Рожденный бескрылым. Рожденный летать.

В Киарус мы прибыли глубокой ночью; ворота были наглухо закрыты, и пришлось ночевать чуть ли не под открытым небом — в повозке, втроем, поскольку денег ни у одного из нас не было даже на постоялый двор, тем более, на взятку, которую вымогали стражи за нарушение закона — открытие ворот до рассвета.

— И плевать, что вы аристократ, — коротко высказался по этому поводу один из стражников.

Когда мы легли, укрывшись чем попало, мне пришло в голову спросить дворянина:

— Габриэл... А что вы вообще ищете в столице? — Мы всю дорогу болтали о пустяках, и до сих пор не вышло поговорить откровенно. — Гаррис говорил о гвардии... но с какой стати вас там примут?

Габриэл недолго размышлял.

— Мой двоюродный дядя там служит... Какой-никакой, а родственник. Может, и примет, хоть рядовым. Гвардия — это все же не армия, жить можно, жалование платят неплохое. А мне бы хоть как-нибудь прожить.

Снаружи раздалось тихое ржание лошади.

— Лошадей жалко... — произнес лакей. Они целый день не ели, сейчас еще намерзнутся...

— Не замерзнут, — ответил я, — в худшем случае нам придется немного проехаться во сне, и то едва ли. Под колеса ведь камни подложили?

По тихому шелесту я понял, что слуга кивнул.

Лошадь заржала еще раз. Вместе с этим послышался какой-то неясный звук... Я чуть прикрыл глаза, и тут же сел на месте.

— Нас грабят!

— А? — мои соседи подскочили на месте. Почему-то они ни на миг не усомнились в моей правоте, и ломанулись в двери.

Я не стал торопиться, и вышел немного позже спутников, уже уверенный, что выхожу зря. Наглый ворюга, только услышав, что хозяева коней не спят, бросил все, и побежал... направление было легко определить по следам на снегу, но преследовать его не хотелось.

— Лошадей хотел украсть... — сообщил очевидный факт Гаррис.

— Он может и вернуться, — заметил я. — Не смертельно, но для вас — неприятно. Надо было на постоялый двор зайти...

— Так денег нет...

— Да знаю я... рыцарь вшивый, ни земли, ни денег, один слуга... — я проговорил это с какой-то непонятной злостью, как будто имел право обвинять Габриэля. Мне хотели что-то ответить, но я махнул рукой. — Знаю, понимаю я все. Просто не хочется десять часов... ну пусть не десять, допустим, вы тоже подежурите, но это не меняет сути... стоять на морозе и следить, чтобы ни одна сволочь... А! — я, развернувшись, решительно направился к воротам.

— Ты куда?

— Сейчас вернусь.

С размаху я пнул окованные железом ворота. Гулкий звук раскатился вокруг; из окна сторожки показалась недовольная рожа стражника.

— Открой ворота страннику, служивый... — самым ласковым голосом, на какой был способен, попросил я.

— Катись к химерам! Закон для всех один, до рассвета не открывать.

— А если я заплачу?

Платить я, понятно, не собирался. Просто нечем.

— Сколько?

— А сколько надо?

С этими словами я, закрыв глаза, проник мыслью в глубины ауры стража... Невероятное отвращение наполнило меня при этом. Впрочем, это не главное. Спустя миг стражник стал моим. Не прозвучало ни единого слова, и остальные ничего не поняли.

— Я тебе заплатил.

Стражник кивнул, и я отпустил его волю.

— Открывай ворота.

Стражник отошел, и я расслышал:

— Давайте, ребята... открываем, здесь у нас особый случай, хе-хе... — стражник усмехнулся, довольный якобы полученной добычей.

Хотел бы я увидеть лица стражников, когда они будут делить несуществующие деньги.

Заскрипели петли, и врата медленно-медленно раскрылись.

* * *

— Внешний город... всяко лучше, чем у стен куковать, правда? — усмехнулся я.

— Как ты их уговорил-то?

— Какая разница...

Мы медленно ехали по узкой улочке, копыта лошадей месили грязь, когда-то бывшую снегом. Внешний город, кварталы ремесленников, едва ли можно было назвать привлекательным... Настоящая столица начиналась за второй стеной, в центральном Киарусе. Там находился и дворец, и богатые кварталы... Мне там, впрочем, делать нечего. По крайней мере, сейчас.

— Здесь наши пути расходятся, — произнес я на одной из грязных улочек. — Давайте... удачи вам.

— Удачи, Флей, — ответили мои бывшие спутники, а в глазах их, пусть скрытых ночной тенью, я видел сотни незаданных вопросов. Но ни мне, ни дворянину со слугой не показалось правильным раскрывать ответы.

Я раскрыл дверь повозки, подхватил меч и ступил на мостовую — сапоги тут же почти целиком погрузились в жидкую грязь. Лошади не торопясь двинулись с места, я пошел в обратную сторону.

Спустя минуту я пожалел, что вышел так рано: на меня навалилась дикая сонливость — видимо, следствие разговора со стражем. Мелочь, казалось бы, но я и без того вымотался за день.

Надо поспать... но, при всей своей неприхотливости, спать в грязи, тем более — зимой, я не умею, и, как следствие, не люблю.

Будем мыслить позитивно... где можно поспать?

Я остановился и окинул взглядом улицу. Пара масляных фонарей слегка разгоняла тьму.

В круг света вступили три человека в кольчужных доспехах, с оружием на поясе. Я схватился было за меч, но понял, что это всего лишь стража, патрулирует город. Не завидую им: в мороз и в такой сбруе... хотя, под кольчугами у мужиков было надето столько одежды, что они казались раза в два толще, чем на самом деле.

Стражники тоже заметили меня.

— Ты кто такой будешь? И что по ночам не спишь? — спросил один.

Неожиданная идея созрела у меня в голове.

— Негде спать мне...

— Бродяга, что ли?

— Вроде того.

— Ага. Знаешь, что за бродяжничество бывает?

Я хорошо знал. Небольшой срок в камере. В худшем случае к нему прилагалась плеть. Собственно, этого я и добивался.

— Но ладно. Мы тебя прощаем, — неожиданно решил стражник.

— Э... почему? — запротестовал я. — Не надо меня прощать, виновен — так уж виновен!

— У нас таких, как ты... — стражник провел пальцем по горлу. — Во! Всех сажать — никаких камер не хватит. Тем более что вам только этого и надо.

— А закон?.. — все еще возражал я.

— А закон придумал какой-то безмозглый болван при императорском дворе, чтоб ему пусто было! Если все такие законы соблюдать, не Империя будет, а не пойми что. Ну, пойдем, ребята... мы с вами, небось, не бездомных ловим, а настоящих преступников...

Стражи, кивнув, пошли дальше. Я в отчаянии завопил:

— Мужики! Да будьте вы людьми! У меня ни гроша в кармане, я тут замерзну насмерть! Что вам, камеры жалко?

Стражник опять повернулся ко мне.

— Я же говорю. Если вас всех сажать, никаких тюрем не хватит... Нашли себе бесплатную гостиницу...

— Всего на одну ночь! Пожалуйста!

— На одну? Больше просить не будешь?

— Да чтоб мне сдохнуть!

— Ну, хорошо... идем. Переночуешь у нас. Но если еще раз увижу тебя... в нарушение всех законов накажу тебя плетью без тюрьмы.

* * *

— Бродяга, с мечом... обалдеть. Меч хоть оставь, а то офицеры нам устроят веселую жизнь.

— А если заберешь?

— Если бы мы хотели его забрать, уже давно бы это сделали.

Я собрал оставшиеся силы и вгляделся в ауру слуги закона. Кажется, не врет.

— А вот так? — я резко вытащил меч. Стражник отшатнулся. — Хороший меч?

— Хороший, хороший... Да иди ты! Можешь не отдавать.

Реакция была для меня совершенно неожиданной — я просто хотел проверить, не станет ли стражник менее честным, увидев меч. Что ж, так еще лучше.

— Ты извини, — я вернул оружие на место. — Не хотел тебя пугать. Куда мне?

— Выбирай любую... у нас сейчас пусто.

Не обманывает... и коварных планов не вынашивает... — уловил я уже затухающим сознанием. Очень честный человек...

За первой же стальной дверью оказалась каменная комната с огромной кучей соломы в центре. Не слишком тепло, но поспать можно неплохо. Спасибо вам, добрые стражники.

XXII.

Было раннее утро, и я, выспавшийся и довольный, намеревался покинуть тюрьму.

Разбудил меня все тот же стражник, и, хоть я еще не отсидел положенного срока, вытолкал из тюрьмы в шею. Причина была простой: через полчаса заключенным должны были выдать завтрак — а я, кстати, последний раз ел больше суток назад, и не отказался бы даже от тюремной жрачки — тюремщики же, ясное дело, не хотели кормить еще одного халявщика, и старались избавиться от меня побыстрее.

— Как тебя зовут хоть? — спросили меня на выходе.

— Зачем вам?

— Для отчетности.

— Ну что ж... Флей меня зовут, — скрывать это не было никакого смысла, да и знание моего имени ничего им не даст.

— Замечательно. Флей, значит... Фамилию спрашивать не буду, вряд ли она вообще у тебя есть, — стражник обмакнул металлическое перо в чернильницу и записал мое имя на каком-то листке. — Можешь гордиться. Теперь твое имя увековечено.

— Вот уж спасибо...

На улице меня встретила все та же грязь и бедность. Нужно понять, что искать в этом городе... Я решил... вернее, что-то во мне решило... отправляться в столицу. Вот только зачем?.. Здесь должно быть что-то...

Но ничего, однако, не было.

Для начала, нужно достать немного денег — хотя бы на еду. Еда, крыша над головой — это необходимо...

"И наркотик", — вдруг прозвучало в моей голове. "Пыль", конечно же, осталась в сумке, у охотников — я отчетливо помнил, как запихнул ее туда. Боюсь, она действительно понадобится, но хотелось бы верить, что не скоро. В идеале — никогда.

Гуляя по улицам, я внимательно разглядывал все доски с объявлениями, которые, однако, не блистали разнообразием. Большая часть была совершенно пуста, два раза я наткнулся на коряво исписанные листы с рекламой мелкого ломбарда, три — на объявления вроде "продам то-то и то-то". Лишь одно объявление предлагало выгодную работу, и, прочтя первую строку, обещающую награду в 300 тысяч крон (в столице, судя по всему, пользовались еще одним, неизвестным мне, видом денег), я уже обрадовался, но, увидев продолжение, только сплюнул на мостовую и выругался: деньги достанутся "...тому, кто поимеет императора Маэглина Росса". Подпись отсутствовала, что подтверждало: денег не получит даже ловкач, который сумеет выполнить условие. Объявление, видимо, призвано вызывать бессильную ярость у власть имущих... и я не завидую его автору.

Больше ничего достойного в ремесленных кварталах я не нашел, хоть и бродил по улицам до посинения. В конце концов, я решил поискать и за внутренней стеной, но тут возникла проблема: стражники, в отличие от тех, что охраняли городские ворота, оказались неподкупными, так что пришлось ломать волю сразу троим, и в кварталы аристократии я вошел, сильно шатаясь и едва удерживаясь от падения.

Самое обидное, что и внутренний город не предоставил мне возможности заработать. Определенно был не мой день. Впору было стучаться в двери домов с вопросом, не нужен ли хозяевам работник.

...Как ни странно, работу я нашел почти что таким способом. Работу откровенно хреновую — помощником у кузнеца, в бедняцком квартале. Раздувать горн, подметать пол — за кормежку и постель.

Когда я прочел вывеску на двери кузницы, гордость запротестовала, но я заставил ее умолкнуть и постучался.

Столица, самое сердце человеческой империи... и в то же время, в этом городе ты постоянно встречаешь пришельцев из самых далеких земель. Если за второй стеной едва ли тебе попадется хоть один нелюдь, в ремесленных кварталах творится дичайшее смешение народов... Кузнец оказался тому живой иллюстрацией.

Он принадлежал к народу орков — немногочисленному племени охотников и кочевников. Все отличительные особенности — налицо: грубая темная, почти черная кожа, густо заросшая шерстью, мускулистое тело, шесть пальцев на мозолистых руках, и, конечно же, харя — страшная даже в улыбке, с маленькими свинячьими глазками и выпирающими нижними клыками, сделавшими бы честь любому медведю.

Пугаться я, впрочем, не спешил: в Найгарде жили несколько орков, и я знал, что, несмотря на устрашающий вид и, нередко, физическую силу, они отличались добродушием и удивительной сдержанностью.

— Чего желаете? — прогудел орк.

— Я искал работу...

Кузнец смерил меня критическим взглядом. В его маленьких глазах промелькнуло мое отражение — человека в потертой, но качественной одежде, с оружием за спиной, с вечной гордостью на лице... Орк покачал головой:

— У меня нет работы для воинов.

Я был готов к такому ответу.

— Ни у кого нет работы для воинов. А тебе нужен помощник. Я согласен на твои условия.

— Нет, я, конечно, не против... — кузнец развел руками, как бы показывая смятение, в которое повергли его мои слова.

— На время, конечно, — уточнил я, — пока не найдется работы получше.

Орк посторонился, открывая дверь. Запах дыма, горелой кожи и металла, стоявший в кузнице, заставил меня закашляться.

— Денег не получишь, но едой обеспечу... если надо, и кроватью. Точно согласен?

— Меня устраивает. Что надо делать?

— Пока что — вымой пол в дальней от печи части. Потом пообедаем, а там посмотрим.

Половина кузницы, где стояла огромных размеров печь, была каменной, с земляным полом, громадной металлической бочкой с водой, несколькими глиняными формами, молотом, наковальней и прочим инвентарем. Вторая половина — разделенная на несколько комнат и облицованная изнутри деревом, с кое-какой мебелью, хоть и убогой, но предназначение свое выполняющей — очевидно, служила кузнецу домом. Она располагалась справа от двери.

Чуть усмехнувшись, я подобрал в углу драную, хоть и чистую, тряпку и, зачерпнув ведром воды из бочки, принялся за дело.

* * *

— ...Ты понимаешь, Флей... В нашем деле, когда, скажем, куешь оружие, что главное?

— И что же? — не отрываясь от каши с мясом — жрать хотелось зверски — пробурчал я.

— Главное — не переборщить. Во всем надо знать меру! — орк поднял указательный (хотя кто его, шестипалого, разберет) палец. — Перегрел — и хренак, вместо металла у тебя невесть что. Слишком резко охладил — хренак, не меч у тебя, а картинка из осколков. С другой стороны, и халтурить не стоит. Чем ближе ты подойдешь к грани, тем лучше все выйдет...

— Паррайт... не грузи меня кузнечным искусством. Я ведь к тебе в ученики не записывался...

— Пригодится еще в жизни... — махнул рукой Паррайт.

— Я если я сейчас стану учить тебя сражаться на мечах? Тоже — в жизни пригодится?

— Я и без того умею. И учиться тут нечему... а вот оружейное дело...

"Редкий зануда", — подумал я.

— Так уж хорошо умеешь? — с издевательской ноткой произнес я.

— А ты проверь. Так, о чем я... халтурить, говорю, тоже нельзя...

Не позволяя орку вернуться на прошлую линию мыслей, я резко вскочил со стула.

— Так давай проверим! — предложил я, на ходу хватая ножны с мечом.

В глазах Паррайта появился живой огонек: нечасто, видно, ему предлагали такие развлечения.

— А давай! — он грузно поднялся со стула и взял с оружейной стойки у печи один из мечей, классической крестовидной формы.

Я прокрутил меч в руке и ударил снизу вверх — с расчетом, в крайнем случае, задеть руки кузнеца. Тот подставил меч, раздался звон, и...