Поваренная книга Бабы Яги

— Расскажи что-нибудь о себе, — предложила я уже куда мягче. — Есть ли у тебя там дом, например...

'Несколько минуток' растянулись на два с половиной часа. По рассказам межмирье было преотвратительным местом. Жил Василий в землянке, еду и одежду передавали лешие и домовые, потому что вырастить в межмирье хоть что-нибудь было невозможно. Он много наблюдал за настоящим миром, интересовался всем. Когда выпадала возможность, общался с призраками, медиумами... Но последние его не жаловали, боялись. К концу разговора я была о прапрабабушке очень невысокого мнения. Настоящая злая колдунья... Прямо Баба-Яга...

Пролетели среда и четверг. Наконец, наступила пятница. Я уговорила Володю, давнишнего приятеля, отвезти меня в Крынычки. На его закономерный вопрос 'зачем?' я вначале соврала, мол, по грибы. Он недоуменно поднял бровь и, подобно Станиславскому, заявил: 'Не верю!'. Поскольку вероятность того, что он поверил бы в настоящую историю, была ничтожно мала, я выдала другую ложь. Могилы предков.

— Ты что, серьезно? — опешил приятель.

— Вполне, — кивнула я и, невинно захлопав ресницами, добавила. — А после можно и по грибы.

— Не верю ни единому слову! — рассмеялся Володька.

— Но отвезешь? — с надеждой спросила я.

— Конечно, — улыбнулся он. — Конечно. С тобой хоть в Крынычки... эээ, в смысле с тобой весело.

— Да и с тобой не заскучаешь, — развеселилась я.

Это была правда. Володьку я знала с первого класса, а еще он дружил с Виталькой, хоть был значительно младше брата. Но эти двое так спелись, что до сих пор организовывали вместе праздники для нашей разношерстной компании.

В пятницу вечером после работы Володя забрал меня и повез в отдаленное село с романтичным названием и интересной историей. По дороге болтали о работе, он живо интересовался моей. Я рассказывала, конечно же, без имен. Но ситуации и выверты человеческой психики его всегда интересовали. Он о своей работе не рассказывал, как всегда, почти ничего. Нотариус... С одной стороны — никакой романтики, а с другой — все законспирировано.

Населенный пункт Крынычки оказался вполне приятным селом. Жители тут не бедствовали. Думаю, возили на базар в Харьков все, что производили. Мотеля или хотя бы захудалой гостиницы, на наличие которых так надеялся друг, не наблюдалось. Посовещавшись, мы решили попроситься на ночлег к кому-нибудь из местных. Можно было бы переночевать и в лесу в прихваченной палатке, но в конце сентября на земле холодно... Проблему организации ночевки Вовка решил взять в свои руки. Что ж, я не возражала. Не знаю почему, но к большим, недавно отстроенным домам он даже не подошел. Уже смеркалось, но парень упорно шел по деревне, даже не останавливаясь рядом с домами. На самой окраине мы набрели на настоящую украинскую хату. Раритет... Выбеленные стены, соломенная крыша, плетень по периметру огорода. Не думала, что такие еще бывают.

Дверь нам открыла старушка — божий одуванчик. Ее одежда соответствовала жилищу. При этом смотрелось все очень естественно. И жупан, и косынка на голове, и вышивки на рукавах блузы. Сказочная украинская бабуся в сказочной хатке... Ну, разговаривала она на знакомом и понятном суржике, а то я уж боялась, что на гуцулку набрели. Мы представились грибниками-фольклористами, и нас пустили на ночлег.

Бабуся Галына, местная восьмидесятипятилетняя бойкая долгожительница, нежданным постояльцам даже обрадовалась. Пока Володька перевозил к ее дому машину, бабуся, развернувшая активную деятельность у печки, нагрузила меня работой. Рядом с нашими припасами выросли миски с салатом, горячей вареной картошкой, тарелки с салом и копченым мясом, рыбой... Вернувшийся Володька был очень рад этому изобилию. Ну, понимаю, сам себе он не готовит, а вкусно поесть, как и любой мужчина, любит.

За ужином разговор крутился вокруг грибов, близкой речки, огромных сомов, живущих в ней, прекрасной еды и чудесной хозяйки. Бабуся с удовольствием рассказывала о своем селе, в котором прожила всю жизнь. И среди прочего рассказала и о деревенской ведьме, Тикусе Владимировне, у которой училась травничеству. Я задала несколько осторожных наводящих вопросов. Картинка получилась действительно очень романтичная. Всем бы деревням такую ведьму. Добрую, отзывчивую, справедливую...

Я гордилась бы прапрабабушкой, если бы только не история Василия...

История о спасении местных от немцев подтвердилась живым очевидцем событий. В качестве рационального объяснения был выдвинут замечательный аргумент: 'Ну, так Вчытелька моя видьмой була, вот леший и укрыв вид глаз ворожих'. Еще бабуся рассказала, что после войны Тикусу Владимировну дети уговорили переехать в Харьков. Дом ведьмы многие годы стоял в запустении, к нему даже местная ребятня бегать опасалась. А потом лесная изба вспыхнула и рассыпалась. А через неделю бабусе Галыне пришло письмо, что Тикуса Владимировна умерла. Как раз в ту ночь и сгорела ее избушка. Бабуся объяснила это тем, что дом ждал хозяйку, а не дождавшись, умер от горя.

Хорошенькая история. Вопросов у меня было много, очень много, а когда Володька уснул, я перестала стесняться их задавать. Бабуся была только рада новой благодарной слушательнице и рассказывала, рассказывала...

С утречка отправились гулять в лес. Конечно в сторону той самой самоликвидировавшейся полвека назад избы. Избранное направление Володьку удивило, но он не возражал. По дороге болтали, собирали грибы, раз уж оказались в лесу в самое подходящее для этого время. История о местной ведьме друга-материалиста не впечатлила. Но это меня и не удивило. Я бы тоже не поверила, если бы не пришлось.

На большой поляне черной кучей лежали не до конца прогоревшие бревна вокруг останков печки. Судя по всему, дом был большой. Подсобные строения тоже сгорели, а забор обрушился. Что я надеялась здесь найти, не знаю, но зашла на пепелище, не обращая внимания на уговоры Володьки этого не делать. Он был прав, только зря вывозилась в грязи.

— Ну что, пойдем отсюда? — предложил приятель, помогая перебраться через толстое бревно. Я вздохнула:

— Да нет, еще походим тут.

— Зачем? — удивился Володька.

— Ну, это и есть 'могилы предков', — нехотя пояснила я. — Эта деревенская колдунья — моя прапрабабушка.

— Ах, вот оно что, — развеселился он. — И ты надеялась найти источник ее силы и сама заняться черной магией?

— Почему сразу черной? — обиделась я. — Что за предубеждения!

Но Вовка не слушал. Ему нравилось дразнить меня, а тут такой повод... Сосредоточиться на исследовании местности было просто невозможно! Через полчаса я сдалась и позволила другу увести меня к деревне. Уходить не хотелось, преследовало странное ощущение незавершенности. С тоской оглянувшись на останки дома, увидела рядом со стволом дерева призрачную человеческую фигуру. Вначале решила, что это Василий, и помахала ему рукой. Хорошо, что Володька не видит, вперед ушел. Но это был не 'призрак'. Человек отвесил поясной поклон, а когда снова выпрямился, я ясно услышала: 'Поговорить нам надо, матушка'. Голос был незнакомый и чуть хриплый.

— Где и когда? — шепотом спросила я.

— Сегодня будь у дома в полночь.

— Хорошо, — согласилась я. Незнакомец снова поклонился и исчез. Что это было, и зачем я согласилась?? Вся эта история на меня плохо влияет...

О том, чтобы потащить за собой ночью Володьку к избе, не было и речи. Думаю, заикнись я об этом, он бы объявил меня буйно-помешанной и в срочном порядке отвез бы домой. Бабусе о моей отлучке тоже знать незачем, рассудила я. Поэтому сделала вид, что очень устала за день, и уговорила всех лечь спать пораньше. Тонкий храп бабуси доносился из другой комнаты уже довольно долго, а Володька все ворочался. Я лежала тихо как мышка и ждала. Друг заснул ближе к одиннадцати. Когда в комнате раздалось его мерное глубокое дыхание, я тихонько оделась и на цыпочках вышла из комнаты в коридор. А потом и из дома. Вначале меня это удивило, но сейчас очень порадовало, — у бабуси не было замка в двери. Меньше возможностей разбудить бдительного Володьку.

Вот вышла я на улицу. Тишина, благодать, в небе звезды сияют... Какая я дура! У меня даже фонарика нету! Что, идти и мобилкой подсвечивать?... Так ее надолго не хватит...

— Здравствуй, матушка, — раздался рядом с коленкой чей-то тихий голос.

Подпрыгнув от неожиданности и чудом не закричав, я посмотрела на говорившего. Маленький остроносый человечек, одетый в вышиванку, жилетку, серые брюки и лапти, держал в руке светящуюся электрическую лампочку. Она горела от одного его прикосновения. Феерично...

— Здравствуй, — прошептала я. — Ты кто?

— Никитка, домовой бабы Гали, — человечек легко кивнул.

— А что на улицу ночью вышел?

— Так тебя провести, — серьезно ответил домовой, вроде даже удивившись моей непонятливости.

— Спасибо, — промямлила я.

До полянки дошли быстро. В дороге Никитка со мной не разговаривал, и я молчала, больше озабоченная своим психическим здоровьем... У руин дома нас поджидала целая делегация. Тот, кто меня на эту встречу позвал, оказался лешим Никифором. По левую руку от него стояла красивейшая девушка в тонкой полупрозрачной длинной сорочке, — русалка Мила. А по правую руку от лешего сидел на бревне очень древний старичок, опирающийся на клюку. Это оказался бывший прапрабабушкин домовой, Емельян.

Все они собрались здесь с единственной целью — поприветствовать новую ведьму Крынычек. Подобное обращение меня очень удивило.

— Вы уж простите, — после затяжного неловкого молчания начала я. — С колдовством у меня отношения пока никакие... Я узнала-то о прапрабабушке только в субботу... Да и живу я в Харькове...

— Я так и думала, — всплеснула красивыми руками русалка. — Я все понимаю, всем в город хочется. Ведьмы не исключение! Но я себя в водопроводе не вижу!

— Да погодь ты, Мила, — отмахнулся Никифор. — Мы без видьмы жилы, тай дали житы будемо. Да, знаю, тяжко, но ничОго.

— Вы простите, но я правда в этом деле ничего не смыслю, — извинялась я.

— Покойная Тикуса тоже так говорила, — встрял Емельян. — Ты, девонька, не бойся, от тебя много не требуется.

— А что от меня требуется? — с опаской спросила я.

— По большому счету? — усмехнулся пожилой домовой. — Верить в нас.

— Верить? И все? — уточнила я, вглядываясь в морщинистое лицо Емельяна, в его улыбчивые глаза.

— Да, — пожав плечами, ответил старичок. — Это самое важное. Мы без веры слабеем.

— Это правда, — жалобным голосом подхватила Мила. — У меня вон даже морщинки появились!

Она как бы невзначай коснулась изящными пальцами внешних уголков глаз, словно сокрушаясь об исчезающей красоте.

— Могу порекомендовать отличный крем, моя мама очень хвалит, — буркнула я, глядя на восхитительно красивую и вечно молодую деву. И неважно, что ей больше четырех сотен лет, — возраст на ее внешности никак не сказался.

— Правда? — оживилась Мила. — Какой?

— Мда, ирония и сарказм тебе неведомы... — вздохнула я. — Послушайте, — обратилась я ко всем четверым. — Мне нужна помощь. Если я за тридцать дней не справлюсь с заклятием, то и такой городской ведьмы, как я, у вас не будет.

— А шо за допомога нужна? — спросил леший, глянув из-под кустистых бровей.

— Нужны вещи Тикусы Владимировны. Зеркало, подсвечник, котел и книга. Может, потом понадобится еще что-нибудь, но пока не добуду книгу, не узнаю.

Четверо ответили переглядываниями и долгим задумчивым молчанием.

— Почти все, что имела, она увезла с собой, — начал Емельян. — Знаешь, девонька, тебе нужно будет сюда вернуться. Через неделю, в полнолуние.

— Зачем? — насторожилась я.

— Если Емельян говорит надо, значит, надо, — наставила меня на путь истинный Мила.

— Мила, — престарелый домовой бросил на нее укоризненный взгляд. — Дай мне с ведьмой поговорить спокойно.

Русалка зарделась от смущения и потупилась.

— Алевтина, поверь, если я говорю, то надо, — вздохнул Емельян. — Тикуса Владимировна как-то говорила, что новая ведьма должна побывать здесь в полнолуние.

— Ладно, — согласилась я. — Если иначе нельзя, то ждите меня через неделю. Я правильно поняла, в ночь с субботы на воскресенье?

Все честное собрание дружно закивало... Ну, это они потусторонние сущности, для них луна что-то означает. Для меня, правда, тоже, — всплеск депрессий у пациентов...

— А вы про заклятого парня, застрявшего в межмирье, не знаете? — на всякий случай спросила я.

— Ты про Василия? — нахмурившись, уточнил Емельян.

Кивнула. Знают. Значит, 'призрак' не наврал.

— Это он тебя заклял? — все еще хмурясь, спросил пожилой домовой.

Снова кивнула. Заметила, как Мила испуганно смотрит на меня, Никитка изображает, что его дело — сторона. А леший прячет глаза, надеясь, что лидер группы Емельян все расскажет, а самому Никифору я вопросов задавать не буду.

— Понятно, — протянул домовой. — Отнесись к этому серьезно, девонька.

— Он что, правда, может затянуть меня в межмирье?

Все четверо закивали.

— Что это вообще за история? — спросила я. После рассказов бабуси Галыны не верилось, что прапрабабушка была просто злобной ведьмой. Значит, должно быть что-то серьезней ссоры из-за мужчины.

— Две ведьмы влюбились в одного парня, — грустно улыбнулся Емельян. — Если бы они простыми девушками были, то парубок полюбил бы Тикусу Владимировну. Она и краше была, и добрее. Но ее соперница, Василиса, приворот сделала. Забыла, что за такие вещи плата страшная. Или не забыла, а понадеялась, что обойдется. Не обошлось. Месяца через два после свадьбы тот парень умер, а вдова стала нового мужа искать. Опять приворот делать хотела. Ну, Тикуса Владимировна предупредила ее. Сказала, мол, ежели сделаешь, то приворот не подействует, а по тебе ударит. Но Василиса не послушала. А как только заклятие говорить начала, ее в межмирье и швырнуло.

— Понятно, — вздохнула я. Да, упаси Боже от таких страстей! — Спасибо большое за рассказ.

— Нема за що, — тихо ответил Емельян.

Как же 'нема'? Теперь хоть знаю, что бабушка моя не упырица была какая-то злобная, а вполне справедливая женщина. Это успокаивало, в некотором роде. Можно с чистой совестью гордиться родственницей. Но Василию я рассказывать не буду... Не поверит, у него своя правда...

— Ну, спасибо большое за помощь, пойду, пожалуй, — собралась было уходить я. — Никифор, можно я кое-что спрошу у тебя?

— Можна, — оробев, протянул леший.

— Правда, что ты деревенских от немцев спрятал? — признаться, эта история не давала мне покоя.

— Правда, — потупившись, признался Никифор.

— Спасибо, — с чувством сказала я, склонившись перед ним в поклоне.

— Да что ты, матушка, — всполошился смущенный леший. — Да где ж видано, щоб перед лешим видьма кланялася.

— За такие дела поклона мало, — улыбнулась я.

— Да что там, — бормотал польщенный Никифор.

Когда я вернулась к бабусе Галыне было часа четыре утра. К моему ужасу Володька не спал, а нарезал по селу круги с постоянно увеличивающимся диаметром. Что я потом от него наслушалась... врагу не пожелаю. Ой-йой... Столько интересного про себя узнала... Насилу уговорила его задержаться в Крынычках хоть на полдня. Бабуся Галына говорила, что достославная Тикуса Владимировна покупала свечки только у одного односельчанина-пасечника. Его наследник до сих пор делал разнообразные свечки из настоящего пчелиного воска. Я решила, что если найду подсвечник прапрабабушки, то свечка нужна будет такая же натуральная, как у нее была. Пытаясь не обращать внимания на разобиженного Володьку, я накупила у дядькы Мыколы десятка четыре самых простых свечек. На его вопрос: 'Дивчынко, навищо стилькы?' я сподобилась дать гениальный по своей сути ответ: 'Пысанки делать буду'. Дядька проникся и сделал большую скидку.