка, через который вела хорошая гужевая дорога. Турки не успели вывести на перевал регулярные части. Там оборонялись лишь пять тысяч тимариотов. После двухдневного штурма перевал был взят. Белокопытов расположил оба дивизионных артполка на высотах, господствующих над перевалом, прикрыл их пехотными полками и приготовился оборонять перевал. Инженерный полк и пехота строили укрепления. Генерал Шольц со штабом корпуса и двумя резервными полками из дивизий Шелихова и Белокопытова остался в Тырново.

Второй Киевский корпус, миновав Варну, двинулся на запад вдоль правого берега Дуная. Одну кавалерийскую дивизию командир корпуса генерал Оболенский оставил у крепости Силистрия. Вторую кавдивизию — у крепости Рущук. Пехотные дивизии, не ввязываясь в штурм крепостей, продолжили марш к перевалам.

Иррегулярные казачьи дивизии уничтожали все малые турецкие гарнизоны в болгарских селах и городках. При полной поддержке местного населения. Болгарские крестьяне выдавали русским расположение пытавшихся укрыться в лесистых отрогах гор турецких отрядов, а на малые группы турок нападали сами. Установленные казаками сторожевые посты на перекрестках дорог и мостах через реки пресекли всякую возможность сообщения между осажденными турецкими крепостями.

10-го июня корпус подходил к городу Плевна, от которого расходились дороги на юг к пешеходному перевалу Троян и на юго-запад к гужевому перевалу Араб-Конак.

К этому времени турки поняли, что русские имеют целью захват перевалов через Балканский хребет, и не собираются терять время на осаду крепостей. Командир гарнизона крепости Никополь Хусейн-паша проявил редкостную для турецких военачальников инициативу, и не дожидаясь приказов из Константинополя, сумел до подхода русских снестись с командиром гарнизона крепости Свиштов Решит-пашой. В крепостях к этому времени собралось до 40 тысяч тимариотов. Оставив в крепостях только тяжелую артиллерию с городскими ополчениями, оба паши выступили к Плевне.

На перевал Араб-Конак из Филипполя к этому времени вышли три полка регулярной пехоты общей численностью 8 тысяч человек и 11 тысяч тимариотов при полусотне орудий под общим командованием Осман-паши. Осман-паша имел приказ султана не допустить захвата перевала. Рассудив, что имеющихся у него сил не хватит, чтобы удержать перевал, он решил объединить свои силы с силами Хусейн-паши и Решит-паши. Для обороны перевала он оставил лишь один полк с двумя десятками пушек. Остальные силы повел к Плевне.

Город Плевна укреплений не имел, поэтому паши решили встретить наступающих русских на поле в 12 верстах восточнее города. В этом месте дорога от города Бяла, по которой шли русские, проходила через возделанные поля между двух больших лесных массивов. Ширина поля между лесами составляла около трех верст, что позволяло развернуть все имеющиеся немаленькие силы.

Поскольку лишь Осман-паша имел на руках письменный приказ султана, он и взял на себя командование общими силами. Всего у трех пашей было 51 тысяча тимариотов, из них 18 тысяч конных, два полка регулярной пехоты и 42 полевых пушки.

30. Плевна и Ахтополь.

Когда голова дивизионной колонны полковника Быстрицкого, согласно карте генштаба, подошла к Плевне на 26 верст, конная дивизионная разведка доложила полковнику что впереди в 14 верстах на поле за деревней Гривица расположились большими силами турки. По примерной оценке командира разведывательной роты поручика Ржевского, турок там было не менее 50 тысяч при полусотне пушек. А может, и больше. Услышав доклад Ржевского, Быстрицкий дал приказ остановить марш, развернуться в боевой порядок и приготовиться к обороне.

Сходу атаковать такие большие силы турок Быстрицкий не рискнул. Ржевского снова послал на разведку, с тем, чтобы взять 'языка' и уточнить численность и дислокацию турок. Одновременно направил гонцов с докладом командиру корпуса генералу Оболенскому. К концу дня к позициям дивизии Быстицкого подтянулся штаб корпуса и дивизия полковника Потапкина в полном составе.

Ночью генерал Оболенский собрал совещание штаба. Быстрицкий доложил обстановку, уточненную разведкой. Дорогу к Плевне преграждали около 60 тысяч турок, из них 20 тысяч конных при 40 орудиях. Доложил, что турки строят редуты и, судя по всему, готовятся к обороне.

У русских было 24 тысячи человек, из них в боевом составе 20 тысяч, остальные — обозники и хозяйственная обслуга. По численности они уступали туркам втрое. Зато, по артиллерии большое превосходство было у русских. Два артиллерийских полка имели 30 6-фунтовых пушек, 30 8-фунтовых 'единорогов'* и 60 пусковых ракетных станков.

Посовещавшись, решили с утра выдвинуться вперед и занять оборонительную позицию ввиду неприятеля, в трех с половиной верстах от него. Так, чтобы ракеты могли уже достать до турецких позиций.

На рассвете русские свернули лагерь и за три часа вышли к намеченным для развертывания позициям. Поскольку дорога проходила примерно по середине поля, между двух лесных массивов, она и стала разграничительной линией между дивизиями. Полки развернулись в одну линию, симметрично относительно дороги. У самой дороги — пехотный полк, за ним артиллерийский полк, за ним. Ближе к лесу — еще два пехотных полка.

В каждом пехотном батальоне первые роты, вооруженные винтовками, стояли в первых двух шеренгах. Первая шеренга изготовилась для стрельбы с колена, а вторая — для стрельбы стоя. Вторая и третья роты образовали следующие четыре шеренги. Артиллерию и ракетные станки выставили в одну шеренгу.

На правом фланге за фронтом русских дивизий находилось село Горицы, как и следовало из его названия, расположившееся на обширном пологом холме. На околице селения расположились штаб корпуса и штаб Потапкина. За левом флангом войск расположился штаб Быстрицкого.

Инженерные полки составили резерв. Их расположили по центру у дороги, ниже Гориц. Обозы остались за саперами.

Как только войска начали строиться во фронт, связисты тут же приступили к запуску шаров — аэростатов. Вскоре, заполненные горячим воздухом, продуваемым через горелки ручными вентиляторами, шары подняли в корзинах наблюдателей и сигнальщиков на всю длину стометровых вканатов. Всего в воздух подняли три шара, по одному от штабов дивизий и один от штаба корпуса. Поскольку поле предстоящего сражения было компактным, больше шаров не требовалось.

Завидев подходящих русских, турки тоже начали строиться. По центру выстроилась большая масса пехоты, не менее дивизии. Судя по разномастному обмундированию — тамариоты. Стояли они, как разглядели наблюдатели с шаров, в десять — двенадцать шеренг.

Справа и слева от них турки выстроили земляные бастионы, из амбразур которых выглядывали пушки. С обоих флангов артиллерию прикрывали примерно по полку регулярной пехоты в единообразном обмундировании.

Далее на флангах выстраивались еще тимариоты, с каждого фланга — по дивизии. Между этими фланговыми дивизиями и лесными массивами оставались проходы шириной в полторы сотни шагов, за которыми накопились густые массы конницы. На каждом фланге — не менее дивизии. Строились турки долго. Тимариоты выучкой не отличались. Русские выстроились в боевой порядок быстрее, хотя строились с марша, а турки выходили из лагеря.

Генерал Оболенский не спешил. За построением турок он наблюдал лично в новомодный бинокль. Он решил дать туркам время построиться поплотнее. Когда турки перестали роиться и турецкие дивизии наконец выстроились, о чем доложили флажным семафором с шаров, Оболенский дал сигнал тремя желтыми ракетами. Это означало — всем ракетчикам — огонь. Цели распределили заранее.

Максимальная дальность полете 12-фунтовых ракет составляла 4,1 километра. На таком расстоянии они рассеивались в круге радиусом 70 метров. Первые пристрелочные ракеты, впущенные по одной с каждой батареи дали перелет. Вторым выстрелом ракетчики дали накрытие. Затем перешли на стрельбу батарейными залпами. Каждая батарея по готовности давала залп пятью ракетами. По три залпа в минуту. По каждой дивизии турок стреляли четыре батареи — 20 пусковых станков. Ракеты с шипением, ревом и устрашающим свистом срывались с направляющих и по крутой дуге, оставляя на восходящем участке траектории дымные следы, взмывали вверх. А затем сверху обрушивались на турок.

На прошлогодних учениях русские пехотинцы наблюдали за стрельбой ракетчиков. Но, даже им стало страшновато. На учениях стреляли ракетами с отдельных пусковых установок. А тут с максимальной скорострельностью по врагу били полнокровные ракетные батальоны.

Боевые головки ракет несли по 600 граммов тротила и давали, разрываясь по нанесенным на их железные оболочки надрезам, по 140 осколков, весом по 30 граммов каждый. Боеголовки имели взрыватели ударного действия. Проведенные опыты показывали, что эти осколки сохраняли убойную силу на удалении до 200 метров, поэтому отклонения ракет от цели даже на 70 метров были не критичны. Каждую минуту на турецких позициях ярко вспыхивали разрывы и взлетали вверх фонтаны грунта. По 120 фонтанов в минуту. Даже разрываясь на некотором удалении от турецкого строя, каждая ракеты выбивала по десятку солдат. А взорвавшись в середине пехотного строя, ракета выбивала сразу несколько десятков.

Впрочем, до стоявших в некотором отдалении конных тамариотов ракеты не доставали. Русские по ним и не стреляли.

Не прошло и пяти минут с начала русского обстрела, как Осман-паша понял, что на его воинов неудержимо накатывается паника. Он скомандовал сигнальщикам атаку. Взвыли трубы. Конница, набирая ход, двинулась вперед через оставленные для нее проходы в пехотном строю. Забили барабаны. Пехота тоже пошла вперед быстрым шагом.

Генерал Оболенский отреагировал сразу. Верх взлетели красная, за ней две желтых сигнальных ракеты. Ракетчики артполка Потапкина перенесли огонь на конницу, выдвигающуюся с левого фланга.

Следом вверх взлетели синяя и две желтых ракеты. Ракетчики дивизии Быстрицкого начали обстреливать конницу, выдвигающуюся справа.

Как только турецкая конница сблизилась на три с половиной тысячи шагов, по ней ударили новыми цилиндрическими снарядами пушки. Хорошо обученные артиллеристы давали один выстрел в минуту. С трех тысяч шагов открыли огонь единороги. С двух тысяч шагов и те и другие перешли на стрельбу круглыми бомбами с фитильными взрывателями.

Турецкая конница несла огромные потери, но продолжала лавиной нестись вперед. Казалось, остановить ее не удастся. На дистанции в тысячу шагов открыли огонь залпами первые роты батальонов. После каждого залпа над первыми шеренгами конников как будто смерть взмахивала своей косой. Кони и люди падали под копыта следующих шеренг.

По команде ротных командиров первые роты отошли за спины товарищей. С двухсот шагов открыли огонь вторые и третьи роты стрелков. По такой густой массе всадников промахнуться было трудно.

А затем, пушки и единороги ударили залпом картечью со ста шагов. Первые роты приготовились метать гранаты. Однако, этого не потребовалось. До того, в азарте боя турецкие кавалеристы стойко выдерживали разрывы гранат и огонь пехоты. Но, залпа картечью в упор из 60 стволов они не выдержали. Кони сами становились на дыбы и сбрасывали седоков. Оставшиеся в живых останавливали коней, разворачивали их и пускались наутек. Из примерно двадцати тысяч пошедших в атаку кавалеристов уцелела от силы четверть. Остальные усеяли своими трупами и трупами лошадей все поле напротив обоих флангов русского войска.