Лесной дом-24

Глава двадцать четвёртая

Когда вернулись в "родительское" поместье, там ещё все спали. Разумеется, все, кроме пастуха Лаогера, который ранним утром уже выгнал коров на пастбище.

Вот тут-то и пригодился гостевой дом. И тот же пастух, который и впрямь оказался бывшим магом. Нет, в примитивном целительстве, как выяснилось, соображали маги любой специализации. Но Лаогер оказался магом-профессионалом. Как он очутился среди раненых, перенесённых в отдельный корпус дома? Никто в суматохе возвращения не понял. Однако его негромкие, но требовательные команды были невероятно властными, а потому выполнялись немедленно — всеми, к кому он обращался. Он не только сумел вычистить раны людям и оборотням, но и обезболить их. А перевязки... Алиса только рот открыла, глядя, как плотно и бережно ложится на её раны чистая ткань. Будто настоящие бинты. Пробовала встать на ноги — получилось даже постоять немного. Боль была, но такая... ныло словно как-то изнутри.

Чуть позже узнали, что дан Лаогер в известную воинам недавнюю войну потерял всех своих родных. Что его и сломило. Но при виде тех, кто нуждался в его помощи, в пастухе проснулось не только сострадание, но и совесть.

Пока дан Лаогер занимался ранеными (а для удобства врачевания их всех на первый случай разместили в одной, довольно просторной комнате), Алиса узнала о том, что же произошло, после того как измигунья матка была уничтожена.

— Яйца начали трескаться именно в эту ночь, — лаконично возвестил дан Конлет.

Более эмоциональное и пространное объяснение дал дан Силлаг, добавив:

— Измигуны выскочили, не только распахнув дверь или окна, но во все щели. А последних в этой ветхой лачуге хватало!

А дан Ристерд качал головой:

— Избушка словно взорвалась ими, леди Алиссия!

Эта информация была первой и, мягко говоря, обрывочной, но в целом картинку Алиса получила. Тем более, что вскоре её отнесли в отдельную комнату, в которой дан Реган разрешил остаться только Виктору. И вот тут уж девушка получила все ответы на свои вопросы. Спать не хотелось, потому что владело Алисой самое настоящее нервное возбуждение. А дан Реган полагал, что его невесте нужен отдых и что её брат уж постарается сделать всё, чтобы раненая отдохнула.

Виктор и старался. Сел на краешек кровати, куда положили сестру, и рассказывал. Говорил вполголоса, чтобы его не слышали за стенами в других спальнях-комнатах. Иногда так увлекался, что его несло рваными предложениями — лишь бы успеть подробно обо всём, и Алиса недовольно шипела на него, требуя, чтобы говорил внятно.

В сущности, ничего нового, если вспомнить реплики магов, брат не рассказал. Но странно: слушая его, Алиса всё больше успокаивалась.

Итак, матка и впрямь была уничтожена синхронным выстрелом в семь огненных стрел. Но, едва маги-огневики опустили руки, избушка пасечника чуть не разлетелась по брёвнышку: так стремительно порскали из неё измигуны, только что вылупившиеся.

— И уже с шерстью? — уточнила Алиса деталь, которой давно интересовалась.

— С шерстью! — подтвердил брат и с изумлением покачал головой: — Они все были мокрыми! Представь — только-только вылупились! Но уже клыкастые!

Благодаря всадникам Герхарда и оборотням Куна всю стаю измигунов, изливающуюся из домишки, сумели ликвидировать почти без потерь.

— Дан Реган говорил, что бывает — от десяти человек погибает, — вздохнул Виктор. — А тут — всего лишь раненые!

— Ага, — проворчала сестра, — всего лишь. Тебе бы это "всего лишь" испытать!

— О! — обрадовался Виктор. — Они как полезли, я сразу начал бить так, как было в лесном доме! Ту же стрелу — прямо в пасть! А твою пропажу сразу не заметили. Потому как остальные маги тоже начали лупить в этих тварей — вокруг избушки такой фейерверк был! И это плохо, — внезапно закончил он отнюдь не на радостно-восторженной ноте.

— Почему? — удивилась Алиса.

— Ну, так слепит же, — напомнил брат. — Так мельтешит, что ничего не разглядишь. В общем, я понял так, что магическое зрение надо развивать и дальше. Это ведь я ничего не видел. А остальные-то очень даже прекрасно всё видели.

Во время торжественного то ли позднего завтрака, то ли раннего обеда (мать, зная, что они отсыпаются, перенесла время трапезы на более позднее) дан Реган при всеобщем одобрении надел кольцо на палец Алисы.

На этом обеде, к которому он принёс свою невесту на руках, мать и прислуга наконец выяснили, с чего это вдруг в поместье остановилась чуть ли не воинская часть. Мать, ничего не зная об измигунах, точней — только что узнав, спокойно восприняла рассказанный ей результат боевой ночи. Но на прислугу известие о том, что "баричи" нашли гнездо ночных тварей на пасеке — чуть не на пороге поместья, а затем с помощью военных уничтожили его, произвело оглушительное впечатление. Слуги теперь не то что на цыпочках перед ними ходили, но ещё и таращились благоговейно, как на героев.

Как ни странно, на этот обед-завтрак пригласили и Куна. Алиса подозревала — затем, чтобы он наглядно увидел, что она... окольцована. Девушка попыталась было мысленно составить речь, чтобы толкнуть её перед даном Реганом, и доказать, что предводитель оборотней для неё всего-навсего хороший друг, а то и вовсе — знакомый. Но отказалась от приготовленных слов при виде жениха, который успокоился, едва помолвочное кольцо украсило её палец.

Кун сидел за столом спокойно, деликатно орудуя вилками-ложками и ножом. И, только поглядывая порой на Алису, с трудом прятал ухмылку.

Алиса же лишь раз испытала не то что возмущение из-за кольца, но... некоторое противоречие: её опять не спросили, а хочет ли она вообще замуж! Но... жених-то нравился! Вот и всё противоречие.

И оставалась толика озадаченности, которую она и высказала матери, когда та подошла после завтрака поздравить её. Дан Реган уступил ей место, присоединившись к старшим магам, обговаривавшим итоги боевой операции.

— Мама, спасибо за добрые слова. Вот только замуж я должна была выйти за другого.

— Что значит — за другого?! — изумилась мать.

И Алиса коротко описала ей ситуацию. Помолчав, тоже озадаченная, мать только и сумела посоветовать:

— Не стесняйся, Лисушка, подойти к жениху и потребовать объяснений. А то мало ли... Подойди. Может, конечно, здесь так не поступают, но я вижу его глаза, когда он смотрит на тебя... Так что — смелей.

Подумав, девушка решила, что мать, всё больше оживавшая в этом мире, права. Поэтому, когда дан Реган вернулся и вновь взял Алису на руки, чтобы отнести девушку в её комнату, она спросила, стараясь придать прямому вопросу шутливые интонации:

— Дан Реган, как я могу быть помолвлена с вами, если существует бумага от короля, где рядом с моим именем вписано имя дана Маркаса?

— Это общее имя нашего рода, — спокойно напомнил он, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — До сих пор именно я управлял поместными землями моего брата. Теперь упомянутые земли вашей матушки перейдут в моё ведение и владение. Но, поскольку они являются анклавом между землями брата и моими, я не буду возражать против аренды за символическую плату. Тем более что управление поместными землями переходит в руки леди Эйслин, потому что дан Маркас переходит на службу приближённым его величества короля. Мне только осталось вписать в королевский вердикт своё личное имя.

Алиса не вполне поняла деловые рассуждения своего жениха, но главное усвоила: дан Маркас против женитьбы своего кузена на назначенной королём невесте не возражал. Как и сам король. Вроде бы.

Разобравшись с этим делом, позволила себе ещё один вопрос:

— А как же теперь быть с измигунами возле лесного дома?

— У нас сутки передышки, пока вы приходите в себя, леди Алиссия. Завтра утром едем туда.

Тогда ещё осторожней она поинтересовалась, пока он шёл по коридору:

— А можно будет с собой забрать компаньонку?

Дан Реган вошёл в комнату и осторожно устроил её на кровати, подсунув под спину две взбитые подушки, чтобы удобно было сидеть.

— Кроме этой девушки, нам понадобятся две служанки на кухню, о чём пока придётся просить вашу матушку. Нет, я помню, как вы готовите, леди Алиссия, — улыбнулся он, — но нынешнее количество едоков заставит вас надолго отвлечься от поставленной цели. А теперь, милая барышня, не поговорить ли нам друг о друге? Чтобы поближе познакомиться?

— Поговорить! — с жаром согласилась Алиса. — И у меня снова вопрос: почему вы решили, что я могу быть... — она замялась, глядя, как он легко переносит ближе к кровати кресло, которое она побаивалась даже с места сдвинуть.

Когда дан Реган устроился в кресле — так, чтобы говорить, глядя в глаза своей невесте, он кивнул:

— Я понял вас, леди Алиссия. Скажу откровенно. Моё желание видеть вас моей супругой тоже стало для меня неожиданностью.

Осмелев, Алиса предположила:

— Надеюсь, не жалость ко мне стала первым для вас чувством?

— Нет, что вы, Алиссия! — рассмеялся дан Реган. — Отнюдь не жалость! Сначала это был страх — я увидел, что вы повисли на крыше. Когда я добрался до тех, кто объяснил мне, кто вы и почему оказались на крыше, то испытал восхищение. Ведь до недавнего времени о назначенной королём невесте брата я слышал, что она довольно вялое существо. И вдруг это вялое существо само идёт на крышу, обеспокоенное разрушениями, нанесёнными измигунами?! Уже этот ваш поступок, Алиссия, заставил меня приглядеться к вам. А дальнейшие ваши рассказы о жизни в лесном доме, а также уточнения вашего брата к ним!.. Я поверил, что вашему преобразованию поспособствовали опасные перемены в вашей жизни. Даже нет, не так — не преобразованию, а открытию неожиданных черт характера, симпатичных мне... Впрочем, опять-таки что — поспособствовали? Я понял, что девушка, предназначенная моему брату, совсем не соответствует тому образу, который всем нам представлялся. Брат думал о жене, которая будет представлять его при дворце, уподобившись жеманным и чопорным фрейлинам королевы. Но нашим глазам предстала девушка, которая может быть не только отличной домашней хозяйкой, но и верной подругой воина — на равных с ним. Поэтому мой брат, дан Маркас, легко отказался от вашей руки в мою пользу, когда я попросил его об этом.

Вот это "на равных с воином" примирило Алису с тем, что её судьбу решали, не спрашивая её саму, чего она хочет.

А потом они просто сидели и болтали, и Алиса втихаря радовалась, что дан Реган легко откликается на её вопросы о своём детстве и жизни. Понять, что, несмотря на наличие кузенов — Маркаса и Эйслин, жилось ему всё-таки одиноко, было легко.

Образ вялой леди Алиссии она ему тоже легко объяснила: только вчера мать сказала, что в разговорах прислуги промелькнуло кое-что о здешнем их отце: был невероятно властным и не терпящим возражений. Подавил мать и детей так, что они слова лишнего боялись при нём пикнуть. Поэтому прислуга, которая тоже трепетала перед ним, за время его исчезновения из жизни, так быстро привыкла, что с матерью семейства можно не церемониться. Та, которую заменили, была забитой серой мышкой. Обожала лишь свой приусадебный сад, где могла прятаться от мужа-тирана.

Когда дан Реган ушёл, Алиса пожалела, что ему приходится больше уделять времени той самой военной части, куда входили и маги. Одновременно с его рассказом о жизни она слышала отголоски жизни и этого мира. Да и... Маловато будет! Маловато! Очень мало этого времени на общение. Хочется узнать друг о друге больше, но... Алиса вздохнула и решила: они будут ездить по всему королевству — вместе! Потому как чуть ли не однополчане. А значит, узнают друг друга лучше, чем просто в беседах. Так что... "Терпим, леди Алиссия! — велела она себе. — Терпение и труд всё перетрут!"

Наутро, очень рано, выступили в дорогу к лесному дому. Не потому, что дом принадлежал командиру группы магов и всадников. А потому, что лесной дом был ближайшим, возле которого, как знали, давно уже процветало гнездо измигунов.

Оборотни Куна, вместе с предводителем, будучи пешими, ушли ещё раньше, чтобы не задерживать в пути всадников.

Всадники ехали впереди. Следом плелась найденная карета, в которую запрягли взятого в соседнем поместье довольно старого коня. Карета везла двух испуганных (от них скрывать не стали, куда едут и зачем) служанок и кучу продуктов для кухни.

Виктор с Лулой, державшиеся позади Алисы, занялись тем, что старались считать секунды, чтобы вычислить время, а заодно и примерное расстояние от поместья матери до лесного дома. Сначала считали, а потом бросили. Из-за Лулы, которая предложила более простой способ вычисления — вместо того чтобы молчать и напряжённо считать: они быстро спешились, посмотрели на свои тени на солнце, подсчитали, сколько шагов в них, а потом сели на лошадей и стали спокойно ехать дальше, беспечно болтая обо всём на свете. По приезде в лесной дом они должны были посчитать шаги уменьшившихся теней и вычислить время. В доме-то матери были часы. Как и в лесном доме — правда, здесь сломанные. Но дан Реган уже пообещал, что отвезёт их мастеру часовых дел.

Весь день посвятили вселению в лесной дом, размещению по комнатам, а также работе на местности.

В первую очередь, естественно, маги всей толпой сходили к склепу и обследовали его со всех сторон.

Рассказ Куна о нападении измигунов на поселение оборотней полностью подтвердился.

Благо приехали под конец утра, благо роса не сошла ещё, видно было отчётливо: посреди седых трав яркая широкая полоса от склепа указывала новое направление, по которому измигуны рванули в поисках новой добычи. То есть и сегодняшней ночью они пытались прорваться в тот дом, который Кун сумел защитить и в котором спрятал жителей своего поселения.

Кстати, Кун, наверное, единственный из воинов сопровождал магов до склепа. И поэтому он первым, а может — и вовсе единственным учуял странное.

Пока все остальные просто кропотливо разглядывали следы измигунов, качали головой на матку, врастающую в стены склепа, и уже сейчас пытались определить те семь важно жизненных центров для неё, чтобы потом распределить, Кун молча бродил вокруг склепа... Справедливости ради надо сказать, что ветерок сначала был довольно слабый, но потом на небе появились облака. И вот тогда ветер начал ощутимо раскачивать деревья, предвещая если не бурю, то сильный ливень.

— Что это за кости? — с недоумением спросил дан Силлаг, поднимая бело-серую кость, а за ней следующую, предварительно высмотренную среди трав, а потом, не отрывая взгляда от земли, кажется, заметил ещё.

— Это мы притащили сюда дохлых измигунов — перед приездом в лесной дом дана Ригана и леди Эйслин, — объяснил Виктор. — Дан Кун нам рассказал, что измигуны жрут даже себе подобных, а потому могут не прийти к дому хотя бы в одну ночь, пока едят. Ну, мы и притащили сюда всех тех тварей, с кем повоевали, когда в доме был дан Герхард. — Оглядев еле видные среди высокой травы кости, пожал плечами: — Неплохо так сожрали. Даже кости — и те сломанные.

И чуть позже этого разговора Алиса заметила, что Кун как-то странно ходит вокруг склепа. Он шагал парочку шагов, резко останавливался и начинал внюхиваться то ли в ветер, то в ближайшие запахи. Только, видимо, ловил какие-то заинтересовавшие его до степени большой тревоги, как тут же досадливо морщился, явно потеряв нужные. Потом снова медленно проходил какое-то мелкое расстояние и резко замирал на месте.