| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Майкрофт спокойно относился к тому, что иногда Лиара останавливается и замирает. Когда на несколько секунд, а когда на несколько минут. Он понимал, что в это время она погружается в себя, прислушивается к себе. Может быть, он не знал, для чего ей это нужно во всех деталях, но он, как чувствовала Лиара, строго уважал её право на эти секунды, где бы они её не настигали. Может быть он прочёл об этой азарийской особенности в Экстранете, а может быть, просто понял, почувствовал, стремясь и стараясь быть с Лиарой максимально рядом, максимально близко. И не только с Лиарой, но и со своей дочерью. Да, он видел, что Лиара стремительно взрослеет, что это взросление отмечается даже на её лице, на котором постепенно исчезают черты, свойственные большинству молоденьких азари-дев. Он знал, что Лиара только внешне молода, а на самом деле внутренне она уже достаточно опытна и достаточно искушена в том, о чём большинство азари её возраста, биологического календарного паспортного возраста не имеют должного понятия.
Лиара понимала, что со временем ей придётся всё меньше внимания уделять работе вне квартиры, вне жилого комплекса и была удивлена и обрадована тем, что Майкрофт очень глубоко понял эту перспективу. Он строго контролировал и регулировал её нагрузку, никогда Лиара не могла перенапрячься, перетрудиться, переработать, даже если кроме работы в лаборатории или в своей фирме она ещё работала над служебными проблемами и дома, в семейной квартире.
Майкрофт строго уважал её право жить активной жизнью, спокойно смотрел, как она приносит домой кипы ридеров и потом подолгу работает с ними, случалось, что даже и в спальне, на кровати. Он знал, что Лиара любит работать именно так — забираясь с ногами на кровать и оставляя в комнате включённым только один небольшой софит, свет которого заливал только пространство, в котором находилась постель. Она часто засыпала вот так, успев только отодвинуть в сторону ридеры и уронить голову на руки. А потом просыпалась утром неизменно под одеялом, находила рядом бережно и незаметно снятый комбинезон или скафандр и была безмерно благодарна Майкрофту за столь глубокое и полное понимание.
Майкрофт не мирился никогда с попытками Лиары поработать чрезмерно активно и интенсивно, превысить безопасные пределы нагрузки. Тогда он становился просто неумолим и Лиара вынуждена была отступать, ведь Майкрофт действовал столь решительно и твёрдо не потому, что хотел командовать ею, а потому, что беспокоился и о ней и о ребёнке. Он хотел, чтобы у Лиары хватило сил и возможностей не только на очень напряжённую общественную, научную и информационную работу, но и на семью и на детей. Он строго и последовательно делал всё, чтобы Лиара имела время и возможность чаще бывать на поверхности, конечно, когда там было достаточно безопасно. Они подолгу гуляли, ездили и летали на флайерах в ближайшие крупные городские районы.
Майкрофт нечасто снимал Лиару на инструментрон, но уж если он её запечатлевал, то эти кадры Лиаре очень нравились. Как профессионал, Майкрофт ценил качество, а не количество, потому таких кадров было немного, но каждый из них был дорог и ценен и Лиаре и Майкрофту. Очень дорог и ценен.
Лиара удивлялась, изумлялась и восторгалась тем, как Майкрофт мог запечатлеть её так, что у зрителя не оставалось малейших сомнений — перед ним обычная дева-азари, в которой нельзя узнать Советника Цитадели, профессионального ополченца и погружённую в учёные раздумья исследовательницу, равно как нельзя узнать и строгую руководительницу коммерческой информационной фирмы. Особенно ей нравился снимок, запечатлевший её на балконе одного из немногих сохранившихся высотных зданий в одном из жилых районов Тессии. В её позе, в выражении лица было столько девичьего, что иногда Лиара не верила, что это — именно она, нынешняя, пережившая столько трудностей и сложностей...
Был в коллекции семьи Лиары и Майкрофта и другой снимок — Лиара в открытом летнем платье на фоне входного портала на этаж, где была расположена их семейная квартира. Здесь ни в выражении лица, ни в позе Лиары уже не было ничего от девы — перед зрителем представала минимум матрона, а то и матриарх. Строгий, прямой взгляд, сурово выровненный рисунок губ, тело, в котором ничего не осталось от того, что обычно свойственно телам азарийских дев. Лиаре этот снимок нравился не меньше, чем тот, где она была запечатлена на балконе высотки. Глядя на эти два снимка, Лиара ещё раз убеждалась — и не раз убеждалась — что она сумела совместить в себе два возраста азари, а временами умела совместить даже три.
Она сказала Майкрофту, что беременна. Сказала вечером, после ужина, когда они вдвоём прошли в спальню. Майкрофт был счастлив. Он обнял её, крепко и нежно и бережно обнял, поцеловал так, что она буквально растаяла. Они провели рядом и вместе волшебную ночь и Лиара убедилась в том, что Майкрофт понял её правильно.
А потом он окружил её ещё большей заботой, ещё большим вниманием, ещё надёжнее оградил от перегрузок. Он любил её и Лиара постоянно ощущала и видела эту любовь, постоянно чувствовала её и верила в то, что Майкрофт будет прекрасным отцом. Она была счастлива, что теперь, когда Майкрофт знает о ребёнке, о своём ребёнке, у неё, младшей Т'Сони, действительно полная семья. Она — не просто жена землянина, жена человека по имени Майкрофт. Она — мать его ребёнка.
Да, ей выпало стать женой и матерью тогда, когда идёт страшная война с врагом, нацеленным на уничтожение любой органической разумной мыслящей жизни. Она понимала, что эта война быстро не окончится, что она не может окончиться победой Жнецов. Она, эта война будет идти ещё очень долго, как минимум, несколько месяцев. Тех самых месяцев, которые ей, Лиаре Т'Сони нужны, чтобы выносить и родить первенца.
И эта война будет долгой и трудной. Будет много жертв, потерь и разрушений. Будет много горя и боли. И потому ей, Лиаре, крайне важно то, что она стала женой и матерью уже сейчас, а не через эти несколько месяцев, число которых она опасалась даже назвать, определяя этот срок просто и чётко "после победы над Жнецами". В том, что такая победа будет одержана — она не сомневалась, потому что она делала для этого всё возможное, продолжая работать и как Советник, и как ополченец, и как учёный-исследователь, и как информационный посредник.
Да, мир, в который придёт её первенец, её дочка, суров. А сейчас он суров особенно. И она сделает всё, чтобы её дочка родилась и выжила. Она — мать и она — жена. Да, ей пришлось быстро и полно повзрослеть, пережить многое, что абсолютно незнакомо большинству азари-дев её возраста. Но это — её жизнь, она сама её выбрала. Шепард вытащил её с Терума, чтобы она повзрослела, очень быстро повзрослела. Светлана Стрельцова вытащила её из комы, чтобы она ощутила свою собственную, личную силу для нового этапа взросления. Майкрофт встал рядом с ней, как муж, чтобы тот страшный момент, когда она выкармливала двух малюток-азари своим грудным молоком под завалом в подвале того торгового центра был дополнен более нормативной ситуацией, более нормативной картиной, когда она будет кормить грудью своего собственного ребёнка и не одного — как минимум двух, а может быть даже и трёх.
Она живёт и работает, она действует так, как надо, так, как необходимо. В её жизни есть много прекрасного, приятного, ценного, важного. Каждый день теперь вмещает очень много событий, которые придают жизни Лиары Т'Сони многогранность, многоцветность, разнообразие. Война с Жнецами скоро закончится победой над ними, а рядом с ней будет Майкрофт и будут её и его дети. Жизнь будет продолжаться. А Жнецы... Жнецы уйдут в небытие.
Эшли Уильямс. Рождение первенцев. Шаг третий. Первые сутки новой жизни
Эшли смотрела на своих первенцев. Смотрела не отрываясь. Смотрела и не могла насмотреться. Она — не биотик, породила двух биотиков по рождению. Это было сродни чуду. Настоящему чуду. И девочка и мальчик едва заметно светились. Мягким, голубоватым биотическим светом. К этому надо было привыкать — теперь это свечение будет для них обычным. Конечно, светиться они будут далеко не всегда, но сейчас... видимо, природа так захотела и они осваивались со своими новыми возможностями.
Кайден, спавший рядом, ей объяснил, что биотиков по рождению на Земле и в Солнечной системе очень мало. И вот теперь Эшли видела перед собой именно таких людей. Биотиков по рождению. Кай был очень рад и горд, а Эшли он... он просто её боготворил... И она чувствовала, что сделала что-то очень значимое. Мягкое голубоватое свечение, исходившее от детей, совершенно не мешало ей дремать — она, конечно, утомилась, но была очень рада. Рада, что с детьми ничего плохого не произошло. Чаквас, Мишель и Селезнева уже осмотрели близнецов, долго совещались, употребляя поистине мозгодробительные термины, но затем почти в один голос заявили, что с детьми — всё в порядке.
Она очень боялась, беспокоилась, волновалась. Почему-то ей казалось, что возникнет какая-то несовместимость между ней — небиотиком и её детьми — биотиками. Да, она их родила, она их выносила, но после рождения... Связь между ними закономерно будет не такой тесной, как раньше и это обстоятельство Эшли очень настораживало. Чаквас четверть часа убеждала её, что её опасения не имеют под собой никаких оснований. Эшли ей не очень верила... Если бы не Алла... Оказалось, что в Империи дети-биотики у родителей-небиотиков рождаются очень часто — для имперцев это обычное явление, к нему уже относятся совершенно спокойно. Ведь у родителей — немузыкантов, к примеру, могут родиться дети с абсолютным музыкальным слухом и с явными способностями к овладению, причём — высокопрофессиональному, многими музыкальными инструментами. Да, это необычно, это напрягает, но зато потом... Так что Эшли успокоилась немного только после того, как поговорила с Аллой.
Уильямс-младшая понимала, что Светлана не придёт к ней в палату в самое ближайшее время — медики были категоричны в своих выводах. Не следует, по их мнению, сейчас встречаться им, недавно родившим женщинам. Это может быть опасно для них обоих и для их детей. Конечно, со свойственным врачам цинизмом, Алла и Карин были готовы объяснить Эшли причину запрета на встречу, но молодая мама и сама понимала многое чисто интуитивно, немного опасаясь услышать водопад непонятных терминов из уст врачей Отряда. Им, обеим, она, конечно, очень доверяла, ничуть не меньше, чем лечащему военврачу, но... Хорошо ещё, что врачи не запретили ей увидеть Светлану на экране, увидеть её в палате медотсека крейсера, рядом с кроватками. Молодые мамы долго разговаривали — когда шёпотом, а когда — вполголоса. Им обеим очень нравилось, что пока они говорят, дети спят крепко, не просыпаются, не плачут, не стремятся привлечь к себе материнское внимание.
Эшли уже знала, что Светлана первая согласилась на то, чтобы Аликс вошла в состав семьи Шепардов-Стрельцовых, на то, чтобы киборгесса стала женой Шепарда. Официальной, законной женой. Сама Аликс прислала Эшли текстовое поздравление: она была очень занята на Цитадели, разбираясь со множеством дата-центров Станции в рамках программы поддержания необходимого уровня кибербезопасности. Её дочери — Зара и Лекси работали на крейсере в ангаре, где были размещены "обелиски". С их объединённой помощью Явик смог резко ускорить расшифровку данных с извлекаемых из "обелисков" пластин.
Теперь ей не казалось, что она как-то устранилась от общеотрядной работы. У неё теперь есть своя работа — самая важная и ценная. Вырастить детей, воспитать их. Кроме неё эту работу сделать некому. Она — мать. Да, Светлана родила первая и теперь откровенно делилась с Эшли многими секретами и таинствами. Это так помогает, но... очень многое придётся Эшли делать самой. Так, как только она решит и так, как только она посчитает нужным сделать. Ни Мария, ни Александр не являются биотиками по рождению, а как успела Эшли понять, воспитание биотиков, детей-биотиков имеет свои особенности. Хорошо, что рядом с ней Кайден. Он-то многое знает именно о воспитании детей-биотиков. Конечно, во многом его личный опыт воспитуемого негативен, но сейчас... Сейчас и он пригодится, по меньшей мере Эшли будет точно знать, чего следует избегать, опасаться и что следует предупреждать всеми силами. А в остальном — Кайден ей поможет, хоть он и будет очень занят на Станции.
Дети уже сейчас льнут к Кайдену, не хотят покидать его руки. Он часами носил их по палате, обоих, и они светились неярким голубоватым светом. Он объяснил ей, своей жене, что это — нормально. Пусть дети опробуют свои возможности сразу после рождения, привыкнут к ним, освоятся. И это свечение — признак спокойствия, признак уверенности. Обычная мирная биотика. Со временем, как сказал Кай, они будут реже светиться, периоды свечения сократятся, а сейчас такое свечение необходимо для нормального развития нервной системы малюток. Ведь на их нервы ложится двойная нагрузка — и биотическая и небиотическая. Чувствительность уже сейчас у детей зашкаливает, но они, как биотики по рождению, справляются с ней очень хорошо, потому и спят спокойно, не плачут, не кричат, не беспокоятся ни о чём. Конечно, присутствие мамы и папы успокаивает их весьма надёжно, но всё равно...
Они очень любят, когда Кайден включает свою биотику. Льнут к нему, купаются в его свечении. А Кайден... Кайден радуется, что его биотическим талантам нашлось такое применение. Важное, нужное, ценное не для кого-нибудь, а для его детей. Родных детей. Эшли смотрела на стоявшего у кроваток Кайдена, державшего на руках малюток и обнимавшего их обоих своим биотическим сиянием и радовалась. Тихо радовалась, потому что видела Кайдена счастливым. И сама была счастлива. Кайден очень быстро становился не просто номинальным отцом. Он очень быстро становился папой. Для него не было разницы между сыном и дочерью — Эшли ощущала, что он готов воспитывать обоих, не делая между ними особой разницы.
Конечно, всё это благодаря в том числе и тому, что он и дети — биотики, но Эшли не чувствовала себя обделённой. Не чувствовала себя уязвлённой, оскорблённой, обиженной хотя бы тем напрягающим фактом, что она — не биотик, а вот её Кайден и её дети — биотики. Она раз за разом вспоминала, как впервые покормила детей. Обоих сразу, как и советовала Светлана. И получила уникальный опыт, ведь дети во время кормления светились ещё сильнее, а в один из моментов они засветились так мощно и ярко, что обняли её своими биотическими коконами почти полностью. Это было так приятно, так волнующе... Она кормила их, а они обнимали её своими голубоватыми коконами. Да, она хоть как-то, но считала себя подготовленной к такому, ей пришлось перечитать много материалов о детях-биотиках, но такого там точно не описывалось. Максимум, что было зафиксировано в этих писаниях — это то, что своим свечением дети-биотики обнимали разве что туловище матери, чаще всего — только её груди, а теперь она видела, как сын и дочь своими объединёнными коконами накрывают её всю полностью — от макушки до пяток. И она была уверена, что даже если она встанет, у её новорождённых детей хватит сил накрыть её своими коконами. Хватит. Кайден радовался, как ребёнок, наблюдая это. Он сделал тысячи кадров на инструментроне и немного жалел, что ни Аликс, ни Зара ни Лекси не присутствовали при этом: киборгессы бы засняли это на видео и на фото одновременно гораздо быстрее, полнее и лучше, но... С другой стороны, крайне важно, что эти кадры, эти ролики отснял именно он, Кайден Аленко, отец этих уникальных детей.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
