|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 24
— Элизу, — сказал Нил, — Ее звали Элиза, не Алиса. И я ее не убивал. Я спас ее.
— Ой, да ладно! Она мертвее мертвого.
— Знаю. Знаю, еще как. Уж мне-то не надо рассказывать, что она мертва. Ее убили сразу после того, как я ее спас. На самом деле, это она дала мне этот браслет. Марта тут ни при чем. Это была Элиза. Незадолго до своей смерти. Подарила в награду за спасение.
Сью удивленно выгнула брови.
— Реально?
— Именно так. Вот тебе крест.
Оторвав правую руку от руля он перекрестил свое сердце.
Сью потянулась к нему и постучала костяшками пальцев по его предплечью, словно в дверь.
— Ну-ка давай мне браслет.
— Ты шутишь?
— Хочу еще попробовать. Давай-давай. Ща проверим, врешь ты или нет.
— Ни за что.
— Ну не ломайся, — она снова постучала ему по руке, — Давай сюда.
Абсурд. Снова впустить ее в себя? Никогда!
Но с другой стороны, часть его сознания думала "Почему бы нет?"
Она уже сама сообразила, что может делать браслет, и про Элизу уже знает. Какой вред может быть теперь?
Если удастся убедить ее в моей невиновности...
— Ну хорошо, — сказал он. Крепко сжав руль правой рукой, он протянул левую.
Сью сняла браслет с его запястья. Потом надела на свою левую руку.
— А что делать, чтобы он сработал? Типа, об лицо потереть или...?
— Об губы. Поцеловать.
— Ага. Ладно. — она подняла руку, поглядела на браслет, потом нахмурилась, глядя в сторону Нила, — Только в этот раз не надо на меня прыгать как горилла, лады?
— Хорошо. Но хочу еще предупредить о паре моментов. Это может быть опасно. Ни в кого, кроме меня, не входи, а также...
— Ладно, понятно. — она поцеловала браслет.
— Эй! Я еще не все...
Она осела кульком в пассажирском кресле, опять уронив руку с браслетом на левое бедро.
— Я не обо всем предупредил, — сказал он, зная, что она слышит — только уже не своими ушами, а через его восприятие.
Если она вообще здесь.
Должна быть здесь. Но так странно все-таки — когда ты не знаешь точно.
— Привет там, Сью. Ты вошла? Не важно. Не пытайся ответить. Тут нет двусторонней связи. Пока ты внутри, тебе не удастся никак со мной связаться. Даже если возникнет вопрос жизни и смерти. Ты ничего не можешь мне сказать, и не можешь меня заставить ничего сделать. Ты просто пассажир в чужом теле. Позже обсудим подробнее.
"Что она там делает? — подумал он, — Обследует новую обстановку? Мне так может оказаться весьма стыдно. Лучше следить, о чем думаешь."
Нет-нет-нет! Даже не двигайся в эту сторону, иначе начнешь думать именно о том, о чем не хочешь.
Он перевел взгляд на тело Сью, остановившись на участке белой блузки под плашкой с именем. Сквозь ткань можно было различить белый лифчик. И округлость ее груди. "Нет, перестань!" Он резко отвел взгляд.
Не думай о ней! (еще хорошо, блин, что я ей под юбку не пытался заглянуть). Едва успев об этом подумать, он тут же представил, какие детали можно было бы разглядеть, заглянув в полутьму между ее ног.
Бля! Сейчас решит, что я извращенец какой-то!
ДУМАЙ О ЧЕМ-ТО ДРУГОМ!!!
Элиза. Думай про Элизу. Она же для этого сейчас у тебя в голове, так? Узнать, что было на самом деле с Элизой. Узнать, я ли ее ухайдакал.
"Слушай, ты там извини, что я всякие гадости думаю. Оно само так бывает, ты же знаешь?
Ничего не могу сделать. Короче говоря, я постараюсь сейчас воспроизвести воспоминания того, что было в ночь убийства. Ладно?
Я как бы представлю все так, как оно было. А ты сиди и смотри. Когда закончу, ты будешь знать всё. Ага, прям реально всё. Включая размер моего члена.
О ГОСПОДИ! Я НЕ МОГ ЭТО СЕЙЧАС ПОДУМАТЬ!!!"
— Сью, — произнес он вслух, — Наверное, я лучше попытаюсь нормально с тобой поговорить. Можешь просто сидеть и следить за моими мысленными процессами, или как они там называются. Ты поймешь, что я не вру. Хорошо? Ну, начали.
— Началось все в воскресенье вечером. Марта была у меня, и мы посмотрели пару фильмов. Взятых в прокате. Потом, когда Марта поехала на работу — она работает в LAX, аэропорте Лос-Анджелеса — я решил вернуть фильмы. Ну, чтоб штраф за просрочку не платить, да?
Почему бы просто не показать ей кассету, которую мы записали?
Да? И как? Где ты тут видишь видео-плеер?
И потом, запись ничего не доказывает. Никто не мешал мне солгать перед камерой. А так она точно узнает, что...
— Было где-то пол-двенадцатого, — продолжал Нил, — Когда я сел в машину и поехал к видео-прокату.
Он рассказывал свою историю практически так же, как рассказывал ее прошлым вечером Марте и ее видеокамере. Говоря, он сам заново переживал все события у себя в голове. Снова был там, видел и чувствовал все то же самое.
Он полагал, что для Сью это, вероятно, смотрелось как фильм.
Фильм в стиле нуар с закадровыми монологами: непрерывный комментарий, только с Нилом Дарденом вместо Филипа Марлоу* или Майка Хаммера*.
Не хватало только грустных переливов саксофона в качестве саундтрека.
(прим.пер. Филип Марлоу — персонаж детективных романов в стиле нуар Реймонда Чандлера и их экранизаций. Майк Хаммер — персонаж романов Микки Спиллейна в стиле "крутого детектива" и их экранизаций).
Хоть Нил и продолжал словесное повествование, он знал, что эти его отвлеченные мысли про фильм прервали поток воспоминаний — и у Сью, должно быть, кино прервалось, как будто проектор сломался.
И теперь она видит (или слышит) вот это.
Вот это? Она все слышит. Шикарно, блин!
"Привет там. Извини. На чем мы остановились?"
— Я не хотел награды, — произнес Нил, — Если женщину хочет покромсать на части какой-то злодей, ты не ради награды рискуешь жизнью. Ты рискуешь жизнью потому что должен, потому что ее сейчас покромсают на части, и долг мужчины — это остановить.
Неплохая имитация голоса Богарта.
Но он тут же устыдился своего спектакля.
Это не какой-то долбаный фильм, речь про Элизу и подонка, который убил ее. Взаправду.
В его мозг ворвалась картина Элизы в ванне. Цветное фото крупным планом, с кровью столь яркой, будто это издевательская бутафорская постановка.
Сью ахнула в кресле рядом. Потом начала тяжело втягивать ртом воздух.
Нил посмотрел на нее. Девушка сидела напряженно выпрямившись, с широко открытым ртом, плотно зажмурившись.
Спустя мгновение ее глаза резко распахнулись.
Она уставилась на него. Под ее глазами скопились капельки пота, и еще целая вереница капель висела как усы над верхней губой. Она тяжело дышала.
— Извини насчет этого, — сказал Нил.
Она вытерла губу тыльной стороной ладони. Скорчив гримасу, спросила:
— Это была она? Элиза?
— Ну да. Так она выглядела после...
— Вот же срань-то господня!
— Но это не я сделал.
Она кивнула. Выглядела при этом очень вымотанной.
— Это понятно, — она протянула свое запястье, словно демонстрируя ему браслет, — Он работает.
— Я знаю.
Помотав головой, она опустила руку и стянула браслет.
— На, забирай.
Нил забрал браслет и повесил себе на руку. Сью вновь заговорила:
— Ну, короче, ты не убийца все-таки. Ладно.
— А жаль. Лучше бы я убил этого подонка, Распутина.
— Ну ты пытался как бы. И наверняка ж его поранил там как следует.
— Совершенно недостаточно. Он все еще был в достаточно крепкой форме, чтобы сделать это с Элизой.
Лицо Сью скривилось, словно воспоминание причинило ей физическую боль. Несколько секунд спустя она сказала:
— Слышь, а тебе ж теперь надо доделать, что начал.
— В смысле?
— Убить его надо.
— Я надеюсь, что он может сам сдохнуть от ран, но...
— Да с хрена ли ты ваще едешь в "Форт", когда по земле гуляет такой хмырь, которого замочить надо? Вот это я хотела бы знать.
— Может, лучше мне рассказать тебе остальное.
— Только давай ща нормально рассказывай, ладно? Я чот не хочу больше в твою башку лезть. Хотя там было много всякого интересного, ага.
Нил покраснел.
— Ну...
— У тебя оч-чень грязненькие мысли, Нил Дарден.
Он скривился. Сью ухмыльнулась и потрясла головой.
— Хотя мне даже немножко лестно, в принципе, — сказала она.
— Извини. Правда, извини.
— Трусы на мне есть, кстати. Белые. Ну, ты интересовался просто. И да, я теперь неплохо знаю, какого размера твоя штукенция.
Нил чувствовал, будто его лицо в любой момент может воспламениться и сгореть.
— Супер, — пробормотал он.
— Ну, не льсти себе, не то чтобы прям уж супер. — после паузы, она добавила, — А ты знаешь, что он у тебя неплохо так привстал, пока ты сиськи мои разглядывал?
— Неправда.
Или правда? Он бы ничуть не удивился.
— Правда-правда, — просияла улыбкой Сью, — Да ладно, чо ты. Ну привстал на меня, прикольно же.
— Ох, блин.
— Ой, да не ссы. Ты мне нравишься. А ща еще больше нравишься, когда я у тебя в башке побывала. Только это выматывает, пипец. Так что давай-ка я просто посижу и послушаю, лады? Хочу дослушать твою историю, только снаружи теперь.
И он рассказал ей, продолжив историю с того момента, когда впервые вошел в дом Элизы.
Рассказал, как получил браслет в награду, когда спас ее под насыпью у автострады. Пересказал часть истории браслета — то, что узнал от Элизы. Пересказал доведенные до него предупреждения об опасностях. А потом рассказал о пробном полете — как он поцеловал браслет и вселился в тело Элизы.
Ничего этого, разумеется, не было на видеопленке, которую он записал вместе с Мартой.
Историю браслета он держал при себе — и таким образом не мог до сих пор никому поведать всю правду о произошедшем в ночь убийства.
Только этой девушке он рассказывал все, как оно реально было.
Как, покинув дом Элизы, он вернулся проверить тело Распутина.
Как дважды воспользовался браслетом, сначала в тщетной попытке найти тело, а затем совершив продолжительный полет до дома Элизы, опасаясь за нее.
Как вновь оказался в ее теле.
И был не способен предупредить ее.
Бессилен помочь, когда на нее напали.
Как он убежал из ее тела, вернулся в свое, потом помчался на машине к ее дому, но опоздал и обнаружил ее мертвой в ванне.
Сью слушала, смотрела на него, часто корчила гримасы, иногда комментировала или что-то спрашивала. Ее, похоже, очень интересовало все, что он мог рассказать. Почти словно она сама это переживала.
Нил почувствовал, что нашел по-настоящему благодарного слушателя.
Кого-то, перед кем можно по-настоящему выговориться.
Разговаривая со Сью, он пытался понять, почему не смог столь же правдиво все поведать Марте.
Потому, наверное, что проще рассказывать секреты совершенно чужим людям. Он часто слышал от других подобное. Быть может, это правда.
С высокой вероятностью, не будет никаких особых последствий, если рассказать что-то незнакомцу — кому-то, с кем ты вряд ли вновь увидишься через час, или через день, или вообще в ближайшие годы.
Все равно что написать свою историю пальцем на песке.
Можешь говорить что угодно — все равно оно исчезнет без следа.
Однако, его не отпускало предчувствие, что Сью отнюдь не собирается исчезать из его жизни особенно быстро.
По крайней мере, ему определенно придется терпеть ее компанию в ближайшие несколько часов. Пока они не достигнут "Форта", как минимум. И даже там, вряд ли будет легко от не избавиться.
"А может я и не хочу от нее избавляться?"
Это еще что? Ты собрался влюбляться в каждую бабу, которая тебе попадется?
Возьми себя в руки. Она прикольная, конечно, но явно не та девушка, с которой тебе стоило бы связываться. Слишком молодая. Слишком непутёвая. Единственная причина, почему ты изливаешь ей всё наболевшее — она случайно наткнулась на правду о браслете. Вот и все.
И он понял, что это действительно так. Не стоило придавать столь большое значение этой спонтанной исповеди. Он бы и Марте всю правду рассказал, если бы Марта случайно наткнулась на тайну браслета.
Сейчас он жалел, что не рассказал все Марте.
Но как можно вот так взять и рассказать кому-то, что у тебя есть волшебный браслет, позволяющий залезать в тела других людей словно в карнавальные костюмы?
Он никогда бы не рассказал об этом Сью. Девчонка сама узнала.
Он никогда бы не рассказал об этом никому.
Однако, сейчас он был рад, что Сью знает. Рад, что хоть кому-то можно говорить правду, ничего не утаивая.
И поэтому он продолжал говорить, не остановившись на убийстве, но продолжив рассказывать, что было дальше.
Как он не смог найти свою визитку, которую дал Элизе, и решил, что убийца забрал ее.
Как вернулся в свою квартиру, сообразив, что может стать следующей жертвой. Как все время держал пистолет наготове, боясь, но в то же время и надеясь, что Распутин к нему придет — и тогда появится шанс поквитаться с ублюдком.
Когда он рассказывал о визите Марты на следующий день, то был очень рад, что Сью не могла считывать его мысли — а то бы точно увидела, как Марта делает ему минет в прихожей. И почувствовала бы, как он возбуждается от этих воспоминаний.
Он не стал, конечно, упоминать этот эпизод. Но рассказал все остальное: как пояснял Марте свое положение, и какая опасность ему грозит — от Распутина, и возможно, от полиции — и как Марта настояла, чтобы он переночевал в ее квартире, где его никто не найдет.
Рассказал про видеозапись с показаниями, которую они сделали вместе.
Показаниями, которые были сдобрены дозой лжи, поскольку он не хотел говорить про браслет.
И наконец, он рассказал про свое письмо в полицию.
— Марта взяла его с собой, когда поехала на работу. Собиралась отправить по пути. Наверное, там получат послание завтра. А может, даже и сегодня.
— Так ты поэтому по тапкам дал? Мусоров застремался?
Он помотал головой.
— Письмо было анонимным. И мы старались его не трогать руками. Не думаю, что есть возможность узнать, кто его отправил.
— Так с фига ли ты в бега подался?
— Из-за царапин. — он кивнул на свою правую руку.
Сью покосилась туда.
— Это те, которые ты НЕ получил, когда твоя подружка НЕ падала из лодки?
— Они самые.
— Так кто ж тебя поцарапал-то?
— Ее звали Карен.
— Стоп-стоп! То есть ты виделся с какой-то Карен прошлой ночью? Когда Марта поехала на работу? Да едрид-мадрид, мне щас заметки вести придется со всеми твоими бабами. Марта, Элиза, теперь эта Карен... и еще я.
Нил мотнул головой.
— Карен — это ерунда. Можешь о ней забыть. Я ее просто посетил с помощью браслета. Там возникла странная ситуация, и я решил навестить ее вживую, и в итоге она меня поцарапала. Вот и все.
— И за что она тебя так?
— Неважно. У нас возникло небольшое недопонимание, не более.
— Ты ее бил что ли, или может...
— Нет. Ну, не совсем. Я был вынужден защищаться. Но я не причинил ей никакого вреда. Серьезного уж точно. Суть в том, что я не знал, как объяснить эти царапины Марте. Ну в смысле, их же не было, когда она уезжала на работу. И правду я ей точно не мог сказать, не рассказывая про браслет. И тогда я оставил записку и уехал. Решил, что побуду в другом городе, пока раны не заживут.
— На это уйдет неделя или две. Божечки-кошечки. А ты ж вроде писатель?
— Я тебе это говорил? — он нахмурился.
— Я была у тебя в башке минут пять или десять. Много чего там услышала.
— Я думал про свою работу?
Девушка пожала плечами.
— А черт его знает. Но я как бы все равно что-то такое уловила. И я к чему ща клоню — ты ж писатель, да? Ну так смог бы набрехать там ей чего-нибудь, у тебя ж башка работает в эту сторону.
— Возможно. Но я не хотел снова врать ей. И наверное... наверное, я решил, что для нас обоих будет лучше, если я ненадолго пропаду с горизонта.
— Слышь, ну а теперь у тебя есть я, так что можешь обратно, эцсамое, вылезти на горизонт, когда захочешь.
— В смысле?
— Ну, я типа подыграю, как будто это я тебя и оцарапала. Тогда про эту Карен можешь и ваще не заикаться. Расскажем Марте, что мы случайно типа встретились в "Форте", и ты как будто спас мне жизнь, когда я едва не свалилась из кабинки на горках. Ну чо, клёво я придумала, а?
— Есть только одна проблема, — сказал Нил, — На ногти свои посмотри.
Она подняла обе ладони перед собой, словно упершись ими в невидимую стену.
— Да ладно! Я могу тебя ими покорябать.
— Они ужасно короткие.
— Да фигня, отрастут. Пара дней, туда-сюда. Слышь, давай, я их не буду больше грызть, пока мы в "Форте". Тогда они как следует отрастут, когда мы их покажем Марте.
— Угу, — пробормотал Нил. И попытался улыбнуться.
Она что, собирается жить у меня?
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
