"Крыла?!" Меня аж тряхнуло. "Не может быть! Это... Это же мое крыло! Это же я был в пентаграмме, когда пацан шарахнул меня своим заклинанием! Так значит, эта куча там — все, что от меня осталось? А я тогда где?" Оглядываю себя. "Где-то я уже видел этот черный балахон... Точно! На придурке, который меня призвал! Но... тогда получается что... что... я в его теле! Как такое может быть?"
"Я что, сошел с ума? Или... или это месть Хель за мою наглость? Брр! Что же произошло? Как же меня угораздило попасть в такую ситуацию? Некоторое время занимаюсь тем, что ошарашенно перевожу взгляд со своего тела в пентаграмме на свои ноги в балахоне. Никаких мыслей. Одна растерянность.
— Господин Эриадор, вы слышите меня? Что случилось, господин княжич? — неожиданно я улавливаю чей-то глухой голос. "Это еще кто?" — Господин княжич, откройте дверь! Господин княжич! Мы очень беспокоимся за вас, господин! — Бум! Бум, бум!
"Стучат! Куда стучат? Похоже, в дверь... А вон она где! Открыть или пусть ломают? Зачем ее портить? Она же не виновата...Значит открыть..." Кое-как встаю на ноги и с трудом делаю несколько шагов к двери. Взгляд снова упирается в неподвижное тело в пентаграмме. "Какой кошмар... Как же мне досталось! Одно крыло, пожалуй, и уцелело..."
Бум! Бум! Дверь, сдается мне, начали ломать. Ну и Сихот с ними! Пусть ломают. Я делаю еще несколько шагов вперед. Неожиданно под ноги что-то попадается, и я чуть не падаю. "Что еще там?" — с трудом опускаю взгляд. "Сердце!" На полу, в луче пентаграммы, лежит сердце. "Мое сердце? Как оно сюда попало? Выскочило?" Приглядываюсь. "Нет, пожалуй, не мое. Слишком маленькое. А чье тогда?" Смотрю на жертвенник. Теперь вижу, что к нему привязана молодая мертвая девушка. Живот и грудь разрезаны, внутренностей нет. "А... понятно! Это ее Эри ухайдакал. Видать, использовал для моего призыва... Придурок! Жаль, что его нельзя еще раз убить! Я бы с удовольствием это сделал! Только на этот раз медленно..."
Ба-бамс! Оборачиваюсь на звук выбитой двери. От резкого движения головой мир неожиданно перекашивается и наклоняется.
— Господин княжич, что случилось?
"Убью! Всех убью", — успел еще подумать я, падая лицом вперед в пентаграмму, а потом, в который раз за сегодня, потерял сознание.
Там, где собираются боги
— М-да... вот это дела... — озадаченно протянул Коин, рассеяно потирая правой рукой свою блестящую лысину, — дела...
— Действительно, выглядит как чья-то шутка. Глупая шутка! — сердито сказала сидящая рядом с ним в зеленом костюме охотницы богиня жизни.
— А он точно демон? — спросила Мирана, задумчиво накручивая один из локонов своих золотых волос на тонкий указательный пальчик.
— Ты сомневаешься в моих способностях? — с иронией в голосе ответила ей Хель.
— Нет, что ты! Но просто... так необычно...
Хель поджала губы.
— А может это Прежние? — предположила богиня жизни, обращаясь ко всем.
Над столом внезапно повисла недобрая тишина.
— Прежние? Да когда их видели! Мы им так вломили последний раз, что они теперь, пожалуй, вовек к нам не сунутся! — пренебрежительно махнул рукой Марсус.
— Не знаю, не знаю... Тогда мы тебя еле откачали... — задумчиво сказал бог торговли, перестав гладить лысину и принявшись барабанить пальцами по столу. — Или ты уже забыл? — продолжил он, вперив взгляд в бога войны.
— Ничего я не забыл... — буркнул Марсус. — Просто некоторые моменты жизни не стоит часто вспоминать...
— Если ты имеешь в виду момент про те чудные отравленные стрелы, которые воткнулись в твой голый... гм... пониже спины, то, наверное, да, не стоит! Скажу тебе откровенно, я до сих пор не могу понять, как им удалось тебя туда ранить? Это же твое самое защищенное место!
— Ничего не самое! — прогудел багровеющий бог войны, — просто я не учел направления ветра, когда показывал им наше отношение к ним... Стрелы оказались слишком легкими, вот их ветром и донесло...
— Ха-ха-ха! Ну ты даешь! Наше отношение! Ха-ха-ха! А я-то все голову ломал, как им это удалось? — заржал Коин. — Ну ты и затейник!
— Не я один, — перестав багроветь, польщенно ответил Маркус. — А помнишь, как Диная...
— Так, я не поняла, у нас тут что, вечер воспоминаний начался? — повысив голос, спросила богиня жизни. — Может, еще за бочонком сбегать, чтобы воспоминания четче стали?
— Да ладно тебе, Дин! Уже и отвлечься на минуту нельзя, — обиженно пробасил бог войны.
— Мы тут собрались решать, как мир спасать, или чьи-то россказни слушать? Если языком трепать, то я пошла! — Диная сделала вид, что собирается вылезти из-за стола.
— Хм... гм... да, мы несколько отвлеклись — прокашлялся бог торговли. — Диная, пожалуйста, останься! Давайте вернемся к нашим проблемам... Все слышали рассказ Хель. У кого какие мысли?
— Я думаю, что это происки Прежних, — быстро сказала Диная.
— Кхм... Вряд ли... Если только они резко не поумнели с нашей последней встречи... Слишком сложно для них. Хотя проверить не будет лишним... Марсус, тебе не составит труда прокатиться с Динаей по внешней границе? Вроде сигналов не поступало, но свой глаз... сам понимаешь! — предложил бог торговли.
— Да запросто, — ухмыльнулся в ответ здоровяк, переводя взгляд на богиню жизни.
— Ну и отличненько! Диная, у тебя возражений нет?
— Да я и сама могу, — сварливо ответила та, безо всякого восторга глядя на Марсуса.
— Верю. Но если ты права насчет Прежних, то тогда одной по границе шастать не стоит.
Диная нехотя, медленно кивнула.
— Отличненько. Еще у кого какие идеи есть?
— Может, нам отправить демона обратно? — предложила богиня любви.
— Куда обратно? — удивилась Хель.
— В свой мир! Пусть сидит у себя, а у нас пророчество не исполнится!
— Вот как? Значит, ты знаешь, где его мир? — усмехнулась Хель.
— Нет, но я думала, ты знаешь...
— Я же всем сказала, что не знаю, откуда он взялся! Или ты меня не слушала?
— Почему... слушала...
— Я и вижу, как ты слушала!
— А мне нравится эта идея, — громогласно вмешался Марсус. — Точно! Давайте выкинем его из нашего мира, да и дело с концом!
— А мир решит, что мы препятствуем Великому пророчеству и выкинет всех нас. Или может, выберем одного, кто пожертвует собой ради остальных? Я лично — пас! — язвительно сказала Хель.
— Хм... Да... Хель права... Да и потом, что стоит пророчеству найти нового избранного. Тогда и жертва окажется бессмысленной... — произнес бог торговли.
— Что же тогда мы можем сделать? — спросила Диная.
— Я думаю, его нужно убить! Пророчество выберет себе нового избранного из наших смертных, и все станет гораздо проще... — сказал Марсус.
— Да кто ж против-то! Скажи только как? — воскликнула Хель.
— Ну как... как. Как обычно. Как смертных убивают!
— Понятно, что как обычно. Меня интересует, кто потом за него перед пророчеством ответит?
— Ммм... ну тогда надо, чтобы это кто-то за нас сделал. Вроде само как-то вышло... Случайно... — предложил Марсус, делая непонимающее лицо и разводя руками.
— Так сделай! Я с удовольствием посмотрю, как у тебя это получится. Только имей в виду, сколько бы ты посредников не привлек, ты все равно будешь организатором. А если так, то... Ну ты сам понимаешь... — сказала Хель.
— Э-э-э... — произнес Марсус и замолк.
— Ситуация... — прервал затянувшееся молчание Коин. — Единственное, что приходит в голову, — сделать так, чтобы этот избранный сам решил спасти наш мир...
— Это понятно, — хмыкнула Хель, — только как это устроить? Ему тут просто не за что умирать.
— Значит нужно сделать так, чтобы было! — хлопнул по столу ладонью Коин. — Есть! Все просто!
— Что просто? — спросил Марсус.
— Он же смертный! Что нужно смертному? — спросил, не обращаясь ни к кому конкретно, бог торговли и ответил сам себе, поочередно загибая пальцы на правой руке: — Власть, богатство и женщины! Простой набор! Давайте ему это все дадим, и он сам пожертвует собой ради всего этого.
— Да? — скептически отозвалась Хель. — Что-то я сомневаюсь...
— В чем?
— Знаешь, когда наступает время уходить за завесу, смертные бросают все — и богатство, и власть, лишь бы пожить подольше. Я столько раз это видела, уж поверь мне.
— Хм... да, пожалуй ты тут права... Ну а женщины? Неужели он не пожертвует собой ради любви? — спросил Коин.
— Он демон, где мы тут ему демоницу найдем? — резонно возразила ему Диная.
— Уже не демон. Сейчас он в человеческом теле... — ответила ей Хель.
— Это ты его туда засадила? — с интересом спросил Коин.
— И в мыслях не было, — фыркнула Хель. — Мне уже досталось от пророчества, чтобы снова подставляться. Просто мага он убивал через ментальный канал, а пока он это делал, маг уничтожил его самого. Душа демона умирать, похоже, не захотела и по-шустрому перебралась в новое тело, так что наш избранный нынче — юнец семнадцати лет отроду...
— Обалдеть! — сказал бог торговли, шлепая себя пятерней по лысине.
— Я думаю, что тут не обошлось без пророчества... — после некоторой паузы задумчиво сказала Хель. — Трудно представить демона-избранника, который бы незамеченным ошивался десятилетиями по нашему миру в ожидании свершения. Наверное, пророчество его таким образом замаскировало. Хотя, вероятно, я не права... Точнее может сказать богиня судеб. А кстати, где Сатия? Почему она не ходит на наши встречи? Она что, выше, всего этого?
— Она сказала, что не видит будущего избранного, и поэтому не собирается тратить время впустую, приходя на наши встречи... — потупив взор, произнесла богиня любви.
— Отлично! Я, значит, хребет свой подставляю под пророчество, а она ничего не видит и поэтому не считает нужным тратить свое время! Я тоже не вижу его будущего, но это не помешало мне растратить половину своих сил, пытаясь спасти мир, в котором, между прочим, живет эта старая карга! — вспылила Хель.
— Что, половину? — тихо спросил Коин.
— Да, половину! А эта старая... — Хель внезапно прервалась и, глядя на присутствующих своими прозрачными глазами, продолжила неожиданно спокойным голосом: — Я ей это припомню! Надеюсь, вы не забыли, что обещали выполнить одно мое желание?
— Наш уговор остается в силе, Хель, — ответил за всех бог торговли, ежась под взглядом богини смерти, — но я надеюсь, ты не потребуешь ничего такого...
— Посмотрим! — отрезала Хель. — А пока давайте вернемся к нашей проблеме. На чем мы остановились?
— На любви... — осторожно подсказал бог войны, смешно вытягивая трубочкой губы.
— Да! Можно надеяться, что ради любви избранный пожертвует собой... — сказал Коин.
— Но мы не в курсе, когда исполнится пророчество. Это могла бы знать Сатия, но ей некогда заниматься с нами всякой ерундой! Как угадать, что избранного пора влюблять? Не можем же мы держать его в состоянии любви веками? Или сможешь? — спросила Хель, обращаясь к богине любви.
Та в ответ отрицательно покачала головой.
— Смертные только раз могут испытать истинную любовь — тихо произнесла Мирана. Но чтоб веками... Да они столько и не живут... — богиня снова покачала головой.
— Ну есть же у нас долгоживущие! Эльфы, гномы... Найди там кого-нибудь! — раздраженно предложила Хель.
— У долгоживущих свои судьбы... И я не думаю, что их можно легко изменить...
— Опять Сатия! Мы что, не можем вызвать сюда эту маразматичку? Мы тут что, вообще никто? — яростно зашипела Хель.
— У меня идея! Дети! — громко воскликнул бог войны, поднимая вверх руку с отставленным указательным пальцем.
— Что дети? — переспросил Коин.
— Смертные очень любят своих детей! И, не задумываясь, жертвуют собой ради них, — радостно сообщил Марсус. — Я такое много раз видел, во время штурма осажденные в первую очередь пытаются спасти детей. Ну и женщин...
— Хм... хорошая идея! Только у избранного нет детей... — сказала Хель.
— Ну так будут! Процесс известный, богиня любви есть. Не вижу никаких проблем! — громко сказал Марсус. — Или есть проблемы, Мирана?
— Нет... — неуверенно сказала богиня любви, — только вот судьбы...
— Слушай, Мира! В конце концов, ты богиня или нет? — перебил ее бог торговли.
— Богиня! Просто дар любви меняет судьбы, а судьбы это...
— А судьбы это Сатия! Понятно! — перебила ее Хель. — Значит, сама, без нее, ты ничего сделать не можешь?
— Нет, ну почему, могу...
— А если можешь, тогда делай!
— Хорошо, — кивнула головой Мирана, — я подарю ему истинную любовь!
— Не ему! — сказал Коин.
— А кому? — с удивлением спросила богиня любви.
— Не ему! — твердо сказал бог торговли. — И вообще не лезь к избранному. Если ты одаришь его, то вполне возможно это будет расценено, как попытка изменить пророчество... и может случиться так, что мы тебя после этого больше не увидим...
— А... ну да... А как же тогда? — растеряно спросила Мирана.
— Действуй через его избранницу! Пусть она полюбит его, а он загорится ответным чувством, — ответил Коин.
Мирана наморщила лоб, пытаясь осмыслить услышанное. За столом наступила тишина.
— Кои, я, конечно, понимаю, что ты разбираешься во многих вещах, но все-таки любовь, похоже, не твоя стезя! Откуда возьмется избранница, если он никого не любит? — нарушила длинную паузу Хель.
— Вы что, не слышите меня, что ли? Я же сказал, пусть его кто-нибудь полюбит! А он полюбит в ответ! Что тут сложного? — рассердился Коин.
— Ну... это непросто... — растягивая слова, задумчиво сказала богиня любви, — совсем непросто...
— А кто сказал, что спасать мир — это легко? Зато скучно не будет! Придумаешь что-нибудь новенькое, покажешь, на что ты способна!
— Вот уж не думала, что ты у нас сторонник перемен, — удивленно сказала Хель, обращаясь к богу торговли.
— О, вы еще и половины обо мне не знаете! — самодовольно ответил тот. — Значит так, предлагаю план! Поскольку богиня судьбы у нас вне игры, будем действовать без оглядки на равновесие, так сказать по обстоятельствам, — энергично потер руки бог торговли. — Основная надежда у нас на Мирану! Она должна обеспечить избранному любовь и детей, ради которых он пожертвует собой, спасая наш мир.
Все сидящие за столом разом посмотрели на растерянно хлопающую глазами богиню любви.
— Но и остальным тоже не стоит оставаться в стороне, — в том же духе продолжил Коин. — Пусть каждый из нас попробует привязать избранного к нашему миру, используя свои возможности. Лично я намереваюсь позаботиться о его благосостоянии. Даже если Хель и права в том, что смертные перед завесой бросают все, но случаи разные бывают... Может, он захочет чтобы нажитое не пропало! Поэтому каждый из нас должен что-нибудь предпринять для своего спасения. Только учтите — никакого прямого воздействия на избранного! А то до конца света не доживете... — усмехнулся бог.
