Книга вторая. Воин. Главы 11-20

— Все! — выдохнул я, опускаясь на лавку рядом с ними. — Как пивко?

— Неплохое, — сообщил мне кузнец.

— Тогда у меня к вам будет пара советов по поводу вашей дальнейшей работы, — сказал ему я и поманил рукой девушку, которая бегала неподалеку с подносом.

— Чего изволите? — спросила она, слегка поклонившись.

— Кружку пива. Одну, — заказал я.

Девушка быстро умчалась прочь, а я повернулся к кузнецу.

— Кратко расскажу о получившемся металле. Он сверхпрочный, так что пластины для доспехов нужно делать максимально тонкими, чтобы его хватило на всех. Стрелы такие доспехи точно пробить не смогут, даже если их детали будут толщиной с волос... это вы потом проверите. Оружие я посоветую вам делать точно такое же, как у меня, — тут я достал один из своих клинков и продемонстрировал кузнецу. — Это будет наиболее рациональным и удобным. Изучите сейчас этот клинок и воспроизведите точно такие же, по два на каждого воина. Если останется металл, то сделайте вот такие кинжалы, чтобы всем досталось.

Я достал свой кинжал с пояса и также положил его на стол перед кузнецом, внимательно разглядывающим мой меч. В этот момент вернулась девушка с пивом и поставила кружку передо мной. Улыбнувшись, я поблагодарил её и попробовал напиток на вкус. Пиво тут варить не умели, оно было кисловатым и сразу же просилось обратно. Видимо, местные вкусы были несколько непритязательнее моих, раз аборигеном такой напиток был по душе. Оставив кружку в сторону, я закончил инструктаж кузнеца:

— Этот металл, насколько мне известно, легко поддается ковке в нагретом состоянии, но его невозможно ни согнуть, ни наточить, когда он охлажден. Учитывайте это в работе и помните, что довести остроту клинков на точильном камне после всей работы у вас не выйдет, точите их сразу, пока не остыли. Думаю, на этом все. Как только первая партия будет готова, нужно будет сразу снабдить ими воинов, чтобы они начали тренироваться. В первую очередь их должны получить ваши люди, — я кивнул Хагелу. — А уже после них и мои ребята.

Я сделал еще один глоток пива и поморщился. Нет, такую гадость пусть другие пьют! Поднявшись, я попрощался со всеми, и уже хотел было уйти, как кузнец окликнул меня:

— Алекс, ножики свои забери.

— Так я думал их вам оставить, как образец, — удивился я.

— Не переживай, я мерку запомнил, так что сделаю так, что сам не отличишь! — улыбнулся гигант, протягивая мне клинки, что в его ладони действительно казались ножиками.

Я вложил их в свои ножны и опять собирался выйти, но теперь меня остановил уже Хагел.

— Алекс, сейчас будут похороны погибших вчера горожан. Ты придешь? — с надеждой спросил он.

Эх, а я так хотел отдохнуть, пока есть возможность, а похороны... Ну не люблю я подобные мероприятия и считаю их бестолковыми! Довелось мне присутствовать на нескольких подобных мероприятиях на Земле, поэтому я точно представляю себе, как все происходит. Сначала торжественная часть, некоторые толкают речи, остальные глотают слезы или откровенным образом скучают, дальше начинается прощание с усопшим. Вот этого я вообще не понимаю — говорить что-то трупу, прощаясь с ним, как с живым человеком, даже целовать мертвого... тьфу! По мне, так похоронить, и дело с концом! И останется от человека только память других людей, а хорошая или плохая — зависит от того, как жил усопший. Ну, и третьим пунктом похорон является банкет. Как такое вообще повелось, сложно сказать. Для меня вообще как-то дико провожать человека в последний путь банальной обжираловкой, а вот всем остальным — ничего, традиция такая!

Отвлекшись от своих мыслей, я увидел, что Хагел все еще ждет моего ответа. Что ж, если отказаться, то можно навлечь на себя подозрения в непорядочности, показать неуважение к павшим, значит, придется пойти. Я кивнул командиру и заверил, что приду, только перекушу немного. Выйдя из трактира, я вспомнил, что забыл заплатить, но возвращаться было лень, да и пиво того не стоило, поэтому только махнул рукой и пошел в столовую. На кухне я опять встретился с Карой, явно обрадовавшейся моему появлению. Вторая девушка мыла тарелки на пару с Рокином, весело хохоча над тем, что он шептал ей на ушко. Улыбнувшись, я подумал, что сегодня он в одиночестве спать не будет. Нужно и мне переходить в наступление.

— Красавица, меня опять одолел жуткий голод. Есть ли у тебя, чем утешить страдальца?

— Есть, конечно, — улыбнулась она мне. — Только ешь быстрее, потому что сейчас должны будут хоронить защитников Города. Нужно успеть, пока процессия не вышла за стены.

— Понял, — ответил я. — Буду жевать быстро, как только смогу.

Девушка выдала мне тарелку каши с мясной подливкой, которую я с аппетитом умял, слушая веселое щебетание Рокина с девушкой. Под конец моей трапезы на кухне появилась Марфа и позвала всех присоединиться к проводам. Кинув в рот последнюю ложку, я отодвинул пустую тарелку и вместе со всеми вышел из дома Хагела на улицу, где уже собралась большая толпа. Все мужчины были с факелами, а женщины держали в руках зажженные свечи, так что ночная тьма немного отступила. Лица жителей были сосредоточены, кое-где я замечал блестевшие слезы.

Мда, и теперь придется мне все это терпеть, подумал я, ощущая сонливость после плотного ужина. Эх, вместо этого сейчас бы вздремнуть часочков шесть, а лучше больше, но нет — нужно проводить мертвых в последний путь. Кстати, даже немного интересно, как здесь обстоят дела с загробной жизнью? Есть в их вере рай и ад, или что-то типа Валгаллы? Надо будет потом узнать у местного священника.

Внезапно по толпе прошелестел шепоток 'Несут, несут!' и из-за поворота вышла колонна воинов, несшая на своих плечах грубо сколоченные деревянные носилки, на которых лежали завернутые в мешковину тела. А все думал, куда это бойцы подевались, а они, оказывается, стали важной частью ритуала погребения. Впереди процессии шагал командир Хагел, а рядом с ним шествовал старик с давно побелевшими волосами, одетый в серый плащ. Священник, понял я. Значит, они шли от церкви, вот только не могу понять, зачем? Если церковь находится ближе к воротам, чем дом Хагела, то возвращаться как-то нерационально.

Тем временем процессия поравнялась с толпой, мужчины с факелами неторопливо занимали свои места по бокам колонны, а женщины встали позади нее со своими свечками, прикрывая их от слабого ночного ветерка. Кара, которая стояла рядом со мной, достала из кармашка платья маленькую свечку и присоединилась к процессии, а я в это время подошел к Хагелу, так как факел, разумеется, не подготовил заранее. Траурная процессия продолжала свое неспешное шествие, а я мельком подумал, что здесь довольно рационально подошли к этому делу. Не было непременного атрибута наших похорон — гробов, что я оценил. Да и правильно, зачем переводить ценный материал, когда все равно результат один и тот же? Оглянувшись, я увидел, что воинов на все носилки не хватило, поэтому некоторые несли обычные горожане. Сегодня Город провожал в последний путь девятнадцать своих жителей.

Не торопясь мы двигались все дальше к северной стене, проходя скорбным шествием по главной улице Города. Когда я уже подумал, что мы собираемся совершить своеобразный круг почета, голова процессии подошла к стене, где находилась небольшая дверца. Так вот оно что! Действительно, зачем проходить через весь город, чтобы выйти из ворот, когда тут есть такой служебный вход, который, похоже, был сделан как раз для таких вот случаев. Священник подошел к двери и распахнул её, первым выйдя за пределы городских стен. Хагел последовал за ним, а я вышел третьим. Дальше процессия немного затормозила, так как с носилками воинам пришлось помучаться. И если люди Хагела привычно перехватывали их, заводя за спины, то мои парни замешкались и создали пробку.

Вздохнув, я понял, что церемония обещает затянуться, но ничего не сказал, чтобы не нарушить обряд. Когда через полчаса все жители вышли из города и вновь построились таким же порядком, священник продолжил неторопливое движение. Мы шли к кладбищу, которое располагалось за северной стеной в пятистах шагах от Города. Кладбище было аккуратным и ухоженным. Ровные ряды плюсов стояли на могилах, украшенные вырезанными на них глазами. Почему плюсов? Да потому что эти деревянные сооружения на кресты, принятые в христианской символике походили мало. На краю кладбища, бывшего довольно обширным по площади (дальний его конец достигал края лесной опушки) были вырыты свежие могилы, рядом с которыми бойцы и положили мертвые тела.

Все отошли немного назад, а священник неторопливо обнажил лица усопших. Я присоединился к своим парням, надеясь, что сейчас дело пойдет быстрее, но нет — священник начал толкать речь. Вот за что я не люблю богословов, так это за их умение говорить без умолку, сплетая слова в искусное кружево, которое гипнотизирует тебя, навевает сон... Покачнувшись, я понял, что и в самом деле чуть не заснул, поэтому решил отрешиться от всего этого и заняться делом, чтобы не тратить время понапрасну. Я стал совершенствовать свое плетение защитного кокона, так как уже давно подумывал о том, чтобы превратить его в маскировочную сеть, что позволит мне оставаться незамеченным на местности.

Увлекшись этим делом, я пропустил все слова священника о героизме защитников, о том, что Единый оценит их старания по достоинству и прочей дребедени. На этом можно было бы закончить, но святой отец начал говорить о каждом в отдельности, вспоминая все его положительные качества. Мысленно сплюнув, я опять ушел в размышления и понял, что защитный кокон очень сложно будет переработать, гораздо проще создать абсолютно новое плетение, что будет состоять из многих маленьких зеркал, которые будут попарно соединены, передавая изображение от одного другому. Тогда я смогу получить то, что хамелеону и не приснится — идеальную маскировку!

Оторвало меня от размышлений упоминание знакомого имени, и я прислушался к речи священника.

— ...он героически сражался на улицах нашего Города, отдав свою жизнь, защищая его. Справедливо будет, если его командир сам расскажет о своем бойце. Алекс, продолжите, пожалуйста, — попросил меня священник.

Я понял, о чем он, но не горел желанием толкать речь. Я даже не стал выходить из строя своих ребят, чтобы обратиться ко всем, вместо этого я просто сказал:

— Лютый был отличным парнем и хорошим бойцом. Жаль, что он погиб, но я всегда буду о нем помнить.

Да, я действительно не забуду о нем, возникла у меня мысль. Ведь это был первый боец под моим началом, которого я потерял, но надеюсь, что последний. Священник посмотрел на меня с немалым удивлением, когда я замолчал. Видимо, он ожидал намного большего, но не стал меня упрекать, а только закончил свою речь пламенными словами:

— Все они навсегда останутся в наших сердцах!

После этого началось торжественное погребение, с которого я по-тихому смылся. Невежливо? Ничего страшного, обойдутся! Я и так потратил на все это больше двух часов моего свободного времени, которое мог бы с пользой провести, хорошенько выспавшись. Ведь завтра с самого утра мне нужно отправляться разыскивать эти номерные деревеньки, чтобы поговорить с тамошними жителями. Потом еще нужно потренировать своих бойцов держаться в седле, а то многие из них ни разу на лошади не сидели. Планы грандиозные, подумал я, возвращаясь к себе домой и принимая вечерние водные процедуры, ополаскиваясь водой из бочки, вот только заняться ими нужно как можно скорее. Если мои прогнозы верны, то через день или два следует ожидать новой партии кочевников, а если нет, то придется самому отправиться в степь на рекогносцировку.

Чистый и свежий я зашел в дом, улегся на лавку и закрыл глаза. Вот только через пять минут я почувствовал, что не один я улизнул с церемонии погребения. Нежные шаловливые пальчики пробежали по моему телу, даря нежную ласку.

— Кара... — прошептал я, поднимаясь и сгребая в объятия девушку.

Что было дальше, описывать, думаю, не имеет смысла. Скажу только, что я постарался доставить ей наслаждение, что, судя по её сдавленным стонам, мне вполне удалось. Кара оказалась не девушкой, чего я втайне опасался, так как растлением малолетних заниматься вовсе не собирался. Она была уже достаточно опытной женщиной с обалденной фигурой и дикой необузданной страстью. Я старался изо всех сил, сдерживаясь, как только возможно. В этом мне очень помогала картинка той самой ночной бабочки из Ленца, что навечно запечатлелась у меня в памяти. Почему я так старался, хотя очень хотелось просто закончить все побыстрее и заснуть? Это же элементарно — первое впечатление всегда самое запоминающееся, а я хотел, чтобы Кара приходила ко мне еще неоднократно, пока я буду в Городе.

— Какой же ты ненасытный! — прошептала мне на ухо девушка, обмякнув в очередной раз в моих объятиях.

— Я еще только начал, — ответил я, целуя её нежную шейку и готовясь продолжить наши упражнения.

Кто бы сомневался, что в этот момент я почувствовал вибрацию монетки у себя на груди. Демоны, как не вовремя! Я сжал амулет в кулаке и услышал голос Алоны.

— Алекс, ты где пропал? Почему не связываешься со мной?

— Алона, я сейчас занят, потому подожди немного. Через полчасика я с тобой свяжусь, ладно?

— Ладно, — вздохнула гномка.

— Ты только не обижайся, но я действительно не могу разговаривать, — сказал я, успокаивая её.

— Хорошо, разбирайся со своими делами, я буду ждать! — ответила Алона повеселевшим голосом.

Я прервал связь и опять потянулся к шейке Кары, но та внезапно отстранилась и холодно спросила:

— И кто это был?

— Моя сестра, — честно ответил я, не пытаясь привлечь её обратно, так как она наверняка отстранилась бы еще больше.

В такие моменты напором ничего добиться нельзя, нужно, чтобы девушка сама изменила свое мнение и сделала шажок навстречу, потому что упорство порождает сопротивление. Если бы я продолжил её обнимать, то Кара просто вырвалась бы и ушла, даже прекрасно осознавая, что не права. Загадочная женская логика имеет массу характерных и стандартных моментов. Изучив их, можно вполне приемлемо с ними сосуществовать, принимая эти выверты, как неистребимые баги. А вот если хотя бы попытаться их исправить... Лучше сразу повеситься, потому что тогда будет битва до победного конца, в которой мужчина традиционно уступает, вспоминая известную пословицу про мудрого и глупого.

Моя тактика принесла плоды. Кара хоть и не вернулась сразу в мои объятия, но уже не так холодно уточнила:

— Сестра?

— Да, — подтвердил я и начал сыпать подробностями, подтверждая, что это не банальные выдумки. — Её зовут Алона, ей недавно исполнилось восемнадцать, а сейчас она осталась совсем одна, так как два её старших брата отправились на границу сражаться с кочевниками, а сестра Алиса упорхнула с мужем в другое королевство. Все еще не убедил?

— Нет, Алекс, я верю тебе, — смущенно сказала Кара и потянулась ко мне.

Победа, подумал я, целуя её очаровательные груди, налитые соком. Вот теперь можно и продолжить! Меня хватило еще минут на пятнадцать, после чего Кара покинула мой домик, одевшись и нежно поцеловав меня напоследок. Я лежал на жесткой лавке и чувствовал блаженство. За полгода вынужденного воздержания во мне ничего не атрофировалось, чему я был несказанно рад. Тяжело поднявшись, я вышел во двор и повторил водные процедуры, смывая липкий пот со своего разгоряченного тела. Жить, как говорится, хорошо!