|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Генеральный апгрейд. Глава 16. «Прокачать железо»: действительно неуязвимый «КВ».
Устинов Д.Ф., министр оборы СССР:
"При всей своей властности, суровости, я бы сказал жёсткости, Сталин живо откликался на проявление разумной инициативы, самостоятельности, ценил независимость суждений. Как правило, он не упреждал присутствующих своим выводом, оценкой, решением. Зная вес своего слова, Сталин старался до поры не обнаруживать своего отношения к обсуждаемой проблеме, чаще всего или сидел будто бы отрешённо, или прохаживался почти бесшумно по кабинету, так что казалось, что он весьма далёк от предмета разговора, думает о чём-то своём. И вдруг раздавалась короткая реплика, порой поворачивающая разговор в новое и, как потом зачастую оказывалось, единственно верное русло".
Из указаний тов. Сталина члену Военного Совета Главного автобронетанкового управления Красной Армии — армейскому комиссару 2-го ранга Бирюкову Н. И. (Август 1942 г.):
«1. По недостаткам КВ. Нужно было сразу дать указание военпредам проверить коробки.
2. ГАБТУ не протестовало против увеличения веса танка КВ.
Сидят у вас невежды.
3. Вы должны добиваться, чтобы в каждой части танка были резервы мощности, запаса. Не допускать перенапряжения в отдельных частях танка.
4. Посмотреть военпреда Кировского завода — что он за человек.
5. Моральный авторитет танка KB расстрелян, и в этом ГАБТУ виновато».
Итак, вопрос с двигателями решили, решение по трансмиссии и КПП обоих танков приняли. Надеюсь, Федоренко не проканает за балабола и в мае месяце, на наших танках — массово появятся и перископические приборы конструкции польского инженера Рудольфа Гундляха, отчего они станут менее слепошарыми, чем были в «реальной истории»…
Дальнейший апгрейд пошёл легче.
Сразу же беру бычьё за рога:
— Производим только такую модернизацию, могущую — не только не снизить общий выпуск, а как бы даже не позволяющую его увеличить.
Первым делом, потребовал ликвидировать «как класс» на обоих танках «пассажира» — стрелка-радиста, то бишь.
Это я не с бухты-барахты вовсе, а руководствуясь воспоминаниями танкистов — ветеранов Великой Отечественной Войны из книги Драбкина А. Танкисты. «Мы погибали, сгорали…».
Конечно, не всегда «пассажир» был бесполезен как член экипажа:
«Реальную помощь стрелок-радист оказывал механику-водителю на марше, помогая переключать четырехступенчатую коробку передач ранних «Т-34».
Это шибко жирно будет, чтоб специально для переключения передач держать в и, без того — крайне стеснённом пространстве отделения управления танка, лишнего члена экипажа. Тем более, что есть надежда в самом ближайшем будущем, раз и навсегда устранить этот дефект.
Ещё вот аргумент:
«Кроме того, поскольку руки у него заняты, я брал бумагу, сыпал туда самосад или махорку, заклеивал, раскуривал и вставлял ему в рот. Это была тоже моя обязанность».
Даже несмотря на то, что курить вредно — особенно в танке полным паров всякой гадости, всё это можно только приветствовать… Но вот с прямыми обязанностями, у стрелка не совсем гладко:
«Обзор ограниченный, а сектор обстрела из этого пулемета был еще меньше. Поэтому стрелял он только по указанию командира танка…».
Вопрос: в кого можно попасть — стреляя «по указанию»?
Если ты стреляешь не из шестидюймовой гаубицы, конечно?
Только в белый свет, как в копеечку!
Это, вполне подтверждают и результаты прошлогодних государственных испытаний:
«Стрельба с лобового пулемета совершенно неэффективна, так как стрелок-радист не имеет возможности вести прицельного огня».
Так, нафуя?!
Нефуй!
Опять же: я намерен людей беречь…
А из всего экипажа «Т-34» в виду отсутствия отдельного люка, гибли чаще всего именно стрелки-радисты:
«Они находятся в самом невыгодном положении. Слева механик его не пускает, сверху заряжающий или командир».
У тяжёлого танка «КВ» всё ещё смешнее: там не имеет собственного люка уже механик-водитель. И в случае «форс-мажора» — вынужденный использовать люк стрелка-радиста, сидящего по левую руку…
А если тот убит?
На покидание танка в случае воспламенения, даётся где-то восемь секунд — после чего в нём рванёт боекомплект…
Успеет мехвод вытащить труп стрелка, а потом выбраться сам?
Или сгорит живьём?
Если он сам ранен, даже легко — то однозначно сгорит…
Не случайно в конце войны, на линейных танках «Т-34-85» фронтовой экипаж состоял из четырех человек:
«У командира танка в экипаже нет стрелка-радиста. Пятый член экипажа появляется у командира взвода и выше вплоть до командира бригады».
Вот и будем следовать боевому опыту предков!
И это уже не говоря о том, что ликвидируется одно из самых уязвимых мест обоих танков — шаровая установка («яблоко») пулемёта «ДТ».
А как же исполнение обязанностей радиста, спросите?
Тоже не беда:
«Работали, как правило, на одной-двух волнах. Схема связи была простейшая, с ней справится любой член экипажа…».
«На «Т-34-76» радист часто переключал с внутренней на внешнюю связь, но только когда командир слабо подготовлен. А если толковый командир, он никогда управление не отдавал — сам переключался, когда нужно…».
Ну а на командирских танках (от командира роты и выше), где за счёт уменьшения боекомплекта будет установлено две радиостанции — можно посадить и «профессионального» радиста, в случае необходимости исполняющего обязанности заряжающего.
Кроме этого, приказываю:
— Убрать все амбразуры для стрельбы из личного оружия: если пехота подошла к неподвижному танку на пистолетный выстрел — ему в любом случае кирдык!
— Убрать «ворошиловский пулемёт» с кормы башни «КВ»: это — пятое колесо у телеги.
Затем спрашиваю у представителей обоих заводов:
— Товарищи конструкторы! Как вы считает: затруднят эти мои предложения валовый выпуск танков? Или, наоборот — облегчат его?
Те, не сговариваясь:
— Облегчат товарищ Сталин!
Ну ещё бы: меньше дырок придётся в 45-мм и 75-ти миллиметровой броне сверлить. А потом варить-приваривать в эти «дырки» разные прибамбасы.
Обращаюсь к директору Кировского завода:
— Товарищ Зальцман! Компенсирует ли эти меры, трудозатраты на предполагаемую установку на «КВ» командирской башенки, второго люка на башне для заряжающего и переделки люка мехвода?
— Думаю да, товарищ Сталин.
— Вот и замечательно.
У «КВ» командир сидит справа от орудия — сия особенность ему по наследству он «Т-28» досталась, где тот ещё и из пулемёта шмалял. Не стал требовать изменить, ибо кроме минусов имеются и плюсы. К примеру, командир нагнувшись — мог сказать «пару ласковых» сидящему посередине корпуса мехводу, что при том ещё «качестве» внутренних переговорных устройств танка — могло быто очень полезным.
Обращаюсь к залу:
— Товарищи танкисты! Каких улучшений танка «КВ», вы хотели бы в первую очередь?
С десяток голосов наперебой:
— Толщину брони надо увеличить!
Спрашиваю:
— На сколько?
Сам генерал-майор Лелюшенко, уверенно показывает «на пальцах»:
— До девяноста миллиметров.
Походив, поразмышляв и несколько склонив голову набок:
— Думаете, поможет?
— Товарищ Горемыкин ручается, что такую толщину бронебойные снаряды трёхдюймовки не берут.
«Так вот откуда «дровишки»!».
Именно с бронёй 90-мм и проектировался «КВ-3». А уже в ходе войны, методом экранировки, до такой толщины довели толщину брони серийных «КВ-1».
Не помогло…
Глянув в сторону Наркома боеприпасов, иронически хмыкаю:
— Он, видите ли «ручается»! А сам по моему приказу приступил к разработке бронебойных боеприпасов к 76-мм зенитке «образца 1938 года» и 85-мм «образца 1939». А те предположительно, будет «брать» такую «толщину» — уже с полутора тысяч метров.
Последний подал голос:
— Товарищ Сталин! Так это же — наши зенитки… Они в наши танки стрелять не будут.
По залу прокатился одобрительный смешок.
Нацелившись в Горемыкина указательным пальцем, глаголю:
— На войне лучше самому быть идиотом, чем считать за дурака противника. А германец — противник очень и очень серьёзный и, он уже имеет в своём арсенале что-то даже поубойнее, чем «наша зенитка».
Видя заинтересованные взгляды, продолжаю:
— Как я уже говорил, товарищи, в борьбе снаряда и брони всегда побеждает снаряд. Германская противотанковая артиллерия в данный момент активно перевооружается с 37-мм ПТО на 50-мм пушку «Pak. 38» — которая уже с тысячи метров пробивает 60-мм броню, а с пятисот — 78-миллиметровую.
Про подкалиберные снаряды упоминать не стал. Судя по реакции и этого было достаточно, чтоб проникнуться всей серьёзностью положения.
— На подходе у наших «заклятых друзей» 75-мм противотанковая пушка «Pak. 40» — с пятисот метров берущая 96-мм броню.
Меня слушали раскрыв рот и затаив дыхание: такими сведениями — советская разведка товарищей командиров РККА не баловала, от слова «никогда». Она предпочитала «предупреждать» товарища Сталина.
— Но если последнему орудию, броня танка «КВ» может худо-бедно противостоять — если попадания будут происходить под острыми углами, то вот бронебойному снаряду 88-мм зенитной пушки «Flak-18»…
Делаю театральную паузу, и:
— …Категорически нет! 88-мм бронебойной снаряд «Pzgr-40» пробивает с полутора километров — 123 миллиметра брони, а с пятисот метров — 185.
В глазах танкистов смешанные чувства — недоверие и чистосердечное раскаивание о выборе профессии.
Покрутив головой в поисках поддержки среди своих приунывших коллег, не сдающийся генерал Лелюшенко попытался мне возразить:
— Товарищ Сталин! Это — зенитное орудие. Встреча с ним наших танков будет эпизодической.
Печально посмотрев ему в глаза, медленно кручу головой:
— Наши танкисты встречались с германским 88-мм зенитным орудием ещё в Испании. Именно в результате его успешного применения в этой стране, к нему были разработаны бронебойные снаряды и броневой щит.
— Уже с началом войны с Польшей, в Вермахте было две с половиной тысячи «Flak-18», объединённых в моторизованные батареи по четыре ствола в каждой и, обладающие возможностью быстро разворачиваться на неподготовленной позиции. Они идут вместе с танками на острие вбиваемого в оборону клина и предназначены именно для отбития танковых контратак противника. Именно благодаря этим орудиям, германской армии летом прошлого года, удалось успешно отбить атаки французских и британских тяжёлых танков — имеющих броню по толщине сравнимой с бронёй «КВ».
Делаю «контрольный выстрел в голову»:
— Кроме этого, германские конструкторы работают над танковым вариантом 88-мм зенитки, имеющим ту же самую баллистику.
* * *
После довольно продолжительного молчания, спрашиваю у притихшего зала:
— Что, товарищи командиры! Испугались?
Мои слова вызвали взрыв возмущения и выкрики, типа:
— Нет, товарищ Сталин: нас фашистскими зенитками не испугаешь!
Привычно переждав срач — напоминающий наш, форумный, ещё раз напоминаю:
— Главным средством против всего «зенитно-противотанкового», у танковых войск ВС СССР должна стать правильная организация боя и тесное взаимодействие танков, пехоты, артиллерии и авиации. Тогда никакие противотанковые или зенитные орудия не страшны: их позиции будут заблаговременно выявлены и уничтожены.
Затем:
— Но и про сами боевые машины, нам бы следовало бы хорошенько подумать. Это не помешает! Действительно: танку прорыва (или штурмовому танку) нужна броня потолще и орудие помощнее. Однако, вот в чём проблема: если мы тупо нарастим броню «КВ» — хотя бы до 90-мм, он не просто станет ещё менее надёжным, чем был до сих пор…
Помолчав:
— …Он и с места не сдвинется! К тому же, его не на чем будет доставить на фронт: железнодорожных платформ грузоподъёмностью выше 60-ти тонн, в СССР почти нет.
— Значит, что? Надо увеличить толщину брони не увеличивая вес. Как это сделать и возможно ли это в принципе?
Провожу ладонью по затылку, затем тыкаю указательным пальцев в лоб и предлагаю последовать моему примеру:
— Для ответа на этот вопрос, пощупайте свой череп: на лбу он имеет наибольшую толщину, а виски и темя — совсем тонки. Матушка-природа — она не дура! Вот и мы должны следовать её примеру: сделаем у танка непробиваемым лоб, а остальную защиту — постольку-поскольку.
Я — прямо-таки сама красноречивость и, меня слушают затаив дыхание и раскрыв рты:
— Но чтоб что-то купить, надо прежде что-то продать!
Закончив «прелюдию», я приступил непосредственно «к телу»:
— Днище вашего танка, товарищ Котин, имеет толщину 30-40 миллиметров… Это ни к чему! Приказываю под отделением управления и боевым, сделать толщину брони — двадцать миллиметров, а под моторно-трансмиссионным — пятнадцать. Этого будет достаточно, чтобы держать взрывную волну от стандартной противотанковой мины — разорвавшейся под гусеницей танка. А ежели под днищем рванёт что-нибудь «нестандартное», танку и экипажу — в любом случае, пизд… Хм, гхм… Вечная память!
— Крышу боевого отделения утончим с сорока до тридцать миллиметров: чтоб держала осколки фугасно-осколочных боеприпасов разорвавшихся на башне. Моторно-трансмиссионного — с тридцати до двадцати.
«Стругаем» тяжёлый танк дальше:
— Как мы с вами, товарищи, буквально вчера убедились: основная вертикальная броня «КВ» толщиной 75-мм — излишне мощна для снарядов калибра 37-45 миллиметров, но явно не достаточна для 76-ти миллиметровых. Поэтому уменьшаем толщину борта корпуса до шестидесяти миллиметров: если командиром подразделения правильно организован бой — танк свой борт не подставит.
— На корме корпуса же, можно вообще оставить 45-мм броню: такому «зверю» как танк — «в жоппу» редко заглядывают!
Под смех в зале, перевел взгляд на Зальцмана:
— Уменьшение толщины брони затруднит выпуск танков или напротив — облегчит его?
Тот, не скрывая радость:
— Облегчит, товарищ Сталин!
Морщу лоб:
— Может, есть какие-то проблемы с номенклатурой бронелистов?
— Нет, никаких проблем: Ижорский завод катает бронелисты таких толщин.
Потираю руку об руку, как при заключении удачной сделки:
— Вот и замечательно!
Глядя на группу конструкторов «КВ», спрашиваю:
— Это сколько мы с вами всего сэкономили, товарищи?
Котин, закатив единственный глаз к потолку:
— На вскидку — не менее пяти-шести тонн. Плюс ещё полтонны экономии веса дала установка «М-17» вместо дизеля.
— Замечательно! За счёт этого, первым делом усилим лоб корпуса до…
Насколько мне известно, наиболее успешно держал 88-мм бронебойный снаряд британский «Черчилль».
Поэтому:
— …До 150 миллиметров.
Впрочем, был ещё один танк, достойный подражания.
Доставая блокнот и карандаш:
— Товарищ Котин! Подойдите сюда. Вы, товарищ Зальцман, тоже.
Рисунок 108. «Щучий нос» — носовая часть тяжёлого танка «ИС-3». Обращаем внимание на прибор наблюдения «МК-4» на люке механика-водителя.
Рисую нечто похожее на «щучий нос» будущего «ИС-3» и на словах поясняю, искоса поглядывая поочередно на обоих… В первую очередь на повесившего было шнобель Директора Кировского завода:
— Конечно, если эту конструкцию сваривать из отдельных бронелистов — трудоёмкость изготовления танка повысится в разы. А вот если носовую часть корпуса целиком отливать одной деталью — то облегчится на порядок, в отличии от нынешнего.
Заметно оживившись, Зальцман понимающе кивнул:
— Лабораторная база Броневого института (НИИ-48) и производственная база Ижорского завода — откуда мы получаем корпуса танков, с января прошлого года — как раз занимаются экспериментами по отливке танковых башен и корпусов в земляные формы.
Даю энергичный «пендель» прогрессу:
— Экспериментируйте уж сразу с литьём в металлический кокиль! Чтоб два раза не экспериментировать. Ибо с началом войны, планы по выпуску танков будет просто зверскими. А ответственность — драконовская: не справился с заданием ГКТиО — освободи место!
Тот, вжав голову в плечи:
— Понял, товарищ Сталин.
Продолжаю, выводя карандашом линии и проставляя размеры:
— В отличии от прежней, такая форма носовой части — сама по себе даёт изрядную экономию веса, ибо «сглаживает углы» по бокам верхней передней части корпуса. Однако и её толщины я предлагаю сделать дифференцированными. В самом низу — достаточно и девяносто миллиметров. К середине — сто пять. И наконец, находящиеся под углом 60 градусов «скулы» — сто двадцать миллиметров литой брони.
Заодно нарисовав в двух положениях (открыто-закрыто) люк мехвода — такой же как на «ИС-3», с расположенным на нём прибором наблюдения «МК-4». Затем, вырвав листочек с эскизиком и вручив его в руки лично Котину, спрашиваю у него:
— Как Вы считаете: есть у нас ещё запасец — чтоб не выскакивать за 47 тонн массы «КВ-1»?
Чуть помедлив, тот ответил:
— Я считаю, что есть.
— Тогда «пилим» башню.
* * *
Рисую на другой странице блокнота:
— В башню «прилетает» чаше всего, поэтому борта её делаем из 90-мм катанной брони: если 88-мм снаряд попадёт под острым углом — то выдержит. Корму башни можно смело утончить до 60-ти миллиметров, обязательно сделав на ней открывающийся изнутри люк… Для чего спрашиваете, товарищ Котин?
Тот, с любопытством:
— Могу только догадываться.
— Правильно «догадываетесь»: для погрузки боеприпасов, выброса стрелянных гильз, эвакуации членов экипажа и самое главное — для общения последних с десантом…
Заметив в глазах непонимание, объясняю разыграв «театр одного актёра»:
— …Заметили, к примеру, бойцы пехотного прикрытия изготовившуюся 88-мм зенитку за пригорочком и нажимают кнопку вызова экипажа. Дверка приоткрывается и командир танка недовольно спрашивает: «Чего тебе?». Показывая рукой направление, боец отвечает: «Там — большая пушка в засаде!». Тот: «Спасибо, с меня поляна!», и вызывает по радио артбатарею.
В принципе, такая «дверка» была у последних серийных «КВ-2». У того, что видел на полигоне в Кубинке — лишь люк для монтажа-демонтажа орудия на болтах.
Спустя полминуты, спрашиваю:
— Понятно, товарищи?
— Понятно, товарищ Сталин.
Подытоживаю:
— Согласитесь: возросшее удобство — с лихвой возместит некоторое снижение снарядостойкости танка с задней проекции.
Продолжаю рисовать:
— А вот лоб башни и маску орудия, товарищи, надо сделать толщиной не менее 150-ти миллиметров!
Глядя на Зальцмана в упор:
— И опять же ничего архисложного, если с вашей подачи Ижорский завод освоит в короткий срок литьё в металлический кокиль.
Тот, без особой радости и даже следов оптимизма-энтузиазма в голосе:
— Освоит, товарищ Сталин. Особенно, если будет соответствующий приказ от ГКТиО.
— За ним не заржавеет!
Котин, внимательно смотря на рисунок, осторожно спрашивает:
— Судя по этому эскизу, товарищ Сталин, Вы видите тяжёлый танк — только с «большой башней» и орудием «М-10Т» в ней?
Не обратив внимания на буковку «Т» в индексе:
— Совершенно верно! «КВ», это танк прорыва или иначе — штурмовой танк. С трёхдюймовкой — он нам и, даром не нужен!
Почему не нечто вроде «Зверобоя» — «ИСУ-152», то бишь?
Как ночь сменяется утром, стратегическая оборона — сменится стратегическим же наступлением. А это неизбежно приведёт к штурмовым боям в плотной городской застройке, среди множество прочных каменных зданий — где уставленное на бронированное шасси 152-мм орудие, придётся как нельзя кстати.
Но на и, без того — узких улицах европейских городов и местечек, к тому же заваленных обломками зданий — самоходке не развернуться. Поэтому в качестве штурмового — нужен именно танк с башней и установленным в нём мощным орудием.
Главный конструктор Ленинградского Кировского завода, безапелляционно заявляет:
— Тогда снизить вес до 47-ми тонн не получится.
Хотел было уже:
«А если в глаз, циклоп фуев?».
Но силой воли сдержался.
Зальцман напоминает:
— Товарищ Сталин! Этот танк с «большой башней» — снят с производства в декабре прошлого года.
С раздражением:
— Я знаю! Но другой танк мне от Вас не нужен.
Терпеливо «жую» Котину прописную истину:
— Недостатки «КВ-2» связаны с тем, что вы поставили на него обычную полевую гаубицу — оттого и такая огромная высота и вес… А здесь нужно специальное танковое орудие, калибром 152 миллиметра.
Послевоенный американский танк «M-551 Шеридан» — тоже имел шестидюймовое орудие, но вовсе не выглядел таким монстрообразным, как «КВ-2».
Обращаюсь в зал:
— У нашего наиболее вероятного противника — германских танковых войск, имеется довольно интересная концепция двух танков-партнёров: один с 50-мм противотанковым «дыроколом» — Panzerkampfwagen III, другой с 75-мм гаубицей — Panzerkampfwagen IV. Вот я и думаю: а почему бы их не переплюнуть? Почему бы не иметь в составе танкового взвода два одинаковых танка с двумя разными орудиями — решающими разные задачи? Танк с 152-мм долбит укрепления, а с 122-мм — бдит, чтоб никто не зашёл ему сбоку… Нужен нам такой танковый дуплекс, товарищи командиры?
Из зала:
— Обязательно нужен, товарищ Сталин!
Поучив поддержку танкистов, я:
— Товарищ Петров!
С места поднимается Фёдор Фёдорович Петров — Главный конструктор артиллерийского завода «№172» в Мотовилихе:
— Слушаю, товарищ Сталин.
— Нашим танкистам нужен крупный калибр! Поступило предложение создать для танков прорыва дуплекс: 122-мм и 152-мм танковое орудие. Что по этому поводу думаете?
Тот, с ничего не выражающим лицом:
— Прощу прощения, товарищ Сталин… Но на «КВ с большой башней» — стоит не полевая гаубица «М-10», а именно созданная на её базе специальное 152-мм танковое орудие «МТ-1» — «Мотовилиха-танковая №1», с укороченным стволом и уменьшенной длинной отката.
Котин мрачно зыркая на меня единственным глазом:
— В документах нашего завода, она проходит как «М-10Т».
Ну, что ж…
Что называется: «уели» меня хроноаборигены — вместе с моим «послезнанием».
Но попаданцы не сдаются!
Не изменившись в лице, как сам думаю, напрочь отмороженным тоном, заявляю:
— Вместо танкового орудия, товарищ Петров, у Вас получилось «недотанковое» — сконструированное по принципу «на отъе…бись».
Тот, косясь на Котина:
— Что у нас просили товарищи конструкторы Кировского завода — то мы им и…
Грубо оборвав на полуслове:
— А теперь, товарищ Петров, я не прошу — а требую от Вас: нормальные 122-мм и 152-х миллиметровое орудие для штурмового танка! И даже могу подсказать некоторые — сами просящиеся «на карандаш» конструктивные решения.
Петров, с весёлым огоньком в глазах:
— Я Вас внимательно слушаю, товарищ Сталин.
— Чтоб уменьшить длину отката, сохранив при этом баллистику «М-10» — надо не укорачивать ствол, а присобачить на него дульный тормоз. Предлагаю воспользоваться уже готовым — от 152-мм пушки-гаубицы «МЛ-20». А 122-мм орудие, возможно получится установить в тот же лафет и без дульного тормоза. Если использовать выстрел от 122-мм гаубицы, а не корпусной пушки…
На первое время нам большая мощь не требуется — у Панцерваффе пока нет «зверинца» с непробиваемыми шкурами. Когда появится, перезапилить стволы можно будет за пару секунд.
— …Это реализуемо, товарищ Петров?
Сперва посмотрев на потолок, кивает:
— Вполне. Но товарищи военные категорически против дульного тормоза на орудиях и особенно — на танковых.
— Неужели?
С самым мрачным видом, оглядываю зал:
— Конкретно: кто из них?
Петров «конкретно» давил косяка на Кулика, но тот естественно не признался, сцуко.
Так и не дождавшись чистосердечного признания¸ говорю Петрову:
— Вот видите? Вам показалось!
Продолжаю «заклёпкоманить» далее:
— А повернув орудие на 90 градусов по продольной оси, можно за счёт противооткатных механизмов — снизить высоту башни сантиметров на тридцать. А это в свою очередь, даст значительную экономию веса. Кроме этого необходимо убрать в башню противооткатные механизмы, чтоб не париться с их бронировкой.
Котин, опять за свою:
— Тогда орудие займёт больше места по ширине и придётся расширять погон башни.
Сорвавшись «с резьбы», отвязываюсь на нём на чём свет стоит:
— Ну, а Вы что думали? Поставили на тяжёлый танк весом 47 тонн — погон башни от 20-ти тонного «Т-28» и успокоились, почив на лаврах? Думаете, что Вас никто и никогда не потревожит по этому поводу?
Откинувшись назад на спинку стула, глядя на Котина с Зальцманом — как Ленин в своё время, смотрел на вымершую после этого буржуазию:
— Лёгкой жизни себе желаете, товарищи! И это ваше желание — вразрез идёт с интересами повышения обороноспособности нашей социалистической Родины! Вам придётся(!) расширять погон башни — хотите вы этого, или не хотите.
Котин, вжав голову в плечи:
— Для этого на Кировском заводе нет специальных карусельных станков.
Хищно прищурившись, смотрю ему в глаза:
— А если найду?
За Котина впрягается Зальцман:
— Не найдёте, товарищ Сталин.
* * *
Чуть остыв, ищу резервы и задаю вопрос Зальцману:
— Ладно, про карусельные станки поговорим чуть позже… Сейчас же скажите мне: сколько танков в месяц способен производить Ленинградский Кировский завод?
— По своим мощностям завод был в состоянии выпускать по 55—60 танков ежемесячно. Сборочный и сдаточный цеха, а также сборка узлов могли обеспечить выпуск 60—70 комплектов в месяц, Однако механические цеха еще недостаточны по площадям и оборудованию.
Делаю крайне удивлённый вид:
— Всего то? Нужно к лету довести хотя бы до ста-ста пятидесяти, а в случае начала большой войны — до пятисот в течении трёх месяцев.
Зальцман хватается за голову:
— ЭТО НЕВОЗМОЖНО!!!
Кулаком по столу, и:
— Хватит причитать, товарищ директор! Это делу не поможет. Давайте лучше вместе поищем резервы…
Задумчиво посмотрев на потолок:
— …Вот скаижте: Ижорский завод — производящий бронекорпуса и башни танков для танков «КВ», мог бы увеличить их производство?
Тот, не раздумывая, уверенно:
— Мог бы, товарищ Сталин! Ведь, это не профильная его продукция. Он — катает броню для флота, изготавливает прессы для пакетирования и прессовки шихты, паровые буксиры «Ижорец».
Обратясь уже ко всему залу:
— Слышали, товарищи? Я как и вы уверен: без корабельной брони, прессов для шихты и буксиров мы в эту войну — как-нибудь, да перетопчемся. А вот без танков… Категорически нет!
Народ одобрил моё утверждение.
Далее:
— А вот ваш завод, он только танки выпускает? Больше ничего?
— Удельный вес танковой продукции в программе завода на 1941 год будет равен пятьдесят пять процентов. Двадцать процентов займет выпуск авиадизелей для НКАП и остальное — артиллерия, турбины и металлургия.
— А вот ещё резервы отыскались!
Нарком обороны Кулик запротестовал:
— Товарищ Сталин! Артиллерия Красной Армия тоже нужна.
Не стал спорить:
— Конечно, нужна. Но на эту тему мы уже с Вами разговаривали: без увеличения производства тягачей, выпуск артиллерийских систем — есть вредительство той же Красной Армии «под прикрытием» заботы об ней. Так что когда вы с Еляном свершите в этом деле заметный рывок — вот тогда и поговорим.
Далее:
— А что? Разве в «городе трёх революций», в городе — носящем такое высокое имя, нет больше заводов кроме Кировского и Ижорского? В городе советских корабелов, где ещё совсем недавно строились линкоры типа «Советский Союз» с тремя 406-ти миллиметровыми орудиями в трёх башнях — нет карусельных станков, на которых можно было бы обтачивать погоны для танковых башен с орудиями шестидюймового калибра?!
— НЕ ВЕРЮ!!!
Обращаюсь к находящему в зале Наркому судостроительной промышленности, который явно скучал и даже позёвывал:
— Товарищ Носенко! Сколько у Вас судостроительных предприятий в Ленинграде?
Тот встав, по памяти перечисляет:
— Завод № 189 (Балтийский) — линкоры и легкие крейсеры. Завод № 190 (Ленинградский им. Жданова) — лидеры, эсминцы, сторожевые корабли. Завод № 194 (Ленинградский) — тяжелые и легкие крейсеры, подлодки типа «Щ». Завод № 196 (Ленинградский) — большие подлодки типа «К», средние подлодки типа «С», малые подлодки XV серии, минные заградители… И это не считая средних и мелких предприятий Наркомата судостроения СССР.
Задаю ещё вопрос:
— Насколько велики эти предприятия?
— Достаточно велики, товарищ Сталин. Например, «Завод имени Жданова» занимает территорию свыше 46 гектар и располагает 1922 единицами основного производственного станочного оборудования в 25 цехах.
В зале присвистнули.
Наконец:
— На каких их этих заводов, могли бы изготовлять корпуса и главное — башни для танков «КВ» с расширенным погоном…?
* * *
Как известно, перед войной в СССР была разработана и, с 1937-го выполнялась десятилетняя программа строительства мощного военно-морского флота. Согласное ей, до конца 1946-го года предусматривалось построить 15 линейных кораблей, 15 тяжелых и 28 легких крейсеров, два авианосца, 20 лидеров, 144 эсминца, 96 сторожевых кораблей, 204 тральщика, 28 минных и 14 сетевых заградителей, 6 мониторов и канонерских лодок, 348 торпедных катеров, 115 охотников за подводными лодками… Фуф… И 336 подводных лодок.
Заметим, что ни одного десантного корабля в этом списке не числится.
С началом войны строительство кораблей было быстренько свёрнуто, рабочих ленинградских верфей мобилизовали в дивизии народного ополчения, броневые листы корпуса использовали для строительства оборонительных укреплений. Что осталось — после войны разобрали на металлолом.
Однако, то была хотя и довольно печальная — но «реальная история»!
В «текущей» же реальности, приказ о свёртывании «Десятилетнего плана строительства кораблей ВМФ» — я дал практически сразу, как только на Внеочередном съезде Советов обрёл неограниченную власть…
Я — Председатель Верховного Совета СССР!
И я подотчётен только советскому народу, делегировавшему мне такую власть.
А ему — советскому народу и, на фиг не нужен «Большой флот». По крайней мере, в данный исторический промежуток времени.
Достраиваться будут только те суда и корабли, которые могут быть спущены на воду и введены в строй до конца этого года. Это в основном небольшие корабли: эсминцы, сторожевики, тральщики и катера. Строительство имеющих готовность более пятидесяти процентов — заморожено до лучших времён. Менее пятидесяти — будут разобраны на металлолом.
Конечно, значительную часть сложного оборудования для строящегося «Большого флота», СССР получал от заграничных поставщиков, главным образом из Германии…
Кстати, надо будет подумать чем компенсировать отказ от поставок комплектующих для ВМФ от нашего «заклятого друга». Есть идейка — оборудованием заводов с оккупированных территорий. До тотальной войны ещё далёко и оно просто-напросто простаивает.
…Но всё равно: это громадные освобождающиеся ресурсы — квалифицированной рабочей силы, дефицитного оборудования и металла.
Вот к примеру, строившийся на «Заводе № 189 имени Орджоникидзе» головной линкор проекта 23 «Советский Союз», к началу войны был готов примерно на двадцать процентов. А это не мало, ни много — 15 818 тонн высококачественной стали, в том числе и броневой. Это не считая металла лежащего на заводских складах.
А ведь в Ленинграде строился ещё и тяжёлый крейсер «Кронштадт»!
Как и крейсера полегче, лидеры, эсминцы… И так далее.
Наконец, здесь же находился и почти готовая «иномарка» — тяжёлый крейсер «Петропавловск», в девичестве — «Лютцев». Пока не придумал что с ним делать, может прежнем хозяевам вернуть за какие-нибудь преференции взамен…
Это тоже — 50 тысяч отличнейшей крупповской стали, в том числе — броня толщиной 40, 70, 80, 100, 150 и 160 миллиметров… Почти полная номенклатура для тяжёлого танка.
Тысяча штук «КВ» — не меньше!
В общем, Реципиент был прав, когда говорил в своей знаменитой речи:
«Наши силы — неисчерпаемы!».
Но использовать их надо с умом.
* * *
По моему прямому наущению, Наркомат судостроительной промышленности СССР (НКСП) уже хорошенько «раскулачили» Наркоматы боеприпасов и артиллерии.
Поэтому Носенко тяжело вздохнув:
— Практически на всех. На всех выше перечисленных заводах имеется раскройное, правильное, сварочное и термическое оборудование и карусельные станки для вытачивания погонов башен большого диаметра.
Обращаюсь к досель молчащему Наркому танкостроения СССР:
— А Вы, товарищ Малышев, что так скромно себя ведёте? Был бы на вашем месте Шахурин, он бы уже давно что-нибудь для себя урвал.
Вячеслав Александрович улыбнулся:
— Я ещё не совсем освоился на новой должности, товарищ Сталин!
Нахмурив брови:
— Пора уже освоиться. За Вас, этого никто не сделает.
Встав, походив и вернувшись за стол:
— Товарищ Нарком! Приказываю создать производственное объединение «Северные машиностроительные заводы» — ПО «Севмаш». В него входят Кировский завод — головное предприятие, Ижорский завод — металлургия и, прочие… В «прочие» же, входят любые предприятия Ленинграда и области — на которое, Вы и товарищ Зальцман положите глаз и укажите пальцем. В первую очередь — судостроительные, потом посмотрим. Если не нужно предприятие целиком — забирайте отдельный цех или любое нужное оборудование.
— Цель: не снижая в целом общего производства, к лету этого года освоить серийное производство штурмового танка — про который мы с вами только что говорили и вспомогательных боевых машин на его базе. К осени — довести общий выпуск до пятисот единиц в месяц.
Как бы подытоживая по танку «КВ», глядя на чёрную повязку на месте бывшего левого глаза, спрашиваю у Котина:
— Ну а с отскакивающей окалиной — или что там в Вас попало, что будем делать, товарищ Главный конструктор? Размышляли на эту тему?
Тот, часто моргая уцелевшим оком:
— Где получится, установим с внутренней стороны 6-мм бронелисты. Они и «пробки», после недопробития основной брони будут задерживать и осколки брони. А где не получится — обойдёмся толстой кошмой.
Пару секунд подумав, одобряю:
— Ну, что ж… Пожалуй, лучше ничего не придумаешь.
Вынув из кармана «мамины» часы и посмотрев на них, встаю и:
— Объявляется часовой перерыв на обед.
Найдя глазами нужного человека в зале с кислым видом физиономии лица, спрашиваю:
— Товарищ Носенко! Вы не откажитесь составить мне компанию за обедом?
Тот, чуть обратно не сев:
— Кто? Я?!
— Именно Вы. Вы же — Носенко?
Оглядевшись по сторонам:
— Я не откажусь.
* * *
«Наркомат судостроительной промышленности» (НКСП) отпочковался от «Наркомата оборонной промышленности» 11 января 1939 года. Под головной офис ему было передано здание Института иностранных языков по Петроверигскому переулку, а так как все главки разместиться там не смогли — ещё одно пятиэтажное здание в конце Рождественки.
Сперва им руководил Иван Фёдорович Тевосян, а после назначения того Наркомом чёрной металлургии СССР — Иван Исидорович Носенко, ставший впоследствии (в сентябре 1941 года) Первым заместителем наркома танковой промышленности СССР.
Стало быть, этот человек — способный организатор.
Естественно решение Государственного Комитета Труда и Обороны (ГКТиО) об отмене «Десятилетнего плана (1938-1947 годы) строительства кораблей ВМФ» и об изъятии нескольких крупнейших заводов в пользу вновь образованного Наркомата танковой промышленности, Наркомата артиллерии и Наркомата боеприпасов — его мягко говоря, не обрадовали… Поэтому Нарком кушал молча и без аппетита, избегая встречаться со мной взглядом.
Наконец насытившись и перейдя на чай, я начал разговор:
— Я Вас понимаю: абидно, да? Но и Вы меня поймите. Товарищ Носенко: эта война будет против великой сухопутной державы — против Германии и возглавляемого ею блока европейских стран. И будет она войной не кораблей, а танков! Корабли в этой войне мало чем могут помочь, поэтому я как Председатель ГКТиО принял такое решение.
Не поднимая глаз, отвечает:
— Я это понимаю, товарищ Сталин.
— Но после того как мы эту войны выиграем — а мы её обязательно выиграем, нашим геополитическим противником станет великая морская держава. Вы догадываетесь, про кого я?
На его лице что-то вздрогнуло:
— Догадываюсь, товарищ Сталин.
Многозначительно подняв палец вверх:
— И вот тогда начнётся обратный процесс: мы будет отбирать заводы у танкистов, артиллеристов и прочих и, передавать их в Наркомат судостроения.
Тот, впервые глянув мне в лицо:
— Надеюсь, что это так оно и будет.
Придав голосу немного жёсткости:
— А до этого времени нужно не просто надеяться, а готовиться к нему! Чтоб не оказаться в роли догоняющих. Должны быть сохранны уже сложившиеся за время проектирования кораблей «Большого флота» конструкторские коллективы, разработаны новые проекты.
— Каким я вижу послевоенный военно-морской флот Страны Советов? Скоро Вам придёт официальное распоряжение. Покамест же объясню буквально в двух словах, чтоб Вы не куксились… А то смотреть на Вас без слёз невозможно!
Коротко рассмеялся, а Носенко приподнял голову и во все глаза на меня уставился.
Я же, устремив взгляд через окно куда-то в дальнюю даль:
— Во-первых, Советский флот должен быть океанским, во-вторых — авианесущим, в третьих — ледового класса. А теперь по пунктам…
Отхлебнув чая, начинаю:
— …«Океанский», значит — готов выполнять боевого задание в любой точке Земного шара. Задания могут быть разными, поэтому в составе флота должны быть большие десантные корабли, способные высаживать морскую пехоту с артиллерией и бронетехникой на необорудованное побережье.
— «Авианесущий» — значит, что отныне главенствовать на морях-океанах должны авианосцы — несущие ударные самолёты.
— «Ледового класса» — значит, что отныне главным из флотов станет Северный — способный по Великому северному морскому пути перебраться в Тихий океан и там выполнить боевую задачу… Понятно, товарищ Носенко?
— Понятно, товарищ Сталин.
Молча похлебали чай, затем я:
— Корабли, это не только самостоятельно плавающие стальные коробки с большими пушками. Это целый комплекс очень сложных механизмов, электроники. Что у нас с системами управления огня, например?
Тот, с ещё довольно кислым видом давай перечислять:
— Разрабатываются «Молния» — система управления стрельбой артиллерии главного калибра крейсеров, а также ПУС (прибор управления стрельбой) «Москва» — для береговой артиллерии. Также ведутся разработки ПУС «Мина-30»и «Мина-48»для новых проектов эсминца и лидера…
Сделав жест рукой, как будто отрезав:
— Увы, но всё это стало неактуальным с отменой «Большой судостроительной программы». Сложившаяся внешнеполитическая ситуация требует оставить только те проекты, предназначенные для модернизации уже существующих кораблей… Имеются такие?
— Конечно, товарищ Сталин! Система ПУС «Горизонт-2» — для управления стрельбой главного калибра и МПУАЗО «Молния-АЦ» — для управления стрельбой скорострельной зенитной артиллерии крейсеров проекта 26-бис «Максим Горький»…
Мгновенно, встрепенувшись, чуть не пролив чай на брюки:
— «Управления стрельбой скорострельной зенитной артиллерии»? А ещё в этой области над чем ведутся работы?
— «Союз» — система управления стрельбой зенитного калибра эсминцев и сторожевых кораблей.
Напустив на лицо как можно более озабоченный вид:
— Товарищ Нарком! Все мы как говорится — «в одной лодке»: если потонем — то разом. Я к тому, что у сухопутчиков — полная жоппа с «ПУАЗО». Не могли бы ваши КБ разработать одну систему управления зенитной стрельбой для ПВО страны, а второю — попроще, для ПВО Сухопутных войск?
Сперва замешкавшись, Носенко:
— Я поговорю с инженерами.
Чуть ли не умоляюще:
— Скажите им: товарищ Сталин шибко сильно просит…!
Несколько изменив тон:
— …И он очень хорошо помнит о тех, кто выполняет его просьбы.
Я не договорил, но тут бы и северный олень догадался бы:
«…И не забывает о тех, кто на эти просьбы кладёт».
После неловкой, но слава Марксу — недолгой паузы, возвращаюсь к той же теме:
— Что-то там ещё? Над чем ещё работают ваши КБ? Говорите, не стесняйтесь.
— Отечественные гидроакустические станции «Тамир-1», предназначенные для противолодочных кораблей сильно уступают по параметрам английским и американским и, вместо них разрабатывается гидроакустическая установка «Арктур MV—II» с дальностью действия до 70 кабельтовых.
— Конечно, надо работы над ней продолжить.
Понизив голос, Носенко таинственно:
— Товарищ Сталин! На предприятиях Главка систем управления НКСП проводились лабораторные исследования и экспериментальные работы по созданию аппаратуры самонаведения…
— Что именно «самонаводить» собрались товарищи из Главка?
Вытаращив глаза, шепчет:
— Торпеду.
Немного поразмышляв, вспомнив кое-что из «послезнания», даю «зелёный свет»:
— Ну что ж… Немцы тоже работают над «акустической» торпедой с электродвигателем, наводящийся на шум винтов корабля. Думаю и англичане с американцами тоже двигаются в том же на правлении…
Увидев изумлённые глаза, продолжаю:
— …Так почему бы и нам не последовать их примеру? Вот только бы не повторилась ситуация с «телетанками» инженера Бекаури: обещаний от него мы слышали много, а дел видели — почти ноль.
* * *
В принципе, я пригласил Носенко не для этого. Это так сказать — отдалённые перспективы, а у меня на носу — 22-е июня.
И вот проблемка: всё наша с маршалом Бонч-Бруевич стратегия завязана на речных коммуникациях. А срастётся ли моя затея с самурайским «Дайхацу» — есть шарада, в которой сплошные неизвестные. Да и в любом случае надо подстраховаться, ибо народная мудрость гласит:
«На самурая надейся, а сам не плошай!».
После, как говорится «прелюдии», приступаю «к телу»:
— Товарищ Носенко! У нашего флота практически нет десантно-высадочных средств… И если через реки ещё можно раздевшись до трусов переплыть вплавь, то вот через даже небольшие проливы — этого не получится в принципе. Тем более, что на вражьем берегу бойцу в одних трусах делать нечего. Ему, как минимум нужна шинель, котелок, пехотная лопатка, винтовка, запас патронов и еды. И желательно, чтоб он воевал не один, а при поддержке собственной артиллерии и танков…
Развожу руками;
— …А всё это — железное, тяжёлое и плавать не может, от слова «категорически».
Взгляд Наркома стал заинтересованным:
— И что же делать?
Сделав большой глоток, прищурившись на него посматриваю:
— Слышали про «Эльпидифоры», товарищ Носенко?
— Как не слышал, конечно, слышал!
В преддверии как я думаю плана захвата черноморских проливов и Константинополя — идеи-фикс нашей элиты со времён первых Романовых, такие суда строились в России во время Первой мировой войны,
По задумке, они были способны брать на борт до тысячи пехотинцев с артиллерией, которые могли бы не замочив ног — высаживаться через специальную аппарель в носу. Вооружение тоже сравнительно серьёзное: три 102-мм орудия, два 76-мм зенитки и пулемёты.
Но не срослось!
Романовы на троне кончились быстрее, чем эти суда были достроены.
Три «Эльпидифора» были готовы в 18-м году и использовались белыми как минные заградители, сторожевики и тральщики, затем были угнаны в Турцию и там проданы.
Советской Власти досталось восемнадцать десантных кораблей на стапелях, из которых шесть переделали в танкеры, один в сухогруз и только пять вошли в состав Красного рабоче-крестьянского военного флота в качестве канонерских лодок.
Они участвовали в Великой Отечественной войне, в том числе и в качестве десантных кораблей. Правда, к тому времени аппарели с них куда-то исчезли и, морская пехота по старинке — сперва пересаживалась с корабля в шлюпки, а потом уже плыла к вражескому берегу.
Ну и не про какие «орудия поддержки» речь уже не шла, естественно.
— Все производственное мощности судостроительных заводов, конечно, танкисты не задействуют. На оставшихся же, приказываю как можно скорее начать производство «Эльпидифоров».
Чертежи имеются, действующие образцы — перед глазами…
Так что ещё надо?
— Если Российская империя — об отсталости которой, так долго говорили… Хм, гкхм… Смогла в военную годину спроектировать, заложить и почти спустить на воду почти два десятка судов, то почему мы не можем по уже готовым чертежам, спускать на воду хотя бы с десяток… В месяц?
— «В месяц»?!
— Да в месяц! И причём, начиная с мая этого года.
Вскрикивает:
— Это — невозможно!
Снисходительно похлопав по плечу:
— Не горячитесь, молодой человек! Через неделю в Соединённые штаты отплывает «Большое посольство»… Вы уже подобрали группу толковых специалистов от вашего Наркомата?
— Практически уже да. Осталось только…
Недослушав:
— Самым важным заданием будет побывать на верфи «Хог Айленд» в Филадельфии и ознакомиться с технологией поточного строительства судов, известного там ещё со времён прошлой мировой войны. Ну и узнать о более свежих новинках в судостроении, заключить долгосрочный договор о сотрудничестве.
В прошло году Британия заказала в Штатах шесть десятков судов и с этого началась история знаменитых транспортов «Либерти» — которых к концы войны, спускали по несколько штук в сутки. Первое будет готово в августе, а всего с 1941-го по 1945-й год было построено 2710 таких судов…
Надеюсь, американские судостроители поделятся с нами секретами поточного судостроения.
За деньги.
* * *
Однако, это как говорится — «журавель в небе»!
А мне б прежде, хотя бы «утку» и, не ту что под кроватью — а которая плавает.
И вот тут я вспомнил, что Наркомат судостроения выпускал не только военные и гражданские суда, но и корпуса артиллерийских снарядов для сухопутной артиллерии (247 500 штук в 1940-м году), дизельные двигатели, стальной прокат и литьё, и…
Понтонные парки для инженерных войск.
И решил поговорить с Наркомом судостроительной промышленности, что называется «тет-а-тет». Можно было бы конечно и просто приказать… Но тогда он делал всё как «из-под палки».
— А расскажите ка мне товарищ Носенко о понтонных парках, который ваш Наркомат производит для Красной Армии.
Сказать по правде, понтонные мосты — не так мне были интересны (скорее — вообще не интересны) как танки, самолёты и пушки и, в прошлой жизни я как то на этой теме отдохнул…
С материальной частью инженерных войск, оказывается, в Красной Армии был полный ажур.
Его, конечно, не хватало — но найдите мне армию, где всего вдоволь и генералы не требуют ещё?
Таких армий не бывает, по крайней мере на нашей с вами голубой планете.
Понтонных мостов в РККА было великое разнообразие — на всяк вкус и цвет. Вот, например принятое на вооружение в 1938-м году «ТЗИ»…
Что это?
Переправочное средство под труднопроизносимым названием «Труднозатопляемое имущество» — собираемое из набитых сеном, соломой или стружками и так далее, мешкообразных поплавков из прорезиненной ткани. Перевозилось в кузове обычной полуторки, предназначалось для переправы через небольшие реки личного состава и лёгких пушек…
Забавно конечно, но меня не на шутку заинтересовал другой ништяк:
Тяжелый понтонный парк «Н2П», по словам Наркома судостроения ССР — лучший в мире в своём классе. Спорить не стал, ибо про германские понтонные парки к примеру — я и того не знаю. Предназначен он для наведения наплавных мостов грузоподъемностью от 16 до 60 тонн.
В список имущества лучшего понтонного парка мира входит куча всякого полезного добра: от трёх буксирно-моторных катеров и трёх же полуглиссеров — до спасательных костюмов и дальномера. Но главным в хозяйстве являются 33 носовых полупонтонов и 15 средних. Это такие открытые сверху железные ящики, по большему счёту, отличающиеся друг от друга только наличием заострённой носовой частью у первой категории. При весе в тонну, каждый из них имеет грузоподъёмность в шесть с лишним тонн. Перевозится в кузове грузовика или на прицепе. Вручную переноситься для спуска на воду десятью бойцами.
При соединении носового полупонтона и среднего (на что уходило 15 минут), получался нормальный понтон…
Название такое: «нормальный понтон».
При установке на транец последнего моторчика в 22 лошадиные силы, получается вполне себе приличная моторная лодка, развивающая до четырех километров в час и с грузоподъёмностью 12 тонн. Но чаще, конечно нормальный понтон применяется в виде элемента наплавного моста
Однако если грузоподъёмность моста надо повысить, к секции добавляется ещё один средний полупонтон, увеличивая её до 18 тонн. Такая сборка называется «полуторный понтон»
* * *
Но я заинтересовался вовсе не мостами!
Оказывается элементы тяжелого понтонного парка «Н2П», можно применять и в качестве парома.
Например, паром из двух полуторных понтонов соединённых настилом, собирается за полчаса и позволяет перевозить 16 тонн груза.
Из трёх — до тридцати тонн. Время сборки — 35 минут.
Из шести полуторных понтонов собирается за 55 минут паром грузоподъёмностью до шестидесяти…
Не сдержавшись я воскликнул:
— Так это же готовый паром Зибиля!
— Извините… Чем паром?
Пришлось вкратце проинформировать:
— Германцы, собираясь высаживаться в Британии, кроме всего прочего разработали…
Первоначально каждый поплавок парома-катамарана Зибеля собирался из четырех отдельных понтонных секций в единую конструкцию. Сверху располагался стальной настил, позволяющий перевозить тяжёлые орудия, гусеничную и автомобильную технику, общей массой до шестидесяти тонн. Позже, грузоподъёмность увеличили до ста тонн.
От понтонов быстро полностью отказались, заменив их специальными поплавками.
В качестве силовой установки использовались 4 автомобильных двигателя, которые устанавливались попарно в левом и правом поплавках и работали каждый на свой винт. В некоторых версиях их заменяли дефорсированные авиадвигатели мощностью 240 лошадиных сил. Они позволяли судну общей массой в двести тонн, двигаться со скоростью около шести узлов.
Дослушав до конца, оживший Носенко заглядывая в глаза, спрашивает:
— Предлагаете выпускать такие на Предприятиях судостроительной промышленности СССР, товарищ Сталин?
Дружески улыбаясь и, тем не менее твёрдо:
— Предлагают выйти замуж… Девушкам! А наркомам приказывают.
Тот, грудь колесом:
— Приказывайте, товарищ Сталин!
— Приказываю Наркомату судостроительной промышленности, как можно скорее начать выпуск самоходных катамаранов-паромов! Во всём их многообразии: 15, 30 и 60 тонн. Лёгкость сборки-разборки должна быть сохранена. Возможность плавить по рекам, озёрам, прибрежной полосе моря и при волнении в пару баллов.
Чуть про самое главное не забыл:
— Кстати… Есть ли какие идеи насчёт двигательной установки? Что стоит на вашем этом…
— На буксирно-моторным катером «БМК-70» стоит двигатель «ЗИС-5» мощностью 76 лошадиных сил. Но нам их постоянно задерживают.
— Правильно делают: трёхтонные грузовики стране нужнее, чем катера.
Носенко, довольно дерзко:
— Товарищ Сталин! Верните Наркомату Воронежский моторостроительный завод.
Хотя был в теме, но спросил на всякий случай.
— А это зачем?
— Он выпускал 140— сильные дизели для морского флота, но был забран Наркоматом авиапромышленности.
— Считайте, что он уже возращён. Но не вам, а товарищу Баландину в Наркомат моторостроения. Ничего… Сработаетесь!
* * *
Допив чай уж было глянув на часы встал, как Носенко:
— Товарищ Сталин! Вы сказали «катамаран» и я сразу же вспомнил.
— Что Вы вспомнили, товарищ Носенко?
— Что в СССР есть лучший в мире катамаран.
Почему-то не удивившись:
— А у нас в СССР — всё самое лучшее: танки, понтонные парки и само собой — катамараны.
Но у него была такая серьёзная физиономия, что волей-неволей и я настроился на серьёзный лад.
Ещё раз глянув на часы, сел на место и поудобней расположившись, приготовился слушать:
— Ну, давайте рассказывайте. Только вкратце: нас товарищи танкисты уже заждались.
Рисунок 109. Глиссер-катамаран ОСГА-25 «Экспресс».
По словам Наркома судостроительной промышленности, в 1938-м году на Чёрном море был спущен на воду пассажирский катамаран ОСГА-25 «Экспресс». Почему такое название, Нарком если и знал, то не сказал…
Да в принципе, я и не спрашивал.
Но судно и вправду было замечательным!
Корпус сваренный из стальных труб, был обшит деревом двух сортов — сосной и ясенем, соединенных бакелитовым клеем. Полное водоизмещение — 42 тонны, максимальная нагрузка 19 тонн. Вместимость — 12 членов экипажа и 150 пассажиров, которым предоставлялся просто невероятный в наших суровых северных широтах комфорт.
Катамаран имеет четыре основных 750-сильных двигателя «ГМ-34» (катерная версия авиационного двигателя «АМ-34») и два вспомогательных «ГАЗ-М1» по 50 лошадок каждый, для экономичного хода и маневров в акватории порта.
Такая мощь позволяла порожнему судну разгоняться до 52 узлов пустым, с грузом 12 тонн — до 46-ти.
Сперва, был настроен довольно скептически:
— Опять поди какой-нибудь «экспериментальный образец». На полигоне — плавает, в море тонет…
Носенко горячо запротестовал:
— Товарищ Сталин! Хотя ОСГА-25 «Экспресс» — существует в одном единственном экземпляре, это не экспериментальный… Это рабочий образец!
Начинает, что-то проясняться.
Задумчиво на него глядя:
— Вот, как?
— До конца лета 1939 года ОСГА-25 «Экспресс» проходил заводские испытания, пройдя в общей сложности две тысячи миль с нагрузкой 12 тонн. В октябре катамаран был принят на баланс сочинского пароходства, а в течении всего 1940-го года глиссер-катамаран регулярно совершал рейсы — за всю навигацию перевезя почти 20 тысяч пассажиров.
Уже удивляясь:
— А почему наши военные моряки не обратили на него внимание1?
Носенко разводит руками:
— Товарищ Сталин, я не знаю!
Прикидываю хрен к носу:
Скорость, чуть больше чем у советского торпедного катера «Г-5». Но в отличии от того, несравнимо более высокая мореходность. А двенадцать тонн полезной нагрузки, позволяет установить кое-какую броню и разместить довольно приличное для катера вооружение. На вскидку — четыре 533-мм торпеды «53-27», глубинные бомбы или мины и, пару установок спаренных 23-мм зенитных автоматических пушек — это как пить дать.
Опять же, если доработать квадратным напильником, может получиться неплохой десантный катер. Осадка всего метр десять, следовательно способен подойти к берегу, особенно если оснастить откидными сходнями. Сто пятьдесят пассажиров, при грузоподъёмности в двенадцать тонн, способные превратиться как минимум в пятьсот вооружённых солдат. На верхней палубе разместится если не танк — то пара БТР-ов этот точно.
Перехожу на предельно деловой тон:
— Где строился катамаран? Раз из дерева, значит — на какой-нибудь мебельной фабрике?
— На московском авиационном заводе «№1».
Отмахнувшись:
— Это одно и, тоже! Значит, в ваш Наркомат надо передать несколько авиазаводов из НКАП — там с деревом там работать умеют. Но «Завод №1» я вам не отдам — слишком жирно будет!
Четверть всей выпускаемой в стране авиатехники… Шалишь, брат!
Достаю блокнот, карандаш и:
— Ленинградский «Завод № 23», московский «№ 301» и «№ 31» в Таганроге. Ну а двигатели пока будем снимать с этого плавающего говна — торпедных катеров «Г-5». Апосля возможно, этому катамарану и «АМ-38» обломится, или ещё что покруче…
Например, дизели с «Хер-2».
Ленинградский «Завод № 23», бывший «Руссо-балт», ныне выпускает «У-2», который можно выпускать и где-нибудь в другом месте…
Мало ли на Руси столярных мастерских?
«Таганрогский завод имени Димитрова №31», ранее специализировался на производстве летающих лодок.
Так что там в теме!
Входящий в НКАП Московский «№ 301» в Химках — это прежде была мебельная фабрика, предназначенная для обустройства здания Дворца Советов, затем — «Кунцевский завод авиационных винтов и лыж». В данный момент же, завод — выпускающий музыкальные инструменты, а точнее — рояли.
Можно на войне обойтись без роялей?
Нужно!
На скорую руку написав пару слов:
— На совещание с танкистами больше не ходите: о всех решениях там принятых — Вас оповестят, если они непосредственно вашего наркомата касаются. Сейчас направляйтесь в мой Секретариат и пусть оформляют…
Пожимая на прощанье руку:
— …И прямо с сегодняшнего дня начинайте работать, товарищ Нарком!
Notes
[
←1
]
После начала Великой Отечественной войны ОСГА-25 «Экспресс» был отправлен в Туапсе и выведен из эксплуатации. В дальнейшем все основные двигатели с плавсредства сняли, установив их на более нужные в то время торпедные катеры. До 1942 года катамаран простоял без движения. Когда началась битва за Туапсе, ОСГА-25 «Экспресс» был уничтожен советскими военными.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
