Корона из шипов

Корона из шипов

Роулинг Джоан "Гарри Поттер", Короли (кроссовер)

Гет

PG-13

Завершён

Пэйринг и персонажи: Л.Поттер!Роуз Бенджамин, Роуз Бенджамин, Лили Поттер, Сайлас Бенджамин

Жанры: AU, Fix-it, Драма, Магический реализм, Мистика, Попаданчество

Предупреждения: Обоснованный ООС, Отклонения от канона, Смерть основных персонажей

Описание: У Розы всегда есть шипы

Посвящение: Всем, кто любит эту вселенную

Примечания: Давно я не скрещивала ужа с ежом

Публикация на других ресурсах: Разрешено только в виде ссылки

Дворец походил на сарай.

Крепкий, каменный, вроде, дорого-богато, но неудобно и неуютно. Сарай. Назвать это жилым домом было нельзя. Сравнить с музеем — значит польстить. Льстить она не собиралась, ни к чему. Сарай — он и есть сарай, сколько бы средств в его постройку ни вложили.

Новодел, копирующий Букингемский дворец, но без его ощущения основательности, традиций и того лоска, что имеют древние жилые здания, к которым относятся с заботой и любовью. Лили помнила, как восхищённо смотрела на воплощение величия в камне, мечтая пройти по коридорам, увидеть комнаты и залы... тогда она была девчонкой восьми лет, но отчётливо помнила до сих пор свое восхищение.

Этот дворец таким не был. Просто коробка с понтами, китчевая и пошлая, с аляповатой позолотой, рахитичными Амурами с косоглазием, диатезными Венерами и прочей белибердой, словно содранной под копирку с фоток дворцов Рима и Венеции, которые ей посчастливилось видеть в роскошно изданном альбоме.

Пошлятина и безвкусица, отлично отражающая уровень развития его обитателей, чего бывшая владелица данного убожества не понимала.

А вот новая — очень даже.

Роза, бывшая Кросс, в настоящий момент уже почти полдесятка лет как Бенджамин, все порывалась изображать из себя Английскую розу, соответствуя имени, хотя по сути являлась тем ещё шиповником. В принципе внешность почти соответствовала: натуральная блондинка с фарфоровой кожей, стройная и изящная, разве что начинка подкачала. Большей эгоистичной стервы свет не видывал.

Брак Розы был полностью договорным: Кроссы являлись династией торговцев и промышленников, мечтающих пролезть в аристократию, а Сайлас Бенджамин — боевым генералом, замутившим военный переворот. Естественно, возжечь революционное пламя легко, вот только, чтоб оно горело и давало жар, требовалось топливо, а с этим у Сайласа оказалось туго.

Амбиции и деньги встретились, обсудили перспективы и слились в экстазе, закономерным финалом стали свадьба и коронация наглого авантюриста, вот только результат с течением времени выявился неоднозначный.

Но не для Розы. Роза была счастлива. Действительно счастлива. Она получила в свои цепкие руки овеществлённую мечту — корону и всё, что к ней прилагается, — и с упоением играла в королеву. В её понимании, разумеется.

Роза терроризировала прислугу, покровительствовала балету, занималась балами и приемами, морила диетой себя, супруга и детей и чхать хотела на всё и всех, не вписывающееся в её представление о быте коронованных особ. Её интересовала только и исключительно она, ну и власть, разумеется. Все остальное? Ну... Как в анекдоте: как умею.

А умела она или плохо, или никак.

Естественно, это не могло кончиться хорошо. Что произошло, в памяти так и не отложилось, вот только в теле королевы появилась новая жительница.

Лили, в девичестве Эванс, в замужестве — Поттер, понятия не имела, каким образом она вновь жива и здорова. На фоне этого факта меркли даже такие незначительные подробности, как другое тело и другой мир, в чём она уже успела убедиться. Последнее, что она помнила из той жизни, — изумрудная вспышка, и Лили потеряла всё, что у неё было.

А потом началась не жизнь, не смерть, а существование.

Лили понятия не имела, почему так получилось. Может, звёзды сошлись, может, Волдеморт что-то напортачил, а может, и совсем не Волдеморт. Собственного мужа с его дружками тоже не стоило сбрасывать со счетов, а уж Светлейшего, которому они все радостно заносили хвост, так и подавно. Она была невидима и неслышима, ходила где хотела, видела всё и ничего не могла изменить, бессильно наблюдая за творящимся вокруг идиотизмом, размышляла и медленно переосмысливала свою жизнь, чувствуя, что так и продолжит существовать непонятно кем, пока не осмыслит свой жизненный опыт и не переведет его в мудрость.

Смотреть на жизнь сына было мучительно. Гарри рос сорняком и всем было плевать. Окружающие ничего не видели и не слышали, а маги крутились вокруг несчастного ребенка, толкая его по совершенно определённой тропинке. Апофеозом этого безумия стало появление фальшивых призраков, благословляющих Гарри на натуральное самоубийство. Лили смотрела, как падает на мерзлую землю ее сын, и что-то лопнуло у неё внутри в тот момент.

Когда Гарри ожил — и вновь понёсся в бой, — Лили уже даже не знала, как реагировать. И не понимала, что чувствует. И чувствует ли вообще хоть что-то.

Сил не осталось ни на крики, ни на обвинения... Ни на радость. И тогда Лили начала молиться. Просить Магию, богов... Да кого угодно, чтобы сын порвал опутавшую его паутину, прозрел и стал самим собой, начал думать своими мозгами, а не чужими лозунгами.

И когда Гарри целеустремлённо пошел в Лес, подобрав Воскрешающий камень, когда он понял, что его палочку заменила Бузинная, а Мантия сама собой стекает с плеч при нужде, когда сам зарылся в библиотеку в поисках информации и открыл первый том с законами, когда жёстко поставил на место очередного прихлебателя, пытающегося получить теплое местечко по протекции...

Вот тогда она поняла, что её молитвы были услышаны и все мучения не напрасны.

А потом она проснулась.

Поначалу было сложно. Она отвыкла от тела, практически училась ходить заново, ощущать себя в пространстве. Говорить на знакомом-незнакомом языке. Тщательно собирать информацию, сверяясь с доставшейся в наследство памятью, потому что у Розы были избирательная слепота и глухота, она была на своей волне, откидывая в сторону то, что ей не нравится, как несущественное.

То, что теперь она похожа на обретшую лоск Петунию, Лили не волновало. Не страшила, уже хлеб. Напрягло наличие семьи.

Увы, при всем своем желании Лили не могла похвастать тем, что её замужество было счастливым.

Детство? Да. Она росла избалованной любимицей, которой сходило с рук то, за что наказывали Петунию. Дальше — больше. С каждым днём, проведённым среди магов, Лили всё дальше отходила от обычных людей, потихоньку начиная презирать простецов, даже свою родню. И что самое поганое — она даже не понимала всей отвратительность данной ситуации. Магия кружила голову, потом ей грело душу соперничество Снейпа и Поттера... А потом она сделала выбор, за который поплатилась жизнью.

Родня Поттера ее не приняла, для них она была грязнокровкой, какой бы умной и красивой ни являлась. Джеймс? Для него она была поначалу просто трофеем, недоступным призом. Потом? Потом просто страсть, которая, как известно, имеет тенденцию угасать. Брак был министерским, это она помнила, пусть и не понимала тогда, дура, вытащившая, как ей казалось, счастливый билет, что это означает. И что жили они в деревне, в маленьком домике, а не в поместье, которое, как она знала, есть. И которое она видела лишь один раз в жизни, выйдя оплеванной и облитой презрением. Для Поттеров она была никем и ничем: ни родословной, ни приданого, ни знаний. Никакой пользы, в общем, разве что рожа смазливая да есть за что подержаться. Для интрижки — самое оно. Для брака? Негодный материал.

Друзья Джеймса? Они были друзьями Джеймса. Не её. Как выяснилось, у неё, любимицы декана, старосты и отличницы, красавицы и вообще умницы, друзей не было. Знакомые имелись. Друзей, способных поддержать, дать совет и поджопник, если что, нет.

Чем дальше, тем больше она понимала, что в их отношениях не хватает чего-то важного. Джеймс с Сириусом не работали, живя на наследство и ренты, они играли в войнушку и Орден Феникса, им был вход в высшее общество, а она сидела в домике, нянчила Гарри, занималась бытом, чесала языком с соседями, превращаясь в так презираемую ею Петунию, потому что на работу устроиться не могла, а учиться... Это надо иметь протекцию. Деньги. Связи. И время.

Всё то, что у нее отсутствовало в принципе.

Сейчас Лили понимала: ещё пара лет, и их брак развалился бы. И осталась бы она матерью-одиночкой, не зная, куда идти. Ни имущества, ни знаний, кроме школьной программы. Ничего, кроме гонора.

Слишком разными они были, в слишком разных условиях воспитывались.

А она не Снейп: не гений, в которого хозяева, как в имущество, вкладывали деньги. И что? Сильно ему помогла гениальность?

Увы, это она поняла спустя годы после того, как ее тело опустили в могилу.

Впрочем, о магии Лили пока что предпочитала не задумываться, не до того. К тому же палочки не имелось, а колдовать без неё... Короче, жалкие попытки провалились, и Лили отбросила все мысли о прошлом как несущественные. Её занимало настоящее.

Чем глубже она всматривались и искала, тем больше понимала, в какую глубокую яму провалилась. Никакой любви между Розой и Сайласом не возникло, невзирая на связывающие их узы брака. Они были удобны друг другу, и это главное. Сайлас отдал на откуп Розы внешнюю мишуру, обустройство быта... И всё. От управления государством она была так же далека, как и до замужества.

Своим снобизмом Роза напоминала Лили чистокровных магов, живущих в магическом мире. Зачастую голытьба, но самомнение... Сайлас, впрочем, недалеко ушел, но у него хоть основания были. Боевой офицер, потомственный, успешно осуществивший переворот, сместивший короля с концами — судьба Абадона до сих пор была неизвестна — и усадивший жопу на трон, чем дальше, тем больше вызывал сомнения в своей адекватности. Оно понятно, что тараканы у всех есть, но тут уже попахивало маниями. Сайлас обожал пространно разглагольствовать о том, что его короновал Господь, опустив на чело корону из бабочек, и говорил он с таким убеждением, что просто невозможно было не поверить.

Лили вообще поначалу списала всё на пропаганду, но вскоре пришлось признать, что всё это дурно пахнет. Впрочем, бабочки меркли перед фактом исполнения супружеских обязанностей: а их никто не отменял, особенно после того, как Лили признали здоровой и способной исполнять королевские обязанности. К счастью, Сайлас страхолюдиной не был, любви хотел много и часто, а сама Лили, обнаружившая, что тело ей досталось красивое и горячее, плюнула на всё... В общем, хоть с этой стороны нареканий не имелось, особенно с учётом того, что трон наследниками Роза обеспечила, сразу двумя, на любой вкус.

Но если с дочерью Сайлас ещё обращался более-менее ласково, то вот с сыном... Нет. Джека и пальцем не трогали, но гнобить ребенка словесно это ему не мешало.

И вот это Лили крайне не понравилось.

Естественно, бросаться с места в карьер она не стала, так же как и закатывать скандал: смерть выбила из бывшей гриффиндорской львицы излишнюю шиложопость и абстрактную жажду справедливости для всех и вся, невзирая на лица и обстоятельства. Хватит. Насмотрелась она, как таких пламенных дурачков умело направляют в нужную сторону, стоит только пару лозунгов изречь.

Начала Лили с малого: стала уделять детям время, а не дежурно оценивать их успехи, проводя допрос за завтраком. Заменила гувернёра. Пересмотрела расписание учебы: никаких игр мелкотне не полагалось, они учились почти весь день, потому как королевская кровь и прочая дурь.

Ласковое слово творит чудеса, дети ожили, зато Сайлас начал потихоньку закручивать гайки. Лили на ходу училась интригам и подковёрным играм, ведь время шло, Сайлас всё сильнее ехал крышей на почве избранности, а от неё всё так же ничего не зависело. Не было у королевы реальной власти, не было. Не в реальных вещах.

Всем заправлял Сайлас, в государственных делах он был король и бог. Финансы? Тут уже власть принадлежала Уильяму, брату Розы. Кросс ворочал миллионами и держал все финансовые вожжи королевства в потном кулаке. Лили достались в наследство от покойной Розы несколько счетов, драгоценности, поместье — не слишком-то и большое, и все. Если что — на первое время хватит, а дальше?

Да, пока этот брак держится, он удобен всем, но что, если?

Первые признаки того, что Сайлас начал поглядывать на сторону, уже появились. Нет, пока любовница не появилась на горизонте, но... А у неё нет ни союзников, ни преданных людей.

То, что пребывание призраком всё-таки основательно перекорежило ей психику, Лили поняла, когда в очередной раз попыталась зажечь Люмос и в очередной раз обломалась, бессильно сжимая кулаки и с трудом сдерживая злые слезы. Когда-то она была отличницей, отменно разбиралась в Чарах, понимала Зелья... Всё это теперь не имело смысла, так как никаких магических флоры и фауны тут не имелось, и получалась или бурда, или отвар, условно полезный для здоровья в лучшем случае. Голос диктора, рассказывающего об откопанном где-то захоронении викингов, покрытом рунным письмом, прозвучал откровением свыше.

Лили дикими глазами уставилась на экран телевизора, чувствуя себя полной дурой. Руны. Она же их тоже изучала. Так почему забыла? А вдруг?!

Пришлось напиться успокоительных средств, чтобы унять дрожь в руках и порывы бежать проверять. Никаких лишних телодвижений: Томасина, глава Службы Безопасности, всецело преданная Сайласу, бдела круглосуточно.

На то, чтобы напрячь мозги и как следует перетряхнуть память, ушло немало времени. Лили не спешила, отлично помня предупреждения из школьного курса. Не тот символ — и последствия непредсказуемы. Плюс надо было продолжать вести привычную королевскую жизнь. Уделять внимание детям. Сайласа тоже без присмотра оставлять нельзя — чревато: в последнее время дорогой супруг начал муссировать тему избранности, и у Лили от этого холодело в груди и скрючивало пальцы от ярости. Ей избранность принесла лишь горе, как и многим другим.

Начать она решила с простого: укрепление здоровья телесного и душевного, благополучия в семье. Заказанный у ювелира браслет из пластин гренадила начал покрываться собственноручно вырезанными Лили рунами. Твёрдое и тяжёлое чёрное дерево резалось с трудом, но когда Лили закончила изгаляться над браслетом, тщательно проверив — неоднократно — четкость линий и порядок расположения знаков, и заполнила канавки своей кровью... Браслет потеплел, а в груди словно вспыхнула искорка.

Лили закрыла глаза, мысленно вознесла краткую, но очень горячую молитву Магии, ещё раз обозвала себя забывчивой дурой и начала судорожно вспоминать привычки чистокровных магов, над которыми когда-то так пренебрежительно смеялась. Все те ритуалы, традиции и прочее... Всё то, что она отбрасывала в школе и наблюдала с интересом уже после смерти.

Надо было подумать, что можно безопасно применить, и как можно скорее, потому что после месяца ношения браслета Лили с содроганием увидела на расписном потолке тонкие полупрозрачные нити паутины. Следы чего-то очень нехорошего. Поездка в город добавила потрясений: от земли тянуло тленом. Как от кладбища.

В памяти ворочались воспоминания, от которых волосы дыбом вставали. Переворот был кровавым и тяжелым, полноценные военные действия... Столица, Шайло, была буквально построена на костях: старые кладбища и свежие захоронения. А ведь война до сих пор идёт... Вяло, медленно, словно дурная постановка, но идёт. С соседним государством, таким же мелким, как и Гильбоа.

Лили чувствовала себя так, словно вновь попала в магический мир. И вроде все привычно и завлекательно, красиво, но это лишь внешнее. Шагни дальше, копни глубже — и вылезет не просто полтергейст, а полноценный Тёмный лорд. Очередное разглагольствование Сайласа за обедом, на который пригласили любимого духовника короля, фанатично поддерживающего речи об избранности, короне из бабочек и прочей ерунде, заставило вспомнить, что прежнего короля звали Абадон. Вернее, Абаддон, если писать правильно. Последний из династии, правившей веками. А Сайлас — дальняя родня пропавшего с концами монарха: похорон так и не было. Это она знала четко.

Такая скучная и предсказуемая жизнь окрасилась тревожными цветами. Лили собралась, заказала еще три браслета и, тщательно и не торопясь, покрыла их рунной вязью, обязанной защитить от всяких нехороших вещей типа темных духов и прочей похожей дряни. Не панацея, но хоть что-то. И надела на руки детям и себе. Заодно добавила для детей оздоровление по всем параметрам, что телесно, что душевно.

То, что руны помогают, Лили поняла уже через пару дней. Ушло странное отупение, которое она не замечала, мозги заработали, память начала возвращаться в полном объеме, а не кусками, как до этого. Она словно ожила, действительно стала живой, а не сонным подобием непонятно кого. Сайлас все больше зацикливался на своей избранности, и Лили отчетливо поняла, что ничем хорошим это не кончится. Пора было принимать меры, браться за свою и своих детей безопасность всерьёз, а не вяло размышлять на эту тему.

И тут Лили решила идти ва-банк. Ей нужна была Томасина. Томасина занималась всем: буквально. Она держала под контролем всё и больше, выполняла поручения Сайласа и была предана ему, как собака. Копать под неё не имело смысла, так же как и переманивать ее подчинённых: Томасина была профессионалом высшего класса, оставалось лишь понять, чем обусловлена ее верность.

Лили пустила в ход всё: она собирала слухи, копалась в документах, раскладывала карты... Подсказку дала повариха, обмолвившаяся, что у Томасины когда-то была семья. Осторожные раскопки в архивах газет принесли заметку об автомобильной аварии и фотографию Томасины в двух экземплярах. Сестра-близнец, пострадала, кома. Больница.

Учитывая посредственное состояние здравоохранения и отсутствие некролога, все стало ясно. Лили долго составляла правильную вязь, сделала заготовку, дождалась отъезда Сайласа в паломничество и пошла в гости.

То ли Томасина действительно отчаялась, то ли сработали амулеты на удачу, доверие и расположение собеседника, то ли всё сразу... Она уцепилась за шанс спасти сестру, как утопающий за соломинку. Выслушала инструкции и уехала.

Когда через две недели Томасина вошла в кабинет и упала на колени, Лили поняла, что выиграла приз. Теперь её спина прикрыта, а в руках все возможности.

С помощью Томасины дела тут же пошли на лад. Лили читала притащенные союзницей хроники, отчёты и прочее, и волосы вставали дыбом. Абаддон был представителем династии, заливавшей окрестные земли кровью веками. Правили они жестоко и эффективно, пикнуть никто не смел, а уж привычки милой семейки могли ввергнуть в ужас даже Джека Потрошителя. Плюс, по слухам, баловались чернокнижием, и вот это Лили восприняла очень серьёзно, учитывая следы явно не самых светлых ритуалов, опутывающих даже свежепостроенный дворец. Что же здесь творилось?

Переворот был неизбежен, вот только отчаявшиеся подданные поменяли шило на мыло: Сайлас Бенджамин оказался племянником Абаддона, просто незаконорождённым, вот и всё. Тоже чудовище, только фамилия другая. И фамильное безумие в голове короля уже цвело и пахло.

Сайлас хотел не только трон, но и богатства, вот только, если пафосное креслице и титул он заполучил, казна, о богатстве которой ходили легенды, выскользнула из рук. Абаддон успел её спрятать и, видимо, поэтому до сих пор был жив. И Томасина даже догадывалась, куда его законопатили.

Лили вспомнила про паломничества дорого супруга — регулярные — и переглянулась с Томасиной, бледнея. Мысли в голове заворочались нехорошие. Ещё очень сильно напрягало, что Сайлас в последнее время начал наезжать на сына всерьёз, словно желая уничтожить морально. А сколько ребенку надо? Причем гнобил он Джека так, словно тот был не родным, а приёмным. От дикого предположения в сердце закололо: свадьба была поспешной, родила Роза чуть раньше срока... Неужели?

Выбросив всё из головы, Лили решила сосредоточиться на главном: выживании. Ей очень не нравилась статистика смертности жен и неугодных детей в королевской семье.

Следующие полгода они пахали как проклятые. Лили делала артефакты, защищая себя, детей и Томасину, молилась, проводила благодарственные ритуалы, составляла и шлифовала планы...

Сайлас сорвался в очередное паломничество с явно видимым нетерпением. Лили и Томасина лишь переглянулись: они были готовы. Детей спрятали, потихоньку выздоравливавшую сестру Томасина вывезла за границу. Лили сожгла заключение лаборатории, чётко и ясно констатировавшей, что Джек и Мишель Бенджамин никакого отношения к Сайласу Бенджамину не имеют, и кивнула Томасине. Пора. Поездка была долгой, пришлось ехать к горам, где прятались остатки построенного веков пять назад замка, поначалу жилого, а потом использующегося как тюрьма. Естественно, их уже ждали: наёмники, которых наняла Томасина на щедро выделенные Лили деньги, опустошившей для благого дела один из своих счетов.

Штурм прошел как по маслу: охрану втоптали в землю, Сайласа скрутили, Абаддона... Ну, его так и оставили в камере, выпускать бывшего короля никто не собирался. Лили посмотрела на похожего на искалеченного зверя узника, на покрытые кровью руки мычащего в кляп Сайласа...

— Что ты дашь за то, чтобы увидеть его смерть? — прошептала Лили Абаддону, указывая пальцем на Сайласа. Глаза мужчины сверкнули багровым.

— Сокровищница. Вся, — жарко выдохнул он, скаля белоснежные острые зубы. — И я хочу видеть. Сейчас.

Обереги потеплели, Лили сцепила зубы на миг. Может, магия в этом мире и другая, но слухи о баловстве чернокнижием слухами явно не являлись.

— Сокровищница, — кивнула Лили. — Передашь мне её и все права на неё. Полностью. Добровольно. Сделка?

Абаддон захохотал, подползая к решётке.

— Сделка, — резко кивнул он.

— Я слушаю.

Абаддон не только рассказал, что, где и как, но и тут же в присутствии свидетелей подтвердил, что считает Розу Бенджамин своей прямой и единственной наследницей, со всеми вытекающими правами и обязанностями. Вокруг головы словно сжался на миг тёплый обруч, Лили кивнула... В шею Сайласа вонзился шприц, вызвавший сердечный приступ. Абаддон жадно следил за агонией врага, счастливо улыбнулся... и протянул руку к ближайшему наемнику.

— Я сам.

Выстрел прозвучал раскатом грома.

Лили молча склонила голову, постояла минуту, отдавая дань уважения человеку, сумевшему не сломаться и уйти на своих условиях и даже отомщённым, и зашагала к выходу. Предстояло организовать похороны Абаддона, семейный склеп сохранился; обнаружить безвременно почившего супруга и разыграть из себя безутешную вдову; остановить бесконечную войну, открутить голову Уильяму, воспитать детей, поднять королевство на ноги.

Полно дел. Но она со всем справиться.

Ведь у нее на челе корона.

Никаких бабочек и лилий, пусть и королевских. Только розы и шипы.

Как и положено королеве.