|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Двадцать первая глава
А дверь за собой потянул прикрыть так плотно, что щелчок отчётливо прозвучал в пустоватом, почти без мебели, отсеке. Ева сначала даже решила: он прямо сейчас начнёт ругаться. И на всякий случай подсела ближе к ангелу.
Но это же эльф! Мало того — это же Эррамун, а не тот мальчишка с обиженно надутыми губами, оставленный на бедную Илву, которой снова предстоит общаться с закоренелым снобом.
Дождавшись, когда Эррамун сядет на выдвижное сиденье, Остарджи объяснил ему, что нужно сделать, чтобы долгое время не болтаться в орбитальном пространстве планеты, да ещё с опасностью для жизни.
Эррамун выслушал внимательно, помолчал немного и в первую очередь возразил:
— Вы хотите пустить свой луч отсюда, с катера. По меньшей мере, это... глупо — подвергать опасности жизни всех тех, кто здесь находится. Я бы предпочёл, чтобы мы, трое, оказались на другом судне — например, на той же яхте. И покинули бы сектор, где находится катер. И оттуда попытались бы выполнить задуманное.
— То есть ты не возражаешь против участия в этом деле? — быстро спросила Ева.
— Нет. Хотя вопросы, естественно, к нему есть. Но их можно решить в рабочем порядке. Пока же меня интересуют несколько иные проблемы. Ева, это правда, что командовать на катере теперь будешь ты?
— Я — что, с дуба рухнула? — хмуро ответила она. — Это представление для твоего братца пришлось выдумать на ходу. Да и вышло грубовато, насколько понимаю. Но главное — твой Олифф поверил. Кажется. Надеюсь, ты реально смотришь на вещи и понимаешь, что твоего брата ставить в качестве командующего катером не стоит?
— Командуй и дальше, Эррамун, — мягко сказал Остарджи. — Не скажу, что ты прирождённый командир. Но при нынешнем составе настолько разнородной команды ты справляешься со своей нежданной-негаданной должностью неплохо. С чего начнём операцию "слияние"?
Эррамун начал с того, что вызвал в свой отсек Марцеля, Тэкито, Криса и Клемана. Коротко сообщив о будущей операции с вызовом на помощь, он распределил между ними обязанности на катере на то время, пока их, троих во главе с Остарджи, здесь не будет. Или они... не вернутся. И под конец краткого совещания предложил решить прямо сейчас одну маленькую проблему, которой не учли ни Остарджи, ни Ева: надо найти пилота, который поведёт яхту. Марцель и Крис чуть не в один голос высказались:
— Искин?
— Ицейна!
Только все рассмеялись столь дружному согласию, как раздался недовольный голос Тэкито:
— Зачем так примитивно использовать Ицейну? Есть более удобный вариант. Можно задать искину параметры расстояния от нашего катера и условия этого полёта — искин легко организует вам автопилот на всё время действия.
Первым перестал улыбаться Крис, глядя на Еву, которая отвела глаза. Эррамун-то ещё раздумывал над сказанным, но Остарджи — мельком увидела Ева, — хоть и улыбался, но его улыбка стала настолько отстранённой, что замолчали все. Тэкито, учуяв неладное, с вызовом спросил:
— И что? За потерю искина командование с меня голову снимет! — Но, уловив неодобрительное молчание, добавил: — Или я что-то неправильно понял?
Ему коротко объяснили, чем может быть чревато такое путешествие; что из троих путешественников кто-то может быть, как минимум, ранен, а потому искин — лучшая кандидатура универсального помощника на яхте.
— Ну и говорили бы прямо! — вспыхнул Тэкито и кулаком ткнул себя в грудь. — Вот пилот! Искина не дам!
Когда все убедились, что пилот серьёзен, предлагая себя в этот абсолютно непредсказуемый поход, Эррамун ещё раз напомнил, кто чем будет заниматься на катере во время их отсутствия, краткого или... бесконечного, и разрешил всем уйти, заранее предупредив Марцеля, что командиром остаётся, как ни странно, Крис, но с невидимой для остальных и неслышной помощью Марцеля. И объяснил:
— Эльфов, несмотря на троих в медотсеке, всё равно меньше, чем остальных. Думаю, никто из нас (он бросил взгляд на Марцеля — тот кивнул с облегчением) не будет возражать против такого командования, если учесть, что наш собственный командир пока... не в силах встать во главе выживших. Илва, кстати, сказала, что даже при условии самого пристального внимания к здоровью Олиффа встать он сумеет лишь через шесть-семь дней. Учитывайте это.
Марцель выдохнул. Присутствующие взглянули на него с недоумением.
— Пока это всё, — заключил Эррамун. — Будут уточняющие вопросы — подходите. Пока мы здесь.
Марцель первым устремился к выходу. Ничего удивительного: ему сейчас объяснять остальным эльфам ситуацию, в которой и при бывшем командире взвода, при Олиффе, они будут якобы послушно подчиняться человеку. Насколько поняла Ева, умирать при заносчивом мальчишке, который слишком романтизировал войну, никому не хотелось. Даже героическим эльфам.
Удивил Еву Остарджи. Специально выждав, когда все покинут отсек, он последним пошёл на выход, да ещё и Криса потянул за собой. Тот-то вышел, да потом заглянул снова, как будто спросить что-то хотел. И ангел же закрыл дверь, предварительно сказав именно Еве только одно:
— Вам надо поговорить.
О чём? О том, как пройдёт приём слияния? Но именно Остарджи должен быть руководить процессом!
Или он хочет, чтобы она предупредила неподготовленного к сложному энергетическому приёму эльфа, что, возможно, он... потенциальная жертва? Что во время проведения приёма он может... погибнуть?
Но дверь закрылась, и двое остались наедине.
Стоявший неподалёку Эррамун с недоумением взглянул на сидевшую Еву. Ей стало не то что неудобно, а как-то неловко: он стоит — она сидит. Встала. И взгляд неумолимо потянуло посмотреть на его пальцы. Кольцо отчима было на месте. Решил пока не снимать? Или... просто забыл, что надо бы избавиться от предмета, имеющее определённое значение.
И тут же перехватила его мимолётный взгляд на её пальцы. Жаром полыхнуло так, что она едва не задохнулась от этого порыва. С трудом промолчала.
— О чём мы будем говорить? — задал он вопрос. Именно не спросил — задал вопрос, потому что интонации у Эррамуна были абсолютно бесцветные.
— Я должна подготовить тебя к энергоприёму, который предполагает использовать Остарджи, — с трудом выговорила она и еле отвела от него взгляд, потому что поняла: ещё немного — и никакого разговора не будет. — Объяснить, как всё начнётся... ну и другое...
Она не услышала его шагов, хотя он был в тех же ботинках, приклацывающих металлической подошвой при ходьбе. Только пахнуло движением воздуха, и она поняла, что он стоит у неё спиной. И закаменела, не в силах повернуться.
— Всё смешалось, — прошептал он — и она почувствовала его тёплое дыхание в макушку, и поняла, что он склонился над ней. — Всё так смешалось, хотя было всё просто. Всё было логично.
— Зато он жив, — негромко напомнила она ему, не оглядываясь. — И тебе не надо думать о...
— Он всё усложнил, — уже угрюмо сказал Эррамун. — Впереди — сплошная тьма, что будет со мной... И с нами...
И замолчал так, что она испугалась, что он отойдёт. А её спина согрелась, потому что он плотно стоял рядом, и, испугавшись, что он уйдёт, она расправила плечи, сделав всего полшага назад, и чуть подалась назад, чтобы прижаться к нему.
Откровенно — побаивалась, что остановит и заставит покинуть отсек. Но его ладони взялись за её плечи, и он неловко прижал её к себе.
— Пусть всё идёт, как есть, — прошептала она, подняв подбородок и ласкаясь о его щёку. — Пусть за нас решит судьба.
— Ты так говоришь, потому что скоро будет опасность погибнуть? Успокаиваешь меня? Чтобы тот ваш с Остарджи приём прошёл идеально?
— Обрадовался... Я суеверна. Остарджи сказал одну вещь о нас — и я ему верю. И хочу, чтобы ты поверил тоже...
Он вдруг отступил от неё. Опомниться и испугаться не успела — он твёрдым шагом подошёл к двери и закрыл так, чтобы из коридора никто не сумел бы её открыть.
От порога обернулся (всё-таки пряча тревогу: а если возразит?) и жёстко сказал, на ходу стаскивая с себя расстёгнутый комбинезон:
— Я знаю, что Остарджи потом увидит. Но мне, как ты однажды сказала, плевать.
Когда этот чёртов эльф успел запасть ей в душу? Когда он успел взять её сердце в свои бережные ладони — и присвоить?..
Последняя мысль вне его ласк, которая заставила её содрогнуться всем телом, но счастье, что он понял её не так: "Лишь бы ты не погиб... Лишь бы мы тебя не убили..."
...Из отсека Эррамуна вышли: он — абсолютно успокоившийся, она — в растрёпанных чувствах и тоже плевать хотела на то, что по этому поводу скажет Остарджи.
...Пилот Тэкито встретил их в кают-компании яхты со вспыльчивым воплем:
— Что тут делают все эти существа?! Я сказал — сам подготовлю судно к предстоящему походу! Они что — не доверяют мне?!
Остарджи с задумчивой ленцой катался из стороны в сторону в кресле пилота и ни на кого не обращал внимания. При виде вошедшей пары он рассеянно взглянул на обоих и тут же катнулся вправо, будто никого и не видел.
Сначала Эррамун и Ева растерялись. Народу на яхте бегало и в самом деле слишком много. Вникнув, поняли: судно оснащали приборами, отражающими любые радиосигналы поисковой техники противника. В тесной каюте оборотни под командованием Криса и Марики устанавливали кушетки для троих, которым придётся лежать здесь целый час.
Все так суетились, что Ева, поймав за рукав Марику и переключившись на связь "один — один" (предполагалось, что народ здесь ненадолго, а потому все бегали в скафандрах и шлемах), поинтересовалась:
— А правда? Что происходит? Мы тоже думали, что Тэкито сам всё приготовит!
— Вы трое — наш единственный шанс выжить, — непривычно серьёзно напомнила Марика. — Вот и стараемся, чтобы вы не только выполнили задуманное, но и вернулись домой невредимыми. — И усмехнулась. — Я думала — ты сообразила, почему мы все здесь. Элементарно же!
Обычно подруга так многословно не объясняла ситуацию. Неудивительно, что Ева сразу поняла, насколько рыженькая взволнована. Марика же, закончив свою короткую, но горячую речь, крепко обняла её.
— Попробуй только не вернись!
— И что будет тогда? — улыбаясь и чуть не плача, спросила Ева.
— Крису нажалуюсь!
Они чуть не сквозь слёзы посмеялись и разбежались: Марика — проверять, установлены ли кушетки жёстко, чтобы с них не слетели те, для кого они предназначены, а Ева — искать Эррамуна, который вроде ушёл в рубку, к Остарджи.
Но у ангела его не оказалось.
— Ты ведь не успела рассказать Эррамуну, что от него требуется? — не оборачиваясь к ней, спросил ангел.
— Нет. Я думала — буду руководить им во время исполнения приёма.
— Но о крови сказала?
— Нет. Как ты и предполагал, — со слабой усмешкой сказала она, — не успела.
— Тогда найди его и пришли ко мне. Тэкито сказал — у нас минут двадцать от вылета. Я дам ему инструкции. Там у нас времени будет мало на объяснения, что к чему.
Ева молча кивнула, хоть он и не увидел бы её движения, и вышла.
Пока Эррамун был у Остарджи, сама она, постепенно всё больше мрачнея, таскалась за Тэкито. И, кажется, уже не могла скрыть своего настроения, поскольку пилот, улучив момент, когда они оказались в пустом коридорчике яхты, круто развернулся к ней и, внимательно заглянув в её глаза, спросил:
— Это очень опасно — то, что вы собираетесь делать?
— Почему ты так решил?
Тэкито огляделся, а потом вполголоса ответил:
— Ты выглядишь... эээ... хмурой. А ещё... В багажном отделении яхты — космошлюп для меня. Так сказал Остарджи.
Ева попыталась вникнуть в сказанное — и помотала головой.
— Тэкито, говори напрямую, потому что я сейчас намёков понять не в состоянии.
Тот вздохнул, снова огляделся.
— Остарджи сказал: как только прибудем на место, я должен буду покинуть яхту. Он объяснил это так: если вы останетесь в живых, яхту назад приведёт Эррамун. Если же нет, то я не должен быть там, где будут смерти.
"Это прогноз от ангела? — задумалась Ева, глядя в спину уходящего Тэкито, который, кажется, клял себя за слишком длинный язык. — Он уверен, что мы не вернёмся? Нет. Если бы он был уверен в этом, он не сказал бы Тэкито о предположительном исходе нашего дела... Или он таким образом убеждал пилота улететь?"
И глубоко вздохнула, хмыкнув: ей-то что в этой ситуации? Она уже, что называется, подписалась на смертный приговор. Только Эррамуна жалко. Он всё-таки сбоку припёка для неё и ангела...
Через несколько минут на яхте остались только четверо, которые с облегчением сняли шлемы, оставшись в скафандрах — на всякий случай.
Остарджи неохотно освободил кресло пилота для Тэкито и повёл двоих в каюту с кушетками, на которые надо было не только лечь, но и пристегнуться к ним.
— Ева? — напомнил ангел, когда все трое оказались на кушетках — в нужном расстоянии между собой.
И протянул к ней руку — без рукавицы скафандра.
Ева обхватила его запястье. Она ведомая для ангела.
Эррамун неуверенно протянул свою руку, чуть вывернув ладонь, чтобы касаться ладони Евы. И Остарджи тоже взял его за запястье. Эльф — подпитка.
До обозначенного на голографической карте места — двадцать пять минут. Яхта должна будет скользнуть в разрушенное чрево одного из взорванных крейсеров. Это поможет ей спрятаться не только при помощи отражающих радиосигналов приборов, но и стен погибшего корабля. За эти двадцать минут трое должны настроиться друг на друга. Затем, когда Тэкито спрячет яхту в корпусе корабля, он же должен будет развернуться внутри так, чтобы луч, созданный тремя энергогностиками, ушёл в нужную сторону — к планете ангелов. Или к тому ангелу, который находится на ближайшем к ним расстоянии.
Потом Тэкито улетит, оставив их в одиночестве на троих.
"Не бойся, — сказал ангел. — У нас всё получится".
"Утешаешь?" — слабо улыбнулась Ева.
"В такие моменты я не умею говорить полутонами, — спокойно отозвался Остарджи. — Поэтому, если я сказал, что всё получится, значит — я верю в это".
"Почему ты отослал Тэкито?"
"Он слишком много болтает".
Ева чуть не рассмеялась. Двусмысленная фраза Остарджи рассмешила. Что он имел в виду: то ли Тэкито слишком много болтает, проговорившись ей, то ли — потому что известный болтун по жизни?
А внутренне отсмеявшись, мысленно пожала плечами: она и сама довольно легкомысленная, если умеет находить смешное даже в таком положении.
В закрытом отсеке не видно, что яхта входит в пространство корабельного корпуса, разве что лёгкий скрежет предупредил о том. Но то, что судно застыло на месте, стало понятно сразу. Потом послышалось ещё одно скрежетание: яхта опустилась на поверхность одной из палуб крейсера. Затихли все моторы. Перестукивание и потрескивание обозначили переход пилота в багажное отделение яхты. Затем новый гул моторов — и космошлюп с Тэкито вылетел с яхты. И снова тишина.
— Эррамун, — раздался голос Остарджи в отсеке. — Ты готов? Не забыл, что сейчас произойдёт?
— Нет, не забыл. Мы начинаем?
— Да, начинаем. Ева, сосредоточение!
Все трое закрыли глаза.
Ева ещё подумала, что любопытно было бы увидеть происходящее со стороны.
Но она только знала, что над сцепленными руками внезапно взорвались маленькие салюты из мельчайших капель крови. А почувствовала лишь, что руке, которой держалась за запястье ангела, стало холодновато: раскрывшаяся венка на собственном запястье некоторое время фонтанировала кровью, как у Эррамуна, как у Остарджи. И тихо вознесла молитву неизвестно кому, что руководить этим приёмом приходится только ангелу: такой силой она хоть и обладала, но не решилась бы рассечь кожу и вскрыть вены.
— Запускаю луч, — проговорил Остарджи.
Явление энергетического луча ознаменовалось тем, что все трое с закрытыми глазами увидели друг друга лежащими (действовала кровь), а потом и сам луч, который "пробил" стену яхты, уходя от неё.
— Ева!
Женщина немедленно добавила свой луч к лучу Остарджи. Сдвоенный, он ослепительно засиял.
— Эррамун!
Изменение луча прошло почти незамеченным — его луч был, естественно, слабей. Но, будучи более опытной в энергогностике, Ева сразу увидела, что строенный луч стал крепче — настолько, что теперь все трое могли отследить его движение.
Теперь главным стало не открывать глаза и не размыкать рук.
И они смотрели, как луч лишь однажды потерял свой стремительный ход, столкнувшись с небольшой преградой — той самой паутинной сетью, что окружала всю планету с её орбиты. Но замедление хода луча было прервано лишь на секунды, после чего луч порвал эту сеть, грубую — даже по прикидкам Евы, и помчался в космос!
— Остарджи! — не выдержала она, счастливая.
— Не открывай глаза! — напомнил ангел.
А потом... Ева даже не сразу поняла, что произошло, но в месте прокола лучом сеть паткси начала разъезжаться, будто горящая паутина. Сначала это заставило недоумевать. А потом Ева догадалась: сила луча такова, что он одновременно не только проникает глубоко в космос, но и уничтожает сеть паткси!
— Эррамун, не открывай глаза! Как ты себя чувствуешь?
— Нор... нормально.
— Если почувствуешь что-то неладное, обязательно скажи!
— Остарджи, я контролирую его.
— Знаю. Вижу. Работаем дальше!
— Остарджи, ты сказал — час. Те двадцать минут на настрой — входят в него?
— Да. Сейчас нам надо с полчаса удерживать наш луч. Эррамун, ты видишь пространство вокруг луча?
— Да...
— Попробуй "отойти" от него и оглядеть пространство слева. Ева контролирует пространство справа от яхты.
— Что мы ищем?
— Мы не ищем. Мы отслеживаем появление паткси, пока я держу луч.
На мгновение Ева отвлеклась, потому что ощутила странное раздражение на коже. Отстранённая от материального мира, не сразу сообразила, что такое раздражение может быть, потому что на ладони засыхает кровь. А когда поняла, снова окунулась в наблюдение, время от времени "скашиваясь" в ментальном пространстве на Эррамуна. Пока говорили вслух, ей не понравилось, что его дыхание какое-то заметно прерывистое. А ведь они только-только начали...
А пока она присматривалась к орбитальному пространству. Вскоре ей показалось — с её стороны началось движение. Ментально притянув к себе видение этого движения, она кивнула сама себе: столкнулись очередные корабельные остовы. Ничего особенного. И продолжила наблюдение.
— Остарджи, спросить можно?
— Пока — да.
— А как ты набирал здоровье, пока был в капсуле? Ты же не пользовался лучом? Как ты сумел пробить сеть паткси?
— Её тогда не было. Я думал — успею прийти в себя, и сумеем выбраться из этого положения. А пока набирался сил, паткси успели всю планету окружить...
— Вот как... А...
— С моей стороны движение небольшого судна... — прошептал Эррамун.
В первую очередь Ева проверила его самого: нет, ещё держится на "приличном уровне" — для человека (простите — эльфа!), который впервые участвует в энергоприёме. А потом перевела ментально-мысленный взгляд на субмарину, которая всем своим движением словно кричала: "Смотрите, как ловко я подкрадываюсь!"
Если необученный Эррамун увидел только движение, то Ева осторожно запустила часть луча в субмарину и после минуты изучения его содержимого, обратилась к ангелу:
— Остарджи, в пяти минутах лёта от нас — паткси.
— Понял. Держи меня в курсе, куда именно они следуют.
Удивлённая Ева хотела было переспросить: а разве не ясно, что паткси прилетели по их душу? Но, понаблюдав за движением субмарины, заметила, что направление судна таково, что паткси сейчас спускаются с орбиты вниз.
Выдохнула. Вслух сказала:
— Они хотят сесть на поверхность планеты.
— Хорошо, — пробормотал ангел. И чуть громче попросил: — Эррамун, откликнись!
Ева тоже затаила дыхание, ожидая ответа эльфа.
Но услышала в ментальном пространстве — и то очень тихое и высказанное с перерывами на вдох: "Мне трудно говорить. Губы почему-то не слушаются. И ещё... Прости, Остарджи, но мне трудно держаться за твою руку..."
Остарджи странно зашевелился, и Ева скосилась на него в ментальном пространстве, чтобы обнаружить, что его фигура слегка поворачивается набок.
"Зачем?" — удивилась она и снова на всякий случай взглянула на Эррамуна: втихаря она последние несколько минут передавала ему силы. Затем ушами в реальном пространстве услышала шорохи и снова "взглянула" на Остарджи: "Вот это да-а... Жаль, что я не ангел и мне такого не сделать..."
Остарджи выпустил одно крыло и подставил его под ладонь Эррамуна. Теперь эльфу не надо было напрягать всю руку — только пальцы.
— С двух сторон два корабля, — объявила Ева. — Остарджи, как там наш луч?
— Ещё немного — и он достигнет необходимого места.
— Эррамун, ты как?
"Мне легче говорить ментально... — он слабо усмехнулся. — Заниматься телепатией. Почему я так слаб?"
— Нетренированный, — ответила она, стараясь не обращать на него слишком сильного внимания: эмоции могут сбить с толку, а значит — ослабить луч.
— Ева, ты определила, чьи это корабли?
— Один точно паткси. Второй, что заходит справа, — непонятен. Но у паткси корабль довольно большой. И он идёт к нам напрямую. А вот второй... Чёрт, Крис с ума сошёл!
— Что там?
— Он сам на яхте — вместе с остатками эльфийского взвода. В рубке — Тэкито. И за яхтой следуют три вельбота! Остарджи, долго ли ещё?! Мы сейчас попадём в центр военных действий!
— Ещё три минуты.
— Эррамун! Я тебя не чувствую!
— Ева, успокойся. Я передаю ему силы.
"А луч?! — хотелось вскрикнуть Еве. — Ты оставил луч без личного наблюдения?!"
Но знала, что, во-первых, не стоит нагонять панику — и без неё, как говорится, тошно; во-вторых, ангел и сам соображает, что можно делать в таких ситуациях. Поэтому она просто начала следить и за лучом, который двигался между неизвестными звёздами, и за движением эскадрильи единомирцев, и за неспешным ходом субмарины паткси. Кажется, последние решили, что наткнулись на корабль с выжившими, и потому, ничего не боясь, приближались к разбитому крейсеру, намереваясь либо взять единомирцев в плен, либо сразу уничтожить, чтобы долго не возиться с ними. Странно, что они не замечают яхты и вельботов. Или Тэкито с искином придумали такую защиту, что даже паткси её не распознают?
В очередной раз "вернувшись" к Эррамуну, она "услышала" его благодарное: "Да, теперь гораздо легче. Спасибо, Остарджи".
"Ничего больше не делай, — проворчал тот. — Только следи за лучом. Ева ведёт наблюдение за вас двоих!"
— Веду, — отозвалась она вслух, чтобы слышали оба. — Яхта Криса обогнула наш крейсер и вот-вот столкнётся с субмариной. Или субмарина столкнётся с нашими. А потом...
— Готово! — перебил её Остарджи.
Она ещё хотела спросить, что — готово. Но — поняла. Луч добрался до адресата! Теперь надо бы выбираться из крейсерного чрева и... Вот дальше-то непонятки: то ли вступать в бой, то ли сразу "домой"? Какого чёрта Крис решился на такое?
Она развела в стороны занемевшие пальцы, когда почувствовала движение ангела освободиться от её ладони. Открыла глаза — и только помощь Остарджи поставила её на ноги. Впрочем, она ожила сразу, бросившись к Эррамуну. Тот лежал абсолютно беспомощный, и Ева затормошила его, немедленно вложив в его ладонь уже привычно ощутимые пальцы и вкачивая в него силы.
— Эх, ты! — сказала она ему, нервно улыбаясь. — А ведь ты должен был нас отсюда увезти! Вставай давай, лентяй! Мне кажется, ты только притворяешься!
"Ты веришь в меня больше, чем я в себя..."
— Приходится, — вздохнула она, мельком отмечая, что Остарджи вышел из каюты. При том, что дверь осталась открытой, увидела, что ангел торопливо идёт к рубке.
Следующая глава во вторник.
Выкладка ближе к девяти вечера.
Если проды не будет, в комментариях будет предупреждение.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
