|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Двадцатая глава
Волосы дыбом от происходящего и мысли вразброд... Ранее Ева и представить себе не могла, что увидит эльфа, который, не сдержав эмоций, будет выглядеть как сварливая баба. Марцель, конечно. Кто ещё...
Привезённых на катер выживших разделили сразу. Оборотня для начала отправили в многолюдную кают-компанию. Вроде как здоровый. Эльфа — в камеру-одиночку. Так про себя Ева называла одноместные отсеки.
Мда. Когда их ещё только доставили, почудилось в общей команде спасателей-лазутчиков — сплошные актёры. Но больше всего Еву поразил именно Марцель — и новоприбывший оборотень.
Пока шли по коридору катера, оборотень ещё никак не проявил себя. Кажется, у него был шок — после нескольких-то дней, проведённых в узком космошлюпе. Шёл послушно — куда скажут. Но, когда в коридоре ему указали на настенный шкафчик для его личного скафандра, когда он вошёл в кают-компанию и огляделся... Нет, скорее — это произошло, когда ему показали свободную выдвижную койку и когда Илва велела ему... Опять не то. Это произошло, когда ему в руки дали военный спецрацион, рассчитанный именно на метаболизм оборотней, и когда он сожрал его в два глотка, а уже потом к нему подошла Илва и строго велела пойти с нею в отдельный отсек, чтобы провести медосмотр. Вот тогда этот ужасающе тощий — до обтянутого ссохшейся кожей скелета, оборотень словно проснулся. Ожившими, ошалелыми глазами он обвёл кают-компанию, встречая ответные сочувственные глаза, не увидел Остарджи (тот "спрятался" на первое время, чтобы не смущать бедолагу) и, резким движением отключив "переводчик", прижав ладони — одна к другой, и задрав морду... ээ... лицо к потолку, взвыл настолько что-то отчаянное, что, вслушавшись в его жалобный вой с небольшими взрыкиваниями, присутствующие при этом оборотни... расхохотались! И не только они. Знавший наречие оборотней, Остарджи, скрытый с глаз, смеялся, на своей койке раскачиваясь от смеха всем телом. Удивлённо таращили глаза на новоприбывшего люди и песчаники — и тоже смеялись...
Засмеявшись не от понимания происходящего, а оттого что оборотни так заразительно ржали, Ева, уловив момент, когда новоприбывший оборотень, тяжко вздыхая от выплеснутых эмоций, но уже слабо всем улыбаясь, поплёлся за Илвой, уже утирающей слёзы после смеха, подтолкнула Рууда:
— Чего он?
— Он вознёс благодарность нашим, волчьим богам за избавление от сосуществования с тем эльфом! — ответил оборотень — и снова расхохотался.
Вошедший в кают-компанию Марцель услышал его ответ. Но, к новому изумлению Евы, не стал надменно выговаривать Рууду за непочтительность к белоплащикам, а только сам довольно глубоко вздохнул. А оглянувшись на входную дверь, ещё и скривился. Снова. И прочиталось Еве в этой страдальческой кривизне его губ: "Свалился, блин, на наши головы!" Марцель тем временем доплёлся до койки, которая была выбрана за её близость к месту ангела и которая давно стала общей скамьёй для эльфов во время совещаний в кают-компании, и сел на неё, хмурый и, мягко говоря, недовольный.
Поглазев на него, но ничего не поняв, Ева стала ждать появления Эррамуна. Потом спохватилась: его же брата нашли! Наверное, посидит рядом с ним какое-то время. Пока оборотни громко обсуждали бедолагу сородича, время от времени снова взрываясь хохотом, Ева помедлила, а потом осторожно подошла к Марцелю и присела рядом.
— Что не так с тем эльфом? — опять-таки осторожно спросила она, стремясь не показать, что знает, кто это.
— Это брат Эррамуна, — хмуро ответствовал тот. — Мы думали — он погиб, а он, оказывается...
Теперь его кривое выражение походило на гримасу человека, сидящего в кресле стоматолога. Причём — хирурга.
Так, значит, все сородичи Эррамуна знают, что это его брат. Но... Ева припомнила первые минуты общения с эльфами на космошлюпе, возносящем их всех к катеру. Там те же эльфы относились к Эррамуну так, будто сторонятся его.
Но потом-то они признали в нём своего командира!
В чём дело-то?
Или всё-таки незаконный сын знатного эльфа всё равно будет вторым после сына родного — даже во время войны? Поэтому они с ним мало общались?
Обнаглев, Ева спокойно сказала:
— Марцель, простите за откровенность, но впечатление, как будто вам не нравится, что брат Эррамуна уцелел. Я знаю, что вам не хочется говорить о том, но сами знаете — мы в таком положении, что некоторые вопросы взаимоотношений в такой ситуации, как у нас, знать необходимо.
Марцель, сидевший, насупленно глядя на входную дверь, со вздохом ответил:
— Ева, если бы не ваша телепатическая связь с Остарджи, я бы промолчал. — После этого необычного признания он помолчал, словно спохватившись и раздумывая, не слишком ли высказанное им обидно для такой женщины. Но, кажется, основная проблема затмила для него вопрос этики. — Однако вы с ним почти на равных. И только поэтому... Олифф — младший брат Эррамуна, он поставлен своим отцом во главе нашего взвода. Боюсь, ему слишком рано доверили командование солдатами. Он... — Марцель вновь сморщился. — Он слишком юн и слишком... восторженно принимает все свои решения. Из-за этого... — Эльф замолк и пожал плечами, глядя, как открывается дверь и в кают-компанию входят остальные трое эльфов. — Он (никогда бы не подумал, что скажу это)... он причина гибели большинства солдат в нашем взводе.
"Младший сын, — вспомнила Ева слова Эррамуна. — Любимчик отцовский, небось. Небось, за славой послали!"
А Марцель ворчливо (Ева еле удержалась от смеха) закончил:
— Лучше бы поставили Эррамуна. Он опытнее и компетентнее. И его решения гораздо взвешеннее.
Когда эльфам осталось пройти до койки с Марцелем всего ничего, Ева встала и, кивнув им, ушла к Остарджи. Тот как раз сбросил маскировку, а значит — с ним можно поболтать. Хотя болтать не хотелось, пусть и по делу, а хотелось обдумать две вещи. Ангелу явно тоже было не до бесед. Несмотря на его внезапные короткие улыбки (наверное, вспоминал благодарственный вой оборотня), весь его вид говорил о глубокой задумчивости. Так что, бросив пару взглядов на притихшую рядом с ним Еву и видя её нерасположенность к диалогу, он успокоился, даже не попытавшись завязать разговор.
Из двух вещей, которые волновали её, первой был Эррамун. Во всех значениях — особенно после краткого освещения Марцелем его положения: Эррамун — командир только после своего брата. То есть вместо него. Заменит ли Эррамуна младший брат на посту командира довольно интернационального отряда выживших солдат? Если сменит, будут ли слушаться его люди и оборотни?.. Впрочем, этот второй вопрос — побочный. И как-то Еве чудилось, что если эльфы покорно согласятся на смену командира — из-за положения этого Олиффа и собственного (кажется, эльфийский взвод набран из эльфов, служащих его отцу, или его наёмников), то остальные — навряд ли...
Придётся переживать бунт на корабле?
И чисто личный вопрос по Эррамуну её уже не только тревожил, но и... Вернёт ли он ей кольцо отчима? Потребует ли назад своё?
Вторая вещь, интересовавшая Еву: каким образом уцелел этот Олифф? И подвопрос не менее любопытный: почему Эррамун решил, что брат погиб?
И тут её озарило. Она взглянула на Остарджи, который рассеянно наблюдал за перемещениями и разговорами в кают-компании, и тихонько спросила:
— Я тебе на ближайшее время нужна? Хочу ненадолго сбегать к Илве.
— Беги, — улыбнулся ангел.
Выйдя из кают-компании, мельком глянула на часы в многофункциональном браслете — на манжете комбинезона. Ого. С момента ухода Илвы прошло почти полчаса. С небольшим. Значит, можно надеяться кое о чём у неё разузнать. И у него. У Коилина — спасённого оборотня.
Чуть не столкнулись, когда Илва выходила из отсека и при этом оглядывалась, говоря:
— Подожди, сейчас вернусь.
— Что с ним? — спросила Ева, когда волчица закрыла дверь.
— Ничего особенного. Оголодал страшно. Поесть-то поел, но ему сейчас не хватает витаминов. Хочу сделать ему пару-тройку комби-витаминизированных инъекций. Быстро пойдёт на поправку. А ты что?
— Илва, он в состоянии нормально воспринимать реальность? — слегка насмешливо спросила Ева.
— Конечно, — уверила её женщина-оборотень, не обидевшись на "нормально", потому как хорошо знала свою боевую подругу.
— То есть, если я задам ему несколько вопросов, он ответит?
— Если ответы знает, думаю — да.
— Тогда я подожду тебя здесь, — решила Ева. — Как только ты пойдёшь к нему с инъекциями, скажешь, когда можно будет к нему войти.
Через пять минут она сидела на кушетке, следила, как Илва колет инъекции в плечо оборотня ("Да там одни кости! Откуда она знает, куда колоть?!"), и спрашивала, начиная с самого главного:
— Коилин, как ты нашёл Олиффа?
В глазах оборотня проявилась куча эмоций.
— Лучше б!.. — Но сдержался и вздохнул. — На храмовой площадке я удирал от солдат седьмого уровня. Встречались с такими?
Женщины синхронно кивнули, мгновенно воспроизведя в воображении пятиметровых обезьян, раздутых водянкой.
— Один врезал ногой по колонне, мимо которой я бежал. Хотел меня затоптать, наверное, но мимо. И остановился. Я сначала не понял, что вдруг с ним. Оказалось — навстречу бежали "пятнашки", и он встал, а "пятнашки" вдруг закрутились на месте, а потом, прихватив "седьмого", куда-то с ним убежали. Я высунулся из-за колонны. Думал — ушли. И тут выскочил ещё один и снова ножищей своей... Я пригнулся — по плечу задело. Но так, что я улетел. А он, видимо, думал — конец мне. И тоже ушёл. А меня отнесло ударом куда-то в дым. Когда очухался, встал, огляделся, пошёл искать своих. — Губы оборотня снова скривились, но уже горестно. — Взвод был полностью... Не было взвода, в общем. А среди наших валялся этот. Дышал и стонал. Я не сразу понял, что белоплащик, — на нём пыли-то!.. Весь изгваздался, прямо весь. Это я так думал поначалу, потому что его "пятнашки" оплевали как следует ядом, а потом уж его пылью занесло. Ну, я взял его на плечо и пошёл искать хоть кого-то из своих. Потом пришлось прятаться, когда в храм повалили солдаты всех уровней. Пыль стояла — сам себя потерял. Потом пореже стали мимо бегать, и я побежал вниз, к подножию храма, где наши космошлюпы стояли. Один взлетел прямо перед носом.
Женщины переглянулись: Марцель со своими?
— Ну, я и перебежками к тому шлюпу, что с краю. На него такая пыль от взрывов летела, что никакой маскировки не надо было. Втащил и этого, потому что уже тогда понял — эльф. По плащу. Еле удрали с поверхности. Начали прятаться на орбите, так он мне всю душу вымотал, пока вас не встретили. Я привык, что белоплащики — нос кверху и в бой. А этот... и без него тошно, а он ноет, ноет!.. А на космошлюпе — сами знаете! — спрятаться друг от друга негде! Эх, Илва, сколько ж ты меня наукалывала! — возопил он жалобно.
Волчица только рассмеялась, а Ева кивнула обоим и ушла под те же жалобные вопли Коилина... Итак, с этой стороны всё абсолютно ясно. Теперь осталось найти Эррамуна и задать ему тот самый вопрос, который мучил её неразрешимой загадкой: почему он решил, что брат погиб?.. Впрочем, искать Эррамуна не приходится. Отсек, куда поместили его брата, она знала. И предполагала, что вскоре туда же пойдёт Илва. Стоит дожидаться её? Или ввалиться к братьям без приглашения? Подумав и прикинув обстоятельства, Ева вздохнула: если младший бодрствует, то лучше выждать появления Илвы. И зайти с нею. Пусть женщина-оборотень уже была в том отсеке, она должна снова посмотреть, как действуют инъекции на отравленного Олиффа. И добавить ему лекарств — или отменить те, что были ею же назначены.
Пока размышляла, что делать в первую очередь, Илва вышла из медотсека и вывела успокоенного и даже довольного Коилина. Ева удивилась этому довольству, но волчица, насмешливо скалясь, объяснила:
— Сейчас он получит вторую порцию спецрациона!
И оборотень, радостно сглатывая в предвкушении, разулыбался так, что обе женщины снова рассмеялись, глядя на него.
Проводив Коилина до кают-компании, где передала его с рук на руки Клеману, Илва снова очутилась в коридоре и спросила Еву:
— А зачем, если не секрет, тебе туда? Подожди, я сейчас Эррамуна попрошу выйти, пока я там с его братом разбираюсь.
— Илва, меня интересует, почему Эррамун решил, что брат погиб, — вполголоса объяснила Ева. — Он ведь, по эльфийским законам, должен был беречь командира как зеницу ока. И вдруг — потерял.
Волчица скептически хмыкнула да пожала плечами.
— А вот это я тебе могу и сама сказать. Теперь-то, когда картинка с обеих сторон для меня прояснилась. Помнишь, каким Эррамун к нам вышел? Тоже отравленный. Да ещё не как его братец — оплёванный ядом, а укушенный. Что ещё хуже, поскольку яд сразу в кровь пошёл. Первый этап действия яда "пятнашек" — это галлюцинации. Там, откуда Эррамун пришёл, он мог видеть, как погибали его соратники. Но в бреду, который вызвал яд, он мог легко решить, что погибает раз за разом его брат. И учти, сам он тебе не сумеет чётко ответить именно на твой вопрос: почему он так решил. Ну что? Ты всё ещё хочешь пойти к братьям и задать Эррамуну свой вопрос?
— Пожалуй, нет, — помедлив, ответила Ева.
Она выждала, пока Илва войдёт в отсек к братьям, и повернулась к кают-компании. Версия волчицы выглядела достаточно реальной и достоверной. Так что Ева успокоилась и прямиком проследовала к койке Остарджи. Тот следил за её появлением в кают-компании с момента появления, явно ожидая её то ли с вопросом, то ли с каким-то предложением. Поэтому на этот раз Ева уселась ближе к нему и кивнула:
— Есть что-то интересное?
— Помнишь свой луч, с помощью которого ты помогла мне подняться на обрыве?
— Помню.
— Сумеешь добавить его в мой?
— Хочешь выполнить приём слияния?
— Да, его.
Ева задумалась.
Сначала представила ту мощь, которая даёт мастеру приём энергослияния. И поняла, что собирается затеять Остарджи. Поняла и то, что ангел, грубо говоря, пришёл в норму. Но пожелала убедиться в обоих выводах, зная, что ответит он ей откровенно на оба вопроса, которые никто другой, кроме Евы, ему бы не осмелился задавать. Но она, знающая, задать просто обязана.
— Ты достаточно окреп для энергослияния?
Если Остарджи даже самую капельку засомневается в своём здоровье, он дрогнет во время проведения энергоприёма. Его нерешительность будет чревата для всех, кому придётся принять участие в нём. А ведь ангел в будущем действе станет ведущим.
Но Остарджи не сомневался.
— Да. Я здоров, — ответил он, внимательно глядя на неё. И, показалось, в его глазах промелькнуло одобрение её уточняющему вопросу.
Что ж. Теперь конкретика.
— Ты хочешь пробить орбитальную заглушку паткси вокруг планеты? Дозваться своих?
— Да.
— Я согласна.
Приём энергослияния изучался все три курса в храме Заветного камня. Сначала объясняли, что он собой представляет. В теории. Затем, углубляясь в его тонкости, в основном преподавали меры предосторожности в его использовании. И только последнее полугодие, когда Ева практически на уровне рядовых ангелов знала все тонкости энергогностики, её начали обучать реальному применению, объяснив, что данный приём — венец всех умений и знаний адепта храма.
И опять-таки главное, что она знала: приём перевернёт всё её сознание, заставит пережить то, что протрясёт душу, вывернет наизнанку.
Она сидела рядом с ангелом, рассеянно слушая гомон и глядя на общение в кают-компании. Если с Остарджи и с нею что-то случится во время проведения приёма, выжившие на этом катере получат двух идиотов. Или... В худшем случае — два трупа. Хотя, что труп, что идиот — в любом случае результат будет... дохлым. И тогда выжившие сами окажутся на грани гибели. Без энергогностиков возможность сопротивляться паткси у них на нуле. Даже если эльфы объединятся и попробуют собственные приёмчики — силовые, как они говорят, по сути — имея в виду первоначальный уровень владения энергогностикой.
И тут Ева дёрнулась, а потом затаилась, дико желая взглянуть на всё такого же безучастного ангела, который всё так же отстранённо доброжелательно смотрел на единомирцов... Минута, другая...
— Вспомнила? — ровно спросил Остарджи.
— Вспомнила, — бесстрастно ответила она.
По учениям ангелов, наибольшую силу адепт Заветного камня обретает, если он на физическом уровне соединяется с иным носителем ментальной силы, пусть даже в сто крат меньшей, чем у адепта.
— Вы... — медленно уточнила Ева, — хотите использовать в энергоприёме Эррамуна?
— Именно.
— Ты безжалостен, Остарджи, — тихо сказала она.
Он еле пожал плечами.
— Или мы трое — или все те, кого мы собрали на катере и обнадёжили, что они выживут.
— Ты шантажист.
— Не более, чем... — начал ангел и вдруг переместил взгляд так отчётливо, что Ева поневоле оглянулась — на входную дверь.
Там стояла встревоженная Илва и, уловив, что Ева заметила её, кивала как-то боком. Кажется, показывала, что Ева должна выйти с ней в коридор.
— Странное впечатление, что там нужен буду и я, — спокойно сказал Остарджи и встал. — Идём, Ева. Не надо заставлять её ждать.
К её удивлению, Илва и в самом деле чуть не обрадовалась, завидя, что ангел идёт к двери вместе с ней. И, наверное, Остарджи опять-таки что-то сделал в кают-компании, потому что на выходящих и на тревожные знаки Илвы никто не обратил внимания.
— Что случилось, Илва? — доброжелательно спросил Остарджи, едва дверь в кают-компанию закрылась за ними.
— Брат Эррамуна требует к себе всех выживших, чтобы объявить, что теперь он на катере будет командиром! — выпалила волчица и с надеждой уставилась на Остарджи.
— Вот как? — проговорила Ева, почувствовав, что ею овладевает злость. А потом вдруг стало смешно — она вспомнила, как Марцель определил устремления младшего брата Эррамуна: "Он слишком юн и слишком... восторженно принимает все свои решения". Она взглянула на ангела, который в свою очередь смотрел на неё.
— Остарджи, по-моему, пора дать пацану по носу, чтобы не задавался.
— Сделаем это, Ева, — насмешливо откликнулся ангел. — Иди впереди.
— А мне можно с вами? — с придыханием спросила Илва.
— Можно, маленькая волчица — разрешил ангел.
У отсека, где всё ещё сидели два брата, Ева остановилась и хорошенько врезала кулаком по двери, вместо того чтобы постучаться. После чего, не дожидаясь, что ей ответят, открыла дверь и переступила порог. Быстро приценилась к остановке. Братец лежал на койке; Эррамун, понурившийся, сидел на выдвижном сиденье. Обернулись посмотреть, кто пришёл, оба, после чего Эррамун быстро встал, с недоумением глядя на Еву и пока ещё замешкавшихся в коридоре, за порогом отсека, ангела и Илву.
— Вы... кто? — ошарашенно спросил мальчик, лежавший на койке.
Именно — мальчик! И как только отец его мог послать на такую страшную войну?! В отличие от оборотня Коилина, Олифф даже сохранил округлые щёчки, хоть и выглядел тоже достаточно отощалым. Но у него поразительно детское лицо, нежное, глазастое. И сейчас юный эльф выглядел таким что хотелось... завернуть его в детское одеялко и сунуть в коляску для младенцев! Ева чуть не зарычала и чуть не маршевым шагом подошла к койке. Следом — Остарджи и волчица. Видеть их не видела, но чувствовала чуть ли не торжественным конвоем.
— Я командир выживших бойцов на этом катере! — рявкнула она так, что, приподнявшийся было на локтях, Олифф рухнул на койку, а Эррамун вздрогнул и напряжённо уставился на женщину. — А ты кто?
— Но... — залепетал побледневший мальчик.
— Быстро! — вновь рявкнула Ева, приблизившись к койке и слегка наклонившись над ней. — Звание! Количество солдат во взводе! Причина, почему остался без подчинённых! Причина, по которой не сумел сберечь своих солдат! Быстро!
— Но мне сказали, что командир здесь... — уже жалобно заговорил Олифф и внезапно, завозившись, чтобы сесть с опорой на стену, собрался с силами, чтобы тоненько выкрикнуть: — Это я здесь командир! У меня здесь мои солдаты! Они будут слушаться только меня!
— На задания брать не буду, — тоже неожиданно — безразличным голосом ответила Ева — и сама чуть не вздрогнула, когда за её спиной что-то сильно прошуршало-прошелестело. Мгновение — и поняла, что Остарджи выпустил крылья.
Рот Олиффа жалобно открылся, пока он созерцал явление ангела.
— Подтверждаю слова Евы. Она здесь главная, — торжественно сказал Остарджи. — Вам же, молодой воин, ещё предстоит исцелиться от яда солдат пятого уровня. Будете здоровым, годным к активным действиям — подумаем, как проявить ваши воинские навыки в нашей ситуации. Эррамун, чуть позже мы ждём тебя в кают-компании для обсуждения предстоящего дела. Илва, будь добра, дай возможность спасённому Олиффу отдохнуть и успокоиться. Ева... — почтительно склонил он перед ней голову и первым, вобрав крылья, последовал к входной двери.
Ева же, насколько сумела, надменно оглядела покрасневшего юнца с ног до головы и вышла за ангелом. Не закрыла двери, а потому видела, как растерянная Илва стоит посреди отсека, оглядываясь то на коридор, то на Эррамуна. Наконец Эррамун что-то вполголоса сказал ей и кивнул на младшего брата. Тот было запротестовал, но...
— Надо было с самого начала сделать так, чтобы Илва его от койки не отпускала, — раздражённо сказала Ева.
— Ты так уверена, что этот мальчик не командовал бы лёжа?
Ева остановилась, примериваясь к предложенной ситуации, и рассмеялась.
— Наверное, ты прав! Ну что... Возвращаемся в кают-компанию?
— Нет, — покачал головой ангел. — Идём в отсек Эррамуна. Прежде чем пойти искать нас в кают-компании, он наверняка заглянет к себе.
В отсеке эльфа они бесцеремонно уселись на койку и стали ждать. Естественно, просто так сидеть Ева не могла. А потому со вздохом спросила:
— Остарджи ты уверен, что он согласится?
— Нет, не уверен.
Странно, но ответ ангела успокоил её. Потому что честный? Возможно.
— Ты проводил этот приём?
— В своём храме.
— Луч будет отсюда до наших — сколько времени займёт его создание и проникновение за заглушку паткси?
— Думаю, всё сумеем сделать за час.
— Паткси нас за это время не обнаружат?
Прежде чем ответить на этот вопрос, Остарджи долго молчал, и Ева подобралась, как для прыжка. Если он начнёт мямлить, она собиралась отказаться от "предстоящего дела". Пусть он даже начнёт уговаривать... Ибо... это момент истины и уверенности ангела. Момент, который потом сыграет на все сто.
— Всё может быть, — задумчиво сказал ангел, глядя на входную дверь. — Будет порвана заглушка, которая представляет собой, как я уже её проанализировал, довольно тонкий слой. Прокол будет виден любому, мало-мальски сведущему в энергогностике менталисту. Если ты опасаешься паткси, я могу сделать это и сам.
В последнем предложении Остарджи не было поддразнивания. Ева это слышала. И поняла, на что он намекает: пока он устраивает ментальный прокол заглушки паткси, она может приготовиться к обороне катера — как минимум, на пару с Эррамуном отгоняет его подальше от места слияния.
Входная дверь резко распахнулась — и Эррамун от неожиданности чуть подался назад. Ева ещё усмехнулась: как будто хотел посмотреть номер отсека, в ту ли квартиру он так самоуверенно ввалился.
Пока он потерянно глазел на неё с ангелом, Ева гостеприимно похлопала по его же койке, приглашая:
— Садись с нами, Эррамун. Нам надо бы и в самом деле обговорить одну штуковину, которую придумал Остарджи для нашего дальнейшего выживания.
Он помедлил немного.
"Сбежит — не сбежит?"
И вошёл.
Следующая глава в СУББОТУ.
Выкладка ближе к девяти вечера.
Если проды не будет, в комментариях будет предупреждение.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
