Маленькая хозяйка замка Шгрив

Начато 5.10.2015

Глава 1

Напольные часы в малой гостиной пробили полночь. Свечи в канделябрах давно погасли, оставив после себя запах горячего воска и прогоревших фитилей. Трещали, догорая, поленья в камине, предупреждая, что и им осталось недолго... Поднявшийся ветер терзал старую липу за окном. Гнул, ломал её, а та, будто моля о помощи, остервенело билась и скреблась своими тонкими ветвями по оконному стеклу. Когда из-за туч выплывала луна, жуткие шевелящиеся тени проникали в комнату и своими "пальцами", похожими на скрюченные когтистые лапы неведомого чудовища, метались по стенам и потолку. От заунывного воя, доносившегося из каминной трубы, пробирал мороз, заставляя хозяйку старого замка плотнее кутаться в теплый плед и вжиматься в продавленное кресло.

— Дорогая моя, вы мёрзнете? — раздался скрипучий голос мужа, и Юлия вздрогнула, покрепче обхватив себя руками. Черный кот, что лежал на ее коленях, равнодушно взглянул на вошедшего и отвернулся, только кончик хвоста его нервно вздрагивал, раскрывая далеко не спокойное состояние питомца.

Не то, чтобы Юлия боялась старика или ненавидела его, вовсе нет. Просто в этот ветреный вечер девушке хотелось хоть капельку тепла с той самой томной ноткой, что сводит с ума влюбленных, заставляет кровь сильнее бежать по венам, разогревая молодые тела.

Но муж стар и скуп и на подобные эмоции совсем не щедр. Приближался бал, а герцогине с трудом удалось выпросить у супруга денег на новое платье. Чтобы с небольшим декольте и юбкой, водопадом спадающей от талии до самого пола, и обязательно с туфельками в тон. А ещё хотелось украсить причёску эгретом в форме цветочной гирлянды, но... все, на что могла рассчитывать Юлия, это на ленты. Жмот.

— Немного, — ответила девушка. — Почему вы не спите?

Внезапные появления Его светлости всегда раздражали герцогиню, но она не смела выражать эмоции в открытую. Не вина герцога, что у неё отобрали покой, семью, беспечную юность, мечты. Где бы она ни пряталась, ища уединения, муж неизменно находил её и не спешил уходить. Супруги могли долго просто молча наслаждаться шумом тенистого сада, брести по аллеям, слушать огонь в камине, смотреть на золотые и красные всполохи, пробегающие по горящим поленьям.

Иногда она убегала к небольшому пруду в глубине сада и сидела, притаившись, на берегу, скрытая зарослями плакучей ивы. Но ненавистное: "Дорогая моя, вы не замёрзли?" находило её и тут. Старый замок не торопился помогать молодой девушке, ищущей место, где она могла бы предаться воспоминаниям и мечтам, которые были разрушены в тот момент, когда отец ей объявил...

— Ты выходишь замуж.

Сказанное не сразу дошло до молодой графини Юлии Эвендейл.

Отец, Херевард Уэбстер, граф Эвендейл, любил свою дочь. После смерти обожаемой жены он стал единственной опорой и другом для юной леди. Девочка получила хорошее воспитание: отец не скупился на все самое лучшее для своей Лии, будь то столичные преподаватели, книги, наряды. Как мог, пытался заменить ей мать, даря малышке все свое свободное время. Ежевечерние посиделки у камина, обязательные верховые прогулки вдвоём, общие книги, общие секреты.

Барон Уэбстер получил графский титул и земли, вступив в брак с матерью девушки, Луизой, графиней Эвендейл. Их свадьба выдалась на тот момент, когда умер старый король и двор лихорадило от неизвестности: на престол претендовали два ближайших родственника Его Величества. Поэтому никому не было дела до свершившегося мезальянса. Графство Эвендейл находилось на значительном отдалении от столицы Айбер-Ториль, и молодые могли не опасаться преследований со стороны королевских поборников чистоты рода.

— Могу я спросить Вас, отец, за кого? — девушка с четырнадцати лет не питала иллюзий в отношении своего будущего. После горькой утраты граф Эвендейл редко, но все же напоминал Юлии о том положении, в котором они оказались. Родные графини всегда ненавидели Уэбстера — считали его виновным в испорченной жизни Луизы, сокрушаясь об ушедшей выгодной партии для их дочери и сестры. Влюблённые были вынуждены скрыться от нападок семьи графини в небольшом поместье, доставшемся ей по наследству, но когда Луизы не стало, травля возобновилась с новой силой.

Угнанный скот, горящие леса, исчезающие подводы с зерном, вспыхивающие очаги неизвестных болезней то в одной, то в другой деревне; бесконечные письма с угрозами, визиты королевских инспекторов, с надуманной проверкой — все это малая часть тех неприятностей, которыми обеспечили отца и дочь достопочтенные родственники, подводя графа к полному разорению.

— Это герцог Дункан Эррол, — сказал старый граф, не поднимая головы от бумаг. Видеть, как в любимых глазах тают искорки жизни, как с лица пропадают краски, заменяя их горькой бледностью, он не мог.

— Сколько у меня осталось времени? — обречённость в голосе Юлии болью отразилась в сердце Хереварда.

— Через неделю, может, чуть позже, за тобой приедут. Лия... — Отец хотел добавить ещё что-то, но, взглянув на дочь, не сдержался, вскочил с места и заключил девушку в крепкие объятия:

— Родная, прости меня, что не сказал раньше. Герцог прислал письмо с предложением руки и сердца ещё месяц назад... А я все боялся, все чего-то тянул. Если бы не наше плачевное положение... Я в ответе за людей, за земли... Я обещал Луизе. Прости меня, дочь.

Герцог Дункан Эррол. Юлия смутно помнила этого уже не молодого, хмурого лорда. Его портреты раньше часто изображали в магических вестниках. Один из представителей древнего рода. Безумно богат, женат никогда не был, жил отшельником в своём старом замке, близ Торильских гор. Поговаривали, что он был дружен с новым королём, поддерживал его во всех начинаниях. Но вскоре Его Величество приблизил к себе льстецов и подхалимов, и тому ничего не оставалось, как удалиться в свою вотчину и жить тихо и незаметно вдали от столицы и дворцовых интриг.

Как герцог узнал о графине Эвендейл? Было ли это случайное совпадение или чья-то злая воля? Почему отец сразу принял предложение старого лорда, не рассматривая другие кандидатуры? Почему... почему нарушил клятву, данную ей семь лет назад, после трагедии — никаких тайн!? Как он сможет жить без неё? А она без него?

Отец и дочь сидели в гостиной всю ночь. Юлия то плакала, то просто молчала, слушая рассказ отца о том, о чем граф никогда не говорил своей малышке, оберегая ее покой: о лесных бандах, объявившихся после смерти её матери; о вспышке эпидемии, унесшей за ночь полдеревни на их землях; об угрозах расправы со стороны братьев леди Луизы.

Трещали поленья в камине, руки ласково гладили рыжеволосую головку, лежащую на отцовских коленях, — родным людям было о чем поговорить этой тёмной ночью.

Херевард оставил Лию почти под утро, посоветовав немного поспать. Но сон не шёл. Девушка ворочалась и представляла — а как она будет жить с супругом, этим хмурым, пожилым господином? Юлия не могла увидеть себя рядом с герцогом. Точнее, его одного — вполне. А чтобы вместе... да ещё если герцог Дункан Эррол возьмет её за руку... ну просто, никак.

Сами собой пришли мысли о постели, в которой ей придётся... да, супружеский долг еще никто не отменял. Как это, прикасаться к чужому мужскому телу? Но он же старый!

От подобной неприятной перспективы мурашки побежали по рукам, и Юлия плотнее завернулась в одеяло, притянув к себе плюшевую белку — подарок родителей на пять лет. Этой зверюшке девушка доверяла все свои страхи и беды, рассказывала о ночных кошмарах и радостных событиях. Так, мысленно делясь с бельчонком своими переживаниями, Юлия и уснула.

Прошло две недели. В день икс девушку разбудили с утра пораньше. Старая служанка, пряча красные воспаленные глаза, помогла госпоже одеться и, тихонько причитая, заплела Лие какую-то мудрёную косу. После был завтрак в большой столовой, что уже давно пришла в запустение и требовала ремонта. Отец, весь серый лицом, махнул рукой на церемонии и сел рядом с дочерью, лично подкладывая ей то омлет с уже не такой уж и нежной зеленью, то кусочки хагиса, который явно не подходил для завтрака, но в последний день пребывания графской дочери в родном доме о подобном даже не задумывались.

Черная громоздкая карета с гербом герцога Эррола на дверце, запряженная четверкой лошадей и сопровождаемая эскортом из шести всадников в форме элитных наёмников, скрипя рессорами, въехала во двор усадьбы Эвендейлов, когда Аом уже клонился к закату. Сидящие на козлах кучер с помощником с интересом поглядывали на прислугу, высыпавшую на крыльцо поприветствовать знатного гостя. Сам граф стоял чуть впереди, держа за руку Юлию. Подскочивший лакей помог открыть дверцу кареты и подставил локоть, как того требовал этикет. Несколько секунд ничего не происходило, и волнение, которое испытывала девушка, готово было обратиться в истерику. Если бы не отцовская тёплая ладонь!

Наконец показалась рука, принявшая помощь слуги, и из кареты появился сам лорд Дункан, герцог Эррол.

Юлия не стесняясь, во все глаза смотрела на будущего мужа. Вероятно, в прошлом, это был высокий, красивый, русоволосый представитель высшей аристократии. Она видела чуть сгорбленного пожилого мужчину с орлиным носом и поразительно молодыми глазами. Если бы не морщины на лице, девушка дала бы ему не больше тридцати. Сейчас она затруднялась определить его возраст. По опущенным плечам и тяжелой походке герцог сравнился бы с их конюхом, разменявшим седьмой десяток. Красив ли был лорд? Скорее да. Но красив той мужественной красотой, которой обладали люди с великолепными генами. Морщины не портили правильные черты лица, а лишь добавляли ему благородства. Карие глаза светились крохотными янтарными искорками.

Лия поймала себя на том, что ей нравится смотреть в них. Вот так прямо, не боясь. Да и вообще первое впечатление от лорда осталось благоприятное.

Херевард, поняв, что дочь спокойна и даже заинтересована, заметно расслабился. Может, не все так страшно, как успела нарисовать себе его малышка в своих фантазиях?

Граф Эвендейл поклонился, но не так, чтобы слишком учтиво — все-таки он не какой-нибудь мещанин, а граф, пусть и с приличной дырой в кармане, и затем вежливо заговорил:

— Приветствую вас, герцог. Надеюсь, дорога была не слишком утомительной?

— Надейтесь, граф, — прошамкал гость, взглянув на Эвендейла так, что у того сердце едва не ушло в пятки. Живой, острый, просто режущий взгляд мог сразить наповал кого угодно. Казалось, что невозможно спрятать от него ни одну мысль, а уж о фунтах, пенсах и пенни и речи быть не может. — Может, вы для начала всё-таки представите меня вашей дочери?

В этот момент Юлия, опирающаяся на руку папеньки, была готова упасть, так вдруг ей сделалось страшно!

— Простите, — стушевался Херевард. — Юлия — это герцог Эррол, твой... жених и будущий муж. Герцог — это Юлия, ваша невеста и будущая жена.

Девушка удивленно воззрилась на отца, пытаясь понять — это что сейчас было? Граф, казалось, остался невозмутим, но дёргающийся глаз выдавал его состояние. Нервы. Юлия осторожно покосилась на герцога — как сиятельный отреагирует на выпад родителя?

Сиятельному же было все равно, как пройдёт представление. Его больше интересовала сама хозяйка Эвендейла. И то, что он видел было прекрасно! Стройная фигура, длинные ноги, высокая грудь, изящные пальцы рук, копна рыжих волос, зелёные глаза и лёгкий румянец — волнуется.

— Зубы смотреть будете? — Наблюдая за герцогом и его плотоядным взглядом, Херевард не успел прикусить язык.

Юлии стало совсем плохо. Когда же закончится эта пытка? Отец становится неадекватен. Скорей, скорей к столу — вино снимет напряжение и вернёт графу живость мыслей.

Ужин прошёл... траурно. Папенька чаще обычного прикладывался к графину красного Эорнского и пытался выяснить у герцога его родословную. Юлия долго смотрела на жареную птицу, украшенную зеленью и мочеными яблоками, но так и не притронулась к еде. Она вдруг поняла, что у отца не осталось почтовых голубей! Последний представитель этой славной породы сейчас будет пережёван, проглочен и даже не посмеет попроситься обратно.

Герцог ел медленно, добросовестно работая челюстями. Задумчивый взгляд его раз за разом возвращался к молодой леди. На вопросы отца лорд Дункан отвечал скупо и односложно, не желая развивать тему. В углу всхлипывала старая служанка, а с улицы доносилось нетерпеливое ржание лошадей, запряжённых в карету, готовую отправиться в обратную дорогу. Все уговоры остаться на ночь герцог отметал одним непреклонным "Нет".

Юлия долго висела на отце, беспощадно орошая его старенький сюртук слезами. Граф, отпустив эмоции, крепко прижимал к себе дочь и, что-то тихо шепча, вытирал о её макушку свои мокрые щёки и нос.

У открытой дверцы кареты герцог просматривал и передавал управляющему поместья копии брачного договора и другие бумаги по состоявшейся сделке, которые помогут Хереварду поднять дела поместья с колен и самому остаток жизни жить безбедно. Заверенные нотариусом документы о том, что усадьба Эвендейл находится под покровительством герцога Дункана Эррола, позволяли осадить чересчур распоясавшихся родственников.

Когда карета наконец тронулась в путь, Юлия долго провожала взглядом удаляющиеся стены родного дома. Отца, стоящего на дороге, слуг, что-то кричащих ей на прощание, и сопливого мальчишку, сына горничной, бегущего вслед за каретой. Свистнул хлыст, и кони пустились в галоп. Вот и все. Графиня Эвендейл осталась там, в старом поместье, — герцогиня Эррол ехала вперёд, навстречу своей судьбе. Сердце плакало, душа тревожно замерла в ожидании неизвестного. Герцог, сидящий напротив с закрытыми глазами, был спокоен и стар.

— Дорогая моя, вы не замёрзли?

Глава 2

Дорога была длинной и тяжелой. То ухабы, то ямы-канавы. Как обычно, ничего нового в этом сложном мире.

Хотелось заплакать, попросить расторгнуть этот нелепый и скоропалительный брак, ну или просто выйти, сесть на траву, чтобы никто не сдвинул с места, и зареветь в голос от обиды. Но Юлия конечно же ничего подобного делать не стала, ведь, по статусу ей не положены рыдания и крики, если только мигрени да истерики в крайнем случае.

Девушка долго провожала взглядом родные места, дома, знакомые с детства, людей, чьи фигуры становились все меньше и меньше, растворяясь в непроглядной тьме ночи, словно песчинки в чёрной воде, опускающиеся на самое дно. А они и есть те самые песчинки в море жизни, что бросает волной от одного берега к другому.

Лия покосилась на мужа, который прикрыл глаза и задремал, не обращая внимание на тряску. Вздохнула, прикрыла глаза по примеру герцога и из-под опущенных ресниц принялась изучать мужчину. Морщинистый, седоволосый, но глаза, при этом, удивительно живые. Вот интересно, почему так? А какие глаза будут у неё в старости? А кожа? Нет, подобных складок на своем нежном личике Юлия вовсе не хотела и через тридцать лет, а потому — прочь, прочь глупые мысли! — постаралась уснуть, потряхиваемая каретной болтанкой.

Но дорога — она такая непредсказуемая! Ровно через полчаса монотонной езды, попавшийся под колесо кареты крупный камень заставил девицу подскочить и, не удержавшись, упасть в объятия мужа.

— Ой! — пискнула Лия, сообразив, что стоит на коленях перед супругом, причем приземлилась она аккурат между мужниными ногами, упираясь руками ему пах. Ощущение, что там, в паху, что-то растёт, было непривычным и таким противоестественным!

— Дорогая, — сдавленно прохрипел герцог, — понимаю, удержаться трудно и все-таки, постарайтесь взяться за что-нибудь... справа от вас из стенки торчит кожаная петля.

— Простите, — пролепетала девушка в ответ и тут же прижала к груди ладони, которыми только что цеплялась за штаны мужа. Юлия потупилась, ощущая, как краска смущения заливает лицо. — Эта дорога ужасна, — попыталась оправдаться прелестная герцогиня в тот момент, когда сильные не по возрасту руки подняли её и усадили на мягкую скамью.

— На все нужна привычка, — многозначительно высказался Дункан Эррол, переводя взгляд с растерявшейся супруги на мелькающий за окном кареты пейзаж.

Дорога, в семь дней вымотала Юлию до синяков под глазами и чесотки по всему телу, а трактирная пища придорожным булыжником осела на дне желудка. Последний постоялый двор наградил герцогиню дискомфортом в кишечнике. И не её одну. Останавливаться путешественникам приходилось часто и бегать быстро. Со стороны это, наверное, смотрелось забавно, когда из распахнувшейся дверцы кареты, не дожидаясь помощи кучера, вываливался Его светлость, а потом выпрыгивала герцогиня, и супруги не сговариваясь прыскали в разные стороны, благо край был богат на растительность выше предгорного можжевельника. Так что с широкого тракта были видны одни только сиятельные макушки.

Большую часть пути Юлия либо спала, либо читала. Постоянное нахождение герцога в карете поначалу сильно напрягало девушку. Раздражал изучающий взгляд прищуренных глаз супруга. Нет, не липкий, как описывали в дамских романах, а именно изучающий. Будто мужчина решал, на что способна эта маленькая леди? К каким сюрпризам ему готовиться?

Мимо пробегали богатые травой пастбища с белыми шариками упитанных овец; небольшие деревушки, изобилующими грязными поросятами и не менее грязной детворой; леса, радующие глаз пышностью крон; речушки, неширокие и быстрые. Одну из них пришлось преодолевать вброд. Течение было настолько сильным, что грозило сбить лошадей с ног, а карету унести в соседнее графство.

Но однажды, поздним вечером, когда Эут занял свой пост на небосклоне, освещая путникам дорогу, раздался громкий звук сигнального рожка. Юлия вопросительно посмотрела на своего спутника.

— Что это?

— Наш дом, — проскрипел герцог и снова закрыл глаза.

Девушка, умирая от любопытства, высунулась из окна кареты. Холодный встречный ветер, будто приветствуя, тут же обнял её лицо и растрепал волосы. Вдали были видны огни высокого строения, подсвеченного факелами с крепостных стен.

Какой он, замок Шгрив? Как примет свою новую хозяйку? И чего ждет от неё?

Зазвучал приветственный горн, загромыхали подковы по каменному мосту, залаяли собаки. Вот и конец путешествия. Двор замка поразил девушку своими размерами, множеством построек и количеством встречающих. Видимо, решили отдать дань вежливости своему лорду и его жене всем герцогством, включая пограничные заставы. Вышколенный лакей помог супругам выйти из кареты. Дункан взмахнул рукой, и на площади воцарилась оглушительная тишина.

— Поприветствуйте свою госпожу, леди Юлию, герцогиню Эррол! — хорошо поставленным низким голосом крикнул вдруг Его светлость, и девушка, вздрогнув от неожиданности, втянула голову в плечи.

Гаркнуло многоголосое "Здрав! Здрав! Здрав!", засверкали в отражении огня на крепостных стенах алебарды, от ударов молотов загремели щиты, развешанные на хозяйственных пристройках, деревянной лентой окаймляющие каменный оплот. Юлия полностью потерялась в этой какофонии всеобщего восторга. Не пришла в себя и когда оказалась внутри своего нового дома. Не слышала, что говорил ей герцог. Не понимала, куда её ведут, в чём моют и чем кормят. Очнулась, уже лёжа в нагретой постели, укутанная пуховым одеялом. Одна. Голова все ещё немного шумела от звона железного щита, о который с особым усердием молотил мечом какой-то счастливый до безобразия стражник. Вспоминая улыбающиеся лица подданных и ошалелые глаза огромной лохматой собаки — бедняге не повезло оказаться в первых рядах, девушка уплыла в мир грёз и тёплых родительских глаз.

Утро приветствовало леди Эррол хмурым небом, людской суетой, доносящейся со двора, и птичьим помётом на отливе за окном. От любования пейзажем её отвлекла вошедшая девушка непередаваемых размеров. Представилась она как Матильда Грой — личная горничная госпожи. Пока руки служанки сноровисто облачали Юлию в утреннее платье, язык ее вкратце поведал о порядках и особенностях, царящих в старом замке. Так же этот язык сообщил, что его хозяйка первое время будет везде и всюду сопровождать юную леди, дабы та не заблудилась и поскорее освоилась в своих новых владениях.

По пути следования до обеденной залы Юлия встретила странного мужчину.

— Вирош Данкин — секретарь Его светлости, — представился он, сгибаясь в низком поклоне.

Странность заключалась в том, что, когда Вирош кланялся, вот, как сейчас, его правая рука крылом ласточки взлетала за спину, что смотрелось весьма забавно.

Лакей, высокий как жердь, стоял у распахнутых дверей в помещение. Неприятный взгляд рыбьих глаз прошелся по герцогине и замер где-то выше её головы. Его руки были непропорционально длинны, а кривые ноги, утянутые в синее трико и белые гольфы, прямо-таки, гордились начищенными до блеска туфлями с большими металлическими пряжками.

Небольшой стол, застеленный белой скатертью, ждал господ, поражая разнообразием яств и напитков. Девушку усадили на противоположном от Дункана конце, и слуги приступили к своим незаметным глазу обязанностям: подлить, подложить, заменить, унести.

— Как тебе спалось на новом месте, милая? — опять этот скрипучий голос лорда, как будто не он вчера гаркнул на всю площадь победным кличем.

— Благодарю, Ваша светлость, не дуло.

— Дункан. Прошу, милая, для тебя я — Дункан.

Юлия подняла голову, что бы удивленно посмотреть на своего мужа, и увидела только ветвистый канделябр, стоящий посреди стола и закрывающий собой весь обзор.

— Предлагаете нарушить этикет и перейти на "ты", мой лорд? — ответила она декоративной подставке с разветвлениями. За столом воцарилась тишина. Пауза затягивалась. Он думает, что ответить или пережёвывает?

— Не возражаю, дорогая, — проскрипело с другой стороны стола.

— Вы думаете это необходимо? Я... возможно не сразу, но я попробую, — сказала Юлия, теребя в руках салфетку. Она хорошо помнила, что родители именно так и обращались друг к другу, но только она и герцог... и на "ты"?.. Ну, да, он — муж, и если не возражает... А то, что стар и сед... Правда, когда она упала на него в карете, кое-что слишком не соответствовало его возрасту, а разве у стариков такое бывает? Лия плохо разбиралась в мужской физиологии, слышала только сплетни служанок. Те, думая, что госпожа ничего не слышит, обсуждали некоего молодого конюха и его "большие возможности". Вот именно, что молодого...

— Моя дорогая, прекрати мучить себя, да и меня заодно, — раздался насмешливый голос герцога, а Лия потянулась к бокалу с легким вином. Скрывая смущение за стенками тонкого хрусталя, пыталась понять: вот, как он увидел, что на её лице отражены метания? Папенька всегда говорил, что лицо дочери для него словно раскрытая книга, но он-то ведь знает её с детства. А герцог? А если она будет думать о чем-то таком... Нет, пожалуй, вот об этом сейчас, когда за ветвистым канделябром раздался то ли смешок, то ли кашель, думать не стоило вовсе. Лучше потом, когда она будет принимать ванну, а еще лучше, когда ляжет в постель. Одна, разумеется.

— Юлия, и сколько всего в твоей головке спрятано, — веселый голос оторвал девушку от исключительно личных мыслей, и она поёжилась. Нет уж, лучше думать про белку, что спрятала, как ребенок, под подушку, или про тот ночной горшок с гербом на круглом боку, который она случайно чуть не зацепила ногой утром. Ой, что бы было! Представить стыдно.

— Милая, — веселился Дункан, а Лия подумала, что, похоже, старику доставляет удовольствие лицезреть жену через канделябр, оттого он уже почти в открытую смеялся, но так и не приказал сдвинуть этот предмет. А может быть, ему смешно оттого, что у жены вместо головы канделябр получился? Так у него самого... лица нет вовсе. Тело чуть снизу, а дальше он, канделябр.

— Что, Ваша светлость? — прервала она свои мысли и, кажется, была этим довольна. Отчего-то сегодня с самого утра в голову лезли исключительно глупости. Явно от нервов, не иначе.

— Я приглашаю тебя после завтраки прогуляться по саду.

— С удовольствием, Ваша... Дункан, — быстро исправилась она. Похоже, мужчине на том конце понравилось подобное обращение — он довольно крякнул, поднимаясь из-за стола. Подойдя к жене, помог ей освободиться от салфетки, так некстати запутавшейся вокруг тонкого запястья. Галантно подставив руку, герцог дождался, пока Юлия уложит на неё свои изящные пальчики, и чинно повёл жену в сторону открытой веранды.

— Это восхитительно! — восторгалась Лия, наблюдая, как весёлый фонтанчик в виде мраморного змея разбрасывает брызги, искрящиеся на солнце. Радужные струи вылетали прямо из открытой пасти чешуйчатого чудовища.

Погода выдалась дивной, и в этот момент, стало казаться, что не так уж и плохо, что она вышла замуж за Эррола, а не за кого-то другого. Герцог в летах, но двигается сам. Все знают случаи, когда девиц выдавали за дряхлых богатых стариков, за которыми юные жены были вынуждены... ну не горшки, конечно, вытряхивать, но постоянно им читать, развлекать, ухаживать по мере возможностей. А пожилые мужчины лежали годами, в то время как юность дев уходила вместе со слезами...

— Юлия, я хочу сделать тебе небольшой подарок, — отвлёк герцог жену от созерцания падающей воды. С этими словами он взял девушку за руку и надел ей на пальчик изящное колечко с красным камнем. — Это обручальное кольцо, принадлежащее женщинам нашего рода. Оно давно уже ждало свою хозяйку. Нравится?

Лия заворожённо смотрела на игру света, отражающегося в гранях "короля камней", и видела свет первобытных костров и пылающий закат Аома, укутавший вершины Торильских гор. Чувствовала исходящую от него особую силу — силу огня, любви и крови. Это так правильно — камень, используемый магами, как талисман, способный сближать влюблённых и усиливать их страсть, камень, являющийся символом любви, должен украшать руку женщины, единственной для главы рода.

— Матильда, не надо меня сопровождать! Я прекрасно освоилась и не боюсь заблудиться! — с этими словами герцогиня попыталась выдрать шаль у настойчивой служанки. Шаль не выдиралась, а горничная с неподражаемым упорством продолжала заворачивать в неё свою молодую госпожу.

— Не велено. Уйдёте по саду гулять, ножки в росе замочите. А коли понесёт вас в башню? Сквозняки там, я знаю. Вчера у пруда сидели? Сидели. А утром осипли. Кто вас знает, куда ваши стопы сегодня пошагают?

— Матильда Грой! Ты моя горничная, а не няня! Я уже месяц, как замужняя женщина! Кстати, ты сегодня Его светлость не видела?

— Видела, но не скажу, где он.

— Ты невозможна!

— Я о вас забочусь!

— Ты мне дышать не даёшь!

— Глупости. Дышите, сколько хотите!

— Да ты меня шалью душишь!!!

* * *

— Любезный Вирош, почему вы до сих пор не отправили мои письма?

— Погода нелётная, Ваша светлость.

— Ваши голуби не летают в пасмурную погоду? У них что, давление падает, кости ломит?

— Что падает, простите?

— Гоподин Данкин, завтра же мой отец должен получить эти письма!

— Пока не получу прямой приказ герцога, боюсь, это невозможно, миледи. Его светлость ещё не просматривали отправляемую корр...

— И мою тоже?! Всегда?

— Нет, что вы! Упаси Боги! Только ту, где вы жалуетесь папеньке на чрезмерную опеку.

— Ответьте мне, отец вообще мои письма получает?!

— Конечно! Вы не волнуйтесь, лорд Дункан — огромной души человек, он заботится о ваших родных.

— Письма переписываются, да? У вас в руках именно оно?

— Да, вот, взгляните, неплохо получается? Почерк — один в один!

* * *

— Мой лорд, Я пленница?

— ........

— Я не чувствую себя хозяйкой замка, как вы говорите. Кем угодно, но только не хозяйкой. Я не могу и шагу ступить, чтобы если не вы, то кто-то из вашей челяди не следовали тенью за мной по пятам. Чрезмерная забота, муж мой, больше похожа на надзор. Этот разговор назрел, не находите? Я три дня пытаюсь найти вас и потребовать объяснений, но безуспешно! Слуги не желают сообщать мне ваше местонахождение. Матильда превратилась в наседку. Кухарка, как страдающая паранойей, пытается меня откормить, считая, что её герцогиня катастрофически недоедает. Ваш секретарь — это возмутительно! — с вашей подачи вскрывает мои письма!

Юлия, тяжело дыша, стояла перед рабочим столом в кабинете мужа и выплёскивала своё негодование... очередному трёхрожковому канделябру.

Сзади тихо отворилась дверь. Девушка от неожиданности вздрогнула и обернулась.

— Ты искала меня, милая?

— Да... хотела спросить о... Когда нам ждать гостей? — весь запал, трепетно лелеемый целых шесть дней, с тихим "пшиком" развеялся под взглядом янтарных искорок. Захотелось подойти поближе и рассмотреть этот завораживающий калейдоскоп. О-очень близко подойти... И рассмотреть...

Ну вот, опять это хриплое карканье, разрушившее миг очарования и выводящее Лию из состояния гипноза.

— Через месяц. Будут соседи, друзья, кое-кто приедет из столицы. Приглашения уже разосланы. Тебе не стоит волноваться.

— Волноваться? Нет, что вы, волноваться придётся вам, мой лорд, когда я выйду к гостям голая! — выпалила герцогиня и поразилась собственной дерзости. Смутилась, покраснела и тихо добавила: — Простите. Поймите, тех денег, что вы выделили, мне не хватит, чтобы выглядеть достойно моему статусу.

Лорд слушал жену, заложив руки за спину и перекатываясь с пятки на носок. Ну почему она должна объяснять ему очевидные вещи? За все это время Лия не попросила у супруга ни пени на личные нужды. Наверное, зря. Но по-другому она не может. Отец приучил её к тому, что мужчина сам должен заботиться о своей женщине, предугадывая её желания и потребности. Он всегда первым замечал, когда она вырастала из своих платьев, и спешил обновить её гардероб. Таскал дочь по ярмаркам, не пропуская ни одного шатра с готовой одеждой. Измывался над сапожниками, с дотошностью проверяя каждый стежок или качество кожи. Шпильки, заколки, ленты — коробками привозил из поездок. И вот теперь, оставшись без такой отцовской заботы, Юлия растерялась. А требовать, как выяснилось, она не умеет.

— Я отдам распоряжение казначею, — будто прочтя её мысленные терзания, проскрежетал герцог.

Девушка кивнула и хотела уже попрощаться, как вдруг Эррол резко вскинул руку к ее шее и аккуратно, стараясь не коснуться кожи, перебросил рыжий локон на плечо, закрывая родинку на ключице. Герцогиня... Боги, да, она забыла, как дышать! Это была первая попытка проявления нежности с его стороны за весь месяц их брака.

— У меня для тебя подарок, дорогая, — промолвил лорд Дункан и, не дожидаясь, пока до "дорогой" дойдет смысл его слов, открыл дверь, приглашая следовать за собой.

Пересекая широкий замковый двор, Юлия окунулась в атмосферу кипучей деятельности. Всюду что-то гремело, звенело, визжало, ругалось, смеялось...

Люди, как муравьи, ни на минуту не останавливались, работая на благо процветание и благополучие господ. Увидев супружескую чету — улыбались, кланялись, кто-то выкрикивал пожелания здоровья. Да, народ любил своего герцога, а герцог любил свой народ. Проходя мимо колодца, лорд запнулся: на него налетела девчушка лет шести, тянущая за рога козу. Две косицы — мышиные хвостики, веснушки-солнышки и улыбка от уха до уха. А еще дырка от потерянного зуба. Столкнувшись с герцогом, малышка охнула, усевшись на попу, и подняла на лорда взгляд, полный негодования. Лия смотрела на мужа и не узнавала его — глаза мужчины смеялись! Она могла поклясться, что в этот момент даже морщин у него стало меньше. В душе заворочался стыд — за весь месяц девушка даже не попыталась хоть немного узнать своего мужа. Но Юлия тут же себя одёрнула: а ведь он тоже не торопился ближе познакомиться со своей женой. Она видела — все у них не правильно, с самого начала. Исполнения супружеского долга от неё не требуют. Более того, супруг даже не заходит в её спальню. Это кольцо — как признание чего? Что супруга и хозяйка? Что дорога и любима? Или что "прости, родная, это пока всё"? Чрезмерная опека...

— Леди, вы наступили на это, — Юлию выдернула из раздумий "Мышиные хвостики", дёргая девушку за подол платья. Опустив глаза, герцогиня увидела, что стоит на... Ой! Ой, да все посмотрели! Все, кто находился рядом. Два стражника, чистившие какое-то оружие, изо всех сил сдерживали гогот. Пробегавший мимо поварёнок уронил вязанку дров и зашёлся сдавленным хрюканьем, собирая чурки и стараясь не смотреть в сторону Их сиятельств. "Хвостики" сидела с таким выражением лица, что было непонятно, то ли она сейчас расплачется, то ли рассмеётся, но при этом усердно хлопала глазами. Одна коза, виновница сего безобразия, стояла с невозмутимым видом, изредка дёргая головой в попытке вырвать свой рог из мёртвой девчоночьей хватки. Дункан смотрел на жену настороженно, ожидая... чего? Воплей? Истерики? Обморока? Вся ситуация со стороны показалась Юлии настолько комичной, что она, не выдержав, тихо засмеялась.

— Мой лорд, это не страшно. Не та грязь страшна, что на сапоге, а та, что в душе.

Лия так и не поняла, что промелькнуло в глазах герцога в ответ на её заявление, удивление или одобрение. Или опять она нарисовала себе то, чего просто нет?

Конюшня? Лошадь? Это было так неожиданно, что в первый момент Лия просто лишилась дара речи. Ну сколько можно уже на сегодня потрясений?

Кобыла была великолепна! Девушка долго ходила вокруг неё, оглаживая белые бока лошадки и перебирая ее густую гриву. Что-то тихонько приговаривая, заглянула в глаза, скормила морковь, поцеловала в бархатный нос. Вся от счастья светясь, обернулась к герцогу.

— У меня никогда не было своей лошади, — радостно улыбнулась Её светлость.

Не совсем так, конечно, была, но почему бы немного не слукавить, делая приятное мужу? С его стороны это такой невероятной жест щедрости... — Я назову её Блонди. Спасибо, Дункан. Не знаю, как Вас отблагодарить за такой чудесный подарок!

— Мы что-нибудь придумаем, — герцог внимательно наблюдал за Юлией. Смешная. Его смешная. Его.

— Что, например? — насторожилась леди Эррол. Несколько мыслей, одна краше другой, промелькнули в рыжеволосой головке, причем кое от каких она невольно поёжилась.

— Дорогая, ты не замёрзла?

Глава 3

Герцог Эррол страдал.

Каждую ночь. Едва лорд ложился в постель, застланную шелками, приятно ласкающими морщинистую кожу, как воображение подсовывало ему мучительные картины. Герцогу казалось, что это не ткань касается его, а нежные ручки Юлии. Не гладкость простыней подается его ладоням, а атласная кожа супруги...

Лорд Дункан страдал.

Страдал, когда просыпался неожиданно средь ночи, преследуемый тревожными снами, а потом подходил к окну и долго смотрел в черноту, окутавшую бархатным покрывалом Торильское предгорье.

Это ведь пытка для любого мужчины — знать, что у тебя молодая, красивая жена, ни разу не тронутая тобой. Никем не тронутая! И с горечью понимать, что супружеские радости тебе недоступны. Герцог тяжело вздыхал. Он не может воспользоваться ею, даже имея на то все законные основания! Старик, ласкающий юное тело, выглядит омерзительно...

Вот и сейчас он точно знал, что Лия спит в своей кровати, разметав по подушке рыжие локоны и пряча свой носик под одеялом, притом что пяточки — этот розовый соблазн — ничем не прикрыты. И её тело, нежное, словно китайский шелк, манит своего престарелого мужа.

Пытка? Насмешка судьбы? Очередное испытание для Эррола, а теперь и его прекрасной милой супруги? Назвать можно как угодно, вот только решения нет, а находиться рядом с прекрасной молодой женой — сладкая мука, прекратить которую просто нет сил.

Всю жизнь прожить холостяком, не считая брак необходимостью. Не заботиться ни о ком, кроме себя. Не иметь привязанностей в отношении женского пола. Не сходить с ума от любви и страсти. Не стремиться разделить свою жизнь с той, что подарит ему детей. Отчего вдруг теперь взбрело выбрать себе супругу, причем не любую — выбор был большой — а именно эту?

Однажды на карнавале в столице герцог заприметил миловидную девчонку-подростка, катающуюся на карусели вместе со взрослым мужчиной. Веселый смех незнакомого ребёнка был заразителен, казалось, что-то оттаивает там, в груди, где у обычных людей находится сердце. И таким теплом веяло от этой пары, такой нежностью... Легко было поддаться простому человеческому любопытству, сдобренному каплей белой зависти. В тот же вечер лорд отправил своего человека, который выяснил, что виденный герцогом мужчина — это обедневший от бесконечных тяжб граф Эвендейл, а девочка — его единственная дочь Юлия.

После того случая Дункан и думать забыл об этой семье, пока в очередных кулуарных беседах кто-то не упомянул о новом "цветке", выросшем на землях Эвендейлов. И о том, что неплохо было бы поближе познакомиться с малышкой, ведь она, Юлия, чудо как хороша. Нужно только найти предлог, чтобы выманить её ко двору. Красивая будет любовница! А надоест — отправить к папеньке, ведь приданого-то для достойного замужества у неё нет и не будет.

Герцог тогда вылил — словно нечаянно — бокал вина на пустого трепача, заметив, что юнцы всегда выдают желаемое за действительное, но им простительно, поскольку не у каждого в голове есть мозги. Юнец стерпел, не посмев ответить одному из влиятельнейших людей Аргайла, а герцог вспомнил ту юную смешливую девочку, чьи рыжие кудряшки выбивались из-под вязаного капора, ее звонкий смех и зелёные глаза. Да, именно так — рыжий ангел с зелёными глазами! На душе у лорда стало теплее. И дрогнуло сердце мужчины, столько лет не подозревавшего в себе подобных чувств.

Недолго думая Эррол написал графу Эвендейлу, и вот спустя всего пару месяцев Юлия стала его женой. Тогда герцогом двигали не любовь и не долг, скорее, всего, чувство несправедливости к беззащитному "цветку". Он спешил опередить события, не дать свершиться гнусному поступку со стороны придворных шакалов. Теперь никакой сопливый юнец или солидный господин никогда не посмеет даже мечтать о том, чтобы назвать её своей женой, а уж тем более... уложить в постель.

Сердце Дункана замирало в сладкой неге, едва он представлял, как каждый вечер ложится не на то холостяцкое ложе, где его уже дожидается грелка с горячей водой, подложенная заботливыми слугами, а на ложе любви, где его ждет Юлия, юная и нежная, податливая на его ласки...

Лия проснулась с ощущением, что сегодня всё будет как положено. И портной, которого вчера сиятельный супруг пообещал, и сам муж останется дома и никуда не уедет. Юлия не особо переживала, что Дункан отсутствует по своим, точнее, по их семейным делам, как говорит Матильда, но без него, честное слово, было как-то пусто, что ли. И даже Блонди не могла надолго отвлечь свою хозяйку от мыслей о муже. Надо же, как быстро герцогиня привыкла к его присутствию рядом. И даже внезапное появление лорда в местах её уединения уже не так раздражало, как первое время.

Лёгкий стук в дверь нарушил радостные мысли, и Лия нахмурилась. Горничная решилась разбудить? Это было бы странно, слуги просто не смели тревожить её без особой нужды.

Встав с постели, накинула шелковый халатик и неожиданно заметила на столе алую розу... Свежую, словно сорванную пару минут назад. Она осторожно взяла её двумя пальчиками, повернула на свет... Интересно, где она росла, ведь, уже поздняя осень, трава практически вся пожелтела, а тут — роза... Говорят, у короля дивные оранжереи, может, она оттуда? Но до королевских владений...

Повторный стук в дверь вывел девушку из раздумий, и она поспешила, ругая себя за излишнюю впечатлительность.

За дверью стоял сам герцог.

— Мой лорд... — изобразив лёгкий реверанс, молодая леди жестом руки пригласила его войти, вполне резонно считая, что в этом не будет ничего предосудительного, а потом прикрыла дверь. — Что заставило вас подняться ко мне?

— Доброе утро, милая, — прошамкал Эррол, разглядывая собственную супругу. Взгляд вовсе не по-стариковски прошелся по женской фигуре, чьи изгибы совсем не скрывала одежда. Напротив. В этот самый момент герцог предпочел бы снять с нее всё лишнее одеяние и... Ах, да. Он ведь здесь по делу!

— Юлия, я пришел лично предупредить тебя, что через час прибудет портной, а ты до сих пор еще не спустилась к завтраку!

— О! Простите меня, Дункан, я заставила себя ждать, — спохватилась девушка, мельком взглянув на часы. Сегодняшняя ночь и правда была беспокойной: довольно смелые сны растревожили невинное сердечко, заставив пробудиться и долго лежать, вспоминая подробности, навеянные проказником Морфеем.

— Плохо спала? — в голосе мужа послышалась нотка заботы, и это тронуло девушку. Он такой... милый. Вот и про портного пришел напомнить, а мог бы просто прислать горничную, которая вечно пытается её закутать, словно ребенка.

— Всё в порядке, мой лорд. Иногда вижу родителей и... ничего с собой поделать не могу, наверное скучаю...

Портной, самый лучший в герцогстве, прибыл, как и полагается, спустя час. Он привез с собой кучу помощников, которые суетились, прикладывая к герцогине образцы тканей, ленты, кружева... От этого изобилия у девушки рябило в глазах, а на сердце становилось празднично. Вот оно, женское счастье!

— Предлагаю платье белое! — громко провозгласил гений портновского искусства, затянутый в узкие брюки, сшитые по последней моде, — а лиф и подол — расшить рубинами! Да не какими-нибудь, а самой высшей категории. И к этому в комплект — диадему с подходящими оттенками красного. Вы будете неотразимы, леди!

Юлия наслаждалась, стоя перед зеркалом и приложив к себе кусок белого атласа. Она закрыла глаза и видела, как кружится в танце, а эти самые расхваленные портным рубины мерцают в свете тысяч свечей. Это непременно будет необыкновенным зрелищем! Жалко, что папенька не сможет приехать, потому как несколько болен, согласно письму, полученному накануне.

— Нет, — категорично проскрипел герцог Эррол. Он не пожелал покидать комнату и теперь сидел на кушетке, наблюдая за процессом выбора ткани. Юлия очнулась и вопросительно посмотрела на мужа.

— Это слишком вызывающе!

— Что именно, сиятельный герцог? — услужливо вопросил портной, которому, похоже, подобные отказы были вовсе не впервой. — Рубины сверху или рубины снизу? Можем заменить их брильянтами, рассыпанными по низу платья, словно роса на рассвете нежного летнего утра! А можно и то, и другое...

— Никаких рубинов или бриллиантов, — рявкнул Эррол, резко выхватив из рук погрустневшей Лии ткань и бросив её в портного. — И не стойте, как истукан! Предлагайте, предлагайте!

Хотела ли Юлия в этот момент заплакать? Да, безусловно, но еще больше ей хотелось убежать и где-нибудь скрыться, и она непременно бы и сделала, если бы в следующий момент не услышала слова мужа.

— И что за тряпку вы дали ей в руки? Разве это самая лучшая ткань в моём герцогстве?

— Ох, — спохватился портной, приблизив "тряпку" к своему лицу, — действительно... Ну-ка, что это, я вас спрашиваю? — рявкнул он на своих помощников, тыча им под нос все ту же отвергнутую "тряпку", — где то кружево, что мы припасли для нашей герцогини?

Подмастерья тут же кинулись перерывать весь принесённый с собой ворох. То и дело в сторону отлетали жаккардовые и парчовые рулоны, взлетали в воздух шифоновые и шёлковые отрезы, которые, медленно опадая, повисали на шкафах и зеркалах.

Лорд Дункан посмотрел на всю эту суету вокруг своей жены, а потом, заявив мастеру, что выше определенной суммы он не заплатит, покинул пеструю компанию, не пожелав сказать супруге ни слова.

Герцог шел по коридорам собственного замка и злился. Нет, ему вовсе не было жаль денег на эти сверкающие, как кровь, камни! Но когда он представлял те взгляды, что каждый оперившийся малец или дряхлый старик будут бросать на его жену, то приходил в бешенство. А в том, что это так и будет, и герцогиня затмит всех присутствующих женщин, лорд не сомневался!

Вся процедура обмеров и выбора ткани прошла скомкано. Лия чувствовала себя неудобно перед мастером, из-за выпада мужа. Сам кутюрье, видя настроение девушки, заверил, что сделает все в лучшем виде, и она может полностью положиться на его вкус. После чего они расстались, а перед глазами герцогини долго ещё стояло белое платье с россыпью рубинов и брильянтов.

* * *

— Ты чего рыдаешь? — раздался знакомый голос, и Юлия обернулась, вытирая мокрые щёки.

— А, "Хвостики", — герцогиня шмыгнула носом, наблюдая, как девчонка пробирается к ней через разросшуюся вейгелу. — Платье хочу, — пожаловалась Лия и, усмехнувшись, бросилась помогать девчушке преодолеть неприступный кустарник. Но как только та оказалась на свободе, следом, ломая сухие ветви, появилась бородатая козья морда.

— А ты куда? — возмутился ребёнок, и, держась за руки Её светлости, как за опору, стал ногой заталкивать животное обратно. Коза упиралась, не желая покидать место своей дислокации, а малышка пыхтела от усердия, но осознав, что ей не выиграть эту битву, плюнула и оставила рогатую в покое.

— Я тоже хочу, но я же не реву, — "Хвостики" с укоризной посмотрела на молодую леди.

— Ме-е-е!

Козе показали маленький кулачок.

— Я красивое хочу, — шмыгнула носом Юлия.

Ребёнок отступил на пару шагов и критически оглядел госпожу с головы до ног.

— Зачем? Ты и так красивая. Дядя говорит, что красивая одежда только портит аппетит.

Аргумент, высказанный устами ребенка, рассмешил девушку.

— Почему?

— Потому что надо сидеть за столом спокойно, есть аккуратно, — копируя взрослых, девчушка принялась поучать леди Эррол. — И руки об себя не вытрешь, и чавкать нельзя: изо рта крошки летят. И все будут смотреть на тебя, такую красивую, так, что кусок в горло не полезет.

— Ме-е-е! — "согласилась" коза со своей маленькой хозяйкой.

— Убедили, — Юлия давно так не смеялась. Воспоминание о сцене, устроенной герцогом в гостиной, вмиг стало незначительным и пустым. Ну не будет у неё платья, о котором мечталось, будет другое, какое пошьют, и что?... Действительно, даже руки не вытрешь о подол — жалко будет.

Ночью пошёл снег. Первый, мягкий, густой. Снежинки хлопьями падали на землю, покрывая её пышной ватой. Они с комфортом располагались на крышах и козырьках построек, на ступенях замка и плечах дремлющих стражников. Не закончился снегопад и утром, когда в замок Шгрив стали прибывать первые гости. Кареты, одна за другой, с небольшим интервалом, въезжали во двор через распахнутые ворота. Гербы, гербы, леди, лорды, шляпки, плащи, женский смех. Юлия наблюдала из своего окна, как все больше утаптывается снег, оставляя тёмные следы и превращаясь в грязную кашу под копытами лошадей. Герцог один встречал прибывших. Девушке настоятельно рекомендовалось оставаться в своих покоях.

— Я представлю тебя гостям на вечернем приёме. Прошу, не выходи на улицу, я не хочу, что бы ты замёрзла, милая, — сказал ей Дункан утром за завтраком, глядя в задёрнутое снежной пеленой окно.

"Великанша" Матильда зорко следила за выполнением наказа Его светлости не выпускать леди из комнат. Каждую попытку со стороны Лии "Хоть одним глазком!" пресекала хамоватым "Куда?!". А девушке было и любопытно, и страшно. Она бы тихонько, из-за угла, посмотрела на прибывающих. А ещё лучше, если бы удалось подняться выше, на балкончик над холлом, и, спрятавшись за кадкой с раскидистым фикусом, рассмотреть ту красивую леди в длинной ротонде из синего бархата, что приехала только что...

Когда-то давно, ещё в прежней жизни, Юлия была вместе с отцом на карнавале в столице. Тогда её поразил не столько королевский дворец со всем его великолепием, сколько нарядные, одетые по последней моде богатые горожанки. Лия широко раскрытыми глазами смотрела на прекрасных дам в шикарных нарядах и на важных лордов, сгибающихся в поклонах и целующих ручки этим красавицам. Виденные ею леди походили на утонченных фарфоровых кукол. Молодая девушка, жившая тогда в глуши, с жадностью впитывала в себя их жесты, запоминала взгляды, которыми одаривали дамы своих кавалеров, и мечтала когда-нибудь... Ну-ну, прочь, грустные мысли! А потом был фейерверк. Он потрясал воображение. Ничего подобного Юлия ещё не видела. До сих пор она помнит, как пищала от восторга, цепляясь за локоть батюшки, чем привлекала к себе излишнее внимание молодых людей, стоящих неподалёку. Ловя на себе насмешливые взгляды юных лордов, девушка стыдливо прятала нос в рукаве отцовского камзола. Но при новом "Ба-бах!" забывала и о взглядах, и о стыдливости, попискивая в восхищении от красочного действа. Будет ли что-то подобное в этот раз? Расщедрится ли герцог на столь затратное развлечение?

Платье сидело великолепно. Нежное, кремового цвета, исключительно из тончайшего кружева ручной работы.

Юлия покружилась перед зеркалом. Да, зря она переживала из-за отсутствия рубинов или бриллиантов на платье — они были бы явно лишними, делая ее похожей на женщину, с полным отсутствием вкуса. А так...

Узкая талия, высокая, но полная грудь, на которую заглядывались даже женатые мужчины, что приходили к папеньке в гости, — всё было сдержано, не вульгарно, именно так, как надо. Лия подумала, что не зря герцог пригласил того мастера. Пусть мэтр и прыгал перед ней, как блоха, и суетился, предлагая то одно, то другое, но сотворил в итоге действительно потрясающую вещь. Турнюр небольшой, как она и просила. Очень часто этот элемент одежды напоминал табуретку, привязанную сзади, что выглядело обычно смешно. Быть клоуном в первый день знакомства с друзьями и знакомыми мужа не хотелось.

— Вам нравится, мой лорд? — спросила Юлия и посмотрела на отражение мужа в зеркале. Отчего-то было чувство, что Эррол недоволен, причем непонятно, чем именно: то ли платье оказалось в итоге дороже, чем он планировал, то ли его таинственные дела идут не совсем так, как ему бы хотелось. Регулярные исчезновения лорда, через каждые два дня, стали чем-то привычным для герцогини, но это не умерило ее любопытства. Вот вчера, например, она опять целый день не наблюдала его в замке, и когда супруг приехал — неизвестно. Лия просидела в кресле в гостиной, чтобы как полагается встретить мужа, расспросить о том, как прошел его день, где он был, чем занимался, но вместо этого уснула и очнулась только в собственной постели, тщательно закутанная в одеяло.

— Недурно, моя дорогая. — Герцог в очередной раз окинул супругу взглядом, в котором сквозила капля сожаления, а затем подошел и поправил выбившийся из прически завиток. — Ты юна, моя милая, тебе ни к чему обвешиваться бриллиантами, все и так великолепно,— и шаловливо качнул пальцем её серёжку в виде капельки с таафеитом редкого красного цвета.

— Спасибо, — пробормотала девушка и направилась в гардеробную — демонстрация закончилась.

Матильда закалывала последний локон в прическе Юлии, когда в комнату, коротко постучавшись, вошёл герцог. Жестом руки лорд удалил горничную и, дождавшись, пока та закроет за собой дверь, обратил внимание на жену. Герцогиня сидела перед зеркалом и мандражировала. От страха у неё заледенели кончики пальцев на руках, и она то и дело сжимала кулачки, разгоняя кровь. Дункан подошёл сзади, положил ей на плечи сухие, тёплые руки и наклонился к самому уху.

— Не надо бояться, милая. Страх перед публикой быстро пройдёт. Потом будешь вспоминать, какой была трусихой, и смеяться над своими опасениями. Ты прекрасно выглядишь, — тёплое дыхание мужа пробежалось по открытой шее, задело ушко, колыхнуло тонкую прядку волос, выпущенную из прически и, поднимаясь выше, "поздоровалось" с ресничкой, заставив ту вместе со своими сестрами затрепетать от волнения. Лия сидела, прикрыв глаза, впитывая в себя эту нежность, и слушала своё сердце. Оно вообще стучит?

— Нам пора, — короткий поцелуй в висок, и вот уже герцог подаёт девушке руку, чтобы сопроводить к гостям.

Чем ближе подходили супруги к бальной зале, тем сильнее Юлия начинала чувствовать волнение и тревогу. Рука герцога уже не была "спасительной соломинкой". Какие они, эти господа, что собрались под крышей старого замка? Как примут её, молодую и никому не известную особу? Общество бывает жестоким. Оно не прощает ошибок, не ведает пощады, не допускает снисхождения.

Конечно, в этом нет ничего страшного, да и ей самой вовсе не семнадцать, чтобы быть впервые представленной кому-нибудь на высшем уровне, но, все же... Вот уже и дверь, за которой слышен гул множества голосов и звуки лёгкой музыки. У массивных створок неподвижно застыл дворецкий Жарвис. Как всегда, на своем посту и в тех же самых невозможных туфлях с большими пряжками. Слуга важно склонил голову перед Их сиятельствами.

"Соберись, Юлия! Боги, лишь бы не начать икать от волнения или не перепутать па в танце". Девушка знала: в таком состоянии, возможно случиться всякому — от сумасшедшей жажды до истерического смеха. Вот, как сейчас! Снова появилась эта острая потребность посетить уборную. "Нет-нет, ты была там десять минут назад! Опозориться самой — не страшно, переживу... Не хотелось бы позорить мужа".

— Я вижу панику на твоем лице, милая. Посмотри на меня, — бархатный голос Дункана вернул Юлию к действительности.

Её ладонь, затянутая в ажурную перчатку, дрогнула на сгибе локтя супруга.

Лёгкое похлопывание свободной рукой ей по пальчикам, и взгляд, глаза в глаза.

"Я знаю, что ты видишь в моих, мой лорд, — неуверенную, маленькую девочку. Что вижу я? Искорки тёплого янтаря. Жарвис, не открывай! Я ещё не готова расстаться с этим волшебством".

Но противный дворецкий, повинуясь незаметному кивку лорда, все-таки распахивает эту "страшную" дверь и...

...распорядитель праздничного бала ударяет своим жезлом в пол, торжественно объявляя:

— Его светлость герцог Дункан Эррол с супругой!

На минуту, буквально на минуту смолкли голоса, а потом восторженный шепот раздался среди присутствующих гостей. Дункан нахмурился: его девочка понравилась, и это было хорошо, правда, не обязательно, главное, что она нравилась ему самому, а до остальных нет ровным счетом никакого дела. Даже мнение лучших друзей относительно Юлии герцога уже не волновало.

И понеслась карусель из лиц, париков, лощёных и холёных представителей аристократии, их супружниц и их же отпрысков. Юлия была сейчас в том же состоянии, что и в первый день по прибытии в замок. Натянутая улыбка и ничего не соображающий взгляд. Дункан посмотрел на бледный лик своей жены и отвел её в сторонку

— Что, совсем плохо, милая?

Юлия вяло кивнула.

— Хочешь проветриться?

— Да... Нет, лучше в дамскую комнату.

— Я провожу.

Оставшись в помещении одна, девушка присела на маленький пуфик у зеркала и закрыла глаза, приводя свои чувства в порядок.

— Пс-пс, пс-пс! — раздался громкий шёпот. — Ваша светлость!

В комнату крадучись просочилась Матильда. Она таинственно огляделась вокруг, потом с опаской осмотрела коридор, затем плотно прикрыла за собой дверь и прислушалась. Лия с интересом наблюдала за поведением горничной. Это что за шпионские игры? Служанка меж тем быстро подошла к хозяйке, с заговорщическим видом достала из кармана юбки маленький флакончик и сунула его в руки Её светлости.

— Выпейте, госпожа.

— Что это? — Юлия с подозрением разглядывала пузырёк со странной зелёной жидкостью.

— Это настойка "Нервы спят".

— Зачем? — название ещё больше напугало молодую леди.

— Десять капель, и не будете трястись, как лихорадочная.

— Ты уверена?

Матильда часто закивала.

— А если это какое-нибудь слабительное? Где ты его взяла?

— У нашего лекаря... одолжила. Да вы не волнуйтесь, на себе проверяла — это то, что вам сейчас нужно, — жарким шепотом зачастила служанка.

— Ты сумасшедшая? Не могла на Жарвисе проверить?

— Как же, проверишь на нём, он и так спокоен, как удав!

— Ну что стоишь? Неси воду.

Спустя десять минут в зал вошла совсем другая Юлия Эррол. Эту леди уже не колотила нервная дрожь, не волновали взгляды гостей, не тревожила непривычная атмосфера, и плевать ей было на то, что говорят и думают о ней сиятельные морды. Герцога в поле зрения не наблюдалось, и девушка, перехватив у официанта стаканчик оршада, мило улыбнулась обаятельному господину в чёрном; стрельнула глазками в сторону совсем молоденького юноши, стоящего у кадки с пальмой; с тихим "Ох!" на секунду задержалась, проходя мимо загадочного бледного лорда и, наконец, удобно устроилась на диванчике, рядом с какой-то пожилой леди. Кто эта дама, Лия не помнила. Пройдя через весь хоровод приглашённых, трудно было сосредоточиться и вспомнить хоть одно имя.

Распорядитель объявил первый танец, и зал "заколыхался" — зашелестели юбки, с тихим "чпоком" захлопнулись веера, "черные фраки" надушенной волной переместились поближе к волнующим воображение декольте...

Соседка Юлии неожиданно очнулась от своей дрёмы и встрепенулась.

— Почему вы не танцуете, дитя? — приятным голосом поинтересовалась она у герцогини.

Лия повернула голову и встретилась с изучающим взглядом пожилой леди.

— А вы видите возле меня очередь из кавалеров? — равнодушно ответила девушка.

— Я понимаю, вашему мужу никто не хочет переходить дорогу. Но это пока. Не думаю, что такая очаровательная молодая женщина будет долго сидеть в одиночестве. Найдутся смельчаки, которые идут к своей цели, не видя на пути преград. Я уже могу назвать парочку тех, кто не спускает с вас глаз, и если ваш муж в скором времени не займёт ваше внимание... Ах, какая "фигурная" пара! — дама, не договорив, переключила своё внимание на танцующих, увидев там более интересное зрелище. Юлия повернула голову и... Ах, какая интересная пара!

Лорд Дункан танцевал с маркизой Эльвинг — женщиной пышных форм, вздорного характера, ужасного вкуса и катастрофической влюбчивости. Дожидаясь жену у выхода из залы, герцог был замечен, атакован, а потом и ангажирован в нарушение всех мыслимых правил этикета. Отказать настойчивой леди он не смог, и поэтому сейчас вынужден был "наслаждаться" приторным запахом духов и отвечать на фальшивую улыбку партнёрши. Танец был похож на "пантомиму" ухаживания кавалера за дамой, которая изображает в танце побег и уклонение от ухаживаний этого самого кавалера. Кто кого "преследовал" в этой паре, было предельно ясно и не вызывало сомнений. Герцог давно заметил Юлию, сидящую на диванчике в обществе графини Антор. Девушка была спокойна и с любопытством оглядывала публику, слушая пожилую леди. Дункан незаметно расслабился, но тут же снова напрягся, заметив уже не фальшивую улыбку, а плотоядный оскал маркизы.

С последними аккордами манерного танца лорд поспешил поблагодарить навязчивую партнёршу галантным поклоном и, сопроводив её к месту, указанному леди, сбежал к своей жене.

— Миледи, — поприветствовал он графиню и посмотрел на Юлию, подавая ей руку, чтобы помочь подняться. — Ты не скучаешь, милая?

— Нет, что вы! Наблюдать, как дама с рукавами, похожими на немыслимых размеров бараньи окорока, ведёт в танце моего мужа, а не наоборот, было весело.

Герцог передёрнул плечами и покосился в сторону стоящей в кругу своих "обожателей" маркизы.

— Надо заметить, смотрелись вы гармонично. Но я бы вышла ненадолго, в зале очень душно, — тон, и какой-то неживой взгляд Юлии заставили Дункана обеспокоенно вглядеться в её лицо.

Супруги остановились у окна галереи, всматриваясь в ночное небо, чистое, звёздное после прошедшего снегопада. Откуда-то с улицы послышался взрыв смеха, а потом чей-то звонкий голос завёл задорную песню. Простой народ гулял весело в отличие от господ, которые, как и полагалось высшему свету, больше показывали себя, свой наряд и светскость манер. А танцы? Выставка блеска, пышности и знатности.

— Сейчас бы туда, к людям, — мечтательно произнесла девушка. — Закружиться в весёлом танце, попробовать простых деревенских сладостей, покидаться снежками. Этот ваш бал — такая тоска!

Она бросила взгляд на Дункана. Муж смотрел на неё с лёгкой улыбкой.

— С удовольствием бы сбежал с тобой, но увы...

Герцог поймал пальчики Юлии в свои и тихонько принялся их массировать, неосознанно отметив, какие они холодные. Так и стояли супруги какое-то время, погрузившись каждый в свои думы. Другие, но такие же холодные ручки возникли в голове лорда горьким воспоминанием. Холодные? Дункан очнулся — лорд, вы болван!

— Дорогая моя, да ты замёрзла!

Глава 4

В свете тысячи свечей под льющуюся мелодию вальса в парах с галантными кавалерами кружились дамы, стараясь придать своим фигурам изящные позы. Нежно пела скрипка, увлекая за собой в чувственный танец.

Дункан и Лия вернулись в зал, мгновенно окунувшись в манящие звуки, выводимые искусным музыкантом. Герцогиня так заслушалась, что пропустила момент, когда к ним подошёл молодой, довольно красивый мужчина лет тридцати с длинными светлыми волосами, убранными в хвост. Поприветствовав хозяина замка блондин, поцеловал ручку Её светлости.

— Юлия, позволь тебе представить моего лучшего друга, лорда Ирвина Бреуна.

— Очень приятно, — девушка присела в коротком реверансе, — а... леди Бреун?..

— К сожалению, супруга приболела и не смогла быть сегодня.

Ей понравился этот господин. Голубые глаза смотрели на неё по-доброму. От такого взгляда стало уютно в его компании.

Обменявшись парой фраз, блондин тепло улыбнулся Лии и, извинившись, отвёл герцога в сторону, где принялся тому что-то тихо говорить. Дункан слушал молча, мрачнея с каждым словом собеседника все больше и больше. Когда тот закончил, лорд Эррол кивнул ему и направился к жене, гость же быстрым шагом, двинулся к выходу из залы.

— Свет мой, вынужден оставить тебя на какое-то время, — натянуто произнес герцог, но Юлия видела, что мыслями он сейчас уже не с ней, а где-то в другом месте.

— Мой лорд, что-то случилось? У вас такое лицо, будто кто-то умер... или собирается это сделать.

— Ничего страшного, милая, небольшое дело, требующее моего присутствия, — сдержанно ответил герцог. — Постараюсь вернуться, как можно быстрее. Не скучай, — ответил и поспешил удалиться вслед за блондином.

Дункан ушел, а Лия стояла и растерянно смотрела ему вслед.

В том, что муж её обманул, пусть даже и из лучших побуждений, Юлия не сомневалась. Не бросил бы он её одну среди великосветских акул в самый разгар вечера всего лишь из-за "небольшого дела".

Почему там, в галерее, герцог застыл, словно мраморная статуя "Мыслителя", что расположена на одной из площадей Айбер-Ториля? В тот момент его лицо вдруг побелело как мел, и герцогиню так и подмывало спросить, хорошо ли он себя чувствует после "общения" с маркизой Эльвинг. А сейчас — этот мрачный взгляд и глаза, полные шальной решимости. Впору начать беспокоиться?

Юлия понимала, что Дункан много лет жил со своими проблемами один на один, и догадывалась, что ему тяжело начать доверять все свои тайны человеку, с которым прожил всего-то ничего, каких-то два месяца. Но и сомневаться в своей порядочности она повода не давала. Не столько любопытство, сколько желание быть полезной и нужной двигало сейчас леди Эррол.

— Вы позволите пригласить вас, герцогиня? — отвлек ее от размышлений приятный бархатный голос, принадлежащий бледному мужчине, имени которого Юлия не запомнила. Однако, как и положено, девушка приветливо улыбнулась и окинула визави внимательным взглядом. Высокий, слегка худощавый, с какой-то ноткой надменности во взгляде, он тем не менее притягивал женские взгляды, и это трудно было не заметить.

— Да, конечно... — Юлия замялась, вспоминая имя и титул этого ледяного красавца, в чью руку она уже вложила свою маленькую ладошку. Мужчина понимающе усмехнулся и пришел на помощь.

— Граф Харт Бероуз, Ваша светлость, — поклонился он и, повинуясь волшебной музыке, заставляющей всех присутствующих предаваться какому-то безудержному веселью, закружил Юлию в танце.

— Вы, кажется, являетесь одним из советников Его величества? — Дежурная улыбка, рука девушки взлетает над головой, подчиняясь уверенным движениям партнёра, вращение и шаг друг к другу — раз-два-три.

— Совершенно верно. Удивлен, что вы запомнили. — Рука за спиной, поворот, смена мест и стремительное вращение по кругу — раз-два-три.

— У вас очень выразительный профиль и эта бледность... пудра? — Полуповорот, придержать подол юбки, шаг друг к другу — раз-два-три-раз.

— Вы непосредственны! Нет, это мой натуральный цвет.

Граф усмехнулся. Эта девочка его веселила! ...раз-два-три.

Музыка лилась, заглушая своими звуками и шелест платьев, и топот порой весьма нестройных ног... Но каждый представлял себя и листом, что кружится, послушный ветру, и легкокрылой бабочкой, парящей над райскими цветами. Ножки танцующих независимо от возраста и титула делали своё дело.

— Леди Юлия, вам уже говорили, что вы прелестны? — произнёс Бероуз с задорной улыбкой, что так не вязалась с надменной холодностью, присутствовавшей до этого момента на его лице.

— О, за комплимент спасибо, но не стремитесь меня обаять, боюсь ваш "цветник" не переживет конкуренции, — в тон ему, озорно отозвалась Юлия, показав взглядом на стайку девиц, отслеживающих каждое движение их пары, и тут же почувствовала на своей талии руки, что легко приподняли её и немного покружили согласно танцу. Холод ощущался сквозь ткань, но в прикосновениях мужчины вовсе не было равнодушия.

Отчего-то подобный жест оказался приятным.

— Благодарю вас, прекрасная герцогиня, — прошептал граф и прижался губами к руке Лии. Пусть поцелуй вышел не таким глубоко личным, как у мужа, однако за простой внимательностью и учтивостью показалось нечто большее. Бероуз не отрывал глаз от нежного лица юной девушки, словно пытаясь проникнуть ей в душу, силясь понять, кто она на самом деле и почему настолько хороша. Во всём.

— Что с вами, граф? Очнитесь! — Юлия попыталась вырвать свою ладонь из графского захвата.

— Простите, я сделал вам больно? — взгляд серых глаз принял осмысленное выражение.

— Мне показалось, что вы куда-то уплыли... Вы менталист? Если хотели прочитать меня, то зря. Моему мужу это не понравится. И не волнуйтесь, вы не сделали мне больно, — дежурная улыбка графу, а взгляд уже пробегает по лицам гостей, ища своего Дункана. Где же ты?

Подозрительный алый огонёк, вспыхнувший в глазах Харта, немного напугал Юлию.

Вспоминая уроки по страноведению, девушка пыталась определить, к какому народу можно отнести обладателя столь странной особенности. Неужели... вампир?

Надо же! Лия, конечно, знала, что такие существуют, но чтобы они были настолько похожими на людей! Живых людей! Невероятно!

Высокий, подтянутый, с идеальными чертами лица. Единственное: холодные руки, холодные губы... и ведь хорош!

Граф лучезарно улыбнулся, отвесил поклон герцогине и скрылся в толпе поджидающих его дам. Лия отвернулась, не желая быть пойманной на разглядывании этого птичника во главе с бледнолицым. Он, конечно, понравился, и его прикосновения вызывали дрожь, но только трудно было сказать какую: то ли от холодной графской крови, то ли от приятности самого касания, в котором ощущалась толика нежности, несколько неожиданная от этого надменного на первый взгляд, мужчины.

Снова взор девушки заметался по залу, выискивая среди гостей благородную седину мужа. Она увидела, как в сопровождении "свиты" входит в зал маркиза Эльвинг, обмахиваясь пёстрым веером, и усмехнулась, глядя, как какой-то мужчина, маленького роста, спрятавшись за колонну, пытается поправить на себе явно неудобный ему костюм, о котором можно сказать "Всё топорщилось и фанфаронило". Немного понаблюдала за двумя девицами, вот уже, наверное, в пятый раз прохаживающимися мимо статного брюнета, не проявляющего к ним никакого интереса. В стремлении привлечь к себе внимание куртуазными мастерицами флирта уже были предприняты все попытки обаять красавца: от стрельбы глазками и хлопанья ресниц до обронённых платочков. Поочерёдно. "Осталось упасть в обморок к ногам жертвы", — весело подумала герцогиня. Увлёкшись этим пикантным зрелищем, она не заметила, как рядом оказался молодой человек. "У кадки с пальмой"!

— Вы танцуете, прекрасная леди? — спросил, словно промурлыкал.

— Пока нет, а вы... — Лия выдавила из себя милую улыбку и посмотрела на незнакомца. Кареглазый, с небольшими усиками, со слегка вьющимися каштановыми волосами. На вид ему можно было бы дать лет двадцать, не больше. А эта лучезарная улыбка... Она была пленительна и вызывала несомненное расположение к мужчине.

— Я виконт Оноре де Катис, Ваша светлость, — вновь, нежно мурлыкнул незнакомец и прикоснулся губами к ручке Юлии, — так вы подарите мне танец?

— Я даже не знаю, виконт, мой муж, он... — попыталась оправдаться Лия, из мыслей которой никак не уходил задерживающийся Дункан.

— О, не беспокойтесь! Наш друг, герцог Эррол, весьма занятой человек и никогда не остается до конца подобных мероприятий. Для него они скучны, и единственная польза от них — возможность собрать в одном месте сразу и друзей, и нужных ему людей. Не удивлюсь, если бал плавно перейдёт в светский раут.

Молодой человек был так обходителен, а его руки источали такое приятное тепло, в отличие от графа Бероуза, что Юлия почти согласилась, тем более, что красивые глаза виконта Онорэ де Катиса излучали нежность и спокойствие. Милую беседу прервал громкий неестественный смех, раздавшийся со стороны балкона. Веселилась маркиза Эльвинг. Отчего-то, этот смех был Лие неприятен, пусть к самой женщине у неё не было никаких претензий. Да и какие претензии к той, которую ты впервые видишь, а по возрасту она годится, если не в бабушки, то в матери точно?! Нет, лучше в бабушки, так надёжнее.

— Они обсуждают новую диету, — усмехнулся Онорэ и провел пальцем по небольшим аккуратным усикам, что весьма шли ему, придавая озорной и вместе с тем более солидный вид.

— Какую? — заинтересованно спросила герцогиня, недоумевая, как можно расслышать подобное. Может быть, он шутит?

— Шоколадную. И на завтрак, и на обед, и на ужин, — пояснил виконт. — Говорят, это просто крик моды. А на мой взгляд — вопиющее издевательство над желудком!

Эта беседа с молодым человеком привела герцогиню в некий кураж.

— Глупость какая, — шепотом, чтобы их тоже не подслушали, весело отозвалась девушка, — От сладкого толстеют!

— Совершеннейшая глупость, тут я с вами полностью согласен, — расцвел маркиз, — Каково ваше решение, герцогиня? Может быть, вы не откажете мне составить пару в котильоне?

— Но ведь он в самом конце, виконт! А у нас, самый разгар празднования, — усмехнулась девушка, вскользь замечая, какими взглядами посматривают на нее кавалеры. Права была та пожилая леди, что сидела на диванчике, — мужчины, как пчёлы на сладкое, слетались к ней, при отсутствии рядом супруга.

— Это обычно, а сегодня будет... как я пожелаю, — вновь мурлыкнул маркиз. Он лукаво улыбнулся и, получив согласие герцогини, повёл её к уже собирающимся парам.

Танец был искромётный. Недавно введённый в обязательную программу бала, он включал в себя элементы вальса, польки и даже галопа! Юлия веселилась на пару с виконтом, наблюдая, как высокородные господа, кое-как дрыгали ногами, путали фигуры, сопели и кряхтели. В какой-то момент Лия с виконтом оказались сидящими на стульях под зонтиком, — откуда взялся? — вокруг них вальсировали пары и... смена кавалеров! Юлия ради забавы выбрала того самого маленького господина в смешном, не по размеру, сюртуке, заметив резкий выпад в её сторону мужчины в чёрном. Веселье набирало обороты. Вот опять её поймал и кружит в вальсе виконт, наглым образом отобрав у партнёра и вручив тому свою же пару. Даже несмотря на отсутствие большого опыта в этих танцах, Юлия справлялась на отлично. И всё же котильону пришёл конец.

— Вы покорили моё сердце, несравненная герцогиня, — произнёс молодой мужчина, — Я хотел бы быть в списке ваших друзей!

— Отчего же нет? — Лия усмехнулась, добавив многозначительно: — Если только "друзей".

Виконт Онорэ дэ Катис слегка наклонил голову, и в его глазах промелькнуло одобрение.

Он был таким милым... И это мурлыканье? Неужели кот? Вот отчего хотелось почесать его за ушком!

Проводив девушку к диванчику, юноша не торопился покинуть её, встав рядом. Часовой марафон сбил дыхание у молодых людей и украсил щёки задорным румянцем. Юлия облизнула пересохшие губы. Виконт встрепенулся.

— Не желаете...

— ...Лимонад? — перед герцогиней возникла рука, в чёрной перчатке с запотевшим бокалом игристого напитка, а следом появился и сам обладатель сего подношения. Высокий мужчина во всем чёрном. Черные как смоль волосы, черные, как бездна глаза, даже черный камень в перстне на пальце поверх чёрной перчатки. Юлия вспомнила, что уже виделась сегодня вечером с хозяином этих глаз. Один раз — подарив ему улыбку, и второй, когда увернулась от его рук в танце, предпочтя другого кавалера.

— Только будьте осторожны, напиток холодный.

Девушка с благодарностью приняла бокал и сделала маленький глоток. Стоящий рядом виконт фыркнул.

— Могли бы подогреть, Ваше сиятельство.

— А вы, Оноре, промолчать.

— Вас никто не просил...

— А вас никто здесь не держит.

— Сбежали от своих обожательниц?

— Не ваше усатое дело.

— Как надолго в наши края?

— Успею надоесть.

— Уже!

— Мне вас пожалеть?

— Все такой же самонадеянный мерзавец!

— Все такой же наивный болван!

Обстановка накалялась. Юлия, затаив дыхание, удивлённо слушала эту пикировку благородных... в общем, благородных, переводя взгляд с одного на другого. Высокие отношения!

— Господа, вы удивитесь, но я ещё здесь, — решила отвлечь "петухов" своим вниманием девушка. Так и до драки недалеко!

— Простите, леди, этого юношу. Горяч не в меру. Его иногда так заносит, что остановить бывает крайне сложно, — глядя на вспыхнувшего негодованием виконта, усмехнулся незнакомец. — Позвольте представиться самому, боюсь, в ближайшее время от вашего друга этого не дождёшься. Граф Бурже. Рафаэль Бурже, — галантно поклонился брюнет, сцапав ручку Юлии и припав к ее запястью в долгом поцелуе. Рядом зашипел виконт, и девушка, очнувшись, быстро выдернула свою длань из цепких пальцев лорда.

— Вы хорошо знакомы? — спросила Лия, обращаясь к обоим мужчинам, чтобы разбавить неловкую паузу.

Бурже смерил виконта насмешливым взглядом и ответил первым.

— К сожалению. Этот наглый кош... эээ... молодой человек является троюродным племянником моей двоюродной сестры. До сих пор не пойму: кто же он мне? А? Оноре? На какой ветке родового древа висит твое имя?

— Заткнись... дядя, — уже не по-кошачьи, а по-тигриному, зашипел виконт. Склонившись к девушке, тихо, но так, чтобы услышал его родственник, сказал: — Советую вам, Ваша светлость, держаться от этого лорда подальше. Знакомство с ним ещё никому ничего хорошего не принесло.

— Не преувеличивай... племянник, я могу быть очень даже полезным. Хотите сказку, леди? — обратился раф к Юлии и, сделав неуловимый жест рукой, протянул ей красную розу.

— Вы маг! — ахнула герцогиня, с опаской беря цветок двумя пальчиками.

— Он паяц! — фыркнул себе под нос виконт.

Лорд Бурже поморщился, как от кислого.

— Немного, но я о другой сказке. Вы любите сюрпризы, герцогиня?

Юлия растерялась. Такой напор со стороны незнакомого мужчины был ей и приятен, и настораживал одновременно. Она опять обвела глазами зал, ища знакомые черты, и наткнулась на насмешливый взгляд леди Антор, казалось, вопрошающий: "Ну, что я тебе говорила, девочка?". Юлия вздохнула и... как в омут с головой:

— Люблю!

Слабый мороз пощипывал щёки и нос юной леди, когда она, закутанная в тёплую шубку, в сопровождении лорда Бурже, виконта дэ Катиса и герцогини Антор направлялась за стены замка, чтобы увидеть обещанный сюрприз. Выйдя за ворота, компания попала на настоящий карнавал масок. Простой люд осыпал господ поздравлениями, пожеланиями и разноцветным конфетти. Девушки, в ярких головных уборах и масках на лицах и парни в неказистых костюмах, изображающих разных животных, окружили их, смеясь и вовлекая в какую-то игру. Заснеженное поле под каменными стенами было превращено в одну большую сцену. На ней развернулись шатры, в которых предлагали отведать хмельное пиво; танцевальная площадка, где под зажигательную мелодию пары выплясывали кадриль; стояли высокие праздничные столбы, обвешанные яркими лентами, — попробуй достань! Звенела детвора, носившаяся с мешочками, наполненными сладостями, и швыряющаяся снежками в целующиеся парочки.

Герцогиня смотрела на всю эту вакханалию и сравнивала махровый бал со своими правилами и этикетом в замке с живым сумасшедшим весельем за его воротами! Откуда-то вынырнула весёлая компания гигантских "зверушек", и они, горланя что-то про весёлого бочкаря и белокожую нимфу, разогнали визжащих детей. Потом, подобрав у одной из палаток в стельку пьяного "медведя", раскрутили его и направили в гущу танцующих пар ловить "невесту". "Невесты" ловиться не желали и с громким "Мама!" бросились врассыпную, забыв о своих кавалерах. Прямо на Юлию и её компанию бежала огромная "мышь"с хвостом, но, споткнувшись о кем-то потерянный сапог не удержала равновесие и с жалобным "Уй!" свалилась прямо под ноги виконта. Мужчина бросился поднимать несостоявшуюся невесту и мышь в одном лице, а когда поднял...

— Матильда?!

— Ваша светлость?

— М-м-м... очень красивый костюм, — герцогиня не ожидала увидеть свою великаншу-горничную в новом амплуа.

Служанка зарделась от такой похвалы и захлопав смущенно глазками, повернулась к Онорэ.

— Милорд, пожалуйста, отдайте мой хвост...

Виконт опомнился и выпустил из рук покрашенный в розовый цвет кусок толстой верёвки.

Лорд Бурже, схватившись за живот, зашёлся заразительным смехом. Юлия хихикнула, откашлялась, снова, не выдержав, хихикнула, и вот уже вся компания хохотала, вытирая слёзы. Когда приступ веселья слегка поутих, граф обвёл всех лукавым взглядом и обратился к Лии.

— Значит, леди любит сюрпризы? Не будем разочаровывать красивую женщину.

Он отошел на несколько шагов, сделал пару сложных пассов руками, и под дружное "Ах!" в воздух взметнулась огненная "змейка", рассыпавшаяся на фоне чёрного неба в несчетное количество огней, цветов и звёзд. Поляна озарилась светом от ярких, переливающихся всеми красками, магических вспышек.

Верещали от восторга дети; женщины и мужчины стояли, раскрыв рты; графиня Антор смахивала платочком слёзы умиления, а Юлия, с широко распахнутыми глазами, впитывала в себя эту сказку.

— Он волшебник? — тонкий девичий голосок отвлёк герцогиню от феерического зрелища.

— "Хвостики"!

— Он мой дядя, — вздохнул Онорэ.

Герцог Эррол быстрым шагом покинул зал, где продолжали кружиться пары, наслаждающиеся дивным вечером. Вся атмосфера праздника была пронизана чем-то необычным, возможно, самим волшебством, что иногда спускается на людей, минуя преграды из рациональности и недоверия. Все было прекрасно, кажется, бал вполне удался, за исключением той его части, где... лорд до сих пор не потанцевал с Юлией! Это могло показаться невежливым, да что там, так оно и было, ведь он просто обязан был пригласить жену! Неожиданное появление Ирвина Бреуна и та новость, что он принёс с собой, вынудили герцога оставить супругу в самый разгар бала одну и спуститься в замковые подвалы.

— Ну, что тут у нас? — герцог зашёл в одну из камер, где его уже ждали лорд Бреун и два стражника. Тот, кто лежал со связанными руками и антимагическим ошейником на куче прелой соломы, Эррола не ждал. Более того, его не приглашали в замок Шгрив, а просто приволокли сюда без его же согласия и слегка попытали. Длинная, разорванная в нескольких местах хламида укрывала тощее тело. Грязные волосы спадали вперёд, скрывая гримасу страха и отвращения.

Дункан подошёл к пленнику и заботливо убрал с его лица прядь, мешающую рассмотреть несчастного.

— Эк его перекосило! Что, и даже крови нет? И зубы все целы? — удивился герцог и обернулся к другу, аккуратно счищающему ножом цедру с крупного лимона.

— А зачем нам кровь? — усмехнулся тот, облокотившись на стену. — Есть более гуманный способ добиться ответов на все вопросы, — с этими словами, мужчина подкинул цитрус в руке и поймал его на кончик ножа.

— Ну и как? Что говорит? — Эррол снова повернулся к пленнику, с интересом разглядывая его.

— А ничего пока не говорит... Мамой клянётся, что ничего не знает, — Бреун скинул "готовый" лимон в стоящую на полу корзинку и взял оттуда новый.

— Почему-то я ему не верю, — сказал хозяин замка и, поднявшись, подошёл к лорду Ирвину. Перебрал рукой "орудия пыток" и удовлетворённо кивнул головой. — Сколько ты ему уже скормил?

— Десять. Завтра пятнами пойдет от передозировки. Слышишь, гад, завтра "красивый" будешь! — крикнул он в сторону "счастливчика".

— Продолжай. Не переусердствуй с кайенским перцем, — герцог хлопнул друга по плечу и пошёл на выход из камеры. Бреун хохотнул. Приговорённый застонал.

Идя обратно, по тёмным переходам замкового подземелья, герцог Эррол окунулся в воспоминания... Ненужные сейчас воспоминания.

Как же они не вовремя! Лорд не хотел портить праздник супруге своим мрачным настроением. С каждым разом Дункану становилось все сложнее контролировать свои эмоции. Его всё чаще раздражали изредка подрагивающие пальцы на руках и замерзающие ноги. Совсем в развалину превратился! Время. Оно играло не в пользу герцога. Лорд чувствовал, что катастрофически не успевает... Ещё так много надо сделать! И нет ни одной зацепки, позволяющей обратиться к решительным действиям. И положиться можно лишь на тех немногих, кто посвящён в его тайну. Эту тайну, так же как и воспоминания, герцог делил только с друзьями, супруге о ней знать пока не нужно. Она хорошая девочка, добрая, но вызывать её жалость лорд не намерен. Это не то чувство, на которое он хотел бы рассчитывать со стороны своей жены. Все что угодно, только не жалость.

— Вам что-нибудь нужно, Ваша светлость? — Данкин неслышной тенью отделился от колонны и в ожидании указаний герцога склонил голову.

— Нет, Вирош, ты свободен на сегодня, — отозвался лорд Эррол и быстрым шагом прошествовал в свой рабочий кабинет, расположенный на втором этаже замка.

Однако покоя там искать не стоило. Открыв шкафчик, в котором хранилась коллекция вин, способная соперничать с коллекцией самого императора, герцог выбрал тягучее красное вино Мерсьер, по цвету напоминающее человеческую кровь, налил полный бокал и не задумываясь выпил одним махом. Тяжелые морщины прорезали лоб мужчины.

Рано или поздно Юлия должна будет узнать его историю, да и сам герцог всегда полагал, что доверие между супругами — основа взаимоотношений. Вот только сейчас он не был готов поделиться с женой пережитым, а тем из верных слуг, кому известна его тайна, было строжайше, под страхом смерти, запрещено распространяться о ней при герцогине. И слуги, он знал, исполнят его приказ, потому что дело не в страхе, нет. Герцог видел неподдельное участие в глазах своих людей, а значит — все в порядке, они не предадут.

За своими раздумьями, Эррол не заметил, как покинул кабинет, спохватился уже на лестнице, ведущей на первый этаж в танцевальный зал. Он должен, нет, просто обязан был вернуться к Лие — она так ждала танца. Герцог видел, как девушка хочет этого — в её глазах, в движении головы в такт музыке, но... пока не мог. Лорд развернулся и вновь поднялся на второй этаж. Неторопливо прошел в сторону верхних галерей, которые находились как раз над той частью замка, где проходил бал, и посмотрел вниз.

Лучше бы он этого не делал! Незнакомое доселе чувство раскалённым прутом пронзило грудь лорда Эррола.

Юлия танцевала с холодным, надменным выскочкой — графом Хартом Бероузом. Довольные красные глаза вампира сияли от удовольствия, и это заставляло сердце Эррола биться сильнее. Несмотря на своё презрение к большинству собравшихся, герцог считал графа другом... до сего момента. Она, Лия, нравилась Харту, и это было так очевидно! Ледышка предпочитал, чтобы женщины сами кружили вокруг него, а тут всё выглядело иначе. Прозвучал последний аккорд, и граф склонился перед Юлией в поклоне.

Но не успел герцог порадоваться, что танец закончился и Лия отвернулась от вампира, как ушлый котище — виконт Оноре де Катис — занял его место. Все звериные повадки мужчины были видны невооруженным глазом: мурлыкнуть, обаять и поймать в свои когтистые лапы. Герцог хотел уже спуститься, чтобы разбить эту пару, но так и застыл, сраженный ошеломляющей догадкой. Он ревнует! Ревность кузнечным молотом обрушилась на него, она же заставляла смотреть на всё с удивительно точным пониманием — зеленоглазый ангел ему не безразличен. Совершенно очевидно! Лорд только догадывался об этом, ночами приходя к ней и наблюдая за тихим дыханием спящей, или днём, видя жену спорящей с чрезмерно заботливой Матильдой, непременно пытающейся закутать герцогиню. Внутренне герцог посмеивался за завтраками в столовой, глядя на Лиино возмущение невозможностью вести нормальную беседу, потому что между ними вечно громоздился нарочно поставленный канделябр. Но наблюдать, как супруга, пусть даже в танце, касается другого мужчины, было больно.

Появление чёрного мага в обществе его Юлии, чуть не подломило ноги герцога в коленях. Если внимание придворного ловеласа и усатого недоразумения лорд ещё мог как-то стерпеть, то ухаживания этого поганца Бурже и — это уже слишком! — подаренная им роза, привели Дункана в бешенство. Лорд Бурже приходился племянником самому Эрролу, но ревность не видит родственных уз. Герцог мог бы подойти к супруге, да просто должен был, обязан! Но боялся, что сейчас нагрубит, сорвется, обвинит в том, чего она не делала, да и не могла. Он понимал, что его личная ревность имеет черный окрас, и наговорить гадостей жене просто не имел права.

Вернувшись в свой кабинет, Эррол уселся за массивный письменный стол и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.

Он спас Юлию от дурных намерений желторотых юнцов, наградил ею себя, но невозможность обладать ею так, как хотелось бы, просто сводила с ума. Стиснув зубы, герцог посмотрел на свои подрагивающие руки: "Наградил... Скорее уж наказал её собой". Дункан горько усмехнулся.

Небо над замком внезапно осветилось яркими вспышками, сопровождающимися восторженными криками людей. Герцог подскочил от неожиданности и бросился к окну. Черноту ночи окрасил разноцветный фейерверк. Лорд видел, как гости выскакивали во двор замка прямо в бальных нарядах, чтобы успеть полюбоваться редким зрелищем, и поспешил на выход. Кто был инициатором этого волшебства, не надо было долго гадать. Маг и здесь утёр нос Его светлости! Вот откуда он взялся на его голову?! И где Юлия?!

А Лия стояла рядом с "Хвостиками" и тихонько попискивала на пару с девчонкой, глядя, как особенно красивый магический шар расцветает огненной хризантемой над их головами, а потом опадает золотым дождём на землю. Ярко-красный феникс, появившийся из ниоткуда, разрезал темное небо своими крыльями и устремился вниз, к ошеломлённой публике. Пролетев над головами зевак, вызвав дружный визг, и не только женский, он вновь взлетел вверх и с громким хлопком взорвался на множество тончайших стрел, разлетевшихся по всему пространству. Люди от неожиданности и страха присели. Герцогиня засмеялась, устыдившись своего испуга и постучала сапожком о сапожок в надежде разогреть слегка озябшие ноги. Тёплые руки неожиданно обняли сзади за плечи и такой знакомый голос спросил:

— Милая, ты не замёрзла?

Глава 5

Уютное тепло, шедшее от горящего камина, окутывало небольшую гостиную, примыкающую к бальной зале. Сидящие в креслах Юлия и леди Антор, тихо переговариваясь, потягивали нежный ликёр "Фризар". Герцог Эррол вошёл в комнату и, задержавшись у небольшого столика с напитками, налил себе бокал бренди. Потом удобно расположился на небольшом диванчике, со стороны наблюдая за дамами.

Вечер подходил к концу, и вновь собравшиеся гости, возбуждённые после небольшой прогулки по морозу, согревались горячим глинтвейном и с восторгом обсуждали фейерверк, подаренный неизвестным магом. Музыканты что-то тихо играли, заполняя зал ненавязчивой мелодией. Желающие уединились в салонных комнатах за игрой в вист или ломбер, другие составили компанию дамам постарше, сбиваясь в небольшие стайки и предаваясь любимому делу — обсуждению самого вечера, его хозяев и их гостей.

— ...вот уж пятнадцать лет я вдова, милая, — графиня смотрела на огонь задумчивым взглядом.

Уставшие и немного продрогшие после прогулки за сказкой дамы были сопровождены Дунканом в эту гостиную, усажены поближе к огню и заботливо укрыты мягкими тёплыми пледами.

— Ваш муж был хорошим человеком? Вы скучаете по нему? — Юлия участливо посмотрела на женщину.

Графиня горько усмехнулась.

— Нет. Не считай меня бессердечной, дорогая, но нет. Живя с таким мужем, как граф Антор... У него был слишком взрывной характер, слишком неуёмный темперамент и слишком большая страсть к красивым ножкам. Этого "слишком" было слишком много для меня, — пожилая леди снова усмехнулась.

Юлия наклонила голову и задумалась: а она смогла бы жить с таким "действующим вулканом" под одной крышей?

— Как он умер?

Леди Антор улыбнулась на несмелый вопрос Лии.

Улыбнулась так... мечтательно, что девушка растерялась и бросила обеспокоенный взгляд на мужа.

— У него была красивая смерть. Как я уже сказала, мой муж не пропускал ни одной юбки... Граф сорвался с крепостной стены, милая. Погнался в пьяном угаре за очередной... Как он летел! — графиня с пугающе-восторженным выражением лица прикрыла веки, видимо вспоминая тот самый "восхитительный" полёт лорда Антора.

У Юлии расширились глаза, а герцог спрятал улыбку за стенками своего бокала, глядя на неподдельный ужас, написанный на лице девушки.

Какое-то время все сидели молча: кто-то — слушая треск поленьев, кто-то — вспоминая "приятные" моменты своей жизни, а кто-то — любуясь профилем красавицы-жены. Неожиданно пожилая женщина встрепенулась и поднялась с кресла, придерживая сползающий плед.

— Ваша светлость, я благодарна вам за этот вечер. У вас очаровательная жена. Берегите её и... закончите сегодняшний день так, чтобы он навсегда остался в её памяти, — с лёгкой улыбкой обратилась к герцогу Августа, а потом озорно подмигнула девушке и пошла на выход из комнаты.

Лорд подскочил с места в попытке проводить женщину до дверей, но та только отмахнулась небрежно на этот его галантный жест. Дункан подошёл к Юлии и сел в освободившееся кресло напротив.

— Устала?

Девушка кивнула.

— Прости, что оставил тебя сегодня одну, хотя... скучать тебе не пришлось.

Эррол хитро прищурил глаза, заставляя ту смутиться. Да, найти жену в компании двух кавалеров — леди Антор увидели не сразу — за пределами замка... Это был опрометчивый поступок со стороны юной герцогини. Но лорд не сказал ей ни слова упрека, не выказал недовольства, не обрушился с обвинениями в недостойном поведении. Он молча досмотрел с ней праздничное зрелище, а потом, подхватив обеих женщин, потащил их в замок, ворча себе под нос что-то о безмозглых кавалерах и о безголовых девицах, не думающих о своём здоровье. Кого он имел в виду? Её или пожилую графиню, которая в отличие от Лии поленилась переобуть бальные туфли?

— Вы не сердитесь, что я ушла с бала вместе с...

— Нет, дорогая, — глаза герцога выражали грусть и тепло, но вовсе не злобу или упрёк, на какие она могла рассчитывать после этой прогулки, — я просто должен был быть рядом, но... вышло так, как вышло.

Дверь гостиной неожиданно скрипнула и распахнулась, звуки из залы разбавили их тихое уединение, но никто так и не вошёл. Супруги удивлённо переглянулись. Дункан поднялся, помог выпутаться Юлии из пледа и, взяв под локоточек, повел в общий зал. Подсказки он читать умел, и тот намёк, что сделала на прощание пожилая дама, понял. Надо воспользоваться шансом.

Легкая дымка, выпущенная приглашённым магом, заполнила большую часть зала. Белым облаком спустившись к ногам, заклубилась, задышала и расползлась по углам, постепенно накрывая собой зеркала, светильники, диванчики с сидящими на них, кадки с растениями, и Лия залюбовалась необычным зрелищем. Словно утренний туман, что ползёт по реке или озеру, эта дымка постепенно охватывала платья дам и туфли мужчин, поднимаясь всё выше и выше, но абсолютной непроглядности не было, всё-таки тут присутствовала капелька волшебства... Как красиво! Юлия никогда ещё не видела подобного эффекта! А эти мерцающие снежинки, падающие откуда-то с потолка под ноги! Огни свечей манили своей таинственностью, притягивали взгляды, отражаясь в украшениях присутствующих дам.

Сказка, подаренная Дунканом ей, своей жене.

— Дорогая, позвольтевас пригласить, — раздался рядом знакомый голос, и Лия улыбнулась, поворачиваясь к супругу.

— А что сейчас будет? — поинтересовалась девушка и прислушалась. Музыка лилась, вплетаясь в легкую дымку, подхватывая искристые снежинки, но она была лишь прелюдией к основному танцу. — Вальс? Так ведь он уже был!

— Нашего — не было... — Эррол слегка наклонил голову, не отрывая взгляда от своей жены. — Подаришь мне его?

— Да, мой лорд, — шепнула Лия, осознавая, что мечтает об этом танце, недаром ведь ждала его весь вечер!

Стена призрачного тумана отделила супругов ото всех, создав неприступную стену и заглушив все посторонние звуки и голоса, оставив только волнующую мелодию и... эту руку, что удерживала её за талию, эти губы, что шептали :"Дорогая, ты великолепна, в тебе столько нежности, мой ангел!"...

И кажется, герцог забыл про свои болячки, да и что там, ведь в его глазах сейчас светилось столько жизни, что не верилось, будто он стар! Конечно она могла выдавать желаемое за действительное, и это волшебные снежинки отражались в его зрачках, а вовсе не восторг от их общих движений, касаний... Но разве хотелось об этом думать сейчас?

Девушка чувствовала, что волосы, выбившиеся из прически, прилипли к шее отвлекая и не давая полностью раствориться в волшебном танце. И будто почувствовав желание жены избавиться от помехи — легкое дуновение в сторону прилипших к шее кудряшек. То, что позволил себе герцог, вызвало дрожь. Но не от холода, а от того, что это было так непривычно и приятно одновременно! Не ожидая такой шалости от мужа, Юлия на секунду сбилась с ритма и наступила ему на ногу. Его светлость крякнул и чуть не выпустил жену из объятий.

— Простите, простите, — быстро зашептала Лия, глядя, как герцог переводит дыхание, продолжая вести её в слегка хромающем па.

Вдруг мимо них в тумане, на самой границе с их волшебным пятачком, "проплыла" тучная фигура маркизы Эльвинг. В её прочном захвате трепыхался взъерошенный и помятый виконт де Катис. И такой несчастный был у юноши взгляд, что девушка не смогла удержать сочувствующей улыбки. Как такой пронырливый и шустрый Оноре смог оказаться в цепких лапках этого тарантула в юбке?

Танец закончился, Эррол с великим сожалением и глубокой нежностью прикоснулся губами к руке Лии. Герцогиня нахмурилась, словно не успела уловить что-то очень важное, что было сейчас между ними. Хотелось понять, что это, но ничего не получалось. Юлия посмотрела в глаза мужа, неотрывно следящего за ней.

— Дорогая, вы дрожите...

— Нет-нет, мне не холодно, — предупреждая ненавистный вопрос, перебила его девушка, — это от волнения. Этот бал... этот танец... и весь этот восхитительный вечер...

— Благодарю, — полыхнув янтарём в смеющихся глазах, герцог поклонился супруге.

Юлия застыла. За всей этой кутерьмой и эмоциями она пропустила момент, когда герцог перестал хрипеть и каркать. Сейчас он говорил с ней мягким баритоном, ласково окутывая её слух бархатными нотками.

— Ваш голос, — поражённо просипела девушка, — а...

Она хотела спросить, как такое могло случиться и в какой момент, но Дункан вдруг изменившийся в лице, став каким-то напряжённым и сосредоточенным, перебил её, сказав, что уже довольно поздно и молодым леди пора идти отдыхать.

Гости, провожаемые слугами, давно уже разошлись по своим покоям; замок погрузился в тишину и сон после шумного вечера, а молодая герцогиня все стояла у окна в своей комнате и прокручивала в голове странные слова герцога, которые он сказал перед тем, как проститься с ней у дверей в её покои.

"Не всё увиденное и услышанное тобой здесь является истиной. Я очень надеюсь, что скоро все изменится".

Дункан скакал, не разбирая дороги, проклиная все на свете — и себя, и тот миг, когда предложил гостям поразвлечься! Сам! А все эти несносные кабаны...

Клыкастые, что всегда жили на его землях, расшалились, расплодились — этим и морозы нипочем! Окрестные крестьяне уже не раз подавали жалобы, что их запасы, сложенные в амбарах, подточены свирепым зверьём, и герцогу нужно было принимать меры.

Эррол разбирал не совсем ясные каракули очередной челобитной, а пострадавший стоял перед ним и с тоской в глазах мял шапку. Именно тогда в седую голову лорда и пришло злосчастное решение совместить приятное с полезным. Да и мысль взять Юлию на охоту, которую он рассматривал, как лёгкую прогулку, показалась отличной. Тем более что молодой девушке давно пора было развеяться.

И зачем он вообще затеял весь этот бал, если вокруг неё, Юлии, так и кружились коршунами любители красивых дам? А с каким превосходством друг перед другом они гарцевали рядом с его женой на своих жеребцах по пути в охотничьи угодья! Фанфароны!

Сердце кровью обливалось, стоило только подумать, что именно сейчас она — одна, замерзшая, — бредёт по незнакомому лесу и плачет! Да за каждую слезинку любимой, за каждый судорожный горестный вздох он готов был отдать по году своей оставшейся никчёмной жизни! Самому герцогу она была уже не нужна, эта жалкая, полная страха и забот одинокая жизнь, скрашенная напоследок присутствием милой жены.

Жены? Любимой?

Да, теперь-то он вполне мог себе в этом признаться. Но... только себе. Ей, такой юной и чистой, не стоило знать старческих переживаний, пусть между ними и сложились вполне уважительные отношения. По крайней мере ему, Дункану, так показалось.

А ведь еще совсем недавно ничто не предвещало беды. Вот только что светил Аом, радуя людей и животных тёплыми лучами, как вдруг внезапно небо резко затянуло тяжёлыми тучами, поднялся ураганный ветер, и на предгорье обрушилась снежная буря. Не успели все опомниться, как тучи плюнули колючим, злым снегом, и тот в сочетании с ветром устроил настоящий ад всему живому.

Дункан расстроенно посмотрел вдаль. Ничего не видно...

Неожиданно конь герцога захрипел, встал на дыбы и понёс всадника, не обращая внимания на натянутые поводья. Лорд пригнулся, стараясь слиться с рысаком. Ветки деревьев мелькали над головой, некоторым все-таки удавалось хлестануть герцога по лицу и плечам. "Мало тебе, мало, Ваша светлость, за твою беспечность..." — приговаривал Эррол, успевая только прикрывать глаза, а снег из под копыт разлетался по сторонам, забрасывая седока ледяной крупой. Можно было подумать, что буря заметила Его светлость и, осознавая всю свою мощь и коварство, наслаждалась производимым впечатлением.

А где-то там, позади, рассредоточились поисковые отряды, прочесывающие только что покинутый гостями лес, ранее бывший ареной для ловли кабаньей банды. Никто так и не встретил ни одного зверя, зато спустя полчаса после выезда с территории замка герцог обнаружил, что Лия пропала. Уже тогда срывался первый реденький снежок вперемешку с усиливающимся холодным ветром, на глазах у людей превращаясь в стихию. Дункан тут же распорядился о возвращении людей назад, в замок, оставив загонщиков с собаками и егерей. Оглядев мужскую часть "охотничьего братства" выказал своё признание, если среди мужчин найдутся желающие присоединиться к поискам Её светлости.

О, желающих было, хоть отбавляй! С одной стороны, герцог понимал, что чем больше человек заняты поисками, тем больше шансов найти его девочку. Но с другой... Берроуз и Бурже с таким воодушевлением и энтузиазмом рванули в сторону леса, что остальные участники поиска стали сомневаться в своей надобности, наблюдая, с какой скоростью удаляются от них откормленные крупы двух жеребцов. Герцогу оставалось лишь молча беситься от понимания своей беспомощности перед молодостью и прытью.

Картер нёсся, словно охотничья гончая, взявшая след, и Дункан ему доверился. Всё же этот безмолвный друг много раз выручал: уходил и от стаи волков, и от погони разбойников, когда лорду со своим малым отрядом не повезло повстречать их за пределами герцогства...

Внезапно бешеная гонка прекратилась, и верный друг встал, попеременно то хрипя, то оглашая окружающий лес нервным ржанием. Метель кидала в глаза пригоршни колючего снега, и Дункану приходилось щуриться, приставляя ладонь к лицу и вглядываясь в белую круговерть, превратившую все вокруг в одно сплошное бельмо. Ни земли, ни неба, ни деревьев — ничего невозможно было разобрать в этом хаосе.

— Стой тут! — скомандовал герцог, слезая с коня, жеребец всё понял с полуслова, оставаясь на месте.

— Лия! Юлия! — кричал Дункан, пробираясь в сторону заснеженного кустарника. — Юлия!!!

Неожиданно сквозь завывания ветра, бесчинствующего в кронах деревьев, донёсся слабый писк, и Эррол принялся озираться по сторонам, пытаясь понять, не послышалось ли ему? А ветер, будто насмехаясь, постоянно менял направление, путая и передразнивая, подвывая в разных тональностях. Лорд пристально всматривался в окружающую снежную круговерть. Взгляд мужчины задержался на больших сугробах. Рядом с ними высилось огромное разломанное дерево, а неподалеку — старая ель, с широкими лапами у самой земли, среди которых мелькнуло... что-то алое?

— Лия!!! — закричал герцог и рванул в ту сторону, утопая в глубоком снегу. — Юлия!!!

Она конечно же! Прикрывая глаза вязанными перчатками — подарок заботливой Матильды — девушка сидела прямо в снегу и плакала, пытаясь прятать лицо от пронзительного ветра в меховой опушке поднятого воротника.

— Дункан! — обрадовалась герцогиня, пытаясь подняться навстречу мужу.

— Родная моя, девочка, — прошептал Эррол, упав перед ней на колени и сдавив её, рыдающую, в объятиях.

Сокровище. Его. Личное.

— Девочка моя, как ты меня напугала! — шептал он успокаивая жену и глядя её по спине. — Цела? Ничего не сломала? Как ты здесь оказалась?

— Я отстала от всех... не люблю охоту. Глупо все вышло... Раздался громкий треск, и Блонди вдруг понесла. А дальше... Я только боялась упасть или что ветка ударит по лицу. Вот... — Юлия подняла заплаканные глаза на Дункана и улыбнулась. — Вы похожи на снеговика...

— Боги, она ещё и шутит! Ты понимаешь, что я за эти несколько часов прожил целую жизнь?! Дитя неразумное, — ворчливый тон герцога расходился с его ласковым взглядом. — А где же Блонди? — лорд провел пальцем по нежной щеке жены, стирая последнюю слезинку.

— Там, в той стороне. Она испугалась чего-то, вырвалась и угодила в яму. Я пыталась пешком, обратно по следам... и заблудилась, — поток слёз снова излился на герцога, а он благодарил всех богов, пославших его жене спасение.

Дункан отстегнул от пояса маленькую фляжку и протянул девушке. Лия не стала спрашивать, что это, и, приложившись к горлышку, сделала большой глоток. Горло обожгло, перекрывая дыхание. Слёзы вмиг высохли. Юлия, выпучив глаза, выдохнула: "Ха!", а потом сдавленно просипела:

— Какую-то нервную лошадь вы мне подарили, Ваша светлость.

Герцог засмеялся.

— Не переживай, найдём твою красавицу, — он аккуратно поправил выбившийся из рукава её доломана край перчатки и внимательно осмотрел всю с ног до головы.

Цела, слава всем богам! Ни переломов, ни порезов! А если не удастся вытащить Блонди... не стоит говорить сейчас вслух, что он купит десяток лошадок для Юлии, одну краше другой, только бы не видеть больше этих слёз отчаяния, только бы она больше не попадала в подобные ситуации! Боги, о чем он думает? Какие лошадки? Пони! И чтоб по замковой площади, вокруг колодца... И не далее!

— Пойдём, милая, ты совсем продрогла, — герцог поднялся и, взяв жену за руку, потащил к тому месту, где оставил своего жеребца. Метель, словно почувствовав, что больше не удастся поживиться и заманить кого-то в свои снежные сети, расступилась, открывая супругам дорогу.

— А вот и он. Умница, Картер!

Дункан помог Юлии взобраться на своего коня, а сам пошел рядом, с трудом переставляя ноги, увязая в снегу. Колени болели, ноги промокли, но лорд старался об этом не думать, ведь еще нужно найти лошадь жены! А болячки... он вспомнит о них потом, дома, завернувшись в плед у растопленного камина, когда тепло огня будет согревать старческие кости.

— Мой лорд! — вдруг вскрикнула герцогиня. — Блонди, вон она!

Ржание попавшей в яму лошади подтвердило ее слова.

Герцог приблизился и вздохнул с облегчением. К счастью, это не ловушка с кольями, которых так много нынче разбросано по лесам. Это была просто неглубокая яма, непонятно кем и когда вырытая.

— Нам нужна будет помощь, — Эррол задумчиво огляделся вокруг. — Как же тебя угораздило?

Лия спрыгнула с Картера и подошла к краю воронки.

— Её нельзя здесь оставлять. Пожалуйста, что-то же можно сделать? — сказала она и кинула на мужа такой горестный взгляд, что если у герцога и возникала мысль о том, что нужно ехать за помощью, то взглянув на жену... Чего зря стоять? Надо действительно что-то делать.

Спустя полчаса интенсивных поисков сломанных молодых деревьев, еловых лап и прочего лесного мусора, торчащего из-под снежной подушки, началась непростая операция по вызволению незадачливой лошадёнки из западни. Яма была широкая и не очень глубокая, но недостаточная широкая, чтобы животное могло самостоятельно оттуда выбраться. Ветки, хвойные лапы, поваленные деревца — все шло в ход, чередовалось... К счастью, ходить далеко не пришлось, буря постаралась от души обеспечить их этим материалом. Уже спустя час работы и посильной помощи со стороны Картера, используемого в качестве буксира, Блонди оказалась на свободе.

Не сдерживая эмоций, Юлия с коротким писком бросилась на шею герцогу. Звонко поцеловала в щёку и отстранилась, не отцепляя рук и глядя на него горящими глазами. Выбившиеся прядки волос из-под шапочки, красные щёчки, губки, подсушенные морозцем и — это мука!.. язычок -искуситель, облизывающий их.

— Мой лорд... Дункан, — прошептала она, стряхивая с плеч мужа снег, — мы с вами герои... Вы — мой герой! Спасибо.

Девушка опять потянулась на носочках и осторожно, несмело приблизив своё лицо к герцогу, прижалась к его губам в лёгком поцелуе.

Сказать, что в этот момент сердце Дункана готово было остановиться, было бы неверным. Оно просто замерло от предвкушения, а потом понеслось вскачь. Эррол прижал к себе жену, удерживая её в кольце рук, и просто смотрел не отрываясь в эти глаза, что манили его с того самого дня, как он увидел её на крыльце усадьбы Эвендейл. Лорд не мог отвести взгляда и от её губ, чуть приоткрытых, а оттого ещё более манящих.

— Скажи мне, милая, — прохрипел он, отшучиваясь, потому что еще минута — и от выдержки не останется и следа. — Кого ещё надо спасти сегодня? Я готов.

— Мы что-нибудь придумаем, — вспомнила Лия его же слова и покраснела от смущения. Но тут её взгляд упал за спину лорда, и глаза девушки широко раскрылись, заполнившись страхом. Герцог резко обернулся, интуитивно задвинув едва не упавшую жену себе за спину.

— Родная, ты издеваешься?

Вепрь — старый, потрёпанный — стоял в двадцати шагах, не сводя с них своих налитых кровью глаз. Мечта всех охотников и любителей токаны из кобанятины взрыкнул. Лошади заволновались. Блонди стала метаться, пытаясь сдёрнуть уздечку, накинутую на ветку тонкой берёзы.

— Лия, сейчас ты медленно отходишь к Картеру, — спокойно произнёс Дункан, подбирая лежащую под ногами жердь. — Быстро садишься на него и скачешь на запад, там наш замок.

— А ты? — дрожащим голосом произнесла Юлия, впервые перейдя на "ты" со своим мужем.

— Я справлюсь, милая. Мне одному проще, — заверил он, слушая, как девушка уговаривает жеребца стоять на месте. Хруст снега под копытами удаляющегося коня и его всадницы, заставил герцога улыбнуться. — Вот так-то лучше. Где ж ты был, дорогой? Тебя искали в другом месте, — ласково обратился Эррол к секачу, при этом удобнее перехватывая в руках палку, похожую на кол, и осторожно отходя к злополучной яме.

Зверь недобро хрюкнул, вспорол огромными клыками снег перед собой, шоркнул копытом и бросился на старика, только и успевшего, что отскочить в сторону. Резкая боль в лодыжке, и герцог чуть не завалился набок с подвернутой ногой, но, сгруппировавшись, упал на одно колено. Как не вовремя! Кабан, пытаясь затормозить, проехался филейной частью по утоптанному снегу мимо своей жертвы и, разворачиваясь на краю ямы, которую только что покинула незадачливая Блонди, провалился туда задними лапами. Дункан моментально сделал резкий выпад вперёд и ткнул его в грудь жердью, а потом ещё раз и ещё!

Не ожидая подобного коварства со стороны человека, дикий свин, пронзительно взвизгнув, свалился, как и положено добыче, вниз, на дно ловушки. И если лошадь благодаря своей лёгкости, длинным ногам и помощи сильного жеребца смогла выбраться из плена, то старому вепрю это оказалось просто не под силу. Он рычал и хрипел, бился внизу, вминая в снег ветки и обломки стволов молодняка, однако от бестолковых движений всё только ниже оседало, делая его спасение всё менее возможным.

Убедившись в полном заточении дикого животного, Его светлость некоторое время просто сидел, приводя своё дыхание и захлебнувшееся адреналином сердце в порядок, потом поднялся, опираясь на тот самый кол, и похромал в направлении умчавшейся супруги и сорвавшейся вслед за ней Блонди.

— На лошади будет быстрее, — услышал он родной голос спустя десять минут и остановился.

— Лия, я ведь велел отправляться домой! — попытался он выговорить жене, но голос дрогнул. Она его не бросила!

— Но ведь вы там один, — прошептала девушка, не сводя с мужа наполненных слезами глаз. — Я испугалась за вас.

— Поедем домой, моя девочка, — тихо и устало отозвался в ответ Дункан. — Потеснитесь-ка, леди.

Герцог вставил ногу в освобождённое девушкой стремя, подтянулся и, сдерживая кряхтение, тяжело сел в седло позади своего ангела. Прижал её к себе плотнее, уткнулся в макушку, глубоко вздохнул и с разочарованием пробурчал еле слышно:

— А я уже обрадовался, что со мной на "ты".

Матильда Грой была в ударе!

После того как уставшие, продрогшие и промокшие супруги Эррол наконец достигли замковых ворот и лорд отдал распоряжение поджидавшим их караульным трубить сбор не вернувшимся с поиска группам, начался настоящий переполох. Кто-то куда-то бежал, кто-то что-то кричал. Толпа людей окружила супругов с расспросами, охами и ахами. Горничная, привлеченная суматохой, выскочила во двор и, не особо беспокоясь о чужих спинах и ногах, протаранила толпу, добралась до своей хозяйки и, без церемоний стащив ее с лошади, поволокла в замок. Юлия и пискнуть не успела, как была раздета, выкупана, уложена на кровать и растерта до онемения кожи. Чего только не вылила на нее служанка!

Сначала в нос герцогине ударили запахи камфоры и меда, потом ее шею замотали мягкой тканью. Спина и грудь Юлии подверглись растиранию эвкалиптовым маслом, ноги и ягодицы терпели пытку вонючим барсучьим жиром. Затем ее, закутанную по самый подбородок в одеяло, напоили из ложечки горячим бульоном и наконец оставили в покое — 'думать о своем поведении'. 

— На месте Его светлости я бы вас выпорола, Ваша светлость! — гремела Матильда. — Переволновали полгерцогства! Где вас носила ваша кобыла?

В спальню к супруге вошел герцог Эррол. В халате, домашних туфлях и с перебинтованной ногой. Оглядел кокон, из которого торчала голова девушки, как у пиньиньского болванчика, усмехнулся и присел на край кровати.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я хорошо себя чувствую, но разве меня кто-то слушает? — проворчала Лия, пытаясь выпутаться из одеяла. — В меня втерли, видимо, годовой запас всех мазей в этом замке.

— Лучше перестраховаться, я думаю, — улыбнулся Дункан и замолчал, как-то задумчиво глядя на жену.

— Я, наверное, должна извиниться, — прервала молчание девушка, выпростав наконец руки из пут, сотворенных заботливой "нянькой". — Мне ужасно стыдно, что причинила столько беспокойства...

— Не смей! — шикнул на нее герцог. — Не твоя вина... Такое с каждым могло случиться. Я благодарю всех богов, что с тобой не произошло что-то... непоправимое. Отдыхай, мой ангел.

Одни демоны отступили от взгляда зеленых ласковых глаз и нежной улыбки, а другие ровными шеренгами наступали, разжигая неопределенность и страх пред пониманием того, что он мог лишиться ее сегодня навсегда: волки, вепрь... Волчьи ямы... свернуть шею, упав с лошади, и, наконец, просто замерзнуть!

Десять лет назад

Чем может заниматься герцог в ожидании своей невесты? Ну конечно, удобно расположившись в кресле у камина, подпиливать себе ногти, в то время как...

Всадники гнали своих скакунов по холмам в сторону замка Гинтор. Полтора дня беспрерывной скачки, две загнанные лошади, и вот уже видны каменные стены с башнями-сторожами и каменный мост. Кони, уже не ощущая тяжести седоков от дикой усталости, почувствовав скорый отдых, рванули из последних сил. Влетев в открытые ворота, один из гонцов спрыгнул на землю и, не дожидаясь, когда к нему подбежит мальчишка, чтобы принять поводья, кинулся к каменному крыльцу. Пересек холл и, взбежав на второй этаж, ворвался в герцогские покои. Лорд Ирвин Бреун, увидев состояние посетителя, рывком поднялся с кресла и сделал шаг навстречу. Гонец, тяжело дыша, бухнулся перед хозяином замка на колени и уронил покаянно голову на грудь.

— Ваша светлость... Пилочка упала на пол.

— Где она? — срывающимся голосом спросил герцог.

— Я виноват, не углядел.

— Где она? — разъярился лорд и, схватив за грудки молодого мужчину, принесшего страшную весть, встряхнул его и отбросил от себя.

— Я не знаю, мы даже не успели... — начал было тот, пытаясь подняться с пола, но передумал, благоразумно оставшись на коленях.

— Где?! — взревел Ирвин, да так, что у самого заложило уши, и сжал кулаки от бессилия и досады.

— Она пропала, мы искали ее целый день. Как сквозь землю провалилась! — сбивчиво начал оправдываться кондотьер. — Мы шли через ущелье... госпожа Линда приказала остановиться и сделать привал. Я пошел собирать хворост для костра, Гордон за водой, с ней осталась Марта, а когда вернулись... ни ее, ни служанки...

— Сколько времени ты... вы... гуляли?

— Минут десять всего, не больше, — сглотнул коленопреклоненный. — Я готов понести любую кару, мой лорд.

— Понесешь. Как старший группы — понесешь, — герцог Бреун натянул на лицо злобную ухмылку, исказившую его приятные черты лица, — но вначале покажешь, где это произошло.

— Я все сделаю, Ваша светлость! — служака кинулся лобызать руку нанимателю, но тот отдернул ее.

— Что еще пропало?

— Ничего. Лошади на месте, ее сумка на месте. И даже носовой платок госпожи остался там, где она присела передохнуть.

— Кого-то подозрительного в пути видели? Где останавливались?

— В трактире "Спящая нечисть"... А видели... вереницу убогих, человек десять, перед деревней Холмы.

— Странно... — протянул задумчиво герцог, — убогих, говоришь? Передай Гордону, пусть седлает Рыжего — повезет письмо в замок Шгрив. Бегом!!! Эмиль!

Парень сорвался с места, а Ирвин бросил вошедшему секретарю:

— Найди мне Ивон.

Дамы и господа, окончание книги удалено на неопределенный срок. Авторы приносят свои извинения за вынужденную меру.