Случилось нечто странное. Будто бы время замедлило свой ход. Или выпущенный арбалетом снаряд увяз в воздухе, сгустившемся до состояния патоки. Он двигался, но гораздо медленнее привычного. Не менее странной была и реакция тела. Повинуясь внутреннему позыву, Левитрок выставил руку ладонью наружу, словно пытался отстраниться от короткой стрелки. Разум вопил о том, что это бесполезно, что болт, выпущенный с близкого расстояния, без труда пробьет и ладонь, и само тело, не защищенное доспехом. Но произошло неожиданное: так и не достигнув ладони, снаряд наткнулся на невидимую преграду и разлетелся на куски.
И снова время потекло в своем привычном темпе.
Но замерли опешившие дружинники, будто бы только сейчас вспомнившие о том, что перед ними чародей. Да и сам Риз был удивлен не меньше. Лишь Рок Дукан не растерялся, и Левитрок едва успел уклониться от мощного удара мечом, просвистевшего перед самым его носом.
Бой продолжался.
— Чего рты раззявили?!— зарычал десятник.— Бейте его, не давайте колдовать!
Дружинники очнулись, налегли с обеих сторон. Риз попятился назад, едва успевая отбивать прилетавшие то справа, то слева мечи. Один из нападавших вырвался вперед, заступив дорогу своему приятелю, и оказался рядом с Охотником. Левитрок воспользовался его близостью и ударил краем стопы по колену. Раздался четкий хруст, и наемник с воплями боли повалился на землю. Риз ткнул его мечом в спину, и на одного противника стало меньше. Впрочем, в следующий миг он и сам пропустил удар, оставивший неглубокий порез па плече. От боли он выронил меч, но тут же поднял его и отскочил в сторону, избежав неминуемой смерти со стороны наседавшего Рока Дукана.
В это время барон Фрам, до сих пор сражавшийся на равных со своим противником, пропустил удар в бедро и рухнул на колени. Дружинник поспешил его добить. Фрам наклонился в сторону, уходя из-под удара, но меч, резко изменивший направление, догнал его и обрушился на голову. Кровь залила лицо Горлена Фрама, и он растянулся на земле.
Риз остался один на один против трех дружинников, если не считать прятавшегося на стене арбалетчика.
Чувствуя развязку, враги усилили натиск. Риз оступился и упал на спину. Повергший барона воин бросился к нему, но его оттолкнул Рок Дукан:
— Он мой!
Десятник схватил меч обеими руками и попытался проткнуть Левитрока, но Риз откатился в сторону и тут же ногой выбил оружие из рук Рока Дукана. Тот навалился на Охотника, придавил его коленом к земле и схватился за горло. Задыхаясь, Риз уперся обеими руками ему в челюсть. Оба противника яростно рычали и сопели. Остальные дружинники стояли в стороне и теперь уже безучастно наблюдали за противостоянием.
Силы покидали Охотника, перед глазами расплывались радужные круги. И вот когда он уже находился на грани жизни и смерти, произошло нечто необъяснимое. Его тело неожиданно стало легким и свободным. Риз без проблем поднялся с земли и с удивлением отметил, что не чувствует терзавшей его мгновение назад боли. А потом он обернулся и...
...увидел десятника, продолжавшего безжалостно душить... закатившего глаза Левитрока.
Риз не мог равнодушно смотреть на это. Он, наклонился, поднял с земли свой меч и, недолго думая, воткнул его в спину Рока Дукана.
И тут же боль вернулась к нему, и он обнаружил себя лежащим на земле, под хрипевшим десятником, который продолжал вяло сжимать горло Охотника. Из его спины торчал пронзивший его меч.
Левитрок легко сбросил с себя Рока Дукана, перевернулся на живот, кое-как поднялся на ноги. Увидел пораженных случившимся дружинников, устало выдернул меч из спины десятника и сделал шаг в направлении оставшихся противников.
Но они уже даже не помышляли о продолжении боя. Трусы побросали свое оружие и обратились в бегство. Дружинники, не принимавшие участие в драке, жались к стене казармы. Страх превратил их в беспомощных овец.
Левитрок посмотрел на Рока Дукана. Десятник был еще жив. Риз приблизился к поверженному врагу, присел рядом и хрипло спросил:
— Кто твоя госпожа? Кто хотел убить барона? Лесная Хозяйка?
Дукан приоткрыл глаза, посмотрел на Левитрока. Из его глотки вместе с кровью вырвался то ли кашель, то ли смех.
— Она... за меня... отомстит...
Промолвил он и умер.
Раздался стон.
Риз обернулся и увидел, как зашевелился барон.
Живой?!
Охотник заковылял к Горлену Фраму. Еще издалека он заметил огромную шишку на его лбу — в том месте, куда угодил меч дружинника. Лицо барона было густо залито кровью, глаза безумно таращились по сторонам, мужчина сжимал обеими руками голову и покачивался из стороны в сторону. Но, главное, он был жив.
Риз помог Фраму встать на ноги, и оба, едва держась на ногах, направились к замку...
Они сидели в столовой и пили вино. Даже Левитрок решил пропустить пару кружек, чтобы снять накопившееся за день напряжение и унять ноющую боль ран. Фрам пил вдвое больше Охотника, но захмелевшим при этом не выглядел. Разве что усталым и угрюмым. Старая служанка, бывшая нянька, промыла рану на его голове, перевязала, прикрыв вздувшуюся шишку. Но барон то и дело прикладывал к ней пузатую бутыль с прохладным вином из подвала и морщился от каждого прикосновения.
Боль никак не унималась, и вино не помогало. Поэтому Фрам послал человека в Семипядье за внучкой старосты. Она знала толк в травках разных, отварах. Говорят, сама Лесная Хозяйка ее кое-чему научила. Может, подсобит чем? Однако Леки дома не оказалось. Старосте передали, коли объявится, чтобы немедля в замок господский поспешала. Но теперь уже стемнело, а девки все не было. Вот и мучился барон, спасаясь одним лишь вином.
Сначала пили молча. Риз вспоминал о том, как убил Рока Дукана. Это было... необычно. Настолько, что самому страшно становилось. Откуда новое умение? Неужели Сатрас передал? Но только ли это? Может, еще что, о чем Левитрок даже не подозревает?
Потом Риз вернулся к действительности и решил спросить барона:
— Что надумал со своей дружиной никчемной делать?
Шестеро вояк, не принимавших участие в бою, были разоружены и заперты на ночь в сарае. Барон пообещал решить их дальнейшую судьбу к утру.
Фрам пожал плечами. Значит, еще ничего не надумал.
— Не сочти за дерзость, но я бы на твоем месте гнал их в три шеи,— сказал Левитрок.— Нет доверия тому, кто однажды уже предал.
— Прогнать недолго,— буркнул барон.— А новых где взять?
— Неужто в Ковахе перевелись наемники?
— Наемники есть, денег нет,— вздохнул Фрам. Посмотрел на Риза и, отведя глаза, сказал:— Вот ты меня снова спас, а мне тебя даже отблагодарить нечем. И не предвидится.
— Но ведь ты же обещал!— нахмурился Риз.
Барон снова взглянул на Левитрока, пожал плечами и промолвил:
— Вот такое я говно... Я и дружине своей задолжал за полтора года. Подбрасывал мелочишко время от времени, чтобы не разбежались... Сам видишь, к чему это привело.
— У тебя сколько деревень?— спросил Риз.
— Три. Да какой с них прок? Народец бедный, сам едва концы с концами сводит. Прошлый год неурожайный был, едва с голоду все не передохли. Многие в город тогда подались, кое-кто к Таррэнам ушел, чтоб им пусто было. Остались в основном старики, да бабы, да дети несмышленые. Что с них возьмешь? Кормят, поят — и то дело.
— Неужели все настолько плохо?
— И даже хуже! У меня вот тут вот,— барон похлопал себя по шее,— еще и заимодавцы сидят. Кровопийцы настоящие! Однажды сделал глупость, взял в долг сгоряча, да потерял быстро. Теперь вот расплатиться никак не могу. А люди солидные, со связями. Ежели что не так, я землю свою потерять могу. Сам же видел, как соседушки косятся на мои владения! И не они одни. Только не получат они ни клочка. Вот им, а не землю!— Фрам скрутил смачную фигу и сунул ее под нос Ризу.— Они пропитана кровью моих предков. Да и что я за барон буду, без земли, без замка?— он бессильно развел руками и поник.
После смерти Сатраса Риз не знал, что делать дальше? Ведь не по собственному решению пришел он в эти края. Колдун все распланировал, а без него не было никакой цели у Левитрока.
Вернуться в Мисхет? Отправиться дальше на юг? При любом раскладе ему нужны были деньги. А денег, выходило так, у барона не было и не предвиделось.
Хотя...
— Я тебе коня обещал?— напомнил вдруг Фрам.— Можешь оставить себе Ветерка. Вижу, приглянулись вы друг другу. Забирай!
Риз молчал.
— Мало? Хм...— нахмурился барон.— С мертвяков наших можно кое-что по мелочи собрать да продать. Невесть что, но уж всяко лучше, чем совсем ничего.
— Ты лучше с людьми своими расплатись, а то последние разбегутся,— буркнул Риз.
— Со своими людьми я сам разберусь! У них ведь тоже, как и у меня, выбор не велик. Либо к кому другому в наем идти, либо на дорогу, разбойничать. И в том, и в другом случае вкалывать надо. А они уже привыкли бока отлеживать. Так что никуда они не денутся. Выпорю завтра их хорошенько, а потом сделаю вид, будто ничего и не было... Не думай о них! Ты лучше скажи, чем мне тебя отблагодарить?
Риз пожал плечами.
— А знаешь...— барон завертел головой по сторонам.— Выбирай сам, чего хочешь! Живу я не богато, но и не нищеброд какой! Бери, что приглянется! Продашь при случае, вот и будут тебе деньги... Только сразу предупреждаю: меч свой я тебе не отдам. И на вино рот не разевай! Самому мало.
Риз окинул взглядом столовую. Обитал барон не в пустых стенах, но и похвастаться особо нечем. Не было у него ни богатой посуды, ни роскошных трофеев. Правду говорил: единственной настоящей ценностью у него была земля — та самая, которой он не мог с умом распорядиться. Да еще родовая цепь и перстень на пальце, с гербовой печатью. Отдать их — это все равно, что добровольно отказаться от баронского титула.
Нечего было взять с Горлена Фрама.
Риз уставился в столешницу, не заметив, как отлегло от сердца у барона.
— Слушай!— встрепенулся вдруг Фрам.— Ты ведь на турнир вроде собирался? Я этого не одобряю, но дело твое...
Риз посмотрел на него, не понимая, к чему клонит барон. А тот встал из-за стола и молча вышел из столовой. Долго его не было, а назад вернулся следом за слугой, который принес набор доспехов.
— Скидай на стол и проваливай!— приказал ему Фрам. Когда слуга ушел, он деловито посмотрел на Левитрока и похвастался:— Почти новые. Кучу денег за работу отдал, а надевал всего пару раз, да и то не по делу а так, покрасоваться. А потом раздобрел, тесно мне в этом железе стало. Так и лежат теперь без проку. Да ты сам посмотри! Мастер делал не местный, а из самого Мелена! Какая работа! А сохранность какая? Ни ржавчинки, ни трещинки!
Доспехи на самом деле были хороши. Стеганый поддоспешник с длинными рукавами, панцирь с клепанными металлическими пластинками, прикрывавшими не только грудь и бока, но и шею. Плечи защищали опять же стальные дуги внахлест. К кирасе прилагались наручи из прочной, проваренной в масле кожи в два слоя и куполовидный шлем. Пластины были покрыты лаком, оберегавшим металл от ржавчины, остальное богато смазано жиром.
— Я тебе еще перчатки дам и сапоги,— добавил барон.
Риз согласно кивнул. Доспехи стоили даже больше того, что обещал барон. Фрам и сам это прекрасно понимал, поэтому, как только Риз протянул руку, тут же наложил лапу на доспех и сказал решительно:
— Получишь все это, но после того, как выполнишь свою работу и разберешься с лесной ведьмой. У нас ведь такой уговор был?
Барон все же добился своего — напился так, что слугам пришлось отвести его в опочивальню. Риз расположился в гостевой и уснул, едва коснувшись головой подушки.
А утром, подойдя к окну, он увидел беседовавшую с нянькой Леку. У Левитрока был к девушке свой интерес, поэтому он быстро оделся и нагнал внучку старосты уже у ворот.
Лека приходила по требованию Горлена Фрама. Но так как барон все еще спал и никто не отваживался его будить, она объяснила няньке, как приготовить отвар из собранных ею трав и как наносить мазь, замешанную ею же этой ночью.
Но Риз хотел поговорить с ней не о бароне.
— Слышал я, ты целыми днями пропадаешь в лесу, травы собираешь, с деревьями разговариваешь...
Девушка и прежде смущалась, встречая Риза на своем пути, а тут и вовсе раскраснелась и не знала, куда спрятать глаза.
— А еще говорят, что лекарскому искусству тебя обучала сама Лесная Хозяйка. Это правда или люди наговаривают?
Не сразу, но она ответила:
— Я с рождения росла в доме лекаря в Ковахе, наблюдала за ним, помогала, если просил. Научилась кой-чему. А когда он умер, пришла в Семипядье. Дед Терих меня приютил, был добр ко мне. А теперь, хоть и не родной он, а нет для меня ближе него никого другого.
— Вот оно что... А Хозяйка? Знаешь ее?
— А кто ж ее здесь не знает?
— Можешь меня с ней познакомишь?
На этот раз Лека промолчала, глядя в сторону.
— Это очень важно,— вкрадчиво произнес Риз.
— Я передам, если ее повстречаю,— пообещала Лека.— А уж согласится ли она с тобой говорить, не мне решать.
— Неужто суровая такая?
— Строгая,— кивнула Лека.— Но справедливая.
— Только прошу тебя, не тяни с этим. Мне с ней как можно скорее встретиться нужно... Не бойся, я ее без дела не обижу.
— Ты-то?— усмехнулась девушка.— Смотри, как бы она сама тебя не обидела.
И быстро выбежала за ворота.
Барон жаждал ведьминой смерти, а Риз хотел для начала разобраться. За что Лесная Хозяйка так невзлюбила Горлена Фрама? Почему пыталась его убить? Почему не сделала это сама, раз уж такая могущественная, что все ее в округе на словах уважают, а на самом деле побаиваются? Почему поручила дело Року Дукану?
Вопросов было много. Не мог Левтрок убить ее, не получив на них ответы. Да и вообще... Как расправиться с человеком, который дважды спас его самого? Почему? Неужели не ведала Хозяйка о том, что барон нанял Охотника по ее душу? Наверняка знала. В этих краях, кажется, вообще ничего не происходило без ее ведома. Да и десятник, наверняка, доносил обо всем, что замышлял Горлен Фрам.
Поэтому не обманывал он Леку, обещая не трогать Лесную Хозяйку, не поговорив с ней прежде. А последние слова девушки и вовсе заставили его задуматься о том, чего он и сам все время опасался. Хватит ли сил, чтобы одолеть могущественную ведьму? С такими, как она, ему и прежде было бы не просто справиться. А сейчас, без зачарованных против магии доспехов...
Возможно, в книжице Сатраса что-нибудь полезное отыщется?
Риз уже листал ее, но на этот раз решил ознакомиться основательнее. Делать ему пока все равно было нечего. Поэтому он отправился под навес, и, завалившись на сено, взялся за чтение...
Записи Сатраса выглядели сумбурными и бессистемными, поэтому постороннему человеку понять их смысл было нелегко. Похоже, что колдун вел свой дневник не один год — почерк постепенно менялся, становился все корявее и небрежнее. Первые заметки были написаны более прилежно, однако со временем чернила выцветали, так что и их было трудно разобрать. Но даже то, что поддавалось прочтению, вряд ли могло быть применено на деле начинающим магом: то формулы и заклинания были слишком сложны в исполнении, а то предназначались для человека с определенным багажом знаний и умений.
