|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава семнадцатая
Азарта сплести наузы на всех молодых колдунов в "семье" хватило ненадолго. И с красно-чёрной наузой как-то не хотелось сидеть: Станислав, точнее — его мысленный образ — мешал. Она даже посмеялась над странной закавыкой, но заставлять себя плести не стала. Нет — так нет. Ведь и недавнего холодного равнодушия к любому действию Алёна не чувствовала. Следовательно, будет настроение — будет работа. Доплела ту наузу, что уже была в процессе, и, выключив свет в комнате, подошла к окну.
Привычная картина: напротив — дом буквой "г", неподалёку два фонаря, затем тот самый дом быта, а за ним и чуть дальше — конечная остановка для общественного транспорта. Постепенно все тёмные уголки "острова" светлели — порой казалось, светлел и сам вечерний воздух: тихонько, не спеша повалил снег... Заворожённая торжественным падением довольно крупных мохнатых снежинок в свете ближайшего фонаря, Алёна вздрогнула: мягкий прыжок — и на подоконнике очутился Котей. Она осторожно обняла его, большого, мягкого, тёплого. Иногда Котей среди ночи принимался бродить по квартире, и Алёна вставала, чтобы составить ему компанию, а то и вот так постоять у окна — в полусогнутом положении, упираясь локтями в подоконник. Котей не возражал против ненавязчивого объятия, лишь бы — если надоедало — можно было бы переступить руки девушки и вновь удалиться по своим делам. Или — спать... Но на этот раз долго глазеть на гипнотические волны снега (кажется, поднялся неплохой такой ветер) не удалось.
Улица за окном постепенно обретала не только свет, но и чистоту. Редкие фигуры спешащих к вечеру людей заставили девушку тихонько вздохнуть: если бы не прокол Станислава, они б сейчас, гуляли...
Котей обернулся на дверь в комнату. Причём с таким не то чтобы интересом, но насторожённый точно. Он даже быстро вышел из "гнезда" Алёниных рук, чтобы держать эту дверь под наблюдением.
Алёна нехотя выпрямилась и тоже взглянула на дверь. Может, бабуля собирается войти? Иногда Котей чувствует это её желание.
И насторожилась сама.
Не бабуля.
Дверь в комнату хоть и закрыта, но неплотно: традиция — чтобы Котей мог свободно гулять по всей квартире... Дверной звонок через секунды даже насторожившейся Алёне показался слишком громким.
Девушка шагнула было побежать в прихожую: не дед ли вернулся? А потом и дыхание затаила: а если там Станислав? Но услышала звучный голос бабули, уже подходившей к входной двери:
— Кого там ещё принесло так поздно?
Если бы за дверью стоял дед, бабуля бы открыла ему безо всякий ворчаний: оба они друг друга чуяли, как говорится, за версту. Интуиция у бабули тоже на уровне: если она открывает, не спрашивая — кто там, значит — ничего страшного. Ну, или никого страшного.
Добежать до двери своей комнаты Алёна успела, когда бабуля открыла неизвестному гостю. Котей, сидевший у ног, вдруг зашипел. И девушка подняла брови, услышав восклицание какой-то женщины, всё ещё стоявшей на лестничной площадке:
— Ольга?! Ты?!
— Любава?! — в свою очередь удивилась бабуля, а потом, после паузы (вздохнула, небось), неохотно пригласила: — Ладно. Что уж теперь. Входи.
О гадалке Любаве Алёна уже знала. И любопытство девушки взметнулось уже чуть не до небес.
Щёлкнул закрытый замок. Алёна торопливо отшатнулась от зазора в своей приоткрытой двери. То, что бабуля уже знала: внучка подслушивает, — Алёну не волновало. Но дед говорил о Любаве, что ведьма она очень сильная. А вдруг она уже быстро огляделась и заметила и её — молодую, ещё не вполне опытную ведьму-наузницу?
Но до ушей Алёны долетел едва слышный, а потому несколько ворчливый диалог. Что значило — две ведуньи пока что заняты друг дружкой.
Поэтому Алёна крадучись отошла от двери и села на кровать, выжидая, позовут ли её знакомиться с гостьей, или придётся до её ухода сидеть в своей комнате.
Котей подумал-подумал и присоединился к ней, прыгнув на кровать и устроившись лежать рядом. Морда недовольная. Интересно. Он знает, кто такая Лювава? Или почувствовал настроение бабули? Хотя... Бабуля ещё не открыла, а он уже сердился...
Чем-то это ожидание напомнило Алёне недавнее воскресенье и нежданный негаданный визит Кудренцовых, пришедших уламывать деда помочь им с "семьёй".
Чтобы уж совсем не сидеть сложа руки, Алёна принялась собирать разбросанные по покрывалу моточки тесьмы, принесённые из гостиной, где она хвасталась перед бабулей неожиданным подарком. Красно-чёрные-то успела отложить на стол, к компьютеру. И так увлеклась подбором мотков по цвету, что вздрогнула, услышав зов бабули:
— Алёна! Зайди-ка на кухню!
Сунув под джемпер большую наузу-полумесяц, прячущую ведьму и дающую образ "обычного" человека для видящего, девушка спокойно дошла до кухни. Ух, ты... За столом сидела слегка растолстевшая старуха Шапокляк! Проницательные большие глаза в один миг воткнулись в Алёну и в несколько движений будто препарировали её, и даже длинный нос гостьи пару раз дёрнулся, как будто эта округлая Шапокляк на полном серьёзе попыталась обнюхать её на расстоянии.
Поздороваться со странной гостьей Алёна не успела. Только открыла рот, однако Любава дёрнулась (она вообще была какая-то нервная) взглянуть на бабулю, чтобы резко высказать ей:
— Кого ты мне показываешь? Не она это!
Алёна повеселела: ах, вот в чём дело! Любава явилась сюда посмотреть на наузницу? Она обошла круглый стол и села на любимом месте — там, где край соседствовал с внутренним углом придвинутых друг к другу стареньких шкафов-буфетов.
Бабуля только усмехнулась. Посмотрела на гостью, перед которой стояла чашка, полная горячего чаю, и небольшая низенькая корзинка с утренней выпечкой. И спокойно обратилась к внучке.
— Хватит уже прятаться. Познакомься, Алёна. Это Любава. Обращаться к ней строго по имени, без отчества, но на "вы".
— Добрый вечер, — вежливо сказала девушка и сняла с себя наузу-полумесяц, а потом парочку тех мелких заколок-науз, которые прятали её не только как ведьму, но и как наузницу.
Сидевшая напротив, через стол, Любава чуть не сбила чашку с чаем, стоявшую перед ней, — так быстро склонилась она над столом, будто хотела прыгнуть вперёд и лечь на столешницу всем телом. И торжествующе провозгласила:
— Мои карты не врут! Я искала наузницу — я её нашла! — И, обратившись к бабуле, пренебрежительно призналась: — Ну, Ольга, никак не думала, что найду и тебя. Сколько лет-то прошло с того времени, как мы разъехались из барака-то, а? Эта тебе — внучка?
— Ещё раз скажете "эта" — уйду, — предупредила Алёна.
— Ишь, цаца какая, — пробормотала Любава, но фыркнула и самодовольно договорила: — Алёна.
— Внучка она мне, — неохотно подтвердила бабуля и опустила взгляд на стол. — Добавить тебе чаю? Горячего.
И это нежелание подтверждать, и движение бабули Алёна прекрасно поняла. Итак, информация первая: Любава из тёмных. Такой ведьме лучше много чего не сообщать. А взгляд на стол — бабуля хотела посмотреть на внучку, возможно — предупредить о чём-то, но побоялась: Любава заметит. И так уж негостеприимно — при гостье таиться, да и неудобно: две "говорят", третья в стороне от беседы остаётся.
— Нет, благодарствую, — отказалась Любава от предложенного чаю.
Только рот открыла, глядя на Алёну, как бабуля торопливо спросила:
— И зачем тебе наузница? На что-то своё наузу задумала?
Любава — вот уж кто плевал на все правила приличия. Она уставилась на бабулю и снисходительно кивнула:
— Да ты не бойся. Без задней мысли пришла. Всё, как есть, на духу вам обеим расскажу... Про Станислава знаешь? Кудренцова? Виталя-то тебе рассказывал, что с ним сегодня было?
— Дедушка ещё не приезжал, — дипломатично ответила вместо бабули Алёна.
Въедливые глазища тут же впились в её лицо.
— Но ты-то знаешь!
— Знаю только то, что он с кладбища приехал без сил. Но уже восстановился.
— И ты ему в том помогла, — заявила Любава и задумалась, поджав губы так сильно, что стала выглядеть злой старухой, а не старушонкой Шапокляк.
Алёна переглянулась с бабулей. И? Зачем она явилась сюда?
Любава тем временем вздохнула, отпила остывшего чаю и начала:
— До сегодняшнего их приезда я ведь ни сном ни духом, что в городе творится. Гаданием в последнее время если и занимаюсь, то по мелочи. И вот звонят мне сегодня и говорят: помоги-ка. Ну, я человек отзывчивый. (Бабуля отвела насмешливые глаза.) Говорю: "А что там — у вас-то?" А мне так уклончиво: мол, посмотри-ка человека одного — что с ним да почему? Я говорю: "Приезжайте. Я старая — мне тяжело самой-то к вам ехать". Ну, приехали. Я Витале твоему, Ольга, сразу говорю: "Только ты ко мне зайдёшь да тот, на кого гадать надо будет. Остальные пусть внизу ждут. Знаю я их!" Катерина скандалить начнёт, как что если чуть не по ней. Мироныч бурчать будет. А Павел — тот язва хорошая. Всё под руку говорить да подначивать будет. На деле-то и сосредоточиться трудно. И вот Витале я так и говорю: "Поднимайтесь, мол, вдвоём". И вот мужики, а? Разве можно так пугать бедную женщину?! Это я о себе, если не поняли.
Она снова схватила чашку с чаем, а бабуля с Алёной вновь переглянулись. Ну-ну, бедная женщина.
— И вот приволокли ко мне этого — Кудренцова-младшенького. А я-то сначала опять — ни сном ни духом, что там за человек-то. Смотрю — втаскивают! На ногах совсем не стоит! Я говорю: "Куда вы мне этого алкаша тащите?!" А Мироныч-то — сразу бурчать. Это только Виталя у тебя, Ольга, человек сугубо интеллигентный, а потому объяснил: мол, так и так — парнишку с кладбища привезли, там на него нападение приключилось. Хотим, мол, узнать, кто напал да почему... Свалили они его мне на диван. Мироныч-то вышел, а Виталя мне столик гадальный к дивану придвинул, как я попросила... Только карты разложила, только глянула на расклад — и меня как током шибануло. Я Витале и говорю: "Ты, мол, кого привёз ко мне?! Это ж Кудренцовых младшенький! Не с руки мне с Андреем связываться! Пусть сам и смотрит — уж он-то в гадании какой ещё мастак!" А Виталя мне так ласково: "А разве ж ты, Любавушка, не знаешь, что Андрей умер?" А я снова — ни сном ни духом! Ни карточных, никаких других раскладов давно не творила! Ошалела аж — с новости-то такой... Но Виталя у тебя языкастый. Уговорил-таки на расклады. Карты я убрала. Другое пришлось взять: младшенький тоже, как дед его, оказался близок к Нави. Ладно — ещё грань не перешёл. Потому на него карты и не идут... И сотворила расклад на крови. (На этот раз бабуля брезгливо сморщилась.) Пока суд да дело, смотрю на него — и прям мурашки по коже: это ж что они там, на кладбище-то, делали, если в младшенького такой-то упырина страшный вцепился? Ох, и напугало меня, когда вышло, что Чёрный Андрей, оказывается, в родного внука впился, да так, что чуть не высосал его! Это ли где видано?! Что уж ему, покойнику-то, в башку втемяшилось, что он в упыря переродился?
И она откинулась на спинку стула, чтобы развести руками.
Примерное содержание того, что происходило в её квартире, Алёна уже знала. И уж кто — кто, а Любава должна была понимать, что "Виталя" расскажет обо всём домашним, так что поначалу у девушки сложилось мнение, что гадалка приехала сюда по надуманному поводу, а на деле ей хотелось просто выговориться. Но взглянула на бабулю и поняла, что надо выждать, что будет далее, поскольку бабуля смотрела на гостью вроде как, если мягко сказать, неодобрительно.
И бабуля подтвердила это мнение.
— Так зачем тебе наузница?
— Ну так я ведь ни сном ни духом (Алёна закатила глаза — опять эта фразочка!), что внучка твоя — наузница-то, — умильно сощурившись, высказала гадалка. Побарабанила по столу неожиданно длинными пальцами — при её-то отнюдь не худенькой комплекциию.
— И что?
— Мне бы доплатить надо — за гадание-то, — тихонько, но твёрдо объяснила Любава. — Вот и... возьму наузами.
— Хочешь сказать, Виталя тебе заплатил, но тебе показалось — мало.
— Я не сказала — "мало", — уже громко и раздражённо сказала Любава. — Я сказала — "недостаточно". Он мне только за кровавый расклад заплатил. А за то, что совет дала, как быть далее? Я ведь, пока снова не погадала на него, и не знала, что у него внучка — наузница!
— Ты ж сказала — искала только наузницу! — поймала её на слове бабуля.
Только сейчас сообразившая, что проболталась, гадалка скривилась, а потом махнула рукой и миролюбиво проговорила:
— Ну и искала! Видела у него — медальон висит с наузой. Вот и начала потом смотреть по картам, где в городе наузница такая сильная, — льстиво улыбнулась она Алёне, — живёт-то. Откуда иначе мне знать-то про нынешних мастериц-наузниц!
— И какие вы хотите наузы? — вступила в беседу Алёна, на которую бабуля вопросительно взглянула.
— Обереги! — резко сказала Любава, и глаза её заблестели тревогой и надеждой. — На всю семью мою!
— Это сколько же штук? — удивилась девушка.
— Ну, я сама. Детишек моих двое. У них детишек трое. Шесть. Но не простые мне наузы нужны, а с медальонами.
Алёна взглянула на бабулю. Но та настолько удивилась, что не нашлась с ответом. Пришлось продумывать странную просьбу самой девушке. Пока думала, и бабуля очнулась. Проницательно вперилась в лицо Любавы, которые отхлёбывала чай из чашки, поглядывая на хозяев исподлобья и, кажется, оценивая их реакцию на её слова.
— Любава, — наконец заговорила бабуля, — не хочешь ли ты сказать, что ищешь для своих защиты от Чёрного Андрея?
— Ищу, — напористо согласилась та.
— И ты не веришь, получается, что наши его в могилу вновь загонят? Карты-то ты разложила. Неужели же нагадала другое?
— Дома мяса не осталось, — сварливо ответила Любава, — а обычные карты молчат, если гадаешь на нежить — а то ты сама того не знаешь. Вот... Как нынешние говорят — подстраховаться-то и надо.
Поскольку бабуля опять замолкла, Алёна перехватила нить разговора.
— Шесть науз я не сумею сплести за один день, тем более они будут с медальонами.
— За сколько? — жадно спросила гадалка. — За сколько дней сделаешь?
— Три.
— Долго что-то, — с сомнением отозвалась Любава.
— Могу за один, но простенькие, — предложила Алёна, снова чувствуя себя торгашкой. — И не забудьте, что вы можете попросить у деда обычные обереги.
— Нет уж, — проворчала та. — Выжду три дня. — Своим велю из дома зазря не выходить эти дни. Ольга, а ты позвонить бы мне позвонила, когда узнаешь, загнали ли Андрея в могилу, чтоб мне не беспокоиться.
— И тогда наузы не нужны будут, — закончила её мысль Алёна, улыбаясь.
— Э нет! — вскинулась Любава. — Видела я твои наузы у Витали, деда твоего! Такие всегда нужны!
— А не слишком ли много будет — шесть науз за недоплаченное гадание? — поддразнила её бабуля.
Поддразнивания гадалка не услышала и отнеслась к вопросу серьёзно.
— Доплачу, — с досадой сказала она. — Лишь бы сильные были.
И, лишь когда она ушла, Алёна ахнула про себя. Гадалка сказала: "... ты позвонить бы мне позвонила, когда узнаешь, загнали ли Андрея в могилу..." Вот куда заторопился деда! Вот почему так срочно звонили Станиславу, когда она просила его общаться с ней, как с простой знакомой! Волхвы снова повели парня на кладбище!
И Любава не верит, что у них что-то получится...
Проводившая гадалку, вернулась на кухню бабуля.
— Ты и правда будешь все три дня плести ей обереги?
— Нет. Всё сделаю в один вечер. Материалы у меня есть, травы для медальонов у тебя возьму. Ты ведь разрешишь?
— Что уж спрашивать? — откликнулась она. — Бери, что надо. Где всё лежит — и сама знаешь.
— Бабуля, скажи честно: ты знала, что деда ушёл на кладбище?
— Предполагала. Он ведь мне звонил, после того как к Любаве заехали.
— То есть он на кладбище пошёл не один?
— Да, с ним все его друзья, да и Катерина тоже.
Посидев немного, Алёна покачала головой, вся в раздрае.
Любава не верит... А это значит...
Она прерывисто вздохнула.
— Что, внуча? — забеспокоилась бабуля.
— Я сейчас начну, — медленно сказала Алёна.
— В комнату не войду, — правильно поняла её бабуля, покивав. — Котей только что ушёл на улицу. Наверное, с дедом войдёт потом.
— Спасибо...
Она вошла в свою комнату, зажатая от напряжения.
Сначала хотела привычно устроиться за столом с компьютером. Но, подумав, отказалась от этого места. Слишком... тесно для того, что задумала.
Приглушила свет настольной лампы.
Оглянулась на ковёр, где недавно валялась с котом. Ковёр толстый и не слишком большой — метра два на три. Как раз, чтобы положить такой на пол перед кроватью, а потому не заморачиваться и по утрам или вечером бегать по нему босиком, когда в комнате не слишком холодно... Сняла с себя все личные наузы.
Перенесла на ковёр все мотки красной и чёрной тесьмы. Разложила по четырём углам бумажные карточки (обычная тетрадная страничка, нарезанная квадратиками) с написанными в них именами: деда, Катерина, Мироныч и Павел Ильич. Писать имя Станислава на отдельной карточке не стала.
Села на колени в центре ковра, аккуратно разложила складки своей юбки, а рядом — те самые мотки тесьмы. Что? Момент истины? Чего она стоит, как наузница?
Глубоко вздохнула, глядя на кучу тесьмы перед собой. "Надеюсь, что хватит..."
Закрыла глаза и представила перед собой мысленный образ — светловолосого колдуна с серо-голубыми глазами. Представила его в том коротком пальто, в котором он обычно ходил в последние дни и к которое она привыкла видеть на нём.
Вот он стоит. Вот оглядывается — например, на слова деда. Вот... улыбнулся...
Наузница открыла глаза.
Левая рука уверенно потянулась к мотку тесьмы. Содранная упаковка упала за границы ковра, а пальцы Алёны принялись за работу. Поначалу плетение шло ещё осознанно: Алёна то и дело проверяла, "как там" Станислав. Потом она постепенно вошла в подобие транса, и пальцы начали двигаться заученно и с нарастающей скоростью, что наузница в своём отрешённом состоянии вряд ли контролировала.
Но Алёна твёрдо решилась на подобный опыт, а потому и не пыталась заставлять себя делать что-то, что вроде бы, кажется, должна была.
Поэтому она не стала удерживать собственное тело, когда её внезапно качнуло в левый угол ковра — туда, где лежала карточка с именем Катерины.
Незаконченная наузы силы для Станислава упала на колени наузницы, а сама она цапнула следующий моток тесьмы и лихорадочно взялась плести наузу оберега для женщины-волхва, машинально воспроизводя её лицо в воображении. С невиданной для себя скоростью, чему удивилась отстранённо и не отвлекаясь от работы, она вязала узлы, не видя, что ввязывает в чёрную наузу красную тесьму.
Готовую наузу подержала немного в ладонях, наполняя её силой и продолжая держать перед глазами лицо Катерины. Отпустило. Отложила наузу в сторону — на карточку с именем женщины-волхва.
Подняла незаконченную наузу Станислава, продолжила плетение, стороной замечая, что вновь вяжет узлы не одной наузы, а нескольких, которые потом надо будет увязать между собой в единый оберег, как уже было когда-то. Не торопилась, но вязала узлы так стремительно, будто после наузы для Катерины не могла уже плести спокойно. Опять-таки стороной всплыла мысль, что там, на кладбище, у волхвов и Станислава, не самая лучшая ситуация. Причём в разгаре...
Увязала вместе три наузы для парня, только потянулась за следующими мотками для следующей мелкой наузы — будущим элементом единой, как вздрогнула всем телом и обернулась к карточке с именем Мироныча. Суматошно воспроизвела в памяти его фигуру, затем — лицо. Науза для Станислава вновь выпала из рук. Алёна бросилась за новыми мотками, но снова не для оберега, а для наузы силы.
Почему деда заранее не предупредил, что они снова едут на кладбище?!
Упырь... Неужели они не могут справиться с ним?!
И почему волхвы?!
Теперь уже Алёна осознанно плела наузы, одновременно расслабив руки так, чтобы инстинктивно реагировать на изменения где-то далеко, там — среди могил, где пятеро бродят... нет, уже не бродят, а воюют с упырём, в которого почему-то превратился дед Станислава.
Ночью... Вот где ужас-то...
Покачала в ладонях наузу для Мироныча, встревоженно "прислушиваясь" к остальным, которые пока не откликались. Отложила и схватила наузу Станислава. Он некромант. Ему сейчас нужнее сила, чем остальным! Ведь он знает, как справляться с упырём!.. Так что, пока наузница сама не откликается на состояние других волхвов, надо быстро вязать узлы для парня!
Когда была сплетена мелкая двенадцатая науза и оставалось только увязать её с основным полотном, в которое Алёна собирала наузу силы для Станислава, сила потребовалась для Павла Ильича! Пришлось бросить почти готовую наузу силы, чтобы немедленно создавать обережную наузу...
Как-то стороной промелькнуло испуганное: "А хватит ли у меня красной и чёрной тесьмы для всех для них?.. А если — нет? — и рассудочно ответила сама себе: — Тогда возьмёшь любой другой цвет и будешь плести не одну наузу для каждого, кто будет нуждаться в ней, а несколько, пока не доберёшь сил, нужных им!"
Для Павла Ильича пришлось плести две обережные наузы.
Он так слаб?! Или упырь подобрался к нему слишком близко?! Что именно значит — слишком близко, Алёна отказывалась даже не то что представлять, но и думать...
И лишь затем вернуться к наузе силы для Станислава.
Готова! Девушка прижала большую, из нескольких элементов, наузу к себе и стремительно зашептала нашёпт-заклинание, который собственными наговорными словами рвался с губ, пока она кланяется на все четыре стороны:
— На острове Буяне алатырь-камень лежит. Выйду к нему, поклонюсь камню тому, выпрошу-попрошу у него силы... На острове Буяне к подножию алатырь-камня подойду, погляжу на огонь-батюшку, поклонюсь ему, замолвлю словечко за того, кто силам зла противостоит. На острове Буяне родники текут. Выйду к ним, поклонюсь им, зачерпну водицы чистой. Полнится водица та силушкой — взмолюсь я к силе той: "Намочите, родники чистые и светлые, плетение моё силою неисчерпаемой для помоги да обороны от нежити и нечисти!" На острове да Буяне дорог-тропинок не счесть — не пересчесть. Встану на любой, поклонюсь на все стороны: "Ветер, водица, земля да огонь чистые! Дайте силушку сильную наузам моим да на дело благодатное! Да поклонюсь я стихиям всем, чтобы даровали наузе защиту и силу волхву Станиславу на благое дело!"
И на этот раз всё-таки удивилась, когда вдруг положила наузу для Станислава не у своих ног, как остальные, а себе на плечо.
Но долго размышлять некогда. Трое волхвов всё ещё нуждались в силах, и Алёна, не дожидаясь, когда её поведёт к одному из них, быстро проверила, каждую из уже сплетённых науз, снова подержав их в руках, после чего начала плести наузу для деда — не силы, потому что знала — он сильный! Но обережный. Мало ли как упырь может добраться до деда. Так надо бы ему не просто силовую сплести, а ещё и на удачу.
Следующая глава в четверг.
Выкладка ближе к девяти вечера.
Если проды не будет, в комментариях будет предупреждение.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
