Танковый экипаж "Валькирии".

— Мысль интересная, — согласилась Маргарита, — И полезная!

— А автобус тебе для чего? — вдруг вспомнила Магда.

Маргарита рассказала про гимназию.

— И что ты с ними будешь делать? — задала вопрос после рассказа Маргариты, функвагенистка.

— Еще не знаю, — честно созналась Маргарита, — По крайней мере, их нужно спасти, ведь среди них много фольксдойче, да и исправить их воспитание. Надеюсь, что эта война все же закончиться, и я смогу заняться девочками вплотную. Конечно — они сменяют шило на мыло — учить я их буду отнюдь не добродетели, но как бы это объяснить...

— Проснулся материнский инстинкт, искривленный личными лесбийскими интимными наклонностями? Впрочем, хуже я думаю не будет, — согласилась Магда, — Среди всяких государственных воспитательных учреждений полно всяких педофилов и извращенцев — начнут "воспитывать" под себя, или организуют бордель для нашей партийной элиты.

— То есть ты не осуждаешь? — спросила Маргарита.

— Честно говоря, мне тоже хотелось бы поучавствовать в воспитании, — улыбнулась Магда.

— Я была бы рада твоей помощи, — ответила Маргарита, погладив Магду по гладковыбритому лобку.

— Главное чтобы из комитетов нравственности и прочего не узнали, — ответила функвагенистка, — Придумаем, как оставить это в тайне. А сейчас предлагаю выпить и перекусить чего-нибудь.

— Согласна, и запасемся трофейными оптическими средствами наблюдения, чтобы не пропустить детали еврейского погрома, — добавила графиня, чувствуя, как увлажняются интимные губы Магды, под нежной лаской ее пальцев.

— Эй, пани! — крикнула Марта по-польски, обращаясь к пригнанным элитным гетерам из Варшавы, — Сейчас мы вас освободим от наручников. После возьмете лопаты — и станете копать траншеи! Хотя нет, — вначале всем раздеться! Те, кто будет копать лучше всех — получат приз, те, кто будет отлынивать — будут наказаны!

— Про приз, я не спрашиваю, — похотливо улыбнулась и облизнулась Магда, наблюдая, как освобожденные от оков польские пани "платинумянг" снимают с себя одежду, — А наказание, какое? Впрочем, поняла — оставим без сладкого!

Юные фройлян накрыли стол на том же куске брезента, и потягивая киршвассер наблюдали за гетерами, периодически поглядывая в сторону озера, чтобы не пропустить "переговоры" Абрама с Мойшей. Гетеры копали достаточно бестолково, но с большим энтузиазмом — то ли восприняли случившееся, как новую интересную игру, то ли были напуганы Абрамом и боялись за свою жизнь, то ли все сплошь являлись нимфоманками.

— Да, — заметила захмелевшая Магда, — Как там, у русских большевиков говориться? Интересно пани копают?

— Таки не копают, а танцуют, и не пани, а девственницы, — возразила осведомленная Марта.

— Слушай, Рита, — Магда, засунула руку в графине под куртку, и стала нежно поглаживать грудь графини, — А капитуляция этого городка была с оркестром? Ну там бургомистр, первые пани города, оркестр и все такое...

— Капитуляцию? — Маргарита удивленно посмотрела на подругу, — А нужно было принять капитуляцию?

Глаза у Магды стали размером с пресловутые "Глаза Мессалины":

— Подожди, так ты не принимала капитуляции города?

— Нет, не принимала.

Глаза функвагенистки уменьшились в размерах, а лицо стало похоже на лицо совсем юной фройлян, увидевшей на витрине красивую куклу.

— Рита! А можно, я? Ну, пожалуйста!

— Да без проблем, — несколько удивленно ответила графиня.

Оглушительный радостный визг белокурой функвагенистки Магды Шлиппенхуммель был слышан не только в расположенном неподалеку городке, но и на высоте N341, и на позициях восьмого панцеркорпс и в городе Миколов. Каждый воспринял его по-разному. Генерал Буш например, впал в тихий ужас, предполагая, что коварные польские жолнеры устроили резню среди немецких фройлян, захвативший столь важный для вермахта стратегический мост. Ему уже стали мерещиться откормленные румяные палачи и кровавые подвалы Лэнгли, пардон, ну конечно же Лубянки, то есть гестапо! Ведь всем известно, что Америка — демократическая страна, и там даже пытают в присутствии адвоката, а вот в тоталитарных государствах... Впрочем не будем отвлекаться от темы — главное, что генералу Бушу стало страшно за свое будущее — палачи гестапо могли теперь добраться до него гораздо быстрее, чем адвокаты из Белого Дома. Капитану Юзефу Викарскому и остаткам его Миколовской роты Народной обороны стало ясно, что противник неизвестной численности, захвативший мост и город, начал резню среди местного населения. Польские жолнеры стиснули зубы, но своих позиций не оставили, поклявшись отомстить немецким палачам за зверски замученных паненок при первой же возможности. В городе Миколов окончательно поняли, что враг у ворот и продовольственный склад был разграблен вовремя. Подняли голову недобитые фольксдойче, и вступили в яростную перестрелку с остатками местных полицейских, и тому, что осталось от дезертировавшей большей частью комендантской ротой. Дамы полусвета, чья профессия воспета российским демократическим писателем Василием Звягинцефф, и занесенные в справочник доктора фон Гильотена на 842 листах, под названием "Доступны пани "панцертруппен" — удовольствие всем супер!", начали прихорашиваться, в надежде накосить иностранной валюты. Мамаши, судорожно стригли своих дочек налысо, чтобы придать их внешности отталкивающий вид, в надежде, что идущие оккупанты на них не позарятся. В самом же городке Десжат Мале Афро-Полска Члопчи от криков Магды вылетело несколько стекол, а готовящийся к еврейскому погрому своего соплеменника старый Абрам, подумал, что гетер из "Цветущего Сада" видимо стали доводить до истерики , каким-то изысканным способом, например погружая в чан с живыми лягушками. Сами жители селения предположили, что окопы, которые роют гетеры по всей видимости станут их могилой. Наиболее "осведомленные" сообщили, что Варшава уже захвачена, и в этой траншее будут расстреливать жен и дочерей польского правительства. Данная новость, как ни странно вызвала бурную радость у населения. Во-первых, что расстреливают не их самих, а во-вторых, что наконец таки нашлись люди, которые разберутся со взяточниками и казнокрадами! Естественно, что стали раздаваться радостные крики: "И поделом этим сволочам! Всю страну разворовали и продали жидам и большевикам! Так их!" В этом феномене и заключается парадокс, который не может понять нынешнее демократическое общество. Вместо того, чтобы защищать права некрофилов на браки с покойными и пытаться переименовать компьютерную мышь в манипулятор, нужно время от времени расстреливать или вешать некоторое количество государственных чиновников — тогда население государства будет счастливо! На фоне этих расстрелов можно даже повысить налоги и увеличить казнокрадство — и все равно все будут довольны!

Однако, вернемся к нашим героическим фройлян — сразу за оглушительным визгом Магды, произошли действия, которые в цивилизованном государстве можно рассматривать как грубое нарушение общественной этики, и публичную пропаганду порнографии. Маргарита, оглушенная визгом подруги, не успела понять, как буквально за несколько секунд, оказалась совершенно раздетой, лежащей на брезенте, под горячим, гибким и страстным телом подруги. Губы функвагенистки впились в ее губы, а пальцы ее рук стали ласкать ее между ног. Если бы не Марта Гиндзбург, героически оставшаяся их охранять, то они могли оказаться в опасной ситуации — ведь к ним по ходу дела присоединились и остальные девушки (кроме тех, что были заняты земляными работами).

Они лежали обессиленные прошедшей бурной страстью, когда на связь вышел перепуганный генерал Буш — судя по странному голосу — у него на шее была веревочная петля и он уже был готов отшвырнуть от себя табуретку, чтобы не попасть в руки палачей из гестапо. Впрочем, что-то похожее он и сделал от радости — несколько секунд из динамика доносились хрипы, но потом гнерал Буш снова подал голос и мучительно кашляя (видимо от чуть не удушившей его веревочной петли) рассказал, что он подтягивает резервы, и что на их участок фронта спешно перебрасывается шестая инфантери дивизион. Ну и дальше традиционное — про квадратные футы, которые приходится отвоевывать с большой кровью, отражая атаки безжалостных жолнеров, зуавов и прочих гадов.

Магда, слушая генерала, демонстративно зевала, и, колебалась между желанием прервать сеанс связи и дослушать до конца, но, наконец, генерал Буш умолк, ляпнув напоследок, что мол "Америка не бросает своих граждан в беде, и что помощь придет!".

Столь трогательное обращение командования, фройлян обмыли киршвассером, и хотели уже, повнимательнее рассмотреть результат земляных работ гетер, когда Марта закричала:

— Смотрите! Там на озере кажется, началось!

А там действительно началось! Маргарита пыталась составить в своей голове мысленный образ Мойши — противника Абрама, но ничего, кроме того же Абрама в мыслях не возникало, даже лапсердак виделся такого же черного цвета, ну может нос, более крючковатый, и косички подлиннее. Однако то, что она увидела, повергло ее в легкий ступор — Мойшей оказался негр, и его люди были тоже неграми, точнее сказать афро-семито-поляками.

— А разве негры бывают евреями? — вдруг спросила Катажина.

— Конечно! — просветила ее Марта, — У Моисея была жена негритянка, точнее сказать афро-африканка.

— Хм, — засомневалась Катажина, — А почему мы их вчера не видели?

— Так ночь же была, — ответила графиня, — А они темнокожие.

— Да, действительно, — согласилась с ней, рыжеволосая Катажина Варшавецки, — О, кажется, сейчас самое интересное начнется!

А картина действительно была увлекательной — паром, ведомый седым паромщиком, на борту которого находилось законное бандформирование Мойши — около тридцати афро-семито-поляков, на середине озерца был атакован тремя лодками с десантом, состоявшим из светлокожих семито-поляков примерно той же численности. Дрались они поначалу веслами, шестами и баграми, но, в конце концов, абордажные партии законного бандформирования старого Абрама, сумели забраться на борт вражеского "корабля" и стали сбрасывать конкурентов за борт. Примерно через десять минут все закончилось — афро-семито-поляки были сброшены за борт, и отчаянно плыли к островку посреди озерца, а торжествующие победители отправились на вражеский берег творить еврейский погром. Минут через пять раздались женские крики — видимо кого-то насиловали, а потом над несколькими домами взметнулось пламя и клубы дыма — праздник как говориться удался на славу! Спустя еще примерно минут десять победители, нагруженные добычей и пленницами, переправились обратно на свой берег.

— Что-то темнит старый Абрам, — поделилась своими сомнениями Маргарита, — Не стоит десяток сожженных домов и два десятка пленниц с его трофеями, того, что он нам предоставил.

— Золото царицы Савской? — предположила Магда, — Или Золото Партии?

— Не знаю, надо будет его расспросить, — задумалась графиня, — Впрочем, мы пообещали, что не тронем его. Слово надо держать, да и воевать с ним — мы ж не гестапо какое-нибудь, и не штурмовики из СА или СС. Слушай, а если его попросить организовать капитуляцию города по всем правилам?

— Этот сможет, — рассмеялась Магда.

— Давайте посмотрим, что наши землекопицы накопали! — предложила Марта, — Кстати, я единственная, кто не участвовала в недавнем свальном грехе, так что имейте ввиду!

— Давайте, — согласилась Маргарита, — Хотя отсюда вижу, что норму они явно не выполнили, и до завершения работ им как до Лондона хомяку. А все от того, что у них лобки не стрижены!

— Действительно, — с удивлением согласилась Магда, и добавила презрительно, — То же мне, элита!

— Вот оно, тлетворное влияние сладкой жизни и подражание развратному Парижу! — хмыкнула Катажина, — Наши гимназисточки с Элеонорой в три раза быстрее копали!

— Будем тренировать, — сурово сказала графиня, — И плевать, что каждая из них мнит себя великой княгиней и наследницей польского престола.

— И как ты их собираешься тренировать? — заинтересовалась функвагенистка.

— Перекопают все поместье, выроют три ряда траншей, блиндажи, и многое другое. Мой дворецкий Ганс прошел всю Мировую Войну от рядового до фельдфебеля в пехоте, и знает, что и как делать.

— Хотелось бы понаблюдать! — рассмеялась Магда, — Кстати, ты решила, кто сядет за руль автобуса и фургона?

— Нет еще, — созналась графиня.

— А если вызвать твоего дворецкого и еще кого надежного?

— Мысль хорошая, но как?

— Через Абрама! Пусть подсуетится!

— Логично.

— Девочки, вы, кажется, забыли, что я стояла на часах, и была лишена удовольствий, — напомнила Марта, — Давайте я выберу одну из этих себе!

— Ну, выбирай, — кивнула графиня в сторону землекопательниц.

Марта тут же направилась, к одной из гетер. Она выбрала стройную миловидную блондинку ростом около 1743 миллиметров с 921 миллиметровой грудью, 604 миллиметровой талией и 893 миллиметровыми бедрами. Избранница Марты отложила лопвату и подошла к фройлян. Маргарита поморщилась при взгляде на нестриженный лобок последней, хотя все остальное было даже очень ничего — маникюр под цвет зеленых похотливых глаз, аккуратная прическа, чувственно набухшие соски на округлых грудях, бархатистая кожа, оттененная легким сплошным загаром. Ради интереса она подошла поближе, и положила свою руку на лобок стоящей перед ней гетеры — через несколько секунд, она заметила, как дыхание у девушки сбилось, а лобок увлажнился. Нимфоманка! Все равно с кем и где!

— Спроси у нее кто она такая, — обернулась Маргарита к Марте, и та задала вопрос польке.

— Ее зовут Фжиалжкивжина Джорджджубужш-Понятовская, принцесса, единственная наследница польского престола, муж Бжиздездышежек Джорджджубужш-Понятовский, заместитель министра снабжения польской армии — перевела ответ польки Марта, — Хотя может, я не совесем точно перевела его должность.

— А вот, как она от тебя забеменеет, — заржала Магда, — И станешь ты Принцем-Протектором, а ваше дитя принцем или принцессой.

— Ага, — согласилась, смеясь, Марта, — Гроссер Кайзериной. Ну, я пошла?

— Давай! — скомандовала графиня, — Только не долго, а то нам еще с Абрамом договариваться.

— Я по-быстрому! — улыбнулась Марта, увлекая за собой в сторону функвагена Фжиалжкивжину.

— Господи, как же долго длится этот день, — произнесла вслух Маргарита, глядя на вечереющее небо, — Скорей бы стемнело!

— Да, — согласилась Магда, посматривая в сторону покачивающегося функвагена, из которого доносились сладострастные стоны, — Нимфоманка! А все от того, что последовательницы французской моды не постригают лобок. Похоть и разврат погубят Францию. Точнее сказать уже погубили, без всякой войны.

— Это точно! — поддакнула Катажина, — Ставить в центре Парижа педерастические порнографические спектакли! А потом удивляются, почему у них детей мало рождается, и почему женщины предпочитают женщин!

Девушки расположились на брезенте, в ожидании Марты, стали высматривать ту из гетер, которая, по их мнению, копала хуже всех. Однако тут задача стояла посложнее — под пристальными взглядами немецких фройлян, гетеры принимались копать с удвоенной скоростью.