| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
С приходом Шепарда на борт фрегата многое изменилось. Оказалось, что на борту старший помощник не хочет держать никого из разумных органиков, кто не имел бы военной специализации. Проще говоря — гражданские разумные органики не имели никаких мыслимых шансов остаться на фрегате сколько нибудь надолго. И это, как понимала Чаквас, было правильно — Шепард не желал рисковать жизнями, телами и душами разумных органиков без крайней необходимости и потому всеми силами старался избежать ненужных затрат на обучение их военным премудростям с уровня абсолютного нуля. Война с Жнецами, вторжение приближались со скоростью курьерского поезда, со скоростью метеорита, летящего к обитаемой планете. Кажется, что этот кусок камня очень далеко, а он уже в двух-трёх тысячах километров. И хорошо, если не ближе. Война приближалась. Особая война, страшная война. Сейчас, ощущая, что противостояние с полумашинами перешло в новую фазу, Чаквас не была уверена в том, что удастся победить Жнецов за несколько месяцев.
Сегодня она в очередной раз ощутила гордость за то, что помогла Шепарду соединиться со Светланой Стрельцовой. Именно помогла, не навязывала, не настаивала, просто помогла, предоставив выбор. Простой контакт с главным врачом крейсера "Волга" Аллой Селезневой. Врачи как всегда друг друга в большинстве случаев знают, корпоративность и цеховость никто не отменял и отменить вряд ли сможет и сумеет. А сейчас она, Карин Чаквас, горда тем, что тоненькая ниточка возможность дала соединиться таким людям, как Шепард и Стрельцова. Соединиться в семью, дать начало уникальным без всяких условностей и скидок детям.
Ей вспомнилась эпопея с кварианкой. Тали Зора нар Райя. Паломничество. Это было давно, а вспомнилось так полно и остро, словно это было несколько часов назад... Она тогда впервые наблюдала, да что там наблюдала — стала непосредственной участницей настоящего чуда — возвращения Явиком к жизни тяжело раненой кварианки. Если бы не кокон, сформированный протеанином, на борту фрегата был бы труп дочери адмирала кварианского флота. Со всеми полагающимися дополнениями в виде напряжённости в отношениях между кварианцами и людьми. А благодаря Явику и не только Явику, но и Аленко и Шепарду ей удалось спасти жизнь и здоровье Тали Зоре. Как она тогда сказала чрезвычайно стеснявшемуся обнажённости Тали Кайдену — вы не её муж, а она не рожает... Да, именно так и сказала. А теперь Кайден муж Эшли Уильямс и он присутствовал при родах, принял на руки своих детей. Родных детей. Как же быстро всё это произошло и всё же сколько важного и разного вместил в себя этот временной промежуток...
Она вспомнила, как Явик и Аленко шутили тогда за столом в медотсеке. На следующее утро за завтраком шутили. И она тоже расслабилась и отдохнула за ночь очень хорошо. Рядом с Шепардом, рядом с Явиком, рядом с Аленко. Сделавшими невозможное. Или — то, что считалось ранее невозможным. Да, именно так, сделавшими считавшееся невозможным. Так будет точнее и полнее и лучше сказать.
Хорошо иметь возможность вот так, в три-де принтере создать бельё. Не для землянки, а для кварианки. Особое бельё, всё же люди и кварианцы очень отличаются. По многим параметрам отличаются. Чаквас вспомнила, как она создавала бельё для Тали и невольно улыбнулась, представив себя за старинной швейной машинкой. А ведь может сложиться и так, что она будет рада и счастлива посидеть за такой машинкой вечерами, чтобы пошить своим детям обновки. Своим собственным детям. И кандидатура в мужья есть первоклассная — Спектр Совета Цитадели Дэвид Андерсон. Знает она, что Дэвид хочет детей. Знает она, что он будет прекрасным отцом. И плевать на то, что оба они уже давно далеко не молоды. Женщины Земли спокойно могут беременеть и рожать до восьмидесяти лет, а ей и подавно далеко не восемьдесят. Так что с этим пока у неё всё в порядке. Если бы не война — выскочила бы замуж за Дэвида не раздумывая. Хотя... Нет, тогда бы не сложились так обстоятельства, что они сблизились бы, чтобы они достаточно вот так сблизились, чтобы задуматься всерьёз о совместной жизни и о детях. Она-то знает, что Дэвид очень хочет ребёнка. Она знает, что ему всё равно — будет ли это сын или дочка. Для него они будут равнозначны и равноценны, он будет любить и сына и дочь. Хорошо, если она сможет забеременеть двойней. И Дэвид будет рад даже одному ребёнку, а двоим, даже если это будут два сына или две дочери — да он тогда просто будет счастлив! "О, как на склоне наших лет... сильней мы любим..." — вспомнились вдруг Карин слова древнего поэта. Впрочем, почему древнего, ведь писал поэт о великом и непознанном до конца верховном чувстве, вечном чувстве. Так что о древности здесь речь не идёт.
Сложно всё это. Особенно с детьми. Карин помнила, как ей пришлось беседовать с Шепардом, который пообщался с человеком, утверждавшим, что знал его мать. Тогда Джон был таким потерянным, растерянным, разобранным... Жестокая получилась шутка... Если это вообще можно счесть шуткой. Чаквас хорошо знала, что Шепард — сирота, что он так и не узнал, кто была его родная, как принято выражаться в среде медиков, биологическая мать. И тем более не знал, кто был его биологическим отцом. Может быть, это и к лучшему, что он не знал этого. А может быть, ему стоило продолжать поиски родителей, братьев и сестёр, что он одно время и делал? Хорошо, что Светлана тогда сумела разрулить ситуацию, использовав свои связи в имперских структурах. Этим она очень помогла Джону.
Потом, немного позже Чаквас стала свидетелем возвращения королевы рахни на Суэн. Свидетелем возрождения расы разумных жуков, когда-то сумевших навести на органиков галактики почти панический ужас. И теперь возвращавшихся к жизни с твёрдым намерением наказать Жнецов, посмевших попытаться сделать из рахни бессловесных рабов, униженных до предела слуг. Перед угрозой тотального уничтожения органической разумной жизни как-то стали мелковаты и малозначительны картины противостояния рахни с кроганами, азари, турианцами. Всё же это были внутригалактические разборки, а вот война с Жнецами была войной с внегалактическим врагом — вряд ли Тёмный Космос можно счесть частью галактики Млечный Путь. Вряд ли его можно счесть частью привычной для человечества совокупности галактик.
Постепенно для неё находилось всё больше и больше практической работы во время прочёсывания планет и звёздных систем. Хорошо, что эта работа далеко не всегда была чисто врачебной, связанной с оперативными вмешательствами. Она предполагала и задействование исследовательского медицинского потенциала, и выдачу экспертных заключений по множеству интереснейших вопросов. С каждым новым таким случаем Чаквас убеждалась всё глубже и полнее, что она не зря отказывалась, отказывается и, вероятнее всего, будет отказываться от самых лестных предложений о переводе на борт другого корабля Альянса или в расположение наземного, а возможно — станционного медицинского центра. Потому что работая среди отрядовцев, прежде всего — среди нормандовцев, она не чувствовала мертвящего влияния рутины — Отряд умел находить интереснейшие проблемы, откапывать интереснейшие вопросы и всегда стремился найти решения и ответы, не пугаясь, не отступая, не пасуя. Даже тогда, когда Шепард и двое его спутников выполнили труднейшую миссию на тренажёрном комплексе "Вершина", Чаквас, конечно, переволновалась, но в то же время была обрадована и даже удовлетворена, убедившись, что не только Джон Шепард, но и другие отрядовцы готовы к перегрузкам, которые, конечно же, могут ожидать их, если война с Жнецами достигнет своего апогея. Готовы не формально, а фактически. И врач фрегата Карин Чаквас могла бы зафиксировать и засвидетельствовать эту готовность официально и документально. Шепард позднее пришёл к ней, поблагодарил за беспокойство. Да, он продолжал её любить, но своих пределов он не переходил, признав право Карин быть рядом с Дэвидом.
Шепард, как знала Карин, очень боялся за Светлану. Очень не хотел ей осложнять жизнь и потому очень долго избегал реализации стандартного сценария. Проще говоря, не хотел, чтобы Светлана осложняла себе жизнь и службу ещё и беременностью. Понимал он её очень глубоко и полно. Понимает ещё лучше он её и сейчас, когда у него двое маленьких детей. А ведь тогда и об одном ребёнке он опасался подумать, оберегая подругу от неизбежных перегрузок. Пришлось поговорить с Джоном предельно полно и даже несколько жёстко, жёстче, чем обычно. Поговорить, чтобы он поверил в то, что статус невесты для Светланы не может быть бесконечным. Что пора уже переходить на новый уровень взаимоотношений. Карин знала, что к этому новому уровню и Джон и Светлана готовы, но они медлили, оберегая друг друга и не желая ускорять прохождение стандартного сценария взаимоотношений между мужчиной и женщиной.
Зато потом Карин стала свидетельницей объединения Шепарда и Стрельцовой. Нормативного, законного, обычного, пусть и отягощённого сложными условиями, в которых осуществлялся тогда полёт кораблей Отряда. Дэвид поговорил тогда с Джоном, а она поговорила со Светланой. Необходимость в этих разговорах была прямой и не подлежала никакому сомнению. В тот день Дэвид надел на себя постоянный психококон боевого командира военного корабля. И она знала, что Андерсон будет нести этот психококон до победы над Жнецами. Это очень тяжёлая ноша, но Дэвид с ней справится. Она в этом была уверена тогда и ещё больше уверена сейчас, через декады и месяцы, прошедшие с того памятного дня.
Светлана не запретила ни ей, ни Алле, уведомить отрядовцев о том, что она, командир разведкрейсера "Волга" — в "положении". Алла сделала соответствующее сообщение среди имперцев — у них так принято, а вот Карин пришлось решать нелёгкую задачку. Получилось так, что ей удалось сказать об этом всего нескольким нормандовцам, а в результате её сообщение опередило сообщение Аллы. И потому о грядущих изменениях отрядовцы узнали в первую очередь от неё, Карин Чаквас.
На Корлусе Светлана убила наёмницу Джедору только за то, что та решила убить Джона. И сделала это так, что почти никто кроме Шепарда не смог найти доказательств того, что именно Стрельцова атаковала роботов и обездвижила Джедору. Правда, Шепард нашёл эти доказательства скорее сердцем, чем разумом, что в принципе мало меняло суть дела.
Затем была активация прототипа — чистого, свободного от генофага крогана. Получившего имя Грюнт и ставшего приёмным сыном Светланы и Джона. Карин тогда очень боялась за Джона, всё же ребёнок был полторы тонны весом и ростом почти два с половиной метра. Что ни говори — ящер есть ящер. С многократно дублированными основными системами жизнеобеспечения. Настоящая боевая машина во плоти и крови. К тому же, не ослабленный генофагом. Боялась тогда Карин за исход активации. Знала, понимала, что кроган может банально задавить Шепарда. Всё, между тем, прошло нормально и благодаря стараниям Оливии Чаквас получила немало интереснейших данных. Надлежащим образом зафиксированных и задокументированных. С которыми потом работала несколько декад.
На Иллиуме пришлось применить свои навыки гипнотического воздействия. Хоть Карин и не любила это делать, но иногда приходилось. Вот и тогда пришлось.
Чисто медицинской высокоуровневой практикой пришлось заниматься после штурма тюрьмы "Чистилище" — бывшего скотовоза. Тогда в руки отрядовцев попала сильнейший биотик человечества, больше известная под кличкой "Подопытная Ноль", а также под кличкой "Джек". На самом же деле её звали Дженнифер и тогда Чаквас стала свидетелем протеанской технологии возвращения к норме столь проблемных пациентов, какой, безусловно, тогда являлась Дженнифер.
Отряд тогда вернулся на Цитадель. Предстояло пережить полную реконструкцию фрегата и Чаквас очень боялась, опасалась и переживала за судьбу своего медотсека. И, хотя все отрядовцы знали, что сердце она отдала Дэвиду, они также знали, что она продолжает очень хорошо относиться, может быть даже любить Шепарда, который уж точно продолжал любить её. Тогда на Цитадели он пригласил её в "Тёмную Звезду". Тогда она решила расширить штат медотсека — предстояла сложная работа и ей требовались помощники и помощницы. Одной из таких помощниц она видела тогда Хлою Мишель. А Джон тогда подарил ей целый ящик "Серрайз Айс". И при этом он знал, что Чаквас никогда много не пьёт спиртного. Потому что... Потому что быстро пьянеет и её сразу тянет в сон. Он догадывался, что она сразу стремится уснуть чтобы минимизировать негативное впечатление, какое по её глубокому убеждению производит на окружающих любая пьяная женщина. Для неё "Серрайз Айс" был скорее ритуальным напитком — понемногу и нечасто, но упиваться она не стремилась и никогда не хотела.
Приведение в порядок тела и души Дженнифер стало для Карин настоящим откровением. Она никогда раньше не могла бы и подумать, что станет не только свидетелем, но и участником, причём не пассивным, а активным участником столь многопланового процесса, осуществлённого Явиком. Результат завораживал — от преступницы, рецидивистки, девушки с изломанной церберовскими пытками и опытами психикой ничего не осталось. Так, мелочи. И главное — Дженнифер обрела маму. Родную, любимую маму, которую она помнила только тогда, когда была младенцем. И обрела теперь, спустя столько лет...
Потом, несколько позже Карин пришлось пережить один не самый приятный момент в своей жизни. Именно тогда она узнала, что стоил Светлане Стрельцовой этот многолетний марафон к командирскому креслу разведкрейсера. Светлана стремительно теряла возможность забеременеть и родить ещё раз, после того, как она родит двоих первенцев. Карин не сомневалась в том, что Светлана понимает — на самом деле она может родить ещё минимум одного ребёнка, но при этом она очень рискует умереть либо при родах, либо сразу после них. Чаквас слышала, как в разговоре с Селезневой Стрельцова называла это "моя последняя песня".
А для самой Карин это было тоже нелёгкое время. Ей приходилось делать всё, чтобы удержать взаимоотношения с Дэвидом в рамках. Да, Андерсон несколько раз уже приходил к ней. При полном параде приходил, как полагается для официального объяснения. Она выслушивала его, а потом... потом они долго, когда вполголоса, а когда шёпотом разговаривали. О многом разговаривали. Карин знала, что Дэвид называл эти визиты "иду сдаваться". Он оставлял за ней право окончательного решения, право отказать ему. И она понимала — он будет ждать её согласия очень долго. Если потребуется — всю оставшуюся жизнь. А пока они поддерживали ровные, большей частью дружеские взаимоотношения, хотя отрядовцы знали и понимали, что они гораздо более близки, чем обычно бывают близки друзья. Наверное, она так и не сможет ответить согласием Дэвиду до тех пор, пока не будет одержана победа над Жнецами. Как бы ей ни хотелось стать официальной женой командира фрегат-крейсера, она понимает, что это — только первый шаг, сделав который, придётся почти сразу же делать и второй — беременеть и рожать. А во время войны, на боевом корабле, как главный врач и единственный хирург она не могла себе позволить забеременеть, ведь тогда в коконе медицинской защиты будет зиять огромная пробоина — она не всесильна и понимает слишком хорошо, что беременность и у неё будет отбирать львиную долю сил и ресурсов. Так устроила эволюция и так сделала природа, потому что силы и ресурсы женщины в этот особый период идут на нужды детей, а она знала, догадывалась, понимала, что захочет родить сразу нескольких детей, возможно — минимум двоих. Она не сможет уйти в советники, как это сделала Светлана. Потому что врач не имеет отпусков и не имеет выходных в стандартном понимании, в стандартном разумении этих понятий. Она не может ставить безопасность нормандовцев под удар, на девять месяцев выходя из строя. Не может. Да, она страдает от этой невозможности и видит, и чувствует, как страдает Дэвид, который понимает, безмолвно понимает все основания такого её решения. Не возражает, не перечит. Потому что понимает. Страдает, но понимает. И Карин очень хотела сделать всё возможное, чтобы эта война поскорее окончилась победой над Жнецами. И, конечно, победой над их пособниками. Как же без этого. Хочет сделать всё возможное для этого и понимает, что сопротивляться Жнецы и их пособники будут отчаянно, а значит, предстоят тяжёлые бои, где будут, непременно будут тяжёлые ранения, будут угрозы смерти отрядовцев. И она, врач фрегата, начальник медслужбы фрегат-крейсера, не имеет права сейчас уходить в запас, не имеет права сейчас ставить личное выше общего. Да, после победы она сможет многое. Выйти замуж, родить ребёнка и не одного. Но сейчас... Сейчас — нет.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
