Копьё судьбы. Глава 4. Побег из Царского села (Судьба человека-3)

Копьё судьбы. Глава 4. Побег из Царского села (Судьба человека-3).

Глава 4. Побег из Царского села (Судьба человека-3).

«Мы не выбираем время жизни, зато мы можем выбрать образ и способ её завершения», — генерал Дмитрий Михайлович Карбышев.

Оказывается в «каменных джунглях» выживать гораздо трудней, чем в карельских лесах!

Рисунок 23. Колония для беспризорников и детей-сирот в Детском (Царском) Селе.

Быстро спустив за бесценок всё своё добро — вплоть до оставшегося без боеприпасов «Монте-Кристо», Мишка опустился было до мелкого воровства и банального попрошайничества… Но был быстро выловлен чекистами и определён в «Детское село имени Урицкого» — детскую колонию для беспризорников и сирот, созданную наркомом просвещения РСФСР А.В. Луначарским. Здесь было далеко не идеально, но хотя бы кров над головой и, какая-никакая — но кормёжка и, даже медицинское обслуживание и обучение. Царили чистота и порядок, а такое нехорошее явление как воровство не было известно в принципе. Мальчики и девочки устраивали у себя праздники, пели, танцевали, и счастье начало проникать в маленькие сердца. Для мальчиков работали курсы по слесарному, столярному, токарному, автомобильному делу и электротехнике. Для девочек — курсы домоводства, кройки и шитья.

Впрочем, в группе из тридцати человек — Мишка оказался самым грамотным и учить его было нечему… Разве что политграмоте, в которой он вообще ничего не соображал. Поэтому освоившись, он сам стал за дополнительную пайку преподавать «основные предметы» и, обнаружив в себе изрядный педагогический талант, вскоре стал лидером группы в тридцать разновозрастных ребят и девчат.

Видя такое дело, ему уж было открытым текстом, намекнули официально стать одним из сотрудников колонии, предлагая все положенные «плюшки» — официальный документ гражданина РСФСР, место в общежитии, продуктовый паёк и так далее и, тому подобное…

Если были шестнадцатилетние командиры полков в те «очень интересные годы», то почему бы не быть четырнадцатилетним народным учителям?

И он раздумывал, уже склоняясь к согласию, но…

* * *

…Но недолго длилось такое счастье!

После трагической смерти Ленина в августе 1918 года, политика большевиков в отношении принципов воспитания подрастающего поколения стала самым кардинальным образом меняться.

С формулировкой «за буржуазную мягкотелость», Луначарский был отстранён от проблемы детской беспризорности, которой отныне стал заниматься «Совет защиты детей», учрежденный Декретом СНК от 4 февраля 1919 года и лично одобренный Троцким. Возглавившая его вторая жена Зиновьева Злата Лилина (урождённая Бернштейн), первым делом обрушилась на «Лигу спасения детей1», созданную группой общественных деятелей близких к Ленину и Луначарскому:

— Мы не можем позволить всяким там Короленко, Кишкиным и Кусковым воспитывать пролетарских детей, хотя бы и беспризорных!

Продовольствие «Лига» получала от Международного красного креста и, это особенно бесило лидеров интерболов. Сам Лев Троцкий по этому поводу сказал так:

— Кормить наших детей не заграница будет. Сами прокормим.

За короткий срок, в буквальном смысле этого слова — было разгромлено более двух десятков детских колоний, детских садов и клубов и, оздоровительный санаторий в Москве, созданные Короленко и его «Лигой спасения детей».

Дальше — больше!

В бытность ещё заведующей Отделом народного образования Петроградского исполкома, Злата Лилина сказала:

«Мы должны изъять детей из-под грубого влияния семьи. Мы должны их взять на учёт, скажем прямо — национализировать. С первых же дней их жизни они будут находиться под благотворным влиянием коммунистических детских садов и школ. Здесь они воспримут азбуку коммунизма. Здесь они вырастут настоящими коммунистами. Заставить мать отдать нам, советскому государству, ребёнка — вот практическая наша задача».

Всех детей «национализировать» — это у неё были руки коротки… Отнимать у матерей и отцов детей — на такое даже Троцкий не решился и Злате Лилиной не позволил. А вот над беспризорными детьми (с одобрения «старших товарищей», конечно) она решила поэкспериментировать.

На всей подконтрольной большевикам-интернационалистам территории РСФСР, специальные заградотряды ВЧК вылавливали беспризорников (часто бывало — просто праздно шатающихся на улице детей) и свозили их в наспех устроенные специальные места — детские коммуны-колонии, одним из которых и стало Детское село. Сколь не велика была бывшая императорская резиденция — ставшая вдруг «Детской коммуной-колонией имени Троцкого», сколько не было там много пустующих дворцов, особняков и роскошных дач — но вскоре оно было битком забито под завязку, когда в одной комнате — прямо на полу помещалось до двухсот-трёхсот детей разного пола и возраста. Там их учили читать и писать: «Мы не рабы, рабы не мы», заставляли заучивать «назубок» прописные истины марксизма, но…

«Забывали» кормить!

Ибо кормить детей было просто нечем.

Страна переживала жутчайший продовольственный кризис, а в отличии от Ленина — Троцкий свернул какое-никакое, но сотрудничество большевистского правительства с американским и европейскими отделения Красного Креста, полностью ликвидировав его российское подразделение.

Вслед за голодом, пришли болезни и первым делом — дизентерия и тиф. Так что не успел Мишка и оглянуться (как раз к концу апреля 1919 года, в годовщину гибели всей его семьи), как оказался в одной комнате с копошившимися, опухшими от голода, бредящими в тифу, агонизирующими и уже умершими детьми. Их трупы служили изголовьем для тех, кого завтра ожидала такая же участь… На детские трупы ещё живые дети клали хлеб, трупы служили им вместо стола… Ужасная вшивость, неописуемая грязь, невыносимое зловоние от уже тронутых тлением детских тел и свежих дизентерийных луж на полу…

И многострадальный и в то же время — многоопытный Мишкин организм, понял — что нужно опять бороться за своё вживание, чтоб не стать разлагающейся биомассой.

* * *

План был старый: добраться до Юга — лучше всего до Крыма…

Что потом?

Мишка такими вещами не заморачивался: главное добраться, а потом…

А там видно будет!

Правда, в отличии от побега из Таркова… Ой, извиняюсь: из Выборга, в обновлённом плане он рассчитывал «рвануть» не в одиночку, а с… Не то что бы друзьями… Просто с теми, кто инстинктивно с той же целью — ради выживания, признал его за вожака по прозвищу «Мишка Барон». А он будучи среди всех в их комнате — самым сильным, высоким и умным — так же инстинктивно и, с той же целью — выжить любой ценой, принял их под своё покровительство.

Ведь, весь многомиллионный опыт человечества говорит: в группе выживать проще!

А любой группе (даже такой большой, как государство) нужен лидер, без него она в принципе существовать не может. Лидер же, должен поставить перед возглавляемой группой ЦЕЛЬ(!!!) и, такой целью — стал Крым.

Цель — должна быть очень хорошо пропиарена и, Мишка не жалел красок из воспоминаний своего детства:

— В Ливадии, море до того тёплое, что кажется что ты купаешься в парном молоке. Яблоки, груши и прочие фрукты — большие и сладкие… Виноград…

— Хлеб, что ли вообще не едят?

Мишка поскрёб в затылке: сказать по правде, он не помнит — ел ли он в Ливадии хлеб… Поэтому смело:

— Получается, что не едят.

Конечно те, кого он подбирал себе в команду по принципу полезности, поначалу ему не верили:

— Райское местно, конечно, если не врёшь… Но К рым — это слишком далеко, туда пешком не добраться, а на поезде выловят и отправят гнить сюда же.

Мишка с каменно-твёрдой уверенностью:

— По одному не добраться, а вот если все вместе — то вполне возможно.

— А как?

— Я знаю, как. Вы всего лишь должны делать то, что скажу.

— Почему счас нам не говоришь?

Глядя на мечущуюся в тифу десятилетнюю девочку рядом — несущую в беспамятстве всякий бессвязный бред, он с усмешкой:

— А вдруг вы проболтаетесь?

Подумали, подумали… И решились:

— А, всё равно подыхать! Так хоть на воле, чем здесь… Веди нас, Барон!

Сплотившись, они отбили у других лучшее место в комнате… Нет, вовсе не у окна: у изредка отапливаемого чем придётся камина. Спали не на холодном полу, как все — а хотя и вповалку, но на широкой «буржуйской» кровати с панцирной сеткой. Ну и по требованию Мишки, поддерживали в своём «углу» хоть какое-то подобие чистоты.

По крайней мере, отправляли «естественные потребности» не прямо под своим ногами — как другие, а отходили в другие «углы».

Их было немного, но это были ребятишки прошедшие и, Крым и Рым и, перенёсшие такое, чего их ровесники 21-го века — даже в пиндосовских видосах ужасов не видели.

Вот например, что такое «рубка а капусту»?

Не знаете?

Темнота…

А тринадцатилетний Панкрат Чёрный вам это с удовольствием расскажет… Ведь именно «в капусту» — шашкой отделяя «слоями» плоть, на его глазах изрубили донские казаки его отца.

За что?

За то, что иногородний, большевик и председатель ревкома станицы к тому же.

А мать и четырёх сестёр заперли в избе и сожгли живьём.

Кстати, он вовсе не «чёрный» — это шутливое прозвище такое (прицепившееся с тех пор, как он сказал что раньше он был «чёрный как киргиз»), а седой как лунь.

Его одногодка Марго (Маргарита) по прозвищу «Мадам» — (весьма миловидная даже в этих лохмотьях девочка, если бы не взгляд опытной волчицы), видела как человека рубят топором: именно так крестьяне Екатеринославской губернии летом 1917 года — убили бездетную помещицу, воспитавшую её — сироту, как собственную дочь.

Она же может очень информативно рассказать об одиночных и групповых изнасилованиях… Если захочет, конечно.

Почему «Мадам», спрашиваете?

Последнее её занятие «на воле» — сутенёрша малолетних проституток.

В мишкину же группировку она попала главным образом потому, что в связи с особенностями возраста, тот решил что пора обзаводиться подружкой. Та тоже была не против обзавестись «своим парнем», вот и как говорится — «встретились два одиночества».

Правда, пока между ними нечего не было…

Ага, «того самого»!

Обстановка как надо понимать, не располагала к «adultere».

Если кто не видел как человеку режут горло (Мишка к таковым не относится), то может спросить у выходца из терского казачества Сашку по прозвищу «Есаул». Именно такой вид казни применяли горцы-кабардинцы из «Шариатской колонны» — во время подавления Терского антибольшевистского восстания, вырезавшие всю его семью…

И не только его.

Почему «Есаул»?

Отец его был казачьим офицером.

Как и Панкрат Чёрный, Сашка Есаул относился к породе прирождённых бойцов: он умел драться, хотел драться и дрался по любому подходящему поводу и даже без него. Если Мишку психологи XXI века нахвали бы «альфа-самцом», то эти двое — «беты». Ему с ними было нелегко, но Мишка успешно держал их под контролем — используя вековую вражду между казаками и иногородними, доставшуюся тем от их отцов, дедов и прадедов. И действуя по древнему как этот подлунный мир — но проверенному способу, гласящему: «разделяй и властвуй».

Четырнадцатилетний Иосиф, отзывающийся на прозвище Брегет, может вам во всех подробностях рассказать, как вещают… Его отца и старшего брата повесили казаки во время выселения из-за «Черты оседлости» в 1915 году… Мать они же куда-то отвели и она больше не вернулась… А дед, бабка, младшие братья и сёстры умерли от голода и болезней в лагере для перемещённых лиц под Кобриным.

Прозвище «Брегет» прилипло к нему с тех пор, когда он ностальгируя, сказал:

«Эх, мой покойный папаша так мог «Брегет» починить — лучше нового тикал!».

Рук у парня были просто золотые — видимо доставшиеся в наследство от отца-часовщика. И буквально из ничего, из какой-то подобранной на улице проволочки, он мог сделать такую нужную в хозяйстве вещь — как отмычка. И ею же он владел так, как Мишка Барон владел своей финкой.

И лишь самые младшие — одиннадцатилетние близнецы Витька да Митька Бесфамильные, ничем таким «похвастаться» не могут… Когда настали голодные времена, их мать — многодетная солдатка-вдова, привела их на вокзал и, перекрестив их на прощанье посадила на поезд… Пообещав вскорости вернуться вышла из вагона и, больше они её никогда не видели.

Детей подобрали добрые люди и научили профессиям — которые всегда прокормят лучше родной матери: «форточник» (вор-домушник), «щипач» (вор-карманник), «катала» (карточный шулер) и так далее…

Другие дети из их комнаты ничего не умели — только плакать и просить хлеб и, для Мишки никакого интереса не представляли. Он решительно и жёстко пресекал любые попытки сближения, равнодушно смотрел как они болеют и умирают и, также равнодушно перешагивал через их трупы. Единственное: он не разрешал своим отбирать у детей своей комнаты их и без того скудную пайку…:

— Волк не охотится там, где живёт.

…И тем приходилось делать это в других комнатах, делясь добычей с вожаком стаи.

А иначе как выжить?

В принципе администрация коммуны-колонии «имени Троцкого» — уже не препятствовала побегам, ибо до интерболов стало доходить, что в вопросе борьбы с детской беспризорностью — они конкретно лоханулись. Охрану бывших дворцов, где проживали дети сняли — оставив её лишь у административных зданий, у складов и у общей столовой — ибо происходили всё учащающиеся случаи воровства.

Но куда побежишь?

Это где-нибудь в Тамбове, Рязани, Нижнем или даже в Москве можно было вести привычный образ жизни — то есть: «христарадничать» — пропрошайничать, «крохоборничать» — тырить с лотков у уличных торговцев, воровать с природных огородов или жить в летнюю пору дарами природы…

Бывшая же столица Российской Империи вымирала от голода!

За какие-то полгода, население Петрограда уменьшилось почти вдвое.

По «чугунке» же тоже на Юг не уедешь, ибо на железных дорогах Республики, «соколами» Троцкого был наведён воистину железный порядок, когда мешочников просто-напросто расстреливали без суда и следствия (возможно, вследствие этого так быстро вымирал Петроград?), а прочих безбилетных пассажиров отправляли — если не в Красную Армию, то на торфоразработки — где «трудовой стаж» не превышал и трёх месяцев, из-за повальной смертности.

Но тот, кто раньше был гимназистом Михаилом Бистромом — не был бы лидером, если бы не придумал замечательный план побега.

* * *

Персонал коммуны-колонии жил в Александровском дворце2 — отдельном двухэтажном здании, находящимся в глубине густого парка, хотя и частично вырубленного прошлой зимой на дрова.

Первого мая — в День международной солидарности трудящихся, намечался грандиозный митинг на котором должен был выступать какой-то важный начальник приехавший аж из самой Москвы. Утверждали даже, что это будет сам товарищ Дзержинский — создатель и руководитель грозного «ВЧК», которому Троцкий переподчинил борьбу с беспризорностью вместо аблажавщейся за какие-то три месяца Златы Лилиной.

Рисунок 24. Александровский дворец в Царском Селе, задний фасад. Водоём на переднем плане называется «фасадный пруд».

Ещё говорили, что «Гришка Питерский» (Председатель Совета комиссаров Союза коммун Северной области Григорий Зиновьев), в хлам разругался с «Львом Революции» и перешёл в стан нацболов Сталина…

Но это уже к делу не относится.

Хорошо изучив советские порядки, Миша понял: другого такого удобного случая не подвернётся и принялся решительно действовать.

* * *

Хотя у парадного крыльца Александровского дворца прогуливался часовой в шинели и с винтовкой за плечами, с обратной стороны — куда они подошли после начала митинга, никого не было. Окна первого этажа, были до середины основательно заколочены досками… Но у одного из них была постоянно открыта форточка, чем Миша и решил воспользоваться имея в своей команде двух «специалистов по форточкам».

Впрочем, не будь этого обстоятельства — он обязательно бы придумал что-нибудь другое, что и доказывают последующие события.

Миша первым подошёл и, встав под окном пошире расставив ноги, покрепче опёрся руками в стену. На него залез и встал на плечи Чёрный, после чего по ним двоим вскарабкался как мартышка то ли Витька да Митька — их и на лицо, но то чтобы по весу, не различишь… Потом ещё раз — то ли Митька то ли Витька и, наконец сверху из форточки приглушённо крикнули:

— Это барский нужник, а по коридору ходит дяденька-мусор со «шпалером». Что делать, Барон?

Это была не предусмотренная его планом «вводная», но Мишка быстро нашёлся:

— Затаитесь и сидите тихо, как мыши под лавкой.

Затем повёл всех к крыльцу чёрного хода и, своей подруге:

— Мадам! Постучись в дверь.

— И что потом?

— Не знаю, что… Попросись в туалет пописцать, что ли.

Та, томными глазами на него глядучи:

— Как прикажешь, Барон!

Затем он Чёрному и Есаулу:

— А вы двое встаньте по бокам и как только он выйдет — хватайте за руки и держите крепко… Поняли?

— Поняли.

Сам же он спрятался за крыльцо.

Елизавета по прозвищу Мадам стучалась в дверь чёрного входа довольно долго, но не громко чтобы не перепугать. И когда наконец изнутри мужским голосом спросили:

— Кто там?

Она, интригующим тоном ответила:

— Забыл, что ли с кем спал в последний раз?

Заскрипев, дверь немедленно открылась и выглянувший оттуда кучеряво-брюнетистый чекист в табачного цвета английском френче и таких же галифе и, пряча «наган» в кобуру на поясе, спросил:

— Ты что-то напутала, девочка! Я тебя не знаю.

Та, отступая на шаг:

— Вот, как? Поматросил и бросил?

— Я с малолетками не сплю.

— Это товарищу Зиновьему — ты будешь рассказывать, дяденька, с кем спишь. Счас прям пойду на митинг и нажалуюсь ему в присутствии товарища Дзержинского…

Чекист, разозлившись вышел из двери полностью:

— Кто такая и чего тебе надо, потаскуха сопливая?

И тут подскочившие с двух сторон Чёрный и Есаул схватили его под руки и, довольно громко крикнули:

— БАРОН, МЫ ЕГО ДЕРЖИМ!!!

Тот, стремительно — как мангуст выскочил из-за своего укрытия… И, не успел никто и глазом моргнуть, как он левой рукой схватив чекиста за кучерявые волосы сзади — воткнул ему поперёк горла свой «Пуукко», перекрыв таким образом дыхательное горло… И, со всех сил удерживал — невольно глядя в вылезающие из орбит глаза, пока тот после бурной конвульсии не перестал подавать признаки жизни.

Естественно, подельники не могли не восхититься своим вожаком:

— Ловко ты его!

Мадам, так вообще — смотрела такими влюблёнными газами, что Мишку бросило в жар. Но слушать комплименты было некогда:

— Не балобонь, Чёрный. Хватайте с Есаулом его за ноги и тащите в подъезд.

Затащив труп внутрь, постояли, прислушиваясь: вроде всё тихо.

Отдышавшись, он не удержавшись, сделал вполголоса замечание:

— Чё разорались то? Предупреждал же, чтоб не шумели.

Те оправдываясь:

— Так вроде щуплый — чуть крупнее тебя, а ишь ты как трепыхался. Мы уж испугались — что не удержим.

Мишка посмотрел на покойного — действительно почти его размерчик.

— Дайте знак Брегету чтоб подгонял лодку. Найдите близнецов и вместе с ними обшарьте первый этаж. Если там ещё кто будет — ничего не делать, ждать меня…

На втором этаже — жилые помещения и кабинеты, интересующие Мишку в последнюю очередь.

— …Если никого нет — ищите где у них продукты и дайте мне знать.

Сам довольно быстренько, не шаря по карманам разоблачил мёртвого чекиста пока тот не окоченел и поясным ремнём связал его одежду и обувь в узел. Себе же взял лишь трофейный «Наган» — засунув его в карман своих уже опостылевших лохмотьев и с десятка полтора патронов у нему.

Не успел он это всё проделать, как бежит один из близнецов — то ли Витька, то ли Митька — их и на свету то не отличишь, не то что бы во тьмах. Сперва испуганно шарахнувшись от трупа в исподнем, затем горячо зашептав:

— Барон! Там на кухне — три бабы-поварихи… Есаул с Чёрным спрашивают: «Что делать?».

— Показывай где.

Впрочем и без подсказки, кухню можно было найти по источаемым оттуда запахам варящейся гречки и жарящейся на плохом масле балтийской салаки. То ли Витька, то ли Митька постоянно оглядывался и делая большие глаза, шёпотом спрашивал:

— Барон! Ты их тоже зарежешь, да…?

Но Мишка не отвечал, ибо не любил в таких делах загадывать наперёд.

Резать никого не пришлось (да оно и не шибко хотелось), ибо уже пожилые женщины — враз сомлели, увидев наведённый на них ствол. Вежливо со всем политесом расшаркавшись, Миша как можно убедительнее:

— Сударыни! Мы не причиним вам никаких неприятностей — если вы покажите нам где у вас кладовая, оружейная комната и кабинет начальника колонии.

И ещё раз расшаркался:

— Извините ради Бога за причинённое ненароком беспокойство…

Потом без всякого плавного перехода, он по очереди отвесил по паре увесистых затрещин близнецам — полезшими было с ложками в большую кастрюлю с варящейся гречневой кашей:

— Обожрётесь, да потом или заснёте или обдрыщитесь с непривычки — а за вас я таскать мешки, что ли буду?

Впрочем, здесь же на кухне обнаружилась небольшая тележка, поэтому Мишкины сомнения в способности его «шкетов» «поднять» всё это богатство — вскоре рассеялись как дым от дамской папироски возле форточки.

«Сударыни» оказались вполне благоразумными и, после беспрекословного исполнения его совсем незначительной просьбы — были без всякого насилия заперты в одном из подсобном помещений. Мишка даже велел отнести туда одно ведро с водой, а другое — сами догадаются под что… Если достаточно долго просидят взаперти, конечно.

* * *

В кладовой оказались мешка с мукой, гречкой, пшёнкой, овсянкой и совсем уж проросшей картошкой. Имелось изрядное количество чёрных сухарей в ящиках, бутыли с растительным маслом, связки вяленой рыбой… Мыло, пачки махорки, соль, спички…

— Муку и картошку не трогаем, остальное выносим и складываем у входа.

Затем они вдвоём с Брегетом, пошли вскрывать оружейную.

Тот, посмотрев в замочную скважину стал подбирать нужный инструмент, по-еврейски причитая:

— Мой покойный папаша проклял бы меня — если бы увидел, чем я занимаюсь…

Но замок открыл буквально в один момент, прежде чем Миша со всем присущим резоном, ответил ему:

— Думаешь, твой покойный папаша предпочёл бы увидеть тебя среди протухших мертвяков и луж жидкого говна?

Впрочем, в оружейке ничем особенным поживиться не ужалось: видимо весь короткоствол был на руках, а трёхлинейные винтовки с длинным гранёным штыком — были совсем ни к чему Мише и его банде. А вот патроны к револьверу обнаружились в виде одного уже вскрытого и початого «цинка», на одной стороне которого имелась надпись обозначающая их количество — «1092 шт».

Не раздумывая, Миша взял патроны, обрадовавшись возможностью по дороге на Юг вволю попрактиковаться в стрельбе из «Нагана» и, присоединил их к тюку со шмутьём от покойного чекиста на выходе.

* * *

В кабинете начальника колонии находящимся на втором этаже, тоже поживиться ничем таким особым не удалось, так как Брегет не смог открыть заграничный сейф с очень сложным замком:

— Немецкий! Я такие даже в глаза не видел.

Рисунок 25. Цинк с патронами от револьвера «Наган». Советского образца, конечно — времён Российской Империи найти не удалось.

Утешительно потрепав его по курчавой голове — вжатой от испуга в плечи, Мишка сперва словесно подбодрил струхнувшего мелкого еврея:

— Ничего, научишься…

А когда тот расслабился, отвесил звонкий подзатыльник — ибо прежде тот уверял его, что якобы сможет взломать любой замок:

— …Но впредь не хвастай пред своими тем, что не умеешь!

Вдруг из секретарской пронзительный визг…

Брегет немедленно полез под стол, а Мишка молниеносно выхватив из кармана «наган» врывается туда и увидев скачущую от восторга Мадам, успокаиваясь спросил, кивнув на стол:

— Тебе кто-то по телефону сделал предложение руки и сердца? Никак сам товарищ Дзержинский — который специально с этой целью посетил нашу коммуну-колонию?!

Та, показывая нечто из крокодильей шкуры:

— Представляешь, я нашла дамскую сумочку!

— Представляю и что?

— А в ней… Косметичка!

И заскакала вновь, едва не задевая оставшуюся от старого режима хрустальную люстру.

Миша закатив глаза и, подражая отцу во время каких-либо недоразумений с матерью, патетически произнёс:

— Ох, уж эти женщины… Поздравляю!

И вернулся в кабинет, где из-под стола уже вылез незадачливый пунцово-красный «медвежатник».

Обшарили кабинет и чисто чтоб не уходить с пустыми руками, Мишка связав найденным тут же шпагатом в кипу, взял с подоконника царские учебники и видавший вида кожаный портфель — куда положил большую кипу чистой бумаги и письменные принадлежности со стола. А Брегет, сперва спросив у него разрешения — присвоил висевшее на вешалке пальто, шляпу, зонтик и старые калоши под вешалкой.

Мадам тем временем в приёмной примеряла вещи секретарши — яркого цвета юбку, жакет и красную косынку и вертясь перед зеркалом, спросила:

— Ну, как?

— Все вороны в округе уже разлетелись…

Та, показав ему язык:

— Дурак!

— Зато, без пестрой юбки и красной косынки — в которых «дурака» будет видно за версту, даже в лесу.

Подумав, та сняла косынку и нацепила какую-то шляпку:

— А теперь?

Оценивающе глянув, тот:

— А теперь всего лишь за сто пятьдесят шагов.

Игриво:

— Здесь ещё дамское нижнее бельё есть…

— В нём ты будешь заметнее всего.

Мадам благоразумно решив не демаскировать их группу, не без сожаления сняла чужие вещи и, связав их в узелок, прихватила с собой. Не забыла она прихватить и довольно большое зеркало, стоически стерпев от своего кавалера ещё парочку язвительных подначек на тему басен Крылова.

Хотели уже выходить, как его взгляд случайно упал за сейф и поняв что там стоит что-то стоящее, Миша пошарив вытащил оттуда…

Трёхлинейную винтовку!

Но не настоящую, а сильно уменьшенную в размере. Сперва Миша решил, что она игрушечная… Но приложив к плечу (как влитая!), открыл затвор и увидев что в магазине настоящие патроны — но от «Нагана»3, понял что это действующая модель оружия.

— Ладно, позже разберёмся.

Потом они спустились вниз и помогли остальным перевести к входу мешки, ящики, бутыли, связки и пачки… Только было на выход, как Мишка снимая с пожарного щита топор и, встревоженно вертя головой по сторонам:

— А где Митька да Витька? Ведь только что были здесь — перед глазами?

— Мы здесь!

Близнецы надрывая пупки вдвоём тащили большую кастрюлю с гречневой кашей, да ещё по ведру в свободных руках каждый… Увидев топор в его руках, они дружно панически завопили:

— Только не убивай нас, Барон!

Но что характерно — ношу свою не бросили…

Тот, опустив предполагаемое орудие убийства накосячивших близнецов, прошипел:

— Тише!

Те, оправдываясь:

— Прости нас Барон, но уж шибко скусно пахнет…

Другой, крестясь-божась незанятой рукой:

— Но мы не ели! Честное слово — ни одной ложки не ели.

— А что в вёдрах?

Близнецы, давясь слюной, наперебой затараторили:

— Рыбки с жаренным луком со сковороды положили… Пальчики оближешь! И квашенная капуста с морковью…

С шумом сглотнув выделившуюся от запаха слюну, Мишка переложив топор в левую руку, махнул правой:

— Чёрт с вами, тащите уж теперь до самой лодки. А потом вставайте «на атас» с двух сторон дворца.

Те переглянувшись, едва ль не хором:

— Там ещё есть…

Мишка, замахиваясь топором, сделав страшные глаза:

— Бегом к лодке, я сказал!

Тех как ветром вместе с кастрюлей сдуло.

В несколько рейсов, относительно быстро перевезли на тележке всю добычу в лодку — «на которой катались царёвы дочки», по словам Брегета. Затем назначив одного из близнецов рулевым, все вместе взялись за привязанную к носу длинную верёвку и, как бурлаки «бечевой» — повели лодку по Фасадному пруду.

* * *

Дворцовый комплекс Царского Села, это не только многочисленные здания и заросшие парки — но и целая система прудов и каналов. Из Фасадного пруда они попали в Детский пруд, откуда собственно-то Брегет и угнал лодку… Затем по Обводному каналу через Александровский парк — в Продолговаты й пруд, а из его уже — в Лебяжьи прудки…

Через Виттоловский канал — привели лодку в Шапетный пруд и, пройдя Виттоловскую протоку — наконец добрались до речки Кузьминки с заросшими кустами и камышом берегом, где и закончилось их водное путешествие. Не разгружая, загнали лодку под имеющийся выше по течению мостик для просёлочной дороги, вылезли на него и стали по примеру вожака чего-то ждать, как и он ежеминутно поглядывая на уже высоко стоящее Солнце.

Стало несколько скучновато и нюхая источаемые снизу запахи, вся команда буравила своего лидера его голодными глазами… Но вопрос решился задать лишь один из близнецов, видимо решивший, что с мелкого и спрос меньше:

— Барон! А сейчас нам можно пошамкать?

Брат его поддержал:

— Мы совсем чуть-чуть — лишь червячка заморить!

Однако Мишка привстав, с видимым беспокойством вглядываясь вдаль:

— Погоди. Сейчас возможно самое интересное начнётся.

Вскоре по дороге затарахтело и вскоре к ним подъехала крестьянская телега с сидевшими в ней тремя мужиками в поддёвках, по схожести обличий — похожих на вышедших на отхожий промысел отца со взрослыми сыновьями.

Пристально вглядываясь с них, Мишка негромко:

— Кажется, я не ошибся… Мадам!

Та, кокетливо поправляя старорежимную шляпку, которую всё же напялила уже на месте:

— Да, мой Барон…?

— Давай, придумывай ещё что… И как дам знать… Поняла?

Враз посерьёзнев, его подруга наморщила лоб:

— Поняла.

Затем обратившись к «сильной половине» своего отряда, он:

— А вы — разбегаетесь кто куда, если видите, что…

— Что увидим, Барон?

— Сами поймёте, как увидите.

* * *

Подъехали, поздоровались и, Мишка первым задал вопрос:

Рисунок 26. Кинжал-бебут образца 1907года, предназначавшийся для артиллерийской прислуги.

— Лошадь и телегу вижу, а где одежда как договаривались?

Самый старший мужик сперва неторопливо приподняв дюрюжку в телеге и показав какие-то тряпки, нетерпеливо — аж задом ёрзая, в свою очередь:

— Николаевский, что мне показывал — с собой?

— Погодь, дядя, не шубурши. Сперва ещё раз осмотрю товар — нет ли подмены.

Мишка мал по малу, но учился торговаться!

Внимательно просмотрел сильно ношенную, но чистую и заштопанную одежду для своих архаровцев… Затем не менее тщательно осмотрел лошадь и, не найдя в ней изъяна — протягивая самому старшему мужику николаевский золотой империал, спросил поглядывая на его сыновей — как-то незаметно очутившихся с другой стороны моста:

— Прохор! Ты ж говорил, что один будешь?

Тот, взял монету и попробовав её «на вкус», бегая «глазами» заявил с насмешкой:

— Дык, парень я всё думаю, а зачем тебе лошадь?

Мишка с вполне логичным резоном:

— На рынке, где мы с тобой познакомились, ты ни у кого не спрашивал — зачем и для чего они покупают лошадь.

Мужик засветив гнилые зубы, рассмеялся:

— Дык, парень, я с сынами продаю всегда одну и ту же лошадь… Понял?

Мишка, всей пятернёй почесав в затылке и понурившись:

— Понял — не дурак, чай…

Один из молодых (стоящих на другой стороне моста — так что не сбежишь, только в ледяную воду сигать), вынимая внушающий благоверное уважение тесак:

— Бать, давай их уж наконец порешим! Нам ещё в церковь надо сегодня успеть — свечку за их упокой поставить.

У второго — младшего сына крестьянина-разбойничка оказался убойного вида кистень… А у самого главаря семейной банды — обрез винтовки, который он не промедлив — упёр Мишке в грудь, прямо напротив сердца:

— Если молитвы какие знаешь — читай, я подожду. Но только скороговоркой, чтоб не долго.

* * *

И тут Марго по прозвищу «Мадам», без всякого сигнала от Мишки Барона, плаксивым голоском:

— Дяденьки, разрешите маленькой девочке в последний раз пописцать!

Не успели те и рот открыть, как она выскочив на середину моста, задрала юбку и сдернув панталончики — стала мочиться стоя… Все опешили от такой неожиданности и

даже Мишка — крыловской вороной раззявил рот от такого «зрелища». Но первым спохватившись, он молниеносно выхватил из кармана «Наган» и выстрелил Прохору снизу в нижнюю челюсть, одновременно левой рукой отбивая в сторону так и не выстреливший обрез. Картуз у того улетел вверх вместе с мозгами, глаза выскочили из глазниц, а тело содрогаясь в корчах, рухнуло на землю. Сразу же после выстрела, Барон стремительно развернувшись, прицелился в его сыновей:

Рисунок 27. Виды русских кистней.

— Кто следующий? Кто по батяне уже успел соскучиться?

Младший сын покойного бросив кистень, рухнул на колени и заливаясь слезами:

— Парень не убивай! Только женился, супружница вот-вот первенцем опростается… Не сироти дитё невинное!

Его старший брат помедлив, тоже бросил кинжал и набожно крестясь через каждое слово-предложение:

— Ты это… Не обижайся на нас, парень. Это батя нас всё заставлял татьбой заниматься, он и убивал. А у нас с братом — руки чистые, Господь свидетель.

Опустив ствол, Мишка довольно миролюбиво:

— Перенесите наше добро из лодки в телегу и катитесь к своим бабам — таких же дураков, как сами стругать… Кстати, как зовут кобылу? Ваш покойный батя всё скрывал этот факт — видимо испытывая к сей скотине какие-то «романтические чувства».

— Марго. Она нам от покойного барина досталась вместе со старорежимным прозвищем. А батя не говорил прозвища, боясь спугнуть удачу…

Поочерёдно сравнивая посмотрев на обоих «Маргарит» — Миша весьма серьёзно, как на уроке слова божьего:

— Ну, что? Очень похожи — особенно цветом и длинной «хвостов». Правда, у нашей Марго — «хвост» на голове, а у кобылы — на жо…

— Идиот!

Под общий хохот благосклонно улыбнувшись в сторону покрасневшей «тёзки» кобылы, Миша поблагодарил «сирот»:

— Спасибо…!

Потом нагнувшись и пошарив в кармане у мертвеца, забрал свой золотой, напоследок передразнив того:

— … Дык, мужик, я всё думаю, а зачем тебе мой империал?

Подождав когда два здоровенных мужика сноровисто — буквально за пять минут перенесли весь груз из лодки в телегу, Миша поставил их на колени и, не слушая мольбу и божбу — по очереди застрелил в затылок, не забыв сперва попросить снять картузы.

Это произвело такое неизгладимое впечатление на его «бандитов», что пришлось на них рявкнуть:

— Ну, что рты раззявили? За дело, если хотим унести отсюда ноги…

Повертев в руках обрез, Миша не без сожаления выбросил его в реку, так объяснив свои действия:

— Слишком громко стреляет, нам это ни к чему. Да и патронов к нему нет, кроме тех, что уже в магазине.

Подойдя поближе, рассмотрев пул ногой «холодняк»:

— Выбирайте, бандиты, кому что по вкусу.

Брегет и близнецы не тронулись с места, видимо пребывая до сих пор в шоке от произошедшего прямо на их глазах хладнокровного убийства… «Тёзка» кобылы тоже, как надо полагать.

Нож, оказавшийся одним из вариантов солдатского кинжала-бебута облюбовал Есаул:

— Отец учил: если на охоте промажешь — за шашку не хватайся. Волк быстрее тебя, быстрее даже собаки. Хватайся за бебут!

Любовно, но на любительском уровне изготовленный кистень, взял себе Чёрный — которого оказывается, ещё дед-старовер учил орудовать этой штуковиной:

— «Гасило» — самое крестьянское оружие. Спрятал в рукаве, вынул незаметно и бей со всей дури супротивника по бестолковке.

Миша одобрительно кивнув, показывая «наганом» на ещё тёплые трупы, нравоучительно молвил:

— Пусть это будет вам уроком: решил убить — убивай, а не играйся с смертью в кошки-мышки.

Трупы семейных разбойничков раздев до исподнего, перенесли в лодку и там привязали к банкам (скамьям). Затем накидав камней, подвели судёнышко на самое глубокое место под мостом. Мишка прорубил днище и, выскочив по верёвке на мост, глядя как оно не спеша уходит под воду, сказал:

— А вот теперь можно и перекусить.

Один из близнецов, подняв крышку кастрюли, разочаровано:

— Так ведь остыло уже!

— Ну тогда поехали искать какую-нибудь полянку, где разведём костёр и подогреем, чтоб покушать по-человечески. Кстати, вы двое умеете управляться с лошадью и упряжью или только хвастали?

— Конечно! Ведь мы же из крестьянской семьи.

— Тогда назначаетесь ответственными за телегу и лошадь.

Те усевшись на место возницы, взяв в руки вожжи и, почему-то глядя на Мадам, в два голоса прикрикнули на животное:

— Но, дохлая!

Notes

[

←1

]

Осенью 1918г. по инициативе В. Г Короленко в стране возникла независимая общественная организация — Лига спасения детей, возглавляемая Е. Д. Кусковой, Н. М. Кишкиным, Л. А. Тарасовичем, Е. Пешковой и другими представителями русской интеллигенции. Лига была вполне легальной организацией, утвержденной совнаркомом. В течение года Лига создала 14 детских колоний, детский санаторий в Москве, несколько детских садов и клубов. Всего за это время организация помогла 3,5 тыс. сирот.

[

←2

]

Александровский дворец был создан в стиле римской виллы в окружении английского регулярного (пейзажного) парка и преподнесен Екатериной Второй (1729-1796) в качестве подарка новобрачным — ее любимому внуку (в отличие от нелюбимого сына Павла Петровича) Александру Павловичу (1777-1825) и его избраннице — немецкой принцессе Луизе Марии Августе, получившей при крещении в православие имя Елизавета.

[

←3

]

Сведений об детской винтовке царевича Алексея — сыне Императора Николая II, очень мало. То ли она была под 3-линейный патрон от «Нагана», то ли под 2,2-линейный патрон кругового воспламенения (5,6х38R). Автор выбрал первый вариант.