|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Ригель болел. Он лежал посреди конюшни, сложив крылья, в горле у него свистело, булькало и клокотало, а из ноздрей дракона непрерывно текли сопли. Ричард, Филипп и Алисон попеременно дежурили на конюшне рядом с Ригелем, не оставляя его одного ни на минуту.
Как и все больные, Ригель сделался капризен. Он воротил нос от любой еды, даже от свежей выпечки. Хотел, чтобы его все время гладили, чесали, и не отходили от него даже на шаг. Если Ричард, дежуривший возле Ригеля всю ночь, переставал почесывать его под челюстью — там, где шкура дракона была тоньше и чувствительнее, чем в других местах, — Ригель находил его взглядом и смотрел с таким укором, что Ричард тут же отбрасывал кощунственную мысль о сне. Если же рыцарь все же начинал дремать, то Ригель принимался сперва тихо ныть, а после этого и плакать в голос, как в те времена, когда он только вылупился из яйца — хотя сейчас слышать подобные звуки в исполнении огромного, сильного зверя казалось нелепым. Ричард испуганно встряхивал склонившейся во сне на локоть головой, распахивал слипающиеся глаза — и продолжал чесать и гладить, гладить и чесать, бормоча те же утешительные глупости, которые произносил уже несколько сотен раз, так что без конца повторяемые им слова давно лишились смысла и сделались чем-то вроде монотонной колыбельной.
Больше всего пугало то, что Ричард не имел ни малейшего представления о том, что происходит с Ригелем. Простыть выносливый дракон никак не мог — за последнее время он не делал ничего такого, чего бы не делал сотни раз до этого. Отравленным Ригель тоже не выглядел. Буквально пару дней назад он выглядел весёлым и довольным, кружил в небе над фамильным замком Эйсли, бегал и охотился с Филиппом, а потом внезапно поскучнел и слег, и уже третьи сутки не поднимался на ноги. Пил мало и неохотно, ничего не ел, как его не упрашивали и не соблазняли любимыми кушаньями, и казался даже более горячим, чем обычно. Ричард и его домашние не знали, чем помочь, и беспокоились все больше.
Правда, умирающим Ригель не выглядел, а трехдневная голодовка при его прожорливости могла быть даже полезной... Но вдруг это и в самом деле что-нибудь опасное...
— Сэр Ричард! Я понял, что с ним такое!! — голос Филиппа вывел Ричарда из полузабытья, в котором он продолжал гладить Ригеля под челюстью. От неожиданности рыцарь чуть не подскочил.
— Господи... Ты чего орёшь?.. — сиплым спросонья голосом спросил он у оруженосца.
— Вы спали? — удивился Филипп. — Простите, сэр Ричард, я не понял. У вас глаза были открыты...
— Да я уже сам не знаю, сплю я или нет. С этой его болезнью мы все скоро начнем, как лунатики, ходить и спать с открытыми глазами...
— Об этой болезни я как раз и хотел вам сказать, когда вас разбудил. Мне кажется, я понял, что это такое! Ригель вообще не болен. Он линяет. Становится совсем взрослым и меняет старую детскую чешую на новую, покрепче и потолще.
— Линяет? — повторил Ричард медленно. — А с чего ты решил, что драконы вообще линяют? Мне вот в юности много рассказывали про драконов. Их повадки, боевую тактику, любимые места — вообще все, что может пригодиться рыцарю при встрече с ними. Но никто никогда не говорил, что они линяют или сбрасывают кожу, как змеи.
— Так в том-то и дело! Посмотрите, например, на Ригеля. Какого рыцаря он смог бы одолеть в подобном состоянии? Естественно, если драконы так беспомощны во время линьки, они должны прятаться так хорошо, чтобы никто их не нашел!
Ричард насторожился. В самом строе фразы было что-то удивительно знакомое. Такие рассуждения Ричард слушал все свое детство, так что ошибиться он не мог.
— Ты сам это придумал? — спросил он.
Филипп, казалось, несколько смутился.
— Ну, вначале мы беседовали о болезни Ригеля с отцом Ансельмом...
Ричард кивнул. Ну разумеется!
— И эту идею насчёт линьки тоже подал он?
— Уже не помню. Может, он, а может, я...
Рыцарь только покачал головой.
— Господи, Фил... Ну неужели непонятно, как нехорошо выдавать чужие открытия за свои, да ещё и хвастаться ими?
— Так я и не хвастался... Я просто хотел вас порадовать. Я ведь знаю, как вы переживали за него, — начал оправдываться парень.
— И ты полагаешь, что я бы обрадовался меньше, если бы ты сразу же сказал, что услышал идею насчёт линьки от отца Ансельма?
Оруженосец совершенно скис. Дракон, о котором Ричард забыл, с упрёком посмотрел на занятых своими глупыми беседами людей и недовольно завозился, давая понять, что Ричарду пора бы уже перестать болтать и уделить ему внимание. Ричард положил руку на челюсть дракона, и почесывая ему горло, проворчал :
— И ты тоже хорош! Я тут с ума схожу от беспокойства, а ты и рад... Стонешь и плачешься, как умирающий, а сам, оказывается, просто линяешь!
Если сородичи Ригеля, по мнению отца Ансельма, обычно прятались в глухие и укромные места, чтобы перелинять вдали от посторонних глаз, то Ригель, уж конечно, не нуждался в том, чтобы Ричард сидел тут с ним часами напролет и непрерывно гладил и чесал "несчастного страдальца". Но Ригель воспользовался беспокойством Ричарда и остальных своих друзей, чтобы обзавестись компанией заботливых сиделок, да ещё и не стеснялся постоянно требовать внимания к себе, делая вид, что находится едва ли не на пороге смерти. Притворщик несчастный.
— Постыдился бы, — укорил рыцарь. — Твои родичи как-то справляются одни, а ты меня не отпускаешь третьи сутки. Я уже забыл, как выглядит моя кровать. Бросить бы тебя здесь одного...
— Да вы идите, отдыхайте, сэр, — сказал Филипп. — Я посижу с ним вместо вас.
Несмотря на усталость и трёхдневный недосып, настроение у Ричарда заметно улучшалось. Дракон, похоже, находился вне опасности, и беспокойство, ни на минуту не отпускающее Ричарда с момента, когда Ригель заболел, исчезло. Злиться на дракона тоже было бесполезно. Чувствовал он себя в самом деле скверно, а кому же не захочется, чтобы в такой момент кто-нибудь о тебе заботился? Другим драконам, правда, приходилось обходиться без сиделок, но так ведь и люди вполне могут болеть в одиночестве, однако все равно предпочитают, чтобы вокруг хлопотали родственники и члены семьи. А семьёй Ригеля были Ричард, Филипп и Алисон. Так что вряд ли стоило удивляться, что он требовал внимания к себе.
С оруженосцем тоже все было понятно. Филипп обожал, когда его хвалили. Особенно, когда его хвалил сам Ричард. Видно, сказывалось то, что большую часть жизни ни похвал, ни одобрения ему не доставалось вовсе. И неудивительно, если ради желанной похвалы он был готов приврать.
Ричард уступил место Филиппу и прежде, чем уйти, положил руку парню на плечо.
— Спасибо, Фил. Ты молодец. Если бы ты не завел этот разговор с Ансельмом, он, может быть, и не догадался бы, в чем дело. Я давно заметил, что удачные идеи не приходят к человеку в одиночестве. Иногда думаешь о чем-то много дней подряд, и в голову ничего не приходит, а начнёшь с кем-нибудь обсуждать этот вопрос — и все сразу становится понятным. Так что, если уж не то пошло, идея насчёт линьки — ваша общая заслуга.
— Да какая там "заслуга"... — смущённо пробормотал Филипп.
— Самая настоящая. Ладно, я пойду посплю. Разбуди меня утром, я тебя сменю. И не вздумай геройствовать и ждать, пока я встану сам, — на всякий случай сказал Ричард, понимая, что после изматывающих ночных бдений рядом с Ригелем может проспать до вечера.
Естественно, Филипп не стал его будить. Когда сэр Ричард, наконец, открыл глаза, по свету в комнате было понятно, что сейчас никак не меньше десяти часов утра. Алисон рядом уже не было, хотя, когда он поднялся в их спальню ночью, вымотанная заботами о Ригеле жена мирно спала — как это часто с ней бывало, почти поперек кровати, так что Ричарду стоило большого труда втиснуться на супружеское ложе так, чтобы ее не разбудить.
— Вот интересно — у всех рыцарей оруженосцы поступают, как им вздумается, или я один такой?.. — проворчал Ричард, одеваясь. Но сердиться на Филиппа он не мог. Тот же о нем заботился, в конце концов... К тому же, наконец-то выспавшись и перестав тревожиться о Ригеле, сэр Ричард вспомнил то, о чем за всеми этими заботами едва не позабыл — что завтра годовщина его свадьбы. Ровно год назад, в первый день марта, отец Ансельм обвенчал их в маленькой замковой часовне. В тот день замок трещал по швам из-за обилия гостей — соседей, дальних родичей, даже крестьян, пришедших посмотреть на то, как их молодой лорд женится. Трудно было поверить, что с тех пор прошел целый год. Время пролетело так быстро... В детстве Ричард полагал, что быть женатым человеком — это серьезное дело, и что в браке начинается какая-то особая, взрослая жизнь, которую трудно себе представить, но которая никак не может быть такой же бурной и веселой, как их дружба с Алисон и Невиллом. На самом деле получилось все наоборот — после того, как он женился, Ричарду стало казаться, что они с Алисон вернулись обратно во времена своего детства. Все, что со временем начало разделять их или вызывать известную неловкость, после свадьбы потеряло всякое значение, и они снова могли быть так же близки и так же мало стесняться друг друга, как в первые годы своей дружбы. В результате, вместо того чтобы ощутить себя более взрослым и солидным человеком, женившийся Ричард значительно чаще снова чувствовал себя ребенком — они с Алисон играли и дурачились, как будто им опять было по восемь лет.
Но это не мешало Ричарду помнить о куртуазности, и в перерывах между шутками или детской возней он старался ухаживать за своей женой так, как подобает рыцарю по отношению к его Прекрасной даме. За несколько недель до годовщины свадьбы Ричард стал втайне готовиться к этому дню и потихоньку послал Невилла в ближайший город за новыми книгами, желая сделать Алисон сюрприз. Алисон обожала чтение, но большинство имеющихся в замке книг они зачитали до дыр еще во времена своего детства. Так что покупка новых книг всегда служила поводом для праздника. Естественно, насладиться подобным сокровищем в одиночку можно было только пару месяцев спустя, а поначалу слушать очередную повесть о путешествиях в дальние страны, новое историческое сочинение или же новый рыцарский роман собирались все домочадцы, и после ужина все проводили в Большом зале долгие часы, слушая, как Алисон или сам Ричард читают вслух. Кроме подарка Алисон, Ричард задумывал и несколько других сюрпризов, но внезапно "заболевший" Ригель спутал Ричарду все карты. Теперь было уже слишком поздно браться за воплощение каких-то грандиозных планов, но кое-что сделать все же стоило...
Рыцарь вышел из спальни и прокрался в кухню, воровато озираясь, чтобы не столкнуться с Алисон нос к носу и не навести ее на подозрения. Только оказавшись наконец-то во владениях Анны, деловито раздающей указания полудюжине поварят, Ричард вздохнул свободно.
— Я хотел поговорить насчет еды на завтра, — сказал он, остановившись за спиной у поварихи. — Испеки нам, пожалуйста, на завтрак овсяное печенье с изюмом. А к обеду я хотел бы сливочного супа и мясной пирог. А к ужину...
Анна оставила свою работу и повернулась к хозяину замка.
— Не трудитесь, сэр. Скажите проще — "Анна, приготовь на завтра все любимые блюда леди Алисон".
— Ну... В целом и общем, да, — сознался Ричард.
— А вы знаете, что ваша жена ещё утром заказала всю еду на завтра? Я уже готовлю яблочный пирог...
— То есть она приказала приготовить то, что люблю я? — угадал Ричард. Он взглянул на тесто, которое Анна уже раскатала на огромном кухонном столе, и растерянно сказал — Я думал, что она забыла...
— Кто, леди Алисон? Да они с Марджори неделю выбирали вам подарок.
— Ясно... Но как же нам быть с едой?
Анна добродушно улыбнулась.
— Тоже мне, проблема. Приготовлю сразу всё...
— А ты успеешь? Ну спасибо! Я тебя люблю! — и Ричард, в точности как в детстве, обхватил Анну за плечи и поцеловал припудренную мукой щеку. Повариха замахала на него руками.
— Ладно уж, ступайте-ка вы с кухни, сэр... Если будете меня отвлекать, то я уж точно ничего до завтра не успею.
Довольный Ричард вышел с кухни с таким ощущением, что даже принялся насвистывать. Все складывается просто отлично. Ригель скоро выздоровеет, завтра у них будет замечательный домашний праздник, и вообще — жизнь прекрасна!.. И поэтому, когда вприпрыжку мчащийся по лестнице Филипп чуть было не сшиб его с ног, сэр Ричард только рассмеялся, поддержав оруженосца за локти.
— Сэр Ричард!.. Я вас искал в спальне, а вы уже встали...
— Да, представь себе. Хотя и спал, по твоей милости, чуть ли не до обеда. Ты вообще будешь когда-нибудь делать то, что тебе велено? — щелкнув Филиппа по носу, поинтересовался Ричард.
— Да бросьте вы, сэр, вам давно надо было выспаться, — решительно возразил Филипп, нисколько не смущаясь. Вот и читай ему нотации после такого... — А искал я вас за тем, что у нас гости! Сэр Гильом пожаловал. Как снег на голову, да, сэр? Вы ведь его не звали...
— Нет, не звал, — от удивления Ричард даже забыл сказать оруженосцу, что не дело в таком тоне отзываться о гостях. — Он тебе не сказал, зачем приехал?
— Мне?.. — переспросил Филипп с сарказмом. — Как вы себе это представляете? Конечно, нет. Он мне сказал — "а ну-ка ноги в руки и найди мне сэра Ричарда".
— Ну да, действительно, что это я... — Ричард вздохнул. Железная Рука — это не Ричард, не станет он по-дружески беседовать с чужим оруженосцем. Но зачем он все-таки приехал? Чтобы Гильом, первый из рыцарей короля Эдварда, покинул королевский двор и примчался в провинциальный замок — для этого непременно должна быть какая-то серьезная причина. Неужели Гильом вспомнил про годовщину свадьбы, на которой он тоже присутствовал в качестве гостя год назад, и приехал поздравить Ричарда с Алисон?
Да нет, не может быть...
— Ладно, пошли. Узнаем, в чем там дело, — сказал Ричард.
К тому моменту, когда Ричард вошел в Большой зал, Гильом был не один. Алисон, на правах хозяйки замка, усадила рыцаря за стол и велела подать ему горячего вина и пирожков. Гильом галантно хвалил угощение, но было видно, что мысли рыцаря заняты совсем другим. Увидев Ричарда, он явно оживился.
— Здравствуйте, Ричард! Я сейчас как раз говорил вашей жене, что мы часто вас вспоминали при дворе и даже удивлялись — что же вы за целый год не выбрались в столицу? Мы были бы рады вас принять...
— Да мы, как-то, даже не думали куда-то ехать. Нам и здесь не скучно, — растерявшись, сказал Ричард, прежде чем успел подумать, что это не слишком вежливо звучит. Но Гильом только покивал.
— Вот что значит счастливый брак!.. Я теперь чувствую себя вдвойне неловко оттого, что я хочу вам все испортить.
— Вы? — все больше изумляясь, спросил Ричард.
— Да, — отбросив легкий придворный тон, сказал Железная Рука со всей серьезностью. — Видите ли, я ехал сюда затем, чтобы попросить вас о помощи. Я бы хотел, чтобы вы и ваш дракон помогли мне в одном важном, но опасном деле. К сожалению, для этого вам придется покинуть дом и на время отказаться от вашей счастливой и спокойной жизни.
Ричард понял, что разговор будет долгим, и, перешагнув через скамейку, сел за стол.
— Рассказывайте, что у вас случилось, — сказал он.
— Не "у меня", а "у всех нас". Это дело касается каждого рыцаря в этой стране. Вы помните меч Эдварда?..
Ричард наморщил лоб. Когда король гостил в их замке год назад, Ричард, конечно, видел его меч — действительно роскошное оружие, рукоять которого покрывали изумруды и сапфиры. Но нельзя сказать, что он тогда хорошо рассмотрел его и сейчас мог бы точно вспомнить, как он выглядел. В те времена у Ричарда было полно других забот.
— В общих чертах, — ответил он.
— Его похитили. Эдвард недавно отдал меч своему ювелиру — вставить на место один выпавший камешек. Ну вот, у этого бедняги его и похитили. Причем все остальные ценности из его мастерской не тронули, а на месте пропавшего меча оставили довольно наглое письмо. Мы, мол, более не имеем к Эдварду претензий по поводу удержания нашей законной собственности, так как вернули ее сами. И подпись — "Горгас, король Нижнего мира".
— Нижнего? То есть... он тролль?
— Конечно, тролль. Нельзя же быть таким невежей, Ричард. Мы поддерживаем отношения с правителями Нижнего мира сто последних лет! Это не говоря уже о том, что их народ — практически ваши соседи.
— Ну уж и соседи, — дернул плечом Ричард. До скалистых гор, где обитали тролли, от его земель пришлось бы ехать минимум неделю.
— В любом случае, к вам они ближе, чем к столице.
— Но ко мне они послов не отправляют. И писем мне тоже не шлют. Кстати сказать, что значит "мы вернули себе свою собственность"?..
Гильом прищурился.
— Мы с троллями не сходимся во мнениях. Их летописцы утверждают, что Альтор, дед Эдварда, не получил меч в поединке с троллем, а украл его, когда его противник спал. И до сих пор считают этот поступок одной из обид, которые люди нанесли жителям Нижнего королевства. На свои обиды у них память до-ооолгая. О тех обидах, которые они сами причиняют людям, они, разумеется, и слышать не хотят. Но сейчас суть не в этом. Главная проблема, что Альтор в те времена, когда получил этот меч, был совсем еще молодым наследником престола и странствующим рыцарем. И, когда он привез тот меч домой, то рассказал о том, что он, помимо прочих своих подвигов, победил в поединке встретившегося ему тролля, но проявил благородство и оставил ему жизнь. Только забрал себе его великолепный меч — по праву победителя. Ну а тот тролль, вернувшись в свои земли, рассказал совсем другую историю — что он, мол, прилег отдохнуть, а во сне его обокрали. Он открыл глаза — а наглого грабителя уже и след простыл... А потом, много лет спустя, когда Альтор был уже стар, а между Нижним миром и Алларией начали кое-как налаживаться мирные дипломатические отношения, кто-то из троллей присмотрелся к королевскому мечу и поднял шум — да это, мол, тот самый меч, который был украден! Ну, тут все переругались так, что между королевствами чуть было не началась новая война. Но кое-как все-таки удалось замять этот вопрос. Но спор на этом не закончился. Так что на протяжении двух поколений дипломаты Нижнего двора нет-нет, да и напомнят, что правители Алларии владеют мечом незаконно. Они даже приспособились использовать это, как аргумент, чтобы сорвать переговоры по какому-нибудь важному вопросу. "Мы сделаем то, о чем вы просите, как только вы исполните наши давние требования и возвратите меч". Очень удобно — вместо того, чтобы обсуждать вопрос по существу, можно перевести разговор на обсуждение конфликта, разрешить который невозможно. Не осталось ни свидетелей, ни документов, которые позволяют прийти к однозначному решению, и никто не намерен отступать от своего. Все предложения о том, чтобы раз и навсегда решить этот вопрос с помощью поединка, тролли тоже всегда отклоняли — это, мол, людской обычай, у них так не принято.
— Боялись, что их воин проиграет?
— Может, и боялись. Но я думаю — просто хотели сохранить удобный повод обижаться и чуть что — тыкать нам в нос этим мечом.
— Тогда зачем же было его похищать? — спросила Алисон.
— Думаю, тут скорее не "зачем", а "почему". Прежнего короля, который правил еще при отце Эдварда, сменил новый правитель — Горгас. Причем этот Горгас — не его наследник. У троллей вообще нет наследования престола. Своих правителей они называют королями, но это только ради важности, чтобы не выглядеть чем-нибудь хуже, чем соседи. На самом деле король троллей — это просто вождь, который смог заставить остальных признавать свое первенство и подчиняться своей власти. Во времена крупных войн это может быть самый сильный и искусный воин, а в другое время — самый хитрый, осмотрительный и осторожный интриган. Горгас, похоже, тролль с амбициями. Он решил продемонстрировать, что при нем народ троллей будут больше уважать во внешнем мире, и поэтому свое правление начал с восстановления разных "законных прав". Поборы за проходы через горы, запрещение для людей посещения тролльих "священных мест", требование платы за использование каменоломен и железных рудников, которые якобы построены на принадлежащей их народу территории, и все такое... Эдвард пока терпит, но, если так пойдет дальше, нам в конце концов придется с ними воевать. Такими темпами они вскорости совсем обнаглеют и, как в древности, потребуют от нас мостовой сбор и захотят, чтобы на каждом мосту, построенном из "их" камней, дежурил бородавчатый урод и не давал людям пройти, пока ему за это не заплатят. А вот теперь Горгас решил сделать еще один демонстративный жест и вернуть меч. Его предшественники были, может, и трусливее, зато умнее... Есть причина, по которой тролли не выиграли прошлую войну с людьми и никогда не выиграют новую. По-настоящему жить на поверхности они не могут, так что лучше бы им оставаться в своем Нижнем мире и не беспокоить нас — чтобы и мы их тоже не побеспокоили. Мы ведь, в конце концов, не претендуем на их собственность — на их подземные дворцы, и шахты, и все прочие сокровища Нижнего мира.
Алисон наморщила лоб.
— А в самом деле — как тролли могли похитить меч, если они боятся солнечного света?.. Что, если на самом деле вор просто решил свалить на них свою вину?
— Не думаю, — отклонил эту мысль Железная Рука. — Тролли вовсе не так беспомощны на поверхности, как вы думаете. Солнце им, конечно, неприятно; на свету кожа любого тролля буквально за пару минут покрывается серыми струпьями, и эти ожоги болят и чешутся. От этих серых струпьев, кстати, и пошла легенда, что свет якобы превращает троллей в камень... Но обычный плащ вполне способен защитить от солнца. Главная проблема — зрение. Тролли отлично видят в темноте, но на свету они ужасно близоруки... Но это не помешало им устраивать засады под мостами во времена расцвета "мостовых поборов". Кроме того, ваше нежелание поверить клевете на невиновного, конечно, делает вам честь, но письмо Горгаса, скорее всего, было подлинным. По почерку сразу понятно, что писал его именно тролль — четырехпалые держат перо не между пальцами, а в кулаке, и оттого выводят буквы совсем не так, как люди. Да и запечатано письмо тем самым перстнем, который принадлежит королям Нижнего мира. В общем, я уверен, что королевский меч сейчас у троллей. Не могу сказать, сами они его украли, или кто-то им помог. Но если мы с Ричардом найдем меч, то, вероятно, заодно найдем и ответ на вопрос, как троллям удалось его украсть.
— Ладно. Как только Ригель окончательно поправится, мы с удовольствием поедем с вами и поможем вернуть меч, — сказала Алисон.
Такого поворота дела сэр Гильом, судя по выражению его лица, никак не ожидал.
— Миледи, уверяю вас, в этом нет никакой необходимости, — почти испуганно сказал Железная Рука. — Думаю, Ричарда, дракона и меня будет вполне достаточно, чтобы забрать у троллей королевский меч.
— Ну нет, Орси. Если вы хотите, чтобы я поехал с вами, мы поедем вместе. Я не могу бросить Алисон одну, — возразил Ричард твёрдо.
— Да и кто ему позволил бы, — с усмешкой добавила Алисон.
Препирательства по поводу состава экспедиции заняли почти полчаса, но под конец Орси пришлось смириться с тем, что вместо одного попутчика он приобрел, по меньшей мере, трех — Алисон, Ричарда и Филиппа. Вздохнув, Орси пожал плечами и, не споря больше, вытащил из-под дублета ветхий лист пергамента.
— Глядите, — сказал он, делая Алисон и ее мужу знак придвинуться поближе. — Я этот рисунок помню уже почти наизусть, и вам тоже не помешает запомнить его получше.
— Что это? — полюбопытствовала Алисон.
— Карта Нижнего мира. Я тут кое-что прикинул... Видите иголочный пунктир? Это самая лучшая дорога во дворец.
— Откуда у вас вообще взялась такая карта? — изумился Ричард. — Вы же сами говорили, что тролли никогда не пускают к себе людей!
Гильом усмехнулся углом рта.
— Как я получил эту карту — это, безусловно, очень интересная история, но сейчас недосуг ее рассказывать, — заметил он с оттенком превосходства, как будто бы Ричард был ребенком, который лезет во взрослые дела. — Может быть, как-нибудь потом...
Ричард, привыкший к манерам Гильома, проигнорировал его высокомерно-снисходительную интонацию и только уточнил :
— Но вы уверены, что это не какая-то ловушка?..
— Уверен, Ричард. Карта верная, — кивнул Железная Рука.
— В таком случае, нам очень повезло! Очень предусмотрительно было с вашей стороны запастись такой картой, прежде чем отправляться за мечом.
— Я всегда действую предусмотрительно, — с той же кривой усмешкой заявил Гильом. — И вообще, надо быть кем-то вроде леди Клеменс, чтобы ни о чем не думать и сунуться к троллям наугад — и это несмотря на то, что она как-то заблудилась в королевском парке!
— А причем здесь леди Клеменс? Разве она тоже ищет меч? — спросила Алисон.
— Скорее, она ищет неприятностей на свою голову, — хмуро сказал Гильом. — Про ее уникальную способность ориентироваться в лабиринтах я уже упоминал. Дракона с ней, конечно, тоже нет... Но, когда Эдвард сообщил о краже, мы и оглянуться не успели, как она уже вскочила с места — и вызвалась поехать в Нижний мир и вернуть меч.
Услышав это, Ричард удивленно вскинул брови. Трудно было поверить, что Гильом проехал через полстраны, чтобы предложить старому знакомому участие в подобном деле — но до сих пор не осознал того, что было очевидно даже Ричарду, который присоединился к Братству странствующих рыцарей на десять, а то и пятнадцать лет позже Орси.
— Если не ошибаюсь, по законам Братства право взяться за какое-нибудь дело получает тот, кто вызовется первым, — сказал он. — А судя по вашим словам, первой вызвалась леди Клеменс...
— Ну. И. Что? — спросил Гильом раздельно. Его голос звучал холодно, но под внешним спокойствием угадывалось напряжение. Ричард понял, что ни о какой ошибке или недоразумении речи не шло. Гильом прекрасно понимал, что он идет против всех рыцарских традиций — и делал это вполне сознательно.
— Как это "что"?.. Разве вам не приходит в голову, что леди Клеменс, скорее всего, будет совсем не рада нашему вмешательству? Вы что, не понимаете, как это будет выглядеть в ее глазах?
В глазах Орси сверкнула ярость.
— Нет, сдается мне, что это вы чего-то здесь не понимаете! Мне наплевать, понравится ей это или нет. Это слишком опасная задача. Если леди Клеменс погибнет, это покроет всех нас несмываемым позором. Все скажут — что это за рыцари у короля Эдварда, если они позволили женщине рисковать собственной жизнью, а сами остались при дворе охотиться и пировать?.. По счастью, мне лучше известно, где следует вести поиски, так что у нас хороший шанс опередить её.
— И присвоить себе всю славу, — недобро сказала Алисон. — Сдаётся мне, что в этом деле вы больше печетесь о своей собственной чести, чем о чести короля! Вам нестерпима мысль, что леди Клеменс вызвалась на это дело раньше вас, и теперь вы хотите, чтобы я и Ричард помогли вам ее обскакать. Но мне что-то не слишком хочется помогать вам в подобном деле.
— А я вас о помощи и не просил, — угрюмо огрызнулся рыцарь. — Мне был нужен Ричард и его дракон. А вы и этот парень, — Гильом дернул подбородком в сторону Филиппа, — запросто можете остаться дома, я особо не расстроюсь...
Ричард нахмурился.
— Ну нет, Орси, так дело не пойдет, — одернул он. — Во-первых, вам не следует разговаривать с моей женой в подобном тоне. И не только потому, что она дама, и грубить ей — недостойно рыцаря, но и потому, что вы ее плохо знаете, а я знаю хорошо, и не хочу, чтобы она заехала вам в ухо. Это будет дважды некрасиво — вы ведь всё-таки наш гость. А во-вторых, я думаю, что Алисон права. Вы в самом деле поступаете нехорошо, и мне совсем не хочется в этом участвовать. Мне кажется, что вам тоже стоит еще раз все обдумать. Может быть, по зрелом размышлении вы сами предпочтете отказаться от этой сомнительной затеи.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
