| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Наверное, сейчас, когда Отряд надолго останется у Цитадели, у него будет немало возможностей для того, чтобы пройтись по станции. И в гражданском и в форме. Отрядовцев на Цитадели знают и уважают. Да, ходит он медленно, осторожно, даже с некоторой опаской. Всё же Чаквас и Селезнева смогли немало сделать для того, чтобы он не сгибался при ходьбе уж слишком, чтобы он не опасался падений. Да и не будет он теперь ходить один. Рядом с ним будут обязательно другие Отрядовцы.
Рядом с ним будет Оливия. Первая киборгесса Отряда. Да, формально она — может быть — вторая, после Марка, но... Фактически она — первая. И она... неравнодушна к нему, Джефу Моро. Вот персонально к нему. Он это видит, знает, чувствует. И ему... это приятно. Если уж капитан Шепард стал мужем киборгессы Аликс и отцом её двух дочерей — прекраснейших и умнейших молодых киборгесс... То уж ему-то Джефу Моро грех пугаться и отрицать тот факт, что и он тоже... неравнодушен к Оливии. Старшая киборгесса всё же. Опытная, знающая, практически постоянный третий пилот фрегат-крейсера. Она по праву занимает место в пилотской кабине "Нормандии". Если уж её дочь Аликс — легенда Цитадели, то сама Оливия — легенда Отряда.
Совсем недавно столь специфический интерес разумного органика к разумному синтету привёл бы к очень негативным последствиям. А теперь... Теперь и он, шеф-пилот фрегат-крейсера знает, что на бортах многих других боевых военных и гражданских кораблей ИИ обрели совершенно иные, гораздо более высокие и полные права гражданства. С ними стали намного плотнее общаться. Даже словесно, даже если эти ИИ не имеют мобильных платформ. Всё равно — общение теперь между разумными органиками и разумными синтетами не ограничено только протоколами и приказами с распоряжениями. Многие, очень многие разумные органики поняли, что с ИИ можно поговорить о многом другом, что совершенно не вписывается в стандартную рабочую рутину. О природе, о поэзии... О высоком. Многие пробуют с ИИ поговорить и о философских проблемах. И ведь получается. Ни ИИ не возражают, ни тем более органики.
В полётах, которые всё чаще фиксируются не иначе как боевые вылеты, иногда хочется поговорить с новым неизвестным собеседником об очень многом. Роскошь общения оказалась единой страстью для очень многих органиков независимо от расы. Говорят, даже ханары, получившие недавно первый ИИ, способный понять их цветомузыку, были в восторге, сумев поговорить с ним об очень многом и получить внятную приемлемую реакцию. Богатую реакцию. Что же говорить о ключевых расах — те вообще влюбились в свои ИИ. И постепенно запрет, выданный цитадельскими сидельцами — Советниками забывается как бюрократический паразитический выверт. Обесценивается не то что с каждым днём — с каждым часом.
Теперь ИИ учатся. Учатся на опыте Оливии, Аликс, Марка. Осознают себя как самодостаточные уникальные индивидуальные личности. Да, способные объединяться в сеть, но прекрасно чувствующие себя и вне сети. Аликс спасла "Цитадель". Оливия спасла "Нормандию". Неоднократно спасала в рейде за Четвёртую Омегу и потом спасала неоднократно. Может быть действительно в Галактике наступает новая эпоха? Эпоха нормативного, мирного сосуществования и взаимодействия разумных органиков и разумных синтетов. Тех самых синтетов, которые тоже должны были пройти определённый путь развития. Найти своё место. Осознать себя.
Хочет ли он того, чтобы рядом с ним была Оливия? Наверное, хочет. Этот опыт... поистине уникален. Если уж Шепард решился стать мужем... мужем киборгессы, младшей киборгессы, которая в кратчайшие сроки родила унаследовавших многие лучшие старпомовские черты ИИ, получившие прекрасные тела стараниями всех отрядовцев, то чего ему-то медлить? Впереди — как минимум год у Цитадели. Да, будут боестолкновения, будут, быть может, и кратковременные вылеты в ближайшие к Станции звёздные системы. Главное — теперь есть выбор, где проводить время, свободное от полётов — на фрегат-крейсере или на станции. И главное, что теперь он сможет жить не только в каюте на борту фрегат-крейсера, но и на Станции, в апартаментах в городке Штаб-Квартиры. Да, за месяцы войны городок разросся, но ведь и Штаб-Квартира там теперь уже далеко не временная, а очень даже постоянная. И он, Джеф Моро, сможет не раз и не два пригласить киборгессу Оливию на свидание. Как полагается мужчине. Он, конечно, постарается, чтобы она не была уж чем-то очень занята в это время. Чем-то очень срочным. Хотя... он же понимает, что Оливия способна распараллеливать работу так, что любой органик белочёрной завистью обзавидуется. Вот идёт она по Цитадели и никто не скажет из окружающих её органиков, что она чем-то сейчас вот в этот самый момент, в это время уж очень занята. А ведь она постоянно на многоканальной связи и с кораблями Отряда и со станционной Штаб-Квартирой. Она постоянно контролирует состояние фрегата и крейсера, состояние и безопасность членов Отряда. Она перелопачивает ежесекундно терабайты информации, профильтровывает их по сотням признаков. И уж конечно она не забывает внешне маскироваться, ведь в чистом виде она — оружие. Грозное, уникальное оружие. И присутствие рядом с ней его, Джефа Моро, поможет ей немного... расслабиться что-ли. Хотя... ясно, что большой и существенной конкуренции он, шеф-пилот фрегат-крейсера составить киборгессе, обладающей уникальной агентурной подготовкой, скорее всего, не сможет, но ведь и она не хочет чувствовать себя всё время только механизмом для перемалывания кодов, данных, всяческой цифири и формул. Она хочет чувствовать себя... живой.
Никакого парадокса в таком её желании Моро не видел. Если уж её родная, да, да, именно родная, а не приёмная дочь вышла замуж за разумного органика и родила детей от него, то уж ей, её матери, как говорят люди, а в особенности — имперцы, сам бог велел. В смысле подумать и о замужестве и о детях. Оливия очень будет рада расслабиться, дополнительно укрепиться в понимании того, что она — не механизм, не кибер какой-нибудь. Она — не просто ИИ — она киборгесса. Именно так её называют чаще всего отрядовцы, а за ними привыкают называть и те, кто к Отряду не имеет ни малейшего отношения.
Благодаря помощи Оливии и Аликс в прошлый раз удалось таки отстоять Цитадель от согласованной многоуровневой атаки сил "Цербера". И тогда пришлось попотеть, но что было бы, если бы не помощь Аликс? Её появление на сцене было для "Цербера", как теперь совершенно ясно очень многим, если не всем отрядовцам, абсолютной неожиданностью. Так сказать, неучтённый, но очень мощный и вредный для "Цербера" фактор. Аликс, конечно, скромняга из скромняг, именно так, не скромница какая, а скромняга. Не хочет она ни персонального монумента в свою честь на Цитадели, ни постоянных здравиц в свою честь. Всегда говорила, говорит и, наверное, будет говорить, что она только работает. Всем бы органикам разумным так работать. И быть такими же скромными.
Теперь все киборгессы — и две младшие и две старшие разделят между собой сферы влияния. Кто-то из них переселится на Цитадель, в Штаб-Квартиру, кто-то обязательно останется на кораблях. Наверное, Оливия всё же останется на фрегате, хотя она обязательно будет часто летать и на крейсер, ведь надо же будет помогать Светлане Стрельцовой. Каперангу, конечно, с радостью помогут и Аликс и её дочери. Но у них у всех троих есть большая и сложная работа с содержимым "обелисков", которую, конечно, будет продолжать Явик. Но и о детях капитана Шепарда, о Марии и об Александре молодые киборгессы и их мама ни под каким видом забывать не хотят. Уникальное детство будет у сына и дочери Шепарда — на руках у киборгесс. Прямо заглавие для какой-нибудь части большой книги воспоминаний. Они, конечно, с радостью будут меняться, тем более, что теперь у них будет ещё одна пара близнецов — дети Эшли Уильямс. Ей тоже потребуется помощь. Аленко, конечно, будет рядом с ней, это даже не подлежит ни малейшему сомнению, но и им, второй паре детей членов Отряда будет очень полезно получить с рождения уникальный опыт сосуществования и взаимодействия с киборгессами. Потом, когда подрастут, наступит очередь для знакомства с Марком, но до этого ещё очень далеко, хотя, как уверяют медики Отряда, дети отрядовцев развиваются, формируются и растут очень быстро, а взрослеют без ущерба для детства — ещё быстрее.
Что может получиться из взаимоотношений между ним, Джефом Моро и Оливией — сейчас трудно сказать. Почти невозможно. Может быть, этот год у Цитадели позволит ответить на этот вопрос более точно и чётко. Может быть. А пока он очень радуется, когда Оливия приходит к нему в пилотскую кабину или в каюту, где теперь он себя чувствует не менее спокойно и уверенно, чем за пилотским пультом. Да, Оливия не любит принимать пищу как органик, хотя может и умеет это делать так, что никто не усомнится, что перед ним — живой человек из плоти и крови, но разве только в ресторан или в столовую можно пригласить столь красивую и умную киборгессу? А музеи, а выставки, а магазины, причём — не обязательно продуктовые? А кинотеатры, театры и концертные залы — да трудно сразу всё перечислить, что можно посмотреть на станции, не ставя спутницу перед необходимостью показывать высочайший класс агентурной подготовки обязательным участием в совместной трапезе. Оливия способна часами говорить на любые интересующие обычных людей темы, но она, что особенно ценно, умеет не подавлять собеседника своей эрудированностью, умеет слушать и слышать спутника, умеет чувствовать его, обращать внимание на мельчайшие признаки, на которые не каждый профессионал-органик обратит внимание и уж тем более не всегда истолкует эти признаки правильно.
Во всяком случае сейчас, в первые дни, пока идёт адаптация отрядовцев к жизни "на два дома", можно не форсировать ситуацию — и он и Оливия будут очень заняты и на корабле и в Штаб-Квартире. А потом... потом будет всё хорошо. Настолько хорошо, насколько это вообще возможно во время войны с Жнецами. Всё будет хорошо, потому что этого хочет он, Джеф Моро и хочет, в чём мало кто сомневается, Оливия.
Дэвид Андерсон
То, что впереди — целый год почти постоянной стоянки кораблей Отряда у Станции, не радовало. Если бы не понимание того, что на Цитадель будут продолжаться нападения сил Жнецов и их сообщников и потому и "Волга" и "Нормандия" не швартуются к Докам, а остаются на внешнем рейде, было бы совсем скверно. Наверное, нормандовцы правы — он, Дэвид Андерсон, живёт нормально тогда, когда воюет. Пришлось повоевать с Коллекционерами, в том числе и в рейде за Чётвёрку — он там жил полной жизнью и даже был счастлив. Да и мотание по галактике в ходе прочёсывания планет как-то не влияло на него, командира фрегат-крейсера отупляюще. А вот ничегонеделание, безделье, пребывание вдали от угроз и опасностей... Они действительно вредно влияют на его состояние и настроение.
По меньшей мере теперь он сможет жить и на Станции и на фрегате. Да, уже имелся опыт на Омеге. Здесь легче — всё же центральная станция обитаемой части Галактики, главный городок Штаб-Квартиры Отряда. Нет необходимости отказываться от аппартаментов. Никакой необходимости нет. Здесь — всё своё изначально, не то что на Омеге, где многое, очень многое делалось по желанию Арии. Может быть, эта восьмисотлетняя азари и любит его, но сейчас ему самому хорошо известно — она уже находится в поиске и обязательно найдёт себе разумного органика, который согласится стать её мужем. Или женой. В общем — спутником жизни. Пусть. Протеанин подарил ей возможность иметь детей, продлил её годы. Наверное, она это заслужила, а может быть, это надо было для того, чтобы понадёжнее вытащить её из-за Грани...
Он, Дэвид Андерсон сможет жить и на фрегате и на Станции потому, что у него теперь есть человек, на которого он может полностью положиться. Да, это Джон Шепард. Его старший помощник. Его, в какой-то мере, ученик. Расписание и графики сменности составлены так, что кто-то из них двоих будет обязательно на фрегате. Случись что — Джон справится. Он не один, ему помогут. Фактически, нормандовцы признали его своим командиром. Да, тяжела была эта процедура признания для него, Андерсона, но, может быть, так было необходимо. Война... Неизвестно ещё, чем обернётся этот год почти постоянного пребывания у Станции.
Война... А он уже достаточно стар, чтобы понять — сейчас каждый день для него может стать последним. В прямом смысле последним. И потому для него каждый прожитый сейчас день — особенно ценен и важен. Да, он не одинок, за ним и рядом с ним — экипаж. Состоящий, кстати, не только из людей, но и из инопланетян и из синтетов. Вряд ли он десяток лет тому назад мог бы представить себя в таком окружении. Командиром такого экипажа... А теперь он не только не представляет себя в каком-либо другом окружении — для него это окружение единственно возможное. Как принято признавать, они через многое прошли бок о бок. И теперь могут доверять друг другу гораздо больше, чем раньше.
Впереди — участие в отражении атаки на Землю. Нет никаких сомнений в том, что Жнецы с приспешниками атакуют материнскую планету человечества — слишком уж люди насолили этим полумашинам. А потом... потом рейд в Тёмный Космос. Без него нельзя будет обойтись. Невозможно будет обойтись. Надо ставить точку в истории Жнецов. Жирную окончательную точку. Так поставить эту точку, чтобы исключить любую возможность возвращения этой глобальной для галактики опасной проблемы. Потому... Потому даже если сейчас невозможно представить себе в деталях, что ждёт их в Тёмном космосе, нет никаких сомнений в том, что там будет очень сложно и трудно. И потому экипаж фрегат-крейсера будет участвовать в рейде в полном составе. Уже сейчас ясно — никто из нормандовцев ни под каким видом не откажется поучаствовать в этом рейде. Их не остановят даже ранения и иные обстоятельства... Да, Отряд имеет невозвратные потери. Трое полисменов-десантников. Вечная отметка рейда за Четвёрку, режущая болью сознание, едва только попытаешься вспомнить основные моменты этого рейда. А вспоминается он часто. Ни до ни после у Отряда в целом и у нормандовцев в частности не было невозвратных потерь. Хочется верить, что и потом, в будущем, в ближайшем будущем удастся избежать таких потерь. Да, ранения и травмы — будут. В этом нет ни малейших сомнений. Но потери... Нет, потерь нельзя допустить. И он, Дэвид Андерсон очень надеется на отрядных медиков. Прежде всего на Карин...
По разным причинам разумные органики отказываются создавать семью. Да, принято так, чтобы обязательно человек женился или выходил замуж, чтобы в семье появлялись дети. А Карин медлит и не торопится. Хотя ясно, что она намного меньше теперь зациклена на своей работе. Нельзя сейчас уже однозначно сказать, что она "вышла замуж за свою работу". Теперь так сказать уже нельзя. Да, она — высокопрофессиональный врач, хирург от бога, травматолог, военный медик и специалист по лечению инопланетян. Уникальная специализация. И сейчас она продолжает работать с прежней нагрузкой, но теперь у неё предостаточно помощников, теперь она не только сама работает, но и учит других. Хотя бы правильному оказанию экстренной медицинской помощи. На войне, особенно на такой войне — это может спасти жизнь. Может сохранить здоровье. И Карин учит отрядовцев. Учит и, как понимает он, Дэвид Андерсон, она благодарна отрядовцам за то, что до сих пор ей приходится лечить только ранения и только травмы. Да, разнообразные, да, бывает, что и тяжёлые. Но пока что ей, к счастью, не приходится вытаскивать никого из отрядовцев из-за Грани. Он, Дэвид Андерсон, уверен, что она готовится к этому, готовится постоянно, но, к счастью, пока её подготовка не пригодилась. Зато она пригодилась в другом смысле: отрядовцы верят своим отрядным медикам. Верят. Верят в то, что их спасут, что их вытащат, что им вернут максимум возможного здоровья. Потому что списываться на берег никто из отрядовцев не желает ни под каким видом. Для многих корабли Отряда, Штаб-Квартиры стали единственными родными домами. К сожалению, это тоже свойственно такой Войне. Ему, командиру корабля хорошо известно, сколько похоронок получили нормандовцы за последние декады. Далеко не все колонии, где жили земляне, да и не только земляне, оказались хорошо, достаточно защищены от атак Жнецов и их приспешников. Далеко не все... Потому... потому для многих нормандовцев теперь семьёй является экипаж фрегат-крейсера. И, соответственно, корабль — единственным сохранившимся родным домом. У многих нормандовцев родные погибли на кораблях, во время эвакуации или во время переходов к более защищённым колониям. Да, такие колонии есть и сейчас, туда постоянно прибывают корабли, но не все корабли доходят туда в целости и сохранности. Конвои с беженцами несут потери. Большие потери. Трудно, очень трудно свыкнуться с тем, что ты один на целом свете. Что твои родные превратились в облачко газа стараниями полумашин. Безжалостных, идущих до конца в стремлении в очередной раз уничтожить жизнь, органическую разумную жизнь в Галактике.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
