Потери и находки

Потери и находки

Книга первая

Серия Искусник

Глава 1

В мягком, золотистом свете свечей, робко подрагивающих рыжеватыми язычками в единственном бра, висевшем в изголовье широкой кровати, спина Хангильды казалась смуглой и шероховатой, но он точно знал, насколько обманчиво это представленье.

Нет в Индруге другой женщины с такой же гладкой и белой кожей, упругой и мягкой одновременно, чуткой и отзывчивой на прикосновения и ласки.

Она выглядела загорелой лишь в неверном сиянии свечей, а днём, при солнечном свете, была молочно-белой и матовой, словно авингамский жемчуг. Впрочем, прямым солнечным лучам уже давно не удавалось даже мельком коснуться кожи Хангильды. Все окна в её особняке были предусмотрительно завешены непрозрачными, никогда не раздвигавшимися занавесями, а в гости и на приёмы отлично знавшая цену своему телу прелестница ездила, скрытая плотной вуалью и занавесками кареты.

-Ты хотела мне что-то сказать? — негромко и небрежно осведомился Инквар, продолжая неспешно поглаживать еще влажные от страсти плечи и спину ничком лежавшей рядом с ним возлюбленной.

Хотя это звание давно уже не соответствовало действительным чувствам Инквара, мужчина предпочитал называть её именно так. И просто по привычке, и как дань довольно долгому и бурному поначалу роману.

-А ты не рассердишься? — поднимая голову, кротко пролепетала она, изображая юную и робкую девушку, и Инк невольно улыбнулся.

Слишком хорошо он успел изучить Хангильду за это время, чтобы не знать, как мало подходит ей такая маска. Но ответил так же кротко и нежно.

-Разумеется, нет, милая. Ты же знаешь... на тебя я не могу сердиться. Так в чем дело? Тебе нужны новые серьги или платье?

Разумеется, он понял сразу, еще по первым словам сожительницы, в этот раз она потребует вовсе не очередное украшение и не какую-нибудь особую услугу... но даже виду не подал, желая, чтобы первый шаг к разрыву Хана сделала по собственной воле.

-Спасибо... ты так добр... — томно пролепетала она и соскользнула с постели, — но в этот раз у меня немного иное желание.

Ни капли не стесняясь и даже не подумав накинуть на свое роскошное тело хотя бы прозрачный пеньюар, словно совершенно забыв про маску стыдливой девочки, которую выбрала на сегодняшний вечер, Хангильда прошла к столу, томно покачивая бёдрами.

Кокетливо присела на край столешницы и принялась неторопливо снимать с себя последние из оставшихся украшений, небрежно раскладывая их по скатерти, и даже близко не подозревая, какие мысли стремительно проносятся в голове мужчины, с самодовольной усмешкой наблюдающего за её движеньями.

А Инквар всё внимательнее следил сквозь полуопущенные ресницы за каждой ложившейся на стол безделушкой, одну за другой вычёркивая для себя очередную утерянную возможность справиться с бывшей возлюбленной бесшумно и безболезненно. Для неё.

Да, теперь он уже был совершенно уверен в своём праве называть Хангильду бывшей, и ничуть не жалел об уходящем в прошлое периоде его жизни. Досадно было другое, она все-таки предала его, и сейчас каждое движенье белой руки было доказательством этого предательства.

-Но скажу я его утром, а сейчас иду купаться, — объявила женщина, сняв последнее колечко, — а ты пока поспи. Тебе рано вставать.

-Налей вина, — согласно кивнув, расслабленно потянулся Инк, — во рту пересохло... ты такая горячая...

Привычно подчиняясь этой просьбе, Хангильда послушно потянулась к кувшину, и не заметила мелькнувшей во взгляде возлюбленного жёсткой усмешки.

Чтобы женщина в нужный момент выполнила какое-то распоряжение совершенно бездумно и доверчиво, нужно не один год приучать её к обыденности этого поступка.

Короткого мгновенья, пока прелестница наливала вино, внимательно следя за струёй из кувшина, искуснику хватило, чтобы достать из тайничка крохотное зёрнышко и прилепить его к подушечке пальца. И теперь он с почти искренним восхищением следил за изящной походкой Хангильды, бережно несущей полный бокал.

-Жаль...— выдохнул Инквар и на миг смолк, ощупывая притворно жарким взглядом наизусть знакомое тело, — что мне рано вставать...

Он взял у неё сосуд и отпил почти половину, затем протянул бокал Хангильде, незаметно стряхнув в него заветное зелье.

-Теперь ты...

Женщина знакомо усмехнулась, эта традиция стала у них почти ритуалом, и сделала пару маленьких глотков.

И почти сразу покачнулась и начала падать, роняя бокал. Но молниеносно вскочивший мужчина ловко поймал посуду с предательским зельем и отнёс на стол, лишь после этого вернувшись к безжизненно лежащей на пушистом ковре женщине.

-Надо бы влить в твой ротик и остальное, — беззлобно бурчал он, укладывая её на постель и накрывая одеялом, весна выдалась дождливой, и ночами было прохладновато, — но я же добрый... хоть это ты заметила.

В следующие несколько линов(2), он скользил по комнатам стремительной тенью, собирая свои вещи и инструменты, и едко усмехаясь каждый раз, как проходил мимо сладко спящей Хангильды. Бывшая возлюбленная искренне считала его изрядным занудой за незыблемое правило всегда сначала собирать и складывать свои вещи, если она вдруг придумывала очередное развлечение. Несколько раз, в самом начале их отношений, женщина попыталась бастовать против этого правила, но очень скоро убедилась, как надолго Инквар становится глух и равнодушен к её требованиям и желаньям после каждой такой выходки.

И, в конце концов, смирилась, даже не подозревая, как сильно сам Инк ненавидит скрупулёзно складывать тончайшие напильнички и крохотные стамески. Зато любит жизнь, и точно знает, насколько её продолжительность зависит от его аккуратности.

Рассовав шкатулки и кошели по плотно застёгивающимся карманам, искусник последний раз оглядел дом бдительным взглядом, проверяя самого себя, и, убедившись, что ничего не забыл, подхватив баул и вещевой мешок, спустился по лестнице на первый этаж.

Там он бесшумно и тщательно запер на все дополнительные засовы входную дверь, проверил, туго ли закручены барашки ставен, и направился в кухню.

В маленькую дверцу, через которую повар приносил из пристройки дрова, он проскользнул с лёгкостью, говорящей об неоднократных тренировках, захлопнул её за собой, приподняв сначала наружную защёлку и удовлетворённо ухмыльнулся, услыхав глухой лязгающий звук, свидетельствующий об удачно исполненном трюке. Да и как ему не быть удачным, если каждый жест был неоднократно проверен и отработан?

По пристройке он шёл уверенно, зелье ночного зрения постепенно набирало силу. По стене, на которую когда-то собственноручно повесил старую рыбачью сеть, тоже забрался легко и привычно. Слуховое оконце, выходящее на крышу заднего крыльца, распахнулось без единого шороха, искусник никогда не забывал смазывать навесы, особенно, если они были предназначены для такого крайнего случая, как этот.

Инк высунулся из оконца почти по пояс, собираясь скользнуть на черепицу, чтобы затем по столбу спуститься вниз, и потрясённо замер, услышав под собой тихое покашливание и сердитый шёпот.

-Ну, долго она еще будет копаться? Я совсем окоченел.

Искусник медленно вывернулся из окна назад, на чердак пристройки, возведённой по его личному проекту якобы для удобства слуг, осторожно, почти нежно касаясь рамы, вернул створку на место и задумался. Хангильда оказалась ещё подлее, чем он считал раньше, и не просто предала его, а еще и продала. И явно не продешевила. Несмотря на беспечный вид и неправдоподобно наивный взгляд, по натуре бывшая возлюбленная Инквара была самой настоящей торговкой. Прожжённой и беспринципной.

Разумеется, он давно не питал насчёт неё никаких иллюзий, и загодя заготовил несколько вариантов ухода, так как точно знал, когда-нибудь его удобная и сытая жизнь в суетливом и шумном портовом городке должна будет закончиться. Но так же заблаговременно принял для себя несколько непреложных правил, главным из которых считал уход из города с чистыми руками.

А вторым — сделать всё возможное, чтобы получить свидетелей своей незапятнанной репутации, и непременно из людей, уважаемых местными жителями. И готовность этих очевидцев подтвердить непричастность Инквара ни к одному из тех дел, за которые вольные бароны или правители таких городов могут мигом засунуть его в камеру. Или того хуже, в собственную башню для диковинок.

И теперь ему оставалось только выбрать наиболее подходящий вариант. Задача непростая, и он сам усложнил её, усыпив Хангильду не менее чем до утра ради желания иметь несколько айнов(1) форы. Поэтому сейчас ему никак нельзя позволить сидящим в засаде охотникам за его собственной головой, точнее, свободой, проникнуть в дом до того момента, как предательница соизволит проснуться без посторонней помощи. Иначе те, кто заинтересован в его поимке, могут подстроить Хангильде любую пакость, которая позже позволит им во всем обвинить сожителя хозяйки дома и объявить его преступником.

Некоторое время Инквар мысленно перебирал возможные варианты побега, не забывая прислушиваться сквозь оставленную щёлку к злому шёпоту ловцов. Их не зря втихомолку называли в народе именно так, отчаянных парней, служивших правителям городов в особых отрядах. В последние десятилетия в их мире появились драгоценные диковинки, и люди, подобные Инку, входили в их число.

Несколько планов были проверено и отвергнуто, по самым разным причинам, но главной среди них было нежелание Инквара возвращаться в дом. Смутные, как ночные тени, подозрения, догадки, не оформившиеся в точные образы, и тщательно лелеемая бдительность словно объединились воедино, ставя на самых соблазнительных планах жирный знак запрета. И все вместе толкали его на использование амулета иллюзии, безумную расточительность, за которую он будет потом долго корить сам себя. Слишком трудно, не один день пополнялась в нем энергия, выплёскивающаяся за несколько айнов.

Однако искусник уже давно уверился, как своевременны бывают редкие всплески его интуиции, и предпочитал жить нищим мотом на свободе, чем богатым сквалыжником в золочёной клетке.

Длинный и просторный плащ, лучшую из одежд, соответствующую его цели, пришлось вынимать из дорожного мешка, а амулет из кожаного чехла, тайком собственноручно пришитого изнутри к голенищам неказистых сапог. Баул искусник засунул в мешок, отчего тот стал похож на бурдюк, в каких жившие на юге кочевники привозили пьяное кобылье молоко.

Этот напиток считался целебным и пробуждающим мужскую силу, и именно потому Инк остановил свой выбор на нем. Никогда и ни один из ловцов не устоит от соблазна, пользуясь своим особым положением, прихватить что-нибудь и для личного пользования, вдобавок к тем ценностям, за какими их посылал хозяин.

Помощником, призванным ненадолго отвлечь сидящих в засаде ловцов, искусник избрал толстого кота, питомца приходящей кухарки, и вот это нахальное животное ни в коей мере не должно было пострадать в этом небольшом фокусе.

Он и не пострадал. Едва Инк выпустил обжору на крышу крыльца и швырнул прочь наспех скатанный из клочка шерсти шарик, в котором кот видел иллюзорную мышку, как толстяк с мявом свалился прямо на голову одного из ловцов.

Искусник не стал гадать, почему тот внезапно покинул свой пост и шагнул на дорожку, услышал ли шорох, или просто решил прогуляться, сейчас нужно было сполна использовать неожиданное изменение наспех придуманного спектакля. Пока ловец шипел вслед мохнатому охотнику проклятья и копался в карманах в поисках тряпицы, искусник успел незаметно соскользнуть с крыши и присесть в тени стены. И как только котяра, не обнаружив никакой мыши, разочарованно повернул назад к знакомому крыльцу, за которым его всегда ждала тёплая кухня и плошка с молоком, Инквар поспешил направить на него луч амулета, превращая животное в иллюзию покачивающегося от избытка выпитого бродяги.

И почти сразу же вступил в игру и сам. Вскочил и ринулся к иллюзорному пропойце, бормоча ничего не значащие слова на несуществующем языке и добавляя в них стоны и проклятья для пояснения зрителям сути происходящего.

-Ай, горе мне, горе, разорил, бандит, жулик! Нехим бучуй кандарбы! Выпил полбурдюка и не заплатил ни медяка! Помогите люди добрые, я не местный!

-Эй, чумак! Ты, ты! — Мгновенно попался на удочку пострадавший ловец, призывно махая Инку руками, — ну-ка иди сюда! Плесни немного твоего пойла... царапины протереть!

-Моя твоя не понимай, — сладенько улыбаясь, пропел Инквар и попятился назад.

-Сейчас поймёшь, — оглянувшись на закрытую дверь, второй ловец сошёл со ступенек, снимая с плеча свое основное оружие, хитро сложенную тонкую волосяную верёвку с петлёй на конце.

Все ловцы умели мастерски бросать её, одним движением опутывая жертву и сильным рывком роняя её на пол, и потому медлить было нельзя. Искусник развернулся и ринулся прочь, хваля себя за предусмотрительность. Не раз и не два он обошёл за три года все прилегающие дворы и проулки и знал теперь в них все щели, лазы и незапертые калитки.

Он нарочно бежал зигзагами, надеясь, что позже это спишут на страх и выпитое вино, и едва поравнялся с первой заветной калиткой, шмыгнул туда как мышка. И с этого мгновенья больше не изображал никаких торговцев, убегал в полную силу, перепрыгивая через заборы и проскальзывая в узкие дыры.

Уже через несколько сот шагов он оставил преследователей далеко позади, запутав их в переулке, из которого не было ни одного явного выхода на соседнюю улочку. С этого момента Инк уже не сомневался, теперь ловцы не скоро вернутся к дому Хангильды, профессиональное чутье никогда не позволит им прекратить погоню слишком вёрткого кочевника.

Да и больше нечем им объяснить своим собратьям внезапный уход с поста, кроме как подозрительным поведением торговца.

Вскоре Инквар стоял возле крыльца знакомого дома и аккуратно дёргал за сигнальную бечеву. Три раза, потом один и снова три. Чужих сюда по ночам не пускали. Как, впрочем, и днём.

К этому моменту искусник успел снять нелепый на вид плащ и спрятать свои узлы в надёжном глухом закоулке, и теперь выглядел точно так, как обычно. Аккуратным, застёгнутым на все пуговки занудой.

— Инквар? Проходи. Раненько ты сегодня.

— Получил весточку, контрабандисты продают друзу волчьего глаза... нужно бы посмотреть, пока Тынерс не перехватил. Сам знаешь, из волчанки получаются лучшие амулеты от ядов и сглаза. Но если ехать не нужно, буду только рад, моя кошечка скучает, когда меня долго нет.

Это тоже было хорошо продуманным ходом, преувеличенно много рассказывать, как трепетно он относится к Хангильде, свято выполняя все её настоящие и придуманные им желания и капризы. И втихую сваливать на них те из своих поступков, каким его компаньон не смог бы найти логичного объяснения.

-Где торги?

-В этот раз в "Морской звезде" — сказал Инквар чистую правду, лгать в таких делах самое последнее дело.

У Фертина хватает собственных, надёжных способов добычи информации, и нельзя пренебрегать возможностью проколоться.

-Когда ты намерен отправиться?

-Если тебе очень нужен этот камень, то я должен уже сидеть в седле. Напрямик ехать нельзя... по улицам шныряют ловцы. Ловят какого-то кочевника... я случайно услышал. А чтобы добраться до "звезды" в окружную, нужно не менее трех-четырех айнов. Не могу же я мчаться, как на пожар. Да и посмотреть на таверну издалека не помешает... мой человек обещал подать знак.

-Коляску развозчика зелени возьми во дворе Шарана, — подумав не более лина, решил Фертин, — фартук и шляпа под сиденьем. И может, завезёшь заодно клиенту алый комплект?

-Нет, комплект не возьму, — категорически отказался Инк, точно зная, что это проверка, — сам знаешь... лучше не рисковать, когда ловцы на улице. Вечером вернусь и так отнесу, ничего с ним не случится, обождёт.

-Как скажешь... — расслабился Фертин и выдал тяжёлый кошель с золотом, — вот деньги на камни. Если будет ещё что-то стоящее — бери.

-Чтобы нам потом Тынерс пакости делать начал? — с сомнением протянул искусник, — пусть лучше остальное он берет. Ведь договаривались... всё не хватать.

-С твоей осторожностью мы такие прибыли теряем...

-Зато на свободе ходим и рядом со своими кошечками спим, — начиная притворно сердиться, фыркнул Инк, — Мне пока ещё нравится смотреть в окно без решёток. Ладно... я пошёл, куда тележку поставить, когда вернусь?

-Оставь на площади, возле зеленной лавки, Миз заберёт, — успокоенно кивнул Фертин, все проверки его приказчик, а на самом деле — опытный искусник, прошёл без труда.

Знал бы он еще, как долго и упорно Инквар готовился к этому экзамену и как тщательно изучал привычки и ловушки хозяина лавки редкостей и артефактов.

Уже через десяток линов искусник, переодетый в фартук и шляпу зеленщика, нарочито неторопливо катил на одноколке по посыпанным морским песком улочкам, надёжно спрятав под сиденьем и корзинами со слегка привядшей зеленью свою куртку и дорожный мешок.

Он направлял лошадку на запад, как и предупреждал Фертина, но вовсе не собирался сворачивать после выезда из городка на просёлочную дорогу. Наоборот, он был намерен отъехать как можно дальше и, избавившись от приметной повозки, свернуть на юг, в небольшой городок, где пересекаются старый восточный тракт и дорога, ведущая в степные районы. А в этих местах ему больше делать нечего, и три года, прожитые в относительном спокойствии и безопасности, потрачены вовсе не зря.

Инквар сумел за это время приготовить несколько мощных амулетов защиты и накопить достаточно денег, чтобы хватило пересечь континент с запада на восток и перейти через перевал в долину, куда открыт проход только таким же, как он.

Но прежде чем туда попасть, придётся найти способ пробраться через поставленные вольными баронами кордоны и бандитские ловушки. Всем хочется иметь в рабах человека, умеющего делать такие замечательные зелья и вещички, с которыми жизнь становится намного безопаснее и длиннее.

Глава 2

Вечер застал путешественников неподалёку от небольшой деревушки, стоящей на берегу широкой Ладвы, и Кержан, вожак обоза, огромный, как медведь и такой же лохматый, объявил ночёвку.

-Станем тут, а на рассвете начнём переправляться, — сказал он негромко и решительно направил свою лошадь к кустам.

Остальные повозки и телеги послушно потянулись туда же и глядя на разочарованные рожи некоторых пассажиров, Инквар едко усмехнулся. Он ехал с обозом уже пятый день и успел убедится, как верно поступает Кержан, не позволяя взятым под опеку возчикам и путникам вечерами разбредаться на ночлег по дворам городков и деревушек, попадавшихся на пути. Въезд в ворота обнесённых оградой поселений стоил недёшево, а размещать там телеги и лошадей было трудновато. На постройке стен жители таких небольших деревень обычно старались сэкономить и лишнего места не оставляли.

Кроме того вожаки обозов не любили исполнять местные правила и кланяться мелким барончикам или старостам, да и не видели в том выгоды. Лучше спать в продуваемых ветерком шатрах или в телегах, зато вожаку не придётся спозаранку бродить по домам и отыскивать охочих до браги и женских ласк пассажиров.

Ну а жители, имеющие на продажу продукты или желающие оказать какие-то услуги и сами прибегут к обозу, причём уже с мешками и корзинами и можно будет поторговаться и выбрать необходимое.

Нарочито покряхтывая, Инк слез с телеги, в путешествии он изображал старика, полноватого и нерасторопного. Охотно рассказывал желающим будто бы ездил на похороны старшего брата, поистратился и простыл, да еще и, зазевавшись, лишился кошеля на городской ярмарке. Якобы повезло, что перед этим купил обновку своей старухе, пришлось возвращать ее в лавку. Вот якобы на те деньги теперь и едет.

Он не отлынивал ни от каких поручений вожака, и делал их неспешно, но добросовестно и за это Кержан бесплатно наливал ему похлёбки из котла, в котором возчики варили общий харч. В этот вечер тоже безропотно чистил овощи, с нарочитой неуклюжестью мужчины, которому редко приходится заниматься "бабьими" делами, подбрасывал дрова в костёр, мыл после ужина котёл и миски. На утро варева никогда не оставалось, вожак возил с собой двух волкодавов, таких же огромных, как и он сам, и вываливал всё недоеденное в их миски.

Вот эти псы и подняли Инка среди ночи тихим, угрожающим рычаньем.

Изображать старика в темноте он не стал, кубарем скатился под телегу и тайком накинул на шею амулет ночного видения. Доставать и пить при спутниках зелья было некогда и по меньшей мере опрометчиво.

Зато можно было не беспокоиться, что кто-то заметит его слишком ловкий для старика трюк, в обозе в этот напряжённый момент никому не было дела до нищих стариков. Опытные путники, успевшие за несколько дней похода оценить неподкупность, свирепость и чуткость громадных, черных и лохматых псов, заметили и еще одно их ценное качество, днём те никогда не рычали и не лаяли даже на незнакомых людей, дожидаясь сигнала хозяина.

Зато ночью, после того, как Кержан, проверив лошадей и караульных, укладывался в своей повозке, устраивались рядом с ним и становились истинными стражами и неусыпными дозорными обоза. И если уж рычали, то только по делу.

И теперь на стоянке властвовал тот самый хаос, который кажется новичкам паникой, но на самом деле хорошо отработанный порядок подготовки к обороне.

Прежде, чем достать оружие, мужчины, готовые защищать себя и своих спутников со сталью в руках, выхватывали флакончики с зельем ночного глаза. Костер караульные затушили первым делом, чтобы не стать в его свете удобными для нападавших мишенями. Хотя вскоре, проследив, куда направлены злобные взгляды обоих волкодавов, вожак с облегчением вздохнул, пока еще опасность была далековато.

Судя по всему, кто-то напал на небольшую деревушку, расположенную на противоположном берегу и теперь каждый из путешествующих в обозе возносил про себя благодарность богам и хвалу Кержану за мудрое решение оставить переправу на утро. Иначе все они сейчас были бы в центре боя, или уже в цепях.

И совершенно не имеет значения, кто именно сейчас грабит несчастных крестьян, неуловимая банда ночников или соседний барон. Итог всегда один, тех, кто будет сопротивляться слишком рьяно, убьют, а остальных уведут в плен. Сильные и выносливые люди, жившие в такой глуши, тоже были ценностью. Но далеко не всегда их продавали или отправляли на самые тяжёлые работы. Некоторые из правителей, кто похитрее, предпочитали привязывать жертв к своим владениям одних из тех зелий или амулетов, какие готовили люди, подобные Инку.

Именно поэтому он не собирался ввязываться в драку, если мародерствующий на другом берегу отряд решит-таки перебраться сюда. В этом случае искуснику остаётся только одно, нырнуть в кусты и призвать на помощь всё свое мастерство, чтобы исчезнуть бесследно.

За рекой слышались крики и звон оружия, а в обозе было так тихо, словно все снова уснули. Однако внимательно следивший за спутниками Инквар отлично видел напряжённые спины мужчин и их руки, сжимающие рукояти всевозможного оружия. Хотя некоторые приготовили вовсе не мечи, а различные снаряды из лавок, подобных заведению Фертина. И цена пары вещиц из тех, какие успел заметить и опознать Инк, была много выше стоимости путешествия в этом обозе. А поскольку он точно знал, что при малейшем намёке на опасность никто не бросает последний снаряд, то и важность совершенно неприметных ранее путешественников возросла в его глазах в несколько раз.

Если им предстоит и дальше странствовать вместе, искусник постарается приглядывать за этими двумя в оба глаза.

Ну а пока ему оставалось лишь наблюдать за всеми из-под телеги, лёжа на тощем мешке, с которым Инк путешествовал. Всё остальное его богатство располагалось в собственноручно сшитом нательном жилете из отлично выделанной хромовой кожи. Из-за этой работы он и просидел пять дней в древних руинах, каких много осталось в долинах со времени звездопада. Зато успел сделать все приготовления, на какие не хватало времени в доме Хангильды. С помощью зелья выкрасил отросшую щетину в сивый цвет, приклеил над бровями косматые клочья шерсти, а на ноздри — лохмоты крашенной свиной кожи, мгновенно превратившие его собственный, тонкий ровный аристократический нос в припухшую старческую грушу. Теперь Инквару оставалось лишь не забывать по утрам смазывать подбородок красящим зельем, чтобы корни отрастающей щетины не выдали обмана.

Почти айн путники пристально следили за рекой, в сторону которой были обращены морды умных животных. Постепенно все расселись по телегам и повозкам, некоторые закутались в одеяла. Хотя весна всё сильнее забирала власть в долинах в нежно зеленые лапы, ночами пока ещё было довольно прохладно.

Незаметно выполз из-под своей телеги и Инк, но остался сидеть на земле, прислонясь к колесу. Кержан, время от времени бдительно обходивший обоз, издали глянул на него и довольно усмехнулся, но подходить не стал. Видимо, счёл испуганно таращившегося в темноту старика слепым, ведь позволить себе зелье ночного зрения мог далеко не каждый. А делиться такими ценными снадобьями с первыми встречными было не принято. Хотя, был бы он крепким мужиком, способным держать в руках колун или вилы, вполне возможно, кто-то и расщедрился бы, в таких схватках лишних рук не бывает. Ну а неуклюжий дед будет только путаться под ногами, потому пусть лучше сидит на своём месте, ума залезть под телегу во время схватки ему хватит.

Вскоре за рекой встало зарево пожара, и почти одновременно с этим прибежали к обозу посланцы от деревенского старосты. Он обещал всем путникам бесплатный постой и обед, если они срочно переберутся под защиту стен. Инквара такая наивная хитрость весьма посмешила, если бы селяне не боялись повторить судьбу заречных соседей, вряд ли бы расщедрились на такое предложение.

Кержан собрал на военный совет самых богатых и сильных мужчин и вскоре объявил путешественникам, что решено перебраться в деревню. Как водится, не все приняли сообщение вожака с одинаковым воодушевлением, но этого и можно было ожидать. Пока обоз стоит под сенью густого перелеска, у путников еще остаётся призрачная вероятность побега, но в деревне её уже не будет. В случае нападения налётчики не оставят посёлок, пока не проверят все закутки.

Хотя самому Инку ничего не грозило, старики и калеки никому не были нужны. А вот детей и молодёжь бандиты вылавливали подчистую. Позже, отданные под присмотр строгих воспитателей, мальчишки становились верными слугами и воинами. А девочек продавали в самые богатые дома, и вовсе не для блуда. Женщин в долинах давно рождалось меньше мужчин, и за красивых и скромных невест женихи платили богатый выкуп.

Путники до утра наравне с местными жителями дежурили на помостах, возведённых возле стен, но уже к рассвету стало ясно, что напавшие на деревеньку грабители ушли. Погасли пожары и только кое-где поднимались к небу жидкие дымки.

-Ночники были, — мрачно произнёс кто-то из селян, глядя на этот дым, и все молча с ним согласились.

Люди баронов никогда не жгли ни домов, ни овинов, оставляя возможность бродячему люду заселиться в свободных жилищах и понемногу вернуть опустевшим сёлам жизнь. Да и ночники старались придерживаться этого правила и особо не лютовали, только если не было иного способа выкурить из домишка особо упорного селянина.

Инквар хмуро смотрел за реку и решал про себя важную задачу, ехать ли и дальше с этим обозом, или придумать себе болячку и несколько деньков погостить в деревне. А потом пробираться в Азгор другим путём.

Жизнь научила его осмотрительности, а постоянные предательства бдительности. И ему не верилось, что осторожные и подозрительные как лисы ночники налетели на деревню, не проведя прежде тщательной разведки. Да и наблюдатели наверняка не один день следили за всеми проходящими путниками и редкими обозами. И не заметить вереницу телег и повозок, показавшихся на закате на косогоре за рекой они никак не могли.

Инк прикинул, как поступил бы на месте бандитов он сам, получив такое известие, и мрачно фыркнул. Любому, у кого в голове мозги, а не тыквенная каша, предельно ясно — два намного лучше одного. И судя по рассказам о налётах и нападениях, к которым он всегда прислушивался с особым интересом, все ночники так и делали. Ждали, пока обоз пройдёт через облюбованное ими село и в узком месте брали в клещи. А потом, погрузив связанных путников в их собственные телеги, возвращались к деревне и собирали второй урожай.

А в этот раз они отступили от своего правила, и это могло означать очень многое. Возможно, где-то поблизости находились люди одного из баронов, или наёмный отряд, какие бароны и правители городов нанимали вскладчину, чтобы хоть немного навести порядок на дорогах. А может просто ночники спешили уйти, чтобы не встретиться с соперничавшей бандой, и как ни печально, ни один из этих вариантов не казался искуснику достаточно достоверным.

Да и опасался он, как ни смешно признаваться, не столько неуловимых бандитов, сколько отряда карателей, который вполне мог нагрянуть, получив известие о новом нападении. С наёмными капитанами и людьми баронов зачастую ездили дознаватели из числа таких же людей, как он сам, и было бы глупо думать, что их можно обмануть накладными бровями и париком.

-Неплохо бы остановиться тут на пару дней, — осторожно предложил кто-то из путешественников и все опасливо покосились на вожака.

Решать будет он, а кто не согласен — может оставаться в деревне и жить хоть всё лето, насильно в телегу никто сажать не станет. Но и отставать от надёжного обоза тоже весьма небезопасно, вполне возможно, никто и никогда тебя больше не увидит. В сёлах живут вовсе не кроткие пастушки и от падающей в руки прибыли никто из них не откажется. А если кому-то и не по нраву придутся действия соседей, выдавать всё равно ни куда не побегут, в деревнях главный закон — круговая порука. Инакомыслящие тут не уживаются.

-Подождём до обеда, — подумав, веско обронил Кержан, — а сейчас позавтракаем и отдохнём. Эй, староста! Где там обещанные пироги и сметана?

Однако спать до обеда им не пришлось, не успело солнце подняться над верхушками расцветающих яблонь, как из разграбленной деревни приплыл на лодке вестник.

Едва раздалось тихое рычанье псов, спавший вполглаза Инквар насторожился и бессовестно подслушал торопливое пояснение примчавшегося за вожаком парнишки.

А узнав ответ Кержана, немедленно встал с лавки и увязался за ним, уверяя, будто никогда не умел дрыхнуть днём.

-Не так и много их было, — хмуро рассказывал собравшимся вокруг него людям еще крепкий селянин с сильно исцарапанными руками и обломанными, грязными ногтями, — хитростью взяли да снадобьями. Через стену в самом открытом месте перебрались и остальных впустили... у каждого факел в руках, но не огонь, а дым... едкий до невозможности. Все кашляют, слезы льются... а им хоть бы хны, но мордах тряпки намотаны. Пробовали мы отбиваться... куды там... сунут в харю свою головёшку и катишься прочь.

-Так у вас убитых нет?

-Есть... как не быть. Кузнец защищал своих племянников, сестра прислала на лето погостить... овдовела она, а мужнины дела запутанные... Ну и начал он в налётчиков болванками и молотами швырять, когда они потребовали парнишек отдать... мужик был здоровенный. Вот и получил пику в горло... охнуть не успел.

-А вы уверены... — тяжело произнёс Кержан, — что это были ночники? Вроде те никогда таких хитростей не изобретали.

-Надписи на них нету... но скот не тронули, только сало потребовали да яйца. И по домам не шарились, собрали всех подростков... кто спрятаться не успел, стожки зажгли и исчезли.

-А сено-то зачем? — не понял кто-то из ехавших с обозом горожан.

-Так весна... корма последние, а трава еще не поднялась... думая о своём, пояснил староста, — вот мужики и бросились сено спасать. Чтоб без скотины не остаться.

-Да если б и не спасали... за ними бы не погнались, — обречённо буркнул кто-то, — У них кони лоснятся... и запасных десяток, детей по двое привязывали.

Инквар сочувствующе вздохнул и спрятал взгляд. Картина вырисовывалась непонятная и оттого ещё более тревожная. Судя по описаниям, совершенно не похожи были ночные грабители на дикие банды охотников за живым товаром. Никогда не было у тех лоснившихся и ухоженных лошадей, да и деньги на зелье ядовитого дыма они тратить не любили. Само-то оно стоило не так дорого, зато противоядие, каким положено было смачивать тканевые маски, продавалось в лавках, где можно было достать изготовленные искусниками вещицы, едва ли не на вес золота.

Кержан раздумывал недолго, выдал вестнику пару серебрушек и велел старосте готовить для обоза плоты.

-А мы в засаду не угодим? — осторожно осведомился один из путников, запомнившийся Инку дорогими зельями.

-На первом плоту сам двинусь, а как станем подплывать, собаку вперёд отправлю, — мрачно зыркнул на него из под мохнатых бровей вожак и ни у кого больше не возникло никаких вопросов.

Переправа через полноводную по весеннему времени реку затянулась почти до заката. Все устали, переругались из-за очерёдности и поскольку прикрикнуть на них было некому, едва не устроили драку.

Инквар не лез ни на первые плоты, ни в ссоры, сидел себе под кусточком на взятой с телеги дерюжке и строил планы на будущее. Он нарочно добирался в Азгор не напрямик, а как заяц путал следы и менял направление без видимой причины. Хотя вроде не наследил, и погони за собой не чуял. Да и лишнего не взял, и повозку зеленщика отправил в город со встречным обозом. Но точно знал, те, кому продала его Хангильда, будут в ярости и непременно пошлют ловцов во все города, куда на его месте они отправились бы сами.

Да только и он не был ни самоуверенным снобом, ни новичком в этих играх, и никогда не имел привычки считать своих врагов дураками. И отлично знал, как они будут рассуждать и где попытаются его поймать. И делал всё, чтобы быть хотя бы на пару шагов впереди.

На берег он сошёл последним, и не торопясь, поплёлся за телегой в сторону ограбленного села, прикидывая про себя, как поступит вожак. Немедленно скомандует отправление или остановится здесь до утра. Догонять уходящих с добычей бандитов не самая лучшая шутка и Кержан это несомненно знает, значит можно готовиться к ночлегу, и лично для него, Инка в этом нет ничего хорошего. Лишний день пути значительно уменьшит с таким трудом добытую фору.

Однако угадать ему в этот раз было не суждено. Возле настежь распахнутых ворот толпились люди, в основном мужчины, и почти половина из них были его спутники, а остальные щеголяли домоткаными крестьянскими штанами и вязаными жилетами из грубой шерсти. Даже издали было понятно, что беседуют они вовсе не о погоде и не о ночном налёте. Судя по напряжённым позам путников и вилам, которые поудобнее перехватывали селяне, между ними разгорелась нешуточная ссора, и Инк знал всего пару причин, какие могла так разъярить местных жителей. И первая — не сошлись в оплате за перевоз, казалась ему совершенно невероятной.

Кержан отлично знал местные цены и никогда бы не пожалел лишней серебрушки для пострадавших селян. А вот вторая была намного серьёзнее, и поспешивший обшарить толпу взглядом искусник вскоре ее нашёл. Прижавшийся к воротному столбу рыжий парнишка в невзрачном, длинноватом и слишком просторном, явно с чужого плеча кафтанчике и растоптанных ботинках, тоже переживших не одну починку, диким волчонком смотрел на Кержана и наседавших на него мужиков. Их было трое, и у каждого в руках были не вилы, а топоры. И не простые, какими рубят лес или плотничают, а боевые, с широким, остро наточенным лезвием и длинной ручкой.

Вожак тоже держал в руках оружие, длинную зазубренную пику на кованой рукояти, страшное орудие в умелых руках. По обе стороны от него страшно щерили огромные клыки волкодавы, а позади них стояли те двое путников, которых заприметил ночью Инквар. Один из них жестом фокусника небрежно крутил в пальцах небольшой, почти игрушечный кинжал-шило, словно собирался чинить упряжь или лямки походной сумы, а второй с таким же скучающим видом вкладывал болты в многозарядный арбалет, стоивший никак не меньше выездной пары.

Не доходя до места стремительно надвигавшейся драки, искусник приостановился и состроил на лице самое испуганное выражение, одновременно хладнокровно прикидывая, где можно будет спрятаться от случайных ударов разъярённых соперников. Знал по опыту, в таких потасовках разгорячённые боем противники лупят не разбирая и правых и виноватых, и не успевшим сбежать зевакам порой достаются самые тяжёлые раны.

Разумеется, пожелай Инк остановить эту драку и пожертвовать одним из своих флаконов, он мог бы одним броском уложить всех присутствующих спать, но сам после этого должен был бы немедленно бежать отсюда и прятаться намного усерднее, чем прежде. Потому у него и в мыслях не было делать такую глупость, и кроме того искусник ни грана не верил в необычайную смелость и воинственность селян.

Где же она была у них ночью, когда бандиты вытаскивали из стогов и подвалов их детей и привязывали к сёдлам? Интересно Инквару было другое, каким образом не попал в лапы ночников этот рыжий пастушок и зачем он так нужен Кержану?

Инк пристально рассматривал парнишку, ничуть не боясь этой откровенности, все остальные путешественники изучали причину внезапной войны с не меньшим любопытством.

И с каждым мгновеньем, с каждой деталью начинал всё отчётливее понимать, как неверно оценил с первого взгляда этого пастушка, и, что намного обиднее, не только его одного. Не менее загадочными теперь казались ему и двое очень нетрадиционно вооружённых спутников, да и сам вожак.

Причём вожак более всех. Если бы Инквар несколькими днями раньше хоть на миг заподозрил открывшуюся ему сейчас истину, то никогда и близко не подошёл бы к его обозу. И теперь нужно было срочно решать, стоит ли рисковать и ехать с этими людьми дальше, или всё же придётся остаться в деревне. Ненадолго, разумеется, всего на день-два, а потом отправиться в путь в одиночку. Очень нелёгкая и рискованная задача, но не такая уж невыполнимая.

-Надеюсь, вы все понимаете, — неожиданно мягким, звучным баритоном заявил селянам путник с арбалетом, — что шутить никто из нас не собирается, и отступать — тоже. И могу вас уверить, если вы не бросите оружие и не разойдётесь миром, вечером ваши заречные соседи поделят ваш скарб и ваших женщин. Неужели этот чахлый городской отпрыск того стоит? Вожак ведь предлагает за него неплохой выкуп, значительно больше, чем дают за таких задохликов бароны.

-У нас теперь огороды полоть некому, и скотину пасти... — выкрикнул какой-то горлопан из задних рядов.

-Не смеши меня, — презрительно фыркнул Кержан, — какой с него полольщик! А скот у вас пасут опытные пастухи, которые каждую кочку и каждый перелесок знают. И с детства привыкли целыми днями с неосёдланных коней не слезать. А этот и сам сгинет и скот потеряет. В общем, так, последний раз спрашиваю, берете серебро? Или и без денег его увезу.

-А вам он зачем? — дерзко выкрикнул вздорный мужичок, прятавшийся за спинами соседей, — небось, продадите втрое дороже!

-А простое соображенье, что я хочу хоть одного сына вернуть матери, тебе в голову не пришло? — едко осведомился Кержан. — Или туда светлые мысли никогда не заглядывают? Ну и в память о Парвене, он не раз мне коней ковал и повозки чинил... хороший был мастер и человек душевный... не вам чета.

-Прибавь хоть пяток монет... — мрачно буркнул стоявший напротив него мужик и искусник перевёл дух.

Слава богам, селяне оказались не законченными негодяями, а просто жадными дураками.

-Три, — бросил ему монеты вожак, — и только ради ваших баб. Им и так сегодня горя хватило.

Дождался, пока селяне отступят и разбредутся в стороны, кивнул рыжему на свою повозку и только после того, как тот исчез под пологом, сурово оглядел хмурые лица путешественников и негромко скомандовал отправление.

Спорить никто не стал, даже словечка не проронили. Прекрасно понимали, выдержать без сна вторую ночь будет очень нелегко, а заснуть в этой деревне может только последний лопух.

Инквар тоже безропотно полез на свое место, ситуация в корне изменилась и теперь не было и речи о том, чтобы отстать от спутников. Возможно позднее... но это решение он примет, лишь спокойно всё обдумав.

Глава 3

Кержан гнал обоз едва ли не до полуночи, сделав лишь пару кратких остановок, чтоб путники могли сбегать в кустики, и Инк окончательно убедился в своих догадках, понаблюдав, как вожак отправлял своё новое приобретение прогуляться под надзором умного пса.

Теперь ему было понятно всё. И ради чего дядя обрядил рыжика в такие обноски, ведь кузнецы во всех сёлах самые зажиточные люди после трактирщиков, и почему парнишка не стирает с мордочки грязные разводы, и кто так неровно и уродливо обкорнал его яркую шевелюру. Хотя, вполне возможно, это вовсе не его собственные волосы, искусник сам частенько пользовался париками и знал множество хитрых способов их крепления.

На ночлег встали на берегу небольшой речушки, и по тому, как уверенно Кержан провёл в темноте повозки по петляющей между кустов почти незаметной тропе, было ясно, зелье ночного глаза он не экономит. Да и это укромное местечко было ему, по-видимому, хорошо знакомо, и, несомненно, безопасно, иначе вожак никогда бы здесь не остановился.

Но несмотря на все эти детали, далеко прятать приготовленные на крайний случай флаконы Инк всё же не стал. Не прекращая исподтишка наблюдать за сиротой, искусник с каждым айном всё яснее осознавал, какую головную боль и не меньшие неприятности приобрёл могучий обозник вместе с рыжиком.

Разжигать костры вожак не разрешил, велел перекусить остатками полученной у селян правобережья снеди, и путешественники снова смолчали. Хотя некоторые и посматривали на нового спутника очень хмуро, однако Кержан не обращал на эти взгляды никакого внимания. Не проявлял особого интереса к путешественникам и рыжий, считавшийся со времени заключения сделки личным имуществом обозника. Сжавшись в комок, молча сидел в уголке повозки, и изредка стрелял по сторонам недоверчивыми, злыми взглядами.

Сам вожак относился к нему с показным равнодушием, и эта тактика исподволь начинала тревожить старика. Кержану стоило бы поговорить со своей покупкой начистоту, или доверить это Гарвелю, тому самому обладателю шикарного баритона и редкого оружия. И сделать это нужно было как можно скорее, Инквару на собственном примере было известно, на какие безумные поступки способны доведённые до отчаяния люди.

Жаль только, что в этом обличье он ничего не мог советовать, кто станет слушать старого ротозея, проворонившего собственный кошель?

Но всё же решил принять некоторые собственные меры, и не столько ради Кержана или его неожиданной головной боли, сколько ради самого себя. Ведь если с девчонкой, так хитроумно переодетой в парнишку, что её не разоблачил ни один из приметливых селян, случится какая-нибудь неприятность, можно будет забыть о своевременном прибытии в Азгор и о выигрыше во времени, полученном с таким трудом.

Инквар недобрым словом помянул проклятых ночников, так некстати подгадавших свой налёт, и откусил порядком помятый холодный пирог, невольно припомнив свиные рёбрышки с острым соусом, которые так часто подавал к ужину повар Хангильды. Это только на приёмах и танцевальных вечерах его сожительница корчила из себя томную неженку, и могла с самым несчастным видом весь вечер ковырять одно пирожное. Зато дома, едва сорвав с себя украшения и платье, почти бежала к столу и уничтожала дожидавшийся ее ужин с таким аппетитом, какому мог бы позавидовать любой из баронских наёмников.

Неведомым путём мысли искусника вновь вернулись с жареного мяса к сидевшей на повозке девчонке, и он едва не подавился, внезапно отчётливо осознав простую истину, которая до сих пор почему-то ускользала от его внимания. А ведь девчонка-то никак не смогла бы сама замаскироваться так ловко! Да и кузнец тоже вряд ли приложил к этому руку, поскольку племянники прибыли к нему уже в таком виде. Значит, над её обликом поработал кто-то из тайных мастеров, и осознание этого совершенно меняло дело.

По негласному правилу все искусники считали долгом чести помочь собратьям по ремеслу, если подвёртывалась такая возможность, и теперь он просто не имел права оставаться в стороне от рыжей напасти, которая по-видимому была очень дорога кому-то из его коллег. И первым делом нужно было дать рыжей понять, что он обязательно поможет ей вырваться из так внезапно свалившегося на неё рабства и доставит в надёжное место, откуда она сможет добраться до матери. Или послать той весточку.

Инквар кряхтя поднялся с пригорка, на котором сидел, отряхнул со штанов крошки и побрёл в кусты, радуясь своей предусмотрительности. Если бы он спрятал свои флаконы в тайные карманы жилета, пришлось бы уходить подальше и потом изображать заблудившегося. Не стоило показывать спутникам, что он видит в темноте не хуже большинства из них.

На обратном пути искусник, словно случайно, набрёл на повозку вожака, зашлёпал ладонями по всем вещам, какие попались под руки, старательно тараща глаза и состроив испуганную гримасу в ответ на тихое ворчанье пса. Резко метнулся в сторону, едва не запнулся о чьи-то ноги и оказался в крепких руках Кержана. Тот без лишних слов подтолкнул старика к его месту и пошёл дальше, не слушая благодарного бормотанья.

Инквар устроился в своём уголке телеги, поплотнее замотался в одеяло, подоткнул полог, и еле заметно лукаво усмехнулся. Он был уверен в чистоте проделанного фокуса. Никто из спутников и не подумает искать крохотную еловую иголку, одним виртуозным движеньем пальца приклеенную под воротник затрапезного кафтанчика рыжей комедьянтки. Ну а зелье на иголку нанесено простое, расхожее, его часто берут купцы и торгаши разных мастей. Достаточно немного капнуть на любой предмет, а потом на амулет поиска, и ни одна ценная вещица не уйдёт из лавки в карманах забывчивых посетителей.

Угомонился обоз почти мгновенно, сказалась бессонная прошлая ночь и напряжённый, трудный день, и Инквар не был исключением, хотя привык спать очень чутко. Быть беспечным непозволительная роскошь для его профессии.

А на рассвете искусника разбудило встревоженное гуденье мужских голосов, похожее на зуд пчелиного роя. И даже еще не открыв глаза, Инк уже твердо знал, произошло нечто из ряда вон выдающееся. Никакая обыденная неприятность не заставила бы вожака обоза скрипеть зубами, и взрыкивать как загнанный барс.

-Доброе утро... — осторожно приветствовал спутников Инквар, и неторопливо поплёлся мимо них к речке, попутно рассматривая всё, что попадалось на глаза, намереваясь составить собственное мнение о важности происходящего. И первым делом для своих собственных планов, в которые судьба и так добавила забот о незнакомой ему доселе рыжей девчонке. Впрочем, рыжая ли она на самом деле, тоже было пока неизвестно.

У крохотного костерка, умело разожжённого под огромным выворотнем, сидел на корточках Кержан и грыз сухарь, пытаясь этим хрустом скрыть свою ярость. Его обычно угрюмо-непроницаемое лицо потемнело от гнева, но во встревоженном взгляде чуть прищуренных черных глаз изредка мелькали растерянность и едва заметная обида. Но больше всего поразило Инквара поведение его собак, они лежали под кустом, положив головы на лапы и поглядывали на вожака виновато, как щенки, пойманные в момент уничтожения хозяйского сапога.

-И тебе... — пристально оглядев старика, благодушно отозвался Гарвель и с наигранным легкомыслием поинтересовался, — хорошо спал?

-Да, как младенец, — довольно улыбнулся искусник, — за две ночки наверстал. Пойду, умоюсь... небось скоро двинемся?

-И ничего не слыхал? — поднял на него темный взгляд Кержан.

-Ни одного звука... сморило, как отрезало... — все медленнее говорил Инк, начиная понимать, что так замечательно спал он вовсе не в одиночестве, — ох, ты, боже ж мой! Так случилось чего?

-Парнишка сбежал, — спросив взглядом вожака, посвятил его в суть проблемы Гарвель, — вчерашний, рыжий.

-А собаки? — оглянулся старик, и псы еще плотнее прижались к траве, словно поняли, о чем речь.

-Спали вместе с нами, — нехотя буркнул путешественник и отвернулся от старика, потеряв к нему всякий интерес.

Зато вожак глянул как-то загадочно, поднялся с корточек, отряхнул с колен крошки.

-Идем, провожу тебя к реке, — равнодушно буркнул он, — все равно воды набрать нужно.

Подхватил почти пустой бурдюк и первым шагнул к кустам. Искусник мгновенно почуял опасность, натренированная бдительность так и взвыла раненым зверем, но теперь у Инка не было никакой возможности куда-либо свернуть или отказаться. Раз Кержан хочет с ним поговорить, то уже не отступит.

Да и собаки, повинуясь незаметному щелчку хозяйских пальцев, мгновенно поднялись с места и двинулись за ними.

-Старик... — уйдя по берегу шагов на двадцать, напряжённо произнёс Кержан, — я уважаю чужие тайны и никогда в них не лезу. Но этого мальчишку... мне нужно найти обязательно. Ничего не пожалею... если сможешь хоть что-нибудь сделать...

-Ничего мне не нужно, — сухо произнёс Инквар, с огорчением понимая, что его тайна давно раскрыта и вовсе не так уж безопасно он путешествовал, как наивно считал до этого момента, — только честные ответы на мои вопросы.

И хотя очень надеялся на устраивающее обоих окончание переговоров, но всё же крепче стиснул в руке флакон с мощным парализующим зельем, который достал, пробираясь сквозь кусты. Жаль, конечно, ценное снадобье, но если цена за молчание и помощь будет слишком высока, придётся им пожертвовать.

-На какие могу — отвечу сразу, — объявил Кержан, твердо глядя в глаза Инка, — а про чужие тайны — извини.

-Хорошо, — не стал спорить искусник, если сведений будет достаточно, выводы он сделает и сам, — первый... где я ошибся?

-Нигде... — загадочно усмехнулся вожак, взглянул на построжавшее лицо лжестарика и нехотя признался, — у меня тоже дар... совсем крохотный, но амулеты и напоенные силой вещи я чую, если они совсем рядом, как сейчас. Тем и живу... как ты можешь понять, одним проводом обозов состояния не скопить.

-Ясно, — кивнул Инк, успокаиваясь.

Признанье в даре дорогого стоит, и никогда ни один из тех, кто живёт свободно, не выдаст собрата. А вот те, кого поймали и связали по рукам обещаньями и шантажом правители городов либо вольные бароны, поневоле вынуждены шпионить для своих хозяев. Хотя далеко не все делают это с должным рвением, большинство мечтают однажды оказаться на свободе и отлично понимают, что собратья никогда не забудут и не простят предательства.

-Тогда скажи, почему ты купил этого парнишку?

-Парвен был одним из нас... и прятался в этой глуши от одного из баронов. Он умел делать особые клинки... они резали дыры даже в стальных щитах. Разумеется... никто, кроме меня, этого не знал... он нарочно внешность сменил, — тяжело выговорил вожак, — и хотя в свои дела меня не посвящал, но его подопечных я заметил еще в прошлый раз, когда вёл обоз на запад. И перед его памятью должен хотя бы их уберечь.

Знакомая боль резанула сердце Инка, вот и еще один из них ушёл, не справившись с тяжкой жизнью загнанного в угол зверя.

-Ты еще тогда понял... — помолчав и оглянувшись, еле слышно осведомился искусник, — что рыжик не мальчишка?

-Трудно не понять... когда это твоя главная работа, определять по лицам и поведению людей, кто из них встанет рядом в трудное время, а кто воткнёт в спину кинжал?! — хмуро усмехнулся вожак, — а если ты понял... то почему не приглядел?

-Да с чего ты так решил? — так же хмуро фыркнул Инквар, — успел я её пометить... а вот почему спал так крепко, могу только догадываться. Над ней ведь мастер поработал... и наверняка снабдил зельями... или амулетами? Ты же чуешь, вот и подскажи?

-Есть у неё амулеты... и спрятаны в разные места, в рыжих лохмах, думаю, под париком, и где-то на уровне груди, — веселея, доложил вожак, — так куда она делась?

— Сейчас скажу, — доставая амулет поиска, пообещал Инк.

Впрочем, только он один знал, что держит в руках весьма ценную вещицу, способную "вести" одновременно до пяти-шести предметов или существ. Для обычных же людей он выглядел как крохотное, старенькое, облезлое и поцарапанное зеркальце, перед какими прихорашиваются деревенские сиротки, да скоблят на щеках щетину старые калеки.

Положив его на ладонь, искусник капнул на середину немного зелья поиска и замер, глядя, как растекается по поверхности светлая, золотистая лужица.

Сначала она казалась просто водой, но по мере того, как растекалась по поверхности зеркальца, стала казаться солнечным зайчиком. Кержан даже глаза к небу на миг поднял, решив, что уже поднялось солнце и рассеяло густой предутренний туман.

Оказалось — ничего подобного, как висела над миром серая сырая хмарь, так и висит, запутавшись краями в колючих вершинах торчавших на взгорке ёлок. А разлившийся по невзрачному стёклышку свет постепенно стек в одну сторону и замер бледным пятнышком с яркой точкой на самом краю.

— Она в той стороне, — уверенно сообщил искусник, указывая туда, куда так явно стремился чудесный лучик, — и уже довольно далеко. Не менее пяти лиг.

-Продай мне этот амулет, — протянул руку вожак, — плачу любую цену.

-Не могу... один он у меня. Однако на время дам, вот кисет, спрячь. Перевернуть не бойся, зелье уже впиталось, но смотри лишь, когда в тени окажешься. На солнце трудно понять, куда указывает лучик.

-Спасибо, — вожак спрятал зеркальце и махнул в сторону стоянки, — иди, я догоню. Не нужно сеять сомненья.

Инквар, молча кивнул и направился к повозкам, прикидывая, какие из его запасов нужно незаметно переложить поближе, чтобы не оказаться врасплох перед новыми хитростями запуганной девчонки.

Обоз сорвался с места, как стайка вспугнутых птиц, и снова никто не высказал вожаку никаких претензий. И в этом дружном молчании искуснику явно слышалось негласное одобрение действиям Кержана. И сам Инк отлично понимал, каким путём шли бы его собственные мысли, если он не знал про ведущий обозника амулет.

Наверняка считал бы, что сбежавший "мальчишка" вполне может привести к обозу беду, и не обязательно это будут ночники или ловцы баронов. Иногда в пустынных местах попадались стаи странных существ, порождений проклятого звездопада. Впрочем, вокруг темы о том, был ли он таким уж злом или все-таки божественной благодатью, до сих бушуют яростные, как петушиные бои, споры.

Однако и среди тех, кто никогда не опустится до запальчивых выкриков и прилюдных оскорблений соперников имеется немало ярых поклонников самых разнообразных мнений.

А ведь сначала все сочли волшебным подарком внезапно начавшийся и не прекращающийся почти до рассвета звездопад. Водопад ярко горящих зеленоватых огней, низвергающийся на города, села и угодья густо населённого центрального материка превратил самую тёмную ночь в году в чарующе-прекрасный праздник, и горько потом сожалели о своём неведении те, кто лёг спать пораньше, или сидел дома в одиночестве, плотно занавесив окна.

Многие годы после этой ночи её называли чудесной, дивной, и волшебной, писали о зелёном звездопаде стихи и слагали песни. Тогда еще никто не догадывался, что это была переломная ночь для всего их мира и он никогда больше не будет таким, как прежде. Шумным, перенаселённым, слегка голодноватым и очень экономным. А самое главное — совершенно лишённым магии.

О её появлении догадались раньше всего, едва подросли первые родившиеся после звездопада дети и начали происходить странные вещи. И первая большая проблема пришла в мир именно с детьми, хотя раскусили её не сразу. Лишь много позже кто-то догадался просмотреть записи о рождении и сверить сроки. Ровно через девять месяцев после звездопада лекари и повитухи вдруг получили неожиданную передышку, и перестали отказывать в помощи тем роженицам, которые не могли заплатить довольно высокую плату за помощь хорошего целителя. Тогда еще повитухи не догадывались, что совсем скоро, буквально через несколько месяцев им предстоит с горечью вспоминать ушедшее благополучие и срочно искать другую прибыльную работу.

А потом проявили свои способности первые из подростков, чувствующие струящуюся в растениях, воде и крови живую энергию. Вскоре появились искусники, сумевшие придумать, как применить эту силу на пользу себе и близким. Они собирали притянутую с помощью нехитрых пирамидок магию, и вливали ее в камни, металлы и даже в осколки хрустальных кубков и зеркал. За ними подросли целители, излечивающие раны и язвы отварами самых простых трав, которые они усиливали собранной искусниками магией, и мастера, ощущающие, в какой камень или предмет можно влить больше силы и ковавшие и выливавшие первые амулеты, оружие и артефакты.

Конечно, все они, те, кто только торил тропы для своих потомков, зачастую ошибались или шли неверными путями, но именно им принадлежали самые большие и яркие открытия и самые первые победы и поражения в деле изучения свойств пролившейся на родной мир чудесной энергии.

Как стало ясно много позже, она всё-таки не пролилась, а просыпалась, и свидетельством тому стали найденные в почве и в стволах деревьев камни, покрытые чёрной спёкшейся корочкой. Под нею они оказывались ослепительно зелеными и несли в себе просто сумасшедшее количество энергии. Но далеко не все могли безнаказанно брать их в руки, тем из людей, кто не имел дара искусника, грозило бесплодие, а иногда даже и безумие.

Первый привал Кержан объявил через три айна. И сразу же прошёл вдоль обоза, делая вид, будто проверяет животных и повозки. Однако поравнявшись с телегой, на которой ехал Инквар, стрельнул в искусника хмурым взглядом и тот, правильно поняв вожака, немедленно сполз с повозки и, покряхтывая, поплёлся в дальние кусты.

Кержан подошёл к нему через пяток линов с другой стороны, оставил пса в кустах на страже и кивнул на поваленный ствол.

-Садись, — немедленно уселся рядом с искусником и протянул ему зеркальце. — Смотри, что скажешь?

Инквар взял амулет в руки, поглядел на застывшую на его краю светлую точку и выругался про себя. Приличных слов, какие положено говорить в подобных случаях, он не знал.

-Давно это?

-Первые пару айнов она явно увеличивалась, — мрачно буркнул вожак, — а потом застыла.

-Ты и сам понимаешь не хуже меня, — вздохнул Инк, — объяснение только одно, беглец едет на повозке или на лошади. А вот сама эта дурочка нашла попутчиков, или её нашли ловцы — можно будет сказать точно только в одном случае, если мы их догоним.

-Нужно догнать, — твёрдо сказал Кержан, немного подумал и добавил, — у меня есть зелье... лошади после него мчатся как ветер.

-А потом дружно дохнут, — сумрачно усмехнулся Инк, — У меня есть такое же, возможно и сильнее. Допустим, мы помчимся её догонять... а там отряд ловцов... они тоже с пустыми карманами не ездят. Нет, оставь его до следующего раза... такой шутки путники тебе не простят. А один ты уехать не сможешь. И я не могу с тобой уехать... пока не оставил обоз. Давай так, в ближайшей деревушке мы с тобой ссоримся, и ты меня бросишь, а как отъедешь от деревни подальше, якобы спохватишься, передашь обоз помощнику и вернёшься за мной. Не самый лучший план... но другого у меня пока нет. А я за это время куплю себе лошадку... и порасспрошу жителей. Если ловцы проехали через деревню, мне об этом расскажут. Встретимся на дороге, я буду ехать за вами. На всякий случай возьми вот этот камень, по нему я тебя в любых кустах найду. А амулет поиска верни, я попробую немного усилить, пока добираемся до деревни.

Вожак хмуро сопел ровно пару линов, потом решительно взял невзрачный камушек, повешенный на бечёвку, сплетённую из конского волоса и ушёл, оставив зеркальце в руках Инквара. Искусник хмуро усмехнулся, сунул амулет в тот потайной карман жилета, где носил пирамидку силы, и поднялся со ствола, вспоминая поговорку о том, что нет ничего недолговечнее тщательно продуманных и подготовленных планов.

В этот день госпожа случайность им явно благоволила, и искать повод для скандала вожаку не пришлось. Когда добравшийся до довольно крупной деревушки обоз остановился рядом с деревенской харчевней, прикупить снеди и свежего хлеба, там уже ждали оказии несколько сборщиков ценного орехового сока со своими бочонками и бутылями. Они предложили Кержану за перевоз очень хорошую цену и тот немедленно согласился. А пока крепкие, кряжистые резчики торопливо грузили свой товар на повозки, вожак при свидетелях подошёл к старику и сухо сообщил, что везти его дальше не может. Телеги теперь и так перегружены.

Инк понимающе закивал, поспешно схватил свою невзрачную котомку и поплёлся под навес, где стояли столы для самых бедных путников.

Там он купил за медную монетку миску похлёбки и ломоть хлеба и некоторое время его бывшие спутники, всходившие на крыльцо трактира, чтобы поесть как следует, спотыкались взглядом о согнутую спину в знакомом потёртом зипуне. Но когда, пообедав, они выбрались наружу и начали рассаживаться по повозкам, старика поблизости уже не было.

Некоторые путники из тех, кто путешествовал с Кержаном от самой Листры, заметили, как потемнело лицо вожака, после того, как он словно невзначай оглядел стоящие под навесом столы, и понимающе усмехнулись. Обозник слыл человеком суровым, но не лишённым сострадания, и случай с выкупом глупого рыжего мальчишки подтвердил это как нельзя лучше.

Однако вспомнили они об этом только через пол-айна, когда мрачный, как туча, вожак внезапно передал управление обозом помощнику и, наказав ему встать на привал в обычном месте, возле переправы, влез на коня и помчался назад.

Во взглядах, какими провожали его путники, можно было найти отголоски самых разнообразных чувств, от недоумения до откровенного осуждения, но никто не догадывался, как мало волновало их мнение мчавшегося сквозь лес Кержана.

И никто не мог даже заподозрить, как недалеко придётся ехать вожаку. Едва последняя телега скрылась из виду, из покрытых молодой листвой придорожных кустов раздался свист и Кержан резко натянул поводья, останавливая коня. И пока он неверяще вглядывался в посветлевший камень, рядом остановился осёдланный жеребчик с Инкваром в седле.

— Быстро ты, — облегчённо выдохнул вожак, и в его глазах блеснула искренняя благодарность, — и конь неплохой... как будем обгонять обоз? Этот лес я знаю плоховато, но камней и выворотней тут достаточно.

— Не волнуйся, проберёмся, я расспросил про дорогу, местные тут каждый куст знают. Вот, дай своему коню горбушку... потом еще добавим.

И решительно свернул в бузинник.

Вожак молча кивнул, сомневаться в честности искусника у него не было никакого повода. Усмехнулся лишь немного позже, припомнив, как презрительно смотрели на него спутники, когда он выгонял бедного старика из обоза. Никогда не суждено им узнать, что Кержан скорее выгнал бы большинство из них, чем этого нищего. Несомненно, мнимого, ведь таких жеребцов дёшево не купишь, тем более весной.

Инквар не торопил коня, умное животное и само найдет проходы между кустами и деревьями. Да и лес по весне всегда чище летнего, и тропы чётче. И хотя вожаку он немного солгал, но не по злости и не из-за секретности. Просто не любят искусники долгих объяснений, особенно когда время дорого.

Иначе пришлось бы рассказывать про долгие дни, проведённые над картами и пухлыми, переписанными от руки дневниками его коллег, когда-либо путешествовавших в этих местах и других, через которые он прокладывал свои пути. И основной и запасные. Он и сам, добравшись до какого-нибудь спокойного места, сядет на несколько дней за письменный стол и подробно опишет все до мельчайшей детали, которые однажды возможно смогут помочь ускользнуть из смертельной ловушки кому-то из тех, кого судьба забросит в эти места.

Вот сегодня эти записи ему очень помогли. Едва узнав от подавальщика трактира названье деревни, искусник отчётливо припомнил имя, обведённое в том пухлом отчёте зелёными чернилами. Место, где находится бакалейная лавка торговца, отмеченного как особо надёжный человек, тоже было указано, и именно туда Инк и направился, наскоро доев похлёбку.

По первому знаку искусника купец изобразил на лице почти настоящее счастье, назвал его дорогим дедушкой и мгновенно проводил через заднюю дверь в дом. Единственный приказчик отнёсся к появлению незнакомого дедушки совершенно равнодушно, и Инквар отлично знал, почему. Эртал был родом из племени пустынников, а у них каждый человек, с которым пришлось хоть раз в жизни посидеть за одним столом или просто поговорить по душам, с тех пор считался родичем. И таких могло приходить к Эрталу не по одному десятку в день.

Все остальное устроилось быстро и просто. Некоторые копуши не успели бы ещё пожарить яйцо, а Инк уже купил и коня и седло, и даже набил припасами дорожный мешок. Не забыл он про запасную одежду и одеяло, точно зная, у Кержана не будет возможности взять с собой даже кусок хлеба. Он ведь пообещает спутникам вернуться не позже, чем через айн.

-Тропа тут торная, — хмуро заметил вожак через некоторое время, когда искусник придержал коня, чтобы взглянуть на амулет поиска.

-На холме руины древнего городка, — ответил Инк, махнув рукой в северном направлении и прямо глянул в лицо спутника, — раньше он звался Ивстон и, как я слышал, там любят останавливаться ночники.

-А зеркало? — сильнее нахмурился Кержан.

-Вот, — протянул ему на ладони амулет искусник.

Ставшая намного ярче светлая точка маячка скатилась именно в ту сторону, куда недавно показывал Инк. И это ни одному из них не прибавило радости, вдвоём вступить в борьбу с отрядом здоровых мужиков не самый лучший способ самоубийства.

-Чёртова дура, — безнадёжно выдохнул обозник и мрачно глянул на старика, — как возвращаться будем?

-Ты можешь свернуть возле тех ёлок, — взглянув на рисунок, наспех нацарапанный Эрталом, предложил Инк, — там заберешь вправо и скоро будешь на дороге.

-А ты?

-Мне уходить нельзя... попробую подобраться ближе. Но если соберёшь подмогу, не обижусь.

-Сколько сможешь продержаться?

-Если не стану с ними связываться — хоть три дня, — сухо буркнул Инк и отвернулся.

А о чем говорить, если они оба точно знают, только судьбе известно, придётся ли искуснику связываться с бандитами, занимающимися тайной работорговлей, или удастся отсидеться в укромном местечке. Именно она, изменница, подсовывает людям под ноги то ровную тропку, то ловушку и заранее никто этого предугадать не может.

— Я постараюсь вернуться поскорее, — тихо буркнул Кержан и хлестнул коня.

Глава 4

-Голову только не сломай, — проворчал сквозь зубы Инквар, следя за стремительно ринувшимся вниз животным, которому несколько капель зелья, проглоченные вместе с горбушкой, придали тройной силы.

А потом спрыгнул с жеребчика и достал еще горбушку и крохотный флакончик. Своему коню он уже давал немного другие зелья и в первую очередь снадобье, напрочь отбивающее интерес к другим лошадям. Весной даже самые смирные жеребцы становятся неукротимыми от одного лишь дуновенья ветерка, приносящего запах загулявшей кобылки, и немедля дают этот понять всему миру неудержимым призывным ржанием.

Сейчас же Инк намеревался дать животному зелье, усиливающее подозрительность и одновременно привязывающее к хозяину. Именно такими зельями пользовались баронские стражи, растившие себе боевых коней.

Заодно искусник и сам проглотил густую каплю сумасшедше дорогого снадобья, прибавляющего телу скорости, ловкости и внимательности, но жалел вовсе не золото, какое мог бы выручить за выпитое зелье, а собственное тело, которое после этой авантюры будет покрыто ноющими синяками и ссадинами. Если, разумеется, ему удастся уцелеть. Ловцы и ночники в бою искусников не щадят, отлично зная, как трудно захватить человека, выбравшего главной целью жизни полную свободу.

Закончив все необходимые приготовления, Инк снова взобрался на жеребчика и направил его в ту сторону, куда указывала всё разгорающаяся капля.

Опытным путём он давно установил, на каком расстоянии от амулета должен находиться помеченный предмет, и теперь ехал напрямик, не боясь налететь на дозорных. Во-первых, до руин еще почти лига, а во-вторых, ночники почти никогда не заботятся об особой защите, полагаясь на доносы преданных соглядатаев, заранее сообщающих им обо всех вооружённых отрядах. Ну а дерзких смельчаков, способных напасть на хорошо спрятанную в лабиринте руин стоянку, бандитам можно не опасаться. В сёлах таких героев нет, да и в ближайших городах их считанные единицы, и о том, куда они направляются, докладывают те же доносчики.

Добравшись до густого ельника, росшего почти в половине пути до руин, Инквар на лин приостановил коня и достал амулет, желая проверить свои расчёты. И тут же поражённо замер, обнаружив, что маячок светится вовсе не там, куда он направляется.

И это могло означать только одно, рыжая бестолочь очень быстро едет как раз в ту сторону, куда ушёл обоз. А вот одна или с ночниками — искуснику предстояло выяснить самому, и немедленно, иначе ведущий ему помощь обозник столкнётся с ними лоб в лоб.

В следующие несколько линов Инк, непрестанно поторапливая и так не медлившего жеребца, пробирался по пологому склону вниз, наметив себе целью точку, расположенную значительно правее того места, где, судя по зеркальцу, находилась сейчас беглянка. Он надеялся попасть к месту встречи Кержана с бандитами хоть на лин раньше обозника, хотя и понимал, как много времени потерял зря, поднимаясь к вершине холма.

Теперь совершенно непонятно, почему до звездопада люди предпочитали строить города на возвышенных местах, воду там доставать намного труднее и добираться до плодородных мест, где можно пасти скот и сажать овощи, далековато. Потому-то, когда в долинах оказалось достаточно свободных домов и полей жители первыми забросили именно эти города и посёлки. Лишь некоторые упрямцы до последнего продолжали держаться за родовые жилища, тратя все силы и средства на поддержание их в более-менее приемлемом для жизни виде.

Но если отчёты собратьев точны, то на этом холме никого из таких давно уже не осталось.

Когда Инквар остановился в очередной раз, прислушаться и определить, где находится беглянка, его снова ждало неприятное открытие. Сильно подросшая золотистая точка замерла в левой стороне зеркальца, а синеватая, привязанная к подаренному Кержану камушку, бледно мерцала справа. И значит ему предстояло немедленно выбирать, в какую сторону направиться.

Думал искусник недолго, решительно дёрнул повод влево и пригнулся, пряча лицо от густых ветвей дикой сирени. Но вовсе не расстояние имело для Инка значение, он никогда не руководствовался такими простыми причинами. Все было проще и одновременно труднее. Искусник точно знал, в тот миг, когда едущий ему на подмогу Кержан столкнётся с первыми бандитами, атаман даст приказ срочно увозить пленников в руины, и вот тогда никто и медяка не даст ни за возможность освобождения рыжей дурочки, ни за её жизнь, ни за жизни остальных пленников.

Чем ближе становилась цель поездки, тем ярче разгоралась золотистая точка, и вскоре искусник слез с коня и вёл его в поводу, а потом и вовсе оставил у куста, привязав за тонкую ветку, оборвать которую в случае чего животному не составит никакого труда. Последние меры Инк не шёл, а крался, накинув на голову сшитую из неровных обрезков грубой ткани серого и зеленоватого цвета тряпку, похожую на старенькое лоскутное покрывало. Достаточно было искуснику замереть рядом с кустом или в тени дерева и он мгновенно становился невидим для неискушённых взглядов.

Судя по огоньку в амулете, девчонка была очень близко, не больше полусотни шагов, и эти шаги Инк проделал с особой осторожностью, не забывая поглядывать на верхние ветви кустов, по колыханью которых можно было отследить приближение людей или животных и на верхушки деревьев, где вполне могли сидеть дозорные. Еще он посматривал сразу на два амулета. Второй, самый ценный из имеющихся у него особых вещиц, показывал все наполненные силой вещи на расстоянии в пару десятков шагов. Инк давно вделал его в потёртый медный брачный браслет, который носил, не снимая. Якобы в память о жене, которой у него никогда не было.

И именно он первым предупредил своего хозяина о приближении заряженного магией предмета.

Искусник несколько мгновений вслушивался и всматривался в густо заросшую орешником неглубокую лощину и ждал, не выдаст ли себя затаившийся там незнакомец шумом или движеньем. Затем огорчённо вздохнул и достал из кармана очередной флакончик, однако проглотить усиливающую слух пилюлю не успел, в гуще кустов что-то зашелестело и тут же там протяжно фыркнула лошадь.

Инк недоверчиво прищурился, посомневался, потом сунул зелье на место, достал другой флакон, сжал его в кулаке, и, пригнувшись, полез в кусты. Раздвигая ветви так бережно и медленно, словно они были стеклянными, сделал несколько осторожных шагов и замер, рассмотрев в просвет между стволиками небольшую полянку, над которой нависали ветви раскидистой ивы. Помедлив, искусник шагнул под них, готовый в любой лин плеснуть в лицо врагу настой горькой хиаллы, своё обычное оружие.

И тут рассмотрел пару привязанных к стволу лошадей и на крупе одной из них ярко-рыжее пятно. Мгновеньем позже Инквар разглядел грязные, исцарапанные руки, бессильно свесившиеся ниже растрёпанных рыжих лохмов, и волосяные верёвки, крепко стягивающие тонкие запястья.

Девчонка была перекинута через круп и крепко привязана позади седла, и стало быть бандитов, которые куда-то везли пойманную дурочку, было не менее двух.

Однако рядом с лошадями Инк не увидел ни одного, и гадать, куда они делись, отправились на помощь сообщникам или просто караулят на тропе, спрятав животных в укромном месте, не стал. Проверил лишь, далеко ли теперь наполненный силой предмет и был приятно удивлён, когда его амулет показал на рыжую.

Значит, защита на ней всё-таки была, и в том, что она не сработала, нужно в первую очередь винить владелицу амулета. Все вещи всегда служат людям намного успешнее, если хозяин им попадается толковый. А неряшливые да торопливые и хорошую вещь испортят и себе пользы не добавят. Если еще вреда не наделают. Видел он таких и даже лечил, не в правилах искусников отказываться от какого-либо заработка, если он, разумеется, не пахнет насилием и подлостью.

Эти рассуждения мелькали где-то на краю сознания Инка, пока он пытался решить основную проблему, как поступить с лошадьми. Лучше всего было бы увести их вместе с девчонкой, лишив бандитов возможности пуститься в погоню, но этот способ был хорош только в том случае, если лошади служат бандитам недолго. А вот если они выучены, то лучше оставить их на месте, брызнув в морды по паре капель того зелья, какое искусник приготовил для их хозяев.

И понять это можно только одним способом, подойти к ним ближе. Эти колебания заняли не более лина, а потом Инк осторожно скользнул к животным, по-хозяйски потрепал по шее одну, другую... и принялся торопливо снимать наброшенные на сучок поводья. Сегодня удача ему всё-таки улыбается, никогда не даст себя погладить лошадь, обученная подчиняться только хозяину.

А еще через лин искусник уже вёл через кусты маленький караван, чутко прислушиваясь ко всем звукам, которые различал усиленный зельем слух. Пришлось-таки проглотить заветный шарик, теперь, когда Инк отвечал не только за себя одного, нужно быть вдвое бдительнее. И хиаллой на кусты тоже брызнул, вернувшись в проделанный лошадьми проход. От тех, кто живёт на положении хищника, трудно скрыть следы произошедшего, они умеют определять по смятой травинке куда и сколько людей прошло.

А след своих лошадей тем более не смогут не заметить... если вернутся, конечно.

Добравшись до жеребчика, Инквар настороженно огляделся по сторонам, проверил амулет поиска и, убедившись, что синяя точка по-прежнему указывает в направлении дороги на Азгор, решился потратить пару линов, чтоб устроить беглянку поудобнее.

Но первым делом он развязал ей руки и бросил верёвки подальше, сам он такими не пользовался, а возить в карманах доказательство против самого себя — не собирался. Ночники люди осторожные и наглые, а свой живой товар сбывают далеко не простым крестьянам. Потому и не особо боятся преследования, надеясь на покровительство богатых клиентов.

Девчонка даже не очнулась, когда он заворачивал её в одеяло, усаживал в свое седло, и ловко привязывал к нему собственной бечевой. И хорошо, что не пришла в сознание. Инку пришлось протереть ей многочисленные царапины и синяки на руках и лице зельем собственного приготовления, а оно поначалу довольно неприятно щиплет. Зато потом заживляет все раны в несколько раз быстрее, чем все остальные мази, и после него не бывает ни шрамов, ни отметин.

Потом искусник гнал животных в ту сторону, где обещанная Кержаном подмога наверняка уже встретилась с бандитами, и с огорчением думал о своенравности судьбы, одним махом сломавшей все его так тщательно обдуманные планы.

Как ни обидно, но дальше продолжать путешествие с обозом он теперь не мог, слишком много вопросов и сомнений вызовет его появление вместе с рыжей бедой. Только ленивый не задумается о череде странных совпадений и даже самая складная сказка не спасёт его от законных подозрений. Менять же облик слишком долго и сложно, поэтому придётся незаметно сдать девчонку вожаку и добираться до ближайшей деревни в одиночку, а там ждать следующих попутчиков. Это не менее декады, или двух, весной обозы в ту сторону ходят крайне редко.

И значит к тому времени, как Инк прибудет в Азгор, его портрет будет висеть на каждом позорном столбе. Это была любимая уловка ловцов, выдать свою жертву за опасного преступника и объявить за его поимку хорошую награду, сделав соучастниками травли всех желающих быстро разбогатеть.

Искусник решительно выбросил из головы мысли о будущем, решив сначала выяснить, как дела у Кержана и снова покосился на амулет. Вожак был где-то поблизости, и на этот раз пришлось подъехать к этому месту почти вплотную. Оставить девчонку и лошадей в кустах без присмотра Инк не решился, слишком странным казалось ему внезапное исчезновение бандитов. Поэтому Инквар спешился с лошади и осторожно пошёл впереди, ведя за собой в поводу жеребца и тщательно вслушиваясь в окружающие его звуки, надеясь разобрать шум боя. Без схватки вряд ли обошлось бы, ведь договариваться миром Кержан не собирался, а ночники никогда даже и не пытались, отлично зная, сколько на их совести грязных дел.

Внезапно из куста прямо перед Инком вынырнула тёмно-серая, лобастая голова с разинутой пастью, в которой белели внушительные клыки и розовел свесившийся язык, и он едва сдержался, чтобы не плеснуть в эту пасть зелье из зажатого в руке флакончика. Но уже в следующий момент сунул пузырёк в карман и облегчённо выдохнул.

Раз вожак послал на его поиски одного из своих псов, значит с ним всё в порядке и можно дать сигнал об успешном выполнении задания. Показываться на глаза соратникам Кержана Инквар не собирался.

Достав из кармана лоскут, искусник повязал его на ветку и бросил собаке.

-Неси хозяину!

Однако пёс и не подумал исполнять его распоряжение, более того, он мотнул башкой, словно отвергая такой вариант действий и, мягко ухватив Инка за полу куртки, потянул в ту сторону, где, как показывал амулет, находился Кержан. Искусник попытался вытащить своё неказистое одеяние из пасти животного, но пёс еле слышно зарычал и сильнее стиснул внушительные клыки.

Значит получил такой приказ, удручённо вздохнул мужчина и осознав, что иного выхода у него просто нет, нехотя подчинился упрямой зверине. В сообразительности и покорности любимцев обозника он убеждался уже не раз, и хотя шутя бы справился с собаками, но никогда бы так не поступил. Вернее, не с этими собаками, и не с их хозяином. Ведь после этого пришлось бы бросить так и не пришедшую в себя девчонку на произвол судьбы прямо тут, в гуще непролазных кустов, а на такое не способен ни один искусник, принявший на себя долг чести.

Истина открылась Инку, когда он вслед за псом ступил на безлесную прогалину, по которой вилась неприметная, полускрытая прошлогодними сорняками тропа, ведущая в сторону руин. Надо думать, обитатели покинутого города намеренно ездили по ней не часто, чтобы не открывать своего пристанища. Но сегодня они пришли именно по этой стежке, ставшей для них всех последней.

Инквар медленно обвёл взглядом место недавнего побоища и мгновенно напрягся, когда полулежащий у края полянки огромный мужчина в незнакомом, серо-зелёном одеянии вдруг шевельнулся и приподнял голову.

-Неужели я настолько паршиво выгляжу... или сильно изменился за последние пару айнов?

-Ты выглядишь отлично, но сначала я хотел убедиться, что все бандиты уже на пути в сумрачные долины.

-Не волнуйся, Гарвель уже проверил, — мрачно усмехнулся вожак, — он уехал за повозкой, на лошадь мне сейчас не сесть... достал один гад. Но и сыграть представление, будто сам нашёл девчонку, я теперь тоже не смогу. Соврёшь что-нибудь?

-А куда деваться, — огорчённо пожал плечами искусник, шаря по карманам, — ты зелье уже пил?

-Да. А как она?

-Без сознания. Висела на крупе головой вниз... но сердце бьётся ровно. Пока пусть едет так... я привязал крепко.

-А эти... — с отвращением мотнул головой в сторону поверженных врагов обозник, — ничего не прознали?

-Думаю, времени не было. Кто их догнал, твои собаки?

-Псы. Они мне пять лет назад от одного циркача достались... порой сам диву даюсь, чего они умеют.

-Ясно, — кивнул искусник, начиная понимать, как развивались тут события, оставалось выяснить только одну деталь, — а кто еще, кроме Гарвеля, тебе помогал? И насколько ты ему веришь?

Разговаривая с обозником, он не стоял на месте, а осторожно, как лесной зверь, обходил поле боя, собирая с бандитов амулеты и кошели. Хоть и неприятное дело, но не сделать нельзя, бандиты, найдя своих убитых подельников, сразу поймут, что напавших на них незнакомцев интересовало не золото и дорогие изделия искусников, а нечто иное. И только дурак не сделает простой вывод, насколько ценно было это нечто, раз ради него не побоялись напасть на толпу хорошо вооружённых бандитов.

-Он был с Дайгом, своим телохранителем. Ты его не мог не запомнить, они во время опасности держатся рядом. А в спокойное время Дайг едет в простой телеге.

-Значит Гарвель — барон? Или один из его людей? — Напрягся искусник.

-Нет... баронов я не вожу. Он сын известного ювелира из Гарна, и занимается тут делами отца. Они едут со мной не первый раз... потому и доверяю.

-Камень с души, — честно признался Инк, ссыпал найденные ценности в мешок и положил около вожака, — вот, держи добычу. А эти амулеты я потихоньку проверю и заряжу, потом отдам. Теперь насчёт соврать... много придумывать не будем, у некоторых амулеты ложь чуют. Тут от дороги недалеко, скажу, мол жеребец лошадок почуял, я и пошёл посмотреть... потихоньку конечно, якобы засады боялся. Вот и набрёл на спрятанных в кустах лошадей с рыжим беглецом. Дуракам, сам знаешь, иногда сказочно везёт. А тут пёс на меня вылез... и силком к тебе привёл. А кому не поверится, пусть попробуют проверить, я с вами доберусь до переправы, и исчезну, оттуда мне в другую сторону.

-А откуда ты жеребца взял, как объяснишь?

-Так ведь продал... последнюю ценную вещицу, какую имел, золотой медальон с ликом любимой супруги и двумя жемчужинами... в ладанке носил, — так правдиво закручинился Инквар, что мрачное лицо обозника расплылось в широкой ухмылке.

— Ладно, сойдёт. Ты есть хочешь? У этих еду не бери, вон мой мешок валяется. Но сначала, думаю, нужно рыжую отвязать и тут положить, в тележке со мной поедет. И поспеши... Арат насторожился, — кивнул вожак на старшего пса.

-Не на чужих?

-На чужаков он молча зубы показывает. А на своих только уши поднимает. Ну а на дичь или зверей по-разному, на мелких очень тихо поскуливает, чтобы отпустил, значит, а на крупных носом поводит и шерсть у него на загривке дыбом встаёт.

Инк ловко отвязал девчонку и прямо в одеяле положил возле обозника, потом привязал к своему седлу мешок, и оглянулся на бандитских лошадей. По-хорошему их лучше бы отпустить, чтобы доносчики не опознали, но разве нищий старик, которого он изображал в обозе, смог бы отказаться от свалившейся на него удачи? Значит, придётся с ними возиться, пока не подвернётся покупатель. Он отвёл связку в сторону, привязал к кусту, вернулся к Кержану и присел неподалёку от него на кочку, выбрав какую почище.

-До переправы три дня, — помолчав, хмуро вздохнул обозник, — успеем обдумать, как поступить. Никакой старухи у тебя ведь нет, я верно понял?

-Ты вообще сообразительный, — едко похвалил Инквар, — зато у меня есть свои дела.

-Потом про них поговорим... особенно если они ведут тебя на восток от Азгора, — намекнул вожак и смолк. Опустил на мешок голову и закрыл глаза.

А через несколько мгновений из-за кустов появился всадник, вслед за которым пара лошадок тащила сквозь кусты и прошлогоднюю траву самую лёгкую из бывших в отряде повозок.

Глава 5

Разумом Инк отлично понимал, как крупно подвела его удача в путешествии с Кержаном, зато давненько ему не бывало так весело, хотя искусник и сдерживался изо всех сил, чтобы не расхохотаться. Трудно было представить заранее, что его внезапное появление на этой полянке вместе с рыжим сокровищем настолько ошеломит невозмутимого Гарвеля и его телохранителя. Ну а один из охранников, сопровождавший ювелира и его телохранителя в этот раз, и вовсе изумлённо разинул рот, и, забыв на миг о том, где находится, громко присвистнул.

-Тсс! — Мгновенно пришёл в себя Гарвель и подозрительно уставился на радостно улыбающегося им старика, — а ты откуда взялся?

-Дак, приехал... — еще шире заулыбался Инквар, — вот, на жеребчике.

И красочно поведал спутникам заготовленную байку про дорогой сердцу медальон, любвеобильного жеребчика и спрятанных в кустах лошадках с привязанным к седлу беглецом.

-А потом вот пёсик прибежал... уж какой умница! И настырный такой, ухватил зубами за зипун и тянет! Ну и пришлось шагать... порвёт ведь одёжку-то, а у меня другой то и нету! Выходим, я и сомлел... батюшки светы, лежат! Упыри эти и с ними соколик наш... сердце так и ёкнуло! А он значится, глаза приоткрыл и говорит...

-Перестань болтать, старый балбес! — зло зашипел Кержан, — ноги уносить отсюда нужно! Правду говорят, дуракам везёт... но на удачу надейся, а сам не плошай!

-Дак я и говорю... не мог же я тебя тут оставить...

-Вместе с кошельками, все собрал, — едко фыркнул вожак, — Гарвель, разворачивай повозку... беглец наш тоже пока без памяти... если не придуряется.

-Дак как же не собрать... им оно уже не нужно, — обиженно бурчал искусник, отходя к своему жеребцу, — а тебе, стало быть, награда... за пролитую кровушку. Ну и мне... за находку твоего бегуна... мог бы я его и не везти сюда... да вспомнил, ты вроде мзду обещал?

-Возьму в обоз, и буду кормить, вот тебе и расплата.

-Да за такую награду не стоило и верёвку на нем распутывать... Вы там одеялко моё не забудьте прихватить! Мне его табунщик подарил... на память, значит.

-Выклянчил, небось, — ехидно буркнул Кержан, устраиваясь в повозке, и властно приказал, — за нами езжай след в след... там народ сейчас встревожен... как бы не пристрелили благодетеля. И за оплату не бойся, по совести отдам, на Кержана еще никто не обижался.

-Откуда тебе знать, — упрямо буркнул Инк, усердно переводя внимание спутников на эту перепалку, — если ты обиженных никогда больше и не встречаешь?!

-Ну, прости... — мрачно выдавил вожак, изображая раскаяние, — но за тобой я ведь вернулся, вот они свидетели. Только не добрался до деревни, на бандитов наткнулся. Повезло, обоз еще недалеко был... собаки подоспели, а за ними и Гарвель с Дайгом прискакали... один бы не отбился.

-Дак их ведь шестеро было... — поддакнул старик, — хотя ты и сам троих порешил... я следы твоей пики сразу распознал... страшная вещь. Только не пойму, где остальные четыре лошадки?

-Мы увели, — с заметным облегчением выдохнул ювелир, как видно построивший, наконец, для себя стройную картину произошедшего. — Его без тележки никак не увезти было. Самому не забраться, и нам не поднять...

-Да уж, велик, — восхищённо помотал головой Инк, начиная надеяться, что его байка с небольшой натяжкой может сойти за правду.

Путешественники и в самом деле вытаращили глаза на старика и выслушали обросшую цветистыми подробностями историю его приключений с недоверчивыми ухмылками, но слишком много у него было теперь уважаемых всеми свидетелей, чтобы хоть кто-то всерьёз усомнился в правдивости слов Инка. Хотя вопросы задавали, и были среди них довольно каверзные, но он отвечал с такой искренней откровенностью, что постепенно все успокоились. Тем более Кержан торопился как можно быстрее увести обоз от проклятой тропы и ни у кого не было никаких причин тут задерживаться.

Лошадей Инка и тех, которые достались обознику, припрягли к одноконным тележкам, а ему самому Кержан выделил место на своей повозке, заставив помощника перегрузить на телегу пару тюков.

-Так надёжнее будет, — еле слышно бросил вожак Гарвелю, и искусник сделал вид, будто не расслышал этих слов, однако про себя похвалил его за предусмотрительность.

Лучше для всех, если спутники не догадаются об их сговоре и станут думать, будто вожак за ним присматривает.

Девчонка пошевелилась только через айн, когда торопливо погонявшие лошадей ездовые уже считали себя в безопасности. Чуть слышно застонала и сразу смолкла, опасливо приоткрыла глаза и столкнулась взором с изучающими ее взглядами двух мужчин.

К этому времени Инк успел втихомолку напоить Кержана собственным зельем, и тот поправлялся на глазах. Впрочем, искусник уже успел сообразить, ради чего вожак притворился тяжелораненым, "не смог" влезть на свою лошадь и отправил обоих помощников за телегой. Ему нужно было время на поиск искусника. Или рыжей напасти.

Всего мгновенье она смотрела на них с недоверчивым изумлением, как на призраков, потом быстро огляделась вокруг и крепко стиснула губы, с которых невольно сорвалось змеиное шипенье. Наградила спутников полным ненависти и презрения взглядом и снова опустила голову на подстилку, натянув на лицо одеяло.

-Прогуляться бы, — прозрачно намекнул Инк и вожак кивнул в ответ, видимо и сам думал о том же.

А через пару линов, выбрав местечко поудобнее, поднял один из вымпелов, объявляющий короткий привал. И первым остановил свою повозку. А пока телеги и повозки послушно останавливались и путники начинали выбираться на дорогу, Инк уже соскользнул со ступеньки и легко поднял на руки худосочное тело беглянки.

-До кустиков донесу, а там пёсик за тобой присмотрит, — предупредил он рыжую, — и не придумывай глупостей. Мой жеребчик бегает быстрее тебя, а собаки легко найдут. Но ели ума не хватит это понять, в следующий раз будешь ходить по надобностям под моим присмотром.

-С каких пор ты стал верным псом моего хозяина, дед? — едко осведомилась она и, не ожидая ответа, пошатываясь побрела в кусты.

Впрочем, Инк и не собирался ей отвечать, зайдя за соседний кустик он достал зеркальце и с удовольствием полюбовался на яркую точку, указывающую на направление, в котором убрела девчонка. За те два айна, пока они ехали рядом, искусник придумал верный способ пометить её зельем поиска и тут же исполнил свое намерение. И сейчас с полным правом считал себя хозяином ситуации. Отныне ему ничего не стоит ее найти, хотя девчонка в таком состоянии, что вряд ли сумеет самостоятельно пройти хотя бы сотню локтей.

Несколько линов он честно ждал её возвращения, потом начал слегка беспокоиться. Нет, дурной мысли, будто она может сбежать, в первый момент Инк даже в голову не пришло. Но могла же просто не удержаться на ногах или не справиться с одеждой?

Движимый лишь ставшей его второй натурой бдительностью искусник неохотно достал из потайного кармана зеркальце, и бросил небрежный взгляд на его мутноватую поверхность. Чтобы уже в следующий миг торопливо обшаривать тайничок в поисках флакончика с драгоценными пилюлями, придающими на некоторое время нечеловеческие силы и способности. Попутно Инк мысленно костерил самого себя последними словами и упорно поглядывал на быстро бледнеющую точку, с каждым мгновением всё яснее понимая, как глупо поступил, не привязав к ноге рыжего лиха укреплённой зельями бечёвки.

Зелье подействовало не сразу, но на месте Инк не стоял. Приметив направление, торопливо уходил по самым густым кустам в ту сторону, куда так быстро мчалась удравшая дурочка. Потому как умной девице никогда бы и в голову не пришло сломя голову бежать туда, откуда ее всего несколько айнов назад вызволили такой дорогой ценой. Причём еще легко отделались, всего пяток ценных зелий и пилюль, несколько взятых на душу чужих жизней и пробитое дротиком плечо обозника. Хотя могло бы повернуться совсем по-другому.

Ноги несли Инквара все быстрее, прыжки удавались ему не в пример легче, а кусты стали хрупкими, как прошлогодний камыш. И хотя мужчина не забыл натянуть на руки толстые носки, именно для такого случая хранившиеся в кармане простых на первый взгляд штанов, и тщательно прикрывал локтём лицо и глаза, но по опыту отлично знал, как много ранок и заноз обнаружит к ночи в своей коже.

Светлая точка начала понемногу приближаться, и Инк едко усмехнулся. Каким бы ни было зелье, проглоченное лживой девчонкой, его собственные пилюли оказались лучше. И лишь одна мысль терзала и злила искусника, развязывая и связывая найденную пленницу он не постеснялся тщательно обшарить ее карманы, и не нашёл в них ничего ценного. Впрочем, там вообще почти ничего не было, не считать же вещами замусоленный сухарь и несвежую тряпку, заменяющую рыжему и платок и салфетку. Ну и несколько смешанных с крошками жареных горошин, любимое лакомство сельских детей из бедных семей.

Из бедных?! Инк едва ли не споткнулся, сообразив, как ловко провела и его и бандитов ушлая девчонка, и невольно восхитился простотой, с какой кто-то из его коллег решил такую сложную проблему.

Ни у одного, самого гнусного бандита не хватит подлости отобрать у пленника эти жалкие крохи. Ну а сообразить, чем они являются на самом деле, не хватило ума и ему самому.

Чёрная груда меха возникла на пути Инка так внезапно, что он сначала невольно проскочил мимо неё, а потом уже не стал останавливаться, решив разобраться с преданным псом на обратном пути. Теперь он понимал, как девчонке удалось проскользнуть мимо него так бесшумно и так быстро уйти довольно далеко. На собак зелья искусников оказывают такое же влияние, как и на людей, даже действуют чуть быстрее.

Но пока не мог понять, как ей удалось уговорить преданного пса предать хозяина, хотя и надеялся узнать ответ на этот вопрос уже к ночи.

С этого момента светлая точка росла всё стремительнее, и вскоре стала настолько яркой, что Инк поспешил перейти на шаг. Судя по его расчётам, рыжая находилась очень близко, и нужно было постараться не спугнуть её. Теперь искусник двигался тем мягким, скользящим шагом, каким ходят только охотники на горностаев и храмовые воры, когда они уже наметили себе жертву.

Так он добрался до куста, за которым расслышал тяжёлое, с присвистом надрывное дыханье беглянки и изумлённо поднял бровь. Неужели она отдала псу последнюю пилюлю, а когда ее ездовое животное свалилось, не выдержав непривычной работы, бежала дальше без помощи зелья, собрав собственные силы?

Несколько вопросов мигом возникли в голове Инка, но решать он их собирался вовсе не здесь и не прямо сейчас. Сначала нужно было вернуть девчонку Кержану и попытаться помочь псу, вожак не заслужил потери такого преданного друга.

Из-за куста Инк выскользнул стремительно, как барс, мгновенно поймал обе руки обессиленно лежавшей на зелёном пригорке девчонки и умело опутал тонкие запястья одной из собственных бечёвок. А потом так же ловко обыскал её карманы еще раз и выгреб оттуда всё, до последней крошки. Связал в тряпицу и сухарь и жареный горох, и спрятал в собственный карман.

-Падальщик, — с ненавистью прошипела рыжая и попыталась пнуть его ногой, обутой в тяжёлые, неудобные и великоватые ей старые башмаки.

Искусник легко уклонился от этого выпада, снял с девчонки потёртый пояс и связал им ей ноги в лодыжках.

-За сколько он тебя купил? — ожесточённо шипела беглянка, всячески мешая Инку, сосредоточенно застёгивающему её зипунок, — уу-у, шкура продажная.

-Если не заткнёшься, накормлю усыпляющим и раздену, пусть весь обоз полюбуется, кого себе Кержан купил, — хмуро пообещал Инк, взвалил яростно зашипевшую девчонку на плечо и побежал в обратную сторону.

Нужно было спешить, расплатой за использование усиливающего зелья станет неимоверная слабость и ломота во всех суставах.

До собаки он добрался за пару линов, небрежно сгрузил на сухой бугорок свою ношу, стреляющую злыми и острыми, как дротики, взглядами, и присел возле зверя. Осторожно приподнял веко, коснулся кожаного носа и облегчённо вздохнул, пёс просто спал. Но судя по всему, был таким же досуха выжатым, каким будет он сам, когда прекратится действие пилюли. Инквар оставил собаку, с глубокомысленным видом схватился за пояс штанов и поспешно ринулся за куст, очень надеясь этим немудрёным лицедейством обмануть хитрую девчонку.

На самом деле ему хотелось вблизи посмотреть, где именно рыжая прячет амулет, и найти зелье, способное помочь собаке добраться для телеги. Вернее составить его из других, не вступающих друг с другом в противодействие.

Как всегда в подобных ситуациях, когда нервы взвинчены близостью провала, а тело усилено мощным снадобьем, пальцы искусника просто летали по карманам, безошибочно доставая нужные флаконы и отмеряя крохотные дозы. А мозг так же чётко и неустанно пытался решить сразу три важные задачки. И если первую из них, выяснение способа, которым упрямой беглянке удалось подчинить себе преданного хозяину пса, можно было отложить на потом, то две остальных требовали немедленного решения. Инку нужно было срочно изобрести, как обезопасить себя на время, когда он будет беспробудно отсыпаться, платя дань за нынешнюю гонку, и как предупредить новый побег рыжей злючки. Разумеется, Инквар знал десяток способов, но ни один из них не мог бы с полным правом назвать абсолютно надёжным.

Доделав зелье, искусник всыпал в него сахарную пудру и крахмал, скатал несколько шариков и зажав пару в кулаке, ссыпал остальные в пустой фиал, про запас. Затем приподнял рукав зипуна и направил в сторону рыжей замаскированный под браслет амулет. Некоторое время смотрел на него и всё сильнее хмурился, не зная, как следует понимать совершенно невозможную вещь.

Судя по тусклому блеску полированной поверхности крупного, похожего на дешёвую бирюзу камня, никаких вещиц, несущих в себе запас волшебной силы, у рыжей вредины не было. Это открытие стало новой загадкой, которую требовалось прояснить, и прежде всего для спокойствия самого Инка. Слишком хорошо он знал, как легко превращаются в большие неприятности нерешённые своевременно мелкие недоразумения.

Но только не сейчас, краткие мгновенья всесилья, дарованные ему драгоценным зельем, утекали стремительно, как песок из сита, и следовало спешить.

Инк вышел из-за куста, отметил злой и внимательный взгляд, брошенный навстречу ему девчонкой и, делая вид, будто оправляет штаны, направился к своей пленнице. Попутно он ненароком погладил пса, забросив ему под верхнюю губу свои пилюли и лицемерно вздохнув, шагнул мимо.

— Бедная псина... уже подыхает. Станет теперь добычей воронов. А ведь был таким преданным другом нашему вожаку... говорят, жизнь и ему и его спутникам не раз спасал.

Он с нарочитым кряхтеньем поднял рыжую, забросил на плечо и, понемногу ускоряя шаг, направился в ту сторону, куда указывал настроенный на Кержана амулет поиска.

-Кряхтишь ты как старый, а бегаешь, как рысак, — съехидничала девчонка, — а собаке ничего не станет... отлежится и прибежит.

-Там за кустом волчья лёжка, — не остался в долгу Инк, — видать стая пировала. У них правило к ночи на одном месте собираться. И ждать, пока Арат оклемается, серые не будут, не те звери. Ну а по лесу я завсегда хожу быстро, ремесло у меня такое, дикий медок собираю. Да и сумы с туесами привык на плечах таскать и убегать от лесного хозяина тоже приходилось. Но тебе зря рассказываю, ты ведь дурочка. Даже до простой вещи не додумалась, что Кержан хочет отвести тебя к матери.

-Это ты и твой Кержан полные дураки, — с ненавистью процедила девчонка и притихла, явно не собираясь больше разговаривать со своим носильщиком.

Впрочем, и у искусника не было никакого желания с нею беседовать, приближение расплаты чувствовалось всё сильнее. И хотя ноги ещё легко несли его через кусты по пройдённому несколько линов назад пути, уже начинало тянуть икры и спину нудной, пока еще терпимой болью.

Глава 6

Приближение Кержана Инквар определил по амулету, на который не забывал поглядывать, нагло пользуясь тем, что голова девчонки находилась у него за спиной. Искусник тащил ее именно так вовсе не из вредности, наоборот, старался не собрать на замурзанную мордашку злючки столько же заноз и царапин, сколько досталось ему самому.

Хотя она, несомненно, заслужила возмездие за глупость и упорство, но у Инквара были на этот счёт очень твёрдые убеждения. Физически наказывать женщин, даже столь юных, как эта девчонка, он считал для себя совершенно невозможным. Другое дело, показать ей степень её неправоты как-нибудь понагляднее, так, чтобы она прочувствовала свою вину значительно полнее, чем получив пару шлепков по тому обтянутому мальчишечьими штанами месту, которое сейчас торчит прямо перед носом Инка. И хотя пока искусник не имел ни возможности, ни желания на подобные действия, у него все крепло предчувствие, что добром, без жёсткой встряски, с этой сумасшедшей поладить не удастся.

Инк заметил обозника за несколько десятков локтей, трудно было не рассмотреть внушительную фигуру, скачущую на крупном, гнедом жеребце. Выдохнув с облегчением, хитрый вожак не взял с собой никого, кроме второго пса, летевшего впереди коня темным клубком, искусник тут же остановился и опустил на ближайший пригорок упрямо молчавшую девчонку. А потом шагнул навстречу обознику, торопясь шепнуть ему наедине несколько слов.

-Нашёл? — спросил Кержан, резко останавливая коня, и Инк утвердительно кивнул в сторону рыжей, одновременно прижимая палец к губам.

-А Арат?

-Там, — указал рукой Инквар, и поспешил успокоить помрачневшего вожака, — свистни... сам придёт. Зелье я дал.

-Она его...? — недоверчиво повёл бровью в сторону своего приобретения Кержан.

-Сумела заставить пса проглотить какое-то снадобье... потом он её вёз, пока не свалился.

-Обыскал?

-Да... но не пойму, куда она дела амулет. Или выбросила, или там спрятала, где я её поймал. Но теперь я туда не пойду... тоже выпил дающее силы зелье... и скоро свалюсь, — тихо, одними губами произнёс искусник, однако обозник его расслышал, — Проследишь?

-Конечно, не сомневайся, — Кержан твердо глянул ему прямо в глаза, и покосился в стороны рыжей, — а на эту... цепь надену.

-Я связал... своими бечёвками.

-Цепь понадёжнее будет... на меня из-за её выходок уже путники нехорошо смотрят. Да и времени уйму потеряли... я ведь людям обещаю к определённому сроку к месту довести. Ты до обоза сам дойдёшь?

-Доберусь, — поворачиваясь в ту сторону, уверенно кивнул Инк и вожак, кивнув ему, направил коня к беглянке.

-Дядечка! — Ударил в спину искусника острый, жалобный полувскрик — полустон, в котором звенело неподдельное горе, — отпусти ты меня, умоляю! Если хочешь... клятву возьми, я сама вернусь... найду тебя, где назначишь и тогда всё сделаю, чего ни прикажешь. Хочешь — служанкой буду, хочешь рабыней! А хочешь золото, какое ты за меня заплатил, отдам впятеро. Но сейчас мне с вами нельзя... отпусти, всеми богами умоляю!

Инквар резко остановился и повернул назад. Он отлично понимал, чем ему грозит это промедление, придётся глотать один из сделанных для Арата шариков, но уйти и не узнать, какую уловку задумала хитрая девчонка, просто не мог.

— Ты дура наивная, — жёстко рыкнул Кержан, отвернулся от девчонки и по-особому свистнул, а затем, подождав немного, покосился на подошедшего Инка и нехотя объяснил свои слова, — если думаешь, будто я еще не понял, зачем ты к тем зверям в пасть лезешь. Это ведь белыми нитками шито... братца, небось, решила найти и вернуть, другого резона бежать в ту сторону у тебя нет. Только одного понять не можешь, бандиты теперь с тобой даже разговаривать не будут, и в общую камору с остальными не посадят. Столкнулся я ведь случайно с теми скотами, которые тебя везли... и теперь все они валяются на дорожке, которая ведёт на холм. А их дружки просто жаждут со мной поквитаться... ну и с тобой заодно. Ты ведь теперь в их глазах выглядишь подсадной уткой.

-Это он тебя навёл, — переведя ненавидящий взгляд на Инквара, мгновенно сделала свои выводы рыжая, — а ты знаешь обозник, как непрост твой старичок?!

-Еще лучше я знаю, как изворотлива ты сама, — холодно оборвал её Кержан и предупреждающе глянул на Инка, — садись-ка на коня, дед, эту дуру я сам отнесу. Прикую к телеге цепью и сам буду в кусты водить.

-Не полезу я на лошадь, — фыркнул Инк, радуясь, что нанимая место в обозе, сумел схитрить и не назвать своего имени, простодушно предложив называть себя просто дедом, — нам, медогонам, привычнее ножками, а у тебя рана еще не затянулась.

-Вы оба бараны упёртые, — обречённо пробормотала девчонка, и уронила голову в поджатые колени, — не сообразили спросить у селян, почему кузнец поступил так неосмотрительно... сам натравил на себя ночников. А он просто давал мне время увести брата... но я не успела... трое бандитов уже влезли в дом через заднее крылечко. Мне с ними не справится было... потому и затаилась... вот они и забрали Ленса.

-Если тебе не под силу было справиться с тремя, как ты собиралась увести мальчишку из логова? — немедленно осведомился Кержан, сверля подозрительным взглядом худенькую согнутую спину.

-Потихоньку уйти ночью или в суматохе гораздо легче, — горько вздохнула девчонка, — хотя с каждым днём это будет всё более трудно. Ленс... он не такой как все... его или убьют или на цепь посадят.

-Чего в нем особого? — мгновенно напрягся Инк, интуитивно поверив заявлению девчонки.

Как он догадывался, вовсе не внезапно проснувшаяся совесть заставляет ее раскрывать им такие сокровенные тайны о младшем брате. Просто у рыжей остался всего один-единственный шанс, который заставит их с Кержаном ее отпустить. Рассказ о необыкновенности мальчишки может и в самом деле стать той наживкой, на которую они клюнут. Уж слишком хорошо отвечает это объяснение на вопрос, зачем родственница или подруга кузнеца отправила родных детей в глухое село, да еще и замаскировала их самым тщательным образом.

Только для того, чтобы скрыть любимых чад от любителей наживы, прознавших об их необычных способностях, способны любящие родители оторвать от себя своих отпрысков.

-Он одарён... — нехотя буркнула девчонка и снова бросила на Инка полный ненависти взгляд, — но дар пока не очень понятен, просто время от времени Ленс ведёт себя странно. А иногда... делает необычные вещи. Если приглядеться внимательно, можно легко догадаться. Тем более, сейчас, когда он живёт в одном доме с сельскими мальчишками, они очень приметливы.

-Дед? — подумав, вопросительно уставился на Инка вожак, и тому не нужно было долго объяснять, чего именно хочет от него Кержан.

-Пусть даст мне клятву, — тихо вздохнул искусник, еще пару линов назад попрощавшийся со всеми своими прежними планами, но еще не нашедший в себе сил строить новые призрачные мосты в счастливое будущее, — но раньше, чем к рассвету, я не поднимусь. Отгони обоз на несколько миль, до безопасного места, там и переночуем.

-Я дам клятву, — заторопилась рыжая, — но нам тогда лучше сразу остаться здесь. Как будто он нас не догнал. Возвращаться будет дальше.

-Нет, так делать мы не будем, — перебил её Кержан, — сколько бы клятв ты не давала, всецело никто из нас тебе не поверит. Поэтому будет так, как он сказал. Ну, дашь клятву?

-Куда мне деваться! — зло оскалилась она, — но вы оба — упрямые дураки.

-Зато живые, — хмуро усмехнулся искусник, протягивая к ней руку, — давай палец. Клятву дашь на крови, у меня случайно есть нужное зелье и амулет.

-Нисколько не удивлюсь, если у тебя случайно еще много чего найдётся, — поднимая стянутые бечевой запястья, сердито фыркнула рыжая, — режь, кровопийца.

Когда Инк осторожно уколол палец девчонки острием кинжала, тонкая кисть даже не дрогнула, только чуть напряглась. И пока он поил алыми каплями амулет, которого у бедного старика никак не могло быть, рыжая тоже держалась на редкость спокойно, хотя глаз так и не подняла. Однако клятву повторила за искусником слово в слово и застыла в ожидании.

Инквар торопливо распустил казавшиеся неимоверно сложными узлы пут, легко поднял подопечную на руки и отнёс к жеребцу Кержана. Небрежно сунул в руки вожаку, пристроившему беглянку перед собой, сразу же развернулся и почти побежал в сторону обоза. Боль, тянущая икры ног и спину становилась всё ощутимее.

Немного не добежав до кустов, из-за которых доносились голоса и запах жареного мяса, Инк остановился и махнул подъехавшему вплотную вожаку.

-Давай её сюда, пусть ножками идёт. Так меньше вопросов зададут.

Кержан согласно кивнул, сам считал так же. Ссадил рыжую с коня и, не дожидаясь, пока она одёрнет свой зипунишко, первым направился к повозкам. Инк пропустил девчонку вперёд и поплёлся следом с самым несчастным видом. Ему даже особенно притворяться не пришлось, несмотря на незаметно сунутый в рот целебный шарик, голова мужчины начинала кружиться, словно от кружки крепкой наливки.

Радовало Инка лишь одно, отныне ему не грозило потеряться самому или снова упустить хитрую пройдоху, позади, не спуская с них настороженных взглядов, бежали оба волкодава.

* * *

Проснулся искусник резко, как от неслышного всем остальным сигнала тревоги, и первые мгновенья лежал неподвижно, пытаясь разобраться, где он находится и припомнить всё случившееся до того момента, когда он оказался в этой постели.

Довольно удобной, нужно признаться, его бока, измученные за последние две декады непривычно скудной и жёсткой подстилкой, мгновенно оценили упругую мягкость тюфяка. А нос опознал запах свежести, исходящий обычно только от полотен, выстиранных в проточной воде и просушенных на солнце и ветерке.

И поскольку ничего подобного в обозе не было и быть не могло, Инк, еще даже не открыв глаза, точно знал, что на ночёвку обоз остановился в довольно зажиточном селе, поскольку в маленьких деревеньках никто постоялых дворов не держал и свежей постелью постояльцев не баловал.

Расположение духа, и без того не самое радужное после того, как припомнились все злоключения трёх прошлых дней, испортилось окончательно. Можно было не сомневаться, сейчас все его спутники неимоверно заинтригованы особым участием, которым внезапно воспылал к никчёмному старичку вожак обоза. И значит, можно распрощаться со спокойным путешествием, теперь каждый его шаг и всякое, самое безобидное движение будут под постоянным прицелом любопытных глаз.

И в этом нет ничего удивительного, людям, оторванным от привычного образа жизни, нескончаемых забот и дел, составляющих самую суть их жизни, нестерпимо скучно целыми днями смотреть на однообразные деревья, камни и кусты. Вот и рады хоть какому-то развлечению, и готовы отдавать ему всё свободное время.

Инквар решительно открыл глаза и оглядел помещение, куда определил его Кержан, находя все новые подтверждения своим догадкам. Небольшая комнатушка, освещённая лишь занавешенным простенькой занавеской окном, возле которого стоит небольшой столик и скамья. В углу у дощатой двери примостился небольшой сундук, над которым вбиты в бревенчатую стену колышки для одежды, в другом виднеется затёртый чьими-то спинами бок каменки.

Рядом послышалось сердитое сопенье и искусник тотчас повернул в ту сторону голову, одновременно скользнув рукой в потайной карман, где носил оружие.

Обнаруженная на соседней подушке рыжая голова, с чумазого лица которой на искусника смотрели злые зеленые глаза, не могла принадлежать никому, кроме настырной беглянки, и едва осознав, рядом с кем устроил его на ночлег Кержан, искусник понял, насколько доброжелательным было его настроение до этого момента.

-Что ты делаешь в моей постели? — Ледяным голосом процедил Инк и даже слегка растерялся, рассмотрев появившееся на грязной рожице выражение.

Безмерное изумление, растерянность, возмущение, обида и жаркая ненависть сменяли друг друга все проворнее, и изо всего этого искусник смог сделать только один разумный вывод, соображала девчонка неплохо. И что важнее всего — довольно быстро.

Но судя по накрепко застывшей на её мальчишечьем личике злобе — выбирала место для ночлега рыжая вовсе не сама. И поскольку сам Инк ничего не помнил, то и не он. Выходит это гениальное решение придумал Кержан, и нужно будет при случае поблагодарить его за такую заботу.

-Где обозник?

-Спит в соседней комнате, — с ненавистью прошипела девчонка и нехотя добавила, — уже светает.

О том, что за окном занимается рассвет, Инк и сам уже знал, у него было натренированное чувство времени и спутать ночь с днём он не мог. Хотя после длительных походов в подземелья или шахты обычно обнаруживал погрешность в пол-айна. Но теперь почти точно знал, что вставать им рановато, если только вожак не придумал какой-то особый план.

-Как тебя звали в деревне? — отворачиваясь от соседки, поинтересовался искусник, привычно проводя руками по телу, чтобы убедиться в целости своих сокровищ.

Хотя и заранее был в этом уверен, несколько хитрых и надёжных ловушек, устроенных специально для любителей чужих вещей, были нетронуты, иначе он это сразу бы почувствовал. А вот сапоги и зипунок с него кто-то снял и этим кем-то мог быть только он сам или другой искусник.

Однако Инк не помнил, чтобы сам раздевался, он вообще не помнил, как попал в эту комнату, и это странное обстоятельство требовало немедленного расследования.

-Неважно... — буркнула девчонка, и Инк равнодушно пожал плечами.

— Сократим это имя. Отныне ты — Нев.

-Но это не имя, а кличка! — возмутилась она, — так только шавок зовут.

-Не оскорбляй самых преданных созданий, — откидывая одеяло, назидательно провещал Инк и сел к рыжей спиной, спустив ноги с кровати, — лучше скажи, зачем ты меня разбудила в такую рань?

-Как ты... — дёрнулась она, и тут же упрямо стиснула зубы. Посопела немного и с ненавистью прошипела, — отпусти меня.

-Куда? — искренне опешил Инк, но в тот же миг услыхал характерный звон и резко оглянулся.

Девчонка протягивала ему руки с намотанной на запястья цепочкой, конец которой шёл под подушку.

Искусник мигом вспомнил обещание Кержана и выругался про себя на упрямого вожака. Всё-таки посадил девчонку на цепь! Хотя мог бы догадаться, что после взятой с неё клятвы уйти от искусника рыжая не сможет. Во всяком случае, дальше, чем на тридцать локтей. Потом её будет тянуть назад назойливое, словно зубная боль, чувство, вовсе не похожее на нежную привязанность или симпатию. И противостоять ему не поможет ни один амулет.

-Где ключ?

-У тебя, — сухо буркнула она, рассмотрела непонимающий взгляд старика и с ненавистью добавила, — сам ночью в свой зипун завернул и спрятал в сундук вместе с сапогами. А ключ от сундука положил в карман. Еще и предупредил, чтобы не вздумали сами доставать, там у тебя какая-то гадость спрятана.

Темные силы, взвыл про себя искусник, вставая с кровати, ну почему же он совершенно не помнит таких подробностей своего устройства на ночлег? В правдивости истории, рассказанной ему рыжей, Инк не сомневался, именно так он и поступил бы, если раздевался и укладывался спать в полном рассудке. Хотя возможно не стал бы привязывать к кровати девчонку... если только в тот миг не было необходимости её проучить или наказать.

И хотя спать со связанными руками очень неудобно, для рыжей упрямицы это всё же гораздо лучше, чем попасть в лапы каким-нибудь скотам. Инк пошарил в том единственном кармане, куда мог спрятать проклятый ключ и окончательно поверил девчонке. Но никакого желания радоваться этому не испытал. Неожиданный провал в памяти испугал и насторожил искусника, никогда еще до этого дня не попадавшего в подобную ловушку. Причём устроенную, судя по всему, им самим.

Но времени, сесть и спокойно разобраться в произошедшем, у него сейчас просто не было. Проблема рыжей напасти, одним своим появлением разрушившей так тщательно обдуманный и приготовленный замысел требовала немедленного решения.

Инк отпер сундук, нашёл ключ от цепи и вернулся к постели. Встав коленом на край, умело отпер нехитрый, но надёжный замочек. Потом так же ловко распутал цепь, стараясь сделать вид, будто не замечает красных отпечатков на худых запястьях.

Вместо благодарности девчонка едко фыркнула, соскользнула с кровати и ринулась мимо Инка к двери, сунув по пути босые ноги в разношенные ботинки.

Останавливать подопечную искусник не стал, неторопливо оделся и обулся, сунул в карман аккуратно свёрнутую цепочку и направился следом. Судя по всему, умываться в этом заведении постояльцам положено где-то на улице.

Глава 7

В узком и тесном коридорчике было сумрачно и душновато, но человека, сидевшего на грубой скамейке, Инквар узнал сразу. Дайг, охранник ювелира, совершенно обычный на первый взгляд мужчина. Средних лет, среднего роста, в самой обыденной и непримечательной одежде. Именно такую большинство людей, имеющих средний достаток, надели бы, отправляясь в нелёгкое и небезопасное путешествие.

Однако искусник, исподволь внимательно присматривающийся к случайным попутчикам, почти сразу заметил особую подтянутость этого человека и его привычку каждые несколько линов неприметно оглядываться по сторонам, словно невзначай прощупывая взглядом каждого из едущих рядом. Инк ни на гран не сомневался, что Дайг тоже уже успел приглядеться к нему самому, и даже сделать некоторые выводы.

Поэтому теперь его интересовало только одно, в друзья или враги зачислил его столь непростой путешественник. И от ответа на этот вопрос зависели действия Инка не только на ближайшие несколько линов. Либо придётся сыпануть Дайгу в лицо порцию порошка, который старик носит в самом удобном кармане, в крохотной плоской фляжке с хитрым секретом, и с того момента они станут заклятыми врагами. Или охранник скажет нечто такое, после чего у искусника в куцем тайном списке друзей появится еще одно имя.

— Помочь, или ты сам её отпустил? — неслышно, одними губами деловито произнёс Дайг и рука искусника, державшая наготове заветную посудину, расслабленно выскользнула из кармана.

-Сам. А пожрать ничего не осталось? Похоже, я проспал вчерашний ужин.

-Я принесу, — так же тихо пообещал охранник, развернулся и направился вглубь коридорчика. Сделал пару шагов и небрежно бросил через плечо, — мужской нужник в левом углу двора, за конюшней.

Услышав это предупреждение Инк только согласно кивнул, безмолвно благодаря за сообщение.

А в следующий момент до него дошёл тайный смысл обыденных на первый взгляд слов, и он ринулся к лестнице, забыв и про голод и про все остальные проблемы, тревожившие его всего лин назад.

Во двор старик выкатился с неподобающим его возрасту проворством, и каждый, кто увидел бы его поспешный спуск с лестницы, сходу назвал бы важную причину такого поведения. Но Инк никого не собирался разубеждать, наоборот, старательно изображал опаздывающего по важному делу человека, хотя вовсе не вчерашний ужин был повинен в такой торопливости. Да и не помнил ни его разум, ни желудок никакого вчерашнего ужина.

Искусника вели самые нехорошие подозрения, и они сполна подтвердились, едва он обежал взглядом заставленный телегами, стожками, колодами и коновязями двор. Из его дальнего правого угла как раз выдвинулась необычная процессия, две легко одетые и хорошо упитанные рослые тётки вели в сторону крыльца рыжего худого подростка. И судя по тому, как крепко вцепилась одна в его ухо, а другая в ворот древнего зипунка, настроены дамы были весьма решительно.

Инквар по-стариковски всплеснул руками и поспешил им навстречу, не забывая непрестанно оступаться, прихрамывать, взмахивать рукавами, как рассерженная клушка и бормотать себе под нос нечто непонятное, но явно возмущённое. И чем дальше искусник оказывался от крыльца и ближе к живописной троице, тем громче и явственнее были его выкрики.

Очень скоро поймавшие рыжую упрямицу женщины, бывшие, судя по немудрёной одежде, здешними кухарками, заметили спешащего к ним невзрачного старика, и невольно замедлили шаг, начиная подозревать, что торопится он именно к ним.

-Бедный сиротка, — уже явственно доносилось до них шамкающее бормотание, — нигде несчастным детям покоя нету! Ну чего вылупились на меня, охальницы! Отпустите невинное дитя, не берите грех на душу! Все равно вам от него никакой пользы! Возьмите лучше меня... хотя и стар, но опыт какой-никакой имеется, в обиде не останетесь!

-Дед! — Угрожающе нахмурилась та, которая была покрупнее и выразительно упёрла руки в бока, — ты о чём тут толкуешь, не пойму?!

-Да, дед! За кого это ты нас принял? — встряла вторая, более молодая и бойкая, — или думаешь, нам не с кем опытом делиться? Да если бы на семь миль вокруг ни одного крепкого мужика не было, все равно на такого сморчка, как ты, мы бы и не глянули!

-А зачем же тогда вы сиротку захомутали? — недоверчиво прищурился искусник, и едко ухмыльнулся, — небось, на молоденьких потянуло?!

-Щаз я тебе горбушку намну и будешь знать, как зря на честных женщин напраслину наговаривать! — придвинулась ближе старшая, начиная демонстративно закатывать рукава.

-И я помогу!

-А я Кержану пожалуюсь, и еще вашему хозяину! Придумали новую моду, на невинных детей нападать!

-А чего это твои дети по женским углам отираются? — Услыхав про Кержана, тотчас вспомнила свои притязания кухарка, — небось, это ты, старый охальник, научил подглядывать?

-Да чего там можно в том углу разглядеть! Тем более, спозаранку! — пренебрежительно фыркнул Инк, — а идти туда и в самом деле я ему велел. И сам следом шёл, присмотреть. Не пускать же такого цыплёнка в левый угол? Сами, небось, знаете, сколько скотов развелось...

Старик вдруг смачно сплюнул, отчаянно махнул рукой, и, шагнув к подопечной, про которую кухарки в пылу спора как-то забыли, начал аккуратно поправлять ворот её зипунка. Потом, стараясь не глядеть в колючие зеленые глаза подопечной, приподнял жестковатую огненную прядь, рассмотрел покрасневшее ухо и, жалостливо вздыхая, погладил девчонку по нечёсаным патлам.

-Как же это я припоздал? А там никого более нету? Беги, сынок, я покараулю, упрежу, — он решительно развернул рыжую лицом в ту сторону, откуда её только что привели и уверенно подтолкнул. А потом виновато глянул на озадаченных женщин и доверительно шепнул, — мово покойного брата внучок это, сиротка круглая теперь. Домишко-то старый был... эх! Теперь вот везу к бабке своей, будем втроём бедовать.

Женщины жалостливо засопели, запечалились, и поплелись к дому, а Инк проводил их пристальным взглядом и скользнул за стожок. Это только огорошенным внезапными нападками старика бабам не сразу придут в голову законные сомнения в логичности его заявлений, но среди путешествующих по дорогам некогда мощной империи мужчин таких простаков не бывает. И каждый найдёт для искусника намного больше каверзных вопросов, чем у того заготовлено правдоподобных ответов.

Рыжая выбралась из угла линов через десять, и по свежим грязным разводам, украшавшим ее и так не блещущее чистотой личико, Инк сразу понял, чем она там так долго занималась. Пыталась восстановить облик оборванца, так правдоподобно созданный коллегой Инка.

-Идем, — буркнул мужчина и первым поковылял к крылечку.

-Чего мы время тянем? — зашипела девчонка, неохотно плетясь следом, — нужно было выехать затемно!

-Затемно мы еще спали, — мирно напомнил старик.

-На мягкой и чистой постели! — процедила она таким тоном, словно это было самым страшным в мире преступлением, спать на чистом белье, — А Ленс может, где-то в сарае валялся! А он маленький и худой! И болезненный...

На крыльцо вышел один из постояльцев, и рыжая резко смолкла, но её сердитое сопенье сопровождало Инка до самой двери в их маленькую спальню.

Дайг уже исполнил свое обещание, на столике стояла глиняная миска, в которой лежало холодное варёное мясо, хлеб и подсохший сыр. Ломая зачерствевшую краюшку, искусник подавил тайный вздох, пара кружек горячего питья им сейчас не помешали бы. И тут, словно в ответ на его мысли, в дверь вежливо постучали. Но хотя стук был довольно уверенным, он ничуть не походил на условленный с Кержаном знак.

-Входи, — буркнул Инк с деланной небрежностью, мгновенно запуская руку в карман с оружием.

Хотя и был почти убеждён в безопасности выбранного Кержаном под ночлег постоялого двора, и потому не ждал никаких неприятностей, но беды такая пакостная вещь, всегда приходят неожиданно и зачастую оттуда, откуда никогда их не ждал.

-Дед... — в проёме распахнувшейся двери появилась плотная фигура старшей кухарки.

Она уже успела переодеться в тёмную кофту, широкую длинную юбку, поварской фартук и светлую косынку повязанную чепцом. Женщина на миг замерла, бдительно озирая небольшую комнатку и сидящих за столом постояльцев, но тут же что-то для себя решила, торопливо шагнула внутрь и плотно прикрыла за собой дверь.

Водрузила на стол керамический чайник и миску со свежей, душистой яичницей, из которой заманчиво выглядывали кусочки румяной ветчины и маслянистые бока грибных шляпок, добавила к ним принесённый в объёмистом кармане горшочек со сметаной, и по-хозяйски уселась на свободный стул. Несколько линов жалостливым взглядом наблюдала, как её недавний пленник жадно уплетает неожиданное угощение, потом развернулась к искуснику и уставилась на него так строго, словно приходилась ему, по меньшей мере, старшей сестрой.

-Мы тут помозговали, — решительно объявила она старику, — и решили, надобно тебе переодеть его в девчонку.

-Да вы ополоумели! — почти искренне возмутился Инк, — это сколько же мне тогда добавится лишних хлопот! И спальню отдельную нанимать, и следить, чтобы охочие до развлечений путники не пытались охмурить... и в кусты отдельно отпускать...

-Всё это мелочи, — заупрямилась кухарка, — комнату можно брать с двумя лежанками, а парнишка твой еще слишком зелен, нормальной девицы из него не получится. Да тебе это и не надо, ты делай калечную дурнушку. Вот я тебе принесла...

Женщина добыла из складок юбки, где у неё явно находились неиссякаемые карманы, несколько тугих свёрточков и выложила на край стола.

-Это юбка, можно прямо поверх штанов носить, в дорогу некоторые женщины так надевают. Вот платок, его лучше на лоб надвинуть. Но можно и рыжие лохмы выпустить. Вот в этих склянках краска, неядовитая, мы глазурь такой красим. Но на коже хорошо держится. Намалюй ему побольше веснушек и оспинок... а если не можешь, я Руфу пришлю, она мастерица. Ну и последнее, давай мне его запасную рубаху, я пришью с изнанки накладки, чтоб сомнений не было.

Рыжая пренебрежительно фыркнула, но искусник уже сообразил, как, кстати кухарки решили проявить участие. Само собой, он не собирался переодевать Неву прямо сейчас, но женская одежда могла им пригодиться, и лучше заранее иметь её под рукой, а не мотаться по лавкам.

-Спасибо, — сказал он кротко, — дай вам боги здоровья. Только наряжать его я буду не сейчас, все в обозе знают, что Нев парнишка. Вот как отъедем подальше, тогда и переоденется. И пришивать ничего не надо, это я и сам умею. Пришлось смолоду в мастерской работать... шили всякую мелочь. Только отблагодарить мне вас сейчас нечем... но я непременно передам медка хорошего, как до дому доберусь. Медогон ведь я... из Дубовки.

-Да боги с тобой, какой там мёд! — Всплеснула руками растроганная женщина, — ничего нам не нужно! Самим стыдно, перепугали мальчонку... ты уж прости нас, сынок. Ну, пойду я, счастливо вам добраться до бабки.

— А ты хитрый... — ехидно буркнула девчонка, отодвигая от себя тарелку, тихо вздохнула и смолкла, задумавшись о чем-то своём.

Искусник не стал ей ничего отвечать, незачем. Врать не хотелось, а правды она не заслужила. Да и вряд ли когда-нибудь Инк сочтёт ее достойной посвящения в его секреты. Тем более, сейчас ему некогда разговаривать, нужно предусмотреть и приготовить всё, что может понадобиться для освобождения мальчишки.

Условный стук в дверь раздался лина через три после ухода кухарки, и Инк успел за это время перебрать и по-новому увязать свой нехитрый багаж, выделив рыжей довольно объёмистый, но нетяжёлый узелок.

-Входи, — тихо отозвался старик и в комнату торопливо проскользнул Кержан.

-Зачем приходила главная повариха?

-Приносила завтрак.

-С чего бы это? — недоверчиво усмехнулся вожак, — она никогда сама никому не носит.

-Значит, я ей понравился, — хмуро буркнул Инк, начиная понимать, как зря разжалобил строгую кухарку.

Не стоят ее тряпки того внимания, которое она наверняка привлекла к ним своим особым отношением.

-Вообще-то, — покосившись на притихшую рыжую, нехотя признался Кержан, — раньше ей нравился я.

-Теперь понятно, почему она так раздобрилась, — разочарованно фыркнула девчонка, — дед обещал тебе пожаловаться. А когда мы уже поедем?

-Говорят... — оглянувшись на дверь, понизил голос вожак, — в небольшом поместье, которое недалеко от Горта, всегда можно купить мальчишек и девчонок. А знакомый конюх проговорился... позавчера вечером прошёл тут странный обоз... повозки с занавешенными окнами и всадники с оружием. На постоялый двор и не взглянули, хотя уже темнело, проехали село насквозь и даже у колодца не приостановились. Теперь не знаю... нужно ли нам возвращаться в логово ночников, или сразу ехать к Горту?

-Может... вы поедете в Горт, а я пойду к руинам? — с надеждой смотрела на мужчин рыжая, — я вернусь. Я же клятву дала!

-Иди, — неожиданно для неё согласился Инк, — только вот этот узелок возьми.

-Спасибо, — жарко выдохнула она, подхватила узел и ринулась к двери. Но у самого порога приостановилась, оглянулась и деловито осведомилась, — А куда приходить-то?

-Да вот в Горт и приходи, — равнодушно пожал плечами искусник, делая вид, будто не замечает подозрительного взгляда вожака, — в постоялый двор на центральной площади.

Девчонка серьезно кивнула и выскользнула в коридорчик.

Пару линов Кержан сверлил искусника взглядом, потом не выдержал.

-Ну, и что это значит?

-Хочу проверить действие клятвы, — честно ответил Инк, — у девчонки есть какой-то секрет... хочется знать наверняка, что она не сможет от меня никуда уйти.

-А разве твоего разрешения ей мало?

-Конечно. Разрешить я могу под давлением обстоятельств, или чьей-то силы, — коротко буркнул Инк и забросил на плечи свой мешок, — жеребчика моего оседлали?

-И еще двух. Дайг едет с вами, мы так решили. Гарвель не против. Телохранитель будет ждать вас за селом, в густом кустарнике, сразу за мостом через речку.

-А меня спросить забыли? — сердито осведомился Инквар, — С чего вы решили, будто я без Дайга не обойдусь?! Он мне совершенно без надобности, я и девчонку то беру только по необходимости. И не смотри на меня так. Я и сам отлично знаю, он хорошо выученный воин... но привык полагаться лишь на себя. Да и методы у нас разные. 888

-Знаю я про ваши методы. И они догадываются... потому-то спорить с тобой за командирство он не станет.

-Кержан!

-Скоро двадцать лет, как Кержаном зовусь, — неуступчиво отозвался вожак, — но согласиться с тобой не могу. Дайг в деле троих стоит... и вперёд тебя никогда не полезет. И еще... я могу головой поручиться, человек он надёжный и никому тебя не выдаст.

— Этого я и не боялся,— уже сдаваясь, хмуро проворчал искусник, — Но действовать мне всё-же привычнее одному, не оглядываясь на хвост.

-В следующий раз пойдёшь один, — по-видимому, вожак привык всегда оставлять последнее слово за собой.

Инк ответил ехидной ухмылкой, кто может знать, когда и где будет его следующий раз?! Легко и неслышно шагнул к двери, чутко прислушался и выскользнул прочь.

В этот раз он шёл по двору осторожно, стараясь никому не попасться на глаза, хотя нарочно выбрал для ухода именно это время. Большая часть постояльцев ещё спят, остальные умываются или вкушают ранний завтрак, а если и выходят во двор, то только с единственной целью, посетить дальний угол.

Зато вдоль главной улицы села Инк бодро шагал, ничуть не опасаясь любопытных взглядов. У селян в это время самый разгар работы, почти из каждого двора доносится мычанье и блеянье, и из некоторых ворот самые проворные хозяйки уже выпускают подоенных коров, окружённых стайками овечек и коз.

Подопечную старик нашёл возле мостика, ведущего на тропу, по которой вчера вечером въехал в это село обоз Кержана. Рыжая сидела в тени густого кустика, и разглядеть её с дороги было невозможно, но Инк верил больше амулету, чем собственным глазам. Хотя, присмотревшись, нашёл промятые в росной травке следы, по которым безошибочно добрался до девчонки.

-Ну? — спросил он, немного постояв рядом, — тут останешься или дальше пойдём?

-Ты подлая скотина... — отвернув в сторону зарёванное лицо, зло прошипела рыжая и рукавом вытерла слезы, смешивая их с нарочно нарисованными разводами.

-А ты мелкая лгунья. Не привыкшая здраво соображать и делать верные выводы. Неужели ты действительно считала, что Кержан снял бы с тебя цепи, если не был уверен в надёжности взятой клятвы? — Инк вполне мог бы сейчас ничего ей не говорить, но он не желал, чтобы у девчонки оставались какие-либо иллюзии. — Вставай, пора идти. И запомни, эта клятва не так жестока, как может показаться вначале. На самом деле в ней немалая польза. Теперь ты не сможешь меня потерять, и если будешь внимательной, то через некоторое время научишься точно определять, где я нахожусь. Это очень ценное свойство, хотя сейчас ты мне, конечно же, не веришь.Но обещаю, когда-нибудь я тебя от неё освобожу.

Произнося эти объяснения, искусник не стоял на месте, а выбирался на дорогу, стараясь ступать по своим следам. Он не оглядывался, точно зная, девчонка последует за ним вовсе не сразу, а из вредности и уязвлённого самолюбия еще пару линов посидит под своим кустиком.

Но потом всё равно пойдёт, выбора-то у неё нет. И вести рыжую будет не столько клятва, сколько её любовь к младшему братишке, единственное чувство девчонки, за которое Инк мог бы поручиться не задумываясь.

Глава 8

Искать телохранителя ювелира искуснику не пришлось, Дайг и в самом деле ждал их за кустами и сам выехал им навстречу, ведя за собой осёдланных лошадей.

-По тропе поедем? — осведомился он так буднично, словно и не сомневался в согласии Инка на совместное путешествие.

-Сначала по тропе, — садясь на своего коня, коротко ответил искусник и глянул на помрачневшую девчонку, — на лошади держаться умеешь?

-Умею, — процедила она и вдруг вскипела, — но это неправильно! Нельзя подъезжать к ним открыто! Давайте я лучше пойду напрямик, а вы потихоньку поедете следом... расстоянье шагов в триста я вытерплю. А когда я найду Ленса, встретимся. Вам же так легко теперь меня найти.

-Садись в седло, — твердо приказал Дайг, — и слушай меня внимательно. С этого момента ты едешь молча и разговариваешь только тогда, когда тебя спросят. И каждое указание деда исполняешь немедленно и без споров. Поняла?

Девчонка побледнела резко как от удара, грязные разводы стали казаться почти черными на меловом лице, и только зеленые глаза горели яростным светом. Однако спохватилась она на удивление быстро, и так же быстро приняла решение. Опустила взгляд и покорно вскочила в седло.

Ловко вскочила, так садятся на лошадей только люди, не понаслышке знакомые с верховой ездой.

Но никто из мужчин не сказал об этом ни слова, более того, оба успешно делали вид, будто ничего не заметили и вообще больше не следят за слишком самоуверенной девчонкой.

Примерно три айна крохотный отряд спасателей скакал по пустынной тропе. Только один раз им встретилась телега, запряжённая парой невзрачных лошадок. На повозке сидело двое селян, возвращавшихся с охоты, об этом красноречиво говорили грязные кабаньи копытца, выглядывавшие из-под старенькой дерюжки. Инк словно ненароком придержал коня, а проезжая мимо телеги, тайком ловко швырнул в её сторону щепоть мельчайшего порошка, мысленно прося прощенья у ни в чём не повинных охотников.

Как ни противны были ему такие действия, допустить, чтобы охотники начали рассказывать в селе, где у ночников наверняка имеются соглядатаи, о встреченных всадниках, искусник не мог.

Дружное кхеканье селян догнало его, ударило в спину невольным укором и осталось где-то позади. Искусник даже не оглянулся, был твердо уверен, ничего плохого с ними не случится. После лёгкого приступа кашля охотников потянет в сон который унесёт прочь воспоминание о случайной встрече. Мелко потолчённые шишки хмеля, зачарованные на забытьё, не причиняют здоровью людей никакого зла.

Но так же хорошо знал, ему самому позабыть этих селян удастся не скоро. Старый Вирх, его единственный наставник, частенько говорил, назидательно подняв вверх обожжённый зельями палец:

-Запомни накрепко, парень, сила — страшная вещь. И удержать её в руках и не сгореть в одной из трёх страшных геенн может только сильный духом человек со справедливой душой. И это основной наш закон, незыблемое правило, всегда помогать своим и никогда не обижать неповинных. А еще — стараться как можно реже показывать свои умения и никогда не применять зелья или оружие без крайней нужды. Ну а если уж приходится ими воспользоваться, то никогда не превышать меру, не доставать зелье хоть на гран мощнее необходимого. Много я знавал сильных искусников, которые со временем начинали считать, что правила им не указ. И ни один теперь не позовёт старого учителя на ужин... хотя некоторые еще живы. Однако никто тому не радуется... жизнь в неволе далеко не сахар... впрочем, это совсем другой разговор.

-Неужели они попались лишь оттого, что взяли зелье посильнее? — сомневался поначалу юный ученик, и каждый раз получал в ответ насмешливую и печальную усмешку.

-Не только. И не за один раз. Но преступивший закон единожды — вскоре непременно нарушит его еще и еще. И пойдёт бродить молва, которую обязательно услышат те, кто такие слухи ищет. Не нужно считать других глупее себя, особенно людей, наделённых властью. Они, может и не сумеют высчитать наступление солнечного затмения, зато точно знают, как делать деньги из воздуха и держать подвластных людей в ежовых рукавицах.

Позже жизнь не раз наглядно доказала ему, как прав был Вирх, и как важно для искусников неукоснительное исполнение кажущихся простыми правил. Да и сам Инквар стал с тех пор мудрее и осторожнее, и взял за правило носить в самых легкодоступных карманах самые безобидные из своих зелий.

-Пора сворачивать, — скомандовал искусник через несколько линов и первым завернул коня на еле заметную тропинку, ведущую в том направлении, где тонули в беспорядочно разросшихся кустах и ясенях руины древнего города.

Однако по этой дорожке им удалось добраться только до густого орешника. Хотя тропка и не пропала, а разделилась на несколько мелких, проехать по ним на лошадях было невозможно. Как видно, любители орехов бродили тут пешком, и наверняка это были не только люди.

Пришлось свернуть влево и объезжать кустарник до тех пор, пока им не встретился небольшой ручеёк, берущий начало где-то недалеко от того места, куда стремилась попасть рыжая.

-Привал на десять линов, — объявил Инквар, соскакивая с коня.

Пустил жеребчика к воде и, не оглядываясь, направился в сторону ближайших кустиков. И не только естественные нужды гнали туда искусника, он надеялся по капле крови, взятой у рыжей, найти её брата. Но показывать вредной девчонке способ, каким будет искать её братишку, Инк вовсе не собирался. Пускай сама попытается догадаться, с кем свела её судьба, он не против. Всё равно эти догадки так догадками и останутся. Их никто за доказательство не примет, если рыжая когда-нибудь случайно проговорится и ей придётся отвечать под зельем искренности.

Однако, сколько Инк не крутил амулет поиска, тот упорно показывал только две точки. Яркую, как уголёк, горевшую в той стороне, где остались лошади и спутники Инка, и бледную, синеватую, упорно показывающую на восток.

Убедившись, что все усилия бесполезны и он только зря тратит время, старик нехотя спрятал амулет и, мрачно сопя, вылез из кустов. Это дело все больше выводило его из себя, да и кому понравится, когда один за другим рушатся, казалось бы безупречные планы, заставляя действовать почти наугад?!

Ведь забрать у кучки бандитов одного-единственного мальчишку — это самое простое для искусника дело. И зелий на такой случай существует больше десятка, как известно, толпа непосвящённых — это самая благодатная почва для любого внушения. Для них не понадобится ни мощных амулетов, ни особых усилий, достаточно уметь говорить самым твёрдым и убедительным голосом тысячекратно опробованные собратьями слова. Да незаметно брызнуть на свою одежду несколько капель одного из зелий, пробуждающих даже в самых жестоких людях доверие и благодушие.

Дайг коротко взглянул на искусника подходящего к маленькому "охотничьему" костерку и молча подвинул ему большую кружку с еще горячим бульоном. Инк не стал спрашивать, где телохранитель сумел получить спозаранку свежий бульон и как вёз его все это время, умудрившись не остудить. Просто жадно припал к кружке и сделал несколько больших глотков. Потом уцепил кусок хлеба, но прежде, чем откусить, пристально уставился на вяло жующую свою долю девчонку.

-Ленс тебе родной брат или нет? И как ты собиралась найти, где его держат?

-Родной, — немедля буркнула девчонка и замолчала, неуступчиво поджав губы.

-Девочка, — снисходительно усмехнулся Дайг, — не нужно хитрить. Мы будем сидеть тут, пока ты не расскажешь всё подробно.

Инк хмуро глянул на спутника и смолчал. Дайг прав, сейчас упрямую дуру ничем, кроме такого откровенного шантажа не проймёшь, и придётся предоставить действовать телохранителю, хотя ему самому чужды и неприятны подобные методы уговора.

-Мне нечего рассказывать... — едко ухмыльнувшись, огрызнулась рыжая.

Но уже через пару линов заметно помрачнела, рассмотрев, как сразу замедлились движения мужчин, как задумчиво и с явным удовольствием они начали жевать хлеб и копчёные колбаски, неспешно прихлёбывая бульон.

-Я не могу... — вздохнула она, наконец, и тут же движения ее спутников стали еще неспешнее.

Вредный старик облокотился на локоть, вытянул ноги и зевнул, а непонятно почему вдруг примкнувший к нему путник с пронзительным взглядом льдистых глаз потянулся и буркнул, что неплохо бы распрячь лошадей, раз они никуда не едут.

Лил едва сдержалась, чтобы не сообщить этим гадам, как сильно они ей опротивели, и как горячо она желает расстаться с ними навсегда. Причём — немедленно, прямо сейчас. Просто встать и уйти туда, куда зовёт ее свербящая душу интуиция. Но едва напряглась, собираясь вскочить на ноги и ринуться в заросли, как припомнила невыносимую тяжесть и тоску, тянувшую её назад там, на неспешно пробуждающихся сельских улочках, и безмолвно застонала от досады.

Как выяснилось, клятва, выданная ею этому хитрому, лживому деду, оказалась намного серьёзнее тех, какие брали со своих слуг зажиточные люди у неё на родине. Да и старик оказался намного пронырливее, чем она посчитала вначале, и это было вдвойне обидно, так как вожак, сдури выкупивший ее у селян, тоже далеко не прост.

А ведь выглядел этаким туповатым приручённым медведем... и почему ей не подумалось сразу, что не бывает в природе совершенно безмозглых хищников, как никогда не приручаются самые умные из них.

Но всё это не имеет теперь никакого значения, кроме свободы для Ленса. И значит придётся немного приоткрыть им тайну, но только самую малость, чтобы ни в коем случае не заинтересовать этих двоих возможностями брата.

-Ленс... — тяжело вздохнув, пробормотала она, — родной мне только наполовину. Его мать мне мачеха. И я же говорила... он странный. Если хочет меня позвать... я это чувствую.

-Не могла сразу сказать, — сердито буркнул старик, одним движением легко, как зверь, поднимаясь с подстилки, — показывай, куда ехать.

Худой чумазый палец уверенно ткнул в сторону северо-запада и Дайг молча утвердительно кивнул, подтверждая недавно возникшее у искусника подозрение, что воин уже бывал когда-то в этих местах. И скорее всего, не просто бывал, неясно только пока — в качестве кого.

Уже через лин маленький отряд всадников гуськом пробирался в сторону истока. Временами они ехали по дну ручья, иногда, когда попадался бочажок, продирались сквозь прибрежные заросли, и очень редко случалось найти ведущую в нужном направлении звериную тропку.

Айна через два немудрёная обувка Инка промокла насквозь, и он точно знал, что и у девчонки дела обстоят не лучше. Однако рыжая упорно молчала, словно не замечая ни мокрых ног, ни свежей царапины, украсившей её щеку. И когда ехавший впереди Дайг оборачивался к ней с безмолвным вопросом, уверенно упирала палец в ощущаемую только ею точку, скрытую где-то на вершине холма, все неотвратимее росшего на горизонте.

Но когда до цели оставалось, по подсчётам Инка, не больше лиги, девчонка вдруг забеспокоилась. Тихонько зашипела, оглянулась и замахала рукой, привлекая внимание искусника и так не сводившего с неё бдительного взгляда.

-Что? — одними глазами, безмолвно спросил у неё старик.

-Он почему-то начал двигаться.

-Куда?

-Влево.

-Едем наперехват, — тотчас решил Инквар и Дайг, понятливо кивнув, направил лошадь в заросли.

-Пригнись к шее лошади, — еле слышно скомандовал он девчонке, — иначе всё лицо издерёшь.

Рыжая презрительно скривилась, но спорить не стала, и это немного порадовало искусника, возможно, не такая уж она непроходимо тупая и упрямая. Иначе дни, которые ему придётся провести рядом с нею, превратятся для Инка в кошмар. Нет ничего хуже путешествия с упрямой и самоуверенной дурой, уж это-то искусник знал достоверно. Испытал на своей шкуре. Выпало ему однажды такое счастье, сопровождать вызволенную им из рабства девицу к её довольно состоятельным родителям.

Красотка умудрилась втюриться в одного из главарей ночников, прельстившись на его наглый взгляд, бычьи мускулы и грубые шуточки. Убийственный букет качеств, неизменно превозносимых восторженными ветреницами как верные признаки истинной мужественности. Разумеется, ночник очень скоро наигрался с влюблённой дурёхой, и продал её торговцу живым товаром, не забыв снабдить похабным списком с перечислением её особых умений.

Инк утащил её из клетки перед самым носом одного из баронов, скупавшего юных рабынь и боялся, как бы спасённая не утопила его в признательных слезах и благодарностях. Совсем еще молодой был, наивный, самому сейчас смешно вспоминать.

С тех пор прошло уже почти семь лет, но он больше ни разу не взялся за подобную работу, какую бы высокую оплату не сулили. Не стоит рисковать жизнью ради упрямых неблагодарных пустышек, сначала добровольно сующих голову в капкан, а позже пытающихся придумать своей глупости романтическое оправдание.

Глава 9

-Куда? — придержал коня Дайг, и пальчик помрачневшей рыжей уверенно ткнул в сторону востока. — Боюсь, не успеваем.

Теперь воин смотрел на Инка и тот точно знал, чего от него ждут. Чуда, а чего же еще. И он уже приготовил зелье, каким позавчера потчевал своего жеребца, но странные сомнения вдруг смутили его душу.

-Привал пять линов, — скомандовал Инк, спрыгивая с коня, — потом будет некогда.

Он первым нырнул в кусты, чтобы проверить появившееся у него совершенно невозможное подозрение. Чутко прислушиваясь к малейшим шорохом быстро подтянул рукав и направил бесценный амулет в ту сторону, где осталась девчонка.

Потрясение искусника было так велико, что он едва не выдал себя изумлённым свистом. Тот неизвестный зачарованный предмет, который он считал безвозвратно потерянным под оставшимся невесть где кустиком, снова выдавал свою хозяйку ярким, ровным сияньем.

Но как такое может быть? Лихорадочно заметались в голове Инка самые невероятные предположения. Допустим, девчонка очень хорошо укрыла ценную вещицу, на самом деле это не так уж сложно. Достаточно пришить к изнанке одежды потайной карман где-нибудь в совершенно немыслимом месте. Но где бы он ни был спрятан, заключённую в него энергию скрыть от амулета Инка невозможно. Однако всего сутки назад этот артефакт ничего у рыжей не нашёл.

Такое тоже вполне возможно, если амулет был ею использован и истратил весь запас энергии.

Но в таком случае сейчас он не должен был бы светиться, а он снова виден!

Следовательно, происходит нечто, чему Инк пока не имеет разумного объяснения, и с чем он до сих пор не сталкивался. И в этом тоже нет ничего удивительного. После ночи волшебного звездопада странности расходятся по миру, как круги по воде, и эти волны вовсе не затухают от времени, а как раз наоборот.

Инку очень хотелось расспросить девчонку об удивительном амулете, уговорить показать его или даже подержать в руках, но сейчас на это не хватало времени. Если ночники и впрямь везут пленников в Горт или еще куда-то, то спасатели должны поторопиться, чтобы заранее оказаться возле того места, где через пару десятков линов будет проезжать их обоз.

Нехотя спрятав амулет, искусник вылез из кустов и обнаружил только подопечную, хмуро сидевшую возле разложенной на куске полотна еды. Телохранителя нигде не было не видно и не слышно.

-Где Дайг?

-Ушёл на разведку, — сухо буркнула рыжая, всем своим недовольным видом давая понять, что абсолютно не желает общаться со спутниками по доброй воле.

Инк проглотил досаду и сделал самому себе строгий выговор за допущенную грубейшую ошибку. Непонятно почему он сегодня так расслабился, и вместо того, чтобы пометить телохранителя, полдня ловил ворон. И потому теперь вынужден гадать, где находится спутник и как действовать, если тот попадётся ночникам. Если они по своему обычаю двигаются довольно внушительным отрядом, будет непросто отыскать среди бандитов двоих пленников.

Тем более, ночники имеют достаточно денег, чтобы покупать себе самые мощные амулеты и зелья. Но сейчас поздно об этом думать, нужно перекусить и приготовиться, возможно позже не будет возможности сделать привал.

-Ешь, — распорядился Инк, присаживаясь к временному столу, выбрал кусок хлеба и мясо и принялся поспешно жевать.

-Не могу...

-Почему?

Она только досадливо фыркнула и отвернулась, словно обвиняя старика в недогадливости.

-Я могу тебе приказать, — скучающе вздохнул он, — но это не очень приятно, есть не по своей воле.

-Я уже поняла, как сильно влипла с этой проклятой клятвой, — ехидно процедила рыжая, — но только теперь вижу, в какое... навоз.

— Меня абсолютно не интересует твоё мнение, — хладнокровно сообщил Инк, и взял еще кусок мяса, — Чтобы освободить мальчишку, мне понадобятся сильные и спокойные помощники, и потому тебе лучше поесть по-хорошему.

Она зло усмехнулась, помедлила и взяла самый маленький кусочек хлеба.

-Тебе не понять... как это трудно... есть мясо, когда он уже несколько дней ничего не ел.

-Ночники кормят своих узников, — не согласился Инк, — и неплохо. Товар должен выглядеть здоровым и бодрым.

-Ленс не ест всё подряд... — упрямо возразила она и смолкла, не желая делиться воспоминаниями о братишке с этим грубым и чёрствым стариком, непонятно почему сумевшим втереться в доверие к вожаку.

Через пару линов кусты зашуршали, раздвинулись, и из них вылез мрачный и встрёпанный Дайг.

-Ну? — безмолвно уставился на него искусник.

-Плохо дело. Там не меньше десятка всадников и шесть закрытых кибиток. Видимо, пленников куда-то перевозят.

-Если я буду недалеко от них, то смогу показать, в какой телеге Ленс, — поспешно пообещала рыжая и изумлённо приподняла бровь, столкнувшись с одинаково мрачными и презрительными взглядами спутников.

Всего миг в её зелёных глазах светилось оскорблённое возмущение, но искуснику вполне хватило и этого мгновенья, чтобы полностью осознать еще одну свою грубую ошибку.

Ну, вот с какой стати он решил, что рыжей комедиантке, изображающей тринадцатилетнего подростка, и на самом деле столько лет? Для мальчишки — подростка она даже немного мелковата, но ведь девушки, взрослея, очень редко вытягиваются выше. Память немедленно подбросила искуснику воспоминанья о том, как ловко рыжая усыпила обоз и как безбоязненно ушла в ночь, сумев подчинить себе огромного и преданного пса, и Инк скривился так, словно съел незрелое яблоко.

Теперь ему и самому было непонятно, почему он еще в тот момент не задумался, каким образом тщедушная сиротка смогла придумать и провернуть такой дерзкий и рискованный план? Ведь должен был сразу сообразить, что деревенским девчонкам совсем не под силу подобные подвиги?! А кроме всего прочего рыжая непременно должна была у кого-то учиться таким вещам. Хоть немного, но еще до того момента, как они с братом попали к кузнецу, в деревне её учить было некому. А ее дядя, по словам Кержана ничего подобного не умел, и Инквар этому верил. Иначе кузнец повёл себя бы с ночниками абсолютно по-другому.

Но в таком случае вся эта история с отправкой детей в деревню мгновенно становится намного более странной и загадочной, чем показалась ему изначально. И возникают законные подозренья, а всё ли рассказал ему вожак, объясняя причину своего участия в этих племянниках погибшего кузнеца.

-Мы можем напасть исподтишка, перебить и оглушить ближайших охранников и увести твоего брата, — сухо процедил Дайг, — но это обязательно увидят остальные узники. Как думаешь, каково им будет смотреть нам вслед через зарешеченные окошки кибиток?

-Это не так трудно... — помолчав, призналась рыжая, — я могу попытаться всех усыпить. Может бандиты уснут и не все, у них наверняка есть амулеты... но у узников ведь их нет?

-Лучше бы ты промолчала, — не выдержал Инк, — осталась бы в нашей памяти доброй девочкой.

-Неужели ума не хватило догадаться, — едко буркнул телохранитель, — на ком отыграются эти головорезы, когда обнаружат пропажу одного пленника?! У них же паскудное правило... за побег одного раба наказывать всех остальных.

— То есть... — начала бледнеть девушка, — вы хотите сказать, что сейчас мы повернём и поедем назад?!

-Нет, не хотим. Сначала придумаем план, потом будем его исполнять, — Инк, незаметно копавшийся в потайном кармане, вытащил флакончик и выкатил на ладонь две горошинки. Одну протянул Дайгу, вторую положил в верхний карман зипуна, — Это — чтобы не уснуть по её желанию. В случае чего глотай, не задумываясь. Если я замечу, подам сигнал.

-Спасибо, — серьезно кивнул воин, бережно пряча зелье, помолчал и незаметно подмигнув, предложил, — а может нам ее саму того... успокоить на время? Помощи всё равно никакой, и оглядываться не нужно.

-Да я бы с удовольствием, — почти искренне согласился Инк, — но не получится. Если сумеем детей освободить, то она лучше нас сумеет их успокоить, они ведь сейчас чужим не доверяют.

-Тогда нам лучше ехать следом за ними, — глянув искоса на насупившуюся спутницу, не стал настаивать Дайг, — надеюсь, бандиты свернут в сторону Горта. В сёлах они не ночуют, значит не позже чем через три айна встанут на ночёвку. И я даже знаю то место, где им удобнее всего укрыться, небольшой овраг, справа от дороги. Обозы туда не заходят, а ночники засад не боятся. Дождёмся, пока расположатся, разведаем обстановку и нападём.

-Пока ничего лучше придумать невозможно, — кивнул Инквар, — еще бы повезло подъехать к ним с наветренной стороны, но загадывать пока не буду.

-У меня тоже есть кое-что в запасе... — уже шагнув к лошади, словно невзначай обронил телохранитель, — сильное сонное зелье. Нужно бросить в котёл ночников... через айн все уснут.

-Ну, если ничего другого не получится, то попытаемся достать до котла, — пожал плечами Инк, влезая на своего коня, — только не об этом у меня сейчас голова болит. Куда девать детей, вот самая главная задачка.

-Отправить в деревню к родителям, они будут вам благодарны, — уверенно заявила рыжая.

-Вот иногда она говорит довольно умные вещи, — оглянулся на искусника Дайг.

-Но чаще высказывает такие глупости, — продолжил Инк фразу воина, заметив на его лице саркастическую усмешку, — что начинаешь верить, будто ей и в самом деле тринадцать лет.

-Мне и в самом деле... — поторопилась оправдаться Лил и резко смолкла, прерванная дружным ехидным смехом.

Девушка крепко стиснула зубы, и, досадуя на въедливых спутников и на саму себя за такую глупую оплошку, поклялась больше не вступать в разговоры мужчин и вообще говорить только тогда, когда они ее прямо о чем-нибудь спросят. Хотя уже начинала сомневаться, будут ли им нужны ее объяснения. Они вообще с каждым проведённым рядом айном все больше напоминали ей так бессмысленно погибшего Парвена, и это злило и настораживало Лил. Кузнец был весьма осмотрительным и осторожным, и не раз поминал надёжность своих амулетов.

Только через пару дней после гибели дяди девушка полностью осознала, каким тяжёлым ударом стала для неё эта потеря. А в тот момент Лил страшно растерялась и испугалась и от горя наделала грубых ошибок. Ей бы сдаться ночникам, и они с Ленсом в ту же ночь были бы на свободе, а она поступила наоборот. И вот уже несколько дней расхлёбывает последствия своей несообразительности. Однако вредный дед всё равно не прав. Глупо уводить пленников у ночников, чтобы спрятать их где-то в другом месте. Их ведь нужно кормить, одевать и сторожить... иначе они все разбегутся как зайцы из развязанного мешка.

Спасатели выехали на ведущую к дороге неприметную тропу, обозначенную свежепромятыми следами окованных железом колёс и конскими яблоками, и Инк выехал вперёд, дав спутникам знак держаться на расстоянии. За себя он не волновался. Даже если ему случится попасть на глаза замыкающим обоз охранникам, ни один бандит не испугается старичка в потёртом зипуне, и если чем и заинтересуется, то только его жеребчиком. Ну а как поступать, если они попытаются отобрать коня или дорожный мешок, искусник придумал давным-давно.

Однако ночники не оставляли дозоров и не оглядывались. Видимо были убеждены, что дорога сегодня свободна, и догадка, откуда у них взялась такая уверенность, портила искуснику настроение. Значит, в ближайших сёлах у них имеются надёжные осведомители, и не менее верные способы передачи сведений. Инк огорчённо вздохнул, хоть он и не представлял мира без магии, но многие вещи, которые облегчали жизнь его предкам, стали ныне недоступными. И прежде всего, по мере того, как волны беженцев откатывались в дикие, необжитые места, пустыни, леса, горы, исчезли хорошие дороги. А вместе с ними и большие удобные дилижансы с мягкими диванами и умывальнями, за небольшую плату развозившие путников по всем городам. Потом прервалась регулярная почтовая связь, держать егерей и конюшни со сменными лошадями с каждым годом становилось все дороже и правители городов один за другим отменяли это удовольствие. Теперь посылки и послания возят вожаки обозов, но способ этот долог, не очень надёжен и абсолютно беспорядочен.

Чаще всего в нынешнее время пользуются птичьей почтой, голуби, обученные соколы и вороны носят послания и маленькие посылки, но доходят до места далеко не все. Значительно надёжнее выращенные в неволе и натасканные волки, лисы и рыси, но в деревне трудно спрятать от чужих глаз таких зверей. Ими чаще пользуются те, кто живёт на отшибе, охотники, лесники и травники. А еще трактирщики, и вот это самый нелюбимый Инком народ.

Сзади раздался негромкий свист и Инк поспешил оглянуться. Разглядев, как Дайг махнул веткой, подавая условный знак тревоги и поспешно съехал с дороги в ближайшие кусты, искусник немедленно последовал его примеру. Привязав коня и спешившись, мужчина вернулся к тропе и слегка раздвинул ветви, пытаясь издали разглядеть, что или кто так насторожил телохранителя.

Но как ни был Инк внимателен, о причине беспокойства Берга он догадался слишком поздно, когда серая тень, легко касаясь лапами тропы, стремительно пролетела мимо. Искусник сердито выругался про себя, появление крупного волка разом поставило крест на его самых простых и безопасных планах, заготовленных загодя, еще в тепле и уюте безопасного тогда дома Хангильды.

У Инка не было никаких сомнений в том, кому принадлежит этот зверь, как и в его отменной выучке. Только хорошо воспитанные посыльные несутся исполнять приказ хозяина, не оглядываясь по сторонам и не обращая внимания ни на зверей, ни на людей. Но стоит ему оказаться на месте, как волк превратится в чуткого и преданного охранника и подобраться к вставшим на привал бандитам станет намного труднее. Почти невозможно, хотя искусники и не любят это слово.

Инк отвязал коня, вернулся на дорогу, и оглянулся на подъезжающих спутников.

-Я могу пойти вперёд, — едва поравнявшись с ним и не дав мужчинам сказать и слова, поторопилась сообщить рыжая, — и попробую увести волка.

-Нев! — укоризненно рыкнул воин, — тебе никто не говорил, что сначала нужно выслушать старших?

-Лил. — Огрызнулась она, — но старшинство тут не при чем.

-Когда ты собираешься вместе с командой влезть в пасть к врагам, имеет значение каждая мелочь, — взбираясь на жеребца, занудно сообщил Инк, и так же скучно поинтересовался, — а Лил — это от Лилианы или Лилит?

-Неважно, — огрызнулась Лил, и досадливо прикусила губу.

-Не может быть, — едко удивился старик, делая спутнику какой-то знак, — от имени "Неважно" получается только Нев. Или Ева. Или Важа.

-Да зови как хочешь, — обозлилась она, — только след не потеряй.

-Не переживай, — усмехнулся Дайг, доставая пенал со своими ножами, — мы уже рядом с развилкой, поэтому ошибиться, куда они повернули, нельзя. Я знаю тут каждую тропу, если бы ночники собирались ехать на запад, то они свернули бы еще поллиги назад.

-Сколько лиг до того овражка? — незаметно пересортировав свои зелья, осведомился у телохранителя Инк.

-Не больше семи.

-Как думаешь, дозор будут оставлять?

-Нет. Никогда они так не делают, особенно если едут с пленниками, — покачал головой Дайг и помрачнел, — я же говорил, паскудный народ, если случайно сталкиваются с баронскими уланами, то ставят впереди себя женщин и детей.

-Того, кто так сделает, можешь убирать сразу же, — невзрачным голосом произнёс искусник, и телохранитель вдруг с облегчением ухмыльнулся.

— Я в тебе не ошибся... можешь всегда на меня рассчитывать.

-Взаимно, — сухо буркнул Инк, и незаметно покосился на девчонку, задумавшуюся о чем-то своём.

Лил, значит. Ну, это уже кое о чем говорит, не дают селяне дочкам таких имён. И ее уверенность в своих силах тоже неспроста. Значит, ей далеко не случайно удалось увести пса у Кержана, и хотя Инк это сразу заподозрил, но подозрения и полная уверенность — это совершенно разные вещи. Но сейчас свойства её амулета не имеют никакого значения. Уж слишком он необычен, а такие вещи искусники имеют святое правило придерживать на самый крайний случай.

Глава 10

К тому моменту, как Дайг сделал условный знак, обозначающий, что до овражка осталось не более трёхсот шагов, на западе уже догорал закат.

Небо быстро темнело и ночники явно торопились, на обочине дороги преследователям не попадалось никаких следов привала или хотя бы короткой стоянки. Искусник тоже спешил, намереваясь использовать ночь, чтобы оторваться от возможной погони. Он пока не придумал, куда вести детей, если их удастся освободить, но двигаться собирался на восток. До тех пор, пока не доберётся до Кержана, пообещавшего встретить их в лесочке возле той самой деревни. Искусника не волновало, как вожак собирается поступить со своим обозом, намного больше его тревожило, каким образом такой видный мужчина как Кержан, сумеет уйти из Горта.

Лошадей пришлось завести в гущу леса и привязать как можно дальше от спуска в овраг, волчий нюх намного тоньше собачьего, оттого и тратят умельцы так много сил на поиск волчьих логов и выучку зверей.

Прежде, чем уйти от дерева, где они оставляли коней, Инк открыто брызнул на ладонь зелья, отвращающего любых хищников кроме двуногих, и погладил животных по шее, провёл рукой по груди и ногам. Теперь можно возвращаться за ними, не боясь увидеть растерзанные туши, даже худой и голодный по весеннему времени мишка не учует в них добычу.

Потом Инк так же спокойно добавил на ладонь зелья и провёл сначала по горлу и голове рыжей, а потом Дайгу.

-А себя? — подозрительно принюхиваясь буркнула Лил, и не сдержалась, съязвила, — интересные зелья возят в карманах медогоны!

-Я и так теперь пахну сильнее всех, — с готовностью ответил старик на ожидаемый вопрос, — а зелье приходится покупать, у нас, видишь ли, в соперниках хозяева леса ходят, если им запах понравится, то на первое тебя сжуют и твоим медком заедят.

Дайг стрельнул в девчонку насмешливым взглядом и шагнул следом за искусником в кусты. Каплю зелья, позволяющего видеть ночью почти как днём, старик выдал ему тайком, и теперь потемневший было день начинал постепенно светлеть, словно повернул вспять.

Почему искусник не захотел поделиться ценным зельем с рыжей, воин не знал, однако спрашивать не стал. Стало быть были у того какие-то свои причины, но зла ей он точно не желал, в этом Дайг мог бы поклясться.

Зато Инквар хорошо помнил, как уверенно действовала Лил той ночью, и намеренно не стал открывать ей все свои секреты. Конечно, на ремесло медогона можно многое списать, но если знать цены на зелья и уметь считать, можно быстро понять, какие оно должно приносить убытки, если покупать те флакончики, которые достаёт из карманов старик.

Он двигался по светлеющему лесу тем особым, бесшумным шагом, которым ходят лишь охотники за осторожным пушным зверем, и принюхивался к лёгкому встречному ветерку. Тот приносил всё усиливающийся запах дыма, закипающего мяса и какой-то пряной приправы.

Нюхая эти простые и такие естественные на привале ароматы, искусник мысленно благодарил своенравную богиню Фортуну, повернувшую ветер в их сторону. И одновременно хмурился и всё сильнее спешил, тревожась за узников.

Бандиты всех мастей имеют обыкновение после того, как хлебнут для согрева винца и плотно закусят, вспоминать о развлечениях, и только от жадности и нрава их вожака зависит, позволит ли он портить товар.

Спуск в овраг возник у самых ног как-то внезапно, просто кончилась молодая травка и с тихим шорохом покатились вниз по глинистой осыпи мелкие комочки почвы и мусор. Искусник поморщился, оглянулся и подал знак телохранителю.

-Чуть дальше будет пологий склон, там мы выйдем почти на старое кострище, — подойдя, шепнул тот еле слышно и Инк, хмуро усмехнувшись, покорно свернул в ту сторону.

Значит, он не ошибся, и Дайг действительно знаком с житьём ночников не понаслышке. Но это его дело... у каждого есть прошлое и свои секреты, и не всегда их хочется вспоминать, а тем более вытаскивать на суд новых знакомых. Важнее другое, насколько это прошлое отпустило Дайга и не захочется ли ему вернуться... причём не с пустыми руками? Пока воин не дал ни одного повода для сомнения, показывал себя только с лучшей стороны, но это вполне может быть хорошей игрой. Искусник и сам давно живёт под чужими личинами и прекрасно знает, как со временем плотно прирастает к собственной, глубоко спрятанной сущности, взятая на время маска.

Чужая рука легонько коснулась его плеча, и Инк мгновенно замер, настороженный и напряжённый, как хищник перед броском. Потом осторожно повернул голову и рассмотрел лицо спутника, делавшего ему вполне понятные тревожные гримасы. Убедившись, что старик его понял, Дайг неслышно сдвинулся в сторону и Инквар рассмотрел присевшую на краю осыпи Лил, упорно таращившуюся в ту сторону, откуда приходил запах варева.

Невольный стыд резко обжёг щеки искусника, и он поспешил стиснуть зубы, чтобы не зашипеть от досады. Давненько ему не приходилось так ошибаться, и это было очень плохо. Значит, чересчур долго он задержался в удобном доме Хангильды, раз утратил способность договариваться с любым человеком и заранее продумывать все мелочи, какие смогут помочь выполнению задуманного.

Мог бы предложить и девчонке зелье ночного видения, и неважно, как много она смогла бы угадать по этому жесту. Все равно ему поздно волноваться о сохранении тщательно подготовленной легенды. Как ни обидно, но её скоро придётся менять, слишком уж интересной и запоминающейся личностью стал вдруг старикашка в потёртом зипуне.

Инк жестом остановил воина, неслышно скользнул назад, к рыжей, присел рядом и осторожно дотронулся до её руки. А в следующий миг летел спиной в кусты, отброшенный с такой силой, какая найдётся не у каждого молотобойца.

-Ты что творишь?! — Зло зашипел возникший рядом с девчонкой Дайг, шагнул к искуснику, помочь встать, и в этот миг из ущелья донёсся тонкий, истошный многоголосый визг.

Словно стадо свиней обнаружило перед собой нечто очень жуткое и разом завизжало от страха.

— Бегите туда... — слабым голосом, задыхаясь, как от быстрого бега, велела девчонка, — им надолго не хватит....

-Дура бестолковая, — с чувством рыкнул на неё телохранитель, и прыгнул прямо на осыпь.

Инк всего пару секунд смотрел, как тот головокружительными прыжками несётся вниз, потом шагнул к краю и помчался за ним.

Они вломились в росшие у подножия осыпи кусты с шорохом и треском, и, не обращая никакого внимания на этот шум полезли сквозь переплетение колючих ветвей. Визг тем временем не прекратился, но стал намного разнообразнее. Теперь это была смесь рыка разъярённых зверей, отчаянных воплей погибающих и грязная ругань заядлых кабацких драчунов.

-Дайг, — окликнул напарника Инк, доставая очередной приготовленный фиал, — это ускоряющее зелье. Не самое сильное, но на них хватит. Но не забудь, потом нам нужно будет надёжное место, хоть несколько айнов поспать.

-Давай, знаю я такое место, — почти выхватил пилюлю разгорающийся огнём предстоящего боя воин, и без раздумий бросил ее в рот.

Пожевал, запил глотком воды из фляжки, и не оглядываясь больше, ринулся через ветви туда, где не прекращался непонятно чем вызванный шум.

Инк зеркально повторил все его движения и через несколько мгновений уже стоял на краю продолговатой полянки, протянувшейся вдоль берега мутноватого ручейка.

Картина, представшая перед искусником его слегка изумила, и весьма порадовала. На вытоптанной земле между костром и дорожными сумами валялись миски с разлитой едой и грубые ложки, походный топор, пара кинжалов и несколько ломтей хлеба. Между ними было небрежно разбросано с десяток разномастных украшений, вне всякого сомнения, совсем недавно бывших защитными амулетами и сорванных явно впопыхах. А на берегу ручья спиной к полянке выстроился рядок коленопреклонённых мужчин в дорожной одежде, непрестанно изрыгающих проклятья и что-то ожесточённо полоскавших в воде. Взгляду нападавших открывался откровенный вид на их задранные вверх обтянутые потёртыми штанами задницы, и эта слаженность превращала действия бандитов в какой-то загадочный ритуал поклонения воде.

Инку пока было не до выяснения причин такого ярого водопоклонства, он поспешно и бдительно осматривался, стараясь сообразить, на кого выгоднее напасть вначале, чтобы остальные ничего не заподозрили как можно дольше.

Немного в сторонке от остальных прямо на земле сидело еще трое бандитов но и они пока не замечали появившихся из кустов незнакомцев, всецело захваченные странным занятием. Шипя и матерясь ночники шарили руками под рубахами и портками, словно ловили на себе особо крупных и злобных насекомых.

Махнув рукой Дайгу, чтоб начинал с водопоклонников, искусник свернул налево, к этим троим, на ходу откручивая пробку с самого расхожего флакона. Он был снабжён нехитрым приспособлением из маленького меха и серебряной трубки для разбрызгивания жидкостей, и вся трудность его использования заключалась лишь в одном, подобраться к врагам так близко, чтобы лёгкое облачко мельчайших капель не угодило мимо цели.

Однако сегодня у Инквара не было с этим никаких проблем. Он совершенно незамеченным подошёл к бандитам почти вплотную, и не удержался, чтобы не пошутить над ними в свойственной только опытным искусникам манере.

-Помочь? — Самым вежливым и дружелюбным тоном осведомился старик, склонившись почти к самому уху крайнего, и едва тот поднял на него ничего не понимающий взгляд, коротко брызнул в грубое, поросшее кустистой щетиной лицо своим зельем.

Короткий, возмущённый рык, на который в общем хоре воплей и ругани не обратил внимания даже сидящий в трёх шагах от него немолодой кряжистый мужчина, быстро перешёл в полустон и оборвался. Инк в этот момент уже задавал свой вопрос следующему, скользнув к нему молниеносной, бесшумной тенью.

-Да пошёл... — закончить послание бандит не успел, возле его рта резко и неслышно пшикнуло и сознанье покинуло негодяя, даже не успевшего до конца понять, кто именно и почему собирался помочь ему таким необычайным способом.

Третий, одетый богаче и добротнее остальных, что-то сообразил, громко выругался и даже привстал с места, шаря рукой в поиске оружия, но найти ничего не успел. Порция парализующего зелья попала ему в лицо так же точно, как его собратьям.

Но сразивший главаря обоза старик в облезлом зипунке уже забыл про него, неслышной тенью он мчался к начинавшим подниматься с колен бандитам, явно получившим с последним выкриком тайный сигнал об опасности. Первому обернувшемуся к нему негодяю Инк влепил порцию зелья точно в мокрую искажённую злобой и болью морду, второй, не такой расторопный и еще не успевший подняться с колен бандит получил увесистый пинок под зад, и мгновение полюбовавшись с тайным удовольствием, как он врезается головой в тёмную воду, Инк ринулся к следующему.

И обнаружил, что делать больше нечего. Вооружённый длинным тонким кинжалом Дайг уже выхватил окровавленное лезвие из спины бандита, и скользнул к тому, который барахтался в ручье.

-А ты не поторопился? — хмуро осведомился искусник, отворачиваясь от неприятной ему, но неизбежной расправы, — я собирался их сначала допросить.

-Ты просто не знаешь... — отозвался тот с горькой усмешкой, — сопровождать обозы, которые перевозят захваченных женщин и детей ни один главарь никогда не отправит тех, в ком осталась хоть капля сострадания или человечности.

-Но можно же было оставить ненадолго хоть одного, — с лёгкой досадой бросил Инк, и помчался в ту сторону, где находилась ведущая в лощинку незаметная тропка.

Именно там, по его расчёту должны были находиться пленники. Как вскоре оказалось, он был прав, бандиты не стали заводить повозки в овражек, а просто поставили их полукругом в глубине кустов, и выпрягли лошадей. Но отпирать висящие на дверках тяжёлые замки и не подумали, и вот этого препятствия Инк не ожидал.

Конечно, отмычки у него были, но ключи наверняка висят у главаря на поясе и значительно проще и быстрее сходить за ними, чем ковыряться в замках. Инквар развернулся и направился назад к костру, ища взглядом того из бандитов, в котором признал вожака. И почти сразу понял, как легкомысленно поступил, оставив Дайга одного.

Пока его не было, вернулись уводившие коней вглубь оврага возчики. Судя по разномастному оружию, грозно посверкивающему в их руках, примчались они на поднятый бандитами шум, и теперь жаждали расправиться с наглецами, осмелившимися напасть на стоянку.

Конюхи упорно окружали осмотрительно отступавшего телохранителя, явно не замечая в неверном свете угасающего костра всего того, что так ясно видел Инк. Тонких, острых как шило метательных ножей, которые воин прятал в тени рукавов.

Но их было всего два, и на то, чтобы кинуть и вытащить другие требовалось время. Не так много, судя по ловкости, с какой управлялся с оружием Дайг, но этих мгновений вполне хватит для ответного удара тем, кому повезёт не попасть в число первых жертв телохранителя. И тогда может не посчастливиться ему, а вот этого допустить Инк никак не мог, хотя и знал, как не любят парни, имеющие ремесло охранников, когда в начатый ими бой вмешивается кто-то из спутников.

Но их и так слишком мало, всего трое, считая своевольную девчонку и потому лучше выслушать возмущённую отповедь Дайга, чем зашивать потом его раны.

Искусник стремительно выхватил из потёртого футляра тонкую трубочку, очень похожую на пастушью свирель, приложил к губам и нажал сбоку крошечный рычажок, отправляя в цель первый тонкий, как игла белошвейки, ледяной снаряд. Особо целиться из этого оружия не было надобности, замороженная магической силой капелька того же парализующего снадобья легко пробивала даже медный щит.

Он успел выпустить всего три таких иглы, когда все было закончено. Дайг уверенно шагал между бандитов, добивая их недрогнувшей рукой, а сам Инк оглядывался в поисках главаря.

-Дайг, а куда делся их вожак? У него ключи от кибиток.

-Вот тебе ключи, — приостановившись на мгновение, бросил ему связку телохранитель, ловко проверил карманы очередного врага и спихнул его в ручей. — Сходишь за Лил, я приведу коней. Нужно отсюда уходить, они успели отправить волка.

-Вряд ли он несёт сообщение о нападении, — буркнул Инк, но больше ничего добавлять не стал.

Начал уже понимать, как неспроста Дайг столь безжалостно расправляется с бандитами, не желая давать им и словечка сказать. Выходит его прошлое еще темнее, чем предполагал искусник, и воин истово не желает впускать в свою нынешнюю жизнь даже тень той мглы.

Взбираться по осыпи не самое трудное дело, когда тело усилено зельями, но Инк предпочёл пробежать полсотни шагов до того места, где осыпь сменилась более пологим, поросшим кустами каменистым склоном. Едва ночники обнаружат исчезновение пленников, они сразу же направят сюда самых ушлых следопытов, и те обязательно заинтересуются следами, ведущими не вниз с осыпи, а наверх. И не стоит уповать на то, что подсохший верхний слой глины осыплется и скроет почти все следы, ради того, чтобы найти наглецов, посмевших перейти дорогу одной из шаек, связанных общими правилами и обязательствами, бандитские ищейки будут землю рыть.

Девчонка лежала на том же месте, где они её оставили, и даже не повернула головы, когда Инк остановился рядом. Старик заглянул ей в лицо, мрачно ругнулся про себя, отметив закатившиеся глаза и белеющую сквозь грязные разводы кожу, и потянулся, чтобы поднять ее на руки, но в последний момент вспомнил про загадочный амулет и передумал.

Закатал рукав, провёл браслетом над подопечной и опешил. Амулета не было. Даже слабого остаточного сияния, какое на близком расстоянии кажется размытым отблеском далёкого костра, даже малейшей светящейся точки.

Ничего. Абсолютно.

Первой мелькнула заманчивая мысль, попытаться достать амулет и рассмотреть. Инк точно помнил, где в последний раз видел на силуэте рыжей светлое пятнышко, где-то чуть выше пояса, в районе солнечного сплетения. Он даже руку протянул, и почти дотронулся до такой же неказистой, как и у него самого одежонки, но тут же одумался и отдёрнул её назад. Слишком странными и никем не описанными оказались свойства неведомого артефакта, обладавшего совершенно невероятными возможностями, чтобы сработавший его неизвестный искусник не предусмотрел для такой ценной вещицы самой изощрённой защиты от чужих рук и нахальных взглядов.

Инк и сам знал немало хитрых секретов, помогающих уберечь своё добро и наказать воришек и грабителей. Никто не сможет сунуть руки в его карманы и остаться без наказания.

Незаметные глазу засечки, острые уголки и края, смазанные разными зельями, доставят жуликам немало неприятностей, даже если им удастся сбежать, а не свалиться прямо на месте преступления.

Искусник разочарованно выдохнул, наклонился и бережно поднял рыжую с земли. Сейчас, когда она не мечет в него яростных взглядов и не плюётся ядовитыми словами, а лежит беззащитно и бездвижно, ему не нужно играть роль вредного старика, которому совершенно безразличны боль и горе в один день потерявшей дядю и брата девчонки.

Глава 11

Дайг уже был у повозок, торопливо запрягал не успевших отдохнуть лошадей и тревожно посматривал в ту сторону, откуда должен был подойти старик. И когда Инквар вывалился из кустов с девчонкой на руках, лицо воина осветилось облегчённой улыбкой. Однако заговорил он вовсе не о своих тревогах, а об сугубо хозяйственных делах.

-Лошадей уведём всех. Портить или забивать я не могу... а оставлять бандитам глупо. Но они устали...

-Сейчас, — кивнул в ответ на незаданный вопрос искусник, — только её сначала устрою.

Положил девчонку на кучерское сиденье и на миг задумался, как поступить, сначала отыскать мальчишку или сначала привести в сознание его сестру. Оба способа имели свои недостатки и требовали много времени... но договариваться с ребёнком, имеющим неведомые способности было все-таки намного труднее. Неизвестно, что он может подумать, увидев Лил в таком состоянии и как проявится в этот момент его дар. Чем дальше уходила в историю ночь волшебного звездопада, тем причудливее и разнообразнее были способности детей, рождавшихся под осенённым магией небом.

Нет, придётся потратить несколько так дорогих сейчас линов, вздохнул Инк и полез за зельями. Но первым достал всё-таки то, которое придавало силу. Снял с пояса фляжку, плеснул в стаканчик воды, скрупулёзно отсчитал капли.

-Это для коней. Тут хватит на всех. Капай по пять капель на кусочек хлеба. А я пока эту своевольницу подниму, и заодно придумаю, как наказать. Мне не нравится каждый раз бросаться в бой, как в горящий дом.

-Я с тобой согласен, — кивнул Дайг, бережно принял стаканчик и ушёл к животным.

А Инк достал другой флакон, и ехидно ухмыльнулся, вспоминая, как совсем недавно искренне верил, будто заготовленных зелий ему за глаза хватит года на два. Как бы не так! Жизнь, как обычно, вволю посмеялась над его наивной самоуверенностью, повернув все по-своему. Да с таким количеством врагов и подопечных, каким он обзавёлся за последние дни, никаких запасов и на месяц не хватит! Он ведь флакончики нарочно выбирал самые маленькие, чтобы удобнее было прятать в незаметных потайных кармашках.

Девчонке искусник сначала капнул на губы тягучую тёмную каплю бальзама, настоянного на корнях самых сильных бодрящих растений и усиленную магией, подождал с лин и только после этого помахал возле её перепачканного носика тряпицей, смоченной остро пахнущим уксусным настоем.

Рыжая несчастно сморщилась, дёрнула головой, пытаясь отодвинуться подальше от едкого запаха, потом вдруг на миг замерла и нахмурилась, явно начиная припоминать, где она находится и что с нею произошло. А затем вдруг резко распахнула зеленые глазищи, скользнула тревожным взглядом по лицу искусника, по спинке кучерского сиденья и хрипловато спросила:

-Вы с ними разделались?

-Найди брата и подтверди, что мы не бандиты, — приказал Инк не отвечая на вопрос, и отступил на шаг, давая ей возможность сесть.

-Он тут... рядом... — прислушавшись к себе, пробормотала рыжая, и её чумазое лицо вдруг стало столь откровенно счастливым, словно девчонке подарили шкатулку чудес.

Этот, полный детского блаженства взгляд, заставил искусника огорчённо поморщиться. Не нравилось ему пользоваться лучшими чувствами или побуждениями людей для того, чтобы быстро и наверняка достичь желаемого. Хотя и поступал Инк подобным образом крайне редко, исключительно в таких безвыходных случаях, как утром на постоялом дворе, но вовсе не ставил это себе в оправдание. Давно уяснил, лишь слабые духом люди пытаются ехать по жизни на чужих плечах, а себя он таковым не считал.

И тем не менее, показывать девчонке свое сочувствие он вовсе не собирался. Она и так ведёт себя слишком напористо и всё время норовит поступить по-своему, ничуть не считаясь с теми, кто несомненно сильнее ее и опытнее в подобных делах.

-Где именно? — мрачно осведомился искусник, почти презирая себя за этот тон.

-Вон... та повозка... я сейчас встану...

Ждать, пока трясущаяся от слабости девчонка сползёт с облучка и поковыляет к соседней кибитке, Инк не стал. Бесцеремонно подхватил рыжую на руки и меньше, чем через лин, уже ставил на траву рядом с запертой дверцей.

-Поговори с ним, — скомандовал так же сухо, поспешно подбирая ключ к замку.

-Ленс? — прислонясь к стенке повозки, негромко позвала девчонка.

Инк невесело усмехнулся, отметив, как сразу изменился голос его подопечной. Теперь она снова говорила тем же хрипловато — грубоватым тоном, как вначале, как видно, не желая выдавать остальным пленникам своей тайны. Впрочем, он не имел ничего против того, чтоб сельские дети по-прежнему считали её мальчишкой. Он и сам готов был поддержать эту ложь, всё равно это недолго. Странствовать всем вместе им нельзя, хотя он пока не придумал, куда девать такую кучу пленников. Зато одно знает точно, путешествие таким обозом при свете дня равносильно признанию на всех углах и рыночных площадях в сегодняшнем нападении на ночников.

Можно не сомневаться ни лина, все банды моментально подпишут ему смертный приговор. И что страшнее всего, не одному.

-Лил?! — робко отозвался из-за стены тонкий голосок, — тебя... поймали?

-Нет, Ленс, не поймали. Мы пришли тебя освободить, всех вас. Со мной друзья, ничего не бойтесь.

-Готово, — буркнул Инк, делая шаг в сторону.

Про особые способности братца рыжей он не собирался забывать ни на миг.

Дверца распахнулась, выпуская душную волну не самых приятных ароматов, и сразу же в проёме показался худенький мальчуган лет девяти. Он трогательно, как цыплёнок, тянул шею из ворота заношенной курточки и настороженно вертел головой со встрёпанными рыжими лохмами. На его чумазом, как у сестры, личике, встревоженно поблёскивали яркие серые глаза, и по их выражению Инк сразу осознал, что ночная тьма для Ленса так же призрачна, как и для него самого. Впрочем и Лил совершенно безошибочно нашла ладонью рыжие вихры брата и покровительственно потрепала их, позволив себе задержать руку на мальчишечьей голове лишь на пару мгновений дольше, чем сделал бы настоящий паренёк.

-Поедешь с ними, — велел ей Инк, подумал мгновенье и нехотя пояснил, — Ленсу трудно будет на лошади.

-Мне не трудно, — горячо взмолился мальчишка, — я хорошо езжу... а тут душно, окна открывать не разрешали.

-Я разрешаю, — поторопился сказать искусник, разглядел, как расстроенно сник Ленс и, ругая себя, процедил сквозь зубы, — но если брат будет за тобой присматривать, можешь сесть на лошадь.

Это было против его собственных правил, и даже против здравого смысла, но сейчас Инк старался этого не вспоминать. Просто знал точно, насколько паршивым человечком после ощущал бы сам себя, если настоял на своём и загнал в душную вонь этого ясноглазого мальчугана.

-Вас водили на прогулку? — не отвечая на благодарную улыбку, вспыхнувшую на лице Лин, спросил Инк у поспешно вылезшего из кибитки мальчугана.

-Нет... — слегка растерянно протянул тот, и тут же из повозки раздался сдержанный смешок кого-то из деревенских.

-Нужник тут есть, за занавеской, — просветил мужчину выглянувший из кибитки темноволосый парнишка, вглядываясь в темноту невидящим взглядом, и опасливо добавил, — а есть не давали.

-Давно?

-Со вчерашнего вечера, — тихо вздохнул кто-то из пленников.

-Из кибитки не выходите, сейчас поедем отсюда, а еду я принесу, — строго объявил Инк и властно приказал рыжей, — присмотри за ними... а то ума хватит рвануть к бандитам в лапы.

Резко развернулся и почти побежал к брошенным у костра продуктам, не заметив, каким задумчиво-внимательным взглядом проводили его глаза чумазой лицедейки.

-Еда в тех мешках, — кивнул Дайг, услышав, зачем вернулся к костру его напарник, и испытующе глянул на Инка, — а может лучше им потом поспать... чтобы не волновались?

-Я их снова запру, — пообещал тот, сразу догадавшись, чего так боится телохранитель. Кто ничего не видит, тот не выдаст. — лучше скажи, кого посадим возницами на остальные кибитки?

-Лил не справится?

-Они с братом едут на лошадях, — не стал ничего объяснять Инк. Подумал немного и добавил, — может, выберем из деревенских, кто постарше?

-Будут сидеть и думать, как сбежать, — мрачно буркнул Дайг, — лучше потеснить пленников, собрать в три повозки. Остальные отвести немного и бросить в кустах, есть там такое глухое местечко. А ты зачем сюда бредёшь?

Этот окрик относился к Лил, осторожно обходящей чернеющие на траве пятна крови.

-Я сяду на козлы, и могу ручаться за троих... они не дураки и не трусы. И бежать им некуда, двое полные сироты... а один пасынок. А в повозках и так тесно и душно...

-Ну и нагла! — Изумлённо поднял бровь телохранитель, — и к тому же плохо воспитана, не знает, как стыдно подслушивать чужие разговоры.

-Вернее, использовать зелья, чтоб подслушать, — ледяным тоном поправил его искусник, — но важнее не это. Твоё мнение никого из нас не волнует, ты уже один раз навела нас на ножи, если бы Дайг был чуточку менее ловок, мы сейчас валялись бы здесь, а ты на краю обрыва. А ночники уже бросали бы жребий, кто первым начнёт тебя развлекать.

-Я верила... — начала было девчонка, но Дайг резко ее перебил.

-Сядь на козлы и молчи. Еще одно слово — и три дня не проснёшься. И запомни — разговаривать нельзя ни с кем. С братом — тоже.

Лил вспыхнула, метнула в него яростный взгляд, резво развернулась и помчалась назад к повозке, не разбирая дороги.

Искусник молча показал напарнику большой палец, прихватил мешки и отправился кормить узников, хитро усмехаясь про себя. Скажет тоже, усыпить! Это сколько же зелья нужно! Тогда как плотный ужин для изголодавшихся пленников самое лучшее снотворное. Вот сейчас перекусят а через пол-айна будут посапывать так сладко, как у себя в кроватях.

Однако, пока мотался между кибитками, раздавая еду и всячески отлынивая от ответов на вопросы пленников, Инк осознал с неожиданным сожалением, что девчонка права. Никак нельзя им бросать повозки в кустах, если про то место знает Дайг, то и остальным бандитам оно может быть известно. А если они найдут три повозки, то будут точно знать, в каком направлении двигался обоз. Разумеется, можно бы попытаться их обмануть, направить по ложному пути, но время поджимает, близится вершина ночи, а весной зори ранние. Да и перегружать повозки не стоит, дороги по весенней поре не везде достаточно сухие и вполне можно завязнуть в какой-нибудь глинистой ложбинке. Вот если бы лошадей было больше... хотя, и это не выход. Наверняка среди пленников есть и такие, кто ехать верхом не сможет.

И значит всё же придётся сажать на козлы мальчишек, о которых говорила Лил. Однако с ней разговаривать он всё равно не будет, найдет возниц своим способом.

Поступил старик просто, вызвал из повозки, где ехал раньше Ленс всех сирот, отвёл в сторону и строго осведомился, кто из них умеет править лошадьми. Затем устроил желающим небольшой допрос, пристально следя за гримасами их чумазых лиц и движеньями рук. Есть много мелких тайных знаков, которые подробно доложат сведущему человеку, лжёт ли ему собеседник и в чём. Нужно только уметь задавать правильные вопросы. Вскоре гордые полученным заданием мальчишки сидели на козлах, выпив предварительно по полстакана горячей воды, в которую искусник капнул по капле бодрящего зелья.

Лил и Ленсу он тоже налил, но подал молча и чуть нахмурился, ожидая споров или отказа. Однако мрачная, как Вельльский монах девчонка покорно выпила свою долю и тут же отвернулась, всем своим видом показывая, насколько безразлично ей мнение спутников и их заботы. Инк только усмехнулся про себя, вот она, нашлась-таки тайная ниточка, дёргая за которую можно держать в повиновении строптивую девчонку. Достаточно задеть её самолюбие и немного пригрозить... стандартный вариант.

Из оврага повозки Дайг выводил сам, и на это ушёл почти айн лишнего времени, зато ни одну кибитку не пришлось вытаскивать из сырой глины и не потерялось ни одного колеса.

После этого правивший первой повозкой телохранитель вёл обоз так стремительно, словно убегал от лесного пожара. Да оно так почти и было, ночников по безжалостности вполне можно было сравнить с неукротимым красным драконом.

Инк не заметил, в какой момент они свернули в сторону от основной тропы, которую вожаки обозов громко именовали большим северным путём. Лишь через некоторое время сообразил по сузившейся тропе и подступающим к повозкам кустам, что они уже катят не прямо на восток, а намного южнее, в абсолютно неизвестное ему место, все сведения о котором Дайг предпочёл пока держать в тайне.

Но не это волновало искусника, верившего в преданность телохранителя своему другу и господину, и в его жажду мести банде ночных грабителей. Беспокоили его оставленные повозками следы. Только слепой или глупый не сумеет их заметить, а у ночников хватало ушлых следопытов и внимательных глаз. И лишь когда обоз на рассвете пересёк широкую галечную отмель и перебрался по каменному мосту к высоким металлическим воротам, над которыми нависал балкончик базальтовой башни, искусник облегчённо перевёл дух. Хотя вовсе и не ожидал здесь оказаться. Предполагал несколько разных вариантов, кроме этого.

Монастырь трёх дев был известен многими необычными правилами, но главным из них жители послезвездопадного мира считали запрет на вход. Ворота были закрыты для всех, кроме редких счастливчиков, которые могли предъявить настоятельнице особый знак. Очень мало было людей, знавших, как он выглядит, и как ни печально, но Инк к ним не относился.

Зато повезло Дайгу, это стало ясно искуснику сразу после того, как первая повозка остановилась у ворот. Чьё-то лицо мелькнуло за прутьями закрывающей башенное оконце частой кованой решётки, замерло на лин, разглядывая спокойно сидящего на козлах телохранителя, и тут же послышался тихий шорох уходящих в стену ворот. По сути неслышный, усмехнувшись, поправил себя Инк, оглянувшись на пустынные берега неширокой реки, еле заметную тропу, виляющую между кустов и перевёл взгляд на скалы, темнеющие позади строений монастыря.

Ему многое сказали и отлично смазанные ролики и шестерни открывающего вход механизма, и скорость, с какой страж принял решение. И хотя, насколько было известно Инку, за монастырскими стенами находили помощь лишь те, кто мог заплатить довольно внушительную цену, такая быстрота и бесшумность ни в коей мере не были заботою об их спокойствии. Тем более это не могло быть легкомыслием или вспышкой сострадания к нежданным гостям. Где угодно, только не здесь.

И в таком случае оставался только один, последний вариант, Дайга тут хорошо знали, и ни на миг не сомневались в том, что он привёл сюда вовсе не случайных попутчиков. И именно этот факт настораживал Инка сильнее всего.

Искусник абсолютно не желал знать, какого рода дела связывали монастырь и его неожиданного напарника, и готов был, если потребуют, закрыть глаза на все, чего бы он здесь не увидел или случайно не узнал. Его заботило лишь одно, сможет ли он через день или два уйти прочь так же свободно, как сейчас сюда въезжает.

Глава 12

Ворота задвинулись так же проворно и тихо, как и открывались, надёжно отрезая нежданных гостей от всего остального мира. Инк усилием воли подавил вспыхнувшее в душе смятение, интуитивно ощутив нависшую над ним тень несвободы. Все искусники сильнее других благ ценят волю и возможность самостоятельно выбирать, какой предмет или зелье изготовить. Потому-то так ненавидят любые цепи и решётки, неважно, будут они простыми, золотыми либо иллюзорными. Не поют соловьи в клетках, не поворачивают реки вспять. Однако далеко не каждый может осознать, как важна для поэта воля, и еще меньше тех, кто признает ремесло искусников равным творчеству менестрелей и художников. Но доказывать им степень заблуждения никто из искусников не собирается, это самое безнадёжное и бесполезное занятие.

Несколько мужчин в темно-серой одинаковой одежде выскочили на низкое крыльцо, почти бегом бросились к Дайгу и выслушав его короткое распоряжение, так же торопливо бросились к повозкам. Инк теперь не сомневался, дальше с пленниками разберутся и без него, спрыгнул на чисто выметенные плиты дворика и отдал ключи подошедшему мужчине, назвать которого монахом просто не поворачивался язык. Не бывает у монахов таких нахально-дерзких взглядов и мозолистых ладоней.

Однако Инк тут-же забыл про слугу, рассмотрев жест Дайга, подзывающего его ближе.

В свою очередь поймал за рукав рыжую, стоящую чуть в сторонке рядом с любознательно крутившим головой Ленсом и строго приказал ей идти за ним и не отставать. Впрочем, он и сам не собирался ни на лин выпускать ее из виду.

Девчонка смерила его неприязненным взглядом и едко хмыкнула, но всё же поплелась следом, крепко держа братца за руку. Остальные возницы неуверенно двинулись за ними, но Дайг, ожидавший напарника на крылечке, сделал одному из монахов знак и тот мягко, но непреклонно перехватил деревенских сирот, повёл в сторону невысокого здания в дальнем углу двора. Туда уже, пошатываясь и озираясь, брели выпущенные из кибиток узники, и Инк поспешил отвернуться, чтобы невольно не добавить себе забот. Он пока и с одной не разделался, и неизвестно, сколько еще будет ею заниматься.

Немолодая женщина, одетая в такую же серую одежду, как и встречавшие их монахи, с тою лишь разницей, что у неё из-под длинной рубахи выглядывал подол юбки, а не штаны, молча кивнула Дайгу и сделала знак следовать за нею.

Несколько линов искусник шагал следом за Дайгом молча и хмуро, почти не глядя по сторонам, но пройдя с десяток поворотов, коридоров и лестниц, ведущих то вверх, то вниз, начал ехидно ухмыляться. Монашка старательно запутывала их, водя кругами, и он уже мог назвать не одно место, где проходил пару линов назад.

Дайг оглянулся и свойски подмигнул, давая понять, что заметил злое веселье напарника, и искусник коротко пожал в ответ плечами, безмолвно обещая не обижаться на подобные хитрости.

-Она заблудилась? — звонко и по-детски бесхитростно поинтересовался вдруг Ленс, — мы мимо этой двери третий раз идём.

-Ты ошибся, — попробовал утихомирить его Дайг, но эта попытка потерпела неудачу.

-Нет, — уверенно обрадовал его мальчишка, — когда мы шли мимо второй раз, я на неё плюнул. Вон, видишь?!

Плечи идущей впереди женщины дёрнулись, и она закхекала, словно в приступе кашля, но Инк её уловке не поверил. Сам в щекотливых ситуациях умел отвлекать внимание, причём намного лучше.

Зато после этого выступления Ленса их путь продолжался недолго. Провожатая резко свернула в скрытый за занавесью коридорчик и вежливо распахнула перед гостями обитую войлочной кошмой дверь.

-Доброе утро, — приветствовал их невыразительный, словно смертельно усталый женский голос, и Инк в который раз порадовался, что зелье ночного видения ещё не потеряло силу.

В комнате властвовал густой сумрак, усиленный плотно задёрнутыми шторами и еле тлеющей лампадке не под силу было его разогнать. Несомненно, хозяйка комнаты не собиралась позволять незваным гостям рассмотреть себя во всех подробностях.

Но старик разглядел всё. И довольно молодое ещё лицо, отмеченное печатью той строгой красоты, которая не меркнет с годами, а становится утончённое и дороже, как творение великого мастера. И одежду, ничем не отличавшуюся по виду от той, в какой ходили обитатели этого места, но значительно превосходящую ее по качеству. А еще тёмные волосы, собранные на затылке в тяжёлый узел и цепочку от амулета, выглядывающую в вырезе рубахи.

Инку просто до дрожи в пальцах хотелось проверить амулет наставницы собственным браслетом, но он стоял неподвижно, подозрительно обшаривая взглядом комнату, как сделал бы каждый, кому не добавляло зоркости выпитое зелье.

-Доброе утро, матушка, — учтиво произнёс Дайг и принялся объяснять, не ожидая расспросов, — в этих детях я принимаю участие... их дядю убили ночники. А старика нанял себе в помощь. Остальные — узники из Ивстона.

-Обоз, разумеется, встретился вам случайно, — по-прежнему безразлично проговорила настоятельница, — отведи детей в верхние комнаты и устрой отдыхать, а я пока побеседую со стариком.

Телохранитель не задал ни единого вопроса, немедленно развернул Лил лицом к двери и почти вытолкнул из комнаты, а Ленс сам выскочил следом за сестрой. Следом за ними спокойно вышел Дайг, плотно прикрыв за собой дверь.

-Как ты думаешь... — помолчав несколько мгновений, так же отрешённо осведомилась матушка, — кто из людей, бывших лин назад в этой комнате, не сумел рассмотреть узор на ковре?

-На ковре нет узоров, — вежливо склонил голову Инк.

Эта игра было ему известна, и он точно знал, отвечать лучше правду, по крайней мере, о тех подробностях и событиях, которые можно проверить. Но немного, до известного предела, схитрить всё же можно.

— То-есть, ты не хочешь отвечать за остальных, — полуутвердительно произнесла настоятельница.

-Так ведь за них отвечает мой хозяин, — простодушно вытаращил глаза искусник, — ему всё про них ведомо.

-В самом деле... — притворно задумалась женщина, — а почему он нанял тебя? Кстати, как его зовут?

-Я так и зову, хозяином, — заявил старик, правдиво вытаращив глаза, — а почему он нанял меня, вам тоже лучше у него спросить.

-А ты не знаешь?

-Подозреваю... но утверждать не возьмусь. Негоже в мои лета попусту языком молоть.

-Да, старость не радость... если она настоящая, разумеется.

-Кому как, — пожал плечами Инк.

-А сколько, ты говоришь, тебе лет?

-Когда это я такое говорил? — неподдельно изумился искусник.

-Ну, раз не говорил, значит скажи сейчас, — строго приказала настоятельница, показывая этим свое нежелание и дальше болтать ни о чем, — но сразу предупреждаю, как я думаю, в этой комнате не было ни одного человека, который не рассмотрел ковёр.

-Если только его не интересовали совсем другие вещи, — упорно стоял на своём Инк, и, не желая ссориться с хозяйкой, примирительно добавил, — например, Ленса вряд ли волновало, на чём он стоит.

-Вот теперь я уверена... — откинувшись на высокую резную спинку деревянного кресла, довольно усмехнулась матушка, — что точно знаю, почему Дайг нанял именно тебя. Хотя наверняка всё намного сложнее. И значит, у меня есть для тебя подарок... или даже не один.

Инквару очень хотелось в ответ на это заявление ввернуть нечто язвительное, но на его лице появилось растерянно-изумлённое выражение.

-Да за какие заслуги, матушка! Нет, я, конечно, премного благодарен... но вы что-то путаете.

-Да как я могу спутать, — передразнивая его, всплеснула руками настоятельница, раскрыла стоящую на столике шкатулку с письменными принадлежностями, покопалась и положила перед Инком туго скрученный лист сероватой казённой бумаги, — если тут всё подробно описали.

Еще даже не взяв свиток в руки, искусник доподлинно знал, о чем пойдёт речь в приказе, какие городские главы считали нужным отправлять всем правителям окрестных баронств, сёл, городков и крепостей. Разумеется, никто из них и близко не надеялся вернуть пропавшие ценности или беглеца. По неписанным законам этого мира все трофеи оставалось как вознаграждение тому, кто поймал наглеца, осмелившегося не подчиниться хозяину родных мест. Потому и писались подобные указы не для того, чтобы вернуть утерянное, а ради острастки всех остальных, кто вздумает подняться наперекор воле правителей.

Пока Инквар читал описание собственной внешности и кучи различных преступлений, к которым не имел совершенно никакого отношения, ему удавалось удерживать на лице невозмутимое выражение, однако в его душе в эти лины кипела смешанная с отчаянием ненависть.

Вот и кончилась его игра, не успев даже как следует начаться. Отказываться от своей внешности глупо, да и бесполезно, как всем известно, старшие сестры монастыря имеют магические способности. Говорят, будто только к целительству тел и душ, но Инк давно не верит таким россказням. Невозможно обладать только одной способностью, просто остальные обычно послабее основной. Такие как предсказание погоды, видение заряженных магией вещиц и распознавание истины.

Поэтому его мгновенно выведут на чистую воду, да и сила на их стороне. Смешно представить, как искусник отбивается от кучи монахов, которые пожелают сунуть его в лохань, чтобы рассмотреть истинную внешность. И печально, так как отбиваться он не станет. Тут негодяев и злодеев нет, а причинять вред всем остальным Инку не позволит этика искусников. Настоящих, разумеется.

И как ни горько это признавать, но видимо он добегался... жаль, что так скоро. Рыжих подопечных тоже жаль... но их вроде бы взял под охрану Дайг. А вот про него искусник думать не хотел... слишком тяжко и больно вдруг становилось в груди, хотя разумом он всё понимал. Слишком хорошо знаком телохранителю этот монастырь, и слишком ему тут верят... то, как встретили, о многом говорит. Такое доверие не рождается на пустом месте, его заслужить нужно, и услуга непременно должна быть весомая, важная для здешних хозяек. Просто деньгами или ценностями такого не купить... да и богат монастырь, очень богат. И некоторые с удовольствием запустили бы загребущие лапы в его сокровищницу, да пока удерживает здравый смысл. Все живые люди и у всех в любой момент могут найтись тяжёлые болячки или появиться раны. И куда тогда бежать за спасением, если разграбят монастырь и растащат по баронствам его обитателей?

-Ну а какой же еще подарок меня ожидает? — Самим вопросом признавая справедливость предположения матушки осведомился Инк и в его голосе, против желания невольно прорвалась нотка горечи.

-Вот, — так же бесстрастно выложила монахиня на стол второй свиток.

Это послание искусник читал, не скрывая мрачной ухмылки, сразу трое, Хангильда, Фертин и градоначальник Индруга объявляли крупную награду за известие о месте его пребывания. Причём, последний обещал заплатить втрое, если получит не просто известие, а самого Инка.

-Спасибо, — дочитав, бросил он письма на стол, — что дальше?!

-Вот это, — подала последний свиток матушка.

На этот раз послание было написано на клочке грязноватой бумаги, и явно неподалёку от воды, или под дождём, некоторые буквы расплылись и поблекли. Неизвестный Инку человек сообщал, что полторы декады назад заставу в Минье прошёл невзрачный старик, грудь которого светилась новогодним деревом. А еще через три дня проехал отряд хорошо вооружённых всадников, и их командир расспрашивал именно об этом старике.

Вот это была очень важная информация, и самым главным в ней была вовсе не осведомлённость ловцов о новой внешности Инка. Он не особо и надеялся пройти весь путь до перевала и ни у кого не вызвать подозрения, рассчитывал только на фору во времени. Слишком много людей подрабатывает соглядатайством, и слишком хорошо снабжают самых прилежных из них различными амулетами, чтобы чужой человек мог проскользнуть мимо, не вызвав никаких подозрений. Кроме того, работают доносчики по принципу, лучше переусердствовать, чем не доложить о какой-нибудь, пусть и самой небольшой неувязке в облике или поведении незнакомца. И теперь, когда с таким трудом доставшаяся фора фактически исчерпана, искуснику будет намного труднее улизнуть из лап ушлых ловцов.

Но и эта неприятность казалось мелочью по сравнению со словами монастырского доносчика о новогодних огоньках. Инк сам, лично усилил медную сеточку, скрывающую малейший отсвет спрятанных в жилетке камней, амулетов и браслетов, сам обшил ею изнанку верхней рубахи, которую, не снимая, носил поверх жилета. И, обрядив во всё это подходящий чурбак, тщательно проверил браслетом, не выдаст ли его свет магических вещиц.

А какой-то шпион рассмотрел кучку огоньков так легко, словно искусник не сделал всего возможного для своей защиты. Обидно и горько, и тем обиднее, что последние три дня он сам лез в ловушку, с искренней уверенностью считая, будто действует по собственной воле.

Инк разом припомнил все события последних дней, ночников, Кержана, рыжую нахалку... покачнулся и тяжело шлёпнулся на стул, закрыв лицо руками. Было невыносимо больно понимать, что все те, за кого он так волновался, оказались просто дешёвыми комедьянтами. Безусловно, ловкими и талантливыми... но от этого не менее презренными.

Неподалёку послышалось лёгкое шуршанье, раздались чьи-то мягкие шаги, потом мягко чмокнула дверь... Инк ни на что не обращал внимания. Больше ему ни до чего нет дела... узников не должны волновать проблемы и заботы тюремщиков.

Голова мужчины неожиданно закружилась и потяжелела, словно его страдания внезапно стали насыпанными в шапку булыжниками. Сообразив, что это кончается действие зелья бодрости, искусник склонил голову к плечу и, безразлично усмехнувшись, закрыл глаза, отдавая себя во власть случайности.

Глава 13

Проснувшись, Инквар не сразу открыл глаза, сначала на миг затаил дыханье и попытался вспомнить, что происходило в тот момент, когда он засыпал. Душу отчего-то давило тяжёлое, не прошедшее за время его сна ощущение крупной утери, и первым делом следовало разобраться, откуда оно взялось. В памяти почти мгновенно всплыл полумрак комнаты, тусклая лампадка и красивая, но холодная как ледяная статуя, женщина в сером.

Вот теперь всё ясно... — помрачнел Инк и не сдерживаясь вздохнул. Да и чего теперь прятать свои истинные чувства?! Отныне он раб, насколько искуснику было известно, никто пока не мог похвастать, будто сумел уйти из монастыря. Да он и сам успел оценить высоту и толщину сложенных из огромных глыб старинных стен, ограждающих монастырь со стороны входа в узкое ущелье, отвесные бока скал, вздымающихся над крышами построек и тающий вдали полукруг покрытых снегом горных вершин. Замыслить отсюда побег может только безумец, готовый не щадить ни своей ни чужих жизней.

Искусник еще раз вздохнул и распахнул глаза.

Сперва ему показалось, будто ничего не изменилось и спит он в той же комнате, где засыпал, но наважденье длилось всего миг. Хотя и здесь было так же сумрачно и неуютно, как там, но лежал он всё-же на постели, и даже был укрыт одеялом, хотя и полностью одет.

Значит знают, как опасно пытаться раздевать искусников, искривила губы злая ухмылка, и Инк приподнялся на локте, изучая комнату, куда кто-то отважился его притащить. Узкая, как и подобает кельям, и такая же холодная, маленькое, как бойница, окошко даёт представление о властвующем снаружи времени суток и о погоде, но почти не пропускает света. Однако и того, какой попал сюда из серого то-ли позднего вечера, то-ли из раннего утра вполне хватает, чтобы рассмотреть маленький столик у окна и вторую лежанку у противоположной стенки. Она стояла на расстоянии вытянутой руки и Инку хватило одного взгляда, чтобы узнать мирно спящего там мужчину.

Непонятно только было, как у него хватило глупости или наглости заснуть рядом с тем, кого он так подло предал? Неужели не заподозрил, каким искушением станет для дрожащих от ненависти пальцев искусника его незащищённое горло?!

Инк перевёл взгляд на собственные руки, самовольно потянувшиеся к карманчику с ядовитыми иглами и усмехнувшись, бессильно уронил кисти на постель.

Все правильно он рассчитал... понял небось за время совместного путешествия, что Инк не дурак, и не самоубийца. И никогда не станет нападать или мстить сгоряча, не продумав последствий и скрупулёзно не просчитав всех шансов.

Откинув одеяло, искусник сел, покрутил шеей, разминая уставшие от неудобного положенья позвонки, и решительно встал с лежанки. Где тут у них умываются?! Да и сжевать чего-нибудь неплохо бы, а потом он сядет и обдумает, как выжать из этой паршивой ситуации максимум выгоды. А после затаится... и будет ждать, пока изменчивая судьба не подбросит шанс или подсказку.

Когда он вернулся в комнату, Дайг уже не спал, сидел на своей постели и спокойно затягивал шнуровку колета.

-Доброе утро, — испытующе глянув на вошедшего, поздоровался телохранитель, однако Инк притворился глухим.

Ему совсем недавно пришла в голову неожиданная и крамольная мысль, раз он теперь раб, то далеко не простой, и значит те, кому нужны его услуги, должны мириться и с его причудами. Разумеется, ничего особого он требовать не станет... но приветствовать тех, кого отныне ненавидит, решительно не желает.

-Дед... — подождав пару линов, и так и не дождавшись от напарника ни слова, укоризненно произнёс Дайг, — мне казалось... ты отдохнёшь и снова начнёшь соображать как разумный человек... а не как истеричная дура.

Инк тонко усмехнулся в ответ на эти слова, но в груди, скованной болью и холодом, вдруг шевельнулся крохотный тёплый комочек, словно оттаяла застигнутая бураном певчая птичка.

-Я понимаю... — помолчав, хмуро продолжил Дайг, — со стороны может показаться, будто некоторые события произошли не случайно, а направлены чьей-то злой волей, но если припомнить детали, становится ясно, что это всего лишь совпадения. Слишком много сил, людей и денег нужно было собрать и издержать, чтобы приготовить такую сложную ловушку. И я даже готов тебя оправдать... последствия употребления зелья бодрости не всегда предсказуемы, тем более, когда пьёшь его два раза подряд. Да и к тому же ночной бой тебя расстроил... мне известно про этику людей, которые, по-моему, приходятся тебе собратьями по ремеслу. Но если ты сейчас... не признаешь своё подозрение ошибкой, и будешь и дальше думать, будто я привёл тебя в ловушку... то мы больше не знакомы.

-А настоятельница думает так же... как и ты? — сглотнув внезапно вставший в горле комок, тихо поинтересовался искусник, боясь дать волю растущей в душе надежде, — или тебя в её игры не посвящают?

-Не могу за неё говорить... хотя точно знаю, обычно она ничего не говорит и не предлагает. Предпочитает выложить всё факты, какие ей известны и ждать ответных действий. Люди как правило сами домысливают все ужасы и ловушки, которых боятся сильнее всего и принимаются действовать. Хватаются за оружие, начинают лгать и выкручиваться, или торговаться... принимая эту откровенность за предложение сделки или чего похуже. Вот ты чего себе напридумывал, прежде чем заснуть?

-Все мои собратья по ремеслу неистово боятся только одного... — горько усмехнулся искусник, — и этот секрет знает каждый заяц в лесу. Но если ты сейчас не лжёшь... то я попрошу прощения сто раз... и еще один, чтобы наверняка.

-Дед! — расстроенно скрипнул зубами телохранитель, — ну вот скажи, неужели у меня не было более простого способа тебя утащить? Я ведь тоже вожу в тайных карманах несколько фиалов, и некоторые зелья не хуже твоих. Да и не только их... И вполне мог бы не влезать в эту погоню за бандитами!

-Тогда у тебя не было бы повода связать меня клятвой... — тихо объяснил Инк, отворачиваясь к окну, — я ведь принял обязательство доставить рыжих к матери.

-Что?! Вот теперь я понял... вражья сила! Дед... тебе очень паршиво было? Прости, я должен был догадаться и объяснить всё загодя. Тут никого не держат силой... и очень тщательно проверяют тех, кому разрешают остаться. В таком месте жизнь без доверия превратилась бы в кошмар.

-Если тут кормят... — поспешил перевести разговор на другое Инк, — то я пожалуй, простил бы вашей матушке ее методы знакомства с гостями.

-Я принесу завтрак сюда, — резко поднялся с постели Дайг, — а потом сходим к настоятельнице. Она просила привести тебя сразу, как проснёшься.

-Тогда идём к ней, — сразу принял решение Инк, — Позавтракаем позже... а сколько я проспал?

-Сутки, — сообщил телохранитель и почти виновато признался, — Я первый раз проснулся еще перед ужином...