Третья Грань Реальности

Дорогие читатели! Если что, меня здесь давно нет, поэтому крайне рекомендую заглядывать в мою группу в контакте

Или можете отправить письмо на Fiona-amber@narod.ru с темой 'Новости автора', чтобы быть в курсе событий!

Выложен ознакомительный фрагмент произведения. Полную версию можно купить на Книгомане

Грань первая — человеческое прошлое

Пролог

За семь лет и два месяца до...

Середина лета — не самая приятная пора для прогулок. Без шляпки напекает солнце, а в ней потеет голова. Даже в лёгком платье ужасно жарко, из-за корсета и многослойных юбок одежда больше походит на оружие пыток, а выход на улицу — на изощрённую казнь. Но как бы я ни упрашивала сестру посидеть в усадьбе, пока не спадёт полуденный зной, Вероника не слушала — заявляла, что не тосковать взаперти приехала. Впрочем, с какой именно целью она посетила нас, я понять не могла.

— В такие моменты я завидую слугам, — неожиданно кивнула Вероника на женщин, стирающих бельё в реке.

Они стояли только в нижних рубахах, по колено в воде, мокрые, уставшие, с полными корзинами белья, но отчего-то невероятно весёлые. На минуту я представила себя посреди реки, с растрёпанными каштановыми волосами, вспотевшую от тяжёлой работы... может, мне и хотелось искупаться, но меняться местами со слугами ради этого я бы точно не стала. Лучше потерплю.

— Ты всем завидуешь, — пустила я шпильку.

Веронике не нравилось быть баронессой Аргельм, как не нравилось до этого быть графиней Виктимской. Она не хотела замужества, а потом беременности. Постоянно, глядя на людей, сестра мечтала оказаться не на своём месте. Выдумывала, будто могла стать счастливее, родись она кем-то другим. Меня всегда удивляли эти мысли — Вероника старше, и уж в её возрасте заблуждения обычно развеиваются.

— Скажешь тоже — всем! — фыркнула Вероника. — Я всегда завидовала только чародеям.

...и бардам, и актёрам, и прочим бродягам, которые всю жизнь проводили в дороге, перебиваясь случайными заработками. Но талантами бог сестру обделил, оставив лишь самую капельку магического дара, поэтому чародеям, конечно, доставалось сильнее.

Комната Вероники в нашей усадьбе заполонили псевдо чародейские инструменты, книги по волшебству и прочая сомнительная литература. Несмотря на это, колдовать сестра не умела даже чуть-чуть — всё жаловалась, что учитель нужен. Потому и оставила 'наследство' нам с братом, не став перевозить к мужу — распрощалась, как с детством.

— Если честно, — поделилась Вероника, — я до сих пор жалею, что не сбежала из дома и не стала чародейкой.

...и не опозорила всю семью. В бродяги от хорошей жизни не уходили. Подавались либо бедняки, либо обнищавшие дворяне. Причём последних полоскали так, что в обществе они, даже выслужившись и сколотив состояние, предпочитали не появляться. Разве что купцам было всё нипочём — любили они отдавать детей в ученики к чародеям. Но только при условии, что не замечали у тех деловой хватки.

За своими размышлениями, я не сразу заметила, как хитро сестра на меня смотрит. И тут же я пожалела о подтруниваниях. Сейчас опять начнётся! О, бог мой лавровый! В который уже раз?

— Только не начинай! — предупредила я торопливо.

— Эния, я не понимаю, почему ты пренебрегаешь своим даром! — схватив меня за руку, взялась вновь убеждать Вероника.

Донимала она меня, пытаясь заразить своими мечтами, вот уже пару лет. С тех самых пор, как хороший друг нашей семьи, чародей Вильфрид, заметил у меня способности к волшебству и неплохие. Куда большие, чем у Вероники, которую в своё время брать в ученицы Вильфрид отказался, сославшись на занятость.

О, кто бы знал, как я устала от бесконечных повторений одного и того же спора на разные лады! Я любила сестру, которая с пяти лет заменила мне мать, но взгляд на жизнь переняла у отца и старшего брата. Мне хотелось, когда вырасту, выйти замуж, воспитывать детей и вести хозяйство, желательно покрупнее. Я считала это не просто женским долгом — мне нравилось создавать уют в доме, направлять слуг и, преодолевая трудности, стремиться к совершенству. Но Вероника будто и не слушала.

— Я могу прожить и без чародейства, мне это не нужно, — покачала я головой в очередной раз, стараясь отвечать миролюбиво.

— Но это же так интересно! Далёкие путешествия, новые знакомства, удивительные возможности...

— ...бесконечные постоялые дворы вместо дома с мягкой кроватью; посторонние люди, перед которыми ты стелешься, чтоб заплатили монетку...

— Какая же ты зануда! — покачала сестра головой и присела на скамью, укрытую в тени ивы. — Неужели тебе совсем не хочется приключений, силы? Да, в конце концов, настоящей любви!

Я удивлённо вскинула бровь, поворачиваясь к собеседнице, а затем присела рядом, медленно и придирчиво расправляя платье. Последняя фраза озадачила. Весьма.

— Любви? — недоверчиво уточнила я, думая, что ослышалась. — Она-то тут причём? По-моему, как раз чародеям сложнее её найти. Любовь она в семейной жизни, а они носятся по свету, не успевая зацепиться.

— Ты ещё такая маленькая, Эния, — голос Вероники неожиданно стал грустным и задумчивым. Будто ей не двадцать пять лет, а все шестьдесят. — Откуда в семейной жизни настоящая любовь? Тебя приводят к незнакомому человеку и говорят: 'Вот, с ним ты проведёшь жизнь. Влюбляйся в то, что есть'. И никого не волнует, если вам даже поговорить не о чем. Разве сможешь ты влюбиться вот так?

— Ну, я-то знаю, за кого выйду замуж! — самодовольно доложила я, и тут же прикусила язык, вспомнив, что говорить об этом сестре не хотела.

Словно пытаясь скрыть мою оплошность, зашуршали листья под неожиданно резким и коротким порывом ветра. Но стоило шелесту стихнуть, как Вероника спросила:

— Как это знаешь?

— К папе недавно приезжал герцог Ленский, — поделилась я, смущаясь, хотя новость я узнала от отца лично, а не подслушала, как Вероника в своё время, под дверью кабинета. — И они решили, что когда мне исполнится шестнадцать, мы с Аликом поженимся.

— Алик Ленский? — расстроилась сестра. Уголки губ медленно опустились, а на лбу проявилась недовольная морщинка. — Я думала, герцог выберет кого-нибудь выше по статусу.

— Я нравлюсь Алику, — призналась я с гордостью. — Наши поместья по соседству, а старый герцог хочет выбрать сыну умную и красивую жену.

— Ясно, — кивнула Вероника задумчиво. — А сама-то ты как к жениху относишься?

— Мне он тоже нравится, — неловко призналась я, чуть краснея. Говорить с сестрой на такие личные темы было волнительно. — Он очень милый и добрый.

Вероника откинулась на спинку скамейки, попыталась посмотреть на солнце через просветы в листве, прикрываясь рукой как козырьком от слепящего света. И неожиданно задумчиво высказалась:

— Добрый-то добрый... только размазня ещё та...

— Вероника! — резко подскочила я, оскорблённая. Щёки пылали, руки невольно сжимались в кулаки. Вот не хотела же ей говорить! Знала, что ничего хорошего не выйдет! — Не смей так говорить о моём женихе!

Сестра перевела на меня взгляд, посмотрела рассеянно и вдруг грустно улыбнулась. Под этим взглядом я почувствовала себя маленькой девочкой, которая только что сказанула глупость — ощущение было не из приятных. Как будто даже считаться с моим мнением не нужно! Я уже собиралась продолжить ругань — за кого она меня держит? — но Вероника примирительно заметила:

— Извини, больше не буду. Мне просто кажется, что с твоим характером Алик не управится, а ты будешь требовать от него большего. И рано или поздно симпатия превратится в неприязнь. Тебе нужен мужчина похитрее. И тот, которого ты будешь уважать не за то, что он добрый и милый, хотя это, безусловно, и хорошие качества.

Я хотела вступиться за Алика, сказать, что-то ещё, но не смогла. Он был симпатичным, но не писаным красавцем, не блистал ни умом, ни силой, хотя дураком и слабаком я тоже не могла его назвать. Алик просто был обычным парнем, похожим на многих сверстников. Только я ему нравилась, и наследовал он герцогство. Вот и все отличия.

Озадаченная, я опустилась на скамейку рядом с Вероникой. Она насмешливо посмотрела на меня, внезапно чмокнула в щёку и больше ничего не сказала. Так мы и просидели до самого вечера, погружённые каждая в свои мысли.

Глава 1

За шесть лет и одиннадцать месяцев до...

Война началась внезапно. Совсем недавно никто и не говорил о ней, как вдруг тень от её крыла опустилась на всю страну. Отец собирал ополчение и сам планировал пойти на фронт, вместе с братом. Меня хотели отправить к Веронике, подальше от границы, но пока складывали чемоданы, да решали вопрос с сопровождением... пары дней нам не хватило.

Почти обычный день вмиг превратился в кошмар. Вооружённые люди разорили деревни и теперь ломились в усадьбу. Женщины визжали, мужчины на повышенных тонах обсуждали, как обороняться. Запахло гарью. Мне приказали спрятаться, но я будто и не услышала — не поняла смысл слов. Зато одна из горничных, Лиза, проворно схватила меня за руку и потащила по коридорам.

Безопасного места в доме не нашлось. Только мы выбирали, казалось, укромный угол, как страх сгонял нас с места. Враги забрались в дом, пожар разошёлся. В очередной раз мы бежали по коридору, перескакивая через обугленные тела — к счастью, я даже не успевала их опознать. Языки пламени с опасной страстью тянулись к подолу, но Лиза тащила меня так быстро, что не было времени бояться. Только бы выбраться, только бы сбежать.

Мы закрылись в угловой комнате на втором этаже — раньше это была гостевая, но сейчас её завалили наши старые игрушки. Моя проводница проворно подпёрла дверь столом — ненадёжный запор, пару минут выиграть — и, снимая блузку, сообщила:

— Здесь тайный ход. Сымайте ваши вещи, надевайте мои и бегите.

— А ты? — спросила я растерянно.

— Они хозяев ищут, я как-нибудь выберусь, заодно отвлеку, — усмехнулась Лиза, скидывая юбку и оставаясь в одном исподнем. Даже в такое время у неё на губах играла бешеная улыбка, непослушная. Это восхищало и пугало одновременно. — Да вы не стойте столбом! Давайте подсоблю!

Девушка — такая взрослая и отважная сейчас — помогла мне развязать шнуровку корсета, расстегнула пуговицы, стянула тёплое платье. А я вертелась, слушаясь её беспрекословно, и думала.

Ищут хозяев... Нас и правда хотели убить в первую очередь. Это было страшно. Я боялась за родных — вдруг они уже лежат там, в коридорах, порубленные или обожжённые, — боялась за себя, с ужасом представляя, как, замешкавшись на минуту, уже не успеваю сбежать от занесённой сабли или как начинаю заживо гореть. Хотелось потрясти головой, сделать усилие и проснуться, а потом спокойно выдохнуть, разглядывая очертания своей спальни в темноте. Но у меня не получалось, кошмар затягивался

Лизина юбка и рубашка неприятно коснулись кожи грубой тканью. Горничная подвернула рукава, затянула пояс потуже и кивнула удовлетворённо. Развернувшись, она распахнула передо мной дверцы старинного стенного шкафа, раздвинула старые шубы и приоткрыла ещё одну дверь.

За ней стояла темнота, почти такая же пугающая, как сражение в усадьбе, от которого нам удалось сбежать. Если бы я знала, что выберусь и всё будет хорошо, я бы смело ступила внутрь. Но я не знала. И никто не смог бы мне пообещать такую роскошь. Зато я оставалась одна.

Я сделала шаг, залезая в шкаф; другой, заходя в темноту; и внезапно, почти в самый последний момент обернулась.

— Пойдём со мной, — схватила я Лизу за руку.

Руки будто тут же онемели. Я хотела казаться сильной, но не могла справиться с собой и разжать пальцы. Что если в конце тоннеля дела ещё хуже? Если меня и там найдут? Я же не просто не смогу защитить себя — я не соображу даже, что делать. Лиза умнее, она придумает. Стыдно признаваться, но сейчас я чувствовала себя совершенно беспомощной.

— Не дурите! — потребовала горничная, грубо высвобождаясь. — Бегите лучше, пока нас не нашли!

И захлопнула дверь, оставляя меня в темноте. В тишине. Одну.

Ломиться обратно с мольбами и слезами я не стала, хотя хотелось. Лиза решения не изменит, а, пока мы спорим, нас могут найти враги — тогда моя несдержанность погубит нас обеих.

Вздохнув, чтобы немного успокоиться, я нашарила ладонью холодную стену. И медленно, боясь оступиться, пошла вниз, считая ступеньки. Не раз я пользовалась этим ходом, но всегда лишь игралась. Прятки, догонялки... сейчас это тоже походило на игру, только цель — спасти жизнь.

Дорога была длинной. Пролёты по десять ступенек; осторожные, почти неощутимые завороты; вытянувшийся, словно змея, тоннель, ведущий в соседское имение. Я даже не заметила, как прошла расстояние, на которое обычно тратила не меньше часа, и упёрлась в стену. Поднявшись на пять ступенек, я приподняла крышку, осмотрелась. Убедившись, что никого нет, быстро выбралась наружу, пачкая руки об октябрьскую промозглую грязь.

Не заботясь о внешнем виде, я вытерла ладони о длинную юбку. Вдалеке, там, откуда я ушла, вздымался чёрный дым вперемешку с рыжими хвостами пламени. Всё-таки разгорелось. Интересно, как там папа с братом? Живы ли?

Прикусив губу, чтобы не расплакаться, я побежала прочь, как можно дальше. Когда-нибудь это кончится, и я обязательно вернусь в родное поместье, надо дождаться только государственных войск, которые помогут нашему небольшому ополчению. Они должны были уже выступить. Должны...

Я бежала без оглядки, тяжело дыша и пугаясь каждого шороха — любой звук нёс нечто зловещее. Иногда дыхание словно бы останавливалось, намекая, что больше я не смогу ступить и шага. Я прекращала гонку, будто кукла медленно передвигала ногами и, стоило восстановить силы, вновь торопилась. Наверное, даже среди огня и криков, я не чувствовала такого ужаса, как сейчас в относительной иллюзорной безопасности. Одиночество сильно давило. И неуверенность.

Слишком длинная юбка мешала, путаясь под ногами, грязь пачкала далеко не дорожные туфли, которые так и норовили слететь. Пару раз я, поскользнувшись из-за спешки, чуть не упала — едва удержала равновесие, но каждого такого виража дыхание сбивалось, и страх подкатывал к горлу.

Вороны кружили в небе и раздражающе каркали, нагоняя жути. И больше никого. Пустая дорога, серая из-за осенней хмари, да тополя с последними сухими листьями. Я не знала, куда идти — окрестности заливались огнём. Остаться в подземном переходе мешал страх, что лаз обнаружат и пойдут следом. Сойти с каретной колеи — риск забрести в болото. Да и редкий у нас лесок — без листьев человека едва ли не за версту видно. Укромных уголков поблизости тоже не находилось. Поэтому я просто шла и шла подальше от дома.

День подходил к концу, окутывая сумерками и холодом. Я уже не бежала, а вяло ковыляла по дороге — силы кончились. Наше поместье давно скрылось из виду, а вот соседская деревенька, до которой я почти дошла, постепенно перестала полыхать. То ли выгорело все, то ли потушили. Может, отбились?

Окрылённая призрачной надеждой, я ускорила шаг, но рано обрадовалась. Именно в этот момент, будто в усмешку над моим чувствами, за спиной пробасил мужской голос:

— Эй, смотри какая краля!

Вдоль позвоночника прокатился холодок, а сердце пропустило удар, чтобы потом забиться в три раза быстрее. Обернуться я побоялась — припустила, что было мочи, надеясь, что за мной поленятся гнаться. Шансов мало, но надо же попытаться, не сдаваться же просто так!

Не повезло — тяжёлые шаги приблизились почти сразу. Даже не гнались — несколько прыжков и преследователь уже у меня за спиной. Я хотела рвануть, но усыпанные мозолями пальцы сомкнулись на шее, больно дёрнули за руку, разворачивая меня. Противные довольные добычей рожи, безобразные, страшные. Я вытаращилась испуганно, попятилась и попробовала высвободить руку, но без толку — только притянули ближе.

Пахнуло перегаром и смрадом нечищеных зубов, омерзительные губы жадно впились в мои. Это было противно. Меня затошнило, я попыталась вырваться, но оказалась слишком слабой. От бессилья брызнули слёзы. Я задыхалась, кашляла, вертелась, будто рыба на суше. Но стоило руке, сжимавшей мою шею, скользнуть на грудь — прикусила мужику язык и с размаху пнула коленом. Метила в другое место, но промахнулась из-за юбки, попала по ноге.

От неожиданности он выпустил меня. Не мешкая, я подхватила подол и припустила со всех ног. Были шансы спастись или не было, но я побежала, не разбирая дороги. Не важно, куда и зачем, только бы снова не оказаться в этих грязных руках.

Больно хлестнуло по позвоночнику. Я не удержалась — со вскриком рухнула на землю, перепачкав выставленные вперёд руки в осенней грязи. Мужской сапог пнул в бок — я захлебнулась криком, — в живот, перевернул, изваляв в грязи полностью. Лишь бы побрезговали тронуть замарашку, лишь бы пронесло.

Я перекатилась на спину и вновь увидела своих преследователей. По-прежнему трое. И они явно не из брезгливых. Мой личный ад только начинается, зря я бежала от огня.

Я зажмурилась. Пыталась сжаться, но мне не давали. С треском порвались пуговицы на блузке, открывая исподнее. Попытавшись выскользнуть, я отхватила оплеуху. Однако боль не успокоила, а взбеленила. Хуже от попыток вырваться не будет! Если меня забьют до смерти, будет только лучше!

Мне казалось, я плакала и кричала, пока голос не осип. Дёргалась и пыталась драться, пока силы совсем не оставили. А потом только рыдала от бессилия, терпя боль.

К этому моменту довольным остался только один. Встал, с противной усмешкой поглядывая на мою задранную юбку. Лучше бы я осталась усадьбе! Сгорела или получила бы удар саблей и тихо сдохла. Наверное, было бы не так больно.

На обидчиков через дымку слёз я смотрела с бессильной злобой. Хотелось их убить, каждого, с особой жестокостью разрывая на части, но не могла даже перевернуться и сбежать. Из последних сил пнула склонившегося надо мной второго, а в ответ он не раздумывая приложил меня головой о землю. Сознание померкло, сменяясь пеленой беспамятства. Ничего, так лучше.

— Эй! А ну отпустить её! — услышала я незнакомый мужской голос.

Он был как глоток воздуха в трясине, как вольный ветер. Я попыталась посмотреть на его хозяина, но перед глазами мутилось.

Больше меня никто не держал, я машинально поправила юбку, перевернулась на живот и попыталась отползти. Далеко не вышло.

Звенел металл, мужчины бранились, кричали, но скоро замолкли. Ко мне кто-то подошёл. Сознание меркло, позволяя думать, что всё происходит во сне, голова кружилась. Я почти ничего не соображала, только почувствовала, как меня аккуратно подняли. И вновь услышала приятный взволнованный голос:

— Эй, девочка, ты живая?

— Да, — шепнула я, не открывая глаз.

— Только не умирай, слышишь? Держись!

— Зачем?

— Что значит 'зачем'? Чтобы жить! Ты же ещё молоденькая совсем. Сколько тебе?

— Пятнадцать, — пробормотала я, но сомневалась, разобрал ли собеседник.

— Рановато умирать, — усмехнулся он, пытаясь удобней прислонить меня к дереву. Без толку, все равно больно от любого прикосновения, но за заботу я была благодарна. — У вас есть лекарь? Далеко до него?

Я не ответила. Хотела, а потом подумала: 'Зачем?' Объяснять не хотелось — слишком сложно. Проще уснуть.

-Эй! Эй! — переполошился спаситель, когда я не ответила. — Эй, девочка!

Он выругался, как-то очень скверно и замысловато. А потом внезапно прикоснулся к моей шее губами. Неужели и этот такой же? Хотя какая разница, я всё умираю, а он нежен. Но неожиданно зубы больно впились в кожу, заставив вздрогнуть. Кажется, кровь потекла, но тело перестало чувствовать, как после обезболивающего. Чудеса.

Что-то происходило со мной, что-то происходило между нами, Я не понимала что именно, но внезапно снова захотелось жить. Выбраться из этого ужасного состояния, снова встать, снова засмеяться. Я даже смогла открыть глаза, когда мужчина отстранился, но различила только светлые волосы, да зелёный мундир государственной гвардии. Значит, всё-таки пришли.

— Прости, — за что-то извинился спаситель, вновь поднимая меня и пересаживая к другому дереву, подальше от дороги. — Я не могу с тобой остаться, иначе сочтут дезертиром. И отнести тебя тоже никуда не могу — людям не стоит видеть, как ты восстанавливаешься, проблемы будут. Посиди здесь — с тобой ничего не должно случиться, врагов уже погнали, — приговаривал он, пытаясь засыпать меня листьями. — Как сможешь встать — иди домой. И никому — слышишь? — никому не рассказывай, что произошло. Я вернусь за тобой через годик, согласна?

— Согласна, — улыбнулась я. — Я буду ждать.

Хорошо, что этот добрый офицер хочет меня забрать. Мне после такого некуда пойти, а он мне нравится.

— Как тебя зовут?

— Эния, — выдохнула я, чувствуя, как засыпаю.

— Эния, значит, — шепнул он, словно пробуя имя на вкус, — и тебе пятнадцать? Меня зовут Лейф. Лейф Эверон, — представился мужчина и, наклонившись, коснулся губами моей перепачканной в земле и крови руки. — Надеюсь, ты запомнишь это имя. Мы с тобой теперь связаны. До встречи, дорогая.

Я только и смогла беззвучно прошептать 'до встречи', глядя, как спаситель уходит прочь, куда-то к своим, а потом провалилась в сон.

Глава 2

Меня нашли соседские крестьяне, бесцеремонно растолкали и стали пытать, кто я и откуда. Я не сразу сообразила, чего они хотят. Вообще сначала не поняла, с чего это лежу посреди леса, а не в своей кровати. Недавние события казались сном, причём давно прошедшим. О реальности происходящего напоминала только порванная Лизина одежда — ни трупов на дороге, ни синяков и ссадин, ни ломоты в спине, которую я должна была застудить на холодной земле.

Я чувствовала себя великолепно. Может, и не случилось ничего? Выбралась из усадьбы, свалилась где-нибудь по дороге, а вся эта чепуха лишь привиделась?

Узнав, что я графиня Виктимская, которую, оказывается, уже давно ищут, меня без промедления проводили домой. Левое крыло сгорело, выставляя напоказ голый почерневший балочный скелет. В правом — суетились слуги, прибирая разгром. Интересно, сколько меня не было? Почти всё привели в порядок, остались только мелочи типа новых занавесок да картин.

Неожиданно навстречу выбежал брат и стиснул в объятиях, чуть не задушив.

— Нашлась, — прошептал он облегчено.

Я не знала, как ответить — и потерявшейся-то себя не чувствовала.

— Где ты была столько времени?! — попыталась возмутиться он. — Гвардейцы прогнали врагов и уже ушли, а ты где была?! Знаешь, как я волновался?!

— Я пряталась в лесу, — осторожно ответила я, решив, пока не говорить о произошедшем. По крайней мере, до тех пор, пока я не пойму, что произошло на самом деле — воспоминания походили на бред. — А где отец?

— Он жив, но его серьёзно ранили. Думаю, дня через два ты сможешь его увидеть, а пока лекарь не разрешает.

— Но он поправится? — в первую очередь уточнила я.

— Говорят, ничего страшного. Я больше за тебя перепугался. Когда сказали, что Лизу нашли мёртвой в твоём платье, я думал, больше тебя не увижу.

Меня словно молнией ударили, по губам пробежал холодок, а руки безвольно опустились вдоль тела. Бестолково я посмотрела на брата и с трудом переспросила:

— Мёртвой?

— Да. Она тебя спасла?

Я кивнула, кутаясь в потёртый плащ, который дали мне сердобольные крестьяне. Лиза знала, на что шла, отвлекая преследователей, а я в тот момент совершенно ничего не могла сделать. Она специально подставилась, чтобы меня не искали. Ну и дурёха же я.

— Эния? С тобой всё в порядке? — спросил брат, тронув меня за локоть.

— Я бы хотела побыть одна, — попросила я, выскользнув из его рук.

Он участливо пробормотал что-то про мои переживания, про то, что понимает чувства. Ничего он не понимал. Я не чувствовала ничего, совершенно. Из-за меня человек умер, меня саму вчера изнасиловали, а я...

Добравшись до своей спальни, в которой уже успели прибраться после погрома, я упала на кровать, даже не задумываясь о внешнем виде. Слезы лились градом, вой, который больше походил на волчий, скрывался в подушках. Не понимаю, отчего плакала. Не помню, когда забылась во сне, но проснулась только к утру.

Разбудило меня неприятное ощущение, будто ладонь что-то жжёт. Оказалось, лучик солнца пробрался сквозь незакрытые занавески и украсил кожу волдырями. Удивляться не было сил: хотя тело чувствовало себя прекрасно, душа вымоталась.

Вместо того чтобы позвать горничную и умыться, я первым делом бросилась к зеркалу. Стоило взглянуть на отражение, из груди выскочил нервный смешок, и я невольно отшатнулось. Под глазами залегли круги, волосы дыбом, губы обветрены, а на шее две вздувшиеся раны.

Они-то внимание и привлекли. Даже слегка прикасаться к ним было больно. Я бы, может, не стала паниковать, но торопливо стянула грязную одежду, порванное исподнее и с удивлением уставилась на идеальное тело. Ни синячка, ни царапинки — только две отметины на шее.

Весь день — и в бане, и за трапезой — я только и думала что о знаках, которые прятала под высоким воротником. И всё больше связывала их, спасшего меня офицера и своё чудесное исцеление. Раз остались раны на шее, значит, всё произошло на самом деле. А если так, значит, я чуть не умерла, но каким-то образом выжила и даже не простыла провалявшись несколько дней осенью в лесу!

С трудом я дождалась ночи — днём побоялась, что брат заметит. Со свечой в руках, стараясь двигаться как можно тише по пустым, 'голым' без привычных картин, коридорам, я прокралась в спальню сестры. Комната больше напоминала библиотеку, чем жилое помещение. Книжные стеллажи занимали две стены — самую дальнюю и почти всю смежную с ней, до окон. Во время бойни сюда не добрался ни пожар, ни, к счастью, враги — всё осталось нетронутым.

Что искать, я не знала. Просто поднесла свечу поближе к корешкам и принялась подряд читывать названия. Глаза заболели быстро, многие шрифты я разбирала с трудом. Когда за окном слегка посветлело, а зевки стали совсем уж неприличные, пришлось сдаться и уйти спать.

Но я повторила поход и завтра, и на следующий день, и позже... Дело шло медленно — раны на шее почти исчезли, оставшись маленькими незаметными точками. Я видела их только потому, что знала, где искать, но на всякий случай прятала под высоким воротником или платком из лёгкого шифона.

Ещё появилась странная жажда, которую я не могла утолить обычной водой или вином, сколько бы ни пила. Вкус пищи совершенно не ощущался, зато люди внезапно стали пахнуть аппетитно, хотя и не все. Одеколон брата мне не нравились, а вот близко к слугам я старалась не подходить. Иначе появлялось непонятное желание. Со мной творилось неладное, но почему-то это не пугало — появился азарт.

Глаза постепенно привыкли к ночному занятию и уже совсем не болели. Если в первую ночь я едва-едва одолела одну полку, то к концу недели читала с той же скоростью, что и днём. Я уже думала, быстро дело не закончится и придётся изучать второй стеллаж и, не дай бог, задний ряд книг, но внезапно мне улыбнулась удача. Книга оказалась неброской, название — немудрёным, но подходило мне идеально.

— 'Чародейские знаки и метки', — озвучила я, усмехнулась и, сев к окну, стала читать.

Старые страницы держались на честном слове — малейшее резкое движение и лист оставался у меня в руке. Содержание в поиске не помогло, пришлось смотреть по описаниям — иллюстраций, увы, в книге тоже не нашлось. Дойдя до конца, я уже боялась, что здесь ничего не будет, но внезапно наткнулась на нужную отметку.

Перечитав раз пять, я изумлённо покачала головой, а потом бросилась к стеллажу совсем за другой книгой, которую видела буквально на днях. Том был увесистый, но я неслась с ним по коридорам до своей комнаты словно с пушинкой — так боялась столкнуться с кем-нибудь по дороге.

Плотно закрыв дверь и, для верности, подперев её стулом, я распахнула толстый фолиант с короткой надписью 'Вампиры'. Глаза пробегали по рукописным строчкам, выведенным почерком с причудливыми вензелями. Всё, что я читала, нравилось мне с каждой главной меньше и меньше.

Мой спаситель был вампиром — не магом, но существом с удивительными способностями. Вытаскивая с того света, он сделал меня такой же. На вампирах всё заживает за несколько минут — на это Лейф и полагался. Им не страшны никакие травмы, они не стареют после взросления. Да, убить их всё же можно, но не так просто, как обычного человека. К тому же им неприятны прямые солнечные лучи — от слишком ярких могут появиться ожоги. Но в пасмурные дни или по теньку не страшно даже гулять.

Главный нюанс — питались вампиры кровью. Мясо тоже неплохо шло, а вот овощи с крупами воспринимались исключительно как лёгкая приправа. Отсюда и моя жажда — можно сказать, я неделю голодала.

Я прочитала ещё много любопытных вещей — доказанных и предполагаемых, — но большинство касалось меня лишь издали и совершенно не запоминалось. А вот новость, что вампиры не могут завести детей, встала в голове клином и вытеснила остальные мысли. Конечно, существовала маленькая вероятность рождения ребёнка, но я не верила в вероятности. Это всё глупости придуманные чародеями. Вероятность — это случайность, а случайность — это ничто.

Мир рухнул, но всё осталось на своих местах.

Я устало откинулась на спинку кресла. Слез не было, нервозности тоже, в голове звучало только обещание Лейфа вернуться за мной. Он же должен знать, что делать? Он же не просто так превратил меня в вампира?

— Что ж, — сказала я вслух, стараясь придать своей жизни хоть какую-то осмысленность, — я доверюсь тебе и подожду. Год — не так много.

Если то, что я теперь не невинна можно как-нибудь обыграть или исправить с помощью чародейства за большую плату, то от вампиризма лекарства нет. И от бесплодия тоже. Мало кому понравится жена, которая не может принести наследника и пьёт кровь. Вся жизнь пошла под откос. Война оставила на мне кровавый след из двух маленьких точек.

Глава 3

За пять лет и шесть месяцев до...

Шло время. Медленно, мучительно, бездумно, забирая каждую секунду. А Лейф всё не появлялся. Я научилась подолгу стоять у окна, пытаясь разглядеть на дороге его силуэт, стала тайком от родственников вышивать портрет, угадывая, как он может выглядеть. Но никого не было, кроме ожидаемых гостей, а я так и стояла у окна вечерами и в пасмурные дни с издевательской усмешкой и именем 'Лейф' на устах.

Послевоенные события весь этот год не давали нам покоя. Апогеем стала смерть отца от болезни, пришедшей вслед за той злополучной раной. Мы остались вдвоём с братом, но даже не могли найти тему для разговоров во время трапезы за опустевшим вдруг столом.

Возможно, я сделалась чёрствой, но ко всему понемногу привыкла. За год боль и страдания отступили на второй план, оставляя в душе разочарованность в судьбе и противоречащее желание выжить. Слугам я наврала, что нашла у Вероники в книжках охранные чары, но для них нужна свежая кровь. Они с радостью стали мне таскать понемногу, когда забивали животных — многие боялись повторного нападения. И всё знали, как брат отнесётся к новостям о моём увлечении, поэтому не трепались лишний раз.

Книга про вампиров долго валялась у меня под периной без дела. Я не хотела её изучать, но постепенно, когда начала сомневаться в приезде Лейфа, стала почитывать. И нашла массу интересного. Гонимая любопытством я выбралась в лес на охоту.

Первый раз было страшно до колик, хоть в старом фолианте и утверждалось, что вампир во много раз сильнее человека. Начала я с мелких зверьков, приманивая их гипнозом. Потом смогла совладать с кабаном. И неожиданно я превратилась из жертвы в хищника. А потом стала хозяйкой леса, ночами не стесняясь ничего.

Самое странное, что никто из людей, пойманных мной, даже не заявил о монстре, выпившем у него кровь. Все говорили только о деве, подарившей минуты блаженства. И это несмотря на слабость во всём теле, а, иногда, и лихорадку. Реакция меня забавляла.

Год давно прошёл, приближалось моё семнадцатилетие, а о помолвке с Аликом, к счастью, никто не вспоминал. Поэтому я могла просто плыть по течению.

Но время настало, когда весной к нам приехал давний друг отца — чародей Вильфрид. Он пришёл как обычно с длинным посохом и в серой тунике с орнаментом по краям. Русая борода с проблесками седины доходила до пояса, но озорной блеск неестественно-ярких фиолетовых глаз портил образ умудрённого старца.

— День добрый, Эния! — вежливо поздоровался гость, целуя мне ручку. — Ты как всегда очаровательна! И мне кажется, ещё более волшебна!

Чародей хитро улыбнулся, ожидая очередную гневную отповедь — обычно так я реагировала на подобные слова. Но сегодня не возмутилась — сначала испугалась, углядев намёк в вампиризме, а потом задумалась. Раньше я не обращала внимания на речи о моих способностях, зная, как хочу провести жизнь, однако недавно всё изменилось. Дорога бродяги теперь не казалась настолько плохой.

— Мой дар действительно сильный или вам просто нравится меня дразнить? — спросила я напрямик.

— Как вы могли подумать, графиня! — притворно всплеснул Вильфрид руками, а потом заговорил тише, но в разы серьёзней: — У тебя настолько сильный дар, что я бы с удовольствием взял тебя в ученицы, хотя давненько уже всем отказываю. А ты сама знаешь, как далеко простирается слава о Вильфриде чародее Серых гор!

Внезапно подвернувшийся вариант показался неплохим. Надежда на приезд Лейфа таяла словно дым. Выйти же замуж было почти так же позорно, как покончить жизнь самоубийством, о котором я частенько задумывалась на досуге. Новая родня запросто могла сжечь меня на костре. Монастырь я отвергла по тем же причинам.

Но переговорить с чародеем не успела — со втором этаже показалась моя сестра. В очередной раз устав от домашних дел, она оставила моего племянника с бабушкой и сорвалась к нам. Как чуяла, что Вильфрид приедет.

— Эния! — требовательно окликнула Вероника, остановившись на лестнице. — Что же ты держишь господина Вильфрида в дверях? Проходите быстрее к нам, мы все так ждали вас!

— И тебе доброго дня, Вероника! — улыбнулся гость, снимая тунику, которую носил вместо плаща, и остался во вполне современной рубашке и брюках. Но посох слуге не отдал, как и всегда. Чародей, казалось, даже спал с ним в обнимку.

Мы с Вильфридом украдкой переглянулись, но я не решилась говорить при Веронике. Как бы она ни хотела всучить мне 'жизнь её мечты', но переменой взглядов точно заинтересуется. Да и в тайне держать не сможет — через пять минут новости разлетятся по всему поместью, а это в мои планы не входило.

Сестра провожала нас, без умолку расспрашивая Вильфрида о чародейских делах, в которых я ничего не смыслила. Раньше я и не слушала, а сейчас просто не понимала, о чём речь. Так, урывками и по теме догадывалась.

В итоге Вероника привела нас в кабинет. Раньше здесь работал отец, сейчас — брат. Света из окон не хватало, поэтому везде горели масляные лампы. Книг здесь держали намного меньше, чем в комнате Вероники, стены украшали оружием и портретами предков, но больше всего внимания привлекал гобелен с картой материка, который моя бабушка заказала специально для зятя. В детстве, я обожала изучать по нему географию, возможно, вскоре это мне пригодится.

За столом на высоком тяжёлом стуле чёрного дерева сидел брат, сразу постаревший на несколько лет. Я не знала, сумеет ли он сохранить преждевременное наследство, но Генрих старался изо всех сил, желая оправдать посмертное доверие отца.

Вильфрид пожал молодому хозяину руку, с отеческой любовью похлопывая по плечу:

— Ну, что, граф Виктимский, как поживаешь? Как ваша семья? Я, к сожалению, не смог приехать на похороны вашего батюшки, но, думаю, вы догадываетесь, как я скорбел.

Мы с Вероникой стояли поодаль, наблюдая за встречей. Каждая из нас с удовольствием забрала бы чародея для личной беседы, но приходилось 'делиться' — у брата, как у хозяина, были привилегии.

— Конечно, Вильфрид, — спокойно ответил Генрих, жестом предлагая старому чародею присесть. Мы с сестрой, как любопытные кошки, устроились на диванчике возле входа, желая послушать мужской разговор. — Спасибо, что приехал, мы всегда рады тебе. Рассказывай, какими судьбами к нам? Что нового в мире?

— Там как обычно: торгуют, ругаются, чего-то хотят — словом, ничего интересного. А к вам я заглянул, потому что проезжал мимо. Привычка-с!

— Хорошая привычка, приятная. Я тоже по тебе соскучился. И очень рад, что ты не по делам — устал я... — пожаловался Генрих, потирая переносицу.

Первый раз я видела брата таким измотанным. При мне он не позволял себе раскисать, а в беседе с Вильфридом расслабился.

— Что у вас нового?

— Да ничего хорошего, — поморщился молодой граф. — Счета-счета... из приятных новостей только предстоящая свадьба Энии. Дело-то давно решённое, но Ленские всё тянули, а сегодня с утра, наконец-то, пришло официальное предложение.

После 'радостного известия' внутри похолодело. Озноб пробрал, несмотря на тёплое платье и давно растопленный камин. Я долго тянула с выбором дальнейшей судьбы: до последнего ждала Лейфа; наделась, что свадьба вообще не состоится — отец умер, а Ленских тоже потрепала война. Но нет, вспомнили. А я поняла, как же вовремя приехал Вильфрид.

Замуж мне было нельзя. Когда вампирские повадки полностью проявились, я осознала это чрезвычайно ясно. По сравнению с жаждой крови, которая иногда накатывала, буквально хватая за горло, бесплодие казалось мелочной отговоркой. В незнакомом доме меня быстро выведут на чистую воду, а там и до осинового кола дожить не трудно. Вопрос только, безопасно ли мне будет рядом с чародеем...

И всё-таки новость застала врасплох: мысли путались, собираясь в пирамидки и рушась от каждого нечаянного дуновения здравого смысла.

— С тобой всё в порядке? — тронула меня сестра.

— Да, — мгновенно отреагировала я, чуть громче, чем нужно. К счастью, мужчины не обратили внимания. — Просто замечталась о будущем.

— Пойдём-ка отсюда, — решила Вероника, кивнула брату и буквально силой вытащила меня из кабинета.

Я не сопротивлялась, а сестра всё равно держала мою руку слишком крепко, будто боялась упустить. Разумно было бы поговорить в любой комнате, за закрытыми дверьми, но Вероника отошла от кабинета всего на несколько метров и остановилась посреди коридора. Смотрела на меня в упор, призывая покаяться во всех грехах или, на худой конец, просто поделиться переживаниями.

Однако я представила, что начнётся, если я расскажу свою историю или хотя бы планы... На рот как замок повесили. Ничем хорошим откровенность не обернётся. И если я хочу жить, то лучше помолчать. А жить неожиданно захотелось очень сильно. Пусть не так, как я мечтала, но жить.

— Ты не могла бы узнать, как долго господин Вильфрид пробудет у нас? — вместо ожидаемого ответа на незаданный вопрос, пошла я в наступление.

И, выпрямив спину, как ни в чем не бывало, развернулась и отправилась к себе, будто вышла из кабинета по собственному желанию.

— Он же сказал, что завтра поутру уедет, — недовольно проворчала сестра, следуя за мной. — Или ты совсем ушла в мысли о предстоящем замужестве?

— Спасибо большое, — проигнорировала я вопрос и, пренебрегая правилами приличия, закрыла перед ней дверь своей спальни.

Комната, в которой последний год я всё больше грустила и ждала спасителя, давно стала неуютной. Холодные стены, слишком мягкая кровать с ворохом маленьких подушек и окно с полупрозрачными шторами, которого мне приходилось сторониться больше всего. Только ночью и в хмурую погоду я подходила к нему безбоязненно и смотрела на сад, в котором могла разглядеть каждую травинку своим проклятым зрением.

Уйти отсюда будет не трудно. Даже в неизвестность.

Я стащила с антресолей заранее приготовленный чемодан, а потом распахнула дверцы шкафа, разглядывая гардероб. Плечики с дорожным костюмом полетели на кровать, и я серьёзно задумалась. Пробежала глазами по любимым платьям, с горестью признавая, что в новой жизни мне не понадобится ничего. Слишком нелепо это будет смотреться. В итоге, убрала чемодан на место, взяла только золото и деньги, положив их в небольшой нагрудный кошель. Немного подумав, сложила туда же гребешок, ленту и горстку шпилек. С нервной усмешкой взяв в руки иконку, я обессилено опустилась на кровать. Никогда не была особо набожной, но что я могла в такой ситуации? Только помолиться. Вдруг бог укажет правильный путь?

К ужину я вышла бледнее, чем обычно, взволновав родню и прислугу. Мне приписывали самые разные недуги, но я только отмахивалась, греша на внезапную весеннюю духоту. Поверили, а вскоре, заслушавшись чародея, и вовсе забыли.

Вильфрид, как и всегда, рассказывал байки, украдкой поглядывая в мою сторону. Я лишь улыбалась в ответ — не могла и слова вставить между вопросами сестры и брата. В политике и магии, которые так интересовали родню, я совершенно не разбиралась, да и думала о другом. Только один раз, когда гость будто специально заговорил об учениках и последнем экзамене на чародея, я кивнула. И по глазам догадалась, что он всё понял.

Ночью я почти не спала, но и на охоту выйти боялась. Иногда накатывала беспокойная дрёма, которая больше изводила, чем помогала отдохнуть. Подскочила я ещё до восхода солнца и, решив не откладывать дело в долгий ящик, ушла на конюшню приказать седлать лошадку покрепче. Кошель, естественно, сразу взяла с собой, чтобы не возвращаться, не оглядываться на прошлое.

Пытаясь скоротать время до того, как проснётся чародей, я украдкой поднялась на чердак, где любила сидеть в детстве. Вышла на небольшой балкон, вдохнула прохладный утренний воздух...

Ветер сегодня был не в духе — чуть не сорвал с меня шляпу. Я придержала её рукой, подошла ближе к перилам и закрыла глаза, представляя, как шагнула вниз. Если бы я не знала, что после смерти могу стать неуспокоенным призраком и получить 'привилегий' ещё больше, чем вампир, я не знаю, что бы выбрала.

Когда я спустилась в гостиную, там уже завтракали Вильфрид с Генрихом. Вероника пока ещё почивала, отсыпаясь у нас в усадьбе после бессонных ночей в доме мужа.

— Эния, с добрым утром! — поприветствовал меня брат, удивляясь. — Что тебя подняло так рано? И почему ты в дорожном костюме?

Тянуть дальше и ждать чуда не имело смысла. Я надеялась только, что прыгнув в реку жизни, не разобью голову о дно. Глубоко вздохнув, я внимательно посмотрела в глаза чародею. Он улыбался, догадавшись обо всём уже вчера.

— Господин Вильфрид, возьмите меня в ученицы! — отчаянно попросила я.

Звон разбитого фарфора и стук металлического подноса об пол стали достойным музыкальным сопровождением этой нелепицы — горничная с эмоциями справиться не смогла.

— Хорошо, — не раздумывая согласился чародей и принялся буквально запихивать в себя недоеденный пирожок, заливая чаем. Правильно, закончить завтрак неспешно у нас вряд ли получится.

— Эния, — обессиленно позвал Генрих, на которого я старалась не обращать внимания. — Ты же не серьёзно?

— Предельно серьёзно, — пролепетала я и покачала нагрудный кошель, — я уже даже собралась.

Видимо, отсутствие чемодана или даже сумки сказало о моей решительности слишком много — брат сразу поверил.

— Ты что творишь? Графиня в чародейки...

Глазами я бегала по гостиной, боясь смотреть на брата. Знаю я всё, и без напоминаний знаю, но выбора особо нет. Вильфрид спешно доедал, но лучше бы мы сразу вскочили на лошадей и умчались куда подальше. А в идеале — провалились бы сквозь землю.

— Я уже обсудил всё с Ленскими! — продолжал Генрих, и гнев его всё набирал обороты. — Договорённости псу под хвост! Репутация к чертям! Эния, ты хоть понимаешь, как меня подставляешь?! Да лучше б в монастырь! Я бы хоть как-то выкрутился!

Представляя этот разговор, я много раз прокручивала, как извиняюсь на разные лады, как чувство стыда не даёт мне уехать. Но ни разу — ни разу я не вообразила, что брат вместо волнений о моей чести в первую очередь подумает о себе. И даже не спросит, почему я решилась на такое.

Извинения застряли в горле. Я смогла взглянуть Генриху в глаза — не со стыдом, не с решительностью, а с обидой. Глупо было чего-то требовать в моей ситуации, но...

— Пойдём-ка отсюда, Эния, — решил Вильфрид.

Вытерев губы салфеткой, он встал из-за стола и, легонько коснувшись моего плеча, попытался меня подтолкнуть. Неожиданно я вздрогнула — чародей тут же убрал руку, но потребовал:

— Эния, если ты решила уходить, то пойдём сейчас, пока вы окончательно не поругались. А если ещё сомневаешься, то я...

— Нет-нет, я готова, — спешно решила я и буквально выбежала из дома, пока Генрих не решился со мной идти.

Вильфрид задержался — наверное, перебросился с братом парой слов. Не знаю о чём, но провожать нас никто не вышел.

Слуги передали мне поводья, я ловко забралась в дамское седло. Только шляпка кокетливо съехала на бок, слегка открывая спрятанную под ней причёску. Спрашивать, куда мы едем, не имело смысла. Я просто последовала за старым чародеем, думая о своих проблемах. И о прошлой жизни. Чувствовала я себя непривычно несчастной и одинокой, а в голове крутился только один вопрос: за что? Что я такого сделала, чтобы заслужить такое? Неужели я настолько плоха?

Глава 4

Мы ехали почти без остановок, если не считать обеда в дорожном кабаке, насквозь пропахшем потом и спиртом. Раньше я никогда не уезжала от поместья так далеко верхом, в основном все мои путешествия проходили в закрытом экипаже. Сейчас же я осматривалась, настороженно и восхищённо вглядываясь в трагичную для меня весну.

— Ты не против, если мы сначала заедем в город? У меня там дела, да и тебе надо выбрать себе волшебную палочку, — это были первые слова Вильфрида, после того, как мы выехали.

— Волшебную палочку?

Вильфрид раскатисто рассмеялся, глядя на моё озадаченное лицо.

— Ты ведь совсем ничего о волшебстве не знаешь!

Я честно помотала головой. Рассказы Вероники я игнорировала и даже байки Вильфрида, признаюсь, слушала в пол-уха. Конечно, я могла бы хоть что-то вычитать из книг сестры, ведь я давно уже планировала эту авантюру, но до последнего надеялась, что приедет Лейф.

— К нам в дом заходил только один чародей — это вы. Со всеми остальными я знакома исключительно по сказкам, — пожала я плечами, как бы оправдываясь.

— Ну, тогда тебе просто необходимо провести экскурс в историю чародейства! — Вильфрид выпрямился в седле, приосанился, и хорошо поставленным грудным голосом, каким обычно вещают сказители у костра, начал рассказывать: — Чародейство зародилось пару веков назад, когда люди нашли в совершенно, казалось бы, обычных вещах свойства, позволяющие совершать довольно любопытные действия. Кто-то рискнул ставить опыты, кто-то нет, но в итоге человечество разделились на чародеев — людей способных к волшебству — и обычных. Это если говорить коротко, чтобы ты хоть знала, с чем имеешь дело. И не попала впросак.

Что же касается теории... Чародейство рождается после того, как ты пропустишь собственную силу через волшебный материал-проводник. В основном его прячут в деревянной оболочке, для удобства. Согласись, неудобно размахивать пером или горсткой листьев? Так и получаются палочки. Или посохи, как вот этот, — помотал Вильфрид своим. — Мне нравится, что его можно использовать и как немагическое оружие в бою, но таскать довольно трудно.

— А мне что порекомендуете? — для поддержания беседы спросила я.

— Точно что-нибудь полегче. Простая палочка, чуть длиннее, чуть короче. На твоё усмотрение. А если говорить о материале — лучше выбрать что понравится.

— И это все, что вы можете подсказать? — удивилась и даже возмутилась я.

Абсурд! Если у каждого материала определённые свойства, то надо тщательно выбирать оружие, которое останется со мной на всю жизнь. Но Вильфрид пожал плечами, и мне оставалось только укорить себя за непредусмотрительность и смолчать.

— Тебе надо привыкнуть к тому, что в нашей профессии, удача — очень важная составляющая, — снова заговорил чародей. — Я думаю, что у тебя достаточно везения, чтобы выбрать достойное оружие.

Я недовольно сморщилась, глядя на его улыбающееся лицо, а по спине прокатился холодок. Я понемногу начала осознавать опасность и сумасбродность этой затеи. Так часто бывает: вроде, понимаешь, что предстоит, а потом приходит осознание, и всё вдруг видится совершенно иначе.

Я не знаю практически ничего о чародее, к которому попросилась в ученицы. Да и о чародействе вообще, если точнее. Мне оставалось только надеяться, что отец осмотрительно выбирал друзей. В удачу я верила меньше, особенно после обращения в вампира.

Город встретил нас яркими аляповатыми вывесками на просторной улице. Высокие каменные дома прижимались слишком плотно друг к другу и словно давили, угнетали. Никогда не любила города.

Мимо нас на гнедых конях, вооружённые казёнными саблями, проехали два жандарма, вежливо поздоровались с Вильфридом, чуть приподняв головной убор. Я удивлённо глянула на чародея, но он только свернул в какую-то подворотню, показывая мне жестом следовать за ним. А мой учитель важный человек, как я погляжу.

Стоило нам съехать с главной дороги, тротуарные камни тут же сменились шершавым мелким гравием, а люди перестали спешить — плелись устало, под копытами в догонялки играли чумазые дети, одетые в рванье; изредка за тощими кобылами волочились телеги, в основном, порожние, поскрипывая колёсами, словно перекликаясь с кем-то. Красивые вывески тоже исчезли, оставив невзрачные таблички с полустёртыми названиями. Мы остановились возле одной из таких, я смогла разобрать только 'Чар' в самом начале.

— Ты, кажется, злишься, что я ничего не подсказал с палочкой? — проницательно заметил Вильфрид, бросив монетку неуклюжему худому пареньку, который забрал у нас поводья.

Я пожала плечами. Не в моём положении ругаться или злиться.

— Ты ведь хорошая притворщица, да, Эния?

Я не понимала, к чему он ведёт, поэтому помалкивала, а чародей, меж тем, продолжал:

— Здесь работает мой старый знакомый, страшный пройдоха, надо сказать. Я знаю, что не так давно он приобрёл одну редкую палочку, боевую. В ней ничего такого нет, просто она выглядит очень своеобразно: длинная, сиреневая, с наконечником-звездой, вписанной в круг, блестит, — Вильфрид усмехнулся, заметив в блеске что-то смешное. — С какого-нибудь необразованного богача он может содрать за такую красоту приличные деньги, а у меня вдруг проснулась совесть. Но просто так он её ни за что не отдаст. Сможешь, выманить?

— Попробую, — неуверенно согласилась я.

Никогда не торговалась и не выпрашивала товар, зато видела, как это делает сестра — любительница разорять швейные и обувные лавки.

Чародей довольно кивнул, мы вошли в мрачное и сыроватое полуподвальное помещение, полностью заставленное коробками. Хозяйничал здесь щуплый, сморщенный от времени старичок, с горящими алчными глазами. Пройдоха, говорите?

— Добрый день, госпожа, господин Вильфрид! — вежливо поздоровался торговец, прогибая и без того горбатую спину и потирая руки явно в предвкушении прибыли. — Что вам угодно?

— И тебе доброго времени, — степенно кивнул чародей. — Мы подбираем палочку для моей ученицы.

— О! Вы правильно сделали, что решили обратиться ко мне! У меня есть всё, что угодно молодой госпоже! Какие пожелания?

С его стороны делать подобные заявления было очень опрометчиво и непрактично. Но и мне сразу заявить, что именно я хочу, не стоило — раскусит.

— Моя палочка должна быть сиреневой! — капризно потребовала я.

В лавке повисло неловкое молчание. Выбор чего-либо по цвету оставался приоритетом придворных дам, которые изводили капризами не одно поколение мужчин. Наверняка, хозяин лавки недоумевал, как Вильфрид додумался взять меня в ученицы, а я едва сдерживала усмешку. А это забавно.

Торговец, очнувшись, проворно достал с десяток коротких сиреневых палочек и разложил на стойке. Учитель едва заметно мотнул головой. Хорошо, возьмём измором.

Я потребовала подробно расписать свойства каждой модели, попробовала каждую на ощупь и в каждой умудрилась найти изъян. Мы потратили на это почти час, отпугнув не одну дюжину посетителей — я категорически отказывалась делить внимание лавочника с другими.

Когда перебрала все, я заявила, что ни одна из них даже не блестит. Торговец скрипнул зубами, понял намёк и выставил передо мной ещё пятёрку коробок, с трудом вытащенных с полок и из-под половиц. Ситуация повторилась, с разницей по времени — я растянула удовольствие на полтора часа. Продавец уже выходил из себя, я сама подустала, а Вильфрид только посмеивался глазами.

Словно в кульминации, стоило в очередной раз открыться входной двери, я всплеснула руками и воскликнула, возмущённо оборачиваясь к только что пришедшим посетителям в восточных одеждах:

— Не понимаю! Этот торговец утверждал, что у него есть все, что мне заблагорассудится, но не может найти даже палочку, подходящую по цвету!

Гости тут же развернулись, сказав что-то друг другу на своём странном языке, и вышли, решив наведаться в другое место. Продавец чуть не рвал на себе волосы, понимая, что упустил из-за меня большой куш и боролся с собой, чтобы не выбежать вон, догоняя упущенных посетителей. Удерживал только авторитет моего учителя, на которого торговец постоянно косился.

— Госпожа! — взмолился он, наконец, заламывая руки от нетерпения. Время бежало, клиенты уходили, и словно бы из невидимого кошеля сегодняшней прибыли сыпались на пол золотые монетки. — Я предложил вам все блестящий палочки сиреневого цвета, которые у меня были! Скажите же, что вам не угодило?

— Стержень коротковат, — заявила я, довершая выступления финальный аккордом.

Торговец вздрогнул, как от удара в сердце, побледнел и прикусил губу. На меня он смотрел со смесью злобы и недоверия, уже поняв, что мы задумали. Продавец сомневался, мялся, даже забыв, что только что соглашался отдать всё, лишь бы избавиться от меня. Видя противоречивые чувства, я решительно добавила:

— А не то я донесу до столицы, что вы лжец, сударь!

Он, опомнившись, глубоко вздохнул и ушёл — почти что убежал, прихрамывая, — в дальнюю комнату, скрытую от посетителей занавеской. Вернулся торговец с новой коробкой, поставил её на прилавок, снял крышку.

Изящная сиреневая рукоять, длиною чуть больше локтя, мерцала в отблесках ламп. Венчал её причудливый наконечник, словно сплетённый из снежных нитей.

Вильфрид кивнул, я подтвердила:

— Да, эта подойдёт.

Лавочник не сразу назвал цену, долго мялся — попробовал выручить за неё больше, но, наткнувшись на укоризненный взгляд чародея, снизил стоимость.

После нескольких часов тяжёлой битвы, я вышла из лавки с обновкой, а Вильфрид — с удовольствием. Стоило нам отъехать подальше, как мы оба не выдержали и рассмеялись. Наверное, я первый раз с момента обращения веселилась по-настоящему.

— А ты настоящая актриса, Эния! Ловко ты его.

— Он как от сердца отрывал. За что вы его так? Не без причины же? — спросила я, не слишком жалея пострадавшего.

— Он смухлевал в прошлый раз. Подсунул мне древний артефакт по баснословной цене, а это оказалась новый товар, который через неделю появился во всех подобных лавках в три раза дешевле.

— Вот жук, — покачала я головой, а потом хитро спросила у Вильфрида: — И часто вы так восстанавливаете справедливость?

— Не только справедливость, — подмигнул он мне, чуть обернувшись. — Понравилось?

Я манерно пожала плечами. Во всяком случае, оказалось увлекательно, можно и повторить, да только палочка мне больше не нужна.

— Часто, Эния, работа у нас такая, — порадовал меня учитель, но тему сменил: — А теперь давай поторопимся, а то нас уже заждались.

Учитель с удовольствием пустил бы коня рысью, да побаивался в городе, но мы и без этого добрались быстро. Спешились возле высокого трёхэтажного здания с вывеской постоялого двора 'Уголок феи', отдали лошадей конюхам и вошли. Интересно, а кто нас ждёт?

Стоило двери распахнуться, как наше появление стало главным событием в заведении. Послышались одобрительные дружеские приветствия, и не успела радушная хозяйка, завидев Вильфрида, высказать пару фраз, как к нам тут же подлетел среднего роста мужчина со всколоченной рыжей шевелюрой, выдающимся шнобелем и бегающими, широко распахнутыми глазами.

— Ну, наконец-то! — всплеснул руками он, тут же отгоняя от чародея всех желающих пообщаться. — Сколько же можно тебя ждать?! Я уже думал, ты заблудился в трёх соснах, которые услужливо расставила на дорогах моя матушка, снись ей неладные сны! Зачем ты мне только запретил ехать с тобой?

Знакомец учителя мне не понравился сразу, а после непочтительных слов о матери впечатление испортилось окончательно.

— О! — внезапно заметил меня мужчина, и я поёжилась. Появилось нехорошее предчувствие. — Эта девочка с тобой?

Взгляд мужчины загорелся странным охотничьим блеском. Этот пугающий господин тут же без разрешения схватил мою руку и оставил на перчатке смачный слюнявый отпечаток губ. Резко высвободив руку, я юркнула за спину учителя в поисках защиты. Больных на голову людей я боялась.

— Какая красавица! — заверил новый знакомый, пытаясь придать голосу томность и романтичность, как соблазнитель из дешёвых бульварных пьес. Получилось мерзко, противно и как-то даже чересчур неискренне. Я бы постыдилась так притворяться, но он, с энтузиазмом продолжил. — Меня зовут Лавр...ентий! Вильфрид...

— Это моя ученица, — прояснил ситуация чародей, не дав Лаврентию продолжить болтать. — Поэтому если ты вздумаешь к ней приставать, я оторву тебе всё, что только отрывается, друг мой.

— Ну, никакого уважения к богу, — недовольно пробурчал мужчина, вызывая недоумение и очередную порцию отвращения. Никогда не любила подобных типов.

— Эния, попроси у хозяйки комнату, тебе надо отдохнуть с дороги, — предложил Вильфрид, не поворачиваясь ко мне, но внимательно, словно за опасным зверем наблюдая за своим приятелем. — Она видела, что ты со мной, вопросов задавать не станет, а мы пока поговорим о делах.

— Хорошо, — согласилась я и торопливо сбежала от мужчин, не понимая, что можно обсуждать с таким типом? Какие дела?

Хозяйка расплылась в улыбке, узнав, что я ученица Вильфрида, пообещала ужин через час и проводила на второй этаж.

Конечно, это был не дворец, но постоялый двор явно не бедствовал, и недостатка в посетителях не имел. То и дело навстречу попадались люди, на окнах стояли горшки с цветами, а вдоль коридора висели масляные лампы — не дешёвое удовольствие, надо сказать. И что приятно, светлый коридор чистенький, опрятный.

Меня поселили в небольшую комнату с кроватью и письменным столом в углу. Я не спеша сняла дорожную шляпку, вытащила шпильки из причёски, устав от головной боли. Как же хорошо без них, свободно.

Чтобы не потерять, ссыпала их в кошель, и с усмешкой оглядела свои пожитки. Иконка Лаврового бога, у которого просили прощения грехи и награду за терпение, легла в ладонь. Последнее, что у меня осталось из прошлого. Интересно, могут ли чародеи молиться?

Стук в дверь меня удивил — я не ждала посетителей, а для ужина было рановато. На пороге оказался Вильфрид, уже без привычной мантии.

— Всё в порядке? — спросил чародей, разглядывая комнату за моей спиной.

— Да, конечно, — посторонилась я, жестом приглашая гостя пройти, но он только покачал головой. — Вы уже обсудили дела с этим скользким типом?

— Нет, — усмехнулся Вильфрид, глядя с ехидцей. Не знаю, позабавили его мои слова или что-то другое, но я почувствовала себя неловко. — Наши дела, скорее всего, займут всю ночь, поэтому не теряй меня. Если что-то понадобиться, просто скажи хозяйке. Чувствуй себя как дома.

— Хорошо, — кивнула я и, не сумев преодолеть любопытство, спросила: — А кто ваш знакомый? Он показался мне немного странным и хамоватым, а смотрелся вообще как попрошайка, наряженный в господскую одежду.

Чародей чуть не захлебнулся смехом, от души порадовав гоготом весь коридор. И что я такого сказала? Хорошо в поблизости никого нет, а то он хохочет так бесстыдно.

— Если он об этом узнает, то у него сердце разобьётся!

— Мне совершенно всё равно, что будет с его сердцем, — обиженно поджала я губы.

— Если бы ты знала, кто он, может, остереглась такой жестокости.

— Отчего же? Это министр иностранных дел под прикрытием? — вздёрнула я бровь.

— Ты религиозный человек? — неожиданно спросил учитель.

— Монах в отставке? — предположила я, в очередной раз развеселив чародея.

— Теплее, но нет. Ещё версии есть? — спросил он с любопытством. У меня нашлись бы и другие варианты, но, судя по всему, Вильфрид собирался их потом озвучить Лаврентию, так что, подавив желание высказать самые гадостные, я отрицательно покачала головой. — Он бог.

— Какой? — опешила я.

— Наш.

— Чародейский, что ли? — раньше, я совершенно не допускала мысль о язычестве или многобожии, но этот вариант мне нравился больше, чем других.

— Да нет, общий. Лавровый бог, Великий Бог непостоянства бытия, как его называют.

В коридоре и без того пустынном, повисла тишина. Я стояла, кажется, даже не моргая, а бестолково глядя перед собой. Чародей не торопил.

— Шутите? — осторожно спросила я, надеясь на это.

— Нет.

— Издеваетесь?

— Нет.

— Хотите сказать, что это правда?

— В каком-то роде да.

Опять замолчали. Я глупо переспросила:

— А вы точно меня не обманывайте?

— Эния, — печально выдохнул Вильфрид, уже устав потешаться, и протирая уголки глаз от невольно набежавших слезинок, — мне нет никакого смысла врать! Ты, когда начнёшь заниматься, и сама это поймёшь!

Я тяжело вздохнула. Прав он, придраться не к чему, а все равно какая-то ересь получается.

— Как-то... странно это, — буркнула я только.

— Ни капельки. Если есть иконка, можешь даже приглядеться — найдёшь много похожего! — посоветовал учитель дружелюбно. — Ну ладно, сейчас я должен идти к тому самому скользкому... До утра?

— До утра, — тихо согласилась я, закрывая дверь.

Единый Бог — Великий Лавровый Бог непостоянства бытия для нас как свет в окошке, единственная надежда. Его великодушным и высокодуховным заветам мы свято следовали. По всему миру возводились храмы в его честь, строились монастыри, в которых запирались благородные монахини, решившие посвятить себя богу. И Вильфрид хочет сказать, что тот мерзкий тип и есть наш великий бог?

Я подошла к столу, где оставила иконку. Снова взяла её в руки и принялась тщательно, с особым вниманием рассматривать, словно ища различия. Курносый нос, который я сегодня про себя нелестно окрестила шнобелем, невинные, но такие же широко распахнутые и голубые глаза, пухленькие щёки, гладко уложенные, а не всклокоченные волосы соломенного цвета, чуть отливавшие рыжиной. Как ни прискорбно, бог на иконе отличался от встреченного мною хама только возвышенным видом.

Я приоткрыла створку окна, всё ещё задумчиво разглядывая предмет, который считала единственной связью со старым миром. Замахнувшись, резко бросила икону куда-то вдаль, брезгливо вытерев руки.

Если Вильфрид наврал, то будем считать это окончательным расставанием с прошлым. А если всё окажется правдой... Вопросов, относительно своей судьбы, я больше не имею.

Глава 5

По тропке через лес быстро ехать не получалось, поэтому дорога к дому учителя затянулась. Ничего бы страшного, но Лаврентий, чтобы мы не заскучали, трещал без умолку. Не слушать его не получалось, потому что он менял интонацию буквально через каждое слово, привлекая внимание. На просьбу соблюдать священную тишину, ответил, что сам определяет, какая в этом мире тишина священная, и продолжил рассказывать длинную историю о своих героических подвигах. Я бы попросила его заткнуться, но сомневалась, что он послушается. Оставалось терпеть и игнорировать бога.

Наконец, среди деревьев показался яркий синий фасад с белоснежными изразцами. Я знала, что особняк построили уже давно, но он выглядел совершенно новым, даже краска не облупилась и ни одна ставня не покосилась. Перед входом несколько опрятных клумб встречали нас пёстрыми тюльпанами, но навстречу никто из слуг не вышел.

— Как тебе моё скромное жилище? — спросил чародей, соскочил с коня и взял её под уздцы.

— Очень мило, но почему слуги не выходят? — удивилась я, обращаясь исключительно к учителю.

По его же примеру я слезла с лошади. Лаврентий, который всё время вертелся рядом, попытался помочь, но я только брезгливо увернулась, не зная, что делать с таким навязчивым богом. Если он живёт в раю, то умирать мне что-то совсем не хочется. И вести праведную жизнь, к несчастью, тоже, как бы дико это не звучало. Пожалуй, даже хорошо, что вампиры считаются проклятыми.

— Я живу один, — спокойно ответил Вильфрид.

— Один? — переспросила я.

Ухоженные клумбы никак не сочетались с его словами.

— Да, я редко здесь бываю, поэтому не вижу смысла держать слуг. К тому же я чародей, а...

— У них всё не как у людей, — ворчливо прокомментировал Лавровый бог, перебивая учителя на половине слова. Хотя с загадкой тюльпанов он мне помог.

— Пойдём, я покажу тебе, где конюшня, — предложил учитель, — а потом сразу начнём занятия, если ты не против. Хотелось бы научить тебя азам, чтобы проще жилось.

Лавровый бог вился за ним словно хвостик, с любопытством посматривая на меня и пытаясь привлечь внимание. Правда, каждый раз, набрав воздуха в грудь, нервно косился на посох чародея и сразу же 'сдувался', предпочитая промолчать. Итак, первая причина, по которой я хочу стать чародейкой: я мечтаю что-нибудь сделать с этим богом. Как у вампирки, у меня ничего не выйдет, жевать эту гадость я не намерена!

Поставив лошадей в стойла, мы вышли на задний двор. Там и расположились.

— Готова? — спросил учитель.

— Да, — кивнула я, перехватывая палочку во вспотевшей руке.

Волнение подкатило к горлу, я задышала чаще. Так странно приступать к чему-то новому, неизвестному. А вдруг не получиться?

Я тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Не может не получиться, у меня нет на это права. Закончились шутки и игры в своё решение и свободную жизнь. Я окунулась в море настоящей жизни, которая раньше была скрыта от меня границами поместья. Здесь я сама за себя. Любой шаг в сторону мог стать ошибкой, любое поражение — смертью. Я осталась у себя одна, меня некому спасать.

— Жизнь чародея полна опасностей, которые скрываются повсюду. Совершенно не важно, какое задание ты выполняешь, в какой стране живёшь. Для нас не предусмотрено отпусков. Глупо пугать тебя врагами и соперниками, которых ты, может, ещё и не наживёшь, но есть одно правило, которое сохранило жизнь не одному чародею: твоя палочка всегда должна быть при тебе! Лучше её вообще не выпускать из рук, или просто держать на таком расстоянии, чтобы ты могла дотянуться до неё в любой момент.

— Что совсем всегда с собой? — Лаврентий бесцеремонно перебил Вильфрида, вытаращив глаза. Вот тебе и бог, который даже не знает, как устроен его мир до конца. — А как же...

— Не смущай девочку! — гаркнул учитель, и Лаврентий вдруг оказался на ветке дерева, подальше от нас. — За палочку ты можешь не волноваться: она не сломается, не погнётся и не испортится от времени. Теперь о самом колдовстве. Могу тебя порадовать, никаких специальных движений и слов учить не нужно, хотя я знаю, что для тебя это не проблема. Но тут же огорчу: надо научиться концентрировать волю так, чтобы получить желаемый результат.

— Со словами было бы проще, — не задумываясь, решила я.

— Очень правильно подметила, Эния! — с усмешкой щёлкнул Вильфрид пальцами, улыбнувшись. — Начнём с элементарных чар, называются они 'телекинез'. Слово странное, но замены в нормальном языке ему не нашлось.

Учитель развёл руками, извиняясь, но мне было не до названий. Я приготовилась — подняла палочку, напряжённо стиснув её в руке так, что ногти впились с ладонь.

— Нет, Эния, — неожиданно покачал Вильфрид головой. Уже что-то не так? — Расслабься, палочка не дубина, не надо так сжимать. Ты должна обращаться с ней легко и в то же время почтительно.

— Вы какие-то странные вещи говорите, учитель, — покачала я головой, не понимая, что он вообще имеет в виду. Воля ведь должна быть твёрдой, зачем же ослаблять хватку?

— Понимаешь, — за моей спиной возник Лавровый бог, испугав, — палочка — это как пульт от телевизора!

Я развернулась и попятилась, а он стоял, как ни в чем не бывало, назидательно качая пальцем. Не стоило поворачиваться спиной к учителю — это непочтительно, но стоять затылком к лавровому жулику опрометчиво и даже небезопасно. Он невероятно бесил! Меня аж потряхивало, и хотелось огреть его чем-нибудь тяжёлым.

— Какой пульт? — с трудом выдавила я, не разбирая околесицу, что бог несёт. — От какого телевизора? О чём вы вообще говорите, господин Лавровый бог?

— Чшшш! — тут же приложил он палец к губам, наклонившись слишком близко ко мне. Я шагнула назад, напрягаясь всем телом. — Не надо так громко кричать моё имя, здесь это не безопасно!

Глазки его забегали по сторонам, будто в лесу был кто-то кроме нас.

— Это вообще нигде не безопасно. Лучше зови меня просто Лавр. Или Лаврик, мне так больше нравится, я кажусь себе моложе! — кокетливо поправил бог причёску, которая в этом совершенно не нуждалась. Его волосам ничего помочь не могло. — А про пульт и телевизор забудь, вы о таком ещё не слышали.

— Тогда, Лаврик, будьте так любезны, не мешайте заниматься! — попросила я, сердито поджав губы, и сильнее сдавила палочку.

Дышать я старалась равномерно, чтобы успокоиться. И из последних сил сдерживалась, чтобы не заорать на прицепившегося к нам мужчину и не послать его по-крестьянски куда подальше. А ведь я даже не представляла, что в этом мире кто-то способен довести меня до такого состояния!

— Моё сердце разбито! — притворно вздохнул бог, закатывая глаза и, как будто утирая слезы. — Но я не потеряю надежды и буду смотреть за вами днём и ночью!

— Не обращай на него внимания. Если будет ночью подглядываться, я его в чулане запру, — вмешался в нашу беседу чародей, которому порядком надоело ждать. От его слов мне даже полегчало. Запертый в чулане бог — это чудесно. — В общем, попробуй для начала собрать свою волю, своё желание в палочку и передвинуть... скажем, вон ту лавочку хотя бы на локоть, — указал учитель на деревянную скамейку светлого дерева.

Только я подумала, что проще её так сдвинуть — она не тяжёлая, Лаврик бесцеремонно сел на неё. Обычный вариант сразу отмёлся. И как я это чарами сделаю? Робко, я вытянула вперёд руку, в которой держала палочку, и попыталась представить, что скамейка двигается. Нахмурила брови, на лбу проступил пот от усилия и страха поражения, но всё осталось на местах, и Лаврик весело раскачивал ногами.

Нет, не получится. Я опустила руки, во всех смыслах.

— Ну, девочка! Это же так легко, просто раз и все! Сделай это, и я тебя поцелую! — увидев, как я сдалась, решил подбодрить Лаврик и вмиг оказался прямо передо мной, потянулся, будто грозя 'одарить' меня заранее.

Я испугалась. Просто представила, что сейчас окажусь в объятиях мерзкого типа, пусть хоть четырежды бога... Тошнота подступила к горлу, страх вырвался криком, я взмахнула руками, забыв, что держу палочку.

Что-то в душе колыхнулось, заставляя дыхание прерваться на секунду, ледяные, словно заинтригованные новым ощущением мурашки, пронеслись по спине. Лавровый бог отлетел на пару метров, упал на злополучную скамью, перекувыркнулся через спинку и оказался на земле, испачкав насыщенно-синий сюртук.

— Какая горячая девушка! — восхищённо вздохнул бог, выглядывая из-за скамьи.

У него блестели глаза, дыхание тоже перехватило, а воодушевление плескалось через край. Я же так и стояла, с трудом соображая, что сделала.

— Не смей меня трогать! И целоваться не лезь. Лавочку я не двигала. И не подвину! — категорично заявила я, глядя богу прямо в наглые глаза. Вежливо говорить с ним теперь не было никакого смысла.

— Ладно, я одарю тебя поцелуем по другому поводу, — заверил Лаврик, но, увидев, как я вскинулась, уточнил на всякий случай: — но позже, когда созреешь!

Мы ещё с минуту смотрели друг на друга в немом, бешеном порыве наброситься друг на друга, но с совершенно разными намерениями. Прервал нас спокойный, задумчивый голос Вильфрида, протянувшего сначала задумчивое 'ну', чтобы привлечь как-то внимание.

— Не самый хороший, однако, прогресс, — кивнул чародей, рассматривая поверженного бога и злую всколоченную меня очень внимательно. — Принцип ты поняла?

Я кивнула.

— Тогда выбирай себе любую комнату и приводи её в порядок. Ведра, тряпки и швабру можешь найти в кладовке, а воду — в колодце, — махнул рукой учитель куда-то себе за спину. — Занятия мы продолжим потом, когда я разберусь с дорогим гостем.

Пользуясь случаем, я поспешно сбежала: и от раздражающего гостя, и от собственных страхов. В душе роилось странное чувство, неприятное. Нет, Лаврик получил по заслугам — я не чувствовала и капли стыда. Но вот испуг, который помог совершить возмездие... Он воскрешал старые, подзабытые уже картинки полуторалетней давности. Вроде бы, я выкинула их из головы, будто случайный сон, а нет, сидят внутри.

Зайдя в дом, я осторожно осмотрелась в темноте, нарушаемой неярким светом, который пробирался из-под закрытых парчовых штор. Холл был просторным — почти на весь первый этаж, переходя в кухню и столовую — и пыльным. Только оказавшись внутри, я поняла, что именно предложил мне делать чародей. Швабры, тряпки и кладовка... Всколыхнулись стыд и обида. Прибираться я не только не умела, но и не хотела пачкать руки. Да только выбора нет, когда я здесь как приживалка.

Для начала я распахнула тяжёлые шторы. Дневной свет вместо того, чтобы разрядить атмосферу, нагнал тоску. Всё в пыли, вообще всё. Не получится только прибрать комнату — здесь-то тоже как-то жить надо.

Кладовка с инвентарём нашлась под лестницей, в дальнем конце спрятался чёрный ход, через который я сходила за водой.

Осторожно, чтобы не испачкать платье, я намочила тряпку и провела по столу, оставляя грязные мокрые разводы. Что-то не так. Вспомнив, как убираются служанки, протёрла поверхность на второй раз уже сухой тканью.

Появилось неприятное ощущение, будто руки грязные и сухие. Но, продолжая платить за свой выбор и теоретическое спасение от костра, я начала чистить спинки стульев, постоянно вздыхая и мечтая уже отделаться от этого неприятного ощущения на пальцах.

Мысль о том, что чародеи самостоятельно делают подобную грязную работу, угнетала, взгляд постоянно возвращался к сиреневой палочке на кресле. А может это проверка на дух чародейства, гордый и не опускающийся до домашней уборки? Но ведь кто-то должен наводить порядок, наверняка, обычно учитель делает всё сам.

Догадка пришла внезапно. Я поняла, что Вильфрид не просто так начал обучение с телекинеза, сказав, что чары могут пригодиться. И не просто так быстро закончил, стоило мне понять смысл. Оттачивать мастерство надо на практике, в реальной жизни, применяя не только навыки, но и сообразительность. Резко кинув противную тряпку в воду и взяв мой настоящий рабочий инструмент, я сосредоточилась на клоке ткани, заставляя её сдвинуться с места, работать самой.

Это было чудовищно сложно, по телу словно судороги пробегали. На лбу проступила испарина, но тряпка медленно, уверенно ползала по поверхности предметов, убирая давний слой пыли. Поднималась, словно гусеница, по стенам, стремясь сорваться, как только я отвлекусь. Тяжело давалась торопливая смена на сухую, чтобы не осталось разводов. Но постепенно, перехватывая, я научилась удерживать обе тряпки, хотя ощущения были, будто смотрю в разные стороны одновременно. А когда выжимала мокрую, то думала, что скоро потеряю сознание.

Движения постепенно становились легче, но силы утекали. Я без каких-либо угрызений совести забралась на стол, когда перешла к полам, которые, как оказалось при свете, заляпаны следами мужских ботинок.

— Знаешь, что отличает чародеев от людей? — звонкий голос Лаврового бога заставил меня отвлечься, и тряпка испуганно шлёпнулась на пол безвольным комком. — Приспособляемость! Вы как тараканы — в любых условиях подстроите всё под себя. Вон смотри: девочка и одни чары толком не выучила, а уже полы магией моет.

— Ноги! — крикнула я, когда он попытался сделать шаг в комнату, но не успел ещё опорочить грязной обувью вымытый пол.

Лаврик испуганно застыл с поднятой ногой, а Вильфрид, стоявший у него за спиной, только рассмеялся и поднял в воздух брошенную мной тряпку, чтобы протереть подошвы — свои и спутника. Одновременно с этим в комнате зажглись свечи, помогая мне рассмотреть дело палочки своей — полы блестели.

— Никакого уважения к богу, — пожаловался в пустоту гость, поднимая вторую ногу.

— Почему же? — съехидничал Вильфрид, протирая. — Тебя вежливо и главное своевременно предупредили, что нужно уважать чужой труд. Я ведь вообще попросил Энию прибрать только её будущую комнату, а она и за гостиную взялась. Спасибо большое!

— Всегда пожалуйста, — я улыбнулась, чувствуя усталость, которая накатила вместе с облегчением и радостью от похвалы. Но всё это меркло в сравнении с гордостью.

— Ты же здесь закончила? — уточнил учитель, оглядывая мебель и даже проводя по ней рукой, чтоб убедиться.

— Мне осталась только правая часть.

— Оставь на завтра, — предложил Вильфрид, расхаживая по помещению и осматриваясь с удовлетворением. — А сегодня разберись со своей комнатой, иначе тебе будет просто негде спать.

— Хорошо, — кивнула я и, покачнувшись, слезла со стола. Палочку я сжимала в руках чуть крепче, чем нужно, чтобы не выронить.

Уже на лестнице меня догнал вопрос:

— Кстати, наверное, надо поужинать? — голос у чародея был растерянным, будто он только сейчас вообще вспомнил о том, что людям иногда необходимо есть.

— Я не голодна, — ответила я, понимая, что больше всего на свете мне хочется спать. Но ведро за собой я тащила с помощью телекинеза, делая вид, что действительно собираюсь прибраться.

— Отлично. Я тоже. Тогда сегодня у нас разгрузочный день.

— Эй! — подал голос Лаврик. — А я ведь есть хочу!

— Приготовь себе что-нибудь, — предложил Вильфрид, присаживаясь в большое красное кресло, обитое бархатом.

— Эния? — жалобно обратился ко мне Лаврик, пока я ещё не скрылась за поворотом лестницы.

— Ты ведь бог, — пожала я плечами, даже не усмехнувшись — перемещение ведра отнимало много сил, но тащить его в руках не хотелось просто из гордости. Я ведь чародейка. Или я просто грохнусь под тяжестью...

— Какие же вы все, чародеи, неблагодарные. Вот в монастыре меня бы и накормили, и напоили, и дорожку передо мной из лепестков роз выложили.

— Так почему же ты не в монастыре, а у меня дома торчишь? — с хитро спросил Вильфрид, откупорив бутылку с вином.

— Потому что у тебя интереснее, — горестно вздохнул Лавровый бог, но дальнейших объяснений я уже не слышала.

Я зашла в первую же комнату, оставив ведро у двери. Мебель — кажется, кровать, стол у окна, несколько шкафов, комод — закрывали белые простыни. Словно гостиничный номер. Зажигать свечи я не стала, впрочем, как и раздеваться. Просто сдёрнула простынь с кровати и упала на старое покрывало прямо в одежде. Обо всём остальном я планировала подумать завтра.

Но не повезло. Посреди ночи я проснулась от острого голода — села, согнувшись пополам. От желудочных спазмов чуть искры из глаз не летели, ощущения были, будто кто-то внутри ножом режет. Желание выпить кровь всегда из лёгкого влечения превращалось в подобную пытку, если я слишком долго затягивала с вампирским питанием. И всегда это случалось внезапно.

Чуть отойдя от первого спазма, я выдохнула и встала с кровати. Позабыв про палочку, оставив на полу случайно упавшую шляпку, без которой днём не могла выйти из дома, я выскользнула из комнаты. Желание ощутить вкус крови на губах, слизнуть карминовую каплю языком было столь велико, что я теряла здравый смысл.

Я бы испугалась подобных порывов — в первый день в чужом доме можно только гадать, насколько опрометчива охота — но голод словно раздирал изнутри, проедая до костей. Казалось, что глаза мои светятся жаждой, а в горле пересохло, будто, я не пила уже с неделю. Ведомая инстинктами, я, почти не скрываясь, шла по коридору. Ощущения на уровне звериных. Я хотела поосторожничать, но вела себя дико самоуверенно, прислушиваясь скорее к звукам улицы, чем к шумам в доме.

Дверь поддалась с трудом, показывая мне, как слаб голодный зверь. Несколько шагов до леса я преодолела за одно мгновение. Чаща заманивала, как назло, не отдавая своих жителей. На мелкий шорох я среагировала мгновенно, одновременно разворачивая полотно гипноза. Зверёк попался тут же — как оглушённый рухнул на землю.

Подобрав куницу, я пристроилась на ближайшей коряге. Не страшно — даже если испачкаюсь, отмою. Резкий укус, кровь во рту, несколько небрежных струй покатились по губам и шее мне за ворот.

Голод ушёл практически сразу, проясняя рассудок. Хорошо-то как, но опасно, неосторожно. Сделав ещё пару глотков, я положила добычу рядом с собой, с омерзением отплёвываясь от тёмно-каштанового меха. Наверное, это главная причина, почему вампиры предпочитают баловаться человечиной. Да и много крови из такого зверька не выпьешь, скоро придётся повторить вылазку, чтобы избежать внезапных приступов.

— Тьфу! — очередной раз с чувством сплюнула я, убирая руками остатки. — Гадость какая.

В особняк я решила зайти с чёрного хода. Заодно достала из колодца ведро воды и ополоснула лицо, смывая остатки меха и крови. Волосы прилипли ко лбу и щекам, прохладная прозрачная жидкость отрезвила, до конца отгоняя напавший животный зов. На улице было хорошо и свободно, в доме все спали.

Вдруг, возле двери чёрного хода, я заметила какую-то тень в окне. Испуг пробрал до костей, но спрятаться я не могла. Выглядела всё равно уже нормально — можно сказать, что мучили кошмары. В доме темно, вряд ли Лаврик или Вильфрид разглядят, что я смывала не просто пот, а кровь и волоски меха. У них же нет моего зрения.

Решившись, я проскользнула внутрь и с облегчением нашла старую вешалку, которую кто-то передвинул к окну. Теперь можно с уверенностью сказать, что к жизни в этом доме я почти приспособилась. По крайней мере, основные потребности смогу удовлетворить легко.

Глава 6

За год и четыре месяца до...

— А ну стой, где стоял! — орала я на весь дом, но даже не надеялась остановить Лаврика словами — в руке я крепко сжимала волшебную палочку. — Стой, а то выстрелю!

Впрочем, мы оба знали, что чары я пущу в ход при любом раскладе, поэтому Лаврик даже не думал сбавлять скорость, а я — поступать честно.

Подол длинного нежно-жёлтого, подаренного мне вчера на двадцатилетие, платья путался между ног, даже если я придерживала его рукой. На лестнице стало совсем невыносимо — на каждой ступеньке я думала, что грохнусь и с бранью полечу вниз. Но нет — то ли ловкость, то ли злость помогли спуститься без потерь.

— Если я остановлюсь, ты меня заколдуешь! — сообщил бог и выскочил на улицу.

Я лишь фыркнула, проглотив из-за спешки очередное оскорбление в его адрес. Конечно заколдую! Я уже пробовала. И не раз.

— Какой ты догадливый! — притворно удивилась я, выбегая следом во двор, где нас встречал тёплый и сочный конец весны. — Лаврик, а ну стой, паразит беспринципный!

— И не подумаю! — заявил он, придерживая цилиндр и удирая от меня быстро-быстро мелкими шажками, чтобы не порвать дорогой камзол.

Честное слово, таракан он и есть таракан, даром что бог. Даже бегать нормально не умеет, корягу ему под ноги!

Я, наконец, выпустила первую молнию, уже не боясь навредить особняку, за разрушения в котором мы оба могли отгрести от Вильфрида. Не помогут ни смягчающие обстоятельства — например, моя оскорблённая невинность, ни божественные призывы к любви и миру. Учитель в лучшем случае закатает нас в ковёр, если внутри дома разобьётся хотя бы одна ваза. Ещё хотя бы одна.

Деревья проще восстановить, чем фарфоровую посуду, лампы или гобелены. За последние годы это добро притаскивали как гости, так и сам Лаврик — набралось на целый музей. Если распродать всё, то останется неплохой капитал, поэтому я понимала, отчего учитель ругается. А деревья... деревья я и сама восстановлю, если повезёт, и Вильфрид ничего не заметит. Хотя вряд ли — он ещё не пропустил ни одной нашей разборки.

— Ай! — крикнул Лаврик, в последний момент уклоняясь от чар, которые летели в мягкую часть бога.

Я наудачу сделала ещё залп, не особо целясь. Лаврик подпрыгнул и вмиг оказался на дереве — всё-таки какой-никакой бог обладает куда большими способностями, чем человек.

— Эния, я тебя предупреждаю, — начал он, пытаясь одновременно устрашить и спрятаться за ствол или ветку потолще. У него было время, я пока прицеливалась, не желая лишний раз палить в воздух. — Если продолжишь в том же духе, то я нашлю на тебя анафему!

— Если я продолжу в том же духе, то я подпалю тебе хвост, прежде чем ты успеешь хоть слово пикнуть, — предупредила я, огибая дерево. Со стороны, где я стояла, стороны стрелять было неудачно.

— У меня нет хвоста! — оскорблённо заметил Лаврик, но на что я покушаюсь, понял и даже попытался скромно прикрыть цилиндром.

Целиться мешали волосы — я ведь даже не причесалась спросонья, так и вылетела растрёпанная. Тряхнув головой, я сдула упавшую на глаза прядь и уже собиралась палить, а Лаврик — удирать в неизвестном направлении, но вмешался учитель, случайно спасая своего странного дружка:

— Эния!

Я обернулась, давая Лавровому богу фору, которой он благополучно не воспользовался — любопытство перевесило. Ему же хуже: что-то интересное он вряд ли узнает, а я смогу атаковать внезапно.

Учитель стоял на крыльце, держа мои перчатки и летнюю широкополую шляпу. Вроде бы, выглядел он как обычно, даже не хмурился, но аксессуары у чародея насторожили.

— Эния, девочка моя, надень быстрей перчатки. У тебя на кистях волдыри намечаются.

Я испуганно глянула на нежно-белые тонкие руки, которые местами покраснели — как обычно на солнце. Боже не мой Лаврик, чтоб ты с дерева свалился, это что же, мне по твоей милости ещё и ожоги неделю залечивать? Судорожно ощупав лицо, я чуть успокоилась — там противные отметины появиться не успели. И только после этого, запоздало осознала другую проблему, более важную.

Вскинувшись, медленно и нерешительно я подошла к учителю за вещами. По выражению лица было не понять, знает Вильфрид или нет о причинах моей 'болезни'. Может, просто подметил и погрешил на чувствительную кожу? Вроде, убивать меня не собирался, но на всякий случай я готовилась в любой момент броситься наутёк.

— Ты чего побледнела? — удивился учитель, отдавая перчатки — их я старалась надевать так, чтобы в любой миг могла использовать палочку. Шляпку Вильфрид нахлобучил мне на голову сам, лишь бы прикрыла. — Уж за три года в этом доме, я понял, что ты вампир!

Удирать я не торопилась, но поёжилась. Чародеи — больные люди, между прочим. Мало того, что вампиров, судя по всему, не боятся, так и в спину могут какой-нибудь пакостью зарядить. Да и за три года было столько шансов прибить меня... не с утра же Вильфрид прозрел?

Учитель привычно улыбался, да и кол за спиной не прятал. Хотя из какого там дерева у него посох?

— И давно вы знаете? — нерешительно спросила я, отводя взгляд.

— С первого дня. Иначе бы хоть раз спросил, почему ты отказалась от свадьбы.

— Надо же, — задумалась я.

Невиданная тактичность для этого дома — совершенно не лезть в мои дела. Жаль, что не все такие, как Вильфрид.

— Так ты вампир! — омерзительно радостно заметил Лаврик, возникая прямо у меня за спиной.

Сперва вздрогнув от неожиданности, я не мешкая развернулась и выпустила чары. Я почти попала! Я уже предвкушала победу, как паршивец пропал и в ту же секунду появился правее, поднял цилиндр и, пробормотав:

— Вернусь, когда утихнет буря! — исчез окончательно.

Мать его за ногу и его самого за что-нибудь похуже! Терпеть не могу такие моменты, просто ненавижу! Гоняюсь за этим... этим... богом, как проклятая, а потом ему надоедает — и всё! Я вновь понимаю, что шансов нет и не было.

Злость бурлила, но вымещать её на учителе не хотелось, а других кандидатов поблизости не находилось. Тяжело вздохнув, чтоб не сорваться, я решила вернуться в особняк — умыться, причесаться, привести себя в порядок. Платье выгладить, а то я в нём же и спала.

— За что ты на него злишься? — полюбопытствовал учитель, глядя на меня насмешливо.

Он перегораживал вход, будто намекая, что без ответа не пропустит. Угроза, конечно, так себе — не сложно прогуляться до чёрного хода. Но упустить повод нажаловаться на Лаврика...

— Вильфрид, вы после вчерашнего ещё спрашиваете?

— А что такого вчера произошло? — невинно поинтересовался чародей.

Вот напрашивается же! Он что думает, знание, что я вампир, — это даёт ему какие-то привилегии? Вот захочу и съем, только потом неизвестно, где доучиваться.

— Он меня напоил! — начала я.

— Иногда можно выпить и расслабиться.

— Не обязательно при этом танцевать на столе!

— Танцы — прекрасное занятие!

— Это был не вальс, не менуэт и даже не мазурка — это было безобразие.

— Брось, посторонние же не видели.

— Я танцевала с ним в обнимку!

— И что?

— Он меня облапал!

— Уверена? Ты была сильно пьяна, вдруг показалось?

— Он помогал переодевать мне платье, — замогильным голосом выдала я последний аргумент и скрестила руки на груди.

Но чародей и после этого не впечатлился. Мужская солидарность, чтоб её — отвратительная вещь.

— Эния, — вздохнул учитель, будто собираясь сообщить мне трагичное известие. Я напряглась. Вечер я помнила не весь — вдруг позабыла более весомые божественные прегрешения? — Когда ты только появилась у нас, то боялась мужских прикосновений. Я не знаю причин, но это было ненормально и благодаря Лаврику прошло.

Естественно прошло! Если бы я пугалась каждый раз, как бог меня хватал, давно бы уже умерла от сердечного приступа. Или разнесла бы особняк. По сорок раз на дню — я как-то считала! Тут проще смириться и позже отомстить сразу за всё. К тому же в процессе я поняла, что способна за себя постоять — как чародейка или как вампир, но больше не позволю никому себя обидеть.

— Не думаю, что им двигали благие намеренья, — предельно мягко возразила я.

— Как сказать... — озадаченно почесал Вильфрид затылок. — Он явно не со зла, а ты уже взрослая девочка...

И чародей замялся, не зная, как поступиться к скользкой теме: всё-таки я была юной барышней, а он — мужчиной в годах. Хотя в каких годах, учитель признаваться отказывался.

— Пестики-тычинки? — намекнула я, уже и об этом поговорив с Лавриком, которого ничего в жизни не смущало.

— Да! — обрадовался Вильфрид, которого избавили от тяжёлого бремени.

— Не с ним, — коротко сообщила я, тоже не вдаваясь в детали.

— Да, конечно, далеко не все мужчины нравятся девушкам, — задумался чародей, видимо, впервые оценивая своего приятеля по критериям жениха. — Лаврик, конечно, не красавец. И не слишком умён. Не деликатен...

Пока мужчина перечислял, моя улыбка становилась всё подлее. Когда учитель, наконец, это заметил, он осёкся на полуслове и заверил:

— Но он очень обходителен!

Я вздёрнула бровь — едва заметного движения хватило, чтобы учитель снова стушевался:

— Хотя это тебя скорее раздражает. Но ведь он бог...

— Поверьте, — тяжело вздохнула я, понимая, что стала каким-то странным обстоятельством в мужской дружбе, — ему уже ничто не поможет. А бог — это вообще не оправдание.

Лицо Вильфрида снова приняло задумчиво-озадаченное выражение. Я с ехидцей улыбнулась, похлопывая чародея по плечу, пожелала:

— Приятно подумать, — и спокойно прошла мимо чародея в дом, чтобы наконец-то привести себя в порядок.

Встречались в жизни такие вопросы, на которые мой учитель — очень умный человек — сходу ответить не мог. И занимали они почти как головоломки — Вильфрид иной раз зависал часами, а то и днями. Не знаю, как у него обстояли дела с другими женщинами, но я всё чаще подбрасывала ему что-нибудь эдакое. И с чистой совестью наслаждалось выходным. Наши будни катились по привычной колее.

Грань вторая — чародейское настоящее

Глава 7

Ничего особенного в последний день лета и моего ученичества я не видела. Кроме излишне помпезного Вильфрида, над которым я всю дорогу до города потешалась.

На мой экзамен учитель собирался как на свидание с молоденькой актрисой. Он подстриг волосы и побрил бороду, оставив только бакенбарды и короткие усы, после чего я с удивлением поняла, что 'древнему старцу' едва ли стукнуло пятьдесят. Сегодня на нём красовалась новая накрахмаленная рубашка, дополненная шейным платком, и тёмно-фиолетовый сюртук, расшитый золотыми нитками. И только глаза по-прежнему шутливо, впрочем, озадачиваясь, когда я начинала подшучивать. А, видя древний посох в сочетании с убранством по последнему писку моды, я нашла, где разгуляться.

Учитель оправдывался, что давно не появлялся в высшем свете. По моему мнению, золотые нитки для вышивки и заграничная ткань — явный перебор. Но Вильфрид никогда не считался с моим мнением насчёт расходов. Мне казалось, он тратит слишком много, но, к удивлению, мы никогда не нуждались. У нас находились кое-какие заработки, но выбрасывали денег на ветер мы куда как больше. Как-то я заикнулась об этом, но в ответ получила мудрость 'есть вещи, которых лучше не знать'. Оставалось надеяться, что для заработка мы использовали не чеканный станок.

На дорожный костюм мне, кстати, тоже потратились. Я наотрез отказалась от брючного варианта, заявив, что хоть я и чародейка, но всё-таки женщина. А с юбкой неожиданно мне понравился один-единственный зелёный набор, которому не хватало мехового воротника. Он-то и вылетел в копеечку, зато Лаврик искал его полгода, иногда даже забывая заглядывать в гости. Чудесное было время!

Лошади пошли медленнее, когда мы стали спускаться с холма в лощину. Солнце, уже не скрываемое от нас ветвями старых тёмных деревьев, вовсю палило, заставляя меня сильнее надвигать шляпку.

— Ты её ещё на нос нацепи, — посоветовал Вильфрид, заметив потуги.

— Она не достаёт, — пожаловалась я — с удовольствием бы так сделала.

— Не волнуйся ты так. Подумаешь, появится один ожог где-нибудь на лице. Шрамы украшают мужчину. Ну, и любого чародея в принципе, — поправился учитель, заметив мой укоризненный взгляд.

— Я — девушка, — напомнила я, — между прочим, мне положено заботиться о своём облике: кричать от вида случайного прыща, погружаться в меланхолию из-за выпавшей реснички и падать в обморок, если сломается ноготь. И, да, ожог на носу даже при притягивании за уши на шрам поперёк лица не похож.

— Тогда ты, как приличная, ещё и мышей должна бояться. А не бегать за ними по всему особняку, сбивая с ног хозяев, — отомстил мне чародей, вспоминая последний инцидент.

— А вот это издержки профессии, — вышла я из положения, в последнее время поднаторев в словесных перепалках.

Мы дружно рассмеялись, после чего снова погрузились в дремотную послеполуденную тишину. Я бы с удовольствием легла спать прямо здесь, да солнце очень не любит вампиров. Снова вспомнился тот офицер, который завёл в тупик все мои грандиозные планы насчёт счастливой семейной жизни, оставив на шее две изящные отметины. А чтоб ему солнце в глаз засветило!

— Куда я вообще еду? — задала я риторический вопрос, когда на горизонте появился город. Направление-то знала, но вот что я там забыла -неразрешимый вопрос.

Учитель засмеялся от всей души, уже давно ожидая подобного заявления. Последний месяц я часто впадала в задумчивость, молчала часами, пока не появлялся Лаврик и не вываливал на меня кучу глупых вопросов. После начиналась перепалка, и всё мигом возвращалось на свои места.

Я недоверчиво всмотрелась вдаль, в золочёные блестящие на солнце купола и выложенные красной черепицей крыши. Кажется, мы почти на месте, в Керенске. В этой резиденции государя по традиции проходила аттестация юных претендентов на красивое звание чародея. Я приезжала сюда впервые, но перепутать не могла. От местечка просто разило чародейством так, что, казалось, можно даже учуять, если сильно захотеть.

— Тебе бы это сказать лет пять назад! — подначил меня Вильфрид.

— Пять лет назад я ещё не знала, куда влезла. Но у меня была цель! — заверила его я, воздев к небу свободную руку, словно показывая, какая именно грандиозная и великая.

— Сбежать? — ехидно уточнил он, усмехнувшись.

— Зато цель, — ничуть не смутилась я, признавая правоту. — А вообще скорее подпалить Лаврика. Но теперь я не могу придумать ничего достойного. Сейчас сдам экзамены и лети птичка!

— Куда?

— Кто бы знал! — всплеснула я руками, поражаясь тому, что учитель не уследил за полётом моей мысли.

— Ну, — задумался он, — Лаврик, наверное, должен знать.

— А его, я надеюсь, никто не спрашивал, — предупредила я, настораживаясь.

Чародей никак не отреагировал, и я спокойно вздохнула. Хотя бы специально 'божья благодать' на меня не свалится. А там, может, он обо мне забудет, и обойдётся.

— Кстати, насчёт свободного полёта ты все же немного не права, хотя я и не знаю, огорчит тебя это или порадует, — уточнил Вильфрид через минуту, поразмыслив над чем-то.

— Что именно?

— После экзаменов надо отработать на государя год. Если хорошо сдашь экзамены, то по спецзаданию. Если плохо-то — в армии.

Я поёжилась, вспоминая солдат, с которыми мне пришлось свести знакомство. Конечно, трое из них были врагами, а четвёртый оказался вампиром, но к военным я после этого относилась крайне настороженно.

— Поехали побыстрее? — предложила я, желая отвлечься.

— Наперегонки? — предложил Вильфрид, и погнал коня.

— Запросто! — крикнула я, сорвавшись в галоп следом.

Мы едва затормозили возле пропускного пункта, чуть не перелетев через шлагбаум без всяких магических усилий. Я припала к холке коня, вцепившись в уздечку, но в седле удержалась. Учитель продемонстрировал чудеса ловкости и лишь покачнулся. Гвардейцы словно невзначай, но со скоростью удирающих мышей, ретировались в стороны. Вильфрид извинился, я демонстративно промолчала, и нас без лишних вопросов пропустили, правда, забрали лошадей в конюшню, стоило пересечь пост.

Экзамен на звание чародея привлёк слишком много посторонних зрителей — не на каждой ярмарке увидишь столько народу. Люди в пёстрых одеждах рябили в глазах и жужжали в ушах разговорами о колдовстве и другой светской ерунде, но чародеев в толпе виднелось не так много.

Я отказалась идти, заявив, что у меня 'человекофобия'. Вильфрид сказал, что науке подобная болезнь неизвестна. Я не поверила, но для компромисса обозвала это состояние аллергией, однако уговорить учителя провести меня какими-нибудь подземными тоннелями не удалось. Он, как ни в чем не бывало, пошёл первым, а мне осталось только плестись следом. Железное терпение у человека: я бы на его месте меня ещё и треснула, а он ни разу не сорвался. Всё-таки мы с Лавриком неплохо закаляем нервы.

Остановились мы возле северного крыла, где народа почти не было. Я с радостью выдохнула, будто попала на свежий воздух, и юркнула в тень.

— О, кого я вижу! — тут же бросился навстречу нам мужчина в возрасте с аккуратно завитыми усами.

Я отвернулась, отходя в сторону, будто и не с Вильфридом. Дружеские приветствия, похлопывания, 'случайные' поглаживания и комплименты, словно из учебника по этикету, мне не нравились.

Старый знакомец обнял Вильфрида, демонстрируя искреннюю симпатию, которая вполне могла заменяться приличной долей лести. Меня, к счастью, не заметили.

В росте мужчина моему учителю значительно уступал. Судя по палочке, заткнутой за пояс, словно револьвер, тоже был чародеем, причём весьма умелым. Новички так далеко руку от своего оружия не держали, а посредственные чародеи с такими привычками долго не жили. Хотя сам Вильфрид Серых гор, покрытый славой и наградами с ног до головы, палочку из рук не выпускал вообще, но, с другой стороны, посох трудно куда-то засунуть.

— Рад видеть тебя, Аскольд! — приветливо улыбнулся учитель и хотел продолжить, но старый знакомый оказался расторопнее:

— Надо же! Ты, наконец, решил посетить нас, забросив глупое отшельничество! Я так и знал, что это скучно — сидеть в глуши или бродить, где ни попадя! Здесь, в кругу друзей, тебе всегда рады! Да и при дворе обязательно найдётся местечко, если захочешь!

— Эния, — жалобно позвал учитель.

Я глянула на него недовольно, но подошла. Ладно уж, так и быть, побуду вашим оправданием, чего уж там. Но ничего объяснить Вильфриду не дали. Его приятель оценивающе осмотрел меня и заулыбался сильнее:

— Вильфрид, так ты ещё и не один! Неужели, наконец, решил послушать дружеского совета и нашёл себе кого-то? Твоя спутница просто очаровательна! Как свежая роза в государском саду!

Хитро усмехнувшись, Аскольд пихнул учителя в бок. Вильфрид забавно покраснел и прокашлялся, чтобы голос звучал увереннее. Я просто расплылась в ехидной кровожадной улыбке, наблюдая его смущение. Конечно, даже представить меня в качестве спутницы жизни страшно. Высокомерная вампирка с образованием боевого чародея и вспыльчивым характером готова испортить вам жизнь всего за одно золотое кольцо.

— Да, я нашёл себе ученицу.

— Что? — удивился собеседник, поправляя очки на носу. — Ни за что бы не подумал, что чародейка может выглядеть так... величественно! Девушка, вы уверенны, что правильно выбрали профессию? Вам бы замуж за аристократа...

— Эния! — послышалось издалека.

Насторожившись, я готовилась бежать, но не успела понять, откуда ждать угрозы — из-за поворота выбежала сестра, бросилась ко мне на шею и залилась слезами. В желании провалиться сквозь землю я сейчас могла бы поспорить с Лавриком в любой момент его жизни, но, увы, божественными силами не обладала. В дополнении к Веронике неподалёку нашёлся и Генрих, спокойно наблюдавший сцену.

Меня передёрнуло. Воспоминания из старой жизни чем-то напоминают восставшие трупы — проверяют на прочность, оставляя в душе гнилой запах разочарования. Поэтому я к ним редко обращаюсь, но здесь момент упущен.

— Здравствуй, Вероника, — шепнула я, неловко поглаживая сестру по спине.

Так и хотелось сказать: 'Ну маленькая, не плач, хочешь, фокус покажу?' Но брат вряд ли одобрит такие шутки.

Как я, оказывается, отвыкла от сентиментальных женщин. С Лавриком и Вильфридом все решалось обычными криками и подзатыльниками, иногда чарами, а потом подзатыльниками. Но прилетало нам в итоге от учителя обязательно.

Вероника подняла на меня заплаканные глаза, и я увидела, как сильно она постарела за время, пока мы не встречались. Те годы, что пролетели для меня незаметно, отразились на ней, въедаясь в кожу противными мелкими морщинками. Женщина, как можно так вести себя в столь почтенном возрасте?

Брат тоже стал ещё старше и коренастей, чем я помнила его. Он внимательно глядел на меня, с укоризной. Мужчина, а вы не хотите совсем обидеться и сделать вид, что мы не знакомы?

— Ты могла хотя бы попрощаться?! — возмутилась сестра, не давая мне вставить и слово. — Ты ведь знаешь меня, я ничего не сказала бы против!

О да! Ещё бы узелок в дорожку собрала, нагоняя тоску и меланхолию!

— Я же знала, что ты не будешь волноваться. А брат, обрадованный известием, так спешил отправить меня на обучение, что я просто не могла задерживаться, — съехидничала я, но сестра и не заметила подвоха.

— Это не оправдание! — возмутилась она, отходя на два шага назад, чтобы получше разглядеть меня и уступить место Генриху. — Так что с тебя должок, поняла? Какая ты все же красавица стала!

Вероника радостно засмеялась, перемешивая счастье со слезами. Я с трудом удержала при себе недоумевающе-надменный взгляд свысока, который создавался специально для Лаврика, но потом крепко прирос ко всем остальным людям вокруг. Сестра бы уж определилась, а то как блаженная: то плачет, то смеётся.

Брат подошёл ко мне ближе и порывисто обнял. Из меня как воздух выжали — я и вздохнуть не могла, мысленно ворча, что с рёбрами надо нежнее. То ли после моего ухода Генриха изъела совесть, то ли он просто хочет меня убить, пользуясь случаем.

— Я, конечно, до сих пор зол на твою выходку, сестра, — грозно начал он, а я демонстративно опустила глаза в пол. Хорошая позиция: собеседнику кажется, будто мне стыдно, а я могу корчить любые рожи — не заметят. — Но я прощаю тебя, потому что кровные узы графского рода Виктимских нерушимы! И настаиваю, как твой старший брат, чтобы ты по-прежнему звала себя графиня Эния Виктимская.

Любимую фразу про белену я придержала — я могла собой гордиться! Однако предложение озадачило. Да, с чародейским псевдонимом у меня возникли проблемы — мы перебрали под сотню вариантов, но ничего не нравилось. Вильфрид даже предложил поделиться своим, 'по-родственному', к чему я и склонялась. Привычная фамилия, тем более с титулом, конечно, нравилась мне куда больше... Но Генриху-то это зачем?

— Ты уверен? — уточнила я. — Не пострадает ли ваша репутация? Графиня в чародейках...

Меня-то не смущало, что с такими манерами мне даже близко к аристократическим кругам приближаться нельзя.

— Это всё ерунда и просто глупые сплетни. Ты не в монастырь уходишь, — резко ответил Генрих, забывая, что перед моим уходом монастырь ему нравился больше. — А насчёт чародейства даже неписанных законов не существует. Поэтому я настаиваю, чтобы ты прославляла имя нашего графского рода!

— Хорошо, — кивнула я, не имея никаких возражений. Ну что ж, хоть какие-то хорошие новости, даже желание провалиться можно вполне заменить попыткой улизнуть.

— Прошу меня извинить, — вмешался в разговор учитель, — но экзамены начнутся через пять минут. Вы разрешите проводить Энию в комнату для теоретической части?

— Да, конечно, — улыбнулась Вероника, ещё раз обняла меня, оставляя на щеке отпечаток розовой помады. — Удачи тебе!

— Спасибо! — кивнула я, кивнула на прощание и поспешила вслед за чародеями.

Стирая пятно от помады, наличие которого я каждый раз проверяла по выражению лица учителя, я всю дорогу ворчала что-то неразборчивое, но злобное. Аскольд покраснел и молчал, не мешая. Да, я очаровательная девушка, я знаю. А Лаврик отвратительный учитель — чего я только у него ни набралась!

Крутая лестница вымотала меня уже на втором пролёте, а красная ткань, которая её укрывала, раздражала сероватыми проплешинами. Не позорились бы, убрали лучше, смотреть страшно. Я подняла голову, с тоской оглядела белые стены с безвкусной помпезной лепниной и золотыми узорами, но тут же запнулась о подол. Так, по сторонам лучше не озираться, лестница чуть скромнее, а подол — актуальней.

— Это же надо же, графиня становится чародейкой и при этом сохраняет замечательные отношения со своей родней! — наконец, подивился наш проводник, удивлённо цокая языком. — Отчего же вы тогда в нашу братию подались?

— От хорошей жизни, — отрезала я, издали замечая нужную комнату — там гудели словно в улье.

— Удачи! — пожелал учитель, пропуская вперёд.

Я зашла, оценивая собравшихся. Потенциальных чародеев набилось много, однако, все они выглядели очень скромно, если не сказать потёрто. Я, разодетая в дорогие меха, смотрелась среди них вычурно и немного не к месту. Да и девушек вообще здесь было мало, я их даже не сразу заметила. Все как на подбор с короткими волосами и в простых рубашках и брюках, но мужчины вокруг них так и вились. Совсем мальчиков, во время ученичества в изоляции держали.

— Простите, — обратился ко мне седой мужчина в очках, — но зрители сюда не допускаются.

— Я соискательница, — коротко ответила я, окидывая его придирчивым взглядом.

Маленький всезнайка с плохим зрением. В классификации, составленной совместно Лавриком и Вильфридом, сразу же подобралось определение — теоретик.

Он ничуть не смутился, только усмехнулся:

— Тогда прошу, присаживайтесь.

Лавки и столы в зале стояли вплотную длинными рядами во всю ширину аудитории, и мест к моему приходу, уже не осталось, но молодые люди начали двигаться, чтобы я влезла. Правда, пространство освободилось в самой середине, куда я едва ли смогла бы пробраться.

Я огляделась, обречённо вздохнув над могилой человеческой логики, и спокойно подошла к краю, где сидел молчаливый, сосредоточенный юноша.

— Разрешите? — спросила я, наклоняясь, чтобы он услышал.

Он быстро поднял на меня удивлённые глаза и покорно кивнул. Подвинулся, освобождая место. Рядом недовольно загудели остальные, но я не стала обращать внимания.

Листы бумаги с чернильными перьями разлетелись по залу. Когда опустился последний, экзаменатор начал диктовать вопросы, на которые я только и успевала писать ответы своим мелким почерком. Задания оказались не слишком сложные, но я с трудом формулировала мысли. Требовалось дать определения или написать классификацию тех вещей, которые стали в моём обороте настолько привычными, что просто не нуждались в объяснении.

Я сдала первая, поспешив выйти из зала как можно быстрее, чтобы не затоптали. Но у дверей меня уже ждали родственники и учитель, всё это время, переживая. Да, здравствуйте, дорогие! Щупайте меня! До ближайшей возможности сбежать я вся ваша!

Глава 8

Погода стояла замечательная, поэтому после теории все потенциальные и уже состоявшиеся чародеи высыпали на улицу — прямо в лапы ушлых торговцев. Правда, звонкая монета в кармане валялась не у каждого, но мне Вильфрид ещё перед отъездом отсыпал целый кошель медных лаврушек, и я с чистой совестью побаловала себя лимонадом и яблоком.

Брат разговаривал с учителем — я ничего толкового рассказать не могла. О нашем Лавровом боге — нельзя, о моём вампиризме и ночных похождениях — тем более. Байки же у меня ещё не появились, исключая те, которые Вильфрид просил не рассказывать. Мы не на боевую практику выходили, а на великосветскую. Охотиться же чародей со мной отказался — боялся, что съем.

Вероника бегала по многочисленным знакомым, сплетничая. В кругах знати, которая одобрительно относится к чародейству, она была завсегдатай, что, впрочем, неудивительно.

— Поздравляю! — внезапно подскочила сестра к нам.

Чуть вздёрнув бровь, я озадаченно на неё уставилась — даже забыла откусить яблоко, к которому прицелилась, так и замерла с приоткрытым ртом.

— С чем? — уточнила я, не сразу сообразив.

— Вывесили списки, кто сдал теоретический экзамен. Ты прошла, — довольно заявила Вероника, хватая меня за руку с волшебной палочкой и пытаясь закружить.

Не тут-то было — я ловко вывернулась и отошла на пару шагов, чтоб больше на святое никто посягать не додумался. Она бы ещё за саму палочку хватилась!

— Ах, это, — чуть улыбнулась я.

— Почему ты не рада? — удивилась сестра.

Сейчас она казалась куда младше меня — по-прежнему считала чародейство сказочным, неизведанным. А для меня оно уже стало чем-то привычным, иногда даже рутинным.

— Учитель сказал, что я сдам. Чего волноваться? — пожала я плечами.

Он меня только за день о теории предупредил. Даже поволноваться за неё не успела — готовилась к поединкам.

— Какая-то ты не интересная, — умильно подёргала носиком сестра, словно мышь, и я не сдержала усмешки.

— Дорогая Вероника, — начала я, выбрасывая огрызок за спину в ближайший угол, и, взяв сестру под руку, повела её подальше от брата и Вильфрида — надоели они мне, от их скучного разговора о ценах уже голова болит, — понимаешь, чародеям, если конечно они хотят жить должно и счастливо, нужно трезво оценивать ситуацию и не поддаваться эмоциям.

Кто бы только мне об этом напоминал, когда Лаврик поблизости — выхожу из себя на раз-два.

— Ты всегда была жуткой реалисткой, — засмеялась Вероника и ласково потрепала меня по щеке.

Рычать я не стала, но вздох вышел тяжёлым... Ладно, детям всё можно, но, надеюсь, намёк она поймёт.

— Это вы графиня Виктимская? — неожиданно раздался у меня за спиной незнакомый голос.

Развернулась я молниеносно, перехватывая палочку так, чтобы могла в любой момент атаковать, но не выглядела агрессивно. Окликнувший меня юноша примирительно выставил руки ладонями вперёд, лишь придерживая большим пальцем правой короткую волшебную палочку — не длиннее локтя.

Высокий, черноволосый и очень симпатичный, по крайней мере, на мой взгляд. Его лицо казалось женственным, без резких черт, однако, мускулы, выделявшиеся под рубашкой, и мозоли на руках исправляли обманчивое впечатление холеного юноши.

— Извиняюсь, если напугал, — смущённо пробормотал он.

Мне бы поворчать про манеры, хотя бы мысленно, — не поздоровался и это 'извиняюсь', фу! — но молодой человек мне понравился. В конце концов, стоит присмотреться к мужчинам... а то Лаврик никогда не отстанет.

— Ничего страшного, просто привычка, — улыбнулась я, опуская оружие.

Привычка не подпускать кого-то со спины, за которую опять-таки спасибо надо сказать богу. Школу жизни он устроил просто замечательную. И заходы в комнату ночью, и попытки задрать подол юбки, и зажимания в углу, и непрошенные объятия... После этого оставалось только надеяться, что не все созданы по его образу и подобию.

— Я прошу прощения, — начал оправдываться молодой человек, — но на экзамене вы привлекли моё внимание. И когда я увидел в списках имя графини Виктимской, сразу понял, что это вы, и взял на себя смелость подойти познакомиться. Меня зовут Ричард, я тоже, как и вы, претендую на звание чародея. К сожалению, известного прозвища я пока не имею...

— Какие мелочи, — отмахнулась я, восхищённая столь милой непосредственностью. Поведение Ричарда так сильно отличалось от поведения Лаврика, что я была очарована. — Главное, его придумать, а слава скоро разлетится. Возможно, при следующей встрече вы сможете похвастаться уже парочкой наград.

Конечно, я льстила, но вряд ли слишком ошибалась в будущем. Чародеи — загадочные и непостижимые для людей без дара — словно находились на другой грани реальности. Им частенько перепадали почести, о которых другие и помыслить иной раз не могли. И относились к чародеям иначе, смотря сквозь пальцы на многие вольности, чем те и пользовались. Я, кстати, тоже, ущемлять себя не собиралась — наоборот, отбросила все условности. Ведь я ещё и вампир.

— Неужели до нашей следующей встречи придётся так долго ждать? — подхватил игривый тон Ричард, почуяв интерес с моей стороны.

— Что вы. Я просто думаю, что признание найдёт вас очень быстро. Мне подсказывает женская интуиция. Кстати, меня можно звать Энией.

Вот тут стоявшая рядом Вероника запаниковала и попробовала вклиняться в беседу. Но мы, подойдя друг к другу чересчур близко, забрались в такие дебри чародейского дела, что сестре оставалось только волноваться молча. Намёки на вульгарное поведение я демонстративно игнорировала, а когда она попыталась ткнуть меня в спину, невзначай получила по руке — слишком долго примеривалась.

Я и не заметила, когда она исчезла, но вернулась сестра уже с подкреплением — привела сразу и брата, и Вильфрида. И есть Генрих просто сверлил меня глазами, то учитель без обиняков заявил:

— С кем ты тут уже флиртуешь?

— Это Ричард. По-моему, весьма обаятельный и перспективный молодой человек, — заметила я, ни капли не смутившись.

Зато у юноши чуть покраснели кончики ушей. Пока он знакомился с моим братом, который попутно завёл разговор, больше похожий на допрос, учитель украдкой успел заметить:

— Только вышла в свет, а уже строишь глазки первому попавшемуся парню. Сохраняй рассудок — осмотрись хотя бы, выбери из всех кандидатов, а потом уже заигрывай.

Выражая все свои эмоции, я фыркнула и больше ничего не добавила.

Вильфрид вклинился в мужскую беседу, спасая Ричарда от придирок моего брата. Познакомились, зацепились за какую-то тему...

Признаться, я слушала невнимательно — вспомнился человек, который когда-то давно перевернул мою судьбу. Как бы я не кичилась, но Лейф Эверон частенько мне снился. И в последний раз я видела похожие места, только в сумерках. В книгах существовали версии, что между обращённым и старшим вампиром существует определённая ментальная связь, но точно никто не ручался. Может оказаться, что Лейф здесь на службе. Проверить все посты или незачем?

Я вернулась из раздумий, когда Ричард назвал имя своего учителя, а мой воскликнул:

— Ба! Да мы же старые приятели!

Здесь я посмотрела на своего учителя с видом 'Ну надо же', но вслух ничего не сказала. С его образом жизни и связями вряд ли хоть одного чародея он не знал хотя бы понаслышке. Особенно если учесть, что Лаврик, даже когда мы жили отшельниками, почти еженедельно поставлял свежие новости, которые по точности могли запросто переплюнуть доносы тайной полиции.

— Кстати, он, я вижу, уже идёт к нам! — заверил Ричард, и с любопытством проследила за его взглядом.

Старый чародей был не один — его сопровождал светловолосый бледный мужчина, с которым они обсуждали общих знакомых. До меня донеслись обрывки разговора — в чём суть я не разобрала, зато отчётливо услышала голос. Слишком знакомый, слишком долгожданный. Сердце замерло, я побледнела.

— А кто с ним? — безразлично спросила я, хотя внутри кипели эмоции. Вдруг померещилось? Сколько лет прошло? Почти семь?

— Эния, ты совсем одичала в своей глуши, — усмехнулась Вероника. — Это тайный советник, один из любимчиков нашего государя Лейф Эверон.

— Приятнейший молодой человек и очень благородный, — поддержал тему Генрих, явно знакомый с ним. — Он начинал с гвардейца и благодаря личным талантам так высоко взобрался. Товарищ министра в тридцать лет! Небывалый карьерный взлёт.

Я едва удержалась от брани. В глуши? Советник? Благородный? Чёртов кровопийца, я могла бы жить при дворе и не думать о расторгнутой помолвке с Аликом! А вместо этого пять лет училась ругаться и отражать похотливые нападки Лаврика?

Разговор пришлось окончить, поскольку Аверс и его спутник подошли к нам, а мой учитель тут же побежал с распростёртыми объятиями к старому другу. Дальше шли приветствия и рукопожатия, а я все старалась сохранить невозмутимый вид.

Лейф беззаботно улыбаясь, а я, наконец, рассмотрела его как следует. Гладкие волосы в классической стрижке с пробором на левый бок, как и положено, прикрывал цилиндр. Глаза большие, яркие небесно-голубые. Тонкий нос, вытянутое узкое лицо. Обаятельный.

Интересно, а он узнает меня? Почему-то не хотелось. Он не пришёл за мной ни шесть лет назад, ни пять — бросил одну на произвол судьбы бороться с подаренной новой жизнью. Зачем возвращаться в прошлое?

Очередь представления дошла до меня, Генрих, приосанившись, высокопарно начал:

— Прошу любить и жаловать, моя младшая сестра...

— Лучше просто графиня Виктимская, — внезапно прервала я, желая скрыть имя.

Оно могло бы вызвать ненужные воспоминания. Или лишние вопросы. К чему мне они? Хотя, если быть честной с собой, я боялась скорее обратного.

Брат не выказал недовольство моими манерами, но губы поджал. Лейф же воспринял фортель спокойно — галантно поцеловал мою руку, едва касаясь губами ткани перчатки, зато обжигая дыханием и заставляя дрогнуть от переполнивших чувств. А я бы тогда пошла за ним сквозь рай и ад, но оказалась не нужна. Обидно, чёрт побери! Зачем вообще спасал? Зачем дал надежду?

— Генрих, у вас очаровательная сестра! — Лейф говорил с братом, а смотрел на меня, да так обольстительно...

Я рисковала попасться в сети, подумать, что действительно особенная, или что вампир узнал меня через столько лет. Но вдруг вспомнился Лаврик со своими байками про женщин, павших к его ногам, и вместо трепетного стука сердца, я отреагировала едкой улыбкой. Лейф, поди, такой же — слишком отточено приветствие.

— Почему же вы прятали такую красавицу от всего света? — продолжил вампир расточать комплименты, обращаясь не ко мне.

Меня задело — я сама принимала решения, пусть обстоятельства и подпортили планы.

— Мне было не до появлений в высшем свете, — объяснила я, не дав Генриху вмешаться. — Я обучалась.

— О, графиня ещё и имеет образование! — восхитился Лейф, а я чуть не засмеялась истерично. Да он бежал бы от меня, зная, какое образование я в панике отхватила. — Тогда, думаю, здесь вы очень скоро найдёте достойную партию. Умные и красивые девушки нынче в цене.

— Умные и красивые девушки нынче не всякому по карману, — перефразировала я, печально вздохнув, — но, к сожалению, я здесь соискательница, и не мужа.

— А что же чародейки замуж не хотят? — отбил он выпад, заставив задуматься.

То есть он знал про моё 'образование'? Тогда что за заявления шли дальше? Обычные комплименты? Флирт? Внезапно я почувствовала себя полным профаном в этом — умею на уровне чародея из деревни, а дальше не пошла.

— Я пока слишком молода, успеется, — пожала я плечами, сама не зная ответ на вопрос.

Замуж мне просто нельзя. Толку думать, хочу или нет? Интрижки заводить — сколько угодно, а серьёзней просто не получится. И, между прочим, кто в этом виноват? Казалось, я уже смирилась, а злость всё равно накатила. Как будто он не заигрывал со мной, а дразнился.

Советник хотел ещё что-то спросить, но продолжить разговор нам не дали — в воздухе загрохотало, захрипело и, на всю округу разнеслось приглашение к началу поединков.

Глава 9

После теории нас осталось около ста человек. Узнав от Ричарда эту цифру, я даже не пожелала спрашивать, сколько же соискателей всего приехало.

Первые два боя были 'на вылет' — ничего сложного. Они только помогли отвлечься от бесконечных мыслей о Лейфе, окруживших со всех сторон. Мне не слишком хотелось видеть его и слышать о нём вообще хоть что-либо. Но он находился рядом с государем, так ещё и в самом центре внимания многих претендентов на звание чародея — уж не знаю, что в нём было особенного, но о молодом тайном советнике частенько болтали 'за кулисами'.

В итоге, оставалось делать вид, что мне всё равно. Вид получался неплохой, но в душе всё словно взрывалось. Я была выбита из колеи и взбешена, едва сдерживаясь, чтобы при упоминании его имени не броситься на кого-то. Причём, не с клыками и палочкой, а с кулаками. Это признак одичания.

Нас осталось двадцать четыре человека, и можно было сказать, что мы уже завоевали своё звание чародея, но именно сейчас предстояло самое сложное. Остались два боя уже для того, чтобы государь выбрал лучших из нас, тех, кто станет служить в столице или отправится по важным поручениям. Прочим предполагалось пройти практику в действующей армии. Туда мне не хотелось, а выехать из страны — напротив.

Ричард сражался первым, почти полностью разгромив противника, даже выбив палочку у него из рук. Сильной стороной моего нового знакомого была стратегия при ведении боя. Логик? Такие чародеи, как правило, не только умело сражались, используя навыки и опыт, но и полностью владели ситуацией. Редкий случай.

Первый бой оказался зрелищным, ярким — почти как театральная постановка. После такого второе сражение можно отменить и для победителя, и для проигравшего — способности и характеры раскрылись уже сейчас.

Ричард, выйдя с поля под громкие аплодисменты, направился прямиком ко мне сквозь ряды восхищённых соискателей. Я же стояла в конце, успев отойти от прохода. Было лестно, что чем-то я всё же завоевала его внимание и благосклонность, особенно если брать в расчёт завистливые взгляды ещё двух девушек прошедших в финал.

— Вы были великолепны, — похвалила я знакомого, как только он оказался рядом. — Я с каждой минутой всё больше убеждаюсь, что скоро ваше имя облетит весь мир.

— И вы опять льстите мне, графиня, — улыбнулся он, жестом предлагая выйти из тёмного закулисья арены наверх.

До моего турнира оставалось много времени, так что я с удовольствием составила ему компанию на смотровой площадке.

Ветер и яркий бессолнечный свет встретили нас, как будто перенося в другую реальность. Мы были одни в этом огромном пространстве, куда не допускали простых зрителей — остальные чародеи предпочитали смотреть из-за 'кулис', словно боясь пропустить свой выход. Некоторые же и вовсе ещё читали магические книжки, портя в темноте зрение. Я лишь пренебрежительно понимала, что за час, к сожалению, не успею наверстать ровным счётом ничего.

— Не сочтите за дерзость, но могу ли я задать вам вопрос личного характера? — Ричард смотрел на поле, в то время как я, напротив, отвлеклась от сражения и с интересом стала разглядывать его.

Он был спокоен и сосредоточен, но на лице проскальзывала насмешка. Я облокотилась на высокие металлические перила, краем глаза обращая внимание, как одна из девушек пытается достать соперника серией коротких молний.

— Конечно, мы не так близко знакомы, как подобает для личных разговоров, — начала я издалека, пытаясь по реакции получить намёк на то, что он собирается узнать, — но, вижу, вы приличный человек, который не позволит себе лишнего. К тому же, вы меня покорили — я с радостью отвечу на любой ваш вопрос.

— Это большая честь! — Ричард произнёс это обыденно, будто другого и не ждал. — Тогда я не премину воспользоваться вашей благосклонностью. Ответьте мне, чем вам так не понравился господин Эверон?

Как говаривал Лаврик, это был удар ниже пояса. Я своим поведением выдала отношение к Лейфу — кошмар! Хорошо ещё, всё списали на неприязнь, но я оценивала своё актёрское мастерство куда выше — какой провал! Я не знала, что ответить. Может, сказать, что лицо не понравилось? Или что не люблю таким смазливых красавчиков? Нет, тогда Ричард точно почует неладное и хорошо если ни с кем не поделится подозрениями...

В этот момент трибуны взвыли, приветствуя победителя очередного турнира. Я же как мимо ушей пропустила, пытаясь просчитать разговор.

— С чего вы взяли, что у меня особенное отношение к господину Эверону? — попыталась я прощупать почву, но в итоге корявой фразой выдала себя с головой.

— Незадолго до этого вы задушевно со мной беседовали, а господину Эверону достались сплошные колкости. Вы раньше не встречались? — Ричард развернулся ко мне, уже откровенно посмеиваясь над попытками скрыть очевидное.

— Нет, никогда прежде, — невозмутимо пожала я плечами, стараясь держать себя в руках. В конце концов, о случившемся между нами трудно догадаться — нарочно не придумаешь. — Не скрою, мне не понравилось, что он обращался к брату, знакомясь со мной. Но я не думала, что выкажу чувства столь явно.

— Обо мне тоже иногда говорят с учителем в моём присутствии, — рассмеялся Ричард. — Терпеть этого не могу.

— Значит, вы меня понимаете, — улыбнулась я, но почему-то подумалось, что собеседник не поверил в придуманную отговорку — согласился и на том спасибо.

Дальше мы наблюдали за поединками без лишних разговоров. Ричард думал о своём, я размышляла, зачем ему знать о наших с Лейфом отношениях. Что с этим можно сделать? Ничего толкового.

И вот наступила моя очередь выходить на арену, словно в цирке. Я попыталась перед боем выбросить все мысли и закрепить прочнее шляпку. Волнение волнением, а если солнышко выглянет, я не обрадуюсь.

Противника я не знала и даже не удосужилась запомнить с теоретического экзамена. Здесь вообще было неприятное количество людей, которое никак не помещалось в голову. Объявили моего оппонента как Эрика, что не прояснило ситуацию.

Мы встали напротив друг друга, поклонились. По сигналу он пошёл в атаку, демонстрируя усиленную заклинаниями скорость. Спасибо, дорогой, ты, конечно же заметил, что я в юбке и так быстро бегать не смогу. Как ты тактичен, я смотрю! Но волнения не было, я только насторожилась, пока не перехватив преимущество.

Он оказался близко и мгновенно на другом конце площадки, выпуская прямо в лицо огненный шар. Этот удар я приняла на щит, одновременно пытаясь найти противника глазами. Он прятался где-то рядом и любое колыхание воздуха могло выдать его — оставалось только ловить. Серию молний за спиной я почувствовала затылком, едва успев завернуть руку с палочкой в ту сторону. Признаться, даже немного испугалась. Надо всё же его быстрее найти.

Противник всё бегал, но по одной траектории — угадав её, я выпустила подряд две стрелы. Одной сместила вражескую струю огня, вторая проскользнула рядом с соперником. Отлично, поймала. Усмехнувшись, я телекинезом сместила его путь. Бегать можно сколько угодно, но чародейку не победить гонками или прятками.

Эрик, удивлённый, оказался не там, где рассчитывал. Я, торопясь закончить, выстрелила сама, но заклинание прорезало лишь воздух. Следующий магический шар я увидела слева, времени поставить щит не было. Уместная паника слабо пискнула, сменяясь азартом.

Если скорость и могла считаться моим слабым местом, то о боевой магии такого никто сказать не мог. Тут и палочка, и опыт в помощь. Надеясь, что уже достаточно сильна, чтобы провернуть подобное, я выпустила стрелу навстречу.

Залу нечасто приходилось видеть подобное, хотя учитель рассказывал, что серьёзные чародеи используют приём постоянно. Просто тренировочные бои учеников не то место.

Стрела прошла шар насквозь, перетягивая его на себя. И, обретя двойную силу, устремилась к противнику. Он, к моему счастью, успел отскочить, но получил ожог, находясь слишком близко с разорвавшимся заклинанием, и, кажется, повредил ногу. Победу мне зачли, хотя я боялась, что вышвырнут с конкурса — заклинание попало в магический барьер, только чудом не выскочив на зрителей. Да, для меня такой шаг оказался единственным вариантом окончания боя, но, Лаврик бы себя побрал, я ведь и пришибить соперника могла ненароком.

Но поединки оценивали теоретики, поэтому могли только восхититься и воспеть мне хвалебные оды. Как это юная барышня способна такое натворить. Далеко пойдёт, явно боевой чародей. И чем дальше от них с такими талантами, тем лучше.

— Великолепно! — восхитился Ричард, встречая меня возле выхода. — Какой изящный удар! Признайтесь, в чём секрет?

Я только отмахнулась. Пытаясь выровнять дыхание, присела на неаккуратно сколоченную лавку, которая первой попалась на глаза. Меня колотило, но не от усталости. Запоздало я понимала, чём всё могло обернуться. Ой, и натворю я когда-нибудь бед, не подумав.

Мне показалось, я вообще не успела отдохнуть, когда нас вытащили на повторную жеребьёвку.

Вероника со своего места размахивала платком и что-то громко кричала, но её голос тонул в восторженном гуле зрителей, — я лишь украдкой недовольно вздохнула. Дождавшись очереди, вытащила из поданного мешочка цифру двенадцать, показала всем. Точно таким же шариком мне помахала с хищной улыбкой девушка в мужской одежде, коротко подстриженная под горшок. Я только кивнула в ответ, понимая, что в следующем бою придётся нелегко. Она тоже, помнится, брала скоростью. Стоило мне показать слабость, как тотчас нашлись желающие поиграть на ней. А ведь предупреждал Лаврик, что как бы я ни была сильна в так называемой фундаментальной магии, без ловкости и хитрости могут возникнуть огромные проблемы. Но ничего, и эту дамочку мы поймаем, пусть даже тем же приёмом. Фундаментальная магия хороша тем, что в ней не имеет значения как часто ты повторяешься — всё равно работает.

— У меня следующий бой, — предупредил Ричард, под локоть провожая с арены, — причём вон с тем типом в цилиндре.

— Цилиндр это хорошо, — холодно заметила я, чувствуя себя неуютно от прикосновения. Надо же, я думала, избавилась от страхов, а всё равно напрягает. — Значит, бегать не будет.

— Я видел его прошлый бой, цилиндр — это плохо, — не согласился мой провожатый. — У него слишком мощный удар, вряд ли мне улыбнётся удача.

— Не стоит волноваться раньше времени — наверняка что-нибудь придумаете, — дежурно отговорилась я, улыбнувшись устало.

На самом деле я устала. Бой вымотал меня намного сильнее, чем сперва показалось. Хлебнуть бы сейчас крови... И как провести следующий бой достойно. По-хорошему надо нанести удар до того, как моя противница сделает хотя бы шаг. Это вообще реально? Истерично усмехнувшись этой мысли, я стала продумывать варианты, как бы мне это провернуть. Другой умной идеи не нашлось.

— Большое спасибо, графиня, — поклонился Ричард, приняв поддержку за чистую монету, и оставил меня в тёмном помещении.

Его соперник шёл на два шага вперёд.

Я прислонилась к стене, ощущая шершавый холод, исходящий от острого плохо стёсанного камня. Кто же мог подумать, что фокус меня так измотает!

Сильный удар, о котором говорил Ричард, я заметила сразу. Чародей заклинанием буквально разверз землю, заставив противника побегать. Следующую молнию 'цилиндр' пустил прямо в Ричарда. Тот упал, прокатившись немного на боку, и принял её на щит. Пытаясь выиграть, отправил ответный шар. Но противник отбил его всего лишь косым блоком, не удостоив лишним вниманием.

'Цилиндр' гонял Ричарда по полю, словно зверушку, даже не подпуская к себе. Сам же только крутился на месте. Странно ещё, что Ричард так долго держался. Из всех оставшихся с 'цилиндром' могла соперничать разве что я, и то не сейчас, — других фундаментальных магов отсеяли в предыдущих турах.

Сила удара действительно поражала. Одна из молний 'цилиндра' попала в магический барьер, и, к моему удивлению, по нему поползла трещина. Я присвистнула и отвлеклась на то, как ответственные за защиту чародеи бросились восстанавливать структуру стены, состоящей из сложных многоступенчатых чар. Но 'Цилиндр', приготовив новую атаку, смотреть по сторонам и не собирался.

Ричард явно задумал что-то, желая уклониться от следующей молнии и напасть. Но, как назло, именно за его спиной оказался разлом в барьере, который не успели залатать. Попади туда чары ещё раз, щит бы просто разнесло, и людей могло задеть. Некоторые чародеи-зрители тоже поняли ситуацию. Они повскакивали с мест, но не успевали добежать даже до судьи, чтобы прервать бой. У меня у самой мелькнула мысль выбежать на арену и вмешаться, но я не успела — Ричард подставился под стрелу, прикрывшись лишь слабым щитом, который, конечно, пробило. Чары срикошетили в песок.

Он упал с разодранной ногой, корчась от боли. Под изумлённые, разочарованные вскрики зрителей, победу засчитали его противнику.

В центр поля я прибежала чуть позже, чем возле раненого оказались наши учителя. Носилки, коридоры, крики и сдавленная ругань, в основном моя. Вильфрид даже не сделал ни единого замечания, пока я высказывалась на тему 'сила есть, ума не надо'. Ричард же только посмеивался.

Его уложили на кушетку в одной из комнат на втором ярусе. Светлая, но небольшая, а окна выходили на противоположную от арены сторону, позволяя пациенту расслабиться и не думать ни о чем.

Любопытных, но бесполезных людей, быстро отослали подальше, а когда мы разобрались, что раны у него не такие страшные, как неразбериха на трибунах, шум от которой слышался даже здесь, учителя и вовсе оставили меня с Ричардом наедине. Сначала, конечно, подлатали на скорую руку — мне предстояло закончить, ничего сложного.

Да только был один подвох, из-за которого Вильфрид с трудом вверил мне Ричарда. Рана затягивалась медленно, из неё, осторожно огибая края, неспешно стекала кровь. В ушах зазвенело, движения стали машинальными, в голове, словно пульсар, билась одна мысль: 'Нельзя, не смей'.

Хотелось наклониться и хотя бы лизнуть, попробовать, пригубить эту солоноватую тягучую жидкость, которая была для меня желаннее воды. Алые капли словно гипнотизировали.

Человеческую кровь я себе давно не позволяла, отчасти потому, что жила в глуши, и там из людей были только мой учитель и его гости, кусать которых я не успевала. И не слишком хотела. Ну, по крайней мере, когда видела, что Вильфрид ночью дежурит рядом с гостевыми комнатами и, кроме посоха держит веник держит. Посох бы куда ни шло, но веник меня обижал — я разворачивалась и уходила. Не хотел же учитель сказать, что полы после полуночи подметал? А когда Лаврик предлагал кого-нибудь ко мне в окно затащить, принципиально отказывалась.

Перед глазами помутнело, я удерживала равновесие и концентрацию из последних сил. Хотелось наброситься, захлебнуться, утолить жажду, чтобы набраться сил сполна. Сейчас мне буквально на блюдечке подавали вожделенное лакомство, а я не имела права его взять.

— Пейте, — услышала я голос Ричарда. Вздрогнув и прекратив чаровать, я поняла, что чересчур сгорбилась над раной. Перед глазами всё плыло, но предложение отрезвило, окатив ледяной волной мурашек. Что за глупости уже в голову лезут. — Пейте, — ещё раз повторил Ричард, — я знаю, что вы вампир.

— Что за вздор? — попыталась возмущённо спросить я, но получилось как-то безнадёжно. — Вы бредите, — успокоила я себя и вернулась к прерванному занятию, стараясь не наклоняться.

— Эния, я сразу заподозрил, что вы вампир. Закрытая одежда и шляпка в такой тёплый день, хозяйский взгляд, хищные манеры. Да и...вы просто сейчас не видите себя со стороны. Я клянусь, что не раскрою ваш секрет никому. Но вы потеряли много сил, пока лечили меня и во время боя, поэтому я прошу — пейте мою кровь.

Я устало посмотрела на Ричарда, не воспринимая такой поток информации. Сил сопротивляться этим ласковым словам уже не осталось. Я действительно хотела крови, и даже Лаврик не знает, какие могут быть последствия, если я её не получу. Он сам мне об этом сказал.

— Вы совершенно не боитесь вампиров? — на всякий случай ехидно уточнила я, наклоняясь над раной.

Рваные края, через которые бездарно переливается густая красная жидкость. Ладно, я даже не просила, он сам дурак, я невинна и чиста как святая проститутка...

— Графиня, ради Бога, не стоит меня спрашивать о подобных глупостях! Мы с вами образованные люди.

— Вот ради него я ничего не стану делать! — покачала я головой и языком попробовала на вкус чародейскую кровь.

Солёная, освежающая и одновременно питательная для меня. Лучше, чем кружка ледяного молока. Рассудок помутился, я едва сдерживалась, чтоб не укусить юношу случайно или не выпить лишнего. С каждый глотком становилось легче, меня наполняла долгожданная сила...

— Ты что творишь! — заорал Вильфрид, испугав — я оторвалась от раны и подскочила. — У него и так потеря крови, а ты последнюю допиваешь?!

— Он сам предложил, я не хотела! — нажаловалась я, встав в боевую стойку.

Вильфрид же наоборот перекинул посох в левую руку и взял со стула полотенце. Я понимала позицию насчёт того, что с дурными привычками палочкой сражаться негоже. Но почему против вампиризма выступали веники, тряпки и ремни, сообразить не могла. Один раз уже показала учителю, что без чародейского оружия могу скрутить его в минуту, но Вильфрид всё равно полагался только на подобные методы. К слову, в тот раз я не укусила его только потому, что он отвратительно вонял одеколоном — побрезговала.

— Ты чем угрожала, что он сам предложил?! — не поверил старый чародей.

— Ничем, я просто хотел оказать Энии услугу, ведь она заботиться обо мне, — попытался оправдать меня Ричард, раз уж невольно навлёк гнев учителя.

— Так ты ему счёт, что ли, предъявила?! — сильнее разъярился чародей.

Полотенце просвистело в паре сантиметров от моего плеча. Взвизгнув, я перепрыгнула через кушетку — отгородилась от учителя больным. Здесь меня 'страшное оружие Вильфрида' не доставало. Тем более, если он не хотел хлестануть заодно и пострадавшего.

— Что ты ему наплела?!

— Я ничего ему не говорила!

— Я просто хотел, чтобы Эния восстановила силы! Она выглядела так жалобно! — снова вклинился Ричард и опять больше подставил, чем помог.

— Так ты на жалость давила! — вскипел Вильфрид, молниеносно перевёл взгляд с кровати на меня и не раздумывая кинул полотенце мне в лицо.

Не попал.

— Ты слушать будешь или как? — спросила я, подбирая тряпку — учителю оставалось лишь недовольно пыхтеть. — Мне любезно предложили, я не отказалась. Всё по обоюдному согласию!

— Знаю я твоё обоюдное согласие! Думаешь, не слышал про гипноз? — словно умудрённый опытом вампировед заявил Вильфрид, хотя в моих способностях разбирался слабо и периодически попадал впросак.

Как-то раз, уж не знаю где, он наслушался баек и развесил над кухонной частью чеснок, желая спрятать от меня что-то. Что именно, я так и не поняла, но в результате, что чародей, что бог пребывали в полном недоумении, когда вечером выяснилось, что я одну из вязанок покрошила в салат, к мясу и в соленья на зиму.

— Вильфрид, ты в своём уме? Какой гипноз, я не соображала почти после поединка!

Тут он, наконец, у старого чародея включился разум. Учитель вопросительно посмотрел на Ричарда, который тоже на загипнотизированного слабо походил. Тот с облегчением вздохнул, убрал вспотевшие волосы со лба и с милой улыбкой начал объяснять:

— Я давно уже исследую вампиров, читаю литературу, даже находил пару живых экземпляров. Поэтому понять, что Эния — одна из отмеченных, не составило труда. Я сам предложил выпить моей крови, раз уж рана открыта. Кажется, она давно не утоляла жажду, так что это разумное вознаграждение за её помощь.

— Не назвал бы это разумным, — покачал головой Вильфрид, но гнев на нейтралитет сменил, — а ты всё равно кровопийца, так и не думай о таком впредь — не спущу! Доделывай работу!

Дразнить учителя, показывая язык, я не стала — вдруг он передумает и опять занудит. Вместо этого присела на кровать со своей стороны и за считанные секунды заставив рану затянуться в почти неразличимый шрам.

— Надо же, кровь, кроме вампирских сил, восстанавливает и чародейские! В книгах об этом ничего не написано.

Мы с учителем посмотрели на пострадавшего скептично.

— Правильно, проверять-то не на ком, — буркнул Вильфрид, — где ещё такую дурную вампирку найдёшь, чтобы сама к чародею пошла? Так и умереть недолго.

Ой-ой-ой! Какие мы страшные! Здесь я не выдержала и всё-таки скорчила рожу. Что бы там Вильфрид ни бурчал, а меня он любил. Просто когда два года назад я узнала, что учитель в курсе о моих 'проблемах', слегка распоясалась. Или не слегка...

— Эния! — влетел в комнату наставник Ричарда, прерывая нашу 'милую беседу'. — Твой бой следующий, беги.

Поблагодарив, я поспешила на арену. Зрители встретили меня овациями, ожидая после прошлого боя чего-то эффектного. Противница же улыбалась легко и непринуждённо, уже продумав стратегию. Смотрела на меня так, будто знала всё. Одного только не учла — сейчас, кроме фундаментальной магии, я могла пользоваться способностями вампира. В душе зарождалось пьянящее, дурманящее чувство вседозволенности.

Как только дали отмашку к началу поединка, соперница решительно атаковала серией небольших шаров и побежала в сторону — хотела ударить сбоку. Я отбила косым щитом и сразу же кинула молнию на её пути. Она замешкалась, не ожидая столь быстрой реакции, но парировала удар и побежала вперёд, скрываясь и добавляя скорость магией. Нет, сейчас не прокатит.

Я напустила туман и оказалась у неё за спиной раньше, чем она успела добежать до намеченного места. С силой схватив девчонку за запястье, я повалила её на землю. Перевернула на живот и, заломив руки, отобрала палочку. А для верности связала противницу чарами.

Как только дым рассеялся, судья засчитал мою победу — я сразу протянула сопернице руку, помогая встать. Она смотрела на внимательно, забирая оружие. Осторожничала. И тяжело дышала. А я лишь слегка запыхалась и вполне могла продолжить схватку.

— Слушай, как ты это сделала? — не сдержала удивления девушка, пока мы шли к остальным участникам. — Я же видела, что в прошлом бою ты едва успевала следить за ударами. Ты же фундаментальный чародей, ведь так?

— Ты же не думаешь, что я так просто раскрою свои секреты? — фыркнула я, поражаясь чужой наивности.

Она смутилась и, желая это скрыть, обогнала на пару шагов. Мне было всё равно — я не торопилась. Вскоре предстояло выйти к родственникам, а я этого не хотела. Я обратилась в вампирку, выучилась на чародейку и, кажется, совершенно потеряла в себе человека. Во всяком случае, связь с прошлым отчаянно хотелось разорвать.

Глава 10

В мутной дрёме сон напоминал лоскутное покрывало — нечто странное и скроенное из обрезков. В воображаемые события вкрадывались реальные голоса, повсюду мешалась духота, хотя я точно засыпала в тени. Я искренне надеялась, что, спровадив родственников, смогу отдохнуть, но не получалось. В итоге, всё окончательно испортил Вильфрид, заявив:

— Эния, тебя можно отвлечь?

Раскрыв глаза, а увидела, как учитель склонился надо мной и заглядывает прямо в лицо.

— Уже, — недовольно сообщила я и пожурила: — Видно же, что сплю.

Учитель протянул руку, не собиралась извиняться. Вздохнув, я ухватилась за неё и с тяжким вздохом встала.

— Что-то срочное?

— Да, с тобой хочет кое-кто побеседовать.

— Прямо сейчас? У меня настроение отвратительное из-за недосмотренного сна.

— А ты представь, что я разбудил тебя прямо перед появлением там Лаврика, — предложил Вильфрид, и я внезапно почувствовала прилив бодрости. Умеет учитель поднять настроение. — Кстати, не понимаю, как ты вообще отключилась. После поединков же выглядела полной сил, да и... я думал, помощи Ричарда на дольше хватит.

— Мне кажется Вероника духовный вампир, — пожаловалась я, и вдруг поняла, что уже иду куда-то за учителем. — Она выпила меня до косточек! Хорошо ещё, что её муж потребовал вернуться до заката — я бы спятила, останься сестра ещё хоть на часок. Надеюсь, меня не оставят в столице — я буду сходить с ума в каждый её приезд. Кстати, кто со мной хочет поговорить? Я действительно в плохом состоянии.

— Лично государь, — на ходу бросил Вильфрид, окончательно заставив проснуться.

Да, пожалуй, эту встречу не перенесёшь.

Мы свернули с оживлённых сквериков, в которых отдыхали чародеи, в какую-то глушь. Тропинка, обрамлённая высокими кустами с мой рост, больше напоминала лабиринт и была абсолютно безлюдна. Встретив на ней кого-то ещё, мы столкнулись бы с серьёзной проблемой: и без этого приходилось идти поодиночке.

— А можно поподробнее, — попросила я, не дождавшись, когда мы выйдем на открытое пространство.

— Во-первых, хочу тебя поздравить. Ты очень понравилась как чародейка нашему государю. К тому же, ты из знатного рода, что приятно греет его величеству душу. Поэтому работу получишь хорошую. сейчас с тобой хотят переговорить насчёт пожеланий относительно дальнейшей карьеры.

— А не слишком ли много чести? — удивилась я, едва поспевая за наставником. — У меня одно пожелание — подальше от родни, пожалуйста!

Конечно, я ещё предпочла бы избежать Лейфа, но о таком без подозрений не заявишь. Разве что рассказать всем, что он вампир... Ха! Это было бы забавно.

Мы зашли через боковой вход в южное крыло дворца, не отличавшееся от северного практически ничем. Разве что переизбытком фамильных портретов среди картин, придавая другую направленность обстановке. Помниться, там больше пейзажей.

В просторных залах никто не встретился, наши шаги отдавались гулким эхом в пустынных помещениях. Свет из окон забирался в каждый уголок, весело играя на позолоченных барельефах. Все оживление, царившее за пределами дворца, здесь сводилось на 'нет' и сливалось в лёгкую послеобеденную дрёму. Я же, напротив, от такого антуража проснулась и, вытащив шпильки, сняла шляпу, чтобы закрыть лицо от ярких лучей.

— Знаешь, а Лаврикова паранджа не такой уж ненужный подарок, — отвлёкся учитель, глядя на меня. — В особняке я не замечал, что тебе так некомфортно на солнце.

— Дома я и сама не замечала, иначе прикупила бы вуаль, — проворчала я, поднимая на всякий случай воротник. — Лаврик, вроде, правильные мысли думает, но почему-то не в ту степь уходит. Вот почему именно паранджа? Ничего другого, по его мнению, вообще нет?

— Кто их богов знает.

— Так, мы ушли от основного вопроса, — спохватилась я, когда мы свернули за очередной поворот.— Обрисуй мне в двух словах, почему именно я?

— По секрету скажу, что это не тебе одной столько счастья перепадает. Даже видя все ваши старания, взять чародея на государственную службу, не поговорив с ним, это практически 'вслепую'. Подобный поступок может стать роковой ошибкой для двора.

— То есть это ещё одна часть экзамена? — уточнила я, понимая, что правильно заподозрила подвох.

— В какой-то мере да.

— А я верно понимаю, что должна находиться в счастливом неведении относительно моей 'избранности'?

— Эния, — обернулся ко мне чародей, резко останавливаясь перед какой-то дверью, — если бы не твоя сообразительность, я мог бы получить очень много проблем. Но давай она будет работать быстрее языка?

Учитель осторожно пригладил воротничок моей блузки, вернул шляпу на место и посмотрел на дело рук своих со стороны. Потом, скривившись, поправил головной убор ещё раз и глубоко вздохнул. Я демонстративно сняла шляпу и надела заново, мелочно стараясь отомстить учителю за фразу насчёт моего языка.

— В общем, не подведи меня!

Я кивнула, поудобнее перехватывая волшебную палочку и подол дорожного платья. Учитель постучался и, дождавшись разрешения, открыл высокую украшенную позолотой дверь.

Комната плохо освещалась из-за плотных задёрнутых тёмных портьер — горела только лампа на одиноком столе в центре комнаты. Стульев было два: на одном сидел государь, второй предназначался мне.

Однако с обеих сторон от государя стояли мужчины, одним из которых, к моему возмущению, оказался Лейф. Как вообще просто гвардеец взлетел до таких высот?! Я думала, тайный советник — лишь титул.

— Прошу, госпожа Виктимская, присаживайтесь, — указал государь на свободное место.

Я покорно воспользовалась предложением. Несколько минут он смотрел на меня очень пристально, пытаясь буквально проесть серыми глубоко посаженными глазами. Лейф поглядывал с любопытством, оценивающе. Третий же мужчина словно нарочно не уделяли мне особого внимания, изучая скорее уже приевшийся интерьер, нежели мою персону.

— Вы достойно показали себя на экзамене — поздравляю, — наконец, приступил государь.

— Благодарю за похвалу, — покорно кивнула я.

— Хотя когда я узнал о вас — очень удивился. Графиня, да ещё такая красавица вдруг подалась в чародейки... Не захотели замуж?

Опасный вопрос. Слишком личный. Почувствует ли государь, если я совру? Скорее всего, это тебе не мелкий лавочник.

— Слукавлю, если скажу, что совсем не хочу... — осторожно начала я, растягивая слова, чтобы успеть подумать. — Но в семнадцать лет я вдруг поняла, что не готова запереться в четырёх стенах. Захотелось попутешествовать, увидеть мир. Учитель всегда рассказывал так много интересного, когда заходил в гости — вот я и увлеклась.

'Экзаменатор' удовлетворённо кивнул. Очень хорошо, значит, меня и собирались выпроводить из столицы. Однако, услышала я совсем другое.

— Честно говоря, я подумывал предложить вам место придворного чародея. Но всё-таки работа трудная — хотелось узнать, возьмётесь ли вы за такое.

От удивления я совершенно по-женски хлопнула глазами. Ну и лицо же у меня стало в этот момент — увидела б со стороны, сама бы со смеху померла.

— Не поймите меня превратно, предложение безумно лестное, но, боюсь, я не справлюсь с такой ответственностью.

И как-то случайно получилось, что мы с Лейфом вдруг переглянулись. Будто оба знали, что я делаю правильный выбор.

— Что ж, тогда придётся брать господина Лорхейма.

На заявление я отреагировала предельно спокойно — имя мне ни о чём не говорила. На пару минут повисла тишина — мужчины словно чего-то ждали, озадаченно на меня поглядывая. Наконец, Вильфрид, решился подсказать:

— Фундаменталист в цилиндре.

Будто шпаргалку подсунул на экзамене. И тут я поняла, почему всех так изумило моё молчание. Ладно, полагаю это просто 'экзаменационный билет' и всерьёз в придворные чародеи меня брать не намерены.

— То есть либо я, либо господи Лорхейм?

— Да, — подтвердил государь. — И у вас ещё есть время подумать, несмотря на предыдущий ответ.

— Тогда, увы, мне придётся принять предложение, — вздохнула я притворно.

— От чего же?

— Не могу позволить подобному человеку охранять покой государя — мы рискуем остаться без мудрого правителя, — без обиняков заявила я, не забыв словно невзначай добавить лести. — Но безответственно чуть не пробил защитный барьер во время последнего поединка. На мой взгляд, его противник куда больше подходит для этой работы.

Вот здесь я пошла не по сценарию. Если поступок 'цилиндра' заметили и пользовались этим, чтобы выяснить отношение соискателей, то Ричарда я явно предложила первая.

— Он же проиграл, — напомнил государь.

— Первый бой Ричард провёл великолепно. А во втором он, уже придумав стратегию победы, самоотверженно подставился под удар, чтобы защитить зрителей. Разве не такие качества нужны для придворного чародея, который, по большому счёту, предполагается в телохранители?

Правитель вопросительно посмотрел на мужчину, которого я до этого обделила вниманием: высокий, мускулистый, с аккуратными завивающимися усами. Из рукава торчал кончик волшебной палочки длинной с гусиное перо. Я не любила такие — они почти не чувствовались в руке.

— Барышня дело говорит, — подтвердил он задумчиво.

— Ладно, позже обсудим, — кивнул правитель и снова вернулся ко мне: — Благодарю за честный разговор — вы очень помогли. Не смею больше задерживать.

Прозвучала фраза как вежливое предложение убираться, которым я, расплывшись в любезностях, и воспользовалась.

Стоило нам с учителем выйти, свет резанул по глазам. Я инстинктивно зажмурилась и даже слегка зашипела, закрывая лицо рукой в перчатке. Вильфрид быстро схватил меня под локоть и потащил в сторону, опасаясь, что кто-то заметит. Стук каблуков по паркету снова гулким эхом разносился по пустым, слишком хорошо освещённым коридорам.

Чуть погодя, я привыкла. Шмыгнула на другую сторону — подальше от окон — и, наконец, спросила:

— Как я справилась?

— Отлично! Ты вообще умничка! — похвалил Вильфрид и по-отечески приобнял за плечи.

— А мне действительно дали бы место придворного чародея, если б я согласилась? — со смехом спросила я, необычайно довольная похвалой.

— Нет! За эту работу чуть ли не бойня — я единственный из наставников не пытался тебя продвинуть. Тебе там ни как вампиру, ни как чародею не стоит находиться — раскроют, либо сама на осиновый кол насадишься от скуки. Но вот Ричарду ты красиво подсобила. Они сейчас, наверняка, опять всё пересмотрят.

И на этой радостной ноте, мы вышли из дворца. Там сейчас стоял самый солнцепёк — не то что мне, даже Вильфриду не нравилось. Пришлось обходить скверы по теньку.

— Мне интересны две вещи, — снова заговорил учитель, и я тут же откликнулась:

— Какие?

— Ты чего действительно хочешь?

— Странный вопрос для тебя, — пожала я плечами, — ты-то прекрасно знаешь, почему я пошла в чародейки. После этого я как-то перестала планировать, да и не нашла время подумать, пока училась.

— Неужели я тебя так гонял? — с сарказмом осведомился Вильфрид

— Нет, я гоняла некоего бога, — уточнила я с не меньшей язвительностью в голосе.

— Всё время про него забываю.

— Ох, мне бы такое счастье!

Мы немного помолчали, проходя по аллее, ненадолго укрывшей нас от солнца полностью. Листья с деревьев шелестом нашёптывали нечто таинственное, заставляя прислушиваться к этому неупорядоченному шуму. Было в нём очарование, которое невозможно описать словами. Аллея уходила вдаль тёмным коридором, за пределами которого мы слышали голоса, но абсолютно никого не видели. Чудесное место чудесно, но всему приходит конец — впереди замаячил людный скверик. Прежде чем, мы вышли туда, я спросила:

— А какой второй вопрос?

— Чем тебе не угодил Эверон?

— О чём ты? — мгновенно вскинулась я, перестав игриво крутить волшебную палочку.

— Только не играй в святую невинность. Не ведут себя так незнакомые люди: не пытаются задеть друг друга при знакомстве, не обмениваются взглядами украдкой во время экзамена. Когда вы встретились?

— Сегодня, Вильфрид, — закатила я глаза. — Каюсь, он мне не понравился, а дальше понеслось.

— Ой ли? Не понравился? Девочка моя, из блондина и брюнета ты всегда выбирала блондина! Что за сбой в отработанной схеме?

Несмотря на напряжение, я прыснула от всей души. Каюсь, водился за мной такой грешок, но я сама его не замечала. Надо же, насколько учитель наблюдательный.

— Просто неправильный блондин, ничего смертельного.

Мы вышли в сквер с небольшим фонтаном-драконом в центре и пошли по кругу, снизив голос на полтона, чтоб никому не мешать — в тени на лавочках прятались люди, разбившись по группам. Учитель, словно невзначай, даже не повернув головы, заметил:

— Видишь девушку, которая сидит на самой солнечной скамейке возле розовых кустов?

— Вижу, — согласилась я, украдкой посмотрев на обозначенную персону.

Она была довольно мила, хотя и немного полновата. Впрочем, это ничуть её не портило. Стиль только мне не нравился: кудряшки из жидких светло-русых волос и розовое платье, перехваченное пояском под грудью — на свинку похожа.

— Это герцогиня Даяна Амаресская, племянница государя. Говорят, она выйдет замуж за Эверона.

Вильфрид обронил словно невзначай, как будто бы просто знакомил со знатью, а я не подумав брякнула:

— В темноте всё равно лица не видно — ради титула приспособится, — и тут же пожалела о своей оплошности.

— Всё хуже, чем я думал, — замогильным голосом подытожил учитель. — У вас была интрижка. Я только не понимаю как? Когда? Я же глаз с тебя не спускал! Иногда, конечно, мы на пару дней расходились... Но роман за пару дней да ещё с такими последствиями?! Мне всегда казалось, что сколько бы ты ни флиртовала, а мужчин побаивалась. Когда, Эния?! Когда?!

Встревоженное бормотание я слушала с усмешкой — даже не переживала, что версия близка к истине. Всё равно не догадается. Даже сочувственно предложила:

— Вильфрид, не квокай, точно курица-наседка. Ничего между нами нет. Не понравились друг другу, да и хватит об этом. Лучше напомни, у государя же нет детей? То есть муж Даяны сможет претендовать на престол?

— Вряд ли. Да, старший сын у правителя умер, и после войны куда-то пропала маленькая дочь, Маргарита. Но, я думаю, её просто прячут до поры до времени. Или готовят подложную наследницу. А даже если я не прав, то уж скорее страну передадут младшему брату Даяны — всё-таки мужчина. Так, стой! Не уходи от темы!

Наверняка, учитель вновь вернулся к беседе о Лейфе, но тут объявили общий сбор для оглашения результатов — по команде все поднялись со своих мест и неторопливой толпой направились в одну сторону.

— Быстро они, — хмыкнула я.

— Ты была последней. Ещё долго тянули — наверняка, из-за Ричарда.

Вместе со всеми мы вышли на большую площадь и, пользуясь особым статусом, пробрались в саму гущу, чуть припугивая народ палочками. В ожидании стояли недолго — к этому часу почти никого не осталось.

Государь оглядел собравшихся и без лишних предисловий начал:

— Итак, поскольку тут у нас не танцульки, а серьёзное мероприятие, не стану всех волновать и по традиции начну с самой главной должности: место одного из придворных чародеев на год займёт господин Ричард, который опрометчиво не придумал себе ещё прозвища.

Зрители рассыпались в аплодисментах, будто взорвались — кто-то даже визжал от восторга. Видимо, многим этот юноша приглянулся, но решения не ожидали. Сам же Ричард выглядел так, будто его мешком муки стукнули.

Неуверенно подошёл к государю, поставил роспись в контракте, не читая, а потом вернулся обратно в наш строй молодых чародеев, встав уже рядом со мной.

— Рады? — спросила я, с удовольствием глядя на его озадаченное, но безмерно счастливое лицо.

— Не то слово! Не понимаю, как на меня свалилось подобное счастье. Учитель намекал совершенно на другую работу.

— Мир не без добрых людей, — хитро улыбнулась я, довольная тем, что к моим словам прислушались.

— Так это были вы? — с воодушевлением прошептал он, боясь разговаривать в полный голос. — Я ваш должник!

— Пустое, — отмахнулась я, и тут государь, закончив предисловие, пока мы с Ричардом болтали, повысил голос:

— Итак, охрана господина Эверона в этом сложном путешествии достаётся графине Виктимской.

Я растерялась и не посмела ничего сказать. Казалось, меня тоже чем-то ударили, и я не понимаю, что происходит и где какая сторона света. Прежде, чем я вообще осознала суть происходящего, учитель ткнул меня посохом под рёбра и предупредил вполголоса:

— Не вздумай отказываться. Это самое интересное и высокооплачиваемое дело из всех в этом году.

Едва не задохнувшись от такого одобрения, я поняла, что отказываться не светит. Ибо если Вильфрид так просто советует, то убивать меня за фортели, он будет больно!

На негнущихся ногах я подошла к главе государства. Почти не глядя, поставила поданным пером роспись на красивом свитке. Читать всё я не собиралась — строчки расплывались перед глазами, а хуже Лейфа в подопечных там вряд ли что-то будет.

— Поздравляю, — улыбнулся мне очаровательной вампир, когда я выпрямилась, — вы теперь мой телохранитель. Надеюсь, сработаемся.

— Надеюсь, — хриплым полушёпотом отозвалась я и, сомневаясь, что меня услышали, учтиво поклонилась в знак согласия.

Итак, Эния, поздравляю: за твоей судьбой Лаврик следит лично. Только он в состоянии сделать подобный 'подарок'.

Глава 11

Солнце только показало краешек, когда я уже при полном параде коротала время в седле, ожидая подопечного возле пропускного пункта. Не прошло даже недели со злополучного экзамена, а уже требовалось приступить к работе. К счастью, свободное время я провела вдали от двора, в одной из местных гостиниц. Но перспективы остаться с Лейфом наедине это нисколько не скрашивало.

Учитель стоял рядом и зачем-то держал в руках поводья моей лошади. Наверное, опасался, что я сбегу в неизвестном направлении. Хорошо, веник не взял.

Пару раз Вильфрид порывался что-то сказать, но, подержав рот пару секунд открытым, тут же его закрывал. В итоге высказал он, только когда господин Эверон уверенной походкой вывернул из-за угла и направился к конюшне:

— Итак, дорогая моя ученица! Сегодня настал тот день, когда ты самостоятельно выходишь в большой мир. С чем я тебя и поздравляю!

— Спасибо, — вежливо улыбнулась я.

— Не перебивай, я не закончил, — вздохнул чародей. Он говорил тяжело, будто ком стоял в горле. Дыхание сбивалось, а голос звучал неуверенно, но твёрдо. — Значит так, я не знаю, какие цели ты преследуешь и что хочешь получить в итоге. Ты и сама не знаешь. В любом случае, первоначальную задачу стать чародейкой выполнила. Поэтому хочешь того или нет, тебе придётся отрабатывать это звание. И твои личные предубеждения...

— Я верну его в целости и сохранности прямо на это место, когда он пожелает завершить свою миссию, — оповестила я, видя, что объект моей охраны приближается. — Я не взбалмошная девчонка, даже если тебе вдруг так показалось.

— Я не совсем это имел в виду, но, в принципе, подобный вариант меня тоже устроит. Правда, ещё хочу посоветовать, не пить его! Я понимаю, что контролировать тебя там никто не станет, и понемногу не заметят. Но если ты сильно увлечёшься, то можешь его обескровить!

— Это ещё кто кого, — мрачно буркнула я.

— Не понимаю, — растерялся учитель, однако, быстро скрыл эмоции при виде Лейфа, который уже приближался к нам верхом.

Сейчас он показался мне обычным, почти неприметным: бледно-синий костюм с цилиндром того же цвета и голубой рубашкой, разумеется перчатки, совершенно невзрачная, похожая на тысячи других гнедая лошадь в яблоках. Я в дорогих мехах и на чисто-белой кобылке почувствовала себя пижонкой.

— Доброе утро, господин Вильфрид, графиня, — поздоровался Лейф с лёгкой улыбкой. — Рад вас видеть. Какие новости бродят по миру?

— Доброе, господи Эверон! Вести разные, а вас какие интересуют?

— Торговые, конечно! — рассмеялся мой подопечный.

Разумеется, учитель припомнил много разной безмерно интересной ерунды. Я сначала пыталась игнорировать беседу и делала вид, что всё это меня не касается. Но вдруг подул осенний ветерок, и внезапно я осознала, что трясусь непонятно отчего. Попыталась согреться мехом, которым был оторочен жакет, но не сильно помогло. Поэтому, поплотнее запахнув верхнюю одежду, я всё же вмешалась в мужской разговор:

— Прошу прощения, господин Эверон, но не могли бы мы поторопиться? До ближайшего города мы и так доберёмся только к вечеру.

Удивлённо Лейф глянул на часы, что-то прикинул и озадаченно высказался:

— Должны до сумерек успеть, даже если застрянем в дороге часа на два. Но, наверное, с нашей стороны не вежливо заставлять ждать барышню. В путь?

Я кивнула, мы на разные лады попрощались с Вильфридом и выехали за пределы государевой резиденции. Пока не выехали на тракт, не проронили и слова. На улице уже начало теплеть, хотя ветер ещё ощущался. Первым тишину прервал Лейф, которого явно тяготило повисшее между нами напряжение:

— Если вы не против, графиня, давайте познакомимся поближе? — предложила он, с бессменной улыбкой глядя на меня. — Нам предстоит долгий путь, а мы ничего друг о друге не знаем.

— Разве это важно? — невозмутимо ответила я, не желая поднимать личные темы.

Не хотела я ничего о нём знать. Совершенно.

— А как же? — удивился Лейф. — Мы с вами в каком-то роде напарники. Работать вместе, не зная друг друга, что-то вроде игры вслепую.

— У нас с вами разная работа. Вы едете на дипломатическую миссию, а я всего лишь вас охраняю, — отрезала я, не разделяя энтузиазма.

Подписанный договор я так и не прочитала — просто не нашла сил. У Лаврика с Вильфридом спрашивать было себе дороже — они точно коршуны набрасывались на любой повод поговорить о Лейфе. Надоело это.

— Графиня, у вас в жизни что-то случилось? — внезапно сочувственно спросил Лейф. — Или, может, я вас чем-то обидел?

Обернувшись к спутнику, я склонила голову на бок и задумчиво посмотрела на вампира. Участливый, как и в день нашего знакомства. Готовый помочь... Только я прекрасно знала, чем всё закончится. Вроде спас, а вроде бросил. Не нужны мне такие подачки, не умираю.

— Случилось, — призналась я, не став лукавить, — но это не имеет значения. Как-нибудь переживу. Просто не хочу разговаривать на личные темы.

Ответ Лейфу пришлось принять, однако внезапно он обескураженно признался:

— Вы меня ставите в затруднительное положение. Я принимаю ваше желание, но я, к сожалению, не знаю о вас совершенно ничего. Только то, что вы сестра графа Виктимского и ученица Вильфрида.

— А как же информация из досье? — изумилась я.

— Я его не читал, — поморщился вампир. — Терпеть не могу все эти бумажки. В них подчас ни слова правды. Умудряются наврать даже в точных вещах, а иногда и непрошенными выводами заранее исказить отношение к человеку. Всегда предпочитаю личное знакомство, но с вами возникла неожиданная проблема.

Хмыкнув, я покачала головой. Даже улыбнулась и внезапно великодушно решила:

— Ну, информацией из досье могу и поделиться. Родилась двадцать два года назад в родовом поместье, там же и жила до неполных семнадцати лет. Мать умерла в мои пять, отец — в шестнадцать. После этого я и подалась в чародейки. Дальше вы знаете.

Спутник смотрел на меня заинтересованно, немного сочувственно. Я уже собиралась поехидничать на тему того, что поздно соболезновать из-за утраты родни, как он внезапно выдал:

— Сухие цифры. У такой прекрасной девушки в рассказе о себе одни сухие цифры.

— Да, — вскинулась я, внезапно оскорблённая, — я только и занимаюсь тем, что считаю годы и теряю время. И причём тут вообще моя внешность?

— Простите, не хотел обидеть. Просто красавицы вроде вас обычно забывают про возраст и выделяют в биографии совсем другое. Кто-то родню, кто-то важные события, вроде балов или дальних поездок. Есть кокетки, которые перечисляют кавалеров, но при всём вашем очаровании, вы на такое вряд ли обратите внимания.

Не было у меня ни балов, ни дальних поездок — исключая короткие отлучки из особняка Вильфрида до столицы, — ни кавалеров-то толком. Но говорить о таком вслух я не стала — лишнее. Однако так получилось, что Лейф всё же поймал меня на крючок, и беседу я невольно поддержала:

— Красота, очарование, — хмыкнула я. — Не надо льстить. Я хорошенькая — не более. И иллюзий не питаю.

— Графиня, да что вы такое говорите? — изумился вампир, почти что возмутился даже. — Вы очень красивая. У вас идеальный, чуть вытянутый овал лица, со слегка вздёрнутым подбородком. Очаровательный миниатюрный немного курносый нос. Обрамлённые дивными густыми чёрными ресницами чарующие зелёные глаза. Аккуратные прямые брови, изящно подчёркивающие великолепие.

— О-о-о! — протянула я.

Хотела укорить, подшутить, вроде 'о, как всё запущено', но на губах играла непрошенная улыбка. Вроде, чушь вся это высокопарность, а всё равно приятно слышать комплименты. Особенно красивые.

— Что 'О'? — игриво уточнил Лейф.

— О, да вы поэт, ваше превосходительство! — сформулировала я, и, на мой вкус, получилось даже хуже, чем 'всё запущено'.

— Имеете что-то против поэтов? — весело уточнил вампир.

— Предпочитаю не иметь дела с поэтами. С ними очень трудно — страшно сказать лишнее. Чуть что не так — дуэль! И не посмотрят, что дама. А могут вообще притвориться умирающими. Бегай потом перед ними на задних лапках, переживай.

Один тип мне такое устроил, да. Я чуть сама не слегла от волнений, а вечером вернулся из поездки Вильфрид и сказал не брать в голову. Мол, такое часто случается — ещё ни разу не умер. Больше я со стихоплётами наедине оставаться отказывалась.

— Чем вы довели несчастного человека до такого состояния?

— Неправильно поняла метафору... И как-то заметила, что строчка выбивается из ритма. Больше ни-за-что! Никаких замечаний! И никаких стихов.

— А как насчёт описаний?

— Каких описаний? — не сразу сообразила я и на этом прокололась.

— Например таких. Дорога перед нами осыпана осенними листьями настолько, что кажется выложенной из маленьких кусочков янтаря. Она извивается по-змеиному, и каждый поворот таит в себе новую загадку, ещё никем не раскрытую. Именно это притягивает, заставляет идти по выбранной тропе. Деревья окружают её будто охранники, застывшие на века. Сейчас стражи стоят спокойно, но стоит ветру разыграться, как зашумят на нас, раскачивая могучими ветвями, словно древним оружием.

А вот там, на повороте, затесалась маленькая сосенка, устроившись словно принцесса. Её вечнозелёные иголки красиво переливаются под лучами утреннего, заботливого и немного дремотного солнца. Она одна здесь осталась в своём платье, поэтому и становится привилегированной дамой.

Если посмотреть внимательно, то можно разглядеть за её спиной полянку. Летом она просто усыпана земляникой и приманивает одиноких путников отдохнуть. А сейчас, в осеннем тёплом благополучии, она скорее пугает, производя впечатление места, где ночью собираются ведьмы, чтобы до утра праздновать и гулять на кровавом пиру.

— Ведьм нет, — категорично заявила я, внезапно 'выпав' из волшебной реальности, которую приоткрыл передо мной спутник. И вновь лес стал совершенно обычным. Вот умеют же некоторые вскружить голову одними словами! — А полянка... полянка больше вампиру подойдёт. Да, там ночью наверняка завораживающе красиво — легко путников подловить.

— Ведьм, значит, нет, а вампиры есть? — ехидно уточнил Лейф, пытаясь смутить.

Но я-то знала, что вопрос — лишь способ отвести от себя подозрения.

— Конечно, — посмотрев лукаво, подтвердила я, — лично знакома с одним. А, может, даже с двумя.

— Неужели? — задумчиво протянул Лейф. — И какой он из себя?

— Очень похож на вас! — заверила я, внимательно наблюдая за реакцией. Готова была поклясться, он вздрогнул, а меня распирал смех, но я держалась. — Так же ходил постоянно в перчатках и широкополой шляпе, чтобы на лицо не попадали солнечные лучи. Так же коварно улыбался девушкам, чтобы соблазнить их и выпить кровь. Ещё у него точно такой же взгляд: словно беззаботный, но проскальзывает что-то оценивающее.

— Занятно, — поперхнувшись, ответил спутник, чтобы не молчать.

По его волнению, я могла бы заподозрить неладное — если бы точно не знала, что он вампир. А так от души потешалась, стараясь выглядеть серьёзно.

— И как же вы с ним познакомились? — спросил Лейф после непродолжительного молчания.

— Он меня... — подъехала я к тайному советнику почти вплотную — лошади шли бок о бок, — укусил!

Резко наклонившись, я схватила мужчину за руку. Он отшатнулся, вздрогнув и едва удержался в седле, однако шляпу потерял. Пару минут мы серьёзно смотрели друг другу в глаза. У Лейфа они оказались голубые-голубые, точно небесная бездна — я словно нырнула в эти омуты, потеряв остальной мир, но быстро пришла в себя и, тряхнув головой, от души расхохоталась.

Вампир спешился, не спеша поднял головной убор, снял налипшие листья, оттряхнул. Управиться можно было и быстрее, но я не торопила, покорно дожидаясь, когда мужчина приведёт в порядок цилиндр, а заодно и дыхание.

— Ну вы и сказочница! — наконец, ответил Лейф, снова забираясь в седло. — Я вам почти поверил.

— Должна же невинная девушка как-то защищаться от вашего поэтического воображения? — наигранно взмахнула я ресницами, чрезвычайно довольная собой.

— Так это месть? — улыбнулся спутник, казалось, окончательно приходя в порядок.

— В каком-то роде, — игриво согласилась я. — Вы без спросу распелись как соловей, хотя я предупреждала, что не люблю такого. Не представляю, как вас невеста терпит.

И, ляпнув, осеклась. Вот чёрт! Не хотела же говорить на личные темы, а в итоге почти всю дорогу мы только этим и занимаемся. Невиданное коварство, я даже не заметила и невольно коснулась темы, которая чаще других крутилась в мыслях.

— Какая невеста? — нахмурился Лейф.

— Даяна, племянница государя, — стараясь выглядеть беспечной, уточнила я.

— Официальной помолвки ещё не было, так что Даяна не моя невеста. Всё может сотню раз поменяться: государь передумает, Даяна воспротивится или я откажусь.

— Но вы ведь не станете этого делать? Племянницы государя на дороге не валяются, — заметила я, натянуто улыбаясь.

— Смотря, в каких обстоятельствах — иногда и валяются. Но вы правы, графиня, я не хочу отказываться. Не вижу смысла. Даяна — хорошая партия.

Удивительно, но сейчас Лейф выглядел подавлено. Вроде, радоваться надо и гордиться оказанной честью, а он...

— У неё настолько плохой характер? — съехидничала я.

— Она тут не при чём, — вскинулся вампир, вступаясь за 'не невесту'. — Я влюблён в другую.

На душе стало мерзко. Настолько противно, что даже тень хорошего настроения испарилась. Я ждала его почти семь лет. Даже когда уехала к Вильфриду, надеялась на случайную встречу, как бы себя ни накручивала. А у него здесь... женится на одной, влюблён в другую. Сколько в его жизни было случайных встреч, как со мной? Скольких женщин он очаровал, чтобы выпить свежей крови? Приблизительные подсчёты испортили настроение окончательно.

— Графиня? — взволнованно позвал меня Лейф, заметив перемену в настроении. — Что случилось?

Отвечать не хотелось. Продолжать беседу тоже. Неплохо бы расплакаться, но совершенно бессмысленно. Я бы промолчала, однако боялась таким поведением дать лишний повод для размышлений, показать слабину.

— А почему вы не вместе со своей любовью? — словно невзначай поинтересовалась я.

— Не знаю, где она.

Нашу беседу прервало отнюдь не деликатное покашливание позади. Я резко обернулась на звук, крепче сжимая в руке палочку. Лейф тоже по привычке положил руку на эфес сабли, почуяв неприятности.

Позади стоял неприятный мужчина — далеко не молодой, суровый и озлобленный, несмотря на благодушный оскал. Чуть поодаль, я разглядела пару человек, вышедших следом. А за их спинами, среди деревьев скрывались те, кто не спешил показываться. Впрочем, впереди дорогу нам тоже перекрыли.

— Господа, предлагаю разойтись миром: вы отдаёте нам свои кошели, а мы убираемся с дороги, — выдвинул условия главный, поигрывая старым ножом, с ободранной деревянной ручкой.

Деньгами мы делиться не собирались: в тот момент, как Лейф выхватил оружие, под ногами у разбойников проскочила выпущенная мной молния. Мужики отскочили назад, хотя выстрел был предупреждающим, первым. В лесу наступила тишина, я даже услышала, как где-то недалеко чирикает птичка.

— Валите отсюда ко всем чертям, если нет желания ощутить настоящий залп на своей заднице. Я пока добрая, — встречно предложила я.

С чародейкой связываться не захотели — испарились, как ни бывало. Кому нужны кошельки, за которые нужно рисковать головой? Или другими частями тела.

— А магия очень удобна, — довольно заметил мой спутник, глядя вслед удирающим разбойникам. Не спеша и мы тронулись, внимательно поглядывая по сторонам. — Когда я соглашался взять телохранителя, и не думал, что это может серьёзно облегчить жизнь.

— Зачем же тогда брали? Захотели попутешествовать с хорошенькой девушкой? — заподозрила я неладное, но вампир внезапно излишне резко сменил тему:

— У вас богатый словарный запас.

— Теперь это так называется? — хитро спросила я.

— Где научились ругаться? — пропустил подколку вампир.

— Да трудно ли, — фыркнула я. — Есть у Вильфрида один пренеприятнейший приятель. Я с ним чему только не научилась.

— Откуда у господина Вильфрида такие знакомые?

— Вот и я думаю, как их сойтись угораздило, — проворчала я.

Мне рассказывать отказались. Видимо, в этой истории есть что-то компрометирующее больше, чем мог компрометировать сам Лаврик в друзьях.

— Давайте в следующий раз грозные речи скажу я? — вернулся к изначальному вопросу Лейф. — Уж больно такая лексика омрачает ваш образ.

— Нет, ваше превосходительство, так дело не пойдёт! — отрезала я, поучительно помахав указательным пальцем. — Чародейка здесь я, телохранитель я, и все лавры заберу тоже я! Вы лучше на своих переговорах выступайте.

— Ладно, тогда как вы отнесётесь к другому предложению? Может, оставим титулы и официальные обращения, и будем называть друг друга по имени? Раз уж вы не заморачиваетесь.

— Почему бы нет, — вздохнула я.

Сближаться с 'подопечным' не хотелось. Я вообще планировалась выстроить между нами стену деловых отношений, но когда выбор между коротким Лейфом и заковыристым 'вашим превосходительством'... Снова пришлось сдаться.

Однако вампир почему-то не торопился радоваться лёгкой победе, а выжидающе на меня смотрел. И смотрел... и смотрел, пока я не вздёрнула бровь.

— Графиня, может, вы представитесь? — устал Лейф, от моего непонимания, а я...

— Вы даже этого не соизволили узнать? — в голосе смещал восторг с удивлением и почти восхищением. Вот это да! Вот это же надо так... небрежно.

— К сожалению, нет. Перед поездкой дел навалилось слишком много — я действительно планировал посвятить знакомству дорогу.

— Тогда увы и ах, сделка отменяется, ваше превосходительство, — задорно заявила я.

— С моей стороны всё в силе, — поморщился вампир. — Может, сжалитесь и назовёте ваше имя?

— Ну уж нет! Брат велел прославлять фамилию — этим и займусь.

— Графиня, нельзя же так наказывать за маленький прокол?

— Маленький прокол? — возмутилась я. — Лейф, вы не удосужились узнать даже имя — думали, придёте на всё готовенькое. Почему я должна идти на уступки при таком пренебрежении? Не в моём положении оскорбляться, но меня и так всё устраивает. А если вы хотели приятельских отношений, стоило проявить чуть больше внимания. Нормально, если для вас телохранитель — пустое место, но не стоит лезть в душу.

Отповедь внезапно смутила Лейфа не на шутку. Он отвёл взгляд, о чём-то подумал пару минут, а потом, избегая смотреть на меня, пожаловался:

— Женщины — удивительные существа. То, что нам мужчинам кажется сущей мелочью, для вас имеет куда больший смысл. Признаюсь, я действительно не прав. Могу ли я как-то загладить вину?

— Не вижу ни смысла, ни способа, — пожала я плечами. — На подарки я не куплюсь, так что даже не думайте использовать 'привычные методы'. А время уже не вернуть.

— А если я угадаю ваше имя? — внезапно оживился Лейф. — Вы сознаетесь?

Чуть улыбнувшись, я решила:

— Сознаюсь.

И вампир занялся перебором. Конечно, раздражало, что он постоянно ошибается, будто позабыв о существовании имени 'Эния' вообще. Зато после каждой промашки Лейф подробно рассказывал, почему имя мне не подходит. Это было так забавно, что я почти позабыла обиду, но позиции сдавать не собиралась. Он тоже.

Глава 12

На постоялый двор мы приехали уже под вечер, не встретив по дороге больше никого. Зато, вдоволь наговорившись об именах, сменили тему и весь день проболтали о чародействе и гвардейских буднях. Лейф оказался приятным собеседником. Не знаю как, но он умудрялся увлечь беседой, даже когда я не хотела отвечать.

Солнце словно в учтивом поклоне зависло над землёй, озаряя округу приятным тёплым светом, который ещё и любезно не касался нас. Отдав лошадей на попечение слугам, мы, порядком уморившись дорогой, заказали скромный ужин и две комнаты.

— Может, откроете своё имя, графиня? — в очередной раз спросил Лейф, когда мы садились за столик — точно подловить постоянно пытался.

Нам досталось местечко в тёмном уголке, которое удивительным образом понравилось вампиру. Казалось, он даже воодушевился. Я же устала с дороги, и меня не волновало, где поужинать и куда потом упасть до утра.

Хозяин оказался расторопным и учтивым. Даже с горящими алчным огнём глазами, он выглядел настолько мило и приятно, что расставались с деньгами мы достаточно легко. По крайней мере, пока он не превышает предел моей жадности.

— Должна же в женщине быть хоть какая-то загадка? Которую вы, между прочим, не угадали, — пожала я плечами, расправляя на коленях салфетку.

— Простите за грубость, но вы для меня полностью загадка. Зачем же засекречиваться окончательно? — с лёгким оттенком недовольства пробормотал Лейф.

— Вы сами предложили эту игру. Если сдаётесь, я не против остаться графиней Виктимской.

— Мне начинает казаться, что ваши родители выдумали имя сами, поэтому его не угадать, и вы попросту издеваетесь.

— Зря, — пошла на уступки я, принимаясь за только что принесённое горячее. — Я знаю ещё минимум пару своих тёзок.

— Как любопытно, а фамилии не подскажите?

— Лейф! — строго одёрнула я, едва сдерживая веселье. Вот же жук! — Вы ещё первую букву спросите.

— Было бы неплохо.

— Нет уж. И вообще, я устала. Оставим на сегодня тему. Лучше расскажите подробнее о цели поездки? А то я не представляю, от чего вас охранять.

По глазам я видела, что Лейф собирался напомнить про фразу о разной работе или попросту подколоть из-за неведенья, однако почему-то внезапно передумал. Осмотрелся украдкой, будто переживая, что нас подслушают, и довольно легкомысленно ответил:

— Нам нужно неофициально посетить ближайших соседей. Послушать сплетни, возможно, мне придётся заключить пару торговых соглашений. Ничего серьёзного, на самом деле. Думаю, для вас задание окажется очень лёгким. Признаться, я вообще планировал путешествовать один, но государь не отпустил без охраны.

— А сплетни-то о чём? — не дала я себя запутать. — Вдруг мимо ушей пропущу.

Просто так, даже 'не официально', без охраны чиновники уровня Лейфа не ездят. Особенно если 'придётся заключить пару торговых соглашений'.

Судя по окаменевшей улыбке вампира, я угадала — дело не чисто. Он думал с полминуты, а потом, тяжело вздохнув, сознался:

— Интересует любая информация насчёт недавней войны с Силорном; всё, что слышно о военных союзах; сведения о возможном новом нападении. Если вдруг услышите, то обратите внимания, но ваши функции всё же ограничиваются моей охраной — не стоит искать специально.

Невольно я поёжилась. Хоть Лейф и назвал войну недавней, для меня буквально целая жизнь прошла. Тогда, в свои пятнадцать, я не понимала ничего — просто пережила настоящий кошмар.

Уже позже Видьфрид рассказывал, что война была какой-то странной, внезапной. Силорн, засушливая страна, переполненная кочевниками, соседствовала с нашей Ромарией на юге. Конечно, давно уже войска, если их можно так назвать, Силорна совершали набеги на границу, но солдаты успешно отбивались. А в тот раз откуда-то появилось вооружение, организованность и слаженность действий. Чародеи и гвардейцы едва успели на подмогу, слишком поздно поняв настоящую опасность положения.

Семь лет минуло, последствия сгладились временем, словно истоптанный песок на побережье. И вот снова, снова...

Не сразу я поняла, что меня потряхивает. И даже не услышала, как Лейф взволнованно зовёт:

— Графиня! Графиня!

Только когда мужская ладонь накрыла мою, я вздрогнула и вернулась в реальность. Хотелось сразу же одёрнуть руку, но вампир держал неожиданно крепко и внимательно заглядывал в глаза. Капризничать я не стала — сдержалась, в первую очередь ради себя, и оставила всё, как есть. Даже через перчатки прикосновение... Озадачивало. Оно мигом вытеснило все посторонние мысли, было неродным, неправильным, но при этом прежнего страха не мелькало.

— Графиня, с вами всё в порядке? — спросил Лейф, когда уже понял, что я пришла в себя.

— Да, прошу прощения, — заверила я с лёгкой улыбкой, а руку всё же убрала.

— Болезненные воспоминания?

— Есть немного, — не стала я отпираться — сил на выдумку не нашлось, всё уходило в тяжёлое равномерное дыхание.

Ничего ещё не случилось, ничего не началось. И если начнётся, я уже не та — смогу и за себя постоять, и защитить других. А, возможно, в этот раз трагедии не случится — вот этот самый вампир всё предотвратит.

Последняя мысль показалась до того смешной, что я пришла в себя окончательно, и задумалась о насущном.

— М-да, охранять вас будет сложно. Попробуй-ка засечь и яд в бокале, и нож в спину, и спицу под рёбра...

— Разве такое вообще возможно? Мне кажется, на этот счёт и беспокоиться не стоит, — улыбнулся Лейф, но неожиданно не успокоил, а только разозлил.

— Ну конечно! Я сейчас поплюю в потолок, а потом придётся тащить ваш хладный труп на родину. Если жизнь не дорога, то подумайте о моей репутации: провал на первом же задании — это... это конец!

— Не утрируйте, — поморщился вампир, доедая последний кусок мяса. После на его тарелке уже ничего не осталось, а вот я не управилась и с половиной. — От ножа и спицы я вполне способен уберечься, а яды, думаю, никто откровенно подсыпать не станет.

Почему-то оправдания не утешили.

— Графиня, не хмурьтесь — вам не идёт. Вы же всё равно не сможете от такого охранять?

В принципе, я могла бы проверять каждый бокал вина или поставить щит на его спину, когда он ускользнёт из поля зрения. Но оба чародейства привлекут излишнее внимание, и это не самое страшное. Спина у моего подопечного подвижная, а бегающий щит неудобен. В вино же подмешать могут не только яд. Вильфрид показывал, что из десяти сортов четыре чары признают отравой без всяких добавок. Хотя, наверное, Лейф только порадуется возможности не пить всякую гадость.

— Есть один вариант, — внезапно вспомнила я, но не слишком обрадовалась — нюансов не знала. — Я могу поставить на вас маячок, который предупредит меня об опасности. Разрешите?

Ответ сразу я не получила — хозяин принёс ключи от номеров, и, раз уж мы закончили трапезу, то сразу и решили туда отправиться.

Старая лестница скрипела рассохшимися половицами, пугая стонами. В щели, между которыми легко могла поместиться волшебная палочка, я старалась не заглядываться — боялась, что увижу шальную крысу, квартирующую на нижних ярусах. Второй этаж — простой и незамысловатый — смотрелся ещё более невзрачно, чем первый, хотя я думала, хуже только крестьянский сарай.

Свечи горели почти без толку, если не считать слабых бликов, едва освещавших накарябанные мелом номера комнат. Интересно, если я на одной из дверей крестик поставлю, это будет жутко смотреться?

Лейф, как и я, не страдал от недостатка освещения и нужную дверь нашёл быстро. Правда, чтобы не привлекать внимания, делал вид, что долго присматривается, чуть ли не носом тыкая в каждый номер. Меня так и подмывало сообщить, что он отлично видит в темноте, а зрение у вампиров вообще не портиться, но из вежливости я сдержалась.

— А как ваш маячок работает? — внезапно спросил Лейф, вдруг замерев у двери — будто бы не хотел расходиться.

— Что? — опешила я, не сразу поняв, о чём он.

— Вы хотели поставить на меня маячок. Он не слишком мешает?

— О нет! — отмахнулась я. — Вы его вообще не заметите — он крутится возле моей палочки. Обычный светящийся шарик — бледно-золотой, когда всё в порядке, и ярко-красный, если вам грозит беда.

— А почему вы сразу его не поставили?

— Да как-то... — пожала я плечами. — Не самые ходовые чары, а разбойников проще так заметить, по старинке. Я же не думала, что вам грозит опасность на каждом углу.

— Как мы уже разобрались, грозит, — улыбнулся Лейф и выжидающе застыл на пороге.

Интересно, почему в комнату не идёт? Чего-то хочет от меня? Но чего?

— Так... вы действительно хотите его опробовать? — сообразила я, уже не слишком надеясь, что вампир согласится. А уж тем более, что сам предложит. В моей характеристике в графах 'намёки' и 'понимание с полуслова' наметились жирные минусы.

— Это был бы интересный опыт. Я окружён, в засаде, отбиваюсь от десятерых, и тут на помощь прибегает прекрасная чародейка и расшвыривает всех противников по углам.

Смех я сдержать не смогла. Ладно, пусть компания в путешествии досталась мне лично неприятная, зато весёлая. Наверное, если представить, будто это не он кинул маленькую девочку один на один с проклятьем, то я смогу приятно провести время.

Маячковыми чарами я пользовалась редко: охранять Вильфрида даже и не думала, Лаврика — не хотела принципиально, а остальные подходящие 'объекты' у нас надолго не задерживались, и главную опасность для них представляла я. Не буду же я против себя оповещения развешивать, право слово?

Поэтому пришлось поднапрячься. Сформулировать посыл получилось не сразу: с минуту я сосредотачивалась, пару раз провела палочкой из стороны в сторону, просто примериваясь, а на третий уже выдохнула, рождая колдовство.

На кончике палочки вспыхнул огонёк, словно подмигнув, он сделал несколько кругов вокруг Лейфа, сменив между делом все цвета радуги, и устроился в районе моей правой ладони. Как и должно было быть, сейчас он казался бледным, почти не отличимым от солнечного блика.

— Сейчас вам ничего не угрожает, — улыбнулась я и подняла руку поближе к его лицу, чтобы показать светлячок.

Лейф, недовольный, отпрянул. Я усмехнулась и всё-таки не смогла сдержаться:

— Не бойтесь, порядочных людей он не обожжёт.

— А непорядочных? — вскинулся вампир.

Я лишь игриво пожала плечами и, пожелав приятного вечера, скрылась в номере. Ничего особенного здесь не нашлось. Даже наоборот, комнату обставили без излишеств, чтобы у посетителей не возникло желание забрать что-нибудь с собой. Кровать в углу, прикроватная тумбочка, стул и письменный стол, на котором стояла незажжённая свеча. Рядом коробок спичек, который я ни за что бы не заметила, не будь вампиром.

Шляпку я сняла в темноте — ссыпала шпильки на столик и положила поверх головной убор. Перекинув палочку в левую руку, собиралась без чародейства запалить фитиль, но чиркнуть не успела — так и замерла с приподнятыми руками. Маячок мерцал красным. Из комнаты я не выбежала — вылетела, разбросав всё по полу, и тут же принялась стучать в комнату Лейфа.

К счастью, открыл он почти сразу — я не постеснялась бы и выбить дверь.

— Всё нормально? — взволнованно спросила я, заглядывая внутрь.

— Уже соскучились? — вопросом же ответил вампир, неизвестно от чего довольный, пропуская меня.

В этой комнатке, зеркально похожей на мою, огонёк уже горел — совсем тускло, больше для вида. И скорее мешал что-нибудь разглядеть.

— Графиня? — с любопытством позвал Лейф.

Вместо объяснений я показала ему алый шарик возле запястья. Ненадолго вопросы удалось отложить и осмотреться.

Опасности не предвещало ничего. Сначала я распахнула окно, высунувшись по пояс на улицу, где меня тут же поспешил обдуть холодный осенний ветер. Не увидев ничего подозрительного ни внизу, ни вверху, ни даже по бокам, я заглянула за занавески, в ящики стола, проверила свечу, перо и чернильницу, простучала стены, которые оказались одинаково тонкими во всех местах.

В принципе, если бы на месте злоумышленника была я — снесла бы такую хлипкую перегородку. Но полагаться на то, что на Лейфа собирается напасть чародей или вампир, не приходилось.

Хозяин комнаты озабоченно следил за мной, но спохватился только, когда я собиралась полезть под кровать. Он перехватил мою руку повыше локтя, заставив выпрямиться, и на всякий случай приобнял за плечи. Метод сработал — вырываться я не думала, просто замерла, оценивая ощущения. Как и в прошлый раз: непривычно, неправильно, но страха нет.

— Я, конечно, в чародействе не сведущ, — вкрадчиво начал Лейф, тяжело дыша, — но, возможно, магия дала сбой? Видите же, комната в полном порядке.

— Исключено, — покачала я головой, не спеша освобождаться из объятий.

Сейчас стоило думать о делах, но я никак не могла прогнать эгоистичные мысли. Когда из относительно молодых людей в доме бывал только Лаврик, я думала, что со мной всё в порядке. Сейчас, вернувшись во внешний мир, поняла — нет, до сих пор в душе живут отголоски войны. Я должна переступить через это.

— Графиня, но вы же видите — опасности нет.

— А чары работают. Был бледный, стал красный. Я не могу просто погрешить на ошибку и уйти.

— То есть вы планируете докопаться до сути?

— Да.

— Отлично! — внезапно обрадовался Лейф, наконец, отпуская меня. — К сожалению, я очень устал. Надеюсь, вы не возражаете, если я переночую в вашей комнате?

Возразить я, конечно, собиралась. Даже возмутиться, но стоило вампиру переступить порог комнаты, как маячок снова стал чуть желтоватым. Аккуратно я вышла в коридор, чтобы убедиться — Лейф действительно закрылся в моём номере, и ему там ничего не угрожало. Задачка заинтриговала.

Сон как рукой сняло — я не собиралась идти за подопечным, а подумывала заночевать прямо тут. Вариант казался неплохим: и вампир в безопасности, и я раскрою секрет. Но дверь снова хлопнула, и недовольный Лейф вернулся.

— Вы разве не собираетесь меня остановить? — с порога кинул он претензию.

— Зачем? — изумилась я, даже не глянув в его сторону. — Вы хотели спать, завтра трудный день.

— А как же маячок?

— В другой комнате вам совершенно ничего не угрожает.

— Отлично! — непонятно чему обрадовался Лейф, схватил меня за плечи и потащил к выходу. От возмущения я даже пикнуть не смогла — только пыталась упираться ногами. — Значит мы сейчас с вами идём спать, и не забиваем головы чепухой.

— Но как же...

— Что 'как же'? Опасность в комнате. Скорее всего, бояться стоит не только мне, но и вам. А смысла искать неприятностей, я не вижу. Жаль, что переплатили, однако жизнь дороже — одного номера нам хватит.

И на этой торжественной ноте, он закрыл за нами дверь.

Надо было сильнее сопротивляться и разгадывать тайну, или сразу стоило согласиться и пойти спать, я не знала, но ситуация мне не понравилась, а смириться с положением дел я была обязана. Жаль, хотелось оставить последнее слово за собой. Причём, какое-нибудь гаденькое, противненькое...

Слов не нашлось, зато созрел коварный план мести. Стул возле письменного стола мне сразу приглянулся — там я и устроилась, откинула голову на стену, закрыла глаза и нахально заявила:

— Спокойной ночи!

Сначала Лейф, как и предполагалось, опешил, но соображал быстро — уже через минуту он, едва сдерживая гнев, уточнил:

— Вы что так собираетесь спать?

— Совершенно верно. Раз мы ночуем в одном номере, я не могу занимать кровать. Это противоречит этикету чародея.

— Но, спать на кровати, когда дама на стуле, противоречит уже нормальному этикету! Мне совесть не позволит заснуть! — горячо воскликнул Лейф, отрывая меня от сладкой дрёмы.

Усталость, которая весь день оседала как песок в часах, перевалила через край. Я чувствовала, что имею право заснуть, и пользовалась этим пока могла. А стул ничуть не хуже кровати, даже если посреди ночи я переменю мнение.

— Ну, — сонно пробормотала я, — со своей совестью все вопросы решайте сами. Мы с моей уже договорились.

И, зевнув, я умудрилась отключиться раньше, чем закрыла глаза, только будто бы услышала ворчание: 'Вот упёртая'.

Утром у меня ничего не болело, не ломило — я прекрасно выспалась и чувствовала себя великолепно. Однако хорошее настроение испарилось, стоило понять, что я лежу на кровати.

Приподнявшись на локте, я увидела, что Лейф спит на полу, бросив вместо подстилки лишь покрывало. Он улыбался, возможно, хорошему сну, но мне казалось, выполненному долгу мужчины, переложившего упрямую даму на положенное место. Я уже подумывала встать и 'совершенно случайно' наступить на вампира каблуком — благо, снять обувь или жакет с меня никто не подумал, но сквозь щель в занавесках прокралось солнце, неспешно дотянулось до холёного лица... Лейф подскочил, будто и не спал, а я сдержалась и не показала язык.

— Доброе утро! Как ночь? — любезно поинтересовался подопечный.

— А говорили, что я упёртая, — уколола я, сразу проскочив к двери.

— А какая же ещё? — кинулся вдогонку вампир, слегка помятый с утра. — Вы только проснулись, а уже побежали! Куда? В эту треклятую комнату? Да сдалась она вам! Мы живы, нам пора ехать, неплохо бы умыться и позавтракать!

Идеи, бесспорно, были верные. И действительно более срочные и важные. Но любопытство с утра меня грызло, будто само проснулось голодным, поэтому разумные доводы я слушать не собиралась — заскочила в комнату и осмотрела нетронутое помещение. Лейф зашёл следом.

Всё осталось прежним, начиная от положения вещей и заканчивая температурой воздуха. И я так же не видела ничего подозрительного, как бы ни старалась. Но красный маячок мигал, сбивая с толку.

— Графиня, ну какая вам разница, что не так с этой комнатой? Через пять минут мы не увидим её больше никогда в жизни, а через тридцать — забудем о её существовании! — увещевал Лейф, расхаживая по помещению.

Мой взгляд беспорядочно следил за движениями подопечного, пытаясь зацепиться хотя бы за что-то. Маячок горел то ярче, то слабее. Закономерность уловить я не могла, хотя она определённо была. В итоге вампир вздохнул, отчаявшись призвать мой здравый смысл, и с размаху уселся на кровать.

Красный шарик погас, как только хруст от треснувшей доски растаял в воздухе вместе с неспешно поднявшейся пылью. Вампир провалился по пояс, слегка задрав ноги, и недоуменно похлопывал глазами, рассматривая бледно-жёлтый светлячок возле моего запястья.

— Я же говорила, что чары осечек не дают, — самодовольно заявила я, с превосходством глядя на мужчину сверху.

Не сразу Лейф ответил — сперва изучил меня внимательно, и в итоге, оставив мою реплику без внимания, попросил:

— Помогите, пожалуйста, подняться, если вас не затруднит.

Он легко встал бы и сам, но разгромная победа настроила меня на столь благодушный лад, что я не отказалась. Протянула руку, хотела потянуть вверх, но вампир резко дёрнул, и, взвизгнув, я оказалась у него на коленях в той же дыре. Сначала накатил испуг, через секунду, когда я поняла, что мужчина не собирается делать ничего такого, а просто ехидно смотрит, пришла растерянность. Но вслед за ней медленно растекалась внутри ярость. Ах он... Ах он...

— И незачем так дуться из-за случайно брошенной вчера фразы, — попросил он назидательно. — Я нисколько не сомневаюсь в ваших чарах, но маячок, увы, придётся убрать — яда пока не предвидится, а свалившуюся на голову ветку я как-нибудь переживу.

Глава 13

Мы с Лейфом чаёвничали и мило беседовали ни о чём — полагаю, меня просто отвлекали от мыслей о жестокой расправе с одним вампиром. В ромарийском посольстве в Арзалии — соседней крупной и влиятельной стране, куда мы добрались за пару дней, — всегда было тихо в середине рабочего дня, как просветил мой спутник. Особых проблем не возникало, посол и военный атташе в основном занимались обычными делами, размеренно и степенно.

Однако тайный советник времени не терял. Переговорив с послом и разузнав последние новости, уже сегодня он планировал появиться в свете на приёме. Уже даже сам приоделся в парадный мундир, правда, не в свой, гражданский, а почему-то в военный. И меня заставил нацепить сиреневое бальное платье с противными белыми рюшами. Чувствовала я себя ужасно: оголённые плечи, глубокое декольте, огромные рукава, три пышных юбки и жуткое орудие пыток — корсет, от которого я слишком отвыкла. Как бы выгодно эта часть гардероба ни подчёркивала фигуру, у меня, живущей с двумя мужчинами и без прислуги, не было шансов его надеть даже при помощи волшебной палочки. И желания, к слову, тоже.

Ко всему прочему, на попытки переговорить о моей работе, Лейф пожелал 'расслабиться и хорошо провести время', чем взбесил окончательно. Расслаблюсь я, как же! В такой-то одежде, да ещё и во время танцев!

С ними у меня не складывалось. Пока я жила в родном поместье, на балы меня не вывозили сначала из-за возраста, а потом из-за тяжёлого послевоенного времени. Да и нужды не было — жених-то уже имелся. После переезда к Вильфриду о светской жизни не шло и речи. Разве что Лаврик развлекал интересными рассказами, да иногда устраивал уроки танцев и хороших манер.

— Слушайте, — внезапно осенило меня, и я даже решила сменить тему беседы, — почему мы приехали сюда, если ищем сведения о войне в Силорном? Неужели в тот раз действительно арзалийцы всё спланировали и предоставили вооружение?

Лейф подавился чаем — кажется, я попала в точку.

— Нельзя же так... — пожаловался он, постукивая себя по груди, — прямолинейно. Официального подтверждения нет. У нас с Арзалией прекрасные дипломатические отношения, подозревать её глупо...

— Других соседей, видимо, ещё глупее, а своих ресурсов у Силорна явно не хватает, — окончательно уверилась я.

— Да, — вздохнул вампир. — Я должен разобраться, кто зачинщик и в случае чего... — тут он запнулся, но договорил: — действовать по обстоятельствам. Конечно, никто не выдаст эту информацию ромарийскому чиновнику...

— Мы здесь инкогнито? — спокойно переспросила я, подавив желание взвиться искрой и устроить пожар.

Теперь стало ясно, почему на нём гвардейский, а не чиновничий мундир. И для чего он меня взял, хотя ничего не знал о чародействе и его возможностях.

— Совершенно верно, — спокойно кивнул Лейф, — поэтому я хотел бы вас попросить скрыть, что вы чародейка. На это вряд ли посмотрят с одобрением, Арзалия неприязненно относится к представителям вашей профессии. А лишние вопросы и подозрения невыгодны в нашей ситуации. Неплохо, если бы вы оставили свою волшебную палочку здесь.

— Исключено, — категорично отказалась я, прихлёбывая излишне горячего чая.

Злость внутри почти достигла критической отметки — ещё чуть-чуть и начёт брызгать во все стороны. В зале повисло молчание, прерываемое только звоном чашек и блюдец. Лейф задумался, явно не удивлённый реакцией.

— А вы можете её замаскировать с помощью чар? — попытался он найти компромисс.

— Волшебную палочку? — ехидно вздёрнула я бровь. — Чародейство — это не уличные фокусы! Мы не можем превратить одну вещь в другую в отличие от шарлатанов. И проходить сквозь стены, огонь и воду тоже. Я вообще не понимаю, зачем я вам понадобилась без палочки. Как я смогу обеспечить вашу безопасность? И вообще, главное правило чародея: никогда и нигде нельзя расставаться с палочкой.

— Что даже... — отреагировал вампир, как и всякий нормальный человек, но, недоговорив, замялся, поняв, что вопрос непристойный.

— Нигде, — коротко отрезала я. — И не надо уходить от темы.

Вампир вздохнул очень тяжело, уже не надеясь закончить дело миром. В ход пошли 'элитные войска'.

— Вы понимаете, что появившись на балу с палочкой, привлечёте не только лишнее внимание, но и подвергнете мою жизнь опасности? Меня заподозрят, а это значит я не получу никакой информации, так ещё и окажусь под ударом тех, кто стоит во главе заговора. К тому же, по легенде мы брат и сестра, и я подыскиваю вам походящую партию среди арзалийской знати. Чародейство сюда никак не вписывается.

— Почему вы не взяли специально обученную барышню, готовую на всё ради отечества?

— С ними не густо, — честно признался Лейф, не став лукавить. — Я отклонил всех предложенных: страшные, глупые, невоспитанные...

— Но я-то тоже не идеал, — заметила я удивлённо.

— Вы про характер? Это мелочи, с вами можно договориться.

— А нельзя было начать заранее? — хитро спросила я.

Мы ехали три дня! Три дня! А он рассказывал байки и угадывал имя!

— Я собирался при знакомстве. Подумывал, даже сегодня с утра прояснить ситуацию. Но чем раньше бы я заговорил, тем дольше бы мы ругались. Так ведь? — спросил он и улыбнулся обезоруживающе.

Больше всего на свете, мне хотелось его убить. Вцепиться в глотку и растерзать с особой жестокостью. Особенно потому, что он прав — мне действительно хватило бы сил три дня собачиться, а ситуация вряд ли изменилась.

— Ладно, бог с вами! — поморщилась я, на секунду прикладывая пальцы к вискам. Затем решительно встала с плетёного кресла и пояснила: — Уговорили — спрячу палочку и попробую даже отвлечь внимание от вас. Позовёте, когда подадут экипаж.

— Вы всё же вспомнили подходящие для маскировки чары? — спросил Лейф победоносно.

— Нет, просто поняла, что под юбкой её всё равно никто не заметит, — ехидно ответила я и сорвала куш!

О, это безмерно удивлённое лицо, озадаченное и даже капельку испуганное, стало мне настоящей наградой! Достойная месть за неожиданные рабочие нюансы.

— Но... — протянул вампир, разводя руками, — вам же будет неудобно двигаться...

— А в этой хламиде я порхаю как бабочка! — фыркнула я и, гордо развернувшись, удалилась.

Пока шла я всё пыталась подцепить подол, но он постоянно выскальзывал из рук. Как бы я из-за него не свела близкое знакомство с паркетом. Слава себе любимой — бога хвалить здесь не за что — хоть в туфлях я ходила вполне грациозно. Конечно, у бальной пары не такой удобный каблук, как на моих сапожках, но терпимый.

Зайдя в отведённую комнату, я сразу же заперла дверь на два поворота ключа, на всякий случай, оставив его в замочной скважине. Моя дорожная одежда, постиранная и выглаженная, уже висела на стуле, хотя перед полдником о её возвращении я даже не мечтала.

Из банта и пояса я выбрала первый, хотя могла и не угадать по длине. Багряная лента, обычно поддерживающая воротник после стирки выглядела как будто только что с прилавка. Крепким узлом я завязала её на волшебной палочке, и задумалась. Предстояло самое трудное, но помощи ждать неоткуда.

Поставив правую ногу на стул, я попыталась собрать все юбки и закатать до бедра. Но не тут-то было! Они, пышные и неповоротливые, скользили по батистовым панталонам и так и норовили распрямиться. Я недовольно заворчала, пробуя снова и снова. Может, измором возьму.

— Тебе помочь, дорогая?

От неожиданности я выпустила всё богатство светской дамы, вздрогнула и обернулась, выставляя волшебную палочку. Само собой, стул, на который я поставила ногу, грохнулся, чуть не утащив и меня следом.

— Пикантная деталь, — заметил Лаврик, указывая на ленту, свисающую с палочки.

— Что ты тут делаешь? — спокойно ответила я, убирая оружие и выпинывая стул из-под юбки.

— Как грубо для графини! — назидательно покачал он пальцем, присаживаясь на подоконник. Занавески подобрать, естественно, даже не подумал — придавил неприличным местом.

— Как обычно для тебя, — пожала я плечами, уперев одну руку в бок, а во второй держа готовую в любой момент стрельнуть палочку. — Что ты хотел?

— Помочь! — наигранно обиделся бог, будто безвинно оскорблённый праведник. Но не на ту напал — не проняло.

— Я не просила.

— Разве бога нужно просить, чтобы он помог страждущим?

— Вроде, я и не страждущая, — предупредила я, прицеливаясь играючи. Может, удастся застать его врасплох и не повредить посольское имущество?

— Тебе кажется, — хитро улыбнулся он, — карету скоро приготовят, а одна ты раньше чем за час не справишься. Поэтому я полностью к твоим услугам: придержу юбки, пока ты завязываешь, хотя предпочёл бы наоборот.

— Совсем спятил? — не удержалась я, удивлённо моргая. — Я уж лучше кого-нибудь из женщин найду!

— Дорогая Эния! К счастью, пока никто не догадался, что ты чародейка. Даже с этой 'странной палкой' ты больше похожа на девушку благородных кровей. Надеюсь, не стоит пояснять, что инкогнито даже в своём посольстве лучше сохранить? Поэтому есть два варианта: героически опоздать или попросить Лейфа.

Я тяжело вздохнула, принимая правоту. Потом вздохнула ещё раз, и поставила с помощью чародейства стул как положено. Ножка в непривычной туфельке снова оказалась на сиденье. На минуту я задумалась, как придержать юбки без участия похотливого вредителя, но отвергала все варианты. Даже чародейство не спасало. Не могла же я привязывать палочку и одновременно её использовать?

— Эния, ну чего я там не видел? Поверь, у тебя всё прикрыто хуже некуда, — подбодрил Лаврик. — Я же от чистого сердца!

В последнее я не верила, но мысль, что этот бесстыжий божок и правда видел всё и у всех, порядком успокоила. Неожиданно я даже расслабилась, понимая, что скрывать там и нечего.

— Подойди, — скомандовала я, решившись на безумство.

Лаврик не заставил ждать: лучезарно улыбнувшись, в мгновение ока оказался подле меня. В такие моменты нестерпимо хотелось заехать ему чем-нибудь чугунным. Так, чтобы зубов не осталось. Но сейчас я сама согласилась. И время поджимало, как оказалось.

— Ты закроешь глаза, и я сама распущу твои руки, — предупредила я, назидательно покачивая у него перед носом палочкой.

— Так не интересно, — поник Лаврик, но упорствовать не стал — это настораживало.

Подобрать подол оказалось не так сложно, как заставить бога не лезть куда не надо. Но и с этой задачей я справилась, отвесив пару подзатыльников. Подвязать рабочий инструмент тоже труда не составило, но хотелось, чтобы на балу она не сползла, поэтому копалась я долго. И только после того как убедилась в прочности конструкции, стряхнула руки Лаврика с платья, позволяя юбкам свободно опасть вниз.

— Теперь, без палочки, ты моя! — страстно прошептал бог и повалил меня на кровать, прижимая телом.

Его взгляд сочился страстью, решительностью, дыхание тут же участилось, а мне вдруг стало так смешно.

— Да ну? — уточнила я, с лёгкостью перекатила Лаврика на спину и сжала его горло рукой. Вчера ночью в посольском саду мне попалась пара белочек и один полуночный садовник, так что и без палочки я могла за себя постоять.

— Ай, все время забываю, что ты вампир! Эния, ну ты же меня знаешь, я же пошутил, — тут же пошёл мужчина на попятный.

— Конечно знаю, ты безнадёжен.

Оттолкнувшись от его рёбер, я встала. Душить всё равно смысла нет, иначе Вильфрид заскучает долгими тёмными вечерами, да и без 'шпионской службы' работа усложнится.

— Госпожа, — раздался деликатный стук в дверь, — карета подана, вас ждут.

— Иду! — отозвалась я, дивясь, как вовремя управилась. Помахав Лаврику на прощание, я предупредила: — Очень надеюсь, что, когда вернусь, тебя здесь не обнаружу!

Бог пожал плечами, тяжело вздыхая как приличный отвергнутый возлюбленный, но шевелиться не собирался — остался лежать.

Комнату я закрыла на ключ, понимая, что Лаврик выйти сможет и без этого, а вот прислуге обнаружить этот компрометирующий фрукт в моих покоях запертая дверь помешает.

Только сейчас я сообразила, что совершенно забыла поставить на Лейфа маячок, даже не подумала об этом. Ладно, придётся просто следить за ним, ловя ножи в полёте и определяя яд по запаху.

Большая чёрная коробка кареты стояла у самых ворот. Мрачновато. Лично я бы на таком транспорте добровольно согласилась ехать разве что на собственные похороны, но с тремя юбками на лошадь я не заберусь, да и не пустит меня никто.

На улице уже смеркалось — солнца я могла не опасаться. Накинуть что-нибудь на плечи из-за спешки я не догадалась, и Лейф, расхаживающий из стороны в сторону возле экипажа, тоже не задумался о верхней одежде для меня. Увидев издалека мою фигуру, вампир внимательно осмотрел 'сестру' с ног до головы и, не заметив волшебной палочки, остался доволен.

— У вас замечательная походка! Такая величественная и неспешная, — попытался он меня приободрить, подаваясь на встречу.

— Оставьте комплименты — они неуместны, — отмахнулась я, только раздражаясь от лишнего напоминания о палочке. — Лучше скажите, как меня зовут.

— Опять угадывать? Мне кажется, сейчас не самое...

— Нет, по легенде. Мы брат и сестра. Какие у нас имена? — объяснила я более доходчиво.

— Я думал, имена возьмём свои, чтоб вы не запутались, а фамилию позаимствуем у баронов Дарнийских — уж больно плодовитая семья.

— И как меня зовут? — ехидно уточнила я, намекая, что не сдамся.

— Графиня! Сейчас самое неподходящее время для препирательств! Сознавайтесь уже — вам же будет удобнее.

— Нет, — отрезала я, скрестив руки на груди.

— Боже, до чего же вы упёртая! — не выдержал Лейф и закатил глаза.

— Да вы тоже знатный баран, — фыркнула я в ответ. — Обзовите как угодно, хоть Апофигеей — переживу!

— Да не умею я давать красивым девушкам имена! И издеваться тоже не хочу!

Внезапная честность пристыдила — я бы не постеснялась, а он проявил непрошеное благородство. Пришлось сбавить ход и, раз уж он такой порядочный, пойти на компромисс:

— Тогда назовите любимое. Есть у вас любимое женское имя?

— Эния, — ответил Лейф не раздумывая.

По телу пробежала горячая волна. На сердце потеплело одновременно от нежности и от испуга — я не знала, что и думать. Неужели он со мной всё время играл, давно зная имя? Или всё же не забыл про ту девочку, которую когда-то обратил в вампира? Но почему тогда не назвал это имя, перебирая все? Ситуация оказалась очень неприятной, но выяснять подробности здесь и сейчас я не стала — нас уже заждались.

— Хорошо, — кивнула я, надеясь, что не изменилась в лице за секунды раздумья, — поехали быстрее.