Слово Императора

Император Руамар Шаар-ан, Империя Руш, столичная резиденция — замок Варуш.

Просторный кабинет, выполненный в классическом стиле в зелёных тонах, был наполнен светом. Свет струился сквозь распахнутые настежь огромные окна, заливал всю комнату и нёс ощущение счастья. Переплетаясь с запахом моря, с криками морских птиц и шелестом прибоя, он прославлял торжество жизни, восторг окончания долгой кровопролитной войны и надежду на светлое будущее.

Войну эту начал не я, мой отец, Император Шидар. Тогда я был совсем мальчишкой, смотрел ему в рот и разделял его пренебрежительное отношение к "беззубым", которых волею Первопредка стоило стереть с мировых карт. Понимание пришло много позже, со смертями друзей и обнищанием когда-то богатых процветающих земель. У людей есть такая поговорка — "худой мир лучше доброй ссоры", и я сейчас очень хорошо понимал её смысл. Понимал и разделял. Заняв место Шидара и столкнувшись со всеми проблемами Империи разом, я понял: у нас есть только один выход, примирение с людьми. В противном случае в войне не будет не только победителей, но вообще выживших.

И вот сейчас, когда тяжёлый и нервный труд установления мира подходил к концу, когда были подписаны решающие соглашения, когда была найдена договорённость по самым сложным и болезненным вопросам, всё это могло рухнуть из-за самоуправства одного малолетнего идиота.

Солнечный свет меня сейчас радовал мало; даже, скорее, дополнительно раздражал. Я стоял у окна, сложив руки за спиной, смотрел на море и чувствовал лютую жажду крови. Давно, очень давно я не бывал в таком бешенстве, когда инстинкты того и гляди готовы вырваться из-под контроля разума. И осложнялось всё тем, что до такого состояния меня довёл тот, от которого я меньше всего ожидал подставы. Самое близкое существо в обитаемом мире, которому я доверял полностью, как себе, и на которого, думал, могу рассчитывать в любом вопросе.

С тихим шелестом открылась дверь, и Мурмар скользнул внутрь. Мне не надо было оборачиваться, чтобы определить его состояние и настроение. От него пахло решимостью, раздражением и упрямством. Моего настроения подобная смесь не поправила...

— Привет. Вызывал?

— Ну, давай. Оправдывайся, — проговорил я, не оборачиваясь. Боялся, что, заглянув ему в глаза, всё-таки не сдержусь и собственными руками обезглавлю Империю. — Мне очень интересно знать, чем ты думал, когда принимал это решение.

— Чем-чем, — огрызнулся он. — Головой, конечно! Рур, ну, не сердись, что мне ещё было делать?! — брат подошёл ближе; похоже, моего состояния он просто не замечал, иначе не рискнул бы отойти от порога. — Не хочу я жениться на этой беззубой! От неё ведь не было бы шанса избавиться, с ней пришлось бы прожить всю жизнь! И ладно бы она была на женщину похожа, но... ты вообще видел её изображения?!

— Она довольно красива, — пытаясь взять себя в руки, процедил я. — Не юна, но у Димира нет других близких родственниц примерно подходящего возраста.

— Да причём тут её возраст! — возмутился Мурмар. — Рур, она почти с меня ростом! Это полковник с боевым опытом, а не женщина! К тому же, ты ведь знаешь, я всегда хотел семью, детей, а шансов получить потомство от беззубой...

— Обрубок! — сквозь деформированную трансформацией гортань слово протолкнулось с трудом, и вряд ли он его понял. Впрочем, слова были уже не важны; важно было, что я не сдержался. И брат стоял сейчас со мной лицом к лицу и смотрел на меня в ужасе, а по его лицу из четырёх глубоких порезов текла кровь. Зрелище малоприятное; раны на лице всегда сильно кровоточат.

— Рур... — испуганно прошептал он.

— Семью хотел? Детей? — прошипел я, силясь справиться с гневом. — Будут тебе дети. Не позднее, чем через год эта драная кошка родит тебе сына, и моли Первопредка, чтобы он удался в деда, а не унаследовал твою бесхарактерность!

— Но, брат, я не понимаю, что...

— Головой думал? — процедил я. Вид покорной готовности принять наказание и запах крови несколько отрезвили, и я по крайней мере мог говорить. — Нет, Мурмар, ты думал не головой. А если бы думал головой, ты бы понял, что этот мир нам нужен не меньше, чем беззубым.

— Я понимаю, — понуро кивнул он.

— Значит, ты должен понимать, что своим поступком нанёс тяжёлое оскорбление Димиру и его дочери. Оскорбление, которое нельзя простить, и поставил под угрозу все договорённости. И теперь, чтобы избежать продолжения кровопролития, твоё место должен занять я. Ты только что говорил про детей, вероятность появления которых в смешанном браке очень мала? Так вот теперь ты может быть наконец-то поймёшь, что своим поступком прервал прямую ветвь наследования, и детей теперь не будет у меня. Под хвост детей и меня, у Империи не будет прямого наследника! Кроме тебя и твоих потомков. После этого поступка я сомневаюсь, что ты можешь стать мне достойным приемником или что ты сумеешь воспитать достойного управлять Империей сына, так что этим займусь я. А ты и твоя драная кошка должны очень постараться, чтобы плод вашей совместной глупости оказался тем материалом, с которым можно было бы работать, — под конец этой отповеди Мурмар окончательно потух и понуро опустил голову. Он искренне раскаивался, и это помогло мне окончательно взять себя в руки.

— Прости, Рур. Я дурак, я совсем об этом не подумал.

— Да, дурак, — кивнул я. — Пока ваш брак не принёс плодов, я займусь восполнением пробелов в твоём образовании. Я вернусь через два дня. К этому моменту должна быть полностью завершена подготовка к торжествам по случаю императорской свадьбы. А ещё ты предоставишь мне свои замечания по проекту бюджета на ближайший цикл, составленному казначейством. Свои замечания, Мурмар. И моли Первопредка, чтобы хотя бы часть из них мне понравилась. Проваливай, и до моего возвращения не попадайся мне на глаза.

Он коротко церемонно поклонился и молча вышел, а я подошёл к своему столу и устало рухнул в кресло.

Мальчишка, клянусь когтями Первопредка — мальчишка! Глупый, самонадеянный, избалованный и недальновидный. И это — мой младший брат, а, стало быть, результат моей халатности. И пока это — мой единственный наследник.

Я не любил Шидара, но у покойника был характер. В отличие от Мурмара, выросшего копией нашей милой, но такой слабой матери. Первопредок, пусть дети этого остолопа унаследуют мозги деда, а не отца, или ещё хуже — дуры-мамаши!

Преодолев мгновенную слабость и ощущение бессилия, я активировал кристалл связи, вызывая секретаря.

— Да, мой Император?

— Вур, организуй мне главного казначея, коменданта города и Инварр-ара. Срочно, у меня нет времени.

— Да, мой Император.

В ожидании подчинённых я откопал в столе досье на ту, кому до сих пор уделял прискорбно мало внимания и с кем мне предстояло разделить собственную жизнь. Перед встречей стоило узнать о ней чуть больше, чем портрет и краткая характеристика.

Её Императорское Высочество Александра, окрестности города Эй-Эн-Тывар, Тыбарский Конгломерат.

Сложно поверить, — мне и самой не верилось, — но я была совершенно спокойна. Перед любой атакой, перед любым манёвром меня окутывала тревога и беспокойство, а сейчас должна была решиться моя судьба, но меня это совершенно не волновало. Наверное, потому, что отпереживалась я раньше, когда искала информацию на этого драного кошака, младшего брата рушского императора.

Отец, разумеется, не стал ставить меня перед фактом. И у меня, и у кузена Ланца спросили согласия на предстоящие браки, и если бы мы отказались, он не стал бы настаивать. Он слишком нас всех любит, чтобы к чему-то принуждать. Но необходимость мира понимали мы оба; и Ланц, которому предстояло жениться на младшей сестре рушца, и я, которой предстояло выйти замуж за его же младшего брата. Эдакий взаимовыгодный обмен принцессами. Разглядывая портрет своей будущей кузины, я со злорадством думала, что нашей Империи с этим обменом повезло больше. Рулана была по-настоящему очаровательной девушкой; красивой, удивительно спокойной для рушки и неглупой. А меня "прекрасной принцессой" считали только отец с братом.

Церемония обмена происходила буднично и без помпы, на территории третьей стороны. Место для этого исторического события предоставили тыбары, отдав под вытаптывание делегатам просторное поле в окрестностях небольшого городка Эй-Эн-Тыбар. Градоправитель Эй-Эн-Тыбара пытался сосватать под это дело свой дворец, но оба Императора отказались: никому не хотелось тратить время на лишние церемонии. В конце концов, это была просто передача заложников, древней традицией окончательно скреплявшая заключённые соглашения. Да и дирижабли возле дворца сажать было негде.

Спасибо организаторскому таланту тыбаров, в изящный просторный шатёр, поставленный для этих целей, делегации вошли одновременно с разных концов и встретились почти посередине. Два Императора со свитами, жадно разглядывающими друг друга.

Странно, но среди рушцев моего будущего мужа не было. Заливает своё горе, и его решили в столь непрезентабельном виде не показывать? Ну, его можно было понять, и даже посочувствовать парню. Я — тот ещё подарочек на всю оставшуюся жизнь, врагу не пожелаешь.

Мы все дружно расшаркались, — как и шли, стенка на стенку; выглядело всё это довольно забавно, — и слово по праву старшинства взял мой отец.

— Мой венценосный брат, мы не видим среди вашей свиты жениха нашей дочери. Он не сумел прибыть? — с неприязнью поинтересовался он.

— Это моя вина, мой венценосный брат, — склонил голову рушец.

Я впервые видела этого типа живьём; и, признаться, увиденное радовало мало. Огромный даже с высоты моего роста, с мрачной суровой физиономией и широкими плечами; он был даже больше Ланца, которого мы все звали медведем. Хоть и не намного, но сам факт уже впечатлял. Интересно, его братец так же внушительно выглядит во плоти, или всё-таки менее солидно? Вообще, если верить цифрам из досье, должен быть на полголовы ниже, то есть — почти вровень со мной. А жалко; было бы забавно, если бы он оказался ниже. Но рушцы-мужчины вообще отличались высоким ростом и массивным телосложением.

— В чём же ваша вина?

— В том, что недостаточно внимания уделял его воспитанию, — поморщился он. — Сожалею, но мой брат не сможет выполнить взятые на себя обязательства. Я не договорил, — на этом месте рушец вскинул руку, призывая к тишине взроптавших присутствующих. — Тем не менее, я желаю сохранить достигнутые договорённости, и надеюсь, что моя кандидатура удовлетворит моего венценосного брата и его благородную дочь.

— То есть, вы лично женитесь на Александре? — скрыть недоумение отец не сумел, да и вообще все присутствующие, включая рушцев, были в глубоком шоке.

— Если это искупит вину моего брата, — склонил голову рушец.

— Что ж, не буду лукавить, я удивлён подобным исходом. Но ваше благородство искупает внезапность подобного решения. Дочь моя, подойди, — через плечо бросил Император Димир, и я, протиснувшись между братом и кузеном, шагнула вперёд. — Твой жених — Император Руамар Шаар-ан, — проговорил он, глядя на меня с вопросом. Если бы я сейчас отказалась, он бы разорвал договор. Но... война утомила всех, а я всего лишь обменяла одного кошака на другого; какая по сути разница?

— Рада знакомству, Ваше Величество, — сдержано поклонилась я под пристальным взглядом рушца.

Многое бы я отдала за то, чтобы заглянуть в его голову в тот момент, когда взгляд жёлтых глаз оборотня скользнул по моей затянутой в парадный мундир фигуре, фиксируя каждую мелочь.

Против подобной формы одежды, кстати, не возражал никто; последние пятнадцать лет представить меня в платье не мог даже отец, для которого я по-прежнему оставалась "его милой малышкой".

К сожалению, прочитать что-то по хмурой физиономии будущего мужа оказалось невозможно. Хотя я искренне надеялась, что он испытывает ужас и отвращение, и, стало быть, не пожелает сделать наш фиктивный брак настоящим. Этого-то в договоре не было, данный аспект жизни давался на откуп самим супругам. И мне очень не хотелось ложиться под оборотня. Нет, если будет настаивать, придётся пойти и на это, но... я бы предпочла обойтись.

Ничего хорошего от этого брака я не ждала изначально. Но если с младшим братом Императора, существом слабохарактерным и вообще довольно жалким, я имела шанс ужиться именно в той роли, к которой привыкла, то с самим Руамаром всё было куда сложнее.

Дальше следовали иные положенные по этикету расшаркивания, в которых я почти не принимала участия, вместо этого с любопытством наблюдая за своим будущим мужем. Отец всегда отзывался о нём уважительно, и нынешний поступок говорил в его пользу. Ну, или в пользу того, что Рушу действительно очень нужен этот мир.

В отличие от своего светловолосого брата, Руамар был рыжим, и это было по меньшей мере забавно, учитывая мою собственную масть. Только оттенок против моего огненно-яркого был более тёмный, медный, и веснушек у Императора не было. Длинные, до лопаток, волосы были собраны в низкий хвост, между прядей выглядывали заострённые кончики ушей, увенчанные несерьёзными меховыми кисточками. Странно, я прежде не обращала внимания, что у них уши мохнатые; не целиком, а только на кончиках.

Черты лица оборотня были строгие, прямые и напрочь лишённые утончённости. Тяжёлая челюсть, тонкие губы, густые насупленные брови и глубоко посаженные жёлтые глаза с кошачьими вертикальными зрачками. Полное соответствие портрета заявленной характеристике: волевой, жёсткий до жестокости, решительный, бескомпромиссный, но способный иногда признавать свои ошибки. Отличный Император, но как же не повезёт его жене!

Мне, то есть. Хотя тут ещё неизвестно, кому не повезло больше.

— Не обижай котяток, полковник, — насмешливо напутствовал меня Ланцелот, когда мы прощались по-семейному: сцепившись правыми руками перед грудью, локоть к локтю, наградили друг друга сильными хлопками по плечам свободными ладонями.

— Сам смотри, не раздави молодую жену, — хмыкнула я в ответ.

— Если что — пиши, я всегда на связи, — сообщил брат, когда дошла очередь до прощания с ним.

— Если что, пусть они пишут, прилетишь спасать, — мы обменялись понимающими улыбками, и я попала в руки отца.

— Извини, девочка; кто же знал, что оно вот так повернётся, — мрачно проговорил он, сжимая меня в крепких объятьях.

— Да ладно, какая разница: один кошак или другой, — шепнула я. — О девчонке их позаботься, не ровен час помрёт от страха.

— Это к Ланцу, — едва заметно улыбнулся он в ответ.

— Ваше Величество, я готова идти, — развернувшись через левое плечо, я щёлкнула каблуками начищенных до блеска сапогов. Руамар в ответ едва заметно поморщился и кивнул. Потом с некоторой озадаченностью огляделся и уточнил.

— Ваше Высочество, где ваши вещи? Мои люди заберут их.

— Вещи? — озадаченно переспросила я. Машинально похлопав себя по карманам, обернулась к родным. Ланц с Алексом растерянно переглянулись, потом кузен хлопнул себя ладонью по лбу, обернулся, кого-то окликнул и развернулся обратно с небольшой сумкой в руках, которую гордо вручил мне. Ах, ну да, я же помню, что я всё собирала! — Да, теперь точно всё.

— Это всё? — подозрительно уточнил рушец.

— Да, Ваше Величество, — кивнула я, мысленно перебирая собранные вещи. — Определённо.

Оборотень окинул меня очень странным взглядом, но больше ничего не сказал. Неопределённо кивнул в сторону, и кто-то из его сопровождающих с поклоном забрал моё имущество.

После меня состоялась передача рушки, и я сообразила, что так удивило моего жениха. Вечно забываю, что моя склонность к минимализму не является чертой всех без исключения женщин.

Рулана держалась молодцом, хотя было видно, как она трясётся, нервно озираясь по сторонам. Хотя и странно; по сравнению с её братцем, Ланцелот — настоящий милашка. Рыжий, как я, очень улыбчивый и обаятельный, с яркими зелёными глазами и задорными веснушками. Но, пронаблюдав прощание старшего брата с младшей сестрой, я нашла объяснение и этому факту: своего Императора девочка боялась ещё сильнее, чем людей, и особого тепла в их отношениях не наблюдалось.

Интересно, ему просто было не до общения с ближайшими родственниками, или он в самом деле настолько суров? Впрочем, одно другому не мешает.

Императоры раскланялись, вслед за ними раскланялись остальные, и Руамар молча предложил мне локоть. К подобному способу передвижения я не привыкла, но послушно уцепилась за предложенную конечность. Хотя и чувствовала себя в этот момент довольно глупо.

Но в последнем был виноват не мой будущий муж, а общий вид делегации оборотней. В Империи Руш был очень тёплый климат, поэтому в гражданской жизни двуликие одевались в лёгкие яркие многослойные струящиеся одежды сложной конфигурации. Только у охраны форма была чёрного цвета, да наряд Императора выгодно выделялся благородной тёмной зеленью. И среди всего этого великолепия я выглядела как вороная кобыла парадного полка посреди дворцовой клумбы: чёрные узкие сапоги, чёрные обтягивающие лосины, благородного стального цвета сюртук с серебряным шитьём и эполетой, белая рубашка и чёрный шейный платок и тонкие белые перчатки.

Путь по сухому выкошенному полю до дирижабля был коротким и прошёл в молчании. Даже сопровождающие лица не рисковали громко шушукаться, нарушая тишину, и явно избегали смотреть в нашу сторону. То ли они так относились к своему правителю, то ли их так шокировал мой внешний вид, причём первый вариант представлялся куда более вероятным.

А я с интересом разглядывала их вблизи, в гражданском и в естественной среде.

В основной своей ипостаси рушцы практически неотличимы от людей. У них даже вертикальные зрачки — редкость; насколько я знала, это было свойственно только некоторым особям. Не то более сильным, не то просто близким к зверю. В остальном — похожее сложение, та же разноцветная масть от откровенно блондинистого до чёрного.

Истоки конфликта двух соседних Империй терялись в веках, и никто уже не мог вспомнить, с чего всё началось. Наверное, именно из-за этого внешнего сходства и генетической близости. Наличие общих предков, близкая психология, — всё это раздражало оба вида. Мы считали их дикими животными, они нас — беззубыми мягкотелыми слабаками. Было бы лицемерием обвинять в этом конфликте только Руш, все были хороши; оборотни просто первыми перешли от мелких пограничных стычек к полномасштабным военным действиям.

Война длилась двадцать три года, измотала обе Империи, но по совокупности сил у нас по-прежнему сохранялся паритет. Император Шидар, отец моего будущего мужа, был очень упрямым типом, и так до конца жизни не признал, что начало войны было его ошибкой. Сам Руамар оказался более миролюбивым (чего по его лицу не скажешь) или, скорее, внимательным типом. Он огляделся по сторонам, увидел разруху и упадок, увидел довольно скалящихся соседей... и предложил пойти на мировую. Последние два года на фоне вялотекущего противостояния шли переговоры, которые сейчас наконец-то завершились. Повторюсь, выкинув из жизни двадцать лет, каждый остался при своих.

Хочется надеяться, два вида всё-таки научатся жить в мире не только по документам. Но, боюсь, случится это не на моём веку.

Внутренняя отделка императорского дирижабля дышала благородной роскошью, всё было аккуратно и очень изящно; больше похоже не на транспортное средство, а на небольшой дворец. Руамар лично проводил меня в мои покои, смежные с его собственными. Граница пролегала между двумя гостиными, дальше шли спальни и ванные комнаты. В общем, опять-таки, полная иллюзия дворцовой обстановки.

— Осваивайтесь, Ваше Высочество, — предложил мне Император. — Мне нужно отдать некоторые распоряжения, после чего я зайду к вам обсудить ряд вопросов.

— Разумеется, — я склонила голову в ответ. На этом он действительно меня покинул, и я огляделась уже внимательней.

Здесь было вполне уютно и, что меня особенно порадовало, отсутствовал характерно "женский" оттенок обстановки. Я бы очень расстроилась, если бы комнаты были оформлены, например, в розовом цвете. Доминировал зелёный, просто более светлого оттенка, чем у Императора, присутствовал синий, бирюзовый, серебряный и золотой, причём последние два — в очень скромных количествах. В общем, оглядевшись, я пришла к выводу, что мой вкус совпадает со вкусом того, на кого ориентировался автор этих интерьеров. То есть, вероятно, с Императором. И это внушало некоторый оптимизм.

Выполняя высочайшее повеление "осваиваться", я поставила ножны с клинком в угол, сбросила сюртук на спинку кресла, следом полетела ненавистная удавка и перчатки. Распустив ворот рубашки, я подхватила сумку и отправилась разбирать вещи. С чем, впрочем, закончила очень быстро; годы военной службы приучили к неприхотливости, да я и в детстве никогда не была привередливой.

Проинспектировав ванную комнату, я задумалась над перспективой принятия душа, но решила отложить это на потом. Будет довольно некрасиво, если Император придёт для обещанного разговора, а я в это время буду плескаться в ванне.

Вместо этого я нашла в гостиной бар с великолепным выбором напитков и плеснула себе пол бокала хорошего вина. Правда, за что именно пить, так и не определилась: не то за собственное семейное счастье, не то — за собственный же упокой. В итоге решила пожелать себе здоровья и терпения, оно никогда лишним не будет, — ни на том свете, ни на этом.

Император не заставил себя долго ждать, я успела сделать всего пару глотков.

— Вина, Ваше Величество? — поинтересовалась я со своего места, поленившись приветствовать гостя стоя. Он окинул меня задумчивым взглядом, подошёл к столу, взял в руки бутылку. Чему-то усмехнулся и качнул головой.

— Я сам налью, — сообщил и достал из бара ещё один бокал. Неторопливо устроившись в соседнем кресле, плеснул себе рубиновой жидкости и, отсалютовав мне, слегка пригубил. — Почему вы носите мундир, Александра?

— Вы хотите сказать, разведка Руша настолько плохо работает? — не удержалась я от усмешки. — Или вы не посчитали нужным ознакомиться с подробной информацией? Или это просто повод начать разговор?

— Это любопытство, — пожал плечами мужчина. — Разведка не интересуется личными мотивами, а меня сейчас интересуют именно они. Насколько я знаю, армейский чин не обязывает к ношению формы в свободное от службы время.

— То есть, вам интересно, почему я предпочитаю мундир платью? — с искренним недоумением уточнила я. Он только кивнул. — Ваше Величество, а вы бы что предпочли? — кажется, улыбка получилась очень ехидной, но собеседник и бровью не повёл, продолжая сверлить меня взглядом в ожидании развёрнутого ответа. — Если бы вы внимательно посмотрели на женскую одежду моей родины, у вас не могло возникнуть подобного вопроса. Во-первых, я привыкла, а, во-вторых и главных, это объективно удобнее. Здесь только одна удавка, шейный платок, а там — целый корсет, да ещё обувь совершенно чудовищная, юбка путается в ногах, а декольте при резком движении норовит сползти с груди. Я ответила на ваш вопрос?

— Да, вполне, — задумчиво кивнул он. Но, однако, выставлять мне ультиматумов "никогда больше" и критиковать мои штаны не стал. Зачем тогда спрашивал?

Вместо этого мужчина погрузился в сосредоточенную задумчивость, продолжая при этом буравить меня взглядом.

— Вы пришли поговорить именно об этом? — подбодрила я Императора, когда подобное положение вещей начало раздражать.

— Нет. Я пришёл обсудить некоторые аспекты нашей будущей жизни, — он качнул головой, будто очнувшись. — Скажите, Ваше Высочество, у вас были мужчины?

Ишь ты, как официально.

— Нет, Ваше Величество, — спокойно ответила я. Когда много общаешься с военными, большинство из которых — мужчины, и когда эти военные принимают тебя за своего, смущаться прекращаешь очень быстро. Смущаться любых тем разговора.

— Это всё осложняет, — поморщился он.

— Почему? — иронично поинтересовалась я. — Я всегда полагала, что это, напротив, является женской добродетелью.

— В целом, да, — медленно кивнул Император. — Но не в данном случае. Что вы знаете о физиологии нашего вида? Точнее, об аспекте интимных отношений и брачных игр.

— Я полагала, они идентичны нашим привычкам. Видимо, это не вся информация, — совершенно растерялась я. — Кроме того, я полагала, именно вы будете настаивать на фиктивности нашего брака. Разве нет?

— Я кое-что объясню вам, и вы поймёте, что это просто невозможно, — он опять недовольно скривился. — Мы во многом, почти во всём ориентируемся на запахи. Все эмоции, все ощущения и состояния имеют свой запах; гнев, обида, радость, болезнь. Супруги в нашем представлении должны пахнуть друг другом: это один из основных признаков того, что брак, во-первых, заключён, а, во-вторых, успешен. Если этого не будет, мой же собственный народ посчитает всё это обманом. Сейчас слишком многие считают этот мир слабостью, чтобы я мог позволить себе дать им подобный козырь. Это понятно? — Руамар пристально уставился на меня, я машинально кивнула. Что уж тут непонятного! — Отлично, дальше. По этой же причине не будет никаких измен, даже намёка на них. Я могу рассчитывать на вашу разумность в этом вопросе? — ещё один пристальный взгляд, и снова я ограничилась кивком.

Как легко с ним разговаривать; просто генерал Звейн, раздающий приказы. Лишний раз откроешь варежку не вовремя — выговор с занесением.

От этого сравнения мне стало весело. Ох, представляю я свою грядущую "семейную" жизнь!

Император пару секунд молчал, разглядывая меня сквозь подозрительный прищур; настроение учуял, что ли? Правда, замечания опять не сделал, только тихонько хмыкнул себе под нос. Хотя, может быть, мне просто показалось.

— Теперь о физиологии. От природы мы весьма агрессивны. "Мы" — это половозрелые мужчины вида, все без исключения. И, разумеется, чем ближе конкретный индивид к зверю, тем эта черта сильнее выделяется. Наш Первопредок — хищник-одиночка, не терпящий конкуренции на своей территории, и эту черту мы унаследовали полностью. Есть два способа контролировать своё настроение. Дальше догадаетесь?

— А что тут гадать? — я пожала плечами, с некоторым недоумением наблюдая за мужчиной. Он вёл себя странно: прикрыв глаза, перегнулся через подлокотник кресла в мою сторону, явно принюхиваясь. — Секс и мордобой. Не так уж сильно мы отличаемся, просто у нашего вида эти черты выражены гораздо слабее. Я поняла, к чему вы клоните. Если вы начнёте избивать своих подданных, они этого не оценят, и в свете слов про невозможность измены, вариант остаётся только один. Если вас всё устраивает, то... Ваше Величество, с вами всё в порядке? — не выдержала, наконец, я. Потому что он не то заснул, не то впал в какой-то транс: дыхание глубокое и частое, ноздри нервно подрагивают, как будто норовя принять звериные черты, а сжимающая подлокотник рука и вовсе замерла на полпути между ладонью и лапой, запустив когти в обивку.

— Более чем, — ответил он, распахнув глаза. Выглядели они жутковато: жёлтые, зрачок вытянут в ниточку. Того и гляди бросится! Мужчина пару раз моргнул, и глаза приняли более привычный вид. Уточнять, на который из вопросов он сейчас ответил, я на всякий случай не стала. — И ещё один момент, касающийся брачного обряда. Неизбежной его частью является приём некоего зелья, которое мы называем "кровью Первопредка". Химический его состав вам будет малоинтересен, важно другое. На наш вид он действует как сильнейший афродизиак, как он повлияет на человека — предсказать невозможно. Что я точно могу гарантировать, отравиться вы им не отравитесь, а вот сработает ли основное свойство — неизвестно.

— Зачем такие сложности? — растерянно уточнила я.

— Это не сложности, — рушец пожал плечами. — Не всегда браки заключались и заключаются по обоюдному желанию, и не всегда супругам везёт понравиться друг другу на уровне запахов. Как я уже говорил, обоняние во всей нашей жизни играет огромную роль, и если запах неприятен... Женщину, которую не привлекает мужчина, хотя бы теоретически можно не спрашивать, брак будет завершён в любом случае. А вот если мужчине неприятна женщина, с этим могут возникнуть определённые технические трудности. Это потом, когда запахи смешаются, проблема будет стоять менее остро. Если на вас это средство подействует также, как на наших женщин, всё будет хорошо, но вероятность этого довольно мала. Поэтому, чтобы в дальнейшем не было вопросов и претензий, предупреждаю сразу. Под этим средством я буду совершенно невменяем, и позаботиться о вашем состоянии и комфорте не смогу. Навредить женщине всерьёз ни один мужчина не сможет, но царапины и укусы практически неизбежны, не говоря уже о том, что сделать всё осторожно я не сумею. Так что вам в любом случае будет больно и, по меньшей мере, неприятно. Ах да, настоятельно не советую сопротивляться или, хуже того, убегать. У вас это в любом случае не получится, так что лишний раз не дразните зверя. Можно рискнуть и попробовать какое-нибудь обезболивающее, но как оно сработает вместе с кровью Первопредка, я не знаю. В принципе, есть шанс, что поможет местная анестезия, но...

— Не стоит беспокойства, Ваше Величество, — перебила его я. — Не будем рисковать, потому что на некоторые обезболивающие мой организм реагирует очень странно. Надеюсь, с этой "кровью" такой проблемы не будет, но лучше бы иметь под рукой квалифицированного медика. Благодарю за предупреждение и обещаю, что не доставлю дополнительных проблем. Я умею терпеть боль.

— Хорошо, что вы предупредили, — кивнул он в ответ. — Я обеспечу присутствие на церемонии доверенного лица, способного оказать вам медицинскую помощь в случае непредвиденной реакции. На этом, полагаю, всё, если у вас нет никаких вопросов.

— Только один. Чем я могу заниматься в нашей совместной жизни вне постели? — иронично поинтересовалась я. Потому что о мирной жизни оборотней знала крайне мало, и совсем не удивилась бы, если бы их миниатюрных хрупким женщинам полагалось посвящать дни вышивке и прочим не вполне адекватным с моей точки зрения занятиям.

— Чем угодно, — поморщился он. Мне показалось, будущий муж просто не понял, что я имею в виду, но уточнять я благоразумно не стала: полученный ответ меня полностью устраивал.

Император Руамар Шаар-ан, воздушное пространство Империи Руш, замок Варуш.

Клянусь когтями Первопредка, это достойная шутка судьбы.

Внешность принцессы Александры меня волновала мало, куда важнее был запах и характер. Хотя наружность женщины, честно сказать, в первый момент удивила: она действительно была очень высокой, вровень даже с некоторыми нашими мужчинами, а с женщинами и сравнивать было бессмысленно. Одно дело читать сухие цифры, и совсем другое — видеть её в живую. При этом она, впрочем, обладала вполне женственной фигурой, которую строгая одежда военного покроя только подчёркивала.

Что касается запаха, после нескольких секунд общения с человеческой делегацией я вздохнул с облегчением. Различить подробнее на фоне стольких незнакомых людей было невозможно, но стойкого отвращения она у меня не вызывала.

Проведя же некоторое время наедине с будущей женой, я сделал ещё несколько приятных открытий. Во-первых, её запах мне понравился. Не до помешательства, когда от него невозможно отвлечься (к подобным вещам я всегда относился с подозрением), но до той степени, когда общество существа можно не просто терпеть, а получать удовольствие от его присутствия. На фоне этого всё остальное почти не имело смысла, но не отметить "во-вторых" было невозможно. А именно, характер принцессы. Умна, рассудительна, сдержана, не болтлива и не скучна. И, я предполагал, верна своему слову. Не будь она человеком, на роль Императрицы подошла бы идеально, и лучшей кандидатуры я не нашёл бы, даже если бы выбирал её сам. Что ни говори, Димир воспитал достойную дочь.

А ещё она совершенно меня не боялась, и это было неожиданно. Даже её отец относился с разумным опасением, а эта женщина была совершенно спокойна. Учитывая прочие аспекты её поведения, я пришёл к выводу, что она просто эмоционально холодна. Что поделать, хорошая Императрица — плохая любовница, тут что-нибудь одно.

Сделав выводы, я выкинул будущую жену из головы до прибытия домой: у меня было слишком много работы, чтобы отвлекаться на пустопорожнюю болтовню. Её всегда было слишком много, а восстановление и переориентация практически лежащей в руинах экономики, полностью сосредоточенной на военных нуждах, и вовсе в этом отношении напоминали чёрную дыру.

Правда, пару раз я всё-таки заглянул в соседние покои, чтобы оценить общее состояние Её Высочества. Мы ни разу не пересеклись, но судя по наполняющим пространство запахам, Александра была спокойна, здорова и... чистоплотна. Что было очередным плюсом её характера.

С одной стороны, неспособность артефактов связи внятно работать на подвижных объектах сильно осложняла жизнь невозможностью оперативно уточнить некоторые вопросы. Зато с другой стороны она позволила во время пути сосредоточиться на ворохе документов, прихваченных мной из рабочего кабинета именно с этой целью.

Сортировка входящей корреспонденции по жанрам и степени важности теоретически являлась обязанностью секретаря, но... Ванзур, занимавший при мне эту должность, был исполнителен, патологически предан и прост как стул, на котором он сидел.

Что поделать: ум, верность и трудолюбие очень редко сочетаются в одном индивиде, все обладатели подобных качеств у меня наперечёт и занимают гораздо более серьёзные должности. Скажем, выбирая между секретарём и начальником разведки, я всё-таки предпочту проверенного специалиста на последней должности. При наличии определённой привычки сортировка документации занимает не так много времени, зато можно быть уверенным, что ни по незнанию, ни с умыслом никто ничего не перепутает, и никакая бумажка не пройдёт мимо. С оговорками, конечно, но так всё же надёжней.

В моё отсутствия эту работу я свалил на и без того вечно зашивающегося Мунара Инварр-ара, — собственно, того самого начальника разведки и контрразведки, заодно занимающегося уголовными преступлениями имперского масштаба, — а сам взял в дорогу финансовую документацию, требующую подробного вдумчивого анализа. Тоже, в общем-то, не вполне императорское занятие, но найти вменяемого казначея не мог ещё Шидар. И ведь даже угроза смерти не останавливала их от попыток хапнуть побольше!

К собственному удивлению, дела я закончил за несколько часов до прибытия. Прикинув, на что бы потратить внезапно образовавшееся свободное время, принял единственно правильное решение и лёг спать. Пообщаться с беззубой я ещё успею, а вот когда в следующий раз выдастся возможность выспаться вволю — большой вопрос. Да и перед обрядом стоило как следует отдохнуть. По моим прикидкам, мы должны были прибыть часа за два до заката, на котором и принято было проводить церемонию, так что времени должно было в обрез хватить на решение самых неотложных вопросов.

К месту проведения ритуала, а, точнее, подготовки к нему, Александру я планировал сопровождать лично. Это было необязательно, но считалось знаком симпатии между будущими супругами; не воспользоваться такой возможностью дополнительно разъяснить подданным сложившуюся ситуацию было бы глупо.

— Вам удалось отдохнуть в пути? — поинтересовался я, когда мы с принцессой сходили по трапу.

— Даже слишком. Бездействие здорово утомляет, — таким же светским тоном поинтересовалась она. — Ваше Величество, что ещё мне следует знать о предстоящем обряде? Как он вообще проходит? И, главное, в какой именно момент нам предстоит выпить это... зелье?

— Правильные вопросы, — я усмехнулся, забираясь в недра небольшого крытого экипажа вслед за проигнорировавшей предложенную помощь и легко вспорхнувшей по ступенькам женщиной. — Собственно, именно об этом я и хотел с вами поговорить по дороге. Подготовка к обряду носит главным образом бытовой характер и бывает нужна именно женщине. Омывание и особый массаж со специальными эфирными маслами помогут разогреть и размять тело, частично подготовив к заключительной части обряда. После этого вас оденут в ритуальные одежды и проводят к алтарю. Ах да, учитывая ваши предпочтения в одежде, хочу предупредить: в этом вопросе отступления невозможны. Ритуальная одежда одинакова для всех, от золотаря до Императора. Я могу на вас положиться?

— Вы имеете в виду, не устрою ли я истерику из-за неподходящего платья? — усмехнулась Александра. — Не волнуйтесь, обещаю вести себя прилично.

— Замечательно, — кивнул я и продолжил. — Собственно, сама процедура заключения брака довольно проста: кровь Первопредка разливается в ритуальные чаши, над которыми надсекаются запястья проходящих ритуал мужчины и женщины. Зелье с моей кровью выпьете вы, с вашей — я. После этого вы в сопровождении присутствующих женщин проследуете в спальню, где к вам спустя некоторое время присоединюсь я. Обычно всё это сопровождается традиционными песнями, но в нашем случае, полагаю, петь будет некому: присутствовать будет, как я уже говорил, десяток самых доверенных лиц. Если всё пойдёт как положено, к моему появлению вы уже будете не в себе, да и я, полагаю, тоже.

— А зачем разводить будущих супругов по очереди? — растерянно уточнила принцесса. — Выпили бы на брудершафт, да в спальню.

— В таком случае велик шанс не дойти до спальни, — насмешливо фыркнул я. — Прецеденты были, — добавил в ответ на её полный недоверия взгляд. — Под воздействием зелья инстинкт остаётся только один, очень узконаправленный и сосредоточенный на том двуликом, чья кровь была смешана с кровью Первопредка.

— А вы уверены, что те самые ваши подданные, которые против мира, не попытаются воспользоваться ситуацией? Вас-то они вряд ли тронут, а вот меня могут. Я не могу назвать себя трусихой, но жить всё-таки хочется, — добавила она, и невысказанное "даже здесь" можно было прочитать по глазам.

— На этот счёт не волнуйтесь, они тоже хотят жить, — я позволил себе мстительную ухмылку. — Видите ли, под этим зельем оба участника обряда отлично чувствуют друг друга на любом расстоянии, и если вдруг с вами что-то случится... В общем, не стоит беспокоиться, до конца обряда вас не тронут. А после я вполне сумею обеспечить вашу безопасность при условии вашего благоразумия. Но в нём я почти не сомневаюсь.

— Польщена, — с преувеличенно серьёзным видом кивнула Её Высочество. — А что от меня потребуется после обряда?

— После обряда и обсудим, — отмахнулся я. На этом разговор прервался: мы прибыли на место, и я первым выбрался из экипажа. Эскорт без всякой команды в момент остановки рассыпался в охранное построение. Претензий к ним в связи с этим быть не могло, только поощрение; но созерцание отбивающихся хвостами от оводов конских задниц мало кому могло доставить удовольствие.

Святилища Первопредка всегда располагались в естественных пещерах. Более того, города возникали именно рядом с ними. Почти все, кроме самых древних вроде Агары, но об этом "почти" осведомлены весьма немногие, а уж о причинах и конкретной дате такого перелома и вовсе никто не знал. Но столице повезло, она раскинулась на скалистом берегу, буквально изрезанном гротами, и на определённом этапе найти подходящий не составило труда.

Возле истёртых морским ветром и тысячами ног ступеней, вырезанных в скале и ведущих вниз, к парадному входу святилища, нас уже встречали. Трое послушниц, непрестанно кланяясь и боясь поднять взгляды от серой скалы под ногами, приняли мою невесту с рук на руки. Александра коротко поклонилась, по-военному щёлкнув каблуками, я тоже кивнул в ответ, не удержавшись от недовольной гримасы.

Этот жест в её исполнении раздражал. В чём-то Мурмар был прав; на женщину моя будущая жена походила только фигурой. Но, с другой стороны, она вполне могла оказаться избалованной и изнеженной истеричной девицей, и в сравнении с подобной альтернативой солдатские привычки меркли.

Проводив взглядом принцессу, скалистым утёсом возвышавшуюся над сопровождающими и со спины (если не опускать взгляд ниже талии) легко способную сойти за мужчину, я развернулся к ожидающему эскорту.

— Какие будут распоряжения, Ваше Величество? — уточнил командир отряда, видя, что я сам не спешу проследовать в святилище.

— Во дворец, а там видно будет, — отмахнулся я, забираясь в экипаж.

Расчёт оказался верен. Встретиться с казначеем и братом я, конечно, не успел, да и не хотелось дополнительно портить себе настроение перед такой выматывающей процедурой, как связующий обряд, а вот перекинуться парой слов с Инварр-аром и уточнить последние распоряжения относительно ритуала я успел.

Присутствовать должны были, не считая охраны и жречества, двенадцать доверенных лиц; точнее, восемь лиц и их жёны в качестве эскорта для невесты. В общем-то, в отношении последних можно было ограничиться Зарой, супругой Мунара: со всеми возможными неприятностями она вполне могла справиться в одиночку, выучка позволяла, но это вполне можно было воспринять как неуважение и пренебрежение. Пятеро-то — это уже грань приличия, но больше взять было негде.

В урочный все участники и свидетели обряда заняли свои места. Я тоже встал подле алтарного камня по правую руку от старшей жрицы, а через несколько мгновений из бокового прохода показалась Александра с сопровождавшими её послушницами.

Святилище оказывало давящее впечатление на всех, кроме служителей. А, может, и на них тоже, просто те это умело скрывали. Первопредок не терпит посягательств на свою территорию, и для своих потомков исключения не делает. Ощущение недовольства этого места незваными гостями буквально пропитывало воздух.

Низкая гулкая тёмная пещера освещалась только флуоресцирующим мхом на камнях; нашему ночному зрению этого вполне хватало, а вот человечке, кажется, было не по себе. Она щурилась, пристально вглядываясь в камни под ногами, и недовольно морщилась, когда острые камни впивались в босые ступни, но не издавала ни звука. От неё едва уловимо пахло кровью и — весьма отчётливо — раздражением. Принцессе можно было только посочувствовать: ритуальные одежды состояли из одной только рубахи из некрашеного полотна, одинаковой для обоих участников, и предоставить ей обувь не мог никто. А дополнительного освещения Первопредок тем более не потерпел бы.

Когда послушницы проводили будущую Императрицу на положенное место, та всё-таки не удержалась от облегчённого вздоха, хотя раздражение и недовольство из её эмоционального фона никуда не делись. Всё это в сочетании с запахом её кожи и массажных масел оказывало на меня странное воздействие: отвлекало, тревожило, заставляло принюхиваться и искать её взглядом.

И я вдруг понял, что эта женщина вполне может вызвать во мне желание и без всякой крови Первопредка.

Впрочем, на ходе обряда это открытие никак не сказалось, и совершенно ничего не изменило. Точно так же, как много раз до этого, дряхлая старуха повторила затверженные до автоматизма слова. Она был стара настолько, что вполне могла считаться древней; она не просто проводила тот же самый обряд для Императора Шидара, но, кажется, присутствовала при заложении этого святилища.

Выверенным жестом подняла с алтаря ритуальную чашу, в которую с нависающего над алтарём сталактита капала кровь Первопредка. Уверенно и с алхимической точностью разделила тягучую почти чёрную жидкость, совершенно лишённую запаха, на два грубо вытесанных из камня кубка, поверхности которых были отполированы тысячами тысяч ладоней наших предшественников. Совсем не по-старчески сильными пальцами уцепила моё запястье и точным уверенным жестом опытного вивисектора в определённом месте надрезала кожу на строго выверенную глубину — чтобы не повредить сухожилия, но добыть нужное количество крови.

Императорская кровь редко проливается безнаказанно: при брачном обряде да при рождении наследника; ведь в жилах Императрицы после обряда течёт кровь её мужа. Как гласят старые законы, всё прочее карается смертью. Глупые законы, если разобраться; так недолго остаться совсем без ближайшего окружения и без мебели заодно. Да и женскую физиологию они почему-то не учитывают...

Но и зерно истины в этих словах тоже есть. Запах крови вожака провоцирует окружающих на агрессию. Кого-то — для защиты его власти, а кого-то — для попытки её свергнуть, даже когда этой крови — несколько крупных капель, сброшенных жрицей в чашу. Некоторое время более лёгкая жидкость просто лежала на поверхности, не смешиваясь с зельем, и за это время жрица проделала ту же процедуру с человеческой принцессой. Беззубая даже не поморщилась, когда обсидиан ритуального кинжала рассёк по-женски тонкую кожу.

Запахи смешались, и кровь в обеих чашах одновременно взбурлила багровыми искрами. Я удовлетворённо усмехнулся: хороший знак. Жрица сделала повелительный жест рукой, и я взял свой кубок, кивнув Александре. Та неуверенно обхватила тяжёлый камень обеими руками и едва заметно улыбнулась чему-то своему.

Жидкость в кубке уже не напоминала ни кровь Первопредка, ни кровь стоящей рядом со мной женщины. Почти прозрачная, испускающая едва заметный свет; сумеречное зрение плохо передаёт цвета, но я почему-то был уверен, что цвет этой жидкости напоминает либо цветочный мёд, либо молодое белое вино. А запах...

Сложный, непонятный, то отдающий морским ветром, то жгучим перцем, то корицей, — он один дурманил сильнее самого крепкого хадиша, какой мне доводилось пробовать в безмозглой юности. Я смерил старую жрицу взглядом; та стояла неподвижно, безучастная к происходящему вокруг. Александра тоже растерянно принюхивалась к своей чаше, искоса поглядывая на меня и ожидая дальнейшей команды. Пауза затягивалась.

— Ваше здоровье, принцесса, — в конце концов отсалютовал я кубком и залпом опрокинул в себя его содержимое. Даже если это яд, мы не имели права его не выпить.

Вкуса у напитка почти не было, только лёгкий намёк на запах смолы, как будто обыкновенную пресную воду некоторое время подержали в сосновой бочке. Я демонстративно перевернул кубок, показывая его пустоту, и в таком же положении вернул на алтарь. Человечка слегка заторможенно, тревожно прислушиваясь к собственным ощущениям, аккуратно повторила мои действия.

Жрица кивнула, что-то пробормотав себе под нос, бросила на меня странный изучающий взгляд и велела женщинам увести мою без пяти минут жену.

А буквально через пару секунд после того, как она исчезла из виду, я почувствовал, что зелье начало действовать.

Состояние было странное, и я всё никак не мог понять, считать его приятным или наоборот. Сердце гулко стучало в горле, а мысли в голове категорически не желали собираться в связные цепочки, постепенно вовсе вытесняясь ощущениями. Восприятие обострилось до такой степени, что я слышал все шорохи в соседних пещерах, мог разглядеть каждую трещинку в камне, а запахи... они были настолько точными и подробными, как будто я не ощущал их, а читал книгу. И всё это сопровождалось ощущением эйфории, сокрушительного удовольствия просто быть.

Я стоял неподвижно, каждой клеточкой собственного тела ощущая окружающий мир, прорастая в него, пропуская его в себя и чувствуя себя всемогущим, способным своей волей погасить солнце или поднять со дна океана новый материк. Всё вокруг казалось фантазией, моей фантазией, прихотливо изменяющейся по моей воле.

— Почему Шандра отправила её так быстро? — тихо спросила одна послушница у другой, постарше. Девушки втроём подглядывали за происходящим из-за угла, и их искреннее любопытство, замешанное на лёгком опасении быть пойманными, добавляло сладковатый привкус тревожному напряжённому ожиданию стоящих позади меня мужчин.

— А ты что, хотела, чтобы Император завершил обряд прямо здесь, или хуже того — где-нибудь посреди улицы? — язвительно отозвалась самая старшая. — Ты на него посмотри! Никогда не видела такой стремительной и сильной реакции, даже страшно!

Слова любопытных послушниц, равно как и сам факт их существования, проскользнули по краю восприятия, оставив меня равнодушным. Я только мельком удивился, какие интересные образы способна породить моя фантазия.

Мне сейчас было не до них. В эйфории бытия слышалась какая-то фальш, едва уловимая за ощущением восторга. Чего-то не хватало, что-то было неправильно, какая-то мелочь не давала полностью раствориться в удовольствии. И чем больше я об этом думал, тем сильнее этот диссонанс тревожил. Звуки... образы... запахи...

Запах. Едва уловимый след, воспоминание о присутствии; но, уловив его, я на несколько мгновений забыл, как дышать. Вся эйфория, все стремления и ощущения схлынули, вытесненные единственным желанием — найти обладательницу этого запаха и заявить на неё свои права, обладать ею. Запах звал, манил и обещал наслаждение. Запах утверждал, что она хочет того же.

Долго думать я не стал. Мгновение, и вот уже по камням бесшумно ступают мягкие звериные лапы. В этой второй ипостаси было гораздо проще идти по следу, да и быстрее. И кроме ведущего меня запаха, в окружающем мире меня ничто не интересовало: ни испуганные возгласы посторонних, ни расстояние.

Императрица Александра, Империя Руш, замок Варуш.

Я давно не чувствовала себя настолько погано; наверное, с эйдорской лихорадки, перенесённой два года назад в полевом госпитале. Кожа местами саднила, местами горела, а местами просто безыдейно болела, в висках ломило (надо полагать, от этого их афродизиака). При этом меня ещё мутило, по всему телу разливалась противная липкая слабость, а ещё было жарко и душно. Очень хотелось уснуть и не просыпаться до полного выздоровления.

Уверенные воспоминания о прошлом заканчивались на холодной почти пустой пещере, в которой шевелились невнятные тени. Хорошо местным, они в темноте видят, а я пока дошла — все ноги подрала об острые камни. Потом был какой-то странный напиток, в котором привкус крови совершенно отсутствовал, зато присутствовала какая-то пряность, и... пожалуй, всё. Потом урывками была дорога, какие-то странные образы и провалы восприятия на фоне немотивированной эйфории. Судя по всему, — и по тогдашним галлюцинациям, и по нынешней помойке во рту, — эта их "кровь Первопредка" представляет собой какое-то наркотическое вещество. Какое-то весьма тяжёлое наркотическое вещество...

Я искренне надеялась, что меня по крайней мере на день оставят в покое, и не понадобится никого принимать и ни с кем встречаться. Когда я болею и плохо себя чувствую, я становлюсь ужасной мизантропкой. Предпочитаю страдать и мучиться в одиночестве, а свидетели меня раздражают.

Заставляя окончательно очнуться, жар и духота вдруг исчезли, и меня наоборот бросило в холод. Я открыла глаза, чтобы всё-таки понять, где нахожусь, и столкнулась с пристальным немигающим взглядом жёлтых глаз Императора. Моего, — теперь уже, наверное, в полном смысле, — мужа. Зрачки его опять представляли собой узкие щёлочки, выражение лица не поддавалось определению, а ноздри раздувались — он тщательно принюхивался. Несколько секунд он продолжал меня гипнотизировать, пару раз торопливо моргнул, и зрачки опять приняли близкую к кругу форму. А потом мужчина вдруг наклонился и, прикрыв глаза, медленно и сосредоточенно провёл языком по глубокой царапине у меня на груди. Опять принюхался, и повторил своё действие уже уверенней.

— Ваше Величество, что вы делаете? — озадаченно уточнила я чуть сиплым со сна голосом, порываясь подняться.

— Лежи и не дёргайся, женщина, — недовольно процедил он, прижав меня ладонью к постели. — Я тебя лечу.

— Может, проще позвать доктора и достать аптечку? — неуверенно предложила я.

— Не проще, — недовольно рыкнул Император, раздражённо сверкнув на меня своими кошачьими глазами. И я благоразумно замолчала и замерла, решив не спорить. В конце концов, может, у них так принято. Вместо утреннего умывания.

Однако через некоторое непродолжительное время я с удивлением поняла, что "лечебная процедура" действительно имеет эффект. Тёплые влажные прикосновения как будто стирали с кожи болевые ощущения. Не до конца, но весьма ощутимо их облегчая. Более того, ещё через некоторое время, когда рушец перевернул меня на живот и занялся царапинами на спине, я с ещё большим удивлением обнаружила, что подобные прикосновения мне приятны. В самом что ни есть физиологическом смысле: это странное вылизывание доставляло мне удовольствие.

Мужчина к процессу подходил весьма ответственно, не пропуская ни одной царапины и ни одного синяка. Более того, закончив со спиной и плечами, он спустился ниже, к особенно пострадавшим ягодицам. А потом вовсе невозмутимо развёл мне ноги пошире, и...

— Ваше Величество! — не то озадаченно, не то встревоженно окликнула его я. Нет, я не то чтобы возражала: в конце концов, там я действительно пострадала сильнее всего, да и неприятными возникающие в теле ощущения я бы тоже не могла назвать, но... Как-то это всё было неожиданно.

В ответ прозвучал только тихий раздражённый совсем нечеловеческий не то рык, не то ворчание, и больше никакой реакции не последовало.

Время шло. На мои неуверенные попытки пошевелиться ответ был один — то же недовольное ворчание и прижимающая к постели тяжёлая мужская ладонь. Боль и прочие неприятные ощущения сначала отступили, потом вовсе где-то потерялись, уступив место сладкому томлению. Потом мужчина легко перевернул меня на спину, опять развёл мои ноги, устраиваясь на просторной кровати по диагонали, и вернулся к прерванному занятию.

— Руамар, что ты... — неуверенно пробормотала я — и запнулась. Вздрогнув от нахлынувших ощущений, вцепилась пальцами в простыни, судорожно вздохнула; а мужчина, как будто этого и не заметив, продолжил свои действия.

Не раз и не два за годы жизни меня посещала мысль ответить на намёки кого-нибудь из офицеров взаимностью. Было как-то обидно умирать, так и не познакомившись с этой стороной человеческого бытия. Но, с другой стороны, ложиться с кем-то в постель из любопытства было просто противно. Да и о титуле, и об обстановке никак не получалось забыть; наличие неуставных отношений в подразделении, тем более — со мной, могло привести к непредвиденным конфликтам личного характера. Это как будто был бы аванс, некое... обещание помощи, что ли? В общем, каждый раз включался разум, и мягко давал понять, что это — плохая идея. Мне бы влюбиться, но это почему-то тоже не получалось. А в последние несколько лет я окончательно махнула на всё это рукой, и приняла для себя как данность: принцессе Александре так и суждено остаться старой девой, и, выйдя на пенсию, нянчить племянников. Ну, или погибнуть раньше.

А потом вдруг возник этот мир и это соглашение, которое должны были скрепить два брака, а по факту — обмен заложниками. Соглашаясь, о своей не сложившейся личной жизни я совершенно не вспоминала. Вернее, нет; вспомнила и решила, что, значит, такова моя судьба, и нечего себя жалеть.

Вот чего я точно не ожидала, так это... подобного поведения рушца. Я изгибалась в его руках, звала его по имени, вцеплялась в его волосы и — таяла. Буквально растворялась в ощущениях, забывая обо всём и ничего не стесняясь. И когда мужчина, прекратив "лечебные процедуры", лёг на меня сверху, вжимая в простыни, с готовностью подалась навстречу. И почему-то боли не было совсем; только нарастающий жар в теле, наслаждение и пристальный взгляд жёлтых глаз, проникающий, кажется, в самую душу.

— Ваше Величество, вы меня пугаете, — пробормотала я, покосившись на мужчину. Я лежала на спине, а Руамар, лёжа на боку, нависал надо мной, подпирая ладонью голову, и разглядывал меня с задумчивостью, лёгкой усмешкой и откровенно гастрономическим интересом. Вторая его ладонь по-хозяйски возлежала на моём бедре, а наши ноги переплетались лодыжками. Левая стопа у меня начинала неметь, но шевелиться совершенно не хотелось.

— Врёшь, — отрезал он, тихо хмыкнув.

— Скорее, утрирую, — осторожно возразила я. — Вы очень странно на меня смотрите, и я опасаюсь проснуться в какой-то момент без руки или ноги.

Он, сощурившись, перевёл взгляд на моё лицо, и пару секунд явно раздумывал, стоит ли отвечать мне или нет. Потом усмехнулся эдак вальяжно и проговорил.

— Да я в очередной раз убеждаюсь, что Мурмар полный обрубок. То есть, на вашем языке скорее... идиот.

— Мурмар — это ваш младший брат, который отказался на мне жениться? — уточнила я.

— Да, — кивнул Император и, не вдаваясь в подробности, в прямом смысле слова ушёл от разговора. Вышел из спальни в гостиную, оттуда — судя по всему, в ванную, и некоторое время я слышала плеск воды. Потом послышался шорох, короткая возня, стук двери и всё стихло. Несколько секунд я раздумывала, что это было, и что же я такого сказала, что он ушёл.

А потом проснулся мозг и напомнил, кто я, где нахожусь и с кем только что разговаривала. Это я временно могу себе позволить разлёживаться, а у Императора, надо думать, на такие развлечения времени не было. Я ещё помню, сколько отцу надо было приложить усилий, чтобы выкроить вечер для общения с детьми. Учитывая, что рушец вообще не собирался жениться, ему за все эти несанкционированные траты времени придётся расплачиваться постфактум.

Вставать мне не хотелось, — я уже и не помнила, когда последний раз доводилось вдоволь подремать и понежиться в постели, — да и особо не моглось. После специфической оборотнической терапии мне, конечно, стало легче, но слабость и определённые неприятные, местами болезненные ощущения присутствовали в изобилии. Хотя и не в той убийственной концентрации, что утром. В общем, поскольку спешить мне было некуда, я решила подумать о смысле жизни в горизонтальном положении, на мягкой кровати.

В принципе, я видела три варианта собственного дальнейшего бытия. Во-первых, можно было шпионить и вести диверсионную деятельность, но это была не самая лучшая идея. От неё я отказалась ещё дома, когда прикидывала перспективы. Вычислят, потом проблем не оберёшься. Во-вторых, можно было заниматься обязанностями Императрицы, но я совершенно не представляла, каковы они у рушцев; я про наши-то была не очень в курсе. Ну, и, в-третьих, можно было заняться чем-нибудь полезным, в чём я хорошо разбиралась. А разбиралась я в инженерном деле, тактике, стратегии, в меньшей степени — в экономических вопросах и химии. Ещё обладала определёнными организаторскими способностями и знанием психологии: построить несколько сотен человек, восемьдесят процентов из которых — мужики, и добиться железной дисциплины без этого никак. Теперь оставалось придумать, как все эти умения приложить на благо новой родины. Или хотя бы себя.

Хм. Пожалуй, для начала было бы неплохо обзавестись информацией об окружающем мире. И выслушать мнение Императора на сей счёт.

— Здравствуйте, Ваше Величество, — вырвал меня из задумчивости высокий тихий женский голос. Я резко села в кровати и поморщилась; от этого движения напомнили о своём существовании мышцы и мелкие травмы в самых разных концах организма. На пороге стояла миниатюрная темноволосая молоденькая девушка, нагруженная горой каких-то свёртков. Она таращилась на меня большими удивлёнными глазами, как будто совсем не ожидала меня тут встретить.

— Здравствуйте, — кивнула я, разглядывая её со своего места. — По какому вопросу?

— Ой! — девица, смешно подпрыгнув на месте, очнулась и кинулась ко мне вместе со своим имуществом. — Извините, Ваше Величество, я ваша камеристка, меня зовут Уру, или как вам будет угодно, — она изобразила быстрый книксен. — Я должна была прийти раньше, но не осмелилась, — затрещала она. — Здесь был Повелитель, — почти шёпотом добавила, почему-то оглянувшись на дверь. — И я ждала, пока он уйдёт. Ждала-ждала, ждала-ждала, а потом задремала, — покаялась Уру, торопливо раскладывая на краю кровати свою ношу. — Я пришла помочь вам с одеждой, ну и... вот, у меня тут несколько лечебных зелий и амулет, только я в них не очень понимаю, — она смущённо протянула мне небольшую кожаную сумочку-аптечку и тяжёлый серебряный браслет. Я повертела лекарства в руках и не удержалась от усмешки; и печать артефактора, и тиснения на пломбах флаконов были хорошо знакомы и принадлежали лучшим человеческим мастерам.

— Сколько тебе лет, дитя? — со вздохом поинтересовалась я.

— Я уже взрослая, мне шестнадцать зим, — гордо сообщила она.

— И, надо думать, камеристкой ты не работала никогда?

— Да, Ваше Величество, — она опять изобразила книксен. — Но я всё умею! И с одеждой могу помочь, и за завтраком прислуживать, и если надо по поручениям каким-нибудь сбегать; я шустрая, сообразительная, и много всего знаю... Ой, давайте помогу! Вам же, наверное, вставать тяжело!

— Откуда такие выводы? — растерянно уточнила я. Даже воспротивиться не успела, когда девочка нырнула мне под бок, подпирая костлявым плечиком.

— Ну, после обряда обычно все не очень хорошо себя чувствуют, а Повелитель — он же вообще... мы даже боялись, что он вас вообще убьёт!

— Мы — это кто? Да не надо меня подпирать, я нормально себя чувствую, — опомнилась я, отодвигая Уру.

— Ну, мы с девочками, кто здесь работает, — она покорно отстранилась, на пару секунд зависла, опять пристально меня разглядывая, потом опять встрепенулась и закопалась в свои кульки. — А вы очень-очень хорошо выглядите, и даже на ногах стоите, и все царапинки уже почти зажили! А люди все так быстро восстанавливаются? У нас такие слухи про вас ходят! — доверительно поделилась она, сделав страшные глаза.

— Мне кажется, за моё здоровье следует поблагодарить Его Величество. Я, честно говоря, раньше не слышала, что ваша слюна способна заживлять раны, — хмыкнула я. На этом месте моя помощница выронила пакет и вытаращилась на меня в ужасе. — Что-то не так?

— То есть, это Повелитель? Сам?! — страшным шёпотом уточнила она.

— Кхм. Ну, не думаешь же ты, что я его заставила? — хмыкнула я. Но по глазам поняла, что это небесное создание может поверить в любой бред, и поспешила уточнить. — Шучу! Сам. А что, такого не бывает?

— Нет, ну почему, бывает, — осторожно кивнула она. — Просто что Повелитель... сам!

— Уру, что в этом необычного? — строго поинтересовалась я, пристально разглядывая девушку.

— А! Просто это очень сложно, утомляет, редко к этому прибегают, — пояснила она, снова встряхнувшись. — Ну, правда редко. Мама там котёнка может полечить, если коленку расшибёт, обычно по мелочи. А он что, вас прямо... совсем всю лечил? — поинтересовалась она, подходя мне с каким-то ворохом тряпок, и глядя большими-большими глазами, на этот раз полными восторга.

— Прямо всю, — не стала спорить я. — Что это?

— Одежда. И это он после брачного обряда?! Вас вылечил, и на своих ногах ушёл?! Всё-таки Повелитель удивительно сильный, не зря про него слухи ходили, что к его матушке сам Первопредок приходил, — поделилась сплетнями девушка и покачала головой. Я забрала из её рук тряпки лазурного цвета, развернула, разглядела...

— Уру, ты, конечно, извини, но я это не надену, — поморщилась я.

— Почему? Оно такое красивое, специально для вас сшито!

— Где мои вещи? Те, которые я с собой привезла, — не вступая в полемику, уточнила я.

— В гардеробной. Что вам принести?

— Пойдём, покажешь, где тут гардеробная. А что, после обряда обычно совсем всем плохо?

— Ну да. Кровь Первопредка — это не ключевая вода, чем зверь сильнее — тем тяжелее она потом выходит, — пояснила она. — Обычно мужчинам хуже.

Всё, я поняла, мне уже стыдно. Я неблагодарная лентяйка, а Его Величество — воплощение благородства в подлунном мире. Пойду оказывать моральную поддержку и налаживать контакты. Я про семейную жизнь знала мало, но из детства помнила: мама утверждала, что долг хорошей жены — заботиться о здоровье мужа. Даже если он против. Муж обо мне позаботился, теперь я пойду.

Правда, для начала я быстренько ополоснулась и оделась. По жаре ограничилась штанами, сапогами и рубашкой. Не знаю уж, насколько это прилично выглядит в глазах оборотней, но на мой взгляд — гораздо приличней этих летучих тряпок.

— Уру, у меня к тебе вопрос, — обратилась я к камеристке, прилаживая на боку ножны. — Где сейчас может быть Император?

— Повелитель? — переспросила она, с недоумением наблюдая за моими действиями. — Не знаю, может быть, у себя в кабинете? Ваше Величество, а почему вы так странно одеваетесь? Это такая человеческая мода? У вас такие красивые ноги! Только так не очень прилично ходить. Хотя вам, наверное, можно...

— Показывай, куда идти в кабинет Повелителя, — прервала я поток слов. — Далеко туда?

— Нет, тут рядом, вот здесь налево, только... Ваше Величество, а можно помедленнее? — жалобно попросила она. Я с тоской на неё покосилась, но скорость сбавила. Учитывая, что девочка едва доставала мне до подмышки, а шаг у меня в принципе широкий, ей приходилось почти бежать, чтобы не отставать. Пришлось в обмен на снисхождение стребовать с неё краткую экскурсию с описанием пейзажей и встречных персонажей. Пейзажи радовали глаз сдержанным великолепием, персонажи — любопытством, граничащим с шоком удивлением и откровенным отвращением. Последних я с особенным вниманием брала на заметку.

Встречались многие, почти все — кланялись. В общем, я бы удивилась, если бы меня кто-то не узнал: не те параметры. Мои метр-девяносто-два сантиметра роста, военная выправка и армейский наряд — мягко говоря, выдающаяся внешность.

Императорский кабинет действительно оказался не так чтобы далеко.

— Ваше Величество, только, можно я вас тут подожду? — смущённо попросила меня камеристка.

— Тут — это в коридоре? — озадаченно обернулась я, уже успевшая положить ладонь на кованую дверную ручку.

— Угу. Просто, Повелитель... он очень не любит, когда его отвлекают от работы. Вас-то не тронет, а я очень не хочу попадать под горячую руку, — честно призналась она.

— Ладно, что тебе посреди коридора торчать, можешь идти, обратную дорогу я найду. Как мне в случае необходимости тебя найти?

— Ой, это просто! Следом за вашими покоями, прямо первая дверка, маленькая такая, неприметная; это специальная комната для императорской камеристки. С другой стороны должен обитать камердинер Его Величества, но Повелитель не пользуется его услугами, — сообщила Уру.

— Хорошо, учту, — я кивнула и без стука вошла в приёмную.

— Его Величество занят, — подскочил на своём месте секретарь, бросаясь мне наперерез. Это был довольно молодой оборотень невысокого роста, то есть — значительно ниже меня. И смотрел он на меня, как это часто бывает с помощниками и секретарями больших начальников, с видом оскорблённой невинности и превосходством.

Я смерила секретаря взглядом, прикидывая варианты своих дальнейших действий.

С одной стороны, конечно, я не люблю навзяываться и лезть напролом. Ну, действительно, Император — должность хлопотная, ему может быть совершенно не до меня (и, скорее всего, именно так всё и обстоит). И я бы, скорее всего, развернулась и ушла, если бы не одно обстоятельство.

Вид секретаря, его поведение и его отношение. Если я сейчас уйду, я признаю право этого типа мне хамить, а за ним — и всех желающих, до кого дойдут известия об этой сцене. А он ведь действительно хамил: не поздоровался, не извинился, чуть только хватать за руки не начал.

Проигрывать первый и самый важный бой — не лучшее начало кампании.

— Шаг в сторону, — тихо процедила я, окинув парня взглядом "что за говорящее дерьмо?". Он несколько сдулся, стушевался, задёргался, но — не ушёл.

— Ваше Величество, Повелитель действительно очень занят, не велели никого пускать, — заблеял он. С этого надо было начинать, а сейчас было уже поздно.

— Шаг в сторону, — уже с угрозой, но всё так же тихо повторила я. И тон, и взгляды были давно отработаны и действовали безотказно. Даже на тех, кто лично не был со мной знаком. — Или мне тебя отодвинуть? — ласково уточнила я, поглаживая рукоять клинка.

— Ваше Величество, Повелитель меня убьёт, — проблеял оборотень, по стенке отступая к столу.

Если бы у меня был повод не доверять Императору, я бы решила, что у него там по меньшей мере любовница, и хорошо если одна.

— Возможно. А я — с гарантией и прямо сейчас, — усмехнулась я.

Всё-таки, эта их физиология и чутьё — удобная штука. Никакого упрямства, никакого недоверия. Он ведь чует, что я не постесняюсь пустить оружие в ход, и боится уже заранее. Взгляды, мимика, жесты и уверенность в себе — и реакция совершенно однозначная. Даже проще, чем с людьми; наши ещё могут упереться рогом и стоять на своём до последнего, не веря в серьёзность намерений оппонента. А так... годы армейской практики, видимо, окажутся лучшим подспорьем из возможных в выживании среди мохнатых.

Секретарь освободил дверной проём, с тоской глядя на меня. Я же вежливо постучала и, дождавшись разрешения войти, шагнула внутрь.

Император Руамар Шаар-Рулла-ан, Империя Руш, замок Варуш.

Меня разбудил сладковато-гнилостный, гадкий запах боли. Не острой и терпкой, как от свежей раны, а той самой навязчивой, выматывающей, тошнотворной, когда рана воспаляется и начинается гангрена.

Моё собственное состояние этому запаху полностью отвечало. Мышцы ломило, во рту было сухо как в Жёлтых горах, да ещё совершенно пустая по ощущениям голова немилосердно трещала. По совокупности симптомов походило на тяжёлое похмелье. Теперь я точно понимал основную причину, по которой наши браки заключаются один раз и на всю жизнь: повторно проходить через такое добровольно — дураков нет. Состояние отягчалось ещё и тем, что я весьма смутно помнил, что происходило после собственно обряда. Какими-то урывками улицы, коридоры, залы замка, отдельные лица, а потом — бездонный чёрный провал, из которого по ощущениям тянуло затхлостью и запёкшейся кровью, как из старой темницы или пыточной.

С трудом продрав глаза, я сумел приподняться и оглядеться. Посторонних не обнаружилось, в покоях было тихо и пусто, и я позволил себе осмотреть ближайший периметр, а именно — лежащую подле меня женщину, служившую источником того самого отвратительного запаха.

В голове при виде неё совершенно не прояснилось, но общее представление о событиях ночи составить было возможно. На основе расположения синяков, ссадин, и укусов. В целом, зрелище было малоприятное, но ничего ужасного я не увидел. Ни одной глубокой раны, ни одной серьёзной гематомы: только царапины и явные следы отпечатков пальцев. Просто их было очень много, да и в остальном женщина явно чувствовала себя не лучше, чем я, а то и хуже. Я принюхался внимательней, раскладывая запах на составляющие, и понял: этот мерзкий оттенок множества начинающих воспаляться царапин раздражает меня неимоверно.

— Ваше Величество, что вы делаете? — раздался неуверенно-хриплый голос женщины, когда я после короткого раздумья решил всё-таки сделать доброе дело. И человечке, и себе; уж очень раздражала меня примесь гнили в собственном весьма приятном запахе моей супруги.

— Лежи и не дёргайся, женщина. Я тебя лечу, — проворчал я, настраиваясь на долгий и трудный процесс. Зверь отзывался неохотно; он, похоже, тоже чувствовал себя отвратительно.

— Может, проще позвать доктора и достать аптечку? — предложила человечка, явно не понимая смысла моих действий.

— Не проще, — отмахнулся я. И она повела себя правильно: смирилась и расслабилась, облегчая мне работу. Умная девочка.

Лечение явно шло впрок. И, к слову, давалось мне гораздо легче, чем можно было ожидать; видимо, человеческий организм на это воздействие реагировал более чутко. Впрочем, это было не так уж удивительно, они к любой магии гораздо восприимчивей. Очень низкое внутреннее сопротивление, и иногда это даже неплохо.

Сосредоточенный на сложном выматывающем процессе, я не обращал внимания ни на изменения поведения женщины, ни на изменения её запаха. Заметил реакцию Александры только тогда, когда она вцепилась мне в волосы. И то поначалу отвлёкся только для того, чтобы на неё рыкнуть, призывая к порядку.

Отвлекшись же, сначала опешил, а потом мысленно обозвал себя идиотом. Потому что, во-первых, не подумал о подобной подоплёке моих действий, во-вторых, не заметил их последствий, и, в-третьих, здорово ошибся в оценке этой женщины, посчитав её холодной.

Останавливаться на достигнутом я не стал, и продолжил свои действия. Хотя опять сосредоточиться на достижении лечебного эффекта уже не получалось; я слишком увлёкся процессом, упиваясь запахом её желания и с удовольствием и интересом наблюдая за её реакцией. Оказалось, Её Величество — весьма чувственная женщина, а сознательно соблазнять собственную жену — очень увлекательное занятие.

Не знаю уж, и вряд ли смогу вспомнить, что происходило ночью, но утро в общей постели началось к обоюдному удовольствию.

Вставать не хотелось совершенно. Более того, с воплощением этого действия в жизнь имелись определённые чисто технические трудности. Если болевые и тошнотворные ощущения куда-то рассосались, то обыкновенная слабость навалилась с утроенной силой. Казалось невозможным пошевелить рукой или ногой, да и мысли в голове путались. Хотелось лечь и... нет, не сдохнуть, но уснуть на пару суток. Но такой возможности у меня не было. Меня ждал бюджет, несколько жизненно важных строительных проектов и Мурмар. Я почему-то совершенно не верил, что он сегодня чем-нибудь меня порадует.

И правильно делал. Что брат, что казначей оказались не готовы к вызову в мой кабинет, оба одинаково испуганно смотрели на меня и оба виновато блеяли что-то невнятное. Похоже, они рассчитывали, что после обряда я пару суток пролежу пластом, не в силах выбраться из супружеской постели.

Стало быть, я правильно сделал, переступив через себя, хотя и держался сейчас на одном упрямстве. От слабости покачивало, мысли разбредались и то и дело спотыкались о последние воспоминания. Запах женщины, оставшейся в спальне, пришёл сюда вместе со мной, отвлекал и в совокупности с воображением рисовал картины, совершенно не способствующие работе. Единственное, что радовало, это возможность позволить себе развалиться в удобном кресле и сверлить собеседников взглядом через стол.

— Мурмар, у тебя было несколько суток, а ты даже не открыл документ.

— Неправда, я открыл, — смущённо пробормотал брат, опуская взгляд. Как мне уже доложили, он всё это время вёл себя именно так, как того требовали инстинкты после обряда — почти не покидал собственную спальню. И я на него, честно говоря, даже всерьёз не злился, а ругался больше для порядка, в воспитательных целях. У иных в хвосте мозга больше, чем у моего брата в голове, и это объективная реальность, воспитывать его уже поздно. Так даже лучше; пусть над наследником работает. Там у него пока ещё есть шанс хорошо справиться с задачей.

— И закрыл. Сегодня, — кивнул я. — Аиур, я тебе что говорил сделать с этим документом? — перевёл я взгляд на казначея, тряхнув в воздухе тонкой папкой с бюджетом.

— Сходить в нужник, Ваше Величество, — пробормотал чуть живой от страха пожилой двуликий.

— Нет, Аиур. Я говорил, чтобы ты засунул его себе в задницу, и больше не смел мне это показывать, — я в раздражении швырнул папку в чиновника.

— Но, Вы же предупреждали, что Его Высочество...

— Я предупреждал, что Его Высочеству ты предоставишь новую версию со всеми правками. Неужели ты надеялся, что после резолюции Мурмара я подпишу всё не читая? — сощурился я.

— Нет, что Вы! Просто не было времени со всей этой подготовкой, торжествами, праздником... — заюлил он. Хотя было видно: именно на это и надеялся, что после обряда мне будет не до того. Похоже, опять пора менять казначея. Вот кто бы мне подсказал, что хуже — наивный дурак вроде Аиура, довольно посредственный как работник, но и не способный скроить сложную махинацию для воровства, или умный профессионал, которого есть вероятность не поймать за руку?

— Последний шанс, Аиур, — мрачно проговорил я. — Если... Да! — рявкнул я на стук в дверь.

— Ваше Величество, — в образовавшуюся щель просунулась голова секретаря. — Прибыл господин Трилдар-ан.

— Приглашай. Да, и вызови ко мне генерала Анвар-вера. Тармур, проект готов? — воззрился я на появившегося на пороге щуплого немолодого оборотня.

— Да, Ваше Величество, — он согнулся в поклоне. — Всё, как Вы и распорядились.

— Тогда пройди и присядь, сейчас я закончу, и посмотрим, что ты там наваял, — несколько смягчился я. Хоть кто-то в этом бедламе знает своё дело.

Правда, закончить мы не успели: Анамар явился так быстро, будто караулил у кабинета. Но я всегда ценил его за пунктуальность.

— Ты смотри-ка, действительно, сидит, рычит на подданных, — поздоровался главнокомандующий, входя в кабинет и намешливо меня разглядывая. — Все после обряда по стеночке до туалета ползают, а этот всю ночь кувыркался — и с первыми лучами солнца на рабочем месте.

Я смерил друга тяжёлым взглядом. Ему я всегда позволял несколько больше, чем прочему окружению, но сегодня он вёл себя удивительно развязно. Уловив моё раздражение, Анамар опомнился, сообразил, что мы не одни, и склонил голову.

— Прошу прощения, я забылся.

— Садись, — я кивнул на последнее кресло. Забывался Анвар-вер обычно в моменты зашкаливающего благодушия, чрезмерного раздражения или глубокой задумчивости. Интересно, в чём причина на этот раз? — Аиур, ты меня понял?

— К утру всё будет пересчитано, иначе вы вырвете мне горло, — поднялся и поклонился казначей.

— Суть уловил, молодец. Проваливай. Мурмар, ты тоже свободен. Да! — рыкнул я на очередной стук в дверь. Кого там пьяная блоха привезла, вроде бы все нужные уже здесь?!

— Ваше Величество, — вежливым кивком поприветствовала меня явившаяся на пороге Александра. Спокойная, уверенная, прямая как клинок в её ножнах и такая же невозмутимая. — Господа, — ещё один сдержанный кивок сразу всем. Наблюдая, как полностью деморализованные и шокированные таким визитом подданные в панике вскакивают с мест, судорожно вспоминая протокол, я даже простил этой женщине несанкционированное вторжение в мой кабинете. Если от меня они ожидали чего угодно, и тот факт, что я наутро после обряда встал на свои собственные ноги, их удивил, но вполне вписался в привычные рамки, то ожидать подобного от человечки не мог никто.

— Ваше Величество, — с неохотой выбравшись из кресла, кивнул я в ответ. Преследовавший меня всё утро запах окутал коконом. Принюхиваться к едва уловимым нотам я перестал, но призывать мысли к порядку стало ещё сложнее. — Чем обязан вашему визиту?

— Мне бы хотелось потратить несколько минут вашего времени, если это возможно, — невозмутимо ответила женщина. Лицо оставалось серьёзным, но я почувствовал, что её забавляют эти расшаркивания.

— Боюсь, придётся подождать. Впрочем, если вам будет угодно, можете подождать здесь, — я жестом указал на кресло. — Его Высочество и господин казначей уже уходят.

— Его Высочество Мурмар, я полагаю? Мой несостоявшийся жених? — с едва уловимой насмешкой уточнила она.

— Ваше Величество, — полыхая смущением и растерянностью, брат поклонился, с заметным трудом отводя взгляд от стройных длинных ног Императрицы, обтянутых узкими штанами.

Нет, всё-таки, если отвлечься от стереотипов, у неё ведь великолепная фигура. Даже странно, как до сих пор никто не разглядел. Хотя откуда я это взял, собственно? Может, разглядел, только заинтересовать не сумел. Или не рискнул. Глядя на неё сейчас, я и сам не мог поверить, что не больше часа назад эта женщина, разметавшись на шёлке простыней, исступлённо шептала моё имя.

Я сначала почувствовал озадаченно-растерянный взгляд Анамара, и только потом сообразил, что уже секунд десять в полной тишине буквально пожираю взглядом озадаченную таким вниманием женщину. А остальные присутствующие боятся пошевелиться или хотя бы оторвать взгляд от пола, стараясь дышать неглубоко.

— Присаживайтесь, Ваше Величество, — досадливо поморщившись, кивнул я и подал пример, вернувшись в кресло. Мурмар вместе с казначеем поспешно выскочили из кабинета, а я подозвал к столу Танмура с Анамаром.

В какой момент к нашему обсуждению присоединилась Александра, я, как и мои собеседники, не заметил. Поэтому мы все трое едва не подпрыгнули на местах, когда почти у меня над ухом прозвучало её тихое:

— Подобная конструкция здесь не подойдёт, Танмур прав, — и тонкий палец с коротко остриженным ногтем ткнулся в опору моста. — Если вы делаете такой вывод только на основе интуиции, то ваша интуиция гениальна, — она склонила голову, обращаясь к инженеру. Мы с Анамаром озадаченно переглянулись и обернулись к ней.

Мы стояли кругом возле стола, сгрудившись вокруг кипы чертежей и нависая над столом: я со своей стороны, генерал с торца, а Танмур — напротив меня. Александра, места которой не нашлось (я опирался на широко расставленные ладони, Анамар — вообще на локти), притулилась ко мне сбоку, для удобства облокотившись о моё плечо. Вот, спрашивается, как я умудрился этого не заметить? То ли последствия проклятого зелья, то ли я уже настолько привык к её запаху, что обращаю на него внимание только тогда, когда не чувствую.

— Извините, я увлеклась, — опомнилась женщина, отпрянув от меня. Правда, далеко отбежать не успела: я перехватил её поперёк талии и прижал к своему боку. Уткнулся носом в волосы над ухом, принюхался... Хм, нет, запах чувствую, и совсем даже не притерпелся. Было похоже на нагретую солнцем хвою, на северный цветок ландыш и... миндаль, что ли? Нет, не миндаль, более горький запах. Приятный. Тёплый.

Я блаженно зажмурился, и даже заурчал бы, наверное, если бы меня не вернули с небес на землю.

— Ваше Величество? — осторожно позвала меня женщина. Я раздражённо поморщился, — причём и сам не мог точно сказать, что мне не понравилось: собственное выпадение из реальности или возвращение в неё, — и вынул нос из коротких рыжих прядей. — С вами всё в порядке? — уточнила она, напряжённо меня разглядывая. Я опять поморщился, покосился на старательно отводящих взгляды подданных, и ворчливо ответил.

— Всё нормально. Что там с мостом? — уточнил, разворачивая её к столу. Правда, далеко не отпустил и продолжил обнимать левой рукой, прижимая к своему боку.

— Да. С мостом. В общем, Танмур прав, с такими опорами его пару раз хорошенько тряхнёт и в первое же солидное половодье смоет.

— Да не бывает там таких половодий, — возмутился Анамар.

— Это же Вредная Су... то есть, прошу прощения, Верхняя Щучка! — поправилась она, смущённо кашлянув. — Ей наши бойцы не за красивые глаза созвучное прозвище придумали.

— Конечно, мы теперь будем строить мост на основе народных слухов беззубых, — процедил Анвар-вер. — Я в этих горах пять лет подыхал, я их...

— Странно, что не подох, — насмешливо оборвала его Александра. — Подыхать можно в темнице, но ты же не будешь утверждать, что хорошо изучил замок? Я там полтора года прожила, и знаю их несколько лучше, чем большинство живых.

— В санатории прожила? — язвительно уточнил Анамар.

— Ты хорошо подумал, с кем разговариваешь? — уточнила женщина. Без раздражения и обиды, очень весело; она явно с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. И это хорошо, потому что Мар откровенно нарывался, но так у него был шанс уйти отсюда с целой физиономией и конечностями. Язвительные замечания в адрес Императрицы меня нынче ужасно раздражали.

— Простите, Ваше Величество, — процедил он, шутовски раскланявшись. Александра в ответ очень весело и ехидно ухмыльнулась; я бы на месте Анвар-вера насторожился, но тот ничего не заметил. Анамару свойственно недооценивать окружающих, особенно при личном общении. Как это качество сочетается в нём с великолепным стратегическим талантом, граничащим с гением, я за годы нашего знакомства так и не понял.

И опять он откровенно нарывался. Взять его за шкирку и оттащить в уголок, расспросить? Вдруг что-то серьёзное случилось...

— Какое я величество, тебе расскажет генерал Иркар-ан в Стране Вечной Охоты, — насмешливо заметила женщина.

— Причём тут он?

— Ну, он тоже был уверен, что за несколько дней армию с тяжёлыми орудиями по земле через Чуйкин перевал и верховья Нижней Щучки перекинуть невозможно.

— А причём тут вы? — ехидно уточнил Анамар.

И я окончательно понял, что крови сейчас не будет: я знал, чем закончится этот разговор. Александра сама разберётся с этим упрямцем лучше, чем это могло бы сейчас получиться у меня.

Говорил я этому идиоту, интересуйся разведданными подробнее! И геральдикой. И вообще окружающим миром.

— А вы искренне убеждены, что там командовал Чизар? — она в притворном восхищении вскинула брови. — Нет, он, конечно, гений. Был. Лет тридцать назад. Но во время чуйского перехода он уже путал сейсмограф с сантиметром.

— Чуйской операцией командовал Алекс Талич, — поморщился Анамар.

— Кхм. Ваша разведка настолько плохо работает, или это вы лично — идиот? — удивлённо (на этот раз — действительно удивлённо) уточнила Императрица. Мар в ответ недовольно оскалился, а я, чуть отстранившись, подвинул жену под свою правую руку, оказываясь между спорщиками, и ответил вместо генерала.

— Это лично он — идиот. Талич, мой обрубленный друг, это девичья фамилия покойной Императрицы Ораны, жены Димира. А Александра Талич — имя её дочери.

Нет, всё-таки, удачно эта женщина зашла в мой кабинет. Настолько шокированным и растерянным я Мара не видел ни разу за тридцать лет нашей с ним дружбы.

— Вы? — потерянно выдохнул он. — Клянусь когтями Первопредка, женщина?! Вот это новости. Позвольте пожать вашу руку, Ваше Величество, я в восхищении!

Он действительно протянул руку, а Александра с усмешкой потянула ладонь в ответ. Тихий угрожающий рык родился сам собой даже прежде, чем я успел перевести взгляд с чертежей на Анамара. Мар среагировал очень правильно, а, главное, быстро: шарахнулся назад, заводя обе руки за спину.

— Прости, Рур! Я совсем не то имел в виду, растерялся и не сообразил...

Я смерил его в ответ задумчивым взглядом, медленно кивнул и ладонью прижал к столу повисшую в воздухе руку совершенно шокированной произошедшей сценой Александры.

— Продолжим, если сомнений в компетентности Её Величества больше нет, — невозмутимо кивнул я. — Что там с мостом, чем плохи эти опоры и какой вариант лучше?

Они вернулись к конструктивному диалогу очень быстро. Первым переключился Танмур, потом очнулась Александа, а потом и Мар подключился к общей беседе.

Когти Первопредка, вот именно поэтому я столько времени не женился, и в сорок оставался холостяком! Первое время после этого даже самые рассудительные оборотни ведут себя как полные обрубки, теперь и меня постигла та же участь. Хорошо, когда ты можешь выкинуть месяц-другой из собственной жизни, и никто от этого не умрёт, и ничего в окружающем мире не изменится. А вот когда инстинкты не дают спокойно работать, это нервирует.

Впрочем, как оказалось, если женщина под рукой, отделена от потенциальных конкурентов и сосредоточена на чём-то важном, можно терпеть. А то, что порой я сам, увлёкшись запахом, выпадал из обсуждения и приходил в себя только тогда, когда меня окликали, было тем самым неизбежным малым злом.

Её Императорское Величество Александра, Империя Руш, замок Варуш.

Этот инженер, Танмур, оказался весьма толковым специалистом, и общий язык мы нашли очень быстро. К моему удовольствию, Император не стал возражать против моего участия в обсуждении, на тему "неженского дела" даже не заикнулся, и это обнадёживало.

А вот что настораживало, так это поведение оборотня. Может, он до сих пор находился под действием той наркотической дряни, которую они считают "афродизиаком"? Мужчина то и дело утыкался носом мне в шею и замирал в непонятном трансе, а ещё постоянно норовил прижать покрепче, весьма откровенно при этом обнимая. В некоторые моменты у меня вообще складывалось впечатление, что он готов разложить меня прямо поверх чертежей и продолжить начатое утром, совершенно не смущаясь свидетелей.

Поведение этих самых свидетелей тоже озадачивало. Они не просто делали вид, что ничего не замечают, они действительно не обращали на поведение своего Императора никакого внимания, отводя взгляды совершенно машинально. Он у них всегда такой? Странно, почему об этом ничего не было в его досье?

Я ничего не имела против прикосновений мужчины как таковых, — как показало утро, они могут быть более чем приятными, — но в спальне же! Ну или, хотя бы, не при посторонних. А то у нас про личную жизнь и темперамент кошаков тоже ходили разнообразные легенды, и эксгибиционизм был ещё не самым худшим вариантом. Хотя ревнивое порыкивание в ответ даже на неосторожные взгляды в мою сторону вселяло определённый оптимизм; меня по крайней мере явно не планировали делить с друзьями, а у нас такие слухи были весьма популярны.

В конце концов я не выдержала подобных проявлений чувств и предпочла совершить тактическое отступление, плюнув на изначальную цель визита. Мне было жизненно необходимо получить некоторую информацию о нравах и обычаях оборотней и понять, как следует вести себя с собственным мужем и как реагировать на его поведение. Интуиция подсказывала, что стоит "расслабиться и получать удовольствие", но разум был категорически против. Не могла я расслабиться, когда мужчина совершенно недвусмысленно прижимал мои бёдра к своим, или невозмутимо накрывал ладонью грудь, и всё это — в присутствии посторонних. Вот когда самое время вспомнить всяческие видовые предрассудки, клеймящие двуликих животными!

Одно утешало, надёжный источник подобной информации у меня был: Уру. Может, её затем ко мне и приставили? Кстати, надо бы выяснить, кому в голову пришла эта светлая мысль, и сказать ему "большое спасибо".

Но жизнь, как это с ней часто бывает, решила внести в мои планы собственные коррективы, вломившись в них буквально на выходе из императорского кабинета. Посреди приёмной на меня с рыком кинулась какая-то женщина; частичная трансформация мешала определить её точный возраст, но рост и фигура говорили сами за себя. В рукопашном бою с обученным профессионалом у меня бы не было никаких шансов, — всё-таки, кошаки в ближнем бою лучшие из лучших, — но это был не боец, и, более того, женщина, а половой диморфизм у оборотней был выражен значительно сильнее, чем у иных разумных видов. В итоге я скрутила её, несмотря на трансформацию, очень быстро и, за неимением лучшего, стянула руки за спиной её же собственными косами. Благо, те спускались значительно ниже талии.

Рычать в болевом захвате у неё уже не получалось, и скандальная особа перешла на тихое жалобное поскуливание, а я подняла вопросительный взгляд на секретаря.

— Что это такое? — озадаченно уточнила у бледного парня, вжавшегося спиной в стену, и глядящего на нас вытаращенными в ужасе глазами.

— Инсара Ордар-вер, — заикаясь, выдавил секретарь. — Она только вошла...

— И что ей было надо? — продолжила я расспросы. В ответ на это парень вздрогнул всем телом и затряс головой.

Хм. Что-то не то сделала я, эта драная кошка, или секретаря просто бешеная блоха укусила?

Рассудив, что от мужчины я ответа не добьюсь, я легонько встряхнула девицу, в ответ на что та судорожно всхлипнула.

— Ты обозналась, больная, припадочная или у вас так принято гостей встречать?

— Ты... уродина беззубая! Он должен быть моим, он...

— Диагноз ясен, — вздохнула я, ещё раз встряхнув ворох алых тряпок, на этот раз — чтобы заткнуть. — Вот только ревнивых любовниц мне и недоставало для полного счастья! — процедила себе под нос, прикидывая, что делать дальше. Решение нашлось спонтанно. В конце концов, чья это любовница? Вот пусть сам и разбирается! — Эй, мальчик, как тебя там, — окликнула я трясущегося секретаря. — Будь добр, дверь открой, а то у меня руки заняты, — попросила, кивнув на поскуливающую девицу. — Только постучать не забудь.

Почему-то от этой просьбы парень затрясся ещё интенсивней, но спорить не стал, а девица — попыталась молча вывернуться из захвата. Он по стеночке добрёл до двери, постучал и, дождавшись раздражённого рыка, распахнул перед нами створку.

— Прошу меня простить, Ваше Величество, — игнорируя ошалелые взгляды присутствующих, проговорила я. — Но здесь некая особа желала вашего внимания, — я подтолкнула двуликую вперёд, заодно выпуская из захвата. Толкнула аккуратно, но ноги её, кажется, не держали; иначе из-за чего бы ей падать на колени лицом в ковёр?

— Что это? — первым опомнился Император, хотя по-прежнему выглядел растерянным.

— Понятия не имею, — честно ответила я, разведя руками. — Я вышла, а она на пороге кинулась на меня с когтями. Кажется, она считает себя вашей оскорблённой невестой.

— Она сделала что? — нехорошо сощурившись, Руамар перевёл взгляд на секретаря. Остальные присутствующие ощутимо спали с лиц, а бедный парнишка вообще пошёл зелёными пятнами и поспешно рухнул на колени.

— Простите, Ваше Величество, я не ожидал, я просто не успел!

— Встать, — процедил Император, буравя взглядом девицу в красном. Та ещё сильнее сжалась, жалобно что-то бормоча себе под нос. — Если мне придётся нагнуться, будет хуже, — почти спокойно проговорил мужчина, но было в этом спокойствии что-то такое... Честное слово, лучше бы рычал!

Кажется, последнее моё умозаключение было справедливым; иначе с чего бы присутствующие мужчины инстинктивно подались назад? Причём даже коленопреклонённый секретарь шарахнулся!

А та, кого мне представили как Инсару Ордар-вер, поднялась на дрожащих ногах, обхватив себя руками и втянув голову в плечи, боясь оторвать взгляд от пола. Дождавшись окончания этого движения, Руамар сгрёб её ладонью за горло и, чуть приподняв испуганно цепляющуюся за его руку женщину, веско проговорил ей в лицо.

— Нападение на членов Императорской семьи карается смертью. Непротивление нападению на членов Императорской семьи карается смертью.

— Владыка, простите! Я не хотела... я не знала... я была... — заскулила она, а я озадаченно хмыкнула себе под нос. Однако, суровые у них порядки! Попыталась выдрать волосы сопернице — пожалуй на плаху. Зато теперь хотя бы понятно, из-за чего секретаря так трясло; бедолага же не успел вмешаться. Непонятно только, чем эта дура вообще думала, что при таких законах попыталась в меня вцепиться? Да ещё в императорской приёмной, при свидетелях!

— Не знала, на кого набросилась? — язвительно процедил Император, выпустив когти в явном намерении вспороть ей горло прямо здесь.

Лезть под руку было глупо. Честно говоря, мне её даже жалко не было; сама дура. Даже какая-то... совсем дура! При таких умственных способностях она до таких лет дожить не могла. Почему-то именно последняя мысль заставила меня принять окончательное решение.

— Ваше Величество, — подала я голос. Оборотень перевёл на меня тяжёлый злой взгляд, всем видом выражая недовольство моим вмешательством. — Может быть, не стоит пачкать ковёр и руки? — осторожно предложила, понимая, что банальная реплика "не трогайте её" будет воспринята в штыки. Мужчины очень не любят, когда им активно мешают совершать глупости. — И, может быть, стоит прибегнуть к услугам соответствующего специалиста и соответствующей случаю процедуре?

Пару мгновений Руамар продолжал сверлить меня взглядом, после чего медленно кивнул и перевёл взгляд на Анвар-вера.

С этим типом мы, кстати, заочно были знакомы. Он был великолепным стратегом и вообще достойным уважения профессионалом, и тем неожиданней для меня стала некоторая его закостенелость и обрывочность знаний в рамках лежащих за пределами его компетенции вопросов. Кроме этого, он явно относился к тому типу разумных существ, для кого в жизни существовало два мнения, своё и неправильное. Все остальные выслушивались с огромным недоверием и воспринимались в штыки, а все неинтересные индивиду лично отрасли знаний записывались в ненужные и бесполезные.

В общем-то, эта непримиримость легко читалась в его внешности: насупленные брови, острый упрямый подбородок, резкие черты лица. Глаза у него были совсем человеческие, серые, а волосы — тёмные и коротко остриженные. Высокий, плечистый, с глубоким резким голосом, в котором чувствовалась привычка приказывать, Анвар-вер производил давящее впечатление. Впрочем, рядом со своим Императором он заметно проигрывал в этом вопросе.

— Анамар, убери это в камеру. Вур, — ещё не поднявшийся с пола секретарь при звуке своего имени дёрнулся всем телом. — Иди на своё место, хватит вытирать пыль. Если кто-то появится — меня нет. Тармур, у тебя вопросов больше нет?

— Нет, Ваше Величество, — глубоко поклонился инженер.

— Тогда все свободны. А вы, Ваше Величество, задержитесь, — пристальный взгляд звериных глаз опять вцепился в меня, а я даже не думала спорить. С этим типом вообще стоило тщательно подбирать слова и выстраивать линию поведения, оценивая все риски. Будь я помоложе и обладай меньшим опытом общения со всяческими тяжёлыми личностями, и наладить с ним контакт было бы затруднительно.

Дождавшись, пока все выйдут, всё ещё подрагивающий и очень бледный секретарь аккуратно закрыл дверь с той стороны.

— Зачем ты меня остановила? — в два шага преодолев разделявшее расстояние, оборотень мрачно навис надо мной. Весьма странное ощущение, когда привыкла смотреть на всех окружающих сверху вниз.

— Честно говоря, её поступок вызывает массу подозрений. Это довольно странно, нападать на меня посреди императорской приёмной при свидетелях, — честно поделилась я собственными сомнениями. — Не может же она быть настолько глупой! Что-то не так? — уточнила я, потому что мужчина смотрел на меня с лёгким прищуром и непонятной усмешкой на губах.

— Наоборот, — он едва заметно качнул головой. — Мурмар — полный обрубок, а я, оказывается, от этого здорово выиграл.

— Ваше Величество? — я в недоумении вопросительно вскинула брови.

— Ты права, — пояснил он. — Это действительно очень похоже на подставу. Инсара — дура, но она дочь весьма влиятельного рода, который меня поддерживает. Если бы ты не вмешалась, я бы убил её на месте, не разбираясь; на нынешнем жизненном этапе мне чудовищно трудно логически мыслить, — проворчал мужчина. — Я был бы в своём праве, но осадок бы непременно остался: Изур не простил бы мне дочь.

— Кхм, Ваше Величество, что вы делаете? — не слишком умно уточнила я, потому что фразу он заканчивал уже мне в волосы, обеими руками приобнимая за талию.

— То, на что имею полное право, — сообщил оборотень, рывком разворачивая меня спиной к себе. Одна ладонь, проворно расстегнув пару пуговиц на рубашке, сжала мою грудь, а вторая занялась брючным ремнём. В бёдра спереди упёрся край столешницы, а сзади ко мне прижимался мужчина.

— Прямо здесь? — неуверенно переспросила я.

— И прямо сейчас, — насмешливо хмыкнул над ухом Руамар, заканчивая с ремнём и запуская ладонь мне в штаны.

— Ваше Величество, а если кто-то войдёт? — инстинктивно цепляясь руками за его запястья и всё ещё пытаясь протестовать, пробормотала я. Хотя в данный конкретный момент безнадёжность сопротивления была очевидна, да и в глубине души я не слишком-то возражала. Близость мужчины будила во мне непривычные, но однозначно — приятные ощущения, а его прикосновения вызывали желание плюнуть на все разумные мысли. Может, на меня тоже подействовало это их зелье? Или это просто заразно?

— Горло вырву, — процедил он, стягивая полурасстёгнутую рубашку с моего плеча. — Замолчи, женщина, — тихо рыкнул оборотень и не больно, но вполне ощутимо прикусил шею сбоку. Я сбилась с дыхания — не то от этого своеобразного поцелуя, не то от прикосновений его пальцев. — Упрямая человечка! Я же чую твой запах, ты тоже пахнешь желанием.

Не прекращая ласкать меня и покрывать поцелуями шею, плечо и ухо, мужчина второй рукой приспустил мне штаны и занялся собственной одеждой.

Я честно хотела не послушаться и высказать оборотню всё, что думаю о подобном поведении. К этому моменту меня уже совершенно не беспокоил ни кабинет, ни стол в качестве ложа, — правда, уже без чертежей, — ни поспешность мужчины, ни все остальные странности поведения; но, демоны поберите, можно было хотя бы дверь закрыть на замок?! Не может же его не быть в императорском кабинете!

Но возможности высказаться мне не дали. Сначала я задохнулась от прокатившейся по телу волны удовольствия, а потом вовсе стало поздно возражать. Ладонь мужчины легла мне на поясницу, заставляя наклониться, и через мгновение всё остальное потеряло смысл и растворилось в мерном ритме одного на двоих движения.

— Я об этом думал с того момента, как вошёл в этот кабинет, — тихо хмыкнул мужчина, когда мы, восстанавливая дыхание и выравнивая сердцебиение, некоторое время спустя стояли на том же месте возле того же самого стола. Оборотень не выпускал меня из объятий, крепко обхватив обеими руками и уткнувшись носом в пряди волос за ухом, и я даже была готова сказать за это спасибо. Потому что здорово сомневалась в собственной способности стоять без посторонней помощи; утреннее "лечение" не помогло восстановить силы, а сейчас рассеялись последние их остатки. Интересно, откуда у оборотня столько дурной энергии, если по заверениям Уру он должен лежать пластом?

— О чём именно? — осторожно уточнила я. Руамар в ответ выразительно фыркнул и, чуть отстранившись, вернул мои брюки на их законное место, даже аккуратно заправил полы рубахи, после чего занялся приведением в порядок собственной одежды. Опомнившись, я принялась дрожащими пальцами воевать с ремнём, пытаясь его застегнуть. Стол в качестве опоры в этот момент был весьма кстати. Интересно, как я без посторонней помощи сумею добраться хотя бы до спальни?

Мужчина оказался значительно проворней меня и, пока я возилась с пряжкой, задумчиво разглядывая верхние расстёгнутые пуговицы рубашки и морально готовясь к борьбе с ними, успел придать себе приличный внешний вид. Правда, дальше он опять повёл себя очень странно: перехватив меня за запястье, рухнул в ближайшее кресло и потянул за собой.

— Ваше Величество? — неуверенно окликнула я двуликого.

— Сядь, — раздражённо скомандовал он.

— Но...

— Ко мне на колени сядь, — ворчливо пояснил мужчина и, не дожидаясь, пока я сделаю то, что требуется, дёрнул меня на себя, коварно подбив ногу. Слегка, но в нынешнем состоянии на меня было достаточно дунуть, чтобы уронить. Угнездив таким странным образом, он обхватил меня обеими руками и опять уткнулся носом в шею.

— Ваше Величество, вы странно себя ведёте, — не выдержала я. — Зачем вы постоянно меня нюхаете? Я...

— Я веду себя совершенно нормально, — недовольно огрызнулся он. — Первое время, пока не сформируется привычка, запах и постоянный физический контакт вызывают сильную зависимость, и раздельное существование в этой связи представляется проблематичным. Поэтому в первое время после обряда пару стараются лишний раз не беспокоить.

— Первое время — это сколько?

— От нескольких дней до пары месяцев, всё индивидуально.

— Но зачем так над собой издеваться? — потрясённо пробормотала я. — Ладно, для закрепления обряда надо отключить мозги, но вот это-то зачем?

— Во-первых, это помогает сформировать привычку в случае конфликта запахов. Во-вторых, очень часто именно в это время происходит зачатие потомства. В-третьих, этому обряду уже больше двух тысяч лет, и чем думали его создатели, тебе даже жрицы не скажут. Ну, и, в-последних, меня тоже раздражает это состояние, но остаётся только ждать, пока всё пройдёт само, — развёрнуто и даже почти благодушно пояснил Император, одной рукой медленно поглаживая моё бедро, а второй — продолжая фиксировать в пространстве.

— То есть, это нормально, и вы именно поэтому постоянно норовите меня пощупать? — хмыкнула я, почти успокаиваясь на сей счёт. Теперь по крайней мере было объяснимо воловье спокойствие окружающих: видимо, и не к такому привыкли.

— Именно поэтому мне сложно надолго тебя отпустить далеко и сосредоточиться на делах. А в остальном... почему бы не пощупать, если есть, за что? — насмешливо пояснил он, красноречиво сжав ладонью мою ягодицу. В голосе проскользнули настолько знакомые интонации, что я вдруг засомневалась в личности собеседника. Был у меня в полку один поручик, демонски охочий до баб и бойкий на язык; я в этот момент буквально воочию увидела перед собой его усатую физиономию.

Ладно я, десять лет с передовой не вылезала, лишь последние полгода прожила во дворце, и, кажется, только-только отскребла от кожи запах костра и конского пота. И казарменное чувство юмора порой проклёвывается, сложно одним махом вот так вытравить прочно вбитые окружением привычки. Но у Императора откуда такие замашки? Оттуда же, откуда и у меня? Или этим грешат не только господа офицеры в поле, а все мужчины без скидок на занимаемые должности?

Интересно было бы взглянуть на лицо брата, если я напишу ему этот вопрос.

— Ваше Величество, я же, собственно, пришла к вам с вопросом, — кстати вспомнила я и тут же уцепилась за возможность сменить тему.

— Прекрати это, — недовольно поморщился он.

— Простите, что прекратить?

— Скакать с "ты" на "вы", с "величества" на имя и обратно. Раздражает.

— Простите, я не уверена...

— Наедине — Руамар, — оборвал он мои возражения. — Давай свой вопрос.

— Собственно, я вам... тебе его уже задавала, но ты отмахнулся, — послушно переключилась я. Сознательно "тыкать" этому типу было весьма странно, но, с другой стороны, весьма логично. Хоть мы почти и не знакомы, но он всё-таки мой муж; и он-то как раз на "вы" не сбивается. — Я не умею и не желаю сидеть без дела, поэтому хотела спросить о своих обязанностях.

— Обязанность жены Владыки — греть постель, рожать наследников и следить за порядком в замке. И не лезть в дела мужа. Как, в общем-то, любой жены, — невозмутимо сообщил Император. Несколько секунд я подождала продолжения и, не дождавшись, уточнила:

— И все пункты обязательны к исполнению?

— Все, — с той же невозмутимостью кивнул оборотень.

— А почему ты тогда не одёрнул меня по поводу этого моста? — ошарашенно уточнила я. Сказанные слова совершенно не вязались с поведением мужчины.

— Я так похож на идиота? — иронично уточнил он. — Если кто-то способен приносить пользу, мне плевать, как он выглядит и что у него между ног, — фыркнул оборотень. — О том, что ты хороший инженер и командир, я осведомлён. И раз ты изъявляешь желание быть полезной, я придумаю, как можно использовать эти качества. Но я бы предпочёл, чтобы ты занялась финансами.

— То есть?

— У меня уже давно не получается найти вменяемого казначея, — пояснил Руамар.

— И ты вот так с ходу доверишь потенциальной шпионке-диверсантке такой важный вопрос? — от удивления я даже отстранилась, чтобы заглянуть в его лицо. Точнее, попыталась; на моё шевеление мужчина ответил тихим раздражённым рычанием и усилением хватки.

— Ложь тоже имеет свой запах, и скрывать его постоянно не способен никто, особенно — человек. Это если тебя интересуют гарантии. А причины... мне показалось, ты искренне желала мира, и твоя жертва была совершенно добровольной. Так что я склонен доверять твоему желанию помочь.

— Под жертвой имеется в виду брак? — уточнила я. — А почему ты решил, что добровольно? Может, это был такой хитрый манёвр, чтобы втереться в доверие?

— Я не понял, чего ты хочешь от меня добиться? — фыркнул он почти мне в ухо. — Ты пришла просить о доверии, но пытаешься убедить меня, что доверять тебе нельзя. Я вижу в этом некоторое противоречие.

— Просто я не ожидала, что с тобой будет так легко договориться, — честно призналась я. — Это не вяжется с твоим психологическим портретом. Я полагала, ты весьма упрям и категоричен.

Ситуация ставила меня в тупик, стоило это признать. Не только готовность звериного Императора доверить мне рушскую казну, но сам этот мужчина и наш брак.

Было странно сидеть вот так, у него на коленях. Странно было спокойно и деловито, как старые знакомые, обсуждать какие-то вопросы. Странно ощущать уверенные прикосновения и не испытывать из-за них никакого психологического дискомфорта. Странно, что суровый Владыка Империи Руш на поверку оказался совершенно обыкновенным мужчиной; может, только непривычно бесцеремонным и гораздо более властным в манерах, чем, скажем, отец.

Император Димир в общении всегда был безукоризненно вежлив, никогда не повышал голос и его приказы обычно облекались в форму почти дружеских просьб, исполнявшихся тем не менее неукоснительно. А Руамар образом поведения напоминал не правителя огромной весьма развитой страны, а вождя какого-нибудь дикого племени или вожака стаи, чья власть зиждется на страхе и физической силе. И тем неожиданней было встретить в нём сейчас спокойную рассудительность и готовность прислушаться к мнению совершенно постороннего существа, более того — человека, беззубого, да ещё и женщины.

— Более чем, — удовлетворённо усмехнулся он. — Но даже моё упрямство не доходит до отрицания очевидных вещей. Ни ты, ни я от этого брака уже не избавимся; более того, нам обоим выгодно, чтобы другой оставался в добром здравии. Тебе — потому что без меня тебя просто растерзают, и сбежать ты не успеешь, мне — потому что твоя гибель приведёт к ненужному сейчас обострению только-только наметившихся мирных отношений с Орсой. А если нет возможности изменить какое-то обстоятельство, разумнее не драть когтями камни, а выжать из ситуации максимум выгоды. Тем более единственный минус, который я вижу, это твоё человеческое происхождение: во-первых, тебя не примут многие мои подданные, а, во-вторых, ты скорее всего не сможешь родить мне наследника. Если бы не оно, из тебя вышла бы лучшая Императрица, какую было бы можно пожелать: ты умна, рассудительна, благородна и лишена типично женских недостатков вроде слезливости, впечатлительности и трусости. Кроме того, мне приятен твой запах, ты привлекательна внешне и устраиваешь меня в постели, что в случае договорного брака вообще можно считать даром Первопредка. Это несколько эгоистично, но лично меня почти всё устраивает. Так зачем я буду сознательно идти на конфликт с тобой и портить себе жизнь, если вместо этого могу получать удовольствие! Я ответил на твои вопросы?

— Да, вполне. Только как бы подданные на этой волне не решили устроить государственный переворот, — поморщилась я.

— Полагаю, уже решили, — усмехнулся он. — У меня даже есть десяток вероятных кандидатур организаторов и несколько возможных сценариев. Так что ты думаешь об обязанностях казначея?

— Кое-что надо вспомнить, вникнуть в тонкости и местные традиции, — задумчиво протянула я. — Но если у тебя действительно всё настолько плохо со специалистами в этой области, я могу попробовать. Полностью взяться за эти обязанности вряд ли, но...

— Вникай, — удовлетворённо кивнул мужчина. — Столько лет как-то прожили, ещё пару протянем. Вся нужная информация должна быть в библиотеке, если что-то непонятно — спрашивай меня. Ты же читаешь на нашем языке не хуже, чем говоришь? Вот и хорошо. Уру проводит тебя куда надо.

— Так это ты её ко мне приставил?

— А что, не прижилась? — вопросом на вопрос ответил Руамар.

— Да нет, напротив, я хотела сказать за неё отдельное спасибо. Очень милая девочка, откуда только взялась такая...

— Где взялась, там таких больше нет, — ухмыльнулся он. — Она из жреческого рода, а эти не способны предать старшую кровь. А в тебе после обряда течёт именно она.

Я хотела задать ещё несколько вопросов, но на этом моменте нас прервал осторожный стук в дверь.

— Кого там ещё принесло? — раздражённо прорычал оборотень, а я демонстративно прочистила пальцем пострадавшее от этого ухо. Хулиганство, конечно, но действительно получилось громко, мог бы и отвернуться. Мужчина на этот жест не обратил никакого внимания.

— Ваше Величество, к вам прибыл Инварр-ар. Я понимаю, что вы велели никого не пускать, но вы так же велели...

— Впускай, — ворчливо отозвался оборотень. Я попыталась подняться, но Руамар тихо рыкнул на этот раз уже на меня и предостерегающе сжал крепче. Поскольку соотношение сил было совсем не в мою пользу, — и в лучшие-то моменты, а сейчас меня вовсе качало от слабости, — осталось только смириться.

Но привыкнуть к такому его поведению я в ближайшем будущем вряд ли смогу. Слишком фамильярно, слишком откровенно, а я ведь знаю его пару суток. С другой стороны, может, в этой стимуляции инстинктивного влечения действительно есть определённый смысл? Сложно воспринимать как постороннего человека, постоянно находящегося в твоём личном пространстве.

Мунар Инварр-ар был личностью весьма примечательной. О его биографии до определённого момента известно было мало. Даже, скорее, не было известно ничего, потому что вся имеющаяся информация находилась на уровне слухов и сплетен разной степени достоверности. Представлялось наиболее вероятным, что Инварр-ар был родом из низов (о чём говорили некоторые привычки мужчины и фамильный суффикс, у кошаков с этим строго), а то и вовсе из беспризорников. Многие от этого факта брезгливо морщили носы, а вот обременённые наличием мозга существа относились к двуликому с разумным опасением. Для того, чтобы со дна вскарабкаться на такую высоту, надо обладать недюжинными способностями. Во всяком случае, хваткой, волей и упорством, и у Инварр-ара этих качеств было с избытком. А ещё он был демонски умён, и кое-кто небезосновательно считал этого типа гораздо более опасным существом, чем Руамар. Своему Императору Мунар был предан безоговорочно и слепо: именно нынешний правитель Руша его заметил, обласкал и возвысил. Правда, я всегда придерживалась мнения, что приближение к трону — довольно сомнительная и спорная милость, но мало кто был готов со мной согласиться.

Внешность этот незаурядный тип имел, напротив, самую обыкновенную. Среднего роста, физически крепкий, жилистый, с крупными ладонями, выдающими не то воина, не то человека физического труда. Тёмные с рыжеватым отливом волосы были острижены очень коротко, открывая кисточки на немного лопоухих ушах. Лицо — невыразительное, простое, но оно тем не менее казалось приятным и привлекало внимание. Не столько чертами, сколько читающимся в нём характером и умом в насмешливых серых глазах. В жизни Инварр-ар оказался значительно приятней, чем на портрете.

— Доброго дня, Ваши Величества, — вежливо поклонился посетитель, пряча улыбку в уголках губ. — Надеюсь, я не слишком не вовремя?

— Сейчас всё не вовремя, — скривился Руамар, а я опять предприняла попытку встать, в процессе застёгивая пуговицы рубашки. На этот раз мужчина не стал возражать, даже поднялся следом за мной.

— Господа, с вашего позволения, я вас оставлю, — я коротко склонила голову, стараясь не делать резких движений, чтобы не повело и не закружилась голова.

— С какой целью? — подозрительно сощурился Император.

— Плотно поесть и лечь спать, — честно созналась я, не желая тратить время на долгие расшаркивания. Собственное состояние раздражало; голова хоть и была ясной, но тело категорически отказывалось её держать. Можно было бы перетерпеть и заставить себя, но я не видела смысла в этом действии. Куда проще и разумней было дать телу необходимый отдых, и уже потом заниматься решением прочих вопросов.

Инварр-ар опять спрятал улыбку, опустив взгляд, а Руамар задумчиво кивнул. Этот жест я восприняла как команду к действию. Подхватила со стола ножны с клинком (убей — не вспомню, когда оборотень успел их отцепить), отрывистым кивком попрощалась, привычно щёлкнув каблуками, и вышла, развернувшись через левое плечо. Новоявленный муж проводил меня очень странным взглядом.

Император Руамар Шаар-ан, Империя Руш, замок Варуш.

Бывают моменты, когда я начинаю завидовать беззубым. Признавать это было стыдно даже несмотря на собственное достаточно лояльное отношение к людям, но и спорить с очевидным не хотелось.

Мы сильнее, быстрее, выносливей, живём дольше и меньше болеем, не усложняем свою жизнь кучей надуманных правил и церемоний. Но все эти плюсы меркнут, когда требования инстинктов начинают серьёзно противоречить велениям разума. Сейчас эта проблема встала особенно остро.

Собственная зацикленность, неспособность связно мыслить и какая-то взбудораженность всего организма откровенно злили. В пору было бить благодарственные поклоны брату за то, что по его дурости я умудрился жениться именно на этой женщине, и Императору Димиру за то, что он её такой воспитал. Потому что искать подходящую пару мне было уже давно пора, и если бы на месте Александры оказалась какая-то двуликая, мы бы оба совершенно выпали из реальности с непредвиденными последствиями для Империи. А так человечка благополучно сохраняла здравость рассудка, и мне волей-неволей приходилось соответствовать. Уже одно то, как аккуратно и правильно она осадила меня с этой обрубленной кошкой, стоило восхищения; ведь точно не сдержался бы, вспорол дуре горло, не разбираясь, кто прав и виноват. На что, очевидно, и был расчёт.

Что вспыхнувшую ярость не удалось просто проглотить, это вовсе были мелочи в сравнении с остальными возможными последствиями. А что она при взгляде на человечку удивительно быстро превратилась в навязчивое и почти болезненное вожделение... Потушить этот огонь оказалось куда проще, да и приятнее. Хотя я и сомневался, что смогу в ближайшем будущем спокойно работать за собственным столом, не отвлекаясь на посторонние мысли. С другой стороны, эти самые "посторонние мысли" и без того неотвязно меня преследовали, вряд ли могло стать существенно хуже после подкрепления их воспоминаниями.

Проклятая традиция и проклятое зелье. Клянусь когтями Первопредка, как только более-менее приду в себя, поставлю задачу разобраться с этим обрядом, выяснить его изначальную функцию и изыскать возможность обхода. Хотя бы в случае добровольного брака! А если это не получится, наследника женю при первой же подходящей возможности. Во избежание.

Появление в моём кабинете Инварр-ара было закономерно и даже необходимо. По-хорошему, я должен был вызвать его сразу, как только поместил дочь Изура Ордар-вера под стражу, но в тот момент мне было не до него. Судя по всему, Мунар это понял и решил прийти без вызова.

Тот факт, что Александра воспользовалась поводом и сбежала... тоже, в общем-то, к лучшему. Во-первых, ей в самом деле стоило отдохнуть, а, во-вторых, сейчас ей действительно нечего было здесь делать, с Инварр-аром я предпочитал беседовать без свидетелей.

— Мун, скажи, какой обрубок убрал из моего кабинета кристалл связи и что случилось со звукоизоляцией? — мрачно уточнил я, пересаживаясь в своё кресло.

— Не ворчи, — усмехнулся он, без приглашения усаживаясь напротив. — Кристалл просто выдохся, а перед его возвращением на законное место я решил устроить у тебя профилактику, подновить защитные артефакты и почистить общий фон. В покоях к твоему возвращению успели закончить, а сюда вечером придут ребята и всё настроят. Извини, но я тоже не ожидал, что ты наутро после обряда возжелаешь заняться делами. Думал, хотя бы до завтра подождёшь.

— Может, и стоило, — вынужденно согласился я, состроив недовольную гримасу. — Сегодняшняя моя работа крайне непродуктивна. За три часа только и успел, что казначея отчитать да окончательно утвердить проект нашего сегмента нового торгового тракта.

— Это который в Орсу? — уточнил собеседник. — Тоже неплохо, — дипломатично похвалил Мунар, когда я утвердительно кивнул. — Зато, насколько я могу судить, твои отношения с нашей новоявленной Императрицей стремительно налаживаются?

— Не то слово, — хмыкнул я. — Даже не знаю теперь, как благодарить соседа за такой подарок.

— Я давно говорил, что тебя сам Первопредок бережёт и тенью за тобой ходит, и ничего неправильного с тобой случиться не может, — насмешливо отмахнулся он. — Скажи лучше, как твоё самочувствие? Тебя вчера так накрыло на обряде, что мы всерьёз забеспокоились и за тебя, и за неё, а вы сегодня бегаете живчиками на зависть окружающим.

— Да. Самочувствие, — опомнился я. — Выгляни, попроси Вура организовать обед; это была очень хорошая идея. Если присоединишься, пусть на двоих несут.

Много времени отдача распоряжений не заняла, и Инварр-ар вернулся в кресло.

— Ты так и не ответил, как самочувствие?

— Ощущаю себя слабым, как новорожденный котёнок. Злит. Но не это главное; гораздо сильнее раздражает голова.

— Сочувствую, — искренне проговорил собеседник, кивая. — Очень хорошо тебя понимаю; когда в это время надо заниматься делами, хуже нет. Отдохнул бы хотя бы пару дней да развлёкся от души, бросить вожжи иногда тоже бывает полезно.

— Полагаешь, пары дней хватит, чтобы кончилось действие "крови"?

— Нет, но зато потом будет, что вспомнить, — расхохотался он, а я только неодобрительно скривился, но никак комментировать не стал. Мунар лучше всех прочих понимал мою проблему, поскольку сам через это прошёл: он тоже в своё время не мог оставить службу ради личной жизни, и я хорошо помнил, каких усилий ему стоило сосредоточиться на делах, особенно в первое время.

— А что такого необычного было на обряде? — я решил уточнить царапнувшее слух замечание.

— На тебя очень быстро и сильно подействовало зелье. Несколько минут ты простоял с блаженной улыбкой идиота, а потом просто перекинулся и своим ходом побежал догонять женщину. Никто из жриц и ухом не повёл, будто так и надо, а нам ничего не оставалось, кроме как последовать за тобой. Зара сказала, что сопровождающие Александру женщины даже покои покинуть не успели, когда ты появился. Задержись они по дороге на пару минут, и свой брак ты бы скреплял посреди замкового коридора.

— Я говорил, что проще было остаться в святилище, а кто-то поленился возиться с охраной, — проворчал я. — Ладно, под хвост вчерашние события, меня больше интересуют сегодняшние. Что-нибудь уже прояснилось?

— Быстрый какой. Что это тебе, блошиная охота? Работают лучшие специалисты, а результаты будут к вечеру. Но дело действительно с душком, если всё именно так, как мне описали. Я очень удивлён и восхищён, что ты не убил её на месте. Мало кто на твоём месте сдержался бы.

— Тут не меня надо благодарить, Александру, — скривился я. — Она... умудрилась меня остановить.

— Решительная женщина! — брови Мунара удивлённо взметнулись. — Или это последствия обряда, и на тебя так зелье действует?

— Скорее, просто очень умная, — я пожал плечами. — Ладно, если по этому делу ты мне ничего не можешь сказать, давай тогда займёмся другими. Что тут было в моё отсутствие, как у вас с Анамаром продвигается плановая чистка армейского командного состава, что ты можешь мне сказать по проблеме разбойников и случаям воровства на алмазном руднике?

— Что-что... лучше бы ты, как все нормальные оборотни, месяц в супружеской постели провёл, — недовольно проворчал Инварр-ар, но доклад по существу вопросов начал. И с перерывом на обед его даже сделал.

Запах еды оказал магическое воздействие — я даже о своей жене на какое-то время сумел забыть. А вот слова Муна на этом фоне почему-то не прошли мимо ушей. Вот что значит — своевременно пообедать!

Разбойники вообще-то не относились к компетенции Мунара, но сейчас проблема приобрела пугающий размах. С войны возвращались те, кто умел только воевать, и некоторые из них не хотели или не могли учиться мирной жизни.

А рудник... тоже, увы, понятно и объяснимо. Страна истощена войной, жители истощены войной, и некоторые, прежде не помышлявшие о преступлении как о способе решения своих проблем, сейчас дошли до грани. Преступность в последние годы вообще сильно выросла, и с этим тоже надо было что-то делать. Как и с разросшейся армией, напоминающей в финансовом смысле бездонный омут, и с неурожаями, требовавшими докупить недостающее у соседей, и ещё с сотней крупных и мелких напастей, разъедавших совсем недавно благополучную страну. Сейчас, когда появилась возможность расформировать большую часть армии и высвободить тем самым нужные ресурсы, всё это пока выглядело поправимым: очень вовремя мы спохватились.

Вступая в войну, Шидар явно не ожидал, что она так сильно затянется.

Императрица Александра Шаар-ан, Империя Руш, замок Варуш.

Не хотелось это признавать, но я, кажется, здорово переоценила свои силы. От кабинета до покоев было недалеко, но через несколько шагов я начала здорово сомневаться в своей способности преодолеть этот путь. Голова закружилась, и пришлось привалиться к стене всего в нескольких метрах от приёмной, пережидая дурноту, чтобы не рухнуть посреди коридора.

Прикосновение к затылку прохладного полированного камня приободрило и прочистило голову. Попыталась высказаться гордость, утверждая, что обращаться за помощью — недостойно и вообще стыдно, но была быстро и невежливо заткнута. Потому что растянуться по дороге было ещё менее достойно, а не попросить помощи, когда она действительно объективно нужна — ещё и глупо.

Но когда я почти уже отклеилась от стены, чтобы ретироваться обратно в кабинет, меня отвлёк чужой смутно знакомый голос, прозвучавший совсем рядом. Голос был странный — высокий и хриплый, каркающий.

— Всё-таки, хороша, девка!

Вздрогнув от неожиданности, я распахнула глаза, дабы выяснить, кто это такой разговорчивый. Увиденное меня, мягко говоря, озадачило.

Рядом стояла старуха. Скрюченная, высохшая, древняя, маленького роста, со сморщенным лицом и крючковатым носом; она напоминала какую-то странную птицу, да ещё кажется давно и безнадёжно мёртвую. Длинные редкие седые волосы были разделены на пряди, часть которых была переплетена пёстрыми шнурками, а часть — прихотливо перехваченные нитками, и клоками свисали до талии, занавешивая женщину дымчато-серым паутинным покрывалом. Традиционный местный наряд, в устройстве которого я не стала разбираться сегодня утром, напоминал на ней старый саван, особенно — своим пыльно-белым цветом.

И только глаза — внимательные, ярко-жёлтые, звериные, — выбивались из остального образа. В них была властность, мудрость, но совсем не было старости.

— Кто вы? — решительно отстранившись от стены, спросила я. Старуха не спешила отвечать; восхищённо цокая языком, как будто на рынке приценивалась к приглянувшейся кобыле, она начала обходить меня по кругу, цепко придержав за локоть, когда я попыталась повернуться к ней лицом.

— А Владыка-то наш не промах, — противно ухмыльнулась она, принюхиваясь. — И страной управлять успевает, и жене ноги раздвигать не забывает!

— Какое ваше... — раздражённо начала я, очень жалея, что передо мной стоит такой ветхий музейный экспонат, и я не представляю, как можно её урезонить со скидкой на древность и субтильность. Первый приходящий в голову вариант "кулаком в ухо" можно было трактовать как преднамеренное убийство. Второй — пару забористых оборотов непечатного характера — встал поперёк горла: воспитание и поколения венценосных предков были категорически против.

— Молчи, девка, я говорю! — властно оборвала она. — И вообще, я тебе добра желаю, — вполне миролюбиво заключила старуха. — Не признала, беззубая? Ты из моих рук вчера чашу с кровью брала, жрица я. Ни тебе, ни мужчине твоему худого не сделаю, — сухая ладонь кандалами сомкнулась на моём запястье, и женщина потащила меня по коридору. Поскольку направление совпадало с нужным, а слабость почему-то отступила, я покорно поплелась следом. Во всяком случае, до императорских покоев нам по пути. — Шидар упрямый дурак, — проворчала она. — Неправильная война, гадкая, подлая. Хорошо, мальчишка умнее оказался, прекратил, тебя взял. Выйдет дело, чую — выйдет! Хорошее дело выйдет, ладное, — бормотала старуха, и я не особенно вслушивалась.

К моему удивлению, жрица привела меня именно туда, куда нужно было, то есть — в покои. Невозмутимо втащила внутрь, подвела к накрытому на двоих столу и кивнула на кресло, а сама удивительно царственным движением, не вяжущимся с согбенной спиной и шаркающей походкой, опустилась напротив. Я озадаченно огляделась, не понимая, кто и когда успел исполнить моё желание об обеде. Происходящее мне не нравилось чем дальше, тем сильнее. Зрела твёрдая уверенность, что старуху эту слушать не следует, а делать то, что она говорит — тем более. Хотя есть хотелось просто зверски; утром желудок от мыслей о еде порывался вывернуться на изнанку, а теперь явно угрожал готов переварить самого себя, если не подкинуть ему чего-нибудь более существенного.

— Ешь, девка. Тебе сил много надо, и сейчас, и потом, — подбодрила меня безымянная жрица. Я вспомнила, что Руамар упоминал о неспособности жриц на предательство, и решила рискнуть.

Вот что мне действительно нравилось в Руше, так это их кухня. Много мяса, пряностей, свежие фрукты и овощи: то, что я больше всего любила, и чего мне так не хватало на армейском довольствии. Судя по температуре горячих блюд, — а они действительно были горячими, — на стол накрыли буквально перед нашим приходом.

— Ешь, ешь, — одобрительно кивала старуха, внимательно наблюдая за моим выбором блюд. — Это молодец, это правильно. Есть хорошо надо. И на вопросы мои отвечать. Муж твой первым у тебя был?

— Да какое... — опять попыталась возмутиться я, но жрица опять рявкнула, звучно хлопнув ладонью по столу.

— Отвечай!

— Да, — кивнула я. И с подозрением воззрилась на старуху; обсуждать с ней подобные вещи я не планировала, тогда почему ответила?

— Утром он тебя лечил? — пристально буравя меня взглядом, продолжила женщина лезть не в своё дело. И опять я не смогла промолчать.

— Да.

— Молодец, мальчик, — удовлетворённо сощурилась она.

В еде всё-таки что-то было? Нечто вроде сыворотки правды? Или какое-то другое зелье?

Мысли метались лихорадочно, но никаких побочных эффектов я у себя найти не могла. Не кружилась голова, не рассеивалось внимание, просто я не могла не делать то, что она мне говорит. И это уже пугало.

Я попыталась встать, но жрица опять, не отрывая взгляда от моего лица, припечатала короткой командой:

— Сидеть! И слушать. Упёртая какая... Тяжело с вами, все с характерами, все упрямые. Говорю же, добра желаю! — сурово нахмурилась она, когда я опять попыталась встать. Ощущение было такое, будто на меня сверху положили что-то мягкое, обволакивающее и очень тяжёлое, да ещё проклятая слабость навалилась с новыми силами. — Ну, девка! Огонь! — старуха вдруг опять восхищённо прицокнула языком, ухмыльнувшись. — Хорошо выйдет! Очень хорошо выйдет! Значит, так. Ты жить хочешь? — сощурилась жрица. — Тогда сделаешь, что говорят! — она с неожиданной для такого возраста прытью поднялась, обошла стол и, обхватив мою голову ладонями за виски, приблизила лицо к моему, буравя взглядом.

Я почувствовала, что всё сильнее начинает кружиться голова. Жёлтые глаза на сморщенном лице горели огнём и даже почти обжигали. По ощущениям — жгло где-то внутри головы; остро, на грани боли. Мысли рассыпались на обрывки, отдельные бессвязные слова и образы, и спекались в плотную бессмысленную массу. Я даже как будто слышала запах гари.

Зрение тоже не слушалось; я видела перед собой лишь жёлтые звериные глаза с тонкими ниточками зрачков, а вокруг них — мутные пёстрые пятна. Звуки вокруг были гулкими и невнятными, как в трубе: какие-то шорохи, возгласы, мерный звонкий стук молота по наковальне и бессвязное бормотание старухи.

— Вот и славно, вот и правильно. Забыли, всё забыли, потеряли, забросили... Ничего, старая Рууша помнит, старая Рууша сделает, как надо! Первопредок радоваться будет. Ладно всё выйдет, хорошо. Всё, что забылось, вспомнится! Исправится всё, пора!

Потом кроме горящих жёлтых глаз и монотонного гула в мире не осталось ничего, а потом меня вовсе окутала темнота.

Император Руамар Шаар-ан, Империя Руш, замок Варуш.

Что я свои силы переоценил, стало понятно очень быстро. Пару вопросов мы, конечно, с Мунаром обсудили, но потом всплыли ещё несколько тем, и все важные, и каждой надо было уделить время. В общем, где-то через два часа после обеда я понял, что уже физически не могу сосредоточиться на чём-то серьёзном. Запах, — терпкий, безумно притягательный запах человеческой женщины, волей Первопредка ставшей моей женой, — дразнил и никак не хотел отпускать. В реальности он был гораздо менее явным, чем в воображении, но осознание этого факта никак не облегчало моего состояния. Но я упрямо сопротивлялся собственной природе, а Инварр-ар — проявлял свойственную ему тактичность, никак не комментируя необходимость каждые несколько минут окликать меня и возвращать в действительность. Но в конце концов не выдержал и он.

— Рур, может, хватит уже себя изводить?! — раздражённо проворчал Мун.

— Можно подумать, у меня есть выбор, — огрызнулся я.

— Есть, — он слегка пожал плечами. — Пойти и... отдохнуть. Рур, я понимаю, что ты привык участвовать решительно во всём, и это очень достойное качество, но сейчас ты перегибаешь.

— Мне не нравится собственная беспомощность, — вздохнул я. — И я не могу понять, из-за неё меня терзают дурные предчувствия, или это вполне объективная тревога?

— После визита этой девицы? — насмешливо вскинул брови Мунар, кивнув на дверь. — Я бы скорее удивился, если бы неприятные предчувствия тебя не терзали. К тому же, я почти уверен, что новую Императрицу некоторые не примут категорически. Ты, кстати, когда планируешь представить её старшему дворянству? Я бы предложил не тянуть с этим. Чем больше времени проходит, тем больше ты даёшь им козырей на руки.

— Да всё я понимаю, — отмахнулся я. — И что не примут, и что тянуть не стоит, но... клянусь когтями Первопредка, я бы не смог найти настолько подходящую на эту роль женщину, даже если бы искал. А прежде, чем представлять её дворянству, нужно хоть немного взять себя в руки. Потому что есть у меня ощущение, что сейчас я могу убить даже за косой взгляд в её сторону. И самое смешное, что здесь разум будет на стороне инстинктов.

— А ты не влюбился ли часом? — ошарашенно уставился на меня Мунар, в ответ на что я скривился и отмахнулся.

— Моё эмоциональное к ней отношение здесь не играет никакой роли. Мун, она просто очень умная женщина с соответствующим этому положению характером. Уже за одно то, что она морально готова взвалить на себя обязанности казначея, я готов не просто мириться с её существованием, но здорово побороться за сохранение её нынешнего статуса. Я же говорю, специально искал бы такую, не нашёл! Я уже сейчас уверен, что она может здорово помочь мне и при этом вполне достойна доверия. И в сравнении с большинством наших девушек из высшего круга она здорово выигрывает в этом отношении. В отличие от Шидара, я эгоистично предпочту умного помощника бессмысленной грелке в постель.

— А на вопрос ты так и не ответил, — иронично улыбнулся друг, качнув головой. Но никак прокомментировать эти слова я не успел: в дверь постучали.

— Ваше Величество, — осторожно начал Вангур, заглянув в ответ на моё раздражённое "да, кого там ещё принесло?!". — Прибыл Изур Ордар-вер, просит вашей аудиенции.

— Зови, — кивнул я, обменявшись с Муном взглядами.

Причина появления этого типа в моём кабинете была более чем очевидна: пришёл просить за дочь. А вот что с этим делать, я пока не знал.

Изур Ордар-вер был очень умным и, главное, влиятельным оборотнем. Почти неприлично богатый потомственный промышленник, очень практичный и рассудительный тип. У него был только один существенный недостаток — семья, жена и две дочери. Все эти три женщины были серьёзной проблемой Изура, ибо не отличались не только особым умом, но даже женской житейской мудростью, отчего страдали сначала они, а потом — его репутация и кошелёк.

Мои взаимоотношения с Инсарой начались с того, что я нашёл эту девицу в собственной спальне. Вернее, девицей она на тот момент уже не была, но это несущественно. Главное, нынешний поступок вполне вписывался в её характер и манеру поведения. Единственное, даже она не могла не помнить о наказании за нападение на Императрицу. Да и догадаться подождать её здесь она вряд ли могла.

Изур был намного старше меня, почти ровесником отца. Только, в отличие от Императора Шидара, на тот свет явно не торопился, тщательно следил за собственным здоровьем и в результате выглядел значительно моложе своих лет. Невысокий, жилистый, крепко сбитый; в свои без малого восемьдесят он выглядел от силы на пятьдесят, на покой не торопился и, насколько я знал, был поглощён мыслью о замене старой жены на новую с надеждой всё-таки получить от неё сына и наследника.

— Приветствую, Владыка, — отрывисто кивнул он, входя в кабинет и бросая на Муна тревожный взгляд.

У этих двоих всё время их знакомства сохранялся вооружённый нейтралитет. По-моему Изур со всей его родословной (а род Ордар-веров был не намного моложе императорского) психологически не мог принять Инварр-ара как равного, но природная рассудительность и ум мешали воспринимать столь умного и опасного двуликого как безродного выскочку и недооценивать его.

— Здравствуйте, Изур, — я недовольно поморщился, потому что никакого желания общаться с ним у меня не было, да и моральных сил — тоже. Если общество Мунара ещё получалось терпеть без особых проблем, потому что относился тот, что называется, к "ближнему кругу", то с этим посетителем всё было гораздо сложнее. Ордар-вера я уважал, но в нынешнем состоянии этого, определённо, было недостаточно, чтобы воспринимать чью-то компанию спокойно. Тем не менее, идти на поводу у желаний я не имел никакого права. — Присаживайтесь, — гостеприимно указал я на второе кресло для посетителей. — Вы желали что-то мне сказать?

— Руамар, пожалуйста, помилуйте её, — подался вперёд Изур, замирая возле моего стола. Выдержка изменила этому многоопытному хитрому оборотню, и сейчас в его глазах плескалось отчаянье. Мне даже почти стало его жалко.

— Присаживайтесь, — с нажимом повторил я, и мужчина, опомнившись, послушался, по-прежнему не отрывая от меня напряжённого взгляда. — Кого — её? — уточнил я.

— Инсару. Она просто глупая избалованная девочка, она ни в коем случае не пыталась покушаться на Её Величество!

— Закон — есть закон, — я задумчиво пожал плечами. Ссориться с Ордар-вером мне было не выгодно. Но и просто так помиловать — значит, проявить слабость, и он же сам первый не понял бы такого поведения. Вот только что именно стоило поиметь с него в качестве откупных?

— Я всё понимаю, но, может быть, Её Величество согласится принять извинения? В любой форме, какой ей или вам будет угодно, — покаянно склонил голову он.

— Изур, неужели это в самом деле того стоит? — уточнил я через несколько секунд молчания. Мунар благоразумно помалкивал и делал вид, что его здесь нет.

— Она моя дочь, Ваше Величество, — тяжело вздохнул он. — Родная кровь. Да, она глупа, но я всё равно люблю её. Даже несмотря на её поведение и поступки, она... хорошая девочка. Добрая, милая и очень домашняя. В конце концов, её поведение — это скорее моя вина, я слишком мало времени уделял её воспитанию и слишком избаловал её. Если бы у вас были свои дети, вы бы поняли меня! — почти с отчаяньем заключил он, но тут же одёрнул сам себя, вновь опуская глаза. — Простите, Владыка, я не... не то имел в виду...

Несколько секунд я помолчал, обдумывая ситуацию и последние слова Ордар-вера. Их вполне можно было трактовать как оскорбление, но стоило ли?

— До конца дознания она останется в камере, — в конце концов проговорил я. Изур вскинул на меня полный шальной надежды взгляд. — Её судьбу я решу позднее, и благодарите за это Её Величество; если бы не она, ваша дочь была бы уже мертва.

— Дознания? — дрогнувшим голосом переспросил он. — А разве не всё очевидно?

— Скажем так, я сомневаюсь, что она настолько глупа. Вы пришли очень кстати, Инварр-ар задаст вам несколько вопросов по этому делу, — я перевёл взгляд на Муна, и тот, едва заметно улыбнувшись уголками губ, склонил голову.

— Пойдёмте, Изур, — проговорил Мунар, поднимаясь из кресла. — Не будем дольше испытывать терпение Его Величества.

— Да, конечно, — не стал возражать тот и тоже встал. — Благодарю, Владыка, — низко поклонился Ордар-вер. — Вы подарили мне надежду, и уже за одно это я в долгу перед вами.

Я в ответ только кивнул. После того, как посетители вышли, некоторое время просидел в задумчивости. Чувство долга боролось во мне с весьма приземлёнными желаниями. В конце концов на сторону последних встал и разум, согласившись, что особой пользы от меня сейчас не будет, и я решительно поднялся из-за стола. Завтра, всё остальное — завтра. Завтра разберусь с документами, завтра Аиур наконец-то предоставит мне документы, завтра я решу, как и когда представлять подданным их Императрицу.

К моему искреннему удивлению, оная обнаружилась не в спальне. Александра дотуда, кажется, просто не дошла: она, полностью одетая, спала в кресле у накрытого стола. Отсутствие в обозримом пространстве приставленной к женщине помощницы мне категорически не понравилось, но ничем подозрительным в комнате не пахло.

От лёгкого прикосновения к плечу человечка дёрнулась и резко вскинулась, просыпаясь.

— Ваше... Руамар? — озадаченно проговорила она, оглядываясь.

— А ты кого-то ещё ждала? — насмешливо уточнил я, подхватывая с блюда тонкий ломтик копчёного окорока.

— Нет, я просто... Приснилось мне, что ли? — нахмурилась она, окидывая взглядом содержимое стола. — Руамар, как зовут ту жрицу, которая проводила над нами обряд?

— Старшая жрица, Арида, — ответил я. От Александры и без того пахло беспокойством, а поле моих слов она совершенно помрачнела. Хорошего настроения мне это не добавило, даже инстинкты тревожно примолкли. — Что случилось?

— В таком случае, если, конечно, это был не сон, я вляпалась в какую-то историю, — с хмурым раздражением процедила женщина.

— Рассказывай, — велел я, опускаясь в соседнее кресло.

Императрица Александра Шаар-ан, Империя Руш, замок Варуш.

Рассказ мой много времени не занял. Да, собственно, рассказывать-то было нечего: была какая-то старуха, проводила до комнаты и... что-то сделала. Всё. Но по мере подробного рассказа, — а я и липовую жрицу описала, и её высказывания постаралась вспомнить дословно, — Руамар заметно мрачнел. Причём злым или встревоженным он не выглядел, скорее — напряжённым и озадаченным.

— И как же её звали? — в конце концов уточнил он, когда я выдохлась.

— Ты мне не поверишь, но я не помню, — вздохнула я. — Причём такое ощущение, что когда проснулась и спрашивала у тебя имя — помнила, а сейчас — нет. Но точно не Арида.

— Это совершенно определённо была не она, — оборотень слегка качнул головой. — Описание внешности не соответствует. Ты точно уверена, что она была из двуликих?

— У неё были жёлтые глаза с вертикальными зрачками, — язвительно откликнулась я. — Этого достаточно для уверенности?

Непонимание происходящего нервировало. А учитывая, что Император, похоже, тоже ничего не понял, беспокойство моё было более чем обоснованным. Очевидно было только одно, эта женщина применила ко мне какую-то магию. Вопрос только, какую и с какой целью? Никаких тревожных изменений в собственном организме я пока не ощущала, — разве что голова со сна была тяжёлая, — но это совершенно ничего не гарантировало.

— Нет, — в том же тоне ответил Император. — Она выглядела очень старой по человеческим меркам?

— Более чем, — кивнула я. — Что это меняет?

— Всё. Оборотни не доживают до дряхлости. Чувствуя приближение старости, зверь просто уходит и перестаёт отзываться, а после этого через несколько дней наступает смерть. Единственная, для кого имеется исключение, это старшая жрица, её жизнь поддерживает сам Первопредок. Зверь Ариды покинул её ещё тогда, когда я был котёнком, а её взгляд... в общем, с тех пор она ослепла и не выходит из святилища. И умереть она сможет не раньше, чем наш прародитель укажет новую. Это могла быть маска?

— Очень качественная, — задумчиво пожала плечами я. — Фигура, походка, руки, лицо... Если только какая-нибудь магия?

— Например? — вопросительно вскинул брови мужчина.

— Откуда я знаю? Я не представляю, что именно она сделала со мной и как, а ты про маскировку спрашиваешь! Впрочем, если она как-то влияла на моё сознание, не давая двигаться, где гарантии, что увиденный мной образ соответствует действительности? — раздосадованно поморщилась я.

— Всё-таки, слишком странный образ для маскировки, — он почти отразил мою собственную гримасу. — Почему тогда нельзя было выбрать саму Ариду? Кроме того, эти одеяния... Белый цвет имеет для нас обрядовое значение. Посвящённых жриц только хоронят в белом, в остальное время ни одна из них его не наденет. Ошибку можно простить любому другому, но для жриц это принципиальный вопрос.

— У неё точно были тёплые руки, вряд ли она была покойницей, — нервно хмыкнула я. — Может, как раз запутать хотели? Или, может, мне в самом деле всё приснилось? — пробормотала с сомнением.

— Сейчас выясним, — бросил он и рывком поднялся из кресла.

На отдельном небольшом столике возле самого входа я ещё утром заметила кристалл, похожий на аметистовую друзу, — рушский артефакт связи. С принципами работы подобных я была знакома весьма примерно, да и никогда не пыталась изучить подробнее: смысла не было. Каждый кристалл при создании заклинался на крови, и пользоваться им могли строго определённые личности, так что никакую пользу извлечь из трофейных приборов у нас не получалось. Лабораторные учёные, конечно, копались, но на практике нас полностью устраивали аналогичные артефакты собственного производства.

— Мун, ты освободился?

— Нет, Ваше Величество, но уже близок к тому. Что-то случилось? — артефакт плохо справлялся с передачей эмоций, но я готова была поклясться, что собеседник Императора в этот момент искренне встревожился. Или, может быть, мне просто казалось, что он должен был встревожиться?

— Пришли кого-нибудь посообразительней, умеющего отслеживать магические возмущения, — распорядился Руамар и, оборвав на этом разговор, вернулся на своё место. Говорил он очень странно; быстро и отрывисто. Да и выглядел соответственно: зрачки вытянуты в ниточку, взгляд направлен прямо перед собой, движения порывистые и несколько хаотичные. Отдав команду, он опустился в кресло, обеими руками вцепился в подлокотники и так замер, почти не мигая.

— Руамар, ты в порядке? — насторожено уточнила я. Такое ощущение, что это не ко мне какое-то странное воздействие применили, а к нему.

— Да. Жди.

В ответ на приказ Владыки явился не просто требуемый специалист, но Инварр-ар собственной персоной в компании трёх оборотней в одинаковой, явно форменной, синей одежде.

— Ваше Величество, что... — начал он, обращаясь к Руру, но осёкся, растерянно разглядывая своего Императора. Немая сцена продлилась пару секунд, после чего Мунар тряхнул головой, с трудом отрывая взгляд от Руамара, и обратился уже ко мне. — Что случилось, Ваше Величество?

Я беспомощно покосилась на мужа, но тот не спешил отвечать, да и вообще, кажется, не заметил появления гостей, погружённый в свой транс.

— Что с ним? — обратилась я к главе разведки.

— Ничего такого, о чём стоило бы беспокоиться, — отмахнулся оборотень, совершенно меня не убедив. — Вы не в курсе, для чего он нас приглашал?

— И часто с ним такое бывает? — нахмурилась я, пока игнорируя вопросы собеседника. Руамар, конечно, дал понять, что смиренно сидеть в углу и помалкивать от меня не требуется, но я не была уверена, что это даёт мне право командовать данным конкретным подданным.

— Думаю, этот вопрос вам лучше задать ему самому, — склонил голову Инварр-ар, пряча взгляд. Кхм. Император Руша чем-то страшно болен? Причём, судя по его нынешнему состоянию, психически... — Так в чём дело? — повторил свой вопрос мужчина.

В конце концов рассудив, что Руамар не просто так воззвал непосредственно к этому оборотню, и приняв к сведению временную недееспособность супруга, я решила действовать на свой страх и риск и для начала объяснила суть проблемы. Введённый в курс дела Мунар тут же развил бурную деятельность. Один из его спутников был отправлен опрашивать свидетелей, ещё один — осмотрел и едва ли не обнюхал меня, не трогая, впрочем, и пальцем, а третий принялся за проверку магической начинки покоев.

Император всё это время сидел неподвижно, даже дышал через раз, заставляя меня настороженно коситься. О подобных странностях в поведении оборотней я никогда даже не слышала. Впрочем, я, оказывается, о многих их странностях не слышала; а вот сами оборотни замершего Владыку обходили аккуратно, едва не на цыпочках, и никаких признаков беспокойства не проявляли.

Результаты дознания оказались неоднозначными. Обедом для меня по собственному почину озаботилась Уру, а свежесть и температура блюд поддерживались специальным артефактом, так что здесь никакой загадки не было. Загадки заключались в другом.

Во-первых, я готова была поклясться, что по дороге до покоев мы не встретили ни одной живой души, а вот у этих самых душ было иное мнение на сей счёт. Кое-кто из стражи утверждал, что видел, как я сама в гордом одиночестве решительным шагом преодолела путь от кабинета до спальни, чему в тот момент здорово удивился, и даже восхитился моей выносливостью.

Во-вторых, охранные амулеты не засекли никого постороннего. Кроме обитателей покоев сюда заходила Уру, двое оборотней из замковой прислуги, приносившие обед, и... всё.

В-третьих, на мне не было никаких следов магического вмешательства, кроме отголосков утреннего лечения и следов вчерашнего обряда.

— Ваше Величество, а вы уверены, что эта женщина... — начал Мунар и замялся, подбирая нужное слово. Своих следователей и помощников он к тому времени уже отослал, и сейчас стоял рядом со мной возле выхода, явно не вполне понимая, что делать дальше.

— Мне не приснилась? — хмыкнула я, спасая его от мук поиска более тактичной формулировки. — Я бы была уверена в версии со сном, если бы смогла объяснить себе пару странностей. Во-первых, как у меня получилось уверенно добраться сюда, если я чуть не отключилась в паре шагов от приёмной, и, во-вторых, сумела бы объяснить хотя бы самой себе, с чего мне снятся подобные сны. Положим, ответом на первый вопрос может быть рефлекс и привычка, хотя сомнамбулизмом я прежде не страдала. Но второй... слишком ярко это всё было для обыкновенного сна. Может, на меня так действует кровь Первопредка? Есть какие-то достоверные сведения о влиянии её на людей?

— Смешанные браки и до войны были большой редкостью, — неуверенно пожал плечами Инварр-ар. — Не думаю, что кто-то проводил серьёзные исследования. Да я, честно говоря, и не интересовался особо! Но мысль ценная сама по себе, я напрягу аналитиков, чтобы собрали какую-никакую статистику.

— Это тоже входит в вашу компетенцию? — растерянно уточнила я. В ответ на что оборотень криво и ехидно ухмыльнулся.

— С натяжкой, если приравнять к безопасности Императора. Главное, это входит в сферу моих личных интересов, — сообщил он и пояснил в ответ на мой удивлённый взгляд. — Меня, Ваше Величество, очень многие не любят уже за одно только происхождение, да и моя весьма хлопотная должность способствует умножению числа личных врагов. Так что мне как никому выгодно, чтобы Руамар пребывал в добром здравии: я напрямую завишу от его здоровья и благосклонности. Не считая того, что я обязан ему всем в жизни, да и жизнь эта, честно говоря, уже много лет является его собственностью.

— И вы такие вещи рассказываете первой встречной?

— Я рассказываю вещи общеизвестные, — Инварр-ар едва заметно пожал плечами и опять опустил взгляд, пряча в уголках губ улыбку. Отлично понимаю, почему его здорово недолюбливают; выражение лица "я всё знаю лучше, но из вежливости не буду спорить" многих выводит из себя почище прямых оскорблений, а данный конкретный оборотень его вообще почти не снимал. А особенно раздражал тот факт, что он, скорее всего, действительно знал. — Полагаю, сейчас я уже ничем не могу быть полезен. Доброй ночи, Ваше Величество, — поклонился он и потянул дверь на себя, намереваясь покинуть комнату.

— Мунар, скажите хотя бы, это с ним надолго? — окликнула я оборотня на пороге, красноречиво кивнув на изображающего статую супруга.

— Обычно — нет. Должен скоро очнуться, — всё с той же мягкой ироничной улыбкой качнул головой Инварр-ар и вышел, аккуратно притворив за собой дверь.

Опять меня оставили наедине с невменяемым Императором. Впрочем, в прошлый раз по счастью и я была не в себе, а в этот он вроде бы не собирался буянить.

Пара часов пусть и не совсем здорового, но крепкого сна в кресле моё состояние существенно не улучшили. Но по крайней мере сейчас я чувствовала в себе силы не упасть в кровать как есть, а принять душ и почистить одежду от следов весьма неприличной, но приятной сцены в императорском кабинете. По-хорошему, надо было для этих целей позвать Уру, но сейчас мне было гораздо проще сделать всё самой, чем выдержать сеанс общения с этой милой девушкой. Её общительность обычно была мне на руку, но не в данный конкретный момент.

Как я уже успела заметить, двуликие знали толк в роскоши. Причём не варварской и броской, как, например, у тыбарцев, а ненавязчиво-комфортной. На первый взгляд — всё просто, строго и изящно, без излишеств. А если присмотреться — на обеспечении удобства они явно не экономили, один подогревающий еду артефакт чего стоил!

Особенно тяга к роскоши бросалась в глаза в выложенной светлым и отчего-то тёплым камнем ванной. Сама ванна скорее напоминала бассейн: четверть круга радиусом метра в три утыкалась в угол двух стен, и в том углу достигала глубины где-то в метр, а с противоположной стороны поднималась широкими плоскими ступенями, на которых, наверное, и полагалось лежать. Было заманчиво набрать огромную ванну и понежиться в горячей воде, но я решила отложить это мероприятие, опасаясь уснуть. Эх, сейчас бы хорошую баню, а потом спать! И усталость из тела уйдёт, и тяжёлые мысли из головы! Но — в другой жизни. К банным процедурам в Руше были равнодушны.

Приходилось довольствоваться упругими струями искусственного дождя, которые дарил душ, расположенный в дальнем углу огромной ванны. Впрочем, после десяти лет мытья головы и иных частей тела в тазике с чуть тёплой водой и полевой бани раз в десять дней, а то и двадцать, было стыдно привередничать. Тяжёлые почти горячие капли падали на макушку, сбегали потоками по телу и странным образом уносили с собой тревогу, оставленную странным сном и визитом работников службы безопасности. Сейчас мне уже даже не хотелось знать, сон это был, или какая-то запредельная магия, которую не сумели распознать местные умельцы. Хотелось вот так стоять, стоять... а потом упасть в постель и на пару суток вычеркнуть себя из жизни окружающего мира. Позволить себе побездельничать, что ли?

От этих вялых мыслей и приятного хвойного запаха местного мыла меня отвлёк даже не звук — мелькнувшая на границе восприятия тень. Стремительно обернувшись с тревожной мыслью "и чем я отбиваться буду с голым задом?", разглядела причину собственного беспокойства и не удержалась от облегчённого вздоха.

— Можно было не подкрадываться? — всё-таки попеняла я стоящему на краю ванны оборотню. Тот выглядел странно — недораздетым и будто не до конца проснувшимся. Странные местные одеяния состояли из единственного предмета одежды сложного кроя, и крепились на нескольких узлах — на плечах, локтях, запястьях, широкой ленте пояса на талии и каких-то ещё. Я сейчас узнала о существовании вышеперечисленных, потому что у Руамара одеяние висело на одном плече и поясе. Освобождённые от фиксирующего их в хвосте шнурка волосы свободно рассыпались по плечам и придавали мужчине совсем уж взъерошенный вид.

— Я всегда так двигаюсь, — возразил он, задумчивым взглядом скользя по моему телу. Я как-то вдруг особенно остро почувствовала себя обнажённой и неприятно уязвимой, но усилием воли заставила себя преодолеть эту психологическую реакцию и не пытаться прикрыться. В конце концов, чего он там ещё не видел!

— А вот этот внешний вид о чём говорит? — иронично уточнила я, чтобы хоть что-то спросить. Потому что пауза затягивалась, мужчина не шевелился, и чувство неловкости от этого ещё больше крепло.

— Какой? А, — раздосадованно поморщился он, бросив взгляд на собственную одежду. — Я уже ложиться собрался, потом понял, что чего-то не хватает, — оборотень опять состроил недовольную гримасу, а потом вдруг усмехнулся — предвкушающе, с ленивым удовлетворением сытого хищника. — Душ — это хорошая идея.

Если в одежде присутствовали ещё какие-то верёвочки и элементы конструкции, для того, чтобы её снять, их не надо было развязывать. Во всяком случае, Руамару хватило распустить пояс, чтобы догнать меня по степени одетости. Правда, легче от того, что мы оказались в одинаковом положении, мне не стало. Хуже того, появилось противоречивое ощущение тревоги обречённой жертвы, круто замешанное на восторженном предвкушении.

Двигался мужчина при этом со всё той же ленивой неторопливостью никуда не спешащего существа, явно наслаждаясь ситуацией и моим смятением. А мне ничего не оставалось, кроме как пытаться успокоиться и взять себя в руки.

Очень странно на меня действовало присутствие этого типа. Прежде вид обнажённого мужского тела не вызывал таких эмоций. Может быть, эстетическое удовольствие, если тело красивое. Или даже восхищение, если было, чем восхищаться. Например, мне всегда нравилось наблюдать за рукопашными тренировками бойцов разведроты: скупые выверенные движения, отточенные до автоматизма, и поджарые тренированные тела были совершенны, и не восхищаться ими было невозможно.

Император Руша оказался очень похож именно на них.

Его биографию я знала. Знала, что он тоже воевал до того, как занять место отца. Не знала, где именно, но полагала, что это результат беспокойства старого Императора о старшем сыне и наследнике, которого держали при штабе. Именно так мой собственный отец относился к моему брату, и даже сам брат скрепя сердце терпел такую опеку и не рвался в самое пекло, покорно воюя по большей части с бумагами и планами и перенимая опыт с чужих слов. А вот сейчас я здорово сомневалась, что всё обстояло именно так. Похоже, Шидар Шаар-ан своего сына не берёг, потому что сейчас передо мной был опытный и сильный воин, а не штабной офицер. Хотя, может быть, здесь сказывалась не выучка, а присутствие зверя?

Он очень красиво двигался. С неторопливой вальяжностью и скупой грацией крупного хищника, и под смуглой кожей при каждом движении играли мышцы.

Нет, пожалуй, простыми дарами природы объяснить его сложение было невозможно, только упорными тренировками.

Но сейчас меня беспокоила не столько подлинная биография мужа, сколько собственная неспособность оторвать от него взгляд. А главное, — и это приходилось признать, — такой вид мужчины и вся ситуация в целом, несмотря на ощущение неловкости, возбуждали. Хотя прежде, и я была в этом уверена, вряд ли всё это вызвало бы что-то кроме раздражения. Может, со мной действительно было что-то не так, а этот обряд вместе с кровью Первопредка всё изменили?

Или, может, всё проще, и сейчас я не просто знаю, к чему всё идёт, но уверена, что результат мне понравится? Помню прикосновения этого мужчины, запах его кожи, собственное удовольствие, и хочу ощутить это снова?

М-да. Всякого я от своего неожиданного замужества ожидала, но чтобы вот так...

— Что с тобой только что происходило? — задала я один из имеющихся в наличии вопросов, потому что тишина сейчас здорово нервировала.

— Долго рассказывать, — отмахнулся Руамар, неторопливо спускаясь по широким шершавым каменным ступеням в просторную чашу бассейна. Я остро почувствовала себя загнанной в угол мышью, а в следующее мгновение в этом самом углу и оказалась. С одной стороны пространство ограничили стены, с другой — мужчина, ладонями упёршийся в эти самые стены по обе стороны от меня. Странно, но попыток к дальнейшему сближению Руамар не принял, а так и замер, полуприкрыв глаза и с блаженным видом принюхиваясь.

И я едва удержалась от того, чтобы не податься к нему первой. Зачем удержалась — и сама не поняла; кажется, просто залюбовалась, впав в то же непонятное оцепенение. Наблюдала, как серебрящиеся струйки воды сбегают по потемневшим от влаги волосам на плечи, оттуда — на широкую грудь мужчины, на живот и ниже; лаская кожу, отмечая рельеф мышц, подчёркивая то, что обычно скрыто одеждой. Вдыхала потрясающую смесь запахов — хвои, тела мужчины и мускуса, — и чувствовала, что теряюсь в них, почти понимая в этот момент обонятельные проблемы собственного мужа.

— Ты слышал, что сказал Инварр-ар про эту жрицу? — пытаясь отвлечься и хоть как-то взять себя в руки, — ощущение разбредающегося сознания очень раздражало, — поинтересовалась я.

— Нет. И что он сказал? — с усмешкой уточнил мужчина почти мне на ухо, приближая лицо и плотнее окутывая своим запахом. Я облизала пересохшие губы, чрезмерно пристально разглядывая оказавшийся у меня прямо перед лицом кривой белый шрам на плече оборотня.

— Что мне всё приснилось.

— Он посмел такое сказать? — отстранившись, резко изменившимся тоном уточнил мужчина, пристально вглядываясь в моё лицо.

Всё-таки, у него очень страшные глаза, особенно когда зрачок вот такой узкий.

— Нет, он провёл необходимые процедуры, всё проверил, а вывод такой сделала я сама, — торопливо принялась оправдываться я. — Он обещал уточнить некоторые... — я запнулась, потому что выражение лица Руамара стало совсем уж непонятным.

— Защищаешь? — процедил он с откровенной нешуточной угрозой.

— Нет! — машинально возразила я, даже головой затрясла. Мужчина же в ответ вдруг легко рассмеялся, а в глазах его заплясали демонята.

— Боишься, женщина? Правильно делаешь, — довольно ухмыльнулся он.

— Скорее, разумно опасаюсь, — педантично поправила я, опять опуская взгляд на плечо мужчины и спотыкаясь о шрам. Длинный, рваный, похожий на след от клинка, пересекающий ключицу, но застарелый и прекрасно заживший; кажется, спасло оборотня тогда только чудо.

Опять повисла тяжёлая, плотная, наэлектризованная тишина. Мужчина неподвижно замер, будто чего-то ждал. Стоило об этом подумать, и сразу появилось предположение — чего именно. Правда, понять, зачем бы это ему могло понадобиться, я не смогла, но решила попробовать. Надо же когда-то начинать, правда? В конце концов, мне предстоит делить жизнь на двоих с этим мужчиной, и он как раз очень активно пытается наладить нормальные отношения. Так, может, пора уже сделать шаг навстречу? Тем более, мне самой... любопытно...

Я неуверенно, пробуя, провела кончиками пальцев по ключице мужчины, повторила бороздку шрама, проследила путь мокрой дорожки с плеча на грудь. В шелест воды и отчётливый стук сердца в ушах вплёлся тихий скрежет, с которым когти оборотня проскребли камень.

— А вот теперь, кажется, точно боюсь, — растерянно хмыкнула я, бросив взгляд на непроизвольно частично трансформировавшиеся пальцы мужчины, и осторожно прижала собственные ладони к его груди. Ощущение оказалось удивительно приятным, даже слишком приятным для такого простого действия. Ладони мои двинулись по груди вниз, до нижних рёбер, потом — на бока, а разум пытался понять, почему это простое действие вызывает такой шквал эмоций, что сердце сбивается с ритма.

— А вот теперь уже поздно, — насмешливо фыркнул Руамар мне в волосы, после чего сделал глубокий шумный вдох, и когти опять скрежетнули по камню. — Ты, главное, не отвлекайся.

— С такими когтями? Никогда не поздно, — логично возразила я, аккуратно касаясь губами неожиданно нежной кожи у основания шеи. Почему-то при взгляде на этого оборотня казалось, что в нём ничего мягкого не может быть по определению, и хорошо что не везде одни когти. Ан-нет!

Судя по очередному скрежещущему звуку, пока я всё делала правильно.

— Это ты ещё зубы не видела, — со смешком отозвался Император. Мои ладони к этому моменту оказались у него на спине и медленно двинулись вверх, к лопаткам. Осторожно и неуверенно я подалась ещё ближе, прижимаясь к мужчине всем телом. Опять скрежет, шумное хриплое дыхание над ухом, а ощущение — как будто обнимаю живой камень. Кажется, каждая его мышца была напряжена до предела.

— Что с тобой? — уточнила я, хотя предположение у меня было.

— Догадайся, — язвительно отозвался он. — Пытаюсь сдерживаться. Это сложно.

— И с какой целью? — озадаченно хмыкнула я. Вот на этот вопрос ответа я не знала, и он действительно меня интересовал.

— Даю тебе возможность освоиться и привыкнуть, — нервно передёрнул плечами оборотень. — Считай это извинениями за сцену в кабинете.

Я на мгновение замерла от неожиданности, но переспрашивать, шутит он или нет, всё-таки не стала; на шутку походило меньше всего. Вместо этого я тихо пробормотала ему в шею:

— За возможность — спасибо. А что до извинений... почему ты думаешь, что мне не понравилось?

Он тихо выразительно хмыкнул в ответ, но промолчал. В это время мои ладони двинулись в обратный путь по спине мужа, от лопаток вниз, на талию, и дальше на бёдра и ягодицы. А я проложила дорожку из лёгких поцелуев до ложбинки между ключицами, слизнула задержавшуюся там каплю воды и мельком отметила, что в какой-то момент душ выключился. Мужчина запрокинул голову, подставляя под поцелуи горло, и я послушно двинулась в указанном направлении.

— Я так до губ не дотянусь, — тихо проговорила я, и Руамар ощутимо вздрогнул; кажется, от самого звука моего голоса, ставшего для него в этот момент неожиданностью.

— Что? — переспросил оборотень.

— Я так до губ не дотянусь, — повторила я. — Поцелуй меня.

Он наклонил голову, одарив меня очень странным внимательным взглядом, но просьбу выполнять не спешил. Видимо, решил предоставить мне возможность действовать самой и в этом вопросе.

Порадовавшись собственному росту, — была бы не такой высокой, пришлось бы подпрыгивать, или вообще табуретку искать, — я приподнялась на носочках, самостоятельно дотягиваясь до мужчины. Прихватила губами нижнюю губу, потом верхнюю, провела языком; реакции не последовало, но и отстраняться он не спешил. Продолжая свои эксперименты, я пыталась вытрясти из пребывающей в блаженной расслабленности памяти хоть какую-нибудь информацию.

Кажется, была у оборотней какая-то заморочка, связанная с поцелуями... Может, подобное вообще в их культуре отсутствовало? Тогда могло получиться довольно забавно, потому что мои познания в данной области тоже носили исключительно теоретический характер.

Впрочем, додумать эту мысль я не успела, потому что в следующий момент выдержка мужчине изменила, и я всё-таки оказалась вжата его телом в ближайшую стену. И на поцелуй он ответил с жаром, даже придержал ладонью мой затылок, чтобы не пыталась сбежать, так что размышления о культурных различиях очень быстро выветрились из головы.

Да и прочие мысли надолго не задержались, когда Руамар подхватил меня под бёдра, приподнимая, а я обвила ногами его талию. Осталось только древнее как сама жизнь желание, и было совершенно неважно, кто мы такие, где мы находимся и насколько хорошо друг друга знаем. Главное, мы подходили друг другу как два соседних осколка чего-то большого и целого, — каждым изгибом тела, каждым сиюминутным стремлением, каждым вздохом и стоном, — а остальное просто не имело смысла.

Утро для меня началось... поздно. Часов под рукой не было, но по ощущениям — где-то к полудню. Впрочем, принимая во внимания события вечера и ночи, хорошо, что проснулась при свете дня!

При воспоминании об этих событиях по телу прокатилась волна жара и рассыпалась на ворох мелких ощущений и отголосков вчерашнего безумия. Приятного безумия, честно говоря. Не знаю, стоило благодарить кровь Первопредка или просто самого Руамара, но я никогда не испытывала ничего и близко похожего, и не знала, с чем всё это можно сравнить.

Потянувшись под одеялом, ощутила лёгкую ломоту в мышцах и мягкую сыто-ленивую тяжесть во всём теле. Впрочем, эти ощущения тоже были приятными. Разве что вставать категорически не хотелось, но на это свершение меня подвиг пример мужа: его в кровати сейчас не было. И я даже сумела вспомнить, когда именно он ушёл, потому что перед этим мужчина очень приятным образом меня разбудил, и... в общем, можно сказать, пожелал доброго утра.

Но совесть совестью, а спешить и собираться по армейской привычке в кратчайшие сроки я сознательно не стала. Сначала некоторое время с удовольствием понежилась в кровати, потом, медленно и лениво потягиваясь, встала и неспешно проследовала в ванную комнату, где под контрастным душем окончательно проснулась.

А вот потом начались странности. Потому что собственную одежду на том месте, где я её оставила, я не нашла. Рассудив, что здесь кто-то успел прибраться, завернулась в полотенце и отправилась в гардеробную.

— Ваше Величество, добрый день! — радостно поприветствовала меня Уру, нашедшаяся в гостиной. — А я вот взяла на себя смелость распорядиться насчёт завтрака.

— Спасибо, Уру, — очень искренне поблагодарила я, потому что при мысли о еде живот буквально свело от предвкушения. — Сейчас только, оденусь, — сообщила, шагнув в гардеробную. Камеристка тенью проследовала за мной со странно-виноватым видом. причина которого, впрочем, открылась очень быстро. — Уру, а где моя одежда? — растерянно уточнила я.

— Простите, Ваше Величество, но Владыка распорядился убрать.

— Вот же... Владыка, — тяжело вздохнула я, а девушка поспешно начала оправдываться.

— Простите! Не сердитесь, он очень разозлится, если я ослушаюсь, и если вы ослушаетесь, и если...

— Да не тараторь, — я поморщилась. Мог ведь просто попросить! Ну, или высказать в своей обычной манере нечто вроде "женщина, чтобы я на тебе этих тряпок больше не видел!" Зачем было решать вопрос подобным образом? Ожидал истерики, и не хотел тратить время на скандал? — Не может же он совсем всё понимать, правда? — пробормотала себе под нос и вздохнула. — Ладно, и что Владыка велел мне надеть? Или на сей счёт распоряжений не поступало?

— Поступало, — видя мою покладистость и отсутствие намерения ругаться из-за одежды, Уру заметно повеселела и представила мне одеяние. Причём на лице девушки в тот момент, когда она взяла в руки ворох тряпок насыщенного тёмно-изумрудного цвета с благородным тёмным золотом отделки, отразилось отчётливое благоговение. — Вот, буквально только что принесли.

— Хм, — я удивлённо вскинула брови. То есть, того, что здесь уже было разложено, ему показалось мало? — Ладно, давай, помогай, я сама с этим чудом враждебной техники не справлюсь. Интересно, к местной одежде он тоже решил приучать меня постепенно?

— Ваше Величество? — растерянно уточнила рушка, сноровисто упаковывая меня в одеяние.

— Я имею в виду цвет. Не сразу что-то ослепительно-радужное, а нечто вполне приличное.

— Это цвет Владыки, Ваше Величество.

— В смысле?

— Тёмно-зелёный — цвет Владыки, — повторила она. Но, видя моё недоумение, объяснила подробнее. — Чёрный, синий и зелёный — цвета Руша. Чёрный — цвет военных, синий — цвет служащих, а зелёный — цвет императорской семьи, причём тёмный оттенок считается цветом лично Владыки.

— Это-то я знаю, но не думала, что разделение настолько принципиальное. И что будет, если кто-то нацепит зелёное? — растерянно уточнила я.

А оборотни ещё утверждают, что у людей много ненужных глупых традиций и предрассудков!

— Это неприлично, — просто пожала плечами девушка, чем несколько меня успокоила. А то я заподозрила, что подобный поступок у них приравнивается к государственной измене. — А за цвет Владыки могут и наказать, — добавила она, любовно расправляя на мне складки благородной ткани. Материал вполне соответствовал цвету; он был не тонкий и летящий, а более плотный и тяжёлый, а сам наряд...

Принципом построения он от мужского отличался мало, а вот результат выглядел совершенно иначе. Единое полотнище ткани посредством системы верёвочек, продеваемых в незаметные на первый взгляд дырочки, превращалось в платье с длинной летящей юбкой. Рукава перематывались шнурками от запястий до локтей, а дальше свободно расходились, почти обнажая плечи. На плечах для разнообразия были не верёвочки, а декоративные булавки. Полы одеяния запахивались по принципу халата, образуя глубокий вырез. С эстетической точки зрения, конечно, неплохо, хотя и довольно неприлично на взгляд уроженца Орсы, а вот с практической — чудовищно неудобно, потому что юбка путается в ногах, да и ощущение, что при неловком движении какое-нибудь крепление расстегнётся, сложно было назвать приятным.

Было несколько обидно, потому что мужское одеяние на вид гораздо меньше стесняло движения: выреза на груди не было, и внизу имелась не юбка, а свободные штаны. С другой стороны, несказанно радовало уже одно отсутствие корсета; с ним было бы куда труднее смириться, а эта вещь хотя бы движения не стесняет. Ну, и не жарко в ней, тоже плюс.

— И что же значит вот это распоряжение? — я кивнула на обсуждаемое одеяние и сунула ноги в предложенные мягкие вышитые тапочки без задников. Тоже верно, не сапоги же натягивать на босу ногу. Конечно, они чудовищно неудобные, в них даже бегать затруднительно, не говоря уже о чём-то более активном; но на этот случай их можно быстро скинуть.

Уру неуверенно повела плечами и пробормотала.

— Ну, я могу только догадываться. Изумруды и тёмная зелень обычно — знак высочайшей милости, а что Его Величество пожелал одеть вас в этот цвет...

— Можешь не продолжать, — хмыкнула я, выходя в гостиную. Там меня ждало ещё одно малоприятное открытие: на положенном месте отсутствовал клинок. Вполне непрозрачный намёк, я даже не стала интересоваться у Уру его судьбой. Ну, что поделать, не всё в новых реалиях оказалось идеально, а подобные изменения были вполне предсказуемы. — Знак противникам мира и брака, что жену Император одобрил.

— Всё гораздо серьёзней, Ваше Величество, — упрямо возразила девушка. Я заинтересованно обернулась, вопросительно вскинув брови. — Такой чести мало кто удостаивается, я знаю о всего нескольких случаях. Это не просто милость, это... практически признание вас равной.

От таких известий я в кресло не села, а почти упала. Вот ничего себе заявления с утра пораньше!

Впрочем, взять себя в руки удалось довольно быстро. Как я успела заметить, этот мужчина в нормальном состоянии (в смысле, не в припадке ярости) не был склонен к совершению необдуманных поступков и широким жестам, не имеющим конкретной важной цели. Значит, и этот его шаг продиктован необходимостью. Какой именно? В общем-то, у нас с ним сейчас одна на двоих необходимость, сохранение мирных договорённостей. А, стало быть, это — дополнительный непрозрачный намёк всяческим недовольным на реальное положение вещей и политику Императора. На мой вкус, слишком рискованно и отдаёт откровенной провокацией, но не мне учить Руамара управляться с его зверинцем.

— Присядь, не нависай, — велела я, примериваясь к содержимому тарелок. — А ещё лучше — присоединяйся.

— Благодарю, Ваше Величество, но я недавно пообедала, — вежливо отказалась Уру, но в кресло присела.

— А расскажи-ка мне пока о жрицах, — отвлекая себя от мелочных одёжных проблем, я приступила к завтраку, решив совместить приятное с полезным. — Ты же имеешь к ним определённое отношение? Ну вот. И почему жрицы не могут предать Владыку.

— Я не очень многое знаю, — предупредила она.

— Я не знаю вообще ничего, так что ты в любом случае расширишь мой кругозор.

К сожалению, по самому интересному для меня вопросу, про верность жриц, Уру могла сказать очень мало. Она сама весьма посредственно разбиралась в местной магии, поэтому тонкостей не знала, но утверждала, что всё дело в крови. По легенде, основатели рода Шаар-ан и жреческого рода Таан-вер были первыми оборотнями, и были они не то братьями, не то просто очень хорошими друзьями. И жизни их были связаны уже тогда, причём не только между собой, но и с самим Первопредком.

На мой логичный вопрос, как один-единственный род может обеспечивать служительницами такую большую страну, как Империя Руш, девушка отмахнулась, что за время существования оборотней род очень разросся, и насчитывал порядка двух тысяч представителей, а этого вполне хватало. Тем более, послушницей, — а по факту обслуживающим персоналом "подай-принеси", — могла стать любая девушка в любом святилище, кроме главного; там все были только Таан-вер.

Не то чтобы за это много платили, хотя бесплатной работа и не была, но по крайней мере неплохо кормили, а ещё — могли спасти от нежеланного замужества. Правда, с последним всё было сложно: жрицы далеко не всегда соглашались принять под своё крыло беглянку, и предугадать их ответ было невозможно.

Никого со внешностью, подходящей под описание вчерашней старухи, Уру вспомнить не смогла. Более того, она вот так с ходу не смогла припомнить ни одной желтоглазой жрицы; но, принимая во внимание численность последних, это ни о чём не говорило. Да и при условии, что вчерашние события не были сном, я здорово сомневалась, что их участница действительно была жрицей и выглядела именно так.

На вопрос о странном поведении Императора Уру вразумительного ответа дать не смогла, — она сама, по-моему, первый раз о таком слышала, — а вот на просьбу проводить меня в библиотеку отреагировала с искренним энтузиазмом.

Вспомненный же по дороге туда вопрос о культурных различиях применительно к поцелуям вызвал весьма неожиданную реакцию. Девушка сначала не поняла, чего я от неё хочу, а когда я объяснила, смутилась, растерялась, потупилась и забормотала что-то невнятное на тему "ой, ну там глупости".

— Уру, — с нажимом повторила я.

— А вам зачем? — настороженно уточнила она.

— Затем, что у нас это такое же естественное проявление чувств, как объятья, но я смутно помню, что где-то слышала о другом значении этого жеста у вас, — раздражённо пояснила я. Что вчера из-за этого культурного различия я пропала впросак, я уже поняла, но не информировать же теперь каждого встречного о трудностях поиска взаимопонимания в нашей с оборотнем личной жизни?

— Это очень, очень неприлично, — смущённо хмыкнула она.

— Неприличней секса? — озадаченно покосилась я на полыхающую красными ушами камеристку.

— Ну так, относительно, но в целом — да, — теребя рукав, промямлила Уру. Мне даже почти стало стыдно, — злая взрослая тётка бедному приличному ребёнку задаёт всякие нехорошие вопросы, — но информация была нужна.

— Почему?

— Ну... Э... — протянула она. — Может, вы лучше кого-нибудь ещё спросите?

— Кого, Его Величество? — устало вздохнула я. Хотя мысль показалась не лишённой смысла: краснеть и блеять что-то невразумительное он точно не будет. Но не вламываться же к нему с этим вопросом в кабинет, правда?

— Да, действительно, — обречённо вздохнула она.

В этот момент мы как раз добрались до библиотеки, которой заведовал серьёзный вежливый оборотень лет шестидесяти. На моё появление он отреагировал с удивительным спокойствием, что не могло не порадовать. Выслушав же цель визита и пожелание ознакомиться с книгами на месте, проводил в дальний угол библиотеки, где ширмой был отгорожен уютный уголок с диваном, парой кресел и низким столиком. На столе располагался кристалл связи, а ещё, по заверениям библиотекаря, здесь, как и в любом личном помещении Владыки, имелся набор защитных артефактов, включая звукоизолирующий.

Зачем Императору такой "потайной" уголок в собственной библиотеке, было вполне понятно: огромное книгохранилище в своих стенах прятало от губительного солнечного света множество редких и уникальных томов, и было бы довольно глупо в этих стенах их без дела похоронить. Поэтому в Императорской библиотеке то и дело появлялись всевозможные учёные, интересующиеся тем или иным изданием, и подобная изоляция хозяина была удобна как ему самому, так и окружающим.

Пока мужчина сновал туда-сюда, выстраивая на столе стопку из внушительных довольно свежих томов, я не теребила Уру, позволяя собраться с мыслями. Но когда библиотекарь откланялся, прикрыв за собой лёгкую ажурную дверцу, вернулась к прерванному разговору.

— Ну, рассказывай, что там у вас за сложности с поцелуями.

— Понимаете, тут несколько причин, — осторожно начала она, за время передышки явно сумев смириться с собственной участью. — Во-первых, в животном смысле, целовать кого-то в губы... ну, несколько унизительно. В волчьей стае, например, младшие члены стаи так клянчат еду у старших. То есть целующий как бы сознательно ставит себя ниже. А, во-вторых, рот и горло — самые уязвимые части тела. Открытое горло — это в принципе знак доверия, а через рот душа покидает тело. В общем, поцелуй в губы считается ужасно непристойным и почти раболепным предложением себя. Вот, — резюмировала она, смущённо комкая подол своего жизнерадостно-жёлтого наряда и буравя взглядом пол. У девушки в этот момент от стыда пылали и уши, и шея, и вообще её, кажется, можно было использовать для освещения комнаты в тёмное время суток.

Я растерянно кашлянула, не зная, что на всё это сказать. Вот, казалось бы, такая простая вещь, как поцелуй, а сколько сложностей. И блохастые ещё утверждают, что люди сами усложняют себе жизнь!

— Надо думать, прилюдно кого-то поцеловать — это практически равносильно тому, что снять штаны и встать ра... короче, штаны снять? — уточнила я. Уру смущённо угукнула, и я на этом оставила её в покое.

Несколько секунд просидела неподвижно, осмысливая новую информацию и пытаясь проанализировать своё вчерашнее моральное падение. Ни смущения, ни возмущения я по этому поводу не чувствовала; наверное, просто никак не получалось толком принять новое значение привычного и довольно безобидного понятия. А ещё меня терзал вопрос: если это у них — такое неприличное действие, на которое никто никогда в здравом уме не пойдёт, где Руамар целоваться-то научился? Так что, либо Уру сгущает краски (чему лично я бы совершенно не удивилась), либо рушскому Императору стоит сесть за написание мемуаров, и получится весьма занимательное чтиво для взрослых.

А вспомнив о подробностях вчерашней ночи в свете сегодняшнего, я поняла, что мне уже попросту смешно. Это сколько же "ужасно непристойных предложений себя" я вчера сделала оборотню? Да и сам он, насколько мне сейчас помнилось, не слишком-то скромничал!

Почему-то после этого открытия моё собственное отношение к мужу стало гораздо легче и как-то... радостнее, что ли? Не такой уж он, оказывается, и грозный, если копнуть поглубже.

Усилием воли разогнав приятные, но совершенно бесполезные мысли, я погрузилась в книги. Правда, через некоторое время пришлось из них вынырнуть, чтобы отпустить на волю скучающую и клюющую носом Уру. Она, конечно, старалась сидеть тихо и почти не шевелясь, но всё равно нагоняла тоску, и знакомство со сводом законов новой родины на таком фоне шло с большим трудом.

А через некоторое весьма продолжительное время (я уже начала задумываться об обеде) девушка вернулась и встревоженно сообщила, что Владыка срочно желает меня видеть. Предположения на основе вчерашнего опыта появились сразу, и я, усмехнувшись себе под нос, невозмутимо двинулась на встречу с мужем.

Цель вызова я, увы, не угадала.

Император Руамар Шаар-ан, Империя Руш, замок Варуш.

— Я знаю, что мой длинный язык стоит отрезать, но не сказать этого не могу. Знаешь, на кого ты похож? — с язвительной ухмылкой нарушил висящую в кабинете тишину Анамар. — На кота по весне: голодный, взъерошенный, но довольны-ый!

— А кто мы ещё есть? — усмехнулся Мунар. — Рур, не обращай на него внимания, это он от зависти.

— Уже, — я пожал плечами, бросив на них насмешливый взгляд поверх документов.

— Уже — что?

— Уже не обратил внимания. Мне сейчас меньше всего хочется заниматься поисками нового главнокомандующего, — пояснил я и вернулся к бумагам. — Ладно, по этому пункту вопросов вроде бы больше нет, — решил, подписывая подготовленный Анвар-вером приказ. На лицах обоих собеседников при этих словах как по команде появились кровожадно-злорадные гримасы. — Чему радуемся? Мне не стоило вот это утверждать?

— Да не обращай внимания, — поморщился Мар. — Просто в первом списке есть несколько субъектов, здорово отравлявших жизнь.

— Использование служебного положения в личных целях? — хмыкнул я.

— Как можно, — неубедительно возразил Инварр-ар. — Просто, получив распоряжение, мы начали проверку с них, и проверяли очень тщательно. Так что всё честно.

Я не стал грозить Мунару проверками и требовать пояснений. В этих двух оборотнях я не сомневался, опускаться до подлога не стал бы ни один. И если они накопали на кого-то столько информации, что хватило на отдельный приговор, значит, объект интереса сам виноват.

Передо мной сейчас лежал результат долгого и плодотворного совместного труда двух ведомств — подробный отчёт о проверке армейского командного состава и окончательный проект давно назревавшей реформы. Казалось бы, просто стопка бумаги, а вскоре она вызовет такой переполох, что любо-дорого. Уже только потому, что несколько десятков старших офицеров пойдут под трибунал, а среди них большинство — представители знатных старинных родов.

— А всё-таки, Рур, открой тайну, почему ты такой неприлично довольный? Не из-за приятно проведённой ночи ведь, в самом деле, — полюбопытствовал Инварр-ар, когда Анамар с документами наперевес и нездоровым энтузиазмом в глазах отправился наводить порядок в своей вотчине. Это когда огромная армия рассредоточена вдоль полыхающей границы, сложно за всем и за всеми уследить. Вот когда там останутся только усиленные пограничные гарнизоны, а остальные вернуться по местам приписки, уже можно будет говорить о наведении порядка.

— Почему нет? — усмехнулся я. — Сам же предполагал, что я влюбился. Может, оно вот так сказывается.

— Я вообще-то шутил, — иронично улыбнулся он. — Ну и, кроме того, я неплохо тебя знаю. Даже если это действительно так, твоя довольная ухмылка осталась бы в пределах личных покоев. Если не хочешь портить сюрприз, скажи хотя бы, к какому количеству трупов готовиться?

— Как раз наоборот, надеюсь обойтись малой кровью, — возразил я. — Ты же сам рекомендовал мне не затягивать с представлением Александры, вот сегодня на Малом Совете и начнём.

— Сегодня Малый Совет? — озадаченно вытаращился на меня собеседник. — А можно было предупредить о таком знаменательном событии заранее?!

— Вот, предупреждаю. Остальных должен поставить в известность Вур.

— Ладно, я тебя понял, эффект неожиданности и всё такое... Не буду больше расспрашивать, даст Первопредок — сам увижу. Кстати, ты вчера очень неудачно отключился, Её Величество крайне интересовалась причинами подобного состояния.

— И что ты ей ответил?

— Порекомендовал обратиться к тебе напрямую, что я ещё мог сказать! — пожал плечами он. — Когда придумаешь, что ей рассказать, предупреди, чтобы показания совпадали, — усмехнулся Мун.

— Вот ещё, — я недовольно фыркнул. — Было бы, о чём думать. Расскажу всё, как есть.

— Беззубой? — с нешуточным сомнением нахмурился он. — Не слишком ли ты ей доверяешь? Рур, ты сейчас точно...

— Она всё равно рано или поздно узнает, так пусть лучше сразу и от меня, — раздражённо оборвал я. — А что касается доверия, лучшим ответом на этот вопрос будет тот факт, что я отключился, находясь с ней наедине. Тебе не кажется глупым после подобного подтверждения её безвредности устраивать шпионские игры? Лично мне не нужно других подтверждений, да и лишнего времени на пустые попытки опровергнуть очевидное нет. Кстати, раз уж мы добрались до вчерашнего дня и моей жены, рассказывай, что с ней случилось, и что удалось выяснить по этому бессмысленному нападению.

— Как угодно, — не стал спорить Инварр-ар. — С твоего позволения, начну в обратном хронологическом порядке, — собираясь с мыслями, медленно кивнул Мунар, и приступил к рассказу.

Тот факт, что его сотрудники не сумели найти на Александре никаких следов воздействия и признаков присутствия в покоях посторонних, заставил меня скрепя сердце признать версию со сном основной. Правда, мысль о наличии некоего подвоха категорически не желала отпускать. Но пришлось довольствоваться обещанием приставить к Александре наблюдателя потолковей и как следует потрясти магов на тему насланных сновидений и иных нетрадиционных практик, способных привести к подобному результату.

Идея поискать информацию по смешанным бракам как таковым тоже показалась мне здравой, хотя и запоздалой. По-хорошему, этим вопросом следовало озадачиться гораздо раньше, ещё когда было принято решение об этих браках. Но тогда меня его последствия тревожили мало, я был занят другими делами, а Мурмар... судя по всему, спешно изыскивал возможность избежать навязанной участи. Очень успешно, кстати. А когда выяснилось, что этот вопрос касается меня напрямую, тоже было не до того.

Больше всего информации оказалось по Инсаре, хотя, в свете её содержания, объём утешал мало. На дочери Ордар-вера нашлись отчётливые следы магии чифалей. Причём настолько отчётливые, что уже демонстративные, то есть — оставленные именно для того, чтобы быть найденными. Картина в этом свете вырисовывалась ещё более неприглядная, чем поначалу. Если бы я убил эту девку, отношения с её отцом и так бы испортились. А если бы ещё выяснилось, что она при этом действовала под чарами, то есть — была невиновна...

Уточнить что ли у Александры, в какой форме она бы предпочла получить благодарность за своё своевременное вмешательство?

Аят-Чифаль граничил с Рушем на северо-востоке и с Орской Империей, соответственно, на юго-востоке; своеобразный клин, вбитый между двух стран. Напряжённо-недоверчивые отношения у них были со всеми соседями и не только, но выручало географическое положение: от нас их отделял высокий горный хребет, от Орсы — бурная полноводная река с обрывистыми берегами и непредсказуемым характером, а дальше территории располагались на большом полуострове, отделённом от остального материка проливами. Если и был кто-то, кто радовался нашей войне с людьми больше, чем чифали, то я их не знал. Да и вообще у меня порой складывалось впечатление, что Шидар Шаар-ан начал этот конфликт именно с их подачи. Конкретных доказательств или обоснованных подозрений не было, но общие ощущения и, главное, предполагаемый результат войны, если бы Первопредок не прибрал бы старого Императора так своевременно, наталкивали на определённые мысли.

Чифалей с их долгожительством и надменными физиономиями не любили за заносчивость, за снобизм, за навязчивые попытки поставить себя выше других или хотя бы испортить жизнь окружающим, за даже не имперские, а уже божественные замашки. А, самое главное, за их лживость. Ложь составляла саму их природу, сущность, пропитывала их общество. Во лжи заключалась их магия — иллюзорная, смутная, запутывающая разум и оплетающая душу. Тыбарцы тоже уважали хитрость и ловкий обман, но у них были свои законы чести, и с ними вполне можно было иметь дело. В языке же чифалей понятие "честь" отсутствовало как таковое.

Насколько они были замешаны сейчас... с равной вероятностью это мог быть и след заговора с их участием, и попытка сбить со следа, и просто хорошо подошедшее к случаю заклинание. Следователи копали во всех направлениях, и за сутки успели выяснить, что чары к Инсаре были применены возле покоев с помощью амулета, и даже найти этот амулет, оказавшийся, к сожалению, копеечной поделкой.

Самой перспективной для работы зацепкой была скорость, с которой нападение было организовано. Либо это всё было чистой воды импровизацией, и тогда стоило восхититься остротой ума организатора, либо нечто подобное планировалось заранее, и тогда восхищал не только ум, но и граничащая с провидением предусмотрительность. Если уж даже Инварр-ар был уверен, что хотя бы сутки я из покоев не выйду, а туда без прямого разрешения хозяев имел доступ очень ограниченный круг лиц, то подготовился он слишком заранее. С другой стороны, вполне могло статься, что нападение планировалось именно в покоях, а тут мы сами упростили ему задачу. И последний вариант выглядел самым правдоподобным: найти способ проникновения было не так уж сложно, особенно с учётом его целей. Это убить затруднительно, а вот устроить провокацию — куда проще.

В итоге, благословив Инварр-ара копать дальше, я погрузился в работу. И с искренним удивлением обнаружил, что сегодняшнее моё состояние сильно отличается от вчерашнего, причём в лучшую сторону. Не знаю, поспособствовала тому долгая приятная ночь, или так странно на меня действовала кровь Первопредка, но сегодня я почти не выпадал из реальности. Запах человеческой женщины по-прежнему преследовал меня, по-прежнему слегка туманил голову, но уже не сводил с ума. Скорее, дразнил обещанием и предвкушением встречи, напоминал, как было хорошо, и нашёптывал, что вечер скоро наступит.

В итоге весь день прошёл в странном настроении — весёлом и злом азарте. Я предвкушал Малый Совет, подданные же при виде мрачного злорадства на лице не забывались. Даже казначей почти порадовал, исправив всё, как было велено. Видимо, действительно испугался за свою жизнь; хотелось надеяться, на пол месяца его честности хватит.

В целом всё шло спокойно и привычно. Лица подданных, документы, письма. Одно из последних, кстати, доставило несколько забавных минут. К собственному удивлению, я обнаружил личное послание от Его Величества Димира, в котором тот в завуалированной форме интересовался, не сожрал ли я до сих пор его дочь. Такое беспокойство было, с одной стороны, объяснимо, но с другой — странно, особенно если вспомнить плевавшего на собственных пятерых детей Шидара. Подавив необъяснимое желание ответить в духе "да, сожрал, было вкусно, но слишком жилисто", в подобающих выражениях заверил соседа, что дочь его пребывает в добром здравии, передаёт привет и скоро сама напишет. Заодно пользуясь случаем высказал благодарность за такой подарок и вежливо поинтересовался судьбой собственной сестры, о которой, признаться, успел забыть.

Шидар Шаар-ан детей не то чтобы не любил; воспринимал как предметы мебели. Сыновей старался использовать с выгодой для себя, дочерей по мере взросления пытался поскорее сплавить замуж, чтобы не мозолили глаза. По женской линии имя Шаар-ан, в отличие от Таан-вер, не передавалось, права наследования девочки и их дети не имели, и проку с них не было никакого, разве что наградить какого-нибудь выдающегося подданного. Рамире, второй после меня по старшинству, повезло: насколько я знал, они с супругом уживались вполне мирно и к обоюдному удовольствию в островной провинции Тар, наместником которой был её муж. Следующей по старшинству шла Мулира, и ей, наоборот, очень не повезло. Муж не понравился ей до такой степени, что не помогло никакое зелье, и на следующий день после обряда она покончила с собой.

А что до последней из детей Шидара, Руланы... Девочка родилась во время войны, в пять лет лишилась матери, боялась отца до смерти, — а он, когда понял, что быстро выиграть не получится, стал ещё хуже, чем был раньше, — и, по-моему, была рада удрать подальше от Варуша, где прошло её детство. Меня она боялась ещё сильнее, чем отца, потому что внешне я здорово походил на него, а знакомы мы почти не были. Судьба её волновала меня мало, но в свете личного характера послания не уточнить было просто невежливо.

В конце концов аккуратный Вагур напомнил мне о приближении Совета. Распорядившись при помощи Уру в кратчайшие сроки доставить сюда Александру, я ещё раз пробежался по предстоящей повестке встречи.

Малый Совет созывался по мере необходимости, и присутствовали на нём только самые нужные — министры и несколько очень полезных оборотней вроде Ордар-вера. Иногда, правда, состав расширялся, если было необходимо присутствие кого-то ещё. На мой взгляд, можно было обойтись только им, и Большой Совет вообще не собирать: никакого толку от этого мероприятия, проводившегося раз в полгода, не было, и я искренне мечтал когда-нибудь отменить эту глупую традицию.

Александра не заставила себя долго ждать. Окинув возникшую на пороге фигуру женщины взглядом, я удовлетворённо хмыкнул себе под нос. Тот факт, что она послушалась и надела, что велели, очень порадовал; да и наряд, и цвет были ей к лицу. И это не считая того, что я в принципе был рад её видеть и, самое главное, вновь ощущать её запах.

Впрочем, нет, я был несправедлив. Наряд не просто был к лицу, он наглядно демонстрировал, что Александра — красивая женщина, а эполеты с мундиром оставались за скобками. Подчёркивал идеальную линию плеч, великолепную осанку, красивую полную грудь и узкую талию. Полюбоваться длинными стройными ногами вот только не получалось, но здесь меня приятно грела одна мысль: в любой момент я для этой цели вполне мог женщину раздеть.

А вдвойне приятно было, что до меня эту женщину никто не разглядел. Хочешь — не хочешь, а задумаешься о вмешательстве Первопредка!

— Звал? — с лёгкой ироничной улыбкой уточнила она, когда дверь за её спиной бесшумно закрылась.

— Звал, — утвердительно кивнул я, не отказывая себе в удовольствии подойти ближе и, обняв, зарыться лицом в короткие рыжие пряди.

— С какой целью? — полюбопытствовала женщина, отвечая на объятья. А я не сразу сумел ответить. Не потому, что был сосредоточен на движении её ладоней по моей спине, и не потому, что сам с удовольствием воспользовался возможностью прикоснуться. Просто от неё отчётливо пахло желанием, и от этого в голове плыло, и я уже не вполне понимал, где нахожусь и что происходит. Сжав ягодицу, крепко прижал её бёдра к своим, и запах стал совершенно одуряющим.

Раньше надо было её звать. Определённо!

— Не с этой, — тихо хмыкнул я. — Через несколько минут начнётся Малый Совет, и я хотел представить тебе главные фигуры Руша. Впрочем, я почти уверен, что без нас не начнут, — решил я, утягивая женщину за собой к креслу.

Это, конечно, было довольно безответственно, но к окончательному решению меня подтолкнуло осознание простого факта: в нынешнем своём состоянии я был физически не способен на связные мысли и адекватные поступки. Так что я посчитал небольшое опоздание мизерной платой за жизни ценных подданных.

Императрица Александра Шаар-ан.

— Руамар, а как ты смотришь на то, чтобы поставить где-нибудь здесь диван? — весело уточнила я, аккуратно поправляя одежду, когда способность к связному мышлению была благополучно восстановлена, дыхание — переведено, и мы с мужем оторвались друг от друга.

— Такими темпами у меня просто не останется выбора, — усмехнулся он, вновь привлекая меня к себе, и, пристально вглядываясь в моё лицо, не попросил — велел: — Поцелуй меня.

Я не удержалась от насмешливой улыбки, но распоряжение выполнила. Поцелуй получился недолгим, но горячим, как и взгляд мужчины.

— Уру объяснила? — проницательно хмыкнул оборотень, видимо, что-то прочитав по моему лицу.

— Нет, я у стражников уточнила, — фыркнула я в ответ. — Уру, да. Руамар, а вот такая одежда — это навсегда, или только в честь Совета? Можно мне хотя бы мужской вариант, а то я в подоле путаюсь. И оружие вернуть, без клинка я чувствую себя голой.

— Уточнила, но всё равно сделала? — удовлетворённо сощурился мужчина, пропустив мои вопросы мимо ушей. — Почему?

— Ну, ты, помнится, ночью тоже не находил в этом ничего предосудительного, — напомнила я. — Мне, кстати, при таком вашем отношении к поцелуям очень любопытно, где ты этому научился?

Во взгляде Руамара на мгновение промелькнуло что-то тёмное и очень недоброе, но потом мужчина вполне весело усмехнулся.

— У меня была любовница, человеческая женщина. Давно, ещё до войны; мы воспринимали друг друга как экзотику, на том и сошлись, — невозмутимо пояснил он, предлагая мне локоть. Так рука об руку мы и двинулись к выходу. — Что до остальных вопросов, вынужден тебя разочаровать. Я не имею ничего против твоих штанов с сапогами, но — в пределах покоев. Я имею право пренебрегать общественными требованиями и вообще чем угодно, ты — пока нет. То же самое и с мужской одеждой; некоторые женщины позволяют себе такое, а ты сейчас не в том положении. То же и с оружием. Можешь тренироваться, хоть целыми днями, но открыто носить — нет. Заведи себе кинжал и носи под одеждой, так будет спокойнее. Я доступно излагаю? — мужчина бросил на меня изучающий взгляд.

— Более чем, — вздохнула я. Привыкнуть к этому будет трудно, но не невозможно. А всё-таки чувствуется в нём армейская выучка, что ни говори; уважаю, когда человек может коротко и по существу сформулировать приказ. Да и не только приказ. Да и не только человек! — Обувь-то можно поменять? Хотя бы на тыбарские плетёнки, а то эти дурацкие тапочки норовят свалиться.

— Обувь можно, — милостиво разрешил он.

— Надо было сразу всё объяснить, я бы уже вчера начала привыкать. А этот цвет — тоже какой-то хитрый ход для Совета, или я в самом деле могу не таскать радужные тряпки?

— Это моё тебе разрешение продолжать разговаривать и держаться так, как ты делаешь это сейчас, — усмехнулся он. — Наши кошки — не бесправное имущество вроде тыбарских клуш, но право обсуждать с мужчинами на равных вопросы, которые считаются мужскими, надо доказать. Мне ты его доказала вчера, а для остальных хватит и моего слова. Ты, кстати, скоро с одной такой экстравагантной особой познакомишься.

— Кхм, — растерянно кашлянула я. — А ты, оказывается, редкий либерал и вольнодумец.

— Не без этого, — удовлетворённо хмыкнул оборотень. — Но в данном конкретном случае это скорее практичность.

— Ах да, ты же говорил. Извлекаешь из женитьбы максимальную пользу, — улыбнулась я.

— Именно. А ещё меня полностью устраивает твой характер, и я считаю, что ломать его — глупо, — мужчина слегка пожал плечами. — Прибыли, — сообщил он, останавливаясь перед высокой двустворчатой дверью и делая сунувшемуся открыть её секретарю жест подождать. Что этот секретарь всю дорогу тенью следовал за нами, я заметила только сейчас. — Готова? — уточнил он.

— Отрицательный ответ что-то изменит? — иронично поинтересовалась я, слегка растерявшись от такой заботы. — Погоди, последний вопрос; понимаю, что раньше надо было, но всё-таки. Есть что-то, что мне необходимо знать о них заранее? — я кивнула на дверь.

— Главное, помни, что ты сейчас — второе лицо в этой стране, и они обязаны с тобой считаться. Ты справишься, — убеждённо отмахнулся он.

На этом месте Руамар кивнул секретарю, и тот распахнул двери.

— Их Императорские Величества, — объявил он неожиданно спокойным и будничным тоном и посторонился, пропуская нас внутрь.

Перед предстоящим мероприятием я совершенно не волновалась, даже самой было немного странно. Казалось бы, я знаю, что многие из этих нелюдей настроены ко мне не то что насторожено — враждебно, пол жизни я с ними воевала, но не чувствовала не то что страха, даже обычного предсказуемого беспокойства. Как будто мне предстояло встретиться не с группой чужих хищников, а с родными и привычными офицерами собственного полка.

Моё отношение к этой войне и оборотням в целом было довольно странным: у меня не получалось их ненавидеть. Казалось бы, они — агрессоры, из-за них половину своей жизни я провела в полевых лагерях, много раз имела возможность "безвременно почить", насмотрелась... всякого. Но возненавидеть так и не смогла. Кажется, я вообще была не способна на это чувство. Презрение, отвращение, обида, — да, было. А ненависть так и не пришла. Говорят, женщинам вообще тяжело научиться этому чувству. Я, конечно, женщина специфическая, но в этом, наоборот, оказалась традиционна.

Все странности моей биографии и воспитания объяснялись довольно просто, хотя и неожиданно: отец слишком любил нас обоих, меня и брата, и почти ни в чём не мог нам отказать.

Мы с Александром — близнецы, и до сих пор достоверно не знаем, почему нас одинаково назвали. Пока были маленькие, думали, для равновесия, чтобы никому не было обидно. В более позднем возрасте сложилась другая рабочая гипотеза, волнение. Наша мама была довольно слабой женщиной, роды — долгими и тяжёлыми, и был серьёзный шанс, что никто из нас не выживет. По словам очевидцев, отец безвылазно сидел практически под дверью спальни. И когда всё закончилось, связно мыслить он был уже не способен, и сумел вспомнить только одно имя. Но это отретушированная версия. На самом же деле мы были почти уверены, что отец в попытке успокоиться, как это часто бывает с мужчинами, пил. А поскольку богатой практикой в этом деле он не обладал... в общем, результат ясен.

В раннем детстве нас с братом (благодаря нашим активным стараниям) постоянно путали. На лицо мы были одинаковыми, да ещё я упрямо изыскивала способы избавиться от платья и переодеться в гораздо более удобные для жизни вещи, честно подброшенные братом. В итоге мы были практически неразлучны, а воспитателям и учителям приходилось мириться; не спускать же с детей каждый раз штаны, чтобы определить! Да и императорскую чету, — а различали нас только родители, — каждый раз по такому поводу дёргать было совестно.

Хорошо, что ведущим в нашем тандеме был именно Алекс, а то и смешно и страшно представить, чем бы всё закончилось, таскай мы оба мои платья.

Разумеется, вечно такое продолжаться не могло — с возрастом и взрослением проворачивать подобные фокусы стало бы невозможно. Но умерла мама, и отец, тоскуя о ней и видя её в нас, просто не мог нам ни в чём отказать, и мы уже с его одобрения учились вместе. Так я и начала получать образование, приличествующее не благородной деве, а, скорее, благородному юноше и, более того, наследнику.

Мы вообще почему-то учились с удовольствием. Поодиночке было скучно, а вместе — неожиданно увлекательно, присутствовал здоровый дух соревнования, да и веселее было. Учить нас начали рано и очень многому, а мы воспринимали это как должное.

А потом началась война. Нам с Алексом тогда было по десять лет. На нас лично всё это тогда не отражалось; но отец стал нервным и почти перестал с нами видеться, ему было не до того. Было обидно, но мы понимали и продолжали учиться.

Мы с братом искренне желали попасть на передовую, защищать родину, но также искренне понимали, что особо рисковать нам никто не даст. В пятнадцать лет я изъявила желание заняться инженерным делом. Когда окончила Военную Академию и попросилась-таки на войну... Отец, разумеется, был против. Но на семейном совете было решено, что негоже Императору прятать своих детей, когда погибают подданные, и он согласился на компромисс: на передовую пойду я, а брат останется при штабе. Все мы понимали, что Алекс представляет гораздо большую ценность для страны, чем я: в Орсе женщины не имели права наследования.

И брат тоже понимал, хотя и завидовал. Война казалась нам тогда очень благородным и правильным делом. Мы были детьми.

А теперь — ирония судьбы! — я стою перед верхушкой правительства Руша в роли их правительницы.

Я, не удержавшись от лёгкой улыбки, обвела поднявшихся при нашем появлении оборотней взглядом. Шестнадцать очень разных, наверняка неординарных и очень опасных существ стояли вдоль длинного стола в неясной мне пока последовательности. Мне по-прежнему не было страшно, а их озадаченные и даже ошарашенные взгляды я встречала почти с удовольствием.

Нет, определённо, что-то в этом есть!

— Прекрасно, — язвительно проговорил Руамар, подходя к торцу стола и очень говорящим взглядом окидывая единственное кресло во главе. До присутствующих понемногу начала доходить вся неловкость ситуации, а Император тем временем невозмутимо выдвинул кресло и кивнул мне. — Присаживайтесь, Ваше Величество.

Я с сомнением покосилась на мужа, но, осторожно подобрав юбку, молча выполнила распоряжение. Мужчина тем временем облокотился обеими руками о спинку моего кресла, подозреваю, разглядывая присутствующих. Кое-кто недовольно морщился, кое-кто — отводил взгляды. Стоявший по правую руку от меня Инварр-ар знакомо прятал в уголках губ улыбку, а по левую руку Анвар-вер ухмылялся вполне откровенно.

— И вы, Шарра, присаживайтесь, — прозвучал у меня над головой насмешливый голос Руамара, и, вежливо кивнув, в кресло опустилась единственная среди присутствующих оборотней женщина, по виду — моя ровесница. Багровое платье с серебряной отделкой подчёркивало её бледную кожу и непроглядно-чёрные волосы, собранные в нетугую косу. Узкое лицо с хищными чертами и жёлтыми звериными глазами довершали образ. На тонких губах женщины блуждала лёгкая мечтательная улыбка; или просто они имели такой специфический разрез? — А мы, похоже, будем проводить совещание стоя, — резюмировал Император.

— Я распоряжусь насчёт кресла, — не выдержал Инварр-ар и дёрнулся выйти из-за стола.

— Надо же, хоть кто-то догадался. Да стой уж, — хмыкнул Руамар. — Вур, организуй, — он обернулся к секретарю, для которого был предусмотрен отдельный стол со стулом в углу. — А мы пока приступим, повестка дня сегодня обширная. Начнём с самого важного: представляю вам вашу Императрицу, Александру Шаар-ан, и перед вами как перед свидетелями заявляю, что разделяю с ней не только жизнь, но и власть.

Зал тут же наполнился сдавленным шушуканьем, взгляды присутствующих стали откровенно возмущёнными, причём недоумение отразилось даже на лицах наиболее приближённых — Анвар-вера и Инварр-ара. То есть, похоже, сказанные слова были не просто словами, но имели какое-то сакраментальное значение для всех присутствующих. Я едва подавила желание запрокинуть голову и взглянуть на Руамара, а тот выдерживал паузу, явно давая возможность подданным высказаться. На удивление, возможностью не воспользовался никто: все ворчали, но — себе под нос или соседу, не рискуя выказывать возмущение вслух. Одна только Шарра продолжала задумчиво улыбаться, разглядывая то нас, то стоящих вокруг мужчин.

— Возражений, я так понимаю, нет? — иронично уточнил Руамар.

— Мы бы не посмели, Ваше Величество, — наконец, подал голос один из оборотней, наполовину седой, но в остальном выглядящий довольно молодо мужчина, стоявший рядом с Инварр-аром. Он напряжённо хмурился, но выглядел при этом не раздражённым, а скорее встревоженным. Его лицо показалось мне очень знакомым; кажется, он был в составе той делегации, которая прибывала для обмена принцессами. Да и раньше я его, похоже, где-то видела. — Но не кажется ли вам такое решение излишне поспешным?

— Наоборот, Иммур, оно кажется мне более чем своевременным, — отмахнулся Император. "Пока вы не очнулись", — едва слышно хмыкнул себе под нос сосед справа. — Поэтому, чтобы не откладывать, клятвы вы принесёте сейчас. Кто первый?

Несколько секунд повисела тишина, а потом с места поднялась, уже вполне откровенно ухмыляясь, Шарра.

— Позвольте мне, Ваше Величество? Женщин вообще принято пропускать вперёд, а уж когда мужчины — трусят, особенно, — язвительно протянула она, обводя присутствующих насмешливым взглядом. — Я, Шарра Нойр-ан, вверяю свою жизнь и волю Александре Шаар-ан по праву старшей крови, — пристально глядя на меня, серьёзно проговорила женщина и, выпустив коготь, полоснула себя по тыльной стороне ладони. Странно, но мне в этот момент почудился характерный железистый привкус на губах.

Бросив на неё непонятный — не то раздосадованный, не то обиженный взгляд, — полоснул себя по запястью тот седой, который высказывался о поспешности принятого Императором решения.

— Я, Иммур Таан-вер, вверяю свою жизнь...

— Я, Мунар Инварр-ар...

Дальше в порядке живой очереди этот нехитрый ритуал принялись повторять все присутствующие, заодно предоставляя мне возможность запомнить их имена. Кое-какие, к слову, уже были знакомы; например, Иммур Таан-вер, чьё лицо сразу показалось мне знакомым, являлся министром внешних связей, и я даже вспомнила, что он пару раз бывал при дворе отца. Я в протокольных встречах не участвовала, но мельком видела.

И ещё одно имя показалось мне знакомым. Изур Ордар-вер; наверное, тот самый отец той самой нервной девушки, от скандала с которым я умудрилась спасти мужа. К моему удивлению, пожилой оборотень разглядывал меня с искренним интересом, а клятву, кажется, произносил от души.

Имена оборотней — это, конечно, отдельная проблема в общении с ними, справиться с которой помогал только опыт изучения рушского языка. Обилие рычащих и мурчащих звуков в речи превращало беглый монолог для непривычного уха в бессвязное монотонное урчание. И я каждый раз, знакомясь здесь с новым представителем этого вида, радовалась своей тренированной и не такими оборотами памяти и отличному знанию рушского. Потому что иначе я и мужа своего могла не запомнить, что уж говорить об остальных окружающих!

— Когда они закончат, тебе надо назваться и сказать, что принимаешь ответственность за их жизни и волю по долгу старшей крови, — склонившись к моему уху, тихо предупредил Руамар. — И точно так же рассечь запястье.

— Ты у меня саблю отобрал, а когтей у меня нет, — так же тихо, не отрывая взгляда от очередного оборотня, предупредила я.

— Ничего, с этим я тебе помогу.

— Но потом у меня будет пара вопросов, — пригрозила я.

— Разумеется, — насмешливо фыркнул Император и, кажется, выпрямился.

Когда последний из присутствующих повторил те же слова, я поднялась с места, чтобы высказать ответное слово. Пока говорила, что велели, за моей спиной встал Руамар, одной рукой перехватил кисть моей руки, а когтем большого пальца второй — рассёк кожу на запястье. И почему-то не спешил выпускать меня из объятий, продолжая держать мою руку, прижимать меня лопатками к своей груди и уже почти привычно дышать в волосы за ухом.

— Я, Александра Шаар-ан, принимаю ответственность за ваши жизни и волю по долгу старшей крови.

Привкус крови на губах и языке стал особенно отчётливым, мне даже стало несколько не по себе. Впрочем, не только от него; непривычных ощущений было слишком много. Одни объятья чего стоили! Было в этом обволакивающем присутствии нечто... странное, тревожащее, но неожиданно приятное, чему я не могла подобрать названия. Наверное, потому, что никогда прежде ничего подобного не испытывала. А ещё странной была реакция окружающих оборотней, точнее — полное отсутствие оной, как будто ничего неожиданного Руамар сейчас не делал. У меня появилось подозрение, что Совет точно так же спокойно отреагировал бы, если бы мы устроились в одном кресле вдвоём.

Определённо, стоило всё-таки уточнить у Императора или кого-нибудь столь же... взрослого, что именно у них считается неприличным. В подробностях.

Когда я договорила, оборотень невозмутимо поднёс мою руку к губам и медленно провёл языком по царапине, залечивая. Несколько секунд после окончания обряда повисела неловкая тишина, которую нарушил шелест открываемой двери — пришёл секретарь в сопровождении какого-то дюжего оборотня, несущего внушительное кресло с высокой спинкой и резными подлокотниками, похожее на те, что стояли вокруг стола. Кажется, парень просто караулил под дверью нужный момент, чтобы не заявиться посреди фразы.

— А теперь займёмся делами, — будничным тоном сообщил Император, кивком благодаря поклонившегося оборотня за предоставленное посадочное место.

Присутствующие наконец-то устроились с комфортом, и собрание вдруг приняло вид обыкновенного рабочего совещания. Поскольку участвовать в нём я не имела возможности, — банально не хватало знаний и понимания текущих проблем Руша, — оставалось благоразумно помалкивать, внимательно слушать, запоминать и делать выводы.

При всей их внешней вежливости и отсутствии явного протеста, продолжительное наблюдение позволило узнать много интересного. Например, я готова была поклясться, что сидевший рядом с Анвар-вером мужчина, Ливар Урмар-вер, с неодобрением относился не только ко мне, но и, похоже, к самому Императору. Да и помимо него хватало тех, кто бросал в нашу сторону не самые добрые взгляды.

Заседали оборотни долго, преимущественно обсуждали вопросы послевоенных реформ и наведение порядка в стране после заключения мира. Я даже в какой-то момент забыла, что нахожусь среди рушцев; настолько похожи были не только сами темы, но даже интонации, с которыми высказывались двуликие. Раздражение, облегчение, обида, искренняя радость — все воспринимали мир по-разному, точно как в Орсе.

Правда, свернули обсуждение не тогда, когда вопросы оказались исчерпаны, а когда исчерпалось терпение Императора. Наблюдать этот процесс было довольно забавно. Сначала он очень внимательно слушал и участвовал в разговоре. Потом перехватил мою руку и начал её бездумно поглаживать, массируя ладонь и пальцы, но продолжал активно участвовать в обсуждении. Потом начал периодически подносить мою руку к лицу, утыкаясь носом в запястье. Сначала возвращался в реальность сам, потом — после моего напоминания. А потом плюнул на всё и, резко поднявшись с кресла, бросил "Заседание Малого Совета будет продолжено завтра в полдень тем же составом" и потянул меня к выходу. Честно говоря, этот поступок я восприняла с облегчением, потому что и сама уже начала отвлекаться и реагировать на его прикосновения.

— Руамар, а можно я задам тебе пару вопросов? — уточнила я, когда мы покинули зал.

— Позже, — отмахнулся мужчина.

Странно, но обещанное "позже" действительно наступило, и даже не на завтрашнее утро, а где-то через час после нашего возвращения в покои. Мы лежали на разворошенной постели, голова мужчины покоилась у меня на животе, и я задумчиво перебирала пряди длинных жёстких волос оборотня. Я опять пыталась найти название собственным ощущениям, копаясь в памяти и ассоциациях; получалось плохо.

Уютно. Приятно. Правильно. Всё это было, но всё это было — не то, что надо.

— Давай свои вопросы, — лениво пробормотал Руамар. — Только быстрее, а то скоро... гости придут.

— Какие гости? — опешила я, от неожиданности забыв вообще всё, что хотела узнать.

— Хорошие, — ехидно откликнулся муж. — А если точнее — узкий круг тех, кому я доверяю.

— Такие есть? — искренне удивилась я.

— Двоих ты уже знаешь, — пожал плечами мужчина. — Ещё троих видела сегодня на Совете. Я хочу воспользоваться случаем, что все оказались в Варуше в одно время, и отдельно познакомить тебя с каждым.

— С чего мне такая милость?

— С того, что я настроен включить тебя в этот список, — невозмутимо ошарашил меня он. — Да, в общем-то, считай, уже включил.

— Не понимаю, — бессильно созналась я. — Ты умный, дальновидный и очень подозрительный тип, всё просчитываешь наперёд, и вдруг так доверяешь мне на третий день знакомства. Так не бывает.

— Я очень хорошо тебя чую, — вновь пожал плечами мужчина. — Не в смысле запаха, а в смысле мотивов, ощущений и стремлений.

— И часто с тобой такое? — недоверчиво уточнила я.

— Постоянно, — он хмыкнул. — Время вышло, одевайся, а потом я тебе кое-что объясню. Ах да, надень свои штаны, — прилетело мне в спину, когда я сползла с кровати и отправилась в гардеробную. Шевелиться не хотелось, но если в скором времени действительно ожидалось появление "хороших гостей, достойных доверия", встречать их в таком виде было негоже.

— Но они же...

— Я распорядился вернуть их на место, раз уж ты осознала всю важность вопроса, — пожав плечами, пояснил Руамар. Вот такой, — обнажённый, взъерошенный, с довольным выражением лица и жарко поблёскивающими жёлтыми глазами, — он напоминал большого кота гораздо сильнее, чем в любое другое время. Ещё когда злился; но вот таким он, определённо, вызывал куда больше симпатии.

Первый гость прибыл, когда я воевала с пряжкой ремня и пыталась решить, хочу ли я обувать сапоги, или настолько обленилась, что предпочту походить босиком. Когда за дверью в гостиной послышались приглушённые голоса, в одном из которых я опознала Руамара, лень победила. Уж очень любопытно было, что же это за доверенные лица такие.

В общем-то, биография Императора не оставляла сомнений, где он мог добыть себе достойных доверия приятелей или даже друзей. Война — это одна из тех стихий, которые очень быстро выявляют подлинную цену того или иного человека. Ну, или не человека.

К моему искреннему удивлению, первым из доверенных лиц оказался тот самый пегий от седины Иммур Таан-вер, министр внешних связей, упрекавший Императора в поспешности.

— Ваше Величество, — бросив на Руамара озадаченный взгляд, гость коротко мне поклонился.

— Без официоза, Иммур, — отозвался вольготно рассевшийся на диване Император. — Сегодня я настроен спокойно посидеть в кругу друзей. Иди сюда и спрашивай, что у тебя там за сложности, — это уже было сказано мне, причём мужчина красноречиво похлопал ладонью по сиденью рядом с собой.

На столе когда-то успела материализоваться еда. Впрочем, нет; принимая во внимание несколько пыльных винных бутылок, скорее — закуска.

— Тогда вопрос первый, — со вздохом проговорила я, когда Руамар подгрёб меня поближе, приобняв за талию и устроив ладонь на моём бедре, и с блаженным видом уткнулся мне в волосы. — Объясни мне всё-таки, что у вас считается приличным и в каком кругу, я окончательно перестала понимать. Надеть брюки — неприлично, а обниматься на Совете — прилично?

Муж шумно фыркнул в ответ, а опустившийся в кресло Иммур едва заметно улыбнулся.

Вообще, что-то очень странное было в узком скуластом лице этого оборотня. Некая болезненная настороженность, нервозность; похоже, седина в его волосах появилась преждевременно при неких весьма неприятных обстоятельствах. Серые глаза смотрели с неизменным подозрением, выдавая постоянное ожидание подвоха даже не от собеседника — от всего мира. Если не принимать в расчёт эту странность, его можно было назвать весьма обаятельным, и даже симпатичным.

— Неприличным не может считаться то, что естественно и продиктовано инстинктами, — проговорил муж. — С этой точки зрения секс — такое же нормальное занятие, как сон и приём пищи. Учитывая, что мы прекрасно чуем запахи, довольно глупо выстраивать вокруг этого процесса сложные моральные церемонии, как это делают люди. Другое дело, что слишком явно демонстрировать собственные отношения при посторонних не принято, но не потому, что это неприлично, а потому... скажем так, просто невежливо.

— Завидовать будут, — насмешливо подсказал появившийся пару секунд назад на пороге Анамар, слышавший последнюю фразу.

— Вроде того, — согласился Руамар. — Но для молодожёнов в этом вопросе делается исключение. Просто потому, что контролировать себя в это время очень сложно, и все это прекрасно понимают.

— А поцелуи?

— Дались тебе эти поцелуи, — раздражённо проворчал он.

— Мне непонятно, почему Уру так отчаянно краснела, когда я её об этом расспрашивала. А с твоих слов я поняла, что это не вполне прилично, но ничего особенного или страшного в этом нет.

В ответ муж тихонько пробормотал себе под нос что-то раздражённое, а гости, переглянувшись, грянули хохотом.

— Что это сейчас было? — я озадаченно вскинула брови, переводя взгляд с одного оборотня на другого. Заглянуть в глаза мужу было затруднительно: его нос категорически отказывался покидать мою причёску.

— Как не стыдно так издеваться над ребёнком, — укоризненно качнув головой, протянул Иммур.

— В каком смысле? — вздохнула я.

— В прямом, — всё-таки решил пояснить подробнее Руамар. — Это действие в самом деле считается довольно непристойным, и в него действительно вкладывается определённый смысл. Но, во-первых, Уру ещё ребёнок, и просто не всё понимает. А, во-вторых, подробности происходящего за дверями супружеской спальни вообще никого не касаются, и если обоих всё устраивает, то ничего неприличного в этом действии нет. И, предваряя твой следующий вопрос, если кто-то решит поцеловать кого-то в губы при посторонних, то...

— Завидовать будут, — расхохотался Анамар, подсказывая запнувшемуся Императору нужное слово.

— В общем, да, — хмыкнул Руамар. — Ну, взгляды отведут; может, даже выскажутся неодобрительно. Слухи определённые пойдут, да. Но в основном, конечно, от зависти. Оборотни по натуре существа довольно властные и эгоистичные, и подобное признание этой самой власти потешит любое самолюбие.

В этот момент разговор вынужденно прервался на появление ещё пары оборотней — Инварр-ара и Ранвара Раум-ана, насколько я успела понять из его доклада на Совете — ответственного за промышленность и торговлю. Этот крепкий коренастый мужчина со светло-каштановыми волосами, остриженными очень коротко, и насмешливыми серо-зелёными глазами был, кажется, старше всех присутствующих. Он тоже вежливо поклонился лично мне, тоже удостоился от Императора распоряжения "оставить официоз", но, в отличие от Таан-вера, в ответ неодобрительно поморщился.

— Руамар, я, конечно, понимаю, ты Владыка, и твоё слово — закон, но подобное разрешение Её Величество должна давать сама. И коль уж ты одел её в цвета власти, сам изволь первым уважать это своё решение. Иначе не удивляйся потом, что его начнут игнорировать и другие.

Против ожидания, на столь решительную отповедь Император отреагировал не возмущением, а тяжёлым вздохом.

— Ладно, считай, устыдил и призвал к порядку. Александра?

— Ничего не имею против более... неформального обращения, — честно подтвердила я. — Мне так будет привычней и приятней.

— Нар, формальности улажены?

— Теперь — да, — серьёзно кивнул тот.

— Ладно, коль формальности улажены, может, мы уже не дадим этому великолепному вину превратиться в уксус? — не выдержал Анвар-вер.

— Тебе волю дай, оно бы в вино превратиться не успело, — насмешливо фыркнул Иммур.

— Протестую! Когда это вино попало в бутылки, я ещё не родился, — возразил Анамар, лежащей здесь же салфеткой любовно протирая от пыли бока сосуда и примериваясь к нему со штопором. — Я правильно понимаю, ты не просто так решил разорить свой погреб на такой шедевр? — обратился он к Императору. Тот в ответ пожал плечами.

— Обычно это принято делать перед обрядом, но у нас получилось вот так. Я желаю отметить собственную свадьбу.

— Ого! — за всех высказался главнокомандующий, остальные же обменялись задумчивыми взглядами, которые в итоге скрестились на мне. А я, честно говоря, пребывала в не меньшем, а то и большем шоке, чем мужчины. — То есть всё настолько серьёзно?

— Скажем так, я вполне доволен сложившимся положением вещей и считаю это событие вполне достойным ящика хорошего вина, — усмехнулся Руамар.

— Я думаю, я выскажу мнение всех присутствующих, но... ты уверен, что твои поступки продиктованы разумом, а не кровью Первопредка? — хмурясь, уточнил Ранвар. — И я сейчас не про вино. Зелёный, клятва, что дальше?

— Нар, я когда-нибудь давал повод считать меня идиотом? — голос Императора зазвучал серьёзно и совершенно спокойно.

— За какой период времени? — иронично усмехнулся тот. — Ладно, последние лет десять ты проявляешь удивительное здравомыслие; даже странно, откуда что взялось. Если бы ты не имел такого портретного сходства с покойным Шидаром, я бы даже решил, что ты не его родной сын.

— Ты последние лет восемь чаще всех твердил, что мне пора уже определиться с женой. Напомни, что я тебе отвечал?

— Что не видишь вокруг никого, кто был бы достоин занять это место, и что следовать зову плоти в этом вопросе ты будешь в последнюю очередь. И я даже с тобой соглашался, — с лёгким прищуром разглядывая меня, кивнул Раум-ан.

— Прекрасно. Так вот, волею Первопредка получилось так, что Александра как раз полностью устраивает меня в роли Императрицы, а, стало быть, устроит и всех вас. Надеюсь, на этом мы оставим тему моего неожиданного поведения и глупые вопросы про кровь Первопредка, гипотетическую влюблённость, приворотные зелья и временное помешательство? — к концу этой раздражённой тирады в голосе Императора уже отчётливо слышалось рычание.

— Прости, я всё понял, — покаянно склонил голову Ранвар. В этот момент, разряжая неловкость, настежь распахнулась дверь, впуская последнего участника императорских посиделок. Точнее, к моему удивлению, участницу.

— Мальчики, вы ещё трезвые? — бодро поинтересовалась Шарра Нойр-ан, летящим шагом преодолевая расстояние до стола. Изящным движением выхватив у Анамара бокал, который тот как раз в этот момент успел наполнить, женщина бесцеремонно плюхнулась на диван рядом со мной. — Простите, я немного задержалась.

— Да мы уж чуем, что именно тебя задержало, — иронично хмыкнул Анвар-вер. — Сам Император управился быстрее, а тебя все ждут!

— Самому Императору не приходится каждый раз искать для этих целей подходящую партнёршу, у него для этого теперь законная жена есть, — очень по-кошачьи фыркнула она. — Саша, ты не представляешь, как я рада твоему появлению! — переключилась на меня женщина.

— Шарра! — мучительно скривился Раум-ан, явно недовольный её панибратским тоном.

— Что — "Шарра"?! — эмоционально всплеснула руками та, чудом не разлив содержимое бокала. — Это вы все грозные и страшные, к вам подобраться — хвост узлом завяжется! А я знаешь, как устала отбиваться от вопросов на тему "чем мы тут все занимаемся"?! Когда меня считали только императорской любовницей, это было даже мило, а теперь половина общественности уверена, что я тут с вами четверыми сразу тра...

— Шарра! — хором оборвали её Ранвар и Мунар.

— Нет, ну, я надеюсь, с появлением Императрицы меня перестанут подозревать в участии в оргиях. Хотя... — с сомнением протянула она и, искоса глядя на меня, задумчиво покачала головой.

— Она так много говорит, когда волнуется и чувствует неловкость, — со смешком пояснил вполголоса Руамар, явно искренне наслаждаясь происходящим.

— Всё-то ты знаешь, — недовольно наморщила нос та. — Да, волнуюсь. А ты бы на моём месте не волновался?! Такое событие, Рур не просто женился, а ещё и выглядит неприлично довольным этим событием!

— Почему — неприлично? — насмешливо уточнил Анамар.

— Потому что неприлично быть таким довольным, когда брак совершается по расчёту, — назидательно воздев палец кверху, сообщила Шарра. — Даже мой покойный обрубок на второй день начал сомневаться, так ли уж нужен ему был этот брак.

— А на третий умер. Видимо, от осознания, — язвительно процедил Иммур.

— Разумеется! А нечего было жениться на молоденькой, — скривилась она. — Вот его сердце и не выдержало. А если есть какие-то доказательства...

— Так, закрыли тему, — строго оборвал начавшуюся перепалку Руамар. — Надоели уже, каждый раз одно и то же! Первый и последний раз предупреждаю, ещё раз сцепитесь — женю собственным высочайшим указом. И с удовольствием понаблюдаю, кто из вас двоих выживет, — проворчал он. Спорщики воззрились на Императора с одинаковым ужасом в глазах, а я не удержалась от ремарки.

— Мне кажется, это будет очень удачное решение, — задумчиво хмыкнула я, переводя взгляд с мужчины на женщину и обратно. — Обычно когда между парой так искрит, это говорит только об одном...

— Всё. Молчу! Но я начинаю понимать, как вы умудрились столь быстро найти общий язык, — усмехнулась Шарра, с интересом меня разглядывая. — Возвращаясь к прерванному вопросу, Саша, я очень рада, что наш маленький, но дружный коллектив так расширился. Надеюсь, мы с тобой тоже подружимся, — она заговорщицки подмигнула и, отсалютовав бокалом, наконец-то пригубила лишь чудом не разлитое до сих пор вино. — За нашу Императрицу!

На мне опять скрестились задумчивые взгляды присутствующих, молча поддержавших тост, и почему-то вот сейчас стало не по себе. Хотя, казалось бы, сейчас здесь все "свои". Может, потому и стало, что "свои" они между собой, а я для них — существо чужое и непонятное?

— Руамар, ты обещал ответить на некоторые вопросы. Это обещание всё ещё в силе? — нарушила я повисшую на несколько мгновений тишину, пока все с удовольствием пробовали вино.

— Я даже догадываюсь, что именно ты хочешь спросить. Спрашивай, — милостиво кивнул он.

— Твоё выпадение из реальности вчера вечером, что это было?

Заинтересованные взгляды гостей скрестились на хозяине, и только Инварр-ар что-то тихо буркнул себе под нос, неодобрительно поморщившись.

— То, в чём заключается смысл существования Владыки. Надеюсь, ты понимаешь, что информация эта должна остаться в пределах данной комнаты. За исключением здесь присутствующих ей владеют только несколько старших жриц, и так должно оставаться впредь.

— Понимаю, — с некоторой растерянностью кивнула я, а гости очень удивлённо, но — молча разглядывали своего Императора. Кажется, они попросту не верили, что тот решил посвятить меня в Великую Тайну.

— Владыка и Император — это разные вещи, просто мало кто об этом знает. Император — просто должность, Владыка — суть, и не всегда эти два понятия применимы к одному и тому же оборотню. Шидар был Императором, но Владыкой он не был. Я тебе уже говорил, оборотни — эгоистичные индивидуалисты, и заставить их кому-то подчиняться не так-то просто. Но Первопредок позаботился о своих детях, и в узде наш народ держит кровь рода Шаар-ан. Она заставляет повиноваться, она помогает сдерживать инстинкты, она же не позволяет увязнуть в мелких дрязгах и междоусобицах. Скажем так, Император властен над человеческой сущностью оборотней, Владыка — над звериной. Поскольку объяснить зверю что-то словами невозможно, приходится делать это другими методами. Транс, который ты наблюдала, это... тот самый "другой метод". Возможность одновременно вступить в контакт со всеми подданными и на уровне воли и инстинктов подтвердить власть старшей крови. Я понятия не имею, как именно работает этот механизм, но как-то работает. А тот факт, что я умудрился впасть в это состояние, находясь с тобой наедине, — дополнительное подтверждение оправданности моего доверия. Зверь точно знает, кому можно верить, кому — нет, и никогда в этом вопросе не ошибается. За годы жизни я тоже научился ощущать окружающих на том самом инстинктивном уровне, и эти ощущения только подтверждают изначальный вердикт, — он пожал плечами, подводя итог короткой лекции и возвращая нос в мою причёску.

— А почему это так тщательно скрывается? — озадаченно нахмурилась я.

— Смерть Императора — это досадно, даже почти трагично, но в случае наличия прямого наследника — сына или брата, — и тех, кто поможет удержать власть, это не такая уж большая беда. Смерть Владыки в тот момент, когда у него нет потенциального преемника... Когда мне было пятнадцать, умер Шингар Шаар-ан, младший брат моего деда, который, несмотря на отсутствие какого-либо официального статуса, являлся тогда Владыкой. Я почти уверен, что именно долгое отсутствие воли старшего привело к войне, а Шингару было некому наследовать.

— А твой отец? И ты?

— Шидар был властолюбив и эгоистичен, а потому слишком слаб для этой роли. А я был ребёнком — глупым, слабым и неуверенным в себе, — и голос всё такой же спокойный и невозмутимый; только ироничный смешок придал словам некоторую эмоциональную окраску. Очень неожиданную окраску. — Владыку определяет не порядок наследования, а личные качества. Мне было почти тридцать, когда Первопредок посчитал меня достойным.

Опять повисла неловкая пауза, которую нарушила недовольным насмешливым фырканьем Шарра.

— Ох, мужчины, умеют же торжественности нагнать, где не надо! Как хранитель наследия предков, поясняю простыми словами: когти у них не выросли, весь народ удержать! Вот у Рура когда выросли, тогда и выпустил; а старый обрубок просто на голову больной был, только и всего, как он мог управиться с такой оравой.

— Шарра! — укоризненно протянул Ранвар. Упорный мужчина; даже мне уже ясно, что призвать её к порядку сможет разве что прямая угроза жизни. И то не всякая. — Имей уважение к памяти покойного Императора!

— Я к нему только претензии имею и много слов, которые не принято употреблять в приличном обществе, — брезгливо фыркнула она.

— Может, мы уже закроем тему, а? — оборвал их Иммур, недовольно поджав тонкие губы. — Шарра, допей ты уже этот бокал! Когда ты выпьешь, у тебя язвительность понижается, и с тобой становится гораздо проще общаться. Держи себя в руках, а то Императрица может решить, что ты не соответствуешь занимаемой должности. В чём лично я уверен на сто процентов, только Руамара это всё почему-то забавляет.

— А какую должность она занимает? — полюбопытствовала я, потому что на Совете никакого доклада женщина не делала, только порой отпускала ехидные замечания в тот или иной адрес, и понять её роль не получилось.

— Шарра — министр культуры и образования, — с неизменной мягкой улыбкой пояснил Мунар. А когда на моём лице отпечаталась вся гамма эмоций, испытанных по этому поводу, спокойно добавил. — Не обманывайтесь её манерами и речью, она умеет быть очень разной, и держать себя в руках тоже умеет, а сейчас просто волнуется.

— Тогда, с вашего позволения, продолжим. У меня ещё как минимум один вопрос. Что это была за клятва на Совете, и почему всех так перекосило из-за неё? — уточнила я, решив не тратить сейчас время на осмысление новой информации и новых впечатлений, а выжать из ситуации максимум пользы.

Гости неуверенно переглянулись, с надеждой косясь на Императора, но тот временно прекратил реагировать на внешние раздражители, крепко сжав меня в объятьях и шумно дыша в ухо. Что-то мне подсказывает, рановато он решил гостей привести, и надолго его терпения не хватит.

— Просто это... в вашем представлении, наверное, вассальная клятва. Сейчас уже трудно докопаться до истины, но, насколько я себе это представляю, клятва даётся скорее Владыке, чем Императору. Но, конечно, всех озадачило не столько это, сколько... Цвет одежды может быть сиюминутной прихотью, а клятва — уже очень серьёзный шаг, её невозможно отменить. Руамар, может, мы перенесём это мероприятие на другой момент? — не выдержал Мунар, потому что Император в этот момент рывком перетянул меня к себе на колени, прижавшись губами к шее.

— Я вам мешаю? — раздражённо откликнулся оборотень.

— Мунар опасается, что мы мешаем тебе, — дипломатично возразил самый старший из присутствующих.

— Когда это случится, я вам скажу. Знакомьтесь, вы здесь для этого, — огрызнулся Император.

И мы, неуверенно переглянувшись, начали знакомиться. Можно подумать, у нас был выбор!

Император Руамар Шаар-ан

Спонтанно принятое решение абстрагироваться от разговора неожиданно вытащило меня из того тупика, в который я сам себя загнал, организовав эту встречу прямо сейчас.

Когда я планировал позвать "в гости" группу тех, кого с некоторыми допущениями мог назвать друзьями, я считал это отличной идеей. Было действительно необходимо ввести Александру в этот круг, показать им её и заручиться их поддержкой. Кроме того, я действительно получал удовольствие от лёгкой жизнерадостной атмосферы, царившей на подобных встречах. Более того, в тот момент, когда они пришли, я в самом деле был рад их видеть.

А потом вдруг интерес угас, как задутая свечка. И, выключившись из беседы, я получил возможность обдумать столь внезапный перепад собственного настроения.

Самая очевидная версия, — с кровью Первопредка и желанием уединиться с женой, — в этот же момент с треском рухнула. Потому что, стоило мысленно отгородиться от присутствующих, раздражение угасло. Более того, с искренним недоумением я отметил, что присутствие человечки, ощущение её близости и запах не просто не тревожат, а, наоборот, успокаивают.

Не было подавляющего волю первобытного желания, сводившего с ума в первый день после обряда. Я мог обнимать женщину, иногда касаясь губами нежной кожи шеи, и при этом — связно мыслить. И это тоже было необычно, странно и потому — неправильно. Поскольку объективных причин для изменения собственного поведения я не видел, разумное предположение оставалось только одно: всё дело в настроении зверя и его чувствах.

Как воспринимать и как договариваться с этой частью собственного "я", каждый оборотень решал для себя сам. Некоторые умудрялись жить, не отделяя звериную половину от человеческой; я смутно понимал, как у них это получалось. Большинство оборотней всё-таки персонифицировали животную сущность, так было удобнее. Да и, кроме того, даже при таком разделении конфликт двух частей сознания воспринимался довольно болезненно, а уж в его отсутствие...

Для меня зверь внутри был почти отдельной личностью, с которой мы делили на двоих тело. Да, ведомой, зависимой, но наделённой своим характером и своими желаниями.

Кровь Первопредка действовала, насколько я знал, главным образом именно на эту ведомую инстинктами сущность. Отчасти поэтому я сомневался, что на человеческую женщину оно подействует должным образом. По собственному же нынешнему состоянию я мог сделать единственный неожиданный вывод: зверь эту женщину принял, посчитал своей и... успокоился. Во всяком случае, на её счёт. А для того, чтобы уточнить подробности, существовал единственный способ, и я намеревался к нему сейчас прибегнуть.

На "разговор" зверь вышел с некоторой неохотой, как будто ему было не до меня, что само по себе было странно. Дальнейшее же общение с ним здорово меня озадачило: он нервничал. Ему было не по себе, он беспокоился и стремился спрятаться в нору, да ещё так, чтобы все "свои" — ближний круг, воспринимавшийся им почти как семья, — были рядом под наблюдением. Причину и источник беспокойства определить так и не удалось.

Проще говоря, я инстинктивно и очень ясно ощущал какую-то неприятность, причём настолько серьёзную, что она умудрилась перебить действие крови Первопредка. И я бы легко списал все эти ощущения на явно существующий где-то рядом заговор, который по горячим следам пытались распутать ищейки Инварр-ара, но отчётливой угрозы не ощущалось. Просто беспокойство, тревога и... полное непонимание происходящего.

Я попытался проанализировать ситуацию и собственную странную реакцию, но ни логические выкладки, ни ассоциативные цепочки ни к какому конкретному выводу меня не привели. Вариантов было множество, и ни на одном из них я не мог остановиться. И заговор, и окончательное утверждение мира с ближайшим соседом, и возможная ответная реакция застигнутого врасплох Малого Совета, и катаклизмы вроде штормов или землетрясений, и даже мой собственный брак с личной точки зрения, — все эти причины были равновероятны. Или, вернее сказать "равно невероятны", потому что ни на одной так толком и не удалось остановиться.

В итоге так и пришлось оставить этот вопрос нерешённым, отложив назавтра. Мало ли, какие неприятности может ощущать зверь! Может, завтра пойдёт дождь, и у него лапы ломит. Фигурально выражаясь.

Пока я занимался самокопанием, гости к моему удовольствию самостоятельно развлекались разговором, к ещё большему удовольствию включив в этот процесс и Александру. Некоторое время я прислушивался к увлечённой беседе, наблюдая за присутствующими. И судя по тому, что увидел и услышал, Александру одобрили все, даже Ранвар, а это была высокая похвала. Только Иммур поглядывал настороженным, но он и мне до конца не доверял. Первопредок порой шутит довольно скверно, и когда жизнь складывается из череды чужих предательств, перемены к лучшему сложно воспринимать всерьёз. Иммур вот за семь последних лет не научился.

Императрица и Нар при посильном участии моего главнокомандующего оживлённо спорили о достоинствах, недостатках и перспективах нового метода литья чугуна, изобретённого в Тыбарском Конгломерате совсем недавно и уже благополучно украденного всеми соседями. Спор протекал на фоне привычного обмена шпильками не интересующихся данной темой Иммура и Шарры.

От наблюдений меня отвлекли прикосновения пальцев Александры. Той рукой, которой она для удобства приобнимала меня за плечи, женщина начала медленно и, судя по всему, совершенно машинально поглаживать и массировать мне затылок и тыльную сторону шеи. Я прикрыл глаза, снова теряя интерес к происходящему вокруг, только уже по другой причине. Более того, настолько расслабился, что умудрился выкинуть из головы и все предыдущие проблемы, чему только обрадовался. Всё равно сейчас найти решение я не сумел, и до утра вряд ли что-то изменится, так стоит ли попусту забивать голову?

Очнулся я от повисшей тишины и, главное, того факта, что женщина в моих объятьях замерла.

— Что такое? — недовольно уточнил, окидывая взглядом таращащихся на меня присутствующих. Все выглядели не то ошарашенными, не то смущёнными, одна Шарра обеими руками закрывала себе рот, явно прилагая все усилия к тому, чтобы не рассмеяться, хотя её всё равно выдавали глаза.

— Кхм, — растерянно отозвалась Александра. Она смотрела на меня очень удивлённо и чуть насмешливо. — Не знала, что вы умеете мурлыкать.

Я раздосадованно поморщился, Шарра всё-таки не выдержала и захихикала, а Ранвар поднялся на ноги.

— Пожалуй, нам пора, и так засиделись, — сообщил он, и остальные тоже дружно засобирались, даже Нойр-ан, почему-то выглядящая совершенно счастливой. Покинули нас они весьма поспешно.

— Я опять спросила что-то не то? И это тоже ужасно неприлично? — растерянно переведя взгляд с закрывшейся двери на меня, уточнила человечка.

— Нет, — я опять поморщился, с ней вместе поднимаясь с дивана. — Просто слишком расслабился.

— А почему это всех так шокировало?

— Потому что они наблюдали подобное впервые.

— Они же вроде бы доверенные лица, — продолжила допытываться она. — Или вопрос здесь не в доверии?

— Ты слишком много говоришь, женщина, — раздражённо процедил я.

— Я пытаюсь сориентироваться в новых обстоятельствах, — совершенно не впечатлилась моим недовольным тоном Александра. — В такой ситуации слишком много информации не бывает, и вопросы я задаю по существу. В конце концов, я же не спрашиваю, где у тебя находится мурчалка, — с серьёзным видом пожала плечами человечка, когда я поставил её на пол в спальне.

— Что находится? — от удивления я даже злиться перестал.

— Мурчалка, — с тем же каменным выражением лица повторила она. — Я в детстве была уверена, что внутри каждой кошки есть мурчалка. Ну, специальное устройство или артефакт для мурчания.

— Ты издеваешься? — подозрительно уточнил я.

— Немного, — с лёгкой ироничной улыбкой кивнула она. — Хотя чем именно кошки мурчат, так до конца и не уверена. Руамар, я пошутила, — настороженного проговорила она, медленно пятясь в сторону выхода и бдительно следя за каждым моим движением.

— Я тебе сейчас покажу... мурчалку, — тихо пригрозил я, так же медленно наступая.

— Руамар, не хочешь же ты сказать, что ты из-за такой ерунды разозлился? — неуверенно пробормотала женщина. От неё пахло лёгкой тревогой и опасением, и этот запах вместе с пропитавшими спальню ароматами желания и наслаждения будоражил и будил инстинкты, выводя зверя из оцепенения и напоминая, что кровь Первопредка никуда не делась.

Я не стал отвечать. Зачем, если я всё равно сильнее, быстрее, да ещё точно знаю, чем хочу заняться вместо разговора?

Кажется, она поначалу действительно поверила, что я разозлился, потому что бороться начала всерьёз. Подготовка для женщины была более чем неплохая, но беззубые нам по определению проигрывают в ближнем бою.

А вот когда я повалил её на кровать лицом в простыни, навалился сверху и не отказал себе в удовольствии слегка прикусить шею, настороженно замерла. Пользуясь замешательством, я начал неспешно расстёгивать на ней рубашку. Но руки на всякий случай не отпускал.

— Так ты не злишься? — наконец, неуверенно уточнила Александра.

— Стоило бы тебя, конечно, выпороть в воспитательных целях, за пререкания, но — нет, — честно ответил я, прихватывая губами мочку уха.

— Это тебя бы стоило выпороть, чтоб не пугал! Я уже с жизнью простилась, — проворчала она, заметно расслабляясь в моих руках.

— Покушение на Императора карается смертью, — наставительно изрёк я, стягивая рубашку с плеч.

— Ты вроде бы говорил про особ императорской крови? А на меня, значит, можно?

— Мне можно всё, пора бы уже запомнить, — я насмешливо фыркнул, а женщина только тяжело вздохнула в ответ, но благоразумно промолчала.

Да, пожалуй, с поркой я погорячился: человечка вроде бы и так поддаётся воспитанию.

Императрица Александра Шаар-ан.

Сон был странный, но почему-то не страшный. Мир, в котором я находилась, под завязку наполняла полупрозрачная темнота. То есть, я понимала, что света здесь не было, но почему-то глаз до определённого предела различал очертания предметов.

Впрочем, предметов как таковых вокруг не было, только неровный каменистый пол под ногами. Даже понять, пещера вокруг или открытое пространство, я не могла — темнота скрадывала звуки. Могло статься, за пределами отведённого мне горизонта не было совсем ничего.

Я спокойно шагала сквозь темноту и воспринимала себя такой, какой была последние лет десять. Удобные ношеные сапоги, штаны, рубашка и китель; не парадный, повседневный. Ощущение было не то как от необременительной прогулки, не то как от дороги до нужной, но не требующей спешки и не вызывающей беспокойства цели.

Земля под ногами ощутимо пошла под уклон, а потом вовсе кончилась низким осыпавшимся обрывом, под которым плескалась вода. Подойдя ближе, я обнаружила, что внизу есть не только вода, но ещё узкая полоска каменистого пляжа. Та я, что была во сне, точно знала, куда ей нужно, и появлению преграды не удивилась.

Я аккуратно спустилась с обрыва и пошла вдоль кромки воды. Море это или река, я не знала, но почему-то была уверена: вода имела красный цвет, хотя в окружающем мраке она казалась такой же чёрный, как и весь остальной мир. Наверное, это всё-таки было море, или по меньшей мере — очень большое озеро, потому что на берег одна за одной накатывали мелкие волны, а вот равномерного течения я различить не могла.

Местами вдоль пляжа были нагромождены камни. Темнота играла с ними, подобно ребёнку с кубиками, складывая в причудливые конструкции. Она то скрывала от взгляда отдельные элементы, и в огромном обломке скалы чудился силуэт пасущейся лошади, то — отступала, и картинка рассыпалась, становясь простой грудой булыжников.

Один образ оказался более стойким, чем прочие: впереди, возле самой кромки воды лежал степной кот, олун. Я подошла ближе, и он поднял любопытную тупоносую морду; кот оказался настоящим. Довольно мелкий, если вспоминать породу этих грозных хищников, в зимней серой шубе с чёрно-бурыми пятнами и полосками.

Зверь при моём появлении не проявил никаких признаков беспокойства, да и я такого соседства не испугалась. Подошла, опустилась рядом на корточки, с интересом разглядывая опасного осторожного хищника вблизи. В дикой природе на такое расстояние он бы никого не подпустил, а до императорского зверинца я так за свою жизнь и не добралась.

Крупная лобастая голова на мощной шее (я двумя руками не обхвачу с серьёзным зазором) с внушительным загривком давала понять, что передо мной хоть и не самый крупный, но всё-таки — самец, причём взрослый, не подросток. Округлые уши хищника чутко подрагивали, улавливая малейшие шорохи, широкие ноздри раздувались, а в жёлтых умных глазах плескалось настороженное любопытство. Олун из темноты проступал особенно отчётливо; на его шкуре даже можно было различить, а не нафантазировать подлинные цвета.

Я присела на прохладные камни, отполированные волнами, и неуверенно протянула соседу открытую ладонь. Тот подозрительно обнюхал пальцы и, уложив морду на лапы, шумно вздохнул.

— Ну что, давай знакомиться? Ты что ли Первопредок будешь? — пробормотала я, дотягиваясь до головы зверя и осторожно поглаживая длинный мягкий серебристый мех кончиками пальцев. Голос звучал гулко и безлико, как будто принадлежал не мне.

— Это всего лишь степной кот, — хмыкнул за спиной точно такой же безликий голос. Я на мгновение замерла от неожиданности, а потом вскинулась — и проснулась.

В реальности ещё только светало. Видимо, очнувшись, я резко дёрнулась, потому что проснулся и лежавший рядом оборотень.

— Не рано ты вставать собралась? — проворчал он, подгребая меня поближе и фиксируя рукой поверх локтей.

— Просто сон странный приснился, — возразила я, пытаясь понять, хочу ли я заснуть обратно, или проще будет встать прямо сейчас и заняться чем-нибудь полезным.

— Опять эта старуха? — уточнил муж и зевнул, демонстрируя внушительный оскал. А я раньше как-то не замечала, что у них и в человеческой ипостаси зубы будь здоров... И он меня вот такими клыками умудряется осторожно кусать, и до сих пор даже не поцарапал ни разу!

— Нет, какое-то красное море или озеро, темнота и степной кот. Может, это Первопредок был?

— Угу, собственной персоной, — недовольно буркнул Руамар. — И что сказал?

— Он молчал, — пробормотала я, из-за темы разговора чувствуя себя довольно глупо.

— Значит, это был просто степной кот. Спи.

В следующий раз уже получилось наоборот, меня разбудил оборотень. Правда, сделал он это гораздо приятней и эффективней, так что у меня, в отличие от Императора, повода для ворчания и недовольства не было.

Сегодня я приняла волевое решение не плющить подушку, а встать вместе с мужем. Слишком многое нужно было сделать, чтобы я могла позволить себе бездельничать.

Совместный завтрак прошёл в удивительно уютном молчании и только укрепил ощущение, что этого оборотня я знаю гораздо дольше нескольких дней нашего внезапного брака. Напомнив мне, что в полдень будет продолжено прерванное вчера по техническим причинам заседание Малого Совета, Руамар покинул покои.

Вероятно, Уру караулила этот момент возле двери, потому что появилась буквально через минуту и, увидев меня бодрствующей, поинтересовалась планами на сегодня. Когда я сообщила, что с перерывом на совещание планирую весь день провести в библиотеке, как и следующий, и ещё как бы не целый месяц, девушка заметно расстроилась. Она честно попыталась уговорить меня и на прогулку по расположенному во внутреннем дворе этого дворца-крепости саду, и на подробную экскурсию по местным достопримечательностям, и даже на визит в сокровищницу, но в итоге смирилась с неизбежным, помогла мне облачиться в тёмно-зелёную хламиду и сопроводила в библиотеку. Хотя я и пыталась от неё отмахнуться и заверяла, что сама помню дорогу, девушка неожиданно упёрлась, мотивируя тем, что "это входит в её обязанности".

Прошло часа три, когда моё уединение среди книжной пыли было нарушено: в дверь поскреблись и попросили разрешения войти. С некоторым удивлением опознав в посетителе Шарру, я впустила её внутрь.

— Привет, — дружелюбно улыбнулась женщина, без приглашения усаживаясь в соседнее кресло.

— Привет, — согласилась я. — Ты по делу, или поболтать? — уточнила, не очень понимая, как стоит вести себя с этой экстравагантной особой. Сегодня женщина была одета в наряд мужского покроя, но ослепительно-яркого оранжевого цвета.

— Честно говоря, и то, и другое, но больше поболтать. На самом деле, мне просто очень хочется познакомиться поближе, я же о тебе совершенно ничего не знаю. А мальчики, конечно, очаровательны, но их общество не располагает к задушевной беседе, — обезоруживающе улыбнулась она, растягиваясь поперёк кресла и забрасывая ноги на подлокотник.

— Неплохая идея, — медленно кивнула я, откладывая книгу. — Может, ты для начала тогда расскажешь, как попала в круг доверенных лиц Императора?

— Догадайся, — хитро сощурилась она.

— Слишком много вариантов, даже пробовать не буду, — отмахнулась я. — С мужчинами-то всё более-менее ясно; с Анамаром они явно сдружились на войне, Ранвар наверняка был одним из учителей, Иммур с Мунаром... там всё сложнее, но тоже скорее всего война. А с тобой совсем непонятно.

— Это же очевидно. Конечно, через постель! — рассмеялась она.

— В каком смысле? — растерянно уточнила я.

— В прямом, я некоторое время была его любовницей, — невозмутимо пожала плечами Шарра.

— И почему тогда в этом круге оказалась ты одна? — насмешливо уточнила я. — Сомневаюсь, что Император до женитьбы вёл жизнь затворника, илюбовниц у него за эти годы было в количестве.

— И что, ты совсем-совсем не ревнуешь? — с искренним удивлением переспросила женщина, даже выпрямившись в кресле от удивления.

— Нет, — я растерянно повела плечами. — Он мне в первый же час знакомства обрисовал перспективы с невероятностью измен, так что даже если бы у меня возникла мысль о подобной реакции, не верить императорскому слову в данном случае — глупо. А это что, была проверка моего отношения, и всё на деле обстоит иначе?

— Всё с тобой понятно, — насмешливо фыркнула Шарра. — Нет, всё на самом деле так и было. Понимаешь, Рур... В общем, старый обрубок Шидар, кажется, собирался жить вечно, потому что воспитанием сыновей он не занимался. Ну и, насколько я могу судить, до его смерти Руамар попросту не задумывался о том, что ему предстоит быть Императором. Да, изучал что положено, но не относился к этому всерьёз. И не только он, что характерно; об этом по-моему вообще мало кто задумывался. За всю войну Рур так ни разу и не появился в Варуше, и про него, по-моему, очень многие предпочли забыть. Поэтому когда он вернулся... В общем, пришлось наводить порядок, а то некоторые слишком распоясались. Из-за этого, в общем-то, за ним и закрепилась общественная слава жестокого тирана похлеще папаши. А вот тогдашнее отношение местных девиц его, мне кажется, вовсе шокировало. Ну, представляешь — неженатый Император, это же такой простор! Эти дуры его боялись, но всё равно настырно лезли. А через месяц такой жизни ему попалась я — без малейшего намёка на страх, с искренним любопытством и без желания выскочить за него замуж. Вот мы и сдружились, пока всё более-менее наладилось.

— А почему же он на тебе не женился? — растерянно уточнила я. — Ты вроде бы и с характером, и не глупа...

— Да зачем ему рядом бомба с подожжённым фитилём? — весело отмахнулась она. — Если бы ещё любовь вдруг случилась, а так... Я несдержанная, непостоянная, вспыльчивая; в общем, масса достоинств, совершенно не подходящих Императрице. Видишь, как удачно получилось; он не женился раньше и в итоге дождался тебя. Уж поверь моему опыту, вы с ним друг для друга буквально созданы, даже немного страшно наблюдать за вашими взаимоотношениями. У некоторых пар такого взаимопонимания через годы совместной жизни не бывает, какого вы за пару дней достигли, — неожиданно серьёзно заключила Шарра.

— Какому опыту?

— Жизненному, — усмехнулась она. — Я же с очень разными оборотнями и не только общаюсь, так что всякого насмотрелась. Я хорошо разбираюсь в окружающих, особенно — в мужчинах. Если Рур вчера так размурчался, значит, доверяет тебе едва ли не больше, чем себе, — захихикала женщина.

— А как это связано-то? Я так и не поняла.

— Да это же всё инстинктивные реакции. Если оборотень урчит, значит, ему хорошо и при этом он полностью расслаблен. Так что ты на Руамара очень положительно влияешь, ему полезно иногда отпустить себя. Продолжай в том же духе!

Исчерпав данную тему, мы успели поговорить о многом. Шарра оказалась гораздо более ценным источником информации, чем юная Уру: просто потому, что знала куда больше. И хоть она пришла познакомиться со мной, в итоге скорее заочно познакомила меня со всеми вчерашними гостями.

С главнокомандующим и советником по промышленным вопросам я угадала, а вот истории двух других мужчин оказались гораздо занимательней.

Мунар действительно оказался безродным сиротой. Смышлёного мальчишку пригрела при кухне сердобольная повариха, он выполнял всякие мелкие поручения. С наследником его познакомила собственная жажда знаний: он очень хотел учиться, и периодически прокрадывался на занятия, чтобы подслушать, чему учат Руамара. Один раз был пойман последним, мальчишки подрались, а потом стали друзьями, и Инварр-ару позволили учиться уже вполне легально. Не из доброты старого Императора, а из-за его наплевательского отношения к сыну и его жизни.

А вот с Иммуром было ещё сложнее. Его Руамар привёз с северной границы, когда прибыл принять титул, и историю собственного знакомства эти двое не афишировали. Кажется, даже остальные императорские друзья были не в курсе, и на странного типа из жреческого рода долгое время поглядывали настороженно. Но Владыка в своей обычной манере наплевал на мнения обеих сторон, точно так же как со мной, и за уши втащил Таан-вера в ближний круг. Постепенно они нашли общий язык, но странности Иммура от этого никуда не делись.

По мнению Шарры, у него попросту было не всё в порядке с головой; может быть, последствия контузии, а, может, чего-то ещё. С ним случались резкие перепады настроения — от молчаливой отстранённой задумчивости до безудержного веселья и от искренней радости к бешеной ярости. Порой Иммур впадал в совершенно маниакальную паранойю; и это при условии, что он даже в нормальном состоянии никому не доверял Но за Императора он на полном серьёзе был готов вцепиться в любую глотку.

Я попыталась вспомнить всё, что слышала об этом типе там, дома. И когда мы сверили мои данные и данные Шарры, обе глубоко задумались: у нас получились два совершенно разных оборотня. Потому что отец отзывался о нём как об исключительно сдержанном, разумном и хладнокровном мужчине, великолепном дипломате и отличном ораторе.

Биография же самой женщины излишней оригинальностью не отличалась, у нас такое тоже порой складывались подобные ситуации. Родители за большой выкуп сплавили её за богатого, родовитого, но весьма пожилого мужчину, который на третий день совместной жизни отбросил лапы. Конечно, многие пытались доказать злой умысел, но по словам Шарры весь её умысел заключался в том, что она уж очень искренне упрашивала Первопредка поскорее прибрать муженька. И осталась она в итоге весёлой молодой вдовой при больших деньгах и громком имени. Но деньги эти для разнообразия решила не проматывать, а вложить в себя, любимую. Ей, как и Мунару, тоже оказалась не чужда тяга к знаниям. Вот только, в отличие от мужчины, Шарра тянулась не к цифрам и интригам, а к прекрасному, то есть — искусству. И разбиралась в нём сейчас очень неплохо.

Потом мы вместе, в сопровождении тенью следующей за нами Уру, отправились на совет. Правда, там я сегодня многое пропускала мимо ушей, больше занятая размышлениями о превратностях судьбы отдельно взятых оборотней. И больше всего меня занимал собственный муж.

Я примерно могла предположить, чего ему стоило удержать власть в стране в момент собственного восхождения на престол при наличии категорически не согласных с этим аристократов, уже примеривших на себя роли советников безвольного младшего принца. Сейчас слухи о том, что сын Шидара лично рвал глотки недовольным, уже не казались слухами. Но главным образом было интересно, как всё это могло сказаться на характере Руамара и его отношении к окружающим. По всему выходило — не лучшим образом.

Сейчас я с лёгкой руки Шарры, наверное, впервые подумала о нём не как об Императоре Руша, а как о человеке. То есть, об оборотне, но суть была не в этом. В свете открывшихся фактов биографии получалось, что жизнь Руамара сложно было назвать простой, а он сам относился к тому типу людей, кто "сделал себя сам".

Для полноты картины не хватало только знаний о его военной карьере, но и без них по полученным обрывкам сведений можно было в общем восстановить жизненный путь мужчины. Насколько я знала, до войны он состоял при дипломатическом корпусе — учился. И что-то подсказывало, это был именно его выбор и его решение; Мурмара вон никто ни к какой полезной деятельности не привлекал, и результат на лицо.

Зачем ему это было надо? На этот вопрос мог ответить только сам Руамар, но предположения у меня были. Если он назвал себя-тогдашнего "неуверенным в себе"... не из-за отца ли он всё это делал? Шидару явно было плевать на детей, а детьми такое отношение чаще всего воспринимается очень болезненно, и попытки заслужить внимание собственными успехами — это далеко не худший вариант. Мне самой в этом вопросе повезло, но наблюдать доводилось разные ситуации. И "умру, и пусть вам всем станет стыдно", и "проклянёшь тот день, когда я на свет появился", и множество гораздо более экзотических решений. Не первым ли из этих мотивов был продиктован уход молодого наследника на войну?

Я была почти уверена, что именно в этом. За годы службы я научилась очень неплохо понимать поступки окружающих, а оборотни в этих вопросах отличались от нас несущественно.

Глупости, что офицер работает с планами, схемами и приказами; любой командир работает с людьми. И чем выше чин, тем сложнее эта работа. Хорошему сержанту проще найти общий язык и понять чаяния молодых солдат, чем хорошему генералу — достучаться до полковников. Уже хотя бы потому, что с возрастом людям становится гораздо тяжелее кому-то поверить; с опытом мы становимся осторожней, практичней и где-то даже циничней.

Возвращаясь же к теме оборотня... охарактеризовать его биографию я могла двумя словами "не позавидуешь". Впрочем, и ничего особенно трагичного в ней не было. Он по меньшей мере жив, здоров и обладает практически непозволительной в его положении роскошью: у него есть друзья в полном смысле этого слова.

Зато становилось совершенно ясно, почему при посторонних он рычит решительно на всех, а наедине позволяет "ближнему кругу" любые вольности. За годы у власти привык, что окружающие не понимают по-хорошему и ждут любого момента, чтобы вцепиться в горло, но разумно не распространяет данный подход на доверенных лиц. Проще говоря, в их компании он расслабляется.

Впрочем, даже несмотря на общее понимание некоторых мотивов, у меня никак не получалось представить Руамара ребёнком, или хотя бы подростком. Как будто он появился на свет сразу вот таким взрослым и суровым.

Император Руамар Шаар-ан.

— Ну что, Рур, пляши, — со смешком сообщил Мунар, с комфортом устраиваясь в кресле напротив и с видимым наслаждением вытягивая ноги. — У меня для тебя новости.

— Что, вы раскрыли-таки этот странный недозаговор? — хмыкнул я.

— Нет, я по другому вопросу, — физиономия Муна сразу стала гораздо более кислой. — Работаем, но главный заговорщик пока затаился. Ждёт, наблюдает. Видимо, понял, что недооценивал либо Александру, либо твоё к ней отношение, и теперь корректирует планы. Опять же, к вам тут не так-то просто подобраться: лишних в замке почти не бывает, охранные системы я вывел в параноидальный режим.

— Ты уверен, что не лучше было попытаться его спровоцировать?

— Мне кажется, это бесполезно. Если только на какую-нибудь столь же неуловимую и изящную пакость, как с дочкой Ордар-вера. Ну, сам подумай; спешить ему особо некуда, день-два ничего не меняют, а организовать какую-нибудь подставу проще вне Варуша. Тут ещё очень кстати приближается пора визитов, и возможностей для реализации любого плана будет масса.

— Всё-таки, ставишь на попытку убийства? — задумчиво уточнил я.

— Сложно сказать, — уклончиво возразил Мунар. — Слишком много вариантов. Может, продолжит ту же тактику, и попытается тебя скомпрометировать. Например, любовницу какую-нибудь подложить, или любовника Александре, причём второе даже вероятнее. Не знаю, как у вас там всё обстоит на самом деле, но со стороны вы выглядите... весьма увлечёнными друг другом. Не из-за зелья. Но это слишком рискованно, потому что предсказать ни твоё, ни её поведение в такой ситуации даже я не возьмусь, а кто-то чуть хуже тебя знающий — тем более. Кроме того, мы не знаем, какую именно цель он преследует. Возвращение к войне? Тогда для него будет лучшим вариантом, если ты сам убьёшь Александру. Но это слишком сложно; магия с алхимией, конечно, многое могут, но тебя вообще сложно чем-нибудь пробить. А уж учитывая твою искреннюю симпатию к этой женщине — тем более. Убить её, а тебя как следует подставить... уже вероятнее, но тоже не наверняка.

— В общем, я тебя понял. Надёжнее убить обоих. Или, ещё лучше, меня, а её — подставить, и тогда при умелых провокаторах можно подогреть толпу, опять война, внятного наследника нет, Владыки нет... В общем, через пару-тройку лет можно будет брать Руш тёпленьким, потому что оказывать сопротивление будет некому. От этого варианта отчётливо смердит птичьим помётом, — скривился я.

— Чифали не птицы, — возразил Инварр-ар.

— Зато воняют похоже, — отмахнулся я. — И это, как я понимаю, только один вариант?

— Более того, всего лишь его часть. А ещё этот некто может желать не продолжения войны, а власти. Тогда, скажем, можно аккуратно убить тебя, с извинениями отослать Александру домой и посадить на трон Мурмара, о чём, собственно, некоторые давно мечтают. Он-то женат на достойной с точки зрения крови женщине, и многие его примут гораздо охотнее, чем тебя. Так что я на всякий случай слежу за всем его окружением и окружением Танагры, включая её отца, Наварр-ана.

— Думаешь, брат всё-таки замешан?

— Вряд ли, — Мунар пожал плечами. — Их проще использовать в тёмную. Да и вообще, они оба сейчас выглядят полностью довольными жизнью, даже завидно. Удивительно гармоничная пара, — усмехнулся он.

Мы некоторое время помолчали, погрузившись в задумчивость, а потом Инварр-ар тихо проговорил.

— До чего мы всё-таки докатились, а...

— В каком смысле?

— Сидим вот и спокойно обсуждаем, как проще от тебя избавиться, — усмехнулся он. — Никогда не понимал тех, кто стремится к власти ради власти.

— Ты нормально себя чувствуешь? — я удивлённо вскинул брови. — Что это тебя на философию потянуло? Или на пенсию собрался?

— Заманчиво, конечно, но не могу же я тебя сейчас кинуть, — развёл руками Мун. — А на философию... Просто Зара беременна, и у меня обострение паранойи.

— Поздравляю, — ошарашенно кивнул я. — И давно?

— Три месяца уже. Я, как видишь, вообще никому не говорил — боюсь.

— Сглазить? — язвительно уточнил я.

— Нет; за неё боюсь, за котёнка боюсь. Ведь до меня через них проще всего добраться, а если с ними что-нибудь случится...

— Тьфу! Ты сидишь с таким видом, как будто уже их похоронил, — раздражённо фыркнул я. — Твоя профессиональная паранойя, конечно, полезное качество, но перегибать не стоит. Во-первых, твоя Зара — не глупая домашняя девчонка, эта кошка любого порвёт, тем более — за своего ребёнка. А, во-вторых, ты слишком преувеличиваешь количество и качество как своих, так и моих врагов. Если бы кого-то из нас действительно настолько хотели убить, давно бы уже убили. Любого можно прикончить, вопрос в средствах. Ладно, ты же ко мне не страдать о нелёгкой судьбе пришёл среди рабочего дня и на трезвую голову, да?

— Да, извини, — Мун тряхнул головой и потёр ладонями виски. — Совсем я что-то издёргался и раскис, мне и Зара точно то же самое говорит и почти теми же словами. Пару выходных что ли взять? А пришёл я к тебе, собственно, с докладом на тему смешанных браков, — опомнившись, он приподнялся с места и через стол протянул мне тонкую папку с документами. — Там всё в подробностях изложено.

Я открыл документ, пробежал взглядом несколько листов с какими-то цифрами, и уточнил, не испытывая особого желания углубляться сейчас в подробности.

— А если в общих чертах?

— В общих чертах... неоднозначно, — он пожал плечами. — Очень много очень противоречивых сведений. Наверняка можно сказать только то, что определённые шансы на появление у тебя прямого наследника всё-таки есть. В достаточно недавнем прошлом, в пределах сотни лет, смешанных браков было совсем немного, да и явно утверждать, чьи там в итоге оказались дети, можно не всегда. Но пара действительно доказанных случаев зафиксирована. А чем глубже в историю, тем достоверность сведений, как ты понимаешь, ниже. Среди таких полуфактов, например, история о том, что века три назад кровь рода Шаар-ан была разбавлена человеческой.

— Полуфактов?

— Говорю же, там какая-то мутная история. Твой предок подцепил жену где-то на границе, и разные источники говорят разное: то ли она была беззубой, дочкой мелкого дворянчика, то ли двуликой из какого-то совершенно глухого угла, а то ли вообще лесной ведьмой.

— И что, никто не мог точно сказать ничего про Императрицу? — недоверчиво уточнил я. — Ладно, какие-то фигуры масштабом помельче, но тут... Да и вообще, я своё генеалогическое древо неплохо знаю, тем более — на таком отдалении; не припомню я там людей.

— Её звали Тарной, она была супругой одного из Шидаров, я не смотрел, какого именно, — уточнил он. — Вот чего мы не переняли от людей их полезную привычку нумеровать правителей? Так удобно! А тут в лучшем случае у одного из десятка прозвище есть, — проворчал Инварр-ар.

— То есть, ей ещё и человеческое происхождение приписывают? — весёлый оскал получился как-то сам собой.

Рассуждения друга о нумерации Владык я комментировать не стал. Учитывая, что про первые века истории Руша в принципе известно очень немного, эта бесспорно ценная и удобная идея ломалась на единственном и основном вопросе: кого считать первым? И если вдруг всплывут сведения о более древних Владыках, их-то как нумеровать? Минус первым и минус вторым? Или вообще на дроби переходить?

— Почему — "ещё и"?

— Тарну некоторые источники считают безумной, но большинство, впрочем, сходится на более мягком эпитете — "чудачка". Добрая треть легенд рода, которые я знаю, связана именно с её именем. Так что это даже не "полуфакт", а откровенный слух.

— Да я и не утверждал, что это точные сведения, — дипломатично согласился собеседник. — Ладно, главное я сказал: если будете продолжать так же усердно работать, у тебя есть возможность получить наследника, — ухмыльнулся он. Я недовольно поморщился, но кивнул, принимая сделанный вывод. — Да, и чуть не забыл. Поговорил бы ты на эту тему со старшей жрицей; всё-таки, что ни говори, а подобные вопросы во многом лежат в её компетенции.

— Ты же знаешь, что она меня с рождения не очень-то жалует, — скривился я. — Да и я эти святилища терпеть не могу.

— А ты вообще с ней общался после принятия титула? — осторожно уточнил Мунар.

— Только перед вашим с Зарой обрядом и о вас, — признал я. — Ладно, под хвост эту старую ведьму. У тебя всё?

— Почти, последний вопрос. Ты уже определился с маршрутом и датой своих "визитов вежливости"?

— Нет, — недовольно проворчал я. — Слишком много мест, требующих внимания, а время ограничено. Но склоняюсь к мысли прошвырнуться по периферии. Начиная с островов. А по дороге заглянуть в пару стратегически важных мест.

Практика "визитов вежливости" Императора (поначалу, конечно, Владыки) существует столько, сколько Руш является государством. В общем-то, подобное принято не только у нас: из столицы страной не науправляешься, так что ответственные правители не гнушались посещения с инспекцией самых удалённых уголков.

С развитием магии и появлением дирижаблей осуществлять эти визиты стало гораздо проще, да и эффективность их повысилась, и теперь я собирался использовать полученные возможности по максимуму. Во время войны голова была по большей части занята внешней политикой, а не внутренней, поэтому долгих и основательных выездов у меня не случалось. В Таре так я вообще не был ни разу за свою жизнь, несмотря на его относительную близость к столице: повода не было.

Южные острова — довольно специфическое место, и в войну было совершенно не до них. Рай по эту сторону смерти, где растят фрукты, ловят рыбу, пасут овец, никуда не спешат и умеют получать удовольствие от жизни, не напрягая себя чрезмерным трудом и столичными проблемами. В довоенное время было модно ездить туда отдыхать от суеты.

— А Александра...? — уточнил Мунар.

— Естественно, поедет со мной, — ответил я.

Эта идея мне и самому не вполне нравилась: я не был уверен, что, во-первых, женщина готова к встрече с простыми оборотнями, и, во-вторых, что готовы эти самые оборотни. Но такая "полевая работа" была для неё отличной практикой. А, самое главное, я не мог, да и не хотел оставлять её одну почти на месяц.

Мои отношения с собственной женой за прошедшие с обряда полторы декады приняли очень странную форму. А, вернее, очень непривычную. Я никак не мог понять, всё ещё действует кровь Первопредка, или она уже напрочь выветрилась, и дело в самой женщине. С одной стороны, когда Александры не было рядом, я вполне мог спокойно работать, хотя её запах тенью сопровождал меня. Более того, даже рядом с ней моя голова вполне вмещала посторонние мысли. Но порой меня всё равно накрывало таким желанием, что даже дышать было больно.

Странность, впрочем, заключалась в другом. С ней рядом мне было... спокойно. Так спокойно, как не было, пожалуй, никогда, даже наедине с собой. Может, мне просто передавалась её невозмутимость, или так изменилось действие на меня её запаха, — я не имел ни малейшего представления. Самое главное, даже выяснять причины не хотел: мне было хорошо.

Но поговорить со старшей жрицей, определённо, стоило. Хотя бы потому, что у меня был для этого повод, а бесконечно избегать встреч с ней — как минимум, неразумно.

Агара, столица Империи Руш, располагается на прибрежных скалах. Замок Варуш, "Сердце Руша", представляет собой подлинный шедевр фортификации: он занимает отдельно стоящий скалистый утёс, врастает стенами в его тело и с берегом связан единственным мостом. Место для его постройки было выбрано более чем удачно: вокруг довольно мелко, скалы, а на достаточно небольшой глубине под камнями залегает внушительного размера линза пресной воды. Рубить колодец в скале в те годы, когда замок строился, наверное, было то ещё развлечение, но зато Варуш даже осаждать было бесполезно. За четырнадцать веков существования его пытались взять всего пару раз, но не преуспели.

Как это обычно и бывает, стратегически выгодное расположение было крайне неудобным для жизни, потому что до собственно города и святилища под ним добираться отсюда было довольно долго. Но в те времена Руш был довольно небольшим государством, да ещё удачно располагался возле моря, и это не давало покоя соседям. Правда, оборотни оказались упорней, сплочённей (что не удивительно при живом-то Владыке) и сильнее, и постепенно отвоевали себе для жизни очень обширные пространства, позволяющие гордо именоваться Империей.

Прикинув, стоит или нет брать с собой Александру, я решил для начала встретиться со старшей жрицей наедине. Насколько я помнил нашу единственную встречу перед моим отъездом из Агары, Арида уже тогда была не вполне вменяема, а что с ней стало за без малого три десятка лет — только Первопредку и известно. После этого я наносил ей всего один короткий визит, причём не для беседы по душам, а чтобы в приказном порядке заставить изменить собственное решение и всё-таки провести обряд для моего друга и его избранницы.

В общем, после такой "истории отношений" я разумно предполагал, что старуха воспользуется возможностью мелочно отомстить, наговорив гадостей. Вряд ли Императрицу шокирует безумная старуха, но я здорово сомневался, что сдержусь, если та начнёт бездумно молоть языком.

Вернувшись с границы в Варуш, я очень быстро понял, что хорошего отношения окружающие не оценят; это, наверное, спасло мне жизнь. Так что фамильярность и стиль общения, к которому привык за военные годы, я оставил только для самых близких, в ком был уверен как в себе.

Наверное, показательно, что брата я к "близким" не причислял.

Среди дня в святилище всегда пусто и тихо. Все обрядовые действия производятся либо на рассвете, либо на закате, а приходить по своим делам к Первопредку лучше ночью.

Охрана осталась снаружи, а я отправился на поиски старшей жрицы. Впрочем, долго искать не пришлось; она, кажется, всё время, не занятое исполнением собственных прямых обязанностей, проводила в одном месте и даже, наверное, в одной позе.

Обстановка покоев старухи отличалась редчайшим аскетизмом: низкий лежак, пустой грубый стол и тяжёлое деревянное кресло, в котором хозяйка и обнаружилась. Здесь царил почти непроглядный чернильный мрак, — мох рос только на потолке, и его было очень немного, — и очертания предметов скорее угадывались, чем виделись. Поэтому местоположение жрицы я определил скорее по запаху.

От неё пахло пылью, немощью и смертью. Смерть вообще пропитала здесь всё, она много лет караулила за плечом старухи и, наверное, даже она уже устала ждать.

— Сам пришёл, — проговорила Арида с удовлетворением в голосе. — Садись, Владыка, говорить будем.

— Спасибо, постою, — хмыкнул я, бросив взгляд на пропахшую обречённостью койку, на которую, видимо, мне и предложили присесть.

— Воля твоя. Что ж ты один пришёл? — уточнила жрица.

— А с кем должен был? — всё-таки не удержался я, хотя об ответе догадывался.

— Ну, ты же про наследника пришёл спрашивать. Или сам рожать собрался? — смех старухи был больше похож на скрежет.

— А ты что, в процессе зачатия поучаствовать собиралась?

— Где уж мне, — хихикнула она. — Спрашивай, Владыка, чего хотел, — неожиданно миролюбиво велела она.

— Появление детей в смешанном браке. От чего это зависит? И что нужно для этого сделать?

— Котята, — тихо вздохнула женщина. — Хорошие котята... Хорошее будет поколение, не чета прежним, — пробормотала она. — Наконец-то придёт новая!

— Кто — новая? — терпеливо уточнил я, понимая, что слова жрицы не являлись ответом на мой вопрос, а отражали какие-то собственные её мысли.

— Новая жрица. Наконец-то, свобода, — ещё один едва слышный вздох. — Уже идёт. Я чувствую её запах, её тепло. Скоро уже! Что такое месяцы для полувекового ожидания, да, Владыка? Первопредок не любит пустого своеволия, но любит хорошую шутку. Я её прогнала, а она принесёт мне свободу. Моя упрямая тень! А ты, Владыка, не мучь себя. Ты волю праотца знаешь и вершишь, и всё правильно. Кровь Первопредка не пролита, и всё верно идёт. А котята... Дикий виноград сам растёт, сам родит, сам бродит; ему солнце срок устанавливает. Всё правильно будет.

— Новой старшей жрицей будет дочь Зары? — ошарашенно уточнил я.

— Смешно, правда? — без намёка на улыбку проговорила она. — Первопредок был сердит на меня за твоего деда. Он не вмешивается в нашу жизнь напрямую, но... учит. Я только недавно окончательно поняла, что была слепа пол жизни, а не после ухода зверя. И когда я это поняла, появилась она, новая, — неожиданно внятно и связно объяснила жрица.

— А дед-то причём?

— Арур решил, что Владыка не нужен оборотням, что хватит Императора. Решил, что знает всё лучше Первопредка. Это тоже был урок, урок твоему роду, Шаар-ан. Спросишь, почему старуха разговорилась? — усмехнулась она. — Мы не увидимся больше, Владыка. А тебе стоило это услышать, чтобы не наворотить дел. Чти Первопредка, мальчик. И котят расти правильно!

Императрица Александра Шаар-ан.

Известие о предстоящем вскоре отъезде застало меня врасплох. Я уже настолько втянулась в установившийся режим дня, поглощённая усвоением новых сведений, что о внешнем мире не вспоминала. За полторы декады я только отправила несколько писем домой, отцу и брату, и этим моё общение с реальностью за пределами замка ограничилось.

В письмах я старалась не вдаваться в лишние подробности: сомневалась, что они не попадут в чужие руки, а выворачивать душу перед бесстрастными дешифровщиками и экспертами не хотелось. Но при этом всё-таки попыталась донести до родных мысль о том, что у меня всё хорошо, оборотни не обижают, муж ведёт себя на удивление прилично, и вообще меня, кажется, всё устраивает.

Но письма письмами, а поговорить по душам очень хотелось. Просто поговорить, с кем-нибудь хорошо и давно знакомым, лучше всего — с отцом. Спросить совета или, скорее, услышать заверения, что всё нормально, и ничего страшного не происходит. Потому что сама я это умом понимала, но принять и уложить в душе никак не могла. Да что там, я даже толком сформулировать не могла, что именно меня не устраивает!

Наверное, я просто слишком настроилась на то, что брак с оборотнем окажется серьёзным испытанием, и когда особенных испытаний не возникло, а, более того, всё оказалось невероятно благостно, возник внутренний конфликт. Готовность есть, проблемы — нет, и это нервирует.

Вот кто не дёргался по пустякам, так это Руамар. Извлекал из сложившейся ситуации максимальную пользу для себя лично, и не искал на пустом месте катастрофы. Хотя, глядя на Шарру, я подозревала, что среди оборотней не редкость, когда некий незнакомый индивид допускается на пугающе близкое расстояние без предварительных проверок и сбора информации, на основании одних только ощущений. Может, именно в этом и состояло их хвалёное "отсутствие предрассудков"?

В любом случае, у меня-то эти предрассудки были, и отойти от них оказалось не так-то просто. Я в целом допускала возможность возникновения искреннего доверия между двумя людьми, познакомившимися уже во вполне зрелом возрасте, но... не на третий же день знакомства! От скорости и бесцеремонности этого сближения у меня, образно говоря, закружилась голова. Разум всё понимал, но многолетние привычки были категорически против, и только подзуживали предчувствие неприятностей.

Мне, в общем-то, даже выговориться не хотелось. Что поделать, я по характеру не болтлива, даже с близкими, да и жаловаться не люблю. Как ни смешно, но мне, похоже, нужно было просто поговорить со знакомым человеком. То есть, тем, кому подобное поведение оборотней тоже покажется диким, чтобы совместно под кружку вина поудивляться странности и неадекватности блохастых. Но людей здесь не было на многие сотни километров. Вот когда я пожалела о великодушном решении не брать с собой никого, даже личного адъютанта!

Впрочем, быстро вспомнила тогдашние соображения и решительно одёрнула себя. Если меня, как жену Императора, тщательно оберегаемую и охраняемую, лишний раз задеть боялись, потому что опасались спровоцировать мужа, то Навии бы пришлось несладко.

Моим адъютантом была девушка, и это было удобно во всех смыслах. Во-первых, нам было проще найти общий язык, во-вторых, обе были избавлены от лишних слухов, и, в-третьих, Навия была надёжно застрахована от неуставного внимания со стороны прямого командира.

Женщин в армии Орсы, в отличие от Руша, хватало. Их было не так чтобы много, но попадались; далеко не на всех специальностях, но некоторые вещи у женщин получались даже лучше, чем у мужчин. Например, разумный командир артиллерийского расчёта при прочих равных гораздо охотнее возьмёт наводчиком женщину. Женщины попадались среди инженеров, среди штурманов, среди связистов. Это была тяжёлая война; не просто так шли в армию образованные горожанки, женщины из небогатых дворянских фамилий, да порой и весьма известных влиятельных родов.

Возвращаясь же к моему замужеству, оно как-то слишком быстро из жертвы во имя мира и положения высокопоставленной заложницы превратилось в на редкость гармоничный и удачный брак. Если не по большой любви, то уж точно по взаимному согласию, и даже симпатии.

Рядом с Руамаром мне было... хорошо. Комфортно, уютно, как со старым знакомым, и очень интересно. Вечера мы проводили вместе, с искренним удовольствием обсуждая всё подряд; я задавала вопросы, если они возникали за день, а оборотень на них отвечал. Иногда же, встретившись в гостиной и не обменявшись даже парой слов, оказывались в объятьях друг друга, чувствуя невероятно жгучую потребность в близости.

Более того, днём в библиотеке я начала ловить себя на желании увидеть собственного мужа. А порой не только увидеть, но коснуться, почувствовать его дыхание на виске и, пожалуй, опять воспользоваться столом не по назначению. Первый раз даже испугалась такого порыва, на второй растерялась, на третий — разозлилась.

А вчера вот не выдержала и под каким-то предлогом всё-таки заявилась к нему в кабинет. По счастью, никаких посетителей у Императора в этот момент не было, — он изволил возиться с документами, — и неловкого момента с грубым выдворением их в приёмную не случилось. Подозреваю, даже очень грубым; потому что стоило мне увидеть оборотня, в голове в буквальном смысле помутилось от желания. А потом вовсе обнаружился небольшой конфуз: видимо, моё состояние воздушно-капельным путём передалось мужу, и он умудрился порвать на мне одежду. В общем, хорошо, что в этот день не было запланировано никаких важных посетителей!

И хотелось бы списать всё на действие крови Первопредка, но не получалось. Её действие со временем должно ослабеть и сойти на нет, а у нас как будто сошло, но порой случались впечатляющие рецидивы.

Я даже задумалась, а не умудрилась ли я, случаем, влюбиться в собственного мужа, но быстро оставила эти мысли из-за банальной нехватки данных. Ну, не доводилось мне прежде испытывать подобных эмоций, а с теми мнениями и отзывами, которые я почерпнула из девичьих сплетен в ранней юности, всё это не имело ничего общего. Не было ни лёгкости и попыток взлететь, не было загадочных "бабочек в животе", не слабели коленки, не замирало сердце, не тянуло смеяться без повода. Мне просто было хорошо, когда он оказывался рядом; от одно только запаха его присутствия, который, кажется, впитался мне под кожу. Или, вероятнее, просто врезался в память, и мерещился наяву, стоило вспомнить о мужчине.

Собственно, в очередной вечер за семейным ужином меня и огорошили новостью, что мы отправляемся в рабочую поездку по стране. Нет, я искренне обрадовалась, что не останусь в замке одна, но всё равно спросила.

— А что там буду делать я? Изображать каноническую идеальную жену?

— У тебя не получится, даже если постараешься, — ухмыльнулся он. — Во-первых, я не собираюсь оставлять тебя на месяц одну, во-вторых, для тебя это отличная возможность соотнести изученную теорию с практикой, так что поможешь мне, а, в-третьих, рано или поздно тебя бы всё равно стоило познакомить с подданными, и это просто хороший повод. Рановато, но вариантов у нас немного.

— И когда мы выезжаем? Завтра? — уточнила я.

— Зачем же? Через две декады, — невозмутимо пожал плечами мужчина. — Я постараюсь в ближайшем будущем окончательно определиться с маршрутом, обратишь внимание в первую очередь на эти провинции. Пока точно могу сказать, что начнём с Тара.

— Да, конечно, — я медленно кивнула. — Я правильно понимаю, меня не ждёт тёплый приём, так?

— Так, — не стал отрицать очевидного Император. Весь вечер он выглядел чрезвычайно задумчивым, и сейчас разглядывал меня со странным выражением — не то оценивая, не то чего-то ожидая.

Я вновь кивнула.

Оборотни на поверку гораздо ближе к нам, чем иные разумные виды. Простой народ по обе стороны границы принял окончание войны с облегчением. Это аристократия, или крупные промышленники и торговцы способны получать выгоду от боевых действий, рядовые обыватели от войн не выигрывают никогда.

Но одно дело — конец войны, а совсем другое — вчерашний враг на троне. Вражда между людьми и оборотнями живёт очень давно, мы и прежде друг друга недолюбливали, а сейчас... Тухлыми овощами, конечно, закидывать поостерегутся, но особой радости ждать глупо.

Вражда по любому глобальному признаку, — будь то ненависть к целому виду, или какой-то определённой группе лиц, — она всегда слепа и, увы, глупа. В Варуше мне пока доводилось встречаться только с очень умными двуликими, или, как Уру, добрыми и в принципе безобидными. Но я не сомневалась, что за пределами замка меня встретит совсем иное отношение. Большинству бесполезно объяснять, что не я эту войну затеяла, что я не имею ничего против оборотней как таковых; для них я — олицетворение всего человеческого, то есть — по определению враждебного. Для них я буду повинна в смертях близких и всех бедах.

Да, последние два года конфликт был вялотекущим, но изменить сознание народных масс — дело не быстрое. Насколько я знала из бесед с Шаррой, снижение накала вражды было одной из основных целей их с Мунаром работы, и был этой работы ещё непочатый край.

— Что мне стоит делать, чтобы не создавать дополнительных проблем? — осторожно уточнила я.

— Держаться рядом со мной и вести себя благоразумно, — усмехнулся мужчина.

В общем-то, никаких серьёзных изменений в моей жизни этот разговор не принёс. Я точно так же проводила дни в библиотеке, заставляя несчастную Уру страдать. Хотя я так и не поняла, почему она хвостиком бродит за мной, оставляя в одиночестве только в покоях, той обособленной комнатке в библиотеке или в компании мужа. На охрану девочка не тянула, никаких норм приличия соблюдать не помогала, но на мои предложения обойтись без неё неожиданно непреклонно отвечала, что это приказ Владыки, и вообще — положено. Владыка же, не вдаваясь в подробности, подтверждал это её "положено", и я в конце концов махнула рукой. Надо — так надо, тем более, вредить она мне не вредила, а иногда даже приносила ощутимую пользу.

Через пару дней Руамар действительно предоставил мне список провинций и отдал на растерзание Ранвара Раум-ана. Министр торговли и промышленности дополнил полученные мной знания о традициях, законах и тонкостях экономической географии сведениями о текущем положении вещей, которое порой сильно отличалось от описанного в учебниках и справочниках.

Так пролетели обещанные две декады, и настал час отбытия.

Путь, естественно, предполагалось проделать на дирижабле: гораздо быстрее, чем любыми другими способами. До Тара, к примеру, была всего пара часов лёту, и это с учётом пересечения пролива.

Развитие воздухоплавания вообще здорово упростило жизнь. За лавры изобретателей дирижабля боролись решительно все разумные виды, и установить истину, — кто именно был первым, — сейчас уже не представлялось возможным. Да и, наверное, не стоило: хотя физический принцип работы был один, а вот двигательная и управляющая части каждым видом реализовывались по-своему, на основе традиционной магии.

Так повелось издавна, что разные народы по-своему взаимодействуют с "тонкими энергиями". Оборотни для этих целей используют разнообразные кристаллы, которые выращивают алхимическим способом, мы — металлы и руны, тыбарцы — узоры и наговоры, чифали — слова и зелья. И почему-то освоить чужую магию не получалось ни у кого, хотя попытки такие были; наверное, всё было завязано на крови. Неизменным оставалось одно: вся магия была предметной. Существовали сказки о том, что в древности волшебники умели повелевать тонкими энергиями напрямую, усилием воли, но то ли способность эта была утрачена, то ли отобрана богами, а то ли вовсе была выдумана молвой.

У людей бытовал миф, что демоны подбили магов на бунт против триумвирата богов. Бунт, конечно, не удался, демонов боги покарали жестоко, а вот неразумных только-только созданных людей пожалели, и лишь ограничили их способности. Точкой зрения на этот вопрос остальных разумных видов я никогда не интересовалась; да и в магии, честно говоря, разбиралась постольку-поскольку. На том уровне, который позволял примерно представлять себе возможности как собственных артефакторов, так и вражеских.

Сердце рушского дирижабля представляло собой огромный сложный монокристалл, расположенный строго посередине гондолы. Прежде мне доводилось видеть только осколки этих сложных артефактов, найденные на местах крушения сбитых аппаратов. Сейчас же я, пользуясь возможностью, попросила мужа провести экскурсию.

При нашем появлении команда напряглась, но от работы не отвлеклась; похоже, по уставу было не положено.

Зрелище было... познавательным. Круглая рубка с прозрачным полом, посередине на изящном постаменте — переливающийся всеми цветами радуги полупрозрачный камень с человеческую голову размером, рядом с ним — оператор и, по совместительству, пилот, напротив него — дублёр. Часть стены занимала огромная и очень подробная карта, перед которой располагалось рабочее место штурмана — широкий стол, заваленный картами меньшего формата и чертёжными приборами, в поверхность которого был вмонтирован компас, барометр и ещё какие-то устройства. Напротив штурмана сидел капитан, к рабочему месту которого сходились переговорные трубки; его стол был несколько скромнее в масштабах, но документов на нём тоже хватало. Сбоку в кресле за почти пустым столом дремал пожилой мужчина с нашивками магической службы, который появления Императора просто не заметил. Впрочем, на него никто не шикал и испуганно не косился, да и Руамар отреагировал удивительно спокойно; видимо, подобное было вполне допустимо.

Стрелки и остальные члены команды, очевидно, находились в других помещениях: переговорных трубок у капитана был добрый десяток, и некоторые из них тянулись не к присутствующим оборотням, а исчезали под полом.

Долго нервировать команду мы не стали, вместо этого заглянули на левую орудийную палубу, осмотрели несколько технических отсеков. Рассмотрели даже артефакты, отвечавшие за очистку воды и канализационных стоков. Как объяснил мне хозяин дирижабля, сложнее всего при монтаже этих устройств было обеспечить совместимость с "сердцем" и исключить взаимные наводки.

В общем, магия хоть и разная, а проблемы и ограничения — те же.

Столицей Тара был одноимённый город, расположенный на одноимённом же острове. Город этот был довольно небольшим, и хоть и имел воздушный порт, по факту под этим гордым именем скрывалась пустая площадка, заросшая бурьяном, с одиноко торчащей посередине причальной вышкой. Впрочем, к прибытию Императора траву выкосили, металлическую конструкцию покрасили, а лебёдки и прочие механизмы — смазали, так что посадка прошла в штатном режиме.

Встречала нас небольшая делегация во главе с наместником, Мануром Аруш-вером, и его женой Рамирой — сестрой Руамара, которая была младше него всего на три года. Десяток оборотней охраны, просторная открытая карета с козырьком от солнца, и ещё несколько экипажей с видными местными гражданами. Простых зевак, за исключением обслуживающего персонала воздушного порта, видно не было; кажется, об этом позаботились отдельно.

Правда, в процессе посадки случился небольшой конфуз. Лошади, непривычные к виду спускающихся с неба громадин, предприняли попытку дружно покинуть опасное место, наплевав на торжественность обстановки. Но к моменту нашего схождения по трапу их уже призвали к порядку; животные только нервно всхрапывали, кося на страшную махину.

— Приветствую Ваши Величества на благословлённой Первопредком земле Тара. Надеюсь, ваш путь был лёгок? — низко склонился невысокий, ниже меня ростом, оборотень. Крепкий бронзовый загар и выгоревшие светлые волосы говорили о том, что в помещении он проводит очень мало времени. Светлые серые глаза смотрели пристально и внимательно, отслеживая каждый жест. Откровенной вражды не чувствовалось, но и особой приязни — тоже; обезличенное вежливое уважение. Что, впрочем, не удивительно: я уже поняла, что императорская семья семьёй не была, и с этим зятем Руамар тоже был едва знаком. Надо думать, встречались они только на Большом Совете.

Рядом с ним в молчаливом поклоне согнулась миниатюрная симпатичная женщина с волосами цвета меди, уложенными в сложную причёску. И, пожалуй, цвет волос составлял её единственное сходство с венценосным братом: милое личико сердечком, серые глаза, чуть курносый нос, — ничего общего. А вот с моим несостоявшимся мужем общие черты прослеживались — мягкий подбородок, разрез глаз, форма бровей; кажется, оба они пошли в мать.

Рамира бросила на брата скользящий взгляд, после чего принялась искоса рассматривать меня. Кажется, я интересовала её куда сильнее. Правда, по выражению лица прочитать сделанные выводы не получилось: та же безликая вежливость, что у мужа.

А вот за левым плечом Манура стоял немного долговязый и нескладный юноша, в котором фамильные черты Шаар-анов прослеживались гораздо отчётливей. Надо полагать, юноша был старшим сыном пары, Риваром; он походил на дядю и, соответственно, деда, значительно сильнее, чем на родителей. И, в отличие от этих самых родителей, он разглядывал нас с искренним почти детским любопытством.

— Да, вполне, — кивнул Руамар, окидывая делегацию взглядом. — Пусть ваши стражники отдадут лошадей моей охране, — он кивнул рослому седоволосому мужчине почтенных лет, исполнявшему роль начальника этой самой личной Императорской стражи и, по совместительству, гвардии.

— Как Вам будет угодно, но... чем мы заслужили такое недоверие? — слегка нахмурился наместник.

— Это не недоверие лично к вам, Аруш-вер, это вопрос привычки, — вполне мирным тоном сообщил Император, направляясь к карете. Я молча шествовала рядом, держась за его локоть, и щурилась на непривычно яркое южное солнце. Пожалуй, напрасно я не слушалась Уру и не выходила во двор; хоть немного притерпелась бы, а то после библиотечного мягкого света рушский полдень больно резал глаза.

Моя камеристка, к слову, была тут как тут. Её яркий бирюзовый наряд то и дело мелькал среди чёрных одежд стражников, и, к моему искреннему удивлению, ей даже выделили лошадь.

Руамар лично помог мне забраться в карету, сам запрыгнул следом. Мы устроились на мягком диване лицом вперёд, напротив нас уселась встречающая сторона, и лошади тронулись.

— Ваше Величество, вы, наверное, пожелаете отдохнуть с дороги? Торжественный ужин...

— С дороги я предпочту заняться документами, — отрезал Император. По лицу наместника скользнула тень досады, а его жена бросила на брата короткий непонятный взгляд, но тут же опять отвернулась, делая вид, что любуется окрестностями. Как и положено хорошей жене, не участвуя в разговоре. — Надеюсь, всё, что я запрашивал, подготовлено?

— Да, Ваше Величество.

— Завтра на рассвете начнём осмотр местности; завтрашний день посвятим столичному острову, а дальше воспользуемся дирижаблем, — продолжил тем же спокойным уверенным тоном Руамар.

— Но дирижабль не везде может сесть, — неуверенно возразил Манур.

— Мои летуны найдут место, — спокойно отмахнулся Император. — А торжественный ужин оставим на заключительный вечер. Сначала работа, потом — развлечения.

— Как Вам будет угодно, — опять кивнул наместник, и мужчины замолчали.

— Скажите, Ваше Величество, а кто эта девочка? — светским тоном нарушила тишину Рамира, переводя взгляд на меня.

— Это личная камеристка Императрицы, — ответил Руамар, потому что я далеко не сразу сообразила, о чём речь. Уру действительно скакала совсем рядом с каретой, с детской непосредственностью ёрзая в седле и оглядывая окрестности буквально с открытым ртом. Хотя на мой вкус пейзаж был довольно однообразен и уныл: желтоватые камни, покрытые низким колючим кустарником, и бледное выгоревшее небо. Срединные горы, в которых прошло больше половины войны между Орсой и Рушем, были гораздо живописней.

— Она Вам, видимо, очень дорога? — удивлённо вскинула брови женщина.

— Да, — быстро сориентировалась я, сделав себе мысленную пометку всё-таки добиться от мужа подробного ответа об истинной цели нахождения рядом со мной Уру. — Сложно привыкать к новым лицам.

— Скажите, Ваше Величество, а это правда, что Вы — боевой офицер? — проницательно глядя на меня, с непонятным выражением поинтересовался Манур, не давая повиснуть неловкому молчанию.

— Вы преувеличиваете, — возразила я. Нутром чувствовала, что никакого доверия к собеседникам муж не испытывает, и решила быть более осмотрительной в речах. Если сойти за идеальную жену у меня не получится, попытаться-то мне никто не мешает! Или хотя бы не лезть на рожон. — Всё больше бумажки перекладывала, а уж в сравнении с Его Величеством — можно сказать, даже мимо не проезжала, — усмехнулась я, хотя иронии в моих словах не было ни на грамм. За что удостоилась очень задумчивого взгляда Руамара и буквально кожей почувствовала его желание что-то спросить. Впрочем, мужчина промолчал; должно быть, решил отложить разговор на потом, когда мы останемся наедине.

— Простите мой интерес, просто ходят разные слухи, — понимающе улыбнулся Аруш-вер.

— Разумеется, — вежливо кивнула я.

— Это очень странно и... удивительно: женщина, да ещё и принцесса, в армии, — поддержала беседу Рамира. Кажется, вместо "удивительно" она хотела употребить гораздо менее мягкое определение. Но на этот вопрос ответ у меня был припасён уже очень давно.

— У людей не считается зазорным, если женщина желает помочь своей стране и сделать свой вклад в её благополучие, — я слегка пожала плечами. — А ещё Императору зазорно прятать своих детей от войны, когда его подданные хоронят сыновей и дочерей. Но в этом вопросе, насколько я могу судить, опять же, по Его Величеству Руамару, мысли наших отцов совпадали.

Интересно, мне показалось, что женщина на "отцах" едва заметно поморщилась?

Несмотря на усилия встречающей стороны, беседа не клеилась. Руамар явно не был настроен на разговор, и на обычные светские вопросы о погоде и природе коротко отмахивался, а поднимать в дороге какую-нибудь важную тему было неуместно. Я, глядя на супруга, тоже больше помалкивала, отвечая вежливо и односложно. В результате большая часть недолгого пути прошла в тишине.

Когда мы спустились с небольшого холма с плоской верхушкой, пейзаж стал живописней. Кажется, этот холм являлся "ничейным", и никто не пытался возделывать его склоны, а вот стоило немного отдалиться — и дикий кустарник уступил место виноградникам и фруктовым садам.

Вдали тут и там виднелись небольшие ярко-белые домики с алыми ставнями на окнах и крашеными в алый дверьми. А собственно сам город оказался даже меньше, чем я ожидала; горсть точно таких же домиков, только, может быть, чуть побольше, булыжная мостовая, тут и там — старые раскидистые деревья, дарующие желанную тень. Здесь уже хватало зевак: оборотни выглядывали из окон, стояли в проходах узких пешеходных улочек, разделявших плотно стоящие дома, группами прятались под деревьями, и с интересом провожали взглядами нашу процессию. Особо бурного ликования и бросаемых под ноги лошадей цветов не было, но и недовольными присутствующие не выглядели. Им просто было любопытно посмотреть на живого Императора.

Путь наш завершился на небольшой площади с тихо журчащим фонтаном перед невысокой кованой оградой. Отделённый от неё тенистым садиком, белел трёхэтажный дом, мало отличимый от остальных соседей. Скамейки в саду были заняты праздношатающимися оборотнями; или, может быть, они являлись просителями. Насколько я успела выяснить, жильё наместника располагалось в том же здании, где все присутственные места: весьма распространённая практика, чтобы правитель не слишком-то отдалялся от народа.

Мы выбрались из экипажа и двинулись через сад в сопровождении охраны. Вблизи оборотни выглядели уже не очень дружелюбными. Кажется, настроение им портило именно моё присутствие, потому что пахнущий морем ветер то и дело доносил до слуха недобрые шепотки с уже привычным "беззубая!".

А потом... Не знаю, как остальные присутствующие, а я среагировать не успела. Да вообще, кажется, никто не успел, кроме моей камеристки. Впрочем, камеристки ли?

Какое-то смазанное движение сбоку — и к нам под ноги упал хрипящий оборотень в частичной трансформации с разорванным горлом, по инерции прыжка проехавший по выложенной плиткой дорожке добрый метр. А рядом со скамейкой, на которой он до этого сидел, стояла совершенно спокойная Уру с коротким кривым кинжалом в форме когтя в руке. Вокруг повисла испуганная настороженная тишина.

— В следующий раз постарайся не убивать, — процедил Руамар, ногой поворачивая голову затихшего оборотня в такое положение, чтобы видеть его лицо.

— Простите, Владыка, раненый он мог успеть, — смущённо потупилась Уру, пряча руки с ножом за спину.

А я, переводя взгляд с трупа на милую юную девушку и обратно, пытаясь осознать увиденное. Получалось плохо. Насколько я знала, женщины оборотней очень редко изъявляли желание овладеть оружием, и ни о каких элитных убийцах женского пола я сроду не слышала. Или, вернее, телохранителях?

— Через час у меня должна быть вся информация об этом обрубке, — Император перевёл тяжёлый пристальный взгляд на наместника, и тот ощутимо вздрогнул.

— Да, Ваше Величество! — поспешил согнуться в поклоне тот. — Я не понимаю, как такое вообще...

— Я бы не рекомендовал вам тратить время на пустую болтовню, — процедил Руамар. — Проконтролируй, — бросил он начальнику охраны, и тот коротко кивнул. Окружающие ещё не успели прийти в себя, а мой муж уже невозмутимо двинулся вперёд, перешагивая через распростёртое тело. Мне ничего не оставалось, кроме как подобрать юбку, чтобы не испачкать её кровью, и шагнуть следом.

Спокойствием оборотня я похвастаться не могла. У меня довольно крепкие нервы, и вообще довелось насмотреться всякого, но это было... немного слишком. Милая девочка Уру, лёгким и явно отработанным движением руки вспарывающая горло здоровенному мужику. Спокойствие Руамара по этому поводу, как будто только что у него на глазах не была сорвана попытка покушения, а убит демонстративно выползший на середину комнаты таракан.

Что характерно, остальные присутствовавшие при сцене оборотни тоже не сумели сохранить невозмутимость, разве что начальник охраны. Наместник был явно напуган, и это не удивительно: я бы на его месте уже простилась с жизнью. А сестра Императора вообще откровенно дрожала и была близка к обмороку, судя по бледно-зелёному цвету её лица и тому, как она цеплялась за локоть мужа. Остальные невольные свидетели, кажется, пребывали в шоке и ступоре. Как и когда они из него выходили, я так и не узнала: мы ушли в дом.

Неестественное спокойствие Императора уже откровенно пугало и даже, кажется, злило. Впрочем, я старательно держала себя в руках, чтобы не сорваться при посторонних и не позорить мужа, пытаясь делать вид, что ничего не случилось. Но у меня всё равно дрожали руки. А ещё по спине пробежал холодок, когда я осознала, что охрана бы не успела. Просто не успела бы. И если бы не Уру, одно движение когтей этого оборотня — и меня было бы уже не спасти.

За время войны доводилось рисковать жизнью, как и всем. Нельзя сказать, что там это было нестрашно, но там... всё воспринималось иначе. Человек ко всему привыкает, а год от года находиться на взводе — ни одна психика не выдержит. И там отношение к смерти было спокойней, к собственной — в том числе. А тут я даже пожалела, что не могу упасть в обморок; наверное, так было бы проще.

Рамира в конце концов не выдержала и, сославшись на плохое самочувствие, оставила нашу компанию. Я на мгновение здорово ей позавидовала; мне бы тоже хотелось сослаться на что-нибудь подобное и пойти... нет, не поплакать в подушку, но или напиться, или согнать с себя семь потов на тренировочной площадке.

Но лучше всё-таки напиться.

Бледный наместник проводил нас в свой кабинет, предоставил все документы и был отпущен Императором для выяснения подробностей покушения. Впрочем, я здорово сомневалась, что он успеет узнать что-то за этот час.

— Руамар, какого... демона?! — раздражённо прошипела я, стараясь не повышать голос, когда отпущенная охрана прикрыла за собой дверь с той стороны, оставшись в приёмной.

— Ты молодец, — кивнул он, шагнул ко мне, обнял и попытался притянуть в объятья. Но я была не готова так просто сдаться, поэтому упрямо упёрлась ладонями в его грудь, отстраняясь и требовательно глядя в лицо.

— Руамар, что всё это значило?! Кто такая Уру, и какого демона вообще ты так спокоен?!

— Я так спокоен, потому что ничего неожиданного не случилось, — усмехнулся он. — Я привык, и ты привыкай.

— К чему привык?! — совсем уж ошарашенно вытаращилась я на оборотня.

— Моему возвращению тоже многие не были рады, — невозмутимо пожал плечами он, и я всё-таки сдалась, позволяя себе расслабиться в его объятьях, уткнуться лбом в шею, зарыться носом в складки тёмной шелковистой ткани на плече. — Первое время тоже приходилось всюду ходить с телохранителем.

— Руамар, ты, вообще, здоров? — со вздохом уточнила я, к собственному удивлению ощущая, что действительно начинаю успокаиваться под его руками, одна из которых обнимала меня за талию, а вторая медленно гладила по голове, шее и спине. — Это ненормально, так спокойно реагировать на... подобное.

— Наверное, нет, — он пожал плечами. — Но вариантов, в общем-то, было немного: либо сдохнуть, и тем самым обречь на незавидную участь ещё и весь Руш, или привыкнуть. Я привык. И ты привыкнешь. Успокойся, всё на самом деле было под контролем, Уру — лучшая, даром что ещё девчонка.

— Почему ты не предупредил, что она — никакая не камеристка?! — я опять подняла взгляд на мужчину.

— Камеристка, — он слегка пожал плечами. — По совместительству. Род Таан-вер хранит не только тайны святилищ и обрядов оборотней, но ещё и защищает род Шаар-ан. Императорские тени, телохранители, всегда происходят из этого рода, это всегда только девушки, и их к подобному готовят с рождения. Я, честно говоря, не знаю, как именно — это не моё дело. Но способны они на многое. Я последнее время обходился без телохранителя, а теперь вот опять возникла необходимость. Уру вполне может защитить и тебя, и даже меня, гораздо эффективней всей охраны, вместе взятой.

— И ты так спокойно относишься к тому, что тебя, здоровенного мужика, охраняет девчонка? С вашим отношением к женщинам это как-то... странно.

— Я просто здраво оцениваю и собственные способности, и её. Скорость реакции и движений тени в экстренной ситуации превосходит всё, что ты можешь себе представить. Ей не надо драться, она просто очень быстро выводит всех противников из строя. Чаще всего, насовсем, — он желчно усмехнулся.

— Но всё-таки, почему не предупредил?

— А зачем? Ты достаточно разумна, чтобы не создавать дополнительных трудностей, но так и ей, и тебе спокойней. Главное, что охрана была в курсе, а остальное ерунда, — отмахнулся он. Мне было, что возразить, но я предпочла оставить эти высказывания при себе. — Как ты себя чувствуешь? Отдохнуть не хочешь? Я, наверное, и сам со всем разберусь.

— Я хочу не отдохнуть, а вульгарным образом нажраться, — проворчала я, вновь утыкаясь лбом в его плечо. Не знаю, почему, но раздражение во мне заметно ослабло, уступив место странной обречённой усталости и тяжести. — На тебя что, в самом деле покушались?

— Несколько раз было, — пожал плечами он. — Но основных организаторов я тогда передавил, и кто возник сейчас, пока не знаю. Успокойся. Как видишь, я жив. Согласись, аргумент в пользу того, что я знаю, что делаю. А нажраться — это не самый лучший вариант, очень обманчивое облегчение.

— Не знаю, мне в своё время помогало, — вздохнула я.

— Когда тебя в мирное время пытаются зарезать свои же, это немного не то, что война, — оборотень опять пожал плечами.

— Извини, но воспринимать их всех глобально как "своих" у меня пока не получается. В Варуше я привыкла, а сейчас такое ощущение, что попала разведчиком в стан врага.

— Не бойся, у тебя здесь есть сообщники, — усмехнулся он.

— Как ты думаешь, это связано с событиями в замке? Или это кто-то другой?

— Очень похоже, что это была собственная инициатива того покойника. Сейчас предоставят информацию о нём, и можно будет о чём-то говорить. С одной стороны, конечно, подозрительно, что он оказался здесь в момент нашего появления, но это действительно могло быть совпадение. А, кроме того, и так весь город в курсе, когда я должен был прилететь, он мог и сам подкараулить. Присядь, — мужчина слегка отстранился, подвёл меня к креслу и принялся что-то искать в шкафах. Я послушно присела, оглядываясь; кабинет был светлый, полный солнца, в золотисто-медовых оттенках с вкраплениями коричневого и тёмно-красного. Широкий письменный стол, перед ним пара кресел для посетителей, за ним — два окна и посередине дверь на балкон. Вход был ровно напротив стола, а оставшиеся стены закрывали высокие шкафы от пола до потолка.

Как они при таком солнце ещё и комнаты в солнечных тонах обставляют?

Пока я озиралась, Руамар нашёл в каком-то из шкафов то, что искал, и на свет появилась тяжёлая пыльная тёмная бутылка с опечатанной сургучом пробкой и пара красивых стаканов из цветного стекла с каким-то растительным орнаментом.

— Ты же говорил, это не выход? — язвительно уточнила я, наблюдая, как Император собственноручно воюет с пробкой. Кстати, получалось это у него весьма ловко; видать, опыт немалый!

— Такими напитками не нажираются, — не менее ехидно откликнулся он. — А вот по несколько глотков для успокоения нервов — совсем другое дело.

— А он не может быть отравленным? — подозрительно уточнила я.

— Стоит тут давно, запечатанный, печать не повреждена, — со смешком ответил мужчина. — А ещё у меня есть артефакт, распознающий яды. А ещё можно попробовать позвать Уру, у неё надёжность определения даже выше, чем у артефакта.

— Ладно, поверю тебе на слово, — я махнула рукой. — Тебя ведь не Уру раньше охраняла, да? Что с ней случилось?

— Насколько я знаю, всё хорошо, ждёт ребёнка, — рассеянно отмахнулся он, принюхиваясь к содержимому бутылки.

— Кхм, — только и смогла выдавить я, не сразу найдясь со словами. Первую пришедшую в голову мысль благоразумно озвучивать не стала, вместо этого осторожно поинтересовалась у разливающего по бокалам густую янтарную жидкость мужчины. — А кто папа?

— Полагаю, её муж. А ты что подумала? — Руамар бросил на меня насмешливый взгляд.

— Да мало ли! Кто вас с вашей моралью разберёт, — фыркнула я, принимая из его рук бокал и тоже с интересом принюхиваясь. — Что это?

— Мораль моралью, а заводить котят на стороне — это надо быть полным обрубком, — спокойно возразил мужчина, после чего переключился на мой вопрос. — А ты никогда не пробовала? Это тарнай, его готовят на островах из винограда, двадцать лет выдерживают в специальных сосудах из местной глины, смешанной с какими-то специфическими опилками, потом... короче, технология сложная, я всё равно подробностей не знаю. Попробуй, он весьма необычный, но приятный. Правда, в нынешней ситуации главное его достоинство это крепость.

Пах напиток странно — старым вином, морем и чем-то неуловимо сладковатым. Необычный, сложный запах, но приятный. И вкус оказался более чем достойным, хотя — действительно, непривычным. Привкуса спирта напиток не имел, но, упав в желудок, приятным теплом разлился по телу.

— Забавно, — пробормотала я, снова принюхиваясь. — Мне кажется, или у него запах поменялся?

— Меняется, — медленно кивнул мужчина, очень странно меня разглядывая. — Пару часов после контакта с воздухом у него понемногу меняется запах; ещё одна особенность, повышающая ценность напитка.

На этом моменте, прерывая нашу беседу, в дверь постучали, и после разрешения Императора в кабинет вошёл наместник. Был он задумчив и хмур, но выглядел уже несколько лучше, чем в первый момент после покушения.

— Ваше Величество, я принёс информацию, которую вы велели, — с лёгким поклоном сообщил он.

— Проходите, Манур, — кивнул ему Руамар. — Присаживайтесь. Я позволил себе несколько распотрошить ваши запасы, так что с меня бутылка тарная.

— Ну, что вы, это мелочи, — слабо улыбнулся Аруш-вер, подходя ближе, но в кресло всё-таки не сел.

— Вам, пожалуй, стоит составить нам компанию, — задумчиво разглядывая наместника, предложил Император.

— Да уж, пожалуй, — со смешком согласился тот. — Да что вы, я сам всё сделаю! — ужаснулся он, когда Владыка шагнул к шкафу, откуда был извлечён сосуд с напитком. Руамар не стал настаивать, чтобы ещё больше не деморализовать подданного, а тот достал ещё один стакан и принялся разливать специфический местный алкоголь. Не только себе, но и нам добавил для порядка. — К сожалению, об этом оборотне удалось узнать очень мало, — принялся за доклад Аруш-вер. — Он не местный, совсем недавно прибыл с севера. Пока даже толком обжиться не успел, снимал комнату у одной вдовы. С её слов, планировал обустроиться здесь всерьёз; вроде бы, у него для этой цели даже какие-то накопления были. С её же слов, он совсем недавно демобилизовался. Кроме того, и это уже предположение, у него когда-то была семья, и с ней случилось нечто страшное. О без... людях он высказывался всегда с отвращением, а когда выпьет — с ненавистью. Он, вероятно, сюда приехал именно с целью оказаться от них подальше.

— То есть, по всему выходит, это его собственная инициатива? — уточнил Руамар и, хмурясь, пригубил тарнай.

— Вариант напрашивается сам собой, — неуверенно пожал плечами наместник. — Мы здесь находимся далеко от границы, людей и до войны-то не видели. В основном, местным просто любопытно; да, есть неприязнь, есть опасение. Но до такой степени, чтобы пытаться убить... — он потерянно качнул головой.

Слушая их разговор, я вновь сделала пару глотков. Нет, определённо, со временем не только запах, но и вкус напитка изменялся. Едва уловимо, но я готова была об этом поспорить! Он явно стал чуть слаще, а вот запах моря почти совсем исчез.

Правда, я с запозданием вспомнила, что последний раз мы ели за завтраком, а потом была дорога, так что крепкий алкоголь попал в пустой желудок. И, судя по той лености и сонливости, что растекались по телу всего от нескольких глотков, организм совершенно отвык от крепких напитков. А, может быть, виной всему был не тарнай, а нервное потрясение?

Наверное, я на несколько секунд задремала, потому что часть происходящего выпала из моего восприятия. Когда же вновь обрела интерес к окружающему миру, мужчины стояли над столом, перебирая документы и что-то вполголоса обсуждая. Аруш-вер показался мне встревоженным и напряжённым, а в голосе Руамара отчётливо слышались рычащие недовольные — и даже почти злые — нотки, отчётливо диссонировавшие со смыслом слов, потому что на словах Император своего подчинённого хвалил.

В моём теле продолжала господствовать ленивая тяжесть, но помимо неё появилось непонятное томление, которое можно было охарактеризовать расхожей фразой "чего-то хочется, а чего — не знаю". Меня тянуло в неизвестном направлении, хотелось сделать что-то очень нужное и жизненно необходимое, но что именно — совершенно непонятно.

Пока я раздумывала о собственных невыразимых желаниях, мужчины продолжали разговор. Правда, Манур тревожно и выжидательно поглядывать то на меня, то на Императора. А потом я встретилась глазами с Руамаром, и на какое-то странное мгновение мой мир сосредоточился в этих жёлтых глазах с вытянувшимися в ниточку вертикальными зрачками.

В его глазах плескалась звериная ярость. Азарт хищника, почуявшего кровь раненой жертвы, и всем существом стремящегося вцепиться ей в горло. На один удар сердца я почувствовала себя на месте этой жертвы, и в груди колом встал ужас, парализовал пальцы, сдавил дыхание. Ведь оборотни — они на самом деле хищники, а люди...

Но ощущение было сиюминутным. А потом его смыла жаркая волна очень непривычных ощущений: радостного предвкушения и передавшегося мне азарта.

Никогда в жизни я не была азартным человеком, с ранней юности руководствовалась исключительно рассудком и логикой, а здесь меня захлестнуло таким восторгом, что я закусила губу, пытаясь сдержать шальную улыбку. Мне хотелось сыграть с ним; тем зверем, который стоял сейчас напротив. Во что-то невероятно увлекательное и интересное, а во что именно — я не знала. Знал кто-то другой — там, внутри. Тот, кто трепетал сейчас от нервного возбуждения и с восхищением разглядывал будущего противника. Или, скорее, партнёра в игре.

Я не поняла, что изменилось, — кажется, вкус и даже температура воздуха, — но во взгляде Руамара злость сменилась интересом. Нечеловеческим, это тоже был интерес зверя — инстинктивный, непреодолимый. Ухватившись обеими руками за подлокотники, я резко подалась вперёд, намереваясь подняться, и опять замерла, не завершив движение. Откуда-то сбоку в лицо плеснуло чужим страхом; запах оказался приятным, будоражащим, бодрящим. Я перевела взгляд на источник этого аромата, и глубоко в горле родился тихий удовлетворённый рык: теперь я точно знала, во что мы будем играть.

Манур Аруш-вер, поймав мой взгляд, отступил назад. Его зрачки испуганно расширились, а запах страха стал одуряющим. Движение получилось быстрым, и, наверное, даже красивым со стороны. Я не просто шагнула к оборотню, я, кажется, прыгнула в его сторону, но — не успела. Тот, с кем я собиралась поиграть, оказался быстрее; только схватил почему-то не наместника, а меня. Я рванулась, раздражённо шипя и пытаясь освободиться, но попытка не увенчалась успехом.

— Уру! — скорее звериный рык, чем человеческий голос. Но та, кого он звал, всё поняла, и на пороге возникла тоненькая девичья фигурка. — Уведи и контролируй, — и через несколько мгновений источник восхитительного запаха оказался отделён от меня запертой дверью. Я забилась с удвоенной энергией, чувствуя вдобавок к азарту жгучую обиду: это было нечестно! — Горячая какая, — удовлетворённо хмыкнул держащий меня в охапке мужчина, и запах его опять изменился.

Правда, толком разобраться в его новых оттенках и собственной на них реакции мне не дали. По спине и затылку довольно ощутимо ударила плоскость дверцы шкафа, между ног вклинилось бедро мужчины, дополнительно вжимая меня в стену, а рот оказался закрыт поцелуем — глубоким, властным, жарким. Кажется, в это мгновение я тоже потеряла интерес к окружающему миру.

Бурлившая во мне энергия, искавшая выхода в охотничьем азарте, нашла его в совсем другом направлении. Именно я первая рванула на мужчине одежду, стремясь добраться до обнажённой кожи и со странным удовольствием ощущая, как плотная ткань мокрой бумагой раздаётся под когтями. Моё собственное уже знакомое удовольствие мешалось с совершенно новыми и, кажется, совсем не моими мыслями.

Сильный. Горячий. Мой! Пахнущий мной, желающий меня; только — мой!..

В себя я пришла... с трудом. В голове клубился вязкий туман, в котором растворились все до единой мысли, а главным образом — последние воспоминания. Только какие-то обрывки эмоций и слов периодически выступали из тумана, но разобраться в них не получалось.

Сумев в конце концов вспомнить о существовании где-то рядом внешнего мира, я открыла глаза и обнаружила себя в довольно странном положении. Руамар сидел прямо на полу, привалившись спиной к дверце шкафа; смуглая кожа эффектно контрастировала со светлым деревом. Одной рукой мужчина опирался на пол, а второй медленно поглаживал меня по спине. Я же сидела на нём верхом, или даже скорее лежала на его груди, уткнувшись носом в шею.

Медленно, неуверенно я выпрямилась, ожидая от этого движения чего угодно вплоть до обморока. Однако, в пику пребывающему в непонятной апатии разуму, тело чувствовало себя и слушалось прекрасно.

— Что случилось? — уточнила я у мужа. Что "что-то случилось", было очевидно; прежде провалами в памяти я не страдала. Впрочем, Его Величество смотрел на меня с ироничной усмешкой и, более того, выглядел просто до неприличия довольным.

— Тебе в хронологическом порядке? — ухмыльнулся он особенно ехидно. — Тогда это надолго, да и я сам далеко не всё понял, — мужчина пожал плечами и задумчиво добавил себе под нос. — Мне больше интересно, как?

— Что — как? — озадаченно переспросила я.

— Как это всё случилось, — "развёрнуто" пояснил он и резко перескочил на другую тему. — Как ты себя чувствуешь?

— Не знаю. То есть, физически вроде бы всё хорошо, а в голове — полная каша. Я даже не помню, что последнее я помню! А это что такое? — растерянно нахмурилась я, только теперь заметив глубокие царапины на плечах мужчины. Более того, точно такая же красовалась на его левой щеке, а точнее — четыре тонких параллельных полоски. Я осторожно коснулась края пореза кончиками пальцев и потрясённо замерла: под моими ногтями явно была запёкшаяся кровь. — Это что, я сделала?! — потрясённо вытаращилась я на Руамара.

— О, да! — и улыбка настолько довольная, как будто ему не физиономию разукрасили, а... заговор сам собой раскрылся. Или все противники дружно признали свою неправоту и ушли замаливать грехи. — Давай мы всё-таки примем какую-нибудь более пристойную позу, и попытаемся разобраться в произошедшем. А то у меня тоже есть... пара вопросов, — ухмылка на этих словах стала хищной, предвкушающей. В ответ на неё внутри шевельнулось какое-то неоформленное воспоминание, но опять сгинуло в тумане.

Опираясь о дверцу шкафа и плечо Императора, я попыталась встать на ноги. Получилось неожиданно легко: ноги держали весьма уверенно. Пока я поправляла одежду, пытаясь заодно оценить причинённый ей ущерб, с пола поднялся и Руамар. И если моё платье пребывало в целости и сохранности, — надо было завязать пару узелков, и вполне можно выходить в люди, — то мужчине повезло гораздо меньше. Верхняя часть его одеяния свисала лохмотьями и явно не подлежала восстановлению. С задумчивым видом оттянув лоскуток, оборотень недовольно поморщился и в несколько движений когтей превратил комбинезон в штаны. Содрав с себя лишние останки одежды, небрежно отшвырнул их в угол.

— Присядь, — велел он, кивнув мне на стоящее боком к столу кресло, а сам встал рядом, положив ладонь на его спинку. — Уру!

В ответ на этот окрик распахнулась дверь, и в ней появилась, как ни странно, не моя телохранительница-камеристка, а наместник Манур Аруш-вер, и был он что называется "краше в гроб кладут". Видимых повреждений не наблюдалось, но мужчина отчётливо трясся, цвет лица его отдавал в синеву, а в глазах плескался ужас, причём направленный почему-то на меня. Следом шагнула безмятежная Уру; наместник бросил на неё через плечо затравленный взгляд и шарахнулся к стене.

— Я дам тебе возможность объясниться. Хорошо подумай, что будешь говорить, — веско проговорил Руамар. Пару секунд повисела тишина, а потом Манур тяжело, с какой-то обречённостью в глазах рухнул на колени. Не раболепно, а как будто его разом оставили силы.

— Прости, Владыка, я заслуживаю смерти, — проговорил он, пустым взглядом сверля ковёр где-то в районе подола моего платья.

— Несомненно, но мне интересно не это, — раздосадованно отмахнулся Руамар. — Почему, Манур? Уж ты-то никогда не стремился к власти, был против войны, и совсем уж редкое качество — тебя полностью устраивало твоё место. Что изменилось? — странно, но в его голосе совсем не было раздражения и злости. Только отчётливая растерянность и как будто усталость: он действительно не понимал.

— Аиша, — едва слышно выдохнул он. — Моя младшая дочь.

— Ей же вроде всего пять лет? — недоверчиво переспросил Император.

— Почти шесть, — тяжело выдохнул Аруш-вер. — Её... украли. И держат в обороте. Шансы тают с каждым часом, я не мог не попытаться!

— Кто? — коротко рыкнул Владыка, подавшись вперёд. Я вскинула на него взгляд, порываясь спросить, чем плохо для оборотня находиться в обороте, но вовремя себя одёрнула. Сейчас явно было не до того. Попыталась сообразить самостоятельно, но туман в голове никак не желал рассеиваться.

— Я не знаю, Ваше Величество, — обречённо качнул головой мужчина.

— Обрубок, — тихо, но не зло, а, скорее, раздосадованно, рыкнул Руамар. — Уру, начальника охраны ко мне. Вур! — на окрик в приоткрытую дверь заглянул уже знакомый мне секретарь. — Немедленно организуй канал связи, Инварр-ара мне из-под земли достать!

— Ваше Величество? — Аруш-вер вскинул полный недоумения взгляд на своего правителя. — Что вы собираетесь делать?!

— То, что должен был начать делать ты, когда только узнал об исчезновении дочери, — огрызнулся Император, пытаясь что-то отыскать среди заполнивших стол папок. — Организую поиски.

— Вы... в самом деле... — наместник смотрел на Императора в глубоком шоке, кажется, не смея надеяться на утвердительный ответ.

— Сядь в кресло, хватит протирать ковёр, — недовольно буркнул Руамар. — Манур, я сделал в жизни много плохого, но детей не убивал никогда. И начинать не собираюсь.

Поскольку помочь в сложившейся ситуации я ничем не могла, оставалось только не мешать. Поэтому, не участвуя в воцарившейся деловитой суете, я тихонько сидела в кресле и пыталась разобраться с собственной памятью. Та упорно работала очень избирательно. То есть, места и лица я прекрасно помнила, а вот события оставались где-то за гранью восприятия. Последнее, что я помнила отчётливо, это нападение оборотня на улице и разъяснения Руамара о сущности Уру.

Император Руамар Шаар-ан, Империя Руш, город Тар, столица одноимённой провинции.

Аруш-вер сидел в кресле, смотрел на меня дикими глазами и, кажется, даже дышать громко боялся. Но меня сейчас это удивительным образом совершенно не раздражало. Вообще ничего не раздражало: ни полное непонимание происходящего, ни наглость действий похитителей, ни отсутствие под рукой вменяемых специалистов, ни бестолковость наместника.

Последнего я даже почти понимал; не одобрял, но понимал мотивы и причины его поступков. Тар — очень тихое и сонное место, здесь даже во время войны было настоящее болото. Для местного уроженца, за всю жизнь почти ни разу не покидавшего малую родину, — коим и являлся Аруш-вер, — похищение ребёнка не просто беда; это событие, соизмеримое с концом света. Наместник, похоже, просто впал в панику, а выполнять в таком состоянии чьи-то указания гораздо проще, чем начать действовать самому. На это, очевидно, и был расчёт.

Местная же специфика порождала хронический дефицит необходимых для организации поисков кадров. Это в столице под рукой всегда были опытные профессионалы и в вопросах ведения расследования, и в решении магических головоломок, а здесь... Мне многое доводилось изучать и делать в жизни, но я отдавал себе отчёт в недостаточности собственной компетенции: специалисты такому учатся годами. А получалось, что я имею представление о ведении расследования на гораздо более высоком уровне, нежели местная стража.

Но тут нам повезло: оставленный "на хозяйстве" (по его собственному едкому замечанию) Инварр-ар, с которым я связался через кристалл, припомнил, что по счастливому совпадению в Таре сейчас вкушал заслуженный отдых по выслуге лет один из его бывших подчинённых. А группу из магов, алхимиков и лекаря он пообещал срочно выслать почтовым дирижаблем.

Маги были кстати не только для поисков ребёнка, но и для выяснения, каким именно чарам подверглись мы с Александрой. Потому что сам Аруш-вер не имел ни малейшего представления: по его словам, закляты были именно бокалы, не напиток, а для пробуждения чар использовался перстень. И то, и другое ему передали похитители, причём не лично, а оставив в условленном месте.

Впрочем, определённые предположения, как должны были подействовать чары, у меня были. Оборотни слабо подвержены действию магии, зато на нас проще влиять через инстинкты, чем на любой другой вид. Простое и изящное решение: подстегнуть инстинкты, отключить разум, вывести из равновесия, спровоцировав беспокойство. Человек в такой ситуации, находясь рядом с хищником, почувствует страх, и хищник отреагирует предсказуемо. А дальше — всё по нарастающей. Зверь хочет напасть, человек боится ещё больше; результат — труп человека.

Самое страшное, у них ведь действительно могло получиться. Я не сумел бы остановиться, потому что страх женщины выводил из себя, и в тот момент пол её не играл роли. Она просто была жертвой, существом другого вида, потенциальной пищей. А потом случилось... что-то. Зверь вдруг почуял в ней не добычу, а самку своего вида. Когда же на меня с человеческого лица вместо знакомых синих глаз взглянули жёлтые, кошачьи, с вертикальными щёлочками зрачков, моя животная половина настолько опешила, что дала возможность включиться разуму. Пожалуй, только это Аруш-вера и спасло: он сам явно не ожидал, что человеческая женщина бросится на него с отнюдь не человеческими бритвенно-острыми когтями на столь же нечеловеческих пальцах. Мне даже показалось, я заметил проступившую на руках шерсть. А вот заострившиеся зубы, которые Александра продемонстрировала мне в оскале, когда пыталась вырваться, уже совершенно точно не померещились.

Вопросы "что?" и "как?!" в моей голове в тот момент возникли, но было здорово не до них, надо было срочно унимать разбушевавшуюся жену. Они и сейчас не давали покоя, но вновь приходилось откладывать их решение на неопределённо отдалённое "потом". Уже хотя бы потому, что я не имел ни малейшего понятия, где начинать поиски ответов. В древних легендах? У жриц? Пытаться дозваться самого Первопредка?

Никогда в жизни я даже не слышал ни о чём подобном, даже на уровне страшных сказок и непроверенных слухов. Чтобы у чистокровного человека вдруг прорезались звериные черты... да я бы скорее поверил в честного чифаля! Родословную Александры до седьмого колена я, конечно, не знал; но то, что знал, заставляло здорово сомневаться в наличии у неё в родне оборотней. По крайней мере, в относительно недавнем прошлом. В том, что это не было иллюзией, я убедился на собственной шкуре, — заживающие царапины сейчас немилосердно саднили, — а других идей у меня не было. Оставалось надеяться, что на какие-то вопросы сумеют ответить маги.

В итоге отложив решение этой проблемы на неопределённый срок, до окончательного прояснения ситуации, я занялся более насущными делами. Тем более, никакого беспокойства по поводу странного преображения Александры я не ощущал. Чутьё и моё, и зверя единогласно утверждали: никакой опасности нет.

Очень быстро доставленный в резиденцию наместника отставной следователь, Раур Ириш-ван, завоевал мою симпатию первым же вопросом. Немолодой худощавый оборотень поинтересовался у горе-отца, почему тот сразу не приступил к поискам, и, выслушав его неуверенное бормотание, только коротко вздохнул "Тар!" и без возражений приступил к делу.

Правда, первое время он очень неуверенно оглядывался на меня, видимо, ожидая возражений. Но я всегда старался не мешать профессионалам работать, а рекомендация Инварр-ара была достойным свидетельством профессионализма. Так что моя роль сводилась к тому, чтобы вовремя со значением кивнуть или состроить грозную физиономию.

По словам Аруш-вера, дочь пропала два дня назад, а вот откуда и когда конкретно — он не знал. Я даже не удивился такому ответу, тарийцы свято уверены, что ничего плохого на островах случиться не может. Разве только шторм, но что делать в этом случае — знал каждый ребёнок. Думаю, даже совершенно постороннему украсть в такой ситуации девочку ничего не стоило, она бы без задней мысли пошла с ним добровольно.

До прибытия группы из столицы Ириш-ван успел, опросив родных и ближайшее окружение в виде трёх подружек, с гораздо большей точностью, чем "два дня назад где-то на острове", установить время и место исчезновения ребёнка, и даже составить словесный портрет возможного похитителя. Я бы в последнем не доверял показаниям пятилетней девочки, но Ириш-ван был совершенно серьёзен, и собственное мнение я предпочёл придержать. В конце концов, этот оборотень ловил преступников дольше, чем я вообще жил на свете.

В отсутствие чего-то, хоть немного напоминающего лабораторию, прибывших алхимиков с магами разместили в просторной парадной столовой, притащив туда какие-то столы. Прилетели эксперты действительно быстро; благо, до столицы было в самом деле недалеко. Тут же были взяты в оборот стаканы, перстень, бутылка с тарнаем, Аруш-вер и даже мы с Александрой. А Ириш-ван с несколькими специалистами, лекарем и оставшейся половиной моей личной стражи отбыл на место исчезновения девочки. Первая половина к этому времени уже разбрелась по острову, выясняя у местных, не появлялся ли в последнее время кто-нибудь чужой.

В этом с наместником сходился и я, и следователь: среди местных искать похитителя было бессмысленно. Даже если кому-то из рыбаков или фермеров приплатили за некие услуги, даже если кто-то из них был замешан, тот, кто всё организовал, должен был прибыть извне, причём сравнительно недавно. Ну, не тянули местные потомственные землевладельцы на организаторов такого заговора, масштаб не тот.

Впрочем, особой надежды, что этот некто всё ещё на острове, не было. Заподозрить его в глупости и излишней наивности было нельзя, а, значит, пути отхода уже давно обеспечены. Более того, ему бы стоило удрать, как только стало понятно, что задумка не удалась. Как он мог это понять... способов много. Например, самый простой — заглянуть в приёмную и обнаружить там спокойную Уру и заикающегося, но живого наместника. Или банально подглядывать в окно.

Или не ждать результатов, а уйти ещё до того, как Аруш-вер воплотит задуманное в жизнь. В любом случае, я здорово сомневался, что если мы найдём Аишу, она будет жива. Куда проще было убить её сразу, до выставления ультиматума отцу.

Что касается формы этого ультиматума, всё было так же просто и элегантно, как остальные решения. Письмо в запечатанном конверте, пропитанное специальным алхимическим составом с мудрёным названием. Через несколько минут после попадания на бумагу солнечного света, та воспламенялась и бесследно сгорала. К первой записке прилагался клочок шерсти девочки, отрезанный коготь, несколько капель крови на бумаге и тонкий плетёный браслет, который она носила не снимая; так что наместник в момент получения послания пытался собраться с мыслями, а не искать улики. Вторая записка, с указанием необходимых действий, запомнилась ему лучше; Аруш-вер даже клялся, что сумеет опознать почерк.

После неё он даже предположил, что бумага вспыхивает на свету, и решил следующую попытаться сохранить, но следующей не было. И, полагаю, не должно было быть в принципе.

Часа через два после прибытия группы из столицы начала поступать первая информация. Сразу несколько рыбаков видели чужую лодку возле западной оконечности острова. Ещё пара готовы были поклясться, что туда же сегодня утром подходил подозрительный корабль без флага; характерные изломанно-остроконечные очертания посудины из Аят-Чифаля отбили у местных всякое любопытство. Чифалей у нас не любили даже больше, чем людей и, в отличие от людей, гораздо более обоснованно.

К тому времени эксперты уже расписались в собственном бессилии объяснить странную реакцию Императрицы на применённую к нам с ней магию. По всему выходило, чары должны были подействовать именно так, как задумывал создатель. Не иначе, вправду Первопредок сохранил. Магия, кстати, для разнообразия была наша, рушская, и гораздо более сложная, чем в прошлый раз. Клейма мастера ни на одном из предметов не было, а распознать тонкости плетений и особенности почерка мага в полевых условиях не представлялось возможным, но Мунаровы подчинённые не теряли надежды выяснить всё дома. К тому же, все трое магов сходились во мнении, что автором этого шедевра был кто-то из столичных мастеров; обычно специалисты такого уровня не прозябали в провинции. И это уже был явный след.

Остров Тар довольно крупный, но заселён негусто. Особыми залежами полезных ископаемых он похвастаться не мог, — всех богатств небольшой мраморный карьер, — а заниматься на угрюмых пустых скалах земледелием было совсем уж бесперспективным занятием. Столица острова располагалась на востоке, в самом удобном месте, закрытом горами от ветра, да и с землёй тут было получше. По острову было разбросано десятка два мелких деревень, но все они тяготели к столице. С запада же были только голые скалы, поэтому люди там не селились, но зато туда частенько захаживали рыбаки. Если бы не последние, место для схрона было бы идеальное, а так — они смогли даже примерно указать сектор побережья, куда виденная лодка направлялась. На наше счастье, порода там была довольно твёрдая, поэтому особого изобилия пещер, как под Агарой, не наблюдалось.

Пока я пытался по мере сил участвовать в поисках или хотя бы отслеживать события, Александра сначала о чём-то сосредоточенно думала, не вмешиваясь в процесс. А потом — вовсе устроилась за рабочим столом в кабинете и занялась документами. По-хорошему, мне стоило последовать её примеру и приступить к своим обязанностям, но полностью выключиться из участия в поисках я не мог.

Взяв в помощь нескольких местных, неплохо знавших западное побережье, мои бойцы принялись за прочёсывание местности. И в конце концов нам улыбнулась удача: девочку нашли живой. Вот только рассказать она ничего не могла.

Для оборотня нахождение в звериной ипостаси — естественный процесс, и для взрослого это совершенно безопасно. Но в возрасте около пяти лет мы только учимся находить баланс и общий язык с живущим внутри зверем, и маленькому ребёнку стоит оборачиваться только под надзором взрослого. Долгое пребывание в звериной шкуре пагубно сказывается на детской психике: зверь начинает доминировать над человеком. Особенно, если оборот принудительный, а Аишу держали именно в таком с помощью специального ошейника, на этот раз человеческой работы. Измождённая, измученная жаждой, она сидела на цепи в одной из пещер; но, по крайней мере, была жива. Видимо, похититель не хотел марать руки детской кровью.

Сомнительное благородство; обречь ребёнка на мучительную смерть от жажды, да ещё в звериной шкуре, было гораздо более жестоким решением. А ведь если бы диверсия удалась, мне точно стало бы не до поисков, и Аиша была бы обречена. Сейчас же ей здорово повезло: девочка хоть и была не в себе, но лекарь давал оптимистичный прогноз восстановления как физического здоровья, так и душевного. Правда, шансов на то, что она вспомнит своего похитителя и обстоятельства этого преступления, не было никаких.

— Почему он её всё-таки не убил, быстро и безболезненно? — задумчиво поинтересовалась Александра, когда мы с ней вечером вдвоём сидели в кабинете.

— Может, сначала планировал вернуть, — я пожал плечами. — А, может, не хотел мараться в крови. Или хотел в случае неудачи покушения свалить всё на меня; дескать, из-за моей жестокости и нерасторопности Манура умер ребёнок. Учитывая, что я вполне мог за попытку отравления убить наместника на месте, не разбираясь, подобный ход имел смысл.

— Получается, он второй раз находит тебя гораздо более жестоким, чем есть на самом деле? — уточнила женщина. — Сначала ты должен был убить эту девчонку, как бишь её звали; теперь — наместника. Он настолько плохо тебя знает, или нам пока настолько везёт?

— Ну, первый раз это было чистой воды везение, а сейчас... наверное, виной всему именно незнание, — согласился я. — Я слишком хорошо отношусь к Аруш-веру, чтобы убить его без суда и следствия; мне бы даже в состоянии помрачённого сознания не пришло бы в голову, что такое покушение могло быть его собственной инициативой, и я бы по крайней мере подробно его расспросил, — я медленно кивнул. — Но это хорошая новость; можно по крайней мере исключить мой ближайший круг, никто из них не стал бы так рисковать.

— А ты их тоже подозревал? — Александра растерянно вскинула брови.

— Я... надеялся, что их можно не подозревать, и рад, что эта надежда оправдалась.

— И что теперь будет с девочкой?

— Прогноз оптимистичный. Подробности происшествия она вряд ли вспомнит, но, по крайней мере, сможет жить как нормальный оборотень, — ответил я.

— Расскажи мне, что произошло утром? Как должна была подействовать магия, я поняла, но так и не поняла, почему всё пошло иначе.

— Ну, как ты могла узнать со слов магов, они тоже не поняли. И я не понял. Мун предполагал, что меня бережёт сам Первопредок; может, решил вмешаться. Это человеческие боги живут отдельно от своих созданий, а наш прародитель периодически участвует в жизни своих чад. Проблемы за нас не решает, но по крайней мере помогает советом, если попросить.

— Так, может, у него и выяснить, что со мной случилось? — насмешливо вскинула брови женщина, кажется, не поверив моим словам.

— Можно. Но — не здесь; для разговора с Первопредком главное душевное спокойствие и открытое сознание, здесь у меня просто не получится настроиться в нужной мере. Да и к местным жрицам я с таким вопросом обращаться не хочу. Я чувствую, что это неопасно и ничем плохим не грозит, а всё остальное может потерпеть до возвращения в столицу. Ты так и не вспомнила, что с тобой случилось?

— Кое-что вспомнила, — усмехнулась она. — Рууша. Так звали ту женщину, которая представилась жрицей. Ну, помнишь, в столице; мы решили, что это был сон. Тебе о чём-нибудь говорит это имя?

— Честно говоря, нет. Но этот вопрос надо задавать не мне, а, опять же, жрицам. Можешь попробовать расспросить Уру, но это вряд ли поможет: телохранителей готовят отдельно. Ладно, покушения в самом деле пора оставить профессионалам. Сейчас, когда у них есть артефакты и словесный портрет по крайней мере одного из заговорщиков, шансы возрастают. Как успехи с документами?

— Неплохо, но я бы, честно говоря, предпочла поесть перед продолжением работы, — иронично хмыкнула она. Сложно было не согласиться; время близилось к закату, а ели мы последний раз ещё в столице.

Императрица Александра Шаар-ан, Империя Руш, провинция Тар.

После истории с похищением наступило затишье. Обманываться и надеяться на его продолжительность не стоило, но мы по крайней мере получили возможность спокойно закончить все дела. Серьёзных претензий к наместнику Тара у Руамара не возникло, так, по мелочи, и он даже скрепя сердце согласился на торжественный ужин. Не столько потому, что у кого-то из нас было желание повеселиться, сколько из практических соображений. Было глупо не воспользоваться шансом продемонстрировать меня подданным и не предоставить нам возможность пообщаться в относительно спокойной обстановке. Серьёзного эффекта ждать не приходилось, и внезапно возлюбить меня они не могли, но по крайней мере перестали бояться, а застарелая почти инстинктивная неприязнь разбавилась осторожным любопытством и искренним интересом.

Остальные острова провинции мало отличались от столичного, разве что были ещё менее населёнными и ещё более неторопливо-расслабленными. Руамар планировал добираться туда по воздуху, но после беседы с капитаном дирижабля и несколькими аборигенами от этой идеи отказался. Конечно, экипаж был достаточно подготовлен, да и оборудован императорский транспорт был по последнему слову техники, но рисковать ценным аппаратом и своими жизнями попусту не хотелось, так что пришлось довериться местным морякам. Погода, впрочем, нам благоволила, и даже не довелось толком испытать собственный вестибулярный аппарат морской качкой.

Угроза собственной жизни, стоило отдохнуть и взять себя в руки, перестала так сильно давить на психику, как в первый момент после столкновения с припадочным оборотнем. Гораздо сложнее оказалось привыкнуть к специфическим талантам Уру, но и это мне через пару дней удалось. Хотя объединить в одном образе наивную юную девушку и хладнокровную профессиональную убийцу у меня, похоже, не получилось; для меня это по-прежнему оставались две личности, две ипостаси оборотня.

В общем, визит в Тар мы по совокупности итогов посчитали успешным. По крайней мере, здешний наместник готов был целовать Императору руки за то, что спас дочь и помиловал его самого. А вместе с ним прониклись дополнительным уважением и остальные жители провинции, среди которых тот пользовался популярностью.

Помилованию, к слову, удивилась даже я. Казнить Аруш-вера было, конечно, слишком жестоко, но Руамар даже не снял его с занимаемой должности, потребовав весьма странный откуп — к перелому года, как раз к нашему возвращению из "инспекции", прислать старшего сына в столицу на службу. Это скорее походило на поощрение, чем на наказание.

Правда, разговор на эту тему я завела только тогда, когда сразу после торжественного ужина мы сидели в покоях на борту лёгшего на новый курс дирижабля.

— А ты как думаешь? — иронично поинтересовался Император.

— Ну, вряд ли ты сделал это из сентиментальных побуждений, — с расстановкой проговорила я. — Единственное, что приходит, в голову — ты получил на этом посту безоговорочно преданного оборотня. Вот только меня смущают его личностные характеристики. Верность, конечно, хорошее качество, но он и до сих пор не собирался тебя предавать; а если на него надавят в следующий раз, он опять согнётся.

— Естественно, — пожал плечами Руамар. — Поэтому я взял его сына. Ривар не имеет права наследования, да. Но кровь Шаар-ан в нём сильна. Я выкроил время поговорить с ним, и он производит впечатление гораздо более сильного существа, чем его отец. А на мне сейчас лежит долг воспитать не только и не столько наследника титула, сколько потенциальную смену на роль Владыки. Из Ривара может выйти толк, но — не в Таре под крылом любящей матери и с примером мягкого отца перед глазами. При этом он уже более чем лоялен ко мне и по-настоящему благодарен за снисхождение к отцу и жизнь младшей сестры.

— А как же Мурмар и его будущие дети? Ты настолько в него не веришь? — нахмурилась я.

— Ривару уже семнадцать, и он представляет собой значительно лучший материал, чем был в этом возрасте я. Зачем ждать и надеяться на чудо, если можно уже сейчас подстраховаться? — всё так же невозмутимо продолжил он. — В конце концов, во Владыке главное кровь, а не права наследования. В крайнем случае, он просто сменит своего отца: в Таре знают и уважают Аруш-вера, и легко примут в качестве смены его старшего сына. Будет просто обидно, если из такого перспективного парня вырастет тюфяк.

— Как-то не верится, что этот тихий юноша — более перспективный материал, чем ты, — недоверчиво хмыкнула я.

— Всё просто и легко объяснимо. Рамира сумела в своём браке реализовать то, чего не было у нас в детстве: семью. Любой разумный, выросший в спокойной гармоничной атмосфере, имеет неплохую фору перед своим более издёрганным и нестабильным сородичем. Не в вопросе выживания и достижения цели; в тех качествах, которые нужны Владыке.

— Я с твоих слов поняла, что ему нужна сила воли и уверенность в себе.

— И это тоже, — поморщился мужчина. — Сложно вот так, на словах, сформулировать, что именно должен представлять из себя Владыка. Наверное, он должен пребывать в гармонии с собой и миром. Ладно, хватит об этом; просто поверь, что у Ривара есть неплохие шансы, — отмахнулся он, и я не стала настаивать на продолжении разговора.

Ночью я проснулась внезапно, будто от толчка в плечо. Лежала и не могла понять, что именно меня разбудило; но в душе зрела непонятная тревога. Разобраться с этой странностью мне так и не удалось, но зато я вдруг поняла, что ужасно хочу пить, и попыталась встать с кровати. На это движение немедленно отреагировал Руамар.

— Что случилось? — проворчал он, крепче перехватывая меня поперёк туловища.

— Не знаю, почему-то проснулась, а теперь вот решила... — шёпотом отозвалась я, но Император шикнул, приподнимаясь на локте и прислушиваясь.

— Ваше Величество, у меня довольно неожиданный вопрос, — наконец, проговорил он. — Вы умеете управлять дирижаблем?

— Нет, — я озадаченно качнула головой.

— Ладно, тогда вопрос попроще. Плавать ты умеешь? — продолжил он, резко поднимаясь с кровати и рывком утягивая меня за собой.

— Плавать умею; да что случилось-то, ты можешь сказать? — попыталась дозваться я мужа, закопавшегося в шкаф и выкидывающего оттуда какие-то вещи.

— Одевайся! Тебя не напрягает положение пола? Дирижабль заметно наклонён вперёд, значит — мы снижаемся. Учитывая, что сейчас ночь, а посадка не планировалась ещё не меньше суток, это по меньшей мере странно. Кроме того, я чувствую неладное в магическом фоне. Совершенно точно, что-то не в порядке, а вот что — предстоит выяснить, — пояснил он. К этому моменту я машинально успела одеться, и только теперь заметила, что Руамар выдал мне спорные штаны, рубашку и сапоги, а не местный наряд.

— Ваше Величество! — дверь резко распахнулась, впуская непривычно сосредоточенную Уру. — Хорошо, что вы уже готовы, — одобрительно кивнула девушка, окинув нас несколько удивлённым взглядом.

— Уру, что?

— Боюсь, мы падаем. Команда мертва, повреждена управляющая аппаратура. Кроме того, возможно имеется утечка газа, — сжато пояснила она. Руамар тем временем из какого-то неожиданного угла извлёк мой клинок, ножны с ещё парой мечей и пустую сумку.

— Хорошо, что от водорода мы отказались ещё в самом начале войны, да? — насмешливо хмыкнул Император. К моему удивлению, особо расстроенным или встревоженным он не выглядел: собран, бодр и явно знает, что делает. — А то могли и не проснуться. Уру, ещё живые на борту есть? И что с командой?

— Не уверена, я не разыскивала, — смущённо улыбнулась она. — Зашла в рубку проверить, что не так, а они уже остывают. Похоже на яд, я на всякий случай взяла кровь у одного, — деловито продолжила девушка.

— Молодец. Кто твоя наставница? — полюбопытствовал Руамар, закидывая сумку с оружием на плечо и перехватывая меня за руку.

— Так Зара же, — весело отозвалась та, выходя из комнаты. Мы потянулись следом.

— Насколько я понял, её после замужества выставили не только из жриц, но и из рода. Как же ей тебя доверили? — растерянно хмыкнул Руамар, но, не дожидаясь ответа, продолжил. — Спускайтесь на нижнюю палубу, я на всякий случай подам сигнал тревоги, — кроме меня и команды этого никто не может сделать, — и присоединюсь к вам. Уру, если что — ты знаешь, что делать, — строго глянув на телохранительницу и кивнув на дверь. Та послушно вышла, а мужчина вдруг рывком за талию привлёк меня к себе для короткого жадного поцелуя. Отстранившись же, заговорщицки насмешливо подмигнул. — На удачу!

Я не стала ничего отвечать, только кивнула, всерьёз ошарашенная таким проявлением эмоций (кажется, это был первый раз, когда он меня сознательно поцеловал первый), и вслед за Уру двинулась на упомянутую нижнюю палубу, мысленно соглашаясь с недавним утверждением Руамара: как хорошо, что от водорода в дирижаблях отказались уже давно. Хватило бы одной искры, и взрыв был бы виден в столице; а так у нас был шанс выжить. Небольшой, но был.

Дирижабль — довольно специфическое транспортное средство. При всей его простоте и надёжности, его также легко вывести из строя — достаточно обеспечить несколько пробоин в тонкой шкуре этого великана. С другой стороны, добиться, чтобы он рухнул мгновенно, весьма затруднительно, поэтому всеми создателями активно разрабатывались способы эвакуации с борта гибнущего аппарата. Как эту проблему решали оборотни, я до сих пор не знала, но сейчас, кажется, имела все шансы выяснить.

Нижняя палуба представляла собой, фактически, дополнительный трюм с отдельным широким трапом, по которому можно было занести внутрь какой-то крупногабаритный груз. Здесь, на императорском дирижабле, она являлась конструктивным атавизмом: лишние тяжести ему таскать не приходилось. Здесь было пусто, но отнюдь не тихо — буквально над нашей головой находился двигательный отсек, и звук работающих механизмов гулом разносился в пустом помещении.

Впрочем, нет, кое-что здесь было; вдоль стен располагались стеллажи, заваленные непонятными не то мешками, не то тюками. Уру сразу кинулась к ним, а я — в носовую часть палубы к иллюминатору, чтобы оценить перспективы.

Двигались мы, если судить по рассветному зареву, на северо-восток, и там, впереди, в дымке синели громадины гор. Далеко внизу, под ногами, простиралась степь. То есть, нас не развернули в открытое море, уже неплохо.

Прерывая моё созерцание и возню Уру, взвыла сирена. Звук, кажется, обрушился со всех сторон сразу, завяз в зубах и даже как будто иголками впился под ногти.

— Ваше Величество, — окликнула девушка, и я, опомнившись, отклеилась от иллюминатора. — Надо прыгать, — виновато сложив брови домиком, сообщила она, обеими руками протягивая мне явно тяжёлый рюкзак.

— Это для утяжеления, чтобы наверняка? — перекрывая вой сирены, уточнила я, забирая у неё мешок.

— Наоборот, это единственный шанс выжить, — тряхнула головой она и принялась напяливать точно такой же на себя. Сноровисто управившись с упряжью, помогла мне затянуть ремни. Рюкзак оказался странным, двусторонним — большой мешок сзади, чуть меньшего размера — впереди. Да ещё крепился не только на плечах и талии, но и за бёдра.

— Надо взять хотя бы воду, или здесь есть запас? — несколько запоздало уточнила я.

— Немного есть, — кивнула Уру. — Пойдёмте, не будем терять времени.

— Уру, до окончательного крушения у нас есть некоторое время. Я понимаю, Руамар велел в случае чего глушить меня и тащить так, но, может, подождём его пару минут? — спросила я.

— Это не самая лучшая идея, — с сомнением проговорила она, опуская какой-то рычаг. Пол под ногами вздрогнул, и часть его поехала вниз, открывая провал сбоку гондолы.

— Не самая лучшая идея — это его геройства, — вздохнула я.

Впрочем, вопрос в это время решился сам собой: Руамар присоединился к нам. Окинув взглядом, удовлетворённо кивнул и принялся натягивать на себя такой же рюкзак. Закрепив все ремни, перехватил меня за локоть и потянул за собой к трапу, второй рукой махнув Уру.

Сложно сказать, почему я без слов и возражений последовала за оборотнем. Наверное, мне передалась уверенность двуликих: они явно знали, что делают, и не пытались таким экзотическим образом покончить с собой.

— При посадке ноги держи вместе, чуть согни, приземляйся на всю плоскость стопы, падать старайся набок. На ногах устоять не пытайся, всё равно не получится, — кратко проинструктировал меня Руамар. Потом был короткий разбег — и сердце замерло где-то в горле.

К высоте я всегда относилась с неуверенностью. Не то чтобы боялась, но старалась по возможности избегать; не вызывали у меня доверия открытые пространства с бездной под ногами. В дирижабле о пропасти внизу было легко забыть, а сейчас дыхание перехватило от ужаса и противоестественного восторга. На мгновение показалось, что мы не упадём вниз, что мы просто зависли в воздухе, застыли как мошки в смоле. Но в следующую секунду в лицо больно ударил порыв ветра, нас закрутило, пытаясь отделить друг от друга. Последовал болезненный рывок за руку, за которую меня держал Руамар; но пальцы его не разжались. Подтянув меня ближе, мужчина то ли что-то нажал, то ли дёрнул на моём рюкзаке и разжал руки.

На бесконечно долгое мгновение меня буквально парализовало от ужаса. Пришло понимание, что вот-вот последует очень болезненная и последняя в моей жизни встреча с землёй. Мелькнула совершенно дурацкая мысль попытаться быстро махать руками, чтобы задержаться в воздухе, а потом меня ещё раз рвануло, на этот раз за плечи, и перевернуло лицом вниз. Ветер ледяными пальцами вцепился в открытые участки кожи, выбивая слёзы из глаз и вынуждая зажмуриться. Последнее действие я выполнила с облегчением: так можно было поверить, что грохот сердца в ушах и жалящие порывы ветра — единственное, что существует в окружающем мире, а стремительно приближающаяся земля — плод моего воображения.

А потом меня так дёрнуло вверх за рюкзак, что все предыдущие рывки показались лёгкими поглаживаниями. Показалось, что руки и ноги продолжили по инерции двигаться вниз, а всё остальное — замерло на месте. Хорошо, я рефлекторно сжала зубы, когда зажмурилась, а то можно было и без языка остаться!

Однако, после этого рывка ветер вдруг стал вести себя гораздо приличней, да и положение моё в пространстве странно стабилизировалось — перестало швырять из стороны в сторону. Открыв глаза и оглядевшись, я обнаружила себя висящей под огромным белым куполом, медленно плывущим вперёд и немного вбок под действием ветра. Тихо выругавшись себе под нос, нашла взглядом ещё пару таких же куполов на некотором отдалении.

Кажется, привычка Руамара ни о чём не предупреждать заранее начинает здорово меня раздражать. И ведь я даже знаю, что он ответит, если я выскажу претензию на этот счёт: зачем засорять голову ненужной информацией!

Об этой разработке я слышала. Более того, подобные исследования велись и у нас, вот только с их результатами мне прежде сталкиваться не доводилось. Насколько я помнила из отчётов и со слов окружающих, основной проблемой прыжков с подобными куполами была ненадёжность их раскрытия. Интересно, нам сейчас просто повезло, или оборотням удалось решить этот вопрос?

На человеческих дирижаблях эвакуация осуществлялась с помощью пары крылолётов — хрупких крылатых машин-планеров с велосипедным приводом управляющего винта. Их достоинством была управляемость и довольно высокая надёжность, а недостатками — необходимость наличия навыка управления и, главное, громоздкость. Они, как правило, крепились снаружи под брюхом дирижабля. Ещё порой для этих целей применялись индивидуальные дельтапланы, обладавшие теми же недостатками; разве что хранить их, в виду значительно меньшего размера, можно было внутри гондолы.

За время спуска я успела вслух высказать себе под нос всё, что думала про собственного мужа, про дирижабли, про небо, про степь под ногами и весь Руш в целом. Особенной смысловой нагрузки поток ненормативной лексики не нёс, но мне всё равно полегчало, и пропало навязчивое желание свернуть кое-кому шею. Страх временно отступил, хотя мечта поскорее почувствовать под ногами твёрдую землю и никогда в жизни больше не повторять таких полётов никуда не делась. А ещё, взяв себя в руки, я наконец-то сумела сосредоточиться не на эмоциях, а на событиях.

Что всё-таки случилось с командой? И как это могло произойти?

Это покушение по здравом размышлении показалось мне довольно странным и уж больно ненадёжным. Да, дирижабль был выведен из строя, погибла команда, но... он слишком медленно падал. Поломка должна была быть более серьёзной? Или убийца просто ничего не понимал в дирижаблях и не знал, что с него можно спастись? С одной стороны, довольно странно ждать подобного от настолько умного существа, но с другой... может, он просто боится летать, и сейчас пошёл на поводу у своих эмоций, не поверив документам? Хоть этот вид транспорта существовал уже больше двух десятков лет, многие до сих пор относились к нему с опасением и недоверием, и предпочитали гораздо менее скоростные, но более привычные виды транспорта. В своё время такое же отношение было и к железной дороге, а сейчас, спустя почти век, сложно было представить наш мир без поездов.

Интересно было, выжил ли кто-то ещё. Допустим, команду отравили всю; но охрана, обслуживающий персонал — не слишком ли много жертв? Сразу было понятно, что организатор покушений не дорожит чужими жизнями: та девчонка, Ордар-вер, по его плану наверняка должна была умереть. Но три с лишним десятка трупов?

На заключительных метрах спуска стало ясно, что земля приближалась несколько быстрее, чем это казалось наверху, но напутственные слова Руамара всё-таки всплыли в голове. И ноги вместе, и приземление на плоскую подошву, и падать набок. Не знаю, так ли было задумано, или я что-то сделала неправильно, но приземление вышло жёстким и весьма болезненным. Я прокатилась по ломкой сухой траве, набивая синяки и ссадины. Потом шальной порыв ветра ещё протащил меня по земле, раздувая купол. Но тут я уже и сама догадалась, что делать. Уцепившись за стропы, потянула на себя нижний край полотнища, уменьшая его подъёмную силу. Не хватало мне ещё взлететь с очередным порывом ветра! По счастью, как раз в этот момент наступило затишье, предоставившее возможность скомкать тонкую ткань и лишить её возможности побега.

Пока я воевала с куполом и стаскивала с себя крепёжную систему, раздумывая, кого стоит благодарить за спасение — местного Первопредка, или всё-таки своих богов, — успело взойти солнце. Покосившись на начинающее свой ежедневный путь светило и осмотрев высохшую равнину вокруг, разнообразие во внешний вид которой вносили только редкие корявые деревья и две движущиеся в мою сторону фигуры оборотней, я посмотрела на своё спасательное средство другими глазами. Кажется, плотному шёлку предстояло сослужить ещё одну полезную службу; это Руамар с Уру местные и привычные, а я на здешнем солнцепёке к полудню схлопочу тепловой удар или вовсе превращусь в головешку.

К тому моменту, когда наша троица воссоединилась, я успела отрезать вынутым из наручного крепления ножом (появившимся там после памятного разговора с Императором, лишившего меня общества привычного клинка) внушительный плат прочной ткани, которым повязала голову и оставила края свободно спадать на плечи: во-первых, чтобы иметь возможность прикрыть лицо, а, во-вторых, чтобы защитить шею. Подумав, стоит ли обматывать руки, решила не перегибать, но отхватила ещё кусок ткани и обмотала вокруг талии — про запас; кто знает, когда мы доберёмся до обжитых мест. Ещё подумав, я отрезала несколько строп и принялась складывать их как верёвку, с той же целью.

За этим занятием меня и застал Руамар. Окинул пристальным взглядом, покосился на солнце и тоже молча принялся за сооружение головного убора.

— Почему все погибли, а мы остались живы? — первой нарушила я тишину. В этот момент к нам присоединилась Уру и тоже подключилась к потрошению купола.

— Насколько я успел понять, отрава была в воде, — отозвался Руамар. — Мы втроём поели на торжественном приёме и прибыли в последний момент, Уру тут же ушла спать, а мы с тобой пили только вино.

— Вот она, польза пьянства, — вздохнула я. — Как думаешь, далеко отсюда до ближайшего населённого пункта?

— Понятия не имею, — поморщился мужчина. — Кажется, я видел какую-то зелень в той стороне, ближе к горизонту. Уру?

— Мне тоже так показалось, Ваше Величество, — подтвердила та.

— Оставь ты эти церемонии, не до них сейчас, — отмахнулся он.

— Руамар, я одного не поняла, а зачем мы прыгнули прямо сейчас? Может, стоило сделать это поближе к горам? Насколько я понимаю, там шансов наткнуться на поселение несколько больше, чем посреди голой степи. Да и собрать провиант мы вполне могли успеть.

Мужчина бросил на меня странный взгляд, раздосадованно поморщился и ворчливо сообщил.

— В следующий раз так и поступим.

— Что ты имеешь в виду? — уточнила я с недоумением.

— Я тоже не застрахован от ошибок, — вздохнул он, вновь поморщившись. — Сглупил, в следующий раз учту этот опыт. Так понятнее?

— Извини, — дипломатично отозвалась я через пару секунд, справившись с удивлением. — Ты просто так уверенно действовал; я даже не задумалась, что с тобой такое тоже впервые, — честно призналась я.

— Я тоже растерялась, хотя мне это совершенно непростительно, — вздохнула Уру. — А вы ведь предлагали задержаться и собрать вещи!

— Ладно, некоторый запас воды у нас есть, и даже по сух-пайку на нос, как-нибудь выкрутимся, — оборвал разговор мужчина, вытаскивая из полупотайных карманов спасшего мне жизнь рюкзака флягу с водой и небольшой брикет, замотанный в промасленную бумагу и перевязанный бечёвкой.

Из своей сумки оборотень достал оружие, и я порадовалась возможности вновь ощутить привычную тяжесть клинка на бедре. С интересом понаблюдав, как Император крест-накрест пристраивает за плечами парные клинки, а на поясе крепит солидный кинжал в ножнах, я поставила ладонь козырьком, вглядываясь в горизонт в том направлении, где оборотни усмотрели зелень. Лично мне не было видно ничего, кроме всё той же степи и гор вдалеке.

— Тронулись, — в конце концов скомандовал Руамар, и мы двинулись вперёд, ломая подошвами хрупкие стебли сухой травы. Только сейчас я обратила внимание, что гувернантка-телохранительница одета в мужской вариант одежды, да и обута в нечто гораздо более удобное, чем женские тапочки без задников.

— Знаешь, для первого раза всё-таки неплохо, — задумчиво проговорила я. — Мы живы и здоровы, одеты вполне подходяще для долгого пути, и несколько дней точно протянем. А уж в предгорьях-то точно на наткнёмся кого-нибудь живого.

— Лучше бы нам на этого живого наткнуться пораньше, — опять покосившись на солнце, Император тяжело вздохнул. — Сегодня к вечеру мы должны были прибыть на место, значит, сегодня поднимется паника. До завтрашнего утра ещё как-то получится скрывать наше исчезновение, потом... нет, авторитета Мунара на какое-то время хватит, а потом Анамар догадается поднять гарнизоны по тревоге; его в армии уважают решительно все, так что серьёзного бунта не получится. Но... хотелось бы обойтись без этого.

Некоторое время мы помолчали. Уру непривычно серьёзно хмурила тонкие брови, что придавало её почти детскому личику довольно забавное выражение, а Руамар мрачно разглядывал землю под ногами. Я опять первой не выдержала тишины; тем более, было, о чём поговорить.

— Руамар, тебе не кажется странным это покушение? Как-то оно довольно... нелепо спланировано. Примерно как наше спасение, но у нас по крайней мере есть оправдание — мы не успели ничего толком обдумать и действовали по ситуации. Вот смотри, если мы взлетели, значит, яд был замедленного действия; да, команда умерла, но рассчитывать на то, что отравятся все, было довольно глупо. Мне кажется, тот, кто это сделал, слабо разбирается в дирижаблях и был уверен, что спастись с потерявшего управление транспорта невозможно. А ещё мне непонятно, почему нас даже не развернули в открытое море перед тем, как уничтожать управляющие приборы? Так шансы спастись были бы гораздо меньше. И как они умудрились повредить обшивку таким образом, что этого не заметила команда?

— Прибор сломал пилот, когда упал на него, — вздохнул Руамар. — Похоже, у него были судороги. Что до обшивки, это вопрос более сложный; мне кажется, пробоины вообще не было. Но я тебя понял, очень похоже, что преступника не было на борту, и яд он подсыпал ещё на земле. Более того, действительно очень похоже, что он не слишком-то разбирается в дирижаблях и, вероятно, не доверяет заключениям об их надёжности. И наверняка боится летать. И это уже хороший штрих к его личности; осталось только добраться до своих и сообщить об этом наблюдении.

— Никто не приходит в голову?

— Несколько вариантов есть, — медленно пожал плечами мужчина. — Но, честно говоря, к этой категории можно отнести существенную часть старшего поколения, так что нужно анализировать подробнее. Тем более, очень может быть, покушения организованы разными личностями; прежние были спланированы значительно лучше.

Разговор опять увял, и путь продолжился в тишине, которую нарушал только шелест травы под ногами и наше дыхание. Впрочем, нет; мёртвой тишины вокруг не было, степь жила своей жизнью. Шуршал сухими стеблями ветер, чудились в этом звуки быстрые лёгкие шажки какого-то мелкого зверька. Долгое время где-то высоко над нами парила хищная птица, высматривая добычу. Момент её исчезновения я пропустила; наверное, в когти охотника попал какой-то неосторожный суслик.

Солнце медленно карабкалось по небосклону, прогревая воздух и сухую потрескавшуюся землю под ногами. Дувший на рассвете ветер через несколько часов стих, и к полудню над степью воцарилось неподвижное жаркое марево, размывающее очертания отдалённых деревьев. Горы сквозь его призму казались миражом и плодом воображения. Во рту вскоре воцарилась такая же сушь, как и вокруг, но воду следовало экономить. Да и особого облегчения она не могла принести, даже если бы её было намного больше; просто надо было привыкнуть к здешнему климату. Прискорбно, конечно, что привыкать приходилось вот в таких условиях, но выбора не было. В горах поначалу тоже было тяжело, и "горной болезнью" пришлось помучиться, а потом вроде ничего, привыкла.

Но всё-таки влажный умеренный климат Орсы нравился мне гораздо больше, чем сухой жар новой родины.

Шли мы в размеренном небыстром темпе, который Руамар задавал явно с оглядкой на Уру: подготовка подготовкой, но рост играл свою роль. Девушка в сравнении со мной-то выглядела ребёнком, что говорить о значительно более габаритном Императоре?

Последняя мысль заставила меня непроизвольно улыбнуться. Ладно я, мне вроде какая-то свита женского пола по должности положена; но вот образ Руамара, за которым везде тенью бродит девушка комплекции Уру, на полном серьёзе его охраняя, представился весьма забавным.

— Уру, а все твои коллеги имеют схожую комплекцию? — нарушила я тишину.

— Ну, не только мои, — кажется, она искренне обрадовалась возможности поболтать. Тем лучше; мне тоже было скучно идти молча, а Руамар явно не был настроен на светскую болтовню. — У нас ведь все женщины довольно... миниатюрные, — она бросила на меня извиняющийся взгляд.

— Да, действительно, что это я. Просто довольно забавно выглядит: такая хрупкая на вид девушка охраняет огромного мужика.

— Наше оружие — скорость и незаметность, — рассудительно проговорила она. — К тому же, мы всегда бьём первыми и сразу на поражение; нас этому учат.

— А возраст тоже имеет какое-то ограничение?

— Ну, обычно с шестнадцати, первого совершеннолетия, и максимум до тридцати зим, а потом — всё. Теряется свежесть восприятия, многие начинают слишком осторожничать, а для нас это неприемлемо.

— Совсем всё? — растерянно уточнила я. — Или просто со службой?

— Со службой. Потом тени уходят в жречество, — пожала плечами девушка. — Мы на всю жизнь даём обет безбрачия и служения, так что вариантов немного.

— Зачем обеты-то? — я удивлённо вскинула брови. — Да и прошлая телохранительница Руамара, насколько я поняла, замужем.

— У наставницы сложная история, — философски вздохнула Уру. — У них там такая любовь случилась — ужас! — бросив тревожный взгляд на Императора, вполголоса проговорила она мне.

— Мне всегда казалось, что юные девушки "такую любовь" должны, наоборот, с восторгом воспринимать, — иронично хмыкнула я.

— От любви глупеют, — неодобрительно поморщилась она. — А ещё она делает слабой, появляются уязвимые места. Нет, служение гораздо интересней, чем сидеть дома и котят нянчить!

— А как же тогда твою наставницу допустили до обучения? — слышать подобные рассуждения из уст ребёнка было довольно неожиданно, обычно девочки в её возрасте более сентиментальны. Впрочем... я-то тоже больше рвалась воевать. Но, с другой стороны, и столь категоричной я не была уже тогда.

— Я же говорю, сложная история, — охотно принялась разъяснять девушка. — Она ушла с большим скандалом, её даже имени лишили, а это страшный позор. Вроде как сам Первопредок отвернулся. Другой бы мужчина, может, и передумал; а Инварр-ар сказал, что плевать хотел на все эти глупости, ему имя с потолка взяли, и всех до сих пор всё устраивало, значит, и дальше устроит. Старшая жрица запретила для них обряд совершать, но Его Величество вмешался. Говорят, ужасно ругался, и жрицу в глаза старой ведьмой назвал! — почти шёпотом добавила она.

— Выжившей из ума склочной старухой, если быть точным, — ехидно уточнил Руамар. Уру вздрогнула от неожиданности, а вот я к его включению в разговор была готова. Не слышать-то нас он не мог даже при большом желании, а других развлечений всё равно не было.

— Как не стыдно, — насмешливо качнула головой я. Теперь мне по крайней мере стало ясно, почему Инварр-ар считал себя обязанным Императору за жену.

— Зачем стыдиться правды? Она намедни даже со мной согласилась, — хмыкнул он. — А вот почему Зару всё равно допустили к обучению, мне как раз тоже интересно.

— Она же единственная с вами работала, могла рассказать о привычках и повадках.. . ой!

— Повадки да, — с иронией согласился он. — О повадках она, конечно, могла всякого припомнить.

— Например? — не удержалась я от вопроса.

— Молодые были, горячие, вспыльчивые, — с глумливой ухмылкой протянул он, не вдаваясь в подробности. Ну и ладно, у меня в запасе был ещё один каверзный вопрос.

— А ты как считаешь, Зара правильно поступила, нарушив обет?

— Если я отвечу, будет нечестно, — хмыкнул мужчина, а на мой озадаченный взгляд пояснил. — Это будет не моё мнение, а полноценный ответ. Просто я точно знаю, что Первопредок одобрил и искренне благословил этот союз; так что, надо думать, поступок был правильным.

— А тогда?

— Тогда это был их выбор, а я просто помог устранить препятствие, — отмахнулся он.

— Это не ответ, а уход от ответа, — насмешливо заметила я. Руамар покосился на меня как-то странно, недовольно поморщился, но разговор всё-таки продолжил.

— А на какой вопрос ты хочешь услышать ответ? Как я бы поступил на их месте? Понятия не имею. Может быть, так же, потому что это было их место. А если тебя интересует более философский вопрос, можно ли ставить чувства превыше долга... Для меня — однозначно, нет. Всё упирается в конкретную ситуацию и масштабы долга. Если долг только перед собственной совестью или конкретной личностью — можно попробовать договориться; а если это долг офицера перед его солдатами или солдата перед его страной — чувства стоит оставить в стороне.

— Некоторые этого не умеют, — задумчиво возразила я. Правда, спорила исключительно для поддержания разговора и из духа противоречия: точку зрения Руамара я разделяла полностью.

— Не умеют. Но речь вроде бы была о выборе, а не о спонтанно совершённой глупости? — усмехнулся мужчина.

— Уел, — вынужденно согласилась я, и разговор опять затих.

Правда, вскоре мне самой стало не до болтовни: солнце, даром что преодолело зенит, палило всё безжалостней, и тратить силы на разговор уже не хотелось.

А вот чего хотелось, так это разуться. Нет, босиком шагать по раскалённой сковороде степи было не самой лучшей идеей; но сапоги оказались совершенно не подходящей для подобных походов обувью. Кажется, подвели они меня первый раз в жизни. Было ощущение, что меня внутри обуви тушат в собственном соку. Впрочем, спасала их разношенность и притёртость по ноге: не хватало вдобавок к полученным при падении синякам и ссадинам ещё и ноги сбить в кровь.

Нет, определённо, надо собраться и завести себе местный наряд мужского покроя с мужской же обувью. И не тёмно-зелёного, а какого-нибудь более светлого цвета. И кругами маршировать вокруг замка, вырабатывать привычку!

Когда на горизонте среди марева начало отчётливо просматриваться некое зелёное пятно, светило уже сползало к закату. Поначалу я была уверена, что мне всё-таки немного напекло голову, и оазис просто мерещится. Но время шло, мы шли, а он никуда не пропадал и, более того, уверенно приближался. В отличие от всё тех же гор, очертания которых за день пути не изменились совершенно.

Правда, когда мы подошли ближе, стало понятно, что зелёным это пятно казалось исключительно на фоне окружающего сухостоя — тесная куртина кривоватых деревьев с мелкими буро-зелёными листочками. Просто здесь они стояли гораздо плотнее, и жилось им явно лучше, чем одиноким собратьям среди степи, и своей массой они создавали эффект настоящего живого леса.

И я, и мои спутники при виде такого зрелища оживились и непроизвольно ускорились, так что последние пару километров преодолели с энтузиазмом, искренне надеясь, что здесь найдётся колодец. И с каждым шагом этот энтузиазм рос, потому что по мере приближения мы сумели разглядеть на фоне деревьев небольшой приземистый домик, совершенно сливающийся с пейзажем, какую-то оградку возле него и ещё пару отдельно стоящих строений.

К ещё большей нашей радости и облегчению, среди оазиса обнаружился и его вполне разумный обитатель — на ступеньках дома сидела закутанная в ткань цвета окружающей степи фигурка. Разглядеть подробности получилось только тогда, когда мы ступили под сень деревьев.

Это оказался жилистый сухощавый оборотень с загорелой до черноты кожей, изрезанной глубокими морщинами. Впрочем, следящий за нашим приближением взгляд карих глаз был острым и ясным, а борозды на лице проложил не столько возраст, сколько палящее солнце. Экзотичности мужчине придавала и причудливая курительная трубка с длинным мундштуком, которой тот лениво попыхивал.

— Мир этому дому, — проговорил Руамар, склоняя голову.

— И вам мир, путники, — отразил его жест незнакомец. Голос был низкий, хрипловатый, но неожиданно сильный для такого тщедушного человечка. — Клянусь когтями Первопредка, я думал — морок, или глаза начали мне изменять, — он медленно качнул головой, снизу вверх разглядывая нашу троицу. — Здесь редко бывают путники, в последнее время всё реже и реже. А таких, что пришли с юга, я и не вспомню. Вы не похожи на заплутавших путешественников и на местных. Что-то случилось?

— Мы весь день идём под палящим солнцем, женщины устали. Или гони прочь, или прими как хозяин гостей, — вместо ответа качнул головой Император.

Впрочем, своему титулу мужчина сейчас соответствовал мало, и вряд ли кто-то кроме близких знакомых сумел бы опознать в этом здоровенном угрюмом наёмнике в пропылённой одежде правителя огромной Империи. Сейчас его было очень легко представить на войне, всё в тех же Срединных горах; в полевом лагере, в рейде, в открытом столкновении. Гораздо легче, чем в роли Владыки.

Незнакомец некоторое время помолчал, продолжая разглядывать то меня, то Уру. Судя по тому, что никто хозяина дома не торопил, процедура была вполне обычной. И то верно; живёт он тут явно один, компания у нас подозрительная. Хотя всерьёз в то, что он рискнёт нас прогнать, не верилось. Я бы на его месте, глядя на Руамара, точно не рискнула бы: такой голову отхватит и не почешется.

— Прогнать путника в степи — навлечь гнев Первопредка, — наконец, проговорил мужчина, тяжело, с опорой на стену, поднимаясь со ступеней. Впрочем, причина такой тяжести открылась очень быстро: у оборотня не было левой ноги. Руамар дёрнулся помочь, но хозяин, поморщившись, отмахнулся и, пристроив под мышку прислонённый к стене рядом костыль, довольно ловко нырнул внутрь дома. Мы вереницей последовали за ним.

Внутри, особенно после яркого дневного света, оказалось темно как в погребе, так что я на всякий случай ухватилась за локоть идущего впереди Руамара. Во-первых, чтобы случайно не упасть, а, во-вторых, чтобы не потеряться. Конечно, особенно блуждать здесь было негде, но мне так было спокойней.

Через несколько секунд затеплился слабый огонёк старой масляной лампы, немного рассеивая темноту и позволяя разглядеть скудную обстановку дома. Глиняные стены были закрыты какими-то засаленными тряпками; кажется, при создании это были узорчатые ковры или тканые гобелены, но годы оказались к ним жестоки. Несколько маленьких окошек были закрыты тяжёлыми ставнями, не пускающими внутрь солнечные лучи и сопутствующий им дневной зной. Середину единственной комнаты занимала внушительных размеров печка — круглая, с круглым же зевом пекла и толстой трубой, уходящей в потолок. На опоясывающем её каменном бортике стояла какая-то посуда. Мятая жестяная лампа висела на трёх цепочках на вмурованном в печную трубу кронштейне.

Слева от входа, между печью и стеной, располагался добротный стол с двумя скамьями, справа — низкий лежак, кажется, представлявший собой сундук. Кроме того, в углу стоял шкаф, вместо двери прикрытый полотнищем ткани, а слева от входа имелась занозистая отвесная лестница, упирающаяся в люк на потолке, и на полу под ней, кстати, тоже был люк. За ней темнела солидных размеров бочка, за которой в самый угол был втиснут умывальник над большой глиняной миской.

Кивнув нам садиться на скамью, хозяин проковылял к печке.

— Уж не взыщите, разносолов предложить не могу. Лепёшки, каша да овечий сыр. И вода, конечно.

— Вода — это главный разносол, — хмыкнул Руамар. Уру всё-таки не выдержала и бросилась помогать хозяину собирать на стол. А я, взяв со стола почти пустой кувшин, направилась к бочке, на крышке которой лежал черпак. Правда, больше всего мне сейчас хотелось в эту самую бочку нырнуть целиком или хотя бы выпить сразу пару черпаков, минуя кувшин. Но я сдержалась, аккуратно набрала драгоценную жидкость в посудину, стараясь не пролить ни капли.

— Как же ты, путник, с двумя девками среди степи оказался? — полюбопытствовал хозяин, когда мы всё-таки устроились за столом и, вдосталь напившись безумно вкусной воды с лёгким болотистым привкусом, набросились на еду. Не знаю, как с разносолами, но сейчас в еде главным было её количество и питательные свойства, а густая каша и чуть подсохшие лепёшки в этом отношении были почти идеальны. Особенно вместе с сыром; тот был нечеловечески солёным, пах овчиной, но неожиданно оказался по-настоящему вкусным. Хотя, может, это мне тоже с голоду показалось.

— Зови меня Маром, — представился Император. — Посчастливилось выжить в катастрофе дирижабля, — честно признался он. Пожалуй, придумать какое-то ещё объяснение было бы сложно: на путников мы действительно походили мало, а до моря явно было далеко. — А ты почему живёшь один в такой глуши?

— А меня зови Миром, — усмехнулся хозяин. — Отчего же глуши? Овец пасу, за колодцем слежу. Мимо путники ходят вроде тебя, мне спасибо говорят, что-то меняют, что-то оставляют. А что один... я же не спрашиваю тебя, по какому чувству ты себе в жёны беззубую взял и от кого теперь с ней бегаешь. Расскажи лучше, что в мире делается?

Я хотела уточнить, как Мир об этом догадался, но вовремя вспомнила слова Руамара в первый же день нашего знакомства, что запах супругов смешивается, и это говорит о более-менее гармоничных отношениях в паре. Учитывая, сколько времени мы с ним проводили вдвоём, надо думать, пахли мы уже в самом деле одинаково. Вечно я забываю про это их чутьё!

— Война кончилась, — со смешком отозвался Император.

— Как же, как же, об этом слыхал. Вроде как Владыка удумал женить младшего брата на орской принцессе, а?

— Уже женил, — хмыкнул Руамар.

— И то верно, — степенно кивнул Мир. — Негоже, ох, негоже нам с Орсой драться! С другими можно, а с ними — нет!

— Почему ты так считаешь? — мне кажется, такой точке зрения степного жителя сам главный инициатор этого примирения удивился очень искренне.

— Да потому что похожи мы, — невозмутимо пожал плечами тот. — Как братья похожи; тыбары — ящеры ползучие, чифали — вовсе не то птицы, не то камни, а остальные того хуже. А мы, почитай, родня — у всех кровь красная, тёплая, течёт одинаково. И мысли у нас одинаковые, и глупости. Уж ты-то при такой жене должен понимать, — усмехнулся хозяин.

— Понимаю, — согласился Император, покосившись на меня.

— Хорошую новость ты принёс, Мар. А что ещё делается?

Собственно, в таком духе и прошёл вечер. Про себя хозяин не говорил, всё больше спрашивал. Впрочем, наши личности его тоже не слишком-то интересовали, больше глобальные вопросы. И его можно было понять: если он не был в курсе связанных с заключением мирного договора событий с подменой жениха в последний момент, гости у него бывали нечасто. Но, судя по тому, что он всё-таки знал о планах по заключению договора, порой действительно забредали.

К разговору я прислушивалась краем уха, больше занятая своими мыслями, основных из которых было две.

Во-первых, опять вернулось любопытство в отношении Мурмара: если каждая блоха в Руше была в курсе, что младший брат Императора должен жениться на орской принцессе, почему жрицы провели для него обряд? В соответствии с какой-то традицией не имели права отказать желающей добровольно заключить брак паре? Инварр-ару отказали, значит, лазейка всё-таки была. И если после вмешательства Императора всё наладилось, значит, это именно лазейка, которую можно прикрыть, а не "закон для всех оборотней". Получается, его женили, потому что не имели ничего против брака. Хотели поспособствовать нарушению договора? Предполагали (или точно знали, с этими мистическими практиками никогда нельзя знать наверняка), как всё обернётся, и считали, что так будет лучше? Или я придумываю проблему на пустом месте, и отказать ему не могли точно так же, как и Владыке — по праву крови Шаар-ан? Как жалко, что я очень мало знала о служительницах культа Первопредка! Как, впрочем, и о нашем Триумвирате.

А, во-вторых, мне не давали покоя слова этого степного отшельника. Нет, я и прежде неоднократно отмечала, что оборотни к нам гораздо ближе остальных разумных видов: это было очевидно, и отрицать это было глупо. Вопрос "почему так" посещал меня и прежде, и не только меня, и версий существовало множество, от смешных до очень логичных и от вполне мирных до откровенно злобных. Например, по одной из последних Первопредок раньше был домашним животным Триумвирата, после чего сбежал и, нахватавшись от хозяев всякого, сотворил оборотней. Частично по своему образу и подобию, а частично — содрав с людей. Наиболее разумной, впрочем, представлялась версия о том, что в древности мы были одним народом, а потом что-то случилось — и дороги разошлись. Сложнее всего в этой концепции было ответить на два вопроса: что именно случилось и какими мы всё-таки были в той древности?

Сейчас, в этой лачуге посреди бескрайней рушской степи, мне казалось, что ответ совсем рядом. Что он очевиден, надо только сложить два и два, и всё получится. Но за пару мгновений до того момента, как в моей голове всё-таки сложилась картинка, Руамар скомандовал отбой.

Прогонять хозяина с его лежанки мы не стали, вполне ограничившись соломенными тюфяками, уложенными в углу ещё одной постройки хлипкого вида, внутри которой имелся приличных размеров загон, сейчас пустующий. В загоне отчётливо пахло овцами; даже я поморщилась, а уж оборотней с их чуткими носами можно было только пожалеть.

— Как-то странно он пасёт овец, — высказалась я, когда хозяин ушёл, оставив нас в "ароматном" сумраке овчарни. — Я не большой специалист, но мне всегда казалось, что пастух должен сопровождать стадо. А я у него здесь даже лошади не видела. Может, он всё-таки не один живёт?

— Больше никем в доме не пахнет, — неуверенно усаживаясь на свой тюфяк, проговорила Уру.

— За овчиной трудно различить, но, по-моему, здесь есть собаки. В принципе, если собаки хорошо обученные, они сами могут пасти и охранять стадо; но всё равно это обычно делается под контролем пастуха, — задумчиво добавил Руамар. — Соглашусь, очень странный тип. Мне кажется, он не так прост, как хочет казаться, и я почти уверен, что он прекрасно понял, кто мы такие на самом деле.

— В любом случае, пешком по голой степи мы далеко не уйдём, особенно учитывая, что все устали, — пожав плечами, заметила я, с наслаждением наконец-то стягивая сапоги. Понимала, что к утру станет холодно, но отказать себе в этом маленьком удовольствии не могла: уж очень они мне надоели. Отвыкла я за последнее время от долгих переходов, увы. — Может, он просто бывший придворный, сбежавший сюда от суеты мира; история знает такие примеры. Предлагаю просто покараулить.

— Я посторожу, — тут же вызвалась Уру.

— Не выдумывай, — поморщился Руамар.

— Я могу не спать несколько суток, — упрямо возразила она.

— Полезный навык и достойное уважения умение. Но зачем? — возразил он. — Мы прекрасно можем полноценно разделить вахты. Александра, тебе когда проще?

— Проще сейчас немного поспать, так что не первую. Но разумнее именно её: обычно все неприятности случаются где-то после полуночи, а моё чутьё вашему здорово уступает.

— Ну, вот и решили, — спокойно резюмировал Император. — Ты покараулишь сейчас, потом разбудишь Уру, я возьму себе утреннюю.

— Но...

— Не обсуждается, — отрезал он, спокойно укладываясь на один из лежащих в ряд тюфяков. Недовольно морщась от необходимости ступать босиком по полу, я оттащила крайний лежак чуть в сторону, чтобы неосторожным движением не потревожить сон своих спутников. Часть вахты я намеревалась провести на нём в сидячем положении. Заснуть не боялась; у меня сроду никогда не получалось задремать сидя или, паче того, стоя.

— Я догадываюсь, почему Зара предпочла поругаться со старшей жрицей, но закончить свою карьеру, — пробурчала себе под нос Уру. Мы с Руамаром синхронно насмешливо фыркнули; кажется, начинает проявлять себя дурное влияние окружения, прежде она в подобном тоне не высказывалась.

— Двигайся ближе, я не кусаюсь. А ты так свалишься на пол, — через пару мгновений тяжело вздохнул мужчина.

— Но как можно...

— Уру, земля быстро остывает, и ночью будет холодно, — поддержала я, без труда поняв затруднения девушки. — А он тёплый, я проверяла. И когда спит — действительно не кусается, — не удержалась от ехидства. — Так проще сохранить тепло; неужели в твоё обучение не входили ночёвки в полевых условиях?

— Но это же...

— Спи, — не выдержав, тихо рыкнул Руамар, судя по сдавленному писку просто подвинув девчонку поближе.

— Такое в моё обучение точно не входило, — обиженно проворчала она, а я зажала себе ладонью рот, чтобы сдержать хихиканье.

Да, пожалуй, её можно было понять. Её наверняка больше готовили охранять объект, не способный в достаточной степени позаботиться о себе, а из нас с Руамаром получилась довольно странная императорская чета. Мне показалось, мужчина даже с радостью воспринял возможность вынырнуть из документов и ежедневной рутины и окунуться в атмосферу, в которой провёл большую часть сознательной жизни.

Я прекрасно понимала, какие чувства обуревали его в момент возвращения в Агару. Мне в схожей ситуации было легче; к тому моменту, как я покинула границу, война уже почти стихла, и вхождение в ритм мирной жизни произошло плавно. Ему же, наверное, пришлось здорово себя ломать. Там, в сотнях километров, продолжали гибнуть товарищи, там были враги, — совершенно понятные, очевидные, отделённые линией фронта, — там всё было гораздо проще. А в столице... вроде бы, кругом свои, но доверять нельзя никому. То есть, враги — вот они, рядом, но за ненавидящий или полный отвращения взгляд убить нельзя, нужно терпеть и искать доказательства. И отделять тех, кто только по мелочи гадит исподтишка, от тех, кто настойчиво пытается свернуть тебе шею.

Но всё равно, пара из нас получилась странная. Даже не по себе делалось, если вдуматься, насколько мы с ним похожи между собой и при этом далеки от долженствующих образов. Например, я очень любила и уважала отца — прекрасного человека, талантливого правителя и замечательного родителя, — но представить его в такой ситуации просто не могла. В отличие от нас с Алексом, он был бесконечно далёк от военно-походной жизни. Занимался фехтованием, но исключительно в порядке разминки, чтобы совсем уж не засидеться. Но вот так, чтобы он укладывал спать собственного телохранителя... А уж представить на собственном месте маму я вовсе не могла!

Оборотни быстро затихли. Некоторое время посидев на месте, я аккуратно обулась и, поднявшись с тюфяка, отправилась на обход, стараясь ступать бесшумно. Впрочем, обход — это громко сказано; за пределы сарая я высовываться не собиралась.

Дежурство моё прошло спокойно. Снаружи доносились какие-то звуки природы, — ночью в степи жизнь буквально кипела, — но больше ничего интересного или настораживающего вокруг не происходило. Да и в звуках этих было нечто умиротворяющее; крики птиц, голоса животных, один раз совсем рядом с овчарней пробежал кто-то довольно крупный и, кажется, копытный.

Часов у меня не было, зато с чувством времени всё было в порядке, да и смысла геройствовать на ровном месте не видела: отдохнуть стоило всем. Поэтому где-то около полуночи я принялась будить свою смену. Впрочем, "принялась" — громко сказано; оборотни спали очень чутко, и Уру вскинулась от лёгкого прикосновения к плечу и шёпотом уточнила.

— Всё в порядке?

— Да, всё тихо.

На этом мы поменялись местами. Девушка отправилась патрулировать, а я отстегнула ножны с клинком и скользнула на нагретое место под бок к спящему мужу. Правда, как оказалось, спящим он не был; видимо, проснулся вместе с Уру. Так что, прежде чем уснуть обратно, Руамар уже вполне привычно ткнулся носом мне в волосы и крепко прижал к себе, предварительно ощупав все выпуклости. Удостоверился, что я — это я, и проверил, где меня носило?

Интересно, он это сознательно, или всё-таки не до конца проснулся?

Но подумать об этом можно было и утром, а сейчас стоило пользоваться моментом, так что я поспешила расслабить задеревеневшие за день мышцы и провалиться в сон. Долго поспать у меня, впрочем, не получилось; ещё не начало светать, когда Уру нас разбудила.

— Что? — тихо шепнул Руамар.

— Что-то не так, я не уверена, — так же тихо ответила она. — Птицы пропали, и вообще тишина; слышите?

Мы услышали. Тишина действительно висела глухая, тяжёлая; здесь такой даже днём не было. Да вообще никогда ничего подобного я не слышала. Появилось жуткое ощущение, что звуки пропали во всём окружающем мире, просто перестали существовать, а вместе с ними — и сам этот мир.

Сон как рукой сняло, мы поспешили подняться на ноги. Следуя примеру Императора, тихо потянувшего из ножен один из своих клинков, я тоже схватилась за оружие.

— Я хотела выйти оглядеться, — всё тем же шёпотом продолжила Уру. — Но решила сначала разбудить вас.

— Правильно, не стоит разбредаться, — кивнул мужчина, и мы развёрнутой цепью двинулись к выходу. Тихий скрип открываемой двери прозвучал почти оглушительно, но после него опять воцарилась та же тишина; даже, кажется, ещё более плотная.

Мир из-за двери никуда не делся, и даже совершенно не изменился, если не считать этой тишины. Руамар ступил наружу первым, кажется, совершенно забыв, что сейчас он — не офицер младшего звена во главе отряда, а Император, и из всех нас его жизнь стоила дороже всего. И я не могла его за это винить: сама порывалась задвинуть Уру за спину. Никак не получалось отделаться от въевшегося ощущения, что она — простая хрупкая и пугливая девочка, а про телохранителя мне просто приснилось.

Мы вышли, крадучись и оглядываясь. Усыпанное крупными яркими звёздами небо казалось низким и близким, а половинка луны давала достаточно света даже для моих слабых глаз и бликами танцевала на лезвии меча. Руамар двигался впереди, я как самая бесполезная в ближнем бою — посередине, замыкала процессию Уру, которая вовсе пятилась задом наперёд, контролируя пространство позади. Такми порядком мы тихо обошли приютившее нас строение, за которым опять начиналась степь, и вот тут тишину опять нарушил Владыка. Он грязно выругался себе под нос, и с тихим шелестом ножны покинул второй клинок.

Обойдя мужчину, я обнаружила и причину его недовольства — в том направлении полыхало какое-то странное зарево, как будто на полпути к горизонту кто-то жёг костры. Пожар в степи это, конечно, бедствие, но на пожар это походило мало — слишком площадь маленькая. И уж тем более было непонятно, зачем в этой связи Руамару второй клинок.

— Пожар? — всё-таки уточнила я.

— Хуже, — сквозь зубы процедил мужчина. — Овшуны. Отш-шельник, — тихо прошипел оборотень. — Уру! Несколько минут у нас есть, так что быстро и тихо перережь ему горло. Так, чтобы он не успел проснуться, и с особым тщанием, — распорядился он. Уру молча кивнула и растворилась в темноте, а я в недоумении вытаращилась на мужа. Учитывая, что прежде немотивированной жестокости и кровожадности он не проявлял, подозревать его в недостойном не получалось. Скорее, я просто что-то не понимала. Точнее, не понимала я сейчас вообще ничего!

— Руамар, что происходит?

— Если мы эту ночь не переживём, то он — тем более, — процедил он и принялся за краткий ликбез, неотрывно наблюдая за приближением полыхающего зарева. — В вашем понимании овшуны — это... демоны. Или, скорее, нечисть. Под солнечным светом они практически неотличимы от обыкновенных овец, а вот ночью принимают свой истинный облик, скоро ты с ним познакомишься. Хищники, или, вернее, жрут всё живое, кроме растений; хитрые проворные твари, очень жадные. Теплолюбивы, и местную зиму они переживают с трудом, поэтому довольно немногочисленны. А этот обрубок их, стало быть, приютил.

— Может, он не был в курсе, что это? Или это не его овцы? — уточнила я, опустив вопросы "ты уверен?", "да что за демонщина у вас тут водится?!" и ещё несколько столь же бесполезных.

— Ну да, не был он в курсе, кого доил, — оскалился оборотень. — Овцы, которые сами себя пасут, — это, конечно, не повод для удивления. Если они так близко, они бы давно его сожрали, один бы он не отбился. Наверняка он их и позвал, чтобы подкормить за наш счёт. Всё он знал, обр-р-рубок! Как я сразу не сообразил? В овчарне пахло именно ими! То-то запах странным показался, а я на собак списал...

— Да ладно, ничего бы нам это не дало. В степи на самом деле деваться некуда.

— Только это меня и успокаивает, — процедил он. — Береги горло и старайся держаться позади. Они довольно прыткие, но от запаха крови дуреют. Кроме того, будут не против подзакусить трупами своих собратьев, так что главное выдержать первый удар, а там мы их как овец и порежем.

В этот момент к нам присоединилась всё такая же тихая и невозмутимая Уру, кивком доложившая о выполнении задания, а через полминуты подоспели и противники.

При ближайшем рассмотрении овшуны оказались весьма странными существами. На овец они походили мало; скорее, на крупных собак с приплюснутыми мордами, висячими ушами и странными рудиментарными крыльями, летать которые не позволяли, но помогали очень высоко прыгать. Зато сразу стало понятно, почему мы не стали забираться на крышу. А почему мы не попытались спрятаться в доме... Длинная лохматая шерсть овшунов представляла собой пламя, только не поднимающееся вверх, как положено, а "свисающее" вниз. Трава вокруг них мгновенно вспыхивала и истлевала, да и вообще от тварей шёл ощутимый жар. О последнем я узнала, когда они подобрались вплотную — стая из двух десятков существ.

Очень обидно, что у меня не было возможности внимательно понаблюдать за движениями Руамара. Но то, что я успела увидеть, было достойно восхищения: клинки в руках пели, порхая с потрясающей скоростью. Уж где-где, а в бою ему охрана точно была не нужна; оборотень успевал контролировать всё пространство вокруг себя, заодно прикрывая нас обеих.

Несмотря на это, мне тоже пришлось вспомнить всё, чему я когда-то училась. Продолжительный перерыв в тренировках сказывался, но, скорее, не на технике, а на выносливости. Но вскоре мне удалось отрешиться от всего — от тяжести в мышцах, от боли в ладонях, от сюрреалистичности всего происходящего. Шаг, шаг, поворот, — почти танец. Взмах, отскок, укол, засечка, — главное было следить, чтобы клинок не застрял в теле очередного противника.

Похоже, я впала в нечто вроде транса, потому что в какой-то момент движения овшунов стали казаться медленными и предсказуемыми. Да и картинка вокруг приобрела странную контрастность, звуки стали ярче, объёмней; даже запахи вдруг уплотнились и проступили отчётливей. Внутри, под ключицами появилось странное ощущение — будто оттуда вверх, щекоча, побежали мелкие пузырьки воздуха, — а в горле затрепетал странный звук, похожий на удовлетворённый рык.

Всё закончилось внезапно, с жизнью последнего из овшунов. Мёртвые, они светились очень тускло, как тлеющие угольки, и шерсть их ощутимо отливала багрянцем, в цвет покрывающих место боя пятен крови. Я замерла, тревожно поводя кончиком клинка из стороны в сторону. Стоило задуматься, а как я могу в темноте различить цвет пятен, да и как я вообще могу видеть какие-то пятна на тёмной земле, и озарение схлынуло. А вместе с ним ушли все сопутствующие ощущения, и я с болезненным шипением выронила раскалённый меч. Кажется, его кончик отсвечивал красным подобно телам мёртвых тварей.

Щурясь, попыталась оценить повреждения и понять, вся ли кожа с моих ладоней осталась на рукояти, или только показалось. Ладони горели, и боль волнами прокатывалась аж до плеч.

— Прости, — прозвучал надо мной тихий голос Руамара.

— За что? — растерянно уточнила я, вскидывая на него взгляд.

— За то, что мы в это вляпались, и за то, что не предупредил, куда лучше бить. Давай помогу, — осторожно взяв мои ладони в свои, мужчина поднёс их к лицу, внимательно принюхался и принялся за уже знакомую лечебную процедуру, бережно зализывая ожоги.

— Да ты-то тут чем виноват, — пробормотала я. Щекочущее болезненно чувствительную кожу дыхание и аккуратные влажные прикосновения языка к пальцам и ладоням не несли в себе никакого чувственного подтекста, но меня почему-то бросило в краску. — Уру, как ты? — обратилась я к девушке, чтобы отвлечь себя, но не отвлекать мужа. Я прекрасно помнила, как он рычал на меня в прошлый раз.

— Я бы точно не справилась с ними одна, — грустно вздохнула девушка, с поникшей головой стоявшая рядом. — Получается, я совершенно бесполезна!

— Не говори глупостей, — возмутилась я. — В Таре ты спасла мне жизнь. И вообще, это совершенно не та ситуация, к которой тебя готовили. Зачистки таких больших групп таких опасных существ должны осуществлять обученные войсковые подразделения, а ни один даже очень талантливый одиночка не справится!

— Его Величество бы справился, — ещё печальней возразила Уру.

— Его Величество на порядок тебя сильнее, да ещё обладает огромным соответствующим опытом, — я предприняла очередную попытку пробиться сквозь завесу её упрямого самобичевания. — В конце концов, тебе всего шестнадцать, вся жизнь впереди!

— Вы думаете? — неуверенно, но уже с надеждой подняла она на меня взгляд.

— Уверена. Лучше скажи мне, почему ты единственная из виденных мной оборотней возраст в зимах меряешь? — поинтересовалась я, пытаясь отвлечь расстроенную телохранительницу от неприятной темы.

— Так принято там, где я воспитывалась; на западе, в Озёрном краю, — пояснила девушка, и в её голосе прозвучала робкая улыбка.

Я снова покосилась на сосредоточенного мужчину, опять чувствуя себя донельзя неловко. Нет, мне было очень приятно, да и боль благодаря его помощи отступала, но... к этому тоже сложно было привыкнуть.

Чтобы не зацикливаться на этом вопросе, я задумалась над нашими дальнейшими действиями, раз уж супруг был временно занят другими вопросами. И одна мысль на эту тему у меня появилась.

— Уру, как ты думаешь, здесь безопасно оставаться? Эти овшуны не воскреснут?

— Я не думаю, что может появиться кто-то ещё. А эти... если только завоняют на солнце, — с сомнением проговорила она.

— Нет, оттаскивать их в сторону я морально не готова. От колодца вроде бы далеко, и демоны с ними! Вот что, Уру, ты сможешь... прибраться в доме? Предлагаю переночевать там, раз так всё получилось, а утром определиться с дальнейшими действиями.

— Хорошо, — оживилась девушка и убежала в сторону дома, явно радуясь возможности отвлечься на какое-нибудь важное дело. А вскоре своё занятие закончил и Руамар.

— Не болит? — тихо уточнил он. Когда я качнула головой, выпустил мои ладони и привлёк меня к себе в объятья. — Ты молодец. Я догадывался, что ты умеешь управляться с этой железкой. Но то, что я видел, даже по меркам оборотней весьма неплохо, — задумчиво проговорил Владыка.

— Наверное, на меня нашло какое-то вдохновение, — я неуверенно пожала плечами. — Или что-то вроде транса. Даже как будто восприятие обострилось; с чем это может быть связано?

— Понятия не имею, — скривился он. — Мне начинает казаться, что я вообще ничего не знаю об окружающем мире! Под хвост этого загадочного организатора покушений; стая овшунов — это даже на фоне всего прочего слишком!

— Я так поняла, что эти существа хоть и редкие, но ты отзывался о них, как о реально существующих, — удивилась я.

— Ну как — существуют? Первопредок тоже существует, — вздохнул мужчина. — Они занимают в наших верованиях то же место, которое у вас — мелкие демоны.

— Откуда же ты знаешь, как они пахнут?

— В зверинце в Агаре долгое время жил один, его какой-то маг поймал. Я сроду никогда не слышал, чтобы они в группы собирались. Ну, один, два; но столько?!

— Мелковаты они для демонов, — с сомнением проговорила я.

— Тоже верно. Но зато они огненные, — усмехнулся он. — Может, здесь всё по вашей пословице, "у страха глаза велики"? Ладно, пойдём, надо перетащить тюфяки в дом и осмотреться там. Впрочем, этим можно будет заняться и утром.

— Ты тоже согласен, что никто больше не придёт? Ну там, ещё какая-нибудь нечисть вроде этого.

— Не думаю. Если тут паслось стадо овшунов, вряд ли на расстоянии дневного перехода есть какая-либо жизнь.

— И всё-таки, я не поняла, — упрямо повторила я, подобрав с земли клинок и на ходу отрезая им кусок от привязанной на пояс ткани, чтобы протереть лезвие. В этот момент мы как раз зашли в овчарню. Или правильней её "овшурней" называть? — Мифические они персонажи или реальные?

— Ты сомневаешься в их реальности? — со смешком уточнил Руамар, собирая тюки в охапку и закидывая на плечо. — Да нет, не мифические; просто довольно странные, а потому — считаются таковыми. Самое главное, встречаются они очень редко, а тут — сразу такая толпа.

— Может, не стоило убивать хозяина? Вдруг он был не причём? — осторожно уточнила я, шагая рядом с мужчиной в сторону дома.

— Если бы у него были овцы, эти твари их бы давно сожрали. Я готов поклясться, что он скармливал им всех, кто имел неосторожность сюда забрести.

— Но зачем ему это?

— Говорят, молоко овшунов обладает множеством очень ценных алхимических качеств, в частности, продлевает жизнь.

— То есть, он мог быть магом? — насторожилась я.

— Мог и, скорее всего, был. Не волнуйся, вы сейчас ляжете спать, а я осмотрюсь у него в доме. Если попадётся что-то опасное, уйдём.

Император Руамар Шаар-ан, Империя Руш, центральная часть провинции Гвар.

Когда мы дошли до дома, расторопная Уру уже убрала тело хозяина, но кровью пахло весьма отчётливо. Судя по запаху и следам, умер Мир не в собственной постели, а возле двери. В общем-то, при таком раскладе лежаки могли и не понадобиться, вполне можно было воспользоваться хозяйским спальным местом.

Совесть и чувство брезгливости меня не мучили. Мародёрствовать стыдно, когда ты разоряешь чей-то чужой дом. А если хозяин дома пытался тебя угробить, то это уже не мародёрство, а компенсация и законная добыча. В вине же Мира я не сомневался.

Телохранительница вернулась следом за нами; кажется, она оттащила тело куда-то за дом.

— Всё спокойно? — уточнил я.

— Да, он точно умер, — кивнула она. — Только он не спал, когда я вошла, а собирался выйти на улицу. Даже кинулся в меня чем-то вроде амулета, но я увернулась. Оно на улицу улетело.

— Это хорошо, что увернулась, — я кивнул, озираясь по сторонам и прислушиваясь к собственным ощущениям. Я не маг, но для того, чтобы чуять чары, не обязательно им быть, достаточно соответствующих тренировок и внимательности. Разобраться в их природе — уже другое дело, тут требовался специалист; но мне просто нужно было оценить общий фон, чтобы случайно не вляпаться в какую-нибудь ловушку, а на это моих умений хватало.

— Ложитесь спать, я до утра покараулю, — обратился я к своим спутницам. Те, по счастью, спорить не стали, хотя Уру и выглядела расстроенной.

На хозяйской лежанке они устраиваться всё же не стали, кучей свалили тюфяки между ним и печкой и довольно быстро затихли. Всё это время я ожидал на пороге, и только когда возня прекратилась, сосредоточился.

Единственное в комнате, что содержало в себе хоть немного магии, — была кровь хозяина на полу. Слабые отголоски жившей в оборотне силы и дополнительное подтверждение правильности предположения. Тот факт, что в основном помещении ничего магического больше не было, не удивил: любая магия могла его выдать, да и на ловушки я всерьёз не рассчитывал. Учитывая наличие подвала и чердака (судя по высоте дома, много места там быть не могло, но какой-то дополнительный этаж явно присутствовал), куда проще было содержать всевозможные игрушки подальше от чужих глаз.

Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, я приступил к осмотру.

Настроение было паршивым, и его не улучшила даже удивительно лёгкая победа над овшунами. Причём паршивым оно было с момента сегодняшнего, — точнее, уже вчерашнего, — пробуждения.

Раздражение коконом опутывало меня, пульсировало в венах и не думало куда-то исчезать; даже, кажется, усиливалось. Огромного труда стоило не пытаться сорвать его на окружающих. Причем держался я не столько из совестливости, сколько из-за понимания причин подобного настроения и осознания: не поможет.

Потому что злился я главным образом на себя, на организатора покушения и, кажется, уже на самого Первопредка. На себя — за то, что самым непростительным образом растерялся, когда понял, что дирижабль потерял управление. На Первопредка — за эту глухую степь вокруг, за идиотскую встречу с овшурами, за необходимость тратить на всё это время и за то, что происходит сейчас в столице. А на загадочного противника... не за покушения как таковые. Подобное я мог понять, мог поставить себя на его место: при желании ненавидеть меня было нетрудно.

За неразборчивость в средствах.

Дочку Ордар-вера мне было бы не жалко. Совсем. Я не люблю и никогда не жалею дураков, особенно — дураков идейных, даже не пытающихся как-то с собственной глупостью бороться, а Инсара была именно такой. Несмотря на наличие у неё положительных качеств, — таких, как доброта и внешняя красота, — которые я даже признавал, глупость всё перевешивала. Но дуракам, как известно, везёт, и она выжила.

Выжила дочь Аруш-вера. Маленького ребёнка мне уже было жалко; как минимум, потому, что у неё был хороший шанс вырасти нормальным оборотнем. Да и вообще, я считал неправильным втягивать в противостояние взрослых детей. Но, во-первых, она выжила, а, во-вторых, её было просто жалко.

А сейчас... Выше всего я ценил в окружающих профессионализм, мужество и верность. Сейчас этот обрубок отправил к Первопредку почти четыре десятка оборотней, обладавших этими качествами в полном объёме, лучших из лучших. Лучший экипаж дирижабля, два десятка лучших воинов из моей личной стражи и командира этой самой стражи. Того, кто много лет назад научил меня правильно держать клинки и существенно повысил мои шансы выжить на войне. И ради чего? Вывести из строя дирижабль? Вот так неуклюже, бездарно, бессмысленно... Может, за нынешним случаем стоял кто-то другой? Слишком нелепая попытка, слишком ненадёжное оружие — такой яд, а все предыдущие попытки были спланированы гораздо лучше, и тогда нас спасло чистой воды везение. Точно я пока знал одно: умирать он будет медленно и мучительно.

Возвращаясь к сегодняшним событиям, всё тоже было довольно странно. Мысль об адресности покушения я отмёл сразу, уж слишком сложно было обеспечить наше появление в нужном месте. Причастность Мира к появлению тварей тоже не вызывала никаких сомнений: в овчарне совершенно точно пахло овшунами, а при достаточно долгом контакте не заметить разницы в поведении было невозможно. Да и защита от огня какая-никакая должна была быть, если они действительно проводили здесь зиму.

В последних событиях меня настораживало другое: мы слишком легко с ними справились. Овшуны на редкость опасные твари, а мы отделались лёгким испугом. Что-то с ними было не так, а вот что — я не понимал. Они были мельче, чем я помнил? Или просто — слабее? Может, ослабли от голода?

А ещё было интересно, чем в Уру кинулся их покойный хозяин, и уж не ради ли этого самого "чем" он собирался выбраться из своей берлоги?

Наружу для поисков загадочного предмета я спешить не стал, вместо этого взобрался по лестнице наверх. Там действительно обнаружился небольшой почти пустой чердак с толстой печной трубой посередине, перемещаться по которому можно было только на четвереньках. Ещё один люк, расположенный чуть в стороне от первого, вёл на совершенно пустую плоскую крышу, огороженную низким — по колено — бортиком. Пол чердака был застелен клоками чуть прелого сена, в дальнем углу валялся ворох каких-то тряпок; я не поленился проверить, и при ближайшем рассмотрении тряпки оказались такими же тонкими коврами-гобеленами, какие закрывали стены в основной комнате. Пахло здесь кроме сена пылью, какими-то подпорченными фруктами и всё теми же овшунами, но все запахи были смазанные, застарелые; кажется, этим помещением давно не пользовались.

А вот подвал оказался гораздо более интересным местом, окончательно развеявшим сомнения в причастности покойного хозяина дома к последним событиям. Это была лаборатория мага. Точно оценить качество оснащения мне не хватило знаний, но на мой взгляд, лаборатория была весьма внушительной. Центр комнаты занимал большой алхимический стол с кучей ящиков и ящичков, от которого вверх шла вытяжная труба, очевидно, проходя сквозь печь наверху. В углу имелся одинокий стул со столом, а вдоль всех стен стояли стеллажи с книгами, документами, какими-то колбами, ящичками и кристаллами.

Честно говоря, масштабы впечатляли. Как он умудрился соорудить подобное в такой глуши, в отрыве от цивилизации? Я, конечно, мог ошибаться, но на мой взгляд в одиночку такое невозможно было сделать даже при помощи магии. Значит, кто-то ему помогал, и это был уже очень интересный вопрос. Кто? Для ответа надо было сначала установить личность самого Мира. Если у него были свои деньги, строителей он мог просто нанять, если не было — следовало искать покровителя, профинансировавшего организацию этой секретной лаборатории. А ещё было бы неплохо выяснить, чем именно он здесь занимался. Вряд ли такое богатство было нужно исключительно для разведения овшунов.

Алхимическое барахло и артефакты я благоразумно не стал трогать, а вот в документах покопался. Большинство изобиловало зубодробительными терминами и формулами, явно представляя собой некие исследования. Попалось несколько тетрадей, испещрённых странными значками; кажется, это был шифр. Кроме того, на моё счастье среди документов нашлась подробная карта провинции. Пометки красным крестом "вы находитесь здесь" не было, но зато обнаружились навигационные приборы. Как всем этим пользоваться, я в общих чертах представлял, и очень надеялся, что у меня получится хотя бы примерно определить наше положение в пространстве. Не хотелось бы потерять координаты этой лаборатории; я нутром чуял, что здесь масса интересного, которое вполне может пригодиться.

В итоге, прихватив штурманский набор, я выбрался наверх и расположился за столом для проведения времени дежурства с пользой.

К тому моменту, как я получил более-менее вменяемые результаты, не изменяющиеся после пересчёта, уже вполне рассвело, солнце прилично поднялось над горизонтом. Я собрался будить спутниц, но те, будто почувствовав, зашевелились сами. Уру тут же убежала на улицу, желая осмотреть колодец; хотя лично мне показалось, что она просто по-прежнему чувствовала себя виноватой за ночные события, и стеснялась нашего общества. Александра же из-за моего плеча заглянула в карту и уточнила:

— Как успехи?

— Вроде бы неплохие, — я пожал плечами, развернулся на скамье вполоборота и левой рукой обнял бёдра женщины, притягивая её ближе. — Я примерно догадываюсь, где мы находимся. Правда, новость не слишком хорошая: до ближайшей цивилизации отсюда не меньше семи дней пути, при условии что идти мы будем быстро. Как твои руки? — уточнил, перехватив её левую ладонь. Правая в этот момент лежала на моём плече.

— Спасибо, хорошо, — кивнула человечка. Внешний вид подтверждал её слова, ладонь была покрыта нежной молодой розовой кожей. Я поднёс её к лицу и прижался губами. — Я только не поняла, куда их в итоге надо было бить?

— Грудь, горло и морда — самые горячие места, — глухо проговорил я, не меняя позы. — Удары туда должны быть наиболее короткими, а лучше их вообще избегать.

Ощущение было довольно непривычным: я чувствовал себя виноватым перед ней. Ладно, Уру; она, в конце концов, телохранитель, это её обязанность, и пол здесь не играл никакой роли. А Александра — женщина. Моя женщина. Я должен был защищать её, а не сражаться с ней плечом к плечу. Да, она вызывала уважение умением постоять за себя и восхищение уровнем этого умения; но в том, что ей пришлось к нему прибегнуть, я видел свою вину. И это ощущение не добавляло хорошего настроения. Знал бы, чем обернётся поездка, оставил бы её в столице, на попечении Мунара и его жены!

— Ладно, дойдём как-нибудь, — философски вздохнула она. — Кстати, я хотела спросить, а почему вы шли на двух ногах, а не на четырёх?

— Потому что днём. Земля бы очень жгла лапы с непривычки, обувь в этом отношении гораздо удобнее. Дальше я предлагаю двигаться ночью, по холодку, а спать днём.

— Неизвестно, что хуже — днём идти, или пытаться спать, — усмехнулась человечка. — Но мне не принципиально, а так, соглашусь, получится быстрее. Да и я наконец-то посмотрю на твоё лохматое величество в кошачьем облике. А то любопытно.

— Что любопытного-то? Олун как олун, — я пожал плечами, выпустил ладонь женщины и обнял её бёдра обеими руками, прижавшись лбом куда-то в область солнечного сплетения.

— Это для тебя "олун как олун", а для меня это — экзотика, — со смешком отозвалась она и замолчала. Пару секунд постояла неподвижно, а потом заёрзала, пытаясь развернуться поудобнее. В ответ на это я просто повернулся на месте, перекинув ноги через лавку, и настойчиво притянул жену на колени. Подумалось, что куда проще было бы, если бы мы с ней попали в эту передрягу вдвоём; но тут же вспомнилась судьба остального экипажа дирижабля, и присутствие Уру перестало раздражать. Ещё и ей смерти я точно не желал.

— Кажется, я старею, — через некоторое время тихо хмыкнула Александра.

— В каком смысле? — недоуменно уточнил я, слегка отстраняясь.

— Мне ужасно не хочется никуда идти, — виновато улыбнувшись, она пожала плечами. — Нет, я понимаю, что это нужно, и других вариантов у нас нет; ты не думай, я не жалуюсь. Просто... кажется, за свою юность я уже наприключалась и находилась пешком впрок, теперь хочется чего-то более спокойного и комфортного.

— Я, стало быть, тоже старею, — усмехнулся я в ответ, поглаживая ладонью её бедро и чувствуя, что с каждой секундой мой счёт к организатору этой катастрофы с дирижаблем растёт. Меньше всего мне сейчас хотелось решать текущие проблемы обеспечения собственного выживания. — Никогда длинные марш-броски не любил, а теперь, похоже, совсем обленился.

Женщина снова улыбнулась, — ласково, чуть иронично, с пониманием, — обеими руками обняла меня за плечи и поцеловала.

И, естественно, другого момента для возвращения Уру выбрать не могла.

— Ой! — раздался звонкий испуганный возглас. Александра вздохнула и выпрямилась, я тоже с неудовольствием перевёл взгляд на дверной проём. Девушка стояла совершенно пунцовая от стыда и таращилась на нас полными ужаса глазами. Мы переглянулись, Императрица снова коротко тяжело вздохнула и поднялась с моих колен; и мне даже удалось волевым усилием заставить себя не препятствовать этому процессу, а вернуться к карте.

— Уру, давай мы с тобой сейчас организуем что-нибудь поесть, — выводя телохранительницу из ступора, проговорила человечка. Та очнулась, встрепенулась и смущённо залепетала что-то про колодец и свежую воду. — Руамар, как ты думаешь, здесь не может оказаться какого-нибудь средства экстренной связи? Если есть карты и такие приборы, — невозмутимо обратилась Александра уже ко мне, изучая содержимое шкафа в углу. Кажется, там хранились продукты и что-то в том же духе.

— Мне ничего такого на глаза не попалось, — задумчиво отозвался я. — Да я особо не смотрел: он, кажется, связи с "большой землёй" не имел. А, впрочем, ничто не мешает проверить, — и я поднялся из-за стола, чтобы спуститься обратно в подвал. Уру, окончательно взявшая себя в руки, аккуратно, но непреклонно оттеснила Александру от шкафа. В мою сторону она, впрочем, откровенно избегала смотреть, явно чувствуя себя очень неловко. Мы с человечкой обменялись понимающими весёлыми взглядами, я начал спускаться в подвал, а она — шагнула к лежаку.

— Ладно, я тогда пока осмотрю содержимое сундука. Может, там найдётся хотя бы пара бурдюков, а то у нас только фляги, с таким количеством воды мы такой путь не осилим.

Первопредок, похоже, вдосталь налюбовавшись на наши приключения, решил не перегибать палку, и поиски мои увенчались успехом: в дальнем тёмном углу в невзрачном ящичке обнаружился кристалл связи. Поскольку в подвале такие артефакты работали плохо, — им было необходимо присутствие солнечного света, — я с добычей поднялся наверх.

— Ого, — хором проговорили мои спутницы, к этому моменту уже успевшие аккуратно оттеснить в сторону карту с расчётами, и на освободившемся месте собрать нехитрый перекус. На крышке бочки же помимо ковша действительно лежали два потёртых объёмных бурдюка. — И он при этом не имел связи с внешним миром? — с сомнением проговорила Александра.

— Наверное, кристалл ему не принадлежал, и он не мог им пользоваться, — пожал плечами я, освобождая на столе место для артефакта.

— Всё время забываю об этой привязке на крови, — поморщилась Императрица. — Но тогда получается, он и для нас бесполезен?

— О, нет! — довольно протянул я, аккуратно выкладывая хрупкий кристалл на плоскую глиняную тарелку за неимением другой подходящей подставки. — Должны же у меня быть хоть какие-то привилегии, а не только долг и обязанности. Право старшей крови здесь работает отлично. Проще говоря, если он настроен на какого-то оборотня, то он автоматически настраивается на кровь Шаар-ан. А теперь будем надеяться, что он исправен, — с сомнением проговорил я, осторожно активируя артефакт.

Кристаллы связи в использовании очень просты. Для работы их достаточно неподвижно зафиксировать и обеспечить отсутствие в ближайшем радиусе других артефактов. В общем-то, последний пункт не обязателен, но тогда связному устройству требовалась тонкая настройка, и с этим уже мог справиться только маг. Связаться с его помощью можно было с любым оборотнем; точнее, с любым, у кого под рукой находится подобный кристалл, привязанный к его крови.

Привязка эта, к слову, была необходима не столько для защиты от посторонних рук, сколько для нормальной работы артефакта. Как это было связано — я, честно говоря, не интересовался. Но точно знал, что не привязанный артефакт имеет значительно меньший радиус действия, более чувствителен к внешним воздействиям и в целом качество его работы намного ниже.

Этот артефакт был обыкновенным, с привязкой. Загадочный Мир, как я и предполагал, не был его хозяином, и именно поэтому ценный предмет пылился в дальнем углу, забытый и бесполезный.

Для того, чтобы осуществить вызов, необходимо было коснуться кристалла и представить или назвать то место или того оборотня, с которым необходимо связаться. Прикинув время, я для начала вызвал свой собственный кабинет.

— Руамар?! — встревоженный голос Инварр-ара в повисшей настороженной тишине прозвучал громом.

— Доброе утро, Мун, — ответил я, а рядом длинно с облегчением выдохнула Александра; кажется, она тоже затаила дыхание. — Как спалось?

— Спалось?! — взвыл он. — Рур, ты... скотина везучая! Где ты? Где взял артефакт?Кто-то ещё выжил?

— Я, Александра и Уру; всю команду, похоже, отравили, пришлось прыгать. Мы в оазисе где-то посреди Гвара, записывай координаты. Не знаю уж, насколько точно я их определил, но лучше точно не получится.

— Ладно, они у меня всю степь если надо прочешут, — пригрозил друг. — Это у тебя в оазисе кристалл и приборы навигации?

— Долго объяснять, тут довольно странное место, — я поморщился. — Обязательно пришли магов и дознавателей, для них много работы. Мун, найди мне того обрубка, который это сделал! Я ему руками сердце вырву!

— С этим проблем не будет, только, боюсь, никакого морального удовлетворения ты не получишь, — шумно вздохнул Инварр-ар. — Помимо твоей команды на Таре ещё несколько десятков местных отравились, включая главного виновника и всю его семью.

— Как это? — ошарашенно уточнил я, переглянувшись с женой.

— Ты мне, конечно, сейчас не поверишь, — я и сам поначалу не поверил, — но это была трагическая случайность, — ответил он. — Причиной отравления стал пурб, местный рыбный суп. В него случайно попала ядовитая рыба.

— Случайно?! — рыкнул я. — И ты хочешь, чтобы я в это поверил?!

— Рур, не кипятись. Я тебе предоставлю все протоколы и всех свидетелей, мои ребята этот остров по камню перелопатили. Если ты найдёшь, к чему придраться, я буду тебе очень благодарен, потому что я — не нашёл.

— Ладно, это пока не к спеху, — поморщившись, согласился я. — Как обстановка в столице?

— Нервная, — со смешком отозвался он. — Но мы пока справляемся. Очень удачно, что ты в порядке и сумел выйти на связь, это развязывает нам руки. Ты протянешь пару суток? Думаю, с организацией спасательных работ я управлюсь раньше, но мало ли. Надо сделать всё аккуратно и тихо.

— Да, вполне. Подвижки в поисках организаторов остальных проблем есть? — задал я ещё один животрепещущий вопрос.

— Определённые есть, — уклончиво отозвался он. — Но это надо лично обсуждать. К тому же, теперь я могу реализовать несколько интересных комбинаций. Ты не против, если некоторые личности посчитают тебя мёртвым?

— Хочешь посмотреть, кто вылезет на поверхность? — хмыкнул я. — Ненадёжно. Тебя самого-то не придушат в тёмном углу?

— Ничего, пару дней до твоего воскрешения как-нибудь продержусь, — отмахнулся он. — Меня будет поддерживать мысль, что с тобой на самом деле всё в порядке. А ты пока морально готовься, подгадаю к твоему возвращению расширенное заседание Малого Совета и расшатаю обстановку. Если всё пройдёт гладко, сможешь там душу отвести и всех покарать. Ладно, отбой, пойду обрадую Анамара и займусь своими прямыми обязанностями.

— Отбой, — согласился я и деактивировал артефакт. Он сейчас выглядел гораздо тусклее, чем в начале разговора; стоило вынести на солнечный свет для пополнения энергетического резерва.

Императрица Александра Шаар-ан, Империя Руш, центральная часть провинции Гвар.

Ввиду того, что угроза пешего марша через степь перестала нависать над нашими головами, мы потратили освободившееся время на обустройство и уборку. Мы с Руамаром стащили начавшие отчётливо пованивать туши овшунов в овчарню, туда же, подумав, перенесли и покойного мужчину. Вернее, оборотень порывался всё это проделать в одиночку, но я предпочла переноску тяжестей уборке, готовке или вовсе безделью.

Управились быстро, — день едва перевалил за середину, — и после короткого совещания решили посвятить оставшееся время разбору хранящегося в подвале имущества. Правда, до подвала мы дошли не сразу: Руамар замер в шаге от порога, развернулся, окинул задумчивым взглядом ближайшие деревья и что-то недовольно буркнул себе под нос.

— Ты чего? — удивлённо уточнила я.

— Вспомнил, что хотел найти артефакт, которым этот покойник швырнул в Уру, — нехотя пояснил он. — Надо было этим заняться, правда, до уборки; мы могли просто его затоптать.

— Мне кажется, мы бы заметили, если бы что-то такое попало под руку или под ногу, — оптимистично возразила я. — Давай попробуем поискать, — согласилась, тоже оглядываясь и прикидывая сектор, в который мог улететь небольшой камушек, выброшенный сквозь дверной проём.

— Так мы провозимся до завтрашней ночи, и сами ничего не найдём. Только, опять же, всё затопчем, — поморщился мужчина.

— И что делать? — я вопросительно вскинула брови.

— Есть у меня одна идея, — хмыкнул он и начал раздеваться. Я открыла рот уточнить, что он имеет в виду, но тут же закрыла, потому как и сама сообразила: решил доверить поиски чутью зверя. Поскольку помочь я при таком раскладе не могла, оставалось присесть на ступеньки крыльца (благо, сюда падала тень от растущих вокруг деревьев) и... любоваться. Что ни говори, а без одежды мужчина выглядел великолепно; гораздо естественней и правильней, чем в ней.

— Если ты будешь так на меня смотреть, боюсь, поиски придётся отложить, да ещё в глазах твоей телохранительницы мы падём окончательно, — ехидно проговорил мужчина, бросив на меня смеющийся взгляд.

— Куда уж дальше, — философски вздохнула я. — Да и как не полюбоваться, если есть такая возможность!

— Полюбоваться? — со странной, но явно заинтересованной интонацией уточнил оборотень.

— А тебя это удивляет? — я иронично хмыкнула.

— Меня это радует, — ухмыльнулся мужчина, а в следующее мгновение улыбка превратилась в оскал стоящего на четырёх лапах олуна. Изменение оказалось стремительным, почти мгновенным: силуэт оборотня смазался и как будто стёк вниз. Я даже вздрогнула от неожиданности.

О том, что при превращении у оборотней остаётся неизменной масса тела, я знала, то есть примерно оценить габариты второй ипостаси было возможно и так. Но одно дело — оценить, а другое — увидеть воочию. Император и в двуногом виде выглядел угрожающе, а уж здоровенный хищник ста с лишним килограммов весом тем более будил желание оказаться как можно дальше, желательно — за крепкой дверью и стенами. Бояться я его сейчас не боялась, но всё равно стало не по себе.

Длинный кокетливо-пушистый хвост нервно хлестнул воздух, округлые уши встали торчком, а чуткий нос зашевелился, улавливая малейшие оттенки запахов. Зверь неуверенно шагнул в мою сторону, продолжая принюхиваться, потом недовольно тряхнул головой, фыркнул, вновь стегнул себя хвостом по боку и скользнул прочь от дома. Летняя шуба буро-песчаного цвета делала его практически невидимым на фоне степи.

Поиски увенчались успехом довольно быстро. Чуть в стороне, под одним из деревьев, оборотень задержался чуть дольше, шумно чихнул и в два прыжка вернулся к своей одежде, хотя превращаться обратно почему-то не спешил, вместо этого пристально разглядывая меня жёлтыми немигающими глазами.

— Он там? — уточнила я, нарушая тишину. Под этим взглядом я почувствовала себя неуверенно; было в этом ощущении нечто неуловимо знакомое. Стоило об этом подумать, как где-то внутри шевельнулось любопытство и непонятное предвкушение. На мгновение показалось, что чувства были не мои, но задуматься об этом я не успела: зверь шагнул ко мне и, усевшись рядом, бесцеремонно возложил тяжёлую голову мне на колени. — Что, это тоже считается чем-то неприличным? — я насмешливо вскинула брови, но всё-таки запустила пальцы в его мех. Оборотень в ответ только фыркнул, — то ли недовольно, то ли пренебрежительно, — и прикрыл глаза. Через пару минут, когда я, освоившись, уже уверенно чесала его за ушами, олун тяжело вздохнул, поднялся и шагнул к своей одежде, на ходу меняя ипостась.

— И что это было? — опять попыталась я дозваться Императора.

— Где? — рассеянно отозвался он, одеваясь. Руамар выглядел очень задумчивым и глубоко погружённым в свои мысли.

— Только что. Уши зачесались? Ты смотри, я же у Уру спрошу, а она девушка впечатлительная, — весело пригрозила я. Он усмехнулся и качнул головой.

— Нет, это... нормально. Считай, моя звериная половина окончательно тебя признала, — пояснил мужчина всё тем же чуть отстранённым тоном, и я решила его больше не отвлекать. Мало ли, о каких серьёзных вещах может думать Император?

Голой рукой брать найденный камешек-артефакт мужчина благоразумно не стал, пожертвовав для этой цели одним ботинком. Сейчас значения тому, что земля под ногами очень горячая, он почему-то не придавал.

Потом мы удивительно синхронно решили всё-таки воспользоваться благами цивилизации, и кое-как смысли с себя грязь и пот, заодно прополоскав одежду: после дня пути, ночной стычки и утреннего перетаскивания тяжестей нас обоих следовало на несколько часов замочить в ванне. Правда, звериная кровь с белой рубашки толком не отмылась, но я не слишком-то усердствовала. Главное, высохло всё очень быстро, прямо на нас, что при такой жаре было совершенно не удивительно.

В конце концов мы всё же перебрались в подвал, где Руамар осторожно вытряхнул непонятного назначения кристалл на свободный участок алхимического стола и обулся. И мы приступили к изучению шкафов. Уру от этого занятия самоустранилась под благовидным предлогом охраны; хотя было заметно невооружённым глазом, что она просто нас стесняется. Как её, оказывается, здорово впечатлила случайно увиденная сцена с поцелуем!

Трогать коробочки, ларчики, артефакты и колбы мы избегали, — тем более, всё равно мы оба ничего в этом не понимали, — а вот книги представляли определённый интерес. Не то чтобы присутствовала объективная необходимость знакомства с библиотекой хозяина дома, — с этим наверняка гораздо быстрее и эффективнее разберутся специалисты, — но просто так слоняться по дому не хотелось. А тут и развлечение, и даже возможная польза. К тому же, в подвале было значительно прохладней, и при этом воздух не казался спёртым; наверное, была с умом организована система вентиляции.

С перерывом на еду мы просидели в подвале весь день. Не знаю, что так вдумчиво и увлечённо изучал Руамар, благородно уступивший мне единственный стул и усевшийся рядом со мной прямо на пол, а я углубилась в сборник сказок и легенд. Не весть какой интеллектуальности книга, но зато интересная. Среди прочего я, например, нашла там вчерашних овшунов. Рядом приводилась весьма точная иллюстрация, но, однако, из описания следовало, что они значительно крупнее и сильнее. То ли нам попались такие мелкие и недоразвитые, а то ли автор легенды был здорово напуган.

Сидели мы вполне уютно, я машинально массировала голову мужчины; в конце концов он даже заурчал, но странно тихо, вполголоса. Не мог до конца расслабиться в незнакомом месте? Или не хотел отрываться от книги?

В конце концов я поняла, что легенды мне надоели, а ещё — что у меня совершенно неожиданно озябли ноги.

— Ты долго ещё планируешь тут сидеть? — полюбопытствовала я.

— Не знаю. А что?

— Хотела выбраться наружу, подышать свежим воздухом и, как ни странно, погреться. Ты там не замёрз на полу?

— Я не на полу, я на подушке сижу, — со смешком отозвался он, не отрываясь от чтения. — Она лежала тут, на стуле. А вообще идея хорошая, уже в самом деле пора закругляться.

Правда, на улицу мы в итоге не пошли, но тихонько, — чтобы не разбудить уснувшую прямо за столом Уру, — выбрались через чердак на крышу.

Здесь уже вступила в свои законные права ночь, лишь западный край неба был подчёркнут ярко-синей линией затухающего заката. Луна ещё не взошла, и звёзды были видны отчётливей, чем вчера. Сегодня, впрочем, окружающий пейзаж воспринимался иначе; наверное, потому что в нём не было никакой тревоги.

— Вот интересно, горы вроде бы выше, но здесь звёзды — крупнее; как так может быть? — почему-то почти шёпотом спросила я.

— Насколько я помню, из-за атмосферы, на равнине она всё-таки толще, чем высоко в горах, — также вполголоса проговорил Руамар и потянул меня за руку чуть в сторону от люка. — А ещё я помню, что на звёзды удобнее смотреть лёжа.

— Ты что, пробовал? — озадаченно хмыкнула я, без возражений укладываясь рядом с мужчиной. Крыша была хоть и твёрдая, но очень тёплая, и сейчас это было приятно.

— Давно ещё, в детстве, — невозмутимо ответил оборотень. — Даже знал истории возникновения названий созвездий. Да и сами их знал гораздо лучше; сейчас уже не помню.

— Никак не могу представить тебя ребёнком, — честно призналась я. — Мне кажется, ты всегда вот таким и был — большим, суровым и умным.

Он пренебрежительно фыркнул.

— Как раз наоборот. Я был наивным, глупым и, честно говоря, весьма хилым ребёнком, — усмехнулся Император.

— Не верю, — упрямо возразила я. — Глупым ты точно быть не мог! Наивность и физическая сила — ладно, но ум — он внезапно не возникает.

Некоторое время мы помолчали, и я решила, что комментариев не последует. Но потом оборотень всё-таки проговорил, задумчиво и будто нехотя.

— Я смотрел в рот Шидару, пытался подражать ему и считал, что он во всём прав. Прозрение наступило значительно позже.

— Почему ты всегда называешь его по имени, и никогда — отцом? — осторожно рискнула полюбопытствовать я, раз уж тема так удачно зашла о личном, и выдалась возможность побольше узнать о собственном муже.

— Он не был отцом, он был Императором, — я почувствовала, как собеседник пожал плечами. — Если бы не эта война, я бы даже сказал, что он был хорошим правителем.

— А мать? — осмелела я. Кажется, мужчина был не против поболтать.

— В детстве помню смутно, а потом я старался подражать Шидару.

— В каком смысле? — растерялась я.

— Он презирал её, — новое пожатие плеч. — Она была красива и произошла из подходящего рода; но единственное, что она могла делать — греть постель и рожать наследников. Даира была не то чтобы слишком глупа, но отличалась крайним мягкосердечием и склонностью к всепрощению; не лучшие качества для Императрицы. Но, кажется, она даже любила своего мужа. Даже несмотря на то, что у него помимо жены всегда были одна-две любовницы, да и случайными интрижками он не брезговал. Почему ты спрашиваешь?

— Пытаюсь узнать о тебе побольше, — честно ответила я. — Очень странное двойственное ощущение, хочется от него избавиться. С одной стороны, с тобой странно легко, как будто мы знакомы полжизни, а с другой — я фактически ничего о тебе не знаю. Генеалогия там, ещё что-то в том же духе, но это мало характеризует тебя как человека, а не как правителя.

Мужчина задумчиво хмыкнул, но никак не прокомментировал это утверждение. Мы некоторое время полежали неподвижно, разглядывая накрывший степь звёздный купол. По нашему, человеческому поверью, небосвод — это платок Аны, одной из Триумвирата, которым та накрыла землю, чтобы дать своим детям возможность отдохнуть и уединиться. Тыбарцы считали, что небо стеклянное, прозрачное, и оно защищает нас от злобных существ, населяющих окружающий хаос; а звёзды — это капельки яда Великого Змея, которыми тот пытается прожечь небосвод. А оборотни...

— Руамар, а у вас есть легенды о возникновении неба и звёзд? — полюбопытствовала я. — Не отдельных созвездий, а просто — мира.

— Не помню, наверное — есть, — через пару секунд откликнулся он. — Кажется, там что-то было про разлитое молоко.

— А как звали жену Первопредка? Она же была, да?

— Кошка, иногда её уважительно именуют Праматерью, но про неё редко вспоминают, — хмыкнул мужчина. — Но я сомнительный источник сведений, говорю же. Я мало интересовался религией и мифами, как-то не до того было. Все эти суеверия... не зря у нас Первопредку служат женщины; им интереснее и проще принять все эти странные представления. Меня же всегда больше интересовали законы физики, а не древние сказки.

— Да, я уже выучила, что ты — на редкость прагматичный оборотень, — усмехнулась я.

— Это плохо? — неожиданно уточнил он.

— Не знаю, всё относительно. С моей точки зрения, это большая удача.

— Почему?

— Как минимум потому, что ты не засадил меня заниматься рукоделием и не высовывать нос из покоев, — я насмешливо фыркнула.

— А должен был?

— По крайней мере, имел право.

— И ты бы послушалась? — в голосе оборотня отчётливо прозвучало недоверие.

— Конечно, куда бы я делась! Более того, я к чему-то подобному морально готовилась, — вновь не удержалась от улыбки я. — С твоим братом всё было понятно, он довольно бесхарактерный субъект, и с ним я бы вполне могла сладить; а с тобой оставалось бы только смиренно кивать и слушать распоряжений. Во всяком случае, если верить характеристикам.

— И ты была на это готова? — недоверие так никуда и не делось.

— Можно подумать, у меня был выбор, — я пожала плечами. — Мир важнее отдельной жизни, это очевидно. И уж точно я не ожидала, что всё сложится вот так.

— Как именно?

— Что мне будет хорошо, — проговорила я, чувствуя непонятное смущение. — Что исполнение долга вдруг превратится в весьма... удачный брак. Говорю же, я очень мало о тебе знала. Например, и представить не могла, что буду вот так лежать с тобой рядом и любоваться на звёзды. У тебя весьма грозная репутация. Но я сейчас догадываюсь, как и почему она сложилась.

Опять повисла тишина, и я неожиданно поняла, что больше всего мне сейчас хочется узнать, о чём думает лежащий рядом со мной мужчина. Некоторое время я так и эдак крутила в голове эту мысль, и продолжала удивляться, на этот раз — собственной нерешительности. Почему-то задать интересующий вопрос я сейчас физически не могла, он колом вставал в горле и категорически отказывался звучать вслух. Очень странное и непривычное ощущение.

В конце концов я приподнялась на локте, заглядывая мужчине в лицо. Толком разглядеть в темноте я ничего не могла, но в открытых глазах отражались звёзды, и это... завораживало.

— Руамар, — окликнула я мужчину.

— М-м? — тот моргнул, очнувшись от глубокой задумчивости, и, кажется, перевёл взгляд на меня.

— Почему ты поцеловал меня в дирижабле? — спросила я совсем не то, что собиралась, и сама замерла от неожиданности. Учитывая значение, которое оборотни придавали этому простому действию, вопрос был более чем неудобный. Хотя мужчина почему-то не спешил огрызаться и рычать.

— Не знаю, — в конце концов со вздохом проговорил он. — Обстановка располагала. А что, не надо было? — усмехнулся оборотень.

— Не знаю, — иронично передразнила я, а через мгновение сама склонилась к его губам. Ладонь мужа обхватила мой затылок, не позволяя отстраниться. Поцелуй получился долгий, глубокий и удивительно неторопливый, как будто впереди у нас была бездна времени, которую никто не собирался отнимать. Через несколько секунд мир вокруг качнулся, следуя воле Императора, и уже я лежала на спине на прогретой за день крыше, а он нависал сверху, загораживая звёзды.

— И что это значило? — тихо уточнил он, слегка отстраняясь. Ладонь его легла мне на шею, подушечкой большого пальца щекотно очертив нижнюю губу.

— Обстановка располагала, — не удержалась я от смешка. Получилось немного нервно. Было неловко признаваться вслух, что сейчас в это простое действие было вложено нечто значительно большее, нежели обычно вкладывали люди.

Но мне показалось, что Руамар и так понял гораздо больше, чем я могла сказать. А уж после того, как он сам вместо ответа склонился ко мне, жадно целуя, слова вовсе потеряли всякий смысл. Не только слова; весь мир отстранился, легко и непринуждённо вытолкнув нас за свои пределы, прямо в наполненную искорками звёзд тьму. Мы как будто узнавали друг друга заново — вроде бы, тех же самых, но уже в совсем другом качестве. Не связанные обязательствами заложники долга; но мужчина и женщина, волей случая нашедшие друг друга — и теперь не желающие отпускать.

Стоя друг перед другом на коленях, мы осторожно, будто боясь спугнуть эти ощущения, избавлялись от одежды. Сейчас не было безудержной жгучей страсти, которая наполняла каждое мгновение близости с этим мужчиной; только сквозящая в каждом прикосновении нежность. Желание не обладать — принадлежать до последнего вздоха и капли крови.

Мы как будто проходили ещё один обряд, связывающий жизни воедино. И скрепляла его единственная свидетельница — непроглядно-чёрная южная ночь, бархатом окутавшая степь. И не было ожидаемого ощущения неуместности, не тревожило будущее и прошлое, не было опасения перед возможными неприятностями и визитом кого-то ещё вроде вчерашних овшунов. Кажется, сам Первопредок сейчас охранял наш покой и благословлял союз.

Взошедшая луна нашла нас всё на той же крыше, тесно переплетёнными в объятьях. Оборотень лежал на спине, я — на нём сверху, прижавшись щекой к груди и слушая мерные удары сердца. И сейчас я чувствовала в себе способность провести в таком положении вечность-другую, а не только несколько минут.

— Рур, как ты думаешь, оборотни и люди могут всё-таки найти общий язык и избавиться от этой застарелой неприязни? — неуверенно пробормотала я.

— Было бы желание, — хмыкнул он. — Мне кажется, наш с тобой случай очень хорошо иллюстрирует это утверждение, — задумчиво добавил мужчина, кончиками пальцев отслеживая изгиб моего позвоночника, от копчика к шее. И я в этот момент очень пожалела, что не могу, подобно ему, замурлыкать.

— Пожалуй, — со вздохом согласилась я. — Только если бы появился прямой наследник, было бы гораздо проще.

— Проще, — эхом отозвался он. — Но, во-первых, вопрос наследования вполне решаем, у меня всё-таки есть брат, и сейчас на фоне всего прочего он представляется мне второстепенным. А, во-вторых... всякое случается. В таких вопросах главное воля Первопредка, а мы и так делаем всё, от нас зависящее, — усмехнулся мужчина и сел, поднимая заодно и меня. Тоже верно, не разлёживаться же здесь всю ночь! Тем более, очарование момента уже давно прошло. — Сейчас меня гораздо сильнее занимает вопрос покушений.

— Ты думаешь, это хорошая идея? Та, которую предложил Инварр-ар, — уточнила я, накидывая рубашку.

— Мун своё дело знает, — невозмутимо откликнулся он, следуя моему примеру.

— Хочется верить. Главное, чтобы это всё не привело ещё и к дипломатическому скандалу.

— Не думаю, что твой отец станет поднимать панику на основе каких-то слухов, — возразил Руамар. — А пару дней потянуть время и поплясать меж двух огней парни сумеют, не впервой. Саша, я хорошо тебя понимаю, но сейчас в самом деле нет повода для беспокойства, они всё организуют в лучшем виде. Пойдём, стоит поспать. Я думаю, уже завтра за нами прилетят, и будет не до сна.

— Ты не планируешь караулить?

— Ты в любом случае не будешь в этом участвовать, — отмахнулся он.

— Но...

— Хватит! — вполголоса рыкнул мужчина. И я почла за лучшее замолчать, на всякий случай даже не уточняя, чего именно хватит. Заодно лишний раз напомнила себе, с кем имею дело. Тот факт, что он вообще прислушивается к чужому мнению, — уже чистой воды везение, и лучше не дразнить удачу чрезмерной наглостью.

В комнате было также тихо и точно так же трепетал крошечный огонёк масляной лампы, как и перед нашим уходом. Разве что Уру окончательно сползла на лавку; миниатюрные габариты позволяли девушке устроиться на широкой доске довольно комфортно. Я шагнула, было, к ней, чтобы как-то переместить на тюфяк, но Руамар перехватил меня за локоть и, качнув головой, одними губами прошептал "пусть спит". И вновь мне осталось только признать правоту мужчины; вряд ли, проснувшись, она обрадуется тому, в каком положении её застали. Проще в самом деле сделать вид, что ничего не было.

Девочку мне было откровенно жалко. Да, на Таре она проявила себя как нельзя лучше, и её профессиональные качества в этом аспекте не вызывали сомнений. Но по сути она была лишённым детства ребёнком. Я уже знала, что теней выращивали из осиротевших или брошенных родителями представительниц рода, а иногда — вовсе выкупленных за приличные деньги. Таких бывало немного, но и надобность в них была не слишком-то высокая.

Сейчас судьба окунула этого ребёнка в обстоятельства, к встрече с которыми тот был совершенно не готов. Кажется, сильнее всего её подкосила ночная стычка; Уру явно учили не рубиться с превосходящими силами противника, а прикрывать объект. Для первого у неё просто не хватало физической силы и пресловутого опыта, игравшего в данном вопросе не последнюю роль. Да и общество Владыки, которого она явно опасалась, здорово выбивало из колеи.

Неужели не нашлось кого-нибудь постарше? Или смысл действительно был в этом самом отсутствии опыта, которое сама Уру называла "ясностью восприятия"? Вот этого понять я уже не могла.

Стоило вспомнить вчерашнюю драку, и меня опять начали терзать мысли о собственном поведении и ощущениях. О возможности подобного транса, "упоения битвой", я читала и слышала, даже встречала людей, умевших осознанно вводить себя в это состояние. Вот только сама я к их числу никогда не относилась и никогда ничему подобному не училась. Кроме того, присутствовали некоторые странности, не позволявшие однозначно определить, что именно это было.

А потом, в полудрёме лёжа под боком у мужа, я неожиданно вспомнила совсем не о том, о чём размышляла. В голове с удивительной отчётливостью, вплоть до малейших нюансов ощущений, всплыла сцена в кабинете наместника Тара. Мне резко стало не то что неуютно — откровенно жутко. Нечеловеческая сила и скорость реакции, когти, рвущийся из горла рык, — всё это было не моим. И, кажется, сегодняшний бой имел схожую природу.

Что со мной происходило и происходит? Не дело ли рук это той странной жрицы, которая то ли была, то ли не было?

Рядом тихонько раздражённо зарычал Руамар и притянул меня к себе, плотнее обхватывая обеими руками и прижимая к широкой груди так, что мне стало тяжело дышать. Кажется, он не проснулся, а просто отреагировал на мою тревогу. Не знаю уж, как он собирался сторожить (может, положился на чутьё?), но мне в таком положении бороться со сном и пытаться сохранять бдительность было бессмысленно. А пытаться сменить уютную позу на что-то более подходящее для караула вовсе чревато: как-никак, нарушение прямого приказа.

В итоге я приняла волевое решение смириться с неизбежным, расслабиться и получить удовольствие. И, странно, тревога тут же схлынула, уступив место философскому спокойствию и уверенности, что всё будет хорошо. Где-то на этой мысли я и заснула.

Когда проснулась утром, оборотня рядом не было, но все мои вчерашние страхи по-прежнему казались пустыми. Объяснить себе своё спокойствие я так и не смогла. Может, тоже предчувствие?

Зато возле стола на лавке обнаружилась печально-задумчивая Уру. Когда я зашуршала, выбираясь из объятий тюфяка, девушка вздрогнула, обернулась ко мне и, бледно улыбнувшись, робко проговорила:

— Доброе утро, Ваше Величество.

— Доброе, — согласилась я, растерянно разглядывая свою совсем недавно бойкую и энергичную камеристку. — Уру, что с тобой случилось? Ты не заболела?

— Не знаю, — смущённо потупилась она. — Я... надеюсь, что заболела.

— Вот это номер! Почему?

— Я... представляете, я умудрилась всё проспать, — жалобно проговорила она чуть ли не со слезами в голосе. — Не просто уснула вчера вечером, а ещё и сегодня не услышала, как Владыка проснулся и приготовил завтрак. Со мной никогда ничего подобного не было! — она шмыгнула носом. В полной растерянности я присела рядом с ней на лавку и неуверенно погладила по плечу.

— Не расстраивайся. Нас отсюда заберут, покажем тебя магам и лекарям. Может, на тебе так смерть этого колдуна сказалась, вроде как посмертное проклятье; или он всё-таки задел тебя своим амулетом.

— Вы не сердитесь? — снова всхлипнула она. Слезинка всё-таки сорвалась и повисла на кончике чуть курносого носа, но тут же была стёрта тыльной стороной запястья.

— Не сержусь, конечно, — поспешила заверить я, осторожно обнимая тонкие плечи девушки. Та на мгновение замерла, а потом, судорожно всхлипнув, вцепилась в меня обеими руками, доверчиво уткнувшись носом в плечо. — И я не сержусь, и Его Величество не сердится. Со всеми случаются промашки и ошибки, каждый может подхватить какую-нибудь заразу. Ну, в конце концов, если даже Владыка несовершенен, куда нам-то до него? Как повторяет в таких случаях мой отец, никогда не ошибается только тот, кто ничего не делает.

— Спасибо, — почти шёпотом проговорила девушка, осторожно отстраняясь и утирая глаза рукавами.

Нет, этого я всё-таки никогда не пойму. Каких бы навыков и умений у неё ни было, она ведь девчонка-подросток! Недаром же у оборотней два совершеннолетия, до второго из которых Уру ещё почти шесть лет. Вот она, наглядная иллюстрация! Физически это, может, и машина для убийства, но морально...

И ведь окажись я или Руамар менее покладистыми и понимающими, ещё неизвестно, что бы с ней за такое сделали. Убили бы вряд ли, но наверняка последовало бы наказание. А куда её дальше наказывать, если она сама себя от стыда загрызть готова?

— Всё правда хорошо, Уру. Не переживай об этом.

— Я постараюсь, — серьёзно кивнула она. — Вы очень добрая. И... Владыка тоже, а о нём такое рассказывают! Но я никому не скажу, обещаю; если рассказывают — значит, так и надо, — поспешила уточнить она. Я в ответ усмехнулась; сообразительная всё-таки девочка. — Ваше Величество, а можно я задам вопрос... только вы не сердитесь, пожалуйста! — неуверенно проговорила Уру, когда я поднялась со скамейки, чтобы обеспечить себя завтраком. А точнее — тарелкой.

Интересно, когда проснулся Руамар, если он успел сварганить кашу, и она при этом почти остыла? И куда после этого сбежал? Может, в самом деле подремал пару часов, а потом — караулил?

При виде каши я не удержалась от усмешки. Это какая же великая ценность досталась нам на завтрак: каша, сваренная Императором Руша собственными руками! Да ещё весьма недурственно, как будто всю жизнь только этим и занимался.

В этом вопросе он меня, определённо, обошёл: я была способна приготовить только бутерброды.

— Конечно, Уру, задавай, я не буду сердиться, — успокоила я её. Тем более, по красным ушам и тревожным взглядам, бросаемым в сторону входной двери, я догадывалась, о чём может пойти речь.

— Вы и Владыка вчера... мне показалось, что... то есть, я не вполне уверена, но когда я вчера вошла, вы...

— Тебе не показалось, Уру, — пытаясь сдержать улыбку, ответила я. — Я его действительно целовала. Понимаешь, это довольно сложный вопрос, — осторожно начала я. Возникло странное ощущение, как будто ко мне пришла моя собственная подросшая дочь с сакраментальным вопросом "откуда берутся дети". Убеждать её в человеческой точке зрения, что ничего зазорного в поцелуях нет, благоразумно не стала: ей же не среди людей, а среди оборотней жить. Так что пришлось вспомнить искусство риторики, подключить фантазию и понадеяться, что местный Первопредок не даст мне всерьёз смутить юный разум. — Ведь в этом процессе всегда участвуют двое, и важно не только то, с какими эмоциями ты целуешь, но и как на твой поцелуй реагирует мужчина. Во многом именно от него зависит, примет ли он это как твоё унижение, с торжеством и презрением, или как величайший дар, с уважением и благодарностью. Понимаешь? — осторожно уточнила я, стараясь сохранять каменно-серьёзное выражение лица. Это с годами на подобные громкие красивые слова начинаешь смотреть с подозрением и циничной насмешкой, а в её возрасте я, например, была очень на них падкой. А до сих пор Уру не давала повода для сомнений в сходстве собственных эмоциональных реакций с человеческой девочкой-ровесницей.

Оставаться серьёзной было сложно ещё и потому, что некстати вспомнился Ланц с его двуликой супругой. Ладно я, мне хотя бы достался многоопытный мужчина с широким кругозором; а вот предсказать реакцию забитой рушской принцессы на такой жест со стороны здоровенного мужика я не бралась.

Демоны, как же я хочу поболтать с ним и с братом по душам, — не спрашивать же подобные вещи в письме!

— Кажется, понимаю, — неуверенно кивнула девушка. Она выглядела уже более спокойной, хотя уши по-прежнему отсвечивали алым. — То есть женщина, целуя, целиком вверяет себя мужчине, а если мужчина любит, то он её этим не унижает, а как бы обещает беречь, да?

— Ну, вроде того, — согласно хмыкнула я, наконец-то приступая к завтраку. Лучше бы повременила, потому что на последующей фразе поперхнулась от неожиданности.

— Значит, Владыка вас очень любит, — убеждённо заявила она. — И вы его, — припечатала девушка, участливо похлопав меня по спине, и настала моя очередь смущаться.

Нет, вот теперь меня точно никто не убедит, что это — взрослый самостоятельный оборотень. Чистой воды ребёнок!

Огорошив меня таким выводом, Уру неожиданно успокоилась и взяла себя в руки, даже вполне бодро присоединилась ко мне за завтраком. А через пару минут на пороге появился и Руамар с мокрой головой и в мокрой, но стремительно высыхающей одежде. Я едва удержалась от облегчённого вздоха; явись он чуть раньше, мог получиться конфуз. Мужчина выглядел вполне бодрым, хотя и задумчивым.

— Вам хватит пары минут, чтобы закончить с завтраком? — уточнил он и, когда мы с Уру переглянулись и синхронно кивнули, продолжил. — Кажется, помощь на подлёте. Вернее, я надеюсь, что это помощь, а что там на самом деле — скоро узнаем.

Император Руамар Шаар-ан, Империя Руш, провинция Гвар.

Процесс посадки дирижабля — один из основных факторов, сдерживающих распространение этого полезного транспорта. Если на подготовленную площадку с причальной мачтой и надёжными лебёдками, да ещё при слабом ветре, особого труда для этого не требовалось, — хватало десятка оборотней для "заправки" швартовных концов в механизмы, — то всё прочее силльно осложняло задачу. Но поиск способов решения проблемы вёлся очень активно.

Впрочем, нынешние условия для экстренной посадки были далеко не самыми тяжёлыми. Во-первых, огромное открытое пространство существенно упрощало манёвры, а, во-вторых, над степью стоял почти полный штиль. Так что экипаж довольно быстро заякорился, и вскоре был готов к приёму и высадке пассажиров. Огромная серебристая туша на фоне выгоревшей степи смотрелась невероятно чужеродно.

Якоря эти, к слову, были одним из новейших достижений науки и представляли собой очень сложные и дорогие артефакты, имеющие ко всему прочему ещё и короткий срок службы. Но зато они выдерживали падение с большой высоты, самофиксировались в грунте и выполняли функции лебёдок.

Несмотря на то, что дирижабль был знакомым, спешить навстречу высыпавшимся из него оборотням мы не стали. Основная масса занялась разгрузкой, а пара отделившихся от неё фигур двинулась к нам. И вот тут я, опознав одного, облегчённо перевёл дух, хотя и несколько удивился личности главного спасателя.

Им понадобилась пара минут, чтобы быстрым шагом преодолеть разделявшее нас расстояние: пилотам удалось посадить аппарат совсем близко.

— Ваши Величества, — оба синхронно склонили головы.

— Рад видеть вас в добром здравии, — диковато улыбнулся Иммур, ощупывая пристальным взглядом меня и Александру и, видимо, отмечая то самое доброе здравие.

— Я тоже рад, Таан-вер, — кивнул я. — А вы...

— Атур Виан-ар, — снова поклонился смутно знакомый невысокий оборотень, стоявший рядом с ним. Впрочем, может быть, знакомым он только казался из-за удивительно заурядной и незапоминающейся внешности. — С вашего позволения, являюсь одним из ближайших помощников Инварр-ара. Насколько я понял, здесь имеется нечто, представляющее информационную ценность?

Я вкратце пересказал ему историю нашего знакомства с оазисом, и Виан-ар, извинившись, тут же пошёл совать нос во все щели, а мы вчетвером двинулись в обратный путь к дирижаблю. Нарушать тишину не спешил никто; открытое поле — не самое лучшее место для серьёзных разговоров. Таан-вер проводил нас по каютам и, извинившись, направился дальше руководить процессом разгрузки оборудования.

Каюта, судя по довольно небольшой ширине кровати, была одноместной. Двухместных тут, похоже, не было вовсе, но нас с Александрой благоразумно не стали разделять. Хотя комната для двоих, определённо, была тесной; два с половиной на три метра, кровать в углу, вплотную к ней — стол и два стула, справа при входе — неглубокий шкаф, слева — дверца. Да, впрочем, сейчас мы были готовы обойтись вовсе без каюты: главное, за этой самой дверцей обнаружился полноценный, хоть и довольно тесный, душ, а на кровати лежала подготовленная сменная одежда. За предоставленную возможность нормально помыться и переодеться в чистое я сейчас был готов представить к наградам весь экипаж дирижабля.

Избаловался спокойной комфортной жизнью. Или, как высказалась вчера человечка, старею? В любом случае, под хвост такие приключения! Очень надеюсь, следующего раза не будет.

Вдвоём в тесной кабинке душа мы не поместились, но оно и к лучшему, иначе водные процедуры имели шанс здорово затянуться. А по очереди управились за четверть часа и, предпочтя паре жёстких стульев кровать, полулёжа устроились на ней, наслаждаясь передышкой.

— Рур, как ты думаешь, на дирижабле есть маг? — первой нарушила молчание женщина.

— Думаю, есть.

— Наверное, ему стоит проверить Уру. Понимаешь, она...

— С улицы отлично слышно, что происходит внутри, так что ваш разговор я слышал, — хмыкнул я. Александра напряжённо замерла и даже, кажется, забыла дышать.

— Что, весь? — севшим голосом уточнила она.

— Весь, — безжалостно подтвердил я, не удержавшись от смешка. Женщина смутилась, и я не отказал себе в удовольствии усугубить ситуацию — уж очень приятным, будоражащим оказался этот запах. — Забавная интерпретация поцелуя, никогда не смотрел на это под таким углом.

— Рур, я...

— Предлагаю продолжить обсуждение этого вопроса позже, — хмыкнул я, спасая её от необходимости придумывать ответную реплику. — Сейчас не самое лучшее время и место, да ещё Иммур наверняка скоро появится.

В благодарность за понимание я получил поцелуй в плечо, хотя по-честному от разговора я спасал не только её, но и себя. Смущение жены, конечно, забавляло, но мне и самому стоило всё обдумать, особенно — внезапный вывод Уру и, главное, его близость к действительности. "Любовь" — слишком сложное и скользкое понятие, чтобы разбираться в нём на бегу, походя. Что Александра для меня — нечто большее, нежели просто гарант мира, было очевидно и раньше, до откровений этого "глаголящего истину младенца". А вот насколько — ещё предстояло выяснить.

Хотя, если быть честным, выяснять было особо нечего. Для подтверждения диагноза достаточно было вспомнить собственную реакцию на то самое рассуждение о поцелуях. Оно вызывало не раздражение и насмешку, а неожиданное понимание и лёгкую иронию.

Ещё вчера я мог поднять на смех женскую привычку придавать простым действиям какой-то запредельно важный смысл, но после сегодняшней ночи смеяться над данным конкретным вопросом совершенно не тянуло. Вроде бы, не произошло ничего судьбоносного, планеты не сошли со своих орбит; но изменилось нечто гораздо более значительное, чем простое отношение к поцелуям. Сформулировать, что именно и почему, у меня не получалось, но казались показательными мелочи. Например, я поймал себя на том, что впервые назвал свою жену сокращённым именем, да и она ответила мне тем же.

Но тут очень кстати, отвлекая меня от бесплодных и бестолковых размышлений, раздался стук в дверь. Александра выпрямилась, садясь и давая мне возможность сделать то же самое.

— Войдите, — разрешил я, на всякий случай накрывая ладонью рукоять одного из клинков, лежащих на столе у кровати. От внимания вошедшего Иммура этот жест не укрылся, и он понимающе улыбнулся.

— Это всего лишь я.

Хотя про "всего лишь" он поскромничал; в руках посетитель держал внушительный поднос с едой, и уже одно это делало визит долгожданным.

— Смотрю, предположение оказалось правильным, — рассмеялся он, поставив ношу на стол и окинув взглядом наши голодные физиономии. Я только пренебрежительно фыркнул в ответ. Перебравшись на соседний стул и предоставив женщине возможность остаться на кровати (с неё было вполне удобно дотягиваться до стола), я привычно провёл левой рукой над подносом, проверяя наличие ядов. Крошки горного хрусталя в переплёте тонкого медного кольца, сидящего на мизинце, оставались ясными.

Всевозможные побрякушки — это, конечно, женское развлечение, но этот артефакт являлся насущной необходимостью и несколько раз спасал мне жизнь. Помимо основной функции, которую он исправно выполнял, у него было два неоспоримых достоинства: во-первых, кольцо было маленьким, тонким и совершенно незаметным, а, во-вторых, оно не препятствовало обороту, умудряясь оставаться на своём месте в обеих испостасях.

— Ладно, я догадываюсь об ответах, но расскажи, почему тут оказался именно ты, и какие новости из Агары? — уточнил я, а сам наконец-то накинулся на еду. Не сказал бы, что я успел проголодаться, но отказаться от этого великолепия просто не мог. Один только копчёный окорок был непреодолимым искушением, и это я не говорю обо всём остальном!

Но интересно, как этот маг в степи не протянул ноги без мяса?

— Да всё просто, — Иммур присел на оставшийся свободный стул, наблюдая за нами с чем-то похожим на отеческое умиление во взгляде. — Если бы кто-то ещё в спешке покинул столицу в такой нервный момент, это было бы подозрительно. А я вроде как помчался в Орсу спасать положение и умолять Димира не гневаться, понять и простить, — в уголках губ министра внешних связей появилась жёсткая складка, которую при наличии фантазии можно было расценить как сардоническую усмешку.

— Надо думать, присутствие остальных странных личностей вроде этого Виан-ара тоже было обосновано? — уточнил я в промежутке работы челюстями.

— Да, конечно. Атур курирует агентурную сеть в Орсе, он часто со мной летает. И остальной состав подбирали тщательно, никто не был в курсе конкретной цели, об изменении маршрута знали только мы двое, даже капитану сообщили после взлёта. В общем, блюли секретность как могли, а там уже всё в когтях Первопредка. Что до новостей, когда я улетал — был страшный ажиотаж. В горы снарядили экспедицию для спасения твоего дирижабля, "совершившего экстренную посадку". Твой брат пользовался бешеной популярностью у всех, начиная с наших политических и финансовых акул и заканчивая мелкой рыбёшкой вроде ищущих приключений девиц. Хотя, отдать ему должное, держался неплохо, ни в какие союзы вступать не спешил, донимал Муна требованиями срочно тебя найти и прекратить всё это безобразие. Конечно, нельзя отбрасывать возможность хитрой комбинации и качественной игры, но прежде, уж извини, Мурмар такими талантами не блистал. Больше похоже, что он искренне не хочет во всё это лезть и очень надеется на твоё возвращение.

— Утешает, что с этим вопросом он пошёл к Мунару, а не к окружающим лизоблюдам, — хмыкнул я. — Не всё с ним потеряно.

— Мур лентяй, может — трус, но всё-таки не форменный идиот, — пожал плечами Иммур. — Ну, а остальных подробностей я, извини, не знаю. Не до того было, на меня все посольства разом насели, — поморщился он. — Они-то тоже слухи собирают, и теперь соседи поспешно обдумывают, не пора ли подсуетиться, раз ты погиб. Так что я очень просил Муна поспешить с интригами, потому что своих-то ты быстро к когтю прижмёшь, а вот если тыбарцы оперативно захватят пару серебряных рудников на границе, это будет уже очень шумный и нервный скандал, который придётся долго расхлёбывать. А эти могут, ты не хуже меня знаешь: по части отхватить под шумок маленький, но лакомый кусочек они специалисты. Понятно, виноваты будут они, и извиняться придётся в итоге им, но я буду пару месяцев разговаривать разговоры, а потом ещё столько же — согласовывать компенсацию.

— Не рычи, — усмехнулся я. — Всё равно быстрее не получилось бы, а если бы всё происходило открыто — неизвестно, что могло случиться.

Если чифали были прирождёнными лгунами, то жители третьего и последнего соседа Руша, Тыбарского Конгломерата, уважали в собеседнике три умения: вести торг, вести беседу и держать лицо. А ещё они обладали пугающей склонностью к приданию церемониального значения любым мелочам вплоть до похода в сортир. В итоге с ними, конечно, можно было договориться о чём угодно, но это чудовищно затягивалось.

В общем, можно было считать благословением Первопредка, что место министра иностранных дел у меня занимал Иммур. Он, наверное, был единственным знакомым мне оборотнем, который мог с каменным лицом три с половиной часа обсуждать прошедшую зиму. Лично я начинал звереть эдак через час, и это был вполне достойный результат, достигнутый годами практики: большинство выходили из себя минут через десять. Так что Таан-вера соседи очень уважали. И это было бы здорово, если бы их уважение не выражалось в окружении общения ещё более сложными церемониями.

Да о чём можно говорить, если у них одновременно существовало пять совершенно разных языков общения для разных случаев!

— Кхм, — вдруг тихо и как-то смущённо кашлянул Иммур, кивнув в сторону Александры. — Может, мы для дальнейшего разговора переберёмся ко мне?

Глянув на собственную жену, я не удержался от ироничной усмешки: подобрав ноги, привалившись плечом и головой к стене, она спала. Причём, кажется, весьма крепко. Согласно хмыкнув и кивком велев Таан-веру выйти, я аккуратно уложил женщину в кровать. Та что-то сонно пробормотала, когда я осторожно снимал с неё одежду, но так и не проснулась.

Иммур ждал меня снаружи возле двери. Когда я вышел, но замешкался на пороге, раздумывая, можно ли оставлять Александру одну, друг без труда понял мои затруднения.

— Не волнуйся, моя каюта — вот она, напротив, других пассажиров кроме тени в этом отсеке нет, вход закрыт артефактом, артефакт настроен на меня. Ну, и на тебя, разумеется.

Я скрепя сердце согласился и шагнул следом за ним в соседнюю комнату — зеркальное отображение предыдущей. В конце концов, всюду водить жену с собой за ручку — откровенная паранойя, а в случае чего я совсем рядом.

— Что ты с ней делал, что она так умаялась? — насмешливо уточнил Мур, но под моим недовольным взглядом осёкся и опустил глаза. — Извини, я...

— Давай мы оставим тему усталости моей жены и продолжим прерванный разговор, — поморщившись, предложил я и присел на один из стульев. — Ты в курсе истории с отравлением в Таре?

— В общих чертах, — пожал плечами Таан-вер. — Был какой-то традиционный праздник, и в общий котёл с супом попала ядовитая рыбина. Извини, я не помню, как эта тварь точно называется. А вот яд у неё, кстати, очень известный, "ласковая смерть", — сообщил он. Я кивнул; название действительно было знакомым. Сразу стало понятно, почему никто не поднял панику: яд вызывал глубокий сон, переходящий в кому и смерть. Любимое оружие трусливых самоубийц — быстро, безболезненно и наверняка. Только раньше я не знал, что этот яд получают из рыбы. Между тем Иммур продолжил. — Тварь эта довольно редкая и похожая на вполне приличного сородича, поэтому рыбак не распознал опасность, да и чистившие рыбу женщины — тоже. Ребята Муна даже сумели в общей куче отбросов найти нужные потроха, и по-моему за одно это их уже стоит премировать. Единственный странный факт, что супчик этот съели все, включая твою охрану; их командир всегда казался мне очень осторожным типом.

— Традиция, — поморщившись, пояснил я. — Нельзя отказываться, мореплавателя целый год будут преследовать несчастья; а воздухоплаватели от них по суеверию недалеко ушли. Учитывая, что капитан дирижабля и мой начальник охраны были старинными друзьями, это может объяснить участие в пиршестве бойцов. Неужели, правда — случайность? — с сомнением проговорил я.

— Ну, это уж вы с Мунаром разбирайтесь, — отмахнулся Таан-вер. — На мой взгляд для спланированного покушения слишком ненадёжно, а оба предыдущих раза он действовал наверняка. К тому же, оба раза целью было скорее дискредитировать тебя в глазах сторонников мира, а тут — массовое убийство с кучей посторонних жертв. Не вяжется с предыдущим почерком. То есть, либо правда случайное совпадение, либо ты не угодил кому-то ещё. И если первый умён, изобретателен и осторожен, то второй — безжалостен и безразличен, хотя и не менее осторожен. Но повторюсь, это обсуждай с Муном, он всем этим занимается, а не я. Ты мне, коль уж соизволил выжить и найтись, лучше вот что скажи...

И остаток вечера мы посвятили решению рутинных, но оттого не менее важных вопросов. Прервались только один раз, когда маг-лекарь пришёл осмотреть Уру. Вердикт оказался не слишком приятным, но ожидаемым: девочку действительно зацепило какими-то сложными чарами. Какими именно, без артефакта установить не получалось, но именно оно вызывало слабость. Прогноз, впрочем, был оптимистичным: через несколько дней телохранительница должна была полностью оклематься. Правда, до тех пор от неё не было никакого проку, что саму тень заметно расстроило.

Осмотрев заодно и Александру (так до сих пор и не проснувшуюся), лекарь констатировал отсутствие каких бы то ни было чар, зато неожиданно диагностировал моральное истощение. На вопрос, откуда это могло взяться, маг ответить не сумел, да и я — тоже. Насколько я успел изучить человечку, она была во всех отношениях крепкой особой, и маленькое приключение в степи уж точно никак не могло стать для неё серьёзным потрясением. В итоге осталось только позволить ей спокойно отдыхать и набираться сил, а самому — продолжить работу.

Утром я неожиданно заспался, и очнулся только к полудню, когда под боком зашевелилась человечка. Выпустив её из охапки, я тоже сел на кровати.

— Доброе утро, — проговорила женщина, озадаченно оглядываясь.

— Да уже не утро давно, — хмыкнул я. — Как ты себя чувствуешь?

— Вроде бы, неплохо, — осторожно ответила она. — Вот только я не помню, как ложилась вчера спать.

— Ты выключилась почти сразу, я не стал тебя будить: целитель сказал, что это не магия, а простая усталость. А вот насчёт Уру ты была права, её действительно зацепило заклинанием, но скоро всё стабилизируется.

Женщина удовлетворённо кивнула и направилась в душ приводить себя в порядок, а я через простенькое устройство внутренней связи заказал в каюту обед.

Остаток пути прошёл спокойно, без неожиданностей и приключений, да и посадка вышла ровной и быстрой.

Агара, столица Руша, располагается на сбегающих к морю склонах гор, поэтому найти в непосредственной близости к ней подходящее для воздушного порта место не удалось. В итоге петляющая среди невысоких скалистых гор дорога убежала от города на добрый десяток километров, где упёрлась в широкое неровное плато. После приложения к нему определённых усилий, этот пустырь превратился в один из самых крупных портов мира, способным принять одновременно три десятка воздушных судов. В итоге оживлённым было не только движение над горами, но и по дороге. Грузы, пассажиры, встречающие, даже простые зеваки и туристы, желающие полюбоваться грандиозным зрелищем посадочного поля и рассмотреть здание порта — подлинное произведение искусства и одну из главных достопримечательностей Агары.

К стыду своему, я в этом здании бывал только один раз, и то — в юности, и сейчас в очередной раз обходил его вниманием. Морально готовясь к неприятностям, мы с Александрой покинули борт дирижабля, погрузились в ожидавший поблизости закрытый экипаж и в сопровождении эскорта охраны двинулись в сторону Варуша.

Дорога была непривычно пустынна. Я, было, подумал на Инварр-ара, временно её закрывшего, но потом вспомнил: две недели назад состоялось открытие железнодорожной ветки, соединяющей столицу с воздушным портом, и все грузы пошли по ней. Этот проект был начат ещё Шидаром, но во время войны оказался заморожен.

Александра с любопытством разглядывала пейзаж за окном, слегка оттянув занавеску, а я пытался спрогнозировать обстоятельства предстоящего "воскрешения" и выстроить собственную линию поведения. Чистой воды игры ума, не имеющие никакого практического смысла, но придумать другое развлечение на четверть часа пути я не мог.

За окном заметно стемнело; мы въехали в первое из двух ущелий, служивших устьями дороги.

— Впечатляет, — уважительно хмыкнула женщина. — Это всё рукотворное?

— Частично, — честно ответил я. — Местами пришлось сильно расширить, местами — заползти повыше на гору. Сейчас скажу точно, где именно мы едем, — я через жену потянулся к той же занавеске, но осмотреться не успел.

По нервам кипятком плеснула тревога, и в следующее мгновение за спиной раздался резкий хлопок взрыва. Карета дёрнулась из стороны в сторону и рывком ускорилась, затряслась, ходя ходуном. Нас отбросило на сиденье. Чтобы не болтаться в экипаже подобно семечкам в сухой тыкве, я одной рукой крепко прижал к себе женщину, ногой упёрся в противоположное сиденье, а свободной рукой ухватился за переплёт по счастью открытого окна. Александра бросила на меня тревожный взгляд, но задавать глупые вопросы не стала, вместо этого тоже попыталась зафиксироваться в пространстве.

Снаружи слышалось истеричное ржание лошадей, крик возницы, чьи-то ещё испуганные возгласы; а потом прозвучал ещё один хлопок, на этот раз — впереди. Едва ли взрывы разделяло больше пары секунд.

Карета опять дёрнулась, на этот раз — останавливаясь; последовал новый рывок, но его инерцию мне удалось погасить. Ещё один взрыв, на этот раз — где-то вверху и справа. Экипаж, дорога, — даже, кажется, весь мир вокруг, — ощутимо вздрогнули, ударив в грудь инфразвуком и набив ваты в уши.

Я успел распахнуть правую дверь и дёрнуться к выходу, когда с неба послышался нарастающий грохот. Тонкая скорлупка кареты лопнула с обиженным звонким хрустом, как ракушка улитки под сапогом. Потом последовал тяжёлый удар, кажется, по всей спине разом, на излёте наподдавший по затылку, и наступила темнота.

Очнуться меня заставил запах. Сначала появился он; знакомый, привычный, родной хвойный запах с оттенком ландыша и терпкой горечи, разбавленный сейчас болью, тревогой и почти страхом. Последнее заставило меня угрожающе зарычать, и только после этого пришли другие ощущения: боль в спине, на которой я лежал; тошнота; снова боль, но уже — в голове; шум в ушах, какие-то шорохи и перестук. Впрочем, я бы с удовольствием ограничился только запахом: он по крайней мере, несмотря на тревожные ноты, был приятным.

— Живучий кошак, — раздался рядом нервный смешок, а запах страха сменился радостью. Я открыл глаза, пытаясь подняться и осмотреться, но Александра за плечо удержала меня на месте. И сил сопротивляться у меня сейчас не было. Вообще ни на что не было сил; я засомневался, что сумел бы устоять на ногах, даже если бы меня на них кто-то поднял. Кажется, даже после обряда я чувствовал себя лучше. — Лежи, у тебя такой шышак на затылке — залюбуешься. Точно сотрясение, — тихо проговорила женщина. Она была изгваздана в какой-то пыли, кожа пестрела ссадинами и кровоподтёками, короткие рыжие пряди топорщились во все стороны и частично стояли дыбом; но, определённо, человечка была жива и, кажется, не сильно пострадала. От этой мысли у меня даже голова как будто стала меньше болеть.

— Что случилось? — сипло уточнил я.

— Видимо, нас опять пытались убить, — усмехнулась она. — Но мы оказались очень везучими. Между взрывом и гибелью кареты ты успел вышвырнуть меня наружу, а потом и сам прыгнул следом. Ну, или больше было похоже на то, что тебя задело по касательной и отбросило. А тут наверху небольшой карниз, он нас и спас.

— Что с остальными?

— Понятия не имею, — вздохнула она и кивнула куда-то в сторону. — Вознице и лошадям не повезло, а остальных я не видела, я к тебе сразу поползла. Но обвал вроде был небольшой, лошадей успокоят и вернутся. Прошло от силы пара минут, ты быстро очнулся.

— Нет, ты глянь, какая живучая беззубая тварь! — процедил неподалёку мужской голос. Александра вскинулась, находя взглядом говорящего. Я тоже дёрнулся, пытаясь приподняться на локтях, но руки дрожали и подгибались. — Смотри, и этот тоже шевелится!

Женщина подалась вбок, кажется, пытаясь прикрыть меня от говорящего, а я ещё раз дёрнулся и тихо зарычал от бессилия. С тем же успехом я мог сейчас лежать без сознания: пользы столько же, а нервы были бы целее. Всё, на что меня хватило, это приподнять голову. Затылок ответил на это движение тупой ноющей болью.

— Ты сдохнешь, Овур, — прохрипел я.

— А мне уже нечего терять; зато я прихвачу с собой вас обоих, тебя и твою беззубую подстилку, — усмехнулся он, вскидывая тяжёлый мгногозарядный арбалет. Убойная штука; с такого расстояния голову пробивает насквозь.

А потом случилось нечто, повергшее в шок не только громко выругавшегося Овура, но и меня. Александра резко подалась вперёд и в сторону, прыгнула — и на крупный камень рядом, на ходу выскальзывая из одежды, приземлилась степная кошка. Щелчок выстрела — и тяжёлый болт, высекая искры, чиркнул по камню и дёрнул лежащее на нём платье. Следующий же выстрел растерявшийся мужчина сделать просто не успел — кошка прыгнула ему на грудь, сбивая с ног и одним движением разрывая незащищённое горло. Арбалет отлетел в сторону, опять щёлкнул выстрел, но болт ушёл куда-то вбок. Кошка неуверенно поднялась, ошалело тряся головой.

— Саша! — окликнул я.

Она вздрогнула всем телом, обернулась и двинулась в мою сторону. Её ощутимо шатало из стороны в сторону, камни норовили вывернуться из-под заплетающихся лап и лишить опоры, но кошка упрямо преодолела несколько метров, отфыркиваясь, чихая и продолжая мотать головой. Рухнула рядом, привалившись к моему боку; дышала она часто и судорожно, как после долгого бега, сердце бешено колотилось.

Всё, на что меня хватило в нынешнем состоянии, это слегка приобнять её шею, успокаивающе поглаживая пальцами мягкую шерсть.

— Всё хорошо, девочка, всё в порядке. Успокойся, дыши ровнее, — уговаривал я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно. Хотя, клянусь когтями Первопредка, уверенности и спокойствия во мне сейчас не было ни на волос.

Это было... невозможно. Просто потому, что такого не могло быть! Как?! Александра — человек, чистокровный. Она пахнет человеком, двигается как человек, выглядит как человек... но рядом со мной сейчас лежала степная кошка, отзывавшаяся на её имя!

Может, меня слишком сильно ударило по голове, и это просто галлюцинации, бред или сон?

Однако однообразный сон тянулся, не спеша сменяться другими видениями. Кошка быстро затихла, и через несколько мгновений мои пальцы встретили не мех, а гладкую человеческую кожу. Я слышал дыхание женщины, но, кажется, она была без сознания; и сейчас я малодушно радовался этому факту. Потому что когда она проснётся, она начнёт задавать вопросы, а ответить мне было нечего.

— Руамар! — донёсся встревоженный голос Иммура. Где-то на фоне ему вторило в несколько голосов не менее беспокойное "Ваше Величество!".

— Здесь! — хрипло рыкнул я, и шорохи с топотом начали приближаться. Из-за останков разломанной кареты, на которых лежал внушительного размера валун, выскочил кто-то из стражников, а следом за ним — Таан-вер.

Друг тоже выглядел не лучшим образом: ощутимо припадал на правую ногу, штанина на которой явно намокла и теперь облепляла конечность, дополнительно осложняя передвижение, правая рука висела плетью, лицо было залито кровью, а те участки кожи, которые были чистыми, демонстрировали мертвенную, в зеленцу, бледность. Встретившись со мной взглядом, он облегчённо вздохнул и следом за стражником поковылял к нам. Уже не бегом, а со скоростью, которую позволяло его состояние.

— Как ты, что с принцессой? — тревожно уточнил он. С той же стороны, откуда вышел Иммур, показалась ещё пара оборотней; они выглядели значительно лучше министра, но тоже — побитыми и потрёпанными. Тот стражник, что пришёл первый, оглядевшись, подобрал платье Александры и аккуратно накрыл им обнажённую женщину, за что удостоился благодарных взглядов и от меня, и от Таан-вера.

— Она в обмороке, у меня... кажется, сотрясение, а в остальном всё неплохо, — ответил я. — Что с рукой?

— Где? А, ерунда, вывих, кажется, — отмахнулся он. — Целитель будет, вправит. Я отправил бойца за помощью. Что здесь делал генерал? И кто его так?

— Ашун-ан? Кажется, он пытался нас убить, — хмыкнул я, устало прикрывая глаза. — Самое смешное, я даже знаю, за что и почему. Правда, такой решимости я от него не ожидал, но это ерунда. Гораздо интереснее знать, откуда он узнал, что мы будет проезжать здесь и именно в это время? Ладно, впрочем, об этом можно поговорить и позже, — я поморщился.

— Это точно. А Муну придётся спешно корректировать свои интриги, — усмехнулся Иммур. — Вряд ли ты сейчас в состоянии предстать перед Советом и устроить им разнос.

Я бы, может, и хотел возразить, поспорить и что-то доказать, но не стал. Учитывая, что самостоятельно я не мог даже сесть, показательная порка откладывалась на неопределённый срок, а то и вовсе отменялась. Сейчас мне оставалось только расслабиться и положиться на товарищей.

Помощь подоспела вскоре. Так и не пришедшую в чувство Александру заботливо укрыли, нас всех троих раскидали по носилкам, загрузили в лекарские кареты (которых набрался добрый десяток — не всей охране повезло остаться на своих ногах), и торжественно-печальная процессия со всей возможной поспешностью двинулась в замок. В голову настырно лезли мысли о последних событиях, но думать их было больно, да и толку в этих размышлениях не было никакого — мало исходной информации.

К счастью, на этом чрезвычайные происшествия сегодняшнего дня закончились. Дворцовый лекарь (традиционно тоже происходящий из рода Таан-вер) диагностировал у меня сотрясение мозга и гематомы по всей спине, дал выпить какое-то зелье, покрыл толстым слоем мази и перебинтовал спину и заверил, что через пару дней всё пройдёт. Императрица отделалась лёгкими ушибами и ссадинами, а её обморок сам по себе перешёл в глубокий сон. Угрозы жизни и здоровью не было, никаких неожиданных изменений не обнаружилось, и я отпустил почтенного мастера. Как бы ни хотелось прямо сейчас заняться всеми проблемами сразу, для начала надо было отдохнуть, хотя бы пару часов.