— Но а вдруг это тоже подсказки?! — возбужденно воскликнул Буонн. — Север Восточного континента, север Западного континента, океан... Остров?! Может, это намек на то, где находятся их тайные базы?! Они же не в курсе, что нам об этом уже известно!
— Только с чего бы ему делать такие подсказки? — с сомнением покачал головой Калансис. — А еще что он делал?
— Пел.
— Пел?! — ошеломленно переспросил Буонн. — Что пел?
— А это я сейчас могу продемонстрировать.
Реэрн вытащил из кармана портативный проигрыватель и поставил его на стол.
— У него хороший голос, — отметил Кир Калансис, когда они прослушали первую песню.
— И интересный язык, — добавил Буонн. — Твердый и в то же время мягкий... Но нузно вибрат диривьанние кост... кость... уми... Не представляю, как это можно произнести и не запутаться! Однако мотив не слишком веселый.
— Дальше будет еще жестче, — предупредил Реэрн. — Слушайте.
— Они воевали, это точно! — вдруг сказал Кир Калансис, когда Реэрн снова остановил запись. — Может, не его поколение, а предыдущее, но они прошли через войну. Долгую, тяжелую и кровопролитную.
— Почему вы так решили?! — недоуменно поднял голову Буонн.
— Потому что сами воевали. Еще до... вас. Я был на фронте. Эти песни очень похожи на наши, про ту войну. Вы не заметили?! Та, самая первая, с рефреном "первий-второй", словно о том, как завоеватели пришли на их землю. Потом дальше, "ми-и-ир вашему дому!" — это как падение бомбы. И последняя, где "та-та-тa-та, та-тa-та, та-тa-та-та-тa, тоби сонце зошло навостоки" — это о том, как трудно досталась победа.
— Но они победили? — уточнил Реэрн.
— Да, бесспорно. Я же говорю, у нас очень похожие песни. И по мелодии, и по... общему ощущению.
— Вот вам и штатский молодой человек, богатый сынок, — покачал головой Буонн. — Возможно, у них все общество сильно милитаризировано.
— Признаться, такая мысль приходила и ко мне, — заметил Кир Калансис. — Причем, еще раньше. Когда вы прислали перевод предсмертного письма того... м-м-м... Александра Хэмильтона.
— Какой еще перевод?! — Реэрн прижал ладонь ко лбу. — Ох, проклятые Черные Звезды!... Прошу прощения, господа, дама...
— Что случилось?! — воскликнул Буонн.
— Я совсем забыл! Мы же нашли на земной базе компьютер с программой-переводчиком! А теперь он, наверное, на Западном континенте. Я немедленно свяжусь с ними, прикажу, чтобы его срочно доставили сюда!
— Связывайтесь! — поддержал его Буонн. — У них там сейчас скоро полдень, так что самое время. Мы подождем.
— Спасибо за терпение, — закончив разговор по спутниковой связи, Реэрн снова повернулся к собеседникам. — На чем мы остановились?
— На песнях нашего... гм... гостя, — напомнил Буонн. — Господин президент предположил, что они о войне, через которую недавно прошли и выиграли земляне.
— Хотелось бы знать, с кем они воевали, — вздохнул Реэрн. — Только этого не хватало... В общем, он еще довольно долго пел, а потом начал как бы декламировать. Причем, вот эту вещь он исполнил целых три раза подряд.
— Это другой язык, — сразу же определил Кир Калансис.
— И чей же? Другой планеты?!
— Да нет же, все очень просто! — улыбнулся президент. — Очевидно, в отличие от вашего мира, у них на планете по-прежнему существуют различные народы и различные языки.
— Выходит, Единение произошло у них сравнительно недавно? — задумчиво предположил Буонн. — А может быть, на Земле еще сохраняются, как и у вас, различные государства? И то, что наш гость прилетел отдельно от остальных, на небольшом корабле, может объясняться некими противоречиями между ними! Это надо использовать!
— Если это действительно окажется правдой, — с сомнением произнес Калансис. — Чем он, кстати, еще занимался, кроме того что пел?
— Физическими упражнениями, очень интенсивными. Причем, это именно упражнения для поддержания физической формы, а не тренировка бойца или рукопашника.
— Что же, это объяснимо, ведь он — не военный, — бросил Буонн. — На это пока все о нем?
— Нет... — Реэрн неуверенно качнул головой. — Помимо всего прочего, он исполнил одну песню... Понятия не имею, о чем, но... почему-то она меня чем-то задела. Послушаете?
— Обязательно! — у Кира Калансиса разгорелись глаза. — Мы заинтригованы!
Реэрн наклонился над проигрывателем, и всю комнату словно заполнил сильный мужской голос, певший с не понятной им тоской на не известном им языке.
"Я прошу, хоть ненадолго, боль моя, ты покинь меня...".
Песня закончилась внезапно. Голос замолчал, а все они продолжали неподвижно сидеть, не отрывая взгляда от проигрывателя, будто ожидая продолжения. Только когда в динамике послышалось покашливание и что-то вроде: "Э-эх", Реэрн, протянув руку, выключил аппарат.
— Да, не зря вы обратили на это внимание, — задумчиво произнес Буонн. — Что-то у него сильно не в порядке, что-то пошло не так... Возможно, теперь он легче пойдет на контакт. А как думаете вы, госпожа Веренис?
— Я?! — застигнутая врасплох Айка Веренис прижала руки к щекам, глаза ее подозрительно блестели. — Я... я должна увидеть его, обязательно! Мне кажется, я... смогу его понять!
— Что же, возможно, — Кир Калансис испытующе посмотрел на взволнованную молодую женщину. — Как только хозяева разрешат.
— Да, конечно, — Реэрн прокашлялся. — Я не против. Но, наверное, уже не сегодня. И не завтра...
— Послезавтра, — подытожил Буонн. — Вы навестите его послезавтра.
* * *
Такое впечатление, что обо мне забыли. Нет, конечно, белые "штурмовики" регулярно приносили мне пайки в интересной упаковке, что за несколько часов сама собой превращалась в мелкую невесомую труху. Но после неудачной (для моих тюремщиков) попытки допроса с помощью детектора лжи прошло уже свыше двух суток, а меня больше не трогали.
От скуки я, правда, пока еще не страдал. Много занимался физическими упражнениями, вспоминал прочитанные в двух жизнях книги и просмотренные фильмы, общался с ребятами, отсыпался после полутора лет ночных вахт и, само собой, размышлял.
Вероятно, я все-таки поторопился со своей разведывательной вылазкой, которая пока ни к чему не привела. Марк, описывая текущую обстановку на планете, наверняка, в чем-то наврал, но мне не хватало информации, чтобы уличить его в какой-либо неточности.
Разговаривая с "Одиссеем", я порой испытывал неприятное чувство оторванности от команды. Возникало впечатление, что я отлыниваю или филоню. На корабле жизнь била ключом. Вчера парни со всеми предосторожностями отправили на Филлину три зонда. Один из них опустился на юге местной Америки и уже обрадовал Брату обширной информацией о тамошнем животном и растительном мире. И это он еще не добрался до выходов горных пород, чего с нетерпением ожидал Сергей! Два других зонда бороздили океаны в Южном полушарии и тоже не молчали.
Филлина оказалась на редкость богатой жизнью планетой. По-видимому, на ней не было периода массового уничтожения морских и сухопутных обитателей, как на Земле в девятнадцатом-двадцатом веках. Возможно, имперцы, захватив Филлину, не дали развиться местному капитализму либо снабдили местное население искусственными заменителями слоновой кости или китового уса.
Безусловно, я понимал, что период покоя не продлится долго. Местные власти, обломавшись на мне, очевидно, запросили помощь у центра. Еще день-два, и сюда прибудут новые "специалисты" или же меня ждет новое путешествие. Честно говоря, я бы предпочел второй вариант. В подвале мне было неуютно. Я даже начал составлять планы бегства, но пока не торопился пускать их в ход. Я ждал.
И вот вскоре после обеда на четвертые сутки моего заключения (если считать первым день попадания в плен) я все-таки дождался. Внезапно зашедшие в камеру двое "штурмовиков" принесли еще одну табуретку, приставив ее к столу, а затем на пороге появился еще один имперец, в котором я узнал шефа. В руке он нес небольшой плоский предмет, похожий на ноутбук. А когда он поставил его на стол и включил, я убедился, что это действительно ноут, причем, земного производства в космическом исполнении или, на худой конец, с земным программным обеспечением.
По экрану поползли строчки на привычной латинице. Появилась заставка какой-то американской операционки, немного напоминавшей Windows с ее разноцветными квадратиками. Ее сменило изображение красивого горного пейзажа, на фоне которого начали проявляться иконки. Вдруг поперек экрана высветилась большая пульсирующая красная надпись, и он потух.
— Питание кончилось, — лаконично объяснил я шефу по-имперски. На этот раз чужой язык вполне комфортно уложился у меня в голове. — Надо... э-э-э... включить сеть или поменять...
Не найдя нужного слова, я выщелкнул израсходованный энергопатрон и продемонстрировал шефу.
— Ставить такой. У меня в куртке было три штуки.
— Вы можете говорить на нашем языке? — наконец, шефу удалось подобрать с пола рухнувшую челюсть.
— Немного могу.
Почему я вдруг нарушил молчание? По очень простой причине. Получил новую ориентировку от Марка. По своим каналам он выяснил, что я оказался у официальных властей Филлины, то есть, сепаратистов, решивших отколоться от Империи, воспользовавшись кризисом. В этом они получили поддержку от некоторых филитов, решивших, что самостийники будут нуждаться в поддержке местного населения и станут за эту поддержку платить. В общем, нынешние события чем-то напоминали распад Римской империи... если, конечно, центр не сможет снова подчинить себе окраины.
По словам Марка, вероятность успешного возвращения Филлины в лоно звездной державы была еще достаточно высока. Поэтому сепаратисты, возможно, были бы не против задружиться с Землей против своего бывшего сюзерена, но этот вариант совершенно не устраивал нашего начальника экспедиции.
Вообще, насколько я мог понять из осторожных намеков и недомолвок Марка, задача перед ним стояла непростая. С одной стороны, ему надо было показать явную и очевидную угрозу со стороны Империи, чтобы подтолкнуть Землю к созданию своего космического флота. При том, что посвященных в этот замысел после восстания на Филлине и переворота либо уже не было в живых, либо они были загнаны в подполье, отстранены от власти и принятия решений. С этой точки зрения союз с независимой Филлиной, которой было, чем расплатиться за силовую поддержку, выглядел неплохим вариантом.
С другой стороны, с Империей не стоило ссориться всерьез в расчете на возможный союз. И в эти планы поддержка сепаратистов никак не вписывалась. Тем более, что, по словам Марка, это были какие-то неправильные сепаратисты, а их выступление могло быть инспирировано извне, как бы ни той самой "третьей силой".
В общем, дело было очень тонкое, поэтому Марк советовал не отказываться от контактов с нынешними властями планеты, но и не распахивать объятия им навстречу. Мне же, по его мнению, следовало играть роль простого пилота, не посвященного ни в какие политические расклады. Мол, моя задача — провести корабль от одной планетной системы до другой, а над всем остальным пусть ломает голову начальство.
Поразмыслив, я решил принять эту рекомендацию Марка, а остальное — просто учесть. Моей главной задачей по-прежнему оставался сбор максимально полной и достоверной информации о положении дел на планете и Империи в целом. Только так можно было разобраться в густой мешанине из правды, полуправды и правдоподобной лжи, которой продолжал потчевать меня — да и всех остальных — Марк. Ни я, ни ребята на корабле пока не находили очевидных противоречий в его версии, но это не означало, что их не было совсем.
Поэтому я с готовностью пошел на контакт с шефом, рассчитывая с его помощью заполнить пробелы в своих знаниях. Конечно, при этом и я сам должен был поделиться с ними некими сведениями, но любой разговор — это всегда обмен информацией, здесь все по-честному.
Тем временем, шеф начал выходить из ступора. Интересно, что его так удивило в моих словах? Я ведь еще на первом допросе признался, что понимаю их речь. Или у них считается, что инопланетники в принципе не могут говорить на их языке без автоматического переводчика?! Загадки, опять загадки...
— Кто вы? — мой собеседник наконец сподобился на первый вопрос. — Представьтесь, пожалуйста.
— Константин Пашкевич, пилот космического корабля "Одиссей", — произнес я по-имперски. — Можно Костя. А вы?
— Эсетенииска третьего даанга Реэрн, — официально наклонил голову шеф.
Ага. Это, значит, у него такое воинское звание. Эсетенииска можно было дословно перевести как "самый старший командир" — тот, кто имеет право отдавать приказы, а третий даанг немедленно трансформировался у меня в третий дан. Жаль только, не ко времени выяснять, какой дан у них главный — первый или, скажем, сотый.
— Вы не военный? — между тем то ли спросил, то ли уточнил "третий дан".
— Нет, — я старательно покачал головой, но затем спохватился: ведь у имперцев этот жест может и не означать отрицания. — Наш корабль не военный. Мирный.
Я был не совсем уверен, что использовал правильное слово, но шеф меня понял.
— Ваш — нет, — прищурился он. — А остальные? Сколько земных кораблей в системе Филлины?!
— Семь, — небрежно ответил я. — Или восемь. Это смотря как считать.
— И все они военные?! — остро блеснул взгляд шефа.
— Нет, — я широко улыбнулся. — Не все.
Вообще, вопрос о количестве земных кораблей был одним из тех, которые мы обсуждали с Марком. И здесь я снова согласился с его рекомендациями. Сепаратисты, повстанцы — все равно они были имперцами, а значит, уважали, прежде всего, силу. Представать перед ними слабыми было просто опасно. К тому же, я почти и не соврал. На "Одиссее" было два больших планетолета, на одном из них мы высаживались на Дальнюю, и четыре небольших кораблика типа того, на котором мы вылетали на Филлину. Плюс автоматический корабль — носитель зондов, который мы отправили в самостоятельный полет еще до Дальней. К настоящему моменту он уже давно проскочил планетную систему и углубился в местный рассеянный пояс. Связь с ним еще поддерживалась, но слабо, а скоро должна была прерваться совсем.
— Какие-либо ваши корабли уже находятся на Филлине? — напряженно спросил шеф.
— Нет, ни одного, — поспешил я успокоить его.
— Тогда где они?
— Кто где, — я пожал плечами. — На других планетах, на лунах.
— Что они там делают?! Строят базы?!
— Нет, — я снова покачал головой. — Изучают. Почему это вас так сильно беспокоит? Это что — ваша система?!
Конечно, это было невежливо, но мне вдруг захотелось проверить одно безумное предположение. И я... кажется, попал в точку?! "Третий дан"... смутился!
— Военный не выбирает места службы, — произнес он примирительным тоном.
— У меня то же самое, — вспомнил я о своем образе, который следовало поддержать. — Моя задача простая. Привести корабль из одного места в другое место.
Шеф понимающе (и понятно) кивнул. Кажется, мои слова оказались в чем-то созвучными его мыслям.
