Через пятнадцать минут Авет появился на пороге, виновато опустив глаза, но, Хвала Богине, без слёз.
— Дара, я не нарочно, извини.
— Ну, что ты, — я улыбнулась, легонько взъерошив его рыжие вихры. — Конечно, не нарочно. И не извиняйся, пожалуй, это я должна сказать 'спасибо'.
— За что? — у Авета изумлённо округлились глаза.
— После такого, твой отец уж точно, больше не поставит на подмостки эту штуку.
— А то вдруг в следующий раз на него упадёт, — добавил Авет, и мы дружно рассмеялись.
Карис, вышедший следом, запер дверь и опустил руку Авету на плечо:
— Дара, скажи, чтобы нас не искали. Погуляем по городу.
— Конечно, — я заговорщицки им подмигнула. — Серьёзный разговор, понимаю.
— Иди, иди, — усмехнулся Карис, — не мешай мужчинам.
Вернувшись на постоялый двор, я тут же была атакована почтенной Веретой. От матери Авету досталось бы, пожалуй, куда основательней, чем от отца, поэтому я очень убедительно и красочно расписала безответственность господина Шалиса, притащившего на сцену совершенно бесполезную и, как оказалось, опасную вещь.
Бурное объяснение супругов, последовавшее за моим рассказом, я наблюдала с огромным, хотя и тщательно скрываемым удовольствием, благо, проходило оно в общем зале.
Всё вышло как нельзя лучше: скандал был умопомрачительный, а декорацию разгневанная хозяйка пообещала лично порубить топором на мелкие кусочки.
Зато, когда наши мужчины, усталые, но довольные, вернулись с прогулки, их ожидал сюрприз в виде накрытого стола и яблочного пирога — только для Авета. Мальчишка от изумления лишился дара речи — он-то ожидал хорошей нахлобучки, а тут такое!
Да, покушать здесь было что, но позволить брату и Авету потом маяться от обжорства, я не могла и с радостью к ним присоединилась. В конце концов, если бы не я, вместо праздника желудка им досталась бы дырка от бублика и отменная головомойка впридачу.
Через час я окинула стол ленивым взглядом, мучительно раздумывая: стоит ли съесть ещё один пирожок с малиной или уже не влезет. Авет доблестно сражался с третьим куском яблочного пирога — и где в нем всё это помещалось (он один слопал чуть ли не половину всего, что было)?
Карис откинулся к стене, прикрыл глаза и сообщил:
— Отдам всё что угодно за горячую ванну.
Я небрежно поинтересовалась:
— Нельзя ли поточнее, что именно?
Авета с лестницы окликнула мать. Парнишка бросил печальный взгляд на недоеденный кусок и пошёл наверх.
Карис, кажется, уловил что-то в моём голосе, и едва не сорвался с места:
— Дара, неужели?
Я улыбнулась:
— Иди. Бадья полная, полотенце и мыльный корень на столе.
— Сестрёнка, я тебя обожаю! — Карис встал из-за стола и вдруг спросил, озорно блеснув глазами:
— А спинку потереть?
Я бархатно промурлыкала, опустив ресницы, чтобы скрыть насмешку:
— Если очень попросишь... Хотя, хочешь, я Айри скажу, думаю, она тебе не только спинку потрёт, но и компанию составит. Бадья просторная — вдвоём поместитесь, только не забудьте потом пол вытереть.
'О-о... Не верю глазам своим... Он... он покраснел!'
Карис что-то сердито прошипел — прислушиваться я не стала, наверняка, что-нибудь уже знакомое, развернулся и... сбежал, пока я не отправилась на розыски Айрены.
Я поудобнее устроилась на лавке и, понемногу отпивая из кружки, принялась обдумывать заскочившую на огонёк каверзную мысль.
'Простенько, но может сработать. Попробовать, что ли?' — иногда я бываю настоящей чертовкой.
Я подождала почти час, вполне достаточно, чтобы братец наплескался вволю, и неслышно проскользнула к дверям нашей комнаты. Конечно, Карис заперся. Я усмехнулась и медово пропела, постаравшись точно изобразить Айрену:
— Карис, мне Дара сказала, что тебе помощь нужна. Даже ключ дала... Я зайду?
Сначала молчание, потом тихая, (вот только я всё прекрасно слышала) но оч-чень выразительная тирада. Ну, кто бы мог подумать, что Карис умеет так красочно и образно выражаться — большая часть слов была мне незнакома.
Поворачивая ключ в замке, я подумала, что шутка получилась довольно злая, потому что, скорей всего, Карис просто удрал через окно, или забрался в одёжный сундук.
Но, открыв дверь, я остолбенела на пороге: братец, в одном полотенце на бёдрах, возлежал на кровати, глядя на дверь с такой многообещающей улыбкой, что не устояла бы даже жрица Девы с пожизненным обетом целомудрия.
— Ну надо же так всё испортить, — вкрадчиво произнёс он. — Я только решил, что глупо бегать от своего счастья, а тут — ты!
Я молча смотрела на него, чувствуя, что краснею.
'Попасться в свою же собственную ловушку! Он всё просчитал! Или вправду...'
— Ты выходишь или остаёшься? — спросил Карис, соскальзывая с кровати и направляясь к своему сундуку.
Я повернулась и закрыла дверь с той стороны. Очень хотелось что-нибудь разбить, но я сдержалась.
'Сама виновата. Можно подумать, не знала раньше, что Карис тоже умеет шутить, и ещё как'.
Какое-то шевеление у выхода в общий зал привлекло моё внимание. Авет, только что спустившийся сверху, очень активно подавал мне непонятные знаки. Я оторвалась от двери и подошла к нему.
— Что случилось? Тебе всё-таки попало?
— Да нет, — отмахнулся мальчишка. — Дара, я сказать хотел... мы, когда гуляли, Карис какой-то странный был. Бледнел несколько раз, правда не очень заметно, и левый висок тёр.
— Спасибо, — выдохнула я и помчалась обратно в комнату.
Брат уже оделся, и, сидя у стола, настраивал лютню.
Я спросила с порога:
— Ари, голова болела?
— Да, было, — спокойно отозвался он. — Не волнуйся, браслеты всё убрали. Кажется, они в самом деле помогают.
— Как я могу не волноваться?!! Ты понимаешь, что говоришь!
Весь остаток вечера я не спускала с Кариса глаз. Он, конечно, был далеко не в восторге, но понимал, что я не отстану, и смирился. Зато, кажется, решил довести меня до белого каления: после ужина обосновался в общем зале с лютней и чуть не полночи развлекал посетителей, хотя, моим единственным желанием было запихать его в комнату, привязать к кровати, нацепить вторую пару браслетов и напоить зельем. Я уже начала всерьёз подумывать о том, как устроить ему потерю голоса, но к счастью, не пришлось.
Предчувствия меня не обманули: на этот раз Кариса скрутило на рассвете, да так, что пришлось снова отдавать Силу.
— Карис, Дара, да умерли вы там, что ли?!
'О, Богиня, кого это ещё принесло с утра пораньше? Если не уберутся, порву всех на клочки!'
— Просыпайтесь, живо!! Мы опаздываем!! Год будете работать бесплатно!!
'Ну всё, сейчас хозяин узнает, что с утра меня лучше не злить!'
Я разъярённой ведьмой вылетела из кровати и рванула дверь так, что хозяин чуть не упал на меня. Резко отпихнув его назад, я вышла в коридор и осторожно, чтобы не разбудить Кариса, закрыла дверь.
— Доброго вам утра, почтенный Шалис, — пропела я, окинув его взглядом голодного волка и хищно улыбнувшись. — Вы что-то хотели?
Хозяин умолк на полуслове, а потом сдавленным голосом осторожно сообщил:
— Мы опаздываем. Карис сегодня должен петь. Состязание вот-вот начнётся.
— Мне очень жаль, — ещё проникновеннее улыбнулась я, — но у него был приступ и петь он не сможет.
— Но... но... — начал заикаться хозяин, — как же...
И тут я нанесла последний удар.
— Если бы он вчера не ударился, спасая меня от декорации, может быть, ничего и не было бы. Увы, я не могу его оставить — приступ может повториться в любую минуту, и думаю, будет лучше всего, если вместо нас споёте вы.
Хозяин едва не уронил челюсть на пол, а я проскользнула обратно в комнату и закрыла дверь на ключ.
Вернувшись в кровать, я привычно свернулась клубочком, но сон не шел. Почему-то вдруг стало так холодно, словно я лежала не в кровати под одеялом, а в мясном отсеке ледника — зубы сами собой выбивали мелкую дробь.
— Малышка, что стряслось? — раздалось с соседней кровати.
— Н-ничего, — кое-как выдавила я.
— Ну-ну, — хмыкнул Карис. — Я отсюда слышу, как у тебя зубы стучат.
Через минуту занавеска отдернулась и меня накрыло еще одно одеяло, а Карис улегся рядом.
— Зачем? — пискнула я.
— Затем, — Ари потянул меня к себе и обнял. — Только не говори, что не мечтала о личной грелке.
— Но...
— Никаких 'но', — он улыбнулся. — Спи, котенок.
— Я не котенок.
— Как скажешь. Спи, волчонок.
Ответить я уже не смогла, провалившись в омут сна.
...— Волчонок, пора вставать.
— Уйди, — пробормотала я, утыкаясь в подушку.
— Не могу, — с едва уловимой смешинкой прозвучало над ухом.
Я распахнула глаза. Аметист в браслете на плече Кариса лукаво подмигнул фиолетовой искоркой. Щеки тут же стали горячими: это же надо, устроилась на Ари, как на тюфяке и преспокойно сны смотрю.
— Выспалась?
— Да, спасибо, — чуть приподнявшись, я легонько чмокнула его в ключицу.
— Не за что, — в зеленых глазах плеснулись золотые искры. — В следующий раз сразу зови, а то в ледышку превратишься.
— Хорошо, — согласилась я, пытаясь сползти с него. — Пусти.
Убрав руку с моего плеча, Карис вдруг прошипел сквозь зубы:
— Нельзя ли поосторожней...
— Ой, — ошалело выдохнула я, поняв, куда чуть не угодила коленом и быстро скатилась вбок. Но прежде, чем я успела что-то сказать, Карис уже выбрался из кровати.
— Я пойду, — он подоткнул край одеяла, — а ты, если хочешь, еще поспи.
— Нет, я тоже встаю. Как думаешь, — я усмехнулась, — может, нам уже пора вещи собирать?
— Скоро узнаем, — в тон ответил Карис, шнуруя ворот. — Обедать пойдем в зал?
— Да. Пусть хозяин там скандалит, а то придется еще за выломанную дверь платить — я его утром еле утихомирила.
В зал мы спустились в полной боевой готовности, но из всей труппы там оказался только Севет.
Пока Карис заказывал поздний обед (или ранний ужин), я подсела к Севету, как всегда что-то строчившему на листе.
— День добрый, Севет.
Поэт, вырванный из мира грез, пару минут смотрел на меня, потом в серых глазах проступило узнавание:
— День добрый, Дара.
Я не стала ходить вокруг да около, задав самый главный вопрос:
— Выступление было?
— Нет, — унылым, совсем не вяжущимся с ехидно-насмешливым взглядом, тоном, ответил Севет. — С теми соловьями, что перед герцогом и герцогиней разливались, только Карис бы на равных потягался. Хозяин решил не позориться, и правильно сделал — Рон вместо монет получил бы гнилые яблоки.
— А где все? — осторожно поинтересовалась я.
— Айрена с Роном еще до состязаний ушли. В городе, наверное, и заночуют. А хозяйское семейство у себя. Почтенный Шалис про вас уже спрашивал.
Внутренний голос посоветовал вернуться в комнату и начинать складывать вещи, но тут вернулся Карис.
Аромат тушеной говядины я учуяла, едва Ари отошел от стойки, и еле удержалась, чтобы на зарычать, и не перетянуть к себе весь поднос.
Ухватив поджаристую горбушку, я подцепила первый кусочек и...
— Дара, ты в порядке?
Вместо ответа я печально глянула в пустую миску: ну, что тут такого — просто очень кушать хочу.
'И чего они так уставились, — фыркнула Тень. — Если б из них столько Силы вытянуть, вдвое больше бы съели'.
'Может быть, — вздохнула я. — Но есть все равно хочется'.
'День добрый, каэнне', — вклинилась в наш разговор чужая мысль. Осторожно опустив вилку на стол, я скользнула за Грань.
'День добрый, Лен'.
'Поохотиться не желаешь?'
'Желаю, — тут же откликнулась я. — Очень желаю'.
'За тобой зайти?'
'Нет, я сейчас'.
'Буду ждать'.
Пару минут спустя я вернулась в привычный мир. Карис и Севет, увлеченные подбором какой-то сложной рифмы, к счастью, ничего не заметили.
— И кто пойдет объясняться с хозяином? — негромко спросила я.
— Только не ты, — усмехнулся Карис, вставая из-за стола, — иначе не миновать почтенному Шалису лекаря, если не гробовщика.
— Как скажешь, — словно гора с плеч свалилась. С меня и утреннего разговора хватило дальше некуда. — Тогда я в 'Приют' пойду.
— Ладно, — обронил Карис. — А Лен там?
— Там, не волнуйся.
Богиня, когда он, наконец, угомонится?! Мне уже не пять лет! Впрочем, не стоит портить себе настроение перед охотой.
О-ох! Мама, как же мне больно!
Плетясь по коридору к своей комнате, я мысленно далеко и надолго отправляла этот кошмарный день, эту злополучную охоту, а особенно — треклятого оленя!
'Не надо было столько сил зря тратить', — буркнула Тень, недовольная не меньше меня. — Сам бы справился, без тебя!'
'Если ты еще раз скажешь что-нибудь такое, — холодно и очень отчетливо произнесла я, — полгода не выпущу'.
Тень мгновенно умолкла, а я ухватилась за дверную ручку.
Карис, настраивавший лютню, вскочил с лавки, стоило только мне появиться на пороге.
— Солнышко, что стряслось?!
У меня, что, все на лице написано?
— Немного ушиблась, — попыталась улыбнуться я. — Только самой не достать. Поможешь?
— Что брать? — донеслось от окна, прежде чем я договорила.
— Склянку с подорожниковой мазью. На боку буква 'П', а мазь зеленоватая.
— Нашел, — откликнулся Карис. — Ее прикладывать или намазывать надо?
— Втирать, — я принюхалась и кивнула. — Она самая.
Встав у меня за спиной, Карис потянул рубашку из штанов — на охоту предпочитаю одеваться по-мужски — и закатав ее до шеи, выругался от души.
— Ари, ты чего?!
— И это ты называешь 'немного ушиблась'?! — взъярился Карис.
Резко участившиеся ночные, а в последнее время — и дневные, прогулки сестры заставляли его сходить с ума от беспокойства и тревоги. И, похоже, не напрасно...
На правой лопатке Дары наливался зловещей багровой синевой огромный синяк, а чуть ниже и левее, от позвоночника, уходила к талии длинная, набухшая кровью, царапина.
Беря склянку, Карис заставил себя успокоиться: еще не хватало сделать Солнышку больно. Некоторое время подержал мазь на ладони — согревшись, она лучше впитается и быстрее подействует, и осторожно, кончиками пальцев, дотронулся до синяка.
Ощутив прикосновение, Дара настороженно застыла, но вскоре Карис почувствовал, как расслабляется под ласковыми касаниями напряженное тело.
— Ари, в тебе такой талант пропадает, — блаженно выдохнула девушка через десять минут. — В любой бане золотом с головы до ног осыплют.
— Вот подожди, — Карис с ехидцей усмехнулся, — выставит нас хозяин из труппы, тогда пойду работать в баню, — добавив мечтательно:
— Лучше в женскую половину...
— Конечно, — подозрительно легко согласилась Дара. — А я возьму у тебя пару уроков и наймусь в мужскую.
— Только через мой труп, — неожиданно зло бросил Карис, жестко стиснув плечо сестры.
— Ари, мне больно! — почти всхлипнуnbsp;Я небрежно поинтересовалась:
ла девушка.
— Извини, я не хотел, — выдавил Карис, разжимая пальцы. — Сейчас все закончу, осталось только царапину обработать.
— Багрянка на подоконнике, — обернулась Дара.
