— Я же знаменитый Хальв! Я сбегал из всех тюрем где меня держали. А сколько раз меня ловили как сейчас, и я уходил практически из рук стражей? И неужели ты думаешь, что все эти ловцы были кристально честными и не брали от меня денег, чтобы позволить "снова уйти от закона"? Можешь даже не совсем меня отпускать, просто дай мне фору, хотя бы сутки.
— Не мужик, не получиться, — в моих руках появилась новая цепь с тяжёлым зазубренным крюком на конце. — Я Ученик Железного Дракона, и я не теряю свою добычу. Так что не стоим на месте, идём дальше.
В эмоциях банды преобладала странная смесь из своеобразного фатализма, обречённости, и настроения "да ладно, в первый раз что ли". Разбойники взяли хороший шаг, похоже, что их основные надежды избежать очередного заключения были связанны с талантами их главаря. Теперь же они настроились поскорее дойти до города, чтобы сдаться на руки страже, и наконец-то отдохнуть. Если бы только от них ещё так отчётливо не тянуло опаской в мою сторону. Ментальное сотрясение не прошло для бандитов даром, и, думаю, даже спустя ещё несколько лет, вспомнив меня они будут снова испытывать отголоски моей злости.
— Я не ослышался, ты сказал "Ученик", не "Убийца"? — медленно и осторожно спросил Хальв не сбавляя шага.
Испытываемая бывшим купцом смесь из чувств была настоящим клубком. Удивление, недоверие, оттенок страха, и какой-то неподдельный застарелый трепет, корнями уходящий в самое дальнее прошлое Хальва.
— И?
— В Энке не любят Убийц Драконов, но будут рады тем, кто по прежнему зовётся их Учениками, — глядя вперёд тихо произнёс главарь банды. — в конце Войны Чёрного Мага, когда орды чудовищ едва не уничтожили мою страну, Железный Дракон остановила их. Она спасла мою родину.
— О, Металикана, о чём ещё ты умолчала? — задал я вопрос в небо. — Где ты ещё успела отметиться, ехидна?
— Ну засада, а я думал, что пирсинг на теле только моё, — удивился я.
— Нет, в Энке такие украшения носят все. Железный Дракон отметила таким образом самых достойных в её глазах. А потом это стало уже традицией. — упоминая Металикану Хальв дрогнул. Хорошо же она там порезвилась, если осталась в памяти жителей страны фигурой, спустя столько лет вызывающей почтение и дрожь даже в таком лихом человеке.
— А где твой тогда? — на бандите и впрямь не было даже серег.
— Выдрал барон Ознет, когда я был у него в гостях, — беспечно пожал плечами Хальв.
Десятилетие беззаконной жизни не пощадило его, и я особо не приглядывался к многочисленным шрамам на его лице. Через левый глаз бандита проходил тонкий разрез, из-за чего он сильно окривел. Правого уха не было, и судя по характерному следу, в следствие огня. Зубов же у него было до прискорбия мало, и тоже не в лучшем состоянии.
— О как. Знаешь, когда я закончу в Фиоре, пожалуй надо в Энку нагрянуть, — я почесал скулу. — Мало ли, чего сестра могла у вас оставить.
— Кхм, а может ты меня тогда отпустишь, а?
— Не нуди, лучше подготовься к своему новому побегу.
Поимка Хальва произвела свой эффект.
На настоящий момент Ченгаз считался почти восстановленным — отстроена ратуша и большая часть жилых домов, но ни стен, ни ворот ещё нет. Вместо них присутствуют временные укрепления, умело воздвигнутые ещё гвардейцами, позже усиленные прибывшими магами. На памятных мне ещё по зарвальскому делу башенках дежурили солдаты, и для них приближение к городу странной группы оказалось достаточно подозрительным, чтобы выслать скромный отряд приветствия.
Три десятка настороженных воинов быстро окружили ведомых мной бандюков. Зря Хальв попытался спрятать свою достаточно известную физиономию. Заметив, как он укрывается за спинами остальных, один из солдат толкнул его с такой силой, что главарь выпал из общего строя.
— Ну надо же, сам неуловимый Хальв, — с издевкой пропел командовавший сержант и развернулся ко мне. — Поздравляю, этот скот у нас с самой зимы как заноза под ногтем.
"Скот" ответил усталым и ненавидящим зырком одного единственного глаза.
— Ха, почти полгода я гулял у вас под самым носом, и вы даже на мой след напасть не могли. Я приходил, брал что хотел, и никто, никто меня не мог остановить. Я вас всех оставлял в дураках! — он тяжело повернулся на бок, и опираясь на руку одного из своих бандитов поднялся на ноги.
— Ах ты выродок... — в бешенстве замахнулся сержант копьём.
— Не так быстро, военный, — я перехватил его оружие и рывком развернул лицом к себе. — Это моя добыча, и не стоит тебе тянуть к ней свои руки.
— Отпусти, маг! Этот ублюдок издевается над нами!
— Его скоро может быть казнят. Так не всё ли равно, что он там говорит?
Сержант с шумом втянул воздух:
— Казнят его скоро, как же. Хальв — враг знати, его с шайкой захотят красиво отвезти в Крокас, а этот змей по дороге всё равно снова сбежит, — он зло сплюнул. — Давно пора просто на месте вешать всю эту падаль, а то развели суды. А дальше-то что? Этих уродов просто отправляют в шахты, а они оттуда через год-два сбегают.
Когда я впервые посчитал, что вышел к людям в начало своеобразной Эпохи Просвещения, то был почти прав. Политика большинства государств стала значительно мягче, в ней появилось больше свобод, и даже самые закрытые и изолированные страны стали постепенно прогибаться под новые веяния. В умах людей поднимались идеи гуманизма и духовных ценностей, на многие вещи стали смотреть иначе и благосклоннее. И благодаря словоохотливости Брейна я прекрасно знал, сколько труда стоило магическим ведомствам самых влиятельных стран повлиять на культуру и взгляды своих людей. Ведь именно маги и являлись негласными изгоями в этом довольно закостенелом обществе.
И одним из достижений нового времени считалась отмена смертной казни. Вот только не надо было смотреть а это событие сквозь розовые очки, избежавшие смерти по сути становились настоящими государственными рабами, самыми бесправными существами в этом мире, и по своему социальному положению находились где-то между инструментом и игрушкой. Ну а если этот инструмент или игрушка случайно сломается, то кому какое дело до какой-то вещи? И правительствам эта идея пришлась настолько по душе, что единственными свободными работниками в рудниках были только служащие администрации и охрана.
С другой стороны, усложнилась работа стражи, охотников за головами, и им подобных линчевателей. Раньше они имели право устранить пойманного преступника на месте, либо при желании соблюсти правила, вздёрнуть на ближайшем дереве и повесить ему на шею табличку просвещающую прохожих о личности казнённого. Ну или как вариант — доставить в город, подержать его в темнице, оповестить о намечающемся развлечении горожан, а уже после устроить традиционную казнь. И так как действовал принцип "живым или мёртвым", в поимке преступников допускались любые средства, и потому нередко охотники за головами оправдывали своё имя буквальным выполнением работы. Но новые законы ограничили эту вольницу, королевствам требовалась дармовая сила, и излишне ретивые сами рисковали попасть в розыск.
Однако, складывающаяся ситуация на юге была достаточно тревожной, чтобы ещё недавно славившие новые гуманные законы люди стали требовать возвращения и казней, и возможности разбирательства на месте. Словно гуманизм был всего лишь модой, веянием не выдержавшим испытания временем.
Кроме того, в последнее время действительно как-то подозрительно часто стали случаться побеги из переполненных рудников. И это не могло не волновать стражей правопорядка, было не очень здорово, когда угрожавший расправой во время задержания преступник как-то скоро сбегал из места заключения, и пытался осуществить обещанное.
Так что негодование сержанта было мне понятно, самых опасных рецидивистов предпочитали случайно убить, и обезопасить себя от их мести. Другое дело, что я не считал их способными мне навредить, в принципе. Может это и была гордыня, но я мог оправдаться перед собой ещё и жадностью, за каждого пойманного платили немало драгоценных, и я не видел причины отказываться от лёгкого заработка. А всяких мстителей я не боялся.
Когда мой сопровождаемый стражей отряд вошёл в город, поглазеть на пойманного Хальва с бандой сбежалось немало народа, и пока я вёл их на площадь к ратуше, число жадных зевак постоянно росло. И не могу сказать, чтобы меня это радовало. Восстанавливающийся Ченгаз не был образцом опрятности и в нём хватало резких запахов, однако притерпевшиеся жители их и не замечали. Но особенно скверно стало в последнее время, когда начали уходить беженцы. Перед холодами они переселились поближе к восстанавливающимся городам, так было легче пережить голодную зиму, но как только начало теплеть, люди потянулись обратно, на уже очищенные армией и магами земли. А после себя они оставляли натуральные горы мусора, своей вонью пропитавшие казалось всё, и города, и их жителей (косвенно, это и было причиной, почему я старался проводить в городах поменьше времени).
Но что удручало меня, сопровождающая толпа продолжала увеличиваться, казалось, что каждый незанятый человек считал своим долгом выйти на улицу, узнать причину шествия, и присоединится к нему. Знаменитый Хальв был не брезглив, да и причин любить Фиор у него не было, и как итог, его преступления были отмечены дерзостью и немалой, пугающей обывателей жестокостью. И теперь, когда он шёл закованный в цепи, эта слава служила свою службу. Эмоциональный фон людей пылал гневом и злобой, больше полугода они были лишены привычного быта и нажитого имущества, и теперь тот, кто кормился на их горе изловлен и беспомощен. Сначала они просто говорили, лишь слегка понижая голоса рассказывая соседям о "подвигах" бывшего купца, и о том, что он успел сделать здесь, на юге. Каждое слово будто подпитывало собирающуюся в людях волну гнева, и их голоса становились всё громче. А в какой-то момент в руках горожан появились камни.
Следует заметить, что идти рядом с такой точкой негатива и так было удовольствием сравнимым примерно с ночёвкой возле выгребной ямы, но тут кто-то из метких метателей ещё и попал в меня.
Моя реакция была естественной и больше инстинктивной, чем рассудочной. Пребывание в дурно пахнущем городе раздражало и подавляло меня, а эмоции горожан, столь щедро выплёскиваемые на идущих за мной разбойников, ну никак не способствовали душевному равновесию. Запахи, шум, голоса, гнев, страх, ненависть, всё это собиралось в непередаваемый фон, до предела натянувший мои нервы.
И ударивший по плечу камень стал своеобразным спусковым крючком, позволившим мне, пусть всего лишь и на мгновение, но дать в одном ментальном крике волю своим чувствам.
Но по крайней мере моя несдержанность позволила спокойно довести разбойников до площади. Всего одна вспышка направленной злобы, и горожане отступили, а я вернул себе спокойствие. И даже посеянное среди людей смятение не могло поколебать моего выправившегося благодушного настроения.
— Газилл, не делай такое самодовольное лицо, — зашипел Тотомару. — Думаешь никто не знает, что это ты напугал половину города? И то, что ты поймал Хальва тебе не поможет, если на тебя будут жаловаться!
— Да с чего ты кипишь? Остынь, Тотошка, — я поближе пододвинул следующее блюдо, и продолжил трапезу. — Не докажут!
— Ох, пока ты гонялся за этим парнем, у нас тут произошло несколько стычек с другими гильдиями, — огневик потёр плохо зажившие царапины на своём лице. — Стоило мастеру отбыть в Крокас, они стали вести себя совсем нагло. А потом один из этих полудурков вздумал приставать к Лиции...
— Ой-ёй-ей...
— Ага, этот несчастный дурень даже не понял, чем его отклятало, — злорадно ухмыльнулся Тотомару. — Лицию ты знаешь, она хоть и выглядит цветочком, но может сделать очень больно, а тут это дело ещё и Карна с Солом одновременно увидели.
— Бедный мёртвый паренёк, — фальшиво вздохнул я.
— Да не, живой он остался, но его дружки, и не только они, решили с нами поквитаться. Но не додумались ни до чего более толкового, чем в открытую напасть на наших.
— Вот как...
Мда, это было не очень хорошо, но ожидаемо. Все в гильдии прекрасно понимали куда ведёт их такое заносчивое поведение, и что случиться, едва Жозе отбудет по своим делам. Когда разногласия между магами только начали появляться, "фантомы" сразу действовали жёстко и грубо, таким образом, как бы проводя черту между собой и другими гильдиями. Чувствуя численный перевес и поддержку Совета, первые номера Фиора всеми путями показывали и утверждали своё превосходство. И каждый маг "Фантом Лорда" знал, что очень скоро даже присутствие Богоравного Полы не удержит пока ещёразрозненные гильдии от того, чтобы спросить с них за высокомерие, и проверить, достойны ли они звания сильнейших.
— Короче, было несколько стычек в которых пострадали местные и были разнесены пару домов, — Тотомару зажёг небольшой огонёк, и принялся катать его по ладоням. — Хорошо, что "Фантом Лорд" на хорошем счету, и Гиру удалось быстро замять случившееся. Но теперь нам не стоит так явно колдовать, и тем более против мирных жителей.
— Интересно, что они будут делать, когда Жозе вернётся?
Маг огня расхохотался:
— Эти выскочки уже удрали, ты же знаешь мастера — "Никто не ударит меня безнаказанно!". И причины ждать его возвращения у них не было.
— Ну да, — кивнул я. Статус Жозе позволял ему стать формальным старшим среди магов на юге, а приданные Советом полномочия сделали его таковым по факту. И никто не сомневался, что он проявит свою уже легендарную мстительность, которая до сих пор удерживает самого графа Калахада в своих владениях на севере, к тем, кто посмел напасть на членов его гильдии. Никакого благородства, просто Пола не терпел и тени соперничества, и горе было "фантомам", которым случилось опозориться проигрышем другим магам.
— Кстати, а с чего он вообще уехал? Нет, я понимаю, Совет вызвал, но его же вроде бы не должны были тревожить, тут просто больше некому управляться со всей нашей ордой, — Локсай, да и другие армейские командиры, помимо своих основных немалых забот, отнюдь не горели желанием брать на себя ещё и несколько сотен своевольных магов, людей привыкших заботиться только о себе, и соблюдавших только свои интересы. Достаточно вспомнить с какой неохотой они "позволили" мне вмешаться в их дела в Зарвале.
— Вот смотрю я на тебя, Газилл, и поражаюсь, вроде бы и книги читать любишь, и сам не совсем дурак, а о том что в стране делается как будто и не слышал, — фыркнул Тотомару. — Хотя, ты так много времени на своих охотах проводишь, что удивительно, как не одичал совсем.
— Мне так интереснее, — я пожал плечами, и отодвиул от себя опустошённое между разговорами блюдо. — Не хочу тратить своё время на всякие мелкие склоки с другими гильдиями. Я и так уже многое потерял из-за того, что как член "Фантом Лорда" торчу здесь, на юге, в то время, когда мог бы копаться в хранилищах Эры.
— Ну, приготовься к тому, что потеряешь ещё, самое малое год, — собеседник мягко свёл ладони и потушил огонёк.
— С чего бы это? Наша работа здесь почти закончена, города считаются восстановленными, и ещё максимум месяц мы подчищаем монстров, а потом вернёмся по домам.
