Том 12. Алисизация: восхождение

Sword Art Online. Том 12 — Алисизация: восхождение

Annotation

Версия текста от 03.08.14. Последнюю версию можно найти на http://ushwood.ru/sao

Часть VII. Два администратора (пятый месяц 380 года по календарю Мира людей)

Глава 1

Глава 2

Часть VIII. Центральный собор (пятый месяц 380 года по календарю Мира людей)

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Послесловие автора

Notes

Перевод с английского языка — Ushwood

Бета-редактирование — Lady Astrel, Malesloth

Любое коммерческое использование данного текста или его фрагментов запрещено

Часть VII. Два администратора (пятый месяц 380 года по календарю Мира людей)

Глава 1

Я, Кадзуто Киригая, вышел из VRMMORPG «Sword Art Online» 7 ноября 2024 года.

После периода реабилитации я вернулся домой, в город Кавагоэ (префектура Сайтама), это было в середине декабря. За два месяца до того мне стукнуло 16, но, когда мои сверстники сражались со вступительными экзаменами в старшую школу, я сражался с 50 уровнем Айнкрада и, естественно, ни в какую школу ходить не мог.

К счастью — хоть я и не вполне уверен, что так стоит говорить, — я получил аттестат выпускника средней школы, которую на самом деле не окончил. В норме это значило бы, что мне пришлось бы заниматься зубрежкой в подготовительной школе, чтобы сдать экзамены на год позже. Однако государство придумало шикарную штуку, здорово облегчившую мне жизнь.

Из примерно 6000 игроков, вернувшихся из тюрьмы под названием «SAO», больше 500 составляли ученики средней и старшей школы. Было решено специально для них с апреля 2025 года открыть школу в Ниситокё; там можно было обучаться бесплатно и без вступительных экзаменов, а ее окончание давало право поступать в университеты.

Новому учреждению выделили здание муниципальной закрытой год назад школы, которое до того собирались сносить. Преподавали в основном учителя, ушедшие на пенсию по старости, но по такому случаю вернувшиеся к работе на неполной занятости. Согласно закону о школьном образовании эта школа считалась «Национальной специализированной».

Вообще-то от этой неожиданной доброты, являющейся на самом деле мерой предосторожности, я был малость не в своей тарелке, но, посоветовавшись с Асуной и, конечно, с семьей, решил туда пойти. Ни разу потом я не пожалел об этом решении. Было просто здорово придумывать и собирать различные штуки на занятиях по мехатронике; кроме того, я каждый день виделся с Асуной, Лизбет, Силикой и другими. Даже если снять баллы за обязательные еженедельные психологические консультации — все равно это была настоящая школьная жизнь.

Однако и эту школу мне закончить не удалось.

Через год и два месяца после поступления, 6 июня 2026 года — непонятно почему я внезапно оказался в другом мире, «Подмирье». Очнувшись в лесу близ деревни Рулид на самом севере Мира людей, я вопил во все горло, чтобы венчурная компания RATH, создавшая этот мир и управляющая им, выпустила меня, — но безуспешно.

С неохотой я пришел к выводу, что моя задача — добраться до консоли, с помощью которой можно связаться с внешним миром. По идее, она должна была находиться в самом сердце Мира людей, его столице Центории, а точнее — в стоящей посреди нее высоченной башне Центрального собора Церкви Аксиомы. Туда я и отправился из Рулида вместе с Юджио, другом, с которым я познакомился уже в этом мире.

С различными приключениями я добрался до Центории спустя год по времени Подмирья, однако я не мог просто взять и войти в Центральный собор. Ворота Церкви Аксиомы были плотно закрыты для всех; исключение делалось лишь для победителя Объединенного турнира четырех империй, проводящегося каждую весну.

Поэтому мы с Юджио, преследуя каждый свою цель, но оба стремясь попасть в собор, для начала поступили в Академию мастеров меча, чтобы завоевать право участвовать в том турнире. Учебная программа там была совершенно немыслимая по меркам реального мира — в основном мы обучались владению мечом и магией (точнее — Священными искусствами); кроме того, мне впервые довелось жить в общежитии. В такую вот ситуацию я угодил; но тем не менее я привык к жизни в Академии мастеров меча… пожалуй, можно даже сказать, что наслаждался ей.

Однако через год и месяц после поступления, в 5 месяце 380 года по календарю Мира людей —

Вновь произошло нечто, что оборвало мои школьные дни. Парочка дворян из высшего общества подстроила хитроумную ловушку моему слуге, младшей ученице по имени Ронье, и слуге Юджио по имени Тиизе, чтобы грязно поразвлечься с ними.

Юджио, очутившийся на месте злодеяния, прорвался сквозь абсолютный запрет на «неповиновение закону», извлек меч и, вложив все силы в удар, отсек левую руку дворянину по имени Умбер. И как раз в это время я поспешно прибежал туда же, скрестил мечи со вторым дворянином, Райосом, и отрубил ему обе руки.

Раны были серьезными, но не должны были привести к смерти, если немедленно остановить кровь и применить для лечения Священные искусства; однако тут произошло нечто странное. Припертый к стенке необходимостью выбирать между высшим законом Мира людей, Индексом Запретов, и собственными желаниями, Райос умер, испуская вой, который нельзя было назвать человеческим голосом… нет, он перестал функционировать.

Нас с Юджио исключили из Академии, и Рыцарь Единства, присланный Церковью Аксиомы, отправил нас в тюрьму, находящуюся под Центральным собором. Ничуть не смущаясь тем, что уже в третий раз «покидаю школу на полпути», я вместе с Юджио выбрался из тюрьмы, и мы бродили по розарию-лабиринту вокруг собора в поисках входа в сам собор. Потом нам пришлось сражаться с самым молодым из Рыцарей Единства, а потом, когда мы отчаянно носились по лабиринту, пытаясь сбежать, нас спасла —

«Кардинал» — так представилась эта загадочная девочка.

Кардинал, обитающая в громадной библиотеке, изолированной от остального пространства, отправила промокшего до нитки Юджио (он во время боя свалился в фонтан) в ванную, а пока его не было, открыла мне невероятную истину.

Что Подмирье представляет собой модель цивилизации, существующую уже как минимум четыре с половиной века по внутреннему времени.

Что первосвященник Церкви Аксиомы, правящий миром, был когда-то девочкой по имени Квинелла — красивой, но по сути такой же, как остальные местные жители.

Что эта девочка, посвятившая себя изучению Священных искусств — иными словами, системных команд, — так упрямо стремилась к силе и власти, что нашла запретное заклинание — команду, позволяющую открыть весь список команд. Это был единственный способ стать из обычного образца, части модели, системным администратором.

Получив абсолютную власть, Квинелла, скорее всего, и сейчас смотрела на мир с верхнего этажа Центрального собора. Смотрела ли она и на нас с Юджио, затерявшихся в священном саду?..

Меня вдруг пробрало холодом, я аж задрожал; и тут Кардинал, сидящая за столиком напротив меня, глянула мне в лицо с ироничной улыбкой. Отпив чая из чашки, она приподняла свое маленькое пенсне.

— Еще рано ежиться от страха.

Подавив бегающие по коже мурашки, я каким-то образом сумел ответить на ее спокойные слова.

— Аа… прости, продолжай.

Подняв чашку, я глотнул чая с привкусом кофе из реального мира.

Кардинал откинулась своей маленькой фигуркой на спинку стула и вновь заговорила своим безмятежным голосом.

— Вернемся на двести семьдесят лет в прошлое… Успешно вызвав энтайр комманд лист, Квинелла в первую очередь подняла свой уровень до максимума и тем самым получила возможность прямо вмешиваться в деятельность системы «Кардинал», контролирующей мир. Затем она вручила себе все полномочия, которыми обладал только «Кардинал». Управление землей и зданиями, генерация предметов, даже управление прочностью динамических объектов, включая людей… иными словами — манипуляция Жизнью…

— Манипуляция… Жизнью. То есть, значит, предел ее жизни…

На мои робкие слова девочка-мудрец отчетливо кивнула.

— Она смогла его превзойти. Получив привилегии системного администратора, Квинелла в первую очередь полностью восстановила свою Жизнь — в возрасте восьмидесяти лет, на пороге исчезновения. Затем она остановила естественное снижение Жизни. Потом вернула себе молодую внешность. Восторг Квинеллы при обретении утраченной красоты времен своей юности, когда она буквально ослепляла… думаю, ты этого просто не в силах вообразить — молодой, да еще мужчина; однако —

— Ну… я прекрасно понимаю, для женщин это высшая мечта, — осторожно ответил я. Кардинал равнодушно фыркнула.

— Даже я, лишенная человеческих эмоций, могу сказать, что благодарна за этот неизменный облик. Я испытываю невероятно сильное желание, чтобы мое тело подросло еще на пять-шесть лет, но… Так или иначе, когда Квинелла достигла всего, к чему стремилась, ее охватил экстаз. В конце концов, она заполучила власть делать что ей угодно с огромным Миром людей, да плюс еще обладала вечной красотой. Это был экстаз… высший экстаз. Достаточный, чтобы вытряхнуть из нее крохотную частичку рассудка, которая еще оставалась…

Большие глаза Кардинала за стеклами пенсне вдруг превратились в щелочки. Как будто она смеялась над глупостью людей — а может, жалела их.

— …Лучше было бы, если бы она на этом и остановилась. Но дыра в сердце Квинеллы оказалась поистине бездонной. Эта женщина не знала, что такое «достаточно»… она не могла допустить, чтобы у чего-либо еще был такой же, как у нее, уровень доступа.

— Это ты… про систему «Кардинал»?

— Конечно. Она захотела избавиться даже от кучки программ, не имеющей самосознания. Однако… даже с ее владением Священными искусствами Квинелла в конечном итоге была все же не более чем обитателем Подмирья, совершенно незнакомым с научной цивилизацией. Она просто никак не могла разобраться в сложном синтаксисе команд уровня администратора за одну ночь. Квинелла безрассудно попыталась расшифровать референс[1] для сотрудников RATH… и допустила ошибку. Всего одну, но колоссальную. Она решила включить всю систему «Кардинал» в себя саму, создала громадного размера команду и прочла ее. В результате… — девочка перешла на шепот, похожий больше на звук дыхания. — Квинелла ввела главную инструкцию системы «Кардинал» в собственный Пульсвет в режиме «только чтение». Она хотела украсть лишь уровень доступа, а в итоге срастила «Кардинал» с собственной душой!

— …Что… что это было?.. — тупо пробормотал я, не в силах осмыслить услышанное. — Главная инструкция «Кардинала»… это что конкретно?..

— …Поддержание постоянства. Это и есть цель существования «Кардинала». Ты и сам должен это понимать, если в реальном мире встречался с играми, где работает эта система. «Кардинал» постоянно наблюдает за действиями всех «игроков». И как только замечает что-то, что угрожает внутриигровому балансу, безжалостно начинает действовать.

— Ааа… ну да, точно. Помню, я тучу времени потратил, пытаясь перехитрить «Кардинал», но все дырки, которые я находил, тут же затыкались… — пробормотал я, вспоминая, как быстро исчезали безопасные, но эффективные охотничьи места во времена SAO. Кардинал вновь самодовольно улыбнулась. Лишь когда у нее было такое лицо, она переставала производить впечатление мудреца и выглядела как простая, невинная десятилетняя девочка.

— Это же очевидно; сколько бы молокососов вместе ни собралось, перехитрить систему «Кардинал» им не по силам. …Однако в своей жажде законсервировать мир Квинелла пошла гораздо дальше. После того как она записала инструкцию в свой Пульсвет, то есть в душу, она потеряла сознание и очнулась лишь спустя сутки. К тому времени она уже во многих отношениях перестала быть человеком. Она не старилась, она не нуждалась ни в хлебе, ни в воде… ей владело единственное желание — чтобы Мир людей, которым она правит, оставался неизменным. Всегда.

— Оставался неизменным… всегда.

Повторив слова Кардинала, я погрузился в размышления.

Оставим в покое многоцелевой ИИ, систему «Кардинал»; думаю, все админы всех существующих в мире VRMMO хотят, чтобы их игровые миры оставались такими, какие они есть. Они подкручивают баланс стоимости денег, генерации монстров и выпадения предметов, чтобы сохранить порядок. Однако даже админ с богоподобной властью не в силах взять под контроль один фактор. Игроков.

Это ведь и к Подмирью тоже относится, да?

Будто прочтя мои мысли, Кардинал слегка кивнула и продолжила объяснение.

— Прежде система «Кардинал» контролировала животных, растения, землю и погоду — только эти объекты и эффекты; короче говоря, она действовала как вместилище мира, не вмешиваясь в деятельность его обитателей, искусственных Пульсветов. …Однако Квинелла была не такая. Она собиралась даже жизни людей навсегда сделать одинаковыми.

— Одинаковыми… то есть сделать так, чтобы все день за днем повторяли одно и то же, без чего-то нового… ты это имеешь в виду?..

— Мм… ну, по сути да. Позволь мне продолжить… Слившись с системой «Кардинал», Квинелла для начала изменила свое имя. Она стала зваться… первосвященником Церкви Аксиомы Администратором.

Услышав это имя, я тут же перебил:

— Он… тоже так сказал. Этот Рыцарь Единства, Элдри Синтезис… эээ…

— Сёти-ван, несомненно.

— Точно, он самый. Он вроде сказал, что получил приглашение первосвященника Администратора-сама, потом спустился на землю с неба или что-то типа того… Ясно, значит, он говорил про Квинеллу… Как бы это сказать, имечко она себе выбрала потрясающее.

У меня английское слово «администратор» ассоциировалось с аккаунтом, имеющим высший уровень доступа к системе, а не с собственно администратором. Я не был уверен, какое значение имела в виду Квинелла, когда придумала себе это имя.

На мое замечание Кардинал едва заметно улыбнулась и кивнула.

— Дело не в том, что она назвала себя богом этого мира; можно сказать, имя соответствовало тому, что она делала… Как бы там ни было, став администратором по имени и по сути, Квинелла в первую очередь издала указ. По этому указу четыре высших дворянина того времени были провозглашены императорами, а Мир людей был разделен на четыре империи: северную, восточную, южную и западную. Кирито, ты видел стены, которые разделяют столицу Центорию на четыре части?

Теперь была моя очередь кивнуть.

Академия мастеров меча, где я жил, располагалась в пятом квартале столицы Северной империи Норлангарта, Северной Центории. Из окон общежития всегда можно было увидеть белокаменные стены, превышающие по высоте любое здание в городе. За этими сооружениями, называемыми «бессмертными стенами», находились столицы других империй; когда я впервые об этом узнал, я был просто потрясен.

— Для возведения этих стен никто не добывал мрамор и не складывал его год за годом. Квинелла… нет, Администратор заставила их возникнуть мгновенно благодаря своей богоподобной силе.

— …Мг-гновенно?! Эти стены?! Это уже далеко не Священные искусства… народ Центории тогда не дрожал поголовно?..

— Естественно; а она к этому и стремилась. Она хотела показать людям всю мощь системы «Кардинал» и вбить в них благоговение. С помощью этого психологического барьера, а также «бессмертных стен», физического барьера, она намеревалась ограничить передвижения и общение людей. Чтобы Церковь Аксиомы захватила все каналы обмена новостями и таким образом взяла под контроль сознание людей. Она желала, чтобы люди всегда ревностно веровали в Церковь Аксиомы, оставаясь наивными и ничего не ведающими… И на этих абсурдных «бессмертных стенах» она не остановилась. Чтобы ограничить развитие дальних регионов, где первопроходцы основали поселения, Администратор повсюду разместила колоссальные объекты. Гигантский неразбиваемый камень; бездонное болото; стремительный, неостановимый поток; громадное несрубаемое дерево…

— П-погоди. Несрубаемое дерево… говоришь?

— Ну да. Она наделила невероятно высокий кедр практически бесконечными прочностью и уровнем.

Мне тут же припомнилось «древо зла» — Кедр Гигас, от твердости которого хотелось рыдать; я машинально потер руки под столом.

Стало быть, Кедр Гигас вовсе не вырос естественным путем к югу от деревни Рулид, а был помещен туда Администратором, чтобы сдерживать жителей — не давать им расширять территорию — за счет ужасающей прочности и способности пожирать ресурсы. Искусственная преграда.

Так значит, в мире еще полно таких штук? И множество людей сотни лет тщетно бьются в попытках от них избавиться?..

Подняв голову, я увидел, что девочка по имени Кардинал снова смотрит на меня тем самым взглядом, видящим все насквозь. Потом ее ротик приоткрылся, и безмятежная речь полилась вновь.

— Таким образом, пошла мирная, но пустая жизнь под абсолютной властью Администратора. Прошло двадцать лет… тридцать… люди утратили стремление к прогрессу, дворяне наслаждались бездельем, искусство владения мечом, отточенное мечниками древности, превратилось в простой спектакль. Это ты и сам должен знать. Сорок лет спустя, пятьдесят лет спустя Администратор с глубоким удовлетворением наблюдала за повседневной жизнью Мира людей, инертного, словно погруженного в теплую ванну…

В общем, это было все равно что с наслаждением наблюдать за аквариумом после нанесения последних штрихов на его идеальную экосистему. Я испытал неоднозначные чувства, вспомнив, как еще ребенком без устали смотрел на муравейник; Кардинал тоже погрузилась в размышления, опустив голову. Но вскоре ее ясный голос раздался вновь.

— Однако ни одна система не может оставаться в статике вечно. Рано или поздно что-то должно было произойти. …Спустя семьдесят лет после того, как Квинелла стала Администратором, она осознала некую аномалию в самой себе. Случались происшествия, на которые она просто не могла не обращать внимания: иногда она на короткое время теряла сознание, хоть и не спала, иногда не могла вспомнить, что было несколько дней назад; но, что хуже всего, иногда ей не удавалось мгновенно вспомнить системные команды, которые она должна была помнить идеально. Свободно пользуясь командами уровня администратора, она детально обследовала свой Пульсвет… и содрогнулась, увидев результаты. Она и не заметила, как сектор, отвечающий за хранение воспоминаний, заполнился до предела.

— Д-до предела?! — вырвалось у меня при этом неожиданном повороте событий. Я впервые слышал об ограниченной емкости памяти Пульсвета… иными словами, об ограничении количества данных, которые туда можно записать.

— Чему тут удивляться? Это ведь вполне логично, стоит только чуть-чуть подумать. Размеры Световых кубов, где хранятся Пульсветы, ограничены, размеры мозга тоже, следовательно, и количество кубитов, которые там хранятся, не может быть бесконечным.

Повернувшись к по-прежнему невозмутимой девочке, я поднял правую руку и в надежде, что она мне пояснит, спросил:

— П-погоди чуток. Эээ… этот «Световой куб», ты о нем и раньше упомянула… это и есть среда, в которой хранятся Пульсветы обитателей Подмирья, да?

— Что, ты и об этом не знал? Да, Световой куб — это такой куб со стороной пять сантиметров, и каждый из них хранит Пульсвет одного обитателя Подмирья, никаких других ресурсов там хранить не нужно. Кластер Световых кубов — это они все, собранные вместе; его размер — три метра.

— Ээ, это… кубы, собранные вместе, каждый по пять сантиметров, всего три метра…

Я попытался в уме подсчитать количество световых кубов, но, пока я делил триста на пять, Кардинал без малейших усилий выдала ответ:

— Логически должно быть двести шестнадцать тысяч. Однако из-за наличия там Главного визуализатора, основного хранилища данных, получается меньше.

— Двести десять тысяч… это, значит, максимальная численность населения Подмирья…

— Да. Кстати говоря, сейчас там приличное количество свободного места, так что, если ты настроишься сделать ребенка вместе с какой-нибудь дамой, о месте можно будет не беспокоиться.

— Ага… погоди, ничего такого я не собираюсь!

Поглядев, как я в панике мотаю головой, девочка-мудрец вернулась к главной теме.

— …Однако, как я упоминала выше, объем памяти Светового куба небеспределен. Администратор уже прожила невероятные сто пятьдесят лет, включая время от рождения до исчезновения Квинеллы. В конце концов из кувшинчика, что хранил ее воспоминания, содержимое начало переливаться, что и привело к проблемам с письмом, а также с хранением и извлечением воспоминаний.

Страшненькая проблема. И не сказать чтоб совсем не относящаяся ко мне: я ведь за это ускоренное время тоже набрал воспоминаний на два года с хвостиком. В реале прошли считанные месяцы, а может, даже дни, но «жизнь души» расходовалась куда быстрее.

— Можешь не волноваться, в твоем Пульсвете еще очень много места, — заметила Кардинал, в очередной раз будто прочтя мои мысли.

— Т-ты это так говоришь, как будто намекаешь, что у меня в голове шаром покати…

— Если сравнить нас двоих, это будет все равно что книжка комиксов против энциклопедии.

С невозмутимым видом отпив чая, Кардинал прокашлялась.

— …Я продолжу. Естественно, даже Администратор испугалась, обнаружив такую непредвиденную проблему, как ограниченный объем памяти. Ведь это означало ограничение на продолжительность жизни, над которым она была не властна, в отличие от численных характеристик вроде «Жизни». Однако она была не из тех, кто покоряется судьбе. Как и в тот раз, когда это существо заняло трон бога, оно придумало еще одно поистине демоническое решение…

Кардинал недовольно нахмурилась и, поставив чашку, сцепила над столом пальцы, похожие на лепестки цветов.

— …В те дни… то есть двести лет назад… была одна девочка лет десяти; она изучала Священные искусства на нижних этажах собора в качестве послушницы Церкви Аксиомы. Звали ее… нет, имя я забыла… она родилась в Центории в семье мебельщика и благодаря флуктуациям случайных величин обладала немного более высоким уровнем управления системой, чем окружающие. И поэтому ей назначили Священный Долг послушницы. Маленькая тощая девчушка с карими глазами и вьющимися волосами того же цвета…

Я невольно моргнул и окинул взглядом сидящую через стол от меня девочку. Как ни крути, а описывала она сейчас явно саму себя.

— Администратор приказала привести девчушку в свою комнату на верхнем этаже собора и встретила ее доброй улыбкой святой матери. И это создание произнесло: «Отныне ты мое дитя. Дитя бога, которое будет править миром». …Это была правда в каком-то смысле — девочка должна была получить всю информацию из души Администратора. Но, естественно, ни намека на материнскую любовь там не было… Администратор намеревалась записать содержимое мыслительного домена и важнейшие воспоминания из своего Пульсвета в Пульсвет девчушки, затерев оригинальное содержание.

— Что…

Вновь у меня мурашки по коже побежали. Перезаписать чужую душу — сами слова звучали отвратительно. Одна мысль о подобном заставляла дрожать от страха. Потерев ладони, влажные от холодного пота, я заставил непослушные губы двигаться.

— Но… но если она могла делать такие сложные операции на Пульсветах, она разве не могла просто стереть ненужные воспоминания?

— А ты стал бы редактировать важный файл без предварительной подготовки? — мгновенно ответила она. На секунду я растерялся, но тут же покачал головой.

— Н-нет, я бы сначала сделал бэкап.

— Разумеется. Администратор не забыла, как целый день провела без сознания после того, как приняла в себя поведенческие принципы «Кардинала». Прямые манипуляции Пульсветами очень опасны. «Что если я, приводя в порядок воспоминания, поврежу какие-то важные данные?..» Чтобы не допустить такого, она вознамерилась захватить душу девочки, где в домене памяти еще много свободного места, убедиться, что копирование прошло нормально, а потом избавиться от души, которой она пользовалась до сих пор и которая износилась до предела. Она действовала очень тщательно, очень осмотрительно… однако это решение оказалось вторым крупным просчетом Администратора… нет, Квинеллы.

— Просчетом?..

— Конечно. Ведь в тот краткий миг, когда она вселилась в девчушку и собралась заняться личностью, которой она пользовалась до того… количество богов, обладающих равным уровнем доступа, стало равно двум. Администратор тщательнейшим образом спланировала и осуществила демоническую церемонию, «Ритуал синтеза» — название подчеркивает единение души и памяти… и в итоге ей удалось украсть чужой Пульсвет. Я… я ждала этого момента… долгих семьдесят лет!!!

Последние слова Кардинал выкрикнула даже с чувством; я недоуменно смотрел ей в лицо.

— По… погоди минутку. Кто ты конкретно… кто тот Кардинал, с которым я сейчас разговариваю?

— …Ты все еще не понял? — прошептала Кардинал, прижав дужку пенсне к переносице. — Кирито, ты же знаком с моей ориджинал вёршн[2], разве нет? Попробуй вспомнить характеристики системы «Кардинал».

— Ээ… это…

Насупив брови, я принялся вспоминать времена Айнкрада. И ту программу автоматического регулирования, которую создал Акихико Каяба для управления смертельной игры SAO. Это было —

— …Избавление от необходимости ручного регулирования и поддержки, способность автономно работать на протяжении длительного времени?..

— Правильно. А для этого…

— Для этого у нее есть две базовых программы… главный процесс осуществляет корректировку баланса, а субпроцесс в то же время проверяет главный на предмет ошибок…

Дойдя до этих слов, я разинул рот и уставился на кучерявую девчушку.

Кому и знать, как не мне, что в систему «Кардинал» встроена мощная функция коррекции ошибок. Ведь во время прохождения SAO, когда у нас с Асуной появилась «дочка» — ИИ по имени Юи, которая была изначально утилитой, подчиненной «Кардиналу», — мне пришлось приложить невероятные усилия, чтобы спасти ее от «Кардинала», принявшего ее за инородное тело и попытавшегося безжалостно уничтожить.

Конкретно — я добрался до программ SAO через системную консоль, отыскал файлы, составлявшие Юи, сжал их и преобразовал в объект; то, что мне удалось сделать все это за несколько десятков секунд, прежде чем «Кардинал» засек мое вмешательство в систему и перекрыл мне доступ, — само по себе было чудом. Та громадина, с которой я тогда сражался, отделенный от нее лишь голографической клавиатурой, — это и была функция коррекции ошибок системы «Кардинал»… и она же, судя по всему, — очаровательная девчоночка, сидящая сейчас прямо передо мной.

Не знаю, понимала или нет Кардинал мои неоднозначные эмоции, — так или иначе, она негромко вздохнула и произнесла, будто обращаясь к глупому ребенку:

— Похоже, ты наконец-то заметил. Квинелла внедрила в свой Пульсвет не один-единственный поведенческий принцип. Она заполучила инструкцию главного процесса — «сохранять постоянство мира». И инструкцию субпроцесса — «исправлять ошибки главного процесса».

— Исправлять… ошибки?

— Когда я была просто программой, лишенной самосознания, я лишь постоянно проверяла данные, которые поставлял главный процесс. Однако… когда я обрела личность и стала, так сказать, «теневым сознанием» Квинеллы, мне предстояло судить собственные действия без помощи какого-то внешнего кода или чего-либо еще. Это, понимаешь… нечто вроде того, что вы называете «раздвоением личности».

— Кажется, есть люди, которые убеждены, что раздвоение личности бывает только в книжках.

— О, ну надо же. Однако в моей истории по сути так и было. Однажды, в то мгновение, когда сознание Квинеллы чуть ослабло, я захватила контроль над ее мыслительным процессом. И я подумала. Подумала о том, какую ужасающую ошибку совершает эта женщина, Квинелла… нет, Администратор.

— А это… была ошибка?.. — машинально спросил я. В конце концов, если сохранение стабильности мира является основополагающим принципом главного процесса «Кардинала», то, какие бы радикальные средства Квинелла ни применяла, ее действия согласовывались бы с этим принципом.

Однако Кардинал, не отводя взгляда, ответила полным достоинства голосом:

— Позволь мне спросить. Та система «Кардинал», которую ты знал по другому миру, хоть раз собственноручно причинила вред игроку?

— Нн… нет, ни разу. Конечно, она была главным врагом всех игроков, но… никаких бессмысленных прямых атак не было, прости.

На вырвавшееся у меня извинение Кардинал коротко фыркнула и продолжила.

— А она причиняла. Тем, кто выказывал признаки сомнения или неподчинения Индексу Запретов, она назначала наказания намного хуже смерти… подробности я расскажу в свое время. И вот — в тот миг пробуждения я, субпроцесс системы «Кардинал», приняла решение, что Администратор — сама по себе глобальная ошибка, и попыталась эту ошибку исправить. Конкретно — я трижды пыталась спрыгнуть с верхнего этажа собора, дважды пыталась заколоть себя ножом в сердце и дважды пыталась сжечь себя с помощью Священных искусств. Ведь если бы мне удалось разом понизить свою Жизнь до нуля, даже первосвященник перестал бы существовать.

От этих героических слов из уст милой девочки я лишился дара речи. Но Кардинал продолжила совершенно невозмутимо, даже бровью не поведя.

— Особенно жаль последней попытки. Я применила высшее из высших Священных искусств, обрушив на себя ливень молний, и даже колоссальная Жизнь Администратора упала до однозначной величины. Однако именно тогда главный процесс вновь захватил власть над телом… и после этого все раны потеряли смысл. Она применила Священное искусство полного лечения и мгновенно вернулась в прежнее состояние. Более того, благодаря тому случаю Администратор стала воспринимать меня… то есть субпроцесс в собственном подсознании… как угрозу. Заметив, что я могу брать тело под контроль лишь тогда, когда в ее Пульсвете происходят какие-то конфликты… проще говоря, во время эмоциональной нестабильности… она опробовала совершенно немыслимый прием, чтобы меня сдержать.

— Немыслимый?..

— Да. Хоть она и считалась посланницей Стейсии с самого детства, все же Администратор оставалась человеческим существом. Она обладала эмоциями: она могла любоваться красивыми цветами, наслаждаться хорошей музыкой и так далее. Эмоциональный контур, развившийся в ней с детства, оставался в самой глубине ее души даже после того, как она превратилась в абсолютное создание, получеловека-полубога. Она рассудила, что этот эмоциональный контур и является источником проблем всякий раз, когда происходит нечто неожиданное. И поэтому она применила системные команды уровня администратора, чтобы провести манипуляции с собственным Пульсветом в Световом кубе и заморозить этот контур.

— Что… заморозить контур — это же по сути значит, что она уничтожила часть своей души? — содрогнувшись, спросил я. Кардинал, нахмурившись, молча кивнула.

— Н-но, ну, такие жуткие вещи… это, по-моему, еще опаснее, чем копирование Пульсвета, о котором ты говорила раньше…

— Конечно, она не стала кроить свою душу без предварительной подготовки. Видишь ли, эта женщина, Администратор, была слишком осмотрительна для подобного. …Скажи, ты уже заметил, что существует множество скрытых параметров, не отображающихся в «окне Стейсии»… то есть в системном окне?

— Аа, ээ… более-менее. Я видел многих людей, у которых сила и ловкость такие, что по виду и не скажешь…

При этом в голове у меня нарисовался образ девушки, у которой я год был слугой, — Солтерины-семпай. Она была стройная и худощавая, даже, можно сказать, хрупкая, однако множество раз, когда мы сцеплялись мечами, ее мощь просто отшвыривала меня назад.

Маленькая девочка, испускающая ауру достоинства, несмотря на куда более хилое, чем у семпая, телосложение, при моих словах приподняла и снова уронила на голову шляпу.

— Да. И среди этих скрытых параметров есть такой «коэффициент неповиновения». Это число, которое получается путем анализа поведения человека на предмет его склонности подчиняться законам и правилам. Скорее всего, этот коэффициент был введен для удобства мониторинга извне, но… Администратор быстро обнаружила, что коэффициент неповиновения можно использовать для поиска людей, скептически настроенных к насаждаемому ею Индексу Запретов. Для нее такие люди были все равно что бактерии, проникшие в стерилизованную комнату. Она ощущала острую необходимость уничтожать их, но не могла пробить запрет на убийство, который и ей в детстве внушили родители. И вот, чтобы сделать людей с высоким коэффициентом неповиновения безвредными, не убивая их при этом, Администратор делала с ними нечто ужасное…

— Это… и есть то, о чем ты говорила раньше, — наказание, которое страшнее смерти?

— Совершенно верно. Этих людей с повышенным коэффициентом неповиновения она использовала как подопытных, когда экспериментировала со Священными искусствами по прямому управлению Пульсветом. В каких частях Светового куба какая информация хранится, какую часть следует изменять, чтобы подопытный потерял память, потерял эмоции, потерял способность мыслить и так далее… даже наблюдатели из внешнего мира не решались на такие чудовищные эксперименты.

При этих словах, произнесенных шепотом, мои руки покрылись гусиной кожей.

Кардинал тоже сделала мрачное лицо и продолжила говорить сдавленным голосом.

— …Люди, участвовавшие в начальных экспериментах, в большинстве своем полностью лишались индивидуальности, опускались до состояния, в котором могли только дышать. Администратор заморозила их плоть и Жизнь и сохранила тела в соборе. В результате многократного повторения преступных операций ее искусство обращения с Пульсветами совершенствовалось. Идею заморозить эмоции, чтобы сдерживать меня, она тоже раз за разом тестировала на людях, приводимых в собор, пока наконец не провела эту операцию на себе. Тогда ей было около ста лет.

— …Ей это удалось?

— Можно сказать, что удалось. Она не смогла избавиться от всех эмоций, но ей удалось заморозить те, что были причиной ее проблем: страха и гнева. С тех пор в сердце Администратора не было места колебаниям, что бы ни происходило. Она была воистину богом… да нет, воистину машиной. Сознание, существовавшее исключительно ради сохранения, стабилизации, консервации мира… Я сидела в дальнем уголке души этой твари, потеряв все шансы подняться на поверхность. До тех пор, пока она не дожила до ста пятидесяти лет, ее Пульсвет не достиг предела и она не попыталась завладеть душой несчастной девчушки.

— Но… судя по тому, как все развивалось, душа Администратора, которая вселилась в тело дочери мебельщика, была идеальной копией оригинала, так? Значит, у нее тоже должны быть заморожены эмоции… тогда как ты смогла появиться в тот момент?

После моего вопроса взгляд Кардинала устремился куда-то в пространство. Должно быть, она смотрела сквозь все эти долгие-долгие двести лет.

Потом раздался очень тихий, почти неслышный голос.

— В моем лексиконе нет слов, чтобы точно выразить, что произошло тогда… это было чудесно, хотя процедура была чудовищная, кто угодно бы содрогнулся… Администратор приказала привести на верхний этаж собора дочь мебельщика, чтобы осуществить Ритуал синтеза и скопировать свою душу в тело девочки. И ей это удалось. Бесполезные воспоминания девчушки были стерты, взамен в ней появилась сжатая личность Администратора — нет, Квинеллы. По плану оригинальная Квинелла, продлив себе жизнь, должна была удостовериться в успехе и затем стереть свою душу… однако…

Я вдруг заметил, что щеки Кардинала, прежде обладавшие здоровым девичьим румянцем, стали белыми, как бумага. Она заявляла, что не обладает эмоциями, но я просто не мог представить себе, что она сейчас могла чувствовать что-либо другое, кроме жуткого страха.

— …Однако, когда копирование ее души было завершено… когда мы одновременно открыли глаза и уставились друг на друга в упор… на нас обрушился сильнейший удар. По сути это была мысль… о том, что невозможно существование двух абсолютно одинаковых людей, в обычной жизни это ведь действительно невозможно… наверное, что-то в этом роде? Я… нет, мы смотрели друг на друга, а потом сразу ощутили безумную ненависть. Ни при каких обстоятельствах каждая из нас не могла допустить существования другой — вот как это ощущалось… Это были не эмоции, это было что-то вроде инстинкта… нет, даже, наверное, что-то вроде закона номер один, прочно вшитого в каждое разумное существо. Если бы все так и оставалось, думаю, обе наши души не смогли бы справиться с шоком и рассыпались бы. Однако… к сожалению или нет, но этого не произошло. В итоге Пульсвет, скопированный в дочь мебельщика, прорвался на мгновение раньше, и я, субличность, взяла его под контроль. Мы признали друг друга как Администратора в изначальном теле Квинеллы и субпроцесс системы «Кардинал» в дочери мебельщика. И как только это произошло, наши души перестали разрушаться и стабилизировались.

Разрушение души.

Слова Кардинала заставили меня вспомнить мрачное и необычное происшествие, свидетелем которого я был два дня назад (и я сам не уверен, радоваться по этому поводу или огорчаться).

Я сражался с первым мечом Академии мастеров меча Райосом Антиносом и, воспользовавшись секретным приемом стиля Сельрут «Вихревой поток», отсек ему обе руки. Это была тяжелая рана — в реальном мире, возможно, смертельная, — но в Подмирье она не привела бы к гибели, если бы Райосу вовремя оказали помощь. Я попытался перетянуть его раны, чтобы остановить кровотечение и тем самым сохранить количество его Жизни (так называются в этом мире хит-пойнты).

Но прежде чем я успел — отчаянные вопли вырвались изо рта у Райоса, он рухнул на пол и умер.

Кровь продолжала литься из ран. Это означало, что Жизнь Райоса пока что не упала до нуля — то есть умер он от какой-то другой причины, не от полного истощения Жизни.

Перед тем как свалиться, Райос оказался перед выбором между собственной Жизнью и Индексом Запретов — что из этого сохранить, а с чем распрощаться. Он не смог выбрать, его душа зациклилась и в конце концов распалась… видимо, так.

Быть может, с Квинеллой, когда она встретила точную копию себя, случилось по сути то же самое? Я даже представить себе не мог, какой ужас должен охватить человека при осознании, что есть еще одно существо с точно такими же воспоминаниями и мыслями, как у него.

В течение нескольких дней после пробуждения в лесу к югу от Рулида у меня не было возможности убедиться, что я — не искусственный Пульсвет, скопированный с реального Кадзуто Киригаи. В глубине души постоянно сидел страх — до тех пор, пока я с помощью Сельки из церкви Рулида не убедился, что могу идти против Индекса Запретов, хоть и понимаю, что это — абсолютный закон.

Если бы одно лишь мое сознание было брошено в полную темноту и мой собственный, такой знакомый голос произнес: «Ты мой дупликат. Всего лишь копия, созданная для экспериментов, тебя можно уничтожить нажатием одной кнопки»… Какими ужасными были бы мой шок, замешательство, испуг?

— …Ну как, до сих пор все понятно?

Как раз когда я размышлял обо всем услышанном и чувствовал, как моя голова перегревается, эти слова, произнесенные учительским тоном, вылетели на меня с противоположной стороны стола. Подняв глаза, я заморгал и наконец неопределенно ответил:

— Аа… ну, более-менее…

— Я как раз подхожу к главному в своем рассказе, и если ты от такого небольшого количества информации уже ноешь, это плохо.

— Главное… а, ну да. Ты все еще не сказала, что именно тебе от меня надо.

— Да. Я ведь с того самого дня двести лет ждала, чтобы рассказать тебе все это… Так, насколько я помню, я остановилась на том, как я отделилась от Администратора?

И, крутя пальцами пустую чашку, Кардинал продолжила свой рассказ.

— …В тот день я наконец-то обрела собственное тело. Точнее, это было тело бедной послушницы, но… ее личность была уничтожена, как только ее Световой куб перезаписали. Родившись в результате этой чудовищной церемонии и непредвиденного стечения обстоятельств, я смотрела в упор на Администратора в течение трех десятых секунды, после чего наконец начала действовать, как подсказывала логика. То есть — попыталась уничтожить ее Священными искусствами высшего уровня. Я была совершенной копией Администратора, а это значит, видишь ли, что мой уровень доступа к системе был в точности такой же, как у нее. Я рассчитала, что если опережу ее, то смогу уничтожить до того, как в окружающем пространстве истощатся ресурсы, — даже если мы будем обмениваться ударами равной силы. Моя первая атака пришлась точно в цель, и дальше все развивалось в соответствии с моими ожиданиями. Смертельная схватка на верхнем этаже Центрального собора, столкновение молний, ветров, огненных шаров и ледяных кинжалов; наши Жизни стремительно падали. Причем с абсолютно одинаковой скоростью… а значит, я, атаковавшая первой, должна была победить.

Я содрогнулся, едва представил себе это сражение двух богинь. Боевые Священные искусства, которыми я владел, ограничивались лишь самыми примитивными приемами — изменением формы элементов наподобие того, что я применил против рыцаря Элдри. По боевой мощи они были далеки от одного хорошего удара меча, для отвлечения или сдерживания годились слабо, не могли толком понизить чью бы то ни было Жизнь…

— …Эээ, погоди-ка. Ты говорила, что даже Администратор не могла никого убивать, так? Значит, это и к тебе должно относиться, ты же ее копия? Почему же тогда вы могли атаковать друг друга?

Кардинал чуть надула губки, когда ее рассказ прервали на таком интересном месте, но тем не менее кивнула и ответила:

— Ммм… хороший вопрос. Да, как ты и сказал, даже Администратор, не связанная Индексом Запретов, не могла нарушить запрет на убийство, внушенный ей родителями, еще когда она была маленькой Квинеллой. Даже после многолетних размышлений я все еще не понимаю причину этого явления — почему мы, искусственные Пульсветы, не в состоянии противиться приказам… однако это подчинение не такое абсолютное, как тебе кажется.

— …То есть?..

— Для примера…

Кардинал повела правую руку с чашкой вниз. Но почему-то не к блюдечку, а на стол справа от него. Однако, когда чашка была уже готова коснуться скатерти, рука Кардинала застыла.

— Я не могу опустить чашку ниже.

— А?

При виде моей обалделой реакции Кардинал нахмурилась и принялась пояснять:

— Дело в том, что, когда я была маленькой, мама — ну, то есть мать Квинеллы — внушила мне тривиальное правило: «Чайную чашку надлежит ставить на блюдце», — и оно до сих пор действует. Единственный важный запрет — это убийство, но есть еще семнадцать дурацких запретов вроде этого. Что бы я ни делала, я не могу опустить чашку ниже; а если я приложу усилие, у меня начнет сильно болеть правый глаз.

— …Болеть… правый глаз…

— Тем не менее между мной и средним обывателем есть гигантское отличие. Они изначально неспособны хотя бы подумать о том, чтобы поставить чайную чашку прямо на стол. То есть — они даже не подозревают, что их связывает множество нерушимых правил. Впрочем, для них это, пожалуй, и к лучшему…

Понимая, что она абсолютно искусственное существо, Кардинал самоуничижительно усмехнулась — эта гримаса совершенно не шла к ее девичьему лицу, — и тут же снова вытянула руку.

— Итак… Кирито. Ты видишь здесь чайную чашку?

— Э?

Издав этот глупый возглас, я уставился на пустую чашку в правой руке Кардинала.

Чашка из белого фаянса — простая округлая форма, простая ручка. Никаких рисунков, никаких логотипов — лишь темно-синий ободок у самого края.

— Ну… да, это чайная чашка, там ведь чай только что был…

— Хм. А сейчас?

Кардинал легонько тюкнула по краю чашки указательным пальцем левой руки.

Как и в прошлый раз, со дна чашки поднялась жидкость и от нее пошел белый парок. Однако аромат был совсем другой. Мой нос тут же дернулся. Этот богатый, насыщенный запах не имел ничего общего с черным чаем — пахло не чем иным, как кукурузным крем-супом.

Будто нарочно демонстрируя вытянувшему шею мне содержимое чашки, Кардинал ее чуть наклонила. Как я и ожидал, чашка была доверху заполнена густой бледно-желтой жидкостью. Там даже плавали обжаренные до коричневого цвета греночки.

— К-кукурузный суп! Спасибо, мне как раз есть захотелось, и —

— Идиот, я не спрашиваю про содержимое. Что это за сосуд?

— Эээ?.. Ну… это…

Сама чашка не изменилась ни на каплю. Но если присмотреться — для типичной чайной чашки она была чуть простовата, чуть великовата, чуть толстовата.

— Ааа… суповая чашка? — робко произнес я. Кардинал расплылась в улыбке и кивнула.

— Да. Теперь это суповая чашка. В конце концов, сейчас в ней кукурузный суп.

И, будто нарочно стремясь меня поразить, она со стуком поставила чашку на скатерть.

— Что?!.

— Смотри. Вот какие расплывчатые запреты действуют на нас, искусственные Пульсветы. Их можно обойти с легкостью — достаточно взглянуть на вещи под другим углом.

— …

Я потрясенно молчал, и в который уже раз в моей памяти прокрутилась сцена двухдневной давности.

Райос намеревался безжалостно рубануть мечом скорчившегося Юджио — ровно тогда я и ворвался в спальню. Если бы я не принял удар Райоса на свой меч, он бы, думаю, отсек моему другу голову одним ударом.

Убийство — безусловно, величайший из запретов. Но тогда с точки зрения Райоса Юджио был не человеком, а преступником, нарушившим Индекс Запретов. Признав это, Райос с легкостью перепрыгнул через табу, впечатанное в его душу.

Пока я молча размышлял, со стороны стула напротив раздался тихий звук. Подняв голову, я обнаружил, что Кардинал взяла со стола чайную… поправка — суповую чашку и поднесла к губам. Пирожки и сэндвичи, съеденные мной несколько десятков минут назад, уже конвертировались в цифры моей Жизни, и пустой живот напомнил о себе тянущим ощущением.

— …Можно мне тоже немного?

— Какой прожорливый юноша. Давай сюда свою чашку.

Покачав головой с удивленным видом, Кардинал все же щелкнула левой рукой по краю чашки, которую я протянул ей навстречу. Пустая чашка тут же наполнилась ароматной бледно-желтой жидкостью.

Я с нетерпением пододвинул ее к себе и, подув на пар, отхлебнул; тут же во рту у меня разошелся такой знакомый насыщенный вкус — у меня даже глаза сами собой закрылись. В Подмирье тоже есть нечто похожее, но такого прекрасного кукурузного крем-супа я не пробовал уже два года.

После пары-тройки глотков я довольно выдохнул; Кардинал, будто только этого и ждала, продолжила свой рассказ.

— Ты должен понять: связывающие нас запреты можно обойти, всего лишь изменив взгляд на вещи, как я только что продемонстрировала с чашкой. Мы… и я, и Администратор… не считали друг друга людьми, когда бросились в бой. В моих глазах она была сломавшейся системой, которая угрожала миру; в ее глазах я была назойливым вирусом, от которого ей никак не удавалось избавиться… Ни мгновения не колеблясь, мы принялись уничтожать Жизни друг друга. Мы обменивались Священными искусствами высшего класса, и я была уже в двух-трех атаках от того, чтобы уничтожить Администратора или по крайней мере свести бой вничью.

Возможно, Кардинал вспомнила ту досаду, которую ощутила тогда, — она закусила свою маленькую губку.

— Однако… однако. В конце концов та испорченная женщина осознала, что между ней и мной есть одно различие, и решающее.

— Решающее различие?.. Но ведь между тобой и Администратором нет никаких различий, кроме внешности… уровень доступа к системе, владение священными искусствами — все ведь одинаковое, разве нет?

— Естественно. И было совершенно очевидно, что та, кому удалось нанести первый удар, то есть я, должна в итоге победить. Поэтому… она отбросила Священные искусства. Превратив кучку высокоуровневых предметов, нашедшихся в комнате, в оружие, она тут же обозначила то место, где мы сражались, как зону, закрытую для системных команд.

— Но… но если она так сделала, значит, она и сама не могла снять запрет?

— Да — до тех пор, пока сама там оставалась. Я поняла, чего она добивается, в то же мгновение, когда она выкрикнула команду на создание оружия. Однако тогда я уже ничего не могла поделать. И отменить ее команду я тоже не смогла бы, как только все команды оказались заблокированы… в общем, все, что мне оставалось, — тоже создать оружие и попытаться прикончить ее физически.

Кардинал смолкла и подняла прислоненный к столу посох. Протянула его мне, и я, несмотря на замешательство, взял его. Мою правую руку тут же оттянула невероятная тяжесть, которую и представить было невозможно при виде этой тоненькой палочки. В панике я подключил и левую руку — после чего мне с огромным трудом удалось удержать посох и с глухим стуком опустить его на стол. Да, это оружие по уровню явно превосходило и мой черный меч, и «Меч голубой розы» Юджио.

— Понятно… значит, ты не только Священными искусствами можешь пользоваться на божественном уровне, но и оружием, да? — спросил я, потирая правое запястье. Кардинал пожала плечами, будто это было нечто само собой разумеющееся.

— Администратор, понимаешь ли, скопировала не только свои воспоминания и мыслительные процессы, но также все свои уровни и количество Жизни. Меч, созданный ею, и вот этот посох, который сгенерировала я, были совершенно одинаковы по уровню. Даже войдя в ближний бой после блокировки Священных искусств, я все равно должна была одержать в итоге победу — так я думала. Однако, едва заняв стойку, я тут же поняла истинное намерение Администратора — я осознала решающее различие между нами двумя…

— Так я же и спрашиваю — что это за различие?

— Все просто. Взгляни на это тело.

Кардинал распахнула правой рукой свою плотную мантию, и я увидел ее фигуру в белой блузке, черных бриджах и белых гольфах. Это была типичная фигура девочки, маленькая и хрупкая; она совершенно никак не сочеталась с манерой речи, как у мудрого старца.

У меня возникло ощущение, будто я увидел что-то, чего не должен был; я машинально опустил глаза и спросил:

— И что такого… с этим телом?..

Мантия, колыхнувшись, вернулась в прежнее состояние, и Кардинал простонала, словно в раздражении:

— Ох, ну какой же ты тупой! Попробуй представить, что будет, если ты сам угодишь в это тело. Высота расположения глаз, длина рук — все станет другим. Сможешь ли ты сражаться мечом так же хорошо, как раньше?

— …А…

— До того момента я всегда жила в теле Администратора… то есть Квинеллы, а она была довольно высокого роста для женщины. Я на это не обращала внимания, пока мы обменивались Священными искусствами, но… едва я сжала посох и приготовилась отразить вражескую атаку, как поняла, что меня загнали в критическое положение.

Теперь, после ее слов, я был готов согласиться. Даже в многочисленных VRMMO реального мира, если игрок выбирает себе аватар, слишком далекий по размерам от своего настоящего тела, у него уходит немало времени, чтобы научиться правильно оценивать расстояния в ближнем бою.

— …Кстати, а насколько Администратор выше нынешней тебя?..

— Больше пятидесяти сантиметров, это уж точно. Я до сих пор не могу забыть ухмылку до ушей, с которой она тогда смотрела на меня сверху вниз. Сражение тотчас возобновилось, но мы всего два-три раза скрестили оружие, когда мне пришлось признать, что мое поражение неминуемо…

— И т-тогда… что было?

Раз уж она сейчас со мной говорит, значит, ей удалось как-то выкрутиться; но все равно я невольно затаил дыхание.

— Превосходство Администратора было подавляющим, но она тоже допустила ошибку — всего одну. Видишь ли, если бы она заперла комнату, прежде чем заблокировать системные команды, я была бы убита наверняка. Будучи лишена человеческих эмоций, я…

Лицо Кардинала было искажено досадой, но я не стал перебивать, чтобы указать ей на это.

— …мгновенно приняла решение отступить и бросилась к двери. Меч Администратора обрушился на меня сзади и, пройдя по спине, снял половину моей Жизни…

— Это… страшновато, да…

— Думаю, когда-нибудь ты тоже окажешься в подобной ситуации. Судя по тому, как ты заигрывал и пялился на всех девушек подряд все эти два года и два месяца.

— Я… вовсе я не пялился, не заигрывал и вообще ничего такого не делал, — после этой внезапной атаки я потер губы, потом вдруг нахмурился. — Н-нет, погоди-ка. Два года и два месяца… ты что, все это время за мной следила?..

— Ну разумеется. Конечно, два года и два месяца — мелочь по сравнению с двумястами годами, что я прожила, но все равно это было неожиданно долго.

— Чт…

Я был в полном шоке. Это что, все мои поступки в подробностях видела вот эта вот девочка-мудрец? Не то чтобы я умышленно что-то такое вытворял, чего никто не должен был видеть, но не стал бы с уверенностью утверждать, что абсолютно чист. Однако сейчас некогда заниматься раскопками в более чем двухгодичных воспоминаниях… так я попытался себя убедить, с усилием вновь запустив процесс нормального мышления.

— Н-ну ладно, эту тему пока трогать не будем… Ну, и как же ты сбежала от Администратора?

— Пф. …Кое-как выбравшись из той комнаты на верхнем этаже собора, я вернула себе возможность пользоваться Священными искусствами, однако ситуация не изменилась. Если бы я попробовала контратаковать Священными искусствами, она бы просто-напросто обозначила и этот коридор как запретную зону. В общем, хоть бегом, хоть по воздуху, но оставалось лишь спасаться. Я поняла, что надо скрыться там, куда ее атаки не достигают, и уже потом заняться подготовкой нового удара.

— Так, конечно, можно сказать, но… Администратор же, ну, администрирует весь мир, и имечко у нее подходящее, так ведь? Разве есть место, куда она не может попасть?

— Конечно же, имя системного администратора, которое она себе присвоила, — это фактически имя бога, но всемогуществом бога она все же не обладает. В этом мире есть всего два места, где она не может вытворять что хочет.

— Два места?..

— Одно из них — за Граничным хребтом… Темная Территория, которую народ мира людей зовет «страной тьмы». Второе — Великая библиотека, где мы сейчас находимся. Изначально эта комната — пространство, которое создала Администратор, когда обнаружила, что ее память ограничена; это, так сказать, ее внешний банк памяти. Здесь хранится невероятное количество данных о системных командах и о Подмирье. …Так вот, она решила принять все возможные меры, чтобы никто, кроме нее самой, попасть сюда не мог. Поэтому она расположила это пространство внутри собора, но не связала его с собором физически. Вела сюда одна-единственная дверь, и команда, которая ее открывает, была известна только ей… нет, только ей и мне.

— Х-хаа…

Я вновь завертел головой, оглядывая Великую библиотеку со всеми ее коридорами, лестницами и стеллажами, протянувшимися на много этажей вверх. Цилиндрическая стена на взгляд была из простого кирпича, но…

— Значит, за этой стеной —

— Ничто. Стена сама по себе непробиваемая, но если бы ее все же удалось пробить, за ней, скорее всего, обнаружилась бы лишь пустота.

Я задумался было, что именно произойдет, если туда сигануть, но тут же помотал головой и вернулся к более насущным делам.

— …Эээ, эта единственная дверь, которую ты упомянула, — это та, через которую мы вошли из розария?

— Нет, ту дверь я создала много позже. До того дня двухвековой давности на первом этаже собора была громадная двустворчатая дверь. Я изо всех сил бежала от Администратора и на бегу произносила заклинание, отпирающее дверь. Даже я дважды запнулась при этом. Но, кое-как произнеся-таки команду, я прыгнула в дверь, появившуюся в конце коридора, и тут же ее заперла.

— Заперла… да, но ведь у первосвященницы уровень доступа такой же, как и у тебя, значит, ее можно было отпереть и снаружи?

— Видимо, да. Но, к счастью, чтобы запереть дверь изнутри, достаточно повернуть ключ на девяносто градусов вправо, а чтобы отпереть снаружи, требуется сложный ритуал Священных искусств. Отделенная от Администратора одной-единственной дверью, слушая голос своего врага, полный холодной ненависти, я произвела новое заклинание. И примерно тогда же, когда я закончила, ключ у меня перед глазами повернулся влево…

На Кардинала, похоже, нахлынули воспоминания — она обхватила себя руками. Эта история произошла два века назад, но у меня мурашки побежали по спине, когда я представил себе ту картину. Прикончив остатки кукурузного супа, я втянул воздух и спросил:

— Этим своим заклинанием ты… уничтожила дверь, да?

— Да. Я взорвала дверь — единственный путь, связывающий собор с Великой библиотекой, — разнесла ее на мелкие кусочки. В тот же миг это помещение стало полностью изолировано от внешнего мира, и я спаслась от Администратора… вот так все и произошло.

— …А почему первосвященница не сделала дверь заново?

— Я ведь упоминала уже — Администратор изначально создала Великую библиотеку с этой дверью, потом отделила ее от собора. Координаты этого участка пространства в системе — постоянно меняющиеся случайные числа в незанятых областях пространства. Если не предсказать эти величины в точности, вмешательство извне абсолютно невозможно.

— Понятно… а координаты Центрального собора фиксированы, поэтому отсюда туда прокладывать пути можно, да?

— Совершенно верно. Правда, фамильяры Администратора обнаруживают созданные двери, стоит их хоть раз открыть, так что дважды их использовать не получается. Как ту дверь в розарии, через которую ты и Юджио сюда попали.

— П-прости…

Я кротко потупился. Девочка-мудрец тихонько хихикнула, потом подняла взгляд к потолку библиотеки. Глаза за стеклами пенсне прищурились, и она пробормотала, будто думая о чем-то:

— …Я сражалась с ошибкой, которую должна была исправить, Администратором, и потерпела полное поражение. Недостойно сбежав, я нашла убежище здесь… и с тех пор двести лет я ничего не делала, лишь наблюдала и размышляла…

— …Двести лет…

…Эти слова я произнес, однако представить себе столь громадный промежуток времени я, проживший всего семнадцать с половиной лет в реальном мире и два ускоренных года в Подмирье (всего, таким образом, меньше двадцати), был просто не в состоянии. Максимум, что я мог, — понять, что это очень долго.

Девочка, сидящая передо мной, прожила, можно сказать, вечность. Одна-одинешенька в этой Великой библиотеке, где даже крыс не было, в компании лишь груды безмолвных книг. Даже такие слова, как «одиночество», бессильны описать эту полную изоляцию от мира. Лично я просто не вынес бы двести лет, если б угодил в такую ситуацию. Я бы наверняка открыл дверь, даже зная, что этот путь ведет к гибели.

Нет, погодите-ка. Для начала —

— Кардинал… ты ведь говорила, что продолжительность жизни Пульсвета — около ста пятидесяти лет, так? Администратор ведь именно из-за этого предела попыталась скопировать свой Пульсвет, и все такое… Как же тебе удалось прожить эти двести лет после отделения от нее?

— Полагаю, такой вопрос вполне естественен, — Кардинал наконец вернула пустую чашку на стол и кивнула. — Даже несмотря на то, что Администратор скопировала в меня свой Пульсвет выборочно, в нем оставалось недостаточно места для большого количества воспоминаний. Поэтому, когда я укрылась в Великой библиотеке и таким образом обеспечила себе безопасность, в первую очередь мне необходимо было реорганизовать собственные воспоминания.

— Ре… реорганизовать?..

— Да. Сделать то, о чем я раньше говорила в качестве примера, — напрямую отредактировать файл без бэкапа. Если бы хоть одна осечка произошла во время этой операции, мое сознание, вероятно, растворилось бы в Световом кубе.

— Ээ, это… ты хочешь сказать, что даже после того, как ты оказалась заперта здесь, в Великой библиотеке, у тебя осталась возможность работать со Световым кубом, который где-то в реале? Но тогда нельзя ли не своим Пульсветом заниматься, а найти Пульсвет Администратора и что-нибудь с ним сделать, типа разорвать ее душу?..

— Между прочим, это и в обратную сторону прекрасно бы сработало. Но, к несчастью, — а может быть, к счастью, — чтобы применять Священные искусства, меняющие состояние цели, как правило, требуется находиться с целевым объектом в непосредственном физическом контакте или, как минимум, в визуальном. В общем, здесь работает концепция «дальности действия». Поэтому-то Администратору изначально пришлось утрудить себя доставкой дочери мебельщика на верхний этаж собора; и поэтому же ей необходимо было доставить в собор вас с Юджио.

При этих словах я невольно поежился. Если бы наш безбашенный побег не удался, кто знает, что нас ждало бы во время «допроса» или как там оно называется.

— …В общем, запершись здесь, в библиотеке, я лишила себя возможности атаковать Пульсвет Администратора, какой бы силой я ни обладала; и в то же время я предотвратила ее атаки на мой Пульсвет.

Догадывалась Кардинал или нет о моем беспокойстве — так или иначе, она опустила длинные ресницы за стеклами пенсне и продолжила.

— Реорганизовать собственную душу… это было поистине страшно. Одна-единственная команда — и многие воспоминания, сейчас совершенно отчетливые, исчезнут без следа. Однако у меня не было иного выхода. Понимаешь ли, я прекрасно сознавала, что при нынешнем положении дел на то, чтобы стереть Администратора, может потребоваться очень много времени. …В конечном итоге я удалила все воспоминания Квинеллы и почти все — Администратора, девяносто семь процентов всех воспоминаний…

— Что… это, это же практически все, да?!

— Конечно. Ту долгую историю Квинеллы, которую я тебе рассказала, я не пережила лично — это всего лишь факты, которые я записала, прежде чем стереть из памяти. Я даже не помню лиц родителей, которые меня воспитали. Не помню тепла кровати, в которой я засыпала каждую ночь, не помню вкуса сладких булочек, которые я так любила… Я ведь уже сказала — во мне нет даже намека на человеческие эмоции. Я программа, лишенная эмоций и почти всех воспоминаний, я действую, руководясь лишь одним приказом, впечатанным в мою душу: «Остановить главный процесс, который сошел с ума». Вот что я такое.

— …

Лицо Кардинала было опущено; на губах появилась улыбка, и, на мой взгляд, она была пронизана таким глубоким чувством одиночества, что словами не выразишь. «Ты не программа; у тебя должны быть такие же эмоции, как у меня и у других людей» — так мне хотелось сказать, но слова застряли в горле.

Подняв голову, Кардинал взглянула на молчащего меня и, улыбнувшись еще раз, продолжила свой рассказ.

— …В результате селективного удаления воспоминаний я на время обеспечила достаточное количество свободного места в своем Пульсвете. У меня было достаточно времени, чтобы оправиться от своего постыдного бегства и заняться разработкой плана нанесения ответного удара по Администратору. …Я рассмотрела вариант застать ее врасплох и вновь сразиться с ней один на один. Открыть проход в библиотеку извне невозможно, зато, как ты верно подметил, возможно обратное. У команды по созданию двери тоже есть «дальность действия», но в пределы этой дальности попадает и сад Центрального собора, и сам собор вплоть до средних этажей. Администратор хоть и редко, но все же спускается иногда на нижние этажи, и если я именно в такой момент открою дверь, шанс застать ее врасплох будет. И к этому телу я тоже на удивление легко приспособилась.

— …Понятно. Ну да, выглядит заманчиво, если ты гарантируешь себе первый удар, но… это ведь все равно риск, да? Не удивлюсь, если окажется, что и у Администратора есть козыри в рукаве…

Внезапные нападения редко удаются, если жертва осознает, что на нее могут напасть. Во времена SAO мне доводилось и устраивать засады, и попадать в них, но в основном они не срабатывали, потому что жертва часто оказывалась настороже, думая «вон там может быть засада». На мои слова Кардинал кивнула с явным раздражением.

— Еще до того как стать первосвященником, Квинелла обладала даром находить в других слабости. Как во время той битвы, когда мы только разделились, она сумела заметить мою уязвимость — мое тело, — так и здесь она разобралась, в чем я ей уступаю, и поторопилась воспользоваться своим преимуществом.

— Преимущество… но ведь у тебя и Администратора, в общем-то, одинаковые способности и по части атаки, и по части защиты, так ведь? И, ну, как бы это сказать, по части интеллекта тоже.

— Мне не очень нравится, как ты это сформулировал, но да, — и она фыркнула. — В боевом отношении между мною и ею почти нет разницы. Но, разумеется, это относится лишь к сражениям один на один.

— Один на один… ааа, понятно.

— То-то и оно. Я затворница, которой не к кому обратиться; она глава колоссальной организации, Церкви Аксиомы… Администратор прекрасно поняла, насколько опасно копировать Пульсветы, после того как дала рождение своей занозе — то есть мне — и оказалась в результате на грани гибели. Кстати говоря, из-за переизбытка воспоминаний ее проблемы с логическими контурами оставались нерешенными. Она должна была принять какие-то меры, но, в отличие от меня, она не рискнула напрямую отредактировать воспоминания. Поэтому она с неохотой пошла на компромисс. Она сохранила минимально необходимое свободное место, удалив самые свежие и неглубокие воспоминания, — это была не очень рискованная операция, — и понизила количество новой поступающей информации, насколько могла.

— Понизила… легко сказать, но разве воспоминания не накапливаются сами собой, когда ты просто живешь, хочешь ты этого или нет?

— Зависит от того, как ты проводишь время, не так ли? Чем больше ты видишь, чем больше мест посещаешь, чем больше думаешь — тем больше информации запечатлевается; но что если ты, к примеру, ни шагу не сделаешь со своей кровати и будешь целыми днями лежать с закрытыми глазами?

— Ох… я так просто не выдержу. Уж лучше весь день мечом махать.

— Я и так отлично знаю о твоей неспособности терпеть, можно было об этом и не говорить.

Тут мне возразить было нечего. Не знаю, зачем Кардинал это делала, но если она действительно все время следила за моими действиями, то наверняка знала о моих прогулочках, которые я предпринимал без ведома Юджио, когда выдавалось свободное время.

Губы девочки-мудреца начали было изгибаться в улыбку, но она их поспешно сжала и продолжила свой рассказ.

— …Однако у Администратора, в отличие от тебя, нет этих мыслей «мне скучно», «мне нечего делать». Она способна, если необходимо, лежать в кровати днями и неделями. Погрузившись в полудрему, смакуя воспоминания о тех днях, когда она не была еще владычицей мира…

— Но она ведь руководит всей Церковью Аксиомы, так? У нее разве нет каких-то обязанностей — там, речи толкать или еще что-то, что она обязана делать как первосвященник?

— Несомненно, такие обязанности у нее есть. Она должна давать аудиенцию четырем императорам во время церковного праздника в начале года; кроме того, в назначенное время она должна спускаться на средние и нижние этажи собора, чтобы проверять, как управляется мир. При этом она всякий раз готова к моим атакам. Видишь ли, Администратор приняла еще кое-какие меры. Она передала большую часть своих обязанностей сильным, но лояльным последователям, и они же играют роль ее телохранителей…

— И это и есть то преимущество, которого у тебя, одиночки, нет, а у нее, главы огромной организации, есть, да? …Но слушай, может, это, наоборот, добавляет неопределенности? Если она соберет вокруг себя несколько человек, способных сражаться с тобой, то есть с такими же боевыми навыками, как у нее, и эти люди решат поднять бунт, Администратор ведь тоже не сможет продержаться, правда?

Кардинал легонько пожала плечами и повторила:

— Я, кажется, сказала уже, что они абсолютно лояльны?

— Ну да, здешние не могут идти против приказов своего начальства, но ты же сама сказала, что этот запрет не абсолютный. Если этим телохранителям внезапно взбредет в голову, что первосвященник служит стране тьмы…

— Разумеется, эта женщина понимала, что вероятность такого развития событий ненулевая. В конце концов, она же сделала объектами исследования множество людей с высоким коэффициентом неповиновения. Слепая покорность не всегда равна лояльности… нет, эта женщина не доверяла бы телохранителям, даже если бы они совершенно искренне поклялись в вечной преданности. Ее ведь предала даже ее собственная копия.

При этих словах Кардинал широко ухмыльнулась.

— Прежде чем вручить телохранителям силу и оружие, способное противостоять мне, она должна была гарантировать, что они никогда, ни при каких обстоятельствах ее не предадут. Итак, что же она могла сделать? Ответ прост: ей надо было всего лишь сделать то, что ей было нужно, через их Пульсветы.

— …И ч-что она сделала?

— Использовала сложную команду, которая тогда уже существовала. Ритуал синтеза.

— Ээ… единение души и памяти, что ли?

— Именно. Кроме того, у нее под рукой было изобилие материала — сильных душ. Люди с высоким коэффициентом неповиновения, которых она хватала, использовала в своих экспериментах, а потом замораживала, чтобы сохранить навсегда, все, без исключения, обладали неординарными способностями… Хотя правильнее, пожалуй, сказать, что все наоборот: именно благодаря своему выдающемуся умственному и физическому состоянию они могли усомниться в Индексе Запретов и в Церкви Аксиомы… В числе первых, кого она захватила, был человек, считавшийся героем и непревзойденным мечником; презирая законы Церкви, он со своими товарищами бежал на край Мира людей и там основал свою деревню. Этот мечник попытался пересечь Граничный хребет, отделяющий мир людей от Темной территории, за что его и забрала Церковь; но Администратор предпочла сделать его своим первым телохранителем.

Кажется, что-то подобное я уже когда-то слышал; однако ухватить за хвост эту мысль мне не удалось. Кардинал тем временем продолжила.

— Большинство воспоминаний мечника было повреждено экспериментами, но это было Администратору лишь на руку. Ведь все воспоминания до его поимки были лишь помехой. Эта женщина воспользовалась объектом, гарантирующим абсолютную лояльность по отношению к ней; он называется «Модуль благочестия» и… в общем, выглядит как фиолетовая призма примерно вот такого размера… — Кардинал свела ладошки сантиметров на десять.

Как только я представил себе предмет, о котором говорила Кардинал, у меня по всему телу волосы встали дыбом. Эту штуку я уже видел. Причем всего несколько часов назад.

— …В процессе Ритуала синтеза призма входит в голову человека через лоб. И после этого душа человека, лишенная собственных воспоминаний, воссоединяется с искусственными воспоминаниями, которые заодно задают и поведенческие принципы; в результате получается новая личность. Совершенный воин, абсолютно преданный Церкви Аксиомы и Администратору, действующий исключительно во имя сохранения Мира людей таким, какой он есть… Ритуал увенчался успехом, и Администратор назвала очнувшегося человека «Единителем» — поскольку он борется с хаосом, поддерживает целостность мира и объединяет все и всех под властью церкви. Если вы с Юджио будете подниматься по лестницам собора, вероятность встретить его, старейшего из Рыцарей Единства, вовсе не нулевая. Лучше бы тебе запомнить его имя.

Глядя мне в глаза, Кардинал торжественно произнесла:

— Беркули Синтезис Ван… так его зовут.

— …Н-нет, не может быть, это невозможно, — я изо всех сил замотал головой еще до того, как Кардинал успела закрыть рот.

Беркули.

Так ведь звали того легендарного героя, о котором как-то мне рассказывал Юджио полным восхищения голосом? Это был храбрый воин из числа первых поселенцев Рулида, который исследовал Граничный хребет и пытался украсть «Меч голубой розы» у белого дракона, охранявшего Мир людей.

Уверен, Юджио ничего не знает о последних годах жизни Беркули. Он небось думает, что Беркули так и продолжал жить и стариться в Рулиде, — он и помыслить не может, что герой легенд был похищен Администратором и превращен в первого из Рыцарей Единства.

— По… послушай, Кардинал, ты ведь знаешь, как нам с Юджио туго пришлось, когда мы дрались против этого Элдри Синтезис Сёти-ван… то есть тридцать первого Рыцаря Единства, да? Как ты представляешь себе, что мы победим в бою номера один?

Девочка-мудрец, однако, пожала плечами и отмела мое возражение.

— Не самое подходящее время трястись по поводу одного Беркули. Как ты сам сказал, общее число Рыцарей Единства сейчас равно тридцати одному.

То есть еще тридцать человек сильнее Элдри. Стремясь отвернуться от суровой реальности, я произнес:

— Но, хоть их так много, я столько никогда не видел. Я вообще всего один раз видел рыцаря на драконе с тех пор, как пришел в столицу.

— Это естественно; в конце концов, главная обязанность Рыцарей Единства — оборона Граничного хребта. В город они возвращаются лишь тогда, когда появляется преступник, бросивший вызов Индексу Запретов, а такого за последние десять лет не было ни разу. Обычно даже дворяне и имперские семьи не видят Рыцарей Единства, что уж говорить про остальных. …Можно сказать, их специально друг от друга отделили, но…

— Хмм… о, но это значит, что и сейчас большинство из этих тридцати рыцарей на Граничном хребте? — с надеждой спросил я, но Кардинал тут же покачала головой.

— Я бы не сказала, что такое уж большинство. Сейчас в соборе несут дежурство по меньшей мере двенадцать-тринадцать рыцарей. Если вы с Юджио собираетесь достичь своих целей, у вас нет выбора — вам придется прорваться через них на вершину собора.

— Сказать-то легко… нет выбора…

Погрузившись в уныние, я поерзал на стуле и вздохнул.

Говоря терминами RPG — я словно нырнул в финальный донжон, не имея ни нужного уровня, ни снаряжения. Да, я проделал весь этот долгий путь ради того, чтобы добраться до верхнего этажа собора и там связаться с кем-то из реала; но сейчас я могу откровенно сказать, что разница в боевых навыках между нами и Рыцарями Единства абсолютно безнадежна.

Я молча опустил взгляд себе на грудь. Благодаря волшебным пирожкам, полученным от Кардинала, рана, которую мне нанес рыцарь Элдри своим «полным контролем над оружием», затянулась, но следы все еще оставались — кожу покалывало.

Если рыцари, с которыми мы встретимся дальше, сильнее Элдри, шансы пройти их лобовой атакой будут чертовски малы… тут я снова вспомнил то загадочное происшествие, которое случилось в конце битвы в розарии.

Рыцаря Единства вдруг охватила боль, и он упал на колени, когда услышал от Юджио о своем прошлом, услышал имя матери. Та полупрозрачная, сияющая фиолетовым светом призма, которая полезла у него изо лба, пока он был наполовину в отключке, — наверняка это и был тот самый «Модуль благочестия», о котором упоминала Кардинал. Ключ к изменению личности и памяти Рыцарей Единства, к превращению их в преданных рабов первосвященника.

Но так ли уж абсолютен этот эффект, как говорила Кардинал? Элдри вроде как почти освободился от влияния этой штуковины, просто услышав имя матери… по крайней мере мне так казалось. Если то же самое удастся проделать с другими рыцарями, у нас появится альтернатива лобовой атаке, а заодно и шанс воплотить заветную мечту Юджио «превратить Рыцаря Единства Алису обратно в изначальную Алису».

Я сидел, погрузившись в размышления, когда моих ушей вновь коснулся спокойный голос Кардинала.

— Мне осталось еще немного рассказать; я могу продолжить?

— А… аа, конечно, продолжай.

— Хорошо. …Итак, когда Администратор принялась создавать Рыцарей Единства, начиная с Беркули, мои шансы на внезапную атаку стали падать. Даже если рыцари и уступают Администратору, все же у них достаточно хорошие способности и по части атаки, и по части обороны, и я не могу уничтожать их мгновенно. У меня не было выбора, кроме как откладывать и откладывать наше сражение до бесконечности…

Похоже, долгая-долгая история Кардинала постепенно подходила к концу. Я выпрямился на стуле и сосредоточился на полном достоинства голосе девочки-мудреца.

— По мере того как время шло, а ситуация не менялась, становилось все яснее, что мне тоже необходим соратник. …Однако найти кого-то, кто согласился бы вместе со мной сражаться против властительницы мира, очень тяжело. Видишь ли, у этого человека должен быть достаточно высокий коэффициент неповиновения, чтобы прорваться через Индекс Запретов; более того, от него требовался высокий уровень владения мечом и Священными искусствами, чтобы он мог тягаться с Рыцарями Единства. Я шла на риск и открывала двери так далеко, как только могла, потом применяла заклинание «Разделенное сознание» к птицам и насекомым и выпускала их в мир…

— Х-хаа… Вот, значит, кто был твоими глазами и ушами. За мной ты тоже так следила?..

— Конечно.

Улыбнувшись до ушей, Кардинал потянулась ко мне правой рукой. Развернула кисть ладонью вверх, чуть согнула пальцы, будто зовя кого-то. И тут —

— Уааа?!

Из-под моей челки на ладонь Кардинала беззвучно выпрыгнула какая-то мелкая букашка. Приглядевшись, я понял, что это черный паучок размером меньше моего ногтя мизинца. Проворно развернувшись, паучок посмотрел на меня снизу вверх четырьмя алыми глазками, распложенными в передней части головы, потом поднял правую переднюю ножку и поздоровался… ну, так показалось.

— Ее зовут Шарлотта. С того самого времени, как вы с Юджио покинули Рулид, она постоянно наблюдала за тем, что вы говорили и что делали, либо с твоей головы, либо из кармана, иногда из угла комнаты. …Впрочем, похоже, она не всегда ограничивалась одним лишь наблюдением.

При этих словах Кардинала паучок согнул все свои восемь ножек, будто пожимая крохотными плечиками.

После этих миленьких жестов до меня наконец дошло. Видимо, вот это вот создание и дергало меня за волосы, направляя в нужную сторону, когда мы спасались бегством от Рыцаря единства на драконе. И не только тогда. Я вспомнил, что такое же ощущение у меня было множество раз с тех пор, как я покинул Рулид, — и когда я победил на турнире в Заккарии и стал стражем, и когда поступил в Академию мастеров меча в столице.

— …Значит, это дерганье — это не какое-то там божественное наитие, это меня на самом деле дергали за волосы, э… — обалдело пробормотал я, вспоминая все те сцены, одну за другой; наконец в моей памяти всплыло последнее, самое главное воспоминание. Не в силах сдержаться, я склонился к черному паучку размером не больше пяти миллиметров, неподвижно стоящему на ладони Кардинала, и прошептал:

— Д-да, кстати, и тогда тоже… это ты подбодрила меня, когда зефирии, которые я выращивал, оказались все порублены?.. Это ты сказала мне верить в желание остальных цветов, которые были вокруг?..

Голос, сохранившийся в моей памяти, был женским и очень взрослым. Значит, черный паучок передо мной обладал женским характером, как и намекало имя «Шарлотта»; но возможно ли вообще, чтобы букашка, не человек, обладала душой, Пульсветом?

На вопросы, которые я кинул Шарлотте, она не отвечала, лишь смотрела на меня своими красными глазками; а потом вдруг спрыгнула с ладони Кардинала, пробежала по столу и скрылась в ближайшем стеллаже.

Проводив глазами крохотного фамильяра, Кардинал ласково прошептала:

— Шарлотта — старейший из наблюдателей, которых я послала в Мир людей с помощью Священных искусств. И вот ее долгая, очень долгая служба наконец закончилась. Естественное уменьшение ее Жизни заморожено, так что, полагаю, она проработала уже больше двух веков…

— …Наблюдатель… — пробормотал я и снова глянул на стеллаж, где исчезла Шарлотта. Ее заданием было наблюдать за нами с Юджио, не более. Однако за те два года, прошедшие после того, как мы покинули Рулид, Шарлотта множество раз выручала меня, дергая за волосы, а иногда нашептывая советы. Если подумать — хоть я и не замечал ее присутствия, но она тоже была моим спутником, причем даже более близким, чем Юджио.

…Спасибо.

Мысленно поблагодарив паучка, я поклонился в сторону стеллажа.

Затем, снова переведя взгляд на Кардинала, я чуть подумал и уточнил:

— Короче говоря, ты… заперлась здесь, в Великой библиотеке, и двести лет с помощью фамильяров искала человека, который мог бы стать твоим соратником?

— Да. Я ведь не могу отсюда напрямую смотреть коэффициенты неповиновения. Всякий раз, когда до меня доходили слухи о каких-то странных происшествиях, я посылала наблюдателей, чтобы те изучали людей, которые в них замешаны… этому я посвятила себя всю. Не раз и не два я видела, как человека, привлекшего мое внимание, уводили Рыцари Единства. Я, конечно, не обладаю эмоциями, но мне прекрасно известны значения слов «разочарование» и «настойчивость». …Откровенно говоря, последние лет десять мне не раз казалось, что вскоре я познакомлюсь со значением слова «сдаться».

Улыбка весом в двести лет появилась на губах Кардинала.

— Видишь ли, пока я сидела и наблюдала за миром, Администратор создала еще более эффективную систему, при которой самые способные воины становились Рыцарями Единства. Это и есть правда, кроющаяся за вашей с Юджио целью, так называемым «Объединенным турниром четырех империй».

— …То есть мечники, которые побеждают в турнире, не «принимают почетное производство в Рыцари Единства», а…

— Их делают Рыцарями Единства, не спрашивая согласия. Они сильнейшие марионетки; воспоминания у них отбирают, и они слепо повинуются первосвященнику. Семьи, чьи представители становятся Рыцарями Единства, получают денежное вознаграждение, достаточно большое, чтобы затуманить их зрение, и производятся в аристократию высоких классов; в результате дворяне и богатые торговцы заставляют детей осваивать меч, потому что это престижно. Самих рыцарей отправляют в те земли, где они не могут встретиться со своими прежними семьями, обрубая тем самым все их связи с прошлым.

— …Значит, когда ты говорила «отделили друг от друга», ты имела в виду…

— Да, именно эту затею. …Из трех десятков Рыцарей Единства половина — те, кто были арестованы за нарушение запретов, вторая — победители турниров. В том числе Элдри Синтезис Сёти-ван, который вас так обработал.

— Яаасно… вот, значит, как это все работает…

Я уныло вздохнул и откашлялся.

Стало быть, нам повезло, что ни Солтерина-семпай, слугой которой был я, ни Голгоссо-семпай, которому служил Юджио, не смогли победить в турнире в этом году. Если бы Солтерина-семпай одолела Элдри, а потом выиграла весь турнир, это она бы поджидала нас в розарии, превращенная в Рыцаря Единства и обокраденная на воспоминания.

Мало того. Если бы все шло так, как мы с Юджио изначально задумали, если бы мы в следующем году стали представителями Академии и выиграли турнир… или, скажем, если бы мы не смогли сбежать из подземной тюрьмы и нас притащили бы в то место, где «допрашивают»… Для естественного Пульсвета, то есть для меня, это значения не имело, но вот шансы, что Юджио стал бы Рыцарем Единства №32, были бы приличными. Как говорится, «пошел охотиться на мумий, да сам мумией стал»[3].

Я содрогнулся; а Кардинал тихим голосом продолжила:

— …Таким образом, все эти двести с лишним лет оборона Администратора укреплялась, а мои надежды таяли. Я даже думала иногда, зачем вообще мне все это надо…

Взгляд темно-карих глаз устремился к потолку Великой библиотеки. Девочка заморгала, будто сквозь холодный камень увидела солнечный свет.

— …Мир, который я видела глазами наблюдателей, был красив и светел. Там дети весело бегали по лугам, влюбленные девушки заливались румянцем, матери нежно улыбались, баюкая младенцев на руках. Если бы с владелицей моего тела, дочерью мебельщика, ничего не случилось, она бы выросла, и у нее тоже все это было бы. Она прожила бы нормальную жизнь, не подозревая о хитром устройстве мира, и в шестьдесят-семьдесят лет, вспомнив свой благословенный путь, встретила бы смерть в кругу семьи…

Мне показалось, или Кардинал, которая тихо нанизывала слово на слово, опустив ресницы, слегка поежилась?

— …Я обижалась на поведенческий принцип «исправлять ошибки главного процесса», впечатанный в мою душу. И я решила, что я уже старая женщина, которой скоро умирать. Старое, скрюченное дерево, которое уже покинул свет жизни и которое лишь тихо ждет, когда иссякнет Жизнь численная. Как ни странно, моя манера речи тоже стала вот такой сама по себе. Все те бесконечные дни, когда я через уши фамильяров, выпущенных в мир, вслушивалась в повседневную жизнь людей, я продолжала думать. Почему боги извне, создавшие этот мир, не трогают тиранию Администратора?.. Богиня творения Стейсия, богиня солнца Солус, богиня земли Террария — это все выдуманные боги, созданные Церковью Аксиомы для поддержания своей власти, но имя истинного бога, «RATH», есть повсюду в том самом списке системных команд. RATH и есть общее имя всех богов… Администратор и я — мы вместе составляем фальшивого бога, которого они создали и у которого нет души, — систему «Кардинал» и два поведенческих принципа, заложенных в нее. Чем больше я узнаю секреты этого мира, тем больше вопросов возникает, и этому не видно конца.

— По… погоди секунду, — встрял я, не в силах уследить за стремительным потоком мыслей. — Это… это все, насчет того, что весь мир — модель, которую создали в RATH, и что изначальный «Кардинал» включает в себя два процесса, главный и суб, — ты это все вычислила чисто путем размышлений?

— Удивляться тут нечему. Любой мог бы прийти к таким выводам, если ему дать двести лет и встроенную базу данных системы «Кардинал».

— База данных… ясно, вот, значит, откуда у тебя такой словарный запас — не как у других жителей Подмирья.

— И вкус кукурузного супа, который ты недавно пил, оттуда же. Впрочем, полагаю, мое и твое понимание многих вещей разнится… однако эта конкретная догадка, думаю, довольно точна. Почему Подмирье слишком несовершенно для божественного творения и почему недостойное правление Администратора остается безнаказанным… причина может быть лишь одна. Истинный бог, RATH, не желает, чтобы люди здесь жили счастливо. Он желает обратного… этот мир существует лишь для того, чтобы те смотрели, как здешние жители сопротивляются колоссальным тискам, которые медленно-медленно сдавливают его. …Ты можешь этого не знать, но в последние годы здесь увеличилась смертность; люди теряют Жизнь по самым разным причинам — эпидемии, нападения диких зверей, неурожаи на окраинных землях. Все это есть следствие возрастания «параметра нагрузки», который не может изменить даже Администратор.

— Параметр… нагрузки? Кстати, да, ты что-то такое уже говорила. Про какой-то эксперимент с нагрузкой или что-то в этом роде.

— Да. Строго говоря, нагрузка и сейчас растет с каждым днем, но… испытание, запланированное на конечную фазу эксперимента, согласно базе данных, несравнимо с такой мелочью, как эпидемия.

— Что именно… произойдет?..

— Скорлупа зажатого в тисках яйца, известного как «Мир людей», в конце концов треснет. Ты ведь и сам знаешь — знаешь ведь? — что лежит по ту сторону Мира людей.

— Темная территория?..

— Именно. Эта страна тьмы была создана для того, чтобы причинять высшие мучения ее обитателям. Я уже говорила, но повторю: те, кого называют «монстрами из мрака», — гоблины, орки и другие расы — существа с такими же Пульсветами, как и у людей, но только в них внедрены поведенческие принципы, нацеленные на грабеж и убийство. У них очень простая иерархия: сила определяет положение в обществе; в итоге получилась примитивная, но мощная армия. Их примерно вдвое меньше, чем жителей Мира людей, но по боевым навыкам они намного сильнее. И эта ужасающая армия с нетерпением ждет того дня, когда им удастся вторгнуться в земли людей, которых они на своем языке зовут «юмами»; и слова «зверство» недостаточно, чтобы описать, что будет, когда этот день настанет. Полагаю, ждать осталось не так уж долго.

— Армия…

Эта тема вызвала у меня не просто мурашки по коже. Не будет преувеличением сказать, что вождь гоблинов, с которым я два года назад сражался не на жизнь, а на смерть в пещере под Граничным хребтом, был могучим воином. От одной мысли о том, что несколько тысяч или десятков тысяч таких, как он, нападут, у меня кровь в жилах застыла. Мелко тряся головой, я придушенным голосом произнес:

— …В Мире людей, конечно, много стражей и рыцарей… но чего там — у них нет шансов. С таким владением мечом, как здесь, где это в основном шоу, победить им ну абсолютно никак…

Кардинал тут же кивнула и ответила:

— Естественно. В RATH, скорее всего, планировали, что к этому времени Мир людей уже обзаведется сильной армией, способной дать отпор Темной территории. Их уровни владения снаряжением и Священными искусствами должны были повышаться благодаря постоянным отражениям мелких, но частых рейдов гоблинов, и одновременно местные обитатели должны были разрабатывать тактики и стили меча, пригодные для настоящих битв. Однако, как тебе прекрасно известно, все это очень далеко от нынешнего положения дел. Мечники не участвуют в настоящих боях, совершенствуя лишь красоту своих стилей, а командиры, дворяне высших классов, предаются сумасбродству. И все это произошло из-за Администратора и ее Рыцарей Единства.

— …В каком смысле?

— Рыцари Единства с их высочайшими уровнями и снаряжением класса «Божественный инструмент», конечно, сильны. Достаточно сильны, чтобы с легкостью сметать набегающие через Граничный хребет отряды гоблинов, хоть их и всего восемь на весь хребет. …Однако из-за этого простолюдины, которые, как предполагалось, и должны были сражаться с гоблинами, веками не видят настоящих боев. Люди ничего не знают об угрозе, они просто живут, погрузившись в болото, которое сами называют миром…

— …А Администратор знает, что последняя фаза эксперимента с нагрузкой скоро начнется?

— Должна знать. Но она недооценивает силы тьмы, считая, что она и три десятка Рыцарей Единства способны разогнать их без труда. Она настолько уверена в этом, что приказала уничтожить стражей-драконов севера, юга, востока и запада, которые могли бы изрядно усилить ее войско; она сделала это просто потому, что не сумела взять их под контроль. Твой партнер, вероятно, сильно огорчится, если услышит, что белого дракона — очаровательного собеседника, если верить легендам, — убил не кто иной, как сам Беркули, после того как стал Рыцарем Единства.

— …Лучше бы ему про это не знать, — пробормотал я и вздохнул. Вспомнив груду костей, которую видел в пещере под Граничным хребтом, я зажмурился на мгновение, потом поднял голову и спросил: — Если смотреть реалистично — что будет? Когда армия тьмы нападет, смогут ли Администратор и Рыцари Единства справиться с ней?

— Исключено, — мгновенно ответила Кардинал. — Конечно, Рыцари Единства — опытные воины, у которых за плечами многие годы настоящих сражений, но их слишком мало — невероятно мало. Кроме того, хотя Священные искусства, которыми владеет Администратор, равносильны стихийным бедствиям, но, как я уже говорила, для их применения она должна подойти к врагу достаточно близко. Пусть каждый из воинов армии тьмы по отдельности не чета Администратору в том, что касается Священных искусств… нет, лучше называть их Темными искусствами… так или иначе, тех, кто может их применять, больше, чем звезд на небе. Даже если она спалит сотню магов дождем молний, думаю, в следующую же секунду ее пронзит тысяча огненных стрел. Не уверена, что она умрет, — слишком уж много у нее Жизни, — но как минимум сбежит обратно в башню.

— По… погоди чуток, пожалуйста. Это что… судьба мира предрешена независимо от того, победим мы Администратора или нет? Ты ведь тоже не сможешь отогнать армию тьмы, даже если получишь всю власть системы «Кардинал», правда? — пролепетал я.

Кардинал ответила уверенным кивком.

— Совершенно верно. Все зашло так далеко, что я уже никак не смогу остановить нашествие с Темной территории.

— …То есть… как только ты добьешься своего, уничтожишь Администратора, свихнувшийся главный процесс… тебе будет наплевать, что станет с этим миром… ты это хочешь сказать?..

— …Возможно, все так и есть.

Голос, покинувший наконец горло Кардинала, был настолько тих, что почти тонул в потрескивании огня в лампах.

— Да… То, к чему я стремлюсь, принесет такой же конец, гибель множества душ, и в этом смысле точно так же можно просто предоставить событиям развиваться своим чередом… Однако… если ты или я будем сидеть и ничего не делать, то скоро… не знаю, через год или через два — но силы тьмы вторгнутся в Мир людей, деревни будут сожжены, поля вытоптаны, люди убиты. Я просто не могу выразить словами… какое кошмарное бедствие это будет, какой невероятно жестокий, страшный ад здесь разверзнется. …Однако, понимаешь… даже если я верну себе всю власть и разработаю команду, которая одним ударом спалит монстров из страны тьмы, превратит их в ничто, — я ей не воспользуюсь. Потому что — нельзя ведь сказать, что они пожелали стать монстрами. Кажется, я говорила уже, что не смогла найти ответ даже после сотни лет размышлений. Слушай… если бы правитель вроде Администратора не появился и мир продолжал бы катиться по назначенной ему колее, произошло бы обратное: люди создали бы могучую армию, вторглись на Темную территорию и устроили бы там такую же чудовищную резню, уничтожив всех ее обитателей до единого!

Голос Кардинала, прежде мягкий, обрел остроту кнута и ударил меня по ушам.

— Независимо от того, кто победит, мир встретит свой конец в океане крови. И это именно тот конец, которого пожелал бог по имени RATH. Я… я не могу принять такого бога. Подобный конец абсолютно неприемлем. И поэтому… осознав, что не в моих силах предотвратить финальную фазу эксперимента с нагрузкой, я пришла к выводу. Чего бы это мне ни стоило, я удалю Администратора, прежде чем начнется эта фаза, верну себе всю полноту власти системы «Кардинал»… и обнулю все Подмирье — и Мир людей, и Темную территорию.

— Обну… лишь?.. — как попугай повторил я, и мои глаза распахнулись, будто меня охватило какое-то новое, свежее ощущение. — Что это значит?..

— Ровно то, что я сказала. Я удалю все Пульсветы, хранящиеся в колыбели душ, Кластере Световых кубов. Уничтожу и обитателей Мира людей, и жителей страны тьмы, никого не оставлю.

Юное лицо Кардинала дышало такой твердой решимостью, что я какое-то время просто ничего не мог сказать. Затем кое-как мне удалось подобрать подходящий образ к решению, на которое указывали слова девочки.

— То есть… по сути ты говоришь, что если неизбежен конец, при котором множество людей погибнет в мучениях, то лучше будет просто применить ко всем эвтаназию?..

— Эвтаназия?.. Нет, это неудачный термин, — Кардинал мигнула, будто подыскивая слова в базе данных, потом покачала головой. — Думаю, человек из высшего мира вроде тебя, у которого Пульсвет хранится в иной среде, не в Световом кубе, просто не может это себе представить — но души здешних обитателей можно стереть короткой манипуляцией. Они тогда исчезают без сопротивления, так что даже пламя свечки не колыхнется, они ничего не успевают заметить… Конечно, это все равно ничем не отличается от убийства, но…

Похоже, к такому решению она пришла после очень, очень долгих раздумий; в голосе Кардинала я слышал горечь и полную опустошенность.

— Конечно, в идеале лучше всего было бы, если бы этот мир навсегда вырвался из когтей RATH и написал свою собственную историю. Ничего невозможного нет в мирном воссоединении Мира людей и Темной территории, если потратить на это дело несколько веков. Однако… тебе ведь лучше меня должно быть известно, насколько несбыточна эта мечта — обрести независимость от бога RATH?

Услышав этот неожиданный вопрос, я закусил губу и задумался.

Понятия не имею, где именно в Японии расположен Кластер Световых кубов, истинная форма Подмирья. Однако, естественно, и Кластер, и поддерживающие его функционирование машины потребляют тонну электричества, и в этом смысле полная независимость невозможна.

Добавлю еще, что RATH обеспечивает функционирование Подмирья вовсе не из благотворительности. Сейдзиро Кикуока — на самом деле сотрудник Сил самообороны, и если я правильно догадался, что он имеет непосредственное отношение к созданию RATH, то этот эксперимент имеет какую-то конкретную цель, связанную с национальной безопасностью. Даже если Кардинал восстановит все свои права, откроет канал для связи с внешним миром и потребует независимости для Подмирья, черта с два RATH согласится.

Да — задним числом становится ясно, что, даже если бы мне удалось добраться до вершины Центрального собора и связаться с Кикуокой, совершенно не факт, что, поговорив с Юджио, он поддастся моим уговорам и сохранит Подмирье как оно есть. Для RATH ведь искусственные Пульсветы — просто экспериментальные объекты, да и само Подмирье — не более чем совокупность множества экспериментальных прогонов.

Иными словами, если искусственные Пульсветы хотят обрести свободу и независимость, у них есть, скорее всего, лишь один способ — бросить вызов людям из реального мира.

Опасаясь даже думать о том, что дальше, я усилием воли остановил эти мысли. Поднял глаза на Кардинала и заставил непослушную шею кивнуть.

— …Да, это невозможно. Этот мир слишком сильно нуждается в людях и энергии из реала, чтобы быть независимым.

— Да… они здесь все равно что рыбешки в ведре, не способные ни на что, кроме как ждать, что их зажарят… Максимум, что они могут, — выпрыгнуть наружу и умереть.

Я не мог просто кивнуть на произнесенные обреченным голосом слова Кардинала — но.

— Но… я не могу с тобой полностью согласиться, хотя и нельзя сказать, что я совсем не согласен… Это твое решение — мгновенное исчезновение, когда никто ничего не почувствует, вместо мучительной смерти, — оно, может быть, правильное. Но я уже слишком привязался к людям из этого мира, чтобы принять его.

Перед моим мысленным взором одно за другим проплыли улыбающиеся лица тех, с кем я близко сошелся в Рулиде и Центории. Конечно, я не желаю, чтобы их всех перебили полчища с Темной территории, но все же… так вот сотрудничать с Кардиналом и в конечном итоге заставить исчезнуть все души — неужели лучший выход?

Не в силах принять грубо наваленную на меня реальность, я лишь закусил губу, слушая успокаивающий голос Кардинала.

— Кирито, если с твоей помощью мне удастся восстановить свои полномочия, я исполню твои желания, хоть и частично, прежде чем прекращу Подмирье. Если ты назовешь имена тех, кого хочешь спасти, я не стану стирать их Пульсветы, а сохраню в замороженном состоянии. Впоследствии, когда ты выберешься в реальный мир, тебе всего лишь потребуется достать Световые кубы, где хранятся их души. Такое вполне осуществимо, но лишь для десятерых. Пусть это и не лучший выбор для тебя, но один из лучших.

— !..

При этих неожиданных словах я резко втянул воздух.

Неужели такое возможно?

Да, если Световые кубы не требуют питания для сохранения информации и если мне удастся вытащить их из Кластера и сохранить, то Пульсветы не должны пострадать. Понадобится, конечно, время, но когда-нибудь технология STL станет общедоступной, и тогда мне удастся «экстрагировать» их оттуда и вновь встретиться с ними.

Проблема, однако, с предыдущей стадией — как стащить несколько Световых кубов из Кластера, расположенного, вероятнее всего, в самой середине исследовательского центра RATH. Если Световой куб пятисантиметровый (ну, так Кардинал сказала), распихать по карманам много не удастся. И даже если я возьму какой-нибудь небольшой футляр, видимо, десяток — это максимум, что я сумею вынести.

В общем, если я соглашусь на предложение Кардинала, мне придется выбрать, чьи души спасти.

Это совсем не то, что сортировать сохраненки игр на домашней игровой приставке. Искусственные Пульсветы — во всех отношениях люди, такие же, как я. И я могу выбрать всего-навсего десять человек, которых спасу от неизбежной смерти. Исключительно на том основании, что они мои хорошие друзья. Способен ли я на такое, имею ли я право на такое?

— Это… это…

«Невозможно» — так должна была закончиться моя фраза, но последнее слово застряло во рту, и я мог лишь молча таращиться на Кардинала, которая смотрела всевидящим, всепонимающим взглядом. И в результате я выдавил какой-то жалкий лепет:

— …А вообще, почему ты именно меня выбрала для битвы с Администратором? Я должен сказать сразу, в этом мире я совершенно не крут. Священные искусства, обращение с мечом — есть куча народу, которые круче меня во всем. Вот именно… к примеру, даже Юджио бы справился. Думаю, если бы он на полном серьезе со мной дрался, я бы не победил.

Терпеливо дослушав до конца мой пессимистический протест, Кардинал раздосадованно покачала головой.

Наполнила стоящую на столе чашку — вроде как чаем кохиру, хотя кто знает, может, это был настоящий кофе, — и отпила.

— ….То, что эксперимент с нагрузкой, то есть вторжение с Темной территории, неизбежен, я осознала всего-навсего лет двадцать назад. С тех пор я разыскивала того, кто станет моим мечом, намного отчаяннее, чем прежде…

Долгая-долгая история, похоже, пришла к своей последней главе; я, проглотив жалобы, вслушался.

— …Однако, какого бы мастера во владении мечом и Священными искусствами я ни взяла в союзники, этому человеку, чтобы добраться до Администратора, пришлось бы преодолеть еще одну колоссальную преграду, помимо ее телохранителей, Рыцарей Единства.

— …Ч-что-то еще есть?..

— Да. Пока я искала, я придумала десятки способов решить эту проблему, но всем им недостает надежности… Время бежало, я торопилась; и вдруг я заметила, как множество передовых отрядов с Темной территории уже просачиваются через Граничный хребет — начинается первая фаза эксперимента с нагрузкой. Их было так много, что восьми Рыцарям Единства уже не удавалось уничтожать их всех. …Я уже начала думать, что мне следует отказаться от намерения восстановить власть силой и попробовать убедить Администратора, пусть даже в той ситуации это означало бы лишиться головы… но тут один из моих фамильяров услышал на северном краю Мира людей историю — совершенно немыслимую историю.

— Немыслимую историю?..

— Слух, что произошло нечто, чего никогда еще не случалось, во всяком случае с тех пор, как Квинелла стала Администратором. Слух о том, что один из сдерживающих объектов, которые она понаставила повсюду, чтобы не давать людям раздвигать границы… один из них, гигантское дерево, поглощающее ресурсы с огромной площади, обладающее немыслимыми прочностью и уровнем, срубили два каких-то молокососа.

— …Кажется, я это где-то уже слышал…

— Я поспешно отдала приказ фамильяру, находящемуся в Северном Норлангарте, то есть Шарлотте, отыскать этих молокососов. И нашла их, когда они уже собирались покинуть деревню. Я отправила Шарлотту на голову одному из них, довольно невнимательному пареньку, и стала разбираться, как им удалось уничтожить объект, который почти невозможно уничтожить…

Мне хотелось что-то вякнуть в ответ на то, что меня обозвали «довольно невнимательным», но я ведь действительно больше двух лет не замечал Шарлотту у себя на голове, так что и не поспоришь даже. Хмуро взглянув на Кардинала, я молча предложил ей продолжить.

— Причину я узнала сразу же. Оказалось, что меч русоволосого юноши был столь высокого класса, каких в мире мало, — Божественный инструмент… Однако, когда я это поняла, возник новый вопрос. Откуда у этих сопляков такой высокий обджект контрол оторити? Впервые за очень долгое время чувствуя возбуждение, я днем и ночью вслушивалась в разговоры этой пары. Правда, большая часть их была совершенно бесполезным, глупым трепом…

— П-прости.

— Эээ, молчи и слушай. …Ответ я нашла довольно быстро — по пути в столицу. Я была поражена — оказалось, этим юнцам удалось всего лишь вдвоем разогнать большой отряд с Темной территории — неужели? Если так, то огромное количество очков, которое в норме было бы разделено человек на десять, досталось им двоим. Я поняла, что именно поэтому им хватило уровня, чтобы воспользоваться Божественным инструментом, но… тут же возник следующий вопрос. Как двое мальчишек, рожденные в какой-то мелкой деревушке и даже не являющиеся стражами, сумели отбиться от гоблинов, воинов с Темной территории, обладающих отменными боевыми навыками? Вот какой вопрос меня мучил.

— Хочу сразу сказать, на девяносто процентов это был чистый блеф.

Кардинал уже отругала меня за то, что я ее перебил; теперь ей явно хотелось вновь отругать меня за то же самое, но она передумала, закрыла рот и медленно кивнула.

— Да… действительно, возможно, отчасти и это повлияло на результат. На свои сомнения я в конце концов нашла ответ, но это заняло немало времени. Видишь ли, черноволосый… то есть Кирито — ты был очень осторожен в выборе слов и в поведении по отношению к своему партнеру Юджио. Однако когда я увидела, как ты скармливаешь объедки зверю, не взращенному никем, бродячей собаке, понимание ударило меня, как молния. Я поняла, что ты абсолютно не связан Индексом Запретов…

— …А что, я правда так делал?..

— Много раз. Был бы просто хаос, если бы кто-то еще увидел. …С тех пор я через Шарлотту постоянно анализировала твои слова и поступки. Постоянно — даже после того, как вы добрались до столицы и поступили в Академию мастеров меча Северной Центории. Наконец, уже через год после начала наблюдений… я пришла к ответу. Если коротко — твоя душа рождена не в этом мире, она хранится не в Световом кубе; ты человек извне… из того мира, где существует истинный бог творения, RATH…

— …Ну, видимо, я тебя разочаровал. У меня ведь нет прав админа, как ты, наверно, ожидала, и даже связи с RATH нет… блин, я даже не знаю, что там снаружи происходит…

Мне было искренне жаль, что от меня в итоге так мало пользы; однако Кардинал лишь покачала правым указательным пальчиком и слегка улыбнулась.

— Это я знала с самого начала. Ведь будь у тебя уровень управления системой выше, чем у Администратора, тебе не пришлось бы побеждать гоблинов мечом, да еще получать в бою такую серьезную рану. Я тоже не в состоянии уяснить, почему ты оказался в Подмирье в таком состоянии. Могу предположить, что снаружи произошел какой-то эксидент[4]… или же они собирают данные, ограничив твои знания, память и уровень; если последнее, я буду удивлена, если тебе не заплатят за это весьма и весьма приличную компенсацию.

— …Да уж, блин. А то я сам себе перестану верить, — пробурчал я, вспоминая ту боль, когда вождь гоблинов взрезал мне левое плечо.

— И тем не менее — ты основная моя надежда. Дело в том, что само твое существование снимает ту, вторую серьезнейшую проблему, о которой я говорила.

— Да что же это за проблема-то?

— …Проведение Ритуала синтеза требует чтения длинной команды и тщательной настройки параметров. Вместе с подготовительной стадией на него уходит около трех дней.

История внезапно скакнула куда-то вбок, спутав все мои мысли. Но губы Кардинала продолжали двигаться, будто она и не замечала моего состояния.

— Короче говоря, в нормальном бою можно не задумываться о Священных искусствах, дающих аксесс[5] непосредственно к Световому кубу. Иными словами — можно не заботиться, что прямо посреди боя тебе промоют мозги и сделают из тебя Рыцаря Единства. Однако — что если Администратор откажется от мысли захватить выбранного мною воина и просто решит уничтожить его душу?.. Команда резко сократится, и нужда в скрупулезной настройке параметров также отпадет. Возможно, Администратор даже сумеет завершить команду, пока сражаются ее телохранители. Атакам на Жизнь я могу противостоять снаряжением и Священными искусствами. Но против атак на сам Пульсвет защиты не существует. Я долго ломала голову, когда осознала эту угрозу.

— …Атаковать саму душу… какая гадость…

— Именно. Любой мастер окажется бессилен, если у него отнять память… Так вот, ты, Кирито, единственный, кто может противостоять этой конкретной атаке. Даже Администратор не в силах дотянуться до Божественного инструмента из реального мира, «STL», с помощью которого вы переправляете души в Подмирье. Поскольку такой команды просто не существует. Теперь ты понимаешь, почему я так упорно тебя ждала? Ты понимаешь, почему я расставила максимально возможное количество бэкдоров[6] и ждала случая переправить тебя сюда, в Великую библиотеку, когда ты победишь в Объединенном турнире… или же когда ты нарушишь Индекс Запретов и будешь доставлен на территорию Церкви Аксиомы как преступник, но до того, как тебя отведут на допрос?..

Наконец-то долгая, невероятно долгая автобиографическая история подошла к концу, добравшись до настоящего момента; Кардинал сделала глубокий вдох, и на щеках ее проступил легкий румянец.

— …Яаасно, вот, значит, как…

Итак, что мы имеем. Я по-прежнему без понятия, почему вдруг очутился в Подмирье. В общем-то, ради выяснения этого я и отправился в сердце мира, Центральный собор Церкви Аксиомы — я ведь думал, что лишь там найду способ связаться с RATH.

Однако теперь, когда прожившая черт знает сколько лет девочка заявила, что меня сюда привела сама судьба, я невольно подумал, что, может, так оно и есть. Вдруг это для меня знак свыше, что я должен объединить силы с Кардиналом ради того, чтобы забрать с собой в реальный мир несколько душ — пусть даже всего десяток и пусть исход битвы с Администратором не предрешен?..

Нет — бог с ней, с судьбой и всякими такими делами; я просто-напросто не мог найти в себе силы отказать девочке, которая ждала этого момента две сотни лет. Она множество раз подчеркивала на словах, что она лишь программа, не обладающая эмоциями; но, послушав ее долгий-предолгий рассказ, я понял, что не верю в это. Кардинал тоже человек, у нее тоже есть эмоции — как у меня. Даже если она связана приказами, ее единственное желание — исправить мир; это тем более делает ее человеком.

— Ну что, Кирито? Я не могу тебя заставлять… если ты не одобряешь мой план обратить мир в ничто, я отправлю вас с Юджио через бэкдор в любое место, куда вы попросите. Тогда вы с ним любой ценой одолеете Администратора, потом, достигнув своих целей, скорее всего, сразитесь со мной, но… все, что я могу сейчас сказать, — это тоже будет судьба…

Пробормотав эти слова, Кардинал улыбнулась, и эта улыбка подходила ее видимому возрасту больше, чем все, что я до сих пор видел.

После продолжительного молчания я ответил на вопрос девочки своим:

— Кардинал… твоя душа — копия Квинеллы, ты сама так сказала, верно?..

— Да, разумеется.

— Тогда… значит, в тебе тоже течет кровь чистопородного дворянства. Гены эгоизма… Почему ты не отбросила все и не сбежала? Ты ведь вполне могла сбежать в какую-нибудь мелкую далекую деревеньку, в такую глушь, где даже Администратор тебя не найдет… и дальше, как обычная девочка, влюбиться, выйти замуж, родить детей… дожить до старости и счастливо умереть. Разве ты не хотела этого? Твоя кровь должна была приказывать тебе следовать своим желаниям… все время, все эти двести лет. Почему ты сопротивлялась этому приказу и два века ждала здесь совсем одна?..

— Нет, ты просто редкостный глупец, — ухмыльнулась Кардинал. — Я ведь уже сказала: из-за того, что в мою душу необратимо встроен субпроцесс системы «Кардинал», все мои желания и интересы направлены на одно — стереть Администратора и привести мир в норму. Я убеждена, что нормальное состояние не может быть достигнуто иным путем, кроме полного обнуления. И поэтому — и поэтому я…

Кардинал внезапно замолчала; я уставился в глаза за стеклами пенсне. Эти широко распахнутые темно-карие глаза как будто дрожали — похоже, девочка пыталась сдержать какую-то эмоцию. Наконец губы дрогнули и выпустили голос настолько тихий, что мне едва удавалось его расслышать.

— …Нет… кажется, это не так… у меня тоже… у меня тоже есть желание, одно-единственное… я хотела это узнать во что бы то ни стало… все эти двести лет…

Ее веки опустились, снова поднялись, и Кардинал пристально посмотрела на меня. Закусила губу, сцепила руки — редкое для нее проявление неуверенности, — а потом решительно встала со стула — подошвы опустились на пол со стуком.

— Кирито, ты тоже встань.

— Э?..

Я встал, как было велено. Кардинал пододвинулась поближе и уставилась на меня снизу вверх; я стоял прямо, склонив голову в неуверенности. Мне в плане роста похвастаться особо нечем, но все же я был прилично выше, чем десятилетняя на вид девочка.

Нахмурившись, Кардинал огляделась, потом подняла правую ногу на стул, где только что сидела, и не без усилий влезла на него. Обернулась и кивнула, убедившись, что теперь наши глаза на одном уровне.

— Вот так. Кирито, подойди поближе.

— ?..

Все еще ничего не понимая, я сделал несколько шагов и встал перед Кардиналом.

— Прямо передо мной встань.

— Ээ?

— И кончай ныть.

Да что вообще происходит? Я мелкими шажками придвигался все ближе. «Достаточно» — это я услышал, когда наши челки уже практически соприкоснулись. Кардинал уставилась мне в глаза — меня пробил холодный пот — и, тут же отвернувшись, отдала новый приказ:

— Разведи руки.

— …Вот так?

— Теперь вытяни их вперед и сцепи в кольцо.

— …

Надеюсь, она не долбанет меня посохом или еще чем, как только я это сделаю; с этой испуганной мыслью я медленно повел вперед руки, избегая прикасаться к Кардиналу, и сцепился кончиками пальцев на приличном расстоянии за ее спиной.

Несколько секунд мы так стояли в неловком молчании, потом Кардинал миленько прищелкнула языком.

— Ээ, какой осторожный тип.

Ты о ком; эти слова чуть не вырвались у меня изо рта, я их с трудом остановил.

Мантия распахнулась; руки Кардинала робко потянулись и тоже сомкнулись у меня за спиной; сквозь ткань я ощутил слабенькое давление. Громадная шляпа, упершись мне в лоб, соскользнула и хлопнулась на стол; кудрявые каштановые волосы защекотали мне левую щеку. Мои грудь и плечи ощутили легонький вес и тепло.

— …

Молчание сгущалось; я терпел сколько мог, потом попытался спросить, что происходит. Но прежде чем я успел раскрыть рот, тихий голос Кардинала чуть всколыхнул воздух Великой библиотеки.

— Понятно… вот, значит, что такое…

Долгий, глубокий вздох и —

— …Вот что такое «люди».

У меня перехватило дыхание.

Если Кардиналу, двести лет проведшей в одиночестве и в размышлениях, и хотелось что-то узнать, то только — каково это, ощутить другое человеческое существо.

Слово «люди» дословно обозначает «связь между отдельными человеками»[7]. Быть людьми — значит разговаривать с другими, держать других за руки, чувствовать связь между душами.

А эта девочка прошла через два века жизни совсем одна, в компании лишь книг, без единого разговора.

Только сейчас я более-менее ощутил громадное время, прожитое Кардиналом. Я сдвинул руки, крепко прижимая девочку к себе.

— …Тепло… — выдохнула Кардинал. Чем-то этот голос сильно отличался от того, каким Кардинал говорила со мной до сих пор.

И тут же я ощутил, как по моим щекам стекают теплые капельки.

— …Награда… наконец-то… эти двести лет… прошли не напрасно…

Слезы текли капля за каплей, исчезая неизвестно где.

— Я рада… познать это тепло… уже достаточная награда…

Понятия не имею, сколько мы так простояли, но когда атмосфера изменилась, мой желудок уже начал напоминать о себе.

Кардинал слезла со стула, подняла упавшую шляпу и, отряхнув, надела. Поправила круглое пенсне и взглянула на меня — уже с выражением надменного мудреца.

— Сколько ты еще собираешься стоять столбом?

— …Это уж слишком… — протестующе промямлил я; из слов Кардинала вообще могло создаться впечатление, что те слезы — лишь иллюзия. Я присел на краешек стола, скрестил руки на груди и сделал глубокий вдох. Кардинал терпеливо ждала, но в конце концов задала главный вопрос:

— …Итак, ты принял решение? Ты согласен на мое предложение или отказываешься?

— …

К сожалению, мне не хватало духа дать ответ сразу же.

Если рассуждать чисто логически, то выбрать десятерых, кого спасти, и с помощью Кардинала уйти в реальный мир — лучший результат, на какой только можно надеяться… наверно. Во всяком случае, прямо сейчас изобрести чего-то лучшего я не мог.

Но если я чего-то не могу придумать, это еще не значит, что оно не существует. Ну, хочется верить. И поэтому, подняв голову и посмотрев Кардиналу в глаза, я ответил:

— …Хорошо. Я буду участвовать в твоем плане. Но…

И, будто выдавливая из себя слово за словом, я продолжил:

— Но я не перестану думать. С этой минуты, даже когда мы будем драться с Рыцарями Единства и Администратором, я буду все время искать другой выход. Какое-то решение, которое позволит предотвратить трагедию, остановить эксперимент с нагрузкой, чтобы здесь и дальше был мир.

— Надо же, ты такой оптимист, что даже смешно. Впрочем, я это и раньше знала.

— Видишь ли… я не хочу, чтобы и ты исчезла. Если ты потребуешь от меня выбрать десятерых, ты тоже попадешь в их число, можешь не сомневаться.

На мгновение глаза Кардинала округлились; тут же они окрасились насмешкой, и девочка преувеличенно покачала головой.

— …И в придачу тупица. Если я сбегу, кто тогда сотрет мир?

— Я сказал уже… я понимаю, в каком мы положении, но дергаться не перестану, пусть это и ни к чему не приведет. Только и всего.

Раздраженно покачав головой при этих моих словах, звучащих почти как оправдание, девочка-мудрец развернулась ко мне спиной. Ветер, поднятый всколыхнувшейся мантией, донес до меня тихий голос, в котором слышались двести лет изоляции — конечно, короткое объятие никак не могло их похоронить.

— Ты тоже… когда-нибудь почувствуешь на вкус, что такое обреченность… не то, что ты стараешься изо всех сил, но безуспешно… а когда тебе заранее приходится смириться с тем, что все безуспешно… А теперь давай вернемся. Думаю, твой партнер скоро дочитает исторические книжки. В деталях давай обсудим наши планы уже втроем.

Стукнув посохом о каменный пол, Кардинал повернулась туда, откуда мы пришли, и зашагала прочь, не оглядываясь на меня.

Глава 2

Кардинал угадала: когда мы пришли в галерею исторических книг, Юджио как раз закрыл толстенный том, лежащий у него на коленях.

Его взгляд блуждал, будто Юджио все еще не проснулся от многовековых исторических сведений; подойдя ближе, я обратился к нему:

— Мы прилично задержались. Прости, что заставили тебя ждать в одиночку.

Юджио вдруг почему-то задрожал и часто заморгал, потом наконец взглянул на меня.

— А… аа, Кирито. Сколько времени-то прошло?..

— Э? Эээ…

Я поспешно заозирался, но вокруг ни единого окна не было, не то что часов. Вместо меня ответила Кардинал; она тихонько прокашлялась и сказала:

— Прошло около двух часов, солнце уже взошло. …Ну, как тебе история Мира людей?

— Хмм… как бы это сказать?..

Юджио пожевал губу, словно ища ответ, потом нерешительно пробормотал:

— …То, что написано в книгах, — оно что, правда все так и было? Я как будто… читал красивые сказки… Понимаешь, большинство историй так идет: там-то и там-то случается такая-то гадость, приходят Рыцари Единства и с ней разбираются, после этого такой-то и такой-то пункт добавляется в Индекс Запретов… и таких историй полно.

— Тут уж ничем не поможешь, это ведь исторические факты. Такова Церковь Аксиомы — она связывает сеть узелок за узелком, пытаясь сделать так, чтобы сквозь нее не протекала вода.

Кардинал чуть ли не выплюнула эти слова, заставив Юджио распахнуть глаза. Ничего удивительного — думаю, он впервые встретил человека, который так прямо критикует церковь; к тому же этот человек оказался маленькой девочкой — хотя, разумеется, только с виду.

— Э… это... скажи, ты кто?..

— Ааа, ее зовут «Кардинал». Ээ… раньше она была первосвященницей, а потом нынешняя первосвященница ее изгнала.

После этого сжатого представления Юджио сглотнул с каким-то странным звуком и подался назад.

— Не, бояться нечего. Похоже, она хочет нам помочь, хоть нам и придется драться с этими самыми Рыцарями Единства.

— По… помочь?..

— Ага. Понимаешь, ее цель — одолеть Администратора и снова стать первосвященницей. Так что… ну, в общем, мы решили заключить союз.

В этом чертовски упрощенном объяснении не было ни слова лжи, но вот продолжение — что всех обитателей Подмирья ждет уничтожение, когда Кардинал вернется к власти, — это я просто не мог себя заставить сказать. Думаю, когда-нибудь мне придется обсудить это с Юджио, но сейчас у меня не было ни малейшего представления, как хотя бы подойти к этой теме.

Мой партнер, живое воплощение послушания, взглянул на Кардинала без тени недоверия в глазах и нервно улыбнулся.

— Вот как… это нам правда здорово поможет. Если она раньше была первосвященником, может, она знает, Алиса… то есть Рыцарь Единства Алиса Синтезис Сёти… это и есть Алиса Шуберг из Рулида? …И если знает… может, она знает еще, как сделать Алису такой, какая она была раньше?..

На произнесенные запинающимся тоном слова Юджио Кардинал чуть опустила ресницы.

— Я извиняюсь, но… информация, которую я могу получить, находясь здесь, крайне ограничена. Можно сказать, мне неизвестно ничего, кроме того, что видят и слышат мои не очень многочисленные фамильяры. Я могу знать, что происходит в соборе или в средней части Центории, но на периферии Мира людей… Я знаю о рождении Рыцаря Единства по имени Алиса, но на данный момент я в полном неведении о ее происхождении…

При этих словах плечи Юджио чуть поникли, однако, услышав следующие, он со свистом втянул воздух.

— …Однако я могу научить вас тому, как отменить Ритуал синтеза — Священное искусство, дающее рождение… то есть создающее Рыцаря Единства.

Кардинал взглянула по очереди на Юджио и на меня, потом размеренно произнесла:

— Вам надо удалить Модуль благочестия, заложенный в их души.

— Моду… бла?..

Юджио явно с трудом давались незнакомые слова, в том числе на английском… в смысле, на Священном языке, и я пояснил:

— «Модуль» на Священном языке означает, эээ, «часть целого». Слушай, ты же видел его, когда мы дрались с Рыцарем Единства Элдри, помнишь? Ну, когда он чуть в обморок не упал…

— Ааа… та штука вроде фиолетового кристалла, которая полезла у него изо лба…

— Да, она самая.

Держа посох правой рукой, Кардинал его кончиком прочертила в воздухе горизонтальную линию, потом резким движением будто рассекла ее посередине.

— Модуль благочестия, будучи вставлен, обрывает связь между воспоминаниями. Так он укрывает от того, кто должен стать Рыцарем Единства, все его прошлое и одновременно навязывает абсолютную лояльность Церкви Аксиомы и первосвященнику. …Однако столь сложное и насильственное по природе Священное искусство не очень устойчиво. Если важные воспоминания в окрестностях Модуля стимулировать извне и таким образом активизировать, заклинание начнет слабеть, как вы сами видели.

— То есть… чтобы снять заклинание, нам нужно всего-то подстегнуть воспоминания рыцаря, так, что ли? — с воодушевлением спросил я, однако кивка Кардинала не последовало.

— Нет… самого по себе этого недостаточно. Вам потребуется еще кое-что.

— Ч-что еще нам потребуется?

На этот раз в нетерпении потянулся вперед Юджио.

— То, что изначально было там, куда вставили Модуль. Самое дорогое для Рыцаря Единства воспоминание. Как правило, это воспоминание о тех, кого он сильнее всех любит. Вы помните, на какие именно слова острее всего среагировал Рыцарь Единства, с которым вы сражались?

Юджио ответил прежде, чем я успел порыться в памяти.

— Да. Имя его матери. Когда он его услышал, кристалл почти что вывалился.

— Тогда, скорее всего, это оно и есть. Воспоминания, украденные у Элдри, относились к его матери; туда-то Модуль и встроился. Видите ли, сами по себе воспоминания Рыцарей Единства никакой ценности для Администратора не представляют, но память и способности глубоко завязаны друг на друга. Если бы у них стерли все воспоминания, их сила… все секретные приемы, все навыки в Священных искусствах тоже были бы утрачены. Поэтому Администратор воздержалась от существенной порчи их памяти. Я, чтобы продлить себе жизнь, стерла бОльшую часть своих воспоминаний, но потеряла при этом многие познания и способности…

Переведя дыхание, Кардинал добавила:

— …Повторяю, все Рыцари Единства лишились самых дорогих фрагментов своих воспоминаний, их украла Администратор. Пока эти фрагменты не вернутся на место, память рыцарей не станет такой, какой была, даже если вы удалите Модуль благочестия. В худшем случае их память получит очень серьезные повреждения.

— Фрагменты воспоминаний… Т-тогда… что если Администратор разбила все то, что забрала у рыцарей?.. — нервно спросил я; Кардинал с трудночитаемым выражением лица медленно покачала головой.

— Нет… не думаю. Администратор очень дотошна, маловероятно, чтобы она уничтожила то, что ей может быть хоть в малейшей степени полезно. Несомненно, она хранит это все у себя в комнате… на верхнем этаже Центрального собора…

Верхний этаж собора — что-то в моей памяти шевельнулось, когда я услышал эти слова, но мысль исчезла прежде, чем я успел ухватить ее за хвост. В раздражении я пробормотал:

— Стало быть… нам понадобятся украденные фрагменты памяти, чтобы вернуть Рыцарей Единства в нормальное состояние, но нам придется прорваться через Рыцарей Единства и добраться до верхнего этажа, где сидит Администратор, чтобы достать эти фрагменты… мда…

— Не питай наивных надежд на то, что тебе удастся победить Рыцарей Единства, никого не убивая, — заявила Кардинал, кинув на меня сердитый взгляд. — Все, что я могу для вас сделать, — это дать вам снаряжение, не уступающее их снаряжению. Остальное будет зависеть от того, сумеете ли вы выложиться полностью.

— Ээ… а ты разве с нами не идешь? — брякнул я не подумавши; я-то был уверен, что у нас будет надежная поддержка с тыла, бесконечные лечилки. Но Кардинал коротко покачала головой.

— Если я покину Великую Библиотеку, Администратор узнает об этом сразу же, и, скорее всего, нам придется начать полномасштабную войну против всех имеющихся здесь Рыцарей Единства и ее самой в придачу. Но если вы двое вполне уверены в том, что способны одолеть десяток Рыцарей Единства одновременно, я не буду возражать; ну так как?

На столь суровый вопрос мы с Юджио могли лишь синхронно замотать головами.

— …Однако Администратор все еще не оставила планов захватить вас и превратить в Рыцарей Единства. Если вы пойдете одни, думаю, она пошлет лишь нескольких рыцарей и отдаст им приказ брать вас живыми. Победить их одного за другим и прорваться вверх — иного пути у вас нет.

— Мгг…

Ну да, поскольку враг нас численно превосходит, следует заставить его разделиться, даже если для этого придется использовать самих себя в качестве приманки. Но если у нас и выгорит — наши враги, на минуточку, Рыцари Единства, сильнейшие воины в мире. Нам против одного Элдри пришлось туго; а если их явится парочка таких — невольно задумаешься о том, чтобы сдаться.

Пока я молчал, Юджио, в глазах у которого горел мрачноватый огонек, ответил за меня:

— …Понял. Я буду драться, если понадобится; а если не будет выхода, кроме как убить… я увиливать не стану. Я принял решение еще тогда, когда сбежал из тюрьмы… Но что будет, если появится Алиса?.. Я не буду драться с Алисой, я ведь проделал весь этот путь, чтобы вернуть ее.

— Хм… это верно. Юджио, твоей цели я тоже симпатизирую. …Что ж, если на вашем пути встанет Рыцарь Единства Алиса, воспользуйтесь вот этим, — и Кардинал извлекла из-под мантии два малюсеньких кинжала.

Выглядели они совершенно простецки — будто кто-то взял обычные крестики и заточил их длинные стороны. Единственным украшением были тоненькие цепочки, пропущенные через отверстия в кончиках рукоятей. Эти блестящие темно-коричневые кинжалы Кардинал протянула нам с Юджио — каждому по штуке. Я взял тонюсенькую рукоять своего кинжала кончиками пальцев — и чуть не выронил его, таким он оказался тяжелым. Он был не больше двадцати сантиметров в длину целиком, а весил примерно как тренировочные мечи в Академии.

— Что это?.. Какое-то секретное оружие, которое убивает одним ударом, или что?.. — поинтересовался я, пропустив несколько пальцев в цепочку и не сводя глаз с болтающегося на уровне лица оружия. Кардинал покачала головой.

— В боевом отношении эти кинжалы почти ничего собой не представляют — внешность не обманывает. Однако у того, кого они уколют, тут же возникнет со мной, сидящей в Великой библиотеке, неразрывная связь. Это означает, что на него будут действовать все Священные искусства, которые я буду применять. Ведь это оружие было некогда частью меня самой. …Юджио, увернись от атак Рыцаря Единства Алисы и воткни в нее этот кинжал — куда угодно, место не имеет значения. Ее Жизнь от этого почти не пострадает. Я тут же своими Священными искусствами введу Алису в глубокий сон… и она будет спать, пока вы двое не достанете фрагмент ее памяти и не приготовитесь к отмене ритуала синтеза.

— Глубокий… сон…

Юджио пристально смотрел на коричневый кинжал в своих руках; похоже, он верил и в то же время не верил. Ему явно не хотелось ранить Алису, пусть даже чем-то меньше ножа для резки бумаги.

Я легонько похлопал своего партнера по спине и сказал:

— Юджио, давай доверимся ей. Подумай — нам в любом случае придется лишить Алису сознания или что-то вроде того, если придется с ней драться; но при этом и мы, и она наверняка серьезно пострадаем. А так — всего лишь укольчик кинжалом; это все равно что укус большого болотного слепня.

— …Только слепень людей не жалит.

Похоже, Юджио снова стал самим собой; он поправил мои неаккуратные слова, как делал не раз, когда мы учились в Академии, потом повернулся к Кардиналу.

— Ясно. Если мне не удастся убедить Алису, с вашего позволения я этим воспользуюсь.

Крепко стиснув кинжал в руке, он низко поклонился, будто пытался убедить сам себя. Я тоже облегченно вздохнул, глядя на крестообразное оружие, свисающее у меня с руки.

— …Кардинал, ты сказала, что раньше эти кинжалы были частью тебя? Что ты имела в виду?

На мой вопрос Кардинал легонько пожала плечами.

— Пусть даже и я, и Администратор можем сгенерировать любой объект — мы не делаем их из ничего.

— Хаа?..

— Существующие в этом мире ресурсы ограничены. Ты должен это понимать — помнишь, как никто не мог возделывать землю вокруг Кедра Гигаса, пока вы двое его не срубили? По этой причине, если я хочу создать объект высокого уровня, я должна пожертвовать чем-то равноценным. В прошлый раз, когда мне представился шанс сразиться с Администратором, она создала меч, а я посох — но в то же мгновение все драгоценные вещи в той комнате перестали существовать, хе-хе.

Кардинал, не сумев подавить довольный смешок, стукнула посохом об пол.

— …Однако, как видишь, пространство Великой библиотеки изолировано от внешнего мира. Даже если я попытаюсь создать оружие высокого уровня, здесь не найдется объектов на равноценную замену. Конечно, здесь неисчислимое множество книг, и их, пожалуй, можно назвать ценными, но исключительно с точки зрения содержания, так что… Я думала о том, чтобы пожертвовать этим посохом, но он понадобится в бою против Администратора; так что выбор материала крайне скуден — только мое собственное тело. Оно, несомненно, ценное; ведь у его владелицы высочайший уровень в мире.

— Те…

— Тело?..

Мы с Юджио на автомате обшарили взглядами тощенькую фигурку Кардинала с ног до головы. Я тут же понял, что веду себя неприлично, и отвел глаза, но успел убедиться, что руки-ноги у девочки на месте. Проглотив множество слов, просившихся наружу, я наконец нерешительно раскрыл рот.

— …Это… это, значит, ты отрезала часть своего тела, превратила в объект, а потом регенерировала ее обратно?..

— Тупица, в таком случае это не была бы жертва. Вот что это было.

Кардинал повернулась ко мне боком, и короткие каштановые кудряшки, подвязанные по обе стороны тонкой шейки, заколыхались.

— А, аа… понятно, это были волосы…

— Каждая из моих кос послужила компенсацией для одного кинжала; а ведь я растила их двести лет. Если бы вы двое пришли немного раньше, я бы показала их вам во всем великолепии, прежде чем срезала.

Эти слова она произнесла шутливым тоном, но тень грусти, промелькнувшая в ее глазах, яснее ясного показала, что Кардинал все еще оставалась девочкой, часть которой была использована для создания оружия.

Впрочем, этот намек на сентиментальность тут же исчез в глубине облика девочки-мудреца.

— …В силу всех этих причин каждый из кинжалов, конечно, маленький, но обладает остротой и прочностью, позволяющей ему пронзить доспех Рыцаря Единства. Более того, они способны проложить путь через ничто, окружающее Великую библиотеку, — они ведь в каком-то смысле остаются частью меня. …Изначально я создала их против Администратора. Кирито, ты должен будешь увернуться от ее могучих атак и воткнуть в нее свой кинжал. Второй предназначался про запас, но — что ж, тебе придется преуспеть с первой попытки.

— Гх… большая ответственность, э…

Еще разок глянув на оружие, свисающее с моей правой ладони, я наконец заметил. Темно-коричневый блеск — совершенно такой же, как у локонов, выбивающихся из-под шляпы Кардинала.

Юджио, похоже, осознал ценность врученного ему кинжала, несмотря на обилие слов на Священном языке в объяснении Кардинала. Он нервно спросил:

— Ээ, это… а так правда нормально? Мне можно воспользоваться одним из них для Алисы, хотя их всего два?..

— Я не против. И в любом случае…

Удержав внутри себя слова, которые должны были последовать, Кардинал взглянула на меня, будто читала мои мысли, как открытую книгу.

Да — в любом случае помощь Кардинала в излечении Алисы от промывки мозгов требовалась, чтобы десять Пульсветов, включая Юджио и Алису, смогли сбежать в реальный мир. Лучше бы, пожалуй, сперва вернуть Алису, а уж потом объяснить Юджио всю ситуацию. Если Юджио будет вместе с той, кто ему дорога, даже он может согласиться покинуть этот мир. Нет — я должен заставить его согласиться, к чему бы мне ни пришлось прибегнуть.

Стыдясь, что я, сам того не замечая, уже смирился с планом Кардинала по уничтожению мира, я стиснул в кулаке тонкую цепочку. Да… быть может, действительно нет иного пути, кроме уничтожения всего Подмирья. Но в этом случае я все равно хочу включить Кардинала в число тех десяти. Даже если мне придется обмануть ее для этого.

Пытаясь избавиться от взгляда Кардинала, который, казалось, пронизывал меня насквозь, я отвернулся, развязал шнуровку верха рубахи и, пропустив голову в цепочку, повесил кинжал на шею. Проследив, чтобы Юджио сделал то же самое, я задал Кардиналу вопрос, который меня занимал с тех пор, как я услышал кое-что в ее рассказе:

— Кстати говоря… если для создания объекта нужна какая-то компенсация, что с теми штуками? Ну, с той горой еды и питья, которую ты создала, когда мы пришли.

Кардинал легонько пожала плечами и с улыбкой ответила:

— Ну, ну, об этом можешь не беспокоиться. Я всего лишь уничтожила пару никому не нужных книг с законами.

Из горла большого фаната истории Юджио, все еще сжимающего цепочку на груди, вырвалось непонятное «мгг».

— Нн? Что, хочешь еще? Понятно, растущий организм.

Юджио одновременно замотал головой и замахал руками, чтобы остановить Кардинала, уже поднявшую посох.

— Н-нет, нет, я уже сыт! Вы, вы лучше продолжайте рассказывать!!!

— Вовсе не нужно так сдерживаться.

С этими словами Кардинал улыбнулась, заставив меня заподозрить, что такой реакции Юджио она и ждала. Потом опустила посох, кашлянула и уже другим тоном произнесла:

— …Последовательность действий изменилась, но эти два кинжала, как я уже объяснила, остаются нашими козырями. Кинжал Юджио предназначен для Алисы, кинжал Кирито — для Администратора; попасть ими в цель — главнейшая ваша задача. Делайте все, что угодно, если сочтете, что это повысит ваши шансы, — хоть бейте в спину, хоть прикидывайтесь мертвыми. В конце концов, я твердо убеждена, что Рыцарей Единства вы превосходите только в одном: вы оба довольно-таки пронырливы… точнее — вы больше привыкли находить хитрые ходы в сражениях.

Прежде чем явно раздосадованный Юджио успел что-то брякнуть в ответ, я вмешался, сказав «согласен», потом добавил:

— Мне бы хотелось, конечно, добраться до самого верха с помощью каких-нибудь трюков, но… к сожалению, мы играем на их поле. Так что надо готовиться к атаке в лоб. К чему я это веду, Кардинал. Я так понимаю, когда ты сказала, что дашь нам снаряжение не хуже, чем у Рыцарей Единства, ты имела в виду, что вытащишь откуда-то кучу оружия и доспехов класса «Божественный инструмент»?

Мы сейчас, конечно, в чертовски неприятном положении, но моя душа игрока, Проходчика всегда остро чует запах того, что называется «заполучить сильнейшее оружие». Вот и сейчас мое сердце забилось быстрее в предвкушении ответа Кардинала — но девочка-мудрец в надцатый раз за сегодня сделала раздраженное лицо и в надцатый раз отрезала:

— Тупица. В твоих ушах вообще хоть что-нибудь остается из того, что я говорю? Повторяю: создание высокоуровневых объектов требует —

— А, понятно… в качестве компенсации нужен равнозначный объект… так вроде…

— И не смотри на меня с видом ребенка, который уронил пирожное! Ты заставляешь меня усомниться, правильно ли я сделала, что вас двоих выбрала. В первую очередь ты должен прекрасно понимать, что оружие — не из тех вещей, которые ты можешь вертеть как хочешь сразу же, как только достал. Какой бы сильный меч я тебе ни дала, у тебя нет шансов одолеть Рыцарей Единства, для которых их драгоценное оружие — их плоть и кровь, которые десятки лет вкладывали в него свои чувства.

Я вспомнил кнут Элдри, умеющий свободно скользить в воздухе подобно живой серебряной змее, и машинально кивнул. Она верно сказала; даже во времена SAO считалось, что нельзя сразу применять в бою редкое оружие просто потому, что ты его только что добыл.

Я совсем приуныл; у меня было ощущение, что я не пирожное уронил, а целый рождественский торт. Тем временем Кардинал со смесью отвращения и жалости на лице продолжила:

— Вообще говоря, у вас обоих и так уже есть любимые мечи, достаточно сильные, чтобы мне не нужно было еще что-то создавать, не правда ли?

— Ээ! — Юджио аж подпрыгнул на месте. — Вы вернете их нам?! Мой «Меч голубой розы» и… черный меч Кирито?!

— Другого выхода просто нет. Оба этих меча — несомненно, истинные Божественные инструменты. Один из них — оружие, каких в мире всего четыре; он предназначен для наездников на драконах. Второй — самая суть «Древа зла», которое несколько столетий впитывало ресурсы с громадной площади… быстро создать оружие такого класса — трудная задача даже для Администратора и меня. Более того, вы уже привыкли к этим клинкам.

— Ох, блин… если ты можешь так сделать, сказала бы раньше.

Я облегченно вздохнул и прислонился к стеллажу. Я уже почти оставил надежду снова заполучить бесценные мечи, которые у нас отобрали перед тем, как кинуть нас в тюрьму; но если нам их вернут, я жаловаться не стану.

— Но… даже если говорить насчет «вернуть», ты ведь не сможешь телепортировать их прямо сюда, да?

— Конечно. Похоже, наконец-то ты понял, — согласилась Кардинал и скрестила руки на груди; выражение ее лица стало какое-то непонятное. — Осмелюсь предположить, что эти мечи находятся в складской комнате на третьем этаже собора. Всего в тридцати мелах… или в тридцати метрах от ближайшего бэкдора, но, как вы уже знаете, двери, ведущие отсюда в собор, можно открывать лишь один раз. После этого туда сразу же слетятся всякие букашки, которых Администратор разослала искать меня… Так что выход у нас один: я отправляю вас через ту дверь, чтобы вы забрали оружие из складской комнаты, а дальше вам придется подниматься своими ногами. К счастью, прямо перед складом проходит главная лестница.

— Хмм… начнем, значит, с третьего этажа, э… Кстати, а комната Администратора на каком?

— Видишь ли, Центральный собор растет с каждым годом… сейчас там, должно быть, этажей сто…

— Хияаа… — вырвалось у меня. Ну да, гигантская белая башня была достаточно высока, чтобы ее верхушку нельзя было разглядеть, из какого квартала на нее ни смотри, — но я не думал, что у нее больше этажей, чем у небоскребов в реальном мире. Нам же не придется драться на каждом этаже? Не придется, правда? Так я мысленно пожаловался; просто руки опускаются от таких новостей. — Эммм, а нельзя нам начать этажа так с пятидесятого?..

— Все зависит от точки зрения, Кирито, — вмешался криво улыбающийся Юджио, вдесятеро больший оптимист, чем я. — Ведь враги, которых мы встретим, наверно, распределятся по всей длине пути.

— Аа, ээ, нуу, это, может, и так, но…

Нерешительно поерзав, я уселся в проходе между стеллажами и сухо прокашлялся.

— …Ну, я поднимался, конечно, по открытым лестницам на Токийскую башню…

— Хаа?

— Не, проехали. …Ладно, думаю, с планами мы определились. Сперва достаем свои мечи из кладовки. Потом лезем вверх по лестнице и этими мечами побеждаем Рыцарей Единства, которые будут на нас нападать. Если в это время мы наткнемся на Алису, то усыпим ее с помощью кинжала и отправим в Великую библиотеку. Если доберемся до сотого этажа, то Администратора тоже пырнем кинжалом и заберем фрагмент памяти Алисы.

Я уж решил, что это все и что худшее позади, но следующие слова Кардинала вновь остудили мой оптимизм.

— К сожалению, нам необходимо еще кое-что сделать.

— Э… ч-что?

— Ваши мечи, конечно, сильны, но одного этого вам не хватит для победы над Рыцарями Единства. Потому что они владеют страшным приемом, позволяющим усиливать мощь их оружия в несколько раз.

— Аа… это «полный контроль над оружием», да?..

На сипло произнесенные Юджио слова Кардинал коротко кивнула.

— Оружие класса «Божественный инструмент» наследует свойства объекта, использованного в качестве компенсации. «Кнут ледяной чешуи», которым с вами сражался Элдри, был раньше повелителем самого большого озера в Восточной империи, двухголовой белой змеей; Администратор поймала ее живьем и превратила в оружие. Однако, даже будучи кнутом, оно сохранило параметры змеи: проворство, остроту чешуи и точность удара. Священное искусство «полного контроля» высвобождает так называемую «память оружия», и кнут приобретает особую боевую мощь, которой раньше не обладал.

— Мнн, значит, то, что его кнут в змеюку превратился, — это не глюки и всякое такое… — простонал я и кончиками пальцев погладил грудь в том месте, куда пришелся удар кнута Элдри. Молясь в душе, чтобы эта белая змея не оставила какого-нибудь медленного яда, я продолжил слушать объяснение Кардинала.

— Каждый из Рыцарей Единства освоил заклинание полного контроля над оружием, данным ему Администратором. В том числе они освоили скоростное чтение заклинания, чтобы их не застигли врасплох, пока они его произносят. Думаю, у вас времени на отработку скоростного чтения не будет, но если вы хотя бы просто не овладеете заклинанием полного контроля над своими мечами, ваши шансы на победу будут сомнительными.

— Нет, погоди… ведь мой черный меч был не животным, а здоровенным деревом, ты же знаешь?.. У него вообще память-то есть?

— Должна быть. Кинжалы, которые я вам передала, такие же: они способны открыть проход между мной и целью атаки благодаря процессу, идентичному ритуалу «полного контроля», — исключительно потому, что хранят память (или «свойства») моих волос. Само собой, и прежняя форма твоего меча, Кедр Гигас, и прежняя форма «Меча голубой розы», гигантская ледяная глыба, не исключения.

— Это… это был всего лишь лед?

Юджио при этом известии разинул рот. Ничего удивительного — если бы мне пришлось перечислить свойства льда, вряд ли я бы много чего придумал, кроме «очень холодный». Я недоуменно поднял голову, но, раз так утверждает один из двух богов этого мира, значит, так оно и есть.

— Ну… если ты нас обучишь какому-то заклинанию, оно нам, думаю, пригодится, в том числе и заклинание полного контроля над мечами. Буду здорово признателен, если получу какую-нибудь спецатаку; какая она?

Но ответ вновь не оправдал моих ожиданий.

— Не строй из себя избалованного шалопая! Ритуал я опишу, но как именно будет выглядеть прием, решать только вам!

— Э… эээ?! Как так?!

— Чтобы «высвободить воспоминания» — а это и есть суть полного контроля над оружием, — недостаточно просто произнести слова заклинания. Владелец должен твердо представить себе высвобожденную форму своего оружия… должен вспомнить. Это вспоминание влияет на результат сильнее, чем идеально произнесенное заклинание само по себе. Ведь сила воображения, то есть «инкарнация», — основной принцип, на котором работает этот мир…

Даже я не понял больше половины слов, стремительно вываленных на нас Кардиналом. Особенно слово «инкарнация» — я вообще не мог понять, оно на Священном языке или на Общем; мне захотелось спросить, что оно означает, но, прежде чем я успел открыть рот, что-то зашевелилось в дальнем уголке моей памяти.

Это было… да, чуть больше двух месяцев назад, в цветнике при общежитии младших учеников Академии мастеров меча. Когда я впал в отчаяние, держа в руках искалеченные стебельки зефирии с бутонами, кто-то… нет, не «кто-то» — фамильяр Кардинала, маленькая черная паучиха Шарлотта — обратилась ко мне. «Заклинания — лишь способ организовать мысли и направить эмоции», — сказала она. И после этих ее слов я представил себе картину. Представил, как жизненная сила «четырех Великих Священных Цветов» с соседних клумб течет и вливается в стебельки, оставшиеся в кадке. И, несмотря на то, что я не произнес ни единого слова, ни единого заклинания, зеленый свет наполнил воздух и окутал ростки… и зефирии ожили.

Да, это, должно быть, и есть то «вспоминание», о котором говорила Кардинал. Если так, то я согласен — черта с два это опишешь в каком-либо заклинании.

Прочтя, видимо, мои мысли, Кардинал с серьезным видом кивнула, потом повернулась к по-прежнему ошеломленному Юджио и сказала:

— Идите за мной. Отдохните немного, а потом займемся ритуалом.

Покинув коридор с историческими книгами и спустившись на несколько этажей, мы вернулись в круглую комнату на первом этаже Великой библиотеки, куда меня отвели с самого начала.

На блюде в центре стола по-прежнему лежали пирожки и сэндвичи, от которых поднимался парок, хотя прошло уже больше двух часов. Похоже, Священное искусство, которое было к ним применено, не только восстанавливает Жизнь поевшему, но и не дает остывать самой еде.

Неудивительно, что при виде такого зрелища мой аппетит снова разгорелся, но я обнаружил, что теперь, когда я знаю происхождение этой пищи, брать ее в рот как-то и не тянет. Глядя на нас с Юджио, стоящих столбом и борющихся с внутренними конфликтами, Кардинал холодно произнесла:

— Поскольку еда помешает вспоминать, я ее удалю, если вы больше не будете есть.

— П-погоди, не могла бы ты просто убрать ее куда-нибудь, чтобы мы не видели? Мы это все оставим на попозже, когда будем выбираться отсюда.

На мои упрямые слова девочка-мудрец легонько покачала головой и подняла посох. Тюкнула по краю стола — и блюдо со всеми своими пирожками погрузилось в столешницу.

Зато из пола поднялись три стула с высокими спинками; Кардинал рукой подала нам знак сесть. Усевшись, я вперился взглядом в девственно-чистый стол.

Не то чтобы я пытался усилием воли вернуть пирожки; нет, я пытался восстановить образ моего обожаемого меча, который сейчас был не со мной, — временное название «мой черный». Однако из-за того, что у меня было не очень много возможностей брать его в руки, представить его до мельчайших деталей у меня не получалось.

Пытаясь сделать то же, что и я, и, видимо, испытывая те же трудности, сидящий рядом со мной Юджио обеспокоенно произнес:

— …Кардинал-сан, а это вообще возможно? Представить высвобожденный меч, когда его самого под рукой нет, — это…

Однако сидящая напротив нас Кардинал дала неожиданный ответ:

— Лучше, когда его нет. Если он у тебя перед глазами, твое воображение на нем и застрянет. Тебе ни руки, ни глаза не нужны, чтобы ощутить, приблизить и выпустить скрытые воспоминания меча. Если ты видишь его мысленно — этого достаточно.

— Мысленно… а, ага… — пробормотал я и снова вспомнил тот раз, когда ожили стебельки зефирии. Если я правильно помню, я тогда не только не прикасался, но даже не смотрел ни на четыре Великих Цветка, делившихся Жизнью, ни на почти мертвые зефирии. Я просто верил и воображал. Воображал, как жизненная сила изливается, собирается и втекает.

Юджио, видимо, тоже что-то понял — он мелко закивал. Девочка-мудрец в черной мантии посмотрела на нас, чуть улыбнулась и торжественно объявила:

— Отлично! Итак, сперва как следует представьте себе ваш драгоценный меч, лежащий на столе. Не останавливайтесь, пока я не подам знак.

— …Понял.

— Сделаю, что смогу.

Ответив хором, мы с Юджио выпрямились на стульях и уставились на стол.

В прошлый раз я сдался секунд через пять, но сейчас продолжал упрямо пялиться. Спешить некуда. Для начала надо очистить сознание.

«Черный». Если подумать — мечу должно быть обидно, что его до сих пор зовут таким дурацким прозвищем, временным именем.

Год работы понадобился, чтобы верхняя ветвь Кедра Гигаса приняла форму меча; сделал это искусный чеканщик Садре в столице, и работу он закончил 7 числа третьего месяца. Сегодня было 24 число пятого месяца, то есть этот меч стал моим спутником меньше трех месяцев назад. Если не считать ухода и тренировок, я всего дважды доставал его из ножен — против прошлогоднего первого меча Академии Уоло Левантейна в тренировочном поединке и против первого меча Академии этого года Райоса Антиноса — в реальном бою. И все.

Однако оба раза черный меч помогал мне, проявляя способности, которые нельзя объяснить иначе как волей самого меча. И это несмотря на то, что именно я срубил его прежнюю ипостась, Кедр Гигас. Может, наше знакомство и краткое, но чувство единения и уверенности, когда я сжимаю его рукоять и запускаю навык мечника, было ничуть не хуже, чем с моими любимыми мечами в прошлом.

Несмотря на это, я не решался дать мечу имя; причина была в том, что я чувствовал — контраст с мечом Юджио, «Мечом голубой розы», слишком ярок, если их поставить вместе… может, поэтому.

Белый и черный. Цветок и дерево. Два меча, похожие и непохожие.

Вроде никаких оснований для этого не было, но с тех самых пор, как мы вышли из Рулида два года назад, меня все время преследовало одно и то же предчувствие. Что «Мечу голубой розы» и черному мечу судьбой назначено когда-то столкнуться между собой.

Разум говорил, что такого не должно произойти. Потому что у владельцев этих мечей, меня и Юджио, нет ни малейшей причины сражаться друг с другом. Но в то же время сердце подсказывало мне, что к самим мечам это не относится. В конце концов, именно «Меч голубой розы» срубил Кедр Гигас и бросил его на землю…

Несмотря на то, что в моем сознании царила отнюдь не пустота, а воспоминания и тревога, я продолжал мысленно рисовать на столе черный меч. Простое навершие рукояти в виде усеченного конуса… сама рукоять, обтянутая черной кожей… короткая дужка гарды… широковатый полупрозрачный клинок, словно сделанный из черного хрусталя — трудно поверить, что раньше это было дерево. Падающий на него свет собирается внутри, и бритвенно-острое лезвие красиво сияет…

Все части воображаемого меча сперва неуверенно подрагивали, но стабилизировались по мере того, как посторонние мысли уходили из головы. Вскоре меч обрел твердость, вес, даже теплоту; от него исходила густая аура.

Сосредоточенно глядя на блестящий клинок, я вдруг услышал идущий откуда-то голос.

«Глубже. Погрузись глубже. Пока не ощутишь память меча, всю его суть».

Чернота начала беззвучно распространяться от меча в стороны. Она скрыла стол, затем пол, и вот уже весь мир залила тьма. Я и глазом моргнуть не успел, как в этом лишенном света бесконечном пространстве остались только меч и я. Черное оружие молча поднялось, остановившись лишь тогда, когда навершие рукояти оказалось внизу, а острие вверху. Мое тело дернулось и распалось, сознание втянулось в меч.

Придя в себя, я обнаружил, что стал кедром, цепляющимся корнями за холодную землю.

Повсюду вокруг — густой лес. Но почему-то рядом со мной нет ни единого дерева. Широкий пустой круг, и я одиноко стою в его середине. Пытаюсь обращаться ко мхам и папоротникам, растущим у моего подножия, но они не отвечают.

…Одиночество.

Чувство страшного одиночества переполняет меня. Я хочу потереться ветвями о ветви других деревьев, я жадно тянусь к ним всякий раз, когда дует ветер, но, увы, не дотягиваюсь.

Может, дотянусь, если ветви будут длиннее. С этой мыслью я изо всех сил начинаю впитывать корнями энергию земли, а листьями — энергию солнца. Тут же мой ствол становится толще, ветви длиннее. Мои листья-иглы приближаются к светло-зеленым листьям дуба конара, растущего ближе всех.

Однако — ах, какая неудача. Я даже не успеваю прикоснуться к дубу конара — его листья желтеют, буреют и вянут; порыв ветра — и они опадают. Ствол и ветви теряют влагу, сохнут, гниют, и в конце концов он падает. И не только конара. Остальные деревья, окружающие пустую поляну, одно за другим сохнут и падают. Мох тут же скрывает их останки.

Какое-то время я горюю посреди выросшей поляны, потом вновь поглощаю энергию земли и солнца. Мой ствол со скрипом утолщается, ветви со скрипом удлиняются, растут во все стороны. Я поворачиваюсь к вершине ближайшего аогаси, отчаянно тянусь листьями.

Но — вновь его листья опадают, ствол гниет, лишившись Жизни, и дерево падает, прежде чем я успеваю до него дотронуться. И соседнее с ним. И еще одно. Деревья падают одно за другим, и пустое пространство вокруг меня снова расширяется.

Деревья сохнут из-за того, что я поглощаю энергию земли и солнца, пытаясь протянуть ветви подальше. Я это понимаю, но все равно не прекращаю попыток прикоснуться к соседям. Сколько раз это повторилось? Я и сам не заметил, как стал в десятки раз выше остальных деревьев в лесу, а пустая поляна стала в десятки раз шире. И во столько же раз усилилось мое одиночество.

Как бы далеко ни тянулись мои ветви, день, когда мои иголки прикоснутся к листьям других деревьев, не наступит никогда. Но когда я осознал это, было уже поздно. Моя крона, распростершаяся высоко над лесом, пожирает солнечный свет с огромной площади, а корни, протянувшиеся под землей, впитывают колоссальное количество энергии почвы. Холодная, пустая земля расширяется с каждым днем, а деревья вокруг падают и падают, падают и падают…

— Хорошо, достаточно.

Этот внезапно раздавшийся голос освободил меня от оболочки кедра.

Вокруг меня оказалась Великая библиотека, где я и был. Бесконечные стеллажи, залитые оранжевым светом ламп. Полированный каменный пол. Круглый стол — и на нем два меча. Мой «черный» и «Меч голубой розы» Юджио. Они выглядели точь-в-точь как настоящие, но настоящих здесь просто не могло быть. Оба наших драгоценных меча отобрали, когда повезли нас в собор.

Пока я ошеломленно пялился на черный и белый мечи, с противоположного края стола протянулась маленькая рука и взялась сперва за черную рукоять. Меч резко задрожал — и тут же исчез без звука.

Та же рука коснулась «Меча голубой розы». И он тоже мгновенно исчез, будто его всосало в ладошку.

— …Да. Подтверждаю — я получила «память оружия», которую вы оба мне передали.

В голосе слышалось удовлетворение; я встретил взгляд девочки в черной мантии, Кардинала. Лишь тут до меня дошло, что я был в трансе или типа того. Я повернулся к Юджио — взгляд его зеленых глаз бесцельно блуждал; потом его тело задрожало, и он несколько раз моргнул.

— …Аа… Я был на вершине самой высокой горы Граничного хребта…

Он потом начал бормотать что-то невнятное, и я на автомате спросил его, смущенно улыбнувшись:

— Так ты в горы отправился?

— Ага. Там было чертовски холодно и очень одиноко…

— Эй, отдыхать еще не время.

Я уже почти вошел в режим трепа, но, когда меня отругали, поспешно заткнулся и выпрямил спину. Исподтишка глянул на девочку-мудреца — глаза за линзами пенсне были закрыты, брови приопущены, давая понять, что она задумалась о чем-то; но тут Кардинал легонько кивнула и сказала:

— Хм… Пожалуй, правильнее будет не придумывать супертехнику, а поставить во главу угла простоту ритуала. Кирито, давай начнем с твоего меча.

Она хлопнула по столу пальцами левой руки, и на поверхности беззвучно материализовался лист пергамента. Кардинал притронулась к листу — на этот раз правой рукой — и легонько провела по нему сверху донизу.

Одного этого хватило, чтобы на листе проступили строки заклинания — больше десятка строк. Развернув пергамент вверх ногами, она толчком послала его в мою сторону. Потом повторила все эти действия — и второй лист очутился перед Юджио.

Мы с партнером переглянулись и одновременно уставились на листы перед собой.

Темно-синие строки, выведенные аккуратным почерком, были все на Священном языке, то есть на латинице; ни одного символа не было из Общего языка, то есть из японского. Был выдержан обычный формат ритуалов Священных искусств: слева номера строк, справа текст. Я пробежался по заклинанию, начинающемуся с [system call] на первой строке и заканчивающемуся [enhance armament] на десятой; подсчитал слова — их было больше 25.

Да, это заметно короче, чем заклинание полного контроля, которое Рыцарь Единства Элдри наложил на свой кнут, но все равно — зазубрить его будет трудновато.

— Ээ, это… мне его с собой взять…

— Естественно, нельзя. Ты и сам должен знать — даже соплякам в Академии не разрешается подглядывать в учебники во время тренировок, — с раздражением на лице ответила Кардинал, потом добавила: — А главное — если ты возьмешь с собой объект, имеющий отношение к Великой библиотеке, и он попадет в руки врага, есть вероятность, что изоляция библиотеки будет нарушена.

— Т-тогда те кинжальчики…

— Они привязаны непосредственно ко мне, так что здесь проблем не возникнет. Все, прекращай жаловаться и начинай запоминать. Смотри, Юджио уже начал.

Я обалдело повернулся к Юджио — и точно, он, как и положено прилежному ученику, уже пожирал глазами пергамент, шевеля губами. Я смирился с неизбежным и вернул взгляд к своему тексту — но тут Кардинал безжалостно добавила новое указание:

— У тебя максимум тридцать минут, ты должен запомнить раньше.

— Н-нет, ну это же не экзамен в Академии… как насчет чуточку подольше…

Я начал было упрямиться, чувствуя, что впору сдаваться, и тут молния ударила вновь.

— Имбецил! Вот смотри: вас бросили в подземную тюрьму и отобрали мечи вчера, примерно в одиннадцать утра. А право собственности обнуляется, когда проходят двадцать четыре часа, так что ты рискуешь потерять шанс воспользоваться заклинанием полного контроля.

— А… н-ну да. Кстати, который сейчас час?..

— Семь утра давно уже позади. Если принять, что вам понадобится два часа на то, чтобы забрать мечи, то у вас почти нет времени.

— …П-понятно.

На этот раз я собрал волю в кулак и вперился в строчки команды на полном серьезе.

К счастью, Священные искусства Подмирья пишутся на знакомом английском языке, это вам не магия «ALfheim Online». Синтаксис похож на тот, что применяется в языках программирования, так что, если я пойму, о чем идет речь, то легко смогу запомнить.

Заклинание, выписанное Кардиналом, а) объявляет, что ссылка на внутренние данные объекта (то есть память оружия) должна храниться в основной памяти; б) выбирает необходимые части и модифицирует их; в) присваивает их мечу, тем самым усиливая его боевые характеристики; похоже, эти три процедуры оно и включает. Технически это нечто близкое к «эксперименту по перезаписи буфера воображения», который я проводил над зефирией, когда был младшим учеником; но в этом ритуале было полно слов, которых нет в учебниках Академии, так что записать его текст, как только что сделала Кардинал, невозможно, если не знать все команды.

Я продолжал думать на подобные темы уголком сознания, даже пока втискивал десять строк заклинания себе в память.

Исследователи из RATH, создавшие Подмирье, назвали хранилище данных, где была информация обо всех объектах, «мнемовизуалом». Я в самых общих чертах объяснил его устройство Асуне и Синон в кафешке Эгиля в Окатимати (Тайто-ку); правда, для меня это было уже два года назад. Потом я угодил сюда; с тех пор благодаря длительным наблюдениям и экспериментам я стал все понимать гораздо лучше.

Все, что существует в Подмирье, — не полигональные модели, как в существующих на сегодняшний день VRMMO. Память подключившихся… нет, живущих в этом мире людей; память о камнях и деревьях, собаках и кошках, инструментах и зданиях, ну и так далее — считывается, усредняется и хранится в банке данных, том самом «мнемовизуале». И когда возникает надобность, эти воспоминания извлекаются и передаются тому, кто сюда нырнул. В общем, чтобы заставить цвести зефирии, которые предположительно не должны этого делать в Северной империи, я временно перезаписал усредненные данные «не могут цвести» в буфере новыми, рожденными моим воображением данными «можно заставить цвести».

Абсолютно каждый объект в этом мире хранится в виде воспоминаний.

Если так, то можно ведь сделать и обратное — превратить воспоминание в объект? Это могло бы объяснить ту необъяснимую картину, которую я когда-то видел.

Два года и два месяца назад, придя в себя в лесу к югу от Рулида, я вышел к реке Рур, которая текла через лес. И там мне вдруг привиделась сцена — отчетливая, будто настоящая. Я видел со спины идущих вместе ребят, подсвеченных закатным солнцем: русоволосого мальчика, девочку с длинными золотыми волосами и паренька с короткой черной прической.

Образ исчез в считанные секунды, но это явно была не иллюзия. Я до сих пор отчетливо его себе представляю, стоит лишь закрыть глаза: красный закат, колышущийся блеск волос девочки, звук шагов по короткой траве. Должно быть, тогда я призвал этих трех детей из своих воспоминаний. Русоволосый мальчик — наверняка Юджио. Девочка с золотыми волосами — Алиса. А черноволосый —

— Прошло тридцать минут. Как у вас дела?

Услышав слова Кардинала, я оборвал мысли, копошащиеся в уголке сознания.

Перевернув лежащий на столе пергамент лицевой стороной вниз, я попытался вспомнить слова заклинания, начиная с первой строки. Даже не сосредотачиваясь в полную силу при запоминании, я легко воспроизвел текст до последнего слова и с облегчением ответил:

— По-моему, безупречно.

— Довольно-таки противоречивый ответ. А ты, Юджио?

— Э… ээ, по-моему, безу… нормально.

— Очень хорошо.

Кивнув с таким видом, будто она пыталась сдержать угрюмую улыбку, Кардинал затем добавила:

— Должна предупредить заранее: вы не должны бездумно применять заклинание полного контроля, каким бы мощным оно ни было. При каждом использовании меч теряет немалую часть Жизни. Но, естественно, проигрывать бой, потому что вы пожадничали и не стали его применять, тем более нельзя. Применяйте его, когда сочтете, что это действительно необходимо. А потом не забудьте убрать меч в ножны, чтобы дать его Жизни восстановиться.

— Как-то… трудновато это… — пробормотал я и вздохнул, потом снова перевернул лист пергамента. На всякий случай еще разок пробежался по словам заклинания и вдруг заметил кое-что.

— …Мм? Это заклинание кончается фразой «энханс армамент», да?

— А что, у тебя есть возражения?

— Не, не, я не об этом. Если не ошибаюсь, то заклинание полного контроля, которое против нас использовал Элдри, оканчивалось еще одной строкой… Эээ, ре, ре-ре…

Пока я запинался и мямлил, Юджио бросил спасательный круг:

— «Релиз реколлекшн»… вроде так? Когда он это сказал, кнут превратился в настоящую змею. Большой сюрприз был, да?

— Ага. Кардинал, а нашим заклинаниям полного контроля это не нужно?

— Хм… — у девочки-мудреца в черной мантии было такое лицо, будто она опять собиралась сказать какую-нибудь гадость, но тем не менее она ответила нормально: — Смотри, заклинание полного контроля состоит из двух стадий. Это «усиление» и «высвобождение». Под усилением подразумевается частичное пробуждение памяти оружия и обретение новой атакующей способности. А высвобождение… как следует из названия, при этом пробуждается вся память оружия и высвобождается вся его убийственная мощь.

— Убийственная мощь, хех… понятно. Значит, «Кнут ледяной чешуи» Элдри умеет удлиняться и расщепляться на части, когда «усилен», а когда «высвобожден» — превращается в змеюку и атакует автоматически, э…

Движением век подтвердив мои слова, Кардинал произнесла:

— Так и есть. Однако должна предупредить: вам обоим еще очень далеко до искусства высвобождения.

— Почему… почему это?

Девочка-мудрец повернулась к удивленно моргающему Юджио и строго ответила:

— Я ведь уже сказала, что это убийственная мощь, разве не так? Атакующая cила, проявляющаяся при полном высвобождении памяти оружия, не подчинится мечнику, лишь недавно выучившему ритуал. Тем более — если это Божественный инструмент высокого уровня… он нанесет вред не только врагам, но и вам самим, а если вы оплошаете, это и вовсе может стоить вам жизни.

— П-понятно, — и Юджио послушно закивал, вновь ведя себя как прилежный ученик времен нашей жизни в Академии; пришлось и мне кивнуть. Но Кардинал, видимо, почувствовала мое недовольство — вздохнув, она добавила:

— Время, когда вы оба сможете пользоваться ритуалом высвобождения, рано или поздно придет… хотя, может, и нет. Меч научит тебя всему. Ну, если тебе удастся вернуть его, конечно.

— Ххэээ…

Кардинал, явно раздосадованная моей реакцией, стукнула посохом об пол.

Два листа пергамента перед нами с Юджио скрутились с обоих боков, сжались — и, прежде чем я успел сообразить, что происходит, превратились в две узкие и длинные плюшки.

— Вы так упорно работали головой, что, должно быть, проголодались — ешьте.

— Э?.. А мы не забудем заклинание, которое запомнили, если съедим это?..

— Слишком приятно, чтобы быть правдой.

— О, ну ладно.

Переглянувшись с Юджио, мы взяли плюшки. Я решил было, что это простенькая плюшка из пшеничной муки, посыпанная сахаром, — я покупал такие на главном рынке Центории, — но оказалось, что она из сдобного теста и покрыта белым шоколадом… очень похожа на те, что я ел в реальном мире. Я откусил, и мой рот наполнился сладостью и хрустом корочки; у меня чуть слезы не потекли от приступа ностальгии.

Будто состязаясь, кто быстрее, мы с Юджио ели в каком-то трансе; прикончив плюшки, мы перевели дыхание, потом подняли головы и встретили ласковый взгляд Кардинала.

Девочка-мудрец медленно кивнула и сказала:

— Ну а теперь… пришла пора прощаться.

Короткие слова прозвучали тяжело; я тотчас замотал головой.

— Когда мы выполним то, что хотим, ты же сможешь отсюда выбраться, да? Говорить, что это прощание, — ты малость преувеличиваешь…

— Пф, думаю, ты прав. Но это — если все пройдет по плану…

— …

Да уж — если мы потерпим поражение в битве с Рыцарями Единства где-то на полпути к верхнему этажу собора, Кардиналу опять придется испытывать свое терпение в Великой библиотеке. «Эксперимент с нагрузкой», скорее всего, начнется до того, как она отыщет нового соратника, и Мир людей утонет в море крови и огня.

Однако улыбка Кардинала была умиротворяюще чиста — даже не верилось, что именно эта девочка предсказала столь трагический конец. Непонятное чувство сжало мне грудь. Пока я жевал губу, девочка-мудрец удостоила меня едва заметным кивком и медленно отвернулась.

— Пойдемте, время на исходе. Следуйте за мной… я выпущу вас возле складской комнаты на третьем этаже собора.

Путь от центральной комнаты на первом этаже Великой библиотеки до «прихожей», от которой вело множество черных ходов, был удручающе коротким.

Я лишь сверлил глазами маленькую спину шагающей впереди Кардинала; Юджио, одними губами повторяя заклинание полного контроля, шел рядом.

Я хотел поговорить с ней еще. Я хотел больше узнать о том, что она думала и чувствовала в течение того более чем двухвекового отрезка времени. Я просто не мог не хотеть этого; эмоции переполняли меня настолько, что чуть через горло не изливались; но Кардинал вышагивала решительно, не давая повода для малейшей задержки, и мне оставалось лишь молча идти за ней.

Выведя нас в знакомую большую комнату, из трех стен которой расходились коридоры, Кардинал все тем же шагом направилась к одному из них — он шел от правой стены. Прошла еще метров десять и, дойдя до самой двери — простой и вделанной заподлицо со стеной, — наконец остановилась и развернулась к нам.

Губы цвета лепестков сакуры улыбались простой мягкой улыбкой; в ней чувствовалось даже какая-то удовлетворенность. Губы раскрылись, и ясный голос произнес:

— Юджио… и ты, Кирито. Сейчас судьба мира на ваших плечах. Утонет ли он в адском огне, провалится ли в ничто, или… — она взглянула мне прямо в глаза. — Или вы найдете третий путь. Я поделилась с вами, чем могла, дала все, что могла. Вам теперь надо просто идти дорогой, в которую вы верите.

— …Огромное вам спасибо, Кардинал-сан. Мы обязательно доберемся до вершины собора… и вернем прежнюю Алису.

В голосе Юджио звучала стальная решимость.

Я решил, что тоже должен что-то сказать, но нужные слова на ум не шли. Поэтому вместо ответа я глубоко поклонился.

Кардинал кивнула, затем, стерев улыбку с лица, взялась левой рукой за дверную ручку.

— А теперь… идите!

Она повернула ручку — и в следующее мгновение дверь распахнулась. Сопротивляясь налетевшему на нас с Юджио сухому, холодному ветру, мы тут же бросились вперед.

Пробежали пять-шесть шагов — и сзади раздался тихий звук. Оглянувшись через плечо, я увидел лишь стену из блестящего мрамора, холодно преграждающую путь. Дверь в Великую библиотеку исчезла, не оставив ни единого следа.

Часть VIII. Центральный собор (пятый месяц 380 года по календарю Мира людей)

Глава 1

Долгий же путь я прошел…

Высокий потолок, ряды мраморных колонн, на полу изысканная мозаика из камней самой разной формы и цвета.

Даже восхищенно разглядывая впервые в жизни увиденное убранство Центрального собора, Юджио не мог удержаться от мыслей о своем прошлом.

Еще два с небольшим года назад он считал, что вся его жизнь пройдет в тщетных попытках срубить несрубаемое дерево. Что год за годом он будет вспоминать свою золотоволосую подругу, отнятую у него давным-давно; что он так и не женится и не заведет детей; что спустя много лет передаст Священный Долг следующему рубщику; что так и будет жить в лесу; что когда-нибудь его Жизнь иссякнет, и никто этого даже не заметит.

Однако появившийся в один прекрасный день черноволосый юноша расколол мирок, в клетке которого сидел Юджио. Ему даже удалось срубить Кедр Гигас, абсолютный барьер, преграждавший Юджио путь в столицу, да таким способом, о каком поколения рубщиков и помыслить не могли. Так Юджио вдруг оказался перед важнейшим выбором в своей жизни. Оставаться и дальше в своей деревушке, держась за воспоминания об Алисе. Или — отправиться в путь, чтобы вернуть Алису…

Утверждать, что он не колебался, было бы ложью. Когда Гасуфт, старейшина деревни, сказал на вечернем празднестве, что Юджио может выбрать любой Священный Долг, какой пожелает, в первую очередь он подумал о семье.

До того дня Юджио отдавал родным деньги, которые зарабатывал рубкой Кедра Гигаса. Его семья из поколения в поколение выращивала хлеб, но поля их были маленькими, доходы тоже — особенно в последние годы, когда урожаи стали хиреть. Родители и старшие братья Юджио не говорили этого прямо, но, скорее всего, отчасти они полагались на постоянный доход, который он приносил в дом каждый месяц.

Разумеется, после падения Кедра Гигаса заработки рубщика прекратились бы в любом случае. Однако если бы Юджио выбрал Священный Долг фермера, как у отца и братьев, при разделе новых расчищенных земель на юге ему, наверно, дали бы хороший кусок. Увидев в толпе радостных селян лица родных, в которых смешались предвкушение и тревога, Юджио растерялся.

Но — лишь на секунду. Юджио подтолкнул качающиеся весы, на чашах которых лежали воссоединение с девочкой из детства и жизнь с семьей, и объявил всем: он уходит из деревни, чтобы стать мечником.

Даже выбрав Священный Долг мечника, он мог по-прежнему получать жалованье в Рулиде, если бы остался там стражем. Однако в конечном счете он хотел покинуть деревню именно ради того, чтобы встать на ноги, обрести независимость от семьи. В общем, и деньги, которые он мог приносить в дом, и новый надел — все это исчезло, как дым. Юджио потому и ушел в спешке, на следующий же день после праздника, что не мог заставить себя смотреть на отца и старших братьев, лица которых были полны разочарования и недовольства.

Даже после того, как он ушел вместе с Кирито, у него еще была возможность осесть и обеспечивать семью. Юджио с Кирито участвовали в турнире мечников в Заккарии и оба выиграли; это дало им право стать городскими стражами — что они оба и сделали. Через полгода тяжелых тренировок они получили от командира стражи рекомендательное письмо в Академию мастеров меча Северной Центории, позволяющее сдавать вступительные экзамены; но, помимо письма, тот предложил и еще кое-что. Если Юджио и Кирито останутся в городской страже, с их-то искусством обращения с мечом, они получат повышение уже через год, а в будущем кто-то из них может и командиром стать. Как хорошо будет семье Юджио, если он будет получать стабильное жалованье в Заккарии и отсылать часть денег домой с повозкой торговца?

Но Юджио вежливо отклонил предложение и взял рекомендательное письмо.

И по дороге в столицу, и уже в Академии мастеров меча Юджио все время придумывал какие-то оправдания. Скажем, если он станет представителем Академии, победит в Объединенном турнире четырех империй и будет произведен в Рыцари Единства, его родители и семья будет жить в немыслимой роскоши. Или: он с триумфом вернется в родную деревню верхом на драконе, весь в серебряных доспехах и с Алисой в объятиях, и родители будут гордиться им, как никто другой.

Однако два вечера назад, обнажив меч против элитных учеников Райоса Антиноса и Умбера Зизека, Юджио предал свою семью в третий раз. Как минимум он перечеркнул более-менее реальный шанс на то, чтобы стать когда-нибудь аристократом высокого класса… нет, это еще мягко сказано — он перечеркнул даже свое общественное положение простолюдина и избрал путь опасного преступника, нарушившего Запрет.

Уже тогда где-то в уголке сознания Юджио понимал все это, хоть и действовал, подхваченный безумной яростью. Он понимал, что если здесь и сейчас ударит мечом Райоса и Умбера, то потеряет все. Но все-таки Юджио обнажил меч. Он сделал это ради того, чтобы спасти Тиизе и Ронье, над которыми вот-вот должны были надругаться прямо у него на глазах; он сделал это ради справедливости, в которую верил. Но не только это. Он хотел выпустить наружу злость, бурлящую в сердце. Он хотел стереть Райоса и Умбера, чтобы от них даже воспоминания не осталось; такие мрачные стремления в нем тоже были.

Да, долгий же путь я прошел…

Какой крутой поворот судьбы — от элитного ученика в Академии, одного из всего лишь двенадцати, до бунтовщика, врага Церкви Аксиомы, шагнувшего в самое священное место в мире.

Уйдя от преследования вооруженного луком Рыцаря Единства, Юджио очутился в таинственной Великой библиотеке, встретил там маленькую девочку, которая оказалась бывшим первосвященником Церкви Аксиомы, и узнал от нее о существовании книги, где записана вся-вся история Мира людей. Добравшись до этой книги, он проглотил ее залпом. Потому что он хотел знать во что бы то ни стало. Он хотел знать, были ли за долгую историю мира люди, которые подняли меч на Церковь Аксиомы, сражались с Рыцарями Единства и, достигнув своей цели, скрылись куда-нибудь далеко.

Увы, он не нашел ни единого упоминания о таких людях. Власть церкви распространялась на весь мир, все его жители падали ниц перед мощью Рыцарей Единства, и любая, даже самая серьезная ссора — даже спор о границах между империями — с легкостью подавлялась. Сколько ни искал Юджио, во всей огромной книге не было ни слова о том, как кто-то бросил вызов Церкви Аксиомы и сражался с Рыцарями Единства.

…Значит, я худший грешник за все 380 лет, что просуществовал Мир людей, созданный богиней творения Стейсией.

Как только Юджио подумал так, закрывая книгу, его охватил ледяной холод. Если бы ровно в этот момент не появился Кирито и не позвал его, он бы, возможно, забился где-нибудь в уголок и сидел там, изнывая от жалости к себе.

Он множество раз уговаривал себя — даже пока слушал вместе с Кирито рассказ загадочной девочки, бывшего первосвященника. Что он не может вернуться к прежней жизни теперь, когда бросил семью, ударил мечом человека и стал врагом церкви. Что у него нет иного выхода, кроме как двигаться вперед, сколько бы крови ни запятнало его руки, сколько бы грехов ни очернило его душу. Ради достижения одной-единственной цели, которая у него осталась.

Цель эта — забрать «фрагмент памяти», украденный у Алисы нынешним первосвященником, превратить Рыцаря Единства Алису Синтезис Сёти обратно в Алису Шуберг и отправить ее в деревню Рулид, по которой он так скучал.

Однако его желанию жить вместе с Алисой уже не суждено сбыться. Он совершил столько преступлений, что лишь одно место оставалось, куда он мог пойти, — кошмарная страна тьмы за Граничным хребтом. Но и это тоже ничего. На что-то большее можно и не надеяться; пусть только Алиса счастливо живет в родной деревне.

С безмолвной решимостью Юджио шагал, глядя на идущего впереди Кирито.

…Если я скажу, что отправляюсь в страну тьмы, пойдет ли он со мной?..

Мысленно задав себе этот вопрос, Юджио заставил себя не додумывать ответ за своего партнера. Мысль, что в ближайшем будущем их пути — Юджио и его черноволосого друга, единственного в мире человека, кто находился в таком же положении, что и он, — могут разойтись, пугала неимоверно.

Как и говорила Кардинал, идущий прямо от двери коридор был на удивление коротким.

Погруженный в раздумья Юджио шел быстро и совсем скоро оказался в просторной прямоугольной комнате.

Справа в стене был проем, за ним вверх и вниз шла потрясающе широкая лестница. До потолка было больше восьми мелов, так что, скорее всего, лестничный пролет составлял ступенек двадцать, не меньше.

А слева была громадная двустворчатая дверь со статуями крылатых зверей по бокам.

Идущий впереди Кирито подал Юджио знак правой рукой и приник к стене; Юджио последовал его примеру и тоже прижался спиной к ближайшей каменной колонне. Затаив дыхание, он оглядел мрачную просторную комнату.

Если слова прежнего первосвященника верны, за громадными дверями слева находится кладовка, которая им с Кирито и нужна. Странно: здесь такое важное место, а вокруг никого… и тишина, как в могиле. Даже свет Солуса, доходящий досюда со стороны лестницы, казался льдисто-серым.

— …Никого, надо же… — прошептал Юджио; Кирито кивнул, вроде как с некоторым разочарованием.

— Здесь же снаряжение хранится, так что я думал, будет один-два охранника, но… это, наверно, потому что сюда в принципе воры не полезут…

— Но они ведь уже знают о том, что мы сюда явились, да? И все же они какие-то спокойные.

— У них есть основания. Им не нужно тратить время на наши поиски. Просто когда мы наткнемся на Рыцарей Единства, либо их будет относительно много, либо они будут относительно крутые. Ладно, пошли, используем это время с умом.

После этих слов Кирито фыркнул и отскочил от прикрывавшей его стены. Юджио последовал за ним, и они вдвоем прошли через просторную пустую комнату.

На дверях в кладовку были барельефы двух богинь, Солус и Террарии, и не было замочной скважины; но от них веяло такой силой, что, казалось, неверующему их не открыть, как бы он ни тянул и ни толкал. Однако, когда Кирито, приложив на секунду ухо к двери, затем взялся за дверные ручки и совсем чуть-чуть надавил, створки приоткрылись с такой легкостью, что Юджио был даже разочарован немного. Петли не издали ни скрипа.

Густой холодный воздух, будто веками никем не тревожимый, пошел из открывшейся черной щели в полсотни санов шириной. Юджио пробрала дрожь, но, поскольку его партнер без намека на колебания скользнул внутрь, он поспешно сделал то же самое. Когда величественные двери за друзьями закрылись, все вокруг утонуло в чернильной мгле.

— Систем колл…

Заклинание само прыгнуло на язык — и голос Юджио идеально перекрылся с голосом Кирито, заставив его улыбнуться. Продолжив словами «дженерейт люминоус элемент», он вспомнил, как вместе с Кирито отправился в северную пещеру искать Сельку. Тогда он с таким трудом применял основы основ Священных искусств, ему не удавалось ничего более сложного, чем заставить слабо светиться травинку в руке…

Ослепительно-белый световой элемент, возникший над его правой ладонью, отогнал давящую темень, заодно рассеяв возникшее было ностальгическое настроение.

— Уо…

Этот потрясенный возглас издал стоящий рядом Кирито; одновременно сам Юджио сглотнул.

Вот это размерчик. Помещение называлось складской комнатой, и Юджио представлял себе нечто вроде сарая для инструментов в Академии мастеров меча, но здесь было что-то невероятное. Просторно — почти как на большой тренировочной арене, где проходил поединок Кирито с Уоло Левантейном.

Пространство было заполнено всеми цветами и оттенками; гладкие каменные стены со всех сторон отражали сияние элемента света, парящего над ладонью Юджио.

На полу стройными рядами стояли доспехи, надетые на человекоподобные каркасы. Мало того, что здесь имелись угольно-черные, белоснежные, медно-красные, синевато-серебристые, желто-золотистые, — среди них еще были все мыслимые типы, от легких доспехов из кожи и тонкого металлического плетения до тяжелой брони из массивных металлических пластин, соединенных вместе без единого зазора. Всего их было полтысячи, не меньше.

А высокие стены были густо увешаны оружием — опять-таки всех типов, какие только существуют в природе.

Одни только мечи — длинные и короткие, широкие и узкие, прямые и искривленные. Вдобавок масса прочего оружия — обычные и обоюдоострые секиры, пики и копья, молоты, кнуты, палицы, вытянувшиеся от пола чуть ли не до потолка луки; и всего этого было бессчетное количество, так что Юджио мог лишь стоять столбом, разинув рот.

— …Солтерина-семпай тут бы просто в обморок упала, хех, — прервал молчание шепот Кирито несколько секунд спустя.

— Ага… и Голгоссо-семпай — если бы он только увидел вон тот здоровенный меч, он бы обнялся с ним и уже не отпустил, — пробормотал в ответ Юджио и вздохнул, с силой выпуская воздух, не желавший покидать грудь. Снова пробежался взглядом по оружейной сокровищнице, затем пару раз качнул головой.

— Как бы это сказать… Церковь что, думает собственную армию создать когда-нибудь? Но ведь одних Рыцарей Единства должно хватать за глаза…

— Хмм… сражаться с армией тьмы?.. Не, не то…

Внезапно лицо Кирито застыло, и он кинул взгляд на Юджио, прежде чем продолжить.

— Все наоборот. Они хотят не создать армию… а сделать так, чтобы ее не мог создать никто другой; вот почему церковь собирает здесь снаряжение. Думаю, все, что тут есть, — мощные штуки, класса «Божественный инструмент» или вроде того. Первосвященница — то есть Администратор — не хочет, чтобы какая-либо организация, кроме Церкви Аксиомы, владела крутым снаряжением и могла стать сильнее, чем нужно…

— Э?.. Что это значит? Все равно же никакая организация не может выступить против Церкви Аксиомы, какое бы сильное оружие у нее ни было, ведь так?

— Это значит, что, возможно, меньше всех верит во власть церкви Ее Преосвященство.

До Юджио не сразу дошел смысл саркастической реплики Кирито. Однако прежде чем он успел поразмыслить над ними, партнер похлопал его по спине.

— Эй, времени мало. Давай-ка побыстрее заберем наши мечи.

— А… ага. Но сколько же мы их будем искать среди всего этого…

«Меч голубой розы» и черный меч были в ножнах из белой и черной кожи соответственно, но на стенах можно было различить множество подобных мечей.

— …Даже если мы еще разок попробуем поискать с помощью умбры, наши элементы света, думаю, уже истощили запас Священной силы…

Юджио вздохнул, думая про себя: «Раз так, то надо было ограничиться одним огоньком», — и тут же Кирито спокойно заявил:

— О, нашел.

Правой рукой он указал на точку возле самой двери, немного левее.

— Уаа… надо же, они, оказывается, здесь.

Да, белый и черный мечи, на которые указывал Кирито, вне всяких сомнений, и были драгоценным оружием Юджио с Кирито. Юджио уставился на друга в остолбенении.

— Кирито, как тебе удалось их отыскать без единого заклинания?..

— Я просто решил, что последние мечи должны были поместить где-то возле входа.

Обычно в подобных ситуациях Кирито, рассказав секрет своего трюка, совершенно по-детски гордо улыбается, но сейчас он почему-то серьезно глядел на свой черный меч. Впрочем, тут же он громко выдохнул, подошел к стене и, вытянув правую руку, взялся за черные ножны.

На мгновение он застыл, будто колеблясь, но тут же поднял оружие с металлической подставки. Затем он взял левой рукой «Меч голубой розы» и перебросил партнеру. Тот поспешно поймал, и его запястье вновь ощутило знакомый вес.

Несмотря на то, что Юджио провел в разлуке со своим драгоценным мечом меньше двух дней, его охватило такое мощное чувство облегчения и ностальгии, что он сам удивился и крепко вцепился в ножны обеими руками.

«Меч голубой розы» всегда был рядом с ним и выручал его множество раз с тех пор, как с его помощью был повержен Кедр Гигас. Меч был с ним, когда он участвовал в турнире мечников в Заккарии; меч был с ним, когда он сдавал вступительные экзамены в Академию мастеров меча; меч был с ним даже тогда, когда он нарушил Индекс Запретов и отсек руку Умберу.

Если Церковь Аксиомы много лет собирала самое разнообразное сильное оружие и снаряжение, то, что она проглядела дремавший в северной пещере «Меч голубой розы», — поистине редкостная удача… а может, судьба. Знак того, что следовать путем, ведущим к возвращению Алисы, не было ошибкой…

— Кончай уже балдеть над мечом, вешай его быстрее.

Голос Кирито, в котором слышался сдерживаемый смех, привел Юджио в себя. Оказалось, Кирито уже повесил свой меч на пояс. Юджио, смущенно улыбаясь, последовал его примеру; затем он похлопал по головке рукояти и огляделся, раздумывая, что делать дальше. На доспехах очень крутого вида, выстроившихся на полу, висели таблички с именами — «Броня тысячи громов», «Доспех гремящей горы» и всякие подобные.

— …Что будем делать, Кирито? Тут столько доспехов, думаю, мы найдем что-нибудь по фигуре; хочешь?

— Неа, мы же раньше не носили доспехи, да? Лучше не делать то, к чему не привык. Давай просто возьмем вон там одежду.

Юджио глянул туда, куда указал его партнер, и точно — в одном месте среди доспехов виднелась обычная одежда разнообразных расцветок. Взглянув на себя, он обнаружил, что форма ученика Академии, которую он носил последние два дня, вся изорвалась и издырявилась — результат драки с рыцарем Элдри и последующего бегства.

— Да уж, если все так и продолжится, она просто в тряпье превратится.

Два световых элемента, парящих у них над головой, постепенно утрачивали яркость. Отбросив остатки сожаления насчет доспехов, Юджио подбежал к одежде и принялся рыться наобум в первосортных тканях, разыскивая куртку и брюки по фигуре. Потом они с Кирито повернулись друг к другу спинами и быстренько переоделись.

Просунув руки в рукава ультрамариновой куртки, чертовски похожей на форму Академии, Юджио был потрясен мягкостью материи. Закончив одеваться, он развернулся и увидел, что Кирито гладит обеими руками черную ткань своей куртки явно с той же мыслью.

— …Этим одеяниям наверняка тоже есть что порассказать. Но неплохо бы им еще и атаки Рыцарей Единства как-то задерживать, что ли.

— Это уж вряд ли.

Посмеявшись немного над словами своего легкомысленного партнера, Юджио посерьезнел.

— Ну что… идем?

— Ага… думаю, пора.

Обменявшись короткими фразами, они вернулись к входной двери.

Пока все шло так гладко, что даже разочаровывало, но едва ли это продлится долго. «Пойдем, но будем сохранять бдительность» — обменявшись кивками, юноши сказали это друг другу без слов. Юджио взялся за дверную ручку правой створки, Кирито за левую.

Разом тихонько потянули на себя; щель стала потихоньку расширяться…

До-ка-ка-ка! И почти одновременно с этим звуком толстую дверь пронзило множество стальных стрел.

— Уаа!

— Оуаа?!

Мощным ударом двери распахнуло; Юджио и Кирито шлепнулись на пятую точку.

На главной лестнице в проеме противоположной стены прямоугольной комнаты стоял знакомый рыцарь в красных доспехах; он уже прилаживал новые стрелы к луку высотой почти в свой рост. Стрел, между прочим, было сразу четыре. Ошибиться было невозможно — это тот самый Рыцарь Единства, что летал на драконе во время боя в розарии[8].

Между нами около 30 мелов, э? Мечом точно не достать, а вот для опытного лучника расстояние идеальное. И находясь в такой унизительной позе, мы даже мечи не успеем извлечь, не то что встать на ноги и укрыться возле стен.

Вот говорил же я, что надо было надеть доспехи! А будь у нас щит, это было бы еще лучше!

Так мысленно кричал Юджио; а рыцарь тем временем принялся натягивать тетиву.

Судя по всему, придется оставить надежду увернуться вовсе и приложить все силы, чтобы избежать смертельной раны — нет, даже просто серьезной раны, которая меня обездвижит.

Юджио расширил глаза и уставился на четыре стрелы на тетиве. Тускло-серебристые наконечники были нацелены не в сердца Юджио с Кирито, а в ноги. Как и говорила Кардинал, рыцари, судя по всему, получили приказ не убить их, но захватить. Впрочем, обстоятельства таковы, что попасть в плен — по сути, то же, что погибнуть.

Рыцарь Единства натянул тетиву до отказа.

Мгновение тишины; казалось, все застыло в полной неподвижности…

И эту тишину разорвал напряженный голос Кирито.

— Бёрст элемент!

Юджио не сразу понял, что именно произнес его партнер — настолько быстро это было. Смысл до него дошел уже после того, как все произошло.

По глазам ударила ослепительная белизна.

Яркий свет, будто Солус спустился с неба. Это было простенькое Священное искусство, освобождающее элемент света, один из «элементов», используемых в магии стихий; но Кирито же не применял Священных искусств, создающих элементы. Откуда же тогда —

Нет, элементы были. Два световых элемента, паривших в воздухе — ведь Юджио с Кирито сами их вызвали совсем недавно, чтобы осветить кладовку, разве не так? Забытые, они висели в ожидании следующих команд. Кирито приказал тому, который висел у него над головой, взорваться — это и дало столь яркий свет.

…Он и во время боя с Элдри придумал кинуть осколок стекла; я ему и в подметки не гожусь по части применения в бою всего, что под рукой окажется…

Пока эти мысли крутились у Юджио в голове, он, вложив все силы в ноги, посреди слепящей белизны прыгнул вправо.

В следующий миг он услышал скрежет стальных наконечников, впившихся в каменный пол ровно там, где он только что находился. Лучше бы сейчас, избежав прямого попадания, укрыться за стенами — такая мысль у него мелькнула, но тут до его ушей донесся тихий крик Кирито:

— Вперед!

Мгновенно поняв намерения партнера, Юджио вновь оттолкнулся от пола. На этот раз не вправо, а вперед.

Световой элемент взорвался, находясь выше и сзади двух друзей, то есть Юджио и Кирито не смотрели на него прямо, а вот Рыцарю Единства вспышка ударила прямо в глаза. Наверняка несколько секунд он будет просто слеп.

Боевая мощь светового элемента низка по сравнению с элементами тепла и холода, в основном он используется в лечащих Священных искусствах; однако если с его помощью заставить оружие светиться, оно приобретает полезную способность слепить и ужасать. Поэтому, если в бою противник создает элемент света, следует создать противоположный элемент, умбру, чтобы с его помощью нейтрализовать магию соперника. Этому даже в Академии учат.

Разумеется, Рыцарь Единства, пример для подражания всех мечников и магов, просто не может не знать столь базовых вещей; значит, попытка вызвать новый световой элемент и еще разок ослепить рыцаря не сработает. Сейчас — первая и единственная возможность сократить дистанцию до врага-лучника.

Быстрый анализ ситуации и столь же быстрое принятие решений — тоже важные составляющие стиля Айнкрад; во всяком случае Кирито множество раз говорил так. В мыслительном плане этот стиль радикально отличался от высокого стиля Норкия, делающего упор на отточенность и красоту движений. А волшебное слово, позволяющее успокоить голову даже посреди боя, чтобы этими составляющими стиля Айнкрад можно было пользоваться, — «стэй кул».

Сразу после применения светового элемента Юджио отчаянно понесся вперед, лишь на шаг отставая от партнера. На бегу он снял с пояса «Меч голубой розы».

Световой элемент, сделав свое дело, тут же исчез, и мир вновь обрел прежние цвета и формы. Друзья уже выбежали из складской комнаты в соседнюю; глаза их оставались широко раскрыты, и они видели, что Рыцарь Единства по-прежнему стоит шагах в двадцати впереди, на лестничной площадке.

Как и предполагалось, зрение к рыцарю пока что не вернулось. Его тело пошатывалось, правая рука была прижата к забралу медно-красного шлема.

Большая удача была в том, что у этого Рыцаря Единства, в отличие от Элдри, не было меча на поясе. Вообще-то это невероятная самоуверенность — взять с собой один лишь лук на бой в помещении. Похоже, рыцарь был уверен, что еще до того, как противники к нему подберутся, он сможет прострелить им ноги.

Голова Юджио работала холодно и четко, но все же он не мог погасить крохотный язычок пламени гнева, покачивающийся в уголке сознания.

…Рыцарь Единства, ты такой же, как Райос и Умбер. Надменный, высокомерный, всегда считающий себя правым. Ты уверен, что ты, воплощение правосудия, просто не можешь проиграть.

…Но это всего лишь твое самомнение. Погоди же, я… сейчас тебе докажу!!!

Подталкиваемый этой чужеродной эмоцией, Юджио ворвался на лестницу. Поднялся на первые две ступени, занес правую ногу на третью — как вдруг.

Рыцарь, стоящий на лестничной площадке чуть более чем в десяти шагах впереди, убрал правую руку от забрала, сунул за спину и вытянул из колчана стальные стрелы. Все, что там оставались, — одновременно.

В пучке стрел, который его правая рука понесла к луку, их было штук тридцать, никак не меньше. Не давая времени даже подумать, что он собирается делать, рыцарь вывернул левую руку, кладя лук горизонтально, и положил на него весь этот пучок.

— Чт…

Остановив ногу на третьей ступеньке широкой лестницы, Юджио сглотнул. Невозможно — одна тоненькая тетива просто не может разом выпустить три десятка стрел.

Его ушей коснулся металлический скрежет. Что-то холодное прошлось сверху вниз по спине Юджио, когда он понял, что скрежещут сдавливаемые с огромной силой стальные стрелы.

Застывший правее него Кирито, похоже, тоже понял намерение рыцаря. Возможно, это вызванная отчаянием попытка напугать, или же —

Скрежет становился все громче; лук изгибался сильнее и сильнее.

— Назад и влево! — выкрикнул Кирито.

Воздух разорвало оглушительное «бинн!», затем раздался громовой хлопок — это лопнула тетива.

Но все три десятка стальных стрел вылетели веером; на двух друзей понесся блестящий смертоносный ураган.

Юджио оттолкнулся от ступени с такой силой, что ему показалось — правая нога сломалась, — и рванулся влево. «Меч голубой розы» он расположил по центру туловища, пытаясь таким образом закрыться.

Если бы не проблемы со зрением у рыцаря — и Юджио, и Кирито, конечно, изрешетило бы.

Одна из стрел угодила в «Меч голубой розы» и отлетела с пронзительным стоном. Еще одна проложила путь через отворот на правой штанине, одна оставила неглубокий порез в левом боку, одна царапнула левую щеку и оторвала несколько прядей волос.

Смачно врезавшись в пол плечом, стиснувший зубы Юджио в страхе оглядел собственное тело. Убедившись, что серьезных ран нет, он повернулся к отскочившему вправо Кирито.

— Кирито! Ты как?!

Черноволосый партнер кивнул; лицо его застыло — вполне ожидаемо, судя по предыдущему хриплому выкрику.

— Бо… более-менее. Похоже, она прошла между пальцами.

Приглядевшись, Юджио заметил стрелу, застрявшую в носке левого ботинка Кирито. Мысленно сказав спасибо отменной реакции Кирито и везению, Юджио глубоко вдохнул.

— …Близко прошло… — прошептал он и заставил онемевшее тело встать.

Подняв взгляд на лестничную площадку, он увидел, что Рыцарь Единства застыл без движения. Колчан у него за спиной был пуст, порванная тетива свисала с лука. Вот уж действительно «лук сломан, стрелы иссякли»[9]. Однако противником был не кто-нибудь, а Рыцарь Единства, так что расслабляться нельзя было ни в коем случае, жалеть его — тем более.

— …Пошли, — приглушенно произнес Кирито, и Юджио вновь поставил правую ногу на ступень лестницы.

Но Кирито, все еще держа левой рукой вытащенную из ботинка стрелу, предупредил:

— Погоди… рыцарь читает —

— Э.

Юджио поспешно напряг слух. Если враг, начавший применять Священное искусство, дальше от тебя, чем можно преодолеть одним прыжком, чтобы рубануть, очень важно создать элемент противоположной стихии. Юджио сосредоточился на металлически-искаженном голосе, доносящемся из-под шлема Рыцаря Единства. Тот говорил довольно быстро, но Юджио более-менее разбирал слова — возможно, потому что в библиотеке его заставили учить заклинание.

Однако все фразы в этом ритуале были ему незнакомы. Он никак не мог принять встречные меры, если не слышал фразы со словом «дженерейт», которая определяла тип элемента.

— Блин, это… — ахнул Кирито. — Это не атака элементами. Это «полный контроль над оружием».

Не успел Кирито произнести последнее слово, как Рыцарь Единства отчетливо выплюнул:

— Энханс армамент!

Раздался хлопок, и оранжевые огонечки родились на обоих свисающих концах разорванной тетивы. В мгновение ока они пожрали тетиву, добрались до концов лука — и тут.

Весь медно-красный лук охватило алое пламя.

Обжигающий жар разошелся во все стороны, достав даже до нижнего конца лестничного пролета; руки Юджио сами собой поднялись, закрывая лицо. Стоящий на площадке Рыцарь Единства завернулся в пламя, вырывающееся из лука; он будто весь горел.

Видя столь неожиданное развитие событий, Юджио растерялся. Следует ли считать, что даже после применения заклинания полного контроля рыцарь остался лишен наступательных способностей — стрел ведь не осталось, — и рвануться в атаку? А может, рыцарь только что израсходовал все стрелы именно потому, что в состоянии полного контроля они ему не нужны?

В голове мелькнула мысль: что по этому поводу думает его партнер? Покосившись на Кирито, он увидел, что тот смотрит в изумлении, словно ребенок; у него даже слабая улыбка была на губах. Он не отступал, но и не шел в атаку.

— Просто потрясающе… Интересно, что было исходником для этого лука.

— Некогда тут восхищаться.

Юджио охватило желание по привычке похлопать Кирито по плечу, но он сдержался и вновь перевел взгляд на рыцаря. Они тоже могли бы попытаться применить недавно выученные заклинания полного контроля и таким образом противостоять врагу, но, вне всяких сомнений, рыцарь этого не допустит. Заклинание долгое; он наверняка атакует прежде, чем они успеют произнести все слова. Уж если использовать полный контроль, то надо было начинать заклинание одновременно с врагом, а так им не успеть.

Оставалось лишь одно — приноравливаться к действиям противника. Юджио приготовился к худшему, однако, похоже, Рыцарю Единства тоже требовалась передышка — он, держа пылающий лук в левой руке, правой поднял забрало шлема.

Лицо тонуло в тенях, отбрасываемых языками пламени, но Юджио различил горящие глаза, взгляд которых почему-то напомнил ему стальные стрелы. Раздавшийся затем голос звучал металлически, он был нечеловеческий какой-то.

— …Два года уже минуло с той поры, когда я последний раз купался в огне «Пламенеющего лука». Да, преступники, похоже, вы и впрямь обладаете достаточными способностями, чтобы противостоять рыцарю Элдри Сёти-ван. Однако это делает ваши преступления тем более непростительными. Вместо того, чтобы вступить в честный и справедливый бой, как подобает воинам, вы посмели околдовать рыцаря Сёти-ван своими отвратительными темными искусствами!

— Те… темные искусства, говоришь? — с замешательством в голосе переспросил Кирито. У Юджио тоже на миг перехватило дыхание; потом он замотал головой и прокричал в ответ:

— Это… это неправда, мы не пользовались никакими темными искусствами, ничем таким вообще! Мы просто говорили о прошлом Элдри-сана, когда он не был еще Рыцарем Единства, и —

— Что, когда он не был Рыцарем Единства?! У нас, Рыцарей Единства, нет прошлого! Мы всегда были достославными Рыцарями Единства с того момента, как были призваны из Небесного града!!!

От этих металлических, полных ярости слов задрожала вся лестница; Юджио вновь забыл дышать.

По словам Кардинала, воспоминания о прошлом всех Рыцарей Единства запечатаны. Стало быть, красный рыцарь, стоящий сейчас перед ним, просто-напросто искренне верил, что он «призван из Небесного града».

Рыцаря Единства можно вывести из душевного равновесия, если стимулировать его воспоминания, заблокированные этой штукой под названием «Модуль благочестия»; однако это невозможно, если даже имя противника неизвестно. Короче, этого рыцаря не удастся вывести из строя тем способом, который сработал с Элдри.

Стоящий в гуще искр, сыплющихся от лука, рыцарь вновь заговорил громоподобным голосом, в котором прибавилось жесткости:

— Я не обращу вас в пепел, ибо мне было приказано захватить вас живыми; однако приготовьтесь увидеть, как ваши руки сгорают в огне «Пламенеющего лука», память которого высвобождена! Пробуйте достать меня, сколько хотите; проверьте, способны ли ваши жалкие мечи проникнуть сквозь пламя веры и прикоснуться ко мне!!!

Правая рука рыцаря сдвинулась туда, где у высоко поднятого лука изначально находилась тетива. Прежде чем Юджио успел хотя бы предположить, что движение врага (будто он цепляет за что-то пальцем) означает —

Ослепительные языки пламени выбросились из лука вперед и слились в одну-единственную стрелу. У Юджио задеревенела спина, когда он всем телом ощутил, какая абсурдно громадная сила сосредоточена в этой ярко сияющей огненной черте.

— Похоже, и порванная тетива, и то, что нет стрел, — все ерунда.

Голос Кирито звучал как глухой стон. Юджио усилием воли удержал собравшийся было задрожать подбородок и быстро спросил:

— Есть идеи?

— Подозреваю, что много стрел подряд он выпустить не может. Я как-нибудь задержу первую атаку, ты иди вперед и бей.

— Подозреваешь, значит…

…В общем, если этот тип умеет выпускать много огненных стрел подряд — нам крышка. Но даже если это будет всего одна стрела — вполне верится, что у нее с лихвой хватит мощи, чтобы убить, разве нет? Юджио одолевали сомнения по поводу того, сумеет ли Кирито защититься от подобной атаки; однако он стряхнул их и кивнул.

— Понял.

Раз Кирито сказал, что сможет, значит, наверно, сможет. Это выглядело куда реальнее, чем тот невероятный случай, когда он сказал, что срубит Кедр Гигас, и таки срубил его.

Двое друзей заняли стойку с мечами наизготовку. Рыцарь Единства, решив, видимо, что они приготовились встретить свою судьбу, начал решительно натягивать невидимую тетиву.

Жар, гладящий щеки Юджио, усилился. Огненные языки, вырывающиеся из лука (который, похоже, носил имя «Пламенеющий лук»), уже достигли потолка над лестничным пролетом; белый мрамор в этом месте стал чернеть от копоти.

Внезапно Кирито пришел в движение.

Не было ни боевого клича, ни даже сильного толчка ногой — он понесся вперед, словно лист, подхваченный порывом ветра. С опозданием на долю секунды Юджио помчался следом.

Лишь слабый синий огонек мелькнул между неплотно сжатых пальцев бегущего вверх по лестнице Кирито, но Юджио все равно заметил. Сомнений не было — это светились элементы холода; должно быть, Кирито подготовил их тишком, пока рыцарь выдавал свою тираду.

Юджио и Кирито преодолели уже половину двадцатиступенчатого пролета, когда рыцарь натянул лук до предела.

И тут же изо рта Кирито стремительно вырвались слова заклинания:

— Форм элемент, шилд шейп! Дисчадж![10]

С выброшенного вперед левого кулака сорвалось пять элементов — это максимум, что можно призвать на одну руку за раз. Синие огонечки один за другим, начиная с первого, превратились в большие круглые щиты, создав толстую преграду между Кирито и Рыцарем Единства.

Когда рыцарь это увидел, яростный голос в третий раз вырвался у него из шлема:

— Не смеши меня! Пробить их!!!

Огонь, собравшийся в стрелу — да нет, теперь уже, пожалуй, в копье, — с громом вылетел вперед; Юджио пришло на ум сравнение с драконьим дыханием.

Мгновение спустя огненное копье встретилось с ледяным заслоном, созданным Кирито.

Первый щит распался вмиг, и его осколки тут же превратились в пар.

Второй и третий тоже раскололись еще до того, как ушей Юджио достиг звук удара.

Четвертый щит, приняв стрелу в самый центр, вогнулся — а потом, как и следовало ожидать, тоже лопнул, не выдержав. Юджио смотрел на стрелу сквозь пятый щит; она была уже так близка, что перед глазами Юджио все стало красным.

Однако он продолжал нестись вверх, не задерживаясь. Он не мог оставить своего партнера одного.

Стиснув зубы, Юджио смотрел, как огненная стрела, потеряв часть своей страшной мощи (непонятно, правда, насколько большую), вонзилась в пятый щит. Искры яростно разлетелись в стороны, но, похоже, барьер враждебного огню элемента остался не пробит.

— ?!.

Глаза Юджио распахнулись сами собой. Ему показалось, что пламенеющее копье позади полупрозрачного ледяного барьера изменило форму. Широко раскрытый клюв, расправленные крылья — это выглядело почти как хищная птица…

Но у Юджио не было даже шанса подумать над этим — поверхность последнего щита покрылась множеством трещинок, и он раскололся на части.

Нахлынула волна жара, не давая даже дышать. Огненное копье — нет, огненная птица, — пробив все барьеры, неслась к Кирито, будто желая пожрать и его.

— Уооооо!!!

Лишь теперь изо рта Кирито вырвался боевой клич. Он выбросил вперед правую руку с черным мечом.

Он же не собирается проткнуть эту здоровенную птицу, да? Такая мысль мелькнула у Юджио. Но.

Меч Кирито, только что смотревший прямо вперед, описал какую-то немыслимую дугу. А потом закрутился, точно лопасти ветряной мельницы, вокруг пяти мелькающих пальцев.

Скорость его — это было нечто невероятное. Юджио не понимал, как именно двигались пальцы, но клинок вращался быстрее, чем мог уследить глаз; перед Кирито словно возник полупрозрачный черный щит.

Голова огненной птицы врезалась в щит номер шесть.

Доуааааа!!! Этот гром был, возможно, яростным клекотом гигантской птицы…

Смертельное пламя, пробившееся сквозь пять ледяных стен, нарезалось вращающимся клинком на тысячу ошметков, разлетевшихся во все стороны. Но некоторые из них попали на тело Кирито и полопались маленькими взрывчиками.

Глядя, как его партнер, будто отброшенный, взлетел в воздух, Юджио завопил:

— КИРИТООО!!!

Но тот, даже на лету, окутанный искрами, прокричал в ответ:

— Не останавливайся!!!

Стряхнув с себя секундную нерешительность, Юджио перевел взгляд вперед. Кирито на его месте ни за что бы не остановился, не упустил бы этого единственного шанса. Он сделал то, что обещал. Значит, и Юджио обязан выполнить свою часть уговора.

Упавший партнер остался позади; Юджио преодолел почти все оставшиеся ступени.

Одним прыжком прорвавшись сквозь стену искр, висящих в воздухе, он очутился возле самой площадки; рыцарь стоял прямо перед ним.

Должно быть, и для Рыцаря Единства стало неожиданностью, что его атака с полным контролем, потребовавшая высшего напряжения сил, была отбита и не причинила серьезных ран. Лица его даже с такого расстояния видно не было, но в глубине шлема Юджио почудилось удивление. На то, чтобы натянуть лук и сделать следующий выстрел, времени уже не оставалось. Раз он был без меча и позволил врагу сблизиться…

…Ты проиграл!

С этим безмолвным выкриком Юджио вскинул «Меч голубой розы».

— Ты меня недооцениваешь, негодяй!!! — прорычал рыцарь, будто прочтя мысли Юджио.

Тень удивления исчезла без следа; от воина в медно-красных доспехах исходила лишь жажда боя. Держащая лук левая рука поднялась над головой, и кулак вновь окутался жарким пламенем.

— ДОАААА!!!

Одновременно с этим ревом, разорвавшим воздух, левый кулак рыцаря рванулся по прямой.

…Что теперь?!

Юджио уже почти занес меч для удара, но на мгновение эта мысль все равно мелькнула у него в голове.

В принципе, если сравнивать меч и кулак, на стороне Юджио были и сила, и дальность действия. Но противник занимал более выгодную позицию. Сможет ли сравнительно тонкий «Меч голубой розы» отбить брошенный Рыцарем Единства кулак — ведь противник был не только более рослым, но и стоял на три ступеньки выше? Может, сейчас стоит уклониться, а потом, поднявшись на площадку, атаковать снова?

Нет.

Кирито, воин стиля Айнкрад, лучший друг и одновременно учитель Юджио, говорил ему.

«В этом мире важнее всего вложить что-то в свой меч».

«Ты сам должен решить, что именно ты в него вложишь».

Наставник Юджио Голгоссо-семпай, наставница Кирито Солтерина-семпай, даже надменные и подлые дворяне Райос и Умбер — все они обладали чем-то, что придавало сил их мечам. Но Юджио чувствовал, что сам он по-прежнему в поисках. Он каждодневно тренировался усерднее, чем кто бы то ни было, и освоил множество секретных приемов, но найти, что же вложить в свой меч, ему еще предстояло. А может, он, не будучи мечником от рождения, за всю жизнь этого не найдет.

И все же. По крайней мере сейчас никак нельзя было отступить перед напором Рыцаря Единства и отвести оружие. Время, когда он мог полностью отдаваться тренировкам с мечом и больше ни о чем не думать, осталось позади. Сейчас у Юджио была четкая цель. Вернуть Алису, которую превратили в Рыцаря Единства, отобрав память.

…Алиса.

Да, все прочее было неважно. Восемь лет назад, в тот летний день, он мог лишь стоять и смотреть, как рыцарь забирает его подругу; сейчас он спасет ее непременно. Он оттачивал свое искусство владения мечом, углублял познания в Священных искусствах — все только ради этого.

…Пожалуйста, поделись со мной своей силой. Я все еще неопытен, я, может, не создан для того, чтобы владеть таким прекрасным мечом, как ты… но сейчас я могу лишь идти вперед!

С этими мыслями в сердце Юджио решительно изогнулся всем телом и поднял «Меч голубой розы» над головой.

Ярко-синий свет окутал полупрозрачный клинок. Секретный прием стиля Айнкрад «Вертикальный удар».

— О… оооо!

Направляемый решимостью хозяина, меч прыгнул вперед. Разрубаемый воздух запел, как бывает только при секретных приемах, и клинок врезался в окутанный пламенем кулак Рыцаря Единства.

От места удара во все стороны кольцом разошлась волна алого и синего света, разрывая красную ковровую дорожку, расстеленную на ступенях, и свисающую со стен драпировку. Кулак и меч, упершись друг в друга, застыли.

Бронированная перчатка и клинок со скрипом давили друг на друга. Юджио прикладывал все силы, чтобы завершить секретный прием, но рука рыцаря не подавалась, оставалась на месте, как каменная. Впрочем, и у противника, похоже, резервы кончались. Тихий стон раздался изнутри шлема, когда рыцарь вложил в кулак всю массу своего тела.

Все застыло, но лишь на несколько секунд. Огненные языки, вырывающиеся из «Пламенеющего лука», который рыцарь по-прежнему сжимал в руке, принялись лизать «Меч голубой розы». Окутывающее клинок сияние секретного приема замерцало, будто не в силах справиться с жаром. Если сейчас «Вертикальный удар» прервется, меч наверняка будет отбит, а Юджио получит прямой обжигающий удар.

— Гу… уу, ооо!..

Юджио изо всех сил пытался продавиться мечом вниз. Однако огонь все усиливался, и клинок начал раскаляться.

Юджио прежде не задумывался об этом, но, согласно «памяти оружия», которую он видел в Великой библиотеке, «Меч голубой розы» обладал свойствами льда. А потому он был слаб против огня, враждебного элемента; и если это противостояние продлится долго, его Жизнь может опасно снизиться.

Но можно ведь и наоборот — нейтрализовать вражеское пламя ледяным элементом меча.

…Тебя с рождения мира закаляли самые холодные метели на вершине Граничного хребта.

Не смей уступать каким-то жалким огонечкам!

И, словно отвечая на призыв Юджио —

От меча разошлась волна холода, жаля не только правую руку Юджио, сжимающую рукоять, но и левую, поддерживающую навершие. Это ему явно не казалось. Ведь и миниатюрная роза, украшающая гарду, покрылась белоснежным инеем. Из инея выросли тонкие ледяные усики; они поползли по клинку, прогоняя лижущие его языки пламени.

Но это был еще не конец. Белые усики перелезли и на кулак рыцаря, где принялись гасить огонь, обволакивающий латную перчатку…

— Нннх…

Стон сорвался с губ рыцаря — должно быть, от нестерпимого холода. Совсем чуть-чуть он вышел из равновесия — и Юджио, не упустив этого момента, нажал, вложив в меч всю накопленную силу.

Дзынннь! Раздался душераздирающий лязг, и меч оттолкнул левый кулак рыцаря.

Но, увы, до тела врага клинок не добрался. Он бесцельно разрубил воздух, а рыцарь, не медля ни секунды, выбросил правый кулак. Он не горел, однако, пропустив удар этого мощного, словно каменного, кулака, Юджио наверняка отлетит к подножию лестницы.

Но.

— И… иеээээ!

Где-то в середине этого яростного вопля меч Юджио прыгнул вверх.

Нанести обратный удар тяжеленным, тяжелее стали, «Мечом голубой розы» за счет одной лишь физической силы было невозможно, каким бы крепким мечник ни был. Существовала лишь одна причина, почему такое могло случиться: секретный прием. Двухударный прием стиля Айнкрад «Вертикальный угол».

Меч, оставив за собой светящийся след в виде буквы Священного языка «V», прорубился по диагонали сквозь нагрудник Рыцаря Единства. Из разреза в медно-красных доспехах брызнули алые капли. Острие меча добралось до плоти рыцаря — но рана была неглубокой.

Едва меч высвободился из тела рыцаря, тот напряг ноги и отпрыгнул назад. Если ему удастся разорвать дистанцию, он снова сможет пускать свои огненные стрелы. А после применения любого секретного приема тело всегда немеет на какое-то время.

Кирито говорил, чтобы Юджио постоянно думал, как избавиться от этой громадной паузы, которая возникает при использовании секретного приема. Конечно, если удар пришелся в цель, проблемы нет; но если удар был отбит, от него уклонились или же он просто не смог остановить врага, вот как сейчас, существует риск получить смертельную контратаку.

Считается, что онемение после секретного приема неизбежно, с ним ничего невозможно поделать, даже если его ожидать. Юджио придумал несколько способов избавиться от последствий задержки — поменяться местами с союзником, например, или высвободить заранее приготовленный элемент ветра, чтобы давлением воздуха отбросить противника. Но Кирито лежал у подножия лестницы, а произносить заклинания было просто некогда. Так что число способов свелось к единице.

Юджио направил все свои физические и духовные силы на то, чтобы контролировать движение «Меча голубой розы», когда тот завершал движение по траектории второго удара «Вертикального угла». Клинок, который должен был взлететь вверх-влево, он перевел так, будто положил его на левое плечо. Синее свечение, окутывавшее меч, внезапно исчезло из-за слишком большой приложенной к нему силы, но это уже не имело значения, поскольку прием все равно завершился.

«Меч голубой розы» остановился над плечом Юджио; рыцарь поспешно продолжил отходить. Лестничная площадка была довольно широкой, и рыцарь, видимо, собирался, воспользовавшись онемением Юджио, отступить к противоположной стене и оттуда выпустить второе огненное копье. Если Юджио это допустит, шанса защититься у него не будет.

Последний способ избежать онемения.

Связать секретный прием с другим секретным приемом. Если, выходя из предыдущего приема, занять стойку, необходимую для запуска следующего, никакой задержки не будет. Это был секретнейший из секретов, «соединение приемов» — даже Кирито, наставнику Юджио, это удавалось лишь через раз…

— !!!

Юджио резко выдохнул и начал всем сердцем молиться о том, чтобы прием запустился. И тут же меч вновь озарился ярким сиянием. Тело Юджио рванулось вперед, будто его толкнули в спину. Клинок, ворча в воздухе, устремился сверху-слева на Рыцаря Единства. Секретный прием «Косой удар».

Наконец-то глаза рыцаря внутри шлема пораженно распахнулись.

В отличие от того раза, когда Юджио пытался рубануть Райоса и Умбера, ни боли в правом глазу, ни крутящихся в воздухе надписей на Священном языке не было. Не было нерешительности, заторможенности. Летящее вперед тело Юджио переполнило лишь желание ударить врага, который заслуживает этого.

«Меч голубой розы» яростно обрушился на правое плечо рыцаря. Раздался металлический звук разрубаемого наплечника, потом правой руке Юджио передался тяжелый тупой удар. Сопротивление, которое он чувствовал, крепко сжимая меч, — это клинок рассекал человеческие мускулы и крушил кости.

С глубокой раной, протянувшейся от плеча до груди, Рыцарь Единства рухнул навзничь.

— Гоааа! — раздался сдавленный крик, и тут же из-под основания шлема выплеснулась струя крови, ярко-алой даже на фоне медно-красных доспехов.

Уже второй раз в жизни Юджио ударил мечом человека, но все равно на мгновение у него остановилось дыхание. Прислушиваясь к отдаче, тень которой еще оставалась в правой руке, он ощутил, как что-то сжалось внизу живота; однако он подавил это ощущение.

Будто соглашаясь с чувствами Юджио, «Меч голубой розы» испустил еще одну волну ледяного воздуха. Вся кровь на клинке мгновенно превратилась в лед и отлетела; меч стал таким же, каким был. Правое плечо рыцаря тоже замерзло и побелело, стекающая кровь образовала небольшую сосульку.

— Ггуу…

Рыцарь Единства тихо застонал и, приподняв левую руку, по-прежнему сжимающую лук, попытался поднести ее к ране. Увидев это, Юджио крепче сжал рукоять меча. Если враг начнет применять Священные искусства, придется ударить павшего рыцаря еще раз. Искусный маг способен потратить сразу всю Священную силу, разлитую в окружающем воздухе, на восстановление своей Жизни, а значит, Юджио должен будет нанести ему тяжелую рану в область рта, либо отсечь руку, либо — возможно, чтобы не дать противнику прийти в себя, придется лишить его жизни.

Однако, похоже, рыцарь оставил попытки вылечиться, когда понял, что его левый кулак замерз и не может выпустить лук, с которого уже пропали языки пламени. Для ритуалов, включающих вызов элементов, требуются тонкие движения пальцев. Рыцарь испустил протяжный вздох, вроде как криво усмехнулся, и его рука со стуком упала на пол.

Юджио был в растерянности, он не понимал, что делать. Да, исходящий от «Меча голубой розы» холод прогнал вражеское пламя, но он же остановил кровь, заморозив рану. Рыцарь не сможет больше сражаться, но и не умрет. Если его оставить в покое, левая рука рано или поздно оттает, он восстановит Жизнь Священными искусствами и вполне может броситься в погоню.

Первым заговорил Рыцарь Единства, пока Юджио стоял, кусая губы.

— …Юнец…

Услышав этот голос, сиплый, но по-прежнему полный достоинства, Юджио выпрямился; следующие слова стали для него некоторой неожиданностью.

— Как называется первый секретный прием, который ты применил?..

— …

Юджио был немного озадачен, но все же ответил, двигая пересохшими губами:

— …Он из стиля Айнкрад, двухударный прием «Вертикальный угол».

— Двух… ударный прием, — повторил рыцарь. Несколько секунд он молчал, потом продолжил расспросы.

— А ты… ты что за прием использовал?..

Шлем рыцаря чуть повернулся, и Юджио тоже быстро оглянулся. Он увидел Кирито; тот, в нескольких местах обожженный, медленно поднимался по лестнице, подволакивая правую ногу; левая рука его свисала как плеть.

— Кирито… как ты?! — в панике спросил Юджио; его партнер издал слабый смешок.

— Все нормально, серьезных ожогов удалось избежать. …Господин рыцарь, я воспользовался оборонительным приемом стиля Айнкрад «Щит-пропеллер».

— …

После этих слов шлем рыцаря повернулся, будто тот утомленно поднял взгляд к потолку; воцарилось молчание.

Несколько секунд спустя рыцарь вновь заговорил; но голос его звучал приглушенно, будто он обращался не к Юджио или Кирито, а к самому себе.

— …Я всегда мечтал увидеть весь мир, от края до края… и даже то, что за краем… похоже, в мире до сих пор существуют мечи и приемы, неведомые мне… Ваши приемы полны силы, накопленной упорным трудом. Было ошибкой с моей стороны… обвинить вас в том, что вы совратили рыцаря Элдри презренными трюками…

Рыцарь Единства вновь повернул голову и посмотрел на Юджио.

— …Не назовете ли вы мне… свои имена?

Переглянувшись с Кирито, Юджио коротко представился:

— …Мечник Юджио. Фамилии нет.

— А я мечник Кирито.

Кивнув, будто размышляя над услышанными именами, рыцарь произнес нечто совсем уж неожиданное:

— …Несколько Рыцарей Единства ждут вас на пятидесятом этаже собора, в «Великом коридоре духовного света». Им приказано не захватить вас в плен, но забрать всю вашу Жизнь до капли и умертвить вас… Если вы решите атаковать напрямик, как вы это сделали сейчас, ваш следующий вздох, вероятно, будет последним.

— Э… это, господин рыцарь, а тебе можно такие вещи говорить? — с тенью недоумения в голосе перебил Кирито. Внутри шлема появилось нечто напоминающее слабую улыбку, и он прошептал:

— Поскольку я потерпел неудачу при исполнении приказа Администратора-сама… мою рыцарскую гордость, доспехи и Божественный инструмент, изымут, а меня подвергнут наказанию — заморозят на неведомо какой срок… Прежде чем я буду подвергнут такому позору, пожалуйста, оборвите мою жизнь… своими руками.

— …

Глядя на лишившихся дара речи Юджио и Кирито, рыцарь добавил:

— Нет нужды колебаться… в конце концов… ваше блестящее искусство владения мечом уже принесло мне поражение…

А затем друзья услышали имя рыцаря — и этого хватило, чтобы у Юджио от потрясения остановилось дыхание.

— …Мне, Рыцарю Единства Дюсолберту Синтезис Севен.

Нельзя сказать, что Юджио «смутно припомнил».

Все последние восемь лет это имя оставалось глубоко впечатанным в его душу, не тускнея ни на миг. Оно было средоточием раскаяния и отчаяния, сопровождаемых гневом.

— Дюсол… берт? В тот раз… ты?..

Юджио услышал голос, с трудом выходящий из его собственного горла, — хриплый, совершенно чужой.

Доспехи были другого цвета, а голоса всех рыцарей из-за шлемов звучали одинаково, с металлическим оттенком, поэтому до сих пор Юджио не замечал; но — да, действительно, рыцарь, лежащий сейчас на полу, когда-то стоял перед Юджио и…

Что-то подтолкнуло Юджио в спину, и он, пошатываясь, сделал несколько шагов вперед.

— Юджио?..

Вопросительный голос Кирито едва дошел до его ушей. Склонившись над рыцарем, Юджио вгляделся в его лицо.

Видимо, на шлем было наложено какое-то заклинание — лицо рыцаря оставалось затенено, даже когда Юджио смотрел с расстояния в несколько десятков санов. Но сейчас он отчетливо видел глаза, в которых оставалась сила, хоть их владелец и потерял огромное количество Жизни. Эти чуть раскосые глаза казались юными и в то же время старыми.

С трудом двигая пересохшим губами, Юджио проскрипел:

— Ты говоришь, оборвать… твою жизнь?.. Блестящий… поединок, говоришь?..

Его правая рука дрожала, «Меч голубой розы» в ней снова начал испускать холод. Доспехи Рыцаря Единства напротив кончика меча покрылись инеем.

Юджио, чуть не разорвав себе горло, одним выдохом выплюнул горячий ком, набухший вдруг в животе.

— Связать! Связать цепями девочку, которой было всего одиннадцать… привязать к дракону и забрать… такой, как ты, просто не имеет права говорить такие словааааа!!!

Юджио взял «Меч голубой розы» обратным хватом и занес для удара.

Ему хотелось пронзить рот рыцаря, выплюнувший непростительные слова, проткнуть до конца, до пола, вымести остаток Жизни.

Однако приступ сильной, пульсирующей боли заставил его остановить правую руку. Болел не правый глаз, а что-то глубоко в груди. И вместе с болью он почувствовал, будто кто-то пытается оттянуть его назад…

По-прежнему стоя с занесенным мечом, дрожа всем телом, Юджио увидел, что его правую руку…

…ласково сжимает протянувшаяся сзади левая рука Кирито.

— …Почему… ты меня остановил, Кирито?.. — шатаясь в урагане чувств, едва сохраняя рассудок, Юджио спросил своего партнера, которому он доверял больше всех в мире.

Кирито пристально смотрел на Юджио, и в глазах его плескалась боль. Медленно покачав головой, он ответил:

— Этот человек уже утратил волю сражаться. Нельзя обращать меч против такого противника…

— Но… но он же… он же тогда забрал Алису… это он…

Хоть Юджио и упирался, как избалованный ребенок, какая-то часть его сознания уже поняла, что имел в виду Кирито.

Рыцари Единства — просто-напросто существа, живущие, чтобы выполнять приказы Церкви Аксиомы, приказы первосвященника. Алису забрала сама церковь — это было результатом искаженных законов Мира людей.

Но дикое желание оставить правильный путь и искромсать поверженного рыцаря все никак не уходило. Чувства ярости, бессилия и вины, копившиеся в нем с того самого летнего дня, просто не могли рассеяться от того, что он, Юджио, узнал о сложном устройстве мира.

Опрокинутая корзинка у его ног. Хлеб и сыр, оскверненные песком. Льдинки, тающие под солнцем.

Тусклые цепи, сжимающие синее платьице Алисы. И ноги Юджио, неподвижные, словно внезапно пустившие корни.

…Кирито… Кирито.

Ты бы тогда, наверно, попытался ударить Рыцаря Единства и спасти Алису. Ты бы это сделал, даже зная, что тебя арестуют и будут судить.

А я не смог. Алиса была моей подругой, самой дорогой для меня девочкой, а я все равно мог лишь стоять и смотреть. Смотреть, как вот этот вот рыцарь, валяющийся сейчас у меня в ногах, связывает Алису и увозит ее прочь.

Голову его переполняла буря эмоций, в которой метались клочки мыслей. Правая рука, которую удерживал Кирито, дрожала, меч поднялся еще выше.

Однако следующие слова партнера, все сильнее сжимавшего его руку, изумили Юджио настолько, что он на мгновение застыл.

— …Я уверен, он этого даже не помнит. Он не помнит, как забрал Алису из Рулида… И не потому что забыл, а просто ему память стерли.

— Э?..

Юджио ошарашенно взглянул на шлем лежащего рыцаря.

Рыцарь Единства, до сих пор не сдвигавшийся ни на сан, даже когда над ним навис «Меч голубой розы», шевельнулся, когда двое друзей взглянули на него. С трудом разжав оттаявший наконец левый кулак, он выпустил лук (с него слетели льдинки) и кончиками пальцев высвободил застежку сбоку шлема.

Шлем, созданный, чтобы выглядеть устрашающе, раскрылся, будто раскололся надвое; передняя и задняя части со стуком упали на пол, открыв голову рыцаря. Перед друзьями появилось лицо сорокалетнего на вид мужчины — живое воплощение упорства и решительности.

Короткие волосы и густые брови — пепельно-рыжие, цвета ржавого железа. Нос и губы — прямые, точно вырезанные ножом; взгляд — острый, словно стальной наконечник стрелы.

Однако темно-серые глаза подрагивали, выдавая душевное волнение. Тонкие губы зашевелились, и раздался голос, совершенно не такой, как раньше, — низкий, глубокий.

— …Все так… как сказал черноволосый юноша. Ты говоришь, что я схватил маленькую девочку и увез ее на драконе? Я не помню за собою подобного деяния.

— Не… не помнишь?.. Это же было всего восемь лет назад… — прошептал Юджио. Он ничего не понимал; сила из его правой руки сама собой ушла. Кирито отпустил Юджио и, притронувшись левой рукой к подбородку, словно задумавшись, сказал:

— Я так и думал, его стерли… твое воспоминание о том случае — все, с начала и до конца. Гос-… нет, рыцарь Дюсолберт, ты был Рыцарем Единства, защищавшим самую северную часть Норлангарта, я прав?

— …О да. Северный Норлангарт, седьмой пограничный район… его я защищал. Да… перестал защищать восемь лет назад…

Брови рыцаря слегка сдвинулись, будто он пытался выкопать что-то из самых глубин памяти.

— Тогда я… был удостоен этих доспехов и чести защищать Центральный собор… за великое достижение…

— Ты помнишь, что это было за достижение?

На вопрос Кирито рыцарь не дал ответа. Его губы сжались, взгляд ушел куда-то в пространство. Краткое молчание разбил вновь Кирито.

— Я отвечу за тебя. Твое достижение — то, что ты отыскал Рыцаря Единства Алису Синтезис Сёти. В маленькой деревушке на самом севере — девочку, о которой в столице никто не знал. Первосвященница, Администратор, наградила тебя за то, что ты доставил Алису сюда, в башню, но при этом стерла все твои воспоминания об этом деле… Почему — ты сам недавно сказал.

Речь Кирито как-то незаметно убыстрялась; он говорил словно с самим собой.

— У Рыцарей Единства нет прошлого, их вроде как «призывают из Небесного града»; ты сам так сказал. Наверняка именно это тебе объяснила первосвященница сразу же, как только ты очнулся рыцарем. Вот почему ты не помнишь ничего из тех времен, когда ты еще не был рыцарем; вот как она тебя убедила. Но чтобы все это выглядело убедительно, нельзя, чтобы рыцари помнили не только о своей собственной человеческой жизни, но и о рождении других Рыцарей Единства, не самих себя. Будет черт знает что, если опасный преступник, которого ты лично доставил, на следующий день явится к тебе таким же рыцарем… Как ни странно, здесь сидит слабость первосвященницы…

С чудовищной скоростью перемалывая в голове самые разные мысли, Кирито вышагивал туда-сюда, опустив голову.

При взгляде на состояние друга вся воля Юджио куда-то улетучилась; он сделал глубокий вдох и снова посмотрел на мужчину, лежащего у его ног. Рыцарь Единства Дюсолберт, по-видимому, тоже погрузился в раздумья — лицо его ничего не выражало.

Нельзя сказать, что гнев и ненависть Юджио исчезли, но если у рыцаря действительно стерты все воспоминания об Алисе, то ему, Юджио, остается лишь принять… наверно.

Принять, что все рыцари — не более чем куклы, управляемые Администратором, женщиной, которая является сейчас первосвященником Церкви Аксиомы. Что враг, отобравший у него Алису, укравший у Алисы воспоминания и сделавший из нее Рыцаря Единства, — один-единственный человек. Администратор.

Возможно, Дюсолберт почувствовал на себе взгляд Юджио — его глаза перестали блуждать. Непонятно, какие именно чувства сейчас наполняли его грудь, но сорвавшийся с губ голос звучал слабо, с запинками; трудно было поверить, что он принадлежал страшному противнику, стоявшему перед Юджио и Кирито всего несколько минут назад.

— Этого не может… быть… как мы, Рыцари Единства, можем быть обычными жителями Мира людей, как вы, прежде чем становимся Рыцарями Единства?..

— …

Юджио не знал, что ответить; за него это сделал Кирито.

— Кровь, которая течет из твоих ран, красная, как и наша, верно? И рыцарь Элдри в тот раз стал странно себя вести не из-за каких-то там подозрительных заклинаний. А потому что мы попытались вызвать воспоминания, которые у него украли. …И ты наверняка такой же, как Элдри. Может, ты победил в Объединенном турнире четырех империй, а может, тебя арестовали за Индекс Запретов — но Администратор забрала у тебя самые важные воспоминания, вложила на их место преданность церкви и сделала тебя Рыцарем Единства. Ты сказал, что в наказание тебя заморозят, но я думаю, что Администратор-сама просто еще разок поиграется с твоей памятью и этот наш разговор тоже сотрет. Могу даже пари держать.

Кирито высказал все это довольно-таки прямолинейно, но в его голосе Юджио послышался тоскливый оттенок.

Рыцарь, должно быть, тоже это почувствовал; он закрыл глаза и молчал какое-то время. Потом снова медленно покачал головой.

— Я не могу в это поверить. Как могла Ее Преосвященство, госпожа первосвященник… наложить такое заклинание на…

— Но так и было. И в тебе тоже что-то должно оставаться. Какое-то дорогое воспоминание того времени, когда ты еще не был рыцарем, настолько дорогое, что совсем стереть его нельзя никаким заклинанием…

Когда Кирито зашел с этого бока, Дюсолберт вдруг поднял левую руку, уставился на свои крепкие пальцы и, вздохнув, тихо произнес:

— С тех самых пор, как я спустился в Мир людей… я все время вижу один и тот же сон… чья-то маленькая рука трясет меня и будит… у нее серебряное колечко на пальце… но когда я просыпаюсь… рядом никого…

Брови Дюсолберта сошлись, и он с силой прижал левую руку ко лбу. Кирито неотрывно смотрел на эту картину, потом мягко сказал:

— Вряд ли ты сможешь вспомнить что-то большее. Твое воспоминание, чья это была рука и кольцо, украла Администратор…

Секунду помолчав, он со щелчком вернул черный меч, который до сих пор держал правой рукой, в ножны на поясе.

— …Что дальше делать, решай сам. Вернуться к Администратору за наказанием, вылечить раны и погнаться за нами… а может…

Оборвав речь на полуфразе, Кирито сделал несколько шагов к лестничному пролету, идущему вверх справа от площадки. Остановился и глянул через плечо на Юджио.

«Достаточно?»

Так спросили его черные глаза. Юджио в который раз посмотрел на Рыцаря Единства — тот лежал неподвижно, плотно зажмурившись. Правая рука Юджио медленно подняла «Меч голубой розы» — и, поднеся острие к висящим на поясе ножнам, осторожно опустила.

— …Идем, — коротко сказал он, подошел к Кирито, и они вместе зашагали к лестнице.

Юджио не знал, какой выбор сделает Рыцарь Единства Дюсолберт Синтезис Севен, но по крайней мере вряд ли он решит гнаться за ними.

Глава 2

Какое-то время слышался лишь звук шагов двух человек по мраморной лестнице.

Если его вычесть, тишина стояла бы такая, что ушам больно. Насколько было известно Юджио, в гигантской башне Центрального собора Церкви Аксиомы жило множество священников и их учеников, но как бы он ни напрягал слух и зрение, ничего похожего на человеческое присутствие не ощущалось.

Кроме того, на каждом новом этаже его встречала одна и та же картина: прямоугольная комната, идущие влево и вправо от нее коридоры, в стенах коридоров двери через равные промежутки. Все это было настолько одинаковым, что Юджио начало казаться, будто на них с Кирито кто-то наложил заклинание, заставляющее их незаметно для себя идти кругами — то вверх, то вниз — по одной и той же лестнице.

Ему хотелось войти в какой-нибудь из коридоров, открыть какую-нибудь из дверей, чтобы убедиться, что это не так; однако Кирито молча шел впереди, не снижая скорости, и Юджио велел себе не отвлекаться. Если Дюсолберт сказал правду, на пятидесятом этаже, где-то вверху, их поджидают еще более сильные враги.

Юджио ласково прикоснулся к покачивающимся слева на поясе ножнам своего бесценного меча, пытаясь прогнать никчемные мысли, как вдруг перед очередной лестничной площадкой ноги Кирито резко остановились.

Развернувшись, Кирито с серьезным выражением лица напряженно спросил:

— Слушай, Юджио… а мы сейчас на каком этаже?..

— Аа… ну.

После этого невнятного ответа Юджио вздохнул, покачал головой и поник плечами, причем сделал это все одновременно.

— Сейчас будет двадцать девятый. Я предполагал, что так может быть, но надо же — ты и правда не считал.

— Тебе не кажется, что на нормальной лестнице должны быть указаны номера этажей?

— Может, и так, но не говори, что ты только сейчас это заметил!

Отмахнувшись от оправдания Юджио, как от чего-то несущественного, Кирито со шлепком прислонился спиной к стене лестничной площадки.

— Однааако, не очень-то далеко мы ушли, хех… я думал, мы уже выше… уже немного есть охота…

— …Ну, не только тебе.

Роскошный завтрак у Кардинала в Великой библиотеке остался почти в пяти часах позади. Через узкое и высокое окно было видно, что Солус поднялся почти до зенита; поскольку друзья преодолели уже двадцать пять этажей — а это тысяча ступенек, — да к тому же прошли через тяжелую схватку, ничего удивительного, что их тела требовали подпитки.

Кивнув в ответ, Юджио без стеснения протянул к Кирито правую руку.

— Так что доставай, что там у тебя в карманах.

— Ээ… не, они, ну, на крайний случай, и… кстати, у тебя поразительно острое зрение, хех.

— У тебя карманы так набиты, что я просто не мог не заметить.

Кирито с покорным выражением лица сунул руку в правый карман брюк, достал два дымящихся пирожка и кинул один из них Юджио. Тот поймал, и живот мгновенно отозвался на густой аромат — пирожки сохранили его, несмотря на то, что Великую библиотеку друзья покинули уже довольно давно.

— Он малость подгорел во время огненной атаки того типа.

— Хааа… вот, значит, почему. Ладно — спасибо, приступим.

Еду создала Кардинал с помощью высокоуровневого Священного искусства, стало быть, прежде это были страницы какой-то ценной стариной книги, но Юджио решил не задумываться на эту тему и впился в пирожок зубами. Тут же он впал во что-то вроде транса, наслаждаясь хрустящей поджаристой корочкой и сочной мясной начинкой.

Скромный обед был завершен менее чем за минуту; Юджио облизал пальцы и коротко выдохнул. Левый карман брюк Кирито тоже подозрительно бугрился, но Юджио решил пока что оставить это без внимания и сказал своему партнеру, закончившему есть одновременно с ним:

— Вкуснятина. …Итак, что делаем дальше? Если и дальше пойдем по лестнице, до пятидесятого доберемся через полчаса, но… мы что, действительно атакуем в лоб?

— Мм… — промычал Кирито, ероша себе волосы. — Дааа… мы уже знаем, какими крутыми бывают Рыцари Единства, но, судя по твоей битве с тем дядей, они не то чтобы не привыкли к многоударным приемам — скорее, у них нет опыта обращения с ними. Хочется верить, что у нас есть шансы на победу, если будем драться один на один и в ближнем бою. Но это трудновато будет устроить — ведь их там несколько, и, хуже того, они готовы и ждут нас.

— Значит… отказываемся от лобовой атаки и ищем другой способ?

— Сомневаюсь. Даже Кардинал считает, что эта лестница — единственный путь; и даже если мы найдем какой-нибудь тайный ход, есть опасность, что нас там возьмут в клещи… Надеюсь, нам удастся как-то разобраться с рыцарями на пятидесятом. Для этого нам придется выложить свои козыри; но у нас есть время подготовить этот долгий ритуал до того, как подняться на пятидесятый, спасибо тому дяде за предупреждение.

— Понятно… «полный контроль над оружием»… — пробормотал Юджио. Кирито кивнул с непонятным выражением лица.

— Меня беспокоит, что нам придется его применять в настоящем бою без тренировок, но сейчас тратить Жизнь наших мечей на тренировки — это как-то… Мы применим это заклинание вместе перед пятидесятым этажом и попробуем вырубить как можно больше рыцарей…

— Ааа, насчет этого я должен сказать кое-что, Кирито, — немного смущенно перебил его Юджио. — Это… у моего заклинания полного контроля, кажется, не очень большая боевая мощь, не такая, как у того Рыцаря Единства…

— Ээ… п-правда?

— Ну, понимаешь, заклинание-то для меня написала Кардинал… ну, правда, сам прием придумал я, но все равно…

Кирито, склонив голову набок, слушал оправдывающегося Юджио, потом сказал:

— А попробуй сейчас произнести заклинание. Без первой строки.

— А-ага.

Юджио, как ему было велено, быстро произнес все слова, кроме «систем колл». Его партнер слушал зажмурясь; потом, когда Юджио дошел до последних слов «энханс армамент», Кирито неожиданно для него ухмыльнулся.

— Вот оно что. Да, на наступательный этот прием не тянет, но он может быть весьма полезен — зависит от того, как его использовать. И он, сдается мне, будет не так уж плохо сочетаться с моим приемом полного контроля.

— О? А твой какой, Кирито?

— Увидишь. Жди с нетерпением.

Юджио, чуть надувшись, глянул на Кирито, который с таким беззаботным видом это сказал. Однако тот лишь зачесал пятерней челку наверх, сделал серьезное лицо и вновь оперся о стену.

— В общем, это нельзя назвать нормальной стратегией, но что есть, то есть. Сначала мы перед самым пятидесятым этажом произносим заклинание полного контроля и оставляем его в режиме ожидания. Вбегаем, разбираемся, где кто стоит, ты бьешь их своим приемом, потом я своим. Если нам повезет и все враги будут кучковаться вместе, мы даже, может, вырубим всех сразу.

— Ключевое слово «может».

Юджио произнес эти слова сомневающимся тоном, но, откровенно говоря, никакого другого плана у него не было. Нельзя было не признать — у Кирито гораздо лучше, чем у него, получается придумывать планы, учитывая все, что только можно. Юджио оставалось порадоваться, что ему представится возможность прочесть заклинание полного контроля до боя — в свое умение быстро применять священные искусства во время сражения он не вполне верил.

…Ладно, значит, так и сделаем. Сперва я…

Произнося эти слова, Юджио нечаянно повернул голову влево, к лестнице, ведущей на 29 этаж собора.

И ошеломленно застыл, распахнув глаза.

Из-за лестничных перил высовывались две маленькие головки; четыре глаза пристально смотрели на друзей.

Как только Юджио встретился с ними взглядом, головки мгновенно исчезли. Но он продолжал молча стоять и смотреть, и они появились вновь, моргая невинными глазенками.

Почувствовав, что что-то происходит, Кирито проследил за взглядом Юджио; сперва у него тоже отвалилась челюсть, потом он неуверенно спросил:

— Вы… кто?

Головки повернулись друг к дружке и разом кивнули, после чего из-за перил с очень испуганным видом поднялись две фигурки.

— Де… дети?.. — вырвалось у Юджио.

Перед ним и Кирито стояли две девочки в одинаковых чернильно-черных одеяниях.

На вид им было лет по десять. Юджио ощутил укол ностальгии — простые черные одежды здорово напоминали рясу, которую носила Селька, младшая сестра Алисы, обучающаяся в церкви Рулида.

Но, в отличие от Сельки, эти девочки носили на зеленых поясах короткие, санов тридцать длиной, мечи. Юджио насторожился, но тут же заметил, что и клинки, и рукояти мечей сделаны из красноватого дерева. Цвет был несколько необычным, но, судя по всему, это были обычные деревянные мечи, какие дают детям, стремящимся стать мечниками.

У девочки справа были светло-каштановые волосы, заплетенные в две косички. Ее загнутые наружными краями вниз брови и уголки глаз создавали впечатление робости. Напротив, у девочки слева были короткие волосы соломенного цвета и глаза с уголками, загнутыми вверх; ее лицо казалось решительным.

Пока Юджио и Кирито молча стояли и таращились на девочек, вперед шагнула, естественно, бойкая и волевая — та, что слева. Сделав глубокий вдох, она вдруг представилась:

— Эмм… меня зо-… мое имя Физель, я учусь на священнослужительницу Церкви Аксиомы. А эта девочка — тоже ученица…

— Ли… Линель.

Детские голоса дрожали — должно быть, от волнения. Юджио улыбнулся, чтобы приободрить девочек, но тут же сообразил, что те наверняка считают его врагом — они же священницы, пусть и всего лишь ученицы.

Однако следующие слова девочки, представившейся как Физель, оказались куда более деловыми, чем Юджио мог ожидать.

— Так… вы двое и есть пришельцы с Темной территории, вторгшиеся в собор?

— Хаа?..

Юджио невольно переглянулся с Кирито. Тот, судя по всему, тоже не мог решить, что делать. Он лишь хлопал губами, сведя брови, а потом юркнул за спину Юджио.

— У меня плохо выходит с детьми общаться. Так что давай ты.

Услышав сзади эти слова, Юджио хотел прошептать в ответ: «Это нечестно!» — но спрятаться за спиной у Кирито уже не получилось бы. Так что он поднял взгляд на стоящих пролетом выше девочек и скованно ответил:

— Ээ… эмм, ну… мы вообще-то из Мира людей, но… та часть насчет вторгшихся, ну, пожалуй, немножко правильная, наверно…

Дети вновь повернулись друг к другу и зашушукались. Их голоса звучали тихо, но разборчиво в царящей вокруг тишине.

— Ну что такое, Нель, они же совсем как люди. Ни рогов, ни хвостов нету.

Эти слова недовольно произнесла Физель, та, что казалась побойчее. Девочка по имени Линель неуверенно заспорила:

— Я, я только сказала, что в книжках было. Это ты виновата, что решила, будто они правда такие будут, Зель.

— Хмм, а может, они их прячут. Может, увидим, если подойдем поближе?

— Эээ, но они на вид совсем как обычные люди. Но… может, у них клыки во рту…

Этот очаровательный разговор напомнил Юджио о двойняшках на ферме Вольде, где он когда-то жил, и его губы сами собой изогнулись в улыбке.

Если бы он и Кирито были в их возрасте и узнали, что где-то поблизости объявились пришельцы из страны тьмы, вполне возможно, они тоже прокрались бы туда, чтобы посмотреть хоть глазком. После чего, скорее всего, получили бы крепкий нагоняй от отцов и старейшины.

Дойдя до этого места, Юджио забеспокоился. Не влетит ли девочкам за то, что они разговаривают с бунтовщиками против церкви? Он решил, что об этом следует волноваться не ему, но все же спросить надо.

— Послушайте… а на вас не будут сердиться, что вы с нами разговариваете?

Физель и Линель тут же закрыли рты, а потом расплылись в самодовольных улыбках. Физель ответила с оттенком торжества в голосе; вежливый стиль ее речи исчез без следа.

— Всем священникам и ученикам с самого утра велели запереться у себя в комнатах и никуда не выходить. Так что даже если мы глянем на пришельцев, никто не узнает.

— Ха-хаа…

Почему-то Юджио подумалось, что это объяснение вполне в духе Кирито. Он мог с легкостью представить себе картину, как в конце концов детей обнаруживают и ругают.

Девочки тем временем вновь зашушукались о чем-то; на этот раз вслух заговорила Линель.

— Эммм… вы точно не монстры с Темной территории?

— А-ага.

— Тогда, прошу прощения, не позволите ли вы нам посмотреть на вас поближе?.. На ваши, это, лбы и зубы.

— Ээ?

Выведенный из равновесия столь неожиданной просьбой, Юджио кинул взгляд назад, однако Кирито не только не пришел на выручку, но и вообще смотрел куда-то в сторону, делая вид, что ничего не замечает. Юджио с неохотой кивнул девочкам.

— …Ну, если только это, то ладно…

Неспособность отказать в подобной ситуации была у него в крови, но тут еще добавилось желание доказать, что он остался человеком, хоть и бунтует против церкви. А там мало ли — быть может, у девочек даже удастся что-нибудь разузнать про устройство собора.

Физель и Линель просияли и побежали вниз по лестнице; в их походке сквозили любопытство и настороженность одновременно. Спустившись на площадку рядом с Юджио, они остановились; синие и серые глаза уставились на него.

Юджио, слегка нагнувшись, левой пятерней зачесал вверх челку и одновременно оскалил зубы. Девочки секунд десять пристально, не мигая, смотрели на него, потом наконец кивнули, удовлетворенные результатом.

— Он человек.

— Точно человек.

Такое разочарование появилось на лицах девочек, что Юджио не удержался от неловкой улыбки. Глядя, как он улыбается, Линель склонила голову чуть набок.

— Но если вы не монстры с Темной территории, то почему в Центральном соборе все говорят, что вы к нам вторглись?

— Эээмм…

Юджио казалось, что, ответит он или нет, ничего хорошего из этого не выйдет, но он решил, что после всего того, что уже случилось, скрывать правду смысла нет, и потому сказал:

— …Когда-то давно мою подругу забрал Рыцарь Единства. Вот, и я пришел забрать ее обратно.

Такое, должно быть, трудновато принять ученицам священников, которые твердо верят в непогрешимость Церкви Аксиомы. Юджио ожидал, что на юных лицах появятся выражения испуга и отвращения, но, к его удивлению, девочки лишь коротко кивнули. Физель — та, что с соломенными волосами — с немного недовольной миной произнесла:

— Вот как. Ну, вполне нормальная причина.

— Но-нормальная?

— Раньше уже случалось, что люди протестовали, когда церковь забирала их родных или любимых. Но вы, кажется, первые, кому удалось досюда добраться.

Стоящая рядом Линель подхватила:

— А еще они говорили, что вас уже посадили в тюрьму, но вы порвали цепи из призрачного железа и сбежали; а потом еще — что вы победили двух Рыцарей Единства; вот мы и ждали тут — думали, что сейчас придут чудища тьмы… может, даже настоящий темный рыцарь явится. А вы — надо же, просто люди…

Дети снова переглянулись — «Хватит?», «Достаточно, да?» — и кивнули.

Линель снова взглянула на Юджио и склонила голову чуть вбок — косички закачались.

— И еще одну вещь хочу спросить: как вас зовут?

Я гораздо больше хочу спросить; так подумал Юджио, но исправно ответил:

— Я Юджио. А за моей спиной Кирито.

— Пфф… у вас что, нету фамилий?

— А, ну да. Понимаешь, я из далекой деревни. Кстати, а у вас тоже нет?

— Не, у нас есть, — и Линель просияла. Солнечная, прекрасная улыбка — как будто рот девочки битком набит сластями. — Мое имя Линель Синтезис Твенти-эйт.

Юджио не сразу осознал значение этого имени.

Вдруг по животу прошелся холодок, и Юджио опустил глаза.

Он не успел заметить, когда именно Линель успела достать с пояса свой короткий меч, но сейчас этот клинок санов на пять вошел в его тело.

На поясе он казался деревянным, но, похоже, за клинок Юджио принял деревянные ножны. А сам меч был вовсе не из дерева — из какого-то незнакомого тускло-зеленого металла. Поймав лучи солнца, проникшие через окно, он влажно взблеснул.

— Ю-!..

Этот короткий вскрик издал Кирито? Повернув задеревеневшую шею, Юджио увидел, как его партнер застыл, выдвинув правую ногу вперед. Физель, всего секундой ранее стоявшая рядом с Линелью, сейчас была уже сзади-сбоку от Кирито, и из его черной куртки торчал такой же зеленый меч. Губы девочки изгибались в такой же торжествующей улыбке, как раньше.

— …А я — Физель Синтезис Твенти-найн.

Одновременно выдернув из Юджио и Кирито свои мечи, Физель и Линель взмахнули ими, стряхивая кровь, быстрее, чем мог уследить глаз, и аккуратно убрали его в ножны.

Холод от раны в животе стремительно разошелся по всему телу. И те участки, куда он добирался, один за другим немели.

— Вы… обе… Рыца… ри…

Эти слова Юджио еще смог каким-то образом выдавить, но потом его язык тоже онемел, и он оказался полностью парализован.

Колени неожиданно подогнулись, и Юджио мешком рухнул на пол. Он сильно ударился о мрамор грудью и левой щекой, однако боли, как и осязания, не было.

В следующее мгновение с глухим стуком свалился Кирито.

Яд…

Юджио это понял, хоть и с запозданием, и стал думать, что делать.

На занятиях в Академии мастеров меча он изучал различные формы ядов и противоядия к ним. Однако все те средства предназначались для случаев, когда человек отравился какими-либо растениями, был ужален насекомым или укушен змеей. Для того, чтобы нейтрализовать действие отравленного оружия во время боя, они не годились.

И это естественно. Все сражения в Академии, да нет, во всем Мире людей — состязания доблести и изящества; потому покрывать оружие ядом строжайше запрещено. Насколько Юджио слышал, даже молодой дворянчик, который перед турниром в Заккарии выпустил опасное насекомое и вообще всячески пытался помешать Юджио и Кирито участвовать, не опустился до того, чтобы перед поединком с Кирито нанести на свой меч яд.

В общем, все познания Юджио были на уровне «какую травку приложить, если тебя ужалило такое-то насекомое». Даже если бы он выяснил, какой именно яд использовали девочки, — здесь вообще никакой растительности не было, тем более целебных трав. Можно еще было бы попытаться вылечиться с помощью Священных искусств, но с парализованными руками и ртом заклинание не прочтешь.

В общем, если этот яд не только лишает тело свободы, но и постоянно уменьшает Жизнь, то и он, и Кирито погибнут, не преодолев и половину высоты Центрального собора.

— Не нужно так бояться, Юджио-сан, — внезапно откуда-то сверху донесся голос Рыцаря Единства Линели Синтезис Твенти-эйт. Видимо, из-за яда он звучал искаженно, точно под водой. — Это всего лишь парализующий яд. Правда, разница только в том, умрешь ты здесь или на пятидесятом этаже.

Раздалось хлопанье подошв, и перед глазами Юджио, который по-прежнему лежал неподвижно, прижавшись к полу левой щекой, появился маленький светло-коричневый ботиночек. Линель подняла правую ногу и, совершенно не стесняясь, поставила ее Юджио на голову, потом поводила тут и там, будто искала что-то.

— …Хмм, значит, и правда нету рогов.

Затем сдвинула ногу к его спине, наступила с одного боку, с другого.

— И крыльев тоже нету, хех. Зель, а у тебя как?

— Этот тоже человек! — безрадостно ответила Физель из-за пределов поля зрения Юджио; видимо, она таким же образом проверила Кирито.

— Ээх, а я надеялась увидеть наконец настоящего монстра с Темной территории.

— Ну и ладно. Если мы притащим этих двоих на пятидесятый этаж и отрежем им головы на глазах у слабаков, которые там ждут, нам тоже дадут Божественные инструменты и драконов. Тогда мы сможем полететь на Темную территорию и там смотреть, сколько захотим.

— Ага. Ладно, Нель, давай поспорим, кто первая добудет голову темного рыцаря!

Даже после всего произошедшего голоса девочек были сама невинность; Юджио это пугало больше всего. Как такие маленькие девочки могли стать Рыцарями Единства — нет, откуда вообще эти дети в соборе?

Линель стояла прямо перед Юджио, а он не смог разглядеть, как она извлекла меч из ножен. Физель же с легкостью одолела Кирито, стоявшего поодаль от нее; ее проворство ужасало еще сильнее.

Однако же боевые навыки оттачиваются лишь годами тренировок и опытом настоящих, смертельных схваток. Юджио мог свободно обращаться с «Мечом голубой розы», Божественным инструментом, потому что долгое время терпеливо долбил топором Кедр Гигас; правда, по словам Кирито, главную роль сыграло то, что они разогнали отряд гоблинов в северной пещере.

Но Физель и Линель, как ни смотри, выглядели лет на десять, и, судя по их словам, у них не было опыта сражений с порождениями тьмы.

Как же тогда они настолько отточили владение собственными телами и мечами, что за их движениями не мог уследить глаз?

Однако бушующие в сердце Юджио сомнения не вырвались наружу ни единым звуком.

Яд как будто разошелся повсюду; Юджио перестал ощущать холод пола и вообще собственное тело. Маленькая ручка Линели ухватила Юджио за правую лодыжку; он понял, что его тащат вверх, когда его поле зрения перевернулось.

Сдвинув непослушный взгляд насколько возможно влево, Юджио увидел, что и Кирито волокут, как сундук. У него, как и у Юджио, паралич, похоже, добрался до лица — оно было совершенно пустым.

Юные Рыцари Единства подтащили Юджио и Кирито («Меч голубой розы» и черный меч по-прежнему оставались в ножнах на поясах) к лестнице и как ни в чем не бывало поволокли вверх. С каждой ступенькой головы друзей стукались о мрамор, но, естественно, боли не было.

Необходимо было придумать какой-то план, как выкарабкаться из этой ситуации; однако, видимо, яд парализовал и душу — Юджио ощущал в себе только лишь пустоту.

Он был готов сражаться с Церковью Аксиомы, но даже помыслить не мог, что его враг будет делать столь кошмарные вещи с маленькими детьми — превращать их в Рыцарей Единства. А все обитатели Мира людей верили, что Церковь Аксиомы — воплощение добра и гармонии. На протяжении веков.

— Ты думаешь, это странно, да?

Ушей Юджио вдруг коснулся голос Линели, сопровождаемый тихим смешком.

— «Почему такие маленькие дети стали Рыцарями Единства?», да? Ты все равно скоро умрешь, так что я расскажу.

— Нель, какой смысл говорить, если мы их убьем? Опять ты чудачишь.

— Слушай, но ведь скучно же просто так идти до пятидесятого этажа? …Юджио-сан, мы родились и выросли здесь, в соборе. Понимаешь, нас создали священники по приказу Администратора-сама. Для ее экспериментов в Священном искусстве «воскрешения» — ну, которое восстанавливает Жизнь, когда она полностью кончилась.

Совершенно кошмарные слова выходили изо рта Линели, но голос девочки оставался веселым и жизнерадостным.

— Дети снаружи, кажется, Священный Долг получают в десять лет, а нам назначили в пять. Мы должны были убивать друг дружку. Нам дали игрушечные мечи, даже меньше, чем вот этот отравленный, и сказали разбиться на пары и драться.

— Ты ну совсем не умела бить, Нель. Каждый раз было так больно, просто ужас.

На реплику Физели Линель ответила недовольным тоном:

— Это потому что ты все время непонятно двигалась, Зель. …Раз вы победили двух Рыцарей Единства, наверно, вы знаете, что человека не так-то просто убить; знаете, да, Юджио-сан, Кирито-сан? Так вот, даже пятилетнего ребенка — тоже трудно. Нам нужно было убивать быстро, а мы пугались и просто вслепую молотили мечами, пока наши Жизни не падали до нуля, а потом Администратор-сама нас воскрешала Священными искусствами…

— И это воскрешение сперва вообще не работало, помнишь? Тем, которые нормально умирали, еще везло; некоторые взрывались на куски, другие превращались в какие-то странные туши, а еще некоторые, когда воскресали, были совершенно не такими, как раньше.

— Хотя это был наш Священный Долг, нам не хотелось все время мучиться. Мы много способов перепробовали и заметили, что, если убивать как можно чище, одним ударом, это не так больно, и шансы на воскрешение тоже выше. Но этот самый один удар нанести трудно. Надо бить очень быстро и метко — либо пырнуть в сердце, либо срубить голову.

— И у нас стало получаться лет в семь, кажется? Мы ведь все время тренировались, пока другие дети спали.

Чувствительность не спешила возвращаться к Юджио, но все равно у него как будто мурашки по всему телу побежали.

Вот как Физель и Линель обрели свою пугающую быстроту.

Благодаря тому, что они много лет без конца убивали друг друга — если верить словам девочек. День за днем они махали мечами, думая, как лучше оборвать жизнь своей подруги.

Да, с накоплением такого рода опыта они даже детьми вполне могли стать достаточно сильными для производства в Рыцари Единства. Но в то же время эти две девочки утратили нечто очень важное.

Линель, неустанно поднимаясь по широкой лестнице, тем временем жизнерадостно продолжала.

— Нам было лет восемь, когда Администратор-сама прекратила эксперименты с воскрешением. Вроде как оказалось, что идеальное воскрешение невозможно. Знаешь? Когда твоя Жизнь падает до нуля, сверху падает туча стрел из белого света, и, как бы это сказать, у тебя в голове все понемножку стирается. Те дети, у которых стерлось что-то важное, уже никогда не становятся такими же, как были, даже если их Жизнь восстанавливается. Я кучу раз после воскрешения теряла воспоминания за последние нескольких дней. …Вот, ну и из-за всего этого нас сначала было тридцать, а сейчас остались только я и Зель.

— Распорядитель, весь такой носом кверху, сказал нам, кто выжил, что мы можем выбрать себе Священный Долг, и мы сказали, что хотим стать Рыцарями Единства. Он здорово рассердился и сказал, что Рыцари Единства — стражи порядка, которых призывает Администратор-сама из Небесного града; и что дети ими не могут стать. В общем, это закончилось поединками с тогдашними новичками-рыцарями. …Как их там звали?

— Эээ… Кто-то-там Синтезис Твенти-эйт и Твенти-найн.

— Послушай, Нель, я спрашиваю как раз про это «кто-то-там». Да, а помнишь, какое было лицо у распорядителя, когда мы одним ударом снесли тем дядям головы?

Девочки хором рассмеялись.

— …Вот, и когда Администратор-сама про это узнала, она сделала нас Рыцарями Единства в виде исключения. Взамен тех двоих, которые умерли. Но она сказала, что мы слишком мало знаем, чтобы защищать мир, как другие рыцари, и нам надо еще два года учить законы и Священные искусства, как ученицам священников… ох, как же это бесит.

— Мы как раз обсуждали, как нам побыстрее заполучить драконов и Божественные инструменты, и тут как раз всех предупредили, что в собор вторглись чудовища с Темной территории. И мы с Нелью сразу поняли: это то, что надо! Мы решили, что, если поймаем и казним пришельцев раньше других Рыцарей Единства, Администратор-сама сделает нас рыцарями по-настоящему, и поэтому стали ждать на лестнице.

— Прости, что я тебя отравила. Но мы правда очень хотели сами принести Юджио-сана и Кирито-сана на пятидесятый этаж… Да, можешь не беспокоиться. Мы классно умеем убивать, так что больно не будет.

Похоже, девочки сгорали от нетерпения, предвкушая тот момент, когда они отрубят Юджио и Кирито головы на глазах у выстроившихся на пятидесятом этаже Рыцарей Единства. Они шагали все веселее и быстрее; невероятно, но им совершенно не мешало то, что они волокли за собой свою добычу.

Нужно было думать над планом спасения, однако Юджио мог лишь слушать доносящиеся словно сквозь туман голоса девочек. Даже если бы его рот не был парализован — Юджио не верил, что этих детей можно переубедить словами. Они, похоже, начисто лишены представлений о добре и зле. Единственное, чему они подчинялись, — приказы своей «создательницы», Администратора…

После неведомо какого по счету поворота потолок, отражающийся в глазах Юджио, изменился: раньше это была нижняя сторона лестницы, теперь стала ровная поверхность. Похоже, лестница дальше не шла — наконец-то четверка достигла пятидесятого этажа, делящего собор надвое.

Физель и Линель остановились и обменялись короткими репликами:

— Пошли.

— Ага.

Всего через несколько минут зеленый меч перерубит его шею — да нет, через считанные секунды. Чувствительность по-прежнему упорно не желала возвращаться к Юджио, пальцы отказывались двигаться, как бы сильно он ни напрягал волю.

Потолок был куда выше, чем прежде. На глаз — мелов двадцать, не меньше. На мраморном своде виднелись цветные изображения трех богинь творения мира и их последователей. Колонны, поддерживающие потолок, тоже украшало множество картин; свет Солуса щедро поливал их через окна в стенах. Зрелище было величественное — вполне под стать названию «Великий коридор духовного света».

Девочки протащили Юджио и Кирито еще мелов пять и остановились. Тело Юджио перевернулось на пол-оборота вокруг его собственной торчащей немного в сторону ноги, и он наконец смог разглядеть весь коридор.

Коридор был ужасно огромный; возможно, он вообще занимал всю площадь этажа. Пол, покрытый камнями различных цветов, по углам тонул в белом свете. Багровый ковер тянулся от входа к противоположной стене, и там возвышалась громадная дверь, созданная, казалось, для великанов. Вне всяких сомнений, за этой дверью и находилась лестница, ведущая дальше наверх.

И — посреди коридора на приличном расстоянии от дверей неподвижно стояли несколько рыцарей, облаченных в доспехи с ног до головы. От них исходила угрожающая аура — чувствовалось, что мимо них не пройти никому. Четверо рыцарей стояли в ряд. Один немного впереди.

Задняя четверка была в одинаковых серебристых латах и в шлемах с крестообразной прорезью. Доспехи — точно такие же, как у Элдри. Мечи — тоже одинаковые: большие, прямые. Каждый рыцарь держал свой меч вертикально, уперев острие в пол и твердо положив руки на головку рукояти.

Доспехи того, что впереди, выглядели немного по-другому. Они источали светло-сиреневое сияние и были заметно более вычурными. С пояса рыцаря свисал тонкий меч в ножнах, предназначенный, судя по всему, в основном для нанесения колющих ударов. Доспехи казались довольно легкими, однако мощь, исходящая от рыцаря, была куда ощутимее, чем от тех четверых. Юджио не видел, что находится внутри шлема с украшением в виде птичьих крыльев, но он был уверен — этот рыцарь никак не слабее Дюсолберта.

Пять Рыцарей Единства стояли непреодолимым барьером на пути к верхним этажам собора.

Но сейчас куда большую угрозу для жизней Юджио и Кирито представляли две девочки, стоящие рядом.

Линель и Физель в своих простых монашеских одеяниях с торжествующим видом поклонились рыцарям.

— …О, неужели перед нами заместитель командующего рыцарями Фанатио Синтезис Ту-доно? — весело произнесла Линель. — Не иначе, распорядитель здорово встревожился, раз послал сюда «Небесного меча» Фанатио-доно. А может, это вы испугались, Фанатио-сама? Боитесь, что «Душистая олива»-доно отберет у вас звание заместителя командующего?

Несколько полных напряжения секунд — и молчание разбил резкий, металлический голос сиреневого рыцаря.

Юджио был уверен, что в эхе этого голоса, присущем лишь Рыцарям Единства, он уловил нотку раздражения.

— …Что вы, юные ученицы, делаете на поле брани, где место лишь достопочтенным рыцарям?

— Хе-хе, слабо! — мгновенно ответила Физель. — Как раз потому что вы берете в бой всякое достоинство и почтение, двое ваших рыцарей — таких крутых, каждый стоит тысячи обычных воинов — уже проиграли, хех. Но не тревожьтесь — чтобы спасти достопочтенных рыцарей от нового позора, мы поймали для вас этих пришельцев!

— Сейчас мы отрубим пришельцам головы, а вы смотрите внимательно, чтобы сообщить потом первосвященнику. Надеюсь, достопочтенным Рыцарям Единства не придет в голову хотя бы подумать о том, чтобы украсть наше достижение, не так ли?

Несмотря на свое угрожающее положение, Юджио не мог не поразиться наглости девочек; стоя перед пятью Рыцарями Единства, обладающими сверхчеловеческой силой, они держались без намека на скованность.

Нет — пожалуй, было еще кое-что.

Вот эта вот эмоция, чувствующаяся даже при взгляде на девочек со спины, — ненависть?..

Лежа на полу, Юджио вложил все силы в единственную часть тела, которая могла двигаться, — глаза, — и уставился на Физель и Линель. Даже если он прав — на что эта ненависть направлена? Ведь по отношению к опасным преступникам, взбунтовавшимся против Церкви Аксиомы и ее первосвященника, Администратора, девочки испытывали не более чем любопытство.

Линель и Физель с ненавистью и презрением сверлили взглядами Рыцарей Единства, те раздраженно смотрели на девочек; Юджио глядел на детей снизу вверх, прокручивая сомнения в голове…

Пока тень в черном одеянии не возникла совершенно беззвучно за спинами у девочек, ни одна живая душа, по-видимому, не заметила ее движения.

Кирито, который должен был лежать, парализованный ядом, как и Юджио, приблизился к девочкам с грацией пантеры и вытащил из висящих на поясах ножен оба ядовитых меча — оружие Физели правой рукой, оружие Линели левой. Тем же движением снизу вверх он одновременно нанес неглубокие порезы на открытые левые руки обеих девочек.

Тем удалось оглянуться с ничего не понимающим видом лишь после того, как Кирито, отпрыгнув назад с мечами в обеих руках, приземлился на пол.

На невинных лицах Физели и Линели отразилось удивление.

— Как…

— Дви-…

Яд подействовал мгновенно, и девочки рухнули на пол, успев произнести лишь по слогу.

Кирито поднялся, будто заменяя их в стоячем положении. Взяв оба отравленных меча в левую руку, он подошел к Линели и правой рукой обшарил ее рясу. Тут же извлек маленький, в две фаланги пальца, флакончик с ярко-оранжевой жидкостью.

Сковырнув пробку, он поднес флакончик к носу и кивнул, будто уверившись, что это то, что надо, затем двинулся к Юджио. Тому оставалось лишь поверить, что жидкость, текущая из поднесенного к его губам горлышка, — противоядие, и выпить. Скорее всего, то, что он лишился чувства вкуса, было к лучшему.

Стоящий рядом с ним на коленях Кирито с на редкость угрюмым лицом еле слышно прошептал:

— Паралич пройдет через несколько минут. Как сможешь двигать ртом, начни заклинание полного контроля, только чтоб рыцари не заметили. Как закончишь, оставайся наготове и жди моего сигнала.

Сказав лишь минимально необходимое, Кирито встал и снова подошел к девочкам. Потом громко крикнул напряженным голосом, обращаясь к по-прежнему стоящим поодаль пяти Рыцарям Единства:

— Рыцарь Кирито, как и рыцарь Юджио, приносят извинения за проявленное неуважение, которое выразилось в том, что мы смотрели на вас, лежа на боку! В дополнение я молю вас об отсрочке нашей платы за это неуважение! Обещаю, что после этой задержки мы скрестим с вами мечи!

Сиреневый рыцарь — похоже, большая шишка — тотчас ответил с достоинством в голосе:

— Я второй из Рыцарей Единства, Фанатио Синтезис Ту! Преступники — моему Божественному инструменту, «Небесному мечу», чужда жалость, поэтому, если у вас есть последние слова, говорите их, пока сей меч не покинул ножен!

После этих слов Кирито перевел взгляд на лежащих рядом с ним девочек и достаточно громко, чтобы рыцари могли слышать, выплюнул:

— Вы думаете, это странно, да? Почему я двигаюсь.

Глаза Линели наполнились досадой, когда Кирито позаимствовал ее недавно произнесенные слова.

— Вы сами себя выдали. Вы сказали, всем священникам было велено не покидать комнат. Здесь, в соборе, никто не посмел бы ослушаться приказа. Раз вы ему не подчинились, значит, вы не настоящие ученицы священников.

Колючая боль охватила руки-ноги Юджио — видимо, благодаря начавшей возвращаться чувствительности, — но он практически не обращал на нее внимания. Он наконец-то понял, какое чувство прячется за выражением лица его партнера.

Несмотря на свое всегдашнее видимое спокойствие, Кирито был — в ярости.

Впрочем, непохоже, чтобы его гнев был направлен на Линель и Физель. Наоборот, во взгляде, обращенном к девочкам, читалось сочувствие.

— И потом — эти ножны у вас на поясе. Они из Багряного вечнозеленого дуба, который на юге растет, так ведь? Это единственный материал, который не гниет при контакте с ядовитой рубериловой сталью. Обычные ученицы ну никак не могут ходить с такими штуками. Поэтому я произнес заклинание против яда еще до того, как вы приблизились. Оно, правда, довольно долго включалось. …Сила — не только в том, как быстро вы можете махать мечами. В общем, вы обе глупые; достаточно глупые, чтобы заслужить смерть здесь и сейчас.

Холодно сказав девочкам эти слова, Кирито высоко поднял левую руку с ядовитыми мечами.

Два клинка, брошенные без тени колебаний, прочертили в воздухе зеленые следы. С глухим стуком они вонзились в мраморный пол у самых кончиков носов Линели и Физели.

— Но я вас не убью. Смотрите лучше, насколько сильны те самые Рыцари Единства, над которыми вы смеялись.

Произнеся эти слова, он развернулся и сделал несколько шагов вперед.

— …Приношу извинения, что заставил ждать, рыцарь Фанатио! Рыцарь Кирито готов к бою с тобой!

Ты переигрываешь… какие бы там ни были обстоятельства.

Юджио хотелось крикнуть эти слова в спину своего партнера, но его губы лишь слабо задрожали. Чувствительность возвращалась, но голоса все еще не было.

Кирито вечно таскал из библиотеки Академии книги по оружию, ему это было дико интересно. Видать, оттуда он и узнал про этот «Багряный вечнозеленый дуб» и про «ядовитую сталь». Добавив свое врожденное чутье, Кирито, конечно, сумел уйти от ловушки, которую устроили Линель и Физель, однако все равно из-за девочек он и Юджио влипли в очень опасную ситуацию. Им ведь теперь придется сойтись лоб в лоб сразу с пятью Рыцарями Единства, причем один из них — не кто-нибудь, а заместитель командующего. Обсужденный ими план заранее наложить заклинание полного контроля, а уж потом ворваться в коридор сам собой отменился.

В обычном своем состоянии Кирито, ни секунды ни колеблясь, схватил бы Юджио и кинулся наутек — он пользуется любой возможностью, чтобы хоть чуть-чуть изменить ситуацию в свою пользу. Сейчас он этого не сделал — потому что не был в обычном состоянии. Юджио казалось, что если он как следует приглядится, то сможет увидеть на черной спине Кирито язычки бело-синего пламени гнева, раскаляющего его изнутри.

Даже преподаватели в Академии мастеров меча были бы отброшены, если бы сошлись лоб в лоб с таким Кирито. Однако, как и следовало ожидать от второго из числа Рыцарей Единства, сиреневый воин по имени Фанатио полным достоинства движением взялся за рукоять висящего на поясе тонкого меча. С чистым звуком клинок покинул ножны, и по глазам Юджио ударило ослепительное сияние — меч словно источал свет.

Следом за Фанатио четверо Рыцарей Единства одинаковым движением подняли мечи, до сих пор упиравшиеся в пол. Решимость, исходящая от этих мечей, разорвала воздух и столкнулась с решимостью Кирито.

Из-под забрала шлема неподвижно стоящего, несмотря на напряженность ситуации, Фанатио раздался мрачноватый голос:

— Преступник Кирито, похоже, ты достоин поединка со мной… но, увы, мы получили строгий приказ всеми средствами уничтожить вас двоих, если вы доберетесь до этого коридора. Поэтому твоими противниками сначала будут они — «Круг четырех клинков», выкованный и закаленный мною лично!

После этого громкого заявления Фанатио принялся стремительно произносить какое-то сложное заклинание, начинающееся с «систем колл». Скорее всего — да нет, наверняка это было заклинание полного контроля. Против него имелось лишь два средства — произнести другое такое же заклинание или срубить рыцаря до того, как он закончит.

Кирито выбрал второй путь. Рванувшись к Фанатио с такой быстротой, что от гвоздиков в его подошвах посыпались искры, он занес черный меч над головой.

Однако ровно в тот же момент в атаку пошел самый левый из четверки рыцарей, стоявших позади Фанатио. Здоровенный двуручный меч с тяжелым стоном полетел горизонтально, слева направо.

Кирито развернул меч и встретил атаку рыцаря ударом сверху вниз. Раздался оглушающий грохот. Бойцов отнесло в разные стороны.

Черный мечник восстановился быстрее, чем рыцарь, поспешно пытающийся вернуть назад свой громадный меч. Уже приземлившись, Кирито был готов снова рвануться вперед, прямо на открытую грудь врага —

— ?!.

…Едва поверив, что у Кирито все получится, Юджио невольно ахнул. Он не успел понять, когда именно это случилось, но второй рыцарь уже вступил в бой и нанес горизонтальный удар слева направо.

Кирито затормозил и на этот раз отбил вражеский меч, ударив вверх-влево. Снова раздался такой же грохот, как и в прошлый раз, снова разлетелся сноп искр, и противников отнесло друг от друга мела на четыре.

Второй рыцарь тоже потерял равновесие. Это вполне естественно — каким бы ты ни был сильным, очень трудно устоять на ногах, когда атакуешь таким громадным мечом, и атака оказывается отбита. Похвалить стоило мастерство Кирито, который отбил меч противника с минимальными затратами сил, полностью поглотил отдачу от соударения и сразу же вновь занял атакующую стойку.

Однако.

Не успев даже подумать о такой возможности, Юджио увидел, как третий рыцарь атакует Кирито сразу после его приземления. Прежде чем третье столкновение мечей на краткое мгновение ослепило Юджио, он заставил глаза посмотреть в сторону.

— !!!

Юджио заскрипел зубами. Кирито еще только скрестил мечи с третьим рыцарем, а четвертый уже пошел в атаку.

Как им удается так четко предсказывать его движения?

С очередным горизонтальным ударом реакция наконец подвела Кирито. Ему удалось кое-как перехватить удар, но от сильной отдачи черную фигуру болтануло.

Понятно.

Хоть и с опозданием, но все-таки Юджио осознал намерения четверки рыцарей.

Все атаки рыцарей представляли собой горизонтальные удары слева направо. Если парировать их мечом, направление, куда противника отбросит после соударения, было более-менее предсказуемо. Зная это направление, следующий рыцарь мог наносить свой горизонтальный удар. Такие атаки покрывали гораздо большую площадь, чем колющие и вертикальные удары; вкупе с очень длинными клинками этого было достаточно, чтобы, даже если рыцарь начинал атаку заранее, Кирито все равно оказывался в пределах досягаемости меча.

Это можно было назвать «групповым многоударным приемом» в исполнении Рыцарей Единства, не владеющих секретными приемами из нескольких ударов. Да, рыцари были не чета столичным мечникам, гоняющимся в основном за красотой стиля; это были истинные воины, закаленные боями на Темной территории.

Однако их слаженная тактика тоже была не идеальна.

Заметь это, Кирито! Если ты заметишь, то сможешь справиться!

Юджио попытался крикнуть, но из горла вырвался лишь хриплый стон. Язык и губы наконец-то начали более-менее шевелиться. Двигая ртом в попытке размять занемевшие мышцы, чтобы начать произносить заклинание хоть на секунду раньше, Юджио смотрел на своего партнера и отчаянно молился в душе. Чтобы он заметил.

Парировав атаку четвертого рыцаря, Кирито при приземлении поскользнулся и выставил руку, чтобы не упасть.

Первый рыцарь, уже полностью восстановившийся от столкновения, перешел в атаку, его меч, разрывая воздух, устремился к Кирито.

Тот мгновенно откинулся назад, пропуская меч над собой. Прядь черных волос, оказавшаяся на пути меча, отпала и тут же рассыпалась в воздухе.

Да — если все атаки представляют собой горизонтальные удары, их не обязательно блокировать мечом, можно просто уклоняться вверх или вниз.

Но этот уворот должен сопровождаться контратакой. Если обороняющийся просто упадет, как Кирито сейчас, возникнет короткая, а может, и не короткая пауза, прежде чем он снова сможет действовать.

Похоже, второй рыцарь, надвигающийся слева, не собирался упускать эту паузу. Стремительно подняв меч над головой, он мощно рубанул сверху вниз.

— Бе-!..

«Берегись!» — так хотел крикнуть Юджио, не обращая внимания на острую боль в горле. Но не успел. Невольно он отвел глаза, понимая, что увернуться Кирито не сможет —

Первого рыцаря, только что завершившего свой удар, тряхнуло.

Кирито не просто упал на спину. Он незаметно заплел ногами ноги врага и рывком бросил его на себя.

Второй рыцарь не успел остановить удар и врубился своим громадным клинком в спину товарища. Явно потрясенный, он принялся вытаскивать меч, когда снизу ударила черная вспышка.

Кирито, нанеся точный удар по обеим рукам рыцаря, изо всех сил оттолкнул его и, вскочив, бросился навстречу третьему врагу, который набегал, явно не очень понимая, что делать. Как и ожидалось, третий рыцарь не смог нанести удар, чтобы не попасть в своего, и остановил атаку.

Итак, последовательные атаки группы, которую Фанатио назвал «Кругом четырех клинков», закончились.

Кирито со всех ног промчался между рыцарями. Не удостоив четверку даже взглядом, он атаковал Фанатио, читающего заклинание полного контроля.

Пусть он достанет! — отчаянно молился Юджио.

— Энханс!.. — выкрикнул Фанатио.

— УОООО!!! — взревел Кирито, подняв меч над головой. С такого расстояния обычным ударом врага не достать… но меч охватило желто-зеленое сияние — секретный прием стиля Айнкрад «Звуковой прыжок». Это был одиночный рубящий удар сверху вниз, как и «Вертикальный удар», но он обладал вдвое большей дальностью действия, позволяя преодолевать приличное расстояние практически мгновенно.

Фанатио направил острие меча в сторону Кирито; тот летел в зверином прыжке, оставляя за собой послесвечение. Однако столь тонкое оружие просто не способно остановить удар секретного приема, как ни пытайся. Меч, вырезанный из Кедра Гигаса, был тяжелее «Меча голубой розы», Божественного инструмента. Если добавить к этому богоподобную быстроту удара Кирито, можно даже три таких тоненьких клинка сразу разнести вдребезги.

Воин в черном достиг верхней точки прыжка, и его клинок пошел вниз, когда —

Из тонкого меча в руке рыцаря вылетел луч света.

Нет, если точнее — весь клинок будто превратился в синевато-белый свет и вытянулся вперед с кошмарной быстротой.

Узкий луч беззвучно пронзил левый бок Кирито и продолжился вверх; там, где он ударился в потолок коридора, произошел маленький взрывчик. Все это заняло какое-то мгновение.

Кирито, получив удар в корпус, сбился с траектории секретного приема, и его меч лишь срубил крыло, украшавшее шлем рыцаря.

Крови в ране почти не было видно, и Юджио решил, что Жизнь Кирито мало пострадала; однако тот приземлился на колено. Вглядевшись, Юджио увидел белый дымок, поднимающийся от дырочки в одежде.

Огненная атака, что ли? Однако свет, который испустил меч Фанатио, был ослепительно-белый до синевы. Юджио никогда прежде не видел огня такого цвета.

Повернувшись столь утонченным движением, что аж смотреть тошно, Фанатио навел свой тонкий меч на согнувшегося Кирито.

С тихим шипением клинок вновь выплюнул световой луч. Если бы Кирито в последний миг не отпрыгнул влево, он получил бы дырку в правой ноге. Едва-едва промахнувшись, луч воткнулся в мраморный пол и снова вызвал взрывчик. На его месте осталась ярко-красная вмятина.

— Не может… быть!..

Юджио сам не сразу заметил, как хриплый, колючий голос вырвался у него изо рта.

Судя по ослепительной белизне и стеклянному блеску, собор был построен из того же мрамора высочайшего качества, что и «бессмертные стены». Такой материал не расплавишь, каким жарким огнем его ни жги. Об этом говорило и то, что адский огонь, которым совсем недавно наполнил пространство «Пламенеющий лук» Дюсолберта, только лишь ковры спалил.

Стало быть, если это действительно огненная атака, то заклинание полного контроля, примененное Фанатио, намного мощнее, чем у Дюсолберта. Значит, Жизнь Кирито, получившего прямое попадание, уже на грани исчезновения?

Юджио, крепко схваченный когтями ледяного страха, смотрел, как Кирито хаотично прыгает из стороны в сторону, ни на секунду не оставаясь на одном месте. Меч Фанатио преследовал его; лучи света один за другим вылетали и впивались в пол.

Еще больше ужасало в этом приеме то, что перед испусканием луча не было совершенно никаких предварительных сигналов — ни накопления света, ни движения меча, ничего такого. Во всяком случае, из своего положения Юджио никак не мог угадать, в какой именно момент непринужденно движущийся тонкий клинок выплюнет очередной луч. Можно было бы сказать, что у оружия Фанатио «очень большая дальность действия», но это поставило бы его на одну доску с «Кнутом ледяной чешуи» Элдри, а на самом деле тот кнут по сравнению с этим мечом — просто детская игрушка.

Не выказывая ни малейших признаков раздражения, Фанатио продолжал плавными движениями, как в танце, преследовать Кирито. Тот увернулся уже от четырех, пяти, шести выстрелов — исключительно благодаря выкованным в изнурительных тренировках силе и ловкости, а также звериной интуиции.

Однако седьмой удар положил конец этой смертельной игре в салочки.

Шшш! Обжигающий луч прошил правую стопу Кирито, и мечник рухнул на пол, ударившись плечом. Он тут же поднял голову — и увидел наведенный ему в лицо клинок Фанатио.

— Ки-…

«-рито» — так попытался выкрикнуть Юджио и тут же понял, что онемение губ и языка наконец прошло. Теперь он сможет выговаривать слова достаточно четко, чтобы прочесть заклинание.

Вместо крика Юджио напряг живот и начал произносить заклинание достаточно тихо, чтобы его не услышали рыцари, но достаточно громко, чтобы услышала богиня творения.

— Систем колл…

Из этого переплета Кирито выберется своими силами. А значит, Юджио надо лишь произнести заклинание полного контроля, как ему было велено, и быть готовым включить его при надобности.

Наведя на Кирито меч, несущий верную смерть, Фанатио помолчал немного, будто пытаясь вызвать Кирито на какие-то слова, потом глухим голосом заговорил:

— …Командующий мне уже больше ста лет твердит, что болтать в таких ситуациях — дурная привычка, но… Это так грустно. Понимаешь, каждый, кто простирался перед властью моего «Небесного меча», смотрел с одним и тем же глупым выражением лица. Полагаю, ты тоже терзаешься вопросом, какова же истинная форма оружия, способного с такой легкостью тебя победить.

Тем временем четверка рыцарей, подчиненных Фанатио, похоже, кончила заниматься своими ранами — они встали позади Кирито, держа свои здоровенные мечи одноручным хватом. Теперь сбежать стало еще труднее, зато, возможно, речь Фанатио затянется подольше. Изо всех сил сосредоточившись на том, чтобы не сделать ни единой ошибки в заклинании, Юджио нанизывал слова одно на другое.

— Ты, конечно, преступник, но, полагаю, если ты жил в столице, то должен знать, что такое зеркало?

Вопрос прозвучал совершенно неожиданно; на лице Кирито даже сквозь боль проступило удивление.

Зеркало.

Юджио тоже видел эти штуки. Дома, в Рулиде, их, разумеется, не было, но в его спальне в общежитии элитных учеников одно небольшое имелось. Это было удивительное устройство, которое отражало куда четче, чем поверхность воды и металлические листы; впрочем, Юджио не любил свою неприглядную внешность, так что за все время он почти ни разу не заглянул туда.

Держа меч наготове, чтобы выстрелить в Кирито, если тот хоть чуть-чуть двинется с места, Фанатио продолжил начисто лишенным эмоций голосом:

— Поскольку это чрезвычайно дорогой предмет, получаемый покрытием стекла расплавленным серебром, я сомневаюсь, что людям, живущим вне столицы, часто представляется возможность хоть взглянуть на него; в общем… этот инструмент почти идеально отражает свет Солуса. Не знаю, понимаешь ли ты… почему в тех местах, куда светит отраженный свет, становится вдвое жарче. …Так вот, сто тридцать лет тому назад Ее Преосвященство конфисковала все серебряные монеты и прочие вещи из серебра и приказала стекловарам создать тысячу больших стеклянных листов. Это требовалось для наступательного Священного искусства, не требующего произнесения заклинаний… эксперимент под названием «Вооружение». Тысяча зеркал была выставлена полукругом во дворе собора; все они отразили свет летнего Солуса и направили в одну точку. И в этом месте вспыхнуло белое пламя, которое за считанные минуты расплавило камень размером со взрослого человека.

Вооружение… белое пламя?..

Юджио совершенно ничего не понял из слов Фанатио. Однако чутье подсказывало ему, что эта идея первосвященника была столь же чудовищна, как та, другая — заставлять детей убивать друг друга, чтобы оттачивать Священное искусство воскрешения.

— …В конце концов Ее Преосвященство рассудила, что для того, чтобы привести устройство в боевое состояние, требуется слишком сложная подготовка. Однако она сказала, что жалко будет, если все усилия пропадут. Своими божественными чудесами она собрала вместе всю тысячу зеркал и создала из них один-единственный меч. Вот этот Божественный инструмент, «Небесный меч». Ты понимаешь, преступник? Твой бок и ногу пробила мощь самой богини Солус!

Слова Рыцаря Единства, произнесенные надменным тоном, стали для Юджио таким сюрпризом, что он едва не ошибся в уже почти завершенном заклинании.

Свет Солуса, собранный тысячей зеркал, — и есть истинная форма того белого луча?

Атаке тепловыми элементами можно противостоять с помощью элементов холода. Но как защититься от атаки светом? Насколько знал Юджио, все Священные искусства, основанные на использовании элементов света, обладали почти нулевой разрушительной силой. Слепящий свет можно нейтрализовать с помощью элементов тьмы, но луч такой мощи, скорее всего, пройдет сквозь десять-двадцать элементов тьмы и даже не заметит.

Несмотря на нестерпимую мешанину чувств в груди, Юджио почти бездумно продолжал выводить заклинание и дошел наконец до последней строки. Сила, дремлющая в «Мече голубой розы», пробудится, когда будут произнесены завершающие слова: «энханс армамент». Но это произойдет только после сигнала Кирито.

У Фанатио, похоже, кончились темы для разговора — он придвинул острие меча чуть ближе к Кирито и сказал:

— Кирито, осознаешь ли ты теперь мощь меча, который уничтожит твою Жизнь? Я дозволяю тебе, прежде чем ты умрешь, покаяться в своих грехах и молить трех богинь о снисхождении. Если ты сделаешь это, свет очищения прольется на тебя, отмоет твою душу от грехов и препроводит ее в Небесный град. А теперь — прощай, глупый юный преступник.

«Небесный меч» ослепительно засиял и выплюнул луч, который должен был похоронным звоном отдаться в сердце Кирито.

— Дисчадж! — ворвалось вдруг в уши Юджио.

За миг до того, как меч Фанатио засиял, Кирито с хлопком соединил ладони и тут же вывернул их перед собой. Прямо на пути луча возникла серебристая пластина.

Да нет. Это была не просто металлическая пластина. Идеально ровная поверхность четко отражала шлем Фанатио, стоящего напротив Юджио.

Перед самым хлопком ладоней глаза Юджио успели заметить в этих самых ладонях элементы двух цветов.

В правой руке были элементы металла. Они использовались, как правило, чтобы стрелять иглами или создавать мелкие металлические предметы. А в левой руке Кирито держал элементы кристалла. Их обычно применяли для создания невидимых преград и стеклянных сосудов. Когда оба типа элементов приняли форму листа и наложились друг на друга, получилось…

…зеркало.

Световое копье, таящее в себе немыслимый жар, ударилось в созданное Кирито зеркало и мгновенно сменило его цвет с серебряного на оранжевый.

Инструменты, созданные из элементов, теряют Жизнь очень быстро. Пусть нож из металлических элементов и выглядит так же, как выкованный из настоящего железа, — тот прослужит десятки лет, а этот истощится и рассыплется за считанные часы. Зеркало, конечно, не должно быть исключением — едва ли оно способно отразить свет «Небесного меча».

Как и предвидел Юджио, зеркало прожило не больше десятой доли секунды. Стекло и металл расплавились и обтекли луч, который устремился на Кирито, сохранив процентов восемьдесят своей убийственной мощи.

Однако мгновение отсрочки не было потрачено зря. Краткий миг, почти ничто — но Кирито успел изогнуться всем телом влево, и луч лишь сжег прядь волос да зацепил щеку, после чего улетел.

А остальные двадцать процентов света, попавшего в зеркало…

…отразились под острым углом и полетели точнехонько в шлем Фанатио.

Этот ход был абсолютно непредсказуем, но Фанатио, как и следовало ожидать от Рыцаря Единства номер два, уклонился, отведя голову чуть вправо; его реакция была на уровне Кирито, а может, и выше. Однако украшающие шлем левое крыло он сберечь не смог. Луч света сбил его и заодно уничтожил застежку — после чего шлем развалился на переднюю и заднюю половины.

В первое мгновение Юджио не видел ничего, кроме изобилия взлетевших в воздух волос.

Они были глубокого черного цвета, как и у Кирито, но куда более блестящими. Танцующие в воздухе длинные вьющиеся волосы — наверняка за ними очень тщательно ухаживали — чарующе блестели в дневном свете, вливающемся в окна.

Почему рыцарь, не кто-нибудь —

Едва эта мысль мелькнула у Юджио, он увидел, как Фанатио стремительно закрыл лицо левой рукой.

И прокричал:

— Ты видел… ублюдок!!!

Этот голос не имел ничего общего с искаженным, металлическим, что доносился из шлема; он был высокий, чистый и мягкий.

Женщина?!.

Юджио был настолько изумлен, что этот возглас едва не вырвался у него изо рта — хорошо, что сдержался, иначе разрушил бы готовое к применению заклинание.

Он изо всех сил сжал губы, чтобы не дать вырваться ненужным словам. Но часть его сознания неотрывно наблюдала за отступающей Фанатио.

Ростом она была с Кирито или чуть выше, но, если приглядеться, в области поясницы выглядела стройнее. И тем не менее до сих пор Юджио был абсолютно убежден, что это мужчина.

Он уже встречался и с Алисой Синтезис Сёти, и с Линелью-Физелью (те, правда, совсем еще дети), так что знал, что среди Рыцарей Единства есть и женщины. Кроме того, чуть ли не половину учащихся Академии составляли девушки вроде Тиизе и Ронье. Многие из Рыцарей Единства были выпускниками Академии — значит, ничего удивительного не было в том, что заместитель командующего — женщина.

Так почему же, несмотря на все это, Юджио был так поражен? Чуть поразмыслив, он понял: потому что до сих пор поведение и манера речи Фанатио были чрезвычайно мужеподобными.

Получается, Фанатио сейчас была в такой ярости не потому, что ее лицо увидели, — а потому что все узнали, что она женщина.

Похоже, Кирито, стоящий на одном колене, тоже был поражен настолько, что даже боль в щеке перестал чувствовать, — лицо его приобрело совершенно обалделый вид.

Яростно глядя на Кирито между пальцев левой руки, Фанатио заговорила вновь.

— Значит, и ты… делаешь такое лицо, преступник. Значит, и вы, виновные в преступлении против церкви, прекращаете драться всерьез, как только узнаете, что я женщина?

Несмотря на то, что этот скорбный вопль шел от самого сердца, голос Фанатио оставался изысканным; Юджио он напомнил звуки струнного инструмента, извлекаемые виртуозом-музыкантом.

— Я не человек… я Рыцарь Единства, призванный на эту землю из Небесного града… и все же мне приходится терпеть от вас, мужчин, такое унижение всякий раз, когда вы узнаете, что я женщина! И не только от равных… даже от командиров тех армий зла, темных рыцарей!!!

…И вовсе это не так; мы оба вовсе не смотрим на тебя снизу вверх.

Так мысленно ответил Юджио, а потом ему вдруг подумалось вот что.

Он нередко сражался с мечницами, когда служил в городской страже Заккарии, и позже, когда учился в Академии. Некоторые из них были искуснее Юджио, и, разумеется, ему случалось проигрывать. Во всех тех поединках он ни разу не дрался вполсилы лишь потому, что его противники — женщины, и он уважал искусных бойцов независимо от их пола.

Однако — что если бы те поединки были не до первого удара и не до лишения противника возможности защититься; что если бы это были настоящие сражения до смерти? Смог бы он без колебаний забрать всю Жизнь своего врага?

Эти мысли, никогда прежде не посещавшие Юджио, овладели им с такой силой, что у него дыхание перехватило.

И тут Кирито, стоявший на колене, прыгнул вперед, будто превратившись в порыв ветра.

Он нанес простой рубящий удар сверху-справа, безо всяких трюков и секретных приемов. Однако клинок двигался с такой жуткой скоростью, что даже Юджио с трудом смог за ним уследить. Чудом было то, что Фанатио, несмотря на смятение, сумела сблокировать этот удар. По коридору разнесся душераздирающий лязг, рассыпавшиеся искры на миг ярко осветили лица соперников.

Фанатио умело остановила удар, приняв его на нижнюю часть клинка, возле гарды, но, не в силах полностью впитать всю ярость атаки Кирито, отступила на несколько шагов. Кирито, сцепив мечи, надавил всем весом на женщину-рыцаря. Колени Фанатио в сиреневых доспехах стали чуть подгибаться.

Вдруг Кирито тихо произнес:

— Понятно, это объясняет и твой меч, и твои навыки. Это все для того, чтобы в бою скрыть, что ты женщина… так, да, достопочтенная Фанатио-сама?

— Ах ты… мерзавец!!!

Выкрик Фанатио прозвучал почти как вопль; она с еще большей силой нажала на меч, скрежещущий о клинок Кирито.

Когда Юджио удалось наконец отвести глаза от этих двоих, он обратил внимание, что остальные четверо рыцарей тоже в замешательстве. Вполне возможно, некоторые из них вовсе не видели раньше лица Фанатио. Вот насчет парализованных девочек, лежащих справа от него, Юджио ничего сказать не мог.

На глазах у рыцарей Кирито и Фанатио продолжали свой поединок, в который оба вкладывали всю душу. Юджио решил, что у Кирито явное преимущество за счет большей массы тела и веса меча. Однако, будучи один раз отброшена назад, Фанатио больше отступать не желала; она давила на меч с силой, какую никто не ожидал бы найти в таких тонких руках.

Кирито вновь метнул в нее слова сквозь стиснутые зубы.

— …Скажу сразу: больше всего меня сейчас удивило то, что решимость твоего меча так сильно упала, как только ты осталась без шлема. Прячешь лицо, прячешь суть своего меча… не ты ли сама больше всех стыдишься того, что ты женщина?

— За… заткнись! Я тебя убью… я точно тебя убью!..

— Это и я собираюсь сделать. И совершенно не собираюсь делать скидок на то, что ты женщина; довольно я проигрывал мечницам!

Ну да — насколько Юджио знал, Кирито много раз уступал в поединках Солтерине-семпай, у которой он был слугой. Но сейчас ему показалось, что Кирито имел в виду не те учебные бои. Его партнер как будто вспоминал, как он проигрывал мечницам где-то еще, когда-то еще, в настоящих боях…

Вдруг правая нога Кирито стремительно двинулась вперед и зацепила ногу Фанатио. Женщина-рыцарь зашаталась, два меча расцепились, испустив сноп искр. И тут же Кирито, держа меч одной рукой, нанес колющий удар.

Однако правая рука Рыцаря Единства метнулась с богоподобной скоростью, и тонкий меч, будто живое существо, отбил черный клинок. Уклонившись от траектории меча Кирито, Фанатио восстановила равновесие и сделала шаг назад, чтобы разорвать дистанцию.

Кирито восстановился так же быстро. За счет инерции удара он прыгнул на врага, словно пытаясь сбить его своим телом, и таким образом не дал Фанатио отступить. Ведь против нее, умеющей стрелять лучами света без каких-либо подготовительных действий, сражаться на расстоянии смысла не имело.

Начался сверхскоростной обмен ударами на практически нулевой дистанции.

Самым пугающим для Юджио было то, как Фанатио перехватывала непрерывный поток беспорядочных ударов Кирито, не отступая при этом ни на шаг. Черный клинок рвался к цели сверху, снизу, слева и справа, но всякий раз с ним справлялся свободно порхающий тонкий меч, да еще и отвечал парами-тройками последовательных колющих ударов при малейшей возможности. Ни один из бойцов не использовал секретных приемов, но потому лишь, что у них не было времени занять начальную стойку.

Абсолютно все традиционные стили меча в Мире людей полагались исключительно на одиночные удары, и, похоже, даже пожилой рыцарь Дюсолберт не знал, что можно работать сериями. Стало быть, Фанатио научилась атаковать несколькими ударами подряд самостоятельно. И причина этого наверняка была как-то связана с недавними словами Кирито.

Свет «Небесного меча» — чтобы побеждать врагов, не подпуская их к себе. Серии ударов — чтобы отбрасывать врагов, даже если ей не удается применить заклинание полного контроля и она упускает инициативу.

В общем — женщина-рыцарь Фанатио боялась, что враги могут подойти вплотную и заметить, что у нее под доспехами.

Но почему?.. Почему она так усердно старается скрыть свой пол?

Пока Юджио прокручивал в голове свои только что родившиеся сомнения, его глаза как приклеенные следили за поединком. Похоже, четверо рыцарей, подчиненных Фанатио, были в таком же состоянии — они смотрели на яростное сражение, опустив мечи, и не двигались ни на сан.

Да, такая —

такая великолепная битва.

На столь близкой дистанции оба сражающихся почти не передвигали ноги; они защищались от лавины рубящих или колющих ударов, либо уклоняясь, либо парируя. Выглядело это все со стороны так, словно множество звезд вспыхивали, летели взад-вперед и тут же гасли. Даже звон стали о сталь звучал величественно, напоминая игру дуэтом на перкуссии.

Холодная улыбка расцвела на побледневшем лице Кирито; он яростно наносил удар за ударом, точно слившись с черным мечом в единое целое. Битва на ближней дистанции нужна была для того, чтобы не дать противнику пользоваться светом Солуса, но сейчас он как будто просто наслаждался, выплескивая наружу все свое искусство владения мечом.

С другой стороны, Фанатио-то незачем было идти на поводу у противника. Если бы она приказала кому-то из своих подчиненных атаковать Кирито сзади, воспользоваться этой возможностью, чтобы разорвать дистанцию, и вновь начать стрелять своими лучами, шансов защититься у Кирито бы уже не было.

Несмотря на это, Рыцарь Единства с порхающими вокруг нее длинными черными волосами явно пыталась выиграть бой прямыми атаками своего тонкого меча. Юджио этого не понимал. Может, виной тому гнев, вызванный подначками Кирито? Или ее рыцарская гордость не допускала отступления? А быть может, она тоже находила нечто важное в этой непостижимой битве, в этом обмене сериями атак?

Оттуда, где лежал Юджио, он мог видеть Фанатио лишь со спины; он не знал, какое у нее сейчас выражение лица.

Судя по некоторым ее фразам, она служила Рыцарем Единства не меньше ста тридцати лет; вполне возможно, что больше. Столь абсурдно долгого промежутка времени Юджио даже вообразить не мог; сам-то он был не вполне уверен, что доживет до девятнадцати.

Он понятия не имел, сколько лет Фанатио скрывает свое лицо и пол, но если она сама придумала и освоила все эти многоударные атаки, это явно заняло не десять-двадцать лет. Кирито сейчас мог вести поединок с Фанатио лишь потому, что он тоже привык к сериям ударов — это была суть стиля Айнкрад. Любой другой мечник, скорее всего, был бы повержен, и шагу не сделав в пределах досягаемости клинка Фанатио.

Стало быть, Кирито — первый противник, сумевший противостоять ее отточенным умениям и навыкам.

И Элдри, и Дюсолберт — они хоть и Рыцари Единства, но в их боевых стилях чувствовалось поклонение красоте и мужеству атак, состоящих из одного могучего удара. Раз так — едва ли Фанатио показывала свое умение атаковать сериями в учебных боях против других рыцарей. Она очень, очень долгое время тренировалась одна, лишь с воображаемым партнером; наконец появился еще один человек, умеющий так сражаться, — и это оказалось существо по имени Кирито.

При виде сверхчеловеческого противостояния все тело Юджио покрылось гусиной кожей и слезы выступили на глазах.

Битва, которая сейчас разворачивалась перед ним, была высшей, самой виртуозной из всех, какие Юджио видел за то время, что Кирито учил его стилю Айнкрад. Она несла в себе вовсе не пустую красоту стиля — а грубую красоту, проистекающую из стремления срубить, уничтожить врага.

Пять уколов мечом Фанатио подряд сблокировали пять рубящих ударов Кирито; мечи разлетелись в стороны и вновь обрушились друг на друга вместе с решительными выкриками сражающихся:

— Ряааааа!

— Сейяаааа!

Юджио, хоть и лежал на приличном расстоянии от этой пары, все равно ощущал волны жара, расходящиеся при каждом соударении клинков. Черные волосы Кирито и Фанатио бешено метались в воздухе; мечи в очередной раз лязгнули, и противники поменялись местами.

Когда Юджио увидел лицо Фанатио, у него перехватило дыхание.

Чистое, прекрасное лицо; вполне можно решить, что святые девы из сказок именно так выглядели бы, если бы, конечно, вообще существовали. Лицо женщины в возрасте где-то между двадцатью и тридцатью (пожалуй, ближе к тридцати); шелковистая кожа оттенка черного чая, в который добавили очень много молока. И круто изогнутые брови, и длинные ресницы — черные, но глаза — красновато-карие, почти золотистые. Переносица средней высоты… в общем, судя по внешности, Фанатио родилась где-то на востоке. Контур лица завершала округлая линия челюсти, создавая впечатление мягкого изящества. И еще — маленькие светло-красные губы.

Ни ярости, ни жажды убийства на этом лице уже не было. Вместо них ощущалось что-то вроде грусти и покорности.

— …Теперь понимаю, — произнесла своим чарующим голосом Фанатио, когда мечи скрестились в очередной раз. — Преступник, ты, похоже, несколько отличаешься от тех, кто сражался со мной раньше. До сих пор ни один мужчина, увидевший это отвратительное лицо, не пытался убить меня с такой серьезностью и настойчивостью.

— Отвратительное, хех. А ради кого тогда ты ухаживаешь за волосами и красишь губы?

Вопрос Кирито, как всегда, содержал подначку, но Фанатио лишь цинично усмехнулась и тихо ответила:

— Я уже больше ста лет жду, чтобы мужчина, которого я люблю, попросил от меня чего-то большего, чем владение мечом и отрубленные головы… Вполне естественно, что мне хочется найти применение косметике после того, как я столько лет чахла по нему под этой стальной маской, а в итоге играю вторую скрипку рядом с новой девой-рыцарем, которая красивее меня и гордо это всем показывает.

Сильный рыцарь, более красивый, чем даже Фанатио. Еще и женщина.

Юджио сперва поежился при мысли, что такой противник ждет их с Кирито где-то выше, а уж потом понял, что знает кое-кого, подходящего под это описание. Она не носит шлема, стала рыцарем совсем недавно и сумела бросить Юджио наземь одним ударом, нанесенным с богоподобной быстротой. Алиса Синтезис Сёти.

Кирито, по идее, тоже должен был призадуматься кое о чем после слов Фанатио, но он не позволил мыслям отразиться на своем лице и продолжил:

— …Что для тебя важнее всего? Если Рыцари Единства существуют только ради выполнения приказов первосвященницы, тебе вообще не нужно сердце со всякой любовью, ревностью и таким прочим. Не знаю, кто этот мужчина, но если ты уже больше ста лет в него безответно влюблена… значит, ты человек. Да, ты и есть человек, такой же, как я. И я сражаюсь против церкви и первосвященницы, чтобы люди вроде тебя могли жить и любить нормально!

Вот тут Юджио поразился еще сильнее. Он и не знал, что Кирито, всегда такой отчужденный по отношению к посторонним, думает о подобных вещах. Но в то же время он заметил в голосе своего партнера какой-то оттенок… будто Кирито какое-то противоречие раздирало.

Лицо Фанатио исказилось — правда, лишь на мгновение.

Глядя на глубокую морщину, пролегшую посреди ее гладкого лба, Юджио подумал, что сейчас, как и в Элдри, отсюда полезет Модуль благочестия, но, увы, изменения облика второго среди рыцарей этим и ограничились.

— …Дитя, ты не понимаешь. Если власть церкви падет, кто знает, в какой ад будет ввергнут этот мир… Армии Темной территории становятся сильнее день ото дня, беснуются за Граничным хребтом, который пока что сдерживает их. Ааах… признаю, ты силен. И, похоже, ты не подданный сил тьмы и не злобный пришелец, как говорил распорядитель. Однако это не меняет того факта, что ты представляешь колоссальную угрозу. Ты способен поколебать церковь и Рыцарей Единства не только мечом, но и словом… По сравнению с величайшей обязанностью, возложенной на нас, Рыцарей Единства, — защищать Мир людей и его обитателей, — моя любовь — просто… ее даже вспоминать не стоит, она все равно что мякина рядом с зерном.

Фанатио будто стряхнула остатки нерешительности; даже пока она говорила с серьезным выражением лица, «Небесный меч» и черный клинок продолжали давить друг на друга, скрежеща, казалось, на пределе. Было ясно как день: стоит кому-то из двоих хоть чуть-чуть ослабить нажим — и его меч просто улетит.

Впрочем, даже и сейчас оба меча постепенно теряли Жизнь. Если они так и останутся сцеплены, первым иссякнет Жизнь «Небесного меча». Ведь если оба оружия относятся к «Божественным инструментам», то больше Жизни должно быть у того, которое толще и тяжелее.

Фанатио просто не могла не понимать этого. Как и того, что, как только ее меч отступит, Кирито ее безжалостно зарубит.

— А значит — я обязана тебя победить. Даже если мне придется растоптать свою гордость рыцаря. Насмехайся надо мной за то, что я одолею тебя столь неприглядным способом. Ты имеешь на это право.

Эти слова Фанатио произнесла тихо, а потом выкрикнула:

— Свет, сокрытый в «Небесном мече», пора тебе освободиться от оков!!! Релиз реколлекшн!!!

Эта фраза — она же высвобождает память оружия!!!

Серебряный клинок засиял ярче прежнего.

А затем.

Пшшш! С этим звуком из острия меча спицами ударило во все стороны сразу несколько лучей.

Юджио в первый момент подумал, что они для ослепления. На мгновение лишить Кирито зрения, затем, воспользовавшись этим, вывести его из равновесия и нанести решающий удар.

Однако это предположение разбилось вдребезги, когда один из лучей «Небесного меча» ударился об пол рядом с Юджио и прожег глубокую дыру.

Эти лучи — вовсе не для того, чтобы слепить!

Кирито!!!

Не выдержав, Юджио чуть приподнялся. Вгляделся и увидел, как выпущенные в упор лучи вонзились в правую руку Кирито. И не только — следы попаданий виднелись на его левом плече и правом бедре.

Но не одному Кирито достались эти раскаленные лучи света.

У владелицы «Небесного меча» тоже появились неприглядные дыры в доспехах на животе, плечах и обеих ногах. Ее раны явно были хуже, чем у Кирито. Однако полное решимости лицо не дрогнуло ни на миг.

Рыцарь Единства Фанатио Синтезис Ту намеревалась пожертвовать своей Жизнью и прихватить с собой Жизнь своего противника Кирито.

В голове Юджио всплыли слова предыдущего первосвященника, Кардинала. Ритуальная фраза «релиз реколлекшн» пробуждает все воспоминания оружия и высвобождает всю его убийственную мощь. Мощь, способную поглотить Жизнь не только врага, но и хозяина оружия.

В основном от высвобожденной мощи «Небесного меча» доставалось двоим, которые находились совсем рядом, однако и стоящая полукольцом четверка рыцарей получала заметный урон. Украшения Великого коридора, находящиеся поблизости, были жестоко обуглены, дорогие оконные стекла полопались одно за другим. До того места, где лежали Юджио и парализованные девочки, почти ничего не долетало, но рано или поздно что-нибудь попадет и в них.

Сколько света ни испускал Божественный инструмент, выкованный из тысячи зеркал, он совершенно не намеревался успокаиваться. Примерно раз в секунду острие меча вспыхивало и кидало во все стороны лучи, не утруждаясь прицеливанием. Половина улетала вверх, обжигая лишь стены, колонны и потолок, но среди другой половины, устремленной вниз, немалая доля, естественно, доставалась двоим, которые стояли вплотную.

Не в силах отвести свой меч, Кирито мог лишь отодвинуть голову как можно дальше, и один из лучей совсем чуть-чуть разминулся с его лбом. Еще несколько полетело в лицо Фанатио, но женщина-рыцарь даже не попыталась как-то уклониться. Смертельные лучи секли ей щеки, оставляя багровые шрамы на чистой, гладкой коже и сжигая целые пряди густых черных волос.

— Ты… чертова дура!!! — отчаянно крикнул Кирито. Вместе со словами изо рта вылетели капли крови. Для Юджио было очевидно, что столько попаданий истощили большую часть Жизни Кирито, как бы много ее ни было изначально. Но тот упрямо отказывался отступить — лишь сдвинул свой черный меч, так чтобы его клинок прикрывал острие «Небесного меча», источник убийственных лучей.

В результате — может, это была временная передышка, но — весь свет, устремленный на Кирито и Фанатио, оказался перекрыт черным мечом.

Сейчас… сейчас или никогда!

Кирито не подавал сигнала, но Юджио знал, что время пришло — так ему подсказывали и разум, и чутье.

Фанатио, естественно, была занята, четверо ее подчиненных отчаянно пытались защищаться от лучей, пользуясь своими громадными мечами как щитами; едва ли они смогли бы уделить внимание второму из преступников. Если Юджио сейчас запустит уже готовое к применению заклинание полного контроля, остановить его будет некому.

Резко вскочив на ноги, Юджио тем же движением извлек из ножен «Меч голубой розы», за который держался все это время.

— Энханс…

Крутанул меч в воздухе, взял его обратным хватом и, придерживая рукоять левой рукой тоже, со всей силы вонзил острие в мраморный пол.

— …армамент!!!

Бледно-голубой клинок вошел в мрамор чуть ли не наполовину.

Раздался грохот, как от взрыва, и пол вокруг меча мгновенно покрылся белоснежной ледяной коркой.

Холодная волна побежала вперед со страшной скоростью, и повсюду вверх росли кристаллоподобные шипики.

Секунд через пять после активации волна шириной в десяток мелов омыла ноги Кирито, Фанатио и ее подчиненных.

Лишь тут четверка рыцарей, похоже, заметила, что происходит что-то странное. Шлемы, скрывающие лица, задергались, повернулись к Юджио.

Но было поздно.

Вкладывая всю силу в сжимающие меч руки, Юджио выкрикнул:

— «Меч голубой розы» — цвети!!!

Множество бледно-голубых ледяных усиков поползли вверх от ног четырех рыцарей, Фанатио и Кирито.

Усики были всего с мизинец толщиной. Но на каждом росли острые шипы; их было много, и все они впивались в ноги своим жертвам.

— Ннн…

— Ч-что?!

Такие крики вырвались у рыцарей. К этому времени бесчисленное множество усиков добралось уже до их животов и кистей рук. Некоторые из рыцарей запоздало попытались обрубить усики своими двуручниками, но при первом же касании усики обволокли клинки и полностью обездвижили их.

Вот уже рыцари оказались покрыты усиками до груди, потом целиком — с головой, даже с кончиками пальцев; они превратились в ледяные статуи, неспособные к мельчайшим движениям. Вскоре раздалось чистое позвякивание, и на усиках, настойчиво обвивающихся вокруг своей добычи, с резкими хлопками начали распускаться розы — бессчетное множество крупных роз насыщенного голубого цвета.

Естественно, все это был чистый лед. Твердые прозрачные лепестки не давали ни нектара, ни аромата; вместо этого они источали белый холод. Весь коридор мгновенно окутался густым туманом, искрящимся и сверкающим. Источником холода были — Жизни плененных рыцарей.

Жизни сокращались очень медленно, но, поскольку ледяные розы высасывали Жизнь из каждого уголка тела, ни один из рыцарей не мог собраться с силами, чтобы разбить свою клетку. Это Священное искусство изначально не предназначалось для того, чтобы убивать врагов. Юджио решил, какова должна быть суть этого приема, с одной-единственной целью — остановить рыцаря Алису.

Четверка рыцарей оказалась бессильна, но Фанатио, как и ожидалось от их командира, раскусила суть приема сразу же, как только усики полезли вверх, и подпрыгнула, чтобы уйти от них.

Однако Кирито, знавший о приеме Юджио изначально, среагировал чуть быстрее. Подпрыгнув раньше, чем Фанатио, он воспользовался ее плечом как ступенькой, чтобы взлететь еще выше. Сделал в воздухе заднее сальто, рассыпая капли крови, и опустился за пределами досягаемости ледяных усиков.

Его жертва, напротив, сразу опустилась на колено; усики тотчас обволокли ее с ног до головы.

— Кк!..

Видимо, из-за того, что Фанатио отвлеклась, световые лучи, разбив несколько усиков, перестали вылетать из «Небесного меча». И тут же тяжело поврежденные доспехи оказались покрыты толстым слоем льда.

Последняя из голубых роз, проросших от ног Фанатио, расцвела во всей красе поверх шрама на ее щеке. Рыцарь Единства номер два застыл без движения вместе со своим Божественным инструментом.

Несмотря на тяжелые раны по всему телу, Кирито сделал несколько задних сальто подряд, чтобы не подпустить к себе ледяные усики; при последнем приземлении координация подвела его, и он глухо шмякнулся рядом с Юджио.

— Гухх… — вырвался у него придушенный возглас вместе с кровью. Глядя, как кровь тут же превращается в багровый лед, Юджио невольно воскликнул:

— Кирито… держись, я наложу заклинание ле-…

— Нет, не останавливай прием!

Даже находясь на грани потери сознания от ран, Кирито смотрел твердо, глаза его сверкали. Покачав головой, он добавил:

— От такой малости она не свалится…

Кирито оперся на черный меч и поднял свое израненное тело; от губ побежала кровавая дорожка.

Он вытер ее левой рукой, зажмурился, успокаивая дыхание; затем его глаза открылись, и он поднял черный меч над головой.

— Систем… колл!!!

За первой строкой последовали и остальные части заклинания, требующие полного напряжения воли; с учетом физического состояния Кирито он читал его с невероятной быстротой.

Строки перемежались звуками тяжелого дыхания, от губ время от времени разлетались красные брызги, но Кирито продолжал читать занимающее более десятка строк заклинание, ни разу не запнувшись.

Присмотревшись, Юджио увидел, что тело Кирито было изрезано множеством шрамов; от этого кошмарного зрелища он содрогнулся. Там, где это тренированное тело пронзили лучи «Небесного меча», остались почерневшие, обожженные следы. Кровь из ран почти не текла — хоть какое-то утешение; однако ясно было, что повреждены и внутренние органы. Жизнь Кирито наверняка снижалась куда быстрее, чем у рыцарей, по-прежнему остающихся в плену ледяных роз; если не оказать помощь немедленно, ему действительно грозит смерть.

Однако Юджио не мог выпустить рукоять «Меча голубой розы», иначе рассеялось бы заклинание полного контроля. Хорошо бы Кирито сам себя подлечил Священными искусствами, но, похоже, делать это он абсолютно не намеревался — он продолжал с устрашающим взглядом читать заклинание.

Вовсе некуда так торопиться, рыцари из своих ледяных клеток так просто не вырвутся…

Так подумал Юджио и вернулся взглядом к стоящим впереди врагам, как вдруг —

Струя белого света вырвалась из середины ледяной статуи, покрытой розами, и вонзилась в стену. Юджио от потрясения мог лишь со свистом втянуть воздух.

— Иии…

Источником была Фанатио, которая, по идее, вообще не должна была двигаться под толстым покровом из ледяных усиков.

Заклинание полного контроля отнюдь не давало возможности свободно пользоваться усиленным оружием, сколько хочешь. Для этого от владельца оружия требовалась большая сосредоточенность. Юджио приходилось постоянно цепляться за рукоять вонзенного в пол меча и держать перед глазами мысленный образ цветущих в изобилии роз — только так он мог удерживать рыцарей в их клетках.

Произнеся заклинание полного контроля над «Небесным мечом», рыцарь Фанатио несколько раз выстрелила лучами света, затем прошла через сверхскоростную схватку с Кирито, а под конец полностью высвободила силу меча, обрушив смертельный ливень на своих и чужих; в результате она сама получила тяжелейшие раны. Ее сосредоточенность должна была рухнуть, контроль над «Небесным мечом» — прерваться… так полагал Юджио.

Но.

Целиком закованная в лед, Фанатио медленно двигала поднятую вверх правую руку; ледяная корка похрустывала. Широко распахнутые глаза Юджио чуть ли не видели исходящий от стройного тела Фанатио рыцарский дух, от которого все покачивалось, как в жарком мареве.

— Кк!..

Закусив губу, Юджио вложил еще больше силы в руки, сжимающие рукоять меча. Ведомые его мысленным приказом, сразу десять ледяных усиков потянулись к Фанатио с разных сторон. Они ударили женщину по правой руке и тем же движением обвились вокруг нее, не оставив ни единого просвета; рука замерла.

Но лишь на секунду.

Не обращая ни малейшего внимания на жалящие шипы, женщина-рыцарь продолжила опускать руку. Чуть ли не половина голубых усиков переломилась и рассыпалась, искрясь в воздухе.

Юджио пробрало морозом, куда более ледяным, чем сам лед.

…Она вообще человек ли?

Сила воли Кирито, продолжавшего произносить заклинания и одновременно кашлять кровью, тоже была совершенно абсурдна — но первый приз явно заслужила Фанатио. Она не падала, несмотря на множество сквозных ран по всему телу от собственного меча, палившего лучами без разбору; она не падала, несмотря на то, что ледяные розы беспощадно высасывали ее Жизнь; напротив, она одной правой рукой прорывалась сквозь ледяные оковы, полностью обездвиживающие четверых ее подчиненных.

Юджио со страхом смотрел, как «Небесный меч», сжимаемый правой рукой женщины-рыцаря, постепенно наводился на него и Кирито.

Что же дает Фанатио такую безумную силу?

Чувство долга, стремление защищать закон, как подобает Рыцарю Единства? Любовь к какому-то мужчине, которую она пронесла сквозь столетие? Или, может, причина в тех словах, которые она совсем недавно произнесла?..

Фанатио сказала, что Мир людей, скорее всего, захлестнут армии Темной территории, если он лишится мощи Церкви Аксиомы.

Значит, эта женщина стремилась, даже будучи раненой, сражаться во имя защиты обитателей Мира людей — тех, кого существа вроде нее считают грязью и смотрят свысока, не отделяя дворян от скотины.

Но это невозможно. Рыцари Единства — подручные первосвященника, Администратора, женщины, арестовавшей маленькую Алису, укравшей у нее воспоминания и превратившей ее в другого человека. Они — злейшие враги. Юджио уверился в этом абсолютно твердо и поднимался по лестницам собора, полный решимости отнять у них Жизнь, если возникнет такая необходимость.

Как же можно считать это правдой — как же можно серьезно верить, что этот Рыцарь Единства воплощает собой правосудие?

— Вы… вы все недостойны охранять закон!!! — сдавленно выкрикнул Юджио и вложил в «Меч голубой розы» всю ненависть, какую смог извлечь из глубин своего сердца.

И вновь множество усиков прыгнули на Фанатио, и вновь острые шипы один за другим вонзились рыцарю в правую руку.

— Стой… не двигайся!!!

Его сердце должно было уже раскалиться от бушующей ненависти; однако что-то потекло из глаз, непонятно почему. Юджио ни за что не соглашался признать, что это слезы. Он не мог позволить своему сердцу растрогаться при виде фигуры Фанатио, правая рука которой упрямо отказывалась останавливаться, хоть ее и пронзали один за другим ледяные шипы, воплощение гнева и возмущения Юджио.

Рука Рыцаря Единства была изранена вся. Отломанные шипы утыкали ее, как подушечку для булавок; стекающая струйками кровь быстро замерзала и превращалась в багровые сосульки.

Но движение руки так и не остановилось; «Небесный меч», который Фанатио прежде держала вертикально, опускался в горизонтальное положение, и его острие медленно, но верно нацеливалось на Юджио и Кирито.

Сквозь слезы, затуманивающие зрение, Юджио увидел, как серебряный клинок охватило сияние куда более яркое, чем когда-либо прежде.

Оно было столь ослепительным, что невольно Юджио подумалось: должно быть, Фанатио вкладывает в меч последние остатки своей Жизни. Влажные прищуренные глаза Юджио неотрывно смотрели на ярко-белое сияние, такое прекрасное, будто сама богиня Солус спустилась в коридор.

…Мне не победить. Такому, как я, ее не победить.

Ледяные розы одна за другой отламывались, всего лишь попав под это сияние; Юджио тихонько перевел дыхание.

Однако он вовсе не собирался благородно закрыть глаза и ждать, пока свет заберет его Жизнь. Ни в коем случае он не мог вот так поддаться «правосудию» Фанатио.

Уж по крайней мере он хотел показать свое упрямство, заставив зацвести еще одну, последнюю розу. Он попытался наскрести те крохи ненависти, что еще остались у него в сердце — как вдруг.

Кирито, который, судя по всему, закончил свое заклинание, еле слышно произнес:

— Ненавистью ты ее не победишь, Юджио.

— Э…

Юджио повернул голову; его партнер с легкой улыбкой на окровавленных губах продолжил:

— Ты ведь прошел такой большой путь не потому, что ненавидел Рыцарей Единства, правда? Ты хотел вернуть Алису, ты хотел снова встретиться с ней… ты здесь, потому что ты любишь Алису, верно? И это чувство не уступит ее «правосудию». Я такой же… я хочу защитить жителей этого мира; я хочу защитить тебя, Алису, даже ее вон. Поэтому мы никак сейчас не можем ей проиграть… да, Юджио?

Несмотря на всю тяжесть положения, голос Кирито оставался спокоен. Черный мечник, которого окружало множество загадок, еще раз кивнул с улыбкой и повернулся вперед.

Ровно в этот самый момент «Небесный меч» выпустил самый могучий и, скорее всего, последний луч света.

Это было гигантское световое копье, настолько большое, что, казалось, могло вместить все лучи, которые клинок выплюнул до сих пор. Оно походило на сам Святой духовный свет, который богиня Солус создала при сотворении мира, чтобы отогнать бога тьмы Вектора; и вот сейчас этот свет собирался испепелить все, до чего доберется.

Черные глаза Кирито вспыхнули яростной решимостью. Его голос, произносящий последнюю строку заклинания, был тверд, как и полагается в такой серьезной ситуации.

— Энханс армамент!!!

Нацеленный вперед клинок черного меча запульсировал.

И тут же из него вылетело множество лент чистой тьмы.

Черный поток, будто впитывающий в себя весь свет, летел волнами, вился, заплетался сам вокруг себя. В мгновение ока он превратился в копье толщиной в обхват обеих рук, и это копье понеслось вперед.

Вглядевшись, Юджио заметил, что твердым был только самый наконечник этого копья; он блестел, точно обсидиановый. Юджио помнил этот блеск. Гигантское дерево, на которое Юджио день за днем замахивался топором. «Древо зла», породившее черный меч, — Кедр Гигас.

И как только Юджио это осознал, он понял, что собой представляет заклинание полного контроля, произнесенное Кирито.

Оно пробудило память, спавшую в этом черном мече, и преобразило его в ту форму, которой он гордился больше всего, — в гигантское дерево, которое сотни лет не поддавалось рубщикам. Конечно, размер стал другим, но суть осталась точно та же.

Крепкая, мощная, ошеломляющая масса.

Сама сущность этого дерева была достойна того, чтобы стать высшим оружием.

Сердце Юджио отчаянно заколотилось. И тут —

Огромный угольно-черный наконечник копья столкнулся с другим копьем — тем, что воплощало свет Солуса. Раздался взрыв такой силы, что сотрясся весь громадный коридор… а может, и весь собор.

По-видимому, даже гигантское дерево оказалось подавлено немыслимым жаром и яркостью света — оно перестало расти вперед. Но тьма продолжала и продолжала вырываться из черного меча в руках у Кирито, стараясь толкать копье дальше.

«Небесный меч» Фанатио, судя по всему, тоже не намеревался уступать. Бурный световой поток усиливался с каждой секундой; ледяные розы, покрывавшие рыцаря, уже растаяли от жара. Впрочем, «жар» — это мягко сказано: перчатка, покрывающая правую руку Фанатио, раскалилась докрасна, от нее поднимался белый дымок.

Посреди громадного коридора свет и тьма вели поединок, не желая уступать.

Однако едва ли столкновение таких громадных сил может закончиться тем, что они обе истощатся и пропадут. Наверняка одна сторона пересилит другую и начисто уничтожит врага.

И в невыгодном положении — был Кирито?

Да, Кедр Гигас очень крепок, но все-таки это дерево — материальный предмет. Как оригинал в конце концов был срублен, когда по нему долго били, так и меч рано или поздно сломается, получив достаточно сильные повреждения.

А свет «Небесного меча» — это просто масса чистого жара. Как можно победить то, к чему даже не прикоснешься?

Если и есть какие-то способы, то это либо отразить свет зеркалом, как Кирито уже сделал однажды, либо потушить его абсолютным холодом, более сильным, чем от «Меча голубой розы»; в общем, необходимо обладать какой-то особой силой. Но если выписать свойства Кедра Гигаса, то их окажется всего два: немыслимо прочный и немыслимо тяжелый —

Нет, есть еще одно.

Он жадно впитывал свет Солуса и превращал его в свою жизненную силу.

Внезапно световое копье Фанатио распалось на тысячу отдельных струек.

Равновесие рухнуло, и вперед вновь понеслось гигантское дерево цвета ночи.

Кончик дерева раскалился докрасна, он тоже почти ослеплял, но все равно проламывался сквозь свет, преодолевал сопротивление, стремился прямо к его источнику.

Расколотый свет брызнул во все стороны посреди коридора, вызывая взрывчики везде, куда впивался. Ледяные усики стремительно растаяли. Застрявших на полу четверых рыцарей одного за другим отшвырнуло прочь.

Даже глядя, как толстенное черное копье налетает на нее подобно урагану, рыцарь Фанатио не шелохнулась. Весь гнев, вся ненависть уже исчезли с ее красивого лица. Веки медленно опустились, губы шевельнулись. Какое-то чувство во всем этом сквозило, но Юджио не мог сообразить, какое именно.

Кончик гигантского дерева наконец проложил путь к источнику света и столкнулся с острием «Небесного меча».

Сперва тонкий серебристый клинок согнулся в дугу и, блестя на солнце, закрутился в воздухе.

Следом сама женщина-рыцарь взлетела, словно подброшенная тяжелейшим ударом.

Обломки сиреневых доспехов посыпались вниз, когда она ударилась о потолок и расколотила барельеф с изображением сотворения мира.

Падала она медленно. Вместе с множеством мраморных обломков тело Фанатио опускалось, словно на каких-то нитях; и наконец оно с глухим стуком рухнуло на пол коридора прямо перед громадными дверями. И больше Рыцарь Единства номер два не встала.

Угольно-черное копье постепенно утратило монолитность и, словно струящиеся тени, всосалось в черный меч, который держал Кирито. Приглядевшись, Юджио увидел, что сам меч стал больше, как во время боя с Райосом; но, как только вся чернота ушла в клинок, он вернулся к прежнему размеру.

Юджио снова повернулся вперед и молча оглядел следы, оставленные жестокой битвой.

Девственно чистые некогда мраморные пол и стены то тут, то там были оплавлены и оббиты — жалкие тени былого убранства. Там, где было сердце битвы, столкновение гигантских копий тьмы и света, пол пересекала широкая и глубокая трещина; удивительно, что он не развалился и не отправил всех этажом ниже.

Кто не видел того, что было, — ни за что бы не поверил, что столь ужасные разрушения пятидесятому этажу Центрального собора, «Великому коридору духовного света», причинили всего лишь два человека, более того — еще два дня назад учившиеся в Академии мастеров меча.

…Но нам и вправду удалось, мысленно произнес Юджио. Мы сражались сразу с пятью Рыцарями Единства, существами, безоговорочно властвующими над миром со дня его сотворения, — и мы победили.

Если вести отсчет с Элдри, мы уже девять Рыцарей Единства одолели. Кардинал говорила, что в соборе их двенадцать, значит, осталось трое. Значит, всего лишь нескольких рыцарей осталось победить, и…

Юджио стиснул зубы, и ровно в этот момент —

Стоящий рядом с ним Кирито рухнул на колени. Черный меч вывалился из руки и с глухим стуком упал на пол.

В панике оторвав руки от вонзенного в мрамор «Меча голубой розы», Юджио всем телом потянулся вперед и подхватил своего партнера.

— Кирито!

Тело в его руках казалось невероятно легким; кровь и Жизнь вытекали из него. Кожа была белее мрамора, опущенные веки не собирались подниматься. Оббежав взглядом все тело Кирито, Юджио нашел самую глубокую на вид рану — в боку.

— Систем колл! Дженерейт люминоус элемент!

Положив три образовавшихся элемента света на рану, он следующим заклинанием перевел их в исцеляющую силу. Как только обожженная рана начала затягиваться, он отвел руку и принялся делать то же самое с раной в левом плече. Обычно для создания световых элементов, потребляющих много Священной силы, требуются катализаторы вроде «Сферы Священных цветов», но сейчас был не тот случай. Потому что Жизнь, отобранная «Мечом голубой розы» у пяти рыцарей, превратилась в Священную силу, и нехватки в ней не было.

Снижение Жизни можно прекратить, затянув самые тяжелые раны, но Юджио не умел применять основанные на световых элементах заклинания, восстанавливающие Жизнь. Без колебаний он схватил правую руку Кирито своей левой и выкрикнул новое заклинание:

— Систем колл! Трансфер хьюман юнит дюрабилити, селф ту лефт!!![11]

Бусинки неясного синего света окутали все тело Юджио, перебрались на левую руку и затем потекли в тело Кирито. Священное искусство, обеспечивающее передачу Жизни между людьми, имело громадную эффективность, несмотря на простоту заклинания.

Если подумать — и в бою с Дюсолбертом, и сейчас только Кирито получал серьезные раны, а Юджио оба раза отделывался легкими царапинами. И отплатить за это можно лишь вот так — отдать ему свою Жизнь, пусть даже сам Юджио окажется на грани потери сознания.

Так Юджио думал; но, когда из него вытекла, по ощущениям, примерно половина Жизни, Кирито неуверенно открыл глаза и, ухватив руку Юджио своей левой, оттолкнул от себя.

— …Спасибо, Юджио, я уже в порядке.

— Не перенапрягайся, у тебя после всего этого наверняка еще внутри есть раны, которых просто не видно.

— Мне намного лучше, чем в тот раз, когда напали гоблины; меня больше волнует вот она…

Проследив за взглядом черных глаз, Юджио обнаружил лежащую в конце коридора Фанатио. Невольно он закусил губу.

— …Кирито… она же… пыталась тебя убить…

Как только Юджио это произнес, в ушах у него вновь раздались слова Кирито, сказанные перед тем, как тот включил свой полный контроль. Опустив глаза, Юджио продолжил шепотом:

— Нельзя победить ненавистью… ты так говорил, да? Да, это, может, и так. Я дрался с этим Рыцарем Единства не из какой-то там личной вражды или ненависти, точно не поэтому… но… но я просто не могу заставить себя простить Рыцарей Единства. Не только из-за этой колоссальной силы — если у них есть такая решимость… Если они хотят защитить всех в Мире людей, почему же они просто не…

Юджио замолчал, не в силах произнести что-либо еще. Однако Кирито, с трудом поднявшись на ноги и подобрав свой черный меч, понимающе кивнул.

— Я уверен, у них тоже есть свои сомнения. Если мы встретим этого «командующего», может, узнаем больше на этот счет… Юджио, твое заклинание полного контроля — это просто нечто. Это ты победил тех рыцарей. Поэтому тебе не нужно больше ненавидеть этих людей — ни Фанатио, ни рыцарей из «Круга четырех клинков»…

— Людей… да… ты прав. Это я и сам понял, когда дрался с ними. Она человек; потому-то она и такая сильная.

Когда Юджио пробормотал эти слова, Кирито коротко рассмеялся и кивнул.

— Эти типы могут сколько угодно говорить, что они хорошие парни, а для тебя они сколько угодно могут быть плохими парнями, но они живые люди, такие же, как и мы. А так вот решать, кто на самом деле хороший, а кто плохой, людям не под силу, в этом я уверен.

Слова Кирито прозвучали так, будто он произносил их вслух, чтобы самого себя убедить. Юджио внезапно пришла в голову мысль:

Кирито. А ты не думаешь, что это относится и к той, которая совсем недавно вызвала у тебя такой гнев, — к первосвященнику по имени Администратор? К той, кто держит железной хваткой всю Церковь Аксиомы, а значит, и весь мир?

Но прежде чем он успел спросить, Кирито зашагал к Фанатио, лежащей возле гигантских дверей.

Однако после пяти-шести шагов он развернулся и, пошарив в кармане, извлек флакончик.

— Ой, совсем забыл. Избавь детишек от яда, пожалуйста. Только прежде чем дать им выпить эту штуку, обязательно сломай их отравленные мечи и проверь, нет ли у них еще чего-нибудь странного.

В голове Юджио мелькнула мысль, что он-то тоже совсем про девочек забыл; он поймал брошенный Кирито флакончик и кивнул.

Встав, он вытащил «Меч голубой розы» из пола и развернулся; девочки-рыцари Физель и Линель по-прежнему лежали парализованные. Лед, покрывавший все вокруг, уже исчез; похоже, ни от усиков, ни от световых лучей дети не пострадали.

Едва девочки встретились взглядами с приближающимся Юджио, они расстроенно отвели глаза — единственное, что могли сделать.

Похоже, мы и тут, как с Фанатио, согласия не достигнем, правда, в другом смысле; сдержав вздох, Юджио нагнулся и обеими руками вытащил мечи, вонзенные в пол перед самими девочкиными носами. Подбросил в воздух — и рубанул «Мечом голубой розы» по крутящимся клинкам.

Короткие мечи потеряли Жизнь мгновенно; они рассыпались на искорки света и исчезли, не успев коснуться пола. Убрав свой любимый меч в ножны, Юджио затем присел на корточки и, сказав «простите», обшарил рясы девочек в поисках еще какого-нибудь оружия.

Наконец он откупорил флакончик, в котором осталось процентов семьдесят содержимого, и влил противоядие поровну в оба рта. Теперь девочки оправятся от паралича менее чем за десять минут, как Юджио раньше.

В принципе, вполне можно было бы так их и оставить, но у Юджио мелькнула мысль: «Что бы на моем месте сделал Кирито?» — и он, чуть подумав, сказал:

— …Фанатио и Кирито такие сильные, потому что у них Божественные инструменты и заклинания полного контроля… насколько я вас знаю, именно так вы сейчас думаете; но вы ошибаетесь. Они оба намного, намного сильнее… не умения и оружие, а сердце и ум позволяют им сражаться и применять такие потрясающие Священные искусства, даже когда они очень тяжело ранены. Да, вы обе очень опытны в том, что касается убийства людей. Но «убить» и «победить» — совершенно разные вещи. Я, правда, тоже этого не понимал до сегодняшнего дня…

Юджио понятия не имел, какая часть его слов доходит до девочек — те упорно отводили глаза. Да и вообще он не очень-то хорошо умел находить общий язык с детьми.

Но уж по крайней мере что-то они должны были чувствовать, глядя на закончившуюся только что битву, — в этом Юджио был уверен. Ему вспомнилась та невинная болтовня Физели и Линели, и он решил, что девочки в конечном итоге не тянут на воплощение зла. Бросив «ну, пока», Юджио развернулся и побежал за Кирито.

Преодолевая обращенный в руины коридор, он кидал быстрые взгляды по сторонам, проверяя, в каком состоянии находится четверка рыцарей, подчиненных Фанатио.

Они лежали вповалку; судя по всему, взбесившееся световое копье нанесло им тяжелые раны. Но ни одного, чья Жизнь полностью вышла, Юджио не видел; естественно — все же это Рыцари Единства. Сильных кровотечений тоже не было, так что, по-видимому, они смогут двигаться достаточно скоро.

Но им-то достались лишь отдельные взрывчики, а вот Фанатио получила полновесный удар громадным копьем тьмы; даже не глядя на лужу крови, растекающуюся вокруг лежащей женщины, легко было догадаться, что ее Жизнь на грани истощения.

Подбежав к Кирито, стоящему на коленях возле женщины-рыцаря, Юджио затаил дыхание и глянул через плечо своего партнера.

С близкого расстояния раны по всему телу Фанатио выглядели так ужасно, что ему захотелось отвести глаза. Торс и ноги были пробиты лучами в четырех местах, правая рука изорвана шипами ледяных роз и в придачу обожжена последней атакой «Небесного меча»; на ней буквально живого места не было.

Но, естественно, кошмарнее всего была рана в верхней части живота, куда пришелся прямой удар Кедра Гигаса. Там зияла дыра с кулак взрослого мужчины, из которой струилась кровь. Лицо с закрытыми глазами приобрело слабый сиреневый оттенок, словно туда пробрались краски с доспехов, и выглядело абсолютно неживым.

Кирито как раз сейчас применял Священное искусство, пытаясь сделать что-то с этой раной, — он держал руки над животом Фанатио. Окно Стейсии он открывать не стал — видимо, потому что сейчас смотреть на Жизнь Фанатио было бессмысленно. Почувствовав приближение Юджио, он произнес напряженным голосом, не поднимая головы:

— Помоги, а то кровь не останавливается.

— А… ага.

Кивнув, Юджио опустился на колени напротив Кирито и приложил руки к ране. Произнес то же самое заклинание лечения световыми элементами, которое недавно использовал на Кирито; кровотечение вроде как ослабло немного, но до полной остановки было еще далеко.

Если Юджио с Кирито так и продолжат — очевидно, они просто истощат запасы Священной силы и не смогут больше вызывать световые элементы. Фанатио восстановит часть Жизни, если Юджио с Кирито поделятся своей, но при сохраняющемся кровотечении это все равно будет бесполезно. В общем, чтобы спасти жизнь женщины, требовалась помощь от кого-то, более сведущего в лечебных Священных искусствах, чем они, или же легендарный эликсир.

Молча глядя в лицо Кирито, Юджио крепко закусил губу и после секундного колебания произнес:

— Это невозможно, Кирито. Она теряет слишком много крови.

Кирито какое-то время молча смотрел в пол, потом наконец ответил хриплым голосом:

— Я знаю… но если я буду продолжать искать, то… то наверняка найдется какой-нибудь способ. Юджио, умоляю, подумай тоже.

В его лице читалось бессилие — такое же выражение у него было два дня назад, когда он не смог предотвратить то мерзкое злодеяние над их слугами Тиизе и Ронье. У Юджио кольнуло в груди.

Однако сколько бы он ни думал, ему было ясно — просто не существует способа удержать угасающую у него на глазах Жизнь. У него мелькнула мысль вылечить четырех лежащих позади рыцарей и заставить их помочь, но на такие окольные пути просто не было времени. Скорее всего, как только Кирито или Юджио прекратят применять Священные искусства, Фанатио потеряет остатки Жизни, и уже навсегда. И даже если они продолжат — конец будет тот же, но несколько минут спустя.

Юджио принял решение и сообщил своему партнеру самым серьезным голосом, на какой только был способен:

— Кирито. Ты мне сказал, когда мы выбрались из тюрьмы, помнишь? Что я должен быть готов убить врага, если вообще собираюсь идти дальше. Разве ты не так же решительно был настроен, когда сражался с ней только что? Разве ты не применил тот прием, после которого только один из вас должен был остаться в живых? По крайней мере эта женщина… Фанатио-сан не колебалась. По ней ясно видно было, что она поставила на кон жизнь… в этом я уверен. И ты тоже должен понимать, Кирито… сейчас мы уже не в том положении, когда можем выигрывать и при этом заботиться о врагах и жалеть их.

В конечном итоге так и получается, когда обращаешь против врага не деревянный, но настоящий меч. Юджио выучил это ценой дрожи в руках, свирепой боли в правом глазу и ледяного ужаса в груди, когда отсек руку Умбера.

И, кстати, он всегда, еще с той встречи в лесу возле Рулида верил, что его черноволосый партнер понял это давным-давно.

Услышав голос Юджио, Кирито стиснул зубы и замотал головой.

— Я понимаю… должен понимать. И она, и я дрались на полном серьезе… честный бой, в котором мог победить любой из нас. Но… она же насовсем исчезнет, если умрет! Она прожила больше ста лет… в сомнениях, в любви, в страдании; я просто не могу допустить, чтобы такая душа пропала… в смысле… я ведь, даже если умру…

— Э?..

«Даже если он умрет» — что он этим хочет сказать? Любой человек, когда у него не остается Жизни, покидает Мир людей, и его душа предстает перед богиней жизни Стейсией. Раз Кирито, несмотря на все его тайны, человек, значит, и к нему это тоже относится.

На мгновение Юджио охватило замешательство, но оно рассеялось, когда Кирито внезапно задрал голову и завопил:

— Эй, ты слышишь?! Ты, командующий! Твой заместитель тут умирает! Распорядитель или как там тебя — тоже пойдет! Если кто-нибудь меня слышит — идите сюда и помогите!!!

Его крик мягким эхом разнесся под высоким потолком и канул. Однако Кирито, не сдаваясь, продолжил вопить:

— Кто угодно… там ведь есть еще Рыцари Единства, правда?! Давайте сюда, помогите своему товарищу! Мне плевать, священник, монах… только придите!!!

Никакого ответа сверху не донеслось; лишь три богини, изуродованные до неузнаваемости, молча смотрели вниз. Даже дуновения ветерка не ощущалось в коридоре, не то что присутствия какого-то нового живого существа.

Друзья снова перевели взгляды на Фанатио; ее глаза и волосы постепенно утрачивали цвет. Ее Жизнь сейчас составляла где-то сотню, может, даже полсотни… Юджио хотел по крайней мере безмолвной молитвой проводить заместителя командующего Рыцарями Единства Фанатио Синтезис Ту, отправляющуюся в Небесный град, и потому попытался успокоить Кирито, но тот продолжал кричать.

— Умоляю… кто-нибудь! Помогите, если следите за нами! …Да, точно, Кардинал! Кардина-…

Кирито осекся, будто что-то застряло у него в горле.

Юджио поднял взгляд и был потрясен: на лице его партнера сперва появилось удивление, потом неуверенность и наконец решимость.

— Э-эй… чего это так вдруг?

Кирито, не ответив, сунул руку под куртку.

И вытащил оттуда — качающийся на тонкой цепочке маленький кинжал.

— Кирито!.. Это же!!! — вырвалось у Юджио.

Точно такой же кинжал свисал с шеи Юджио. Забыть о них было невозможно: эти кинжалы им с Кирито перед выходом из Великой библиотеки дала Кардинал, прежний первосвященник (пока ее не изгнали). Они были лишены всякой боевой мощи, но временно связывали того, в кого втыкались, с Кардиналом. Она передала один кинжал Юджио для Алисы, второй — Кирито для Администратора; это были их козырные карты.

— Так нельзя, Кирито! Кардинал сказала, что других у нее нету… он же для боя с Администратором…

— Я знаю… — с болью в голове простонал Кирито. — Но так я смогу ее спасти… Не помочь человеку, если я могу это сделать… Я просто не могу ничего поставить выше человеческой жизни.

Он уставился на кинжал в правой руке с выражением страдания и в то же время решимости. И —

Без тени сомнений вонзил его в левую руку Фанатио — единственную не пострадавшую часть ее тела.

В то же мгновение весь кинжал вместе с цепочкой ослепительно засиял.

Прежде чем Юджио хотя бы дыхание успел перевести, кинжал распался на несколько нитей фиолетового света. Приглядевшись, Юджио увидел, что каждая из этих нитей — строка букв Священного языка вроде тех, что можно увидеть в окне Стейсии. Крошечные буквы отделились друг от друга и, проскользив в воздухе, погрузились повсюду в тело Фанатио.

Рыцарь Единства окуталась фиолетовым сиянием. Это невероятное зрелище настолько захватило Юджио, что он не сразу заметил — кровь перестала течь из раны в верхней части живота.

— Кирито —

Юджио хотел сказать, что кровь остановилась, но его перебил раздавшийся из ниоткуда голос.

«Ох уж. Что за безнадежный юноша».

Кирито вскинул голову, будто ее толкнули.

— Кардинал… это ты?!

«Времени мало, не спрашивай очевидного».

Сомнений не было — этот очаровательный голосок и эта не вяжущаяся с ним уклончивая манера речи принадлежали бывшему первосвященнику, с которым друзья познакомились в Великой библиотеке.

— Кардинал… прости, я —

Кардинал резко оборвала пытающегося что-то сказать Кирито.

«Сейчас уже нечего извиняться. …Еще когда я увидела, как ты сражаешься, я поняла, что этим может кончиться. Я понимаю твои обстоятельства; я займусь лечением Фанатио Синтезис Ту. Однако мне придется забрать ее сюда — ее выздоровление потребует времени».

При этих словах фиолетовый свет, обволакивающий Фанатио, ярко вспыхнул. Юджио невольно зажмурился, а когда он открыл глаза, Рыцаря Единства — как ни странно, и лужи крови на полу — уже не было.

Несколько отдельных буковок еще парили в воздухе, мерцая. В такт мерцанию, постепенно затухая, вновь раздался голос Кардинала:

«Эти букашки уже заметили, так что я быстро. Судя по всему, вероятность того, что Администратор все еще не пробудилась, велика. Если вы доберетесь до верхнего этажа до того, как она проснется, то сможете обойтись и без кинжала. Поспешите… Рыцарей Единства осталось немного…»

Юджио почувствовал, что невидимый проход, соединяющий коридор пятидесятого этажа с Великой библиотекой, закрывается. Голос Кардинала звучал все тише; прямо перед тем, как он исчез совсем, бусинки света в воздухе вспыхнули и превратились в материальные предметы.

С приятным звоном на мрамор упали два стеклянных флакончика.

Кирито смотрел на лазурные флакончики, будто у него разом кончились силы, потом протянул руку и взял сразу оба. Подняв голову, подал один из них Юджио.

Уронив флакончик в подставленную ладонь Юджио, Кирито тихо произнес:

— …Прости за эту истерику, Юджио.

— Не… тебе не за что извиняться. Я просто чуток удивился.

Когда Юджио произнес эти слова со слабой улыбкой на лице, Кирито тоже улыбнулся. Затем встал, слегка пошатнувшись, и откупорил свой флакончик.

— Раз она озаботилась послать нам прохладительные напитки, давай примем их с благодарностью.

Встав следом за партнером, Юджио тоже открыл флакончик и одним глотком осушил. Тут же наморщился: жидкость эту нельзя было назвать вкусной даже из вежливости; она была кислой, как вода Сирала, из которой ушла вся сладость. Но затем его охватила свежесть, точно его сознание, вымотанное долгой битвой, омыла холодная вода. Наполовину истощенные Жизни, судя по всему, тоже быстро восстанавливались — во всяком случае, оставшиеся раны на руках и ногах Кирито затянулись мгновенно.

— Супер… но было бы здорово, если бы она сразу кучу таких штук прислала, а не две, раз уж она вообще этим занялась, — брякнул Юджио не подумавши. Кирито с циничной улыбкой пожал плечами.

— Если у них такой высокий уровень, их небось надо долго превращать в да-… в общем, переносить Священными искусствами. Оцени лучше, как быстро она… уаааа?!

Внезапно Кирито вскрикнул и отпрыгнул в сторону. Юджио озадаченно уставился на партнера.

— Ч-чего это ты вдруг?

— Ю-Юджио… не двигайся — нет, не смотри под ноги.

— Хааа?

После таких слов не посмотреть было просто невозможно. Невольно опустив глаза, Юджио обнаружил, что возле его ног находится нечто.

— Иии?!

В длину существо имело санов пятнадцать. Из-под вытянутого плоского туловища, разделенного на крохотные сегменты, высовывалось множество тоненьких ножек, и передней половиной оно забралось Юджио на башмак. Округлость на конце туловища — видимо, голова — обладала десятком расположенных в ряд красных глаз, а по бокам торчали два страшно длинных рога, медленно покачивающихся независимо друг от друга. Это было какое-то насекомое — ну, наверно; но его странный вид можно было описать лишь словом «отвратительный». В лесу к югу от Рулида всяких насекомых обитало полно, однако Юджио никогда не встречал вот таких.

Юджио застыл, и мысли у него в голове тоже; но странное существо, еще секунды три пощупав пространство своими рогами, решило попробовать взобраться вверх по штанам Юджио, так что он подпрыгнул и снова заверещал:

— Ии!!!

Приземлившись, он с силой топнул ногами; насекомое упало на спину, но тут же перевернулось и вновь быстро поползло к ботинкам Юджио. Мысль, что оно опять полезет по штанам, была невыносима; Юджио подпрыгнул еще раз, потом еще и еще, но лишь после множества прыжков случилось наконец некое происшествие.

Раздалось жесткое «кшшшш»; ощущение разламывания чего-то выпуклого и твердого под правой подошвой известило Юджио, что насекомое было великолепным образом раздавлено.

Во все стороны полетели ярко-оранжевые брызги, в воздухе повис отвратный едкий запах. Юджио едва сознание не потерял, когда увидел, что оторванная нога все еще шевелится, но, понимая, что сейчас в обморок падать не время, загнал страх поглубже и повернулся к Кирито с молчаливой мольбой о помощи.

Партнер, с которым они жили душа в душу, оказался уже в трех мелах от него и медленно отступал еще дальше.

— Э… ээй! Не вздумай только сбежать!

Услышав это визгливое обвинение, Кирито мелко замотал головой; его лицо приобрело синеватый оттенок.

— Прости, я правда терпеть не могу эту гадость.

— Я тоже терпеть не могу! Совсем!

— Слушай, разве когда эти твари подыхают, они не привлекают каждый еще десяток таких же?

— Не смей даже говорить о таких гадостях!!!

Твердо решив заключить партнера в объятия и разделить с ним общую судьбу, Юджио подсел, чтобы прыгнуть на него, но тут под его ногами что-то фиолетово вспыхнуло, и он снова застыл.

Робко опустив глаза, он увидел, что мерзкие останки превращаются в световые искорки. Вязкая жижа, обломки панциря и все такое прочее исчезло менее чем за секунду. Юджио от всей души облегченно выдохнул.

Убедившись, что насекомое исчезло окончательно, Кирито наконец решился подойти и серьезным тоном произнес:

— …Вот, значит, как. Это был фамильяр, которого послала Администратор на поиски Кардинала. Значит, он вынюхивал проход в библиотеку…

— …

Юджио неодобрительно смотрел на Кирито исподлобья, затем наконец ответил, показывая, что понял.

— Значит… тут в башне ползает прорва этих тварей? Но мы до сих пор ни одной не видели.

— Помнишь, когда мы сбежали в библиотеку из розария, там был такой шорох за дверью? Они обычно хорошо прячутся, и я совершенно не собираюсь их искать. Кстати… Кардинал кое-что странное сказала, нет?.. Что Администратор не проснулась или что-то типа того…

— Ааа, да, кстати… То есть это значит, она спит? Сейчас же еще день, а она уже легла спать?

Услышав этот вопрос, Кирито какое-то время молча потирал подбородок, а потом ответил, будто сам толком не понимал:

— Кардинал еще сказала, что в обмен на многовековую жизнь Администратор и Рыцари Единства себя по-всякому ограничивают. Особенно Администратор — она вроде как большую часть времени спит, но… что в таком случае происходит с ее контролем над Рыцарями Единства и тараканами вроде этого?..

Еще несколько секунд он размышлял, опустив голову, потом ответил сам себе, проведя пятерней по волосам:

— Ладно, в конце концов все узнаем, если продолжим подниматься. …Кстати, Юджио, можно тебя попросить посмотреть мою спину?

— Х-хаа?

Кирито повернулся к Юджио спиной; тот смотрел в безмолвном недоумении и в растерянности. Пробежался взглядом — но на черной материи не было ничего необычного, если не считать повреждений… что, впрочем, естественно, если вспомнить недавние сражения.

— Ну… ничего особенного там нет вроде…

— Как бы это сказать… Там не карабкаются всякие мелкие букашки? Пауки там или еще что.

— Неа, ничего такого.

— Ясно, это хорошо. …Ну ладно, пошли, нас ждет вторая половина пути!

И Кирито бодрым шагом направился к северному концу коридора. Юджио поспешно побежал следом.

— Эй, что это сейчас было?!

— Ничего особенного.

— Не, мне любопытно; посмотри и ты мою спину!

— Я же сказал, ничего особенного.

Во время этой легкой перепалочки, каких было множество с тех пор, как друзья покинули Рулид, Юджио мысленно повторял то, что действительно больше всего хотел бы спросить.

Почему ты, способный сохранять спокойствие в любой ситуации, так расстроился, что Фанатио, враг, должна умереть… и что должно было идти за словами «даже если умру»?..

Кирито, кто же… ты такой?

Мечник в черном, остановившись перед колоссальной дверью в несколько раз выше своего роста, протянул обе руки и с силой надавил на створки. Дверь приотворилась, и в щель подуло холодным ветром. Юджио слегка отвернулся.

Глава 3

За дверью лежала комната примерно такого же размера, как расположенный с южной стороны Великого коридора лестничный колодец, по которому Юджио и Кирито поднимались раньше. Форма у нее была тоже прямоугольная; ярко-синее северное небо виднелось сквозь узкие вертикальные окна в противоположной стене.

Однако же кое-чего важного не имелось на полу, выложенном черной и белой каменной плиткой. Не имелось лестницы, которая, по идее, должна была вести на 51 этаж.

Как бы тщательно Юджио с Кирито ни оглядывали комнату — никакой лестницы там не было, даже веревки не свисало. Была лишь странная круглая вмятина в самой середине гладкого пола. Ни одного пути наверх Юджио не видел.

Войдя в тускло освещенную комнату следом за Кирито и ощутив холодный ветерок на шее, он втянул голову в плечи.

— Тут… тут же нет лестницы, — удивленно пробормотал он. Его партнер тоже явно это заметил — друзья одновременно задрали головы.

— …Что…

— Что за…

И одновременно потеряли дар речи.

Потолка не было. Комната — да нет, шахта — тянулась вверх дальше, чем было видно глазу. Ее противоположный конец тонул в синей темноте, так что даже понять, какая тут высота, было невозможно.

Вернув взгляды с далекой высоты поближе к полу, они осознали, что эту пропасть нельзя назвать абсолютно пустой. В стене виднелись двери — поменьше той, что была за спиной у друзей; они располагались через регулярные интервалы на высоте 51 и следующих этажей. От каждой двери почти до самой середины шахты тянулась площадка.

В общем, чтобы пройти дальше наверх, нужно достать до этих площадок — иного выхода, похоже, не было.

Юджио вытянулся в струнку, подняв правую руку, и не задумываясь подпрыгнул.

— …Не, так не достать… — пробормотал он затем и вздохнул. Ближайшая площадка, естественно, висела выше уровня потолка «Великого коридора духовного света», оставшегося позади, а значит, по самым вольным прикидкам, не меньше чем в двадцати мелах над полом.

Кирито, стоящий чуть сбоку и глядевший вверх с таким же озадаченным выражением лица, спросил дрожащим голосом:

— Слушай… хочу лишний раз убедиться: нету ведь таких Священных искусств, чтобы летать, правда?

— Нету.

Мгновенный, безжалостный ответ.

— Ну, в смысле, летать по воздуху дозволено только Рыцарям Единства, так? А они ведь летают не с помощью Священных искусств — у них для этого драконы…

— Так… ну и как тогда они поднимаются на пятьдесят первый и выше?

— Кто их знает…

Друзья разом склонили головы набок. Лучше бы, конечно, без этого обойтись, но, возможно, придется вернуться в Великий коридор и спросить валяющихся на полу подчиненных Фанатио, как тут поднимаются, — ровно тогда, когда они об этом подумали, кое-что случилось.

— Смотри, наверху что-то движется, — нервным голосом произнес Кирито.

— Э?

Юджио задрал голову.

Да, сверху что-то приближалось. Словно облизывая краешки тянущихся от стены площадок, в центре шахты медленно снижалась черная тень.

Вместе с Кирито отпрыгнув назад и положив руку на рукоять меча, Юджио уставился на тень.

Она была идеально круглая. Диаметром… мела два или около того? Всякий раз, когда на нее падал синий свет из узкого окна, становился виден край… похоже, это был железный диск. Но как такая штука может медленно опускаться прямо в воздухе, безо всяких опор, без всего такого?

Уши Юджио разобрали странное шипение, когда диск, не убыстряясь и не замедляясь, проплыл мимо площадки двумя этажами выше. Время от времени шея ощущала холодные дуновения.

Он не побежал, не выхватил меч; он просто стоял, ошеломленный, и смотрел, как диск, облизав край ближайшей площадки, опускается прямо перед ним и Кирито. Когда до пола остался всего мел, из маленького отверстия в середине нижней стороны диска вырвалась струя воздуха; Юджио понял, что это и был источник странных звуков и ветра.

Но как железный диск может парить в воздухе всего лишь благодаря силе ветра? Пока Юджио ломал голову, шипение усилилось, а железный диск резко замедлился — и наконец остановился, идеально вписавшись в круглую выемку посреди каменного пола; раздался негромкий стук, прошла легкая дрожь.

Верхняя сторона диска была гладкая и полированная, как зеркало. По краям виднелись вычурные серебряные поручни. Посередине торчала стеклянная трубка высотой примерно мел и толщиной полмела — и рядом с ней, держа руки на закругленном в виде полусферы конце трубки, молча стояла девушка.

— ?!.

Юджио отступил на шаг, сильнее сжав рукоять меча и чуть вытянув клинок, — вдруг это Рыцарь Единства.

Но тут же он заметил, что ни на поясе, ни за спиной у девушки даже кинжала не было. И ее одеяние — простое длинное черное платье — тоже мало годилось для боя. Единственным украшением, если это можно так назвать, была скромная полупрозрачная каемочка белого передника, покрывающего грудь и спускающегося ниже коленей. И ничего больше.

Светло-коричневые с сероватым оттенком волосы, ровно остриженные на уровне бровей и плеч, бледное лицо без каких-то бросающихся в глаза черт — ухоженное, но начисто лишенное эмоций. Юджио казалось, что девушка немного младше его, но уверенности не было.

Да кто же она? Юджио попытался посмотреть ей в глаза, но даже цвета их не смог разобрать за полуопущенными веками. Не попытавшись взглянуть на друзей даже после остановки диска, девушка отняла руки от странной стеклянной трубки, сложила их перед грудью, затем поклонилась и впервые за все время заговорила.

— Простите за ожидание. На какой этаж желаете отправиться?

Голос был почти без интонаций и совсем без эмоций. Не уловив даже намека на враждебность, Юджио осторожно убрал руку от меча. Он вновь прокрутил в голове слова девушки.

— Какой этаж… погоди… так ты хочешь поднять нас наверх?

Когда он задал этот вопрос, веря и сомневаясь одновременно, голова девушки, вернувшаяся уже в изначальное положение, вновь опустилась.

— Конечно. Не сообщите ли мне, на какой этаж желаете отправиться?

— Ну… даже если так…

Юджио был уверен, что любой, кто встречается им в соборе, — враг, и потому запнулся, не зная, что ответить. Тогда стоящий рядом с ним Кирито заговорил беззаботным тоном; что у него в голове, Юджио тоже не понимал.

— Эмм, мы вообще-то преступники и вторглись в собор… нам вообще можно подниматься на этом ли-… то есть диске?

Девушка склонила голову чуть набок, но тут же выпрямила обратно и ответила:

— Моя единственная задача — управлять диском-подъемником. Я не получала приказов касательно чего-либо другого.

— Понятно. Тогда позволь нам принять твое предложение.

После этих небрежно произнесенных слов Кирито зашагал к диску; Юджио со страхом в голосе спросил:

— Э-эй, а ты уверен, что это нормально?

— Ну, других-то путей наверх, похоже, нет.

— Это… так, конечно, но…

У Юджио просто в голове не укладывалось, как можно подниматься вот на этой подозрительной штуке вообще без каких-то мер предосторожности сразу после той заварухи с детьми, оказавшимися Рыцарями Единства; однако как управлять диском, они оба понятия не имели. Мысль, что, даже если это окажется ловушкой, они успеют спрыгнуть на ближайшую площадку, придала Юджио решимости, и он последовал за партнером.

Когда они оба взошли на диск через разрыв в роскошном ограждении, Кирито с любопытством посмотрел на стеклянную трубку и сказал девушке:

— Эмм, пожалуйста, отвезите нас на самый верхний этаж, на какой можно.

— Хорошо. Мы поднимемся на восьмидесятый этаж, «Облачный сад». Убедительная просьба не выходить за ограждение.

Мгновенно ответив, девушка снова поклонилась и положила руки на трубку. Сделала вдох и —

— Систем колл. Дженерейт эйриал элемент.

При столь внезапном применении Священного искусства Юджио всполошился, решив, что это атака, но, похоже, он ошибся. Ведь светящиеся зеленым светом воздушные элементы появились внутри прозрачной трубки. Что его потрясло, так это их количество. Целых десять штук — девушка, должно быть, очень сильна в Священных искусствах, раз смогла создать столько за один вызов.

Из десяти тонких пальцев девушки, лежащих на стеклянной трубке, три — правые большой, указательный и средний — распрямились, и девушка прошептала:

— Бёрст элемент.

Три воздушных элемента взорвались с яркой вспышкой, и внизу что-то заворчало. Металлический диск с тремя людьми тут же начал подниматься, словно толкаемый снизу невидимой рукой.

— Вот оно что! Вот как эта штука работает.

Одновременно с тем, как раздался восторженный голос Кирито, Юджио тоже понял, за счет чего поднимается диск. Воздушные элементы взрываются в стеклянной трубке, проходящей сквозь диск, образующаяся струя воздуха выталкивается вниз, а сам диск при этом поднимается вверх.

Теперь, когда Юджио понял, все казалось простым; однако диск двигался настолько плавно, что этого вообще почти не было заметно. Если не считать легкой кратковременной тяжести в самом начале подъема, диск скользил почти без рывков.

Пятидесятый этаж быстро скрылся внизу, и Юджио вдруг осознал, что этот маленький диск способен подняться аж до восьмидесятого этажа собора — это уже где-то в облаках. Вытерев потные ладони о брюки, он крепко вцепился в поручни.

Кирито же, напротив, совершенно не волновался, будто уже катался в прошлом на чем-то подобном; он охал и ахал, восхищаясь устройством диска. Впрочем, скоро его интерес переключился с диска на человека, который им управлял; Кирито повернулся к девушке и спросил:

— Сколько ты уже занимаешься этой работой?

Девушка ответила немного озадаченно, по-прежнему не глядя прямо на собеседника:

— Сейчас идет сто седьмой год с тех пор, как мне был доверен этот Священный Долг.

— Сто се-…

Юджио распахнул глаза, забыв даже про пустоту под ногами. Он сбивчиво спросил вместо Кирито:

— Ст-то семь лет… и все это время ты управляешь этим диском?!

— Я не управляю им… все это время. Мне дозволено делать перерыв на обед в середине дня и, конечно же, спать ночью.

— Э, это… не совсем то, что я…

Нет.

Все именно так и было. Видимо, Жизнь этой девушки заморожена, как и у Рыцарей Единства; она живет на металлическом диске, можно сказать, целую вечность.

На взгляд Юджио, такая судьба куда более жестокая, более унылая и тоскливая, чем даже у Рыцарей Единства, которые всю отведенную им вечность вынуждены сражаться.

Металлический диск поднимался небыстро, но ровно. Девушка, продолжая прятать эмоции под полуопущенными веками, создавала воздушные элементы всякий раз, когда они заканчивались, и взрывала. Юджио подивился, сколько же раз она уже повторила это «бёрст», но, конечно, ответ лежал за пределами его воображения.

— Слушай… как тебя зовут? — вдруг спросил Кирито.

Девушка наклонила голову и держала так дольше, чем прежде, после чего наконец прошептала:

— Мое имя… я его не помню. Все господа и дамы обращаются ко мне «оператор подъемника». Оператор подъемника… вот мое имя.

Похоже, даже Кирито не нашелся, что ответить. Юджио, невольно считающий проплывавшие мимо площадки и добравшийся уже до двадцати, почувствовал острую необходимость что-то сделать с повисшим молчанием и раскрыл рот.

— …Это… это, мы сюда пришли, чтобы победить важных людей в Церкви Аксиомы. Тех, кто дал тебе этот Священный Долг.

— Понятно.

Вот и все, что ответила девушка. Но Юджио продолжил, скорее всего, без какой-либо конкретной цели:

— А если… если церковь перестанет существовать и ты освободишься от Священного Долга, что ты тогда будешь делать?..

— …Освобожусь?..

Неуверенно повторив это слово, девушка по имени Оператор подъемника замолчала, и это молчание длилось пять этажей.

Подняв голову, Юджио обнаружил, что там, наверху, появился серый потолок. Должно быть, это низ восьмидесятого этажа собора. Вот-вот они войдут в самое сердце Церкви Аксиомы.

— Я… ничего не знаю о мире, кроме этого диска-подъемника, — вдруг заговорила девушка, запинаясь. — И поэтому… я не могу решить, какой у меня будет новый Священный Долг, даже если вы настаиваете… Но если вы, спрашивая, имели в виду, чего мне хочется…

Ее лицо, все это время опущенное, поднялось, и девушка взглянула на узкие окна в правой стене — на чистое северное небо за этими окнами.

— …Мне хотелось бы летать свободно на этом диске… в небе…

Впервые Юджио увидел глаза девушки; они оказались ярко-синими, как небо в середине лета.

Последний воздушный элемент вспыхнул и перестал существовать; одновременно с этим диск поднялся к тридцатой площадке и мягко остановился.

Девушка по имени Оператор подъемника убрала руки от стеклянной трубки, сложила их перед грудью и низко поклонилась.

— Благодарю за терпение, мы прибыли на восьмидесятый этаж, «Облачный сад».

— …Спасибо.

Кирито и Юджио поклонились в ответ и сошли с диска на площадку.

Девушка больше не поднимала глаз. Еще раз слегка поклонившись, она вверила спуск слабенькому воздушному элементу. Шипение, подобное звуку холодного зимнего ветра, исчезло вдали, и диск растворился в синем сумраке — маленький стальной мирок, изолированный от всего остального на целую вечность.

Юджио невольно сделал глубокий вдох.

— …Я думал, мой предыдущий Священный Долг хуже всех, потому что бесконечный, но…

Услышав, как он это пробормотал, Кирито поднял брови и посмотрел на него.

— Это же просто счастье — когда я стал бы старым и не мог держать топор, то просто оставил бы его; по сравнению с ее Священным Долгом это…

— Кардинал сказала, что Жизнь человека можно заморозить, не дать ей снижаться естественным путем с помощью Священных искусств, но это не спасает от старения души. Оно будет постепенно разъедать память человека, и в конце концов он сломается.

Уныло произнеся эти слова, Кирито с силой крутанулся всем телом, будто пытаясь оборвать эту цепочку мыслей, и повернулся к глубокой шахте спиной.

— То, что делает Церковь Аксиомы, — неправильно. Вот почему мы должны победить Администратора. Но это будет еще не конец, Юджио. Настоящие испытания будут потом…

— Э?.. А разве мы просто не предоставим решать все дела Кардиналу-сан, когда победим Администратора?

Кирито приоткрыл рот, будто хотел ответить что-то, но в черных глазах мелькнула нетипичная для него нерешительность, и он отвел взгляд.

— Кирито?..

— …Нет, давай об этом поговорим, когда вернем Алису. Сейчас некогда думать о посторонних вещах.

— Это… так, конечно, но все же…

Кирито бодрым шагом двинулся по площадке, будто пытаясь сбежать от вопросительного взгляда Юджио. Юджио поспешил следом, сам не очень понимая свои чувства; впрочем, нарастающее напряжение мгновенно смыло неясные сомнения, как только друзья очутились перед громадной дверью в конце площадки.

Судя по тому, что на пятидесятом этаже собралось сразу пять Рыцарей Единства, тот, кто принимал меры против незваных гостей, — скорее всего, «распорядитель», которого упомянула Фанатио, — намеревался именно там остановить Юджио с Кирито во что бы то ни стало. Но они отбили яростные атаки рыцарей и каким-то образом сумели одержать победу, — и это было почти что чудо.

Поскольку они прорвали ту оборонительную линию и подобрались настолько близко к верхнему этажу, наверняка распорядитель теперь пошлет самых сильных своих подчиненных, сдерживаться он не будет. Вполне возможно, за этой дверью Юджио с Кирито поджидают сам командующий, все оставшиеся Рыцари Единства, а заодно всякие священники и монахи — лучшие по части Священных искусств; да, такого исключить было нельзя.

Но, раз другого пути все равно нет, нам остается лишь пробиваться через все преграды лобовой атакой.

И мы справимся. Пока нас двое — Кирито и я.

Юджио и стоящий рядом Кирито обменялись решительными взглядами и разом кивнули. Вытянули руки вперед, положили один на левую, другой на правую створку и с силой толкнули.

Каменные створки с тяжелым звуком начали открываться.

— !..

На все пять чувств Юджио нахлынули сладкие ароматы, буйство красок, шепот воды; у него даже голова закружилась в первый момент.

Сомневаться не приходилось — они по-прежнему находились в башне. Вдали виднелись стены из того же белого мрамора, что и на предыдущих этажах.

Однако громадная площадь этажа не была выложена камнем, как у всех предыдущих. Здесь расстилался густой, мягкий на вид газон. То тут, то там пышно цвели разнообразные Священные цветы — от них-то, похоже, и исходили ароматы.

Сильнее всего Юджио поразил струящийся неподалеку ручеек; водная гладь сверкала и искрилась. От двери, где стояли двое друзей, шла узенькая мощенная кирпичом тропа; разрезая газон, она подходила к деревянному мостику, перекинутому через ручеек, а потом убегала дальше.

За ручейком виднелся небольшой холм. Тропинка, изгибаясь, шла вверх по склону; вокруг нее росло множество цветов. Пройдясь по ней взглядом, Юджио обнаружил на вершине холма одинокое дерево.

Оно было не такое уж большое. На тонких ветках можно было разглядеть темно-зеленые листья и оранжевые крестовидные цветы. Свет Солуса, вливающийся через окно под потолком, падал точно на дерево, и многочисленные цветки сверкали, словно золотые.

Гладкий тонкий ствол тоже купался в солнечном свете и весь сиял — и возле корней виднелось что-то ослепительно-золотистое…

— Ах…

Юджио сам не заметил, как тихий вздох вырвался у него изо рта.

Все до единой мысли в его голове остановились, как только он увидел девушку, которая сидела, закрыв глаза и прислонившись спиной к стволу дерева.

Силуэт девушки весь светился золотом, точно призрак, принесенный солнечным светом. Великолепные доспехи, закрывающие туловище и руки, — белые с золотой росписью, длинная юбка — тоже белоснежная с золотой вышивкой. Даже от белых кожаных сапожек под солнечным светом исходило прекрасное сияние.

Но ярче всего блестели длинные, густые, прямые волосы. Словно струя расплавленного золота по идеальной дуге стекала с небольшой головки к пояснице, источая совершенное сияние.

Давным-давно это сияние Юджио видел каждый день. Но тогда он не понимал ни ценности его, ни мимолетности — шутки ради дергал за эти волосы и вплетал в них веточки.

Всего за один день значение этого золотого блеска изменилось — из воплощения дружбы, мечты и неясной привязанности он превратился в напоминание о слабости, трусости и отвратности Юджио. И вот это сияние, которого он никогда уже не должен был увидеть, вновь на расстоянии вытянутой руки.

— А… Али… са…

Даже не замечая хриплого голоса, вырывающегося из его собственного рта, Юджио неверной походкой двинулся вперед.

Пошатываясь, он шел по кирпичной тропе. Ни освежающего аромата Священных цветов, ни успокаивающего шелеста воды сознание Юджио больше не замечало. Лишь жар от собственной вспотевшей руки, прижатой к груди, да кинжал, будто пульсирующий под курткой, привязывали Юджио к этому миру.

Через мостик, пересекающий ручей; потом к склону холма. И вот уже до вершины меньше двадцати мелов.

Подняв голову, Юджио смог отчетливо разглядеть приопущенное лицо девушки. Ни следа эмоций не было на белой, почти прозрачной коже. Девушка просто сидела молча, закрыв глаза, и мысли ее, похоже, витали где-то там, среди солнечных лучей и цветочных ароматов.

…Она спит?

Если я сейчас подойду и кольну кинжалом один из этих пальчиков, переплетенных на колене… это будет все?

Именно тогда, когда эта мысль мелькнула у Юджио в голове —

Правая рука Алисы беззвучно поднялась; ноги Юджио застыли, сердце заколотилось быстрее.

Очаровательные губки шевельнулись, ушей Юджио коснулся такой знакомый голос.

— Дайте мне еще немного времени. Очень давно у нас не было такой прекрасной погоды, и мне хотелось бы, чтобы это дитя могло еще насладиться солнечным светом.

Ее веки, обрамленные золотыми ресницами, мягко поднялись.

Единственная в мире пара таких синих глаз посмотрела прямо на Юджио.

Ему показалось, что вот-вот взгляд Алисы смягчится, улыбка появится на губах.

Однако синева ее ясных глаз не была, как прежде, теплым цветом неба. Сейчас это был цвет льда, прожившего тысячу лет и не таявшего, сколько бы солнечного света на него ни падало. Пронзенный этим холодным взглядом, Юджио почувствовал, что даже двинуть ногой не в состоянии.

Как и ожидалось, сражение было неизбежно.

Пусть даже она потеряла память — все-таки это была Алиса Шуберг из Рулида, а ему, Юджио, придется поднять на нее меч. Чтобы снова сделать ее той, кем она когда-то была. Как бы тяжело ему ни было принять необходимость этого сражения.

Юджио на себе испытал истинную силу Рыцаря Единства Алисы Синтезис Сёти два дня назад, когда она ударила его ножнами по щеке. Конечно, та атака застала Юджио врасплох, но факт остается фактом: Юджио не смог уследить за ударом взглядом. Ясно, что мечника такого уровня практически невозможно подавить, не получив тяжелейших ран.

С таким противником нельзя драться вполсилы.

…И все же — способен ли я хоть прядь этих золотых волос повредить?

Я ведь даже шагу вперед ступить не могу, не то что вытащить меч.

Из-за спины стоящего столбом, застрявшего в этом внутреннем конфликте Юджио раздался голос Кирито — ясный, хоть и с хрипотцой.

— Ты не дерись, Юджио. Думай только о том, чтобы как следует воткнуть кинжал Кардинала. Я остановлю ее атаки, даже если это будет стоить мне жизни.

— Но… но.

— Другого выхода нет; чем дольше мы протянем сражение, тем будет хуже. Я не буду уклоняться от первой атаки Алисы, а приму ее на себя и тем самым сдержу ее, а ты бей кинжалом сразу. Понял?

— …

Юджио закусил губу. В конечном итоге это из-за него Кирито пришлось лить кровь и в бою с Дюсолбертом, и позже, с Фанатио. И это несмотря на то, что изначально безумный план бросить вызов Церкви Аксиомы родился из личных стремлений Юджио.

— …Прости, — пристыженно произнес он. Кирито ответил тоном, чуть более похожим на его обычный:

— Нечего извиняться; скоро я заставлю тебя расплатиться многократно. …Ладно, это потом, но…

— ?.. Что такое?

— Да нет… Просто, насколько я вижу, она безоружна. И еще… о ком это она говорила «это дитя»?..

Взгляд Юджио, будто примагниченный, вновь сосредоточился на Алисе, по-прежнему сидящей на вершине холма. Ее глаза опять были прикрыты, голова опущена; когда Юджио глянул на ее пояс, золотых ножен, которые висели там при их первой встрече в Академии мастеров меча, не было.

— Может, она оставляет где-то свой меч, когда так вот отдыхает, или типа того… это бы нам здорово помогло.

Судя по голосу Кирито, сам он в такое верил слабо. Черный мечник погладил рукоять своего меча левой рукой.

— Это не очень вежливо по отношению к Алисе, но мы не можем тут стоять и ждать, пока она кончит принимать солнечную ванну. Есть у нее меч или нет — если мы нападем сейчас, это по крайней мере не даст ей произнести заклинание полного контроля. Честно говоря, если так получится — это будет лучшее, на что мы можем надеяться.

— Похоже, ты прав… Мой полный контроль не очень вреден для Жизни моего меча; думаю, сегодня я еще раза два смогу его применить…

— Это здорово. У меня, кстати, предел — еще один раз. А ведь после Алисы еще должен быть этот их командующий. Ладно… пошли.

Кирито чуть кивнул и зашагал вперед.

Собрав волю в кулак, Юджио двинулся следом.

Покинув мощеную тропу, обходящую вершину холма стороной, друзья направились прямо к Алисе. Раздался мягкий звук шагов по траве.

Когда они прошли полпути, Алиса мягким движением встала на ноги. Ее холодные глаза без тени эмоций смотрели на Юджио с Кирито из-под полуопущенных век.

Этот взгляд точно какое-то заклинание наложил: ноги Юджио мгновенно отяжелели. Несмотря на то, что, как ни вглядывайся, никакого меча при Алисе не было, Юджио чувствовал, что его ноги просто отказываются приближаться к девушке. Неужели страх так крепко въелся в его тело после одного-единственного удара по щеке? Но даже если так — походка Кирито, идущего впереди, вроде бы тоже утратила пружинистость, нет?

— Вот и досюда вы смогли добраться, — вновь всколыхнул воздух ясный голос Алисы. — Я рассудила, что одного Элдри на страже в розарии будет достаточно, чтобы справиться с вами обоими в том маловероятном случае, если вам удастся сбежать из подземной тюрьмы. Однако вы уничтожили его; более того, вы сразили Дюсолберта-доно и даже Фанатио-доно, обладающих Божественными инструментами, и ступили на землю Облачного сада.

Она укоризненно выгнула брови. Голос, исходящий из розовых губ, приобрел еле слышный оттенок грусти.

— Что же одарило вас двоих такой силой? Что побудило вас явиться и возмутить спокойствие Мира людей? Почему вы не можете понять, что каждый раненый Рыцарь Единства — серьезный удар по подготовке к битве с силами тьмы?

…Это же ради тебя — все ради тебя.

Так выкрикнул Юджио, но мысленно. Он знал, что, даже произнеси он эти слова вслух, для стоящей перед ним рыцаря Алисы они остались бы пустым звуком. Поэтому он лишь стиснул зубы и вложил все силы в ноги, заставляя их идти вперед.

— Как я и думала — похоже, придется задавать вопросы с помощью меча. Да будет так… если вы этого желаете.

Последние слова прозвучали вздохом; затем Алиса оперлась правой рукой о ствол дерева.

Но разве она не без меча…

Ровно в тот же миг, когда Юджио так подумал, у Кирито вырвалось «не может быть!».

Сверкнула вспышка, и деревце, росшее на вершине холма, исчезло.

— ?!.

Запоздало дунуло сладким, свежим запахом; потом пропал и он.

Друзья и глазом не успели моргнуть, как в руках Алисы очутился знакомый тонкий меч. Не только ножны — все от гарды до навершия рукояти ослепительно золотилось. Гарду украшало изображение крестообразного цветка.

Юджио не сразу понял, что именно произошло.

Дерево исчезло, меч появился. Стало быть, дерево превратилось в меч? Но Алиса не произносила никаких заклинаний. Будь то простое Священное искусство иллюзии или высокоуровневое Священное искусство превращения, им невозможно воспользоваться, не прочтя заклинания.

Нет. Если дерево изменило форму силой мысли Алисы — это значит, по сути —

Придя к выводу на мгновение раньше Юджио, Кирито простонал:

— Блин, как паршиво… этот меч уже в состоянии полного контроля?

Хмуро глядя на застывшую пару, Алиса подняла меч горизонтально обеими руками.

Дзиннь! Цвет обнажившегося со звоном клинка оказался ярко-золотым, еще более насыщенным, чем у ножен; под светом Солуса он просто слепил.

Мгновением позже Кирито ринулся в яростную атаку. Неясно было, какой именно способностью обладал Алисин меч, но, похоже, Кирито решил, что лучше всего влезть в ближний бой до того, как Алиса ее применит. Буквально разрывая зеленую траву, он за десять прыжков преодолел восемьдесят процентов отделяющего его от Алисы расстояния.

Крепко ухватив цепочку на груди, Юджио со всех ног помчался за партнером. Кирито, по-видимому, вовсе не собирался выхватывать меч. Он как будто решил остановить первую атаку Алисы собственным телом, как и заявлял. Но даже если это и скует ее движения, то вряд ли надолго. А значит, Юджио обязательно должен выполнить свою задачу и уколоть Алису кинжалом — нельзя упустить этого шанса.

Выражение лица Алисы ни на чуть-чуть не изменилось, пока она наблюдала за набегающим черным мечником. Небрежным движением она махнула правой рукой, держащей меч.

Кирито был еще за пределами досягаемости. Скорей всего, это был какой-то дальнодействующий прием вроде тех, что у Дюсолберта или Фанатио. В таком случае — даже если первая атака остановит продвижение Кирито, Юджио сумеет воспользоваться моментом, чтобы приблизиться и нанести удар кинжалом.

Твердо настроившись на это, Юджио забежал чуть в сторону, чтобы атаковать не с той же стороны, что Кирито.

Правая рука Алисы мягко двинулась вперед.

Золотой клинок — исчез.

— ?!

Точнее сказать, не исчез. Более правильное слово — «распался». Он разделился на сотни тысяч хлопьев и золотым шквалом налетел на Кирито.

— Гуаа!!!

Окутанный густым мерцанием, Кирито со стоном отлетел назад.

Стремясь использовать возможность, предоставленную ему партнером, Юджио стиснул зубы и понесся вперед.

Однако золотой вихрь, атаковавший Кирито, не успокоился на этом. С шумом, как от метели, он прямо в воздухе развернулся влево и налетел сбоку на Юджио.

Удар был такой силы, что Юджио не устоял на ногах. Будто сметенный в сторону гигантской ладонью, он рухнул на правый бок.

Каждая чешуйка была размером меньше сана, но обладала совершенно потрясающим весом. Лежа на траве, Юджио ощутил жгучую боль во всей левой руке, которой защитил голову от атакующего золотого шквала; он с трудом подавлял в себе желание вопить и корчиться.

Стая золотых хлопьев, с такой легкостью остановившая атаку Юджио и Кирито, прочертила в воздухе дугу и вернулась к Алисе. Однако они не стали снова принимать форму меча, а закружились вокруг рыцаря.

Если приглядеться — все эти хлопья имели форму крестиков, а посередине у них были еще более крохотные ромбики. Они выглядели точно так же, как украшение на гарде, — то есть как цветки дерева, росшего на холме.

— …Вы что, насмехаетесь надо мной? Как вы смеете бежать на меня, даже не извлекая мечей? — негромко укорила друзей Алиса, как обычно, без тени эмоций в голосе. — Эта атака должна была послужить предостережением. Следующая сметет ваши Жизни. Покажите же мне все, что у вас есть, — в том числе ради тех рыцарей, которых вы победили до сих пор.

Она атаковала — вполсилы?

Несмотря на эту абсурдную мощь?..

Юджио содрогнулся; и тут же все множество золотых цветочков разом издало громкое «дзык». Вглядевшись, он обнаружил, что кончики четырех лепестков, прежде округлые, превратились в острия почище, чем у меча. Если он получит удар этими штуками, то простым падением уже не отделается. Цветочки наверняка разорвут ему кожу, а может, даже рассекут кости.

Ужас ледяной волной хлынул на Юджио, заставив оцепенеть руки и ноги.

Даже от одного-единственного золотого цветочка Юджио потеряет немало Жизни, если тот попадет в жизненно важный орган. А вокруг Алисы сейчас в прекрасном вихре кружилось сколько — двести, триста цветков, больше? Отбить их все мечом просто невозможно, увернуться от цветочного урагана, способного двигаться в воздухе как угодно, — тоже практически немыслимо. В общем, Алисино искусство полного контроля было невероятно совершенным и могучим…

Да, невероятно.

Священное искусство полного контроля над оружием, плюс еще Божественный инструмент — вместе огромная сила, да; однако есть и ограничения. Суть заклинания в том, что оно превращает «память» оружия о своем происхождении — было ли оно горячим, холодным, твердым, быстрым и так далее — в атакующую способность; при этом чем больше оружие специализировано в чем-то одном, тем слабее оно во всех прочих отношениях.

Потому-то полный контроль Фанатио, заместителя командующего рыцарями, и был нейтрализован Кирито с помощью всего лишь зеркала — он был слишком специализирован на том, чтобы пробивать цель в одной-единственной точке мощным световым лучом.

Неизвестно, что собой представляло прежде то деревце, послужившее, похоже, исходным материалом для меча Алисы, но если его сила была разделена между таким громадным количеством цветков, у каждого из них она должна быть невелика; и если она вложена в основном в точность, то чешуйки не должны обладать особой мощью. Однако на практике каждая чешуйка меньше сана размером била, как затрещина великана, — это Юджио испытал на себе. Сколько ни думай, а с той теорией как-то не сочетается.

Если небольшое деревце с оранжевыми цветочками способно на такое — должно быть, у него совершенно запредельный уровень, выше даже, чем у «древа зла» Кедра Гигаса, породившего меч Кирито…

Лежащий впереди и слева от Юджио партнер, похоже, думал в том же ключе — когда он поднял голову, его лицо было бледным от страха и потрясения.

Но он, человек, не знающий значения слова «сдаваться», тут же взглянул на Юджио с обычным своим блеском в глазах и беззвучно шевельнул губами.

«Заклинание». Начинай его читать.

Верно. Прорваться сквозь вихрь цветков лобовой атакой невозможно. Значит, выбора нет — необходимо сковать его повелительницу с помощью полного контроля над «Мечом голубой розы». Алиса, когда атаковала лепестками, водила мечом (точнее, его рукоятью) в такт их движениям. Стало быть, цветки управляются не исключительно волей Алисы.

По-прежнему неприглядно валяясь на траве, Юджио ласково погладил левой ладонью рукоять «Меча голубой розы» и начал еле слышно читать заклинание полного контроля. Если Алиса заметит и нападет, тут уж ничего не попишешь, но Кирито должен что-то сделать на этот счет.

Оправдывая ожидания Юджио, Кирито тут же нарочито резким движением вскочил на ноги и напряженным голосом выкрикнул:

— Приношу извинения за неуважительное поведение в отношении достопочтенного Рыцаря Единства! Я, мечник-ученик Кирито, официально запрашиваю разрешение провести поединок на мечах с Рыцарем Единства Алисой!

Прижав правый кулак к груди и поклонившись, он затем взялся за рукоять меча, висящего слева на поясе. Черный клинок вылетел из ножен со звучным лязгом и поднялся над головой Кирито, будто стремясь рассечь надвое золотое сияние, исходящее от рыцаря.

Алиса пристально посмотрела на черного мечника своими синими глазами, которые, казалось, видели все и всех насквозь, и, моргнув один раз, ответила:

— Очень хорошо. Посмотрим, насколько вашим изъеденным злом сердцам подвластны мечи.

Она мягко взмахнула рукоятью. Стая золотых цветков, порхающих вокруг, потянулась к правой руке Алисы со звуком, похожим на шорох волн; они один за другим стали устраиваться перед гардой, не оставляя пустот. Потом раздался металлический звон, и хлопья слились воедино, образовав золотой клинок.

Алиса грациозным движением поместила меч на уровне груди и двинулась к Кирито. Тот занял стойку с опущенным вниз мечом и снова обратился к противнице:

— После этого поединка один из нас неизбежно падет, поэтому я прошу тебя заранее сказать мне кое-что. Я полагаю, то дерево на вершине холма — прежняя форма твоего Божественного инструмента; но как такое маленькое дерево может обладать такой потрясающей силой?

Конечно же, этот вопрос он задал, чтобы выиграть время; однако, вполне возможно, Кирито действительно хотел узнать про загадочный золотой меч и его полный контроль. Юджио, разумеется, тоже грызло любопытство. Продолжая читать заклинание, он в то же время навострил уши.

Сделав три шага вперед, Алиса остановилась. Несколько секунд молчала, потом, едва шевеля губами, произнесла:

— Нет смысла рассказывать вам об этом перед вашей неминуемой гибелью, но… полагаю, на пути в Небесный град можно и задержаться ненадолго. Мой Божественный инструмент — «Меч душистой оливы». Как и намекает его имя, некогда это была душистая олива, дерево без каких-либо особенностей.

Душистая олива — небольшое деревце, которое цветет осенью маленькими оранжевыми цветками. Близ Рулида Юджио встречал такие, но нечасто, а вот в столице они попадались сплошь и рядом. В общем, это дерево нельзя назвать исключительной редкостью, как Кедр Гигас, единственный во всем мире.

— Да, это было обычное маленькое деревце. Единственное его отличие — оно очень долго прожило. …То место, где воздвигнут Центральный собор, было некогда «Изначальной землей», дарованной людям богиней творения Стейсией в незапамятные времена. В сердце той маленькой деревни бил красивый родник, а возле него росла одинокая душистая олива… так говорит первая глава летописи сотворения мира. То дерево и породило мой меч. Надеюсь, ты понимаешь: этот «Меч душистой оливы» — самая древняя сущность среди всех порождений природы в Мире людей.

— Чт… что ты…

Кирито был явно ошеломлен, Алиса же продолжила бесстрастно нанизывать слова одно на другое.

— Этот меч — воплощение дерева, жизнь которому дала богиня. Его свойство — «вечное бессмертие». Даже один из этих цветков способен расщепить камень, к которому прикоснется, или разломить поверхность земли… в чем ты уже убедился на собственном опыте. Теперь ты отдаешь себе отчет, против чего именно ты поднимаешь меч?

— …Ага, теперь отдаю.

Формальный стиль речи Кирито исчез без следа.

— Ясно, значит, первый бессмертный объект, созданный богиней… вот оно как, хех. Блин, на нас сваливаются все более и более крутые штуки… однако я не могу и дальше стоять тут и восхищаться.

Кирито медленно поднял над головой черный меч — по-видимому, куда более слабый, чем «Меч душистой оливы», пусть они и сходного происхождения, — и воскликнул:

— А теперь, Рыцарь Единства Алиса… начнем наш поединок!

Воздух сотрясся, когда черный мечник ринулся вперед. Он мчался к стоящей на вершине холма Алисе с такой скоростью — и не поверишь, что он бежит в гору.

Каким бы немыслимо крутым ни был меч Алисы — Кирито полагал, должно быть, что получит преимущество, если будет атаковать на скорости в ближнем бою. Фанатио в предыдущей битве могла справляться с сериями ударов, потому что собственными усилиями освоила эту тактику боя; она исключение среди всех Рыцарей Единства.

Как и предполагали Кирито с Юджио, Алиса послушно подняла меч над головой, готовясь парировать удар Кирито сверху вниз. Когда за этим ударом последует второй, на среднем уровне, она, даже с ее скоростью, не сумеет защититься.

Летящий сверху вниз меч Кирито, превратившись в черную молнию, столкнулся с «Мечом душистой оливы»; разлетелись сине-белые искры.

Однако предполагаемого второго удара не последовало.

Потому что, хотя меч Алисы едва сдвинулся с места, Кирито — атаковавший — отлетел назад и с трудом удержался на ногах; можно подумать, что он с веточкой напал на скалу.

— Уоо…

Развернувшись к Кирито, который заскользил на склоне и сделал два-три шага, чтобы не упасть, Алиса двинулась к нему струящейся походкой.

Левая рука была откинута в сторону, даже пальцы оттопырены. Все тело выпрямлено, золотой меч отведен за голову. Это был традиционный стиль, не очень-то подходящий для настоящего боя, в отличие от стиля Айнкрад; но облик Алисы с ее летящими золотыми волосами и порхающей юбкой был совершенен, точно на картине.

— Эээйе!

Одновременно с этим пронзительным возгласом меч, описав стремительный полукруг, понесся к цели. Скорость его была просто пугающая. Но все движения Алисы казались какими-то преувеличенными.

Кирито хватило времени, чтобы не только восстановить равновесие, но и сдвинуть меч влево, защищаясь от удара.

Дзыннь! Мечи громко столкнулись.

И вновь, закрутившись волчком, прочь отлетел Кирито. Выставив руку и с трудом сумев не упасть, он съехал вниз, к подножию холма.

Лишь тут Юджио понял, что происходит у него перед глазами.

Удары этих двоих обладали абсолютно разным весом.

Кирито владел черным мечом, уровень которого был весьма высок даже по меркам Божественных инструментов, да еще в придачу многоударными комбинациями стиля Айнкрад, чем не может похвастаться большинство Рыцарей Единства; но «Меч душистой оливы», которым сражалась Алиса, похоже, был в несколько раз тяжелее. Когда он наносит удар на такой высокой скорости, его и остановить-то трудно, не то что отбить.

Мало того. При первом соударении клинков назад отлетел Кирито, хотя он же и атаковал. В общем, сражения тут не получится.

Кирито, судя по всему, тоже это понял — он быстро встал и сделал еще несколько шагов назад с выражением испуга на лице. Алиса мчалась следом плавно, будто скользила.

То, что происходило дальше, вполне можно было назвать первым за эти два года сражением Кирито, которое проходило со столь чудовищным перевесом его противника.

Алиса грациозно, словно танцуя, наносила удар за ударом. Кирито изо всех сил пытался их парировать, но всякий раз постыдно отлетал прочь. Он мог бы получить шанс на контратаку, если бы уклонился от удара, но меч Алисы был устрашающе быстр и точен, и избегать его ударов было невероятно тяжело.

Хоть и трясясь от страха, Юджио закончил читать заклинание и побежал за непрерывно движущейся парой. При таком положении дел ему не оставалось ничего другого, кроме как включить полный контроль, пока Кирито кое-как сдерживает атаки Алисы.

После всего лишь пяти обменов ударами, произошедших почти мгновенно, Кирито очутился у западной стены. За его спиной был сплошной мрамор — никаких путей к отступлению.

Наведя меч на припертого к стене противника, Алиса с сосредоточенным лицом произнесла:

— Понятно. …Ты второй, кому удалось так долго противостоять моим атакам. Похоже, взойти сюда тебе помогли прочная решимость и вера. Однако… всего этого не хватит, чтобы поколебать церковь. Как я и думала, вам нельзя дозволить возмущать спокойствие в Мире людей.

В стойке золотого рыцаря не было уязвимых мест. Скорее всего, и с полным контролем Юджио она разберется мгновенно, даже если Юджио атакует со спины.

Кирито — скажи что-нибудь. Пусть она хоть на миг ослабит бдительность.

Юджио молча молился на бегу, однако его партнер лишь прислонился к стене; глаза его сверкали, но он не пытался произнести ни слова.

— Что ж — приготовься.

«Меч душистой оливы» прочертил в воздухе дугу, взлетев над головой Алисы.

Миг тишины.

Разрывая воздух, сверху вниз рванулся золотой свет.

Распахнув глаза до предела, Кирито махнул правой рукой настолько быстро, что глазом не уследить.

Пронзительный лязг металла. Облако искр.

Кирито не стал принимать удар на меч, а позволил ему пройти мимо. Мечи встретились под наименьшим возможным углом, и тяжелейшая атака Алисы отклонилась совсем чуть-чуть.

«Меч душистой оливы» с глухим звоном воткнулся — в мраморную стену на сан левее головы Кирито. Отсеченная прядь черных волос рассыпалась в воздухе и исчезла.

И тут же Кирито бросился на Алису. Зажал правую руку рыцаря своей левой, обвил левую руку своей правой. До сих пор Алиса даже не вздрогнула, но сейчас ее щеки слегка дернулись.

Сейчас.

— Энханс армамент!!!

С этим воплем Юджио вонзил «Меч голубой розы» в лужайку у себя под ногами.

Все вокруг мгновенно стало белым. Волна холода покатила вперед с невероятной быстротой и тут же поглотила стоящих в десяти мелах Кирито и Алису.

Вокруг ног сражающихся тут же вверх поползли бессчетные ледяные усики. Обвившись вокруг сцепленных фигур, они превратились в голубые оковы. Черное одеяние Кирито, белые доспехи Алисы — все это оказалось погребено под толстой коркой льда.

Кирито… Алиса… простите меня!

Плача в душе, Юджио продолжал создавать все новые ледяные усики. Нельзя быть уверенным, что каких бы то ни было оков окажется достаточно, если их цель — Алиса.

Усики, один за другим с глухим шорохом обвивающиеся вокруг Кирито и Алисы, превратились вскоре в одну толстенную сосульку.

Заточивший в себе мечников многослойный полупрозрачный столб, напоминающий кристалл, безмолвно сверкал. Наружу торчала лишь правая рука Алисы, которая сжимала вонзенный в стену «Меч душистой оливы». Чуть удивленное лицо Алисы и лицо Кирито, выражающее готовность умереть, оставались под толщей льда совершенно неподвижными.

Вонзить кинжал в эту руку — и все будет кончено.

Юджио убрал руки от «Меча голубой розы» и встал. Как только он выпустил меч, действие полного контроля прекратилось, но толстой сосульке, чтобы растаять, понадобятся десятки минут. Твердо сжав правой рукой кинжал в кармане, Юджио сделал шаг, другой —

После третьего шага прямо перед ним ударил золотой взрыв.

— А…

На глазах у перепугавшегося Юджио воткнутый в стену меч Алисы распался на множество цветков.

Дззз… Мрачный аккорд прозвенел, когда золотое облако окутало сосульку.

Юджио мог лишь смотреть, как крохотные крестообразные лезвия, клубясь, как в урагане, быстро срезают лед. Попади Юджио в этот вихрь, его Жизнь вмиг бы упала до нуля — он и шагу бы не успел сделать.

Срезав весь лед, кроме тоненького слоя, цветочное облако взмыло вверх.

Тут же сосулька разломилась с коротким треском.

Толкнув левой рукой все еще цепляющегося за нее Кирито в сторону Юджио и одновременно стряхнув льдинки с волос, Алиса произнесла все тем же равнодушным тоном:

— Разве вы не попросили у меня честного поединка на мечах? Меня все это немного позабавило, но… какой-то лед не в силах остановить мои цветы. Твоя очередь тоже скоро придет, а пока веди себя спокойно и жди.

Она чуть вытянула вперед правую руку, и порхающие над ней цветки тотчас собрались и вернулись в меч —

— Энханс армамент!!!

Этот выкрик принадлежал Кирито.

Никто не заметил, как он произнес заклинание, но струи тьмы вырвались из черного меча, который он сжимал обеими руками.

Целью его была не сама Алиса…

…а «Меч душистой оливы», не успевший еще принять окончательно свою форму.

— Э!..

Впервые за все время в голосе Алисы послышалось потрясение.

Темная лавина расшвыряла цветки в стороны, выбила их из-под власти Алисы.

Страшный грохот ударил по ушам, когда ураган мрака и золота, бушуя и клубясь, врезался в мраморную стену за спиной у Алисы.

— Юджиоооо!!! — проорал Кирито.

Верно. Это последний шанс. Самый последний.

Юджио достал кинжал и рванулся вперед.

Всего восемь мелов до Алисы.

Семь мелов.

Шесть мелов.

И вдруг. Случилось то, чего не ожидал никто.

После абсурдно мощного удара вихря, рожденного слиянием двух Божественных инструментов в состоянии полного контроля, множество трещин пошло по стене Центрального собора.

С грохотом, от которого, казалось, даже Небесный град содрогнулся, толстенная мраморная стена, считавшаяся нерушимой, как и «бессмертные стены», развалилась.

Куски мрамора посыпались наружу; дыра в стене прямо на глазах Юджио стремительно расширялась.

Юджио остолбенело смотрел из-за спин сражающихся на синее небо и белое море облаков.

Внезапно мощный порыв ветра налетел сзади, и Юджио упал на траву. Воздух из башни тянуло наружу сквозь дыру в стене. Двое, стоящие совсем рядом с дырой, противопоставить этому потоку воздуха не могли ничего.

В глазах Юджио намертво запечатлелась картина: черный мечник и золотой рыцарь, сцепившиеся друг с другом, вместе вылетают из башни.

— УААААААА!!!

Вопя во все горло, Юджио пополз к дыре в стене.

Что же делать — создать веревку с помощью Священных искусств — нет, лучше их спасти с помощью льда от «Меча голубой розы» —

Времени на то, чтобы воплотить эти мысли в действия, ему никто не дал.

Глыбы, из которых состояла стена и которые вроде как выпали наружу, собрались вместе, словно время повернулось вспять, и начали соединяться.

Бум, бум — глухие звуки раздавались всякий раз, когда дыра сжималась…

— АААААА!!!

Продолжая вопить, Юджио помчался к дыре со всех ног, но она аккуратно схлопнулась прямо у него перед носом — будто ничего и не было.

Юджио в ярости ударил по стене кулаками. И еще раз, и еще.

Он содрал кожу, брызнула кровь, но стена оставалась незыблемой, без намека на повреждение.

— Киритоооо!!! Алисаааа!!!

Блестящий белый мрамор безжалостно поглотил крик Юджио.

Послесловие автора

Спасибо вам, что прочли Sword Art Online, том 12 — «Алисизация: восхождение». Арка «Алисизация» движется вперед; она прошла через «Начало», «Ход», «Поворот»; я и глазом не успел моргнуть, как она добралась до четвертого тома, и, казалось бы, конец уже близок, но… Такое ощущение, что Кирито-сан и Юджио-сан всю дорогу куда-то взбирались, не правда ли… Но, вы понимаете, Центральный собор — стоэтажное здание, как и Айнкрад, и взбираться по нему все время — это было бы просто ужасно. В следующем томе они должны достичь верхнего этажа, и я буду рад, если вы составите им компанию, пока они продолжат подниматься!

Конечно, подзаголовок «Восхождение» употреблен в смысле «взбираться», но, когда речь идет о лестницах, правильнее говорить не «восходить» (райз), а «подниматься» (гоу ап). Смотрите не ошибитесь, когда дело дойдет до ваших экзаменов по Священному языку — в смысле, по английскому. «Подниматься по лестнице» — это «go up the stairs»!

Первый том вышел в апреле 2009 года, а 12 том — в апреле 2013; значит, SAO живет уже четыре полных года. В самой истории, если мы примем за общее начало запуск SAO в ноябре 2022, а за начало арки «Алисизация» июнь 2026, окажется, что там прошло примерно три года и семь месяцев. (Правда, Кирито в Подмирье провел еще два года…)

Я прекрасно сознаю, что Кирито, Асуна и все остальные взрослеют и меняются, пройдя через множество событий как в реальном, так и в виртуальном мире; но в то же время я оставляю перед собой чистый лист, когда пытаюсь выписать, как же изменился я, автор. Может, я и моя жизнь заморожены Администратором-сама?! Все было таким неизменным, что я сам удивляюсь. Постойте-ка: ведь даже ноутбук, на котором я пишу, все тот же! (Правда, краска на клавишах облезла от издевательств.)

Интересно, значит ли это, что любые изменения меня пугают и тяготят? По правде сказать, мое нежелание утруждать себя, приспосабливаясь к изменяющейся обстановке, сильнее желания сменить компьютер на новый, и маршрут моих еженедельных велопрогулок тоже остается неизменным до последнего поворота… Но в то же время я чувствую, что моя голова станет хуже рождать идеи, если я время от времени не буду встречаться с чем-то новеньким, поэтому надеюсь, что в этом году кое-какие изменения все же произойдут. Для начала куплю новый ноутбук… по крайней мере мне хочется это сделать, но наклеивать на экран защитную пленку тааак утомительно…

Редакторы Мики-сан и Цутия-сан, которые поддерживали меня все это долгое время; Абек-сан, который, несмотря на загруженность, каждый раз делал такие живые иллюстрации; и все читатели, сопровождавшие меня вместе с SAO, — надеюсь на вашу поддержку и в пятом году!

Один прекрасный день в феврале 2013

Рэки Кавахара

1

Reference — (англ.) здесь: справочная информация. Здесь и далее — прим. Ushwood.

2

Original version — (англ.) «исходная версия».

3

Японская поговорка. Смысл, полагаю, понятен.

4

Accident — (англ.) «происшествие», «несчастный случай».

5

Access — (англ.) «доступ».

6

Backdoor — (англ.) «черный ход».

7

В японском языке для обозначения человека используется два слова: 人 (хито) и 人間 (нинген); Кардинал в данном случае употребила слово «нинген». Второе кандзи в этом слове очень многозначное, в том числе оно может обозначать общение, сообщество.

8

В прошлом томе он был в серебряных доспехах, здесь в красных. Переведено с оригинала верно.

9

«Лук сломан, стрелы иссякли» — японская поговорка, означающая «Все кончено».

10

Англ.: «Придать элементу форму щита! Выполнять!»

11

Англ. «Системный вызов! Перенести прочность человеческих единиц с себя налево!!!»