Генеральный апгрейд. Глава 11. "wunderwaffe" по-русски

Генеральный апгрейд. Глава 11. «Wunderwaffe» по-русски.

Комментарий неизвестного пользователя в «Сети»:

«Гениальная штука, между прочим, эти подводные крылья. Наше изобретение, на всякий случай. Прикол в том, что теоретически оптимальный угол установки тех крыльев тридцать градусов, по Фаренгейто-Фрейду. Ну, естественно, наши товарищи запатентовали 30 градусов. На следующий день американские товарищи запатеновали все углы от нуля до девяносто градусов, кроме тридцати. На практике выяснилось, что оптимальный угол установки крыльев — двадцать три градусов. И как вы думаете, кто кому потом платил за изобретение? Похоже на анекдот, но это правда. И так во всём. Умные придумывают реальные ништяки, а "демократические" дебилы ездят на шее умных совершенно бесплатно. Какая-то явная нестыковка, аднака».

Маршал авиации Голованов А.Е. «Дальняя, бомбардировочная...»:

«Примерно в то же время нами был применен самолет ТБ-3 — летающая торпеда. Группа товарищей предложила систему, с помощью которой можно было наводить летающий беспилотный самолет на цель. В наши дни это стало уже обыденным делом, но тогда было большой новинкой.

Доложили мы о своей затее Сталину. Он поддержал, и мы стали готовить «сюрприз» для немцев. Решено было начиненный многими тоннами взрывчатки самолет ТБ-3 вывести на железнодорожный узел Смоленск и с пикирования взорвать его между железнодорожными эшелонами.

Испытания и тренировки дали положительные результаты. Мы проводили их так: один экипаж поднимался в воздух на самолете ТБ-3, а вслед за ним на другом самолете поднимался второй экипаж и вставал в кильватер. Экипаж на ТБ-3 включал систему управления, и самолет пилотировался по радио идущим сзади самолетом. Все получалось хорошо. Управление летающей торпедой осуществлялось с самолета ДБ-3Ф, где командиром был летчик Владимир Пономаренко, с ним летал инженер Кравец. Командиром ТБ-3 был майор Тягунин, борттехником Калинин. Вместе с ними принимали участие в полете: инженер завода Гачикян, бортмеханик Мосеев, штурман Корогодов, начальник парашютно-десантной службы майор Чуденко, стрелок-радист Палагут и стрелок Петрушкин.

Дождавшись подходящей погоды — облачность, высота облаков 500—300 метров и хорошая видимость, — мы запустили эту торпеду с экипажем в составе одного летчика и механика. Поднялась она в воздух, за ней взлетел другой самолет, все было отлажено, и летчик с бортмехаником покинули ТБ-3 на парашютах. Операция шла гладко, но на линии фронта самолеты попали под обстрел, и наша торпеда, нырнув в облака, через некоторое время вдруг скрылась. Видимо, обстрелом была повреждена антенна. Так мы и не знали, что с ней сталось, хотя и просили наших партизан, с которыми у нас была устойчивая связь, хоть что-нибудь разузнать. Со смущенным видом пришлось мне докладывать в Ставке о неудаче. Посмеялись над нашим экспериментом и предложили дальнейшую работу в соединении прекратить, передали ее в один из научно-исследовательских институтов».

В области артиллерии, я ни про что не забыл?

Ах, да — долбанный склероз… Реактивные системы залпового огня, часто именующиеся «Гвардейскими миномётами», или «Катюшами» и являющиеся наряду с «Т-34», «Ил-2», «ЗиС-3» — одним из символов Победы.

Попробуй их только тронь своими грязными лапищами — порвут как Тузик грелку!

Однако, придётся «тронуть».

В отличии от патриотов детсадовско-ребячьего уровня, чьим девизом по жизни является «наша мама лучше всех!», я вовсе не считаю установку «БМ-13» каким-то чудом-оружием — наклепав которого побольше, можно было бы уже 22-го июня остановить Блицкриг прямо на границе, а к сентябрю — опережая союзников выйти к Ла-Маншу и омыть в ём кирзовые сапоги наших чудо-богатырей.

Реактивная артиллерия, такое же обычное оружие — как и другие средства убиения себе подобных, со всеми своими плюсами и минусами.

Наряду с несомненными достоинствами — простотой и дешевизной производства, легкостью и мобильностью пусковых установок, их высокой боеготовностью и уникальной скорострельностью по сравнению с классической ствольной артиллерией, все без исключения системы «РСЗО» — имели, имеют и всегда будут иметь очень серьезные недостатки. И прежде всего — неудовлетворительную точность, которая при сопоставимой дальности в разы уступает соответствующим показателям «классики». В результате полученная «экономия» вылезает боком: для поражения одной и той же цели, «Катюшам» и ей подобным — требуется во много раз большее число пусков реактивных снарядов, чем артиллерийских выстрелов того же калибра.

Почему так?

Снаряд обычной пушки разгоняется до максимальной скорости в пределах ствола орудия, при этом направление движения снаряда строго ограничено стенками ствола пушки — в меру талантов наводчика, сориентированного на цель.

Реактивный же снаряд, упорядоченно двигаясь по направляющим пусковой установки, набирает только пятую часть своей максимальной скорости — которую он достигает уже в свободном полёте, на удалении нескольких сотен метров от пусковой установки. Во время этого разгона, на реактивный снаряд действует множество факторов, отклоняющих его от первоначально-заданной траектории.

Не были мы со своей «БМ-13» и первооткрывателями, вроде Колумба!

Хотя наши лётчики стреляли с самолётов «РС-82» ещё на Халхин-Голе, наземные реактивные установки залпового огня — впервые были использованы германцами во Франции. После этого «Nebelwerfer-41» применялись во время высадки на Крит и на Восточном фронте, практически с первых дней вторжения. Этот «шестиствольный миномёт» обстреливал защитников Брестской крепости, применялся при осаде Севастополя и, в битвах за Смоленск, за Киев и Москву.

Скажу больше, не убоясь летящих в меня бронебойных тапочек, начинённых тротиловым эквивалентом.

Об эффективности оружия можно судить по солдатским мемуарам…

Я прав?

Или на мнение воевавших солдат надо обязательно насрать?

Так вот, в воспоминаниях гитлеровских гитлеровских недобитков, про «сталинские оргазмы» упоминается значительно реже (не верите — сами почитайте и подсчитайте!), чем в воспоминаниях наших победителей про «Скрипухи» или «Ишаков» — как ласково обзывали они немецкий «шестиствольный миномёт», правильнее — 150-ти миллиметровую реактивную систему залпового огня «Nebelwerfer-41».

Иногда, его называли «Ванюша», видимо в пику нашей «Катюше»:

«Вдруг завыла какая-то «сирена» и этот неимоверно жуткий вой стал раздирать всё сердце. Я со своим расчётом успел скрыться в щель, ранее приготовленную нами же. Через мгновенье дрогнула земля и один за другим взорвалось пять снарядов огромнейшей силы, а один не разорвался и лежал среди улицы, как хорошая свинья. Это «Ванюша», немецкий шестиствольный миномёт, дал один сеанс. Чекурдинцы открыли огонь и «Ванюша» заглох1».

А вот единственное (кроме общих упоминаний, конечно) что я нашёл в немецких солдатских мемуарах:

«Действительно, огонь «Катюш» (или «оргáна Сталина», как называли наши бойцы это оружие русских) крайне деморализовывал нас вначале. Но потом мы поняли, что психологический эффект их огня гораздо выше, чем точность стрельбы. «Катюши» имели мало шансов поразить цель, а радиус рассеивания осколков их мин был незначительным. Невероятный грохот взрывов, языки пламени — все это ужасно пугало наших бойцов. Но урон, наносимый минами, которые выпускали «Катюши», совершенно не соответствовал внешнему эффекту. После их разрыва в земле оставалась воронка глубиной всего в 30—40 сантиметров. Более того, огонь «Катюш» не был продолжительным. Вероятно, русские не обладали достаточным количеством боеприпасов для них2».

Обе системы — советская и немецкая, были примерно равноценны: наша куячила дальше — но не точно, немецкая била более кучно — но не далеко, что позволяло мочить засечённую позицию «Скрипух» — даже из полковой артиллерии…

Но будь такая возможность, я бы выбрал всё же «Nebelwerfer-41» установленный на какое-нибудь самоходное шасси — чтоб дав залп, побыстрее смыться с «места преступления». Что в конце концов и было германцами проделано в их РСЗО «15cm Panzerwerfer 42 Auf.Sf» на шасси полугусеничного бронетранспортёра.

Рисунок 86. Немецкая РСЗО «15cm Panzerwerfer 42 Auf.Sf» на шасси полугусеничного бронетранспортёра.

Спросите почему?

Дальность без точности никому не нужна!

Из-за ничтожной кучности, «Катюши» могли успешно действовать только при массированном применении. А я твёрдый сторонник ленинского принципа: лучше меньше, но чаще.

Опять же: какая к чёрту скрытность и внезапность наступательной операции, когда среди прочего — в сторону линии фронта движутся табуны грузовиков с весьма характерными очертаниями направляющих на месте кузовов?

Достаточно одного шпиона наблюдающего за перекрёстком и писец полярный военной тайне!

Так, почему «Nebelwerfer-41» бил точнее?

Потому что его снаряд стабилизировался во время разгона вращением за счёт косо установленных сопел. А наш «РС-32» — оперением, как у стрелы с каменным наконечником неандертальца.

* * *

Ещё и четырёх часов дня не было, когда закрыв совещание по артиллерии в Кремле, я с Куликом, Вороновым, Меркуловым и Кобуловым поехали в конструкторское бюро, где создавалось ракетное оружие. Эта сверхсекретная организация, образованная ещё во второй половине 20-х годов по инициативе самого Михаила Тухачевского — первоначально именовалась «Газодинамическая лаборатория (ГДЛ) при Реввоеннсовете (РВС) СССР», затем — «Реактивный научно-исследовательский институт» (РНИИ) и, наконец — «НИИ-3».

Сперва, она входила в Наркомат тяжелой промышленности, затем перешла в Наркомат оборонной промышленности (НКОП) и, наконец — в отделившейся от последнего Народный комиссариат боеприпасов (НКБ).

Поэтому уже на месте нас встретил соответствующий нарком — Горемыкин Пётр Николаевич, не так давно назначенный мной на эту должность и уже успевший получить от меня «особо важное задание».

Поздоровавшись, задержав его руку в своей и, пристально глядя в глаза, ласково спрашиваю:

— Что там у нас с бронебойными снарядами, товарищ Горемыкин?

Тот, довольно бодро, но с оттенком «перманентной запаренности», отвечает:

— 45-мм и 76-мм остроголовые сплошные (безкаморные) бронебойный снаряды на основе «плитопробных», уже осваиваются предприятиями наркомата. В самое ближайшее время, надо ожидать первой партии для государственных испытаний.

— Прекрасно! Вот только что их испытывать? Они уже давным-давно известны и доказали свою эффективность.

Кулик поясняет:

— Это — официальная процедура, товарищ Сталин.

Волком на него глядя:

— Есть ситуации, товарищ Нарком обороны СССР, когда для пользы дела надо пренебречь бюрократическими проволочками. Приказываю: немедленно принять на вооружение!

Кулик не стал перечить:

— Слушаюсь, товарищ Верховный главнокомандующий!

Вновь обращаясь к Горемыкину:

— А что там с изобретением Иллариона Мозга?

Напомню: я дал ему задание на основе снятой с производства 76-мм шрапнели, разработать «бюджетный» бронебойный снаряд: болванка из обычной стали в корпусе, трассер от 45-мм и совсем немного взрывчатки.

Тот, ожив и захлёбываюсь от восторга:

— ГЕНИАЛЬНО!!! Кем бы не был этот Илларион Мозг, он заслуживает звания «Герой социалистического труда» и Сталинской премии!

Возликовав душой:

«О, ЙЕСС!!!».

Не без труда взяв себя в руки:

— Так, так, так… А теперь успокойтесь, товарищ Нарком боеприпасов и расскажите нам с товарищами немного подробней про этот «эрзац».

Пока тот довольно пространно тёр по ушам, почему-то обращаясь преимущественно к Кулику, я кое-что вспомнил.

Когда в середине войны у германской промышленности появилась проблема с вольфрамом, тамошние «сумрачные гении» тоже на скорую руку запилили «эрзац», похожий на наш: бронебойный снаряд «Pzgr.40(W)». Но за основу взяли не шрапнельный снаряд, а сплошной поддон-катушку из конструктивной стали от 75-мм подкалиберного снаряда «Pzgr.40».

Сей девайс надёжно поражал все советские танки кроме тяжелых «ИСов», даже на дистанциях свыше километра и, рациональные углы наклона брони «Т-34» — помогали далеко не всегда, ибо…

Далее словами Горемыкина:

— …Если под прямым углом бронепробиваемость всего восемьдесят процентов от 76-мм остроголового плитопробного снаряда, то под углами уже близкими к шестидесяти — равна ему.

Внимательно внемлем с Куликом и прочими товарищами.

— При тридцати же градусах плитопробный снаряд — вообще рикошетит! А 76-мм конструкции товарища Мозга — проламывает тридцатимиллиметровую броню, даже с километра!

Заинтересовавшись Кулик, косясь на молчащего меня, спрашивает:

— В чём причина такого чуда, товарищ Горемыкин?

Рисунок 87. «7.5 cm Pzgr. Patr. 40 (W) Pak. 40».

Тот, вновь перейдя на восторженный тон:

— Всё дело в форме головной части — она плоская и, соотношения длины снаряда к его калибру! Из-за этого попав в твёрдую поверхность под углом, он не соскальзывает как остроконечный — а повёртывается и бьёт со всей силы…

Переведя дыхание:

— …И что немаловажно, товарищи: легированная броня не нужна! Достаточно и инструментальной высокой твёрдости, а то и конструкционной.

Думаю:

«Когда у Вермахта появится толстобронный «зверинец», такие фокусы проходить уже не будут. Но до этого ему — Вермахту, ещё дожить надо!».

Кулик обращаясь ко мне:

— Товарищ Сталин! Товарищ Горемыкин прав: Илларион Мозг заслуживает звания «Герой социалистического труда» и Сталинской премии. А его изобретение — немедленного принятия на вооружение.

Мне показалось, что он подмигивает.

С лёгким недовольством:

— Что Вы, маршал, как курица — не успели снестись, как уже кудахтаете? Вот как раз в этом случае — необходимо провести все положенные бюрократические процедуры, чтоб потом не ходить как обосранный.

Вновь обратясь к Наркому боеприпасов:

— А скажите: как влияет на бронепробиваемость заряд взрывчатки на дне снарядного стакана и, влияет ли он на неё вообще?

Тот, уклончиво:

— Пока непонятно, товарищ Сталин.