Танковый экипаж "Валькирии".

— Это точно! — согласилась Маргарита, обняв подругу, — Нам и тех, что было хватило за глаза! Так что тут можно сказать только спасибо, за проявленную кем-то глупость или странное упрямство.

— Тогда, фройлян немецкие офицеры, прошу вас пройти к последнему объекту, завершающему нашу экскурсию по местным тайнам.

— И что у нас на десерт? — заинтересовалась Марта, — Восьминогие быстроходные кони для польской кавалерии? Или панцердраккары из железного дерева, обтянутые мошонкой дракона?

— Почти! — рассмеялся Ицхак Еврейски.

— Кстати, — вдруг вспомнила Маргарита, — Барон фон Еврейски, герой Танненберга, Вам кем приходится?

— Дядей, а что сильно похож?

— Да, я бы сказала, что все фамильные черты баронов фон Еврейски у Вас налицо.

— Спасибо. Итак, заключительная часть нашего обзора, — Ицхак Еврейски театарально простер руку, указав, на вынырнувший из-за поворота металлический объект.

— Это еще, что за порождение больного ума? — глаза у графини округлились от удивления.

— Это, — весело хмыкнул барон фон Еврейски, — Подводни посиаг панцерни "Крулина дивчина Марина Мнишек".

— Гм... И для чего, это нужно? Что с этим делают?

— О!!! — улыбнулся Ицхак, — Это я бы сказал песня польского военно-имперского империализма! Так сказать квинтэссенция безумия отдельных мечтателей, дорвавшихся, до военного бюджета, воплощенная в металле! Данный объект по замыслу создателей, должен скрытно, используя прибрежное мелководье, русла рек, коллекторы городских канализаций, под водой, добраться до вражеских столиц, затем выползти на поверхность, высадить десант возле правительственных учреждений и поддержать его огнем канонов и машиненгеверов!

Маргарита скептически осмотрела странное сооружение, состоящее из нескольких железных параллелепипедов, оснащенных широкими гусеницами, сцепленных между собой, какими-то муфтами. Действительно внешне чем-то походило на посиаг панцерни.

— И это... Оно работает?

— Ну, определенные успехи достигнуты — по твердому грунту этот, не побоюсь сказать уродец, передвигается вполне успешно. Но в илистом грунте — он вязнет, и запас хода у него явно маловат — около тридцати километров. Самое замечательное в этом вундерваффе — это цена!

— И какова цена?

— За семнадцать лет экспериментов, данная игрушка поглотила стоимость четырех сверхдредноутов типа "Нельсон".

— Ох, них... себе! — выругнулась графиня.

— Вот и я о том же! — мрачно заметил барон фон Еврейски, — На эти деньги можно было бы либо флот отстроить, либо метро от Берлина до Данцига, или морской канал прорыть от Данцига до Германии. Но видимо, это железяка является чьей-то кормушкой в Варшаве — финансирование работ продолжается, причем потихонечку возрастает.

— Похоже, что что-то сгнило не только в королевстве Датском, — цинично заметила Марта, — И давно сгнило!

— Согласен, — выразил свое мнение Ицхак, — Вот, собственно говоря, и все тайны этого города. Наверх?

— Да, — решительно произнесла Маргарита, — Очередной раз убедилась в том, что под словом тайна прячется что-то грязное, безумное, бесчеловечное и нечистоплотное.

— Ну, — барон фон Еврейски развел в стороны руками, — Это и не удивительно — хорошое и полезное дело ТАК прятать не будут!

— Это точно!

Всю обратную дорогу к лифту они шли молча.

— Скажите Ицхак, — нарушила молчание графиня, когда лифт стал подниматься наверх, — Есть ли среди жителей города те, кого бы Вы хотели спасти?

— За исключением тех, кто напрямую связан с биологическим экспериментом. Но если я правильно понял ситуацию, то этого ведь не будет? Вы подразумеваете пять-шесть человек, которых сможете укрыть среди тех, кого привели, выдав за фолксдойче?

— Да, — побледнев, ответила Маргарита, — Сожалею, что так получилось, но...

— Вам не нужно извиняться, — рано или поздно на этот лагерь наткнулись бы части СС или оккупационная администрация — и результат был бы таким же, только более жестоким — женщины наверняка бы подверглись насилию, мужчины — пыткам, а затем всех бы уничтожили. А так — есть шанс, что большинство отправят на тот свет сразу — без всяких издевательств. В первую очередь я хотел бы спасти детей, а во-вторую..., а вот до второй очереди, речь, как я понимаю не дойдет.

— Увы, — согласилась Маргарита, — Зондер команда примчится сюда разгоряченной, да и не набирают в карательные подразделения ангелов — уголовники, насильники, убийцы.

— Законы войны, — согласился Ицхак, — Чертовы французы!

— Французы? — удивилась Марта.

— Да, французы. Во время Наполеоновских войн, существовали определенные правила, сложившиеся во времена Фридриха Великого. Были правила, касающиеся капитуляции осажденных городов. Конечно же, их время от времени нарушали — например, когда речь шла о подавлении мятежей, борьбе с революционерами. Но все равно, этих правил старались придерживаться. Дворянская честь и все такое. Но именно наполеоновские маршалы с подачи Наполеона, первыми несколько раз цинично нарушили законы ведения войны, уничтожив несколько прусских городов вместе с населением, за то, что те оказывали ожесточенное сопротивление при осаде. Потом, естественно, что и наши пруссаки не остались в накладе, ответив на совершенное французами зло, ответным злом — и дальше пошло и поехало — семена жестокости были посеяны. Поэтому то, что произойдет в этом городе — прямое следствие наполеоновской жесткости.

— Понятно, — зло усмехнулась графиня, — Наконец-то нашлось то, что действительно имеет французское происхождение, а не украдено французами у других народов.

— Ага, и это то — отдает мертвечиной, — добавила Марта, — Ах, какой великий и гуманный, французский гуманизм! Что они там еще изобрели гуманного? Гильотину?

— А вот здесь, фройялян немецкий офицер, Вы заблуждаетесь! То, что известно, как гильотина — на самом деле устройство для механизированной шинковки капусты, только значительно упрощенное. В первоначальном варианте там был подаватель капусты, а также система эксцентриков и шестеренок, обеспечивающая одновременную работу подавателя Качанов капусты, и шинкующего кочаны ножа.

Глаза Маргариты и Марты округлились:

— Они и это своровали?

— Конечно! — улыбнулся барон фон Еврейски.

— Подождите! — остановила всех Маргарита, ибо ее мозг блондинки, выдал мгновенную догадку, — Они стащили это устройство у царских большевиков в России? Так?

— Именно так, фройлян офицер! — подтвердил Ицхак, — царский большевик князь Потемкин-Таврический, очень любил лечить посталкогольный синдром по утрам квашеной капустой с клюквой, и он и является изобретателем этого устройства.

— Мда... — только и смогла вымолвить потрясенная Марта.

— Прошу на выход! — произнес Ицхак, потому, что неспешный лифт, доставил их к точке, откуда началось их путешествие к очередным зловонным тайнам.

А на площади за время их отсутствия произошли некоторые изменения. Дойч Германович Немцофф видимо желал выслужиться перед новой властью, поэтому организовал церемонию торжественной капитуляции города. Какое-то внутренне чувство подсказывало Маргарите, что ей, Марте, Катажине и новоявленным панцерфройлян их панцерауфкларунгзуга, предстоит лицезреть что-то из области творчества пациентов психиатрической лечебницы для тяжелых форм шизофрении. И интуиция не подвела графиню, ведь она была настоящей блондинкой!

Виляющая задом политкорректность.

После того, как действо, устроенное Дойчем Германовичом Немцоффым, закончилось, Маргарита, Марта и Катажина сделали два вывода: во-первых, Дойч Германович Немцофф — явно американский шпион, во-вторых, Джероманж Вижктюжецкий, известный польский искусствовед, проповедник школы брутального натурализма и философии ню, в сравнении губернатором данного города — матерый человечище, Шекспир и Бернард Шоу в одном флаконе! Но это было, после того как, а вначале, Маргариту, и всех ее подчиненных пригласили под спешно воздвигнутый навес на уютные кресла, для того, чтобы принять капитуляцию города. Непосредственно перед креслами, распологался спешно воздвигнутый помост, на котором начали разворачиваться яркие и красочные события.

Первым на помост выпорхнул мужчина, одетый в балетное трико, которое отчетливо демонстрировало фройлян размеры его мужских достоинств, и стал, отплясывая всякие балетные кренделя напевать на ломанном немецком языке и совсем не в рифму:

— Как тяжело жить свободному американскому артисту,

В польской дикой варварской стране!

Когда же придут спасители из Третьего Рейха?

Когда же доблестные арийцы принесут свободу свободному артисту?

Ах, Третий Рейх! Ах, Третий Рейх!

Моя мечта! Моя мечта!

При этом, как уже говорилось выше, танцор-солист выплясывал всякие кренделя, стрательно демонстрируя прелести своего, обтянутого трико, зада сидящим фройлян.

— Меня терзают смутные сомнения, — шепнула Маргарита рядом сидящей Марте, — Что это спешно переделанный бродвейский мюзикл про педерастов. Только вот совершенно непонятно, для чего это демонстрируют нам, женщинам! Неужели ничего более подходящего в репертуаре не нашли?

— Так на Бродвее все мюзиклы про педерастов! — шепнула Марта подруге, и, заметив ее округлившиеся глаза добавила, — 62% мужчин Нью-Йорка — педерасты!

— А как же старый Абрам, со своими наложницами?

— Так он больше для себя старается — там, в Нью-Йорке популярны не фройлян, а мальчики.

— Гм..., то есть старый еврей — представитель элитарного направления в театральном искусстве?

— Ну, если элитарного, то только по нашим германским меркам, по американским — женщины на сцене отстой — педерасты — вот, что актуально! Ого, смотри ... -прервала Марта беседу, указывая на сцену.

А на сцене, появились еще мужчины в трико. И они, эти мужчины, стали отплясывать что-то среднее между канканом и ирландскими танцами, задом к зрительницам, и распевая очередную ахинею:

— О Смит! Как хорош твой зад!

О Смит! Как отстала и дика культура в этой дикой Польше!

О Смит! Где же Третий Рейх! Где наша свобода и наше счастье!

Почему мужчины не ценят любовь американских мужчин?

Где же парни из Третьего Рейха?

Кривляние десятка мужских задниц, начало вызывать у Маргариты, чувство легкой тошноты, переходящией в чувство среднего омерзения:

— Еще немного, — шепнула графиня Марте, — И я отдам приказ расстрелять всеь этот балаган из машиненгеверов!

— Терпи подруга! — ухмыльнулась Марта, — А чтобы было нескучно и весело, наблюдать за этим публичным Содомом, давай пофантазируем на тему, что было бы, если бы капитуляцию этого города принимали не мы, а большевики из СССР? Что бы тогда отплясывали и распевали эти голубые танцоры с яйцами?

Маргарита неприлично хрюкнула, давясь от смеха, представив картину сдачи этого города большевистскому комиссару Аппельбауму. Наверняка эти танцоры нарядились бы во все красное, и держали бы в руках молотки и крестьянские серпы. И пели бы... Что-то про сбор урожая зерновых свободными американскими фермерами в дикой стране Польше. Только вот насчет виляния задов, графиня была не уверена — судя по виденным ею лицам большевистских солдат, там такого бы высокого полета искусства явно бы никто не понял — тут же бы отправили в ихнюю Сибирь, причем сразу же в трико — не переодевая.

А действие на сцене потихонечку продолжалось. Танцы группы танцоров, сменились повторным появлением солиста, затем вышел и еще один — оказывается в этом балагане, был даже какой-то сюжет. Естественно, что про суровую мужскую любовь. Возможно, трагичность теплых и нежных чувств одного педераста по отношению к другому педерасту, и взволновала бы кого-нибудь на Бродвее, но днло было не в Америке. Маргарите, при всей ее порочности, и принадлежности к женщинам нетрадиционной сексуальной ориентации, все же нравилось классическое театральное искусство, даже откровенно-порнографическое творчество Джероманжа Вижктюжецкого, на фоне происходящего казалось шедевром и вызывало положительные эмоции.

А шоу продолжалось! Количество мужских задниц на сцене увеличилось до двадцати четырех, тексты про суровую мужскую любовь становились все откровеннее и откровеннее, а призывы арийских парней-освободителей угнетаемых в Польше американских педерастов, все жалобней и проникновенней. Наконец, танцоры и певцы начали освобождаться от своего и без того малочисленного гардероба.

— Господи, — взмолилась Маргарита, — Здесь же дети! Они что, обязаны...

— Да, — согласилась Марта, — Только созерцания двух десятков трясущихся волосатых мужских задниц, нам здесь и не хватало!

— Вполне согласен с Вами графиня, — раздался вдруг над ухом графини фон Бюлов, раздраженный мужской голос. Маргарита испуганно повернулась — рядом с ней стоял человек, одетый в форму гауптштурмфюрера СС.

— Извините, не представился — гауптштурмфюрер СС Карл Новодворски. Сейчас я остановлю все это действо, вы примите капитуляцию города, а я приму город у Вас, после чего Вы продолжите выполнять свою задачу, а я свою.

Что-то Маргарите не понравилось в этом гауптштурмфюрере СС! Она не любила СС, и даже побаивалась, но здесь... Что-то было не так! Раздражение этого гауптштурмфюрера было направлено не на танцоров, а на нее! Такое впечатление, что он сам из педерастов! Или она с подругами влезла в слишком большие тайны, затрагивающие и интересы нацисткой партии? Слухи об увлечении нацистов оккультизмом и прочей чушью она слышала и раньше, но считала их слухами. Или это не слухи? Даже если это и так, то уточнять у представителя СС, что есть правда, а что есть ложь, она не хотела. Подальше от тайн — подольше проживешь!

Пляски педерастов действительно были прекращены, а Дойч Германович Немцофф, получил жесткий приказ — процедуру капитуляции города произвести в течении трех минут. Что, собственно говоря и произошло — двое педерастов, из числа тех, что плясали на сцене, выволокли откуда-то два подноса. На одном лежал..., тут Маргарита с тоской и даже ВЛЮБЛЕННОСТЬЮ подумала о загадочном большевистком комиссаре Аппельбауме, с его неуемной стратью, отправлять всех на работы в Сибирь — вот бы кто тут действительно навел порядок. Нет, конечно, Маргарита догадалась, что то, что лежало на первом подносе, символизировало аналог "хлеб-соли", но вот его внешний вид... Бедные поляки! Графиня заметила, что все жители городка смотрели с каким-то ужасом и омерзением на принесенную "хлеб-соль". Это нельзя есть! И это нельзя отламывать! Маргарита, при всей ее безбожности развратности и атеистичности поняла это тоже. Испеченное мучное изделие представляло собой копию распятия, которое вешается в католических церквях — мучной крест и мучная фигурка Иисуса. Естественно, что наиболее убоной для отламывания и поедания была единственная выступающая часть — фаллос с мошонкой. Маргарита мрачно смотрела на это кулинарное творение, и в ее голове без извилин со сверхсветовой скоростью летали мысли. То, что это оскорбит чувства христиан — и в лес за трюфелями ходить не надо! То, что это какая-то пакость, имеющая отношение к каким-то заморским уродам, любящим играть во всяких там волшебников и магов очевидно — либо привет из туманной Англии, либо привет из города Желтого Дъявола (Почему желтого? Ведь китайцев в Нью-Йорке гораздо меньше, чем педерастов! Голубого Дьявола! Или Желтого, это из-за Золота?). И что делать в этой ситуации? А ведь есть еще второй поднос! И на нем, то, что якобы изображает ключ от города! Но Маргарита, сразу поняла, что это еще одна пакость! Как жаль, что Магда Шлиппенхуммель сейчас не с ними! Ее связи с сильными мира сего — палачами из гестапо и настоящего СС явно бы пригодились, чтобы навести порядок в этом бардаке! Вместо ключа от города на подносе лежал деревянный фаллос, и графиня заподозрила, что его оторвали у распятия в рядом расположенном католическом костеле. Или на распятиях сын божий изображается не так откровенно? Вроде там это место прикрыто! Или бывают вариации в изображении? Маргарита пожалела, что является замшелой атеисткой, и не обращала внимания на такие детали. Хотя, даже если она и ошиблась, насчет принадлежности этого фаллоса — все равно это гнусность! Только вот гауптштурмфюрер СС Карл Новодворски, как-то спокойно на все это реагировал! Люой нормальный эсэсовец на его месте, при виде такого, наверняка бы в пять минут согнал бы всех евреев в синагогу и сжег бы заживо, обвинив в перечне традиционных грехов, одобренных ведомством Геббельса. Так, а как реагируют евреи в толпе? И быстрее Маргарита! Не затягивай паузу! Евреи в толпе горожан, каковых было примерно около трети глядели на происходящее с еще большим ужасом, чем поляки. Исключение из всех горожан составляли Дойч Германович Немцофф, труппа танцоров-педерастов, и какие-то отдельные личности, чьи безумные глаза напоминали безумные глаза тех, кто работал внизу над проблемой обретения бессмертия. Наконец, решение в мозгу блондинки созрело. Безумное, как и все происходящее вокруг.