Сумерки Северуса Снейпа

Во всём виноваты близнецы Уизли — эту истину Северус Снейп усвоил крепко. Без этих рыжих засранцев не обходилась практически ни одна проказа в Хогвардсе, и многие преподаватели уже мечтали о том дне, когда два стихийных бедствия в человечьем обличье сдадут последний экзамен, получат дипломы и полетят в родные края помогать своему папаше крутить хвосты коровам.

Вот и сейчас они явно что-то замышляли — слишком уж довольные физиономии были у близнецов, когда они прошмыгнули мимо Снейпа, идущего к своему кабинету. Северус проводил их подозрительным взглядом и на всякий случай тщательно осмотрел двери своего кабинета на предмет возможных каверз, проверил целостность охранных заклинаний, и даже зачем-то потыкал палочкой, но ничего такого опасного не обнаружил. Решив, что в этот раз жертвой местного филиала ИРА будет не он, профессор зельеварения отпер дверь, перешагнул порог и, скинув осточертевшую ему за день занятий мантию, облачился в тяжелый кожаный защитный костюм, который надевал каждый раз, как приступал к очередному эксперименту с непредсказуемым результатом. Правда, костюм помогал не всегда: Северус с содроганием вспоминал тот жаркий августовский полдень, когда его закинуло в Москву, в парк Горького, полный крепких молодых парней в странных полосатых майках и голубых беретах. Пока растерянный профессор озирался по сторонам, пытаясь понять, где он, вынырнувший из фонтана — Снейп простодушно решил, что там магл спасался от жары — парень приложился к бутылке, покачнулся, пьяно икнул, а потом с подозрением уставился на мага и что-то спросил.

— What? — переспросил Снейп.

Странно, но этот безобидный вопрос почему-то разозлил русского: отшвырнув бутылку, он заорал странный боевой клич "Ааблиииааа!" и кинулся на профессора.

Северус, обладавший феноменальным чутьём, понял, что сейчас его будут бить, и возможно, даже ногами по лицу. Увы, трансгрессировать и колдовать на глазах у магглов было запрещено, а потому, развернувшись, достойный профессор зельеварения, гроза Хогвартса, припустил во всю прыть, а за ним, страшно ревя, неслась увеличивающаяся толпа злобных русских в бело-голубых майках, орущих странное "аааблиииаааабизиананирусская", "завэдэвэ" и почему-то китайские заклинания. Но далеко в тяжёлом защитном облачении убежать не удалось — толпа настигла Северуса очень быстро, и в какой-то миг он обнаружил, что лежит на дорожке, окружённый разгорячёнными погоней и алкоголем маглами. Снейп уже приготовился быть битым, когда всех остановил зычный рык, и профессор обнаружил над собой очередного русского в берете. Правда, в отличии от большинства преследователей — молодых людей чуть взрослее студентов-старшекурсников, — этот был сед и усат, напоминая кряжистый крепкий пень.

— Англичанин? — с страшным акцентом спросил он, поднимая Снейпа за шиворот.

— Д-да, — кивнул профессор, пытаясь нашарить палочку. Чёрт с ним, с запретом — ему сейчас морду бить будут, да так, как в школе не лупили! Но, к его облегчению, обошлось: русский что-то прокричал своим товарищем, и озлобленная толпа как-то разом, словно по мановению волшебной палочки, превратилась в компанию приятелей Снейпа.

В Хогвардс Северус вернулся на следующий день, пьяный в дым, в тельняшке — так называлась бело-голубая майка, — и берете, вооружённый множеством новых заклинаний, самым важным из которых было "Наших бьют".

Тот седоусый — его звали Василий, — так и сказал на прощание, хлопая Северуса по плечу и покачиваясь от количества выпитого:

— Ты, главное, запомни: как прижмёт — скажи "Наших бьют!". И враз поможем!

С тех пор профессор, приступая к экспериментам, на всякий случай стыдливо прятал под костюмом подаренный русскими бронежилет.

Сегодня Снейп задумал получить зелье, с помощью которого можно будет творить заклинание без помощи палочки. Эксперимент был смелым и рискованным, грозя перевернуть все основные постулаты магии, с её основным символом — палочкой.

Закончив облачаться, Северус, приступил к работе, почему-то напевая под нос выученную в тот день — день Воздушно-десантных войск, так назывался этот праздник, — в Москве песенку:

— Рииасплискалас сиинэва, расплискалас,

Паапагониам легла, пабириээтам...

Он тщательно смешал в керамической посудинке загодя заготовленные порошки, залил водой, и поставил на спиртовку. В следующий миг раздался взрыв.

"— Долбаные Уизли" — успел подумать Снейп, прежде чем его поглотила тьма.

Когда сознание вернулось к Северусу, он первым делом начал ощупывать себя, пытаясь определить ущерб. В первое мгновение ему показалось, что всё в порядке: руки шевелятся, ноги на месте, но тут его руки добрались до груди и обнаружили, что та стала... женской.

"Уизли!" — мысленно взвыл Снейп, уже представляя лицо мадам Помфри, к которой он заявится со столь позорным проклятьем. О, что он сделает с этими рыжими мерзавцами!.. Даже Дамблдор не сможет уберечь их от гнева Северуса Снейпа!

Кипя от ярости, профессор поискал глазами небольшое зеркало, что висело на стене, и только теперь обнаружил, что находится не в своём кабинете, и даже не в Хогвартсе: слишком много магловских предметов было вокруг. Среди них оказалось и зеркало, к которому Северус и не преминул подойти. Сперва нужно оценить нанесённый шуточкой Уизли ущерб, а затем уже думать о том, где и почему он оказался.

Увы, всё оказалось много хуже, чем он предполагал. Из зеркала на мастера зельеварения смотрела унылая бледная девица-старшекурсница с удивлённо приоткрытым ртом — совсем как на популярных у молодёжи дурацких фотографиях самих себя в зеркало. Северус поспешно захлопнул рот, стирая с лица туповато-заторможенное выражение, доставшееся, по всей видимости, от прежней владелицы тела. А в том, что он в чужом теле, Снейп даже не сомневался — стринги профессор не носил отродясь, да и под стрингами... Северус покраснел и торопливо вытащил из трусов руку. В комнате висело несколько фотографий (маггловских, статичных), на которых эта самая старшекурсница обнимала похожую на неё женщину, очевидно, мать.

— Долбанные Уизли! — уже вслух сообщил профессор фотографии, словно оправдываясь за свое поведение. "Вернусь — удавлю засранцев!" — мысленно пообещал он.

Отложив на время проблемы с телом, Снейп занялся решением гораздо более насущного вопроса — определения своего местонахождения. К сожалению, презрительное отношение Северуса к магглам сыграло с ним злую шутку — он просто не представлял, с чего же начать. Растерянно оглянувшись, он попытался "на глазок" определить предназначение тех или иных предметов, но особых успехов не достиг. Хуже всего было то, что при нём не было ни волшебной палочки, ни ингредиентов для зелий.

В один миг Северус почувствовал себя беспомощным и ещё более одиноким, чем обычно. Ещё раз взглянув на своё отражение, он процедил подхваченное у русских китайское проклятье про лису и ночную смену (е...ная х...ня) и швырнул в зеркало первый попавшийся под руку предмет. То рассыпалось градом осколков и через несколько секунд раздался громогласный топот, и в комнату с криком "Белла, что случилось?" вбежал мужик чуть старше самого Северуса.

И без того перенервничавший профессор зельеварения с перепугу направил на незнакомца палец на манер волшебной палочки, взмахнул им и проорал:

— Остолбеней, мля!

Как объяснил Василий, это самое "мля" являлось неотъемлемой частью речи и усилителем заклинаний. К удивлению профессора, солдафон-магл, разбирающийся в магии примерно так же, как тролль — в математике, оказался прав: любое заклинание, приправленное этим самым "мля", становилось вдвое эффективнее обычного.

К немалому изумлению Снейпа, заклинание сработало. Было ли дело в удачном эксперименте, или же в загадочном русском "мля", Северус не представлял, но терять времени не собирался. Нацелив тощий перст на замершего мужика, он произнёс "Легиллиме!" и погрузился в увлекательный мир чужих воспоминаний, открывшихся с помощью окклюменции.

— Нда, — спустя пару часов уныло произнёс он, в очередной раз поморщившись от непривычно-писклявого голоса.

Помимо краткого экскурса в уныло-банальную семейную историю Изабеллы, чьё тело теперь занимал Северус, он успел убедиться, что может колдовать и без помощи волшебной палочки, а также тот простой факт, что трансгрессировать он может, но ни в Хогсмит, ни в Косой переулок, ни в какое-либо иное знакомое место попасть не в силах. Вывод был неутешительным — каким-то образом его забросило в иной мир, где ни Хогвартса, ни других сокрытых от магглов мест не существовало.

— Репаро.

Осколки подлетели в воздух и вновь объединились в зеркало без единой трещины.

— Обливиэйт, — вздохнув, буркнул Снейп, и принялся корректировать "папаше" память. Тот моргнул, огляделся, словно соображая, куда попал, и удивлённо уставился на "дочку".

— Белла, ты не опоздаешь в школу?

Насколько Северус понял из воспоминаний папаши, суть магловских школ была примерно той же, что и в волшебном мире, с той лишь разницей, что изучались там бесполезные, с точки зрения Снэйпа, предметы. Исключение составляла разве что химия, приятно напоминавшая зельеварение.

Поскольку плана действий у него пока не было, а поездка в школу казалась ничуть не худшей альтернативой просиживанию задницы в кресле, Северус кивнул и взял валявшуюся у стола сумку с книгами.

— Сейчас поеду.

— Будь осторожна, — посоветовал Чарли Свон и, ещё раз оглянувшись на дочь, вышел из комнаты.

Сложности начались сразу же. Выйдя из дома, Снейп озадаченно уставился на автомобиль — магловское средство передвижения. Огромное, громоздкое, оно настолько отличалось от привычной метлы, что Северус даже не сразу сообразил, куда следует сесть. Водить этот транспорт он не умел и теперь озадаченно чесал затылок, соображая, как быть.

К счастью, вскоре подъехало другое средство передвижения, не похожее на то, что стояло у дома Беллы, но явно относящееся к автомобилям. Из него вышел бледный тип, изрядно напоминавший Седрика Диггори. Смазливого любимчика девчонок Снэйп не переносил на дух и к новому действующему лицу мгновенно проникся антипатией.

— Позволь, я подвезу тебя до школы.

Северус с сомнением оглядел парня, манерами больше похожего на персонажа пьесы про ловеласов, но, взвесив все "за" и "против", всё же кивнул.

— Вези, — сказал он, устраиваясь в непривычном магловском кресле.

Всю дорогу бледный субъект бросал на Снэйпа томные взгляды, чем невообразимо бесил волшебника. Ещё в Хогвартсе его изрядно достали ученики, вот такими же тупыми воловьими глазами пялившиеся друг на друга вместо того, чтобы заниматься зельеварением, но быть объектом подобного внимания... Северуса ощутимо передёрнуло, а новое лицо приобрело привычное для профессора брюзгливое выражение.

— Хотел бы я знать, о чём ты думаешь, — с придыханием проблеял ухажёр.

"Вот уж не думаю", — мысленно ответил ему Северус, но от устного ответа воздержался. До школы они ещё не доехали и волшебнику не хотелось лишаться водителя.

— Я много думал о нашем последнем разговоре, — тем временем продолжил изливать душу "Седрик". — И хочу тебе кое-что показать...

— Ммм... — многозначительно промычал Снэйп, жалея, что применять окклюменцию, пока этот тип управляет самобеглой повозкой, слишком опасно. О каком разговоре тот говорит, Северус не представлял, а потому вынужден был поддерживать видимость беседы.

Машина, тем временем, свернула на гравийную дорогу и двинулась в сторону леса. Снэйп преисполнился самых чёрных подозрений. Ну что может "показывать" старшекурсник юной девушке наедине в лесу? Очевидно, не гнездо клювокрылов, и не новое заклинание. Ну, разве что заклинание дефлорации кожаной палочкой.

Автомобиль остановился у самой кромки леса и Снэйп тихо порадовался уединённому месту. Тут он может применить окклюменцию, не опасаясь нежелательных свидетелей. Но профессора терзало смутное любопытство. К своему стыду, сам он никогда на свиданиях не бывал и, тем более, ему не доводилось бывать в подобной ситуации в роли прекрасного пола. Решив, что применить заклинание он ещё успеет, Северус с интересом принялся наблюдать за развитием событий.

— Ты мне доверяешь? — подойдя так близко, что Снэйпу невольно захотелось применить к недоседрику скальпирующее заклинание, спросил ухажёр.

— Ну, допустим, — поколебавшись, ответил снедаемый любопытством профессор.

Он ожидал чего угодно, только не того, что будет молниеносно посажен на закорки "Диггори", который тут же помчался по лесу со скоростью спортивной метлы.

"Может, зря я не ходил на свидания?" — растерянно подумал Северус, пытаясь сообразить, за счёт какой магии, зелья или артефакта странный хлыщ добился подобного результата. "Однозначно, поворот не хуже, чем в какой-нибудь книге".

Целью столь необычного путешествия оказалась вершина горы, возвышающаяся над сплошным покровом облаков, окутавших городишко.

"Довольно забавный способ передвижения", — желчно подумал Снэйп, спрыгивая на землю. — "Вот бы разъезжать так на провинившихся студентах". В его голове тут же возникла чарующая картина: он неспешно едет по коридорам Хогвартса верхом на несносном Поттере. Или, тут же поправил он себя, можно запрячь Поттера, Уизли и Грэйнджер на манер русской тройки.

За столь сладостными размышлениями он как-то прослушал начало очередного проникновенного, с придыханием, монолога ухажёра и пару раз растерянно моргнул, когда тот туманно пообещал:

— Ты увидишь, какой я при свете солнца.

"А что, уже видел ночью?" — ужаснулся Снейп. Мысль о том, что с ним теперешним в постели было... был... вот этот... Чёрт, да лучше сразу приставить к голове палочку и сказать "Авада кедавра"!

— Мы всю жизнь избегаем солнца. Люди бы поняли, что мы — другие, — продолжал между тем парень, и эти слова отвлекли Северуса от панических мыслей.

С этими словами горе-ухажёр вышел на небольшую, освещённую прогалину и засверкал, как очередная жертва братьев Уизли, применивших клеющее заклинание, а затем извалявших несчастного в бадье с блёстками.

Снэйп со смесью жалости и брезгливости разглядывал сияющего на манер рождественской игрушки молодого человека и обдумывал фразу "Люди бы поняли, что мы — другие". По всему выходило, что перед ним какое-то волшебное существо, или полукровка. Но какое? Без ложной скромности, Северус знал немало редких видов нелюдей, но вот такое сверкающее недоразумение встречалось ему впервые.

— Вот я какой, — многозначительно сообщил "Стразик", как мысленно прозвал его Снэйп, и уставился на него страдальческим взглядом. Ну да, такому особенно не позавидуешь: в солнечный день он определённо станет предметом многочисленных насмешек.

Непонятное существо всё ещё ждало какой-то реакции и Северус пробормотал:

— Миленько.

— Миленько? — изумлённо повторил Стразик. — Это кожа убийцы, Белла. Я убийца.

— Вот как? — тут же напрягся Северус.

— Это камуфляж. Я самый опасный хищник в мире. Всё, что есть во мне, привлекает тебя. Мой голос, моё лицо, даже мой запах.

С этим Северус мог бы поспорить. Манеры, внешность, голос — всё это больше напоминало одного из тех извращенцев, о правах которых вовсю воют нынешние маглы в Лондоне. Кто-то из преподавателей, выходивший на люди, рассказывал даже, что этим мужеложцам, которым раньше даже говорить о своих пристрастиях не разрешалось, теперь разрешено даже угнетать нормальных людей, но в это верилось слабо.

— Я бы и без этого обошёлся, — тем временем продолжил сверкающий страдалец. Он совершил прыжок, которому люто позавидовал бы самый ловкий горный козёл, и оказался стоящим на крупном валуне.

— От меня не убежать! — возвестил он, с потрясающей скоростью обежав поляну кругом.

— Меня не победить! — продолжал он, с лёгкостью вырвав кусок корня растущего рядом дерева.

— Я создан убивать, — поведал он с мученическим выражением лица призрака герцога Альберта фон Клотца, умершего от недельного поноса. — И я убивал людей, пил их кровь...

Сумрак леса осветила зелёная вспышка.

— Авада кедавра!

Непобедимый сверкающий убийца мешком рухнул на траву.

— Пятьдесят очков "Слизерину", — довольно пробормотал Северус, услышавший более, чем достаточно, и добавил по-русски:

— За ВДВ!

Подойдя к переливающемуся на солнце трупу, Снэйп брезгливо потыкал его носком кроссовка и, любопытства ради, нагнулся и оттянул покойнику верхнюю губу. На вид зубы вполне человеческие, но точного нажатия на десну хватило, чтобы клык удлинился.

— Вампир, — задумчиво пробормотал Северус, вытирая пальцы об одежду трупа. — Странный какой-то, и на солнце не горит. Экспериментальный вид?

Особой разницы, впрочем, не было. Несмотря на разительные отличия со знакомой профессору нечистью, главное сходство было на месте: он пил кровь людей и убивал их. И нет причин предполагать, что он тут один.

— Ну что ж, — удовлетворённо произнёс Снэйп. — Я давно хотел стать мракоборцем...