Тривиальный сюжет. Общий файл

Глава 1

Кирилл

Наступала осень. Свет заходящего солнца вызолотил кроны деревьев, красным прошелся по крышам и куполам. Выглянув из окна, Кир подставил лицо осеннему ветру, капризному и пахнущему полынью.

— Все нормально? — Леська сидела прямо на полу, прислонившись к стене. Теребила трофейный золотой браслет на правой руке, лихорадочно заправляла постоянно выбивающуюся прядь за ухо. Нервничала.

— Мы здесь уже почти полгода, а время пролетело так быстро... — полгода, и все происходящее остопаскудело настолько, что хоть волком вой.

— Правда? А я и не заметила, — проворчала сестра — она тоже устала.

Город понемногу начинал оживать, но хотя чума и ночные нападения внезапно прекратились, люди все равно продолжали бояться. Кир их не винил: порой он пугал сам себя, а уж про его "верных приспешников", ставших в Хельне мрачной легендой, и упоминать не стоило. Случись все вышеперечисленное в его родном городе, Кирилл бы, вероятно, постарался переехать.

— Что мы будем делать? — Олеську их вероятное будущее беспокоило, чем дальше, тем больше. Ее давно уже перестали радовать драгоценные побрякушки — те из них, которые пока еще не переплавили на монеты. Ей больше не хотелось быть единственной, пусть и неофициальной "принцессой" в королевстве. По крайней мере, так казалось ему самому.

Он даже мог бы гордиться сестрой — за то, что она, наконец, повзрослела. Увы, Олеся начала думать о последствиях совсем не вовремя. Кирилл не знал, что он мог ей ответить — прости, я ничего не могу сделать?

— Ммм, ты о чем? — интересно, они еще могут притвориться, что ничего не было, вежливо поулыбаться на прощанье и свалить? Жаль, остальные поддержать Кира не спешили — миэлю Абрахаму пока еще нужно было их присутствие: он боялся беспорядков в столице, гражданской войны и интервенции, Леська считала, надо дождаться зимы и приезда послов ссейши, а остальные просто радовались первой победе, не задумываясь о последствиях.

— Перестань притворяться, сам знаешь о чем. Ты думал о моих словах?

Сестренка все не могла успокоиться, идея договориться с ссейши не оставляла ее. Но зачем Киру Венец Власти? Тем более, до зимы они не дотянут — объединенные войска королевств просто сметут их с лица земли. Вероятно.

Вот только о принятом решении и о потраченной силе он не жалел, ни капли.

— Еще раз подумай, ведь один раз ты уже сделал глупость, — глупостью, по мнению сестры, было избавление Олиры от заразы, — нас ведь просто убьют, Кир, понимаешь?

Убьют, конечно. Леся во всем права и поражение — дело не столь далекого времени. В лучшем случае, до весны, пока дороги размыты и холодно, на них не нападут, хотя это вилами на воде писано. Но, остается надеяться, часть осени и зима у них есть. Хотя, если удача от них отвернется, зима будет мягкой и переходы не завалит снегом, а северо-западный корпус рискнет действовать без поддержки Эллирии...

Киру очень хотелось отправить Леську куда подальше и, если бы Каганат был надежен, то он бы отослал туда сестру вместе со всеми орками, все равно солдаты Оркайн-ка-Ничи помочь ничем не могли — что ему эта капля, когда необходимо море, чтобы затушить пожар предстоящей войны. И вряд ли предложение ссейши, которым Кир не доверял ни на грамм, что-то изменит.

Легрий, прерывая тягостный разговор, проскользнул в комнату с чьей-то просьбой об аудиенции. Срочной. Неотложной. Важной. Да что там опять у них приключилось?!

Оказалось, все тоже.

— Ваше высокопреосвященство, — старательно сохраняя вежливое выражение лица, кивнул Кирилл: аккуратно прикрыв за собой дверь, приковылял нитрианский священник. Сегодня день незапланированных визитов?

Нет, обязательно надо переговорить с Легрием: раз уж гоблин взял на себя обязанности его секретаря, так пусть не пропускает, кого попало. Или хотя бы предупреждает о посещении заблаговременно...

Вдобавок ко всему настроение вновь резко испортилось — даже исконные союзники не принимают его всерьез. Тот же Легрий мог просто из приличия поинтересоваться мнением своего "повелителя" — а вдруг у того свои, не включающие чужих жрецов, дела.

Кир прижал пальцы к вискам, прикрыл глаза — после того, как удалось досчитать до десяти, сводящее с ума бешенство не исчезло, но контролировать себя стало легче.

— Могу я вас побеспокоить, милорд?

Интересно, зачем спрашивать, когда уже беспокоил? Кир еще раз глубоко вздохнул.

— Можете, — грубить пожилым людям несколько невежливо, как бы ни хотелось. Да и выглядел старик плохо: одышка, бледность, на лбу и висках капельки пота, хриплый кашель с надрывом. Кир машинально принялся гадать о болезни по симптомам — кажется, у священника в анамнезе проблемы с сердцем, если бы еще удалось проверить сердцебиение, то можно было бы ставить диагноз... Спросить, есть ли у него тошнота? Вот только полное обследование в таких условиях не провести, а это не дело, и поэтому догадки об ишемической болезни сердца так и останутся догадками.

— Осень. А за осенью и зимой всегда приходит весна, — что-то подсказывало, что Абрахам говорил не о временах года. Как же Киру надоели все интересующиеся его дальнейшими планами, так и подмывало спросить, что все эти доброхоты сами предлагают.

— Приходит и проходит. Что вы хотели, миэль?

— Что мы будем делать? — миэль Абрахам возомнил, что Кир должен перед ним отчитываться? Вот прямо возьмет, и выложит все свои гипотетические планы врагам прямо на блюдечке.

Впрочем, у Кира все равно не было никаких планов. Не считать же за планы пресловутое "дотянуть бы до весны". Впрочем, в словах жреца его царапнуло что-то еще, такое неуловимое. Кир даже задумался, пытаясь понять, что еще его так вывело из себя. Ах, да, жрец осмелился сказать "мы".

— Мы? — с ума сойти, можно представить, будто они заодно. Конечно, в последнее время миэль Абрахам был настроен чересчур благожелательно (что само по себе подозрительно), но откуда он взял это "мы"?

— Никому не нужен целостный Нитриан: скорее всего наш край растащят на кусочки победители. У нас плодородная земля, не идущая ни в какое сравнение с пустошами вашей империи, чернозем, у нас много руды в горах, у нас соляные копи, а теперь мы еще и предатели...

Странно, старик никогда не выглядел человеком, способным цепляться за власть до последнего, несмотря ни на что. Да и не ощущал Кирилл в его ауре? мыслях? душе? особого желания властвовать, хотя обычно все самое мерзкое и отвратительное в других он теперь научился улавливать за километр.

— На мой взгляд, у вас несколько неправильная постановка вопроса. Страна — люди, а основную массу населения, — Кир очень на это рассчитывал, — не тронут. Кому охота лишаться подданных?

Виноваты ли простые крестьяне и горожане в том, что "страдали под гнетом тьмы"? А вот о том, что будет с предателями, перешедшими на сторону Темного Властелина, оный "властелин" предпочитал не задумываться: изменников нигде не любили.

— Судьба проигравших всегда незавидна, — старик упрямо гнул свою линию. И чего он опять хочет?

— Не все ли равно крестьянам, кто во главе страны, пока все спокойно и есть кусок хлеба? — Киру было бы все равно. — Тем более, рабство в Королевствах запрещено.

— Не везде и не совсем, — поправил старик, крепко сжимая в руках посох, — но позволено ли мне будет услышать ответ на мой вопрос: что мы будем делать?

Умирать, наверное. Ну, по крайей мере, мы.

— Побеждать, разумеется, — безапелляционно протянул Кирилл, постаравшись сделать голос поторжественней, — и когда-нибудь мы захватим весь мир.

Тут полагалось громко и зловеще захохотать, но Кир не стал — лень.

За окном под порывами ветра танцевали разноцветные листья, падали на дорожки парка, напоминали о тщете человеческих усилий и быстротечности времени. А еще о том, что скоро ему придется принять каое-либо решение, хотя бы о договоре с ссейши.

Попробовать завоевать мир, что ли?

Миэль Абрахам укоризненно нахмурился, словно не одобряя такую легкомысленность. Зачем священнику откровенный ответ, если он и сам все должен прекрасно понимать? Или старые сказки о могуществе Тьмы с большой буквы и ему застят глаза?

Жаль, что проверить, действительно ли старик на его стороне, невозможно. Смешно, Кир знает, когда врут, и не знает, когда ему говорят правду. Да он даже не может увидеть, кто благожелательно настроен, зато твердо знает тех, кто его ненавидит. Из-за подобных эмпатических способностей скоро разовьется паранойя, уже сейчас трудно терпеть чужое присутствие, близость тех, чьи самые тайные желания и страсти, эмоции для него как на ладони. Кажется, вокруг одни лжецы и мерзавцы.

Кир все больше склонялся к тому, что самым разумным будет наобещать ссейши с три короба, нацепить дурацкий венец и свалить домой, раз уж свой врачебный долг он выполнил и зараза ушла. Но что тогда будет с теми, кто ему доверился?

В Нитриане биметаллическая денежная система: в обращении равнозначно используется золото и серебро. Протекционизм в торговле и строгая таможенная политика, экспортируются ткани и соль, импортируется — древесина. Налогообложение, в основном, поземельное и подушевое, не считая странных налогов на соль, очаг и тому подобное.

Миэль Абрахам говорил, что подати в стране еще весьма терпимые, люди живут хорошо. Насколько же "хорошо" относительное понятие, оказывается. Да уж, в Хельне явно не слышали о таких пустяках как "качество жизни", "система здравоохранения", "социальное государство". Хотя от реалий существующего "псевдо-средневековья" трудно было ожидать иного.

Договор с Зитри окончательно заключен: им все-таки продадут хлеб, хоть и втридорога. Шах решил не отказываться от возможности погреть руки, но Кир его понимал. Он вообще почти всех понимал, кроме самого себя: зачем ему все это? Синдром лягушки попавшей в крынку со сметаной — авось взобьем масло и выберемся, попытка почувствовать себя властителем, благодетелем, реформатором (вот только комплекса Наполеона для полного счастья Киру не доставало), доказать себе и остальным, что нет, он не зло, не безумная тварь из местного бестиария? Зачем?

В остальном дела шли не так хорошо, и Кир вновь и вновь, как в повторяющемся, беспоконечном кошмаре, утопал под грудой бумаг. Люди вокруг него постоянно умирали, и только бюрократия казалась бессмертной.

"Восстанавливать" систему управления в Нитриане оказалось куда легче, чем в "империи": во-первых, она там была изначально, во-вторых, война — если киров демарш можно называть столь громким словом — страны почти не коснулась, в-третьих, миэль соизволил помочь. Да и другие нобили не отставали: каждому хотелось кусочек пирога.

По большей части все то, что он делает, бесполезно — но если окончательно опустить руки, можно сойти с ума. Киру сходить с ума нельзя, иначе — он твердо уверен — произойдет что-то очень неприятное, а от него сейчас зависит очень много людей.

А вот у сестренки проблемы с психикой уже начались: она предложила устроить бал, аргументируя это тем, что так будет легче найти новых союзников (с чего она взяла?!) и тем, что она всю жизнь мечтала побывать на настоящем балу. Отчего-то казалось, что именно второй приведенный довод — настоящий, а болтовня о союзниках лишь прикрытие. В результате, с трудом удержался от жестокого высмеивания дорогой родственницы.

Леську срочно надо было чем-нибудь занять. Кир предложил ей заняться помощью беженцам, сбежавшим из столицы во время чумы, но в ответ получил фееричное "ску-у-учно" и настаивать не решился. Но долго скучать сестренка не собиралась, разведя вместе с Вилентом непонятную кипучую деятельность, отчего-то при поддержке миэля Абрахама. Кир решил временно закрыть на сии тайны глаза: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, а у него и без того проблем по горло.

Эльфы, данное которым обещание надо было исполнять — Киру его сестра была дорога. Да и Лирен ему здорово помог, хотя не понятно, зачем исконному врагу надо было вытаскивать его из катакомб старого убежища. Вот только и отпустить эльфов Кирилл пока не мог, он же не самоубийца.

Столица, пережившая крысиную болезнь, демона, восстание, несколько пожаров и многочисленные грабежи, благо многие горожане сочли нужным воспльзоваться подходящим случаем для увеличения собственного благосостояния, требовала наведения порядка.

Порядок нужно было наводить и в собственной голове: от злости иногда сводило зубы и спирало дыхание, и хотелось банально убивать. Кир литрами глотал сильнейшее найденное успокоительное, сам запах которого уже вызывал тошноту, но помогала местная отрава мало.

Что еще паршивей, чума ушла лишь из столицы — в Ороне, по-прежнему, царил кошмар, и Кир не знал, что с этим делать. У него не было ни еще одной души, ни даже еще одного демона под рукой.

Кир составлял списки того, что необходимо сделать. С каждым днем эти списки все пополнялись, но вот вычеркнуть из них хотя бы дин пункт так и не удалось.

До зимы было еще далеко.

Тиенна

Маленькие птички в позолоченных клетках радостно щебетали, разнаряженые фрейлины и придворные дамы не менее радостно им вторили. И только суровая статс-дама, мрачная и нахмуренная, злой и обиженной вороной восседала в углу.

Птичник, как есть птичник.

И все вместе они притворялись, что слушают, как ее прекрасное высочество играет на арфе. Тиенна, забывшись, чуть не исполнила балладу про проклятого рыцаря, но вовремя остановилась — после особо грустных или романтичных произведений дамы могли плакать почти полдня, аккуратно прикладывая вышитые платочки к напудренным лицам.

— Ах, какая чудесная песня, ваше высочество, — храбро высказалась первой Одриелла, колыхнув внушительным бюстом, причудливо обрамленным кружевами.

Принцесса поощрительно улыбнулась — Одриел, без сомнения, первостатейная лгунья, но играет Тиенна и правда хорошо. Все ж, не зря мэтр Домар потратил на ее обучение столько лет, чувствовать музыку она научилась.

Остальные дамы наперебой принялись заверять в своем почтении и восхищении, и от их гомона начинала болеть голова. После проведенного в окружении фрейлин и придворных дам времени начинаешь ценить тишину, но, к сожалению, одиночество — слишком большая роскошь даже для принцесс.

— А вы, Эллиэн, о чем вы задумались? — как можно более ласково уточнила Тиенна у замершей возле окна дочери казначея. Казалось, девушка полностью растворилась в своих грезах, но для всегда собранной и весьма практичной дочери главного скряги Эллирии такие манеры были нехарактерны. Тиенна же весьма не любила, когда окружающие ее люди начинали вести себя странно и неправильно.

— Ни о чем, простите, ваше высочество, — тоскливо вздохнула девушка, затеребив шитье, к которому за все утро даже не притронулась.

— Ах, ваше вы высочество, — счастливо захлопала в ладоши леди Малия, злобно кося в сторону соперницы, — Эллиэн влюбилась, разве это не прекрасно?

Хорошо, что у придворных дам от ее высочества тайн нет, они всегда готовы поделиться секретом. Чужим. Но все же, кто сей таинственный возлюбленный — неужели он настолько неподходящая партия, что Эллиэн вынуждена хранить молчание? Во всяком случае, герой ее грез точно не выбранный папенькой жених или иной достойный во всех отношениях кавалер — иначе Эллиэн обязательно бы поделилась с подругами, те еще с кем-то и слухи бы быстро распространились по двору. Да, судя по всему, стоит обратить внимание — мелочи, конечно, но при дворе любая мелочь важна.

— Несомненно, — величественно кивнула головой Тиенна, — любовь — возвышенное и прекрасное чувство. Но не будем мучить бедную девочку, раз она желает сохранить имя возлюбленного в тайне.

Спрашивать имя у фрейлины нельзя, правдивого ответа все одно не будет, а вот зло девица точно затаит — вон, какое кислое выражение лица, будто целый лимон сжевала.

Остальные дамы, уже было оживившись, расстроено поникли — посплетничать и позлословить им хотелось, но не наперекор же пожеланию ее высочества. Эллиэн облегченно вздохнула, качнув длинными подвесками с изумрудами — надо бы подсказать девочке, что в этом сезоне в моде рубины и агат. Впрочем, подождет.

Дальше предстояло слушать игру на лютне в исполнении другой дамы, но их немудреное развлечение было прервано.

— Ваше высочество, к вам ее высочество Арлинда, — пролепетала дежурная фрейлина, опустив вниз огромные глазищи — можно подумать, оганская плитка — такое интересное зрелище.

Остальные куры испуганно примолкли, сраженные наповал нерадостной вестью — младшую сестру Тиенны при дворе боялись и не любили. Как же, единственная в семье с даром, выученица серых колдуний Энигвы, вызывала у впечатлительных дам ужас. За глаза сестру иначе как ведьмой никто не именовал, но в лицо оскорблять боялись — мало того, что отец никогда не распускал своих вассалов и не позволял неуважительно отзываться о членах королевской семьи, так еще и Арли, обозлившись, легко могла наслать на незадачливого клеветника проклятье. Норов у сестрицы тяжелый, в отца.

— Что ж, не стоит заставлять мою сестру ждать за порогом, Тересса, — Тиенна отточенным движением — принцессы обязаны все делать идеально — заправила якобы случайно выбившуюся из прически прядь за ухо, — будь добра, пригласи ее высочество зайти.

Арли, впрочем, никогда не нуждалась в приглашениях и соизволениях — как всегда, проигнорировав правила приличия, она ворвалась в будуар. Кавалерийские сапоги зацокали по мраморному полу, на дорогой плитке оставались царапины от шпор — Арли никогда не уважала чужие вещи, для нее всегда существовало лишь мое и ничье.

— Прекрасно выглядишь, Тиэ, — все-таки, незнание этикета прискорбно даже для ведьм и колдунов, — мне кажется, или этих бесполезных созданий стало больше? — бесцеремонно уточнила Арли, оглядевшись. Тиенна предпочла решить, что сестра имела в виду птиц, а не фрейлин.

Арлинда величественно не замечала направленных прямо на нее неодобрительных взглядов, чихать она хотела на чужое мнение о своей царственной особе. А вот дамы прямо кипели — длинные и густые каштановые волосы заплетены в простую косу — о, какое страшное нарушение дворцового этикета, статс-дама аж рот раскрыла, пораженная подобной наглостью. Да еще и мужской наряд, кошмар, весьма идет нарушительнице, подчеркивая идеальную фигуру.

Дамы недовольно примолкли, старательно не привлекая внимания — злословить они станут позже, когда та, кто дала им повод для сплетен чуть ли не на десятидневье, уйдет.

— Арли, милая, рада тебя видеть, — Тиенна, держа спину идеально прямой, поднялась навстречу сестре, — пройдемся по саду, пока ты не расколола мне очередную парочку ваз?

— О, Тиэ, но ведь они настолько безвкусные, что я бы только сделала тебе одолжение, — младшей всегда хватало слов на достойный ответ.

— И все же, мои маленькие безделушки мне дороги, сестра, — Тиенна протянула Арлинде руку, увлекая сестру к выходу в галерею.

Дамы за спиной разочаровано вздохнули — пропускать интересный разговор не хотелось, но навязывать свое общество никто не рискнул.

В сад, куда из покоев Тиенны можно было легко попасть, минув небольшую галерею, они вошли вдвоем. Цветы со всего Хельна, небольшие озерца с лебедями, фонтаны и ручные косули, бравшие хлеб прямо из рук дам — сад был любимым детищем покойной матери, но Тиенна его не любила. Сад означал долгие, неспешные прогулки в окружении избранных дам, игры в тарелочку и мяч, стихотворные баталии и прочие... весьма утомительные вещи.

— Высокие боги, Тиэ, неужели тебе не хочется убить всех этих щебечущих дур? — утомленно прикрыв золотистые глаза, выпалила сестрица. Она сама, редко находясь при дворе — магические штудии отнимали много времени — предпочитала мужское общество.

— Мои маленькие птички приносят мне много интересного на хвосте, так что польза их несомненна, — Тиенна остановилась возле небольшого пруда с плавающими лебедями.

Деревьев и кустов поблизости не было, только клумба с белыми розами — не спрячешься; говорить, почти не открывая губ она научилась давно — слишком много умельцев читать по губам развелось среди придворных, а о магической прослушке пусть Арли беспокоится.

-Хотя, ты права, иногда возникает желание отравить фрейлину-другую, — с Арли можно позволить себе небольшую откровенность, тем более, здесь, — но с этим я борюсь. Итак, о чем ты так спешила поговорить?

— Разве я не могла просто соскучиться по любимой сестричке? — Арли бесцеремонно сорвала розу, тут же выкинув.

— Настолько, что пришла прямо в дорожной одежде?

— Допустим. Что нового при дворе? Наш маленький Фредди опять чудит?

— Папочке сейчас не до шалостей Фредерика, Арли, ты же понимаешь, — терпеливо заметила Тиенна, — папенька будут заняты, отгрызая и переваривая кусочки Нитриана.

— Говорят, будет война, — Арли предпочла начать издалека, значит, разговор предстоит сложный.

— О, ну что ты, Арли, это не война, — Тиенне вспомнились речи отца, благостные и мудрые, — это помощь, которую мы просто обязаны оказать завязшим в тенетах Тьмы. Не можем же мы оставить несчастный народ Нитриана в руках Хозяина Зла?

— Да мне без разницы, как отец решит обозвать предстоящую компанию, — нетерпеливо дернула плечом Арлинда, — я хочу поучаствовать.

— Отец тебе не позволит, — самой Тиенне намерение сестры тоже не пришлось по нраву.

— Почему нет, кто-то из королевской семьи все равно должен присутствовать во время компании, нельзя давать другим в руки такую власть и, тем более, славу победителя Темного. А отец не станет возглавлять армию — он не покойный глупец Дагмар — короли должны править, а не играть в солдатиков.

— Наследник престола — Фред, он и возглавит армию, — пусть номинально. Заодно, стоит позаботиться, чтобы их глупенький братец не свернул себе шею во время военной компании — у Тиенны есть несколько друзей среди военных, придется их озадачить. С другой стороны, на войне сложнее будет втянуть Фредди в очередную интригу.

— Фредрик — тряпка, ты или я справились бы гораздо лучше, — Арли всегда презирала брата, а тот боялся и ненавидел сестру-ведьму.

Фред, действительно, ничтожество, но отталкивать его тем более нельзя, иначе у него быстро появятся другие... советники и благожелательно настроенные помощники. И тогда у Эллирии в будущем будут проблемы. Арли не понимала и не хотела понимать, что потенциальные фавориты Фредди — большая проблема, кою проще решить заранее. Тиенна всегда старалась быть первейшим другом брата, разрешать его затруднения, выслушивать жалобы — пусть лучше это будет она, а не кто-то другой.

Увы, Арли — весьма честолюбива, роль кукловода за троном ее не прельщает. Тиенна думала, что однажды Арли сломает себе шею. Младшая сестричка не понимала, что нобили никогда не позволят ведьме сеть на престол.

— Я все равно хочу участвовать, — упрямо нахмурилась сестрица. Может, она желает, чтобы Тиенна поговорила с отцом — тот иногда прислушивался к ее просьбам и советам?

— Зачем? — нет уж, предлагать отцу такую глупость она точно не будет, — Арли, подумай, все решается здесь, во дворце, а не на поле боя

— Здесь у нас есть ты, сестричка, а я хочу просто испытать свои силы.

Капризы, капризы... Когда же Арлинда, наконец, повзрослеет.

— Тиэ, ты сидишь в сплетенной паутине и думаешь, что это — власть, — чуть насмешливо поджала ненакрашенные губы Арли, — власть — это возможность управлять армией, сметать с лица земли королевства. Гвардия тебя, несомненно, любит, но что гвардия? Подумай, если армия и народ поддержат меня — а они поддержат — то Фредерику ничего не останется, как уступить.

— Арли, для этого есть дворцовые перевороты. И у него есть и будут союзники, — почти все старые и сильные роды поддержат наследника.

— Ну да, все помешанные на традициях старики, — Арлинда пренебрежительно фыркнула, — Фредрик будет плохим королем, Тиэ. Ты моя сестра и единственная в семье, с кем можно говорить. Отец слишком стар и осторожен: настал момент, когда Эллирия может получить многое, если не все, а он боится требовать. Лисая поразительно глупа, а Фредрик — слизняк. Отец должен отдать Эллирию одной из нас. И если у меня все получится, если ты меня поддержишь, мы станем одним из самых могущественных королевств мира.

— Нам не переварить больше, чем приграничье, — обсуждать претензии Арлинды на престол Тиенна пока еще не готова, — Светлый Совет не позволит, да и зачем нам соседство с дикими областями? Терпеть набеги варваров или присутствие орков?

— Нам не нужно разрешение Совета, мы возьмем весь Нитриан и то, что когда-то было Темной империей. Орки слабы, и мы, наконец, сможем избавиться от присутствия детей тьмы в нашем мире.

— А Темный, Арли? Что насчет него?

— А на что нам пророчество и меч? — сестра, видимо, забыла, что герою еще предстоит вырасти и победить — рождался он примерно в то же время, когда происходило воскрешение Темного Властелина. Пока же Хельн ожидали кровавые и мрачные годы.

— На что ты надеешься, сестра? — по-видимому, Арли знает что-то, что позволяет ей игнорировать Господина Лжи в своих планах.

— Тиэ?

— Если хочешь моей поддержки, будь добра, не скрывай от меня то, что следует знать.

— Моя наставница, да будет тебе известно, — в тоне Арли проскользнули нотки восхищения, замешанного на зависти, — любовница Оэрона. Так что, кое-что услышать мне довелось — Владыка Эль-Лар страшно оскорблен, так что даже если герой не родится в Хельне сейчас, все равно у эльфов есть способ решить проблему раз и навсегда.

— Способ?

— Да, способ, — выделила слово Арли, но продолжать явно не собиралась. Четко отмерянная доза откровенности закончилась.

Ночь Тиенна терпела с трудом, она всегда трудно засыпала, бессонница и бесплодное разглядывание позолоченной лепнины на потолке выводили из себя. Возможно, именно поэтому принцесса заводила себе любовников. А может потому, что оставаться одной в двадцать восемь лет оказалось невыносимо. Бесспорно, принцессы не бывают старыми девами, но одиночество Тиенна не любила во всех проявлениях.

Что ж благодаря некоему подозрительному и предусмотрительному предку в ее покоях было несколько тайных ходов, так что особой трудности нанесение скрытых визитов не представляло.

Тиенна осторожно, чтобы не разбудить спавшую в соседней комнате дежурную служанку и стоявшую возле дверей стражу, подошла к гардеробной. Сотни роскошных платьев — отец всегда был щедр с Тиенной — она больше всех напоминала ему покойную и горячо любимую жену, но она возьмет попроще, чтобы можно было облачиться без помощи камеристки. Никаких диадем и венцов, от которых так устает шея — сейчас она будет играть просто женщину, а не принцессу. Простое черное платье — светловолосым идут темные оттенки, никаких украшений, только темный черепаховый гребень.

Тяжелый канделябр, висящий на стене, поворачивается в нужную сторону, открывая проход. В скрытом коридоре, как всегда пыльно и грязно — если не убираться столетиями, то чище не становится. Раньше на полу оставался след от ее туфель, сейчас стало чуть лучше и ей не грозит опасность измарать подол. Как и опасность быть пойманной за недостойным занятием, впрочем.

Не то чтобы поимка с поличным грозила ей чем-нибудь серьезным: отец всегда спускал им некоторые шалости, но леди обязана быть безупречной. В понятие же безупречности по меркам высшего света Эллирии наличие незнатного любовника не входило.

У Гайна, дворянина из захудалого рода, не было титула, зато он был великолепным воином, неплохим любовником и, самое важное, капитаном королевской гвардии. Что еще лучше, он был полностью предан Тиенне, а преданность всегда ценится на вес золота, особенно во Внутреннем Городе.

Гвардейцы Тиенну любили, не зря же она потратила на них столько времени. Связь с Гайном же была средним между небольшим капризом и попыткой привязать гвардию еще больше. Все-таки именно Гайн отдает людям приказы, и если он будет прислушиваться к Тиенне, то все выйдет просто замечательно.

Тайный проход вел за город и в некоторые помещения дворца: когда-то Тиенна приложила немало усилий, чтобы Гайну выделили нужные комнаты.

В его покоях успокаивающе горит камин, на полу старая медвежья шкура — медведя Гайн убил сам, на столике вино и фрукты. Капитан ее ждет, ведь она еще утром передала ему шифрованное послание, и можно будет, наконец, расслабиться и на время забыть о трудностях.

— Тиэ, моя Тиэ, — Гайн стиснул ее в объятьях, будто они не виделись вечность.

Короткие темные волосы, выдающийся вперед подбородок — будь у Гайна не только жалованье капитана, то отбою бы от дам не было. А так, при всей его мужественной внешности, отсутствие денег и земель отпугивало местных красавиц от такого неперспективного кавалера.

Тиенну подобные мелочи не расстраивали, все равно мужа отец ей подберет нужного, полезного и родовитого. Раньше папенька подумывали о династическом браке с Дагмаром, но слухи о бесплодии нитрианца положили конец переговорам.

Гайн принялся неумело расстегивать платье: надо же, за столько лет так и не выучился справляться с застежками.

Потом они лежали на старой шкуре и медленно потягивали вино. Огонь бросал отблески на стены, было уютно и не хотелось уходить.

Визит оказался не только приятным, но и полезным: Гайн поведал, что кто-то из его гвардейцев видел Эллиэн и Фредерика вместе. У него была весьма полезная, хоть порой раздражающая привычка разговаривать в постели.

Тиенну новость несколько... расстроила: Фредрик не рассказал ей про Эллиеэн, хотя даже он должен был понимать, что тайная связь с дочерью казначея сулит ему неприятности. Граф Жилэ не простит того, что его любимое и единственное дитя обесчестили, а отец никогда не позволит подобный мезальянс.

Значит, или братик излишне сильно увлечен, или у Фредрика нашлись те, кто помог разрешить маленькое затруднение. Если верное второе, то есть повод насторожиться. В последнее время Тиенне казалось, что кто-то хочет ее отодвинуть, втереться в доверие к Фредди. И если Тиенна права в своих подозрениях, то она ухитрилась пропустить чью-то весьма опасную интригу. Такая непредусмотрительность дорого стоила в Высоком городе, где могли закрыть глаза на что угодно, кроме слабости.

— О чем задумались, ваше высочество? — чужие губы коснулись ее виска.

— Ни о чем, мой рыцарь, ни о чем.

— И все же, я настаиваю: кто обидел мою прекрасную леди?

— Просто волнуюсь. Ты ведь знаешь, отец собирается воевать с Властелином Тьмы, — чувствуя себя лицемерной дрянью, трагически вздохнула Тиенна.

— Его величество правы, заразу следует выжечь раз и навсегда, — серьезно кивнул Гайн, — от Темного необходимо избавиться сейчас, пока он еще не набрался сил, иначе будет поздно.

— Надеюсь, ты не собираешься проситься в действующую армию? — такой... выверт положил бы конец весьма успешной карьере

— В детстве я тоже мечтал о сражениях с Хозяином Лжи, — хмыкнул Гайн, обнимая за плечи, отвлекая от дурных мыслей.

— А что произошло потом?

— Повзрослел, — просто ответил он, — не стоит за меня беспокоиться, моя прекрасная принцесса.

Вот бы Арлинда тоже повзрослела. А Фредерик поумнел, да...

Элльен-эф-Ноэль

Серое свинцовое небо поры увядания мрачно наблюдало за копошениями детей земли. Город затаился, как больное бешенством животное, уже готовое прыгнуть и вцепиться в горло. Неказистые, будто стремившиеся к земле дома — жалкая пародия на воздушные, легкие, светлые жилища детей Света. Грубые, словно карикатурные лица, тени, высохшие и уродливые, испуганно отводящие глаза. Но если большинство шарахалось от них как от зараженных, то иногда в спину летели оскорбления и даже камни: эльфов в Олире ненавидели куда больше Темного Властелина и его рабов, больше, чем собственных предателей.

И, самое отвратительное, в городе начали раздаваться шепотки о том, что не так уж плохо быть под гнетом Темного Властелина. Темный, заигрывая с горожанами, не спешил приносить жертвы или покорять оставшиеся огрызки Нитриана. Хумансы, глупые создания, не понимали, что такое благоденствие ненадолго, что вскоре они проклянут тот день, когда появились на свет. Не зря многие считают короткоживущих низшими созданиями, Элльен был готов в кои-то веки согласиться с древними ханжами.

А светлорожденные теперь неразрывно связаны с Тьмой. Темный их никогда не отпустит, что ему чужие обещания и чужая жизнь. Элльену следовало это знать, он не первый раз имеет дело с Господином Лжи.

Они, любимые дети Зеленой матери, всегда гордились незапятнанностью тьмой, ни один эльф никогда не служил Злу. До сего момента. Он поступил правильно, ведь наследник Владыки не должен был попасть в руки Темного, и он ошибся, изваляв в грязи честь своего народа.

Пока Темный не спешил воспользоваться их клятвой, иногда даже казалось, словно ему ничего от них и не надо. Но сам Элльен считал, что это только затишье перед бурей: вероятно, Вечный Лжец задумал для них что-то поистине ужасное.

Но куда более Элльена волновало, откуда короткоживущие взяли Гнев Зеленой Матери. Сначала он не поверил лживым словам Темного, ведь сказать правду для отродья Бездны смерти подобно, но тот не обманул. У смертных действительно было то, что глупцы прозвали эльфийской отравой.

Владыка не за что не отдал бы смертным столь сильное оружие, но оно было, и закрывать глаза на столь вопиющее нарушение миропорядка нельзя. Жаль, что Элльен не может отправить послание Владыке: Вечный престол выслушал бы слова предателя, только клятва, отданная Темному, не позволяла.

Но понять происходящее все равно необходимо.

Именно поэтому Элльен решился обратиться к Целителю Душ со столь странной просьбой.

— Ты не находишь, что город слишком несуразен? — эль-Лирен, молча идущий рядом, остановился на каменном мосту через небольшую грязную речушку, идущую через город. Короткоживущие осмелились осквернить реку мусором и падалью, и даже думать не хотелось о том, что несут ее воды.

Двое воинов замерли позади, чтобы не мешать разговору. Будь его воля, Элльен бы взял с собой больше, но Темному Властелину не нравилось присутствие Детей Зеленой Матери рядом.

— Да, отвратительное место, — и не время для церемоний, — мертвое. Ты слишком много проводишь времени с Темным. Что он от тебя хочет?

— Знаний, — пожал плечами собеседник.

— Разве ему пригодится то, что знаешь ты? — по клятве они обязаны отвечать на прямые вопросы, тут уж никуда не деться, но Лирен, прежде всего, целитель

— Из этого воплощения вышел бы неплохой Целитель, — заметил эль-Лирен.

— Наверное, я неправильно понял твои слова, — Темный — целитель?!

— Если бы он не был тем, кто есть. Эльенни, ты не понимаешь, если ему сейчас не помочь, то он просто сойдет с ума. А с почти всемогущим безумцем иметь дело станет сложнее.

Эль-Лирен старше и мудрее, но Элльен все равно не понимал, зачем целитель Душ взялся помогать Темному. Ему самому даже говорить с Врагом, дышать с ним одним воздухом казалось кощунством.

— Он и так безумен, но мы должны говорить не о том. Ты сможешь узнать, откуда появился Гнев? — Властелин Тьмы явно успел допросить пленников и выяснить, откуда у смертных отрава.

Конечно, у Господина Лжи эль-Лирен ничего спросить не сможет, но он чаще всех остальных бывает в городе и даже общается с прихвостнями Темного. Придется рискнуть.

Глава 2

Кирилл

В последнее время, куда бы он ни пошел, Кира сопровождали его иллюзорные телохранители. Не то что бы он был против, но порой присутствие темных молчаливых фигур за спиной немного... напрягало. Тем более, ему все больше чудилось, что там, под призрачными доспехами, одна пустота.

— Не стоит постоянно ходить за мной, — в какой-то момент Кирилл не выдержал.

— Не стоит ходить без нас, — насмешливо поправило наваждение, — мы лишь заботимся о вашей безопасности, мой господин.

— И почему бы это? — вопросил воздух Кир.

— Без вас, господин, мы исчезнем, вновь уйдем в небытие, — соизволил ответить на риторический вопрос призрачный страж.

Киру тотчас поплохело — осознавать то, что от тебя зависит столько созданий, оказалось неприятно. Что станет с его воплотившимися наваждениями, если все же получится покинуть Хельн или его, в конце концов, убьют?

— Мне очень жаль, — сумел справиться с собой он.

— Нам не жаль, — равнодушно откликнулась иллюзия, — существовать лучше, чем не существовать.

— Я постараюсь как-нибудь это... исправить, — если такое будет в его силах, Кир, во что бы то ни стало, сдержит обещание. Чего бы ему это ни стоило...

Как бы то ни было, созданные им самим наваждения не единственные, постоянно навязывавшие свою кампанию. Тот же Вилларий буквально ходил хвостиком, выспрашивая, каким именно способом получилось справиться с чумой. Кир уже устал повторять, что нет, с Ороной так не получится.

Да и с Гнорком надо что-то решать — барон все более настойчиво требовал обещанную плату. Вот только отдавать несчастный город предателю мучительно не хотелось — не то чтобы Кириллу так уж жалко чужой и ненужной короны, только вот доверия барон не вызвал. Но и не сдержать данного слова он также не мог, иначе остальные должники могли и "обидеться", поняв, что терять им нечего, а долгожданных плюшек не предвидится. После долгих размышлений, Кир решил подстраховаться — если Гнорка будет кому держать в узде, то все, наверное, выйдет не так плохо, даже когда сам Кир свалит отсюда куда подальше. Тот же миэль Абрахам, кажется, заботится о простом народе и, в любом случае, нитрианский священник — один из немногих, не вызывающих у Кира особого отвращения.

Пожалуй, его можно даже назначить соправителем... Гнорк, взбесится, да и черт с ним! Самого Кира тоже многое раздражает, от таскающихся по пятам иллюзий до родной сестрицы с ее безумными идеями.

И как только он очутился в этой ситуации? Бесспорно, ситуации бывают разные — сложные, щекотливые, безвыходные, в конце концов. Киру досталась просто банальная. Наверное, если бы в сию историю вли.. попал кто-нибудь посторонний, было бы довольно забавно, но в данном случае чувство юмора отказывалось работать. Нет, Кир не привередничал, просто быть уж-жасным Темным Властелином это... пожалуй, наиболее приемлемое выражение — дурной тон. Если бы ситуация случилась некоторое время назад, до поистине глобальной программы переделки фантастики в плане "взгляда с темной стороны", добрых и хороших кровососов, оборотней и им подобных... Впрочем, быть светлым героем было бы еще хуже, так что Кир не жаловался. Совсем не жаловался. Если бы только ситуация была бы не такой типичной, но, увы.

Нет, ну какой вменяемый и психически здоровый человек захочет быть Темным Властелином, позвольте спросить?!

То, что Лирену что-то понадобилось, Кир понял сразу. Видимо, и этот приперся требовать что-то за свою помощь, чего, впрочем, можно было ожидать. Не за красивые же глаза и не из общего благородства — благородство по отношению к психопату и убийце, скажете тоже! — Лирен ему помогал.

— Могу ли я уточнить, было ли выяснено, откуда у нитрианцев появился Гнев Зеленой Матери? — сразу приступил к делу эльф, спасибо хоть поздоровался.

— Могу ли я уточнить, что вообще такое этот Гнев и зачем нам что-то о нем выяснять?

И в чем их опять обвиняют? Он лично, например, никакого "гнева" в глаза не видел.

Судя по эмоциональному фону, Лирен неприятно удивился, но высокомерное непроницаемое лицо не дрогнуло.

— Прошу принять мои извинения. Вы называете Гнев — эльфийским зельем, и, если я не ошибаюсь, изрядные запасы сего зелья были обнаружены у чернокнижников Элама.

М-да, что-то нервы у Кира совсем никудышные стали. Раньше подобной истеричности он за собой как-то не замечал, а вот сейчас любой пустяк выводил из себя. И все бы ничего, если бы не призывавшая поддаться, обещающая могущество и силу Тьма. Интересно, скоро ли он с такими темпами рехнется, и получится ли в результате классический безумный Темный Властелин или есть варианты?

Воняющее сеном успокоительное, принимаемое только за последние два часа в восьмой раз, пока еще помогало, но каждый раз дозировку приходилось повышать. Что он будет делать, когда зелье перестанет работать, Кир не представлял.

— Настойка Литары? — чуть прищурившись, уточнил эльф. Не стоило, конечно, давиться успокаивающим настоем при нем — глупо показывать слабость врагу.

— Допустим, — скоро уже закончится, надо достать еще и, желательно, с запасом. Надо попросить безотказного Легрия купить ему побольше этой бурды. Хотя нет, лучше использовать кого-нибудь не такого приметно, зачем зря искушать местных аптекарей. Желания быть отравленным у него почему-то не было.

— Только при мне вы уже три раза ее пили, — поработал капитаном Очевидностью ушастый.

Правда? Ну и ладно...

— И? — Кир прекрасно осознавал, что у него уже передозировка, все признаки на лицо — заторможенность реакций, ноющая боль под ребрами, тошнота. Иногда голова кружилась настолько сильно, что он не мог идти. Вот только выбор между отравлением и безумием был очевиден. Киру отчего-то было принципиально сдохнуть от отравления, но сохранить клочки здравомыслия.

— В таком количестве зелье приводит к сердечной недостаточности, проблемам с кровообращением и дыхательной системой, — менторским тоном сообщил эльф.

— Спасибо, я заметил, — не удержался Кир, — что-то еще?

— Скоро настанет привыкание, и успокоительное придется менять. А, учитывая, что настойка Лантары имеет самое сильное действие, то...

Желание придушить ушастого стало почти нестерпимым.

— Или, вероятней, куда раньше у вас настанет отравление, — безмятежно закончил Лирен.

Застывшая рядом парочка наваждений всем своим видом выражала негодование и солидарность со словами эльфа. Тоже, няньки выискались.

— Ничего, — не менее невозмутимо, почти не скрывая злорадства, оскалился Кирилл, — я же бессмертный.

— В определенном смысле, — устало, словно после разговора с дурным, но весьма упрямым индивидом, продолжил Лирен, — но поглощать в таких количествах настойку все равно не следует. Если хотите, могу дать возвращающий душевное спокойствие талисман — действует почти также, но побочных эффектов куда меньше.

Кир только закатил глаза. Допустим, только допустим, талисман предложили, честно желая помочь, но, даже в таком случае, после установленной шаманом в столице антимагической сети, он просто не станет работать.

Нет, по здравому размышлению, брать из рук исконного врага амулет не стоило, но злых намерений Кирилл не увидел (является ли злым намерением попытка избавить мир от страшного и ужасного Темного Властелина?), да и выбора особого не было. Какая разница: одной глупостью больше, одной меньше.

миэль Абрахам

Когда миэль понял, что назвать Темного опытным политиком было бы просто невероятным преувеличением — когда Господин Лжи, забыв своих молчаливых телохранителей, бросился участвовать в ритуале; во время одной из их нечастых бесед или немного раньше?

Разумеется, у Вечного Лжеца была своя корысть и первосвященнику даже не хотелось представлять, что именно жаждал получить от встречи с демоном Темный. И что, вероятно, получил. Но, все же, чтобы миэль ни думал о Господине Лжи, от крысиной болезни многострадальная Олира исцелилась, как и было обещано Темным. Примечательно то, что исцелены были даже заболевшие и умирающие. Увы, мрачное знание не позволяло Абрахаму приписать это чудо воле божией.

Но, в тоже время, несмотря на обещанное ранее, поступок Темного не казался первосвященнику изначально продуманным, скорее, внезапной прихотью. Темный с Дагмаром, на взгляд верного слуги Данана, получались похожи: обоим не доставало некоей... предусмотрительности, умения просчитывать свои действия наперед. И каким нелепым ни было сие сравнение, миэль никак не мог от него избавиться.

Что ж, старому жрецу не привыкать быть первым советником, человеком, стоящим за троном. Доверия к старому Абрахаму у Господина Лжи, несомненно, нет, но вряд ли он откажется от некоторых... подсказок. А там, глядишь, начнет прислушиваться к словам первосвященника Нитриана почаще.

Большинство вполне справедливо сочло бы выстраданное им решение предательством, но если у него получится заставить Господина Лжи хоть частично прислушаться к его советам, то многих бед удастся избежать.

Абрахам был далек от мысли попытаться навязывать Темному свою волю — тот, как ни странно, вычислял лжецов и корыстолюбцев очень быстро. Первосвященник, впрочем, ни разу не видел, чтобы Хозяин Тьмы хоть раз наказал кого-то за откровенный обман или, хотя бы, должным образом отреагировал — вот только мимика у Темного оказалась очень подвижной. При виде выражения лица Повелителя Зла старику иногда хотелось смеяться: видно было, что тому хочется многое сказать собеседнику, но отчего-то приходится сдерживаться. Правда и незадачливый обманщик, замечая раздражение Темного Властелина, тушевался, пугался и пытался незаметно исчезнуть.

С другой стороны, к здравым советам Господин Лжи склонен был прислушиваться. Если же ему позволить принимать решения самостоятельно, то Темный точно понаделает ошибок. Да и не мог нитрианский первосвященник оставить свой город наедине с Властелином Тьмы: его долг защитить паству от всякого зла. Пусть даже и путем принесения своей души и совести в жертву.

Риск, вне всяких сомнений, был весьма и весьма велик, но попробовать стоило. Если бы только вера в победу Света у старого и уставшего священника оказалась также тверда, как и вера в волю Данана... Но пока твердой уверенности в благополучном завершении не появилось, приходилось приспосабливаться. В конце концов, Темный, в отличие от своих зловещих слуг, таким уж чудовищем не казался. И, Абрахам никак не мог не думать и о том, что не будь Темный тем, кем был, то он вполне мог бы прийтись первосвященнику по душе.

Если проведенный совсем недавно всеобщий Совет назвать действительно всеобщим было затруднительно даже самому невзыскательному наблюдателю, то и на данный момент кардинально ничего не поменялось, и полупустая зала навевала грустные мысли. Разве только часть обвитых бархатом скамей занимали довольные победители. Видеть на местах, где исконно восседали нитрианские нобили, имперские и оркийские лица, оказалось неожиданно больно.

Вот только зачем Властелину Тьмы, способному в своих поступках ни на кого не оглядываться, вообще понадобилось собирать какой-либо Совет, первосвященник понять никак не мог. А чужие непонятные действия всегда выглядели несколько подозрительно.

Что ж, стоит поблагодарить Данана, хотя бы за то, что его самого не обошли приглашением, и узнать пожелания нового хозяина столицы старый священник сумеет из первых уст. А Господин Лжи явно чего-то хочет... раз уж соизволил собрать их всех здесь. Воспаленное воображение споро подкидывало воспоминания о приносящихся многочисленных жертвах во славу Тьмы, жестоких и кровавых ритуалах, бессердечных законах и прочих ужасах, сопровождавших правление Властелина Тьмы. Пусть, на первый взгляд, Темный не выглядит ни особо коварным, ни излишне жестоким, но доверять Господину Лжи было бы воистину непозволительной глупостью.

Оставалось надеяться, что его пожелания не окажутся неподъемными. Прошу тебя, милосердный Данан, пусть это будут деньги или еще какая безделица!

Темный, по неизвестной причине, соизволил опаздывать, чего не позволял себе даже Дагмар. Встревоженные нобили взволнованно гудели, несколько богатых негоциантов, сбившихся в кучку, о чем-то тихонько переговаривались между собой. Возможно, обсуждали, хватит ли им средств, чтобы откупиться. Но, как бы то ни было, откровенно выказывать недовольство не смел никто: бесстрашные нобили слишком боялись как присутствующих слуг Тьмы, так и предполагаемых доносчиков. Гнетущая тишина, приправленная всеобщей подозрительностью, давила на плечи.

Тяжелое церемониальное одеяние душило, жаль, верный посох вместе с секретарем пришлось оставить за дверьми и опереться не на что. Первосвященник, с трудом держа спину прямо, сидел в гордом одиночестве: вокруг него, словно заразного крысиной болезнью, стояли пустые скамьи. Что ж, всю ненависть и недоверие он заслужил сполна.

Михель, скромно примостившийся рядом бароном Дери, столкнувшись с первосвященником взглядом, приподнял краешек губы и отвернулся. Что ж, если у Дери есть вести от своего зятя, миэль узнает об этом первым. И, если Данан смилостивится, с Норэ удастся переговорить.

На последнем ряду, презрев общепринятые правила, расположилась Олесса, положив ноги на стоящую впереди скамью. Сделать девочке замечание о неподобающем поведении или поведать о том, что женщинам запрещено присутствовать на Совете, никто не посмел. Темный палач собственнически обнимал девушку за плечи, и миэлю с трудом удалось подавить вздох — глупую, неразумную девочку отчего-то оказалось жаль. Вне всякого сомнения, все влюбленные слепы, но и бросить дитя наедине с чудовищем было бы чересчур жестоко.

Вскоре тоскливое ожидание было нарушено: в чуть приоткрытые двери прошмыгнула золотистая тень. Нобили не замедлили воспользоваться предоставленным развлечением.

— Кто-нибудь, — брезгливо сморщился барон Гнорк, отчего-то чувствующий себя хозяином положения, — уберите наглое животное из залы.

Прихлебатели барона, как и его новоявленные союзники, решившие подлизаться к первому добровольно выбравшему "правильную" сторону, кинулись выполнять вздорное распоряжение. Первосвященник и не подумал призвать нобилей к порядку: во-первых, присутствие кота все же неуместно, во-вторых, к его словам все одно не прислушались бы.

Толстый, подозрительно знакомый кот нагло шнырял по залу, не обращая внимания на горе-преследователей. Олесса с трудом удерживалась от смешка, по лицу девочки стремительно расплывалась счастливая улыбка. Миэлю Абрахаму ситуация тоже виделась немного забавной — кот, не осознавая своей вины, нарушил церемониал и должен был быть водворен прочь, но не с таким же... старанием.

Ловля бесцеремонного животного немного затянулась, что не есть хорошо: вряд ли Темному понравится творящееся безобразие.

Легкое покашливание донеслось от дверей: в окружении одетых в темные доспехи фигур — Темный учел свои прошлые ошибки и теперь никуда не ходил без верных стражей — возвышался Господин Лжи. Миэль давно знал сию простонародную примету: стоит только вспомнить о Зле, как оно тут же явится.

— Что здесь, кхм, происходит? — оглядев творящееся безобразие, осведомился Темный. Миэлю почудилась в его голосе скрытая издевка. Все мгновенно застыли, словно пойманные на месте преступления. Невысокий виконт, умудрившийся поймать проворное животное, тут же его выпустил. Кот метнулся куда-то в конец зала.

— Наш дорогой Гнорк немного заскучал и решил развлечься ловлей кота, — злорадно сообщила Олесса, почесывая животное. Огненный, как и девушка, кот блаженно развалился на чужих коленях, настойчиво подсовывая голову под руки и хрипло мурлыкая. Жрец Данана тотчас вспомнил, что впервые ему довелось видеть сего зверя в покоях, занятых Владыкой Тьмы.

— Барон, позвольте узнать, чем вам помешало несчастное животное, — скрестив руки на груди, Властелин Тьмы вопросительно приподнял бровь, — а вы, господа, присаживайтесь.

Не менее несчастный барон посерел — бедняга, умудрившийся вызвать недовольство Господина Лжи, вероятно, счел, что его казнят прямо на месте. Белые как полотно "господа" ринулись выполнять распоряжение, образовав в проходе между скамьями небольшой затор. Первосвященник утомленно прикрыл глаза, чтобы не видеть происходящего.

Барон кинулся заверять в своих благих намерениях, перемежаемых путанными и непонятными извинениями, одновременно пытаясь убедить, что вся вина лежит на владельце кота, не уследившем за наглым животным.

— Барон, вы совсем очумели, что ли? — прервал Гнорка Темный Властелин, — это просто кот...

В свое оправдание Гнорк имел несчастье заметить, что зверь может быть заколдован и, между прочим, являться частью планируемого покушения...

— Барон, позвольте вас успокоить, — с уже нескрываемой иронией заметил Темный Властелин, — во всем дворце установлена антимагическая сеть. И, кстати, это мой кот, — добил несчастного он.

Барон тотчас покрылся красными пятнами, беззвучно отрывая рот, словно вытащенная из воды рыба.

Впрочем, продолжать бредовый разговор Темный не стал, но, несмотря на предпринятую попытку вернуться к обсуждению выдвинутых на повестку совета вопросов, церемониал окончательно был нарушен. Священник все никак не мог отделаться от впечатления, что отныне все у них будет происходить спустя рукава. Ладно, хотя бы Темный отнесся к "происшествию", как и должно, с юмором, чем напомнил уже не усопшего Дагмара, а его, Абрахама, предшественника. Миэль Абриен как никто умел отличать важное от суетного, истинное величие от ложного и смеяться земному.

Но дальше стало не до праздных размышлений: Темный объявил Гнорка будущим королем и своим наместником в Нитриане. Назначенный преемник погибшего за свою страну короля раздулся от важности словно жаба. Что ж, видимо барон сполна получил плату за свое предательство.

— За неоценимые заслуги перед Темной империей, — как обтекаемо заметил Господин Лжи, заканчивая свою лаконичную речь.

Но сие ничтожество на нитрианском престоле — просто немыслимо!

Абрахам ощущал, как грудь сдавило невидимым обручем и стало трудно дышать — уж лучше бы Властелин Тьмы, как и ожидалось, обманул предателя. Барон и его жадная клика, дорвавшись до власти, мало того, что принесут неисчислимые беды, так и не продержатся надолго, а еще одна кровавая сумятица только начавшей оправляться Олире не нужна.

— Но также понимая специфику ситуации... — медленно и значительно протянул Темный, и священник понял, что Гнорк поторопился радоваться.

После чего господин лжи невозмутимо объявил его... Абрахама соправителем Гнорка!

Почти все присутствующие с трудом скрыли изумление, а кое-кто из соратников Гнорка и вовсе не смог удержаться от растерянного возгласа. Осталось понять самому, для чего понадобился сей фарс.

— Тоже за неоценимые заслуги, милорд? — горький сарказм миэлю скрыть не удалось.

Хоть и стала ясна одна из причин для созыва казалось бы бесполезного Совета, вот только ему самому теперь от позорного клейма не отмыться до конца жизни — никто не поверит в отсутствие первоначального сговора между ним и Господином Лжи. Равно как и в то, что сдал столицу он из благих побуждений, а не из-за стремления к власти. Абрахам даже швырнуть подачку в лицо Темному не может: если он с негодованием откажется от предложенной должности, то не только не сможет ни на что повлиять в дальнейшем, да еще и Гнорк останется без контроля.

Темный, до сего момента внимательно рассматривающий свои ногти, пожал плечами — мол, думай, что хочешь.

Ничего теперь не докажешь... что ж, Темному должно казаться, что он нашел отличный способ обеспечить верность жреца Данана. Откуда Господину Лжи знать, что нитрианский первосвященник не так уж дорожит своей жизнью?

А еще Абрахам с тоской понял, что ошибся в первоначальной оценке — возможно, Темный просто пока не показал себя во всей красе, ведь раздоры он сеял по-прежнему. Вон какие ненавидящие взгляды кидал на него Гнорк, Михель старательно отворачивался, а Дери аж скривился от отвращения.

Или это была месть Темного за недостойные мысли?

Когда в тот же вечер Абрахама попытались убить, он ничуть не удивился. Десяток по уши закутанных в плащи фигур окружил первосвященника явно с недобрыми намерениями. Сверкнули мечи. Странно, что не арбалетная стрела из-за угла и не яд в бокале... Да и кто мог знать, что он пойдет именно этим путем, разве только...

Верный помощник и секретарь виновато опустил глаза. Эх, мальчик мой, как же так?

Нет, совсем не удивительно, ведь попытаться избавится от него могли многие: горе-патриоты, оскорбленные якобы "изменой", не желающий делиться властью Гнорк, его союзники, да тот же Темный, по неким причинам решивший свалить вину на других...

Что ж, он сам виноват, вот только умирать, оставляя свой город в недостойных руках, кажется настоящей изменой.

Послушник издал короткий вскрик, из перерубленной шеи хлынула кровь — свидетеля убийцы оставлять не собирались. А вот его смерть, вероятно, решили замаскировать под несчастный случай — лестницы в этой части замка крутые, никто не удивится, если еле передвигающийся старик вдруг упадет и свернет себе шею.

Двое грубо схвативших его людей поволокли к лестнице. Кричать было бесполезно — вряд ли убийцы не позаботились о том, чтобы им случайно не помешали. Абрахам старательно, боясь не завершить, молча принялся читать молитву Данану, прося за убитого послушника, свою несчастную страну и за тех, кому придется исправлять его собственные ошибки.

Но, видимо, его время пока не пришло — по крайней мере, первосвященнику так показалось, когда из бокового коридора донеслись голоса. Его убийцы резко замерли, пахнущая потом чужая рука закрыла миэлю рот.

Вот только удача явно была не на его стороне: тех, кто по какой-то причине забрел в заброшенный коридор, было лишь двое. Первосвященник успел заметить круглые от удивления глаза леди Олессы, имперское одеяние ее незнакомого спутника.

Но надо отдать спутнику девочки должное — отреагировал он быстро, заслонив собою девочку и попытавшись метнуть в одного из убийц кинжал. Несмотря на то, что неожиданность была на стороне вновь прибывших, их было лишь двое, да еще и имперец попал в доспехи — кинжал с жалобным звоном упал на каменный пол.

Девочка, проигнорировав прямое указание имперца бежать, схватилась за неизвестно зачем таскаемый ятаган. Нет, миэлю доводилось встречать женщин воительниц, вот только Олесса не имела к ним никакого отношения — держала оружие девочка неуверенно, с трудом скрывая страх, двигалась медленно и неправильно.

— Карлин, — подал голос главный, — займись девчонкой, а я и Витторио избавимся от темного выродка. Остальные доделывают то, зачем мы здесь.

Интонации главаря, смутно знакомые, никак не выходило вспомнить. А вспомнить чудилось важным, чуть ли не первоочередным.

Его несостоявшиеся спасители бежать не спешили — глупо, глупо и неразумно. Разве двое могут справиться с десятком? Абрахам не знал, какой из имперца боец, а вот девочку было жалко... Да и имперец довольным самовольством девушки не выглядел, еще раз рявкнув ей, чтобы убегала.

Но если эти двое вмешались, значит, Темный ни при чем. Если, конечно, Господин Лжи не решил убить свою сестру и своего слугу — в конце концов, судя по легендам, родственными чувствами Темный Властелин не отличался. Но откуда бы ему знать, что те отправятся в почти заброшенный коридор? Исполнители решили проявить инициативу?

Или он опять ошибся, приписав Темному не его поступки.

Имперец и прикрывающая ему спину Олесса, между тем, пока держались. Мужчина даже сумел убить одного врага и ранить другого, а девочка, немало всех удивив, задела своего противника. Тот, с громкими богохульствами и заковыристыми ругательствами, отошел за спину своих товарищей, пытаясь наскоро перевязать рану. Впрочем, темным повезло, что коридор был узким и столпившиеся убийцы скорее мешали друг другу. В любом другом случае темных давно бы окружили, или обошли бы и ударили со спины.

Наконец, главарь решил, что пора заканчивать. Арбалетов, судя по всему, у них в наличии не предполагалось, а использовав метательные ножи, не участвующие в свалке рисковали попасть в своих.

Один из держащих миэля Абрахама людей счел нужным вмешаться в схватку, да и остальные сообразили, что больше мешаются друг другу, даря преимущество противникам. Коварная удача тотчас склонилась на другую сторону.

Имперец — быстрый и неплохой воин, успевший убить уже двоих, защищался изо всех сил, но явно проигрывал, а вот у Олессы меч уже успели выбить, да еще и ранить в предплечье.

Абрахам, проклиная сковавшую тело проклятущую слабость, со всей силы заехал локтем в живот державшему его воину, и пока тот, не ожидавший подвоха от полумертвого старика, согнулся в две погибели, ткнул его припасенным кинжалом в шею. Эх, знал бы Рндал, что его подарок когда-то спасет Абрахаму жизнь, небось, теперь пожалел бы, что нечаянно помог предателю.

Перед глазами темнело, чужая кровь заливала парадное облачение, воздуха перестало хватать. Абрахам изнеможденно рухнул на пол — ноги перестали его держать.

Семеро против троих, двое из которых не представляющие опасности девчонка и старик — паршивый расклад. Леди Олесса, на которую пока не обращали внимания — далеко не убежит, а вреда никакого — прижалась к стене.

Миэль почувствовал, как его сознание уплывает, старое и больное сердце вновь не выдерживало.

— Эй, — тонкая ладошка махала перед глазами. Миэль вновь пришел в замешательство — над ним, присев на колени, склонилась Олесса, золотистые волосы падали на грязный и липкий от крови пол. И как девочка исхитрилась пробраться мимо вооруженных мужчин?

— Вставайте, — с отчаяньем шептала она, настойчиво тянув первосвященника за рукав, — нам надо сваливать. Илларий, — вот, значит, как зовут имперца, — долго не продержится.

Девочка, в отличие от него, не видела, что имперец уже, скорее всего, мертв — по крайней мере, пропустив такой удар в подбрюшье, долго не живут и, тем более, не сражаются. Упомянутый Илларий, прислонившись к испачканной в крови стене, дрожащими руками зажимал живот, из которого вываливались кишки. В отличие от убийц, доспехи имперец натянуть не догадался — а мог бы, все ж таки не дома, а среди врагов.

Громко переговаривавшиеся убийцы решили, наконец, обратить внимание на жертву. Первосвященник честно хотел предупредить Олессу о застывшей сзади с поднятым мечом фигуре (слава Данану, хоть просто убьют, без надругательства), но вместо этого смог издать лишь хрип.

Девочка, видимо что-то почувствовав, обернулась — зря, только испугается перед смертью, бедняжка. Имперец, коротко вскрикнув на своем языке, попытался дотянуться до упавшего недалеко меча, но лишь получил еще один рубящий удар по руке.

Миэль зажмурился, чтобы ничего не видеть — чужая смерть всегда казалась ему страшнее и несправедливее собственной. Олесса панически выставила перед собой руки, закрываясь — девочка совсем помешалась от страха.

Лишь услышав удивленный возглас предводителя убийц, миэль приоткрыл глаза — метнувшаяся впереди серая тень, клыкастая и хвостатая, прикрыла Олессу от смертельного удара. Затем, создание, одним бросков вырвавшее горло тотчас рухнувшего убийцы, хищно зашипело и вновь бросилось в атаку. Мертвое тело упало рядом со священником, смотря прямо перед собой остановившимся взглядом.

Одна из закутанных в плащи фигур, предположительно Витторио, попыталась кинуться в бегство, бросив оставшихся сражаться сотоварищей. Но сбежать трусу не удалось, попав под удар покрытого шипами острого хвоста, он посинел и начал задыхаться — тварь, вдобавок, была ядовитой.

Да еще и честная сталь ее не брала, или двигалась она слишком быстро для простых смертных — но ни один из оставшихся в живых пятерых воинов не смог даже поцарапать отродье Бездны.

Спустя короткое время все было кончено.

Чудище остановилось прямо посреди коридора, среди трупов, охаживая себя по бокам длинным хвостом. Что ж, видимо, сегодня ему в любом случае предстоит погибнуть — если не от рук человеческих, от клыков неведомого создания.

Что это за тварь? Неужели демон был не один, и колдуны Элама вытащили еще какую пакость из глубин Бездны?!

— Брата, — с трудом выдавила из себя девочка, протянув руку к твари, — позови моего брата, быстро...

Адриан, герцог Норэ

Генерал Лерми, выслушав доклад интенданта, небрежным жестом отпустил подчиненного и обернулся к собеседнику, продолжая начатый спор.

— Мы все равно выступим. Погодники говорят, снег появится не ранее середины зимы, так что пройти перевалы мы успеем. Если Эллирия захочет помочь — хорошо, нет — справимся сами, — твердо заявил полководец.

— Но ты не считаешь, что они захотят, — без экивоков спросил Адриан. С Лерми можно было быть откровенным: генерал, хоть и был безнадежным солдафоном, как раз поэтому держался от всех интриг как можно дальше и всегда предпочитал говорить, что думает.

— Я не политик, Норэ, — небрежно стряхнув безделушки со стола, генерал расстелил карту, — скажу прямо — нет, не считаю. Твоим дружкам проще оттяпать приграничье, оставшееся без защиты, чем влезать в наше болото. Да и Темного легче бить на перевале... Впрочем, надеюсь, если тебе не удастся хоть как-то с ними договорится, то хотя бы хватит здравого смысла выиграть для нас немного времени, потому тебя и посылаю.

Как же, мысленно скривился Адриан. Просто не хочешь, что бы кто-то мешал тебе единолично принимать решения — хотя оно и правильно, у одной армии не должно быть двух командиров.

Впрочем, говорить проще именно с Лерми, нежели с назначенным командующим Доле — по крайней мере, Лерми в военном деле разбирался, не то что болван Доле, и осознавал, что один на один Темный от них и клочка не оставит. А в армии старика генерала любили и поддерживали, да и главнокомандующий вынужденно, но прислушивался к генералу, так что повлиять на Лерми стоило.

— Ты думаешь, мы лишимся значительной области, но все равно выступаешь, — сухо бросил Норэ, скрывая злость. Слухи из захваченных областей, подгонявшие Лерми, беспокоили и его тоже. Но, независимо от того, приносились ли в Олире кровавые гекатомбы, голову следовало сохранять холодной. Да даже если чудища, в самом деле, сожрали половину города и его высокопреосвященство (скорбеть по последнему он, Адриан, так и вовсе не станет).

— По-твоему, есть большой выбор: лишиться части или всего?! Даже если твои разлюбезные эллирианцы вдруг пожелают помочь... то кто потом заставит их уйти?!

Ноздри генерала раздувались от ярости

— Они уже согласились помочь, его величество господарь Эллирии в знак мирных намерений уже убрал свои войска с границы, — надавил Адриан.

— Как убрал, так и обратно отправит, большое дело, — презрительно хмыкнул старик, — да и обещанной подмоги что-то не видно.

Адриан мнение Лерми не разделял: конечно, он был далек от мыслей о бескорыстной помощи от эллирианцев, но отчего-то генерал забывал об одном значительном факторе — Темном.

— Хорошо, я согласен возглавить посольство в Эллирию, — раздраженно сообщил герцог.

Если Адриан согласится стать послом, то придется оставить своих бойцов генералу, как и оставить тому все полномочия по принятию решений. Лерми, бесспорно, опытный воин, и проследит, чтобы Доле не натворил глупостей, так что ехать можно со спокойной душой. Вот только сам Норэ тут же лишится возможности занять причитающееся ему место на престоле, особенно если Эллирия откажет в поддержке, а он сам опоздает к началу кампании.

Если откажется, то придется идти на прямое столкновение с Доле, что также не есть хорошо: большинство поддержит свеженазначенного командующего, а не неудачника, того, кто является для них символом поражения. Зато, если Доле не справится, а вот он, герцог Норэ, вернется с союзниками, ситуация кардинально переменится...

Глава 3

Миэль Абрахам

Первосвященник очнулся от ударившего в ноздри запаха сердечной настойки. Сфокусировав взгляд, он увидел с сосредоточенным видом склонившегося над ним Темного Властелина. Сразу захотелось потерять сознание обратно, но усилием воли Абрахам подавил сие недостойное желание.

В собственных покоях никакого, прости Данан, покоя и отдохновения.

Вдобавок кто-то заставил весь столик у окна лекарскими снадобьями. Да склянками с зельями был полностью заставлен даже подоконник!

Зато чувствовал себя миэль удивительно хорошо. Если его исцелил Темный, то стоит высказать ему свою признательность.

— Кажется, мне опять приходится благодарить вас за спасение, милорд, — отметил первосвященник. Собственный голос со стороны звучал слабо и хрипло, слова драли горло как в переносном, так и самом, что ни на есть, прямом смыслах.

Вечный лжец лишь пожал плечами, никак не показывая своего отношения к словам Абрахама. Его лицо напоминало восковую маску, безжизненную и безэмоциональную.

— Примите мои искренние извинения, я не знал, что так выйдет, и весьма сожалею о том, что вам довелось пережить, — лицемерно протянул Темный.

Не знал! Да никто, даже самый захудалый нобиль с парочкой крестьян и полудохлой клячей не сможет быть такой бестолочью! При всем старании, не выйдет. Да даже самый криворукий младший писарь!

— Плохо? — вначале миэлю послышалось сочувствие, пока Темный с нездоровым энтузиазмом и подозрительным блеском в глазах не начал вытягивать... подробности, — сердце не колит? Боль под ребрами? Горечь во рту? А...

— Просто голова закружилась, — не дождетесь!

Но Темный не преминул всучить одну из баночек с зеленоватой жидкостью. Подозрительная жижа на вкус ощущалась как те лекарственные смеси, которыми его потчевали в прошлый раз. Такие же помои.

Пока Абрахам давился горькой, но полезной гадостью, их потревожили.

— А, его высокопреосвященство, — Олесса, немного всклоченная и лохматая, просунула голову в двери, — рада, что вам лучше. Кир?

Абрахам машинально подобрался — к столь невежливому и непредвиденному визиту дамы он готов не был. И ведь не только пропустили же, но даже предупредить не удосужились. Миэля охватила легкая досада — дворцовые слуги после сдачи города его ни во что не ставили.

— Приветствую тебя, милое дитя, — тяжелый вздох при виде того, как девушка без приглашения врывается внутрь, сдержать удалось с трудом.

— И вы здравствуйте, — тотчас уселась в стоящее у окна массивное кресло девушка.

Темный смотрел на сестру с нечитаемым выражением лица, долго и внимательно. Абрахам даже немного растерялся — столь пристальное внимание Темного к своей персоне должно пугать почти каждого, но леди Олесса оказалась счастливым исключением.

— Ну? — Владыка Тьмы повертел в руках очередную банку-склянку, кои в неимоверном количестве заполонили комнату. Если разобьет, можно не пить. А разбить он вполне способен, от челове... существа, ухитрявшегося не вписываться в дверной проем и ронять все вокруг себя, ждешь и не такого.

— Что ну? — агрессивно сжатые кулачки, сердито нахмурившиеся брови. Слова девочка цедила совсем как покойная королева-мать, незабвенная женушка Дагмарова батюшки. Ингибеду, кстати, отравили довольно быстро, весь двор несколько месяцев от свалившегося на них счастья отойти не мог. Даже его величество, да попала его душа в чертоги Данана, не слишком-то и искал "благодетеля".

— Ты что-то хотела? — к огорчению миэля, флакон был поставлен на место. Зато попутно свалилась статуэтка Вечного Воителя, подаренная Абрахамом прошлым зитрийским послом на долгую память. Но это пустяки: во-первых, на полу ковер, во-вторых, серебро все-таки не хрусталь, в-третьих же, посол оказался той еще змеищей, и захочешь — не забудешь.

— Нет, просто так заглянула, на огонек. Зачем глупые вопросы задава..., — осеклась Олесса, — то есть, может, уже пойдем, а, Кир?

Все-таки с воспитанием у леди Олессы дела обстояли совсем прискорбно, хоть девочка она и добрая, но излишне резкая и бесцеремонная.

— Куда и зачем? — лаконично поинтересовался Темный, выразительно приподняв бровь.

— Ты же хотел допросить Гнорка, — напомнила девочка.

Миэль почувствовал, что его самочувствие улучшилось. Внезапно. Потому как к допросу следовало присоединиться, обязательно следовало и очень хотелось.

— Ты-то тут причем?

— Ну, знаешь, — от возмущения Олесса даже не нашлась, что сказать.

— Не знаю, — чуть прищурился Темный.

— Конечно, это же меня, а не тебя убивали, — девушка даже привстала с кресла.

— Позвольте, — вмешался Абрахам, вызывая гнев на себя, пока девочка не попала в беду, — мне бы тоже хотелось присутствовать, милорд. Если позволите.

— Вам что, медом там намазано?

— И все же, если мне будет позволено, осмелюсь повторить свою просьбу...

— Не советую. Впрочем, как хотите, но, учтите, ничего переносить или откладывать ради вас не будут, и, если вы свалитесь посреди лестницы, никто обратно вас, ваше высокопреосвященство, не потащит, учтите.

— Помочь, ваше священство? — ослепительно улыбнулась девушка.

— Благодарю, дитя мое, но не настолько уж ваш покорный слуга стар и немощен, — девочка выглядела худой и хрупкой, вряд ли она в силах его поднять. Любопытно, позволят ли ему позвать слуг на подмогу? Сам-то он точно не доковыляет, даже с верным посохом.

— Пустяки, с удовольствием вам помогу, — упрямо закусила губу девочка.

Темный только поморщился, явно не одобряя происходящее, но прямо запрещать не стал.

— Что ж, желаю удачи. Обоим. И постарайтесь... не опаздывать.

Миэлю отчего-то показалось, что Темный, выходя, хлопнет дверью, но тот лишь аккуратно прикрыл ее. В проеме мелькнули глухие вороненые доспехи.

— Моя милая Олесса, буду весьма признателен, если подождете в приемной, — облачаться при даме Абрахам уж точно не собирался.

— А вам точно не нужно помочь? — с сомнением оглядела его девушка.

Нет, девочка, право слово, замечательная, несмотря на прискорбные родственные связи, но воспитания никакого. Хуже гинских варваров иной раз себя ведет.

— Не думаю, моя дорогая.

— Ладно.

Выйти из комнаты удалось, только опираясь на стены, голова кружилась, а старческие ноги подкашивались.

Олесса, замершая в окружении черных рыцарей, подбежав, взяла миэля под руку. Ни один из закованных в латы гигантов не соизволил даже пошевелиться.

— Братец, — поймав взгляд миэля, пояснила Олесса, — теперь чуть ли не в уборную за мной таскаются, никакого покоя от них нет.

Вовремя спохватился, Темный, нечего сказать.

С трудом опираясь на протянутую руку, они медленно продвигались. Черные рыцари (живые ли они? есть ли что-то под доспехами?), несмотря на тяжелые латы, двигались стремительно и бесшумно, постоянно держась на полшага впереди.

Леди Олесса... болтала без умолку. Сначала Абрахам честно пытался отвечать на бесконечные вопросы, но потом начал уставать. Девочка делилась впечатлениями от всего увиденного по пути к подземельям и жаждала узнать абсолютно все. Нет, миэль не знал, почему в Совете участвует только тридцать выборных от богатейших негоциантов столицы, нет, носить туфли с загнутыми носами — не старая традиция, а всего лишь веяния эллирианской моды, понятия не имеет, отчего дежурных стражей всегда трое.

Дворянин в полковничьем мундире, что-то втолковывавший мажордому в полупустом коридоре западной части замкового крыла, уставился на них как на гном на вдруг возникшую пустую руду. Знакомое лицо, между прочим.

Прищурившись, Абрахам все-таки вспомнил имя. Да, Ольрика он знал — честный, но весьма честолюбивый малый: его отец выбился из захудалых дворян Нагорья в бароны, сын же метил куда выше. А стал предателем...

— Моя леди, — на старого первосвященника Ольрик и не взглянул, — Олесса, свет мой, я так испугался что вас убили, — мужчина крепко стиснул пискнувшую девчонку, оттолкнув миэля локтем, — все эти ужасающие слухи.

— О-ольрик, я так рада, так рада тебя видеть! Со мной все хорошо, правда, — затараторила Олесса, — только очень сильно испугалась: я одна и они, эти убийцы, — священник с изумлением заметил, как глаза девушки начали наполняться слезами. Запоздалый испуг от пережитого? Не похоже.

Ольрик смотрел на Олессу с нескрываемым сочувствием.

— И рядом... никого, — еще громче и жалобней всхлипнула сестра своего брата, — только его высокопреосвященство, — скосив зеленоватый глаз на Абрахама, тут же поправилась маленькая прохиндейка.

— Если бы мне только довелось оказаться рядом с моей леди, — настойчиво заверил Ольрик, заглядывая в глаза своей дамы.

Откуда они знают друг друга?

Ранее Абрахам отчего-то возомнил, глупая девочка, словно весенняя кошка, влюблена в Палача Темного. Сейчас он не понимал даже того, что происходит перед его глазами. Олесса более не казалась такой уж наивной, а ситуация кристально ясной.

— Прости, — осторожно отстранилась от еще одного кавалера Олесса, — нам пора идти. Встретимся потом, хорошо? Мне...

— Куда ты так спешишь, моя леди? — Ольрик ненавидяще впился в миэля злыми глазами. Отпускать девушку он явно не желал.

— Пойдемте, ваше высокопреосвященство, — мягко произнесла девочка.

Ольрик остался позади, долго смотря им вслед.

Идти до подземелий, на самом деле, не так далеко, но они постоянно останавливались — первосвященнику частенько надо было отдышаться. Да и ковылял, даже крепко уцепившись за плечо услужливой девушки и опираясь на посох, он очень медленно. Кто бы знал, сколько в этом замке крутых и длинных лестниц!

Арест Гнорка был понятен, но проводилось ли расследование или барона схватили по одному подозрению? Не то чтобы миэль был кардинально против такого подхода, но сомнения в вине Гнорка оставались. Что, если Темный специально его подставил, чтобы не платить по счетам? Не мог же Господин Лжи всерьез рассчитывать на то, что корыстолюбивый барон действительно сумеет поделиться вожделенной властью?

Да и тварь появилась слишком вовремя...

Вымученные, ни к чему не приводящие размышления несколько сократили путь — миэль выплыл из хаотичных и бесплодных мысленных попыток анализа, лишь столкнувшись с первым постом.

Тягучую и мрачную атмосферу подземелья нарушили только их шаги, гулко раздававшиеся в полутемном и сыром коридоре, освещаемом зачарованными факелами. Миэль мимоходом отметил, что стража полностью сменилась — вместо знакомых лиц камеры охраняли обладатели оркийских физиономий и мрачные типы в темноимперских одеяниях. Их неохотно, но пропускали, уважительно кланяясь вслед леди Олессе — девочку любили многие.

— А вот и мы, — отдуваясь, пропыхтела добровольная помощница, — надеюсь, ничего интересного не пропустили?

В допросной уже собрались другие заинтересованные лица, не хватало лишь Темного, ежели тот соизволит присоединиться, и самого Гнорка. Жреца мельком передернуло от нахлынувших воспоминаний о жутких пытках, коими подвергли Элама.

Кроме Олессы и знакомого молодого человека — Иллария, да, точно — в комнате присутствовал средних лет сухощавый мужчина со всклоченными редеющими волосами и блестящими глазами одержимых бесами. Знаменитый Ильнар-безумец — маг, продавший душу за запретные и темные знания. Спасший его имперец выглядел намного лучше с их последней встречи — миэля обрадовало то, что мужчина все же выжил. А вот присутствие проклятого слуги Темного душевного покоя не прибавляло.

Темный вместе с незаменимым гоблином-секретарем прибыл чуть позже, приподнял бровь в ответ на ослепительную улыбку Олессы и приказал привести Гнорка оставшейся за дверью страже. Наглухо закованные в доспехи из неизвестного черного металла охранники разошлись по комнате, образуя круг, и застыли как истуканы. Тварь, так похожая на ту, что в клочья разодрала напавших на первосвященника убийц, обвила плечи Темного.

— Надо было Виля захватить, — Олесса двумя пальчиками приподняла щипцы для выдергивания зубов.

— Как-нибудь обойдемся без его неоценимой помощи и чрезмерного членовредительства, — отрезал Темный, отбирая у девочки пыточный инструмент, — а тебе вообще здесь делать нечего.

— Вот еще. Он меня чуть не убил, имею я право знать, почему? — возмущенно возразила Олесса. Девочка даже не поняла, что изначально покушаться на нее никто не собирался, все вышло случайно.

— Лесь, не мели чушь, — Темный погладил по сине-зеленой чешуе, тварь зажмурилась от удовольствия, — и, кстати, пытать здесь никого не будут, так что можешь умерить свои садистские наклонности вкупе с жаждой мести и пойти погулять.

— И как мы выясним правду в таком случае? — скептично уточнила Олесса, дернув брата за рукав. Потревоженная тварюшка резко взмахнула крыльями и выпустила когти, девушка отшатнулась.

— Спросим, — безмятежно улыбнулся Вечный Лжец, успокаивающе положив руку на встопорщенный головной гребень.

Олесса только фыркнула.

Двое чужих воинов привели закованного барона и, повинуясь приказу, исчезли за кованой дверью. Барон, видимо, посчитав, что терять ему нечего, тут же возмутился своим арестом — "ведь он был предан идеям великого Темного Владыки" и искренне не понимает, что произошло. Все, что про него наговорили — "суть наглый поклеп и клевета".

Темный лишь пожал плечами — суетливые оправдания барона его не интересовали. Он просто сухим тоном задавал нужные ему вопросы и с вежливым вниманием выслушивал ответы.

— Я не планировал убивать его святейшество миэля Абрахама, клянусь Дананом! — в конечном итоге сорвался Гнорк, — эти шакальи дети лгут!

— Врешь, — спокойно произнес Темный.

В комнате повисла тишина, присутствующие даже старались громко не дышать. Что ж, зато миэль убедился — Темный Властелин точно чувствует ложь и, с высокой вероятностью, читает мысли. Если последнее предположение верно, то часть планов придется полностью пересмотреть. Надо поразмыслить — возможно, будет разумнее поддержать создающуюся подпольную оппозицию. По сведениям, принесенным Михелем еще до злополучного Совета — многие аристократы тайно поддерживали Элама и его клику в недавнем восстании, следовательно, есть и шанс уговорить некоторых из них влиться в планируемое сопротивление.

Сам барон, несмотря на цепи, пока еще держался, но миэль заметил стекающую по виску каплю пота — самообладание Гнорка было не столь хорошо, как тот стремился показать.

— Ты и хотел, и планировал да и раскаиваешься лишь в провале. Нет, я, пожалуй, даже могу тебя в чем-то понять, — почти прошептал Темный, — но, видишь ли, ты попытался убить мою единственную сестру...

— Да никто не собирался трогать рыжую шлюху, — с отчаяньем воскликнул Гнорк.

Глаза Господина Лжи мгновенно потемнели, тьма заполонила даже белок — на окружающих через чернеющие провалы смотрело что-то древнее и жуткое. Барон даже не успел толком испугаться, как начал покрываться каменной коркой. Спустя мгновение вместо живого человека перед ними предстала каменная статуя — искаженное в вечной муке лицо, рот раскрыт от беззвучного крика.

— Кир, Кирочка, успокойся, — Олесса схватила брата за плечи, заглядывая тому в лицо, — Кир, пожалуйста.

Кроме полоумной девчонки к Темному никто подойти так и не осмелился, даже бессмертный безумный маг. Статуя разлетелась на мелкие осколки, словно взорвавшись изнутри, а Владыка Тьмы почти отшвырнул названную сестрой прочь.

Первосвященнику на мгновение показалось, что еще чуть-чуть и от девочки останется лишь каменная пыль.

— Да, Кир, черт тебя дери, — миэль с восхищением смотрел, как подскочившая Олесса отвесила всесильному Темному Властелину оплеуху.

Темный, вцепившийся в странный, напоминающий по форме серебристый дубовый лист на цепочке, талисман, резко стряхнул головой. На щеке алел отпечаток ладони.

— Я спокоен. Как танк, — сквозь зубы поцедил он. Пол и стены начали покрываться трещинами, в комнате стало темнее и холоднее, воздух сгустился и потяжелел. Послушному слуге Данана никогда не было так боязно, но остановить проявляющего недовольство Владыку Тьмы не мог никто. Безумный Ильнар перекосился, как от сильной боли, Олесса с отчаянной решимостью сжимала кулачки, а невысокий гоблин постарался слиться с настенными гравюрами.

Видимо, танк — какой-то демон круга ярости. Весьма и весьма могущественный демон.

— Да уж, по тебе видно! Правильно, давай заодно дворец разрушим, что нам... — смелость Олессы не имела границ.

— Подумаешь, — хмыкнул Темный, — тебе он все равно не нравится.

Миэля дворец также не восхищал, можно даже сказать, он его недолюбливал, но нелюбовь к негостеприимному и хранящему множество мрачных тайн замку — не повод его разрушать. Дагмар... Дагмару всегда было трудно здесь дышать: дворцовая жизнь, полная интриг и предательства, наводила на мальчика тоску.

— Вовсе нет, — резко взметнулся огненный хвост, отсвечивая на солнце, — просто у меня принципиальное предубеждение к жилищам без отопления и горячей воды.

— Радуйся, что холодная есть, — наморщил нос Темный Властелин

— Прямо прыгаю от счастья, неужели не видно? — воинственно прищурилась Олесса.

Поразительно, но тактика заговаривания зубов принесла свои плоды — Темный будто приходил в себя. Внимательно оглядев покои, как только проснувшийся человек, он остановил внимание на разбитом камне, совсем недавно представлявшим собой живую плоть и кровь.

— М-да, нехорошо как-то вышло, — явно преуменьшил Темный, — Ильнар, как считаешь, его можно восстановить? — обратился он к одному из рыцарей Тьмы.

— Да, запросто, мой повелитель, — мага, из любопытства призвавшего огненного духа, уничтожившего его родной город, интерес хозяина не удивил, — статую потом можно в саду поставить.

Темный неожиданно смутился — наверное, на монумент у него были другие планы. Верный слуга Данана не жаждал узнать, какие.

— Да нет, в саду, на мой взгляд, и так достаточно произведений искусства. Вот если бы... ммм... как-нибудь трансформировать Гнорка обратно, — ногой подвинув каменный осколок, пояснил свою мысль Темный Владыка. Возможно, Господин Лжи вознамерился домучить барона.

— В зомби что ли, повелитель? — тупо уточнил давно ставший легендой чернокнижник. Судя по всему, остальные причудливой прихотью Темного тоже не прониклись.

— Нет, — в интонациях Темного проскользнули нотки явного недовольства непонятливостью окружающих, — просто обратно! В живого человека.

Или Властелин Тьмы и его слуги воистину великие кудесники, или у Темного подозрительно плохо с магической теорией.

— Не уверен, мой господин, что такое вообще возможно, — Ильнар глубоко и всерьез задумался над поставленной задачей, — скорее всего даже с зомби не получится. Можно, конечно, попробовать отыскать магистра некромантии, но...

Значит, второе.

Темный Властелин махнул рукой, опираясь на край стола. Олесса тотчас присела рядом с проклятым братцем, взяв его за руку.

-Наплюй, сдох да сдох, туда ему и дорога. Расспросим его слуг и вассалов — не мог же Гнорк провернуть все в одиночку.

Добрая девочка, да...

Разговор с Диллоком проходил и лучше, и хуже, чем Абрахам надеялся. Капитан в отличие от многих и многих, не отвернулся от оступившегося слуги Данана, не поверив в предполагаемую измену, но и участвовать в заговоре против Темного не собирался.

— Эти твари убили моего сына, ваше высокопреосвященство, я скорее сдохну, чем встану на их сторону.

Для впавшего в отчаянье капитана вся знать была не лучше недобитков Элама, и миэль не мог осуждать его за это.

— Разве Темный предпочтительней, сын мой? — миэль отхлебнул травяного укрепляющего зелья, настойчиво всученного обсуждаемым Владыкой Тьмы — весьма ироничная ситуация, надо заметить.

— Простите, ваше высокопреосвященство, вас не выдам, но и помогать не стану, — криво усмехнулся в густые усы капитан, — доверять Повелителю Зла — нет, не настолько уж я глуп или наивен, но из всей этой клики выберу именно его.

Диллок замолчал, наблюдая за потрескивающие в камине дрова. Настойка, довольно приятная на вкус, чуть горчила.

— Нет так уж он кошмарен, как описывается в легендах, — продолжил капитан, — вон вас исцелил да и своего полудохлого имперца чуть ли не с того света вытащил. Слышал я, как его нашли — кишки наружу торчали.

Вытащил, да... странное все же увлечение для Темного Властелина — целительство.

— Знаете, ваше преосвященство, — Диллок говорил размеренно и спокойно, словно давно уже все для себя решил, — если не задумываться, то на вид Темный — человек как человек, не хуже многих. Да и поразмыслите, что, в случае, коли сейчас неким чудом выиграем, делать будем — ваши же недавние союзники просто передерутся за Дагмарову корону, как стая диких псов, начхав и на собранное Темным войско, и на Эллирию под боком! Да и столицу никак не удержать — не стоит забывать про армию вызванных чудищ. Одни огнедышащие ящеры чего стоят! Лично я и представить, как можно с ними сражаться, не способен. Видел, как некоторые из них сражались — не битва, а настоящая бойня была.

В чем-то Диллок прав: сейчас не время выходить из тени, стоит дождаться подходящего момента. И решить, что делать, если с Владыкой Тьмы что случится (в подлунном мире по воле Данана произойти может даже невероятное) — ведь ни одуревших от крови вечных слуг Господина Лжи, ни своих же нобилей ему не удержать: властолюбцы просто разорвут страну на части ради своих амбиции, если не будет сдерживающего фактора. Про дорвавшихся до наживы, живущих набегами и грабежами имперцев и сказать нечего — у и них и сейчас, при неусыпном контроле хозяина, с дисциплиной проблемы, а уж что предпримут, лившись своего повелителя, чудовищные создания миэль и представлять не хотел.

— Возможно, доля истины в твоих словах есть, сын мой, — смежил веки первосвященник, — но Тьма есть Тьма, она лжива и коварна...

— Я не разбираюсь в высоких материях, миэль Абрахам, я — просто стражник, поэтому верю лишь в то, что вижу своими глазами. И пока ничего столь ужасающего не свершилось — Нитриан переживал многих захватчиков, смену династии, даже нашествие троллей — и это переживет.

— Да услышит тебя Данан, дитя, да услышит.

И вновь повисла тишина — их пути еще не разошлись, но первосвященник начинал предполагать, что не так долго он еще сможет полагаться на верного капитана. Диллок слишком погряз в своей ненависти к нобилям, злость мешает ему судить беспристрастно.

Но беспристрастен ли он сам, главный жрец Нитриана?

— Я, по "свежим следам", пока все хвосты не замели, провел расследование о покушении на вас. Ваше высокопреосвященство, Гнорк, вне всяких сомнений, планировал вас устранить.

Во рту появилась горечь. Так и наступает старость: ты постоянно опаздываешь, не способен углядеть важные детали, концентрируешься на мелочах... Абрахам знал, что Гнорк поддастся искушению, но не предполагал, что барон окажется настолько прыток, чтобы рискнуть все решить в первый же вечер. У первосвященника еще остались верные люди, но хватка стала не той, не той — более молодые и смелые опережали его на несколько ходов. Да он даже Элама ухитрился проморгать!

Если бы не безысходность, Абрахам предпочел бы не цепляться за уплывающую власть: стареющие властители зрелище жалкое и досадное.

— Мои люди нашли нескольких дворян, которым наш барон делал... некоторые намеки. Они предпочли прямо не соглашаться, но и отказаться от предложения Гнорка ни один не смог. Опасались, говорят, семьи у них, видишь ли. Зато сейчас шустро заговорили, еще бы, — презрительно выплюнул Диллок, — после того, как Темный разозлился. Затряслись как зайцы.

Миэля, несмотря и даже вопреки теплой погоде за окном и разожженному камину, морозило. Иссушающая ненависть капитана беспокоила его — Диллок не понимал, от мести всему и всем легче не станет, беспокоил Абрахама и Темный, с коим творилось неладное. И Олира, его бедный, многострадальный город. Еще скверного слугу Данана волновал заговор Элама — Темный успокоился на казни вождя восстания, но ведь кто-то помог герцогу все организовать, кто-то извне. Не сам же Элам отыскал столь опытных чернокнижников, а проведенный ритуал и вовсе за гранью человеческого мастерства. От воспоминания об эльфийском зелье заныли зубы.

Нет, нельзя Абрахаму сейчас умирать, никак нельзя.

— Я так понял, — Диллок был горд своей проницательностью, старательностью своих людей и проведенным расследованием, — Гнорк не думал, что Темный решит вмешаться — ему отчего-то показалось, что Владыка Тьмы не то чтобы одобрит вашу смерть, но точно закроет на нее глаза...

Действительно ли сказанное является правдой — Абрахама продолжал мучить именно такой вопрос. Да, вне всяких сомнений, барон очень хотел его гибели, но не ввел ли Вечный Обманщик рьяно проявляющего служебное рвение стражника в заблуждение — слишком подозрительным казалось покушение, слишком нарочитым и несколько глупым.

Впрочем, и барон не со светом в голове, и Темный, хорошо выучивший природу человеческую, мог сам не марать и без того кровавые руки. Не за чем, ему достаточно было молчаливо одобрить происходящее, в конце концов, Абрахам ему совсем не нужен и даже мешается. Если бы не Олесса и Илларий, по воле Данана не посвященные в планы брата и повелителя, то Абрахам точно не увидел бы следующего рассвета.

Ну, не мог же Темный не понимать, к чему приведет его повеление на Совете. Или мог?

В любом случае, вряд ли Темный собирался подставлять под удар свою "сестру" — кто, помимо Данана Всеблагого и Всесветлого да Оракула, способен был предполагать, что девочке доведется вмешаться. Но осознает ли Абрахам пределы могущества Владыки Тьмы? Не ошибается ли он вновь?

Диллок пришел к схожему мнению, но вот сомнения душу его в клочья не рвали. У капитана была весьма нравившаяся жрецу Данана черта — один раз что-либо решив для себя, Диллок не пересматривал свое мнение, пока оно не противоречило происходящим событиям.

— Да, Темный Властелин не собирался наказывать Гнорка за вашу смерть, но вот простить покушение на свою... сестру, — в то, что девушка — родственница Темного Диллок не верил, так же как и сам Абрахам, — точно не мог.

Жаль с Михелем обсудить не выйдет: тот многое знал и о многом догадывался, но после Совета предпочитал игнорировать старого священника.

На окно села синекрылка, пропела нечто бодрое и упорхнула. Солнце стояло в зените, и еще один долгий день подходил к концу.

Кирилл

С побочными действиями элфьего амулета Кир разобрался достаточно быстро — на здоровье подаренная финтифлюшка, бесспорно, не влияла, а вот на многострадальную психику... Явно повышенная внушаемость, какая-то заторможенность реакций и мышления вкупе с нарушенной координацией — чудный букет, право слово. Зато оркийское "зело сильное колдунство" талисману по боку. Только голова иногда болит, а так все прекрасно.

Впрочем, дней через пять и его действие стало ослабевать. Кир, возможно, и не сразу бы заметил, если бы ни отвратительная выходка Гнорка.

Конечно, он был очень зол, и не без повода — его сестру чуть не убили, начальника разведки с трудом получилось вытащить чуть ли ни с того света, а убийство миэля Абрахама и вовсе политически невыгодно, не считая того, что старика все-таки жалко — но превращать барона в камень было излишне. Арест, публичный суд, даже казнь — понятно и правильно, но не это...

В свое оправдание Кир мог сказать, что был в состоянии аффекта, и трансформация произошла помимо его воли. Но именно трудность с самоконтролем и представляла основную проблему. Как и то, что впервые убив человека, он ощутил лишь вялое удивление пополам с равнодушием. Несвойственные изначально психолого-психиатрические поведенческие особенности напрягали неимоверно. Головой, что ли, об стол побиться, вдруг полегчает?

Нет, барон, вне сомнений — скотина и мерзавец, но в том, что Гнорк решился на подлость, есть и немалая доля вины самого Кирилла: ведь именно он принятым решением подтолкнул Гнорка. Самое смешное, видел же, что барон за человек, знал, как он жаждет власти...

Не считая того, что давно стоило приставить к сестренке и некоторым другим телохранителей — благо и наваждений хватало, и тот же отряд Иллария с орками черт знает, чем заняты. Кир в очередной раз ощутил себя недоумком — надо было задуматься об этом раньше, но дела наваливались снежным комом и, в результате, он постоянно упускал из виду что-то важное.

К примеру, надо бы "верных приспешников" куда-то пристроить, давно хотел, ладно хоть Вилент с Леськой (кой толк от этого Вилента, если сестренку чуть не прирезали в укромном уголке?!) решили проявить самостоятельность и нашли себе какое-то (знать бы еще какое!) дело. И если Керлиана Кир отправил наводить порядок в окрестностях Ороны и захваченной центральной части Нитриана в целом, а Дитриху удалось поручить создание объединенной "армии", и рыцарь с головой ушел в учения, то что делать с Бальдуром и Ильнаром горе-руководитель не представлял. А уж о том, куда приткнуть остроухих... Хорошо, что Глимгард остался с Лемархом и насчет него можно не беспокоиться.

И все же, сумбур в делах и, увы, в голове не повод забывать о том, о чем не следует. Ладно, не подумал о политических последствиях, бывает, тем более, разгребать за всеми он не нанимался, но забыть про Леську! Преступная и непозволительная беспечность, учитывая, сколько у него, то есть у Темного Властелина, недоброжелателей.

С ним точно что-то не так — как он мог выкинуть из головы сестренку? Да и Гнорк заслуживал справедливого суда. Но как это ничтожество посмело?!

Контролировать злобу и желание причинять боль, оторваться на ком-нибудь, хоть на ком, становилось нестерпимым. Киру снилась кровь, Киру снилась Тьма, и Тьма смотрела на него, ждала. Ей вряд ли придется ждать долго: он уже с трудом себя контролировал, несмотря на все зелья и амулеты — и это оказалось страшно.

Все Темные Властелины безумны, жестоки, коварны... Все или один-единственный? Реакция и поведение приближенных, равно как и других жителей Хельна больше не казалась Киру предубежденной.

Тьма обойдется, Кира всегда раздражал дуализм, и дихотомия свет-тьма не для него.

Разговоры с Лиреном стали изрядно... утомлять. Эльф ничего не говорил прямо, предпочитая отделываться туманными изречениями и странными намеками. Киру, откровенно, не до разгадывания словесных шарад.

И еще эта просьба найти таинственного доброхота, поделившегося с герцогом-чернокнижником биологическим оружием массового поражения. То, как зелье попало к Эламу интересовало буквально всех, начиная от миэля Абрахама кончая Леськой (вечно ей больше всех надо). И только он сам предпочел бы оставаться в счастливом неведении. Мало ли что всплывет.

К тому же, запутанность причинно-следственных связей выводила из себя — если эльфы отрицают свою причастность, следовательно, отраву доставили ссейши? Или ушастые врут? Но если не ссейши, то кто?

Кир чувствовал, что вскоре начнет верить в мировой заговор в Хельне. Да здравствует конспирология! Не хватало только отыскать какой-нибудь местный протокол сионских (эльфийских?) мудрецов или действующую организацию а-ля Римский клуб. Вот смеху-то будет.

Жидомасоны наступают, однако.

И не понятно не только, кому поручить расследование — одним Кир не доверял от слова совсем, другим он не поручил бы даже стеречь снег зимой — но и стоит ли влезать в местные разборки еще больше. Самому что ли поиграть в Шерлока Холмса? А смысл? Тут не знаешь, за что хвататься.

Очередная слезная жалоба полетела в угол наравне с необоснованными и глупыми прошениями и доносами. Доносы Кир вообще вначале решил выкидывать, но позже одумался и передал для проверки в спешно реорганизованную канцелярию во главе с Бальдуром (пусть уж хоть какую пользу приносит).

А вот прошение Ковена знахарей, травников и целителей надо рассмотреть подробнее, чисто из профессиональной солидарности.

— Легрий, будь добр, напомни мне о прошении позже, — обратился к утопающему под грудой бумаг секретарю Кир. Гоблин, выглянув из-за залежей документов, наваленных на его столе, серьезно кивнул.

Кир посмотрел на ничуть не уменьшающуюся кипу документов, посмотрел на склонившегося над столом секретаря, посмотрел на погоду за окном.

Прогуляться, что ли?

Миэль Абрахам, словно ощутив кировы намерения смыться куда подальше, пришел в самый последний момент. При виде того, как старик медленно ковыляет до предложенного кресла, вновь стало стыдно. Поиграл в Темного Властелина, называется.

Устроившись в кресле, нитрианский жрец несколько замялся, чуть прищурил выцветшие серые глаза, пожевал тонкими сухими губами. Начинать разговор первосвященник не спешил. Но если старику, кто его знает, торопиться некуда, то у Кира, между прочим, дел выше крыши.

— Вы что-то хотели, ваше высокопреосвященство, или так, на огонек заглянули? — не удержался он.

Священнику опять что-то надо, а ему мучайся. И, что характерно, прямо следом за ушастым заявился, мало Кир в эльфовых намеках и экивоках вяз, теперь миэль Абрахам крутить будет, но прямо ничего не скажет. Сговорились они, что ли?

Действительно, сговорились. Старик, чуть помявшись, наставительно заметил, что "дело герцога Элама" нельзя закрывать, слишком много "неясностей и недочетов следствия". И так полчаса, Кир чуть не взвыл. Да он уже минут через пятнадцать был готов со всем согласиться!

И ведь, если искать союзничков придурочного герцога, то, автоматически, нужно выяснять, где оный недоумок брал оружие. Причем абсолютно все уверены, просто купить Элам ничего не мог.

Пожалуй, можно отвлечься и поискать, что просят. Или озадачить кого? Так, кто не занят — Вилент? — все одно толку от него никакого, даже за Олесей не уследил, рвущийся доказать свою полезность Илларий?

Точно не Ильнар с его весьма ор-ригинальными подходами, не излишне прямой Тарг, не постоянно занятой Терлик с его до сих пор безымянной ученицей. Не Леська. Просто потому что.

Или пусть кому надо, пусть тот и старается? Нет уж, эльфам доверять себе дороже, а миэля еще прирежут в тихом уголке и скажут, что так и было — мучайся потом угрызениями совести. Ладно, если хочешь, чтобы дело было сделано (даже не хорошо, а просто сделано), то делай сам.

Пойти проветриться — оказалось не столь хорошей идеей, как предполагалось на первый взгляд. Прежде всего, прогулка с настолько внушительной свитой — куча мрачных телохранителей увязалась следом, высокомерно проигнорировав настойчивые пожелания (Кир усмотрел даже парочку химер вдалеке) — не сильно помогает сохранять анонимность. А неприязненно-ненавидящих взглядов он наелся еще в Ороне. Так еще и подумать в одиночестве не получилось: увязавшийся Легрий все бормотал о своем. Неужели хоть полчаса нельзя оторваться от всех этих "неотложных дел"? Да решит он, решит, что делать с акведуком! Вот прямо завтра, ладно, к вечеру разберется.

А вообще погода чудесная: ветер, куда бы ни пошел, дул в лицо, на солнце тепло, в тени холодно. На площади за дворцом самозабвенно убивали друг друга двое идиотов. Нитрианец, высокий парень лет двадцати пяти с квадратными плечами, и неизвестный рыжий имперец. По крайней мере, серо-черный мундир в имперском стиле (как бы Кир не старался, нормальной униформы для всего его "воинства" достать не удалось).

Другие идиоты не нашли ничего лучше, чем наблюдать — парочка горожан подбадривающими криками поддерживала своего соотечественника, зато троица молодых человек странного вида явно была на стороне его противника. Остальные "любители гладиаторских боев" предпочтений вслух не высказывали. Разнять бойцов никто и не подумал.

Судя по всему, дуэль была в самом разгаре — потрепать парочка друг друга успела, но серьезно ранить — нет. Над площадью витала мерзкая "аура" предвкушения крови и мстительное ожидание "реванша".

— Как думаешь, Легрий, кто победит? — нитрианец на вид посильнее, зато "подданный" быстрее. Но явно увлечены — на присутствие новых третьих лиц в толпе зрителей даже внимания не обратили, а уж про то, чтобы прервать дуэль...

— Не возьмусь судить, мой господин, — растерялся секретарь. Бедняга, он о важном — акведуках, ремонте дорог и налогах, а ему в ответ о всяких пустяках.

— Что ж, значит, не узнаем, — все равно, бои Кир никогда не любил, даже по ящику.

Ощущая себя настоящим оккупантом и потенциальным самодуром, отдал негромкое указание иллюзорной свите "прекратить сие безобразие".

Вояки, буквально оттащенные за шкирку подальше от соперника, смотрелись нашкодившими котятами. Правда, раскаяния у них не наблюдалось, одно возмущение наглым вмешательством. Толпа тут же притихла, потихоньку рассасываясь — зрелище им более не нравилось.

— Разве для дуэли не нужны секунданты? — вопросил воздух Кир.

— Теоретически, можно обойтись и без них, — засуетился всезнающий Легрий, — но, вполне вероятно, сие была не дуэль, а банальная драка.

Или секунданты предусмотрительно смылись вместе со зрителями.

— С несостоявшимся летальным исходом, — то, что вояки собрались драться до последнего выжившего, было ясно даже без "любимой" эмпатии. Вовремя они, нечего сказать.

Спохватившийся имперец (кажется, Кир видел его в отряде Иллария) принялся задвигать что-то о чести и тому подобном, нитрианец от комментариев воздержался, только возмущенно сопел.

— Так, стоп, — "подданный" мгновенно замолк, — ни-че-го не хочу слышать. Ваши объяснения меня абсолютно не интересуют.

— Но, мой господин..., — вскинулся оскорбленный в лучших чувствах имперец и внезапно замолк. Вовремя, потому как на Кира вновь начала накатывать неконтролируемая злоба.

Нет, со всем этим беспределом точно скоро свихнется.

С одной стороны, дуэль — личное дело каждого... хм, дворянина, с другой — в Олире и так все друг друга ненавидят, не стоит их поощрять. Да и не может же Кир позволить "захватчикам" и "борцам за освобождение родины" позволить беспрепятственно друг друга вырезать.

И хотелось бы наказать недоумков, да не за что...

— Легрий, — гоблин понимающе улыбнулся, обнажив острые короткие клыки, и вытянул из висящей на плече сумки пергамент и пузырек с чернилами, — записывай. Эдикт о запрете дуэлей...

Кир диктовал, Легрий тщательно и аккуратно — Кирилл бы так не смог, обязательно бы заляпал лист чернилами — конспектировал. Нитрианец кидал на них злобные взгляды, но высказать возмущение прямо не решился, а вот подчиненный Иллария как уставился в землю в самом начале, так больше глаз и не поднимал.

Со скрытым удовлетворением Кир закончил эдикт указанием немедленной казни всех нарушителей. Ибо нефиг.

Наваждения, повинуясь жесту, дуэлянтов отпустили, но настроение было испорчено окончательно. Дурацкий эдикт, сто процентов, ему еще аукнется — не казнить же и правда идиотов, решивших устроить запрещенную дуэль назло или просто наплевавших на закон.

А ведь такой хороший день был... Заглянуть к магистру Замейну, бессменному главе Ковена целителей, что ли, испортить настроение и ему, или черт с ним?

Элльен-эф-Ноэль

Элльен предпочел бы с сестрой Темного не встречаться — это создание оскорбляло его эстетические чувства. Она была столь некрасива, что оскорбляла взгляд: неправильные черты лица, узкие губы, длинный нос, жидкие волосы. Нелепо подобранное одеяние, не сочетаемая гора украшений. К тому же, она была слишком глупа даже для хумансов, нагла, бесцеремонна и подла.

— Я смотрю, вас здесь не любят, дорогой Элльен. Не догадываетесь отчего? — проводив взглядом обросшую плотью крикливую горожанку, осведомилась Лесса.

И как только их дороги смогли пересечься в столь большом и шумном поселении?

— Кажется, местные жители не бросают в вас камни только из вежливости, — не унималась она.

— На твоем месте, я бы больше беспокоился о себе. И о том, чтобы твой брат выполнил свое обещание.

Впрочем, Темный не станет, так что девчонка умрет.

— О, он сдержит, — в чужом немелодичном, похожем на скрип несмазанных колес хумансовых повозок, голосе плескается злоба, — впрочем, странно, что предателей так волнует чужая честность... Наверное, мне не понять!

— Тебе довольно многое не понять, стоит с этим смириться, — разговор следовало закончить, зачем говорить с прахом?

Прохожие хумансы старались быстрее проходить мимо, прятали глаза. Вот за это Элльен и презирал короткоживущих — за равнодушие и трусость.

— Лесса, свет мой, я пришел, как и было обещано. Моя леди, он вас оскорбил? — знакомый хуманс, поддержавший девчонку, когда она приехала с приказом своего братца, с перекошенным яростью лицом воззрился на Элльена.

Жалкое зрелище.

Человечка, ничего не сказав, издала душераздирающий вздох и опустила глаза.

— Я вызываю тебя на дуэль, нелюдь, — что ж, Элльен избавит Мир от недостойного за время, достаточное для взмаха крыла бабочки.

— Ольрик, не стоит. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится, — лицемерно вздохнула сестра своего брата. Они с братом весьма похожи, словно ростки одного дерева — улыбаются почти одинаково, не размыкая губ, одинаково встряхивают волосы. Одинаково увязли в своей подлости.

Короткоживущий слушать подружку не собирался, выдернув гномий меч. Что ж, если он думает, что поделка подземных червей его спасет, то стоит развеять хумансовы заблуждения.

Девчонка не преминула их покинуть, пока Ольрик отвлекся на оскорбления. Смерть сородича-возлюбленного ее не волновала, видимо, добилась, чего хотела.

Увы, убить наглого смертного Элльен не успел.

— Вы арестованы, — хуманс с имперским говором, из-за плеча которого выглядывала рыжая макушка, отдал указание бойцам.

— Что? — яростно взревел его противник, пытаясь вырваться из хватки облаченных в вороненые латы истуканов. Элльен, решив, что не стоит превращаться в посмешище, опустил оружие сам.

— Господин запретил дуэли, вы нарушили приказ, — невозмутимо откликнулся имперский выродок.

Темный ему ничего не приказывал, иначе Элльен давно бы уже валялся от болевого шока, но...

Заметив злорадную, почти счастливую ухмылку человечки, ему стало понятно — знала и специально подставила. Как Элльена, так и своего "защитника".

Из камеры их выпустили только через несколько дней, в сопровождении призванных тварей Темного. Одеяние за несколько дней заключения пришло в непотребный вид. Элльен не выносил короткоживущих с их тесными и грязными темными жилищами. Что уж говорить про отвратные хумансовы темницы, из которых, несмотря на их отвратительный вид, сбежать сумеет и хромой гном. Если бы не клятва...

Безумно разукрашенный, яркий, но безвкусный, словно кричащий о слепоте хозяина, зал, куда их привели вместе с верным, но недальновидным псом Олессы, был переполнен.

Темный, невзрачный и довольно молодой бесцветный человек, стоял в окружении пышной свиты. Трусливое ничтожество, у Элльена даже нет при себе оружия. Поодаль замер эль-Лирен, в чьих глазах читалось усталое недовольство — целитель считал, что не стоит лишний раз привлекать к себе внимание. По мнению сына рода Лиотар, с ними должно связываться как можно меньше деяний Темного.

Нитрианский первосвященник, старый недоброжелатель, мазнул взглядом и отвернулся, негромко обратившись к незнакомому человеку рядом. Олесса, усевшаяся на край подлокотника, вертела в руках разукрашенную гномью поделку. Не оружие, игрушку для хумансов.

Неужели Темный удосужился созвать сию жалкую пародию на суд ради него? Какая честь!

— Кир, — надо же, Темный позволил открыть свое имя при всех. Или прозвище?

— Лесь, посиди молча, сделай одолжение, — прервал названную сестрой Господин Лжи. Человечка досадливо нахмурилась, но замолкла.

Пустые провалы, полные тьмы — это воплощение оказалось слабее предшественников. Те, бывало, сопротивлялись годами.

Хотя, по нему сразу видно, не боец.

— Чисто теоретически, — Темный скривился как от зубной боли, — вас двоих, вот просто из профилактических целей, нужно казнить.

Нитрианский изменник гордо вскинул голову — смерти он не боялся. Рыжая девица, ради которой он собирался умереть, растерянно обернулась к Темному. Не хотела терять верного слугу? Или ее братец обещал ей не то? Хумансовой девице следовало бы знать, как отродья Тьмы держат свое слово.

— Но так как многоуважаемый, — выплюнул Темный Владыка, — Ольрик защищал честь моей сестры, а господин эф-Ноэль — эльф, — привел странный и весьма оскорбительный довод, — то на первый раз я закрою на ваше престу... нарушение глаза.

Эль Лирен довольным "снисхождением" не казался — хотя со стороны казалось, что целитель невозмутим, Элльен слишком хорошо его знал. Нитрианский жрец резко закашлялся, словно скрывая смех. Имперский прихвостень недовольно дернулся, но возражать хозяину не решился. Элльен же неожиданно осознал, что Темного хочется убить не только потому, что тот воплощение древнего Зла.

— Легрий, — негромко обратился к еще одному отродью тьмы Господин Лжи, — пиши — разжаловать Ольрика ванн Берн в рядовые...

— Кир, это как-то слишком, — тотчас возмутилась человечка, и нитрианец бросил на нее благодарный взгляд. Глупец, даже короткоживущему должно быть понятно: она действовала по приказу своего родича и о последствиях дуэли знала заранее.

— Думаешь, все же стоит их повесить? — заинтересовался Темный. Девица мгновенно пошла на попятный — смерти своего "защитника" она не хотела.

После того, как хуманса отпустили (парочка стражников выволокла того из зала, чуть ли не отвесив пинок на прощание), Господин Лжи соизволил обратить внимание и на Элльена. Чужой взгляд, равнодушный и всезнающий, проникал в душу. От тьмы мутило — в чужих глазах не было ничего человечьего, ничего от живого существа. Лишь пустота и злоба.

— Понимаю, господин эф-Ноэль, вам абсолютно нечем заняться, — издевательски-сочувственно протянул Владыка Тьмы, отворачиваясь.

Худые пальцы с обломанными ногтями постучали по подлокотнику.

— А вообще, в квартале Синих Стен большие проблемы с канализацией, — задумчиво протянул Темный, и Элльен понял, что все-таки его убьет, — хотя нет, — внезапно отродье Бездны передумало, — людей жалко. Ну, переберите городской архив, что ли, поищите упоминания о ритуалах призыва. И, заодно, будьте так любезны, старые карты города.

Более тщетного и несуразного занятия при всем старании выдумать было сложно.

— Вообще-то, мы могли бы отрубить ему голову, — обиженно заявила человечка, ни мало не смущаясь чужого присутствия.

— Лесь, тебе не стыдно? — тихо и как-то устало уточнил Владыка Тьмы у сестры.

— Да ладно тебе, на кой ляд этот хмырь нам сдался? — громкий шепот разнесся по всему залу.

Темный лишь пожал плечами — свое решение менять он не собирался.

Столь занятное судилище закончилось ничем. Прямо приказав не вступать в конфронтацию" ни с отродьями тьмы, ни с жителями Нитриана и вообще не сметь ничего делать без прямого приказа. И на прощание заверение, что бумаг вышесказанное не касается, бумагами надо заняться.

И, что еще оскорбительнее, его тут же отпустили.

Глава 4

миэль Абрахам

Темный устроил из судилища какое-то шутовское представление, надо признать. Не то чтобы Абрахам хотел увидеть смерть горе-нарушителей или вдруг пожалел оскорбленного до глубины души эльфа, но все же стоит попытаться объяснить Темному, что не стоит делать из правосудия пиесу.

— Милорд, — Абрахам постарался говорить поспокойнее и поубедительнее, — мне хотелось бы с вами побеседовать.

Застывший рядом с Темным Властелином гоблин секретарь неприязненно покосился на первосвященника, зато леди Лесса поощрительно улыбнулась. Но общаться с ней не тянуло уже самого жреца.

— Пожар? Восстание? Демоны? — кисло уточнил Темный. У Абрахама от удивления непроизвольно поднялись брови. Все же у Вечного Лжеца своеобразная логика: неужели, по его мнению, нельзя найти другой повод для разговора?

— Нет, слава Данану, нет, — справился с собой Абрахам.

— Правда? И о чем тогда говорить? — Абрахаму в интонациях Темного почудился скепсис, будто тот не верил, что сейчас нет ни пожаров, ни тварей из преисподней.

— Хорошо, — внезапно передумал Темный, — у меня через час назначена встреча с послом Зитри, если пожелаете, можем переговорить по дороге.

Владыка Тьмы в сопровождении таскающегося за ним гоблина и молчаливой стражи вышел из залы, Абрахам, поразмыслив, увязался следом. Ходить все еще было трудно, в боку сильно кололо.

Застывшую рядом сестру Темный величественно проигнорировал, как и остальных присутствующих. Впрочем, Абрахам его где-то понимал: "коварный" план Олессы расстроил и его самого. Пусть он и не знал, чем эльфийский полководец так насолил девочке, что она захотела добиться его смерти, но неприятно было все равно. Возможно потому, что она с самого начала не казалась Абрахаму расчетливой интриганкой, скорее уж, молодой и запутавшейся девочкой, оказавшейся в неприятном положении. Конечно, размах интриги отнюдь не впечатлял, но сама попытка уже настораживала.

— Кир, Кир, подожди, — растерянно проговорила девочка, бросившись за братом, — ты на меня злишься, что ли? — заглядывая тому в лицо, грустно спросила она.

— Нет, ну что ты, — сухо откликнулся Темный.

На лице Олессы появилось обиженное выражение, словно она искренне не понимала, что такого натворила.

— Кир, послушай, — начала она.

— Нет, это ты послушай, — прервал ее Темный, — меня твои объяснения не интересуют. И обсуждать здесь и сейчас мы ничего не будем, — закончил он.

Абрахам перестал успевать за чужими широкими шагами, дышать стало трудно, а впереди еще несколько лестниц. Возле одной из лестниц застыла причина ссоры — наверное, эльф ждал своего сородича, также присутствующего на "суде". При виде процессии, остроухий скорчил презрительную физиономию.

— О, Элльени, — остановилась возле эф-Ноэля не способная уняться Олесса, — тебя стоит поздравить? Милый плащ, кстати, серо-бурый вам идет, дорогой Элльен. Надеюсь, вы не приняли происходящее близко к сердцу?

Эльф открыл рот, собираясь ответить что-то, несомненно, резкое, но миэль поспешил вмешаться.

— Олесса, милая моя, не поможешь мне пройти эту лестницу? — Абрахам крепко взял девушку за локоть, настойчиво увлекая прочь.

— Без проблем, ваше священство, — вздохнула она.

Некоторое время они шли в молчании. Жаль, с Темным поговорить не удалось, теперь его не догнать, не на слабых, старческих ногах, во всяком случае.

— Миэль Абрахам, — миэль вздрогнул от пронзительного голоса, прозвучавшего прямо над ухом, — вы тоже думаете, я чудовище, да?

— Что ты, моя милая...

— Кир на меня злится, вы, кажется, тоже, — девочка криво усмехнулась, — но я знаю, эльфам нельзя доверять! Они нас всех ненавидят, всех...

— Лесса, дорогая, — тихо, успокаивающе забормотал Абрахам.

— Нет, вы не понимаете, — выкрикнула Лесса — не понимаете... Ладно, — решительно заявила она, — это пока тайна, но вам я доверяю, поэтому расскажу.

Слушая торопливые, сбивчивые откровения, Абрахам все более ужасался. По словам Лессы, они вместе с Вилентом и Илларием, решили проследить путь эльфийской отравы, и у них получилось выйти на стражников, бравших взятки у контрабандистов. Один из стражей сознался, что пропустил подозрительные сундуки за большие деньги.

— Но причем здесь эльфы, моя дорогая?

То, что часть стражи берет взятки, для первосвященника тайной не было. Такова природа человеческая, сребролюбцев во все времена хватает.

— Я уверена, что если мы найдем этих контрабандистов, то сможем доказать, что именно ушастые продали им эту гадость! И значит, именно они стояли за восстанием Элама, пусть и притворяются, что не причем.

Миэля Абрахама сильно озаботила одержимость Олессы. Дитя не понимало, что искомые контрабандисты давно уже в могиле, а искать пропустивших беду в город стражников все одно, что иголку в стогу сена. Да и не обязательно эльфам самолично провозить отраву, проще подсуетится и найти посредников. Можно и ввозить зелье по частям, долгое время, куда бессмертным торопится? Эльфы свои планы годами и веками вынашивают, и выжидать могут еще дольше. И тогда горе-ищейки и вовсе концов с концами не свяжут.

Такие поиски могли "пригодиться" только в одном случае. Если бы понадобился повод обвинить в обрушившихся на страну бедах остроухих. Даже не казнить — это Темный мог и без ненужной "законности" провернуть, а именно обвинить. Что ж, если Темный затеял сотворить из эльфов "козлов отпущения", старый Абрахам мешать ему не будет, как и помогать, впрочем.

И все же, Темный не казался миэлю столь политически дальновидным. Этот скорее у себя под носом заговор проворонит, чем самую простую интригу закрутит, прости Данан. Или подсказал кто?

Еще и Диллок зачем-то ввязался. Не понимать всю тщету капитан не мог, значит, цель его была не отыскать неуловимых контрабандистов, вовсе нет. Как же все, воля твоя Данан, не вовремя.

Да еще и вести дурные отовсюду. Нитриан кипит как котел с дурной похлебкой, нобили и многие простые люди возмущены. Это лишь в столице и окрестностях все спокойно, чего про остальную страну не скажешь. А Орона с крысиной болезнью старому первосвященнику в кошмарах снится, вселяя скорбь.

Абрахам слишком постарел, потерял нюх, да и сердце пошаливает, но соображать он еще не разучился, слава всеблагому и всемилостивейшему, слава Данану. Темному не удержать страну до холодов, что бы он не планировал: даже если намечающееся восстание подавит — а он это сделает — то уж северо-западная армия у моря погоды ждать не будет. При самом же лучшем варианте — миэль поймал себя на гнусной мыслишке, что и впрямь, и для Нитриана сей вариант самый лучший — все начнется весной, когда растают перевалы. С Темным нужно было говорить, нужно было объяснять, что решать проблемы с непокорными областями следует прямо сейчас. Отсидеться в столице не удастся, да и глупо это.

Во рту опять появилось горечь, бумаги, завалившие весь стол — нового секретаря Абрахам пока не приобрел, желания не было — не разбирались почти несколько дней. Жалобы, прошения, вновь жалобы — Темный соизволил "поделиться" работой.

Может, подождать, пока все само закончится? Вдруг, все и к лучшему — светлый союз победит Господина Лжи в самом начале, не будет никакого Темного века, не будет океанов крови и тысяч смертей...

А в Нитриан, словно жадная стая псов, разорвут на части победители.

Нет, пожалуй, Темный смотрится вполне приемлемой... помилуй Данан, альтернативой. И говорить с ним надо.

Абрахам уже заранее почувствовал нечто вроде досады. Беседы с Владыкой Тьмы всегда были незабываемы, а уж головной боли они тем, кто был вынужден с Темным "беседовать" добавляли немало. Иногда священнику казалось, что Темный произносит слова на каком-то другом языке и, в результате, они просто друг друга не понимают.

Адриан, герцог Норэ

Почти перед самым отъездом до герцога дошли очередные столичные слухи: Темный назначил миэля Абрахама регентом Нитриана. В армии все чаще начали раздаваться уже давно не шепотки о том, что миэль замаскированный слуга Тьмы, участвовавший в воскрешении хозяина и навлекший неисчислимые беды на страну. Но, положа руку на сердце, Адриан не понимал, на кой ляд старику Абрахаму могло это понадобиться. Пусть герцог и терпеть не мог назойливого и упрямого первосвященника, но, будем честны, тот и так был почти полновластным правителем Нитриана. Не считать же таковым покойника Дагмара!

Да и стоит задуматься, кому удалось убить окруженного своими же солдатами Дагмара. Тьма их всех забери, ни из какого самого лучшего лука нельзя попасть на таком расстоянии, это не под силу даже светлорожденным! И не следует ли, в таком случае, задуматься о своем окружении, не ли и там шпионов Темного? Впрочем, поиски предателей пришлось отложить на потом, хотя с Лерми своими измышлениями Адриан все же поделился. Генералу надо быть осторожнее, если с ним что случится, Доле, непременно, все испортит.

Противоречивые слухи заставили Норэ сомневаться, стоит ли тратить время на поездку в Эллирию, не лучше ли присоединиться к собиравшейся выступать армии. Пусть болван Доле вопит о "сокрушителях Тьмы" и "воинах света", но полководец из толстяка никакой, и присутствие Лерми не спасет. Да и каким бы опытным солдатом ни был Лерми, про генерала Зигрида тоже говорили, что он непобедим!

И все же, после некоторых размышлений, Адриан счел возможным придерживаться принятого плана. Уже даже не из корыстных побуждений. Просто единожды столкнувшись с мощью Темного Властелина, перестаешь верить, что можно сокрушить отродье Бездны в одиночку. Лерми решение Адриана не одобрил, но и отговаривать не стал — ему хватало Доле с его глупостями.

Вести из столицы подгоняли Адриана, и он заставлял людей и лошадей без отдыха стремиться к границе. Большинство лошадей давно выдохлось, несколько сменных кляч околели, и пришлось покупать новых втридорога в каком-то паршивом городишке. Адриан упрямо гнал всех вперед. Его собственный конь, весь в мыле и пене начинал спотыкаться, но отдыхать нет времени, до первого пограничного форта еще почти три дня.

В столице Эллирии герцог Норэ уже бывал, но каждый раз почти удивлялся, насколько Олира отличается от сердца Эллирии. Легкие, украшенные виноградной лозой, особняки, покрытые белым мрамором дороги Высокого Города не шли ни в какое сравнение с мрачными и серыми башнями и высокими стенами родной столицы. Они проезжали один из самых красивых человеческих городов.

Сердечно распрощавшись с сопровождавшим их с границы эллирианским отрядом, Адриан в сопровождении уже гвардейцев направился во дворец в надежде получить аудиенцию. С собой взял лишь несколько солдат, отправив остальных отдыхать с дороги в посольство. Посол, извещенный об их прибытии, должен был подготовить комнаты заранее.

Они проходили — в Высоком городе указом еще прадеда короля запретили передвигаться на лошадях, в каретах и повозках — мимо богатых лавок с дородными хозяевами, сидящими у порога, гостиниц с завлекающими вывесками, улыбающихся горожанок в соломенных шляпках с цветами.

— У вас прекрасный город, — искренне поделился с капитаном Адриан, начиная разговор.

Гвардейский капитан, молчаливый и мрачный, насупился еще больше.

Остановиться решили в посольстве, хотя Его Величество Тален Многомудрый, в народе прозываемый попросту хитрожо..., но об этом, пожалуй, не стоит, предложил роскошные покои в летнем дворцовом комплексе.

Пока остальные приводили себя в порядок с дороги, Норэ разговаривал с послом. Посол Нитриана, худощавый носатый человечек, медленно разжевывал последние эллирианские новости.

— Его Величество все же склоняется оказать нам помощь, — постоянно сглатывая, вещал посол, — ее высочество Арлинда также за искоренение Тьмы, но пока она не набрала силу. Зато его высочество Фредерик против любой войны, он прямо заявил, что считает любое кровопролитии излишним и за мирное разрешение, кхм, конфликта.

— А что же ее высочество Тиенна? — в конце концов, именно к словам своей старшей дочери эллирианский король прислушивался, к тому же, у принцессы был большой вес при дворе.

В народе говорили — у его величества короля Эллирии четыре дочери. Старшая — канцлер в юбке, скорбная умом средняя, и младшая, ведьма. А четвертая — всегда переспрашивали неосведомленные иностранцы. А четвертая, со смаком отвечали коренные жители и прочие осведомленные персоны — его высочество принц Фредерик. Но принц же мужчина — удивлялись в ответ. Баба, она и в штанах баба — смеялся самый последний крестьянин.

— Ее высочество пока молчит, — откинулся на спинку кресла посол, — как и его светлость Журден д'Иль.

Как и его Величество, надо добавить. Почти за два часа аудиенции Норэ так и не смог добиться прямого обещания и хоть каких-то гарантий помощи, Тален крутился как уж на сковороде. Зато их пригласили на дающийся в их честь турнир и прием. Адриану нравилось участвовать, но не наблюдать, и уж точно не хотелось бы тратить драгоценное время на пустые зрелища.

— И чем же вы тогда, позвольте поинтересоваться, занимались все это время? — не выдержал герцог. И кому пришло в голову отдать должность посла этому типу с постной рожей?!

— У вас будет возможность самому убедить всех, кого надо, — обиделся посол.

Убедить, хм, что ж, по крайней мере, переговорить на приеме как с маршалом Эллирии Журденом, так и с ее высочеством будет проще.

Тиенна

На позолоченном столике в ряд расположились баночки с натираниями, пчелиным молочком для яркости кожи, хрустальные флаконы с драгоценными маслами и настоями. Тиенна вновь, почти невесомо взмахнула щеточкой из заячьей шерсти, нанося белила — завершающий штрих в ее безупречной маске. Теперь осталось затянуть корсет потуже и можно почтить подданных своим присутствием. Свита ждет, но принцессы не опаздывают, они задерживаются, причем точно отмеренное по этикету время.

К сожалению Тиенны, пропустить долгожданное празднование нельзя, отец не поймет. Его Величество соизволили дать бал в честь нитрианского посланника. Вернее, бал и турнир, дабы свои и чужие воины могли показать и доказать свою доблесть. А пока бойцы будут калечить друг друга на потеху придворным дамам, папенька, старый лис, будет вытягивать из приехавшего герцога подробности.

— Ваше высочество, — Одриелла, дежурная дама на сегодня, склонилась в поклоне. Качнулся почти неприкрытый бюст, шелестели пышные, изукрашенные алым жемчугом Зейты юбки. У Одриел, что ни говори, слишком старый и покладистый муж.

Тиенна, поглубже вздохнув, величественно приподнялась с пуфика. Хорошо, хоть корсеты, пыточные приспособления, одевают только по официальным поводам, иначе она давно бы превратилась в бледную немочь, постоянно теряющую чувства. Вроде Эллиэн с ее помешанном на старом кодексе батюшкой.

Дамы, толпящиеся в приемной, при виде ее высочества тотчас примолкли. Высокое прически, лучшие драгоценности — высшее общество Эллирии в лице ее дам собиралось пустить пыль в глаза заклятым соседям. А вот Эллиэн, бедное дитя, облачилась в платье с прошлого сезона — и ведь никто не предупредил бедняжку, а сейчас уже поздно. По крайней мере, весь турнир девочке придется провести в таком виде.

— Дамы, — Тиенна поощрительно улыбнулась склонившимся в реверансе женщинам, — не стоит заставлять его Величество и наших гостей ждать.

Ждать никому не пришлось — они прибыли одними из первых.

Королевская ложа пока была полупуста — раньше Тиенны пришел только Фредерик со своими клевретами. У стены замер виконт ле Трай, знаменитый на весь Высокий Город тем, что сумел на спор выпить бочонок вина за вечер. Пустоголовый красавчик барон, ближайший приятель брата, раздавал воздушные поцелуи хихикающим служанкам, разносящим по ложам приготовленное угощение.

Внизу, на поле, суетились слуги, внося последние штрихи в приготовленное празднество, у края площади неуверенно мялись те рыцари, у которых не было денег на собственную ложу, зато была большая уверенность в своей победе и надежда прославиться и на денежный приз. Ветер играл с разноцветными флажками и плюмажами, теребил конскую гриву. Пахло осенними травами, конским потом и модными в этом сезоне приторно-сладкими духами, от которых хотелось чихать.

Фредерик, одетый в идеально подобранный камзол цвета высохшей листвы, изящно облокотился о поручни.

— Пришли полюбоваться на кровопролитие? — брюзгливо уточнил брат. От вида крови и травм ему становилось плохо: в детстве он лишался чувств, лишь слегка поцарапав коленку, за что был не единожды осмеян Арлиндой.

Почти все дамы расположились внизу, Тиенна взяла лишь Одриел — ей лучше быть под присмотром и Эллиен, пока распустившиеся без ее присмотра дамы совсем не заклевали девочку.

— Нужно же дать воинам показать свою доблесть и умения, — Тиенна постаралась слишком не всматриваться в противоположный конец поля, где Гайн раздавал последние указания подчиненным.

Эллиен, столкнувшись взглядами с Фредди, покрылась некрасивыми красными пятнами, брат самодовольно улыбнулся. Нет, с этим романом срочно надо что-то решать, иначе Жилэ хватит сердечный приступ.

— Эллиен, милая, подойди по ближе, сядь, — Тиенна настойчиво усадила сопротивляющуюся девушку на другой конец ложи. Фредерик на вопросительно вздернутую бровь лишь пожал плечами, но донимать девочку прекратил. Оно и верно, не хватало отцу узнать.

Нижние ложи постепенно заполнялись — прибывали разодетые в шелка нобили, тучные негоцианты, высокомерные магикусы и прочий люд. Это противоположный конец поля, выделенный для простолюдинов, был переполнен еще с вечера, остальным суетиться не было причины.

Герольды подули в трубы, возвещая о скором начале турнира.

В ложу почти влетела Лисая, потрясая пышными юбками и благоухая целым розарием. Сестра сверкала как холинтский купец — именно представители сего своеобразного народа считали приемлемым надевать по три-четыре кольца на каждый палец, не считая множества подвесок, браслетов и цепочек. Раньше Тиенна пыталась объяснить сестре, что вычурные тяжелые цепи и кольца не только не украшают ее, но и превращают в посмешище, но Лисая была непреклонна.

— Сестрица, — пахнущий розовым маслом и миндалем вихрь помчался навстречу, потянулся обниматься. Тиенна постаралась незаметно отстраниться — от запаха начинала кружиться голова. Увы, объяснить Лисае, что не надо, просто не надо выливать на себя сразу весь флакон, не получалось даже у батюшки.

Дамы Лисаи тут же загалдели, обсуждая все, начиная от внешней привлекательности участников турнира кончая нарядами остальным дам, не присутствующих в ложе. Одриел не замедлила присоединиться, Эллиен же окончательно забилась в угол, сверкая оттуда несчастными огромными глазищами.

Прибыл герцог Норэ со свитой, которого отец соизволил пригласить в ложу. Герцог Норэ чем-то напомнил Тиенне любезного братца — то ли цветом волос, то ли самомнением. Но вот что-что, а подобного павлиньего наряда братец не натянул бы на себя под страхом смерти, вкуса у него не отнять.

Но поговорить с гостем никто не успел, хотя Фред с самого начала собирался расспросить нитрианца об одном из их поэтов, известного лишь в кругу рьяных поклонников. Зря, судя по всему, слащавой поэзией о цветах и девах гость не интересуется.

— Его Величество, король Эллирий Тален Пятый, — торжественно провозгласил Трент, отцовский секретарь, и в ложу, тяжело дыша, ввалился отец.

— Сидите, сидите, не вставайте, — махнул рукой он, восседая на приготовленное кресло. Линт ле Тревилен, старший отцовский телохранитель, сильный маг и боец, замер рядом, воинственно выдвинув вперед челюсть.

Герольды, извещенные о прибытии его Величества, наконец, объявили начало турнира, и бой начался.

— Ах, Тиенна ты посмотри, какой красавчик, — томно протянула Лисая, когда первый победитель снял шлем, подставляя голову ветру.

На взгляд Тиенны, ничего особенного, хотя держался, этого у него не отнять, мелкий барончик неплохо.

— Ах, какой боец! — не унималась абсолютно не разбиравшаяся в воинских премудростях сестрица. — Я знаю, он точно станет победителем. Как ты думаешь, у него уже есть дама сердца?

— Тиэ не думает о таких глупостях, Лисая, — громко заметили сзади. Арлинда пришла одна и последней.

И даже не подумала принарядиться, вот упрямая!

— Ваше величество, отец, брат, сестры, хороший сегодня денек, — в голосе Арли звучала смертная скука и досада. Турниры сестра считала глупым и бесполезным времяпрепровождением, про приемы и говорить нечего. Будь ее воля, она, Тиенна уверена, предпочла бы свои магические штудии или учебные поединки, но отец велел присутствовать всем членам семьи и, несмотря на настойчивость Арли и Фредди, был непреклонен. Так что брату и сестре придется немного пострадать, нечего не поделаешь. Тиенна не в первый раз подумала, если престол доведется занять одному из них, турниры тут же отменят, а если это будет Арлинда, то балы и приемы тоже.

На поле сражалась уже третья пара, внушительных размеров барон и тощий незнакомый виконт. Пока перевес был на стороне барона, но, после того, как копья сломались, и рыцари перешли на мечи, виконт показал себя.

— Барон, несомненно, доблестный воин, — высказался присутствующий нитрианец. Зря, как оказалось.

— Странно слышать о доблести от тех, кто так стремился избежать сражений, — презрительно бросила сидящая рядом с герцогом Арлинда.

— Простите? — нитрианец благоразумно попытался избежать конфликта и сделал вид, что ничего не понял. Зря, Арли все одно не уймется.

— Герцог, как я слышала, вы улепетывали, побросав оружие, — Арлинда громким шепотом обратилась к гостю. Сестра была в плохом настроении и не собиралась разводить реверансы. Тиенна про себя вздохнула: не стоит давать младшей сестре оскорблять герцога. Он все еще нужен и он, все-таки, гость.

— Ваше высочество, — Норэ оскорбленным не выглядел, но Тиенна сомневалась, что высказывания Арлинды пришлись ему по нраву, — ваши слова несправедливы. Доблесть не имеет ничего общего с глупой самоубийственной храбростью.

— Разве? А как же тогда альтидские воины? Или вы про них забыли, герцог?

— Арли, перестань, не стоит осуждать герцога, нас там не было, — попыталась Тиенна.

— Спасибо, ваше высочество, — герцог криво усмехнулся, — но не стоит, я и сам в состоянии позаботиться о своей чести.

-Неужели? — хмыкнула Арлинда, подперев подбородок ладонью.

— Что насчет альтидских воинов, — невозмутимо продолжил Норэ, — то об их смелости, бесспорно, можно слагать легенды, ваше высочество. Только вот Альтиды больше нет, — тем временем на поле объявили перерыв.

Тиене и самой легенда про то, как отряд безрассудных альтидцев своей смертью задержал Темного на день, казался глупым. Особенно, учитывая то, что Альтиду все-таки стерли с лица Хельна, и то, что именно эти погибшие бойцы могли помочь их оставшемуся без резерва полководцу. А Вечный Лжец задержался бы и так, пока бы искал ключи от магических стен, то самое заклинание, которое ему выдали после пыток пленные члены безумного отряда. В общем, Тиена не думала, что храбрость отряда стоила воспевания в веках, скорее уж поучительной эпитафии.

А вот Арлинда эту легенду обожала. Она знала всех погибших членов отряда по именам, они были для нее примером. В общем, услышанное мнение нитрианского герцога ее разозлило.

Но, в отличие от сестры, Тиенна не могла сказать, что герцог так уж ошибается. И что его отступление было стратегической ошибкой тоже — ведь герцог столкнулся с Темным почти лицом к лицу, он опытный воин, должен был здраво оценить свои шансы.

Вот только принцесса все никак не могла решить, нужен ли ей такой союзник и стоит ли поддержать отца и сестру или согласиться с Фредди. В конце концов, кто мешает им оттяпать часть границ и не лезть в намечающуюся свару?

— Вы мне не верите, но я докажу вам свою храбрость, — герцог внезапно ослепительно улыбнулся и перемахнул через оградку ложи. После он направился прямо к герольду и принялся того в чем-то убеждать. Герольд решительно покачал головой, и Норэ окончательно исчез с глаз, отправившись к шатрам отдыхающих рыцарей.

Арли при виде такой прыти герцога только подняла бровь.

— Дочь моя, кажется, твой собеседник нас покинул, — чуть недовольно поджал губы отец. Самовольство чужестранца не пришлось ему по душе: он вообще не любил дурные выходки — людей с инициативой труднее контролировать, говаривал он, особенно с дурной инициативой.

Норэ, тем временем, убеждал в чем-то рыцарей и, видимо, убедил. Вместе с новым товарищем, одним из участников турнира, Норэ отправился к непреклонному герольду. Тиенна все больше склонялась к тому, что герцог вытворяет изрядную глупость.

Через минуту зазвучал зов трубы — странно, вроде перерыв не прошел.

— По причине невозможности продолжать турнир Мишель, виконт Сваро выбывает из соревнований, — провозгласил герольд, — также виконт называет замену и, — тут герольд делает торжественную паузу, — это Адриан герцог Норэ, наш гость, прибывший из Нитриана.

Над полем повисла тишина, сразу же сменившаяся шумом.

Вот же безумец! У него даже подходящих доспехов нет.

Тиенна обернулась к отцу и заметила, что он в ярости. Если нитрианца покалечат или, того хуже, убьют, об их авантюре можно будет забыть. Зато Арлинда, напротив, была в восторге.

Тиенна почувствовала, что и сама немного волнуется. Что ж в смелости, равно как и в честолюбии герцогу не откажешь. Только, во имя Данана, зачем он вылез на поле что хотел этим доказать?

Тиенна понимала, почему он обратился к отцу: если все пойдет по плану, то отец пойдет на встречу Норэ и тот получит свою долгожданную корону. Правда, от его страны останется едва ли половина, да и то полностью зависящая от могущественного соседа, но это лучше, чем быть изгнанником, чья родина под пятой Темного Властелина. Но к чему была эта пустая демонстрация смелости, если Арлинда ничего не решает, а отец лишь взбесился.

На ристалище начинался очередной поединок: один из рыцарей поднял тяжелое турнирное копье и яростно помчался, направив его на соперника. На поле боя такие тяжелые доспехи давно не носили — зачем, если первое попавшее огненное заклинание зажарит неудачливого воина, а любая мало-мальски зачарованная стрела пробьет дорогой металл. Нет, на войне уже сотни лет использовали тонкие зачарованные кольчуги, но на турнирах свои правила и магию там использовать запрещено. Вот и приходится бедным рыцарям страдать в тяжелых, непробиваемых латах.

Тем временем, боец с гербом графов Лета победил своего противника, баронета Жэффри. Следующим должен был выступать нитрианский герцог, чьим соперником стал победитель первого боя, так понравившийся Лисае дворянчик.

Герольд объявил участников. И первым величественно, так, словно он, по меньшей мере, владетельный граф, выехал на белом коне эллирианец.

Внезапно Лисая испуганно ахнула, Арлинда восхищенно присвистнула, а самой Тиенне захотелось неприлично выругаться. Герцог вышел на поле в боевых доспехах. Учитывая, что амулеты и артефакты на поле проносить нельзя, а магистры тщательно контролируют это правило, то доспехи Норэ, можно быть уверенными, даже не зачарованны. Значит, первое прямое попадание копьем будет означать смерть герцога. Тиенна надеялась, у дворянчика хватит здравого смысла поддаться гостю.

Копья у герцога тоже не нашлось, только боевая алебарда. Ну, хоть лошадь была... А, нет, это конь одного из дуэлянтов, видимо, купленный или уступленный герцогу.

Поединок начался и сразу стало понятно, что у дворянчика нет никакого соображения, только гонор. Он собирался победить.

Лисая тут же поменяла свои пристрастия, став болеть за нитрианского герцога. Как и Арлинда, наконец, заинтересовавшаяся турниров. Тиенне же мучительно хотелось прикрыть глаза ладонью, чтобы не видеть всего безобразия. Если герцога убьют, где они так быстро найдут еще одного претендента на нитрианский престол?! А посадить на освободившийся трон кого-то из своих, соседи им точно не позволят, ссорится же сейчас, после воскрешения Темного, со Светлым Союзом, Тиенна считала излишним.

Первый поединок Норэ чудом выиграл, но дальше его ждала сватка с сильнейшими соперниками.

— Победителем турнира объявляется Адриан, герцог Норэ, — прокричал герольд. Большинство зрителей недовольно засвистело и заулюлюкало — победа чужака добрых эллирианцев оскорбила. Хоть огрызками не закидали и то хорошо, а то вышел бы дипломатический конфуз.

А вот Тиенну результат турнира несколько удивил и даже, местами, восхитил. Герцог оказался неплохим воином, под стать своему покойному королю, которому воинские умения, к несчастью, не пригодились.

Победитель с поклоном принял из рук отца диадему королевы турнира, подскочил в седло и принялся высматривать свою королеву. Вероятно, герцог назначит кого-нибудь из принцесс, включая саму Тиенну — возлюбленной Норэ тут нет, и королева будет выбираться по политическим причинам.

В глазах Фредерика стыла почти смертельная обида — падкий на славу и почести братик позавидовал победителю. Что ж, герцогу стоит быть осторожнее — хоть отцу любое мнение Фреда поперек горла, но у брата все же хватает "друзей" во дворце.

Конь герцога, разумеется, остановился прямо напротив них. Герцог оглядел находящихся в королевской ложе дам, чуть, почти незаметно, поморщившись при виде полного бешенства отца. Лисая смущенно хихикнула, потупив глаза. Качнулись подвески, зазвенели дутые золотые браслеты и тяжелые цепи. Одриел призывно колыхнула бюстом.

На мгновение Тиенне показалось, что королевой турнира назовут ее.

Герцог опустился на одно колено перед Арлиндой и протянул ей диадему. Лисая за спиной возмущенно ахнула.

— Для моей прекрасной принцессы, — произнес герцог, и сестра, наконец, улыбнулась.

А сама Тиенна поняла, что все же склоняется к тому, чтобы поддержать Фредерика.

Глава 5

Тиенна

Вечером давали бал.

Больше всего Тиенне хотелось, честное слово, сказаться больной и не присутствовать, но подобные капризы следовало давить в зародыше. Балы и приемы не только и не столько развлечение для разнаряженных пустозвонов, сколько место политических баталий. Те, кого не принимали в высшем свете Эллирии, не значили ничего, оставались не более чем слепыми орудиями, прахом под ногами "вершителей судеб".

Иногда Тиенне казалось несправедливым, то, что судьбу всех остальных решает кучка чванливых придворных, но мир никогда не отличался справедливостью. К тому же, вряд ли кто-то другой, те же купцы или мелкие чинуши, дорвавшись до власти, вели бы себя благоразумней. Для того, чтобы это понять, не нужно вспоминать притчи мудрецов или древние байки, предостерегающим примером легко могут послужить их почти соседи ольнийцы, где жрецы и гвардия каждые несколько лет меняет правителя, или ставшие притчей во языцех Свободные баронства, где каждый местный князек считает себя чуть ли не владыкой мира...

Хотя, у Тиенны просто с самого утра отвратное настроение, такое, что впору бить вазы и топать ногами. Нервное возбуждение, как сказал бы мэтр Шали, при коем пациент нуждается в длительном отдыхе на водах, благотворном влиянии музицирования и кое-каких эльфийских настоях. Их придворный медикус вообще считал, что все проблемы от нервов и предлагал странноватое, на вкус коллег, решение. Жаль, музыку Тиенна любила не особо, а длительный отдых позволить себе не могла.

— Ах, ваше высочество, цвет сирени вам так идет, — курлыкала над ухом Одриелла.

В бледно-сиреневом Тиенна напоминала себе умертвие. Еще бы белил и сероватых теней под глазами, и ее не отличить от выходца из могилы. Воистину женские глупость и коварство не имеют границ. Как и мужские, впрочем.

Жаль, что остаться в том же платье, что и днем, не представлялось возможным. Присутствовать и на турнире и на балу в одном и том же туалете считалось ужасным моветоном, непозволительным ни при каких условиях. Особенно упрямые, равнодушные или просто бедные, как ольнийские козопасы, пытались не обращать на неписанные правила внимания, но были жестоко высмеяны.

— Простите, ваше высочество, — пискнула Эллиен, в сотый раз за сегодня приседая в реверансе, — ежели мне будет позволено высказать свое скромное мнение...

Одриел мрачно насупилась, кидая на подружку-соперницу грозные взгляды. Увы, до намеков дочка Жилэ не доросла, не то, что ее достопочтимый батюшка. Вот тот-то, иначе, чем иносказаниями и не разговаривал.

— Разумеется, — нет с девочкой точно надо что-то делать, ее же сожрут, — моя милая.

— Мне кажется, ваше высочество... бесспорно, меня нельзя назвать... не то чтобы я так уж разбиралась в модных туалетах, — невнятно лепетала бедняжка, почти запутавшись в своих словах. Нанял бы ей папенька ритора, что ли.

— Да, Эллиен? — Тиенна старательно пыталась не обращать внимания на гневное сопение Одриел.

— Ваше высочество, мне чудится, платье вам не идет, — выпалила девица Жилэ и приоткрыла один глаз.

Откровенно. Весьма откровенно.

— Благодарю, дорогая, мне тоже казалось, что я в нем несколько неудачно смотрюсь, — согласилась с очевидным Тиенна.

Одриел побледнела так, что стало заметно даже под слоем пудры и румян. Ну и ладно, ее давно стоило поставить на место.

— Будь добра, Эллиен, принеси мне красное, с зитрийскими кружевами, и рубины.

Времени, чтобы переоблачиться и нацепить побрякушек побольше и подороже было достаточно. И, что куда лучше, можно спокойно поразмыслить о том, как стоит себя повести. Прикинуть диспозицию, как говорят военные.

Отец все равно не откажется от своей идеи с "братской помощью страдающих под гнетом сил Тьмы соседей", он уже все обдумал, и теперь переубедить его не удастся и самому Данану. Арлинда уже давно грезит воинскими подвигами и великими битвами и в предоставленный шанс вцепится руками и ногами. А тут и треклятый Норэ подлил кипящего масла. О всемилостивейший и всесветлый, неужели этот несчастный эльфийский прихвостень не понимает, на что подписывается, принимая их помощь?!

Зато господин командующий явно считает ошибкой лезть в нитрианскую свару, знать бы отчего. В любом случае, следует дать понять д'Илю, что Тиенна на его стороне. Они с маркизом, к сожалению, уже ни на что не повлияют, но ей будет спокойнее, если кампанию возглавит здравомыслящий д'Иль. Заодно, будет, кому присмотреть за Фредом, если отец все же сочтет необходимым присутствие наследника в действующей армии.

Приглашенный куафер прибыл почти вовремя, что для капризного энигвианца было настоящим подвигом. Несколько мальчишек на побегушках тащили разнообразные сундучки с приспособлениями, так напоминающими пыточные. Особенно кошмарны те, что для завивки столь модных в нынешнем сезоне локонов.

— Ах, ваша светлость, — кругленький как мячик невысокий энигвианец подпрыгивал, на позолоченных туфлях сверкали золотые бляшки, — ох, ваша светлость, вы как всегда прелестны, позвольте облобызать вашу ручку, — и тут же со смачным звуком впился в протянутую Тиенной ладонь.

После чего, сочтя прелюдию законченной, принялся суетиться вокруг, сооружая из не слишком густых и пышных волос Тиенны приличествующую случаю прическу. Его руки летали вокруг головы, подавались и исчезали в неизвестном направлении муссы, щипцы для завивок и шпильки. А еще он говорил и говорил, и говорил, не умолкая.

— А еще ваша высочество, ваша прелестная сестра хотела воспользоваться моими услугами, — сквозь собственные размышления уловили Тиенна. И чем энигвианец так изумляется? Лисая и дня без его услуг протянуть не может, для нее выйти из собственных покоев без башни на голове и тонны пудры — все равно, что обнаженной.

— Ах, у нее такие прекрасные волосы, жаль, что она совсем за ними не следит, простите за дерзость, ваше высочество, — укоризненно всплеснул руками куафер, почти швыряя ненужное орудие в руки мальчика-слуги. Мальчишка неловко поймал горячие щипцы и тихонько зашипел от боли.

— Вот, полюбуйтесь, — куафер с настойчивостью приблизил большое зеркало. В зеркале отражалось прекрасное видение — тонны пудры, удачно подобранный туалет и пара-тройка магических безделок творят чудеса.

И все же, неужели речь шла об Арлинде? Сестренку так впечатлил иноземный герцог? Плохо.

Или не совсем? Ведь если Норэ сядет на нитрианский престол, с помощью союзников, разумеется, ему обязательно понадобится королева. И лучше, если это будет нужная королева.

В огромном зале уже играли музыканты, незаметные слуги в королевских ливреях разносили несусветно дорогое эльфийское вино. Отец решил открыть старые запасы, на удачу.

— Ее высочество принцесса Тиенна, — громко объявил толстый церемониймейстер. Гости на мгновение притихли, но уже скоро вновь вернули к прерванным занятиям.

— Сестрица, — Лисая подлетела, размахивая усыпанным мелкими бриллиантами веером, — ты только посмотри, какой позор! — Она почти кипела, веер дрожал в пухленьких ручках.

Тиенна повернулась в нужную сторону: возле колонн о чем-то беседовали Арли с вырядившимся в военный мундир герцогом Норэ. Неужели у нитрианца не нашлось приличествующего платья, или дорогой гость просто решил показать, что причуды хозяев его не волнуют?

Лисаю более задевал не внешний вид нитрианца, скорее то, что ее предпочли ее же сестре. Младшая дочь его величества Талена ненавидела, когда кавалеры выбирают кого-то другого. Но ревность младшей сестры беспокоила Тиенну не так, как поведение обычно равнодушной к мужчинам Арлинды.

Музыканты заиграли знакомую мелодию, и большинство дам подходящего возраста яростно замахали веерами, ожидая приглашения. Первый танец, энигвианский вельст, Тиенне пришлось провести в паре с графом Дебуре, шустрым и обожающим женское внимание старичком. Выполняя четко отработанные, въевшиеся в кровь движения, Тиенна краем глаза пыталась наблюдать за танцующей сестрой. Арлинда радостно смеясь, почти прижималась к нитрианскому герцогу.

— Чудесная пара, не так ли, ваше высочество? — Дебуре и в молодости был изрядной язвой, от его острого языка пострадали столь многие, что не будь его род таким влиятельным, милому графу уже давно пришлось бы лежать в семейной усыпальнице.

Тиенна лишь пожала плечами — ей сейчас не до обмена шпильками с графом, слишком много всего надо успеть. И, пожалуй, стоит еще раз присмотреться к герцогу, возможно, они его недооценивают.

Где-то неподалеку счастливая Эллиен кружилась в танце, девочку собственнически обнимал за талию безголовый братец, а из угла коршуном хмурил кустистые брови Жилэ. Где-то Лисая томно полулежала на руках очередного воздыхателя, и метал глазами молнии отец — что-то ему сильно не нравилось.

За стенами дворца бесцельно утекала осенняя ночь. Потом, после танцев, можно будет выйти в парк, смотреть на разноцветный фейерверк, недавнее алхимическое достижение. Влюбленные и просто сластолюбцы разбредутся по кустам, важные люди продолжат плести интриги, а остальные просто веселиться.

Пусть бы, назло придворному магу, обещавшему ясную погоду, начался дождь!

И самое досадное, у Гайна сегодня дежурство — отец приказал, чтобы бальная ночь прошла без каких-либо происшествий, без малейшего изъяна. Пусть гости из Нитриана завидуют и восхищаются.

И все же Гайна не хватало. Хоть и поговорить или протанцевать хотя бы один танец они все равно не смогли бы, Тиенне было бы легче, будь ее верный рыцарь сейчас здесь.

Музыканты заиграли громче, потом мелодия, постепенно стала затухать и вельст завершился.

Тиенна вежливо отделалась от вцепившегося хуже ночной морои графа и заскользила по залу, перебрасываясь словами с нужными и ненужными людьми. Арлинда уволокла своего герцога в угол и что-то упрямо ему втолковывала — мешать этим двоим не стоило: слушать ни один, ни вторая не будут, а вот обидеться могут.

Зато удалось выследить соизволившего почтить бал своим присутствием Журдена д'Иля. Тиенна улыбнулась главнокомандующему и поощряющее взмахнула веером — пригасите меня на танец, маркиз, поговорим.

Вновь заиграли музыканты, и Тиенна оказалась лицом к лицу с маркизом.

Главнокомандующий эллирианской армией маркиз Журден д'Иль, высокий черноволосый мужчина, среднего возраста, не смотря на всю свою успешную карьеру, не был любимцем дам. Ему мешала то ли изъеденная оспинами физиономия, то ли тяжелый, неуживчивый нрав.

— Как вам наш гость, ваше светлость? — конечно, никакая он не светлость, а вовсе даже сиятельство — с тех пор, как прадед Тиенны приравнял маркизов к графам, но немного лести не навредит.

— Откровенно, ваше высочество? — цинично усмехнулся Журден — он всегда был предельно "откровенен", но высший свет предупредительно закрывал глаза на некоторые причуды талантливого военачальника.

— О, откровенность нынче не в моде, ваша светлость, — Тиенна кокетливо повела плечом, стрельнула глазами и внезапно зло усмехнулась, — и все же?

— И все же наш гость, — брюзгливо процедил маркиз, — по дурному глуп: такие, как он, выигрывают мелкие битвы, а потом теряют армии. Жаль, что его величество этого не понимает, — дерзко закончил д'Иль.

Значит, отец все же решился "помочь" нитрианцам. А д'Иль недоволен.

— Что ж, вам стоило высказать свою точку зрения его величеству раньше. До того как он принял решение, — Тиенна так и не поняла, против ли маркиз попытки полностью "переварить" умирающего соседа, или его не устраивает лишь кандидатура Норэ. Возможно, чересчур удобного герцога удастся сменить на кого-нибудь другого, ежели понадобится.

— Думаете, я не пытался, ваше высочество? — зло искривил губы д'Иль. — Увы, его величество ваш отец, если можно так сказать, закусил удила.

Да, в этом отец с Арлиндой очень похожи — оба упрямей мулов, с места не сдвинешь, если не захотят. Зато Лисая и Фред переменчивей ветра, в бабку по матери пошли, прославившуюся своими капризами и причудами.

— А что же вы, ваше высочество? Если и вам затея не нравится, что ж вы молчите? — прямо поинтересовался треклятый солдафон. Тиенна захотелось закатить глаза — ну кто же так делает, маркиз, так даже союзников не спрашивают!

— Увы, отец, как вы изящно выразились, закусил удила, так что не вижу, чем я могу быть полезна в таком случае, маркиз. Или вы думаете, отец станет меня слушать? — нет, не станет, Тиенна была уверена — его величеству Талену грезились нитрианские соль и дерево.

— И к чему тогда весь этот пустой разговор, ваше высочество? — ужасно грубо, зато откровенно. Да, маркиз любит... притворяться, что он любит откровенность. На самом деле д'Иль намного умнее, чем кажется на первый взгляд, другие в Высоком Городе не выживают, пусть они хоть считаются трижды военными гениями.

— Но разве от того, что вы узнали, что не одиноки, вам не стало легче, маркиз? — соглашайся, д'Иль, тебе сейчас нужны союзники.

— Здесь трудно быть одиноким, я бы даже сказал, почти невозможно, — пользы от союза маркиз не видел. Жаль. — Ваше высочество, — еще один танец подошел к концу, и главнокомандующий поспешил откланяться.

Тиенна разражено сложила веер. Что ж, посмотрим, маркиз, как вы потом запоете.

Утром у Тиенны разболелась голова, настолько, что она еле стала с кровати. Искушение вызвать медикуса и провести весь день в постели становилось все сильнее. Теперь-то уже можно не спешить, отца не переубедишь — Норэ дождется обещанной армии, Арлинда будет счастлива.

Бал прошел, можно подвести итоги, чудовищно. Отец, не смотря ни на что, решил выделить армию, командующий "умыл руки", Арли совсем потеряла голову. И, самое прискорбное, Тиенна так и не разобралась — то ли герцог очень хороший интриган, то ли незаурядный глупец.

А ведь надо еще встать, умыться и спуститься к завтраку. Традицию принимать утреннюю пишу в кругу семьи завела мама, и отец, в память о любимой женщине, неукоснительно ее поддерживал. И поэтому Тиенне приходилось, как бедной деве-воительнице Марготте, захваченной в плен Темным Властелином, метаться между змеем и драконом, между помешанной на нарядах и кавалерах сестрицей и озабоченным своим внешним видом и поэмами братом. А даже присутствие за столом отца и ближайших соратников и союзников не могло присмирить Лисаю и Фреда.

За дверью ждали пробуждения ее высочества и начала утреннего туалета придворные дамы, разумеется, разрываясь от нетерпения поделиться свежими сплетнями и впечатлениями от бала и турнира.

Может, все же медикус и банки с эльфийскими зельями? Они, хотя бы, молчат.

Тиенна как чувствовала, что день не задастся. Оказалось, не зря.

Раздувающаяся от радости, как жаба, Одриела подала горжетку и, якобы, между прочим, мстительно поведала, что вчера граф Жилэ обнаружил свою дочь в весьма компрометирующих обстоятельствах в компании его высочества. О, пресветлый Данан, Фредерик, ну почему ты уродился таким безголовым...

— Говорят, граф рвал и метал, — счастливо пропела злопамятная Одриел. Позор неудачливой соперницы был для нее даром небес.

— Да, ваша высочество, я слышала, граф прямо с утра отправился подавать жалобу его величеству, — каркнула сухопарая и старообразная Милетта, укоризненно всплеснув высохшими лапками. Уж с ней-то никогда никаких скандалов не случалось, если не считать за оный слух, что ее батюшке удалось сплавить ее замуж, только пообещав будущему зятю два сундука золота. Клевета, конечно, у Милетты и без легендарных сундуков приданного, дай Данан каждому, было.

Но отец выходку Фреда не простит, доигрался братец. О женитьбе и речи быть не может, такого мезальянса его величество ни за что не допустит, но договариваться с графом придется. Скорее всего, дело закончится тем, что Эллиен втихую выдадут замуж за какого-нибудь покладистого и нуждающегося нобиля и запрут где-нибудь во владениях ее отца. В любом случае, помочь девочке Тиенна не в силах. Братца же, пока не уляжется скандал, отошлют куда подальше. И даже можно догадаться, куда. Бедный Фред.

Нет, ну как же все не вовремя!

И еще надо вызнать, что же за советнички такие у братика появились, пока Фред с чужой помощью еще чего не учудил.

Тиенна с силой прижала пальцы к вискам, но легче не стало — голова, по-прежнему, раскалывалась.

— Вам не следует переутомляться, ваше высочество, — озабоченно произнес целитель, — я вам оставлю настой милены-вясскоого, будете пить каждые полчаса.

— Думаете, стоит? Голова уже не так болит, спасибо, метр, — в полумраке метр казался моложе и серьезнее — шторы Тиенна приказала задвинуть еще раньше, резкий свет ее раздражал.

Зато, если просто сидеть в кресле с закрытыми глазами, особенно приняв выписанные микстуры, то становится лучше. И главное, никаких галдящих дам.

— Мне не нравятся симптомы, — отчего-то недовольно признался медикус, — так что все-таки попейте зелье, не повредит. И покой, непременно покой, — уже прощаясь, добавил он.

Увы, никакого покоя Тиенне не досталось. Сначала, несмотря на все заверения и убеждения дежурных дам, с ней вознамерился встретиться Фред. Так, как брат был из тех людей, коим проще дать то, что они так жаждут, нежели объяснять причину отказа, то пришлось все же принять его.

Фред, равнодушный ко всем, кроме своей персоны, с порога принялся жаловаться на несправедливость мироздания. Спросить о самочувствии сестры принц не удосужился.

— Тиэ, я не хочу! Сама же знаешь, война это ужасно! Нет ни куаферов, ни приличных девиц, — стенал Фредрик, сметаясь по комнате, — я же поэт! Поэты против кровопролития и всяческого насилия.

Раньше надо было думать, дорогой брат. Теперь отец твердо вознамерился удалить тебя от двора

— Зато представь, как ты будешь смотреться на белоснежном коне, — сегодня жалости к дорогому братцу в Тиенне не было и на медный центин, — как настоящий герой баллады.

Фредерик не хотел быть героем баллады, он хотел, чтобы его оставили в покое.

— Тем более, тебе не о чем беспокоиться, — вздохнув, серьезно продолжила Тиенна, — нитрианец все сделает за тебя. Но прославишься-то ты, мой дражайший брат, про тебя будут петь песни, слагать легенды...

Судя по виду Фредерика, его эта мысль несколько приободрила. По крайней мере, он уже не выглядел столь несчастным.

Конечно, когда Фред прознает, что командующим остается д'Иль, для него это будет удар. То, что отец даже в бреду не поручит ему армию, было очевидно почти для всех, кроме уверенного в собственном величии Фредерика.

Только удалось выпроводить утешенного братца, пришла сестра. Арлинда принесла с собой запах счастья и букет полевых цветов.

— Какая-то ты бледная, Тиэ, — сочувственно улыбнулась она, метко бросив букет на колени Тиенны, — что произошло?

— Пустяки. Всего лишь головные боли, — пальцы принялись перебирать подарок — ромашки и васильки. Забавно: васильки — любимые цветы Арли, а ромашки всегда нравились самой Тиенне.

— Ты показывалась мэтру Шали? — Арли опустилась рядом, сложив локти на ручку кресла.

— О, он сказал, мне нужен покой.

— Да, и все проблемы от нервов! — эмоционально воскликнула Арлинда, передразнивая живчика мэтра. Они рассмеялись, но веселье продлилось недолго.

— Слышала про твою девицу, — сочувственно пробормотала Арли, — Фред — недоумок, даже не попасться не сумел. Жалко бедняжку.

Тиенне стало досадно: если уж далекая от всяческих пересудов Арлинда в курсе, то остальной Высокий Город тоже. Глупая Эллиен, и Жилэ недалеко ушел — зачем позорить свой же род на весь свет?! Но нет, чопорный и помешанный на приличиях граф просто не мог все обстряпать втихую.

— Да, действительно. Но, Арли, ты же не выразить "соболезнования" пришла?

— Отец даст Адриану армию, ты знаешь? — ну, не совсем Норэ и не сколько "даст", но да, Тиенна знала.

— Я рада за него, — не удержалась Тиенна. Сарказмом она заразилась, вероятно, от Дебуре. Во время танца...

— О, да перестань. Ты не можешь не видеть, что все складывается как нельзя кстати: мы сможем избавиться от Темного, пока он слаб и пока он не нанес удар по нам. Мы ведь были бы следующие, а так нам надо лишь поддержать освободительный поход нитрианцев, — с восторгом вещала Арлинда, — да и Адриан очень уважает нашу страну и ценит предоставленную ему помощь, когда он станет королем, отец сможет пересмотреть тинзенский договор и торговые пошлины, как того и хотел.

— Я не сильно в восторге от твоего герцога, сестра, — вырвалось у Тиенны, — но решай сама. Меня больше волнует Фред — отец счел, его участие в кампании необходимо, но мне так не кажется.

— Не беспокойся, Тиэ, — самодовольно ухмыльнулась выученица ведьм, — я присмотрю за нашим братцем-слизняком.

— Прости? — Тиенне, наверное, почудилось, она просто ослышалась, бывает, — как именно ты собралась за ним присматривать?! Ты же не собираешься...

О Данан, она, действительно собиралась!

— Отец не позволит тебе отправиться на войну, — о, он будет просто в ярости.

— Мне начхать, сестрица, я все равно буду бороться с Тьмой. Не переживай, все-таки боевой магии меня учили.

Данан, пресветлый и всемогущий, откуда в ее семье столько безумцев?!

Хуже всего то, что заявлением Арлинды дело не закончилось. Неприятности словно сговорились и решили все произойти именно сегодня. Может, стоит сходить к придворному магу, проверится на проклятия и сглазы?

Но прежде всего, надо поговорить с отцом.

Сначала, когда один из гвардейцев Гайна почти ворвался в будуар, наплевав на приличия, Тиенна разозлилась, у нее и без того выдался отвратный денек. Но после того, как ей довелось прочитать записку от одного из друзей Гайна, все стало совсем плохо. Гайн вызвал на дуэль Норэ!

О, все твари Преисподней, Темный и его слуги, как они вообще столкнулись? Неужели Гайн не понимает, стоит ему только поцарапать нитрианского герцога, так у него одна дорога — на плаху. А ведь Норэ соперника щадить не станет, а воин он хороший, спасибо турниру, довелось увидеть.

Как такое вообще могло произойти? Норэ бы точно не стал бы вызывать капитана королевской гвардии, тем более теперь, когда его дело почти сладилось. Но Гайн? Что на него нашло?!

Отец должен запретить это безумие.

Адриан, герцог Норэ

У Адриана всегда было много врагов, но какая вожжа попала под шлею парню, которого герцог видит второй раз в жизни, он не понимал. Дуэль дурно пахла с самого начала, но честь дороже.

Посол, чернильная душа, сказал, что гвардейский капитан, как шепчутся в Высоком Городе, предан скорее ее высочеству Тиенне, нежели его величеству. Что ж, кажется, у него неожиданно появился высокопоставленный враг среди эллирианцев и, возможно, не один. Адриан видел, как на него посматривал жалкий наследник Талена.

Зато принцесса Арлинда была от Адриана в восторге. Самому ему, правда, никогда не нравились бабы в штанах да и ведьм и магичек Норэ терпел с трудом, но эллирианская принцесса могла быть полезна. Династический брак с эллирианской династией здорово укрепит позицию Адриана, когда — он не хотел думать, если — он сядет на престол. Но прежде следовало очистить Нитриан от темной пакости...

И если ради этого ему придется убить сотню эллирианских гвардейцев, он не против. Тем более, у Адриана есть свидетели, что оскорбили и вынудили участвовать в поединке именно его.

— И все же вам следует быть благоразумнее, — зудел под ухом посол, вызывая настойчивее желание его прихлопнуть. Как излишне назойливую муху.

— Вы не представляете, насколько благоразумным я был, — хохотнул Норэ. Действительно, ему больших трудом стоило не превратить наглеца в мертвеца тотчас.

— Я обращусь к его величеству Талену, он должен принять во внимание..., — начал раздуваться от важности этот жалкий червяк.

— Посмей только, — Адриан почти схватил ничтожество за шиворот, встряхивая, — только посмей вмешаться! Дуэль — это дело чести!

— Да что вы себе позволяете, герцог, — полузадушено пискнул посол. Так-то лучше.

— Не сметь вмешиваться!

Нет уж, убьет наглеца, осмелившегося вызвать его на дуэль, и Тален это проглотит. Адриан ему нужен. Да и Арлинда на его стороне, как и многие горячие головы при эллирианском дворе. Он почти герой, выживший в битве с Темным, он воин Света, и Тален не посмеет даже возмутится!

А тварь, посмевшая назвать его трусом и предателем, поплатится жизнью.

Поединок был назначен на тот же вечер. Адриан медленно, в компании вызвавшихся быть секундантами военных эллирианцев, приближался к назначенному месту. Соперника пока не было, но Норэ никуда не спешил.

Солнце пока стояло в зените, но дни становились все короче и короче. Адриан буквально кожей ощущал, как утекают драгоценные минуты. Скоро, совсем скоро, начнутся холодные дожди поздней осени, промозглые ветра, а там и до зимы далеко — занесет перевалы, убереги, Зеленая Мать, не пройдешь. И, что важнее, армию не протащишь.

Время было на стороне Владыки Тьмы.

Один из секундантов, бравый вояка с кавалерийской выправкой, спросил о вытащенных Темным из преисподней тварях, Адриан ответил. Второго, грузного барона со шрамом в пол-лица, больше интересовали слухи о предательстве светлорожденных. Как неужели даже эльфы перешли на стороны Господина Лжи? Что же Темный мог посулить детям Зеленой Матери?

Адриан, герцог Норэ не знал ответа и не хотел знать — как бы то ни было, кем бы они ни были, все, кто встал на стороны Владыки Тьмы — отныне враги.

Эллирианец со своими секундантами появился точно в срок, смелый парень.

— Господа, в последний раз спрашиваем, не хотите ли вы разрешить дело миром? — мрачно и недовольно спросил чужой секундант, высокий и тощий человек с родинкой на щеке.

— Нет, — зло выдохнул соперник Адриана.

— Нет, — хмыкнул герцог. Прощать оскорбление он не собирался, такое смывает лишь кровь.

Как пострадавшая сторона, Адриан мог выбрать оружие, поэтому сражаться предстояло короткими альтидскими мечами. Он мог бы выбрать и боевую шпагу, игрушку богатеньких энигвианских бездельников, и любимый боевой цеп, но Адриану показалось справедливым дать сопернику шанс. Пусть, сражается тем, чем умеет и как умеет — короткие мечи, по традиции, были оружием гвардейцев Высокого Города.

Да и когда соперник достойный, веселья куда больше. Адриан улыбнулся

— Итак, господа, еще раз уточним, до чего вы сражаетесь, — тощий кинул злой взгляд на приятеля, — до первой крови или...

— До смерти, — улыбнулся Адриан. До чужой смерти.

— До смерти, — эхом отозвался соперник.

Доспехов ни на одном из них не было, но Адриан был в себе уверен. Что ему может противопоставить ни разу не воевавший игрушечный гвардеец? Такие, как он, умеют только маршировать и красиво отдавать честь.

Танец начался.

Прошло совсем немного времени, а соперник уже стал выдыхаться. Адриан, чувствуя злое и лихое веселье, играл с гвардейцем, как кот с мышью. У того уже появилось несколько не смертельных царапин, зато самого Норэ даже ни разу не задели.

— Остановитесь, — к ним приближались люди в форме личной гвардии его величества Талена, — прекратите, именем короля!

Что ж, самое время. Давно уже пора заканчивать. Адриан отпарировал чужой удар, поднырнул и рубанул наотмашь. На пожухлую траву пролилась кровь, и, через секунду, упал уже мертвый эллирианец.

Миэль Абрахам

Миэля Абрахама сильно озаботила одержимость Олессы. Дитя не понимало, что искомые контрабандисты давно уже в могиле, а искать пропустивших беду в город стражников все одно, что иголку в стогу сена. Да и не обязательно эльфам самолично провозить отраву, проще подсуетится и найти посредников. Можно и ввозить зелье по частям, долгое время, куда бессмертным торопится? Эльфы свои планы долго вынашивают, и выжидать могут еще дольше. И тогда горе-ищейки и вовсе концов с концами не свяжут.

Такие поиски могли "пригодиться" только в одном случае. Если бы понадобился повод обвинить в обрушившихся на страну бедах остроухих. Даже не казнить: это Темный мог и без ненужной "законности" провернуть, а именно обвинить. Что ж, если Темный затеял сотворить из эльфов "козлов отпущения", старый Абрахам мешать ему не будет, как и помогать, впрочем.

И все же, Темный не казался миэлю столь политически дальновидным. Этот скорее у себя под носом заговор проворонит, чем самую простую интригу закрутит, прости Данан. Или подсказал кто?

Еще и Диллок зачем-то ввязался. Не понимать всю тщету капитан не мог, значит, цель его была не отыскать неуловимых контрабандистов, вовсе нет. Как же все, воля твоя Данан, не вовремя.

Да еще и вести дурные отовсюду. Нитриан кипит как котел с дурной похлебкой, нобили и многие простые люди возмущены. Это лишь в столице и окрестностях все спокойно, чего про остальную страну не скажешь. А Орона с крысиной болезнью старому первосвященнику в кошмарах снится, вселяя скорбь.

Абрахам слишком постарел, потерял нюх, да и сердце пошаливает, но соображать он еще не разучился, слава всеблагому и всемилостивейшему, слава Данану. Темному не удержать страну до холодов, как бы он не планировал: даже если намечающееся восстание он подавит — а он это сделает — то уж северо-западная армия у моря погоды ждать не будет. При самом же лучшем варианте — миэль поймал себя на гнусной мыслишке, что и впрямь, и для Нитриана сей вариант самый лучший — все начнется весной, когда растают перевалы. С Темным нужно было говорить, нужно было объяснять, что решать проблемы с непокорными областями следует прямо сейчас. Отсидеться в столице не удастся, да и глупо это.

Во рту опять появилось горечь, бумаги, завалившие весь стол — нового секретаря Абрахам пока не приобрел, желания не было — не разбирались почти несколько дней. Жалобы, прошения, вновь жалобы — Темный соизволил "поделиться" работой.

Может, подождать, пока все само закончится? Вдруг, все и к лучшему — светлый союз победит Господина Лжи в самом начале, не будет никакого Темного века, не будет океанов крови и тысяч смертей...

А вот Нитриан, словно жадная стая псов, разорвут на части победители.

Нет, пожалуй, Темный смотрится вполне приемлемой... помилуй Данан, альтернативой. И говорить с ним надо.

Абрахам уже заранее почувствовал нечто вроде досады. Беседы с Владыкой Тьмы всегда были незабываемы, а уж головной боли они тем, кто был вынужден с Темным "беседовать" добавляли немало. Иногда священнику казалось, что Темный произносит слова на каком-то другом языке и, в результате, они просто друг друга не понимают.

Глава 6

Тиенна

Когда умерла матушка, Тиенне было некогда предаваться горю — длинные церемонии, младшие — особенно было трудно маленькой Арли и не отрывавшемуся от материнской юбки Фредди, нуждающийся в поддержке отец. Пусть их брак был договорный, а мать еще и принесла в казну норсийские каменоломни в качестве приданного, но они с отцом прижили семерых детей, трое из которых, на все воля Данана, умерли в младенчестве, да и доверие с симпатией для знатных семей многое значит. Иногда Тиенна даже верила в то, что отец любил свою всегда веселую насмешницу-супругу.

Когда умер дед по матери, ярл северных и мрачных Вилинских островов, знатный корабел и безжалостный убийца, Тиенна не чувствовала ничего. С дедом она встречалась всего два раза — и один на погребении матери. Тан Ульрик казался ей чужим и далеким, Тиенна даже удивилась, когда узнала, что по завещанию ей отходила парочка замков и любимый корабль ярла. То, что она понравилась деду настолько, что ей, единственной из детей его величества Талена, соизволили что-то оставить, немного удивляло, но не настолько, чтобы из благодарности начать жалеть о смерти пропахшего морской солью и кровью незнакомого по сути человека.

Вдовствующая королева Арфания, матушка его ныне здравствующего величества, любила говаривать, что смерть приходит за каждым, и не стоит бояться смерти, но страшиться следует потратить жизнь впустую. Тиенна запомнила слова гордой и упрямой старухи и, когда ее тело сжигали на церемониальном костре, рыдала навзрыд. Тогда это было еще можно, тогда у нее еще были заплетены толстые детские косы...

Но, как бы то ни было, провожать в последний путь тех, кто тебе дорог, тяжело. Еще тяжелее не иметь даже возможности попрощаться. Принцессы не ходят на церемонии похорон гвардейцев, пусть они хоть трижды были капитанами. Принцессы не выплескивают недопитое вино в погребальный костер, обещая помнить и желая легкой дороги. Принцессы довольствуются камином и стаканом энигвианского коньяка.

— Легкой тебе дороги, — дорогое пойло, выплеснутое в камин, недовольно зашипевший огонь, по-глупому умерший любовник и война.

Что-то ноющее в груди резко сменилось ожесточенным недовольством. Что нашло на этого... недоумка, что ему взбрело в голову вызвать на дуэль нитрианского посланника?! Зачем, о все демоны Нижнего мира?!

Да и еще перед началом кампании, когда отец уже решился дать войско трижды проклятому Норэ! Темный тебе в печенку, Гайн, что на тебя нашло, что ты решил покончить жизнь столь замысловатым самоубийством.

И жаль, мучительно жаль, что она не успела вовремя остановить бессмысленную дуэль. Опоздал даже любезный папенька, несмотря на то, что старый лис узнал даже раньше нее.

Гайн был замечательным. Но какая теперь разница, если он — был.

Какая теперь разница, если родная сестра заявляет, что никогда ей не простит попытку убийства "дорогого Адриана". О пресветлый, Арли, если бы Тиенна захотела избавиться от нитрианского герцога, она бы уж точно нашла какой-нибудь другой способ. И в любом случае не стала бы избавляться от Норэ, пока того принимают в Высоком Городе.

Да и сам герцог оказался не промах — догадался же привлечь на свою сторону излишне романтичную и помешанную на героическом эпосе сестрицу. Герой демонов, боец с тьмой, чтоб его.

Стакан, метко запущенный в стену, разбивается и осколками чужой жизни падает на пол.

— Ваше высочество, с вами все в порядке? — всполошенная дежурная фрейлина аккуратно приоткрыла дверь личных покоев.

— Да, благодарю, Микаэлл. Всего лишь разбитый стакан, — разбитый стакан, разбитая жизнь, мертвый любовник, — будь любезна, позови служанку, здесь следует прибраться.

Тиенна поняла, что от всей души ненавидит любезного гостя.

Дворцовая библиотека, обычно место тихое и спокойное, но не тогда, когда Фредрику охота рассуждать о вселенской несправедливости в отношении к собственной персоне. Тиенне, пришедшей сюда в поисках покоя и листавшей тяжелые страницы древней летописи, взятой под предлогом разобраться с грозившими Светлому Союзу неприятностями, приходилось вслушиваться в чужой невнятный лепет. И ведь только избавилась от вездесущих придворных дам!

Арлинда с ней не разговаривает, зато Фредерик не умолкает ни на секунду — и даже сразу не разберешься, что же хуже. Братец, не стесняясь, лихорадочно жаловался на несправедливость судьбы и папеньки. Роман с девицей Эллиен не прошел для бедняги даром — отец обесчещенной ярился и требовал крови, двор радостно обсуждал новую сплетню, а его величество был суров и непреклонен. Братца ждала трудная и лишенная привычных радостей походная жизнь.

Тиенна и хотела бы посочувствовать, но не получалось: самое большее, что грозило заходящемуся в недостойных мужчины стенаниях Фредди, это ночевка в продуваемой палатке и отсутствие личного куафера — вряд ли единственного наследника престола кто-нибудь допустит в гущу битвы. Фредрик посидит в штабе, полюбуется на карты, заслушает доклады — ничего важного от него и не потребуют. Тиенна была абсолютно уверена, что Норэ с д'Илем удавятся, но не допустят брата до настоящего командования.

От древнего фолианта пахло пылью, старые схемы позабытых сражений наполовину стерлись, и трудно было поверить, что когда-то давно эти имена и персонажи были настоящими людьми, что Тьма грозила полностью поглотить Хельн и лишь легендарные герои стояли на ее пути.

Смешно даже представить на месте великих древних современников. Кто из них тянет на героя? Полководец-маркиз; чужеземный герцог, будущий освободитель своей страны; король, ради борьбы с Тьмой забывший прошлые разногласия; принц, возглавивший армию; красавица-принцесса, маг и боец? Кто из них? Похабник и циник д'Иль, готовый на все ради выгоды отец, высокомерный и самовлюбленный герцог Норэ, избалованный и, откровенно, несколько трусоватый Фредрик? Арлинда, глупенькая, романтичная дурочка, перечитавшая баллад?

— Тиэ, ты даже не представляешь, что мне предстоит пережить! — не сдавался братец. — Ты же знаешь, я — поэт, я не приемлю кровь и насилие, — раздавалось нытье над ухом.

Да, действительно, вид крови Фредди не выносил с детства — он мог лишиться чувств при взгляде на собственную исцарапанную коленку, что изрядно выводило отца из себя. Если у хитроумного Талена был бы еще один сын, Тиенна даже начала бы волноваться за единокровного брата, но, по велению судьбы, все прижитые после смерти любезной супруги бастарды его величества были девочками.

Правда, справедливости ради, следует отметить, что чужие страдания Фредерику таких неудобств не доставляли. По крайней мере, чужие поединки ему даже нравились.

— Тем более, это же сам Враг, Вечный Лжец, чье коварство не дано никому превзойти. Если мы вдруг попадемся ему в плен, то он снимет с нас кожу живьем, — ужасался уже успевший мысленно проиграть не начатую кампанию брат.

Темный и его неисчислимые орды... Это, безусловно, казалось бы смешным, если бы не было таким странным. Отец до сих пор не понимал, откуда у Врага взялось войско — недобитки-гоблины, жалко ютящиеся в нескольких городах, бывшие полуголодные имперцы, которые способны лишь на периодические грабежи нитрианского приграничья — папенька даже иногда им приплачивал, чтобы те несколько пощипали дражайшего соседа — вечно собачившиеся между собой, пытающиеся выжить орки — никто из них ни вместе, ни по отдельности не мог представлять сколь-нибудь существенной угрозы для Светлых земель. Тиенне все произошедшее до сих пор казалось нелепой случайностью, а нитрианская военная катастрофа стечением обстоятельств. Чужая подлость и предательство воистину творят чудеса, но, как бы то ни было, Темному просто повезло. Тем более, если судить о том, что доносят разведчики, Враг даже Нитриан не смог до конца покорить. Разумеется, если Темный сумеет договориться со змеемордыми, то ситуация может резко поменяться, но зачем ссейши вмешиваться в заранее проигранную битву? Они и так могут получить те земли, на которые давно облизывались, ничего, по сути, не делая. Вряд ли папенька обрадуется, но и влезать в свару из-за недополученной выгоды безусловно не станет.

— Он посадит нас на кол, отрубит голову, четвертует, повесит, как отребье из простонародья, сварит в кипящем масле, — с неуемной фантазией продолжал рассуждать о предполагаемом будущем Фредрик.

— Так не попадайтесь, — не выдержала Тиенна, красочно представив лишенного кожи и сваренного в кипящем масле нитрианского герцога. Жаль, что этим мечтания сбыться не суждено.

Фредрик осуждающе покачал завитыми и намасленными кудряшками, став неуловимо похожим на беленькую и кудрявую овцу, которых вместе с дебелыми розовыми пастушками любил на досуге изображать маэстро Жанко, придворный художник. Да и блеял Фред почти похоже, надо сказать.

Тиенна резко ощутила, как вновь начинает раскалываться к голова, а к горлу подкатывает комок. Мало того, что ей с самого утра довелось выслушивать оду о невыносимых страданиях несчастного братца, так еще и предстоял очередной торжественный обед в честь нитрианского посланника. Папенька, видимо, решили закрепить намечающийся союз совместно съеденным запеченным кабаном. А ей самой предстояло сидеть за одним столом с убийцей Гайна и давиться печеными яблоками — весело, нечего сказать.

— Ах, Тиэ, ну почему ты такая жестокая? — закатил глаза Фредрик.

Тиенна мысленно вздохнула и принялась убеждать страдальца в собственном сочувствии — как бы то ни было, ссориться с братцем было нельзя, не хватало только, чтобы у безголового Фредди вдруг появилась потребность в других советчиках и доброжелателях. У нее уже и так стали возникать подозрения, что кто-то умудрился втереться к наследному принцу в доверие за ее спиной.

Успокоенный и почти убежденный в собственной исключительности братец, наконец, затих, и Тиэ смогла с чистой совестью углубиться в хроники прошлой войны с Темным.

Фредрик трагически и громко вздыхал над ухом, а высохшие страницы беспристрастно говорили о чужой смерти и крови.

Почему никто раньше не пытался остановить Темного, как только он возрождался, почему обязательно необходимо было дождаться, пока Враг не успеет захватить тройку-другую королевств и накопить сил? Чем дольше Тиенна вчитывалась в выбранный наугад талмуд, тем больше ей казалось, что что-то идет неправильно.

Темный... Древний маг, возжелавший могущество Богов и власти над миром. Бессмертное и вечно возвращающееся зло... Герой, единственный, кто способен взять в руки меч, и лишь оным мечом можно поразить восставшее из тьмы веков Зло. Дурная и безвкусная пиеса, неожиданно воплотившаяся в жизнь. Бред и бессмыслица, наивная сказка, из разряда тех, что рассказывают зимними вечерами у каминов и печей.

Тиенна с раздражением захлопнула книгу.

До вечера оказалось мучительно далеко — стоило избавиться от прилипчивого Фредрика, как ее неожиданно возжелал лицезреть отец.

-Ваше величество, — Тиенна склонилась в традиционном коротком поклоне, цепко оглядывая кабинет отца. Как же давно она в нем не была, оказывается — по крайней мере, раньше этого полированного букового стола здесь не стояло.

— Присаживайся, дочь моя, — величественно кивнул Тален, небрежным жестом прогоняя секретаря, молодого нобиля из знатного рода, парня старательного, но недалекого, занимавшего место лишь благодаря стараниям предприимчивых родичей.

— Благодарю, отец, — Тиенна аккуратно опустилась в позолоченное кресло, расправляя тяжелые юбки.

Приглашал своих детей в кабинет его величество Тален лишь в одном случае — когда хотел устроить им выволочку. Именно поэтому чаще всего седалище драгоценного кресла протирали наследник и непокорная младшая дочь, сама же Тиенна была здесь, дай Даннан памяти, почти два года назад.

Кажется, она знает, о чем будет беседа.

Тяжелые предчувствия, разумеется, не обманули. Батюшка, словно подражая Арлинде, интересовался, чем ей так не угодил нитрианский герцог.

Тиэ неожиданно стало противно — нет, то, что ее связь с гвардейцем не осталась незамеченной для вездесущего папеньки, ничуть не удивляло — как-никак весь Высокий Город кишел шпионами излишне мнительного короля Талена, но вот то, что родной отец счел ее, мягко говоря, недалекой, неожиданно обидело.

— Я не собиралась причинять герцогу какие-либо неприятности, — пересохшими губами произнесла Тиенна, — и тем более не желала ему смерти. Если это все, что вы хотели мне поведать, то, с вашего соизволения, я предпочла бы удалиться в свои покои. Мне дурно.

Она почти уже привстала, но, натолкнувшись на бешеный взгляд, вновь упала в кресло.

— Задержись, дочь моя, — отец сурово нахмурился, морщины стали резче, и Тиенна в первый раз подумала о том, что тот уже стар.

Отец цепко держал свою страну в крепких руках, но что будет после его смерти? Фредрик не способен стать хорошим правителем, а сама Тиенна... Последние события показывали, что она несколько поторопилась, воображая себя опытным кукловодом за спинкой трона будущего короля.

Тиенна сцепила между собой дрожащие руки и медленно выдохнула — в последнее время у нее было не все в порядке с выдержкой. Глупо и недостойно члена королевского дома Эллирии.

Они молчали еще некоторое время, разделенные внушительным столом. Тиенна пыталась окончательно успокоиться, пока отец подписывал очередную кипу бумаг.

— У твоего цепного пса нашли некое письмо, — ровным, способным заморозить собеседника тоном, продолжил король, — написанное твоим почерком письмо, Тиэ. Странное и непонятное письмо, чье содержание скрупулезно объясняло, почему герцога Норэ так необходимо убить для блага Эллирии. Чудесно, не так ли?

Бред. Этого не могла быть, это бессмыслица какая-то. Она никогда не писала Гайну никаких писем. Никогда. Ни разу.

— Могу я взглянуть на него? — когда она узнает, кто именно написал это письмо, то неизвестный "благожелатель" пожалеет, что родился на свет.

— Нет. Я его уничтожил, — спокойно пояснил отец, — твое счастье, что дознаватель, ведший это дело, оказался столь предан короне. Мне не нужны слухи о том, что у нас убивают гостей.

Да, оказывается настолько не нужны, что отец не постеснялся привлечь дознавателей для расследования! В самом деле, чудесно.

— Я не имею никакого отношения к сей нелепой дуэли.

— Лучше контролируй свои марионетки, моя дорогая, в таком случае, — сухо донеслось в ответ, — или лучше объясняй им, что именно ты ждешь от них. Чтобы внезапно не случилось... никакого казуса.

Гайн не был марионеткой, но доказывать что-либо отцу... Нет, Тиенна не настолько наивна. Осталось только узнать, кого именно хотели подставить — ее саму, Гайна или дорогого герцога.

— Тиэ, ты меня разочаровываешь, — отец аккуратно поставил очередную подпись, — до сего дня я считал, что у тебя поболее здравого смысла, но твоя последняя выходка...

Отец ей не верил.

— Мне жаль, Ваше величество, — хватит, нечего доказывать, она не настолько слаба и ничтожна, чтобы не справиться самостоятельно.

— Тебе есть еще что сказать? — отец что, хочет добиться от нее покаяния?! Данан ему судья, но он не жрец, чтобы Тиенна каялась в несделанных подлостях.

— Что ж, тогда можешь идти.

Тиенна осторожно поднялась, поправляя юбки. Ей и в самом деле пора — расследование проще проводить, пока следы еще свежи.

Кирилл

Нитрианским генералам, наконец, удалось сговориться и, вот радость-то, теперь их ждет долгая, слякотная, осенняя война. До того, как Терлик соизволил поделиться приятной новостью, Кир ничтоже сумящеся надеялся, что пока эллирианцы не окажут обещанную помощь страдающим собратьям, к ним никто не сунется, но удача, как всегда, подвела.

Терлик, как оказалось, прозорливо создавший на границе "их части" Нитриана шпионскую сеть из вьерн, даже несколько обрадовался произошедшему. Еще бы, ведь можно разгромить раздробленных врагов поодиночке! Да, представления любимых соратничков всегда были настолько далеки от реальности, что Кир порой опасался за их психику. Иногда даже более, чем за свою собственную.

Как же все-таки не вовремя. Мало ему того, что собственная сестрица создает за его спиной какое-то тайное общество, что до сих пор неизвестно, что делать с чумой и магическим ядом, откуда взялись демонологии-некроманты и что делать с недостающими запасами хлеба, так еще и война.

Довольно, с него хватит, пусть дальше бравые нитрианцы разбираются без него. В конце концов, он не нанимался решать чужие проблемы, местные легко обойдутся и без горя-завоевателя. Все же, что надо самому Киру — это чтобы "светлые" не совались на территорию бывшей темной империи и вообще вежливо их игнорировали. Ради этого Кирилл даже был согласен удерживать чересчур ретивых "подданных" от грабежей — в конце концов, деньги, чтобы заплатить за хлеб, у него есть. Не так, чтоб много, но зато его собственные, предположительно накопленные многолетними непосильными темновластелинскими трудами.

В случае, если ему удастся договориться с нитрианскими военачальниками, Кирилл даже с легким сердцем бы отпустил ушастых на все четыре стороны. Право слово, эльфы ему изрядно поднадоели. Правда, тут же появлялись совсем другие проблемы — к примеру, чем же он в таком случае собирается расплачиваться с ссейши? Да и Леська расстроится, если они не смогут попасть домой. В последнее время сестрица особенно часто вспоминает интернет, любимые клубы и не менее любимый диван. Да она даже по универу ностальгирует!

Кроме того, стоило заранее решить, что делать с перебежчиками. Все же Кир за них отвечает, и было бы не очень приятно, если бы из-за него кого-либо казнили.

А еще сильно хотелось есть — Кир вспомнил, что последний раз ему довелось перекусить вчера. И, вроде бы, это был наспех проглоченный бутерброд. А уж о том, когда он в последний раз высыпался, и вспоминать не стоило. Зато, когда он в последний раз принимал успокоительное, Кир помнил поминутно: в последние недели приходилось совмещать все подряд — от почти наркотических зелий до талисманов. Лишь предварительно наглотавшись всего, что попадало под руку из седативных, наплевав на возможные последствия после смещения зелий, нацепив эльфий амулет и еще парочку безделок, одолженных у Терлика или реквизированных у местных магов, он впадал в не то чтобы благодушное настроение, но, что уже радовало, сдирать с кого-нибудь кожу или ломать кости не тянуло.

Интересно, что ему делать, когда все вышеперечисленно перестанет действовать? И что делать окружающим? Кир начинал бояться, что если, каким-то чудом, ему удастся попасть домой, полиции придется иметь дело с очередным сбрендившим маньяком-шизофреником с голосами в голове.

Впрочем, к черту все метания. Он, в любом случае, все же попробует договориться. Все лучше, чем изображать из себя мировое пугало.

И оставалось надеяться, что нитрианцы тоже не против сесть за стол переговоров. С другой стороны, что мешает Кириллу уточнить у знающих людей, насколько можно положиться на генеральское благоразумие. Посоветоваться с миэлем Абрахамом, пожалуй, стоит в любом случае.

Зайти за стариком, что ли? Как раз через полчаса должен был начаться назначенный Киром предвоенный "совет", или, как он сам считал, очередной фарс. Ладно, вряд ли миэлю Абрахаму удастся узнать что-то особо секретное. А немного благоразумия им всем не помешает. Итак придется терпеть эльфов — ушастых можно было и не приглашать, но Кирилл решил сразу все все прояснить. Во избежание, так сказать.

Уже через оные полчаса Кир о своем решении успел пожалеть — в переходах дворца очень легко можно было заблудиться. Вот он и заблудился, надо отметить. Сопровождающая его химера подсказать дорогу не могла, зато умудрялась распугивать всех встречных, способных вывести их из этого лабиринта.

В конце концов, ему удалось отловить невысокую девочку-служанку, как раз собиравшуюся укусить румяное яблоко. Тут же вспомнилось о том, что есть надо не тогда, когда удастся выкроить минутку, а хотя бы раз-два в день.

Девица испуганно вскрикнула и чуть не уронила будущий киров толи завтрак, толи ужин. Чувствуя себя настоящим самодуром, Кир аккуратно вынул из дрожащих девичьих пальцев румяное яблоко и решительно дал указания привести миэля Абрахама. Долее плутать по переходам он был не намерен.

Девочка торопливо скрылась за поворотом, провожаемая насмешливым взглядом химеры, и Кир остался наедине с яблоком. Правда, перекусить так и не удалось — из-за поворота выплыло прекрасное видение.

Миэль Абрахам

Если бы Абрахам знал, что так получится, он пришел бы пораньше. Или попозже. Но, увы, ему довелось застать... разговор... Темного с леди Хельгой, дамой весьма и весьма известной как своей любвеобильностью, так и некоей недалекостью. Зрелище было весьма прискорбным: Темный пялился в вырез платья, где мелькало единственное достоинство сей... леди, переспавшей с половиной двора — ее бюст. Леди Хельга смотрела "восхищенными" глазами и отработанно краснела.

— Кхм, — предупредительно кашлянул первосвященник.

Если бы миэль обладал даром предвиденья, он бы задержался. Все равно, жрец Данана не понимал, зачем он внезапно мог понадобиться обычно избегавшему его Темному.

— Ваше высокопреосвященство, — не отрываясь от изучения хельгиной груди, поприветствовал Господин Лжи, — утро доброе.

Все-таки они с Дагмаром — два сапога пара. Тот тоже связался с Хельгой, да потом не знал, как отвязаться. Да и к дорогой одежде, золотым финтифлюшкам и прочим столь любимым знатью излишествам бедный мальчик равнодушно относился. Правда, не так равнодушно как Темный Властелин, все время не снимавший старую потрепанную куртку, про разваливающиеся сапоги и упоминать нечего, чистые и ладно. Владыка Тьмы был не просто не тщеславен, это даже равнодушием-то назвать оказалось трудно.

Леди Хельга, наконец, сообразила откланяться, и они остались вдвоем.

— Увы, милое дитя весьма скорбно умом, — счел должным предупредить Абрахам, предварительно закончив петь хвалебные песнопения красоте и привлекательности покинувшей их леди.

— Что? — откликнулся Темный, провожая взглядом удаляющуюся фигуру, но потом подобрался, — спасибо, конечно, но мы же не философские темы с ней обсуждать собирались, если что.

Абрахам постарался злорадно не улыбаться — пусть потом попробует отделаться от любвеобильной и прилипчивой словно пиявка Хельги.

— И несколько корыстна, — прямо заметил он — намеков Темный не понимал, наверное, ему было не дано от природы. А Хельгу все же стоило пожалеть — мало ли что придет в голову оскорбленному в лучших чувствах Темному.

— А... Вы имеете в виду, что она хочет денег и... кажется, титул герцоги, — прищелкнул пальцами Темный, — я в курсе, но еще раз спасибо.

— Вероятно, милая леди хотела попросить за своего мужа, — мягко заметил миэль, — он был на стороне Элама, — пояснил, поймав недоуменный взгляд Темного.

— Да нет, про мужа она даже рада. Он ей до смерти надоел, и она мечтала его отравить, — с изрядной скукой в голосе отозвался Темный, — пойдемте, ваше высокопреосвященство, нас ждут.

Поведать, кто именно ждет, где и зачем, Враг, разумеется, не соизволил. Оставалось надеться, что не случилось ничего непоправимого.

Немного погодя, проклиная собственное неумное любопытство, Абрахам соизволил уточнить, что же именно приключилось.

— Вы еще не в курсе? — кривовато усмехнулся Темный. — У нас война началась, между прочим.

Что ж, значит, Лерми решил избавиться от Норэ. Предсказуемо, но глупо. Герцог все равно не успокоится, он спит и видит себя на престоле и, Норэ в любом случае все равно у кого вырывать долгожданную власть — у своих же соотечественников или легендарного Врага.

И все же, для чего Темному понадобилось присутствие скромного слуги отца Небес? Не советоваться же, в самом деле. Советчиков у Темного и без старого первосвященника достаточно.

Все оные советнички набились в выбранный Темным кабинет и, судя по всему, они вместе с Темным пришли последними. Все знакомые лица — несколько орков, включая шамана, имперцы и среди них спасший Абрахама молодой воин, как всегда абсолютно серьезный и собранный гоблин-порученец, бессмертный и проклятый палач, леди Олесса и, как ни удивительно, эльфийский военачальник.

Темный кивнул на последнее оставшееся незанятым кресло и невозмутимо уселся на подоконник.

— Все собрались? — издевательски уточнил он, встряхнув нестриженными лохмами, — чудненько. Сейчас миэль Абрахам расскажет нам поподробнее о наших бравых генералах, и мы решим как именно и о чем будем с ними договариваться.

— Простите, мой господин, что значит "договариваться"? — растерянно уточнил один из имперских военачальников.

— Темный Учитель, прости, но не думаю, что нитрианцы согласятся сложить оружие, — оскалил короткие клыки орочий шаман.

— Спасибо, я в курсе, — пожал плечами Темный, доставая из кармана любимой и, по-видимому, единственной куртки яблоко, — но мы, в принципе, вроде и не претендуем. Лично я, к примеру, согласен на паритет — мы дружненько и согласованно расходимся по домам и вежливо не замечаем друг друга.

Яблоко было тщательно осмотрено, протерто рукавом и надкушено — в звенящей тишине отчетливо раздавался яблочный хруст.

— Кирочка, ты о... нел,— вежливо высказалась прямодушная Олесса.

— Хорошо, — фыркнул Темный, — пойдем от обратного. Какие еще варианты? Предлагайте, не стесняйтесь. Что, нет? — картинно удивился Враг, — тогда продолжим.

Глава 7

Тиенна

Неспешные вечерние прогулки всегда успокаивали Тиенну. Особенно, когда не приходилось поддерживать видимость разговоров со свитой. К счастью, сегодня принцесса была в легкой печали по поводу запланированного "расставания с любезным братом".

В саду пахло последними цветами в этом году, и мимо пролетали большие сине-зеленые стрекозы. Стрекозы Тиенне всегда казались красивее, чем бабочки. Матушка в детстве любила говорить, что ее старшая дочь похожа на стрекозу, такая же изменчивая и жесткая. А Арлинда назвала ее жестокой.

Нет, Тиенна жестокой не была, и злой тоже, как иногда причитала глупышка Лисая. Просто, кто-то же должен проявлять характер в семье, почему не она, раз уж наследник престола уродился столь мягкотелым?

Кто-то же должен...

— Ваше высочество, — из кустов вывалилась заплаканная Эллиен. Странно, разве вельможный отец не посадил блудницу дочь под замок?

— Дитя мое, что ты здесь делаешь? — прогулка почти в одиночестве — дамы предупредительно отстали за поворотом, дабы дать госпоже предаться "печали и горю от разлуки" — была безнадежно испорчена. Вот же дурная, только себе делает хуже — все равно ничем ей помочь Тиенна не могла. Держать обесчещенную незамужнюю девицу в свите вопреки воли знатного родителя и его величества — нет, это не во власти Тиенны.

— Я сбежала. Ваше высочество, я молю вас о помощи, я прошу вас, — Эллиен чуть ли не упала на колени, — я знаю, что Фредрик... что его высочество уезжает на войну с Врагом, я так хотела бы с ним попрощаться. Я вас молю, передайте ему, — Тиенне настойчиво попытались вручить какой-то новомодный медальон. Вероятно, внутри прядь влюбленной дурехи или еще какие-то глупости... Нет, Фредди она точно прибьет!

— Хорошо, милая Эллиен, — принцесса все-таки взяла безделушку, чувствуя себя невероятно усталой и почему-то почти старухой.

Темный все побери, ей нет еще даже двадцати пяти. Да, для крестьянки, да и даже для какой-нибудь горожанки, считай, перестарок, но для принцессы... Да, верные подхалимы еще долго будут вещать, как Тиенна молода и прекрасна, да и зеркало все еще льстит. Только почему-то рядом с Эллиен она кажется себе бесконечно мудрой и слишком усталой.

— Я передам брату твой подарок, мое дитя, хоть и не могу сказать, что одобряю вашу связь. А теперь иди, еще один скандал твоему батюшке не нужен, — а то еще сердечный удар у болезного от злости случится.

Но, пожалуй, передавать Фреду она ничего не будет. Хватит, мальчик и так заигрался. Может, отец и прав насчет него — Фредрику пора стать мужчиной и воином. Он наследник, как бы то ни было, и должен отвечать за свои поступки.

Еще одна стрекоза и упавший золотистый лист. Уже через несколько дней армия выступает — отец не зря готовился. Пусть проводящиеся на границе "учения" не пригодились для того, чтоб отхватить кусок земли у дорогого соседа, зато теперь не придется стягивать части со всех концов страны — у них и так на границе с Нитрианом целое войско. Так что несколько дней на дорогу военачальникам, дорогому гостю и Фреду, и армия выступит.

Поэтому выяснить цель "заговора" стоит побыстрее, пока герцог Норэ не уехал. А то вдруг с оным герцогом случиться по дороге какая-нибудь оказия, и у Эллирии внезапно возникнут затруднения.

Нет, Тиенна была почти уверена, что герцога не хотели убить, просто оставалась еще некая возможность, что неизвестный недоброжелатель намеревался поразить две мишени одной стрелой — и навести тень на королевский дом и избавиться от удобного знамени в будущей войне.

Осталось только составить план действий. Действовать напролом не стоит в любом случае, не хватало только насторожить своими поспешными действиями врага.

Возможно, стоит привлечь кого-нибудь из гвардейцев? Все-таки, гвардия старшую дочь короля боготворила, да и капитана уважали почти все. Пожалуй, это будет Римен, он был самым близким другом Гайна — любовник часто рассказывал о сослуживце, с которым они вместе начинали. Если кто-то и мог незаметно и не вызывая особых подозрений расспросить сослуживцев о том, откуда появилось злосчастное письмо, то только он. Вряд ли кто-то будет задумываться о мотивах безутешного друга, да и сам Римен, Тиенна уверена, захочет узнать правду. Осталось только незаметно встретиться и убедить гвардейца помочь.

Время безвозвратно утекало, осень подходила к концу, а поговорить с Рименом так и не удалось — казалось, гвардеец изо всех сил стремился избежать внимания принцессе. Тиенне все более казалось, что тому что-то известно. Возможно, что-то довольно неприглядное.

А герцог с д'Иль, по случаю начавшейся войны не просыхающем уже более пятидневья, уже покидали столицу в сопровождения небольшого отряда. Фредрик, кисло улыбающийся и пытающийся приветливо махать горожанкам с крупа спешно купленного белоснежного жеребца, выглядел настоящим принцем из древних сказаний. Отец, несмотря на все мольбы сына, так и не передумал, и Фред уезжал на войну.

Зато провожали принца славные жители Высокого Города от всей души — в воздух летели чепчики и цветы, а нитрианца даже кто-то умудрился кинуть яблочным огрызком. Гвардейцы потом попытались найти шутника, но наглец словно растворился в толпе.

Тиенна вместе с отцом провожала уходящих на битву со злом героев. Его Величество Тален был мудр и величественен, они с Лисаей сверкали красотой и драгоценностями, дамы восторженно махали платками вслед уходящим, а упрямая Арлинда так и не соизволила явиться.

Глядя на оных героев, Тиенна не могла отделаться от невольного восхищения выдержкой маркиза — то, как этот забулдыга умудрялся не свалиться со своего гнедого, будучи пьяным до невменяемого состояния, вызывало уважение. Отец, несмотря не хранимую невозмутимость, был явно сильно недоволен — вчера король о чем-то долго разговаривал со своим полководцем и, как доносили слуги, оба остались страшно раздосадованы друг другом.

Поданные славного короля Талена радуются погожему осеннему деньку и будущей победе, а принцесса смотрит в спину уезжающим и ощущает, как сжимается от нехорошего предчувствия сердце.

Вечером, в своих покоях она нашла так и не отданный Медальон Эллиен... Тиенна, сама не зная зачем, раскрыла его, с недоумением смотря, как оттуда выпадает небольшой надушенный лист с посланием.

Читать чужие письма, тем более со словами любви — недостойно принцессы. Она все равно читает — слишком уж не вяжется этот вычурный медальон с характером серой мышки Эллиен. И прочерк в послании отнюдь не ее, да и не знает девчонка альтидский, древний язык давно исчезнувшего государства.

Предложение о встрече, какие-то оправдания в том, что кого-то не удалось уговорить — это точно не любовное послания. Тиенна, безусловно, не сильна в древних языках, но и не столь плоха. Чтобы не уловить общего контекста. Да и нет в альтидском иносказательности, это не эльфийские наречия, где по тысячи смыслов в одном предложении.

Арлинда могла бы помочь, но младшая принцесса спешно уехала к учительнице, не поставив никого в известность, а обращаться к чужакам Тиенне не хотелось. Оставалось сидеть в библиотеке и копаться в старых рукописях в поисках перевода нужных слов.

Хорошо хоть, она не выкинула медальон, как собиралась вначале.

Через несколько дней в королевской семье разразился скандал. Арлинда, как выяснилось, не уехала продолжать учиться магическим ведьминским премудростям, а тайно сбежала на войну с Темным Властелином. Отец, узнав, что Арли присоединилась к армии вместе с Фредриком, рвал и метал, даже отправил отряд гвардейцев во главе с доверенным помощником и одним из самых толковых придворных магов, чтобы вернуть беглянку домой. Вот только Тиенне казалось, что Арлинда ни за что не вернется — ей грезились подвиги, достойные увековечивания в балладах.

Кирилл

Столкновение с реальностью, как всегда, получилось болезненным. Для всех них: если у подавляющего большинства "миньонов" самое искреннее непонимание вызывала сама идея о чем-то с кем-то договариваться, то у Кира постоянно возникали подозрения о полной невменяемости присутствующих.

Действительно, к чему им пытаться выкарабкаться из сложившейся ситуации с наименьшими потерями, ведь у них же есть вундервафля или, на худой конец, на их врагов нападет таинственный мор и избавит "великие силы тьмы" от всех хлопот! Интересно, хоть у кого-нибудь, кроме него, в этом гребаном мире есть хоть капля здравого смысла?!

Но нет, все отчего-то уверены в том, что ситуацию надо довести до полноценного конфликта, и хоть головой об стену бейся, пытаясь доказать обратное. Вот прямо делать Киру нечего, ради непонятно чего вести людей на убой. И плевать на долгий монолог Тарга, задвинувшего речь о воинской чести почти на полчаса, и на осуждение в глазах верного порученца, и на презрение, источаемое сохраняющим невозмутимую морду остроухим. Уж как-нибудь обойдется и без чужого одобрения, не маленький.

Миэль Абрахам, подливая масла в огонь, лицемерно вздыхал о "неразумии" верных сынов Нитриана в их стремлении пролить кровь за родное отечество. Как понял из чужих пространных и витиеватых сентенций Кир, добиться мирных переговоров в здешних условиях миссия невыполнимая.

Впрочем, попробовать стоит — играть в очередную войнушку до отвращения не хотелось.

— К вам леди Хельга ванн Стримм, Повелитель, — гоблин всем своим видом выражал порицание и неодобрение, — пригласить?

Хельга ванн Стримм? Интересно, кто она такая и что ей могло понадобиться? Кир окинул взглядом очередную гору бумаг, и не думавшую таять, не смотря на то, что он не покидал кабинет с прошлого вечера, и решительно кивнул. В любом случае, смелость дамы достойна поощрения и ничто не мешает выслушать гостью.

— Да, пригласи, будь добр, — Кир выпихнул ногой из-под стола Бегемота, нагло точившего когти об какую-то важную бумажную фигню, — и забери кота с собой, что ли.

Кот протестующе мявкнул и попытался цапнуть ухватившую его за шкирку руку, но Легрий, надо отдать ему должное, счастливо избежал опасности быть покусанным и сцарапанным и, удерживая животное на вытянутой руке, вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Настолько демонстративно аккуратно, что у Кирилла даже сложилось впечатление, что оной дверью громко хлопнули.

Леди Хельга, видимо, была настроена более, чем решительно, важным кораблем вплыла в комнату, подбирая пышные юбки. Не доходя до середины комнаты, она остановилась, присев в глубоком реверансе, и Киру во второй раз довелось полюбоваться содержимым глубокого выреза на платье.

— Рад вас видеть, леди, — тупо кивнул он, попутно отмечая, что и фигура у весьма знакомой леди вполне ничего себе. Да и, что куда приятнее, женщина его совсем не боялась — в ее перемешенных эмоциях, местами себялюбиво-самовлюбленных, отдававших горечью эгоизма и кисло-сладким оттенком корысти, не было отвратных ноток страха. Киру она уже нравилась, эта приторная стерва в ярко-алом платье.

— Я прошу вас выслушать меня, милорд, — наклоняясь грудью прямо на стол, томно потянула она. Шпильки, поддерживающие высокую прическу, не выдержали, и пышная блондинистая грива рассыпалась по округлым плечам.

— Конечно, — чувствуя себя несколько зазомбированным, кивнул Кир, не отрывая взгляда от пышного бюста.

От нее пахло чем-то сладким и, в принципе, им обоим уже было понятно, как должна закончиться их сегодняшняя встреча.

— Кир, мы, кажется, нашли след контрабандистов, — Леська, решившая сменить гнев на милость, ворвалась в кабинет удивительно не вовремя. Из-за спины взъерошенной девушки выглядывал скорчивший виноватую физиономию Легрий — Кир бы ему, возможно, и поверил, если бы не тщательно прорывавшееся в эмоциональном фоне секретаря злорадство.

Они с Хельгой только успели оторваться друг от друга, и незадачливая дама, испуганно вскрикнув, попыталась стянуть уже успешно расшнурованный лиф платья. Как же были хороши те несколько дней, пока пышущая негодованием сестрица демонстративно с ним не разговаривала.

— Ой, извини, братик, — слащаво протянула Леська, окидывая внимательным взглядом кирову несостоявшуюся любовницу, — кажется, я только что помешала твоей личной жизни. Извини, не хотелось тебя прерывать со своей ерундой на таком... ответственном моменте.

Вот ведь маленькая ехидна — какого черта, он всегда закрывал глаза на ее выходки? Теперь-то уже поздно, перевоспитать вряд ли получится.

— Хельга, извините, что все так вышло, — вот перед блондинкой Кир действительно ощущал себя виноватой, но мало ли что накопала неугомонная сестра — лучше уж он сразу все узнает, хватит с Кира неприятных сюрпризов.

— Легрий, подождите, пока леди Хельга приведет себя в порядок, и проводите ее, будьте добры, — выгонять полуодетую женщину Кирилл не собирался, впрочем, как и оставлять наедине с пусть и не секретными, но все-таки важными документами. А вот Леську следовало увести подальше, пока стража и все мимо проходящие не стали свидетелем милого семейного скандала. Кирилла и так уже все ближнее окружение посмешищем считает, не хватало, чтоб еще и слуги анекдоты рассказывали. Ему-то, безусловно, не жалко, вот только его приказы и так не всегда выполняются, и лучше пусть его бояться, чем он будет заставлять людей подчиняться силой.

Кир решительно схватил Леську, уже почти набравшую в грудь воздуха для очередной тирады, за руку и потащил из комнаты.

— И куда ты меня тащишь? — на очередной лестнице попыталась вырвать руку горе-следовательница.

— На самую высокую башню. Скину тебя с нее, и мне тотчас полегчает, — в сердцах буркнул Кирилл.

— ..., — вежливо донеслось в ответ, — и шутки у тебя дурацкие.

— И? — проигнорировав ругательства Леськи, он отпустил ее руку, и устало прислонился к стене. Кажется, он опять заблудился, хотя шел, как казалось изначально, по направлению к смотровой площадке.

— Совсем сдурел меня так хватать? — Леська потирала запястье. — У меня теперь синяки останутся.

— Я тебя слушаю, — выдавил Кирилл. Собственный приглушенный голос показался несколько зловещим даже его обладателю, Олесю так и вовсе передернуло.

— Ты чего так злишься? — растерянно спросила она.

— Я не злюсь, — ответил, прикрыв глаза, — рассказывай давай про своих контрабандистов.

— Кир, ты хоть соображаешь, что делаешь? — сестренка оперлась лбом об его плечо, он слышал ее прерывистое дыхание и то, как громко бьется чужое сердце. — Если ты попробуешь сдать Нитриан, тебя же собственное войско не поддержит. Да, твари твои, конечно, тебя слушаются, а с остальными что делать? Да и чем ты, если что, с ссейши расплачиваться собирался?

Кир дернул одним плечом, приобнимая единственного родного человека. Про ссейши он старался не думать.

— Ты же не собираешься застрять в этом клоповнике навсегда, правда? — зло выдохнула Олеся.

— Давай вернемся к твоим контрабандистам, наверное. У меня на сегодня еще много дел.

— Пытаешься успокоить свою совесть, занимаясь никому не нужной ерундой, а, братик? — зло прошипела вредная девчонка, кошкой выворачиваясь из чужих объятий.

Кир еще раз пожал плечами, чем, судя по всему, разозлил Лесю еще больше. Только вот что ответить он и сам не знал — может быть, и вправду слишком заигрался в правителя и повелителя (и все с большой буквы, разумеется). Возможно, ему и впрямь пора перестать корчить из себя не пойми что, все равно справиться с потоком событий Кир был не в силах. Да что уж говорить, он и собственных-то слуг не мог заставить себя слушаться! Тоже мне, Темный Владыка...

— Ты так хотела мне поведать некую важную новость. Ты передумала?

— Знаешь, ты бесчувственная скотина, — Леся театрально всхлипнула.

— Ага, — уверенности в том, что он все еще хочет прослушать то, что ему так жаждали поведать, не было. Да и еще и оказалось, что он выскочил из кабинета в одной рубашке, а в осеннем замке не так уж и тепло, — если это все, что ты хотела, то я пожалуй пойду... заниматься бесполезной ерундой.

И как же ему все это остопаскудело, кто бы знал.

— Стой, — сестрица резко пошла на попятный, — извини, я погорячилась. В общем, мы с Вилем и этим нитрианским главным ментом пошарились в бумагах городской стражи, кое-где нашли неувязки, кое-кого допросили... в общем, это сейчас не имеет значения. Главное — мы, кажется, нашли тех недоумков, за взятки пропустивших в город весьма крупную партию непонятной контрабанды.

— И? — Кир буквально ощутил, как у него резко заболела голова.

— Что и? — обиженно переспросила "сыщица".

— И что нам это даст? Ты вообще уверена, что это не партия какой-нибудь левой ткани?! Что вообще значит "непонятная контрабанда"?! Как она выглядела, как давно это было, помнят ли твои взяточники хоть какие-то подробности? Я, отчего-то сомневаюсь, что мы сможем с их слов составить фоторобот преступников.

— Спасибо, дорогой братец, что ты так ценишь мои усилия, — Леська, кажется, серьезно обиделась.

— Это безумие какое-то, — виски нестерпимо ломило.

— Кир, с тобой все нормально? Ты как-то не очень выглядишь, ты в курсе? — сестренка цепкой хваткой вцепилась в его плечи, чужие глаза осматривали так внимательно, словно в поисках симптомов неизлечимой болезни.

— Нормально. Приведи своих стражников, что ли, попробуем допросить при помощи магов, — кажется, в одном из толстенных талмудов по магии, будучи еще в крепости, он читал что-то про то, что у человека можно вытащить из головы образ или ауру однажды виденного разумного или существа. Если, разумеется, оный разумный не использовал специальных амулетов или заклятий. Конечно, надежды на глупость неизвестного противника было мало, а в свое везение и вовсе не верилось, но попробовать, для успокоения совести, следовало.

Оставалось надеется, что не выйдет так, как с пресловутой некромантией, которая вроде как есть, а практикующих ее магов нет.

— Мы уже допрашивали, я просто не успела дорассказать, — Леся нервным жестом откинула рыжую прядь со лба, — ты уверен, что с тобой все в порядке?

В полном, не считая того, что он немного идиот.

— Так что вы нашли такого, что тебе показалось таким важным?

Не было у бабы проблем, купила баба порося... Пословица, полностью способная охарактеризовать всю сознательную кирову жизнь. Вот не было у него проблем, теперь он еще и в Нитриан полез, и искать долбанных контрабандистов полезет. Вот оно ему надо, выяснять, зачем то ли эльфы, то ли нет притащили свою пакость в столицу и чего вообще хотели этим добиться!

— Виль в памяти одного из стражников рассмотрел ауру, похожую на ту, что была в подземном убежище. Ну, в том, в котором меня чуть колдун не убил...

— Подожди, что значит, чуть колдун не убил? — с оторопью переспросил Кирилл. Кажется, это он сейчас пойдет убивать дорогого соратника — не даром тот ему сразу не понравился, с этой своей садистской ухмылочкой. Так теперь еще и оказывается, что он мог не досчитаться единственной родственницы! Великолепно, какие подробности о прошедшем событии, просто ве-ли-ко-лепно, нечего сказать.

— Вот, блин, — Леська сморщила конопатый нос, — проболталась. Извини, что сразу не сказала, не хотела тебя волновать.

— Продолжай, — с Вилентом он поговорит чуть позже, — вы обнаружили ауру покойного колдуна...

— Нет, в том-то и дело, — Леьска, испытывавшая явное облегчение при переводе темы, нервно улыбнулась, — это другой колдун. Темный колдун, и, Виль сказал, довольно сильный.

Нет, ему здесь нравится все больше — не знаешь, что делать с очередной нитрианской армией? Ладно, тогда получи еще одного демонолога у себя под боком!

— И вы уверены, что колдун все еще в городе?

— Ммм, не совсем. Но мы можем проверить, слепок ауры-то есть.

Слепок ауры... Это все, конечно, прекрасно, нет слов, непонятно только, что ж миэль Абрахам со своими в таком случае ушами хлопал. До чего все-таки неприятный оттенок у всей истории с демонологами-отравителями, надо отметить.

— Ты этим точно заниматься не будешь. Скажем миэлю Абрахаму и Диллоку, пусть они и ищут колдуна. Можем им даже в помощь парочку химер отрядить, на всякий случай, — Кир уже точно решил, что неуемную сестрицу надо бы запереть в замке, во избежание.

— Кир, ты чего? Местные Маги с аурами не работают. Это только древние могли, а сейчас только Темные Рыцари и, вероятно, эльфы.

Кажется, ему следует вновь заняться магической теорией. И найти время для практики будет не лишним, надо сказать.

— Ты что, не знал?

Пожалуй, за учебные пособия по колдовству он сядет прямо завтра. Ну, или послезавтра.

Спешно вызванный Вилент расплывался в неприятно-угодливых улыбочках и выражал полную готовность отправиться искать злобного мага-вредителя вот прямо сию секунду. Диллок, крупный мужчина среднего возраста, зашедший в дверь за вызванным магом, притворялся мебелью, но уходить никуда не собирался. Кир прочел в его эмоциональном фоне дикую жажду мести — кажется, у капитана стражи кто-то погиб во время демонского террора — и не стал прогонять человека. Если хочет, пусть участвует, по крайне мере потом будет меньше подозрений в коварном обмане со стороны нитрианцев.

Правда, в дальнейшем оказалось, что из-за нестабильного магического фона, еще не успокоившегося после вызова демонов, отыскать след ауры его "верный приспешник" пока не в силах. Кир, услышав очередные путанные оправдания, проявил невероятную силу воли, чтобы никого случайно не убить. А ведь так хотелось...

Подаренный эльфячий амулет рассыпался пеплом, прожигая рубашку, в глазах потемнело. Бесполезные твари, абсолютно ничего нельзя поручить!

Так, главное — сохранять спокойствие. Вдох-выдох. Если он сейчас убьет этого.... этого... то они могут упустить чернокнижника. И Леся расстроится.

В конце концов, все не так уж и плохо. По крайней мере, удалось отвязаться от нитрианского священника, опять что-то вещающего о волнениях в северной части страны и невыгодности договоров с зитрианскими купцами. А еще пришлось выслушивать леськину истерику по случаю запрета участвовать в поимке неизвестного колдуна, зато теперь можно наслаждаться почти тишиной и покоем. Если это можно назвать покоем — у Бегемота начисто сбилось биологические часы, и кот, невесть с чего, возомнил, что вместо осени сейчас весна.

— Значит, не можешь, говоришь? — мягко и предельно спокойно переспросил Кирилл.

Кот резко замолк и, забившись в угол, зашипел, выгнув спину. Рыжая шерсть встала дыбом.

Побледневший Вилент судорожно кивнул, а нитрианец вообще уставился с таким ужасом, будто увидел демона.

— Кажется, мы сейчас пойдем и попробуем снова, в моем присутствии. И лучше для тебя было бы, чтобы получилось. Иначе я очень сильно расстроюсь.

Элльен-эф-Ноэль

Хумансы никогда не умели нормально обращаться с бесценными знаниями — жалкие, короткоживущие дети земли, не помнящие ничего дольше своего века. Откуда в пропахшем пылью помещении с отвратным, сухим, спертым воздухом, где невозможно вздохнуть полной грудью, могли взяться хоть крупицы полезного? Элльен понимал, что найти в корявых и лживым летописях земляных червей хоть след запретного заклинания — все равно, что распустившиеся зимой цветы. Темный не мог не понимать, что темным знанием короткоживущих отравили дети змеи, но также и не мог не поиздеваться над давним врагом, пока тот в его власти.

Очередное воплощение Темного было ничтожеством и трусливой тварью, тварью, испугавшей даже не светлых клинков, а какой-то жалкой хумансовской армии и готовой ползать на брюхе, лишь бы его пощадили.

Впрочем, ни к чему тратить на Темного столько бесценного времени светлорожденного — все одно это воплощение, одно из самых неудачных за тысячелетия, вряд ли переживет текущий круговорот.

И все же, видеть эти каракули оскорбительно для взгляда создания Зеленой матери!

Эль-Лирен вошел почти беззвучно, тряхнул отливающими золотом и осенью косами, чуть улыбнулся и предложил поучаствовать в ловле найденного Темным чернокнижника, возможно знающего о Гневе Зеленой Матери. Элльен, к своему недовольству, не понял, откуда у давнего брата по оружию уверенность в честности Темной твари и зачем понадобилось их присутствие.

— Темный боится встретиться с колдуном один? Так пусть возьмет свою армию, — предложил эф-Ноэль.

— Ты о Кире? Так ему наше участие и не нужно, — мягко, как неразумному ответил целитель. Спокойное Кир резануло по уху, как фальшивое хумансовское пение.

— Кир?

— У всех воплощений были имена, разве ты не знал? — терпеливо пояснил Лирен. Кажется, их целитель заразился безумие от Темного — какое кому дело, до имен воплощений? Они только жалкие сосуды, ничего боле.

— Так зачем ты здесь, Лирен? — захлопнутая рукопись, и пыль заплясала в тусклом свете из единственного окна.

— Ты умеешь искать сущности по дыханию тени, — целитель зачем-то стер пыль рукавом со старой, в помутневшем медном переплете книги, — так что если ты предложишь Киру помочь в поисках вызвавшего отродье Бездны, вероятно, тебе не откажут.

Надо же, Темный умудрился отыскать след тени — у кого же он его вытянул? И почему не найдет сам?

— Я понял лишь зачем это Киру, — с издевкой выплюнул чужое имя Элльен, — зачем это мне?

— Разве не дело всех слуг Звездного престола понять, кому понадобилось давать короткоживущим Гнев Матери? — приподнял бровь Лирен.

Что ж, целитель, как ни досадно, прав — вряд ли Темный потом откроет им правду, так что допрашивать колдуна необходимо самому. Но вначале чернокнижника следует поймать, а след тени есть лишь у Темного...

Элльен не мог сказать с уверенностью, кого же ему более неприятно видеть — Жалкого прислужника Тьмы, предавшего свой народ за бессмертие и право прислуживать вечно безумной твари, самого Темного или человеческую самку, которую Враг называл своей сетрой.

— И кто же вам сказал о колдуне? — фыркнул Темный. — Хотя нет, не отвечайте. Мне интересно только одно, что же вы пообещали моей сестрице, Лирен? Лесь?

— Тебе это так важно? — нагло прищурилась девица. — Тем более ушастые умеют искать по ауре и магические возмущения им, как оказалось, не помеха.

Элльен с трудом удержался от того, чтобы выпустить ничтожной все кишки и смотреть, как нечистая кровь падает на землю.

— Мне интересно, когда моя сестра начала брать взятки? — говоря, Враг своими наполненными тьмой глазами смотрел прямо на Элльена, и взгляд Тьмы оказалось невозможно выдержать.

— Это вовсе не взятка, это...

Темный нетерпеливо махнул рукой, прерывая оправдания.

— Мой повелитель, так ли уж нужны нам эльфы? — соизволил вмешаться палач.

— Ну, ты же, как оказалось, найти колдуна не способен, — Темный перевел тяжелый взгляд на своего слугу и тот мгновенно замолк.

— И все-таки, милорд. — пробасил человеческий страж, — так ли уж разумно брать с собой эльфа, если мы эльфей, возможно, и ищем?

— Поймите, Диллок, — вмешался Лирен, — никто из поданных Звездного престола не доверил бы вашем соотечественникам столь внушительное количество ядовитого зелья.

— Ну, это еще вилами на воде писано, — смертный посмел усомниться словам высшего, — отрава-то лишь у ваших есть.

— О, просто умолкните оба, — рявкнул Темный, поднося руки к вискам, — хотят эльфы, пусть идут.

Глава 8

Кирилл

Конечно, след оказался почти пустышкой, но сказать, что время было потрачено почти напрасно, было бы некорректно.

Воздух словно плавился от жары, и даже в тени оставалось невыносимо жарко. И не скажешь, что уже конец осени. Они куда-то неслись по каменной и щербатой мостовой центральных улиц, потом свернули в какой-то косой переулок, потом еще раз и еще. Земля после недавнего осеннего ливня была размокшей, Кир, по обыкновению, вляпался в попавшуюся по дороге лужу, и захотелось выругаться. В сапог попала вода. Вероятно, стоит подумать о приобретении новой пары обуви. Когда найдется для этого свободная минутка.

Поиск следа протекал в гнетущем молчании, они всей кампанией следовали за впавшим в транс остроухим, распугивая своим мрачным и решительным видом толпу. Впереди, за величественно плывшими ушастыми громыхали доспехами столичный начальник полиции с подчиненными ему стражниками, следом брезгливо обходила лужи Леська, сопровождаемая своим "кавалером". Замыкал шествие Кир, которому больше всего хотелось не шляться невесть где по такой погоде, а выпить чего-нибудь горячего и дочитать, наконец, начатую книжку Сказаний о светлых героях. Довольно увлекательное чтиво, надо отметить, написанное легким языком. Когда же он сможет заняться долгожданной прокрастинацией, блаженным ничегонеделанием, и наступит ли этот благословенный момент ранее, чем в следующей жизни?

По крышам тесно прижавшихся друг к другу столичных домиков и особняков скользили причудливые тени — самоназначенные телохранители-наваждения оставлять их не собирались. Кирилл их понимал — не очень-то весело, когда твое существование зависит от одного-единственного человека. Особенно, если психическое состояние данного человека оставляет желать много, много лучшего.

Встречавшиеся по дороге горожане испуганно жались к стенам и стремились поскорее убраться с их пути. Оставалось надеяться, что их пугает мрачный эльфий вид или значки городской стражи. Правда, Кир отчего-то в этом сомневался.

Когда ровно-серое марево страха, равнодушия, неприязни сменилось ощущением то ли концлагеря, то ли пыточной, оказалось, что они пришли. Славно, иначе бы пришлось останавливаться и все равно проверять, что в сером, неприметном домике такое, что вызывает странное желание оный домик навестить. А с виду ведь ничем не отличается от соседних жилищ предположительно добропорядочных горожан.

— Это здесь, — равнодушно обронил эф— Ноэль. Впрочем, Кир и так уже догадался, что они все-таки пришли.

Теперь оставалось только в очередной раз не облажаться, как это у них традиционно принято. Хотя, вроде, и колдуны у них свои есть — тот же Вилент, и ушастые, — да и химеры уже самостоятельно окружили подозрительный дом. Это не считая Диллока и его стражников, захвативших с собой какое-то подобие греческого огня и непонятные магические безделушки. Так что какая-то надежда взять супостата живьем у них оставалась. Теоретически.

Практически, они, как всегда, абсолютно не продумали, что будут делать, когда магический след приведет их к цели. Сам он до сего момента о дальнейшей последовательности их действии даже не помышлял. А вот остальные, по-видимому, предполагали, что ценные указания им даст начальство. К сожалению, начальством оказался он, Кир.

В воздухе буквально повисла неприятная пауза. Кирилл резко ощутил, что ненавидит найденного чернокнижника. Заочно.

— Ммм, может, уже приступим, пока никто из преступников никуда не свалил? — нетерпеливо скомандовала крутящаяся неподалеку Леська. Вид у сестры был возбужденно-нетерпеливый, для нее все происходящее пока еще оставалось приключением.

Кир только сейчас сообразил, что позволил сестре принять участие в ловле вероятно опасного колдуна-демонолога, и даже не задумался об этом. Вернее, ему было все равно.

Твою ж... Ладно, Олеся спокойно дождется, пока они не поймают и не допросят подозреваемого, где-нибудь в сторонке, под присмотром его призрачных охранников.

Наваждения, не дожидаясь приказа, переместились поближе к непутевой сестрице, почти окружая его. Леська скривила недовольную рожицу, но, поймав взгляд Кира, отчего-то не стала спорить. Вот и чудненько.

Интересно, эти... плоды его больного воображения что, читают мысли? Радость-то какая.

Вся кампания продолжала неуверенно мяться вокруг двери. Пинкертоны доморощенные нашлись. Ему что, инициативу из окружающих клещами вытягивать прикажете?

— Имеет ли смысл вообще суетиться или все уже свалили? — риторически уточнил Кир, внимательно рассматривая носки собственных сапог. Стельки отклеивались.

Капитан Диллок странно на него покосился, сплюнул на землю и скомандовал стражникам оцепить здание. Вот еще вопрос — есть ли тут подземные ходы и другие разумные пути отхода, или слабоумие у местных передается по воздуху? Было бы неудивительно.

Кир чуть прикрыл глаза, подошел к дому, провел рукой по каменной кладке. Конечно, их присутствие привычные к криминальной деятельности хозяева не только заметили, но и поспешили покинуть навязанное им общество. Кирилл их чувствовал, чужие эмоции светились огоньками в кромешной темноте. Их души...

Как же он голоден... Как давно...

Кир резко открыл глаза, по которым мгновенно ударил яркий дневной свет. Это странное ощущение голода внутри, не физического, нет, совсем иного. Голода, которого не утолить ничем.

— Вилент, будьте добры, обрушьте своды здешнего подземного перехода, того, который ведет на северо-запад. Мы же не хотим, чтобы наши любезные хозяева нас покинули, — обратился к молчаливому соратничку Кир. Раз уж они выбрались сегодня из дворца, и потащились по такому пеклу ловить неизвестно кого, то надо хотя бы этих "кого" поймать.

Вилент чуть кивнул, делая какие-то странные пассы руками. Старая магия, жест-слово-сила, преимущественно удел человеческих колдунов. Ссейши, насколько Кир понял, предпочитали что-то вроде рун и чертежей, гномы для заклятий использовали предметные носители, до эльфов же он в своих изысканиях пока не дошел — повседневные дела затянули. Да и на более глубинное выявление специфики местного колдунства и волшебничества его тяги к просвещению не хватило.

Последний пас — и вот и все, их мышки в мышеловке. Осталось их оттуда достать.

— Ну так чего стоим, кого ждем? — махнул рукой в сторону дома Кирилл.

— Эм, а вы, милорд..., — начал говорить стражник.

— А я, пожалуй, постою здесь, — он вытащил из кармана ярко-красное, пахнущее осенью яблоко и с аппетитом откусил большущий кусок.

Во взгляде эльфьего военачальника, до сего момента благополучно сливавшего с пейзажем, мелькнуло уже привычное презрение. Кажется, его навечно записали в неисправимые трусы. Какая трагедия.

Сам эльф, впрочем, вмешиваться тоже не спешил. Как и Вилент, принципиально без приказа ничего не делающий.

— Кир, может мы? — подлезла под руку сестрица.

— Лесь, скушай яблочко, а? — от еще одного припасенного плода Олеська непреклонно отказалась. Значит, ему больше достанется.

Стражник как-то особо тяжко вздохнул и пародия на полицейскую операцию началась. Кирилл, мгновение спустя, свистнул, подзывая крутящуюся неподалеку химеру.

Тварюшка, мгновенно подлетевшая на зов, напоминала помесь бульдога, ящерицы и летучей мыши — что-то вроде чешуйчатой собачки с крылышками. Собачки размером примерно с медведя.

Кир выкинул огрызок и, присев на корточки, чуть коснулся болотно-зеленого гребня.

— Поможем? — заговорщицки шепнул он. Химера согласно заурчала.

Людей все-таки было немного жалко.

Дом, надо отдать нитрианской страже и ее бравому начальнику должное, окружили довольно оперативно. Правда, лезть внутрь не спешили. Пока.

Кир прислонился к стене соседнего дома — у него еще оставалось отвергнутое сестрицей яблоко. Тем временем у подозрительного здания выбили все окна и двери (целых две — простую и парадную). Что ж, раз хозяева не бегут сдаваться и не визжат от ужаса и общей несправедливости, они так-таки не слажали. Все ж таки, будет не особо красиво, если в конце окажется, что они помешали какому-нибудь почтенному семейству или милой старушке поужинать, а след крови и боли остался от предыдущих владельцев людоедов...

Диллок отдал очередную команду и в окна забросили какую-то подожженную травяную смесь, от которой шел едкий и густой дым. Кир мимолетно посочувствовал контрабандистам — даже у него, на достаточном расстоянии, от этой зловонной соломы начинали слезиться глаза и першить в горле. Вот же редкостная гадость.

— Мерзость, — попытка отогнать дым от лица долгожданного облегчения не принесла. А вот более опытные стражники нацепили на лица вымоченные в неопознанной темной жидкости тряпицы. И ведь никто никого заранее не предупредил, что характерно. Да, координация усилий у них как-то... хромает.

— Это дым Энни, от его испарений все в здании должны на время лишиться сознания, — Лирен. Вот что его раздражает в эльфах — так это их умение подкрадываться абсолютно бесшумно!

Впрочем, в эльфах раздражает многое.

Диллок, выждав определенное (известное лишь ему) время — видимо, пока дым хоть немного выветрится — отдал короткий лающий приказ и начался штурм. Вернее, часть стражников очень медленно и очень аккуратно со всех сторон заходили в дом. Не преминули ребята и оставить пару десятков арбалетчиков снаружи. Сам Диллок также предпочел руководить операцией снаружи.

Потом раздался звон мечей, чьи-то вопли, рычание химер, также решившись принять участие в охоте. Чуть после все на мгновение смолкло.

— Что-то не так, — мягко и тягуче протянул Лирен. Резко напрягся Вилент, словно вслушивавшийся в нечто, понятное лишь ему одному. Грязно и с нескрываемой злобой выругался Диллок, Леська вскинулась будто раздраженная лошадка.

Было такое ощущение, как если бы их всех окатили мутной и грязной ледяной водой. Чужая магия, старая, тягучая как смола ударила по нервам.

После из дома вывалились бывшие там люди — вперемешку со стражниками пестро одетые типы с бандитскими рожами, какой-то толстяк с бельмом на глазу и в наряде типичного горожанина, верзила со шрамом на лице... А вот глаза у всех — и стражи, и контрабандистов были одинаково стеклянные. Дерганные движения, те, у кого были раны, самоотверженно не обращали на них внимания... М-да, колдун не только стражников, но и своих подельников не постеснялся превратить в подобие бешеных марионеток. А вот у них, кажется, опять неприятности.

Кстати, его наваждений тут не было. Колдун их уничтожил? Заклятье на них не подействовало? Почему?

У одного из арбалетчиков, вероятно, не выдержали нервы — и болт полетел прямо в глаз верзиле. Увы, особого беспокойства посторонний предмет в глазнице тому не доставил — да этот тип даже не покачнулся!

-..., зомби-апокалипсис какой-то, — в голосе сестрицы легкий испуг мешался с веселым изумлением.

Правильно, как же они тут, без зомби-апокалипсиса-то.

Зачарованные резко повернулись на звук, и, повинуясь воле неведомого хозяина, напали. Кажется, сейчас должна была начаться бойня.

Вилент внезапно решил проявить инициативу и окружил псевдо-зомби стеной синеватого огня. И что на него нашло?

Правда, помогло не очень — одержимые все одно упорно перли вперед, не обращая внимания на ожоги. Да и оставшимся стражникам драться с ходящими факелами не особо улыбалось. Надо было что-то делать.

Конечно, он мог бы приказать оставшимся наваждениям, среди которых добрая половина крылата, а злая обладает иными премилыми особенностями, вроде яда или длинных шипов, но...

— Милорд, прошу вас, — отдувающийся Диллок придерживался схожего мнения, вот только считал, что делать это что-то должен непременно Кир, — не могли бы вы...

Оставалось только пожать плечами — ни фига он, если честно, не мог. С магией, по-прежнему, не ладилось, а то, что выходило... В общем, куда ни кинь, как говорится.

Впрочем, он же тут вроде не один. Конечно, эльфий полководец продолжает делать вид, что он не с ними и просто вышел погулять, но вот Лирен и Вилент...

— Что с ними? — пожалуй, для начала следует понять, что же с нападающими на них марионетками сделал неуловимый Джо, то бишь, колдун.

— Их заколдовали, повелитель, и..., — патетично начал Вилент. Лучше бы продолжал молчать.

— Да уж, действительно, и как это я не заметил — вырвалось у Кира. Кажется, он в окружении капитанов очевидностей. — Но хотелось бы немного подробностей на тему того, каким способом это проделали и как это заклинание, в конце концов, снять.

— Магия ссейши, — пояснил уже Лирен, — что вроде ритуала подчинения. Обычно накладывается на места заранее и после активации кодовым словом или жестом влияет на всех находящихся, кроме самого мага.

Всюду эти ссейши!

Часть недо-зомби к тому времени преодолело стену огня и напала на оставшихся в своем уме стражников.

— Заклятие статичное и для его слома мне понадобиться некоторое время, — ответил на невысказанный вопрос эльф.

Вилент на приподнятую бровь только развел руками и повторил слова ушастого.

Нет у них этого времени. Конечно, особой опасности зачарованные не представляли — для химер распотрошить человека проще простого, пусть даже и человека в кольчуге -все ж не рыцарские латы, из которых пока кого выковыряешь, часа два пройдет. Вот только колдун к тому времени уж точно сбежит, да и яблоко уже закончилось.

— Толку-то от вас, — второй огрызок полетел к первому.

Зачарованные ощущались как безвольные куклы, но нити, за которые их дергали вели прямо к невидимому кукловоду. Если в сознании людей был виден лишь мутный туман, словно заполонивший все, забравший все чувства, мысли, эмоции, воспоминания, то колдун на их фоне выделялся яркой черной кляксой. Желание драться, самоуверенность приправленная изрядной долей высокомерия пополам с эгоизмом, злоба, жадность, ярость — ну, здравствуй, чернокнижник.

Кирилл оторвался от стены и направился прямо к ожесточенно дерущимся между собой стражникам. Обрывать нити засевшего внутри кукловода оказалось несложно, только немного противно — пришедшие в себя люди начинали недоуменно оглядываться, точно спросонья. Часть бандитов и вовсе попадали как подрубленные — видимо, эффект травяной смеси сказался.

Мимо пролетела гарпия-наваждение, выдирая кому-то горло — кажется, его чуть не прирезали. Что ж, это было бы печальное завершение его своеобразной карьеры.

Кир шел туда, где смутно ощущалась чужая магия, словно ярко-алое сердце, пульсирующая во тьме. Синее пламя Вилента обиженно, как побитый пес, зашипело и погасло...

Диллок с не попавшими под магическое воздействие стражниками поперся следом — теперь-то зачем?! И они, наконец, зашли внутрь — в зияющий провал дверного проема.

И все-таки домик очень настораживал — хотя бы тем, что зайти в него очень даже хотелось.

В прихожей было сыро и затхло. Кир нутром ощущал выступающие сквозь стены следы боли и страданий. Ему казалось, он вернулся домой...

— Милое местечко, — надо взять на заметку, что понравившиеся ему географические объекты следовало бы обходить за три километра на цыпочках.

— Надо бы прочесать дом, милорд, — Диллок видимо решил, что высказанные вслух мысли были обращены к нему, — чернокнижник, как пить дать, засел где-то рядом.

— Ну, раз вам так надо — то не смею возражать, — сам Кир прекрасно ощущал куда именно надо идти — вглубь, туда, куда вел магический след, за который удалось ухватиться.

Диллок отчего-то замолк и больше ничего не предлагал.

След привел в пустую комнату, где, после недолгих изысканий нашелся люк в подвал — опять придется куда-то лезть! Да еще из оного подвала несло как со скотобойни! Или — как из могильника... Чудный такой трупный запашок.

В подвале, помимо клеток, цепей, кандалов и каких-то тряпок и мисок обнаружился искомый колдун, в окружении наваждений. Химеры без приказа чернокнижника убивать не стали, но и не выпускали, а вот у самого колдуна справиться с иллюзорными чудищами не получалось, хотя, надо отдать ему должное, он старался. Зато теперь ясно, почему чернокнижник не сбежал, пока зачарованные им отвлекали внимание.

Новым гостям колдун не обрадовался — резко обернувшись на звук, он попытался воспользоваться каким-то явно неприятным колдунством, но, отвлекшись, перестал удерживать невидимую защиту, не дававшую добраться до него наваждениям. Стратегическая ошибка оказалось фатальной — помесь осьминога и акулы резво воспользовалась моментом, оплетая колдуна щупальцами.

— Ответишь на парочку вопросов? — по стенам были расставлены какие-то сундуки и бочки, тут же начатые аккуратно и при помощи подручных магических средств осматриваться стражей. Кир, решив не вмешиваться не в свое дело, подошел к колдуну — при ближайшем рассмотрении, тот оказался чуть старше Леськи.

— Катись ты к Дергану в Преисподнюю, долбанная ищейка!

Да, особой разговорчивостью парень не страдал, в отличие от многих других. К примеру, его сообщников, которых, вероятно, разговорить будет куда проще.

А потом Кир поймал его взгляд и выяснилось что, для того, чтобы что-то узнать, ему совсем не обязательно задавать вопросы. Достаточно лишь посмотреть.

Этот колдун хотел власти и денег и, да, он помог Эламу в проведении ритуала — на начальных стадиях. Зачем? Элам лишь предложил ему то, что он хотел — деньги и, в будущем, титул вместе с обещание поддержки. Да и что с того, что ритуал вызывал демона? Люди? Пфе, это быдло...

Люди... Если потянуть за отношение к сородичам, по ниточке ассоциаций вытаскивается другое знание-воспоминание. Недаром здесь пахнет застарелым отчаяньем, тухлой и давно скисшей ненавистью, и осколками жадности, жестокости и равнодушия. Эти... существа — людьми их назвать язык не поворачивался — долгое время промышляли поставкой рабов невесть кому. Вроде, ссейши, но главарь не уверен. Зачем? Да какая разница, если им хорошо платили?

Почему не использовали рабов для ритуала? Так только продали последнюю партию, да и герцог хотел показать горожанам, какие ничтожества сейчас у власти...

Нет, колдун понятия не имеет, кто именно передал Эламу эльфийский гнев! Да такого-то числа пару лет назад их попросили доставить город некие бочки, но что с того? Что в бочках? Да какая разница, учитывая, столько им заплатили!

Да, ссейши учили в обмен на помощь в кое-каких делах, да, он помогал змеемордым обстряпывать их делишки, но что с того? Что ему до королевства, где такие, как он, вне закона, и что ему за дело до крестьянского быдла?!

Кир резко отвел глаза. Немного мутило и кружилась голова. Жутко хотелось кофеина или хотя бы никотина.

Опять им не повезло. Что ж, наверное, карма Темного властелина дает о себе знать. Даже кому эти... уроды людей продавали и то не узнать — видимо, всем кто заплатит. И это в Нитриане, где работорговля запрещена и строго карается! Что же творится в других странах, в той же полунищей Ольнии?

Киру хотелось банально убивать. И, вроде, все эти люди, в самом деле заслуживали смерти — работорговцы, убийцы, отбросы. Если он прикажет, его никто не осудит за принятое решение. Разве эти твари заслужили милосердие?

Кто он, чтобы их судить?

Тесные подвалы, цепи, какой-то склад с непонятными тюками, на полу засохшая кровь и заскорузлая грязь, ошметки ткани и сгнившая солома. Мерзкое местечко, и еще более мерзко то, что ему это нравится. Впервые за долгие недели у него не болит голова.

Глаз зацепился за висевшие кандалы и прикованную к стене высохшую женщину, напоминавшую пресловутых узников немецких концлагерей. Судя по всему, умерла она совсем недавно — навскидку, три-пять часов назад. За точность Кир ручаться не мог, все ж не патологоанатом.

На теле синяки, часть костей переломана, ожоги. Да и, судя по общему истощенному виду жертвы, пробыла она в этом месте достаточно долго.

Кир прикрыл глаза. Возможно, неотвратимость наказания можно заменить его зрелищностью. Пара-тройка колесований — в процессе можно содрать с ублюдков кожу живьем или выпустить кишки — и остальные навсегда зарекутся заниматься продажей своих же сородичей в неволю. Безусловно, это не совсем цивилизованно и Гаагский суд не одобрит, но с волками жить — по-волчьи выть. Да и кто его осудит, если он избавит несчастный город от заполонивших его отбросов?

Пожалуй, он так и сделает. Решено.

Стражники, с руганью, попытались снять усопшую со стены. Судя по их виду, работорговцев не любили и они. Тем лучше.

— Эм, милорд, — неуверенно пробасил начальник местной полиции, — что нам с ними делать?

У этих болезных хоть какой-то свод законов есть?! И почему ему самому не пришло в голову поинтересоваться наличием нитрианского уголовного кодекса?

Оставалось лишь надеяться, что оный кодекс письменный, а не какой-нибудь аналог салического права, передающийся из уст в уста среди дряхлых жрецов патриархов.

— Что у вас по закону положено, то и делайте, — раздраженно открестился от возможности претворить свои тиранические фантазии Кирилл, — у вас же вроде работорговля запрещена, если я ничего не путаю.

Судя по яростному кивку средневекового стража порядка, закон ко всяким работорговцам был суров. В ауре — душе? — Диллока мелькали на ровном фоне ненависти и ярости всполохи злорадного удовлетворения.

— Как прикажете, милорд, только..., — Диллок оглянулся на парочку своих разделявших гнев начальства подчиненных и несколько замялся. Ах да, химеры.

— Я прикажу, — Кир даже не успел додумать мысль, как наваждения чуть отступили, в тоже время, по прежнему оставаясь настороже. Стражники, с явным облегчением приступили к своим обязанностям, осматривая помещение.

Возле стен стояли какие-то чаны, от которых несло чем-то тухлым. Один из стражников не преминул засунуть в них свой любопытный нос, но тут же, с нескрываемым отвращением, отшатнулся.

— Что это за гадость? — удивленно-брезгливо уточнил он, пытаясь отойти подальше.

Колдун отчего-то резко посерел, на лбу выступили бисеринки пота. Опять смотреть в него не хотелось до отвращения, поэтому Кир предпочел заглянуть в чаны. Зря, как оказалось.

— Зачем вам человечина? — вежливо поинтересовался Кирилл у колдуна. Сам бы он и рад ошибиться, да вот лучевая кость мешала. И зачем он так хорошо выучил анатомию?

Кому-то из стражников явно стало дурно. А вот Диллок держался молодцом, только вздулась жилка на лбу от ярости.

Сознаваться в каннибализме чернокнижник не спешил — что ж, всегда можно уточнить у бандитов. Да и подышать свежим воздухом не помешало бы.

Правда, пройдя мимо колдуна Кир все же получил ответы на свои вопросы, как бы ему ни хотелось обратного. Кажется, этим мясом кормили пленников. Безотходное производство, так сказать.

А ему все ж таки надо отсюда выйти, проветриться. И побыстрее.

— А как же допрос, милорд? Или колдуна доставить в пыточную? — не унимался стражник.

— Лично я уже все, что мне нужно, узнал, а вы уж как хотите, — Киру казалось, что задержись он еще немного, то вскоре придется присоединиться к скромно блеющим в уголке слабонервным полицаям. Это было не дело.

Диллок остался отдавать распоряжение и обыскивать милый домик с веселой зелененькой черепицей в самом центре города.

Интересно, сколько "предпринимателей" в целости и сохранности доберется до местных казематов и сколько еще Кир должен выполнять чужую работу?

Да и, кстати, зачем ссейши столько человеческих рабов? И зачем им именно нитрианцы, если оных рабов можно спокойно добыть на любом зитрианском рынке? А если учитывать, что последнее раза в три выгоднее... Дешевле так уж точно, а про легальность и говорить не приходится. Единственное, что приходит на ум — оные рабы понадобились ссейши так срочно, что прям кровь из носу. Или для каких-то магических заморочек, в которых Кир так и не научился разбираться.

И опять эти бесконечные "почему" и "зачем", от которых болит голова.

Конечно, следовало ожидать, что его очередная затея окончится и как и все остальное — ничем. Кир стряхнул кипу листов с кресла прямо на пол — на столе и в шкафах уже давно не осталось места, и, наконец, смог сесть.

Когда же, в конце концов, этот поток макулатуры закончится? И, главное, от этих бумаг все одно никакого толка. Доклады-прошения-кляузы... Он скоро в них утонет.

Леська притащилась следом — дверь распахнулась, мельком промелькнуло привычно виноватое лицо Легрия, и сестрица ввалилась в кабинет, громко и раздражающе цокая каблуками. И где она достает эти шмотки — сегодня вот нацепила мундир нитрианской кавалерии — мародерничает, что ли?

Тупая апатия, преследовавшая его несколько недель, сменилась острым раздражением. Бесило буквально все и вся.

Пришел Бегемот, нагло взгромоздился на колени и принялся просовывать свою голову под руку — требовал внимания. Как и сидящая напротив Олеська, недовольно что-то вещавшая об оборвавшихся ниточках и провалившимся следствии. А Легрий, недоумок, так и не научился даже не впускать в кабинет кота, не то, что незваных и нежеланных посетителей. Возможно, давно пора его заменить?

Говорят, коты успокаивают. Погладь кота, успокойся, с..ка... Кир почесал шею Бегемоту, кот довольно замурчал, словно перегревшийся процессор. Он положил вторую руку на шею животного — подумать только, насколько хрупка жизнь — и свернул Бегемоту шею. Кот, не ожидавший такого подвоха, вырваться не смог — слишком быстро все произошло. Жаль, что и испугаться животное не успело. Страх пах довольно приятно. Впрочем, коты, как оказалось, действительно приносят радость и покой в души человеческие.

— Кир, — зрачки Леськи расширились и она с нескрываемым ужасом уставилась на руки Кирилла.

— Что-то не так? — он все еще машинально продолжал поглаживать рыжую шерсть, хотя тельце кота уже перестало дергаться.

— З-зачем? — тихо и тускло пробормотала сестра, судорожно пытаясь не встречаться с ним взглядом.

Действительно, зачем?

Кир тупо посмотрел на труп кота на своих коленях.

Просто так. Не-за-чем.

Просто убил. Просто захотелось.

Это ведь так просто.

Не так ли?

Резко закололо в висках, перед глазами мелькали яркие пятна, перемежающиеся черными кругами и полосами. Затошнило.

Это ведь всего лишь кот? Что с того, что он... Он сходит с ума.

— Кир, тебе нехорошо? — Леська резко соскочила со своего кресла, подлетела к нему. Теплая, почти горячая ладонь вцепилась в руку.

Ему хорошо, и это самое страшное.

— Плевать, это же всего лишь кот, — успокаивая саму себе выдавила сестрица, — не человек же, черт с ним.

В ее душе Кир ясно прочитал — да пусть бы и человек, меня-то это никак не касается.

Лучше сдохнуть. Лучше сдохнуть, чем стать тем, чем он начинал становиться. Ни-за-что.

— Все будет хорошо, — твердо произнесла Олеся, аккуратно отнимая у него дохлого кота, — все будет хорошо, Кирочка. Я тебя никогда не брошу. Только вот давай спалим это, ладно? — задумчиво завершила она. — Не стоит давать поводов для излишних вопросов.

И тогда ему стало смешно.

И Тьма вторила ему на задворках сознания.

После Киру долго казалось, что на его руках застыла кровь. Откуда кровь, если он просто свернул надоедливому животному шею?

Потом, некоторое время спустя, он долго лихорадочно тер давно чистые руки, почти до уже своей крови — вот только нервно-компульсивного расстройства ему не хватало — и не мог до конца отмыть. У воображаемой крови был кисловатый, отдающий железом и почему-то яблоками запах, возбуждающе приятный и успокаивающий. Кир сам боялся признаться самому себе, что чужая смерть его успокаивала и поднимала настроение. Даже, если не кривить перед самим собой душой, вызывала наслаждение. Чужие боль и страх, медленно угасающий свет разума в чужих глазах... Поэзия смерти, что б ее. Только фантазий де Сада ему для полного счастья и очередного психического отклонения не хватало. Мало было простой паранойи.

Только вот, на самом деле, ему было все равно, что он только что из одной прихоти убил привязанное к нему живое существо. И это должно было пугать, но вызывало лишь странное равнодушие.

Ему хотелось повеситься.

Ему хотелось убивать.

Адриан, герцог Норэ

Наконец, они перешли границу и до встречи с Лерми оставалось от силы несколько часов. Эллирианская армия тащилась со скоростью беременной улитки, в то время как ее маршал пил всю дорогу не переставая. Успокаивало одно — осень выдалась, слава Зеленой Матери, теплой и светлой, да и погодные магики предсказывали такую же теплую и малоснежную зиму. Значит, предстоящей компании быть! И не придется зимовать в лагерях, пока Темные твари творят бесчинства на его, Адриана, земле!

Что ж, осталось обсудить их стратегию с Лерми — Адриан надеялся, что встречи с кретином Доле благополучно удастся избежать. У него уже были основные наработки — направления удара, опорные пункты, предполагаемые маршруты. Конечно, не хватало сведений о точных силах Врага — но тут Адриан полагался на сведения от союзников внутри страны. Не зря же он оставил парочку отрядов под командованием преданных лично ему и Светлому делу капитанов внутри захваченной Темными территории!

Оставалось лишь добиться согласия от остальных военачальников. До чего же неудобоваримая ситуация, если не сказать покрепче — что это вообще за армия такая с кучей командующих! Принимать решение должен один, а не добрая дюжина, из которых половина скорбных умом, а вторая шуты и пьяные паяцы!

Только вот как добиться того, чтобы всю власть отдали в его руки? Что ж, это успеется, пока надо хотя бы заставить д'Иля и Лерми принять основные положения его плана.

Впрочем, было бы совсем неплохо, если бы эллирианец, положим, внезапно скончался, упав с кобылы с похмелья. Договориться с принцем было бы куда проще. Тем более, Адриану уже опротивело общество непросыхающего всю дорогу забулдыги.

Да и попытки поговорить по душам с д'Илем ни к чему не привели — жалкий выскочка лишь смеялся ему в лицо! Зато принц Фредрик ныл все дорогу, словно баба — жалкий слизняк! Бесполезный балласт, навязанный Таленом. Жаль, что от них нельзя избавиться — сам герцог Норэ прекрасно смог бы управиться с армией и один.

К сожалению, присутствие этих нытика и шута было частью сделки с его величеством. Хотя, если Тален хочет увидеть своего сынка-слюнтяя воином, пусть его. Все равно все будут знать, кому на самом деле следует воздавать почести.

Оставалось убедить упрямца Лерми, что союз с Эллирией им необходим как воздух и биться следует сообща.

Странно только, что им пока не встретились дозорные — вроде, они уже должны были подъехать к лагерю армии Доле. Или Лерми решил перегруппироваться? С чего бы?

— Ваша светлость, лагерь давно покинут, — сообщил посланный вперед дозорный. Что за бред! Не мог же Темный стереть с лица земли целую армию! Или мог?!

— Что ж, надо отметить, у вас куда меньше союзников, чем вы утверждали, герцог, — д'Иль пакостно осклабился, вновь присасываясь к фляге.

Вот мерзавец!

Конечно, армии бесследно не исчезают. Как объяснил один из окрестных владетелей, чьим гостеприимством они воспользовались, остановясь на ночлег, армия освобождения выступила десятидневье назад. Видимо, старик Лерми счел, что нечего ждать холодов и обещанной помощи, надо выступать — ведь Темный за зиму лишь укрепит свои позиции, да и время играет не на их стороне. Да и житница Нитриана также захвачена темными — еще немного и армию будет нечем кормить. Если же начать грабить крестьян, то поддержка народа начнет стремительно таять. Ему же меньше всего нужна дурная слава среди простонародья, если он собирается править долго и успешно. Только повторения соляного бунта им не хватало!

Но каков Лерми! Адриан только скрипнул зубами — не хватало еще, чтобы выскочка Доле украл его славу победителя Врага!

Доле, как же! — старикашка Лерми решил гнуть свою линию. Что ж, время ему еще покажет его неправоту! Хотя Лерми поступил разумно с его точки зрения — но он не сталкивался с коварством Владыки Лжи. Врага нужно бить сообща, пока он не разбил их всех поодиночке, ведь Темный умеет сеять раздоры.

Оставалось надеяться, они успеют перехватить Лерми до перевала — ведь если старик уже успел перейти хребет, то у него не только большая фора, но и на выбор три тракта до центральной части Нитриана.

Элльен-эф-Ноэль

Тьма, по своему обыкновению, обманула. Что ж, Тьма лжет всегда, даже когда говорит правду. Но, хотя они и не поймали святотатцев, преступным путем заполучившим то, чего не должны касаться руки земляных червяков, зато лицезрели нечто другое. И нельзя сказать, что дитя Зеленой матери так уж обрадовало увиденное зрелище.

Что ж, эль-Лирен, безусловно, ошибся, хоть и из благих побуждений. Но, хотя Тьма и коварна, ее зловонный след звезднорожденный всегда почует, как его ни скрывай. И эф— Ноэль готов поклясться, что видел отзвуки древнего зла в глазах очередного воплощения.

— Что ж, теперь ты видишь, что сосуд скоро наполнится, — обратился к сородичу Элльен, — а союз с Тьмой ничего не дает.

Это воплощение сдалось довольно быстро, даже по сравнению с остальными — ничтожество! Куда ему до принцессы Лераэль, сопротивлявшейся росткам Тьмы столетиями. Что ж, значит, осталось недолго, не зря змеиные отродья зашевелились.

Дело света в любом случае восторжествует и они поймают тех, кто воспользовался знанием перворожденных детей света для своих корыстных целей, не запятнав себя союзом со Злом.

— Не будь столь пристрастен, — чуть покачал головой целитель, — все же нам удалось выяснить, что смертные достали Гнев около двух оборотов назад.

— И лишь Мать знает, откуда — вполне возможно предположить, что это змеемордые сохранили трофеи с позапрошлой войны!

— Но не настолько же много? Это почти половина всех запасов звездного престола, — эль-Лирен был обеспокоен, и эф-Ноэль полностью разделял тревоги соратника. И все же... забывать о коварстве Тьмы и ее проклятых слуг не следовало в любом случае.

— Элльен, — ты ведь понимаешь, что если ты прав, то это значит одно — ссейши как-то научились сами создавать Гнев. Или кто-то их научил.

Глава 9

Тиенна

Встреча, на которую Тиенна отправлялась одна и тайно, должна была дать ей хотя бы часть ответов. По крайней мере, принцесса на это рассчитывала.

Снова тот же подземный ход, та же пыль, в которой еще видны отпечатки ее следов. Как же она тогда была счастлива! И сама не подозревала об этом...

Все что ей теперь остается, понять кто и зачем убил ее любовника. Пока ясно было лишь то, что подставили капитана именно из-за нее и с помощью нее. Вот только Тиенна никак не могла решить, было ли это интригой врагов Эллирии или кто-то пытался навредить лично ей.

Оставалось надеяться, что Эдвин, один из лейтенантов гвардии, поведает хоть что-нибудь, что позволит ей "потянуть за ниточку".

Вспоминать, на какие сложности ей пришлось пойти ради этого разговора, даже не хотелось. Но Эдвин был лучшим другом Гайна, почти братом — у них не было друг от друга никаких секретов. Если кто и мог что-то знать о смерти Гайна и о полученном поддельном письме, то это Эдвин.

Но кто был в состоянии провернуть подобную интригу?

Ладно, ее почерк многие знали — Тиенна была определенного рода приверженцем эпистолярного жанра. Она вообще много кому писала. Копия ее личной малой печати хранилась в Канцелярии. Но и позаимствовать на время печать, и подделать почерк — всегда найдутся умельцы. Это ладно, это понятно — провернуть такое дельце сложно, но не слишком.

Но их личные тайные знаки и кодовые слова?! Чтобы Гайн поверил в подлинность письма и помчался на самоубийственную дуэль, он должен быть точно уверен, что письмо от нее, Тиенны. Значит, послание не должно было ничем отличаться от того, которое бы могла написать Тиенна. И если она его не писала, то кто мог взломать их шифр, известный только двоим? Впору поверить в происки Темного!

Конечно, любую тайнопись всегда можно расшифровать, но для этого нужно хотя бы несколько экземпляров их писем. Писем, оставляемых в каждый раз разных тайных местах, проходящих через руки разных людей, иногда вручаемых лично. Писем, которые отправлялись в камин сразу же после прочтения, несмотря на то, что ничего тайного и предосудительного в них и не было. Кроме их тайной — о которой тайком шептались все придворные — связи.

Или Гайн оставлял их на память? Но ее любовник не сентиментален. Не был сентиментален.

А вот она похоже даже слишком: принцесса до сих пор удивлялась тому, как затронула ее смерть любовника, всегда бывшего скорее источником слухов и сплетен и орудием в придворных играх, нежели любимым. А теперь ей его не хватает.

Тиенна поплотнее закуталась в плащ. Раннее утро не было особо холодным, но в последнее время она постоянно зябла.

Рассказывали, матушка перед смертью тоже никак не могла согреться.

Тиенна тряхнула головой, отгоняя тяжелые и мрачные мысли. Осталось пройти еще чуть-чуть, чтобы выйти в один из дворцовых двориков. После правления Людовико Седьмого большинство дворцов украсились такими то ли маленькими садиками, то ли цветниками с беседками. Правитель давно умер, а мода осталась, что было большим подспорьем придворным в обстряпывании их тайных делишек. Вот и она сподобилась, спасибо причуде его величества Людовико.

В беседке уже виднелась темная, закутанная в тяжелый плащ фигура. Все-таки решился...

Но следовало поторопиться: скоро рассветет, в сад придут садовники — убирать ярко-алые, осенние листья, подрезать последние цветы. Ей ни к чему очередные непотребные слухи про нее среди слуг. Сейчас не то время, чтобы допустить хождение вредных для нее и порочащих честь правящего дома сплетен. Слишком уж все... зыбко.

Если бы Тиенна могла, то не пришла бы на встречу, но ей некого было отправить вместо себя. Даже немного жалко, что за столько лет во дворце она дожила до того момента, когда нельзя никому довериться в деликатном деле.

Под ногами хрустел гравий, тяжелый подол намок от росы. Уже скоро даже придворные магикусы не смогут поддерживать в дворцовых садах иллюзию уходящего лета, и наступит зима.

Тиенна чуть обогнула роскошные, желтые астры, аккуратно подходя к беседке. Во дворике пахло свежестью и каким-то резким травяным запахом, от которого немного закружилась голова.

Подойдя прямо к беседке, Тиенна остановилась.

— Ваше высочество, — Эдвин, оторвавшись от наблюдения за постепенно светлеющим небом, склонился в церемонном поклоне.

Тиенна отметила и глубоко пролегшие под глазами синяки, и резко выступившие скулы. Гвардеец явно давно не спал, или был чем-то болен, или озабочен. Уж не тем ли, чем и она? Возможно, и Эдвину убийство — она даже про себя не называла произошедшее дуэлью — показалось странным?

Если Тиенна не ошибается, то у нее может возникнуть единомышленник и помощник.

— Хорошего вам утра, Эдвин, — собственный хриплый голос показался Тиенне чужим и холодным, — пройдемся?

Ей всегда легче размышляется во время прогулки.

— Как скажете, — сухо откликнулся гвардеец, вежливо пропуская ее вперед.

Они шли по присыпанным гравием дорожкам в тоскливом и тягостном молчании.

— Вы видели то самое письмо? — решилась Тиенна.

Вряд ли Гайн давал читать "ее" послание даже побратиму, но кто-то же должен был доставить проклятую бумажку капитану! И, в любом случае, она должна была убедиться в существовании письма. Так ей было бы спокойнее.

— Ваше письмо, ваше высочество? — зло сверкнул глазами лейтенант. Кажется, он уже для себя все решил.

Но зачем тогда было приходить на встречу, рискуя карьерой? Еще раз убедиться в вынесенных суждениях? Отомстить? Услышать что-то?

Тиенна внезапно пожалела, что рискнула пойти на тайную встречу в одиночестве и что никто не знает, куда она отправилась.

Если гвардеец захочет что-либо с ней сделать, то она полностью беззащитна. Ей вряд ли даже помогут магические безделки, ворохом приносимые влюбленной в собственное искусство Арлинде.

Конечно, вряд ли Эдвин рискнет... все-таки кара за убийство лицо королевской крови внушает ужас даже бесстрашным Волчьим детям с островов, представителям легендарного клана наемников и воинов!

Плохо другое — ей сейчас совсем некстати враги в прежде горячо обожавшей свою принцессу гвардии. Как же безумно невовремя и нелепо произошла эта смерть. И вот только не хватало получить вместо союзника очередного недоброжелателя!

— Эдвин, поверьте, я ничего не писала, — и Тиенне очень хотелось знать, какой "доброжелатель" был автором приписываемого ей письма, отправившего капитана гвардии на, откровенно говоря, самоубийство.

— Простите, ваше высочество, — упрямо вскинул квадратный подбородок гвардеец, — но многие знали, что вы...

Договорить дерзости у Эдвина все-таки не хватило, он смешался и замолк. И то хорошо.

— Еще раз простите, — окончательно смутился мужчина.

Но Тиенне уже было не до опоздавших оправданий сказавшего дерзость гвардейца. Ее начало беспокоить совсем другое.

Можно сделать выводы, что и Эдвин — самый близкий к Гайну человек, кроме нее, Тиенны — не видел этого трижды неуловимого письма. Разумеется, не видела и сама Тиенна.

Вот только отец сказал, что лично читал его... Вопрос в том, мог ли он быть в состоянии отличить подлинное письмо от подделки — ведь их тайные шифры должны были быть тайной и от соглядатаев его величества.

— Так почему вы сочли, что письмо от меня? — Тиенна твердо решила добиться четкого ответа.

— Но Гайн так вел себя... — вновь смешался гвардеец.

И никаких четких доказательств, одни догадки и рассуждения! Это просто невыносимо — все равно что строить замки на воде!

— И его мог отправить кто угодно! Вы видели само письмо? Того, кто его принес? Гайн вам говорил что-либо перед этой... дуэлью? — почти выплюнула Тиенна. Скрывать собственное раздражение становилось все труднее.

Это бессмыслица какая-то! И что в таком случае раскопал дознаватель, если отец взялся лично ее допрашивать?!

— Нет, — Эдвин явно растерялся. Словно ранее ни о чем из вышеперечисленного гвардеец предпочитал не задумываться. Странно, батюшка никогда не берет в гвардию идиотов.

— Так вы видели само письмо? — еще раз, почти шепотом уточнила Тиенна. Ей было дурно.

И, вероятно, ответ был уже предсказуем.

— Нет, простите, ваше высочество. Гайн тогда был после дежурства, мы немного выпили, посидели... потом к нему кто-то пришел — ребятам не удалось опознать, кто это был — и Гайн словно сорвался: стал твердить, что, мол, должен спасти Эллирию от неправильного шага, что Норэ — враг, что...

Ее все больше волнует неведанное и никем не виденное письмо. Узнать бы, кто именно из Тайной канцелярии вел это дело да расспросить его хорошенько!

— И что же было дальше? — она бессознательно, по дурной, давно изжитой детской привычке, облизнула враз пересохшие губы.

— Мы пытались как-то его остановить, вразумить, но Гайн словно взбесился! Он, Темный его побери, не принимал никаких разумных доводов, как под маковым настоем был, — виновато развел руками Эдвин.

Гайн никогда не отличался излишней импульсивностью, он вообще был довольно спокойным и рассудительным. По большей части, именно эти черты в нем Тиенну и привлекали.

Если бы не защитные амулеты еще с первой войны с Темным, отданные гвардии для предотвращения магических диверсий, Тиенна могла бы начать подозревать магическое воздействие...

Но это просто невозможно! Сейчас в Хельне просто нет волшебников такого уровня! Сломать творения магов Рассветной империи мог разве что сам Темный властелин — во времена расцвета своего могущества!

— Надо было его связать, — глухо произнес Эдвин.

В народе бы сказали, что толку рыдать над разлитым молоком. Да и помогло бы это непринятое решение спасти Гайна, кто знает? Возможно, Эдвин поспешил со своим тщетным раскаянием.

Между тем, это довольно важно — случилась бы еще одна дуэль или нет. Это, считай, ответ на вопрос о том, кто был целью — Норэ, их соглашение или она, Тиенна!

Не зная точно, она даже не может вычислить, кому происходящее могло бы быть выгодно. Нет, в принципе, довольно многим, но...

Смерть Норэ нужна, прежде всего, нитрианцам из партии первосвященника и погибшего Дагмара, возможно Свободным баронствам...

Но если это внутренние интриги, то все становилось куда хуже. Хуже, чем развитая шпионская сеть и ставленники неизвестно кого в столице. Потому что означало заговор на самом верху, заговор, цели которого были Тиенне не совсем ясны.

— Он мне жизнь спас, а я... — продолжал сокрушаться о прошлом Эдвин.

Тиенну более заботило будущее.

Фрейлины, заявившиеся поприветствовать пробуждение ее высочества с утра пораньше, выглядели странно смущенными и недовольными. По понятным причинам невыспавшаяся Тиенна заметила причудливое поведение свиты далеко не сразу.

— Что-то произошло, дамы? — мягко уточнила принцесса.

Обыкновенно галдящие без умолку дамы отводили глаза и отвечать не спешили.

— Ваше высочество, гвардейцы не выпускают нас из комнат, — в конце концов, поджала тонкие губы леди Малия.

Тиенна показалось, что она ослышалась. Или еще не проснулась.

— Вы не ошибаетесь, леди Малия? — рискнула уточнить она.

Увы, та не ошибалась.

Они и впрямь находились под арестом.

— Ваше высочество, вы арестованы, — виновато отвел глаза один из выставленных у дверей гвардейцев, пытаясь не встречаться взглядом с разъяренной Тиенной.

Это какой-то дурной сон! Этого просто не могло быть...

Это было.

Как они могли прозевать переворот?! Как она, Тиенна, могла? Одна ночь и все словно бы изменилось...

Что с ее сестрой, что с Лисаей? И хорошо, что упрямица Арлинда успела сбежать! Отец... Если она арестована, то отец, вероятно, уже мертв. Но отчего молчит гвардия? Как они могли это допустить? Большинство мертвы? Или предали?

Тиенна никак не могла унять панически метавшиеся мысли.

Неужели гвардия предала? Но как это могло случиться, почему она ничего не знала?!

Возможно, Гайна убили именно поэтому — мгновенно пронеслось в голове.

И Фред как раз далеко. Как же не вовремя — вряд ли брат успеет вернуться до коронации! Их династия прервется? Будет внутренняя война, как в Нитриане?

Вот только у Фредрика не так уж много сторонников, а сама Тиенна ничем не может помочь непутевому братцу. Так что, возможно, Фредди пока безопаснее находиться в действующей армии, вместе с умницей маркизом. По крайней мере, там он будет живой.

Но как же ее мудрый и опытный отец прозевал заговор прямо под носом? И почему ее арестовывают именно гвардейцы, всегда ее поддерживающие? Часть гвардии предала? Вся гвардия?

Но за кем могла пойти гвардия, всегда преданная только королевской семье Эллирии?!

Тем более, еще дед давно на корню уничтожил всю аристократическую оппозицию, тщательно вырезал почти все семьи в стране, способные претендовать на корону. Да и отец, надо отдать ему должное, ни за что не позволил бы повториться ситуации Дагмара.

Тиенна внезапно почувствовала, как закололо сердце.

Опять одни догадки, опять она ничего не знает точно!

— Что сучилось с моей сестрой? — помертвевшими губами выдавила Тиенна. Конечно, глупышку не должны тронуть — она никому не соперник, да еще из нее получится прекрасное законное оправдание для новой династии, идеальная кукла на троне, марионеточная королева — но Тиенна все равно боялась. Она уже ни в чем не могла быть уверена.

— С ее высочеством Лисаей все в порядке, — явно удивился гвардеец.

И тут Тиенна растерялась.

Лисая заодно с заговорщиками? Ее смешная и глупая младшая сестрица, годящаяся только на то, чтобы флиртовать на балах и примерять наряды?

Какая нелепость!

Или глупышку обманули?

Но, во имя Небес, какая из сестрицы заговорщица, если она совсем не способна держать язык за зубами?!

— Что произошло? — кажется, она чего-то не понимает.

— Произошло покушение на его величество Талена, — озабоченным тоном объяснил гвардеец.

— Отец...

— Его величество жив, хвала Данану!

Отец жив! У Тиенны словно неподъемный камень с души упал.

Но что с ним? Почему она арестована? Отец в беспамятстве? Временный регент решил проявить инициативу, действуя по собственному разумению?

Так, кого именно могли назначить, в случае несчастья с отцом во время отсутствия Фредрика? Тиенна судорожно пыталась вспомнить очередность составленного отцом списка регентов и членов Временного чрезвычайного совета, а также тех царедворцев, кто был сейчас во дворце.

— Я должна видеть моего отца, его величество Талена, — четко и резко заявила Тиенна. Ей надо было убедиться, что состояние отца не безнадежное.

— Мне жаль, но никак нельзя, — гвардеец явно ощущал себя не очень уютно, отказывая принцессе, — вас приказано не выпускать из покоев, до тех пор, пока ведется следствие.

— Кем приказано? — обиженной гадюкой зашипела Тиенна. — Если вы меня немедленно не пропустите, то можете даже и не мечтать о том, чтоб быть кем-то повыше и позначимей, чем простой охранник! Немедленно отойдите с дороги!

— Это никак невозможно, вы заключены под стражу приказом его величества, — сурово отчеканил гвардеец.

— Что?!

Пусть она ослышалась!

Этого... этого не может быть!

миэль Абрахам

Как ни странно, но Темный свою безумную идею с переговорами так и не оставил. Миэль искренне не понимал, чего же Темный хотел сим добиться? Не думал же он, что Лерми в самом деле согласится дать уйти его армии — к чему, чтобы вновь иметь неконтролируемых соседей под боком, да еще и с организованной армией? Чтобы та же самая война наступила чуть позже, когда к веселью присоединятся еще и орки с ссейши?!

Но даже если бы Темный был честен в своем предложении мира, то, видит Данан, это ничего не меняло. Да разве кто-нибудь поверит Отцу Лжи?

Нет, это была совершенно дурная затея, миэль готов был поклясться в этом своим недавно исцеленным сердцем. И он даже, помилуй Данан, пытался втолковать Темному, что Лерми его даже слушать не станет. Увы, Темный закусил удила и достучаться до его разума так и не удалось. Хотя, да простят его братия и сестры, он искренне пытался. Да и не он один.

Леди Олесса , бедная девочка, вся испереживалась за своего проклятого родича, но тот пропускал мимо ушей не только ее доводы, но и вполне разумные советы собственных полководцев. Темный изо всех сил стремился оттянуть неизбежную войну — зачем? до какого момента? чего он ждал? — и словно не осознавал, что это не в его власти.

Иногда Абрахаму казалось, что Темный абсолютно безумен. Но иногда тот выглядел вполне милым собеседником и неплохим человеком, мда...

Вот только в последнее время настроение Темного стало меняться слишком быстро, он становился все непредсказуемей и неприятней. Теперь уже сам Абрахам изо всех сил стремился избегать с Темным Властелином встреч, везде, где только это было возможно. Все текущие дела он предпочитал решать через Легрия, гоблина-секретаря, или с теми имперцами, что потолковее. И искренне сочувствовал хоть и врагам, но вполне неплохим людям — и даже не людям — в том, что им приходится сталкиваться с впадающем в темное безумие ставленником Тьмы.

Менялась и леди Олесса. Девушка с каждым разом выглядела все измученнее, словно что-то тянуло из нее все силы. Иногда миэль замечал покрасневшие, будто от беспрерывных рыданий глаза, но, увы, помочь девочке он ничем не мог. Его долг пастыря состоял в том, чтобы нести детям Данана свет и утешение, но Олессу ему утешить было нечем.

Иногда Абрахам и сам нуждался в поддержке и добром совете. Особенно в свете приходивших из центра страны слухов — Доле, с поддержкой генерала Лерми, решили начать кампанию осенью, и в настоящий момент, под радостные приветствие простых жителей и знати двигались к столице. Столкновение было неизбежно, и Абрахам мог только молиться за своих несчастных соотечественников. А ведь еще были не остановленная Крысиная смерть, заговор то ли ссейши, то ли эльфов против Нитриана, эллирианцы на границе. Именно в такие моменты он понимал, что безнадежно стар и его время уже истекает.

Абрахам мог только роптать на своего бога за то, что все эти испытания выпали именно ему, его народу, в это проклятое время... Он молил Данана изо всех сил о милости к своей несчастной стране, но Данан молчал, и миэль чувствовал как гаснет в его душе огонь веры.

Темный все-таки решился отправить к Лерми посланника — предложение о мире старому генералу повез один из предателей-баронов в сопровождении отряда имперцев. Одним баронам Темный благоразумно не доверял.

Эх, хватило бы ему еще благоразумия на то, чтобы не затевать неосуществимую затею. Но нет, этот... прости Господи, даже не подумал отправить вместе с послом своих чудищ. На всякий случай...

Разумеется, они закономерно получили вместо ответа головы неудачливых посланников. "И так будет со всеми изменниками", — грозило издевательское и полное оскорбительных, пусть и нелишенных правоты, насмешек письмо старого генерала. Темный, как показалось Абрахаму, отчего-то расстроился.

Странно, если он не предполагал результат своей глупости — несмотря на все увещевания — то отчего он отправил одного из баронов, а не кого-нибудь из своих приближенных?

Ах, нитрианцам будет легче договориться между собой? Баронам тут еще жить? Жест доброй воли? Ну, конечно...

И все-таки немного жаль, что миру не бывать...

Начало неотвратимой войны все приближалось. Темный, становившийся все недовольнее день ото дня, метался по спешно образованным гарнизонам и лагерям своей армии, собирал своих бессмертных военачальников, пытался организовать логистику предстоящей кампании.

Абрахам одно время считал, что Темный в неразумии своем сам собирается возглавить свое войско, но тот поручил это одному из своих полководцев.

Абрахам также думал, что Темный отправит на поля сражений своих тварей — старик представлял, какая бойня ждет заблудших детей Данана, ему каждую ночь снились кровавые кошмары — но нет, Темный решил по-другому.

Бароны, перешедшие на его сторону, часть наиболее жестоких и наименее дисциплинированных отрядов дикарей из бывшей темной империи, кое-какие полки перебежчиков из армии покойного Дагмара... Почти никаких магов, никаких тварей или орков, никаких гоблинов с их причудливыми, но смертоносными военными машинами.

Да, численно армии примерно равны, да, по старинным преданиям, военачальник Темного не раз одерживал победу на поле брани, но... Но это же какая-то каша из неслаженных частей — они даже совместных учений не проводили — какой-то сброд. У Абрахама складывалось впечатление, что он что-то вновь упускает, что в чем-то он крупно просчитался. Миэль искренне не понимал, чего Темный хочет добиться своими действиями? Неужто он и впрямь думает, что его полководец сможет победить... с этим?

Зря. Лерми всегда был одним из лучших нитрианских генералов, да еще и личным другом убитого Дагмара. Он не отступит и не простит, да и талантом не обделен. Его армия почти полностью состоит из ветеранов многочисленных кампании, и всегда есть шанс, что остальные нобили страны предпочтут встать под знамена освободителя.

Или Абрахам опять ошибается, и Темный просто хочет избавится от балласта? Иначе чем объяснить его выбор?

Кирилл

День, когда отданный эльфийским коллегой талисман перестал работать, случился гораздо раньше, чем Кир рассчитывал. Но он мгновенно понял, когда это все-таки произошло. Это походило на мгновенное переключение — просто раз, и в голове словно щелкнула какая-то лампочка, все стало видеться в совсем другом свете.

Ему казалось, что его окружают ублюдки, трусы, предатели, лизоблюды, шлюхи... В принципе, оно все так и было. Если утрировать, конечно.

Кир тщетно пытался ощутить что-либо, кроме иссушающей злобы и черной тяжелой ненависти ко всем и вся, и не мог. Ему было плохо, и он хотел, чтобы плохо было всем.

Он словно тонул в мареве ярости, полностью захватившем его разум, глаза будто застилала пелена безумия. Остановило его, как ни странно, понимание того, что никто его безумию и подумал не удивиться.

Они все знали! Знали и ждали! Ждали, пока он окончательно не сдастся, знали все с самого начала. И тут он вновь ощутил безумную ярость — хрен им всем, он не сломается. Плевать, он не будет карикатурной фигурой из дурацких фантастических книжек!

Он так и не стал полностью прежним — он продолжал чувствовать только ненависть и злость, но теперь к этому прибавилось еще и глупое упрямство. Кир чисто из принципа не собирался поддаваться Тьме.

Ко всему прочему, началась очередная война.

Война, которую Кир изо всех сил пытался если не избежать, то хотя бы оттянуть. Война, которую он, если не кривить душой, ждал с почти нетерпением, как раньше ждал только сложные операции и свидания с понравившимися девушками.

Все, откровенно, было безнадежно.

— Жизнь — боль, Кирочка, — в один из дней в конце бесконечной осени насмешливо заявила ему Леська. Они недавно получили "ответ" от Лерми, и Кир злился уже по этому поводу.

Ему захотелось ее убить.

Он чувствовал себя виноватым в смерти этих людей — Лерми отпустил лишь одного из целого отряда. Очередное очевидно неверное решение, очередной шаг в пропасть... А вот Леська неожиданно нашла повод позлорадствовать.

Вообще, в последние недели они отчего-то резко перестали ладить, но Леська и сама не стремилась улучшать отношения, а Киру было плевать. Ему уже было неважно, есть ли у него сестра.

Он и держался-то за родственные отношения из того же нелогичного чувства противоречия, что заставляло его пропускать ласковые нашептывания Тьмы мимо ушей. Леська, как он подозревал, действовала исходя из тех же мотивов.

Сестрица в последнее время выглядела довольно паршиво — лохматые, часто немытые волосы, синячищи под глазами. Ее реплики становились все грубее, в словах невесть откуда взялся совсем не свойственный ей сарказм.

Впрочем, она его не боялась. В отличие от многих других.

Киру это нравилось: чужой страх почему-то раздражал и немного нервировал. Возможно оттого, что запах чужого ужаса, заставлял его еще больше погружаться в пучину собственного безумия?

С этим надо было что-то решать — искать более сильные талисманы или зелья, каких-нибудь магических психиатров, если они существуют, делать хоть что-нибудь.

Надо было что-то решать и с военной кампанией.

Кир и решил, вызвав изрядное недовольство среди своих соратничков. Миэль Абрахам, старая сволочь, так и вовсе подумал, что Кир — идиот.

Но, черт его побери, что он еще мог сделать?!

Он не мог оставить баронов в столице — кто знает, получится ли подавить восстание, если бароны вновь решат сменить сторону? Да и, в любом случае, столица тогда вновь умоется кровью.

Наиболее дисциплинированные части имперцев с наиболее вменяемыми командирами нужны были ему здесь — сдерживать кордоны. Если, не дай бог, чума распространится, это будет куда хуже, чем просто военное поражение. Он не может перестать поддерживать карантин вокруг все более расширяющихся очагов заражения, это будет безумием.

Что еще у него оставалось в резерве? Его призрачное, придуманное войско? Кир не был уверен, что химеры будут подчиняться кому-либо, кроме него, да и волноваться о том, как они поведут себя вдалеке от него — не исчезнут ли — не хотелось.

Мы существуем, лишь пока ты жив... Кир никак не мог забыть сказанное ему однажды.

В результате, ему просто некого было отправить на эту безумную, непонятно зачем происходящую бойню. Да и сам он в ней не собирался участвовать: боялся, что окончательно потеряет контроль.

Единственное, что он смог — это с помощью Терлика завалить горные перевалы снегом. Хоть здесь магия оказалась полезной! Теперь Лерми придется обойтись без помощи Эллирии. По крайней мере, до весны.

И, кажется, нитрианцам придется воевать именно против нитриантцев... А ему остается лишь надеяться, что Дитрих все-таки справится. К тому же, у него и опыта побольше, чем у самого Кира, из которого военачальник, как из коровы лошадь.

Но даже если нет, то... То что с того?

Пока все будет тянуться, они дождутся конца зимы и ссейши, и тогда у них будет шанс вернуться.

Кир не знал, как он поступит в подобном случае. Сбежит, оставив за собой разоренную войной и болезнью страну? Если у них вдруг получится вернуться домой — во что Кириллу уже давно не верилось — должен ли он вернуться, бросив тех, кто ему доверился? Бросить людей и сотворенных им созданий умирать?

Но, во всяком случае, по крайней мере, у Леськи был бы хоть призрачный, но шанс. Незачем ей тут оставаться.

И, ради их прошлого, пусть хоть у нее все будет хорошо.

А ему... Возможно, ему стоит остановить все это безумие, поступить правильно — пока он еще в состоянии это сделать, пока он — все еще он.

Глава 10

Кирилл

Снег в этом году выпал довольно рано — шаманские игры с погодой не прошли даром. Кировы самоназначенные советнички хором твердили, насколько это невовремя и насколько помешает их "планам"... Были бы у них эти самые "планы"!

Досадно, конечно, но все и так бы началось, пусть и чуть позже — все же слякоть и бесконечные осенние дожди способны задержать любую самую патриотично настроенную армию. Но и только, потому что остановить войну не смог бы и столь почитаемый местными Данан. Тем более, все, что от него зависело, Кирилл сделал, дальше оставалось только ждать.

Они и ждали. Новости от Дитриха со товарищи приходить перестали примерно через недели полторы. Терлик предполагал, что вестникам мешает вражеская магия и прочие диверсии, Киру же казалось, что всему виной типичное для его окружения разгильдяйство. Хотя, он бы не удивился, если бы выяснилось, что его "великая армия тьмы" уже проиграла. Внезапно.

Впрочем, хороший повод будет избавиться от бесполезного балласта, который по некоему недоразумению считался его ближайшими приспешниками. Топор и плаха в Олире, несомненно, найдутся, да и миэль Абрахам с Илларием порадуются. Вместе с родной сестрицей. Потому что, хотя в устроенном им самим гадючнике, все друг друга искренне ненавидят, его верные рыцари Тьмы и тут вне конкуренции. Их и сам Кир выносит с трудом, несмотря на то, что и другой мелкотравчатой мерзости вокруг хватает. Это только людей — даже не хороших, просто обычных — не было.

Зря его любимая сестрица, ленивая, корыстная, себялюбивая и жестокая блядь, твердит, что Тьма меняет Кирово восприятие. Тоже мне, искаженная перцепция,чтоб ее. Разве это неправда, что тот же Вилларий — лицемерный трус, Вилент — припадочный убийца, Тарг — жестокий идиот без воображения, Керлиан — эгоистичный подонок, миэль свет наш Абрахам — вцепившийся во власть ханжа?! Паноптикум, что б его.

Нет, в том-то и была основная проблема, что Кирилл прозрел. Люди — вообще мерзкие твари, да и нелюди ничем не лучше. Так что с чем ему бороться, с правдой?!

Не с чем, и незачем... До приезда ссейши, змеемордых интриганов оставалось меньше двух месяцев, но Кир больше не ждал. Возвращаться он не собирался. Куда — если везде одна мерзость, везде эти отвратные рожи, и нет ничего, кроме жадности и похоти? Захапать всего себе и побольше — власти, плюшек, обожания... Уничтожить бы весь этот мир, сжечь к чертовой матери!

Постепенно наваливалась апатия, еда казалась безвкусной, комом вставала в горле, вода отдавала тухлятиной. Сны и вовсе перестали сниться.

Кир ненавидел людей и себя тоже ненавидел.

А тем временем ситуация становилась все хуже. В областях, зараженных чумой, прорвали кордоны — причем не местные обитатели, а неуловимые "партизаны" и лесные разбойники, борцы за справедливость и свет. Илларий, непонятно как оказавшийся главой его разведки, с хмурым видом преподнес эту животрепещущую новость Киру. Что ж, теперь они могут со спокойной душой выдохнуть: главная тайна раскрыта — вот где, оказывается, затаились те солдаты Дагмара, которые не присоединились к Доле и которых не прихватил с собой хозяйственный герцог Норэ.

Правда, имперец считал, что Кир должен что-то делать и что-то решать. Мол, повелитель, кажется, в завоеванной области готовится восстание, некоторые гарнизоны не отвечают... И чего волнуется, спрашивается? Учитывая, что чумных кордонов уже нет, скоро все остальное станет совершенно неважным. Теперь только убивать всех из чумных областей, да и то — не поможет. Да и те же "партизаны", а на самом деле обычные бандиты, не дадут.

И на кой черт он с демоном торговался? Можно было что угодно сделать, он все полученной всемогущество в полную глупость вбухал. И чего ради?

А тот же Илларий, видимо, считал, что стоит непокорные земли завоевать по-новому. При этом вопрос, какими именно силами оное завоевание осуществлять, перед ним не стоял. Хотя, и это не было единственной претензией дражайшего подчиненного.

— Вы уверены, мой повелитель, что стоило доверять армию господину Дитриху? Даже и такую, — постоянно, буквально при каждой встрече ныл над ухом Илларий. Право слово, даже смешно, как быстро избавились имперцы от преклонения перед своими бывшими кумирами.

Конечно, ведь у Кира был такой большой выбор полководцев... Плюнуть негде, обязательно в какого-нибудь полководца попадешь.

В последнее время Киру было страшно смотреться в зеркало. Мало ли, какую чудовищную харю он там обнаружит — не зря же от него стали шарахаться. И ладно нервные слуги, они и раньше его до дрожи боялись, но теперь-то его избегают ближайшие соратники. Да что соратники, от него уже и сестра по углам прячется. И с чего бы это? Он даже еще никого не убил! Сгнившие руки неуклюжего вроде мажордома — или как эта должность во дворце называется? — не в счет, да и ослепший солдат тоже... Все равно, зачем ему глаза, если не смотрит, куда идет?!

Жалкие трусы и лицемеры... И ведь сами лезут, сами, как только им чего-то от него надо!

Тот же Вилларий, неуемный оронский целитель, демонстративно словно и не замечая происходящих с Киром изменений, запинаясь и упрямо смотря в пол, попросил исцелить какого-то там то ли хорошего приятеля, то ли дальнего родственника. Мол, у местных целителей не получается, не соблаговолите ли вы. Кир сам не понимал, с чего вдруг согласился. Рефлекторно, что ли.

В общем, согласился. В лазарете было тихо, тепло натоплено и полупустынно — всех словно ветром сдуло, как только прослышали о его визите. Киру только и оставалось, что выгнать тех, кто остался во главе с Виллерием, выставить своих призрачных зверюшек за дверь и приступить к осмотру. Болен родственник-приятель был чем-то весьма напоминающим проказу, но магического происхождения. Понапридумывают местные всяких неснимающихся проклятий, экие проказники.

На кровати хрипело нечто, отдаленно напоминающее человека: кожа сгнила, нос отваливался, руки скрючились. Добили бы уже, что ли, чтоб не мучился. Но нет ведь, проще ждать чуда! Авось...

Чуда от темного властелина, средоточия всего местного зла... Им самим-то не смешно?! Или это заговор и ловушка?! Может, зря он выставил своих телохранителей-химер, может, не стоило?

Что ж, если это заговор, то он насладится хрипами, стонами и мольбами изменников! На этот раз он не будет поручать допрос палачу, сам всем займется.

Кир зачем-то приготовил изготовленные — к чему они ему теперь? — местными кузнецами инструменты, прокипяченные заранее, прикоснулся к ланцету. Интересно, что будет, если больного вскрыть? Кир аж зажмурился от удовольствия, представляя.

Привел его в себя надрывный, словно прокаженный пытался выплюнуть собственные легкие, кашель. Да, бедняге явно нехорошо... Только вот Киру уже было все равно. Ставшее привычным равнодушие мешало не только посочувствовать, но даже обратить достаточное внимание на то, что рядом умирает человек.

Хотя, нет. Пожалуй, он лукавил сам с собой: ему было приятно смотреть на агонию. Даже хотелось продлить, насладиться подольше.

Пришлось встряхнуть головой, приходя в себя — если уж пообещал, то надо сделать. И сделать хорошо, хотя бы ради себя прежнего. Да и что ему стоит — одно-единственное, последнее исцеление?

Только вот зачем? Обещал? Но обещания — это всего лишь слова, не магические клятвы, просто слова, пустопорожнее сотрясение воздуха. Кто ему этот человек, который даже сейчас, обмирая от ужаса, изо всех сил цепляется за свою жалкую, никчемную жизнь? Кто ему вообще все эти добрые люди, голодными жадными глазами смотрящие на чужие казни и несчастья, радующиеся больше чужому горю, чем своим успехам.

Но он обещал, значит, надо сделать. Не важно, что все вокруг прах и тлен, он должен, он сделает.

Перед глазами плыли цветные пятна, словно он долго смотрел на солнце, было трудно сосредоточиться, и думать больше не хотелось. Кир изо всех сил вцепился в столешницу. Вроде, голова перестала кружиться. Потом недоуменно поднес сжатую руку к лицу — ланцет он так и не отпустил.

Когда он перестал себя контролировать?

Ну, уж нет, марионеткой он не станет, обойдетесь! Если уж он будет убивать, пытать, захватывать мир и заниматься прочими весьма своеобразными вещами, то только по своей воле, а не по причине голосов в голове!

Кир осторожно положил инструмент обратно, еще более осторожно подошел к проклятому, изо всех сил пытаясь контролировать каждый свой шаг. Теперь главное — не сорваться, не сделать ничего непоправимого. Кир ощущал себе наркоманом, причем с дозой прямо перед носом, только руку протяни. И вот этого как раз было нельзя.

Все тщательно заученные целительские заклинания выпали из головы, словно и не мучился Кир с ними почти год. Вместо этого вспоминались разные веселые проклятия для сдирания кожи и сжигания изнутри из арсенала какого-нибудь малефика. Проклятия, о которых он никогда не читал, да и не слышал.

Кажется, ничего полезного и подходящего Кир сейчас не вспомнит. Голова было словно каменная, да еще и мигрень начиналась. Интересно, если бы перед ним была книга, он смог бы прочитать правильное заклинание или тоже бы увидел что-то другое?

Ладно, пойдем другим путем. То есть, воспользуемся сырой силой. С больными чумой же у Кира когда-то получалось, значит, и сейчас получится. Должно получиться.

Главное, не задумываться, не обращать внимания на сомнения, на подленький благоразумный внутренний голос, твердящий, что помощью этой силы он вообще никому не поможет, даже самому себе. И не захочет.

А потом он чуть захлебнулся в заемной силе. Было настолько больно, что он даже не мог кричать. Потом стало лучше, накатило какое-то нехорошее веселье. Ему было смешно, непонятно от чего. Сам себе Кирилл казался всемогущим в окружении жалких букашек.

Очнулся Кир от собственного смеха, хриплого, истерично-больного. Этот смех, с полным на то правом способный принадлежать закоренелому маньяку, пойманному в окружении трупов своих жертв, показался ему совсем чужим.

Чуть придя в себя, Кир кинулся к больному. Как же его имя? Вилларий же говорил, как Кирилл мог забыть?

Конечно, человек, которого Кир взялся исцелять, был мертв. Кир наклонился над телом, зачем-то приложил пальцы к сонной артерии на шее — пульса не было. Глупо: откуда бы взяться пульсу у мертвого человека с распоротым словно изнутри горлом?!

Кир машинально прикрыл глаза мертвецу и так же автоматически улыбнулся. Ему впервые за долгое время было хорошо и спокойно.

Он убьет этих тварей, что притащили его сюда!

В лазарете было всего окно, выложенное мелкой мозаикой из цветных стекляшек: какой-то местный святой благословлял целителей на благое. Дневной свет преломлялся в мутных стеклышках, в помещении был полумрак, несмотря на то, что за окном до сих пор был день. Кир изо всех сил кинул первым попавшимся под руку табуретом в окно, осколки стекла со звоном осыпали на пол. В душную, протопленную комнату ворвался морозный свежий ветер. И обеспокоенные происходящим твари, его самоназначенные телохранители, чтоб их. Кир, с трудом сдерживая злость, выставил химер обратно.

В комнате быстро стало холодно, хотя в помещении лазарета топили. Кир еще и подошел поближе к окну, но холод не помогал придти в себя.

Кирилл зачем-то вернулся к трупу, долго вглядывался в искаженное ужасом лицо, словно человек перед смертью увидел что-то поразившее его до глубины души, что-то невыносимо ужасное. Он вновь коснулся трупа, а потом бездумно потянулся к столу с продезинфицированными по возможности инструментами.

Скальпель привычно лег в руку.

И все же, какой интерес проводить аутопсию, если тело не дергается, не вопит от ужаса, не умоляет? В чем тогда суть происходящего, если все веселье именно в чужой боли и ужасе?! Эх, это будоражащее кровь ощущение полной и безграничной власти...

Остановился Кир уже потом, вытащив все внутренние органы, живописно разложив их на столе, в полу-понятном ему самому порядке. Что он собирался сделать дальше, Кир и сам не представлял. Зачем он все это проделал, тоже. Именно в этот самый момент, когда Кир с ужасом осознал, что изменить происходящее он не в силах. Потому что-его-то почти и нет.

Окунуть измазанные в крови руки в чашу с водой — кровь будто въелась под ногти — смыть. Интересно, если проделать нечто подобное с живым человеком, Киру станет легче?

Пожалуй, он уже готов проверить. К тому же, если честно, то кого жалеть, если вокруг одни злобные куклы? Куклы, которые сами не умеют ни сочувствовать, ни понимать, куклы, которые ничего не чувствуют, зато готовы ударить в спину, убить, предать... Некому доверять, помогать незачем, не с кем даже поговорить.

Все — незачем, пусть весь этот проклятый мир горит огнем, если ему от этого будет легче! Вчера Кир подписал несколько приказов о смертной казни. Подписал даже не вчитываясь — какая разница? — казнить преступников должны были через неделю, вроде, н можно и перенести. Конечно, декапитация — это скучно, куда веселее четвертование. Или можно полюбоваться, как сжигают заживо.

Надо только приказать.

И почему ему кажется, что проклятая кровь все никак не хочет отмыться.

Надо все это заканчивать и заканчивать сейчас, потому что потом будет поздно. Что ж, пусть все прекратится. В принципе, это все, что ему теперь осталось. Где-то вроде была веревка, для того, чтобы привязывать особо буйных больных. Табурет есть, вон, валяется у стены. Теперь главное, чтоб ему не помешали.

Веревка нашлась, и даже вполне подходящей длины, хоть в этом повезло. Кир с веревкой в руках встал на грубо сколоченный табурет, зацепил веревку за потолочную балку. Скоро все закончится. Навсегда. И, по крайней мере, это будет его выбор.

Если на так, то что дальше? Контролировать он себя не может, да и не сможет. То, что с ним происходит — это уже мания и если он поддастся, то скоро ли очнется посреди горы трупов, задыхаясь от безумного смеха. М-да, зловещий смех, куда же без него? В общем, зачем ждать финала, если все и так ясно. Уже очевидно, что Кир поддастся, что Тьма победила, что местные правы, а он безумней безумного Шляпника... Чего-теперь-то ждать?!

Перекидывал веревку через балку, вязал петлю, накидывал ее на шею Кир уже с каменным спокойствием. Разве что было немного любопытно, придет ли демон за купленной им душой? Осталось только оттолкнуть стул, и — все... Он просто не хочет становиться чудовищем.

Воздуха стало не хватать, в ушах звенело, перед глазами плыли черные круги. Кир больше ни о чем не думал.

А потом он очнулся на полу, глядя прямо в морду оскаленной химере. Попытался привстать, опираясь на пол — не получилось, потому что его держал какой-то из призрачных, закованных в латы рыцарей. Кажется, Кирилл совсем забыл про то ли вызванных, то ли сотворенных им наваждений. И, кажется, ребята очень недовольны. Да уж, не очень-то радостно умирать из-за того, что какой-то кретин решил самоубиться.

— Отпусти, все в порядке, — Кир попытался улыбнуться, но, видимо, получилось не очень, потому что отпустили его с явной неохотой. К тому же говорить было больно, приходилось через силу выталкивать из себя хриплые, тихие слова.

— Все... в... порядке, — повторил Кирилл, — уйдите. Это... просто эксперимент.

— Нет, — он впервые услышал голос одного из призрачных рыцарей, гулкий, словно потусторонний. И еще наваждение впервые отказалось выполнить отданный Киром приказ.

Почему он забыл про свое придуманное войско? Он же обещал сделать так, чтобы они смогли существовать нормально. И без него...

— Мы не позволим тебе умереть, — проскрипел рыцарь. Кир услышал: "мы не хотим умирать".

— Мне... жаль, — соврал Кир.

Ему не было жаль. Никого, даже себя.

Адриан, герцог Норэ

Иногда Адриану казалось, что против него ополчилось все мироздание. По крайней мере. Когда разведчики донесли, что перевалы занесло снегом, ему с трудом удалось сохранить спокойствие. А ведь Лерми, видимо успел... Или угробил часть армии, рискнув. В любом случае, он, Адриан среди опоздавших и, значит, проигравших — потому что до весны ждать нельзя, все решится этой зимой.

Возможно, им тоже следует рискнуть?

Увы, союзниками командует не он, а трусливый выродок Талена и д'Иль, которые решили иначе. Адриан с бешенством смотрел, как армия готовится к зимовке.

— Вы же сами видите, герцог, — лениво отмахивается от доводов Адриана маркиз д'Иль, — все перевалы завалены. Соваться в горы сейчас — это чистой воды самоубийство, а я не собираюсь гробить доверенную мне Его Величеством армию.

"В отличие от некоторых" так и не прозвучало, но словно повисло в воздухе. Адриан дал себе слово когда-нибудь обязательно вызвать чванливого маркиза на дуэль. Он должен поплатиться за свои слова!

Злость требовала выхода. Съездить в ближайшую деревеньку, что ли, развеяться? Безделье выводило герцога из себя. Проклятое безделье и бездеятельность союзников! Пока они тут, Лерми уже воюет! И если они победят, то на его, Адриана, престол сядет болван Доле!

В конце концов, Адриан оседлал коня. Правда доехать до деревушки он так и не успел

— Милорд, — испуганно поклонилась женщина.

Адриан принялся рассматривать крестьянку. Девица была ничего, и на лицо, и фигуристая, ночь провести можно, даром, что пейзанка.

— Пойдем-ка со мной, красавица, — пожалуй, если ему понравится, он даже сделает этой девке подарок. Если она будет хорошо стараться.

— Пожалуйста, милорд, — испуганно забормотала женщина, — у меня жених... умоляю.

— Да прекрати ты ломаться, — зло рыкнул Адриан, спрыгивая с лошади.

— Я не честная женщина, милорд, — эта дура изо всех сил задергалась в его объятьях, — отпустите, пожалуйста, у меня жених... Прошу вас!

— Да заткнись ты, — бросил Адриан, ударив крестьянку по лицу.

Девица зарыдала изо всех сил, снова пришлось дать ей оплеуху, чтобы пришла в себя. Дальше он задрал ей подол прямо у ближайшего дерева, даже в лагерь тащить не стал. Та, наконец, притихла. Нет бы так с самого начала...

Крестьянке потом герцог Норэ, подумав, оставил золотую монету. На приданное хватит: небось, женишок-то теперь быстренько под венец побежит, с деньгами-то. А если девица понесет, то не велико горе — разбавит дурную кровь благородной.

Адриан ощутил, что бешенство понемногу отпустило. Что ж, пожалуй, сейчас самое время поговорить с маркизом еще раз. Д'Иль должен понять, что у них совсем нет времени, чтобы зимовать. Выступать следует прямо сейчас, немедля. Каждый день промедления идет на пользу только Владыке Лжи и его прихлебателям.

Увы, в благодушном настроении Адриану удалось побыть недолго. Вернувшись в лагерь, он услышал, что еще ранним утром прискакал гонец на взмыленной лошади. Маркиз с принцем закрылись вместе с посланником в палатке и долго о чем-то переговаривались. А потом сообщили, что на Его Величество Талена было совершено покушения. Известия, безусловно, были дурные, но каким образом они влияли на их планы военной кампании, Адриан не понял. Пока принц Фредерик не заявил, что они возвращаются.

— Вы не можете уйти! Это подлость, — герцогу с трудом удавалось сдерживаться, — Его Величество Тален пообещал мне...

— Дорогой герцог, — сквозь зубы процедил этот павлин, — вы же сами понимаете, что в сложившихся обстоятельствах мы никак не может тут оставаться.

Еще бы, небось этот хлыщ с облегчением схватился за первый повод покинуть действующую армию и вернуться к своим балам и куаферам. Трус и подонок, Зеленая Матерь, какой же все-таки Фредерик трус!

Куда хуже было то, что маркиз никак не мог отговорить Его высочества от принятого решения. Адриан сто раз успел проклясть Талена, не только проворонившего покушение на самого себя, но и назначившего своего бестолкового сынка командующим.

— Вы не можете отдать его высочеству, — Адриан с трудом проглотил "этому сопляку", — обещанное мне войско.

— Я не могу отправить Его Высочество, наследника престола Эллирии без сопровождения, — сухо ответил маркиз, — тем более сейчас.

В результате в их распоряжении осталась только часть выделенного Таленом войска, значительные же силы возвращались обратно вместе с принцем. Адриан ощущал чувство нарастающего бессилия. Весь мир словно сговорился против него.

Сначала заваленные перевалы, потом это нелепое покушение... Что будет дальше? С той стороны их сразу же встретят жуткие твари Темного?!

Керлиан

Настроения в армии царили приподнятые. Нитрианские перебежчики-бароны заранее делили трофеи и воинскую славу, а редкие имперские части жаждали реванша. Впрочем, так всегда бывает. Керлиан давно начал замечать, что при воскрешении дорогого хозяина все войны, даже никак с Темным не связанные, становятся куда жестче и кровавее. Иногда ему казалось, словно весь Хельн окунается в безумие: восстания, перевороты, внутренние войны, темные маги, всяческая нечисть и пакость, предательства. Возможно, Тьма прорывалась в мир через своего избранника?

К тому же, и самого Керлиана в последние дни все сильнее захлестывали привычные волны отчаянья и злобы.

— Скоро, — от Дитриха несло перегаром, недаром вчера все ночь пил, — чувствуешь?

— Да. Скоро все закончится, — кивнул Керлиан. Военный лагерь с утра напоминал, скорее, побудку в борделе, как ни старался Дитрих вбить военную дисциплину местному отребью. Даже казни через повешение парочки особо ретивых местных барончиков не помогли образумить эту кодлу. Вернее, помогли, но ненадолго. Немного они с этим сбродом навоюют, надо сказать. Тем более что о командующем нитрианцев, генерале Лерми, Дитрих был весьма высокого мнения, а в военных вопросах Керлиан приятелю доверял. Если Дитрих утверждал, что Лерми — стоящий поководец, то так оно и было.

— Да не сказал бы, что закончится, — проворчал старый приятель, щурясь на зимнее, далекое солнце, — все-таки это новое воплощение — довольно везучая тварь.

— Все они... везучие. В начале, — откликнулся принц. А у нынешнего ничего, кроме переменчивой удачи, и не было — ни военного таланта, ни магии, ни чутья интригана. Только дурная сила... Даже последствия продумать не может, тварь.

Те же заваленные снегом перевалы — сильно ли они помогли? Да, помощи из Эллирии врагам не будет, но тот же Доле спокойно проскочил. А теперь и вовсе начнет зимнюю кампанию раньше.

Отправленные разведчики доносили, что армия Лерми сосредоточилась совсем близко. Генерал явно собрал довольно внушительные силы, да и резервы у него есть — местные спят и видят, как бы побыстрее присоединиться к армии. Да генералу и воевать на своей земле будет куда удобнее: он, элементарно, сможет замки местных баронов использовать в качестве военных баз. И ему точно не придется их первоначально отвоевывать, и после постоянно опасаться удара в спину.

К тому же, это у них даже со снабжением проблемы, сколько интендантов ни вешай, без толку. Да и армию нормальную Повелитель им так и не доверил. Побоялся, видимо. От идеи отдать под командование Дитриха эльфов Темный отказался довольно быстро, а химер он и вовсе от себя не отпускает, все за свою шкуру трясется.

— И все же, — продолжил разговор Дитрих, — думаю, что со сроками мы прогадали. Особенно, если ссейши решат присоединиться.

— Не смеши, — в то, что змеемордые встанут на сторону того, кто уже проигрывает, не верилось, — все должно закончиться до весны.

— Все? — хмыкнул рыцарь. — Ты, кажется, опять забываешь, что Темный — бессмертен.

— Что он сможет? Один — без армии, без магии, без соратников?

— Странно слышать это от тебя, принц погибшей Рассветной империи, — напомнил Дитрих. И Керлиан замолчал.

Глава 11

Адриан, герцог Норэ

Проклятый щенок сбежал вместе со своим сбродом. Все было бесполезно: он, Адриан, рискнул и проиграл. Ему не стоило рассчитывать на эллирианских ублюдков, но теперь было поздно, потому что Лерми успел перейти перевал. В то, что старый пройдоха мог попасть под обвал, отчего-то не верилось. И даже если Лерми потерпит поражение, ему, Адриану, это не сильно поможет: своих сил для борьбы с Темным и Проклятым не хватало. Будь прокляты эллирианские предатели! Престол Нитриана уплывал от него все дальше, растаявшей с утренним туманом грезой.

Еще и оставленный д'Илем полк подчинялся только своему полковнику. Тот же вроде как и подчинялся приказам Адриана, но выяснить, как он себя поведет, если оные приказы будут противоречить оставленным маркизом указаниям, не удалось. Такая ситуации выводила Адриана из себя: вроде как у него была небольшая армия, но вроде и не было! Потому что, что эта за армия, если большая ее часть подчиняется не тебе!

Но даже если бы удалось заставить эллирианского полковника поддержать решение Адриана, сначала надо было что-то решить с перевалом.

Адриан в тщетной надежде найти выход искал проводника из местных — но желающих не находилось даже за золотой, нереальное для местных богатство. В какой-то момент он даже поверил, что удача вновь повернулась к нему лицом — когда солдаты притащили старого контрабандиста. Но и тот все твердил, что дело гиблое — армию через ущелье не провести, даже если оставить часть или всех лошадей. В результате пришлось старика повесить, все одно никакой от него пользы. Позволить себе лишиться лошадей Норэ не мог, его силой была кавалерия, да и припасов на себе много не утащишь.

Пришлось, проклиная все на свете, отдать приказ становится на зимние квартиры. Конечно, местные владетели не сильно обрадовались, но Адриану удалось заткнуть их возмущение деньгами. Увы, деньги имели обыкновение кончаться, и Адриан предпочел бы взять все необходимое по законам военного времени. Но ссориться с Эллирией было не время, и приходилось платить. Ничего, придет время, и он со всеми рассчитается. И с наглым выскочкой полковником в том числе! Подумать только, этот мелкий дворянчик посмел высказать ему-то насчет местных девиц, мол, принуждать — это недостойно мужчины и дворянина. Да кто их принуждает?! Они и сами рады подол задрать! Увы, вызвать наглеца на дуэль Адриан не мог: в военное время дуэли запрещены, да и людей у полковника больше. И как-то даже сомнений не вызывает, кого поддержат элллирианские солдаты в случае конфликта. Ну, ничего, придет время...

А пока Адриану оставалось только пить местное пойло да развлекаться с девицами, улучшая здешнюю кровь. В последние дни он пил, не просыхая. Так что, когда заглянувший в палатку ординарец запинающимся тоном доложил о приезде Ее Высочества Арлинды, герцог Норэ был беспробудно пьян. Увы, краснеющий и старающийся не обращать внимания на полуголых женщин в углу, ординарец не исчез даже после того, как Адриан запустил в него сапогом, так что пришлось вставать и приводить себя в порядок.

Благо, после парочки кувшинов с холодной водой, вылитых на голову, и настоя ашранской травы немного отпустило, так что встречать невесть с чего свалившуюся им на головы принцессу он отправился в почти пристойном виде. Как бы ему ни хотелось просто отсавить этот визит без внимания.

Вот именно поэтому Адриан и не любил баб и на дух не переносил магиков. Вечно тем всякий вздор в голову взбредает, а остальным расхлебывай. И особенно Адриан не любил колдуний — те же бабы, но с гонором.

Принцесса выглядела не соответствующе своему статусу: старый, потрепанный плащ, взмыленный иноходец, запылившиеся сапоги. Адриан лишь скрипнул зубами. Да, приезд эллирианской принцессы приводил его в ярость. Меньше всего хотелось сейчас возиться с надоедливой девчонкой, а ведь придется. Придется вести себя вежливо и предупредительно, демон бы его побрал. Настраивать вздорную бабу против себя нельзя, в конце концов, симпатизирующий ему человек среди королевской семьи Эллирий не помешает, да и ведьма все-таки.

Ну, может, удастся побыстрее от нее избавиться, отправив папаше назад с эскортом.

— Ваше Высочество, — Адриан с трудом выдавил из себя приветствие. Голова гудела после многодневной попойки.

— Герцог, — принцесса чуть улыбнулась, смотря прямо ему в глаза, — я смотрю, вы готовитесь к зимовке? А как же ваше стремление встретиться с Темным лицом к лицу?

Адриан про себя сплюнул: объяснять про занесенные снегом перевалы вздорной девице, поставившей своим поступком и себя, и его в щекотливую ситуацию, не было сил и терпения.

— Ваше Высочество, позвольте узнать, что вы тут делаете? — плюнув на этикет и всяческую куртуазность, прямо спросил Адриан.

— Я приехала на войну, — пожала плечами Арлинда.

Адриану захотелось одновременно громко выругаться и выпороть безмозглую ведьму. И куда смотрел Тален, когда воспитывал своих детей — один трус и слизняк и, Адриан бы не удивился, чуть ли не мужеложец, другая — баба, возомнившая себя воином. Бабам вообще не место на войне и нечего им лезть в мужские дела, их дело — готовить и ублажать в постели да радовать глаз, ничего более.

— Ваше Высочество, вы ведь поминаете, что война — это не место для женщин? Там кровь, боль и грязь, там убивают, — наконец, с раздражением рявкнул Адриан, проглатывая куда более резкие фразы и слова, — это вам не ваши балладки! Да и родичи ваши уж точно не обрадуются Вашему здесь присутствию.

Если с этой... что-либо случится, Тален его уничтожит.

— Ну, командующему о моем присутствии знать необязательно, да и братцу тоже, — усмехнулась Арлинда, поглаживая по крупу коня, — и, будьте так любезны, распорядитель, чтобы позаботились о Венто.

— Принц Фредерик уехал, — пришлось хвататься за соломинку: вдруг узнав об отъезде братца со всем эллирианским корпусом, Ардинда одумается, — только узнав о случившемся с Его Величеством Таленом, вашим батюшкой, несчастье. Кстати, позвольте выразить мое вам сочувствие в этой ситуации.

— О, перестаньте, отец справится. И какая жалость, что мы лишились общества моего скорбного братца, — принцесса не выглядела ни удивленной, ни расстроенной, — я знаю, что д'Иль предпочел вернуться, я видела их по дороге.

Адриан только в очередной раз скрипнул зубами.

— Не переживайте, герцог, меня они не видели, — Арлинда перекинула косу за спину, — но давайте лучше поговорим о важном. Я понимаю, что мой отец обещал вам помощь, и что без нашей поддержки вам будет намного сложнее, и все же... если вы вдруг решитесь, я могу попробовать провести вас через перевал. Дальше все будет зависеть только от вас.

Адриану показалось, что он ослышался.

— Помочь перебраться через перевал? Но как?! — ему срочно надо было чем-нибудь промочить горло.

— Я же все-таки ведьма, если вы помните, уж правильную и безопасную дорогу сумею отыскать. Разумеется, я не обещаю, что будет легко, и что мы перейдем через горы без потерь, но мы перейдем! Ну же, решайтесь, герцог.

Старый контрабандист утверждал, что перевал им не преодолеть даже с помощью черного колдунства, и даже угроза повешения не заставила его отказаться от своих слов. Эллирианская ведьма утверждала, что она может помочь.

За перевалом, который еще надо было перейти, герцога ждал его трон.

— Что ж, я согласен рискнуть.

Увы, в надежде ухватить удачу за хвост, Адриан почти забыл о том, что часть его войск не его. А вот эллирианский полковник, присоединившийся к их беседе — надо, надо было перенести разговор в палатку, но это же скомпрометировало бы их обоих! — помнил и то, что подчиняется Адриану лишь номинально, и то, что ему явно приказал маркиз перед отъездом.

— Ваше высочество, — эллрианский полковник с осуждением уставился на свою принцессу. Но, Адриан отметил, к оному осуждению полагалась еще и изрядная доля восхищения. И это давало им шанс.

— Полковник Трюон? — уточнила принцесса, — Я слышала о вас...

Полковник польщено подкрутил ус. Еще бы, быть на слуху среди членов королевской фамилии!

— Мне говорили, что Вы непревзойденный кавалерист и лихой рубака. Жаль, что за нормлендскую компанию вам не дали повышения, но я уверена...

После слов о повышении глаза полковника вспыхнули. А парень-то карьерист. Это хорошо, это может помочь.

Тем более, формально д'Иль назначил в свое отсутствие командующим Адриана — чисто дипломатический, ничего не значащий жест вежливости, ведь маркизу и в голову не могло прийти, что что-то может начаться раньше весны. Так что никаких распоряжений и приказов не участвовать в войне с Темным и не переходить границу, ни командующий, ни — тем более — принц не оставляли. И полковник это понимал. Теперь все зависело от того, решится ли Трюон рискнуть ради возможности стать генералом.

Что ж, может, принцессе и удастся заморочить полковнику голову, бабы это могут. Да и Трюону же лучше, если он согласится их поддержать. Адриан не позволит посадить на его престол этого болвана Доле, в любом случае!

А обещанная Таленом помощь... да какая разница, весной дополнительные силы уже ничего не будут значить, все должно решиться сейчас.

Адриан чувствовал, что этот недельный переход через снежную преисподнюю будет являться ему в кошмарах еще долго. Его небольшой отряд растянулся на много миль, пытаясь передвигаться по узким ущельям и уступам, увязая по колено в снегу. Походный лазарет ломился от пострадавших от обморожения идиотов.

Летом через перевал можно было перебраться за пару дней.

Более опытные солдаты ворчали, что раньше столько снега и так рано не выпадало, а сейчас как будто кто их сглазил. Адриан и сам уже начинал верить в темное, преследующее их колдовство: к концу пути он лишился почти трети своих людей.

Особенно роптали эллирианцы. Они уже были недовольны решением их командира. Адриан железной рукой наводил дисциплину, но все равно то и дело звучали недовольные шепотки. Сам полковник предпочитал трусливо отмалчиваться, и домолчался до того, что его покинула удача.

Несколько раз, с помощью колдовского чутья Арлинды, им удалось избежать обвалов, но все равно, то и дело кто-то срывался в пропасть. Особенно Адриану было жалко лошадей — таких лошадей, не чета крестьянским клячам, специально выученных для поля боя, было бы трудно достать. Особенно в разоренной и захваченной врагом стране.

Но, в любом случае, он не жалел, что они рискнули. Да, переход был трудным и опасным, да, многие умерли, но они смогли, они добрались! И, что самое приятное, среди погибших оказался изрядно досаждавший Адриану полковник.

Да, он, герцог Норэ, понимал, что это даже не полдела — впереди их ждала неизвестность и Враг Всего и Всех со своими тварями. Но Адриан все равно верил в свою счастливую судьбу и в дело Света.

И пускай все его планы обратятся в прах, и они потерпят поражение, Адриан не пожалеет о том, что встал на пути Темного. Ибо непротивление злу суть тоже зло.

В первую ночь на нитрианской стороне к нему в шатер пришла Арлинда. Адриан не стал отказываться от того, что само шло в руки.

Кирилл

От отправленной навстречу Доле армии больше не было вестей. Да, впрочем, Кир их и не ждал. Почему-то казалось, что все очень плохо и будет только хуже.

Проблема была еще в том, что Кир не верил в способности своих горе-соратничков совершить хоть что-то толковое. Если уж за столько раз не управились, то с чего сейчас-то должно получиться? С другой стороны, если Дагмар сможет одержать победу или хотя бы сильно потрепать Лерми, это даст им небольшую фору. В таком случае на раздумья остается еще бесконечно длинная зима, и за эту зиму надо успеть решить, что будет с ними со всеми дальше. И, на самом деле, Кир просто не знал, что делать, если этой зимы у них не будет.

Но в любом случае лучше, если тебе не угрожают, с одной стороны, чужая армия, а с другой стороны, чума.

Хотя, перечисленным выше их проблемы не исчерпывались: тот же Илларий утверждал, что у разбитых баронов и ошметков дагмаровской армии появился новый предводитель. Что ж, видимо, зря они считали, что все боеспособные части успели отступить с герцогом Норэ или позже присоединились к армии Лерми. Или кто-то из оставшихся нитрианских командиров оказался способен собрать за недолгое время разбежавшихся дезертиров в боеспособный отряд? Илларий считал, что такой вариант вполне возможен.

Илларий... Кир понимал, что должен быть ему благодарен: имперец взвалил на себя еще и обязанность начальника штаба и взялся сам разбираться не только с данными разведки, но и с военной корреспонденцией. Илларий был одним из немногих толковых людей в его окружении, но...

Но, конечно, Кир не был ему благодарен.

Что ж, по крайней мере, он мог притвориться, что признателен за чужую помощь. Несмотря даже на то, что Илларий пытался осуществить собственную мечту о прошлом имперском величии. Плевать на это, плевать, что большинство его соратников преследуют собственные эгоистичные мотивы, это не повод быть неблагодарным. Да и избави Бог его от альтруистов — их он не сможет даже "прочитать". От предательства корыстолюбцев и мерзавцев он способен уберечься с помощью своего дара, но как уберечься от преисполненных благими намерениями?

Вдруг Легрий, которые в последнее время и смотрит-то на него с нескрываемой опаской, подольет яду в стакан, или мучимый муками совести миэль Абрахам решит исправить свою ошибку, или... Или его — в лучшем случае — просто убьют в каком-то фарсовом сражении. По крайней мере, хоть параноидальный бред его отпустит.

Будь его воля, Кир бы назначил себе самому парочку ноотропных препаратов помощнее. Но, увы, параноидальный синдром с каждым витком становился все длительнее. Честно говоря, даже в редкие периоды "вменяемости" Кир себе не доверял. И как доверять, если как-то, пребывая в достаточно благодушном состоянии, он поймал себя на мысли, что хочет воткнуть нож в глаз своего собеседника.

Иногда Кир начинал думать, что его отпустило. Сначала он счел, что знать все темные чаянья и читать чужие души — это, в какой-то мере, сила, но нет, выходило, что слабость. Потому как, ну что, что ему могли дать эти знания, кроме вечной паранойи, одиночества и сводящего с ума страха?

Когда-то, некоторое время назад — бесконечно долгое время назад — Кир думал, что он способен закрыть глаза на недостатки окружающих людей. Да, тьма показывает ему правду, но, в любом случае, это не вся правда. Просто потому, что окружающие не могут быть настолько ублюдками и уродами. Да, можно и нужно готовиться и ожидать худшего, но пока человек ничего не сделал, он невиновен. Все-таки никого нельзя судить за мысли и чувства, тем более ему самому.

Кир решил делать вид, что он ничего не знает. Да, миэль Абрахам думает о том, что его надо потихоньку притравить, но не травит же — спасибо ему за это, милейший старичок! Да, при виде него вроде бы всегда вежливо-нейтральный Лирен фонит отвращением вперемешку с брезгливым презрением, но это ничего, сам Кир тоже эльфов не любит. Да, да, да, и еще раз да, его ненавидят, хотят убить, боятся, и это не считая сопутствующих жадности, корысти и иже с ним. Но, в конце концов, не Киру их судить.

Так он думал еще неделю назад, вчера, в предыдущее мгновение...Сейчас Кир не знал, кого ненавидит больше — их или себя. Не ненавидеть он уже не мог.

Решение держаться назло всему пришло само собой. Когда Кир подумал о том, что самоубийство будет не только трусостью, но и подлостью по отношению к созданным им наваждениям. Интересно, в самом ли деле ли они живые? Создания Тьмы лживы.

Создания Тьмы, его очень стремящиеся выжить и жить наваждения, сопровождали его повсюду — избавиться от них не получалось даже в сортире. Кир пытался намекнуть, что топиться в выгребной яме не собирается, но не помогло. Кажется, эти создания подчинялись ему только до определенного предела, осталось лишь выяснить, до какого.

Первоначально Кир не мог уловить их чувства, и это его немного напрягало, но совсем немного. Потом ему однажды удалось уловить злую, веселую радость во время охоты от одной из своих химер, но доказывало ли это хоть что-то? Может, все его эмпатические способности — лишь миражи, навеваемые Тьмой?

Он уже смирился с тем, что сошел с ума и даже больше не расстраивался по данному поводу. Его вообще ничего больше не могло расстроить или смутить, но, словно в компенсацию, изрядно бесило. Местные говорили, что создания без души ничего не чувствуют. Киру бы очень хотел ничего не чувствовать. Особенно этот странный голод, которые нельзя было утолить едой, и который проходил только от вида чужой боли и чужого страха.

И эта муть в голове, тяжелая, туманная пелена, когда не понимаешь смысл слов или букв, когда охота выцарапать себе глаза и порвать барабанные перепонки, лишь бы не видеть, лишь бы не слышать.

Возможно, ему стоит отдать обещанную демону душу? Вдруг поможет.

Умрет ли Кир без души? Или просто будет очень, скажем так, рациональным? Главное, конечно, чтобы не стало хуже, вдруг без души он окончательно превратится в психопата. Или, чем черт не шутит, в демона. Вроде, по местным преданиям, демоны страшнее и старше Тьмы, хотя и пришли из нее. Вроде... Если честно Кир в эту лабуду не вникал да и желания не было. Но, кажется, пришло время разобраться в местной космологии, мифологии и религии. Обрадовать миэля Абрахама своим визитом, что ли, или ну его?

Наверное, если не будет души, то не будет и его самого. Идея не быть с каждым разом выглядела все привлекательней.

Они с Леськой опять встретились на одной из башен — архитектурного наследства с тех времен, когда дворец был еще замком. Кир приходил сюда, чтобы немного побыть в одиночестве и успокоиться. Не то чтобы холодный ветер или молчание его действительно успокаивали, просто если рядом с тобой никого нет, то и никого прикончить в очередном припадке безумия ты не сможешь.

Увы, на сей раз преимуществ одиночества его лишили. Сестра молча остановилась рядом, глядя куда-то вдаль. Она выглядело куда взрослее и серьезнее.

Ставшие тусклыми рыжие волосы растрепались на ветру. Кир машинально отметил, что у сестрицы авитаминоз, а может и анемия, недаром ногти уже ломаются и вид желтоватый. Или она их опять обгрызает, следуя вроде бы изжитой дурной детской привычке?

— Тебе полегчало? — с издевкой уточнила сестра, указывая на багровые следы от веревки на шее. Предварительно поздороваться Олеся нужным не сочла.

— Дурочка ты у меня, сестренка, — негромко — говорить все еще было довольно болезненно — ответил Кирилл. Стало бы легче не самому Киру, стало бы легче остальным, если бы ему удалось, конечно.

Хотя... что это меняет, на самом-то деле? Война уже идет, чума уже есть, и он ничего не смог и не сможет сделать. Теперь они сжигали и расстреливали тех, кто пытался выбраться с зараженных земель, но помогало мало. Да, они пытались что-то делать, не дать заразе распространиться, но сжечь всех и растянуть кордон на всю зараженную область он не мог: и через границу постепенно просачивалась их будущая смерть.

Да и, что настораживало, отряды "ублюдочных карателей" — как прозвали в народе тех, кто следил за тем, чтобы зараженные не пересекали границу — стали внезапно исчезать. И Кир начал склоняться к мысли о том, что Илларий был прав — и то ли у них возникло баронско-партизанское движение, то ли кто-то опытный собирает остатки нитрианской армии.

У них были проблемы.

И самым отвратительным было то, что ситуация ухудшалась с каждым часом. Все могло быть и будет еще хуже. Кир бы заложил душу демонам за то, чтобы хоть что-то исправить. Хотя... ему же уже нечего закладывать, даже если бы кто-то и предложил.

К тому же, скоро окончательно наступит зима и что-то надо решать с ссейши и их предложением. Киру не хотелось ничего решать, ему хотелось, чтобы его оставили в покое.

— Я тебя ненавижу, — спокойно сказала Леська.

Кир на это только плечами пожал: его много кто ненавидел. Одним больше, одним меньше — какая, к черту, разница.

Тот же Вилларий, прежде прямо пылающий энтузиазмом и дружелюбием, теперь Кира старательно избегал. А это он еще про изуродованный труп своего вероятно родственника не в курсе. А ведь не докажешь, что это не Кир его...

Конечно, он и не должен ничего никому доказывать. В конце концов, это он... кто? Темный Властелин? Великий и могучий маг и завоеватель? А они всего лишь жалкие людишки, м-да. Смешно, прямо сказать.

Нет, Киру не было ни стыдно, ни неловко, хотя и должно было быть. И все же, хорошо, что ставший незаменимым Илларий помог ему избавиться от трупа. Не хотелось бы, чтобы слухов стало бы еще больше. Да и жить в одном городе с местным легендарным злом — приятного мало, так что не стоит расстраивать горожан еще больше — к чему им знание о том, что оное зло еще и безумней безумного Шляпника.

— Плевать тебе, да? — кисло вздохнула сестрица.

Отвечать ей Кир не посчитал нужным. К чему, если и так все понятно.

— Знаешь, мне тоже. Ты только не бросай меня, хорошо?

В последние дни Киру везло на судьбоносные, трогательные или просто неприятные случайные разговоры. Вот и разговор с Лиреном тоже случился внезапно. Столкнулись они возле дворцового лазарета — Кир заглянул туда поискать зелье от головной боли, теперь донимавшей его довольно часто и напоминавшей о собственной глупости. Лирен, видимо, по обыкновению, выполнял возложенные на себя целительские обязанности.

Сначала Кир собирался как можно вежливей и дружелюбней раскланяться и свалить, чтобы не донимать эльфа своим присутствием, но потом не удержался. Сил на вежливость давно не хватало.Тем более ему на самом деле было любопытно.

— Сколько их было до меня?

— Простите? — пациентов пока не было, так что Лирен перебирал какие-то незнакомые травы. Но, видимо, вопрос его настолько удивил, что эльф даже соизволил оторваться от своего занятия.

— Темных, — пояснил Кир. — Насколько часто они появляются?

Для Кира все еще трудно было принять идею о бесконечных реинкарнациях и своей причастности к прошлым бесчинствам и глупостям. Постоянная неотвратимость бессмысленных перерождений с одинаковой судьбой навевала тоску и мысли о тщете всего сущего. Получался бессмысленный замкнутый круг.

— Много, — Лирен вернулся к своим травам и пузырькам, — каждые лет двести пятьдесят — триста. Тысячелетия.

Может, Темные Властелины для местного мира — что вроде сезонной неприятности, которую надо пережить. Как ту же засуху.

— Это настой тиллы, поможет.

— Что? — теперь уже была очередь Кира глупо таращиться на протянутый ему пузырек.

— Настой тиллы помогает от головной боли, — меланхолично ответил Лирен и добавил, отвечая на еще один невысказанный вопрос, — вы держите голову так, как будто боитесь ею двигать.

— Ясно. Благодарю, — настой Кир выпил тут же, подавив внутренний голос, верещавший о том, что его сейчас отравят, — а те, другие, они тоже были безумны?

— По-разному, — впервые за весь разговор Лирен посмотрел ему прямо в глаза, — они все были... хм... безумны по-разному.

Казалось, эльф хотел сказать что-то совсем другое.

— Почему? — вопрос вырвался машинально и даже самому Киру показался бессмысленным.

Какая разница, почему он сходит с ума, главное, как от безумия избавиться!

То, что сказал после Лирен, было совсем не о том, зато практически полезно. Лирен сказал, что после того, как кировы предшественники надевали регалии, им становилось легче. Легче... Что вообще Лирен имел в виду? И не стоит ли тогда все-таки попробовать нацепить на себя Кровавый Венец? Но, черт его побери, у Кира до сих пор вызывала внутренний протест мысль нацепить на себя нечто с таким названием.

— Как именно им было легче? Их поведение становилось более вменяемым? — все же уточнил Кир, даже не пытаясь убрать заинтересованность из голоса.

— Им было легче справляться со своей силой, — еще запутаннее ответил эльф.

Но Кира все еще не приводила в восторг мысль носить что-то из барахла прошлых Темных Властелинов. Если он все-таки согласится нацепить на себя эти побрякушки, это будет означать, что Кир окончательно сдался и смирился. А он не хотел проигрывать хотя бы в этом.

Голова почти перестала болеть, хотя двигать ее все равно было несколько неудобно.

— Весной, когда все решится, — когда мы проиграем, подумал Кир, — я постараюсь вас отпустить.

Кир сам не понимал, зачем он это сказал.

Лирен ему не поверил.

Керлиан

Все было не просто плохо, но еще хуже. Это была катастрофа. Увы, они переоценили не только "таланты" Доле (за которого как-никак командовал Лерми, вполне неплохой генерал), но и "храбрость" баронов (которых сдерживал лишь страх перед отсутствующим Темным).

В начале битвы все выходило вполне терпимо — несмотря на то, что разведка чуть не проспала все на свете, Дитриху удалось наладить нормальное построение, да и спрятать небольшой резерв в леске напротив.

Наступать первым приятель не собирался: не хотелось терять удобное расположение.

— Как думаешь, Лерми решится? — Керлиан почти надеялся, что да. Как бы все ни закончилось, пусть просто закончится.

— Я бы не стал. Время работает на него, не на нас,— пожал квадратными плечами Дитрих.

Тут Керлиан был с ним согласен: настроение среди населения царило враждебное. Казалось, еще чуть-чуть и все вспыхнет по новой. Нитрианцы их ненавидели.

Когда Керлиан уже счел, что сегодня ничего интересного их не ждет, Лерми все-таки счел нужным их атаковать.

Сначала все складывалось вполне неплохо, по крайней мере, Дитрих был доволен, хотя кавалеристы Лерми смогли смять их правый фланг. Но дальше наступление вражеской конницы завязло, атака разбилась о пикинеров в центре. Дитрих даже успел скомандовать о выступлении засадного отряда, надеясь загнать конницу в мешок.

Уже дальше все пошло не по плану. И даже не это было плохо — на войне все всегда идет не по плану — плохо было то, что они могли бы это предвидеть. Дитрих только тихо, но от души выругался, глядя на то, как их левый фланг внезапно побежал. Причем не только побежал, но и разрушил стройные ряды пикинеров. По несчастью, полностью состоявших из бывших имперцев. Именно поэтому Дитрих и старался строить план на пехоте — на тех, кто вряд ли предал бы при первой возможности. Но, не случилось.

— Надо было отправить этих ублюдков в атаку первыми, — Дитрих смачно сплюнул на землю, провожая взглядом неорганизованное отступление баронской конницы.

К сожалению, было уже поздно. Бароны решили, что умирать за Темного они не собираются, или, быть может, в них проснулась запоздалая любовь к Свету. В любом случае, Лерми ударил справа, придя на выручку своей коннице. Больше резервов у Дитриха не было. К тому же, силы Лерми превосходили выделенные Темным ошметки раза в два.

Глядя на то, как Доле берет в клещи побежавших баронов, Керлиан подумал о том, что Темный будет в ярости. И эта мысль почему-то вызывала у него определенное удовлетворение.

— Скомандуешь отступление? — уточнил у старого приятеля Керлиан, отворачиваясь от разворачивающейся перед ним картины избиения лояльных им частей.

Дитрих в очередной раз грязно и отчаянно выругался, что происходящее задело его за живое — старый соратник не любил проигрывать.

Глава 12

Кирилл

Кир знал — чувствовал — что они проиграли, еще до того, как в столицу примчались взмыленные гонцы. Что ж, проигрыш был закономерен.

Гонцы, довольно молодые имперцы — Кир уже почти наловчился определять своих "исконных" подданных по акценту и внешнему виду — казались искренне потрясенными и огорченными провалом. Странно, за прошедшее время могли бы привыкнуть проигрывать.

Впрочем, надо отдать им должное, из их сухих и лаконичных докладов картину произошедшего было сложить куда проще, нежели из многостраничных и весьма подробных объяснений-оправданий Дитриха.

Доклад они прослушали в привычной компании: Кир, Илларий с Терликом, мрачный миэль Абрахам, приткнувшиеся в уголке Леська и Легрий. Уже отпустив почти падающих гонцов отдыхать, Кир подумал, что надо бы разбавить их тесную компанию кем-то более компетентным в военных делах, чем привыкший устраивать разбойничьи набеги на пограничье Илларий. Увы, полководцев, даже средней паршивости, им по-прежнему недоставало. В связи с чем в очередной раз и встал сакраментальный вопрос "что делать?". Кто виноват было понятно и без дальнейших обсуждений. По крайней мере, большинству.

— Что мы будем делать, мой повелитель? — спросил Илларий. Имперца прямо распирало возмущение: в таланты Дитриха он демонстративно не верил еще до сокрушительного поражения того.

Киру даже казалось, что Илларий вот-вот ляпнет нечто вроде "ну я же говорил!". Но нет, то ли субординация, то ли чувство самосохранения остановило.

Кир, в отличие от Иллария с Легрием, рыцаря в случившейся катастрофе не обвинял. В конце концов, Дитриху, надо отдать ему должное, удалось спасти часть войска и организовать нормальное отступление.

И вряд ли бессмертный рыцарь виноват в том, как все сложилось. Если говорить совсем уж честно, это ведь Кир загнал всех и себя, в том числе, в эту яму. Это Кир принял баронов, которых не мог потом контролировать, это Кир отправил навстречу Лерми армию, состоящую в основном из перебежчиков. Это Кир не решился расстаться со своим призрачным войском и это он распылил все более-менее верные отряды по всему Нитриану. И притом впустую: чумные кордоны все равно не устояли.

Он бесполезный идиот.

И все вокруг продолжат умирать — в лучшем случае, если повезет, на войне, в худшем, от чумы. Или наоборот.

— У вас есть план, мой повелитель? — бедняга Илларий, кажется, отчаялся добиться от Кира вменяемых указаний. Все остальные предсказуемо подавленно молчали, даже неуемная прежде сестрица.

Но да, у него есть план, как же без плана. Конечно, ведь Кир гениальнейший полководец, перекусывающий вражескими генералами на завтрак, как же он без плана?!

Хотелось напиться и кого-нибудь жестоко убить. Желательно того, кто еще раз посмеет требовать от него решения чего угодно.

— Ну что ты, зачем мне план, — странно, но Киру почти удалось сделать так, чтобы обуревающая его ярость не проявилась в интонации. Он даже мог бы собой гордиться, — у меня ведь есть магический меч, делающий из его владельца непобедимого полководца!

Меч у Кира, действительно, есть. И еще куча бесполезного колдовского барахла в придачу.

Правда, остальных присутствующих это заявление отчего-то не радует. Неужели они не поверили в силу всепобеждающего меча? Странно.

Кир понимал, что стоило бы прекратить смеяться, но никак не получалось. В самом деле, на что они рассчитывали? На неработающий артефакт? На чудо? На него самого?

Если бы он дал Дитриху химер... Но позволить своим созданиям убивать людей и позволить им самим умирать?!

И потому умирать и убивать пришлось другим, да, Кир? Но тоже результат.

Что ж, если не сложилось, то не сложилось.

— Кир, ты совсем рехнулся, какой к, — выданному сестрицей загибу позавидовал бы и бывалый боцман, — меч?!

— Волшебный, — еще раз пояснил Кир, стараясь ни с кем не встречаться взглядом.

— У тебя улыбка как у торчка, братец. Тебя еще не отпустило? — количества злости в лескином голосе хватило бы на целую толпу подъездных бабок.

Кир думал, что его никогда больше не отпустит.

Другие присутствующие молчали: это Леське было все равно, что кто-то кроме них присутствует в комнате, остальные же зрители их маленькой размолвки вежливо делали вид, что ничего не происходит.

Но Леська все-таки была права. Надо было прекратить очередную истерику и что-то решить.

Но какого черта? Почему он должен... Он ведь даже не хотел и не хочет здесь быть, да гори весь Хельн синим пламенем.

Какой, впрочем, у него выбор?

Киру придется встретить Лерми на подступах к столице — у них максимум — с учетом того, что гонцу хватило дня четырех дней — неделя. И это если Лерми не хочет загонять свою армию. Конечно, можно просто подождать.

Что будет, если Лерми не станет осаждать столицу, а решит по кусочку завоевывать обратно свою же страну? Если они окажутся в кольце, то как действовать в этом случае? Вряд ли кто-то придет к ним на помощь. Кир почти ощущает удушье, представляя эту картину.

У него есть его твари, но вряд ли наваждения помогут, когда нечего станет жрать. Он пока еще морально не готов к каннибализму.

Надо вспомнить, сколько припасов осталось в городе и сколько они уже раздали беженцам. Цифры крутятся в голове, но Кир никак не может вспомнить. А ведь доклад о продовольствии он прослушал совсем недавно. Да, есть еще договор с шахом Зитри, но, если они проиграют, про него придется забыть.

Значит, придется попытаться остановить продвижение Лерми самому. В очередной раз.

Впрочем, если взять большую часть химер, эльфов, которых Кир мучительно не хотел оставлять в городе, соединиться с остатками Дитриха, то, возможно, у них будет шанс. Хотя бы протянуть еще немного, отвлекая генерала Лерми от столицы и преграждая путь к бывшей темной империи. К тому же, может, им повезет, и чума не пойдет дальше.

Надежды на более-менее приемлемый исход почти нет, и только если сжечь все за собой и не пускать еще не зараженных солдат Лерми вглубь, быть может, если очень повезет, удастся ненадолго задержать серую смерть. Хотя бы на чуть-чуть, пока Кир не придумает еще что-то. Кир больше не верил в удачу, а придумать что-то толковое не смог бы и под угрозой немедленной кончины всего сущего. Даже вслушиваться в чужую речь сквозь мутный туман в голове становилось все сложнее.

Но прежде, чем покинуть город, ему придется говорить и, что еще паршивей, объяснять свои решения. Должен ли он? В конце концов, он же самовластный владыка, зловещий диктатор, бла-бла-бла... Что он будет делать, если те, кому он отдаст приказы, не захотят подчиняться? Что он может, должен сделать, если те же химеры не захотят умирать непонятно за что?

Он ненавидит свою жизнь.

— Хорошо, я решил, — заставил себя сказать Кир, — все свободны. Илларий, Диллок, останьтесь, пожалуйста.

Названные недоуменно переглянулись. Да, наверное, странно одновременно оставлять вроде как своего начальника разведки и вражеского капитана стражи, но что уж есть, то есть. В конце концов, надо же ему оставить указания наиболее благоразумным людям из своего нынешнего окружения.

— Кир, — конечно, вскинулась Леся. Сестра просто не могла промолчать.

— Иди, — даже на взгляд самого Кира прозвучало довольно холодно и очень недобро. Гоблин аж вздрогнул. Леська же обиженно взвилась с кресла. Если бы ей хватило сил, она бы обязательно хлопнула тяжеленой дверью.

Зря он, наверное... Впрочем, переживет, не маленькая.

Легий помог дойти до двери тяжело прихрамывающему жрецу. На пороге гоблин неуверенно оглянулся, словно рассчитывая, что ему предложат остаться.

Кир только раздраженно махнул рукой: его приказы все еще, несмотря ни на что, не воспринимали всерьез. Интересно, сколько он должен будет убить, чтобы окружающие, наконец, все, эм, осознали.

С другой стороны, такое постоянство в неисполнении приказов успокаивало и, местами, даже умиляло.

После того, как все было решено, Киру опять пришлось говорить. Самый первый разговор был с сестрой. Они долго молчали, пока оба не начали замерзать. Кир не помнил, чья была идея пойти на их любимую башню, но оная идея показалась ему первоначально неплохой. Аргументированной. Но казавшаяся резонной причина невозможности немагического подслушивания на продуваемой всеми ветрами смотровой площадке перестала быть такой резонной, когда и тяжелый плащ перестал спасать от мороза.

Пальцы почти задубели, а волосы покрылись снегом. Казалось еще немного, и они оба околеют от мороза. Терпеть холод стало почти невыносимо. Только тогда Кир смог заставить себя говорить.

Странно, он уже начал считать, что все давно отболело, стало пустым и неважным. Но, оказывается, он все еще боялся умереть. И все еще хотел, чтобы у него была сестра. Может, слишком привык?

— Я хочу поехать с тобой, — просто говорит Олеся, когда он, наконец, выдыхается и замолкает.

Типичное сочетание "я" и "хочу" — кажется, в этом вся его сестра.

— Куда? — Кир честно не понимал, куда и зачем она хочет ехать. Умирать? Убивать?

— Послушай, Кирка, ты не можешь меня здесь бросить, — начала сестра, тут же перебив саму себя, — нет, я не то хотела сказать... Я не останусь здесь без тебя, просто не смогу. Послушай, я... Я не буду мешать, обещаю...

Сейчас она так была похожа на ту маленькую девочку, выпрашивающую еще одну конфетку, ну пожалуйста, я уже съела все свои, ну, Кирочка...

— Нет, я... я просто не могу, прости.

Сейчас у Кира осталась только она, единственный якорь, напоминание о том, что он не выбравшееся из глубин преисподней безумное чудовище, а человек. Он все еще человек.

Кир просто не мог лишиться своей сестры.

К тому же, если им придется драпать, то без нее будет сподручнее. И спокойнее. А если она умрет? Нет, Кир не хотел волноваться еще и за сестру.

— Думаешь, тут безопаснее? — Олеська хрипло смеется, выдыхая пар на морозе.

— Я оставлю с тобой Вилента и часть химер — если что, они должны тебя вытащить, я им велел.

Кира внезапно посещает мысль о том, что лучше, наверное, просто до этого не доводить. Потому что, в случае поражения, что будет делать Олеска после? Вряд ли она понадобится его союзникам.

— Послушай, ты наших имперских главарей, — смешно, они называют имперцами просто-напросто банды разбойников, — куда лучше меня знаешь, скажи, там есть вменяемые и более-менее надежные ребята? Кроме Иллария.

Потому что, как бы Кир того ни ценил — и именно по этой причине — искать того нитрианцы после победы, вероятно, будет тщательней прочих.

— Смотря, что тебе может от них понадобиться, — цинично пожала плечами Олеся.

Резонно, конечно.

— В общем, ты взрослая девочка, сама отберешь себе людей, — сейчас из Кира дурной советчик, учитывая, что для него сейчас все вокруг твари и мерзавцы. Да и сестре давно пора уже повзрослеть и научиться самой о себе заботится.

— Для чего...?

— Не перебивай, — у них и так не очень много времени. — Если все будет совсем плохо, я дам тебе знать, свалишь из города и из страны. Попробуй затеряться в светлой стране поспокойнее и подальше отсюда.

Леська молчит, только судорожно втягивает воздух.

— Не бери Вилента и даже, пожалуй, не говори ему ничего, — если Леське удастся сбежать, компания колдуна станет излишне опасной, — думаю, подобные ему заметны, их узнают и помнят, вряд ли ему удастся затеряться. Насчет тварей, думаю, ты понимаешь сама.

И, в любом случае, это предательство будет не на нее совести.

— Возьми побольше денег, лучше зитрийские монеты или эллирианские. Бери уже сейчас, украшений побольше и...

Твою ж..., кажется, Кир опять несет бред. Почему он не подумал, каким это может быть искушением для будущих провожатых! Что, в конце концов, остановит имперцев от того, чтобы просто прирезать Леську и забрать золотишко? Зачем бывшим разбойникам возиться с ненужной девчонкой? Бежать без балласта всяко легче.

И даже если не прирежут, то... В этом случае уж лучше бы прирезали.

— Ты идиот, братец, — завершает его монолог Леська.

План надо менять.

— Я тебя не брошу, свалим вместе, — предлагает сестра.

Смешная, с Киром вместе ее шансы на благополучный исход совсем не возрастают.

— Как? — и отчего же он уверен, что беглого Темного властелина искать примутся многие.

Но Кир еще почти мгновение думал о том, что все-таки может рискнуть и попробовать сбежать. Если он сумеет подстроить свою смерть... Если удастся проскочить через кольцо вражеской армии и перейти перевал... Если все сложится, то... Вряд ли в мире так уж много артефактов, отслеживающих его присутствие.

Ага, а потом он, наконец, окончательно сойдет с ума и начнет потихоньку мочить прохожих, только в меньших масштабах. Тогда его, наверное, и найдут.

К тому же, бежать сейчас несколько неэтично.

Нет, плевать на этику. Просто глупо. Куда ему бежать?

Так просто нельзя, и хватит об этом.

И Кир отворачивается от чужого ожидающего, полного надежды взгляда.

— Все хватит, я не собираюсь сбегать. Послушай. Вам останутся запасы крлейского взрывчатого зелья — того самого, найденного у чернокнижников — пригодится на случай осады. Останутся драконы, ты с ними знакома, так что все будет хорошо. И постарайся ни во что не вляпаться.

Вот он уже по горло в неприятностях. Хорошо еще, что стражник не выкинул порох, а припрятал в надежном месте, и хорошо, что Кир о нем вовремя вспомнил. А ведь мог и забыть, даже почти забыл

Какой же в Олире все-таки бардак. Или все дело в том, что правитель из него вышел препаршивейший, постоянно забывающий самое основное

— Мне им воспользоваться в каком случае? — с сомнением хмурится Олеська. Забавно, потому что Кир ни за что бы не поставил ее командовать, упаси бог.

— Я оставил указания Иллирию, чтобы использовать порох в крайнем случае. Может, осады вообще не будет, может, вы сможете продержаться. Если нет, то я приказал сдаться. Если удастся договориться о сдаче, — Кир чуть запнулся, — если они вас отпустят, то сдавайте город и уходите. В общем, насчет того, как действовать, знают Иллирий и Диллок. Обращайся к ним и к Терлику. Вилент будет подчиняться тебе, но тут ты уже в курсе. Я приказал ему тебя защищать, так что действуй на свое усмотрение.

По крайней мере, пока Кир жив, клятва не даст Виленту ослушаться приказа. Да и, вроде, с Леськой они поладили. Кир надеялся, что того, что сестра и этот хмырь спали вместе, будет достаточно для того, чтобы Вилент защищал Олеську

— Но если вдруг я умру, Терлик тебе скажет, если — не перебивай, ладно — если я умру, не доверяй ему, и попробуй выбраться из города самостоятельно. Мой план глупый, признаю, так что придется тебе придумать что-нибудь самостоятельно и...

— Не вздумай сдохнуть, — перебивает Олеська, ее голос звучит откровенно враждебно, — никогда тебе не прошу.

— Я не собираюсь, — просто на всякий случай.

Кир почти уверен, что выживет. Насчет Олеськи у него такой уверенности не было.

Потом, уже вечером, почти такой же разговор у них состоялся с миэлем Абрахамом. Кира это раздражало: одни и те же разговоры, обсуждения по кругу. И сам он как белка в колесе. К чему эти бесплодные метания, если все уже решено?

— Вы ведь понимаете, что с тем, что вы нам оставили, защищать Олиру долго — и что важнее, успешно — не выйдет? — старик тяжело опирался на свой посох и даже казался еще более хрупким и старым, чем обычно.

— А вы хотите защищать город, миэль? — Кира немного мутило — уже четвертый день он не мог выспаться. Перед выступлением необходимо было решить много дел — зачем? почему от него зависит столь многое? как так вышло? — раздать указания тем, кто останется. К тому же, Кир боялся спать. Он не мог сказать, что его мучают кошмары, потому что сны, в целом, были ему приятны. Скорее, пугала тенденция. С каждым сновидением ему мерещилось все больше крови, с каждой ночью все труднее было отличать сон от яви.

— А вы думаете, не стоит, Ваше Темнейшество? — старик странно усмехнулся.

— Зачем? — Кир конвульсивно дернул плечом. — От кого? Там ведь будут ваши... Вряд ли генерал Лерми начнет резать и грабить горожан. По крайней мере, если то, что мне про него рассказывали, правда.

Да даже если не правда, все равно не станет. Не совсем же он безумен, разорять собственную столицу. Тем более, если горожане сами сдадутся.

— А ваши? — мягко, как душевнобольному, напомнил миэль. — Что в таком случае станут делать ваши, ммм, люди?

Как будто его это волнует!

— А мои... Давайте начистоту. Те, кого я оставлю, смогут что-то, — Кир искренне рассчитывал на это, — в случае волнений в городе, но не вря ли способны успешно защищать город в случае осады, как вы мне уже любезно напомнили. Если я проиграю, или в любом другом случае, когда вам придется "защищать" город — сдавайтесь. Отдайте им столицу в обмен на возможность уйти.

Уже проговорив, Кир понял, что совсем забыл о своем собеседнике. Интересно, к кому себя отнесет жрец — к "нашим" или "вашим"? Уйдет или останется?

— А если такой возможности не будет?

Кир очень рассчитывал, что тем, кто за ним пошел, не придется умирать, разменивать людей на стены не хотелось. Но Лерми, человек, который отправил — и даже не побоялся дурной "темновластелинской" славы — голову посла, вряд ли склонен проявлять благоразумие. Или милосердие.

К тому же, если что может пойти не так, оно пойдет.

— На этот случай я ставил все необходимые распоряжения Илларию.

— Что ж, он кажется вполне благоразумным молодым человеком, — криво усмехнулся миэль.

Наверное, старик уже сто раз проклял свое решение перейти на их сторону. Предательство из благих побуждений не принесло блага ни окружающим, ни ему самому. Киру почти — на самом деле, нет — стало жалко старика.

— И вот еще, что, миэль Абрахам. У вас есть порох, то есть крлейское зелье. Нет, не спорьте, я точно знаю, что есть. Бочки с порохом забрал капитан Диллок, — еще один киров недосмотр, — так что, в крайнем случае, используйте его. Я вам еще оставляю нескольких драконов и Вилента. При любых непредвиденных обстоятельствах вы можете им приказывать.

Киру показалось, что священник несколько удивился, хотя и непонятно, чему — возможности приказывать захватчикам или тому, что его собственный капитан припрятал оружие.

Хотя, старик мог и знать. Это ведь только Кир не обращает внимания на происходящее у него под носом.

— И я очень рассчитываю не только на благоразумие Иллария, но и на ваше содействие, ваше преосвященство, — постарался завершить неприятную беседу Кирилл.

Старик так и не пожелал ему победы.

Ночью перед выступлением, когда уже все было решено, Киру не спалось. Все уже было обговорено, и с теми, кого Кир брал с собой, и с теми, кто оставался в городе. Илларий, оставленный за главного, несмотря на все протесты, кажется, наизусть заучил немногочисленные указания Кира. Забавно, что именно Иллаий не хотел бы оставаться. Кир бы, наверное, был бы не против его компании, но тогда кого бы он оставил в Олире? Леську?

Получается, что всех самых надежных — Терлика и его ученицу, Иллария, остальных — Кир оставил в столице, даже часть эльфов.

Интересно, насколько наваждения недовольны его решениям? Хотят ли созданные им химеры убивать и умирать? Ведь они же могут умереть, не так ли?

Раз уж ему все равно не спалось, Кир решил узнать ответ на возникший вопрос, так что он вышел повидать одного из своих драконов. Постовые покосились на него с явным недоумением, но остановить не решились.

А вот дракон, красный и самый крупный из своих сородичей, отреагировал на его присутствие не сразу.

Кир прислонился к покрытому чешуей боку: так было теплее.

— Вы хотите остаться в городе или пойти со мной? — отчего-то Кир знал, что дракон слышит.

Золотистый глаз чуть приоткрылся.

Пожалуй, вопрос несколько запоздал. Кир подумал о том, что он будет делать, если наваждения сочтут нужным сказать, что хотят остаться.

Тогда, решил Кир, тогда он не будет их заставлять, не будет ничего приказывать, и гори все оно синим пламенем.

— А если мы хотим остаться, — лениво скосил глаз дракон, — то ты останешься вместе с нами, создатель?

Из ноздрей дракона поднимались вверх раскаленные кольца пара.

— Нет, я не могу, — снег вокруг чудовища полностью растаял. Кир уселся прямо на землю, вытянув ноги. Если поднять голову к небу, то можно было увидеть множество незнакомых созвездий. Кир так и не посмотрел.

— Тогда разве у нас есть выбор? — пробормотал дракон, вновь закрывая глаз.

Больше они ни о чем не говорили до самого рассвета.

миэль Абрахам

Когда большая часть захватчиков убралась из его города, миэль Абрахам не почувствовал облегчения. Скорее смертельную усталость. Но вряд ли ему удастся, наконец, отдохнуть: миэля вновь мучали дурные предчувствия. Неужели это ты, милосердный Данан, посылаешь мне свои знаки? Но миэль Абрахам давно разучился читать Волю Небес.

Возможно, еще с первого предательства, с первой крови во всеообщее благо, все полетело в бездну. Но сейчас он слишком стар, чтобы считать свои ошибки. Новых попыток все равно не будет.

Желел ли он о своем решении сдать город? Абрахам не знал даже сейчас, после первого поражения темных, после того как Михель донес ему — и он, да простят его боги, все еще раздумывал о том, сообщать ли темным — что герцог Норэ все-таки перешел перевал. Не знал, потому что на иной чаше весов была крысиная болезнь, демон, и медленная смерть горожан от голода в осажденной столице.

Не будет ли им грозить то же теперь? Что ж, в таком случае старик Абрахам примет свое искупление с честью.

Он больше не знал, что надо делать. Его страна горела в огне войны и болезни, а он безнадежно запутался, за чью именно победу ему следует молиться. Он устал.

Да и есть ли разница для него, для его паствы, кто победит? Скоро крысиная болезнь будет повсюду: повстанцы прорвали чумные кордоны. И они не смогут спрятаться от заразы нигде.

И еще миэля сильно беспокоило, прости Данан за греховные мысли, то, что Темный говорил Диллоку, и то, что доверил тому часть власти над городом. Неужели капитан стражи впал во Тьму и ересь Бездны?

Что ж, Диллок и ранее утверждал, что согласен служить Темному Владыке, но это было до... до того, как в наполненных тьмой глаза появилась потусторонняя жуть, до того, как они все перестали быть уверенными, что проснутся утром. Абрахам был уверен, что слуги не бегут из замка только потому, что смертельно боятся.

Только теперь он всем сердцем поверил и осознал, что все речи Тьмы — суть обман и мерзость. Что ж, тот, кто пытается опровергать старые истины, должен быть готов платить за опыт. И миэль Абрахаму придется расплатиться — в этой жизни и в чертогах Данана.

Адриан, герцог Норэ

Встреча с Лерми проходит не так, как Адриан ожидал. Известия о выигранном сражении и бегстве одного из черных рыцарей застают герцога в пути и отнюдь не радуют. Если так пойдет и дальше, то вырывать свою корону Адриану придется с боем и совсем не у Врага.

Поэтому после полученных новостей Адриан спешил, почти загоняя лошадей. Они спали по три-четыре часа и ели в седле, но время все равно, кажется, утекало как песок сквозь пальцы. К счастью, спешка полностью оправдалась — Адриану удалось застать Лерми в лагере.

Лерми встретил его в походном шатре — выскочка, ничтожество! — даже не соизволив выйти навстречу. Адриан, пробираясь сквозь лагерь, заполненный солдатней, пьяной от победы, и изо всех сил пытался усмирить овладевающую им ярость. Старик украл его победу!

Старик ему явно не обрадуется, мысленно ухмыльнулся Адриан, откидывая полог походного шатра. В глаза сразу бросился расположенный прямо посередине палатки деревянный стол, явно отобранный у каких-то пейзан, почти полностью завален картами, лишь на краю приткнулся кувшин.

Лерми в ответ на приветствие соизволил только слегка приподнять голову от карт да кивнуть на колченогий, явно наспех сколоченный табурет.

— Зачем вы здесь, герцог?

Доле на встрече не присутствует даже номинально.

— Это долг каждого честного жителя королевства и верного поданного бороться против Тьмы!

— Что ж, верный поданный, — старик неприятно усмехнулся, оскалив гнилые зубы, — кажется, вы обещали нам поддержку Эллирии. Видимо, к старости я совсем ослеп, коли не вижу здесь знамен Талена.

— К сожалению, из-за непредвиденных обстоятельств — возможно, вы слышали о раннем снегопаде, завалившем перевалы? — выступление союзнической армии пришлось отложить. Как вам известно, я не властен над погодой, генерал, — несмотря на все сильнее обуревающую его злость, Адриану удалось говорить спокойно. — Но мой долг не позволил мне остаться, пока мои соотечественники борются против зла. К счастью, моим людям и отряду полковника Трюона, сопровождающему Ее высочеству принцессу Арлинду, удалось успешно преодолеть перевал.

— Вы притащили еще и девчонку? — в голосе Лерми явное удивление. — Вы совсем ополоумели, герцог? Вы понимаете, что если ее убьют, то нас ждет в лучшем случае дипломатический скандал!

Возможно, но без ее присутствия у него бы было в три раза меньше людей. Тем более, если все сложится согласно плану, Тален будет вынужден оказать поддержку будущему зятю. Адриану надо всего лишь проследить, чтобы девчонка дожила до конца компании.

Конечно, первая победа была за Лерми и люди это запомнят, но ничего еще не потеряно, тем более, если действовать правильно. Адриан уже связался со своими людьми и отправил вести кое-кому из старых союзников, теперь надо как-то избавиться от Лерми. Возможно, настала пора поприветствовать сиятельного Доле.

Когда разведчики приносят известие о том, что Темный со своими тварями покидает столицу, Адриану сначала кажется, что он ослышался. Путь на столицу открыт!

Адриан благодарит Зеленую Матерь от всей души. Кажется, ему довелось родиться под счастливой звездой. Первому, кому удастся успешно закрепиться в столице, потом будет легче доказать свою власть. Адриан просто не может опять упустить свой шанс.

Позже, на спешно собранном совете, герцог Норэ пытается убедить в этом остальных. К сожалению, большинство преданных ему, Адриану, людей до сих пор не прибыло, а генерал Лерми убежден, что Олира — это ловушка.

— Мы должны закрепить наш успех. Раз уж так вышло, что путь к столице открыт, — Адриан обводит собравшихся многозначительным взглядом. Еще окончательно не отошедший от возлияний Доле явно воодушевлен, как и некоторые другие командиры. Некоторым словам Адриана Доле аж кивает, словно театральный болванчик, зато эллирианская принцесса — зачем Лерми вообще допустил бабу на совет! — выглядит странно недовольной. Хотя, странно ожидать от бабы понимания в военных делах!

Плохо лишь то, что эллирианцы демонстративно подчиняются только своей принцессе. Ну да ничего, Ариан ночью ее... уговорит.

— Наш успех, герцог? — насмешливо сипит старик Лерми, щуря близко посаженные глаза. Адриану хочется вырвать язык у этого случайно возвысившегося нищего барончика.

— Я не думаю, что сейчас время делить не случившуюся победу, барон Лерми, — возражает Доле. Адриан улыбается про себя: время, проведенное в совместных пьянках с этим идиотом и его приятелями, себя окупило. Теперь Доле полностью убежден в собственной гениальности, которой не дает развиться только зависть и трусость Лерми, и готов оказать всестороннюю поддержку более смелому человеку.

Что еще приятнее, избавиться от Доле позже будет куда проще.

— Не стоит недооценивать противника, герцог, — скрипит старик, — и то, что вы предлагаете, это глупость, если не предательство. Допустим, мы возьмем сейчас Олиру, но что дальше, герцог? Не стоит ли прежде вышвырнуть остальных ублюдков с нашего севера? И месторасположение Врага нам всегда известно, в противном случае.

Слова Доле он по привычке высокомерно игнорирует, и этим вновь совершает ошибку. Адриан видит, как от гнева раздуваются ноздри, краснеют шея и лицо у Доле, и полностью доволен.

И пусть Лерми считает, что глупо оставлять большую часть войска Темного и самого Отца Лжи позади, большая часть армии, генералы и солдаты, воодушевленные первой, но не последней победой, пойдут за ним, Адрианом.

— Я понимаю ваши опасения, генерал, — улыбается Адриан, — вы устали, вы считаете, что древние легенды правдивы. Но подумайте сами, зло многократно было побеждено ранее, так почему не сейчас? Просто подумайте, вряд ли то, что Темный позволил заключить себя в кольцо, можно считать дальновидной стратегией и расчетом. У нас есть шанс закончить цикл малой кровью и отвоевать свою землю. Ну же, господа, решайтесь!

План Норэ осуществляется не полностью: люди идут за ним, но куда меньше, чем он рассчитывал. К нему присоединились Доле с ближайшими приятелями и перебежчики-бароны, решившие выслужить прощение захватом столицы, основной костяк же остался верен Лерми. Что злило куда более, эллирианские псы со своей ведьмой также остались в лагере. Адриан в бешенстве от того, что эллирианская шлюха посмела предпочесть Лерми ему, посмела поставить под сомнение его решение. Что ж, она еще пожалеет. Она и все остальные.

Его Величество Адриан Первый может быть не только милостивым.

Глава 13

Тиенна

Время в заключении тянулось просто бесконечно. У Тиенны были ее придворные дамы, ее книги, вышивка, даже прогулки по саду — под присмотром бдительного конвоя, само собой — у Тиенны не было ничего. Добиться разговора с отцом не вышло, несмотря на все старания. Молчаливая стража наотрез отказывалась передавать просьбы о встрече или даже коротенькие записки. Единственные пожелания и поручения, которые исполнялись, были заказы по поводу меню на день. Изнывавшая от беспокойства Тиенна сходила с ума, как только могла, и требовала по десять перемен блюд за раз.

Тиенне более не предъявляли никаких обвинений, но и никуда не выпускали. Даже обычно бесперебойно галдящие придворные дамы притихли. Их также никуда не выпускали, хотя и разрешали обмениваться письмами с родичами — оные письма, как подозревала Тиенна, разумеется, были прочитаны и просмотрены по три раза на предмет тайных посланий. Неизвестность просто сводила ума.

На восьмой день заключения она со злости запустила пальцы в стену. На двенадцатый наорала на Одетту. На четырнадцатый день часть дам, разделявших с нею заключение, покинула ее. Возможно, их сочли благонадежными и благоразумными? Тиенна не знала. Но решение о том, кто может "навестить больную тетушку" или "отдохнуть на водах" явно принимали не только и не столько ее придворные куры — иначе здесь, с опальной принцессой, уже давно не было бы и большинства оставшихся.

На двадцатый день Тиенна уже почти решила рискнуть и воспользоваться тайным ходом из своих покоев — все, что угодно, лишь бы не ощущать себя птицей в клетке — но опоздала. После оставаться в одиночестве ей не довелось даже на несколько минут.

Новые молчаливые и мрачные служанки, статью способные посоперничать с каким-либо дюжим гвардейцем, пугали особо впечатлительных фрейлин. Можно подумать, это в их опочивальнях постоянно мелькали долговязые унылые фигуры! Тиенне так и не удалось выяснить, кто распорядился сменить всех слуг в ее крыле.

На двадцать седьмой день Тиенна поймала себя на мысли о том, что если убить дежурящих в ее спальне сурового вида служанок, то вполне можно успеть выйти из дворца, пока ее не спохватятся. Спрятанным в тайнике, под двойным дном медного сундука, кинжалом она пользоваться умела. Но настолько ли хорошо, чтобы прирезать обеих женщин и не разбудить дежурную фрейлину за дверью?

Тиенна крутила пришедшую в голову мысль и так, и эдак, но потом все-таки отказалась от попытки сбежать. Возможно, у нее были шансы выбраться за город по подземному ходу и время до утра, но куда ей идти потом — пешком, в придворном платье, за городом, с мешком драгоценностей? Денег было не достать — вряд ли придворный казначей согласится выдать ей положенное жалование, а ее векселя и расписки стоят сейчас не более бумаги, как которой будут сделаны.

Надо было ждать, ждать до тех пор, пока не проясниться, что с отцом и какие именно обвинения ей хотят предъявить. До тех пор, пока она не поймет, кто сейчас является ее союзником, а кто врагом. Возможно, когда все прояснится, она может подумать о союзниках. Жаль, что Фредерик и Арлинда уехали. Арлинда бы ее никогда не бросила, а Фредди бы непременно проболтался о том, что происходит. Лисая ее даже не посетила.

Интересно, получила ли Арлинда свое приключение?

Тиенна очень волновалась за сестру — за брата тоже, но брат точно не полезет в самую гущу сражения — но могла только молиться и пожирать кальмаров в вине.

На двадцать девятый день Тиенна узнала, что ее отец мертв, а ее собирается судить Верховный светский суд Эллирии.

Суд должен состояться на тридцать первый день. Тиенна даже удивилась, как всем девятнадцати наместникам провинций удалось прибыть так быстро, пока не поняла, что они посетили Внутренний Город не только ради суда. Представители Верховного совета и славные нобили Эллирии приехали в столицу также на предстоящую коронацию. Несмотря на чьи-то — когда она узнает чьи, то убьет этого человека — попытки держать ее в полной изоляции, какие-то новости до Тиенны все-таки доходили, раз уж переписку перекрыли не полностью. Или не сочли нужным перекрыть... В любом случае, пока возбужденные дамы шумели о предстоящей коронации, Тиенна пыталась размышлять.

Коронация не может пройти без короля, а Фредрик в Нитриане... Фредрик в Нитриане? Как известия так быстро достигли его брата? Если он приехал заранее, то кто его предупредил? Неужели отец вызвал Фредерика? Знал ли он что умирает?

Почему с ней никто не говорит?!

Пока ее дамы, осторожно косясь на бывшую патронессу, обсуждают наряды для предстоящего торжества, Тиенна бездумно запихивает в рот кусочки засахаренных фруктов и пытается избавиться от засевших в голове вопросов.

Огромная ваза с фруктами кончается быстрее, чем надоедливые, досаждающие по кругу мысли.

Тиенна готовилась к суду как к войне. Правильный макияж сделает ее бледнее, больнее и несчастнее — самое то. Правильное платье и правильные слезы — другого оружия у нее нет. Иных союзников тоже.

Смешно, потому что в своей жизни она никогда не была несчастнее. Но люди не верят в несчастных с пухлыми розовыми щеками, истинное горе подходит только чахоточным умирающим девам. Но Тиенна сейчас не выглядела печальной девицей в беде, будьте прокляты все зитрийские десерты! Ее любимое платье не застегивалось на ней более, не помогал даже корсет. Закономерно, ведь за время своего заключения она съела пирожных больше, чем за всю остальную жизнь. Зря, конечно, но еда успокаивала ее, а полный до тошноты желудок позволял заснуть спокойно, без тревожащих и сводящих с ума мыслей. Тогда она ненадолго переставала ощущать себя одинокой. Пить она себе не могла позволить.

Парадное платье пришлось одолжить у одной из фрейлин поплотнее. К сожалению, даже самый лучший портной не может управиться за день, так что придется идти в том, что есть.

Тиенна смотрела в напольное зеркало, и видела не себя, а опустившуюся, располневшую женщину с кислым выражением на лице. Если бы здесь сейчас был бы Гайн, то он, скорее всего, смертельно разочаровался бы в своей любовнице.

Все ужасно, и эти жемчуга делают ее еще смешнее, а брат — ее родной брат! — решил устроить публичное судилище. Ей ехать по городу в открытой карете — проклятая традиция! — а она похожа на розовую капризную свинью!

Тиенна в ярости запустила напольной вазой прямо в свое ненавистное отражение.

Дорогое зеркало разбилось вдребезги. На мокром полу, среди осколков, лежали зимние, оранжерейные розы. Так нравящегося ей красно-желтого цвета.

На скамье подсудимых Тиенна сидела, выпрямив спину и смотря прямо перед собой. Когда ей зачитали обвинения — в заговоре против короля и королевства, в отравлении Его Величества Талена с целью узурпировать престол — ей хочется закрыть уши руками, но она не может. В конце концов, что ей остается кроме достоинства?

Суд больше похож на фарс — подложные обвинители, негодующие судьи и никто не слушает и не слышит ее слова. И ее брат, Фредерик-Фредди, среди пышущих негодованием судей! Как же быстро тебя застали дурные вести, братец, как же скоро ты все организовал — и суд и приглашение на коронацию. И, главное, тебя ведь поддержали, тебя, над которым открыто смеялись в свете, тебя, про которого сочиняли оскорбительные стихи острословы столицы!

— К счастью, мы не успели перейти перевал, будто сами пресветлые боги уберегли нас -засыпав снегом перевалы, — вещает Фредрик со свидетельской кафедры — получив печальные известия, я тотчас же кинулся назад.

Как бы сильно Тиенна не задумывалась о возможности — скорее, необходимости — править, отца она бы никогда не предала, отца она уважала и любила слишком сильно, чтобы убить. И, если бы ей пришло в голову устроить заговор, он был бы куда успешнее.

Но наместники слушают ее брата.

— Моя родная сестра решила воспользоваться моим отсутствием! О пресветлые боги, какой удар! — Фредрик картинно покачал завитой головой. — Всем нам известно какой преданностью принцесса Тиенна пользовалась среди гвардейцев. Увы, она решила воспользоваться этой верностью в дурных целях. И тогда, когда отец бы умер и я был бы далеко, моя сестра с полной поддержкой гвардии могла бы захватить престол — кто мог бы ее остановить? Но рано выпавший снег помешал планам моей сестры.

Это всего лишь слова, но с задних скамей пришедшие на суд нобили возмущенно ахают и переговариваются быстрым шепотом. И, еще не начав бороться, Тиенна уже проигрывает чужие сердца.

После речи Фредрика чужие свидетельства уже не так задевают, хотя с каждой проведенной в зале суда минутой Тиенне все труднее держать голову прямо.

Как предусмотрительно, что у обвинения нашлись свидетели и из гвардии.

Большинство гвардейцев, свидетельствующих против нее, Тиенна знала лично — и те, кто раньше воспевал ее красоту и боролся в ее честь на турнирах, топили ее своими показаниями.

Один из лжесвидетельствующих гвардейцев был приятелем и собутыльником Гайна. Что же ему пообещали за предательство? Тиенна видит новую блестящую золотую цепь с регалиями капитана и все понимает. А предатель все говорит и говорит. И вот уже считается, что Гайна подставила она, вынудив принять самоубийственную дуэль, с целью избавиться от свидетеля заговора.

Но что ж, хотя бы имя Гайна не будет смешано с грязью, ее любовник останется обманутой жертвой.

А Тиенне оставалось только запоминать имена. На тот случай, если случится чудо и ей представится возможность отомстить.

Но чудеса в подлунном мире случаются редко. Когда Тиенне, наконец, как обвиняемой предоставляется слово, говорить уже нечего — все сказали до нее и за нее. Ей не оправдаться, против нее даже наместник Марселен, всегда бывший ее вернейшим союзником.

Когда герольд громко — так, что слышно и в зале суда — возвещает народу решение судей и "доказанные" обвинения, Тиенна слышит крики толпы под окнами. Народ кричит шлюха, отравительница, темное отродье.

Демоны тебя побери, дедушка, кто надоумил тебя строить зал суда за стенами Внутреннего города!

Смешные слухи о том, что она спала чуть ли не со всей гвардией, внезапно становятся чуть ли не доказанными фактами. И свидетельствующие против нее гвардейцы утверждают, что были ее любовниками, как и то, что их пытались заставить "попрать права истинного наследника".

Ну что за дурновкусие, какая-то безумная низкопробная пиесса...

— Это ложь, я бы не стала спать с такими убогими, меня бы стошнило, — не выдержав, Тиенна перебивает одного из свидетелей, но против роли "главного заговорщика" даже не протестует. Один из судей велит ей замолчать, и Тиенна, раздраженно дернув плечом, брезгливо расправляет складки на платье. Ей, и в самом деле, остается одно молчание.

Доказывать что-либо незачем и не кому — ее просто не слушают. Но кто же так постарался и зачем? Кому она так мешала? Неизвестному союзнику-кукловоду Фредрика? Братцу без нее, действительно, куда легче затуманить голову...

Но отец, отец — кто же его убил?

Жаль, что она так и не узнает, кто, и не сможет отомстить. Судьи зачитывают приговор и Тиенне кажется, что она ослышалась. Более полсотни лет никого из королевской фамилии в Эллирии не казнили. Тиенна будет исключением.

На мгновение ей кажется, что она под водой и вокруг оглушительная тишина. Смешные люди-рыбки беззвучно открывают рты, но ничего не слышно. Потом звуки вновь возвращаются и словно оглушают ее.

А ведь она рассчитывала на изгнание в отдаленной провинции в лучшем случае или заключение в женской обители в худшем!

Но они ее просто убьют.

Когда Тиенну уводят из зала суда под конвоем, ее проводят мимо брата. На мгновение Тиенну охватывает бешеная надежда, что Фредерик не в курсе, что его обманули и использовали, что он искренне верит в ее виновность.

— Фред, ты должен мне поверить, это не я... я бы никогда не стала, — торопливо произносит Тиенна и останавливается, столкнувшись с братом взглядом.

Фред молчит, и молчание тяжестью ложится между ними.

— Я любила отца, — Тиенна останавливается, и стражники силой подхватывают ее за руки. Какой позор — быть вывылоченной из зала суда.

Фред лениво делает жест рукой, и стражники замирают.

— Ты сильно распустилась, сестренка, — близко наклонившись, почти касаясь ее лба, тихо шепчет Фред. Тиенна ощущает резкий запах его любимых духов.

Больше Фредерик ничего ей не говорит.

Бежать было уже поздно.

Во дворец ей вернуться не позволили — все верно, изменников и предателей королевской крови ждет Соколиный замок на окраине. Место, где когда-то ее дальний предок прятался от своих врагов, мрачная громадина, бывшая крепостью на пути Тьмы — сейчас всего лишь лучшая тюрьма Эллирии. Сбежать из Соколиного замка не удалось даже Глимгарду Насмешнику, захваченному в плен рыцарем света Реаном. Для того, чтобы вызволить своего слугу, Господину Лжи и Скверны пришлось взять столицу и почти разрушить крепость снаружи. Жаль, для ее вызволения никто крепостей разрушать не станут.

Ее провозят в открытой повозке по городским улицам, и держать спину прямой под насмешками горожан труднее с каждым скрипом колеса. Только присутствие стражников мешают добрым горожанам закидать ее гнилыми фруктами и мусором, но гневные выкрики и проклятия с пожеланиями смерти мерещились Тиенне еще долго.

Ранее она могла поклясться Пресветлыми богами, что в столице ее любят.

Надо было избавиться от братца раньше, когда такая возможность еще была. Но сестра, что с ней? Если Фредерик вернулся, то где Арлинда? Неужели она верит в виновность Тиенны?

Меньше всего хотелось думать, что и сестра оставила ее.

Но мысль о предательстве Арлинды все никак не оставляла. И о чем еще было думать в холодной и полутемной камере?

Что ж, Тиенне еще повезло, говорят в тюрьмах для простонародья отдельных камер нет, и городские тюрьмы набиты полностью. Заключенных никто не кормит и не содержит, так что те, у кого нет ни сердобольных родичей, ни денег медленно умирают от холода, голода и болезней. Вместе содержат должников и разбойников с душегубами, а у Тиенны аж целые... апартаменты. И даже можно позвать священника.

Интересно, долго братец собирается ее тут держать?

Навещает ее братец через несколько дней.

Ночи в камере, под тонким одеялом, Тиенна вспоминает с содроганием. Иногда ей даже казалось, что она слышит попискивание крыс. Мерзкие твари. И проклятое платье — почему она не надела хоть что-нибудь потеплее, хотя бы то жутко безвкусное розовое с оборками?!

Жаль, что стражники, приносящие ей еду дважды в день отказываются не только передать кому-либо что-либо, но даже говорить. Тиенна уже начала думать, что скоро с тоски начнет переговариваться с крысами — мол, "добрый день, серая госпожа, как у вас прошел день? Неплохо? Спасибо и у меня. Только скучно".

Когда приходит Фредрик скука начинает казаться вполне приемлемой альтернативой. Но, конечно же, братец не был бы самим собой, если бы не пришел поглумиться.

Тиенна бы спросила, что ему нужна, но, кажется, она пока все-таки не дошла до того, чтобы переговариваться с крысами. Хотя Фред и так ей все рассказывает — братец с детства страдал словесным недержанием.

Так Тиенна узнает, что ее казнь — казнь цареубийцы и заговорщицы — будет после коронации Фредерика.

Что ж, у нее есть максимум — она даже не может сказать точно, потому что никто, никто не сказал ей, когда точно отец умер — двадцать пять дней до конца всеобщего траура. Совсем немного времени, чтобы что-то придумать.

— И что же тебе нужно, брат? Или ты просто пришел поведать мне не такую уж печальную для тебя новость? — больше всего Тиенне хотелось по-прежнему оставаться в кампании четвероногих крыс, двуногие ей претили куда больше. Но Фред — это Фред, пока не выговорится — не уйдет!

— Всего лишь твое признание и покаяние перед людьми и пресветлыми богами — и тогда, подумай, сестра, судьи смягчат приговор. А ты ведь знаешь, как умирают цареубийцы, — напыщенно произносит братец, брезгливо переступая с ноги на ногу.

— И зачем же мне это делать? Зачем мне признаваться, тем более в том, что я не совершала?

Ее признания нужны Фреду, это да — меньше будет сомневающихся, меньше поводов для выказывания недовольства у оппозиции. Но зачем это Тиенне? Итог один — она умирает, они победили.

— Моя коронация будет через месяц, к сожалению, ранее никак — траур, сестра, сама понимаешь. Твоя казнь будет за несколько дней до коронации, я решил, что не стоит омрачать торжество смертью, пусть и отравительницы короля. Но ты можешь позвать меня в любое время, — ее брат улыбается самой сахарной из своих улыбок и кого-то зовет, ненадолго выглянув за оббитую железом дверь.

Тиенна видит громоздкую фигуру их придворного палача и пару каких-то незнакомых дюжих парней, его помощников, видимо.

— Мне нужно от тебя признание, и я его получу.

Кирилл

Это был странный поход, в никуда и ни за чем. Казалось, они будут вечность тащиться по размокшей слякоти, в которую давно превратился выпавший снег. Кир как никогда ощущал всю тщетность бытия. Оная тщетность сквозила во всем — начиная от кислых лиц спутников, заканчивая паршивой походной едой. Хотя, учитывая, что теперь он ест аж целых два раза в день, а еда даже не приправлена ядом, то перемены, считай, к лучшему. И, пока еще, они никого не убили.

Хотя если бы Киру предложили убить кого-нибудь — кого угодно — в обмен на летнюю войну, он бы не раздумывая, согласился.

— Могу я к вам обратиться, Темный учитель? — почему-то Кир заранее чувствовал, по поводу чего так стремится пообщаться неуемный Тарг. И ведь даже привала не дождался гад, с утра подъехал. И, что обиднее, призрачные охранники его пропустили. Киру даже почти показалось, что там, под пустыми шлемами, фантомные твари насмехаются над ним.

А ведь всего несколько дней назад казалось, что осенившая его идея прихватить с собой оркийского капитана не то чтобы особо хороша, но хоть не совсем провальна. Но никак не после почти десятка попыток бедняги капитана окольными и прямыми путями тщетно пытался добиться от Кира пусть приблизительного, но плана кампании. Смешно, конечно, он бы еще наличием генштаба поинтересовался, что ли.

Конечно, орка следовало оставить в Олире, но очень уж хотелось видеть рядом хоть кого-то вменяемого. И, желательно, не покрытого чешуей с головы до кончика хвоста.

К сожалению, из-за потакания своим слабостям Киру приходилось выслушивать часовые нудения над ухом. Как выяснилось опытным путем, привычка с многозначительным видом пялиться в книги или рассматривать тактические карты отпугивала не всех его спутников.

Особенно бесила попытка орка вычислить несуществующую логику в планах своего "темного учителя". Кир думал, что "посмотрим, как все пройдет, увидим врага — решим" — на более-менее приличный план не тянут. Он сам катастрофически "не тянул".

— Ты же уже обратился, — Кир почти уверен, что кислому выражению его лица позавидует любой лимон. Но орков же так просто не спугнешь. Воистину, безумству храбрых поем мы песню.

— Я все еще не думаю, что стоит идти на нитрианцев в лоб, без подготовки, несмотря на всю мощь нашего войска, — Тарг с уважением покосился на мелькающего в небе справа зеленого дракона. — Я, безусловно, доверяю вашему опыту, господин, но этот генерал уже одержал победу над одним из прославленных военачальников ваших легионов, значит, его можно принимать всерьез, — без всякого смущения продолжил орк. Привык общаться почти по-свойски, что ли? Это ему еще кировых припадков не довелось лицезреть.

Или Тарг просто-напросто не доверяет — и правильно делает, молодец! — способностям Кира. Еще бы, после их обсуждения в Олире, когда Кир готов был все сдать Лерми и свалить из этой ... страны к чертовой матери. Но ведь сука Лерми капитуляций не принимает, что б его!

На мгновение Кир думает, что проще было бы пересидеть в Олире. Да плевать ему на то, что какой-то Тарг считал бы его трусом.

Но потом Кир мысленно вздыхает — можно-то можно, но какой смысл. Ждать, пока вокруг них будет медленно сжиматься кольцо, а горожане начнут дохнуть от голода?

Тем более, враги есть и внутри городских стен. Разве можно доверять горожанам? А олирской знати? Однажды предатель — всегда предатель.

Эх, где его бесконечные демонические легионы?

Нет, где его нормальная работа, пусть и с ненормированным рабочим днем и психованными пациентами?

Почему он застрял в этом непрекращающемся дурдоме?

Почти прогнав параноидальные мысли, Кир вдруг вспомнил, что давно не получал известий от того же Бальдура и прочих, оставленных им в Ороне и других захваченных ранее городах. К своему стыду, Кир уже и вовсе про них запамятовал. А вот сейчас вспомнил, и его снова охватили неконтролируемые страх и ярость. Неужели они и впрямь в кольце? Может, его кордоны не просто частично прорвали, может, там уже никого из оставленных их людей (нелюдей) больше нет. И тогда это он, считай, убил тех, кто пошел за ним.

И за это ему, вероятно, придется с боем прорываться обратно. Конечно, если его раньше не убьют.

Ладно, бобер, выдыхай.

Вот, у тебя орк маринуется, ждет то ли покаянного ответа, то ли гениальных озарений. Порадуем его, что ли, серьезным подходом к делу.

Кир, не удержавшись, тоскливо вздохнул, доставая карту из прикрепленной к седлу сумки. Развернуть на ходу ее оказалось не так просто, но он справился.

Раз уж Таргу так хочется плана сражения, то пусть поучаствует в его разработке. Благо, расположение армии Лерми Кир хорошо представлял: пусть, формально, разведчиков у его "армии тьмы" не было, вьерны прекрасно выполняли свою роль. И главное, Кир настолько наловчился видеть глазами вьерн, что волшебство получалось уже почти автоматически. Хотя попытки удерживать одновременно несколько птиц по-прежнему вызывали сильную головную боль.

Знал Кир и где сейчас его продувшие битву "верные слуги" Керлиан и Дитрих — тут уж и вьерны были не нужны, Кир каким-то шестым чувством знал, где все те, кто клялись ему в полной верности. Кажется, этот лайфхак получали автоматически все претенденты на темновластелинский трон.

Так что, у них была подробнейшая тактическая карта местности, сами местные жители, примерное расположение союзников и время встречи плюс месторасположение армии противника. Уже что-то.

Осталось посмотреть, что с этим чем-то сделает Тарг.

Стоит, для разнообразия побыть оптимистом, решил Кир. Хотя орк и не участвовал в полномасштабных сражениях — междуплеменные стычки и все то безобразие под началом самого Кира не в счет — капитан все равно в силу опыта и, хм, образования явно будет успешнее в составлении планов, чем Кир. Да и доверия к оркийскому капитану у Кира поболе, чем к местным или эльфам. Все же остальных, достойных хотя бы крохи доверия, он сам своим "мудрым" указом оставил в Олире.

Может, пришла пора начать консультироваться с драконами? Тот, красный, вполне себе ничего, не дурак...

— Лишь бы они не двинулись вперед через Эттару, иначе мы будем в невыгодной позиции, — отметил Тарг, — если мы будем вынуждены атаковать латников генерала в лоб...

Кир глубокомысленно покивал. Орк, пытаясь разглядывать карту со своей лошади, выполнял прямо акробатические трюки. Правда, все, что он говорил, звучало для Кира как фоновый шум, но интонации прекрасно убаюкивали.

Очнулся Кир где-то минут через двадцать, когда бедняга капитан почти охрип. Впрочем, Кир все равно заранее решил со всем соглашаться. Сам бы он ничего дельного не придумал бы в любом случае.

Интересно, орк до сих пор верит в их возможную победу? Это было бы как-то излише фанатично с его стороны, а Кир, надо признаться, всегда побаивался фанатиков.

— Почему вы здесь, Тарг? — в конце концов, лучший способ узнать что-то — это спросить в лоб. — Вы верите в победу... ммм... тьмы? — даже произносить слово "тьма" до сих пор было неловко. Но Тарг понял.

С другой стороны, добраться до его каганата через зараженные чумой, охваченные гражданской войной и голодом области, еще и зимой орку будет затруднительно при всем желании.

— Светлый союз слишком многое отнял у нас, господин, многие до сих пор хотят отомстить, — нейтрально заметил капитан, вглядываясь куда-то вдаль.

— Многие... а вы?

— Если представится такая возможность, то я от нее не откажусь. Тем более, жизнь в степи довольно сурова — а эти земли плодородны, их реже мучает засухи.

Ну, допустим, орки просто хотят жрать и реванша. Понятное желание, не осудишь. Все как у всех. Скоты-с, барин.

Кир даже головой потряс, словно пытаясь избавиться от довольно пристрастных мыслей. Да, не ради чего-то абстрактного и доброго Тарг тут глотки режет, но тоже себе смысл. Не все вокруг, как сам Кир, бессмысленным хомяком в колесе вертятся.

К вечеру, догадавшись — и почему бы это умные мысли всегда приходят в голову постфактум? — отправить вьерн по всем основным трактам, Кир узнал много нового. Например, то, что от основного войска Лерми отделилась значительная часть, можно даже сказать, почти половина. Хорошая новость была в том, что "перехватить" форсированным маршем выдвигающихся в сторону Олиры нитрианцев они бы успели. Но тогда что делать с Лерми? Не хватало потом еще получить в собственном тылу свежую партию врагов, припершихся как раз к шапочной разборке.

Черт с ним, решил Кир. Пару недель в осаде столица продержится, а там пан или пропал.

Керлиан

Керлиан многого ожидал от встречи с хозяином, вплоть до их с Дитрихом полного развоплощения. Он помнил, что Господин иногда — крайне редко — избавлялся от не оправдавших ожидания слуг. Даже то, что они являлись якорями для смертного воплощения Темного, не всегда спасало провинившегося. Только на памяти Керлиана Господин сменил троих слуг. Керлиан и сам был заменой Улугха из племен Марайан. Тогда он гордился оказанной ему честью — он был избран для величия, и предавшие его соплеменники склонились бы перед ним как верные рабы. Прошлые мысли сейчас вызывали лишь горький смех. Но Керлиан еще помнил первый восторг, страх и восхищение перед мощью Повелителя...

Помнил он и о том, что фантазия на наказания у Темного поистине неисчерпаема — познал на своей шкуре — и чем слабее воплощение, тем хуже приходилось. Так что ожидал Лиан чего угодно, кроме равнодушного приветственного кивка. Повелитель отстраненно выслушивает речь о потерях и отстраняет их с Дитрихом от командования. Подчиняться какому-то шаману унизительно, но Лиан утешается мыслью, что это ненадолго.

Заставлять себя служить этому воплощению становилось все труднее.