Луна над Бездной

Илья Гутман

Луна над Бездной

Лавкрафтовское фэнтези

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит на тебя.

Фридрих Ницше, "По ту сторону добра и зла"

Ангел, и лев, и телец, и орёл -

Все шестикрылые — держат престол,

А над престолом, над тем, кто сидит,

Радуга ярким смарагдом горит.

Молнии с громом по небу летят,

И раздается из них: "Свят, свят, свят!"

Вот проносящийся ангел трубит,

С треском звезда к нам на землю летит,

Землю прошибла до бездны глухой,

Вырвался дым, как из печи большой.

Медными крыльями грозно стуча,

Вышла из дыма с коня саранча.

Львиные зубы, коса как у жён,

Хвост скорпионовым жалом снабжён.

Царь ее гордой сияет красой,

То Аваддон, ангел бездны земной.

Будут терзать вас и жалить — и вот

Смерть призовете, и смерть не придет;

Пусть же изведает всякая плоть,

Что испытания хочет Господь

Афанасий Афанасьевич Фет, "Аваддон"

Мал"ах харгот аки ангел Бездны есть одно из сильнейших порождений Хаоса. Твари сии имеют общий облик с эшхарготами и хуфутами, но куда опаснее. Ангелы Бездны невероятно кровожадны. Они убивают смертных и высасывают их мозги. Также ангелы Бездны похотливы: их естество дважды длиннее, чем у мужчин и по форме напоминает щупальце. Они насилуют дев смертных рас. Ангел Бездны способен также принять облик смертного и совратить смертную деву. Способности к самовосстановлению у мал"ах харгот многократно превосходят оные у простых порождений Бездны, их практически невозможно убить. Замеченная слабость — непереносимость низких температур. Единственные из смертных, кто имеет шансы в бою против них — маги льда.

Ноддава, придворный маг короля Азаргелеса

"Абиссум, или порождений Бездны описание".

Синопсис: что же было ранее

Мир, называемый обитателями Эртой, далеко ушёл от множества остальных миров в плане магии, техники и общественного строя. Но нельзя сказать, что это принесло всем жителям мира счастье: половину континента Вестланд занимало тоталитарное государство Масхон, которым правили шеддиты — младшие братья демонов, падшие паладины. И весь континент дрожал, в ожидании вторжения со стороны Масхона. После того, как масхонцы изгнали из своей страны некромантов, те нашли пристанище на крайнем севере Вестланда. Некромантов возглавил Азиз Шакир, чародей, прибывший с Востока, с континента Мизрах.

Шакир умудрялся управлять некромантами, в то же время проживая в Стейнгарде, столице северной республики Гиперборей. Чёрный маг задумал призвать могущественного демона Карерона и прийти к власти в стране. Одним из его приспешников стал Апион Грант, самый ловкий вор на Севере. Против Шакира выступили двое — Ларратос Мельд, воин и маг, и Элиддин аль-Кахаби, паладин, соотечественник Шакира.

Апион Грант, увидевший вещий сон о призыве Карерона, переосмыслил свою жизнь и перешёл на сторону Элиддина и Ларратоса. Совместными усилиями они победили Шакира и навсегда избавили мир от пришествия Карерона. Элиддин посвятил Ларратоса в паладины — и тот начал изучение Первозданной Магии. Обучение давалось Ларратосу слишком хорошо — и у Элиддина возникла идея, что его ученик — Избранный, способный уравновесить Свет и Тьму.

В это время началась мировая война. Масхон произвёл вторжение во все страны Вестланда. Надеясь покончить с диктатурой шеддитов, Ларратос и его друзья отправились в странствия по миру в поисках древней цивилизации Перворождённых. Ларратос обратил в паладинов всех своих спутников. Найдя народ Перворождённых и заключив с ним союз, отряд Ларратоса вторгся в столицу Масхона Баалгард. Ларратос вступил в бой с диктатором Масхона Баалом Хаммоном и одержал над ним победу.

В это время Апион Грант ощутил опасность, нависшую над его родиной, республикой Гиперборей. Прибегнув к Первозданной магии и укрывшись в Тени, Апион обнаружил, что Масхонцы воссоздали небесное оружие Перворождённых — ракету Хаоса. Апион похитил ракету — и спас Гиперборей от магической катастрофы. Однако, опасаясь преследования со стороны шеддитов, Апион предпринял попытку перейти на более глубокий уровень Тени — и выдавил себя из реальности Эрты.

Тропы Межреальности занесли его в мир, называемый Эламом. Этот мир отстал от Эрты в историческом и техническом плане, но оказалось, что он обладает не менее могущественной магией. Апион очутился на севере страны под названием Мойрения. Немного освоившись в стране и выучив язык, он направился на юг, где расположена академия магов в надежде на то, что маги могли бы вернуть его домой. Маги сообщили Апиону, что могут отправить его за пределы Элама, но возвращения домой не гарантируют.

Апион понял, что покидание Элама с целью попытки вернуться домой — очень рискованное занятие — и принял решение, что лучше осесть в Эламе, чем погибнуть по пути назад. Чтобы освоиться в местном обществе он вступил в личную охрану князя, называемую Сумеречными Клинками. Апион помог княжне Снежане сбежать от вынужденного брака — и вступил с ней в любовные отношения. Когда Снежана поступила в академию магов, Апион пошёл туда же. В качестве своей специализации он выбрал аргомантию, грозовую магию. Будучи студентом магической академии, Апион изучил книги, из которых узнал о существовании могущественной расы магов Ситтари, представители которой способны совершать межмировые путешествия. Апион провёл собственное расследование с целью найти магов этой расы. Итог расследования оказался неожиданным: ближайшим представителем расы Ситтари является сам Апион. Во сне он встретился с духом своего отца — и тот обещал ему, что научит его межмировым перемещениям — но лишь при условии, что Апион начнёт изучение ситтарской магии чтобы справиться с богом Хаоса Зораном, который захватил власть над континентом Айрос.

Не без помощи знаний, которые он усвоил от отца, Апион экстерном закончил академию и приобрёл статус мага. В это же время приспешники Зорана совершили нападение на академию. Апион справился с ними и стал героем среди магов. Князь простил свою дочь за побег из дворца, и она вышла замуж за Апиона, после чего он стал аристократом.

После того, как стало ясно, что война с империей Зорана неизбежна, Апион принялся искать союзников. Он отправился на восток, в страну кочевников Гэнни-Джун — где объединил племена, ловко представившись новым воплощением легендарного хана Бареша. Вернувшись в Мойрению, он сумел предотвратить гражданскую войну — после чего объединённая армия поплыла на запад, в логово Зорана. После уроков отца Апион создал себе фамильяра — магическое животное, служащее боевым товарищем и транспортным средством. Его фамильяром стала крылатая пантера по имени Марта.

Одержав победу над Зораном, Апион достал из рюкзака магически уменьшенную и ослабленную ракету Хаоса и с её помощью взорвал вход во дворец, где уничтожил источник силы Зорана. После этого родственница Апиона, живущая на островах магов в Межреальности, телепортировала героя к своему дому, и он оказался на исторической родине.

За годы учёбы на Ситтарасе Апион стал архимагом. Через несколько лет он и Ларратос овладели колоссальными магическими силами. Они напали на цитадель одного из тёмных лордов в мире Анифар — Гирта Гуабэра. Герои потерпели неудачу в бою с Гуабэром: он оказался непобедим. Источник его силы был в самой ткани бытия мира Анифар, и невозможно одержать триумф над ним, не уничтожив весь мир. Поняв, что победа невозможна, герои отступили, придя к выводу, что победить Гирта Гуабэра может только уроженец Анифара.

Ларратос и Апион нашли Избранного, уроженца Анифара, способного победить Гуабэра — мага по имени Лауз. В Селидоре, стране Гуабэра, маги считались гражданами второго сорта. Лауза убил охотник на магов по имени Кайус, ксенофоб и магоненавистник. Товарищ Лауза, друид, сбежал из города, но Кайус бросился за ним в погоню.

Друид привёл Кайуса в тропики, на стоянку лесного братства. Там его встретил архимаг Апион Грант, и они вступили в бой. Апион одержал победу над Кайусом и убедил его перейти на свою сторону. Кайус встретился с духом священных джунглей и тот вручил ему рукоятку меча Хранителя, и Кайус стал новым Избранным. Лезвие же было уничтожено во время битвы Гуабэра с предыдущим Хранителем — и расколото на пять кусков. Чтобы стать Хранителем Анифара и получить возможность справиться с Гуабэром, Кайус должен был собрать куски меча и выковать клинок заново. Кайус с пиратским капитаном по прозвищу Сулейман Альбатрос приплыл в республику Арканиэль, независимое государство магов.

В Арканиэле Кайус познакомился с девушкой-офицером Понтеей, правителем республики архимагом Элайей и с Хултуком, октопоидом, циничным иномировым магом, напоминающим летающего осьминога. Кайус странствовал по миру в поисках осколков клинка. По пути он остановил войну между арканиэльцами и порождениями Бездны — эшхарготами, вновь встретился с родителями, с которыми был разлучён с детства и победил Йормунганда — ледяного змея, питомца Карерона.

После того, как меч был воссоздан, Кайус вступил в бой с Гиртом Гуабэром. Оказалось, что он был одержим древним злом, которое изгнано Кайусом и другими героями. Освободившийся Гуабэр стал защитником Анифара.

Пролог

В начале Абсолют сотворил мир под названием Маргардт — Сумеречная Гавань на священном языке. В начале начал сотворил Абсолют Бездну, мировой океан, стихию Хаоса, и дух Его носился над ней, мир же был безвиден и пуст. И создал Абсолют низших богов, дабы внесли порядок в Хаос, упорядочили мир и властвовали над ним. Богиня Кела создала небесное царство, богиня Калигна — подземное царство, а бог Хейбар стал властвовать над Бездной. Но демоны из царства Калигны напали на Бездну, и разразилась война между Калигной и Хейбаром. Страшные разрушения принесла война в Маргардт, и пролила Кела слёзы над миром. И там, где падали слёзы, рождались острова. И стал Маргардт миром тысячи островов.

И пришли полубожественные маги из Долины Рассвета, расположенной в Междумирье, и создали разумную жизнь на островах, и стали новыми богами Маргардта. Маги смертных рас стали их жрецами, а храмовники — воинами их. Не понравились Келе новые боги, и разразилась новая война, но потерпела Кела поражение, и стали новые боги главными слугами Абсолюта. Калигна потеряла своё влияние, но власть Хейбара осталась сильна. И Маргардт, Сумеречная Гавань, является площадкой борьбы между Абсолютом и Бездной. Поначалу правили новые боги Маргардтом сами, но потом стали помогать им жрецы их, маги и воины их, храмовники.

Зачин

Над тропическим морем царила ночь. Полная серебристая луна в окружении крупных белых звёзд озаряла чёрное небо, отражаясь в спокойной водной глади. По морю парила лодка. На вёслах сидел юноша, худощавый и стройный, словно представители вымершей расы эльфов. Но тем не менее, его нельзя было назвать слабым: в нём ощущалась ловкость и сила магии. Был он черноволосым, смуглым и зеленоглазым. Впереди лодки сидела его спутница, голубоглазая и светловолосая девушка в синем платье магички и с серебристым обручем на голове. Помимо Луны, путь освещал и фонарь, стоящий на корме лодки.

— Расскажи мне о своих родителях, Илан, — сказала девушка, приобняв своего спутника и опустив голову ему на плечо. — Почему они нарекли тебя именем последнего короля эльфов?

— Я бастард, как и многие мои предки. Говорят, среди них где-то были эльфы, вот и нарекли меня именем их короля. А отец мой был придворным магом. И он, и мать уже давно мертвы. А вот мой дед ещё жив. Правда, его здоровье очень слабо: почти всё время лежит в своей постели.

— Древний, должно быть, твой дед, — произнесла с уважением магичка.

— Очень древний, — подтвердил юноша. — Мне больно говорить о деде и родителях. Расскажи лучше о своей семье.

— У меня в роду все — маги, — ответила она. — Отец и предки с его стороны умерли. Мать живёт очень далеко.

Их лодка проплыла между двух скал, торчащих из воды.

— Говорят, здесь обитают морские чудовища! — испуганно крикнула девушка.

— Ничего страшного, при полной луне они залегают на дно. Я хорошо изучил этих тварей. Лишь одиночки иногда вылезают из воды.

При этих словах тень проскользнула под лодкой. Девушка взвизгнула: из-под пучины морской высунула шею морская змея и, не мигая, вытаращила на парочку жёлтые глаза. С её зубов неспешно капал в воду зелёный яд.

— Спокойно, — произнёс Илан. — Это — глубоководный василиск, которого течениями Бездны занесло в наш мир. Главное — смотреть ему в глаза — строго и уверенно. Надо дать понять этой твари, кто здесь хозяин, и тогда она оставит нас в покое.

Юноша молча столкнулся взглядами с морским чудовищем и так же, не мигая смотрел на него где-то полминуты. Василиск отвёл взгляд, а после ушёл обратно на дно.

— Ты действительно разбираешься в этих тварях, Илан, — обрадовалась магичка. — И сумел прогнать этого василиска. Ты — настоящий герой!

— Я таков, — улыбнулся знаток морских чудовищ. — Теперь он ушёл и больше нам не помешает. И мы остались одни.

Илан крепко поцеловал спутницу, а после этого принялся раздевать её.

Часть первая

Глава 1

Жрецы шторма

Шторм накрыл тёмными крыльями вечерний Дарвуд — наш портовый провинциальный городок. Градины и капли дождя бешено тарабанили по черепице моего дома, словно целый полк барабанщиков. Морской ветер, завывая глубоководным чудовищем Левиафаном, казалось, скоро снесёт с петель дверь, а грохочущий пушками гром выбьет к дагоновой матери окна.

Я встал на колени перед иконой, изображающей ухмыляющегося громовержца, у колен которого разлеглась крылатая пантера, и вознёс ему молитву. Боги часто слышат наши молитвы. В мире, где много людей лично их видели, это неудивительно. Правда, и в нашем мире встречаются атеисты или еретики, утверждающие, будто бы боги — и не боги вовсе, а просто очень сильные маги. Так или иначе, они обладают властью над природными явлениями — и в обмен на молитвы дают магам силы. Нередко они помогают и простым людям.

Однако, на сей раз громовержец оставил мою молитву без ответа. Вполне вероятно, у него сейчас были другие, более важные дела.

— Там-там-там! — дождь ещё сильнее забарабанил по моей двери. Или это не дождь? Я прислушался: кто-то стучал в мою дверь.

— Войдите, открыто! — ответил я.

В мой дом вошёл худощавый высокий молодой человек с чёрными волосами и зелёными глазами, в которых читалась озадаченность. Его серебристая кольчуга с ромбом, изображённым в области сердца, будучи длинной, как халат, развевалась по порывистому ветру, однако, она оказалась совершенно сухой. Парень был учеником храмовника и уже умел ставить щит Абсолюта от дождя. Золотой цвет ромба в ученическом доспехе говорил, что он уже прошёл на вторую степень посвящения. От ромба шло приятное тепло.

— Здравствуй, дружище Сардэк, — ученик храмовника подал мне руку.

— И тебе не болеть, Рамир. — ответил я, крепко пожав её. — Чувствую, тебя что-то беспокоит.

— Меня прислал командор, — ответил юный храмовник. — Нам нужна твоя помощь. В городе стали пропадать люди.

— А я тут причём? — изумился я. — Это же вы, храмовники, заправляете в городской страже. Вы — ищейки, а я — простой ремесленник.

— Не скромничай, — ответил Рамир. — Ты — алхимик. В столице городская стража начала привлекать алхимиков в качестве экспертов к расследованиям. Они химичат над уликами, чем оказывают неоценимую помощь стражам порядка. К тому же, ты являешься специалистом по порождениям Бездны.

— Ну как — специалистом? Мой дядя, маг, немного знаком с их жизнью — и научил меня основам их языка и культуры.

— Значит, ты поможешь нам. Пошли.

Я натянул плащ-дождевик и захватил в углу зонтик, хотя он и мало помогал против наших штормовых ливней. Рамир же, счастливчик, щелчком пальцев активировал щит синих энергий, от которого капли дождя просто отталкивались. Я посмотрел на это с завистью.

— Это ещё что, — похвастался мой друг. — В столице храмовники разработали новую модель пистолета, в которой вообще не используется порох.

— Это невозможно, — возразил я, набирая шаг, так как не был уверен, что зонтик позволит дойти до казарм стражи и не намокнуть. — Можно подобрать другие взрывчатые вещества, но...

Мы с Рамиром прошли мимо таверны "Танцующий кот", в которой нередко проводили вечера...

— Но можно обойтись вообще без них. В экспериментальных моделях пули разгоняются до огромной скорости непосредственно силой воли храмовника, запускающей энергии Абсолюта. Сейчас разрабатывается оружие под названием пулемёт, способное выпускать снаряды очередью. Точно также — никакого пороха, множество снарядов очередью, разгоняемых силой Абсолюта.

При этих словах мы отскочили от нескольких крупных градин, которые тоже пролетели очередью на то место, где мы только что стояли.

— И как скоро стражей порядка вооружат этими пулестрелами? — спросил я.

— Пулемётами, — поправил Рамир. — Сначала разберутся с пистолетами на силе Абсолюта, потом и длинноствольным оружием займутся.

Я с детства любил прогресс, недаром и подался в алхимики. Но в огнестрельное оружие без пороха мне не особо верилось. Да и зачем его выпускать, если оно нужно только храмовникам? С другой стороны, если воины света, заполучат такое эксклюзивное оружие, они обязательно пойдут насаждать справедливость и творить добро налево и направо.

— Пришли, — сказал Рамир.

Мы стояли у двухэтажного здания городских казарм, выполненного из белого кирпича, с круглыми башнями по углам. У входа в квадратные казармы располагались золотистые врата, закрытые плотно, словно зубы глубоководного.

— Именем Абсолюта, откройся, — приказал юный храмовник. И врата с неспешным лязгом начали отпираться, будто Левиафан, готовясь проглотить корабль, открывал колоссальную пасть.

Мы вошли: вдоль стен казармы вместо зачарованных светильников висели обычные факелы. Провинция, как-никак. Следуя указаниям Рамира, я двинулся направо, затем поднялся по лестнице, а после этого зашёл в самый большой кабинет.

По углам кабинета стояли статуи богов, а на стенах висели иконы с их портретами. За эбеновым столом на дубовом кресле сидел офицер. Танкар собственной персоной: среднего роста, лысеющий, усатый и смуглый, он, куря трубку, склонился над картой города и окрестностей. Командор ставил флажки на карту, отмечая, где пропали граждане. Пока он колдовал над картой, позолоченные наплечники на его кирасе двигались в такт его рукам. Эмблема в виде ромба в области сердца, символ Абсолюта, оказалась выплавлена из платины. На столе лежал серебристый шлем-морион. В бою Танкар его почти не надевал, полагаясь на ловкость и щиты Абсолюта, он облачал шлем на голову только на торжественных парадах.

— Рад видеть тебя, ученик, — не отрывая взгляда от карты, произнёс офицер. — И тебя, друг мой Сардэк, — обратился он ко мне.

Танкар был не только начальником городской стражи Дарвуда, но и командором храмовников, рыцарей ордена Восьми Богов. Храмовые рыцари могли поклоняться любым богам, но в итоге они все служили Первопричине, Абсолюту, от которого происходили все светлые силы. Танкар и мой отчим Кантер были друзьями с детства, и я считал сурового командора почти что своим родственником. Для всех он был старым солдатом, а для меня добрым дядюшкой. А Рамир, бывший на шесть лет меня младше и ставший протеже Танкара казался кем-то вроде двоюродного брата. Рамир был поздним ребёнком, мать родила его в возрасте около сорока — и умерла от родов. Отец Рамира, старый друг Танкара, пропал без вести. Рамира же воспитывали маги, служители бога-громовержца Ваагна на каком-то далёком острове. Рамир был послушником и готовился к вступлению в маги, но что-то они не поделили, и мой друг покинул тот остров. В возрасте восемнадцати лет, он подался в ученики к Танкару. Отучившись два года, он стал адептом второй степени.

— Пропало шестнадцать человек, — задумчиво произнёс командор ордена, затягиваясь трубкой. — Из них двенадцать — женщины. Предполагаю, что это — похищение, а стоят за ним дагониты, глубоководные. Рискну предположить, что женщин похитили для размножения.

— Почему ты так решил, дядя Танкар? — поинтересовался я.

— Известно, почему, — ухмыльнулся храмовник. — Своих женщин у них нет, вот они и похищают человеческих, которым и заделывают детей. Те растут как обычные люди, а вот в юном возрасте мутируют и превращаются в глубоководных.

— Чушь, — ответил я. — Конечно, среди порождений Бездны бывают существа, размножающиеся подобным образом, но дагониты к ним не относятся. У них есть женщины, более того, у них шесть полов и несколько способов размножения, но все эти способы они практикуют между собой. Вывод прост: глубоководные не могли похитить женщин с целью продления рода. Да и зачем тогда похищать мужчин?

— Есть и другая идея, — произнёс Танкар, пуская кольца дыма. — Глубоководные похитили людей с целью принести их в жертву Дагону.

— Вряд ли, — пожал плечами я. — Дагону приносят жертвы, но обычно это — рогатый скот, а никак не люди.

— Но я уверен, — настаивал командор. — Это похищения, и за ними стоят глубоководные! Несколько дней назад пропал без вести кузнец Теодор. Сегодня мы обыскали его мастерскую — и нашли клочок фартука, а на нём — засохшее вещество, похожее на слизь. Вывод прост: кто-то похитил Теодора. Это первое. Он боролся с похитителем — это второе. Похититель наверняка — глубоководный. Это — третье. А чтобы быть уверенным в этом, я пригласил сюда тебя, алхимика.

— Ты хочешь, чтобы я провёл алхимическую экспертизу? — догадался я.

— Верно, — ответил командор.

— Но у меня нет с собой всех реагентов.

— У меня есть. Я заказал необходимое оборудование в столице и разместил его в лаборатории для будущего сотрудника. Как выйдешь в коридор — налево и прямо до конца.

Я вышел в коридор и направился к кабинету. На дубовой двери висела позолоченная табличка "эксперт-алхимик", но графа для имени была пуста. Стол, совсем новый, в отличие от того, что я держу в лавке, не был заляпан несмываемыми пятнами от реагентов.

Осмотрев имеющиеся вещества, я нашёл порошок харгиума, зажёг газовую горелку и через некоторое время растворил реагент в тёплой воде. Я капнул полученной эссенцией на клочок фартука, и тот посинел.

— Ага! — возбуждённо крикнул я, выбежав из кабинета. — Это однозначно слизь порождения Бездны! Они его и похитили!

— Так я и думал, — ухмыльнулся командор. — Ты не хотел бы стать экспертом-криминалистом при городской страже, Сардэк? Получишь офицерский чин, и денег будешь получать больше, чем на торговле собственными зельями.

Я задумался. При моём криминальном прошлом — и в стражи порядка? Хотя, настоящее важнее прошлое. Вчера — преступник, а теперь — защитник Дарвуда. Почему нет? Это открывает новые возможности. Так что в итоге я произнёс:

— Я согласен.

— Ты уже сильно помог нам, — продолжил Танкар. — И мы уверены, что кузнеца похитили глубоководные.

— Не уверены, — парировал я. — Это слизь порождений Бездны, но не факт, что дагонитов. Может, его похитили хуфуты. Или гхартаки. И это никак не доказывает, что именно они в ответе за пропажу остальных людей.

— Зато я уверен! — возразил Танкар. — Уже второй год по нашему городку ходят слухи о культе Дагона, о людях в красных мантиях, о том, что они где-то устраивают собрания в тайном святилище, об отвратительном тёмном алтаре, где ему приносят жертвы. И вот, порождения Бездны похищают человека. Я не идиот, чтобы быть неспособным сложить два и два и не понять, кто за всем стоит.

— Постой-постой! — сказал я. — Культ Дагона... В тайном святилище... Тёмный алтарь... Жертвоприношения... Если всё это происходит в нашем городе, то должно создавать неслабые выхлопы Хаоса — и оставить след в этой... Как ты её называешь? Матрице Абсолюта.

— Я наблюдал город внутренним оком, — ответил Танкар. — И никаких хаотических пятен не обнаружил. Сам смотри, Сардэк, — храмовник взмахнул рукой, силой воли создав клубок серых энергий. Затем он начал водить пальцами по воздуху, словно гончар по изготовляемой посуде, и серые пятна начали обретать форму нашего городка, Дарвуда. Получилась настоящая трёхмерная карта. — Сам город серый. Вот это здоровенное синее пятно — храм Ваагна, главного бога нашей страны. Там циркулируют божественные энергии. Это пятно поменьше — храм Зары, богини Луны.

— Ну-ка, ну-ка, — пригляделся я к пятнышку, — а у храма Зары есть катакомбы?

— Да! — ответил командор. — Но почему ты спрашиваешь?

— Потому что в трёхмерной карте пятно Абсолюта немного искажено. Это значит только одно: что-то мешает ему свободно распространяться. Мешать может только Хаос, а это в свою очередь значит, что культисты Дагона или кого там построили святилище прямо в катакомбах под храмом светлой богини.

— Невозможно, — ответил Рамир.

— Ещё как возможно! — парировал я. — Однажды культисты Хаоса уже поместили алтарь в катакомбах старого храма. А мощный столб Хаоса был скрыт от местных храмовников именно что светлой энергетикой святого места.

— Где и когда это было? — поинтересовался Рамир.

— Очень давно и очень далеко, — ответил я. — Мне эту историю рассказывал дядя.

— Какая неслыханная наглость! — поразился Танкар. — Храм и алтарь необходимо уничтожить! Немедленно!

— Спокойно, — возразил я. — Уничтожить неприятелей мы всегда успеем. Но для начала надо внедриться в их организацию...

* * *

Мы трое, облачённые в красные мантии с капюшонами, шли по вечернему городу к холму, на котором расположен храм Зары. Дождь с градом, по счастью, уже прекратил стучать по улице. Идя тёмными улицами и переулками, мы не попадались на глаза людям. Но в катакомбы должен был быть вход. И мы нашли его — со стороны леса. В холме располагалась дыра — проход в коридор, по которому мы и пошли. Поначалу за арками нас встречали неосвещённые проходы. Танкар прибег к магии храмовников — свету Абсолюта, и его рука озарила пещеру голубым сиянием. Под ногами путались крысы, а на потолке во тьме обитали их крылатые сородичи — летучие мыши. Через несколько поворотов начали попадаться и горящие факелы. Сомнений не было: именно здесь проходят тайные собрания культистов.

Мы, натянув капюшоны на головы, вошли в зал, освящённый небольшим количеством факелов. На скамейках сидели прихожане в мантиях, тоже с закрытыми лицами — было их около трёх десятков. По бокам от алтаря возвышались две громадные, в пять человеческих ростов статуи Дагона, четверорукого чешуйчатого существа, похожего на человека, но с покрытой шипами мордой окуня, плавником на голове и перепонками между пальцами как у лягушки. В одной паре рук каждая статуя держала секиру, в другой — клеймору с шипами.

В центре находился бронзовый алтарь, выполненной в форме головы того же божества с открытым ртом. Возле этой пасти стоял верховный жрец, правой рукой держа за шкирку дрожащего и блеющего от страха козлёнка, а левой — нож.

— Йа, Дагон! — пропел он, а прихожане повторили. — Дагон йахай! Господь наш! Прими эту жертву от рабов твоих! Перед тобой я, жрец Шторма. Уйми штормы, владыка! Йа, Дагон!

Сверкнул нож. По шее козлёнка стремительным горным ручьём полилась свежая алая кровь. Жрец бросил уже мёртвое животное в пасть идола, и та со скрежетом закрылась.

— Йа, Дагон! Дагон йахай! — хором пропели голоса.

— Остановите это святотатство! — гневно выкрикнул Танкар, срывая капюшон и выхватывая меч, жестами приказывая Рамиру сделать то же самое. — Я — командор храмовников, глав городской стражи. Во имя добра вы все арестованы за поклонение нечистой силе и похищение людей.

— Дядя Танкар, — обратил я внимание храмовника. — Они принесли в жертву не людей, а животных.

— Да, да! — крикнул жрец шторма. — Мы не приносим в жертву людей!

— Молчать! — потребовал Танкар.

— У меня есть идея, — сказал я. — Вели всем культистам снять капюшоны.

— Зачем?!

— Сам поймёшь.

— Снимите капюшоны! — потребовал командор, и культисты последовали его указаниям. — Не может быть!

— Некоторые из культа Дагона и есть пропавшие горожане, — догадался я.

— Верно! Я хорошо изучил и запомнил портреты пропавших. Тут есть некоторые из них — три мужчины и три женщины. Только где ещё девять женщин и кузнец?

— Мы никого не похищали, — ответил жрец шторма. — Некоторые из нас, вступив в общину, оборвали связи с внешним миром и поселились прямо в храме, поэтому их там и не видели. Другие же — обитают там, в городе, но их духовная жизнь проходит тут.

— Я уверен, они не в ответе за остальных пропавших, — сказал я. — Пускай все культисты поклоняются Дагону, но посмотри на их лица. Это — люди. А кузнеца похитило порождение Бездны! Извинись перед ними за вторжение.

— Но это же святотатцы! — ответил Танкар. — Они поклоняются Хаосу!

— Они свободны люди, и имеют право поклоняться кому угодно и чему угодно, если это не вредит обществу. Мы не можем их арестовывать за одну их веру. Пойдём отсюда. Прошу.

— Ладно, — пробурчал Танкар. — Власть губернатора разрешает свободу вероисповедания, а губернатор выше меня. И пока правит в нашем городке он, я не посмею пойти против власти. Но: имейте в виду — убирайте своё логово из-под храма светлой богини, — храмовник помахал над головой мечом. — А если власть сменится, я найду вас по вашей энергетике, и обещаю, вам не поздоровится.

* * *

Мы шли обратно, по направлению к казарме, сняв капюшоны и уже не боясь, что нас кто-нибудь может увидеть в образе культистов. Но один человек всё-таки нас заметил. Его здоровенная фигура, возникнув на противоположном конце улицы, неспешно двинулась к нам.

— Это же пропавший кузнец! — крикнул Танкар. — Рад, что ты жив, Теодор!

Теодор, ничего не ответив, продолжил движение. Было в его шаге что-то неестественное: как-то слишком плавно он ступал для человека, тем более для здоровяка-кузнеца. Это не была заплетающаяся походка пьяного или волочащийся шаг зомби, Теодор ступал плавно, медленно и уверенно, но именно в этом было что-то зловещее и пугающее.

Глаза кузнеца были пусты. Его лицо ничего не выражало. Это было живое лицо здорового цвета, но своей пустотой оно пугало куда больше, чем те же зомби или вурдалаки, от которых веяло голодом или ненавистью.

— Я должен с вами поговорить, — произнёс он пугающим ледяным голосом, лишённых каких-либо интонаций.

— Он жив, — произнёс Танкар. — Но я вообще не вижу у него ауры. Даже у животных аура есть, а у него нет. Похоже, нечто лишило его души.

— Я пришёл по просьбе Хуштума, жреца Шторма и правителя подводного города Акх"тар, — продолжил кузнец.

— Это он тебя похитил?! — спросил храмовник.

— Его люди. Они похитили меня, а Хуштум подчинил своей воле.

— Теперь ясно, — ответил Танкар. — За похищениями людей всё-таки стоят твари Бездны. — Во имя добра мы вырежем весь их городишко, до последней богомерзкой твари. А начнём с тебя, человек без души.

— Я не боюсь ни смерти, ни боли, — спокойно сказал Теодор. — У меня действительно нет души и личности. Хуштум блокировал мои верхние чакры.

— Хуштум! Я знаю, ты где-то рядом. Выходи! — возбуждённо крикнул командор храмовников.

И Хуштум показался перед нашими взглядами. Только не во плоти и крови, а в виде "призрака", магической проекции. Он оказался октопоидом — фиолетовым существом с человеческим телом и головой, похожей на кальмара.

— Хуф'т ф'ыхщ ху'рхм, — произнёс Хуштум с характерным для своей расы акцентом, глотая гласные.

"Вижу проклятых чужаков" — перевёл я с харгия. Я знал этот язык отлично, но храмовникам не следовало этого знать.

— Мой сюзерен — хуфут и не говорит на вашем языке, — сказал кузнец. — Но через мыслеобразы общается со мной. Я — его переводчик, посланник и гарант безопасности. Он ни за что не явился бы сюда лично, потому как наши доблестные, — он абсолютно без эмоций согнул пальцы, изображая кавычки, — рыцари добра не дали бы ему вернуться домой, поэтому и держит связь на расстоянии. Хуштум даёт слово, что если переговоры закончатся успехом, он разблокирует мои верхние чакры.

— Какие переговоры могут быть с тварью Бездны, которая помимо тебя похитила девять женщин?!

— Очень интересно, — абсолютно спокойным голосом произнёс Теодор, но на лице Хуштума в это время прочиталась ирония. — У нас к вам почти аналогичное обвинение, поскольку вы убили дюжину подданных Хуштума: хуфутов, эшхарготов и дагонитов.

— Мы?! — изумился Танкар.

— Может, и не вы лично, — ответил Теодор, — но кто-то из ваших людей. Была убита дюжина подданных Хуштума, и преступник оставил улику — вот этот длинный меч городской стражи, — продемонстрировал оружие "призрак" октопоида. — Поскольку простые люди не могут дышать под водой, это были храмовники, способные задерживать дыхание. Наше требование лишь одно — прекратить беспричинные убийства по расовому признаку. Остановитесь, или мы воспримем это как провокацию и объявление войны.

— И ты думаешь, я поверю? — спросил Танкар, обращаясь, скорее, к октопоиду, чем к человеку с блокированными чакрами. — Ваша раса — порождение зла, хуфут. В священных книгах сказано, что вы тайно правили в мире Курратун, ломая волю людей до тех пор, пока их не победил полубог Звёздный Странник, также известный как Ястреб.

— Я знаю, о чём ты говоришь, храмовник. В мире Курратун действительно были хуфуты-узурпаторы. Но это были всего лишь изгои, которых прогнали из Бездны за то, что хотели свергнуть своего владыку. Ты хочешь объявить нам войну только из-за того, что мы (Теодор говорил уже от имени октопоида) принадлежим к одной расе с этими отщепенцами? А в ответе ли ты, человек, за своих собратьев, регулярно истребляющих друг друга?

— Думаю, ты заговариваешь мне зубы..., — произнёс командор.

— Остановитесь! — крикнул я. — Разве вам не очевидно, что происходит?! Часть людей нашлась, так? Теодор нашёлся, так? Значит, пропали девять женщин. Глубоководные их не похищали, незачем — это первое. Октопоид утверждает, что он не при делах, это второе. Но — женщины куда-то пропали. Среди людей распространён миф, будто глубоководные похищают женщин для размножения. Значит, кто-то их похитил с той целью, чтобы мы подумали на глубоководных. Это — третье. А в подводном городе убиты граждане, и улики недвусмысленно указывают на стражу Дарвуда. Это четвёртое.

Вывод прост, — подытожил я. — Кто-то определённо сталкивает лбами людей и порождений Бездны. Мой ответ таков: стороны дают друг другу клятву, что не имеют отношения к нападениям, Хуштум отпускает Теодора и возвращает его в адекватное состояние, после чего мы расходимся с миром.

Хуштум и Теодор кивнули, глядя на храмовника.

— Клянусь, — произнёс кузнец.

Командор же оглядел кузнеца-марионетку, октопоида и меня. Достал из-за пазухи трубку, набил табаком, закурил. После минуты раздумий он сказал мне:

— Сардэк, ты — истинный миротворец. Ты остановил назревающую войну между Бездной и Абсолютом. И действовал как настоящий следователь: из тебя получится отличный страж порядка. Выходи в ближайшие дни на службу, криминалист. Вместе мы узнаем, кто же стоит за всеми этими провокациями. А ты иди с миром, Хуштум. Клянусь, что не имею отношения к тем убийствам. И отпусти Теодора.

— Я держу слово, — ответил Теодор, а проекция октопоида поклонилась нам и с шипением растворилась в воздухе.

Сам же кузнец с грохотом упал на землю, прямо лицом в лужу.

— Твою же ж мать! — выругался он, медленно вставая и стряхивая с головы глину. — Где я, Дагон побери, нахожусь?! Почему я упал лицом в грязь?! Я же не пил сегодня! Заработался, наверно, вот и отрубился, и приснилось, будто стал игрушкой в руках морского дьявола...

По поведению кузнеца было очевидно, что его чакры вернулись в норму.

— А вы какого хрена уставились?! — рявкнул он. — Помогите мне встать. До кузни уж сам как-нибудь доковыляю.

Пока мы помогали Теодору подняться, я шепнул Рамиру:

— Думаю, ты извлёк из этого жизненный урок. Командор уже староват, чтобы усваивать истины, противоположные тому, что вдалбливали ему всю жизнь. Но ты, думаю, всё понял.

— Хаос и порождения Бездны не есть зло, — так же шёпотом ответил мой друг.

— Верно, — улыбнулся я. — Как и Абсолют не всегда есть добро. И, самое главное: если кто-то отличается от тебя, но не несёт при этом вреда обществу, то ненавидеть его за одно лишь это — не просто плохо, а глупо и нелепо.

Глава 2

Вторжение Хейбара

За окном вновь шли дожди. Впрочем, на нашем тропическом острове зимой они шли почти всегда. Я стоял в заляпанном халате за алхимическим столом в своей домашней лаборатории, освещаемой тоненькой лучиной и как обычно варил эликсир. Над столом висели иконы, изображающие трёх богов: на первой была запечатлена светловолосая дева в серебристом платье возле горного озера, с сияющей луной над головой. Со второй же смотрел сурового вида бородатый витязь в чёрных доспехах, с пылающим мечом в правой руке. Над его головой пылал огненный нимб. Третья же икона изображала трикстера1 — ехидно улыбающегося мужчину на фоне звёздного неба, с шаровой молнией, зависшей над рукой. Вокруг его головы сиял ореол чистой синей энергии, а возле его ног лежала крылатая пантера. Помолившись каждому из богов, я приступил к работе.

Раньше я каждый день по вечерам готовил зелья, а днём торговал ими в собственном магазинчике в "Храме торговли". "Храм торговли" был не просто магазином, а колоссальным зданием, похожим на древний амфитеатр, где располагались лавки многих ремесленников Дарвуда, единственного города на одноимённом острове, в царстве Ваагна, бога-громовержца. Поначалу я был подмастерьем у собственного отчима, которого раньше считал родным отцом, алхимика Кантера, но к двадцати четырём годам стал мастером. В позапрошлом году на выручку от продажи зелий я купил отдельный дом. Теперь же Танкар назначил меня экспертом-криминалистом, и я стал офицером городской стражи. Поэтому я принял решение в течение двух недель закрыть магазин, а пока — торговать там по выходным, устроив грандиозную распродажу.

Я заметил, что лет с двадцати моё лицо особо не менялось. Хотя мне уже двадцать шесть, я иногда кажусь остальным зелёным юнцом. Чтобы выглядеть соответственно своему возрасту и солиднее, я отрастил усы и бороду.

Вступление в городскую стражу и доступ к её лаборатории открыли мне новые возможности. Например, использование артефактов, построенных на магии элементарных частиц, позволяет алхимикам стражи заняться новым аспектом криминалистики — радиоуглеродным анализом. Можно определять возраст улик. Радиоуглеродный анализ стали использовать и историки, дабы определить возраст тех или иных руин. Но на практике оказалось, что в случае с очень древними объектами метод даёт сбой: более-менее чётко он определяет возраст строений до десяти тысяч лет. А потом сбоит, и цифры резко увеличиваются. Например, в районе столицы были найдены руины города октопоидов, и анализ показал, якобы ему минимум два с половиной миллиона лет. Это бы перевернуло все представления о мире, если бы не было невозможным: я знаком с историей Бездны, и знаю, что октопоиды — мутировавшие люди. А первые люди появились самое раннее двадцать тысяч лет назад, что подтвердили и сами боги.

Меня посветили ещё в одну тайну стражи: оказывается, большинство офицеров хранителей порядка владеют магией, а именно — телепатической связью на расстоянии, которой их учат храмовники. Многие преступники удивляются: почему, если они переезжают в другой город, их сразу же арестовывают стражники за преступления, про которые они неизвестно откуда знают. Ответ прост: стражники посылают из города в город сообщения о всех преступниках, включая их мысленный образ.

На сей раз я варил зелье повышения силы, которое могло очень сильно пригодиться городской страже. Недавно один клиент заказал целый ящик зелья ночного зрения, но я послал его к дагоновой матери. Это зелье пользовалось бешеным спросом у воров и прочего ночного народа, и я догадывался, что именно к этой категории и принадлежал заказчик. Помогать таким личностям — не самый хороший поступок с точки зрения морали, но обычно я относился к подобным вещам цинично. Как говорится, циник — это разочаровавшийся романтик. Поначалу я сам жил криминальной романтикой, поскольку входил в подростковую банду и был некоторое время её лидером.

Потом, став взрослее и практичнее, я начал рассуждать так: деньги не пахнут. Если клиент платёжеспособный, почему бы не сварить нужный эликсир? Сам принадлежавший когда-то к криминальным кругам, я помогал своим собратьям — работникам ножа и топора. Но теперь — увольте! Я — офицер городской стражи. Социальная ответственность, как-никак, и подозрительных заказчиков я посылал далеко и надолго. А зелье ночного зрения... Его я тоже сварил. Оно пригодится и страже — выслеживать нарушителей закона по ночам.

Итак, примешать в котёл с зельем экстракт ещё пяти лисьих ягод...

— Сардэк! Дружище Сардэк! — оторвал меня от процесса дрожащий голос. В дом вбежал Рамир. — Беда! Кто-то поджёг "Храм торговли"!

Проклятье! Подожгли мой магазин как раз перед распродажей! Надо вынести все уцелевшие зелья и реагенты — и устроить потом лавку на дому.

— Пошли! — произнёс я. Вместе с Рамиром мы выскочили на улицу, после чего я закрыл дом. Мы двинулись через город, миновали нашу любимую таверну "Танцующий кот", а потом направились в дождевой лес, за которым располагался торговый район города. С его стороны веяло паром и дымом. Что-то случилось с "Храмом Торговли"! А судя по интенсивности дыма, вполне вероятно, что и с моей лавкой! Я ускорил шаг, оставив ученика храмовника за собой. В воздухе, помимо дыма и пара витали облака пыли и щебня. После прохождения леса перед моими глазами открылась следующая картина: величественный амфитеатр здания "Храма Торговли" обратился в руины, пылающие разноцветным огнём. Пламя сияло настолько ярко, что даже вечный тропический ливень не мог его затушить, а лишь не позволял ему стать ещё сильнее. Капли дождя, касаясь язычком пламени, оборачивались клубами пара. Половина здания оказалась попросту снесена. Я рванул в горящее здание на третий этаж, где располагалась лавка с ценными зельями. Слишком поздно! Пламя вволю гуляло по комнате, доедая остатки мебели и пробирок. Некоторые из реактивов сгорели, а часть просто взорвалась!

Огонь разгорался, а мне было необходимо спастись и самому — от его всепожирающих языков. Рамир стоял внизу и что-то кричал, но сейчас было не до этого. Придётся прибегнуть к тем силам, что я держал в тайне ото всех остальных, к лунной магии, которой меня обучила мать, благо, сейчас вечер и Луна на небе присутствует, хоть и не видна в помещении. Я посмотрел на язычки пламени, воззвав к силам Луны, и те сами собой ослабли. Теперь надо бежать! После ослабления огня путь к окну был свободен, и я сумел открыть его. Я прыгнул — и приземлился на ноги, совсем не получив повреждения.

Тем не менее, в моей голове крутился один вопрос: кто?! Кто в ответе за это?! Кто поджёг здание "Храма Торговли"?! Чем оно ему помешало?!

— Всё пропало! — крикнул я. — Моя лавка уничтожена! Кто виноват?!

— Кажется, я знаю, кто, — произнёс Рамир, показав лежащий на земле оброненный значок. — Чёрный шестиугольник с изображением головы осьминога. Знаешь, что это?

— Символика Бездны и бога Хейбара, которому поклоняются жители восточных островов, — ответил я. — Это не просто уничтожение торгового района! Враги напали на наш остров!

— Надо осмотреть город сверху!

Мы с Рамиром побежали к самым высоким холмам города. С них открывалась городская перспектива, которой мы любили любоваться по вечерам, но сейчас глазу было нечему радоваться: солдаты в серо-жёлтых доспехах, явно воины Хейбара, бились с защитниками города.

— Йа, Йа Хейбар! Йа Аггот-Шураб! Йа Фатагн! Хейбар хаййа!2 — доносились боевые кличи врагов на языке харгий, древнем наречии Бездны.

— Что же делать?! Что делать в такой ситуации?! Кто нам поможет?! — лихорадочно закричал Рамир.

— Успокойся! Ты воин или нет? — серьёзно произнёс я. — Тебе уже двадцать лет, взрослый мужчина, уже два года как не начинающий ученик, а адепт второй степени, уже настоящий храмовник! Коль не знаешь, к кому обратиться за помощью, то пойдём к тому, кто в ответе за тебя.

— К учителю?

— Верно! К нему, Танкару!

Мы двинулись обратно, в центр города. На центральной площади, где должен был располагаться величественный храм Ваагна, бога-громовержца, увенчанный молниями, дымились его руины. Мы ворвались сквозь дымящуюся дверь в то, что осталось от первого этажа и увидели Танкара, командора, облачённого в стальную кирасу. На кирасе красовались позолоченные наплечники и эмблема в виде ромба в области сердца, символ Абсолюта. Он сражался с солдатами в серо-жёлтых доспехах, воителями Хейбара.

Храмовники служат светлым богам и Абсолюту, получая от них силу. Танкар же, офицер-храмовник, обладая колоссальной мощью и ловкостью, резал вражеских воителей, как сыр. Возле Танкара валялось несколько тел солдат последователей Бездны, уже убитых им. Там лежали и трупы магов, жрецов Ваагна. Лишь высокая и толстая фигура Дазхара, архимага и верховного жреца грозового бога сопротивлялась захватчикам, пуская в них молнии с кончиков пальцев, окружённая сферическим щитом из молний. В бой, на помощь учителю и жрецу вступил Рамир. Против храмовников оставался десяток врагов.

В это время никто не ожидал удара от меня, одетого в гражданское. Пока неприятели сражались с храмовниками и магам, я как можно более незаметно подполз к одному из трупов воителей Хейбара и вытащил из ладони трофейный ятаган. Затем пантерой я подкрался к одному из неприятелей со спины и со всей силы проткнул его. Враги обратили на меня внимание, но я снёс одному из них голову. Я вступил в бой. Пускай я не имел на тот момент особого боевого опыта, в сражениях с профессиональными солдатами, а не в разбойном нападении на мирных граждан, бойцовские качества были свойственны мне от рождения в связи с тем, что я веду происхождение не от простых людей. Рамир, отучившийся два года на храмового рыцаря, был куда сильнее и ловчее обычного человека, но до уровня учителя он не дотягивал. С восемью оставшимися воинами Хейбара мы справились довольно легко.

— Жрецы Ваагна... Они мертвы..., — произнёс Дазхар, достав из-за пазухи робы золотистый портсигар. Он успокаивался после азарта битвы, — кто-то за это заплатит! Я с удовольствием прикончу их всех, искра Ваагна!

— Уже заплатили. Наш враг разбит, — ответил командор. — Не без помощи Сардэка и Рамира.

— Всегда рад помочь, командор, — поклонился я.

Открыв золотистую коробочку, Дазхар вытащил зубами сигару, поднял вверх указательный палец и породил силой воли на его кончике длительную искру. Прикурив от магического заряда, Дазхар с удовольствием ветерана войны, убившего опасных врагов, затянулся дымом с ароматом мёда и специй.

Дазхар пил, курил, предавался чревоугодию и менял женщин как перчатки, несмотря на обет безбрачия. Всё просто: согласно заповедям Ваагна, безбрачие подразумевает отказ от брака, а не секса. Жрец громовержца не должен заводить постоянных отношений, таким образом рискуя попасть под влияние своей жены. Непостоянные отношения никак не мешали карьере служителя Ваагна. Что до пьянства, чревоугодия и собственно, внебрачного секса, считавшихся грехами у монахов Искупителя, то жрецами Ваагна они воспринимались как вещи допустимые, почти что добродетелями, потому как этим порокам предавался и сам Ваагн, бог-воин, бог-гедонист.

— Всё жречество, кроме Дазхара убито, — продолжил Танкар. — Храм, главное здание города, сильно повреждён Это значит, что мы уже потеряли город. Сражаться за него не имеет смысла. К тому же вместе с людьми Хейбара нас атакуют и иные служители этого бога, эшхарготы, то есть Эйш Харгот, что в переводе с харгия означает "человек запредельных глубин" или "человек Бездны". Слово "харга" означает "глубина", "харгот" — глубины, а харгий — бездонный или глубоководный.

— Что ты предлагаешь, служитель Абсолюта? — спросил жрец.

— Надо отступать из города.

— Куда?

— На север, к дарвудском порту!

— Пошли, — кивнул Дазхар.

— Для начала надо осмотреть поле боя с самой высокой точки города, — произнёс Танкар.

При этих словах храмовник подошёл к одной из мраморных колонн, расположенных по бокам храма. Колонна, будучи выполненной из мрамора, не пострадала от огня. Танкар провернул её основание. Внутри оказалась винтовая лестница, по которой он и двинулся вверх. Мы с Рамиром и магом пошли за ним. За несколько минут эта лестница вывела их на самую вершину того, что осталось от золотого купола храма бога-громовержца.

Я оглядел с высоты крыши храма город Дарвуд: с восточного моря продолжали идти солдаты, поклоняющиеся Хейбару.

— Плохо дело, — произнёс Танкар. — Учитывая количество врагов на окраинах Дарвуда, они берут город в блокаду.

— Выходит, мы теперь заперты в городе, как мыши в мышеловке?! — дрожащим голосом прокричал Рамир.

— Нет, юный храмовник, — ответил Дазхар. — Из Дарвуда существует ещё один выход, тайный. И он — здесь, во дворце, предназначенный для спасения жрецов.

— Но большинство жрецов воспользоваться им не успели, — пожал плечами я. — Веди, командор.

— Вижу, ты уже вооружился ятаганом, лейтенант, — произнёс Танкар поднимая мушкет с тела поверженного неприятеля и протягивая его мне. — Но тебе потребуется и огнестрельное оружие. Мёртвому этот мушкет всё равно не потребуется, а вот тебе не помешает.

Рамир также экипировал вражеский мушкет. Мы все после этого спустились на первый этаж.

— У меня как у главного жреца есть карта, — сообщил Дазхар, вытащив из карманов бумагу. После этого он подошёл к ещё одной мраморной колонне и провернул её у основания. В ней оказалась ещё одна винтовая лестница, на этот раз ведущая вниз.

— Идём за мной если хотите жить, искра Ваагна! — приказал верховный жрец.

Мы последовали вниз за Танкаром. Внизу, как и ожидалось, было темно, но в коридоре висели негорящие факелы. Дазхар, призвав небесный огонь Ваагна, зажёг их. Я поначалу подумал прибегнуть к лунной магии, чтобы создать освящение, но потом благоразумно отказался: незачем просто так открывать храмовникам и жрецу светлых сил один из своих козырей.

Карта, которую достал верховный жрец, как оказалось, в подробностях изображала подземелья Дарвуда.

— Где мы?! — спросил я.

— В канализации, — пожал плечами Танкар, а я при этих словах наморщился. — А ты чего так смотришь, лейтенант? Хочешь жить, и не такие места пройдёшь. Вперёд, по карте.

— Что-то уж больно дороги канализации похожи на улицы погребённого веками города, — изумился я.

— И тем не менее, это канализация, — невозмутимо ответил храмовник. — Хотя я не исключаю возможности, что она заливает руины какой-то древней цивилизации.

Несколько часов мы шли по канализации, напоминающей развалины древности. Время от времени нам попадались на пути враждебные существа — в основном, гигантские кузнечики, тараканы и богомолы, но мы их доблестно убивали: храмовники зарубали их мечами, я отстреливал из мушкетов, а Дазхар убивал грозовой магией.

Через несколько часов, согласно карте, мы подобрались к выходу из канализации, но в самом центре выхода перед нами предстала четверорукая статуя.

— Похоже, она построена каким-то древним народом, — задумчиво произнёс я. — Так что моя гипотеза о погибшей цивилизации, скорее всего, верна.

Я осмотрел статую: высокая, чуть выше среднего человека, скорее всего, запечатлела женскую фигуру с головой, по форме напоминающей яйцо и выпирающей вперёд челюстью. Я глянул в огромные, как картофелины, и круглые как блюдца глаза статуи — и внезапно те, столкнувшись с моим взглядом, засеребрились. Статуя завибрировала, и с неё посыпался щебень.

— Что такое происходит?! — удивился я. Статуя начала двигать пальцами рук, потом — руками, затем — ногами, шеей и головой.

— Я снова жива, — прогрохотала статуя. — Высшие силы удосужились оживить меня.

— Ты умеешь говорить?! — разинул рот я. — Кто ты?!

— Я Лиддана, слуга народа раччи. Моя память повреждена.

— Ещё бы была не повреждена, — усмехнулся я. — Столько лет тут стоишь, всяко мозги заржавеют. Скажи мне, Лиддана — это твоё собственное имя или название таких, как ты, статуй?

— Лиддана — моё собственное имя. Я — боевой голем.

— Разве у големов есть имена? — спросил я, вспомнив, что читал что-то про големов, которых изготовляли древние народы.

— Наш народ обращал в големов живых раччи. Я была одной из них — и поэтому у меня есть имя.

— Как выглядели раччи?

— Женщины раччи выглядят как я — мой нынешний облик копирует старый. Мужчины же обладают более широкими плечами и развитой мускулатурой. Они также выносливее...Постой, чужеземец! Почему ты говоришь в прошедшем времени?

— Похоже, твой народ вымер, Лиддана.

— Невозможно! Я уверена, что народ раччи вечен.

— Однако, это случилось. Посмотри на нас. Мы не чужеземцы. Уже тысячи лет как наш народ — хозяин этой земли. Над этим подземельем расположен Дарвуд, наш город.

Лиддана смотрела гигантскими неморгающими взглядами на меня, храмовников и магов, переваривая полученную информацию.

— Зачем же тебя сюда поставили, Лиддана? — спросил я через некоторое время, когда женщина-голем, похоже, смирилась со смертью своей расы и уничтожением государства.

— Меня поставили с целью защищать город Тукрам от вторжения извне. Не пускать никого извне в город. И похоже, — Лиддана задумалась, копаясь в собственной дырявой памяти, — похоже, никого и не выпускать из Тукрама, а если кто попытается нарушить границы.

Очевидно, что Лиддану поставили на границе древнего города для защиты от чужаков, но никак для запрета жителям покидать Тукрам. Однако, учитывая повреждённую память Лидданы, она, скорее всего, самостоятельно додумалась до идеи, что необходимо не пускать ни тех, ни других. Или не впускать и не выпускать чужаков. И не поспешила воспользоваться собственными инструкциями и атаковать мага, храмовников и меня, алхимика.

Лиддана оказалась невооружена, однако, это не давало нам преимуществ: голема не брали ни меч, ни мушкет, ни молния. я попытался добежать до выхода из пещеры, но Лиддана, схватив меня за ногу, отрезала этот путь. И тут до меня дошло, что снаружи уже окончательно стемнело — и из-за туч показалась луна, горящая в полную силу. Лучи ночного светила, сумевшие проникнуть в пещеру, коснулись моего лица, и я, ощутив, что лунная магия придаёт мне силу, вскочил и со всего маху ударил мечом по шее статуи, отрубив ей голову.

— Ловко ты справился, Сардэк, — похвалил меня Танкар.

Я же сунул руку в голову Лидданы, оказавшуюся пустой. После этого я поместил руку в туловище голема. Так и есть! Непонятный зачарованный механизм, очевидно, сердечник голема.

— Лучше сохранить его, — произнёс Дазхар. — А когда мы доберёмся до союзных магов-артефакторов, думаю, кто-нибудь из них должен поможет нам с исследованием этого предмета.

Дойдя до выхода из подземелья, который оказался пещерой в холме, расположенном в дремучем лесу, мы пошли дальше, на север, к порту.

У порта нас уже поджидал вражеский отряд: люди-безднопоклонники в серо-жёлтых доспехах, возглавляемые жрецом Древних — магом Хаоса в красной робе с вышитым золотистыми нитками фигурой со щупальцами и крыльями на груди, и эшхарготы, порождения Бездны, гуманоиды с фиолетовой кожей, головой, похожей, на осьминога или кальмара, увенчанной плавником на макушке и с перепонками между пальцами. Облачены эти твари оказались в кожаные доспехи. Эшхарготов вёл воитель в кольчуге из чешуи морского козла — гигантской рыбины, похожей на сома.

И людей и эшхарготов оказалось около дюжины. Расклад однозначно проигрышный. Я призадумался. Есть три выхода: героически погибнуть, захватив с собой около половины врагов, сдаться в плен, надеясь на то, что эшхарготы сохранят наши жизни, или же раскрыть порождениям Бездны — и, между делом, храмовникам и жрецу светлого бога самый мощный из своих козырей, по сравнению с которым лунная магия — обычная детская шалость. Есть, правда, ещё один козырь, но сейчас это не важно, он почти бесполезен. Однако, неизвестно, как отреагируют на тот мощный козырь суровый командир храмовников и властный верховный жрец Дазхара.

— Храмовники! Верховный ш-шрец! И, похош-ше, рядом с ними обыш-шный ш-шеловек с меш-шом, наверное, ополш-шенец! С-сдавайтесь к нам в плен во имя Хейбара, и мы с-сохраним вам ш-шизни, — произнёс командир эшхарготов.

— Чей приказ вы выполняете? — неожиданно строго для Танкара и Дазхара спросил я.

— Руфтума, высш-шего жреца бога Хейбара.

— А если вы получите приказ отставить атаку?

— Подчинимся, но не думаю, что Руфтум отдаст такой приказ.

— А если его отдаст кто-то, стоящий выше, чем Руфтум, и это произойдёт здесь и сейчас?

— Выш-ше верховного ш-шреца Хейбара только Влас-стители Бес-сдны.

— То есть, только появление властителя Бездны может заставить тебя отступить? — произнеся эти слова я увидел ужас, буквально написанный на лице Рамира.

— Верно. Но вероятнос-сть того, что властитель появится здесь и с-сейчас, крайне мала.

Я ухмыльнулся и хитрым прищуром оглядел посланца Бездны. Морской ветер солёными брызгами овевал моё лицо. Морская вода для меня — источник силы куда больший, чем Луна.

Широко расставив ноги и подняв руки к небесам, я погрузился в собственную душу — и ощутил, как Хаос, запертый внутрь, освобождается. Я впитывал в себя силу морской воды — и под взгляды изумлённых воителей Хейбара и не менее удивлённых храмовников и мага начал метаморфозу. Моя кожа постепенно налилась тёмным отливом и оказалась похожей на гигантский синяк. Пальцы немного удлинились, а тёмные короткие волосы с шелестом выпали. По бокам синих глаз зародились чёрные крапинки, расплываясь в озёрах очей, словно пятна нефти на поверхности моря. Я, синекожий, смотрел на друзей и врагов чёрными глазами, округлившимися и увеличившимися в размере.

Я уже был мало похож на человека. За моей спиной проклюнулись маленькие крылышки как у летучей мыши, а кожа приобрела фиолетовый оттенок. Надо ртом, словно пучок лука на грядке, пробились щупальца, а между пальцами выросли перепонки. Макушку прорезал заострённый плавник, как у акулы, а увеличившиеся в размере крылья, словно у летучей мыши, распахнулись за моей спиной, прорвав одежду, но сейчас это не имело значения. Если не считать этих крыльев, мой облик имел сходство с эшхарготами. Но всё же, черты моего лица, если можно так выразиться, отличались от них, примерно как представители древней расы эльфов от нас с вами. Теперь перед служителями Хейбара стояло существо, одновременно похожее на человека, осьминога и летучую мышь. Что же, биологическое превращение окончено, пора попросить Бездну ещё об одной услуге. Я мысленно обратился к ней и попросил о доспехе, достойном властителя. И моё потрёпанное и порванное одеяние алхимика обратилось в блестящую под лучами луны золотую кольчугу, целую и невредимую. Взмахнув крыльями и поднявшись в воздух, я взлетел и сверху вниз посмотрел на воителей Хейбара. С высоты они услышали усмешливый низкий голос:

— Ошибаешься, эшхаргот. Она значительно выше, — сказал я и выдержал паузу. — Я приказываю тебе отставить атаку на Дарвуд и не трогать людей.

— Йа, Ба"эл, мал"ах харгот! Хейбар хаййа3! Воины! Отставить атаку.

Я спикировал вниз, оказавшись перед храмовниками, выхватившими клинки и магом, создавшим на кончиках пальцев шаровые молнии.

Глава 3

Острова хаттуров

Спасаясь от собственных друзей, я снова взлетел.

— Хейбар Хайа, — ответил я на приветствие командира эшхарготов. — Почему верховный жрец приказал вам атаковать территорию Ваагна?

— Потому как он защищает свои собственные владения, — ответил офицер нелюди. — Войска Ваагна атаковали наш подводный город, Хурдран. Это было объявление войны.

Ваагн не мог атаковать вас! — фанатично крикнул Дазхар. — Это — светлый бог, и он не мог первым напасть даже на таких отвратительных созданий, как вы.

— Возможно, Ваагна подставили, — вставил свою лепту Танкар, служащий не богу-громовержцу, а самому Абсолюту, а поэтому — не такой фанатичный, когда речь шла не о Первопричине, а о богах.

Мы разберёмся с этим, — пообещал я. — Мы лично спросим всё у Ваагна. А пока: я приказываю вам покинуть остров Дарвуд!

— Есть покинуть остров Дарвуд! — ответил эшхаргот и со своим воинством двинулся обратно в воду. А отряд людей, служащих Хейбару, направился к своим кораблям.

Расслабленные было уходом врага, члены отряда напряжённо уставились на меня. Конечно, было очевидно, что это я их спас от воителей Бездны. Но судя по внешности, я мог быть с ними заодно. Особенно удивился Танкар, знавший меня с детства.

Отчего ты выглядишь как порождение Хаоса, Сардэк? — спросил Дазхар,

отойдя от удивления.

— Логичнее всего предположить что оттого что я и есть порождение Хаоса, — ответил я, и на моём... лице возникло некое подобие ухмылки. — Но уверяю вас, я на вашей стороне.

— Как ты таким стал? — произнёс изумлённый Рамир.

-Я таким не стал, я таков от природы. Родителей не выбирают, вот и я не выбирал, чтобы моим отцом было порождение Бездны.

— Что можешь сказать про сие создание, ученик? — спросил командор Танкар Рамира. Похоже, он уже отошёл от шока и решил устроить воспитаннику внеочередной экзамен.

— Хаотическое создание, что и очевидно, — ответил юный храмовник, — Класс — порождение Бездны. Семейство властителей Бездны, богов первозданного Хаоса. Вид... До Древних, великих богов Хаоса, не дотягивает. Низшее божество Бездны. Явно не козерог подводных лесов, как Аггот-Шураб, не гидра, как мать Тиамат, не горгона...

— Кто это ещё может быть?

— Кто-то того же вида, что Золотая Маска? Хотя кто знает, к какому виду принадлежит Маска...

— Посмотри на крылья, ученик!

— Это же ангел Бездны! Потомок Аваддона! Очень опасное создание! Телепатически повелевает низшими тварями Бездны и эшхарготами. Превосходно владеет магией воды и Хаоса. Может подчинить себе и мозг человека, особенно, безднопоклонника.

Кого ты знаешь из потомков Аваддона?

— Только Фатагна и Рангаха. Рангах погиб сто лет назад в бою с богиней Зарой. Значит, ты, Сардэк,... сын Фатагна, внук Аваддона!

— Верно, — ответил я.

— Но почему ты выглядишь как человек? — спросил Рамир

— Потому что моя мать — человеческая магичка. Я родился обычным ребёнком, и лишь с момента полового созревания ощутил голос Бездны. Тогда я научился принимать хаотический облик.

— Но если ты Властитель Бездны, почему живёшь среди людей?

— Поскольку моя мать хотела, чтобы я вырос среди людей и вёл нормальную жизнь.

— Всё ясно, — ответил Танкар. — Сардэк как был на нашей стороне, так и остался. А сейчас надо заняться сбором экспедиции к Ваагну.

* * *

Я, принявший вновь человеческий облик, маг и храмовники отплыли на кораблике "Молния" к столице царства Ваагна, Грозовой Цитадели. На море стоял шторм. Я спал в каюте, как неожиданно меня разбудил голос Рамира:

Сардэк! Пираты! Нас взяли на абордаж!

Я выскочил на палубу. Храмовники и маг сражались с пиратами. И у пиратов также имелись свои грозовые маги, аргоманты, очевидно, чародеи-отступники. Один из них не то убил, не то оглушил Дазхара. Я, выхватив ятаган, ринулся в бой. Но какой-то пират атаковал меня со спины — и отрубил правую руку. Ещё один пират выстрелил из пистолета, но я успел увернуться. Но в это время другой удар со спины лишил меня сознания.

* * *

Я лежал на палубе "Молнии" побитым, приходя в себя после потери сознания. Судя по всему, у меня тяжелое сотрясение мозга, а то и контузия: кружится голова, содержимое желудка готово вырваться наружу. Я попытался открыть глаза и совершил чудовищное открытие: одного глаза нет. Его выбили! Я хотел потрогать глазницу правой рукой, но вспомнил, что и руки тоже нет, её отрубили! Не говоря уже об отсутствующих зубах, выбитых пиратами. Вполне очевидно, что меня били ногами по голове, пока я лежал без сознания. Единственным опухшим глазом я оглядел палубу "Молнии": кроме меня — ни души. Пираты уплыли. Мага и храмовников тоже нет, ни живых, ни мёртвых. Очевидно, что пираты победили. Но почему нет тел храмовых воинов и жреца Ваагна? Два варианта: либо их сбросили в море, либо похитили в плен, живьём. Ценные вещи с корабля тоже пропали. Почему же не похитили меня самого и оставили в живых? Может быть, потому что решили что я и так уже мёртв. А может, потому как я искалеченный для них совершенно безопасен, да и толку от такого пленника никакого, раб из меня не получится, мог бы и помереть на полпути. И оставили в живых: толи из жалости, толи напротив, чтобы умирал медленно и мучительно. И действительно: чуя запах крови, ко мне слетелась стая чаек.

Надо спасаться!

Единственная надежда на выживание — суметь доползти до борта и прыгнуть в воду. Тогда морская вода позволит мне принять облик Ангела Бездны, а в этом облике я смогу восстановиться.

Отбиваясь единственной рукой от чаек и параллельно опираясь ей на палубу, я полз к борту. Через несколько минут, которые показались вечностью, я добрался до края палубы и прыгнул вниз. Там, хлебнув воды, я чуть не утонул, но начал свою метаморфозу: сначала кожа посинела, а потом проклюнулись жабры. Минуту спустя я вылетел из воды, вместо человека — Властитель Бездны. И начался процесс регенерации: мир перестал кружиться, что означало, что сотрясение мозга прошло. Проклюнулся второй глаз, и начала прорастать правая рука. Все органы внутри тоже восстанавливались. Из открытой раны на лице текла голубая кровь моллюска, содержащая мазь регенерации, которую я пролил на руку, чтобы быстрее возвращалась в норму.

Повышенная способность к регенерации всегда была свойственная порождениям Бездны. Даже обычный эшхаргот может за считанные дни отрастить новое щупальце или конечность. Для Властителей Бездны вообще характерна бешеная регенерация. Трёхглавые гидры, потомки матерей-гидр, способны отрастить за часы головы, если сохранилась хотя бы одна. Неуязвимость Властителей Бездны к магии делала гидр великолепными боевыми животными. Правда, гидры существа очень непокорные и подчинялись только тому, кого считали вожаком. А из крови гидр делали мазь регенерации, позволяющую лечить раны и отращивать потерянные части тела и у людей.

Кровь любого Властителя Бездны способствует регенерации. Восстановившись, я почувствовал зверский голод: для заживления ран организм использовал резервы биомассы, и, чтобы не истощиться, надо срочно поесть. Нет, надо не просто поесть, надо пожрать! Нырнув обратно в море, я наловил кучу рыбы и не жуя проглотил её вместе с костями: нужен был кальций для восстановления зубов.

Я, приземлился на палубе. На сей раз организму потребовался отдых. Утомлённый событиями этого оживлённого дня, я отрубился.

* * *

Через несколько часов физически я окончательно пришёл в себя, но совершил чудовищное открытие: такую серьёзную контузию тяжело пережить даже мне. Органически мой мозг ощущался целым и невредимым, но я почти начисто потерял память.

Не всегда амнезия стирает память лишь о том, что было до травмы головы. Я, например, весьма смутно помню, как восстанавливался после метаморфозы. Я помнил, что я ангел Бездны. А может, и не помнил, и это подсказывала мне память крови, так как я забыл свою профессию и даже собственное имя.

Я оглядел себя. На шее у меня висел золотой кулончик, на котором красовалась выгравированная надпись: Сардэку, с любовью от Цовинар. Что же, я по крайней мере, узнал, что меня зовут Сардэк и вспомнил, что это — действительно моё имя.

Корабль несло к какому-то острову. Утро вступало в свои права: из-за гор выглянуло солнце, а лёгкая лазурная дымка клубилась над волнами. Я пригляделся: на горизонте показались здания, значит, сей клочок суши был обитаемым. Неизвестно, поклоняются ли там Властителям Бездны как богам или уничтожат как морских чудовищ.

Насчёт чудовищ — недалеко от истины. Твари Бездны порождены Хаосом. Не демоническим, но истинным, Первозданным Хаосом, древней хтонической мощью. Первозданный Хаос нельзя соотносить со злом, как демонический, но всё равно, порождения Бездны от природы непокорны и кровожадны.

Сейчас мне было нужно вернуться к человеческому облику во избежание неприятностей. А если на острове, куда солёные ветра несут мой корабль и поклоняются таким как я, то никогда не поздно превратиться обратно.

Я начал обратную трансформацию. Крылья и щупальца отпали, а волосы, напротив, выросли. Кожа стала смуглой, глаза уменьшились, а перепонки между пальцами рассосались.

Вскоре судно прибило к берегу. Я спустил трап и ступил на землю. Навстречу шёл тип в чёрном балахоне, расшитом золотыми нитями, с кожаным поясом с золотой бляхой в виде черепа и с капюшоном, задвинутым на лицо. На руках у незнакомца красовались шёлковые перчатки а на ногах лакированные туфли с позолоченной отделкой. В левой руке он держал посох с навершием в форме черепа, только не человеческого, а, похоже, тигра, льва или пантеры. На груди его красовался золотой амулет в виде бараньей головы с рубинами вместо глаз. Вне всякого сомнения, чёрный маг, судя по одежде, занимающий высокое положение в обществе. Возможно — некромант, возможно — демонолог.

— Кор-рдэк, — рыча и растягивая гласные, баритоном произнёс чёрный маг и протянул руку, не снимая перчатку. Очевидно, он представлялся. Поначалу я посчитал это неуважением, но потом вспомнил, что в разных культурах разные традиции, и возможно, здесь при рукопожатии не принято снимать перчатку, и протянул руку в ответ, назвав своё имя.

Кордэк произнёс ещё одну фразу, и по интонации я догадался, что он сказал что-то вроде "очень приятно".

— Говоришь на дарском языке? — спросил я. Туземец в ответ покачал головой, мол не понимаю.

Н-да, — подумал я, — попал так попал. Я не знаю их языка, они — моего. Хотя... Имя туземца похоже на моё. "Сардэк" с языка Богов — "серебряный меч". "Кордэк" — "Медный меч". Либо это совпадение в звучании, либо их имена тоже берутся из языка Богов, Ситтари.

— На языке Богов говоришь? — спросил я на Ситтари. Хвала богам, хоть знания языков сохранились.

— Говорю, — ответил Кордэк, так же растягивая гласные и рыча произнёс собеседник, — я — архимаг теней, маги нашей расы знают язык Богов, Ситтари. Две сотни лет назад один из Ситтари создал нас, расу хаттуров, человек.

Произнёс слово "человек"! Отлично! Туземцы знают людей. Значит, на этих островах люди бывали, и к ним относятся довольно хорошо.

— А что представляет собой ваша раса? — Было уже очевидно, что Кордэк не принадлежит к роду человеческому.

— Смотри, — Кордэк резким движением одёрнул капюшон, а затем снял перчатки. Я ожидал какого угодно зрелища: осьминогоголового порождения Бездны, инсектоида, родича демонов, раччи но только не этого: тёмный маг оказался котом. Конечно, он был гуманоидом, то есть ходил на задних ногах и имел развитую ладонь. Но его лицом оказалась обычная чёрная кошачья морда, а верхние стороны ладоней оказались покрыты мехом.

Я вдохнул и постарался успокоиться: мне, Властителю Бездны в человеческом обличии не стоит удивляться экзотическим расам, проживающим в разных уголках Маргардта, пусть одна из них и похожа на обычных домашних животных.

— Наша раса состоит из трёх наций, — продолжал Кордэк, — народов Солнца, Луны и Тени, каждый — на своём острове. Сто лет наши народы враждовали между собой, пока герцог Теней Мардэк третий не объединил нас и не построил столицу вокруг Озера Слёз на нейтральном острове. На дне озера маги нашли замок раччи и подняли его на поверхность, поставив на близкорасположенную скалу. В замке было обнаружено множество артефактов и книг, написанных мудрецами древности, что продвинуло нас в магическом плане на многие века вперёд. Наш народ достиг пика своего развития. С помощью магии мы построили великие храмы Пантере-Праматери, созданной нашим богом и породившей наш народ. Всякий маг мог владеть лишь силой своего народа: Солнца, Луны и Тени. Маги Солнца с жаркого южного острова управляют силами огня и воздуха, маги Луны с ледяного острова — землёй и водой, а маги Тени — чёрной магией, лежавшей вне стихий.

Такова двойственная натура Господа Бога нашего, величаемого трикстером. Солнце — его дневной глаз, а Луна — ночной. И силы Ночи и силы Дня подвластны Ему. На границе дня и ночи образуются сумерки, но и они — часть владений Господа нашего, царства Теней.

Я обрадовался, что одна из наций владеет магией Луны, а значит, и я со знаниями этой магии буду тут своим — если придётся осесть в этом архипелаге.

— А зачем ты прибыл сюда, Сардэк? — поинтересовался маг теней.

— Я потерял память — и, собственно говоря, забыл о цели своего визита.

— Ничего страшного, — ответил Кордэк. — Господь наш, много общавшийся с нейромантами из Бездны, разработал ритуал, позволяющее восстановить память.

— Какой именно ритуал? — поинтересовался я.

— Пойдём в город, — ответил хаттур. — В храме мы проведём соответствующую церемонию.

И мы с Кордэком пошли в сторону города. Путь наш лежал через джунгли, через лес из кипарисов, эвкалиптов и эбенового дерева со свешивающимися изумрудными лианами, сквозь влажные заросли цветущих папоротников. В высокой траве копошились букашки и муравьи — куда крупнее обычных.

Через четверть часа мы вышли к городу. Всё его население состояло из двуногих котов, преимущественно серых. Сами же они не обращали на меня особого внимания. В центральной площади городка, у входа в круглый храм, построенный из эбена, стояла белая мраморная статуя в пять человеческих ростов. Она изображала двуногого снежного барса с крыльями как у ангелов, с золотистым обручем на голове и занесённой для удара рукой с серебристым мечом. На постаменте надпись, выбитая на бронзовой табличке, гласила: "Трикстеру, Господу нашему, отбившему страну нашу от атак тёмного бога Грахака, покровителя вампиров".

Мы вошли в храм. Изнутри он казался куда больше, чем снаружи, вероятно, благодаря более светлой окраски изнутри. Внутреннее убранство святилища оказалось выполненным в виде сумеречного неба, покрытого россыпью белых звёзд. Из-под купола выглядывал лик Трикстера, довольно молодого светловолосого мужчины со светящимися голубыми глазами. В противоположной от входа стороне, естественно, находился алтарь, а в восточном углу — купель, возле которой копошился худощавый юный чёрный хаттур с серебряным амулетом, наполняя её водой. Очевидно, служка или послушник.

— Я — Джахар, — представился он, — ученик Кордака. В сей купели — святая вода, она позволяет нам твор-рить чудеса именем Господа нашего А...

— Не поминай его имени всуе, — наказал чернокнижник. — Господа нашего, Трикстера. Я начну церемонию, а ты, — на сей раз он обратился ко мне, — пока можешь почитать книги о Господе нашем.

Я подошёл к дубовой полке, открыл одну из книг и начал читать:

"Житие Трикстера

Битва зверей

То было время, когда сражались боги за молитвы прихожан. Однажды громовержец Ваагн вызвал на состязание Трикстера, Господа нашего, сказав, что люди, потрясённые победой, обязательно будут молиться богу, одержавшему её. Ответил Трикстер:

— Сражаться лично?! Скучно всё это. Я убил много богов Хаоса, и просто так сражаться с иным богом ради развлечения? Надоело! Предлагаю создать боевых зверей, и пусть дерутся они друг с другом.

Все знали суровый нрав Ваагна, и знали, что создаст он свирепого боевого зверя, вложив в него всю свою ненависть.

— Согласен я, — ответил Ваагн с угрозой в голосе. — Питомец мой порвёт твоего в клочья. Даю тебе пять дней на создание существа. Готовься похоронить его.

Ничего не ответил Триктстер, лишь загадочно улыбнулся, блеснув двумя глазами, лунным и солнечным.

Через пять дней встретились боги в столице Ваагна на арене. Ваагн, принявший облик коренастого богатыря, вёл на цепи своё существо — чёрного медведя о трёх головах, ядовитых зубах и медных когтях, с шипами, торчащими из спины. Сам Ваагн и зверь его пылали ненавистью.

Трикстер же пришёл, приняв облик пожилого волшебника с бородкой, одетого в серебристую мантию с вышитой молнией и колпак окрашенный в два цвета, фиолетовый и оранжевый, опираясь на посох. И никакого зверя он на поводке не вёл.

— Что за нелепый вид? — усмехаясь, спросил Ваагн. — Что за дурацкий колпак? Ты почему не привёл существо?

— Привёл существо, друг мой, — ухмыльнулся Трикстер, играясь с посохом. Он расстегнул полы халата. Из-за пазухи вылетела оранжевая крыса с попугайскими крыльями.

— И это твоё создание?! Мой медведь порвёт его!

— Пусть попробует, — с вызовом улыбнулся Трикстер.

И началась битва существ. Разъярённый зверь Ваагна понёсся на крысу Трикстера, Господа нашего и загнал её в угол. Он готовился проглотить её, но та неожиданно ловко взлетела, и чудище Ваагна ударилось одной из голов об стену арены. Крыса, пища и чирикая, неспешно прогуливалась по пострадавшей голове. Тогда зверь ударил медными когтями по своей голове, но пернатый грызун отскочил, и выцарапал медведь себе глаза на средней голове. Тогда оставшимися головами он попытался покусать её ядовитыми зубами, но та ловко уворачивалась в последний момент. Крыса пробежала по животу медведя, и он медными когтями расцарапал на себе кожу. Грызун пролетел между головами хищника, и атаковал тот его ядовитыми зубами, с которых капала слюна. Вновь полетело создание Трикстера к животу недруга, и тот извернулся, и его ядовитая слюна попала на его же кровь. Закричало в агонии чудище Ваагна и повалилось на землю.

Ухмыльнулся Трикстер, и села пернатая крыса на его плечо. И пошёл он молча к выходу, опираясь на посох. И с тех пор немало прихожан Ваагна, поражённые сим зрелищем, стали молиться Господу нашему, Трикстеру, повелителю Солнца, Луны и теней, и переехали жить на его острова.

Народный мститель

В году пятьдесят втором от сотворения расы хаттуров увидели многие из них, что острова погрязли в воровстве и тирании власть держащих. И завёлся на островах народный мститель по имени Др'ражг и по прозвищу Одноглазый, так как с юности в боях с другими бандами потерял глаз и носил на его месте повязку. Был он метким лучником, и шутил, что с одним глазом куда легче целиться. Убивал он власть имущих, что брали взятки, обкрадывали бедных и угнетали их. Жил на острове Солнца герцог Джухари, и страдал от него народ. Хотел убить его Одноглазый, но герцог сидел в глубине своего неприступного замка, а выезжал лишь с охраной в бронированной карете.

В трущобах навели знакомые Др'ражга на опытного вора по имени Бейн и по прозвищу Неуловимый. То был снежный барс — белый хаттур с голубыми глазами. Бейн рассказал, что в юности уже грабил замок герцога, пробравшись через систему потайных ходов и туннелей под землёй и собирается нанести повторный визит — украсть одну золотую статуэтку. Он обещал провести Одноглазого через системы туннелей.

Пока шли они, изумлялся Одноглазый, насколько опытным взломщиком является Неуловимый. Тот же говорил, что давно не прибегал к воровскому промыслу, и занимает серьёзную должность, и сейчас отправился на дело лишь из скуки. Подивился Одноглазый, но восхищался уровнем мастерства Неуловимого.

Бейн сказал своему напарнику, что воровское чутьё подсказывает ему, где искать статуэтку — в спальне герцога. Туда они и направились. Герцог спал, охраны не было — он и не догадывался, что кто-то может туда пробраться.

— Действуй, — сказал Бейн, — тебе — герцог, мне — статуэтка. И Др'ражг зарезал спящего аристократа. После чего обратил взор на золотую фигурку. Она изображала человека в мантии, возле ног которого разлеглась крылатая пантера. Возле статуэтки лежало стандартное подношение: малый камень душ с заключённой сущностью животного, клубок и кочан капусты — именно такое подношение требовал этот экстравагантный бог.

— Ты хочешь украсть статуэтку Господа нашего? — спросил Др'ражг. — Покушаешься на святое?

— Покойнику она уже не понадобится, — усмехнулся Бейн. — К тому же Трикстер не одобряет такой набожности, когда ты ему поклоняешься, молишься, приносишь дары и в то же время берёшь взятки и угнетаешь бедняков суровой властью и высокими податями. Воровать у богатых лучше, чем у бедных. Я не собираюсь продавать эту статуэтку, я оставлю её себе в коллекцию.

— Как скажешь, ответил Др'ражг.

Неуловимый привстал на колени перед фигуркой Трикстера, прочёл ему небольшую молитву, а затем продолжил:

— Герцог погиб, не оставив наследников. В городе нужен новый правитель. Ты ратуешь за счастье простого народа. И я благословляю тебя, — Неуловимый дотронулся рукой до повязки на голове Одноглазого. — Снимай повязку и живи долго. Прощай, Др'ражг Двуглазый!

Бейн шагнул в тень и беззвучно исчез. Др'ражг искал его и не нашёл. Он снял повязку — и обнаружил под ней второй глаз, которого до этого не было уже пятнадцать лет. Тогда понял Др'ражг, что Бейн Неуловимый — не кто иной как бог, называемый Трикстером принявший облик хаттура. И стал Др'ражг новым герцогом и прожил он до ста двадцати лет"

Я открыл другую книгу:

"О тьме и служителях Господа нашего

Маги трёх народов — служители Господа нашего, получающие три вида силы, от трёх ипостасей его: Луны, Солнца и Тени, возникающей при переходе от дня к ночи. Жрецы Тени — чёрные маги, специализирующиеся на воскрешении мёртвых и призыве демонов. Служители Луны и Солнца обратились к ним с вопросом, почему призывают они Тьму во имя Господа. Те ответили, что занимаются чёрной магией по указанию Господа, чтобы познать все стороны врага, и научиться бороться с ним, что некроманты и демонологи лучше всех остальных способны справляться с ожившими мертвецами и с демонами. Чтобы справляться с вампирами, все служители Тени, от послушника до верховного жреца, носят ремни с серебряными бляхами и серебряные амулеты для борьбы с вампирами, посланными богом-демоном Грахаком".

Что-то насторожило меня в последней фразе. Я пролистал несколько страниц, пока не наткнулся на главу о вампирах:

"И спросил послушник у настоятеля:

— Учитель, вампиром можно стать из-за укуса другого вампира. И меня долго интересует один вопрос.

— И я догадываюсь, какой, ученик мой, — произнёс жрец, развернув уши. — Озвучь же его, послушник.

— Откуда взялся самый первый вампир? Ведь некому было его кусать.

— Многие задают этот вопрос. И сам я, будучи учеником, задавал его одним из первых. Ответ прост: первые вампиры берутся от заражения лордами вампиров.

— А лорды вампиров откуда берутся?

— От демона-бога Грахака, который заражает их. Никто из них не признался, каким образом, но я полагаю, что через половой акт".

Интересная информация...

От чтения меня отвлёк голос жреца:

— Окунись в купель, можно и всего лишь на минуту, и мы начнём ритуал.

— На минуту не обязательно. Я могу очень и очень долго находиться под водой, и там восстанавливаюсь значительно быстрее.

— Тем лучше.

Я разделся и лёг в купель. Глаза мага теней загорелись зелёным огнём, и он торжественно произнёс:

— Закрывай глаза и задержи дыхание!

Я закрыл глаза. Около минуты я лежал на дне купели. Внешне я выглядел спокойным, но мысленно перебирал способности властителя Бездны. Вскоре я почувствовал сквозь водную гладь, что рядом имеется шлюз, который открылся. Я не видел, но чувствовал, что в него проплыла какая-то тварь. Это же электрический угорь Бездны, пойманный где-то в морях.

Я уже давно догадался, что Кордак хочет меня убить, но я не подавал виду, чтобы самому нанести внезапный удар.

Угорь, переливаясь молниями, подплыл ко мне. Эта разновидность тварей Бездны начала приобретать зачаточный разум, а значит, её можно подчинить телепатическим командам властителя Бездны. Я приказал угрю подплыть ко мне поближе и замереть, после чего я дёрнулся. Отлично! Жрец уже думает, что я мёртвый.

Послушник в ужасе забегал: не ожидал он такого от отца настоятеля. Сквозь толщу воды я слышал, как тот орёт на Джахара, чтобы помог вытащить тело из купели, а не то он отправится ко мне.

Дрожащими руками Джахар повернул рычаг, и вода из купели начала сливаться. Кордак, довольный подошёл ко мне и наклонился, чтобы подхватить моё бездыханное тело.

Пора! Я сжал руку в кулак и со всей силы залепил в челюсть жреца:

— Получай, морда вампирская! Не попить тебе кровушки с трупа чужака! Джахар! Кидай в него амулет!

Послушник кинул в жреца серебряный медальон, но тот неестественно быстро увернулся от него.

— Как ты догадался, кто я?! — крикнул Кордак.

— Амулет и бляха ремня! У всех жрецов они должны быть серебряными для борьбы с нежитью и вампирами! А ты не носишь, значит, они тебе опасны! На зомби ты не похож, а это значит, что ты — проклятый упырь!

— Вампиры куда сильнее, чем ты думаешь! — как ни в чём не бывало, жрец встал и одним прыжком оказался в купели, прямо у моей шеи, воткнув в неё клыки. — Коль не выпью всю кровь с трупа, попью немного с живого тела. Правда, ты сам станешь вампиром и вместе мы завершим наше дело...

Я ощутил, что он, подобно комару, впрыскивает в меня какое-то одурманивающее вещество, и мне становиться тяжело соображать и сопротивляться его влиянию...

— Не выйдет, — ответил я заторможенным голосом, — ты можешь напиться моей крови..., но вампиром я не стану... У меня иммунитет к вампиризму..., ибо моя кровь... гораздо древнее, чем ваша. Кровь Властителя Бездны... сына Фатагна... внука Аваддона!

Стоп! Надо сконцентрироваться! Вампир стоит по колени в святой воде и не чувствует себя плохо! Значит, она не настоящая. Но она отличается от простой пресной воды, в ней что-то чувствуется. Да это же морская вода!

Впитывая энергии моря, я начал трансформацию, и вскоре уже стоял в полный рост перед Кордаком, в чистом сознании, ангел Бездны.

— Так ты — метаморф? — усмехнулся Кордак. — Нашёл, чем меня удивить! Я — тоже метаморф.

Жрец также преобразовался. Он теперь выглядел как нечто среднее между гигантским котом и летучей мышью. Лорд вампиров... Получивший свои способности непосредственно от Грахака... И лучше не представлять, каким способом.

Лорд вампиров расправил крылья и набросился на меня. Мы сплелись в летящий клубок, и супостат уронил меня прямо в центр алтаря.

Я получил очередную травму головы. Конечно, если я выживу, всё скоро регенерируется. Но у меня не было сил пошевелиться. Кордак начал читать молитву на родном языке, из которой я распознал слова "Грахак", "демон", "прокладывать путь".

И Грахак явился. Бог-демон, лорд вампиров, напоминавший самого Кордака, только раза в два крупнее. Он материализовался в центре храма и рванул наружу, пробив стену. Да уж, сил ему не занимать, мне с таким не справиться, коль не одолел Кордака. Грахак летал над храмом, озирая земли, которые собирался покорить.

Положение спас Джахар. Он встал на колени и принялся скороговоркой молиться:

— Господь великий, Бог хаттуров, покровитель народов Солнца, Луны и Теней, я взываю к тебе как служитель преданный твой. Явись к нам, Господь, помоги служителю твоему. Создатель Праматери-Пантеры, творец сущего, создатель Закона, помоги нам. Ты, трикстер, скрывающий в тени верных разведчиков твоих, ты, хозяин светил, зажигающий огонь Солнца в дневных небесах и остужающий ночные небеса светом Луны, ты, покровитель гроз, ветров и дождей, явись к нам, Бог наш!

Небеса почернели, и с них сорвалась молния, ударившись о землю. Место удара покрылось дымом, в котором находилась фигура в серебристой мантии, восседающая на зверобоге — крылатой пантере, летящей в воздухе. Фигура светилась ярким светом, и дым, окружавший её, рассеялся.

— Ты просил о помощи, служитель мой, и я явился, — произнёс бог, слезая со спины крылатой пантеры и плавно опускаясь на землю. — Я рад тебя видеть, Джахар.

— Господь! Тут Грахак! — прокричал послушник.

— Вижу, — ответил бог, и, вознеся руку вверх, произнёс: стой, Грахак.

— Ты уже тут!

— Уходи с моих земель! — громогласно произнёс трикстер, вознеся ладонь, и его слова отпечатались эхом по всему острову.

— Я не уйду, кошатник! — усмехнулся бог-демон.

Глаза трикстера засияли голубым огнём:

— Я — хранитель небесного света Ситтари! Ты уйдёшь с моих земель! — с ладони бога слетел столп чистых синих энергий и пробил голову Грахака. Тот упал замертво.

— Слишком легко погиб для бога, — сказал я.

— Это — аватар, Сардэк. Искусственное тело, созданное Грахаком специально для вторжения.

— Ты знаешь меня?

— А ты меня — нет?

— Выходит, что нет. Я потерял память.

— Я могу восстанавливать потерянные воспоминания. Был у меня хороший наставник, маг-нейромант, из ваших, из порождений Бездны. Он научил меня всему, что умел сам.

— Господь, молю тебя, восстанови мою память!

— Не привык я к такому пиетету с твоей стороны, ну и ладно, — бог дотронулся указательным и средним пальцем до моего лба.

Мир вокруг меня посерел, потерял краски и яркость. Кордэк продолжал читать заклятия, но мне уже было тяжело разобрать их. Я погрузился в сладкую дрёму, и перед моими глазами пронеслась другая, уже цветная картина — вся моя предыдущая жизнь....

Глава 4

Вглядываясь в Бездну

Родился я в городе Лунная Цитадель, столице Ночных Островов. Моим родным языком был ситтари, именно на нём со мной разговаривала мать и её окружение. О самой матери я расскажу позже.

В возрасте пяти лет я, играя с азбукой на кубиках, сам научился читать. Можно сказать, что я был вундеркиндом, так как в пять-шесть лет сказкам для маленьких детей предпочитал произведения для юношества: книги о рыцарях и странствующих по мирам магах.

Когда мне было шесть с половиной лет, мать передала меня на воспитание своему бывшему любовнику, алхимику Кантеру, жившему на острове Кирвуд, про которого сообщила, что он — мой отец. Мне поначалу было тяжело общаться с Кантером по одной простой причине, из-за банального языкового барьера: я говорил на ситтари, а Кантер и все вокруг — на дарском языке. Кантер несколько владел ситтари, так как на нём написаны самые серьёзные книги по алхимии. Он отлично читал на этом языке алхимические трактаты, но плохо владел разговорным ситтари. Так что я не знал, как мне с ним говорить.

Но, попав в языковую среду, я как и всякий нормальный ребёнок, вскоре заговорил на дарском языке. А поскольку, как я уже сказал, я был вундеркиндом, это "вскоре" началось где-то через неделю. А ещё через два месяца я заговорил на нём свободно, как на родном, научился не только говорить, но и думать на дарском. Ещё через полгода пришла мне пора идти в школу. Когда нас учили читать, я с удивлением для себя, учителя и одноклассников, понял, что уже умею: в дарском языке писали на ситтарском алфавите, правда, в некоторых местах читалось не так как писалось, но я за два урока стал свободно читать на дарском. В младших классах я ходил в школу не учиться, а получать оценки. Отличные.

В четырнадцать лет я закончил стандартное семилетнее обучение в школе. Уже можно было подумать о выборе специальности. О специальности я не думал, а вот профессия подвернулась. В школьные годы я, росший в городке Кирвуд, был послушным домашним мальчиком. Всё изменилось как раз тогда, во время полового созревания, когда я услышал зов Бездны. Это была жажда крови и разрушений. Я вошёл в подростковую банду под названием "Чёрные вепри", грабящую прохожих по ночам. Нашим лидером был парень по имени Тарнас, носивший прозвище Вепрь, которое, собственно, и дало название группировке.

Избивать людей, не платящих деньги, доставляло тогда мне удовольствие. Через некоторое время я вызвал на бой Тарнаса и победил его. Я занял место лидера банды. Сам Тарнас поначалу не хотел признавать меня главарём, и однажды, когда мы после удачного выхода в ночное шли по набережной, он столкнул меня в воду. Я рассвирепел — и в то же время ощутил, что морская вода по неизвестным причинам придала мне сил. Я молнией всплыл вверх и, оттолкнувшись от поверхности воды, словно водомерка, прыгнул, прямо в полёте ударив Вепря ногой в лицо. Я устроил ему нехилое сотрясение мозга. После этого Тарнас признал меня главарём — и стал моей правой рукой. Я же превратился в самого жестокого и сурового из преступников Кирвуда. Отчим никак не мог угомонить меня. Каждую ночь я возвращался домой с мешочком денег. После разборок с другими бандами я, побитый, окунался в морскую воду — и мои травмы проходили, я приходил в себя, готовый на следующий день к новым приключениям.

Зов Бездны становился всё сильнее. Однажды ночью я покинул банду — и пошёл к берегу Сумеречного океана. Я смотрел в бескрайные морские воды, и казалось, что сама Бездна тоже смотрит на меня — и изучает.

— Я знаю! Ты смотришь на меня! Покажись мне! — яростно выкрикнул тогда я. И сущность Хаоса показалась в виде множества висящих над водной гладью глаз и щупалец, обращённых ко мне.

— Подойди ближе, Сардэк, — отдавал эхом низкий женский голос. Хотя женский ли? Бездна, наверное, бесполая сущность. И я, завороженный этой сущностью, подошёл ближе к морской глади.

— В тебе горит жажда крови. И жажда жизни. Ты моё порождение, Сардэк!

— Невозможно! Моя мать не имеет к Бездне никакого отношения!

— Мать! — словно удар молота по стеклу звенел голос. — Но твой отец — Фатагн — мой ангел. Ты — внук Аваддона, сын Фатагна, ангел Бездны, мал"ах харгот.

— Я — человек! — ответил я. — Мой отец — мастер Кантер. Нельзя сказать, что он обычный алхимик, он очень хороший алхимик, но он — человек, а не порождение Бездны!

— Это тебе твоя мать так сказала? Не всякий, кто сожительствовал с твоей матерью — твой отец, Сардэк! Твой настоящий отец — Фатагн!

Я почувствовал, что это — правда. И злорадствовал по этому поводу. Я знал, что я — больше, чем сын алхимика. Я — сверхъестественное существо, властитель Бездны!

— Подойди ко мне, ангел мой, и возьми силу, которая твоя по праву, продолжила Бездна. — Твоя истинная сущность откроется перед тобой.

И я вошёл в морские воды. Сначала по пояс, затем полностью. Я чувствовал, что какие-то сверхъестественные силы позволяют мне дышать под водой. Я проплыл приличное расстояние вперёд, где водная стихия имела больше власти. Моя кровь, кровь Бездны, обрела свою силу, и я совершил свою первую метаморфозу. Далее моё сознание покрылось мраком.

Очнулся я в казематах подводного дворца, в кандалах, прикованный по рукам и ногам к стенам камеры ржавыми цепями. Передо мной с заточенными копьями наготове стояли воители эшхарготов. В центре отряда стояла странная девушка. Точнее, тело её пылало молодостью, но по глазам я видел, что она прожила не одну сотню лет. Она была явно не эшхарготкой, но и человеком её можно было назвать с очень большой натяжкой. Смуглая кожа, в районе плеч покрытая пятнами чешуи, большая грудь, зелёные глаза и зелёные же волосы, больше похожие на водоросли. Я пригляделся: это и были водоросли! Её платье также было выполнено из водных растений. В руках она держала трезубец, пульсирующий магическими... нет, божественными энергиями. И зубья этого оружия, сияя, словно звёзды на небе, смотрели на меня. Хозяйка этого места явно не принадлежала к роду человеческому хотя бы потому, что могла спокойно дышать под водой.

— Дёрнешься — разнесу хаотическими силами, — произнесла она звонким голосом, хотя я и не думал сопротивляться, — я знаю, кем ты был, сын Фатагна. И посмотри, кем ты стал, ангел Бездны! Осталось ли в тебе хоть что-то человеческое?!

— Ты тоже явно не совсем человек, — хладнокровно ответил я, тут же удивившись, так как из моего рта раздался не привычный юношеский тенор, а незнакомый гортанный бас.

— Я говорю не о твоей форме, а о твоём последнем поступке, убийца. Ты стал истинным чудовищем, заслуживающим смерти! Лишь твоё происхождение, твоя кровь немного оправдывает тебя.

— Я грабил прохожих и избивал их, но не убивал. Неужели за это я заслуживаю смерти?

— Значит, не помнишь! Этой ночью ты напал на торговое судно и убил всю команду. Двадцать человек!

Моё сознание помутилось во второй раз — теперь я упал в обморок. Когда я очнулся, передо мной вновь стояла эта девушка в окружении отряда порождений Бездны численностью в полдюжины. Большинство её воителей было эшхарготами, но двое, очевидно, офицеры — нет. Конечно, и те и другие были октопоидами, и с точки зрения человека или иного наземного гуманоида разница между офицерами и эшхарготами была минимальной. Но и куда меньше разница между человеком и представителями вымершей расы эльфов. Офицеры скорее походили на меня самого без крыльев, чем на эшхарготов: более стройная фигура, тонкая шея, чуть более длинные и тонкие щупальца и зачаточные уши по бокам головы. Коль эшхарготы произошли от людей, не могли ли эти твари произойти от эльфов?

Память крови, свойственная порождениям Бездны, подсказала мне название этой расы: хуфуты. Если средняя продолжительность жизни у эшхарготов в Маргардте около пятидесяти лет, то у хуфутов — раз в пять побольше. Если эшхарготы владеют стихийной хаотической магией, то хуфуты питаются ментальной энергией гуманоидов и способны воздействовать на мозг. Когда их мало, они довольно безопасны, когда много — могут контролировать и большие группы людей.

— В обморок падаешь? — спросила девушка. — Значит, ещё не совсем растерял человечность. Если разобраться, то виноват в этом не ты, а кровь Бездны, затмившая твой рассудок.

— Кто ты? — спросил я. — И почему сразу обвинила меня, а не эту кровь Бездны?

— Я — Цовинар, Владычица Морская, Королева Ночи, правительница эшхарготов Моря Одиночества и представительница Совета Тринадцати. Я тоже Властительница Бездны. Точнее, как и ты, я — полукровка, которую родила человеческая женщина. Кровь Бездны — наш дар и проклятие. Это источник великой силы и мудрости Бездны. Но неподготовленного она лишает рассудка. Нужно научиться контролировать эту силу, иначе она будет контролировать тебя.

— Это нужно Властителям Бездны?

— Властители Бездны — не животные, чтобы слепо следовать инстинктам. Тот, кто не может управлять собой, не сможет управлять и другими. Я поняла, почему нельзя тебя винить. Меня вырастил отец, который научил контролировать силы Бездны. Ты же вырос среди людей, которым эти силы неведомы. Я научу тебя быть истинным Властителем Бездны. Иначе, — Цовинар недвусмысленно провела передо мной трезубцем.

Я согласился. Владычица морская велела освободить меня. И только когда я отошёл от шока, до меня дошло, что говорила она со мной на каком-то незнакомом языке. Вернее, теперь уже знакомом: я его прекрасно понимал и сам свободно говорил на нём. Как такое возможно, я узнал позже.

Цовинар стала моей наставницей — и первой женщиной. Я научился подавлять агрессию — и направлять её в нужное русло. Научился я и командовать порождениями Бездны. Оказалось, наречие, на котором мы общались — харгий, язык Бездны, священный для эшхарготов и безднопоклонников, родной для властителей Бездны. Все властители обладают памятью крови, в которой этот язык и прописан с рождения. Когда я принял октопоидную форму, мои старые знания проснулись. Эшхарготы же говорят на диалекте дарского, заимствовавшем слова, связанные с религией, из харгия.

Цовинар хотела, чтобы я стал её мужем, и мы, благословленные Фатагном как довольно влиятельным Владыкой, заполучили бы более высокие места в совете Бездны. Цовинар не хотела меня отпускать, мол, оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королём. Но я отказался: я сделал свой выбор, жизнь человека среди людей. Я вернулся к Кантеру и начал изучать у него алхимию. Проштудировав основные книги по алхимии на дарском языке, я принялся читать более продвинутые, на ситтари. Оказалось, я отлично помню язык своего детства и могу читать на нём научные трактаты.

Я завязал с преступной деятельностью. Моих бывших товарищей по банде не было видно: за то время, что я отсутствовал, они успели угодить за решётку. Тем не менее, моя дурная слава никуда не делась, и мы с отчимом переехали в другой город, Дарвуд, на одноимённый остров. Туда же по чистой случайности переехали Рамир и храмовник Танкар. Хотя, как я подозреваю сейчас, Танкар переехал далеко не случайно, а мог догадываться, что я как-то связан с силами Хаоса.

Однако, с тех пор, как я завязал с преступностью, стал законопослушным гражданином и изучил алхимию, я не сразу стал честным тружеником. У меня появилось несколько хитрых планов, как при моих способностях жить без работы, грести деньги лопатой и при этом не нарушать закон. Довеском к моей способности к биологической метаморфозе прилагалась возможность превратить любую одежду в доспех, достойный властителя Бездны. В качественную кольчугу из золота, как я узнал в результате экспериментов, высшей пробы. В результате экспериментов я понял, что мог обратить в золотой доспех хоть шёлковое платье дамы из высшего света, хоть пропахшие навозом крестьянские штаны с кафтаном, лишь бы всё это было надето на мне во время метаморфозы. Даже один золотой кольчужный доспех без дураков стоил приличных денег. Если же накупить кучу дешёвой одежды, преобразовать всё в золотые доспехи и продать, то можно стать самым богатым человеком на острове. Да что на острове, во всём царствие Ваагна, если не считать самого бога-правителя!

Главной проблемой было найти покупателей. На нашем маленьком островке тяжело будет продать множество золотых доспехов. Надо было найти покупателя хотя бы на один, на вырученные деньги переехать в столицу, Грахатаун, где отбоя от клиентов уже не будет.

На тот случай, если не смогу найти и одного клиента, я придумал ещё один план. Пойти к Талару с монетного двора, другу отчима и попросить у него переплавить доспехи на монеты, благо материала полно, и мне не жалко заплатить ему в качестве награды, например, четверть суммы.

Однако, доспехи, потеряв контакт с моим телом, в течение получаса превращались обратно в одежду, которой были раньше. На следующий день я пошёл к Талару, переплавил у него доспех на монеты, но как только последняя монета остыла, они тут же превратились в куски жжёных тряпок. Я извинился перед Таларом, сказал, что это — алхимический эксперимент и заплатил за беспокойство десять серебряных.

На следующую ночь во сне мне явилась Бездна с короткой речью: "Могущество дано тебе для власти, а не для таких мелочей как личное обогащение. Не шути с высшими сущностями!"

С тех пор я и стал тем, кем являюсь: ремесленником и торговцем.

Мир вокруг потерял краски, стал мутным и серым. Я открыл глаза, и яркостью стал наполняться реальный мир, в который я вернулся. Значит, моя память полностью вернулась, и дрёма, соприкоснувшая меня с прошлым, отпустила меня, уступив место настоящему.

— Я всё вспомнил! — произнёс я. — Мой корабль был ограблен пиратами, мои друзья пропали без вести, а я чудом выжил. Я хочу отомстить пиратам, а если друзья живы, и спасти их. Благодарю тебя, бог и создатель народа хаттуров, бог стихийной магии, покровитель теней и воров. Очень хорошо, что ты восстановил мою память, дядя Апион, — улыбнулся я.

Глава 5

Коцит

Бог Апион моим дядей. С одной стороны, удивительно, когда у человека дядя — бог. С другой, я сам не совсем человек, а полубог. Если быть чуть поточнее, то либо бог, либо полубог-полудемон. Властители Бездны не совсем демоны, это порождения Хаоса другого типа, чем Геенны. Древних, Хейбара и Дагона, самых могущественных из властителей Бездны можно считать богами. А кем же являются обычные властители? Богами? Полубогами? Демонами? Всё нет, они ни то, ни другое, они — властители Бездны. Но учитывая, что их обожествляют безднопоклонники и представители морского народа, они вполне себе боги.

Моя родословная была не самой плохой, и в то же время — неоднозначной. Мой отец — ангел Бездны Фатагн, дедом же по отцу был Аваддон, также ангел Бездны, а бабкой, согласно слухам, была какая-то эльфийская принцесса, родившая Фатагна от Аваддона, до того как эльфы вымерли. Откуда же взялся Аваддон, и кто были его родители, не знал никто. Матерью же мне приходилась богиня Луны Зара, представительница племени Новых Богов, происходящая из магов Ситтараса. Бабушкой по матери была ситтарская магичка Лила, а дедом — архимаг Иллиндил Грант, вернее, на момент рождения будущей богини, ещё не архимаг, а студент академии Рассвета. Одним прадедом по матери был лорд магов Ферендель Грант, а другим — архимаг Гилмарион, бывший правителем Северной Империи в мире Астелар и чуть не ставший богом, пока его не сверг отряд магов Ситтараса, среди которого был Иллиндил.4 Соответственно, Апион Грант, сын Иллиндила, был единокровным братом Зары и моим дядей. Апион также является членом магического совета Ситтараса, и часто отсутствовал в Маргардте. Вот такая вот необычная родословная. У меня голубая кровь, причём в обличии ангела Бездны — в буквальном смысле, как и у многих моллюсков.

Также я часто пересекался с ближайшим другом, Апиона, Арастиором, богом огня и войны.

У расы ангелов Бездны нет женщин, они размножаются в результате секса с женщинами человеческой или иных разумных рас. Если рождается мальчик — то это — будущий ангел Бездны, если девочка, то вырастает обычной женщиной, разве что, довольно часто владеет врождённой магией Хаоса. Ходят слухи, что дочери ангелов Бездны также способны рождать таких как я и от обычных мужчин. Пока никто их не подтвердил и не опроверг.

Фатагн принял человеческий облик и сблизился с Зарой. Моё зачатие произошло не по большой любви, каждая сторона преследовала собственные интересы. Фатагн хотел продолжить свой род и дать жизнь новому порождению Бездны, полагая, что человеческая девушка, ничего не подозревая, родит нового ангела Бездны в человеческом обличии.

Зара же, как и её мать Лила, презирала идиотов, которые считают себя хитрецами. Она прекрасно понимала, кто перед ней и кто от него родится. Но Фатагн, судя по всему, не догадывался, что перед ним — настоящая богиня Луны. План Зары был прост: стать матерью Властителя Бездны, который будет точной копией отца, заманить Фатагна в ловушку, убить его и подменить собственным сыном, похожим на него в хаотическом облике как две капли воды. Я должен был стать агентом и ставленником светлых богов среди Властителей Бездны. Но сам я отказался от этой идеи, предпочтя жизнь обычного человека.

Ближайший друг Апиона, бог войны и огня Арастиор рассказывал мне, что Зара, как и сам Апион, была незаконнорожденной дочерью Иллиндила, и о ней никто не знал, мать воспитывала её в тайне. Через несколько лет после прибытия Апиона на Ситтарас Зара объявилась и попыталась отсудить у Апиона родовой особняк Грантов. Но Апион умудрился выиграть в суде благодаря своим связям: на тот момент он был уже так называемым голосом, представителем архимага Аврелия, ректора академии, входящего в Совет Двенадцати, орган власти Ситтараса. Конечно, архимаг помог своему протеже выиграть это дело в суде. Он нанял лучшего адвоката, который доказал, что Зара — недостойная наследница. Наследство — не только имущество, но и долги и обязанности. Иллиндил, отец Зары и Апиона, до того, как объявились его сын и дочь, считался последним представителем рода Грантов, на котором лежала миссия победить Зорана, также представителя этого рода, ставшего богом Хаоса в мире Элам. Апион, несмотря на то, что вырос в одном из Внешних миров и мало владел магией, как узнал об этой миссии, почти сразу поклялся её исполнить. Зара же, выросшая на Ситтарасе и бывшая на три года старше Апиона, не только не поклялась выступить против Зорана, но и даже не заикнулась о том, что в принципе не против это сделать. Сам же Апион выступил против Зорана и убил его, он выполнил предназначение рода, а значит — является более чем достойным наследником.

Арастиор и Апион, знакомые задолго до обожествления, являют уникальный пример искренней дружбы между двумя богами. Боги Маргардта плетут интриги, заключают и разрывают союзы, организуют войны друг против друга, при их дворах стоит атмосфера интриг, предательства, подкупа, шпионажа. И лишь у Апиона с Арастиором вечный и нерушимый союз старых боевых товарищей. Возможно, в том числе и потому, что на момент начала знакомства они были врагами, а потом объединились против Азиза Шакира, бывшего господином Апиона.

— Вот и ты, сын моей сестрички Зары, — улыбнулся Апион. — Как твоя кровь Бездны? Сильно бурлит?

— Бурлит. Но я научился её контролировать.

— Хаос не есть зло, если умеешь направлять его в нужное русло, — подтвердил Апион. — Давненько мы не виделись. Вечные дела, знаешь ли. Я состою в Совете Двенадцати на Ситтарасе и странствую по мирам в поисках союзников и оружия, способных помочь нам в борьбе с демонами. Этот мир стал одной из баз армии Рассвета, моих небесных клинков и воителей Арастиора из Эрты.

Путешествуя по мирам, можно наткнуться на очень странные вещи, — продолжил Апион, — Я побывал в мире, где вообще нет нелюди. Там очень развитые технологии, но почти нет магии: оставшихся немногочисленных магов считают шарлатанами. Многие события из истории других миров сохранились там в мифах и легендах. Хотя в этом мире побывал Искупитель и принёс свою веру, там очень много людей, которые вообще не верят ни в каких богов! И это при том, что прямо у них под носом, в на дне одного из их океанов спит целый Древний, бог Бездны! Как же его зовут... Не то Култу, не то Тухлу...

— И удалось вынести что-то полезное из этого мира?

— Да. Принцип мадаббарных сетей. Я научился магически соединять мадаббары5 в сети, как люди того мира — свои вычислительные машины. Но давай перейдём к твоим проблемам. Ты искал от меня какой-то помощи, не так ли?

— Да, дядя Апион. Пираты напали на наш с друзьями корабль. Меня искалечили, а их похитили. Я думаю, что мои друзья живы, и хочу их найти — и спасти.

— А сам найти их не можешь? Ты властитель Бездны или нет? Ты способен повелевать морской стихией. Ты можешь чувствовать всё то, что происходит с мировым океаном. И я уверен, что через океан ты можешь определить, где находятся твои друзья.

— Нет, не могу. Я ещё не до конца овладел силами Бездны. Владычица Цовинар научила меня далеко не всему, что умеет...

— Этого не может быть. Властители Бездны владеют всеми силами своей стихии от рождения! Значит, ты не полноценный Властитель, потому что ты полукровка!

— Но у ангелов Бездны нет женщин! Нас рождали женщины людей и эльфов. Все мои предки по мужской линии были полукровками, но при этом все они были настоящими Властителями Бездны.

— Это значит, что ты не инициирован. Вот когда пройдёшь инициацию, тогда и станешь истинным Властителем Бездны.

— Владычица Цовинар ничего мне про это не говорила.

— Потому как она ничего про это не знала, она не ангел Бездны. Это мог сообщить тебе только отец или Хейбар.

— И что теперь?

— Проходи инициацию. Для этого ты должен отправиться в Бездну и добраться до источника Силы Хаоса. Зрелый Ангел Бездны или Древний отправит тебя туда без проблем. Я же, светлый бог, не могу тебя направить непосредственно в Бездну. Но я знаю ещё одно место, где есть источник Хаоса.

— Что же это за место? — поинтересовался я.

— Это место — Коцит, один из планов ада, Геенны, точнее, один из миров демонического плана бытия, известного, как Геенна Огненная. Только сам Коцит — не огненный, а напротив, ледяной план бытия. Это — мир Карерона-предателя. Карерон был богом ледяной стихии, но во время вторжения демонов во Внешние Миры он предал своих и перешёл к врагу, сам став демоном. Боги свергли Карерона в Геенну Огненную, но сам Карерон оказался сильнее Геенны. Настолько велика была в нём ледяная сила, что в аду настали морозы. Карерон породил Коцит — ледяной адский мир и уже оттуда устраивал атаки на другие миры. Коцит стал той частью Геенны, куда и попадают после смерти предатели.

До сих пор в религиях многих северных народов живёт представление, что в аду должно быть не жарко, а холодно. Это — память о Карероне, его мире и о демонах ледяного мира, шарду.

В Коците находился Трон Карерона, но с момента его гибели он пустует. Именно в районе трона и находится источник Силы Хаоса. Хаос Геенны не такой, как Хаос Бездны, но они родственные. Многие из нас, богов Маргардта, проходили путём Коцита. Я проходил, и Арастиор тоже.

— И ты можешь меня телепортировать в Коцит?

— Не совсем, Сардэк. Моё всемогущество пока что ограничивается лишь этим миром. Но я могу тебя телепортировать туда, где есть проход в Коцит.

— Далеко?

— Нет. Соседний остров. Берись за руку.

Я взял Апиона за руку. Тут же меня окружила ослепительная вспышка яркого света. Я тут же зажмурился. Когда я открыл глаза, то увидел, что стою на заснеженной вершине горы рядом с величественным храмом древнего стиля, окружённым серебристыми колоннами. С вершины горы открывалась перспектива всего острова, также покрытого снегом.

Возле храма стояла группа монахов — один — высокий, похожий на снежного барса, явно — представитель расы белых хаттуров, народа Луны. Другие — низкие, в половину человеческого роста, с лицами, закрытыми капюшонами.

— Слава Господу! — крикнул снежный барс, рухнувший на колени. Низкорослые монахи последовали его примеру.

— Встань, отец Гирдэк, — ответил Апион. — Со мной — племянник, Сардэк. Вели магам раттусов сопроводить его к преддверию Коцита.

— Вы слышали господа нашего, раттусы, — как принято среди хаттуров, растягивая гласные и звук "р", произнёс отец Гирдэк. — Сопроводите господина Сардэка к разлому!

— Да, святой отец, — ответил один из низкорослых монахов.

— Что это за существа? — изумился я, показывая на низкорослых монахов в капюшонах, пока они шли.

— Раттусы6, — ответил отец Гирдэк. — Раса, созданная Господом нашим Апионом.

— На самом деле, не созданная, — ответил Апион. — Задолго до обожествления я нашёл расу разумных крыс в подземельях родного города Стейнгарда. Тогда они были ещё в полудиком состоянии, но уже обзавелись собственными магами7. Крысам было тесно в катакомбах старого города, однако, выйти на поверхность они не могли: люди убили бы всех их. После обожествления я вернулся в Стейнгард и организовал раттусам исход. Я поселил их на одном из островов Хаттуров.

— И как же коты-хаттуры уживаются с крысами-раттусами?

— Из-за моего запрета хаттуры не трогают раттусов. Сами раттусы изменились благодаря мне. Я сделал их сильнее, выше, умнее, и изменил их речевой аппарат, так что теперь они могут говорить по-человечески. Так что в некоторой степени я создал раттусов.

— А что здесь делает преддверие Коцита?

— Задаёт местный климат, — ответил Апион. — А ты как думал, почему на острове, расположенном в тропических широтах, лежат снега? Там, где ступала нога Карерона-предателя, образуются ледяные аномалии, сильно охлаждающие климат. Карерон уничтожен, и большая их часть исчезла. Кроме тех, которые порождены Коцитом. Из преддверия часто выходят шарду, ледяные демоны, но маги огня из раттусов уничтожают их.

— А почему тут нет магов огня из Хаттуров?

— Территория храма Луны священна для народа Луны — и запретная для народа Солнца. О! Вот мы и пришли, — произнёс Апион, указав на шар переливающихся серебристо-белых энергий, сияющий над выступающей глыбой льда.

Я двинулся к разлому.

— Погоди! — крикнул Апион. — Шарду тебе так просто не уничтожить. Возьми это!

Апион протянул мне пистолет. Вернее, нечто, похожее на пистолет, которые я видел у пиратов и офицеров, только он был прозрачный, а внутри у него сияло синее облачко энергии.

— Это магический пистолет, — пояснил Апион. — Стреляет огнём, молниями и ледяными стрелами. Ещё одно: в Коците — очень холодно! Любые морозы этого мира покажутся тебе лёгкой прохладой. Захвати зимнюю одежду.

— У меня её нет.

— Не забывай, что я — бог, ответил Апион, буквально из воздуха сотворяя шубу. Я накинул её. Оглядевшись, я пошёл в разлому.

И через некоторое время, проморгавшись, увидел, где оказался. Я стоял в заснежено-ледяной пустыне, простиравшейся на десятки, сотни лиг. Силы Бездны подсказывали, что источник Хаоса находится где-то на Востоке. И я двинулся туда. Несмотря на шубу, адский мороз всё равно пронизывал до костей. Навстречу двигались шарду, демоны льда. Они оказались похожими на гигантских ледяных големов блестящего синего цвета, отражающие в своей поверхности, словно в зеркале, снежинки. Но несмотря на небесно-голубой цвет этих созданий, что-то недоброе ощущалось в этом сверкании. Шарду, чьи туловища и конечности оказались гранёными, выглядели словно вырубленными топорами из глыбы льда. В их фигурах прослеживалось что-то неестественное и гротескное. Тонкий живот и расширяющаяся кверху грудная клетка, подобная перевёрнутой трапеции. Длинные и тонкие руки, увенчанные когтями, короткие ноги. Вытянутая морда, похожая на волчью, уши как у осла. Из пастей капало вещество, в котором мой глаз опытного алхимика опознал жидкий азот. Когда они открыли рты, я ужаснулся: оттуда торчало четыре ряда челюстей с острыми, словно пики скал, клыками. На верхушке же головы располагались уши как у осла.

Пока я не нападал на них и не приближался, они стояли на месте и изучали меня. Я не горел желанием биться с ними, но единственным проходом, что я заметил, была долина, где они и стояли. Пришлось идти.

Встав на четвереньки, эти длиннорукие создания при моём приближении поскакали в мою сторону. Они передвигались как гориллы. Причём слишком быстро для таких нелепых фигур. На скаку они кричали:

— ШРД! ШР-РД! Ш-Ш-Р-Р-Д!

Очевидно, именно за эти крики их и прозвали шарду. Мне пришлось пустить в ход магический пистолет, переведённый в режим огня: порождения ледяной стихии плохо справляются с обжигающим пламенем, пробивающим в них дырки и трещины, после чего они разваливаются на куски. И они действительно распадались, с шипением, свистом и хрустом.

Впрочем, я уже до это имел примерное представление, как выглядят шарду, так как видел Арастиора.

Арастиор, бог войны и огня, выглядел высоким мускулистым мужчиной с бородой и длинными волосами. Он носил красно-чёрные плащ, мундир и штаны, а также доспехи из блестящего голубого металла: нагрудник, сапоги и наручи. Как Арастиор рассказал, это были доспехи из минерала талагмия, выплавленного из талагмиевой руды, добытой из тела Карерона-предателя,. Талагмиевые доспехи обеспечивали носителя полной невосприимчивостью к магии — и были одним из источников божественной силы Арастиора. Именно из талагмия и состояли шарду, невосприимчивые к магии, но уязвимые к огню. Но с Арастиора так просто сбить эти доспехи огнём нельзя: он сам бог огня и легко контролирует эту стихию.

Я двигался дальше по ледяной пустыни. Пройдя сквозь ущелье, охраняемое ледяными демонами, я наткнулся на свинцово-серое озеро, по поверхности которого плавали льдины. Возле его берегов торчали сосульки... точнее, нет, это настоящие ледяные сталактиты. В них, словно в клетках, проглядывались полупрозрачные бесплотные существа, напоминающие людей и других гуманоидов. Они, дрожа и стуча зубами, мучились от холода. Всё понятно! Это души грешников, свергнутых сюда за предательство, вслед за послужившим создателем этому плану ада Карероном.

Но что это за водоём? Похоже, это озеро Коцит, и давшее название этому плану бытия. Поначалу это был один из внешних миров, потом он стал очередным планом Геенны, после превратившись в ледяной ад. А почему это озеро не замерзает? Я принюхался: пахнет морской водой. Вода настолько солёна, что не леденеет, несмотря на царство вечной зимы. А это значит...

Я встал возле озера, расправив руки и впитывая энергетику солёного озера. Силы Бездны проникают и сюда. Пускай я не полноценный властитель, но значительно сильнее обычных людей — и могу летать. Я начал метаморфозу — и в облике Ангела Бездны взмыл в воздух оглядел Коцит. Я полетел в сторону Ледяного Трона, места силы Карерона. Достав из-за пазухи колбу, я налил в неё солёной воды про запас.

Но через считанные минуты приземлился, свершив обратную метаморфозу: пускай Властители Бездны сильнее людей, но любое порождение Бездны переносит морозы куда хуже. Порождения Бездны живут и в северных морях, но когда поверхность тех замерзает, не выходят наружу: могут замёрзнуть и застыть, так как хладнокровны. Конечно, при сильном обморожении, твари Бездны выживают, как и другие хладнокровные существа — и приходят в себя при потеплении. Но если замёрзнуть навеки... Лучше не представлять, а принять человеческий облик.

Я дошёл до ледяного холма. Там находился трон Карерона. Впрочем, он оказался высотой с большой дом, так как сам Карерон был гигантом, титаном, и человек не сможет на него взобраться. Но у меня была с собой морская вода, позволяющая принять облик Ангела Бездны. Больше чем на пять минут этот облик лучше не принимать в этом мире, но тут хватит и нескольких секунд. Впитав силу морской воды, я преобразился и взлетел, приземлившись на трон. Тут я ощутил колоссальный прилив тёмных сил, почувствовав себя не просто ангелом Бездны, а хаотическим богом, способным управлять Хаосом и свободно перемещаться внутри него. Цовинар обучила меня всему, что могла, но инициированные ангелы Бездны куда сильнее морских владычиц. Раньше я был просто раздутой креветкой, владеющей магией Бездны, а теперь я — полноценный владыка Хаоса, способный путешествовать его тропами. В том числе и между мирами.

Одной лишь силой мысли я перенёсся к разлому и вышел в Маргардт, на острова хаттуров. Тёмная сила опьяняла меня. Я ощущал колоссальную мощь Бездны, правда, с небольшими включениями Геенны, но сейчас это казалось не важно.

На меня смотрел удивлённый отец Гирдэк и монахи-раттусы. Апиона не было: очевидно, отправился в Ситтарас или ещё куда.

"Я свободен!" — услышал я в голове знакомый бас. — "Сила! Власть!"

"Кто ты такой?" — мысленно спросил я.

"Ты знаешь, кто я", — ответил голос в голове. "Я — это ты. Твоя тёмная сторона. Я — тьма в твоей душе, как и ты — свет в моей. Я — ангел Бездны, сын ангела Бездны. Именно я проснулся в тебе в твои юные годы. Именно я подтолкнул тебя на путь криминала. Моя кровожадность захватила тебя. Это я убил тех морских торговцев, о чём твоя светлая душа предпочитает не помнить. Цовинар научила тебя контролировать меня. Но после инициации я стал самостоятельной личностью. Хаос Геенны куда крепче и сильнее, чем Хаос Бездны, он и пробудил меня и дал мне сил".

"Умолкни", — ответил я. — "Ты лишь мой гнев, моя ненависть и кровожадность. Ты — лишь часть меня, ангел Бездны, в то время, как я — полноценная личность".

"Ты уверен?" — спросил тёмный голос. — "У меня личность ангела Бездны, значит и тело ангела Бездны моё, и силы — мои. Выметайся из моего тела, человечишка!"

И ангел Бездны исторг мою душу из своего тела. Странно было глядеть со стороны на то, что только что было тобой. Сначала я подумал, что моя душа направится в мир иной, но тут материализовался в своём старом облике, человеческом. Жив! Лучше, чем направиться к богам в самом рассвете сил.

— Счастливо оставаться, неудачник! — издевательски отсалютовал ангел Бездны и улетел куда-то на юг.

Конец ознакомительного фрагмента

Апрель 2013 — февраль 2015

1 Трикстер — в мифологии, фольклоре и религии — божество, дух, человек или животное, не подчиняющееся общим правилам. Ловкач и обманщик, вор, мошенник, хулиган.

2 О, Хейбар! О, Аггот-Шураб! О Фатагн! Хейбар жив!

3 О, властитель, ангел Бездны! Хейбар жив!

4 Подробности — в рассказе "Трудно быть магом" из цикла "Ситтарские хроники".

5 Мадаббар — магическое устройство, используемое для связи, просмотра пьес и новостей, вычислений.

6 Раттус — крыса (ситтарск.)

7 Подробности — в романе "Сталь и Пламя".