— Кажется, нам здесь не рады,— отметил Риз, тайком проверяя, свободно ли выходит меч из ножен.
Прошли те времена, когда представители Лиги были желанными гостями в любом населенном пункте, в любом доме. Людей, не побоявшихся бросить вызов могуществу магов, объединившихся в группу единомышленников, названную в последствии Лигой, и избавивших Мисхет от прежних хозяев, вначале носили на руках в прямом смысле этого слова. После того, как удалось отразить ответный удар, нанесенный изгнанниками при поддержке соседнего Коваха, их значимость только возросла. А потом... Потом настали относительно мирные времена, беглые маги лишь изредка забредали на территорию свободного Мисхета, предпочитая пакостить издалека, да и чудовища встречались все реже, и роль Лиги в повседневной жизни стала меркнуть. Именно тогда появилась Служба Предупреждения, продолжившая борьбу с тайными и явными проявлениями запрещенной магии. Она выявляла и преследовала всех тех, кто по старинке пытался ворожить или прибегал к помощи магов, нарушая тем самым Закон. Спору нет, встречались и такие, но все чаще под раздачу попадали люди, совершенно непричастные к магии. И тогда в дело вступал Отдел Дознания, не чуравшийся применять пытки, выбивая признательные показания. С этими людьми Риз не хотел иметь ничего общего. Именно поэтому он все реже появлялся в Арсане, давно уже превратившемся в мрачный город, наполненный страхом. Власть Лиги в столице была неоспоримой и твердой, как камень. Особенно с тех пор, как ее главой стал Марск Мадден. Он окружил себя преданными людьми и постепенно выживал из города всех тех, кто был не согласен с его политикой. По крайней мере, раз в год в Арсане раскрывались заговоры против власть предержащих — мнимые и явные. А в провинции все чаще, как знать, так и простолюдины проявляли недовольство, готовое вылиться в бунт. Впрочем, поддержка у Лиги все еще была довольно высока, а сеть шпионов и доносителей настолько густа, что Маддену всякий раз своевременно удавалось погасить искры мятежа, не дав им разгореться в бушующее пламя.
Риз старался не вмешиваться в политику — ему и без того хватало работы. Но подобное к себе отношение — презрение, богато сдобренное страхом,— он считал незаслуженным и обидным.
Только встретившись со свинорезом, он понял причину загадочной усмешки паромщика, отправившего его по объездной дороге. Должно быть, рассчитывал негодяй, что сгинет на дне оврага заезжий лигист.
Не сбылось.
Беспрепятственно добравшись до постоялого двора, они с Гвино передали коней на попечение малолетнего конюха, а сами прошли в гостевую залу.
В отличие от остальных селян, харчевник приветливо принял представителей Лиги.
— Добро пожаловать, уважаемые! Таким гостям в моем доме всегда рады!
— Далеко ли будет до города?— спросил первым делом Риз.
— Недалече. Но ведь и время уже позднее. Чего уж на ночь глядя в путь отправляться?— канючил харчевник, пытаясь уговорить проезжих остановиться на постой. Гостей у него было немного, все больше местных забулдыг, зашедших пропустить по кружке. А с них спросу никакого. Вот и цеплялся за каждого клиента, как за соломинку.— А у меня и комната для вас есть, и перекусить с дороги чего найдется. Зайчатина свежая с грибами, окорок, суп луковый, зелень с огорода, а?
— Супа не надо, а остальное неси,— сказал Риз, решивший уважить хозяина. И хотя в деревне на него смотрели косо, но вряд ли кто отважится на бузу. Меч на поясе и щит за плечами красноречиво предупреждали о возможных неприятностях.
— Будет сделано в лучшем виде!— обрадовался харчевник и метнулся на кухню готовить ужин.
Гости же прошли к столу, расположенному в стороне от остальных. Пока харчевник суетился у печи, Риз украдкой разглядывал посетителей, а Гвино отрешенно бросал кости.
— Вот и снедь поспела,— появившийся хозяин поставил перед гостями миски с едой, кувшин с вином и кружки.— Кушайте на здоровье!
Но не ушел за стойку, замялся и спросил:
— А паром, значица, наладили? А то моя баба, говорят, застряла на переправе — будь она неладна... переправа та. Что ни день, то одно, то другое приключится: то плот на мель сядет, то канат порвется, то еще что. А все потому, что паромщик и тамошний трактирщик — родные братья. У того, что трактир держит, дела неважно идут. Вот и подсобляет брательник, как может. Хоть бы вы на него своей властью повлияли. Ведь негоже так-то!
— Насчет парома не знаю,— ответил Риз, пробуя зайчатину. Мясо таяло во рту, а грибочки приятно хрустели на зубах.— Мы добирались до Ключей по объездной дороге.
— Это через овраг-то?!— выпучил глаза харчевник.— Повезло же вам! Нехорошее это место. Объездной дорогой уже, почитай, год никто не пользуется. Раньше через нее скот гоняли с дальнего луга. Да только пропадать стали коровки. Отобьется животина от стада — и нет ее. И люди гинут бесследно, вот и не ездит никто. Боязно.
— Там свинорез разбойничал,— ответил Гвино вместо хозяина.— Только нет его больше. Достопочтенный господин Левитрок прикончил его вот этим самым кинжалом,— оруженосец кивнул на клинок, которым Риз поддевал кусочки мяса из миски.
— Хорошо, ежели так,— неуверенно пробормотал харчевник.
— Не веришь?!— вытерев жирные пальцы о штаны, Гвино наклонился к мешку, который принес с собой, развязал веревку и выложил на край стола... голову свинореза.— А это тогда что?
— Мерзость-то какая!— поморщился харчевник.— Вы бы убрали ее со стола, пока у гостей кусок поперек горла не встал... А лучше я сам ее уберу. Покажу потом своим, пусть подивятся на уродину... И вас добрым словом помянут.
— Доброе слово карман не тянет,— намекнул Гвино.
— Оно, конечно, так,— вздохнул харчевник, предчувствуя непредвиденные расходы.— А, может, сторгуемся? Ужин вам задаром обойдется. И за постой я с вас денег не возьму. Идет?
— Э-э, нет, любезный, маловато будет! За такую-то образину в городе золотом заплатят — знаю точно.
— Так нет у меня золота,— пожал плечами хозяин.— Зато...— он затравленно огляделся и продолжил шепотом:— Зато скажу вам кое-что. Кому другому не сказал бы, а вам скажу.
Гвино умел торговаться и чувствовал выгоду за версту. За голову свинореза — тут он был искренен — он рассчитывал выручить пару золотых монет. В Мисхете хватало чудаков, готовых платить за всякую дрянь — лишь бы у соседа такой не было. Но загадочность харчевника показалась ему сулящей выгоду.
— Говори же, мы слушаем.
Харчевник снова скользнул взглядом по залу и зашептал:
— Был тут у меня нынче странный посетитель. Настолько странный, что волосы дыбом. Вроде бы и убогий, но взглянул я на него, и ажно живот свело, будто за мной сама смерть пришла.
— Почему ты называешь его убогим?— поинтересовался Гвино.
— Потому как слепой. И рожа обожженная...
— Слепой?— напрягся Риз.
— То-то и оно! Но я думаю — враки это все. Нацепил повязку на глаза, а сам без поводыря ходит, да так ладно, что ни одного стола не задел и сына моего, который полы натирал, да зазевался, обошел да по голове мимо ходом погладил. А еще ворон у него на плече сидел, по сторонам так и зыркал. А на меня глянул, ажно голова закружилась.
Гвино пристально посмотрел на Риза, заметил, как тот побледнел и потерял интерес к еде.
— Ты думаешь, это был колдун?— спросил Охотник сквозь зубы.
— Так а я о чем толкую?! Я их сразу примечаю — меня не обманешь. Я помню еще лихие времена, когда шагу ступить нельзя было — всюду... эти... Вот я и подумал: расскажу вам, а уж вы решите, как дальше быть.
Тут харчевник был прав: Лига щедро платила за каждого убитого колдуна. А за живого — и того больше.
— Когда, говоришь, ты его видел?— спросил Охотник.
— Солнце уж садиться начало. Пришел человек с реки, про паром рассказал, а вскоре и этот появился. Как вспомню — дурно становится.
— А куда пошел?— не терял надежды Риз.
— Так это самое интересное!— оживился харчевник.— Он почему зашел? Расспрашивал о заброшенном хуторе, видать туда собирался идти.
— Расскажи и нам, что за хутор такой?— попросил Охотник.
— Гнилое место, однако. Там уж почитай лет шесть никто не живет. А до этого жила семейка нелюдимая. От местных нос воротили, зато странных гостей привечали. Так я думаю, они тоже... того... из этих были. Но врать не буду, сам я их не видел, потому как в Ключи они не приходили ни разу. Однако люди разное про них рассказывали. А однажды ночью, помню, бабахнуто так, что меня ажно с койки подбросило. Я к окну, — а там зарево аккурат над лесом, где проклятый хутор стоял. Светло так стало, будто солнце всходило. А потом снова потемнело и тихо стало — аж в ушах заломило...
— А дальше что?— попросил продолжения Гвино.
— А ничего! Наши ходили поутру на хутор. От него мало что осталось — только яма на том месте, где дом стоял. А бревна по всей округе разметало, да деревья поблизости повалило. Но вот что примечательно: стали наши живых искать, ну, или мертвых, полезли в яму эту, и тут худо им стало — один даже чувств лишился, а остальные потом ден пять недужили. С тех пор мы на хутор ни ногой. Да и забыл я о нем, если честно. А тут... этот... со своими расспросами: где хутор, да что, да как?
— Так ты думаешь, он на хутор подался?— уточнил Риз.
— К ворожее не ходи,— уверенно кивнул харчевник.
Гвино заметно приуныл. Глядя искоса на Риза, он уже догадывался, к чему приведет его неуместное любопытство. Он уж и пожалел о том, что решил продать харчевнику трофей. Уж лучше бы в город отнес — пользы больше, а неприятностей меньше. Потому как видел, как заинтересовался историей Охотник.
— Покажешь нам, где находится этот хутор?— попросил Риз.
— Э-э, нет, мы так не договаривались!— харчевник замотал головой так, что того и гляди — оторвется.— Я и в лучшие времена туда носа не показывал, а теперь и подавно. Чует сердце — неспроста туда слепой направился...
Тут Риз был с ним согласен. Неспроста.
— Так объясни хотя бы, как туда добраться?
— Ты думаешь... это он?— нахмурился Гвино.
— Не знаю. Но проверить не помешает,— и вопросительно посмотрел на харчевника, ожидая ответа на поставленный вопрос.
— Так ведь темно уж!— всполошился тот.— Не уж-то прямо на ночь глядя туда пойдете?!
— Если он все еще там, то к утру уж точно уйдет. Ищи его потом,— пробормотал Риз, зыркнул на харчевника:— Говори, где хутор?!
— Ох, язык мой болтливый!— вздохнул тот, чувствуя, что теряет клиента.— Так недалече же! Вот только ночью искать то место не с руки будет. Еще заплутаете... Ну, да, вам виднее... Лучше всего вернуться по дороге к оврагу. Если взять левее, там ручей будет — не промахнетесь. Потом пройдете против течения с полверсты, а дальше... Там тропка была, но она уже давно заросла. Правда, указатель старый остался... От него свернете в лес и все время прямо, на север, то есть... А то подождали бы до утра. А там я... эх!... послал бы с вами мальца своего — он дорогу знает, покажет, а?
Гвино тоже с надеждой посмотрел на Риза, но тот отрицательно покачал головой:
— Нет, сейчас пойдем.
Сказал, как отрезал. Засобирался, встал из-за стола.
— А голову... это... я себе оставлю или как?— заканючил харчевник.
Гвино хотел было возразить, но вмешался Охотник:
— Забирай. И вот тебе еще,— он бросил на стол серебряную монету.— Заслужил.
— Напрасно это. Головы бы с лихвой хватило,— проворчал оруженосец, недовольный расточительностью хозяина, и покорно поплелся следом, зная, что переубедить Риза не удастся...
Освещая путь факелами, Риз и Гвино верхом вернулись к оврагу. Отыскали ручей и, проскакав с полверсты на юго-запад, достигли покосившегося указателя — все так, как обещал харчевник. Тропка, на самом деле, затянулась зеленью, поэтому дальше пришлось двигаться наугад. Но уже скоро лес начал редеть — когда-то здесь была то ли вырубка, то ли поле. Появились первые поваленные деревья. Такое впечатление, будто ураган прошелся. Стволы были выворочены с корнем, те, что потоньше — переломлены пополам. И еще кое-что: впереди становилось светлее.
— Гаси огонь,— шепотом сказал Риз и, подавая Гвино пример, бросил на землю факел и затоптал сапогом.
Дальше шли пешком, привязав коней к поваленному дереву. Риз вытащил меч и взял в руку щит, а Гвино, помимо топора, прихватил с собой арбалет.
Чем дальше в лес, тем ярче становилось в округе. Вскоре оказалось, что костров было несколько. Они горели по краю выемки в земле, уже поросшей травой и кустарником.
То самое место, о котором говорил харчевник.
Заброшенный хутор.
Жестом приказав неповоротливому оруженосцу оставаться на месте, дальше Риз стал красться в одиночку. Чтобы заглянуть на дно ямы, не приближаясь к ней вплотную, ему пришлось забраться на насыпь поверх землянки, бывшей когда-то, судя по всему, подземным ледником. Отсюда вся яма была, как на ладони.
А вот и человек, о котором говорил харчевник. Сразу и не скажешь, что убогий. Не молод, высок, строен. Одет просто, но опрятно — дорожная накидка с капюшоном, штаны, сапоги. Лица не видно, потому как стоял он спиной к Ризу. Но Охотник его сразу узнал — словно сердце кольнуло.
...Роген.
Тот самый колдун, который убил отца. Но и Глим его неслабо достал перед смертью: выжег зенки факелом да лицо подпортил — ни с кем другим не спутаешь. После той злополучной ночи подручные увезли Рогена сначала в Арсан. А потом, когда магов погнали по всему Мисхету, он и вовсе покинул страну. С тех пор о нем ни слуху, ни духу не было. Риз даже опечалился — не подох ли паскуда? Не заслужил он тихой смерти. За все, что он причинил, Риз готов был рвать его голыми руками — медленно, чтобы помучился, гад. Но сердце подсказывало: жив отцеубийца, только притаился где-то, зализывает раны. Все мечтал свидеться, расспрашивал, вынюхивал. Но никто не встречал беглого мага с выжженными глазами.
А тут такая удача!
Как и следовало ожидать, Роген появился на заброшенном хуторе неспроста. И не для того, чтобы насладиться тишиной ночной у жаркого костерка. Он, как и подобает неисправимому колдуну, совершал ритуал — жуткий и знакомый Охотнику только по рассказам мастера Хилвера. На дне ямы были разложены фрагменты человеческого скелета. Роген знатно потрудился, чтобы собрать как можно больше костей, принадлежавших некогда одному покойнику, очистить их от земли и сложить согласно строению тела. Непростое дело, если учесть, что старик был слеп. Но он справился. И вот теперь он произносил длинное заклинание на языке, известном лишь магам, да и то — далеко не всем. Речь Рогена была полна экспрессии, руки метались по сторонам в такт словам, усиливая эффект заклинания. Пальцы оставляли в воздухе светящиеся полосы, исчезавшие не сразу, а таявшие, словно снежинки, угодившие на горячую ладонь. Пространство, ограниченное краями ямы, искрилось и потрескивало, по земле скользили размазанные тени. И за всем этим действом, примостившись на вершине посоха, воткнутого в землю чуть в стороне от колдуна, наблюдал черный ворон.
Роген был слишком увлечен ритуалом и даже не подозревал о том, что на поляне появился посторонний. Охотник мог подкрасться к нему и прикончить одним ударом. Но тогда он не узнает, что именно привело колдуна на заброшенный хутор?
