Чаша Владычицы морей

I

Празднование Дня Середины лета во дворце Правителей Алтона в тот год почтили своим присутствием темнокожий посол заморского королевства Малабари и его красавица-жена. Алтонским мужчинам не часто приходилось лицезреть такой тип красоты, поэтому большинство присутствующих на празднике было возбуждено до предела. Цвет кожи никого не смущал, наоборот, в этом крылась своя прелесть, особинка, непохожесть. Жене посла не исполнилось и двадцати пяти. Ее фигура была стройна и грациозна, тонкая талия приятно контрастировала с округлыми налитыми бедрами и великолепной формы ягодицами, обтянутыми яркой пестрой тканью национального наряда. Лицо женщины поражало скульптурной рельефностью черт: высокие скулы, прямой аккуратный нос, пухлые губы и большие глаза, темно-карие, почти черные, то озорно блестевшие, то туманящиеся, томные...

Молодой гвардеец Мартин Дэйл поглядывал на экзотическую красавицу всякий раз, когда ему казалось, что она этого не замечает. И когда он был твердо уверен, что его подруга смотрит в другую сторону. Впрочем, с подругой он провел на празднике не так уж много времени. Им нельзя было демонстрировать свои отношения: она слишком юна, богата, родовита. Он, пожалуй, не уступал ей в знатности происхождения, но вот по части богатства и близко не стоял. Да и репутация старинного рода Дэйлов за последнюю сотню лет оказалась несколько подпорченой, поэтому родителей симпатия дочери, скорее всего, не привела бы в восторг.

Кэтрин Олкрофт приходилась праправнучкой второй в истории Алтона Правительнице. У ее отца давно сложились прекрасные отношения с нынешним главой государства. Когда дочери исполнилось шестнадцать, герцог отправил ее в столицу, дабы при дворе она смогла отточить манеры, получше узнать жизнь и, возможно, нашла бы подходящую партию. Девушка была красива, правда, еще не очень это осознавала и не умела пользоваться преимуществами своей внешности. Жена Правителя, мать троих сыновей, всегда мечтавшая о дочке, с удовольствием занялась ликвидацией пробелов в этой области. Обучение пошло так успешно, что, спустя несколько месяцев, ее муж уже поручал воспитаннице развлекать на балах и приемах важных гостей, между делом выясняя у них кое-какую информацию, благо юная особа оказалась далеко не глупой.

Мартин Дэйл был дальним родственником супруги нынешнего главы государства. Участие жены Правителя в его судьбе давало молодому человеку некоторые привилегии по стравнению с другими гвардейцами. Что ж, родственные и дружеские связи везде и во все времена приносили пользу.

На праздновании Дня Середины лета Кэтрин, по просьбе Правителя, собиралась почтить своим вниманием посла Малабари и поговорить с ним на кое-какие пустяковые, на взгляд непосвященного, темы. Поэтому, подарив пару танцев Мартину, она прошептала ему: "Прости, я должна проводить время с послом", и направилась к одному из столов с угощениями, где темнокожий дипломат отдавал должное северной кухне. Мартин с тоской проводил девушку взглядом. Он прекрасно знал, в чем обычно заключалось подобное времяпрепровождение. Кэтрин начинала довольно откровенно кокетничать с мишенью, а при ее внешности и усилий особенных прилагать не приходилось. Далее послы, как правило, не отрывали от юной особы рук, гладили и щупали где можно и где нельзя. Мартина это бесило, Кэтрин только смеялась: "Они меня всего лишь ласкают, вот во времена моей прапрабабки щипались до синяков!"

Ей доставляла удовольствие ревность гвардейца, тем более что потом, в постели, следовало на редкость бурное завершение очередного дворцового приема. Но в этот раз ситуация складывалась по-другому. Посол приехал с женой, и та была прекрасна. Кэтрин сразу заметила, какое впечатление темнокожая красавица произвела на мужчин. Не ускользнуло от девушки и внимание Мартина к экзотической гостье.

Молодой гвардеец был хорош собой, и женщины его любили. А он весьма пылко отвечал им взаимностью. Кэтрин, поселившись во дворце, быстро обратила внимание на потомка графского рода Дэйлов, но почти сразу заметила: подружек у того хватает. Она была горда и не собиралась входить в их число. Впрочем, желания и планы смертных не принимаются во внимание, когда в игру вступают высшие силы. Старые скрипучие колеса судьбы чуть повернулись и столкнули молодых людей. Кэтрин сразу поставила Мартина в известность, что не потерпит измены. Он дал ей слово, причем вполне искренне, и у нее за прошедшие десять месяцев их близкого знакомства ни разу не возникло повода усомниться в нем. До Дня Середины лета.

Жена посла, Кьяра, весьма заинтересованно поглядывала на светлокожих северных мужчин, с наслаждением ловя их отнюдь не холодные взгляды. Ни она, ни ее муж не знали ревности, позволяя друг другу получать удовольствие на стороне. Особенно во время дипломатических визитов в экзотические страны. Посол с самого начала праздника присматривал подружку на ночь. Белокожие женщины, отличавшиеся нежной красотой потаенной изнанки яркой раковины, неумолимо притягивали горячего южного мужчину. Он никак не мог ни на ком остановиться, выбрать между золотистыми локонами и рыжими кудрями, голубыми и серыми глазами, черным деревом прядей, ниспадающих на белеющие будто лепестки магнолии шею и грудь... Наконец, дипломату повезло: совсем юная девушка сама подошла к нему, избавив от мучительного бремени выбора, и, явно заинтересованная, стала о чем-то болтать. Кьяра сразу обратила внимание на эту особу. Та была очень хороша, а через пару-тройку лет обещала стать еще лучше. "Особенно когда поднаберется опыта и ума-разума", — подумала жена посла. — "Исчезнет это восторженное щенячье выражение лица, и она станет выглядеть как настоящая женщина."

Но еще больше темнокожую красавицу заинтересовал парень, с которым танцевала девушка. Он тоже был молод. Постарше своей партнерши, но наверняка не больше двадцати, насколько Кьяра могла оценить возраст белого мужчины. Темноволосый и синеглазый, не слишком высокий, молодой человек отличался прекрасным сложением и приятной раскованностью в движениях. Женское чутье подсказывало: опыта в постели ему не занимать.

Кьяра быстро почувствовала взаимность своего интереса, но заметила и то, насколько синеглазый красавчик боится выдать себя партнерше. "Да они спят вместе! И судя по тому, как он на нее смотрит, это не просто интрижка. Девочка хороша, его можно понять. Но им еще рановато думать о серьезных отношениях, в этом возрасте все равно ничего не выйдет." Жена посла уже стала продумывать план, как бы оторвать парня от его зазнобы, но та неожиданно сама сыграла ей на руку, проявив интерес к мужу Кьяры. "Ну вот, боги услышали мои молитвы и устроили все удобно и справедливо", — усмехнулась про себя женщина, направляясь к мрачному гвардейцу, не сводившему глаз с девушки и посла.

— Здравствуйте, сударь, — проворковала темнокожая красавица, чуть приседая на северный манер перед молодым человеком.

Лицо того мгновенно посветлело, и он галантно поклонился, отвечая на ее приветствие. Они немного поболтали на пустяковые светские темы, потом он пригласил ее танцевать. В танце Кьяра откровенно прижималась к партнеру, опускала голову ему на плечо, томно заглядывала в глаза. Гвардеец казался польщенным и, судя по некоторым ощущениям во время особо тесных обжиманий, хотел ее, но, увы, ничего не предпринимал. И что еще хуже, время от времени его взгляд находил девчонку, кокетничающую с послом, и надолго там задерживался. Но Кьяре было уже не семнадцать и даже не двадцать лет, в науке соблазнения она разбиралась гораздо лучше этой глупой влюбленной парочки. Когда парень в очередной раз уставился на свою милую, женщина, не таясь, проследила за его взглядом, притворно вздохнула и с томными интонациями произнесла:

— Сударь, если это ваша девушка, я вам сочувствую. Перед моим мужем не устояла еще ни одна, даже если он бывал не слишком заинтересован. А такую юную белокожую красавицу он вряд ли упустит.

Молодой человек тут же перевел взгляд на партнершу и сказал как ни в чем не бывало:

— Простите, моя леди, я вас не понимаю.

— Да бросьте! — рассмеялась Кьяра. — Вы неравнодушны к девочке, с которой танцевали до меня. И не отпирайтесь, — она игриво помахала пальчиком у него перед носом, заметив по выражению лица гвардейца, что он и дальше собирается все отрицать.

— Она не станет... — сдался он, явно думая другое.

Кьяра торжествовала: полдела было сделано.

В этот момент на подкрашенные сладко пахнущей помадой губы Кэтрин сел маленький ночной мотылек. Она попыталась его сдуть, но ничего не получилось: лакомка вцепился всеми шестью лапками. Посол, обрадованный благовидным предлогом, тут же провел пальцем по губам девушки, намеренно размазывая помаду. Последовали извинения, смех и дальнейшие усилия по удалению помады с лица. Кьяра видела, что ее муж гладит пальцем губы девушки. Она тут же придала своему лицу чрезмерно заинтересованное выражение и уставилась на посла и Кэтрин со словами:

— Возможно, сударь, спать с ним она и не станет, а приласкать своим нежным ротиком не откажется.

Гвардеец тут же проследил за ее взглядом и увидел, как темнокожий мужчина гладит пальцем губы Кэтрин, а та смеется.

— Большинство женщин такие ласки и изменой-то не считают, — жена посла с торжеством наблюдала за выражением лица парня, явно считавшего, что подруга нанесла ему удар в спину. — В общем, это справедливо: семя можно выплюнуть, а рот — прополоскать.

Парень, наконец, отвел взгляд от дипломата с девушкой и посмотрел на темнокожую красавицу, призывно улыбавшуюся ему и прижимавшуюся всем своим жарким, исполненным желания телом. Выражение его лица тут же изменилось, он улыбнулся ей. "Наверное, улыбался так каждой хорошенькой мордашке, пока не угораздило связаться с этой наглой девчонкой", — подумала торжествующая Кьяра. — "Ишь, чего захотела: привязать к себе такого молодца да еще в его-то возрасте! Интересно, сколько времени у него никого кроме нее не было?" Маневры "наглой девчонки" вокруг ее мужа совершенно не трогали жену посла.

— Пошли!

Гвардеец схватил Кьяру за руку и потащил в сторону скудно освещенной садовой дорожки. Судя по его напору, спать только с одной женщиной ему пришлось достаточно долго.

Праздник Дня Середины лета по традиции проходил в дворцовом саду. Вся партерная часть парка освещалась светильниками, фонариками, факелами и чашами с горящим ароматическим маслом. Там и тут стояли столы с угощением, стулья и дополнительные скамейки. На газонах слуги разложили груды подушек для желающих максимально приблизиться к природе. Танцующие отбивали дробь каблуками или плавно скользили по специально сооруженным деревянным помостам. Большинство гостей проводило время в этой сияющей огнями, звенящей музыкой и смехом части парка, но время от времени разгоряченные танцами, флиртом и вином парочки ныряли в темные дорожки и добирались до ближайшей беседки или густых зарослей. Некоторые предусмотрительные кавалеры успевали прихватить с газона одну-другую подушку.

Мартин к таковым не относился. Любуясь издали женой посла, он не собирался нарушать данного Кэтрин слова. Не передумал и когда, танцуя с Кьярой, заметил ее интерес. Но стоило ему мельком представить, как его Кэти стоит на коленях перед послом и... В голове что-то щелкнуло, и он уже не мог думать ни о чем, кроме как о необоримом желании засадить темнокожей красотке по самое "не могу", желательно на глазах его падкой на члены подружки и ее нового кавалера. Что Мартин и проделал, не откладывая, в одной из не слишком удаленных беседок.

"Жаль, никто не видел", — подумал он, кончив, и почти не испытав удовольствия от этой бурной близости с экзотической красавицей. Впрочем, та была не прочь повторить, и он позволил ей сделать все, что она хотела. Ртом Кьяра работала прекрасно, да и гарцевать на мужчине умела. Вскоре он уже постанывал, а потом снова взял инициативу в свои руки. Сколько времени они провели в беседке, гвардеец не знал. Вернувшись в освещенную часть сада, парочка обнаружила там лишь нескольких самых стойких гуляк. Мартин поискал глазами Кэтрин и посла, но, как и ожидал, не увидел их. Это его почти не тронуло, ибо ревность он уже успокоил с помощью Кьяры. Любовники на одну ночь поцеловались, не стесняясь присутствующих, и ушли с праздника поодиночке.

Ревнивый гвардеец напрасно сожалел, что никто не наблюдал за его близостью с темнокожей красавицей. Их прекрасно видела Кэтрин, причем смотрела достаточно долго, успев убедиться, какое удовольствие получил ее возлюбленный, и как довольна осталась его партнерша.

После происшествия с мотыльком девушка не так уж много времени провела в обществе посла. Его действия становились все более настойчивыми, а спать с дипломатами Кэтрин никто не принуждал. Более того, Правитель через жену донес до воспитанницы, что ей строго не рекомендуется лишаться девственности до свадьбы. У девушки на сей счет имелась своя точка зрения, но она ею ни с кем не делилась. Спать же с послами ради выуживания у тех информации ей совершенно не хотелось. Другое дело — добыть необходимые сведения, заманивая и дразня, не позволяя ничего большего, чем прикосновения. Это была игра, и игра забавная.

К сожалению, Мартин не разделял ее точку зрения. Кокетничая с темнокожим послом, Кэтрин время от времени отыскивала глазами гвардейца, желая показать, что помнит о нем. К ее неудовольствию, он почти сразу стал танцевать с женой дипломата и, казалось, совершенно забыл о своей подруге. Как ни старался молодой человек, наблюдательная девушка почти в самом начале праздника заметила его интерес к заморской красавице. Отделавшись от посла, Кэтрин попыталась найти Мартина, но его нигде не было. Хуже того, куда-то исчезла и супруга заморского гостя. Девушка начала впадать в отчаяние, как вдруг услышала разговор двух дам среднего возраста, потягивавших что-то из кубков.

Собеседницы сидели на скамейке, с удовольствием разглядывали веселящихся гостей и сплетничали. Кэтрин подобралась поближе и устроилась за увитой каприфолью шпалерой, стоявшей почти за самой спинкой скамьи. Несмотря на сильный сладко-свежий аромат цветущей жимолости, девушка учуяла хвойный запах и поняла, что дамы балуются юлом.

— Какая красотка жена этого посла! — проговорила одна.

— Да, недурна, — ответила другая, отрываясь от кубка, — но главный ее козырь — молодость.

— Не скажи, милая Лианна! — хихикнула собеседница. — Она увела кавалера у гораздо более молодой особы.

Кэтрин скрипнула зубами, поняв, о ком идет речь.

— Ты имеешь в виду воспитанницу Правителя и этого гвардейца, бедного родственника ее высочества, дорогая Джанин?

— Да, кого же еще?

— И ты веришь этим нелепым слухам? Что между ними что-то есть? — хохотнула именуемая Лианной, в очередной раз прикладываясь к кубку.

— Конечно, есть! — с уверенностью заявила Джанин. — Мой друг рассказывал...

— Я так и знала, что все эти глупости исходят от мужчин! — подвыпившая Лианна быстро забывала о хороших манерах, невежливо прервав подругу на полуслове. — Кэтрин Олкрофт слишком красива для своего возраста, вот они и сочиняют всякие сказки о ней. А она еще ребенок, что ей делать с этим повесой, который с половиной женщин во дворце переспал? А самое главное, она-то ему зачем? Мне доподлинно известно: он предпочитает женщин с опытом, которые сами знают, что делать. Не дорос еще мальчик девчонок обучать.

Дамы расхохотались нетрезвым смехом, приведя Кэтрин в бешенство. Девушка с трудом подавила желание выйти из своего укрытия и потребовать у развеселой парочки рассказать, куда направились "бедный родственник" и жена посла. Но она на секунду представила, как посмотрят на нее дамы и как рассмеются ей в лицо. Этой картины оказалось достаточно, чтобы в душе проснулось нечеловеческое терпение. Девушка снова внимательно прислушалась к полупьяной болтовне.

— Джанин, ты верно разглядела? Они ушли вместе? — спросила, отсмеявшись, Лианна. Видно, она вообще не была легковерной особой, ибо и в этом случае стала требовать правдивых подробностей.

— Ну да, как раз когда ты пошла за очередной рюмочкой. — "Ничего себе, рюмочка ведерная", — промелькнуло в голове у Кэтрин. — Он прямо-таки тащил ее! Видно, крепко припекло парня. Нырнули вон в ту аллею, которая начинается за скульптурой нимфы и сатира.

Дамы снова расхохотались, высказывая какие-то комментарии на тему соответствия скульптуры и ситуации, но Кэтрин не стала слушать, быстро направившись в указанном направлении. Она не желала быть замеченной и пошла не по дорожке, а между кустами и шпалерами вдоль нее.

Оказавшись в темной аллее, девушка осторожно прокралась вперед, прислушиваясь и вглядываясь в ароматную черноту летней ночи. Она должна выяснить все сама, не полагаясь на досужие домыслы любительниц юла. Только глаза стали привыкать к темноте, как впереди замерцал огонек. Кэтрин прижалась к пряно пахнущим стриженым кустам самшита, защекотавшим голую спину и руки. Хорошо, что ее оливково-зеленое платье не заметно во мраке. Огонек, наверное, горит в беседке. Супруга Правителя чуть ли не в последний момент приказала слугам расставить в садовых павильончиках небольшие масляные светильники для удобств парочек. Алтон всегда отличался свободными нравами, а столичный дворец задавал тон и в этом. И она, Кэтрин, ничего не имеет против, вот только оказаться обманутой совсем не хочется.

Девушка медленно шла дальше, сдерживая дыхание и надеясь, что стук ее сердца кажется громом лишь ей одной. Она почти вплотную приблизилась к беседке и расслышала короткий мужской стон наслаждения, донесшийся из-за завесы смутно белеющих во мраке цветов плетистой розы. Потом раздался воркующий женский смех.

— Твоя подружка этого еще не умеет, не так ли?

Женщина говорила на языке Континента с заметным акцентом. Это, несомненно, была жена посла. Мужчина ничего не ответил, и до Кэтрин, стоявшей совсем близко, долетел звук поцелуя.

Девушка замерла. Ноги будто приросли к земле, ей не хотелось идти дальше и смотреть, кого там ублажает темнокожая красавица. Кэтрин уже решила повернуть назад, но тут в до этого совершенно пустой голове вихрем закружились мысли. "Я не смогу порвать с ним без доказательств. И не поверю, если он скажет, что ничего не было, даже если ничего не было. Значит, придется убедиться самой. Если в беседке не он, весь кошмар тут же закончится. Как Марти посмеется, когда я расскажу ему! Если расскажу. А если это он с ней... Тогда все кончено! Но лучше так, чем продолжать и при каждом взгляде на него, при каждом прикосновении мучиться от мысли, что он был здесь, с ней." Девушка собрала волю в кулак и осторожно, бесшумно стала обходить беседку с таким расчетом, чтобы заглянуть туда со стороны, противоположной входу. В свете масляного светильника она сумеет различить лица, а ее парочка не заметит сквозь густые заросли роз, увивших легкое садовое строение.

Вот Кэтрин стоит у самой беседки, остался последний шаг. В голове опять воцарилась звонкая пустота. Все звуки: стрекот цикад, трели древесных лягушек, шорох слабого ветерка в ветвях, исчезли. Осталось лишь громоподобное биение сердца. Но когда девушка заглянула в беседку, смолкло и оно, ибо сердце остановилось. Или ей так показалось. Да, это был Мартин, ее Марти. Она прекрасно видела его лицо, когда он приник к чувственным пухлым губам темнокожей женщины. Кэтрин на какую-то долю секунды даже залюбовалась ими: оба обнажены, молоды, прекрасны и полны желания, черное и белое сплелись в изысканном причудливом узоре. Но мгновение прошло, и на подглядывающую девушку обрушился ад.

Это было некое подобие антиоргазма. Душа Кэтрин не распахивалась навстречу миру радужными крыльями бабочки, выплескивая радость и наслаждение, лучась теплым светом, а будто втягивалась внутрь, подобно щупальцам потревоженного морского цветка. И увлекала в себя тьму, отчаяние, скорбь. Бесконечные тени и вселенский холод переполнили ее и взорвались где-то внутри ослепительной вспышкой невыносимой боли. Девушка какое-то время наблюдала за любовниками, но боль выжгла в ней все эмоции. Рассудок лишь хладнокровно фиксировал позы, стоны, взаимное удовольствие. Наконец, посчитав, что видела достаточно, Кэтрин бесшумно отошла подальше от беседки и бросилась в свои покои, каким-то чудом умудряясь выбирать безлюдный маршрут.

Девушка пришла к себе и, удивляясь собственному самообладанию, стала думать, как ей лучше поступить. Просто игнорировать Мартина или сказать ему в лицо об окончании их отношений? Поначалу Кэтрин склонялась к первому варианту, но потом прикинула: перестань она замечать гвардейца, он может попытаться разыграть невиновность и начать преследовать ее, выдав теперь оставшуюся в прошлом связь. А это совершенно не нужно. Лучше сказать все в лицо, покончив с прошлым одним ударом. В самом деле, к чему растягивать сомнительное удовольствие?

Мартин жил в казармах, как и все гвардейцы, но, состоя в родстве с женой Правителя, располагал и небольшой комнатой во дворце. Там хранились кое-какие его вещи, поскольку служебное жилье было тесновато. Иногда молодой человек проводил в комнатушке свободное от службы время, но никогда не водил туда женщин. Ему нравилось иметь собственное убежище, куда вхожи лишь немногие. Кэтрин стала, пожалуй, первой особой женского пола (не считая супруги Правителя и горничной), удостоившейся чести попасть туда. В этой комнатке молодые люди обычно и проводили время вдвоем. У девушки имелся свой ключ, который Мартин подарил ей через месяц после начала их романа.

На следующий день после праздника гвардеец был свободен, и они с Кэтрин условились провести остаток ночи и утро в его комнатушке. Значит, если она пойдет туда, то наверняка застанет бывшего возлюбленного и, скорее всего, одного. "Вряд ли он потащит к себе кого-нибудь, у меня же есть ключ." И Кэтрин, не откладывая, отправилась к Мартину. Подойдя к двери в конце одного из почти необитаемых коридоров, она тихо постучала: никто не ответил. Девушка подергала ручку: заперто. Воспользовалась ключом и вошла, закрывшись изнутри. Ночь подходила к концу, ждать пришлось недолго — вскоре послышалось лязганье отпираемого замка, и появился Мартин. Он не смог скрыть удивление, застав у себя Кэтрин.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался холодно, не глядя на нее.

— Жду тебя. Нужно поговорить, — еще более прохладным тоном ответила она.

— О чем, интересно узнать?

— О том, что я все знаю и видеть тебя больше не желаю.

Он взглянул на нее с еще большим удивлением, но без малейшего смущения. Это ее взбесило.

— Какие же вы, бабы, хитрые, — голос звучал совершенно спокойно. — Тебе понравился другой, и ты хочешь бросить меня. А стремишься представить все в таком свете, будто я сам виноват.

Теперь уже она смотрела с удивлением.

— Что ты говоришь? Какой другой?

— Посол Малабари, которому ты сегодня отсосала. Один раз или его хватило на несколько? — осведомился он, глядя ей в лицо.

— С ума сошел! О чем ты?

Обвинения Мартина были столь нелепы. Кэтрин даже на какое-то время забыла о виденном в беседке, стремясь убедить гвардейца в собственной невиновности.

— Ну и горазды же вы притворяться! — в его глазах, наконец, блеснула злость. — Я сам видел, как он водил пальцем по твоим губам, и тебе это нравилось!

— Мне это не нравилось, тем более что его рука воняла бараниной с чесноком! Но даже если б я взяла его палец в рот, это сильно отличалось бы от того, чем ты занимался с его женой в беседке!

Мартин выглядел огорошенным, но не пристыженным.

— Откуда ты знаешь? — он по-прежнему не отводил взгляда.

— Я видела все сама, вот этими самыми глазами, в которые ты сейчас таращишься. А ты видел своими бесстыжими синими зенками, как я кому-то, кроме тебя, сосала? Или, может, ты наблюдал, как я с кем-то трахалась? Целовалась? Обжималась? Ты хоть раз видел меня с кем-то?!

— Видел много раз со всеми этими послами!

Гвардеец начал подозревать, что обвиняет во лжи и притворстве не ту женщину, но признать свою вину, все объяснить и выглядеть при этом глупым мальчишкой, которого обманули и поимели, казалось невозможным. Кэтрин же от его слов дернулась как от пощечины, и он пожалел о сказанном.

— Ты прекрасно знаешь, чем и почему я занималась с послами, — тон девушки стал ледяным. — Возможно, мне нужно было отказаться, когда я стала спать с тобой, но это могло возбудить подозрения, и пострадал бы ты, а не я. Впрочем, что я пытаюсь объяснить? Кому и зачем? Я уже все сказала. Прощай.

Кьяра ловко его провела, в этом не оставалось сомнений. Мартин достаточно хорошо узнал Кэтрин за время их связи. Она умела притворяться, но не слишком любила и никогда не обманывала его. Да и какой тонкой игры он ждет от влюбленной семнадцатилетней девчонки, у которой он первый. А вот Кьяра... Проклятье!

Кэтрин в этот момент подошла к двери и взялась за ручку.

— Кэти! — он рванулся к ней и схватил за руку.

Девушка так и застыла, будто закоченела от его прикосновения. Он отпустил ее прежде, чем она ему велела.

— Не называй меня так. И не смей прикасаться.

— Кэтрин, послушай, пожалуйста, всего минуту, не уходи!

Мартин стал совершенно несчастным. Девушка никогда его таким не видела и почувствовала жалость. Он заметил, как ее лицо чуть смягчилось, а рука соскользнула с дверной ручки, и заторопился:

— Я виноват перед тобой, не отрицаю. Она меня обманула, внушила, что ты не устоишь перед ее мужем. Я просто голову потерял от ревности! Ну, и хотел ее, конечно, ты ж меня знаешь. Но я бы сдержался, если б не поверил, что ты... Кэтрин, прости! — он с надеждой взглянул на девушку.

Кэтрин чуть не плакала. Она видела, что Мартин не врет. Ей было по-прежнему жаль его, и даже на минуту захотелось обнять. Но в ноздри ударил исходящий от гвардейца сладкий запах духов темнокожей женщины, и перед глазами тут же встала сцена в беседке. Девушка вновь слышала такие знакомые стоны бывшего возлюбленного, видела, как пухлые фиолетовые губы раскрываются ему навстречу, и его язык ныряет в рот с белоснежными зубами, а он сам вонзается в блестящее черное тело с сумасшедшим желанием. Кэтрин вновь ощутила слепящую вспышку боли.

— Нет, Мартин, не могу. Я верю тебе. И, пожалуй, даже понимаю... Но я просто не могу больше видеть тебя, слышать тебя, чувствовать твой запах, перемешанный с ее. Дай мне уйти и никогда больше со мной не заговаривай.

Ее голос был совершенно спокойным, но что-то в ее интонациях заставило Мартина отойти прочь. Девушка открыла дверь, вышла и тихо притворила ее за собой. Гвардеец какое-то время стоял на месте, потом подошел к кровати и упал лицом в подушку. Последнее, что он заметил, был лежавший на маленькой тумбочке ключ от комнаты, продаренный им Кэтрин.

II

Весь следующий день Мартин провалялся на кровати в своей комнатке, думая о Кэтрин. Он гнал от себя эти мысли, они же, покружившись на задворках сознания, настойчиво возвращались на первый план. "Слишком долго пробыли вместе. Ни с кем раньше не спал больше трех месяцев, нужно было и с ней в тот же срок закончить. Кэти б не возражала. Только не успела она за девяносто дней надоесть. Да и сейчас, по большому счету, не надоела... Неужели влюбиться угораздило?" Он прекратил бесплодные попытки занять свою неумную голову чем-то другим и погрузился в воспоминания.

Кэтрин появилась во дворце Правителей около года назад. На вкус Мартина она была еще ребенком, правда, когда впервые увидела его, взгляд бросила вовсе не детский. У доблестного гвардейца на несколько секунд даже голова закружилась, чего раньше от женских взглядов никогда не случалось. А он переловил их на себе достаточно. С шестнадцати лет почти не знал отказа, теперь уж двадцать один стукнул. Но он понимал: Кэтрин Олкрофт не про него.

Род графов Дэйлов не уступал в древности и славном прошлом герцогам Олкрофтам, но давно минувшие дни мало кого интересовали. То ли дело прекрасно знакомый нынешней аристократии дед Мартина. Благородный дворянин в свое время редко вылезал из игорных заведений Острова Наслаждений, да и прадед частенько туда наведывался. А уж отец... В результате многие земли когда-то обширного феода были проданы, а оставшиеся заложены-перезаложены. Только замок оставался абсолютно чистым от долгов: даже прожженные игроки не решались посягать на родовую святыню. Но содержать его было практически не на что, и он все больше ветшал. Уже лет пятьдесят Дэйлы существовали лишь за счет пошлины. По заложенным землям проходил оживленный тракт, связывающий торговые гавани на западе и центральные области Алтона, включая столицу. Путешественники и купцы обязаны были платить за проезд по графским владениям. Источник дохода весьма скудный и малопочтенный. А кто из родовитых дворян отдаст дочь голодранцу, у которого, начиная с прадеда, в роду одни игроки, причем, как на подбор, неудачливые?

Мартин был умен и сделал выводы из новейшей семейной истории. Он ни разу не испытывал счастье в игре, справедливо полагая, что эта стезя ему удачи не принесет. Молодой человек прислушался к народной мудрости, гласившей: "Не везет в картах, повезет в любви", и ни в чем себе не отказывал с женщинами. Видно, пословица была не из пальца высосана, ибо с прекрасным полом у потомка Дэйлов проблем не возникало. Он без труда сходился с дамами и девицами и столь же легко расставался. Партнерши оставались довольны молодым повесой, а уж он ими — и подавно. Жизнь баловала потомка Дэйлов до появления Кэтрин.

Он не мог забыть ее взгляда. Девушка же, оказавшаяся на удивление неглупой, особенно для своего возраста, быстро поняла: подружек красивый гвардеец меняет с завидной периодичностью. Ей это, видимо, не подходило, и она старалась держаться от него подальше. Мартин тоже не пытался познакомиться с юной воспитанницей супруги Правителя, полагая, что такая связь принесет больше сложностей, чем удовольствия. Но выкинуть Кэтрин из головы не мог, хоть ты тресни! В конце концов он затащил в постель одну молоденькую придворную даму, отличавшуюся редкостно стервозным нравом. Мартин с такими стремился не связываться, как бы хороши они ни были, ибо терпеть не мог женских истерик и визга. А в этот раз не устоял, исключительно потому, что Изольда чем-то напоминала ему Кэтрин. Новая подруга стала устраивать сцены чуть ли не с первой ночи, угодить ей было практически невозможно. Мартин никогда не страдал недооценкой собственной особы, но тут наслушался о себе такого, что стал всерьез подумывать, а все ли с ним в порядке.

Как-то раз, спустя месяц после начала этой в высшей степени неприятной связи, капризная дама назначила гвардейцу свидание в оранжерее. Стоял конец лета, жара, в огромной стеклянной теплице никто не появлялся, так что встретиться там можно было без свидетелей. Мартин пришел вовремя, а его подруга еще не появилась. Он ждал, обливаясь потом и потихоньку начиная задыхаться во влажной духоте, пахнущей землей и какими-то незнакомыми растениями. В конце концов не выдержал и перебрался в тенистый грот, где по каменным стенам, заросшим мхом и папоротниками, струйками сбегала вода. Гвардеец снял куртку, расшнуровал ворот рубахи и улегся лицом вверх на прохладную мраморную скамью. Стоило удобно устроиться, как появилась Изольда.

— Уже разделся и разлегся, — капризно проговорила она, заглядывая в грот. — Вылезай из этой сырой дыры, я не желаю там разговаривать.

Мартин вздохнул и встал со скамьи, затягивая ворот рубахи. Желание послать подружку подальше крепло с каждой минутой.

— Зачем ты хотела меня видеть? — он попытался обнять девушку в надежде улучшить ее настроение.

Она, чуть поломавшись, позволила ему это сделать. Он заскользил губами по девичьей шее, поцеловал соблазнительную грудь, видневшуюся в вырезе платья. Девица торжествующе улыбалась, наслаждаясь своей власть над ним. Мартин заводился все больше. Когда он стал задирать юбку Изольды, дама вывернулась из его объятий и оттолкнула гвардейца.

— В чем дело? — удивился он.

— Вспомнила, чего ты хотел от меня прошлой ночью, — на ее губах играла отвратительная улыбка, в которой прекрасно читалось сознание своей силы и желание унизить мужчину.

— Чего такого я хотел, а ты не желала? — Мартин очень старался держать себя в руках.

— Ах, он уже забыл! Я-то думала, гвардейцы в казармах постоянно этим друг с дружкой занимаются. Скажи, ты чаще пользуешься чужими задницами или свою подставляешь?

Остатки терпения Мартина тут же испарились.

— А не пошла бы ты подальше со своими вопросами? И знаешь, чем спать с тобой, уж лучше мужика в задницу трахать.

— Спасибо, признался! — расхохоталась Изольда. — Я знала, что ты не мужчина. Приятного времяпрепровождения в казармах, урод! — она, все так же мерзко улыбаясь, помахала ему рукой, и удалилась, весьма довольная собой.

Гвардеец побрел назад в грот и сел на скамейку. На его счастье в душной теплице пусто: видеть никого не хочется. Можно тут отсидеться и успокоиться, времени у него до очередного дежурства достаточно. Эх, знал же с кем связывается! Хотя выслушивать о себе такое от кого бы то ни было — удовольствие ниже среднего. К тому же его впервые бросила женщина. Обычно он сам объявлял о конце отношений, но всегда старался сделать это, не раня чувств партнерш. Чего дамочек зря обижать? Они ему доставили удовольствие, он — им, все довольны. А тут какая-то стерва специально его так приложила! Будто мало он от нее до этого вытерпел. То недостаточно чисто выбрит, то рубашка несвежая, то она кончить не успела, после того как он чуть ли не час сдерживался. Гвардеец стукнул кулаком по каменной скамье, потряс ушибленной кистью и приказал себе успокоиться. Надо просто выкинуть эту злобную дрянь из головы, найти сегодня же какую-нибудь милашку понежнее, лучше из служаночек. Они очень даже ценят внимание благородных господ, пусть и не богатых. Всегда рады угодить и приласкать... Ну вот, мысли приняли правильное направление. Мартин улыбнулся и уже собрался немного помечтать, улегшись на прохладную скамью, но услышал тихое поскрипывание песка дорожки под чьими-то ногами. Шаги приближались к гроту. "Проклятье, до чего ж сегодня не везет! Я здесь как в ловушке: не уйти и спрятаться негде", — с тоской подумал он, поглядывая на вход, наполовину скрытый буйными тропическими лианами. Вот на пол легла чья-то тень, и в светлом проеме появился темный женский силуэт.

— Зачем вернулась? Забыла еще что-то интересное сказать? — спросил он хриплым от злости голосом.

Женщина на мгновение остановилась, потом вошла в грот, и он узнал Кэтрин Олкрофт. Она смотрела на него с каким-то странным выражением. Он молчал, удивленный.

— Ты вовсе не урод, — проговорила девушка. — Вот только зачем связываться с такой стервой? Глупцом ты тоже не выглядишь.

— Не выгляжу, но являюсь. Связался из-за того, что она внешне похожа на тебя, — вырвалось у него.

— Похожа на меня? Не замечала.

Кэтрин улыбнулась, и на ее щеках появились очаровательные ямочки, которые он не раз целовал в своих снах. У его теперь уже бывшей дамы таких не было.

— У нее тоже пепельно-рыжие волосы и почти зеленые глаза, — с неохотой проговорил он.

— Пепельно-рыжие! — рассмеялась она. — Ты стихи не пишешь?

Он отрицательно качнул головой.

— Я так и думала, у тебя на это просто времени не должно хватать.

Гвардеец взглянул на нее с подозрением. Неужели и эта решила поиздеваться? Нет, не похоже, девчонка его поддразнивает, но по-доброму. Выглядит при этом очень мило. Опять начинается! Из-за нее же влип в эту Изольду. И куда все правильные мысли насчет служаночек подевались? Безвозвратно канули в эту ямочку на нежной щечке... Тьфу ты, наваждение какое-то! Надо заставить себя прислушаться, о чем она говорит.

— ...Волосы у меня русые, правда, с рыжеватым оттенком. А глаза зеленые, все верно. У твоей бывшей они, скорее, карие или какого-то болотного цвета. Впрочем, тебе виднее, — она замолчала, слегка смущенная его молчанием и слишком пристальным взглядом.

— Садись, или мне придется встать, — он вспомнил о хороших манерах и перестал пялиться на нее.

Кэтрин чуть помедлила и присела на краешек скамьи, повернувшись к Мартину.

— Ты слышала мой разговор с этой?.. — гвардеец чувствовал неловкость, но убегать из грота, отталкивая девушку с дороги, было верхом глупости.

— Слышала и видела, прости, пожалуйста. Вообще-то я никогда не шпионю. Оказалась здесь случайно: хотела сократить путь, пройдя через оранжерею, и наткнулась на вас. Идти вперед я не могла, надо было повернуть назад, но я почему-то нырнула в заросли.

— Почему-то? — переспросил он, почувствовав в ее тоне неискренность.

— Хочешь знать? — с вызовом спросила девушка.

Мартин на минуту задумался, подозревая, что ответ ему известен. Женщин он успел изучить неплохо, а эту неопытную девчушку, бросившую на него при первой встрече такой взгляд, прочитать совсем не трудно. А нужно ли? Он же знает прекрасно: она — пташка не его полета. Эх, если б не эта стерва, которая просто размазывала его по половичкам весь последний месяц, он бы сдержался и не стал допытываться. А ведь связался с Изольдой только из-за Кэтрин. Ладно, пусть выскажется!

— Хочу, — он посмотрел ей в глаза.

— Ты мне интересен. Я хотела посмотреть, чем ты будешь с ней заниматься.

— Тебе интересен я или то, чем мужчина занимается с женщиной? — хмыкнул он, забавляясь ее решительной откровенностью.

— Да как тебе сказать? — она, к его удивлению, не смутилась. — Вообще-то и то, и другое.

— Ты же еще ребенок, что за интересы? — спросил он с некоторой долей ехидства.

— Мне недавно исполнилось семнадцать, — она слегка надулась. — Сам-то во сколько начал? Сейчас тебе на вид не больше двадцати.

— Если тебе правда семнадцать, я на четыре года старше! А во сколько начал, не важно. Я мужчина, некоторые и в четырнадцать уже не девственники.

— Ладно, извини, что оторвала от мужских занятий, — она улыбнулась. — Пойду к своим куклам, — девушка поднялась со скамьи.

— Нет, не уходи! Пожалуйста.

Она перестала улыбаться и снова села, на этот раз ближе к нему.

— Я правда тебе... интересен?

— Правда.

— Ты мне тоже... нравишься.

— Это я уже поняла.

Она пододвинулась почти вплотную к Мартину, он не удержался и провел пальцами по пряди рыжеватых волос, лежащей на шее. С трудом заставил себя остановиться и не скользнуть ниже, на тонкую ключицу, а потом на нежное полукружье, вздымавшееся в вырезе платья... Кэтрин не отстранилась, наоборот, осторожно потянулась к молодому человеку, ожидая поцелуя. Он, будто завороженный, нагнулся к ее губам, но в последний момент отпрянул.

— Нет, я не могу... Ты наверняка еще девственница, к тому же богатая наследница...

— Тебя, насколько мне известно, тоже не пастух пальцем делал, — девушка приняла прежнюю позу и смотрела на гвардейца с улыбкой.

— Ничего себе шуточки у благородных девиц! — рассмеялся он. — Неужели я ошибся? Тебя кто-то уже успел обучить постельным премудростям и зубоскальству впридачу?

— Не ошибся. Я хочу, чтобы ты меня научил... — она потупилась и чуть покраснела, но через мгновение вновь смотрела ему в глаза. — Не зубоскальству, конечно. Это я и сама умею.

Он отвернулся от нее, взъерошил себе волосы и с шумом выдохнул.

— Никогда не дразни мужчину, который тебя хочет. Он может и не сдержаться.

— Не веришь мне? — она почти прижималась к нему. — Я не дразню. Я правда тебя... хочу. Только не здесь, не сейчас...

Мартин посмотрел девушке в лицо, ее зрачки расширились, глаза казались почти черными. Голова снова закружилась, и ему стало все равно. Он прижался ртом к ее губам, и они тут же раскрылись ему навстречу. Спустя довольно продолжительное время молодые люди нашли силы оторваться друг от друга.

— Где и когда? — его голос снова был хриплым, теперь уже от желания.

— Сможешь незаметно пройти в мои покои?

Она начала объяснять, куда, он перебил.

— Я знаю, где ты живешь. Смогу, но только после полуночи. Это проклятое дежурство... Уже не успею поменяться.

— Ничего, я подожду.

Она протянула руку, будто желая прикоснуться к волосам Мартина, но тут же отдернула, встретившись с его шальным взглядом. Поднялась со скамьи, помедлила, вновь стала поворачиваться к молодому человеку.

— Кэтрин, уйди, пожалуйста, иначе все случится здесь и сейчас. Мне уже наплевать, кто тут может нас застукать.

Девушка вышла, не глядя на него. Гвардеец еще какое-то время посидел в гроте, стараясь успокоиться и прийти в себя. "Не надо мне к ней ходить", — мелькнуло в голове, но он, конечно же, пошел.

Кэтрин ждала его, дверь открыла сразу, как только он постучал. Мартин хотел обнять девушку, но она отстранилась.

— Подожди минутку. Я должна тебе кое-что сказать.

Гвардеец вопросительно взглянул на нее.

— Ты мне сразу понравился, как только я тебя увидела. Потом, правда, быстро разглядела, что уж больно ты на женщин падок. Мне такой мужчина не нужен, — она замолчала, он тоже ничего не говорил. — Почти год прошел, а я не могу выкинуть тебя из головы. И никто мне больше так не нравится...

— И у меня та же беда, — хмыкнул он. — Не могу о тебе не думать, хотя знаю: лучше держаться подальше, я тебе не пара.

— А я тебя женить на себе и не собираюсь! — усмехнулась она. — Не надо было мне соваться сегодня в оранжерею. Пошла б длинной дорогой по коридорам, сейчас спокойно спала бы... Но когда я поняла, что ты связался с такой дрянью из-за меня да еще терпел ее столько времени... — Кэтрин подошла к нему вплотную и заглянула в лицо. Он не мог оторвать своих глаз от ее. — Я передумала. Я буду с тобой, если ты пообещаешь не обманывать меня с другими. — Мартин попытался что-то сказать, она не дала. — Подожди, дай закончить. Потом с удовольствием послушаю тебя. Я не хочу лишать тебя свободы, не бойся. Замуж выходить в ближайшие лет пять-семь не собираюсь, да и там еще посмотрим... И я готова освободить тебя от твоего слова и от моего общества, как только пожелаешь. Но о наших отношениях никто не должен знать. Вот и все мои условия.

— Я согласен, — он едва верил своим ушам. — Ты щедрая, спасибо! Но вдруг кто-нибудь все же узнает? Такие вещи трудно скрыть.

— Не думаю, что кому-то удастся застукать нас вдвоем в постели, все остальное — косвенные улики, будем отрицать.

Он удивлялся ее рассудительности в такой ситуации, и в то же время ему это нравилось. Большинство женщин, с которыми он спал, были либо не столь умны, либо тщательно скрывали свой интеллект.

Уже через несколько минут Кэтрин принадлежала своему избраннику и откровенно наслаждалась открывшейся для нее новой гранью жизни. Мартин тоже пребывал наверху блаженства. Несмотря на юный возраст, девушка оказалась вполне оформившейся и очень красивой. И еще она была нежной, чистой, утонченной, такой, какой могла бы быть его жена, если б предки не промотали семейное состояние. Гвардеец старался не думать об этом и не заглядывать в будущее дальше завтрашнего дня, в крайнем случае, следующей недели. Он отлично видел: Кэтрин очарована им, и не хотел гадать, чьей супругой она станет через пять лет или гораздо раньше.

Молодые люди соблюдали осторожность, но слухи о романе не замедлили поползти по дворцу. Как-то раз Мартина навестила в его комнатке жена Правителя. Она была добра к гвардейцу, он относился к ней с уважением и благодарностью. Гостья села, осмотрелась, справилась о службе, поинтересовалась, нет ли у родственника каких-либо просьб, а потом сказала:

— Мартин, ты в последнее время совсем перестал общаться с дамами. Остановился, наконец, на какой-то одной?

— Нет, моя леди. Прихожу в себя. Последняя подружка изрядно потрепала мне нервы, — молодой человек был недоволен выбранной его покровительницей темой, но приходилось терпеть.

— Зачем же ты связался с Изольдой? Наверняка знал, какова она. Не представляешь, чего я от нее о тебе наслушалась!

— К сожалению, догадываюсь, моя леди. Простите, — он с искренним сожалением опустил голову.

— Помимо прочего, она заявила, что ты постоянно называл ее "Кэтрин", — супруга Правителя многозначительно взглянула на молодого человека.

— Я лишь хотел ее немного подразнить, ваше высочество, — ничуть не смутился тот. — Изольда мнит себя похожей на вашу воспитанницу, вот я и назвал ее так один или два раза.

На самом деле это случилось лишь однажды, во время особенно бурного оргазма, когда он слишком живо представил себе, что сжимает в объятиях Кэтрин Олкрофт.

— Допустим. Но такие необдуманные шутки дают повод для нелепых слухов. А это оставляет пятна на безупречной репутации молодой девушки знатного рода.

— Я еще раз прошу прощения, моя леди. И, если требуется, могу принести извинения самой леди Олкрофт и ее родственникам. Но род Дэйлов ничуть не хуже, и мне не очень понятно, как моя симпатия может запятнать чью-то репутацию, — гвардеец начал злиться: покровительница задела больное место.

— Не нужно обижаться, Мартин. Полагаю, ты прекрасно все понимаешь, — вздохнула высокородная дама. — Ты неплохой мальчик, но, к сожалению, все же унаследовал пороки отца, хоть и в измененном виде. Тот помешан на игре, ты — на женщинах. И я хочу, чтобы ты знал: я принимаю в тебе участие не столько ради тебя самого, пусть ты мне и симпатичен, сколько ради твоей бедной матери, моей родственницы. Муж принес ей достаточно горя, постарайся не добавлять еще.

— Я все понимаю, ваше высочество. Очень благодарен вам за участие и знаю свое место, — Мартин склонил голову, изображая раскаяние и пытаясь скрыть вспыхнувшую ярость.

— В таком случае постарайся больше не произносить имя Кэтрин и не смотреть в ее сторону.

— Да, моя леди, — ответил он, думая про себя: "Я давно уже зову ее Кэти."

Ей очень нравилось, когда он так называл ее. А несколько часов назад она ему это запретила.

Спустя полмесяца после разрыва с Мартином Кэтрин все еще не могла оправиться. Окружающие, как она и надеялась, ничего не замечали, но сама девушка по утрам с трудом заставляла себя вылезать из постели. К счастью, у гвардейца хватало ума не попадаться ей на глаза.

Однажды, сидя у себя в комнате и бесцельно глядя в окно, девушка предавалась невеселым мыслям. "Так нельзя, я просто чахну. Из-за чего? На что мне такой глупец? Как легко его одурачили! Или, может, он поверил просто потому, что хотел? Искал предлог, чтобы порвать со мной? Но зачем? Я же с самого начала пообещала освободить его по первому же слову. Так бы и сделала, даже если б не очень хотела. Неужели он мне не поверил? Но это же глупо! Насильно все равно никого не удержишь... Ах, как мне надоело думать об этом! Будто воду в ступе толку. Надо как-то отвлечься. А как проще всего забыть мужчину? Найти себе другого!"

Кэтрин, с присущей ей решительностью, тут же занялась реализацией своего плана. Прежде всего привела себя в порядок, выбрала платье пооткровенне и отправилась в дворцовый сад. Там всегда болталось хотя бы несколько свободных от службы гвардейцев. Девушка почти сразу заметила высокого ладного парня в форме, который сидел на каменном бортике бассейна с золотыми рыбками. Молодой человек показался ей смутно знакомым. Приглядевшись, она узнала одного из друзей Мартина. Насколько помнила Кэтрин, его звали Квентином. Судя по рассказам бывшего возлюбленного, его друзья были не дураки по части женского пола. Вот и чудесно. Если знакомство пройдет хорошо, у нее уже сегодня появится опытный любовник, которому она не станет запрещать хвастаться очередной победой перед товарищами. Даже если Дэйл ее совсем забыл, такая новость его не порадует. Да что это она опять о нем? Ну его, в самом деле! Квентин ничуть не хуже, еще и как следует повыше. И девушка направилась к гвардейцу, напустив на себя беззаботно-глуповатый вид. Парень тут же заметил ее, встал и почтительно поклонился.

— Здравствуйте, моя леди.

— Здравствуй, Квентин, — проговорила девушка медовым голоском, очаровательно улыбаясь.

— Вы знаете, как меня зовут, моя леди? — удивился гвардеец.

— Да. Ты друг Мартина Дэйла, не так ли? — Парень кивнул. — Я танцевала с ним на последнем балу, и он немного рассказал о себе.

— О, вы знакомы? — с легкой завистью произнес гвардеец, беззастенчиво разглядывая собеседницу. — Он не говорил.

— А ты сразу всем разболтаешь о нашем знакомстве? — спросила она, посмеиваясь.

— Пожалуй, нет, — ухмыльнулся он.

Квентин уже перестал обращаться к ней "моя леди". Пора делать следующий шаг. Парень явно заинтересовался, недурен собой, вежлив, да и что ей терять?

— Не хочешь прогуляться по парку? — Кэтрин как можно более откровенно взглянула на гвардейца.

Тот слегка опешил, но быстро пришел в себя и предложил ей руку. Девушка приняла ее, и они направились в глубину сада.

Квентин ждал у бассейна Мартина. Тот запоздал, потому что увидел вышедшую в сад Кэтрин и не желал с ней столкнуться. К его досаде девушка не только направилась в нужном ему направлении, но еще и стала болтать с гвардейцем. Он не слышал, о чем они говорили, осторожно наблюдая из-за кустов с приличного расстояния, но досада тут же сменилась бешенством, когда он увидел, как парочка под ручку направилась в одну из аллей. Он прекрасно знал, чем там обычно занимаются: сам прогуливался не раз. Мартин двинулся следом, прячась за росшими вдоль дорожки кустами и не подозревая, как напоминает в этот момент Кэтрин в ночь праздника Середины лета. Гвардеец двигался не слишком быстро, дабы не шуметь, так что когда нагнал парочку, та успела зайти довольно далеко в прямом и переносном смысле.

Беседка молодым людям не встретилась, и они расположились на крошечной полянке, надежно скрытой кустами от посторонних глаз. Таких уютных уголков в дворцовом парке имелось предостаточно. Мужчина и девушка лежали в траве, разглядеть их было не так-то просто, но Мартину все же удалось занять выгодную позицию, позволявшую видеть сцену в подробностях. Впрочем, как выяснилось, он предпочел бы обойтись без этого зрелища. Лиф платья Кэтрин оказался полностью расшнурован, и гвардеец с наслаждением ласкал ртом ее грудь, одной рукой забираясь под задранную выше колен юбку. Квентин умел доставить женщине удовольствие, его партнерша откровенно постанывала и, судя по всему, готова была позволить сделать все, что он пожелает. Мартин застыл. Все мысли испарились, а душу будто выжгли раскаленным железом. Секунду спустя он подумал: "Они, по большому счету, пока только целуются, даже не разделись полностью. Что же чувствовала Кэти, когда видела меня с Кьярой?" Ему не хотелось узнавать это на собственном опыте, и он не намеревался проверять, пройдет ли парочка весь путь до конца. Поэтому вышел из кустов и окликнул друга по имени. Тот вздрогнул и оглянулся.

— Убирайся отсюда, — тихо произнес Мартин.

— А не пошел бы ты сам, — гвардеец поднялся на ноги.

Кэтрин села и, глядя на мужчин с отсутствующим видом, принялась медленно зашнуровывать платье.

— Уходи добром, — повторил Мартин. — Ты не знаешь, во что лезешь.

Он и сам до сего момента не сознавал, насколько прочно богатая высокородная (и при этом ничуть не вздорная!) девчонка застряла в его сердце. Успел после нее переспать с тремя, даже удовольствие получил, и вот теперь только сообразил: потерять ее он просто не в силах. Другие никогда ничего не значили, кроме приятного времяпрепровождения, а Кэти... Видно, эти мысли слишком отчетливо отразились на лице Мартина, и до его приятеля потихоньку стало доходить.

— Так все эти разговорчики — правда? Ты с ней... — пробормотал Квентин, бросая взгляд на совершенно спокойную девушку.

— Убирайся! — рявкнул Мартин, и его друга как ветром сдуло.

Кэтрин успела привести в порядок одежду и встала, намереваясь уйти. Она старалась не смотреть на бывшего возлюбленного. Он быстро повернулся к ней.

— Кэти, прошу тебя, постой!

Она остановилась и взглянула ему в лицо.

— Прости меня. Теперь я знаю, что ты чувствовала, когда...

— Нет, не знаешь. Ты пришел слишком рано. И я тебя не обманывала. Между нами уже все кончено, — девушка двинулась прочь.

— Что мне сделать, чтобы ты простила меня? Я не хочу расставаться с тобой!

Он шагнул к ней, схватил за руку, притянул к себе и сжал в объятиях. Высвободиться она не пыталась, но ее тело стало совершенно безвольным, как у куклы. Почувствовав это, Мартин отпустил девушку.

— Кэти... — он в отчаянии взглянул на нее.

— Я не могу, просто не могу быть с тобой.

— А с ним могла? — спросил он несчастным голосом.

— Хотела проверить, ты не дал.

— Что тут проверять? Я слышал твои стоны.

— Я думала о тебе, представляла тебя.

— Но зачем представлять меня, обнимаясь с другим? Я же рядом!

— Потому что когда ты рядом, я вижу тебя с ней!

Мартин беспомощно смотрел на девушку, Кэтрин ответила ему таким же взглядом. Оба не в силах были что-то изменить, пусть и очень хотели.

— Кэти, когда-нибудь ты сможешь забыть?..

— Возможно. Но я не знаю, сколько потребуется времени. И если ты будешь постоянно мелькать перед глазами с другими, ничего не выйдет. А ты не сможешь жить монахом.

— Не смогу, хотя очень хотел бы продержаться ради тебя, — он повесил голову, потом взглянул на Кэтрин уверенно, почти весело. — Значит, у меня есть надежда?

— Есть. Но я не могу тебе ничего обещать.

— Мне достаточно надежды, — он улыбнулся и снова обнял девушку. — Буду ждать. Я знаю, что мне делать, как помочь тебе забыть. И я могу пообещать: когда мы встретимся в следующий раз, ты станешь моей невзирая ни на что, — он крепко прижал Кэтрин к себе, давая почувствовать его желание, напряженно пульсирующее внизу живота. — Если не сможешь или не захочешь быть со мной, лучше не попадайся на глаза, — Мартин нежно поцеловал любимую в висок, выпустил из объятий и быстро ушел.

III

Через неделю Кэтрин узнала, что Мартин бросил службу и уехал из столицы. Жена Правителя, поведавшая воспитаннице эту новость, была очень недовольна.

— Здесь у глупого мальчишки оставался хоть какой-то шанс выслужиться, найти себе в жены порядочную девушку скромного происхождения и иметь постоянный, пусть и небольшой доход. А теперь он подастся по стопам отца и деда на Гейхарт, Остров Наслаждений. Там его сгубят либо женщины, либо карты, если не то и другое вместе.

Кэтрин лишь пожала плечами: судьба какого-то оболтуса ее ничуть не интересовала. Именно так ей хотелось думать в тот момент. Она радовалась его отъезду. Видеть неверного возлюбленного даже издали по-прежнему было тяжело. К тому же, присутствие не в меру бдительного Мартина лишало ее возможности спокойно встречаться с другими мужчинами. Вспомнить только беднягу Квентина! Он теперь за милю обходил бойкую девицу, а она была очень не прочь провести с ним время.

Кэтрин попыталась сблизиться с другими молодыми гвардейцами, но все они ее избегали. Те, кто не уходил в спешке, издали завидев воспитанницу супруги Правителя, каменели, стоило ей заговорить с ними, и тут же убегали, бормоча "Простите, моя леди, мне срочно нужно на дежурство" или что-нибудь подобное. Девушке это показалось очень подозрительным. Она улучила момент, подкараулила в коридоре Квентина, который только сменился с дежурства, и чуть ли не приперла его к стенке, требуя объяснить странное поведение его самого и других бывших товарищей Мартина. Гвардеец понял, что деваться ему некуда и сказал:

— Простите, моя леди, но Дэйл пригрозил: если кто-то из нас до вас хоть пальцем дотронется, он с ним потом разберется.

— И вы его так боитесь? — фыркнула Кэтрин.

— Его стоит опасаться: он и мечом владеет очень неплохо, а на кулаках дерется вообще ого-го! — хмыкнул Квентин.

— Да как он узнает?

— Скрытое всегда выходит на поверхность, моя леди, — тоном наставника произнес гвардеец, глядя на раскрасневшуюся девушку и с трудом сдерживая улыбку.

— Издеваешься? — разозлилась Кэтрин. — Я, пожалуй, поверю, что вы его боитесь. Ты-то мигом хвост поджал и в кусты бросился, когда он на тебя прикрикнул!

Квентин помрачнел. Не больно-то приятно сносить обвинения в трусости от какой-то высокородной соплюхи, которую он к тому же чуть не трахнул.

— Мы его не боимся, а любим и жалеем, в отличие от некоторых. И еще учимся на чужих ошибках. Связываться со стервами — удовольствие небольшое, моя леди.

— Да что ты себе позволяешь! — девушка аж задохнулась от гнева.

— А что ты себе позволяешь?

Гвардейца, видно, сильно расстроила потеря друга, и он решил высказаться. Девчонка не посмеет пожаловаться, иначе слишком многое всплывет. А даже если и наябедничает, Мартину теперь все равно, он, Квентин, отсидит свое на гауптвахте, но зато и этой наглой красотке соли на хвост насыплют.

— Здесь у него был шанс сделать карьеру и доказать, что он не такой, как его папаша-мот, — прошипел он. — И у него прекрасно получалось, его ценили. А из-за тебя он все бросил и отправился искать счастья на ДжибрОлту, это прибежище всякой швали, где магическим тварям появляться позволено! Что там делать потомку Дэйлов, можешь объяснить, моя леди?

— Это выбор твоего друга, я его туда не посылала! И он сам виноват в том, что произошло между нами.

Кэтрин не обрадовало услышанное, но и брать на себя ответственность за поступки Мартина она не собиралась.

— Он виноват лишь в том, что влюбился в глупую зеленую девчонку, не знающую жизни и мужчин, не умеющую разобраться в собственных желаниях!

Она в ответ залепила гвардейцу пощечину и ушла прочь.

С того дня Кэтрин перестала интересоваться мужчинами. Они не вызывали у нее никаких чувств, кроме отвращения. Девушка всерьез взялась за книги, много времени проводила с Правителем и его женой, постигая науки и житейскую премудрость. Мартина она просто выкинула из головы, и со временем ей даже стало казаться, что она не помнит, как тот выглядел. Так прошло три года.

Раз в год Кэтрин ездила домой, в родовой замок, навестить родителей и старшего брата. В этот раз поездка обещала быть особенно приятной: приближался двадцать первый день рождения девушки — совершеннолетие по законам Алтона. Празднование знаменательного события прошло в кругу семьи, пригласили лишь самых близких друзей. Кэтрин не захотела ни бала, ни толпы гостей. Пышные приемы за годы, проведенные во дворце, стали ассоциироваться с необходимостью выуживать информацию у послов, да и памятный День Середины лета не добавил приятных воспоминаний.

Через три дня после праздника герцог Олкрофт по традиции пригласил дочь к себе, дабы выяснить ее планы на взрослую жизнь. Девушка сразу предупредила родителя о нежелании выходить замуж ни в ближайшее время, ни вообще.

— Хочешь вернуться в столицу?

— Нет. Дворец и тамошняя жизнь надоели невероятно, хотя Правитель и его супруга относились ко мне как к родной.

— А их сыновья?

— Отец, я же сказала, что не собираюсь замуж.

— Я пошутил, — улыбнулся он. — Так каковы же твои планы?

— Я хотела бы попутешествовать.

Кэтрин рассеянно смотрела в открытое окно, почти полностью заслоненное густыми ветвями старой магнолии. Среди крупных, будто неживых, листьев с рыжеватой изнанкой виднелись огромные белые цветы. Ветерок, колыхавший плотную занавесь, доносил их лимонный аромат. Девушка знала: отец ни в чем не откажет, да ей ничего особенного и не нужно. Немного посмотреть мир... За время общения с дипломатами и столичной публикой она услышала много интересного о других странах. А еще в душе шевелилось странное предчувствие. Она могла бы назвать его ожиданием чуда, но в ее возрасте смешно верить в подобное. Пусть это будет надеждой на некое событие, знак, указывающий, в каком направлении двигаться по жизни дальше.

Герцог Олкрофт внимательно смотрел на дочь. К его огорчению, лицо Кэти выражало лишь скуку от не слишком интересного разговора.

— Едешь искать мальчишку Дэйлов?

— Нет, — она в недоумении воззрилась на отца. — Почему вы решили, будто я еду кого-то искать?

— У тебя был роман с Мартином Дэйлом, потом парень исчез, а ты сильно изменилась. Теперь ты самостоятельная женщина и ничего не хочешь, кроме путешествия. Дедукция, — герцог улыбнулся, глядя в удивленное лицо дочери.

— Откуда вам известно про роман?

— У меня свои источники. Парень бросил службу чтобы досадить тебе или чтобы угодить?

— Второе.

— Ему удалось?

Кэтрин задумалась.

— Пожалуй, — ответила она.

— Хорошо. Значит, он знает, что тебе нужно.

— Но я сама этого не знаю.

Девушка выглядела растерянной. Герцог Олкрофт усмехнулся.

— Попробуй найти его и спросить.

— Я догадываюсь, что он ответит, — наконец улыбнулась дочь. — Но он же нищий...

— Это имеет значение для тебя или ты думаешь, это заботит меня?

— Неужели вам безразличен его годовой доход, отец? Может, Мартин ловит богатых невест?

— Если б так, он уже давно на тебе женился. Вернее, сделал попытку, а я бы не позволил.

— Почему вы становитесь на сторону Мартина, совсем не зная его?

— Кэти, я тебе уже сказал, у меня свои источники информации. Думаешь, я не навел справок о парне, который спал с моей дочерью почти год?

Девушка залилась румянцем и закрыла лицо руками. Спустя какое-то время она пробормотала:

— А мама знает?

— Конечно, нет. И твой брат не в курсе. Ты же представляешь, как они отреагировали бы.

Она облегченно вздохнула.

— Кэти, мне не известно, из-за чего вы расстались, но он уехал, пытаясь доставить удовольствие тебе. Ему во всех отношениях выгоднее было остаться. А ты после его исчезновения стала на себя не похожа. Я рассчитывал, со временем печаль пройдет, ты его забудешь, встретишь кого-то другого и станешь счастливой. Три года — срок не маленький, но этого не произошло. Значит, тебе нужно найти Дэйла. Может, ты увидишь его, и, наконец, освободишься. Или, наоборот, поймешь, что он — твоя судьба. Но ты не узнаешь, пока не встретишься с ним.

Кэтрин слушала отца очень внимательно. У них всегда были хорошие отношения, и она доверяла ему в суждениях о людях и событиях. Пока герцог говорил, девушка осознала: она не забывала Мартина ни на минуту, поэтому и не могла смотреть на других мужчин. Скучала по нему, тосковала какой-то жуткой, всепоглощающей тоской, и, спасаясь от нее, заблокировала все мысли о возлюбленном, решила, что не помнит, как он выглядит. На самом деле он и сейчас стоял перед ее внутренним взором как живой. Когда герцог закончил свою речь, его дочь улыбнулась настоящей, ослепительной улыбкой, взглянула на отца и сказала:

— Вы правы, я еду искать мальчишку Дэйлов.

Кэтрин отправилась в путь через неделю. Подлинная цель ее поездки держалась в тайне, официальная версия гласила, что она едет посмотреть мир и поднабраться житейского опыта. Для Алтона в этом не было ничего странного. Обычно такие путешествия предпринимали юноши. Девушкам самостоятельные поездки не возбранялись, но те редко пользовались предоставленным правом. Олкрофты же частенько выкидывали что-то неожиданное, женщины в их роду мало в чем уступали мужчинам. Не так давно страну возглавляла Правительница, носившая это имя, правда, по мужу.

Отец Кэтрин не слишком беспокоился за дочь. "Мечом она владеет прекрасно, умна, рассудительна, да и девственности уже лишилась: представляет, чего ждать от мужчин и как с ними обращаться. Пускай едет, найдет своего парня и все с ним выяснит. По крайней мере, вернется домой сама собой, а не пришибленной старушкой, какой ходила последние три года. Даже если его с собой притащит, что ж, поженим! Мальчишка нищий — не страшно, хуже, что он бабник. Наверняка поэтому они и рассорились. Впрочем, он еще слишком молод, глупо требовать верности в эти годы. Да и слабость к таким молодцам у женщин нашего рода, похоже, наследственная. Но им пока как-то удавалось держать мужей в узде." Герцога не слишком радовало, что Мартин подался на Джибролту, хотя, с другой стороны, Архипелаг куда лучше Острова Наслаждений Гейхарта. "Пусть девочка посмотрит на жизнь за границей, это полезно. Она умеет отличать добро от зла, запутаться ей вряд ли грозит. И потом, Кэти уже взрослая, нельзя держать ее всю жизнь в золотой клетке. При ее характере она в конце концов взбунтуется, а чем позже это произойдет, тем хуже будет для всех. Молодость на то и существует, чтобы делать глупости и учиться на своих ошибках...", — философски размышлял герцог, попутно вспоминая собственные бурные молодые годы и семейную историю.

Его супруга, герцогиня Олкрофт, конечно, была не в востроге от затеи дочери, но противоречить мужу не стала. Она давно разглядела своевольный и упрямый характер Кэтрин, ее твердость в принятых решениях. Такие качества не способствовали обретению мужа даже при красоте и имени девушки. "Возможно, во время путешествия ей удастся вскружить голову знатному иноземцу, который и ее не оставит равнодушной", — думала мать Кэтрин. — "Ведь при дворе ее предложениями не засЫпали, хотя затащить в постель стремились многие." Об этом ей не раз сообщала в доверительной переписке супруга Правителя. "А уж этот нищий мальчишка-гвардеец, с которым девочка спала десять месяцев, и вообще ни в какие рамки не вписывается!" У герцогини Олкрофт тоже имелись свои источники.

Джибролта, куда держала путь Кэтрин, был самым большим из почти сотни островов, расположенных в Полуденном море к югу от побережья Алтона. Архипелаг населяли разные народы. На Континенте ходили слухи, что там пользуются магией. Путешественники, посетившие острова, рассказывали о встречах с эльфами, оборотнями и прочими нелюдями. Поговаривали, будто на каком-то дальнем скалистом острове обитают драконы. Главы государств Континента: короли, князья, правители и другие облеченные властью особы, в свое время договорились хотя бы по этому вопросу и строго охраняли свои границы от вторжения волшебства. "В делах должен быть порядок", — любил говаривать один из Правителей Алтона. — "А ежели туда начнет мешаться магия, никакого порядка не добьешься. Все нестыковки и несуразицы начнут списывать на ее счет. И надеяться на нее, когда помощи ждать вроде бы уже неоткуда." Так что все разумные нечеловеческие формы жизни держались от Континента подальше. Они знали: если уж люди объединились в каком-то вопросе, идти здесь против них опасно и бессмысленно. Впрочем, при долгом земном веке нелюдей скорость размножения у большинства волшебных народов была невелика, и им вполне хватало островов. А за Полуденным морем, как гласили легенды, лежал другой материк.

На Джибролте публика собиралась разношерстная и большей частью не слишком законопослушная: контрабандисты, пираты, разбойники, наемники, охотники за головами и искатели приключений. Попадались и более или менее приличные люди: купцы, заказчики вышеперечисленных категорий и просто любопытные. Некоторые, как Мартин, отправлялись на острова в надежде поправить пошатнувшееся финансовое положение.

Кэтрин, путешествовавшая верхом в мужской одежде, без приключений добралась до портового города на южном побережье. Раньше городишко был невелик, а поблизости располагались каторжные копи, откуда в центральные области страны возили уголь. За последние двести с лишком лет копи порядком выработали, и каторжников туда больше не гоняли — их просто нечем было бы занять. Избавившись от такого соседства, городок стал расти, в удобной бухте построили порт, потеснив местных контрабандистов. Теперь путешественники с комфортом добирались до Южного Архипелага хоть на регулярно ходивших торговых кораблях, хоть на любой сомнительного вида посудине, во множестве швартовавшихся у причала Свониджа.

Кэтрин приехала на побережье в середине дня. Она устроилась на постоялом дворе, посеяв в уме хозяина не дающий покоя вопрос о половой принадлежности нового гостя (гостьи?). Девушка не пыталась выдавать себя за мальчика, но, видимо, одежда накладывала соответствующий стиль поведения. В языке Континента, на котором говорили в Алтоне, все существительные и прилагательные были одного рода, а глаголы не спрягались, так что говорить и писать от первого лица можно было сколь угодно долго, не выдавая свой пол. Большинство встреченных Кэтрин по пути не могли сразу определить девушка она или мальчик, и ее это забавляло.

Пообедав, она отправилась посмотреть на море. Девушка вышла на пустынный обрывистый берег. Приблизилась почти к самому краю и долго вглядывалась в даль, различая, как ей казалось, контуры нескольких островов в туманной дымке у горизонта. Кэтрин и в голову не могло прийти, что она стоит почти на том же месте, где сидела ее прапрабабка, любуясь ночным морем накануне дня, когда вытащила прапрадеда с еще действовавших в те времена каторжных копей. Ветер шумел в ушах, внизу у скал ритмично шуршали волны, и девушке вспомнилась старинная баллада: "Midnight on the water. I saw the Ocean's daughter..." [Jeff Lynne (Electric Light Orchestra), Can't Get It Out Of My Head]. Мелодия и слова завораживали Кэтрин с детства, вводя в какое-то странное состояние. Будто приоткрывалась дверь в иную реальность, похожую на привычную, и в то же время другую, сказочную. Девушка тихонько напела первый куплет, дошла до припева и рассмеялась. "Я действительно не могу выкинуть Марти из головы. Все эти три года не могла. Интересно, а он не забыл меня? И помнит ли, что обещал, если мы с ним еще встретимся?.."

На следующее утро Кэтрин отправилась в порт. Там было людно и шумно: с кораблей сгружали привезенные товары, поднимали на борт местные грузы. Пахло солью, гнилыми водорослями, рыбой, пряностями, лошадиным навозом, людским потом. В воздухе носились десятки других запахов, приятных и не очень, источники которых девушка не знала. Она с любопытством глазела по сторонам, все вокруг казалось интересным. Вздымавшиеся стройным лесом мачты кораблей, загорелые моряки, чужеземные путешественники в необычных одеждах, купцы, покрикивающие на полуголых грузчиков... В груди защекотал восторженный червячок: вот она, настоящая жизнь, кипящая и бурлящая, как прибой у скал. Никакой чопорности дворцовых приемов, фальши выхолощенных речей. Здесь уж если улыбнутся, так во весь рот, пусть и щербатый, зато искренний. А если приложат, так трехэтажно, со смаком.

Кэтрин, вероятно, из-за хорошенькой мордашки, особенно не прикладывали. Она, к тому же, имела прекрасную реакцию и умудрялась не попадаться никому под ноги. Большей частью на нее не обращали внимания — зевак в порту всегда хватало. Девушка поболталась немного у огромных торговых галионов, увидела, как с одного из них выводили на берег странных животных цвета охры со смешными лохматыми горбами на спине. Морды у неизвестных зверей были презрительные, и они все время что-то жевали. С другого корабля сходили на причал темнокожие люди в цветастых одеждах. Женщин среди них Кэтрин не заметила, но все равно поспешила отвернуться и уйти подальше. Она пережила измену Мартина и не сомневалась: никакие картины прошлого не встанут перед мысленным взором, а если и мелькнут, не причинят боли, но искушать судьбу не хотелось.

Пройдя немного в другом направлении, девушка оказалась в той части порта, где швартовались небольшие суда. Здесь было тише, народа поменьше, порой мелькали подозрительные личности, и прогуливались несколько крикливо разодетых девиц. Последние провожали юную особу непонятной половой принадлежности весьма нелюбезными взглядами. Кэтрин уже собиралась повернуть назад и попробовать купить место на одном из торговых кораблей, как вдруг ее окликнули:

— Эй, небесное создание, ты девочка или мальчик? — спросил низкий мужской голос, раздавшийся с палубы небольшого трехмачтового парусника, мимо которого она проходила.

Девушка взглянула на говорившего. Лениво опершись о фальшборт, стоял мужчина лет под тридцать, рослый, загорелый, с серыми глазами и светло-русыми волосами. Он смотрел на нее с невероятно нахальной улыбкой, от которой в животе тут же что-то оборвалось. Рядом расположились еще трое, по виду матросы, их усмешки Кэтрин абсолютно не тронули.

— Мы с капитаном поспорили, куда тебя можно употреблять, — осклабился один из них. — Я полагаю, только в задницу, а он почему-то уверен, что ты девчонка.

Капитан, заговоривший с ней первым, дал матросу шутливый подзатыльник, и, будто извиняясь за грубость подчиненного, развел руками, по-прежнему улыбаясь и глядя на девушку. Похоже, его интересовал не только пол "небесного создания", но и поведение в нестандартной ситуации. Кэтрин не разочаровала морехода. Она была не из тех истеричных барышень, которые закатывают глазки и валятся в обморок, услышав краем уха откровенное замечание простолюдина в свой адрес.

— Хм-м, похоже, тебя капитан регулярно употребляет в задницу, — ответила она матросу, усмехаясь и на всякий случай кладя руку на рукоять меча. — Но ему явно не хватает женского общества. Попробуй как-нибудь для разнообразия взять у него в рот. Это с женщинами делают чаще.

Кэтрин никогда не страдала недостатком остроумия, но подобные перлы научилась выдавать лет в пятнадцать, прочтя записки своей прапрабабки Евангелины, герцогини Олкрофт. Жизнь та прожила интересную, да и стиль изложения у нее не хромал, так что мемуары получились очень занимательные. А уж комментарии герцога на полях рукописи!.. Кэтрин, садясь читать, всегда запасалась носовым платком, ибо нередко хохотала до слез. Правда, большинство шуточек были весьма солеными: автор рассталась с излишней стыдливостью в ранней юности, а ее супруг, десять лет разбойничавший на большой дороге и переспавший с бессчетным количеством женщин, и подавно не обладал этим свойством. Их праправнучка ни дома, ни во дворце, конечно же, не демонстрировала своей эрудиции. Только с Мартином иногда позволяла себе шуточки в духе предков. Он всегда очень смеялся, но и ему девушка про рукопись не рассказывала.

Моряки оказались ценителями подобного юмора, и в ответ на слова "небесного создания" не разразились бранью, а дружно заржали.

— Ищешь корабль для путешествия? — спросил капитан.

— Да, но твоя посудина мне не подойдет, — заявила Кэтрин, хотя аккуратный парусник ей очень понравился. Также как и его хозяин.

— Неужели ты все же мальчишка? — удивился капитан. — Женщины от моего общества не отказываются.

— Тогда мой отказ не должен тебя печалить. Попутчицу ты найдешь очень быстро, — засмеялась девушка и пошла дальше.

Капитан ее заинтересовал, но она ждала встречи с Мартином. И все же Кэтрин не удержалась и оглянулась на сероглазого мужчину, почти миновав его корабль. Он тоже смотрел ей вслед, и это было приятно. Отведя глаза от симпатичного моряка, девушка заметила на корме название парусника: "Дочь Океана". Как в той балладе, которую она напевала вчера на морском берегу... Кэтрин остановилась как вкопанная, а капитан быстро перебрался на корму и крикнул:

— Я отвезу тебя бесплатно, куда хочешь!

— Бесплатно? — улыбнулась она.

— Ну, возможно, у меня будет одна маленькая просьба, но поверь, выполнить ее для тебя не составит труда. А не захочешь — не надо.

Он снова нахально улыбнулся. Наверное, по-другому просто не умел.

— Договорились! — внезапно решилась Кэтрин.

— Поднимайся на борт, обсудим детали.

Она повернула назад, матросы уже спускали трап. Девушка взобралась на корабль по веревочной лестнице, капитан весьма галантно помог ей перебраться через фальшборт. Кэтрин взглянула на моряков, ожидая увидеть скабрезные усмешки, но лица у всех были абсолютно серьезны и даже почтительны. Это ее позабавило.

— Рассей, пожалуйста, мои сомнения, — сказал капитан. — Ты ведь не мальчик?

— Нет, не мальчик, успокойся, — усмехнулась она.

— Ну, что я вам говорил, ребята, — подмигнул он матросам. — Вы ж знаете, я никогда не ошибаюсь.

— Хорошо, я не поспорил с вами, капитан, — ухмыльнулся один, другие заржали.

— Отправляйтесь готовиться к отплытию, а я поговорю с пассажиркой.

Он махнул им рукой, другой подхватывая Кэтрин под локоть, и повел девушку в свою каюту. Спустившись по крутой скрипучей лесенке, они вошли в жилище капитана. Девушка с любопытством окинула взглядом небольшое помещение. Слева вдоль стены располагалась неширокая аккуратно застеленная шерстяным одеялом койка. Под круглым иллюминатором был прикреплен небольшой столик со специальными отверстиями, в которых находились кувшин с водой и стакан. На противоположной от койки стенке висела полка с книгами, примерно посередине высоты их придерживал кожаный ремень, чтобы не вываливались при качке. Внизу стоял привинченный к полу сундук. К удивлению Кэтрин, жилище капитана было чисто убрано.

— Присаживайся, не стесняйся, — мужчина указал ей на койку, сам устроился напротив, на сундуке. — Меня зовут СЭндклиф, капитан Сэндклиф.

— А меня — Кэтрин.

— Просто Кэтрин? — ехидно улыбнулся он. — А не леди Кэтрин?

— Для тебя просто Кэтрин.

— Нет, для меня — просто Кэт.

Его улыбка засияла еще ярче и снова стала до неприличия наглой. Девушку это развеселило.

— Что ж, называй меня так, если тебе нравится. А я должна обращаться к тебе, не опуская титула?

— Для близких друзей я просто Сэнди, — усмехнулся он.

— Я уже вхожу в этот привилегированный круг?

— О, только если сама желаешь!

— Спасибо, Сэнди.

— Не за что, Кэт.

Оба рассмеялись. Кэтрин все больше нравился этот мужчина. Она даже с легкой досадой подумала, насколько несправедливо судьба подкинула ей такую встречу как раз тогда, когда решение насчет Мартина созрело окончательно. Капитан тоже был в высшей степени заинтересован своей пассажиркой и не пытался этого скрыть. Но его нагловатая откровенность не вызывала раздражения, наоборот, веселила и пробуждала симпатию.

— Куда тебе нужно попасть? — спросил Сэндклиф.

— На Джибролту.

— Такой юной чистенькой пташке? Зачем?

— Извини, это тебя не касается, старый морской волк.

Кэтрин не собиралась посвящать посторонних в свои дела, как бы эти посторонние ей ни нравились. К тому же Сэнди вовсе не нужно знать, что у нее кто-то есть.

Капитан театрально вздохнул, изобразив на лице фальшивое сочувствие.

— Переходим к обсуждению оплаты, — сказал он.

— Ты же обещал бесплатно! — возмутилась девушка.

— Я предупредил: у меня будет к тебе просьба.

— Хорошо, какая?

— Всего лишь искренне отвечать на мои вопросы. Может быть, потом кое-что еще...

— Скажи сразу, что хочешь переспать со мной!

— Ой, какая быстрая! Так ты все удовольствие от прелюдии испортишь, — рассмеялся он. — Давай уж играть по моим правилам.

— Ладно. Извращенцы всегда были мне интересны.

— Фу, девочка, где ты набралась таких манер?

— Я уже должна отвечать, дедушка?

Капитан снова засмеялся.

— Да, клиентку я подцепил что надо, — успокоившись, сказал он, качая головой. — Нет, об этом можешь не рассказывать. Скажи, зачем тебе на Джибролту.

— Я ищу кое-кого. Извини, имен называть не буду.

— Да не нужны мне ваши благородные титулы и фамилии, я в них всегда путался, — фыркнул Сэндклиф. — Ищешь своего парня?

— Да.

— Старо как мир, — усмехнулся он. — Сколько дней назад поссорились?

— Погоди, дай посчитаю, — Кэтрин на мгновение задумалась. — Примерно одну тысячу сто дней, — она взглянула на моряка с наигранным простодушием.

— Ого, три года! — его улыбка чуть потускнела. — Чего ж ты так долго тянула? Надеялась, он вернется?

— Нет, пыталась забыть причину ссоры.

— Судя по всему, тебе удалось, — Сэндклиф помрачнел еще больше. — А в чем была причина?

— Ты такой проницательный, может, и тут угадаешь?

— Он тебе изменил, — капитан как-то странно посмотрел на нее.

— Ну вот, я же говорила, угадаешь!

Мореход стал совсем мрачным и какое-то время молча глядел на девушку.

— Ты могла бы передо мной раздеться?

Она с веселым удивлением посмотрела на него: похоже, не шутит.

— Да. Мне сделать это?

Он снова помолчал, потом кивнул. Кэтрин встала и быстро сняла с себя одежду. Капитан беззастенчиво разглядывал девушку, на лице его застыло странное выражение. Он будто бы желал ее, и в то же время чего-то опасался или, скорее, печалился. Потом мужчина встал и медленно обошел вокруг Кэтрин, ни разу не задев, хотя каюта была тесной. Затем снова сел на сундук.

— Ты невероятно красива.

— Спасибо. Мне одеться?

— Нет, подожди, пожалуйста. Только сядь, не стой. Тебе не холодно?

— Смеешься? Здесь на юге такая жара, мне все время хотелось снять с себя что-нибудь.

— На Джибролте еще жарче.

— Там я собираюсь ходить в платье.

— Только не забывай брать с собой меч, если, конечно, умеешь с ним обращаться.

Сэндклиф кивнул на лежащее на койке оружие, которое Кэтрин сняла с пояса, прежде чем раздеться.

— Умею. Спасибо за совет.

— Не за что. Твоего парня зовут Мартин? Мартин Дэйл? — как бы между прочим спросил он.

— Да. Ты его знаешь?!

Кэтрин испытала странные чувства. Она обрадовалась — судя по всему, с Мартином все в порядке, и в то же время ощутила — осведомленность капитана сейчас является лишней.

— Знаю. Мы с ним не первый год друзья. Он рассказывал о тебе, — Сэндклиф нехотя оторвал взгляд от обнаженной девушки. — Оденься, Кэт.

— Ты же хочешь меня. И я тебя тоже, — неожиданно вырвалось у нее.

Он молча встал, подошел и сел рядом с Кэтрин на койку. Осторожно дотронулся до точеного девичьего плеча, провел рукой по спине, нагнулся и легко поцеловал грудь. Девушка хотела обнять его, но он отстранился.

— Нет, ты меня не трогай.

— Мартин не ждет от меня верности, я ничего ему не обещала.

— Но у тебя никого не было, с тех пор, как он уехал?

Она отрицательно покачала головой.

— Не было.

— Даже если и были б... — пробормотал он.

— Я хочу этого не из мести. Ты мне нравишься, никто так не нравился, кроме Мартина. Сейчас я еще свободна, а он никогда не узнает. Почему ты отказываешься? Ты же хотел меня с самого начала и сейчас хочешь, я чувствую... — девушка заглядывала капитану в лицо, он становился все угрюмей.

— Нет, между нами ничего не будет, пока ты не встретишься с парнем. Я доставлю тебя на остров и помогу найти там Марти. Кстати, если он отдыхает, то наверняка в компании девиц. Ты должна это знать.

— Я его хорошо знаю, — невольно усмехнулась Кэтрин. — И не надеялась, что он вел все эти годы монашескую жизнь. Тогда тем более не понятно, почему ты...

— Вот встретишься с ним и поймешь. А пока оденься, пожалуйста. Нет, подожди.

Сэндклиф снова посмотрел на девушку, в его взгляде читалось такое желание, что ей стало жарко. Капитан осторожно погладил бедро Кэтрин, она раздвинула ноги ему навстречу. Он скользнул рукой в ее заветную ложбинку, волос по алтонской моде там не было. Мужчина ощутил влагу приоткрывшихся губок, это заставило его судорожно вздохнуть. Моряк не смог отказать себе в удовольствии и просунул пальцы поглубже в теплую нежную глубину. Девушка застонала. Он тут же убрал руку, поднял к носу и втянул воздух. На лице его появилось выражение блаженства, потом он взял пальцы в рот. Кэтрин следила за ним, как завороженная, и ее сжигало безумное желание.

— На вкус ты тоже великолепна, — сказал он, закончив пробовать ее. — Когда-нибудь ты будешь моей, Кэт, клянусь. Но сейчас, увы, придется подождать. Я слишком люблю этого мальчишку, а он любит тебя.

— Но он никогда не узнает... — девушка чуть не плакала.

— В том-то и дело, что узнает, причем почти сразу. И, пожалуйста, Кэт, не спрашивай меня ни о чем. Это не моя тайна. Разбирайтесь с ним вдвоем. Я буду рядом, когда вы все между собой выясните, а там посмотрим...

IV

Капитана на Континенте ничто не задерживало, и "Дочь Океана" вышла в море тем же вечером. Сэндклиф любезно уступил свою каюту пассажирке.

— Я-то рассчитывал, мы будем спать вместе, но раз уж не получается, переночую на палубе.

Сон упорно отказывался приходить к Кэтрин. Покачивание корабля убаюкивало, но постоянный скрип деревянных частей не давал сомкнуть глаз. Да и мысли о Мартине с капитаном действовали лучше кофе. Провертевшись больше часа на жесткой койке, девушка решила подняться на палубу, дабы остудить на ночном ветерке свою горячую голову. Она не стала ничего надевать поверх длинной ночной рубашки: та прекрасно скрывала все, что следовало, а ночь, судя по духоте, царившей в каюте, была теплой.

Кэтрин поднялась по лесенке и прошла к фальшборту. Ночь в море мгновенно заворожила ее. Крупные звезды усыпали темные небеса, мерцая, будто драгоценные камни на черном бархате. Половинка лунного диска отбрасывала яркую сверкающую дорожку на спокойную водную гладь. Дул легкий ветерок, но ему не хватало сил разогнать густое ласковое тепло, словно одеялом укутавшее сонный мир. Девушка с наслаждением почувствовала, как нежные воздушные струи гладят ее голые ноги и поднимаются выше, выше... Она вспомнила прикосновения руки Сэндклифа, и колени начали слабеть. Нет, сейчас думать об этом не следует.

Кэтрин тряхнула головой, осмотрелась и никого не увидела в бледном свете луны. Девушка осторожно пошла вперед, желая попасть на нос. Ощущать босыми ногами ровные доски палубы оказалось на удивление приятно. Ничуть не хуже, чем ворс ковров или мех шкур в дворцовых покоях. И куда лучше, чем холодный камень в комнатушке Мартина. Почти дойдя до цели, Кэтрин заметила сидящую на фальшборте у самого бушприта фигуру. Девушка остановилась. Расположившийся на носу мужчина был одет только в парусиновые штаны, лунный свет великолепно обрисовывал его мускулистый обнаженный торс. Сэнди. Он не замечал, что за ним наблюдают, глядел вперед, потом наклонился, взял стоявшую внизу бутылку и приложился к горлышку. Кэтрин вспомнила о намерении капитана спать на палубе и решила тихонько уйти, но тут он обернулся.

— Тоже не спится, Кэт?

— Да. Извини, я забыла, что ты наверху.

— Ничего. Присаживайся, составь мне компанию.

Он поманил ее и похлопал по фальшборту рядом с собой. Девушка подошла, села с другой стороны бушприта, напротив мужчины, и стала довольно беззастенчиво разглядывать его. Сэндклиф заметил это и улыбнулся.

— Квиты! Я нравлюсь тебе также, как ты мне?

— Не могу сказать, пока не увижу тебя без штанов.

Он нахмурился и ничего не ответил. Все ясно, продолжать эту тему не следует.

— Хочешь? — протянул ей бутылку.

— Что это? Юл?

— Лучше. Рам.

— Пойло, которое гонят из тростникового сахара на Южном Архипелаге? — девушка сморщила нос.

— Ты сначала попробуй, а потом хаять принимайся. Меня же не захотела в штанах оценивать!

— Да ладно тебе, — засмеялась Кэтрин, протягивая руку за бутылкой. — Ты знаешь, что нравишься мне ничуть не меньше.

Он кивнул и с улыбкой проследил за тем, как она подносит бутыль ко рту и делает глоток. Напиток оказался не крепче юла, который Кэтрин пробовала, но не слишком любила. Аромат был очень приятным, и пился рам легко.

— Его хорошо употреблять с соком одного фрукта, который выращивают на Джибролте, — светским тоном заметил капитан. — Я бы сказал, как он называется, да уж больно название неприличное. — Девушка фыркнула от смеха. — Угощу, когда там будем.

— Кстати, о названиях, — сказала Кэтрин. — Сэндклиф — это имя или фамилия?

— Не знаю, — моряк пожал плечами. — Меня так зовут. Назвали монахини, которые нашли мою колыбельку на том самом песчаном обрыве (Sandcliff — песчаный обрыв (англ.)). Я был завернут в тонкие батистовые пеленки с изящно вышитым золотой нитью вензелем, а на шее у меня висел драгоценный медальон с портретом женщины необычайной красоты внутри и фамильным гербом на крышке.

Девушка удивленно уставилась на него. Сэндклиф какое-то время сидел, напустив на себя загадочный и романтический вид, потом не выдержал и расхохотался.

— Ты врешь! — Кэтрин шутливо пнула его босой ногой по колену.

— Поаккуратней! Столкнешь за борт, придется иметь дело с командой, а они с тобой нежничать не станут.

— Они же мальчиков предпочитают! — смеялась она.

— Ты им только об этом не говори, — ржал он.

Южная ночь и рам действовали безотказно.

— Сэнди, скажи все-таки, почему тебя так зовут? Или это псевдоним? — не отставала Кэтрин.

— Пытаешься выведать, кто я по рождению, леди Кэтрин? Я сам точно не знаю, но вам с Мартином определенно не ровня.

— Ты из Алтона?

— Да. Сэндклифом меня назвала матушка, родившаяся в рыбацкой деревушке. Она, если ей верить, встречалась на каком-то песчаном обрыве у моря с потомком древнего рода. — Капитан хмыкнул, и девушка так и не поняла, сочиняет ли он очередную версию своего происхождения или иронизирует над банальностью подлинной ситуации. — Через несколько месяцев после окончания их встреч на свет появился я. Опять же со слов моей родительницы известно, что мой отец был ее первой и единственной любовью, но сам я, когда подрос, неоднократно наблюдал, как она прогуливалась на берег моря с самыми разными мужчинами. Что еще тебе рассказать, Кэт?

Он был совершенно спокоен. Судя по всему, вопрос сословной принадлежности мало его занимал. Да и Кэтрин, никогда не страдавшая снобизмом, спрашивала из чистого любопытства.

— Это твой корабль? — поинтересовалась она, Сэндклиф кивнул. — Почему он называется "Дочь Океана"?

— Чтобы производить впечатление на романтичных дамочек и девиц! — усмехнулся капитан. — Я заметил: ты как взглянула на корму, так и застыла, будто василиска увидала.

— Опять врешь!

— Не вру, а шучу. Если б я хотел тебя обмануть, то с легкостью это проделал бы, — он ехидно взглянул на нее, одновременно прикладываясь к бутылке. — Назвал так из-за одной старинной песни. "Midnight on the water. I saw the Ocean's daughter walking on the wave chicane, staring as she called my name..."

— Я знаю эту балладу. Вспоминала как раз накануне похода в порт, поэтому и остановилась, когда увидела название твоего корабля. Странное совпадение.

— Да, странное, — отозвался Сэндклиф безразличным голосом.

Они довольно долго сидели молча.

— Сэнди, я не уверена, что хочу попасть на Джибролту.

Он посмотрел на Кэтрин и вздохнул.

— Не болтай ерунды, девочка. Если не смогла выкинуть его из головы за три года, да еще и верность хранила, ты не забудешь его со мной. Только все поломаешь. Вашу любовь, мою с ним дружбу.

Он был прав. Перестать думать о Мартине она не смогла бы. Но Кэтрин чувствовала: у нее не получится стереть из памяти и этого мужчину.

— Потерпи, Кэт, — тихо сказал Сэндклиф. — Нельзя так поступать с Мартином. Он никогда не переставал любить тебя, я тому свидетель.

— Да, нельзя, — эхом откликнулась она. — Но если он, как ты утверждаешь, меня любит, о каком терпении может идти речь? Если уж не разлюбил за три года...

— Я и не думаю, что он тебя разлюбит. Я бы не смог, — капитан снова приложился к бутылке.

Девушка непонимающе смотрела на него.

— Здесь все будет зависеть от тебя, Кэт. Сможешь ли ты его убедить... — Сэндклиф многозначительно взглянул на нее. — И захочешь ли сама, после того как к нему вернешься.

— О чем ты? — она по-прежнему не понимала. — Хочешь, чтобы я его со временем уговорила разрешить провести с тобой ночь?

Капитан рассмеялся ее наивности.

— Как плохо ты обо мне думаешь! Считаешь, я удовольствуюсь одной ночью с тобой?

— А ты считаешь, Мартин будет делить меня? По дружбе?

— Я бы смог делить тебя с ним, но только с ним, и при условии, что ты сама бы этого хотела. Хотела б нас обоих. Одновременно.

Он сказал это совершенно серьезно, глядя ей прямо в глаза. От его взгляда по телу девушки прокатилась волна невыносимого жара. Кэтрин любила близость с мужчиной, правда, за последние три года об этом почти не думала. Читала кое-что, повышая уровень образования в интимных вопросах, но желания не испытывала. Прикосновения Сэнди, его взгляды напомнили ей, чего она была лишена, и вновь разожгли тлевшее в глубине пламя. А одна лишь мысль о том, чтобы одновременно принадлежать двум едва ли не идеальным в ее глазах мужчинам (судя по более чем уверенной манере Сэнди, ниже пояса у него все нормально) довела Кэтрин чуть ли не до оргазма. Девушка судорожно сжала колени. Капитан это заметил, также как и ее потемневший от желания взгляд.

— Я вижу, ты хочешь, — довольно улыбнулся он. — Значит, нужно всего лишь немного потерпеть. Ты уговоришь его, Кэт. Меня бы уговорила.

— Сэнди, ты невыносим, — она встала. — Я отправляюсь спать.

— О, нет, милая, сначала тебе придется снять возбуждение, — усмехнулся он. — Думаю, ты знаешь, как. Не стесняйся оставить свой запах на моих простынях, это очень пригодится, пока буду ждать, когда вы с Мартином договоритесь. А сейчас придется трудиться так, — он красноречиво поболтал рукой около ширинки.

— Удачи! — рассмеялась Кэтрин, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Тебе тоже!

Больше они на подобные темы не разговаривали. Когда Сэндклиф не был занят, он болтал с Кэтрин о море, кораблях, легендах и поверьях моряков, былях и небылицах.

— Марти говорил, ты ведешь род от второй Правительницы, — сказал он как-то, закончив очередную историю из жизни пиратов.

— Да, я ее праправнучка, а что?

— Про твоего прапрадеда много среди нашего брата баек ходит.

— Что это за ваш брат, и какие байки? — спросила Кэтрин, подозревая, о чем пойдет речь.

— Наш брат — контрабандист, разбойник и пират, — ухмыльнулся он. — Семейную историю-то, надеюсь, знаешь? Или никогда про Жеребца не слышала?

— Знаю про него побольше, чем ты думаешь! — рассмеялась девушка. — Читала их совместные с прапрабабкой записки.

— О-о-о, вот бы хоть одним глазком взглянуть!

— Я распоряжусь, и для тебя сделают копию.

— Спасибо!

— А ты, значит, не в ладах с законом? — поинтересовалась Кэтрин.

— Был одно время, — уклончиво ответил Сэндклиф. — Контрабанда, еще кое-какие мелочи... Сейчас уже несколько лет как завязал. И меня не ищут... надеюсь. Так что не рассчитывай повторить подвиги Правительницы, Кэт. И, кстати, заранее предупрежу, а то вдруг потом разочаруешься. У меня вполне стандартный размер, но управляться я с ним умею так, что ни одна пока не жаловалась.

— Мне безумно нравится твоя скромность! — расхохоталась девушка.

Погода стояла прекрасная, и Кэтрин наслаждалась путешествием. Большую часть времени она проводила на палубе, любуясь морем. Девушка никогда раньше не совершала морских прогулок под парусом, и сейчас все ей было внове, все вызывало интерес. К середине второго дня они приблизились к Архипелагу. Кэтрин с любопытством разглядывала острова, мимо которых проходила "Дочь Океана". Большинство не отличалось крупными размерами, зато их покрывала буйная незнакомая растительность.

Как-то, стоя у фальшборта, девушка заметила в волнах плеснувший рыбий хвост голубовато-зеленого цвета, почти как морская вода. Он был бы незаметен, но чешуя на нем играла в лучах солнца, будто инкрустированная бриллиантами. Минуту спустя хвост исчез, и появилась бледная человеческая рука, потом голова и плечи, принадлежавшие весьма хорошенькой молодой женщине. Ее мокрые волосы облепили поднявшееся над водой тело как водоросли — прибрежные скалы во время отлива, и казались такими же зелеными. Кэтрин будто приросла к палубе от удивления. Она низко наклонилась, чтобы получше рассмотреть странное создание.

— Поосторожнее, барышня, — раздался за спиной хриплый мужской голос, и чья-то рука легла на плечо, заставляя выпрямиться. — Если эта тварь петь начнет, запросто можете за борт сигануть. Сами не поймете, что случилось.

Кэтрин оглянулась и увидела одного из уже знакомых ей матросов. Он беззлобно ухмылялся, глядя в ее ошарашенное лицо. На сей раз капитан подцепил уж очень молоденькую, но, как водится, хорошенькую. Похоже даже, из благородных. Девственница она, что ли? Иначе почему он с ней не спит? Девушка слегка смутилась под чересчур пристальным взглядом моряка, но любопытство пересилило.

— Кто это там, в воде? — спросила она.

— Русалка! Они наглые, иногда и к берегам Континента подплывают, — ответил матрос, радуясь возможности поболтать с новой подружкой капитана. — Рыбаки с ними хорошо знакомы: эти морские черти им сети рвут, улов воруют. Жуткие твари, но выглядят зазывно. Говорят, среди них и мужики попадаются, но я только баб видел. Извините, барышня. — Кэтрин кивнула, показывая, что все в порядке. — А вы ее разглядели? Сись... груди у нее были?

— Были.

— Это я так спросил, из интересу. Болтают, будто мужчины хвостатых девок видят, а женщины — мужиков. Но, значить, врут. Ладно, пойду я, у меня вахта скоро. А вы, барышня, не слишком на нее глазейте. А то, не ровен час, за борт свалитесь, капитан нас всех потом вслед за вами побросает.

Кэтрин позабавил рассказ матроса, да и он сам со своим плохо скрываемым любопытством к ее особе, но на русалку она больше не смотрела. "Значит, на Архипелаге действительно есть волшебство", — подумала она, — "или хотя бы сказочные создания."

К Джибролте подошли вечером второго дня. Остров был велик, его главный и единственный портовый город, носивший то же название, стоял в устье реки КАмры, сбегавшей с невысоких гор. С моря он выглядел живописно: в нижней части располагались большие каменные дома и особняки. Кэтрин разглядела стройные шпили двух храмов. Домики поменьше взбирались по склонам окружающих гор, теснясь друг к другу наподобии гнезд стрижей.

"Дочь Океана" вошла в порт. Он значительно превосходил размерами свониджский, и суда там швартовались самые разные. Девушка увидела две простые в устройстве, но по-своему изящные ладьи морских воинов-северян. Их носы украшали искусно вырезанные из дерева головы морских змеев на длинных изогнутых шеях. Чуть поодаль от других стоял невероятной красоты корабль, сработанный из какой-то очень светлой, почти белой древесины. Издали он казался кружевным. Кэтрин не могла оторвать от него взгляда.

— Любуешься эльфийской скорлупкой? — раздался у нее над ухом голос Сэндклифа. — Смотри, не запади на самих бессмертных.

— Сэнди, ты всегда думаешь об одном? — поинтересовалась девушка. — Почему я должна на кого-то западать? Мне хватает Мартина и тебя.

— Прости, — ухмыльнулся он. — Я не подумал: если тебе нравятся такие, как мы, эти девочки вряд ли придутся по вкусу. Хотя корабль у них красивый, согласен. И мореходы они отменные.

Капитан ушел, нужно было швартоваться, а Кэтрин спустилась в каюту собрать вещи. Через час Сэндклиф помог своей пассажирке спуститься по трапу, и девушка ощутила под ногами непривычно неподвижную поверхность мостовой.

— Кэт, я не знаю, где сейчас Марти, и здесь ли он вообще. Пойдем, устрою тебя в приличную гостиницу, заодно поспрашиваю о нем, а там решим, что делать.

Кэтрин с радостью согласилась, и они вышли из порта в город. Девушка не знала куда смотреть: то ли на дома необычной архитектуры, то ли на странно одетый народ, спешивший по улицам. Среди прохожих попадалось немало темнокожих людей, в том числе женщин, но теперь это совершенно не трогало Кэтрин. Она с удивлением уставилась на двух изящных как статуэтки молоденьких девушек с черными глазами необычного узкого разреза и прямыми блестящими смоляными волосами.

— Восточные куколки, — проследил за ее взглядом Сэндклиф. — На западе Континента не показываются, слишком привыкли к магическим вещичкам. Отправлю тебя потом в купальню к этим лисичкам.

— От меня плохо пахнет? — оскорбилась Кэтрин.

— Нет, что ты, — поспешил успокоить ее моряк. — Но на тебе слишком много моего запаха.

— Сэнди, у тебя какой-то пунктик с запахами? — девушка с подозрением посмотрела на него.

— Ну вот, так ты точно в извращенцы меня запишешь, — проворчал капитан. — Это из-за Марти. И не спрашивай, я же просил, — он сразу пресек ее попытки. — Надеюсь, ты скоро с ним встретишься, и сама все поймешь. Да и он не преминет похвастаться.

— Хорошо, — вздохнула Кэтрин. — На самом деле не имею ничего против купальни.

Вскоре они вышли на обширную круглую площадь, целый сектор которой занимал белокаменный дом в три этажа. Выглядел он необычно: вместо углов — сглаженные плавные линии, на неровном фасаде впадины чередуются с выпуклостями, плоскую крышу ограничивает волнистый каменный парапет. Здание казалось колышущимся, текущим. Кэтрин с интересом разглядывала необычное строение, в Алтоне ничего подобного ей видеть не приходилось.

— Какой красивый! — восхитилась она. — Похож на морскую волну.

— Точно! Он так и называется — Волна. Мы как раз туда направляемся. Часть дома занимает неплохая гостиница, и хозяина я знаю.

Капитан с девушкой вошли в просторный, прохладный по сравнению с раскаленной улицей холл. Там никого не было, кроме пожилого благообразного хозяина за стойкой и мальчишки-слуги, который скучал рядом. Из дальнего конца холла, где виднелся проход в общий зал, доносился женский смех, звон посуды и мужские голоса. Дело шло к вечеру, постояльцы ели, пили и развлекались.

— Привет, Антонио, — Сэндклиф подошел к стойке и кивнул хозяину. — Я тебе клиентку привел. Устрой ее получше.

— Здравствуйте, капитан. Давно вас не видел, с возвращением! — ответил оживившийся хозяин, с интересом поглядывая на одетую в мужское платье девушку. — Устрою вашу даму по высшему разряду. А вы сами?

— Я пока на корабле. Скажи-ка, Мартин здесь не появлялся?

— Тут он. У меня остановился, но спустится попозже, если вообще выберется из комнаты. Вернулся недавно, так что пока больше времени проводит в постели, чем за столом, — Антонио добродушно усмехнулся.

Сэндклиф понимающе кивнул, покосившись на спутницу. Кэтрин, не ждавшая от бывшего гвардейца ничего другого, улыбнулась и пожала плечами. Мартин на Джибролте, его не нужно ни искать, ни ждать — чем не повод для радости?

— Что ж, спасибо за хорошие новости, — сказал капитан. — Я тебя давно знаю, Антонио, но на всякий случай предупрежу: если Кэт, — он кивнул на девушку, — будет чем-то недовольна, ответишь и мне, и Мартину.

— Да что вы, капитан, когда я ваших подруг хоть чем-то обижал? — оскорбился хозяин. — А уж с господином Дэйлом мне и вовсе связываться не резон, так что будьте спокойны. — Позвольте проводить вас в комнату, сударыня, — обратился он к Кэтрин.

Девушка и Сэндклиф осмотрели предложенное жилище и остались довольны. Потом моряк отвел свою подопечную в расположенную неподалеку купальню и препоручил очаровательной, нежной как цветок лотоса восточной девушке.

— Зайду за тобой часика через три, и пойдем посидим внизу, в зале гостиницы, подождем Марти, — сказал он.

— Часика через три? Что я буду здесь делать столько времени? — удивилась Кэтрин.

— Делать будешь не ты, делать будут с тобой, — усмехнулся капитан. — Когда я приду, огорчишься, что рано.

Он оказался прав. Две "лисички", как называл их Сэндклиф, отвели ее в уютную комнату, убранную коврами и подушками разнообразных размеров. Там ей предложили раздеться и оставить вещи. Затем девушки, заинтересованно поглядывая на ее фигуру, перемолвились несколькими фразами на своем щебечущем языке, напоминавшем птичьи разговоры, и засмеялись тихим смехом, будто зазвенели хрустальные колокольчики. Кэтрин догадалась, о чем они говорили, уловив в конце одной из фраз имя Сэндклифа. Одна из девушек заметила ее понимающую улыбку и сказала на языке Континента с сильным акцентом:

— Простите, госпожа, мы всего лишь отметили, что капитан обладает безупречным вкусом по части женщин. И каждая его новая подружка лучше прежней.

— Я не его подружка.

"Лисички" усердно закивали головами и тихонько захихикали. Кэтрин решила не обращать внимания, ведь стать подружкой капитана ей очень хотелось. Но и воспоминание о Мартине и его прощальном обещании не давало покоя. Да, сейчас он наверняка кувыркается с кем-то в постели, но ее это почему-то совершенно не ранило.

Восточные красавицы провели девушку в обширный гулкий зал, большую часть которого занимал овальный бассейн, облицованный зеленым нефритом. Потолок поддерживали малахитовые колонны, и купальня напоминала спрятавшееся в чаще леса небольшое озеро. Теплый влажный воздух был напоен ароматом экзотических благовоний и масел. Между колоннами стояли лежанки, несколько оказались заняты, как надеялась Кэтрин, другими женщинами. Впрочем, она зря беспокоилась: посетители купальни друг на друга не смотрели, отдавшись во власть искусных рук работающих там девушек. Кэтрин подвели к свободной лежанке и помогли удобно устроиться. Затем принесли лаковый столик с набором разнообразных масел, каких-то трав, листьев, плодов и цветов, щеточек, пилочек, гребешков, и "лисички" принялись колдовать над девушкой.

Она быстро убедилась в справедливости слов Сэндклифа: время действительно летело незаметно. Ее тело разминали, натирали маслами, листьями, цветами, втирали что-то в волосы и совершали еще множество разнообразных процедур, направленных на снятие усталости и улучшение внешности. Кэтрин будто растворилась под умелыми и на удивление сильными руками, отдавшись во власть физического удовольствия. В конце концов ее отвели к бассейну. Она спустилась в воду и поплыла, с наслаждением ощущая свое тело, будто оно стало совсем новым. Кэтрин вышла из воды, девушки уже ждали ее с простыней наготове, затем проводили в первую комнату с коврами и подушками. Там были приготовлены прохладительные напитки и фрукты. "Лисички" помогли девушке одеться, убрать волосы и привести в порядок лицо. Она хотела расплатиться, но в ответ раздался знакомый хрустальный смех. Знавшая язык сказала, что за все заплатил капитан. Кэтрин поблагодарила восточных красавиц и вышла в холл, где уже ждал мореход.

При виде девушки на лице Сэндклифа появилось выражение почти детского восторга и неизбывной тоски. Кэтрин тут же почувствовала себя виноватой, ибо в купальне думала только о Мартине. Но, в конце концов, Сэнди сам выбрал то, что получал, вернее, предпочел не получать. Она подошла к нему, шелестя тонким бирюзовым шелком платья, привезенным из столицы Алтона.

— Дочь Океана должна выглядеть именно так, — он пожирал ее глазами. — Почему ты приехала именно к Марти? Ни с кем другим я не стал бы церемониться.

— Сэнди, не нужно, не трави душу! — воскликнула она. — На корабле ты был гораздо увереннее.

— В море я всегда чувствую себя лучше. Ладно, сожму зубы и буду ждать. Только дай мне, пожалуйста, знать, если его тебе окажется достаточно.

— У меня не получится не думать о тебе, знаю наверняка. — Он неуверенно улыбнулся. — И спасибо за купальню, это было великолепно.

— Не за что. Надеюсь, в конечном счете для себя стараюсь.

Похоже, его нахальство потихоньку возвращалось.

Они направились в гостиницу и прошли прямиком в общий зал. Там яблоку было негде упасть. Сэндклифа, похоже, знали многие, он едва успевал отвечать на приветствия. Кэтрин непрерывно ощущала на себе заинтересованные взгляды, пока капитан вел ее к стойке.

— Побудем здесь, не возражаешь? — спросил он. — Отсюда хорошо видно весь зал, так что мы увидим Марти первыми, когда он появится.

Кэтрин кивнула.

— Ты как? — Сэндклиф взглянул на девушку. — Он ведь может прийти не один.

— Я — прекрасно. Меня не волнует, с кем он придет. Уйдет он со мной.

— Ты очаровательна! — рассмеялся капитан. — Хочешь, угощу рамом с соком того самого плода?

— Хочу. Скажешь, как он называется?

— Да ты что!? Разве я могу позволить себе так выражаться в публичном месте да еще при даме? Спросишь у Марти, — заявил он, ухмыляясь. На физиономии моряка ясно читалось: и при даме, и на публике он может позволить себе и не такое.

Сэндклиф отошел к той части стойки, где подавальщицы обслуживали жаждущих, и вскоре вернулся с двумя кубками, почти до краев наполненными оранжевой, приятно пахнущей жидкостью.

— За удачу в любви, Кэт.

— Хороший тост, Сэнди.

Оба выпили. Кэтрин напиток очень понравился. Аромат рама хорошо чувствовался, в то же время удачно смешиваясь с сильным сладко-смолистым запахом экзотического плода.

— А вот и наш красавец, — сказал Сэндклиф, оглянувшись в очередной раз на зал.

Кэтрин проследила за его взглядом и увидела Мартина. Он не очень изменился за эти годы, разве что сильно загорел, и стал выглядеть более мужественно, заметно раздавшись в плечах. У девушки при виде бывшего возлюбленного сладко потянуло низ живота. К ее радости молодой человек был один, но не прошел и трети зала, как ему на шею успела броситься одна девица, а еще две активно пробирались между столов.

— Позвать его? — капитан глядел на Кэтрин, лицо его ничего не выражало.

— Да.

Сэндклиф повернулся в сторону зала, махнул рукой и крикнул:

— Марти!

Молодой человек махнул в ответ и двинулся к ним, а Кэтрин быстро отвернулась к стойке. Через пару мгновений она почувствовала его приближение, потом услышала голос:

— Привет, Сэнди! Давно не виделись. Девочками не поделиться? У меня богатый улов, — тут он заметил, что его друг не один. — О, твои сети тоже не пустуют!

— Рад тебя видеть, Марти. Возможно, поделиться тебе все же придется, — хмыкнул Сэндклиф.

В этот момент Кэтрин сочла правильным повернуться. Мартин обнимал за плечи двух хорошеньких девиц, у одной, как отметила про себя девушка, были "пепельно-рыжие" волосы. При виде прежней подруги он остолбенел и издал какой-то странный звук, напомнивший звериное рычание. Быстро убрал руки от девиц, с недовольством и удивлением уставившихся на него, и сказал:

— Помнишь мое прощальное обещание?

— Помню, — она смотрела ему в глаза.

— Тогда пошли, — схватил ее за руку и потащил к выходу.

Почти у самых дверей Кэтрин оглянулась на Сэндклифа. Он смотрел на них с Мартином, лицо капитана по-прежнему ничего не выражало. Потом моряк взял за руку рыжую девушку, пришедшую с его другом, и притянул к себе. В этот момент Мартин вытащил ее из зала.

— Где ты остановилась? — спросил он, не сводя с Кэтрин глаз.

— Здесь. У меня комната на...

— Пошли к тебе, веди. Можно было б ко мне, но там неубрано, да и она наверняка еще не ушла.

— Зачем ты это говоришь? Думаешь, я убегу?

— А не убежишь?

Вместо ответа она потянула его за собой. Они ввалились в комнату, и Мартин тут же впился губами в ее уста. Девушка начала расстегивать на нем куртку, его руки зашарили по ее платью. Полуодетые, добрались до кровати и свалились на нее. Дальше дело пошло легче. Как ни кружилась от желания голова, Кэтрин все же с удивлением заметила густую темную шерсть на груди Мартина. Раньше ее украшало лишь несколько волосков. Парень жадно целовал девушку и как-то странно втягивал носом воздух. Сначала ей показалось, будто он всхлипывает, потом она прислушалась и поняла: он именно обнюхивает ее. Кэтрин тут же вспомнила опасения Сэндклифа насчет запахов. Мартин тем временем спускался все ниже, целуя, лаская и обоняя любимую. В конце концов он добрался до цели, раздвинул пошире девичьи ноги и запустил язык меж давно раскрывшихся губок. Кэтрин вскрикнула от наслаждения, каким-то дальним уголком сознания вспоминая прикосновения Сэнди. Мартин долго, с видимым наслаждением ласкал девушку языком, потом оторвался от этого восхитительного занятия, поднялся к ее лицу и нежно поцеловал в губы.

— Ты моя, — проговорил он счастливым голосом. — По-прежнему моя. У тебя никого не было все эти три проклятых года.

— Откуда ты... — начала было она, но он лишь пробормотал:

— Потом.

Мартин проник языком в рот девушки, одновременно входя в ее тело, и она застонала от неистового наслаждения, почти сразу же разлившегося в глубине чрева сладкой волной оргазма. Мужчина продолжал двигаться внутри нее, минута, другая — и Кэтрин вновь ощутила возбуждение. Марти и раньше был хорошим любовником, это она помнила прекрасно, но теперь стал просто неподражаем... К тому моменту, как он выплеснул свое семя, каждый дюйм тела Кэтрин был напоен сладкой усталостью многократного удовлетворения.

— Марти, откуда в тебе столько силы? — с трудом выговорила она, отдышавшись. — Ты наверняка весь день трахал кого-то у себя в комнате.

— Это ты меня так вдохновляешь, — усмехнулся он, укладывая ее на себя сверху, чтобы видеть лицо.

Она с удовольствием ощутила, какими сильными стали его руки.

— Скучала по мне? — он счастливо улыбался, глядя ей в глаза.

— Да. Очень. Только сама этого не понимала. Если б поняла, приехала раньше.

— Я тоже по тебе истосковался, — он поцеловал ямочку на щеке девушки.

— Когда это ты успел? У тебя же, подозреваю, по нескольку женщин за день бывает! — усмехнулась она.

— Бывало, Кэти, бывало. Теперь будешь только ты одна, — он погладил ее по волосам. — Ты же знаешь, у меня не получается с воздержанием.

— Знаю. Если захочешь другую...

— Не захочу, пока ты рядом. Теперь знаю точно. Почти каждую ночь видел тебя во сне. И всех девиц с рыжими волосами в постели называл твоим именем, ты уж извини.

— Что с тобой поделаешь? Извиняю, — Кэтрин чмокнула его в нос, потом нежно поцеловала в губы. — Так почему ты уверен, что у меня не было других? — после оговорок Сэндклифа этот вопрос ее очень занимал.

— А ты не сбежишь от меня? — спросил он с сомнением.

— С чего бы? — удивилась она. — Я сама тебя нашла и, можно сказать, сама затащила в постель.

Он ухмыльнулся, довольный.

— Ладно, скажу, — Мартин сел в кровати, приготовившись рассказывать свою историю, девушка устроилась рядом. — В общем, ничего страшного со мной не случилось, могло быть гораздо хуже. — Она смотрела на него с тревогой. — Я приобрел некоторые черты Бернингов, людей Медвежьего племени, проще говоря, оборотней-медведей.

— Но ты не превращаешься?.. — с испугом спросила Кэтрин.

Про оборотней она знала из сказок. В детстве истории о людях, оборачивающихся в полнолуние зверьми, ужасали впечатлительную девочку.

— Нет, Кэти, что ты! Если б дошло до этого, я не появился бы больше среди людей и уж тем более не показался тебе на глаза.

— И что же это за черты? — она облегченно вздохнула.

— Прежде всего, я стал по-особому воспринимать запахи. Возможно, так их ощущают животные, и наверняка в этом есть какая-то примесь магии. Я очень хорошо чувствую все сексуальные запахи. Если б ты была с другим мужчиной, пусть хоть два или три года назад, я бы учуял. Не знаю, как это происходит, но учуял бы. И я знал бы, кто тебя привез на Джибролту, даже если б не видел Сэнди рядом с тобой в кабаке. Ты вся пропиталась запахом его желания, но мореход тебя не тронул. И это удивительно, учитывая характер моего лучшего друга и то, насколько сильно он тебя хотел.

— А волосы на груди тоже медвежьи? — Кэтрин не желала пока обсуждать капитана.

— Да. В нашем роду мужчины не славятся особой волосатостью. Еще я стал гораздо сильнее физически, в плечах здорово раздался. Раны стали быстрее заживать. Ну, и сексуальные аппетиты у меня, по-моему, выросли, — он усмехнулся. — Во всяком случае, мне теперь проще заездить женщину, чем ей — меня.

— Неужели раньше тебя хоть какая-то заездила? — рассмеялась девушка.

— Бывали случаи, — уклончиво ответил Мартин.

— А еще что ты можешь?

— Больше, пожалуй, ничего. Только мед стал очень любить.

— Шутишь? — рассмеялась она.

— Нет, правда, — тоже смеясь, ответил он.

— И как тебя угораздило в это вляпаться?

— Когда я подался на Джибролту, денег хватило только место на палубе купить. На второй день корабль попал в сильный шторм. Я довольно долго держался, вцепившись в какую-то веревку, но наконец нас накрыла волна величиной чуть ли не с родовой замок Дэйлов, и я оказался за бортом. По-моему, никто этого и не заметил. К счастью, мы уже подошли к Архипелагу, и мне удалось доплыть до одного из островов. Оказалось, на нем живут Бернинги. Днем они выглядят и ведут себя как обычные люди, а ночью превращаются в медведей. Они неплохие, достаточно мирные, не злые, но чужаков не любят и остров свой тщательно оберегают. Меня нашли в тот же день, как я на берег выбрался. Сначала посадили под замок, расспрашивали, кто, откуда, как на их острове оказался, ну и прочее. Я все честно рассказал, мне поверили. Оказалось, пару раз в год к ним приходят корабли с товарами, и медведи выменивают необходимые вещи на мед. Пасеки у них потрясающие! Я сразу попросился с первым же кораблем уплыть. Бернинги не возражали, но ждать нужно было еще долго, несколько месяцев. Поселили меня в семье, где старшие дети выросли и жили своими домами, осталась только младшая дочка, хорошенькая, со светло-каштановыми волосами... Ну, ты понимаешь, Кэти.

— Да чего уж тут не понять!

— Все шло хорошо, у медведей довольно свободные нравы, по крайней мере, я тогда так думал. Несколько месяцев спустя, когда я уже со дня на день корабль ждал, Урсула (так младшую дочку звали) призналась, что хочет меня в мужья. Обсудила все со старейшинами, те согласны, а корабль ушел, и мне в ближайшие полгода все равно не уплыть. Она, мол, меня не отпустит, да и старейшины воспротивятся, поскольку я слишком долго среди Бернингов прожил, а до следующего корабля еще больше времени пройдет. Я чуть с ума не сошел, но каким-то чудом умудрился себя не выдать. Изобразил покорность, на все согласился, и продолжал жить с Урсулой. Выдерживал с трудом. Хорошо, хоть спать мне с ней не приходилось. Я имею в виду, просто спать, ночью, в постели.

— Ну да, ясно, она же в медведицу превращалась.

— Точно. Старейшины стали меня готовить к церемонии посвящения. Это когда один из племени тебя кусает, и ты в первое же полнолуние превращаешься в медведя. Давали книжки разные читать про их народ и других зверей-перевертышей, много просто рассказывали. Я теперь про оборотней столько знаю, что сам могу книги писать, только на Континенте это никому не нужно.

Ну, вот, до церемонии уже неделя оставалась, когда на море очередной шторм разразился, а когда утих, у берега появился потрепанный корабль. "Дочь Океана". Так я с Сэнди и познакомился.

Они у острова якорь бросили, им нужно было дерево для срочного ремонта, да и шли откуда-то издалека, пресной воды почти не осталось. Я слышал разговор Сэнди с медвежьим патрулем, в кустах прятался. Мне посчастливилось заметить корабль одним из первых, иначе заперли б в какой-нибудь подпол или амбар и все. Тебя бы я больше не увидел. А при чужаках медведям не с руки облавы устраивать. Короче, я прятался в лесу у берега, пока не стала отходить последняя шлюпка, потом выскочил и что было сил пустился к ней. Бернинги, караулившие у моря, конечно, попытались меня схватить. Тут Сэнди вмешался, хотя матросы у него после шторма еле на ногах держались, да и он сам... Мне повезло: численный перевес оказался за моряками. Да, наверное, никому, кроме Урсулы, я, по большому счету, не был нужен. В общем, мне дали уплыть. Правда, оказавшись на корабле, я уже жалеть начал. Пришлось спасителям свою историю рассказывать, и Сэнди вместе с командой начал надо мной потешаться. А матросы у него остроумные, и он тоже за словом в карман не лезет.

— Это я знаю, — фыркнула Кэтрин. — Не понимаю только, как тебе удалось приобрести свои выдающиеся качества. Ведь посвящения ты не прошел?

— Видишь ли, в чем штука: к тебе что-то переходит, если спишь с оборотнем в полнолуние. А я провел на том острове почти полгода. Урсула мне ничего не сказала. Видно, очень быстро все решила и стала потихоньку в медведя превращать.

— Надеюсь, сегодня не полнолуние?

— Нет, не полнолуние, да и я ведь не оборотень. От меня нельзя заразиться ни так, ни через укус, ни через царапину. И знаешь, Кэти, все эти свойства в конце концов оказались даже полезными. Меня нанимают охотнее, чем настоящих перевертышей. Я могу почти все, что и они, но совершенно безопасен для обычных людей и не завишу от фаз луны. И мне можно беспрепятственно появляться на Континенте.

— Чем же ты занимаешься?

— В основном охраной разных богатеев. Иногда поисками пропавших людей, имущества. Однажды купец попросил проверить, изменяла ли ему жена во время его отсутствия. Я проверить-то проверил, оказалось, не изменяла, но сам не удержался, а он нас застукал... — Девушка рассмеялась. — С тех пор эта статья дохода для меня закрыта. Сэнди тоже очень веселился, когда узнал. В общем, достойные занятия для потомка Дэйлов. И достойная компания...

— Это ты про Сэнди?

— Нет, не про него. Я со многими оборотнями знаком, они меня, как ни странно, почти за своего держат. Наверное, не столько из-за моих способностей, сколько из-за того, что я много знаю про их жизнь, обычаи. Да вообще-то и Сэнди тип еще тот. Бабник похлеще меня, по-моему, с пиратами раньше плавал, но мы с ним через многое вместе прошли, и у меня нет оснований сомневаться в его дружбе.

— Он к тебе привязан, я заметила.

— Знаю. Я тоже на многое ради него готов.

— Так чем плохи компания и занятия? Неужели болтаться в Алтонском столичном дворце и отдавать честь надутым болванам интереснее?

— Нет, мне больше нравится на Архипелаге, — улыбнулся Мартин, оценивший краткую, но точную характеристику его службы в столице родины. — Но теперь, когда ты снова со мной...

— Не хочу пока возвращаться домой. Да меня там так скоро и не ждут. Я достигла совершеннолетия и решила попутешествовать. Отец не возражал.

Кэтрин, совершенно не желавшая связывать себя узами брака, не стала касаться этого вопроса. Если Марти узнает точку зрения герцога Олкрофта на возможность союза нищего потомка Дэйлов с его дочерью, то, пожалуй, еще начнет настаивать на свадьбе и возвращении в Алтон. А она только оттуда вырвалась. Ей понравилось путешествовать, видеть незнакомые места, общаться с новыми людьми. Сэнди не шел из головы, да и кроме запавшего в душу капитана кругом столько интересного!

V

Кэтрин ждала подходящего момента для разговора с Мартином о его друге, но случай никак не представлялся. Не станешь ведь сообщать возлюбленному о своих необычных желаниях в постели, да еще когда он не устает радоваться твоей верности. Вот если б они вышли погулять, полюбоваться закатом, к примеру... Тогда можно попробовать настроить Марти на романтический лад и спросить, наконец, о том, что не дает ей покоя. Но они почти не вылезают из постели, не то что из комнаты. Какие уж тут прогулки? Да и видеть как Марти доволен, что у нее никого кроме него не было, очень приятно. А что он скажет, когда услышит о Сэнди?

Шли дни, и Кэтрин все реже думала о капитане. Как-то раз Мартин сам напомнил ей о моряке, рассказав забавную историю про его похождения. Девушка не сдержалась.

— Вы с Сэнди когда-нибудь занимались сексом вдвоем с одной женщиной?

— Он рассказывал тебе про меня? — ответил вопросом на вопрос Мартин, с подозрением глядя на подругу.

— Нет, что ты, — засмеялась Кэтрин, — ни словечка не проронил и расспрашивать запретил. Друг у тебя — что надо. Даже завидно.

— Да, друг он настоящий. И тебя не тронул. Или он все же пытался, а ты не позволила?

— Нет, как только узнал, кого я ищу, а это случилось почти сразу, тут же все попытки прекратил. Ты так и не ответил на мой вопрос.

— Про одну на двоих? — Мартин усмехнулся, потом поцеловал плечо девушки. — Что за мысли, Кэти?

— Так было или нет? — настаивала она.

— Было один раз, — уклончиво ответил Мартин. — Она сама попросила, не думай, что мы...

— Ничего такого не думаю. Как это получилось?

— Я же говорю, ей самой хотелось. Охотница за головами, полная оторва, но из себя очень недурна.

— "Пепельно-рыжая"?

— Черноволосая. Увидела нас с Сэнди в кабаке, а мы только пришли и девицами еще не обзавелись, — он взглянул на Кэтрин, та понимающе кивнула и чуть улыбнулась. — Ну, она и взяла нас в оборот.

— Еще бы, два таких мужика, — хмыкнула девушка. — Хорошо было?

— Да что с тобой, Кэти? — Мартин посмотрел на нее с удивлением. — Ревнуешь?

— Нет, ничуть, — рассмеялась его подруга. — Просто интересно. Вы с Сэнди, судя по всему, друзья — не разлей вода, и мне захотелось узнать, как далеко простирается ваша дружба.

— Знаешь, я за эти годы понял, что на прочность лучше ничего не испытывать. Меньше разочарований. Зато очень приятно бывает получать неожиданные сюрпризы, — он с нежностью посмотрел на девушку и провел рукой по ее растрепавшимся волосам. — Я не ждал, что ты будешь хранить мне верность. Мне было бы все равно, учуй я на тебе запах сотни мужиков. Но теперь, — он заглянул ей в глаза, она с тревогой ожидала продолжения, — теперь, Кэти, я никому тебя не отдам. И не изменю тебе.

— Марти, я не требую верности. Только честности, как и прежде.

После столь приятных признаний Кэтрин попросту не смогла заговорить о другом мужчине. Она всерьез задумалась, насколько ей нужен капитан. Может, Марти достаточно? Но тогда нужно сообщить об этом Сэнди, как он и просил. А как это сделать, не прибегая к помощи возлюбленного? Ему не нужно узнавать о ее странных фантазиях, особенно теперь, когда она вроде бы почти избавилась от них.

Так, в сомнениях Кэтрин, безоблачном счастье Мартина и страстных сплетениях тел прошла неделя. Впервые с момента воссоединения молодым людям захотелось выйти из комнаты и провести день в городе. Бывший гвардеец решил показать подруге Джибролту, в глубине души испытывая тщеславное желание похвастаться перед знакомыми своей милой. Парочка заканчивала поздний завтрак в общем зале гостиницы, когда к их столу подошел высокий плечистый мужчина, на вид лет сорока пяти, с густой гривой когда-то черных, а теперь сивых волос.

— Привет, Мартин! — он обнажил в дружелюбной, но все равно жутковатой ухмылке крепкие зубы, среди которых выделялись длинные острые клыки. — Как дела?

— Привет, Кан! Отлично! Лучше, чем когда-либо.

— Какую красотку отхватил! — мужчина с любопытством взглянул на Кэтрин. — Все еще предпочитаешь рыженьких?

— Это она меня в свое время отхватила, — засмеялся Мартин. — Знакомься, Кан: это моя Кэти. Кэти — это Кан, он настоящий волк.

— Здравствуйте, — улыбнулась девушка, глядя на нависающего над ней мужчину. — Может, присядете?

— Здравствуйте, принцесса! Спасибо за приглашение, — Кан тут же пристроился рядом с ней, но, заметив недовольный взгляд Мартина, слегка отодвинулся. — Твой приятель-мореход недавно тоже на рыженьких переключился, — подмигнул волк молодому человеку. — Всю неделю только с такими болтается и пьет как рыба.

— Правда? — Мартин еще больше помрачнел.

Кэтрин неожиданно для себя почувствовала беспокойство за капитана. Неужели она до сих пор настолько увлечена Сэнди?

— Правда-правда, — ответил тем временем оборотень. — У вас с ним размолвка, часом, не случилась? Он вчера на меня накинулся по пьяни. Я б его не тронул, но мужик начал такое про наше племя нести... В общем, я не сдержался.

Девушка похолодела при мысли о том, что обаятельный капитан теперь каждый месяц станет превращаться в злобного волка. Мартин от слов Кана заметно напрягся.

— Ты его не?.. — спросил он, понизив голос.

— Нет-нет, не бойся, в этом смысле с ним все в порядке, — осклабился Кан. — Нужен нам такой кобель, всех волчиц перепортит! — оборотень засмеялся хриплым отрывистым смехом, похожим на лай.

Молодые люди вздохнули с облегчением.

— Но отдубасил я морехода как следует, — продолжил волк. — Ведь добром просил заткнуться, но он не пожелал. А ты знаешь, Мартин, если я из себя выйду...

— Все нормально, Кан, я понимаю. Спасибо, не царапнул его, не говоря уж об укусах. Где он сейчас, не знаешь?

— Мы повздорили в "Акульем хвосте".

— В "Акульем хвосте"? Он же в эту дыру не ногой!

— Знаю я вашу брезгливость! — снова засмеялся Кан. — А чего нос воротить — нормальный кабак. Ну, публика попроще, девки подешевле, да еще те, кто с законом не в ладах, частенько захаживают. Сам Сэндклиф, между прочим, оттуда по молодости не вылезал. Это уж потом, как капитаном заделался, нос задрал. Я его в "Акульем хвосте" уж лет пять не встречал. А вчера — на тебе! Я даже сначала решил, что обознался, но хозяин его окликнул. И похоже, он там уже несколько дней ошивается. Думаю, и сейчас в "Хвосте", отлеживается. Вряд ли до своего кораблика добрался после моих лап.

Он демонстративно сжал в кулаки волосатые ручищи с толстыми желтыми ногтями, похожими на когти, и искоса взглянул на девушку, видно, хотел произвести на нее впечатление. Но Кэтрин представила, каково было Сэнди чувствовать на себе удары таких кулачищ, и непроизвольно болезненно сморщилась. Волк заметил это и удивленно поднял кустистые брови. Мартин о чем-то задумался и ничего не видел, лишь машинально сказал:

— Кан, не пугай ее.

— Ну что ты, Мартин, — волк убрал руки под стол, зыркнув на Кэтрин. Хвост можно позакладывать, девчонка не за себя испугалась. Видать, из-за нее мореход пустился во все тяжкие.

— Я должен проведать Сэнди, узнать, что с ним творится, — Мартин взглянул на Кэтрин и оборотня. — Пойду прямо сейчас. Кэти, поднимайся в комнату, я скоро вернусь. Кан, прости, посидеть не удастся.

— Да я и не рассчитывал, — усмехнулся оборотень. — Про тебя с принцессой уже несколько дней болтают. На свадьбу-то пригласите? — Он подмигнул девушке, но молодые люди, обеспокоенные состоянием капитана, не ответили на его подначки. — Хотел сам рассказать насчет морехода, чтобы ты потом на меня зла не держал.

— Спасибо.

Мартин встал, Кэтрин поднялась вслед за ним, и они вместе направились к выходу. Волк с интересом проводил их взглядом.

— Марти, я пойду с тобой, — сказала Кэтрин, оказавшись в холле.

— Зачем?

— Я тоже беспокоюсь о Сэнди. Он стал спать с рыжими, и мне это не нравится. Напоминает кое-что.

— Да уж понятно, ты не могла оставить его равнодушным, — хмыкнул Мартин. — Тем более тебе к нему идти незачем. И поверь мне как мужчине: Сэнди будет очень неприятно, если ты увидишь его в таком состоянии. Я прекрасно знаю боевые качества Кана: он наверняка ни одного живого места не оставил. Хорошо, если все кости целы.

— Марти, я пойду с тобой. Это даже не обсуждается.

Он недоверчиво взглянул девушке в лицо, проверяя, не шутит ли она. Что за странная фантазия: идти к малознакомому мужчине, который, скорее всего, и видеть ее не желает? Между ними ничего не было, он-то это знает точно.

— Хорошо, пошли. Если Сэнди тебе чего-нибудь наговорит, пеняй на себя. Я не буду с ним ссориться из-за твоего упрямства.

— Меньше всего на свете я желаю вашей ссоры, — ответила она серьезно. — В особенности из-за меня.

Мартин повел девушку в сторону порта, но они вскоре свернули с широкой центральной улицы в лабиринт узеньких грязноватых закоулков. Публика тут разительно отличалась от разряженной толпы в центре. То и дело попадались какие-то темные личности с бегающими глазами, некоторые прятали лица под низко надвинутыми капюшонами. У домов стояли потасканные уличные девицы. Пару раз из окон верхних этажей выплескивали грязную воду или что-то похуже, Кэтрин не приглядывалась и не принюхивалась. Только сверхъестественная реакция Мартина спасла их от омерзительного душа. Но вот в конце проулка показались мачты кораблей. В припортовой части трущоб дешевые шлюхи кишели как мухи на помойке. Почти в каждом доме находился какой-нибудь притон.

Мартин быстро тащил подругу за собой, стремясь, чтобы она разглядела как можно меньше. Ему не слишком хотелось отвечать потом на вопросы Кэтрин, часто ли он проводил время в этом райончике. А потомку Дэйлов пришлось поболтаться здесь поначалу, пока он не заработал денег. Да и за Сэнди было обидно. Мартин прекрасно понимал друга: сам сколько времени страдал по Кэти, но тогда она была свободна, а теперь... И зачем он позволил ей пойти с ним?

Наконец молодые люди остановились у ободранной двери, над которой висела потрепанная вывеска в форме акульего хвоста. Буквы на ней давно уже стерлись, но хвост все еще задорно торчал из стены.

— Кэти, пожалуйста, не встревай в разговоры с посторонними, да и при Сэнди лучше молчи.

— Хорошо, я постараюсь, — согласилась девушка.

Мартин толкнул дверь, и они вошли. Зал кабака оказался просторным и достаточно приличным, но народу там было немного, видимо, наплыв ожидался позже. Молодой человек, не выпуская рукИ своей подруги, направился к стойке. Стоявший за ней хозяин, худощавый сутулый мужчина лет пятидесяти, при виде новых посетителей изобразил на лице неприятную подобострастную ухмылку, за которой читалось глубокое презрение ко всем и вся.

— Здравствуй, Дэйл, — сказал он, когда Мартин приблизился. — За дружком пришел? Придется повозку нанимать, если на себе тащить не хочешь.

— И тебе не болеть, Лью. Где он?

— Первая дверь направо, — хозяин мотнул головой в сторону прохода, который вел в жилую часть заведения.

Мартин с девушкой вошли в узкий мрачный коридор, скудно освещенный одинокой свечой. К счастью, на указанную хозяином дверь еще падал свет из общего зала. Молодой человек постучал.

— Убирайтесь все к акульей бабушке! — раздалось из комнаты.

Мартин покачал головой, толкнул дверь (она оказалась не заперта) и вошел внутрь, по-прежнему держа Кэтрин за руку. Комната, куда они попали, оказалась тесной, убогой и грязной. Тусклый свет падал через маленькое пыльное оконце, рядом с которым стояла кровать. Еще в каморке имелись стул и разбитый умывальник. Сэндклиф лежал на постели лицом к стене и не обернулся, когда они вошли. Одежда его была изодранной, но кровавые пятна отсутствовали. Услышав, что в комнате появились люди, явно не собирающиеся ее покидать, капитан с трудом повернулся и сел на кровати. Кэтрин увидела его лицо и чудом сдержала крик.

— Зачем пожаловали? — спросил Сэндклиф хрипло, глядя на девушку.

Она поняла, о чем думает моряк, и ей захотелось разреветься. Вся страсть к этому мужчине тут же вспыхнула с новой силой. Нет, никакие признания Марти не помогут забыть капитана. Лучшие друзья нужны ей оба.

Мартин, казалось, не заметил направления взгляда друга.

— Какого черта с оборотнем связался? — спросил он. — Нелюдем стать захотел? Или какой-нибудь "дар" приобрести?

— Он меня даже не поцарапал, — буркнул капитан.

— Значит, ты легко отделался. Благодари судьбу, что Кан не душегуб. Знает про нашу дружбу, да и видел, что ты напился до пляшущих медуз.

— Ее зачем с собой притащил? — Сэндклиф кивнул в сторону Кэтрин, не глядя на девушку. Рассыпаться в благодарностях перед судьбой он явно не собирался.

— Кэти сама рвалась пойти, — по тону Мартина чувствовалось, что он тоже предпочел бы встретиться с другом без свидетелей.

Кэтрин овладела бессильная злость. Почему интересные ей мужчины, увлекшись ею, резко глупеют и начинают творить невесть что? Мартин в свое время натерпелся унижений от редкостной стервы, а Сэндклиф, похоже, совсем умом тронулся, раз полез на оборотня. Молодой человек тем временем демонстративно потянул носом воздух и скривился.

— Что тут за дух стоит? — спросил он.

Девушка с самого начала ощутила в комнате неприятный запах, напомнивший ей о нечищеных клетках в столичном зверинце. Сэндклиф помрачнел еще больше и пробурчал:

— Пусть она выйдет.

Мартин хотел было возразить, но его подруга согласно кивнула и оставила их вдвоем.

— Твой дружок меня обоссал напоследок, когда на улицу выкинул, — сказал капитан.

Мартин невольно ухмыльнулся.

— Волки и псы это любят, — заявил он. — А вот кошки и медведи так не делают.

— Успокоил! — зло проговорил мореход. — Значит, в этом отношении с тобой я в безопасности.

— Ты со мной в безопасности во всех отношениях.

— Хотелось бы верить... — пробормотал Сэндклиф.

— Эй, мальчики, посекретничали? — донесся из коридора голос Кэтрин.

Она специально неплотно прикрыла дверь и все прекрасно слышала. Мартин вопросительно взглянул на друга.

— Пусть заходит, — вздохнул тот. — Вы ж теперь как ниточка с иголочкой...

— Я ее отговаривал, Сэнди, но она вцепилась как джибролтский краб. И ей не стОит долго быть одной в коридоре. Тут всякие болтаются. Мало ли что...

— Я тоже так считаю. Зови.

Мартин открыл дверь, впуская девушку. Она вошла, приблизилась к кровати, внимательно оглядела капитана и спросила:

— Волк тебе ничего не сломал?

— Нет, повезло. Плечо вывихнул, но Лью уже вправил, — Сэндклиф, морщась, потер правое плечо. — Помучил, моллюск недоделанный, но потом все сделал как надо.

— Идти сможешь? — спросил Мартин.

— Смогу. Отсюда до корабля не так далеко.

— А как насчет купальни? Помыться не хочешь? — с некоторым ехидством поинтересовался его друг.

— Иди ты! — разозлился Сэндклиф. — Чертово зверье, превратили остров хрен знает во что!

— Ты в таком же духе и с Каном разговаривал? — усмехнулся Мартин.

— Прекратите! — злость Кэтрин все же прорвалась наружу. — Ведете себя как мальчишки! Сэнди, вставай, я хочу посмотреть, удержишься ты на ногах или нет.

— О-о-о, Марти, она тобой также командует?

Мартин был не слишком доволен вмешательством Кэтрин, но его подруга говорила дело, и он поддержал ее:

— Вставай, мы уведем тебя из этой дыры.

— А может, я не хочу уходить? Может, мне тут нравится?

Кэтрин закатила глаза. Взрослый мужик, а ведет себя как ребенок. Ей, конечно, тут же захотелось его пожалеть... Нужно было давно поговорить с Марти, а не пытаться обмануть себя, убедить в собственной нормальности. Тогда Сэнди не валялся бы избитый в этой дыре... Девушка подошла к капитану вплотную и осторожно, боясь сделать больно, потрепала его по плечу.

— Сэнди, пожалуйста, давай уйдем отсюда.

Он засопел и сделал попытку подняться. К счастью, она увенчалась успехом. Они медленно добрели до корабля Сэндклифа, и капитан с помощью матросов с трудом взобрался на борт.

— Спасибо! — он махнул оставшейся на причале парочке рукой. — Вас сегодня не приглашаю. Заходите через пару дней, побеседуем.

— Да уж, побеседуем, — сказал Мартин. — Объяснишь, какого дьявола морского с тобой происходит.

— Объясню с удовольствием, раз ты такой непонятливый, — усмехнулся Сэндклиф. — И тебя, Кэт, тоже жду, не то разговор не будет клеиться. А сейчас идите, детки, наслаждайтесь друг другом.

Он повернулся к ним спиной и сел на палубу у фальшборта.

— Пошли, Кэти, — Мартин взял подругу за руку, — команда за ним присмотрит. Они в своем капитане души не чают.

В следующие два дня ни Мартин, ни Кэтрин не заговаривали о моряке. Молодой человек догадывался о причине, заставлявшей друга творить разнообразные безумства. А какой смысл обсуждать с Кэтрин действие, которое она оказывает на мужика? Она же не специально ему голову вскружила. Вон какой огорченной выглядела, когда его разбитую физиономию увидела. Чуть не заплакала.

Девушка, в свою очередь, решила: раз уж разговор назревает, лучше подождать и выяснить все втроем. Расскажи она Мартину сейчас о своих чувствах к Сэнди, он, пожалуй, только разозлится. Может вообще отказаться от встречи с капитаном. Попробуй его потом уговорить жить втроем...

— Пойдем после завтрака прогуляемся в порт, навестим Сэнди, — сказал Мартин утром третьего дня.

— Да, думаю, он нас ждет.

В ее голосе молодому человеку послышались странные нотки. Похоже на смущение, тревогу. И что-то еще... Мартин впервые посмотрел на Кэтрин с беспокойством, но промолчал.

Они шли быстро, почти не разговаривая. Каждый чувствовал себя неловко из-за возникших недомолвок. Подойдя к "Дочери Океана", Мартин окликнул вахтенного матроса, и им спустили трап.

— Как капитан? — спросил молодой человек.

— Сейчас уже получше. Кто его так?

— Неважно. Там все улажено, и Сэнди легко отделался. Сам был виноват.

Мартину не улыбалось, чтобы команда друга связалась с оборотнями. Матрос кивнул. Парень с Медвежьего острова предан капитану не меньше любого из них, ему можно верить.

— Он у себя в каюте. Предупреждал, что вы можете прийти.

В ответ на их стук послышался голос Сэндклифа, приглашающий войти.

— Рад вас видеть, — сказал капитан. — Присаживайтесь, — указал на сундук, сам сидел на заправленной койке.

Кэтрин взглянула на Сэнди. Он действительно несколько оправился от побоев. Даже лицо выглядело уже не так страшно, во всяком случае, на мир мореход смотрел теперь обоими глазами.

— Сэнди, давай начистоту, — сразу приступил к делу Мартин. — Что с тобой творится?

— А ты не догадываешься? — спросил капитан с иронией.

— Догадываюсь.

— Так зачем спрашивать?

— Хочу, чтобы ты сказал это вслух. При Кэти.

— Она-то и подавно знает.

Повисла пауза.

— Сэнди, я и Кэти любим друг друга. Уже давно. И мы прошли суровую проверку, — нарушил молчание Мартин.

— Знаю, Марти, и ни на что не претендую. Вы счастливы вдвоем — так тому и быть. Затра же снимусь с якоря, и вы меня больше не увидите.

— Нет! — вырвалось у Кэтрин.

Мартин бросил на нее короткий пристальный взгляд и снова обратился к другу:

— Я не хочу, чтобы наша дружба закончилась из-за Кэти. Вы мне оба дороги. Просто возьми себя в руки, хотя бы попытайся.

— Думаешь, я не пытался? Всю последнюю неделю только этим и занимаюсь. Не получается, — капитан усмехнулся едва ли не смущенно. — Ты-то должен меня понимать.

— Я тебя очень хорошо понимаю, — вздохнул молодой человек. — А что прикажешь делать мне? Я не могу безучастно наблюдать, как лучший друг топит себя.

— Еще раз говорю: завтра снимусь с якоря. И все.

— Что "все"? Будешь творить невесть что в других портах? А я потом узнаю от кого-нибудь, как именно ты расстался с жизнью? Если узнаю.

— Ладно, все ясно. Дело усложняется. Кэт, я вижу, не хочет со мной расставаться, ты тоже не отпускаешь, — капитан взглянул Мартину в лицо. — Тогда ответь, друг, на что ты готов, дабы не дать мне утонуть?

Молодой человек стал мрачнее тучи, и какое-то время сидел молча, опустив голову. Кэтрин тоже ничего не говорила, давая возможность мужчинам сначала выяснить все между собой. Наконец Мартин взглянул на капитана.

— Хочешь, чтобы я уступил ее тебе?

— Нет, всего лишь прошу поделиться, — на лице Сэндклифа появилась нахальная улыбка. Кэтрин поняла — так он пытается скрыть свои истинные чувства. — Кэт не против, чтобы мы с тобой вдвоем...

Мартин не выдержал, вскочил и двинул друга по и без того разбитой физиономии. Тот молча снес удар, потом стер кровь с губ. Кэтрин мигом оказалась на ногах и схватила Мартина за руку, предотвращая дальнейшие побои.

— Прекрати, Марти! Все так и есть. У меня не хватало духа сказать тебе... — Она повернулась к Сэндклифу. — А ты, зачем ты говоришь таким тоном, да еще со своей улыбочкой! Тебя мало отделали?

Капитан молчал. От короткого взгляда Мартина у девушки защемило сердце, а он уже снова смотрел на друга.

— Раньше я думал, ты просто падок на девок. Теперь вижу — рядом с тобой любая превратится в шлюху. Забирай ее себе, и будьте счастливы, — он шагнул к двери.

— Нет, Марти! — чуть ли не в один голос вскрикнули Сэндклиф и Кэтрин.

Молодой человек повернулся к любимой и другу, взглянул в их виноватые лица. И ведь оба, похоже, искренне сожалеют о случившемся. А он? Уже растаял и готов им все простить? И согласиться спать втроем? Да что ж такое происходит?

— Я не хочу отнимать ее у тебя, — произнес капитан. — Даже мысли такой не допускал. И Кэт тебя не оставит, вы ж давно любите друг друга.

— Марти, прости, здесь нет его вины, так уж получилось, — Кэтрин подошла к нему, положила руки на плечи и заглянула в лицо. — Мне нужны вы оба. И если я шлюха, то, значит, такой родилась. Или, может, мои взгляды на вопрос верности несколько изменились после знакомства с тобой.

— Конечно, я сам во всем виноват! — вспылил Мартин, сбрасывая ее руки.

— Если б не ты, мы бы с ней и не встретились, — заметил Сэндклиф.

— Знаешь что, друг, а не заткнулся бы ты!

— Да в чем ты меня обвиняешь? — не выдержал капитан. — Я Кэт не тронул, тебе это известно. Доставил в твои объятия в целости и сохранности. А запал я на нее не по своей воле. Ты знаешь, как такое случается, сам мне рассказывал.

— Кэти меня захотела еще до того, как мы с ней хоть слово друг другу сказали. А ты наверняка кружил ей голову, я тебя знаю!

— Нет, Марти, не кружил, — тихо произнесла Кэтрин. — Он мне понравился с первого взгляда, как и ты в свое время. И я хотела переспать с Сэнди во время плавания на Джибролту, но он отказался. Из-за тебя.

Мартин выругался. Получается, за чистоту Кэти он должен благодарить своего дружка-бабника. А подруга, значит, была на все готова.

— Что же, если тебе еще кто-то понравится, будем спать уже вчетвером? — поинтересовался он у смущенной девушки.

— От нас с тобой зависит, понравится ей кто-то еще или нет, — хмыкнул Сэндклиф. — Я предупредил Кэт: делить ее смогу только с тобой, больше ни с кем.

— Так вы все между собой обсудили и решили? — чуть не задохнулся от негодования Мартин.

— Мы ничего не решали, я предоставил это право Кэт. Ей ведь придется ублажать двух мужиков, если она согласится.

— Я ее утруждать не буду, — молодой человек вновь повернулся к двери.

Кэтрин молча подошла к Сэндклифу и села рядом с ним на койку. Смотреть на Марти — сердце кровью обливается, но Сэнди совсем отчаялся. Нельзя оставлять его одного. Да она сама места себе не найдет, если хоть чуть-чуть его не приласкает...

— Я не брошу сейчас Сэнди, — сказала она в спину возлюбленному. — И тебя не отпускаю. Ты мне нужен по-прежнему.

Мартин вышел молча, не обернувшись.

— Кэт, уходи с ним, я буду в порядке через пару дней. Выйду в море и все пройдет...

— Нет, не уйду. Разве только ты выставишь меня силой.

Он сдался и покачал головой.

— Не выставлю, конечно. Иди ко мне.

Сэндклиф обнял ее, прижал к себе и стал целовать. Девушка с радостью ответила на поцелуй и тут же ощутила вкус крови. Попыталась отстраниться, но мужчина не позволил.

— Тебе больно, — прошептала она через несколько минут, переводя дыхание.

— Это не боль, девочка. Больно было не видеть тебя.

Он снова припал к ее устам. Она обмякла, полностью покорилась ему. Мыслей в голове не осталось, кроме одной: "Пусть делает, что хочет". Он не прерывал поцелуя, лаская языком рот девушки. Кэтрин с наслаждением отвечала тем же, зализывала его разбитые губы, сходя с ума от желания. Капитан почувствовал это, задрал платье и положил руку ей между ног. Она не сдержала стон и широко раздвинула бедра. Другая рука уже сжимала ее грудь, потом нашла сосок, напрягшийся под тонкой тканью легкого одеяния. Девушка потянулась к паху мужчины.

— Нет, потерпи еще чуть-чуть, — прошептал он. — Я дам кончить тебе, этого для начала будет достаточно, не нужно добавлять запах моего семени. И потом, я хочу в первый раз с тобой быть в нормальной форме, а не в синяках и с разбитой мордой.

Она молча подчинилась. Сэндклиф уложил ее на узкую койку, сам каким-то образом умудрился устроиться рядом и продолжил свои ласки. Спустя не слишком долгое время Кэтрин выгнулась и застонала, сжав руку мужчины бедрами. Он нежно поцеловал девушку и сел, тяжело дыша.

— Теперь иди к нему и все уладь, — проговорил моряк хрипло. — У меня не появляйтесь, я сам найду вас. Марти нужно время, чтобы привыкнуть, мне — прийти в себя после кулаков этого волчары.

Кэтрин поднялась на палубу, а из каюты донесся рев капитана, звавшего одного из матросов. Тот мигом сбежал вниз. Не успела девушка начать спускаться на причал, как парень уже стоял рядом.

— Капитан приказал проводить вас, сударыня, — сказал он весьма почтительно.

Девушка в сопровождении матроса дошла до гостиницы, распрощалась с провожатым и поднялась наверх, в свою комнату. Сейчас Кэтрин уже сомневалась в правильности своего решения остаться с мореходом. Вдруг Марти ушел? Оставил ее другу и отправился куда глаза глядят... Она не сможет забыть Мартина, попросту не захочет. Придется им с Сэнди его искать. Девушка с бешено колотящимся сердцем толкнула незапертую дверь. Марти здесь, какое облегчение! Он выглядел взволнованным, но, увидев подругу, попытался это скрыть, напустив на себя обиженно-рассерженный вид.

— Зачем вернулась? Я отсюда чую его запах на тебе, — он брезгливо сморщился.

— Принюхайся получше, мы только целовались, — ответила Кэтрин, тоже стремясь спрятать волнение и неуверенность.

Мартин подошел к ней и потянул носом воздух.

— Он не кончил, но тебя до оргазма довел. Облапал и облизал всю... Сейчас, наверное, дрочит той рукой, которой к тебе залезал.

Может, Мартин и хотел смутить или задеть подругу своими словами, но результат получился прямо противоположный. Кэтрин обожгло острейшее желание, будто по спине и груди провели пучком крапивы. Она шагнула к Мартину и обняла его, потянулась к устам. Он попытался отстраниться, бурча что-то под нос, но девушка не позволила. Прижалась к возлюбленному всем телом, ощущая начинающуюся эрекцию, и впилась в его губы. Он не смог противиться: запах ее желания слишком дурманил голову. Да и мысль, что Кэти каких-то полчаса назад была с другим, позволила все, что он захотел (к счастью, он оказался не жадным), и кончила от его ласк, неожиданно возбуждала. Мартин ответил на поцелуй и потащил девушку к кровати, раздираемый обидой и неудержимым желанием. Не церемонясь, поставил Кэтрин на четвереньки, задрал платье и взял сзади, благо она была совершенно мокрая после умелых ласк капитана.

Все последующие дни Мартин трахал подругу без роздыха, почти с ней не разговаривая. Себя он убеждал, что хочет стереть запах Сэнди, но каждый раз, обнюхивая девушку, чувствовал следы другого, заводился от этого, и под конец уже не знал, желает он, чтобы чужой запах исчез или, наоборот, стал сильнее. Кэтрин ни в чем ему не отказывала. Своей покорностью она пыталась показать Мартину, насколько он нужен ей. Понимание этого, надеялась она, позволит ему смириться с присутствием второго мужчины. И еще ей нравилось то, что он с ней делал, нравилась его страсть, одержимость. Они заводили ее не меньше, чем его — запах другого. А Мартина будто подменили. Он обращался с ней как с девкой, требовательно, грубо. Следы поцелуев темнели по всему ее телу. Раньше он никогда не позволял себе такого, прежде всего потому, что их связь должна была оставаться в тайне. Но Кэтрин не обижалась, ибо ее это возбуждало.

Как-то раз он принялся ласкать ее ягодицы, потом его пальцы проникли между них.

— Что ты делаешь? — удивилась она.

Кэтрин, конечно, знала и о таком способе, только Мартин никогда раньше не предпринимал подобных попыток. Ей давно хотелось попробовать, но она стеснялась попросить.

— Хочу быть у тебя первым везде, — заявил он. — Сэнди заберется вовсюда, он не будет с тобой церемониться, как я.

Она представила, чем станет заниматься с ней капитан, и застонала в предвкушении.

— Так и знал, что тебе понравится, — Мартин пристроился к ней сзади. — Раз уж ты запала на такого кобеля...

— Ты про себя? — рассмеялась девушка.

— Помолчи, не то войду туда без смазки, — пригрозил он ей и шлепнул по попке.

Она снова покорилась и постаралась расслабиться. Новый способ понравился ей ничуть не меньше традиционного.

Эта сумасшедшая жизнь в постели продолжалась чуть больше недели.

Однажды утром, восемь дней спустя после разговора с Сэндклифом, в дверь комнаты Кэтрин и Мартина кто-то неуверенно постучал. Мартин тут же встал с кровати и как был голышом подошел к двери и распахнул ее. Девушка села, пытаясь разглядеть пришедшего, и ее надежда исполнилась: в коридоре стоял капитан.

— Ну, что застыл, входи, — проворчал Мартин.

Сэндклиф молча вошел, стараясь не смотреть на обнаженного друга.

— Да не смущайся ты так, — усмехнулся Мартин, — привыкай! Боюсь, теперь тебе придется чаще видеть меня голым, чем в одежде.

Капитан, казалось, не обратил внимания на его речи и стал стягивать с себя рубаху, по-прежнему не говоря ни слова. Он не сводил глаз с Кэтрин, которая сидела на кровати и смотрела на него. Мартин остался у двери, прислонившись к ней спиной и скрестив руки на груди. Сэндклиф полностью разделся и какое-то время стоял посреди комнаты, будто давая рассмотреть себя, или попросту не решаясь подойти к девушке. Кое-где на его теле все еще виднелись темные пятна. Кэтрин не отрывала от него взгляда, мужчина ей определенно нравился. Мартин с некоторым неудовольствием отметил про себя, что его друг без одежды выглядит великолепно: загорелый, широкоплечий, с сильными руками и ногами, плоским животом, узкими бедрами и аккуратными ягодицами. "Тьфу, о чем это я?", — подумал Мартин. — "Хотя женщины обожают шлепать мужиков по заду. Кэти же нравится мой... Ладно, пусть наслаждается этим красавчиком. Если б он был уродлив, я бы чувствовал себя еще хуже."

Сэндклиф тем временем подошел к кровати и сел рядом с девушкой. Она похудела со времени их последней встречи, видно, Мартин не давал ей роздыху. Что ж, мальчишку можно понять, он бы сам не выпускал ее из постели. На шее и груди Кэтрин виднелись темные следы поцелуев. Она поняла, на что он смотрит, и смущенно поежилась.

— Марти не разрешал мне мыться, ждал тебя, — с еще большим смущением сказала она.

— Я просто хотел, друг, дать тебе один раз почувствовал то, что мне теперь придется ощущать постоянно, — усмехнулся молодой человек.

— Все нормально, — тихо проговорил Сэндклиф, глядя на Кэтрин, в сторону Мартина лишь дернул головой. — Мы с ним на время поменяемся местами, а потом он снова станет нежничать с тобой, а я — оставлять следы от страстных поцелуев.

Капитан протянул руку, легко прикоснулся к плечу девушки, потом провел по спине и задержался внизу, лаская ягодицы. Он будто вернулся к тому моменту в каюте, когда попросил ее раздеться перед ним, но теперь не сдерживался, а делал то, что хотел. Мартин поразился нежности Сэндклифа с Кэти. Он достаточно наблюдал друга с женщинами и знал его традиционную манеру поведения: грубоватое нахальство, изрядно сдобренное юмором. В постели капитан, судя по тому единственному разу, когда они разделили черноволосую оторву, был страстным и ненасытным. Дамочкам, впрочем, это нравилось. Их заводила нехитрая, но искренняя прелюдия, приправленная откровенными взглядами и солеными шуточками, а уж бурный секс, следовавший за ней, ни одну не оставлял холодной. Мартин насмотрелся, как подружки морехода ластились к нему по утрам после ночи любви. Но с Кэти Сэндклиф был совсем другим. Он прикасался к ней, будто опасаясь, что она вот-вот растворится в воздухе. А смотрел так, как может смотреть на свою первую женщину мальчик: с обожанием и благодарностью за согласие помочь ему стать мужчиной. Мартина заворожило созерцание этих двоих, он не мог оторвать взгляда, хотя, представляя себе этот момент раньше, думал, что будет просто не в силах смотреть.

Сэндклиф тем временем уложил девушку на спину и вошел в нее. Он любил ее также нежно и медленно, как и ласкал. Мартин смотрел на набухающие под кожей спины мужчины мышцы, на его сжимающиеся ягодицы. Вот капитан сказал что-то вполголоса стонущей Кэтрин, и она в ответ впилась губами в его рот. Когда они закончили целоваться, он зашептал ей что-то на ухо, она застонала еще громче, обхватила его ритмично движущиеся бедра своими ногами, а руками оплела его плечи и спину, прижимаясь все крепче. Вскоре ее стоны стали короткими и отрывистыми, Мартин знал, что это означает. Сэндклиф тоже догадался или почувствовал, движения его бедер стали сильнее и чаще, и вот любовники уже застыли в объятиях друг друга, потом мужчина отпустил девушку, сполз с нее, ни на кого не глядя зарылся лицом в подушку и остался лежать неподвижно.

Мартин какое-то время стоял у двери, оглушенный тем, что увидел и понял, потом подошел к кровати и сел рядом с Кэти. Она протянула к нему руки, он устроился рядом и обнял ее. Девушка была теплой, мягкой, ласковой. Он боялся ощутить резкий запах другого мужчины, но учуял лишь неожиданно приятный аромат близости двух людей, любящих друг друга и его. Мартин с наслаждением зарылся лицом в ее волосы, и они лежали, обнимая и целуя друг друга. Потом Кэтрин прошептала, кивнув на неподвижного капитана:

— Скажи ему все сам.

* * *

Сэндклифу казалось, будто он всю жизнь ждал момента близости с этой женщиной. Она кружила ему голову похлеще рама с самого первого мгновения, как он ее увидел. Джо принял ее за мальчишку, глупее ничего и вообразить невозможно. Он же сразу каким-то шестым (или просто мужским?) чувством угадал ее женское естество, куда там Мартину с его носом! И вот теперь она сидит перед ним, обнаженная, на разобранной измятой постели, где его друг, судя по всем признакам, провел с ней безвылазно все время с момента их последнего разговора. Но ему это безразлично, как безразличны следы поцелуев и царапины на ее коже, и то, провела она перед его приходом три часа в купальне или нет. Важно одно: сейчас он сделает ее своей, скажет все, что хочет сказать, а там будь что будет. Может, Мартин после того, как все закончится, отдубасит его почище волчары и спустит с лестницы... Все равно. Спасибо парню, что он вообще пустил его сюда и не вмешивается.

Все эти мысли проносились в голове Сэндклифа, пока он с благоговением ласкал Кэтрин. Наконец, он обнял девушку, бережно уложил на спину, устроился меж ее ног и вошел в нее. Тело, размякшее от долгих ласк другого мужчины, с легкостью приняло его в себя. Он ощутил невероятное наслаждение, будто погрузился в само лоно океана, сосредоточенное в одной женщине, и в то же время беспредельно огромное, всеобъемлющее, поглощающее его целиком, без остатка. Она была как морская стихия, которая завораживала и притягивала его всегда, сколько он себя помнил. А теперь он качался на волнах блаженства, слыша ответные стоны Кэт, доносящиеся будто сквозь плотный морской туман.

— Ты — моя Дочь Океана, я мечтал о тебе с детства, — тихо сказал он.

Девушка всхлипнула и нашла своими губами его уста. Их близость длилась долго, он погружался в нее медленно, медленно, и каждое движение приносило почти невыносимое наслаждение. И он шептал ей что-то на ухо, сам потом не помнил что, и никогда после не решался спросить у нее, но она от его слов стонала еще сильнее. Потом он почувствовал приближение ее оргазма и кончил вместе с ней, содрогаясь в ответ на ее дрожь. Несколько мгновений они лежали в объятиях друг друга. Он мог бы лежать так вечность, просто ощущая ее кожу своей, но вспомнил о Мартине и, откатившись от девушки, зарылся лицом в подушку. Ему казалось, прошел не один час, прежде чем кто-то прикоснулся к его плечу. Он еще глубже вжался в подушку.

— Ты тоже любишь ее... — услышал он над собой голос друга. — Придется жить втроем.

Он сел. Кэтрин и Мартин устроились рядом на кровати, смотрели на него и улыбались. Он с трудом верил в происходящее. Но тут Кэт развела руки, обняла обоих мужчин за шеи, и притянула к себе, покрывая поцелуями их лица, которые теперь почти соприкасались.

— Не так резво, девочка, — засмеялся Сэндклиф, слегка отстраняясь, — я по-своему люблю этого медведя, но целоваться с ним не буду, даже если ты очень попросишь.

VI

Они стали жить втроем. Перебрались в другую комнату, попросторнее, а главное, с кроватью невероятных размеров. Антонио быстро заметил, что Сэндклиф проводит с другом и его новой подружкой не только дни, но оставил наблюдения при себе. Хозяин гостиницы занимался своим делом не первый год и имел золотое правило: не вмешиваться в дела постояльцев и поменьше обсуждать их. И капитана, и Мартина он знал давно, они всегда состояли на хорошем счету как клиенты, да и по-человечески ему нравились. Их девушка была просто очаровательна, к тому же, судя по всему, души не чаяла в обоих мужчинах. А это казалось ставшему с возрастом сентиментальным хозяину особенно трогательным.

Конечно, Джибролта не Гейхарт, но и здесь иной раз страсти бушуют нешуточные. Главным образом на почве "смешения рас". То оборотень сведет человеческую девчонку и, если и не укусит, то наградит каким-нибудь даром либо волчонком. То какой-нибудь впечатлительный мальчик или девушка увяжутся с эльфами. А уж чем занимаются промеж себя люди... Антонио надеялся, что Сэндклиф и Мартин остаются просто друзьями, делящими одну женщину. Странно, конечно: два таких мужика и не нашли себе каждый по подружке. С другой стороны, о победах приятелей над прекрасным полом каждый второй на Архипелаге байки травит. Видать, терпение высших сил истощилось, и они послали друзьям наказание. Или испытание их дружбы? На кару-то не слишком похоже. Он сам, несмотря на возраст, с удовольствием побыл бы у такой красавицы третьим. Интересно, насколько хватит у них терпения так жить? Скорее всего, разбегутся через несколько недель или месяцев. И девочка останется одна. Впрочем, хорошо, если одна, а не с дитем на подходе. Ведь и не узнает, бедняжка, от кого прижила, пока ребеночек не подрастет, и черты отцовские не проявятся... Ну, да это, к счастью, не его заботы. У самого дочь на выданье, только и следи, чтобы какой-нибудь лихой молодец дедом раньше времени не сделал. Да еще сын-оболтус подрастает. Угораздило с женой так опростоволоситься на старости лет... Эти трое хоть по молодости бесятся.

Мартин, Кэтрин и Сэндклиф не думали об окружающих. Им вполне хватало эмоций и впечатлений от взаимного общения. Мужчин заводило присутствие друг друга, и они не давали девушке покоя. Та, впрочем, была не в претензии, с удовольствием наверстывая упущенное за последние три года. Оба ее партнера знали толк в постельных утехах и старались доставить подруге как можно больше наслаждения. Это им отлично удавалось, особенно когда они перестали стесняться друг друга и ее и начали полноценно заниматься сексом втроем, а не по схеме "два плюс один". Кэтрин подобное времяпрепровождение безумно нравилось, а ее возлюбленных энтузиазм девушки возбуждал еще больше.

В течение почти двух недель они никуда не выбирались, за исключением пары визитов в купальню для восстановления сил с помощью массажа и разных чудодейственных притираний. "Лисички", впервые увидев их втроем, долго хихикали, но обслужили по высшему разряду и даже довольно навязчиво предлагали себя мужчинам, прозрачно намекая, что их подруга нуждается в отдыхе. Кэтрин посмеялась, поблагодарила девушек за заботу, а потом сказала:

— Мальчики, вы свободны, если хотите — пожалуйста.

"Лисички" воодушевленно закивали и заулыбались, Мартин и Сэндклиф с недовольством посмотрели на нее.

— Нет уж, Кэт, спасибо! — заявил капитан. — Я не желаю, чтобы ты потом припомнила этот более чем щедрый жест и потребовала разрешить тебе переспать, к примеру, с бессмертным.

— Нашла дурачков, — хмыкнул Мартин. — Или ты уже устала от двоих?

Кэтрин удовлетворенно рассмеялась.

— Не устала, наоборот, очень довольна. Как просто оказалось добиться от вас верности!

Мужчины переглянулись и заржали.

— А ведь она права, Марти. Ну и влипли мы с тобой! — сказал сквозь смех Сэндклиф. — Никогда не думал, что кончу столь бесславно!

— Нужно было делать выводы из моей печальной истории, друг, — ответил Мартин.

— Увы, я запал на Кэт прежде, чем узнал, что она и есть та самая особа, которая лишила тебя покоя.

— Я действительно не держу вас, — посмеивалась Кэтрин. — И не собираюсь потом припоминать мою щедрость, не беспокойтесь.

— Кэти, нам никто не нужен, кроме тебя, — проговорил Мартин. — Зачем нам другие, ты же рядом и всегда в настроении, — он ухмыльнулся. — Вот если решишь оставить нас на время, чтобы навестить родню в Алтоне, тут уж не обессудь.

— Ладно, уговорили, устрою вам как-нибудь каникулы.

И они расхохотались втроем, понимая, что поездка в Алтон — не повод для расставания.

Когда схлынула первая лихорадка тройственных отношений, Мартин, Кэтрин и Сэндклиф стали спускаться трапезничать в общий зал. Как-то вечером они сидели там за бутылкой доброго вина, наслаждаясь выступлением заезжего менестреля, который уже второй день развлекал постояльцев гостиницы. Юноша закончил очередную балладу и отошел слегка промочить горло, утомленное пением.

— Привет, Мартин! Здравствуй, Кэти! — прозвучал над ними громкий голос, отдаленно напоминающий рычание. Это был Кан. Приближалось полнолуние, и в его облике все резче проступали звериные черты. Молодые люди поздоровались, оборотень присел за их стол. — Оклемался, мореход? — волк кивнул Сэндклифу, тот без энтузиазма ответил тем же. Затем Кан с подозрением принюхался и удивленно посмотрел на них. — Хорошо устроились, ребята! Вам четвертый не нужен?

— Шел бы ты своей дорогой, Кан, — процедил Мартин. — Мы вдвоем с Сэнди тебя запросто отделаем.

— Нет, Марти, пусть посидит, поговорит, — недобро усмехнулся капитан, — а я тем временем пару кувшинов пива выпью и потом рассчитаюсь с ним по полной.

Кэтрин фыркнула, Кан захохотал своим лающим смехом.

— Да ладно вам, я просто завидую. Главным образом вашей принцессе. Я б тоже с удовольствием двумя грудастенькими блондиночками обзавелся. Или парой восточных куколок. И друзей у меня настолько хороших нет, чтоб так делились.

Троица за столом молча взирала на него.

— Не треплись об этом, волк, — сказал Мартин.

— Не беспокойся, медвежонок, от меня никто не узнает. Но есть и другие носы, да и глазастых вокруг хватает.

— Чего ты так беспокоишься, Марти? — спросил Сэндклиф. — Тут алтонских дворян нет, а Кэт, по-моему, все равно.

Девушка кивнула.

— Вот-вот, Мартин, — усмехнулся Кан, пребывавший в игривом настроении. — Чего тут скрывать, вы же с мореходом друг друга не?.. Ну, простите, неудачно пошутил, — быстро проговорил он, видя, что друзья стали подниматься из-за стола.

— Думай, прежде чем болтать, волчара, — пробурчал Сэндклиф.

— От кого я это слышу? — огрызнулся оборотень. — Ты сам-то чем думал, когда меня стал задирать?

— Ну, хватит, прекратите, — вмешалась Кэтрин, опасаясь, что потасовка все же начнется. — Кан, неужели я похожа на такую, которая будет делить постель с мужиками, интересующимися задницами друг друга, а не ею?

— Простите, принцесса, — оскалился в смущенной ухмылке волк. — Вас я меньше всего хотел задеть. Вы вызываете у меня глубокое восхищение и уважение. Никогда не думал, что найдется женщина, способная прибрать к рукам хотя бы одного из этих ко... славных мужей, — он бросил ехидный взгляд на угрюмых капитана и Мартина.

— Я их не держу, — рассмеялась девушка. — Они свободны в своем выборе, но почему-то упорно отказываются проводить время с другими.

Оборотень в жесте притворного отчаяния схватился за голову.

— Принцесса, не добивайте меня вашей щедростью и великодушием! Я умру от зависти, а если выживу, буду настойчиво набиваться к вам четвертым.

Кэтрин, смеясь, махнула на Кана рукой, ее мужчины продолжали хмуриться. Волк заметил их недовольство и стал подниматься из-за стола.

— Пойду я, пожалуй, — проговорил он. — Счастья вам в тройном размере! Мартин, хорошо, что у тебя есть твой нос: не будет проблем с определением отцовства.

Капитан чуть снова не вскочил на ноги, но друг его удержал, улыбнувшись в ответ на широченную ухмылку уходящего волка.

— Сиди, не дергайся. Для оборотней ничего оскорбительного в его словах нет. У них дети часто получаются, когда они в зверином обличье, так что определить отца только по запаху и можно.

Капитан ругнулся.

— Сэнди, успокойся, — Кэтрин погладила его по руке. — Кан неплохой, только юмор у него своеобразный.

— Хорошо, я буду с ним сама любезность и дождусь, пока он неудачно пошутит с тобой, Кэт, — сказал Сэндклиф и, не удержавшись, поцеловал девушку.

— Договаривались же не демонстрировать на публике... — проворчал Мартин, недовольно взглянув на друга. — Хочешь, чтобы вся Джибролта над нами потешалась, а менестрели похабных песенок насочиняли и по Архипелагу разнесли? А то еще и до Континента дойдет.

— Марти, кому до нас есть дело? — удивилась Кэтрин. — Здесь сколько угодно таких компаний, я сама видела.

— Таких да не таких, Кэт, — ответил за Мартина капитан. — Ты на девку не похожа. К тому же, мы тебя не просто трахаем, мы тебя любим.

— Спасибо на добром слове, — усмехнулась она. — Я тоже вас люблю, значит, нам должны завидовать. А если песенок насочиняют — не страшно. Имена у нас на лбу не написаны. И потом, я счастлива, и мне все равно, кто может узнать о нас.

Мартин только засопел, потом махнул рукой и прижался к губам Кэтрин. Девушка пылко ответила на его поцелуй. Сэндклиф, улыбаясь, смотрел на них.

— Не пора ли нам наверх? — поинтересовался он, когда молодые люди оторвались друг от друга. Те согласно кивнули.

Неразлучная троица сидела в общем зале гостиницы за обедом, когда к их столу подошел толстый, богато одетый пожилой купец. Голову его украшала темно-красная чалма.

— Здравствуй, Дэйл, — сказал он, обращаясь к Мартину, но глядя исключительно на Кэтрин. Потом пренебрежительно окинул взглядом Сэндклифа. — Вижу, ты весело проводишь время, так вот решил напомнить о нашем уговоре. Отплываем завтра рано утром, и я хочу видеть тебя на корабле сегодня вечером.

— Конечно, Радживан, я буду, — ответил молодой человек, заметно мрачнея.

— Очень хорошо, — купец надменно кивнул и отправился к свободному столу, собираясь перекусить.

— На сколько ты отправляешься? — спросил капитан.

— Дней на десять, может, на две недели. Я, честно говоря, забыл совсем об этом купчине. Договорился с ним в порту, когда только на берег сошел после предыдущей работы. Черт, как некстати! — он с грустью посмотрел на Кэтрин.

Ее лицо тоже потускнело.

— А ты не можешь плюнуть на эту работу? — спросила девушка.

— Нет, нельзя, — он отрицательно покачал головой. — Я должен заработать денег, если не на выкуп хоть части земель Дэйлов, то на жизнь здесь. Откажусь сейчас — тут же пойдут слухи, что я подвел нанимателя. Найти следующего будет гораздо сложнее.

— Не грусти, Кэт, он скоро вернется, — Сэндклифу тоже было невесело. — Ты не останешься одна, как могло бы получиться, если б вы послали меня подальше.

— Кэти это предстоит, как только у нас обоих одновременно появится работа, — Мартин помрачнел еще больше. — Сэнди, пожалуйста, не оставляй ее одну сейчас, даже если тебя захотят нанять. Потом нужно что-то придумать. Найти безопасное жилище, может, Кана попросить приглядывать.

— Прыткого волчару? Ну уж нет! — возмутился моряк. — И, знаешь, я-то часто ухожу в море на месяцы, а не на недели, и просто не смогу... Пошли все наниматели к акульей бабушке!

— На что же ты будешь жить? — спросила Кэтрин. — Корабль продашь?

Сэндклиф воззрился на нее, будто она произнесла страшное богохульство.

— Корабль? Продать? Я бы и раньше с ним не расстался, а после того, как из-за него с тобой познакомился... Нет!

— Вы мне никогда подробно не рассказывали о вашей первой встрече, — сказал заинтригованный Мартин.

— Не сейчас, Марти, — попросила его Кэтрин, видя, что капитан не в настроении предаваться лирическим воспоминаниям. — Прости, Сэнди, я сморозила глупость.

— Ничего, я не обиделся, — взгляд Сэндклифа стал задумчивым. — А знаете что, — произнес он через несколько минут, — когда меня наймут, вы отправитесь в плавание со мной.

— С удовольствием, если твои наниматели будут по совместительству и моими, — усмехнулся Мартин.

— Будем над этим работать, медведь, — вполне серьезно ответил капитан. — Такое ведь уже случалось.

Вечером Сэндклиф и девушка отправились в порт вместе с Мартином. Друзья решили съехать из гостиницы: Кэтрин согласилась пожить на корабле, пока молодой человек не вернется. Для двоих места в капитанской каюте вполне хватало. Простились на набережной, рядом с "Дочерью Океана". Девушка никак не могла оторваться от Мартина, в конце концов ему пришлось бережно разнять ее руки, обнимавшие его шею.

— Кэти, я уезжаю ненадолго, да и ты остаешься не одна, — сказал он, улыбаясь. Ее грусть и нежелание расставаться были несколько неожиданны и оттого еще более приятны.

— Все так, но мне не хочется отпускать тебя.

— А мне не хочется уходить, — шепнул он, теперь уже сам заключая ее в объятия.

— Я сейчас разрыдаюсь, — пробурчал Сэндклиф. — Заканчивайте, будет только хуже.

— Тебе-то откуда знать? — полюбопытствовал Мартин, тем не менее, выпуская девушку. — И смотри, обращайся с Кэти ласково, дай ей отдохнуть.

— Только не проси его не притрагиваться ко мне, — запротестовала Кэтрин.

— Все будет нормально, Марти, не беспокойся, — капитан пожал руку друга и хлопнул того по плечу. — Мы с Кэт уже с нетерпением ждем твоего возвращения.

Мартин ушел, Сэндклиф с девушкой поднялись на борт. Матросы не скрывали радости при виде капитана в обнимку с той самой особой, от которой у него наступило временное помутнение рассудка. Кэтрин немного развеселилась, глядя на их ухмыляющиеся физиономии.

— Идите, ребята, по местам, — распорядился Сэндклиф. — Завтра проверю, как вы без меня корабль содержали.

Потом потащил девушку в каюту.

— Отдохнуть, Кэт, я тебе, конечно, дам, но только после того, как трахну, наконец, на моем корабле.

Они не спали почти всю ночь. Кэтрин на время позабыла о Мартине, вспомнила лишь под утро, засыпая и ощущая, что ей не хватает тепла второго тела рядом...

Днем девушка отоспалась всласть, пока Сэндклиф занимался корабельными делами. Капитан спустился в каюту вечером, усталый, но лицо его тут же посветлело, когда он увидел поднимающуюся ему навстречу Кэтрин.

— Выспалась?

— Да, давно. Уже несколько часов листаю твои книги. Интересная у тебя библиотека, даже томик сказок есть.

— Это подарок моей младшей сестры, — слегка смутился он. — Ей было десять, когда она мне его подарила.

— А тебе сколько?

— Семнадцать.

— И ты тогда читал сказки?

— Я и сейчас их иногда читаю, Кэт. Что в этом такого? Ты разве сказок не любишь? — его смущение уже улетучилось, и он снова был безмерно доволен собой.

— Люблю. Мне просто немного странно, что они все еще нравятся тебе. Хотя, с другой стороны... — она задумчиво посмотрела на мужчину, он снова почувствовал неловкость и отвел глаза. — Сэнди, не прячься от меня. Я не скажу Мартину. А если он сам догадается, то не станет смеяться, я уверена.

— Над чем смеяться? — с подозрением спросил капитан.

— Над тем, что ты чувствуешь больше, чем стремишься показать, — улыбнулась она. — Ты хочешь казаться наглецом, которому море по колено, и у тебя это хорошо получается. Думаю, тебе даже не приходится казаться, ты такой и есть, не целиком, а какой-то своей частью. Но душа у тебя не такая. Почему ты не рассказывал про младшую сестру?

— К слову не приходилось, — он пожал плечами.

Догадливость Кэт в отношении его характера не слишком радовала, хотя, если подумать, он никогда не пытался казаться не тем, кем был. Другое дело, что большинству его женщин вполне хватало (как она сказала?) "наглеца, которому море по колено", никто из них не копался в его книгах (а многие из тех, что бывали в капитанской каюте, умели читать?). Кэт, похоже, он понадобился целиком.

— Я расскажу про сестру, если пожелаешь, — пообещал он. — Только не теперь. Сейчас я умираю от голода. Пошли, поужинаем на палубе.

На следующий день капитан с утра куда-то исчез, но не успела Кэтрин заскучать, как он появился в каюте.

— Пошли, Кэт, повезу тебя наслаждаться южным островом.

Они поднялись на палубу, Сэндклиф подвел девушку к фальшборту и показал на небольшую лодку с парусом, пришвартованную рядом с кораблем.

— Позаимствовал у приятеля. Сейчас спустимся и махнем в одну бухточку.

Так и сделали. Пройдя на лодке вдоль обрывистого берега, они достигли очаровательной маленькой бухты, попасть в которую можно было лишь с моря. С суши ее ограничивали отвесные серые скалы, на уступах и в расселинах которых виднелись корявые сосенки. Бирюзовые волны неспешно набегали на белоснежный песок узкой полоски пляжа. Сэндклиф убрал парус, причалил и помог Кэтрин выбраться на берег. Потом вытащил из лодки большую корзину, в которой что-то звякнуло.

— Буду тебя откармливать, Кэт. Ты уж извини, но я не любитель выпирающих костей, — он лукаво взглянул на нее. — Когда я впервые тебя увидел, ты выглядела гораздо более соблазнительно.

— Интересно, благодаря кому у меня стали кости выпирать? — притворно возмутилась девушка.

— Я тебя и не виню, — усмехнулся он. — Знаю, ты поблекла из-за меня, вот и собираюсь все исправить.

Они провели в бухточке целый день, купаясь, лежа на теплом песке, перекусывая и болтая. Правильнее будет сказать, что они провели так все две недели до возвращения Мартина. Каждое утро капитан с девушкой уходили на лодке в то или иное живописное местечко на побережье, которых там было предостаточно, а Сэндклиф, похоже, прекрасно в них ориентировался. Конечно, без секса дело не обходилось, но особенным излишествам они не предавались. Кэтрин быстро восстановила соблазнительные формы и покрылась нежным загаром медового оттенка. Времени для разговоров у них хватало, и Сэндклиф поведал девушке о своей сестре.

* * *

— Когда мне было лет семь, на море разразился ужасный шторм. Даже старики напугались, не помнили такого морского буйства. Буря длилась почти сутки. Люди из домишек, стоявших ближе к берегу, перебрались к жившим подальше соседям. К счастью, ни один дом серьезно не пострадал. Ветер свирепствовал над морем, а волны били в берег как кулаки так, что земля дрожала, но не пытались захватить находившееся за обычной полосой прибоя. Выглядело это странно, но никто из рыбаков не пытался обсуждать необычный шторм, ибо от разговоров становилось лишь страшнее.

Буря кончилась утром, внезапно, а наступивший день был тихим и солнечным. Люди вышли из домов и отправились на берег, проверить, не вынесло ли чего ценного. Мы с матерью тоже пошли, но забрались подальше от деревни. Видно, матушка, по привычке завернула туда, куда прогуливалась со своими поклонниками. В мужчинах у нее никогда недостатка не было, повезло ей и на этот раз. Только мы вышли к морю, как заметили лежащую у кромки воды темную фигуру. Я, признаться, струсил, и остался на месте, а мать подошла к утопленнику. Он лежал лицом вниз, она его перевернула, приложила ухо к груди и крикнула мне, чтоб я бежал за помощью, мол, он еще жив.

Я привел рыбаков, они помогли перетащить мужчину в нашу хижину. Мать стала его выхаживать, похоже, он ей понравился. В общем, незнакомец, конечно, был не уродлив, но на меня при виде него почему-то всегда жуть накатывала. Выглядел он лет на сорок, черноволосый, без единого проблеска седины, бледный, как смерть. Глаза черные и бездонные, как беззвездная ночь, но иногда в них появлялся странный багровый огонек, нечеловеческий какой-то. Мать, мне кажется, никогда этого не замечала, а вот я видел, и не раз. И он знал, что я разглядел, но не расстраивался по этому поводу. Он вообще мало по какому поводу расстраивался.

Звали его ХАген, по крайней мере, он так представился. Назвался купцом, плыл, мол, на Архипелаг и оказался во время шторма за бортом. Оклемался быстро, но дом наш покидать не спешил. Мать ему глазки строила, он ей улыбался. На меня внимания не обращал, но как-то раз, когда мы с ним остались вдвоем в хижине, подошел ко мне и взял за руку. Я хотел вырваться, но он держал крепко и сказал:

— Не бойся, мальчишками не интересуюсь, да и в любом случае мал ты еще. Сколько тебе? Лет семь?

Я кивнул.

— Раскрой ладонь, я хочу посмотреть, — он сжал мне запястье.

Я подчинился. Хаген довольно долго изучал мою руку, бормоча что-то под нос, потом взял вторую.

— Счастливчик... — наконец пробурчал он недовольно и оттолкнул мои ладони.

Я поспешил убраться из дому и не заходил туда, пока мать не вернулась.

После этого случая Хаген стал по-настоящему обхаживать матушку. Ну, с ней так много усилий и не требовалось. В общем, через месяц она понесла. Наш гость искренне радовался, мать тоже, мне было все равно. Тип этот, хотя и зловещий, с матерью обращался прекрасно, да и мне ничего плохого не делал. Большей частью не замечал, что меня вполне устраивало. Он прожил с нами до рождения ребенка, и потом еще месяца три.

Родилась девочка. Хаген был разочарован, но не разозлился, а загрустил. Я один раз слышал, как он бормочет, стоя у колыбельки сестры:

— И здесь проклятие работает... Девчонка... Не будет с ней сладу...

Впрочем, обращался он с нами по-прежнему хорошо. Когда Эли, так звали сестру, а полное имя было Элизабет, исполнилось три месяца, Хаген собрался уезжать. Обещал вернуться, оставил денег, но сам больше не показывался, хотя понемногу золота с разными людьми присылал исправно. Жить нам стало гораздо легче. Так прошло года три или около того. Мы с Эли очень друг к другу привязались, несмотря на разницу в возрасте. Она чуть ли не с колыбельки во мне души не чаяла. Улыбнулась мне первому, Хаген еще тогда с нами жил, его это здорово разозлило, я даже удивился. Он меня чуть ли не оттолкнул и прошипел что-то вроде:

— Папашина кровь, уже сейчас проявляется...

Наверное, у моего отца, кем бы он там ни был, проблемы с женщинами отсутствовали. Как и у меня, — Сэндклиф хмыкнул. — Если, конечно, не считать, что меня угораздило втрескаться в единственную любовь моего лучшего друга.

— Да ладно тебе, Сэнди, втроем веселее, разве нет? — спросила Кэтрин, потягиваясь на теплом нежном песочке.

— Веселее, не спорю, — откликнулся он. — И, по большому счету, надежнее. Меньше вероятности, Кэт, что тебя потянет на сторону. Также как и нас.

Девушка рассмеялась.

— Что же было дальше? — спросила она.

— Дальше у матери появился очередной поклонник, рыбак, но не из нашей деревни. И у них все быстро так закрутилось. Она опять забеременела, он собрался на ней жениться. Мать была счастлива, не ходила, а будто на крыльях летала. И все бы хорошо, только мужик этот меня с первого взгляда невзлюбил. Впрочем, я его тоже. И Эли он постоянно шпынял, хотя ей тогда только три тогда исполнилось. Она, кстати, почти никогда не капризничала, под ногами у взрослых не путалась. Не знаю уж, как он потом со своим дитем обращался, может и лучше, а если нет...

Сэндклиф замолчал и грустно покачал головой.

— Я уже собрался из дому ноги делать. Думал: забрать с собой сестру или нет. Уж очень она мала была, если б хоть на пару лет постарше. Мать ничего не замечала, или мне так казалось.

Как-то вечером, когда мы остались дома втроем (мужик этот в море ушел на ночной лов), в дверь постучали. Вошел Хаген, ничуть за прошедшие годы не изменившийся. Мать опешила, но не растерялась. Приготовилась оправдываться или нападать на него, или и то и другое вместе. Он посмотрел на нее и сказал:

— Совет да любовь тебе! У нас бы все равно ничего не вышло. Ему сына носишь... Ну, да это тоже не твоя вина, — он помолчал, мы все тоже ничего не говорили. — Отдай мне дочку. Здесь ей жизни не будет. Твой муж о чужих детях заботиться не способен.

Мать посмотрела на него как-то затравленно, потом на Эли взглянула, а та к матери подошла и к коленям прижалась. Видно, родной отец у нее симпатии не вызывал. Затем мать бросила на меня какой-то странный взгляд. Хаген за ним проследил, но ничего не сказал.

— Я отдам тебе девочку, — проговорила она с неохотой, — но только если ты заберешь Сэнди и будешь заботиться о нем, как о ее брате.

— Хитра баба! — усмехнулся мужчина. — Ловко придумала! Хочешь и рыбку съесть и на трон воссесть!

— Я бы никогда Сэнди не отдала, тем более, ты не его отец, — разозлилась мать. — Но здесь ему будет хуже. Ты, по крайней мере, его пальцем не трогал, пока с нами жил. Хотя я видела прекрасно и сейчас вижу: не по сердцу он тебе!

— Он только бабам по сердцу, — процедил Хаген. — Так было и так будет. И это же его погубит.

— Кончай каркать, ворон! — мать уже чуть не плакала. — Отвечай, возьмешь или нет?

— Мам, я сам к нему не хочу, — не выдержал я. — Все равно уйти собирался, только Эли не хотел одну оставлять, но раз ее родной отец заберет...

— Ты так привязан к сестре? — удивился Хаген.

— Они все время вместе, — вмешалась мать. — И она в нем души не чает.

— Вот в этом-то я не сомневаюсь, — хмыкнул мужчина. — Отвечай, мальчишка!

— Я люблю Эли, — буркнул я. — Если б не это, сейчас бы с вами тут не болтал.

Хаген захохотал.

— Этого я на твоей ладони не заметил! — проговорил он, отсмеявшись. — Ладно, уговорила, — бросил он матери. — Забираю обоих.

Она заплакала. Хаген подошел к ней, погладил по голове и сказал:

— Не беспокойся о них. У меня им будет лучше, чем здесь. А тебе — спокойнее, с мужем и другим ребенком. Поменьше показывай печаль о старших детях, тогда все сложится неплохо.

Потом он повернулся ко мне:

— Прощайся.

Одновременно со сказанным вслух в голове у меня прозвучала фраза, произнесенная голосом Хагена: "Больше ты с матерью не увидишься." Я тогда и не рассчитывал на встречи с ней в будущем, при ее-то муже, поэтому воспринял все спокойно. Мы обнялись на прощание, она меня поцеловала, ничего не сказала, видно, боялась снова расплакаться. Я взял Эли за руку, и мы вышли вслед за Хагеном. Он повел нас на берег моря, примерно на то место, где мать его нашла, остановился и попытался взять сестру на руки. Она разревелась и вцепилась в меня. Хаген стал еще угрюмей.

— Ладно, — сказал. — Держи ее ты, только очень крепко. Ни в коем случае не выпускай, или она погибнет. А я возьму тебя за плечи. Может, сожму слишком сильно, но ты не вырывайся, иначе упадете оба. Понял?

Я сказал, что понял. Он сжал мне плечи чуть ли не до хруста, и вдруг нас будто какой-то силой рвануло вверх и понесло куда-то, очень быстро. Не успел я испугаться, как мы уже стояли в огромном зале с каменным узорчатым полом, серыми колоннами вдоль стен и высоким стрельчатым потолком. Я раньше никогда такого не видел. Еще там были огромные окна, но стояла ночь, и за ними ничего не просматривалось. В зале горело несколько светильников: чаша на высокой ножке, а в ней полыхает бледное пламя, прекрасно все освещающее. Ни тебе свечей, ни факелов. Мне после этого перемещения стало сильно не по себе, желудок как подскочил к горлу, так там и застрял. А Эли вывернулась у меня из рук, запрыгала вокруг и заканючила:

— Еще, Сэнди, еще!

Хаген усмехнулся и потрепал ее по голове.

— Мое семя, — с гордостью произнес он. — А в тебе, парень, ни капли магии, как я посмотрю. Да и откуда бы? Впрочем, ты тоже не бездарен... в своем роде.

— Где мы? — наконец смог выдавить я. — И как сюда попали?

— В моем замке. Попали очень просто. Переместились с помощью волшебства.

Тут я не выдержал и сел прямо на пол. Хаген захохотал, и его смех гулко отдавался под каменными сводами.

— А вы кто? — спросил я.

Он тут же помрачнел.

— Скажу тебе, кто я, мальчишка. Но предупреждаю: если позволишь себе хоть смешок, хоть ухмылку, хоть гримасу, боюсь, я не сдержусь, и тебе придется ОЧЕНЬ плохо. И чтоб дочери моей не смел никогда рассказывать эти ваши гнусные стишки и прибаутки!

Я, честно скажу, струхнул, он это заметил и несколько успокоился.

— Я колдун с ОркнЕйских скал, — заявил он безо всякого выражения.

— Колдун с Оркнейских скал? — переспросила Кэтрин удивленно. — Это тот самый? — и она продекламировала стишок, который в Алтоне знал каждый ребенок:

Про колдуна с Оркнейских скал

Глухой лишь только не слыхал.

Он жен имел прекрасных тьму,

Но все наставили ему

Рога ветвистые, потом

С любовником покинув дом.

Женился восемьдесят раз,

Скажу вам сразу, без прикрас.

И всякую жену любил,

И чуть не на руках носил.

Но ни одна с ним не могла

Жить больше года — вот дела!

Что не устраивало их,

Про то не ведает мой стих,

Но тот колдун теперь один

Сидит на скалах, нелюдим.

И даже дочь его одна

Ужиться с папой не смогла,

— закончил с усмешкой Сэндклиф не слишком складной отсебятиной. — Тот самый, Кэт, тот самый. Но мне тогда было не до смеха.

— Какой ужас! — с искренним испугом воскликнула Кэтрин. — Никогда не думала, что колдуны существуют в реальном мире! Ладно, там всякие народы-нелюди, пусть мелкое волшебство. Но настоящие чародеи?! И он все может?

— Думаю, не все, раз с женами ему не везет, — ухмыльнулся Сэндклиф. — Но колдун он могущественный. Замок у него на Оркнейских островах огромный, а прислуги — ни одного человека, все делается с помощью магии. И еда, и разные вещи туда волшебным путем попадают. Людей он к себе иногда переносит таким же способом.

— Кого и зачем, раз слуги ему не нужны? — поинтересовалась девушка.

— Ох, и любопытная ты, Кэт! — засмеялся капитан. — Я и сам толком не знаю. Он тогда много с кем общался. С одними обсуждал какие-то магические вопросы, с другими — темные делишки. Любил он вовсюда нос совать, а поскольку с женщинами ему фатально не везло, а с мужчинами он, к его чести надо сказать, спать не желал, желчи и злобы у него хватало. Так что сама можешь догадаться — людей он не слишком благодетельствовал. Ну, и еще иногда переносил к себе девиц для развлечения. Даже мне в свое время перепало, пока я у него жил.

— Сколько же ты там прожил?

— Семь лет. Сказки мне Эли подарила как раз перед тем, как Хаген отправил меня в самостоятельное плавание.

— И когда он с тобой девицами делиться начал? — усмехнулась она.

— Когда мне пятнадцать стукнуло, — ничуть не смутившись, ответил он. — Если б я жил в нашей деревушке, Кэт, раньше бы начал. Он тянул до последнего, все допечь пытался.

Кэтрин рассмеялась. Нахальная самоуверенность капитана в отношении женщин забавляла ее с самого начала.

— Сэнди, давай по порядку, как раньше, так было интереснее.

— Ладно, давай по порядку, — согласился он. — После того, как мы очутились в замке, Хаген (так он и просил себя называть, не знаю, настоящее это имя или нет) показал нам с Эли наши комнаты. Они рядом располагались, просторные, красиво и богато обставленные. Мы с ней такого никогда не видели. Она-то быстро привыкла, маленькая совсем была, а я долго боялся до чего-то лишний раз дотронуться: вдруг испорчу или испачкаю. Ну, и с магией этой чертовой намучился. Хорошо, мне Эли помогала, а то ни тебе светильник зажечь, ни погасить, ни одежду постирать или заштопать... Колдун, конечно, обо мне заботился, как и обещал матери, но иногда его подолгу в замке не бывало, или он просто обо мне забывал. Временами, наверное, видеть ему вообще никого не хотелось. Но это уже когда они с Эли стали по-настоящему ссориться.

Хаген сестру сразу взялся обучать волшебству и, судя по всему, способности у нее оказались не маленькие. Он поначалу гордый и довольный ходил. Но года через три пыла у него поубавилось: не смог он наладить с ней человеческих отношений. И вроде не так уж он был плох: никогда ее не обижал, даже любил по-своему, но не клеилось у них и все тут. Наверное, с женами у него такая же история. Пока я в замке жил, он только с девками общался, приличная женщина там ни разу не появлялась.

Как-то поссорились они в очередной раз с Эли, а она уже читать умела и стала потихоньку от него в библиотеку лазать и сама что-то там заучивать. Мы с ней по-прежнему оставались лучшими друзьями, она даже пыталась меня магии учить, безрезультатно, конечно. С Хагеном она тогда несколько месяцев не разговаривала, тому, видно, совсем тоскливо стало, и колдун решил со мной пообщаться. Пришел однажды вечером в мою комнату и говорит:

— Ты-то, оболтус (он меня никогда по имени не называл), чем собираешься в жизни заниматься? Я тебя до старости лет терпеть не намерен.

Я пожал плечами и сказал, мол, хочу быть к морю поближе. Он посмотрел на меня внимательно, потом опять стал мои ладони изучать.

— К морю поближе, это понятно: у моря зачат, у моря рожден, у моря выращен, — пробормотал он. — Но рыбачить всю жизнь ты не сможешь, слишком просто, отцовская кровь не позволит... — Он задумчиво покачал головой, я молчал. — Хочешь стать мореходом, на больших кораблях плавать?

— Да, — ответил я.

— Учиться много придется, — усмехнулся он. — Ты, небось, ни писать, ни читать не умеешь?

— Умею, Эли меня научила. А счет я и раньше знал.

Он поморщился, потом сказал:

— Тем проще.

И Хаген стал меня учить. Не морскому делу, конечно. Я не уверен, что он сам сможет парус поставить и уж тем более кораблем управлять. Колдун рассказывал мне о ветрах, о морских течениях, приливах и отливах, штормах, ураганах и штилях, о небесных светилах и как по ним узнавать время и направление. Говорил он и о морских тварях, обычных и магических. Надо сказать, наставником Хаген оказался хорошим. Я слушал его с удовольствием, и читал все, что он мне давал, ну, и кое-что сверх того. Колдун, видя мой интерес, начал относиться ко мне подобрее. Видно, я его вполне устраивал как ученик. Но по имени называть так и не стал, да и временами бывал угрюм, когда с Эли у них особенно не ладилось. Оно и понятно: с чужим мальчишкой отношения складываются лучше, чем с родной дочерью. Но или на нем какое-то проклятие, или просто на роду так написано, а с женщинами Хагену не везет.

Учил он меня до семнадцати лет. В последний год я больше сам книги всякие читал про устройство кораблей и науку мореходства. Хаген мне только помогал находить их в библиотеке или перемещал откуда-то. Когда мне исполнилось семнадцать, он позвал меня к себе. Настроение у колдуна в тот день было препаршивое.

Накануне они с сестрой опять поссорились. Эли не объяснила мне причины, но, думаю, он поставил ее в известность, что собирается отправить меня из замка. Я, вообще-то, к тому времени и сам мечтал оттуда убраться. По людям соскучился, очень хотелось в море выйти, да и жизнь у Хагена опротивела. Только за Эли душа болела. Но я тогда надеялся, может, мое отсутствие благотворно скажется на их отношениях.

В общем, пришел я в его кабинет. Мрачное было местечко: паутина по углам, пыль под мебелью, все завалено старинными книгами в темных переплетах, кругом какие-то закопченные котелки, сосуды, пучки трав, корешки, грибы сушеные, перья, лапы птичьи и звериные. Свалка всякой дряни, короче. У меня иногда возникало впечатление, что это все не по-настоящему, а для придания колорита или для создания настроения, уж очень ненатурально выглядело. Как на картинке в книге сказок. В остальных-то комнатах замка у него царили полный порядок и чистота. Ну да ладно, не о том речь.

Он велел мне сесть за стол напротив и опять принялся мои ладони изучать. Уже в третий раз и, признаться, мне стало смешно. Даже если он что-то там читал, неужели судьба меняется с течением времени? Но, делать нечего, Хаген разглядывал, я ждал и следил за его лицом. Оно оставалось угрюмым, и это радовало. Я знал его отношение ко мне, и улыбка при чтении моего будущего могла б только напугать. Наконец, колдун оторвался от ладоней и взглянул на меня.

— Чего ухмыляешься? — буркнул он.

— Вижу, вы не очень довольны увиденным, значит, мои дела не так уж плохи, — хмыкнул я.

— Не слишком радуйся, щенок, горя тебя ждет впереди предостаточно.

— Главное, счастье тоже будет.

— Будет-будет, но от такого счастья многие предпочли бы держаться подальше, — сказал он.

— Я теперь думаю, Кэт, не тебя ли он имел в виду? — улыбнулся Сэндклиф.

— Может, и меня. Вернее, нас троих, — задумчиво произнесла она. — Сэнди, ты же понимаешь, все зависит от отношения. Нам хорошо втроем, это главное. А большинство, действительно, предпочло бы избежать такого союза. Наверное, и мы, если б узнали раньше, когда еще были не вместе, не пришли в восторг. Но раз уж все сложилось именно так, нужно радоваться тому, что есть. У нас получается, разве нет?

Она вопросительно взглянула на него, он кивнул и улыбнулся. Кэтрин улыбнулась в ответ, и капитан тут же расцеловал ямочки, появившиеся на ее щеках. Она довольно рассмеялась и взъерошила ему волосы.

— Не останавливайся на самом интересном, Сэнди.

Он нехотя убрал руку с ее попки и продолжил свою повесть.

— Я тогда на слова этого провидца только пожал плечами и сказал:

— Мне-то что, хоть бы и все держались подальше, я же буду счастлив.

Он хмыкнул.

— Скажите, кто был моим отцом, — попросил я.

— Зачем тебе? Хочешь с него что-нибудь потребовать?

Видя, как я отрицательно помотал головой, Хаген продолжил:

— Вступить по неведению в кровосмесительную связь со своими сводными сестрами тебе не грозит, ибо у тебя их нет и не будет. Только братья, и все гораздо младше тебя. Так что твои будущие племянницы тоже в безопасности.

— Я просто хочу знать, кто мой отец, — настаивал я.

Этот вопрос меня никогда сильно не занимал, но в тот раз что-то накатило, может, тон Хагена разозлил. Колдун тогда со мной особенно пренебрежительно разговаривал, будто он король, а я — грязь на его сапогах. Я догадывался о его намерении отправить меня из замка, а мне хотелось уйти самому, с сестрой попрощаться, уговорить ее не печалиться. Даже была мысль Хагена поблагодарить, но она исчезла в самом начале той беседы. Колдун все же решил ответить на мой вопрос.

— Твой отец — алтонский дворянин, и не из последних, а мать — шлюха, — прошипел он.

Судя по выражению лица, Хаген не на шутку разъярился. Не знаю, с чего бы. Впрочем, он и до этого пребывал в пакостном настроении. А тут еще ненавистный мальчишка сидит и в ус не дует, никакие мрачные намеки и замаскированные оскорбления на него не действуют. Или, может, колдун подумал, что у всех есть сыновья, только у него дочь и никаких перспектив на появление наследника, пусть и от шлюхи. Я счел за лучшее промолчать, но Хагена это не устроило.

— Я трахал твою мать, — продолжал он, с усмешкой глядя мне в лицо. — Как многие до и после меня, ты, сын шлюхи.

Я пожал плечами и снова ничего не сказал. Он хотел, чтобы я сорвался, а у меня не было желания поддаваться.

— Что ж ты молчишь? — спросил он. — Обычно за словом в карман не лезешь.

— А что возразишь на правду? — вздохнул я. — Ты только об одном забыл: я, конечно, сын шлюхи, но твоя единственная дочь — моя сестра по матери.

До сих пор жалею о тех словах, но Хаген меня тогда все же вывел. Вот и я в долгу не остался. Как его перекорежило!

— Ты сегодня же уберешься из моего замка и больше никогда здесь не покажешься! — рявкнул он.

— С превеликим удовольствием, Хаген, — ответил я. — Только с сестрой попрощаюсь.

— Забудь, что у тебя есть сестра! — заорал он. — Больше никогда ее не увидишь! Не надо было поддаваться на уговоры твоей матери и брать тебя сюда. Пошли!

Он стремительно вскочил, тут же оказался рядом со мной, схватил за локоть, и меня дернуло вверх также, как в тот раз, когда он перенес нас с Эли в замок. Минута — и мы стояли на морском берегу, но не рядом с моей родной деревушкой, а здесь, на Джибролте. Видно, из-за меня Хаген не захотел рисковать и появляться лишний раз в Алтоне. Я снова еле на ногах держался после этого чертова перелета, а он тут же исчез.

Я пришел в себя и побрел по берегу искать людей. Долго пришлось идти, колдун, похоже, специально занес меня в самую отдаленную от жилья часть острова. Ну, через пару дней я все же наткнулся на местных жителей, они накормили меня и помогли добраться до города. Там я довольно быстро устроился на корабль матросом, ну, и так далее.

— Про "и так далее" не расскажешь? — спросила Кэтрин.

— Нет, Кэт, об этом не расскажу, — усмехнулся он. — Это истории не для женских ушек.

Она скорчила недовольную гримаску, потом спросила:

— Ты так и не виделся с тех пор с сестрой?

— Виделся. Дважды. Первый раз случился дней пять спустя после моего отбытия с Оркнейских островов. Как-то ночью Хаген выдернул меня из... короче, оттуда, где я ночевал, и, ни слова не говоря, потащил в замок. Хорошо, я успел штаны натянуть. Мы оказались в том же зале, куда он перенес нас с Эли в первый раз. Там было пусто. Он глянул на меня, убедился, что я одет хотя бы ниже пояса и заорал:

— Элизабет!

Двери распахнулись, вбежала сестра, вся в слезах и, похоже, плакала очень давно. У меня все внутри перевернулось, когда я ее увидел. Эли кинулась ко мне, я ее подхватил на руки, прижал к себе. Она в меня прямо вцепилась и только повторяла сквозь всхлипывания:

— Сэнди, Сэнди...

Я краем глаза заметил, как Хаген плюнул зло и быстро вышел, а двери за ним с такой силой захлопнулись, что с потолка посыпались пыль и песок.

Мне с трудом удалось успокоить Эли. Оказалось, она плакала, почти не переставая, с того момента, как узнала, что колдун меня выгнал. Тому пришлось пообещать вернуть любимого братца, дабы мы могли попрощаться. Я попытался ей все объяснить. Мол, мне пора начинать самостоятельную жизнь, я и сам хотел уйти, только по-хорошему. Она кивала, но я видел: на душе у нее по-прежнему тяжело. Утешал я сестренку, как мог. Сказал, вот вырастет она и выучится, станет свободной, и мы сможем встречаться, когда пожелаем. Эли от этих слов немного воспряла духом. Я даже про Хагена сказал: не такой уж он плохой, гордится дочерью и любит по-своему, но ее мои слова не убедили.

— Ты его не знаешь, Сэнди, — сказала она. — Он никого не любит и, наверное, уже не может любить. Только изучает всех, ставит опыты. В этом весь смысл его существования, это его развлекает и веселит. Особенно если тот, над кем он измывается, страдает или умирает.

— Эли, ты еще слишком мала, чтобы судить о таких вещах, — возразил я.

Она только тяжело вздохнула и не стала со мной спорить. Наверное, знала, о чем говорит. Сестренка всегда была немного странной на взгляд обычных людей, слишком серьезной, задумчивой. Может, из-за дара магического, может, просто такой уродилась. Мудрой с детства.

— Я хочу подарить тебе кое-что на память, братец, — сказала она, помолчав.

И тут же у нее в руках возникла книга сказок. Эли давно умела проделывать такие штуки с перемещением предметов. Она протянула мне томик, я взял, поблагодарил ее.

— Сэнди, перелистывай иногда, вспоминай, как мы читали вместе. К маме не езди, ее уже нет в живых, а видеть нашу деревушку тебе больше не стоит. И еще об одном попрошу: когда станешь капитаном на своем корабле, попытайся достичь Оркнейских островов. Я буду ждать. Обещаешь?

Я, конечно, пообещал, сильно сомневаясь, что когда-нибудь это случится. Но в конце концов, Кэт, как видишь, корабль у меня появился, и я сам им командую. Такое счастье мне привалило спустя восемь лет после изгнания из замка. Хаген, когда возвращал меня после прощания с Эли туда, откуда выдернул, предупредил, чтоб я не пытался увидеться с сестрой. Но мне на его слова было плевать. Первое плавание "Дочь Океана" совершила к Оркнейским островам.

Острова — одно название. Из моря торчат три скалистых утеса, на которых ничего не растет, только птицы гнездятся. Замок Хагена расположен на самом большом из них. Выглядит он, как часть скалы, видно, колдун создал его с помощью магии. Там даже лестницы к воде нет. Да и зачем она? Хагену не нужны корабли и лодки. Я все это прекрасно знал, но отдал команду спустить шлюпку и поплыл к скале один. Подошел поближе и понял: высадиться невозможно. Прибой мигом превратил бы шлюпку в щепки, а меня — в фарш, попробуй я добраться вплавь. Я совсем отчаялся, и стал звать Эли, как вдруг увидел, что она спускается от замка по скале, причем ступеньки возникают в камне прямо у нее под ногами. Когда сестренка оказалась у самой воды, она улучила момент, встала на гребень волны и, перепрыгнув с нее на другую, потом на третью, в момент оказалась в шлюпке и кинулась меня обнимать.

Ты бы знала, Кэт, как мы друг другу обрадовались. Я побыстрее повернул обратно к кораблю, и вскоре матросы уже помогали нам перебраться через фальшборт. У Эли с собой был только маленький узелок, она сказала, там есть все необходимое. Мы спустились ко мне в каюту. Сестре тогда уже исполнилось восемнадцать, и она превратилась в очаровательную девушку. Черноволосая и белокожая, как Хаген, но не смертельно бледная, а с ярким румянцем. Знаешь, как сказочная принцесса, "бела как снег, румяна как кровь". Я думал, это так, для красного словца придумано, пока сестру не увидел. Сказал, что она стала красавицей, Эли понравилось, она зарумянилась еще больше и говорит:

— Спасибо, Сэнди, тебе в этом вопросе можно верить, ведь так?

Я не стал отрицать.

— И спасибо, что сдержал обещание. Только так я могу покинуть замок. Хаген (я ни разу не слышал, чтобы она назвала его отцом) разрешил мне жить, где захочу, если сама смогу туда добраться. Вокруг Оркнейских скал он поставил магический барьер, я пока не могу преодолеть его волшебным путем, уж очень хитрые чары колдун наложил. Возможно, через год они будут мне по силам, но каждый день в замке — такая мука... Ты же понимаешь, Сэнди.

Я прекрасно понимал.

— Как только мы выйдем из зачарованного пространства, я тебя покину.

— И куда же ты направишься? — заволновался я.

— О, не беспокойся, братец, по части колдовства я теперь мало в чем ему уступаю, — она мотнула головой назад, в сторону скал. — Знаю, куда пойти, где искать помощи. Существуют другие колдуны и колдуньи, и не все они так ненавидят людей, как Хаген. Но чем меньше ты от меня узнаешь, тем лучше. Я взяла с него клятву, он не посмеет тронуть тебя, не бойся, но искушать судьбу все же не стОит.

— Я не боюсь, Эли. Готов встретиться с ним.

— Не нужно спешить, Сэнди, возможно, тебе это еще предстоит.

Она странно посмотрела на меня, потом попросила:

— Можно взглянуть на твои ладони?

Я даже руки за спину спрятал.

— Эли, не веди себя как он. Не дам тебе смотреть. Мне не интересно будет дальше жить, если ты сейчас все расскажешь.

— Я могла бы предупредить об опасности... — вздохнула она.

— Спасибо, сестренка, не нужно. До ста лет дожить не стремлюсь.

— Ладно, как хочешь, — улыбнулась Эли. — Ты не боишься будущего, это главное. Хаген не сумел разглядеть всего на твоих ладонях, и я могу чего-то не заметить. Пусть грядущее остается тайной, пока не превратится в настоящее.

Я спросил, куда ее отвезти, она ответила:

— Граница круга лежит в ста морских милях от замка. Пусть корабль идет с попутным ветром, быстрее доберемся. Хаген сам разрешил попробовать уйти любым способом, хоть вплавь, но вдруг передумает и решит, что я жульничаю, прибегая к твоей помощи.

Я предпочел не уточнять, что за круг такой. Еще в детстве слышал от стариков странное для Алтона присловье: "Не заглядывай в котел к колдуну, глаза лишишься". Я направил "Дочь Океана" на юго-запад, попутный ветер нам очень помог. Трюм был пустой, так что часов через семь сто миль остались позади. Мы не успели с сестрой даже малой толики переговорить, как она, будто почувствовав что-то, встала, взглянула на меня с грустью, потом сказала:

— Все, Сэнди, пора прощаться. Ты не дал мне прочитать твое будущее, мое же для меня закрыто. Я не знаю, встретимся мы с тобой еще или нет.

— А кто нам помешает? Ты ведь можешь теперь перемещаться, как Хаген? — спросил я.

— Могу. Но он узнает о наших встречах и попытается тебя извести. А я хочу, чтобы ты жил долго и счастливо.

— Эли, он безумен? Что ему за дело, если мы будем иногда видеться и разговаривать? Мы же брат и сестра, у нас одна мать.

— Иногда мне кажется, он действительно безумен, Сэнди, — вздохнула она. — Как-то не верится в проклятие, мешающее ему жить счастливо. Он всегда сам все портит. Возможно, я смогла бы отнестись к нему как к отцу, Владыки знают, я хотела. Но он с самого начала пытался заставить меня забыть маму и разлюбить тебя. Зачем? Почему он должен быть единственным в моей душе? Ведь чем больше любви, тем лучше. Для всех. Но он так жестко настаивал...

Мне нечего было возразить ей тогда. И не на что рассчитывать сейчас. Может, конечно, Хаген когда-нибудь изменится к лучшему... Или Эли станет по-настоящему могущественна и сможет поставить его на место.

Мы обнялись на прощание, потом она исчезла, быстро, прямо из моих объятий. С тех пор прошло уже почти пять лет, а я ее не видел и не получал никаких вестей.

Сэндклиф замолчал, Кэтрин тоже ничего не говорила, видя его грусть. Они молча лежали рядом на нежном белом песке.

— Я не расстанусь с тобой, Кэт, — нарушил молчание капитан. — Только если сама меня прогонишь. Все, кто был мне дорог, и с кем пришлось прощаться, исчезли после этого из моей жизни. Тебя я не отпущу, и медведя тоже.

— Мы любим тебя, Сэнди, и не собираемся прогонять. А Марти знает эту историю?

— Знает, но в менее подробном изложении. И, по-моему, не очень в нее верит.

VII

Мартин отсутствовал две недели. Вернувшись, он сразу направился на корабль друга. Было раннее утро, но Сэндклиф уже поднялся на палубу и разговаривал о чем-то с вахтенным. Заметив молодого человека, капитан сам спустил ему трап.

— Где Кэти? — поинтересовался Мартин, перемахнув через фальшборт.

— В каюте. Еще спала, когда я уходил, — ответил капитан. — Иди к ней, она будет очень рада. Вчера только сетовала, что ты задерживаешься.

Мартин хлопнул друга по плечу и направился вниз. Сэндклиф, прежде чем спуститься к себе, тактично выждал полчасика.

Молодые люди, оба обнаженные, лежали на койке и целовались. Судя по расслабленной позе и довольной физиономии, первый голод Мартин уже утолил. Кэтрин ласково перебирала его волосы, он наслаждался этим. Услышав звук открывающейся двери, оба взглянули на вошедшего и улыбнулись.

— Спасибо, Сэнди, — сказал Мартин, садясь. — Я даже не узнал ее сначала, так она похорошела. Как тебе это удалось? Неужели ты действительно не притрагивался к Кэти, пока меня не было?

— Поживешь с мое, узнаешь, как правильно обращаться с женщиной и доставлять ей удовольствие не только в постели, — ухмыльнулся Сэндклиф.

— Так ты не спал с ней? — продолжал допытываться молодой человек.

— Конечно, спал, Марти, — рассмеялась Кэтрин. — Но давал мне высыпаться и кормил пять раз в день. А еще мы купались в море и лежали на солнышке.

— И это пока я месил грязь и служил пищей москитам в болотах Лахора! Не доедая и не имея женщины!

Кэтрин расхохоталась, Сэндклиф ехидно заметил:

— Ну, насчет "не имея женщины" как-то не очень верится. Я прекрасно знаю, что на Лахоре (так назывался один из островов Архипелага) постоялые дворы с веселыми служанками натыканы и в самой глухой чащобе, и в самой непролазной трясине.

— Можете смеяться сколько угодно, но у меня действительно никого не было во время этой поездки. Я подумал: десять дней — не такой уж большой срок, можно попробовать продержаться. Правда, когда дело затянулось, я пожалел о своем решении, но блудить накануне встречи с Кэти не хотелось.

Кэтрин обняла возлюбленного и принялась целовать, Сэндклиф с трудом отвел глаза, намереваясь выйти.

— Куда ты? — Мартин на минуту оторвался от требовательных губ подруги. — Я сказал это не для того, чтобы выставить тебя. Просто хотел сразу предупредить на будущее. Похоже, друг, с девками мы завязали, — он ухмыльнулся.

— Сэнди, раздевайся и иди сюда, нам тебя не хватало, — промурлыкала Кэтрин, и капитан с радостью присоединился к ним.

Сразу после возвращения Мартина неразлучная троица перебралась в маленький домик у моря, расположенный неподалеку от порта, но во вполне приличном районе. Сэндклиф присмотрел его во время отсутствия друга и обо всем договорился с хозяином, который согласился сдать жилье за весьма умеренную плату.

— Это слишком большая наглость с моей стороны, медведь: еще и жить за твой счет в гостинице, — сказал капитан.

Мартин был очень доволен: так они избегали излишнего внимания окружающих. Кэтрин пришла в восторг от уютного жилища с двумя просторными комнатами, кухней, купальней и чудным внутренним двориком, в котором росли апельсиновые деревья, и журчал небольшой изящный фонтан. Теперь девушка и мужчины могли проводить жаркие полдни и теплые вечера на открытом воздухе, наслаждаясь ароматом цветущих апельсинов и песней бегущей воды. К сожалению, золотистые плоды, круглый год созревающие в темно-зеленой листве, радовали только зрение. Кэтрин в первый же день попробовала один, и потом долго отплевывалась от неприятного горьковато-кислого вкуса. Сэндклиф посмеялся, глядя на нее, а на следующий день притащил с базара целую корзину крупных сладких апельсинов.

— Наслаждайся, Кэт. Те, что растут у нас во дворе, хороши только с похмелья. Мы с медведем проверяли: помогают лучше рассола. Но тебе, я надеюсь, они не понадобятся.

Троица быстро обжилась на новом месте. Мартин не стремился пока найти работу, а поскольку он перестал появляться в гостиницах, борделях и кабаках, то и заинтересованным в его услугах нанимателям было нелегко найти его. Капитан разрешил помощнику временно взять командование "Дочерью Океана" на себя и совершать короткие рейсы между ближайшими осторовами Архипелага и Континентом. Так корабль не простаивал, а команда не бездельничала. Друзья устроили себе отдых и с приятностью проводили время, наслаждаясь обществом своей подруги.

Сэндклиф автоматически взялся за ведение домашнего хозяйства, поскольку ни у Кэтрин, ни у Мартина, принадлежавших к алтонской знати, не было опыта в подобного рода занятиях. Будущий граф Дэйл, естественно, не имел ничего против, Кэтрин же не устраивало периодическое отсутствие ее второго мужчины в спальне. Как-то раз, с утра пораньше девушка отправилась на кухню. Сэндклиф, прикрытый лишь обернутым вокруг бедер полотенцем, увлеченно жарил яйца, разбивая их о край солидных размеров сковороды. Его подруга на минуту задержалась в дверях, с удовольствием наблюдая за ним, потом сказала:

— С добрым утром, Сэнди, выглядишь великолепно!

— С добрым утром, Кэт, спасибо! — он взглянул на нее с улыбкой. — Я не буду рассыпаться в комплиментах, лучше просто накормлю тебя завтраком. Медведь еще спит?

— Угу, — она налила себе кофе и сделала глоток. — Научишь меня готовить, ну, и что там еще нужно делать по дому?

— Научу, но тебе это будет не интересно, — усмехнулся он.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я сам ненавижу этим заниматься.

— Но ты все делаешь и у тебя здорово получается, — удивилась Кэтрин.

— Кто-то должен, — он пожал плечами. — Прислуге надо платить. Да еще она будет совать нос в наши дела и, скорее всего, распускать сплетни. Вы с Мартином ничего не умеете, и это вполне понятно и естественно, учитывая ваше происхождение. А мне не привыкать.

— Я хочу попробовать, — настаивала девушка. — Так не честно, ты нам не слуга.

— Как пожелаете, моя леди, — он переложил со сковороды на тарелку пару жареных яиц и кусок хлеба с золотистой корочкой, потом поставил еду перед девушкой, не забыв достать с полки вилку. — Можешь для начала помыть посуду после завтрака, но под моим руководством. Я хорошо знаю, некоторые особы и дня не могут прожить, не разбив тарелку или чашку. И имей в виду, Марти твоя идея не понравится.

— Что мне не понравится? — спросил заспанный Мартин, появляясь на пороге и протирая глаза.

— Кэт собирается учиться ведению домашнего хозяйства, — сказал Сэндклиф, выбивая на сковородку очередные яйца. — А мне не нравится, что ты натянул мои штаны.

— Подумаешь, штаны я его натянул! Не забывай: и дня не проходит, чтобы ты не натянул мою...

— Марти! — Кэтрин не знала, смеяться ей или возмущаться.

— Уел, — капитан поставил завтрак перед усевшимся за стол другом. — Мне не жаль штанов, но они тебе длинноваты. Запутаешься в штанинах, упадешь, попортишь мордашку, Кэт расстроится.

С того дня девушка начала осваивать нехитрую науку мытья посуды, уборки и стирки, а также кулинарное искусство. У нее неплохо получалось: тарелки она не била, и приготовленные ею простенькие блюда были вполне съедобны. Мартин не стал ворчать, сказав, мол, он — человек небогатый и на лишнюю прислугу все равно тратиться бы не смог. Сэндклиф с Кэтрин, услышав подобное заявление, переглянулись и поставили потомка Дэйлов в известность, что отныне каждый стирает сам за себя, а убирать дом они будут по очереди. В ответ на стоны Мартина последовал немедленный ультиматум: продолжение недовольств повлечет за собой введение графика дежурств по кухне. Бунт подавили в зародыше.

Кэтрин, как и предполагал капитан, была не в восторге от домашних дел, но выполняла свою часть работы терпеливо и добросовестно. Мартин тоже постепенно втянулся, и в конце концов мужчины взяли большую часть обязанностей на себя, дабы их подруга снова не отощала и не поблекла.

Как-то раз Мартин решил поупражняться с мечом. Он долго приставал к Сэндклифу, тот упорно отнекивался, ссылаясь на якобы потянутую во время постельных утех руку. Кэтрин, услышав их препирательства, тут же сбегала за своим оружием.

— Давай, Марти, мне всегда хотелось помахаться с тобой. Хорошо, что напомнил, — она встала в позицию.

Мужчины с удивлением взглянули на нее.

— Я был уверен, Кэт, ты таскаешь эту железку для отпугивания простаков.

— Сэнди, я не люблю врать, — усмехнулась девушка. — Я же говорила на корабле, что умею обращаться с мечом. Имей в виду, после Марти настанет твоя очередь.

Капитан молча закатил глаза.

Мартин, обрадовавшись хоть какому-то противнику, взял меч на изготовку, предоставив Кэтрин право нападать первой. Он совершенно ее не опасался, полагая, что она, как и многие высокородные девицы, научилась двум-трем приемам и мнит себя ратных дел мастерицей. После подвигов второй Правительницы, великолепно владевшей мечом, это искусство стало модным среди алтонских дворянок. Но первый же выпад Кэтрин будто вернул бывшего гвардейца в Тренировочный зал в те времена, когда он только учился владеть оружием, а наставник, выбив у него меч за пару минут, потом еще пять издевался над ним перед остальными. С тех пор прошло достаточно времени, и Мартин, хорошо усвоивший уроки, тут же собрался и дал достойный отпор. Кэтрин это ничуть не смутило. Молодой человек видел: поединок для нее — игра, приятная забава. Они сражались около получаса, в конце концов девушке удалось выбить у противника меч. Сэндклиф зааплодировал.

— Кэти, как тебе удалось этому научиться? — спросил потрясенный Мартин, мало расстроенный своим поражением.

— Меня и брата учил отец, чуть ли не с детства. Он великолепно владеет мечом. А нам всегда говорил, что у его детей это в крови. С Олкрофтами и Адингтонами на протяжении столетий мало кто мог тягаться.

— Да, я и забыл. Правительница, ее муж... Про их владение мечом до сих пор легенды ходят.

Сэндклиф тем временем встал и потихоньку направился к выходу из внутреннего дворика, где и происходил поединок.

— Сэнди, ты куда? За мечом? — окликнула его Кэтрин.

Он нехотя остановился.

— Кэт, не издевайся. Тебя не учили готовить и стирать, и это меня не удивляет. А меня не учили рубиться на мечах. Чего ты от меня хочешь?

— Но ты же носишь меч, — не отставала она. — И уж конечно не для отпугивания простаков. Ты был контрабандистом, значит, должен уметь обращаться с оружием.

— Сэнди, не ломайся как девица в первый раз. Ты вытаскивал меч из ножен на Медвежьем острове, я сам видел, — сказал Мартин.

— А ты видел, как я его в ход пускал? — ухмыльнулся капитан.

— Нет, но хоть что-то ты должен уметь, Кэти права.

— Я и умею именно "что-то", Марти. Но я и против тебя выходить не хотел, а уж против праправнучки Жеребца...

— Жеребца? Это того самого разбойника с длинным...

— Да, Марти, — захохотала Кэтрин. — Ты плохо знаешь историю! Он был урожденный герцог Олкрофт.

— О-о-о, Кэти, тогда тем более понятно, почему ты запала на этого кобеля с темным прошлым! — Мартин ехидно поглядывал на девушку и капитана. — У тебя в крови не только умение сражаться на мечах.

Кэтрин прыснула, Сэндклиф усмехнулся, то ли смущенно, то ли довольно, то ли и то и другое одновременно.

— Да, слабость к таким, как вы, видимо, оттуда же, — девушка взглянула на капитана. — Сэнди, ты сделал из меня какую-никакую хозяйку, я могу научить тебя прилично владеть мечом, хочешь?

— Сначала со мной позанимайся, — попросил Мартин вполне серьезно. — Уверен, ты уделала бы любого наставника гвардии Правителя.

— Кэт, думаю, к этому у меня нет способностей. Мне всегда было проще и сподручнее кулаком в морду дать.

— Проверим, — усмехнулась она. — В любом случае, ты будешь уметь больше, чем сейчас. И, пожалуйста, не смущайся. Никто не совершенен.

— Я до сих пор не умею даже яйцо сварить, — пожал плечами Мартин. — И не считаю себя из-за этого ущербным.

Сэндклиф согласился, и они почти каждый день стали проводить некоторое время, тренируясь. Капитан, как быстро убедилась Кэтрин, действительно не был прирожденным воином, но очень старался, желая доставить удовольствие своей наставнице. Девушке довольно быстро удалось вытянуть его на неплохой средний уровень, где он и остался, без зависти наблюдая за поединками отпрысков дворянских родов. Мартин, и в начале их занятий мало уступавший Кэтрин, вскоре стал владеть мечом столь же виртуозно. Но Сэндклиф, много наблюдавший за ними, заметил, что легкость боя для девушки является неотъемлемым свойством, для молодого человека — плодом неустанных тренировок. Стоило им провести без мечей несколько дней, и Мартин начинал уступать их подруге. Впрочем, все они по-прежнему были так дружны, что ни зависть, ни дух соперничества не могли укорениться в их сердцах.

Прошло около двух месяцев. Троица весело отпраздновала приход Нового года на корабле Сэндклифа. Кэтрин в очередной раз подивилась тактичности его команды. Все были в высшей степени любезны с подругой капитана, а с Мартином обращались как со старым приятелем. Конечно, не обошлось без пары-тройки шуток по поводу его пребывания на Медвежьем острове, но он предпочел оставить их без внимания. После праздника мужчины временами стали впадать в невеселую задумчивость, это не ускользнуло от внимания Кэтрин. Их отношения по-прежнему были прекрасными, и она заподозрила, что мысли ее возлюбленных занимает необходимость зарабатывания средств к существованию. У девушки имелись соображения на сей счет, и она готова была ими поделиться, но разговор о хлебе насущном так и не состоялся.

Однажды ночью, когда Мартин, Кэтрин и Сэндклиф спали глубоким сном, в их спальне прямо из воздуха возник человек лет сорока, с бледным лицом, черноволосый. Гость дунул в ладонь, оттуда вырвался язычок светло-желтого пламени и завис в воздухе, освещая помещение. Пришелец с любопытством взглянул на спящих. На просторной кровати между двумя мужчинами лежала девушка, нежная, хрупкая, невероятно притягательная. Сброшенная из-за жары простыня едва прикрывала ее до пояса. Длинные, русые с рыжеватым оттенком волосы разметались по подушке, лицо было спокойно, на загорелых щеках проступал румянец, стройные плечи и красивые округлые груди имели медовый оттенок молодой плоти, обласканной южным солнцем. Красавица спала на боку. Один из мужчин, постарше, прижимался к ней сзади, темная от загара рука перекинута через ее талию. Второй, помоложе, лежал лицом к подруге, и ее рука покоилась на его плече.

Черноволосый мужчина разглядывал троицу достаточно долго. Когда его глаза останавливались на девушке, лицо приобретало хищно-жалкое выражение. Вид ее возлюбленных, особенно старшего, не вызывал ничего, кроме отвращения. Наконец, гость нехотя оторвался от созерцания спящей Кэтрин и сделал в воздухе пасс, будто отделяя девушку и Мартина от капитана. Потом сказал в полный голос:

— Эй, ты, проходимец безродный, просыпайся.

Сэндклиф мигом сел, будто на него плеснули водой, и уставился на мужчину.

— Хаген? — спросил он, щурясь от света и прикрывая глаза ладонью.

— Узнал, хорошо, — усмехнулся колдун.

— Что тебе нужно?

— Для начала, чтобы ты отправился в мой замок.

— Не надейся.

Хаген захохотал. Сэндклиф с испугом взглянул на Кэтрин и Мартина, опасаясь, что те проснутся.

— Не волнуйся, они ничего не слышат, — проговорил колдун сквозь смех. — Я наложил заклинание. У тебя всегда бывает такой тупой вид, когда ты сталкиваешься с магией!

Капитан молчал.

— Если откажешься идти со мной, я заберу ее, — Хаген закончил веселье и кивнул на Кэтрин.

— Зачем она тебе? Пора бы завязать с женами. Понятно, что все равно ничего не получится.

— Кто говорит о жене? — колдун глядел на Сэндклифа с издевкой. — Я давно переключился на девок, ты-то должен помнить. А здесь как раз есть такая, которой мало одного члена, ей надо засадить два одновременно.

Капитан вскочил и двинулся было к Хагену, потом остановился, сообразив, что тому только это и нужно.

— Что, снова на правду возразить нечего? — продолжал издеваться ночной гость. — Разбудить этих двоих и пересказать наш разговор, расписав красочно твои метания? Чтобы у него не осталось сомнений в твоей дружбе, у нее — в любви?

— Если я пойду с тобой, обещаешь не трогать их? — Сэндклиф беспомощно взглянул на спящих.

— Ты ставишь мне условия?

Мужчина молчал, но колдун видел: его знакомец позиций сдавать не намерен.

— Тогда послушай мои, капитан, — Хаген с сарказмом подчеркнул обращение. — Ты добровольно, без шума, идешь со мной. В противном случае я бужу мальчишку и девчонку, и они с интересом наблюдают, как я гоняюсь за тобой по комнате, а потом забираю, вытянув из-под кровати или зажав в уголке.

Сэндклиф опустил голову и некоторое время стоял неподвижно, потом подобрал с пола штаны, надел их и двинулся к колдуну, но снова остановился.

— Хаген, пожалуйста, оставь их в покое, они тут ни при чем. Со мной поступай как хочешь. Я должен заплатить за помощь Эли, все понятно. Странно, что ты ждал столько лет, прежде чем прийти по мою душу.

Чародей молча шагнул к капитану, тот оглянулся на спящую девушку.

— Хочешь попрощаться? — спросил Хаген. — Пожалуйста. Я дам тебе время. Иди, поцелуй ее, она не проснется, обещаю.

Сэндклиф вздрогнул и тут же взял себя в руки.

— Нет, прощаться я с ней не буду, — он двинулся к колдуну.

— Что ж, была бы честь предложена, — пожал плечами тот, взял капитана за локоть, и они исчезли.

Через минуту Кэтрин заворочалась, чувствуя голой спиной ночную прохладу, и тихонько позвала сквозь дрему:

— Сэнди...

Ответа не последовало. Девушка зашарила рукой позади себя. Постель оказалась пустой и холодной. Кэтрин села и позвала громче. Ей почему-то было неспокойно. Вдруг Мартин с шумом втянул в себя воздух и тут же резко сел. Подруга повернулась к нему.

— Здесь только что был чужой, — парень смотрел на девушку странно блестевшими глазами. — Тебя хотел, я чую.

Его слова напугали Кэтрин.

— Марти, как кто-то смог войти сюда? Мы же всегда запираем на ночь двери. И где Сэнди?

— Его нет?

Мартин вскочил, подошел к двери и подергал: заперта. Окно спальни они оставляли открытым. Оно выходило во внутренний дворик, пролезть в который с улицы было весьма проблематично, равно как и вылезти. Молодой человек, чертыхаясь, стал натягивать штаны. Кэтрин тоже встала, надела тонкую ночную рубашку. Парочка тщательно проверила все двери, через которые можно было проникнуть в дом или покинуть его. Все они оказались заперты изнутри.

— Что за чертовщина... — бормотал Мартин. — Сэнди будто в воздухе растворился. Да еще этот запах чужака.

— Как поступим, Марти? — спросила Кэтрин, все больше беспокоясь о капитане.

— Подождем до утра, потом пойдем в порт. Спросим для начала у его команды.

— Пошли сейчас, к чему ждать? Ты же видишь: что-то неладно.

— Я не хочу подвергать тебя опасности, Кэти.

— О чем ты, Марти? Я возьму меч, надену штаны и куртку. Кто нам тогда будет страшен?

Мартин колебался, девушка с подозрением взглянула на него.

— Или тебя устраивает его исчезновение? — спросила она.

— Что за чушь, Кэти? — тут же вспылил он. — Я не меняю серьезных решений при первом же удобном случае. И не принимаю их наобум. Меня устраивает наша жизнь втроем. Я люблю Сэнди как брата и уверен: он относится ко мне также. И я вижу, что существует между вами, а он знает, что было и есть между мной и тобой.

Разговор происходил во внутреннем дворике. Едва Мартин успел закончить, как перед ними возникла темная фигура. Молодой человек тут же заслонил собой Кэтрин и поднял повыше светильник, пытаясь рассмотреть незнакомца.

— Кто ты и что тебе нужно? — спросил он, уже учуяв запах чужака, посетившего их спальню.

Кэтрин позади охнула, сообразив, кто проник этой ночью в их дом.

— Куда ты дел Сэнди, Хаген? — девушка встала рядом с Мартином.

Тот удивленно воззрился на нее, колдун захохотал.

— То, что надо, — пробормотал он, потирая руки. — Горячая кровь, свежая привязанность... Если вам так дорог этот безродный бродяга, — продолжил он громко, глядя на молодых людей, — придется переместиться со мной. Обсудим наши дела там, где никто не сможет помешать.

— Хаген?.. — переспросил Мартин. — Тот самый колдун, у которого Сэнди жил мальчишкой... С Оркнейских скал... — К счастью, пребывавший в шоке парень не стал ни усмехаться, ни цитировать детские стишки. — А я-то думал, это очередная его шуточка. Сказки мне рассказывает, потому что я моложе и с волшебством раньше не сталкивался.

Хаген, довольный произведенным впечатлением, иронично улыбался.

— Куда мы должны пойти? — спросил Мартин.

— Не пойти, — терпеливо объяснил колдун, — переместиться. Я возьму вас за руки, и через минуту мы на месте. В моем замке на Оркнейских островах.

Молодой человек взглянул на Кэтрин. Та была взволнована и слегка испугана, но признаков недоверия не проявляла.

— Я пойду один, без Кэти.

Девушка попыталась возразить, но ее опередил Хаген.

— Нет, это меня не устраивает. Спите вы втроем, так что и разговаривать будем в том же составе.

— При чем тут это?! — воскликнул Мартин.

— Я не обязан объяснять. Соглашайся на мои условия или прощайся со своим другом, братом или кем ты там его считаешь.

— Мы пойдем оба, — сказала Кэтрин. — Давай, Хаген, не тяни время, — она решительно шагнула к незваному гостю.

— Кровь, кровь не водица, — улыбнулся колдун. — Зря я не попробовал с твоей прапрабабкой. Как она была хороша! Вот только характер... Впрочем, возможно, такая мне бы и подошла.

Он на минуту задумался, Кэтрин с удивлением смотрела на чародея. Хаген очнулся от своих мыслей и окинул собеседницу жадным взглядом. Девушка, одетая в полупрозрачную ночную рубашку, призванную не столько скрывать, сколько подчеркивать, смутилась. Мартин напрягся. Но колдун уже смотрел даме в лицо и галантно улыбался.

— Ты тоже очень красива. Но и внешне, и по характеру больше похожа на прапрадеда. Ты гораздо мягче Правительницы.

— Мой прапрадед не терпел, когда им пытались управлять! — разозлилась Кэтрин. — А ты нашел прекрасный способ добиться от нас желаемого, захватив Сэнди!

— Сама виновата, деточка, — усмехнулся Хаген. — Не нужно никогда и ни к кому привязываться слишком сильно. Только в этом случае ты будешь неуязвима.

— Я буду неуязвима, если те, к кому привязана я, будут столь же сильно привязаны ко мне.

— О, как романтично, как благородно, моя леди! — колдун изобразил на лице глубокое восхищение. — Но как же измерить силу их привязанности? Вы можете полагать себя неуязвимой, а вам всего лишь искусно и нагло лгут, чтобы при первом же удобном случае вонзить кинжал в спину.

— Тогда я умру с радостью, — процедила Кэтрин. — Жить после такого разочарования мне не захочется.

— Да ты просто копия прапрадеда, только в юбке! — снова расхохотался Хаген. — Даже его аппетиты унаследовала. Не удивительно, что живешь с двумя мужиками. Вернее, удивительно, что только с двумя.

— Интересно, все колдуны столь болтливы, или это нам так повезло? — вкрадчиво проинтересовался Мартин. — Мы согласны идти с тобой, а ты ни с места, ночь воспоминаний устраиваешь. Моих-то предков тоже вспомнишь?

— И до тебя дойдет черед, дерзкий щенок, — прошипел Хаген, недовольный вмешательством в его разговор с девушкой.

Он сделал шаг и схватил молодых людей за локти. Через минуту все трое оказались в огромном зале, о котором капитан рассказывал Кэтрин. Только теперь у одной из стен появилось большое кресло, обитое темно-синим бархатом и похожее на трон, с резными деревянными подлокотниками в виде покрытых позолотой грифонов, и высокой спинкой. Сбоку от него на коленях стоял Сэндклиф. Руки капитана были связаны за спиной, а между зубов пропущен кожаный ремешок, затянутый на затылке в узел, захвативший прядь волос. Увидев друга и любимую, капитан застонал от отчаяния.

Хаген уселся в кресло и, довольно улыбаясь, потер руки. Кэтрин перенесла путешествие несколько лучше Мартина и тут же рванулась к Сэндклифу. Колдун моментально вытянул вперед правую руку с обращенной к девушке ладонью, и Кэтрин будто наткнулась на прозрачную стену. Заколотила кулаками по ставшему непроходимым воздуху, но Мартин быстро оттащил ее подальше. Хаген хмыкнул, потом внимательно присмотрелся к молодому человеку, успокаивавшему подругу.

— А ты, часом, не из алтонских Дэйлов? — спросил он.

— Допустим, — буркнул Мартин. — Тебе-то что? До моих предков черед дошел?

— Почему бы и нет? Родословная этого сына шлюхи мне известна, — колдун кивнул в сторону капитана, который никак не отреагировал на его слова. — Твоя физиономия сразу показалась мне знакомой. Похож на отца, да и с дедом много общего. Ты — Дэйл, а это сулит развлечение. Семейные пороки, как правило, прекрасно наследуются. Тоже играешь?

— Нет, — Мартин нахмурился.

— Как! Неужели ни разу?! — Хаген был искренне удивлен. — Ни в карты, ни в кости, ни в нарды?..

— Нет, никогда и ни во что. Даже пари не держал.

— Великолепно! — колдун снова потер руки, видно, этот жест выражал у него высшую степень довольства. — Я предлагаю тебе сыграть со мной. Один раз. На жизнь твоего друга.

Кэтрин побледнела и быстро посмотрела на Мартина, он ответил ей затравленным взглядом. Она прекрасно знала о его отношении к игре и неверии в свою удачу. Сэндклиф, видимо, тоже был об этом наслышан, ибо, взглянув на друга, отрицательно покачал головой.

— Ну, что? — в глазах Хагена уже пробегали искорки азарта. — Тебе должно везти в игре, в любви-то я особенной удачи не наблюдаю. Делишь женщину с этим бродягой без рода, без племени.

— Это тебя не касается, чародей, — не выдержала Кэтрин. — А игра не будет честной: ты владеешь магией, да и везение твое должно быть раз в тысячу больше, судя по тому, что говорится о тебе в детских стишках!

— Молчи, девчонка! — проревел колдун. — Дэйл, я жду ответа!

— А если я откажусь? — спросил Мартин без особой надежды.

— Тогда, пожалуй, я твоего дружка прямо сейчас и порешу, — усмехнулся Хаген.

— Значит, у меня просто нет выбора. Я согласен.

— Замечательно! Но, поскольку жизнь этого бродяги и так в моих руках, я хочу, чтоб ты предложил какую-то ставку от себя. Что поставишь на кон?

— Все свои деньги.

— Вот уж не думал, что ты так дешево ценишь друга! — расхохотался колдун. — Хотя никакой особой ценности для тебя он и не представляет, ты ж с мужиками не спишь. Но мне золото не нужно.

Мартин молчал, размышляя, Кэтрин с тревогой смотрела на него.

— Хорошо, — сказал, наконец, молодой человек, — я ставлю свою жизнь.

— Марти, нет! — вскрикнула девушка, Сэндклиф отчаянно затряс головой.

Хаген с нескрываемым наслаждением наблюдал за всеми троими, потом произнес:

— Из крайности в крайность: то жалкая кучка золота, то собственная жизнь. Из тебя со временем получится игрок. Вторая ставка уже интереснее, но, проиграв, ты ускользнешь из-под моей власти. Есть вариант позанятней: если я выиграю, то проведу сутки с вашей подружкой. Причем она обязана будет выполнять все мои желания. Мне не нужны визг, царапанья и сжатые бедра.

Мартин побелел как полотно, Сэндклиф снова затряс головой и замычал, пытаясь подняться с колен. Колдун сделал легкий жест рукой в его сторону, и капитан затих. Кэтрин оставалась спокойной. Она выдержала насмешливый взгляд чародея, потом сказала:

— Я согласна. Мне почти с самого начала казалось, что ты нам просто завидуешь, теперь я в этом уверена. Обещай сохранить Сэнди жизнь, если Мартин выиграет.

— Конечно, сохраню. И даже, возможно, сделаю это, если Дэйл проиграет, но ты сможешь за сутки убедить меня быть милосердным.

Сэндклиф, каким-то чудом перекусивший кожаный ремешок, не дававший ему нормально говорить, крикнул:

— Нет, нет, только не это, Кэт, прошу тебя! Ты его не знаешь...

Колдун резко вытянул руку в его сторону, капитан всхлипнул, будто от сильной боли, замолчал и завалился на спину.

— Я же согласилась, Хаген! Прекрати мучить Сэнди! И позволь мне поговорить с Мартином наедине.

— Отойдите в уголок и секретничайте. Я не стану прибегать к помощи магии для подслушивания, как не буду пользоваться ею в игре.

Кэтрин схватила Мартина за руку и потащила подальше от колдуна, к окну. Краем глаза заметила, как посветлело небо над морем. Значит, ночь подходит к концу. Но для них это значения не имеет.

— Кэти, не хочу играть на тебя, вообще не хочу играть, — проговорил Мартин. — Даже не знаю, как. Ни одной игры не знаю, всегда старался держаться от этого как можно дальше.

— Марти, я все понимаю. Убить готова этого мерзкого ведьмака за то, что он над вами с Сэнди издевается! Но выбора у нас сейчас нет. Когда будешь играть, не думай о ставках. Ни обо мне, ни о Сэнди. И хотя бы одна игра тебе известна, ее все знают — "Двадцать одно".

Мартин согласно кивнул. Кэтрин положила руки ему на плечи и заглянула в глаза. Он выглядел почти таким же несчастным, как в тот момент, когда она сказала ему, что между ними все кончено.

— Марти, нет-нет, так нельзя, с таким настроем ты точно проиграешь! — она затормошила его, пытаясь хоть немного привести в чувство.

— Я не могу не думать о вас с Сэнди. А если проиграю, он не только убьет его, он еще и с тобой переспит.

— Нет, не так, — жестко сказала девушка. — Сначала он переспит со мной, потом будет решать, убивать или нет. Если б отсюда можно было сбежать, вы могли попытаться, пока он был бы со мной. Но это невозможно. Значит, мне придется убедить его пощадить Сэнди. Я знаю, что смогу.

— Думаешь, ему нужна будет жизнь, купленная такой ценой?

— Какой "такой", Марти? — Кэтрин улыбнулась. — Со сколькими за свою жизнь переспал ты? А Сэнди? Для меня ваше прошлое ничего не значит. Даже сейчас, когда мы вместе, я не держу вас. Знаю: ни с кем вы не будете такими, как со мной. А если будете... Значит, пытаться удержать вас бессмысленно. Почему же вас должна лишить покоя мысль, что я разрешила воспользоваться моим телом ради спасения жизни Сэнди? Я сделала б то же самое и для тебя. Здесь нет ничьего позора, нас просто вынуждают обстоятельства.

— Ты что, хочешь переспать с колдуном? — Мартин взглянул на нее с подозрением. — Он далеко не урод, и наверняка с огромным опытом. Тебя это привлекает?

— С ума сошел! — Кэтрин посерьезнела. — Мне нужны только вы с Сэнди, больше никто. Я очень надеюсь на твою победу. Просто хочу обсудить и другие варианты развития событий, чтобы ты не слишком нервничал и лучше сосредоточился на игре.

Одна мысль о возможной близости с Хагеном вызывала у девушки омерзение, но она изо всех сил старалась не показать этого. Марти должен как можно меньше вспоминать о ней и ее чувствах, иначе он просто не сможет играть, это Кэтрин понимала прекрасно.

— Знаешь, если подумать... Возможно, ты и права. Когда ты говоришь, что тебе нужны только мы, и еще так смотришь... Я тебе верю, и мне становится все равно. Вот только его запах...

— Вы с Сэнди быстро сотрете его с меня, — она прижалась к Мартину и стала нежно целовать его в глаза и в губы. — Кроме того, он колдун, я попрошу сделать так, чтоб запаха не осталось. И не думай об этом, Марти, любимый, не думай... — перешла на шепот и прильнула к возлюбленному еще сильнее.

— Кэти, я должен выиграть! — молодой человек поцеловал девушку в шею у плеча, вдыхая знакомый аромат и стараясь на всякий случай запомнить его. Кто знает, как все обернется... — Только прежде заставь колдуна разрешить тебе поговорить с Сэнди, — он взглянул Кэтрин в лицо. — Уговори его, как уговорила меня. Иначе он свихнется, пока мы играем, я его знаю.

— Я тоже его знаю. Сейчас попробую.

Кэтрин направилась к Хагену, который сидел в кресле, погруженный, казалось, в свои мысли. Приблизившись к невидимой стене, девушка остановилась.

— Чего тебе? — спросил колдун.

— Я должна поговорить с Сэнди, также как с Мартином.

— Зачем? Во-первых, он не будет играть, во-вторых, он без сознания.

— Развяжи ему руки и дай нам поговорить, иначе никакой игры не будет.

— Если игры не будет, я его тут же убью. У вас на глазах.

— Хорошо, убей его сразу, без мучений, пока он без сознания. — Что-то слишком часто Хаген угрожает убить Сэнди. Будто пытается запугать их, на самом деле и не думая приводить угрозу в исполнение. — В сложившейся ситуации для всех нас это — наилучший выход. Потом можешь прикончить меня и Мартина.

— Потом я прикончу Дэйла, а ты будешь моей.

— Какой тонкий расчет! Если их не станет, я тоже не буду жить. Но сначала попробую убить тебя. — Кэтрин чувствовала себя героиней пьесы, произносящей пафосные реплики, но раз уж колдун задал такой тон... — Не лучше ли позволить мне поговорить с Сэнди, а не устраивать здесь последний акт древнеалтонской трагедии?

— Ну ты и штучка! — криво усмехнулся Хаген. — Я все меньше удивляюсь вашему союзу. Можешь говорить с ним, если сумеешь привести в чувство. И руки развязывай, если получится.

Сказав это, колдун встал с кресла и вышел из зала. Кэтрин бросилась к лежащему на полу капитану. Мартин двинулся было к ним, но наткнулся на невидимую стену и остался на месте. Девушка опустилась на колени перед Сэндклифом, с трудом перевернула его на бок и стала развязывать узел на запястьях. Поначалу у нее ничего не выходило, но, пустив в ход зубы, она добилась успеха. Капитан застонал, когда она разгибала его затекшие руки, но не очнулся. Кэтрин, пользуясь случаем, выпутала кожаный ремешок у него из волос. Потом попыталась привести Сэнди в чувство. Легкие похлопывания по щекам и оклики по имени должного результата не дали. Тогда девушка легла рядом с моряком и стала целовать, нежно ероша его волосы. В самом деле, ну не пощечины же ему давать, как Марти советует. Самого бы так разбудить... Потом неделю дуться будет. Нет, с мужчинами ласка оказывается гораздо действенней. Ну вот, наверное, и двух минут не прошло, а суровый морской волк уже отвечает на поцелуй...

Сэндклиф открыл глаза, увидел высокий стрельчатый потолок и чертыхнулся.

— Медведь уже выиграл? Или Хаген дал тебе попрощаться?

— Они еще не играли, Сэнди. Я должна с тобой поговорить.

— Не играли? — капитан сел и нашел глазами друга. — Марти, не играй с ним, он все равно обманет! И уж тем более не играй ни на Кэт, ни на себя!

— Сэнди, перестань, мы с Марти уже все обсудили. Он согласился.

— Он спятил! Отдать тебя этому... Или ты сама хочешь? — Сэндклиф уставился на нее с тем же подозрением, что и его друг несколько минут назад.

— Нет, я этого не хочу! Что за наказание, объяснять все во второй раз! Я думала, ты более понятливый.

— А что я должен понимать? Ты отдаешь себя на поругание ради спасения жалкой жизни сына шлюхи.

— Ох, Сэнди, ну что ты несешь? — Кэтрин обняла его. — Мне все равно, чей ты сын. Кроме того, я не считаю твою мать дурной женщиной. Получается, Хаген все же заставил тебя стыдиться своего происхождения?

— Нет, не заставил, — буркнул Сэндклиф. — Мне обидно за тебя. И за себя: ведь колдун может поиметь мою единственную любовь.

— Любовь поиметь никто не может, это делают только с телом. Пожалуйста, не думай об этом. Хаген, насколько я понимаю, не первый год мечтает допечь тебя.

— Не успокаивай меня, Кэт. Если Марти проигает, как мне жить, зная, какую цену ты заплатила?

— Сэнди, прости мои слова, но иначе тебя, видимо, не убедить. Допустим, Хаген предпочитал бы мужчин. И угрожал убить меня. Ты смог бы переспать с ним ради спасения моей жизни?

Капитан плюнул в сердцах и крепко выругался, видимо, достаточно живо представив себя в постели Хагена. Потом взглянул на девушку.

— Ради тебя смог бы. Хотя не представляю, на что я годился бы потом. А ты приняла бы такую жертву?

— Такая жертва много страшнее моей, — задумчиво произнесла Кэтрин. — Но я приняла бы ее, раз оказалась нужна тебе так сильно. И я бы позаботилась, чтобы "потом" ты снова стал самим собой.

— Эх, девочка, — капитан обнял ее. — Нам остается только молиться, чтоб медведь выиграл.

VIII

Через минуту в зал вошел Хаген.

— Ну, что, наговорились, извращенцы? — поинтересовался он.

— Я согласен сыграть с тобой, — сказал Мартин. — Но ни одной игры не знаю. Даже "Двадцать одно" плохо представляю.

— Я объясню правила, — заверил колдун. — На "Двадцати одном" и остановимся. Сам ее предпочитаю: просто, быстро, везение в чистом виде, если, конечно, колода не крапленая.

— А мы можем рассчитывать на честную игру? — подал голос Сэндклиф, по прежнему сидя на полу и прижимая к себе Кэтрин (девушка подозревала, что со стороны он выглядит как ребенок, вцепившийся в любимую игрушку, которую пригрозили отобрать).

Хаген с неудовольствием взглянул на них.

— Я часто тебя обманывал? — спросил он. — Да и зачем это? Вы в моей власти, могу принудить любого из вас сделать, что захочу. Но это скучно. Грубые методы... — Он прошел к креслу и уселся в него. — Все это я пробовал и мне давно уже надоело. А тут такая свежая изящная идея! Пусть все решит случай, везение. Дэйл ни разу не играл, а ему наверняка хочется. Или захочется потом, после сегодняшнего. Если он выиграет у меня, то через годик-другой все равно поставит на кон любовницу или друга и проиграет. А я буду наблюдать и получать удовольствие.

— Я никогда больше не стану играть! — Мартин едва не сорвался на крик.

— Никогда не говори "никогда", мальчишка, — сказал колдун тоном мудреца, изрекающего очередную глубокую истину.

— Эли права: ты ненормальный, и развлечения у тебя странные. Может, лучше попробуешь еще разок жениться? — проговорил капитан. — Вдруг попадется такая, которой удастся вправить тебе мозги?

— Не тебе меня судить, бродяга! — Хаген ничуть не разозлился. — На себя посмотри: бывший преступник, чудом избежавший тюрьмы, беспринципный бабник, залезший в постель к лучшему другу и его любимой. Между прочим, их ложе могло бы стать супружеским, если б не ты. Так что поменьше треплись о женитьбе.

Сэндклиф хотел что-то сказать, то ли колдуну, то ли своей подруге, но она его опередила.

— Хаген, сейчас же прекрати изводить моих мужчин, — голос Кэтрин был низким и злым. — Хочешь играть, приступайте! Мы сами, втроем, разберемся в наших отношениях.

Колдун взглянул на девушку со странным выражением, почти весело.

— Слушаюсь, моя леди, — затем повернулся к Мартину. — Я не стану использовать в игре магические способности. И тебе, Дэйл, придется на время расстаться со звериным чутьем.

— Ты можешь избавить его от этого дара? — удивилась Кэтрин.

— Могу, — осклабился чародей. — Как ты оживилась! Это открыло бы перед тобой такие перспективы...

Девушка закатила глаза и ничего не ответила. Сэндклиф тоже молчал, а Мартин спросил:

— Но после ты вернешь все на место?

— Не беспокойся, лишить тебя этого навсегда никто не в силах. Я всего лишь на время передам твои способности другому.

— Ну, вот, Марти, я и побываю в твоей шкуре, — усмехнулся капитан.

— Боюсь, парень, ты загнешься даже от такой ничтожной крохи магии, — захихикал Хаген. — А вот вашей подружке будет очень полезно узнать, чем, вернее, кем, вы пахнете.

— О, черт! — пробормотал Мартин.

Сэндклиф с беспокойством посмотрел на друга, потом бросил виноватый взгляд на девушку.

— Хаген, ты редкостный зануда, — фыркнула Кэтрин. — Я все про них знаю, ничего нового мне не учуять.

— Прекрасно, моя благородная леди. Подойдите, пожалуйста, сюда и возьмите вашего возлюбленного номер один за руку.

Девушка подчинилась. Колдун пробормотал под нос неблагозвучное заклинание и сделал пасс рукой. В тот же миг на Кэтрин обрушилась лавина ароматов. Острее всего она ощутила запах желания Хагена. Он был столь сильным и дурманящим, что девушка, не сдержавшись, с некоторым испугом взглянула на чародея. Тот самодовольно усмехнулся. Мартин прекрасно понял смысл этого обмена взглядами, и помрачнел еще больше. Впрочем, когда Кэтрин повернулась к нему, он тут же почувствовал себя не в своей тарелке и даже как-то сжался. Девушка с любопытством втянула носом воздух. От Мартина исходил букет ароматов, как из приоткрытой двери парфюмерной лавки. К удивлению Кэтрин, она различала каждый из них по отдельности и даже могла бы при желании сосчитать, но это заняло б слишком много времени.

— Ох, Марти, сколько же их у тебя было?! — вырвалось у нее.

— Вот так, моя леди! — торжествовал Хаген. — Одно дело — знать, другое — чувствовать.

Мартин совсем пал духом, Кэтрин это заметила.

— Но любишь ты меня? — она заглянула ему в глаза. — Я ощущаю на тебе один запах, его больше всего, он заслоняет остальные. И он такой приятный, умиротворяющий... Это мой?

— Это наш. Твой и мой, смешанные вместе, — Мартин расправил плечи. — С другими мой запах никогда не смешивался, всегда оставался сам по себе. И как бы невероятно это не звучало, Кэти, но любил и люблю я только тебя. — Он помолчал, глядя в ее сияющие глаза, потом добавил: — У вас с Сэнди та же история. Ваши запахи смешиваются. Видно, для него ты тоже единственная.

Капитан заметно приободрился, Хаген фыркнул.

— А тебе не приходило в голову, Дэйл, что это просто естественное свойство ее аромата: смешиваться с запахом любого, кто спал с ней? Впрочем, у вас будет шанс проверить, когда я выиграю. — Троица хранила молчание. — Прошу вас вернуться на свое место, моя леди. В объятия вашего возлюбленного номер два. Вдвоем вам веселее будет наблюдать за игрой, а мы с Дэйлом сможем наслаждаться зрелищем наших возможных выигрышей.

Кэтрин быстро поцеловала Мартина и, прошептав: "Удачи!", пошла к капитану. Тот перебрался подальше от колдуна и стоял у стены, прислонившись к колонне. Он обнял девушку сзади, прижал к себе. Кэтрин сразу стало спокойнее. Как бы все не обернулось, сейчас так приятно ощущать руки Сэнди... Еще лучше, когда они с Марти обнимают ее вдвоем. Предложить в качестве ставки свою жизнь... Как же ей повезло, что ее мужчины оказались настоящими друзьями! Она не может их потерять. Если придется, все сделает для спасения каждого, все. Бедный Марти, только бы он выиграл, чтоб не пришлось в будущем ощущать запах мерзопакостного Хагена. Она теперь знает, каково это.

За подобными мыслями Кэтрин позабыла принюхаться к Сэндклифу, краем сознания все же ощущая знакомый или очень на него похожий "умиротворяющий" аромат.

Капитан чувствовал легкую дрожь подруги. Замерзла в своей прозрачной рубашонке или боится? Может, и того, и другого понемногу. Хаген посмеет прикоснуться к Кэт только после того, как он, Сэнди, будет мертв. Не хватало еще, чтоб из-за него ей пришлось ложиться под этого... И чтоб друг потом всю оставшуюся жизнь чуял на любимой еще один чужой запах. Нет уж, он и так теперь считай обязан Марти жизнью, как бы все не обернулось. Парень всерьез предлагал такую ставку. Безродному бродяге повезло: далеко не каждому удается доподлинно узнать, как к нему на самом деле относятся те, кого он любит. Кэт перестала дрожать, хорошо. Она так сильно привязалась к нему... Жаль, не нужно это, хватило б и его чувств к ней. Единственная... И что за нелепость получилась у них троих: обычно это мужикам требуется больше одной женщины, а тут... Но он счастлив и при таком раскладе, непозволительно счастлив. А Кэт и Мартину хорошо с ним, теперь-то в этом сомнений не осталось. Кому рассказать... И все же, что там колдун болтал насчет супружеского ложа?..

Хаген тем временем то ли создал из воздуха, то ли перенес откуда-то небольшой столик для игры в карты и табурет, вставшие перед его креслом. Жестом пригласил Мартина сесть, потом в руке чародея возникла колода.

— Хочешь проверить, не крапленая ли? — поинтересовался он.

— Бессмысленно, Хаген, — пожал плечами молодой человек. — Если ты решил играть честно, можно не проверять. А захочешь сжульничать, я все равно не смогу тебя уличить.

— Пожалуй, — хмыкнул чародей, тасуя карты. — Ты не глуп, Дэйл. Сейчас проверим твое везение.

— Ты обещал объяснить правила, — напомнил Мартин.

Он, как и большинство жителей Континента, знал суть игры в "Двадцать одно", не раз невольно наблюдая за товарищами в казарме. Но номиналы карт, конечно, не помнил.

— Ах, да, извини, — Хаген неприятно улыбнулся. — Все время путаю тебя с твоим дедом. В свое время не раз выигрывал у него на Гейхарте.

Мартин на минуту помрачнел, затем лицо его вновь стало непроницаемо. Капитан и девушка, не отрываясь, следили за ним. Молодой человек чувствовал их взгляды, но смотрел только на чародея. Кэти права, не нужно сейчас думать о ней с Сэнди. Надо сосредоточиться на этих проклятых картинках, столь любимых отцом и дедом. Как ни крути, а короли, дамы и валеты здорово ему задолжали. Ха, если б только ему. Правда, говорят, иногда к новичкам приходит сказочное везение. Сказочное? Почему бы и нет? Играет-то он с колдуном.

— Все очень просто, Дэйл, — начал объяснять его противник. — Каждая карта без картинки приносит тебе то количество очков, которое на ней обозначено: шестерка — шесть, десятка — десять, и так далее. Туз — одиннадцать очков. Картинки имеют такой номинал: валет — два очка, дама — три, король — четыре. Я сдаю карту тебе и беру себе, ты просишь продолжить или говоришь, что достаточно. Идеальный расклад: туз и десятка, в сумме то самое двадцать одно очко. Можно набрать это же число и более мелкими картами, но тут велик риск перебрать. Ты волен остановиться в любой момент, тогда я открою свои карты, и мы сравним результаты. Побеждает тот, у кого больше очков. Перебор — мгновенный проигрыш. Ясно?

— Да, чего уж тут не понять, — пробурчал Мартин. — Сдавай.

Хаген, иронично улыбаясь, снял сверху колоды первую карту и передал Мартину, не отрывая глаз от его лица. Потомок Дэйлов осторожно приподнял ее, узнал количество полученных очков, опустил. Лицо его ничего не выражало, и смотрел он только на руки колдуна, снявшего карту для себя, заглянувшего в нее и отложившего на зеленое сукно. Чародей сдал Мартину вторую карту, на сей раз уже не улыбаясь. Взгляд его, по-прежнему прикованный к лицу парня, стал еще более пристальным. Затем Хаген взял вторую карту себе.

— Еще? — спросил он.

Молодой человек какое-то время молчал, по-прежнему глядя на бледные, с длинными ухоженными ногтями руки колдуна, потом твердо сказал:

— Да.

Кэтрин почти перестала дышать, капитан так стиснул ее в объятиях, что стало больно. Мартин тем временем заглянул в третью карту, но по его лицу ничего нельзя было прочесть. Хаген, перед которым тоже лежало три карты, снова спросил:

— Еще одну, Дэйл?

— Нет, достаточно, — ответил Мартин после небольшой паузы и перевернул свои карты. — Девятнадцать!

На столе лежали десятка сердец, шестерка мечей и дама трилистников. Хаген с ничего не выражающим лицом раскрыл свои карты. Это оказались туз диамантов, валет трилистников и дама мечей.

— Шестнадцать, — колдун встал и направился к двери.

Лицо его исказилось такой злобной гримасой, когда он мимоходом взглянул на капитана и Кэтрин, что те застыли, не решаясь ни двинуться к Мартину, ни поздравить друг друга со спасением. Через секунду Хаген вышел, и дверь с неприятным резким звуком захлопнулась за ним.

Пленники переглянулись, Мартин наподдал ногой по столику, тот упал, карты разлетелись по полу, а молодой человек кинулся обниматься с Кэтрин. Сэндклиф, уже успевший расцеловать подругу, прошел к креслу и уселся в него, но через секунду чертыхался на полу, ибо капризный предмет мебели признавал, видимо, только своего хозяина, а от прикосновения чужака мгновенно исчез. Молодые люди, обернувшись, поняли в чем дело и покатились со смеху. Капитан, улыбаясь, поднялся с пола.

— Не умеет колдун проигрывать, — сказал Мартин. — Убежал, слова не сказав. Интересно, как долго он будет в себя приходить?

— Не знаю, — пожал плечами Сэндклиф. — Надеюсь, не слишком. Я еще не успел соскучиться по этому замку с момента моего последнего визита сюда.

Кэтрин тем временем принюхивалась к капитану, волнение не позволило сделать это до начала игры. Мореход заметил и попытался спрятаться за друга.

— Нет, Сэнди, так не честно! Марти, отойди, ты меня сбиваешь.

Тот усмехнулся и отодвинулся. Не слишком довольный Сэндклиф остался на месте. Кэтрин принюхалась. От моряка исходил примерно такой же букет ароматов, как и от ее "возлюбленного номер один". Но один запах заслонял все остальные и очень напоминал учуянный на Мартине.

— Ну, что? — спросил капитан. — У кого из нас до тебя женщин было больше?

— Это вы сами посчитайте и решите, — улыбнулась девушка. — Наши запахи действительно смешиваются, Сэнди.

— А если Хаген прав, и у тебя с любым так будет?

— Это полная чушь, — заявил Мартин. — Не верь злобному ведьмаку, Сэнди. Я читал об этом у Бернингов, да и Кан мне как-то говорил. Такое случается, хотя и нечасто.

— А почему ты раньше не рассказывал? — спросила Кэтрин.

Мартин замялся. Девушка и Сэндклиф не сводили с него вопросительных взглядов.

— Я думал, может, со временем ты все же выберешь кого-то одного.

— Не надейтесь! — рассмеялась их подруга. — Другое дело, если одному из вас всерьез понравится кто-то еще...

— Это вряд ли, Кэт. На сей счет можешь быть совершенно спокойна. Марти, а это перемешивание запахов что-то означает?

— У мужчины и женщины, запахи которых смешиваются, есть все шансы прожить вместе в любви и согласии целую жизнь, если, конечно, они сами все не испортят.

— Если сами не испортят! — усмехнулся Сэндклиф. — Так почти про всех можно сказать, кроме, разве, браков по расчету.

— Но мы с Кэти не забыли друг друга за три года, а она еще и осталась мне верна.

Мартин обнял Кэтрин и поцеловал, девушка протянула руку и хотела привлечь к себе капитана, но тот чуть отодвинулся и спросил:

— Вы собирались пожениться?

— Я же рассказывал тебе, — сказал Мартин. — Кэти, скажи ему, что твой отец никогда бы не согласился на наш брак.

Кэтрин почувствовала себя неловко. Замуж-то она никогда не стремилась, вот и позабыла сообщить Марти об отсутствии препятствий на пути к семейной жизни. А сейчас он сам заговорил об этом, так что придется рассказать. Врать своим мужчинам она не станет, хотя понятно: правда их не обрадует. Марти разобидится (вообще-то, небезосновательно), а Сэнди, пожалуй, еще и виноватым себя почувствует. Пакостный колдунишка наверняка специально сболтнул насчет супружеского ложа!

— Отец не против нашего союза, но я предупредила его, что не собираюсь замуж, — помедлив, решилась она.

— Не против?! — воскликнул Мартин. — И как давно ты это знала?

— У нас состоялся разговор на следующий день после моего совершеннолетия.

— Ты не рассказала об этом Марти из-за меня? — спросил Сэндклиф.

— Да. Главным образом. А еще мне очень не хочется возвращаться в Алтон, сидеть в замке, рожать детей и заниматься домашним хозяйством.

У Кэтрин горели уши, и она чувствовала себя вдвойне виноватой, глядя на все больше мрачневшие лица мужчин.

— Сэнди, Марти, неужели вы не понимаете: Хаген мечтает разрушить существующее между нами. Ему завидно, вот он и бесится.

— Он сказал правду, Кэт, а ты ее утаила.

— Я ничего не утаивала! Просто забыла! Никогда не мечтала выйти замуж, вот эта ерунда и вылетела у меня из головы! Я не хочу замуж, неужели вам так трудно понять? Подозреваю, ни один из вас не мечтает о женитьбе.

— Понять не трудно, — сказал Мартин. — Не хочешь замуж за меня, не желаешь рожать моих детей.

Так и есть: обиделся! А вот на замечание относительно отсутствия у него самого желания жениться никак не отреагировал. Никогда б не подумала, что бабнику так трудно будет понять нежелание связывать себя узами брака!

— Что ты несешь?! — Кэтрин, разозлившись, почти кричала. — Сколько еще раз мне повторить: я вообще не хочу замуж! Мне хорошо с вами обоими. Пожалуй, я вышла бы за двоих сразу, да вот не слыхала, что хоть в какой-то стране это разрешено!

— Кэт, я не могу портить жизнь другу настолько, — покачал головой капитан. — И не хочу подвергать опасности тебя. Откуда мне знать, когда Хагену снова стукнет в голову поразвлечься за мой счет? В этот раз Марти повезло, кто знает, как все обернется в следующий?

— Но Хаген прекрасно понял, как я к тебе отношусь, — девушка чуть не плакала. — Даже если мы расстанемся, ты всегда будешь много значить для меня, и он сможет воспользоваться этим.

— Когда у тебя будут муж и дети, проблема выбора отпадет сама собой, — усмехнулся капитан.

Тут Кэтрин не выдержала и расплакалась. Мужчины в замешательстве переглянулись. Ни вместе, ни поодиночке им еще ни разу не удавалось довести ее до слез, и зрелище рыдающей Кэтрин выбивало обоих из колеи.

— Кэти...

— Кэт...

Она отмахнулась, вытирая слезы. Сэндклиф кивнул Мартину на девушку, а сам отошел подальше, к одному из окон, и стал смотреть на море. Молодой человек пожал плечами, потом приблизился к подруге и обнял ее. Вряд ли Кэти так просто откажется от Сэнди, но тут уж пусть они сами разбираются. А он не желает смотреть, как она плачет. И чего они взъелись на нее с этим замужеством? Сами-то, действительно, вовсе не мечтают ни о женитьбе, ни о потомстве.

Кэтрин тут же прижалась к Мартину, ожидая объятий второго мужчины, но, когда их не последовало, подняла заплаканное лицо и все поняла.

— Ах, так! Решаете за меня? — ее слезы тут же высохли, и она без труда вывернулась из рук Мартина, который ожидал чего-то подобного. — Ну, тогда я вот что вам скажу. У меня будете вы оба или ни один из вас. Мне плевать на мнение окружающих! Наш союз никому не мешает и не вредит, и я не вижу причины, почему бы и дальше не жить втроем, пока нам самим это нравится. И не надо приплетать сюда Хагена и опасность, которую он представляет. Не забывайте, мы и сейчас еще от него не отделались. Что же касается детей, раз этот вопрос так взволновал по крайней мере одного из вас, то знайте: мне хотелось бы иметь их от вас обоих, но только позже, а уж никак не через девять месяцев!

Сэндклиф, обернувшийся к Кэтрин, когда она начала говорить и внимательно слушавший, от последних ее слов чуть не подскочил.

— Кэт, я никогда не задумывался о детях, не надо на меня с этим давить, — произнес он с искренним испугом. — Кстати, тот магический браслетик, который предохраняет от беременности, еще действует или уже стал бесцветным?

Девушка молча продемонстрировала левую руку, на которой повыше запястья был надет каменный браслет молочно-зеленого цвета, похожий на нефритовый. Мартин, при виде выражения лица друга, не выдержал и засмеялся.

— Это тебе за твои дурацкие шуточки по поводу моей предполагавшейся женитьбы на медведице!

Кэтрин, глядя на них, не знала, смеяться ей или продолжать злиться. Неприятная ситуация, казалось, разрешилась, но эти оба уже вели себя как мальчишки, что сильно раздражало после пережитого всплеска эмоций. Впрочем, Сэндклиф, быстро заметил состояние подруги, подошел к ней и обнял за талию.

— Кэт, ты твердо решила насчет "оба или никого"? — он привлек девушку к себе.

— Очень твердо. Заканчивайте слушать Хагена, обвинять меня в утаивании правды и щеголять благородством. Лучше подумайте как следует, не разрешено ли хоть где-то многомужество. Иначе нам придется когда-нибудь обосноваться на Гейхарте.

— Ну и обоснуемся, — сказал Мартин.

— Откроем бордель, — подхватил Сэндклиф, — будем с медведем новеньких девочек обучать. А ты, Кэт — возиться с многочисленным потомством, — он ехидно взглянул на девушку.

— Новеньких обучать! Как вам не хватает разнообразия! — усмехнулась Кэтрин, не обращая внимания на подколы по поводу детей.

Она притянула к себе Мартина и стала целовать, одновременно скользя рукой в штаны к капитану.

— Кэт, колдун может подглядывать... — начал было тот.

— Сэнди, если он умудрился выдернуть тебя из спальни, а потом нас прихватил в тот самый момент, когда мы клялись в нерушимой дружбе и любви к тебе, он уже давно все видел, — ответила та, выскальзывая из ночной рубашки, в чем ей активно помогал Мартин.

— Плюнь на Хагена, пусть завидует, — молодой человек нехотя оторвался от розового ушка и нежной девичьей шеи.

Кэтрин, ноги которой все больше слабели от ласк Мартина, с трудом расстегивала штаны капитана. Сэндклиф сдался, быстро стащил с себя единственный предмет туалета, отдал должное груди их подруги, потом стал пристраиваться к Кэтрин сзади. Она подалась к нему, сладострастно потершись попкой о его пах, где все уже находилось в боевой готовности. Одновременно положила руки на бедра Мартина и, наклонившись, начала услаждать того губами и языком.

Девушку забавляли и до некоторой степени возбуждали "постельные" привычки ее мужчин. Сэнди, к примеру, после их первого раза никогда не занимался сексом в одежде, всегда снимал все с себя и с нее, как бы ему ни хотелось поскорее приступить к делу. Марти одежда не мешала. Он мог, расстегнув ширинку, просто задрать подруге платье. Вот и сейчас Кэтрин ощущала кожей обнаженное тело капитана, а Мартин стоял перед ней в расстегнутых и чуть приспущенных штанах.

Хаген, действительно, наблюдавший за ними через магический кристалл, плюнул и отвернулся.

Троица предавалась приятным занятиям достаточно долго, забыв не только о колдуне, но и об отсутствии кровати. Удовлетворив желание, мужчины натянули штаны, девушка — ночную рубашку. Подглядывал колдун или нет, а разговаривать с ним нагишом ни у кого желания не было. Потом Сэндклиф улегся на полу, глядя в потолок, одна рука под головой, его друг сел, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги. Кэтрин устроилась между ними, положив голову Мартину на колени и касаясь босыми ступнями плеча капитана.

— Спасибо, мальчики, мне было так хорошо...

— Спасибо тебе, Кэт.

Мартин только удовлетворенно заворчал и погладил волосы девушки.

— Видите, как важно не пытаться ничего испортить, — проговорила она. — Чуть не рассорились из-за ерунды.

— Это тебе сейчас так кажется, Кэт. Посмотрим, что ты будешь думать через год-два.

— То же самое, уверяю тебя.

— Ну, тогда лет через пять-десять, — не сдавался капитан.

— Сэнди, зачем загадывать так далеко? — удивилась Кэтрин. — Кто знает, что с нами будет через десять лет?

Не успела она договорить, как дверь распахнулась, и вошел Хаген.

— Я могу сказать каждому из вас, что с ним будет через десять лет, — он взглянул на них с плохо скрываемой брезгливостью.

Сэндклиф тут же сел и спрятал руки за спину. Колдун презрительно хмыкнул.

— Твои руки и смотреть не буду, учитывая, куда ты их только что засовывал.

— И мои не смотри, — заявила Кэтрин, — учитывая, за что я ими только что держалась.

Мартин, тоже не стремившийся узнать свое будущее, засмеялся.

— Отправляй нас на Джибролту, — потребовал он.

— Пожалуйста, хоть сейчас, — проговорил Хаген. — Поднимайся, Дэйл, и вы, моя леди.

Молодые люди встали, капитан тоже.

— Прощайтесь, — бросил колдун.

— Что значит "прощайтесь"? — удивился Мартин. — Я же выиграл, Сэнди свободен.

— Он не свободен, а всего лишь обязан тебе жизнью, — Хаген с торжеством разглядывал их лица.

— Я ж говорил, обманет, — пробормотал Сэндклиф.

— Я никого не обманывал, — оскорбился чародей. — Не забывайте, мы играли на жизнь, о свободе речь не шла.

— И как нам освободить его? — спросила Кэтрин. — Ты еще какую-то забаву придумал?

— Я не собираюсь пока возвращать вашему приятелю свободу. Он мне кое-что должен.

— Я не стану пытаться вернуть Эли в замок, — сказал капитан.

— Мне это и не нужно. Она покинула отчий дом по собственному желанию и с моего согласия. Теперь моя дочь — взрослая самостоятельная чародейка. Пусть живет, как знает. У нас не такие уж плохие отношения, бродяга.

— Если это правда, я очень рад за сестру и, пожалуй, даже за тебя, — пожал плечами Сэндклиф. — Но что же я тогда тебе должен? Заплатить за семь лет жизни в замке и за твою науку?

— Нет, — поморщился Хаген, — я не столь мелочен. Да и взял тебя сюда по своей воле, и учил потом тоже. Но когда ты помог Элизабет уйти, она прихватила с собой кое-что из очень дорогих для меня вещей. Вот это ты и должен вернуть.

— Хорошо, я с удовольствием встречусь с сестрой и поговорю с ней.

— Вот и чудесненько! Как только вещичка вернется ко мне, ты будешь свободен от дальнейших моих вмешательств в твою жизнь. Твой друг и любовница тоже, обещаю.

Он хотел еще что-то сказать, но вдруг лицо чародея изменилось, будто его окликнули. Хаген быстро пробормотал заклинание, сделал несколько стремительных пассов и исчез. Кэтрин тут же почувствовала, что замечательное чутье покинуло ее, а Мартин рядом с ней привычно втянул носом воздух. Сэндклиф присвистнул, глядя на появившиеся в комнате стол с едой и напитками, широкую кровать и распахнувшуюся в до этого сплошной стене дверь в купальню.

— Он собирается держать нас здесь и дальше! — топнула ногой Кэтрин. — И все это время мерзкий извращенец подглядывал!

— Я тебя предупреждал, Кэт, — проворчал капитан. — Тебе, якобы, было все равно. То же самое случится и с нашим союзом.

— Сэнди, это начинает надоедать даже мне, — Мартин подошел к столу. — Если тебя так мучает совесть, стань отшельником и замаливай грехи. Подозреваю, самым ужасным ты почитаешь проживание с одной-единственной женщиной в течение... какого времени? — Он ненадолго задумался, вспоминая. — Страшно подумать: почти трех месяцев! Неужели через несколько лет и я стану таким же?

Сэндклиф молчал, лицо его оставалось невеселым несмотря на шутки друга. Кэтрин взглянула на Мартина, тот лишь пожал плечами, будто говоря: "Оставь его в покое." Девушка погрустнела и направилась к столу, хотя есть ей совершенно не хотелось. Капитан посмотрел на нее с тоской, потом рванулся вслед.

— Ну, все, мне надоело вас предупреждать и бороться со своими низменными желаниями, — он схватил Кэтрин за руку и потащил к кровати, где набросился на нее будто после месяца воздержания.

Довольный смех девушки очень быстро сменился стонами наслаждения. Мартин ухмыльнулся и, повернувшись к столу, налил себе вина. Он до определенной степени понимал чувства друга, особенно услышав, как колдун шпыняет того при каждом удобном случае. Пускай Сэнди выяснит все один на один с Кэти.

Смотреть в их сторону молодой человек не стал, дабы не заводиться, поэтому слегка вздрогнул, когда капитан подошел к нему сзади и положил руку на плечо. Мартин оглянулся. Судя по довольному лицу, Сэнди, наконец, справился со своими сомнениями. Их подруга спала на измятой постели, утомленная переживаниями и бурным сексом.

— Теперь я еще и жизнью тебе обязан, Марти, — капитан уселся за стол рядом с другом.

— Нет, мы всего лишь квиты. Ты спас меня с Медвежьего острова. — Сэндклиф хотел возразить, но Мартин отрицательно покачал головой. — Да, убивать меня они не собирались, но я б загнулся там с тоски через несколько лет. Не смог бы забыть Кэти. И еще: я оценил, что ты не стал спать с ней по пути на Джибролту.

— Сдержался исключительно из соображений собственной выгоды: не хотел потерять такого друга, медведь.

— Вот это лестное мнение о себе я и ценю, мореход.

Оба рассмеялись. И тот, и другой не раз видели, как друзья становились врагами из-за женщины. Им повезло с Кэтрин. Она не только любит их обоих, но и не стесняется в этом признаться. Скрепляет их дружбу своей любовью, делая ее еще прочнее. Со стороны, наверное, выглядит дико, но им-то что за дело? Они внутри этого странного треугольника, в одной постели, где им хорошо и тепло всем вместе. Мужчины налили кубки до краев, чокнулись и молча выпили. Все было понятно без слов.

— Колдун на убой нас откармливает? — спросил чуть погодя Мартин, отрезая ломоть холодной говядины и окидывая взглядом разнообразные блюда и напитки.

— Вряд ли. Когда я тут жил, у него всегда стол от снеди ломился, — ответил капитан, всерьез берясь за круглый золотистый пирог со свининой.

Мужчины с удовольствием подкрепились, отдав должное и винным запасам Хагена.

— Получается, ты не унаследовал семейное невезение в игре? — поинтересовался капитан, откидываясь на спинку стула.

— Не знаю, Сэнди, и проверять не хочу. С этой игрой что-то было нечисто.

Сэндклиф вопросительно взглянул на друга. Тот вздохнул и принялся рассказывать.

— Понимаешь, сначала Хаген сдал мне десятку. Я, естественно, попросил еще карту. Это оказалась шестерка. Я засомневался, брать еще или нет, но тут в моей голове будто прозвучал женский голос, грудной, приятный. Одно слово: "Еще". Я решил послушаться. Пришла дама. Картинка была удивительно красивая. Девушка с черными, как вороново крыло волосами, с молочно-белой кожей и ярким румянцем. "Бела как снег, румяна как кровь"... Я даже залюбовался и подумал, какая у колдуна колода необычная.

Капитан слушал молча, не перебивая, уставившись на стоящий перед ним кубок и крепко сжимая его ножку пальцами.

— И знаешь, что еще было странно? — продолжил Мартин.

Его друг отрицательно мотнул головой.

— Я на карточные картинки с детства насмотрелся. Они по всему нашему замку валялись. Это уже когда я подрос, мать стала их от меня прятать, а пока маленьким был, она постоянно колодами в отца швыряла, когда они ссорились. Карты так и разлетались, и потом их долго не убирали, потому что со слугами у нас было напряженно.

Он на минуту задумался, вспоминая. Сэндклиф по-прежнему ничего не говорил, следя за невеселым лицом друга и думая, что счастье, судя по всему, не зависит от того, родился ты в замке от благородных родителей или на морском берегу незнамо от кого.

— Так вот, я прекрасно знаю, как принято изображать карточных королей, дам и валетов. Ты, наверное, тоже не раз их видел?

— Приходилось, — кивнул капитан. — Тебе ведь не дама мечей выпала?

— Нет, дама трилистников. У нее волосы должны быть русыми.

Сэндклиф опять кивнул. Мартин продолжил:

— Набрав девятнадцать, я хотел остановиться, но засомневался. Будто кто-то нашептывал: у Хагена двадцать, а если возьмешь еще карту, придет валет, двадцать одно, чистый выигрыш! И тут тот же самый женский голос у меня в голове произнес: "Стоп!" Я снова послушался. А когда перевернул карты перед колдуном и взглянул на них, увидел самую обыкновенную картинку. Так что в везение свое я по-прежнему не верю и продолжать играть не хочу.

— Сестренка помогла, Эли, — вздохнул Сэндклиф. — Боюсь, требование Хагена будет непростым.

— Эли? Элизабет, дочь колдуна, которой ты помог отсюда убраться?

— Да.

— Почему ты так думаешь?

— Она показалась тебе на карте. "Бела как снег, румяна как кровь." И голос у нее очень приятный, похож на мамин.

Молодой человек с удивлением смотрел на друга.

— Но ты-то не колдуна сын?

— Нет, — усмехнулся капитан. — Хаген же при тебе поминал, чей я сын. У нас с Эли одна мать.

— А кто твой отец?

— Не знаю. По-моему, это волнует всех, кроме меня.

В этот момент Кэтрин заворочалась в постели и тихо позвала мужчин по именам. Они подошли к ней. Дремлющая девушка была так хороша, что Мартин не удержался и легко поцеловал ее в губы.

— Марти, — прошептала она, не открывая глаз. — Ложитесь с Сэнди, наконец. Мне неуютно здесь одной...

Ее возлюбленные, стоявшие по разные стороны кровати, переглянулись и устроились рядом с Кэтрин. Она удовлетворенно вздохнула и задышала ровнее, снова провалившись в глубокий сон. На лице девушки появилась легкая улыбка. Капитан осторожно провел пальцами по щеке подруги, отводя прядь волос, и поцеловал ямочку около ее губ.

— Ты же видишь, это не блажь. Мы действительно нужны ей оба, — сказал Мартин, наблюдая за ним. — Она первая проснулась, когда ты исчез. Мой нос и то позже учуял. Прекрати изводить Кэти своими сомнениями. Я тебя не гоню, а все остальное не имеет значения.

— Уже прекратил. Я без Кэт не смогу, — капитан лег на спину и прижался боком к спящей девушке. — Чуть не спятил, когда колдун меня забрал, а потом вас сюда притащил и все это представление с игрой устроил. Спасибо Эли, что помогла.

— Да, спасибо, — Мартин помолчал. — А сестренка у тебя — загляденье.

— Даже не думай, медведь. Вряд ли твой запах смешается с ароматом еще какой-нибудь женщины. И скорее всего, у Эли уже кто-то есть. Она ведь не только Хагена дочь, но и нашей матери.

— Так ты в мать пошел?

— Если верить колдуну, то в отца. Давай заканчивать болтовню, Марти. Хаген может вернуться в любую минуту, и церемониться с нами не станет. Глазом моргнуть не успеешь, как кровать исчезнет, и мы окажемся на полу. Надо хоть немного поспать. Только трепангу ведомо, что ведьмак еще для нас приготовил.

Хаген появился в замке через два дня. Утро только началось, Кэтрин, Мартин и капитан сидели за столом и завтракали остатками угощения. Как ни неприятен был им колдун, они обрадовались его появлению, ибо извелись от неизвестности и безделья в четырех стенах огромного зала. Чародей пребывал в дурном настроении, с неудовольствием глянул на троицу, затем движением руки заставил исчезнуть стол и кровать, оставив, впрочем, стулья, на которых сидели пленники. Мужчины и девушка переглянулись, пораженные заботой хозяина замка.

— Нечего удивляться, — буркнул тот. — Если покалечитесь, будет больше хлопот. Дожевывайте, я пришел поговорить.

— Что я должен привезти от Эли? — спросил Сэндклиф. — Скажешь, где ее найти, или сам не знаешь?

— Мне известно, где живет моя дочь, и тебе рассказать придется. Но вещицы у нее уже нет. Займешься поисками.

— Мы с Марти не отпустим его одного, — заявила Кэтрин.

— Как хотите. Можете отправляться втроем. Приятно было бы оставить вас здесь, моя леди, на то время, пока бродяга с приятелем выполняют мое поручение, но, боюсь, у меня не получится совладать с вашим характером. Да и эти двое без вас увязнут в первом же борделе.

— Ох, и болтлив же ты, Хаген! — не выдержал Мартин. — Говори по существу и отправляй нас отсюда.

Чародей не обратил на слова молодого человека ни малейшего внимания. Он наколдовал свое кресло-трон, уселся в него и сказал, обращаясь к Сэндклифу:

— Слушай, оболтус. Ты должен привезти мне Чашу Владычицы Морей. Последние пять лет ею владела Элизабет, но несколько дней назад девчонке пришлось с ней расстаться. Я не собираюсь разливаться соловьем, рассказывая, что это за предмет, и почему моя дочь его лишилась. Пусть она сама отвечает на вопросы, ведь мне ты можешь и не поверить. Помни об одном: Чашу уже ищут с десяток колдунов и колдуний, некоторые из них могли нанять помощников. Так что не тяни, а то тебя обскачут. Для начала отправляйся к Элизабет, она сейчас живет у колдуньи Девяти островов. Знаешь, надеюсь, где это?

— Знаю, — ответил Сэндклиф. — Не ближний край.

— Вот-вот. Поэтому поторопись с отплытием.

— А если Чашу найдут до нас? — спросил Мартин.

— Тогда вам придется отнять ее или украсть, — пожал плечами Хаген. — Пока Чаша не вернется ко мне, я не дам вам жить спокойно. Мои возможности вы видели.

— И ты обещаешь по получении желаемого отстать от нас навсегда? — решил уточнить капитан.

— Да, обещаю, — заверил его колдун. — Дам тебе в этом клятву. Спросишь у Элизабет, какую лучше потребовать. И не буду больше препятствовать твоему общению с сестрой. Сам видишь, есть ради чего постараться.

— Ты тоже будешь искать Чашу? — спросила Кэтрин.

— Это бессмысленно, — покачал головой Хаген. — Я уже нашел ее однажды, во второй раз она не дастся мне в руки. Если бы не это, не стал бы прибегать к помощи таких как вы, — он злобно зыркнул на них. — Извращенцы...

— Мы хотя бы ни за кем не подглядываем! — вырвалось у девушки.

Колдун оставил ее замечание без внимания, встал и произнес:

— Я не смогу забрать всех троих одновременно. Кто первый?

— Кэт и Марти, — сказал Сэндклиф.

Через несколько мгновений все трое стояли во внутреннем дворике их домика на Джибролте. Колдун, перенесший капитана, тут же исчез.

— Только не начинай опять, Сэнди, — попросила Кэтрин, видя, что моряк собрался высказаться.

— Я всего лишь хотел поблагодарить вас с медведем за ваше решение плыть со мной, — усмехнулся тот.

Сэндклиф почти сразу отправился на корабль готовиться к отплытию, Мартин с Кэтрин тоже собирались в путешествие. Девушка написала отцу письмо, в котором сообщала, что нашла Мартина и решила пожить с ним на Джибролте, где ей понравилось, а заодно попутешествовать, знакомясь с Архипелагом. Она просила не ждать ее дома раньше, чем через год. Послание отослали на следующий же день с одним из многочисленных знакомцев капитана.

IX

"Дочь Океана" вышла в плавание через день. Путь предстоял неблизкий: Девять островов лежали особняком в самой южной, наиболее удаленной от Континента части Архипелага. Мартин никогда там не бывал, а Сэндклиф ходил лишь однажды, еще в бытность свою матросом. При попутном ветре и благоприятной погоде путешествие занимало не меньше пяти дней.

Им повезло, плавание проходило спокойно. Сэндклиф подолгу был занят, Мартин с девушкой болтались по палубе, наслаждаясь морским простором. Молодой человек рассказывал Кэтрин о своих путешествиях, капитан, когда мог, составлял компанию. Ночевали втроем в каюте Сэндклифа, устроив дополнительное спальное место в гамаке, где мужчины спали по очереди. Мартин, прекрасно знакомый с остроумием команды друга, поначалу смущался, но, видно, капитан сумел донести до матросов особенности отношений троицы. Никто из моряков не позволил себе ни слова, ни взгляда.

На шестой день плавания "Дочь Океана" достигла самого удаленного из Девяти островов, где и жила местная колдунья. Корабль бросил якорь в удобной бухте. Неподалеку на холме виднелся большой двухэтажный дом, окруженный обширным садом. Матросы спустили шлюпку, Сэндклиф, Мартин и их подруга сели в нее и направились к берегу. Вскоре мужчины уже вытаскивали лодку на песок.

Кэтрин выпрыгнула на сушу и огляделась. Местность дышала деревенским покоем. Кругом виднелись покрытые травой зеленые холмы, кое-где по их склонам росли небольшие рощицы и отдельные деревья. Сложенный из коричневато-желтого камня дом с плоской крышей с резным парапетом стоял в полумиле от берега. Людей видно не было, и троица направилась вверх по пологому склону к воротам сада, обнесенного низкой каменной оградой. Мужчины и девушка почти достигли цели, как вдруг кто-то дернул изнутри высокие, в полтора человеческих роста, створки, те распахнулись, выпуская молодую черноволосую женщину, тут же бросившуюся Сэндклифу на шею.

— Эли, да постой ты. Они и сами найдут дорогу, — послышался мужской голос, и вслед за женщиной из ворот вышел рослый парень со светло-русыми волосами и серыми глазами, чем-то неуловимо напомнивший Кэтрин капитана.

Увидев гостей, он с любопытством оглядел их, дольше всего задержав взгляд на Кэтрин, одетой в легкое платье, открывавшее плечи и руки. Элизабет тем временем оторвалась от брата, и посмотрела на его спутников. Кэтрин заметила, что глаза у нее не черные, как у отца, а серые, как у Сэндклифа. У брата и сестры были, судя по всему, глаза их матери.

— Сэнди, это мой муж, Нейл, — она поманила рукой сопровождавшего ее парня.

Капитан слегка опешил.

— Хаген сказал, ты живешь у колдуньи Девяти островов, но не упомянул, что ты замужем. Он не знает?

— Знает прекрасно, на свадьбе был. Я тебя из-за этого не смогла пригласить, — Элизабет нахмурилась. — Не сказал из вредности. Наверное, рассчитывал, ты вспылишь, когда сам все увидишь.

— Да, на него похоже, — согласился Сэндклиф. — Но его расчет в отношении меня как всегда не оправдался, — мореход улыбнулся парню. — Приятно познакомиться, Нейл. А я, как ты, наверное, уже понял, брат Эли.

— Наслышан, — ответил Нейл. — Я тоже рад встрече.

Они пожали друг другу руки.

— Представишь своих спутников? — Элизабет с улыбкой поглядывала на Мартина и Кэтрин.

— Это мой друг Мартин и... — Сэндклиф на секунду замялся, — ...наша подруга Кэтрин.

— Нам очень приятно, — еще солнечнее заулыбалась Эли, толкая в бок удивленного Нейла. Парень все же сумел выдавить улыбку, ломая голову над тем, что может означать формулировка "наша подруга".

— Сэнди рассказывал о тебе, — Кэтрин взглянула на сестру капитана. — Он до сих пор хранит ту книжку сказок.

— Кэт...

— Правда? — Элизабет повернулась к брату.

— Правда, Эли, — он смущенно опустил голову. — Мне тебя не хватало. Я беспокоился, как ты живешь одна.

— Сэнди, прости, что все так получается, — Элизабет вновь обняла капитана. — Из-за меня ты попал в такую переделку.

— За что тебя прощать? — удивился он. — Ты помогла Марти обыграть колдуна, спасибо!

— Это самое малое, что я могла для вас сделать.

— Эли, давай отведем гостей в дом, — проговорил Нейл. — Они, наверное, устали с дороги.

Хозяева и гости вошли в ворота и направились к дому по аллее, усыпанной золотисто-желтым песком. По обеим ее сторонам росли высокие ветвистые сикоморы. Кроны деревьев смыкались вверху, создавая сумрачный зеленый тоннель, в котором царила приятная прохлада. Листья, напоминавшие кленовые, шуршали, колыхаемые морским бризом.

Компания поднялась на просторную открытую веранду, увитую пышно цветущей бугенвиллией. Расселись вокруг большого овального стола, на котором стояло блюдо с фруктами, запотевший кувшин и пять кубков. Гости обратили внимание, что Нейл в высшей степени заботлив с Эли: помог ей подняться по невысоким ступенькам, бережно усадил за стол, что-то шепотом спросив у супруги. Сестра Сэндклифа улыбнулась и ответила достаточно громко:

— Милый, со мной все в порядке, я не больна.

Капитан тут же насторожился и вопросительно посмотрел на них. Эли, поймав его взгляд, рассмеялась, встала и собрала свое свободное бледно-желтое платье на боках и за спиной так, что оно обрисовало заметно округлившийся живот.

— Забодай меня медуза! — вырвалось у моряка. — А я ничего не почувствовал, когда ты меня обнимала!

— Малыш пока не сильно пихается. А тебе, братец, вряд ли раньше приходилось обниматься с женщинами в положении.

— Это уж точно, — усмехнулся капитан.

— Ничего, у тебя все впереди, — его сестра с улыбкой взглянула на слегка смутившуюся Кэтрин.

Мартин засопел, а его друг обеспокоено спросил:

— Надеюсь, это не пророчество?

— Нет, не пророчество, — успокоил родственника Нейл. — Естественный ход вещей.

— У вас вещи идут семимильными шагами, как я погляжу, — буркнул капитан.

— Ничего подобного, мы уже три года женаты, а знакомы и того дольше, — заверила брата Элизабет.

— Кстати, сестренка, а где же колдунья, у которой, по словам Хагена, ты живешь? — решил сменить тему Сэндклиф.

— Матушка отправилась погостить к одному из своих друзей, — ухмыльнулся Нейл. — Рада до безумия, что, наконец, пристроила меня и эти острова молоденькой дурочке, и может теперь заниматься, чем пожелает.

— Ты тоже колдун? — удивилась Кэтрин.

— Да. Но мой отец был обыкновенным человеком, и в магии я не слишком силен.

— Наша мать тоже не колдунья, — сказал Сэндклиф. — А успехами Эли Хаген гордился.

— Тут уж кому как повезет, кто больше магических способностей унаследует, — пожал плечами Нейл. — Да и матушка не слишком хорошая учительница. Ей не хватало терпения, мне — усердия.

— Ничего, я сделаю из тебя настоящего колдуна, — Эли, уже снова усевшаяся рядом с мужем, погладила его по руке.

— Так ты теперь хозяйка Девяти островов? — спросил Сэндклиф, его сестра кивнула. — А можно нам здесь обосноваться: мне, Кэт и Мартину?

— Конечно! — заверила их Элизабет. — Хоть на этом острове, хоть на любом из восьми остальных. Три принадлежат нам, на них больше никто не живет, остальные населены людьми.

Троица с воодушевлением переглянулась.

— Но я не смогу защитить вас от Хагена, — сказала сестра капитана, погрустнев. — Вам придется сначала выполнить его требование. Мы могли бы приютить Кэтрин, если она согласится пожить какое-то время без вас.

— Нет, я их не брошу, — покачала головой та.

— Мне очень жаль, что я не могу отправиться с вами на поиски, — проговорила Элизабет.

— Эли, я согласен помочь твоему брату... — начал было Нейл.

— Нет, парень, у тебя сейчас есть дела поважнее, — тут же пресек все дальнейшие попытки Сэндклиф. — К тому же нам вполне хватает недоделанного оборотня, колдун-недоучка будет уже лишним. Без обид? — он взглянул на мужа сестры.

— Без обид, — ответил тот, как показалось Кэтрин, с некоторым облегчением.

— Каким "даром" тебя наградили? — спросила Элизабет у Мартина, с интересом взглянувшая на молодого человека после слов брата.

— Тебя ведь интересует ребенок? — ухмыльнулся тот, она кивнула. — Я учуял кое-что, но уверена ли ты, что хочешь узнать сейчас? Может, вам с мужем приятнее будет увидеть все своими глазами?

Элизабет посмотрела на Нейла, тот пожал плечами.

— Я как ты, Эли.

Сэндклиф и Кэтрин с любопытством наблюдали за ними, не стремясь допытываться. У них всегда будет возможность расспросить Мартина позже, наедине.

— Я хочу знать сейчас, — решилась будущая мать.

— У тебя будет двойня, — проговорил Мартин, поглядывая на обалдевшего Нейла. — Мальчик и девочка.

Эли просияла, потом задумалась.

— Жаль, не тройня. Придется выбирать одно мужское имя из двух, — она взглянула на Сэндклифа и Мартина.

— Ты еще будешь выбирать? — возмутился ее брат. — Прямо как Кэт: тоже до сих пор думает, на ком остановиться.

Мартин хотел что-то сказать, но в разговор вмешалась Кэтрин.

— Назови девочку МартИной, — предложила она.

— Спасибо, Кэтрин, прекрасная мысль! В твою честь я назову следующую дочь.

— Милая, а тебе не кажется, что я тоже не посторонний, и мое мнение стоит хотя бы узнать? — поинтересовался будущий отец.

— О, Нейл, я выберу имена только троим, всех остальных можешь называть ты.

— Остальных?! — парень явно был не в восторге от перспектив, чем вызвал бурное веселье жены и гостей.

— Эли, колдун потребовал с меня Чашу Владычицы Морей. Расскажи нам о ней, — попросил Сэндклиф. — Хаген не стал, справедливо полагая, что мы ему не поверим.

— Конечно, расскажу, Сэнди. Но вам придется задержаться у нас на пару дней. Обсудим все подробно. Нельзя отправляться за Чашей, плохо зная ее природу и особенности.

— Погостим с удовольствием. Только отправлю корабль на главный остров, чтоб ребята не скучали, — капитан встал. — Я быстро, — кивнул он Кэтрин и Мартину.

После ухода Сэндклифа хозяева стали устраивать гостей.

— Вы расположитесь в трех спальнях или в двух? — невинно поинтересовался Нейл у Мартина и девушки.

Молодой человек слегка замялся, а Кэтрин ответила с лукавой улыбкой:

— Нам нужна одна спальня с большой кроватью, Нейл.

Парень недоверчиво взглянул на нее, проверяя, не шутит ли гостья, Элизабет засмеялась.

— Пойдем, я покажу вашу комнату, — сказал она. — Если кровать будет недостаточно велика, я ее подрастяну.

Кровать оказалась подходящих размеров, вернувшийся капитан тоже остался доволен.

— Хоть пару ночей поспим по-человечески, — пробурчал он.

День прошел незаметно. Эли и Нейл показали гостям свои владения и рассказали историю их знакомства, случившегося пять лет назад, когда дочь Хагена появилась в доме колдуньи Девяти островов, ища помощи.

— Я бы подумала дважды, выбирая это место для убежища, если б знала, что у колдуньи есть такой сынок, — смеялась Эли, ее муж довольно усмехнулся.

Гости видели: молодые супруги любят друг друга и наслаждаются своим счастьем, ожидая пополнения семейства.

Вечером, после ужина компания расположилась в просторной гостиной с огромным камином, выполнявшим в большей степени декоративную функцию в жарком климате южных островов. Волшебное пламя, плясавшее там, не столько согревало, сколько радовало глаз и дарило ощущение уюта. Элизабет уселась в удобное мягкое кресло, Нейл придвинул второе такое же к ней поближе. Гости заняли диван, стоявший по другую сторону камина, напротив хозяев. Кэтрин уютно устроилась между своими возлюбленными.

— Ну, сестренка, рассказывай, что это за Чаша такая, — сказал Сэндклиф.

— Придется начать издалека, — отозвалась Элизабет. — С того момента, как Чаша Владычицы Морей появилась в этом мире.

Взгляд колдуньи стал задумчивым, и она, рассеяно наблюдая за мерцающими языками пламени в камине, поведала такую историю.

* * *

Чашу создал Владыка Морей для своей возлюбленной супруги, когда они качались на волнах у начала мира, любуясь, как воды Великого Океана низвергаются мощным потоком с вершины Предвечных скал. Там царит предначальная ночь, а звезды полыхают, как нигде на земле. Морская пена, взбиваемая водопадом, пронизана их светом. Это зрелище очаровало Владычицу, ведь пена была белее жемчугов, сверкала ярче алмазов, свивалась в узоры, куда более причудливые, чем каменные кристаллы в подземных пещерах, ледяное кружево на вершинах гор или ветви кораллов в тропических морях. Тогда Владыка зачерпнул пригоршню пены, дунул в нее, и возникла Чаша, прекрасная, как восходы и закаты над морем, переменчивая, как водная стихия. Владыка преподнес ее супруге со словами: "Эта Чаша создана у Предвечных скал, в предначальной ночи, из света звезд, не обожженного слепящими лучами солнца, из пены вод, секунды назад покинувших колыбель творения, и из моего дыхания, которое принадлежит тебе до последнего вздоха. Она будет дарить жизнь, служить всем и никому, до тех пор, пока вновь не вернется к тебе, моя любовь." Владычица с благодарностью приняла Чашу, не совсем понимая, что означают слова мужа. Но, увы, прошло не так много времени, и их смысл стал ей более ясен.

Раз Владыка обходил земные моря, оставив супругу во дворце на острове Элм, что находится в Зачарованных водах, куда не может попасть ни один корабль, ибо смертным при жизни путь туда заказан. Владычица быстро заскучала без мужа и отправилась на берег, послушать шум волн, посмотреть, нет ли знаков приближения супруга. У моря было тихо и спокойно, волны чуть слышно набегали на песок. Вдруг заметила Владычица лежащую у кромки прибоя человеческую фигуру. Она приблизилась и увидела, что это утонувший моряк, чье тело принесло морским течением к берегам Элма. Погиб он недавно, и ни тлен, ни морские твари не изуродовали его. Супруга Владыки залюбовалась ладным сложением смертного и захотела посмотреть, как выглядит его лицо. Она перевернула утопленника, но лицо моряка было облеплено песком. Тогда богиня зачерпнула Чашей воды из моря. Владычица не расставалась с драгоценным сосудом, носила его в шитом жемчугами и перламутром мешочке у пояса. Бессмертная омыла лицо мертвого мужчины, и он тут же открыл глаза, взглянул на склонившуюся над ним прекрасную женщину. Так узнала Владычица, что Чаша обладает способностью делать воду, налитую в нее, живой, исцеляющей раны и болезни, возвращающей к жизни. Обрадовалась супруга Владыки, ибо моряк был молод, хорош собой и не сводил с нее восхищенного взора. Они легли вместе тут же, на берегу, и насладились друг другом, как наслаждаются лишь бессмертные боги. Но страсть Владычицы оказалась непосильной для смертного, и вместе с семенем выплеснулась из него только что вновь обретенная жизнь. Опечаленная богиня хотела снова омыть его водой из Чаши, но только прикоснулась к ней рукой, минуту назад ласкавшей другого мужчину, не своего супруга, как Чаша исчезла, ускользнула морской пеной у нее меж пальцев. Расплакалась Владычица, ибо стало ей стыдно за измену любимому мужу и за погубленного смертного, такого красивого и сильного, да и жаль было утраченной прекрасной Чаши.

Так и застал Владыка Морей свою неверную жену плачущей на берегу рядом с бездыханным телом. Он с сожалением посмотрел на мертвого и сказал: "Тебе нужно было лишь дождаться меня и попросить. Я создал бы для тебя смертную плоть из песка и морской пены, и вы с ним беспрепятственно насладились бы друг другом. Я не отказал бы любимой в таком пустяке, недостойно ревновать богиню к человеку." Владычица заплакала еще горше. Владыка преисполнился жалости, мановением руки отправил моряка покоиться в пучине, обнял жену и возлег с ней, позаботившись, чтобы горечь и печаль покинули ее. Наутро она спросила, нельзя ли вернуть прекрасную Чашу. И Владыка Морей ответил: "Чаша вернется к тебе, когда родится смертный, который будет столь же щедр с возлюбленной, как я с тобой."

Элизабет замолчала, ее слушатели сидели, зачарованные. Слышалось лишь потрескивание поленьев в камине, да птичьи трели в саду за окнами.

— Какая красивая и грустная легенда, — первой нарушила молчание Кэтрин, в глазах ее стояли слезы.

— Ты, часом, не меня представила в образе утопшего моряка, Кэт? — поинтересовался Сэндклиф. — Я бы ни за что не удовольствовался одним разом с Владычицей Морей.

— Не шути так, Сэнди, — Элизабет с беспокойством взглянула на брата. — Ты мореход, к чему гневить Владык?

— Дочь Океана на меня за такие речи не прогневается. А ее муж не пойдет против желания жены.

— Откуда тебе знать, что на уме у Владык? — спросил Нейл.

— Я не первый год знаю женщин, — пожал плечами Сэндклиф. — И теперь мне известно, на что готовы по-настоящему любящие мужчины.

— Да, Сэнди знаком с подлинной щедростью, — улыбнулся Мартин. — Он и сам не жадный.

— Не о вас, часом, говорится в пророчестве?

Нейл, не дурак позубоскалить, усмехнулся и с ехидцей посмотрел на друзей. Мартин с Сэндклифом недоуменно переглянулись. Этого еще не хватало: попасть в какое-то чародейское пророчество. У них и без того трудностей навалом. Их подруга почувствовала, будто ее сердце сжала ледяная рука. Сэнди действительно неудачно пошутил, ревнив Владыка Морей или нет. Реален он или нет. Впрочем, после встречи с Хагеном поверить в существование бога морской стихии нетрудно. Несколько месяцев назад ей и в голову не могло прийти, что рядом живут настоящие колдуны, а сейчас она сидит в доме дочери одного из них, тоже колдуньи.

— Эта легенда — правда? — наконец решилась Кэтрин.

— Не знаю, — ответила сестра капитана. — Никто из смертных, насколько мне известно, не встречался с Владыками. А если и встречался, молчит об этом.

— Но ты же владела Чашей... — Кэтрин осеклась, пораженная догадкой. — Ее у тебя больше нет, значит, ты тоже оживила кого-то, как и морская богиня?..

— Меня, — проговорил Нейл. — Не любовника.

Троица уставилась на хозяев в великом изумлении.

— Неужели такое возможно, Эли? — с трудом выдавил Сэндклиф.

— Возможно, Сэнди, — вздохнула его сестра. — И самое ужасное заключается в том, что за несчастным случаем, едва не погубившим Нейла, стоит Хаген.

— Зачем же ему убивать мужа дочери? — не понял Мартин.

— Он не собирался убивать, всего лишь хотел заставить меня использовать Чашу, — ответила Элизабет.

— Эли, пожалуйста, давай по порядку, — взмолился капитан. — Ты же знаешь, мне от магии плохо становится. Похоже, рассказы о ней начинают производить то же действие. И объясни, почему колдун меня столько лет не трогал, а теперь прицепился.

— Когда Хаген отправил тебя из замка, я вынудила его поклясться, что он никогда не станет пытаться убить моего брата или навредить ему. Между колдунами приняты разного рода клятвы, которые нельзя нарушить, иначе умрешь. Но, вступая на этот путь, нужно очень тщательно продумывать все условия: не учтешь чего-то, и поклявшийся непременно найдет лазейку. Мне тогда было десять, и я не учла необходимости защитить не только любимого брата, но и тех, кто будет ему дорог. Я знала, что мамы уже нет в живых, Сэнди, а в будущем всегда представляла нас вдвоем. Глупо.

— Вполне нормально для десятилетней девочки, да еще выросшей вдали от людей, — пробурчал моряк.

— Когда я подросла и поняла свою ошибку, было поздно. Какое-то время я не беспокоилась. Хаген часто рассказывал о твоих похождениях, — Элизабет невесело усмехнулась. Судя по всему, эти рассказы не слишком ее радовали. — Ты был влюблен в женщин вообще, значит, каждой из них в отдельности ничего не грозило. Мартина колдун не трогал, ведь в дружбу он не верит. Потом появилась Кэтрин. Хаген наверняка какое-то время наблюдал, проверяя, насколько вы привязаны друг к другу. Когда удостоверился в силе ваших чувств, нанес удар. Лишил меня Чаши, и потребовал вернуть украденное.

— Значит, вся эта игра в карты была блефом? — воскликнул Мартин. — Он не убил бы Сэнди, потому что поклялся! А если б я проиграл, переспал бы с Кэти, а потом проявил великодушие, "сохранив" проигранную жизнь?

— Да, — кивнула Элизабет. — Так он развлекается. Ставит людей перед страшным выбором и наблюдает, как они себя поведут.

Сэндклиф только головой покачал, Мартин тихо выругался. У Кэтрин по спине пробежал холодок.

— По-моему, хватит страшилок на ночь, — сказал Нейл, взглянув на погрустневшую жену и гостей. — Давайте продолжим завтра. Эли должна нормально высыпаться, особенно ожидая двойню. А вы, дорогие родственнички, отправляйтесь наслаждаться просторной кроватью, — он усмехнулся, глядя на их тут же посветлевшие, но слегка смущенные лица.

На следующий день после завтрака все пятеро уселись на веранде, и Элизабет продолжила рассказ о Чаше Владычицы Морей.

— Покинув свою хозяйку, Чаша стала появляться в разных местах. Ее находили смертные и бессмертные, владеющие магией и простые люди, но ни у кого она не задерживалась надолго. Чаще всего волшебную вещицу использовали для оживления умерших, и она тут же исчезала из рук очередного владельца.

— А она может еще что-то? — спросил Сэндклиф. — Хагену вряд ли понадобится кого-то оживлять.

— У Чаши много свойств, — ответила Элизабет. — Причем никто не знает их всех. Доподлинно известно, что она значительно увеличивает магические способности и силу владельца, если он, конечно, обладает хоть каплей таковых. Говорят, если пить воду из Чаши, становишься сильнее физически и продлеваешь себе жизнь. Хотя, этого, по-моему, никто из посвященных не делал. Все боятся раз налив в волшебный сосуд воду и использовав ее, лишиться Чаши как и в случае с оживлением. Известно, что она исчезала, когда с ее помощью исцеляли смертельно больных. Такое деяние подобно воскрешению. В руках простых смертных она может исполнять желания, не покидая владельца, пока он не попросит вернуть кому-нибудь жизнь. Наверное, Чаша исполняла бы и желания колдунов, но они и так могут получить почти все, привыкли пользоваться собственным даром, и не беспокоят волшебный сосуд пустячными просьбами.

Чаша, изчезнув из рук Владычицы, ни разу не приняла своего первоначального облика, о котором смертным мало что известно. Она всегда выглядит как сосуд, но его форма и размеры могут сильно различаться. В руках непосвященных она часто принимает вид бутылки. На некоторых островах Архипелага до сих пор рассказывают истории про исполняющую желания бутыль из молочно-белого стекла, переливающегося всеми цветами радуги, небольшую, пузатую, с длинным горлышком.

— Точное описание, — хмыкнул Мартин.

— Наверное, вещица была красивая, — сказала Кэтрин. — Вот и запомнилась.

— Припоминаю сказку про синюю бутылку, — проворчал Сэндклиф. — Чего только у нее не просили, а счастье она принесла лишь тому, кто хотел немного промочить горло. Я бы и просить ничего не стал. Подарил бы Кэт, для украшения каминной полки.

Кэтрин и Элизабет улыбнулись.

— Да, синяя бутылка очень напоминает сосуд Владычицы, — кивнула сестра капитана. — У Хагена Чаша имела вид деревянного кубка грубой работы, покрытого стершейся позолотой. В моих руках он превратился в изящную вазочку из дымчатого хрусталя. В общем, у вещицы Владычицы есть характер. Говорят, некоторым она не дается в руки.

— Как это? — спросил капитан.

— Твои пальцы проходят сквозь нее как сквозь воздух. Или, скорее, как сквозь воду.

— Все ясно, Чаша ведет себя как капризная женщина, — заявил Мартин с видом знатока.

Кэтрин прыснула, подумав: "Кто о чем, а похмельный о рассоле". Мореход усмехнулся, будто прочитав ее мысли.

— Точно, — сказала Элизабет, улыбаясь. — Тогда получается, вы с братцем — идеальные кандидатуры для ее поисков.

— Не совсем, — запротестовал Мартин. — Я от таких дамочек всегда старался держаться подальше.

— Ты целый месяц спал с первейшей стервой Алтона! — воскликнула Кэтрин.

— А у меня было две таких капризули, — погрузился в воспоминания капитан. — С одной я даже жил несколько месяцев. Правда, потом она нашла себе богатенького старичка. Видно, я красавицу затрахал, а он только и годился на то, чтобы оплачивать ее капризы.

— Мне все больше нравятся твои родственники, Эли! — расхохотался Нейл.

— Сестренка, не обижайся, но я бы хотел узнать, зачем ты умыкнула эту капризную посудину у Хагена? — спросил Сэндклиф.

— По нескольким причинам, Сэнди, — вздохнула Элизабет. — Во-первых, мне нужно было нечто, ценимое колдунами, дабы в крайнем случае расплатиться за помощь. Золото не так уж много значит для тех, кто владеет магией. Во-вторых, я очень боялась, что Хаген, узнав о твоем участии в отбытии его дочери с Оркнейских островов, все же найдет способ погубить тебя. В этом случае я смогла бы вернуть тебе жизнь. Ну, и в-третьих, когда я прикоснулась к Чаше, еще не решившись окончательно на кражу, то будто почувствовала ее волю, желание покинуть замок вместе со мной. — Молодая женщина помолчала, все остальные тоже ничего не говорили. — Прости меня, пожалуйста, братец. Я бы никогда не взяла ее, если б знала, какой опасности подвергну тебя и тех, кто тебе дорог.

— Ну что ты, Эли, ты ни в чем не виновата. Точно также мама могла бы извиняться за то, что оставила тогда колдуна у себя. Или за то, что вышла потом замуж. Никто из нас не в состоянии предугадать последствий большинства своих поступков. Если уж мне и винить кого, так это Хагена. Я не сделал ему ничего плохого, а он ненавидит меня, как кровного врага. Если б ты не взяла Чашу, он нашел бы к чему прицепиться. И потом, зачем он вынудил тебя использовать волшебную посудину? Ты наверняка вернула бы ее в обмен на мою свободу.

— Конечно, вернула бы, — ответила Элизабет. — Но он никогда об этом не заговаривал. Возможно, ему просто в голову не пришло. Он часто судит о других по себе. Тебе, Сэнди, он завидует. Никогда не мог равнодушно смотреть на твою легкость в обращении с женщинами. А уж ваш союз... У Хагена и с женами не ладилось, и друзей никогда не было.

— Значит, Чаша не так уж ему нужна? — поинтересовался Мартин. — Важен предлог?

— Отчасти, — ответила дочь колдуна. — Чаша нужна ему, она увеличивает его силы, и без того немалые. Ну, и для престижа. Он очень гордился, что в свое время завладел такой диковинкой. А искать ее во второй раз бессмысленно: она не дается в одни руки дважды, это проверено. Можно только подарить ее бывшему владельцу.

— Ты знаешь, как Хагену удалось найти Чашу? — спросила Кэтрин.

— Нет, — покачала головой Элизабет. — Он об этом не рассказывал. Но, думаю, не последнюю роль сыграло то, что у него нет никого, кем бы он по-настоящему дорожил. Охота за Чашей — игра очень жестокая.

Сэндклиф, Мартин и Кэтрин вопросительно смотрели на сестру капитана. Та вздохнула и снова стала рассказывать.

— Колдуны, желающие завладеть Чашей, быстро узнают, когда она покидает очередного владельца и чаще всего могут проследить, где она появляется. При воскрешении, исчезновении и материализации в другом месте происходит всплеск магической энергии, который легко засечь с помощью... — Элизабет заметила на лицах гостей непонимающее выражение, и улыбнулась. — Простите, вся эта волшебная премудрость вам ни к чему. Попытаюсь объяснить проще.

Хаген не использовал Чашу, поэтому никто не подозревал, что она покинула замок на Оркнейских островах. Я, как и раньше, оставалась в безопасности. Всем известно: Хаген не станет ради прижитой неизвестно от кого дочери расставаться с такой ценностью. Мне однажды довелось краем уха услышать страшилку, как Нейл выражается. Говорят, колдун отказался воскресить очень близкого человека вскоре после того, как стал очередным владельцем магической вещицы. Наверное, сделав такой выбор, Хаген окончательно утратил способность любить... — Эли вздохнула. — Как только я оживила Нейла, Чаша исчезла. Все заинтересованные, узнав об этом, кинулись в погоню. Колдуны без особого труда определяют, где появляется волшебная вещица и отправляются туда. На месте обычно присходит потасовка, в результате Чашей завладевает кто-то один. Тогда начинается охота на дорогих ему людей. Владельцу Чаши какое-то время удается оберегать их, но, как говорится, ищущий да обрящет. Близкого человека убивают или подстраивают его гибель, владелец использует Чашу, она исчезает. Дальше все начинается снова.

Сэндклиф, слушая сестру, мрачнел все больше. Когда она умолкла, капитан сказал:

— Я буду искать один.

Не успели Кэтрин с Мартином возмутиться, как заговорил Нейл:

— Это бессмысленно. Даже мне, недоученному колдуну, не составит труда заглянуть к тебе в сердце и за пару минут выяснить, кто тебе по-настоящему дорог. Потом переместиться, убить этого человека, вернуться за тобой, и Чаша опять свободна. Мы могли бы защитить Кэтрин, останься она у нас, — он вопросительно взглянул на девушку, та решительно помотала головой.

— Я тут подумал, — проговорил Мартин. — Если колдуны сразу узнают, где появилась Чаша и могут оказаться на месте в считанные секунды, у нас нет никаких шансов. Разве что отнять или украсть ее. Но и это почти невозможно, учитывая как часто она меняет владельцев. Хаген, похоже, не столько хочет вернуть Чашу, сколько отравить нам жизнь.

— Скорее всего, — согласилась Элизабет. — Но в этот раз у вас есть преимущество перед остальными охотниками. Исчезнув из моих рук, Чаша объявилась на Континенте.

— Поясни, сестренка, в чем преимущество? — Сэндклиф совсем пал духом.

— А в том, Сэнди, что на Континенте колдуны не пользуются магическими способностями. Это строго запрещено Кодексом, а нарушать его поостережется даже Хаген.

— Но он же забирал нас с тобой в свой замок с морского берега в Алтоне, — удивился капитан.

— В Кодексе есть ряд исключений. Одно из них: обеспечение безопасного путешествия детям. Но и тут нужно соблюдать множество предострожностей. Если б Хаген забрал нас средь бела дня с главной улицы рыбацкой деревушки, ему бы пришлось отвечать по всей строгости.

— Если колдуны не могут пользоваться магией на Континенте, почему бы нам не вернуться в Алтон? — предложил Мартин. — Там безопасно.

— Не совсем, — сказала Элизабет. — Ваша троица слишком зацепила Хагена. Он будет портить вам жизнь немагическими способами, нанимая подручных, да еще попытается выманить с Континента.

— И потом, Марти, как ты представляешь себе наше совместное проживание втроем на глазах алтонского дворянства? — спросила Кэтрин. — Ты и на Джибролте все время старался спрятаться.

— Мы могли бы обосноваться в каком-нибудь другом государстве... — начал было Мартин.

— Какая разница? — пожала плечами девушка. — К тому же Сэнди наверняка не сможет без моря и своего корабля, а, значит, до него Хагену не составит труда добраться.

Молодой человек взглянул на друга, тот кивнул и виновато проговорил:

— Я мореход, Марти. На суше мне делать нечего. Это для меня будет как твой плен у медведей.

— Может, тебе стать смотрителем маяка? — предложил Нейл.

— Может, и стану на старости лет, если доживу, — сказал Сэндклиф без улыбки. — И потом, Эли права: Континент — не убежище. Хаген так просто не отстанет.

— Где именно объявилась Чаша? — спросила Кэтрин, понимая бессмысленность обсуждения возможности спрятаться от колдуна.

— В княжестве СтОнтор, — ответила Элизабет.

— Ого! — только и сказал Мартин.

— Туда даже "Дочь Океана" с пустым трюмом дойдет никак не раньше, чем за два месяца, — заметил капитан.

— Зато поблизости нет ни одного острова, куда могли бы переместиться колдуны, чтоб сократить путь, — подбодрил их Нейл.

— А ты знаешь, где именно в Стонторе нужно искать? — Кэтрин, как и большинство женщин, в первую очередь стремилась выяснить практическую сторону вопроса.

— На маленьком островке в болоте Сизого Демона, — ответила Элизабет. — Я дам вам карту. К сожалению, это довольно далеко от побережья. Но там никто не живет, так что вряд ли Чаша попадет в руки непосвященного. Вам не придется выкупать или отбирать ее у кого-то.

— Да, если нам удастся обскакать других колдунов, — сказал Сэндклиф. — Но раз уж добираться всем придется морем, у нас будет преимущество. С "Дочерью Океана" по скорости никто не может тягаться.

— Попытаюсь помочь вам с попутным ветром, — пообещала Элизабет.

— А почему болото так странно называется? — спросил Мартин. — Там действительно обитает какая-то нечисть?

— Не знаю, — ответила сестра капитана. — Скорее всего нет, но с низшими магическими тварями никогда нельзя быть увереным. Они неразумны, как животные, поэтому вполне могут обитать на Континенте. Ни один король не сможет изгнать из своего королевства мух, издав соответствующий указ.

— Колдуны периодически проводят чистки в местах, где нечисть особенно шалит, — сказал Нейл. — Возможно, в том болоте когда-то жил демон, но теперь от него осталось лишь название.

— Будем надеяться, — вздохнул Сэндклиф. — Времени терять не станем. "Дочь Океана" придет сюда завтра утром, и мы тут же отправимся на Континент. Но сначала завернем на Джибролту прихватить деньжат, они нам понадобятся в Стонторе.

Напоследок Элизабет предупредила гостей, что Чашу нельзя просить причинить вред Хагену. Колдун в свое время с самодовольной ухмылкой поведал об этом дочери, впервые показывая диковину. Он долго владел волшебной вещицей, и сумел извлечь из этого максимум выгоды. Пожелал у Чаши, к примеру, чтобы любое зло, которое захотят в будущем причинить ему новые ее владельцы, обращалось на них самих. К тому же, магия Чаши, связанная его желанием, оказывалась бессильной против заклинаний Хагена, поэтому Элизабет в свое время не смогла покинуть замок, воспользовавшись вещицей Владычицы.

— У колдуна точно голова не в порядке, — подытожил капитан. — Неужели завладевший диковинкой тут же примется желать зла бывшим владельцам? У любого найдутся желания поинтереснее.

Вечером того дня Мартин, Сэндклиф и Кэтрин рано ушли к себе. Мужчины, не сговариваясь, попытались убедить подругу отказаться от участия в опасном путешествии. Девушка выслушала их молча, потом сказала:

— Я поеду с вами. Кто знает, сколько времени уйдет на охоту за Чашей? Я люблю вас и не хочу провести половину или даже большую часть жизни в одиночестве. Да, поиски опасны, но вы не представляете, каково это: каждую минуту думать о вас и не знать, где вы и что с вами. Мы расставались, Марти. Не знаю, как чувствовал себя ты, но я будто не жила те три года. Была в каком-то оцепенении, полусне, от которого очнулась, только решившись найти тебя. А уж знакомстово с Сэнди окончательно вернуло меня к жизни, — улыбнулась Кэтрин.

Капитан чмокнул ее в появившуюся на щеке ямочку. Он, как и Мартин, не мог равнодушно глядеть на улыбку любимой.

— Я очень тосковал по тебе, Кэти, — сказал молодой человек. — Держался только мыслью, что разлука необходима ради нашего общего будущего. Несколько раз собирался съездить в Алтон, повидаться. Не сделал этого по двум причинам: боялся, ты меня забыла, и еще думал — увидев тебя снова, просто не смогу опять расстаться.

— Но если с тобой что-нибудь случится, Кэт... — начал было капитан.

— Сэнди, жить вообще опасно и вредно для здоровья! — рассмеялась Кэтрин. — Случиться может что угодно, где угодно и с кем угодно, но если все время думать об этом, то и жить не захочется. Акул бояться — в море не купаться, сам же мне говорил. И потом, оставшись у твоей сестры, я могу нечаянно навлечь опасность на нее с мужем, а потом и на их детей, твоих племянников. Тебе будет ничуть не легче, если что-нибудь случится с ними, поверь.

— Верю, — вздохнул Сэндклиф. — И зачем я с тобой спорю, Кэт? Мы все знаем: я ни в чем не могу тебе отказать.

— Тогда давайте заканчивать бесполезную болтовню, — промурлыкала Кэтрин, начиная расстегивать платье. — Завтра у нас уже не будет такой просторной кровати. Снова придется принимать неудобные позы в тесной каютке.

— Если б я знал, что судьба уготовила мне принцессу, я обзавелся бы галионом, а не клипером, — капитан бросил на пол рубашку и начал расстегивать штаны.

— Пожелай себе корабль побольше у Чаши, — усмехнулся Мартин, который умудрился раздеться в рекордное время и теперь помогал подруге одолеть длинную череду крючков. — А я попрошу вернуть фамильные земли Дэйлов и излечить отца от страсти к игре. Тогда Кэти ни в чем не будет нуждаться.

— Не нужно мне никаких волшебных благ, — проворчал Сэндклиф, освободившись от штанов и задирая никак не желавшее расстегиваться платье Кэтрин. — У меня есть все, о чем я когда-либо мечтал. Только бы иметь возможность жить спокойно...

Капитан наклонился и заскользил губами по шелковистой коже внутренней поверхности бедер девушки. Мартин справился с последним крючком, стащил с подруги платье и поцеловал ее в приоткрытые уста, откуда уже вырывались стоны наслаждения. Кэтрин таяла, ощущая, как язык одного мужчины услаждает ее рот, другого — лоно. Мартин оторвался от податливых девичьих губ, спустился ниже и принялся ласкать груди. Их форма и размер на его взгляд были идеальны. Два соблазнительно округлых холмика, каждый из которых венчает торчащий от возбуждения сосок, яркий, как вишенка на сладкой булочке. Только гораздо более вкусный. И сейчас обе ягодки в полном его распоряжении, целуй и проводи языком то по одной, то по другой. Кэтрин от такого усердия застонала громче, а через несколько минут содрогнулась в оргазме.

— Кэт, ты просто дар богов: стоит лишь немного приласкать, и ты уже кончаешь.

Сэндклиф улегся на спину рядом с девушкой, та с удовлетворением сжала в руке его торчащий член. Вторая рука была занята членом Мартина. Парень уже натешился с ягодками и теперь целовал и щекотал подругу языком между лопаток.

— Я только начала, Сэнди, — Кэтрин уселась на капитана и приникла ртом к его губам, ощущая на них свой запах.

— Кэти — дар богов не потому, что быстро кончает. Главное — ей нравится все, чем с ней занимаются.

Друзья знали: на самом деле Кэтрин — дар богов, ибо одинаково сильно любит и хочет их обоих.

Мартин быстро нашел среди вещей подруги флакончик с маслом и занялся приготовлениями. Девушка не смогла сдержать очередного стона, когда пальцы возлюбленного проникли в ее свободное отверстие. А уж когда туда вошел он сам...

Они занимались сексом долго, будто пытаясь запастись ощущениями впрок, на то время, когда теснота каюты и походные условия не позволят часто бывать по-настоящему втроем. Наконец, Кэтрин и Мартин спокойно уснули в объятиях друг друга. Капитан тоже задремал, по своему обыкновению прижавшись к подруге сзади. Проспав не более получаса, он внезапно очнулся, и в голову тут же хлынули мысли, от которых не так-то просто оказалось отвлечься. Прежде он не задумывался, как им троим жить дальше. Сначала упивался невероятным счастьем рядом с Кэт, потом Хаген объявился...

Зато теперь, лежа без сна и вслушиваясь в тихое дыхание Кэтрин и сонное сопение медведя, он с предельной ясностью понял: их союз везде будет вызывать неприязнь, где бы они ни показались втроем, не скрывая своих отношений. Пожалуй, даже не Гейхарте. Двое мужчин и одна женщина, да-а, вот если б наоборот... Кстати, "наоборот" встречается не так уж редко. А еще бывает, когда мужики друг с другом... Этого тоже придется наслушаться. И то, что он безродный. Люди нутром чуют — он не ровня Кэт и Марти. Понятно, это сильно раздражает. Мало того, что троице плевать на нравственность, она попирает и общественные устои. Но больше всего окружающих станет злить подлинность чувств, связывающих девушку и мужчин. Такого, конечно, никому простить нельзя. Все остальное: блуд, разврат, мужеложство — понятно и простительно, кто ж без греха, а любовь... Нет, тут уж извините, много себе позволяете.

Ему глубоко безразлично, что о нем скажут и как назовут. Сэндклиф хорошо запомнил, как плакала мать, когда он мальчишкой однажды притащился домой избитый. Попытался тогда посчитаться с обидчиками, обзывавшими ее, ну, и его заодно. Их было человек пять, все старше. Мать потом заставила сына пообещать, что он никогда больше не станет обращать внимание на досужую болтовню о его близких или о нем самом. Поначалу было трудно. Выручало лишь воспоминание о слезах матери, лечившей его синяки и ссадины. Но, повзрослев, он понял: людей гораздо больше раздражает спокойствие, нежели могла бы напугать ярость. Тогда стало легко. Он лишь улыбался в ответ на оскорбительные речи заводившихся сильнее и сильнее задир. Чаще всего им приходилось оставлять его в покое, задыхаясь от собственной не нашедшей выхода злости. Матушка была мудрой женщиной. Нужно как-то убедить Марти и Кэт не замечать болтунов, иначе эти детки благородных родителей станут поминутно за мечи хвататься.

А он, увы, материнской мудрости не унаследовал. Надо было жениться, когда появился свой корабль, и обзавестись парой-тройкой ребятишек. Одна милая девушка, к которой он возвращался из плаваний почти год, чуть ли не прямо ему сказала, что согласна терпеть его долгие отсутствия, если он возьмет ее в жены и заведет детей. Но он с детства мечтал о принцессах и морских царевнах, дочь молочника ему не подошла. Хорошо, у ее отца был заинтересованный работник, бедняжка недолго печалилась. А может, милая девушка и соглашалась стать женой моряка только потому, что под боком у нее во время отсутствий мужа оставался бы этот парень? Да какая разница, ведь у него, Сэнди, нет волшебного чутья. Сам он не стал бы хранить верность, это точно. Но и не заглядывался б на проходящих по набережной принцесс. Нечего отцу семейства предлагать девицам возить их за бесплатно куда пожелают. А на портовых девок потратиться — небольшой ущерб для семейного кошеля. Эх, не внял он голосу разума. Дождался свою принцессу с недоделанным оборотнем впридачу. И вот ей-то он хотел бы остаться верен. И не желал бы разлучаться надолго... Спасибо Эли, согласилась приютить их троих на Девяти островах. Когда они рассчитаются с Хагеном, то подумают, как лучше здесь устроиться. Но до этого благословенного времени еще надо дожить...

Стоило мыслям перепрыгнуть на предстоящие поиски, капитан понял: уснуть не удастся. Он встал и укрыл как следует спину Кэтрин. Даже одеяло подоткнул, чтобы подруга не проснулась, почувствовав отсутствие одного из мужчин. Осторожно вышел из комнаты и направился в сад. Ночь была ясная и тихая, ярко светила луна. Интересно, случаются во владениях сестры штормы и ураганы, или здесь всегда стоит хорошая погода? Он побродил по дорожкам, стараясь измотать себя в надежде уснуть. Усталость не наступала, как не пришла она и раньше, после бурных постельных утех. Поняв тщетность своих усилий, Сэндклиф направился к дому и заметил, что на ступеньках, ведущих на веранду, кто-то сидит. Одетая в белое фигура поманила его, он приблизился и узнал Элизабет.

— Нейл разрешает тебе гулять ночью по дому в твоем положении? — он присел на ступеньку рядом с сестрой.

— Он не знает, что я ушла. Я пока владею магией лучше него.

Элизабет пристально вгляделась в лицо брата. Было темно, но он на всякий случай опустил голову, подозревая, что сестра, если пожелает, может прекрасно видеть в темноте.

— Сэнди, мне не нужно видеть, чтобы знать твои чувства, — она взяла его руку в свои.

— Эли, перенеси меня на мой корабль прямо сейчас.

После передуманного за время блужданий по саду разлука с Кэт и Мартином снова показалась наилучшим выходом. Элизабет вздохнула.

— Нет.

— Неужели ты не понимаешь?..

— Понимаю. Все вы оказались в этой ситуации из-за меня.

— Я ж тебе говорил...

— Помню. Послушай, пожалуйста, меня, братец. Ты хочешь подвергнуть друга и вашу возлюбленную еще большей опасности, заставив их самостоятельно добираться до Континента и разыскивать тебя там?

— Вы с Нейлом смогли бы отговорить их, когда меня не будет рядом.

— Не говори ерунды, Сэнди. Вы теперь связаны прочнее многих супругов. Вспомни, на что они были готовы в замке Хагена, когда он грозил убить тебя.

Капитан ничего не сказал, но плечи его поникли, а голова опустилась еще ниже. Проклятый колдун прекрасно проверил их чувства. И сам убедился в их прочности, и его убедил.

— Это моя судьба? — спросил он. — Или я сам виноват, не сдержавшись с Кэт?

— Ты же в свое время не дал мне посмотреть твои ладони.

— Посмотри сейчас.

— Нет, теперь поздно. Слишком сложный момент. Если я скажу тебе хоть что-то, это может самым пагубным образом отразиться на вашем будущем. А в отношении Кэтрин знай: ты мог бы сдержаться и не заговорить с ней, когда она проходила мимо твоего корабля. Потом увидел бы ее с Мартином, все понял и сбежал подальше, не попрощавшись. Вашей дружбе пришел бы конец, а твоя с Кэтрин любовь так и не появилась бы на свет. Сожаление о несбывшемся не давало б тебе покоя всю оставшуюся жизнь. И ты никогда не познал бы счастья, пусть и замешанного на сомнениях и боли.

— Откуда ты знаешь?

— Кое-чем поделился со мной Хаген, читавший твои ладони. Еще больше я вижу в твоей душе и глазах, когда ты смотришь на вашу жену.

— Жену? Значит, все уже так серьезно, Эли?

— Да, братец. Это у тебя все идет семимильными шагами.

Сэндклиф вздохнул, Элизабет обняла его за плечи.

— Не расстраивайся, ты погулял достаточно.

— Я грущу не об этом, — усмехнулся он.

— Сэнди, не грусти вообще ни о чем. Счастье не вовне, оно внутри, оно зависит от нашего настроя и отношения. Не отравляй свой разум химерами и не позволяй делать это Кэтрин и Мартину, иначе в один прекрасный день они поглотят ваши души.

— Кэт как-то сказала мне то же самое, почти такими же словами.

— Я очень рада, что судьба послала тебе разумную женщину.

Некоторое время они сидели молча, потом Элизабет заговорила вновь:

— Ваша троица уникальна. Мало кто из людей способен по-настоящему любить даже одного человека, а уж такой союз, как ваш... У вас есть все: подлинная любовь, и не только между мужчиной и женщиной, но и братская. Подлинная дружба, без порока и похоти. И каждый из вас на все готов ради двух других. А это значит, вам все по плечу. У вас есть шанс победить саму смерть. Только не разлучайтесь, и все будет хорошо.

— Если б так, Эли, если б так... — пробормотал капитан.

— Иди спать, Сэнди. Ты давно бродишь тут как лунная тень. Кэтрин может почувствовать твое отсутствие и расстроится. Вам предстоят серьезные испытания, не нужно огорчать друг друга по мелочам.

Колдунья поцеловала брата в лоб, и на морехода накатила такая сонливость, что он не помнил, как добрался до кровати.

На следующее утро хозяева и гости распрощались на берегу бухты, в которой вновь стояла на якоре "Дочь Океана". Эли отвела Кэтрин в сторону, и они о чем-то недолго говорили, потом девушка вернулась к Мартину и капитану. Те посмотрели на нее с любопытством, но спрашивать ни о чем не стали. Нейл предложил перенести троицу на корабль, дабы не тратить время, но Сэндклиф наотрез отказался, заявив, что не желает развлекать команду зрелищем своих страданий от "магической" болезни. Мореход обнялся с сестрой, пожал руку Нейлу. Элизабет поцеловала Кэтрин и подошла к Мартину.

— Спасибо тебе за доброту к Сэнди. Он не останется в долгу.

— Я знаю, — улыбнулся молодой человек. — И мне очень приятно было познакомиться с его очаровательной сестрой.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал, не отрывая смеющихся глаз от лица молодой колдуньи. Элизабет зарумянилась, Кэтрин, Нейл и Сэндклиф весело переглянулись.

— Медведь, прекрати, или нас сюда больше не пустят, — проговорил капитан.

— Вы всегда будете желанными гостями, вместе и по отдельности, — заверили их супруги. — А если действительно захотите, можете здесь поселиться.

— Спасибо! — произнесла троица чуть ли не хором.

Капитан с Мартином столкнули шлюпку в воду.

— Все, садимся и отправляемся, — сказал Сэндклиф. — Эли, Нейл, прощаться не буду, такая уж у меня примета. Если не увидимся раньше, то счастливого разрешения от бремени, — он улыбнулся сестре и подмигнул ее мужу. — И, пожалуйста, назовите их Кэтрин и Мартином, не уродуйте имя медведя.

Шлюпка отчалила. Хозяева подождали, пока она подойдет к кораблю, и сидящие в ней поднимутся на борт, потом еще раз помахали им и отправились к дому на холме.

— О чем ты шепталась с Эли? — поинтересовался капитан у Кэтрин вечером, когда они укладывались спать в каюте.

— Она подарила мне колечко, предохраняющее от беременности, которое действует постоянно. На Континенте негде будет покупать браслеты, а магия из них улетучивается быстро. Готовить противозачаточное снадобье по старинному фамильному рецепту тоже, боюсь, не получится. Некоторые растения, входящие в его состав, встречаются только в Алтоне.

— Вот здорово! — обрадовался Мартин. — Я слышал о таких кольцах, но, говорят, они стоят целое состояние.

— Да уж, спасибо сестренке. А не то пришлось бы одними непотребствами заниматься, когда браслетики иссякнут.

Обратный путь оказался быстрым и спокойным. Была ли в том заслуга Элизабет, или им просто повезло, но с самого начала паруса надувал попутный ветер, и к концу четвертого дня "Дочь Океана" пришвартовалась в порту Джибролты.

Сэндклиф планировал начать путешествие к берегам Стонтора через пару дней. Длительное плавание требовало подготовки. Прежде всего необходимо было пополнить запасы продовольствия и пресной воды, дабы не делать этого в пути и таким образом выиграть время. Путь от Джибролты до их цели по прямой, через открытое море, занимал около двух месяцев. А реши они идти вдоль берегов Континента, путешествие растянулось бы дней на девяносто, а то и все сто.

— Не волнуйтесь, — сказал капитан Мартину и девушке. — Остальных обойдем так, что они и не заметят. Не зря ж я контрабанду возил.

Накануне выхода в море троица устроила себе прощальный обед на суше. Капитан предупредил Кэтрин насчет однообразия корабельной диеты во время плавания. Девушка, заранее затосковав по свежему мясу, фруктам и сладким булочкам, уговорила мужчин попировать в гостинице у Антонио. На корабль возвращались сытые и довольные. Мартин нес предусмотрительно купленный горшочек с медом, Сэндклиф грозил передать лакомство на хранение коку. Мол, только липких пятен ему в каюте не хватало.

— А мне не хватало выслушивать шуточки твоей матросни насчет моих вкусов. Опять Медвежий остров припомнят!

— Не ссорьтесь, мальчики, — прощебетала их подруга. — Сэнди, мед нам в каюте пригодится. Если кое-что им намазать, я с удовольствием слижу.

Капитан заинтересованно взглянул на девушку.

— Хитро придумано! — хмыкнул Мартин. — Так ты все слопаешь, и мне ничего не останется.

— Не бурчи, медведь. С каких это пор тебе стало интереснее брюхо набивать, чем в постели развлекаться?

Кэтрин тоже хотела высказаться, но в этот момент к ним подошел худощавый человек лет шестидесяти, с высоким лбом, седыми всклокоченными волосами и слегка безумными глазами чуть навыкате. Одет он был в мантию с откинутым капюшоном, прежде коричневую, а теперь сероватую от дорожной пыли и потертостей. Было непонятно, есть под ней обычная одежда или нет. При первом же взгляде на незнакомца девушка подумала, что он выглядит как сказочный колдун. Хаген никогда не производил такого впечатления. Щеголевато одетый, он больше напоминал придворного, чем чародея.

— Мне нужен капитан Сэндклиф, — старик переводил взгляд с Мартина на его друга и обратно.

— Это я, — голос капитана прозвучал напряженно.

— Меня зовут Кеннет, — представился незнакомец. — Мне срочно нужно в Стонтор. Я слышал, вы собираетесь идти туда, капитан, а о быстроте вашего корабля истории ходят и здесь, и на Континенте.

— Я действительно собираюсь в Стонтор, но колдуна туда ни за что не повезу.

Кэтрин и Мартин удивленно взглянули на Сэндклифа.

— Почему ты решил, что он колдун? — молодой человек высказал интересовавший обоих вопрос.

Кеннет тоже пребывал в недоумении и напряженно всматривался в лицо моряка.

— Я точно знаю. Видел его пару раз в замке Хагена, — капитан недобро улыбнулся, с вызовом глядя на незнакомца.

Тот хлопнул себя по лбу и рассмеялся.

— Как же я сразу тебя не узнал? Ты тот паренек, брат его дочери Элизабет. Вот только имени твоего я не запомнил. Тебя и раньше Сэндклифом звали?

— Меня всегда так звали. Ты не забыл, просто не знал. Твой приятель меня никогда по имени не называл.

Настроение капитана ничуть не улучшилось при виде веселости и кажущегося дружелюбия Кеннета. Но того это совершенно не смущало. Он с видимым интересом посмотрел на Кэтрин и Мартина.

— Я вижу, твоя судьба уже исполнилась.

Физиономия Кеннета стала еще более веселой. Кэтрин даже разглядела на ней некоторые признаки добродушия.

— Хаген никогда не посвящал меня в подробности моего будущего, так что я не понимаю, о чем ты, — Сэндклиф начинал злиться по-настоящему. — Нам некогда, Кеннет.

Он двинулся вперед, взяв девушку за руку и стараясь провести ее как можно дальше от чародея. Тот перестал улыбаться.

— Я тебя помню совсем не таким, — с недоумением проговорил он. — Разве ты не счастлив? У тебя есть то, чего большинство людей не находят ни в одной из своих жизней.

Сэндклиф остановился и повернулся к Кеннету. Колдун окончательно вывел его из себя.

— Интересно было бы знать, что? — спросил он спокойно, даже вкрадчиво. — Какие откровения узрел твой друг на моих ладонях?

— Хаген мне не друг... — начал было Кеннет, но капитан не дал ему закончить.

— Можешь передать ему: он достиг своей цели. Но я так просто не сдамся. Если повезет, и мы найдем Чашу...

— Чашу? — удивлению Кеннета не было предела. — Вы ищете Чашу Владычицы Морей? Впервые слышу, чтобы простые смертные...

Сэндклиф выпустил руку Кэтрин и сжал кулак. Мартин, заметив это, пихнул горшочек с медом подруге и взялся за рукоять меча. Девушка тут же вмешалась, видя, что Кеннет совершенно сбит с толку, а капитан слишком зол для любого разговора, кроме как на кулаках.

— Сэнди, успокойся, — она положила руку ему на плечо и заглянула в глаза, как обычно поступала с Мартином. — Он же сказал, что не друг Хагену. И потом, насколько я поняла, у колдуна с Оркнейских скал нет друзей.

Капитану очень хотелось оттолкнуть подругу и разобраться с Кеннетом по-свойски, но он сдержался, не желая обижать девушку.

— Скажи ей спасибо, — бросил он колдуну, кивая на Кэтрин и снова пытаясь уйти.

— Это ты скажи ей спасибо, — чародей снова беззлобно улыбался. — Ты с кем связываться надумал? Здесь не Континент. В последний раз, когда простой смертный пытался дать мне по физиономии, я превратил его руку в ...

Сэндклиф, не дослушав, молча прошел мимо, таща за собой девушку. Мартин последовал за ними, гадая, чем же закончился "поединок" колдуна и однорукого бедолаги.

— Да погоди ты, куда бежишь? — не отставал Кеннет. — Я вам не конкурент в поисках Чаши. Даже помочь могу, если захотите. И с Хагеном я никогда дружбу не водил. Ваша жена права: у него нет друзей.

Троица остановилась и повернулась к колдуну. Теперь разозлились все.

— Я никому не жена... — начала Кэтрин, ее мужчины тут же закрыли рты, ибо собирались высказаться на ту же тему.

— О, моя леди, я не хотел никого обидеть, а уж вас меньше всего, — Кеннет говорил искренне, да еще почтительно поклонился. — Но к чему упрямиться и отрицать очевидное? Если вы еще не поняли этого сейчас, поймете спустя какое-то время, скорее всего, весьма непродолжительное.

Девушка вздохнула и промолчала, мужчины тоже ничего не сказали. Чародей был не так уж далек от истины.

— Ты действительно можешь помочь? — спросил Мартин.

— О да, мой лорд.

Молодой человек поморщился.

— Не называй меня так, если хочешь плыть с нами.

— Ты уже решаешь, кто поплывет на моем корабле? — Сэндклиф никак не мог успокоиться.

— Нет, Сэнди, не решаю. Всего лишь ставлю свое условие. Решающий голос твой.

— Сэнди, ну да, так тебя называла сестра, теперь вспомнил... — пробормотал Кеннет. — А ты ее звал Эли... И тебе очень нравились огненные бабочки, которые вылетали, когда я щелкал пальцами, — чародей уже снова улыбался, видимо, очень довольный работой своей памяти.

— Бабочки нравились Эли, — проворчал капитан, — а мне — драконы.

— Все время что-то путаю, — Кеннет щелкнул пальцами.

В воздух вырвался сноп разноцветных искр, каждая из которых быстро выросла в огненного дракончика. Кэтрин и Мартин с удивлением смотрели, как они порхают вокруг, потихоньку тускнея и рассыпаясь, пока не исчезли полностью. Сэндклиф невольно улыбнулся.

— Покажи Кэт бабочек, — попросил он.

Чародей улыбнулся в ответ и снова щелкнул пальцами. Когда последний мотылек растаял в воздухе, Кеннет спросил:

— Ну так что, возьмете меня в Стонтор?

— Поднимайся с нами на корабль, потолкуем, — ответил капитан.

Спустившись в кают-кампанию, они устроились за столом. Кеннет озирался вокруг с почти детским удивлением. Особенно заинтересовал его круглый поднос с высокими стенками, подвешенный к невысокому потолку. Он был уставлен оловянными кубками. Колдун качнул поднос и заулыбался, когда посуда зазвенела. Кэтрин и Мартина это позабавило, капитан раздраженно покачал головой.

— Почему не держать кубки просто на столе или полке? — спросил заинтригованный Кеннет.

— Я сам прибью над твоей головой полочку и поставлю туда несколько, — пробурчал капитан. — В это время года ждать первого шторма долго не придется.

Мартин хмыкнул. Ему пришлось попутешествовать на кораблях в разную погоду. Колдун непонимающе смотрел на мужчин. Кэтрин стало его немного жаль, он совсем не был похож на Хагена. Кеннет напомнил девушке старенького смотрителя библиотеки во дворце Правителей. Тот почти всю жизнь посвятил изучению истории Алтона, написал несколько книг и был по-настоящему светлым умом в этой области. Но во всех житейских вопросах разбирался из рук вон плохо и отличался чрезвычайной рассеянностью, ибо почти все время голова его была занята проблемами истории.

— Кеннет, во время качки все незакрепленные предметы летают по каюте, — пояснила девушка.

— Не трудись, Кэт, он не знает, что такое качка. Наверняка ни разу на корабле не плавал. Ему это ни к чему, он перемещается.

— Спасибо за любезное разъяснение, моя леди, — чуть поклонился девушке чародей, потом повернулся к капитану. — Скажи мне, пожалуйста, в чем я перед тобой виноват?

— Я думаю, ты здесь по просьбе Хагена, — ответил капитан. — А этот... кхм, колдун хочет погубить меня и их, — моряк кивнул на Мартина с девушкой. — Или хотя бы испортить нам жизнь.

— Это на него похоже... — пробормотал Кеннет, обводя глазами троицу. — Я могу поклясться вам любой клятвой: у Хагена не было ко мне никаких просьб, поручений и прочего в том же духе. Более того, я с ним уже лет десять не виделся.

— Допустим, — настроение Сэндклифа не улучшалось. — Тебе нужно в Стонтор из-за Чаши?

— Да, но мне не нужна она сама... — Кеннет почувствовал себя еще неуютнее: теперь уже все трое смотрели на него почти враждебно. — Понимаете, я ученый. Чаша интересует меня не как средство для достижения каких-то целей, а всего лишь как любопытный артефакт... То есть предмет для исследований. Я уже много лет по мере возможности изучаю Чашу Владычицы Морей, пишу о ней книгу. Недавно мне удалось с достоверностью установить, кто был первым ее владельцем. Оказалось...

Глаза Кеннета нездорово заблестели, и Кэтрин, повидавшая при алтонском дворе ученых, поняла: чародей не врет. И она прекрасно знала — сейчас он обрушит на них длиннейшую и скучнейшую лекцию, посвященную его коньку.

— Мальчики, ему можно верить, — быстро сказала она.

— Спасибо, моя леди...

— Перестань, пожалуйста, меня так называть.

Кеннет совсем растерялся и обвел собеседников затравленным взглядом.

— Молодые люди, не могли бы вы подробно объяснить, как к каждому из вас обращаться? А заодно, если, конечно, это не слишком большая дерзость с моей стороны, характер ваших отношений друг с другом, как вы сами их понимаете?

— Можешь обращаться ко мне на "ты" и называть Кэтрин, — улыбнулась девушка.

— Я — Мартин, и мне тоже выкать не нужно.

— А мне — нужно, и я для тебя капитан. Об отношениях пусть рассказывает Кэт, если пожелает.

Кэтрин стало смешно, но она этого не показала, пожала плечами и произнесла:

— Капитан и Мартин — лучшие друзья, я — их подруга. Они оба спят со мной, — она усмехнулась, глядя на удивленное лицо колдуна. — Да ты же сам все знаешь, Кеннет. Иначе к чему эти оговорочки: "твоя судьба исполнилась", "ваша жена"?

— Я удивляюсь твоему самообладанию и уверенности в своей правоте, Кэтрин.

— Я права, потому что люблю моих мужчин в равной степени, отвечая на их любовь ко мне. Что в этом плохого? Разве мы кому-то мешаем?

— Вы подаете пагубный пример.

Колдун произнес эти слова отстраненным тоном и уставился на собеседников с выражением ювелира, определяющего подлинность принесенного ему подозрительной личностью алмаза. Все трое не выдержали и расхохотались.

— Пример? — с трудом проговорил Мартин. — Кто же захочет делить любимую с другим мужиком?

— Ты захотел, не так ли? — Кеннет продолжал сверлить троицу взглядом.

— Меня вынудили обстоятельства, — отсмеявшись, сказал молодой человек. — Мой друг полюбил мою возлюбленную, она — его, а меня забыть не пожелала. Ради их счастья я готов на все. А они — ради моего. Так и живем. Но вряд ли кто-то захочет поступать также, для этого нужно иметь подлинные чувства, а это — редкость. Если же рассматривать комбинации для постели, то встречаются и гораздо более причудливые, но очень недолговечные, на одну-две ночи, может, на пару недель. И здесь уже все изобрели до нас, мы никого ничему научить не можем.

— А зачем вам Чаша? — взгляд чародея заметно потеплел.

— Я должен вернуть ее Хагену, чтобы он отстал от нас и дал возможность жить спокойно, — ответил капитан.

— Ох, как все запутано... — пробормотал Кеннет. Он уже не смотрел на собеседников, его взгляд стал рассеянным. — То, что Хаген прочел на ладонях... Как он издевался над пареньком, когда мне рассказывал... — пожилой чародей страдальчески поморщился. — Его дочь... Но, может быть, весь этот хаос — всего лишь большая закономерность?.. Чаша должна вернуться к Владычице, ни один колдун от нее не откажется, даже я. И именно сейчас она объявилась на Континенте. "Щедр с возлюбленной"...

Кеннет, похоже, совершенно забыл, где находится, и продолжал все неразборчивее бормотать себе под нос. Потом достал откуда-то из складок мантии крошечную книжечку, увеличившуюся в его руках до размеров небольшой книги, вынул из ее корешка тонкую палочку и принялся лихорадочно строчить. Мужчины и девушка переглянулись.

— Кеннет, — позвал Сэндклиф, но колдун, поглощенный записями, не услышал. — Эй, Кеннет, оторвись на минутку!

— А? Что? — пожилой чародей выглядел так, будто он спал, а его разбудили, запустив под одеяло ведро угрей.

— Мы возьмем тебя с собой, если поклянешься своей книгой, что не будешь пытаться завладеть Чашей или помешать нам.

— В этом я могу поклясться чем угодно, — Кеннет стал очень серьезен и, не отрываясь, глядел на моряка. — Более того, капитан, я могу поклясться, что помогу вам по мере моих весьма ограниченных законами Континента сил и возможностей.

— Клянись, я жду.

Колдун встал, положил правую руку на сердце и произнес весьма напыщенную и витиеватую клятву, включавшую все, что хотел Сэндклиф, и что обещал он сам.

— ...И ежели я нарушу сии обещания, да не будет моя книга никогда дописана, и ни одна глава из нее да не увидит читателя, — закончил он.

— Теперь можешь называть меня Сэнди и обращаться на "ты", — ухмыльнулся капитан. — Глупо будет, если станешь тыкать алтонским дворянам, и расшаркиваться перед безродным.

— Спасибо! — Кеннет улыбнулся, довольный. — Но твой отец...

— Был бабником, — закончил капитан. — Об этом я догадался по многочисленным намекам нашего общего знакомого Хагена. Больше ничего знать о нем не хочу. Отплываем сегодня вечером. Поторопись со сборами, Кеннет.

"Дочь Океана" вышла в море после заката, в сгущающихся сумерках. Сэндклиф полагал, что лучше начать путешествие, не привлекая внимания. Небольшой клипер тихо скользнул темной тенью по спокойной глади бухты и вышел в открытое море, направляясь на восток, туда, где лежало далекое княжество Стонтор.

X

Кэтрин проснулась рано, иллюминатор был еще темным. Она лежала на койке одна, значит, Сэнди уже наверху. Вставать не хотелось, девушка предпочла бы понежиться под одеялом, прижавшись к теплому боку капитана. Это так приятно: просто лежать рядом в предутренней тишине, нежно касаясь друг друга, ощущая сонный запах возлюбленного, его ласковые прикосновения. Мартин похрапывает в гамаке, но если окликнуть его и попросить перебраться на койку, сонные чары разрушатся. Его ласки мгновенно разбудят желание, и от утренней неги не останется и следа. Кровь быстрее побежит по жилам, дыхание участится, а потом, ах, потом... А ей сейчас хочется не этого, а нежности. Марти, конечно, умеет быть нежным, но до друга ему далеко. Сэнди же на удивление тонко чувствует ее настроение, знает, когда обнимать, когда — избегать объятий. И умеет быть разным. Чего стоит, к примеру, его излюбленная игра в грубость. Начинает беззастенчиво лапать подругу, приправляя свои действия грязными словечками. Она всегда смеется, одновременно заводясь до неприличия. Вот и сейчас, стоило лишь вспомнить... Может, все же разбудить Марти? Нет, жаль тревожить, он так сладко сопит в гамаке чутким носом. Пусть выспится, рано вставать он не любит. Медвежонок...

Кэтрин улыбнулась, легла поудобнее и попыталась снова уснуть, но сон больше не вернулся. Девушка встала, тихонько оделась и поднялась на палубу.

Было тепло и тихо, дул легкий ветерок. Светало. Кэтрин постояла немного, вглядываясь в предрассветные сумерки, распростершие мягкие совиные крылья над морем, и не спеша пошла на нос, ощущая необыкновенный покой. Палуба чуть качалась под босыми ногами, корабельные снасти поскрипывали над головой. Там наверху, в сумраке, угадывались наполненные ветром паруса.

Кэтрин показалось, будто она слилась с кораблем. Девушка чувствовала его быстрое неуклонное движение вперед, ощущала упругие плечи океана, с легкостью державшие сработанную людьми хрупкую игрушку. В душе вспыхнул невероятный восторг. Единения с кораблем оказалось недостаточно. Кэтрин представилось, будто она растворяется в бесконечном просторе. Светлело все больше. Девушка ускорила шаг, ей хотелось побыстрее попасть на нос, увидеть то, что мог бы видеть летящий вперед корабль, будь он живым и имей зрение.

Она почти достигла цели, но внезапно замерла на месте: у бушприта кто-то стоял. Кэтрин, завороженная тихим утром в открытом море, почти поверила, что она — единственное человеческое существо на много миль вокруг, одно целое с кораблем, управлять которым способна лишь легким мановением руки или силой мысли. При виде другого человека волшебное ощущение почти исчезло, но стало возвращаться, стоило девушке узнать Сэнди. Кэтрин направилась к нему. Он вздрогнул, почувствовав ее прикосновение. Видно, тоже грезил о чем-то. Быстро оглянулся, встретился глазами с подругой и расслабился.

— Это ты, — сказал он.

Кэтрин ничего не ответила, прижалась к нему, он обнял ее за плечи, по-прежнему глядя вперед. Она тоже не могла оторвать взгляда от розовеющего на глазах горизонта. Корабль шел на восток, и солнечный диск должен был подняться из волн прямо перед ними.

— Соскучился я по всему этому, — проговорил Сэндклиф. — Не помню уже, когда в последний раз проводил на суше больше месяца. А когда ходишь между островами Архипелага, это совсем не так, как в открытом море. Там почти всегда видно землю, не то, что здесь.

Возможно, полчаса назад его слова обидели бы Кэтрин, но теперь, когда ощущение единства с морским простором переполняло ее, она лишь кивнула.

— Я понимаю, — девушка по-прежнему смотрела на разгорающийся горизонт.

Он удивленно взглянул на подругу, увидел ее лицо, глаза, устремленные вперед, и усмехнулся.

— Морская душа. Ты когда впервые море увидела?

— Накануне встречи с тобой, — она тоже улыбнулась. — Не хочу возвращаться в Алтон. Теперь я там просто задохнусь.

— Вот и замечательно. Я б тебя и не отпустил, — он крепче прижал ее к себе.

— Сэнди, разрешишь мне потом плавать с тобой?

— Кэт, давай сначала доживем до этого "потом", — он не желал затевать с ней беспредметные споры. — И потом, "потом" ты хотела детей, да еще и от нас обоих. А я не потерплю на корабле пеленок и детского писка, — ухмыльнулся, глядя на ее мгновенно ставшее сердитым лицо. — Простите, если сказал что-то не так, моя леди. Но позвольте заметить, восход в открытом море при ясной погоде — зрелище незабываемое. И каждый новый не похож на предыдущий. Не хотелось бы пропустить этот.

Кэтрин не ответила, по-прежнему глядя вперед. Небо на горизонте уже переливалось перламутром, нежнейшими розовыми, желтовато-зелеными и зеленовато-бирюзовыми оттенками. Наконец, на узенькой кромке, где сходились море и небеса, зажглась ослепительная полоска, через минуту превратившаяся в верхушку солнечного диска. Девушка застыла в восхищении, Сэндклиф еще чуть-чуть полюбовался восходом, потом наклонился и прижался к ее губам.

— Ох, как же рано вы встаете, — раздалось сзади сонное ворчание Мартина. — Кэти, ты ненавидела выбираться из постели раньше десяти, когда мы тайно встречались во дворце. Причем просто нагло дрыхла, несмотря на все мои пристава..., тьфу, старания. А тут солнце еще полностью не вылезло из соленой пучины, а ты уже на ногах и целуешься с этим пиратом.

Он шутливо пнул капитана коленом под зад и быстро отскочил в сторону. Кэтрин, оглянувшись, рассмеялась.

— Завтра я не встану так рано, Марти. Поваляемся всласть, сколько захочешь.

— А я спущусь за вами к обеду и пинками выставлю медведя из каюты, — ухмыльнулся Сэндклиф. — И не вздумай повторять свои штучки при команде, Марти. Авторитет капитана должен быть незыблем.

— Успокойся, твоему авторитету ничего не грозит, — засмеялся Мартин. — Кстати, как ты объяснил матросам, почему я сплю в твоей каюте?

— Я не объяснял. Просто намекнул, что если кто-то позволит себе взгляд, жест или слово в адрес нас троих, ему придется иметь дело лично со мной.

Мартин с уважением взглянул на друга. Кэтрин ответ морехода тоже впечатлил. Сэндклиф некоторое время наслаждался выражением их лиц, потом сказал:

— Марти, я подбирал команду достаточно долго. И после, когда подобрал, плавал с ними не один год. Я прекрасно знаю своих людей, они — меня. У ребят просто не возникает подобных вопросов.

Плавание проходило спокойно. Мартин через несколько дней утомился от однообразия морского простора, а Кэтрин, к удивлению потомка Дэйлов, совершенно не уставала от этого зрелища. Когда погода позволяла, девушка проводила время на палубе, часто подолгу стоя у фальшборта и разглядывая бесконечную водную гладь, то искрившуюся под солнцем жидким изумрудом, то свинцово-серую из-за низко нависавших над морем туч, похожих на брюхо огромного лохматого животного. Матросы поначалу поглядывали на подружку капитана с любопытством, потом привыкли и перестали обращать внимание. Сэндклиф, когда бывал свободен, с удовольствием составлял девушке компанию. Иногда они просто молча стояли рядышком у фальшборта, иногда он рассказывал ей про море, теперь уже серьезно, без прежних пиратско-контрабандистских баек. Мартин посмеивался над ними, но присоединялся редко. Он предпочитал вести беседы с Кеннетом.

Пожилой колдун обитал в кают-кампании, ночуя в специально подвешенном гамаке. Сэндклиф поначалу опасался, что чародей будет изводить их разговорами, но тот либо понял тревогу капитана и решил его не злить, либо действительно был занят. Почти все время он проводил за своими записями, перелистывая, перечитывая, что-то исправляя, вычеркивая, дописывая. Кэтрин как-то из вежливости поинтересовалась, над чем он работает.

— Пишу книгу, моя ле..., прости, Кэтрин, — улыбнулся он. — Нужно ведь не только собрать материал, но и изложить его читабельным языком. Я хотел бы, чтоб мой труд был доступен для восприятия самых широких слоев населения.

Кэтрин пожелала ему удачи и больше не беспокоила. Зато Мартин постоянно затевал с Кеннетом разговоры на разные магические и околомагические темы. Колдун, впрочем, не особенно огорчался. Помимо Чаши его интересовали еще некоторые вопросы, в том числе оборотни. И даже не столько сами нелюди, о которых владеющим магией давно было известно почти все, сколько их взаимоотношения с людьми и теми, кого угораздило получить тот или иной "дар".

Стояла зима, поэтому, как и предупреждал капитан, первого штрома долго ждать не пришлось. Кэтрин, опасавшаяся морской болезни, была приятно удивлена своей устойчивостью к этому недугу. Мартин тоже от него не страдал. Кеннету поначалу стало не по себе, но он произнес заклинание, завершавшееся чем-то, очень напоминавшим отрыжку, и цвет его лица быстро пришел в норму.

Ветер крепчал, волны вздымались выше и выше, а Кэтрин приходила во все большее восхищение. Разгулявшаяся морская стихия впечатляла несравнимо сильнее спокойной водной глади. Девушка вцепилась руками в фальшборт, перевесившись вниз и вперед гораздо больше, нежели было безопасно при таком волнении. Мартин, на собственном опыте узнавший, как легко во время шторма оказаться в бушующих волнах, уже битых четверь часа дергал подругу за рукав, пытаясь уговорить уйти вниз, в каюту.

— Марти, неужели ты не чувствуешь, как это здорово?! — она, наконец, повернула к нему совершенно счастливое разрумянившееся лицо, покрытое солеными брызгами.

— Нет, Кэти, не чувствую. Не чувствовал и до того, как меня смыло.

Кэтрин посмотрела на него едва ли не с сожалением, засмеялась и сплюнула заброшенную ветром в рот тонкую прядь слипшихся от брызг волос.

— А мне нравится, так нравится, что я готова прыгать, как маленькая девочка, и визжать от восторга!

— На палубе находиться опасно, как ты не понимаешь?

В этот момент корабль накренился на правый борт, у которого они стояли, и плеснувшая волна накрыла парочку чуть ли не с головой. Находившийся неподалеку Кеннет успел пробормотать заклинание, и вода разлетелась вокруг Кэтрин и Мартина мелкими брызгами. Молодой человек заметно побледнел, его подруга хохотала как сумасшедшая. Рядом тут же оказался капитан.

— Какого дьявола морского вы тут делаете?! А ну быстро в каюту! Марти, ты уже бывал за бортом, так что за...

— Сэнди, я не хочу уходить, пожалуйста! — Кэтрин заканючила как ребенок. — Марти давно пытается меня увести, разреши мне остаться!

— Кэт, марш в каюту! — не на шутку разозлился Сэндклиф. — Я капитан, в подобных ситуациях ты обязана мне подчиняться!

По его тону она поняла: настоять на своем не удастся. Повернулась и на удивление твердо при такой качке пошла к лестнице. Мартин тут же оказался рядом и на всякий случай подхватил девушку под локоть. Сэндклиф, гадая про себя, кто кого поддерживает, остался на месте и проводил их взглядом до тех пор, пока оба не скрылись внизу. Он давно заметил, что друг в море чувствует себя не слишком уверенно.

— Спасибо, Кеннет, — капитан взглянул на чародея. — Я все видел. Если б не ты, их бы смыло. А при таком волнении достать человека из воды очень сложно.

— Не за что, Сэнди. Ты же не потребовал с меня платы за доставку в Стонтор. Рассчитываюсь, как могу. К тому же эти двое мне симпатичны. Также как и ты.

— Уходил бы и ты вниз, — капитан оставил без внимания признания колдуна. — Сейчас погода еще терпимая, но скоро шторм разгуляется сильнее. Если тебя обо что-нибудь шарахнет головой, заклинания не помогут.

— Да, пойду, пожалуй, раз тебе удалось справиться с вашей... подругой. За тобой в море приглядывать не нужно.

— Не нужно, — ухмыльнулся Сэндклиф. — Здесь я дома. Как кролик в терновом кусте.

Чародей добродушно усмехнулся и направился к кают-кампании.

Кэтрин с Мартином сидели в каюте, настроение у девушки было отвратительное. Она понимала, Сэнди беспокоится о ней, но ей так хотелось стоять сейчас там, наверху, на пляшущей палубе, чувствовать ветер и соленые брызги, любоваться огромными волнами и жуткими водяными провалами между ними. Это переполняло душу почти невыносимым восторгом и позволяло чувствовать себя живой, гораздо более живой, чем когда-либо. Кэтрин хватило одного взгляда на лицо капитана, чтобы догадаться: он получает от шторма такое же, а может, еще более острое удовольствие. И она видела: моряк прекрасно понял ее, но все равно заставил уйти вниз. Сэнди тревожится за нее. А почему она должна быть спокойна за него? Вконец разозлившись и не желая срываться на Мартина, девушка забралась в покачивающийся гамак и лежала там, молча глядя в потолок.

Молодой человек чувствовал ее раздражение и не пытался затевать разговор. Кэти в безопасности, ему этого вполне достаточно. Мартин, завалившись на койку, начал дремать. У него вошло в привычку засыпать, когда представлялась возможность для отдыха. Может, так проявляла себя "медвежья" составляющая его натуры, или этот навык выработался за время работы охранником. Потомок Дэйлов не утруждал себя размышлениями на сей счет, предпочитая проводить свободное время в приятной дреме. Если, конечно, окружающие не предлагали занятий поинтереснее.

Неожиданно дверь распахнулась, и в каюту ввалился совершенно мокрый Сэндклиф. Мартин с тревогой взглянул на него, но капитан кивнул другу, давая понять, что все в порядке. Молодой человек пожал плечами и снова закрыл глаза. Сэнди в море иногда становится слегка чокнутым. Зачем, к примеру, тащить на себе в каюту столько воды? И к чему эта веревка, которой он обмотал себя вокруг пояса? Мартин раньше плавал с капитаном и знал: требуется нечто посильнее зимнего шторма средней силы, дабы оторвать моряка от его ненаглядного кораблика. Например, Кэти. Молодой человек усмехнулся. Капитан тем временем подошел к гамаку, хмурая Кэтрин даже не взглянула на него.

— Вылезай, Кэт, пошли наверх.

Она недоверчиво посмотрела ему в лицо.

— Сэнди, ты совсем тронулся? — не выдержал Мартин. — Шторм усилился, как ты и предупреждал.

— Не беспокойся, друг, все под контролем. Этому шторму далеко до настоящей бури. К тому же, Кеннет поколдовал над веревкой. Я обвяжу ею Кэт, и никакая волна не сможет ни оторвать ее от меня, ни смыть нас за борт.

— Это что, брачный обряд по-пиратски? Романтика-то какая! — съязвил молодой человек.

Кэтрин тем временем вылезла из гамака, глаза ее горели, по лицу блуждала слегка безумная, на взгляд Мартина, улыбка. Капитан ничего не ответил другу. Он, с тем же идиотским выражением лица глядя на девушку, обматывал веревку вокруг ее талии.

— Надеюсь, Сэнди, ты знаешь, что делаешь, — проворчал Мартин. — Сам можешь отправляться к Владычице хоть сейчас, но если с Кэти что-нибудь случится, я тебя и на Элме достану.

— Все будет нормально, Марти, — ответили эти двое едва ли не хором и направились к двери.

— Погодите, я пойду с вами, посижу у Кеннета. Колдун, по-моему, здесь самый здравомыслящий. Только зачем он тебе веревку заколдовал?

Они втроем с некоторым трудом добрались до лестницы в кают-кампанию. Большая часть парусов давно была убрана, и здесь, наверху, все выглядело далеко не так страшно, как в каюте. Мартин несколько успокоился. А Кэтрин на прощание подарила ему такой поцелуй, что молодому человеку пришлось какое-то время постоять на качающейся палубе, вцепившись в поручень, дабы не наводить Кеннета на неправильные мысли видом немаленькой выпуклости внизу живота. Сэндклиф все понял и жутко скабрезно ухмыльнулся.

— Я вижу, на Кэт шторм действует один в один как на меня. Когда пойдем назад, стукнем к тебе, думаю, ты не откажешься присоединиться к нам в каюте.

— В каюте непременно, — повеселел, наконец, Мартин. — Не вздумай только ничего делать с Кэти на глазах у твоих висельников.

Кэтрин с капитаном расхохотались и, пошатываясь в такт качке, отправились дальше. Мартин смотрел им вслед. Пока парочка дошла до носа, их несколько раз накрывало с головой, но веревка, похоже, делала свое дело. Всякий раз водяные громады рассыпались лавиной мелких брызг.

В кают-кампанию Мартин спустился совершенно мокрый. Кеннет, увидев его, тут же спрятал свои записки, произнес заклинание и сделал пасс рукой, будто отжимая выстиранное белье.

— Спасибо!

Мартин с удивлением ощупывал мгновенно высохшую одежду, а с волос его продолжало капать. Кеннет бросил ему полотенце.

— Извини, заклинание для сушки волос действует слишком интимно. На мужчинах я его никогда не применяю.

Молодой человек ухмыльнулся.

— За это тоже спасибо. Скажи только, зачем ты потакаешь Кэти? И как Сэнди пошел на такое? Он магическим штучкам не слишком доверяет. — Колдун заулыбался, Мартин посмотрел на него с подозрением. — Или ты его заколдовал? У него лицо было очень странное, когда он пришел с этой веревкой.

— Нет, Мартин, я тут ни при чем. Твой друг сам попросил меня придумать что-нибудь, дабы Кэтрин могла побыть на палубе в шторм. А мне захотелось сделать приятное этой милой девочке.

Молодой человек по-прежнему глядел недоверчиво.

— Лицо, говоришь, у него странное... — продолжал Кеннет. — Думаю, такое же, как у нее было там, на палубе. Видишь ли, кое-в-чем Сэнди и ваша подруга гораздо ближе друг другу, чем тебе. Не обижайся, — поспешно добавил чародей, — в этом нет ничего плохого, наоборот. Они — родственные души, но им сложно было бы ужиться вдвоем. Слишком похожи. Хорошее приносит им двойную радость. Вот как сейчас, когда они хохочут на носу, наслаждаясь штормом. Или когда любуются вдвоем морем, звездами, друг другом и, кстати, тобой. — Кеннет с некоторым ехидством взглянул на Мартина, тот закатил глаза. — Да-да, и не надо так реагировать, мальчик. Смотреть на тебя приятно, не пойми меня неправильно. Кэтрин нравится твоя внешность, а Сэнди радуется за любимую, видя, что ты не урод. Вот и все.

Мартин вспомнил, как сам думал примерно также, разглядывая обнаженного капитана в их первый раз втроем, и кивнул.

— Но первое же настоящее несчастье заставит каждого из них замкнуться в своей скорлупе, думая, что это он во всем виноват. Не предусмотрел, не смог, и так далее. И сделать шаг навстречу друг другу им будет очень сложно, а может, и вовсе невозможно. Ну, а плохого в жизни происходит предостаточно, ты-то это знаешь, не так ли?

— Да.

— Ты — их надежная опора, Мартин. Они оба любят тебя, поэтому ты всегда сможешь восстановить поврежденное.

— Ты что-то знаешь о будущем, Кеннет?

— Нет, о вашем общем будущем мне ничего не известно. А говорю так, потому что достаточно пожил на свете и неплохо знаком с неприятными сюрпризами, которые время от времени жизнь подкидывает каждому.

Мартин молча кивнул, соглашаясь с колдуном. Чародей прав, Кэти и капитан действительно похожи. Иногда до смешного доходит: один начинает фразу, другой ее заканчивает именно так, как хотел говоривший. И каждый раз оба удивляются и хохочут. И насчет неприятностей в жизни... Мартин с колдуном еще посидели и поговорили на философские темы, время от времени наливая себе рама из большой бутыли, оплетенной стеблями лахорского тростника. Их беседу прервал стук в дверь. В каюту ввалились Сэндклиф с Кэтрин, мокрые и счастливые. Кеннет тут же высушил их одежду, они от неожиданности даже перестали смеяться, потом девушка спросила:

— А волосы?

— С удовольствием, — усмехнулся колдун.

— Нет уж, Кеннет, — тут же проговорил Мартин.

— Почему? — удивились Кэтрин и капитан.

— Потому. Придем к себе, я вам объясню. Не обижайся, — добавил молодой человек, глядя на чародея.

Тот кивнул и помахал им рукой.

У себя им было, конечно, не до разговоров. И капитан, и девушка были заведены штормом до предела, а Мартин завелся ничуть не меньше, глядя на них. В результате он не помнил, где и когда уснул, но проснулся утром на койке вместе с Кэтрин. Сэнди похрапывал в гамаке. Качки не чувствовалось, значит, буря улеглась. Мартин лежал спокойно, не желая будить подругу, но та вскоре проснулась сама и уткнулась ему в шею.

— Марти, это было так здорово, если б ты только знал...

— Это ты про шторм или про то, как мы тебя вчера?..

Она тихонько засмеялась.

— Вообще-то я говорила про шторм, извини. Но вы вчера тоже были на высоте. Хотя, на мой взгляд, вы всегда на высоте. Оба вместе и каждый по отдельности.

Мартин повернулся на бок, лицом к девушке и принялся нежно целовать ее. Она прижалась к возлюбленному всем телом, сразу ощутив теплое прикосновение возбужденной плоти. Спешить не хотелось, и они долго просто лежали, лаская друг друга. Хотя кончилось все как обычно скрипом койки и страстными стонами Кэтрин. Это разбудило капитана.

— Да что ж такое, просто кролики какие-то, поспать не дадут! — заворчал он и швырнул в парочку подушкой, которую подобрал с пола. — Я, между прочим, после того как мы закончили, почти всю ночь проторчал на палубе. И занимался вовсе не созерцанием разбушевавшейся стихии.

Кэтрин тут же прикусила кулак, и они с Мартином завершили начатое в относительной тишине.

Сэндклиф с самого начала плавания организовал круглосуточное дежурство впередсмотрящих. Сменяющиеся матросы обязаны были оглядывать горизонт со специальной площадки на грот-мачте — "вороньего гнезда" — и подавать знак, как только заметят что-нибудь подозрительное. Капитан не желал встречаться с другими кораблями, опасаясь соперников-колдунов и пиратов. К тому же, вовремя заметив идущий к востоку корабль, Сэндклиф слегка менял курс и без труда обгонял его, оставаясь незамеченным. Контрабанду он, действительно, возил в свое время не зря.

Как-то раз "Дочь Океана" попала в плотный туман. Видимость равнялась нулю, стоял полный штиль, и Сэндклиф отдал распоряжение лечь в дрейф. Ему было очень неспокойно. На карте в этой части океана отсутствовали острова и рифы, да и столкновение с другим кораблем казалось маловероятным, но капитан почти не покидал палубы и приказал матросам удвоить бдительность. Кеннет, во время очередной трапезы в кают-кампании заметивший угрюмость Сэндклифа, спросил, в чем дело.

— Туман и безветрие, — ответил капитан. — Да еще пакостное предчувствие.

— Ты с сестрой по-прежнему в хороших отношениях? — поинтересовался пожилой чародей.

Сэндклиф кивнул.

— Тогда следует прислушаться к предчувствию. Она наверняка приглядывает за тобой.

— Я всегда прислушиваюсь к предчувствиям. Но я не могу ни выйти из тумана, ни разогнать его. В твоих силах нам в этом помочь?

— Нет. Но я могу попробовать осмотреться вокруг, недалеко, миль на пятьдесят.

— Чего ж ты раньше молчал?

— Ты не спрашивал, Сэнди. Мне известно: ты прирожденный мореход, к чему лезть с предложениями и нарываться на грубость?

Мартин с Кэтрин переглянулись и хмыкнули. Их слегка позабавила первоначальная злость капитана на Кеннета. Оба они быстро нашли общий язык со старым колдуном, в отличие от Сэндклифа, который окончательно сменил гнев на милость лишь после памятного шторма.

— Ох, и обидчив ты, Кеннет! — пробурчал капитан. — Я ж тебе все объяснил, разве что прощения не попросил. Ну, прошу теперь. Не держи зла и чувствуй себя как дома.

— Ладно. Я тебя прекрасно понимаю, после длительного проживания под одной крышей с Хагеном у кого угодно мнение о колдунах будет не лучшее. Ты сколько лет в его замке провел?

— Семь.

— Это срок. Но пойми и меня: я — уважаемый колдун преклонных лет, некоторые полагают, не последний специалист в своей области. Мне не к лицу сносить хамство от желторотого мальчишки...

— Марти тебе хамил? — физиономия Сэндклифа расплылась в улыбке.

Кэтрин прыснула, Мартин поперхнулся от возмущения вином, которое как раз прихлебывал.

— Я вижу, ты, наконец, становишься самим собой и в общении со мной, — улыбнулся Кеннет. — На "мальчишку" не обижайся. Тебе-то, наверное, не больше тридцати, а мне скоро стукнет двести девяносто.

— Да я и не обиделся. На вид ты мне если не в дедушки, то в отцы точно годишься.

Закончив трапезу, все четверо поднялись на палубу. Кеннет закрыл глаза, произнес несколько певучих фраз на неизвестном остальным языке и стал очень медленно поворачиваться вокруг себя. Полный оборот занял минут пятнадцать. Потом колдун поднял веки и сказал:

— Милях в тридцати к востоку находится остров. Рифов вокруг вроде бы нет. Течение подтягивает туда корабль, но медленно.

— Остров?! — воскликнул капитан. — Здесь нет островов!

— А теперь появился, — настаивал Кеннет.

Сэндклиф помолчал, о чем-то думая, потом проговорил тихо, будто про себя:

— Разве Блуждающий опять передвинули?

— Ты о чем, Сэнди? — заинтересовалась Кэтрин.

— Думаешь, это Тсол? — спросил Мартин.

— Вот туда нам совершенно не нужно, — сказал Кеннет, глядя на мужчин.

— Кто бы спорил, — отозвались те.

— Да что это за остров такой? Объясните, наконец! — Кэтрин не терпелось услышать очередную морскую историю.

— Кэт, про него никто ничего толком не знает. Живут там какие-то ненормальные. Стоит кораблю приблизиться, они начинают в него камни метать с помощью катапульт, или, еще хуже, горящие смоляные шары. Я никогда не встречал человека, которому удалось бы там побывать, но баек про Тсол ходит немеряно. Говорят, остров этот — благословенная земля, где все больные получают исцеление. Другие рассказывают, что, наоборот, попав туда, чужак умирает страшной смертью, сам, без помощи местного населения. Кто именно там живет, неизвестно. Но островитяне каким-то образом научились свой остров передвигать. Думаю, без магии здесь не обошлось, — Сэндклиф с усмешкой взглянул на Кеннета.

— Нет, Сэнди, магия тут не при чем, — ответил колдун. — Я одно время занимался Блуждающим островом. Сам, впрочем, там не бывал и никому не советую. Разговаривал с очевидцами, использовал дистанционное магическое наблюдение, еще кое-что... В результате выдвинул гипотезу, что Тсол перемещается не только в пространстве, но и во времени, и, что еще опаснее, дрейфует между мирами. Коллеги, однако, ее не приняли, да и ладно, это дело прошлое. Я-то при своем мнении остался.

— Мудрено это все для нас, Кеннет, — заметил Мартин. — Кэти, самое паршивое заключается в том, что Блуждающий может в любой момент возникнуть где угодно в океане, а потом оттуда исчезнуть. Его невозможно нанести на карту.

— Сколько кораблей из-за него погибло, — пробурчал Сэндклиф. — Говорят, островитяне постоянно за какой-то рычаг дергают, и остров перемещается на новое место. Хоть бы их в один прекрасный день в середину Континента забросило! В те же стонторские болота, к примеру.

"Дочь Океана" дрейфовала в тумане почти сутки. Сэндклиф еще пару раз прибегал к помощи Кеннета, но все оставалось по-прежнему, только Блуждающий остров становился ближе. Наконец, задул легкий ветерок и серая пелена, окружавшая корабль, стала редеть. А вскоре парусник уже скользил по блестящей от солнечных лучей глади. Сэндклиф разглядывал в подзорную трубу не столь уж далекий остров.

— Марти, глянь, точно Тсол, — он передал трубу другу.

— Да, вижу, — ответил тот.

Завладев подзорной трубой, Кэтрин долго изучала тропический остров с горами и долинами, покрытыми густым лесом. Кроны деревьев плотно смыкались, и ландшафт издали казался покрытым шкурой с курчавым зеленым мехом. Наконец взгляд девушки уперся в гигантское каменное сооружение у берега, в основание которого бились волны с белопенными гребнями. Это была стоящая вертикально человеческая кисть, обращенная ладонью в сторону моря. В скульптуре имелась некая не ощущавшаяся сразу странность. Приглядевшись, Кэтрин поняла, что на каменной руке всего четыре пальца. Девушка долго рассматривала необычную длань, но никаких признаков пятого пальца не заметила. Кисть выглядела очень естественно, будто так и появилась на свет четырехпалой.

— Любуешься четырехпалой рукой, Кэтрин? — спросил Кеннет.

— Да, — ответила она, отрываясь от трубы и передавая ее колдуну.

— По ней Тсол чаще всего и опознают.

Кеннет посмотрел на остров в подзорную трубу, потом вернул ее Сэндклифу. Корабль чуть изменил курс, огибая Тсол по широкой дуге, но остров вдруг затрепетал, будто накрылся маревом горячего воздуха, а потом просто исчез.

Мартин с капитаном выругались, Кэтрин стояла, раскрыв рот, Кеннет лишь усмехнулся. Он наблюдал эту картину далеко не впервые. Не успели они обменяться мнениями по поводу исчезнувшего острова, как увидели на его месте, где только-только рассеялось знойное марево, несущийся на всех парусах корабль.

— Дьяволы морские! — выругался Сэндклиф, припадая к подзорной трубе. — Это "Черный ястреб", десяток рифов ему под днище! Опять проклятый остров подгадил, на сей раз мне!

Послышался предупреждающий крик впередсмотрящего, но капитан уже орал приказы команде. Кэтрин с беспокойством взглянула на Мартина. Оба прекрасно понимали: раз Сэнди узнал корабль, значит, знаком и с теми, кто на нем плавает. И, судя по его лицу, не ждет ничего хорошего от встречи с этим самым "Ястребом".

Корабль изменил курс и неумолимо приближался. Не прошло и получаса, как громыхнула пушка, и перед носом "Дочери Океана" в воду плюхнулось ядро предупредительного залпа. Капитан тут же велел спускать паруса и ложиться в дрейф, потом попросил команду не вмешиваться.

— Боюсь, их капитан думает, у него со мной личные счеты. Надеюсь, никого больше он не тронет. Будьте при оружии, но в ход его не пускайте, пока вам не станут угрожать.

Матросы подчинились с видимой неохотой: капитан в сложных ситуациях никогда не давал в обиду никого из них, и они готовы постоять за него. Но его слово — закон, да и начнись заварушка, численный перевес будет не на их стороне.

— Вы уверены, капитан? — все же спросил Сэндклифа помощник.

— Уверен, Дэйв.

Тот, уходя, неосторожно буркнул что-то про женщину на корабле.

— Дэйв, тебе надоело плавать со мной? — осведомился Сэндклиф. — Мне в Стонторе подыскивать другого помощника?

— Нет, капитан, простите.

— Ладно, но только на первый раз. Может сложиться так, что она будет часто сопровождать меня. Подумай на досуге, не сменить ли тебе корабль.

— Это пираты? — спросил Кеннет у Сэндклифа, когда смущенный помощник отошел, гадая про себя, какого дьявола новой подружке капитана делать на корабле, если ее всегда можно оставить на суше под более чем надежной охраной лучшего друга, с которым юная леди тоже спит.

— Да, — капитан был мрачнее предгрозового неба. — Кэт, быстро в каюту и запрись там. Нет, лучше в трюм. Марти, помоги ей.

— Сэнди, давай я просто сделаю ее невидимой, — предложил Кеннет. — Пусть постоит в сторонке, чтоб никто не наткнулся. Кэтрин так будет спокойнее.

Побледневшая девушка кивнула, когда Сэндклиф и Мартин вопросительно взглянули на нее. Ей очень не понравилась реакция Сэнди на приближающийся корабль, оказавшийся к тому же пиратским. Чародей быстро пробормотал заклинание, и Кэтрин растаяла в воздухе.

Тем временем "Ястреб" замедлил ход, ложась в дрейф. Вскоре в фальшборт "Дочери Океана" вонзились абордажные крючья, и корабли приложились друг к другу с глухим деревянным стуком. На палубу клипера спрыгнул кричаще одетый смуглый черноволосый мужчина лет сорока пяти с неопрятной растительностью на лице. Его сопровождали шестеро вооруженных людей. У фальшборта "Черного ястреба" выстроилось еще человек сорок пиратов, сверкавших глазами и обнаженными клинками. Сэндклиф сделал знак команде, и те отошли на корму, не выпуская из рук мечей и пик. Мартин встал плечом к плечу с другом. Кеннет остался неподалеку от грот-мачты, где, как он чувствовал, жалась невидимая Кэтрин.

— Ба, да это ж Сэнди! — пробасил черноволосый пират. — А я уж не чаял с тобой свидеться!

— Привет, Голд, — без энтузиазма ответил Сэндклиф.

— Ха, ну да, я ж теперь тебе не капитан, — хмыкнул морской разбойник, на секунду опешивший от фамильярного обращения бывшего матроса. — Твоя посудина?

— Моя. Трюм пустой, казна, считай, тоже. Можешь проверить.

— Ах, бедненький! Как тебя на праведном пути прижало! Чего ж ты в море-то за просто так болтаешься? Все на восходы-закаты таращишься? А с командой как рассчитываешься? Девок им в портах клеишь?

Люди Голда охотно заржали над шутками капитана. Похоже, хотя бы некоторые из них тоже знали Сэндклифа.

— Тебе-то что, Джек? — поинтересовался тот, не обращая внимания на всеобщее веселье. — Хочешь от щедрот своих золотишка мне отсыпать?

— Да, щас! Именно для этого за тобой гнался. Благотворительностью теперь балуюсь. Тебе сколько?

— А сколько не жалко?

На лице Сэнди появилась хорошо знакомая Кэтрин наглая улыбка. Кое-кто из пиратов фыркнул. Голд помрачнел.

— Я тебе ничего не должен, Джек, — продолжил Сэндклиф серьезно. — Когда уходил, взял только то, что мне причиталось. Ты это знаешь. Давай разойдемся по-хорошему.

— Нет, ты прихватил кое-что чужое, — пират подошел к капитану почти вплотную, отпихнув Мартина. — Куда Хельгу дел?

Мартин отошел на пару метров, его друг не отступил и снова заулыбался.

— Отпустил на все четыре стороны. К конунгу она не рвалась, оружием владеет, королева воинов... Она сама от тебя сбежала, я ее просто не остановил.

— Давно расстались? — пират уже едва ли не прижимался к Сэндклифу.

— Почти сразу, как с "Ястреба" ушли. Да не трись ты об меня, Голд, я ею не пахну. У нас с ней и было-то всего пару раз, и то потому, что красотке очень хотелось. Видно, мечтала поскорей от твоего привкуса избавиться.

И все это с прежней наглой улыбочкой. Мартин по себе знал, какое неотразимое действие она оказывает на мужчин, поэтому не на шутку испугался за друга.

Впрочем, Сэндклиф знал, что делает. У Голда, не желавшего при своих людях нарушать неписанные пиратские законы, не имелось причин цепляться к бывшему матросу. Кроме ревности. Но это недостаточно веский повод для серьезных действий. Своя же команда потом засмеет, а особо бойкие еще и сместить попробуют, почуяв слабину. Так что если удастся вывести Джека из себя, чтобы он, сорвавшись, набил ему морду и успокоился, то, глядишь, прерванное плавание можно будет возобновить быстро и с минимальными потерями.

Рассчет Сэндклифа оправдался. Голд от его слов аж позеленел.

— Да ты... Да я тебя... — пират, задыхаясь от ярости, повернулся к своим людям, чтоб скомандовать им что-то, но только хватал ртом воздух.

— Любезнейший, — проговорил незаметно приблизившийся Кеннет, — этот корабль временно принадлежит мне, поскольку я нанял его для путешествия. Покорно прошу вас освободить палубу и дать нам возможность следовать своим курсом.

Пират чуть не подскочил, окончательно отвернулся от Сэндклифа и шагнул к чародею.

— Это что еще за старый трепанг? — он окинул Кеннета бешеным взглядом.

Колдун беззлобно улыбнулся, пробормотал что-то и сделал осторожный пасс руками. На том месте, где секунду назад стоял Голд, валялся сморщенный, дурно пахнущий трепанг. Остальные пираты, мигом поняв, с кем имеют дело, тут же стали отходить, стремясь как можно скорее попасть на свой корабль и убраться восвояси.

— Подождите, молодые люди, я еще не закончил, — Кеннет лучезарно улыбнулся морским разбойникам.

Они тут же застыли на месте. Мартин и Сэндклиф весело переглянулись. Невидимая Кэтрин за спиной чародея зажимала рот рукой, стараясь не расхохотаться и не обнаружить себя.

— Вы забыли вашего капитана, — колдун чуть поддел вполне живую морскую тварь носком сапога. — Заберите его с собой, положите в бадью с соленой водой, через пару часов к нему вернется человеческий облик, обещаю.

Один из пиратов с опаской поднял воняющего трепанга и, передернувшись от отвращения, сунул за пазуху.

— Ох, Арчи, долго отмываться придется! — захохотал Сэндклиф. — Но ты ж всегда старался Джеку до горла через задницу языком достать!

Арчи насупился и под ржание товарищей забурчал какие-то ругательства. Через пять минут пираты убрали последний крюк, а матросы Сэндклифа начали поднимать паруса. Еще полчаса — и "Черный ястреб" остался далеко позади. Тогда Кеннет снял с девушки заклятие невидимости. Она тут же бросилась к своим мужчинам. Капитан первым делом прижал Кэтрин к себе и поцеловал в макушку, потом повернулся к Кеннету.

— Спасибо. Я перед тобой в долгу. Обязан тебе больше чем жизнью.

— Я тоже, — присоединился к другу Мартин, вставая с другой стороны от Кэтрин. — Спасибо!

— Ну, и я, конечно, — просияла девушка, прижимаясь к капитану и обнимая Мартина за талию.

— Не за что, молодые люди, — улыбнулся старый чародей. — Всегда к вашим услугам! Тем более что в данном случае помочь вам было до неприличия просто.

Кэтрин засмеялась, подошла к Кеннету и чмокнула его в щеку.

— Можешь даже разок высушить Кэти волосы, — заявил Мартин, глядя на порозовевшее лицо колдуна. — Если Сэнди не возражает.

— Не возражаю, — удивился капитан.

Друг так и не рассказал ему об особенностях заклинания для сушки волос, а Кеннет не стал вновь поднимать эту тему. Впоследствии Кэтрин как-то прибегла к его помощи и с тех пор стала с завидной регулярностью так или иначе ухитряться намочить волосы. Мартин заметил это, но поскольку ничего подозрительного ни на подруге, ни на чародее не учуял, решил, что у того просто слишком строгие понятия о приличиях.

— Сэнди, ты раньше плавал с этим Голдом? — поинтересовался Мартин, когда они сидели за ужином.

— Да.

— И как долго?

— Достаточно долго.

— Дольше, чем с контрабандистами? — не отставал Мартин, будто не замечая, что Сэндклифа его вопросы в восторг не приводят.

— Марти, ты-то должен знать: деньги с неба не падают. У меня свой корабль. На жалованье матроса его не купишь, даже если всю жизнь не будешь на берег сходить. Еще вопросы?

— Да ладно тебе, просто любопытно. Какая разница, чем ты занимался. Мне тоже когда-нибудь большие деньги могут понадобиться.

— Таким способом я тебе их добывать не советую.

— Сэнди, а что это за Хельга? — невинно поинтересовалась Кэтрин, заставив капитана почувствовать себя еще неуютнее.

— А что это вы меня допрашиваете? Потихоньку доходит, что не с тем связались?

— Разозлился! — фыркнула девушка. — Ну и держи свои секреты при себе.

— Тебе приятно будет слушать про тех, с кем я спал?

— Не то чтобы приятно, просто интересно.

— Кэт, ты ненормальная.

— Вполне возможно! Нормальная вряд ли станет жить с двумя мужиками.

Мартин заржал, капитан тоже не удержался, даже Кеннет усмехнулся. Кэтрин, играя ямочками на щеках, ждала, пока мужчины успокоятся.

— Хельгу Голд умыкнул у конунга, — начал рассказ капитан. — Он главный у морских воинов-северян, а кем она ему приходилась — не знаю. Сначала Голд ей вроде бы даже понравился, а уж она ему и подавно. Девица была видная: высокая, стройная, белокурая, глаза голубые, яркие такие. Грудь, правда, маловата и бедра почти как у мальчишки, но она с конунгом плавала и дралась с мужчинами на равных, так что приятные округлости ей бы только мешали. С Джеком они довольно быстро рассорились, он стал ее просто как пленницу держать и, думаю, не слишком нежничал. Я на Хельгу с самого начала спокойно смотрел, да и в любом случае не до того было. Как раз собрался завязывать, но понимал: просто так Голд уйти не даст. Он до денег жаден, зажал бы мою долю за пару последних дел и все. А там было столько, что дарить не хотелось, особенно ему. Я стал обмозговывать, как лучше все провернуть. Стою раз ночную вахту, а из капитанской каюты Хельга выскальзывает. Не знаю, как она от Джека отделалась, может, напоила, может, затрахала. При себе у нее был узел, не очень большой, но похоже, тяжелый. Я к ней подкрался, пока она с ним возилась, и... — Сэндклиф сделал выразительный жест руками. — Оказалось, она умыкнула всю корабельную казну. Это было мне очень на руку. Хельгу я с трудом уговорил большую часть золота оставить. Так у нас имелся неплохой шанс, а если б мы все забрали, Голд бы обоих из-под земли достал. Я взял только мне причитающееся, оставил Джеку расписку, хотя вряд ли это его сильно утешило. Хельга тоже пару кошелей прихватила, и мы потихоньку смылись. Девица поначалу от меня не отставала. Не знаю, почему, мне от нее ничего не нужно было. Ну, я хорошеньким женщинам отказывать не привык, так что месяца два мы с ней вместе болтались. Потом разбежались. Я таких воительниц не очень жалую: жилистые, и в постели все время норовят под себя подмять. А когда начинаешь на своем настаивать, то вообще ощущения такие, будто с мужиком борешься. — Он взглянул на Кэтрин, та слушала с явным интересом, без малейших признаков огорчения или ревности. — Не знаю уж, чем она так Голду нравилась.

Капитан немного помолчал, потом спросил:

— Довольна, Кэт? Еще про кого-нибудь рассказать?

— Нет, спасибо, пока не надо, — усмехнулась девушка. — Возможно, когда-нибудь я попрошу тебя поведать о том, как ты лишился невинности.

— Ничего интересного! — фыркнул Сэндклиф. — Мне было пятнадцать, и Хаген соизволил отправить ко мне очередную девицу, после того как сам попользовался.

Мартин хмыкнул, Кэтрин взглянула на капитана с сочувствием.

— Не надо так смотреть, Кэт. Девочка была немногим старше меня, хорошенькая, опытная и добрая. К тому же, как она мне сама сказала, после Хагена я ей казался ангелом, а не озабоченным мальчишкой. Колдун отправил ее из замка только через три дня. Тогда мне в голову не пришло, а теперь, зная его привычки, думаю, он еще и подглядывал.

— Да-а, Сэнди, — проговорил Кеннет. — Я все лучше понимаю истоки твоей неприязни к колдунам. Замечательно, что ты не озлобился на весь свет. Жаль только, вежливости тебе негде было научиться. Семь лет у Хагена, потом еще неизвестно сколько плавал с этой свиньей Голдом. Даже общение с Кэтрин тебя не облагораживает.

— Злопамятный ты, Кеннет, — засмеялся капитан. — Я уже и прощения у тебя просил. Или ты так шутишь?

— В каждой шутке есть доля истины, — пожал плечами колдун.

— Не волнуйтесь, о магистр потаенных знаний. Если леди Кэтрин когда-нибудь пожелает представить меня своим высокородным родственникам, ей не придется краснеть. Моя сестра в свое время научила меня правилам поведения в приличном обществе. И еще: в юности я прочел все рыцарские романы из библиотеки Хагена, а их там было немало.

Сэндклиф произнес это необычайно церемонным тоном, со слегка ехидной, но все равно в высшей степени любезной улыбкой, ничем не напоминавшей его обычную наглую ухмылку. Кеннет удивленно поднял брови, Мартин фыркнул от смеха, Кэтрин скорчила кислую мину.

— Сэнди, только со мной, пожалуйста, никогда так не разговаривай, — сказала она. — Я этого сиропа наслушалась в алтонском дворце на всю оставшуюся жизнь.

— Как пожелаете, моя леди, — он слегка поклонился ей, потом взглянул на Кеннета. — Вам не кажется, магистр, что это я могу научить юную леди хорошим манерам?

— Капитан, вы не перестаете меня удивлять, — колдуна подобная церемонная манера вести беседу радовала необычайно. — Позвольте полюбопытствовать, к чему было использовать столь оскорбительный тон в разговоре с пиратом?

— Достопочтенный магистр, — продолжал изощряться Сэндклиф, — мой бывший капитан своим неожиданным появлением приставил кинжал к шее вашего покорного слуги. Я находился во власти жестокого пирата. Он видел это и знал, как хорошо я понимаю всю прискорбность собственного положения. Не в моем характере целовать руку, занесшую меч для смертельного удара. И, как вы помните, Голд сам задал тон нашей беседы. — Капитан, по-прежнему любезно улыбаясь, смотрел на млеющего чародея. — Говоря по-простому, — тут же продолжил он своим обычным тоном, — Джек взял меня за яйца и не собирался отпускать, а у меня в такой ситуации не возникает желания встать на колени и целовать обидчику задницу. Впрочем, подобными вещами с мужиками я вообще не занимаюсь.

Мартин, любивший посмотреть, как Сэнди дурачится, смеялся, уже не скрываясь, Кэтрин тоже развеселилась. Кеннет огорченно покачал головой.

— Ненадолго тебя хватило.

— Если пожелаете, магистр, с вами я буду изъясняться только в такой манере. Я вам обязан благополучием любимой и друга, и, возможно, своей жизнью.

— Было бы иногда приятно слышать от тебя цивилизованную речь, но мне совсем не нужно, чтобы ради старческих причуд ты ломал свою природу.

— Спасибо.

— Сэнди, ты запросто можешь давать в столице уроки изящной словесности, — сказала Кэтрин.

— Нет уж, Кэт. До твоего фамильного замка я, возможно, когда-нибудь доберусь, но в столицу ты меня не затащишь, — фыркнул он.

Путешествие завершилось без приключений. Еще два раза корабль Сэндклифа попадал в шторм, но обошлось без серьезных повреждений. Через два месяца плавания "Дочь Океана" бросила якорь в порту Андовера, города на южном побережье княжества Стонтор.

XI

Кэтрин, как ни понравилось ей морское путешествие, была невероятно счастлива ощутить под ногами твердую землю. Сэндклиф заметил это и не упустил шанса подколоть подругу:

— Кэт, ты, похоже, и впрямь прирожденный мореход. Радуешься, как дитя, ступая на сушу после длительного плавания. Но готов спорить, через месячишко тебя так в море потянет — аж выть захочется.

— Тебе виднее, Сэнди, — усмехнулась она. — Если что, завоем вместе.

Визит в Стонтор был не первым для Кеннета и обоих мужчин Кэтрин. Правда, знакомство Сэндклифа с княжеством ограничивалось несколькими портовыми городами, в число которых входил и Андовер. Мартин однажды сопровождал торговый караван из лежащей на востоке соседней Подлунной империи в северные области Стонтора. Колдун бывал здесь не раз, проводя какие-то исследования в обширных болотах, занимавших чуть ли не треть территории княжества. Во время плавания путешественники обсудили план действий по прибытии на место, поделились друг с другом сведениями о стране и ответили на вопросы любопытствующей Кэтрин.

Девушка внимательно выслушала информацию о нравах и обычаях Стонтора, но еще больше ее заинтересовали повестовования Кеннета о Подлунной империи. Восточное государство населял народ, с представительницами которого Кэтрин уже довелось познакомиться на Джибролте. Это были те самые "лисички", содержавшие полюбившуюся ей купальню. Подлунная имела большую территорию: император властвовал над всей восточной частью Континента, по площади равной десятку Алтонов. Проживавшие там люди внешне очень отличались от жителей других стран, да и культура у них была своеобразная. Больше всего воображение Кэтрин поразил рассказ о защищающей западные границы Подлунной каменной стене высотой никак не менее чем в четыре человеческих роста. Ширина ее позволяла трем конникам ехать в ряд. На равных расстояниях по всей длине стены находились пограничные посты с достаточным количеством хорошо обученных воинов. Титаническое сооружение надежно ограждало Подлунную от вторжения чужеземцев. Император, располагая большой густонаселенной территорией, мало интересовался западными соседями. Общение шло главным образом через море и сводилось к торговле. В политических и военных союзах Подлунная не нуждалась, поэтому ее порядки в корне отличались от принятых в других странах Континента. В частности, там разрешалась магия, вернее, пользование магическими предметами. Портовые города были открыты для некоторых видов нелюдей, но колдунов император, как и прочие властители Континента, не жаловал, так что все ограничения Кодекса действовали и на территории Подлунной.

Княжество Стонтор тоже отличалось от западных соседей. Климат здесь, как и во многих других странах Континента, был мягким. БОльшую часть территории покрывали леса. Даже в топях росли огромные болотные кипарисы, чья древесина, удивительно прочная и устойчивая к гниению, высоко ценилась.

Дома стонторцы строили из бревен, здания из камня и кирпича встречались не часто. Кэтрин и Мартин, привыкшие к каменным замкам Алтона, так до конца и не поверили в рассказ Кеннета о том, что часть княжеского дворца сложена из стволов огромных дубов. Но здешняя архитектура и не имела отношения к цели их путешествия. Гораздо важнее было познакомиться с местными обычаями. А они оказались не слишком благоприятны для их троицы.

В Алтоне никто б не обратил особенного внимания на их компанию, называй Кэтрин прилюдно одного из своих мужчин "милый", а с другим обращайся просто по-дружески. И никого бы не удивили слишком откровенные взгляды, которыми обмениваются девушка и приятель ее "милого". Не повезло парню, подружка попалась чересчур любвеобильная, что ж, случается. При алтонских свободных нравах такие "треугольники" почти в порядке вещей. Конечно, если б Мартин, капитан и их подруга не скрывали, что живут втроем, и мужчины при этом остаются друзьями, просто друзьями... Вот это уже вызвало бы возмущение общественности.

Здесь, в Стонторе, имелись свои особенности. Незамужняя женщина могла многое себе позволить в смысле занятий, обеспечивающих хлеб насущный. Даже к выбравшим древнейшую профессию относились почти с таким же уважением, как к любым другим зарабатывающим на жизнь женщинам, портнихам или кухаркам, к примеру. Более того, представительнице прекрасного пола, ежели у нее имелись способности и склонность, разрешалось стать воином, учителем, целителем, да почти всем, чем пожелает. Другое дело, что шансов на замужество у такой дамы оставалось немного. Да, работающих женщин уважали, ценили, любили, наконец. Но очень редко на них женились. Конечно, попадалось немало женщин, ставших работать уже после замужества. Это не возбранялось, поскольку замужняя шла на такое лишь из-за стесненных материальных обстоятельств.

В идеале сочетавшаяся браком женщина должна была сидеть дома, рожать детей, вести хозяйство и ублажать мужа. Появляясь на улице, ей надлежало с головы до ног кутаться в максимально просторные одежды. Лицо оставалось открытым, но ни один волосок не должен был выбиваться из-под платка или накидки. Существовали и еще кое-какие раздражающие Кэтрин ограничения.

Получалось, выдавать себя за жену или подругу одного из своих мужчин она не могла. Конечно, она иностранка, это заметно с первого взгляда, но, приезжая в чужую страну, следует хоть чуть-чуть придерживаться местных обычаев. А они не поощряли бойких бесед на публике даже с собственным супругом, не говоря уж о еще двух спутниках мужского пола. И потом, Кэтрин не могла отправляться в опасное путешествие закутанной в широченные тряпки на манер скорбного привидения из какого-нибудь заброшенного замка ее родины. Гораздо сподручнее ехать в мужской одежде, не ограничивающей движений в поединке. Неизвестно, как все сложится, но меч в пути ей, скорее всего, понадобится.

Проигнорировать местные обычаи и вести себя свободно, открыто демонстрируя свои отношения хотя бы с одним мужчиной, было неразумно. Это сразу привлекло бы к ней внимание, а поскольку внешность Кэтрин мало кого из представителей сильного пола оставляла равнодушным, ее спутникам постоянно грозила бы опасность быть втянутыми в драку.

Стонторские мужчины любили замужних иностранок, привыкших к более свободным нравам. Раз женщина не прячет себя на публике, полагали они, с ней можно многое себе позволить, даже если супруг находится рядом. К местным работающим женщинам набиваться было не принято. Они, конечно, общались с мужчинами, но единственное "нет" не понравившемуся кандидату ставило точку в ухаживаниях. Как ни странно, аналогичное отношение распространялось и на одиноких иностранок. Замужних же осаждали до последнего, видимо, полагая, что иноземные мужчины местным на стельки не годятся и опасности не представляют.

Исходя из особенностей стонторского отношения к представительницам прекрасного пола, решили, что Кэтрин разумнее всего выдавать себя за одинокую путешественницу. Потом Кеннету в голову пришла удачная мысль представлять девушку как свою ученицу. Сам он во время прежних визитов в княжество не сильно отклонялся от истины, называясь ученым. Мартин сначала сгоряча хотел стать "братом" Кэтрин, но они слишком мало походили друг на друга. К тому же, мужчины прекрасно понимали, что по ночам непременно попытаются пролезть в комнату подруги, а в случае обнаружения обвинение в аморальном поведении куда лучше подозрения в инцесте. Кэтрин нашла приемлемый выход, предложив Мартину и капитану изображать ее с Кеннетом телохранителей.

— Марти, у тебя с этим не должно быть проблем, — поддел друга Сэндклиф.

— У меня их и не будет. А вот какой охранник из бывшего пирата?

— Нормальный. Я сплю чутко.

Обсудили и предполагаемый маршрут путешествия. Болото Сизого Демона, где находилась Чаша, лежало довольно далеко, на севере княжества. Путь по прямой занял бы не менее трех недель. Кеннет, бывавший в центральных областях Стонтора, объяснил, что на самом деле прямой путь займет месяц, а то и больше, поскольку идти придется через малопроходимые болота, да еще и переваливать через невысокую скалистую гряду. А значит, от лошадей и вьючных животных придется отказаться. Верхом решили ехать лишь до края болот, находившегося в трех-четырех днях пути от Андовера.

Существовала и другая, более удобная дорога по наезженному тракту, широкой петлей огибавшему топи. В этом случае путешествие заняло бы дней пятьдесят. На севере тракт пролегал не так уж далеко от нужного болота, но, конечно, не подходил к его окраине. А островок, где появилась Чаша, находился в самой середине непролазной топи.

Они долго обсуждали оба пути, все более склоняясь в пользу короткого. Каждый понимал: выигрыш во времени необходим. Как только "Дочь Океана" бросила якорь в порту Андовера, Кеннет проверил разрешенными на Континенте средствами наличие в Стонторе других колдунов. Увы, их опередили четверо. Путешествие на Девять островов заняло слишком много времени, и, хотя капитану частично удалось наверстать упущенное, трое конкурентов не первый день ехали по тракту к заветной цели, четвертый наверняка вот-вот отправится в дорогу. А им нужны хотя бы пара дней на сборы: закупить провизию для дальнего путешествия, кое-какие хозяйственные мелочи, болотную одежду и лошадей.

— Кеннет, ты уверен, что мы сможем пробраться через топь? — спросил в очередной раз Сэндклиф.

Он плохо разбирался в путешествиях по суше, но про болота знал не по наслышке, поскольку не раз бывал на Лахоре. Этот остров Архипелага славился своими топями, которые плавно переходили в прибрежные низины, скрывавшиеся под водой во время прилива и густо поросшие невысокими деревьями на корнях-ходулях. Аборигены называли их манкрами. Трудно было придумать что-нибудь более удобное для переправки контрабанды.

— Сэнди, я лично бывал в здешних болотах не один раз и умею там ориентироваться, — терпеливо объяснил чародей. — К тому же у меня есть с собой несколько небольших магических штучек для личного пользования, не запрещенных Кодексом ко ввозу на Континент. Они нам помогут. Но главный наш козырь — чутье Мартина.

— Мое чутье? — удивился тот. — Никогда его не использовал для нахождения дороги.

— Ошибаешься, — улыбнулся Кеннет. — Использовал, даже не замечая. Это настолько само собой разумеется для животных, что оборотни просто забывают упоминать о столь полезной и совершенно естественной способности. Даже в большинстве их книг о нахождении пути при помощи чутья ничего не говорится.

Мартин недоверчиво смотрел на колдуна. Тот рассмеялся.

— Ты когда-нибудь провожал караван через болота?

— Моя последняя работа была на Лахоре.

— Ну и как, ничего необычного там не произошло?

Тут Мартин вспомнил, почему они задержались на две недели вместо обещанных десяти дней. Проводник из местных потащил караван какой-то новой тропой, якобы позволявшей срезать значительный кусок пути. Ему, Мартину, это сразу не понравилось, о чем он и сообщил нанимателю. Купчина был упрямый, стал выговаривать: он, мол, охранник, и нанят не для того, чтобы дорогу выбирать. В результате они потеряли четыре дня и одного человека, который провалился в трясину и ушел с головой прежде, чем кто-либо сообразил, что происходит.

— А пожалуй ты прав, Кеннет, — сказал молодой человек. — Я думаю, мы с тобой сможем найти дорогу.

— Прекрасно, — подытожил Сэндклиф. — У нас перед остальными получается неплохое преимущество. И те, что уже в пути, опасности не представляют. Если все пойдет нормально, мы опередим их где-то на неделю.

— К тому же в болотах мы будем одни, и мне не придется изображать благонравную девицу, — не скрывала своей радости Кэтрин.

Кеннет взглянул на нее с шутливым испугом.

— Кэт, наш престарелый друг — не член семьи, не забывай об этом, — предупредил капитан, заметивший взгляд чародея.

— Фу, Сэнди, у тебя как всегда одни непристойности на уме, — весьма натурально возмутилась девушка. — На болотах будет полно москитов и никаких удобств, так что вряд ли там возникнут ситуации, в которых сможет пострадать чья-то скромность. Я радуюсь возможности нормально разговаривать, не более.

Сэндклиф глядел на подругу с подозрением, Мартин — с разочарованием.

— Ах да, забыла, — прощебетала она. — Еще можно будет спать вместе, чтобы не мерзнуть.

Подозрение капитана переросло в уверенность, Мартин несколько оживился. Кэтрин с удовольствием наблюдала за их лицами.

— В одежде, мальчики, в одежде. А вы что подумали? — с видом оскорбленной невинности проговорила она.

Кеннет рассмеялся.

— Глядя на тебя, Кэтрин, невольно задумываюсь, не упустил ли чего в жизни, во имя науки пренебрегая общением с женщинами.

Сойдя с корабля в порту Андовера, путешественники отправились в гостиницу. За прошедшие два месяца даже Сэндклифу опротивело житье в каюте, и они решили потратиться ради нескольких дней в относительном комфорте. Капитан знал неплохое местечко неподалеку от порта. Им повезло: наплыва гостей там не было, и они тут же получили в свое распоряжение три смежных комнаты. Еще больше Кэтрин и ее мужчины оценили свою удачу, когда обнаружили, что между помещениями имеются двери, запертые на щеколды, а не на замки. Троица тут же решила ночью сполна насладиться преимуществами просторного ложа из двух сдвинутых кроватей в комнате "телохранителей".

— Не забудьте утром растащить их подальше, — предупредила мужчин Кэтрин. — А не то мальчишка-слуга начнет откровенно к вам приставать, а следующей ночью еще и заявиться попробует.

Девушка сразу обратила внимание на хорошенького мальчика лет пятнадцати, помогавшего отнести вещи. Он был очень мил, но что-то в его походке и движениях резало глаз. На Кэтрин юноша смотрел на удивление нелюбезно, вызывая ее недоумение. Она не привыкла к такому отношению со стороны мужчин. Ситуация прояснилась, когда Сэндклиф бросил пареньку монету за услуги. Тот поблагодарил капитана и взглянул на него так, что девушка с трудом сдержала смех. Мартин быстро учуял запах желания, вызванный явно не их подругой, и уставился на мальчишку с удивлением. Тот заметил, и, выходя, игриво подмигнул молодому человеку.

— Сэнди, если б ты был куском сыра, точно расплавился бы от его взгляда, — хохотала Кэтрин.

— К твоему великому счастью, Кэт, я не кусок сыра, а мужчина, который любит женщин.

Кэтрин развеселилась еще больше.

— Что за дурацкие обычаи! — ворчал Мартин. — Жена не может показать на публике свое отношение к мужу, а я должен терпеть заигрывания всяких...

— Погоди, медведь, нам еще предстоит встреча со служанками.

— Их хоть потискать приятно.

Оба ехидно взглянули на Кэтрин. Та пожала плечами.

— Мне будет интересно посмотреть на ваши забавы.

— Вот и полюбуешься за ужином, Кэти. Здешние девицы обожают алтонцев. СтОит назвать разок-другой "моя леди", и у них уже коленки подгибаются. А мы с Сэнди еще и сядем за отдельный стол. Нечего простым телохранителям мешать высокоумным беседам магистра и его ученицы.

Вечером Кэтрин с Кеннетом спустились в общий зал. Девушка быстро окинула помещение взглядом, но Мартина и капитана не заметила. Почти все места были заняты, к гостям тут же подскочил улыбающийся хозяин и провел к стоящему чуть особняком столу в хорошо освещенном уголке у окна, неподалеку от стойки. Усевшись, Кэтрин снова огляделась. Отсюда открывался прекрасный вид на зал. Она улыбнулась, понимая, что и из зала, и с улицы ее видно замечательно.

Хозяин действительно придерживал эти места как раз для такого случая. Красивая молодая чужеземка весь вечер будет привлекать своим видом посетителей в его заведение. Ее сопровождает старичок, вроде бы учитель, но на лбу у него это не написано. А большинство мужиков тут же решит, что это ее супруг, и полетит к ней, как мошкара на огонек. Девица их, скорее всего, отошьет. С учителем она или нет, а парочка их телохранителей дорогого стоит, так что вряд ли ей так уж нужна дополнительная мужская компания. И огорченные соотечественники тут же ринутся к стойке заливать бушующий в груди и других частях тела огонь неутоленной страсти.

Мартин с Сэндклифом не торопились. Они появились в зале, когда их подруге и Кеннету уже принесли ужин. Народу к этому времени еще прибыло, но им не пришлось искать себе места. Хорошенькая девица-подавальщица быстренько выставила из-за стола закончившую ужинать, но не торопившуюся уходить подвыпившую компанию, в один миг собрала грязную посуду, протерла столешницу и с поклоном пригласила друзей занять свободные места. Усевшись, они тут же увидели Кэтрин, и она их заметила, а Кеннет даже помахал. Какое-то время мужчины с неудовольствием наблюдали, как к столу их подруги один за другим подходят местные кавалеры, причем особенно самоуверенные присаживаются, не дождавшись приглашения. К счастью, правила стонторского этикета выполнялись неукоснительно, и ни один из ищущих внимания девушки не задержался рядом с ней надолго. Зато около их стола тут же замелькали не в меру заинтересованные служанки. Мартин не стал теряться, и вскоре одна из них уже сидела у него на коленях, а он шептал ей что-то на ухо. Девица заливалась смехом и румянилась как закат, предвещающий ветреный день. Капитан поглядывал на Кэтрин и никого не цеплял. Мартин, заметив это, оторвался от девичьего ушка и сказал:

— Сэнди, если ты будешь так настойчиво хранить верность своей подруге, за тебя возьмется тот мальчишка. Он давно к тебе присматривается, и у него, по-моему, уже слюна капает.

Девица расхохоталась, капитан чуть не подскочил, потом длинно выругался себе под нос и тут же усадил рядом с собой одну из вертящихся поблизости девушек. Ею оказалась та самая подавальщица, расторопно освободившая для них место. В Стонторе, похоже, существовали какие-то правила и в отношении одиноких мужчин, ибо как только Мартин с Сэндклифом оказались при дамах, остальные служанки отошли от их стола, оставив лишь одну, принявшую заказ, а потом необычно быстро вернувшуюся с огромным, уставленным кушаньями подносом.

Кэтрин, в перерывах между вежливыми отказами добивающимся ее кавалерам, поглядывала на своих мужчин. Ей на самом деле было интересно, какие чувства у нее вызовет картина их общения со служанками. К ее удивлению, они оказались весьма противоречивы. В первые минуты девушка ощутила, как в душе просыпается ревность. Уж очень непосредственно вели себя Мартин и капитан. Сэнди, правда, поначалу хмурился и ни на кого не смотрел, но стоило его дружку отпустить какую-то шуточку, тут же подцепил прехорошенькую девицу. Просто протянул руку и вытащил из толпы, вовсе не какую-нибудь дурнушку. Понятно, за столько лет набил глаз. А Марти с самого начала разливался соловьем. Интересно, что он чует на этой девчонке?

В этот момент Мартин отвернулся от служанки и посмотрел на Кэтрин. Их взгляды встретились лишь на несколько секунд, но девушка стремительно залилась густым румянцем, заставив Кеннета встревожиться. Она успокоила пожилого колдуна, и снова с опаской взглянула на своих мужчин. Они в ее сторону не смотрели, хвала Владыкам. Теперь Кэтрин понимала, что их так возбуждает, прочла в глазах Мартина. Стоило сразу догадаться. Сколько раз во дворце Правителей бывший гвардеец оказывался на ее сегодняшнем месте, наблюдая, как подругу тискают послы. А она в те времена от его ревнивых взглядов заводилась сильнее, чем от обычных ласк. Сейчас оба бабника просто купаются в ее ревности. Кэтрин вспомнила, чем все заканчивалось у нее с Мартином в постели и с трудом сдержалась, чтобы не застонать. Ну вот, чего только о себе не узнаешь. Похоже, у нее сильная склонность к извращениям.

Кэтрин с чародеем закончили ужин и собрались сразу идти наверх, ибо девушка уже устала отвечать стонторцам, что мужское общество ее не интересует. Она бросила последний взгляд на "телохранителей" и увидела, как подружка капитана тащит его к внутреннему выходу из зала, а он не сопротивляется. Кеннет проследил за ее взглядом.

— Кэтрин, поднимемся в комнату, я тебе кое-что объясню.

Она с удивлением взглянула на чародея.

— Я приду позже, учитель. Не беспокойтесь обо мне.

Тот вздохнул, поднялся из-за стола и направился к лестнице. Капитан с девицей исчезли в проеме, ведущем в жилую часть первого этажа. Кэтрин быстро проскользнула между столами, поймав обеспокоенный взгляд Мартина, подошла к выходу и осторожно выглянула в длинный, тускло освещенный несколькими свечами коридор, по обе стороны которого находились двери в комнаты постояльцев. Пусто! Доносящийся из зала шум не давал прислушаться.

Девушка, чуть помедлив, отошла от входа. Ей показалось, справа кто-то шепчет. Она прижалась к стене, сделала несколько крадущихся шагов в нужном направлении, и поняла, где прячутся Сэнди с девицей. Напротив нее и чуть впереди висели тяжелые бордовые занавеси до пола, судя по всему, закрывавшие окно. Немного странная планировка, ведь на небольшом расстоянии от оконной ниши по обе стороны находились двери в комнаты. Хотя наверняка и окно в простенке позволяет неплохо экономить на свечах. "О чем я думаю в такой момент?" — мелькнуло в голове Кэтрин, не отрывающей взгляда от тихо колышущихся занавесей, из-за которых слышались шепот и тяжелое дыхание.

Кэтрин, конечно, сразу вспомнила, как следила за Мартином на праздновании Дня Середины лета, вспомнила боль, испытанную тогда. Но сейчас девушка не ощущала настойчивой потребности убедиться в неверности Сэнди. Скорее, она чувствовала жгучее любопытство, почти невыносимое желание увидеть его с другой женщиной. И она прекрасно отдавала себе отчет в том, что ее это невероятно возбуждает. Здесь ошибки быть не могло: между ног разгорался жаркий огонь, который не в силах была загасить влага, уже ощущавшаяся на внутренней поверхности бедер. Стараясь двигаться бесшумно, Кэтрин перешла к стене с окном, и подкралась как можно ближе. Оттуда, где она стоит, можно, чуть протянув руку, дотронуться до занавеси... Послышался отчетливый звук поцелуя.

— Нет, золотце, это не твое, — раздался шепот капитана, мягкий, но однозначно дающий понять, что все дальнейшие попытки бессмысленны.

— Ну-у, во-о-от, — протянула девица, — а чья же это радость? Твоей хозяйки?

— Моя хозяйка из благородных, у нее другие радости.

— А ты разве простолюдин? Твой дружок так точно какой-нибудь граф.

Кэтрин чуть не прыснула, удивляясь проницательности служанки.

— Я безродный, и отца своего не знаю. Так что, кошечка, ты как раз по мне, но у меня есть любимая жена.

Снова послышались поцелуи, шуршание одежды, прерывистое дыхание и сдерживаемые женские стоны. Кэтрин, знавшая, что Сэнди на многое способен и не расстегивая штанов, прекрасно представляла, что происходит за занавесями, но ревность не просыпалась, а возбуждение только росло. Он считает ее своей женой... Наконец возня в оконной нише прекратилась и раздался удовлетворенный женский вздох.

— Если передумаешь, ночью моя дверь будет открыта.

— Спасибо, но нет, не передумаю.

— Жаль. Ты правда не дворянин?

— Правда.

— Как ты можешь быть уверен, если не знаешь своего отца? Может, он князь?

Капитан тихо засмеялся, а Кэтрин на секунду позавидовала сообразительности девушки. Ей не пришло в голову сделать Сэнди такой комплимент. Впрочем, это понятно: его происхождение так мало для нее значит, как и для него самого. Она тихонько пошла назад, в общий зал, не желая столкнуться нос к носу с капитаном и его дамой.

Проходя между столами к лестнице на второй этаж, девушка снова почувствовала, как Мартин смотрит на нее, но не обернулась и придала лицу бесстрастное выражение. Пусть попереживают, забавно будет посмотреть на их физиономии, они ведь не знают, чего ждать от подруги. Она собиралась уйти к себе в комнату, но вспомнила, что Кеннет хотел о чем-то поговорить, и постучала к нему. Старый колдун открыл дверь и с тревогой взглянул Кэтрин в лицо.

— В чем дело, Кеннет? Что-то случилось? — она вошла в комнату, прикрыв за собой дверь.

— Я хотел бы узнать это у тебя.

— У меня? — девушка ничего не понимала, потом сообразила и рассмеялась. — Думаешь, я рассорюсь с ними из-за служанок?

— Мне показалось, ты ревновала. И осталась, чтобы проследить за Сэнди.

— "Да" на обе твои догадки. Но ревность быстро сошла на нет. А то, что я услышала, пойдя за Сэнди, еще больше успокоило бы ее, не исчезни она раньше. Что же ты хотел мне поведать?

— Теперь уже ничего. Больше не станешь обижаться, если я назову тебя их женой?

— Нет, не стану, — улыбнулась Кэтрин. — Не знаешь, есть страна, где женщина на законных основаниях может иметь двух мужей?

— Сейчас нет. Раньше бывали подобные общества. Хотя они представляли из себя не совсем то, что вам нужно. Женщины там вообще не имели мужей, только наложников для удовольствия и продолжения рода.

— О, нет, это не для меня. Что за радость спать с униженным мужчиной?

— В современном мире я могу предложить тебе лишь один выход, Кэтрин. Ты можешь выйти замуж за обоих, сыграв две свадьбы в разных странах.

— А жить уехать в третью? Отчего не попробовать? Только бы отделаться от Хагена.

Кеннет вздохнул.

— Я пойду, — девушка не желала портить настрой на сегодняшнюю ночь разговорами о неприятном. — Спокойной ночи, Кеннет.

— Спокойной ночи, Кэтрин. Передай им, пожалуйста, что завтра с утра нужно начинать закупки снаряжения и провизии. Сама, конечно, можешь рано не вставать, но один из твоих мужей мне понадобится. Второй пусть приглядывает за тобой.

Мужчины Кэтрин отправились наверх сразу после возвращения капитана. Мартин беспокоился и сумел заставить нервничать Сэндклифа. Они надеялись застать Кэтрин в их комнате, но там было пусто. Постучали к ней и не получили ответа. Девушка как раз в это время разговаривала с Кеннетом, но они об этом не знали.

— Какого хрена тебя понесло куда-то с этой девицей? — злился Мартин.

— Я с ней не трахался, просто приласкал немножко. Милая девочка.

— Про это Кэти будешь рассказывать.

— А что ей рассказывать, если по-твоему получается, она сама все видела или слышала?

— Я очень хорошо помню, какой она была после того, как застукала меня с другой.

— Ты ж вроде отдрючил ту черненькую по-всякому?

— А ты сейчас только целовался.

— Марти, ты совсем сдурел? Принюхайся!

Мартин разозлился еще больше: от расстройства он забыл, что может так просто проверить правдивость слов друга. Он повернулся к капитану и с шумом втянул носом воздух.

— Ну, чем пахнет?

— Кобелем, — скривился Мартин.

— Хорошо, я твоего запаха не чую, — вернул другу любезность капитан.

— Почему же она тогда не идет?

— Хочет нас посильнее завести.

— Куда сильнее?

— Марти, ты не заведен, ты зол, как мурена. А Кэт, если она действительно следила за мной, и если я правильно понимаю ее характер, заведена сейчас так, что нам с тобой придется сегодня ночью сильно попотеть.

В этот момент дверь со стороны комнаты Кэтрин открылась и оттуда высунулась голова девушки.

— Сэнди, ты удивительно хорошо разбираешься в женщинах, — промурлыкала она. — Почему кровати до сих пор не сдвинуты?

Друзья на секунду застыли с открытыми ртами, потом дружно кинулись сдвигать кровати.

На следующее утро Кеннет, не получивший ответа на деликатный стук в комнату телохранителей из коридора, приложив некоторые усилия, открыл дверь, ведущую из его спальни к Кэтрин. Он с удовлетворением отметил, что девушка, прежде чем уйти, от души повалялась на разобранной кровати, будто спала в ней всю ночь. Правильно: болтовня служанок им ни к чему. Дверь в комнату мужчин оказалась приоткрытой, оттуда доносилось сонное сопение. Кеннету было неловко лезть в спальню к этим троим, но дело есть дело, тем более что именно они больше всего заинтересованы в его удачном исходе. Он уже протянул руку, чтобы толкнуть дверь, как та сама распахнулась, и за ней обнаружился Сэндклиф в одних штанах, с мечом в руке.

— Так и знал, что это ты, — сказал он вполголоса, облегченно вздохнув. — С добрым утром, Кеннет.

— С добрым утром, Сэнди, — с трудом выдавил чародей.

Сэндклиф усмехнулся, взглянув на ошарашенное лицо колдуна, отошел к кровати, на которой спали Кэтрин и Мартин, быстро закрыл спину девушки одеялом, аккуратно подоткнув его, подобрал валявшиеся на полу рубаху, куртку и сапоги, вышел из комнаты и бесшумно закрыл за собой дверь. Потом мягко, но настойчиво вытолкал Кеннета в его комнату, и стал одеваться.

— Почему не открыл, когда я стучал? Спал, охранник? — спросил чародей.

— Штаны искал. Стук меня сразу разбудил, а щеколдой ты так гремел, что только глухой бы не услышал. Или протра... кхм, не спавшие всю ночь детишки, — закончивший одеваться капитан с усмешкой смотрел на колдуна.

— А ты ночью отсыпался? — с подозрительной наивностью полюбопытствовал Кеннет.

— Магистр, я вас не узнаю. Как вы можете позволять себе такие вопросы? Надеюсь, моя высокородная супруга будет избавлена от проявлений вашего болезненного любопытства?

Чародей рассмеялся.

— Пойдемте, капитан. У нас много дел, но после обеда мне потребуются услуги вашего друга, поскольку в лошадях вы вряд ли разбираетесь. Так что сможете отоспаться.

Когда все необходимые закупки были сделаны, Сэндклиф отдал распоряжение своему помощнику ждать их в Андовере через два месяца. Чтобы корабль не простаивал зря, а команда не маялась от безделья, капитан разрешил совершать короткие рейсы вдоль побережья Континента, ежели найдутся заинтересованные клиенты. В случае удачи троица собиралась с помощью Чаши сразу переместиться в замок Хагена и рассчитаться со злобным колдуном. Если же волшебная вещица ускользнет от них, придется возвращаться обратно через болота или по тракту. О том, что им делать дальше в случае неудачи, думать никому не хотелось.

XII

Путешественники выехали рано утром, затемно. До границы лесного края было три дня пути. Стоял первый месяц весны, и в теплом климате Стонтора деревья уже оделись листвой, а трава вдоль дороги пестрела цветами. Погода с каждым днем улучшалась, хотя весенние ливни периодически "радовали" путников.

Лошадей продали в деревеньке, расположившейся неподалеку от края топей, там же в последний раз заночевали под крышей. Утром четвертого дня вошли в лес. БОльшую часть поклажи тащили на себе мужчины. Мартин, обладавший медвежьей силой, хотел полностью освободить Кэтрин, но та упрямо закинула на спину небольшую котомку с личными вещами и одеждой.

Кеннет, благодаря магическим вещичкам, разрешенным для использования на Континенте, оказался весьма полезным членом их маленькой группы. У него имелась серебряная монета, за пару секунд очищавшая налитую в котелок болотную воду и делавшая ее пригодной для питья. Была и специальная трещетка, издававшая неслышный людям звук, прекрасно отпугивающий змей. Мартин поинтересовался, нет ли волшебных приспособлений от москитов и пиявок, но Кеннет лишь отрицательно покачал головой и бросил молодому человеку баночку вонючей мази, которой они запаслись в Андовере. От пиявок и сырости в какой-то мере защищали кожаные штаны, кончавшиеся чуть ли не подмышками, и специальные болотные сапоги, голенища которых в развернутом состоянии поднимались выше середины бедра.

К полудню первого дня пешего пути они добрели до края болота. Простиравшаяся впереди топь на взгляд отвлеченного наблюдателя вызывала едва ли не восхищение. Из покрытой густой сочной растительностью воды подобно колоннам вздымались болотные кипарисы, высокие деревья с толстыми ржаво-бурыми стволами и широкими коническими кронами нежно-зеленого цвета. Нижние, мертвые, ветви старых кипарисов были увешаны серыми клоками, похожими на вату или пыльную паутину. Любопытная Кэтрин тут же сняла пушистый комок с росшего у самого берега дерева. Рассмотрев его поближе, она поняла, что это какое-то растение. Кеннет заметил ее интерес и небрежно упомянул стонторское название диковинки: "борода колдуна".

Болотные кипарисы росли в топи негусто, а между ними из воды там и тут торчали какие-то палки разной высоты и толщины.

— Это что за хрень из воды высовывается? — поинтересовался капитан. — Еще одна часть тела колдуна?

Мартин фыркнул, чародей поджал губы.

— Прости его, Кеннет, — примирительно попросила Кэтрин.

— Я не обиделся, как раз хотел сказать: местное население называет эти... штучки... "хреном моряка", — сказал колдун.

Мартин откровенно заржал, Кэтрин тоже не удержалась, даже Сэндклиф усмехнулся.

— На самом деле это корни кипарисов, если, конечно, кому-то интересно, — объяснил Кеннет, посмеиваясь.

Они стояли у кромки воды, не решаясь сделать первый шаг. Наконец Мартин сказал:

— Я бы не полез здесь. Давайте пройдем немного вправо.

Так и сделали. Через некоторое время молодой человек остановился и посмотрел в топь, будто оценивая.

— Кеннет, что там твои магические штуковины вещают насчет этого места?

Колдун достал из складок мантии несколько блестящих ажурных металлических вещиц и пару минут наблюдал за тем, как они качаются и трепещут у него на ладони.

— Если твое чутье не возражает, можно идти.

Они натянули болотные штаны, сапоги и полезли в воду. Так начался поход через топь.

Путники брели по воде, в самых мелких местах доходящей почти до коленей, в наиболее глубоких — поднимавшейся до пояса. Наверняка в болотах встречались участки, где она скрыла бы с головой и капитана, самого высокого из них, но Мартин с Кеннетом постоянно были начеку, время от времени останавливались и проверяли безопасность пути. Нередко приходилось обходить опасные и непроходимые места. Ходьба по воде отнимала много сил, движение затруднялось разнообразной болотной растительностью, плавающей на поверхности, и поднимающимися со дна корнями кипарисов. Те, что торчали из воды, идти не мешали, наоборот, за них можно было хвататься, как за опоры, а вот те, что скрывались в глубине, очень усложняли продвижение вперед. Кэтрин быстро поняла, почему у болотных сапог такие толстые подошвы.

Путешественники часто забредали в обширные "поля" странных растений. Розетки мясистых круглых листьев поддерживали на плаву вздутые пузырями черешки. Девушка задержалась, разглядывая их, потом увидела, что из одного пучка листьев торчит кисть крупных нежно-сиреневых цветов, каждый из которых украшен переливающимся разными оттенками пятном, напоминающим "глаз" на перьях павлиньего хвоста.

— Кэт, ты что там поймала? Лягушку на ужин? — капитан почти все время был не в духе.

Он вернулся назад подогнать застрявшую Кэтрин. Мартин и Кеннет остановились, поджидая их.

— Сэнди, смотри, — Кэтрин протянула ему сорванные цветы.

— Вот на эту дрянь я достаточно в своей жизни насмотрелся. Как-то чуть не попался из-за нее таможенникам.

Девушка вопросительно взглянула на капитана.

— Кэт, это "водяная зараза". Разрастается в стоячей воде в теплых странах, бывает, все устье рек с медленным течением затягивает. Если б не эти цветочки, мы с удобством могли бы плыть здесь на лодке. Но я даже предлагать не стал, уверен был: тут все "заразой" поросло.

— Да, ты прав, Сэнди, — сказал Кеннет. — Я не заговорил о лодке по этой же причине.

— А что за история с таможней? — поинтересовался Мартин.

— Ничего интересного, — по обыкновению отмахнулся Сэндклиф. — Переправляли кой-какой товар с корабля на берег на лодках, а устье речки, по которой должны были подняться до условленного места, полностью забила "водяная зараза". Мы там влипли как мухи в меду. Таможенники взяли почти всех тепленькими. Мне и еще нескольким ребятам с трудом удалось уйти. Я уже решил: каторги не миновать, надеялся только, что отправят на невольничий рынок, а какая-нибудь бабенка польстится и купит для спальни.

— Вот так идея! — развеселился Мартин. — Когда поедем в Алтон навещать родственников, выдадим тебя за невольника Кэти.

Сэндклиф усмехнулся и промолчал, но девушке идея пришлась не по вкусу.

— Нет уж, Марти. Когда и если отправимся в Алтон, я сама решу, в каком качестве поедет Сэнди. — Она взглянула на капитана. — От статуса раба я тебя избавлю.

Тот лишь пожал плечами. Кэт, конечно, добрая девочка, но ему, по большому счету, все равно. Он и так у нее как на привязи.

Путешествие с каждым днем становилось все более трудным. Брести по воде было тяжело, это отнимало много сил, а полноценно отдохнуть ночью получалось далеко не всегда. Они радовались, если на пути попадался хоть небольшой островок, участок твердой каменистой земли, поднимавшийся над поверхностью воды. Чаще приходилось устраиваться на ночлег прямо в топи. Мартин с Сэндклифом рубили одно или два дерева, и путники кое-как размещались на поваленых стволах. Однажды набрели на огромный старый кипарис, в стволе которого зияло немалых размеров дупло. Выгнав оттуда с помощью огня многочисленную живность: многоножек, ящериц, жаб, жуков и прочих неприятных обитателей, разместили там девушку, мужчины переночевали на ветвях. Питались путешественники захваченными с собой вяленым мясом, сушеными фруктами и сухарями. Благодаря Кеннету проблем с водой не возникало.

Поначалу Кэтрин интересовалась тем, что видит, но постепенно силы убывали, и уже через несколько дней пути она просто понуро брела вперед. Капитан приглядывал за девушкой, но с ней почти не разговаривал. Сэндклиф вообще предпочитал отмалчиваться, хотя временами, когда идти было особенно тяжело, мог чуть ли не часами бубнить себе под нос морские ругательства. Он злился, что из-за него возлюбленной и другу приходится так несладко, и, чтобы поменьше показывать им свое раздражение, старался не раскрывать рта. Зато по вечерам, когда они останавливались для ночевки, он делал все, дабы облегчить Кэтрин жизнь. Помогал ей стащить сапоги и штаны, укладывал, укутывал, утешал, если она сильно уставала. Мартин только диву давался, глядя, как его друг возится с их подругой, будто нежная мамаша с долгожданным первенцем. Его самого смущало присутствие Кеннета, а Сэнди, похоже, абсолютно не волновали любопытные взгляды чародея, которые тот не очень-то пытался скрывать. Капитан мог подолгу сидеть вечером рядом с Кэтрин, почти не отрываясь от ее губ или шепча что-то на ухо. Девушка от этого просто расцветала, и потом сама отправлялась одарить Мартина парой поцелуев.

Кэтрин, к радости и удивлению своих спутников, неплохо переносила дорогу и ни разу не пожаловалась. Со своей котомкой она так и не рассталась, заявив, что у Мартина хватает поклажи. Девушка иногда немного отставала от мужчин, но без труда догоняла, когда они останавливались подождать ее. Отец чуть ли не с детства учил Кэтрин владеть мечом и ездить на лошади, физически она была хорошо развита, так что пешее путешествие оказалось ей вполне по силам. Она заранее приказала себе не обращать внимания на неудобства, и все шло хорошо до того момента, как на ее теле обнаружилась первая пиявка. Склизкие червеобразные твари вызывали у девушки невероятное отвращение, поэтому, увидев одну из них у себя на руке, она завизжала так, что мужчины чуть в воду не попадали. Сэндклиф с Мартином тут же оказались рядом.

— Кэти, что... — начал было молодой человек.

Кэтрин вцепилась в него одной рукой, бешено тряся другой, к которой присосалась пиявка.

— Снимите это с меня! Скорее!

Капитан поймал ее руку и быстро оторвал мерзкое создание. Из ранки текла кровь.

— Кэт, это всего лишь пиявка, успокойся. Ты, наверное, подцепила ее, когда мы пробирались через камышовые заросли. Эти твари иногда залезают на траву и кусты и падают оттуда за шиворот.

Подобные сведения ничуть не обрадовали девушку. Она стала сдирать с себя рубаху.

— Сэнди, посмотри, вдруг где-нибудь еще сидят. Сними их скорее!

— Зачем я тебе сказал? — пробурчал под нос капитан, загораживая подругу от Кеннета, который и сам уже отвернулся.

Друзья не без удовольствия осмотрели Кэтрин, но больше пиявок не обнаружили. Она тут же оделась. Тогда к ним подошел чародей.

— Кэтрин, я понимаю, это неприятно, сам не люблю червей и похожих на них созданий. Но на болоте они — неизбежное зло. Давай договоримся: в течение дня ты о здешней живности не думаешь и не заглядываешь к себе под одежду. Пусть Мартин и Сэнди осматривают тебя по вечерам и снимают пиявок, если найдут. Тебе во время этой процедуры рекомендую закрывать глаза.

— Да, Кеннет, прости за крики.

Колдун кивнул, и они двинулись дальше.

Кэтрин после того случая каждый день стоически терпела до вечера, стараясь не прислушиваться к ощущениям под одеждой, и когда мужчины ее осматривали, действительно зажмуривалась. Мартин и капитан с раздражением наблюдали, как на теле их возлюбленной вместо следов от поцелуев появляются отметины от присосашихся пиявок.

Путники шли через топь почти три недели. Кэтрин и чародей как-то умудрялись сохранять человеческий вид, а заросшие и грязные Сэндклиф и особенно "медведь" Мартин походили на лешаков. Девушка поначалу пыталась уговорить их следить за собой, но они только ржали в ответ.

— Не надейся, Кэт, — заявил капитан. — Нас так москиты не кусают.

— От москитов мазь есть.

— Вот и мажься этой пакостью, — фыркнул Мартин. — Я не могу ею пользоваться, она чутье отбивает.

Кэтрин пришлось оставить их в покое.

Наконец, они выбрались на сушу. Это еще не был край топи, до него оставалось дня четыре пути. Путешественники достигли невысокой каменной гряды, протянувшейся на полтора десятка миль вдоль северного берега болота. Пребывание на твердой сухой земле радовало необычайно. Еще больше они воодушевились, обнаружив среди скал небольшое чистое озеро, вода в котором уже успела прогреться.

Мужчины галантно отправили Кэтрин купаться первой, а сами разбили лагерь. Было чуть заполдень, но они решили устроить себе небольшой отдых, и тронуться дальше только утром. Кеннет отошел ненадолго, и вернулся с тушей косули. Друзья догадались, что колдун использовал для охоты какое-то магическое приспособление, ибо оружия он не носил, но уточнять не стали. Когда Кэтрин пришла с озера, чистенькая и свеженькая, над костром уже истекало соком жаркое. Путешественники, соскучившиеся по нормальной горячей еде, глотали слюнки.

Надо сказать, троица соскучилась еще и по сексу. В болоте заниматься этим не было ни сил, не желания, да и ночевали обычно все вчетвером, чуть ли не вповалку. Сэндклиф и Мартин, увидев выкупавшуюся девушку, переодевшуюся в чистую одежду, без уродливых болотных штанов и сапог, просто впились в нее глазами. Кэтрин их голодные взгляды будоражили и были приятны. Если б не чародей, она бы даже не стала ждать, пока мужчины искупаются. Грязные, заросшие, после нескольких недель воздержания, как бы они на нее накинулись... При мысли об этом она покраснела и опустила голову, чтобы поменьше заводить своих мужей. Но Марти все прекрасно почуял. Сэнди тоже не дурак, понял, какие мысли вогнали ее в краску. Друзья переглянулись и поспешили уйти. Да, если б не колдун...

Кэтрин помаялась немного у костра, попросила Кеннета высушить ей волосы, потом не выдержала и, сказав, что пойдет встречать мужчин, отправилась к озеру. Она осторожно подобралась к берегу, прячась за гранитными валунами, в беспорядке разбросанными вокруг почти круглого водоема. Девушка не хотела, чтобы Мартин и капитан сразу ее заметили. Притаившись в укрытии, она услыхала плеск воды и смех. Кэтрин пригнулась и осторожно выглянула из-за каменной глыбы. Эти двое, похоже, закончили с мытьем и теперь просто дурачились, совершенно забыв о ней, бултыхались в озере и ржали, пытаясь в шутку утопить друг друга. Как мальчишки. Девушка не могла оторвать от них взгляда, любовалась своими мужчинами и невероятно радовалась их дружбе. Ей повезло не встать между ними, а, наоборот, сблизить еще больше. Душу и тело Кэтрин пронзило болезненно острое ощущение любви к ним обоим, такое сильное, что на глаза навернулись слезы.

— Эй, Кэти! — раздался с озера оклик Мартина. — Где ты прячешься? Иди к нам!

Учуял. Девушка глубоко вздохнула, приходя в себя и не желая показывать свое волнение. Только она поднялась на ноги, как из-за камня выглянул Мартин.

— Ты еще не разделась? — разочарованно протянул он.

Кэтрин не успела ничего ответить, как послышался голос капитана:

— Марти, не болтай с ней, просто тащи сюда. Мы должны ублажить Кэт, пока колдун не сожрал все мясо.

Мартин подошел к ней и принялся помогать раздеваться. У него стояло так, что в голове у Кэтрин невольно промелькнуло: "Сюда можно котелок с водой вешать, не то что пустой." Она не могла оторвать взгляда от низа его живота. Мартин тоже больше смотрел на нее, чем на застежки и завязки, поэтому дело продвигалось медленно. Ни один из них не заметил, как рядом оказался Сэндклиф.

— Ох, как же вы копаетесь! — он приблизился к Кэтрин, обнял одной рукой и стал целовать в шею. — Я бы просто сорвал с тебя эти тряпки, — выдохнул ей в ухо, — но сундука с запасной одеждой у нас нет.

С мокрых волос капитана капала вода и стекала Кэтрин за шиворот. Капли казались обжигающе-холодными. Девушка чувствовала, как губы Сэнди с силой впиваются в кожу. Он любит оставлять следы. Ослабевшие пальцы с трудом расстегивали штаны, а об ее руки терлись уже два окаменевших члена. В голове совершенно помутилось, но от одежды освободиться все же удалось. А дальше два "лешака" ублажили свою подругу так, что, когда все кончилось, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Одеваться сил тоже не было, поэтому ей пришлось выслушивать бурчание по поводу того, как не повезло ее мужчинам: она, мол, сама не только раздеться, но и одеться не может.

Побрели назад, к костру, причем Кэтрин сначала тащил Мартин, потом она повисла на плече у Сэнди. Почти у самого лагеря капитану все же удалось поставить ее на ноги.

— Кэт, дальше своим ходом. Перед старичком неловко.

— Как будто он не догадывается, чем мы занимались!

— Догадывается, конечно, — сказал Мартин, — но пребывает в уверенности, что мы любили тебя почтительно, нежно и по очереди, а не отодрали, как шлюху в припортовом борделе.

— Да ему-то что за дело? — рассмеялась девушка. — Главное — я довольна.

— Мы с Марти печемся о своей репутации. Ты в его глазах всегда будешь выше подозрений.

— Сэнди, не смеши, иначе я точно иди не смогу.

Кеннет честно дождался их с обедом, приподняв тушу повыше над огнем, чтобы мясо не горело и не сохло. Он, конечно, не преминул окинуть троицу ехидным взглядом, но ничего не сказал. Кэтрин запоздало сообразила, что чародей остался без купания и стала сожалеть, но он успокоил ее, сказав, что предпочитает совершать водные процедуры ближе к вечеру.

— И еще, молодые люди. У меня есть кой-какое приспособление для стирки и сушки одежды, но я не имею права использовать его на Континенте в присутствии не-колдунов. Поэтому я просил бы вас не появляться на берегу до завтрашнего утра. Сам я заночую у озера. Дров здесь достаточно, костер разжечь — не проблема. Если желаете, могу и ваши вещички постирать.

Кэтрин чуть не кинулась обнимать пожилого чародея. Ей очень хотелось провести ночь со своими мужчинами без свидетелей, да и предложение со стиркой оказалось очень своевременным. Мартин и Сэндклиф тоже рассыпались в благодарностях.

На следующее утро путешественники вновь двинулись в путь. Каменная гряда, которую им предстояло пересечь, оказалась пологой и невысокой, после трех недель хода по воде это была приятная прогулка, занявшая всего два дня неспешного пути. Потом снова пришлось лезть в топь. Общение с пиявками и москитами продолжалось еще двое суток, а на третье утро путники, наконец, выбрались на невысокий берег, поросший раскидистыми деревьями, похожими на знакомые ивы. До цели путешествия оставалось несколько дней пути. Сначала нужно пересечь перемычку, отделяющую болото Сизого Демона от центральных топей, потом еще несколько дней по воде и... Кеннет был уверен: никто из искателей Чаши не последовал их примеру и не пошел по бездорожью. А это означало преимущество хотя бы в неделю, что не могло не радовать.

Выйдя из топи, путешественники устроили привал, дабы снять болотную одежду и подкрепиться. Чистой воды поблизости не было, поэтому привести себя в порядок не получилось. Немного отдохнув, двинулись дальше и вскоре вышли на проезжую дорогу, тянущуюся в нужном направлении. Солнце клонилось к закату, когда они услышали позади конский топот. Остановились, решив пропустить всадников. Через несколько минут показалась группа из пяти человек, которые, увидев путников, придержали коней.

— Молодые люди, не возражаете, если я отвечу на вопросы местных жителей? — спросил Кеннет.

Возражений не последовало.

Кэтрин с интересом разглядывала приближающихся всадников. Четверо очень походят на солдат замковой стражи, пятый, едущий чуть впереди, скорее всего, их лорд. Высокий широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, с коротко стрижеными русыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Девушка, несколько забывшись, не отрывала от него взгляда. Не совсем в ее вкусе, но хорош, что душой кривить. Так приятно посмотреть на прилично одетого, чисто выбритого мужчину после почти месяца в топях с двумя не желающими за собой следить "лешаками" и старцем. Просто небольшое разнообразие, лакомство для глаз, не более. На самом деле незнакомец и рядом не стоял с Марти и Сэнди, когда они отмыты, побриты и нормально одеты (еще лучше — раздеты, а этого без одежды и видеть не хочется).

Всадник, почти поравнявшийся с путешественниками, почувствовал взгляд Кэтрин и поехал еще медленнее, рассматривая маленькую группу. Старик, два охранника и девчонка, все грязные, будто только из топи вылезли. Похоже, так оно и есть. А девчонка очень даже ничего. Милое личико, глаза зеленые, чуть улыбнулась, и на щеках тут же появились ямочки. Недурна, наверное, особенно если отмыть и одеть в платье со всякими вырезами-разрезами. А эти двое: охранники или ее братья? Надо же, как зыркнули, даже смешно. Может, с одним из них она и спит, а второй что так разволновался?

Мартину стонторский лорд (он не сомневался, что во главе конников едет дворянин) очень не понравился. Кэти уж слишком глазеет на него, чего нашла, непонятно. И он с нее глаз не сводит. Неужели такой знаток — разглядел красотку под грязным мужским тряпьем? Хорошо, хоть желанием пока не запахло.

Сэндклиф забеспокоился, даже не глядя на друга. Мужик слишком пялится на Кэт, и она на него загляделась. Еще бы, как раз в ее вкусе. Сложен как надо, морда наглая. Волосы только коротковаты, она любит подлиннее, поначалу даже запрещала ему постричься, пришлось мучиться, пока не привык.

— Здравствуйте, господин, — поприветствовал тем временем Кеннет лорда, вызвавшего столь противоречивые чувства у троицы. — Смею надеяться, мы не нарушаем ваших границ?

— Нет, не нарушаете. Этой дорогой вольны пользоваться любые путники, пошлину с них никто не потребует. — Всадник говорил надменно, нехотя переведя взгляд с девушки на колдуна. — Но, раз уж вы забрели в мои владения, хотелось бы знать, кто вы и что здесь делаете.

— Мое имя Кеннет, я ученый. Не первый раз навещаю княжество, здешние болота для меня просто кладезь...

— Хм, ученый, эти двое — охранники, — пренебрежительный кивок в сторону Мартина и капитана. — И что же в такой компании делает женщина?

— Это моя ученица, господин. Она молода, но умна и подает большие надежды.

— Как тебя зовут? — всадник обратился непосредственно к девушке.

— Кэтрин, мой лорд.

— Алтонская дворянка? — в голосе прозвучала явная заинтересованность.

— О, нет. Я из Алтона, но мой отец всего лишь писарь в столичном архиве.

— Не лгите, моя леди, — всадник спешился и подошел к Кэтрин. — Я провел в вашей стране немало времени. У вас выговор высокородной особы.

— А что вам за дело до ее происхождения, сударь? — не выдержал Мартин.

— Какие ретивые у вас охранники! — усмехнулся стонторец, по-прежнему глядя только на девушку. — Я никого не хотел обидеть или напугать, моя леди. И простите мою невежливость, я не представился. Меня зовут барон Элгин, хозяин здешних земель.

Он чуть поклонился Кэтрин.

— Вы никого не напугали, барон — огрызнулся Мартин. — И раз уж вы такой знаток алтонских диалектов, то что ж не выясняете мое родовое имя?

Барон, наконец, удостоил беглого взгляда потомка Дэйлов. Элгин расслышал его произношение, но решил подразнить парня.

— Неужели вы тоже дворянин, молодой человек? По вашему виду не скажешь.

— При чем тут вид, вы же родословную составляете на слух, — недобро усмехнулся Сэндклиф.

— И он говорит мне, что ты-то точно родился и вырос не в замке, хотя тоже из Алтона.

Кеннет хотел вмешаться, но Кэтрин его опередила.

— Нам очень приятно с вами познакомиться, мой лорд. Но я действительно не из дворян. — Девушке хотелось поскорее отделаться от навязчивого и любопытного барона, цеплявшегося к ее мужчинам. Он уже совершенно не казался привлекательным. Тут ей в голову пришла удачная мысль. — Вернее, мой отец был благородным, а мать... — Она замялась. — Я с младенчества воспитывалась в замке, но потом родитель женился, и меня отослали прочь. К счастью, моего образования хватило, чтобы стать ученицей магистра Кеннета.

Барон смотрел на девушку с интересом, к которому примешивалось недоверие.

— Моя леди, я заинтригован. Мне бы очень хотелось узнать о вас побольше. Возможно вы, магистр, — обратился он к Кеннету, — согласитесь принять приглашение и переночуете в моем замке?

Колдун мельком взглянул на Мартина и Сэндклифа. Урожденный лорд Дэйл по-прежнему ничего подозрительного не чуял. Ему не хотелось пользоваться гостеприимством этого надутого барона, но Кэти гораздо лучше отдохнет ночью в замке, чем на земле в лесу. И они так давно не проводили ночь втроем в нормальной постели... Он чуть заметно кивнул чародею.

Капитану шестое чувство твердило: не надо лезть в гости к этому пускающему слюни от Кэт му...ку. Но Марти не беспокоится, а их подруга будет рада провести ночь под крышей. Правда, спать ей много не придется, они с медведем об этом позаботятся. А предчувствие... Да это, пожалуй, просто ревность. Он тоже кивнул. Кеннет в напыщенных выражениях тут же выразил свое согласие и благодарность барону Элгину. Тот вежливо поклонился.

— Я и мои люди поедем вперед. Доберусь до замка и вышлю вам навстречу карету.

По дороге путники успели обсудить барона и его гостеприимство. Кэтрин, слушая своих мужчин, подозревала, что Элгину сильно икается. Кеннет, как и она сама, был настроен миролюбиво.

— Зря вы так, молодые люди, — он укоризненно взглянул на Мартина и капитана. — Не представляете, как тоскливо жить в таком уединении. Тут каждый путник становится дорогим гостем, ибо помогает скоротать вечерок за приятной беседой.

— А хорошенькая путешественница согреет постель, в которой перебывали все давно надоевшие служанки, не говоря уж о жене.

— Сэнди, ты что, ревнуешь? — рассмеялась Кэтрин.

— Я с самого начала предупреждал тебя, Кэт: пока ты с нами, других у тебя не будет. Думаешь, никто не заметил как вы с ним друг на друга пялились?

Мартину с Кеннетом тоже стало смешно, капитан угрюмо зыркнул на своих спутников и спросил:

— Неужели ты ничего не почуял, Марти?

— Нет, ничего. Иначе не согласился бы на его приглашение.

— Сэнди, если б ты хоть через день мыл лицо и пару раз побрился, пока мы шли через топь, вид барона не доставил бы мне такого удовольствия, — дразнилась Кэтрин.

— Кэт, твое кокетство начинает раздражать. Тебе же нравится, как мы выглядим, ты от этого заводишься. Я помню твой взгляд...

Тут Мартин ощутимо ткнул друга локтем в бок, и Сэндклиф замолчал, покосившись на чародея. Тот пристально уставился в сгустившиеся за окном сумерки.

Путники прибыли в замок, когда уже стемнело. Мартин и Кэтрин подивились на необычное сооружение. Насколько им удалось разглядеть в тусклом свете факелов, наружные укрепленные стены жилища барона были сложены из камня, а большинство внутренних построек — из бревен. Путешественники вышли из кареты, во дворе их встречал сам хозяин. Он препоручил мужчин дворецкому, а сам любезно проводил Кэтрин в ее комнату. Девушка осталась довольна всем, особенно размерами кровати. Понравилось ей и платье, аккуратно разложенное на ней. У нее не было с собой женской одежды, а сидеть в гостях за ужином в чистых, но потертых штанах и мятой рубахе было неловко.

Элгин приставил к гостье служанку, которая тут же отвела девушку в купальню. Кэтрин с наслаждением поплескалась в теплой воде, не подозревая, что хозяин видел всю процедуру ее омовения через специальный глазок. Зато Мартин, встретившись с бароном за столом, отчетливо учуял целый букет нежелательных запахов. Правая рука у мужика, должно быть, сильно устала. А ведь Сэнди предупреждал... Надо было полагаться не на дурацкое чутье, а на старые добрые мужские инстинкты, его друга они не подвели. Кэтрин, конечно же, ни о чем не подозревала. Она была весела и с удовольствием поглядывала на чисто выбритых Мартина и Сэндклифа. И, судя по запаху, желала только их.

Беседу за столом вели главным образом Элгин и Кеннет. Барон подчеркнуто избегал всякого общения с капитаном, а Мартин так односложно отвечал на вопросы хозяина, что тот вскоре перестал к нему обращаться. Кэтрин, разыгрывавшая скромную ученицу магистра, тоже предпочитала отмалчиваться. Кеннет видел, как накаляется с каждой минутой атмосфера в любовном квадрате, поэтому старался отвечать и за девушку, и за себя, разливаясь соловьем. Ему это было не трудно и очень приятно. Сэндклиф и Мартин откланялись сразу по окончании ужина, Кэтрин поднялась из-за стола чуть погодя. Барон, которому ужасно надоел старый болтун, поспешил встать, дабы проводить гостью. Девушка отнекивалась, но он настоял. У двери ее комнаты они остановились попрощаться на ночь.

— Вы позволите войти, моя леди? — Элгин решил выразить свои намерения предельно ясно.

— Нет, барон, — Кэтрин тоже не сочла нужным прибегать к витиеватым вежливым фразам.

— Почему? Разве я вам не нравлюсь? Ваши взгляды на дороге обжигали.

— Как жаль, что я ввела вас в заблуждение. Мне приятно было посмотреть на вас, не более.

— Но вы же не девственница, я уверен. Вам нечего терять. Я очарован вами, жены у меня нет, кто знает, как все может повернуться? Если вы рассказали о себе правду, мое предложение — отличная возможность для вас обрести надежную гавань в этой жизни.

— Как любезно и романтично, барон, обсуждать вопрос моей девственности! Спасибо и за туманный намек на матримониальные планы, но меня это не интересует. Спокойной ночи.

— У тебя кто-то есть? — разозлился Элгин. — С кем из этих двоих... охранников... ты спишь?

Как она смеет так себя вести? Столь легко от него еще ни одна не отделалась. Сдавались и чистокровные дворянки княжеского рода. А эта маленькая потаскушка, которую он подобрал на проезжей дороге, ломается!

— Это не ваше дело.

— Мое-не мое, ответить придется.

Он прижал ее к стене у двери и попытался поцеловать. Девушка молча вырывалась. Вдруг послышался чей-то свист, выражающий глубокое удивление. Элгин обернулся, немного ослабив хватку, и Кэтрин с трудом удалось выглянуть из-за его плеча. За спиной хозяина стоял Сэндклиф, на лице его сияла наглая пиратская ухмылка.

— Почему вы не предупредили, барон, что ваше гостеприимство не бесплатно, и вы предпочитаете получать натурой?

— Ты что здесь делаешь? — чуть не задохнулся Элгин. — А ну, пшел отсюда!

— Я телохранитель. — Ухмылка стала еще и похабной. — Так что здесь я выполняю свои непосредственные обязанности. Леди сама решает, с кем спать.

Кэтрин, наконец, удалось высвободиться из объятий барона. Она взялась за ручку двери, чтобы войти в комнату, но та выскользнула у нее из-под руки. Дверь распахнулась. На пороге стоял улыбающийся во весь рот Мартин, на котором из одежды оставались только сильно сползшие вниз штаны. За время путешествия он несколько отощал, пришлось даже проколоть дополнительные дырочки в ремне. Сейчас этого полезного приспособления на нем не было. Элгин с отвисшей челюстью уставился на широченные плечи и волосатую грудь парня, тщательно избегая смотреть ему ниже пояса, где непонятно на чем (вернее, понятно) держались штаны.

— На сегодняшнюю ночь выбор леди сделан, — заявил молодой человек, беря Кэтрин за руку и втаскивая в комнату. — Сэнди, не мнись в коридоре. Ты же знаешь, хозяйка не любит ждать. Барон, приношу извинения, но третий, как известно, лишний.

Элгин, побагровевший от ярости, молча повернулся и кинулся прочь. Капитан вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Мартин, упав на кровать, ржал во весь голос. Кэтрин тоже разбирал смех, но, с другой стороны, она чувствовала себя виноватой. Сэнди оказался прав в своих подозрениях. Впрочем, капитан и сам не замедлил высказаться.

— Ну, что я тебе говорил, Кэт? Мне с первого взгляда не понравилась морда этого барона. К чему было расточать ему улыбки? Оставить бы тебя за это без сладкого, да медведя жалко. У него штаны вот-вот разорвет.

— За своей ширинкой приглядывай! — крикнул Мартин с кровати.

— У меня все в порядке.

— Сэнди, прости, пожалуйста. И ты, Марти. Я не думала, что Элгин окажется таким... А как вы узнали, где моя комната?

— Медведь нашел по запаху, я пришел за вами от столовой. Сидел неподалеку в коридоре в оконной нише.

— Оконные ниши ты любишь, — улыбнулась Кэтрин. — Здесь тоже были бордовые занавеси до пола?

— Следила за мной в гостинице? Я как чувствовал, — капитан расплылся в довольной улыбке.

— Поэтому и не дал служанке того, что она хотела? — спросила девушка.

— Ты наверняка слышала, почему не дал. Я сказал ей правду. Ничего бы не изменилось, если б ты за мной не пошла.

Кэтрин двинулась к нему, но он взялся за ручку двери. Мартина поразило выражение лица девушки, с которым она смотрела на Сэндклифа. В ее взгляде было вожделение, но вожделение какого-то высшего порядка. Она хотела не только тело Сэнди, но и душу, жизнь, хотела его детей. Капитан тоже заметил ее взгляд, как будто испугался и свел все к шутке.

— Теперь я тебя подразню, Кэт, — улыбнулся он. — Схожу к Кеннету, надо его предупредить.

— Поосторожней там, Сэнди, — Мартин приподнялся на локте.

После того, что он прочел на лице подруги, ему стало понятно: она не переживет, если с капитаном что-нибудь случится. А сам он не сможет без Кэти. К добру ли, к худу, их троица повязана накрепко.

— Ладно. Если что, позову на помощь. И не тревожься, Кэт, — он видел ее страх за него, и поспешил успокоить. — Мое дурное предчувствие исчезло.

Капитан вышел, Мартин встал и запер дверь изнутри. Кэтрин тут же повисла на нем, осыпая поцелуями лицо. Он много бы дал, чтобы видеть, как она при этом выглядит. Так же, как когда смотрит на Сэнди?

— Итак, моя леди? Приступим к обещанному десерту? — он уложил девушку на кровать.

Она неуверенно предложила дождаться Сэнди, он для вида согласился, но тут же стал раздевать ее, попутно целуя и лаская. Когда раздался стук в дверь, парочке было не до того. Мартин впустил друга, после того как поспешная сумасшедшая близость осталась позади.

— Колдун дал мне вот это. — Капитан достал из кармана маленький резной деревянный цилиндр, не толще и не длиннее среднего пальца руки. — Сказал, если кто-то попробует войти, мы тут же проснемся.

— Спасибо ему. — Мартин был серьезен. — Расскажи-ка мне, Сэнди, почему ты не трахнул служанку в Андовере?

— А ты не догадываешься?

— Почему ты все время юлишь и уходишь от ответа, когда я спрашиваю о чем-то, связанном с Кэти?

— Марти, оставь его в покое, что прицепился?

— Раз мы живем вторем, у нас не должно быть тайн друг от друга.

— Да какие тайны? Я просто не хочу изменять Кэт. Неужели не понятно?

— Так и сказал служанке?

— Я сказал ей, что у меня есть жена, которую я люблю, — Сэндклиф смотрел Мартину в глаза.

— Жена? С каких это пор? А я при вас кто?

— Марти, родной, успокойся! — не выдержала Кэтрин. — Ты тоже мой муж. Вас у меня двое, вот и все. Не заставляйте выбирать, все равно не смогу.

Она переводила взгляд с одного на другого. Ее глаза были счастливыми и одновременно полными слез.

— Простите, — пробормотал Мартин, не глядя на девушку и капитана. — Не знаю, что на меня нашло.

— Да ладно, Марти, бывает, — пробурчал Сэндклиф. — Я могу уйти спать к себе...

— Нет! — воскликнули Кэтрин и Мартин почти одновременно.

— Никуда ты не пойдешь, сегодня будет наша первая брачная ночь, — заявила Кэтрин.

Мужчины переглянулись с удивленными улыбками.

— Кэти, у меня даже кольца нет, чтобы тебе подарить. Сэнди, у тебя, конечно, тоже?

— Конечно.

— Не нужно мне от вас никаких колец, подАрите, когда выберемся отсюда и освободимся от Хагена. Я лишь прошу вас согласиться стать моими мужьями. И обещаю быть вашей женой. И еще, постарайтесь никогда не ссориться между собой. Согласны?

Они кивнули, серьезно глядя на нее.

Потом капитан разделся, сел на кровать и обнял Кэтрин. Девушка высвободила руку и привлекла к себе Мартина. В эту ночь мужья любили свою жену с особенной нежностью. Уснули далеко за полночь, мужчины обнимали Кэтрин, и их руки соприкасались на ее обнаженном теле.

XIII

Барон Элгин был в бешенстве. Он любил женщин и привык пользоваться у них успехом. Его любовные приключения, как правило, проходили гладко, хотя несколько раз пришлось столкнуться с разгневанными мужьями и женихами. Раньше те всегда оставались в дураках. Но сегодня... Мало того, что зеленоглазая потаскушка ускользнула у него меж пальцев, так над ним еще посмеялись ее трахальщики. Парень помоложе хоть дворянин, а второй — быдло подзаборное. И наглый, как кот княгини Фионы. Барон грохнул кулаком по прикроватному столику, тот разлетелся на досочки.

А девчонка хороша... Он прекрасно рассмотрел ее, пока она купалась. Заодно, пользуясь случаем, сбросил лишнее напряжение. Давно новенькую не имел, все остальные приелись уже. Рассчитывал как следует ублажить ее ночью... Барон длинно выругался. Нет, он не потерпит поражения от каких-то голодранцев. Пусть выговор у девицы с парнем и высокородный, настоящие алтонские дворяне не станут барахтаться в здешних болотах. Он на этих аристократов достаточно полюбовался на их родине. Кичатся своими кровями сверх всякой меры. Может, этот волосатый — всего лишь ублюдок какого-нибудь блудливого дворянчика. А уж его дружок... От воспоминания о наглой улыбке Сэндклифа у барона аж скулы свело. Можно прижать путешественничков прямо сейчас, здесь, в замке, но зачем выставлять себя в невыгодном свете перед вассалами и слугами? Хвала небесам, у него есть вариант получше.

Он вышел из спальни и направился в кабинет, где быстро написал короткое письмо. Потом вызвал слугу и приказал немедленно отправить послание с нарочным.

Путешественники покинули замок Элгина поздним утром. Ночью их никто не потревожил, и они решили не торопиться. Видно, барон понял свою ошибку и решил оставить их в покое. На глаза им он так и не показался. Дворецкий, приглашая гостей на завтрак, сообщил, что господину пришлось срочно уехать по делам, и он просит передать им пожелания доброго пути и всяческой удачи.

Кеннет, увидев своих спутников утром, подивился их счастливым лицам. На каменной гряде, вернувшись с озера, они тоже были довольными. Что ж, понятно, дело молодое, к тому же мужчины искренне увлечены девушкой, она — ими. Но сегодня... На них будто какое-то просветление снизошло. Выглядят, как влюбленные молодожены, даром что их трое.

— Кеннет, ты сейчас взглядом в нас дырки просверлишь, — сказал Сэндклиф, заметивший интерес колдуна. — Неужели Кэт умудрилась наставить нам засосов?

— Нет, просто уж очень необычно выглядите.

— Мы вчера поженились, — прощебетала Кэтрин.

Мартин с капитаном только ухмыльнулись на ее слова.

— Как это? — удивился чародей.

— Очень просто, — продолжила девушка. — Никто не может поженить нас троих, поэтому мы спросили друг друга, ответили "да", и все.

Колдун долго смотрел на их радостные лица, потом сказал:

— Совет вам да любовь. И счастья в тройном размере.

— Это наверняка сбудется, нам уже не первый раз желают! — расхохотались они.

Настроение у троицы было отличное. Они значительно опередили остальных искателей Чаши, и в успехе почти не сомневались, хотя предпочитали не говорить об этом, опасаясь спугнуть удачу. А как только удастся отделаться от Хагена, можно подумать и об устройстве жизни на Девяти островах.

Путешественники весь день шли на север, по направлению к болоту Сизого Демона. Кратчайший путь туда лежал по наезженной дороге, которая вела в небольшую деревушку, стоявшую на самом берегу топи. Это было удобно: можно переночевать на постоялом дворе перед последним трудным рывком.

Путники вышли к селению вечером, когда солнце почти село. Конечный отрезок дороги петлял по лесу, и под древесным пологом успели сгуститься сумерки, а на открытой местности оказалось достаточно светло. Деревня начиналась от самой опушки, задворки крайних домов выходили в лес. С десяток дворов располагались в два ряда по сторонам от дороги, гордо носившей здесь звание главной улицы. Трактир находился точно посередине селения.

Путешественники приблизились к постоялому двору в сопровождении стайки собак и мальчишек, держащихся на безопасном расстоянии. Навстречу вышел улыбающийся хозяин, видно, оповещенный о приближении гостей каким-то шустрым пацаненком. Он рассЫпался в любезностях, сообщив, что путники заходят к ним в деревню редко, поэтому им всегда рады. Потом замахал кому-то, обернувшись в полутемный зал. Оттуда появилась молоденькая девушка с подносом в руках, на котором стояло четыре кубка.

— Прошу вас, добрые люди, выпейте с дороги, прежде чем пройдете в комнаты. Попозже вечером, надеюсь, вы сможете развлечь нас рассказами о своем путешествии.

Все четверо с благодарностью взяли кубки и выпили приятный, необычно пахнущий напиток.

Мартин открыл глаза. Он лежал на кровати, глядя в низкий деревянный потолок из неструганых досок. Судя по освещению, была ночь, в комнате горела свеча. Где же он? На постоялом дворе? А почему не помнит, как добрался до комнаты?

Повернул голову, она взорвалась невероятной болью, и его тут же замутило. Закрыл глаза и замер, дожидаясь, когда пройдет приступ тошноты. Попробовал пошевелить руками и ногами, получилось, но конечности были как ватные. Вертеть головой больше не хотелось, и он окликнул Кэтрин, капитана, потом Кеннета. Никто не ответил. Нечего было и звать, ими здесь не пахнет. Чутье как-то ослабло, но это пройдет. Должно пройти. Хаген же говорил: никто не в силах лишить Мартина этого дара.

По-прежнему не открывая глаз, молодой человек осторожно ощупал себя, пытаясь прояснить хоть что-то. Куртка распахнута, рубаха на груди — тоже. Ого, не только расшнурована от ворота, но еще и разорвана до самого низа, ее теперь как куртку снимать можно. Руки стпустились ниже. Это что за?.. Штаны расстегнуты и приспущены. Кому понадобилось его хозяйство? Хорошо, если только хозяйство... Впрочем, если б интересовались задницей, наверняка не потрудились бы потом перевернуть на спину, да и штаны не стали бы натягивать до половины. А главное, никаких незнакомых ощущений пониже спины он не испытывал. Итак, он жив, руки-ноги шевелятся, яйца на месте и задница не тронута. Уже кое-что.

Он втянул носом воздух. Обоняние возвращалось. Пахло женщиной, и не одной. Принюхался, различая запахи. Дамочек здесь было, наверное, шестеро. Разного возраста, но ни одной старухи. И все хотели его. Вот те на! Этого ему еще не хватало. Он с ума сходит от тревоги за Кэти, а тут толпа озабоченных молодиц. Мартин чуть приоткрыл глаза, по-прежнему боясь двинуть головой. Нет, ничего нового. Ясно только, что он в деревянном строении. Кругом тихо, никаких звуков. Похоже, их угораздило серьезно влипнуть. Где же Кэти, Сэнди и колдун?

Он продолжал бы ломать голову и дальше, как вдруг услышал звяканье ключа в замке. Закрыл глаза и притворился спящим, дыша как можно глубже. Здесь, на Континенте, его дар просто бесценен. Говорят, колдуны умеют читать мысли, но в некоторых случаях запах вероломно выдает то, о чем думает человек.

Вошла женщина, молодая, наверное, его ровесница. Мужика хочет — аж страшно становится. Понятно, кто пошалил с его одеждой. Приблизилась к кровати, стоит молча. Разглядывает?

— Эй, ты спишь?

Голос испуганный и в то же время требовательный. Еще раз спасибо Урсуле, если б не медвежья сила, эти голодные бабы его затрахали б. А так посмотрим, кто кого. Только бы Кэти поняла правильно. Хотя, судя по той истории с Сэнди и служанкой, еще, пожалуй, заведется не в меру, если узнает. Ну, вот, теперь за плечо трясет. Нет бы рассолу принесла.

— Эй, просыпайся, выпей это.

Он тут же открыл глаза.

— Что выпить?

Над ним склонилась миловидная женщина лет двадцати пяти, темноволосая, с чувственным ртом. Одета как простолюдинка. В руках большая глиняная кружка с каким-то неприятно пахнущим темно-коричневым пойлом.

— Вот, пей, — поднесла кружку к его губам.

— Меня от этой дряни тут же вывернет. Я головы повернуть не могу, сразу тошно становится.

— Незачем тебе головой вертеть. Пей, полегчает.

— Полегчает или я неизвестно через сколько времени очнусь голый под каким-нибудь мужиком?

Она прыснула.

— Экой ты смешной! Никаким мужикам мы тебя не отдадим. Да кабы они тут были...

Она приложила кружку к его губам, он сделал глоток, потом другой. Напиток оказался не таким уж мерзким. Запах не очень, а вкус почти отсутствует. Мартин с жадностью выпил все до капли. Оказывается, его мучила жажда.

— Теперь полежи спокойненько, а после ублажишь меня.

— Да у меня сейчас и на нашу вторую Правительницу не встанет.

— Что за Правительница такая?

— Красотка, каких поискать, и не дура.

Женщина усмехнулась, ничего не сказала, присела на кровать и стала раздеваться. Мартин сам не заметил, как повернул голову, пытаясь получше разглядеть, что скрывается у селянки под платьем. Постепенно открывающееся зрелище захватило его. Он повидал женщин, и толк в них знал. Эта была очень хороша, прекрасна красотой спелого яблока, согретого лучами уходящего лета. Полные округлые груди с коричневато-розовыми торчащими сосками, белый, слегка выпуклый живот, мягкие, плавные линии налитых бедер и рук. Перед ним мелькали манящие телесные оттенки от снежной белизны бедер до топленого молока зовущих рук. И она так хотела его... Вернее, не его, Мартина, медведя, мужа Кэтрин, а просто мужчину, лежащего перед ней на кровати в разодранной рубахе и расстегнутых, бесстыдно приспущенных штанах. Из которых, кстати, уже торчал его пестик.

— Да ты скромник! — она уселась на него верхом. — Стоит-то у тебя на зависть.

Он усмехнулся и подался бедрами вверх. Она тут же застонала, и потом не замолкала ни на минуту. Гарцевала на нем со знанием дела, он время от времени поддавал ей снизу. В конце концов она рухнула ему на грудь, удовлетворенная и совершенно обессиленная. Мартин себя усталым не чувствовал, но на всякий случай притворился утомленным.

— Не закатывай глазки, красавчик. За дверью еще пятеро моих подруг дожидаются.

— Пятеро?! — он весьма правдоподобно изобразил ужас. — Где я, в аду для бабников?

— С тобой и просто поболтать приятно, — засмеялась она. — Хорошо, слушай. Есть минутка: подруженьки думают, ты еще не очухался.

И она заговорила, не спеша одеваясь и скрывая от его взора прекрасное, теперь умиротворенное, тело.

— Место это — остров в болоте Сизого Демона. А мы — пленницы духа окаянного. Все, почитай, из деревни, что на краю топи. Демон проклятущий иной раз требует себе жертву, красивую девицу или молодицу. Отводят ее, бедняжечку, к берегу трясины и оставляют к столбу привязанной. В первую же ночь она пропадает бесследно.

По сей день вспомнить боязно, как одну меня на той полянке оставили: руки сзади скручены, ноги со страху не держат. В глазах скоро помутилось, и я сознания лишилась. Очнулась туточки, на острове, в доме, на кровати, как ты. Вижу — рядом мужчина, молодой да красивый. Лицо, правда, черной повязкой сокрыто, с прорезями для глаз. А тело нагое, распрекрасное. Красивше, чем у тебя, — рассказчица погладила Мартина по груди и плоскому животу, задумалась. — А может, и не красивше, да только ты уж больно волосат, ничего не разглядишь. Будто медведь.

— Да ладно, не утешай. Понятно — мне до демона далеко. Что же дальше было?

— То же, что у нас с тобой. Только я тогда еще дева была, ничего не умела, лежала на спине, ноги раздвинув. Но он вроде доволен остался. Духи, старики сказывают, девство сильно ценят. Назвался раскрасавец Сизым Демоном, а моя, мол, судьба — остаться здесь век вековать с другими его женами. Их тогда было пятеро, я шестой стала. Сейчас нас тут дюжина.

— Сколько же ты здесь живешь?

— Почитай десяток лет. Совсем девчонкой к демону попала.

— Что-то муж ваш не очень прыткий. Шесть на десять — меньше одной бабы в год получается.

Женщина, к его удивлению, не бросилась на защиту сверхъестественного любовника, а сказала с грустью:

— Да, прыти у супруга нашего маловато. Либо тратит он ее еще на кого-то. Редко демон нас своими ласками балует. Только у новеньких по первости почитай каждый день появляется. А нам тут — тоска смертная. Еду демон доставляет, ребеночка ни одной не сделал. Сидим и скучаем, молодость почем зря проживаем. Хорошо, нашлись бойкие бабенки, прижали как-то супруга да вытребовали мужика для услады. Видать, бедолагу какого-то в жертву принесли, только не из нашей деревни, незнакомого. Может, путник какой забрел...

— И где теперь этот мужик?

Женщина спрятала глаза и промолчала. Мартин принялся настаивать, тогда она нехотя ответила:

— Да здесь же, на острове проживает. Только он не мужик больше, так, по хозяйству помогает.

— Затрахали?

Она кивнула.

— Теперича двое вас, может, продержитесь. И вам хорошо, и нам, — улыбнулась.

— Это при шести-то в день? Да еще таких оголодавших? Или ваш демон поможет?

— Не будет вам сейчас помощи, у господина опять новенькая.

Мартин сжал кулаки. Демон почему-то подозрительно напоминал ему барона. Он бросил украдкой взгляд на женщину, она ничего не замечала, смотрела, будто зачарованная, на его член, который, как назло, снова начинал поднимать свою бесстыжую головку. Барон, барон... А чего гадать? Он втянул воздух. К гадалке не ходи. От красавицы пахло тремя мужчинами: им сами, безымянным, затраханным до полного нестояка мужиком и Элгином. Завтра наверняка добавится запах Сэнди. Вот так-так, теперь им светит разделить целых двенадцать женщин! А "демон" в это время будет пытаться овладеть их женой. Надо срочно выбираться отсюда!

— Не боитесь, что сбегу?

— Да куда ты денешься? Кругом топь непролазная. Думаешь, нам любо тут сидеть?

— А вдруг я тебя придушу, из дома выберусь и попробую в болото уйти? Может, лучше там сгинуть, чем ждать, пока вы меня в евнуха превратите.

— Не выйдет, красавчик, — улыбнулась она. — Никто к тебе в одиночку не сунется. Две бабы посильнее у дверей сторожат. Попробуешь придушить или стукнуть — заору, и тебе мало не покажется. Будешь потом лежать к кровати привязанный.

Мартин хмыкнул. Да, продумано не так уж плохо, только болото для него не преграда. Да и с двумя бабами посильнее он справится, как-никак оборотень, хоть и недоделанный. Придется оттрахать первых шестерых, прикинуться обессиленным, а потом выбираться, когда они решат, что он спит. На окнах решетки, но дверь вышибить наверняка удастся. Или попробовать через крышу уйти? Сначала за Сэнди, и вместе с ним за Кэти. Интересно, сильно шестеро заездят этого пирата? И где колдун?

— Послушай, красавица, — спросил он, — а когда мне поесть дадут?

— Утречком. Ежели сейчас накушешься, не сможешь всех ублажить. А когда закончишь, сон тебя сморит. Поешь, как проснешься.

— Спасибо! Значит, спать вы меня одного оставите?

— А как же! Отдохнуть-то ты должен, мы ж с понятием.

В этот момент в дверь настойчиво постучали, и раздался приглушенный женский голос:

— Лина, ты по второму разу пошла?

— Иду-иду уже! — отозвалась женщина, потом снова повернулась к Мартину. — Ну, держись, соколик. Завтра не свидимся, больно хочется и второго попробовать. Через денек приду.

Она быстро наклонилась и взяла в рот головку уже снова торчащего члена, сжала губами, одновременно лаская языком. В дверь снова заколотили, Лина с неохотой оторвалась от мужчины и пошла открывать.

Мартин ублажил еще двоих, каждая из которых оказалась по-своему хороша. Поганец-барон знал толк в женщинах. Понятно, и Кэти сразу оценил, даром что она была в мужской одежде и только из топи. Впрочем, штаны и куртка их с Сэнди жену ничуть не портили, капитан в нее втрескался, когда половина его команды приняла ее за мальчишку. Знаток и ценитель... (Сэндклиф с Кэтрин во время плавания, наконец, с красочными подробностями поведали Мартину о своем знакомстве). Черт, стоило подумать о Кэти, как член снова стал подниматься. Сложно будет изображать утомление, если он каждую следующую даму будет встречать таким стояком. Так, глядишь, действительно по второму разу пойдут.

В этот момент дверь открылась и вошла очередная жена "демона", почему-то с ног до головы закутанная в плащ.

— Давай, красавица, не тяни, раздевайся. Я уже спать хочу, — проворчал Мартин.

Женщина сбросила плащ. Под ним оказалась вовсе не очередная неудовлетворенная красотка, а пожилой колдун. Мартин стремительно закрылся курткой, которую давно снял. Кеннет не удержался от усмешки.

— И какой я по счету?

— Четвертый, — пробурчал молодой человек, вставая с кровати и застегивая штаны. Появление Кеннета положило конец стояку.

— Не знаю даже, порадоваться за Кэтрин или посочувствовать. Вас ведь у нее двое.

— Я и не подозревал, магистр, что вы способны на похабные шутки.

— Ну, с кем поведешься...

— Знаешь, что с Кэти и Сэнди?

— Твой друг очнулся попозже, а потом долго упирался, пока его не убедили, так что у него сейчас, наверное, только первая. Кэтрин была одна, когда я заглядывал к ней.

У Мартина отлегло от сердца.

— И как же Сэнди убеждали?

— Ты лучше меня знаешь, как умеют убеждать женщины.

Молодой человек хмыкнул. Горбатого могила исправит. Кэти нельзя оставлять их одних, если она хочет физической верности. Хотя, теперь ей это как будто не так уж важно.

— Где ты был и как смог пробраться сюда? — спросил Мартин.

Кеннет глянул на дверь.

— Пожалуй, расскажу в двух словах. У Сэнди сейчас слишком много посетительниц, мне со всеми разом справиться будет трудно.

Нас опоили в деревне. Вы трое повалились наземь, как только выпили из кубков. У меня есть магический амулет, предохраняющий от ядов и зелий, я всегда его ношу, он не запрещен на Континенте. Увидев, как вы падаете, я последовал вашему примеру. Нас перенесли в трактир, свалили на пол. Селяне, думая, что мы все без сознания, принялись обсуждать свои дела. Из разговоров стало ясно: вас собираются принести в жертву демону болота. Староста все твердил о каком-то письме от барона, где и говорилось о необходимости умилостивить духа. Мне это показалось странным. Полагаю, демон — это сам барон.

— Да, я знаю точно.

— Откуда?

— Принюхался.

— Как обидно! Я все же надеялся, что он не так плох, и происшествие с Кэтрин — всего лишь досадное недоразумение.

Мартин только фыркнул.

— Меня селянам приказано было убить, — нехотя признался Кеннет. — Но я узнал об этом уже когда ушел из трактира.

— Как тебе удалось улизнуть?

— Стемнело, я острожно вышел через черный ход, когда нас оставили одних, и притаился неподалеку, проследить, куда повезут вас. Селяне пришли с телегой, погрузили всех и направились к краю болота. Там есть небольшая полянка, посередине деревянный столб. Вы спали, и жители деревни никого не стали привязывать, просто положили на землю, и вещи там же оставили. Я уже хотел подобраться и попробовать привести вас в чувство, как в топи раздалось хлюпанье. Вскоре оттуда вышел человек в маске с двумя лошадьми. Животные у него хорошо обученные, опустились на передние ноги, он затащил вас им на спины, вещи тоже прихватил и пошел назад. Я потихоньку прокрался за ним. Здесь, на острове, вас сгрузили и разнесли по хижинам. Я проследил за каждым, магическое зрение помогло. Вы с Кэтрин быстрее очнулись, чем Сэнди. У тебя к тому же так лихо с дамами пошло, что грех было не воспользоваться. Когда осталось трое, я подобрался поближе и заморочил их.

— Как это — заморочил? Заколдовал?

— Нет, ты же знаешь: на Континенте колдовать нельзя. Существуют способы затуманить сознание человека и без всякой магии. Или просто усыпить. Я ими неплохо владею.

— А зачем в женские тряпки оделся?

— Решил сразу замаскироваться и на тебе проверить, насколько хорошо это у меня получилось. Тебе тоже придется в плащ закутаться, я прихватил один для тебя.

— Ладно. Пошли?

— Пойдем, — согласился Кеннет, бросая Мартину плащ.

Кэтрин пришла в себя и не смогла открыть глаз. Веки слиплись намертво. Она испугалась и стала тереть их пальцами. На ресницах была какая-то сухая корка. Она еще немного потерла их, и ей удалось, наконец, осмотреться, хотя голова при каждом движении отдавалась сильнейшей болью.

Девушка находилась в небольшой комнате, освещенной масляной лампой. Стены сложены из бревен. С кровати, на которой она лежала, видно маленькое зарешеченное оконце. Одежды на ней не было. Кожу на лице и груди местами неприятно стягивало. Кэтрин за несколько месяцев жизни с двумя более чем опытными мужчинами попробовала в постели, наверное, все, что можно, поэтому ощущения стянутости показались ей знакомыми. Она провела пальцами по груди и наткнулась на не до конца засохшее пятно. Поднесла руку к носу, уже догадываясь, что почует. Так и есть: мужское семя. Ей захотелось завизжать от злости, омерзения и страха, но она с трудом сдержалась. Кэтрин ни секунды не обвиняла своих мужчин. В постели они были равноправными партнерами. Ни Сэнди, ни Марти не стали бы ничего делать с ней, предварительно не разбудив. Да и спали они всегда вместе, а сейчас ни одного из них нет рядом.

Превозмогая дурноту, она села и огляделась в поисках умывальника. Увидела в углу таз и ведро с водой, облегченно вздохнула. Кто бы ни был этот извращенец, ему, похоже, не слишком хочется видеть и ощущать на ней свое семя. Видно, он лишь желал показать, что она теперь находится в его власти, принадлежит ему. Кэтрин уже собиралась встать с кровати и помыться, но последняя мысль словно парализовала ее. Принадлежит ему? Вдруг он уже делал с ней что-то, пока она лежала без сознания? Она бы это пережила, в памяти все равно ничего не осталось, но Марти учует. Сэнди он, конечно, не скажет, но тот и сам может догадаться. В некоторых случаях капитан проявляет в отношении нее просто сверхъестественную проницательность. А если ее мужчины узнают, она станет для них грязной, нежеланной. Кэтрин с самого начала чувствовала: и Мартин, и Сэндклиф ценят ее чистоту, и вот теперь...

Нет, только не раскисать, этого еще не хватало. Зачем переживать о непоправимом? А может быть, все в порядке, тогда травить себя подобными мыслями и вовсе глупо.

Девушка встала и с трудом побрела к ведру, пошатываясь и борясь с тошнотой, будто с похмелья. Кто бы ни учинил с ней все это, ему придется заплатить. Она сама удивилась той холодной ярости, которая разрасталась внутри. Напившись и вымыв лицо и грудь, Кэтрин вернулась к кровати и завернулась в простыню. Немного передохнула, стало легче. Потом стала осматривать помещение в надежде выбраться.

Она вздрогнула, услышав скрежет ключа в замке, и уставилась на дверь. Та отворилась, и в комнату вошел закутанный в плащ мужчина в маске. Кэтрин попятилась к дальней стене. Незнакомец запер за собой дверь, подошел к кровати и сел на нее, не сводя глаз с пленницы.

— Кто вы и что вам нужно? — спросила она.

— Я — демон этого болота и мне нужна твоя покорность.

Голос демона показался ей знакомым. Да и его широкоплечая фигура, светло-русые волосы, голубые глаза... А они-то решили, он оставил их в покое!

— Барон Элгин? Вы?

Он зло выругался и отбросил маску.

— Да, я. Теперь ты отсюда не выйдешь.

— А до того, как я вас узнала, у меня был шанс?

— Ты могла бы со временем выходить из дома и общаться с другими женщинами, живущими здесь.

— Здесь — это где?

— На острове в топи.

— Вы держите тут своих наложниц?

— Я держу тут своих б...дей.

— Барон, вашей галантностью вы покорили меня еще в замке.

— Скоро ты не так запоешь, потаскушка. Тебя я, пожалуй, не оставлю здесь, когда ты мне надоешь. Вырежу язык, чтоб не болтала, и продам в бордель.

Девушка смотрела на Элгина, лицо ее ничего не выражало. Она видела: он пытается запугать ее, но страх пропал, как только Кэтрин поняла, с кем имеет дело.

— Где мои спутники?

— Ты имеешь в виду твоих телохранителей? Вернее сказать, е...рей?

— Я говорю о моих мужчинах.

— Так и я о них же. Я подарил твоих мужчин моим женщинам. Их здесь двенадцать, я один. Они скучают. Для твоих любовников это будет приятным разнообразием. Одну-то, наверное, делить поднадоело. — Кэтрин молчала, а ее ярость росла и становилась обжигающе-ледяной. — Сегодня я дал возможность моим девочкам насладиться здоровыми мужиками, а завтра собственноручно и с большим удовольствием раздроблю им лодыжки. Чтобы не было соблазна попытаться сбежать отсюда. Мне будет особенно приятно обезножить их на твоих глазах. После этой болезненной процедуры придется как-то утешить страдальцев. Полагаю, зрелище того, как ты берешь у меня в рот, поднимет им настроение.

— Не боишься члена лишиться?

— Хочешь предварительно расстаться с зубами?

В этот момент дверь с треском распахнулась, заодно слетев с одной петли. В комнату ввалился Мартин с обнаженным мечом в руке, второй меч висел на поясе.

— Мне кажется, пора заканчивать обмен любезностями, а то вы так неизвестно до чего договоритесь.

— Марти!

Кэтрин обежала кровать и повисла у него на шее. Молодой человек приобнял ее одной рукой, не сводя глаз с барона. Тот сидел неподвижно. Мартин осторожно принюхался. У этого м...ка что, какие-то проблемы? Опять дрочил на голую Кэти, в этот раз еще и перемазал ее! Тут же вспыхнула бешеная, звериная ярость.

— Убью, мразь, — прорычал муж Кэтрин и двинулся к Элгину, осторожно отстраняя девушку.

— Нет, Марти, он мой.

Голос Кэтрин был невероятно холодным и безжалостным. Мартин взглянул на нее и понял: лучше не спорить. Кровь Правительницы, ничего не поделаешь. Кэтрин сбросила простыню, нагота ее совершенно не смущала. Девушка и раньше не страдала излишней стыдливостью, а, пожив с двумя мужчинами, вовсе перестала стесняться своего тела. Барону от ее взгляда стало неуютно, хоть он и пытался этого не показать.

— Марти, меч.

Она протянула руку, он вложил в ее ладонь оружие. Кэти имеет полное право посчитаться сама, если желает.

— Вставай, ты, — бросила она сквозь зубы Элгину.

Тот поднялся, сбрасывая плащ и обнажая свой меч. На лице барона появилась глумливая усмешка. Он явно хотел что-то сказать, скорее всего, очередное оскорбление, но выражение лица противницы сковало язык. А ее владение мечом быстро стерло ухмылку с его губ. Поединок продлился от силы минут пять. Меч Кэтрин уперся в горло Элгина, его собственный валялся на полу, выбитый умелым приемом. Тут в комнату вбежал Кеннет.

— Кэтрин, пожалуйста, не убивай его! Здесь, на острове, дюжина женщин, — торопливо объяснял колдун. — Они не выберутся из топи сами, без него, — последовал кивок в сторону барона, — и погибнут от голода.

— Я и не собиралась, — процедила девушка, не отрывая взгляда от барона. — Какая же я дура, что глазела на тебя! Меч не хочется пачкать о такое ничтожество.

Она опустила оружие, сделала шаг вперед и плюнула Элгину в лицо. С такими кичливыми трусами, как он, это самый действенный способ отомстить. За невольную неверность ее мужей, за наготу, за семя на лице, но больше всего за то, что Элгин, возможно, с ней переспал.

— Шлюха! — прорычал барон, но побоялся ударить. — Пока ты валялась тут без памяти, я сделал с тобой все, что захотел. Ты и твои дружки должны это знать!

Кэтрин, побледнев, виновато взглянула на Мартина. Тот заметил ее реакцию и шагнул к Элгину с нехорошей улыбкой.

— Зря ты затеял этот разговор. Я бы, может, тебя и не тронул, но теперь удержаться не смогу.

Барон, глядя на молодого человека, испуганно попятился назад, но быстро наткнулся на кровать и остановился.

— Ты ничего с ней не делал, я это знаю наверняка, есть у меня такой дар. Только подрочил на нее, как в замке. Но на сей раз ты ее испачкал, а это я так оставить не могу.

Мартин схватил Элгина за горло и слегка придушил. При его силе это было не сложно. Когда барон начал хрипеть, молодой человек отпустил шею и дернул к себе правую руку, потом сжал кисть, раздался отвратительный хруст, от которого у Кэтрин и чародея по спинам побежали мурашки. Элгин заорал так, что девушка зажала уши ладонями. Мартин отбросил его руку, и крик превратился в вой.

— Теперь будешь дрочить левой, — процедил Мартин, когда барон перешел на всхлипывания.

— Пойдемте за Сэнди, — прошептал Кеннет.

— Сейчас, — буркнул Мартин. — Только свяжу его и кляп вставлю.

Чародей поспешил выйти на улицу, Кэтрин последовала за ним. Он молча поднял лежавший у входа сверток и протянул девушке. Это была одежда. Кэтрин натянула штаны, рубаху и куртку, потом повесила на пояс меч. К тому времени, как она закончила, из хижины вышел Мартин. Ночь подходила к концу, темнота рассеивалась, превращаясь в предрассветные сумерки. Спотыкаясь о кочки и древесные корни, молодые люди и колдун направились выручать капитана.

— Что с женщинами? — спросила вполголоса Кэтрин.

— Я заморочил большинство из них, — ответил Кеннет. — Они спят и не проснутся, пока я не скомандую.

— Сколько из них бодрствует?

— Трое или четверо из тех, что пошли к Сэнди, — ответил Мартин.

Ему очень не хотелось отвечать на вопросы Кэти о том, что они там делают. Или о том, приходили ли женщины к нему. Но их подруга молчала.

Рассвет не спешил, тропка под ногами оставалась почти неразличимой, и они шли медленно. Наконец, впереди показался огонек в окне очередной хижины. Кеннет бесшумно скользнул за угол строения, усыплять сидящих под дверью женщин. Мартин и Кэтрин направились к окну.

Молодой человек не желал, чтобы Кэти видела происходящее внутри. Да, она не выказала ни малейшей ревности в Андовере, но ведь там, по большому счету, ничего и не случилось. А здесь им с Сэнди пришлось попотеть. Вернее, пришлось ему, а друг все еще этим занимается.

— Кэти, ты лучше здесь подожди, пока я в окно загляну, — он попробовал убедить ее.

— Нет, я с тобой.

Упрямая. Неужели не понимает: так им всем будет хуже? Но не силой же ее удерживать. А в окно посмотреть надо, чтобы знать обстановку. Эх, была-не была, может, вдвоем с Сэнди удастся ей все объяснить...

Мартин пошел к хижине, Кэтрин не отставала от него ни на шаг. Они приблизились к окну и осторожно заглянули внутрь. В небольшой комнате, освещенной парой свечей, стояла кровать, вокруг на полу валялись подушки и одежда. На сбившихся простынях обнаженный капитан трахал раскинувшую ноги стонущую женщину. Кэтрин застыла, не в силах оторвать взгляда. Она не могла разглядеть партнершу Сэнди, и не знала, молода ли она, хороша ли собой, да эти вопросы ее не занимали. Девушку заворожило зрелище ходящих туда-сюда между ног неизвестной женщины бедер ее мужчины. Болезненное желание увидеть Сэнди с другой, впервые появившееся в андоверской гостинице, исполнилось.

— Кэти, да не смотри же туда, — попытался оттащить ее от окна Мартин, которому очень не понравилась застывшая поза подруги. — Ему приходится заниматься этим против воли, я тоже трахнул парочку, пока Кеннет не подоспел.

Кэтрин молча продолжала наблюдать, совершенно не реагируя на его слова. Он с тревогой взглянул ей в лицо, едва освещенное падающим из окна светом, и, удивленный, заметил: их жена ничуть не огорчена. Ее глаза сверкали, щеки горели так, что это было заметно даже в серых сумерках, и дышала она тяжело и часто, не в силах оторвать взгляда от того, как Сэнди натягивает очередную бабенку. "Интересно, какую по счету?" — пронеслось в голове у Мартина. Через секунду он почувствовал запах желания Кэтрин.

— Марти, он и меня так же?.. — спросила она, по-прежнему глядя в окно.

Молодой человек невольно усмехнулся.

— Нет, эту он просто трахает. С тобой у него либо совсем крышу сносит, либо он нежничает так, что смотреть противно.

Мартин уже с трудом сдерживал смех. Кэти неподражаема. И, похоже, полностью излечилась от ревности.

— Ты тоже только что кого-то просто трахал? — она повернулась к нему.

Ее зрачки расширились, и глаза стали почти черными. Он хорошо знал этот взгляд и сразу ощутил, как в штанах становится все теснее.

— Да.

Она тут же прижалась к нему, торопливо расстегивая его штаны и засовывая свой язык ему в рот. И еще пыталась подглядывать при этом в окно. Про свои штаны, конечно, забыла. Мартин ответил на ее поцелуй, освободил бедра девушки от одежды и начал расстегивать ее куртку. Соски Кэтрин так затвердели от возбуждения, что прикосновения языка Мартина принесли не только неистовое наслаждение, но и боль. Она не сдержалась и застонала. Он на мгновение остановился.

— Кеннет, ты здесь?

— Да.

— Отойди немного, пожалуйста.

— Я уже отшел. С радостью оставил бы вас одних, но кто-то должен быть начеку.

Мартин вернулся к прерванному занятию. Запах желания Кэтрин так дурманил, что ему было наплевать, если б на них сейчас смотрели все здешние женщины вкупе с неизвестным теперь-уже-не-мужиком и бароном. Девушка разрывалась между Мартином и потребностью видеть происходящее в комнате. Он заметил это, поставил ее лицом к окну, наклонил и вошел сзади. Она втянула воздух сквозь зубы и прижала ко рту запястье. Пара минут — и девушка содрогнулась в мощнейшем оргазме. Мартин слышал обрывки стонов, прорывающихся, несмотря на закушенную руку, чувствовал, как горячая плоть сжимается вокруг его члена. Потом бросил взгляд в окно, на Сэнди, который засаживал неизвестной особе все сильнее, явно готовый кончить, и его семя выплеснулось в еще содрогающуюся глубину. Кэтрин сладострастно прижалась к нему бедрами. За окном капитан перекатился на спину и отодвинулся от миловидной пухленькой блондиночки.

Мартин и девушка, тяжело дыша, поправили одежду.

— Кеннет, ты усыпил оставшихся? — спросил молодой человек.

— Да, в хижине последняя. Я встречу ее у двери.

— Марти, можно я одна зайду к Сэнди? — невинно поинтересовалась Кэтрин.

— Конечно, только не слишком задерживайтесь, — хмыкнул Мартин. Он прекрасно понимал, зачем ей это надо. — Не возражаешь, если я посмотрю в окно, как Сэнди отреагирует на твое появление?

Она зажала рот рукой и закивала, глаза искрились от смеха.

— Можешь смотреть, сколько хочешь или присоединиться, — ответила она, справившись с приступом веселья.

— Нет, Кэти, спасибо, мне на сегодня хватит. Я, вернее, мы с ним, — Мартин похлопал себя по ширинке, — не могли успокоиться, пока не приласкали тебя.

Она быстро обняла его, поцеловала в губы и пошла к двери. Кеннет осторожно укладывал спящую блондинку рядом с двумя другими женщинами.

Кэтрин вошла в комнату. Капитан лежал на кровати головой к двери, и не видел девушку. Он услышал, как кто-то вошел, и спросил:

— Там после тебя еще одна?

— Угу, — промычала Кэтрин, которой не хотелось оказаться узнанной раньше времени.

Сэндклиф только застонал. Его подруга молча раздевалась.

— Странно себя чувствуешь, когда женщине нет до тебя никакого дела. Видите только член, и совершенно не замечаете, что он торчит внизу живота у живого человека. Никогда больше не пойду к девкам.

Кэтрин снова пришлось зажать рот рукой, сдерживая смех. Надо же, Сэнди становится философом. Интересно, какая она будет по счету? Девушка подошла к кровати. Капитан лежал с закрытыми глазами и выглядел утомленным, равно как и его член. Она прикоснулась к нему, он оставался таким же вялым.

— Если хочешь его поднять, придется потрудиться.

И Кэтрин потрудилась, все также не говоря ни слова. Ее действия возымели некоторый успех. Она уселась сверху, Сэндклиф глаз не открывал и лежал неподвижно, предоставив всю инициативу ей. Девушка к такому не привыкла.

— Да здесь и нет никакого живого человека, один член, и тот стоит неважно, — обиженно протянула она.

Капитан тут же приподнял голову и уставился на нее.

— Кэт? Ты? Или мне уже мерещится?

— Я.

Она с удовольствием ощутила, как его плоть каменеет внутри, и двинула бедрами вверх-вниз. Он застонал, на сей раз от наслаждения, и, обняв ее, перевернулся, подмял под себя и принялся бешено трахать. Она прикусила правое запястье, левое несколько пострадало после секса с Мартином. Кэтрин не могла видеть, в каком ритме двигаются сейчас бедра Сэнди, но что-то подсказывало ей: в куда более яростном, чем с ее предшественницей. Это подхлестнуло ее, и она стала резко подаваться ему навстречу. Он зарычал, потом, задыхаясь, спросил:

— Видела меня с другими?

— Только что, с последней, — выдохнула она ему в лицо.

— Сумасшедшая... — пробормотал он. — А уж со мной что делаешь... — и впился ей в губы.

Мартин, улыбаясь, отвернулся от окна, и сел на корточки, привалившись спиной к стене хижины. Да-а, Кэти точно излечилась от ревности. Кто бы мог подумать. Что-то слишком им троим везет в любви...

Когда Кэтрин с капитаном вышли из домика, было уже достаточно светло. Мартин и Кеннет сидели на деревянных чурбанах у входа.

— Наконец-то, — пробурчал Мартин с притворным недовольством. — Скольких ублажил до Кэти?

— Четырех. А ты?

— Трех.

Кэтрин закатила глаза. Странно, что эти двое еще членами не померялись. Или, может, они это как-то незаметно для нее проделали? Кеннет с трудом сдерживал смех.

— Хочешь задержаться и наверстать упущенное? — продолжал тем временем капитан.

— Остроумный ты, Сэнди, — рассмеялся Мартин, перестав изображать мрачность и поглядывая на Кэтрин и чародея. — Задерживаться нам здесь не стОит.

— Согласен. Но я должен попрощаться с нашим любезным хозяином.

— Сэнди, не тронь его, пожалуйста, — попросил Кеннет. — Кэтрин и Мартин с ним уже рассчитались.

— Я знаю, Кэт мне вкратце рассказала. Не волнуйся, я не буду заниматься членовредительством, у меня другая идея.

— Сэнди... — колдун все еще надеялся отговорить капитана.

— Кеннет, я сделаю, как решил. Ты можешь быть спокоен, я его пальцем не трону, хоть он и заслужил. Неужели тебе его жаль больше, чем этих бедных девочек, запертых посередине гнилого болота? А мы с Марти по его милости на вторую ночь после заключения брачного союза вынуждены были многократно изменить нашей жене. — Говоря это, Сэндклиф скабрезно ухмылялся, но Кеннет, да и Кэтрин, заметили: глаза его были злыми.

Чародей сдался, и они пошли к хижине, где находился Элгин. Капитан вошел туда один, вскоре послышались дикие крики барона. Колдун поначалу вздрогнул, но очень быстро понял — Элгин орет не от боли, а от ярости. Потом барон разразился таким потоком ругательств, что даже Мартин почувствовал себя несколько неуютно. Через минуту из хижины вышел необычайно довольный Сэндклиф. Все трое накинулись на него с вопросами.

— Я воспользовался приемчиком твоего приятеля-волчары, — усмехнулся капитан, подмигивая Мартину. — До сих пор помню, как хреново мне было, когда он на меня лапку задрал.

Кэтрин согнулась пополам от смеха, Мартин заржал, Кеннет смотрел непонимающе.

— Ты на него?.. — начал он.

— Да, магистр, именно. Жаль, кувшина пива под рукой не оказалось, дабы предварительно выпить. Так ему не сильно досталось, но разозлился он здорово. Я ж для него вообще не человек, раз выговор у меня простонародный.

Кеннет улыбнулся и покачал головой.

Они собрались уходить с острова, не откладывая. Колдун быстро сориентировался по карте. Им повезло, попав на остров "демона", они очень незначительно отколнились от нужного направления. Оставалось решить, что делать с женщинами и Элгином. Посовещавшись, решили разбудить двоих и все им рассказать. Мартин попросил Кеннета начать с его первой посетительницы, она производила впечатление достаточно разумной особы.

Пришедшая в себя Лина сначала не верила в историю про барона и очень недобро косилась на Кэтрин, которая так и лучилась счастьем и полной женской удовлетворенностью. Но после короткой беседы с "демоном" она перестала сомневаться в правдивости бывших пленников. Лина указала еще одну здравомыслящую женщину, которую Кеннет тут же разбудил. Ее убедить оказалось проще. Чародей рассказал, как привести в сознание остальных, прошептав им на ухо определенное слово, и порекомендовал делать это постепенно.

— Не развязывайте Элгина, пока он не выведет вас из болота, — посоветовал Мартин.

— Не тревожься, красавчик, — на лице Лины появилась жутковатая улыбка. — Мы с бабоньками тут задержимся, еды у нас довольно. А за "демоном" должок по части супружеских обязанностей.

Путешественники переглянулись. Думать об участи сластолюбивого барона не хотелось. Они собрали вещи и пошли к берегу. Мартин с Кеннетом посовещались, выбрали направление, потом все четверо влезли в ненавистные болотные штаны и сапоги и двинулись в топь.

XIV

Два полных дня брели путешественники через топь. К середине третьего ступили на каменистый берег небольшого островка, где Чаша Владычицы Морей ждала очередного владельца. Кеннет тут же проверил местонахождение других искателей: самому успешному до цели оставалось никак не менее недели пути, так что поводов для беспокойства не было.

— Молодые люди, я был бы вам очень признателен, если б вы задержались здесь ненадолго и помогли мне провести кое-какие исследования.

Троица переглянулась. Самое заветное желание — поскорее отделаться от Хагена. Но Кеннет дважды вытаскивал их из серьезных переделок. Возможно, они обязаны ему жизнью. И неизвестно, под силу оказалось бы им втроем добраться до цели с таким отрывом от остальных. Никто из них не был неблагодарным. Мартин с капитаном привыкли отдавать долги, а девушка помимо признательности испытывала еще и любопытство. Не каждый колдун видел Чашу Владычицы Морей, а ей представляется шанс подержать ее в руках...

— Давайте задержимся?.. — проговорила, наконец, Кэтрин.

Ее мужчины кивнули.

— Спасибо! — просиял чародей.

На берегу путники сняли болотные сапоги и штаны, оставили вещи и налегке двинулись вглубь островка. Кэтрин с удивлением рассматривала обступившие их деревья. Они чем-то отдаленно напоминали знакомые ели: стройные серые стволы с правильными ярусами ветвей, темные, почти полностью заслоняющие свет кроны. Но необычный лес выглядел гораздо более зловеще, чем еловый. Изогнутые подобно щупальцам ветви свисали вниз, напоминая толстых змей со вставшей дыбом чешуей. Каждая жесткая зеленая "чешуйка" оканчивалась острым шипом. Стволы были усажены серыми колючками, а нижние, мертвые ветви походили на кости рыбьего скелета. Под ногами хрустели бурые сухие листья-чешуйки и обломки веток, ни одна травинка не пробивалась сквозь плотный слой опада. В лесу царил полумрак, хотя солнце еще высоко стояло в небе. Кэтрин, Мартину и капитану стало не по себе. Кеннет заметил, как настороженно они озираются по сторонам, и сказал:

— Мрачновато здесь. Это драконья ель, на Континенте встречается нечасто. Безобидное дерево, хотя и выглядит неприветливо.

— Да уж, куда приятнее было бы идти по березовому перелеску... — пробурчал себе под нос Мартин.

Какой-то очень слабый, но в высшей степени неприятный запах щекотал ему ноздри. Наверное, эта самая ель...

— Кеннет, ты так уверенно идешь, — сказал Сэндклиф. — На карте же не обозначено, где именно лежит Чаша. Колдуны ее чуют?

— Нет, Сэнди. Я ищу воду. Чашу притягивает водная стихия. Сколько раз ее обнаруживали на берегу ручья, озера или речки! Один раз она объявилась в колодце. А как-то...

— Смотрите! — Кэтрин отошла в сторону и опустилась на колени перед небольшим бочажком.

Мужчины тут же подбежали к ней. На поверхности темной воды плавали сухие травинки, обломки тонких веточек, кусочки коры, складываясь в причудливый узор, загадочную мозаику, подсвеченную снизу, из глубины, таинственным мерцанием. Там, на дне, лежала, будто сгусток предрассветного тумана, небольшая полупрозрачная вазочка, о которой им рассказывала Элизабет.

— Она, — прошептал Кеннет.

Мартин с Сэндклифом застыли, не в силах пошевелиться. Неужели все будет так просто? Они переглянулись с сумасшедшими мальчишескими улыбками.

— Давай, Сэнди, доставай, — сказал Мартин.

— Может, ты?

— Нет уж. Хагену будет приятно получить ее из твоих рук.

Капитан присел на корточки, закатал рукав, чуть помедлив, осторожно отодвинул кончиками пальцев плавающий растительный мусор и опустил руку в воду. Остальные смотрели, затаив дыхание. Спустя несколько секунд Сэндклиф вытащил из бочажка флягу. Мартин знал: в таких моряки держат рам, но эта была на удивление добротно сделана и украшена изысканной золотой гравировкой. Внутри булькала вода из бочажка. Сэндклиф встал, с удивлением разглядывая диковину. Кеннет приблизился к нему вплотную, так и пожирая сосуд глазами.

— Пожалуйста, дай ее подержать Кэтрин и Мартину, — попросил он.

— Зачем?

— Мне нужно знать, как она будет выглядеть в их руках. Это представляет огромный интерес, у меня уже есть более сотни описаний ее облика, но далеко не всегда я знал людей, которым тот или иной вид соответствовал. То, что ты держишь в руках, очень тебе подходит.

Капитан хмыкнул.

— Мне бы больше подошла обычная фляга, такую разукрашенную я мог бы разве что Кэт подарить. Воду держать, а не рам, — подмигнул он девушке.

Колдун только улыбнулся. Сэндклиф протянул Чашу Кэтрин. Девушка с осторожностью взяла ее, и тут же контуры фляги утратили четкость, словно подергиваясь туманом. Белесая дымка ненадолго сгустилась, а когда рассеялась, на ладони лежал маленький флакончик для духов в форме сердечка, богато украшенный драгоценными камнями. Кэтрин залюбовалась прелестной вещицей.

— Эта безделушка, конечно, подходит Кэт больше, — заметил капитан.

Кэтрин поболтала флакончиком, в нем забулькала жидкость.

— Интересно, это та же вода, что была во фляге? — полюбопытствовала она.

— Да, — кивнул Кеннет. — Причем если ты выльешь ее, получится такое же количество, что помещалось в вазочке Элизабет. Я проверял раньше. Интересно, правда?

— Правда, — усмехнулся Мартин. — Кэти, дай теперь мне подержать.

Кэтрин протянула ему Чашу. Он взял ее, и повторилось уже знакомое изменение, результатом которого стал искусно сработанный серебряный кубок, украшенный яркими смарагдами. В сумраке леса сочно-зеленые камни таинственно мерцали глубоким, мягким, чуть затуманенным светом. Девушка не удержалась от восторженного восклицания. Мартин заметил, что кубок до половины наполнен водой, и осторожно, стараясь не расплескать, оглядел Чашу.

— Это тоже для Кэти. Очень подходит к ее глазам.

— Какие щедрые! — улыбнулась Кэтрин. — Надеюсь, вы знаете, что мое "сердечко" принадлежит вам?

Мужчины ответили ей счастливыми взглядами. Кеннет добродушно усмехнулся.

— Я бы с удовольствием взял тебя в ученицы. Ты умна, и, еще важнее, обладаешь чутким сердцем. Один недостаток: магические способности отсутствуют.

— Мы бы Кэти не отпустили, даже если б она могла горы взглядом двигать, — Мартин протянул волшебную вещицу другу.

— Кеннет, а во что Чаша превращается у тебя? — спросил Сэндклиф, беря кубок, который тут же стал флягой.

— Не хочешь сам посмотреть? — с ехидцей поинтересовался чародей.

— Нет, извини, так рисковать я не могу.

Кеннет беззлобно рассмеялся.

— И не надо. Я бы и не взял ее у тебя. Соблазн может оказаться чересчур велик. К тому же у меня есть подозрение, что Чаша иногда внушает свою волю. С колдуном у нее это проще получится, чем с простым смертным, а ее цели никому не ведомы.

Мартин, слушавший этот разговор, вдруг почувствовал, как сзади потянуло холодным сквозняком, словно кто-то промозглой ветреной ночью приоткрыл дверь из теплой комнаты на улицу. Неприятный запах, который он почуял в самом начале, усилился. Молодой человек обернулся и заметил выползающую из сумрака драконьих елей сизую дымку, похожую на туман, но слишком быстро двигающуюся. Он не успел ничего сказать, как из клубящейся завесы высунулась когтистая, покрытая чешуей трехпалая лапа, и метнулась к стоящей рядом с ним Кэтрин. У Мартина не было времени ни крикнуть, ни выхватить меч. Он успел только, оттолкнув девушку, метнуться между ней и тварью. Его ноги тут же оторвались от земли, и он понял, что болтается в воздухе, а в следующую секунду тело пронзила невыносимая боль. Мартин не выдержал и закричал, чувствуя, как ломаются его кости, и превращаются в кашу внутренности.

Для остальных события развивались еще стремительнее. Колдун и капитан увидели, как Мартин бросился к Кэтрин, она упала на землю, а молодой человек повис в паре метров над землей, зажатый в лапе какого-то чудовища, скрытого туманной завесой. Кеннет среагировал на удивление быстро: подскочил к Кэтрин и оттащил ее подальше. Она застыла, с ужасом глядя на Мартина, но когда тот закричал, стала рваться из рук чародея.

— Мы должны ему помочь!

Кеннет держал ее крепко. Чем она поможет? Мечом тут ничего не сделаешь.

— А ну отпусти его, тварь, — послышалось рычание капитана.

Лапа тут же разжалась, в тумане полыхнули бледно-голубым огнем грозовых молний два огромных глаза. Мартин безжизненной куклой рухнул на землю.

— Чтоб тебя разорвало на мелкие кусочки, хмарь болотная! И чтоб каждый ошметок вечно жарился в аду на отдельной сковородке!

Чаша беспрекословно подчинялась владельцу. Послышался оглушительный треск, людей на мгновение окутала волна удушливой вони, потом воздух очистился и от смрада, и от тумана. Сизый Демон, столетиями обитавший в одноименном болоте, исчез.

Кеннет разжал руки, Кэтрин бросилась к Мартину. Сэндклиф двинулся к ним, сжимая в руке Чашу. Мартин был еще жив, наверное, только благодаря своей медвежьей силе. Когда они перевернули его на спину, он открыл глаза, хотел что-то сказать, но тут же закашлялся, изо рта и носа у него полетели кровавые брызги. Темные волосы намокли от пота и прилипли ко лбу. Кэтрин с ужасом смотрела на его посеревшее лицо. Она боялась прикоснуться к нему, ей казалось, любое прикосновение причинит лишь боль.

Сэндклиф, будто в нереальном ночном кошмаре видел: его друг умирает. Смотреть на это невыносимо, но лицо Кэт... Мертвеет на глазах, словно ее жизнь стремительно уходит вместе с жизнью Мартина. Тот тоже заметил ее взгляд, и капитану показалось, что в глазах молодого человека появилось облегчение. О, Владыки, неужели Марти сомневался в ее чувствах? Вот дурной мальчишка. Девочка давно выбрала б кого-то одного, если б могла. Она не из тех, которым нравится издеваться над мужиками. Кеннет таращится оценивающе и отстраненно. Ученый, мать его, да еще и колдун... Думает, он, Сэнди, стоит сейчас перед выбором? Да, конечно: похоронить и оплакать друга, вернуть проклятую Чашу Хагену и зажить вдвоем с Кэт, предварительно пожелав у волшебной посудины, чтобы их жена забыла Марти и всю прошлую жизнь. Что может быть лучше? Он чуть не рассмеялся, настолько нелепым казалось подобное будущее. И вовсе не из-за угрызений совести, как наверняка решил бы тот же Кеннет. С этой дамой, как и с прочими, капитану всегда удавалось договориться, иначе разве смог бы он несколько лет плавать с Голдом или возить контрабанду? Нет, дело не в этом. Все гораздо проще: он любит свою семью и не хочет потерять. Да, Кэт могла бы принадлежать ему безраздельно, но это была бы уже не его любимая Кэт, немного сумасшедшая, желающая жить с двумя мужиками. И ему не хватало бы медведя, это он знал точно. Он тосковал бы по нему, как тосковал по матери, когда был ребенком, тосковал по Эли, тосковал бы по родному человеку, которому он сам глубоко небезразличен. Так о каком выборе может идти речь? О какой жертве? Нет никакой жертвы. И выбора у него нет.

Все эти мысли заняли лишь несколько секунд, в течение которых капитан опускался на колени рядом с Мартином.

— Марти, пей, — он поднес флягу к губам друга.

Тот медлил, и, казалось, виновато глядел на капитана. Снова хотел что-то сказать, опять не получилось. Кэтрин не отрывала взгляда от лица Мартина, по щекам ее катились слезы.

— Ну, давай, друг, пей, не дури. Ты нам обоим нужен, не только Кэт. Давай! Я не хочу, чтоб ты умер. Оживлять мертвецов для меня слишком, ты же знаешь, я с магией не в ладах. А Кэт не должна пользоваться Чашей. Кто знает, сможем ли мы удержать ее в следующий раз? У нас должны быть три попытки.

Мартин разжал зубы, и капитан вылил ему в рот немного воды. Молодой человек с трудом сделал глоток, потом еще один. Его лицо на глазах утратило землистую бледность. Он уже сам припал к фляге, Сэндклиф наклонил ее, давая возможность выпить все до конца. И как только последняя капля вылилась из Чаши, та исчезла, растворилась в воздухе. Ни один из троицы этого, казалось не заметил. Кэтрин, смеясь и глотая слезы, кинулась обнимать Мартина. Он сел и прижал ее к себе, потом протянул руку и привлек к ним капитана. Тот сжал в объятиях не только Кэтрин, но и друга. Какое-то время они сидели, обнявшись, не двигаясь и не разговаривая, потом капитан сказал:

— Отправляйтесь вдвоем на Девять островов и живите там. Купайтесь в море, рожайте детишек. Оставьте меня.

Кэтрин дернулась было, чтобы разразиться пламенной речью, не смогла высвободиться из объятий своих мужей и просто сказала "нет". Мартин пробурчал:

— Да, сейчас. Вот встану и побегу Кеннета уламывать колдовской Кодекс нарушить и из этой гнилой трясины на райские острова убраться.

— Бросьте меня!

— Сэнди, ты хоть раз видел, как Кэти на тебя смотрит? И я не дурак — бросить друга, который ради меня готов от всего на свете отказаться. Куда ты меня гонишь, если минуту назад сам говорил, что я тебе нужен?

— Я видел, как Кэт на тебя смотрела, когда ты умирал. И мне в первую очередь нужно, чтоб вы оба жили счастливо.

Мартин рассмеялся.

— Да, за то, чтобы ощутить на себе такой взгляд Кэти, умереть стоило. Но я-то, Сэнди, не раз замечал, как она на тебя точно также смотрела, когда ты был жив-здоров. Ты знаешь этот ее взгляд, не пытайся отпираться, пират! Знаешь и боишься, считаешь себя недостойным. Но это выбор Кэти, не твой. Я в свое время тоже считал, что ей не пара. А потом понял: мужчина выбирает женщину для постели, женщина мужчину — для жизни.

Тут не выдержала Кэтрин.

— Сколько раз мне еще повторить: я одинаково люблю вас обоих, вы оба нужны мне в равной степени? Словам не верите, все взгляды ловите...

— Мы верим... — проговорил капитан.

— Сэнди, я начинаю чувствовать себя как в лапе у демона. Ты нас сейчас раздавишь. — Мартин повел плечами, заставляя Сэндклифа разжать руки.

Тот вздохнул и поднялся на ноги. К ним подошел Кеннет.

— Простите... — начал было он.

— Разве ты знал, что так будет? — спросил капитан.

— Нет, конечно, не знал. Эта тварь, видимо, большую часть времени спала, поэтому ее и не уничтожили до сих пор. А теперь или пришло время бодрствовать, или, возможно, демона разбудило присутствие Чаши. Столь мощный магический артефакт...

— Кеннет, извини, нам теперь все эти подробности как тухлая макрель, — прервал колдуна Сэндклиф. — И не надо просить прощения, не за что. Можешь сказать, где теперь Чаша?

— Могу. Но мне нужно на время уединиться.

Колдун отошел, минут через пятнадцать вернулся и сообщил:

— Она на Драконьем острове. Остальные уже повернули назад, хотя вряд ли кто-то из них успеет добраться вовремя. Скорее, ее перехватят те, кто не полез на Континент, а послал сюда подручных.

— Ну что ж... Нам все равно нужно возвращаться.

И они отправились в обратный путь. Для Кэтрин все три с лишним недели слились в бесконечное изматывающее путешествие. Она уже не обращала внимания на пиявок, москитов, грязь, неудобства и усталось. Брела весь день только ради того, чтобы вечером заснуть в объятиях своих мужей. Они почти всю дорогу молчали. О чем теперь было говорить? Не о Хагене же. Каждый из троицы был уверен: пакостный колдун не преминет навестить их, когда они выберутся с Континента. Они радовались трудному пути, ибо усталость не оставляла возможности предаваться невеселым размышлениям. По вечерам, перед сном им вполне хватало молчаливого общения посредством поцелуев и объятий. Теперь уже и Мартин не стеснялся колдуна. Впрочем, Кеннет, чувствуя себя виноватым, перестал бросать на мужчин заинтересованные взгляды, когда те старались хоть как-то приголубить свою жену.

Перемычку между болотами миновали в другом месте, обойдя деревушку и замок Элгина. Ни у кого не возникло желания выяснить судьбу жен "демона". Они сделали для них все, что могли и даже больше, учитывая оказанные интимные услуги. А дальше пусть девочки сами разбираются. Если месть им важнее возвращения к людям, это их выбор. Не задержались путники и на каменной гряде. Всем хотелось поскорее выбраться из опротивевшей топи. В результате обратный путь занял у них почти на неделю меньше, но измотаны они были куда сильнее.

Мужчины Кэтрин отказались от идеи выдавать себя за телохранителей. У обоих было так муторно на душе, что потасовка с местными только подняла бы настроение. Стонторцы, видимо, это чувствовали, и ни один не попытался подойти к девушке с какими-либо предложениями. Взгляды исподлобья ее спутников, кем бы там они ей не приходились, тут же гасили самый жаркий пыл.

В Андовере им пришлось несколько дней прожить в знакомой гостинице, поскольку "Дочь Океана" покинула порт для короткого рейса в Подлунную. Наконец вышли в море. Сэндклиф сразу приободрился. Кэтрин в очередной раз подивилась, насколько благотворно влияет на него морская стихия. Девушке тоже стало легче, она не могла понять, что было причиной: море или повеселевший Сэнди. Мартин, никогда подолгу не предававшийся меланхолии, быстро пришел в себя. Треклятые болота остались далеко позади, друг снова стал шутить, а Кэти каждую ночь была под боком, чистенькая и благоухающая желанием.

Кеннет сообщил троице, что Чаша обрела нового владельца, вернее, владелицу-колдунью.

— Если не возражаете, я мог бы поговорить с Йовил, — предложил чародей. — У нас всегда были неплохие отношения. Возможно, она согласится через некоторое время отдать вам Чашу.

— Спасибо за предложение, Кеннет, попробуй, — ответил за всех Мартин, мало веря в успех переговоров.

— Даже если она откажется, я уверен, Чаша не задержится у нее надолго.

— Почему? — спросила Кэтрин.

— Видите ли, Йовил имеет одну маленькую слабость. Она неравнодушна к красивым пятнадцати-семнадцатилетним мальчикам. Меняет их, как только они выходят из интересующего ее возраста, но к тому, кто в данный момент с ней, привязывается на удивление крепко. Все это знают. А юноша с горячей кровью представляет собой чрезвычайно легкую мишень для охотников за Чашей. Его проще заманить в ловушку и лишить жизни, чем взрослого разумного мужчину или женщину.

— Даже если сластолюбивая старушка быстро расстанется с Чашей, у нас очень мало шансов оказаться рядом с игрушкой Владычицы раньше других, — сказал капитан. — Вряд ли посудина снова почтит своим присутствием Континент.

— Кто знает, Сэнди, кто знает... — проговорил Кеннет, глядя на Сэндклифа из-под полуприкрытых век. — И почему ты решил, что Йовил старушка?

— Ты же сам сказал, мол, у вас всегда были неплохие отношения, значит, вы знаете друг друга далеко не первый год. А уж постельные пристрастия твоей знакомой не оставляют сомнений в ее возрасте.

Кеннет рассмеялся.

— Ты правильно рассудил, Йовил немногим моложе меня. Но выглядит весьма соблазнительно. Уверен, тебе бы она понравилась. Я тоже мог бы производить впечатление на дам, но мои интересы лежат в несколько иной сфере.

Трое его собеседников улыбнулись. Чародей был доволен, что они, наконец, пришли в себя. Нелепая неудача с Чашей здорово выбила троицу из колеи, но сплотила еще больше. Кеннет разок посмотрел на них, воспользовавшись заклинанием, позволяющим посвященному видеть человеческие чувства. Мужчины и девушка были опутаны тонкими сияющими нитями, будто лучиками света. Сверкающая сеть оказалась густой, колдуну, пожалуй, никогда раньше не приходилось видеть такой на людях, не связанных кровными узами. Конечно, сейчас они счастливы, несмотря ни на что. Если повезет, лучики с годами не исчезнут совсем, а лишь поредеют. Интересно взглянуть на этих троих лет десять спустя, если, конечно, они все еще будут вместе. Кеннет тихонько вздохнул. За свою долгую жизнь он хорошо узнал, насколько хрупки связывающие воедино блистающие ниточки, как легко они рвутся от дыхания зла, которым пронизана жизнь и, увы, души самих людей.

После разговора чародей собрался отправляться немедля. Он обещал связаться с Элизабет и Нейлом и попросить их приглядывать за родственниками.

— Я думаю, они и так это делают, но, зная, что я с вами, могли ослабить наблюдение.

Кэтрин, когда речь зашла о сестре капитана, задумалась, потом сказала:

— Им сейчас будет не до нас. Эли говорила, двойняшки должны появиться на свет в конце июня, а он уже не за горами.

— Да, остается около месяца, — проговорил капитан. — И я стану дядей.

— Судя по твоему тону, тебе очень хочется добавить "Какой ужас!", — засмеялся Мартин. — Сэнди, нельзя любить сам процесс и так относиться к его результатам.

Кэтрин с колдуном улыбнулись, капитан еще больше нахмурился.

Кеннет покинул корабль в тот же день, переместившись с палубы. Сэндклиф решил для начала идти на Джибролту, Мартин и Кэтрин не возражали.

На запад плыли уже почти месяц, все было спокойно, Хаген не появлялся, что не могло не радовать. Кеннет тоже не давал о себе знать, но это можно было считать и добрым знаком. Не зря же в Алтоне говорят: плохие новости летят быстрее. Чародею, конечно же, нужно время попытаться уговорить колдунью, да и свои любимые исследования он не преминет провести.

Однажды разразился сильнейший шторм, настоящий ураган. Мартин и Кэтрин, увидев лицо Сэндклифа, который подошел к ним и очень спокойно попросил спуститься в каюту, сразу поняли — на этот раз ситуация серьезная. Они не стали ничего спрашивать, пошли вниз и сидели там, ощущая бешеные удары волн в корпус корабля, слыша оглушительные раскаты грома. В какой-то момент им показалось, будто раздался деревянный треск, но за ревом разбушевавшихся стихий трудно было что-то разобрать. Буря свирепствовала больше суток, капитан за это время ни разу не появился в каюте. Кэтрин почти все время просидела на койке, не сомкнув глаз. Мартин был рядом с ней, обнимал и успокаивал, когда она начинала чересчур волноваться. В конце концов ураган начал утихать, а спустя некоторое время в каюту спустился Сэндклиф. Одежда его была мокрой, лицо изможденным и необычно мрачным.

— Что случилось? — спросил Мартин, в то время как Кэтрин торопливо доставала сухую одежду для Сэнди.

— Мы потеряли грот-мачту. В нее ударила молния, расщепила на треть. Пришлось срубить. Повезло, что огонь почти сразу погасило волной, иначе... — Он замолчал, стягивая мокрую рубаху.

— Никто не пострадал? — испуганно спросила Кэтрин.

— Нет, спасибо Владыкам, с людьми все в порядке, устали только.

С двумя мачтами "Дочь Океана" шла медленнее. На Джибролту они попадут недели на две позже намеченного срока, полагал Сэндклиф. К счастью, воды и пищи хватало, поскольку корабль и обратно шел с пустым трюмом.

Однажды ясным солнечным днем впередсмотрящий подал сигнал, Сэндклиф достал подзорную трубу. Через минуту он выругался так, что стоявший рядом Мартин только хмыкнул, а Кэтрин притворно зажала уши.

— В чем дело, Сэнди?

— По-моему, это "Фантом". Корабль Торреса.

— Торреса? Того самого?.. — заволновался Мартин.

Капитан кивнул. Кэтрин "тот самый" Торрес известен не был, но лица ее мужей наводили на мысль, что лучше ей и дальше оставаться в неведении.

— Попробуем уйти, они еще слишком далеко. Но без грот-мачты шансы у нас невелики. Я слыхал, "Фантом" достаточно быстроходен.

В последующие несколько часов расстояние между кораблями неуклонно сокращалось. Капитан и Мартин все больше мрачнели, и девушка, наконец, решилась спросить о грозящей опасности. Мужчины с неохотой поведали ей о Торресе. Он уже не первый год слыл самым успешным пиратом из всех, промышляющих между Континентом и Архипелагом. Поначалу он был просто удачливым морским разбойником, но безнаказанность и слава вконец его испортили. Он стал позволять себе нездоровые шуточки, к примеру, не только грабил корабль, но и вырезал всю команду, само судно оставляя на плаву. И корабль-призрак, полный мертвецов, месяцами наводил ужас на суеверных мореходов, пока милосердный шторм не отправлял его ко дну.

— Не вешай нос, Кэт, — сказал Сэндклиф, заметив, что девушка совсем пала духом. — Я не запугать тебя хочу, а показать, насколько все серьезно. Когда "Фантом" прикажет лечь в дрейф, прихватишь меч и отправишься в трюм. Крыс не боишься?

Она отрицательно покачала головой.

— Хорошо. Сиди там тихо. Если кто-то полезет, убивай, не задумываясь. Сможешь или еще про Торреса рассказать?

— Смогу, Сэнди, не беспокойся. А как же вы?

— Я попробую с ним договориться. С этим пиратом я не знаком, но намекнуть на свое прошлое смогу. Золота у нас с собой нет, товаров — тоже. Может, не тронет бывшего собрата по цеху...

Наконец "Фантом" приблизился на расстояние предупредительного залпа, вскоре с пиратского парусника полетели абордажные крючья, и вот уже капитан Торрес ступил на палубу "Дочери Океана". Его внешность представляла резкий контраст с видом неряшливого Голда. Знаменитый пират был не стар, строен, даже худощав, и безукоризненно одет. Его холеное лицо украшали ухоженные бородка и усики. Одного взгляда хватало, чтобы понять: морской разбойник знает о своей репутации, гордится ею и поддерживает всеми возможными средствами. Он весьма надменно оглядел столпившихся на палубе клипера моряков, потом спросил:

— Кто капитан этой посудины?

Сэндклиф, стоявший рядом с Мартином чуть поодаль от остальных, сделал шаг вперед. Торрес окинул его пренебрежительным взглядом.

— Команда, на корму, — бросил он матросам захваченного судна.

Сэндклиф тут же сделал знак выполнять требование пирата.

— Парень, ты не понял? — поинтересовался Торрес у Мартина, который остался стоять неподалеку от друга.

— Я не член команды, — пожал плечами тот.

— Кто же ты? Пассажир? Не похоже, они обычно в каютах отсиживаются.

— Какая вам разница, капитан Торрес? — сказал Сэндклиф примирительно, стараясь соблюдать определенную вежливость с пиратской знаменитостью. — Это мой друг, у нас обоих были дела в Стонторе, теперь вместе возвращаемся.

— Ну что ж, друзья, с мечами сами расстанетесь или отбирать? — проговорил пират.

Мужчины молча бросили оружие на палубу. Один из людей Торреса пинком ноги послал его подальше.

— Откуда ты меня знаешь? — спросил морской разбойник Сэндклифа.

— Сам одно время промышлял пиратским ремеслом. Видел ваш корабль в портах пару раз. А кто ж не знает, кому принадлежит "Фантом"?

Торрес хмыкнул. Мореход был достаточно почтителен, понимал, с кем имеет дело.

— Под чьим началом плавал? Капитанов-то я многих знаю, тебя не припомню.

— С Джеком Голдом.

— С Голдом? — насторожился пират. — А твоя посудина как называется? Не "Дочь Океана"?

Сэндклиф неохотно кивнул. Запираться бессмысленно, название корабля можно без труда прочитать на носу и корме. Торрес хищно усмехнулся.

— Джека я неплохо знаю, проворачивал с ним как-то пару делишек. Он надежный партнер. Попал недавно в поганую историю: один его бывший человек, мелкая сошка, но уж очень наглый, колдуна на него напустил. И, представляешь, тоже клипером владеет, и название как у твоего.

Пират с издевкой смотрел на Сэндклифа. Мартин понял: легко отделаться у них не получится, и с отчаянием подумал о Кэтрин. Ему казалось, будто он видит страшный повторяющийся сон, уж очень происходящее напоминало встречу с Голдом. Только теперь все было в тысячу раз хуже. Похоже, удача покинула их, исчезла вместе с Чашей. Или они прогневили высшие силы своим счастьем? И кому теперь молиться? Мартин взглянул на друга, того, видно, одолели схожие мысли, но ненадолго. Сэндклиф быстро очнулся.

— Это я и был, капитан, — сказал он. — Но вам я ничего не должен, да и Голду тоже, что бы он там ни говорил.

— Теперь должен, — усмехнулся Торрес. — Ответить за дерзость. Я Джека прекрасно понимаю: если б со мной бывший матрос такую шутку сыграл...

Лицо пирата исказила ярость, и он сделал знак своим людям. Один головорез тут же подскочил к Мартину, оттолкнул его подальше и приставил к боку кортик. Торрес тем временем подошел к неподвижно стоящему Сэндклифу и дал ему несколько раз по физиономии, потом, войдя в раж, заехал в живот и под дых. Мартин с удовлетворением отметил, что пирату далеко до Кана. Согнувшийся пополам Сэнди сплюнул кровь на палубу, но несколько вялых ударов Торреса и близко не стояли к той трепке, которую в свое время задал ему оборотень.

— Вот так, быдло, не зарывайся и не забывай о своем прошлом. Сам видишь, старые друзья тебя помнят, — проговорил Торрес, переводя дух. — Что ж дальше-то с тобой делать? Таскать с собой, пока с Джеком не встречусь, неохота. У меня в трюме крыс и так хватает. Разве продать на невольничьем рынке? Алгасарр не так уж далеко...

— Об этом раньше надо было думать, капитан, — невольно усмехнулся Сэндклиф. — Теперь вы мне мордашку попортили, вряд ли много выручите.

— Да, пожалуй, — согласился пират. — Хотя, с другой стороны, зубы-то целы. Бабе я тебя в любом случае продавать бы не стал, слыхал от Джека, ты любой голову задурить можешь. Оно, конечно, выгоднее приятеля твоего на торги выставить...

Он покосился на Мартина. Друзья молчали. Торрес повернулся к своему кораблю и крикнул:

— Эй, Том, иди-ка сюда!

Тут же на палубу "Дочери Океана" с необычной ловкостью спрыгнул молодой парень, левую сторону лица которого украшали четыре жутковатых шрама, захватывающих ухо. Будто гигантская кошка ударила лапой. Увидев его, Мартин похолодел. Это, несомненно, был оборотень.

— Том, принюхайся, ничего необычного не чуешь? — спросил пират, потом глянул на Сэндклифа. — Не один ты магическими штучками пользуешься. Я вот не так давно собственным оборотнем обзавелся и очень доволен. Все, что хошь, носом видит, не надо время тратить, корабль обыскивать.

Том тем временм втянул носом воздух, повел головой и подошел чуть ближе к Сэндклифу и Мартину.

— С ними женщина, капитан.

— Ну, вот, я же говорил, полезное приобретение, — расплылся в улыбке Торрес. — Так бы мне и в голову не пришло, что ты девку с собой таскаешь.

Друзья по-прежнему молчали.

— Отправляйся за ней, Том. Только не уродуй, а не то я тебе еще шрамов добавлю. Вряд ли это дурнушка или старушка. А молодая красотка и нам самим пригодится, и денежки неплохие за нее можно выручить.

Оборотень кивнул и скользнул к лестнице в каюту. Минуту постоял там, принюхиваясь и прислушиваясь, потом двинулся к крышке трюма.

Мартин в отчаянии взглянул на Сэндклифа. Том из племени людей-кошек. Они, пожалуй, самые жестокие из перевертышей, а этого, судя по изуродованной физиономии, изгнали даже свои. Кошки и в человеческом обличье прекрасно видели в темноте и обладали редкостной ловкостью. У Кэти не было ни малейшего шанса в темном трюме, ее меч против такого противника бесполезен. И Сэнди тоже это прекрасно понимает...

Оборотень тем временем нырнул в темный люк и прикрыл за собой крышку. Запах женщины здесь был сильнее. Тут прячется. Сейчас он с ней позабавится... Капитан вряд ли поделится добычей, близится полнолуние, и он просто не захочет портить товар, который можно с выгодой продать. Том снова принюхался: женщина молода, напугана, но не до бесчувствия. Хорошо, значит игра будет интереснее. С кем же из тех двоих на палубе она спит: со здешним капитаном или с его приятелем? О-па, с обоими! Дьяволы морские, как жаль, что на носу очередное превращение. Такой молоденькой, но опытной потаскушке здорово было б засадить. Впрочем, может ему еще представится шанс, если капитан Торрес решит подержать добычу у себя подольше. Надо рассказать ему про двух ее дружков, это его заинтересует. Том продвигался все дальше вглубь трюма, пока не оказался среди бочонков с пресной водой. Теперь его звериный слух уже отчетливо ловил дыхание девчонки. И еще какой-то металлический звук. Та-а-а-к, у нее меч. Ну да ничего, она, считай, слепая в темноте.

Оборотню не составило никакого труда бесшумно подкрасться к девушке сзади, схватить за локти и заставить бросить опасную железку, пару раз стукнув кисть пленницы, сжимавшую рукоять меча, о ближайшую бочку. Девчонка молчала, только от боли втянула сквозь зубы воздух, когда он ударил ее руку во второй раз. Том развернул девушку к себе. Крастока, даже черно-белым ночным зрением видать.

В первый момент она лишь беспомощно глядела перед собой, потом, когда его глаза загорелись на кошачий манер от нахлынувшего желания, она увидела их и забилась у него в руках, пытаясь вырваться, по-прежнему не издавая ни звука. Безрезультатно. Оборотень довольно заурчал и прижал ее к бочке. Теперь одна его рука освободилась, и он начал обшаривать тело девушки, щупать бедра, ягодицы, живот, грудь, благо тонкая ткань платья мало мешала. На ощупь девчонка была очень хороша, если б еще постояла минутку спокойно, не дергаясь. Ведь понимает, что никуда не деться, а все пытается вывернуться.

— А ну-ка, прекрати вырываться, не то укушу, — прошипел он. — Я оборотень. Через неделю полнолуние — превратишься в драную кошку.

Она поверила сразу и затихла. Парень стал тискать пленницу медленно, все больше возбуждаясь, прижался своим пахом к ее, она почувствовала эрекцию и снова дернулась.

— Стой спокойно, я ж предупредил! И расстегни платье на груди, потаскушка.

Она повиновалась. Закусила губу и сделала, как он просил. Он стал целовать обнаженную грудь, потом лизнул шею и шеку. Ее аж затрясло от отвращения, его это только подстегнуло, и он еще сильнее вжался своими бедрами в ее. Девчонка заводила невероятно. Он чувствовал ее ненависть, сопротивление, бешенство, и в то же время она была такой сладкой, мягкой, чистенькой, хоть и спала с двумя. Оборотень втянул носом ее аромат. Ага, понятно, за всю свою не столь уж долгую жизнь она спала только с этими двумя. И, судя по запаху, у них было серьезно. Он ухмыльнулся, представив на мгновение, каково сейчас ее любовникам.

— Расстегни мне штаны и приласкай рукой, чтоб я мог кончить, — почти промурлыкал он ей в ухо и по-кошачьи потерся лицом о щеку и шею девушки.

— Я сделаю как ты хочешь, — прошептала она, — но, пожалуйста, не говори остальным, что нашел меня.

Он минуту колебался, прикидывая, не воспользоваться ли случаем и не подурачить ли ее немного, но потом рассудил, что, зная правду, она будет унижена гораздо больше, а выполнить все его желания ей так и так придется.

— Ты в любом случае сделаешь, как я хочу, — засмеялся он, тиская нежную внутреннюю сторону ее бедра. — А мой капитан уже знает. Специально за тобой меня отправил.

Она снова попыталась вырваться.

— Да уймись ты, дура! И с капитаном потом советую расслабиться, и с остальными, ежели он поделиться соизволит. Мы все равно получим желаемое. А вот что останется после этого твоим дружкам? Я прекрасно чую, как здешний капитан и его приятель к тебе относятся, рано или поздно они найдут тебя. Прошерстят все бордели на Континенте и Архипелаге, но найдут. И от твоего послушания будет зависеть, получат они назад свою сладенькую девочку немного помятой или вместо нее им достанется строптивая шлюха с выбитыми зубами, сломанной челюстью и порезаным лицом.

Тут она всхлипнула и полезла рукой ему в штаны. Он снова занялся ее грудью. Рука девушки обхватила торчащий член и заскользила вверх-вниз, время от времени сжимая головку. Опыта в обращении с мужчиной пленнице было не занимать, и это Тома не удивляло. А он женщину не имел уже больше месяца: "Фантом" давно покинул порт. Да и все их предварительные "ласки" здорово его завели. Так что через минуту-другую он кончил ей в кулак. Она тут же брезгливо встряхнула кисть, потом тщательно вытерла о подол. Он усмехнулся.

— Теперь можно и наверх. Твои дружки уже извелись, представляя, чем я тут с тобой занимаюсь.

Он застегнул штаны, велел и ей поправить одежду. Она повиновалась. Потом оборотень взял пленницу за локоть и потащил к лестнице. Через несколько минут вытолкнул ее на палубу.

— Хороша! — только и сказал Торрес, разглядывая Кэтрин с ног до головы.

Девушка была бледна, бросила короткий взгляд на Мартина и Сэндклифа и уставилась себе под ноги. Она прекрасно разглядела, что Сэнди досталось, и на глаза навернулись слезы. Ее мужья словно окаменели. Мартин не хотел принюхиваться, но запах семени кошака так и бил ему в ноздри. Том искоса взглянул на молодого человека и ухмыльнулся.

— Капитан Торрес, отпустите ее, прошу. Я заплачу сколько захотите, — сделал неуверенную попытку Сэндклиф.

— Деньги-то такие откуда возмешь? В казне сколько? — полюбопытствовал пират.

— В казне немного. Я отдам вам корабль.

— На что мне торговый клипер? Разве продать? За него, конечно, дадут больше, чем за твою девку. Но его еще отремонтировать надо, а она тут в полном моем распоряжении.

Пират с наслаждением наблюдал за лицом Сэндклифа, да и физиономия его дружка согревала сердце. С каждым годом успешного морского разбоя Торрес все больше удовольствия получал не от богатой добычи, а от ощущения власти над захваченными людьми. Иногда попадались особенно интересные случаи, вот как сейчас. Бывший матрос Голда, похоже, и впрямь готов все отдать за девчонку. Кто бы мог подумать, что подобные недоумки встречаются. Баб-то кругом полно, и в самых интересных местах они все одинаковы.

— А ты, парень, что так переживаешь? — спросил он у Мартина, в очередной раз взглянув на несчастную физиономию парня. — На твою сестру она не похожа.

— Он тоже с ней спит, — с готовностью проинформировал капитана Том.

— Это правда? — удивился Торрес. — Она ваша общая любовница?

Друзья молчали.

— Может, ты ответишь, детка? — пират повернулся к Кэтрин.

Девушка не сказала ни слова и не подняла головы.

— Как надоедает это тупое упрямство! — вздохнул пират. — Почему всегда нужно тратить время и силы на угрозы? Неужели вы не понимаете: мне не составит труда развязать языки, пригрозив, к примеру, отрезать одному из вас ухо. Так кому нож к голове приставлять?

Он с издевкой посмотрел на пленников.

— Твой оборотень сказал правду, — проговорил Мартин.

— Вот так-так, — засмеялся Торрес, глядя на Сэндклифа. — На праведном пути докатился до того, что бабу себе в единоличное пользование найти не можешь! А ты тоже готов отдать последнее за вашу подружку? — поинтересовался пират у Мартина.

— Да.

Торрес какое-то время с интересом разглядывал друзей, потом задушевно произнес:

— Знаете, я бы, может, и согласился на ваше предложение, но уж очень интересно попробовать столь дорогостоящую шлюшку. Ну, а теперь нам пора, и так засиделись. Свяжи девчонке руки и на "Фантом", — приказал он Тому.

Мартин и Сэндклиф не сводили глаз с Кэтрин, по-прежнему не поднимавшей головы.

— Торрес, оставь ее, добром прошу, — процедил Сэндклиф, бросив ставшую ненужной вежливость. — Когда-нибудь мы найдем тебя и убьем, Владыками клянусь.

— Не сотрясай воздух, моряк. Кто ты и кто я? Дальше простого матроса не пошел, а на капитана Торреса тявкаешь.

— Кэти, — позвал Мартин, отчаявшийся поймать взгляд их подруги. — Вспомни, что ты говорила мне в замке Хагена. Лишь бы ты была жива и здорова, остальное не имеет значения. Поняла?

Девушка по-прежнему молчала, не поднимая взгляда. Том, нашедший где-то кусок веревки подошел к ней и стал связывать руки. Мартин видел: времени остается все меньше.

— Сэнди, — он повернулся к другу, — скажи ей, что думаешь также.

— Да, Кэт. Не вздумай ему сопротивляться, он тебя изувечит. А мы придем за тобой, очень скоро.

Кэтрин, наконец, подняла лицо и посмотрела на них. Из ее глаз катились слезы.

— Я дождусь вас.

— Я уже объяснил все вашей сладенькой, — заявил Том, глядя на пленников. — В трюме у нас было немного времени.

— Ты что с ней делал, кошак блудливый? — вкрадчиво спросил Торрес. — На что мне сдалась порченая оборотнем девка? И продать ее с выгодой не удастся, на рынках полно носатых проверяльщиков.

— Да не волнуйтесь вы так, капитан, — заюлил Том. — С ней все в полном порядке, я ж имею понятия. Всегда вас вовремя предупреждаю, когда меня пора в клетку запирать, разве нет? — Торрес все также мрачно смотрел на парня. — Жизнью своей клянусь, капитан. Я просто немного мозги ей вправил, для вас же старался. Она засела там с мечом, еле удалось заставить бросить, и потом еще вырывалась как бешеная.

Капитан пиратов усмехнулся.

— Ладно, поверю. Сам знаешь, что будет, если соврал. Ребята, — он кивнул пиратам, — срубите фок-мачту и бизань. Это чтобы вы не очень скоро пришли за своим сокровищем, — Торрес подмигнул Сэндклифу и Мартину. — Одного трофея с вашей посудины мне достаточно. Я так понимаю, это самое ценное. Мы пойдем к Алгасарру, там за невольников, пожалуй, самые лучшие деньги дают. Если встречу по пути Джека, продам девку ему, потом сами с ним разбирайтесь.

XV

Когда пираты покинули "Дочь Океана", Сэндклиф, ни слова не говоря Мартину и даже не глядя на него, принялся отдавать распоряжения команде. Нужно было освободить корабль от срубленных мачт, очистить палубу от перепутанных снастей и мертвых полотнищ парусов. Молодому человеку тоже не слишком хотелось разговаривать, поэтому он принялся за дело вместе с матросами. Сэндклиф занялся тем же. Работали до наступления темноты. Наконец, капитан отпустил команду отдыхать, сказав, что ночную вахту будет стоять сам. Помощник и боцман лишь покачали головами.

Мартин подошел к другу. Сэндклиф, все также избегая смотреть на него, направился на корму к штурвалу и сел там спиной к фальшборту. Проверять курс смысла не было. Лишенный мачт и парусов корабль напоминал бабочку, которой обломали крылья. Зрелище в высшей степени жалкое, не вызывающее ничего, кроме боли.

— Сэнди...

— Молчи, Марти, просто молчи и все.

Мартин вздохнул и сел рядом с другом. Завтра предстоит продолжить работу по расчистке палубы. Они не так уж много успели за оставшиеся после отплытия "Фантома" светлые часы. Если б Владыки смилостивились и послали корабль, который согласился взять "Дочь Океана" на буксир и доставить хоть в какую-то гавань, пусть и не на Алгасарр. Или Элизабет проверила, как идут дела у брата...

Время казалось остановившимся, застывшим вместе с утратившим способность двигаться кораблем. Мартин всей кожей ощущал проклятую неподвижность, а душа его болезненно вытягивалась в тонкую напряженную нить, кончик которой намертво врос в сердце Кэти, уносимой все дальше... Молодой человек вовремя опомнился и попытался заблокировать все мысли о любимой. Не сделай он этого, к утру попросту свихнется и ничем не сможет помочь ни ей, ни другу. Мартин много бы дал за пару часов забытья, страшно завидуя матросам, после тяжелого дня наверняка видящим десятый сон. Но ему с Сэнди смешно ждать и минуты покоя.

И тут звериного слуха Мартина коснулся странный шорох, будто кто-то тащил по палубе канат. Звук становился громче. Уже не один канат, а множество, все, что они перерубили сегодня. Потом раздался негромкий треск, деревянный скрежет. Сэндклиф, казалось, ничего не замечал. Мартин не хотел дергать друга без дела. Может, ему все мерещится, а может, он просто заснул, и видит сон. Вдруг над их головами хлопнуло полотнище паруса, едва не задев волосы. Капитан, бывший повыше Мартина, пригнулся. Молодой человек не выдержал.

— Сэнди, что тут творится?

— Не знаю, Марти, я думал, сплю.

— Я тоже.

Они сидели, вглядываясь в темноту и вслушиваясь в деревянный скрежет, свистящее шуршание канатов, хлопанье парусов. Наконец странные звуки стихли, а корабль дернулся и устремился вперед. Через минуту из-за туч выглянула прибывающая луна, в ее свете друзья увидели три гордо возвышающиеся мачты и наполненные ветром тугие лепестки парусов. Сэндклиф вскочил, кинулся к компасу, проверил курс и схватился за штурвал.

— При таком ветре мы будем на Алгасарре часа на три позже них! — прокричал он другу. — Отправляйся точить мечи, Марти!

Мартин с радостью занялся хорошо знакомым по бытности гвардейцем делом, ломая голову, а не сон ли это. Он хотел ущипнуть себя, но решил, что пока лучше не просыпаться. Закончив с мечами, молодой человек пошел на ют. Сэндклиф по-прежнему стоял у штурвала и глядел вперед.

— Сэнди, от того, что ты тут стоишь, корабль быстрее двигаться не будет. Иди поспи.

— Не смогу. А вот ты поспи. Хоть одна свежая голова нам понадобится.

— Ладно, попробую. Как думаешь, когда доберемся?

— Завтра, вернее, уже сегодня к вечеру. Так даже лучше: в темноте сподручнее лезть на его корабль.

— Кто, по-твоему, восстановил мачты?

— Не знаю, Марти. Кто-то из колдунов. Мне все равно, хоть бы и Хаген. Это наш шанс: так рано Торрес не будет нас ждать, мы застигнем его врасплох...

Сэндклиф осекся, сообразив за какими занятиями они застанут пирата. Мартин вздохнул и побрел в каюту.

Если кто-то восстановил корабль, может, он позаботится и о Кэти? Получается, она пробудет в плену больше суток. Мартин запретил себе думать о том, что ей, скорее всего, придется пережить. Ему пока более чем хватает окаменевшего лица Сэнди. Понятно, мужик опять винит во всем себя. Как будто он виноват в их дружбе или любви Кэти к ним обоим. За появление на свет подобных вещей никто ответственности не несет, разве что высшие силы. А их винить как-то не принято, да и попросту глупо. Богам никогда не было дела до недовольств каких-то смертных.

Мартин спустился в каюту. Здесь все пропитано запахом их возлюбленной, нет, их общим запахом, и отвлечься от воспоминаний почти невозможно. Еще труднее не думать о том, как может измениться их жизнь, когда они вернут Кэти. Вдруг столь тяжкое испытание окажется ей не по силам? Как она поникла, когда Элгин соврал, будто спал с ней. Для них с Сэнди ничего не изменится, если только она сама сможет забыть...

Мартин вздохнул. Не надо сейчас о будущем. Прежде всего они должны вытащить Кэти, а для успеха предприятия следует хоть немного поспать. Молодой человек за три года разлуки с возлюбленной неплохо научился контролировать мысли и чувства. Его тело было полностью вымотано многочасовой работой, а еще через несколько часов предстоит пробираться на пиратский корабль и махать мечом неизвестно со сколькими противниками. Мартин лег на койку, уткнулся в подушку, хранившую запах рыжевато-русых волос, и приказал себе спать. Через пять минут он уже похрапывал.

После ухода друга Сэндклиф недолго пробыл один. Не прошло и получаса, как рядом с ним появился Нейл. Капитан чертыхнулся от неожиданности и закрепил штурвал, дабы без помех поговорить с гостем.

— Нейл, пожалуйста, попытайся вытащить Кэт. Или перенеси на "Фантом" меня, — первым делом попросил он.

— Сэнди, пиратский корабль защищен от посторонних магических воздействий. Я уже пробовал переместиться туда, меня отшвырнуло в море. Еле выбрался.

Сэндклиф выругался.

— Это вы с Эли восстановили мачты? — спросил он чуть погодя.

— Да, мы с ней, вдвоем. Мне одному пока с такой работой не справиться.

Нейл замолчал и бросил на капитана несколько виноватый взгляд.

— Ничего, научишься, — подбодрил его Сэндклиф. — Спасибо вам.

— Не благодари, Сэнди. Прости, что не смогли помочь Кэтрин. У Эли роды были трудные, я не мог ее оставить. Промучилась почти двое суток. Она огорчилась до слез, когда немного оправилась, смогла посмотреть, как вы, и узнала...

Нейл стал выглядеть еще более виноватым.

— Эли родила? С ней и детьми все в порядке? — спросил капитан.

— Да, закончилось все благополучно, но страху я натерпелся. У нас мальчик и девочка, как и говорил твой друг. Кстати, где он?

Нейлу было неловко за свое счастье, он прекрасно понимал, каково сейчас Сэндклифу.

— Я отправил его поспать.

— А сам?..

— Заснуть смогу только рядом с Кэт. Если она позволит мне ложиться с ней.

— Удачи, Сэнди, — Нейл сочувственно посмотрел на капитана. — Попутный ветер вам обеспечен. Жаль, не могу больше ничем помочь. Навещу вас, когда Кэтрин снова будет здесь.

— Спасибо. Отправляйся к жене и детям. Я рад за вас, передай Эли мои поздравления.

Нейл, не сдержавшись, счастливо улыбнулся и исчез.

Мартин проснулся в середине дня и тут же отправился к другу, по-прежнему стоявшему у штурвала. Они перекинулись несколькими фразами. "Дочь Океана" летела вперед на всех парусах.

К вечеру на горизонте показался Алгасарр, большой остров, славившийся невольничьими рынками. Он лежал неподалеку от побережья Континента и находился под протекторатом королевства Кэмден. Прибрежные области Алгасарра давно превратили в площадку по торговле живым товаром. Невольничьих рынков там было множество, и они отличались строгой специализацией. На одних торговали "рабочим скотом": высокорослыми мускулистыми черными людьми из южных стран, на других — воинами. В некоторых странах умеющих сражаться рабов использовали в показательных поединках для развлечения публики. Существовали рынки домашней прислуги, где покупатель мог найти горничную или кухарку, полностью соответствующую в его понимании декору комнат или кухни, ну, и обладающую профессиональными навыками. Были рынки, где продавали ремесленников. Но, пожалуй, наибольшей популярностью пользовались рынки рабов для удовольствий. Там можно было найти товар, способный удовлетворить любой каприз.

Рабство не приветствовалось на Континенте, а вот экономики некоторых островов держались исключительно на труде невольников. Да и континентальные бордели укомплектовывались большей частью из женщин, купленных на рынках Алгасарра.

В рабство попадали по-разному. Чернокожих поставляли свои же соплеменники, местные короли и князьки, приобщившиеся к благам северной цивилизации, и не имевшие другого источника дохода, кроме продажи собственных подданных. Благо те прекрасно размножались и прокормиться на родине могли с трудом. Белые становились невольниками, попав в плен на войне или нарвавшись во время плавания на пиратов. В тех случаях, когда родственники не могли либо не хотели их выкупить, несчастные переходили в распоряжение торговцев Алгасарра. И, наконец, был еще один немаловажный источник "живого товара": каторжники с Континента и некоторых островов.

Сэндклиф знал, что большинство "постельного" товара продают в городке Малакка на восточном побережье острова. Корабль Торреса, скорее всего, направился именно туда. "Дочь Океана", приблизившись к Алгасарру, не стала входить в порт, а бросила якорь за небольшим мысом к югу от Малакки. Сэндклиф сразу отправил пару матросов на берег, дабы выяснить, тут ли "Фантом". Вскоре его люди вернулись и сообщили, что пират уже несколько часов как пришвартовался, команда отпущена на берег, на корабле остаются лишь вахтенный, капитан, оба его помощника и боцман.

— Как думаешь, оборотень тоже на берегу? — спросил Сэндклиф у друга.

— Он наверняка заперт в клетке на корабле. Ты же видел, луна почти полная. В такие ночи никто не решается позволять им разгуливать на свободе.

— Если клетка стоит на палубе, он нас учует.

— Кошака на палубе держать не будут. Он запросто может лапу сквозь прутья просунуть и цапнуть кого-нибудь. Оборотень в трюме, я уверен, — сказал Мартин.

— Хорошо. Вахтенного уберем без проблем, хотя он-то как раз ни в чем перед нами не виноват. А вот те четверо...

— Сэнди, не заводись понапрасну.

Капитан кивнул, потом, не сдержавшись, пробормотал:

— Четверо...

— Тебе в морду дать, чтоб ты заткнулся? — вкрадчиво поинтересовался Мартин.

Сэндклиф замолчал.

Когда достаточно стемнело, капитан распорядился спустить шлюпку. Друзья захватили с собой короткие мечи, трехзубый крюк на веревке, который Сэндклиф именовал "кошкой", и одеяло для Кэтрин. На веслах сидел матрос, умевший грести без лишнего шума. Им везло: к вечеру небо затянуло, и почти полная луна, скрываясь за плотной завесой облаков, в ближайшее время не собиралась являть свой таинственно сияющий лик миру.

К "Фантому" подошли достаточно близко, не привлекая ничьего внимания. Капитан шепотом приказал матросу после их ухода отойти от пиратского корабля, но находиться поблизости и ждать сигнала. Потом они с Мартином прицепили к поясам мечи и по очереди перебрались через борт.

Сэндклиф первым схватился за якорную цепь и полез наверх, зацепив "кошку" за пояс на спине. Поднявшись достатчно высоко, он взял крюк, размахнулся, и привычным движением швырнул его вверх с таким расчетом, чтобы зацепиться за фальшборт. У него получилось. Мартин, висевший ниже на цепи, подумал, что, видно, Сэнди в свое время достаточно этим позанимался. Капитан схватился за привязанную к "кошке" веревку и стал подниматься, упираясь босыми ступнями в борт. Еще пара секунд, и он исчез из виду. Мартин полез вслед за другом. Добравшись до болтавшейся веревки, поймал ее и попробовал последовать примеру капитана. Это удалось ему с большим трудом. Сэндклиф, услышав пыхтение друга, перегнулся через фальшборт и протянул руку.

— Для первого раза неплохо, — прошептал он, втаскивая Мартина на палубу.

Они присели на корточки и осторожно осмотрелись, прислушиваясь. Было тихо, только из кают-кампании доносились приглушенные мужские голоса и хохот. Вахтенный находился на корме, и друзья двинулись туда. Оказавшись над каютой они замерли, разобрав обрывок разговора. Открытые иллюминаторы давали возможность слышать почти все, и Сэндклиф без труда узнал голос капитана пиратов.

— Кошак прав: девочка и впрямь сладенькая, и обучена хорошо. Не удивительно, что у ее любовников были такие рожи, когда я забирал пташку. Кстати, Пит, — продолжил Торрес, — ты Тома запер?

— Конечно, капитан. И крышку на трюме прикрыл, чтоб луна его не побеспокоила, ежели соизволит сегодня показаться.

Пираты заржали. Мартин и Сэндклиф облегченно вздохнули. Хоть об оборотне думать не нужно.

— Долго собираешься держать девчонку у себя, капитан? — спросил третий собеседник.

— Что, Роджер, понравилась? — ответил вопросом на вопрос Торрес.

— Ага. Особенно, когда мы ее втроем...

Дальнейшего Мартин не разобрал: пришлось держать дернувшегося было к двери в кают-кампанию Сэндклифа.

— Пошли за вахтенным, чего ждать? — зашипел капитан.

— Их там, по-моему, трое, — ответил Мартин. — Хорошо бы выяснить, где четвертый.

— Понятно где.

— Скорее всего там. Но нужно попытаться узнать точно, а не то он пырнет тебя кортиком в спину, когда будешь праздновать победу.

Сэндклиф выругался. Друг, безусловно, прав, но каждая минута промедления почти невыносима.

— ...А она ведь так ни разу и не кончила, капитан, как ты ни старался, — долетело из иллюминатора.

— Значит, буду держать ее у себя, пока не кончит, — заявил Торрес, в его голосе слышалось раздражение. — Понятно же: любит она это дело, раз живет с двумя. Кончит, надо дать ей время.

— Да, пока баба с тобой не кончила, ты ее, считай, и не имел, — проговорил третий собеседник. — Так, силой брал.

— Я силой брал? — возмутился Торрес. — Они все мечтают со мной переспать, как только узнаЮт, кто я. И эта тупая шлюха еще будет меня упрашивать! А вас больше к ней не подпущу! И не вздумайте ничего Эйбу говорить, когда он от нее придет. Я сам у него спрошу, довел он девку или нет. И если довел, я его своими руками на рее вздерну!

Мартин услышал все, что хотел и подтолкнул друга. Они двинулись на корму.

— Давай разделимся, — прошептал Сэндклиф. — Ты иди за вахтенным, я в каюту. Когда закончишь, подходи к лестнице, но вниз не спускайся, постой на стреме. Мало ли что...

Молодой человек кивнул и стал неслышно подниматься на корму. Сэндклиф направился к лестнице в капитанскую каюту. Он уже собрался спускаться вниз, как дверь открылась, и оттуда, насвистывая, вышел здоровенный мужик. Капитан отпрянул назад и прижался спиной к палубной надстройке. Через минуту пират был наверху.

— Ну как, Эйб, с тобой она кончила? — вполголоса спросил Сэндклиф, выступая вперед.

— Нет, упрямая девка у этих приятелей с клипера. Наверно, кончает только с двумя, — заржал пират. — Постой-ка, а ты кто? Пит? — спросил он, силясь разглядеть говорившего.

— Я — муж девки.

С этими словами Сэндклиф вонзил меч в грудь морского разбойника и тут же выдернул его. Мужчина зашатался, силясь позвать на помощь, но из горла вырывался лишь хрип. Капитан схватил Эйба за рубаху на груди, оттащил от лестницы и привалил к стенке, у которой только что стоял сам. Бешенство душило его, и он еще несколько раз вонзил меч в содрогающееся тело. Остановила Сэндклифа рука Мартина, легшая на плечо.

— Стоп, друг, достаточно. У нас еще трое.

Капитан опустил оружие и шагнул в сторону. Мартин приблизился к умирающему и для пущей уверенности полоснул его по горлу ножом, который забрал у вахтенного.

— Чего мне не дал прикончить? — зло спросил моряк.

— Долго возишься. А меня на Медвежьем острове научили резать свиней. Быстро и просто, — почти по-звериному рыкнул Мартин. Запах крови пьянил его.

Друзья направились к кают-кампании. Оттуда по-прежнему раздавались голоса и гогот. Сэндклиф стал спускаться первым.

— Торрес мой, — прошептал он, Мартин не противоречил.

Они остановились у двери, Сэндклиф осторожно взялся за ручку: не заперто. Наддал плечом, и друзья почти одновременно ввалились внутрь. Капитан пиратов и оба его помощника со страхом воззрились на ворвавшихся в кают-кампанию. Те были обнажены по пояс, голые руки и торсы покрыты яркими брызгами свежей крови. Мартин небрежно, походя, всадил меч в горло так и не успевшего подняться на ноги одного из помощников, выдернул и тут же погрузил в грудь второго. Сэндклиф стоял перед Торресом.

— Привет тебе от Эйба, — капитан глядел в перекошенное от злости и страха лицо морского разбойника. — Он просил передать — упрямая девка не кончила и с ним.

— С каким удовольствием я буду слушать истории про бесславный конец знаменитого пирата Торреса, которого заколол как борова простой матрос! — ощерился Мартин, вытирая меч.

— А я выполню мою клятву, — пробормотал Сэндклиф, вонзая оружие в грудь капитана "Фантома".

Тот выпучил глаза, падая на стол, и застыл с недоуменным выражением на лице.

— Дай нож, — попросил Сэндклиф.

Молодой человек молча выполнил просьбу друга. Капитан схватил уже мертвого Торреса за волосы и резанул по горлу. Нож был отлично заточен, а Сэндклиф еще и приложил немало сил, так что голова пирата чуть ли не наполовину отделилась от туловища. Потом Сэндклиф проделал то же самое с двумя другими телами.

— Быстро учишься, — заметил Мартин.

— Невелика премудрость — свиней резать, — ответил капитан. — Поджигай здесь все, медведь. Я за Кэт.

Мартин повиновался. Он прекрасно понимал, что ему предстоит учуять на Кэти, поэтому совершенно не стремился попасть в каюту, где она провела почти сутки с четырьмя мужиками.

Сэндклиф кинулся к капитанской каюте, сбежал вниз и приготовился вышибать дверь, но она оказалась не запертой. Он осторожно открыл ее и вошел. В нос ему ударил резкий запах мужского пота и семени, и он порадовался, что с ним нет Мартина. Над койкой висела небольшая масляная лампа. Ее света вполне хватало, чтобы различить скорчившуюся фигуру под простыней. Девушка лежала на боку, лицом к стенке, подтянув колени к животу. Она наверняка слышала, как кто-то вошел, но не отреагировала. Сэндклиф постоял минуту, боясь окликнуть ее, увидеть, что они с ней сделали, но времени было в обрез, и он пересили себя.

— Кэт, это я. Мы пришли за тобой, — он шагнул к ней и прикоснулся к плечу.

Она всхлипнула и закрыла руками лицо, которого он и так не видел.

— Кэти, милая, пожалуйста, нам надо идти, — взмолился он. — Ты сможешь?

— Смогу, только не смотри на меня.

Она села, кутаясь в простыню, спутанные волосы падали по бокам головы, закрывая лицо.

— Кэти, мне все равно, как ты выглядишь.

Он подхватил ее под мышки и прижал к себе. Она попыталась отстраниться, но сил было слишком мало.

— Сэнди, отпусти, я грязная.

Он засмеялся странным смехом.

— Это ерунда, девочка. Я сам тебя вымою. Или, если хочешь, вылижу.

Она прижалась к нему, он чуть отстранился и отвел волосы с ее лица. Слава Владыкам, ее не били. Глаза красные от слез, истерзанные губы припухли. Он знал, отчего у нее бывают такие губы. Но ему наплевать, лишь бы она оправилась, лишь бы стала прежней... Он хотел осторожно поцеловать ее, но девушка быстро отвернула лицо.

— Нет, Сэнди, я же сказала, что грязная. Не пачкайся в этом...

Он чуть не взвыл. Подхватил ее на руки и понес прочь, на палубу, на свежий воздух.

Маритн уже ждал их, его силуэт был хорошо виден на фоне языков пламени, вырывающихся с лестницы, ведущей в кают-кампанию. Кэтрин, заметив его, рванулась было из рук капитана, но тут же передумала и прижалась к тому крепче.

— Кэти, — Мартин сам подбежал к ним и обнял девушку поверх рук друга.

Он сразу почуял запахи всех, включая оборотня. Ему не нужно было долго принюхиваться, уже через секунду он знал, что каждый из четверых делал с ней. Капитан, чьи руки были ближе к Мартину, почувствовал, как того затрясло, и быстро проговорил:

— Кэт, мы убили всех, кто был с тобой. А медведь сказал: запах исчезает, когда умирает тот, кому он принадлежит. Ты по-прежнему никем не пахнешь, кроме нас.

— Правда, Марти? — пролепетала она и потянулась к нему.

— Конечно, Кэти, все так и есть.

Он нежно поцеловал ее в губы. Она позволила ему, ибо невероятно радовалась тому, что узнала. А он, прижимаясь к ее губам, боролся с желанием кинуться назад в горящую кают-кампанию и кромсать тела тех, чьи запахи ощущал, до тех пор, пока они не превратятся в кашу.

Сэндклиф передал девушку Мартину, сам побежал на корму и свистнул, подавая сигнал матросу в шлюпке. Потом нашел канат подходящей длины и позвал друга.

— Кэт, подними руки, я обвяжу веревку вокруг пояса, и мы с медведем спустим тебя в лодку, потом спрыгнем сами.

Девушка испуганно прижалась к Мартину. Оказаться сейчас один на один с чужим мужчиной она не могла.

— Нет, Сэнди, — сказал молодой человек, поняв, в чем дело, — прыгай сначала ты, потом примешь Кэти внизу. Я смогу ее удержать.

Капитан посмотрел на них, вид парня ему очень не понравился. Видно, учуял он предостаточно. Незачем ему оставаться здесь одному.

— Марти, я уйду последним, не спорь. Не заставляй сталкивать тебя за борт.

Молодой человек молча поставил девушку на палубу, потом перекинул ноги через фальшборт и прыгнул. Капитан нагнулся посмотреть, все ли в порядке внизу. Шлюпка уже была там, и Мартин залезал в нее.

— Давай, Кэти, — Сэндклиф продел веревку ей под руки и затянул на поясе, потом протянул Кэтрин верхний кусок. — Держись здесь, чтоб не слишком врезалось в бока. Сможешь?

Она кивнула. Он помог ей перебраться через фальшборт и стал осторожно спускать. Только бы порох в трюме не рвануло раньше времени. Может, и зря он велел Марти поджечь корабль, но уж очень хочется уничтожить все следы того, что случилось с Кэт. Хотя самые страшные метки он никогда не сотрет. Как парень затрясся... Хорошо, он сам ничего такого учуять не может. Впрочем, ему и чуять не нужно, он все читает в ее глазах, в том, как она смотрит на него и Мартина, вернее, избегает смотреть. В том, как ей хочется прижаться к каждому из них, и в то же время спрятаться, отгородиться. О, Владыки, за что ей такое испытание? Его руки механически выполняли работу, пока в голове метались мысли. В себя он пришел от окрика друга:

— Прыгай, Сэнди, чего ты ждешь?

Капитан прыгнул. Вода была теплой и ласковой, ему сразу стало легче. Он не спешил подниматься на поверхность, пытаясь смыть с себя весь морок последних суток. Если б Кэт согласилась искупаться, ей тоже полегчало... Надо попробовать уговорить ее.

Сэндклиф вынырнул, сделал пару гребков и схватился за борт шлюпки. Минута, и они уже направлялись за мыс, к "Дочери Океана". Мартин закутал девушку в одеяло, но ее, похоже, все равно трясло. Говорить никому не хотелось.

Они отошли от "Фантома" на довольно большое расстояние, когда раздался взрыв и вспышка света озарила бухту. Сэндклиф успел разглядеть блестящие сухие глаза Кэтрин. Лучше б она плакала. После яркого света тьма сгустилась непроглядной чернотой. Капитан всматривался в нее, стремясь различить свой корабль, как вдруг девушка тихонько вскрикнула от удивления.

— Сэнди, Марти, что это? Вода в море светится!

Мужчины взглянули за борт. Матрос как раз опустил весла в воду, делая очередной гребок. Вокруг лопастей бурлили водовороты призрачного света, напоминающего лунный.

— Говорят, это Владычица готовит ложе супругу, — невольно усмехнулся Сэндклиф. — Пойдем искупаемся, Марти?

"Вот так везение!" — мелькнуло у него в голове. — "Девочка не устоит против такой красоты. И придумывать ничего не нужно, и уговаривать..." Кэтрин он предлагать не стал, боясь спугнуть ее, и надеялся, что Мартин поймет и тоже воздержится от приглашений.

— Давай, — с готовностью откликнулся друг, думавший в этот момент о том же.

Девушка заерзала на скамейке. Матрос поднял весла и держал, давая стечь. Вода падала с них каплями расплавленного серебра. Кэтрин не выдержала.

— Я хочу с вами.

— Давай. Алан не будет подглядывать. Так, Ал?

— О чем речь, капитан!

Кэтрин первая скользнула за борт в таинственно мерцающую воду и погрузилась с головой, стремясь очиститься от чужих прикосновений, всех вместе и каждого в отдельности. В этот момент она думала не столько о своих мужчинах, сколько о себе самой. Ей хотелось стать чистой для себя. Она нырнула глубже, не закрывая глаз. Вокруг стоял светящийся сумрак, в котором клубились мириады воздушных пузырьков. Это было так умиротворяюще, что выныривать просто не было сил. Ей помогли в этом чьи-то настойчивые руки. Сэнди.

— Кэт, ты же не за жемчугом ныряешь, к чему так долго?

Она не видела его лица, но в голосе слышалась улыбка. Мартин тоже был рядом.

— А слабО отсюда до корабля? — спросил он.

— Мне не слабо, — усмехнулся капитан. — А вот Кэт не так давно живет на море.

— Ну и что, плавать я с детства умею, — возразила она. — Давайте, а? Пусть Алан гребет рядом, если устану, забросите меня в шлюпку.

Девушка не понимала своего настроения, но проснувшийся азарт мужчин пробудил в ней нечто. Она до мельчайших деталей помнила случившееся с ней и сознавала: ни Сэнди, ни Марти тем более не перестали думать об этом. Но их столь раздражавшая раньше манера вести себя в серьезных ситуациях по-мальчишески сейчас поддерживала на плаву, давала силы и желание жить. Мальчишеские замашки друзей да это волшебное светящееся море, такое нежное, ласкающее, целующее ее истерзанную плоть, смывающее всю скверну и грязь, притупляющее память... Кэтрин готова была плыть не только до корабля, а до самой Джибролты или даже до Девяти островов.

И они поплыли рядом, не спеша, наслаждаясь таинственно сияющим морем, будто лежа на свежих простынях на огромной мягкой кровати, занавешенной темным пологом. Это казалось чудом, но они вплавь добрались до корабля, и услуги Алана девушке не потребовались. Шлюпку подняли, матросы бросли веревочную лестницу, но Сэндклиф, Мартин и Кэтрин не спешили. Качались на волнах в свете вышедшей из-за туч луны. Мужчины не сводили глаз с лица своей жены. Она была прекрасна, прекрасна и желанна, несмотря ни на что. Девушка почувствовала их нежность и не смогла противиться. Развела руки, обхватила за шеи, притянула к себе и стала целовать обоих, как в их первый раз втроем. Они не остались в долгу, и вскоре она уже запрокинула голову, подставляя их горячим губам шею. Сэндклиф вовремя ухватился рукой за болтающуюся у самой воды последнюю перекладину лестницы и таким образом удержал троицу на плаву.

— Пора наверх, — хрипло проговорил он, с трудом отрываясь от сладких губ Кэтрин.

Они медленно вскарабкались на борт, Мартин завернул девушку в предусмотрительно оставленную кем-то из команды чистую простыню. Мужчины сняли опротивевшие мокрые штаны, и, пошатываясь, втроем побрели в каюту. Пропустив друга с Кэтрин вперед на узкой лесенке, капитан крикнул вахтенному, чтоб снимались с якоря и продолжали путь к Джибролте.

Спустившись в каюту, Сэндклиф стащил постель с койки на пол, и они умудрились улечься там втроем, Кэтрин как всегда была посередине. Капитан, не спавший уже почти двое суток, тут же засопел, прижавшись к девушке сзади. Она тоже уснула почти моментально. Только Мартин какое-то время лежал без сна, борясь с притупившимися, но не исчезнувшими чужими запахами. В море, когда он целовал Кэтрин, она не пахла ничем, кроме соленой воды и самой себя.

XVI

Утром Сэндклиф проснулся первым. Он чуть приподнялся и взглянул в лицо спящей девушки. Оно было спокойно. С век сошла краснота, губы выглядели нормально. Он мог бы поклясться, что вчера заметил у нее на шее несколько синяков от чужих поцелуев, а сегодня их не было и в помине. И его собственная разбитая физиономия, как ни странно, совсем не болела. Вчерашнее мерцающее море и их купание были нереальными, будто волшебными. Может, опять Эли? Надо спросить ее муженька, когда появится. Если б только это исцелило и душу Кэт, также как тело...

В этот момент девушка открыла глаза и безмятежно улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ, но тут же заметил, как ее глаза затуманились. Она вспомнила. Попыталась спрятать это от него, но увидела: он знает.

— Сэнди, прости, — прошептала она.

— Это я должен просить у тебя прощения, Кэт. Не просить, вымаливать.

— Ты ни в чем не виноват.

— Ты тем более.

В этот момент Мартин заворочался и сел. Кэтрин настороженно посмотрела на него. Он обнял ее и прижал к себе.

— Кэти... Все позади, просто забудь. Для нас троих ничего не изменилось.

— Да.

Он погладил ее по волосам. От морской воды они слиплись и стали жесткими. Девушка почувствовала, как он пытается распутать сбившиеся во время сна в колтун пряди.

— Марти, их надо просто обрезать.

— Ты что?! — друзья уставились на Кэтрин, будто она произнесла святотатство.

— Я сам вымою тебе голову пресной водой, а потом все распутаю и расчешу, — сказал капитан.

И он, и Мартин любили ее волосы, им нравился их рыжеватый оттенок, и то, как они обрамляют ее лицо, рассыпаются по плечам или подушке. Иногда в постели, изображая грубость, Сэндклиф наматывал их на руку и притягивал к себе голову девушки, чтобы впиться ей в губы. Кэтрин это заводило. Раньше. До того, как... Теперь, попытайся он проделать что-нибудь подобное, она, скорее всего, заплачет. Впрочем, отныне такие шутки ему и в голову не придут. Кэтрин, мельком взглянув на капитана, казалось, поняла, о чем он думает, тут же отвела глаза и проговорила:

— Конечно, Сэнди, как вам больше нравится.

Когда они стали одеваться, девушка попросила Мартина одолжить ей запасные штаны, а капитана — рубашку. Оба молча выполнили ее просьбу.

После того, как волосы Кэтрин были вымыты пресной водой и расчесаны, девушка пошла на нос и села там у фальшборта, подняв вверх лицо и глядя то ли в небо, то ли на натянутые над головой косые треугольники кливеров. Сэндклиф и Мартин не решились последовать за ней, а она их не позвала.

— Плохо дело, Марти. — Капитан устроился рядом с другом у стены камбуза. Эта позиция позволяла не терять Кэтрин из вида, в то же время не мозоля ей глаза. — Я надеялся, после вчерашнего купания все пойдет на лад.

— Купание было странное. Думаю, если б не оно, Кэти проплакала бы всю ночь. Нас бы ни прогнать не смогла, ни к себе подпустить. Слыхал я еще в Алтоне про то, как женщины иной раз себя ведут после того, как... Пусть походит в мужской одежде, это пройдет.

— Чем от нее пахнет?

— Ты хочешь знать подробности ее плена?

— Нет, конечно, не хочу. Я имел в виду, все ли с ней в порядке, ну, там, внутри... Ты как-то говорил, что чуешь болезни и всякое такое...

— А, ты об этом. С ее телом все в полном порядке, я специально принюхивался. Ни ран, ни разрывов, ни дурных болезней, ни беременности. За последнее спасибо твоей сестре.

— Может, сказать Кэт об этом? Вдруг ей станет лучше?

— Сэнди, мне кажется, она сама знает. Ей плохо не поэтому. — Мартин задумчиво смотрел на неподвижно сидящую девушку. — Кэти справится, я уверен. Сумела же она простить меня. Я тогда очень сильно ее ранил.

Капитан кивнул, они помолчали.

— Ты здорово придумал насчет исчезновения запахов тех, кто умер, — вновь заговорил Мартин.

— Просто в голову стукнуло в тот момент, когда она от тебя отшатнулась. Притворяться не слишком трудно?

— Нет, справлюсь. После купания запахи как-то притупились, хоть и не исчезли совсем.

Сэндклиф хотел еще что-то сказать, но в эту минуту рядом с ними плюхнулся Нейл. Оба вздрогнули от неожиданности и с тревогой взглянули в сторону Кэтрин.

— Не беспокойтесь, она подремлет, пока я тут буду, — быстро проговорил гость. — Досталось ей? — парень сочувственно взглянул на Мартина и капитана, те кивнули.

— Я неплохо разбираюсь в магии врачевания...

— Спасибо, тут как раз все в порядке, — сказал Сэндклиф, потом на минуту задумался. — А ты не мог бы сделать так, чтобы она просто забыла об этом?

— Нет, Сэнди, с такими вещами шутки плохи, — Нейл стал еще серьезнее. — Чары забвения — одни из самых непредсказуемых. Говорят, даже Владыки не могут наложить их с достаточной точностью. — Друзья непонимающе смотрели на него. — Чары забвения очень сильные, — пояснил парень, — они ведь должны действовать всю жизнь и подавлять не только сознание бодрствующего, но и сновидения. И если их все же накладывают, они почти всегда захватывают гораздо больше, чем стремятся уничтожить. Кэтрин может забыть не только свой плен, но и вас, к примеру. Или одного из вас. Я слыхал, иногда у зачарованного меняется характер вплоть до полной противоположности. Был веселый жизнелюб, стал угрюмый аскет. Вы же не хотите, чтобы такая милая девушка закончила жизнь в монастыре?

Сэндклиф с Мартином не проронили ни слова. Капитан подозревал, что этим может кончиться и безо всякого волшебства, но способствовать подобному исходу еще и с помощью заклинаний не желал. Его друг, наученный горьким опытом, в очередной раз решил набраться терпения. Он не знал, что проще пережить женщине: измену любимого, случившуюся у нее на глазах, или насилие. Но если в первом случае он, помогая забыть, пошел на разлуку с Кэти, то теперь будет рядом для того же. Они справятся, и не нужно им никакого сомнительного колдовства.

— За вчерашнее ночное море вас с Эли благодарить? — спросил, наконец, капитан.

— Что ты имеешь в виду? — вопрос Нэйла прозвучал несколько настороженно.

— Когда мы возвращались с Кэт на корабль, море засветилось. Знаешь, старики говорят, будто это Владычица готовит ложе супругу... — Сэндклиф вкратце рассказал парню о ночном купании.

Тот, выслушав, лишь покачал головой.

— Я вчера следил за вами по просьбе Эли, — сказал он. — Она с двойняшками возилась...

— Так ты стал папашей? — прервал гостя Мартин, которому Сэндклиф позабыл сказать о появлении на свет племянников.

Нейл, улыбаясь, кивнул. Мартин в качестве поздравления хлопнул парня по плечу со всей медвежьей силы, тот охнул. Капитан зыркнул на них так, что оба сразу посерьезнели.

— И что ты углядел во время своих наблюдений?

— После того, как пиратский корабль рвануло, я вас перестал видеть, заволновался даже. Решил — сам виноват, в магии-то я все еще не так силен, как хотелось бы. А через некоторое время разглядел, как вы спите в каюте... — Нейл слегка смутился и замолчал.

— Ну и что из этого? — поинтересовался Мартин.

— Не знаю. Я, когда за вами приглядывал, использовал заклинание, позволяющее видеть лишь наш, серединный мир. Получается, на какое-то время вы его покинули.

— Что за ерунда, — разозлился Сэндклиф. — Я ничего не почувствовал, а меня от ваших магических штучек выворачивает!

— Да ладно, родственничек, не заливай, — Нейл, вдохновленный реакцией Мартина на его отцовство, ткнул капитана локтем в бок. — Ты сколько месяцев живешь под одной крышей с недоделанным оборотнем? И Кэтрин постоянно носит колечко, которое ей Эли подарила, а до этого браслетами пользовалась, я сам видел. Ничего б ты не почувствовал, особенно если б Владычица не захотела...

— Причем тут Дочь Океана?

— Твой корабль так называется, ты мне и скажи. Не просил ее вчера о помощи?

— Вслух не просил.

— Вслух и не обязательно. По-моему, ты у нее в любимчиках ходишь. Женщины страх как любят, когда мужчины их именем что-то называют.

— Если б она Кэт помогла... — проговорил капитан, не обращая внимания на шуточки парня.

— Судя по твоему рассказу, она ей уже помогла.

— Не совсем так, как хотелось бы.

— Ну, ты уж слишком многого хочешь. И потом, Владыки любят людей испытывать. Кое-в-чем они вам помогли, а дальше вы уж сами старайтесь. Может, они хотят проверить, насколько сильно вы друг к другу привязаны?

— Вот и Хаген хотел. Проверил и отправил нас на все это.

— Владычица тоже желает получить назад свою Чашу.

— Что ж, может, лучше отдать посудину ей, чем Хагену.

Мартин с удивлением воззрился на друга и хотел что-то сказать, но Нейл неожиданно поднялся на ноги.

— Извините, Эли зовет, — сказал он.

— Иди-иди, — пробурчал капитан. — Высыпаться ей давай, с двумя она ох как намучается.

— Ты-то откуда знаешь? — удивился парень.

— Я матери с ней помогал.

— Передавай Элизабет мои поздравления, — попросил Мартин.

Нейл кивнул и исчез.

До Джибролты, куда лежал курс "Дочери Океана", оставалось около четырех недель пути. Сэндклиф с самого начала прилагал все усилия, чтобы добраться до острова как можно быстрее. Ему казалось, Кэтрин после случившегося должна возненавидеть море и корабли.

Он ошибался. Капитан с Мартином повели себя неправильно с первого дня, оставив Кэтрин в покое. Они думали, что мужское общество их жене сейчас отвратительно, поэтому весь день старались пореже попадаться ей на глаза, в то же время ни на минуту не оставляя без присмотра. Вечером Мартин лег спать в гамаке, а Сэндклиф устроился на полу. Оба смущенно пожелали девушке спокойной ночи. Она с трудом выдавила ответ.

— Может, мы переночуем на палубе... — начал было капитан, но Кэтрин горячо запротестовала, и он тут же умолк.

Девушка чувствовала себя совершенно потерянной. Марти и Сэнди упорно избегали ее, следили издалека с каким-то тревожным подозрением. Наверное, после ее позорного плена она стала им попросту противна, но показать это они не хотят из жалости. Еще больше ее укрепило в подобных мыслях их нежелание разделить с ней постель. Она понимала: так может выражаться и забота, но зачем тогда прятать глаза? Марти хоть иногда не отводил взгляда, в котором, вроде бы читалось сочувствие, а Сэнди даже говорил односложно и головы не поворачивал в ее сторону, после того, как утром вымыл ей волосы. Лучше б обрил наголо, как поступали иной раз в Алтоне с уличенными в неверности женами, но глаз не отводил.

Кэтрин не могла уснуть, гадая, чем же на самом деле вызвано странное поведение ее мужей. Нужно было просто спросить, но она боялась услышать ответ. Вернее, не услышать его, наткнуться на смущенное молчание. Или различить в интонациях ложь. Сейчас у нее не хватило бы сил вынести подобное.

Мужчины долго ворочались, но в конце концов сон одолел их, Кэтрин легко определила это по изменившемуся дыханию. Сама же никак не могла забыться. Девушке стало холодно, так холодно и одиноко, что она встала с койки и легла рядом с Сэнди на полу, завернувшись в свое одеяло. Пусть он отшатывается от нее сколько угодно, когда проснется, но сейчас ей необходимо ощущать рядом кого-то живого и теплого. Того, кто раньше бывал с ней так нежен... Спустя несколько минут Кэтрин крепко спала, но продолжалось это недолго. Она очнулась в слезах, повторяя "нет, нет, нет", капитан тряс ее за плечо. Мартин тут же взял девушку на руки и уложил на койку, укрыл одеялом. Потом попросил у друга флягу с рамом и заставил Кэтрин сделать большой глоток. Она сразу согрелась, глаза стали слипаться.

Мужчины какое-то время переминались с ноги на ногу, не решаясь ни оставить ее, ни попросить разрешения лечь рядом. В конце концов Мартин все же забрался в гамак, Сэндклиф сел на полу в изголовии койки, привалившись к ней спиной. Он понимал, что спать не сможет. Задремавшая Кэтрин почти сразу стала всхлипывать во сне. Капитан поднялся, сел на край койки, потом осторожно погладил девушку по щеке. Она дернулась и открыла глаза.

— Это я, Кэт, не бойся, — прошептал он.

— Сэнди... — она поймала его руку, вцепилась в нее как в спасительную соломинку. — Я не могу спать. Пожалуйста, ляг рядом и обними меня...

Он молча выполнил ее просьбу. Сжал в объятиях, уткнувшись в рыжевато-русые волосы, пахнувшие так сладко и маняще... Девушка успокоилась, задышала ровнее и вскоре провалилась в глубокий сон без сновидений. Потом уснул и сам капитан.

После этой ночи Мартин не отходил от Кэтрин, понимая: ей постоянно нужен рядом кто-то, отгоняющий страшные воспоминания. Капитан, казалось, наоборот, старался как можно реже оставаться с подругой наедине. Он теперь часто стоял ночные вахты, отсыпаясь днем. Если б не редкие смущенные просьбы девушки, он вообще не появлялся бы в каюте по ночам. Мартину это очень не нравилось. Он догадывался, что Сэнди винит в случившемся себя и считает, что Кэти теперь ненавидит его. А их жена в теперешнем состоянии пугается замкнутости капитана и не может разубедить его.

Так прошло почти две недели. Однажды утром Мартин проснулся от скрипа ступеней. Друг спускался в каюту после очередной вахты у штурвала. Девушка еще спала. Последние ночи проходили спокойно, Кэтрин уже не всхлипывала и не просыпалась с криком. Видно, страшные воспоминания понемногу отпускали ее. Мужчины обменялись несколькими фразами, потом Мартин оделся и поднялся на палубу. Кэти как будто достаточно оправилась, может, сумеет растормошить Сэнди, если оставить их вдвоем.

Спускаясь в каюту, Сэндклиф умирал от желания лечь и уснуть, но, оставшись наедине с Кэтрин, понял: не получится. Он сел на пол рядом с койкой и стал смотреть на спящую девушку. Думать ни о чем не хотелось, он просто слушал ее ровное дыхание и любовался спокойным лицом, где-то в глубине сознания представляя, что ничего плохого не случилось, сейчас она откроет глаза, улыбнется ему, протянет руки, обнимет, поцелует... Капитан не знал, как долго продолжались эти грезы, но, наконец, она проснулась. Он улыбнулся ей, и Кэтрин улыбнулась в ответ. Казалось, так же безмятежно, как он только что представлял.

— Доброе утро, Сэнди.

— Доброе утро, Кэт. Как спалось?

— Хорошо.

Похоже на правду. Марти сказал, за прошедшую ночь она ни разу не вскрикнула и не застонала во сне. Кэтрин смотрела на капитана задумчиво, будто хотела о чем-то спросить. Он решил не давить на нее и молчал. Наконец девушка решилась.

— Сэнди, вы с Марти, наверное, хотите... Хотите, чтобы я... снова была с вами?

Он взглянул на нее с надеждой, которая тут же умерла. Кэт смотрела огромными блестящими глазами, и на самом их дне мерцало нечто. Он решил — страх. Страх близости с мужчиной, даже с тем, что раньше был дорог и желанен.

— Нет, девочка, не так скоро, — ответил он и тут же осознал ошибку.

Глаза девушки стали несчастными и потухли. Тогда до него дошло: в них светился не страх, а робкое желание. Капитан попытался все исправить.

— Кэти, милая, ты не поняла. Мы хотим, очень хотим, но я боялся, ты еще не готова... Но если ты... Все будет, как пожелаешь...

Она какое-то время внимательно смотрела на него, но не поверила. Вздохнула и ответила:

— Нет, наверное, действительно еще рано.

Потом села и стала одеваться, не глядя на него. Сэндклифу очень хотелось сжать Кэтрин в объятиях, целовать, бормотать глупые нежности... Он уже сглотнул застрявший в горле комок, но внезапно представил, как девушка, не в силах побороть отвращение, каменеет от его прикосновений. Картинка оказалась столь яркой, что капитан ограничился невнятными извинениями, стянул сапоги и забрался в гамак. Девушка молча заправила койку и вышла. Через несколько минут в каюту ввалился злой как морской черт Мартин и чуть не вытряхнул друга на пол.

— Что у вас произошло?

— С Кэт что-то не так?

— Да! Опять не так! Я только-только стал надеяться, что все наладится, а она опять сидит на носу, по-моему, хочет плакать. Меня попросила уйти. Так что произошло?

— И ты оставил ее одну?

Мартин рыкнул по-медвежьи и выругался.

— Я, по-твоему, дурак? Юнгу попросил приглядывать. — Капитан облегченно вздохнул. Пятнадцатилетний мальчишка был почтительно влюблен в Кэт, он не позволит ей выкинуть какую-нибудь глупость. — Ты ответишь, или сначала придется тебе в морду дать? — наседал Мартин.

Сэндклиф рассказал об их с Кэтрин разговоре. Мартин взбесился еще больше, хотел действительно врезать другу по физиономии, но в последний момент передумал и проломил кулаком стенку каюты. Капитан не собирался уклоняться от удара, так погано было у него на душе.

— И этот недоумок считает, что разбирается в женщинах, — проворчал молодой человек, выходя из каюты. — Я в них больше понимал, когда пешком под стол ходил.

Сэндклиф ничего не ответил, натянул сапоги и отправился к корабельному плотнику за инструментом, а потом полдня заделывал дырку, пробитую кулачищем медведя.

С того дня Мартину оставалось лишь наблюдать, как расширяется трещина между Кэтрин и капитаном, будто растет полоса темной воды между причалом и уходящим кораблем. Сэндклиф и девушка по-прежнему, если не в большей степени, избегали смотреть друг на друга. Каждый считал себя виноватым и боялся увидеть в глазах другого подтверждение своей вины. Сколько раз Мартин замечал, как Сэнди, которого он теперь шпынял при каждом удобном случае, пытался приласкать девушку, она поначалу тянулась к нему, но потом нечто будто заставляло ее стыдиться его прикосновений.

Кэтрин стыдилась не капитана, а себя. Она не говорила Мартину и уж тем более Сэнди о постоянно гложущем ее чувстве вины за свою покорность в плену у пиратов. Она позволила чужим сделать с ней все, что они хотели, не оказав ни малейшего сопротивления. Ей казалось, это делает ее грязной и нежеланной для ее мужчин, как если бы она изменила по доброй воле. Лишнее подтверждение этим мыслям девушка получила, услышав от капитана смущенный отказ на ее предложение снова быть вместе. Сэнди, конечно, не хотел обижать ее, попытался смягчить ситуацию как мог, но она все поняла. Что ж, ей в свое время потребовалось три года, чтобы простить измену Марти. Возможно, ее мужьям понадобится столь же долгий срок.

Сэндклиф быстро перестал обращать внимание на понукания друга в отношении Кэтрин. Да, поначалу он пытался приголубить подругу, вдохновленный ее робким вопросом, на который он так бездарно ответил. Но все его действия приводили лишь к тому, что Кэт не выдерживала и начинала каменеть от его прикосновений, как ему и представилось тогда в каюте. И он лишь утвердился в мысли, что ей противно ощущать руки и губы того, из-за кого пришлось пережить позор и унижение.

Мартину девушка тоже не смогла позволить ничего серьезного в последние недели плавания, но он не боялся смотреть ей в глаза и говорить о своих чувствах, поэтому смог добиться хоть какого-то понимания. Капитан же, заметив, как Кэтрин начинает замыкаться, тут же сам прятался в раковину своей вины не хуже испуганного моллюска. Мартин был уверен: если б друг постоянно не отгораживался от Кэти, в их жизни все давно стало бы по-прежнему, а прошлое осталось позади.

На Джибролте троица поселилась в гостинице у Антонио, взяв прежний номер с большой кроватью. Об этом мужчин попросила Кэтрин. Они ей, конечно, не отказали. И снова стали спать втроем, просто спать в одной постели. Девушка не могла обходиться без близости своих мужей, хоть и выражавшейся в столь опосредованном виде. Пусть это были лишь скромные поцелуи, легкие касания, полуобъятия. Кэтрин за время плавания слишком истосковалась по возможности каждую ночь уютно устраиваться меж двух теплых родных тел.

Правда, теперь, боясь почувствовать невольное желание мужчин избежать ее случайных нескромных прикосновений, девушка спала в длинной закрытой ночной рубашке. Сэндклиф, впервые увидев ее в этом одеянии, в очередной раз с трудом сдержался, чтобы не завыть с горя, а потом всю ночь провисел на самом краешке кровати, не желая тревожить Кэт. Мартин, обрадованный тем, что Кэти в городе снова стала ходить в платье, ничуть не расстроился, и всю ночь проспал, сжимая любимую в объятиях. Ведь рубашка до пят из плотного полотна надежно предохраняла ее от излишне откровенных порывов его тела.

Хозяин гостиницы несказанно удивился, увидев в холле знакомых клиентов. Прошло почти полгода, а они все еще вместе, только от их счастья, похоже, мало что осталось. Девочка на себя не похожа: испуганная, неуверенная. Капитан и его друг обращались с ней, как с ледяным цветком, которые, говорят, растут в горах Подлунной: боялись лишний раз дохнуть, чтобы она не исчезла. Но ничего не помогало, и с каждым днем эти трое все больше отдалялись друг от друга. Антонио даже стал им сочувствовать. Троица долго пробыла вместе, куда дольше, чем он предполагал, и теперь необычный, но, с его точки зрения, весьма трогательный союз распадался у него на глазах.

Для Мартина теперешнее положение вещей в их семье начинало становиться пыткой еще по одной причине. Он не привык к воздержанию, а рядом с любимой и желанной женщиной, которая раньше никогда не отказывала, держать себя в руках оказалось гораздо труднее. Молодой человек был уверен: она не скажет "нет" и сейчас, но просить ее об этом первым не решался, боясь сделать больно. Кэтрин же молчала, по-прежнему полагая, что ее мужьям неприятно иметь с ней дело, они брезгуют ею как женщиной. Раз Сэнди сказал: еще рано, он и должен определить, когда придет время. Поэтому по ночам, после того как девушка засыпала, Мартин подолгу лежал и скрипел зубами из-за неутоленного желания. Капитан выглядел пришибленным, угрюмым и, казалось, ничего не хотел.

В конце концов Мартин не выдержал. Как-то вечером, когда Кэтрин уснула, он вылез из постели и, позвав друга, отошел подальше в угол.

— Чего тебе, Марти? — проворчал Сэндклиф, вырванный из только-только начавшей затягивать его дремы.

— Я уйду на час-другой. Прикрой меня перед Кэти, если что.

— Куда это ты собрался?

— Пар выпустить. Не могу больше.

— Сдурел? Как ты можешь так поступать с Кэт?

— Думаешь, будет лучше, если она в одну прекрасную ночь наткнется на мой торчащий член?

Сэндклиф выругался.

— Иди, раз приперло. Прикрою.

— Я вернусь и отпущу тебя.

— Вот спасибо! Шел бы ты знаешь куда со своей заботой! Мне девки не нужны.

— У тебя там отсохло? Давно удивляюсь, как тебе удается держаться? Я себе уже мозоль на руке натер, а ты, по-моему, ни разу не подрочил.

— Очень просто. Как только мне начинает хотеться, вспоминаю, какой я ее нашел в каюте на "Фантоме", и все как рукой снимает.

Мартин взглянул на друга как на ненормального и покачал головой.

— Так у тебя точно скоро ничего не зашевелится. Дурак ты, Сэнди. Лучше бы попросил у Кэти прощения, если считаешь себя в чем-то виноватым, и попытался б ее приласкать.

— Иди, Марти, со своими советами, куда собрался.

Мартин ушел и вернулся, Кэтрин во время его отсутствия не проснулась. Сэндклиф, прежде чем пустить друга в кровать, чуть ли не обнюхал его.

— Отстань, извращенец, я зашел на обратном пути в купальню, — отмахивался от него Мартин. — "Лисички" тобой очень интересовались.

— Мне почему-то кажется, ты их за двоих отдрючил, оборотень недоделанный. Если б я не опасался вопросов Кэт по поводу разбитой физиономии, так бы тебе в морду и дал!

Мартин засопел, полез под одеяло и с чистой совестью прижался к Кэтрин, не боясь, что его дружок в ближайшее время потревожит девушку. Он не считал себя виноватым. Для него Кэти — единственная, но раз уж она не может пока быть с ними, приходится как-то выходить из положения. Он и раньше не мог долго обходиться без женщины, а теперь звериная составляющая сделала воздержание и вовсе невозможным. Да и Кэти тоже изменилась. После всех приключений в Стонторе Мартин был уверен: она поняла бы его правильно.

Так прошло несколько дней. Мартин ненадолго уходил каждую ночь, капитан становился все мрачнее и мрачнее. Кэтрин огорчалась, видя, что между мужчинами назревает ссора. Наконец Сэндклиф не выдержал и сбежал на корабль. Он ушел ночью, поэтому когда молодые люди проснулись, его отсутствие их не обеспокоило. Оба решили, что капитан вышел проветриться, как случалось и раньше.

Кэтрин гораздо увереннее чувствовала себя с Мартином, ведь он, разговаривая с ней, не начинал отводить глаза и отвечать односложно, постепенно уходя от беседы. Ей так хотелось быть с ним и Сэнди, она надеялась, настоящие объятия любимых прогонят остатки страшных воспоминаний. Да и попросту соскучилась по их близости... Мужчины же вели себя как ее братья. Может, боялись пробудить в ней те самые воспоминания, может, брезговали. Она не единожды пыталась заставить себя спросить, но услышать ответ все еще не хватало духа.

Проснувшись и не увидев рядом капитана, Кэтрин повернулась к Мартину, почувствовала, что больше не в силах сдерживаться и робко поцеловала его в губы. Тот сразу очнулся от сна, посмотрел на девушку и осторожно, незаметно, принюхался. От учуянного чуть не потерял голову. Запах ее желания! Впервые за столько дней, да каких дней — недель. А ведь он уже уловил однажды эти нотки на придурке Сэнди, когда тот рассказывал ему, как сам все испортил. Еще пожалел его тогда, не сказал. Мартин чуть приподнялся, проверяя, здесь ли капитан.

— Его нет, Марти, — прошептала Кэтрин, прижимаясь к любимому всем телом, как раньше.

О Сэндклифе им говорить не хотелось. Кэтрин боялась, что он брезгует ею, Мартин попросту злился на друга. Хорошо, не послушался этого болвана и в предыдущие ночи сбросил напряжение с девицами. Сейчас нужно быть очень терпеливым и нежным. Он столкнул на пол мешавшее одеяло и стал бережно, почти благоговейно целовать Кэти. Сначала лицо и губы, потом осторожно, не спеша, помог ей снять рубашку и спустился на шею, грудь. Девушка застонала, когда он коснулся языком ее соска. Эти ласки они оба любили. Мартин очень старался, и усилия не пропадали зря. Кэтрин становилась мягче, теплее, будто оттаивала. Сдерживаться становилось все труднее. Будто не было всех этих девиц по ночам. Будто у него год не было женщины. Да, его женщины у него не было давно, почти вечность. Сейчас ее должен обнимать недоумок Сэнди. Вот уж кто умеет нежничать. А по виду и замашкам никогда не догадаешься, что он на такое способен. Интересно, куда исчез этот чокнутый? Не в бордель же отправился. Еще искать потом по всему городу придется... Мысли о бестолковом друге пришли вовремя и несколько остудили пыл Мартина. Кэтрин ничего не заметила, и он смог быть с ней нежным до конца.

Когда они закончили, девушка чуть не плакала от облегчения. У Мартина тоже камень упал с души. Теперь все пойдет на лад. Кэти смогла справиться с этим кошмаром, как смогла забыть его измену. Он уткнулся в ее волосы. Чужие запахи почти пропали, заслоненные ароматом их близости. Да и привык он к ним за то время, когда просто спал с ней рядом по ночам.

— Марти, спасибо, — она шептала ему в самое ухо, щекоча дыханием. — Тебе ведь было не противно?

— Ты что? — он даже сел в кровати. — О чем ты? Я с ума схожу от счастья, что тебе все мужчины не стали отвратительны!

Она засмеялась и кинулась его обнимать. Потребовалось совсем немного времени, чтобы все повторить, не боясь нормальных прикосновений. Теперь рядом в постели была прежняя Кэти, а не хрустальная статуэтка. Потом они ненадолго задремали. Когда проснулись, капитана все еще не было. Кэтрин забеспокоилась и стала донимать Мартина вопросами, почему мужчины в последнее время не ладили, и когда, по его мнению, Сэнди перестанет ею брезговать.

— Брезговать? Вот уж не думал, что ты такая же чокнутая как он! Этот болван боится к тебе прикоснуться, ибо уверен: тебя тут же вывернет наизнанку. И видеть его ты не можешь из-за того, что с тобой произошло. Причем исключительно по его вине.

— Правда? — прошептала она, явно не веря.

— Кеннет был прав, вы с Сэнди абсолютно одинаковые. Глупо вставать между вами. И еще глупее — предоставить друг другу. Теперь я вижу: наш союз просто неизбежен.

— Ты найдешь его?

— Найду, куда я денусь. Прямо сейчас бежать?

Она замялась.

— Марти, мне хотелось бы убедить Сэнди, что я ни в чем его не виню, но если он не поверит?..

— Пусть попробует.

— Вот из-за чего вы злитесь друг на друга...

Мартин ничего не ответил, но Кэтрин не нуждалась в подтверждениях.

— Марти, я хочу попросить тебя об одолжении.

— Все, что угодно, Кэти, ты же знаешь.

— Я хочу ребенка.

Он с удивлением посмотрел на нее. Несколько месяцев назад она не горела желанием так быстро стать матерью.

— Ты уверена, Кэти? Тогда тебе, скорее всего, придется остаться у Элизабет и Нейла.

— Давай пока не будем обсуждать это. Мне нужно знать: ты не против ребенка?

— Нет, конечно, не против.

Девушка помолчала, ему показалось — собирается с духом. Но она ведь уже спросила, в чем еще дело? Если только... Она тут же подтвердила догадку.

— А как ты посмотришь на то, что отцом моего первенца станет Сэнди?

А как ему смотреть? Особенно после недавних слов о неизбежности их союза. Да и в конце концов, какая разница? Этот обалдуй отсутствует каких-нибудь пару часов, а он уже беспокоится о нем. Сейчас бы и сам побежал искать, без просьб Кэти.

— Посмотрю без недовольства. Это справедливо. Я был у тебя первым. Пускай он станет отцом твоего первого ребенка. К тому же, он старше, ему и папашей раньше становиться.

— Ты действительно не против? — неуверенно улыбнулась Кэтрин. — И не будешь злиться ни на него, ни на меня?.. Ни на малыша?

— На малыша-то за что злиться? Правда, если он будет постоянно орать по ночам... — Мартин засмеялся и обнял девушку. — Кэти, любимая, я же сказал, что согласен. Рано или поздно этот вопрос все равно встал бы. Что же нам, жребий тянуть? Или пустить все не самотек, и потом по запаху отца определять? Пусть будет так, как ты решила. Тем более, я уже сказал — это справедливо.

— Спасибо, Марти! — Кэтрин прижалась к нему и облегченно вздохнула. — Я подумала, если Сэнди мне не поверит, попрошу о ребенке. Уж это должно будет убедить его, что он ни в чем передо мной не виноват.

Услышав последние слова Кэтрин, Мартин с трудом сдержался, чтобы не заржать. Нет, в ее плане не было ничего смешного. Он выглядел вполне естественным, очень действенным и наивно-трогательным. Их бедная милая девочка любила обоих в равной мере и на все была готова ради их счастья. Но молодой человек очень живо представил себе, какая рожа будет у Сэнди, когда Кэти в доказательство своей любви предложит ему стать отцом. Мартин много бы дал, чтобы присутствовать при их разговоре, но Кэти сейчас ни в коем случае нельзя видеть выражение, которое появится на физиономии этого кобеля. В другое время она сама без труда вправила бы ему мозги, но теперь рановато подвергать ее дополнительным встряскам. Придется предварительно поговорить с другом. Тоже будет забавно, но не настолько. Мартин с в высшей степени серьезным лицом покивал на идею Кэтрин и сказал, что отправляется искать Сэнди. Девушка тут же вскочила и стала одеваться.

— Марти, я хочу сходить в купальню, проводи меня туда, пожалуйста. А Сэнди пусть заберет меня часика через три. Ты ведь найдешь его за это время?

— Из-под земли достану. Пойдем.

Он отвел Кэтрин, препоручил ее "лисичкам", попросив заодно накормить, ибо позавтракать они так и не удосужились, и пошел в порт. На полпути встретил угрюмого капитана. Сэндклиф, понурившись, брел навстречу. Увидев друга, застыл в нерешительности, но сияющая физиономи Мартина не давала повода для беспокойства.

— Что случилось, Марти?

— Ничего особенного. Кэти волнуется, просила найти тебя.

— Я уже и сам возвращаюсь. Ходил корабль проверить.

Оба знали, что это ложь. Мартину очень хотелось подразнить друга, но вид у того был неважный, пришлось сразу все рассказать.

— Она сама?.. Вот сейчас, пока меня не было?..

Капитан с трудом сдерживался, чтобы не броситься обнимать сияющего медведя. Потом что-то сообразил и разом сник.

— Это потому, что я ушел.

Мартин чуть не взвыл. Послали Владыки упрямого дурака на его голову.

— Слушай, ты, не знаю даже, как тебя назвать. Слов таких не придумано. Кэти отправила меня за тобой. Она сейчас в купальне, для тебя прихорашивается. Зайдешь за ней и отведешь в гостиницу. Я в комнату до вечера не поднимусь. Чтоб к моему возвращению у тебя с ней все было как прежде. Ясно? Если приду и увижу похоронные лица, тут же заберу Кэти, увезу в Алтон, женюсь на ней и буду держать в замке Дэйлов, хотя бы и насильно.

Сэндклиф взглянул на друга чуть ли не испуганно. Это обнадеживало.

— И вот еще что. Должен тебя предупредить. Кэти хочет от тебя ребенка, и не откладывая. Не вздумай ей перечить.

Выражение лица друга не оправдало ожиданий Мартина. Он даже пожалел, что влез в это дело, хотя, с другой стороны, с Сэнди сейчас ни в чем нельзя быть уверенным, а Кэти не должна огорчаться. На лице капитана, услышавшего о желании Кэтрин, в первые пару секунд читался легкий испуг, почти сразу сменившийся удивлением, а потом чем-то, очень напоминавшим радость.

— Марти, — сказал он хриплым шепотом, — если так, значит, она на меня не сердится!

Мартин только глаза закатил. Слов у него уже не осталось. Но тут Сэнди добил его окончательно.

— Спасибо за предупреждение, друг. Я сам попрошу ее о ребенке. Женщина не должна так унижаться перед мужчиной.

Потом повернулся и пошел к купальне, дожидаться свою жену. "Ну и ну!" — подумал ошеломленный Мартин. — "В конце концов выяснится, что мой разлюбезный дружок всю сознательную жизнь мечтал стать отцом полудюжины ребятишек."

Молодой человек весь день просидел в общем зале гостиницы, в комнату вернулся лишь поздно вечером. Там было темно и тихо, но маленький светильник, прихваченный снизу, позволил разглядеть капитана и Кэтрин. Они в обнимку спали на измятой постели, а их одежда валялась по всей комнате.

Мартин довольно усмехнулся, разделся и лег рядом с Кэти. Не удержался и принюхался. Ну Сэнди дает, с первого раза прямо в цель. Их жена беременна, через девять месяцев у них будет дочь. Забавно звучит: "у них", у них троих.

Он наслаждался сонным запахом Кэтрин, ощущая сладко-молочную нотку ребенка, острые ароматы его и Сэнди, их близости с любимой и... все. Больше никаких запахов. Чужаки исчезли. Он не поверил и принюхался еще раз, дольше и глубже втягивая воздух. Ему не показалось, запахи пятерых, которых они с Сэнди убили за то, что те посмели прикоснуться к их жене, полностью исчезли. "Хвала Владыкам," — подумал Мартин. — "Надеюсь, также исчезнут и воспоминания. Или хотя бы причиняемая ими боль."

Так и случилось. Утром Кэтрин проснулась первая и сразу недвусмысленно дала понять мужьям, чего от них хочет. Их желания совпадали, поэтому выбраться из постели удалось только к полудню. Девушка тут же упорхнула освежиться в небольшую купальню гостиницы, мужчины символически поплескались в стоявшем в комнате умывальнике. Пока ждали Кэтрин, Мартин рассказал другу об исчезновении чужих запахов.

— Такое бывает? — спросил капитан.

— Я не слышал, — задумчиво проговорил молодой человек. — Можно попробовать у Кана спросить...

— Нечего посвящать волчару в подробности нашей семейной жизни.

— Да не прямо же я ему все выложу!

— Ну, конечно, выразишься полунамеками типа "С моим другом и его женой произошел такой случай..." Твой зубастый приятель тут же уставится на меня и начнет ржать. Вернее, гавкать.

— Я вижу, ты пришел в норму, — усмехнулся Мартин.

— Ага, — Сэндклиф расплылся в довольной улыбке. — С Кэт теперь все в порядке, остальное — ерунда.

Потом капитан посерьезнел и взглянул на друга.

— Марти, спасибо тебе... за все. И прости, что я был таким дураком.

— Да ладно, Сэнди. За что ты меня благодаришь? Мы ж теперь одна семья, забыл? — Мартину было немного неловко.

— Нет, не забыл. Потому и извинился. — Он помолчал. — Семья, да... Надо Кэт кольца купить.

— И колыбельку заодно, — не выдержал молодой человек.

Капитан уставился на него с таким удивленно-счастливым видом, что Мартин расхохотался.

— Уже?.. — выдавил из себя Сэндклиф.

— Угу, — важно кивнул головой молодой человек. — Через девять месяцев у нас появится дочка.

Тут капитан не выдержал и сжал друга в объятиях. В этот момент в комнату вошла Кэтрин.

— Мальчики, это что такое?

Мужчины тут же оторвались друг от друга.

— Не то, что ты подумала, Кэти.

— Я ничего не думала, просто пошутила, — засмеялась она, отбиваясь от Сэндклифа, который подхватил ее на руки и понес на кровать.

— Набралась дурацких шуток у волчары, — заявил капитан, бережно укладывая девушку.

Она удивилась, поскольку была уверена, что он по обыкновению бросит ее на постель. Тут Сэнди поразил ее еще больше. Нежно поцеловал в губы, потом прошептал на ухо "Спасибо".

— За что, Сэнди? — девушка села и с удивлением посмотрела на капитана. — Что тут у вас произошло без меня?

"Ну и ну, сначала мужик просит жену о ребенке, а теперь с сияющей физиономией собирается сообщить ей, что она станет матерью!" — подумал Мартин, с трудом сдерживая смех.

— Марти сказал, ты беременна.

Кэтрин просияла, глядя на счастливые лица своих мужей. Значит, вот почему они обнимались...

— Я люблю вас, я так вас обоих люблю... — только и смогла пролепетать она, млея в их объятиях.

Антонио, увидев знакомую троицу, спускающуюся по лестнице, не поверил своим глазам. Пару последних дней он не появлялся в гостинице: жена прихворнула, нужно было побыть с ней, от дочки и сына проку мало, молодые, ветер в голове. Что за это время произошло у Сэндклифа, Мартина и их подруги, он не знал, но сегодня они спускались по лестнице, смеясь через слово, а девушка висла то на одном мужчине, то на другом. Они тоже рук от нее не отрывали, а полгода назад на людях старались вести себя холодно. Антонио усмехнулся, вспоминая. Если уж так хотели скрывать свои отношения, не нужно было и смотреть друг на друга. Взгляды выдавали их тогда лучше жестов и слов. Ну, теперь за этих троих можно только порадоваться. Если им удалось преодолеть ту напасть, которая чуть не разрушила их союз, все остальное и подавно не страшно.

Мартин, Кэтрин и капитан направлялись в общий зал пообедать и были почти у входа, когда в холл с улицы вошел одетый в черное человек и устремился за ними. Видно, он не хотел разговаривать в людном месте, поэтому, еще не догнав троицу, крикнул:

— Эй, бродяга, стой, поговорить нужно.

Сэндклиф тут же обернулся на знакомый голос. К ним приближался Хаген.

— Я тебя сейчас... — начал капитан.

— Осмелел, поговорив с Элизабет? — усмехнулся Хаген. — Знаешь, что я тебе ничего сделать не могу? — Капитан молчал. Его лицо окаменело, руки сжались в кулаки. — Прохлаждаешься в кабаке, вместо того чтоб пытаться вернуть мне украденное?

— Ты мне теперь тоже кое-что должен, — процедил Сэндклиф.

Колдун в издевательском недоумении уставился на него.

— Как ты расплатишься за то, что случилось с Кэт и Марти?

— Ну, во-первых, я не требовал, чтобы они тащились с тобой, это был их выбор, — пакостно заулыбался Хаген. — А, во-вторых, что там с ними случилось? Твой друг пышет здоровьем и по-моему, не просыпается по ночам с криком ужаса, вспоминая, как его потискал демон.

— Нет, не просыпаюсь, — Мартин скривился в презрительной ухмылке. — И кости к дождю не ноют, спасибо Чаше. Я уже и позабыл, что чуть не умер. Но две вещи помню отлично: я обязан другу жизнью и мечтаю поквитаться с тобой за Кэти.

— Обязан другу жизнью! Так ты и расстаться с ней собирался исключительно по его вине! — захохотал колдун. — И что вы все твердите про свою подружку? Она всего лишь развлеклась так, как ей нравится, да еще и осталась чиста в ваших глазах, дурни.

— Заткнись, Хаген, — тон Кэтрин оборвал смех колдуна. Чародей взглянул на нее с удивлением. — Убирайся отсюда. Мы сами тебя найдем, когда завладеем Чашей.

Колдун быстро пришел в себя и насмешливо уставился на девушку.

— О-о-о, моя леди, вы с мужьями уже начали плодить ублюдков? Не рановато ли?

Кэтрин побледнела от ярости, Мартин с Сэндклифом двинулись было к Хагену, но тот вытянул руку ладонью вперед, и они застыли перед невидимой преградой.

— Распоясался ты, бродяга, — произнес колдун. — Кем себя возомнил, а? Окончательно испортил праправнучку второй Правительницы... Знаешь, что бывает с породистыми сучками, которых обрюхатил дворовый кобель?

Хаген наслаждался выражением лиц мужчин и девушки. С ненавистью такого накала нечасто приходится сталкиваться. А проклятый мальчишка, который всегда его бесил, еще и мучается от сознания собственной вины. Прекрасно... Осталось еще чуть-чуть подогреть...

— Вот что я тебе скажу, капитан, — продолжил колдун с издевкой. — Если раньше не вернешь мне Чашу, я заберу твое отродье, когда оно появится на свет. — Сэндклиф не выдержал и попытался прошибить плечом невидимую преграду. Хаген ощерился в зловещей ухмылке. — А будешь плохо себя вести, заберу прямо сейчас. Так рано, конечно, не слишком интересно. Всего лишь кровавая клякса на ладони...

Кэтрин тут же оказалась рядом с Сэндклифом и стала изо всех сил колотить кулаками по прозрачной стене. Мартин с трудом оттащил девушку подальше.

Вся эта сцена разыгралась перед проходом в общий зал, располагавшимся вдалеке от стойки. Антонио стоял на своем обычном месте и не мог разобрать большинства фраз, да и не в его обычаях было вмешиваться в дела постояльцев. А уж когда он понял, что посетитель в черном — колдун, так и вовсе предпочел отвернуться. Да, эти трое были ему симпатичны, но у него ж, в конце концов, семья.

Тем временем в холл гостиницы с улицы вошел высокий мужчина и, кивнув хозяину, направился прямиком в общий зал. Антонио не успел его предупредить, но тот и сам все увидел.

— Эй, Мартин, какого черта у вас тут происходит? — прорычал Кан, подходя вплотную к неизвестному в черном, который явно задирал его знакомцев.

Хаген тут же обернулся и, увидев возвышающегося над ним оборотня, потерял контроль над магическим барьером. От неожиданности, как всем показалось. Капитан, в очередной раз наддавший плечом, врезался прямо в колдуна и повалил того на землю, поскольку обладавший звериной реакцией Кан стремительно отскочил в сторону. Сэндклиф, чьи сила и ловкость еще возросли благодаря распиравшей его ярости, в один миг прижал ненавистного Хагена к полу, не давая ему шевельнуть руками и таким образом воспользоваться колдовством, выхватил кортик и замахнулся, чтобы вонзить в шею поверженного противника. Чародей как-то странно затих, совершенно не пытаясь сопротивляться. Кэтрин застыла, прижавшись к Мартину, тот тоже не двигался.

Все это произошло быстро, но последующие события развивались с поистине молниеносной скоростью. Сэндклиф уже начал опускать руку с кортиком, Хаген по-прежнему лежал неподвижно. Вдруг рядом с ними буквально из воздуха возникла мужская фигура. Вновь прибывший кинулся на капитана, столкнул его с колдуна, и они покатились по полу. Кортик отлетел в сторону, его тут же подобрал теперь уже никуда не спешивший Кан.

— Сэнди, успокойся, это я, Нейл! — проорал спаситель колдуна, стремясь вырваться и подняться на ноги.

Сэндклиф от удивления выпустил парня. Тот мигом вскочил, следом за ним поднялся и капитан. Хаген стоял чуть поодаль от остальных, поправляя одежду.

— Какого дьявола морского ты влез? — поинтересовался Сэндклиф у родственника. — Тестя спасал?

— Какого тестя? — с вполне искренним удивлением спросил Нейл. — А, ты про этого, — парень кивнул на Хагена. — Тебя спасал, дурья башка. Этот самый "тесть" наложил на себя специальные чары. Хорошо, Эли вовремя узнала. Если кто-то попытается его убить, в последний момент оружие повернется против него самого. Не иначе ко встрече с тобой готовился. Хитро придумано: спасать тебя от смерти условия клятвы его не обязывают.

— Придумано хорошо, да ты все испортил, щенок! — прошипел Хаген. — Надо было прикончить тебя до того, как моя дочь в тебя втрескалась! Ей бы тогда долго пришлось искать похожего не ее любимого братца. А ты везунчик, — повернулся колдун к капитану. — Я столько сил и времени потратил, чтоб через знакомца моего знакомца подстроить твою встречу с Торресом. И все складывалось даже лучше, чем я рассчитывал: тебя он не тронул, забрал твою девку. Но тебе и тут удалось вывернуться, да еще и вымолить прощение у любовницы и дружка! Видать, Владычица к тебе неравнодушна, не иначе!

Мартин и Кэтрин смотрели на колдуна с нескрываемым отвращением, Кан — с удивлением. Сэндклиф с Нейлом понимающе переглянулись, заодно постаравшись незаметно оглядеть друг друга на предмет заявленного Хагеном сходства.

— А ты говоришь "тестя спасал", братец, — проговорил парень, подавляя желание рассмеяться. — Хаген, ступай отсюда, пока Эли не пришлось перемещаться. Она очень занята с детьми и будет вне себя.

— Я и не собирался больше здесь задерживаться, — заявил колдун. — Этим извращенцам я уже все сказал. — Он взглянул на Мартина с девушкой, потом на капитана. — Может, подумаете на досуге? Отдадите ублюдка, прощу вам Чашу. Для таких, как вы, невелика потеря — еще наплодите.

Пару секунд Хаген наслаждался выражением их лиц, затем исчез. Тут же, будто исчезновение колдуна упразднило невидимую преграду, из общего зала вывалилась веселая компания. Мартина, капитана, Кэтрин и Нейла оттеснили к стене, где уже стоял Кан. Когда громко переговаривающиеся, смеющиеся люди отошли подальше, муж Элизабет сказал:

— Он не сможет забрать вашего ребенка, не беспокойтесь. Такие вещи строжайше запрещены Кодексом.

— Почему он появился именно сегодня, сейчас? — чуть не плача, спросила девушка. — Почему не неделю назад?

— Нетрудно догадаться, Кэт. Просто хотел испортить нам настроение, — пробурчал капитан.

— Верно, — согласился Нейл. — Он следил за вами, надеялся — вы вот-вот расстанетесь. А надежды не оправдались. Хагги сильно огорчился и попытался привести в исполнение план с наговором против оружия.

— Пойдемте-ка посидим все вместе как следует, — предложил Кан. — Я угощаю. Не могу смотреть на ваши кислые физиономии. — Потом оборотень полушутливо поклонился Кэтрин. — Принцесса, мои поздравления. Надеюсь, дочь унаследует вашу красоту.

Девушка с улыбкой поблагодарила его.

— Спасибо, что вступился, волк, — сказал Сэндклиф. — И пообедаю за твой счет я с большим удовольствием.

XVII

Кан, да и Нейл, совсем недолго просидевший за столом, сумели поднять троице настроение. В конечном счете для них ничего не изменилось: поиски Чаши по-прежнему висели тяжким грузом, но никому не хотелось думать об этом. Мартин, Сэндклиф и их жена радовались, что они снова по-настоящему вместе. И муж Элизабет, и оборотень горели желанием узнать, кто же из мужчин Кэтрин станет отцом. Оскорбительные обмолвки Хагена они либо пропустили мимо ушей, либо не приняли на веру. Кан, памятуя трепетное отношение друзей к любым попыткам сунуть нос в их личную жизнь, держал любопытство в рамках вежливости, а Нейл насел на родственников всерьез.

— Да ладно вам секретничать, я для Эли стараюсь, неужели не понятно?

— А ты отпусти сестренку сюда на полчасика, мы сами ей расскажем, — усмехнулся капитан.

Парень в сердцах плюнул и тут же исчез. Через четверть часа Элизабет сидела за столом с честнОй компанией. Выглядела она прекрасно, материнство ее красило. Мартин и оборотень тут же с нескрываемым восхищением уставились на молодую женщину. Сэндклиф хмыкнул, заметив их реакцию, но про себя подумал, что Нейл, несмотря на неуемную любовь к зубоскальству, оказался заботливым мужем. Кэтрин, расцеловавшаяся с Эли, как только та появилась, с улыбкой наблюдала за Мартином и Каном, которые наперебой рассыпались в комплиментах сестре капитана. Потом девушка взглянула на Сэнди, тот подмигнул ей и, пользуясь полным отсутствием внимания со стороны медведя и волка, сгреб жену за талию и усадил к себе на колени.

— Давно хотел посидеть с тобой на людях вот так, по-простому, чтоб все завидовали, — прошептал он ей на ухо. — Боялся Марти обидеть. Но раз он не на шутку увлекся моей сестренкой, глупо не воспользоваться.

Девушка обняла капитана и, наклонившись к его лицу, принялась целовать. Ее ничуть не тревожил интерес Мартина к молодой колдунье. Кэтрин любила бесшабашного медведя и была очень благодарна за его понимание странного для нее самой желания, не откладывая, родить ребенка от Сэнди. Пусть Марти пококетничает с Эли, она так хороша, и ей тоже приятно. Вот только Нейл, наверняка приглядывающий за женой, вряд ли в следующий раз столь опрометчиво отпустит супругу в такую компанию. А ей, Кэтрин, хочется побыть с Сэнди. Она уже начала думать, что потеряла его, и он, оказывается, мучился от таких же мыслей. Как они похожи и как глупы! Если б не Марти с его терпением и любовью, кто знает, обнимал бы ее сейчас капитан, целуя и шепча на ухо всякую ласковую чепуху?

Девушка и Сэндклиф были так поглощены друг другом, что не заметили, как веселая беседа Мартина, Кана и Элизабет смолкла. Оборотень и колдунья смотрели на милующуюся парочку с удивлением, лорд Дэйл — с удовлетворением и радостью. Наконец волк не выдержал.

— Эй, мореход, прими поздравления! — пробасил он. — Решил поквитаться с сетричкой и сделать ее теткой?

Капитан и Кэтрин повернулись к нему, вид у них был такой, будто их разбудили. Мартин с Элизабет рассмеялись.

— Рассказал? — спросил друга Сэндклиф.

— И не думал, все туману напускал, — ответила колдунья. — Вы сами себя выдали. Поздравляю, братец. Я очень рада за всех вас, а за тебя — в особенности.

Вскоре сестра капитана вернулась домой, а трое и Кан еще долго сидели за столом. К концу обеда волк и моряк стали лучшими друзьями.

На следующий день троицу навестил Кеннет. Ему пока нечем было порадовать своих знакомцев: Йовил не дала никакого ответа. Пожилой чародей всячески старался поддержать надежду на благополучный исход, но Сэндклиф выразил общее мнение, буркнув, мол, старушка не желает ни расстаться с Чашей, ни обидеть Кеннета. Оставалось ждать, когда до юноши, с которым жила колдунья, доберутся охотники. Кеннет обещал сразу же сообщить о новом местонахождении волшебной вещицы.

Хаген больше не беспокоил троицу. Оказалось (как поведал заглянувший ненадолго Нейл), Элизабет посетила родителя и потребовала оставить брата в покое хотя бы на то время, пока Чаша находится у Йовил. Злобный колдун согласился, выторговав у дочери возможность раз в год видеть внуков. Хаген, к удивлению молодых родителей, казалось, искренне радовался появлению на свет двойняшек.

Мартин, Сэндклиф и Кэтрин вновь поселились в уютном домике, где провели два счастливых месяца чуть меньше года назад. Капитан опять разрешил помощнику совершать короткие рейсы без его участия. "Дочь Океана" должна была находиться под рукой, ведь никто не знал, когда Чаша покинет новую владелицу и где объявится. Конечно, Кеннет или Нейл перенесли бы их на корабль, находящийся в любой точке океана, но Сэндклиф не желал серьезно пренебрегать обязательствами перед нанимателями. А двух-трех-дневное плавание вряд ли станет значительной помехой их планам.

Мужчины баловали свою жену как могли. Им не хотелось думать о ставшей теперь неизбежной разлуке. Сэндклиф подарил Кэтрин невероятной красоты кольцо из мягко сияющего белого металла. В причудливой оправе, напоминающей колышущиеся водоросли, таинственно мерцал немалых размеров камень, похожий на изумруд, но с отчетливым синим оттенком. Девушка, впервые увидев украшение, вспомнила о пронизанных солнцем волнах, качающих корабли в открытом море. Капитан сразу заметил, что угодил любимой, и, как показалось Мартину, аж засветился от радости.

— Эльфийская работа? — спросил молодой человек.

— Да. И камень их: морской топаз.

— Сэнди, ты корабль продал? — полюбопытствовал Мартин.

Кэтрин с трудом оторвалась от созерцания прекрасной вещицы, великолепно смотревшейся на ее пальце, и взглянула на капитана с беспокойством.

— Нет, конечно, — засмеялся он. — У меня были кой-какие сбережения.

— Были? А теперь их нет? — спросила девушка.

— Да какая разница, Кэт? Мы же будем жить под боком у Эли. Первое время она не даст нам пропасть, а потом я еще заработаю.

— Боюсь, моих сбережений на такой подарок не хватит, — покачал головой Мартин.

— Не обижайся, друг. Мне просто хотелось подарить Кэт что-то, достойное принцессы. Я-то не принц, а ты ей по рождению ровня.

Кэтрин рассмеялась, Мартин улыбнулся.

— Я уже давно купил тебе кольцо, Кэти. Еще когда заработал свои первые деньги. — Он достал из кармана коробочку. — Вот, забрал сегодня у поверенного, у которого и золото держу. Это, конечно, не эльфийская работа...

Он протянул крошечный ящичек девушке. Она открыла его и увидела золотой перстень с крупным, сочного оттенка изумрудом, ограненным в форме капли.

— Марти, какая прелесть! Спасибо!

Она взглянула на молодого человека, и он подумал, что никакие блестящие камушки, будь они хоть трижды эльфийскими, не сравнятся с ее глазами.

Прошел месяц, потом второй. О Чаше не было никаких известий. Кэтрин в положенный срок помучилась "утренней" тошнотой, которая иногда длилась до вечера, потом все прошло, девушка вновь повеселела. Капитан, напротив, с каждым днем становился мрачнее и угрюмее, и, наконец, решился поговорить о том, как им жить дальше. Он без обиняков предложил Кэтрин отправиться к Элизабет.

— Ты же понимаешь, Кэт, теперь тебе придется жить у моей сестры. Может, конечно, ты предпочла б своих родственников, но я, во-первых, опасаюсь козней Хагена, во-вторых, считаю: Эли и Нейл больше тебе помогут, колдуны как-никак. Ну и, в-третьих, на Девяти островах я смогу навещать тебя, а в Алтоне — нет.

Кэтрин повесила голову. Она, конечно, все понимала, но думать о расставании не желала. Вдруг им немыслимо, невероятно повезет, они завладеют Чашей в ближайшие пару месяцев, и тогда Сэнди будет каждый день гладить растущий живот и шептать в пупок милые глупости своей дочери. Он уже начал этим заниматься, правда, живота никакого пока, считай, не было, а будущий папаша несколько стеснялся выражать свои чувства.

Сдержанность капитана объяснялась просто: он разрывался между желанием нежить Кэт и опасением ранить чувства друга. Его неуверенность, присутствовавшая поначалу, снова вернулась, вероятно, подогретая словами Хагена. Поэтому Сэндклиф избегал лишний раз открыто вспоминать о своем грядущем отцовстве. Мартин быстро сообразил в чем дело и успокоил друга, сказав, что в один прекрасный день они поменяются местами. После этого все вернулось на круги своя.

Мартин с удовольствием устраивался на просторной кровати рядом с Кэтрин, когда капитан ласкал ее едва наметившийся животик. Ему нравилось смотреть на свою семью. Трогательное зрелище действовало на редкость умиротворяюще, а исходящие от Кэти и Сэнди любовь и теплота пробуждали ощущение невероятного счастья. Странно, но так и было. Присутствие второго мужчины не умаляло любви, а удваивало ее.

Мартин, пытаясь объяснить себе эту непонятность, вспомнил как-то слова Кэтрин: "Когда мы были вдвоем, меня не покидало ощущение хрупкости, уязвимости нашего союза. Я не сомневалась ни в тебе, ни в себе, но почему-то казалось — людям или обстоятельствам ничего не стоит разлучить нас. А когда появился Сэнди, нас троих будто связало толстенным корабельным канатом. Пусть кто-нибудь попробует разорвать!" "Не канатом нас связало," — думал Мартин, — "не канатом, а любовью. Наверное, я тоже ненормальный, как и ты, Кэти, но мне приятно смотреть, как моя любимая и друг, к которому я отношусь куда лучше, чем иные к родным братьям, любят друг друга. И я ничуть не сомневаюсь в ваших чувствах ко мне. Пусть-ка кто-нибудь попробует разорвать такую связь."

И вот теперь пришла пора расставаться. После слов Сэндклифа о необходимости переселения на Девять островов Кэтрин с трудом сдерживала слезы. Мартин заметил это и поспешил обнять девушку. Капитан посмотрел на них и сказал:

— Марти, пожалуйста, останься с Кэт. Ей будет тяжело одной.

Молодой человек хотел ответить, но Кэтрин его опередила.

— Нет, Сэнди. Мне никакая опасность не грозит, и я останусь не одна, а с Эли и Нейлом. А тебе понадобится помощь в поисках.

— Я тоже так считаю, — кивнул Мартин.

Сэндклиф вздохнул. Другого он не ждал, но попытаться стоило.

— Ладно, как скажете. Когда будем отправлять Кэт?

Нейл оставил им круглый медальончик с прозрачным камнем посередине. До Элизабет и ее мужа мгновенно доходил мысленный призыв — достаточно было прижать кристалл ко лбу. Капитан проследил, чтобы длины цепочки хватило для беспрепятственного использования, и теперь Кэтрин всегда носила волшебное украшение на шее. Меньше всего им хотелось повторения истории с пиратским пленом.

— Сэнди, пожалуйста, позволь мне пробыть с вами еще месяц, — взмолилась девушка.

Сэндклиф, которому очень не хотелось расставаться с Кэтрин, да еще теперь, когда она носила их дочь, с трудом сумел ответить отказом. Мартин поддержал друга, но без особенного энтузиазма. Девушка ушла собирать вещи. Их было не так уж много, но она задержалась в комнате надолго. В конце концов Мартин отправился посмотреть, как продвигаются сборы, и застал Кэтрин сидящей на кровати и молча глотающей слезы. Он хотел утешить ее, она вцепилась в него изо всех сил, ему даже стало трудно дышать. Кончилось тем, что капитан согласился дать их жене еще месяц и даже разрешил разок выйти вместе с ним в море, когда "Дочь Океана" отправится в очередное короткое плавание. Девушка была счастлива, Сэндклиф помрачнел еще больше.

— Если б я не боялся, что слезами ты навредишь себе и ребенку, никогда б не разрешил, — пробурчал он. — Теперь, Кэт, ты держишь меня за яйца покрепче Хагена. Я отговаривал тебя от предыдущего путешествия, ты настояла, и чем все кончилось?

— Ты скоро станешь отцом — вот чем все кончилось. Да еще не сможешь теперь бросить меня из благородных побуждений, считая, что мне без тебя лучше.

Кэтрин улыбалась, а на ее ресницах блестели слезы. Капитан только рукой махнул.

— Ты обещала, Кэт, через месяц отправиться на Девять островов, помни об этом.

И они стали жить по-прежнему. Кэтрин старалась не думать о будущем, цепляясь за каждый день, проведенный втроем, и это позволяло ей пребывать в некоей иллюзии счастья. Мартин радовался, глядя на нее, но стоило ему посмотреть на друга, радость улетучивалась. Капитан за последние недели необычно посуровел, даже как будто постарел. Молодому человеку временами казалось, что Сэнди, пожалуй, перестал быть похожим на безродного морского разбойника. Видно, его отец — дворянин, как и обмолвилась однажды Кэти. Угрюмый и несчастный, Сэндклиф выглядел как благородный лорд с длинной чередой родовитых предков. Такому герцог Олкрофт, скорее всего, не задумываясь отдал бы свою дочь, не спросив ни слова о годовом доходе.

Капитан несколько воспрял духом, лишь когда в конце их последнего месяца втроем "Дочь Океана" вышла в море, и он вновь стоял за штурвалом. Кэтрин и Мартин плыли с ним, как он обещал девушке. Сэндклиф подрядился доставить груз на Континент, в Алтон. Стояла середина октября, но погода все еще радовала теплом и спокойным морем. Капитан планировал уложиться дней в пять, самое большее в неделю. А потом, увы, наступал срок прощания с Кэтрин.

Однажды днем на палубе "Дочери Океана" появился Кеннет. Сэндклиф, Мартин и Кэтрин, стоявшие втроем у фальшборта, тут же подбежали к чародею.

— Чаша снова на Континенте! — выпалил старый колдун, его глаза горели безумным огнем, как у влюбленного мальчишки.

— Где именно? — спросил капитан.

— В Алтоне, на краю утеса над морем, у деревушки АнклИн.

Мартину и Кэтрин это название ничего не говорило, Сэндклиф тут же кивнул:

— Знаю. Тамошнее ущелье — находка для контрабандистов. — Капитан взглянул на Кэтрин. — Пора расставаться, Кэт. Зови Нейла.

Девушка замялась, не решаясь заговорить, но ей на помощь неожиданно пришел Кеннет.

— Сэнди, это же совсем рядом. Кэтрин прекрасно себя чувствует, пусть идет с нами. — Сэндклиф и Мартин в гневе уставились на чародея, но не успел ни один из них высказаться, как колдун продолжил: — Я прекрасно понимаю ваше беспокойство, но прошу, выслушайте меня. Я не одно десятилетие изучаю Чашу и знаю о ней больше, чем другие, за исключением Владык, конечно. За последние полгода она дважды появилась на Континенте, это очень необычно. В первый раз она досталась вам легко, и теперь все складывается в вашу пользу. "Дочь Океана" в нескольких часах пути от цели, вы будете на месте прежде, чем первый из охотников наймет корабль для плавания в Алтон. Но мне кажется, для успеха предприятия вы должны быть вместе, втроем. Не спрашивайте почему, — он развел руками, беспомощно глядя на молодых людей. — Я не смогу объяснить. Считайте это интуицией ученого...

— Если не можешь объяснить, не отнимай время пустой болтовней, — грубо оборвал его Сэндклиф. — Я не доверяю вашим магическим выкрутасам, ты знаешь.

— Я все знаю, Сэнди, — заверил его чародей, пребывавший в таком волнении, что даже не обратил внимания на вернувшееся хамство капитана. — И мне известно: за последнее время у тебя появились новые, весьма веские, причины не доверять нашему племени и не любить его. Но Кэтрин не хочет оставлять вас с Мартином. Почему ты не можешь позволить ей...

— Потому что это опасно, неужели так трудно понять? Если с ней что-нибудь случится, дурацкая посудина, конечно, оживит или исцелит ее, но лишь ее одну, вторая жизнь может погибнуть. А мне нужны они обе: жена и дочь.

— Да, ты прав, — пробормотал Кеннет. — Я не подумал об этом...

— Оно и видно. Думаешь только о том, что тебе важно и интересно. Как Хаген.

Пожилой чародей выглядел смущенным. Мартин и Кэтрин молчали, гадая, последует ли продолжение. Колдун потер лоб, пробормотал что-то про себя, потом прямо взглянул в лицо Сэндклифу.

— Ты позволишь Кэтрин отправиться с нами, если я поклянусь охранять ее, невзирая на Кодекс?

— Любого охранника можно обойти.

— Я отдам ей все разрешенные на Континенте талисманы и обереги. Они делают человека практически неуязвимым. И еще наложу дополнительные заклятия. Ну, и в самом крайнем случае, напрямую нарушу Кодекс и применю магию.

Капитан задумался. Все эти колдовские разговорчики и обещания ему очень не нравились, но Кеннет ни разу раньше не навредил им, наоборот. В то же время Сэндклиф прекрасно помнил, как смотрел чародей на умирающего Марти. Даже не предложил помочь. Хотя кто знает, смог бы он тогда что-нибудь сделать? Да и потом, никто из них ни разу не полюбопытствовал, какое наказание светит за нарушение колдовского Кодекса. А может, Кеннет все же прав насчет них троих? Эли тоже советовала не разлучаться... Чаша сейчас почти под боком, только руку протянуть... Если они упустят такой шанс из-за его упрямства, игрушка Владычицы может обидеться и в следующий раз вообще не даться в руки... Вон сколько им пришлось хлебнуть после того, как они потеряли ее в первый раз.

— Марти, ты как думаешь? — капитан взглянул на друга, не в силах принять решение самостоятельно.

— Если Кэти хочет, пусть идет с нами, — ответил молодой человек, не колеблясь. — При условии, что Кеннет обеспечит ей обещанную защиту.

— Я с вами, — тут же ответила Кэтрин. — Мне кажется, в этот раз нам повезет.

Сэндклиф, не глядя на нее, резко отвернулся и пошел говорить с помощником и менять курс. На следующий день, ближе к полудню, они должны продойти к Анклину.

Капитан забылся сном лишь под утро. Всю ночь он лежал на койке рядом со спящей Кэтрин, слушал ее дыхание и думал, что отдал бы сейчас все, лишь бы им удалось выпутаться из этой истории с Чашей. Все? Много ли у него есть, кроме Кэт и Марти? Ах, да, конечно, еще сестренка... И племянники, которых он никогда не видел. И корабль. С ним он расстался б без сожалений. С Эли было бы уже труднее. Но сейчас он не пожалел бы своей жизни, лишь бы уберечь Кэт, нерожденную дочь и Марти. Как бы все не обернулось, лишь бы они остались целы и невредимы.

Около полудня "Дочь Океана" приблизилась к побережью Алтона неподалеку от маленькой, ничем не примечательной деревушки Анклин. На берегу, сразу за узкой полоской песчаного пляжа, стояли величественной стеной белоснежные меловые утесы. Чуть левее от предполагаемого места высадки скалы подступали к самой воде, врезаясь в море. У их подножия ярился прибой.

Вскоре капитан, Мартин, Кэтрин и колдун стояли на плотном сыром песке. Шлюпка с матросом, доставившая их на сушу, возвращалась на корабль. Сэндклиф велел помощнику отвезти груз по назначению и возвращаться в Анклин, а не застав там капитана и его спутников, держать курс на Джибролту.

Троица и Кеннет двинулись вдоль скал. Минут через десять добрались до устья ручья, вытекавшего из-под полога невысоких деревьев и густого кустарника. Сэндклиф велел следовать за ним и нырнул под ветви. Продравшись сквозь заросли, они оказались в довольно широком ущельи, по дну которого бежал ручей, а отвесные каменные стены заросли кустами и деревьями. Вдоль левой стены шла узкая тропа. Искатели Чаши двинулись по ней.

Кэтрин подумала, что если б не их цель, она с удовольствием осмотрелась бы кругом. Ущелье выглядело живописно. По стенам тут и там сбегали крошечные ручейки, стремившиеся к главному потоку на дне, в расселинах росли нежные ажурные папортники. Где-то наверху в ветвях перекликались птицы, эхо подхватывало их голоса и журчание ручья, и пространство меж скалами наполнялось таинственными мелодичными звуками.

— Здесь много выходов на поверхность, — сказал Сэндклиф, — но большинство из них слишком круты. Кэт нельзя там подниматься.

— Нам удобнее выйти через основной, в конце ущелья, — заметил Кеннет. — Так ближе всего к месту, где лежит Чаша.

— Как она выглядит? — спросил Мартин.

— Как глиняная миска, — ответил колдун.

— Вполне подходит жадной сластолюбивой старушке, — фыркнул капитан. — До сих пор гадаю, почему на деревянном кубке Хагена виднелись остатки позолоты?

— Потому что раньше отец твоей сестры был лучше, чем сейчас, — сказал колдун.

Они уже приближались к выходу, как вдруг эхо донесло необычно громкие голоса и звуки шагов. Сэндклиф тут же остановился и сделал знак молчать. Искатели замерли, вслушиваясь. Судя по всему, в ущелье вошли несколько мужчин. Они говорили громко, не рассчитывая, что их кто-то слышит.

— ...И все это тебе попугай натрепал? — с иронией и недоверием.

— Не попугай, а кореш-колдун. Он, ежели припрет, через птичку общается. Чтоб на Континенте не расчухали.

— На кой колдуну глиняная миска?

— Почем я знаю? Сказал — волшебная, у меня в руках еще во что-нибудь обратится.

— В бабу сисястую, к примеру! — гогот. — Может, нам ее себе оставить? — еще несколько голосов.

— Я вам оставлю! Ведьмак сказал: простым смертным с нее проку нет. И заплатить обещал нехило. Мечи держите наготове. Птичка под конец выдала, что на месте можем на других желающих нарваться...

Искатели Чаши переглянулись. Дело принимало дурной оборот. Сэндклиф молча сделал знак поторапливаться. Голоса внезапно стихли. Видно, другие охотники воспользовались одним из труднопроходимых выходов.

— Будем надеяться, через попугая не удалось точно описать местонахождение Чаши, — пробормотал Кеннет.

— Помни о своей клятве, — прорычал капитан. — А ты, Кэт, не вздумай ввязываться в драку. Мы с Марти будем прикрывать, ты — искать посудину.

— Да, Сэнди, — послушно ответила девушка, которой стало не по себе. — Как ты думаешь, сколько их?

— Трудно сказать, эхо здорово сбивает с толку. Похоже, человек пять.

Мартин вздохнул. Если б эти пятеро были на них с Кэти, он не сомневался бы в успехе. Сэнди все же не воин... Но выбора нет, их жене нельзя рисковать собой в неравной битве.

— Марти, я не подведу, не беспокойся, — сказал капитан, поняв настроение друга.

Тот в ответ лишь хлопнул Сэндклифа по плечу. Они быстро поднялись по пологому окончанию ущелья. У самого выхода на поверхность Кеннет попросил их остановиться.

— Думаю, те головорезы уже наверху и сразу увидят нас. Времени будет в обрез, поэтому послушайте. Чаша лежит на самом краю выступа, что находится слева от выхода. Ущелье слегка загибается в нужном направлении, влево. Я правильно представляю? — обратился он к капитану, тот кивнул. — Мы с Кэтрин сразу пойдем к выступу, вы прикрываете. Как только Чаша окажется у тебя, — чародей посмотрел на девушку, — пожелай, чтобы нападающие оказались подальше отсюда.

Она кивнула, все двинулись вперед и через минуту оказались на поверхности. Перед ними расстилалась плоская равнина, покрытая невысокой, по-осеннему жухлой луговой растительностью. Кэтрин увидела метрах в десяти слева поросший травой выступ и тут же кинулась туда, краем глаза заметив, как группа из пяти или шести человек, и без того шедшая в их направлении, разразилась криками и перешла на бег. Головорезы были метрах в двадцати.

Девушка, не оглядываясь, подбежала к выступу. Приближаясь, она заметила — он не нависает над пропастью, а является верхней частью скалы, выдающейся в море метров на пять. Это успокаивало: узкой площадке не грозит обвалиться под весом Кэтрин. Ширина выступа в основании была около двух метров, затем он довольно резко сужался, чуть расширяясь к окончанию.

Девушка волновалась, голова кружилась от близости заветной цели, ноги стали как ватные, поэтому, ступив на узкую полоску травы меж двумя пропастями, Кэтрин встала на четверньки и поползла. Потом пришлось лечь на живот. Места на выступе было мало, и Кеннет не последовал за подопечной, отошел и сел на самом краю, у обрыва, не сводя глаз с девушки, готовый в любой момент произнести нужное заклинание. Клятва есть клятва, тут уже не до Кодекса. Но он слишком остро чувствовал: история Чаши в мире смертных близится к завершению, и не желал пропустить финала.

Мартин, выбравшись на поверхность, тут же сосчитал противников. Их было шестеро, на вид отпетые головорезы. Бросил взгляд на Кэтрин: она уже подбежала к выступу и становилась на колени, готовая ползти вперед. Значит, продержаться нужно недолго. Молодой человек окликнул Сэнди. Прикрывать их жену разумнее у основания выступа, иначе численно превосходящий противник запросто обойдет их и будет угрожать ей. Они с капитаном отошли к краю обрыва и обнажили мечи, через пару минут головорезы стояли перед ними. Битва началась.

...Кэтрин ползла по узкой площадке вперед, к самому ее окончанию, где между травяной кочкой и куртинкой еще цветущего тысячелистника лежала на боку коричневая глиняная миска. Совсем новая глазурь на ней поблескивала в лучах солнца, то и дело проглядывавшего в разрывах несущихся по небу облаков. Девушка почти не слышала раздававшегося сзади звона мечей. В голове начала стучать заранее заготовленная фраза: "Перенеси меня, Марти, Сэнди и Кеннета в замок Хагена, немедленно." Кэтрин вытянула руку вперед и почти коснулась кончиками пальцев гладкого бока Чаши. Еще один рывок, и она сможет взять ее!

Девушка оглянулась, проверяя, все ли в порядке, можно ли сразу загадать желание. Мужья Кэтрин стояли бок о бок в основании выступа. Мартин рубился с огромным бородачом, успевая отмахиваться еще от двоих противников. Сэнди, насколько удалось разглядеть, дрался с двумя. Пальцы девушки скользили по краю миски в тщетной попытке схватить ее, глаза не отрывались от сражающихся.

Вот Мартин, отражая очередной удар бородатого головореза, оказался совершенно открыт для другого противника. Тот мгновенно среагировал, и непременно всадил бы меч молодому человеку в живот, если б не Сэндклиф. Заметив опасность, он подался в сторону друга и отразил грозящий тому удар. В то же мгновение меч одного из нападавших вошел сбоку меж ребер капитана и пронзил его сердце.

Кэтрин завладела Чашей, с отчаянием наблюдая, как Сэнди медленно оседает на землю. Ее рука тем временем отчетливо ощущала, как грубая глиняная миска исчезает, превращаясь в знакомый драгоценный флакончик. Девушка глухо зарычала, сжала Чашу и пробормотала:

— Пусть все, кто нападает сейчас на нас, окажутся в море, и их колотит о скалы до тех пор, пока они не превратятся в фарш! И пусть смерть не торопится к ним, а беспамятство не приходит до самого конца!

Она произнесла желание быстро, глотая слоги и целые слова, не отрывая глаз от группы людей в нескольких метрах от нее. Головорезы продолжали рубиться с Марти, но движения нападающих казались на удивление медленными. Кэтрин и не представляла, что можно так двигаться. Сэнди она не видела до тех пор, пока его тело, полностью осев на землю, не начало соскальзывать с края обрыва. В тот же миг Мартин остался один. Чаша выполнила желание новой владелицы (девушка надеялась, выполнила в точности), а капитан сорвался вниз, в бушующие у подножия скал волны. Кэтрин не пыталась удержать его наверху с помощью волшебной вещицы, почему-то она знала точно — он умер, отразив удар, предназначавшийся Марти.

Девушка села и сжала флакончик в кулаке так, что с руки закапала кровь. Мартин тут же оказался рядом и потащил Кэтрин с выступа. Отойдя на безопасное расстояние от края, он отпустил девушку. Она снова села, глядя в сторону обрыва. Мартин стоял рядом, вскоре к ним приблизился Кеннет.

— Кэти, чего ты ждешь? Возвращай его тело, — наконец нарушил молчание Мартин. — Кеннет, у тебя есть вода во фляге?

Колдун достал из складок мантии фляжку и потряс. Судя по звуку, жидкости там было достаточно. Кэтрин по-прежнему сидела, не двигаясь и не говоря ни слова. "Зачем Марти спрашивает о воде?" — мелькнуло у нее в голове. — "Можно просто произнести желание."

— Кэти, милая, ну, давай же!

Мартин, сам не свой из-за гибели друга, только что спасшего ему жизнь, с трудом сдерживался, чтобы не начать трясти Кэтрин за плечи, пытаясь пробудить от горестного оцепенения.

— Я не стану.

— Ты с ума сошла?! Почему?!

Марти уставился на нее как на помешанную. А старый колдун, наоборот, взирает холодно и отстраненно... Его взгляд немного удивил Кэтрин, чародей заметил это и смутился.

— Прости, девочка. Иногда я сам ненавижу сидящего во мне ученого.

Мартин молчал. В глазах Кэти стояло такое отчаяние, что сказать было нечего.

Кэтрин думала. Кеннет чего-то ждет от нее. Марти тоже ждет, когда она вернет Сэнди. А нужно ли возвращать его в этот кошмар? Она прекрасно видела, как он мучился все последние недели, даже на себя стал не похож. Вдруг в следующий раз кто-то из них погибнет, когда Чаши не окажется под рукой? А если и окажется, разница невелика. Опять все пойдет по кругу: непрерывные опасности, смерти, воскрешения. И Сэнди снова будет страдать из-за постоянного страха за нее с Мартином. Как он винил себя за ее плен! Хаген знал, как отомстить ненавистному мальчишке... Им никогда не поймать Чашу, даже если в их распоряжении будет не одна жизнь. Теперь же все стало еще сложнее. Она, Кэтрин, уже не принадлежит себе целиком. В ней растет новая жизнь, маленькое продолжение Сэнди. А Хаген начал угрожать их дочери... И Марти со временем ждет то же самое, если он вообще захочет ребенка... Значит, просить Чашу оживить Сэнди бессмысленно. Но у них все же остается выход, возможно, самый разумный, справедливый и правильный из всех. Что там бормотал Кеннет в день их знакомства? "Чаша должна вернуться к Владычице... Ни один колдун от нее не откажется..." И если Дочь Океана не только богиня, но и женщина, у них есть шанс...

Кэтрин встала на ноги и, не глядя на удивленные лица Мартина и чародея, будто во сне, побрела к обрыву. Молодой человек дернулся было за ней, боясь, что у нее совсем помутилось в голове от горя, но Кеннет удержал его. Да тот и сам уже понял: беспокоиться не о чем. Девушка остановилась на краю, подняла руку с зажатым ней флакончиком и крикнула:

— Владычица Морей! Прошу, прими назад свою Чашу и верни мне мужа!

Как только голос Кэтрин смолк, флакончик в ее руке заполыхал невероятным изумрудным светом, похожим на тот, в который превращаются лучи солнца, проникшие сквозь толщу морской воды. Крошечный сосуд вырос в средних размеров Чашу на высокой ножке. Она будто струилась в руке девушки, слегка меняя форму. Кэтрин чувствововала, как под ее ладонью и пальцами проползают морские змеи и драконы, скользят изящно закрученные хвостики морских коньков, трепещут щупальца подводных цветов, колышутся водоросли и волосы русалок. Бока Чаши то раздавались вширь, то сужались, сияя спокойной лазурью ленивых южных вод у побережья тропических островов, бурля свинцово-серыми волнами у гранитных утесов северных фьордов, переливаясь зеленовато-синим жидким стеклом открытого моря в солнечный полдень. В прозрачной, меняющей цвет глубине отражались солнце и звезды, полная луна и тонкий серп молодого месяца, временами она тускнела от проплывающих клочьев морского тумана.

— О, Владыки Морей, Гор и Пустынь! Это подлинный облик Чаши, и она воистину прекрасна! — воскликнул Кеннет, не в силах сдержать восторга.

Кэтрин и подошедший к ней Мартин залюбовались волшебным творением и на мгновение боль утраты покинула их, а душа девушки преисполнилась странным ощущением, будто она держит в руке всю морскую стихию мира с ее обитателями, чудесами, прелестями, опасностями, неизмеримым покоем и яростным буйством. Эта ноша непосильна и в то же время невесома, от нее веет силой и властью. Чаша, пульсируя, завораживая меняющимся видом, предлагает ей, Кэтрин, примерить на себя роль хозяйки, владычицы... Глаза девушки на секунду затуманились, но тут же ясная и четкая мысль разогнала волшебный морок. "Я не хочу владеть и повелевать этой прекрасной стихией. Я хочу лишь любоваться и восхищаться ею. А нужны мне только оба моих мужа. Оба. Рядом со мной."

Кэтрин чуть тряхнула головой, окончательно освобождая сознание. Нужно скорее отдать Чашу, Кеннет прав насчет ее способности внушать. Девушка взглянула на чародея. По его лицу видно: он не оторвется от созерцания вожделенного предмета, продержи она его в вытянутой руке хоть месяц. Тогда Кэтрин размахнулась и швырнула Чашу в море. Та полетела вниз, все также сияя, а трое людей провожали ее взглядами. Вдруг одна из волн поднялась навстречу сверкающему сосуду, неестественно вытянулась, подобно руке, а пена на ее гребне расплескалась фонтаном, будто распрямились длинные пальцы, подхватив Чашу Владычицы Морей.

— Владыка! — крикнул Мартин. — Мы вернули твоей возлюбленной Чашу! И если это о нас говорилось в твоем пророчестве, прошу, верни мне друга!

Ничего не произошло. Они долго ждали у края обрыва... Наконец Кэтрин, у которой уже не было сил стоять, села на землю и заплакала. Мартин опустился рядом с ней, обнял, сам с трудом сдерживая слезы. Нет, он не осуждал Кэти. Она была права в своем решении, он поддержал бы ее, посоветуйся она с ним. Казалось бы, такой разумный, справедливый выход... Разве могут Владыки не вернуть Сэнди? Получилось, наивные смертные ошиблись... Только бы Кэти не стала казнить себя...

— Она не вернула его... — всхлипывала девушка. — Не вернула... Зачем он ей? У нее же есть бессмертный муж...

Мартин прижимал жену к себе, молча гадая, не понадобился ли Владыке верный друг. Может, у богов это такая же редкость, как у людей?..

— Кэтрин! — прозвучал над ними необычно строгий голос Кеннета. — С этой минуты не произноси ни слова о Владыках. И лучше о них не думай.

Девушка не ответила, даже не взглянула на чародея, только сильнее прижалась к Мартину, уткнувшись ему в плечо. Молодой человек тут же выбросил из головы все непочтительные мысли о бессмертных и укоризненно посмотрел на колдуна. Тот был занят, вглядываясь в прибой у скал.

— Его тела там нет, — тихо сказал он спустя несколько минут. — Остальные мертвы.

Мартину показалось, Кеннет хочет сказать Кэтрин еще что-то о пяти покойниках (одного из головорезов убил Сэнди в самом начале битвы, его тело так и осталось лежать у края обрыва), но у колдуна хватило ума оставить это при себе.

— Как ты можешь быть уверен, что тело Сэнди не там? — спросил молодой человек.

— Я же все-таки владею магией, применил кой-какие заклинания, — уклончиво ответил Кеннет. — Понимаю, вы хотели бы похоронить его, так что проверил как следует.

Солнце клонилось к закату, пора было уходить. Мартин, оглушенный гибелью друга и горем Кэтрин, никак не мог сообразить, куда им лучше направиться: домой, благо они уже были в Алтоне, или на Девять островов. Он попробовал уговорить девушку встать и уйти с продуваемого ветром обрыва, но она отказалась наотрез. Сидела и смотрела на море, теперь уже сухими глазами.

— Он может вернуться ночью или утром. Мы должны дождаться.

— Кэтрин, — произнес Кеннет, присаживаясь с ней рядом. — Если он вернется, то только туда, где будешь ты. Так что нет необходимости сидеть на этой унылой скале. Отправляйтесь на Джибролту или, еще лучше, к Элизабет.

Девушка с сомнением взглянула в лицо чародея. Мартин решил воспользоваться случаем и убедить ее.

— Кэти, ты носишь его ребенка, это теперь самое главное. Дочь Сэнди во что бы то ни стало должна появиться на свет.

— Да, Марти, — Кэтрин вздохнула и повесила голову.

Мартин не знал, как выйти к деревеньке и спросил у чародея. Тот ответил:

— Я перемещу вас на Девять островов.

— А Кодекс?..

— Отвечу, если потребуется, — бросил колдун. — Я в долгу перед вами троими, особенно перед Сэнди.

Они направились в ущелье, дабы никто из жителей Континента не стал свидетелем применения магии, а через минуту уже стояли у входа в сад, окружавший дом Элизабет и Нейла. Кеннет попрощался и исчез, пообещав навестить их позже. Мартин был благодарен чародею за проявленный такт. Общение с посторонними сейчас очень тяготило. И он хорошо представлял, в каком горе будет Эли, узнав о гибели брата.

Они встретили ее на полпути к дому. Видно, колдунья сразу узнавала, когда в их с мужем владениях кто-то появлялся. Если до этого момента сестра капитана могла не ведать об участи брата, то, увидев гостей, она сразу все поняла, остановилась и закрыла лицо руками. Кэтрин с Мартином подбежали к ней и обняли.

— Хаген добился своего, — глухо проговорила Элизабет.

Потом мягко высвободилась из объятий, подняла лицо к небу и изо всех сил выкрикнула имя своего отца. Не прошло и минуты, как он стоял перед ними. Мартин на всякий случай прижал Кэтрин к себе, чтобы она в порыве горя не бросилась на колдуна. Но девушка не делала подобных попыток. Видно ей, как и ее уцелевшему мужу, колдун был настолько противен, что даже не приходило в голову попытаться коснуться его, ударив кулаком или мечом.

— Звала? — холодно спросил Хаген у дочери.

— Сэнди погиб. Ты доволен?

— Я был бы доволен, верни он мне Чашу, — с кривой улыбкой ответил колдун.

— Я требую от тебя клятвы, что ты никогда ни словом, ни делом, ни помыслом не будешь вредить ни Кэтрин, ни Мартину, ни их будущим детям, ни ребенку Сэнди, ни их потомкам, и никому из тех, кто будет им близок и дорог.

Хаген достал из кармана платок и маленький перочинный ножичек, раскрыл его, острым лезвием полоснул себя по ладони левой руки, сжал кулак и собрал капнувшую кровь в тряпицу.

— Клянусь тебе, дочь... — он в точности повторил слова требуемой Элизабет клятвы, потом протянул ей окровавленный платок. — Этих гарантий тебе достаточно?

Она взяла тряпицу и кивнула. Колдун взглянул на Кэтрин, вернее, на ее живот.

— Сына он после себя не оставил, — пробормотал он так, что все расслышали.

— Сэнди хотел дочку, — Кэтрин оставалась на удивление бесстрастной.

— Я не желал вам горя, моя леди, — проговорил Хаген. — Вы сами выбрали не того мужчину. Но у вас все еще может получиться с оставшимся мужем. С ним вам очень повезло. — Колдун пристально посмотрел на Мартина. — Ты поражаешь меня Дэйл. Неужели дружба все-таки существует, и я чего-то не понимаю в этой жизни?

— Не понимаешь, Хаген, это точно. Не понимаешь, насколько отвратительно нам всем видеть тебя и уж тем более говорить с тобой. Убирайся отсюда.

Колдун как-то странно скривился и повернулся к Элизабет.

— Я буду раз в год навещать внуков, не забывай об этом, — проговорил он и исчез.

Кэтрин с Мартином остались на Девяти островах, в доме Нейла и Элизабет. Кэтрин, к удивлению мужа, быстро смогла совладать со своим горем настолько, что никак не проявляла его. Она просто очень изменилась, стала задумчивой, серьезной и молчаливой. И еще в волосах на правом виске у нее появилась снежно-белая прядь, которую она старалась прятать под сохранившими цвет локонами. Девушка в первую же неделю написала письмо родным, сообщая, что она по-прежнему с Мартином, у них все прекрасно, они ждут ребенка, поэтому на родине появятся никак не раньше, чем через год-полтора. Нейл перенес Мартина на Джибролту, где тот без труда нашел человека, согласившегося доставить послание в Алтон.

Мартину пришлось улаживать и невеселые формальности с кораблем друга. Нейл подгадал момент для посещения Джибролты, когда "Дочь Океана" как раз стояла в тамошнем порту, поджидая капитана. Молодой человек рассказал опечаленным морякам о гибели Сэндклифа, сообщил и о сущестововании наследников. Элизабет и Кэтрин просили его передать корабль команде, но и матросы, и помощник с боцманом, любившие капитана, и не желавшие поступать несправедливо с его сестрой, подругой и будущей дочерью, сошлись на том, что возьмут "Дочь Океана" в аренду с правом последующего выкупа.

Дальше жизнь пошла своим чередом. Молодая колдунья и ее муж были очень добры к своим гостям, и отношения все четверых быстро превратились в родственные. Мартин с первого же дня стал вести себя с Элизабет как с сестрой, оставив прежний шутливый флирт с ней. Эли с радостью воспринимала мужа Кэтрин как брата. Нейл постоянно пытался растормошить новообретенную родственницу шутками, которые изредка достигали цели. Его жена и Мартин смотрели на это вполне благосклонно, оба прекрасно понимали: здесь нет ничего, кроме простого человеческого участия.

Живот Кэтрин рос с положенной скоростью. Мартин целовал его и шептал брыкающейся внутри малышке всякую нежную чепуху. Кэтрин при этом улыбалась, но в глазах у нее стояли слезы. Она старалась не плакать при Мартине, понимая: ему тяжело вдвойне — он переживает утрату друга и ее горе. Увы, сдержаться получалось далеко не всегда. Чаще всего она начинала плакать во сне и просыпалась в слезах. Мартин спал чутко и всякий раз утешал ее, как мог.

Когда дыхание Кэти вновь становилось ровным, он засыпал, и ему снились удивительно счастливые сны, но он ни разу не смог вспомнить ни одного из них. Кэтрин, напротив, жаловалась, что спит без сновидений. Сэнди ушел даже из ее ночных грез. Иногда, погружаясь в дремоту, она видела, как блуждает в плотном морском тумане, за которым, она чувствовала, скрывается нечто, корабль или земля. Девушка начинала звать Сэнди, но он ни разу не откликнулся. Наяву рядом всегда оказывался Марти, утешавший ее, баюкавший, как ребенка, пока она не засыпала спокойным сном без всяких туманных видений.

Мартин благодарил высшие силы за то, что друг успел оставить Кэти ребенка. Если б не это, думал он, тоска сгубила бы их жену очень быстро. Кэтрин размышляла о том же, иногда лежа ночью без сна и прислушиваясь к приятным, чуть шекочущим движениям дочки в животе. Получалось, ее не очень понятное желание забеременеть от Сэнди, теперь спасало их с Мартином. Кто знает, нашла бы она в себе силы жить дальше, если б не ребенок? Нет, праздный вопрос, у нее же остался Марти, который, она знала, не сможет без нее. Она должна жить ради него. Конечно, с ребенком на подходе бороться с тоской оказалось гораздо легче. Помогала и любовь Мартина. Может, она и не была окрашена такими взрывами чувств, как у Сэнди, зато постоянна и надежна, как ровно греющее пламя очага, необходима, как соль.

Стоило Кэтрин на минутку представить, что она лишилась Марти и осталась с капитаном, как ей тут же становилось не по себе. Она любила Сэнди, страстно, почти безумно, и ничуть не сомневалась в его таких же чувствах к ней. Но теперь, после истории с пиратским пленом, она особенно хорошо понимала: их похожесть не играла на руку. Погибни Марти вместо Сэнди, капитан никогда не простил бы себе этого, и с ней не смог бы быть прежним. Оставил бы у сестры и сбежал в море, да и потом навещал урывками, когда тоска по любимой становилась бы невыносимее чувства вины. И вся ее жизнь превратилась бы в бесконечное болезненное ожидание коротких страстных свиданий...

Марти же всегда был рядом, и она знала: как бы они не решили жить в будущем, он не оставит ее надолго одну. Правда, Мартин, потеряв друга, изменился. Исчезла его привычка при каждом удобном случае дурачиться по-мальчишески. Раньше это раздражало Кэтрин, а теперь стало не хватать. Она надеялась, что со временем Нейл со своим легким веселым нравом сможет хоть в чем-то заменить Мартину Сэнди, но пока все оставалось по-старому.

В положенный срок, весной, в конце апреля, на свет появилась дочь Сэнди, которую Кэтрин и Мартин назвали в честь сестры капитана. Роды прошли на удивление легко, Элизабет даже шутливо позавидовала, вспоминая, как намучилась со своей двойней. Кэтрин была счастлива, Мартин тоже. У него никогда не имелось предубеждения против детей, и он привязался к крошке Эли как к своей. Малышка с самого начала являла из себя забавный миниатюрный портрет отца. Правда, глаза ее, утратив младенческую синеву, стали сначала зелеными, как у Кэтрин, но потом в них проступил еще и сероватый оттенок отцовских. Как и надеялся Мартин, с рождением дочери "туманные" сны Кэти и ее ночные слезы почти прекратились. Теперь лишь изредка его жена произносила во сне имя Сэнди. Но прежняя веселость к ней так и не вернулась, и она почему-то перестала любить смотреть на море, хотя и ненависти к безбрежному простору не испытывала.

XVIII

Когда маленькой Эли исполнился год, Кэтрин с Мартином собрались в Алтон, навестить родственников и сообщить об окончательно утвердившемся решении продолжать семейную жизнь на Архипелаге.

Нейл договорился с прежним помощником Сэндклифа, теперешним капитаном "Дочери Океана", и в назначенный срок перенес родственников на Джибролту. Это значительно упростило путешествие с годовалым ребенком. Клипер за два дня доставил Мартина, Кэтрин и их дочку в Алтон. Малышка была очаровательна и так похожа на своего отца, что в считанные часы стала любимицей всей команды.

В Свонидже путешественников ждала карета и брат Кэтрин, Клайв. Он чрезвычайно обрадовался встрече с сетрой, которую не видел почти три года. Мартин и малышка быстро с ним подружились. Клайв, старше Кэтрин на два года, жениться пока не собирался, наслаждаясь обществом многочисленных подружек.

— Мне еще не встретилась такая, как сестрица, — посмеивался он, глядя на Мартина. — Ты-то, я слышал, тоже ни в чем себе не отказывал, пока Кэти к рукам не прибрала?

— Было дело, — усмехнулся Мартин.

— Славная у вас дочурка получилась, вот только не пойму, на кого она похожа? — безо всякой задней мысли спросил новоиспеченный дядюшка.

Кэтрин с Мартином почувствовали себя неуютно. Они привыкли к сходству маленькой Эли с ее отцом и радовались этому, даже не подумав о возможных вопросах родственников.

— Похожа на свою бабушку, мою мать, — не растерялся Мартин. — А я пошел в отца.

Последнее было правдой.

Путешествие продолжалось несколько дней, но они не скучали, рассказывая друг другу о своей жизни в последние три года. Кэтрин заметно повеселела: общение с любимым братом сказывалось благотворно. Мартин радовался, надеясь, что встреча с родителями порадует ее еще больше.

Он и Кэтрин долго обдумывали как отвечать на вопросы родственников о жизни на Архипелаге. Оба понимали: чем больше лжи, тем проще запутаться, поэтому решили не утаивать почти ничего, кроме подлинных отношений их троицы. Ну, и, конечно, не стоило много говорить о магии и колдунах. Все их путешествия казалось несложным представить как торговые поездки. О гибели капитана рассказывать не хотелось, ибо это все еще было слишком тяжело.

Чета Олкрофтов не скрывала радости при виде дочери и внучки, да и к Мартину отнеслась тепло. Тем не менее, от молодого человека не укрылся странный взгляд, который бросил на него отец Кэтрин, познакомившись с маленькой Эли. С дочерью герцог вел себя подчеркнуто нежно, прекрасно видя: несмотря на кажущуюся веселость ее что-то печалит, на "зятя" особенного внимания не обращал. Кэтрин, обрадованная встречей с родными, этого не замечала, Мартину было по большому счету все равно. Какая разница, как относится к нему старик? Его дочь давно сделала свой выбор, и они с Кэти твердо решили жить на Архипелаге.

Но герцог Олкрофт не пожелал оставлять невыясненными вопросы, касающися его любимицы. Как-то вечером, когда Кэтрин отправилась укладывать дочь спать, а Мартин уже собирался последовать за ними, он остановил молодого человека.

— Мне нужно с тобой поговорить, Дэйл.

Мартину обращение отца Кэтрин не слишком понравилось (при дочери герцог называл его по имени), но и не огорчило. Он не зависит от старого Олкрофта и не собирается встречаться с ним слишком часто. Возможно, они вообще никогда больше не увидятся. И Мартин молча направился за хозяином замка в библиотеку. Герцог сел в кресло, жестом пригласив молодого человека занять второе, стоявшее напротив.

— Вы с Кэтрин женаты? — сразу приступил к делу ее отец.

— Нет, мой лорд. Я предлагал ей, и не раз, но она не хочет.

Лицо герцога потемнело. Мартина это не смутило, и глаз он прятать не стал. Его слова были правдой. Он давно хотел, чтобы Кэти стала его законной супругой, но память о Сэнди все еще мешала ей решиться на такой шаг.

— Тебе придется жениться на моей дочери, прежде чем вы покинете замок.

— С радостью. Я буду очень признателен, если вам удастся убедить Кэти.

Мужчины помолчали. Мартин надеялся, герцог добился желаемого и теперь отпустит его, но у старика, видно, было еще что-то на уме. Он долго молчал, не глядя на "зятя", потом резко поднял голову и спросил:

— Как получилось, что моя дочь прижила ребенка от кого-то из МОрганов?

Мартин, донельзя удивленный подобным вопросом, в первую минуту уставился на отца Кэтрин, даже не зная, поражает ли в большей степени бестактность или содержание этого заявления. Впрочем, молодой человек быстро пришел в себя.

— От Морганов? С чего вы взяли? Элизабет — моя дочь! — с хорошо разыгранным возмущением проговорил он. — Как вы можете говорить такое о Кэтрин, мой лорд?

— Ты правда не знаешь или ловко прикидываешься? — Герцог смотрел на "зятя" с издевкой, к которой примешивалось подозрение. — Ты хоть раз встречал старого герцога Моргана или его сыновей?

— Нет, ни разу никого из них не видел, — честно ответил Мартин.

Он, конечно, слыхал о Морганах. Крупных дворянских родов в Алтоне было не так много, и их представители неплохо знали друг друга, хотя бы понаслышке. Герцог Морган заочно успел здорово надоесть молодому человеку, поскольку в свое время слыл известным бабником. Сам потомок Дэйлов избрал ту же стезю, в корне отличную от накатанной отцом и дедом дорожки игроков. А его мать до замужества благосклонно принимала ухаживания Моргана. Досужие сплетники не раз поддевали Мартина, намекая, что он-таки пошел в отца, если не внешностью, то пристрастиями. Молодого Дэйла это сильно раздражало, ему вполне хватало дурной славы родителя и вовсе не хотелось выслушивать мерзкие намеки в адрес матери. Тем более что внешне он был почти копией отца, да и сходство с дедом ясно прослеживалось. Герцог Олкрофт, не сводивший глаз с лица "зятя", вздохнул.

— Не видел... В этом ты не врешь. А я неплохо знал старого Моргана в молодости, а недавно встретил его с сыновьями в столице. Твоя "дочь" запросто могла бы сойти за их сестру. На кого, по-твоему, она больше похожа: на тебя или на Кэтрин?

Мартин понял: герцог не отстанет, пока не узнает правды. И если не добьется удовлетворительного ответа от него, возьмется за дочь. А он, Мартин, не допустит, чтоб Кэти сделали больно, она и так пережила достаточно. Можно себе представить, как отреагирует старик на их историю и какими эпитетами наградит друзей, разделивших его девочку... Ей совсем не нужно этого слышать, тем более от любимого отца. Придется объясняться ему. Молодой человек вздохнул и сказал:

— Элизабет похожа на своего отца.

Лицо герцога Олкрофта тут же покраснело от гнева.

— Не соизволишь ли объяснить, с какой швалью связалась моя дочь с твоей помощью? — прорычал он.

— Я отвечу на все ваши вопросы, мой лорд, — сказал Мартин, по-прежнему глядя в глаза собеседника. — Но оскорблять моего друга, которого уже нет в живых, я вам не позволю. И запрещаю делать это в разговоре с Кэти, если вы захотите уточнить что-то у нее.

— Ты смеешь мне запрещать?!

— Да.

Герцог, хотя и разозленный почти до предела, недоумевал. Мальчишка не заискивает перед ним, как должен бы в его положении. Уверен в себе и, судя по всему, в Кэтрин. И, надо отдать ему должное, к малышке относится как к родной дочери. А Кэти ведет себя так, будто за прошедшие два с лишком года пережила столько, сколько иным не выпадает за целую жизнь. И горя в этом пережитом хватало. Тем не менее, она, несомненно, любит и непутевого Дэйла, и девочку. И скорбит по... кому? Другу, которого уже нет в живых?

— Так это из-за твоего покойного друга печалится моя дочь? — спросил отец Кэтрин, совладав с собой.

Мартин кивнул.

— Он умер недавно?

— Уже больше года прошло. У Кэти тогда живота почти не было видно.

— Этот твой друг, он что, уб... внебрачный сын Моргана?

Мартин пожал плечами, оценив проснувшуюся в последний момент вежливость тестя.

— Сэнди сам не знал и не хотел выяснять. Ему это было безразлично, нам с Кэти — тоже. Правда, в последние недели перед его гибелью я стал подумывать, что его отец не простолюдин... Да какая разница?..

Молодой человек горестно замолчал. Герцог Олкрофт впервые взглянул на него еще и с любопытством.

— И как же погиб твой друг?

— Спасая мою жизнь.

— Ты познакомил его с Кэтрин?

— Нет. Они встретились в Свонидже, когда Кэти поехала меня разыскивать. Сэнди привез ее на Джибролту на своем корабле, он был капитаном.

— Он понравился ей больше чем ты?

— Он понравился ей также как я.

Мартин чуть улыбнулся, вспоминая начало их отношений. Отец Кэти снова начинает злиться, похоже, с трудом себя в руках держит, ну и наплевать... Сам затеял этот разговор.

— И что же, ты уступил мою дочь какому-то безродному?

Герцог готов был взорваться. Он буравил взглядом молодого человека, сидевшего перед ним, и приходил в еще большую ярость, видя, что того это совершенно не впечатляет. Мартин какое-то время молча смотрел на отца Кэтрин. Ему не хотелось посвящать старика в подробности их отношений, но тот сам напрашивался. Не похожа внучка ни на Дэйлов, ни на Олкрофтов, и что с того? Он, Мартин, любит девочку как свою, а уж ради Кэти вообще на все готов. Это уж и подавно герцог должен был заметить, при его-то наблюдательности. Но люди почему-то всегда жаждут узнать правду, причем до мельчайших подробностей. И ведь понимают, легче им от этого не станет, скорее, наоборот, но все равно упорствуют. Ну, что ж...

— Нет, не уступил, — сказал Мартин, по-прежнему спокойно глядя в глаза герцогу. — Мы стали жить втроем.

Отец Кэтрин побелел как полотно, потом его лицо налилось кровью. Он стал подниматься на ноги, молодой человек тоже встал.

— Ты... ты... — только и мог выговорить герцог, а его рука механически шарила по боку в поисках меча, которого там, к счастью, не было.

— Я любил и люблю вашу дочь, и на все готов ради ее счастья. И Сэнди относился к ней также. А она любит нас обоих. До сих пор. Никак не может смириться с его гибелью...

Лицо Мартина вдруг перестало быть спокойным, он с отчаянием взглянул на герцога. Тот заметил в глазах мальчишки нечто, очень напоминающее боль. Что за?.. Так переживать из-за гибели соперника? Ведь соперника же, пусть раньше дружили, и потом привык терпеть его рядом по милости сумасшедшей девчонки... Никогда б не подумал, что у его маленькой Кэти такое в голове... Да что же у них там было втроем, уже больше года прошло, а Кэтрин до конца не оправилась, и ее муженек, судя по всему, тоже? Мартин не замедлил объяснить кое-что недоумевающему собеседнику.

— Лучше б это я погиб тогда, — произнес он, впервые за все время разговора не глядя на герцога. — Кэти было бы не легче, я знаю точно, но, может, Сэнди смог бы ее утешить. Забрал бы в море на своем корабле... Оно ей так понравилось... А мне не пришлось бы смотреть, как она тоскует... — Мартин помолчал. — Мы вернемся на Архипелаг, мой лорд, станем жить там. Кэти у моря спокойнее, здесь она сама не своя, я чувствую. Только съездим ненадолго в замок Дэйлов, я уже столько лет там не показывался...

Отец Кэтрин склонил голову и устало опустился в кресло.

— Дочку с собой не бери, — проворчал он. — Твоя мать хорошо знала Моргана.

— Спасибо, что предупредили, мой лорд, я бы и не вспомнил. Тогда съезжу один, Кэти не захочет оставить малышку.

Но поехали они все же вдвоем, поручив маленькую Эли заботам бабушки. К счастью, герцогиня Олкрофт не встречалась ни с одним из Морганов. Кэтрин не пришлось долго объяснять свое решение матери: девочка еще слишком мала, не стоило срывать ее с места перед обратной дорогой. Она рассталась с малышкой неохотно, но мысль об одиноких ночах, наполненных воспоминаниями, слишком испугала ее.

Рассказ Мартина о разговоре с герцогом мало тронул Кэтрин. Ее никогда не волновало, кто был отцом Сэнди. Собственный родитель теперь знает правду об их троице, пусть. Он всегда неплохо понимал дочь, поймет и теперь, хотя, наверное, не сразу. Не нужно посвящать в это еще и родителей Мартина, и да, конечно, она немедленно выйдет замуж, раз это требуется для семейного спокойствия.

Отец Кэтрин следующим же утром распорядился доставить из ближайшей деревни священника, и уже к обеду пара была чиста в глазах людей и закона.

Граф и графиня Дэйлы были счастливы увидеть сына, к тому же столь удачно женившегося. Мартин удивился, когда мать потихоньку шепнула ему, что отец, похоже, излечился от страсти к игре. Граф поразил его еще больше, поведав сыну и невестке о том, как при ремонте одной из обветшавших замковых галерей мастеровые обнаружили тайник, в коем находился немалых размеров сундук с золотыми монетами. Клада хватило на выкуп большей части заложенных земель, приносивших теперь неплохой доход.

— Не забудь рассказать об этом тестю, — подмигнул граф сыну. — Нечего ему думать, будто он тебя облагодетельствовал.

Мартин радовался за родителей, в особенности за мать, но все случившееся казалось нереальным. Будто высшие силы подслушали их с Сэнди шутливый треп и теперь выполняли пустячные желания. "Лучше б Владыки услышали тогда нас с Кэти и вернули нам его..." — думал молодой человек на обратном пути в замок Олкрофтов, глядя на отстраненное лицо жены. Кэтрин, в начале поездки почти веселая, постепенно становилась все грустнее. Однажды ночью она снова проснулась в слезах и на следующий день стала готовиться к возвращению. Мартин удивился такой поспешности.

— Мне приснился странный сон, Марти, — ответила его жена. — Опять туман, но не такой густой, как раньше. На этот раз я была внутри него, а не снаружи. Там действительно остров, я сидела на песчаном пляже и чего-то ждала. Мне было ужасно холодно, тоскливо и одиноко. И я почему-то никак не могла вспомнить свое имя...

Они вернулись на Джибролту спустя два месяца после их отъезда с Девяти островов. Сошли с огромного торгового галиона на берег, и Мартин попросил Кэтрин вызвать Нейла с помощью волшебного кулончика. Она тут же приложила кристалл ко лбу, а через минуту перед ними стоял ухмыляющийся во весь рот парень.

— Что, жена опять ждет прибавления? — не сдержался Мартин, глядя на сияющую физиономию родственника.

У сестры Сэнди после первой двойни родился еще один мальчик, которого она назвала в честь брата. Нейл засмеялся.

— К счастью, пока нет. Я тут придумал одну штучку, которую можно под матрас класть... Научила меня женушка на свою голову магии! Только, пожалуйста, не выдавайте. — Он посмотрел на улыбавшихся Мартина и Кэтрин. — А вот вам, молодожены, пора подумать о сыне. Иначе кому оставишь феод, Марти?

— Приглядывали? — усмехнулся молодой человек.

— Я пару раз одним глазком... — подмигнул Нейл. — Знаете, на всякий случай, мало ли что...

— Знаем, — улыбнулась Кэтрин. — Спасибо за заботу и за совет. О наследнике мы... подумаем... в ближайшее время.

Мартин хотел поцеловать жену, но побоялся разбудить уснувшую у него на руках дочку. Кэтрин поняла его желание и сама, улыбнувшись, подставила губы. Ее муж сначала чмокнул так редко теперь появлявшуюся ямочку на ее щеке, а потом прижался к губам. Нейл крякнул и занялся магическим перемещением багажа, а спустя некоторое время забрал и родственников.

Минута стремительного движения и легкой дурноты, и вот они уже стоят на веранде дома колдуньи Девяти островов. Старшие племянники, которым на днях исполнилось по два года, просеменили обниматься с тетушкой Кэтрин и своей маленькой кузиной, проснувшейся во время перемещения.

Малышка смешно куксилась, светлые волосики на висках взмокли от пота. Кэтрин подумала, что дочка унаследовала отцовскую "магическую" болезнь. Мысль, неожиданно для нее самой, не принесла боли, даже показалась забавной. Будто ею можно поделиться с Сэнди и посмеяться вместе. Кэтрин не стала предаваться дальнейшим раздумьям на эту тему, но попыталась сохранить в душе теплое и радостное ощущение. В этот момент к ним подошла улыбающаяся Элизабет. Последовали приветствия, вопросы о путешествии, родственниках и прочем.

— Эли, в феоде Дэйлов творятся странные вещи, — сказал Мартин. — Это не твоих с мужем рук дело?

— Нет, Марти, мы никогда не стали бы вмешиваться, не спросив у тебя, — покачала головой Элизабет. — Надеюсь, ничего плохого там не случилось?

— Наоборот, неожиданные перемены к лучшему.

Потом они сели за стол. После трапезы Кэтрин ушла укладывать малышку спать, сказав, что и сама приляжет с дороги. Элизабет тоже отправила детей отдохнуть, заодно проведав маленького Сэнди, спокойно спавшего в колыбельке в детской. Она довольно быстро вернулась, присоединившись к все еще сидящим за столом мужчинам. Те весело о чем-то болтали, но серьезное лицо Элизабет тут же заставило их умолкнуть. Мартин насторожился, Нейл недовольно закатил глаза.

— Марти, за время вашего отсутствия кое-что произошло... — начала колдунья.

— Эли, к чему этот похоронный вид? — спросил Нейл, не в силах сдержать распиравшего его веселья.

Элизабет недовольно взглянула на мужа.

— Да что случилось? — спросил Мартин.

Поведение супругов его озадачило. Колдунья пробормотала заклинание.

— Я усыпила Кэтрин. Не хочу, чтобы она знала, пока не поговорю с тобой. Думаю, этот вопрос придется решать тебе.

— Эли, не тяни, — Нейл видел, что Мартин уже не на шутку встревожен.

— На следующий день после вашего отъезда здесь появился Сэнди.

Мартин уставился на сестру друга и минуту не мог говорить.

— Сэнди? Наш Сэнди? Живой? — наконец выдавил он.

— Ваш, — усмехнулся Нейл. — Ваш третий. Живой и вполне здоровый. Я бы даже сказал, выглядит он лучше прежнего. Хотя это, конечно, Кэтрин оценивать.

— Почему же его не было за столом? — недоумевал Мартин, не обращая внимания на шуточки парня. — Почему вы не сказали нам раньше?! Знали бы вы, чего стоил Кэти каждый день разлуки с ним!

— Мне известны ее чувства, — ответила Элизабет, — поэтому я не стала говорить при ней. А Нейл ничего не понимает. — Она с неудовольствием взглянула на мужа. — Я его с трудом удержала. Он сразу собрался перемещаться за вами аж на Континент!

Мартин непонимающе смотрел на Элизабет.

— Марти, мой брат не в себе, — сказала она, и на глаза у нее навернулись слезы. — Он никого не узнаЕт и, по-моему, не видит и не слышит. Нейл наткнулся на него на берегу, он просто сидел там и смотрел вдаль. Мы пытались увести его в дом. Он позволяет это сделать, но как только остается один, уходит на то же место у моря. Я решила оставить его там. Слежу за погодой над его головой, приношу еду и воду. Он съедает оставленное, спит там же, на берегу. Вот так. Сходи, посмотри на него, Нейл проводит. А потом решай, нужно ли говорить об этом Кэтрин.

Мартин поставил локти на стол, повесил голову и запустил пальцы в волосы. Все трое некоторое время молчали, потом молодой человек спросил:

— Нейл, какого черта ты радуешься?

— Неверующие! — взорвался парень. — Вы что, сказок не слыхали? Отправьте к нему Кэтрин, она его поцелует, и все встанет... — не сдержавшись, ухмыльнулся он, — на свои места!

Мартин с Элизабет переглянулись и, судя по выражению лиц, не собирались спускать острослову его шуточку. Нейл это заметил, выскочил из-за стола и быстро заговорил, отходя подальше:

— Это как в сказке про спящую принцессу, только наоборот, неужели не понимаете? Владыки вернули его, а вы собираетесь похоронить мужика заживо! Будете от дождя и ветра магическим щитом укрывать, еду туда носить и отрастающую щетину с помощью волшебства удалять? Ну-ну. А как вы скроете его от Кэтрин? Она сама найдет Сэнди, я уверен. Просто почувствует, что он там, можете ей ничего не говорить, и я обещаю молчать.

Он хотел еще что-то добавить, но Мартин прервал его.

— Хватит трепа, Нейл. Для начала отведи к нему меня.

— С радостью. Пошли.

Они быстро оказались на песчаном берегу неподалеку от дома, за скалистым мысом, ограничивающим бухту, где когда-то бросала якорь "Дочь Океана". Мартин издали увидел Сэндклифа. Тот сидел, подтянув колени к груди и вглядываясь вдаль, одетый только в старые парусиновые штаны. Его спина и плечи были почти черными от загара, а волосы выгорели.

Мартин поблагодарил Нейла и попросил его уйти. Муж Элизабет молча хлопнул молодого человека по плечу и повернул к дому. Мартин медленно подошел к другу, сел рядом. Капитан никак не отреагировал. Нейл был прав: выглядел он совершенно здоровым. Лицо даже казалось помолодевшим, возможно, из-за исчезнувших печали и озабоченности, не сходивших с него все последние месяцы погони за Чашей. Сейчас в застывших чертах читалась лишь упрямая сосредоточенность. Мартин позвал друга по имени, потряс за плечо. Никакого ответа. На лице не дрогнул ни один мускул, глаза по-прежнему устремлены куда-то за горизонт.

Тогда Мартин стал рассказывать Сэндклифу обо всем, случившемся после его падения со скалы. О подлинном виде Чаши и о том, как Владыки приняли дар Кэтрин. О появлении на свет дочери капитана. О том, как маленькая Эли похожа на своего отца, и о наблюдательности герцога Олкрофта, с первого взгляда определившего ее второго деда. Об их с Кэтрин свадьбе и о сбывающися шутливых пожеланиях к Чаше. Но дольше всего он рассказывал о том, как тосковала и до сих пор тоскует по Сэнди их жена. Как она зовет его во сне и как порой просыпается в слезах. И как ему, Мартину, не хватает друга и сил смотреть на мучения Кэти.

Он проговорил до хрипоты, но Сэндклиф оставался все таким же молчаливым, отстраненным и неподвижным. Мартин встал и поплелся к дому. Нейл и Элизабет ждали его.

— Не нужно говорить Кэти, — выдавил Мартин и пошел наверх, в спальню.

Сестра капитана, всхлипнув, обняла мужа. Тот погладил ее по голове и пробормотал:

— Вы сумасшедшие, только продлеваете каждому из них пребывание в аду, да еще и сами мучаетесь. Но Кэтрин его все равно разбудит, я уверен.

Кэтрин, проснувшаяся через пару часов, весь остаток дня была необычайно весела. Вечером, когда дети уснули, взрослые расположились в гостиной. Нейл и Кэтрин шутили и смеялись, Мартин и Элизабет старались не отставать, но получалось у них не слишком хорошо. Наконец Мартин не выдержал.

— Кэти, пойдем наверх, — сказал он.

— Конечно, Марти, — улыбнулась она. — Подумаем о наследнике.

— Только, ради Владык, не называйте сына моим именем! — с притворным ужасом попросил Нейл. — И так уже в этом доме жить невозможно: зовешь одного, приходит другой.

В спальне Кэтрин сняла колечко, подаренное Элизабет, и спрятала его в шкатулку. А потом была такой, какой муж ее и не помнил: радостной и беззаботной. Они не спали почти всю ночь, и Мартину даже удалось задвинуть мысли о сидящем на пляже друге куда-то в самый дальний уголок сознания. Задвинуть, но не выкинуть.

Проснувшись около полудня, молодой человек взглянул на дремлющую жену. Ее лицо было безмятежно, она казалась совсем юной. Он наклонился и втянул носом воздух. У них получилось, теперь она носит его сына. Мартин удовлетворенно откинулся на спину. В этот момент Кэтрин открыла глаза, повернулась к мужу, поцеловала его в губы и сонно пробормотала:

— Пойдем к Сэнди?

— Что? — Мартин похолодел.

— Он сидит у моря и ждет нас, уже давно. Я видела во сне. На том самом берегу, что приснился мне в Алтоне. Оказывается, это здесь. Пляж за скалистым мысом.

— Кэти, это всего лишь сон.

— Вещий сон. И, Марти, я не видела столь отчетливых снов с тех пор, как... А тут приснилось, и так ясно, никакого тумана. Сэнди сидит там не первый месяц, он устал ждать...

Кэтрин замолчала. Мартин старался сообразить, как лучше поступить. Спросонья голова работала плохо. Нет, не верит он в сказки. Если б в них была хоть толика правды, Владыки вернули б им Сэнди тогда, на скале в Алтоне. А не почти полтора года спустя, да еще и во время их с Кэти отсутствия. Увидит она его, обрадуется, а потом такое страшное разочарование... Он вчера сам все это пережил, а ей будет в тысячу раз больнее. Нет!

— Ты веришь в вещие сны? — произнес он как можно более небрежно. — У тебя хоть один сбылся когда-нибудь? У меня такого не бывало.

Она засомневалась.

— Но это недалеко, мы просто прогуляемся туда и все...

— Милая, не нужно никуда ходить, — он прижал ее к себе и поцеловал. — Подумай: пойдешь к морю, почти уверенная, что найдешь Сэнди, а там будет пусто. Ты огорчишься, а тебе это теперь вредно.

— У нас с тобой тоже получилось с первого раза? — она выглядела очень довольной. — Мальчик?

— Да, родная.

Она вздохнула и прекратила попытки уговорить его. И сразу как-то потухла, не осталось и следа от вчерашней веселости или сегодняшнего утреннего умиротворения.

Нейл, увидев меланхоличную Кэтрин за завтраком, бросил за ее спиной злой взгляд на Мартина и свою жену. Это не укрылось от глаз Элизабет и, позже, улучив минутку, она потребовала у мужа поклясться молчать о Сэнди. Тот с готовностью исполнил ее желание, насулив себе таких невзгод в случае нарушения клятвы, что колдунья уже была не рада своей осторожности.

Ночью Кэтрин опять плакала во сне. Утром Мартин даже испугался, увидев ее. Казалось, она постарела на несколько лет. Весь день Кэтрин оставалась молчаливой и рассеянной, а вечером рано ушла спать. Мартин посидел немного с Нейлом и Элизабет, потом тоже засобирался наверх.

— Эли, скажи хотя бы ему, — не выдержал парень.

— Что еще случилось? — Мартину ничего не хотелось слышать.

— Сэнди перестал есть, — неохотно ответила сестра капитана. — Еще вчера. Даже вода, которую я приношу ему, остается почти нетронутой...

— Расскажите же, наконец, Кэтрин! — потребовал Нейл. — Вы что, хотите уморить их обоих?

— Она знает, — сказал Мартин. — Видела его во сне. Я отговорил ее идти на берег, внушил, что это просто сон.

Нейл не сдержался и выругался. Элизабет выглядела растерянной.

— Может, все же рассказать ей, Марти?

— Она беременна, я боюсь огорчить ее.

— А ты не боишься потерять ее? — спросил Нейл. — Ее и ваше нерожденное дитя? Сегодня она выглядела ужасно, если так пойдет и дальше, ей не продержаться девять месяцев.

— Нейл! — одернула его Элизабет.

— Что? Как еще мне убедить вас? Вы их убиваете своей ненормальной заботой и якобы любовью! Они имеют право встретиться и выяснить все между собой.

— Хорошо, я подумаю сегодня ночью и к утру что-нибудь решу, — ответил Мартин.

Он почти всю ночь не сомкнул глаз. Кэтрин снова звала во сне Сэнди и всхлипывала. Хорошо хоть Элизабет на время взяла племянницу к себе.

Утром Мартин проснулся позже своей жены и с трудом дождался, пока она выйдет из купальни. Кэтрин была совершенно безучастной, надела легкое бирюзовое платье, небрежно заколола волосы в узел на затылке и уставилась в окно, туда, где за густой растительностью расстилался пляж и сидел Сэндклиф.

— Кэти, я должен сказать тебе...

— Да, Марти.

Она даже не повернула головы.

— Прости, наверное, нужно было сделать это раньше.

Она по-прежнему не отрывала взгляда от окна и, казалось, не слушала мужа.

— Сэнди действительно здесь, на пляже, там, куда ты смотришь.

Она повернулась к Мартину и впилась глазами в его лицо.

— Пойдем к нему!

— Кэти, ты должна знать. Он никого не замечает, ни на что не реагирует, просто сидит там и смотрит на море. Я был у него, проговорил, наверное, часа два, а он, по-моему, даже не заметил меня.

— Пойдем скорее, Марти. Он ждет!

Она кинулась к двери. Он поплелся следом. В доме им никто не встретился. Выйдя в сад, Кэтрин почти побежала, Мартин не слишком торопился. Оказавшись за воротами, она подобрала подол платья и, уже не сдерживаясь, кинулась бегом. Он чуть прибавил шагу и какое-то время шел за ней, потом остановился. Она двигалась в правильном направлении, ей не нужно было показывать дорогу. А ему слишком не хотелось видеть ее горе, когда она поймет, что им вернули не Сэнди, а всего лишь пустую оболочку. Если же Нейл прав, и ей удастся разбудить его... Тогда им тем более нужно побыть вдвоем.

Мартин прошел немного вперед и сел на камень у тропинки. В душе вдруг яркой звездочкой вспыхнула надежда. Он испугался и заставил себя не думать об этом, не смотреть, как лучи разгорающейся звезды высвечивают в мозгу картины того, что будет происходить на пляже, когда Сэнди придет в себя. И того, как они станут жить потом. Мартин уставился себе под ноги, в траву, пытаясь сосредоточиться на узоре переплетающихся стеблей и листьев, украшенных там и тут то цветком, то бутоном. Его взгляд наткнулся на куртинку кашки, и он уже не отрывался от малахитового коврика, пытаясь во что бы то ни стало выхватить взглядом счастливый клевер-четырехлистник. Он знал, какое желание загадает.

Кэтрин бежала вперед, не замечая, что Мартин давно отстал. Она быстро миновала рощицу пиний и ступила на песок, окидывая взглядом пустынный пляж. Да, так и есть, Сэнди сидит там, у моря. Она кинулась к нему. Бежать по песку было нелегко, но она не перешла на шаг, добежав, упала рядом с Сэнди на колени, обняла и стала целовать его губы, глаза, все лицо. Она плакала от счастья, но он, казалось, не чувствовал ни поцелуев, ни слез. Все также сидел и смотрел вдаль. Прошло какое-то время прежде, чем она поняла это.

Тогда Кэтрин стала тормошить его, звать по имени, как уже делал Мартин, и тоже ничего не добилась. Она села рядом с Сэндклифом, отчаяние лишило ее сил. Молодая женщина готова была расплакаться, но вдруг что-то проснулось внутри и распрямилось железным стержнем. Нет, слез она пролила достаточно. Измучила Марти, как же она могла? Сэнди не вернешь потоками соленой воды, он слишком к ней привычен.

Кэтрин встала, сбросила легкое платье, под которым ничего не было, и пошла к морю, чуть отдаляясь по берегу от капитана, не желая раньше времени попадать в поле его зрения. Вошла в воду, прошептала "О, Владыки, помогите мне", и поплыла, стремясь оказаться напротив Сэнди. Потом коснулась ногами дна и стала выходить на сушу.

Кэтрин чуть не упала, поняв, что капитан увидел ее. Он изменил позу, затем встал и сделал несколько шагов ей навстречу. Она ускорила шаг и протянула к нему руки, улыбаясь. Он подпустил ее достаточно близко, но не дал себя обнять, а перехватил за запястья. Лицо его было мрачно.

— Опять ты, Владычица, и опять в этом облике, — он отбросил ее руки.

Она застыла, пораженная. Он повернулся, чтобы вернуться на прежнее место.

— Сэнди, постой, не уходи, не оставляй меня снова! — воскликнула она. — Это я, Кэтрин. Твоя Кэт. Мы не на Элме, это Девять островов. Там, за мысом, стоит дом твоей сестры.

Капитан обернулся.

— Богине не к лицу ложь, — проговорил он, а его взгляд жадно обшаривал ее лицо и тело.

Он будто хотел поверить ей, но боялся. Она стояла, не зная, что сказать.

— Когда мы с тобой встретились... — начала было Кэтрин.

— О, нет, все это ты вытащила из моей памяти, также как и этот облик, — усмехнулся он. — Впрочем, я сам виноват. Зачем было похваляться, что мне будет мало одного раза с тобой? Но ведь я уже расплатился, Дочь Океана. Ты держишь меня на Элме не первый месяц, а может, и не первый год. И поначалу я выполнял все твои капризы, неужели забыла? Думаешь, так интересно умирать каждый день в твоих объятиях, потом воскресать и всю ночь слушать, как ты стонешь от ласк своего мужа? Конечно, ты богиня, тебе все позволено, особенно в отношении смертного. Но как женщина ты жестока. Моя Кэт никогда не была такой и никогда не станет, какие бы испытания ты ей ни послала.

— Сэнди, не заставляй меня плакать снова, — взмолилась Кэтрин, делая шаг к нему. — Я тоже была жестока, жестока к Марти. Пожалуйста, поверь, что это я, обними меня, и мы снова будем счастливы втроем.

— Нет, Владычица, — он отшатнулся. — Я поклялся твоему мужу больше не притрагиваться к тебе. Он обещал отпустить меня.

— Он уже отпустил тебя, Сэнди...

Она была в отчаянии, не зная, как доказать ему правдивость своих слов. В этот момент небрежно закрепленная с утра заколка, удерживавшая ее волосы в тяжелом узле, который давно сбился от бега, наконец выскользнула и упала на песок. Внезапный порыв ветра разметал длинные рыжевато-русые пряди. Кэтрин машинально поймала летящие локоны и заправила за ухо. Тут ее осенило. Она повернула голову правой стороной к Сэндклифу и запустила пальцы в волосы, отводя их, чтобы ему хорошо был виден ее висок и прядь на нем. Обычно Кэтрин без труда прикрывала ее другими волосами. Какой женщине захочется демонстрировать всему свету, что у нее в неполных двадцать четыре такая седина? Элизабет не раз предлагала вернуть волосам природный цвет с помощью магии, но Кэтрин отказывалась. Сама не знала, почему. А теперь поняла. Чтобы показать невольному виновнику появления этой пряди, как он ей дорог. Был и есть.

— Видишь? — спросила она у Сэндклифа, который чуть приблизился, чтобы получше рассмотреть то, на что она указывала. — Какая богиня будет терпеть у себя на голове старушечью прядь?

— Моя! — он тут же оказался рядом с ней, схватил и сжал в объятиях.

Они повалились на песок, целуясь и хохоча как сумасшедшие. Через полминуты капитан уже был без штанов, причем ни один из них не помнил, чтобы стаскивал их.

— Кэт, погоди, мы все в песке. Это будет не удовольствие, а пытка.

Сэндклиф встал, схватил Кэтрин за руку, рывком поднял на ноги, и они побежали к морю. Капитан намеревался всего лишь смыть песок и вернуться на берег, уйти с пляжа на траву.

Они вошли в воду, и все волнение тут же утихло. Море было спокойно и до этого, лишь медленные, чуть заметные волны набегали на песок. Теперь поверхность соленой пучины превратилась в гладкое стекло, по которому пробегала небольшая рябь от движений все дальше заходящих в воду мужчины и женщины. Волнение стихло полностью, вода у берега стояла спокойно, будто налитая в тарелку, в теплом неподвижном воздухе не ощущалось и намека на слабое дыхание ветерка.

Они остановились, не сговариваясь, будто почувствовав снизошедший на море покой. Теплая, как в купальне, вода доходила Кэтрин до пояса и скрывала бедра капитана. Сэндклиф и его возлюбленная повернулись друг к другу и стали целоваться, сначала нежно, потом все более страстно. Его руки скользили по ее телу, жадно ощущая, лаская. Она целовала его шею, плечи, грудь, чувствуя губами гладкую кожу, пахнущую солью и солнцем. Ноги Кэтрин очень быстро ослабели, да она и не хотела больше стоять. Пусть Сэнди вытаскивает ее на берег и делает там с ней, что пожелает.

Но только ступни женщины перестали касаться песка, вода подхватила ее тело, и вот уже Кэтрин лежит на поверхности океана, как на огромной кровати. Она, смеясь, перекатилась от Сэндклифа, потом к нему. Вода держала ее, не давая погружаться. Капитан оттолкнулся ногами от дна и улегся рядом с любимой, а через секунду уже оказался на ней... в ней...

Кэтрин потом плохо помнила подробности, но никогда не забывала наслаждения, испытанного тогда. Они с Сэнди будто срослись бедрами и устами. Меняли позы, перетекая из одной в другую, казалось, не разрывая телесной связи. В какой-то момент она услышала слова Сэндклифа:

— Потише, Кэт, пожалуйста. Иначе сюда прибежит не только медведь, который бы и не помешал, а еще и моя сестрица с мужем. Они будут уже лишними.

Кэтрин рассмеялась и привычно прикусила кожу на запястье.

Спустя какое-то время к ним присоединился Мартин. Его вода тоже удерживала на поверхности. Они провалялись втроем на бескрайней морской кровати весь остаток дня и почти всю ночь. Занятия сексом плавно перетекали в ласки и наоборот. Вода и воздух оставались такими же теплыми, а силы необычно быстро возвращались. Лишь когда ночное небо на востоке стало светлеть, мужчины и девушка, не сговариваясь, выбрались на берег и уснули на песке, на том самом месте, где Сэндклиф просидел два с лишним месяца, ожидая, когда придет его принцесса и разбудит его.

XIX

Кэтрин проснулась далеко за полдень. Она открыла глаза и увидела над собой колышущуюся светлую материю просторного шатра. Чьих бы рук ни было вчерашнее волшебное море, защитой от солнца и мягкому ковру на песке они наверняка обязаны Элизабет или Нейлу. Кэтрин села и оглянулась, ища своих мужей. Раньше они всегда засыпали по обе стороны от нее, но сейчас их не было рядом. Так и есть, оба спали чуть поодаль, причем едва ли не в обнимку. Молодая женщина тихонько рассмеялась, глядя на них.

В этот момент Сэндклиф перевернулся на бок и прижался к Мартину сзади. Тот удовлетворенно заворчал. Кэтрин веселилась все больше: похоже, каждый из мужчин полагает, что спит рядом с ней. Капитан первым начал выныривать из сна, и, еще не полностью поднявшись на поверхность, почувствовал у лица теплую шею и залепил крепкий поцелуй в то место, где она переходила в плечо. Это разбудило Мартина, который очень быстро пришел в себя и ощутил незнакомые прикосновения пониже спины. Капитан в этот момент скользнул рукой по верхней части бедра друга, спускаясь на живот и ниже. Еще секунда, и оба раскатились в разные стороны, окончательно проснувшись и чертыхаясь. Кэтрин хохотала до слез.

— Ты наверняка поставил мне засос! — заорал Мартин, трогая то место на шее, к которому приложился в полусне Сэндклиф. — Подумать страшно, чем ты там тыкался в мою задницу!

Капитан отплевывался, скорчив брезгливую физиономию, потом вытер рот тыльной стороной руки.

— Так-то ты приветствуешь друга, воскресшего из мертвых? — ехидно осведомился он.

— Ты что, на том свете на мужиков переключился? — не остался в долгу пришедший в себя Мартин, улыбаясь во весь рот.

— Не дождешься, медведь, — усмехнулся капитан и взглянул на подругу. — Кэт, твои шуточки? Зачем уложила нас рядом?

У Кэтрин не было сил ни смеяться, ни говорить. Она лежала и тихо постанывала от смеха. Мужчины переглянулись и двинулись к ней. Судя по их хитрым физиономиям, ничего хорошего ее не ожидало. Она попыталась выбраться из шатра, но не успела. Сэндклиф схватил ее за лодыжку и втянул обратно.

— Я тут не причем, — с трудом проговорила она сквозь душивший ее смех. — Вы сами так улеглись. Просто соскучились друг по другу, признайтесь!

— Марти, ты ее без меня совсем распустил, — укоризненно покачал головой капитан.

Сэндклиф прижал ноги Кэтрин и заскользил по ее телу пальцами, щекоча и одновременно лаская все те заветные местечки, прикосновения к которым всегда вызывали у нее возбуждение. А знал он их ничуть не хуже фарватеров островов Архипелага. Она застонала от смеха и наслаждения и попыталась отбиться от него руками, которые тут же перехватил Мартин. Ему ничего не стоило удерживать жену за запястья одной рукой, другой касаясь ее тела в той же манере, что и Сэндклиф. Кэтрин извивалась под мужчинами, пытаясь вырваться, спрятаться от невыносимой щекотки, но охватившее ее возбуждение лишало сил. В конце концов она уже ничего не могла, только слабо подергивалась и тихо постанывала. Только тогда мужья соизволили отпустить ее.

— Как, и это все? — спросила Кэтрин минуту спустя, приподнимаясь на локте. — Меня не отшлепают и не оттрахают в наказание за дерзость?

— Ну, все, милая, сама напросилась!

Изголодавшийся за время сидения на пляже Сэндклиф рывком поставил ее на четвереньки, от всей души приложил по попке, так что правая ягодица аппетитно заалела, и принялся объезжать, как норовистую лошадку. Мартин полюбовался на них минутку и устроился перед женой. Ей не требовалось дополнительного приглашения, по сексу втроем она соскучилась ничуть не меньше мужчин.

Бешеная скачка, сопровождаемая тыжелым дыханием, резкими звуками шлепков и короткими стонами продолжалась недолго. Первой содрогнулась в оргазме Кэтрин. Капитан, почувствовав это, отвесил последний шлепок, сжал руками ее талию и кончил, засаживая особенно сильно. Потом наклонился вперед, прижался грудью и лицом к спине жены. Мартина подхлестнуло это зрелище, его семя выплеснулось, едва не заставив Кэтрин закашляться, но она умудрилась быстро сглотнуть, а после нежно облизала все еще гордо торчащее достоинство своего мужа. Молодой человек удовлетворенно откинулся на спину. Капитан уложил их жену на живот, сам улегся сверху и запустил язык ей в ухо.

— Сэнди, отпусти, я так дышать почти не могу! — взмолилась она и завертела головой, стремясь избавиться хотя бы от языка.

— Сама же просила наказать тебя, — засмеялся он и сполз пониже.

Он принялся целовать Кэтрин между лопаток, потом стал перебирать ее волосы, отводя их с шеи. Она млела от его ласковых прикосновений. Мартин с удовольствием наблюдал за ними. Все встает... на свои места, как и говорил Нейл. Нужно было сразу послушаться парня.

— С какой стороны у тебя седина? — спросил Сэндклиф.

— Справа.

Он повернул ее голову и провел рукой по волосам на виске.

— Она исчезла.

— Правда? — Мартин приподнялся, чтобы посмотреть. — Точно. Эли все-таки поколдовала без разрешения.

— Нет, — покачал головой Сэндклиф, садясь. — Это Владыки. И вчерашнее море, и эта ночь...

Кэтрин ничего не сказала. Обмолвки капитана о пребывании на Элме все еще отдавались в ее душе неприятной жутью. Мартин посмотрел на задумчивые лица друга и жены, пожал плечами, потом, не удержавшись, спросил:

— Где ты был все это время? Или сам не знаешь?

— Знаю. Но об этом давай когда-нибудь потом. Если я по-прежнему буду помнить. — Сэндклиф помолчал. — А пока только поблагодарю в очередной раз тебя и Кэт.

— За что? — удивились они.

— За то, как вы распорядились Чашей. И за то, что попросили за меня... Оба.

— Не стоит благодарности, — улыбнулся Мартин. — Ты бы знал, как мы рады твоему возвращению...

— А я-то как рад! Жаль, пришлось оставить Кэт в такой момент... Намучились с девчонкой? Сейчас-то ей сколько?

— Год с лишним, — ответила Кэтрин. — Все оказалось не так страшно. Марти — прекрасный отец. И не расстраивайся, Сэнди. У тебя скоро появится шанс наверстать упущенное.

— И с животом пообнимаешься, и крика младенческого наслушаешься, — фыркнул Мартин.

— Кэт понравилось? — ухмыльнулся капитан. — Удачи, Марти. Тебе нужен сын.

— Он и будет, — молодой человек счастливо улыбнулся.

— Как? Уже? Что ж вы меня не предупредили? — капитан выглядел встревоженным. — С Кэт нужно обращаться бережно, а не как...

Девушка расхохоталась.

— Сэнди, успокойся, я беременна, наверное, чуть больше суток. Все нормально. Да и потом, когда меня разнесет, не вздумай отлынивать. Ничему это не вредит, мы с Марти уже проверили.

Мартин подмигнул капитану, тот забурчал:

— Я и не собираюсь отлынивать, еще чего. Так соскучился по Кэт... Не знаю даже, как сказать...

— Да и не говори ничего, все прекрасно видно, — заржал Мартин, мельком глянув другу ниже пояса. — Не стесняйтесь, продолжайте, а я пойду, пожалуй, скажу родственникам, что ты по-настоящему вернулся, — он стал подниматься на ноги.

— А то они не знают! Шатер-то откуда? — Сэндклиф потихоньку подтягивал к себе Кэтрин. — Лучше принюхайся, медведь, все ли с вашим дитем в порядке, а то у меня душа не на месте.

Мартин махнул рукой, плюхнулся рядом с их женой и зарылся лицом в ее волосы за ухом, втягивая запах, потом удивленно отстранился.

— Эй, Марти, что-то не так? — Сэндклиф, обеспокоенный молчанием друга, поднял голову от бедра Кэтрин, которое до этого сосредоточенно целовал.

— Хм-м, все в порядке, вот только...

— Что? — теперь насторожилась и их жена.

— Да ерунда какая-то... По запаху получается: будет двойня, мальчишки. Но я же не мог ошибиться в первый раз... Постой-ка...

На этот раз Мартин принюхивался долго и сосредоточенно, наконец, оторвался от Кэтрин.

— Один где-то на сутки старше второго. Отца по запаху в утробе не определишь, только после рождения, но есть у меня подозрение: второй твой, Сэнди.

А дальше все пошло примерно так, как и мечталось Мартину, когда он сидел у тропинки к пляжу, уставившись в траву. Четырехлистник он тогда так и не нашел, хотя высматривал долго. Наверное, до темноты бы таращился в куртинку кашки, если б не показалось, будто с пляжа его кто-то окликнул. Он и побрел туда нехотя. А когда вышел на песок, то сразу увидел... привычную картину...

Поначалу троица выбиралась из спальни только к столу. Элизабет безропотно заботилась о племяннице, заставив, правда, братца познакомиться с дочерью, как только он объявился в доме. Тот и не возражал, скорее, стеснялся. И зря. Девочка тут же к нему прилипла, да и он при виде малышки так и засветился от счастья.

Спустя месяц Кэтрин одолела "утренняя" тошнота, Сэндклиф с Мартином самоотверженно пытались облегчить страдания жены, но она сама шутливо прогнала их, предпочитая, когда у нее были силы, проводить дневное время с Элизабет и детьми.

Сестра капитана ничего не имела против общества Кэтрин, но ее очень скоро начали раздражать мужчины, которые, оставшись без дела и без присмотра, сманили Нейла и целыми днями втроем валяли дурака. Однажды, когда они вернулись к обеду с моря, хохоча как ненормальные и таща ведро с морским чертом, изловленным, чтобы "повеселить детишек", молодая колдунья не выдержала.

И было отчего: малышня, увидев жуткую колючую тварь с выпученными глазами, дружно разревелась, а Кэтрин, мельком глянувшая в ведро, да еще учуявшая запах рыбы и несвежих водорослей, еле успела выскочить с веранды в сад, зажимая рот рукой. Одним легким жестом успокоив орущих малышей (с годовалого возраста их можно было "уколдовывать", в умеренных дозах, конечно), Элизабет заявила, что Нейл теперь через день занимается хозяйством, "магию домоводства уже давно освоил, хвала Владыкам", Сэндклиф — хотя бы по полдня возится с детьми, "у тебя их скоро будет трое, братец, привыкай", а Мартин волен делать, что хочет, "я знаю, ты не такой дурной, как эти двое, видела, как ты поддерживал Кэтрин." Муж колдуньи тут же исчез где-то в доме, капитан еще пытался трепыхаться.

— Но, Эли, я прекрасно знаю, как обращаться с детьми. Вон, какая ты выросла: и красивая, и бойкая, — его физиономия расплылась в ехидной улыбке. — А мне ведь все равно нужно деньги зарабатывать, семью кормить.

В этот момент на веранду вошла Кэтрин, чье лицо все еще не утратило зеленоватого оттенка.

— Я тебя в море в ближайшие года полтора не отпущу, — сказала она. — И зачем вы эту гадость сюда принесли? — она поискала глазами ведро, которое Нейл предусмотрительно прихватил с собой. — Хотите, чтобы мальчики получились на морских тварей похожими?

— Один пучеглазый, другой колючий, — фыркнул Мартин, не веривший "бабьим сказкам" алтонских повитух.

Сэндклиф тут же зажал другу рот рукой.

— Молчи, Марти, иначе Эли в тебе разочаруется и работу придумает.

Женщины переглянулись и только головами покачали.

Когда Кэтрин пришла в норму, Мартин стал наседать на нее с Сэндклифом, чтобы они поженились на Джибролте.

— Ты постоянно спишь с моей женой, мне это надоело, — выговаривал он другу. — Я хочу, наконец, переспать с твоей. И еще мечтаю посмотреть, как тебя окрутят. Мы как-то с Каном поспорили...

— Марти, ты совсем сдурел? Одни шуточки в башке! Хочешь, чтобы Кэт когда-нибудь притянули за двоемужество?

— Кто ее притянет? В Алтоне заключенные за пределами страны браки считаются недействительными, на Джибролте — тоже. И на Девяти островах надо обязательно записываться у здешнего священника. Так что по местным законам мы всегда будем сожительствовать во грехе.

Их жена, слушая препирательства на эту тему, сильно веселилась. Впрочем, на пятом месяце ее беременности Мартину все же удалось уломать друга. У Кэтрин, правда, имелось подозрение, что капитан согласился исключительно из-за возможности побывать на Джибролте и попытаться, если повезет, встретиться с командой "Дочери Океана".

— Мальчики, более подходящего времени вы, конечно, найти не могли. Моя первая свадьба проходила в траурной атмосфере, без парадного платья и толпы гостей, а вторая грозит оказаться еще хуже.

— Чем хуже, Кэт? Платье можешь выбрать сама, какое хочешь. Или заказать у портнихи. Поживем недельку-другую у Антонио, так уж и быть. И гостей пригласим, особенно если мой корабль придет в порт.

— Сэнди, к чему беспокоиться о платье: у меня уже пузо необъятное!

Живот, и правда, бросался в глаза. Вторая беременность, да еще двойня... Кэтрин порой с ужасом думала, как будет выглядеть на девятом месяце.

— Но без платья-то нельзя, Кэти, — веселился Мартин. — Ты и так вгонишь священника в краску своим брюшком.

Примерно так все и получилось. Они заранее договорились о свершении обряда пораньше утром, ибо Кэтрин не хотела служить бесплатным развлечением для зевак. Придя к храму, троица обнаружила, что тяжелые двери, украшенные литыми барельефами, изображавшими диковинных рыб и прочих морских тварей, заперты. Мужчины и их подруга прождали более получаса, но никто не появился. Становилось жарко. Капитан, ругая про себя дурацкие, никому не нужные обряды и извращенное чувство юмора своего друга, отправился за водой, ибо от жажды страдала уже не только Кэтрин. Мартин с девушкой устроились в небольшом пятне тени под стеной храма. Народу на площади становилось все больше, некоторые заинтересованно поглядывали на парня с девицей в чересчур широком платье. Вдруг из толпы вынырнула знакомая высоченная фигура.

— Мартин, Кэти, где ж вы пропадали? — пророкотал Кан.

Оборотень подошел к ним, на помятой, заросшей седоватой щетиной физиономии читалось сочувствие.

— Слыхал, морехода больше нет? — волк с облегчением перевел взгляд с одного радостного лица на другое. Кажется, потерю свою они уже пережили. — О, медвежонок, поздравляю! Аж двое наследников!

— Один у него наследник, — пробурчал за спиной оборотня вернувшийся капитан. — Второй, надеюсь, мой.

— Ты?! — Кан, увидев Сэндклифа, чуть не упал. — Болтали, что... Мне твой боцман лично говорил... Мы даже с ним выпили, чтоб земля, вернее, вода тебе пухом... Мартин с Кэти исчезли, я думал, на Континент вернулись, от колдуна того подальше...

Капитан протянул бутыль с водой Кэтрин, потом повернулся к оборотню, с удовольствием глядя на его обалдевшую физиономию.

— Живой я, живой. Вон, жениться собрался, а храм закрыт, хотя на сегодня договаривались.

Волк захлопнул раскрытую от удивления пасть, потыкал Сэндклифа пальцем в грудь и с недоумением покачал головой. Мартин и Кэтрин смеялись, капитан выглядел мрачно.

— Кэт, ты ведь тоже не хочешь свадьбы, может, пойдем отсюда?

— Э-э, нет! — оборотень положил тяжелую руку на плечо мореходу. — Я сам схожу за священником. Ни за что не пропущу такого зрелища! Принцесса, не убежите, пока меня не будет?

— От судьбы не убежишь, особенно в моем положении, — хмыкнула Кэтрин.

— Вот и хорошо, — осклабился Кан. — Служитель Божий вчера гостил на крестинах у губернатора, почти весь город там гулял, я, кстати, тоже. Поэтому и выгляжу не парадно, извиняйте! — Оборотень потер рукой заросший подбородок. — Так вот, заварушка небольшая под конец за столом случилась, святому отцу случайно в глаз заехали. Ручаюсь, он в храм сегодня не пришел из-за синяка. Но вы не волнуйтесь, я его уговорю. Скажу, мол, ему стесняться нечего. Невеста заметно брюхата от одного из лучших друзей, замуж выходит за другого, а жить и дальше собирается с обоими.

И Кан расхохотался своим отрывистым смехом. Мужчины хмыкнули, Кэтрин не развеселилась, наоборот.

— Не вздумай болтать священнику про друзей, — напустилась она на оборотня. — И в этом платье не так уж заметно, что я жду ребенка... детей... тьфу, Кан, двойню!

— Наконец-то волк неудачно пошутил над тобой, Кэт! — радовался капитан.

Он хотел еще что-то сказать, да и у Мартина язык чесался, но в этот момент по ступенькам начал подниматься святой отец с белоснежной повязкой на глазу.

— Чирей, дети мои, — заунывно проговорил он, отвечая на заинтересованные взгляды троицы, потом скользнул глазами по фигуре невесты и расслабился.

Кэтрин, как это ни странно для девушки, никогда, даже в детстве, не мечтала о роскошной свадьбе с непременным белым платьем, толпой гостей, горой подарков, свадебным пирогом и пышным балом. Ей просто хотелось найти подходящего мужчину, который пожелал бы остаться с ней по собственной воле, без всяких напыщенных обрядов. А нашла она двоих. Так что комедия в джибролтской церкви ничуть ее не расстроила.

Ничего из ряда вон выходящего там, к счастью, не произошло, но как еще можно назвать церемонию, в которой участвовали мучающийся похмельем священник с пиратской повязкой на глазу (ладно хоть белой), невеста с хорошо заметным животом, угрюмый, постоянно что-то бубнивший своей нареченной жених и два свидетеля, один из которых сиял как голый за... (не в храме будет сказано), череп при луне и постоянно пытался ущипнуть или погладить невесту, другой имел вид важный и внушительный, но уж больно помятый, и при этом то ли маялся животом, то ли с трудом удерживался от взрыва неприличного в священном месте смеха. Кэтрин не хихикала лишь благодаря бурчанью капитана. Сэндклиф прекрасно понимал, как веселятся за его счет два оборотня: настоящий и недоделанный, да и посторонних зевак поднабралось, и до последнего пытался убедить подругу плюнуть на фомальности.

— Кэт, неужели ты не понимаешь, какая ерунда весь этот обряд? Я не стану после любить тебя сильнее, я и так никуда от тебя не денусь и на других не посмотрю, поверь.

— Не сомневаюсь, Сэнди. Это пустая формальность, для меня ровным счетом ничего не значащая. Мы стали супругами уже давно, в Стонторе, а может, еще раньше. Но Марти обидно, его женили, а тебя — нет. Потерпи чуть-чуть, что тебе стоит, зато твой друг успокоится. Да и детей нам нужно будет как-то записывать. Они не должны оказаться внебрачными, сам знаешь, каково это.

Капитан сдался. О детях он, к стыду своему, не подумал.

Священник свершил обряд, новобрачные поцеловались под одобрительный шепоток зевак и повернулись, направляясь к выходу, но тут Мартин не выдержал и, облапав Кэтрин, прижался к ее губам. Шепоток перерос в похохатывания. Святой отец, опасаясь замечаний острословов в адрес его повязки в случае вмешательства в неприличную ситуацию, трусливо поспешил скрыться.

— Эй, женишок, невеста, часом, не от твоего дружка брюхата? — долетело до Сэндклифа.

— От обоих, — прорычал Кан, который пролагал дорогу к выходу, раздвигая столпившихся людей в стороны.

Сэндклиф неожиданно усмехнулся, прижал к себе новобрачную, только что оторвавшуюся от Мартина, и поцеловал ее. Потом Кэтрин обняла мужчин за плечи, они ее — за талию, и все трое направились за оборотнем к выходу. Зрители проводили их молчанием, нарушенным несколькими удивленными присвистываниями.

Затем последовала грандиозная попойка в гостинице у Антонио, в мгновение ока организованная Каном. Кэтрин присутствовала там очень недолго: пить ей было нельзя, а смотреть, как надираются Мартин и капитан, завидно. К тому же спустя примерно час после начала мероприятия по залу пронесся слух, что в порт пришла "Дочь Океана". Новобрачная тут же все поняла и засобиралась домой. Мужчины попытались ее удержать, но она отказалась и вызвала Нейла. Тот переправил ее на Девять островов, а потом быстренько улизнул обратно под предлогом того, что за родственниками кто-то должен приглядывать, да и позвать его они не смогут, так как Кэтрин забыла оставить им кулон. Элизабет только рукой махнула. В результате мужчины вернулись через три дня, заросшие, с отекшими физиономиями, но относительно бодрые.

А дальше все опять пошло своим чередом. В положенное время у Кэтрин родились два мальчика, отцом одного из которых действительно оказался капитан. Сэндклиф, которого Кэтрин во время беременности сама на месяц прогнала в море, теперь помогал ей и Мартину. Капитан искренне радовался рождению сына и желал наверстать упущенное с дочерью.

Когда двойняшкам исполнился год, Кэтрин захотела вновь навестить родных. Мартин не имел ничего против. Детей все равно нужно было записать в Алтоне, дабы его сын имел законные права наследника.

В этот раз все путешествие проделали на корабле Сэндклифа. Его команда, узнав о возвращении капитана, обрадовалась и без лишних вопросов вернула ему все права. Даже бывший помощник Дэйв, командовавший кораблем во время отсутствия настоящего хозяина, занял прежнюю должность. Денег на свое судно он еще не накопил, а менять капитана не пожелал.

В Свонидже Кэтрин и Мартин с детьми сошли на берег, Сэндклиф остался на корабле. Встретиться условились через месяц.

На сей раз карету прислали из феода Дэйлов, и молодые супруги отправились туда. Они наслаждались своим счастьем и совершенно не подумали о некоторых мерах предострожности. Поэтому лицезрение "внучки", по-прежнему похожей на своего отца, оказалось для графини шоком. А уж когда общительная четырехлетняя малышка начала без умолку болтать о своих многочисленных родственниках: двоюродных братьях и сестричке, тете, дяде и, конечно, папе Сэнди... Пришлось все рассказать. Граф, достаточно битый жизнью за игру, отнесся к известию о необычной семье сына философски. Особенно его успокоил тот факт, что чужим старшим ребенком оказалась девочка, в любом случае не имевшая прав на феод, а законным во всех отношениях наследником был его родной внук.

Графиня же до самого отъезда разговаривала с Кэтрин сквозь зубы (к возмущению свекрови, это совершенно не трогало распутную особу, все также мило щебетавшую и улыбавшуюся, при этом не забывавшую держать на коротком поводке ее глупого сына) и всячески старалась избегать общения с Эли. Невестку очень смешило то, как бабушка демонстративно возится с обоими мальчишками. Кому в голову придет, что двойняшки могут иметь разных отцов? Мартину не понравилось обращение матери с его женой и дочерью, он очень быстро счел сыновний долг выполненным, и чета переехала в замок Олкрофтов.

Всю дорогу родители твердили малышке, чтобы она называла капитана просто Сэнди. С сыновьями было проще: оба мальчика пошли в мать и родились с разницей в несколько минут, так что зоркий дед ничего не должен заподозрить.

Герцог Олкрофт, придя сразу после приезда дорогих гостей в детскую, придирчиво осмотрел внуков, подняв поочередно на вытянутых руках, затем пихнул черноволосого мальчугана Мартину.

— Поздравляю, Дэйл, теперь у тебя есть наследник.

Потом снова стал разглядывать светловолосого сероглазого малыша.

— Этот еще больше похож на тебя, Кэти. И, кстати, на твоего прапрадеда, если верить фамильным портретам.

Герцог задумчиво посмотрел на Мартина, будто пытаясь найти сходство и с ним. Кэтрин, желая отвлечь отца, сказала:

— Мы назвали младшего Филипом в честь предка.

— А папа Сэнди зовет его юнгой, а Люка — медвежонком, — важно заявила сидевшая на коленях у бабушки Эли.

Кэтрин с Мартином переглянулись и расхохотались. Герцогиня непонимающе смотрела на мужа, дочь и зятя. Отец Кэтрин посуровел. Он с трудом отцепил ручонку маленького Филипа от своего воротника и демонстративно вручил внука дочери.

— Давай-ка выйдем, Дэйл.

— Нет, отец, выходить незачем. И не надо так называть Марти. Если кто и виноват, так это я.

Кэтрин передала детей матери и попросила ту побыть с ними в другой комнате. Герцогиня нехотя согласилась. Что за папа Сэнди? Назревал какой-то неприятный разговор, но малышам незачем при нем присутствовать. Да и муж позже все ей расскажет.

— Ну так объясни мне, дочь, что за странное у тебя понятие о браке? В прошлый раз ты приехала едва ли не в трауре, сейчас вся светишься. Ваш безродный дружок не умер, а всего лишь бросил тебя с ребенком? А потом по какой-то причине решил вернуться и осчастливить? Хорошо хоть твой муж успел позаботиться о наследниках.

Кэтрин прекрасно видела злость отца, но это ее не пугало. Молодая женщина улыбнулась и вкратце поведала родителю всю их историю, не умолчав про магию, колдунов и Чашу. Герцог был поражен и, казалось, не очень ей верил.

— Отец, я не могу представить вам здесь и сейчас никаких доказательств. Неужели вам не достаточно моего слова?

Старый Олкрофт сдался. Он был умен, проницателен, знал жизнь и любил дочь, да и внуков. Кто бы ни был их отцом, матерью оставалась его девочка. К тому же он прекрасно помнил, как печалилась она в прошлый приезд, и видел, как лучится от счастья сейчас. И ее муженек, как ни странно, тоже.

— Почему же твой второй муж прячется от меня? — задал герцог последний неприятный вопрос. — Судя по твоему рассказу, ему нечего стыдиться, всю кашу заварила ты.

— Теперь, когда вы все узнали от меня, отец, думаю, Сэнди с удовольствием с вами познакомится. Он никогда не отпирался от встречи с моими родственниками, но полагает — я сама должна решить этот вопрос.

Герцог Олкрофт хмыкнул. По рассказам дочери получалось, это ангел небесный, а не безродный мореход.

— Когда вы соберетесь уезжать, я провожу вас до Свониджа, заодно и познакомимся.

Кэтрин кивнула, потом слегка покраснела.

— Тогда, отец, вам нужно знать еще кое-что...

Через минуту старый Олкрофт вылетел из детской как ошпаренный и побежал искать жену и внуков. Долго ходить не пришлось, они сидели в соседней комнате. Герцог, ничего не говоря, схватил маленького Филипа и побежал обратно.

— Зачем ты сказала, Кэти? — удивлялся Мартин. — Никто бы не заподозрил, они же двойняшки, такого не бывает, у нас-то получилось только из-за магии, из-за того волшебного моря. Владыки, наверное, захотели нас наградить...

— Они и наградили, спасибо им. Теперь придется помучиться всего один раз... — Кэтрин лукаво улыбнулась, Мартин посмотрел на нее с опасением. — Хочу, чтобы у тебя тоже была дочка. Да не завтра, Марти, успокойся, — засмеялась она. — А отцу сказала, чтоб Сэнди не пришлось лгать. К тому же мы могли не успеть предупредить его, и скандал разразился бы во время знакомства.

В этот момент в комнату вошел герцог с внуком на руках. Малыш не обращал внимания на сердитое лицо деда и уже снова сосредоточенно перебирал его воротник.

— Этот? — грозно вопросил отец Кэтрин.

— Этот, — проворчал Мартин. — Уже сейчас по его наглой щекастой мордашке видно: он задаст нам жару, когда подрастет. Впрочем, чего и ожидать: пра-какой-то-дедушка — разбойник, папаша — бывший пират, про матушку я лучше помолчу...

Герцог Олкрофт воззрился на зятя, будто впервые его увидел.

— Кэти, твой второй муж такой же остроумный?

— Конечно, отец, — улыбнулась Кэтрин. — Без юмора втроем не ужиться.

Мартин хмыкнул, маленький Филип, пуская слюнявые пузыри, вытягивал из воротника деда золотую нитку.

Герцогиня, узнав в тот же вечер от мужа подробности семейной жизни дочери, только покачала головой и попросила герцога держать историю в тайне от сына, пока он не женится.

— Ты знаешь Клайва, он двумя может и не удовольствоваться. А гарем в замке мне не нужен.

К счастью, брат Кэтрин находился в отъезде, его ждали лишь через пару дней, и у семейства было время, дабы переварить новости и немного успокоиться. Герцогине удалось так заинтересовать внучку уроками вышивания и хороших манер, что Эли перестала поминутно вспоминать второго папу. Сама же мать Кэтрин, вполне счастливо прожившая жизнь и любившая мужа, наедине с собой не могла не порадоваться за дочь, сумевшую реализовать некоторые женские фантазии.

Спустя месяц Кэтрин и Мартин с детьми в сопровождении герцога прибыли в Свонидж. По настоянию старого Олкрофта остановились на постоялом дворе и послали в порт мальчишку-посыльного. Капитан не замедлил появиться. Ввалился в комнату без стука, и, никого не замечая, кроме Кэтрин, тут же схватил ее в объятия и потащил на кровать.

— Сэнди, да погоди ты, мы не одни, — проговорила его жена, с трудом переводя дух после поцелуя.

— Медведь, тебя я тоже рад видеть! — произнося это, Сэндклиф даже не обернулся. — Оставь детишек со служанкой и возвращайся.

Детей в комнате не было, за ними приглядывала приехавшия из замка нянька. Мартин не знал, смеяться или хвататься за голову. Впрочем, мельком брошенный на тестя взгляд его успокоил. Отец Кэтрин, как ни странно, не разозлился, а наблюдал за происходящим с изрядной долей веселости, к которой примешивалось удивление. Его дочь продолжала отбрыкиваться.

— Да что с тобой, Кэт?!

Капитан выпустил необычно раскрасневшуюся жену, которая тут же принялась поправлять одежду и волосы. В этот момент герцог нарочито громко кашлянул, Сэндклиф, наконец, его заметил и от неожиданности чуть не свалился на пол, потом вопросительно глянул на Мартина.

— Значит, ты второй муж моей дочери? — поинтересовался старый Олкрофт, с прищуром разглядывая встающего с кровати моряка. — Да-а, Эли — твоя копия, и теперь мне понятно, откуда у Филипа этот нахальный взгляд.

— Мой лорд...

— Ответь: почему ты все-таки решил вернуться, после того, как бросил Кэтрин с ребенком на подходе?

Если до этого Сэндклиф выглядел смущенным и несколько виноватым, то после слов герцога тут же стал самим собой.

— Я не бросал мою жену и никогда не брошу. Мне пришлось расстаться с ней и с другом не по своей воле. Когда смог, вернулся к ним, потому что хотел сам, и они ждали меня. Мой лорд.

— Ладно, не хорохорься. Вижу — не врешь. Кэти тоже сказала правду, но я опасался, ты просто задурил ей голову, и она искренне верит в твои сказки.

— Понимаю, мой лорд, у самого дочь подрастает, — ухмыльнулся капитан.

Мартин с Кэтрин закатили глаза. Сэндклиф и герцог поглядывали друг на друга вполне дружелюбно. У капитана и не было причин относиться к старому Олкрофту по-другому. Отец Кэтрин, посмотрев на моряка и поговорив с ним, а также не упустив из виду взгляды, которые бросала на мужчину его дочь, решил, что, в конце концов все не так плохо. В Алтоне эти трое все равно жить не собираются. Кэти счастлива, невооруженным глазом видно. С Дэйлом он давно уже смирился, да парень оказался вовсе и не плох. Герцог прекрасно помнил, как первый муж его дочери носился с ней и малышкой в прошлый их приезд. А теперь, с возвращением его дружка выяснилось, что он и пошутить не дурак. Юмор старый Олкрофт ценил. Что же до второго... Понятно, почему девочка потеряла голову. Мореход удачно сочетал в себе полученную от отца благородную внешность с крепким сложением и грубоватым напором внука рыбака. И, судя по речам, внутри тоже был не прост. Ну, а если Кэти кое-в-чем... кхм, унаследовала аппетиты своих предков... эти двое — как раз то, что ей нужно.

— Со своим отцом не хочешь познакомиться? — спросил герцог Сэндклифа.

Тот отрицательно покачал головой.

— Спасибо, мой лорд, нет.

— Почему?

— Потому что будь я на его месте, такое знакомство не доставило бы мне радости. — Капитан помолчал. — И сам я не хочу. В жизни я всего своими силами добился. Появлением на свет обязан исключительно матушке: она запросто могла плод изгнать, в нашей деревушке знахарка жила очень умелая. Так что по большому счету отца у меня нет, и сей факт меня совершенно не печалит.

— Ну, как хочешь, — пожал плечами герцог Олкрофт. — Кстати, почему Мартин твоих детей на себя записал?

— Да мы не считаемся, мои-его, они все наши, мать-то у них одна. Марти их записал в Алтоне, я — на Джибролте. Все дела. Между прочим, я тоже по всем правилам на Кэт женился.

— На Джибролте?

— Да, там.

— Хорошо устроились, — покачал головой герцог. — Что ж, совет вам да любовь. И счастья... в тройном размере.

Троица расхохоталась.

И они продолжали жить втроем. Со временем обзавелись собственным домом по соседству с Элизабет. У Мартина и Кэтрин родилась дочка, на этом с детьми решили остановиться. Четверых вполне хватало, тем более что все обладали в высшей степени живым характером. Нейл, ставший отцом еще два раза, жутко завидовал мужьям Кэтрин, у которых четверо были на двоих, а ему жена все время грозила шестым. Сэндклиф продолжал бороздить морские просторы, нередко прихватывая с собой жену и друга, благо детей с удовольствием забирали к себе герцог и герцогиня Олкрофты. И жила неразлучная троица долго и счастливо... А вот умерли ли они в один день? Кто знает...

Июль — ноябрь 2008