— Папа у тебя любящий. Был бы он тут один, не пришлось бы сказки рассказывать. А теперь придется петь, птичка, — а вот и сестра! Освоилась.
— Был огонь... темный... там был голос... хриплый... злой... он что-то кричал и...
— Голос был мужской или женский? Знакомый? — отец все же решил прояснить, верна ли теория о близнецах... Прости, папа.
— Мужской, кажется... очень грубый... это был демон, пап... я его не видела, но было так холодно и больно... а кругом темное пламя... он как будто хотел прорваться... но что-то ему мешало...там была какая-то граница....я не помню...мне было больно его слышать и я...я не знаю как это получилось, но я просто толкнула темноту и все кончилось...
— Талантливо врешь, Элли, я сейчас прямо заплачу от жалости — хмыкнула сестрица.
— Это у меня от мамы, — внутренне усмехнулась я.
— Значит, он не прошел границу миров... — отец был раздосадован всего на пару мгновений. Ну как же! Ритуал не получился! Да у кого?! У самого крупного специалиста по вызову демонов и иных сущностей из темного мира.
— Это только ее слова. Демон мог победить, и сейчас с тобой говорит он, — да что ж ты такой упрямый, дядя?!
— Дядя Закери, я помню, как вы меня носили на руках, когда мне было шесть. Я разбила коленку, и вы сказали, что будете меня весь день носить на руках, чтобы я не сбила вторую. И вы носили... Это я, дядя.
Заместитель директора лишь досадливо поморщился. Значит так?
— Пап, я домой хочу, — состроить просящие глазки было не проблемой. Хотелось не сколько не попадаться на глаза отцовскому заму, сколько действительно оказаться дома.
— Сейчас пойдем, милая, — папа ласково погладил меня по волосам. Против воли тело дернулось. — Что такое?
— Меня немного знобит и тело не слушается, — я извиняясь посмотрела на отца и крепко сжала его ладонь. В следующее мгновение на меня навалилась чернота -портал. Ведет отец, ведь только он может переноситься из отдела, так что не о чем беспокоиться, через пару минут буду дома. Можно и с сестрой поговорить.
— Ты что творишь? — зашипела я на демонессу.
— Он хотел до тебя дотронуться и я ... — голос был удивленный. — Знаешь, раз уж мы с тобой какие-то астральные сестры, то вот что тебе надо знать. У меня не было родителей. Нас воспитывают по-другому. С рождения демонов отдают наставникам, которые помогают освоить силу в себе. При этом методы такой неженке, как ты, не понравились бы. Люди бы сказали, что нас мучают, но такова учеба в моем мире. И они все же достигают цели — мы становимся опасными, но можем защитить свою жизнь. Я только читала, что с вами обходятся очень бережно, но не думала, что это правда...Как бы вы тогда выживали? Прости... Так непривычно и, должна признать, приятно... Нас старшие могут только ударить, ласкают же только любовники. Твой отец же старший, но от него идет тепло.
— Это же... Мне очень жаль, Нора.
— Ничего, для нашего мира это нормально. Не видь я сегодня собственными глазами, как тебя любит отец — не завидовала бы. Но я откровенничаю не для этого. Любое прикосновение чужого человека я признаю как угрозу, это уже рефлекс. Так что постарайся поменьше контактировать с людьми, поменьше прикосновений. Я буду пытаться сдерживаться, но ничего не могу обещать. А рука у меня тяжелая.
— Хорошо, я постараюсь. Отца ты уже знаешь, он вреда не причинит. Мама... мы часто с ней сидим у камина в папином кабинете. Она заплетает мне косичку или просто надиктовывает новый роман, перебирая мои волосы. Мы так много вечеров проводим. Это будет подозрительно, если я откажусь. Ты сможешь так долго держаться?
— Я очень постараюсь. Для своего же блага. Хотя, это будет интересно, — призналась демоница и умолкла. Перед глазами засиял свет, а потом и вся комната показалась. Я дома... Мы дома!
* * *
Мы были вместе полгода. Наверное, впервые такая эгоистка, как я, действительно пожалела, что нет родных братьев и сестер. С демоницей было весело и грустно. Словно сама с собой, но чуть другой. Словно смотришь в зеркало, но оно повторяет не все твои телодвижения. Чуть другой наклон головы, чуть более резкий взмах рукой, острый взгляд, но все же оно твое и безмерно тебе дорогое. Своему отражению не лукавят и не лгут. Ему говорят правду, как самому себе, какой бы горькой она не была. Признаются в том, что никогда не скажут самым лучшим подругам и родителям. Ведь это же ты, только с другой стороны стекла и амальгамы!
Сестра рассказывала, как их обучали, и я еще больше начинала ценить свою семью. Все те мелочи, те общие минуты счастья в доме, которые казались обыденными для меня — мою сестру заставляли замолкать в изумлении, а потом с горечью признавать, что ей завидно. Ей действительно было завидно, сильной и независимой демонице. Сначала она подолгу замыкалась в себе, сидела, словно маленький ребенок, и горевала, на любимую женскую тему "меня никто не любит". А потом просто поддалась на мои уговоры и сама в моем теле провела день. Посидела с мамой, попивая горячий сбор трав, листая ее новые наброски книг, судя героев и рассуждая об их поступках. Чуть собравшись с духом, вошла в кабинет отца и помогла ему разобрать на запчасти какой-то артефакт, при этом несмело улыбаясь его шуткам. Она впервые обняла родителей. Не любовников, не побратимов, а именно тех, кто любит просто так, уже за одно ее существование. Любят меня. Но для своей сестры мне не жалко этого тепла. Она впервые плакала, сидя со мной в темноте моего тела и, безгранично завидуя, лишь приняла решение совсем не демонское — любить меня как младшую сестру и заботиться. У нее, наверное, будут самые счастливые дети в темном мире, а пока я тоже о ней заботилась.
От Норы мне тоже перепало. Все же эксперименты это у нас общеастральное. А вот что будет с телом, если в нем посидит демоница? Вот чуть увеличилась физическая сила и повысилась скорость реакций тела...стоп! А теперь снова отдадим тело человеку. За день мышцы не атрофировались, и скорости не убавилось. Хорошо. Значит, изменения сохраняются, и тело можно довести до неплохой формы. Вот эта идея и очень понравилась Норе. Теперь я, пока никто не видит, отдавала ей тело, и она его мучила тренировками. Потом возвращала мне полутруп и уже я натиралась маслами, делала массаж мышц и приводила тело в порядок, чтобы никто не видел насколько мне плохо.
Много чего было за эти месяцы. Кошмары Норы, мои страхи, наши эксперименты и тренировки, попытка отговорить отца выдавать меня замуж, попытка с горя напиться, попытка взломать замок на винном погребе, попытка сесть на стул горящей от ударов попой... Мы даже вместе читали и пели, принимая ванну, вместе смотрели на луну и считали звезды. Мы всегда были вместе, и нам было хорошо. Но все хорошее в этом мире, как, впрочем, и в Темном, и Светлом, имеет обыкновение слишком быстро и болезненно заканчиваться.
У меня был день рождения. Родители по обыкновению устроили мне раннюю побудку, вручили подарки и вместе со мной срывали оберточную бумагу, будто сами не знали, что туда запрятали. В такие моменты они были словно дети. Веселые, игривые, беззаботные. Потом мама выгнала отца и начала меня наряжать. Как же хорошо, когда мать еще и лучшая подруга! И когда хохотать над неудачной укладкой или нарядом можно втроем. В тот день нам с Норой было особенно хорошо. Родители весь день дома, коридоры и залы принарядились, в комнате лежат подарки от любимых родителей, а вечером придут гости, чтобы радоваться тому, что двадцать лет назад в мир пришла ты.
Гости пришли, но совсем не приглашенные.
Когда я поставила на прикроватный столик только написанную отцом книгу, надела новенькие туфельки и вышла встречать гостей, в зале уже стоял дядя Закери с подарком. Большое, в рост человека зеркало. Пока еще прикрытое занавесью яркой ткани, оно уже манило меня. Просило стянуть полотнище и показаться во всей своей красе, покрутиться, опереться на раму и состроить рожицу... Я остановила руку в сантиметре от подарка. Нора просила поскорее стянуть занавесь, но я все еще сомневалась, смотрела на так радужно улыбающегося мужчину, которого с детства называла дядей, на то, как он нервно теребит часы, пристукивает ногой... Шаг назад, еще один... Не успела! Быстрый выпад одного из лучших отцовских работников в поле, и я перед зеркалом, а дядя торжественно и медленно тянет край ткани. Яркое полотнище съезжает и... передо мной Нора, ее крик слышу, как сквозь одеяло. Она беснуется в зазеркалье, бьет руками стекло, царапает раму, пробует достать магией. Бедная моя сестричка... Ничем не могу помочь. Я засыпаю, не закрывая глаз и не ложась в теплую постель. Звуки стихают, в зеркале я вижу лишь лицо сестры... вокруг смыкается темнота.
* * *
Резкий звук заставил вздрогнуть. Огромное зеркало разлетелось на осколки и тяжелые капли стекла ударились о юбку платья. Плотная темнота разорвалась, словно покрывало, и яркий свет заставил согнуться от острой боли в глазах. Высокие каблуки тут же подвели, и я начала заваливаться на бок.
— Куда?! Не падать! Посмотри, кто это! Быстро! Скорее! А шиерема текула маэр! Дай я! — тело задвигалось не в пример быстрее и четче, наверное, потому что ним все же управляла более ловкая демоница. Ничего не понимаю! Где мы? Что было? Что будет?!
— Что ты делаешь?
— Молчи и слушай, сестричка, потом еще кое-что вспомнишь, — Нора смотрела вслед какому-то парню в мантии с капюшоном. Стремительно пролетевший по всему , отнюдь не маленькому залу, он скрылся за дверью на противоположной стороне. Возле другого выхода стояли мы.
— Видела парня? Вокруг него как будто свечение синее с алыми всполохами. Заметила?
— Видела, конечно, как и ты, — подтвердила я.
— Так выглядят одержимые. Синее сияние — след от демона. А алые отметины — метка изгнанников.
— Кого?
— Даже у нас есть демоны, которым не место в темном мире. Мы запираем их в клетки возле разрывов в границах миров. Их-то в первую очередь и получают ваши любители ритуалов призыва. Так мы очищаем собственные ряды, но поэтому вы и называете нас тварями темного мира. Судя по яркости, этот демон только-только вселился в человека и не более дня назад получил метку изгнанника. А это очень и очень плохо, сестричка! Кроме того, скорее всего он получил себе близнеца.
— Откуда ты...
— Нет времени, просто поверь мне и слушай дальше. Сейчас я пойду к расколу миров и вернусь к себе, а вот тебе надо отсюда бежать, как можно скорее. Запоминай, что я нагребаю в этом заповеднике ценнейших артефактов, которые ваши умники не знали как использовать.
— А как с этим изгнанником?
— С ним я хотела бы попросить разобраться тебя. Через день— два ты вспомнишь все, что было за эти годы и поймешь, что надо делать, а пока просто слушай.
— Хорошо.
— Мешок для десяти предметов. Не важно, какого объема и веса. Он вместит все, кроме живого существа. Теперь осколки, я беру самый большой, с его помощью мы с тобой свяжемся еще пару раз. Этот мешочек всегда полон золотишком. Твоему отцу надо памятник поставить за то, что они его запрятали так далеко. Теперь берем вот эти весы, баночку с мазью, кинжал... Так...куда делась книга? Ага, вот! Теперь нам надо вот эта бляшка.
На тонкой цепочке действительно болталась большая медная бляшка с алым камушком посередине.
— Когда я уйду домой — сразу же жми на камушек и подумай о каком-то глухом и далеком уголке нашей страны.
— Из отдела перемещения в пространстве невозможны! Только у отца есть для этого амулет и разрешение, — решила я все же расстроить сестру.
— Это без этой штучки невозможны, а с ней хоть к королю в спальню хоть к гномам в сокровищницу!
— Откуда ты так много знаешь об артефактах? Нора, ты же их не любишь! Называешь уловками слабаков!
— Сестричка, все потом! Попозже, хорошо? — Тьма с тобой! Я не могу давить на сестру, особенно когда она так просит.
— Ладно, ты все собрала? А то там что-то в коридоре шумит подозрительно...
— Слышу, сейчас платье чуть надорву и туфли твои запихну в сумку. Теперь бежим! — Сестра уже было припустила к выбитым дверям, но под ноги попался значок. Небольшой ромбик с гравировкой университета высокой магии. Студент? Этот одержимый студент? Милые дети же там учатся, хорошо, что отец меня туда не пустил.
Босыми ступнями по холодному полу — это то еще удовольствие, но зато тихое. Пока моя сестричка работала ногами, я работала мозгами и выводы, которые они мне выдавали, были неутешительными. В отделе отца просто демон знает что творится!
— Я не знаю! Только примерно! И что знала — тебе уже рассказала, это ты потом вспомнишь.
— Когда потом?
— Когда я буду дома, а ты в безопасном месте. Все, не спорь и не думай сейчас. Просто поверь мне, Элли, — такого умоляющего тона от демоницы я не ожидала и просто замолкла, лишь мимоходом отмечая распахнутые двери кабинетов. Что за безобразие? Всем открыли доступ во все каморки? Отец точно зверствовать будет. Маме придется незаметно ему капли успокоительные в чай долить. Он у нас уже не мальчик — сердце может и не выдержать такого бедлама в его родном отделе.
— Ох, Элли...— опять горестный вздох.
— Да что такое, Нора? Что ты...
— Пришли! — Тяжелая деревянная дверь с металлическими вензелями заклинаний была просто вырвана и валялась на полу. Перепрыгнув через нее, Элеонора вбежала в зал. Длинные ряды для наблюдателей, доска для расчетов на стене и большая пентаграмма начерченная кровью на полу. А в самом сердце звезды темное пламя. Проход в нижний мир еще открыт, потому как взывающий просто решил не тратить силы на заклинание Печати миров. - Прости, милая, но мне надо домой.
— Я все понимаю, сестренка... — получалось лишь неразборчиво мямлить. Что я могу сказать, когда от меня уходит самый близкий нечеловек?!
— Не плачь! Я люблю тебя, — шаг и мы за занавесью пламени.
Боль, такая сильная, что кричать нет сил, а потерять сознание не дает тягучее чувство в груди. Словно что-то высасывают прямо из сердца, как соломинкой последние и самые вкусные капли с самого дна высокого стакана.
— Прощай! — легкий поцелуй согрел щеку и все закончилось.
Самое удивительное, что я еще стояла посреди уже запекшихся бурых линий огромной звезды.
— Вашу мать, да кто оставил еще и разрыв без присмотра? Двери настежь — заходите милые демоны, чаем напоим. Дрик, я тебе голову откручу, если оттуда еще что-то вылезло! Ни на минуту отдел оставить нельзя! — рассерженный голос раздавался эхом по коридору, но был все ближе. И этот голос был мне не знаком. Да что за тьма?! Все, надо уходить из этого страшного сна. Как там сказала Нора? В безопасность и подальше? Значит, домой нельзя, туда уже добрался Закери. Обращение "дядя" теперь можно забыть. Шаги все приближались. Быстрые, хозяйские...
