Погулять на Ленкиной свадьбе Алексею не дали, в первый день застолья примчался человек от тысяцкого с приказом явиться немедленно. Надо, так надо, шепнул жениху с невестой, что вынужден не на долго покинуть мероприятие и направился к дому начальника. Всемил Романович с приёмным сыном и посадником, пребывали в приподнятом настроении. Не успел Климин опустить задницу на лавку, как начальник перешёл к сути вопроса. Пришло известие, что в Киеве состоялось церковное судилище над Феодором, ставленником Боголюбского на Владимирское епископство. Результат был точно такой же, как и в родном мире. Мужику приписали грубейшее нарушение канонического права, ересь, припомнили интердикт наложенный на владимирские храмы и до кучи навесили уголовку. Судили его по византийскому праву, милосердием не отличавшимся, закономерно приговорили к смертной казни. Приговор привели в исполнение немедленно. Ослепили, отрезали язык и правую руку. После чего, ещё живого сожгли на площади. Всё это безобразие с попустительства, а может и с подачи, теперешнего киевского князя, Мстислава Изяславовича.
Климин только мысленно прокричал "аааа бля, так и знал что в летописях ерунда". Хроники почему-то датировали его смерть на три года позже, что всегда казалось ему весьма странным. Феодор человек с потрохами принадлежавший Боголюбскому, этакий цепной епискп, с помощью которого можно было расправляться с нелояльным контингентом, оставаясь чистеньким. Андрей Юрьевич вложил в проект серьёзные деньги, а потом отдал на расправу? Сомнительно, особенно после устроенного им киевского погрома. Кто бы в семьдесят втором году осмелился ему возражать, и тем более судить его протеже? А сейчас могут, народ ещё не пуганный.
Учитывая давнюю вражду киевского и суздальского князей, открывались интересные перспективы по их стравливанию. Князья на столько сильно ненавидели друг друга, что военное столкновение, по мнению посадника, являлось лишь вопросом времени. Задача стояла следующая — стравить давних врагов как можно быстрей, благо появился великолепный повод. Чем скорей Залесье сцепиться с Русью, тем лучше. Как ни как, навигация на носу, прошлогодние проблемы с разбоем ни кому даром не упали.
Посадник прямо спросил — справишься? Климин утвердительно кивнул, если родственнички и в самом деле на ножах, то задача не представлялась особо сложной. Состряпать для них повод, а в драку они сами полезут. В его родном мире, князьям помогать не пришлось, сами вцепились друг другу в глотки, расправа с Андреевым ставленником, явилась замечательным поводом. Здесь, эта драма разыгрывается несколько иначе, нужно лишь слегка помочь ей свернуть в нужное русло. Тем более, что это отвечало его долгосрочным интересам. Так, через семнадцать дней безумной гонки, во главе отряда из десяти человек, подполковник смотрел с ближайшего холма на древнюю столицу.
Купец средней руки Пётр по прозвищу Кривой, в отличном настроении не спешно возвращался из лавки домой. Даже весело насвистывал простенькую мелодию. Его хорошее настроения несколько портил странный нищий, увязавшийся за ним от самого торжища. Странный нищий, отчаянно старался изобразить человека сломленного лишениями, получалось не особенно убедительно. Купец положил руку на пояс, по ближе к висевшему на нём кинжалу. Бережёного, как говориться, Бог бережёт.
Нищий начал действовать когда Пётр решил сократить дорогу свернув в безлюдный переулок. Преследователь лепеча — подожди, добрый человек — ускорил шаг. Что ж, он предвидел подобное развитие событий, купец отступил к забору и развернулся к попрошайке в пол оборота, так, чтоб исключить удар в спину. Левую руку положил на рукоять кинжала, повёл правым плечом, освобождая спрятанный в рукаве медный шар кистеня.
Странный нищий остановился ровно за шаг от досягаемости кистеня, скривил рот в щербатой улыбке — что, добрый человек, не похож я на калику перехожего, раз ты за кистень хватаешься?
Пётр и бровью не повёл, стрельнул глазами в другой конец переулка, оценивая обстановку — чего тебе, сирый? Поищи лучше заработок в другом месте — купец мысленно представил, как при следующем шаге нищего он шагнёт в сторону, одновременно выпуская из рукава кистень.
— Ты не так меня понял, Кривой, с тобой хочет поговорить один человек. У меня даже есть весомый аргумент, чтобы ты мне поверил — нищий показал половинку монеты зажатую между двумя пальцами. Медная монета с квадратной дыркой посередине, из такой далёкой страны, что ни один опытный путешественник не мог разобрать написанные на ней символы. Пётр её сразу узнал, ведь у него находилась её вторая половина. И раз всплыла эта диковина, значит Будимиру в Новгороде, понадобилась его служба.
— Поверил, я весь во внимании.
— Тогда держись за мной, в десятке саженей, прогуляемся по городу, потом покажу тебе дом, где тебя будут ждать.
Они долго петляли по городу, пока нищий на Копыревом конце не споткнулся рядом с одним не приметным бедным домиком. Ругаясь поднялся, плюнул в сторону ворот и засеменил дальше. Пётр догадался, что ему именно сюда. Вечером, на стук ворота открыл древний дед, помнящий наверное ещё победоносные походы Мономаха, а может и сам в них участвовавший. Что-то брюзжа под нос показал гостю на дом. Закрыл ворота и ощупывая клюкой путь побрёл к дому. Дед был слеп как крот.
Маленький, очищенный от снега двор, утопал в щепках и свежих стружках, словно тут обосновалась плотницкая артель. В единственной комнате Петра уже ждал чудовищного вида мужик. Огромного роста, плечами такой ширины, что не в каждую дверь войдёт, длинными патлами заплетённые в две толстые косы и бородой лопатой. Чудовище не представилось, но сразу перешло к делу. Интересовали его купцы и уважаемые люди Залесья, которые сейчас гостят в городе. Лавки на торгу, чем торгуют, где живут, где встречаются, в какую церковь ходят. Расспрашивал про именитых горожан, кто ко князю новому вхож, кто среди простых людей уважением пользуется, кто каким делом живёт и прочие подробности.
Слушал ничего не записывая, лишь изредка задавал уточняющие вопросы. Под конец попросил завтра погулять по торгу, посмотреть товар в лавках суздальских купцов, а потом не мешкая отправиться по торговым делам, в Смоленск, Чернигов, да собственно всё равно куда. Главное прихватить семью и ценное добро, по тому, как скоро настанут для города не лучшие времена, о которых лучше узнавать из вторых уст, чем самому свидетельствовать.
Той ночью, Пётр не придал словам чудовища особого значения, лёг спать посмеиваясь, какого хвастуна Будимир прислал. А проснулся уже в бурлящем городе. За ночь кто-то разбросал по всему городу грамоты в которых от имени владимирского князя предписывалось киевлянам изгнать Мстислава Изяславовича и целовать крест на верность ему. Не успел он открыть лавку, как призывая киевлян, зазвонил вечевой колокол. Уже собираясь бросить всё, как наткнулся взглядом на вчерашнего нищего, который еле заметно покачал головой, а потом закричал противным визгливым голосом — на вече киевляне, постоим за честь свою — потом подмигнул Петру, кивнул в сторону торговых рядов, как бы намекая — давай, показывай.
Когда киевский агент посадника ушёл, Алексей отклеил бороду, с наслаждением растёр зудящие щёки. Умел посадник подбирать толковых людей, этот, аналогично, не зря небо коптил. Уже в процессе разговора подполковник набросал в голове дальнейший план действий, но сначала нужно было завести народ. Климин спустился в подвал, где во всю работала передвижная типография. Наборная форма размером на лист А4, прокатный валик, вот и вся типография. Качество печати не ахти, за то можно перенести в рюкзаке и развернуть на новом месте за пять минут. Первый тираж был практически закончен и мужики распихивали листовки по сумкам, готовясь к выходу в заранее нарезанные районы. Утром жители мегаполиса должны познакомиться с новыми технологиями информационной войны.
Утро началось с хороших новостей, когда Алексей решил забросать город листовками, он надеялся запутать киевскую контрразведку, за одно внести сумятицу в умы горожан. Не больше. Но не учёл злободневность вопроса, помноженную на силу, которою имело в этом времени печатное слово. Люди прекрасно помнили, кто совсем недавно приводил на Русь суздальские рати, какие бесчинства его отец, помешанный на киевском столе, творил в городе. От одного упоминания имени хозяина залесья, руки тянулись к топорам. И тут, от него появляется откровенно оскорбительный манифест.
Климин стоял в углу заполненной разъярённым народом площади. События развивались в нужном ему направлении, народ уже созрел для действий, оставалось крикнуть — "БЕЙ" и толпа сорвётся. Всё испортил князь. С высоты своего роста, Алексей увидел, как толпа расступается, пропуская к помосту главу киевского княжества с не большой свитой. Князь поднял руки успокаивая разошедшуюся толпу и заговорил. Хорошо заговорил, подполковник аж скривился с досады. Мало того, что князь догадался об участии в происходящем третьей, заинтересованной в конфликте стороны, так ещё и нашёл правильные, убедительные слова, перехватив контроль над толпой. Снял перед киевлянами шапку, поклонился, сердечно поблагодарил, за любовь и доверие ему выказанное. Сказал, как он счастлив княжить в земле, населённой такими достойными людьми, готовыми отстоять их и свою честь с оружием в руках. Уже после этого, народ был готов есть у него с рук. Потом, в несколько фраз, не оставил от хитрых планов Климина камня на камне. В место гневных речей с обещанием найти и на кол, он просто высмеял содержание листовки. Алексей всей кожей ощущал, как от слов князя агрессия скопившихся на площади жителей, тает словно снег под ярким мартовским солнцем. К концу его речи окрестные дома содрогались от дружного хохота собравшихся, а ненавистный Андрей Юрьевич, в их глазах, представлялся полным дегенератом.
Князь действительно удивил, в его мире Мстислав Изяславович в летописях представлялся проходным персонажем, все упоминания о котором уместились бы на одной странице. Хотя, человек был заслуженный, много сделал для безопасности южных границ, за что пользовался среди простых людей на Руси большим уважением. Его двойник в этом мире, похоже тоже был не промах. Умудрился посадить в Новгороде своего сына, не смотря на активное противодействие целой коалиции князей. После чего, появилась реальная угроза перехода жизненно важного для Новгорода торгового пути Византия — Скандинавия под его полный контроль. Опасный человек. То-то посадник засуетился, рассчитывает и Мстислава сковырнуть и Боголюбского отвлечь от северных вопросов.
Делать на площади стало нечего, Алексей одёрнул рясу и тяжело опираясь на дорожный посох побрёл в сторону верхнего города. Обычный странствующий монах, остановившийся передохнуть, а за одно и поглазеть на сборище. Первый раунд остался за князем, но информационная война только начиналась. Второй удар подполковник решил не откладывать в долгий ящик и нанести сегодня же вечером. Теперь цель была опасней, княжеская дружина, и дабы не вляпаться в неприятности, нужно было разведать пути отхода.
Постоялый двор "У лучника" считался заведением элитным. Его основатель служил ещё Владимиру Крестителю, и вроде как, сам грозный князь отмечал его искусство стрельбы. Уйдя на покой, занялся гостинично — ресторанным бизнесом. Дело пошло и вскоре из обычной тошниловки с ночлегом, заведение превратилось в пятизвёздочный отель, ресторан которого посещала самая именитая публика. Дружинники, не последние в городе купцы, мелькали люди из ближнего окружения князя. Подходящая публика. Сейчас, когда подполковник переодевшись в скандинавского наёмника сидел в углу, полоща фальшивые усы в кружке с пивом, появилась минутка подробней рассмотреть внутреннее убранство трапезной. Действительно уютное заведение, где всё было сделано с любовью, даже жаль устраивать разгром.
Когда Алексей уже вошёл во вкус исторического исследования, в трапезную вошли два солидных мужика в сопровождении нескольких слуг. Мимолётного взгляда ему хватило, чтобы понять — это его клиенты. Одного из них, он сегодня видел с князем на площади, о такой удаче можно только мечтать. Дождавшись, пока княжим людям поднесут выпивку, он подал знак новгородцам в другом конце зала, начинать. План начал приводиться в действие немедленно. Новгородцы подозвали служку и заказали вина всем присутствующим. Пока служители суетились выполняя заказ, один из диверсантов вышел на середину зала, поднял над головой стакан и громогласно предложил выпить за его господина, великого князя Андрея Юрьевича. В зале воцарилась мёртвая тишина, реакция посетителей была та же, как если бы на мусульманском Кавказе кто-то предложил бы выпить за генерала Ермолова. Один из пришедших бояр встал, сфокусировав на себе удивлённые взгляды киевлян. Поднял кубок над головой и медленно, так чтобы все насладились зрелищем, вылил вино на пол. В зале раздались одобрительные возгласы, а кое где и смех.
— Не желаешь уважить моего господина, пёс смердячий — выкрикнул заводила и в прыжке саданул боярина двумя ногами в грудь. Ни кто из слуг, да и он сам не ожидали подобной наглости, по этому удар получился даже лучше чем в кино. Эх, не зря подполковник натаскивал новгородский спецназ по рукопашному бою. Боярин перелетел через стол по дороге опрокинув своего собутыльника и ещё одного ни каким боком не причастного мужика. Киевляне повскакивали со своих мест, подливая масла в огонь, из своего угла подполковник заорал — бей Суздальцев — И понеслось. Довольно быстро численный перевес киевлян начал сказываться, новгородцев постепенно оттесняли в угол. Из толпы киевлян постоянно выпадал то один, то другой боец, но положение это не улучшало. Пора было вмешаться.
Подполковник взял лавку на перевес и молча атаковал разъярённых киевлян с тыла. Энергии таранного удара оказалось достаточно для опрокидывания семи человек. Дальше Алексей завяз в толпе, бросил лавку и принялся раздавать тумаки руками и ногами. Не ожидавшие нападения с тыла, киевляне дрогнули, новгородцы усилили натиск, разорвав их боевой порядок, получив тем самым простор для использования новой техники рукопашного боя, в полном объёме.
Минут через пять, поле боя осталось за словенами, Русь частично ретировалась, кто не успел, тот валялся на полу не в состоянии продолжать бой. Пора было сваливать, пока народ не вернулся с подмогой, поквитаться с залесьем за прошлые обиды желающих на берегах Днепра искать не надо. Только свисни, сами прибегут. Алексей незаметно кивнул заводиле на боярина. Тот понимающе кивнул, свистнул мужиков, те подхватили княжьего человека под руки и кое-как поставили на ноги.
Новгородец скрутил жгут из разбросанной по полу соломы — гордыня боярин смертный грех, слышал такое? А ещё в писании сказано, кто были первыми, станут последними. Для тебя же, это сбудется быстрей, чем ты думаешь — с этими словами он поджог соломенный жгут и ткнул им киевлянину в бороду. Волосы мгновенно вспыхнули. Не дожидаясь, когда несчастный получит серьёзные ожоги, на него плеснули пивом, потом, уже потухшего бросили на пол. Уже в спину убегающим новгородцам раздалось его шипение: "на колу сдохните, Богом клянусь", но его слышал один подполковник.
