Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Неважно, что именно говорила Света. Важно было слышать ее голос, который слабым лучиком пробивался сквозь мрак, наплывавший со всех сторон, вечный мрак, в котором никогда больше не будет света, не будет Светы...
Вадим хотел что-то сказать в ответ, но только шевельнул запекшимися губами. Света прижала к ним палец.
— Тихо, не пытайся разговаривать. Это я так, для порядка, ругаюсь. Сейчас разберемся, что у тебя болит.
Светлана обхватила руками исхудавшую шею, медленно стала опускать их вниз. Подержала какое-то время у ключиц, потом левую руку подсунула под затылок, а правую положила на грудину и замерла, к чему-то прислушиваясь. Олег, стараясь не дышать, на цыпочках вышел из бокса.
Удивительно, но раньше Светлана в состоянии концентрированного сознания воспринимала организм человека как некую геометрическую фигуру, которая вызывала у нее ассоциации с многоцветным ковром, однако понять, какая деталь узора соответствует какому органу, она не могла. Сейчас же она четко видела тусклые оранжевые пятна эрозий пищевода и желудка, яркое оранжево-красное пятно язвы в двенадцатиперстной кишке, желтый абрис печени и правого легкого. Зеленый цвет оставался только у сердца, и то он временами тускнел, терял свою яркость и желтел. Недалеко от сердца пылающим углем рдела нижняя часть левого легкого, с ним почти сливались по цвету левая почка и поджелудочная железа. От этого сгустка огня и боли, казалось, отходили пульсирующие нити, стремившиеся опутать все тело. Светлана постаралась поставить им заслон, отсечь от питавшего их источника. Ей удалось это сделать, нити стали хрупкими и начали рассыпаться в пыль, но на смену им из огненного центра прорастали новые и стремились заставить весь организм пылать красным пламенем.
Игорь сидел перед монитором. Показатели пульса и температуры продолжали гореть алым, но их уровень чуть отошел от критической черты.
Врачи переглянулись.
— Уже не первый раз сталкиваюсь со Светиными способностями и каждый раз становится не по себе. — Олег присел рядом с Игорем. — Она одним прикосновением может вытащить человека с того света. В ее руках поразительная сила, и я часто думаю, какая страшная ответственность порой лежит на ней.
Светлана вышла из бокса. Нет, не Светлана, а Милица Павловна.
— Абсцесс в левом легком, там, где ребро было сломано. Воспаление перекинулось на поджелудочную и левую почку.
— Только этого не доставало! — Игорь буквально схватился за голову. — УЗИ, рентген вот только сделали, ничего не нашли. В легких я тоже ничего не услышал. Ты уверена? — с некоторым колебанием спросил он у Светланы.
— Убедись сам, — коротко ответила она.
Игорь сделал шаг по направлению к двери, остановился, заколебавшись, потом растерянно оглянулся на Худякова, будто спрашивая совета.
— Как можно быстрее нужно убирать гнойник, — Олег тяжело встал. — Я знаю, Света не ошибается. Предлагаю утра не ждать, все сделать сейчас самим.
— Ты с ума сошел? В стерильном боксе заниматься такими вещами!
— Что другое ты можешь предложить? Игорь, пойми, Вадиму от этого хуже не будет, а времени мы можем недопустимо много потерять, если будем ждать до утра или даже сейчас вызывать Кленова. Я всю ответственность возьму на себя и объяснюсь с ним, а бокс потом почистим.
Светлана вернулась к Медведеву, влажным полотенцем обтерла ему лицо и грудь, положила на иссохшие губы марлевую салфетку, смоченную кипяченой водой. "Римма, тупица, полено бесчувственное, — девушка еле сдерживала гневные слезы, — даже таких элементарных вещей от нее не дождешься!"
— Сейчас, милый, сейчас, мой хороший, потерпи немножко, — ласково говорила она Вадиму, — сейчас все сделаем, тебе станет легче, все пройдет.
От Светиного голоса, от прикосновения ее рук медуза съеживалась все больше, пока от нее не осталось одно раскаленное щупальце, присосавшееся к левому боку. Вадим почувствовал, что его освобождают от вытяжки, поворачивают на бок, и ощутил кожей холод металла. Резкий укол — и щупальце стало усыхать, а вместе с ним начала исчезать мучительная боль. Светлана присела рядом и взяла за руку. Вадим начал проваливаться в сон, нормальный сон, а не горячечное полузабытье, которое отнимало последние силы.
— Однако, — только и сказал Олег, глядя в лоток, полный крови и гноя. — Еще бы не развиться сепсису.
Игорь без всяких приборов видел, как на их глазах меняется состояние Медведева — замедляется пульс и успокаивается дыхание, разглаживается лицо, с которого исчезает гримаса непереносимого страдания. Светлана продолжала сидеть в той же позе и как будто не замечала ничего вокруг. Олег тихонько тронул ее за плечо. В ответ она только качнула головой — ничего, мол, оставь меня — и вновь застыла.
К утру температура снизилась до тридцати девяти. Вадим спал, Света все так же сидела рядом с ним. Пришел Олег, привел Кленова, по дороге рассказав ему все события прошедших выходных и минувшей ночи.
Евгений Петрович какое-то время внимательно разглядывал Вадима, потом нащупал пульс и удовлетворенно кивнул.
— Если температура начнет падать резко, немедленно зовите меня. И следите за сердцем.
После этого Кленов обратил внимание на странную неподвижность Светы. Она ни разу не пошевелилась за несколько минут и даже не отреагировала на появление врачей. Евгений Петрович тронул Светлану за руку и удивленно вскинул брови — рука была твердой и неподатливой. Он с беспокойством заглянул девушке в полузакрытые глаза, и в тот же самый миг Света вздрогнула и открыла глаза, будто проснулась. С легким удивлением посмотрела вокруг и, как ни в чем не бывало, поздоровалась с Кленовым и Худяковым.
— Светлана! — завотделением погрозил ей пальцем. — Хоть вы не пугайте нас, бога ради. Как простуда, прошла?
— Все в порядке, Евгений Петрович, за меня не беспокойтесь, — вспыхнули улыбкой голубые глаза.
Кленов с некоторым сомнением покачал головой и вышел из бокса.
— Света, ты всю ночь так просидела и дальше собираешься тут торчать? — Олег озабоченно уставился на девушку. — Хочешь, чтобы и у тебя температура до сорока дошла? Пойди отдохни, а еще лучше — поезжай домой, выспись как следует, завтра утром приедешь. У тебя же у самой болезнь еще до конца не прошла!
— Нет, еще сутки я пробуду здесь. Температура не должна снижаться слишком быстро, — в Свете опять проглянула Милица Павловна, и Олег не рискнул настаивать, а девушка опять впала в свое странное оцепенение.
К следующему утру температура стала нормальной; только тогда Света очнулась и позволила отправить себя отдыхать. Игорь ходил с ошарашенным видом и время от времени грозился выбросить на помойку свой диплом и пойти в дворники.
— Ладно, годик-другой поработаешь, а потом, думаю, тебя все-таки возьмут санитаром в холерный барак, — поддразнил его Олег. — Я к тому времени продвинусь там в старшие санитары и составлю тебе протекцию.
Медведев временами ненадолго приходил в себя, обводил окружающих вполне осмысленным взглядом, но, не видя Светланы, засыпал снова. Сон был глубокий, спокойный, без сновидений. Медуза больше не появлялась. Вадим чувствовал, что Света оставалась с ним до тех пор, пока липкая жаркая тяжесть не исчезла окончательно. Теперь можно было спать и отдыхать от боли, которая так долго терзала его.
Сколько времени так прошло, Вадим не знал. Однажды, еще не открыв глаза, он почувствовал, что Света рядом с ним, поднял веки и был на миг ослеплен голубым сиянием. Хотел сказать ей что-нибудь, но из пересохшего горла вырвался только слабый хрип.
— Молчи, не пытайся пока разговаривать, — сразу отреагировала Светлана и через пару секунд поднесла к его губам ложку с беловатой жидкостью. — Проглоти это, тебе станет легче.
Вадим долго держал густую жидкость во рту, проглотить ее почему-то не получалось. Казалось, что внутри все склеилось и не пропускает даже такую малость. Кое-как он справился с этой задачей; мгновенная режущая боль пронзила его, но тут же ушла. Света внимательно следила за ним и налила еще ложку.
— Еще одну. Теперь больно не будет.
С трудом Вадим проглотил и эту порцию, которая хоть и смягчила засохшее горло, но вызвала сильную тошноту.
— Все, милый, не буду больше тебя донимать, сейчас все пройдет.
"Светка", — хотел сказать Вадим, но первая буква не выговорилась совсем, остальные тоже не очень получились, и в результате вышло что-то, отдаленно похожее на "ветка". Она улыбнулась ему одними глазами, присела рядом и взяла за руку. Пальцы Медведева чуть дрогнули в ответном слабом пожатии. Вадим смотрел на нее и думал: "Светка-ветка... Веточка моя хрупкая, соломинка тоненькая, не отпускай мою руку, не отпускай меня... Сколько раз ты удерживала меня на самом краю, вытаскивала из мрака? Откуда столько сил у тебя берется?" У него самого сил хватало только на то, чтобы молча смотреть на Светлану, ни говорить, ни двигаться он не мог.
Света понимала его состояние и ласково приговаривала, гладя руку: "Ну вот, температура нормальная, значит, дело на поправку пошло. Слабость скоро пройдет, силы вернутся и все будет в порядке". Вадим слушал ее и чувствовал, что снова проваливается в сон. "Спи, набирайся сил. Все будет хорошо", — издалека доносился Светин голос и убаюкивал его.
* * *
Силы возвращались слишком медленно, и даже две недели спустя Медведев с трудом мог разговаривать, а при малейшем движении чуть не терял сознание от слабости; в начале марта он и то чувствовал себя лучше. Вадим почти все время дремал, но теперь Светлана то и дело теребила его, разговаривала с ним, пыталась заставить есть.
Однажды утром перед умыванием она критически осмотрела Медведева.
— Побрею тебя завтра, а то уже не столько умываться нужно, сколько причесываться. Настоящая борода отросла.
— Может, так оставим?
— Нет, — отрезала Света, — борода тебе не идет.
— Раз ты так считаешь, давай сбреем, — согласился Вадим.
— Ты чем бреешься? Станком или электробритвой?
— Когда как, но если я здорово зарос, то нужно станком, а еще лучше — опасной бритвой. У меня дома дедушкина где-то лежит, но я ей ни разу не пользовался.
— И я такой не рискну тебя брить, вдруг еще порежу.
Вадим устал от разговора и прикрыл глаза. Света оставила его в покое минут на пятнадцать, потом снова начала тормошить.
— Просыпайся, ты еще не умывался и не ел. Если ночью не заснешь, я тебя усыплять не буду, а укол поставлю.
— Я не сплю, просто лежу. Делай, что нужно, — не открывая глаз, прошептал Вадим.
После продолжительной процедуры утреннего туалета, которая включала в себя не только умывание, Светлана попробовала накормить его.
— Не могу, не лезет, — Вадим после первой же ложки жидкой овсянки отказался есть.
— Дим, так нельзя, нужно есть, хоть понемногу. У тебя желудок скоро атрофируется или сам себя переваривать примется. Ты хочешь, чтобы тебя через зонд кормить стали? — Светлана начала сердиться.
Вадим посмотрел на нее измученными глазами и тихо сказал:
— Я не капризничаю, оно само назад лезет. Мне даже воду сложно проглотить.
Светлана только тяжело вздохнула в ответ:
— Ладно, придумаю что-нибудь. Может, дома какие мысли в голову придут.
Вадим лежал с закрытыми глазами. Света подумала, что он опять задремал и только хотела растормошить его, но тут же услышала:
— Зайди как-нибудь на работе ко мне. В шкафу куртка висит, возьми в кармане ключи от квартиры и карточку. У Зины должны быть мои платежки, забери их, сними с карточки все, что там есть — код на ней записан — и заплати за квартиру, — Вадим открыл глаза и требовательно посмотрел на Светлану. — Не вздумай тратить свои деньги. Пользуйся моей карточкой, поняла?
Странно сочетались строгий взгляд и слабый голос.
— Нашел, о чем сейчас беспокоиться, — удивилась Света. — Хорошо, все сделаю, как говоришь.
— Я проверю, — отозвался Медведев чуть слышно.
— Что-то ты совсем развоевался сегодня, — усмехнулась Светлана.
Вадим слабо улыбнулся. Ему показалось смешным то, что Света сказала про него. Она тоже тихо рассмеялась — сказать "развоевался" про человека, который еле может говорить и не в силах шевельнуть рукой, было немножко неуместно.
— Дома у меня свинарник, ты уж не пугайся, — сказал Медведев извиняющимся тоном после долгой паузы. — Гель для бритья и станок должны быть в ванной, когда сможешь ко мне заехать, тогда и заберешь. Днем раньше, днем позже ты из меня человека сделаешь — без разницы.
Вадим устал и опять надолго замолчал.
Света сидела рядом с ним и радовалась тому, что у него появляются эмоции и даже чувство юмора. Она перебирала его отросшие волосы и отмечала, сколько белых нитей в них появилось. С короткой стрижкой они так не бросались в глаза, но, все равно, полгода назад, когда Черепанов буквально за руку привел Вадима к ней на занятия, седины было намного меньше. Тогда Светлана первый раз смогла как следует рассмотреть Медведева. Они сидели на расстоянии меньше метра друг напротив друга, руки их соприкасались. Света в тот момент подумала, что Вадим, наверное, впервые притронулся к ней; сколько она ни рылась в своей памяти, да так и не смогла вспомнить ни одного случая, чтобы в детстве он хотя бы раз взял ее за руку во время прогулки. Неизвестно, думал ли о таких вещах Вадим, но сердце у него тогда бешено колотилось, он долго не мог успокоиться.
Сейчас он тоже реагировал на прикосновения ее рук: чаще начинало биться сердце, на лице появлялось подобие улыбки. Даже одно появление девушки рядом с собой Вадим чувствовал, выходил из своей обычной полудремы и открывал глаза. Потом он, правда, мог снова заснуть, но тот сон, когда Света была с ним, разительно отличался от болезненного полузабытья, исчезала тоска, переставали мучить кошмары. Сны были легкими, добрыми, чаще всего снилось что-то из далекого детства, когда самой большой проблемой было написать без ошибок диктант, иногда снились еще совсем молодые родители.
* * *
Алла Николаевна переживала, что сын изменил своей привычке звонить ей в начале каждого месяца, подробно рассказывать о своих делах и расспрашивать о том, как живут они. Новостей обычно было немного, тем более, что Вадим особо о своих проблемах не распространялся, но все равно даже это немногое надолго занимало ее внимание, а сейчас вдруг образовалась пустота. После отпуска, когда он в начале февраля на неделю приехал к ним в гости, Вадим позвонил только один раз, буквально в двух словах поздравил с весенним женским праздником и, сославшись на занятость, закончил разговор через минуту. Алле Николаевне показался немного странным его голос, будто что-то мешало сыну говорить. "Может, зубы лечил или удалял, — с сомнением подумала она, — а может, выпил по случаю праздника". Больше звонков от него в марте и не ожидалось, но, когда в начале следующего месяца Вадим так и не позвонил, Алла Николаевна выждала неделю, взяла инициативу в свои руки и попробовала дозвониться до него. Домашний телефон не отвечал, мобильный выдавал сообщение, что абонент временно недоступен, а при попытке набрать номер рабочего телефона, что в свое время сын категорически запретил ей делать, она услышала в трубке: "Набранный номер не существует". Алла Николаевна связалась со своей давнишней подругой и Валентина Анатольевна раздобыла новый телефон службы спасения, но сколько раз мать Вадима ни звонила туда, ей отвечали примерно одинаково: "Вадима Дмитриевича сейчас нет. Он в отъезде". Заподозрив, что сын попросил сослуживцев таким образом избавить его от внимания назойливых поклонниц, она однажды представилась в надежде, что трубку передадут ее Вадику. На том конце провода возникло секундное замешательство, но ответ был таким же: "Вадима Дмитриевича, к сожалению, сейчас нет. Что ему передать?" "Передайте, что его мать звонила", — сухо ответила Алла Николаевна и повесила трубку. Прошла еще неделя, но сын так и не позвонил. Она все больше беспокоилась и терялась в догадках, что могло произойти. Дмитрий Алексеевич к середине апреля каждый день только и слышал об этом.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |