Лики войны

Пролог

"Не надейтесь, что, единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут — не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас оправдывающее. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть"

Отто Эдуард Леопольд фон Бисмарк-Шёнхаузен канцлер Германской империи

Любая война — это очень плохо, это высшее и наиболее явное проявление зла. Богу и людям война категорически не нужна. Война калечит, убивает, разрушает, она оставляет после себя долго не заживающие телесные и душевные раны. Как у побеждённых, так и у победителей. Война, убийства — дело обычное, в истории не существует дня без войны. Все правительства, режимы, государства, империи рано или поздно исчезают с карты, слабых уничтожают, покоряют, так было всегда. Всегда правительство воровало из казны, а народ был лишь инструментом манипуляций и заработка.

В кабинете их было двое.

Первый, хозяин кабинета — седовласый мужчина, в возрасте "под шестьдесят", в строгом мундире цвета благородной морской волны с золотыми погонами, на которых красовались два синих просвета и три золотые звездочки. А это значит, что седовласый — полковник Федеральной Службы Безопасности.

Второй — молодой парень, на вид тридцать лет, одетый в заношенный, так называемый "городской камуфляж": темно-зеленые штаны с накладными карманами по бокам, и такого же цвета куртку, тоже красовавшуюся обилием карманов, молний, липучек и стропами "молле". Шея молодого парня была замотана в клетчатый платок светло-серого цвета, который в народе часто называют "арафаткой". Мало того, на голове у парня была весьма экстравагантная прическа для столь строгого кабинета — гладко выбритая по бокам голова, с широкой полоской коротко-стриженного "ирокеза" на макушке и затылке. И как только этого балбеса пропустили в кабинет полковника ФСБ?

За спиной хозяина кабинета на стене висят портреты Бортникова и Путина, на столе разложены бумаги и канцелярские принадлежности. Полковник перекатывает между пальцев ручку и читает лежащие перед ним на столе донесения. Хозяин кабинета явно нервничает или, скорее всего, злится.

Молодой парень, в затертой куртке молчит, он стоит посреди кабинета в расслабленной и почтительной позе, ожидая, когда на него обратят внимание. Большие звезды хозяина кабинет не смущают обладателя ирокеза.

— Шурик, наверху утвердили только одну группу, — хозяин кабинета, наконец, обратил свое внимание на молодого парня. — Так, что решай, кого отправишь в составе группы?

— Товарищ полковник, все давно решено... — начал молодой парень, но тут же был прерван полковником.

— Нет, Шурик, ты останешься здесь, понял?

— Никак нет, товарищ полковник, не понял. Вы же не хуже меня понимаете, что я лучше других подготовлен для этой операции, опять же, моя группа самая слаженная и профессиональная.

— У тебя не группа, а чистой воды банда! — хмыкнул полковник. — На твоих обормотов, особенно на Баранова жалоб больше, чем блох на блудливом псе.

— Ну, так тем более товарищ полковник, отправьте нас, и сразу все проблемы с жалобщиками решатся сами собой.

— Нет, Симонов, ты мне здесь нужнее, понял? А идея сплавить Баранова подальше отсюда, хороша! Может его старшим группы сделать. Как думаешь, справится?

— Нет, точно не справится, он в первом же боестолкновение полезет грудью на амбразуру, потому что у него в башке дырка, — категорично заявил Шурик. — За ним присмотр нужен. Он парень хороший, правильный, но без царя в голове.

— Ясно. А Пашин или Павлов?

— Оба молодые, без необходимого опыта.

— А тебя, что этого опыта много? Пять часов в осаде на "блоке" в "песочнице" и легкое ранение — это еще не боевой опыт, это так, — полковник пренебрежительно отмахнулся, — я бы сказал, больше неприятность, чем опыт.

— Я о другом, — подчиненный пропустил мимо ушей колкость начальника. — Я о том, что Пашин и Павлов, излишне патриотично настроены и склонны к шапкозакидательству. А это может навредить и им, и их подчиненным. Старший группы должен реально смотреть на вещи и трезво оценивать обстановку.

— Слушай, майор, ты мне брось эти свои упаднические настроения. Понял?

— Так точно, понял! Только если искренне верить, что украинцы нам братья и они встретят нас цветами, то долго не проживешь. Вы сами знаете, что за последний год, я на Украине был восемь раз, и как никто другой знаю об истинном положение дел. Вся собранная информация, была скомпонована в отчеты и передана по цепочке.

— Видел я твои отчеты, читал. Собственно говоря, за командировки на Украину и добытую тобой информацию ты Шурик и получил свои майорские звезды. Опять же, только из-за того, что в "главке" высоко оценили стиль и методы твоей работы, нам и дали "добро" на твою авантюру с мобильными группами. Ну, а то, что вместо трех групп разрешили только одну, так это мы с тобой с самого начала так предполагали. Короче, наверху сказали, что хохлы — нам братья и мы один народ, значит так и есть. Понял! А будешь мне смуту сеять, я тебя в Академию на учебу отправлю. Пусть с тобой преподаватели в генеральских погонах мучаются. Тоже мне нашелся декабрист хренов!

Майор Симонов ничего не ответил, лишь крепче сжал зубы. Всё было плохо. Руководство страны все-таки решилось на открытую войну с Украиной. Оно, конечно, всё правильно. Если уж драка неизбежна, бить надо первым! Но надо ведь понимать, что оппонент может и ответить, а значит надо четко оценивать свои силы. Сможешь ли ты пережить ответный удар. а вдруг под личиной хлюпика-дохнота скрывается мастер бесконтактного боя или чемпион мира по джиу-джитсу? Ты ему хрясь по роже, а он сплюнул кровавую юшку ...и пиздык в ответ, а ты с ног валишься как подкошенный. И вроде ты такой сильный, мощный, накаченный, за спиной слава о былых подвигах твоих дедов и прадедов, которые несколько раз ставили на колени всю Европу. Чего тебе бояться?! Противник в несколько раз меньше тебя.

Но...как всегда есть "но", причем не одно, а сразу несколько. Противник готовиться к этой войне и не просто готовиться, а прямо жаждет её, предвкушает, слюни облизывает и дрожь в коленках, как ему охота померяться силами. У тебя за спиной славные предки, и у противника те же предки...ну, как те же. Есть и боевые побратимы твоих дедов, которые гнали пинками фрицев до самого Берлина, а есть и те, кто стрелял в твоих дедов, воюя на стороне Гитлера. В общем у противника за спиной есть разные предки, а еще у него за спиной стоит накаченный оружием и тестостероном военный блок, который существует уже семьдесят три года и был придуман только для того, чтобы воевать с русскими. И ты такой стоишь, смотришь на это карлика и думаешь, что свалишь его одной левой. Ну, еще бы ведь ты сам себя убедил, что противник слабак и запросит пощады, как только ты замахнешься. Восемь лет назад, когда ты сходился с этим же противником в схватке ты действительно навалял ему, загнав его в "котел" и принудил к миру, тогда еще все прогрессивное сообщество разом выступило за мирные переговоры. Ты поверил их обещаниям, что карлик больше будет выпендриваться и барагозить. Ты ведь большой, мощный, сильный, как тот слон, который не обращает внимания на Моську.

И вот тут возникает следующее "но": а настолько ли ты силен, как сам о себе думаешь? А, вдруг вся твоя мощь — выдуманная? А, вдруг ты не так силен, как о тебе думают окружающие и ты сам. Ведь если оглянуться назад и внимательно посмотреть, то выясниться, что последняя "большая" война была семьдесят семь лет назад, все, что было после, это и не войны вовсе, а так — "белые господа гоняют по джунглям и оврагам дикарей и повстанцев". А вот настоящей войны, где бы сошлись армии двух стран с артиллерией, авиацией, системами ПВО, РЭБ, РСЗО и так далее уже давно не было. А что было? Были две Чеченские компании, была война с Грузией "три восьмерки", была игра в "песочницу" в Сирии. Вот и всё! Достаточно этого, чтобы сказать, что ты силен и уверен в себе. Ну, генералам и депутатам, наверное, достаточно, а вот тем, кто хлебнул горького в этих конфликтах, ясно, что всё не так радужно, как видеться на парадах, танковых биатлонах и учениях ОДКБ.

— Так кого пошлешь вместо себя? — еще раз спросил полковник у подчиненного.

— Никого, товарищ полковник, или я пойду старшим группы или никто не пойдет! — глядя перед собой, твердым голосом заявил парень в "арафатке".

— Дебил? Ну, скажи Шурик, ты — дебил? Ты же сам мне все уши прожужжал, что на Украине будет рубилово и настоящая мясорубка. Так какого лешего ты туда лезешь? Адреналину захотелось? Жить надоело?

— Нет, товарищ полковник, адреналину мне и так хватаете, просто рациональней, чтобы именно я был старшим группы. Так правильнее. Отчеты, уходящие наверх, специально искажаются. Я пишу одно, а наверх уходит совершенно другое. Из этих отчетов складывается картина, что хохлы сразу же после перехода границы нашими войсками сдадутся в плен, а это не так.

— Рациональней?! — передразнил полковник подчиненного. — Рациональней, Шурик, это было уволиться в запас сразу после твоего ранения в Сирии и идти к отцу в его фирму работать замом. Вот это было бы рационально.

Ох, уж мне эти отчеты. От них вреда больше, чем пользы. Проблема отчетов в том, что они идут наверх не напрямую от опера и разведчика, работающего в "полях" на стол к генералу или министру обороны, а проходят через десятки рук начальников, чиновников, полковников и генералов. Когда отчет ложиться на стол к министру или не дай бог президенту, то написанное в нем отличается от изначального, как небо и земля, как белое и черное, как инь и янь, как...ну, вы поняли, что очень сильно отличается. Если изначально разведчик находящихся непосредственно в тылу врага и видя все своими глазами четко написал: враг готовиться к войне, строит линии обороны, закатывает всё в железобетон, точит ножи и правит сабли, то у президента на столе в отчете написано: у противника все плохо — хлопцы пьяные, кони распряженные, все пулеметы проданы или не стреляют. Потом президент берет отчеты от оборонки, а в них у нас все в таком ажуре, что любо-дорого глядеть: тут тебе и три полка "Арматы", и десять дивизий "Т-90", а уж Т-80, хоть одним местом ешь.

— Согласен товарищ полковник, но мои гены не могут с вами согласиться, — хитро усмехнулся парень. — Мой прапрапрадед...

— Стоп! Только не надо мне опять втирать про своих героических предков, мне твоего отца за глаза хватает, знаешь, где мне все ваши Смирновы уже сидят? — полковник рубанул ладонью по шее. — Шурик, ну ты же понимаешь, что твой отец, а особенно твоя мать, мне всю плешь проедят, когда узнают, что ты отправился в зону боевых действий. И ведь не посмотрят, что я старинный друг семьи и крестный, твоей сестры. Как, кстати, у неё дела?

— Все нормально, скоро родит. Мама так вся в нетерпении, только и ждет момента, как внучка родится, чтобы можно было мчаться по магазинам, скупаю все необходимое, до родов, вроде нельзя ничего покупать, примета плохая. Я вам, вот тут подготовил небольшой спич, так сказать, ну, чтобы вы были подготовлены для переговоров с моими родителями, — парень с ирокезом положил на стол перед полковником пару сложенных пополам листов.

— Ах, ты скотины, все предусмотрел! — полковник взял листы, развернул их и принялся читать. — Даже так? Ничего себе! Вон оно чего! — периодически хмыкал полковник, читая текст. — Значит решил бить своего отца, его же оружием и напирать на прославленных предков, преданно служивших Родине. Молодец! — похвалил подчиненного седовласый полковник. — А вот это уже лишнее, и это тоже, — непонравившиеся строки были тут же вычеркнуты. — У тебя хороший слог, чаще писал бы книги, цены тебе не было. Когда последний раз садился за "печатную машинку"?

— Полгода назад, все никак руки не доходят, да и материала, честно говоря, нужного нет, а про всю эту чернуху, которая происходит в мире писать не хочется.

— Ясно. Ты, пока иди, а я подумаю, над всем этим, — полковник неопределённо махнул рукой. — Возможно, я вообще поставлю крест на твоём проекте. Мне кажется, от тебя и твоих бандитов больше пользы будет в тылу, чем на передовой. Всё, свободен!

— Перед уходом, хотел напомнить, что в Великую отечественную войну Украину от фашистов освобождали несколько армий общей численностью свыше двух миллионов человек. Это будет не военная операция, а кровавая баня...

— Вон!!! — рявкнул полковник, хлопнув ладною по столу.

Парень несколько секунд постоял, сверля взглядом полковника, видимо он что-то хотел сказать, но то ли не решился, то ли наоборот, задумал, что-то каверзное, но уже через мгновения, он четко развернулся и вышел из кабинета.

— Ну, вот почему если человек талантлив, то он обязательно балбес и хулиган? — возвращаясь к чтению, прошептал себе под нос полковник. — Хорошо ведь пишет, зараза! Очень хороший слог, жаль нельзя оставить.

Дочитав до конца отчет, полковник засунул листы в шредер и полностью уничтожил их, аппарат раскромсал десяток листов формата А4 на тонкие бумажные полоски. Потом достал из сейфа несколько листов с напечатанным текстом, поставил свою подпись внизу, скрепил печатью и аккуратно сложил в папку.

— Этот написан не так хорошо, но зато вышестоящему командованию он точно понравится, — кривясь, как от зубной боли, прошептал себе под нос полковник.

Весной 2021 года произошло обострение конфликт на востоке Украины, сопровождавшееся ростом напряжённости на российско-украинской границе — в частности, масштабным (около 100 тыс. военнослужащих) наращиванием российских войск. К концу апреля ситуация нормализовалась. Осенью, однако, наращивание российских войск повторилось. По утверждению западных СМИ, ссылавшихся на источники в разведслужбах, в ноябре 2021 года Россия вновь создала у границ Украины группировку войск численностью около 100 тыс., что расценивалось как подготовка к нападению на Украину. Сама Россия неоднократно на различных уровнях отвергала обвинения в подготовке вторжения на Украину.

В середине декабря 2021 года на фоне сохраняющейся напряжённости в регионе Россия выдвинула США и другим странам НАТО ряд предложений, предусматривавших отказ НАТО от дальнейшего расширения на восток (включая предоставление гарантий непринятия в НАТО Украины и Грузии), отвод американских сил и вооружений из Восточной Европы и отказ от размещения в Европе (в том числе на Украине) ударных средств, способных угрожать России. Выдвинутые требования рассматриваются на Западе как попытка радикального пересмотра базовых принципов и архитектуры европейской безопасности, сложившихся по завершении холодной войны. Обсуждение российских предложений состоялось в январе 2022 года. Ни одно из ключевых российских требований, однако, не было принято. После этого, в первой половине февраля, МИД России опубликовал ряд посланий, в котором обвинил НАТО в нарушении принципа неделимости безопасности.

Тем временем, ссылаясь на угрозу российского вторжения на Украину, НАТО объявило о расширении своего военного присутствия в Восточной Европе. США начали переброску на Украину дополнительной военной помощи, а также приступили к передислокации нескольких тысяч военнослужащих в Польшу и Румынию. О поставках Украине вооружений также объявили другие страны НАТО.

На этом фоне в конце января — начале февраля 2022 года многие государства объявили об эвакуации из Киева своих дипломатов и призвали своих граждан покинуть Украину.

18 февраля руководство непризнанных ДНР и ЛНР, обвинив Украину в подготовке "глубокого прорыва" на их территории, объявило о начале экстренной эвакуации населения в Россию.

19 февраля выступая на Мюнхенской конференции по безопасности, президент Украины Владимир Зеленский намекнул о возможности восстановления или обретения ядерного статуса Украины.

21 февраля Совет безопасности РФ обсудил обращения глав ДНР и ЛНР Дениса Пушилина и Леонида Пасечник к президенту РФ Владимиру Путину с просьбой признать независимость республик. Обращения были поддержаны всеми членами Совета безопасности. Вечером того же дня Владимир Путин выступил с телеобращением к гражданам России и публично подписал в Кремле указы о признании независимости ДНР и ЛНР, после чего были подписаны договоры о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между Россией, ДНР и ЛНР.

23 февраля стало известно о том, что главы республик обратились к президенту Путину с просьбой об "оказании помощи в отражении военной агрессии украинского режима".

В 5:30 24 февраля 2022 года по московскому времени президент России Владимир Путин выступил с Обращением, в котором объявил о проведении "специальной военной операции" с целью "демилитаризации и денацификации Украины".

Российские вооруженные силы нанесли удары по украинской военной инфраструктуре, авиации, объектам ПВО, военным аэродромам. Одновременно вооруженные формирования ДНР и ЛНР начали боевые действия против ВСУ по всей линии фронта в Донбассе и в ряде мест перешли в наступление.

Цели и задачи операции

• нейтральный и безъядерный статус Украины при обязательной демилитаризации страны;

• денацификация Украины;

• признание российской принадлежности Крыма;

• признание Украиной суверенитета ДНР и ЛНР в административных границах Донецкой и Луганской областей.

Группировка войск "Z". Харьковское направление.

Глава 1

Колонна бронированной техники застыла в нервном ожидании. Нет, не так, лучше — колонна застыла в тревожном ожидании. Точно, лучше в тревожном! В конце концов, мы же не кисейные барышни, чтобы нервничать, мы доблестные, суровые мужчины, поэтому не нервничаем, а тревожимся.

Над темно-зеленной бронированной "сороконожкой" повисло тревожное ожидание, предчувствие скорой битвы металось в воздухе, будто маленькая пичуга, которую поймали, лишили свободы и заперли в тесной клетке. Она бьётся о металлические прутья своего узилища, пытаясь вырваться на свободу. Птаха мечется, рвётся, бьётся, её перышки окрасились кровью, но она скоро вырвется на оперативный простор и полетит, широко расправив крылья.

— Нормально? — спросил я у старлея Баранова, показывая ему напечатанный текст.

— Пойдет, — махнул тот рукой, даже не глянув на экран планшета. — Как всегда пафосные строки, свойственные гуманитариям.

На безразличие и пофигизм Баранова я не обижался. Во-первых, он мне друг, хоть и старший лейтенант, и технарь до мозга костей, а во-вторых, на дураков не обижаются.

— Ты по факту можешь сказать, что не понравилось?

— Да, хотя бы, почему вы нашу группировку, сравниваете с небольшой птичкой, а не скажем, к примеру, с орлом? Все-таки, орел — как-то по солидней будет.

— Да потому что, наша группировка, которая заходит на Украину по численному составу в десять раз меньше ВСУ, — ответил я. — Поэтому, мы и маленькая пичуга. А еще напомню, что при освобождении Украины во время Великой отечественной войны, участвовало свыше двух миллионов бойцов советской армии.

— Ясно, — хмыкнул Баранов. — Не знаю, как-то все равно не так. То, сороконожка, то пичуга. Какие-то сравнения у вас товарищ майор не солидные, не достоянные вооруженных сил Российской Федерации. Не могли сравнить с медведем. Символ России, между прочим, медведь!

— Медведь — это официальный символ "Единой России", а мы сейчас говорим не про символы всей страны целиком, а только про вооруженные силы, — передразнил я подчиненного. — Символ нашего спецназа, на минуточку, летучая мышь. Тоже согласись не совсем солидно, так что не умничай, а один из символов Украины — это орел-сапсан. Так, что будет весьма логично, что сапсану противостоит небольшая, быстрая и верткая пичуга. Надо, чтобы птицы бились с птицами, а звери с зверями. И если мы обращаемся к образу медведя, то нам надо и на той стороне отыскать похожий тотем.

— Ну, так бы и написали.

— Киря, что с камерой у зенитчиков?

Озадачил я старлея, чтобы не зазнавался, и чтобы вечный распиздяй Баранов отвлекся от портативной игровой консоли "геймбой".

— Все нормально, сигнал стабильный, и остальные камеры тоже передают картинку хорошо. Сейчас заархивирую отснятое и начну передачу в ЦУП. Так, что товарищ майор, всё на мази! Не переживай Константинович, все под контролем. Может пожрем?

— Рано, позже пожрем, — я пресек попытку незапланированного чревоугодия. — Иди проверь камеры на автоматах десантников. Чтобы руками их лишний раз не мацали и еще раз им мозги прочисть насчет материальной ответственности. Может по дороге какой-нибудь интересный ракурс разглядишь.

— Хорошо, — понуро опустив плечи и изобразив на лице вселенскую тоску старший лейтенант Баранов отправился выполнять приказ.

В обычной обстановке нашего расположения Баранов редко бывает таким сговорчивым, знает скотина себе цену и прекрасно понимает, что за любое распиздяйство будет наказа не строго и быстро прощен. А все, потому что редкого мастерства у него руки и чрезвычайно находчиво работает соображалка под черепной коробкой. Кирилл Баранов, так и не закончивший МФТИ, слыл электронным гением и повелителем любой вычислительной технике. Его руки, управляемые пытливым мозгом, могли собрать, разобрать, починить, усовершенствовать и доработать любую электронику, даже военную. Ну, а то, что он при этом был чрезвычайно ленив и при каждом удобном случае отлынивал от службы, так, это вообще, проблема всей современной молодежи. Да, возможно, двадцать семь лет — это уже вполне приличный возраст и пора бы уже набраться ума, вон в его годы Сашка Македонский завоевал уже полмира, а этот все никак в своем кабинете-мастерской порядок навести не может.

Как только Баранов покинул теплый десантный, а в случае нашей компоновки бронеавтомобиля — грузовой отсек, я тут же перевел свой командирский взор на оставшихся членов экипажа: водителя старшину Павла Петровича Шушина и прапорщика Серегу Дрынова. Оба делали вид, что спят. Знали гады, что как только Баранов выпадет из сферы моего влияния, я тут же переключусь на них.

— Папаша, Дрын, а ну хватит изображать из себя спящих красавиц, мне нужно ваше серое вещество.

— Майор если ты голодный, то лучше схомячь паштету или тушенки, а не наши мозги, ибо мои уже давно заплесневели, а у Серого, их, вообще, нет.

— А чего, это у меня мозгов нет?

— Были бы у тебя мозги, ты бы не стал в присутствие боевых товарищей выкидывать фокусы с заменой запалов в ручных гранатах.

— Да, я ж осторожно, с соблюдением всех необходимых предосторожностей.

— Все твои предосторожности, могли оказаться размазанными по внутренней обшивке машины. Понял? Чтобы больше своими шаловливыми ручками гранаты не цапал! — строго произнес пожилой старшина.

— Дык, я, — начал было Дрынов, но тут же был перебит мной.

— Молчать! Дрынов слушай старших и опытных товарищей, а Баранова не слушай, он у нас в вопросах обращения с оружием тот еще диванный эксперт.

— Между прочим мое воинское звание — прапорщик, — заявил молодой Дрынов, — а Папаша, у нас старшина, и значит должен мне подчиняться.

— А я, между прочим, — передразнил я Дрынова, — разрешил товарищу старшине, тебя и Баранова в случае вашего непослушания или дуралейства, пиздить. Ясно?

— Так точно, — сварливо скривив губы, буркнул Дрынов. — Так, что вы нам хотели сказать товарищ майор.

— Да, вот смотрю я на наш опознавательный символ, — я кивнул на стоящий по соседству БТР-82, на борту которого была намалевана белой краской разлапистая латинская буква "Z", — и понимаю, что как только появятся первые кадры военной хроники, то у общественности тут же возникнет вопрос: а что означает эта латинская буква? Так вот, а ну накидайте мне каких-нибудь вариантов патриотичных лозунгов, начинающихся с предлога "За".

— Не понял? — наморщил лоб Дрынов. — В смысле, товарищ майор?

— В том смысле, — я покрутил в воздухе выставленным указательным пальцем, выдумывая пример использования предлога "за". — Допустим: за мир! За веру, царя и отечество! За правду! Победа будет ЗА нами! За Родину, за Сталина! Ну, или за Родину и Путина! Кстати, на одном из направлений будет задействована технике с опозновалками в виде латинской буквы "V". Так, что надо и с этой закорюкой что-нибудь придумать. Ну здесь проще, скажем: сила В правде. Или Vерим в нашу победу! Короче, посыл ясен? Накидывайте варианты.

— А зачем это надо? — спросил Дырнов. — О, получилось, как вы хотели — ЗАчем это надо?

— А затем, что если мы не придумаем сами, как расшифровывать этот символ, то за нас его придумают наши враги и наше гражданское население. И тут, простая латинская буква "Z", может легко с подачи вражеской пропаганды превратиться в молнию, что напомню, является одним из символов нацизма. Так, что лучше мы дадим народным массам выгодное нам толкование этого символа, чем потом будем старательно перекрашивать всю нашу боевую технику.

— Товарищ майор, а откуда, вообще, эти символы появились, вроде бы так нашу технику никто не отмечал до этого? — спросил прапорщик.

— Недавно были учения в Белоруссии, там по легенде было две противоборствующие группировки, вот технику и пометили двумя символами: "V" и "Z", один символ означает — группа "Запад", а вторая — "Восток". Ну, а русскими буквами не отмечали, потому что в кириллице "З", похожа на тройку, а "В" на восьмерку и рукожопые солдатики могут таких каляк-маляк нарисовать, что потом их командирам будет стыдно. Хотя, — в этот момент я посмотрел на проезжающий мимо "Тигр" командира третьего батальона, — даже такие простые символы и то, некие умельцы могут порядком изгадить.

На бронеавтомобиле комбата, символ "Z" был не нарисован белой краской, а наклеен в виде полосок армированного, серебристого скотча, но нижняя полоска где-то потерялась и вместо "Зетки", на борту "Тигра" красовалась — "7".

— Ну, не знаю, мне кажется, всё это детский сад какой-то, зачем придумывать трактовку обычным опознавательным знакам на армейской технике, — пожал плечами Дрынов, — гражданским какое до этого дело?

— Вот поэтому я — майор, а ты Дрын прапорщик. В конце концов, мы же рупор военной российской пропаганды, так что наша прямая обязанность — вкладывать в мозг наших граждан нужные мысли. Ясно? Вот взять, к примеру георгиевскую ленточку, — я кивнул на ленты черно-оранжевые повязанные на одежде и шлеме Дрына, — до определенного времени, это была просто расцветка с советского ордена, а до этого с царского ордена, а сейчас, это уже символ, за который одни готовы убить, а другие умереть. Так, что не удивлюсь, если через пару недель, некоторые патриотично настроенные россияне будут на своих машинах клеить такие же "Z" и "V". Ну, что придумали что-нибудь?

— Придумали, — хмуро буркнул Шушин. — Записывай майор: V гробу я видел эту Украину, Zеленский иди V жопу, ЗАебали меня их дороги, ЗАебали меня их клоун презик, ЗАебали...

— Ладно, старшина, я понял, ваш посыл, — прервал я поток раздражения от пожилого седовласого старшины. — Прапор, у тебя, что?

— Я вспомнил песню группы "Любэ", не помню, как называется, сейчас напою, кхе, кхе... — Дрынов прокашлялся и уже было собрался петь, как был тут же прерван мной.

— Стоп! Отставить песни!

Я слышал, как поет Дрынов трезвым, это просто ужас. Ему медведь не то, что на ухо наступил, там похоже три дня отплясывала вся медвежья свадьба в полном составе. Пение Дрынова можно было использовать как акустическое оружие.

— Ладно, спите дальше, я сам накидаю варианты.

— Майор, может, я действительно супчик сварганю на скорую руку? — предложил старшина. — Зуб даю, что мы здесь еще час мариноваться будем. Нас уже вторая колонна обошла. Так, что, скорее всего, загонят нашу колонну, даже не во второй, а в третий эшелон. Да и артиллерия, судя по звуку, уже работает на пределе своей дальнобойности.

Действительно звуки мощных разрывов слышатся намного тише, чем еще полчаса назад, а это верный признак того, что огонь нашей артиллерии уходит вглубь украинской территории.

Наша колонна стоит на обочине этой дороги уже несколько часов, командование бригады держит нас в резерве, чтобы не создавать переизбыток в концентрации войск.

Есть хотелось, особенно чего-нибудь горячего и жидкого. Сухомятка порядком задолбала. Но это только меня, потому что я не сидел на месте, а постоянно мотался туда-сюда и пропускал регулярный прием пищи, которую готовил старшина Шушин на нас четверых. Остальные благодаря стараниям пожилого старшины питались относительно нормально. Причем Петрович всегда оставлял мне мою пайку, но частенько она была либо остывшая, либо съедена вечно голодным Барановым.

— Товарищ майор, — раздался встревоженный крик Баранова в динамике рации, висевшей у меня на груди. — Доложился знакомец с дозорной машины, сейчас мимо встречным курсом пройдет санитарная колонна.

— Ясно, — отозвался я, подхватывая камеру и открывая люк над головой.

Тут же высунулся из люка в крыше нашего бронеавтомобиля, и направил камеру на встречную полосу движения, по которой сейчас приближалась колонна санитарных "ПАЗиков", выкрашенных в серый цвет, с красными крестами на мордах, бортах и крышах.

— Дрын, выскочи наружу и захвати картинку с капота нашей машины, только камеру не дергай и не говори вслух ничего, — приказал я прапорщику.

Колонна была небольшая: передовой "Тигр" с торчащим из люка пулеметчиком, за ним три автобуса "ПАЗ-3205", потом два армейских тентовых "Урала" и замыкала вереницу военной техники санитарная "буханка".

В окнах, проносящихся мимо автобусов, было видно, что внутри "павликов" установлены койки в несколько ярусов, заполненные ранеными. Прикинув на глаз расположение и количество лежачих мест, сделал вывод, что в каждом автобусе было не меньше десяти "трехсотых". В тентовых "Уралах" скорее всего "двухсотые". Общий счет потерь нашей бригады неизвестен, потому что в "ПАЗиках" не только наши бойцы, но и раненные коллег, идущих параллельно по трассе М-20.

Ну, вот и пошли боевые потери. Сколько у нас на часах? Я глянул на японский хронометр "Casio" на правой руке — 10.20.

Наша артиллерия и ВКС начали работать по военным объектам ВСУ в 5.00. На нашем направлении, сразу же нанесли удар по аэродрому в Чугуеве и по всей инфраструктуре ВСУ в приграничных к Белгородской области районах. В 5.30 два батальона 273 Отдельной мотострелковой бригады пересекли украинскую границу и, развивая успешное наступление, начали продвижение к населенному пункту Казачья Лопань. Позиции украинских пограничников были смяты в течение пятнадцати минут, по большому счету никакого сопротивления украинские погранцы не оказали, практически сразу же сдались, некоторые дали деру вглубь страны

В 7.20 передовые группы 273 ОМСБР вышли к Казачьей Лопани, а в 8.00 командир первого батальона майор Семягин доложил, что поселок городского типа Казачья Лопань взят под контроль.

ВСУ отступили из Лопани без боя, но уходя зачем-то расстреляли из танковых пушек несколько домов и магазинов на центральной улице поселка. При этом были ранены четверо мирных граждан.

В 8.50 первый батальон подошел к следующему населенному пункту -небольшому селу Новая Казачья, его тоже взяли без всякого сопротивления. Всё это время наши подразделения двигались вдоль железнодорожного полотна по асфальтированной дороге, которая шла западнее трассы М-20 и должна была вывести наши подразделения через городок Дергачи к северным окраинам Харькова.

Возле железнодорожного полустанка села Цуповка передовые отряды нашей бригады встретили первое серьезное сопротивление вооруженных сил Украины. Бой за Цуповку продолжался около часа, украинских вояк медленно, но напористо и я бы даже сказал мягко и нежно выдавили на южную окраину села, а потом еще и дали им небольшую фору, чтобы они успели погрузиться в транспорт и свалить. На месте боя остались два подбитый украинских БМП-1, один грузовой "КрАЗ" и десяток мертвых бойцов ВСУ. Могли бы и больше накрошить, благо имеющееся в наличии вооружение позволяло разгромить отходящие украинские подразделения в пух и прах, но командование приняло решение этого не делать.

А что делать, такой приказ: "мочить" только нацбаты! ВСУшников же, как можно ласковее отодвигать назад, и не дай бог, применить тяжелое вооружение по гражданским объектам и жилым постройкам. Военные прокуроры выдерут за это как сидоровых коз!

Ну, вот вам результат такой мягкости и нежности по отношению к вооруженному до зубов противнику. Как только ВСУ отошли от Цуповки, по селу, в котором были не только бойцы первого батальона 273 ОМСБР, но и мирные украинские граждане был нанесен массированный артиллерийский удар. Откуда прилетели снаряды, наши артиллеристы определили достаточно быстро, тут же подавили батарею противника, но у нас появились первые "двухсотые" и "трехсотые". Мирняку тоже досталось, в одном из "павликов" везли троих украинцев из Цуповки, еще двое гражданских были убиты.

Моя группа была приписана к третьему батальону 273 ОМСБР, который сейчас находился в тылу и образовывал резерв бригады. По трассе М-20, наступал мотострелковый полк из состава Кантемировской дивизии и несколько мотострелковых бригад, они тоже шли не полным составом, а передовыми отрядами, оставляя за спиной приличный резерв.

Вообще, надо сказать, пока все было очень грамотно и профессионально. Буквально по учебнику. Все четко и слаженно. Аж, прям, как-то все не по-русски, ведь у нас первый блин, как известно должен быть обязательно комом, иначе, дальше все пойдет через жопу.

Третий батальон 273 бригады, к которому я со своей группой прикомандирован, перешел украинскую границу и занял позиции в трех километрах западнее небольшого села Гранов, в котором было всего пара десятка домов. Жители Гранова встретили нас настороженно и опасливо. На улицу не выходили и за ограду носа не казали. Снаряды и ракеты, которыми долбили укров, пролетали высоко над селом все утро, но ни один не упал на жилые дома. Да и зачем, если здесь никакой военной инфраструктуры не было.

Комбат Самохвалов — командир третьего батальона приказал из Гранова уйти, потому что боялся, что ВСУшники могут ударить по нам, а попасть по гражданским объектам в Гранове. Сейчас боевые машины 3 батальона растянулись длинной вереницей вдоль дороги между Грановым и российским селом Красным Хутором. Получалось, что часть колонны на Украине, а часть в России.

Солдатики мерзли в стальных машинах, кутаясь в бушлаты, смельчаки, которые размели костры для обогрева были жестко наказаны словесно командирским матом и затрещиной. В 273 бригаде надо сказать еще было хорошо поставлено обеспечение, все служащие были в зимней форме, да и горячее питание, пусть с задержкой, но имелось.

Вот в других бригадах, пусть их число было мизерно, но был недокомплект по теплой, зимней форме и с горячим питанием были проблемы. Поэтому еще до начала специальной военной операции в этих подразделениях уже имелись свои "трехсотые" из числа солдат и офицеров, которые обморозили себе руки, ноги и лица. Причем в одном батальоне, обморозить себе руки умудрились, аж тридцать процентов. А что поделать, если их командир долбоеб, который не озаботился обеспечить личный состав теплыми перчатками и обувью, да, к тому же, еще зачем-то выгнал их на свежий, ночной воздух, построил и они так простояли несколько часов, при температуре воздуха в минус десять градусов. Вот и результат: командир долбаеб равно сто двухсотых еще за сутки до начала специальной операции.

Глава 2

Я строчил на ноутбуке очередной отчет, выделяя красным подчеркиванием места, где надо будет только вставить нужные цифры. Пока есть свободное время надо максимально эффективно его использовать. Потому что когда будет некогда строчить отчеты, потому что, к примеру, будешь строчить из пулемета по врагу, то командованию в тылу, будет абсолютно плевать чем ты занят, для них главное — это своевременные отчёты. А так всё готово, надо только вписать название населённого пункта, количество уничтоженной вражеской техники, ликвидированного количества боевиков и число захваченных в плен вражеских солдат.

Потом, конечно же начальство тебе скажет — "Какого хуя так мало убитых бандеровцев, давай больше!". А куда больше, если ты и так их количество взял с потолка, потому что лично не ходил их и не считал, потому что до сих пор идет бой, а из твоего окопа видно только два мертвых бандерлога. Но для начальства два вражеских двухсотых — это не солидно, поэтому ты им в отчете написал, что было убито шестеро. Но начальству и шестеро мало, им надо не меньше взвода, поэтому в отчете будет указано расплывчато — "уничтожено до взвода солдат противника". А сколько это — "до взвода"? Понятно, что убито около взвода солдат противника, напомню, что взвод — это тридцать солдат. Но, если "около взвода", то вроде как чуть-чуть нахватает до тридцати трупов, а сколько не хватает? Двух, трех или двадцати двух, двадцати трех? Короче, не суть. "До взвода" — это меньше тридцати, но сколько, на самом деле никто не знает.

Бисмарк, тот, что Железный канцлер и умный мужик, говорил: "Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов".

— Товарищ командир, — срывающимся в хрип голосом доложился прибежавший Баранов. — Я такую классную штуку придумал. Давайте запустим сейчас дрон, а зенитчики в "Панцире" его собьют. Запишем материал, как будто это был разведчик ВСУ, а наши бравые зенитчики его сбили. Круто, я придумал?

— Не круто, — отмахнулся я, втягивая носом аромат от булькающего на газовой плитке котелка с супом. — Все наши БПЛА подотчётные и стоят казенных денег. Так, что не хрен их просто так взрывать, пусть, даже ради красивой картинки.

— Дык, я же свой, личный дрон предлагаю пожертвовать в угоду общему делу. Личный то можно?

— Это какой? — удивился я.

— Ну, тот, который на учениях морпехи проебали, а мы подобрали. Я с него все ценное снял, перепрошил, так, что совершенно не жалко его спалить. Ну, давайте товарищ майор, мы же в самой жопе сейчас, ни хрена снять не успеем. Я слышал, что части сто пятого полка уже вышли на окраины Харькова, они без нас город возьмут. А мы так ничего и не отснимем.

Я несколько минут обдумывал слова старлея. Химичить не хотелось от слова "совсем", но Баранов в чем-то был прав, материал давать надо, в конце концов, мы на работе и в ЦУПе ждут от нас красивую картинку.

— Ладно, давай, заряжай свой дрон, — я решительно махнул рукой.

— Только, чур, вы товарищ майор будете дроном управлять, а я попробую его из "корда" сбить, — выкатил новое условие Кирилл.

— Не понял, а как же зенитчики?

— А это у нас с их расчетом, вроде спортивного соревнования, — хитро ухмыльнулся Баранов, вытаскивая из пластикового кофра четырёхлепестной дрон.

— Забились, что ли?

— Ага. На пузырь импортного пойла. Товарищ майор, я как крикну — "жми", вы кнопку сброса, два раза клацните, — старлей показал мне нужную кнопку на пульте управления.

— Зачем? — поинтересовался я.

— Так надо, — уклончиво ответил Баранов.

— Майор, он к дрону тротиловую шашку мастырит, — меланхолично помешивая ароматную гущу горохового супа заметил Шушин. — Так, что ты кнопку раньше времени не тисни, а то рванет и будем мы на облачке сидеть с арфами подмышкой.

— Баранов, а откуда у тебя тротиловые шашки? — язвительно поинтересовался я, заранее зная ответ.

— На складе подогнали, вы же сами приказали всякого добра набрать, чтобы инсценировать вражеские схроны, — отмахнулся, увлеченный делом старший лейтенант. — Тротил нужен, чтобы выдать дрон за ударный, ну, чтобы на видео было видно, что — бабахнуло! А, то не эпично получится.

Идея с атакой на нашу колонну вражеского дрона, которую пресек профессионализм и выучка боевого расчета ЗРПК "Панцирь С-1", была весьма здравая. Конечно, хорошо бы, чтобы наши бравые зенитчики самостоятельно что-нибудь такое сбили, к примеру, турецкий "Байрактар", а мы потом засняли его останки на видео, но тут есть несколько нюансов. Во-первых, "Панцирь" засечет любое летательное средство, даже малюсенький беспилотник далеко на подлете, за несколько километров, и когда он его собьёт, то мы захаримся искать останки, а во-вторых, хрен мы зафиксируем момент поражения вражеского БПЛА. Так, что идея Баранова, очень и очень, вовремя, прям, как ложка к обеду. Черт, за еду заговорил, а все из-за чудесных ароматов, распространяющихся по салону нашего "Тайфуна".

— Отошел со своим дроном вон туда, — я указал на обочину, подальше от машин, — и там его ставь.

— Прапорщик за пулемет, Баранов, ты за пульт управления дрона, я буду снимать, — распорядился я, как только старлей вернулся.

— Но, товарищ командир, — попробовал было возразить Баранов, но тут же был одернут мной.

— Молчать! — рявкнул я, а потом перейдя на деловой тон, отдал четкие распоряжения: — Проведешь дрона над землей, нырнешь в русло реки, а возле вон той излучины, — я указал на изгиб небольшой речушки, — свечой поднимешь коптер в небо. Прапорщик, ты по моей отмашке, вскрикнешь, что, мол, вижу чужой беспилотник и запросишь у меня разрешение на открытие огня, как только я отвечу — "разрешаю", даешь несколько коротких очередей в ту сторону. Баранов, ну, а ты, взрываешь дрон. Ясно?

— Так точно.

Я навел объектив камеры на лежащий на земле дрон, и как только БПЛА поднялся в небо, стал "вести" беспилотник. Небольшой дрон низко стелясь к земле, держась от поверхности буквально в полуметре-метре, набирая скорость, полетел в речке, а потом понёсся вдоль затянутой льдом водной поверхности. Из нас троих Баранов самый опытный оператор беспилотников, только он может вот так вот филигранно вести небольшие "самолетики", управляя ими. На учениях старший лейтенант Баранов с легкостью засаживал дроны-камикадзе в небольшие форточки и амбразуры, буквально, забивая "шар в лузу". В назначенном мной месте, дрон стал взмывать в небо. Я только было приготовился дать отмашку прапорщику, но в этот момент справа раздался короткий треск, как будто великан наступил на ворох сухих веток и над дрон рассыпался облаком обломков.

— Твою-жжжь мать! — расстроенно сквозь зубы процедил Баранов. — Опередили! Гады, ушлые!

— ГэБэ, — раздался в динамике рации Баранова довольный голос. — Ты продул! Жду свою текилу в самое ближайшее время.

ГБ, КБ, КГБ или гэбист — это все прозвища старшего лейтенанта Баранова. Он же у нас — Кирилл Геннадьевич Баранов, соответственно, инициалы у него — КГБ. Но надо отметить, что это прозвище распиарил сам же старлей, потому что когда у тебя фамилия Баранов и ты считаешься чуть ли не первым хулиганом во всем военном округе, то трудно заставить обращаться к тебе не сокращая фамилию.

У нас в группе, вообще подобрался уникальный по своим инициалам состав. Баранов — КГБ, я — АКС (Александр Константинович Смирнов), прапорщик Дрынов — СВД (Сергей Викторович Дрынов), ну и старшина Шушин — ППШ (Павел Петрович Шушина), к которому прицепилось — Папаша.

— Так вот на, что вы спорили? — догадался я. — На текилу. А не на мою ли бутылку "Саузы" вы рассчитывали, пан лейтенант?

— Я рассчитывал, — хмуро буркнул старлей, — выиграть спор. Как же они опередили? Минимальная дальность "Панциря" — двести метров, место запуска, с их позиции визуально не видно, я дрон провел вдоль речки, а они его сбили, когда он только начал подъем, — бубнил себе под нос Баранов, распаковывая второй дрон.

— А ты не подумал, что они тоже могли повесить в небе беспилотник и отследить твои манипуляции? — предположил я.

— Да, ну на фиг! — Баранов метнулся к люку в крыше бронеавтомобиля. — Точно! Гляньте, товарищ майор, вон же висит зараза, — старлей азартно тыкал пальцем в небо. — Давайте тоже их дрон собьем!

— Совсем что ли? — покрутил я пальцем у виска. — Да, это и не их дрон, вовсе, у зенитчиков в "Панцире" отродясь беспилотников не было. Это дрон разведчиков-артиллеристов. Скорее всего, пацаны из "Панциря" вступили в преступный сговор с разведкой артиллеристов. Спроси у Медведева за сколько он продался зенитчикам? — пошутил я.

— Медведев? — хищно ухмыльнулся Баранов. — Так он, лукавый, презлым заплатил за предобрейшее, сам захотел царствовать и всем владеть! Поймаю — посажу на кол!

— Дрон запускай, — прервал я поток угроз. — Только в начале предупреди зенитчиков по общему каналу, что это наш беспилотник, а то они его тоже собьют.

Надо было зафиксировать поражение беспилотника, зритель по ту строну телевизионного экрана, очень любит разглядывать всякие разрушения и обломки, особенно это касается военной техники. Можно было бы, конечно, и пешочком прогуляться, но хрен его знает где тут мины понатыканы. Все-таки приграничная полоса и украинские погранцы могли засеять здешние поля противопехотными минами. Поэтому безопасней подлететь к месту падения дрона, на таком же беспилотники и с помощью его камер все зафиксировать.

Старлей выполнил мой приказ быстро и точно: продолжая распаковку и подготовку беспилотника к работе, связался с расчетом зенитчиков, сперва, мой помощник высказал своё "фе", обвинив расчет "Панциря" в мухлеже, но тут же был послан куда подальше, потому что предварительно ничего не обговаривалось, а значит можно использовать любые технические устройства в споре, потом, Баранов все-таки предупредил, что мы сейчас запускаем дрон, для визуальной фиксации останков сбитого БПЛА.

То, что дрон сбили зенитчики — это хорошо, весьма показательно для отчета и пропаганды. Ну, а то, что он оказался "наш", так-то особо и не важно. Получиться сбить укропский "байрактар" и зафиксировать это — хорошо, не получиться — не страшно. В конце концов, можно найти обломки турецких беспилотников где-нибудь на разгромленных аэродромах и снять их. Наша задача — выдавать красивую картинку в эфир.

Мы же пропагандисты. Мы должны давить на умы "ветряной" российской молодежи, которая должна поддерживать власть, а не идти против неё. Уж, я, как никто другой знаю, как это бывает? От уголовного срока за активное участие в "событиях на Болотной" меня спасло только вмешательство состоятельных родителей и немедленная отправка в армию. Отец посчитал, что год "пиджаком" в российских ВС пойдет мне на пользу. Честно говоря, все мои друзья и знакомые думали, что я тут же дезертирую и подамся в бега за кордон. Но, я, в начале, подписав контракт, остался в армии назло отцу и матери, а потом, как-то прикипел и уже служил по своей личной инициативе. В конце концов, кто будет поднимать военно-патриотических дух солдат и офицеров, если не потомок прославленных декабристов и героя-поэта Кавказской войны девятнадцатого века?

— Товарищ майор, звук потом накладывать будем? — выдернул меня из раздумий вопрос Баранова.

— Ага, — буркнул я, глядя на экран планшета, куда передавалось изображение с камеры дрона.

На льду речки лежали обломки беспилотника. Хорошо был виден огрызок тротиловой шашки с вставленным в него детонатором. Баранов приблизил беспилотник максимально близко и объектив камеры зафиксировал все, что нужно с разных ракурсов.

Отлично! Картинка — то, что надо: красиво, эффектно и доходчиво. Нет никаких размытых ракурсов или дребезжащих фонов. Все четко и лаконично, звук потом наложим, чтобы тоже был чистый без посторонних примесей, вроде свиста ветра или матов на заднем фоне.

Три года назад, когда я только начал доставать вышестоящее командование со свое идеей мобильных групп, призванных создать высококачественный и одновременно простой, доступный контент для наполнения российского сегмента интернета нужной и правильной с точки зрения пропаганды информацией, мои идеи казались для окружающих шишек в погонах, бредовыми. Все из-за того, что в наших правящих военных и политических кругах правят твердолобые выходцы из СССР, которые до сих пор, предпочитают хранить информацию на бумажных носителях и верят в светлые идеалы правды и общепринятых норма морали, то мой проект завернули, вернее, урезали его, кастрировав до всего одной группы. Ну и на том спасибо!

Это еще повезло, хотя, наверное, нельзя так говорить, в общем, если бы не события последних шести месяцев вокруг Украины и агрессии Запада в СМИ, то хрена лысого мне бы и одну группу утвердили, никто бы этой пропагандой не занимался бы. Зачем, ведь у нас есть государственные каналы на телевидении и в газетах, вот только современная молодежь, в возрасте — до 35 лет, класть хотела на телек, им тырнеты подавай.

Но, ничего, на войне люди быстро растут и командование быстро учится и умнеет. Даст бог, кое-кто там, наверху поймет, что нынешним миром правят СМИ и красочная картинка в экране смартфона. Да и современные войны делятся на несколько фронтов: один — боевой, второй — информационный. И еще не известно, какой из этих двух фронтов важнее.

Ну, а то, что видео со сбитым дроном было постановочное, так это не страшно. В конце концов, почти все знаковые фото времен Второй мировой войны были постановочные, так, что для благого дела можно немного и приукрасить действительность. Даже америкосам до сих по не верят, что они высаживались на Луне только из-за того, что видео и фото, подтверждающие это сняты на их американском "Мосфильме". Видимо, реальные фото, сделанные на лунной поверхности, оказались настолько жуткого качества, что их было стыдно показывать привередливой американской публике.

Забрав вернувшийся дрон, Баранов, отказался от еды и отправился к зенитчикам ругаться. Старший лейтенант был категорически недоволен тем, что проиграл спор.

— Товарищ майор, а вы мне точно не продадите свою бутылку текилы? — перед выходом спросил старлей.

— Точно, — твердо ответил я, — и не надейся, текила припасена для моего ДэРэ, надеюсь, что будет один очень важный для меня человек, который предпочитает именно этот напиток.

— Дык, у вас же днюха в начале июня. По-любому к тому времени вернемся в расположение, ну, или здесь все нормализуется и алкомаркеты будут работать. Товарищ майор, может, все-таки продадите текилу?

— Нет! Хрена лысого здесь все так быстро закончится, поверь моему опыту, мы зашли на Украину минимум на пару лет. Вали быстрее, одна нога здесь, другая там. Тебе еще отснятое упаковывать и в ЦУП отправлять.

ЦУПом мы с Барановым называли наш отдел, который сейчас временно располагался в региональном управлении ФСБ в Симферополе. Расшифровывалось как — Центр Управления Пропагандой, название, как вы уже поняли, придумал старший лейтенант Баранов, у него похоже был какой-то пунктик по поводу всяких аббревиатурам и сокращениям.

— Суп поешь, — крикнул в спину убегающему старлею старшина Шушин.

— Потом, — отмахнулся Баранов.

— Товарищ майор, ваша тарелка, — старшина протянул мне небольшой пузатый термос, для первых блюд, который заменял мне тарелку.

— Спасибо, — я забрал емкость и здоровый шмат серого хлеба.

Хлеб был мягкий и вкусный. Старшина заранее закупился провизией на всю группу. Папаша был моим зампотылу, он отвечал не только за техническое состояние нашего скакуна — бронеавтомобиля "Тайфун-к", но и за еду. Причем, несмотря на то что по званию Шушин был самым младшим в группе, но в негласной иерархии, которую я тут же определил в коллективе, он шел следом за мной, а в некоторых вопросах, я смело отдавал ему роль первой скрипки. Всегда полезно учится и получать новые знание от более опытных и матерых товарищей, и пусть они при этом всего лишь старшины, а ты цельный майор, зато этот старшина прошел несколько войн: Афганистан, Приднестровье, Югославию и первую Чеченскую, и ему есть, что передать более молодым товарищам.

Так вот, про хлеб, Шушин покупал хлеб в какой-то небольшой пекарне, где его готовили из обойной муки и на закваске. Из-за этого хлеб не портился, не черствел и оставался пышным и свежим несколько недель подряд. Правда, столько он никогда не лежал, но во время учений, нам завидовали все близлежащие экипажи, видя, как мы трапезничаем свежим хлебом и ароматной похлебкой, в отличие от остальных, которые давились консервами и галетами из сухпая.

Глава 3

Перехватив завистливый взгляд солдатика из соседнего БТРа, я ему подмигнул, а потом меня посетила здравая мысль.

— Старшина, передай мне целую булку хлеба.

— Зачем? У вас, вон, кусок не тронутый.

— Надо! Не жадничай.

— Солдатиков, что ли кормить будете? — догадался старшина, видя, как из нутра БТРа показалась еще одна голова в шлеме. — У них свой сухпай есть, да и домашние пирожки из "чипка" еще не поели. Обойдутся! — старшина погрозил соседям кулаком.

— Давай хлеб, — потребовал я. — Мне для дела!

— Добрый вы товарищ майор человек, вечно жалеете всяких там кошечек-собачек, да солдатиков всяких, — проворчал старшина, передавая мне небольшую, круглую булку хлеба, упакованную в бумажный пакет.

Вот ведь зараза, самую маленькую булку выбрал. Как знал, что я буду соседей угощать. Я забрал хлеб, взял фотоаппарат и полез наружу.

— Товарищи бойцы, хотите Родине послужить? — обратился я к торчащим из люка головам в шлемах.

— Так точно, товарищ майор, — ответила одна голова, — а что надо делать?

— Хлеб есть, — ответил я. — Вылезайте наружу, я вам сейчас все объясню.

Из десантного отсека БТРа тут же показались еще две головы. Пехотинцы тут же пожелали служить Родине и поедать свежий хлеб. Приказав снять защитные маски, я внимательно оглядел лица и выбрал двоих с наиболее плакатными, по моему мнению, внешностью бойцов. Первый — невысокий щуплый сержант азиатской внешности, он был родом из Сибири, а по национальности — тувинцем, а второй, напротив, классический рязанский парень — широкое, доброе, открытое лицо, с крупными чертами и носом-картохой.

— Значит так, оба залазаете на морду БТРу, сидите по разные стороны от боевой башни, ноги вот так, ты — сними шлем и положи его на колени, а ты, расстегни ремешки шлема и сдвинь его на затылок. Отлично, по моей команде, ты, — я ткнул пальцем в "рязанца", — ломаешь хлеб пополам и половину отдаешь товарищу. Дальше просто жрете хлеб, но аккуратно и без спешки. А, нет, стоп, не так! А, ну позови сюда мехвода, — приказал я.

Тувинец стукнул по люку водителя-механика, и как только крышка люк поднялась, из неё показалась голова в шлемофоне. Вопреки всем киношным штампам лицо водителя было чистое и не испачканное машинным маслом. Между прочим, БТР-82 укомплектован кондиционером. Но, нам надо чтобы было как в кино.

— Водила, а, ну испачкай харю чем-нибудь, а то ты на гражданского таксиста похож, а не на армейского водителя. Короче, по моему сигналу, ломаешь хлеб на две неравные части: малую часть отдаешь соседу, потом ломаешь большую часть еще на две половинки и делишься с водителем, но он должен сидеть внутри и высунуться только после того, как ты стукнешь по люку. Запомнили? Сделать надо с первого дубля. Просто молча жрете хлеб! Не лыбьтесь, не разговаривайте, не смотрите в камеру, не пытайтесь изображать актерскую игру. Просто жрете хлеб. Уяснили? Водителю можно сразу же спрятаться внутрь. Если хорошо отработаете дам на полчаса телефон с доступом в интернет.

Солдатики, услышав о награде, тут же воодушевились и нешуточно возбудились. Ну, еще бы, они без связи с родными уже несколько недель. Все воинские подразделения, участвующие в СВО на Украине еще с пятнадцатого февраля, находятся в режиме боевой готовности, а это значит, что все электронные гаджеты под запретом, и ни о какой связи с родными через интернет не может быть и речи. Ну, по крайне мере, офицеры предпринимали для этого все возможные и невозможные меры.

Над башенной установкой водрузили триколор, а символ "Z", на морде БТР обновили свежей краской. Когда все приготовления закончились и несколько раз прогнали короткую репетицию, я навел объектив цифрового фотоаппарата на БТР и дал отмашку:

— Начали!

Рязанец разломил ковригу, тут же протянул часть тувинцу, потом стукнул ногой по крышке люка и оттуда сразу же, как чертик из табакерки выскочил водитель. На его щеках красовались по три жирных черных маска с каждой стороны. Ёпта, Шварценеггер из фильма "Коммандос", хренов! При этом щуплый паренек состроил такую серьезную и одновременно суровую моську, что я едва сдержался, чтобы не заржать в голос. Стиснув челюсти, всячески сдерживал поднимающийся из глубины души хохот. Сквозь стиснутые зубы прорывалось едва слышное хрюканье. Солдатики слышали мое хрюканье, но не понимали, что происходит, и от этого нервничали и делали лица еще более суровыми и мужественными.

Мехвод получил свою пайку хлеба, но вместо того, чтобы скрыться внутри бронемашины, как ему было приказано, достал здоровенный тесак, смахивающий очертаниями на кукри, явно не уставного образца, принялся нарезать им хлеб на части, держа кусман на весу. Поскольку хлеб был мягким, а нож здоровенным, то получалось это из рук вон плохо. Но самодеятельность мехвода на этом не закончилась, он зачем-то насадил отпиленный кусок хлеба на острие клинка и принялся есть мякиш прям с ножа. Сука, Денди по прозвищу Крокодил! Лицо мехвода выражало такую мужественную суровость и сосредоточение, будто он есть не хлебный мякиш, а свежезажаренный филей Зеленского. Черт, я же просил не изображать актерскую игру!

Рязанец видимо решил поддержать своего мехвода и тоже состроил суровую и мужественную мину, но при этом он еще и развернул голову в сторону, чтобы в объектив камеры попадал только профиль. Смотрел при этом парень куда-то в небо, сурово прищурившись, как будто пытался что-то рассмотреть в небе, а может и сразу в космосе. Вражеские спутники что ли высматривает?

Только тувинец не подвел, и просто, как и требовалось, меланхолично жевал хлеб. В итоге, его лицо я больше всего раз и запечатлел на цифровую память фотоаппарата.

— Стоп, снято! — рявкнул я и тут же согнулся в приступе дикого хохота.

Фу, отлегло, полегчало! Нет, ну вот тысячу раз зарекался не снимать на камеру не подготовленных к этому людей, надо было, как всегда, снимать скрытой камерой.

— Ну, как? — тут же спросил рязанец. — Нормально получилось?

— Вот у него, — ткнул я пальцем в тувинца, — нормально получилось. Боец, если захочешь после окончания контракта сменить профессию, то иди в актеры, — обратился я к тувинцу. — А вы двое, хреново отработали. Вам сказано было, просто жрать хлеб, а вы начали суровые морды корчить. Мы же не дешевый индийский боевик снимаем, а нормальную российскую пропаганду, поэтому все должно быть четко и понятно.

— Так вы телефон дадите или нет, товарищ майор?

— Держи, — протянул я телефон тувинцу. — Сам решай, давать мобилу этим двум лоботрясам, или нет.

Пока я просматривал отснятый материал, удаляя неудачные фото, к нашему бронеавтомобилю подскочил "Тигр" комбата.

— Так, бойцы, я сколько раз вам говорил, чтобы вы никогда не брали ничего у чужих людей, особенно подозрительных дядек из ФСБ! — выпрыгнув из салона "Тигра" весело крикнул комбат. — А, ну, отдали мобилу обратно, не дай бог, кто-то из вас тиснет хоть один пост в соцсети, выверну наизнанку!

— Там доступ к соцсетям запаролен, — хмуро буркнул я. — Чего ты такой веселый?

— Ну, так ты же майор Смирнов, мой талисман, накосячил, а получилось всё, наоборот, в лучшем виде. Как тут не радоваться, командование решило отправить нас в бой. Наконец, дождались! Так, что правду про тебя баяли Смирнов — ты действительно удачу приносишь!

— Стоп, я не понял, а где это я накосячил? — переспросил я.

— Ну, как где? — хитро прищурившись и делано удивившись, вопросом на вопрос, ответил майор Самохвалов. — Сам посуди: левый дрон твои бандосы запустили, зенитчики его сбили, а потом сообща с Барановым выдали за украинский ударный беспилотник. А между прочим, зенитчикам, за то, что они подпустили вражеский дрона так близко влепили люлей, но они на тебя все спихнули, объяснив тем, что это ты их заставил сбивать украинский БПЛА так близко, чтобы вы, товарищи пропагандисты могли снять красивую картинку, а мое непосредственное командование, так возбудилось от того, что тут шныряют чужие дроны, что нас теперь снимают с резерва и, наконец-то, отправляют вперед. Теперь понятно, где ты накосячил? А мне, между прочим, приказано выписать тебе устных пиздюлин, так, что если будут спрашивать, то я на тебя орал, брызжа слюной.

— Договорились. Есть хочешь?

— Хочу. Но хочу горячего и жидкого, а то мне сухпай за три дня осточертел уже.

— Держи, — я отдал Самохвалову свой термос с супом и куском хлеба. — Только термос потом верни, а то это подарок отца.

— Не проблема, в Лопани заберешь. Через двадцать минут выдвигаемся. Твоя задача — на центральной площади Казачий Лопани провести беседу с гражданским населением, батальон берет под контроль железнодорожную станцию и таможенные терминалы в этом селе. Надо наладить контакт с местными. Объясни им, чтобы они ныкались по подвалам и носа наружу не казали, а то получится как в Цуповке — укры начнут по нам работать, а заодно и своих побьют, а нас потом в этом обвинять будут. Сделаешь?

— Договорились, но я хотел еще проход колонны батальона зафиксировать, чтобы на фоне флага и с песнями.

— С песнями? — нахмурился майор. — Это еще зачем?

— Ты не понял, песня будет греметь из репродуктора, никому ничего петь не надо. Твои орлы просто проедут, а мы все это зафиксируем для истории.

— От меня, что надо?

— Дай мне еще одно транспортное средство. Я Баранова, оставлю здесь на "тигре" с экипажем Свистунова, а сам поеду в Лопань, нужна одна единица для прикрытия, все-таки сам понимаешь, надо выглядеть в глазах украинской общественности весомо и авторитетно.

— Одного БТРа хватит? — деловито спросил Самохвалов.

— Конечно.

— Ну тогда вот этот и забирай, — махнул рукой майор в сторону ближайшего БТР-82. — Эй, Птицин! А, ну, вылазь наружу!

Из нутра БТРа появилась голова в шлеме и тот самый боец в внешностью рязанского парня, выбравшись наружу, встав по стойке смирно, бодро отрапортовался.

— Товарищ майор, старший сержант Птицин по вашему приказанию прибыл.

— Сержант, вместе с экипажем и БТРом поступаешь под начало к майору Смирнову, будешь прикрывать его команду. Слушать его, как меня, но если он вас будет втягивать в откровенную авантюру, типа, поехали, захватим в плен Зеленского, то сразу же мне с докладом. Понял?

— Так точно, товарищ майор.

— Свободен.

— Спасибо за суп и за твой косяк с дроном, — пожал мне руку Самохвалов, — удачно все сложилось, хоть поработаем чуть-чуть, а то вот так бы тут и проторчали, а к вечеру, завернули бы назад.

— С чего бы это? — удивился я такому выводу.

— Ну, так понятно же, что уже сегодня к обеду, край к вечеру, Харьков будет наш. Как только выйдем на окраины этого города, так местные сразу же сбросят ярмо нациков и вывесят российские флаги на каждом балконе, а русские песни будут литься из каждого окна. Завтра будем Харьковскую область называть — Харьковская Народная Республика. Обидно было бы не поучаствовать во всем этом. Так, что фартовый ты тип, майор, повезло мне с тобой, хоть успею поучаствовать в реальном деле.

— Ну-ну, — скептически хмыкнул я, когда майор умчался на своем "Тигре" в хвост колонне.

В нашей, да и не только в нашей бригаде, думаю во всех воинских подразделениях, которые были задействованы в специальной военной операции на Украине бытовало стойкое мнение, что эта компания закончится за считанные недели. Блицкриг, мать его так! Вроде, кто, знал, кого-то, у которого был зять в генштабе, который своими глазами видел секретный формуляр, подписанный лично главнокомандующим, что к 9 мая этого года операция должна быть полностью завершена. Нам надо только зайти на Украину и ВСУшники сразу же сдадутся в плен, украинские мирные жители выбегут навстречу нашей военной технике как в 1943 году и будут забрасывать броню живыми цветами, плакать от радости и целовать в засос смущенных таким вниманием вояк. Хорошо было бы, но весь мой опыт подсказывал, что вместо цветов и поцелуев мы получим выстрелы и гранаты в нашу сторону. Ладно, поживем, посмотрим, может я и ошибаюсь.

— Птицин! — позвал я командира БТРа.

— Вызывали, товарищ майор? — показалась голова старшего сержанта из люка.

— Видел, где дрон упал?

— Так точно!

— Сможете из пушки их достать, надо похоронить обломки дрона, а особенно тротиловую шашку и детонатором надо утопить, а то негоже её просто так оставлять.

— Конечно, сможем, — браво доложил старший сержант. — У меня знаете какой стрелок меткий. Белку в глаз бьет!

— Ну, тогда выполняй, только сперва вот эту камеру закрепи на башне, так чтобы объектив смотрел по курсу стрельбы орудия. Там болтовой крепёж на зажимах. Справишься?

— Легко, на недавних учениях, на наш БТР уже вешали камеры, я знаю, как это делать.

— Совсем хорошо, тогда вот тебе еще одна камера, закрепишь ей на носу бронетранспортера, с правой стороны, чтобы была видно правая обочина дороги. У вас десять минут на всё про всё. Потом следуете за нами, у тебя сколько бойцов?

— Нас всего четверо: я, мехвод — Пашка, стрелок — Юрка и Чингис.

— Чингис — это тувинец?

— Так точно.

— Позывной или реальное имя?

— Реальное имя. Чингис Андреевич Монгуш. Второй год на трехлетнем контракте. Пулеметчик, еще за ним закреплен РПГ-7.

Вообще в БТР-82 должно быть три члена экипажа и семь десантников. А тут получается экипаж есть: водила, стрелок и командир машины, а десанты нет, вернее он есть, но представлен всего один бойцом, пусть и вооруженный одновременно пулеметом и гранатомётом. И это проблем не конкретного бронетранспортёра, а всей группировки российских войск, участвующих в вооруженном конфликте с Украиной. По бумагам численность войск одна, а по факту другая, намного меньше. Проблема в том, что за "ленточку" приказано брать только контрактников, солдат срочной службы брать нельзя. Вот и получается, что бой пойдут не семь десантников, а всего один.

— Отлично. Чингиса я заберу к себе в машину, вместо старшего лейтенанта. У вас все нормально? Раненые, жалобы есть? Есть хотите или сыты?

— Все хорошо. Раненых нет, жалоб нет, сыты!

— Молодцы, так держать. Как приедем в село, вылезаете наружу и следите за местными в оба, если, что не теряйтесь, будут проявлять агрессию, не тушуйтесь, аккуратно, вежливо, но жестко пресекать любые попытки нападения и блокировки. Мы теперь здесь главные. Понял?

— Так точно.

— Тогда проведи беседу с экипажем.

— Слушаюсь!

— Свободен. Выполняй приказ!

Через пару минут башенное орудие БТРа — 30мм пушка, несколько раз рявкнула, я довольно хмыкнул, глядя на экране планшета в максимальном приближении, как обломки дрона и остатки тротиловой шашки исчезают в темной воде среди обломков взорванного, растрескавшегося льда.

Вернулся Баранов, который рассекал на приданном нашей группе бронеавтомобиле "Тигр", как на такси. В "Тигре" помимо старшего лейтенанта было еще три военнослужащих третьего батальона 273 мотострелковой бригады.

Поставил перед Кириллом задачу: установить на "Тигре" российский триколор и знамя Победы — копию штурмового флага 150-ой ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии и под звуки бодрой патриотической музыки зафиксировать на "пленку" проход нашей колонны.

— Какую музыку ставить? — деловито спросил Баранов, вытаскивая из десантного отсека нашего "Тайфуна" музыкальную колонку. — Марш "прощание Славянки"?

— Нет, — отрицательно покачал головой я. — Надо что-то забористое, чтобы каждого зацепило.

— Может "Священную Войну" или Газманова?

— Нет. Поставишь "Группу крови" Цоя.

— Цой? А, что норм! — согласился со мной старлей.

— Ну, все мужики, ни пуха, ни пера, — пожелал я удачи экипажу "Тигра" и Кириллу, — жду вас в Лопани. Баранов без меня ничего не взрывать!

— К черту, товарищ майор! — услышал я в ответ, забираясь на переднее, командирское сидение "Тайфуна".

Наш бронеавтомобиль тронулся с места и обгоняя стоявшие на правой обочине боевые машины 273 ОМСБР начал свое движение вглубь Украины.

Странное дело, все-таки эти человеческие порывы и желания! Вот, казалось бы, с логической точки зрения логики нормального, не военного человека, никак нельзя хотеть и желать идти на войну. Ну, во-первых, тебя там могут элементарно убить, ранить, взять в плен и так далее, а, во-вторых, сами по себе боевые действия заставляют человека испытывать определённые лишения не только вы бытовом плане и физическом плане, но и вполне в моральном отношении. Но при этом все встретившиеся мне за последние полгода люди в погонах и без них, с которыми я так или иначе заводил разговор о возможном военном конфликте между Россией и Украиной, страстно желали, чтобы этот конфликт быстрее бы состоялся, потому что обе стороны эта неопределённость уже порядком подзаеб..., надоела, она им короче.

И тот же, командир третьего батальона 273 ОМСБР, майор Самохвалов Илья Викторович радуется как ребенок, которому подарили долгожданную игрушку, что вверенное ему воинское подразделение наконец отправляют поближе к зоне непосредственных боевых действий. И ведь, он не желторотый, наивный пацан, только что окончивший военное училище, нет, Самохвалов на три года старше меня, ему тридцать пять, он был несколько раз в Сирии и пусть непосредственно в боевых действиях не участвовал, но своими глазами видел все стороны настоящей воны. И все равно рвётся в бой.

Нет, все-таки, для меня, как интеллигента в десятом поколении, творческой личности и гуманитария до мозга костей, Война — это нечто чуждое и непонятное, это что-то противоестественное, как хуй на лбу, вроде и полезная штука, но на голове смотрится некрасиво, да и шапку носить неудобно.

Все-таки, прав, в своем вечном ворчании старшина Шушин, который, все время недоволен частыми нарушениями устава и правил техники безопасности. Если бы я не повелся на уговоры Баранова, и не был бы запущен этот треклятый дрон, который зенитчики выдали командованию за ударный украинский беспилотник, то колонна третьего батальона так и осталась бы стоять на обочине дороги, и возможно не попала бы на тот участок фронта, на который угодила уже через пару дней. И возможно, все сложилось бы по-другому, и многие бы остались живы и невредимы.

А так...

Но, а пока, толстокожие бронемашины 273 мотострелковой бригады, под звуки песни "Группа крови" заходили на территорию Украины.

Группа крови — на рукаве, мой порядковый номер — на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

Глава 4

Идущий впереди "Тигр" притормозил у развилки и нехотя повернул направо, наш "Тайфун" двинул следом, идущий сзади БРТ-82А повторил манёвр.

— Хёрня всё это, — ворчал себе под нос Шушин, вращая руль. — Куда едем? Зачем едем? Блять, как в Чечне, под на Новый год, полезли город штурмовать, так и тут. Сука, командиры хреновы, послали не зная куда, добыть не знаю чего! Ну, что за дебилы у нас всё время в командирах? Ну, почему русскому солдаты так навезёт. Как начало войны, так сразу же жопа и бардак! И вроде все готовятся, готовятся, а как начинаем, так выясняется, что ни хуя не готово! Раций — нет, теплой одежды — нет, топлива — нет, карт бумажных — нет, ни хуя нет. Зато есть приказ: "В сторону жилых построек не стрелять, в ВСУ не стрелять, тяжелое вооружение не применять". Дебилы! Город-миллионник хотят взять силами трех батальонов одной бригады, которая по численности и до полка не дотягивает! А по итогу, в город зашли всего две роты спецназа, а все остальные войска, которые должны были участвовать в штурме, где-то потерялись! Одно спасение, что нам противостоят, такие же дебилы-командиры, но под жовто-блакытнымы флагами.

Бах! Под колеса нашего "Тайфуна" бросилась легковушка, которая тут же была отброшена назад, ударом нашей многотонно махины. Вес бронеавтомобиля "Тайфун-К" на базе грузовика КамАЗ-53949 чуть больше пятнадцати тонн, ему какой-то там внедорожник, пусть и японский "Крузак 200" весом всего в две с половинной тонны, что Валуеву актер из кукольного ТЮЗа в качестве противника на ринге. За последние десять минут, это уже вторая легковушка, которая пытается взять нас на таран.

— Дебил, ну, куда ты рыпаешься на меня?! — взревел старшина Шушин.

Вел старшина машину не дрогнувшей рукой, он не обращал внимание на дорожную обстановку, если на дороге попадалось препятствие и их можно было не объезжать, то Папаша так и делал. Я в его стиль езды не лез, понимая, что каждый должен заниматься своим делом. Так же я не пресекал ворчание и матерный бубнеж водителя, понимая, что он таким образом выпускает пар. Тем более, что во всем, что ворчал себе под нос старшина он был прав.

— ГэБэ, — вызвал я по рации Баранова.

— На связи, — отозвался старлей.

— Притормози, мы вас обгоним, пойдем первыми, — приказал я. — Все наши маневры повторять четко и быстро. Скорость не снижать, если будут бросаться под колеса, делать, как только что сделал старшина. Ясно? Птица ты все слышал? Скоро будет поворот направо, не прозевайте.

— Так точно, товарищ майор, — тут же доложил старший сержант Птицын.

— Плюс! — лаконично ответил Баранов.

Общались мы между экипажами наших машин по цифровым "коротким" рациям, коих было заранее припасено в количестве десяти штук. Я же, в отличие от многих вышестоящих командиров российской армии знал куда мы направляемся, поэтому и озаботился, чтобы у моей группы была защищенная от прослушивания связь.

— Старшина, сейчас прямо по проспекту, вон, заправку видишь? Перед ней будет съезд направо, метров сто и сразу же въезд в гаражный кооператив, проходим по дороге вдоль кооператива, а там уже рукой подать до нужного места.

— Понял, майор, — буркнул Шушин.

В конце февраля темнеет рано, особенно если небо затянуто дымом от пожаров и низкими, снежными тучами. Город притих и затаился, как дикий загнанный раненый зверь, который обезумел от боли и готов кинуться на каждого встречного, даже на увешенного оружием охотника. Хотя, кто тут еще охотник, а кто жертва надо разобраться. Это нас сейчас травят, обкладывая со всех сторон и постепенно загоняя на "номера".

Местные опознали в наших машинах российские броневики, спрятанные под слоем краски и грязи Zетки — хреновая маскировка. Военные ВСУ, нацики из "Фрайкора", тероборона, полицейские, да и просто местные жители за три дня войны уже научились различать нашу технику и без всяких опознавательных знаков понимали, что перед ними российские бронеавтомобили "Тигр", "Тайфун" и БТР-82.

За нашими машина не небольшом расстоянии шла целая колонна разномастных легковушек, набитых вооруженными не только огнестрельным оружием, но и различными битами, арматурами и бутылками с зажигательной смесью, людьми. Среди них были не только парни и мужики приличного возраста, но даже и молодые девушки.

Некоторые из загонщиков вели стримы в прямом эфире сообщая о перемещениях нашей колонны, я следил за этими стримами, будучи зарегистрирован в местных, харьковских пабликах.

В Харькове я был много раз, причем не только по служебной необходимости, но и просто так, ради развлечения. Особенно часто я сюда ездил в прежние годы студенческой юности. В Украине цены всегда были дешевле, девчонки красивее, а люди отзывчивее. На сто долларов здесь можно было шикарно погулять, а если у тебя в кармане сумма больше, то и отдых был круче. Эх, были времена, я был молод и горяч, весь мир был у моих ног...

Мог ли я подумать, что спустя десять лет окажусь в Харькове в роли то ли освободителя, то ли захватчика. Но сейчас я сижу внутри бронеавтомобиля, у которого на крыше установлен крупнокалиберный пулемет "Корд", а позади нас идет еще один бронеавтомобиль и БТР с боевой башней в которой установленная 30мм пушка. Zетки на броне мы закрасили, но местные все равно понимают, что мы россияне. Понимают и активно препятствуют нашему движению.

Харьковчане не встретили российских военных цветами и радостными криками приветствий. Хотя в том же 2014 году Харьков играл значительную роль в протестных событиях на Украине. Тот же самый Павлов, известный всему миру, как Моторола в Харькове принимал участие в событиях на улице Рымарской 14 марта 2014 года, тогда дело дошло до стрельбы между активистами Антимайдана и нациками из группы Билецкого, который потом возглавлял батальон "Азов". Видимо командование российских войск несмотря на все отчеты, которые к ним поступали и здравую логику, которой они должны были руководствоваться при планировании операции, решили, что харьковчане поступят в феврале 2022 года так же, как поступили в феврале 2014 года, когда массово поддерживали Россию и на митингах голосовали за отторжение от Украины и создании ХНР, которая потом должна была войти в состав Российской федерации.

Но в феврале 2023 года этого не произошло и не могло произойти, при всех раскладах, как ни планируй, как ни крути карту города, а харьковчане не встретили бы российских военных с распростёртыми объятиями. Хотя, нет, один все-таки вариант развития подобных событий мог бы быть. Причем, самое удивительное, что этот вариант развития событий, а точнее детальный план был изложен лично мной на шести листах убористого машинописного текста.

Если в двух словах, то суть, следующая: перед началом вторжения на Украину, а точнее, перед заходом наших войск в Харьковскую область надо было нанести превентивный удар по месту скопления националистов, коих в Харькове за последние десять лет расплодилось видимо-невидимо. Их тут столько стало, что, они перестали быть меньшинством, как на всей остальной Украине. Бывший глава МВД Аваков, он же бывший прибандиченный харьковский коммерсант, который с лёгкостью убивал своих партнёров по бизнесу, он же один из главных бенефициаров госпереворота в 2014 году, он же основатель добробатов, которые пошли без малейшего зазрения совести убивать жителей Донбасса, грабить, насиловать и мародерить. Один полк Азов чего стоит! Многие, почем-то считают, что "Азов" образовался в Мариуполе, но это не так. "Азов" появился в Харькове, и его бессменный командир Билецкий родился, крестился и женился в Харькове.

Бывших АТОшников Арсен Аваков пристраивал в гражданские структуры, типа Национального Корпуса, во главе которого в Харькове Аваков поставил реального отморозка Костю Немичева, физиономия которого смотрела с каждого билборда в городе Харькове. Что ещё делал Аваков, который считал Харьков практически своей собственностью? Он методично, в сговоре с местными властями заселял Харьков "патриотичной" нечистью — раздавал им бесплатное жилье по всевозможным программам, и вот уже жители харьковских новостроек заговорили с чудовищно не харьковским акцентом. Это уже были бойцы спящей армии Арсена Авакова, готовые в любой момент взять в руки оружие. И они его взяли, и стали за спинами мирных харьковчан. Им все равно, в кого было стрелять: в русских солдат или харьковчан, если бы те попробовали встретить русского солдата с цветами.

Так вот если бы в нужный момент была проспонсированная определенная акция, то большая часть украинских "нациков", обитающих в Харькове, собрались бы в одном месте в одно время, к примеру, на спортивном стадионе, туда был прилетел "Калибр", а лучше два-три ...и одной бы проблемой с взятием под контроль Харькова стало бы меньше. Но руководство ФСБ и МО РФ даже не стали рассматривать мой план, потому что для всего мира, украинской и российской общественности, подобный удар, рассматривался бы, как удар по гражданским, мирным жителям. Это только евреям можно долбить по жилым кварталам Сектора Газы, плюя с высоты полета F-16 на всевозможные международные организации по защите прав человека. Если "Моссад" решил, что вон в том доме делают "Кассамы" или СВУ боевики "ХАМАСа", то туда летит ракета и плевать евреям, сколько при этом погибнет мирных граждан. А нам не плевать, мы не можем в превентивных целях нанести удар по массовому скоплению украинских националистов, потому что в этот момент они без оружия и значит не являются "комбатантами".

Вот и получили вместо цветов и приветственных радостных криков харьковчан, баррикады на улицах, стрельбу со всех сторон, горящие покрышки и отчаянных горожан, которые кидают свои машину под колеса российских броневиков.

Дело не только в нациках, коих в Харькове очень много, дело еще и в том, что штурм города с населением свыше миллиона начали только на третий день начала СВО, хоть к его окраинам вышли еще в первый день. Эти три дня позволили местным сплотиться, кое-как организоваться и самое главное, харьковчане, пережив и осознав первые обстрелы своего города, прониклись настоящей звериной жестокостью и агрессией к российским военным.

Когда мы только заходили на Украину и проходили через приграничные села в которых не падали и не разрывались снаряды, то нас, российских военных и, правда, люди встречали улыбками и приветствиями, были и цветы, и крестные знамения вслед, а не проклятья, и российские флаги в руках и георгиевские ленточки. Всё было. И это внушало уверенность и оптимизм в своих действиях. Дескать, мы всё делаем правильно, все хорошо. Вон, как люди радуются, что пришла армия освободителей.

Но на третий день проведения специальной военной операции, когда начался штурм Харькова полезли все "детские болезни" российской армии. Войска оказались банально не готовы не только морально, но и технически: отсутствовали самые необходимые вещи для ведения современного боя. Особенно остро стоял вопрос оснащения прицельными приспособлениями, системами наблюдения и связью. Не лучше обстояли дела и с оснащением легким транспортом. Вообще оснащение и снаряжение было просто неудовлетворительное. Отсутствие прицелов, коллиматоров, ночников, тепловизоров, теплой одежды и пр.

Воды, обычной питьевой воды нет!!! Солдатики кучкуются вокруг колодцев, вычерпывая их досуха или попрошайничая у местных.

Напрочь отсутствовала связь, причём любая. Лучше было бы "кинуть" проводную времён второй мировой войны, точно никто бы не прослушивал. Скрытно общались через мобильники, но они были под контролем и далеко не у всех офицеров. Цифровых раций нет. У всех, в машинах аналоговые рации, который замечательно прослушиваются. Конечно, можно общаться загодя оговорённым шифром, но этот навык тоже надо тренировать, а если этого никто не делал, то в эфире орут матом и простыми словами, без всяких шифров. А враг "сев" на нашу частоту все слышит и мотает на ус, а еще активно "срет" в эфире, глуша его. Хорошо еще, если в подразделениях есть носители местных языков: тувинцы, дагестанцы, чеченцы и т.д. они хоть как-то могут скрытно общаться между собой по аналоговым рациям. Но их единицы и они далеко не всегда радисты.

Были уж совсем уж непростительные инциденты. Разведбат одной из бригад, которая должна была войти в Дергачи и блокировать Харьков с севера и северо-запада, не смог выполнить боевую задачу, из-за того, что принял участие в обмене дружественным огнём с соседним подразделением российских войск при полном отсутствии управления и связи, и, тем более, каких-либо разведывательных мероприятий. Шмаляли друг в друга два батальона в течение часа, пока не появились первые "трехсотые", они не запросили медиков и эвакуацию, и только тут разобрались, что русский бьют русских "дружественным огнем".

Разведка не была организована и не велась ни на тактическом, ни на оперативном уровнях. Причину в том, что командование утратило понимание, или вообще не знало, что такое разведка. То же самое и в отношении спецназа, ВДВ и морпехов, когда их как штурмовиков кидали на населённые пункты и различные объекты, по сути, полагаясь только на их мужество и отвагу, без придания каких-либо средств поддержки, прикрытия, эвакуации и т.п. Без должного управления и квалифицированного командования штурмовая бригада быстро деморализовалась.

Пехота, входившая в Харьков с запада, попала под обстрел кочующего танка, который действовал в наших тылах, поскольку их просто не зачищали, в некоторых населённых пунктах оставались целые подразделения противника, которые не втягивались в бои. Так, один танк из постоянно сменяемых укрытий выявил нашу колонну и четырьмя выстрелами смог подбить четыре МТЛБ. Уцелевшие бойцы, не видя противника, бросили технику и скрылись в лесопосадке, где просто дожидались, когда их эвакуируют. Вражеский танк спрятался, дождался, когда придет подмога и вновь открыл огонь, подбив один российский танк, но не критично, всего лишь слетела гусля, наш танкист стал огрызаться в ответ. В итоге укроп ретировался с поля боя в неизвестном направлении.

И вроде задачу по блокированию миллионного Харькова выполнили быстро и четко. Ошибки были, но они быстро решались. КП работал слажено, там множество прекрасных специалистов. Но "сверху" валились совершенно не понятные задачи, которые требовали больших сил и средств, а решались они имеющимся мизером. Но рядовые бойцы всегда молодцы. Из их доблести и складываются победы.

Российские войска вошли в Изюм и долго не могли наладить переправу через Северский Донец, а потом взять Каменку. Для их усиления началась переброска войск с возвращением на российскую территорию и входом на изюмское направление из-за отсутствия других возможностей и дорог. Перебрасывались в основном танковые подразделения и артиллерия, по сути, оголяя Харьков и оставляя только пехоту на легкобронированных "мотолыгах".

Именно на таком фоне планировался "захват" Харькова силами одной — 2-ой бригады специального назначения. Этому предшествовал ряд попыток взятия под контроль города Волчанск в Чугуевском районе Харьковской области, который к тому моменту находился в нашем тылу. После первой удачной попытки зачистки Волчанска, диверсионно-разведывательный отряд был фактически выведен, что привело к потере этого населенного пункта. Последующие зачистки больше напоминали затыкание дыр с отрицательным результатом, при острой нехватке или отсутствии миномётов, артиллерии, бронированных машин. Вдобавок, стала складываться крайне негативная морально-психологическая обстановка.

В город заходили на бронеавтомобилях "Тигр" и "Тайфун", разукрашенных "Z", оружие применять разрешили только при непосредственной угрозе жизни военнослужащих, если при этом гарантированно под огонь не попадут мирные жители. То есть, если из жилой многоэтажки стреляет снайпер, то отвечать нельзя, надо забрать своего "двухсотого", утереться соплями разочарования и идти дальше. Если блокируют российские бронеавтомобили украинскими гражданскими легковушками с водителями внутри, то их давить и расталкивать нельзя, надо отходить и искать пути объезда. И так во всем!

По изначальному плану, в штурме Харькова должны были принимать участие силы 2-й ОБрСпН, 25-й отдельной гвардейской мотострелковой бригады и части ФСВНГ Росгвардии. Звучит солидно, однако, как оказалось, ни мотострелки, ни росгвардейцы в сам город так и не попали. По одной версии, их колонны попали под обстрел ещё на подходе к Харькову и встали, по другой — даже и не выдвинулись в город по неизвестным причинам. Так или иначе, но бойцы спецназа продолжили действовать согласно плану и стали заходить на харьковские улицы в одиночку, силами всего двух рот из разных отрядов бригады.

Уже здесь была допущена громадная ошибка — на штурм шли подразделения из трех разных ведомств между которыми не был налажен контакт и взаимодействие.

Такими малыми силами нельзя было входит в город, который сейчас напоминал разворошенный улей и буквально бурлил от решительно настроенных граждан, сотен разношерстных отрядов вооружённых националистов, украинских военных и бойцов территориальной обороны.

Российским бойцам был отдан предварительный приказ не открывать огонь по гражданским лицам. Но уже в самом городе спецназ столкнулся с иной реальностью: вооруженные и безоружные местные жители, зачастую без каких-либо знаков отличия и формы, всячески пытались блокировать колонны, разоружать бойцов и перекрывать маршруты движения с помощью горящих покрышек, баррикад и сыплющихся с крыш домов "коктейлей Молотова". Спецназ в своих "Тиграх" отчаянно петлял на незнакомых улочках между баррикад, периодически попадая под обстрел с крыш соседних домов свежесформированной украинской теробороной.

И вот тут в дело вступили сотни нациков, которых годами планомерно собирали в Харькове. У них было оружие, а у кого еще вчера его не было, то им сразу же выдали. Так же автоматы с минимальным комплектом БК из шести магазинов выдавали всем желающим идти защищать Харьков.

Мобильные отряды харьковчан, руководимые опытными и знающими город националистами стали настоящей головной болью вошедшего в Харьков спецназа. Во-первых, они были все как один "по гражданке" или облачены в "милитари". То есть со стороны выглядели как простые мирные горожане, только с автоматами в руках. А у российских солдат был четкий приказ — "В гражданский не стрелять!". Вот если бы над этими гражданскими развивался бы красно-черный флаг "Правого сектора" или баннер с портретом Бандеры, вот тогда можно было бы стрелять в соответствии с приказом Верховного о денационализации, но ушлые нацики никак не выказывали своих политических взглядов.

Так же, в общую гонку и травлю спецназовцев вступили все не равнодушные харьковчане, которые в сотнях пабликов и мессенджерах оперативно выкладывали фото и маршруты продвижения российской военной техники, которая выделялась своими Zетками на броне.

В радиоэфире и на просторах харьковского интернета только и было слышно: Зетки на Ковпака! Свернули на Шевченко, идут к аэропорту! Зетки застряли возле АТБ на Сердюка, все туда!

В один момент группа из четырех "Тигров" прошла по улице Сидора Ковпака, затем по Шевченко, и выскочила в районе школы, где окончательно встала из-за поломок. Противник начал обстрел такой лакомой цели и спецназ вынужденно оставляет бронемашины на дороге. Потеряв свой транспорт, бойцы принимают решение организовать оборону в стенах школы, так как им поступает информация о подходе основных сил на выручку. Тем временем, украинцы, захватив брошенные рации, начали прослушивать переговоры и даже пытаться выйти на связь по звучащим в эфире позывным. После этого инцидента принимается решение перейти на полное радиомолчание и начать отход из города. Спецназ пропадает из эфира.

Большинство групп с боями успешно пробиваются обратно из Харькова. Одно из подразделений под обстрелом оставило свою технику в районе жилмассива Павлово Поле на севере города и отходило уже пешком.

Однако, зашедшей дальше всех группе в районе школы Љ 134 повезло меньше всех. Украинцы бросили клич о закрепившихся в школе российских солдатах и к ее стенам оперативно подтягиваются практически все подразделения противника, находящиеся рядом: бронетехника 92-й мехбригады, спецназ полиции "Корд", национальная гвардия, националисты из "Фрайкора" и другие разрозненные отряды территориальной обороны.

Наши пацаны оказываются заблокированы в здании школы, занимают круговую оборону, отстреливаясь от наседающего со всех сторон противника. Уже несколько часов там кипит нешуточный бой, из радиоперехватов ясно, что противник, поняв, что наши сдаваться не будут, подогнал к зданию школы танк, который принялся методично и хладнокровно "складывать" постройку.

Местное российское командование, в лице комбрига 273 бригады и комбрига 2-ой ОБрСпН ничего лучше не придумало, как послать на выручку застрявшим в Харькове спецназовцам мою группу.

Логика проста: Шурик — ты же фартовый, опять же Харьков знаешь, а еще цельный майор ФСБ, значит у тебя получиться пробиться к спецназовцам и вытащить их. Группа у тебя слаженная и за последние дни хорошо себя показавшая, вон сколько подвигов совершили за два дня, ни каждый полк такими результатами похвастать может. Комбрига 273 бригады, "попросило" его командование, а он уже меня. По-отечески, по-простому попросил помочь, без криков и угроз.

— Шурик, надо пацанов вытаскивать, — глядя мне в глаза начал комбриг, — из всех, кто сейчас есть под рукой, только ты сможешь это сделать. Твоя группа отличилась за эти два дня несколько раз, парни у тебя боевые, на душевной подъеме сейчас от успехов в боях, город ты знаешь, цифровые, защищенные рации у тебя есть. Так, что не откажи, выручи пацанов.

И ведь можно было послать начальство куда подальше, потому что оно не приказывало, а именно просило. У меня есть свое непосредственное командование, оно мне ничего не приказывало и даже не просило. И честно говоря, никто бы меня за это не осудил, потому что лезть в город, который сейчас буквально кишит злыми нациками, ВСУками и добробатовцами, на трех машинах группой численностью в десять человек, это значит не спасти застрявших спецназовцев, а просто угробить еще десять бойцов. Потому что, здесь нужна нормальная войсковая операция, когда пойдут танки с прикрытием с воздуха. Причем действовать нужно максимально жестко и решительно, давить огнем всё что стреляет в тебя. Но командование решило, что надо вытащить спецназовцев как-то так, чтобы при этом не дай бог, кто-то из мирных украинских граждан пострадал. А мирными считаются все, кто "по гражданке", и пусть у него в руках до этого был автомат или "коктейль Молотова", это не важно, потому что когда его убьют, то автомат из кадра уберут, а потом раструбят это фото по всему миру, как доказательство злодеяний российских военных. Поэтому на танчиках и при поддержке с воздуха в город заходить нельзя.

Но начальство понимает, что если не предпринять попыток вытащить спецназ, то потом при разборе полетов им может прилететь "чапалах" из Москвы. А оно им надо? Нет! Значит, что? Значит надо: и на подмогу кого-то послать, и танки в город не вводить, тем более что их и так, этих танков, нет, их перебросили на Изюм. А то, что при попытки вытащить спецназовцев погибнет группа спасателей, так это не страшно, потому что потом можно будет сказать, что, мол, сделали всё что могли, если даже у майора из ФСБ ничего не получилось, так, ни у кого не получилось бы, так, что с нас взятки гладки.

И начальство это понимало, и я это понимал, и все понимают. Но я согласился! Как узнал имя командира, чей отряд застрял в школе Љ134, так и согласился.

Сашка Жихарев — капитан спецназа, я с ним познакомился в Сирии, именно его группа "разблокировала" заставу, на которой я и еще десяток российских бойцов застряли, окруженные игиловцами. Получается, что тогда он меня спас, а теперь я могу вернуть ему долг и спасти его и его пацанов. Какие тут могут быть сомнения?

Жихарев навещал меня потом на базе Хмеймим в госпитале, он узнал откуда-то, что у меня в роду был поэт-декабрист, да и сам я балуюсь писательством и рифмоплетством, поэтому подумал, что мне можно зачитать стихи, которые он сочинял. Стихи оказались, кстати весьма неплохие, пусть и по мне излишне патриотичные. Еще он мне рассказывал о своих предках: его прапрадед был начальником штаба кавалеристского полка. А прадед служил разведчиком во время Великой Отечественной войны и погиб героем — отпустил свою группу спасаться и в одиночку отстреливался от фашистов в холодном лесу.

Откликался Сашка на позывной Жан — заглавные буквы фамилии, имени и отчества и позывной Ветер. Позывной Ветер — очень подходил к его натуре, он был весь такой живой и свободный, как ветер. Сам он из Питера. Очень хороший парень, правильный такой, светлый, по-хорошему отчаянный и рисковый. Семья у него была — жена и ребенок.

Я собрал свою группу: старшину Шушина, старлея Баранова, прапорщика Дрынова, старшего сержанта Птицина, рядового Пашку Семгина, сержанта Юрку Гришко, сержанта Чингиса Монгуша, прапорщика Артема Важина и сержанта Николая Гринберга. Со мной, всего десять бойцов. Стандартная численность стрелкового отделения.

— Мужики! — обратился я к ним. — В городе застрял спецназ, их заблокировали в школе и самим им оттуда не пробиться, потому что их техника сожжена. Сейчас по ним работает танк, который хочет их всех похоронить под руинами школы. Из радиоперехватов известно, что им несколько раз предлагали сдаться, обещав безопасность, но наши пацаны отказались. Надо их идти выручать. Из всех, кто есть сейчас в строю, только мы сможем провернуть эту операцию, потому что я хорошо знаю город, и мы себя отлично проявили, удача на нашей стороне. Но сами понимаете, что задача сложная и рискованная, противник понимает, что мы постараемся вызволить своих и ждет нас. Поэтому я не могу вам приказывать, могу только просить. Со мной пойдут только добровольцы, если кто-то откажется, то я пойму, и клянусь, никогда не посмотрю на него косо. Сам я иду, потому что командиром в отряде спецназа, который сейчас заблокирован в школе, мой знакомый Александр Жихарев, его группа спасла меня и еще десяток наших военных в Сирии, когда нас зажали игиловцы на "блоке", а садыки, суки такие нас бросили и сбежали. Так, что я не могу отказаться, надо долг возвращать.

— Майор я с тобой, — тут же сделал шаг вперед Шушин.

— Я тоже, — сделал шаг вперед Дрынов.

— Вообще без бэ, — махнул рукой Баранов, — мог бы и не спрашивать.

— Мы с вами, — после краткого переглядывания, заявил за весь свой экипаж старший сержант Птицин.

— Мы тоже с вами товарищ майор, — хором отозвались Важин и Гринберг.

— Спасибо, мужики! — искренне поблагодарил я подчиненных. — Итак: Баранов — все лишнее из десантного отсека "Тайфуна" убрать. Оставь только оружие по минимуму, БК, аптечки, всю медуху, воду и два полностью заряженных коптера, потом берешь "смартфоны", заряжаешь их украинскими симками и шерстишь местные паблики, во многих у меня аккаунты есть, пароль везде один и тот же, ты его знаешь, Шушин проверь все машины, включая "Тигр" и БТР, не дай бог заглохнут. Дрын, Птица, Гринберг дуйте в Самохвалову и притащите не меньше десятка разовых гранатомётов, желательно — РШГ, "Шмели" или карандаши к РПГ. На всё про всё — полчаса времени, уже темнеет, а нам еще через пол Харькова пилить. Остальным — получить у Папаши краску и закрасить Zетки на машинах. Выполнять! Я займусь прокладкой маршрута.

Я посмотрел на лица своих подчиненных и понял, что они верят мне. Верят моим приказам, верят в то, что я знаю, что делаю, доверяют мне. Нельзя их подвести. Нельзя подвести спецназовцев, ведущих сейчас неравный бой в полном окружении и ждущих подмоги.

Ничего, справимся! Наши деды в Великую отечественную войну справлялись, наши прадеды в Первую мировую справлялись, наши прапрапрадеды справлялись в войне с Наполеоном, и мы справимся!

Парни вон бегают, как угорелые, готовятся к бою, глаза горят. Они сейчас на энтузиазме, боевой дух прет, два дня были героями, столько геройства совершили, что комбриг лично обещал их представить к наградам. И пусть из десяти бойцов: один — старшина в возрасте за пятьдесят, второй — пусть и старший лейтенант, но по сути, технарь и сугубо мирный человек, а остальные — простые мотострелки, пехота, пацаны, самому старшему из них — двадцать пять лет, и боевого опыта у них — всего три дня, за которые, впрочем они сумели показать себя с самой лучшей стороны.

Главное в бою — это боевой дух и везение, а оружие — вторично! А поскольку мы идем боевых товарищей из беды выручать, то Боженька на нашей стороне.

Я огляделся по сторонам, вспоминая, что произошло за эти три дня, хотел сохранить в памяти, чтобы потом перенести на бумагу, оставив для потомков.

Моя команда отлично себя показала в первые два дня специальной военной операции...