По Колчаковским тюрьмам

По Колчаковским тюрьмам.

(из Советск. Правды N152 1920 г.)

В 1918 году в Челябинске при свержении Советской власти было арестовано очень много лиц, так или иначе причастных к коммунизму.

Часть арестованных партия в 43 человека была отправлена из Челябинска 20-го Сентября в Тобольскую каторжную тюрьму.

Постараюсь вспомнить их фамилии: Крыськов, Лузин,Варакин, Орешкин, Садлуцкий, Касьянов, Окулов, Драпкин, Ботов, Безбородов, Тельминов, Мазур, Соснин, Курбатов, Ануфриев, Дубровский, Протасов, Фаин, Сечкарь, Чуйков, Голубых Николаи и Иван Овчинниковы, Горстовский, Рязанов, Чиликин, Ткаченко, Мамиев.

Первая попытка бегства.

Конвой сопровождавший арестованных относился к нам сравнительно по человечески.

Конваиров было всего 8 человек. Товарищи решили их обезоружить и бежать на север, где в то время действовал один из советских отрядов.

На попытку бегства все были согласны, за исключением 2-х — 3-х человек, которые хотя были не против выступления, но заявили что обезоруживать конвой помогать не будут, и только один тов. Мальцев заявил, что он рисковать ненамерен вовсе, т.к. ему осталось не больше 1-2 недели сидения в тюрьме.

План разоружения конвоя и побега был наскоро разработан. Были даны задания каждому отдельному товарищу, общее же руководство было возложено на тов. Крыськова. Ждали только назначенного 20-го часа.

Вдруг конваиры оживились, вооружились до зубов и установили самый бдительный надзор: план побега был разрушен маленьким клочком бумаги, на котором было написано предостережение Начальнику конвоя.

Тайное стало явным.

Рабочие, на параходе, обещавшие помочь нам после разоружения конвоя, были до глубины души возмущены предательством.

Восстание в Тобольской Тюрьме.

По приезде в Тобольскую тюрьму товарищи не оставили мысль об освобождении.

Вечером 18-го октября 1918 года содержавшиеся в камере N50, опять таки за исключением воздержавшихся от выступления на параходе, быстро и смело набросились на тюремную стражу в корридоре корпуса.

Сопротивление стража оказать не успела; оружие перешло в руки наших товарищей. Один из корпусов тюрьмы был нами захвачен. Дальнейшие действия были приостановлены до поверки.

На поверку по корпусам ходили дежурный помощник Начальника тюрьмы, старшие и младшие надзиратели и несколько солдат из караула тюрьмы. Во всех входах в корпус была устроена засада, как только появилась поверка, на нее со всех сторон набросились

заключенные, свалили тюремщиков на пол, отняли оружие и об"явили им, что они арестованы.

Один из надзирателей при разоружении, от страха что его убьют, кричал во все горло и просил пощады.

Как оказалось впоследствии, вопли его сделали свое дело. Быстро явился сам Начальник тюрьмы, с военным караулом с винтовками на перевес.

Наши товарищи не растерялись. В несколько секунд Начальник тюрьма и караул были обезоружены и отправлены в верхний этаж, под арест. У некоторых надзирателем от страха на первое время отнялся язык и они не могли отвечать на вопросы.

Разоружение тюрьмы было вскоре закончено, стали искать выхода за тюремную ограду. На угловых башнях тюремной ограды были часовые и у ворот привратники.

Бой у тюрьмы

Привратникам было приказано открыть ворота, они отказались. Один из заключенных тов. Драпкин, перелез через стену и набросился на надзирателя. Надзиратель в упор выстрелил, бросил ключи и убежал. Товарищ Драпкин открыл ворота, но тут же свалился замертво, у него была прострелена грудь.

Ворот было много, но их разбивали и проходили.

Когда подошли к последним воротам, то там уже были солдаты, милиция и чиновники, вооруженные дробовиками.

Товарищи не отступили. Начали ломать ворота под градом пуль и бомб. Стреляли залпами по воротам, стреляли часовые с башен

и бросали бомбы через тюремную ограду. На бомбы заключенные отвечали кирпичами и поленьями. Тут были убиты т.т. Крыськов, Чулков, Мазур, Безбородов и смертельно ранен, а потом добит тов. Акулов. Ранены были товарищи Лузин, Варакин, Садлуцкий, Курбатов и много других.

Оружия и патронов у заключенных было мало, так что к 2-м часам ночи патроны почти все были израсходованы.

Расправа

Дело было проиграно.

Милиция и солдаты оцепившие тюрьму окопались как в бою. Все-таки под градом пуль и перекрестного огня окопавшихся, ушли 50-60 человек заключенных.

Утром 19 Октября выступление было ликвидировано.

Заключенных водворили в камеры. Но предварительно каждый прогонялся сквозь строй милиционеров и надзирателей, которые били сколько хотели.

В этот день во всех церквах шел радостный перезвон и было отслужено благодарственное молебствие Господу Богу за чудесное спасение города от нашествия большевиков.

Установив порядок в тюрьме, власти принялись за расследование. При помощи некоторых арестантов, не принимавших участия в бунте удалось выяснить зачинщиков. Всего было осуждено полевым судом 33 человека.

Дело началось слушанием 28 октября и закончилось 2-го ноября. Показания некоторых свидетелей — тюремных надзирателей были не так губительны, как показания свидетелей арестантов, не принимавших участия в бунте. Последние старались припомнить, кто нападал и обезоруживал надзирателей, кто был с винтовкой и прокурору стало известно даже, что предполагалось бегство на параходе.

Прокурор настаивал на высшей мере наказания — смертной казни, для всех, кто имеет хотя бы среднее образование.

Суд приговорил некоторых в безсрочной каторге, некоторых к срочной, некоторых оправдал.

Прокурором дело было кассировано и неизвестно какие были бы результаты, если бы не пришлось эвакуировать тюрьму.

Плохо доставалось тем товарищам, на открытых листках которых была пометка: "Участвовал в бунте в Тобольской Каторжной тюрьме в ночь с 18-го на 19 октября" и с ними обращались зверски, изолировали в отдельные помещения, как заразу, а в пути не разрешали курить и заковывали в кандалы.

В Александровском Централе.

Сколько не пережили, сколько не перестрадали товарищи, но не пали духом. По прибытии в Александровскую Центральную каторжную тюрьму опять стали думать об освобождении.

Посредством библиотеки связались с товарищами, содержавшимися в Александровской пересыльной тюрьме, затем с местной Александровской, Инокентьевской, Усольской и Иркутской организациями. Была также связь и с дедушкой Карандашвили, которые обещал в случае надобности укрыть бежавших в безопасное место.

Вопрос о выступлении был решен окончательно, трудно было учесть кому выступить выгоднее — центральной или пересыльное тюрьме.

Центральной ночью не было возможности выступить, могли разве только днем, но тогда могла пострадать пересыльная тюрьма, при которой помещался местный батальон.

В конце концов товарищи пересыльной тюрьмы уведомили, что они выступят первыми.

Был дан целый ряд указание и выступление должно было быть лишь в том случае, если они смогли бы освободить Централ.

Побег из пересыльной.

Ночью пересыльная тюрьма выступила. Востание прошло безкровно. С разсветом вооруженные товарищи, рассыпавшись в цепь, двинулись на освобождение Централа. Но было уже поздно. Чехи были предупреждены и встретили наступавших товарищей ружейным и пулеметным огнем. Цепь остановилась, постояла на месте дрогнула я повернула назад. Чехи преследовать их почему то не решились, а предлагали тюремной администрации впустить их в Централ и позволить им переколоть большевиков.

На другой день после ухода освободившихся товарищей из Иркутска был послан в погоню конный особый отряд, пехота с пулеметами, но все было напрасно. Товарищи ушли.

Экстренно была назначена комиссия по расследованию дела но ей ничего не удалось выяснить, и она только констатировала факт и с тем уехала обратно в Иркутск, переведя только Начальника пересыльной тюрьмы на место освободившихся. Нужно отметить и то, что были такие "политические заключенные", которые не только не участвовали в самоосвобождении, но даже отказались уйдти из тюрьмы, когда был уже свободный выход. Списки этих "верноподданных" Иркутской губернатор Яковлев приказал представить в Губернскую инспекцию. Вероятно предполагалась амнистия или же какая-нибудь награда. Конечно, все это было в проэкте и осуществить не пришлось, т.к. не пожелавшие уйдти просидели в тюрьме до тех пор, пока их не освободили большевики.

Не та участь постигла товарищей, оставшихся в Централе. Они тоже делали попытку к самоосвобождению, часть освободилась, но много их было перебито.

Спустя неделю после ухода товарищей из Пересыльной тюрьмы, была спешно отправлена партия в человек из Централа в Троицко-Саввскую тюрьму.

В Троицко-Савске.

В Троицко-Савск прибыли 1-го октября 1919 года. Там тюрьмы нет. Есть казармы, которые заменяли тюрьму, и которые оказались гораздо хуже тюрьмы. Прогулок не было. Воздух не освежался. В помещении не топили, кипяток давали только утром. Не было даже и сырой воды.

Арестанты были ужасно скучены. Спали на голых нарах. В отхожие места не пускали, "параши" стояли прямо в помещении.

Распространилась эпидемия тифа. Первоначально была, хотя и маленькая изоляция заболевших, но впоследствии тюрьма превратилась в сплошной лазарет. Лекарств не было, медицинских

сил тоже. О питании больных нечего и говорить, люди умирали тихо и совершенно незаметно.

Назову фамилии знакомых товарищей, умерших в тюрьме: Август Кредо, Николай Поляков, Ботов, Иванов, Мальченко, Сечкарь, Овчинников Иван, Тельминов, Соснин, Прейфер, Елисеев.

Перед Рождественскими праздниками начальник гарнизона города Троицко-Савска дал предписание сотнику Соломахо произвести "очистку тюрьмы" (подлинное выражение).

"Очистка"

С наступлением праздника было приступлено к очистке.

Каждую ночь приходил казачий конвой и надзиратели выбирали по своему усмотрению заключенных и выдавали под расписку старшему конвоя. Выдавались небольшими партиями человек по 20-30. Далеко не уводили. Тут же за казармами раздавался залп, иногда расстреливались из пулемета. Свалившихся прикалывали штыками или рубили шашками "на всякий случаи".

В течении ночи там управлялись в 2-мя — 3-мя партиями. Первоначально выбирали более здоровых. Приказывали забирать с собой вещи, из которых более пригодные забирали палачи. Все товарищи знали куда и зачем их ведут. Были крепки духом. Некоторые говорили палачам, что настанет час возмездия.

Почти все здоровые были расстреляны, осталась очередь за больными. Больные не могли ходить. Надзиратели являлись ночью совершенно пьяные и били лежащих больных.

Рубили очень плохо наносили только тяжелые раны, т.к. все палачи были пьяны. Был еще один способ истребления. Более сильных из больных заставили принимать яд. Яд оказался не сильным, смерть быстро не наступала. Тогда все дело кончал револьвер.

Всего было перебито 641 человек. Именной список этих товарищей имеется в делах Троицко-Саввской Следственной Комиссии. Знаю лишь немногих: Иван Рязанов, Николай Воронков, Абрам Фаин, Евгений Рабинович, Николай Овчинников, Григорий Дубровский, Семен Мальцев, Григорий Киселев, Сытов, Павел Тихонов, Григорий Изиндеев и Харламов.

Спастись удалось очень не многим.

Снова Советская власть.

Силами оставшихся в живых товарищей и силами местных сочувствующих Советской власти был соорганизован отряд в Маймачене. 18 февраля 1920 г. этот отряд активно выступил против Семеновцев.

Выступление было успешно и в Троицко-Савске организовалась революционная власть. Много палачей бежало за границу, но много было и арестовано. Некоторые пытались бежать из арестного помещения, но были убиты конвоем. Та же участь постигла бывш. старшого надзирателя Челябинской тюрьмы Емельянова, который в Троицко-Савске упивался расстрелами.

Вечная память страдальцам за дело рабочаго класса.

Давыдовский.

ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.190.Л.17-25.