|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Термины и предыстория
Арэнаи — боевые маги, метаморфы;
Некромаги — маги смерти. В основном живут в Гарме и Салдоре.
Айрин, айри — уважительное обращение к магам;
Лэр — маг первого поколения, из смертного рода. В Тайрани, родине арэнаи, лэров принято "брать" в Семью.
Семья — клан магов, состоящий из кровных родственников, их супругов, "побратимов" и принятых в род лэров. Наиболее крепкие и крупные Семьи в Тайрани относятся к кланам боевых магов. Гармцы Семьи не создают.
Истик — столица Империи Тайрани.
Иносущности — духи и демоны. Первые обладают разумом и нейтральны к людям, вторые населяют Дикие земли и полуразумны.
Ойкумена — населённая людьми территория, отделённая Границей от диких земель. Граница была создана первыми эмиссарами хаоса — слугами Лорда хаоса.
За десять лет до событий "Дитя Хаоса" между Алисканом и Тайрани началась и закончилась война, в которую были так же втянуты и гармские некромаги. В результате Империя Алискан потеряла значительную часть своих территорий, в республике Гарме сменилось правительство, а в Тайрани начали набирать силу давние противоречия между магами и смертными.
Другим, менее известным, но не менее важным результатом "Войны Трёх Империй" стало возвращение из диких земель Лорда Хаоса, известного когда-то как Хель Пустынник. Цели его неясны, добрая воля — сомнительна, и даже его эмиссар, Агнесса Эйнхери-Бергель, не торопится призвать своего старого друга, а теперь уже и господина, себе на помощь.
Дитя Хаоса.
Хейден не любил ночные часы. В отличие от маленького Риана, засыпавшего сразу, как только его голова касалась подушки, Хейди ворочался ещё не один час, снедаемый внутренней тревогой. Именно тогда, в тёмное время суток, наплывали самые плохие мысли, и одиночество казалось совсем невыносимым. "Маленький выдумщик", — как-то сказала ему старшая сестра: — "как можно быть одиноким, когда вокруг тебя столько людей?".
Папа тоже, когда видел, что Хейден скучал, пытался отправить его играть с мальчишками, но такие игры быстро надоедали ему, да и уставал он быстрее, чем другие дети его возраста. Девчачьи же игры казались скучными и пресными, а взрослые гнали его от себя, чтобы он не мешался. Так и бродил маленький Хейди неприкаянный по большому поместью, с тоской глядя в окно или пытаясь читать книги в библиотеке.
Другое дело, когда приезжала мама. Она, даже несмотря на вечную занятость, всегда находила несколько часов в день, чтобы побыть с ним. Чаще всего они уходили в лес, вдвоём, и там просто бродили по узким тропкам, или выйдя к реке, наблюдали за мелькающими в воде мальками. Рядом с мамой всегда было спокойно и хорошо, она никогда не торопила его и не считала его неуклюжим, тогда как папа всегда злился на него из-за нерасторопности, пусть даже и не упрекал в этом вслух.
На последнее своё день рождение, когда ему исполнилось шесть лет, Хейден загадал, чтобы мама больше никогда не уезжала, а всегда была с ним. Но когда он рассказал ей об этом, она сильно расстроилась, и долго его ещё обнимала, держа на коленях, хотя он уже был для этого слишком взрослым мальчиком.
Но мама снова уехала, в этот раз вместе с папой, оставив их на тётю Уну, которая всегда покрикивала на него, а один раз даже закинула его на дерево и оставила там, чтобы он перестал бояться высоты, и научился хорошо лазить. Даже папа не был таким строгим, как тётя Уна!
Хейден возился в темноте, пытаясь заснуть. Тётя Уна почему-то считала, что если за целый день сильно устать, а затем лечь в постель и не шевелиться, то вскоре очень легко и быстро заснёшь. Дескать, его нянька и мама разбаловали. Но Хейди, даже зная, что завтра он будет целый день сонный и вялый, совершенно не мог сомкнуть глаз, слушая сопения Риана. Сколько уже времени, десять, одиннадцать? Скоро слуги перестанут ходить по дому, и тогда можно будет выбраться украдкой и пробраться в библиотеку. Может быть, удастся добраться до тех книг, которые папа трогать запрещает?
Скрипнула дверь, пропуская в комнату немного света. На пороге виднелся женский силуэт. Тётя Уна проверяет, спит ли он? Хейден, замер и плотно закрыл глаза, постаравшись дышать как можно тише, хотя знал, что это едва ли поможет. Тётя всегда его раскусывала.
Дверь закрывается, лёгкие шаги проходят мимо и замирают. Приоткрыв глаза, он видит, как тётка склоняется на Ри, поправляя одеяло и целуя братика. На мгновение в тусклом свете становиться виден профиль женщины, и Хейди понимает, что рядом с Рианом совсем не Уна.
— Мама! — вскрикивает мальчик, порываясь вскочить.
Та оборачивается, прислоняя к губам палец, и хотя темнота не позволяет чётко увидеть её лицо, Хейден знает, что сейчас она улыбается.
— Сейчас подойду, — шёпотом говорит она.
И вот уже она уже опускается на его кровать, и Хейд прижимается к тёплому боку, чувствуя, как рассасывается в груди мрачный, тяжёлый комок.
— Как всегда не спишь, тихоня?
Хейди мотает головой, а затем спрашивает:
— А папа тоже приехал?
— Конечно, и ещё кое-кто, кто давно соскучился по одному мальчишке, — дразнит мама.
— Дядя Эрик? — восхищённо вздыхает Хейди. — А воздушного змея он мне привёз? Он обещал...
— Если обещал, то конечно привёз. Ну-ка, подвинься.
Мамины туфли с глухим туком падают на пол, а она, притягивая сына под боком, укладывается рядом с ним. Прямо в одежде на расправленную кровать! А ему — запрещали... Когда он сказал об этом маме, она рассмеялась, и пообещала, что когда он станет взрослым, то он сможет делать это, сколько захочет. И что правила нарушать конечно нельзя, но если это не опасно, и очень, очень хочется, то можно.
И хотя он так много хочет рассказать маме, не теряя ни секунды драгоценного времени рядом с ней, на него внезапно нападает сильная дремота, то ли от тепла знакомых рук, то ли от ощущения безопасности и комфорта. Он засыпает так крепко, как не засыпал уже давно, просыпаясь лишь один раз, когда почувствовал ощущение сквозняка на лице.
— Ну же, пойдём, Несс. Я тоже хочу провести со своей женой немного времени, — негромкий голос отца заставляет недовольно морщиться в полусне.
— Разве ты не соскучился по мальчикам?
— Ещё как. Но не меньше соскучился по свободным вечерам с тобой, когда ни один долбанный маг или нечисть не пытается составить нам компанию.
— Грим! — делано возмущается мама, и её объятия разжимаются.
Хейди было недовольно ворчит, но после того, как мамина ладонь мягко касается его лба, сон становится ещё крепче.
Утром он вскакивает даже раньше Риана. Тот, привыкший, что его будит нянька, а не брат, недовольно отбрыкивается, но услышав, что родители вернулись, тут же открывает серые глазёнки, и даже без особого сопротивления идёт умываться.
Когда няня приходит к ним в комнату, она видит обоих мальчуганов уже полностью умытыми и одетыми.
— И когда успели, — удивляется она, но тут же всплескивает руками: — и точно, ночью же айрин и айри приехали!
За обеденным столом ещё никого нет, поэтом еду пока не несут, поставив перед ними лишь по стакану с молоком. Вскорости спускается и сестра. Ингрид целует Ри в макушку, а Хейди взъерошивает тщательно причёсанные тёмные волосы. Он обиженно шипит.
— Маленькая гадюка, — фыркает Ингрид, впрочем, абсолютно беззлобно.
Когда родители наконец спускаются, Ри уже успевает изныться от нетерпения, но первым папу и маму, а также дядю Эрика замечает не он, а Хейд. На какое-то время в столовой образуется куча мала. Риан попеременно цепляется за ноги то мамы, то папы, от волнения перейдя на какой-то свой, детский язык, Ингрид пытается обнять отца и дядю одновременно. Хейден мнётся чуть в стороне, не зная, как ему подойти ближе, пока наконец дядя Эрик не подхватывает его в воздух, бесцеремонно вертя в руках, как котёнка.
— Ты вырос ещё больше, Хейден, или мне кажется? Вроде, кажется, потяжелел, может быть даже сойдёшь для супа...
— Не кушайте Хейди,— возмущается Ри. Он ещё маленький, и не понимает шуток дяди, хотя Хейден, если честно, тоже не совсем понимает, но послушно улыбается.
— А где Уна? — оглядывается дядя.
Папа пожимает плечами:
— Уже ехала. Говорит, засиделась с малявками, хочет размяться немного. И молодняк за собой увезла, на тренировку. Включая того лэра, которого мы привезли. Кстати, Ингрид, мальчик то хорошенький и весьма талантливый. Кто знает, может и поменяешь своё отношение к магам?
— Ну ж нет, — упрямо мотает головой Ингрид. Сама она — обычный человек, а совсем не маг, как папа и мама, но совсем этим не расстроена. А не маг она от того, что у неё есть другая мама, не их с Рианом. Но если это правда, то почему она тогда не приезжает за Ингрид? Его мама, которая одна и единственная, на сколько бы долго не уезжала, всегда возвращается к ним.
Ингрид неловко целует свою "не настоящую маму", и поспешно садиться обратно за стол.
— Ну мы будем наконец-то есть? — чуть сердито говорит она.
— Не раньше, чем все наши дети будут перецелованы, — смеётся мама, принимая от дяди Эрика Хейдена, пока Риан как маленькая обезьянка пытается забраться на шею отцу.
Жаль, что им так редко удаётся собраться всем вместе, но зато, когда это происходит, они самая счастливая семья. А ведь кроме тех, кто собрался за этим столом, есть ещё другие тёти и дяди, и шумные кузены, и приставучие кузины. И даже лэры, "не рожденные магами", тоже часть их Семьи. Поэтому и имя рода непростое — Эйнхери-Бергели.
Но все остальные не так важны, как мама, Риан и Ингрид. И даже папа, пусть иногда кажется он и не любит Хейдена, всё равно добрый и хороший. Особенно когда мама рядом — потом что тогда он перестаёт ругаться на Хейди, и может даже его похвалить или посадить на колени, не говоря, что тот слишком для этого взрослый.
У Хейди — тёмные прямые волосы, острый любопытный нос и уже сейчас слишком резкие скулы. Он также выделяется среди светловолосых и курносых сверстников высоким ростом и нескладностью. Он не такой ловкий, не такой быстрый... Среди достойный потомков арэнаи Хейден одно сплошное недоразумение, поэтому и дали ему обидное прозвище "гармец". Ребята, называющие его так, едва ли сами видели когда-нибудь настоящего гармца, но это не мешало им обзываться.
— Ты не когда не станешь боевым магом, — задрав нос, как-то сказала ему одна из кузин. — Если ты кем и станешь, так это некромагом. И тогда твой папа наконец выгонит тебя из нашего дома.
— Айрин Бергель не его папа, — высунулся мелкий и юркий мальчишка, один из внуков тёти Уны. — Его папа — гармец! Поэтом он такой... такой... странный!
Хейден был готов постыдно разреветься, когда его младший брат, Риан, не разбирая, почему задевают Хейди, набросился на кузенов с кулаками. Те, опасаясь задеть малыша, поспешно отступили.
— И глаза у тебя жёлтые! — крикнула девчонка.
— У моей мамы тоже жёлтые, — уже себе под нос пробурчал Хейден, ловя разбушевавшегося Риана за шкирку. Вот почему его брат выглядит как настоящий тайранец, а он какое-то чучело? И на родителей, помимо материнских глаз, ничем не похож?
За несколько дней обдумывания столь сложного вопроса он просто извёлся, целыми днями пропадая в картинной галерее и всматриваясь в длинный ряд своих предков. Мама была похожа на дедушку, как и дядя Эрик, папа был похож на своего отца... А вот он на них нисколько не похож. Однажды Хейден не выдержал, и подошёл к маме. Её "специальные гости" как раз уехали, и она мирно дремала в кресле в саду.
— Мама, а ты ведь красивая?
Та открыла жёлтые глаза, сощурив их от солнца, и с усталой улыбкой повернулась к сыну:
— Ты спрашиваешь, потому что не уверен, Хейди? Неужели я так плохо выгляжу в последнее время, что даже мой сын в этом сомневается?
Хейден не понял, шутит ли мама, но на всякий случай постарался всё исправить.
— Нет, я знаю, что ты красивая. И твои гости тоже обзывались всякими красивыми словами про тебя.
— Обзывались? — рассмеялась мама. — Это называется комплименты, Хейди. Их говорят, когда стараются сделать приятное человеку и добиться его расположение. Я оказала им одну уникальную услугу, поэтому они и не скупились на слова.
— Ага, — вежливо кивнул Хейден, почти ничего не поняв. — И папа тоже красивый, да?
Агнесса постаралась сохранить серьёзное выражение лица.
— Он думает, что очень. Мне он, впрочем, тоже нравится.
— Тогда почему я... урод?
На лице мамы возникла растерянность:
— Урод? С чего ты решил? Кто тебе сказал?!
— Ну... одна девочка сказала, что я выгляжу как гармец.
— Эта девочка... — недобро произнесла Агнесса, а затем сказала, но как будто себе, а не Хейдену: — знать бы, кого стоит благодарить, то ли детскую фантазию, то ли тайранскую пропаганду... или досужих сплетников. Хейден, милый, нельзя говорить, что какой-либо народ плохой и уродливый, даже если мы с ними не дружим. Гармцы... они разные. Но в основном не такие страшные, как вы себе на придумывали. И ты уж точно не урод.
— Я не похож на вас с папой.
Агнесса обхватила руками лицо сына:
— Правда? А разве у тебя не мой цвет глаз? И совсем не жёлтый, а как янтарь — мне твой папа так говорил, а он врать не будет. А разрез глаз у тебя, кстати, папин. И рост как у моего старшего брата: ты когда вырастешь, тоже макушкой будешь потолок подпирать.
— И всё же, не похож, — упрямо сказал Хейд. — Я совсем не как другие арэнаи. Может быть, я приёмный? Или вы меня похитили у некромагов, чтобы их победить?
— Ну, если бы ты был бы ребёнком какого-то гармского мага, я бы думаю, что он бы сильно расстроился, что потерял тебя, и даже бы отдал весь Гарм, лишь бы вернуть такого хорошего мальчика, как ты, — Агнесса всё-таки не выдерживает, и улыбается, хоть и несколько печально. — Но, к счастью для Гарма и несчастью неизвестного некромага, ты полностью наш с папой, чему мы безмерно рады.
Агнесса придвинула сына к себе ближе, пристально вглядываясь в его упрямую мордашку:
— Ты знаешь, — медленно сказала она, — когда ты родился, я подумала, что ты чем-то похож на бабушку.
— Айри Геллу? — распахнул в ужасе глаза Хейден, вспомнив строгий взгляд бабушки. Видел он её, правда, раза в два жизни, но она не слишком ему понравилась.
— Нет, — Агнесса фыркнула, — не маму твоего отца. Мою маму. Но потом, когда ты стал старше, я увидела в тебе другие черты. Которые, если честно, не ожидала увидеть.
— Почему?
— Потому что прошло слишком много поколений. Впрочем, среди его потомков ты первый ребёнок мужского пола. Велор, мой прадед... отец моей бабушки, был весьма могущественным человеком, поэтому прожил очень долго и я успела с ним познакомиться.
В Хейдене взыграло любопытство:
— А очень долго — это сколько?
— Три тысячи лет.
— Ух ты! — вздохнул Хейден, хотя с трудом представлял себе, насколько это много. Но наверное даже больше, чем яблок на яблоне, или звёзд на небе. — Это не просто очень долго... это очень очень долго!
Мама гладила волосы Хейдена, пребывая в задумчивости:
— А ещё, он был самым красивым человеком, которого я когда-либо видела. У него была длинная чёрная коса, и волосы были гладкие гладкие, как у тебя. Кисти у него были тонкие, а пальцы изящные... как твои, Хейден. Руки не воина, художника. И такой же красивый разлёт бровей, как у моего Хейди. Велор был... как дракон в человеческом обличии, — лицо матери на мгновение накрыло тенью, а брови нахмурились: — Он был прекрасен также, как и смертоносен. Жестокий человек, которого, впрочем, мне никогда уже не удастся понять.
Хейди, затаивший дыхание, не мог понять, нравится ли ему его далёкий предок, которого он никогда не видел.
— А почему его портрета нет в галерее?
— Потому что там весят портреты только предков Эйнхери и Бергелей. Мой же прадед был совсем другого рода. Кто-то бы, впрочем, назвал его и гармцем, только он родился когда и Гарма ещё не было. В любом случае, тебе не нужно сомневаться, что ты не наш ребёнок. О Гарме... возможно, ты ещё услышишь об этой горной стране. Я была там, Хейден, и это многим не нравится, как и сомнительность моей крови по линии матери. Но ты... ты потомок двух великих родов арэнаи, и никто не вправе сомневаться в твоём происхождении.
Только через несколько лет Хейден поймёт, что пра-прадедушка Велор, и великий Консул Гарма, пропавший за несколько лет до его рождения, это один человек. Поймёт он это не при самых приятных в его жизни обстоятельствах. А ещё позже Хейден, решив отказаться от наследия боевых магов, возьмёт и родовое имя Велора. Хейден Рейвен — так его узнают позже, так его будут называть и враги и друзья. Так он войдёт в историю.
Но сейчас он был лишь Хейди, ребёнком, немного стеснительным, немного неуклюжим, и очень привязанным к своей семье. А более всего, к матери. Поэтому и тосковал он по ней больше, чем даже маленький Риан, его младший брат, который хоть и любил маму с папой, легко себе находил развлечение без них.
Это было лучшее время для Семьи Эйнхери-Бергель. Влияние их росло, как и среди смертных, так и среди магов, а род становился крепче и больше. Изенгрим Бергель фактически правил при дворе, и даже молодой Император должен был учитывать его мнение. Агнесса Эйнхери же... Что ж, в отличие от мужа она не лезла в политику смертных, так как полностью была занята проблемами арэнаи. Боевые маги активно экспериментировали с открывшимися им способностями, с энтузиазмом неофитов изучая магию метаморфов. И не всегда удачно... Боевые маги гибли, переоценив свои силы, но погибло бы ещё больше, если бы Агнесса Эйнхери, та, что вернула в мир искусство полной трансформации, не исправляла чужие ошибки. Когда пострадавшему во время трансформации арэнаи не могли помочь ни целители, ни менталисты, звали Агнессу Эйнхери. И не деньги она получала за это, нет, а гораздо большую плату — лояльность и благодарность. И готовы были забыть Агнессе и её связь с некромагами, и родство с Шаноэ, впрочем, так и не доказанное...
Даже когда Эйнар, герой войны с некромагами, вышел из Семьи Эйнхери-Бергель, основав свой клан, это не поколебало их власть, а только увеличило. Потому что, как бы не злословили языки, Эйнар не был врагом своей сестры, и хоть в Совете мнения их часто расходились, все знали, что в важных вопросах мнение Эйнхери-Бергелей и Вольфов будет едино. А Эйнара и прежде нельзя было сбрасывать счетов, а уж теперь, когда он стал главой собственной, пусть и пока маленькой, Семьи, это стало ещё опаснее.
Вот только Хейдену было плевать на всё величие его Семьи. Те дни он запомнил как самые счастливые только потому, что тогда они все были вместе. Что могли, пусть не часто, собраться вместе за обеденным столом, чтобы говорить о совершенно пустячных делах. И мама бы смеялась над непонятной и взрослой шуткой папы, а тот щекотал бы серьёзного Хейди, пытаясь рассмешить его и Риана. А бы поддавался, хотя на самом деле совсем не боится щекотки...
Хейди не сразу понял, что что-то в их жизни начало меняться. Сначала чаще стал пропадать отец, неделями не возвращаясь домой из столицы. Мама же приезжала из своих поездок совсем усталая, и нередко грустная.
В доме шептались, говорили о каких-то стычках, о том, что в Совете завелись предатели. О недовольных политикой Императора. О странных существах на северных границах Тайрани. О метаморфов, потерявших над собой контроль и нападающих на людей. Хейди и другим детям запретили ходить в лес рядом с поместьем, после того, как там загрызли несколько деревенских детей. И это в лесу, в котором даже волки не водились!
Потом хоронили дядю Эрика. Тогда Хейди и Риан впервые увидели, как зажигают погребальные костры, а мама плачет. Его убил не преступник, ни некромаг, и не взбесившийся и забывший человеческую форму метаморф. Его убил обычный человек, во сне, только за то, что счёл Эрика виновным в том, что он просто не мог сделать. Потому что боевые маги не умеют проклинать, а его посчитали виноватым именно в этом.
Когда Хейди с Ингрид отправились в Дион, город в часе езды от дома, он заметил, как мрачны стали местные жители, а продавец шляпок, всегда кокетничавший с сестрой, отводил в этот раз глаза.
— Проклятые колдуны, звери в человеческом обличии! Уходите с наших земель! — закричала какая-то старуха, но прежде чем Хейден успел что-то понять, её уже увели.
Распри среди магов, ссоры со смертными, и разговоры о гражданской войне. Неприятности, которые на десять лет оставили Тайрани, вернулись втрое. "Проклятье Шаноэ", шептался кто-то, другие же считали, что это некромаги нашли способ отомстить своим старым врагам.
Для Хейдена становилось всё более ясно, что ничего не будет как прежде. Дядя Эрик мёртв, Ингрид, по настоянию отца, уехала к родной матери в другую страну. А их с Рианом начали охранять. Однажды отец вернулся не один, а со смуглокожим и темноглазым человеком.
— Это Тари, — коротко представил он. — Вы должны слушаться его, как меня, Уну, или мать.
Айри Тари, в отличие от знакомых Хейдену магов колдовал совсем по-другому. Зато он умел летать и делал это даже не превращаясь в птицу! Тари-салдоец был не похож на других взрослых, окружавших мальчика. Темноглазый, со смуглой кожей, этот человек носил длинные распущенные волосы и кажется нисколько не заботился об удобстве своей причёски. У Тари был мягкий, певучий акцент, и он знал самые странные и прекрасные сказки, которые было даже невозможно представить. И хотя Хейди нравился салдорец, он, по обычной своей стеснительности, держался в стороне, тогда как Риан быстро сдружился с чужаком весьма быстро.
Тари часто сидел на крыше, куда детям строго запрещали подниматься.
— Что ты делаешь? — как-то однажды набрался храбрости Хейден.
— Я слушаю ветер.
В начале Хейден показалось, что тот над ним смеётся.
— Но ветер не умеет говорить!
-Да, но он умеет передавать чужие разговоры... и даже на расстоянии даже в несколько сотен миль.
— А маму... маму ты можешь услышать?
Улыбка сделало лицо Тари совсем мальчишеским.
— А как же! Хотя Агнессе обычно не нравится, когда я подслушиваю, но она так и не придумала, как защитится от меня. Никто пока не придумал.
Только человек, обладающий таким способностями, как Тари, мог за несколько часов понять, что к дому Хейди приближаются враги. У такой Семьи и враги были достаточно могущественны, хорошо умеющие скрывать своё присутствие. И напали они совершенно трусливо — когда хозяев, ни Агнессы, ни Изенгрима, не было дома. Лишь шестеро детей, трое ещё не совсем взрослых лэров, да с десяток слуг. Из боеспособных магов остались только Уна, Ольгер, один из сыновей Уны с женой-воздушницей, и Тари. Все остальные взрослые маги были в Дионе, где обнаружили ещё одного спятившего и разошедшегося метаморфа.
Четыре взрослых и девять детей и подростков. Слуг отправили в деревню — предупредить о том, что вскоре возможно будет нападение, а вокруг дома возвели магический щит, которым были так славны Эйнхери. В том, что нападение будет именно магическим, Тари не сомневался.
— Я не могу послать весть в Дион, — ругалась Уна. — Кто-то постоянно перехватывает!
— Не беспокойся, я уже сообщил о наших неприятностях, — ровно сообщил Тари. — Вот только помощь к нам придёт не скоро. У ворот города своя засада.
— Может ты знаешь и имена тех, кто за всем этим стоит, умник?
— За это не поручусь, но тех, кто будет нападать сегодня, я знаю. Семьи Кейтан и Грейди, слышала о таких?
— Ещё бы, — сквозь зубы произнесла Уна. Кейтан — маги земли, весьма влиятельные в Совете и не слишком довольные влияние арэнаи. А Грейди — свои. Предатели.
— Боевые маги не так дружны, как стараются себя преподнести? — негромко усмехнулся Тари, впрочем, довольно грустно. Их специализация и насколько они сильны?
— Не особо, сильных магов там раз и обчёлся. Зато в запасе их семейных заклинаний есть очень неудобные для нас. Они почти как Бергели когда-то, только специализируются на охранных системах, поэтому даже то, что навертела Агнесса и её люди, вполне могут снять, хотя и не сразу.
Хотя Семье Эйнхери-Бергели и не было тайн друг от друга, но всё же именно в такие моменты остро чувствовалось, что магия когда-то двух разных родов сильно отличается друг от друга. И хотя Уна могла включить защитный слой дома, управлять полноценно им, как Агнесса или один из её кровных родственников, она не могла.
Щит выдержал почти до самого конца. Никто из смертных и магов дома Эйнхери-Бергель не пострадал, хотя поместье и частично деревня были практически уничтожены. Такова была сила магов земли. Впрочем, свою жизнь, как и Грейти они сохранить не смогли, потеряв её в сражениях с вернувшимися из Диона.
— Проклятые Грейди, — брезгливо произнесла Уна, изучая вырванные на корню ворота поместья и поваленные деревья. На земле чётко виднелись следы лап животных. — Поверить не могу, что настал тот день, когда мы будем сражаться со своими. Как-будто с ума все сошли. Уж не Шаноэ ли опять воду мутят?
— Едва ли. Помнится, Агнесса ещё десять лет назад говорила, что когда нам удастся избавиться от внешней угрозы, то у нас начнутся проблемы уже внутри Тайрани. Десять лет с окончания войны с Алисканом и Гармом, семь лет как заключен договор со Степями... что ж, следовало бы ожидать, что те из тайранских магов, кто не успел нажиться в прошлых стычках, постараются взять своё сейчас.
— А мы тут причём? — возмутилась Уна.
— Изенгрим-Лис кажется нашим врагам самым важным конкурентом в борьбе за власть. Да и его влияние на молодого Императора многим как кость в горле. А Агнесса... Лучший способ доказать народу, что от арэнаи нужно избавиться, это изобразить их дикими зверями, обвинив в нападении на смертных. Агнесса та, кто может помешать в этом.
— Как?
— К примеру, доказать, что виновата не сама магия метаморфов, а тот, кто заражает их болезнью, от которой они теряют контроль над собой. Если Несс докажет это, если сможет найти первоисточник...
Арэнаи поморщилась, немного сгорбившись. Всё же её кажется задели в последней драке. Стара она стала сражаться, с молодыми щенками...
— Ты слишком сильно веришь в свою хозяйку.
— Агнесса мне не хозяйка, а друг. Я видел, как она справлялась и с большими трудностями.
— Тогда у неё не было детей. Дети, мой дорогой мальчик, делают нас, женщин, слабее и уязвимее.
Пока враги не уничтожили дом, так бережно и тщательно созданный им для жены и детей, Изенгрим мог и дальше играть в политику и дипломатию.
Пока жизни сыновей ничего не угрожало, Агнесса могла позволить себе помогать тем, кто за её спиной, возможно, участвовал в заговоре против её Семьи.
Все, кто знал Агнессу, знали так же и то, что если она что-то по-настоящему желала, неизбежно случалось. Сейчас же она хотела найти тех, кто играл с жизнями арэнаи, заставляя терять молодых метаморфов контроль над своей силой. И она их нашла.
Все, кто умудрялся вызвать неудовольствие Изенгрима, знали, как скор и беспощаден он на расправу. И когда жена указала на виновников раздора, он использовал все рычаги власти, чтобы раздавить их на политической арене, в то время как его доверенные люди физически уничтожали ключевые фигуры противника. Это остановило других лишь на время. Слишком много страха, слишком много обмана было вокруг, и те, кто хотел что-то урвать от внутренних беспорядков, уже не мог остановиться.
Никто не называл это гражданской войной, но по сути, события тех дней ею и были. Осталась лишь только благообразная картинка: император на троне, да верные арэнаи, охраняющие границы государства, которое раздиралось на кусочки.
Хейден и Риан переселились в столицу, в Истик, под защиту отца. Тари последовал за ними, в роли телохранителя и в роли доверенного лица Грима. Часть других детей были отправлены с ними, других же отправили вглубь территорий, принадлежавших Эйнхери-Бергель, или их разобрали родители. Впрочем, таких было немного. В войне дети — обуза.
После отравления Императора столица продержалась три месяца. Детей и женщин— и магов, и смертных, эвакуировали первыми. Вот только Хейди и Риану пришлось задержаться.
Маленький Ри раньше никогда не болел: самое худшее, что с ним случалось, это разбитые коленки или сопливый нос. Но с наступлением четырёх лет одна болезнь сваливалась на него за другой. Ещё после разрушения их поместья Риан сильно простыл, и неделю провалялся с температурой. И было совсем выздоровел, но уже в Истике, по зимнему сыром и промозглом, ему стало ещё хуже. Температура то спадала, оставляя его на долгие недели, то возвращалось вновь, принося с собой слабость и головные боли.
"Слишком ранее магическое обретение", — покачав головой, сказал один из целителей, первым догадавшись, в чём проблема. Обычно ранним обретением считался возраст шести-восьми лет, и переносился оно хоть и тяжело, но достаточно быстро. Ри же было только четыре, и его маленькое тело просто не выдерживало тех магических изменений, что с ним происходили. Хейден же... что ж, очевидно он был из поздних.
Сначала Риана боялись перевозить из-за сильного жара, потом стало поздно. Они застряли в осаждённой столице. В один из вечеров салдорец, сидевший до этого спокойно, резко начал собираться. Этьен, целитель, дежуривший у постели бредящего Ри, запротестовал:
— Он может умереть! Его нельзя сейчас трогать!
— Риан крепкий мальчик, и я не могу рисковать жизнями обоими детьми ради призрачной возможности что повстанцы про них забудут.
— Но на улице ещё опаснее!
— Не нам, — загадочно ответил салдорец.
И правда, пока они шли, они ни разу не наткнулись горожан с оружием, ни на магов-повстанцев. Как-будто их вёл кто-то, не просто знающий город, а чувствующий его. Правда, получалось не очень быстро, поэтому когда они аышли к городской стене, ноги Хейдена уже гудели, а Этьен, бережно нёсший Ри, выглядел запыхавшимся.
— Мы идём к папе, да? — спросил Хейди.
— Нет, боюсь, твой папа сейчас не может о вас позаботиться.
Тари изучал стену, как будто пытаясь найти тайный выход, но так ничего не находя. Хейден, оставшийся без присмотра, отошёл от небольшой группы на несколько шагов, когда увидел странную девчонку, которая не отрываясь смотрела на него. Заметив, что Хейден её заметил, девочка отошла немного назад, и там растворилась в стене.
— Ух ты!
Хейди осторожно приблизился к указанному месту, заметив, что земля здесь отличается, да и камень, в других местах немного сколотый, здесь выглядел как-абсолютно новый. Пощупав стену, Хейден разочарованно понял, что она на самом деле вполне осязаемая. Он разочаровано прислонился к ней спиной, как почувствовал, как чья-то рука обвивает его за пояс. Он вскрикнул, и его тут же отпустили.
— Тихо, маленький, это же я.
Голос мамы нельзя было ни с чем перепутать. Сейчас она выглядела так, словно её наполовину вмуровали в стену, но боли она кажется не чувствовала.
К ним поспешил Тари и Эйтан.
— Я помогу перебраться сначала Хейдену, потом вам. Тари, пойдёшь последним, — кивнула подошедшим Агнесса. Выглядела она усталой и почти больной.
Перемещаться сквозь стену оказалось неприятно, хоть и забавно — как будто он двигался сквозь очень густое желе. Вышли они где-то около речного обрыва, где их уже ждала лодка и тётя Уна.
— Все живы? — спросила она, с тревогой глядя на Ри, лежащего на рука Этьена. — Он слишком молчалив...
— Я усыпил ребёнка, иначе он мог начать кричать.
— Дай мне его, пожалуйста, — как-то неуверенно и жалобно попросила Агнесса. — Я сама понесу Риана.
Ри на руках матери беспокойно захныкал, но быстро успокоился.
— Не слишком-то мудро, Агнесса, — вздохнула Уна вполне понимающе. — Нам нужен каждый боец, а твой целитель не слишком-то хороший в этом помощник. Да и за здоровьем твоего сына он проследит лучше, чем ты.
— Я ненадолго.
В лодке Агнесса неохотно передала младшего сына целителю, и отдала Тари разрешение править. Лодка качнулась, а затем набирая скорость понеслась по мутным волнам, управляемая магией салдорца.
— Ты предупредила Эйнара, что мы скоро будем? — отрывисто спросил Тари, стараясь не терять концентрацию.
— Конечно. Нас уже будут ждать его люди.
Уна недовольно поджала губы:
— Ты так доверяешь ему, Агнесса, хотя этот волк нередко поступал не в твоих интересах.
— Мой брат способен на предательство не больше, чем ты по отношению к Гриму, — ровно ответила Агнесса.
— Я не покидала свою Семью, — возразила арэнаи.
Агнесса пожала плечами:
— Может быть Эйнар не слишком уживчив, и с моим мужем не так уж и ладит, но своим племянникам он сможет обеспечить безопасность. Тем более что ты забываешь, что Бергель поддержал моё решение отправиться к Эйнару. Мой брат мощный союзник, Уна, не стоит им пренебрегать.
— Что-то не больно он нам помог до этого. Готова поспорить, что он играет в свою игру.
Агнесса лишь отмахнулась. Она хорошо знала брата со всеми его закидонами. Эйнар был хоть иногда резок и неоправданно жесток, не любил сложные ходы и интриги, предпочитая действовать в лоб. И уж если он сказал, что поможет вывезти Ри и Хеди с опасной территории, переправив их к остальной Семье, значит, он это и сделает.
Лагерь Эйнара Вольфа стоял в двух днях речного пути от Истика. Эйнар объединил под своими знамёнами несколько Семей боевых магов, оставшихся верными Совету. Хейден, испуганно вцепившись в руку Тари, шёл мимо бесконечного числа шатров и палаток, рядом с которыми ругались, смеялись, спорили между собой такое количество чужих магов и смертных, которого Хейди никогда не видел. Те, кто узнал во главе небольшой процессии Агнессу, оставляли свои дела и приветствовали главу дома Эйнхери — некоторые просто кивали, а те, кто знал Агнессу лично, подходили ближе, чтобы перекинуться парой слов и узнать, что творится в столице. Та устало кивала в ответ, обещая рассказать всё позже, а самых любопытных оттесняла личная стража Эйнара.
Эйнар Вольф ждал их у входа главного шатра. Дядю Эйнара, маминого старшего брата, Хейден видел лишь один раз в жизни и почти не помнил. Единственное, что запечатлелось в памяти — что тот был огромен, как великан. Дедушка был, впрочем, тоже очень большой, но отчего-то не таким пугающим.
— Проходи, Несс, — дружелюбно кивнул Эйнар младшей сестре, лишь скользнув взглядом по остальным и задержав его на племянниках. — Твои люди могут идти отдыхать, я уже выделил для них места. Астер, отведи детей...
— Нет, они останутся со мной, — немного более резко, чем это было нужно, сказала Агнесса.
— Ты считаешь, что в моём лагере детям может грозить опасность? — сухо спросил Эйнар.
— Ри болен, — пояснила арэнаи. — Я надеялась, что ты бы мог помочь. У тебя ведь есть опыт вытаскивания молодняка. И Этьен тоже мог бы пригодиться, он ученик старого Лейга, а ты же знаешь, как тот был искусен в лечении арэнаи.
— Хорошо, тогда дела подождут. Посмотрим, чем я смог помочь, — несколько неохотно, как показалось Хейдену, ответил дядя.
Взяв руку Хейдена, Агнесса ввела старшего сына внутрь шатра, хотя его присутствие при лечении Риана было не нужным. Но Агнесса привыкла слушаться свою интуицию, а та сейчас говорила, что ей не стоит расставаться с детьми надолго.
— Как давно это с Рианом? — щупая лоб младшего племянника, спросил Эйнар. Тот жалобно захныкал, но глаза не открыл. Кажется, свет ламп ему был неприятен. Хейди, присевший на подушки рядом со стенкой, беспокойно заёрзал, с тревогой глядя на взрослых, но его, кажется, не замечали вовсе.
— Изменения начались несколько месяцев назад, но так плохо ему где-то неделю, — немного неловко ответил Этьен, бросая виноватый взгляд на Агнессу.
— И ты мне не говорил?! — взвилась Несс. — Я бы забрала детей раньше...
— Айрин Изенгрим не велел вас беспокоить, — отвёл глаза целитель.
Эйнар, не отвлекаясь от осмотра, лишь хмыкнул.
— Что, не все люди твоего мужа преданны также и тебе?
Агнесса устало потёрла лоб.
— Прекрати, Эйнар, не начинай. А то мы снова поссоримся.
— Я лишь отстаиваю твои личные интересы, тогда как Грим заботиться лишь о себе и своей славе. Где-то равенство глав дома, что он обещал?
— Если ты этого не видишь, то это твои проблемы, не мои, — Агнесса пришлось приложить усилия, чтобы не нагрубить брату. — Что с Рианом? Ему можно помочь?
— Что с ним, ты и сама видишь. Не удивлюсь, что вскоре от его дикой магии, у меня половина лагеря в руины превратится, — ухмыльнулся маг. — А что делать... ну это ты же у нас мастер в обращении с теми, кому нужно помочь совершить оборот. Полная трансформация поможет его телу легче пережить магическую инициацию.
— Ему четыре, Эйнар. Раньше десяти-двенадцати не рекомендуется использовать магию превращения. Да и первая трансформация довольно болезненный и сложный процесс, даже если совершать её только частично.
— Ну, твоё дело. Но я бы не стал бы слишком долго ждать, когда всё само собой решиться. Если в течении нескольких дней ему не станет легче, я бы рекомендовал рискнуть с трансформацией. Целитель?
Этьен избегая взгляды Агнессы, кивнул.
— Не знаю, как с оборотом, но не спадающая температура и магия, которая не может найти себе выхода, скоро начнёт сильно вредить здоровью Риана.
В шатёр неожиданно резко ворвался ветер, и раскидав бумаги на столе, так же внезапно исчез. Пока Эйнар пытался собрать листы, Агнесса молчала, смотря с отрешённым видом в сторону. Её внимание сейчас было где-то в другом месте, не здесь.
— Агнесса? — мягко спросил Эйнар сестру. — Давай всё же отправим детей немного поспать, и поговорим.
Та посмотрела на него изучающе, холодно. Затем подошла к брату, и аккуратно забрала у него Риана, передав целителю. Тот сделал было шаг к выходу, но она остановила его жестом руки. Лицо её стремительно наливалась бледностью, выдавая то напряжение, которое овладело ей сейчас.
В другой ситуации Агнесса скорее всего сделала бы вид, что купилась на обман Эйнара, и попыталась бы повлиять на ситуацию позже. Но если бы это касалось только её жизни. Сейчас же с ней были дети, и позволить их увести, не зная, что с ними сделают, Агнесса не могла. Она скорее костьми ляжет, чем расстанется с Ри и Хейди в лагере врага.
— Помнишь, Эйнар, как ты когда-то стоял передо мной на коленях и клялся мне в том, что будешь поддерживать меня во всём? Что признаешь меня как главу дома. А спустя четыре года ты ушёл и создал собственную Семью?
— И ты согласилась с этим тогда. В тот момент мы оба поняли, что нам с твоим мужем не ужиться под одной крышей.
— Ты и не слишком то старался. Но потом... потом мне стало казаться, что ваши отношения стали налаживаться. Ты ведь поддерживал его в Совете во всех важных вопросах, а он помогал уладить твои проблемы перед короной. Так что же произошло? Когда всё изменилось? Десять лет ты играл нашего друга, чтобы теперь так гнусно поступить...
— О чём ты? — ласково, как больную, спросил Эйнар сестру.
— Почему ты предал нас? Почему ты предал — меня?
Эйнар Вольф чуть склонил голову, изучая сестру. Постепенно с лица его сходило выражение заботы, сменяясь чем-то непонятным и тёмным. Звериным.
— Нейтан! — рявкнул он. Когда на пороге возник темноволосый боевой маг, он уже спокойнее сказал: — Я же просил поселить наших гостей со всем возможным комфортом и безопасностью.
— Так и было сделано, айрин.
— Не уверен в этом. Загляни к салдорцу и проследи, что он спит достаточно крепко. Мне не нужны соглядатаи в моём лагере.
— Не смей его трогать, — зашипела арэнаи так угрожающе, то на мгновение Нейтан растерянно замер.
— Исполняй приказ, воин, — Эйнар повернулся к Агнессе и ничего не понимающему целителю: — Ведь я угадал, да, Несс? Этот выкормыш мага хаоса чего-то нахватался у своего прежнего хозяина, и теперь научился весьма странному колдовству. Он как-то смог предупредить тебя.
— О том, что вы накинули на своих гостей антимагические цепи? Проклятье, Эйнар, я же тебе верила! Ты сказал, что поможешь нам!
— Я и помогаю, тебе и твоим детям. Даже этому полукровке, которого ты неизвестно где нагуляла, — маг брезгливо кивнул в сторону съёжившегося Хейдена, не понимающего, почему взрослые начали неожиданно сориться, а мама пытается прикрыть его своей спиной.
— Вот уж не думала, что ты опустишься до глупых сплетен, братец! Или же ты их сам придумывал, чтобы опорочить моё имя? — процедила Агнесса, сжав кулаки. Глаза, до этого приглушённо жёлтые, сейчас горели волчьим огнём, а лицо постепенно изменялось, показывая, что женщина была на грани трансформации.
— Не твоё имя, а твоего мужа, — с насмешкой ответил Эйнар. Черты лица его тоже плавились, став напоминать волчьи. Казалось, арэнаи стал ещё массивнее и выше ростом. — Ничто так не задевает мужчин, как намёки, что ребёнок не его, даже если он знает правду. Не превращайся, Агнесса, если не хочешь драться в присутствии детей и подвергать их опасности. Давай просто поговорим. Моя вражда не с тобой, а с твоим мужем.
— Я не хочу с тобой говорить. Я хочу уйти! — отчаяние прорвалось в голосе Агнессы.
— Так уходи, — неожиданно согласился маг. — Но только одна. Впрочем, целителя тоже можешь захватить, он мне не нужен. А вот остальным, в том числе и моим племянникам, придётся остаться.
— Тебе ведь нужны были рычаги влияния на моего мужа? Заложники? Как мерзко, Эйнар. Не думала, что ты так опустишься, похищать ради этого детей. А теперь благосклонно предлагаешь мне уйти? Ты спятил, если думаешь, что я оставлю на тебя Ри и Хейди, а сама сбегу.
— Так я и думал, — удовлетворённо кивнул Эйтан. Конечно же, отпускать сестру он никуда не намеревался, но хотел оставить той хоть какую-то иллюзию того, что она приняла решение самостоятельно. — Тогда ты должна понимать, что мне придётся кое-что предпринять, чтобы ты не вздумала чинить мне неприятности.
— Антимагические браслеты? — поморщилась арэнаи.
Эйнар подошёл к Агнессе ближе, поддев пальцами ей подбородок и запрокинув голову. Та не пыталась вырваться, хотя огонь в глазах женщины разорался всё ярче. Он усмехнулся, показывая отросшие клыки.
— Милая моя сестрёнка, я отлично помню, как легко ты избавляешься от любых цепей и оков. Для тебя мои целители специально придумали что-то более... сильное.
Когда в комнате появились люди, Агнесса не сопротивлялась. Лишь дёрнулась, когда один из целителей воткнул в её шею шприц.
А затем упала, скорчившись, но так и не издав звука.
— Боюсь, серебряная сыворотка немного болезненна, — с почти искренним сочувствием произнёс Эйнар. — Помогите айри Анессе Эйнхери-Бергель встать и проследите, чтобы она спокойно дошла до места, где сможет отдохнуть. Нейтан, поставишь в охрану доверенных людей из своих, и чтобы без лишнего шума. Кстати, в твоих интересах, дорогая сестра, было бы не поднимать скандал и не искать поддержки у других Семей, пока Риан и Хейден находятся меня.
Когда Агнессу увели, Эйнар как-то устало опустился на стул, сгорбившись и как будто постарев. Магия метаморфов ушла из его тела, сделав мага почти человечным.
Да, он находился на грани дозволенного, обращаясь против главы своей бывшей Семьи, но Агнесса его сама вынудила. Ей не стоило принимать идею воссоединения двух родов так всерьёз, играть на стороне чужака, а не на его стороне. Дед ошибался, позволил вздорной девчонке взять власть, которую она не способна была удержать, и Эйнару придётся это исправить. Как только он уберёт Изенгрима, освободив сестру от Договора, как только он, благодаря силам Совета, поставит на место зарвавшихся смертных, он попробует примириться с Несс. Но для этого, хотя бы, нужно бережно обращаться с её щенятами. Маг поднял тяжёлый взгляд:
— Этьен?
-Да, айрин Вольф?
— Ты можешь перестать блокировать магию Риана. Полагаю, если мы продолжим так и дальше, то мальчик и правда получит повреждения. Его болезнь свою роль уже сыграла, заставив Бергеля отдать их прямо в мои руки. Теперь будет достаточно и слов, чтобы заставить Несс мне не мешать.
Хейден, сидевший до этого тихо, как котёнок, негромко расплакался от бессилия. Но как же, неужели айри Этьен вредил Ри нарочно? Неужели он помогает этому ужасному человеку, который обидел маму?
Когда дядя поднял его за шкирку, он так оцепенел от страха, что даже не сопротивлялся.
— И что же ты такой нытик, а? — брезгливо спросил Эйнар. — Как-будто и правда не потомок боевых магов. И что мне с тобой делать, а?
— Если вы не хотите, чтобы Хейден разболтал о том, что здесь произошло, мне придётся стереть ему память, — предупредил маг жизни. — Не скажу, что это слишком полезная процедура в его возрасте.
— Возможно, это и не нужно. Мы ведь не будем делать ничего глупого и болтать языком, хотя бы ради мамы, а, Хейди?
— Я... я ничего не понял, — с трудом из-за пересохшего рта сказал Хейден.
— Ну вот и умница, — его небрежно потрепали по щеке.
Как ненавидел себя в тот момент Хейден! За то, что не пытался даже ничем помочь маме, за то, что боялся дядю, за свою слабость и беспомощность.
— Я увижу маму?
— Когда-нибудь, если она не наделает никаких глупостей, пожал плечами дядя. — Этьен, я поселю тебя с мальчишками неподалёку. Если с ними что-то случиться, головой отвечаешь. А теперь иди, накорми их, а то на старшего смотреть страшно, так он тощ и бледен.
Так начались три самых страшных дня в короткой жизни Хейдена. Впервые он так надолго был оторван от близких и родных, а единственный человек, который рядом с ними находился, оказался на самом деле предателем.
Предательство — это слово Хейден узнал слишком хорошо, и уже никогда не совершал ошибки своей матери, доверяя людям, какими бы хорошими они не казались. Слишком дорога оказалось цена этого доверия.
Когда на третий день за ними с Рианом, который почти полностью поправился, пришла мама, Хейди решил, что самое плохое уже кончилось. Но дальше было ещё хуже.
Расслабилась. Размякла. Почувствовала себя неуязвимой и поплатилась за это. Как корила и как кляла себя Агнесса за то, что игнорировала сигналы, предвещающие беду!
Нет, жизнь, даже в вполне счастливом замужестве, не была простой и лёгкой. Об этом говорил шрам на левом плече от техномагического оружия, полученный во время почти давшегося покушения. И следы от зубов и когтей метаморфов, которые чувствовались даже спустя месяцы. И даже боль в груди, когда механическое сердце, созданное когда-то некромагами, отзывалось на враждебную магию арэнаи всякий раз, когда Агнесса колдовала.
Но она привыкла, воспринимала уже как данность, что за её спиной — Семья, пусть и требующая много, но также много готовая и дать, а рядом, рука об руку, Изенгрим, на которого можно положиться.
Любили ли они друг друга? Даже спустя десять лет совместного брака Агнесса не могла ответить на это чётко. Но когда Грим был рядом, она почти всегда чувствовала себя счастливой, и даже тоска о другой жизни, которая не оставляла её все эти годы, немного угасала и почти забывалась. Им было хорошо вместе, и они научились заботиться друг о друге. Жаль, что в последние годы они так редко проводили время рядом, занимаясь тем, что считали для себя важнее всего.
Наверное, расслабилась не только она, но и её Лис. Как иначе он, хитрейший из арэнаи, мог не заметить подлости Эйнара? Впрочем, если бы проблема была только в нём, то возможно, правда бы выплыла давным-давно. Но ведь были и другие неприятности, которые Эйнар даже если бы не захотел, не смог бы устроить.
После войны с алисканцами... был спокойный период. И даже стычки с Степями и возобновившийся конфликт с Салдором не нарушал привычную жизнь тайранцев. А затем, это совпало с тем временем, когда Агнесса была беременна Хейденом, начались проблемы.
Природные аномалии: жара ранней весной и затяжные дожди на всё лето. Сильные снегопады. Засуха. Ничего такого, с чем не могли справиться стихийщики, но мороки было много.
Управлять магией стало сложнее. Она как будто стала более неуправляемой, делая совсем простые заклинания порой весьма опасными. Больше стало случаев безумия магов, больше стало стихийных, диких инициаций, после которых молодые лэры просто перегорали. А в Семьях арэнаи всё чаще происходили несчастные случаи при трансформации. Вначале Агнесса сваливала это на неисполнение техники безопасности, но теряли разум и здоровье и те, кому полное превращение до этого давалось легко и свободно.
А в Ойкумене, пока ещё в диких, мало обжитых местах, стали появляться существа, которых до этого считали мифическими. Лесные духи, грифоны, пикси, болотные твари. Эрик, помниться, как-то притащил из одной из своих поездок пойманное в южных лесах существо — крылатую обезьянку с оранжевым мехом. Правда, в доме несчастное существо не прижилось, умерев через месяц, и вызвав горе у всех детей Семьи. Зато Агнесса смогла лично убедится в своих подозрениях — тварь была из Диких земель, тех территорий, что находились по ту сторону Границы. Места, доступ к которому имелся только у одного человека — Анхельма Нидхёгга. Впрочем, человека ли?
Что ж, это многое объясняло. Присутствие в Ойкумене такого существа как Лорд Хаоса не могло не сказаться на реальности, притом самым непредсказуемым образом. Отсюда и скачки в магическом фоне, и пробуждение спящего до этого Источника на территории Тайрани. И чудовища с той стороны, пока относительно безобидные. В конце концов, из Границы могли попасть и совсем другие существа — те же демоны, например, или драконы, которые хоть и не показались Агнессе в своё время такими уж агрессивными, но соседями были бы опасными. Впрочем, случайность ли это? Вполне вероятно, что Хель вполне осознанно заселяет необжитые места Ойкумены разными мелкими иносущностями. А ведь мог бы запустить и кого пострашнее...
Когда Агнесса осознала это, первым её порывом было найти Анхельма и выяснить у него всю правду и может быть даже потребовать сдерживать свою силу. Остановил страх: не на то, что могла бы разозлить могущественного Лорда Хаоса своими претензиями. Испугалась, что не сможет вернуться домой, к своим близким. Не сможет, и не захочет.
Пусть... развлекается, восстанавливает нарушенное равновесие. Пока можно и потерпеть.
Оказалось, нельзя. Свалившиеся на Тайрани неприятности не отвлекли, а лишь усугубили внутренние проблемы: разлад между смертными и магами, неспособность магов ладить друг с другом.
Но как получилось так, что Эйнар оказался врагом? В последние годы она слышала о том, что её брат, который всегда был достаточно жёстким человеком, всё чаще действует излишне сурово и жестоко. При встречах Агнесса нередко пыталась намекнуть брату, а то и говорила прямо, что ему следует меньше использовать полный оборот. Что он затуманивает его разум, подчиняет человеческую волю животным инстинктам. Видимо, мало говорила...
В груди болело, и боль была не только фантомная. Агнесса чувствовала, как из-за серебра, разлившегося в её крови и лишающего её магии, эйсор, её механическое сердце, начинает сбоить. Плохо, очень плохо... Но она не может, не имеет право болеть и тем более умирать, когда Ри и Хейди находятся в руках безумца, подменившего свою человеческую сущность звериным началом. Впрочем, волки так не поступают, они не предают свою стаю.
Надо было что-то делать. Но магии в ней уже не было, трансформация оказалось также не доступна. Оставалось лишь два средства. Докричаться до Анхельма, надеясь, что он услышит свою старую подругу и поможет ей. Но это могло закончиться весьма и весьма непредсказуемо. Хель и раньше был непростым человеком, чья помощь могла обернуться боком, а теперь, будучи Лордом Хаоса, он был опаснее вдвойне.
Вторым способом было использовать собственную силу — силу Повелителя Перекрёстков. За последние несколько лет она всего лишь несколько раз прибегала к своим способностям эмиссара хаоса, да и то совершенно случайно. Впервые это произошло во время первой беременности, которая давалась Агнессе тяжело и мучительно. К тому же впервые она лишилась и магии, и трансформации на такой долгий срок — магия у арэнаи пропала уже на пятом месяце беременности. А на восьмом произошло то самое треклятое покушение. Вот и представьте себе — неповоротливая и неуклюжая женщина с опухшими ногами против весьма неприятных типов, вооружённых к тому же техномагическим оружием. Она после того ещё письмецо в Гарм черкнула, самому консулу Хаккену: дескать, что это вы за своим оружием не следите. И в ответ получила... полный набор защиты от техномагического оружия, который правда пришлось спрятать, чтобы не сердить мужа подарками от бывшего ухажёра.
Но в тот момент, стоя против тех, кто собирался забрать её жизнь, она была полностью была беззащитна. И тогда... пространство вокруг неё изменилось, наполнившись светящимися нитями, которых так просто оказалось порвать.
Оржие первого напавшего убило его самого, второй мужчина нелепо споткнулся и размозжил голову о камень, что ж он выжил и даже сдаться подоспевшей охране, а через день его обнаружили в камере удушенным своим же языком.
А Агнесса неделю боролась с иррациональным и всепоглощающим желанием уйти ночью из дома, оставив всё и всех. И найти своего господина.
Потом были и другие случаи, где появлялись и рвались нити, и хотя они были не столь драматичны, откат после использования сил эмиссара был весьма жёстким.
Но выбирая между помощью Лорда Хаоса и использованием хаоса внтри себя, Агнесса выбирала второе.
В третью ночь Агнесса дёрнула за нити судьбы, подчиняя окружающую реальность и обращаясь к хаосу ради того, чтобы освободить своих людей и Ри с Хейди.
В третью ночь небо заволокло тучами, а затем над лагерем разразилась буря.
В третью ночь спелёнатый и усыплённый заклинаниями Тари-воронёнок открыл глаза, почувствовав, как зовут его дикие ветра, ждущие своего хозяина. Салдорец улыбнулся. О да, это безусловно было его время.
Хейден спал беспокойно. И не только из-за беспокойства на новом месте, или жесткой постели. Казалось, что приближалось что-то пугающее. Не обязательно плохое, но настолько могущественное, что может смахнуть Хейди и даже не заметить.
Он проснулся от звуков, которые сначала принял за стоны Риана. Но это стонал ветер, задуваясь в щели шатра. По навесу застучал дождь, сразу стало холодно и сыро.
Когда в небе загрохотало, в спальник к Хейдену забрался его брат, и тот прижал маленькое тельце к себе, пытаясь успокоить Ри и успокоится самому.
Наконец проснулся и Этьен. Целитель, недовольно ворочался в своём спальнике, а потом неожиданно вскочил:
— Вы это слышите?!
— Что?
— Кто-то зовёт меня... и вас.
И правда, прислушавшись, в звуках ветра мальчик с удивлением услышал своё имя, и совершенно не думая, отозвался:
— Я здесь!
— Что ты делаешь! — Этьен подскочил к Хейди, пытаясь закрыть ему рот, и тот неожиданно для себя стал отбрыкиваться.
Пытаясь справиться с внезапно взбесившимся мальчишкой, целитель не сразу услышал шум у входа шатра. Но вот то, как ввалились внутрь салдорец и две арэнаи, у него не было шансов пропустить.
— Ты что делаешь? — удивлённо спросила Уна, встряхивая свои короткие волосы от капель воды.
— Э-э-э, мальчик стал кричать, и я подумал, что он испугался бури.
Маг жизни поставил Хейдена на землю и даже пригладил ему растрепавшиеся волосы. Рука всё также предусмотрительно лежала на плече мальчика.
— Ну ну... — фыркнула Уна неодобрительно. — Н и педагогические методы.
— Мама? — пискнул Ри, выпутываясь из спальника и бросаясь к матери. Та его поймала, осмотрела, и решив, что тот выглядит вполне выздоровевшим, счастливо улыбнулась.
— Спасибо, Этьен! За то, что присмотрел за детьми, за то, что вылечил Риана. Я не знаю, что бы делала без тебя.
— Мама, но он плохой! — воскликнул Хейди. — Он не лечил Ри, он помогал дяде!
Миг, и ситуация изменилась. Этьен уже прижимал к себе ребёнка, положив ему на шею ладонь, от которой Хейди больно кололо и было холодно.
— Не подходите! — немного истерично крикнул целитель. — Иначе я... поврежу ребёнку!
Глаза Агнессы сузились:
— Так это правда? Неужели маг жизни может зайти так далеко? Вы же не убийца, Этьен...
Она хотела сказать что-то ещё, но Уна ей помешала. Пока Этьен отвлёкся на Агнессу, Уна подобралась к нему совсем близко, и без предупреждения ударила по уху резким, быстрым движением. Тот пискнул и повалился на пол, отпуская шею мальчишки, который тут же отскочил к матери. Уна подула на саднящие костяшки и бережно разогнула сжатые в кулак пальцы.
— Да уж, с частичной трансформацией бить людей как-то сподручнее. Но и так неплохо.
Ещё немного попинав целителя под недовольные взгляды своих спутников, и убедившись, что неприятель потерял сознание, Уна наконец остановилась.
— Ну и что теперь? — бодренько спросила она. — Какой дальнейший план? Несс, Воронёнок?
Тари поморщился. Именно салдорец, первым освободившись, снял путы с Уны, вместе с ним сидевшей в заключении, и нашёл Агнессу. Только лишь благодаря чуду он и арэнаи смогли справиться со стражей, а благодаря сильному ветер, поднявшему пыль, незамеченным добраться до детей. Вот только выбраться незамеченным легко в одиночку, а отнюдь не такой большой группой. Тем более с маленькими детьми. Да и от тайранок сейчас не было большой пользы — из-за антимагических инъекций ни одна из них не могла ни колдовать, ни использовать силы метаморфов. Он-то сам не лишился магии, так как она имела совсем иную природу, чем у обычных магов, но сейчас Уна и Агнесса превратились в обычных смертных женщин, к тому же ставших и ослабленных. Впрочем, целителя Уна вырубила вполне успешно.
— Буря продлиться не более получаса, — наконец сказал он. — С помощью неё я смогу нас прикрыть, хотя и не спрятать полностью. И даже если нас обнаружат, стихия не даст добраться до нас первыми. Глупцов, пошедших за нами, должно просто разметать. Хотя я не совсем представляю, что местные маги смогут нам противопоставить.
— А нас самих не снесёт? — уточнила Агнесса, пытаясь скрыть своё беспокойство, но излишне крепкие объятия, которыми она прижимала детей к себе, её выдавали.
— Я поставлю полог. Но боюсь, это мне сильно обойдётся и дальше я превращусь в балласт. Так что из лагеря я нас вытащу, а там...
— Можно попробовать перебраться через реку, и метаморфам будет сложнее нас найти. Хотя если облава будет большой...
— Не будет, — покачала головой Агнесса. — Эйнар не будет выносить наши "внутренние ссоры", как он это называет, на показ. Испугается, что те, кто присоединился к нему, откажутся ему помогать, узнав о том, как он поступил со мной. Так что будет привлекать лишь членов своей новой Семьи, да таких как Этьен.
Уна несла на спине более тяжёлого Хейди, освободив руки для манёвров, Ри же держался плохо, и Агнессе его пришлось нести на руках. Тари шёл впереди, поставив трёхсторонний, для экономии энергии, щит, который должен был укрывать их от ветра. Они почти дошли почти до конца лагеря, когда стража наконец подняла тревогу. Ветер постепенно начал стихать, и сейчас почти полностью поддерживался лишь салдорцем.
— Пятнадцать минут, — выдохнул Тари, уже немного шатаясь. — Меня хватит ещё на пятнадцать минут.
До реки можно было лишь добраться за двадцать, в самом лучшем случае. Где-то за спиной злобно завыл волк, и ему вторили ещё несколько голосов.
—
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
