Рожденный бескрылым. Рожденный летать.

— Пора прощаться, Синеглазый.

— Постой, Флей. Я думаю... есть способ пойти вместе.

Я пожал плечами.

— Нужно ли?

— По крайней мере, нас будет двое. Знаю, я не на многое способен, но хоть на что-то...

— Какой способ?

— Возьмемся за руки, а в портал войдешь ты. Должно сработать...

— Я сказал бы, что ты очень верный друг, если бы не знал, что дело в другом: для тебя эта победа куда важнее.

Эльф протянул руку, я крепко сжал ее.

Немного неприятно иметь союзника, который никогда бы не мог стать твоим другом. Но что поделаешь...

Я сделал шаг. От потоков чуждой энергии замутило, Нефрисс растворился в пустоте за спиной...

XXVIII.

Лишь только вынырнув из портала, Флей услышал короткий звук рассекающего воздух лезвия. Инстинктивно спирит рванулся в сторону, но сталь была предназначена не для него.

За спиной закричал, захлебываясь кровью, Тиассар. Хаосит сокрушенно покачал головой.

— Зачем?! — Флей впился взглядом в двойника Тиассара. Короткий взгляд на уже мертвого эльфа, мокнущего под непрестанным дождем... сожалеть некогда.

— Я же сказал, что хочу встретиться с тобой, а не с Тиассаром.

— Какая разница! Это не стоило его смерти.

— Его смерть была необходима... — хаосит, словно издеваясь, подставил лицо струям. Тиассар никогда бы так не сделал. — С ним бы у нас не вышло разговора.

— Разговора не выйдет и так, — спирит медленно достал оружие, медленно провел перед собой. — Ты уже доигрался, хаосит. Тиассар — лишь одна жертва из тысяч.

Халиа ястребом бросился вперед, с размаха ударил.

Хаосит отступил на шаг и сделал почти незаметный жест, а меч в руках Флея, выкованный из неизвестного спириту металла, верный, как родной брат, не отступавший ни перед кожей, ни перед сталью, рассыпался в его руках ржавой трухой, словно старая железная палка. Пыль, только что бывшая мечом, смешавшись с дождевой водой, окрасила руки рыжей грязью.

Спирит по инерции сделал шаг, замер, не веря глазам, глядя, как стекает по пальцам ржавчина.

А потом он поднял взгляд, и хаосит не увидел в этих глазах ничего, кроме решимости — и смертельной усталости. Флей вытянул руку, и эфир заструился вокруг пальцев... в руке показались контуры меча, точь-в-точь как утерянный. Эфир засиял, меч, прозрачный, будто выточенный из тонкого стекла, лег в руку спирита. Капли воды шипели, падая на лезвие.

Лже-Тиассар не удивился или не подал виду. Он достал из-за спины собственный меч, на удивление похожий на оружие Флея, и сделал выпад.

Флей прыгнул, рубанул с силой.

Мечи — стальной и эфирный — столкнулись, ярко-синие искры посыпались на землю, но укрепленная волей хаосита сталь выдержала.

Посланник ответил на удар коротким выпадом. Флей увернулся и частыми ударами вынудил хаосита защищаться.

Противник не уступал Флею в умении. Сила и реакция совершенно не подходили телу старика Тиассара.

— Сними маску! — Флей отразил удар и разрядом боли ужалил хаосита.

— Зачем тебе это?

— Хочу знать, кого убиваю!

Хаосит махнул рукой, и перед Флеем предстало его истинное лицо.

Не юноша, хотя гораздо моложе Тиассара. Не эльф. Лицо будто бы знакомое, но смутно.

— Имперец? А, не важно...

Флей махнул оружием, лютая ненависть выплеснулась холодным пламенем. Хаосит с криком боли погасил удар.

— Не имперец! — он вновь пошел в атаку мечом. Флей парировал, мечи сцепились, и противники встали лицом к лицу. — Халиа!

— Да ну! — Флей вгляделся в лицо врага... И упал от резкой боли в колене. Меч хаосита рассек сухожилие.

Выругавшись, Флей резанул врага — не слишком удачно, собрал мысли, чтобы защититься от следующей атаки...

Но хаосит почему-то не нападал. Он встал в трех шагах от спирита, опершись на меч, и смотрел.

Флей непонимающе взглянул на врага.

— Что ты стоишь? Нападай! — он с трудом сдержал стон, поднялся на одно колено.

— Хочешь, я вылечу твою рану?

— Что? За что?

— Ни за что. Лишь за то, что ты — халиа, и мой знакомый. Возможно, за право разговора.

— Взятка? — Флей скривился от боли.

— Подарок, — мягко сказал хаосит. — Ты ничего мне не должен.

И, не спрашивая разрешения, мысленно коснулся ноги спирита. Боль мгновенно утихла, рана закрылась. Флей встал с колен, поднял меч — хаосит остается хаоситом — но что-то заставило его остановиться.

— Ты сказал, что мы знакомы... — недоверчиво проговорил он.

— У тебя ужасная память на лица. Я Каларс.

— Кто?

— На имена — ничуть не лучше. Халийский дипломат.

— Так это ты... — в памяти сразу всплыли картины прибытия в земли халиа... И весьма быстрое бегство. — Мы расстались врагами. Почему ты вылечил меня?

— Потому, что наша вражда — ошибка! Твоя — и наша! Потому, что ты и сейчас ошибаешься.

— В чем ошибаюсь? — он хотел спросить совсем другое, но почем-то язык произнес именно это.

— Ты зря слепо верил Тиассару. Он посланник Порядка, он и помыслить не может, что Хаос тоже имеет право на жизнь.

— Но ты убил его. Как убивал многих...

— Живой, Тиассар бы ни за что не выслушал меня. И тебе бы не позволил. Что касается тех, многих... А скольких убил ты сам, что судишь меня? Скольких братьев по крови ты убил тогда, ранней весной — и ради чего?

— А ради чего убиваешь ты? — Флей почувствовал, что задыхается, хотя стоял на месте — так сильно билось его сердце.

— Ради смерти этого мира. Я честен, как видишь.

— Но тогда... — спирит вновь потянулся к мечу.

— Постой, спирит. Сначала ответь мне, что ты защищаешь? Этот мир, какой он есть?

— Да.

— А стоит ли он того? — голос хаосита стал плавным, медленным, — Этот мир — мир, где разбойники живут богаче крестьян. Мир, где за непохожесть изгоняют. Мир, где тебя — лично тебя — не убили только потому, что ты убиваешь лучше. Мир, где друг может обмануть без зазрения совести. Мир, где человеческая жизнь — дешевый товар. Мир, где преступники избегают наказания, а рыцари получают по полной. Мир, где, выбрав одну сторону, станешь врагом второй, а не выбрав, станешь врагом для обеих. Мир, где Древний идет на службу к имперцам. Продолжить?

— Не стоит.

С каждым словом хаосита в голове Флея всплывало воспоминание. Случайность, или хаосит и впрямь знал о спирите все, но слова — правдивые и оттого еще более жестокие — резали Флея, как ножом.

— И это ты хочешь спасать? — закончил Каларс.

— Но ведь есть и хорошее...

— Что? — халиа засмеялся. — Любовь? Она несет лишь боль, ты сам убедился в этом. Дружба? А кого бы ты мог назвать настоящим другом в этом мире? Честь? Нет ее. Даже и тени нет. Красота? Расскажи о ней варварам, превратившим древние города в каменоломни.

— Что ты хочешь сказать?.. — стиснув зубы, проговорил Флей. Вода уже насквозь пропитала волосы, но спирит не замечал этого. Он стоял, как в бреду.

— Лишь одно. Этот мир недостоин жить.

— Но лучше такой, чем никакой...

— Да? Почему? Со смертью мира души вернутся в изначальный Эфир, они смогут возродиться в более достойных мирах. А этот... он прогнил с самого начала. Позволь ему умереть.

— Неужели ты прав?.. — прошептал Флей одними губами. Он бессильно прислонился к стволу синего дерева. — Чего ты хочешь от меня, хаосит?..

— Не препятствуй мне. А лучше — помоги. Вот... — он вынул из кармана плаща переливчатую сферу. — Помнишь? Большая часть моих сил уходит на поддержание канала связи с Хаосом, и мне сложно управлять волей Хаоса в этом мире. Если бы ты взял на себя часть канала...

Тихий безумный смех послышался сквозь шум воды.

— Я все слышал, хаосит. И ты, Флей... Наконец-то я исправлю ошибку.

Из-за стены дождя проступила изящная фигура с темной, синеватой кожей, с двумя ножами в руках и покрытым татуировками лицом. Лайлавер снова засмеялся.

— Убью... Обоих!

Он прыгнул вперед, размахивая ножами.

— Убей его! — приказал хаосит.

Флей секунду колебался...

И упал с ножом в сердце. Лайфлавер не сомневался ни на мгновение.

— Один есть! — выкрикнул он.

Сознание Флея тускнело. Клинок, созданный его волей, погас в руке.

— Эх, ты... такого спирита... — прозвучал голос хаосита.

"Я спирит! Я не имею права умирать!"

"Эфир, помоги мне!"

Собрав остатки сил, Флей погрузился в астрал. Отсрочка, не более...

Дымка эфира окутала его, сквозь нее он видел ауры Лайфлавера и Каларса, медленные их движения, переполняющие обоих эмоции.

Он еще чувствовал умирающее тело, чувствовал, как истончается нить, связывающая его с миром живых. Но тело уже было далеко, и мысли были полностью свободны.

И сейчас, в астрале, он за мгновение понял то, в чем пытался разобраться весь разговор. Ошибка в словах Каларса... Такая простая, и потому незаметная.

"Каларс!" — позвал Флей.

Хаосит откликнулся немедленно:

— Извини, Флей. Ты уже почти умер. Я ничем не могу помочь, эта рана смертельна. Даже если я излечу ее...

— Не надо, Каларс... — оборвал спирит. — Дело не в том, что я умираю. Дело в том, что я передумал.

— Что-что?

— Ты верно говорил: мир ужасен. В нем осталось слишком мало чести, дружбы, любви... Посмотри на того, кто сейчас пытается тебя убить. Вот он — воплощение этих качеств. А я... кем я был бы, если бы пошел за тобой? Какое я имел бы право говорить о чести? Знаешь, хаосит... мы могли бы стать друзьями. Но свобода — обязывает. Так вышло, что мы враги, и не случайно, а по нашему же выбору. И если прежде, чем уничтожать мир, я должен сделать его хуже, поправ дружбу и честь, предав сам себя — быть может, не так уж он и достоин уничтожения?

— Почему я не убил его раньше?..

— Потому, что ты дурак, хаосит. А теперь — прими вызов на поединок воли.

— Я не собираюсь принимать вызовы от полумертвых противников. Ты все равно умрешь.

— Мы умрем вместе. Если ты отказываешься от поединка, я убью тебя так.

Усмехнувшись, хаосит покинул астрал.

Спирит в ярости бросился на него, но, коснувшись, взвыл от боли — аура Хаоса жгла немилосердно. А сил уже и правда не было — тело доживало последние мгновения. Флей не мог пробить защиту, как ни хотел.

Его внимание привлекла третья аура — от сферы, источника энергии. Хаосит не счел нужным защищать ее.

Но взять энергию у сферы не получилось. Не было сил даже на это. То есть... силы были, силы его собственной жизни, но, воспользовавшись ими, Флей уже не мог бы сделать ничего.

Впрочем, ему в любом случае выпадала смерть.

И, отчаявшись, Флей позволил всем крохам энергии — тем, что уходят лишь со смертью — покинуть тело. Остались ничтожные доли мгновения...

Спирит собрал энергию в одну точку — и ударил. Не хаосита — он бы выжил. Сферу.

Что было дальше, Флей уже не видел.

ЭПИЛОГ.

Со смертью хаосита мир стал успокаиваться. Успокоились бунты в Лоранде, поутихли разбойники. Обитатели южного Лоранда перестали совершать набеги на земли Серебряных, инквизиция, подсчитав потери, умерила пыл. Население страны постепенно вернулось к нормальной жизни.

Впрочем, многое осталось неисправленным. Годы отстраивались пострадавшие в боях города, десятилетиями держалось недоверие между недавними союзниками, а главное — даже и через тысячу лет никто бы не смог воскресить погибших в этой бесполезной войне.

А если бы и смог, самые главные участники этой войны — спирит Флей и хаосит Каларс — все равно остались бы в загробном мире. Их тела не нашел бы самый лучший следопыт — сфера, взорвавшись, обратила обоих в пепел.

Лайфлаверу повезло больше. Он смог отскочить, и пламя не задело его, досталось только ударной волной. Он выжил — так уж распорядилась удача...

* * *

Лайфлавер наблюдал за восходом. С некоторых пор он полюбил это занятие, и специально отправлялся с корсарами, чтобы, выйдя из вечных туч, лишний раз посмотреть на восходящее солнце.

Слабый красный свет не раздражал чувствительные глаза, и Лайфлавер смотрел, даже не щурясь. Когда солнце поднимется высоко, его блеск на морских волнах станет нестерпимым, тогда придется одеть повязку. А пока... можно насладиться восходом.

Опытный взгляд отметил, несмотря на солнечные блики, далекую черную точку. Конечно, на корабле Синеглазый не только развлекался — смешно не пользоваться старыми навыками — и точка привлекла его внимание не просто так.

Островов тут нет, эльфийские перехватчики должны быть в других районах...

— Имперцы, что ли?

— Это кит, — раздался насмешливый голос, — молодой. Дрыхнет.

Очень медленно Лайфлавер обернулся. Он узнал голос.

За его спиной стоял человек в тонком плаще с капюшоном, сейчас отброшенном. Длинные седые пряди, прихваченные ремешками, спадали ему на грудь. Глаза напоминали аметисты, а на губах играла едкая, но совершенно беззлобная, улыбка.

— Я же... тебя... убил, — с легкой дрожью в голосе произнес Лайфлавер.

— Да. Я пришел сказать за это спасибо.

— Что? Ты благодарен, что я тебя убил?

— Если бы не ты, кто знает, что было бы сейчас... — Флей вздохнул. — Это я уничтожил сферу.

— Ты... — Лайфлавер покачал головой. — Я все равно не пойму, как ты сделал это. Так ты призрак?

— Дай руку.

Немного боязливо эльф протянул руку... Рука спирита оказалась теплой и живой.

— Так что же это значит?

— Я мертв... но я остался спиритом, лишь освободился от плоти. Я — чистый эфир. И я могу быть таким, каким захочу.

— И кем же ты будешь?

— Флеем. Просто Флеем, спиритом, странником из ниоткуда в никуда. Передо мной бесконечная дорога, а на ней без предела всего, что только есть в жизни. Путь только начинается.

— А скучно не станет? Бесконечный путь...

— Не станет. Чтобы не стало, я постараюсь не забыть два слова.

— Какие?

— Свобода обязывает. Пускай ты не поймешь смысла этих слов — чтобы понять, нужно хоть раз испытать ее. Истинную свободу. Однажды слова перестанут казаться парадоксом, тогда знай: ты свободен.

Станислав Баранов aka Flaye, апрель 2009 - октябрь 2010, Химки.

Примечания.

1. Эфир — пятая стихия, не признаваемая официальной философией — материя, из которой состоит душа и мысли. Эфир обладает некоторыми свойствами других стихий. Греет и сжигает, как огонь, течет, как вода, неуловим, как воздух, и рождает жизнь, как земля. Для мистиков Эфир — в равной мере слуга и объект поклонения.

2. Убедительная просьба не следовать приведенным здесь и далее алхимическим рецептам. То, что мистики ими пользуются, ничего не значит — средний срок жизни мистика 34 года. В случае если вы все же решите испытать что-либо на себе, автор не несет никакой ответственности.

3. В нашем мире эта фигура известна как "Кривая Кох".