Вообще-то тот, кто придумал такой способ бегства, был форменным параноидальным шизофреником. Сначала мы попали благодаря автопилоту на обогатительную астероидо-рудную фабрику. Богом забытая звездная система на краю ржавого астероидного пояса. Там везде полная автоматика. Десятки грузовозов и мы на крошечном скоростном лихтере.

Потом мы погрузились в жилой модуль, замаскированный под обычный контейнер с обогащенной рудой и еще неделю тащились бог весть куда, пока не попали в еще одну автономную фабрику. Что-то вроде металлургического комплекса. Там нас ждала безликая яхта, оформленная на какую-то мутную корпорацию. Я так и не смогла отыскать в реестре ее по названию.

— Скорее всего, из разряда канувших в небытие. Мы два раза сменили звездолеты. Солидно хвосты порубали. А куда девались старые звездолеты?

— Скоростной лихтер при мне отправили в дробилку руды. Наш контейнер пошел на переплавку. Ну а яхту через посредника я продала китайцам. Пусть теперь поищут ее на другом конце галактики.

— А что за место? Надежное?

— Частная вилла на одном из экваториальных островов. Тайное убежище. Мое личное. О нем не знает никто. Даже отец. — Тиффани не выдержала и разревелась прямо на плече Андрея.

Саломатину пришлось успокаивать девушку поцелуями и осторожными поглаживаниями. На что молодая и голодная до ласк Тиффани отвечала всей страстью и пылкостью, не стесняясь оператора летающей платформы.

— Погоди неудобно же. — Андрей обеспокоенно ерзал, чувствуя, как начинает опять возбуждаться. — Мы же не одни.

— Она моя спутница из младших. При ней можно все, что угодно.

— Что? — Андрей покраснел, заметив оценивающий взгляд девушки водителя.

— Ты такой смешной, когда смущаешься. Здесь постоянно живут пять девушек. Я их лично отбирала из младших семей своего клана. Они принесли мне клятву верности.

— Ты им доверяешь? — Андрей непроизвольно хмыкнул и боковым зрением отметил, как обиженно дернулась личико спутницы Тиффани.

— У нас клятва не пустые слова. Верность и честь. Долг. Для нас это образ жизни.

— Ладно. Ладно. — Андрей извиняюще поднял ладони. — Я понял... — Дальше ничего сказать Саломатин не сумел. Тиффани перешла от простых заигрываний к решительной атаке и опять для них двоих инстинкты возобладали над разумом.

Возможно, Саломатину стоило остановиться. Сказать себе весомое 'нет'. И попытаться разобраться откуда такая гипертрофированная тяга к банальному сексу. Но Андрей хотел этого. Тело соскучилось, а задорная фантазия рвалась вперед, опережая мысли действием.

Вскоре платформа застыла в каких-то сорока метрах от берега, а на ее полу затейливо сплелись в немыслимую фигуру три обнаженных тела.

* * *

Вильгельм Людвиг Леонард Максимилиан фон Эггерс, дальний потомок канувшего в небытие дома Габсбургов тихонько дремал, ожидая, когда же этот полет, наконец, закончится.

Тихоходный и неимоверно старый флаер заходил на посадку в сопровождении до зубов вооруженного конвоя. Все было привычно, скучно и неимоверно размеренно.

Стоило раритетному катеру представительского класса коснутся гравия взлетной площадки, как боевые катера сопровождения взмыли вверх и пропали.

Чопорный дворецкий был единственным встречающим. Вежливо поклонившись почетному гостю, он, не говоря ни слова, показал рукой на дверь и не спеша двинулся вперед, уверенный, что фон Эггерс последует за ним.

Коридоры поместья были погружены в спячку. Вокруг не было ни души. Словно хозяин поместья лорд Дарлингтон отгораживался, таким образом, от самой действительности.

Наконец, остановившись перед большими дубовыми дверьми, дворецкий поправил и так сидевший на нем, как влитой черный фрак и, толкнув двери, четко, но не очень громко провозгласил: 'Барон Вильгельм Людвиг Леонард Максимилиан фон Эггерс'.

— Славно, что ты так быстро добрался, мальчик мой. — Сидевший у камина хозяин поместья курил трубу и неотрывно смотрел на языки пламени вырывавшиеся из под дубовых поленьев.

— Беннет, принесите сигары и коньяк моему сыну. И распорядитесь подать ужин сюда, в библиотеку.

— Отец. — барон фон Эггерс почтительно склонил голову приветствуя своего родителя. — Вы звали меня?

— Людвиг, тебе скоро стукнет полтинник. А ты все так же непоседлив и резок. Серьезные дела не терпят суеты. Нашим миром правят деньги. Не надо морщиться сын мой. 'Дайте мне право выпускать и контролировать деньги страны, и мне будет совершенно все равно, кто издает законы!' — этим золотым словам нашего предка более тысячи лет. И это всегда работало. Пока кучка выскочек не смогла низвергнуть основы нашего благополучия.

И вот результат. Двести лет мы вынуждены таиться и ждать удобного момента, чтобы восстановить историческую справедливость.

Мне уже сто десять лет и вряд ли господь бог отпустит мне еще столько же. Я устал ждать. Этого гребанного момента ждал мой дед, мой отец и вот теперь жду я.

— Я все хотел спросить, отец, а был ли хоть намек на шанс? Иногда мне кажется, что вечный император никогда не ошибается. — Сын вновь почтительно склонил голову, словно извиняясь, что прервал монолог.

— Да ты садись, в ногах правды нет. Империя удивительно живуча. Она последовательно громит всех своих конкурентов. Когда умер твой дед, я принял тогда парадоксальное решение, я стал помогать империи занять лидирующие позиции в мире.

И вот момент настал. Империя в зените славы. Но одновременно, как никогда уязвима.

— Внутренние противоречия?

— Они самые, плюс появился неучтенный фактор. Из горсти семян, что мы так тщательно сеяли, одно сумело прорасти. Оно нарушает баланс и хрупкая система сдержок и противовесов грозит рухнуть. В этом я вижу признаки нашего шанса.

— Такого, какой был у нас в самом начале, но прадед его профукал?

— Да уж, сын мой, досточтимые Авраам Кун и Соломон Лоеб, чтоб им вечно гореть в аду, сделали чертовски правильную ставку тогда на молодого мятежника. В отличие от твоего прадеда и моего деда. И теперь их семьи единственные из старой аристократии, кто на коне.

После решающей битвы при Варго, курьеры Куна и Лоеба сумели доставить им сообщение на целые сутки раньше правительственных вестников. Банкиры успели распродать все государственные облигации в обстановке неопределенности и на следующий день, когда банковская система рухнула, а цена всем долговым обязательствам стала медный грош, они получил отличный стартовый капитал и, не опасаясь потерять все, профинансировали новоявленного победителя-императора.

— Точнее стали мостиком между молодыми и голодными до богатств и влияния нуворишами и новоявленными правителями империи.

— Все так, все так. — Отец и сын смолкли, отдавая должное коньяку, что принес дворецкий. Барон фон Эггерс, допив драгоценную влагу до последней капли, закурил сигару и блаженно зажмурился.

— Я скажу тебе Людвиг, зачем я позвал тебя. Хватит приумножать деньги семьи. Мне нужна твоя светлая голова, чтобы как можно сильнее раскачать лодку. Завтра поработай с документами, поговори с моими помощниками и пообщайся с аналитиками, потом приходи снова. Мы будет говорить с тобой за наше дело.

— Хорошо отец. Завтра в это же время.

— Тебя даже не интересует, на какую тему будет разговор? Намекнуть?

— Не надо! Мне уже жалко до слез наших денег! Хоть последнюю ночь посплю спокойно.

— Шут гороховый. Что ты слышал о планете Ворон?

— Очередные мятежники. Туда направлен флот, установлена блокада. Готовится гуманитарная операция и ряд точечных силовых акций. Все как всегда.

— А если я скажу тебе, что там, видимо, хранились те самые десять ампул, что были потеряны нашим дражайшим выскочкой-императором на заре становления своей власти?

— Значит, мы должны им помочь?

— Ты не теряешь хватки сын мой. Нам жизненно необходимо это. Аналитики утверждают, что почти вся элита Ворона носители чистой крови.

— Но как им помочь? Имперский флот сомнет любую оборону. Никто еще не отменял золотого правила: 'Исход войны решает человеческий ресурс'.

— Да сынок. Бог всегда на стороне больших батальонов. Но есть одно но. Империя пытается сломить противокосмический щит Ворона уже третий месяц.

— Видимо я действительно перетрудился, преумножая богатства нашей фамилии. Так все серьезно?

— Светлые головы с Ворона придумал один эффективный способ уничтожать корабли вблизи своей планеты.

— А что империя?

— Сосредотачивается и копит злобу. В злости много гнева и поспешных решений. Нам это на руку. Я хочу, что бы на Вороне была кровавая бойня. Планетарный штурм. Океан крови. Потом наши сми разнесут это по миру.

— Хотите напугать сытых и далеких от политике бюргеров? Что к ним может постучаться тяжелая звездная пехота империи?

— Я дал команду всеми силами тормозить исследования в области пространственного прокола. Именно этот эффект используют мятежники с Ворона для расстрела звездолетов империи.

— Сколько у меня есть времени?

— Меньше месяца. И помни, деньги значения не имеют. Здесь не тот случай...

* * *

Сигнал о подготовки к выступлению прозвучал в собачью вахту. Ровно в 5.00 по общеимперскому времени. Имперские ученые, ласково прозванные военными — 'головастики', смогли таки найти противоядие против смертоносных ракет, проникающих сквозь любой силовой щит и теперь Ворон был обречен.

Десантный батальон капитана Неустроева без суеты оделся, умылся и начал облачаться в боевые доспехи, получать штатное оружие и тройной боекомплект. Звездный десант готовился заняться привычной работой. Облачившиеся бойцы подхватывали самораспаковывающиеся инженерные сооружения и волокли их в десантные катера, операторы боевых дронов выводили своих питомцев из ангаров, прогоняя последние предбоевые тесты прямо на ходу, а артиллеристы проверяли свои тяжелые самоходные платформы, дожидаясь своей очереди на погрузку.

Сам капитан, уже загрузившись в штабной десантный катер, с нетерпением ждал окончания погрузки.

В 5.15 батальон погрузился. В 5.25 прозвучала долгожданная команда 'ключи на старт'. Деки десантного крейсера распахнулись и катера батальона скользнули в открытый космос.

Повинуясь командам штаба, батальон выстроился двумя штурмовыми колоннами и стал ждать дальнейших приказов.

Командный катер Неустроева держался в середине строя. А вокруг изготовившихся к десантированию катеров проносились многочисленные малые звездолеты поддержки, вдалеке величественно плыли огромные имперские дредноуты, изредка извергая столпы огня. Еще дальше маневрировали авианесущие звездолеты, принимая и выпуская юркие истребители и неповоротливые штурмовики.

А впереди шло сражение. На высокой орбите Ворона успешно маневрировали тяжелые крейсера прорыва, в большинстве своем беспилотные. Высокая защищенность бронированных монстров позволяла им относительно успешно действовать в условиях численного превосходства обороняющихся и выдерживать многочисленные попадания артиллерийского и ракетного оружия. Не считаясь с отчаянным противодействием, при поддержке уймы малых перехватчиков и штурмовиков, тающий строй тяжелых крейсеров доламывал остатки противокосмической обороны мятежной планеты.

Почти вся орбита Ворона была усеяна рваными пятнами чадящих остовов погибших имперских звездолетов. Вокруг них висело густое, вязкое облако гари, окутывая их пеленой дыма, что затрудняло там работу инженерно-спасательных кораблей.

Время стремительно утекало, но никто даже не прикорнул. Все были возбуждены, на устах звучало одно слово — ШТУРМ.

Спустя два часа уцелевшие тяжелые крейсера принялись отворачивать и выходить из боя. Им на смену поспешили беспилотники разведки. А спустя еще минут двадцать с тыла, с видимым нарастанием количества и частоты понеслись снаряды тяжелой корабельной артиллерии, ожили исполинские пушки гигантских мортир. В очередной раз тысячи и тысячи снарядов и ракет обрушились на несчастный Ворон, превращая в пыль и пепел все, что было разведано и представляло угрозу.

Пользуясь представившейся паузой, шустрые буксиры принялись оттаскивать развороченные корпуса погибших звездолетов, освобождая путь десанту.

Наконец интенсивный обстрела стал стихать. Корабельная артиллерия перешла на точечную стрельбу, а десанту был дан сигнал 'С богом!'.

Первыми в стратосферу ворвались ударные беспилотные дроны и катера десяти бригад особого назначения. Легендарный имперский штрафбат. Смертники, рискнувшие кровью искупить свои прегрешения перед империей и императором.

Но Ворон не собирался так просто сдаваться. Навстречу катерам потянулись тоненькие огненные всполохи уцелевших противокосмических батарей и росчерки ракет, несущихся на перехват первой волны десанта.

Вой в эфире умирающих людей, заживо сгорающих в стратосфере, был страшен. В помощь десанту кинулись беспилотные штурмовики. Спешно были брошены в помощь многоцелевые фрегаты и корветы. Но на встречу им потянулись малочисленные перехватчики мятежников. Завязались жаркие одиночные поединки.

Имперские катера горели десятками, но прорвавшиеся свое дело знали крепко. Не тратя ни секунды, штрафбатовцы вгрызались в землю мятежной планеты, обеспечивая надежные плацдармы для высадки основных сил космодесанта.

Теперь уже превосходство в огневой мощи, наличие продвинутых беспилотных дронов позволило имперцам создать воздушные коридоры, по которым вниз устремились батальоны звездной имперской пехоты.

Батальону Неустроева повезло. Высадка прошла без значительного сопротивления. Едва зависнув над крохотным плацдармом, отвоеванным смертниками у защитников планеты, катера отстреливали десантные секции и взмывали вверх за новым пополнением.

После жесткого приземления, едва распахивались створки люков, космодесантники торопливо выпрыгивали из непрочных металлических конструкций и с ходу вступали в бой. Первыми выкатывались тяжелые самоходные платформы огневой поддержки, а следом уже шла пехота и дроны поддержки.

Выучка и слаженность батальона позволили его бойцам легко отбиться от первого пробного натиска мятежников, пытавшихся смять десант и уничтожить приводные маяки плацдарма.

Капитан смог осмотреться только когда первая фаза боя стихла. Окрестный пейзаж окружавший плацдарм не радовал. Все вокруг было изрыто воронками: разбитые автоматические пушки без лафетов, останки дронов, развороченные снарядами ДОТы.

— Неустроев доложи обстановку. — Прорезался голос командира полка на командной волне.

— Высадились практически без потерь. Развернулись. Заняли оборону.

— Отлично. Что мятежники?

— Сразу подвергся минометному налету, стреляли минут десять. Потом на нас двинулась вражеская пехота, техники у них маловато. Подпустили противника метров на сто и открыли огонь из всех видов оружия. Враг понес большой урон и откатился. За атакой последовал новый обстрел из тяжелых минометов, а за ним вторая атака. Держимся.

— Что по численности у тебя от первой волны десанта?

— Смертников осталось тринадцать боеспособных человек.