Кровь на камуфляже

Как бы плохо ни приходилось, никогда не отчаивайся, держись, пока силы есть.

(А.В. Суворов)

Глава 1

Вражеский танк, гремя оторванным защитным экраном, медленно крался справа. Для танка термин 'крался' конечно же, условный. Крадутся кошки, подбираясь к своей жертве, а сорока шести тонная махина, которая ревет двигателем мощностью в восемьсот сорок лошадиных сил, в принципе не может красться. Но когда вокруг кипит ожесточенный бой, гремят взрывы, трещат автоматы, рявкаю пулеметы разного калибра и хлопают гранаты, а твои уши оглохли от всей этой какофонии, то можно и не расслышать рев, подъезжающего танка. А то, что он скребет оторванным экраном по разорванному в клочья бетону, так это и так видно, вон какой веер искр за ним стоит, прям как в голливудских блокбастерах, когда в них показывают автомобильную погоню на машинах с пробитыми колесами, которые скребут днищем по асфальту.

Танк повернул башню немного в сторону от меня и стреляет, монотонно вколачивая на ходу снаряды в остов полуразвалившейся трехэтажки. Близко к зданиям враг не подходит, научен, опытом своих собратьев, что оттуда их жгут. Опытные, битые нами и жизнью танкисты противника предпочитают разваливать высотные домишки издалека, и пофиг, что когда-то, совсем недавно это были дома их соотечественников.

Следом за танком, на приличном, почтительно отдалении прется американский ББМ 'Страйкер', у него тоже вдоль бортов наварены противокумулятивные решетки. Крупнокалиберный пулемет автоматической установки периодически бьет короткими очередями, поддерживая своего более толстокожего собрата.

Между танком и бронетранспортером, держась ближе к корме Т-72, семенит десант, солдатики тоже периодически постреливают из автоматов в какие-то только им понятные и видимые цели.

Т-72, модернизированный, доработанный уже здесь на фронте, в полевой мастерской. Решетчатый дополнительный экран по периметру корпуса, сверху над башней решетчатый козырек. Просто, незамысловато, но в определенных моментах спасает жизнь экипажу.

Козырек над башней помогает от сброса гранат и ВОГов с квадрокоптеров. Потому что танкисты зачастую гоняют с открытыми люками, считается, что при попадании реактивной гранаты, открытый люк должен минимизировать поражающей элемент в виде резко повышенного давления внутри танка от раскаленной кумулятивной струи. А еще, очень редко, но все же бывали случаи, когда такие козырьки помогали от выстрелов из 'Джевелинов' и NLAW — паскудный гранатометов, которые, свои заряды выпускают таким образом, что те, делая 'свечку' бьют сверху вниз, поражая башню танка, которая в макушке менее всего защищена. В таком случае надежда только на то, что 'ядро' НЛАУ встретившись с козырьком, изменит траекторию и не клюнет башню, уйдя в сторону.

Решетки стоят на танках и бронемашинах обеих воюющих сторон. Противная сторона, вообще любит эти решетки лепить на всю свою технику. Решетки помогают от кумулятивных гранат. Не часто, но помогают. К примеру, кумулятивный заряд он похож на двухсторонний конус с крышкой на конце, а внутри находится медная воронка и взрывчатка. При контакте с твёрдой поверхностью происходит взрыв. Медь накаляется и собирается в струю, которая, запросто пробивает броню с помощью температуры в несколько тысяч градусов и малой площади соприкосновения с поверхностью брони. При встрече струи и брони, они взаимодействуют между собой, как две жидкости, при этом оставаясь твердыми телами. Это происходит за счет высокой скорости и давления кумулятивной струи.

К поражающим факторам кумулятивного снаряда относятся не только осколки пробитой брони, врывающиеся в боевое отделение, но и создание высокой температуры, которой достаточно для детонации боекомплекта.

В отличие от кинетических боеприпасов, кумулятивный снаряд способен эффективно работать с любого расстояния.

Что может защитить экипаж танка от этой напасти, виде, раскаленной струи прожигающей броню? Много чего, к примеру, динамическая защита.

Динамическая защита представляет собой блоки, которые устанавливаются поверх основной брони. Принцип их действия заключается в том, что когда вражеский кумулятивный снаряд достигает этого блока, внутри него происходит подрыв, направленный навстречу кумулятивной струе.

Многослойная же броня представляет собой бутерброд из стальных пластин, керамики, воздушных прослоек и демпфирующих элементов. Этот 'бутерброд' тоже спасает от кумулятивной струи.

Но всё это доступно лишь танковой бронетехнике. В случае с легкими БМП и БТР ситуация несколько иная.

Дело в том, что, если установить динамическую защиту на легкую бронетехнику, то она, подрываясь при встрече с вражеским снарядом, разрушала и броню самой бронемашины.

Да, сегодня существует динамическая защита и для лёгкой бронетехники. Но и кумулятивные снаряды эволюционируют. Например, в виде тандемных боеприпасов, где первый заряд принимает на себя удар динамической защиты, а второй уже занимается основной броней.

Поэтому, на легкую бронетехнику стали устанавливать дополнительные решетчатые экраны. Только устанавливаются они не для того, чтобы вызвать преждевременный подрыв снаряда. Ведь в случае срабатывания, кумулятивная струя современных боеприпасов всё равно достигает основной брони и особого положительного эффекта такая защита не имеет.

Главная задача современного противокумулятивного решетчатого экрана — повредить (разрезать) кумулятивную воронку снаряда, снизив его эффективность. Кроме того, возможно повреждение проводки на участке от взрывателя до донного детонатора, что приведет к невозможности его активации. Кумулятивная струя превращается не в направленный 'резак', а в 'распыленный' поток близкого взрыва.

Особенно эффективны эти решетки в случае со старыми образцами боеприпасов, оснащенных ударными пьезоэлектрическими взрывателями, которым необходим контакт с плоской вертикальной поверхностью. А если он застревает в решетке, то детонации не происходит.

Стоит отметить, что эффективно сработать могут только специально разработанные фабричные противокумулятивные решетчатые экраны, собранные из прочных материалов, расположенные с определенным шагом. Самодельные конструкции особой пользы не принесут.

Да, решетчатый экран тоже не гарантирует защиту от кумулятивных снарядов. Но, учитывая лёгкость, простоту и дешевизну конструкции, это отличный способ дополнительно повысить выживаемость боевых машин и экипажей. Особенно если речь идет о всякой голытьбе и бедноте.

Такие решетки стоят и на наших машинах. Танки одинаковые, решетки тоже одинаковые. Все-таки нашим дедам было проще на войне: у немцев танки — свои, у русских — свои, с первого взгляда, без всяких энциклопедических данный отличишь один от другого. Хотя, вроде были случаи, когда обе стороны в Великой войне трофеяли и применяли вражескую технику против бывших хозяев. Немца гоняли на наших Т-34 и КВ-1, а наши, особенно под конец войны имели в своих ярдах несколько танковых подразделений полностью укомплектованных трофейными 'пантерами' и Т-IV. Но, все равно, там были случаи все-таки единичные, которые не сносили сумятицы в ведение боевых действий.

Дедам было проще. У каждой стороны своя форма, свое оружие, свой язык общения, своя техника и свой стиль ведения боевых действий.

А на этой войне у обеих сторон почти всё одинаковое: оружие, амуниция, техника, язык. Даже цели и те одинаковые — мы считаем, что освобождаем свою землю и свои города от них, как от захватчиков, и они так же считаю, что освобождают свою землю, от нас, от захватчиков. Отличие только в одном — в повязках на рукавах и штанинах. У них — синие и желтые, у нас — белые и красные.

Если закрыть глаза и отключить мозг, то складывается впечатление, что это не один народ воюет с другим, а красно-белые, воюют против желто-синих.

Тут, вообще много чего похожего, а порой, попросту одинакового. У нас Т-72, у них Т-64, рядом поставь, особенно вот в таком доработанном 'обвесе' и хрен отличишь один танк от другого. Нет, когда они взревут своими движками и поедут, тут уж понятно, где, кто. Т-64 ревет по-другому, у него движок оппозитный двухтактный дизель и его высоко оборотистый свист ни с чем не перепутаешь, опять же выхлоп у танка посередине кормы, сразу за башней, ну, и катки поменьше, всего пятьсот пятьдесят пять миллиметров в диаметре. А вот у Т-72, катки большие, аж — семьсот пятьдесят миллиметров в диаметре, выхлоп слева по борту. Это то, что я как не профессионал в танковых делах знаю, а был бы тут танкист, он бы вам с гордостью сказал, что оба танках просто совершенно не похожи друг на друга. Отличие танков Т-72 и Т-64, в главном — вооружение, броня, двигатель. Все доработано, улучшено, усилено. Т-72 — совсем другая машина. Главные технические отличия, это — разные двигатели, на Т-72 двигатель V -образный, а на Т-64 оппозитный. На Т-72, стоит автомат заряжания, на Т-64, механизм заряжания. Разная подвеска, разная броня.

Но это им танкистам так видно, они же танки изнутри изучают и видят, а мы простая пехота видим танки снаружи: либо передвигаясь на них верхом, в качестве десанта, либо глядим на них в прицельное устройство противотанкового гранатомета.

А на меня сейчас пер именно Т-72, причем явно наш, 'затрафееный' когда-то противником. Были на башне танчика кое-какие приблуды, какие ставят только на российской технике, причем исключительно в последние годы. Такое тоже бывает. Где-то ВС РФ проебали танчик, противник его захватил и активно пользует. Вот у меня сейчас в руках, тоже не наш гранатомет, а трофейный, болгарский клон РПГ-7. Противник только решетки по бортам от себя добавил. Но ничего, танк это не спасет, знаю я его слабые места, да и решетки приварили выше, чем надо, опять же защитный экран с обращенного ко мне борта сорвался, оголив уязвимую точку чуть повыше катков.

Усмешка богов — некогда российский танк, попавший в чужие руки, получит сейчас в борт гранату из вражеского гранатомета, попавшего ко мне в качестве трофея. Парадокс!

Трупа гранатомета на плече, я так сижу уже минут пять, в ожидании, когда танк противника повернется ко мне бортом. Предохранитель с кончика гранаты снят, все готово к стрельбе. До цели всего двести метров — дистанция более чем отличная, можно сказать — пистолетный выстрел, граната попадет туда, куда я целюсь, никаких упреждений на 'падение' гранаты делать не надо. Хреново только, что вражеская пехота тоже рядом и стоит мне только высунуться из укрытия, как меня тут же заметят и нафаршируют свинцом. Народ против нас воюет битый и тертый, но в прочем мы тоже не лыком шиты, поглядим еще кто повытертее будет.

Вражеские солдаты не ждут нас так близко, еще два часа назад, наши позиции были дальше, в районе местных высоток — четырех трех этажных домов. Вылезти вперед и укрыться среди окопов 'серой' зоны — идея сумасшедшая, но неожиданная для врага, а значит — выигрышная.

Встаю с колен, ловлю борт танка в прицел, даю упреждение на ход бронированной машины, жму на спусковой крючок.

От удара бойка по капсюлю-воспламенителю, расположенному в дне реактивного двигателя произошло воспламенение стартового заряда. Высокое давление пороховых газов прорывает картонную гильзу, и газы заполняют объем зарядной камеры гранатомета. Назначение зарядной камеры и пыжа состоит в том, чтобы еще до начала истечения газов вовне возникло необходимое давление, под действием которого заряд вылетит из ствола. При вылете гранаты из канала ствола под действием центробежных сил и набегающего потока воздуха раскрываются лопасти стабилизатора. После удаления гранаты от меня на безопасное расстояние в двадцать метров — от пирозамедлителя загорается воспламенитель ДРП и шашка реактивного двигателя. Скорость полета гранаты увеличится в три раза.

С легким хлопком ракета вырывается из трубы и несется к цели, не глядя на результаты стрельбы, я тут же падаю лицом вперед, отбросив бесполезную уже трубу гранатомета. Упав на дно окопа, лезу на карачках, придерживая одной рукой автомат, чтобы он не дай бог заглотнул стволом жирный чернозем, которым так славится эта часть планеты Земля.

Где-то там, в той, стороне, где только что полз танк, раздается хлопок, а потом рев и мощный взрыв, через секунду, ощутимый на расстоянии в сотню метров тяжелый удар о землю.

Есть! Получил зараза бронированная! Выпустил свою башню в космос! Вот так тебе и надо, не будешь тут ползать и по нашим позициям из своей пушки стрелять.

Мне даже не надо смотреть на поле боя, чтобы понимать, как всё было. Реактивная граната из болгарского РПГ-7 клюнула танк именно туда, куда я и целил — чуть повыше катков, в середине корпуса, в то самое место, где был сорван защитный экран, прикрывавший гусеницы. Там брони всего ничего, кумулятивной струе из расплавленной меди и раскаленных газов, прожечь, что плюнуть. А за броней, находится автомат заряжания — карусель в которой уложены снаряды, которые понятное дело и детонировали, вызвал переизбыток давления внутри боевой машины, что привело к 'отвалу башки', а если точнее, то отделению танковой башни от корпуса машины. Короче, улетела башня танка в космос!

При таком результате экипажу гарантированный пиздец, может только водителя механика более-менее целым вытащат со своего штатного места, а командиру и стрелку, обеспечен гарантированные разбор на части, они же по факту своими задницами сидят на карусели автомата заряжания. А там, между прочим, при полной укладке больше двадцати снарядов, ну, понятно, что какое-то количество они отстрелять успели, ну, пусть их там осталось треть — меньше десятка снарядов. Но при калибре снаряда в 125 миллиметров, сильно легче будет, если под твоей задницей одновременно взорвутся не двадцать снарядов, а, к примеру, семь? Думаю, не очень. В каждом снаряде около пяти килограмм взрывчатки.

Я карабкаюсь по дну окопа не в тыл, ближе к высоткам, а наоборот, глубже на поле боя, поближе к врагу. Проскакиваю изгиб окопа, когда за моей спиной слышатся взрывы и тугой пинок взрывной волны проносится по траншее и взлетает вверх, уткнувшись в поворот. Вовремя я успел свернуть, замешкавшись хоть на пару секунд, прилетело мне бы в спину пенделя волшебного, а может и осколками бы еще спину нафаршировало.

Ноги скользят в жидкой грязи, так и, норовя разъехаться или поскользнуться. Чертова грязь, как же она задолбала! Вчера весь день и сегодня с утра шел моросящий, мелкий майский дождик, который напитывал землю влагой, превращая её в непроходимое болото. От этого дождя только одна радость — низко висящие серые тучи, которые выступают надежным заслоном для украинских беспилотников и коптеров.

Вражеские штурмовики, двигавшиеся за танком, засекли мой выстрел и обстреляли покинутую мной позицию из гранатометов, я их обхитрил и успел свалить в неожиданном для них направлении. Они рассуждали логично, предположив, что я после выстрела по танку, двинусь себе в тыл, поэтому сейчас и обстреливают дальнюю от меня часть траншеи, а я в другом месте. Но злорадствовать мне некогда, надо добраться до припрятанной 'дашки'. Она дура здоровая, её в руках не утащишь, поэтому мы её с Бамутом загодя припрятали.

Пулемет ДШКМ лежал там, где его и оставили — в норе, выкопанной в склоне окопа и закрытой деревянным щитом. Вытащил пулемет из тайника, поднатужился, хотел было водрузить его на стрелковую позицию, но передумал. Не фиг светить себя раньше времени.

Весит пулемета без станка — без малого сорок килограмм. К пулемету присобачены самодельные сошки. Он на них, конечно, скачет при стрельбе очередями, как безумный сайгак, но станок я бы один никогда не поднял бы, там же почти сто пятьдесят килограмм выходит вместе с пулеметом. Я ж не Геракл, можно не просто от натуги обосраться, но и грыжу схватить.

Лента на десять патронов, но больше я все равно отстрелять не успею. Мне придется бить одиночными, потому что на сошках пулемет не удержать и если лупануть очередью, то большая часть пуль улетит куда угодно, но только не в цель, а они у меня и так под счет. Правда патроны у меня не простые, а волшебные. А точнее, штучного изготовления, снайперские. Я их у Глаза подрезал, он в нашем батальоне, был единственным пользователем крупнокалиберной снайперской винтовки ОСВ-96 калибра 12,7 мм. Винтовка его пострадала во время очередного вражеского обстрела, рачительный прапорщик Глазков патроны приберег и какое-то время стрелял одиночными из пулемета 'Утес', но потом и крупнокалиберный пулемет расхренячили вражеские снаряды, а Глаза ранили. Он мне свои оставшиеся патроны перед эвакуацией отдал на хранение и строго наказал сберечь до его возвращения в строй.

Чем именно отличаются пулеметные патроны калибра 12,7 мм от снайперских, я как-то не удосуживался до этого уточнить, просто Глаз, сказал, что каждый такой патрон штучного изготовления, а пуля способна на дистанции в триста метров гарантированно пробить броню толщиной в 20 мм. Если про стандартные патроны калибра 7,62 я мог еще что-то рассказать, то крупнокалиберные боеприпасы как-то прошли мимо меня.

Разделение на обычный и снайперский патрон появилось только в 1967 году, хотя разработки в этой области велись еще с 1949. До 1953 использовалось два типа патронов с обозначениями Л и Д, с легкой и тяжелой пулей соответственно. Различались они только массой пули. По логике, тяжелая пуля лучше подходит для снайперского дела, только на практике такие патроны снайперами не использовались. Все дело в том, что прицелы того времени разрабатывались именно под патрон с легкой пулей.

С 1953 оба типа патронов заменяет 7,62 ЛПС с легкой пулей со стальным сердечником. Им пользовались и снайперы, и пулеметчики до 1969, когда появился специальный снайперский патрон. Сейчас он известен под обозначением 7Н1.

Главной задачей конструкторов при разработке снайперского патрона заключалась в увеличении стабильности пули в полете и уменьшении отклонения. От ЛПС новый патрон отличался массой пули: 9,9 г против 9,6. Пороховой заряд остался неизменным, ввиду чего начальная скорость снайперской пули была немного ниже: 830 м/с против 840. Но, благодаря большей массе, в полете пуля была стабильнее.

По результатам испытаний 7Н1 показал почти вдвое лучшую кучность. Среднее отклонение пули на дистанции в 800 метров: 27 см по горизонтали и 18 по вертикали. Для ЛПС эти параметры составляют: 49 и 34 см соответственно.

Также несколько изменилась "конструкция" самой пули. У ЛПС свинцовый кончик пули, после которого уже идет стальной сердечник. У снайперской пули сперва идет стальной сердечник, причем он почти в 2 раза меньше, а затем уже свинцовый.

По сути, это и есть все различия. При всем этом никто не запрещает стрелять из снайперской винтовки пулеметными патронами и наоборот. Другое дело, что оптические прицелы приспособлены именно под снайперский боеприпас.

Вражеские десантники, которых осталось семь человек, а значит двое из них все-таки 'пригорюнился' или затрехсотился от попадания моей гранаты в танк, грамотно рассредоточились, спрятавшись среди бетонных и каменных груд, в ожидании подхода 'Страйкера'.

Сейчас в дело должен будет вступить Бамут с пацанами, а значит, украинских вояк ждет неожиданный сюрприз.

Глава 2

Противник был в паре сотен метров от меня, расчет оказался верен, и мне удалось зайти вражеским солдатам в тыл. Но моей целью были не они, а БММ 'Страйкер'.

'Страйкер' хорош, у него круговая защита от обстрела из 14,5-мм пулемёта. Впрочем, чего уж тут греха таить — у нас не все БМП в бортах себе такое могут позволить. А БМП, по логике, как гусеничная машина должна стоять в иерархии бронированости выше, чем колесный бронетранспортер.

Достигается это за счёт того, что корпус 'Страйкера' выполнен из стальных листов высокой твёрдости, которые дополнительно прикрыты привинчивающимися блоками из броневой керамики. При этом масса бронетранспортёра за счёт керамической защиты составляет шестнадцать с половиной тонн, что всего на полтонны больше, чем у нашего, самого современного БТР-82А.

На этой машине установлен комплект реечной бронезащиты 'Слэт' — решетчатые экраны, размещенные на расстоянии четыреста миллиметров от корпуса, для защищенности от ПТУР и гранат РПГ. Причем экраны не самодельные, а самые, что ни на есть заводские. Ориджинал, мать его так!

Стойкость к пулевому обстрелу американского 'Страйкера' в условиях этой войны — это ещё и повышенная защищённость от осколков артиллерийских снарядов. Думается, что характер боевых действий в нынешних условиях в объяснении не нуждается — артиллерия здесь правит балом, поэтому выявленные в ходе разведки подразделения противника незамедлительно накрываются артой в зоне её досягаемости. Тут, в отличие от своих одноклассников в классе бронемашин, 'Страйкер' смотрится — красавчиком. Особенно с усиленной противоминной защитой, что вкупе с озвученными фактами резко снизит потери среди перевозимой пехоты.

Ещё одним преимуществом 'Страйкера' является наличие тепловизионного прицела в его комплексе управления огнём.

Про то, насколько тепловизионные системы важны сейчас, говорить не надо. Я и мои боевые товарищи на своей шкуре испытали все прелести тепловизоров на прицелах. В отличие от простой оптики, через 'теплак' можно обнаруживать и идентифицировать цели на расстоянии нескольких километров в любое время суток и почти при любых погодных условиях. Очень сильный снег или совсем непроглядный туман снижают дальность видения. В общем, 'теплак', капец, как помогает, причем не только в чистом поле, но и в застройках разной плотности. А 'дальнозоркий' БТР — это автоматически и более осведомлённое пехотное отделение, которое он перевозит и поддерживает в бою.

А ведь еще надо добавить, что 'Страйкера' оснащен оборудованием GPS-навигации, которое не только облегчает боевую работу на низовом уровне в плане ориентирования на местности, но и координацию действий с соседними подразделениями. Понятное дело, планшеты и телефоны с выходом в Интернет есть у всех, но интегрированное оборудование имеет несколько большие возможности в плане взаимодействия БТР, его пехоты и соседствующих соединений. Впрочем, что касается работы с 'соседями', то у американской машины ещё и система распознавания 'свой-чужой' имеется, которая минимизирует вероятность дружественного огня.

Также вмешивается и банальщина: в 'Страйкере' пехоте ездить куда комфортнее, чем в советских и многих западных изделиях оборонной промышленности, включая такого массового 'крокодила' как М113. Кроме того, он более надёжный в эксплуатации и не очень сложный в ремонте.

Если подытожить, то данный 'Страйкер' скорее всего, был командным пунктом, потому что плелся позади всех, да еще и не имел десанта внутри. Остальные штурмующие подразделения противника были уже в районе первых трехэтажек: два танка Т-64 и полсотни пехотинцев, которые медленно лезли вперед, поливая всё перед собой свинцом беспощадного огня. Была еще парочка квадратных уродцев М113, которые выбросили десант, а сами, почему то застыли неподвижными коробками в тылу наступающих вражеских рядов, работая издалека крупнокалиберными пулеметами.

А 'Страйкер' один, а это, скорее всего и означает, что он был не просто машиной привезшей на поле боя десант, а чем-то большим. Жаль, гранатомета у меня еще одного нет. Я бы этому засранцу залепил бы в борт плюху, чтобы он пригорюнился.

Эту машину мы засекли еще вчера, когда противник в очередной раз ходил на наши позиции штурмом. Именно с появлением этого 'Страйкера' на поле боя наш комбат Рыжик и связал такую поразительную результативность действий вражеских штурмовиков. Противник буквально за считанные часы вычислил все наши стрелковые позиции, которые перед началом штурма были, как всегда сменены, но это помогло нам мало и нас хорошенько отчихвостили. Украинские танчики отработали издалека с закрытых позиций.

Из ста двадцати трех оставшихся в строю бойцов 'десятки' вражеский вчерашний штурм пережила едва половина, остальные 'задвухсотились' или были ранены. Это были самые большие потери за один день, в течение всего времени обороны вверенного нам участка.

Комбат принял решение уходить в тыл, эвакуируя раненых, что мы и сделали, но в глубине города, где находились вторая и третья линия обороны, у нас забрали раненых и приказали вернуться на позиции в ожидании подкрепления. Мы пополнили БК, тем, что дали, и все кто мог передвигаться и не имел ранений, вернулись обратно на передовую.

Подкрепление так и не пришло, поэтому решили работать теми, кто остался в строю. Поскольку нас было мало, Рыжик рассудил, что просто так гибнуть среди руин трехэтажек нет смысла и надо нанести максимальный урон противнику, а именно, выбить, этот чертов, командирский 'Страйкер'. Вот мы и стали выполнять этот приказ комбата.

Надо все-таки отдать должное противнику, действовали они грамотно. Две недели планомерно давили на всех направлениях, взяв обороняемый нами город в полукольцо. Сектор обороны, который держал наш 10 ОДШБ, за это время не сдвинулся ни на метр, как окапались на окраинах городка, оставив у себя спиной четыре трехэтажки и россыпь домиков частого сектора, так и держимся за них...вернее держались всё это время. Теперь уже некому встречать врага волной свинца и огня. Остались жалкие крохи численностью не более двух взводов, при полном отсутствии бронемашин, минометов и тяжелого вооружения.

Две недели назад позиции на окраине Токмака заняли четыреста двадцать семь бойцов 'Десятки', сейчас в строю осталось пятьдесят три, включая комбата Рыжикова Олега Ивановича.

Но если кто-то еще жив из бойцов 10 ОДШБ, значит, батальон будет выполнять поставленную задачу — держать позиции. По-другому мы не умеем, нам просто нельзя по-другому, потому что нас не поймут наши погибшие на этой войне товарищи.

Сорок восемь бойцов рассредоточились возле трехэтажек, двумя линиями, чтобы можно было грамотно отходить вглубь застройки. А пятеро разведчиков: я, пулеметчик Семен Воршавин, с позывным Бамут, сержант Ковалев, и рядовые Стылов и Тычин, рано утром, до привычного времени, когда украинская сторона начинает обстрел, облачившись в теплоизолирующие 'пончо' выдвинулись в серую зону, где и решили устроить засаду на 'Страйкер'.

Остальные бойцы 'Десятки' под командованием майора Рыжикова привычно расползлись по норам и укрытиям, чтобы немного отдохнуть перед утренним боем.

— Псих, надо задвухсотить 'Страйкер', — больше попросил, чем приказал мне комбат Рыжик. — Сделаешь?

— Попробую, — ответил я.

Как только расцвело противник начал утюжить наши позиции. Корректировка с помощью 'птичек' им особо была не нужна, потому что тут все и так за две недели ими давно пристреляно. Хорошо еще, что с утра небо было затянуто серыми тучами и вражеская арта высаживала свой БК вслепую. Наши артиллеристы даже не предприняли попыток вести контрбатарейную стрельбу. Опять же из-за погоды авиация тоже не поднималась в небо.

Украинские снаряды и мины ложились ближе в застройке, на серой зоне не разорвалось ни единого боезаряда. Наша пятерка отсиделась в норах обрушенных блиндажей, а как только обстрел закончился, то я с гранатометом пополз в одну сторону, а остальные рассредоточились по нычкам в ожидании врага.

'Страйкер' прибавил газу и лихо подкатил к руинам, среди которых разместились украинские штурмовики. Вражеские бойцы, завидев приближающейся бронетранспортер, тут же неосмотрительно вылезли из своих укрытий. Именно в этот момент в дело вступила группа Бамута. Массированный обстрел из пулемета и трех автоматов стал полной неожиданностью для противника. Вражеские солдаты никак не ожидали, что совсем рядом с ними всё это время прятался противник и никак себя не выказывал.

Все наши действия с Бамутом были согласованы заранее, раций у нас давно уже не было, заряжать их негде, да и разбились они во время последних боев. Поэтому по заранее согласованному плану Бамут должен был начать стрельбу сразу же как 'Страйкер' подъедет поближе.

Завязалась скоротечная, яростная перестрелка. От первого огневого налет враг очухался, потеряв несколько бойцов, украинские солдаты вновь укрылись в руинах и принялись отчаянно отстреливаться.

'Страйкер' тоже вступил в перестрелку, заливая позиции группы Бамута огнем из крупнокалиберного пулемета. Американская БММ сдала чуть назад, прячась за грудой камня. Из-за маневра бронемашины, её карма попала в зону поражения ДШКМ. Я снарядил пулемет короткой лентой, поднатужился, выволок 'дашку' на бруствер, ухватился за рукояти и, поймав в прицел десантную аппарель в корме 'Страйкера', нажал на спаренный спусковой крючок. Широкий, во всю корму десантный люк, который откидывается вниз — защищен не так мощно, как остальной кузов 'Страйкера', а значит, я его прошибу из крупнокалиберного пулемета.

'Дашка' отрывисто рявкнула, посылая пулю в цель. Есть! Попал! Оставшиеся девять патронов в ленте, я высадил за считанные секунды. Все десять пуль легли туда, куда я целил — в десантную аппарель на карме бронемашины. После попадания десятой, последней пули, вражеский БММ, резко дернулся вперед, наехал передними колесами на ближайшую каменную груду и от столь неудачного маневра перевернулся на бок.

Ни хрена себе?! Такого поворота событий я не ожидал!

Я нырнул обратно в окоп и, пробежав по нему метров двадцать, вновь поднялся в полный рост, возле очередной стрелковой ячейки. Вражеские бойцы разделились на две части. Трое из них стреляли в сторону группы Бамута, а двое помогали выбираться своим товарищам из командирского отсека бронемашины, расположенной в носу 'Страйкера'.

Оба люка были распахнуты и украинские автоматчики вытаскивали оттуда раненного члена экипажа бронетранспортера.

Похоже, что вражеские бойцы так до сих пор и не поняли: кто и откуда обстрелял их бронемашину. Я вскинул автомат и открыл огонь по копошившимся возле перевернутого бронетранспортера вражеским солдатам. Одного убил сразу, пули попали ему в спину и затылок, второго ранил, и спустя пару секунд, когда он попытался отползти за укрытие, добил. Досталось и высунувшемуся наполовину из нутра бронетранспортера члену экипажа 'Страйкера', он получив свою порцию свинца, так и остался свисать из люка.

Заколотил несколько очередей во второй открытый люк 'Страйкера', потом перевел огонь на вражескую троицу, перестрелявшуюся с группой Бамута. Оказавшись зажатыми между ожесточенным огнем с двух сторон, украинские штурмовики, попытались укрыться под прикрытием дымовых гранат, но это им не помогло. Расстояние между нами небольшое, всего пара сотен метров, патронов мы не жалели, поэтому их конец был предрешен. Высадив три магазина и убедившись, что все враги поражены, я отстрелял еще пару коротких очередей, целясь в пулеметную установку на корпусе 'Страйкера', благо бронетранспортер лежал на боку обращенный этой установкой ко мне.

Вновь скрылся в глубине окопа и низко пригибаясь, двинулся к своим. Надо поскорее встретиться с пацанами, да и выбираться с этой серой зоны.

Отлично отработали!

'Страйкер' и Т-72 — подбиты. БММ может еще и вытащат, у него повреждения плевые. Эх, жаль, нет гранатомета, сжечь бы этого пиндоса к чертям собачьим! У одного из вражеских штурмовиков, которых я расстрелял возле 'Страйкера' за спиной был вьюк с торчащими наружу выстрелами к РПГ. Вот мне бы сейчас их сюда, уж я бы не промазал.

Свернул на очередном повороте, и тут же, вскидывая автомат и стреляя из него, шмыгнул назад за поворот. В окопе, метрах в двадцати от изгиба траншеи сидел украинский военный. Он был ранен, но вполне мобилен, его автомат был обращен в мою сторону.

Я дернул из подсумка гранату, вырвал кольцо, швырнул РГН за поворот и сразу же после разрыва, высунулся следом, стреляя из автомата вдоль траншеи. Противник так и остался сидеть на своем месте, только теперь, его голова была свешена в бок. Для надежности выстрелил несколько раз в него одиночными, от попаданий голова дернулась, а шлем вспучился кусками полимера и арамидных тканей.

Глянул из окопа, осматривая местность, чтобы убедиться, что поблизости нет врага. Заметил, что вражеские штурмовые группы, которые терзали наши позиции возле остовов многоэтажек, начали отступать назад. Это значит, что совсем скоро начнется обстрел с украинской стороны.

Вот черт! Надо поскорее найти себе укрытие.

Еще заметил, что те два бронетранспортера М113, которые не принимали участие в бою, двинулись в нашу сторону. Скорее всего, это эвакуационная команда. Возможно, что внутри 'Страйкера' есть еще выжившие, которые и запросили поддержку.

Подбежал к убитому украинскому вояке. Откуда он здесь очутился? В бою он был ранен — вон, у него турникет на ноге. Возможно он из группы, что двигалась за танком, и когда в Т-72 попала моя граната, то он был оглушен и потеряв ориентацию в пространстве рванул вперед, чудом пробежал две сотни метров никем не замеченный и свалился в окоп, где уже пришел в себя, наложил себе турникет на ногу. На войне и не такое бывает.

Опа-па! Да это не боец ВСУ, а самый что ни на есть польский наёмник! Шеврон на груди с бело-красным флагом и патч с надписью на польском языке. Быстро осмотрел подсумки мертвого врага. АКМС, шесть магазинов к нему на груди, два магазина в отдельном, боковом подсумке, набитых, судя по черным кончикам пуль с красным пояском — БЗ, то есть бронебойно-зажигательными патронами.

Этот боеприпас предназначен для поражения легкобронированных целей, воспламенения горючего, находящегося за бронёй или в толстостенной таре; и для поражения живой силы, находящейся за легкими броневыми прикрытиями на дальности до 300 м. Бронебойно-зажигательная пуля состоит из стальной, плакированной томпаком оболочки с томпаковым наконечником, стального термообработанного сердечника со свинцовой рубашкой и зажигательного состава, находящегося в свинцовом поддоне. При ударе пули о броню свинцовый поддон, двигаясь по инерции вперед, сжимает зажигательный состав и тем самым воспламеняет его. Пламя, через отверстие, пробитое стальным сердечником, проникает в заброневое пространство и способно воспламенить горючее. Бронебойно-зажигательная пуля пробивает советский стальной армейский шлем и некоторые виды бронежилета на дальности тысячу метров. Лист бронестали толщиной семь миллиметров пробивается на дальности триста метров.

Броню 'Страйкера', я, конечно, этими пулями не пробью, но вот засадить несколько очередей в открытый люк бронетранспортера можно. Вдруг там чего-то разлилось горючего, к примеру, машинное масло или детонирует БК.

Стоп! Там же лежал боец с вьюком с выстрелами к РПГ-7, которые состоят из двух частей: самой гранаты и стартового порохового заряда — длинной трубки, зеленого цвета. Возможно, если я попаду в пороховой заряд бронебойно-зажигательной пулей, то произойдет её подрыв, что приведет к детонации самой реактивной гранаты?

Вряд ли, конечно, но можно попробовать. Снял АКМС с трупа, снарядил автомат магазином с бронебойно-зажигательными пулями, устроился поудобней и открыл огонь из автомата.

Отдача у АКМС ощутимей, чем у моего АКС-74, все-таки калибр существенней и патрон мощнее. Было видно, что пули рвут спину и вьюк мертвого украинского гранатометчика, но никаких взрывов не происходит. Ну и ладно, не буду на этом зацикливаться. Перенес огонь в открытый люк бронетранспортера, благо он был обращен ко мне нужной стороной. Высадил оба магазина короткими очередями и...о чудо! Изнутри машины потянуло черным дымом, вначале слабые струйки, но потом задымление становилось все сильнее и ощутимей, а уже через минуту, появились и языки пламени.

Бамс! — резкий удар вырвал у меня из рук АКМС. Крупнокалиберная пуля ударила в автомат, когда я приседал на дно окопа, чтобы переснарядить его новым магазином. Инстинктивно автомат я держал стволом вверх, чтобы не залепить дульное отверстие грязью и когда моя голова скрылась в окопе, а ствол АКМСа еще виднелся над бруствером, в него и угодила вражеская пуля.

Меня засекли! Надо валить по быстрому.

Забрал себе вражеские магазины, набитые патронами калибра 7,62/39, сорвал аптечку с липучек, вытащил гранаты из подсумков, нашел в одном из карманов пару шоколадных батончиков 'Сникерс'. Забрал все это себе, распихав по своим подсумкам и карманам. На прощание выдернул из ножен на плече покойника его нож и тут же вогнал клинок в шею трупа. Зачем это сделал? А пусть те, кто его найдут, подумают, что он был заколот своим же ножом. Пусть его собратья поляки-наемники лишний раз подумают, перед тем как ехать сюда за длинным наемническим рублем.

Низко пригибаясь, рванул по траншее. Чертова война, забыл, когда ходил нормально в полный рост и не торопясь. Вечно сгорбившись и бегом.

Глава 3

Противник откатился прочь от высоток и спустя пару минут начался массированный артиллерийский обстрел. До блиндажа, где я с парнями переждал утренний артналет, добежать не успел. Противник как-то вычислил траекторию моего передвижения и начал засыпать окоп небольшими шестидесятимиллиметровыми минами. Пришлось вернуться назад и схорониться в ближайшей блиндажной норе. Повезло, что за мной все-таки следили не с помощью беспилотника, а видимо, просто в оптику бинокля углядели, когда я пробегал по неглубоким участкам траншей. Вражеские мины ложились в стороне, поэтому этот небольшой обстрел я переждал относительно комфортно.

Стреляли по мне со стороны тех самых бронетранспортеров М113, которые плелись в тылу атаковавшего нас вражеского подразделения. Небольшие польские и американские шестидесяти миллиметровые минометы — капец, какое гадское, коварное оружие. Казалось бы, фу-уу, всего шестьдесят миллиметров — это несерьезно, но у этого оружия есть множество плюсов.

В основном на вооружении ВСУ стоят 60 мм польские и американские минометы. Наиболее популярны польские LM-60. Это очень коварный вид оружия. Когда летит мина данного типа, её не слышно. И военнослужащие, находящиеся на открытой местности не всегда успевают укрыться, получая ранения и увечья.

Украина обладала большим количеством 82 мм минометов советского производства 'Поднос'. Казалось бы, это более мощный миномет, чем 60 мм, так на фейхоа он нужен?

Необходимо сравнивать эти минометы. 82 мм советский миномет 'Поднос' весит в районе сорока килограмм. Его украинская версия после замены опорной плиты на титановую, стала весить тридцать шесть килограмм. Дальность ведения огня — от ста метров до трех километров, ну, если намотать пороховых обмоток на хвостовик, да, еще будет попутный ветер, то мина может пролететь четыре километра. Это не плохое оружие для поддержки пехоты в боях.

Польский миномет LM-60, весит в два раза легче, около двадцати килограмм, он способен стрелять на дистанции от семидесяти метров до двух с половиной километров. А есть еще версии, изготовленные для войск специального назначения, где сам миномет может весить всего семь с половиной килограмм, правда, стреляет он на расстояние чуть больше одного километра.

Кажется, что показатели не в пользу 60 мм миномета. Однако это не всегда так. При таком весе, очень легко этот миномет использовать в маневренном бою. ВСУ его очень часто использовали в уличных боях в черте города. Он хорошо подходит как так называемый 'кочующий миномет'. Нагрузка при выстреле минимальная. Установи его в кузов малотоннажного грузовика или пикапа и можно получить серьезное средство поддержки.

Перемещаясь на поле боя, можно легко его использовать для боев в окопах. Он требует места намного меньше чем 2С14 'Поднос'. К тому же может стрелять на минимальное расстояние. Что позволяет вести борьбу в окопах с пехотой противника.

Если сравнить боеприпасы и тут есть, конечно, в чем поразмыслить. Да выстрел из 82 мм миномета будет намного мощнее. Образуемые им осколки будут крупнее и нанесут больше урона пехоте. К тому же радиус поражения будет намного выше. Мина 82 мм весит около трех килограмм, а 60 мм мина от полутора килограмма. Это значит что, при не значительном проигрыше боевых свойств боеприпасов, штурмующая группа с 60 мм минометом может взять больше мин, нагрузка на бойцов будет ниже. Порой количество боеприпасов, может быть гораздо важнее, чем их могущество.

Для пехоты в ближнем бою, бывает важнее возможность нанести быстрый удар, по навесной траектории. Это нужно в городских боях, при штурме окопов, уничтожить противника в густом лесу или за обратными скатами гор и холмов.

Да у пехоты есть подствольные или автоматические гранатометы. Но они не всегда эффективны. Где то не хватает дальности для поражения, где то вес вооружения играет решающую роль. 30 мм АГС-17 не самое удобное оружие. Он весит под сорок килограмм, при этом имеет очень сильную отдачу. При ведении стрельбы очередями, это приводит к сильному разбросу гранат на местности. К тому же максимальная дальность стрельбы составляет всего 1700 метров.

В общем 60 мм миномет в нынешних боях показывает неплохую эффективность. Мог бы стать и для российских пехотных подразделений не плохим оружием огневой поддержки. Особенно в составе взвод-рота. Мы, кстати, в 'Десятке' всегда старались затрофеить именно такие минометы, ну или выменять у соседей, если им повезло взять их в качестве трофея. И никогда не сдавали такие минометы начальству, лучше отдать пару 'джавелинов', чем один LM-60.

Вот и сейчас не будь у противника в салоне броневика 60 мм миномета, я давно бы уже был среди своих товарищей, а так сижу здесь как крыса и грызу жирную землю склона окопа штыком складной пехотной лопатки. Надо сильнее углубиться, чтобы сделать боковую нору, иначе первый же снаряд, который залетит в траншею на её прямом участке и нафарширует меня осколками.

Вот почему, когда меня стукнуло в голову мысль пойти в армию в качестве добровольца, мне никто не рассказал, как выглядит война на самом деле? Что здесь не будет красивых и эпичных битв, как в американском кино, где герои всегда чистые, с опрятной одеждой, гладковыбритые и вкусно пахнущие. А если и случится какая-то хрень, то максимум они себе рожу испачкают несколькими мазками сажи, но красивая сисястая блондинка все равно в конце фильма засосет такого героя страстным поцелуем.

Ну, почему?

Могли бы работники военкомата, сказать правду, что война на самом деле это:

Война — это переноска тяжестей, которые и не снились даже самым опытным и бывалым грузчикам, причем все эти тяжести надо тягать по пересеченной местности, сгорбившись в три погибели, да еще и вертя головой на триста шестьдесят градусов, не забывая посматривать на небо. А ведь обычные грузчики одеты максимально легко — треники, кеды и растянутая до колен майка. А у военных на передовой, что из одежды для удобства переноски тяжестей? Тяжелые ботинки на ногах, многослойная одежда, тяжелый бронежилет, шлем на голове, автомат за спиной, подсумки набитые боеприпасами, гранатами, аптечкой, парой ножей и прочим тяжелым барахлом. И вся эта благодать на плечах солдатика весит, как половина его самого, а может и того больше. А ему солдатику надо еще тащить на себе ящики с патронами, 'улитки' с гранатами, а то и по два на каждого, потому что патронов в бою, сколько бы ни взял, все равно мало окажется. А у солдатика ведь две руки, значит надо в каждую ношу сунуть. А помимо патронов надо ведь еще дотащить все то, что эти патроны и гранаты сжигает: пулеметы разного калибра, автоматические и ручные гранатометы, мины разного принципа действия и прочая убийственная атрибутика современной войны. А ведь еще солдатикам, офицерам и особенно прапорщикам надо жрать, срать и пить. И всё это (кроме срать) надо дотащить до боевых порядков на себе: баклажки с водой, ящики с консервами и пищевыми концентратами, канистры с горючкой для генераторов (всё, что использует электричество надо заряжать), дрова и так далее.

Война — это регулярные земляные работы, причем в таком количестве, что за один день перекидываешь объем земли, равный копке десятка 'соток' на приусадебном участке. Но если на огороде — земля мягкая, как пух, то на войне, она, как правило, либо стылая и каменистая, что её не то, что лопатой, ломом, хрен пробьешь, либо настолько жирная и липкая, что увязнув в ней ногами, проще расшнуровать ботинки и похоронить их навсегда, чем выдергивать ноги из этой трясины. И землю эту надо прокопать не на один штык лопаты, чтобы посадить картоху, а на полтора-два метра, потому что окоп должен быть глубоким, иначе осколками от прилета вражеского снаряда посечет. И самое неприятное во всем этом копании, то, что его надо делать регулярно, как перешли на новые позиции, так сразу же надо окапываться. А иначе никак, потому что прилететь может в любой момент. Враг не дремлет, он постоянно начеку, его 'птички' дежурят в небе круглыми сутками.

Война — это грязь, пот и зловоние. Тут воняет всё: тело солдатика и офицера — потом и застаревшей грязью, оружие — смазкой и гарью пороха, земля — мертвечиной, завалами человеческих испражнений и кислятиной взрывчатых веществ, ну, а воздух — всем перечисленным вместе взятым.

На передовой и округе близкой к ней, нормально помыться нельзя. Потому что воды мало, греть нельзя, если у кого остались влажные салфетки, то можно ими вытирать наиболее подверженные потоотделению участки тела, а если салфеток нет, то ходи, потей и воняй. А потеют на войне каждую минуту, потому что много двигаются, много носят тяжестей, много копают. Ну, а про стресс, который здесь, двадцать четыре часа в сутки висит в воздухе и который всегда вызывает в организме не только обильное потоотделение, но порой и неконтролируемое выделение разных жидкостей из организма говорить не стоит.

А еще к форме солдата так и норовит что-то прилипнуть и испачкать её: кровь из раны товарища, которому ты оказываешь медицинскую помощь или тащишь его на себя, вынося из 'красной зоны', липкая грязь с земли, бетонная и кирпичная пыль, срывающаяся со всех укреплений и зданий, гарь, сажа, копоть, да и проезжающий мимо танки или БТРы могут обдать волной комков земли, вперемешку с человеческими останками (хрен знает, где 'броня' постоянно находит на свои траки всю эту мертвечину). Ну и так далее по списку.

А еще война — это страх! Здесь боишься двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году. Боятся здесь все! Абсолютно все!

На войне страх многогранен. Ты боишься погибнуть, но ещё больше боишься жить, потеряв конечности. Боишься терять друзей, но ещё больше боишься к этому привыкать. Боишься, гибели мирных, которые верили в тебя, а ты не смог их защитить. Боишься погибнуть раньше, чем уничтожишь хотя бы несколько врагов. Боишься испугаться и не выполнить задание. Боишься попасть под командование 'самодура'. Этот список можно продолжать долго. Сколько бы ты ни был на войне, ты всегда будешь чего-то бояться, и это хорошо.

Страх помогает выжить и выполнять свою работу. Главное не допускать паники и испуга. Паника, испуг или психические нарушения происходят тогда, когда твоё сознание не может дать ответ на происходящее. Ответ на вопрос, почему ты умираешь, почему тебе приходится убивать, почему на твоих глазах погибают твои друзья и т.п. Каждый раз нужно самому себе задавать этот вопрос и сразу находить ответ. Самому себе объяснять происходящее. Даже если нет ответа, нужно его придумать. Тогда происходящее покажется твоему сознанию объяснимым, а значит — нормальным. Следовательно, ты можешь действовать дальше. И при этом ты должен верить в то, что делаешь. Чтобы твоя борьба казалась для тебя важнее жизни. Это необходимо в самом начале. Потом всё идёт по накатанной. Главное самому себе всё правильно объяснять.

Война — штука страшная, чего уж там. Но, несмотря на это, люди идут на войну, они воюют, даже видя кровь и смерть своих и чужих. Казалось бы, нужно быть отчаянным безумцем.. или не знающим страха... или просто дураком, чтобы там оставаться. Так в чем же мотивация воюющих и почему они снова и снова идут в бой? Есть ли люди, которые не боятся смерти? Я думаю, таких людей нет. Всем страшно. Инстинкт самосохранения никто не отменял. Но ведь есть трусы, и есть храбрецы. Все просто. Храбрецы — это те, кого страх не сковывает, и они могут его побороть в себе в самый ответственный момент. А побороть помогает чувство долга и ответственности, ответственности за исход дела и за своих товарищей, так как в бою от тебя зависит жизнь твоих побратимов, а твоя жизнь зависит от них. Трус — это человек, которым страх полностью завладевает, он его контролирует, и все действия и не действия труса подчинены только ему, страху. Трус опасен в бою. Из-за одного труса может погибнуть все подразделение. Признаюсь честно, откровенных трусов я пока не встречал, но страх в глазах видел. Но, это нормально, ибо без страха не было бы и героизма. Здесь на войне, я заметил одну интересную штуку. Молодые солдаты, которым по двадцать лет, меньше боятся смерти. Вернее, они смерти меньше не боялись, а, скорее, меньше верят в то, что они могут погибнуть. Скажу по себе, что в начале войны, в первых боях, страха совсем не было. Хотя знал, что буду воевать, все-таки пошел добровольцем и сразу же сделал все, чтобы попасть на самый передок.

Первые мысли о возможной смерти появляются после того, как появляется первая кровь и первые потери. Но ты все равно не веришь в свою смерть. Иначе, где взять силы для того, чтобы снова идти в бой. Да и кто поверит в то, что его, двадцатилетнего красавца — парня могут убить. Не может такого случиться, не справедливо это. Но такие несправедливости случались, к сожалению. Особенно не по себе становится, если тебя, серьезно так, ранят. Ты перестаешь верить в свою заговорённость. Смерть уже не кажется чем-то мифическим, она становится более чем реальной.

Все эти мысли и философские рассуждения для меня сейчас вроде как мантры самовнушения. Я ведь не просто так тут сижу в окопе и, глядя в небо мысли всякие думаю и философии рассуждаю. Я, мать его так, вообще-то небольшой складной лопаткой жирную от набухшей воды, землю грызу, чтобы спрятать свое любимое тело от скорого артиллерийского обстрела. А вся эта философская муть в голове нужна, чтобы отвлечь мозг от забитых напрочь мышцах в руках, от постоянно ноющей спине и ногах, чтобы он, этот чертов мозг, перестал меня мучить болевыми спазмами.

Думаешь всякую хрень и вроде как не обращаешь внимания на боль во всем теле, вроде как и ковыряешь лопаткой землю.

Успел вовремя. Первые пристрелочные снаряды легли метрах в ста от меня, когда я залезал в боковую нору и прикрывался деревянным щитом, который до этого лежал на дне окопа.

Весь грязный, мокрый, злой чертовски уставший.

Только залез в свою нору, как тут же начали частить близкие разрывы. С начала легкие взрывы минометных мин малого калибра, потом ударили чем-то тяжелым.

Бах! Бах!

Потом рвануло совсем хорошо — громко, мощно. Судя по звуку — это прилет 'Града'. 122 миллиметра — это вам не хухры-мухры. Длинные, трех метровые 'карандаши' прилетают с той стороны и, соприкасаясь с поверхностью, несут вокруг себя смерть и разрушения. Двадцать килограмм взрывчатки, которые разносят вокруг себя осколки и взрывную волну. От его огня не спасет ни тяжелая броня, ни окопы. Одна ракета способна уничтожить все живое в радиусе ста метров, а за двадцать секунд установка способна выпустить сорок снарядов.

Тех, кого не убьет взрывом, достанут осколки: от одного снаряда, в зависимости от модификации, получается до трех с половиной тысяч смертоносных осколков. Тот, кто чудом избежит первых двух поражающих факторов, просто сгорит: температура в эпицентре взрыва может достигать двух тысяч градусов, броня начинает плавиться, люди сгорают моментально вместе с амуницией.

Это не первый мой обстрел, и не второй, и не третий и даже не десятый. Я давно перестал считать сколько раз попадал под обстрелы. Причем, не только вражеские, пару раз попадал и под прилеты наших артиллеристов и ракетчиков. Хули, если, мы разведка, всегда на передке, а ракеты, особенно такие 'Грады', они малехо тупые и бьют по площадям. БМ-21 "Град" отличается не самой выдающейся точностью. В среднем ракета может отклониться на тридцать метров. Учитывая ее мощность, это не особенно важно — цель все равно будет уничтожена. Но если стрельба ведется в городской черте, это нередко приводит к нежелательным жертвам.

Первыми смертельный "Град" на себе испытали китайцы. Чтобы сломить сопротивление горстки советских пограничников на острове Даманский, они сосредоточили пару тысяч солдат, боевую технику и артиллерию в лесном массиве неподалеку. После удара РСЗО БМ-21, которые по документам проходили как трактора, за считанные секунды солидный участок леса вместе с маоистами был перепахан сталью, выжжен и фактически перестал существовать.

Эта война — на самом деле война артиллерии. Здесь на первом месте — РСЗО и ракеты, на втором — дальнобойные гаубицы, пушки и САУ, на третьем — различные минометы, потом идут танки и ПТУРы, стрельба всех этих систем, корректируется с воздуха с помощью различных беспилотников. Где-то между первой и второй строчкой этого рейтинга расположись боевые самолеты и вертолеты. Спецназ при поддержке легкой бронетехнике при этом должен все сделать так, чтобы артиллерия заняла более выгодные позиции и точно наносила свои удары.

Нынешние боевые действия носят совершенно другой характер и мощь, и не идут ни в какое сравнение с событиями восьмилетней давности. 2014 и 2015 года даже близко не стояли с той мясорубкой, что творится сейчас. Эта война войдет в историю как самая кровавая на постсоветском пространстве, и за год по потерям переплюнет десятилетний Афган и Чечню.

Артиллерию активно использовали обе стороны. Мы гасили врага, он гасил нас. Мы засыпали их позиции карандашами 'Градов' и фугасными чушками тяжелых гаубиц, они в ответ делали то же самое. Подавляющая часть наших 'двухсотых' и 'трехсотых' была результатом работы вражеской артиллерии. Некоторые мои товарищи погибли так ни разу и, не увидев живого врага в прицел своего автомата. Славяне в очередной раз лупили друг дружку почем зря. Гражданская война — самый жестокий и беспощадный способ уничтожения людей одной веры и национальности.

Под обстрелом страшно. Вот сколько под них не попадай а всегда страшно. Конечно не так, как в первые разы, но все равно сыкотно.

Внутри ужас, который сложно выразить словами. Весь обращаешься в слух, нервы, как струны, лопнут, и слёзы не удержать. Первое время нещадно трясёшься от страха, мозг отказывается работать, тело не гнётся, вообще не подчиняется. Кажется, и дышать перестаёшь. Замер. Вслушиваешься, как близко ложатся вражеские снаряды. Тело парализует, и оно отказывается подчиняться. Бывало под первыми обстрелами кто-то из моих боевых товарищей, и обделывался от страха, но за это никто и никогда не смеялся над ними. Смеяться будет только тот, кто никогда сам не попадал под обстрел. Потому что такие люди просто не понимают, каково это, быть в эпицентре одновременно землетрясения и извержения вулкана. Земля под номами все трясется от близких разрывов, да еще и с неба летят огненные 'кометы' и ты даже не заметишь, как твой сфинктер разожмется и выпустить наружу предательскую струю. Ты не контролируешь свой организм, его контролирует страх, природный, первобытный страх, доставшийся нам от предков, которые могли предчувствовать природные катаклизмы — землетрясения и извержения вулканов.

Но это все по первой, особенно когда садят чем-то мощным, типа, 122 мм, 152 или 155 мм. А потом даже к этому привыкаешь. Боишься, конечно, но не так сильно, а если еще удалось надежно спрятать свое тело, то совсем красота, можно и вздремнуть малёшка. Нет, полноценного сна, конечно, не будет, где вы на войне, особенно, на передовой, видели, чтобы бойцы нормально, полноценно высыпались? Просто на какой-то миг, часть мозга отключится, и произойдет небольшая перезагрузка психики.

Что со мной и произошло, сон навалился как-то незаметно, будто бы исподтишка. Вот так под близкие, частые разрывы я и уснул, а точнее провалился в липкое, мутное болото настороженной дремоты.

Глава 4

Из омута беспокойного сна меня вырвал яростный шепот, раздававшийся снаружи.

— Псих! Псих! — слышалось поблизости. — Братан, ты где?

— В пизде, на верхней полке, — таким же шепотом ответил я, передразнивая звавшего меня парня.

— Епать-копать! Фу, ты, бляха-муха, напугал, зараза! — раздался испуганный матерок за дощатой перегородкой.

Через пару секунд в мою темную нору проник слабый свет, дощатая перегородка отвалилась, и я увидел довольное лицо своего друг и боевого товарища — Семена Воршавина с позывным Бамут.

Сёма — невысокий коренастый крепыш. Роста он невысокого, зато могуч в плечах и руках, впрочем, как и многие опытные пользователи ПК. Нос картошкой, простоватое лицо усыпанное веснушками и рыжими куцыми волосами на подбородке. Борода у Бамута никак не растет, из-за чего он сильно переживает, потому что в его видение мира, доблестный воин, обязательно должен быть бородат, как киношный гном из произведений Толкина.

Ему двадцать два года, родом он из небольшого шахтерского поселка на Донбассе. На войне Сёма почти половину своей жизни. Начал он воевать в 2014 году, записавшись в ополчение вместе со своим отцом. Отец Бамута — Максим Воршавин был первым номером пулеметного расчета, а его сын Семен стал вторым номером. Если вы думаете, что это был патриотический порыв, то не ошибетесь, правда, надо уточнить, что в ополчении хоть как-то кормили, а на гражданке в то время было совсем тоскливо, особенно в тех поселках, где шли бои. Семейство Воршавиных как раз из такого фронтового, шахтерского поселка. Мать Семы умерла от рака еще до войны, отец сильно пил, а в пятнадцатом году погиб во время украинского обстрела. В мирную жизнь Семен уже не вернулся, так и застрял в ополчении со своим пулеметом.

Про профессионалов и мастеров своего дела говорят, что они родились с инструментов в руках. С Бамутом всё было еще хлещи, он не просто родился с пулеметом в руках, он похоже родился от союза двух пулеметов. Его отца звали — Максим, мать — Дарья. Ну, про Максим все знают, что это такой пулемет времен Первой, Второй, да, честно говоря, и этой, Третьей мировой войны. А 'Дашкой' в войсках часто кличут крупнокалиберный пулемет ДШКМ. Бамут был не просто хорошим пулеметчиком, а пулеметчиком от Бога, я еще никого не видел, чтобы кто-то так проворно управлялся бы ПКМом. При этом у него за плечами было всего восемь классов обычной поселковой школы и никаких пулеметных курсов. Все премудрости ратного дела Бамут познавал на практике, впитывая опыт многочисленных боевых товарищей, деля все полученные знания на нужные и не нужные. Все что может пригодиться в бою — хорошо, а все что мешает побеждать и выживать — плохо.

Мы с Бамутом через многое прошли за эти годы. Вместе начинали с Крыма, вместе бились против нациков из батальона 'Готенланд', вместе брали штурмом переправу возле Новой Каховки, вот теперь вместе держим оборону на окраине Токмака.

Он мой лучший друг. Причем не только из-за того, что мы сражаемся плечом к плечу уже два года, а еще и потому что мы с ним очень похожи и не похожи, одновременно. Мы примерно одного возраста: ему — двадцать два, мне — двадцать пять. Мы оба круглые сироты. У нас примерно одни и те же взгляды на жизнь и своё место в этом мире.

В этом общее заканчивается, и начинаются различия. Мы с ним совершенно разные: как богач и бедняк, как умник и тупица, как силач и слабак.

Я из богатой обеспеченной семьи, получивший хорошее образование. Знаю три иностранных языка, английский для меня, как второй родной. Еще два года назад я был популярным блогером с несколькими миллионами подписоты. Канал на ю-тубе приносил мне неплохую прибыль, которая по сущности была мелочью по сравнению с дивидендами, которые я получал со счетов своих родителей. Когда началась война, я учился на третьем курсе МГТУ, до этого было два курса МГИМО, но после смерти родителей, я ушел оттуда и решил, что буду учиться на инженера, а не дипломата, как они хотели. В общем у меня все было хорошо, успешно и сыто. Жрал с золотого блюда и срал в золотой унитаз

Сёма из простой семьи, в которой мать умерла от рака, отец бухал, а единственный сын рос на улице. В школе Бамут учился из рук вон плохо, он и в ополчение пошел больше не из патриотических побуждений, а чтобы регулярно кушать и не ходить в школу. Семену было за счастье попасть в Донецк, где можно было побродить по улицам или покататься на эскалаторах в торговых центрах. Денег у него при этом было только на проезд до столицы Донбасса и обратно в свой поселок. И я, который рассекал по улицам Москвы в ярко-желтом 'Chevrolet Camaro VI'. Двести тридцать восемь лошадей под капотом. Рестайлинг. Машина — точь-в-точь как Бамблби из второй части 'Трансформеров'. За один вечер я мог просадить пару миллионов или сгонять на выходные в Европу, чтобы попить пивка в Чехии, а потом отведать свежее испеченных круассанов в Париже.

Вот где мы могли с ним пересечься в мирной жизни? Богач и сноб, мнящий себя аристократом, где бы мог встретить простого парня из глубинки, которому за счастье покататься на эскалаторе? Правильно, нигде! А на войне, пожалуйста!

— Псих, ты чё? — толкнул меня в плечо Бамут, вырывая из задумчивости. — Опять что ли мысленно философствуешь?

— Ага, — кивнул я. — Подумал, что если бы не война, то хрен бы, когда я мог бы лицезреть твою рожу.

— Это точно, да и я бы на твою харю не посмотрел бы, делать мне больше нечего, как глазеть на заносчивого мажорика.

— Где остальные?

— Ковалев словил осколок, рядовые Стылов и Тычин эвакуируют его в тыл, а я пошел тебя искать.

— Серьезное ранение?

— Вроде не очень, осколок попал в задницу по касательной, но зацепил крупную артерию, кровищи было до фига. Кровь остановили, если вовремя дотащат, то скоро вернется в строй. Лишь бы успели.

Эвакуация раненых с передовой в наших условиях городского боя — это жесть. 'Трехсотых' приходится тащить на себе несколько километров по руинам и завалам до сборочного пункта, где можно перегрузить раненых на технику. Машины приходят не регулярно, постоянные прилеты и вражеские обстрелы делают эвакуацию раненых нестоящей 'русской рулеткой', где каждая эвакуационная команда может превратиться в груз '200'.

— Знатно ты этого 'Сталкера' причесал, я успел на камеру всё заснять. Круто вышло!

При этом выражение лица Бамута выражало какую-то тайну и самодовольство, как в тот раз, когда он 'подрезал' у соседей ящик сгущенки. Семен, помимо того, что был мастером управляться с пулеметом, так еще был и виртуозом мародерки. Второй его позывной — Мародер, который, правда, он не любит.

Думаете Мародер — это оскорбление? Вроде ругательства? Это не совсем не так. В чем отличие мародерства от собирания трофеев? Вроде сущность у обоих процессов одинаковая — забрать с тела поверженного врага или защищаемого им оборонительного сооружения, чужое имущество, но есть некоторые нюансы, которые и отличают мародерство, караемое уголовным кодексом, от сбора трофеев, честно добытых в бою.

Если ты убил врага, то всё, что при нем — честный твой трофей, вплоть до одежды, обуви и съестных припасов. Про боеприпасы и оружие, говорить не надо, они понятно дело, при любых раскладах — трофей. А вот забирать личные вещи, не относящиеся к военному ремеслу, к примеру, обручальные кольца, цепочки, нательные крестики или семейные фото — это уже мародерство. А наручные часы — это все-таки трофей, потому что часы — это часть амуниции и на войне они весьма кстати. Но цепочки, кольца и особенно доллары из карманов поверженных врагов выгребают частенько. Наказывают ли за это? Если увидит привередливое и суровое начальство, то могут и наказать. Но на переднем краю, в 'красной зоне' редко когда это начальство встретишь. В основном, все кто палился на мародерке, страдали из-за собственной глупости и бахвальства, когда хвастались награбленным перед другими.

На войне точно нельзя грабить дома мирных жителей, особенно если в них не расположены вражеские позиции. Нельзя отбирать у гражданских лиц еду и одежду, особенно последнюю. Нельзя заставлять против их воли строить фортификационные укрепления. Но если дом покинут его хозяевами, то можно разломать мебель, чтобы развести костер, можно съесть найденные в погребе припасы, но тут надо быть осторожней, потому что попадались заминированные банки с медом и крупа вперемешку с крысиным ядом.

Я оглядел Бамута с головы до ног и заметил из-за чего он так светится самодовольной рожей. У него на ногах появились новые ботинки. Хорошие кожаные берцы с высоким голенищем.

— Новые шузы? — спросил я.

— Какие шузы?! — презрительно скривился Бамут. — Гля, лейбл! — он показал мне ботинок, на котором был выбит торговый знак производителя — Corcoran. Америка, мать её так! Это коркораны, а не какие-то там тебе шузы! Между прочим с кевларовыми стельками внутри.

— Вообще-то, shoes — в переводе с английского, это и есть обувь, — пояснил я другу.

— Да? — удивился Бамут, но тут же поправился. — Я и так это знал, но новые ботинки, это еще не все.

— Что еще?

— Я твою 'ГоуПрошку' когда установил чтобы она сама снимала 'Страйкера', не видел, как ты расстреливал вражеский броневик, отвлекся на перестрелку с десантом. А потом, когда после перестрелки пересматривал запись, то заметил, что из горящего 'Страйкера' выполз пассажир.

— И где он?

— Там лежит, босой, — с легким взмахом руки ответил Бамут, показывая направление. — Между прочим, офицерик американской армии, но по-нашему гутарит, будь здоров.

— Молодчага! — похвалил я друга.

Мы двинулись по окопам в сторону города, там, где Бамут спрятал пленника. Вражеский обстрел прекратился, слава богу, что дождь так и шел, не переставая, а тучи казалось, повисли еще ниже. Поднялся ветер, что конечно доставляло определенных неудобств, но тоже радовало. Ветер — первый враг легкий беспилотников. При сильном ветер эти вездесущие 'глаза' с пропеллерами на спинах не летают, а значит, для вражеских корректировщиков мы не видимы.

Ковровый обстрел 'Градами' конечно страшен. Много взрывов, волны осколков, море огня, но если находится в надежном укрытии, то можно пережить и такой массированный обстрел без потерь. Но на этой войне гораздо страшнее, когда у врага опытный корректировщик управляет огнем хорошо подготовленного артиллерийского расчета. В таком случае мины и снаряды могут ложиться настолько точно, что со второго-третьего раза залетают прямиком в любой окоп, траншею и даже одиночную стрелковую ячейку. Это я еще о сбросах с дронов молчу, там могут ВОГ или ручную гранату точно тебе за шиворот закинуть.

Нашим дедам в этом плане было проще — у немцев не было БПЛА и высокоточных снарядов наводящихся по GPS координатам, не было разведданных из космоса, много чего не было, а у нашего противника всё это есть.

Но ничего у нас тоже много чего есть. Как говорится, на каждую хитрую гайку, всегда найдется болт с умной резьбой.

Когда я еще учился в МГИМО, то один из наших преподов любил при каждом удобном случае вставить в лекции упоминание о Бисмарке. В те времена я на это не сильно обращал внимание, а вот сейчас многое, что говорил тогда преподаватель, видится по-другому.

Отто фон Бисмарк — это известнейший политик или, как его называли, 'Железный канцлер'. Его деятельность в сфере политики была тесно переплетена с Россией. В период 1857-1861 гг. Бисмарк был прусским дипломатом и жил в России. Он отличался острым умом, политической дальновидностью и имел феноменальную память. Именно тогда он отлично выучил русский язык за 4 месяца и неплохо разобрался в тонкостях русской души. Русские слова очень часто проскакивали в его личной корреспонденции. И даже став во главе правительства Пруссии, он оставлял на государственных важных документах отметки и визы на русском языке. Особенно в русском языке удивило Бисмарка слово 'ничего'. Он многократно использовал его в своей переписке.

В России дипломат был принят благосклонно. Бисмарк принимал участие в охоте на медведя, где удачно убил пару медведей, читал произведения Тургенева и другие русские бестселлеры. Он мог лично общаться с царской семьей, был популярен среди дам и часто присутствовал на балах. Но не эти светские мероприятия и женское признание его привлекали. Он интересовался русским бытом, мышлением русского народа, обычаями и устоями, ведь он отлично понимал, что судьбы государства Пруссии и Российской империи тесно связаны.

Даже с последним канцлером Российской империи Горчаковым у Бисмарка были самые теплые и приятельские отношения. Для него Горчаков стал политическим наставником.

В наследие нам остались известные высказывания Бисмарка о России — не все они однозначные, но почти все доброжелательные. Некоторые его известные фразы стали пророческими. Бисмарк всегда восхищался русским народом и великолепием русского языка. Он был убежден, что воевать с Россией крайне опасно для Германии. Своим потомкам он завещал никогда в открытую не воевать с Россией, уж очень хорошо он знал ее.

Вот самые известные высказывания Бисмарка о России и русских:

'Россия опасна мизерностью своих потребностей'.

'Превентивная война против России — самоубийство из-за страха смерти'.

'Русских невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Но русским можно привить лживые ценности и тогда они победят сами себя'.

'Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах русских'.

'Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут — не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас опрадывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть'.

'Могущество России может быть подорвано только отделением от неё Украины... необходимо не только оторвать, но и противопоставить Украину России. Для этого нужно лишь найти и взрастить предателей среди элиты и с их помощью изменить самосознание одной части великого народа до такой степени, что он будет ненавидеть всё русское, ненавидеть свой род, не осознавая этого. Всё остальное — дело времени'.

'Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью'. Кстати, вот это выражение Бисмарка — самое знаменитое, правда, среди нас, русских. Сколько раз был в Германии и спрашивал у местных, знают ли они эту цитату 'Железного канцлера', все только и отвечают, что, мол, не знаем, никогда не слышали.

То есть еще сто пятьдесят лет назад Европу умные люди предупреждали, что не фиг лезть в Россию. Но им все никак не понять нашего мировоззрения. Мы добрые, толстокожие, медлительные и со стороны кажемся тюфяками. В нас тычут, тычут палками, мы терпим, терпим...потом, бац! Выхватываем палку из рук обидчика и засовываем ее в жопу агрессору, да так глубоко, что она проходит через весь организм и выходит через рот.

— Псих, ну ты чё в натуре, братан, где-то витаешь! — Бамут толкнул меня в плечо. — Ходишь, как зачарованный, соберись! Контузило, что ли?!

— Все нормально, — отмахнулся я. — Тебе сиволапому не понять тонких струн моей души.

— Ага, ты своими струнами тут особо не звени, а то сейчас с коптера скинут ВОГ и пиздец.

— Ветер поднимается, 'птички' в такую погоду не летают, — ответил я.

Беспилотники реально стали одной из главных угроз на этой войне. Если в самом начале войны их использовали в основном в качестве наблюдателей и разведчиков, для того чтобы корректировать стрельбу артиллерии разного калибра, то сейчас еще и в качестве миниатюрной, карманной авиации.

У противника с самого начала войны дронов было в разы, а то и на порядок больше чем у нас. Да и сейчас дронов у них всё равно больше, уже не в разы, конечно, но всё равно больше. У нас тоже дроны появились, правда, не потому что тыловики ими стали нас снабжать, на российских военных складах нет такого вида вооружения — как маленькие, квадрокоптеры, которые используют в ротах и взводах на передовой. Все маленькие дроны, типа 'mavic', поступают на передовую исключительно в качестве гуманитарной помощи от народа через волонтеров. В армии на складах есть только большие дроны, которые официально приняты в качестве вооружения — 'Орланы', 'Орионы', 'Ланцеты' и прочие 'Герани' с 'Шахидами'.

Дронов на передовой много. Научиться пользоваться в разведывательном варианте — вообще без проблем. Использование со сбросами боеприпасов — более рискованно для оператора. Нужно уверенно обращаться с гранатами и самодельными взрывными устройствами.

Все дроны ведут разведку, передавая видеосигнал на смартфон или планшет оператора. При обнаружении перспективных целей, по координатам наводят артиллерию. Лишь двадцать процентов снабжены системами сброса взрывающихся 'сюрпризов'. Но это не очень успокаивает, потому что в случае если нас заметят с вражеского дрона не снабженного системой сброса, то могут навести арту и тогда прилетит не ВОГ или РГД-5, а тяжелый снаряд или минометная мина.

Есть определенные правила поведения на передовой, чтобы обезопасить себя от этой летающей и вечно жужжащей напасти над головой.

При любом перемещении или обороне — надо сперва организовать постоянное визуальное наблюдение за небом и постоянную аудио разведку — на характерный шум коптера. Нельзя кучковатьйся в окопах и на местности. Иначе сверху обязательно прилетит смерть. Если при выдвижении в места временной дислокации заметил коптер противника, не веди его к своим, выжди пока противник улетит — не вскрывайте свои места дислокации.

С воздуха тебя крайне плохо заметно если:

— ты в укрытии и не двигаешься, главный фактор по которому видно с воздуха — движение!

— ты в тени от предметов

— ты сидишь, а не лежишь — с воздуха не виден силуэт

Хорошо заметен если:

— Двигаешься

— На земле различимы твои следы

— Тебя видно в тепловизор

Надо маскироваться в первую очередь от наблюдения с воздуха, везде использовать маскировочные сети, от тепловизора помогает только прослойка воздуха между слоями маскировки или зонтик. Сильно заметны любые политиэленовые пленки, свежая земля и бытовой мусор.

Если своевременно заметил коптер и занял укрытие, не демаскируй без нужды себя и позицию — коптер может провоцировать огонь на себя, для последующих сбросов и наведения арты. Создавай для коптеров ложные цели. Помни что у многих есть тепловизор — пример ложной цели, бетонная плита с разведенным под ней огнем. Коптеры часто работают в двойках и каруселью. Могут висеть над позициями постоянно. От дронов-камикадзе используй для укрытия сетку рабицу, дрон застрянет в ней. Делай противогранатные скаты, чтобы при сбросе они не закатывались тебе в укрытие.

Если коптер летит невысоко и ты точно обнаружен, можно и нужно пробовать сбить его стрелковкой. Чем плотнее огонь — тем больше шансов. Стрелять нужно с упреждением, на сто метров примерно на габарит дрона. В идеале, конечно, использовать противодроновые ружья, но их не так много еще в частях.

Если видишь, что коптер будет делать сброс — постоянно двигайся, он может прицелиться только по неподвижной цели. Помни что запас батареи коптера на сброс, не более десяти минут, с учетом дороги.

Если находишься на открытой местности — ляг на спину и наблюдай за коптером. Нельзя лежать на спине — на жопе глаз нет, надо следить за небом. Как только он сбросил боеприпас на вас, уходи перекатом — не вставая на ноги, в сторону. Сделав два переката, займи позу эмбриона, лицом от разрыва — сократив свою возможную зону поражения. Если сбросят ВОГ, он взорвется при ударе об землю, если гранату, она может еще прокатиться по земле. Чаще всего перед сбросом беспилотник озарится вспышкой света — система сброса оснащена фотоэлементом, который реагируя на вспышку, приводит в действие сброс боеприпаса. Поэтому, как только заметил, что дрон озарился вспышкой света, сразу же перекатывайся в сторону.

Не тупи, не ссы ...и все будет хорошо!