|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Галактики разбегаются, и это вызывает тревогу. Пройдет какая-нибудь сотня миллиардов лет, как на месте россыпи звезд останется лишь кромешная тьма. Затихнут последние квантовые флуктуации. Вселенная окажется пустой и одинокой.
Я смотрел в стоящий передо мной бокал с Черной Мэри цвета пустой Вселенной и видел плавающее в его глубине нечто маленькое и живое. Оно слабо шевелило лапками и определенно собиралось сдохнуть в моем коктейле.
— Выпить! Мне срочно надо промочить горло! Все! Расступитесь!
В бар ворвался Джошуа Проныра и, растолкав утренних посетителей, рухнул за стол напротив меня. Потом схватил мой бокал и одним махом его осушил.
— К-хе! — поперхнулся он. — Что ты за гадость пьешь, Сократ? Какой сегодня год?
— Коктейль стоил мне целых пять кредитов, — сказал я, с интересом наблюдая за Пронырой. — Год? Часы на стене все еще висят.
— Не вижу ни... кхе-е! — вновь закашлялся Проныра.
— Две тысячи четырехсотый по зэ и. И называй меня сегодня Ницше, Джошуа. Прекрасный вечер, тебе не кажется?
Проныре не казалось. Он засунул себе в рот руку, продемонстрировав ряд остро заточенных зубов, достал и теперь, прищурившись, разглядывал зажатую между большим и указательным пальцами дергающуюся лапку. Затем хмыкнул и щелчком отправил ее в полет к окну.
За пыльным окном открывался грандиозный вид ночного неба над Альдебараном. Звезды сияли и фиолетовый спутник, называемый в этом захолустье Задом Павиана, окрашивал закат в сиреневые тона.
— Значит, нормально кэп синхронизировался, — сказал Проныра. — Представляешь, смогли вернуться на целых сто лет назад. Я же спешил. К тебе спешил, кстати. Знаю, что ты неплохо заплатишь за эту информацию.
Он перегнулся через стол и заговорщицки задышал мне в лицо, отчего стал еще больше похожим на крысу. Не хватало только шевелящихся усов и длинного голого хвоста.
— М-лайнер в фазе максимального резонанса, друг. Появился у Креста. Кэп засек, когда мы пролетали мимо. Новенький, м-нэ! Пальчики оближешь. Самый смак. Заходи и бери, что хочешь.
— Как ты сказал, он называется?
— Я говорил? — нахмурился Проныра и пошевелил несуществующими усами. — Нет, не говорил. "Звездная ласточка", друг.
Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
— Ты уснул? — спросил Проныра.
— Сколько ты хочешь за координаты? — задал я встречный вопрос.
Проныра задумчиво пошамкал пустым ртом и сказал:
— Не деньги. Нет, я хочу большего. Долю в добыче. Ты ведь не против маленькой доли для бедного странника? Может, и не маленькой, а? Ты ведь возьмешь меня с собой, Ницше? На корабле же есть что-то ценное, правда? Иначе бы ты столько его не искал. Тебя выдают глаза, друг, в них горит алчность.
— Не алчность, Проныра, в них горит надежда. Пошли.
Проныра с сожалением повертел бокал и вернул на стол, дополнив ряд пустой посуды.
— Так что, берешь меня с собой?
— Беру.
Я вышел на морозный воздух. Небо казалось бесконечным и плавно переходило в Млечный Путь. Стоило посмотреть вверх, как ты сразу начинал тонуть в этом пространстве до головокружения и заплетающихся ног.
— Не падай, — сбросил со своего плеча мою руку Проныра.
— Я не падаю. На "Ласточке" нечего брать, так и знай.
Между высоких горных пиков был зажат маленький космодром, где стоял мой "Арлекин". На вершинах гор загорались огни ионного сияния, скатывались по склонам, словно горящие камни, и беззвучно исчезали в разлившемся у подножий сизом тумане. На боках моего межзвездника вспыхивали желтые отблески.
— Так что же ты тогда ищешь? — спросил Проныра.
— Он ищет "Звездное семя"!
Я обернулся. У входа в бар стояли трое. Один из них был настоящим великаном — выходцем с Протея. Перед собой он держал, словно дубину, индукционное ружье, больше похожее на ручную пушку. Его напарник — маленький и верткий абориген с Гипербореи — выглядел полной противоположностью. Поселенцы Гипербореи живут в ледяных домах над вечной мерзлотой и охотятся на снежных птиц. И еще они утверждают, что не являются потомками землян. Но вот это уже вряд ли. Мы давно расселились по всему космосу.
Из них получаются профессиональные убийцы.
Лилипут-гипербореец легко и непринужденно жонглировал стилетом и выглядел куда опаснее великана. Казалось, еще мгновение, и мелькающий между пальцев клинок упадет на промерзшую землю. Но стилет вновь и вновь возвращался на ладонь, как послушный зверек.
Третьего человека, стоящего чуть впереди контрастной парочки, я когда-то знал.
— Привет, Ичи-сан, — ухмыльнулся Хи-Мори, скрестив руки на груди.
— Меня зовут Индиана, — улыбнулся я в ответ. — Вы меня с кем-то спутали.
До "Арлекина" метров пятьдесят, добежать не успею.
— На "Звездной ласточке" ты был тайм-штурманом. Он был тайм-штурманом, — повернулся Хи-Мори к Джошуа Проныре. — Причем одним из лучших в земном флоте.
Проныра оскалил в ответ острые зубки.
— Он мог провести межзвездник по тонкой грани так, что искажения времени на выходе почти не было. Этот парень чувствовал колебания лучше, чем кто другой. Как же тогда получилось, что "Ласточка" попала в резонанс? Чья вина? — Хи-Мори шагнул ко мне.
Над нами было бездонное небо. Катящиеся по склонам гор ионные вспышки отражались в серых глазах Хи-Мори.
— Случайность, — сказал я, отступая.
— Случайностей не бывает. Двигатель искажения попадает в резонанс лишь в трех случаях. — Хи-Мори вынул из кармана револьвер и выщелкнул барабан. — Раз! Временная буря. Редко, но случается. Очень редко. И только у растяп, которые не изучают сводку. Не наш вариант. Два! — Он вытащил патрон из одной каморы и защелкнул барабан обратно. — Техническая неисправность. В такие сказки я давно перестал верить на кораблях класса "м-лайнер". И, наконец, три! — Хи-Мори прокрутил барабан. — Саботаж. Эта версия кажется мне наиболее вероятной.
Он поднял револьвер. Дуло смотрело мне между глаз.
— Я всегда оставляю врагу шанс, — произнес Хи-Мори. — Один из шести, тебе хватит. Вдруг ты окажешься везучим? Ты хотел украсть "Звездное семя" уже тогда, помнишь?
* * *
Я чувствовал вибрацию двигателя искажения, как дыхание, как песню "Звездной ласточки", стоило лишь приложить к обшивке ладонь и стоять, закрыв глаза. За бортом — бесконечность пространства. Здесь — мой маленький гравитационный мирок.
— Какое по счету у тебя перемещение, Ичи-сан? — спросил Хи-Мори, опуская чашку с чаем на тайм-сканер.
Вторую он держал в руке. По кабине расползался запах крепкого пуэра. Хи-Мори пронес на корабль картину, сделанную из чаинок, и каждый раз отламывал от нее по кусочку. Теперь никто не мог определить, что было изображено на ней изначально. По моему мнению, что это была репродукция "Ивана Грозного, убивающего своего сына". Сколько ходок Хи-Мори уже с нами? Кажется, мой помощник на "Ласточке" не так давно. На Кинтарре он точно уже был. Помню, как он стрелял по живым камням из своего револьвера. Панцири этих безобидных созданий лопались со звоном разбивающихся чашек.
— Какое перемещение? — переспросил я. — Не знаю. Может быть, пятидесятое. Может быть — сотое. Какая разница? Почему ты называешь меня Ичи? (*)
— Потому что ты и есть первый, сэнсей, а я всего лишь второй. Но я еще новичок, а у тебя вся жизнь прошла в космосе. Где-то пробегают тысячи лет, где-то человек успевает лишь вдохнуть аромата чая. — Хи-Мори втянул витающий над пуэром дымок и зажмурился. — А ты все летишь и летишь. Разве тебе не хочется осесть на какой-нибудь планете?
— Не думал об этом.
Я забрал чашку, чтобы проверить показания тайм-сканера. Отклонения, расстояние, синхронизация с абсолютным временем по земному исчислению... При особом мастерстве можно поймать нужную волну и даже вернуться в прошлое Вселенной. Мне казалось, что я могу вести корабль и без этих данных. Но это обманчивое чувство. Первые признаки сумасшествия тайм-штурманов. К нему рано или поздно приводит эйфория во время скачков искажения.
— Я бы так не смог, — пожал плечами Хи-Мори. — Вот заработаю достаточно денег и куплю себе домик где-нибудь на периферии. Знаешь, такой, с цветочками на подоконниках и собачкой во дворе. Ну, или какой другой тявкающей тварью, — добавил он, подумав.
"Ласточку" тряхнуло, на мгновение уменьшилась гравитация, капли чая поднялись над чашкой и тут же рухнули обратно.
— А рядом такой груз, — произнес Хи-Мори, глядя куда-то мимо меня. — Хватит не на один домик, и даже не на одну планету. Ты бы мог прожить спокойно всю оставшуюся жизнь со своей Анной-Марией.
Я закрыл глаза. Откуда-то издалека донесся голос моего напарника.
— Прости, я забыл, что она была на "Онимуше".
Попавший в резонанс межзвездник обречен носиться по пространству-времени, словно безумный маятник. Синхронизировать его уже невозможно. Вперед на сотни лет, а потом назад, к месту катастрофы. Снова вперед на тысячи лет, и опять назад. Туда и сюда, с небольшими остановками-зависаниями, пока не остановится окончательно. Не превратиться в Летучего голландца космоса с командой мертвецов или безумцев на борту. Порой такие корабли даже находят.
Это если резонанс был не максимальным. Межзвездники класса "м-лайнер", оснащенные мощным двигателем искажения, при максимальном резонансе после всех своих остановок-зависаний отбрасывает к концу времен, в полную пустоту, откуда невозможно вернуться, потому что больше нет гравитационных меток. Они все там — мертвые корабли разных рас со всех времен, замершие в вечной пустоте. И среди них земной корабль "Онимуша".
Я почувствовал, как чашка с горячим чаем обжигает ладонь. Я выронил ее, и она ударилась о пол, разлетелась на осколки. И тут произошел запланированный скачок. Но, в отличие от рассчитанного, он был слишком долгим — "Звездная ласточка" ушла в резонанс.
Я и Хи-Мори были единственными на борту, кто в тот момент находились в сознании. Остальная команда спала. Это наша работа — бодрствовать во время скачков, принимая на себя все эффекты искажения.
Наверное, мы проживаем во время этого целые жизни. Мгновения для всей команды и тысячи лет для тайм-штурманов.
Окружающее смазалось. Казалось, мое тело исчезло. Я был одноклеточным созданием, выбравшимся на берег океана. Ящерицей, оставляющей первые следы на песке. Птицей, взмывшей к небу. Это должно было продолжаться вечно. Хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Эйфория, свобода и солнце.
Где-то далеко внизу извивалось и стонало от удовольствия мое тело.
Я шел по песку, и Анна-Мария шла мне навстречу.
"Тебя же здесь нет, — сказал я. — Ты всего лишь плод моего воображения".
"Кто знает?" — пожала она плечами.
"Скажи, что это случайность. То, что произошло с "Онимушей". Ты же не могла..."
Анна-Мария не ответила, лишь взяла меня за руку. Ее прикосновение было холодным, словно у мертвеца.
"Я говорила, что не могу остаться с тобой. Кельвин бы не понял".
"К черту твоего капитана! Зачем ты это сделала?!"
"Что, вышла за него замуж?"
"Нет!"
"А! Ты про "Онимушу"! Все мы уходим, рано или поздно. Твой помощник..."
"Что?"
"Они начали подсылать к нам надсмотрщиков. Наблюдателей, чтобы вывести из строя обезумевших тайм-штурманов, если понадобится. Знаешь, во время прыжков мы не чувствительны ни к боли, ни к психическому воздействию. Нас можно остановить лишь одним способом. — Анна-Мария прикоснулась холодным пальцем к моему лбу. — Пусть они не такие опытные тайм-штурманы, как мы, но они молодые и здоровые, еще не испытавшие всей побочки от скачков. В случае малейшего подозрения, что мы можем ввести корабль в резонанс, у них есть четкие инструкции. Они не помощники, они убийцы".
Я вспомнил разлетающихся на куски и жалобно пищащих камней.
"Но ты же жива!.. Твой напарник... Ты жива, скажи?!"
"Я успела первой, — отвернулась Анна-Мария. — А может быть, и нет. Я же сейчас в конце времен, а здесь лишь плод твоего безумия. Надеюсь, ты с умом используешь мой подарок. Не повторяй мой путь".
Она растаяла в лучах солнца, а я вернулся в свое истерзанное тело. Мой напарник лежал без сознания. Большой скачок. Слишком большая нагрузка на психику. Не все выдержат. Даже не все тайм-штурманы. Кое-кто окажется безумцем после такого скачка. Кто-то выживет и будет выглядеть вполне обычным. Но прежним не останется никто.
Я приподнялся и посмотрел на тайм-сканер. "Ласточка" попала в максимальный резонанс, прыгнула на сотню парсеков и пятьдесят тысяч лет вперед по земному исчислению. Мы скоро встретимся, Анна-Мария.
Дрожащими руками я вынул из-за пазухи металлическую коробку. Открыл с третьей попытки и достал одного из спящих жуков. Оживая, тот задергал лапками, и я перерезал его надвое перочинным ножом. Теперь нужна вода. Обязательно нужна вода, иначе я его не проглочу. Чашка Хи-Мори осталась целой, и я опустил жука в еще горячий чай. Лучше, конечно, в спирт, но сойдет и чай. Едва не подавившись, я проглотил биоморфа.
Хи-Мори застонал и заскреб пальцами по полу. Мне захотелось сломать его тонкую шею.
* * *
— Думаю, что это ты ввел "Ласточку" в резонанс, — ответил я, глядя в глаза Хи-Мори.
Он не посмеет спустить курок. Или посмеет?
— М-да? Не помню. Но в любом случае, — сказал мой бывший убийца, — информация о местоположении корабля принадлежит мне, а не вам с крысенышем. Конкуренты нам не нужны.
Щелк! Хи-Мори нажал на спуск. В то же мгновение дико завизжал Проныра, зажимая раненую руку. Он успел схватить оружие Хи-Мори, и пуля навылет пробила его ладонь.
— Черт! Черт! Он мне руку прострелил!
Проныра сжался, словно пружина, и, прежде чем Хи-Мори наставил на него револьвер, бросился в атаку, сбивая Хи-Мори с ног. Стилет гиперборейца просвистел в воздухе и звякнул о лед.
Он промахнулся! Гипербореец реально промахнулся! Или это Проныра двигался слишком быстро?
А великан все еще опускал свое ружье. Идиот! На таком расстоянии он уничтожит нас всех! Проныра оторвался от шеи Хи-Мори и гигантскими обезьяньими скачками помчался к "Арлекину". Его рот был запачкан кровью.
— Убейте его! — кричал Хи-Мори, зажимая прокушенную шею.
Я побежал следом за Пронырой, ощущая, как великан целится из индукционного ружья. Сейчас выстрелит!
"Вжух!"
Я упал, перекатился в сторону, вскочил на ноги и вновь побежал к кораблю. Позади ломался лед, и выплескивались фонтаны воды и пара. Вслед что-то орал Хи-Мори, но мне уже было все равно.
Спасены!
Успели!
Я рухнул в кресло пилота и врубил аварийный старт. Меня вжало в мягкое сидение. Царапая пол когтями до соседнего кресла дополз Проныра.
— Что это было? Что со мной, черт возьми, было?! Я, правда, вырубил этого типа? Вы что оба с "Ласточки"?
Он держал перед собой раненую руку. Окровавленные пальцы изрядно дрожали. Дыра от пули в центре ладони медленно затягивалась.
— Слушай, у меня разве были когти? Нет, реально, разве у меня были когти?!
Планета — белый мирок, с серыми кляксами гор — осталась позади. В ее атмосфере вспыхнула и погасла искорка — это стартовал отправившийся в погоню межзвездник Хи-Мори.
— Координаты, — сказал я.
— Ты меня не выбросишь? — заскулил Проныра, сжимая свою дрожащую ладонь.
— Не мели ерунды! Координаты, быстрее!
Проныра продиктовал, и я вел данные. Теперь оставалось ждать, пока система настроится на ближайший большой источник гравитации — местную звезду, и сможет произвести скачок. Самый быстрый из возможных — здесь уже не до корректировки искажения во времени. Лишь бы уйти от погони.
— У меня не было когтей! — продолжал гипнотизировать свою руку Проныра. — Смотри, она заживает! Я всемогущий!
Он закрыл глаза и откинулся в кресле.
— Ты проглотил биоморфа, — сказал я. — Который предназначался мне. Лошадиную дозу.
— Твою мать, — не открывая глаз, произнес Джошуа Проныра.
* * *
Они использовались во Второй Эриданской войне полвека назад. С тех пор технология биоморфов, превращающих человека в пристанище инопланетных организмов, была под запретом.
"У тайм-штурманов они убирают побочку от скачков, — сказала Анна-Мария. — Это если привыкать постепенно. Даже во время эйфории ты сможешь ясно контролировать свои действия и не сойдешь с ума. Никогда. Но если принять сразу большую дозу — произойдет то же, что с отрядом Дельмаха. Помнишь?"
"Не помню. Но у них не было выбора".
Тонкая ткань комбинезона обтягивала ее груди. На ладони Анна-Мария держала жука, отливающего цветом холодного металла. У жука было восемь лап и блестящие золотые глаза.
"Ты меня не слушаешь. Начинать надо с малого. С четверти. Через полгода можно перейти к половине. Но не стоит принимать целиком. Ты же знаешь, что антидота не существует".
Жук задергал лапками и попытался вгрызться в ее ладонь.
"Десять лет на каменоломнях Квинта, — сказал я, глядя на него. — Если найдут. Или в болотах Гоморры. Мне не нравится ни то, ни другое".
"Это если найдут. — Анна-Мария сжала ладонь, хрустнув биоморфом, и вплотную придвинулась ко мне. — Я не хочу, чтобы их у тебя нашли".
* * *
— Теперь ты оружие, Проныра. Живое оружие.
"Пока еще живое".
Его рана покрылась розовой кожицей, под которой что-то копошилось. Я протянул руку, схватил ползущего у Проныры по лбу родившегося биоморфа и спрятал в металлическую коробку. До скачка оставалось несколько минут.
— Дай мне психоцил, — застонал Проныра.
— Сегодня он тебе не нужен.
— Дай! Почему? Почему не нужен? Я не выдержу без него! А-а-а!
Окружающее смазалось. Звезды перестали существовать. Космос перестал существовать. Остались только большое солнце, берег моря и я. Я шел по песку, и теплая вода касалась моих босых ног.
Анна-Мария шла навстречу. Но чем ближе она подходила, тем я отчетливее видел, что это не Анна-Мария, а Проныра. Мертвый Проныра с неподвижными стеклянными глазами.
"Ты меня убил, — сказал он. — Твою мать, Ницше, ты меня убил".
"Ты сам выпил то, что тебе не предназначалось. И называй меня Дельмахом".
Проныра посмотрел на солнце.
"Когда я вернусь, я ведь уже не буду человеком?"
Я пожал плечами.
"Твой друг упоминал "Звездное семя". Это то, о чем я думаю?" — спросил Проныра.
"Я еще не научился читать чужие мысли, но я стараюсь. Да, это именно то, о чем ты думаешь".
Испаряясь за миллиарды лет, черная дыра не исчезает полностью. На ее месте остается сконцентрированная информация — кристаллические объекты, нарушающие все законы физики. Одного их кубического миллиметра хватит, чтобы обеспечить чистой энергией целую планету на год.
Но на что способен кристалл размером с кулак? "Звездное семя" нашли на месте гибели карликовой галактики между Млечным Путем и Малым Магеллановым Облаком. Случайность. Удача. Рок.
"Ньюк индастри" наняла "Звездную ласточку", чтобы доставить груз под строжайшей защитой на Медею, где располагались научные лаборатории корпорации.
Поговаривали, что "Ньюк индастри" финансировала повстанцев на Эридане. Если это так, то "Зведное семя" действительно предназначалось для войны. Но "Ласточка" ушла в максимальный резонанс вместе с грузом и командой. Пятьдесят тысяч лет в будущее и пятьдесят тысяч лет назад. Первое колебание. Следующий скачок после такого будет слишком велик, чтобы присутствующие на борту не превратились в стаю безумцев.
"Что ты делаешь?" — прохрипел Хи-Мори, которого я сжимал за шею.
Я разжал ладони. На его шее оставались следы от когтей.
"Вставай! Мы в максимальном резонансе. Сейчас зависли в обычном пространстве. Бежим! К капсулам, быстрее!"
"Звездное семя!"
Я схватил его за плечо, Хи-Мори вскрикнул.
"К черту семя! Спасай свою жизнь! Корабль вот-вот уйдет в новый скачок!" — прошептал я.
Уже в спасательном отсеке, когда мы тащили за собой большую часть команды и хохочущего капитана, я поспешил к последней капсуле, подальше от Хи-Мори. Не хотелось давать шанс своему убийце.
* * *
"Звездная ласточка" была похожа на птицу, которая собирается расправить крылья. Но это лишь форма — межзвездник не предназначался для полетов в атмосфере и посадки на планеты. Корабль был космическим странником. Моим прошлым. Моим домом. Звездным ульем с прилепленным к корпусу множеством грузовых отсеков и шлюпок.
Среди этого нагромождения мусора у одного из шлюзов цеплялся корабль Хи-Мори.
— Мы опоздали, — сказал Проныра.
Он сидел, привязанный ремнями к креслу. Под кожей на его руках пробегали волны. Черты лица искажались.
— Нет, — улыбнулся я. — Мы успели вовремя.
— Выпусти меня! — захныкал Проныра. — Освободи.
— Тоже нет. Помнишь, что случилось во время Второй Эриданской с отрядом Дельмаха?
— Не помню, освободи.
Проныра походил на маленького обиженного мальчика.
"Арлекин" плавно пристыковался.
— Жди здесь, — скомандовал я, выходя наружу.
— А у меня есть выбор? — визгливо бросил мне вслед Проныра.
— Выбор есть всегда.
Это сказал Хи-Мори. Он стоял в коридоре сразу за шлюзом и сжимал в руках револьвер. За его спиной находились великан и гипербореец. Причем второй явно жаждал реабилитироваться за прошлый неудачный бросок стилета.
— Выбор жить и выбор умереть. — Хи-Мори выщелкнул барабан и вынул один патрон. — Это твой шанс, сэнсей.
Брошенный на пол патрон покатился мне под ноги. Хи-Мори всегда тяготел к пафосным сценам. Я молчал и смотрел в потолок. Потолок был затянут паутиной. Удивительно, как эти твари проникают на корабль даже после обеззараживания груза.
Как все неудачно вышло. Они засекли нас еще на подлете.
— Целый год жизни, — покачал головой Хи-Мори. — Мы шли на форсаже, чтобы успеть к "Ласточке" раньше вас. Ты знаешь, что такое идти на мать его форсаже? Представляешь — целый чертовый год жизни коту под хвост. А тут такая досада.
— Какая досада? — опустил я взгляд.
Хи-Мори защелкнул барабан. Зрачок револьвера гипнотизировал.
— Хранилище со "Звездным семенем" пусто. Ты ведь знал об этом? — спросил Хи-Мори.
— Может быть, — улыбнулся я в ответ.
Спасательные шлюпки в моей памяти выстреливали одна за другой и терялись в черноте космоса. Звездные крысы, бегущие с корабля перед большим скачком. Я уходил на последней из них. Вернее, должен был уйти.
— Ты ведь тогда остался на "Ласточке", — сказал Хи-Мори. — Выпустил пустую шлюпку, чтобы все подумали, что ты улетел, а сам остался здесь и вскрыл хранилище со "Зведным семенем". Но как ты смог пережить большой скачок и не обезумел?
— Все мы немного безумны, — сказал я — Кто больше, кто меньше.
За моей спиной раздались хрип и сипение.
* * *
Шлюпки разлетались, как горошины из стручка. Я-из-прошлого брел по коридору, ощущая, как вибрирует ушедший в резонанс двигатель "Ласточки". Во рту шевелился биоморф. Я сжал зубы, и его панцирь хрустнул. Черт возьми, как же было трудно его проглотить! В металлической коробке оставалось еще несколько спящих жуков. Я проглотил следующего из них и опустился на колени. Перед глазами все плыло. Может быть, это уже начался большой скачок, но я находился в сознании.
Когда-то так привыкали к змеиному яду — глотая его понемногу, все увеличивая порцию, приучая себя к смертельным дозам.
Я полз по коридору к хранилищу, в котором находилось "Звездное семя".
Врешь, я остался человеком!
Я — это безумный капитал "Ласточки", у которого я успел стащить ключ активации хранилища. Я — это Хи-Мори, жаждущий получить "Звездное семя" для себя. Я — это множество людей, оставшихся в зависших кораблях Одинокой Вселенной.
И я-который-был-всеми полз, царапая пол острыми когтями.
* * *
— Как ты смог вернуться? — спросил Хи-Мори.
— Слишком много вопросов, — прохрипел я.
— Было еще несколько зависаний, да? Тебя кто-то подобрал? — нахмурился Хи-Мори. — У входа в третий шлюз мы нашли несколько скелетов. Это были мародеры, охотники за сокровищами. Знаешь, многие пытаются поживиться такой добычей. Считают, что найденное оправдывает риск вот-вот вот уйти в новый скачок вместе с кораблем. Так вот, мародеров кто-то убил. Разорвал на части, хотя они были неплохо вооружены. Бр-р-р... Жуткое зрелище. Знаешь, а их межзвездника не было ни у одного шлюза. Кто бы мог его забрать, Ичи-сан?
— Называй меня Джеком, — сказал я. — А ты жулик. Спорим, что в твоем револьвере все шесть пуль на месте?
Хи-Мори опустил револьвер и улыбнулся.
— Куда ты дел "семя"? Говори быстрее, мы рискуем уйти в последний скачок.
Я вытащил из кармана сверток.
— Ты это ищешь?
Хи-Мори вскинул револьвер и выстрелил. Надо отдать должное — это было проделано довольно неожиданно. Но я успел уклониться и прижаться к стене. По кораблю прокатилось эхо выстрела. В кабине "Арлекина" раздались вой и звук рвущихся ремней.
Я зажмурился. Биоморфы реагируют на резкие звуки. И никогда не трогают своих.
Мимо прокатился горячий ревущий комок. Меня обдало колючим воздухом. Туннель заполнился удаляющимися криками. Где-то ухнул выстрел индукционного ружья, мои волосы зашевелились от статического электричества, и все затихло. Я открыл глаза.
На потолке догорали обрывки паутины. Пепел опускался на лежащего в луже крови Хи-Мори. Рядом на полу валялся сломанный стилет гиперборейца. Кровавые потоки тянулись в темноту туннеля. Где-то вдали одиноко мигал светильник, сменяя свет и тьму.
В узком коридоре Проныра, или, вернее, тот, в кого он превратился, не оставил противнику ни единого шанса.
Хи-Мори приподнял голову и что-то произнес.
— Что ты сказал?
Я наклонился. Мои когти процарапали обшивку "Ласточки" и втянулись обратно под кожу. Хи-Мори вновь спросил одними губами:
— "Звездное семя"... У тебя... Зачем ты вернулся?
Я поднял револьвер, выщелкнул барабан и хмыкнул. Так я и думал.
— Мне подошел бы любой м-лайнер в фазе максимального резонанса. Но я рад, что это оказалась "Ласточка". Это ведь мой дом. Приятно, когда у тебя есть, куда вернуться.
Я бросил револьвер на пол и перешагнул через тело, вдыхая запахи дыма и разлитой крови. Предстояло приготовиться к последнему скачку.
* * *
Прошло каких-нибудь несколько дней, как вошедший в резонанс двигатель искажения бросил "Ласточку" на миллиарды лет вперед. Я все время думал, на что это будет похоже, когда твой разум переживает такую бездну субъективного времени? Оказалось — лишь миг. Или бесконечность океана, песка и солнца.
А потом наступила темнота.
Не было звезд.
Не было самого космоса.
Где-то в этом бесконечном ничто, как в липкой паутине, висели корабли, но не хватало гравитационных маяков, на которые можно настроить их системы, чтобы вернуться в прошлое Вселенной, поймав нужную волну.
Были лишь тишина и твое дыхание.
В темноте туннеля за моей спиной эхом хрипел Проныра.
— Вот мы и здесь, Джошуа, — сказал я, поднимаясь с кресла.
Я вынул "Звездное семя", полюбовался его гранями. Казалось, в глубине кристалла бился пойманный свет. Там кружились галактики и путешествовали корабли звездных странников.
Но это была лишь иллюзия.
— Нам пора.
Я направился к "Арлекину", в отсеках которого был спрятан миниатюрный ядерный заряд. На бывшем корабле мародеров много потайных мест.
"Зачем тебе бомба? — удивился когда-то капитан отряда эриданских десантников, имя которого я не запомнил. Два его помощника скорчились на полу со сломанными руками. — Собираешься начать новую войну?"
"Это уже мое дело, — ответил я, опуская на стол карточку. — Здесь три миллиона кредитов. Это все, что я могу предложить".
"С вами приятно работать", — ухмыльнулся капитан, глядя на своих сослуживцев, которые недавно пытались меня задержать.
Нет, капитан, я не собираюсь начинать войну. Заряд послужит лишь запалом. Энергию "Звездного семени" можно тратить постепенно, а можно израсходовать за один раз. Всю, без остатка.
Я вложил кристалл в приготовленный контейнер, настроил таймер и включил систему автопилота. Вскоре "Арлекин" совершит свой последний скачок. Думаю, расстояния в один световой час вполне хватит, чтобы "Ласточку" не задело взрывной волной.
— Вперед, малыш, — похлопал я по панели тайм-сканера.
"Арлекин" ответил благодарным урчанием.
Я сидел в кресле капитана на "Ласточке" и представлял, как вскоре в абсолютной темноте Одинокой Вселенной загорится новая звезда, и зависшие корабли получат гравитационный маяк.
Это для тебя, Анна-Мария, улыбнулся я.
Это все для тебя.
Где-то вдалеке вспыхнул свет.
(*) Ичи — яп. один.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
